Ларин Эдуард : другие произведения.

Последние Солдаты Империи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
   ПОСЛЕДНИЕ СОЛДАТЫ ИМПЕРИИ
   Тhe last soldiers of the Empire
   Los ultimos soldados de imperio
  
   Империя -  (от лат. imperium -- власть) - могущественная военная держава, объединяющая разные народы и территории, включая колонии, в единое государство, управляемое из одного центра. Британская империя, Османская империяГерманская империя, Австро-Венгерская империя, Российская империя и др.
  
   Солдат - (от лат. Soldus, Solidus -- монета или от итал. Soldo -- монета, жалование). первичное, младшее, нижнее, воинское званиерядовой в армиях многих государств. В широком смысле -- военный человек в любом звании опытный в военном деле; обладающий воинскими качествами. В переносном смысле -- участник какой-либо организации или общественного движения, посвятивший себя служению их целям и задачам (например, солдат революции).
   Впервые название солдат появилось около 1250 года в Италии, где так называли воинов-наёмников, получавших жалование за военную службу. Слово произошло от названия монеты солид, которой платилось жалованье римским воинам времён Септимия Севера императора Римской империи в 193-211 годах. Воины эти назывались Solidarius.
   Отсюда произошло  фр. Soldatнем. SЖldner и польск. ?o?nierz -- жолнёры.
  
   "Имя солдата просто содержит в себе всех людей, которые в войске суть, от высшего генерала даже до последнего мушкетера, конного и пешего ..."

Устав воинский Петра Великого, ПСЗ, том 5, N 3006.

  
   С образованием регулярной армии все нижние чины стали именоваться солдатами. По рекрутскому уставу, рекрут получал это звание по выслуге определенного числа лет; оно сохранялось за ним и по увольнении в отставку и сообщалось жене и детям.
   Так образовалось сословие солдатсолдатских жён и детей.
   В рекруты набирали, как правило, холостых, но жёнам рекрутов разрешалось следовать за мужем к месту службы.
   В 1798 году в Иркутском гарнизонном полку семьи имели 29% солдат.
   Солдатские дети с 2 лет получали казённое содержание. Содержание мальчикам платили до 7-летнего возраста, девочкам до 12 лет.
   С 1764 года вдовы солдат получали пенсию 2 рубля в год
   и по 3 рубля на ребёнка.
   ВИКИПЕДИЯ
  
   Часть 1.
   Вступление
   1.
   По левому берегу реки Сунжа передвигались двое. Первый - вниз по течению реки пешком. Второй - навстречу, на коне. В повод была привязана лошадь с различным имуществом на спине.
   Первого можно было принять за бродягу: белесая, выцветшая, заплатанная форма солдата русской армии, простые, стоптанные, давно не чищенные сапоги, веревка вместо поясного ремня. От солдата-бродяги его отличало только три вещи: черная папаха, кинжал за веревочным поясом и два "Георгия" на груди. Причем в центре одного креста вместо Георгия с копьем, был двуглавый герб империи.
   Эти двое сходились к мосту через реку возле собора.
  
   Раннее весеннее утро 1919 года было прохладным. Речной туман холодил, пронизывая до костей шагавшего путника. Он терся спиной и плечами, пытаясь согреться трением, о гимнастерку. Край восходящего солнца уже зацепил кресты на куполах храма. К мосту солдат в папахе подобрался первым. Услышав легкую поступь копыт по земле, юркнул в кусты у обгоревших развалин дома, покрытые свежими зелеными листочками, еще чистыми от придорожной липкой пыли.
   Прошлогодние ожесточенные стодневные бои между красными и белыми, чеченами и казаками оставили много развалин. Город остался за красными. Отряды терского казачьего войска Георгия Бичерахова отступили в Моздок.
   Посланный Деникиным генерал Драценко навел порядок. Теперь Грозный был тыловым городом Добровольческой армии Деникина, но это не означало, что в него можно было спокойно войти и выйти. Заслонов не было, а конные патрули, не торопясь, но постоянно циркулировали по улицам.
   С правой стороны шеи лошади свешивалась кобура с казачьим карабином, с другой - шашка в ножнах. К седлу был привязаны тюки с вещами. Сам всадник был одет по погоде: черная папаха-трухменка с голубым верхом, на плечах бурка, плотно закрывавшая спину, а спереди расходившаяся настолько, что виднелись два пальца державшие повод. Только брюки, английского покроя были не черного, а защитного цвета.
   Перед въездом на мост всадник остановился. Сначала тревожно огляделся вокруг, потом посмотрел на другую сторону реки. Если конь с опаской прядал ушами, то кобыла смиренно стояла возле кустов, даже не помахивая хвостом. До карабина было только руку протянуть. Солдат выскочил из кустов, выдернул карабин из кобуры, передернул затвор, разинул рот, чтобы скомандовать...
   Казак сразу повернулся на шум, из-под бурки уже не виднелись пальцы с поводьями, а ствол пистолета. Пуля сорвала папаху с солдата наземь.
  
   - Верни карабин откуда взял! - Без всякой злобы, слегка улыбаясь, попросил казак. - Там патронов нет. Как говорят горцы: "Если не от кого получить совет - поговори со своей папахой" а она у тебя на земле валяется.
   - А я кто? - Возмутился солдат. - Чего ждешь? Стреляй!
   - Хотел бы убить - убил! - Казак вытянул руку с пистолетом. - Маузер 1914. Забрал у турецкого офицера в бою на Таркинских высотах у Петровска. Последняя битва солдат Российской империи. Империи уже год не было, а мы воевали за нее. Ты же дважды герой российской армии, а не абрек!
   - Завидуешь?
   - Горжусь!
   - Я тоже гордился и пользовался уважением. Будь проклято это время! - Кавалер Георгия, по-русски говорил понятно, но с сильным акцентом, что понять из какого он роду-племени было затруднительно.
   - Так ты из кавказской туземной конной дивизии?
   - Так точно! - Неожиданно для себя ответил горец. - Ее еще "Дикой" называли!
   - Так у нас фактически один командир был!
   - У нас командиром - брат царя!
   - Михаил Александрович! А его друг - Лазарь Федорович Бичерахов, наш генерал, командующий кавказской армии, его друг и был при вашем штабе и вашем командире.
   - А...- задумался солдат, - это с рукой который, с палкой ходил!
   - Точно так! А ты меня с коня хотел ссадить! - Засмеялся казак, а потом и горец, хотя не очень уверенно.
   - Он, когда от имени царя мне крест вручил, я спросил, почему мне с птичкой, а не с джигитом? Грит, извини брат, следующий будет с джигитом... вот видишь!
   - А птичку за что дали?
   - Ночью речку переплыли и порубали...
   - Не прибедняйся! Про ваше форсирование Днестра все газеты писали! Командовал князь Дадиани?
   - Да, наш есаул!
   - Это я тебе его назвал, а не ты!
   - Вот смотри! - Горец, слегка разозлено, понимая, что его будущее снова становится неопределенным, полез в папаху и выудил затертый листок плотной бумаги.
   - Молчи! - Остановил его казак. - Скачут! Патруль, наверное! Ничего не говори, я буду молвить! Убери листок!
  
   Через мгновение, из переулка, держа карабины на изготовке, появился конный патруль, возглавляемый урядником.
   - Кто такие? - Разгоняя утреннюю тишину, громко проорал командир патруля.
   - Хорунжий Алексей Калишин. - Представился казак, скинул бурку с плеч. Погоны хорунжего были серебряные, как и во всех казачьих войсках, но с голубыми просветами и таким же подбоем. Цвета терского казачьего войска. Вынул из нагрудного кармана английского френча бумаги, протянул уряднику. Тот просмотрел их и удовлетворенно хмыкнул.
   - С вами господин хорунжий? - Не по-уставному обратился урядник.
   - Со мной! - Подтвердил казак и повернулся от урядника к горцу. На его груди тоже было два Георгия, один солдатский, а другой офицерский.
   - Выстрел слышали? - Осведомился урядник.
   - Поэтому и остановились. - В тумане не разберешь, где пальнули, а на мосту снимут как коршун голубя.
   - Это точно! - Согласился урядник и потянулся к карабину казака.
   - Порядок знаю - без патронов. - Урядник все равно понюхал ствол.
   - Рановатенько вы здесь объявились! Комендантский час! Придется в комендатуре побыть! Заодно позавтракаете!
   - Комендатура в крепости?
   - Там же и тюрьма! - Хмыкнул урядник. - Из местных будете?
   - С Окружной улицы. Оказия случилась - решил проведать.
   - Тогда давайте рысью!
  
   Ротмистр из контразведки, не столько допрашивал, сколько беседовал. На краю стола стоял медный чайник с кипятком, заварочный фарфоровый и два блюдца: одно с колотым сахаром, другое с сушками. Перед этим их, пока не задержанных, а гостей, как сказал ротмистр, покормили овсяной кашей со сливочным маслом. Сначала ротмистр быстро допросил горца, но чаев с ним не распивал, а теперь, покуривая папиросу и прихлебывая из граненого стакана, не спеша беседовал о жизни, попутно узнавая новости.
   Это так казалось Калишину, но он ничего и не скрывал, кроме подробностей встречи у моста. При этом контразведчик писал записки, отдавал вестовому, получал от него ответы, выходил за дверь для разговора, в общем, несмотря на беседу, продолжал заниматься своей повседневной работой.
   Ротмистр не сразу спросил, указав книгу в тряпице, которая торчала из промежутка между пуговицами френча.
   - Библия?
   - Вроде того. Военная! Я же из простых казаков! Вот перед отбытием на фронт, в Баку, в городской библиотеке взял почитать.
   - Ну и как?
   -Только урывками. В Багдаде до конца осилил!
   - Что за пособие? - Протянул руку ротмистр.
   - Тактика и стратегия Маврикия! Описания такие древние, хотя там даты и стоят, что я даже не знаю когда это было, а узнать не у кого и некогда! Хотите почитать? Только потом в библиотеку сдайте, хотя бы в нашу. - Протянул книгу Алексей.
   - С латинского перевел капитан Цыбышев... - Начал читать ротмистр. - С предисловием Заслуженного Ординарного Профессора Николаевской Академии Генерального Штаба Генерал-Майора П.А. ГЕЙСМАНА. Припоминаю что-то. Сейчас не до этого, библиотека Грозного цела, так что сами сдайте! - Полистав, протянул ротмистр книгу обратно.
   Калишин, к тому, что успел поведать о нынешнем, и, немного, углубился в свою биографию. Он хотел уйти от проницательных вопросов, к встрече у моста. Отец, будучи в конвое генерала Смирнова, коменданта Порт-Артура, последнюю фазу войны с японцами провел в Порт-Артуре. К паровозам и к чугунке, привыкли. В 1893 году из Беслана в Грозный прибыл первый поезд. А вот железные корабли, хоть и Каспий рядом, первые автомобили, его отец увидел только там.
  
   2.
   Вернувшись с войны, батя, воспользовавшись протекцией своего генерала перед сельскохозяйственным банком, приобрел паровую молотилку, которую использовали и как маслобойку. Причем она работала на почти бесплатной нефти, которой вокруг Грозного было много и залегала она неглубоко. Обслуживал ее механик, из депо Грозного. Его услуги, стоили достаточно много. Алексей, все свое свободное время, проводил время у удивительного механизма. Когда приезжал механик, не отходил от него, засыпая вопросами.
   Через несколько лет механик предложил отправить подросшего Алешку на учебу в училище в Грозном. Оно располагалось в трехэтажном доме купца Мациева по 2-й Барятинской улице. Жить можно у него - Матвея Гавриловича Скорина. Также он пристроит пацана учеником в депо, куда можно приходить после уроков. Плата только за проживание. Это был царский подарок. Матвей Гаврилович видел, что мальчишка влюблен в технику, поэтому и предложил. Он был технический просветитель и старался прививать в обществе и знания и любовь к технике, показывая пользу знаний. Отец не хотел.
   - Це добрый казак буде! Зрел бы, как уже лозу сечёт! - Гордо сообщил он Скорину на семейном совете.
   - Шашкой махать не велика доблесть! - Веско произнес дед. - У нас каждый моге, а хоть молотилку ты поставил, и дальше нее не видишь. Смену заране готовить надоть. Платить будем хорошо, а ты Матвей Гаврилович и учи его также. Благославляю!
  
   Так Алексей оказался в Грозном. Неожиданный переход от сельского, семейного, казачьего уклада к городскому давался ему тяжело. Особенно в училище. Неприспособленные комнаты так были забиты учениками, что, когда учитель вызывал к доске, приходилось ползать под скамьями. Зато в депо нравилось. Запах гари, масла, угля, скрежет металла, инструменты. Все это давало не только знания и навыки, но и силу. Попробуй открути, здоровенным ключом гайку на паровозе! Этот ключ в половину собственного роста и веса.
   1 сентября 1912 года, во вновь построенном здании открылось ремесленное училище. Скорин в нем преподавал точные науки, механику. Появился первый автомобиль в городе. Матвей Гаврилович, стал у видного купца Чермоева первым водителем и механиком. Выезжали редко, только в представительских целях, но всегда, заслышав тарахтение мотора, у ворот двора купца собиралась толпа народа.
   Машину обкатывали, также как объезжали молодого жеребца - во дворе по кругу. Двор, по сравнению с улицей был более ровным. Так Алексей, как помощник шофера, изучил машину и даже научился водить. В своих мечтах он так далеко улетал...
   В ремесленном он впервые увидел глобус и очень удивился, что земля не плоская, а шар. Но больше всего его привлекали корабли. Огромные, железные, с высокими трубами, темным дымом, хотя на черно-белых открытках смотрелись не слишком четко, причем, хотя из железа, но не тонули. Объяснения Скорина, в голове не укладывались, было проведено несколько экспериментов, но пришлось принять на веру. Эти железные гиганты могли прибывать в разные страны, а вместе с ними и Алексей.
   А еще через два года началась война.
  
   Алексей досрочно закончил ремесленное училище. Сбежал на море, думал просто посмотреть на него, на корабли. Ближнее море - Каспийское. Петровск - ближайший порт. Но паровых кораблей там не оказалось. Пришлось добираться морем до Баку, на какой-то торговой шаланде под парусом. Тут-то ему и объяснили, что Каспийское море - замкнутое, поэтому и зовется море-озеро.
   В Баку, хотя до Рождества оставалось две недели - было тепло. Он приходил в порт, когда видел дымы над морем. Не пускали, тогда нашел лазейки. Те незначительные деньги, что у него были, заканчивались. Ночевать на вокзале становилось все сложнее.
   Раз страна воюет, решил поступить во флот. Все родные уже знали, что он сбежал на войну, похвалился не вовремя в депо. Штабные структуры не хотели его никуда брать и грозили отправить домой, если еще раз появится. Возвращаться назад не позволила казацкая гордость, все равно, что отступление перед слабым врагом. Пришлось идти, вернее ползти неофициальным путем. Мимо часовых на место базирования военной флотилии. Последние деньги были затрачены на батон хлеба и круг колбасы. Спрятался среди разных ящиков на пирсе перед самым ближайшим и большим кораблем - "Карс". Начал выявлять кто самый большой командир.
  
   Утром ударили склянки, засвистели дудки. Матросы забегали по кораблю. К парадному трапу подъехала двуколка, из нее спустился статный офицер и быстро, по-хозяйски, окинул взглядом корабль и причал и поднялся на борт. Алексей сразу юркнул за ящики. Взгляд командира не предвещал ничего хорошего. Уж больно строг. Уж на что собственный дед... а тут еще строже.
   Он начал подумывать как бы выбраться обратно в город, но тут сотня глоток рявкнула приветствие командиру.
   Алексей отважился выглянуть. К двуколке спустился молодой матрос в кителе с фуражкой, на руке у него была синяя повязка, с белой полосой посредине. "Тоже командир" - подумал юноша.
   - Эй! - Обратился офицер к вознице. - Ты свою тележку отгони от трапа!
   - Твой же приказал здесь ждать! - Обиделся за тележку чернявый возница.
   - Не положено! Жди вон там! - Показал на ящики, за которыми прятался Алексей.
   - Уж больно ты строг, но твой командир еще строже! - Попытался подлизнуть возница. Ему не хотелось лишний раз разворачиваться на узком пирсе.
   - На флоте всегда так! Строгость мать порядка! Ладно, проедь вперед шагов на десять, а у трапа не торчи! Попадет и тебе и мне, как вахтенному, влетит! - Убавил строгость офицер. - Капитан первого ранга Викорст Николай Эммануилович строг, но справедлив!
  
   Алексей постарался запомнить длинную должность командира канонерской лодки "Карс" - капитан первого ранка викорст. Что такое капитан и он видел и знал, что такое первый среди капитанов, тоже можно понять, но ранка викорст? Тут он вспомнил, что говорили моряки на шаланде на своем морском языке. Это же придется еще и язык морской учить? Он привстал из-за ящика, посмотреть далеко ли до его подкопа под забором, но его сразу заметил вахтенный.
   - Эй малец! Иди-ка сюда! - Не менее строго, чем его дед, приказал он.
   - Дяденька, отпусти меня! Я больше не буду! - Перепугался Алексей. Когда дед так говорил, его ждала заслуженная и неотвратимая порка.
   - Не положено! - Отрезал вахтенный. - Как здесь оказался?
   Возница с сочувствием посмотрел на парня, и, на всякий случай, отъехал дальше, чем выпросил у вахтенного.
   - Я... это... на корабле хочу... ходить! - Потер затылок Алексей. Матрос с шаланды сразу дал ему леща, когда он сказал "плыть"!
   - Ну это только их высокопревосходительство может решить! - Совсем уже не строго ответил вахтенный и поправил черный галстук, под белым воротником рубахи.
   - А может не надо! Он такой...- Алексей не успел договорить.
   - Мичман Кульчицкий! Что у вас там? - Голос Викорста был непререкаем.
   - Задержан за проникновение на пирс, господин капитан первого ранга! - Мигом вытянулся и повернулся к командиру мичман. Викорст приглашающе кивнул и ушел.
   - Кажись тебе повезло, - совсем не по-морскому сообщил Алексею мичман, - доброе настроение! Вверх по трапу! - Скомандовал он, уже строже.
  
   Кульчицкий привел Калишина в кают-компанию. Завтрак должен был начаться через полчаса, и стюард его начал накрывать на восемь персон. Викорст сидел на своем месте во главе стола внимательно разглядывая Алексея. Тот стоял, держа выправку. Викорст посмотрел на мичмана. Кульчицкий прошептал: "Говори!" Алексей учел все, что Кульчицкий сказал о капитане.
   - Ваше высокопревосходительство, господин капитан первого ранка викорст! - Выпалил одним духом Алексей, перед этим глубоко вздохнув. Тот поднял бровь.
   - Ты что сказал-то? - Перевел невербальный вопрос брови командира в словесный мичман. Алексей подумал, что сказал тихо и, от испуга, рявкнул как строй казаков.
   - Ваше высокопревосходительство, господин капитан первого ранка викорст! - У того поднялась вторая бровь. Заметив это, Калишин, уже обычным голосом попросил: "Хочу ходить на Вашем корабле и служить Богу, Царю и Отечеству!
   В глазах капитана мелькнула веселость.
   - Так ранка викорст это звание?
   - У моряков свой же язык... - Неуверенно ответил юноша.
   - Так ты что, первый раз на корабле? А море когда...понятно. Из чьих будешь? - Искорки веселья пропали, но и особой строгости не стало.
   - Терские казаки мы! - Гордо, как и полагается казаку, ответил Калишин. Ему показалось, что он стал выше ростом.
   - Хм... - Викорст вопросительно посмотрел на мичмана. - И что же тебя привело на канонерскую лодку "Карс"?
   - Лодку? Я думал, что это корабль! - Удивился парень. Викорст не стал опускаться до объяснений в разнице типов кораблей, только кивнул мичману.
   - Шашка тоже из железа, но она здесь не нужна... - неуверенно произнес мичман и покосился на капитана. Тот молчал. - Тут надо очень много знать: математику, штурманское дело, артиллерию, механику, машинное дело. Калишин понял, что они принимают за впечатлительного мальчика, объятого романтикой и ухватился за два последних знакомых ему слова.
   - У нас дома паровая маслобойка, я работал в депо и водил автомобиль! - Гордо, как полагается теперь, уже рабочему человеку, знающему что он может, ответил он и добавил: "Матвей Гаврилович Скорин, многому меня научил и математике, и механике."
   Мичман аж вздрогнул от такого бахвальства, но Викорст посмотрел на него с уважением и отдал приказание.
   - Помыть. Выдать форму без погон, бескозырку без ленты, обувь оставить его собственную. Накормить. Когда последний раз принимал пищу?
   - У меня на ящиках остался кусок колбасы и ломоть хлеба.
   - Дать столько, сколько влезет. Показать корабль. Объяснить правила поведения на корабле. Никого к нему не подпускать. Вечером, когда мы с Еленой Федоровной вернемся из театра, доставить ко мне. А Гаврила Никитич Скорин не его отец?
   - Не могу знать! - Уже по-флотски, вытянувшись ответил парень. - Но могу спросить!
   - Когда я был как...- капитан посмотрел на Кульчицкого, - мичман. В нашем экипаже был кузнец с такой фамилией. Выполняйте.
   Кульчицкий передал его корабельному старшине, а сам поспешил на завтрак. День не пропал даром, хоть какое-то разнообразие в череде обычных дней. Можно вырваться в город. Мичман был холост и проживал на корабле.
  
   Вечером Кульчицкий доставил Алексея к двухэтажному особняку, на втором этаже которого была квартира Викорста и передал денщику. Тот был молчалив, вопросов, даже если они у него имелись, не задавал, но дал кусок вареного мяса на ломте хлеба и горячего сладкого чая. Показал нужник для прислуги и отведя в каморку, в которой обитал, уложив на вторую кровать, вышел дожидаться командира. Видимо он получил инструкции. Так и было. После театра, всей ложей поехали в ресторан.
   Как же приятно было вытянуться на мягком матрасе и белой простыне! Когда он это ощутил, сразу провалился в сон. Казалось, только сомкнул глаза, а денщик его уже будил.
   После завтрака был представлен и супруге Викорста, дочери адмирала.
   - Знакомься Елена Федоровна! Это то чудо, если конечно не обманывает, о котором я молвил вчера. А сейчас едем на Петровскую площадь. Я поставил на то, что если сделаете вокруг нее круг на автомобиле, то вас приказом командующего сделают вольноопределяющимся российского флота. Не подведите меня сударь! - Викорст встал и вышел. Денщик показал жестом идти за командиром.
   У входа уже стоял тарантас. Викорст сел на кожаный диван под навес, а денщик с Алексеем на деревянную скамейку лицом к нему. Алексею все это казалось забавой, но спустя несколько лет он понял, что Викорст очень сильно рисковал своей репутацией, поверив ему на слово. Калишин со своим юношеским задором в себе не сомневался. Крутить ручку, чтобы завести автомобиль, легче, чем откручивать гайки у паровоза. Ведь главное у техники, как учил Матвей Гаврилович, всё вовремя смазывать, тогда и ломаться меньше будет, и крутиться без напряга. Как он говорил: "ручка крутетца-крутетца, искра крадется-крадется, как наймнет, так и завертухалось!"
  
   До Петровской площади ехать было недалеко. На площади у Скетинг-ринка, на котором катались на роликовых коньках, стояла группа офицеров. Викорст подошел к ним и с каждым поздоровался.
   - Ну и где Рассадин? - Спросил Викорст у дородного офицера с бородкой, который оказался генералом.
   - За углом уже тарахтит! - Подсказал генералу адъютант. И точно.
   Сначала появился дым, потому что ветер дул сзади, а потом и авто. Оно вплотную подъехало к группе обдал их гарью и заглохло.
   Все закашлялись, но Рассадин кашлял больше всех. Долго пришлось этим смогом дышать. Наконец он продышался, снял очки и широко развел руки в сторону авто.
   - Здравствуйте господа! Кто же из вас? Прошу! - Викорст посмотрел на денщика, тот слегка подтолкнул Алексея в спину. Тот вышел и оглядел не офицеров, а машину. Тот же самый
   "Руссо-Балт С24/43", что и был у купца Чермоева.
   Обошел вокруг, заглянул в багажник, там стояли круглые жестяные банки. Одна с носиком и затычкой, значит с маслом. Вторая больше напоминала бочку - значит с бензином. Заводная ручка нашлась под сиденьем водителя. Алексей постучал по баку. Он отозвался пустотой. Достал заводную ручку вставил в вал, но проворачивать не стал. Он все это проделал автоматически, как это делал не раз и как научил Скорин.
   - Хорошо смазано! - Буркнул он и посмотрел на Рассадина.
   Открытая ухмылка того, одетого в черную кожу и так пахшего маслом, что остальные невольно попятились, оставив вокруг пустое пространство, сменилась тревогой. Он знал всех в Баку и не только тех, кто сможет обращаться с автомобилем. На пальцах можно таких пересчитать! А этот вообще пацан какой-то. Тревожиться было от чего. Рассадин назаключал пари на месячное жалованье. С началом войны его Руссо-Балт, был призван в императорскую армию и выкуплен. Не желая расставаться с ним, вступил в армию и Рассадин.
  
   Калишин уловил перемену во взгляде и подумал в чем же каверза? Механики любили устраивать для себя другим подобные мелкие развлечения. Один раз механики вставили болт с обратной резьбой и попросили снять гайку. Пытаясь проявить усердие, он так закрутил гайку, что ее сняли с превеликим трудом.
   - Рано тебя еще к гайкам подпускать! - Строго произнес котельщик Роман Романович. - Ежели слепой, то резьбу и диаметр, руцей щутить надоть!
   В котел, если надо было, он лазил без освещения и делал на ощупь. А где здесь подвох?
   Алексей лег на камень и заглянул под днище. Все нормально. Интересно хватит ли бензина на круг? Бак-то почти пустой. Увидев эти трепыханья, Рассадин повеселел, отвернулся и начал рассказывать веселый случай. В багажнике же валялась мерная трехлитровая кружка. Бочка с бензином была на удивление легкой, и он успел дважды воспользоваться ей. На круг должно хватить.
   - Ну долго вы там еще сударь! - С ехидным смешком повернулся к нему Рассадин.
   - Смазать пришлось! - Приподнял и поставил масленку Алексей.
   Сел за руль, повертел, проверил рычаги и поставил их в нужное положение, в этом тоже была ловушка.
   Так быстро прокрутил ручку что автомобиль затарахтел. Убрал ручку под сиденье и медленно объехал всю площадь, но остановился не около группы, а на тридцать шагов дальше и двигатель не заглушил. Стараясь изобразить строевой шаг подошел к генералу и замер. Тот посмотрел на Викорста.
   - Да, Николай Эмманулович, зря я с вами спорил! Приглашаю вас с Еленой Федоровной на ужин. - Повернулся к Калишину.
   - Поздравляю сынок! Добро пожаловать в армию. Теперь ты солдат российской империи!
   Расстроенному Рассадину генерал кивнул. - Автомобиль подгони. В штаб надо ехать.
   Рассадин дошел до машины, сел, развернулся и Руссо-Балт перестал говорить моторным языком. Рассадин подумал, что залил в бак слишком много, поэтому пацану хватило бензина, а ему - нет.
   - Лучше лошади ничего не придумано! - Констатировал генерал. Адъютант уже стоял с коляской рядом. - Жду всех в штабе. Викорст поехал в свой морской штаб. Денщик отвел Алексея на "Карс".
  
   3.
   Но тут-то и начались сложности. Чтобы стать вольноопределяющимся необходимо было иметь возраст в двадцать один год, а Алексею было только семнадцать. Требовалось согласие родителей. Калишин сначала написал деду, где все рассказал без утайки, а отдельным письмом и родителям. Сначала юнкер флота, потом гардемарин, а после сдачи обязательного экзамена, присваивали звание не мичмана, а прапорщика Адмиралтейства. Получалось, что в семье Калишиных, Алексей стал бы первым офицером, причем на флоте. Алексей боялся, что отец не согласится, но он первый поддержал, он видел в Порт-Артуре, что такое боевой корабль. Дед как раз колебался, но все согласие дали.
   Так Алексей стал служить на "Карсе". Его определили в машинное отделение, где он обслуживал первые российские дизеля Людвига Нобеля. От хозяйственных работ, как вольноопределяющийся, он был освобожден. Обитал он не в кубрике с матросами, а в каюте Кульчицкого, над кроватью мичмана повесили гамак.
   Поскольку "Карс" редко выходил в море Викорст нагрузил Алексея учебой. Кульчицкий, как артиллерист, учил углам, дальностям, механике пушек и башен, ведь на "Карсе" было два 120 мм орудия и четыре 75 мм пушки. Их стволы в семь и пять метров с большими углами возвышения были грозным оружием на Каспии. Его учили всему: электрике, радиотелеграфу, штурманскому делу и другим морским премудростям, которых на корабле предостаточно. В Каспийской флотилии Калишин был единственным вольноопределяющимся. Этим экипаж гордился. Сам Викорст, хорошо знавший французский язык, обучал языку. Заодно узнавал, как проходит обучение и по другим темам. К своему удивлению капитан обнаружил что Алексей не любит читать, а старается все запомнить. Теперь он, как и остальные офицеры, называл его на "вы". Такое было негласное правило императорского флота и армии к вольноопределяющимся, поскольку многие становились офицерами. Пришлось поставить Алексея в такое положение, что он был вынужден записывать сначала русскими буквами транскрипцию и перевод. Когда освоился и начал внятно выражать мысли по-французски, память-то хорошая, перешли к грамматике.
   Произошло открытие, как и с глобусом. Во французском, оказывается, не все что пишется - произносится. Это открытие стало вызовом. Викорст был доволен. Если не хочет читать по-русски, пусть хоть читает по-французски.
  
   В мае 1915 года за усердие прилежание был произведен в гардемарины. По этому поводу уже с новыми нашивками и погонами был выпущен в город. В первый раз ходил туда, как только стал юнкером. Сфотографировался в "Молнии" в Сабунчах, близ вокзала. Времени было много, идти было некуда, вот он и стоял, повторяя французские глаголы. А почему бы не зайти в депо, вспомнить так сказать - молодость. Как там работают?
   Чтобы попасть в депо, пришлось долго обходить всякие заборы, склады. Возле одного склада, из-за забора виднелась только крыша, послышался урчащий звук мотора, потом еще один, еще. Что же это за богатей здесь живет? Ворота были крепки, а вот калитка приоткрыта. Он смело шагнул туда. Около склада стояло несколько грузовиков, которые торопливо заводили солдаты. С ворот, солдат с ружьем, торопливо снимал брус, потому что кто-то настойчиво сигналил с улицы, поэтому часовой не обратил на Калишина внимания, мало ли здесь вестовых и адъютантов шляется к начальству? Калишин грузовики видел впервые, хотя они отличались от легковых только наличием грузового кузова и отсутствием какой-либо крыши.
   Неожиданный автомобильный гудок, заставил его отпрыгнуть в сторону.
   - Ты чего пентюх ворон ловишь? - Перекрывая звук мотора, нервно прокричал шофер. Алексей повернулся, и они узнали друг друга. Алексей - Руссо-Балт, а Рассадин - его.
   - Ты морячок? - Удивился Рассадин. Сам он был в форме прапорщика. - Ну и подвел ты меня! Я на тебе целую зарплату проиграл. Ну ладно, дело прошлое. Что к нам в автороту?
   - Так... позырить... - Как-то по-деревенски ответил Калишин.
   - Времени навалом? - Алексей кивнул.
   - Выручай брат! Машины есть, а шоферов не хватает! Тут поезд с ранеными пришел. А? - Умоляюще попросил прапорщик. - Водила ты отменный! Лучшую машину дам, потом ресторан.
   - Ну раз так, то давай, мне на корабль только к шести!
   - Вон "Рено". Ручка знаешь где. Вставай в линию. Он въехал в гараж. Пока Калишин заводил "Рено", вместо Руссо-Балта выехал немецкий грузовик "Хакке". Алексей пристроился за ним.
  
  
  
   4.
   Грузовик - не легковушка, но на следующем рейсе Калишин освоился. Тем более передвижение в колонне. Заодно и город посмотрел. В ресторан не пошел, еле-еле успел на "Карс".
   Авторота была прикреплена к железнодорожному батальону. И это правильно, не создавать же собственную ремонтную базу. Константин Рассадин был главным механиком и отвечал за выезд машин по указаниям главного штаба. Авто часто ломались, но если с механикой что-то можно было решить в мастерских депо, то более сложные детали приходилось заказывать. Быстрее всех получали запчасти из Англии, потом Италии и Франции, а вот из воюющей Германии - невозможно, хотя их авто были более надежными чем другие, но тоже ломались.
  
   В гараже было шестнадцать автомобилей. Итальянский ФИАТ, английский "Уайт", французские "Паккард", "Берлье" и "Рено", германские "Хорьх" "Бенц", "Даймлер", "Матис", "Накке", "Опель". Из них девять грузовиков германские, четыре французских, и примкнувшие к ним по одному ФИАТ и "Уайт". Водителей было одиннадцать. Командовал авторотой капитан Маркин, если бы не война ушел бы на пенсию... Его, прислали из комендатуры, вместе с сорока солдатами. Он занимался хозяйством, строевой подготовкой, караульной службой, посещениями церкви, но в ремонт, перевозки не вмешивался. Этим занимался прапорщик Константин Рассадин.
  
   Маркин был незаменим в общении с начальством. Всегда знал к кому, когда и как подойти, но наладить срочный посыл автомобиля в распоряжение кого-либо не мог. Когда появлялись взмыленные вестовые или лощеные адъютанты, машина из гаража сразу выехать не могла. Перед выездом надо проверить техническое состояние, полон ли бак, горят ли фары, для каких целей, количество перевозимых и куда?
   Начальство копытом бьет, выкапывая яму у крыльца, а машины как не было, так и нет. Сначала решили организовать постоянное дежурство у коменданта разъездной машины, но часто получалось так, что именно такая не подходит, тогда она возвращалась в гараж и к комендатуре ехала другая. А время? А престиж армии?
   После очередного разноса невозмутимый Маркин попросил: Да вы нам телефон проведите! Живем в двадцатом веке, а до сих пор вестовых посылаем. Да над нашей отсталостью персы уже смеются!
   Телефон был проведен, не только в автороту, но и к нему домой. Он стал больше проводить времени дома.
  
   Рассадин, через Маркина долго добивался чтобы Калишина, в свободное от вахты время направляли в автороту, но Викорст был против, но в начале июня согласился. Алексея освободили от вахты, до обеда он продолжал обучение, а после обеда ехал в автороту. Рассадин за ним всегда присылал машину. Неожиданно в середине июня 1915 года Викорст уехал, все поговаривали, в какую-то секретную командировку и этим очень сильно гордились, так же, как и Калишиным. Не за каждым полковником машину присылают, а тут гардемарин! Рассадин это делал не просто так.
   Причин было две: чтобы побыстрее доставить Алексея в автороту и позлить морское начальство, у которых автомобилей не было. Морское министерство тоже уперлось. Вот когда он получит офицерское звание, может уйти на один день в запас, а потом поступить на службу в военное министерство. Ждать, когда он сдаст экзамены, можно было вечно. Осенью 1915 года досталось несколько английских грузовых "Остин" и проблема с водителями стала еще сильнее и это при том, что два немецких грузовика встали на прикол из-за отсутствия запчастей.
   Министерства договорились сдать как бы Калишина в аренду, прикомандировать к автороте, а когда острота пройдет, вернуть обратно.
  
   В середине 1916 года, турецкие войска выбили кавказский корпус генерала Баратова из Месопотамии, а потом и из центрального района Персии захватив Хамадан. Со всего Кавказа и Прикаспия были собраны автомобили, переправлены в Баку, откуда вместе с подкреплением были отправлены на помощь обессиленному корпусу. Если бы не отсутствие боеприпасов русские войска могли взять и Багдад, чтобы потом вместе с англичанами наступать на центральную Турцию, но британцы отказались. Турция сразу бы пала, и Россия получила бы много, а Лондону самому хотелось все.
   Экспедиция из тысячи казаков, гужевого транспорта и 35 автомобилей, загруженных под завязку, отправился на помощь. Дорога кишела и разбойничьими бандами, и повстанцами против властей Персии, курдскими революционерами, воевавшими на стороне Турции. Путь обещался быть трудным. Поломки автомобилей подразумевались и проходили постоянно, но общими усилиями шоферов их устраняли. Калишин был за рулем "Уайта".
   В персидском порту Энзели, на Каспии, была сделана перевалочная база, откуда происходило снабжение кавказского корпуса Баратова. Приходилось мотаться туда-сюда. Рассадин, как руководитель экспедиции, подал на звание прапорщика для Алексея, чтобы тот мог сам руководить колонной, но теперь уперлось военное министерство. Калишин ведь проходил по морскому ведомству!
  
   В начале 1917 года возвращаясь с фронта, когда русские войска вновь захватили Тебриз, колонна из 13 грузовиков двигалась в Энзели. Самое опасное место было в тылу русской армии. Небольшой участок в восемь километров, проходивший вдоль мелкой речушки, постоянно обстреливался, то ли местными разбойниками, то ли повстанцами. С восходом солнца стреляли во все, что двигалось по дороге. Местные знали, к кому подойти и заплатить за проход. Русские военные такого позволить себе не могли. Знали, что от них потребуют не деньги, а оружие, боеприпасы, продовольствие.
  
   Ущелье было низким, до вершины горы триста метров, а от дороги до воды четырнадцать. Поэтому все передвижения проходили в утреннем тумане. Вот и сейчас десяток конвойных казаков спокойно проехал этот участок и приготовился встречать машины, которые следовали друг за другом с интервалом в пять минут. После них следовала еще шестерка казаков, которая следила за тем, чтобы не было на дороге отстающих или сломанных машин.
   Левая фара хорошо освещала край пропасти, а вот правая начала мигать, видимо из-за попадания влаги на контакт лампы, и скала и так, еле видимая из-за тумана, перестала просматриваться. В результате этого машина и разбила эту фару о скалу. Пришлось снизить и так медленную скорость. На узком повороте специально притащили валун, чтобы машины не скатывались в пропасть. Алексей, уходя от этого валуна, постарался посильнее выкрутить колеса, сначала влево, а потом вправо, согласно изгиба дороги. Если бы машина была хоть как-то нагружена, она спокойно бы проползла, но передние колеса подпрыгнули на неровности и провернулись сильнее, задние занесло. Вместо того, чтобы остановиться, Калишин прибавил газу, левое заднее, зависло над кромкой, а правое разворачивало машину, кузовом в пропасть, но Алексей все равно пытался спасти машину и добавил еще газу. Хорошо к речке был пологий спуск и можно было попытаться въехать на дорогу, с помощью обоих колес. Ему бы это удалось, но здесь была осыпь покрытая кустарником и чахлой травой. Колеса разорвали непрочную поверхность и закапывались в камни с землей. Нажал на тормоз чтобы выйти, но осыпь пришла в движение. Уже на протяжении, нескольких метров с той и другой стороны, посыпались камни. Машина заскользила все быстрее к речке и резко остановилась от удара о валун.
   Калишин ударился головой о руль и потерял сознание. В выхлопную трубу набились камешки с песком и водой, мотор еще минуту недовольно поурчал и заглох, единственная фара погасла. Через некоторое время, казаки, впрягшие лошадей, протащили на постромках последний грузовик. Он заглох, а заводной ключ шофер найти не смог. Когда все собрались на другом конце ущелья, этот грузовик завели, и колонна двинулась подальше от опасного места.
  
   Алексей очнулся от холода и сырости. Сначала даже не понял где находится. Он побибикал, поорал, прислушался. Сколько же он здесь проторчал? Над вершинами начинало светлеть, туман становился прозрачней. Потрогал лоб. Если бы не с амортизировавший козырек фуражки на лбу была бы шишка. Калишин задумался. Если все бросить и бежать налегке, то может он и успеет к выходу из ущелья и его не подстрелят и в плен не возьмут, но тогда надо будет где-то спрятаться... утром пробраться через кишлак, а потом день или два топать к перевалу, на котором был казачий заслон.
   Сколько шансов? Нужен конь, тогда шансы повышаются или дождаться своих, которые дня через три-четыре все равно будут проходить через ущелье. Раз нет коня надо искать схорон.
   Осторожно ступая по камням, за две ходки, Алексей вытащил все что необходимо: ящик с инструментами, инструменты для шофера были более ценными, чем сам автомобиль, заплечный мешок с сухпайком состоявший из мешочка сухарей, двух банок тушенки, несколько кусков колотого сахара, плитки прессованного чая и сала в вощеной бумаге. Таблетки сухого спирта.
   Продержаться можно, хоть и скудно. Войлок, в который заворачивался и спал. Лопату, топор, метровый ломик, бидон, из которого доливал в радиатор воду, наполнил водой из речки, прихватил веревки, которыми обвязывал груз и канат, на котором таскают заглохшую машину. Огляделся. Полдиска солнца уже виднелось над горами. Туман просел и оставался на уровне головы. Ни на дороге не спрячешься, ни у реки. Подняться к вершине из ущелья можно, но как спуститься? Спускаться всегда сложней. Обоз пройдет и что дальше? Обратно придется ждать несколько дней. Прятаться надо где-то здесь. Он оглядел прилегающие скалы. Уступ прямо над дорогой на высоте восьми - десяти метров. Над ним скалистый козырек. Уступ зарос мелким кустарником с редкой травой. Можно устроить лежку.
   Калишин через метр привязал к веревке имущество, включая карабин. Обвязал ею себя, засунул топор за ремень и полез. Внизу можно было и уцепиться за неровности и ногу поставить, расширяя дорогу скалу вырубали. Вот за эти насечки он и цеплялся. Дальше было сложнее: трава обрывалась, ветки выскальзывали, мокрый, от тумана, камень скользил. Пришлось даже использовать топор, цепляясь нижней кромкой лезвия за мелкие трещины.
   Площадка оказалась равносторонним треугольником со сторонами в три-четыре метра. Алексей втянул всю свою амуницию, вырубил в середине ненужный кустарники, разложил его так по краям, что с противоположной, за рекой, горы на уступе ничего не было видно, тем более чтобы понять, что там кто-то находится. Теперь можно было сесть. Огляделся. Дорога на юг просматривалась метров на двести, а на север, куда он стремился только на сорок. Оборону долго не продержишь, нужен бруствер. Как камней с дороги натаскать? На уступе только крупные, надо между ними разложить мелкие и оставить амбразуры для стрельбы.
   Решение пришло быстро. Он туго забил ломик в одну из щелей, накинул на него петлю каната и наделал на нем узлов. Получилась этакая лестница три метра длиной. Канат полностью перекрывал покатый и скользкий верхний участок. Достал ключ из инструментального ящика, засунул в карман кителя и спустился вниз. Накидал на шинель камней и обвязал все веревкой. Быстро перебежал дорогу и юркнул в ущелье, туман стоял только там, но был уже таким редким, что все четко виднелось метров на двадцать.
   Поднял капот. Надо выкрутить свечи и снять ремни, это же страшный дефицит. Фуражку, чтобы не мешалась, закрепил рантом - подбородочным ремешком, на руле. Заводной ключ тоже прихватил и пулей обратно. Все втянул, разложил камни и усталый упал на войлок.
   Солнце полностью осветило долину и тени полностью растворились в лучах светила. Только теперь он вспомнил про фуражку. Если ничего не произойдет, ночью сходит за ней. Достал из вещмешка меховой шлем надел на голову и заснул.
   Первое время он удивлялся, почему прапорщик, а неделю назад хоть тому и присвоили подпоручика, но Алексей назвал его по-старому - еще не привык, как только прибывали на стоянку был всегда чистый. Словно он и не ехал как все по пыльной дороге, а летел над ней.
   Рассадин объяснил, что не зря в коже ходит хотя и жарко. Поднимал воротник куртки, снаружи застегивал до носу, шлем надевал на воротник, а очки на шлем. В результате чего грязными были щеки и нос. Мокрой тряпкой смыл и порядок. Обязательно ездить в перчатках. Калишин попробовал подражать ему, но кроме, перчаток, шлема и очков ничего другого не завел. Некогда было. В Энзели его ждали сшитые на заказ кожаные куртка, брюки, сапоги и ботинки. Но целые полгода он не мог их забрать - некогда было.
  
   Солнце перевалило через реку и намеревалось спрятаться на западе. Тут-то и раздался выстрел. Алексей чуть было не вскочил, но вспомнил, где находится. Схватил карабин и просмотрел в амбразуры. Дорога, в обоих направлениях, была пустынна. Посмотрел за реку. Еще выстрел, как раз оттуда, но в кого стреляют? Не в него же? Что-нибудь долетело бы? Может охотники на козу охотятся? Он хотел было отползти, но тут заметил, как из солнечного ореола две фигуры войдя в тень скалы начали спускаться к реке.
   Спускались уверенно, изредка опираясь на скалу. Или там у них тропа или с детства привыкли...
   Первый нес в руках английскую винтовку N1 МКII. Она легко узнавалась из-за того, что ложе было почти до конца ствола, Алексей видел такие у англичан, на плече второго обычный турецкий Маузер. Очень хорошие винтовки. С такими, на коз, не охотятся.
   Выглядели они как обычно: на голове намотаны тряпки, а выцветшие пестрые халаты из-за этого сливались с белесой местностью. Поэтому Калишин, не только из-за солнца, заметил их только тогда, когда они прошли половину пути.
   Спускались они прямо к автомобилю. Интересные люди. Как взять в плен, допросить и использовать их одежду? Помогла, как обычно, казацкая смекалка. Прицелился в ногу того, кто был выше. На звук выстрела они моментально среагировали, прижавшись к скале. Пуля попала в бедро, тот сверху упал на нижнего и, оба свалились с обрыва на каменистый берег.
   Осталось ждать, когда первый понесет второго - раненого. В гору с таким грузом не полезешь, значит надо переходить через реку и идти по дороге.
   Алексей устроился поудобнее, ожидая врагов, но заснул. Проснулся оттого, что солнце перестало ласкать лицо. Начало быстро темнеть. Огляделся по сторонам. Никого. Проспал пленных. Пока совсем не стемнело надо забрать фуражку. Решил смотаться налегке, карабин оставил, а повесил на шею уменьшенную копию кортика -подарок офицеров "Карса", когда они поняли, что могут и не дождаться возвращение Калишина на корабль.
   Туман, как только что проснувшееся, но еще сонное чудовище, сгущаясь, медленно поднимался из ущелья. В четыре шага перемахнув узкую неровную дорогу, Алексей нырнул в спасительную белесую плоть чудовища. К его удивлению, у реки тумана практически не было. Отстегнул фуражку, в ней оказалось два пулевых отверстия. Так вот по кому стреляли. Они издали видели только фуражку и, чтобы обезопасить себя, на всякий случай стрельнули в нее. Он засунул ее за ремень и посмотрел на противоположный берег.
   Опа! Из-за камня на него глядел ствол винтовки.
   Попал! Пропал! Алексей, быстро, как получилось, юркнул под кузов. Места было мало и обе ноги торчали. Миг проходил за мигом. Они казались такими бесконечно огромными, а выстрела все не было и не было. Холод реки начал пробирать - в этой щели даже пошевелиться было сложно.
   Нервы не выдержали и он, с шумом, выталкивая камни из-под себя, выскочил и спрятался за валуном в семи шагах от машины. Здесь он хоть мог сидеть и шевелиться. Несколько движений слегка согрели. Он сразу вспомнил наставления Рассадина: "Оружие должно быть всегда под рукой. Даже когда ты за рулем или в кустики отошел".
   Тоже самое ему говорили отец и дед, и они говорили про войну. На всякий случай он вытащил кортик и сжал его в руке. Если не стали стрелять, значит, хотят взять в плен. Ему стало так обидно, что слеза навернулась. Какая невезуха! Первый раз выскочил без оружия... и все. Раз хотят взять живым, стрелять не будут. Он осторожно выглянул из-за валуна. Винтовка все равно была нацелена в сторону "Уайта". Что не заметили, как он перескочил за валун? Так это на него раненый скорее всего целится! А второй, перебравшись через реку, заходит сзади.
   Калишин засунул кортик в ножны, поднял руки и громко крикнул: Сдаюсь!
   Снял сапоги, брюки и в одних подштанниках начал перебираться через поток. Река была мелкой, но течение сильным, а камни не только скользкие, но и острые. Два раза не удержавшись, присел на попу. Вот тут-то он и понял, что такое холод. До колен как-то холод не ощущался, а тут яички вздрогнули от неожиданности и пропали. Вылезая на берег, он так наклонился, что незаметно вытащил кортик и лезвие прижал к руке. Он медленно, но тревожно оглянулся назад. Никого.
   Подошел ближе. А вот и вторая винтовка. Так это он за камни их тела принял! Вот дурак! Видел же, а от страху обмочился, хотя бы водой. Он подобрал оружие. Потом скинул одного с другого. Нижний свернул шею, а верхний умер от потери крови.
   Боже! Он столько времени на войне... и это первые им убитые! Желудок сжался от отвращения, но извергнуть из себя ничего не смог - пусто было. Из-за этих перипетий, он даже голода не ощущал.
   Только теперь понял, как хочется есть. Он подошел к реке и долго пил. Что же делать?
   Обыскал их. Это верхняя одежда казалась тряпьем, но под ней! Крепкая добротная одежда. Документов никаких не было. А ботинки! Толстая рифленая подошва! Пробита бронзовыми гвоздями. Теперь понятно, почему они так уверенно спускались. Важные персоны. С рассветом начнутся поиски, если их здесь увидят, то с утра начнется шмон по всей дороге, значит, надо сделать так, чтобы их нашли как можно дальше. Могут застрять в реке, одежда за что-нибудь зацепится. Как было неприятно, отвратительно, раздел их и отпустил в свободное плавание.
   Кровь засыпал камнями. Одежду закопал. Головные уборы приспособил на ступни. Подхватил обувь, оружие и перешел реку. Оделся. Тюрбаны закопал. Пришел к себе и с трудом поднялся на скалу. Было уже темно и пришлось подниматься на ощупь. Желудок полный воды неприязненно зловеще булькал, требуя еды. Пришлось пойти на перемирие. Сначала сгрыз два сухаря, а потом высосал кусок сала.
   Стало полегче. Утром, пока еще туман, решил приготовить на чае супчик из тушенки, сухарей. После этого проверил винтовки. У англичанки оставалось в магазине девять патронов, у Маузера - четыре. Что ж, неплохой довесок к его четырнадцати. Если станет горячо, не надо будет со своим карабином, переползать от амбразуры к амбразуре. Свой карабин он разместил, где дорога короткая, англичанку где длинная, а немца направил на реку.
  
  
   Проснулся от холода среди ночи. Вроде находишься далеко на юге, а мерзнешь сильнее, чем зимой. Пришлось войлоком так оградить слабый огонек сухого спирта, что и самому видно ничего не стало. Заварил чай, кинул в него треть банки тушенки, покрошил сухарей и, не спеша, выпил горячее варево. Кровь, от горячего заструилась по жилам. Стало тепло изнутри. Снова заснул.
   Проснулся от шума, гама, криков. Он чуть было от радости не запрыгал и не закричал: Здесь я!
   Пришлось встать на колени, чтобы вылезти из-под скального козырька. Алексей чуть было не екнул от неожиданности. Это были не наши. Они пытались вытащить "Уайт". Конных было два десятка. Вдали приближались несколько телег, судя по всему с пехотой, облепившей их, на первой телеге находился трофейный французский пулемет "Гочкис".
  
   Благодаря офицерам "Карса" он научился разбираться в вооружении и стрелять и из пистолета, и из пулемета, и из пушки. Из карабина еще в детстве научил дед. Сразу возникли вопросы. Кто они? Откуда? Куда следуют? Зачем?
   Идут открыто. Машину вытаскивают. Свои? Про таких своих он не слышал, а тем более и не видел. А какое отношение имеют те двое, что стреляли по его фуражке?
  
   Он не знал, что стреляли именно в фуражку, а не человека. Поспорили, кто точнее попадет. Они сверху просматривали дорогу, по которой хотели пройти ночью своим отрядом. С учетом спуска с горы, пешком по дороге, прихода в лагерь ушло бы не более трех часов. Если проделывать подобное с другой стороны горы, на лошадях, то успели бы только к темноте. Они отпустили сопровождающих, а сами начали спускаться, вот тогда-то они и заметили брошенный автомобиль. Когда они не появились и к ночи, то в отряде решили ждать до рассвета, вдруг заночевали в ближайшем селении? Поэтому, с рассветом, отправили туда конных. Те даже шмон устроили в кишлаке, но... Поэтому отряд вышел слишком поздно, передвигался медленно, тщательно вглядываясь в пропасть.
  
   Спешившиеся всадники суетились, сами впряглись и помогали лошадям, "Уайт" медленно, но уверенно поднимался вверх. Поднимался он не прямо, а наискось - тратится меньше усилий и тащить уже приходится не по осыпи.
   Только один всадник был неподвижен. Посадка как у казака, но на голове феска. Феска? В щель, головной убор был виден не полностью, пришлось приподняться над амбразурой. Точно феска. Теперь понятно куда они собрались. Атаковать заслон.
   В заслоне было не более двух десятков казаков, да плюс шестнадцать конвойных, которые сопровождали обозы, циркулируя между двумя заслонами.
   Калишин не знал только одного: этот отряд должен был пройти ущелье ночью, чтобы сразу на рассвете, пешие, пробравшись по горам, начали обстрел сверху, а конные атаковали снизу. Поэтому на телегах были местные, подрядившиеся за деньги, а конные, хоть и персы, но воевавшие за турок.
   План был хорош и выполним. Турки уже не раз, таким образом, внезапно, сбивали заслоны и поджидали проходящие обозы. Такое нередко происходило на других участках Кавказского фронта, а теперь пришло и сюда.
  
   Офицер в феске был специалистом по таким партизанским действиям. Он знал, что у русских приказ: если кто-то потерялся - его не разыскивать, можно нарваться на засаду и понести еще большие потери. Он хотел осмотреть автомобиль, но рисковать собой, спускаясь по осыпи, не желал. Все равно день пропал. Он хотел понять, русские сознательно его сбросили, сам упал и где шофер. Наконец "Уайт" оказался на ровной поверхности - узкой каменистой и извилистой дороге.
   Турок подошел и осмотрел место водителя. Два пулевых отверстия в щитке. Крови нет. Значит водитель жив, даже не ранен. Свечи вывернуты, ремни сняты, а латунный радиатор нет. Получается, что за водителем прибыло несколько всадников, забрали все, что смогли и ускакали. Последний караван проходил вчера на рассвете. Следующий обоз пройдет дня через два. Время есть. Он махнул рукой в сторону пропасти. Все, что ему надо, он узнал.
   Алексей тоже понял этот жест. Ему стало до боли обидно, что его боевой друг, которого он, Калишин, холил и лелеял, будет убит как ненужный пленный после допроса, не в бою, не в аварии, а по легкому движению руки. В кузов уже забрались двое. Один поднял полупустой бочонок с бензином, что-то эмоционально объясняя.
   Калишин вспомнил что ему говорил Рассадин. Взрываются пары бензина, а не сам бензин. Поэтому если надо починить бак, надо не сливать бензин, а залить по полной, а потом бак можно зачеканить и даже запаять. Это воспоминание решило все. Чтобы не трогать английскую винтовку, прицелился из Маузера и, восьмимиллиметровая пуля, пробив обе стенки бочонка, вонзилась в грудь державшего одновременно со взрывом. Горящий бензин, вопли рядом стоящих и людей, и лошадей на которых попало пламя, испугали Алексея. Он не представлял, что такой ужас возникнет перед его глазами. Он закрыл их и рухнул на войлок, зажав руками и уши, чтобы не только ничего не видеть, но и не слышать.
   Турок моментально среагировал на звук выстрела и рухнул под машину за мгновение до взрыва. Лошадей к тому времени отвязали, иначе они протащили бы машину по нему.
  
   Струйка горящего масла начала затекать под горящий автомобиль, турок выкатился, присев за бампером грузовика, вытащил пистолет и осмотрелся. Его движения были плавными и точными и создавалось впечатление, что он никуда не торопится.
   То, что слышал выстрел, не сомневался. Но может в кузове была заложена граната? Засада? Он еще раз внимательно огляделся. Самое удобное место - уступ. И сейчас, когда паника, можно стрелять во всех. Но почему тогда не стреляют? Значит стреляли с той стороны ущелья? Командиры отряда пропадают, машина взрывается. Какие шайтаны здесь обитают? Он поднялся и прошел к стене уступа, по пути, из жалости, пристрелив трех горящих партизан. Внимательно оглядел стену. До двух метров следы то ли от кирки, то ли от лома, видно, что следы нанесены железом. Но выше-то, еще несколько метров, хоть покатая, но гладкая стена, этакий валун, чахлая травка пробивается, но за нее не ухватишься, целехонька. Если бы он зашел с другой стороны выступа, то обнаружил бы и следы от сапог и обломанные былинки и волокна каната. Но он уже сделал вывод.
   Он снял феску с головы и поспешая, но не торопясь, отправился навстречу телегам, которые в растерянности остановились. Он был удобной одинокой мишенью. Понятно, что внезапность для налета на заслон, потеряна. Если с перевала, что происходит в ущелье не видно, то черный дым не спрячешь. Машина была заминирована. Этот взрыв оказался сигналом для казаков.
   Какую пользу можно извлечь из этого? Казаки могут выслать разъезд. Если их пострелять, одеться в их одежду, а остальных своих бойцов, как пленных, на телегах, так и пешком, гнать на перевал. Сами запустят. Этот план даже лучше, чем предыдущий. Он остановился и громко крикнул.
   К нему побежало несколько человек. Он приказал и машину и убитых скинуть в пропасть. Пусть казаки гадают, от чего машина взорвалась. Вот тут-то их и накроют.
   Турок приказал снять пулемет с телеги и поставить его у скалы. Рядом с пулеметом поставили низенькую скамеечку.
  
   Алексей, после взрыва, лежал не шевелясь. Громыхнуло так, что мало не показалось. Чад от машины, перемешиваясь с вонью горелого мяса, выворачивал желудок наизнанку.
   "Приключений захотелось!" - Корил он себя. - "Лежал бы тихо, давно бы мимо прошли, а я бы им в спину и ударил."
   В амбразуру он посмотрел только тогда, когда опять под скалой загалдели. Вдали снимали пулемет, лошадей отводили за поворот, а первую телегу поставили наискосок дороги. Калишин сверху видел пулемет, а снизу вряд ли бы кто узрел. За телегой в два ряда встали персидские партизаны. Засада!
   Наконец машину столкнули в пропасть, туда же и полетели трупы их собратьев. Эти четверо, присев на придорожные камни, возвращаться не торопились. Потом поднялись и пошли медленно вперед, а не к своим. Они вглядывались в ущелье.
   "А это еще одна засада!" - Догадался Алексей. "Или остановить тех, кто сможет развернуться и ускакать от очередей пулемета, или остановить подкрепление. Умно!"
   Из амбразуры видно было плохо, пришлось отползти под навес и раздвинуть кустики. Он принялся следить за ними уже через прицел своей трехлинейки.
   Они остановились, посовещались и первый начал спускаться. Двое держали первого за руки, а четвертый, сильно отклонившись назад, держал их обоих за пояса.
   Алексей уже понял, как надо воевать в горах - с помощью физики! Он понял где центры тяжести, как они смещаются, какой крутящий момент и выстрелил в ближнего, потому, что и тот, удерживая их, наклонился вперед. Эхо выстрела, прокатилось по ущелью. Он, отпустил пояса, поддавшись инстинкту, неожиданности, боли и трое рухнули вниз. Второй выстрел послал и его к собратьям.
   Калишин переполз обратно. Из-за телеги начали появляться головы. Ствол пулемета начал ходить из стороны в сторону.
   "Вот как надо воевать!" - Засмеялся про себя Калишин. - "Не храбро, с шашкой наголо, а с точным расчетом!" - Только сейчас он понял, чему его учил капитан первого ранга Викорст и офицеры на "Карсе".
   То же самое он вычитал и у Маврикия в его "Тактике и стратегии": Если враг превосходит тебя, то он уничтожит или окружит тебя раньше, чем ты вступишь с ним в бой. Воевать здесь можно только или из засады, или быстрым маневром.
   "Поэтому желание победить с уроном не в силу необходимости, а из одной только пустой славы - вовсе лишено смысла."
   Действительно, древние знали толк в войне. Ничего за сотни лет не изменилось.
   Наступила напряженная тишина. Все ждали развития событий, а их все не было и не было. За телегой уже стояли в полный рост, ощетинившись винтовками.
  
   МК -III удобно лежала в руках, но напряжение давало себя знать, Алексей понял, что рука начала сильнее нажимать на собачку курка, еще мгновение и может произойти неконтролируемый выстрел, тогда он вообще убрал руки с винтовки. Осторожно накинул на спину и голову войлок. Спину и голову начало припекать, а так он оказался словно в трубе, через которую потянулся прохладный ветерок.
  
   Противоположная сторона тоже замерла, только время от времени, то с одной стороны, то с другой, над краем телеги появлялись головы наблюдателей. Сколько прошло времени он не знал. Казалось вечность, но могло быть и несколько секунд. Глаза от напряжения и усталости начали смыкаться, поэтому он перестал смотреть в амбразуру и весь обратился в слух. Вспомнил наставления деда и отца: "умного и умелого врага, можно даже при смерти не увидеть, а вот услышать можно всегда - надо знать, что слышать"! Дед даже, из своего карабина учил его стрелять на слух, опуская на лицо папаху. Правда перед этим дед учил проделывать это с камнями. Когда результаты стали значимыми, доверил и патроны. Алексей всегда гордился, что в этой игре он выиграл у отца.
  
   Воспоминания увлекательное занятие, но они отвлекали. Тут он обнаружил какие-то звуки, да они даже звуками не были, но чем-то посторонним, которое до этого в природе отсутствовало.
   Это не ветерок, гнущий былинки, покатывающий пыль по дороге, не поступь птицы, не взмах ее крыльев...
   Казачьи охотники-пластуны. Такое впечатление, что они не касаются земли. Они могли быть и легким дуновением, и взмахом крыла..., а позади - хоть тоже неслышно, но уже массивное, тяжелое, и эту тяжесть уже не скроешь. Скорее всего, это копыта лошадей, обернутых в тряпки или с надетыми специальными чехлами стеганые ватой.
  
   "Вот он первый твой бой, а может и последний, Леха!" - Подумал он про себя. - "Это тебе не в спину врагам стрелять, они тоже в тебя будут".
   Он вытер о гимнастерку, скользкие и потные руки, взял винтовку аглицкую и прицелился.
   А может это только прислышалось? Вспомнил чему учили и вот это и стало казаться. Лучше ошибиться, чем своих подвести! Враги тоже долго не высидят, пошлют выяснять, что с другой засадой случилось.
  
   Из-за телеги выглянула очередная голова. Выстрел, перезарядка, но не прицеливаясь, просто направил ствол под телегу и быстро нажал на курок. Рухнул в сторону от амбразуры. Засекли направление, но не место. Пули, пулемета сначала зацокали внизу, потом по карнизу, следом начали высекать скудную растительность. Осколки камня, рикошеты сыпались на войлок. Его полукруглая форма пружинила, а мягкость гасила удары, а так бы его спина, ноги и голова превратились бы в отбивную. Пулемет стих. Калишин начал считать. На семнадцати, стрельба возобновилась.
   "Надо было в пулеметчика стрелять!" - С опозданием догадался Алексей. Пулемет стих. Он снова начал считать прицеливаясь. Прицел навел вдоль ствола пулемета, направленного вверх. Прямые линии стволов винтовки и пулемета совпадали.
   "Шестнадцать!" - Прошептал он и нажал на курок. Попал не попал, но ствол пулемета резко задрался еще выше. Он выстрелил туда еще раз. Из-за телеги появились головы, еще выстрел. А тут из-за его скалы выскочила четверка вороных коней. Дорога была узкая и так получилось, что их строй был шахматным. Перекрывая все пространство, надвигалась если не буря, то сплошная чернота.
   Казаки не сидели в седлах, а висели, прикрываясь корпусами животных. У первого, притороченная к задней луке седла бурка развязалась и огромными черными крыльями бултыхалась с боков.
   Джины смерти... так, скорее всего, подумали за телегой, потому что бросились бежать назад. Трое казаков перемахнули через телегу, а четвертый, крутясь возле нее, замахал шашкой.
   - Эй, на скале! - Крикнули снизу. - Кто бы ты ни был, руки подними и спускайся! А то бомбу кинем!
   - А как я спущусь, если у меня руки подняты! - Встал Калишин с поднятыми руками. На его шее болтались водительские очки.
   - Так это шофер казакам нос утер! - Весело крикнул звонкий голос и все, а позади выступа черной лентой, исчезающей за поворотом, были одни казаки.
   - Чей-то вас так много? - Обрадовался Алексей.
   - Щас, мы так тебе и брякнули! Прыгай поймаем!
   - так у меня тут имущество, три винтовки, канат....
   - Кидай, а потом сам! Не боись, словим!
  
   Алексея подвели, судя по всему, к командиру. Вокруг того было определенное пространство, а из кобуры для карабина, торчала трость. Бурка скрывала погоны, но не отношение к нему казаков.
   - Предъяви что-нибудь! - Толкнули под локоть Алексея. Он достал все бумаги, которые у него были.
   - Гардемарин! - Удивился командир. - Эка как от моря тебя далеко занесло. За то, что помог нам, за пленного турецкого офицера...
   - Так он что живой? - Удивился Калишин.
   - Так за то, что живой, тебе отдельная награда! Такую засаду снять!
   - Так и там, в ущелье еще одна! - Кивнул Алексей за спину командира.
   - Ну ты паря не зарывайся! Полного Георгия все равно не получишь, хотя заслуживаешь на два креста! Пишите представление на него! - Командир передал документы Калишина другому офицеру. - Послать с конвоем на перевал!
   - Ваше высокоблагородие! - Обратился к нему Алексей. - А можно я с вами! Мой боевой конь пал! - Он показал на тонкие струйки дыма из ущелья.
   - А как же ты шашкой махать будешь? - Все, кто расслышал этот вопрос так заржали, что кони удивились.
   - Так я же из терских! С детства на коне! Артиллерия, пулеметы, автомобили! Может пригожусь?
   - Особенно корабли в пустыне! - Казаки заржали еще сильнее.
   - Хватит ржать как жеребцы! - Оборвал их командир, и смех сразу прекратился. - Хорошая мысль! Шашкой махать любой казак могет! Отведите его к пушкарям, там и имущество его пристройте.
  
   Это был войсковой старшина Лазарь Федорович Бичерахов который командовал специальным отрядом, для рейдов в тылу, захвата языков и другого вредительства врагу. Тысяча казаков, пулеметы, орудия. Бичерахов смекнул, что рано или поздно, а их посылали не только с целью, ослабить давление на кавказский корпус генерала Баратова, но и помощи англичанам, которых турки, под командованием немцев, жестоко давили.
  
   Так Алексей Калишин оказался в этом отряде, который дошел до Багдада, с радостью встреченный англичанами. Русские солдаты все-таки омыли сапоги в Индийском океане. Это сделала немного раньше сотня Уманского полка, под командованием сотника Гамалея. Их посылали на помощь англичанам к Басре, но те уже сдались туркам. Тогда они вернулись обратно. Все, до единого, за этот подвиг, были награждены Георгиевскими крестами.
  
   Калишин наконец-то нашел собеседника, которому можно все это рассказать и который поймет, но поглядев в усталые глаза ротмистра ограничился несколькими фразами.
  
   - Возьмите справки и документы! - Протянул ротмистр их Алексею. - Здесь разрешение на ношение оружия, передвижения в тылу Добровольческой армии, записка к коменданту вокзала. Через несколько часов отправится эшелон с продовольствием в Новороссийск. Рекомендую воспользоваться. Обычно и до Владикавказа ждать неизвестно сколько.
   - А зачем мне в Новороссийск? - Не понял ротмистра Алексей.
   - Там флот! Жену Скорина, убили во время боев за город. Как только все закончилось он отправился в Кишинев к дочери, которая там замужем за путейцем. Это все, что я смог узнать о нем. От вашего хутора осталась только ржавая маслобойка. Там самый ожесточенный бой был. Вряд ли кто остался... - Тяжело вздохнул ротмистр. - Такая резня была...
   Алексей понурил голову. Вот как все неожиданно. А он радовался, что родные могут им гордиться. Не подвел семью...
   - Давайте вас зачислим в комендатуру. Нам такие нужны. Может что узнаете... я не думаю, что эти подробности вас обрадуют.
   - Так вы все это знали?
   - Не все, но... я же принимал участие в боях... Езжайте и найдите Скорина. Даже если румыны захватят Кишинев, они же не красные изверги.
   - Тогда коня... - вспомнил про чечена Алексей.
   - Ему тоже податься некуда. Весь аул снесен. Шли бы вы на вокзал, а то на крыше придется ехать... В библиотеку не забудьте зайти. Она работает. Прощайте последние солдаты империи! - Тихо произнес последние слова ротмистр в закрывающуюся дверь, но Алексей услышал эти слова.
  
   Часть 2.
   1.
   Миша Корнеев, был обыкновенным, через год, выпускником школы. Родители были из деревни. Мама работала медсестрой в больнице, папа - электриком в автоколонне. Конец восьмидесятых отличался тем, что заработанных денег становилось больше, а вот купить на них можно было меньше. Если с рук, или по блату - дороже, а за свою цену - стоять в очереди и думать, товар закончится до тебя или после.
   Мама работала на полторы ставки, а папа подхалтуривал после работы. Он чинил не только электроприборы, вешал люстры, но и приемники и отчасти телики. Заниматься сыном было некогда.
   Задачей Миши было занимать очереди, если что неожиданно выбрасывали на прилавки и покупать все необходимое если оно было. Если оно было - приходилось стоять в очереди. Если сметана, к примеру, была в одном магазине, то масло или молоко, творог - приходилось покупать в других. План по продажам надо было выполнять всем, а одинакового товара на всех не хватало. Хорошо, что отец, за забором автоколонны, как и другие, вскопал участок, на котором и выращивали картошку и всякую зелень. Здесь был двойной умысел - вышел за забор и сразу закуска. Когда кто-то вздумал покуситься на их урожай, была организована засада. Жуликов поймали, но не били, раздели и облили отработкой.
  
   Миха мотался между магазинами стараясь успеть везде. Чтобы смочь купить нужное, занимал очередь повторно. Поэтому бегал между очередями. Не каждый день, но регулярно. В одни руки отпускали ограниченное количество. Вот тут-то, во время этой беготни, его углядел школьный тренер и предложил заниматься легкой атлетикой.
   Миша физкультуру не любил. Она была скучная и неинтересная, но нормативы сдавал. Твердая тройка была в кармане. Тренер заинтересовал его тем, что если будет ходить в секцию, то по физкультуре будет пятерка и на физкультуру ходить не обязательно.
   У Владислава Андреевича был свой расчет. Он навел про Корнеева справки. Мальчик послушный, если интересно ему - старательный, читать любит. Учится средне, но сообразительный, особенно в точных науках. Застенчивый и вперед не лезет. Возможно трусоват, или осторожен. Смотря как на это смотреть. Настоящего спортсмена из него сделать сложно. Мотивации нет и далек от спорта. Играет в коробочке с друзьями в футбол, техники никакой, но скорость набирает быстро и противника изводит своими рывками.
  
   Зимину и нужен был такой. Что в секциях происходит? Пока ребята учатся в школе - тренируются, а уходят или работать, или дальше учиться - набирай новых. Тех, кто подавал надежды с детства - отправлял в спортшколы, а планы никто не отменял. Основным местом работы Зимина и была спортшкола, а здесь он был на полставки, селекцией занимался. Девятого мая - эстафеты.
   Сначала четыре по сто, потом по городу - восемь по восемьсот. Если с девчонками все было просто, даже запасные были, то ребята, хоть и набирались по количеству, то не по качеству. Ему позарез нужен был еще один, чтобы выступить хотя бы на стометровке. Средневик у него был сильный, но рывком не обладал. В городе девять школ, если в шестерку попадают уже хорошо. Не последние. Но зачет-то по всем! Девчонки на сотке в пятерку войдут. По городу, средневик, на шестое точно вытянет, но и том случае, если сотку не побежит. Вот тут Корнеев и пригодится. Чтобы повороты ему не проходить - его на первый этап. Но первым делом поставить дыхание. Зимин договорился и с родителями, что он по утрам будет приходить к их сыну и на улице они будут делать зарядку. Родителей купило то, что форма и обувь будут бесплатными. Зарядка была интересной, веселой, не как в школе, бегать приходилось мало, а упражнений было много, в том числе и на руки. Через две недели Михаил обнаружил, что он может подтягиваться не два-три раза с трудом, а четыре легко.
   Кем стать Мише в жизни мнения родителей разошлись, мама была за врача, папа - за инженера. Мише вообще быть никем не хотелось. Приключения, которыми он интересовался и описывались в книжках были недосягаемы. Вся планета открыта, моря изборожены, да и кто пустит?
   Моряком куда еще ни шло. На них где-то же учат! В Подмосковье такого не наблюдалось, а узнать было ни у никого и негде.
  
   Отец выиграл у матери тем, что предложил научить ездить на грузовике. Тоже профессия. Везде побываешь! Отец договорился, а мама, признав его победу вносила в обучение свою лепту - спиртом. Обучение проходило урывками, причем промежутки были разными, то три дня подряд, то через десять дней, когда уже все забыл. Причем учителя были разные, но отец оставался всегда довольным. Разбавленный спирт употреблялся во время занятий. В конце-концов, мать пришла посмотреть, как идет обучение и, снабжение спиртом, а значит и обучение, сразу прекратились.
   На тренировках приходилось тяжело, его даже младшие по возрасту обгоняли. Миха даже хотел бросить, но тренер попросил его потерпеть до июля, потому что секция летом поедет на сборы на Черное море. На море, на котором он никогда не был, хотелось посмотреть и искупаться. Приходилось мучиться и терпеть.
  
   Потом наступила весна, кровь в жилах забурлила, девчонки как-то округлились, груди у них, как почки на деревьях, набухли и они стали вызывать интерес. Тренировки перенесли на улицу, и секция стала бегать по паркам, а по выходным в лесу по тропинкам. Зимин неназойливо учил как надо ориентироваться в подобном месте по компасу. Впервые в городе должны были пройти соревнования по спортивному ориентированию, и Зимин хотел выставить сильную команду. Если на стадионе ребята звезд с неба не хватали, то здесь могли выстрелить. Приглашались все желающие, но в остальных школах, этим спортивным ориентированием не заинтересовались.
  
   Зимин улыбался про себя, у Корнеева пошли результаты. По его расчетам Михаил подойдет к эстафетам в максимальной форме. Да и сам Миша, почувствовал, что он изменился. Какая-то уверенность в себе появилась, сила и одновременно легкость. Казалось, что ростом выше стал, хотя как был метр семьдесят шесть, так и остался.
  
   В соседнем дворе объявился, как он сам себя называл - Чекан, который отсидел по малолетке и принялся устанавливать свои порядки. Передние нижние зубы ему кто-то выбил, но, если кто, произносил его, так как он сам произносил - Цекан, он очень злился. Политика Перестройки давала себя знать, поэтому молодежь разбиралась, что такое ЦК, а что Политбюро. Отлупив первых двоих, попавшихся ему под руку, обложил двор данью в тридцать рублей в неделю. Примерно с каждого по рублю. Потом продолжил захват и соседнего двора.
  
   Корнеев этого не знал - усиленно готовился к эстафетам, тем более девчонки в секции начали на него поглядывать, хотя, когда пришел, в упор не замечали.
  
   Как-то вечером, после тренировки, в подъезде его поймали два дворовых друга: Костик и Вовик. У Костика был фонарь под глазом, а у Вовика распухшая щека.
   - Миха! Мы замучались дань Чекану за тебя платить.
   - Какую еще дань и какому чекану? - Устало опустился на ступеньку Михаил.
   - Не в курсах? - Удивился Вовик, нежно потирая распухшую щеку.
   - Это из-за тебя он нас приложил! Платите мол, за другана своего, раз он сам не платит! - Прищурил ушибленный глаз Костик.
   - Нас во дворе человек двадцать! Одному накостылять не можем?
   - А он обещал, что по одному выловит и ножик у него! Давай три рубля и живи спокойно!
   - Вы на него работаете?
   - Да мы тебя спасаем! Ты вон, когда ходишь! Застукает в подъезде и зарежет! Да и у него группа есть пятнадцать человек, всех порежут.
   - И когда выплата следующей дани?
   - Одиннадцатого мая! У песочницы, в одиннадцать. А если не будет, то двенадцатого в двенадцать!
   - Понятно все. Приду.
  
   Полгода назад, он бы отдал все, что просили ребята, но с ростом результатов пришло и самоуважение. Но он пообещал и забыл - очень устал.
  
   Девятое мая подкралось незаметно. Вроде бы надо волноваться, переживать, но его накрыло абсолютное спокойствие. Первые соревнования! Неверный шаг и можно запороть всю эстафету. Он еще раз прокрутил в уме картинки, как он стартует, бежит, передает эстафетную палочку. Никаких помех. Забег был по гаревой дорожке стадиона восьмой школы. Бежали кто в чем, в кедах, кроссовках.
   Только во второй школе у всех были шиповки. У них был новый тренер из Москвы, и он сразу хотел показать отличный результат. Вторая школа и до него показывала отличные результаты: в прошлом году третье, в позапрошлом четвертое, а два года назад - второе. Вторая школа явно нацелилась на первое место. Во второй школе единственной в городе, шефы устроили резиновые дорожки, они у них остались после Олимпиады, вот они их и пристроили. Поэтому все общегородские мероприятия проходили на этом школьном стадионе. Сейчас там бегали команды городских предприятий.
  
   Зимин долго устанавливал на дорожке колодки, примерял Михаила. Поднимал колодки, опускал, сдвигал, раздвигал. Все уже стояли на старте, зло поглядывая на него, а он все возился. Он поднялся с колен, отряхнул шлак и громко сказал: Щас он пулей выстрелит!
   Тренер второй школы скептически и громко хмыкнул. Результаты всех, кто участвовал в забегах, он знал. В первом забеге стартовали слабые, те, кто занял в прошлом году с шестого по девятые места.
   Первая пятерка бежала во втором забеге. Победителей определяли по результату.
  
   - Так все дело в колодках? - Удивленно спросил Миша.
   - А ты как думал? От тебя ничего не зависит! Выложись как на тренировке.
  
   Выстрел! Он и рванул, как велел тренер. Не помнил, как добежал, как передал палочку. Его остановила сетка рабица стадиона. Он посмотрел на круг. Уже был третий этап, их школа уверенно лидировала. На четвертом вообще оторвалась метров на десять от остальных. Первые! Шестое место обеспеченно. Перед этим девчонки, предсказуемо заняли пятое место. Уже третий год подряд. Зимин ушел в раздевалку.
   Начался второй забег. На втором этапе, бегун второй школы, то ли на камушек наступил, то ли шипом скользнул, но сбился с ритма, его сразу обогнали трое. Еще два этапа вторая школа усиленно боролась и одного смогла обогнать, но это было третье место в забеге. Их девчонки заняли четвертое. Но первая школа, в которой учился Миша, по результатам обоих забегов заняла третье место. Все эстафетчики улучшили свои результаты, среди них Михаил пробежал медленнее всех. Расчет тренера был именно в этом. На первый этап обычно ставят самых слабых, чтобы у остальных было время вытянуть на хороший результат. Когда его ребята увидели, что новичок обогнал всех, то и сами добавили прыти. Было бы обидно, что новичок, прозанимавшийся полгода, пробежал быстрее, чем они ветераны секции, уже два-три года оттачивавшие свое мастерство...
  
   Корнеев сделал свое дело и мог отдыхать, а троим предстояло пробежать еще эстафету по восемьсот метров по улицам города через четыре часа. Подошел Владислав Андреевич.
   - Молодец Миша! - Пожал плечо тренер. - Далеко не уходи. Сейчас награждать будут! Место на сборах у моря ты заслужил. А также и первый юношеский разряд. Добро пожаловать в команду.
   Оказывается, тут и разряды какие -то есть! Вот не знал! Наградили не только школу, но и лично каждому вручили по диплому.
  
   Подходя к дому, он увидел в беседке несколько своих дворовых друзей, которые сидели на скамейках и слушали низкорослого худощавого парня, который сидел на столе, на котором мужики обычно играли в козлов. В доминошных и карточных. Вся радость и эйфория пропали. Только сейчас вспомнил, о чем его предупреждали Костик с Вовиком. Они тоже присутствовали в беседке. Стало как-то тоскливо и противно. А если они действительно правы. И что он сделает? На улице убежать можно, а в подъезде? Перекроют ход между этажами!
   Он проскользнул домой. Принял душ, поел. Тут-то и зазвонил телефон. Это оказался Зимин. Он просил срочно прийти в спортзал, захватив всю амуницию.
  
   Миша не пришел, а прибег. До школы было шестьсот метров. Он с тревогой ворвался в спортзал. Еще по звонку он понял, что случилось, что-то неприятное. У гимнастической скамейки, скопилась вся команда, над которой возвышался тренер. Рядом, в белом халате стоял доктор.
   - Миша! Иди сюда! - Позвал его Зимин. - Витя Бурковин выбыл из строя. Ногу подвернул. Вправить ее вправили, но бежать он не может. У нас выбор или Сережа Лисовский, или ты. Мы его вызвали, но он не разогрет. Может ногу свести, да и просто задохнется. Эта дистанция самая сложная в легкой атлетике. Какого черта тебя Витя на турник потянуло?
   - Размяться хотел, а приземлился неудачно!
   - Я побегу! - Заявил Корнеев. - Но как это делать?
   - Пойдем на улицу и просмотрим все дистанции мужских этапов. Они посложнее девчачьих, но можно что-то придумать. Они целый час просматривали и пробегали эти дистанции, наконец тренер остановился.
   - Я думаю, что этот самый лучший для тебя. Последний. К этому времени будет ясно кого можно догнать, и кто может догнать нас. Если Пименов Слава, Женечка Мухина, и Оля Морская на первых этапах будут бежать третьими-четвертыми, то мы на шестое место вытянем. Твоя задача - бежать рывками. Твоя дистанция чередуется резкими подъемами и плавными спусками. Их всего четыре. Дальше двести метров прямой до финиша. Если бежишь шестым - не рыпайся, если позади никого нет. Если кто-то бежит, сзади ли, спереди недалеко, изматывай их рывками в горку. Сбивай им дыхание, они же привыкли бегать равномерно, а у тебя, как у спринтера - получится. Влетел в подъем, а вниз бежишь - продыхиваешься и пусть они тебя обгоняют. Не отпуская только далеко. На следующем подъеме опять постарайся, если не обогнать, то за спиной пристроиться. Если сзади далеко до тебя, постарайся пристроиться к впереди бегущему. И рывками его замотай. Главное сам не замотайся. И так беги за ним до самого финиша, а за тридцать метров рвани из последних сил. Даже если дыхания не хватит, ноги сами вынесут. Давай, не напрягаясь обычным темпом два круга по стадиону, за четыре минуты.
   - Четыре двадцать две! - Неплохо. Теперь четыре рывка шестьдесят-восемьдесят метров, сто-двести метров продыхиваешь, потом ровненько бежишь сотку и финиш тридцать. Старт!
   - Четыре двенадцать! - Похлопал Корнеева по плечу тренер. - В душ, а потом ко мне на массаж восстановительный.
  
   Половина первого началась и эта эстафета. После нее должны были бежать взрослые. Морская, Пименов и Мухина не подкачали, на четвертый этап передали эстафету третьими. За ними совсем недалеко маячили бегуны шестой, седьмой и четвертой школ. Впереди бежали девятая и вторая.
   На пятом этапе, шестая и седьмая догнали. На шестом - шестая отстала, хоть и немного, а седьмая вырвалась вперед. На седьмом этапе первая и шестая догнали седьмую, а на передаче эстафеты обошли.
  
   Вот так втроем они и бежали, друг у друга за спиной. Вот и первый подъем. Корнеев резко выскочил из-за спины и сделал рывок. Его соперники сделали тоже самое. К концу спуска они его обогнали. Он пристроился за их спинами. Очередной подъем. Рывок. Спуск. Поворот на другую улицу. Впереди в пятидесяти метрах, не торопясь бежали вторая и девятая школы. Они решили бороться за первое место на финише. Свернули за угол. Поэтому не видели, как их догоняют. Еще рывок, но соперники не отстают. Последний рывок, поворот. До лидеров сорок метров. До финиша семьдесят. Корнеев третий. Тяжесть в ногах, руки тяжелеют, дыхания не хватает. Предательская мысль бьет набатом в мозгах. "Угомонись! Вы уже пятые! Не мучай себя!" эти мысли разозлили его.
   Первым почувствовал опасность представитель девятой школы, он оглянулся и увидел издыхающую троицу, которая их практически догнала. Он побежал быстрее. Спортсмен второй школы -- это ускорение прозевал и его обогнала троица. Тридцать метров. Михаил несколько раз глубоко вдохнул и рванул. Обогнал девятую, но вдруг понял, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. За два шага до финиша ноги переплелись, подогнулись и он упал за финишную черту. Четвертым. Кто-то его стукнул в диафрагму, и он снова задышал. Открыл глаза на него с тревогой смотрел Владислав Андреевич.
   - Скорую?
   - Не...а.. - Не в силах ответить, поэтому промычал Миша.
   - Ну и характер у тебя! Спортивный! Ты же нам третье общекомандное место принес! Впервые наша школа в призерах! Я свое обещание выполняю. На море можешь не тренироваться, делай что хочешь. В секцию, как я и обещал твоим родителям, можешь не ходить, форма и обувь твоя!
  
   2.
   Одиннадцатого, не успев еще войти в школу, Миша узнал, что он герой школы. Ребята подходили, кто толкал, по-дружески, плечом, кто просто показывал два пальца галочкой, девчонки пристально разглядывали, словно прикидывали, на что он еще способен. На переменах, подмаргивали. Это как-то, не то что надоедало, а беспокоило своей непривычностью. Хотелось забиться в уголок, спрятаться, чтобы тебя никто не видел. Особенно доставали вопросы: Ну ты как? Почему? А что на первое силенок не хватило?
   Корнеев ушел бы из школы, но надо было выдержать литературу. В отличие от предпочтений разными учениками разных предметов литературу ненавидели все.
   Возможно дело было не в литературу, а в литераторше, в ее подходе к преподаванию, но школярам было все равно. Причем ненависть была не открытая, а скрытая. Никто не протестовал, задания выполнялись по мере сил и возможностей, но равнодушно и без усердия.
  
   Татьяна Петровна была маленькая, пухленькая и напоминала растолстевшего Винни Пуха. Поэтому, за глаза, ее и звали Винни, хотя характерами они не совпадали. Когда она рассказывала новый материал, то вставала, опиралась на учительский стол и нудным, тихим голосом, без всяких эмоций сеяла доброе и вечное. В классе всегда стояла зыбкая тишина, но ученики каждый занимался своим делом. Кто учил другие уроки, кто решал задачки, кто списывал, а кто читал непрограммную литературу. Кому было совсем лениво, те подпирали голову руками и дремали.
   Татьяна Петровна все это видела, но не приставала. Единственно, она не любила, что литературу пропускают. Когда спрашивала домашнее задание, то первоначально вызывала желающих. Поэтому после ее урока выбирались желающие для ответов на следующем уроке литературы. Остальные могли не заморачиваться. Иногда литераторша этот принцип нарушала. Она смотрела в журнал и, если у кого-то оценок не доставало или возникали разногласия в этих оценках, тогда вызывала к доске. Но в этом случае виноваты были ученики, что не контролировали процесс получения оценок.
   Поэтому Михаил был сегодня добровольцем, из-за этого ему не хотелось и пропускать, и чтобы на кого-либо из его одноклассников пал указующий перст Татьяны Петровны. Правда он и сам не был готов. Так, какие-то обрывки в голове. Он еще раз на перемене прочитал свой ответ. На тройку с минусом это тянуло, а больше ему и не надо было.
   В общем он промямли что-то, Татьяна Петровна кивнула и поставили четвёрку. Только когда Миша увидел оценку в дневнике, то понял две вещи: что у литераторши присутствуют эмоции и его, пусть маленькая слава, начала работать на него. Это была первая четверка в этом году по литературе.
   Слегка ошалевший Корнеев вышел из класса последним. На биологию и историю решил забить. По этим предметам устойчивые пятерки. Но тут к нему подвалила Зинка, подруга Зойки Рабальченко - первой красавицы школы, а может и не только школы. Из-за того, что их имена начинались с одинаковых букв их звали ЗЗ.
   Зойка была не столько красивее, сколько более сформированной как женщина. Фигура, ухоженные руки с нежной кожей, вздыбленная навстречу приключениям грудь, легкий девичий жирок, еще не упрессованный мужской плотью, а волосы? Густые, черные, слегка вьющиеся, приподнятые над головой и рассыпанные по плечам. За Зойкой было удобно прятаться от проницательных взглядов учителей. Учились ЗЗ в параллельном классе.
   Зинка ухватила Мишу под руку, и так сексуально, словно Эммануэль, положила ему на плечо голову что все обзавидовались. Ребята - Мише, девчата - Зинке.
   - Тебя Зоя хочет видеть! - Томно, но достаточно громко, чтобы все слышали, произнесла она. Это стало новой сенсацией школы. Чтобы Зойка, да сама? И так отбою нет и от первых красавцев города и от мажоров. Сын директора базы снабжения "Облпродпромторга" предлагал не только носить ее портфель, но и возить на машине, а она отказала. Куда мир катится?
   Зойка сидела на лавочке у стадиона в тени под липой. Вокруг вились несколько ухажеров, хотевших чтобы она обратила на них внимание и разрешила пронести ее портфель до дома. Заодно можно будет поболтать и возможно заинтересовать собой.
   - Мальчики идите! У меня разговор! - Приказала Зойка. Мальчики, понятно, никуда не ушли, а просто отступили в по сторонам на пару шагов. Им тоже было интересно.
   - Как тебя звать герой? - Насмешливо смотря в глаза спросила Зойка.
   - Миха его звать! - С ревностью в голосе, подсказал кто-то сзади.
   - Мишель присядь! - Показала она глазами на место рядом с собой. Миша никак не мог понять, а он-то ей зачем, когда и так парней кругом полно. Красавцем он себя не считал. Неужели и здесь Слава поработала? Он безропотно присел.
   - Я домой собралась. Помоги портфель донести! - Наивно, по-детски, произнесла Зоя.
   - Так уроки еще! - Растерявшись, ответил Миша.
   - Они тебя что, останавливают? Ты всегда такой робкий с девушками?
   - Так вон, сколько! - Покраснел он и неуверенно показал на ухажеров, которые делали вид, что ловят мух.
   - Значит отказываешься? - Вопрос прозвучал несколько обиженно. Такое у нее случилось впервые. Все так и рвутся, под ногами путаются, а этот... - Боишься? Я тебя не съем. Может поцелую! - Зойка, взяла себя в руки и продолжила игру.
   - Чего бояться то... - Тихо произнес Миша, хотя на самом деле испугался. К такому повороту событий он был не готов. Хотя бы заранее знать, о чем говорить. А тут не вспомнишь, не придумаешь, даже все анекдоты коронные забыл.
   - Пошли! - Грустно вздохнул он. Все равно же хотел биологию с историей прогулять. Лучше с Зойкой помолчать, чем со всей школой болтать.
  
   Они пошли. Он растерянный и грустный, словно на казнь, а она задиристой и прикалывавшейся. Растерянность Корнеева ее веселила. Около ее дома, на лавочке сидел какой-то шкет. Несмотря на жару, он был в кепке, черной майке, на шее типа золотая цепь, вареные джинсы и кросы "Адидас". Левой рукой он поигрывал пачкой "Кэмэл", а правой курил, как ему самому казалось изысканно. Увидев их, он поднялся. Сразу стало понятно, что джинсы ему великоваты, а кроссовки жмут. "Подарил что ль кто неудачно? Скорее отобрал." Подумал Миша. Тот вальяжно подошел к ним, вынул сигарету изо рта и обнаружилось, что нижние передние зубы отсутствуют. "Чекан" - Догадался он.
   Чекан выдохнул дым прямо в лицо Мише. Тот автоматически стукнул его зойкиным портфелем по голове, тот свалился под лавку. У Зойки, после первичного испуга, удивления, промелькнуло уважение. Они молча прошли к ее квартире на втором этаже.
   - Спасибо тебе Мишель! А то этот упырь проходу не дает. Брякнул что я ему принадлежу.
   - Портфель больно тяжелый.
   - Так у меня там гантели лежат!
   - Зачем?
   - Руки надо тренировать!
   - Так за тебя и так все его носят!
   - Вот из-за них и не могу руки натренировать! До завтра, герой! - Она чмокнула его в щеку и хлопнула дверью.
   Миша еще некоторое время, растерянно смотрел на номерок двери. Потом пошел домой. Чекан все еще лежал плод лавочкой.
   Дома перекусил и поехал на автобусе в автоколонну, посоветоваться.
  
   Учили его водить "Камаз" мужики, которым он в дети годился, но подружился с Петей, который только вернулся из армии и теперь работал на самосвале и возил песок, щебень, землю, в общем все, что могло поместиться в кузове.
   Петя хоть и был несколько ниже его, но коренастей и сильнее. Миша видел, как он одной рукой закидывал шину от самосвала в кузов. Петя крутился по городу и вокруг его. Карьер, станция, свалка, стройки, бетонный завод, но на обед всегда возвращался в автоколонну. Столовка кормила качественно, сытно и недорого, что в условиях дефицита продуктов имело большое значение. В обед он набирал себе и на ужин в стеклянные банки, отвозил домой в холодильник, и, только потом ехал на работу.
   Виделись они редко, мельком, но испытывали симпатию друг к другу. Успел вовремя - Петр уже выходил из столовой.
  
   - Петя! Посоветоваться хотел с тобой! - Крикнул Миша. Тот кивнул на кабину. - Прыгай герой.
   Слава добралась и сюда.
   "Отец похвалился". Корнеев быстро запрыгнул, и они поехали отвозить ужин. По дороге Михаил объяснил сложившуюся ситуацию.
   -Говоришь данью обложил! - Смахнул капли пота со лба Петр. В кабине было жарко, несмотря на открытые окна, да и сиденья плавили. Они приехали на песчаный карьер, хотя надо было на станцию - за щебнем. Пётр зашел в здание. Через несколько минут вышел с двумя парнями с холодными внимательными глазами, не предвещавшими ничего хорошего. Вопросы они задавали конкретные и скоро все уже знали досконально: что, где, когда.
  
   Чекан очнулся в вытрезвителе. Голова раскалывалась так, словно литр денатурата хватил. Помещение похоже на камеру. Что же он такого сделал, что в тюрягу угодил? Ничего не припомнилось. Обмывали что? Даже одежды нет. А раз нет одежды, то это не КПЗ, а вытрезвитель. Он подошел к двери и принялся барабанить по железу. Все бесполезно. Напрасно только силы потратил. Он повернулся и побрел к койке. После этого открылась дверь.
   - Малой, ты грохотал? На выход! - Громогласно, на всё помещение проорал дородный старшина. Чекан, развернулся и пошел обратно. Его проводили в кабинет. Прапорщик, сидевший за столом был повыше, кулаки больше, поэтому он казался стройнее старшины. Он вертел в руках справку об освобождении.
   - А чего паспорт не получаем? На работу устраиваться не хочешь? Может за тунеядство привлечь?
   - Что вы, гражданин начальник! - Сразу согнулся колесом и жалобно загнусавил Чекан - Я только вчера объявился. Пока по всем корешам проехал, здесь встретили по-доброму, вот не уследил за собой.
   - Еще раз не уследишь, в отделение отправим! - Кивнул прапорщик старшине. Тот из шкафчика достал одежду и обувь.
   - Одевайся и вали! - Кинул одежду на скамейку старшина. Прапор достал из стола, цепь, пачку "Кэмэл", коробок спичек, ключи.
   - А деньги где?
   - Какие деньги? - Удивился прапор.
   - Пять косарей! - Заорал Чекан, - они у меня в этом кармане лежали.
   - Там ничего не было, под скамейкой тоже. Спрашивай с того, с кем пил. - Усмехнулся прапорщик.
   - А рыжье... - кивнул Чекан на цепь, - не взяли!
   - Пиши заявление о пропаже, а мы тебя в отделение отвезем! А цепь у тебя латунная, каждый лох знает! Поэтому и не взяли.
   - Не надо в отделение! Дайте хоть десять рублей на автобус!
   - Сначала привези, раздень, а теперь дай на обратную дорогу. Может еще и похмелить? Милостыню не подаем.
  
   Чекан, все деньги, что у него были, носил с собой. Во-первых, целее будут, родные не потырят, во-вторых, когда пацанам показываешь, вот мол сколько в соседнем дворе собрал, а с вас-то вообще копейки, понимать должны, что к вам со всей душой и понятием. И, действительно, после такого спектакля ребята расставались с деньгами быстрее. Ему нужен был хоть небольшой капитал. Скоро еще трое должны были освободиться и их надо было принять на всех понтах, чтобы у вновь прибывших, даже мысли не зародилось, кто здесь главный.
   Первое дельце он уже присмотрел. Разносчики пенсий. Понятно, что надо не в своем квартале почтальона грабить, да и выбрать надо такого кто сопротивления не окажет. Хату присмотрел, где его пацаны могут отлеживаться. За раз минимум полторы штуки. А сейчас придется до трехи в неделю дань поднять.
   Чем он дальше шел и раздумывал, тем настроение у него улучшалось.
  
   Миша проездил с Петей до конца дня. Тот даже на станции, когда все разъехались, дал порулить. Ничего сложного если вовремя подсказывать и пояснять, для чего и почему. Прежде чем поехать в гараж, Петр снял сиденье и достал строительную рукавицу, извлек оттуда две железяки с дырками.
   - Примерь!
   Пока Миша вдевал пальцы в дырки Петр на сиденье, обломком красного кирпича нарисовал круг и обозначил в нем глаза, нос, зубы. Потом показал, как бить резко без замаха.
   - Теперь ты! В зубы бей! Не в нос, не в висок, не в челюсть - в зубы!
   - Никто не докажет, что это ты ему зубы сломал, а висок попадешь или нос - убить можно. Это тяжкие телесные повреждения. Если он будет не один - не дай себя окружить. С толпой ни Брюс Ли, ни Чак Норрис не справятся. Можно только убежать. Бьёшь один раз сильно и точно и убегаешь. Беги так, чтобы они думали, что вот-вот и тебя схватят. Останавливайся, тяжело дыши, как близко подойдут - отбеги. Замотай их. И, по одному, вырубай. Другого способа нет. Никакого геройства - только расчет. Кастеты сверху бинтом замотай. Руки держи в карманах, чтобы бинт не было видно, иначе догадаются, тогда дело до ножичков дойдет.
   - А он большим бандитам пожалуется.
   - Жаловаться не по понятиям. Да и с ними все согласовано. Ты думаешь им очень надо, чтобы малолетки на их земле свои порядки устанавливали? Не ссы, все путем будет! Удар у тебя что надо. Главное первым начинай. Без трепа. Удар и все.
   - Точно все получится?
   - Да я в первый раз растерялся, что руки поднять не мог, спасибо, что пацаны рядом были, иначе ногами в котлету преврати ли бы! У тебя таких ребят нет. Рассчитывай на себя!
  
   Портфели носят, если вообще носят, в лучшем случае, в младших классах. С чего такой обычай воскресила Зойка, никто не понял, но все приняли как должное. Зойка старалась делать так, чтобы одни и те же, несколько дней подряд, ее портфель не носили. Как только дверь, перед носом Миши, захлопнулась она открыла портфель и достала из него красный кирпич.
   К школе начали делать пристройку и привезли кирпичи. Ее папа об этом узнал и наложил на дочку епитимью: один кирпич в день. Свой ушастый "Запорожец" он держал в железном гараже во дворе.
   Поскольку это был самострой, то гаражи располагались хаотично, что очень радовало подрастающее поколение. Удобно было играть и в прятки и курить и собираться рядом с домом, но не на глазах у родителей. Мужики, в самом укромном углу, вкопали стол и лавки где и в картишки поигрывали и водочку попивали. Удобно! Если чья жена и появится, ее быстро засекут и разбегутся по окрестностям. Жены про это знали и их это тоже устраивало. Гаркнула с балкона или из окна. И, через некоторое время мужик на месте. Как Сивка-Бурка.
   Зойкин папаня решил в своем гараже выложить пол кирпичом. Грязи в гараже бывало больше чем на улице. На пол ничего не положишь, чтобы не испачкалось! Где-то штук шестьдесят кирпичей у него было. Еще бы поддончик, но... а тут Зойка за пару месяцев уже полсотни натаскала, а к каникулам будет сотня. Поэтому на все родительские собрания он стал приезжать на своем "запоре". Встанет рядом с кирпичами, кинет пару-тройку незаметно в кабину. Уезжает, особенно если уже сумерки и темно, то и пятачок кирпичей можно было дополнительно оприходовать. О том, что Зойка тырит кирпичи, даже ее лучшая подруга Зина не знала.
  
   Настроение у Чекана улучшалось только до своего подъезда. На лавочке, вместо бабок, томились какие-то пацаны, что его насторожило.
   - Чувак! - Брезгливо окликнули его. - Дай закурить.
   Чекан сразу сжался. Он и сам так приставал, с целью грабануть, а тут впервые в жизни наехали на него. Настроение сразу пропало. Со дня на день пацаны объявятся, а тут его, такая же шпана, как и он сам, отметелит.
   - "Кэмэл" только. Других не держу. - Вальяжно произнес он и оглянулся, планируя маршрут побега.
   - Это че нам впариваешь? Латышское говно? - Произнес самый здоровый из них. Он качнулся и его лицо попало под луч света из окна.
   - "Кэмэл" - американское курево Сопель!
   - Щека? А ты где болтался? Никто про тебя не знает!
   - В ментуре был! Повязали, но доказать ничего не смогли. Но деньги, три штуки, для вашей встречи копил, пришлось отдать. Чел с зоны, со справкой, кто разбираться будет ты или не ты?
   - Ты прав Щека! За что я срок мотал? - Горестно вздохнул самый маленький. - Я даже не знал, что на стреме стоял. Они смылись, а я за всех отдувался.
   - Щеку забудьте! Меня местная братва из уважения, переименовала, теперь я Чекан!
   - Как скажешь Цекан!
   - Не Цекан, а Цекан! Кирпиц! Забыли мой дификт звуков?
   - Че что ли? Мы забыли, что ты без зубов! С твоим дификтом. Че делать? Жрать хочется! Два батона хлеба сожрали! Пока до тебя добрались на всех семьдесят осталось! Как по домам двигать?
   - Тихо всем! Пошли отседа! Есть местечко где базарить! Деньги давай! Пойду у соседей скуплю все, что можно.
  
   Он их привел к старому бараку. Его готовили под снос еще пять лет назад, но так и не снесли, но и на дрова не разобрали. Стекла только из дряхлых рам вынули. В самую большую комнату, где стояла полуразваленная печь, он притащил с помойки три обоссанных матраса, забил окна досками, а дверь замотал проволокой. Из печи он вытащил несколько обломков свечей и запалил.
   - Не орите только! Щас со жратвой буду!
   - Слышь Сопель, тебе не кажется, что Щека мутный? - Спросил до этого молчавший Шуст, дождавшийся ухода Чекана.
   - Заливает, это точно! - Поддержал Малый. - Домой валить надо!
   - На что валить? - Обозлился Сопель. - Последнее отдали. Выслушаем и решим, а пока никаких вопросов! Путь брякает! И зовите его Чекан, а то он злится начинает, когда его передразнивают.
  
   Ни по каким соседям Чекан не пошел. Маманя уже спала, пахан пахал в ночную смену, брат ночевал у подружки на даче. Он пробрался к кладовке, где хранились все припасы длительного хранения, что получали по талонам: водка, сигареты, крупа, подсолнечное масло, консервы.
   Родственники думали, что чем замок больше, тем надежнее под его защитой сохранение. Маманя вешала ключ от него на шею. Чекан, как только прознал про склад, рассмотрел ключ на шее матери и из гвоздя согнул что-то подобное. Путем проб и ошибок добился нужной конфигурации. Теперь пришло время воспользоваться припасами.
   Он достал две бутылки водки, две пачки "Стюардессы", банку килек. На кухне ссыпал в бумажный пакет жареные макароны, что оставила ему мать, в пустую двухлитровую банку, накидал квашенной капусты, что осталась с прошлого года, нарезал лука, покрошил сала и плеснул масла. Взял вилки и два стакана на цепочках, что отломал от питьевых автоматов.
  
   Увидев припасы, особенно водку, ребята радостно загудели.
   - Водку и сигареты я взял в долг. Бутылка водки с рук, щас полтинник стоит! Так что по углу с каждого включая меня. Надо будет водку купить и отдать. На свободе вообще мрак. На зоне лучше. Кормят, поят, спать дают, в баню водят. А здесь нет ничего. Чего хвосты крутим? С вами я - Чекан! Завтра пойдем по дворам, мне тут местные пацаны задолжали. Две-три косых срубим. Будьте готовы, если кто начнет артачится, лупите всех подряд. - Чекан собрал вилки и стаканы. - Спите, до десяти не тревожу.
  
   Утром Чекан принес трехлитровую банку с чаем. Чай был крепкий, но на чифирь никак не тянул, хотя пришлось заварить кубик грузинского чая. Каждому еще досталось по два ломтя черного хлеба, политые подсолнечным маслом и посыпанные сахаром.
   - А че так воняет? - Поморщился Чекан. - Обоссался кто?
   - Ты ж нам ссаные матрасы подсунул! - Возмутился Сопель. - Умыться бы и постирать.
   - Успеете! - Отрезал Чекан. - Пока вы тут прохлаждались, я уже полтинник заработал.
   Он, естественно, не сказал им что это их деньги, только он их трехи и пятеры обменял на два четвертных и две десятки. Но десятки показывать не стал. Могут догадаться.
   - Сейчас еще идем в один двор. Там могут быть проблемы. Если все удачно - еще полтинник. Борзотня: спят и видят, как меня лупят. Если что всех без разбору!
  
   У песочницы их уже ждали. Не пятнадцать, а девять ребят.
   - Близко не подходите, а то они от вашей вони разбегутся. - Приказал он своим. - Значит так, с прошлой недели цена сбора выросла до трех рублей на рыло!
   - Это чего так? Ты же обещал! - Возмутился Вовик.
   - Сдаете плохо! - Усмехнулся Чекан. - В других дворах организованно, если кто-то не может, через других передает, а Вы? Где этот ваш чемпион, где его деньги или он сам!
   - Здесь я Цекан! - Ответил Миша. Рубашка была на выпуск. Руки, уперев в бедра держал под ней, поэтому бинтов видно не было.
   - Не Цекан, а Чекан! - Поправил Корнеева Костик.
   - А какая разница, Цекан, Политбюран?
   - Че ты сявка бормочишь? Кого обидеть норовишь? - Начал поднимать в себе гнев Чекан, посмотрел на своих и кивнул им. Они начали не спеша, как они думали даже не заметно, окружать Михаила. - За борзоту с тебя десятка! - Засмеялся Чекан, показав межзубую пустоту среди нижних зубов.
   Тут же получил кастетом по верхним зубам. Хруст, одни обломки выпали наружу, другие он машинально проглотил. Сделал шаг назад, запнулся за песочницу и рухнул.
   - Ну что сопли остановились! - Посмотрел Миша на Сопеля. Развернулся и отбежал на несколько шагов.
  
   Сопель, в общем, был парень незлобивый. Здоровый, высокий, даже рассудительный. Ходил в качалку, то ли стероидов пережрал, толи надорвал что-то, но у него внутри произошло, вроде нарушение обмена веществ и он опух. Но в любых драках был незаменим. Через его жир хрен кто пробьется, до головы не дотянешься. Ему даже драться не надо было. Прижмет массой к забору... прощай целые кости, кислород - до свидания. Вот так и попал, стукнул в массовой драке..., а может и не он, а заметили только его и осудили. У него из носа круглый год что-то сочилось и капало. От этого и погоняло. А когда, вчера, он узнал от Чекана, бывшего раньше Щекой, что можно менять погоняло, он как-то воспрял духом. Обидно носить такую кличку. Хотел после дела разузнать поподробнее, а Чекан вот он в песочнице, как раздавленный кулич валяется. Он рявкнул и потопал к Мише. Бегать с такой массой и габаритами он не мог. Шуст и Малый погнались за Михаилом.
   Самым опасным среди троицы был Шуст. Чекан даже видел в нем своего конкурента. На слово не верил, проверочки устраивал, подковырочки придумывал, ножом владел хорошо. Молчал и слушал. Выводами не делился. В начальники не лез, поэтому главным среди прибывшей троицы считался Сопель. Все видели позорное падение Чекана и если он догонит этого чемпиона, слегка порежет, а потом и притащит, то он будет главным и дань будут платить ему. Поэтому он прибавил ходу.
   Так они пробежали через двор. Шуст догонял, Корнеев отбегал. Потом Миша схватился за бок и тяжело дыша и ступая по отмостке дома, свернул за угол. Шуст тоже свернул и полез в карман за ножом. Но ножа то не было. Не успел завести. Если милиция найдет, придерутся и отправят уже во взрослую колонию. Этот парень стоял спокойно, уверенно, держа руки за спиной, Шуст чуть не врезался в него и тут же получил правой в зубы, а левой в челюсть. Шуст свалился в палисадник заминая кусты и ломая цветы. Тут и Малой подбежал. Когда он увидел, что и с Шустом неладно, опустился на колени и жалобно попросил:
   - Не убивай меня! Я же только на стреме был! И на зону не хочу, меня мама ждет!
   - Уволакивай его, а то сейчас милиция приедет, и мама тебя опять долго не увидит.
   Он вернулся, а Сопель прошел только треть дистанции.
   - Иди сюда! Сейчас я из тебя твои сопли выжму!
   - А ты поймай! Да не меня, соплю свою! - Дворовые ребята на небольшом расстоянии двигались за Сопелем.
   - Это не по понятиям! - Голосок его оказался слишком нежным для такого массива плоти.
   - А у каждого - свои понятия! Он заметил, что Костик прихватил кусок трубы. И намерения его были явно не металлоломные. - А вот у них понятие такое, чтобы тебя трубой ухандакать!
   - Э... - Сопель не успел построить фразу, как увидел Малого, тащившего испачканного кровью Шуста.
   - Сопель! Помоги, я его не унесу!
   - Встретимся еще! - Попытался бравировать Сопель.
   - Попищи еще! - Бросил трубу на асфальт Костик. Она так грохнулась, что Сопель дрогнул.
   Ребята вернулись к песочнице. Чекан сидел в ней, смотрел вокруг мутными глазами и ковырялся во рту.
   - Вспомнил! Это ты с моей марухой гуляешь и портфелем долбанул!
   - Обиделся что ли? Давай еще раз. Тут к песочнице подъехала синяя БМВ. Из нее вышли ребята, знакомые по карьеру.
   - Он? - Михаил кивнул. Один засунул в рот Чекана строительную рукавицу, другой стянул веревкой руки и кинули его в багажник. Тот, который был за рулем, показал на замотанные руки Корнеева. Миша смотал бинт, снял кастеты и отдал ему. Машина, как показалось, уехала без звука. Сопель, увидев такое, поспешил за Малым.
  
   3.
   Военруком в школе был бывший артиллерист майор Максимов Виктор Васильевич. На очередном педсовете он присел рядом с Зиминым. Присутствие и того и другого было обязательным, но не нужным. То, что говорил директор, посланник РОНО и другие, они знали и это их касалось совсем мало. Поэтому они забились в уголок актового зала и тихо беседовали.
   - Слышь Андреич! Никак тебя не пойму, каких спортивных талантов ты ищешь в нашей школе? Хоть одного за столько лет нашел?
   - А нельзя определить, кто станет великим спортсменом, а кто нет. Вот ты, среди своих солдат можешь сказать, кто станет генералом?
   - Сравнил! Простой солдат никогда генералом не станет. Это в революцию пятнадцатилетние пацаны полками командовали... и не каждый офицер, вот я с самого начала знал, что не то что генералом, даже до полкаша не дорасту. А раз ты так долго ищешь и ждешь, значит надеешься, что у тебя появится свой чемпион.
   - У одного может физические данные от бога, а бойцовских качеств нет. Другому - неинтересно. Третий вроде бы и никакой, времени ему мало уделяешь, ходит и ходит, и бегает, и бегает, а потом бах и раскрылся. И думаешь про себя, как же я его проглядел? А вот не было у него ничего и нет! А бьется! Он может один раз в жизни выстрелит, да еще как! А вот с генералом так не получится...
   - И в спорте тоже нужна удача оказаться в нужном месте и в нужное время?
   - А то! Вот смотри семьдесят второй год, Олимпиада в Саппоро. Зимняя. - Уточнил физрук, поняв, что это ничего не объясняет военруку. - Польские журналисты потребовали включить в олимпийскую сборную Войцеха Фортуну. Прыгуна с трамплина.
   - Хорошие результаты показывал? Ну это как у нас! Без блата хрен перспективную должность займешь. Артиллерии у нас много, а генералов очень мало. Также и во флоте, адмиралов можно на пальцах пересчитать, хотя у нас сколько флотов! Извини, перебил. Что там с поляками случилось?
   - Результаты у него были так себе. Второй десяток в Польше. Иногда выступал за границей на всякой мелочевке.
   - А чего они?
   - Фамилия у него Фортуна! Удача значит!
   - Они в такую чепуху верят? Да они же католики!
   - Так вот эта чепуха принесла Польше золотую медаль. Впервые за многие годы!
   - И кто же?
   - Он сам! И после этого он ни одного соревнования не выиграл!
   - То есть ты сам не знаешь, из кого кто вырастет?
   - А искать надо!
   - А вот, твоя новая звезда - Корнеев да? Он-то как?
   - У него задатков нет и стимула. Уговорил летом на море на сборы взять. Вот он и побег, дыру мне заткнул.
   - А я хотел его в военное училище. С математикой и физикой у него в порядке.
   - А вот командир из него, возможно, хороший получится. - На мгновение задумался тренер. - Как тебе объяснить? Он командир второго плана. Вот я смотрю, как он играет и, если видит, что лидера нет, или что-то лидер не тянет, тогда берет игру на себя.
   - В армии не приживется. Получается, что он не любит, что им всякие балбесы будут командовать, а он тупо исполнять их приказы. С таким подходом и до капитана не дослужит. Вот его родители - за. Исполнительный.
  
   Максимов все-таки решил попробовать. Может Корнеев обретет себя в армии? Тем более, если не знает, кем может стать. Бандиты вон, как ему помогли. Вся школа уже узнала. Прав Андреич. Корнеев был не заметен сколько лет, а тут как раскрылся! Исполнительный, о карьере не думает, но с мозгами и решительность проявляется. Девку бы ему хорошую. Лишь бы палку не перегибала...
   Такие офицеры и нужны, а то в армии беспредел хуже тюремного. Максимов внес Корнеева в список потенциальных курсантов. На всех время тратить - себе дороже. Два года отбудут и забудут армию как страшный сон. Страшное забудут, а армию - никогда!
  
   Поэтому потенциальным курсантам Максимов начал давать индивидуальные задания на уроках НВП. Водил стрелять в милицейский тир. Летом в июне, отвез в Кантемировскую дивизию на полигон. Трое учеников, после полигона, захотели стать танкистами. Мише все это было интересно, но не более того. Все рассуждения насчет того, что артиллерия - бог войны, танки наши быстры, а ВДВ - никто кроме нас, на Корнеева не действовали. Еще двое захотели пойти в десантники. Объединенные общей целью будущие курсанты убеждали и друг друга и окружающих, что они сделали правильный выбор. Мише ни обсуждать, ни уговариваться с кем-то повода не было. Не то, чтобы он не задумывался, но все эти думы были далекими, нечеткими и эфемерными.
   Хотелось чего-то такого особенного, а не как у всех. Легкая атлетика ему нравилась, не столько из-за беготни, сколько из-за интересных тренировок. Все пацаны футбол-хоккей. А здесь на тренировках, они не только бегали и выполняли разные упражнения, но и играли. Баскетбол, волейбол, гандбол - то есть то, что и было в школьной программе. Научился играть в настольный теннис, как следует плавать и нырять, посещения бассейна были обязательны, спортивный бадминтон, летом раз в неделю на кросс на великах, зимой - на лыжах и отрабатывали некоторые элементы бокса. И всё ради одного - поставленного дыхания.
   В элементах бокса отрабатывалась не сила, а реакция. Надевалась на голову резинка с пришитой к ней маленькой сеткой с теннисным мячиком внутри. Надо было ударить по нему потом или от отскока надо было увернуться, либо отбить. Такая же игра была и коллективная, только подвешивали гандбольный мяч к потолку, вставали в круг и отбивали его руками. Причем не стоя на месте, а при беге. Играли в салочки ватными шариками, кувыркались, делали растяжки. В общем тренировки были интересными, не нудными и заканчивались какой-нибудь игрой. Поэтому Миша с удовольствием ходил на секцию. Это гораздо лучше, чем тупо торчать во дворе и выдавливать из себя развлечение.
  
   Костик, бывший заводилой во дворе и негласным лидером двора ушел в боксерскую секцию, его туда брать не хотели - возрастом не вышел, вернее перешагнул, но он уговорил тренеров, что может быть спарринг-партнером для мелких весовых категорий, но для этого ему тоже надо что-то уметь. До этого он ходил в полуподпольную платную секцию ушу, но ему там не понравилось. Ему хотелось конкретики.
   В Москве он нашел клуб тайского бокса и, хотя на дорогу у него уходило почти три часа, он полностью переключился на него. Там он случайно узнал, что при посольстве Бразилии, занимаются капоэро и, заставив всех окружающих напрячься, через МИД устроился на курсы португальского языка при посольстве. Соответственно начал заниматься и бразильской борьбой. Ему было очень обидно, что двор отбил от Чекана Миша, бывший у него - Костика ведомым, послушным и верным. А стоило один раз получить в нос, и Костик сдался? Поэтому Костя Зубцов в первую очередь хотел доказать самому себе что он не слабак и что в другой раз его таким размякшим не достанут. Для того, чтобы утяжелять руки, их долго вытянутыми не продержишь, он из толстого медного кабеля сделал себе обмотку для кистей и, в любое свободное время, держал руки на весу. Кроссовки утяжелил свинцовыми пластинами. Капоэро это очень ножная борьба.
   Капоэро шло как-то не очень, а язык пошел. Пришлось родителям раскошелиться и на репетитора по английскому. Мама сказала, что костьми ляжет, но пробьет Костика в Мориса Тореза. Туда конкурсы были наравне с театральными и, при всех равных условиях, без блата хрен попадешь. Ее кости Костику не пригодились. Блата как не было, так он и не появился. Блат был только в военный институт на языковый факультет причем только китайский язык. Это означало, что придется все время служить на Дальнем Востоке и о самой ничтожной загранице можно не мечтать.
  
   Мишин папа - Сергей Александрович идею военрука Максимова принял, но истолковал по-своему. В Афганистане идет война. Попадет сынка в армию - отправят туда. Жив будет или нет, но он станет простым солдатом, а здесь - офицер и не завтра, а через несколько лет. Да и простая рабочая специальность не помешает, пусть уж будет водителем в армии, чем снаряды на горбу таскать. Максимов согласился, и потенциальные курсанты были направлены в ДОСААФ на курсы вождения, а будущие ВДВшники еще и на прыжковую подготовку. Хотя они были из разных классов, но ездили всем скопом, и ребята его уговаривали присоединиться к одной из групп. Михаил все же решил стать ракетчиком. Количество самоходной артиллерии увеличивалось, а прицепной уменьшалось. А ракетчик почти что космонавт! Не получится быть военным, можно пойти, как его друг Петя в дальнобойщики. Тот еще через полгода, воспользовавшись оказией и небольшим подогревом начальства, перешел с самосвала на фуру.
  
   Так незаметно прошел еще год. Весна выбралась быстрой и теплой. Радостно летали майские жуки, за ними гонялись подрастающие поколения, выпускники готовились к выпускным экзаменам, а заодно и к вступительным. В этом году, показав по времени даже лучше результаты, чем в прошлом году, заняли только четвертое общекомандное место в эстафетах. Зато прошлой осенью в отдельных видах добавилось несколько призеров.
   Солнце только коснулось кромки горизонта, как на улице остановился московский автобус из которого вышел Костя Зубцов. Он предупредил и поблагодарил тренера по капоэро что появится неизвестно, когда так как поступает в военный институт.
   Только прошел по проезду внутрь двора, как наткнулся на парня под сиренью, который всматривался во всех входящих во двор. Увидев Костю, тот осклабился, толкнул и презрительно, сквозь губы спросил:
   - Ты что ль чемпион? - Положил руку Косте на плечо и больно его сжал. Незнакомец был выше Зубцова на голову, пальцы были толстыми и крепкими.
   Год назад он бы не знал, что делать, а сейчас все получилось на автомате: присел, другой рукой накрыл пальцы, вычленил один, крутанул, противник наклонился к нему, не выпуская пальца сделал шаг назад и выпрямляясь сам и выпрямляя колено ударил пяткой в подбородок. Перехватил палец другой рукой уже на излом и сделал блок под удар, схватил его за рукав, резко дернул навстречу колену, которое ударило точно в сердце. Отпустил противника и ударил другой ногой прямо в промежность и пошел домой.
   У другого выезда со двора, спиной к нему тоже стоял парень, вглядываясь в прохожих. У песочницы стоял... да, да - Чекан. Двое рядом с ним. Ребята сильные, знающие себе цену. Рядом с этими волкодавами Чекан выглядел перевозбужденным пуделем. Впечатление было такое, что Чекан вставал на задние лапки или подпрыгивал, пытаясь дотянуться до их ушей. Увидев Зубцова позвал.
   - Костик! Иди ко мне! - Косте сначала показалось "к ноге". Он подошел. - К тебе претензий нет. Платил справно. Год прошел. С тебя сотня. Лучше сейчас заплати сразу чтобы долг в гору не пошел. Кстати где чемпион? С него две штуки, только за золотые зубы! - Блеснул коронками Чекан.
  
   - Таких денег дома нет! - Костя снова испытал былую робость перед Чеканом. - Пойду у родителей займу. Повернулся и пошел. Выходя со двора, боковым зрением засек, что парень которого он уложил, пытался выбраться из кустов сирени. Несмотря на него, не останавливаясь, двинул ногой, тот опять завалился в сирень.
   Он пришел в школу и отозвал с тренировки Мишу. Рассказал.
   - Он с ножом?
   - Может быть, но у него из кармана велосипедная цепь торчала. Да и эти ребята, не чета прежним.
   - Вдвоем?
   - А если они все с цепями?
   - Против цепи только штырь. Если твоих боксеров? Арматура вон еще после пристройки к школе осталась. Можно полуметровых набрать. Ты беги к ним, а я выберу десяток прутков и у подвала, где цветы встретимся.
  
   Боксеры не отказались наехать на пришельцев. Шесть человек и среди них затесался шестиклассник Олег. Разделились на три группы. Миша с Костей. Вторая группа - на стоячего вахтера при другом въезде на двор. Третья из четырех через забор детского сада.
  
   Из сирени, в очередной раз, пытался выбраться несчастный парень. Глаза у него были мутные, его тело штормило, и, если бы не стволы сирени, за которые он держался, он бы давно уже лежал. Тут же опять схлопотал пяткой в лоб. Стебли не выпустил, медленно сполз на колени, и голова его поникла, упав на грудь. Увидев, быстрым шагом идущих к песочнице Мишу и Костю, Чекан отступил на задний план, не за спины, но он, как бы невзначай, оказывался дальше чем его товарищи.
   - Чекан! Я к тебе чемпиона веду! - Прокричал Костя. - Сам объясняй, что тебе надо от него!
  
   Чекан и те, кто стоял рядом с ним, смотрели на Мишу и Костю, поэтому и не видели, как за их спинами, через детсадовский забор перепрыгнули четверо, а двое, входя во двор с другой стороны, вломили сторожу. Связали ему руки и ноги, а в рот засунули смятый лист лопуха. Увидев, что к Мише и Косте подходит подкрепление Чекан достал цепь, а в правой появился нож. У одного из парней в руке оказался пистолет, а у другого нож-бабочка.
   Удар арматурой по руке, саднящий вскрик от боли, рука повисает, пистолет падает. Его сосед резко поворачивается и начинает махать ножом из стороны в сторону и тут же получает от Миши арматуриной по шее, руки опустились на мгновение и сразу несколько ударов и по рукам, и по лицу.
   - Э... вы чего? Не по понятиям... - наконец пробормотал парень у которого был пистолет.
   - Это вы не по понятиям! - Вдруг сказал Олег. - Разрешение надо было спросить, предъяву сделать, а не с наглой рожей на разборки приезжать. На нашу землю.
   - Костик, а ты что? Я же сказал, что к тебе без претензий! - Взмолился Чекан.
   - Зато у меня к тебе претензии! Деньги хрен с ними, дело наживное, но ты мне нос разбил и зуб сломал.
   - И что? - Не принял такую мелочь Чекан.
   - А то! - Правой он ударил в нос, а левой в зубы. Чекан свалился под ноги своих подельников. Оплетка кабеля сыграла роль амортизатора, а медь кабеля роль кастета. Поэтому руки Костика оказались неповрежденные, а золотые фиксы Чекана на песке.
   - Рыжье... Пробормотал Чекан.
   - Рандоль чмо! - Плюнул на него парень, у кого был пистолет.
   - И не Чекан он, а Щека! - Сказал Олег. - Наша братва чужие погоняла не меняет. Лопатники на землю и валите к себе. Если что присылайте на терки. Обмыслим предъявы.
   - А пистолет? Он же стартовый! Я на время взял!
   - Это трофей мальчики! Олег собрал все. - Падаль не забудьте!
   Все разошлись.
   - Кто это Олег? Так командует еще?
   - Так его двоюродный брат теперь этот... главный по городу... как у них там? Смотрящий. Два месяца как освободился и подмял под себя полгорода.
  
   4.
   Школьные и дворовые союзы распались. Миша и Зойка дружили, но ему нравилась Зина. От этого и были все мучения. Как так это объявить, чтобы подруги не поссорились? Он не знал, за что ему нравилась Зинка. Может за то, что первая среди девчонок, пусть даже шутя, положила ему голову на плечо, может своей непосредственностью, верной дружбой с Зойкой. Она ему нравилась, а не как всем, Зойка. На удивление всех Зойка поступала в милицейский институт на следователя. Зина хотела стать хирургом.
   Только Вовик был в растерянности. Он хотел быть со всеми и не с кем не был. Тогда он подал документы в Коломенское училище вместе с Корнеевым. Миша сам туда с трудом попал. При всех равных, выручили права ДОСААФ, но его взяли не в стратегическую, как он наивно думал, а в ствольную и реактивную артиллерию. Вовик пролетел и теперь для него где-то на складах пока еще подбирались сапоги, набивался овес в мешки, грузили тушенку, складывались портянки, шилась форма на зонах, набивались патронами цинковые ящики.
  
   Армия приближалась с той неизбежностью, как времена года: нравится-не нравится, хочется-не хочется, но так в природе заложено и это не отменить. Можно, конечно, спрятаться, пососать лапу в тяжелый сезон, но как только выглянешь из потайной берлоги, опустится тяжелая длань военкома на твое плечо.
   В Советском Союзе армия если не обязательное зло, то неизбежная стихия, которой бессмысленно сопротивляться как неожиданному смерчу. Приходится войти в него и, при удачном стечении обстоятельств, выйти. При этом понеся как можно меньше ущерба самому себе. Кого-то забирали, кто-то шел сам, но многие старались тупо отбыть срок и начать новую жизнь с чистого листа.
   Почему с чистого листа? Потому что жизни, как таковой большинство новобранцев еще не видели. Да и само слово новобранец, какое-то двусмысленное. Ново- понятно - свеженький, наивный, ничего не знающий и не умеющий. Бранец - взятый, от слова брать, вытащенный, забранный из инкубатора и помещенный в сложные условия, или бранец от слова брань? Сейчас это означает ругань, а раньше это был бой, а брань, битве предшествовала и была начинающей частью любой битвы. Но и то и другое означало только одно: посланный на убой. Ведь в казармах было хуже, чем в бою. В бою всегда есть враг. А в казарме поди разберись друг-товарищ или враг смертельный?
  
   Вовик всего этого еще не осознавал, но безжалостный молох крутился, затягивая ребячьи судьбы меж мельничных камней, которые превращали их или, в еще нужную муку, или в пыль и отходы. Родители Вовика осознали и поняли, еще чуток и его оттуда уже не вырвешь. Старший брат погиб нелепой смертью, он так хотел служить в армии, готовился, но на призывном пункте, упившийся в усмерть, не желавший служить новобранец ударил его ножом. Одного отправили на кладбище, а другого в тюрьму. Причем на призывном пункте хотели выдать это произошедшее за несчастный случай. Они просто не знали на кого нарвались, те, которые хотели скрыть это, не только лишились погон, но и получили вполне реальные сроки. Тогда во власти попадались честные люди.
  
   Мама среагировала молниеносно, она отвезла документы, результаты экзаменов в какой-то юридический институт на заочный факультет. Вовик досдал экзамены и стал студентом заочником и делопроизводителем в адвокатской конторе. Буквально за три дня до вручения повестки, его перевели на очное отделение. Вовик как все был готов отслужить в армии, но с мамой лучше не спорить и не только ему, из ее хватки мало кто выворачивался.
   Она была заместителем городского прокурора. Единственно, о чем она жалела, что сразу не отправила Вовика на юридический факультет военного института. У ней, в голове сложился пазл, что три друга станут военными и будут помогать друг другу, но это не получилось. Столько денег у нее не было и, на этот факультет, почему-то попадали ребята из очень и не совсем очень, но южных регионов.
  
   Переписка между всеми происходила, но первоначальные эмоции нивелировались становились суше и конкретнее. Если изо дня в день из недели в неделю из месяца в месяц происходило то, что должно было происходить, то есть серость и обыденность дней и событий - о чем писать, когда все уже было написано много дней назад?
   Переписка стала обязанной и даже обременительной формальностью. А ненужный официоз, а значит формальность, утомляли своей ненужностью.
   В этой формальной ненужности исчезали привязанности, ускользали взаимные симпатии, и все казались обязанными друг другу, но не зная, чем. Пытались встретиться, но всем не выруливало. Тем более появлялись новые друзья и привязанности.
  
   На втором курсе Михаил попался на глаза физначу училища, когда бежал на утренней зарядке в свое удовольствие. Тот только вернулся с пьянки из города и топал в медсанчасть похмелиться.
  
   Привлек к тренировкам и выступлению на училищных соревнованиях по легкой атлетике. Результаты не высшие, но по многим дисциплинам устойчивый зачетник. Благодаря спортивным показателям Корнеева его батарея вышла на пятое место в училищном соревновании. Вот так он бегал, прыгал, плавал, чуть ли не в одиночку улучшая спортивный рейтинг подразделения в училище. Кроме него таких было еще двое: Серега Зайцев - лыжник-перворазрядник и Виталий Остапченко, охотник и стрелок по тарелочкам из Вологды, он так же любил еще плавать.
   Его коньком были рассказы, когда он вместо собаки весной или осенью плавал за подбитыми утками. Они сдружились выступали на всех соревнованиях, помогая друг другу. Потом к ним присоединился Али Халимов - узбек из Коканда. Он бы худой, высокий, но в баскетбол играл хорошо, да и с бегом, под руководством Миши у него стало получаться.
  
   На четвертом курсе Миша ухитрился выполнить норматив на первый разряд на сотке. Училищные шиповки были уже настолько разодраны, да и вообще убиты что выступать в них, только калечиться. Предстояло выступать на соревнованиях среди училищ Московского военного округа.
   Начфиз привез несколько новых пар, но ни одни шиповки Корнееву не подошли. Тогда он обратился к Зимину. Начфиз добыл деньги и шиповки были сшиты по ноге. Теперь, чтобы получить первый разряд, необходимо было пробиться в финальную восьмерку и показать результат. Это было очень сложно, но возможно. В некоторых училищах мастера спорта бегали. В их училище по бегу было два кандидата в мастера и один перворазрядник. Миша был четвертым, но без взрослых разрядов.
   Шиповки были закончены в день перед отъездом в Москву на соревнования. Необходимо было сбегать на станцию и получить их у Зимина. У них было всего несколько минут чтобы поговорить, между электричками. Но бежать приходилось перед отбоем, причем самоходом. Зимин хотел привезти шиповки в Москву, но в спортшколе, взамен травмированного тренера его тоже отправили на соревнования в Ногинск.
   Приходилось рисковать. Риск, впрочем, небольшой, хрен кто догонит, да еще темнота, хотя комендантская рота гарнизона зверела и поблажек никому не давала. Это из-за того, что на гарнизонных соревнованиях они проигрывали всем и во всем. Дежурный по подразделению прикрывал Корнеева за бутылку водки.
  
   Шиповки сидели как влитые, шипы из нержавейки. Он взял сетку с коробкой, получил необходимые указания, тепло попрощался с Зиминым и побежал.
   На кругу, из тени елок, как необъятный Змей-Горыныч, вывалил замполит гарнизона подполковник Марченко. И форму, и обувь ему тоже шили под заказ. От Горыныча он отличался тем что у него вместо трех была одна башка, а хвост был невидимым. Марченко и ходил как бы с ним, а когда стоял, то казалось, что опирается на невидимый хвост. Кликухой Марченко была "Башня". В, общем его так и звали.
  
   - Курсант ко мне! - Гаркнул "Башня". Обежать его было нельзя, но и попадаться тоже. Запрет сука на губе на неделю, прощай соревнования! Этого команда не простит. Миша попытался проскользнуть между замполитом и елкой, но тот оказался проворным и успел схватить за рукав. Он сильно дернулся, рукав порвался, но замполит вцепился крепко, теперь он медленно, но верно, подтаскивал Мишу и под вторую руку чтобы захватить и плечо и выпустить трель из свистка, который через надетое кольцо на большом пальце всегда был под рукой.
   Этими трелями он подзывал патруль, который всегда находился неподалеку. Таким образом Марченко подавал пример и увеличивал свой лицевой счет чтобы им похвастаться на собраниях и совещаниях. Пришлось ударить под сгиб колена, тот от неожиданности просел, а голова Корнеева, поскольку замполит резко дернул его на себя, неожиданно врезалась в нос замполита. Вернее, нос замполита врезался в лоб Корнеева. Ладно бы фуражкой, так лбом. То ли сам замполит хрюкнул, то ли в нем, но подполковник выпустил его и скалой завалился под елку.
   Корнеев перепугался: не убил ли? Нет. Тот зашевелился. Михаил хотел газануть, но вспомнил рассказы бывалых, которых Марченко прихватывал на этом месте. Если кто-то и ускользал от стальной хватки замполита, то сразу за елками начинался проезд вдоль которого стояли высоченные заборы, а на их верхушках злобно щетинилась колючая проволока.
   Заборы тянулись метров на триста до пересечения со следующей улицей. Но сразу за елками в начале проезда находился патруль, в руки которого влетал радостный беглец. Миновать патрулей было нельзя. Да и убежать тоже. Дежурный УАЗик, на котором передвигался Марченко с патрулем стоял тут же.
   Михаил с трудом сдернул свисток с толстого пальца и закинул подальше в траву. Тут подполковник шумно выдохнул. Стало понятно почему тот впадает в такой раж при поимке самоходов. Запахи спирта, селедки, сала были такими резкими, что Корнеев чуть было сам не завалился под другую елку. Марченко приходил в себя шумно дыша. Миша свернул с бутылки водки, предназначенной дежурному, крышку и наполовину опустошил в огромную пасть замполита. Тот с благодарностью принял дань, кривая улыбка медленной тенью проползла по его лицу и, он умиротворенно засопел носом.
   Курсант прокрался до последней елки и начал наблюдать за патрулем. Все четверо, включая водителя, стояли у машины, курили и тихо переговаривались. Но уши всех были на стреме. Ждали свистка. Прошумела последняя электричка из Москвы. Иногда Марченко прятался не среди елок, а стоял у спуска с платформы. Поэтому они покидали окурки на асфальт, запрыгнули в машину и поехали к платформе. Все эти ночные бдения их доставали, хотелось заснуть пораньше.
  
   Корнеев сначала хотел их пересидеть под елками, надеясь, что они найдут замполита, погрузят и увезут. Но раз они отъехали, то он воспользовался этим шансом, скинул сапоги, чтобы в ночной тишине они гулко не стучали по мостовой. Ему показалось что эти триста метров между заборами он промчался на одном дыхании. Дальше начинался сквер. Зашел в него чтобы обуться, но услышал звук двигателя. Он моментально рухнул под скамейку. Патрульная машина ехала медленно, дальним светом освещая не только дорогу, но и тротуары. Патрульные из окон насквозь освещали своими фонарями и маленький скверик. Луч скользнул по верху скамейки и пополз дальше.
   "Не нашли"! - Злорадно подумал Михаил. Он добежал до ближайшего телефона-автомата набрал номер и старушечьим голосом, сообщил что под елками валяется пьяный милиционер.
  
   Для ментов это был подарок. Марченко своими деяниями перекрыл небольшой, но верный бизнес ппсников. На старших курсах курсанты уже старались найти себе подругу, которая согласилась бы на дальний гарнизон. Многие женились, и с негласной договоренностью, ночевали не в казарме. Вот их менты и развозили по домам и привозили обратно к пробудке. Все были довольны. Формально Марченко был прав. Но не по сути. Но ему ничего не оставалось делать, надо было строить карьеру в новом месте.
  
   Марченко перемудрил сам себя. После окончания училища он мог попасть на службу в ГДР. Но через пару-тройку лет турнули бы в богом забытое место, где так и сгниешь, сопьешься и останешься навсегда. Поэтому он сначала выбрал Дальний Восток.
   Рыба, икра, крабы, женьшень, медвежьи и тигриные шкуры давали зеленую улицу. Прийти на службу заграницу простым замполитом роты и замполитом дивизии - разные возможности. С учетом того что поставки дефицитных продуктов могут быть налажены не только в Москву, но и Берлин. До Германии оставалось два полшага: перейти из замполитов полка в штаб дивизии, заместителем замполита и дождаться в Западной группе войск свободной должности. Все было на мази. Подвела берлинская стена - рухнула сука. Строители херовы! Все договоренности перестали действовать - такое поле для обогащения! С учетом вывода войск, все штабные структуры и в округах, и особенно в Москве будут забиты под завязку.
   Марченко схватился за первое попавшееся ему место. Главное устоять сейчас. Показать себя и занять подобающее место. В принципе замполит училища - должность генеральская, теперь осталось внедриться. А тут такой облом. Скандал на весь округ. Менты думали, что приехали за своим, а тут! Медицинское освидетельствование, алкогольное опьянение. Да еще кто! Кто других ловил на этом! Никто не верил, что с ним это проделал какой-то курсант. Он немедленно подключил все свои связи. Никто ничего не знал. Корнеев был на соревнованиях, но о произошедшем начфизу рассказал.
   - Стуканут! - Сделал вывод Сергей Михайлович. - Башню завалить, даже моим боксерам не под силу.
   Сам он был мастером спорта по боксу, и команда была одной из лучших.
   - Все знали, что соревнования на носу. Шиповки новые, если одно с другим не свяжут, нормалек будет. Самое слабое звено - дежурный, ты же полбутылки отдал, а он кому-то мог брякнуть. То, что Башню завалил, благодарность от всего училища. Давай-ка я тебя в Бурденко засуну с подвернутой ногой. Неделю-другую отлежишься, а там видно будет как дело пойдет.
   Так Михаил оказался после соревнований в госпитале им. Бурденко. Там он познакомился с лейтенантом ГРУ Саней, который проходил обследования после ранения. Скучно было, вот он и учил разным приемчиками и бросанию ножичков. Хоть в чем-то спарринг. Не все же время спирт у докторов выпрашивать или тырить у медсестер. Хоть какое-то развлечение.
   Марченко добился чтобы его назначили в училище, душа жаждала сатисфакции. Он допрашивал, расспрашивал, угрожал и подмазывал. Хотя ничего доказать было нельзя, он встал на верную тропу. Первые курсы он отмел, молодые чтобы в самоход ходить и с офицерами драться. Он решил проверить всех спортсменов. Кое-кто купился, а кое-кто поплыл на угрозах. Собрали все слухи, которые шлялись по училищу. Ничего конкретного, но Марченко закусил удила.
  
   В госпиталь приехал неожиданно, ворвался в палату.
   - Ты что ли бегун-отлыниватель? Все училище в лагерях, а ты тут спрятался!
   - Не могу знать товарищ офицер, потому что ваше воинское звание не видно под белым халатом.
   - Не узнал?
   - Тренер чей-то?
   - Ты чего щенок дерзишь?
   - Раз на знакомство напираете!
   - Я замполит твоего училища! Смирно! - Михаил вытянулся, но больную ногу поджал.
   - Не признал вас товарищ генерал! Вы же раньше меньше ростом...
   - Молчи идиот! Много говоришь! Разбаловали спортсменов! Я новый! Пока полковник! - Несмотря на массивность, Марченко был подвижным. Даже как-то элегантно вывалился за дверь. Как гора с плеч. "Башня" идет по следу, но фактов пока нет.
  
   Через два дня объявился начфиз Сергей Михайлович Коппель.
   - У меня для тебя две новости! - Сообщил он, раскупоривая бутылку коньяка.
   - Я же...
   - Надо Миша! Надо! - Налил по полстакана, выложил нарезанные ломтики лимона, кусок шоколада. - Начну с хорошей!
   - В смысле?
   - Тяпнули! За хорошую новость! - Выпили.
   - Какой-то он вонючий! Я даже не понимаю, как отец водку пьет! - Посетовал Михаил.
   - Это дело наживное, привыкнешь! Давай по второй!
   - И вторая новость хорошая?
   - Это тебе оценивать. Но для меня было бы хорошо!
   - Так хоть одну скажите!
   - Ты кандидат в мастера спорта!
   - Так я только на первый отбегал!
   - А ты не по бегу! Ладно! По третьей, объясняю. Будь! Выходим мы с Фирсовым, который на третьем курсе из ресторана. Он же чемпион округа, а я его тренер. Могли себе позволить! Мимо нас проплывает чувак, а за спиной такая хрень! Типа рыбьего хвоста, только шире его плеч. Мы стоим и творчески рассуждаем, на хрена такая штука! Судя по всему, не только у нас такие вопросы возникли! Поваливают какие-то гопники и хотят ее взять себе... Мы пошли узнать в чем дело...
   - И?
   - Мы оказались у этого парня дома! Он оказывается подводный ныряльщик! Я начфиз огромного училища, даже не знал про такой вид спорта! Огромные перспективы, с точки получения званий! Будем культивировать и у нас!
   - А я причем?
   - Ты у нас первый, кто получил звания кандидата в мастера спорта по этому виду!
   - Как...
   - Догадайся! Тогда еще по одной и я пойду к главврачу за спиртом! Пойми Миша! Страна рушится. Скоро и в армии жрать нечего будет, нам хоть пайки выдают, а гражданским - талоны! Вас выпустят, а должностей не найдут! Я тебе предлагаю остаться в училище и быть тренером по вот этому нырянию, а будешь бегать! "Башня" это оценил! В любой кризис живется легко только бездельникам. А мы с тобой бездельники! Хлеба! И зрелищ! Мы не хлеб, а зрелище! Гладиаторы мелкого пошиба, или голодные центурионы в провинции.
   -Так...
   - "Башня" против тебя что-то затеял. Мы тебя комиссуем! Очень настаивал, чтобы ты стал офицером! В общем-то уже не секрет! Он даже на ментов так надавил, что они половина ушли в другие места! Тебя кто-то слил. Месть его будет жестокой.
   -Так я могу и не быть тренером!
   - А в армии рядовым? Минимум год! Если диплом дадут!
   - Так это и есть плохая новость?
   - Нет! Это еще хорошая! Плохая в том, что меня переводят во Львовское политучилище. "Башня" его закончил. Я, конечно, подзатяну процесс, но... я уже договорился в ЦСКА... а это все "Башня" ... Мне до выслуги четыре года осталось. Квартира здесь светит... а этот... какой он милый... а чего не пьешь? Спрашивает! Я же спортсмен - отвечаю! В общем он думает, что я организовал все это против него, или вообще я это я ему нос разбил! Тебя могут кончить вообще! Никто не будет разбираться за что, почему? Подумаешь курсанта или офицера тягач переехал!
   - И мне...
   - Сам решай! Сейчас тебя можно, а в училище своя санчасть и чего там Марченко нарулит...
   - А выто как?
   - Не ссы! Мы из немцев монголо-татарских! Чего-нибудь придумаем! Может из-за этого Марченко я в Германию уеду! Удачи тебе! - Коппель встал как будто и не пил, махнул рукой и вышел.
   Подошел Саня-лейтенант.
   - Снимай бинты, все прошло.
   - Как?
   - Если у тебя болит что-то, то постоянно, а если косишь, то имитируешь, когда помнишь. Увлекаешься чем-то - забываешь. Так и ты! Рубль есть? - Михаил протянул. Взамен получил нож.
   - Ты не смотри что он такой блеклый. В гранит как в масло входит! Точить тоже не сможешь. Пригодится. Ножи не дарят. Это тебе на память. Слышал я все твои разговоры. Такие как Марченко не Родине служат, а Родину себе служить заставляют и этих марченок все больше и больше. Ты не офицер Миха и не спортсмен, нет в тебе чего-то такого, а в этих стержень нужен, драйв, чувство охотника, как за медалями, так и за врагом. А понимать начинаешь, что это не твое после двух-трех лет службы. Считай пропал. И уйти не уйдешь и что делать не знаешь.
   - О себе?
   - Мне мое нравится. А отец так пропал. Командир хороший был, а спился... Будь зрав! - Саня махнул рукой и начал обычную пробежку между корпусами.
  
   5.
   Коппель ни в какой Львов не поехал. Он перешел политруком в гарнизон, на место Марченко. Предложил, что за год сделает спортивные результаты комендатуры на уровне. Неожиданно в комендантской роте объявились боксеры, бегуны, пловцы-подводники.
   Командирами взводов там оказались недавние выпускники училища и сокурсники Корнеева - Зайцев - лыжник и Виталий Остапченко стрелок и пловец. Причем комендатура настолько обнаглела, что почему-то ей попадались исключительно пьяные политработники, ответственные комсомольцы и секретари партийных организаций. В другое время... но время уже было другое... ветры перемен дули все сильнее срывая с поверхности страны красную камуфлирующую краску.
   Марченко получил выговор, причем ему долго пришлось стоять на красном ковре. На генерала здесь можно было не претендовать. Пожаловался на Коппеля.
   Но у комендатуры показатели были в порядке, как и политработе, так и по спорту. Ведро с икрой и коробки с разнообразной рыбой решили вопрос. Коппеля забрали в ЦСКА.
  
   Тут и Советский Союз рухнул, но икра и шкура тигра не подвели - Марченко ушел на генеральскую должность в управление мобилизацией. Осталось немного - получить это звание. Интересно хватит ли тигров в Приморье на это?
  
   Мишу взяли на машиностроительный завод инструктором по спорту, хотя если бы получил звание, то и в военприемку. Какая разница, на какой ты должности, главное какие результаты показываешь. Платили мало, купить нечего и перед Зинкой он показываться стеснялся. Не в спортивном же костюме из Турции, в который влезла вся страна?
  
   Ранним утром бежал как обычно по обочине. Огромная фура обогнала его и остановилась.
   - Чемпион! Прыгай подвезу! - Это оказался Петр. Разговорились. У него уже двое детей вот и колесит на фуре по всей России.
   - У тебя права остались? А то я без напарника остался! А это машина моя собственная! Подработать не хочешь? Когда ценный груз, не только экспедитор или хозяин, да еще машина сопровождения с автоматами. А овощи везу - плати! Гаишникам, весовым, бандитам. Тарифы известны, а клиент все равно жмется. Причем надо быстро и лучше на обочине не останавливаться. Сколько народу пострадало так? А ведь еще и убивают! Как будто все эти отморозки хранились в холодильниках, а потом их выпустили чтобы зря электроэнергию не тратить!
   - Зачем же мне такую жуть, если в напарники просишь!
   - А чего врать? Все равно узнаешь, а мне нужен крепкий тыл, а то одни подъехали, а напарник убежал. Еле отбился. Монтировкой и паяльной лампой. За рейс получишь больше чем за месяц на заводе. Но и риска больше.
   - Чего делать?
   - Рулить и наблюдать! Остальному научишься!
   - Кастеты есть? - Вспомнил о своем первом оружии Михаил.
   - Это теперь не катит! Обрезы, пистолеты, гранаты!
   - И у тебя? - Петр не ответил, но головой кивнул. Притормозил, из-за сиденья достал ракетницу.
   - Хороший дробовик получился! Я патроны начинил разной дробью. От разных шариков с подшипников до обычной дроби. Капот пробивается, стекло выносится. На десять-пятнадцать метров хватает. Мне больше и не надо, целиться некогда. Сигнальные огни не использую. Отскочить может. Свою машину спалишь. Ну так как? Возьмешь за свой счет. Два-три дня!
   - Навык...
   - А! - Петр махнул рукой. - Днем будем ехать!
   - Раз делать нечего...
  
   Они начали ездить. Поблизости сам Петр, а в дальние рейсы брал Корнеева. При этом учил, объяснял, подсказывал. Кому давать, кого посылать, в кого стрелять. Драка была запрещена.
   - Ты втянешься, а тебя либо сзади, либо он сам ножичком порежет, а кто-то и пистолет вытащит. Держи дистанцию, как говорят в боксе. Ударил - беги. Стрельнул - уезжай.
   Несмотря на все сложности и превратности дороги, действительно зарабатывал больше, чем на заводе. Костюм купил и ботинки. С Зиной договорился о встрече.
  
   Увидев его Зинка засмеялась, подошла и, как в школе, положив ему голову на плечо, спросила:
   - Это ты все это время на костюм зарабатывал? - Вопрос был неприятен, но произнесен с такой интонацией, что он тоже засмеялся.
   - Не только на костюм. Еще на ботинки...
   - А на мороженое?
   - Билеты в кино, а потом в ресторан, столик заказан!
   - Наш чемпион разбогател! А ты не подумал, что за это время пока ты ботинки выбирал, я могла замуж выйти, да просто приятеля завести?
   - Ты замужем?
   - Не поймешь, что ты за человек! Где-то соображаешь, моментально, а тут прям тупырь!
   - Это из-за тебя! Робость и косноязычие. Даже не знаю, что сказать!
   - Мне несказанно повезло! Как людям зубы вышибать робости нет! А со мной есть! Пошли в кино, если сказать нечего!
   - А ты фильм этот смотрела?
   - В кино ходят не фильмы смотреть!
   - А что?
   - Целоваться!
   - Будем?
   - Если все время тупырем будешь, тогда нет! Витя! - Позвала она парня, стоявшего недалеко. - На "Скалолаза" пойдешь?
   - Да него даже в Москве не попадешь!
   - Миша отдай Вите билеты, а мы пошли в ресторан!
   - Ну Зинуха уважила! Мерси тебе! - Виктор помчался к телефону-автомату.
   - Это твой друг?
   - Глаза разуй! Мозги включай! Если ты все время таким будешь, то станешь мне не интересен! Медицина - это особый мир! Много интересных, грамотных, привлекательных людей. Я уже аспирант. Такое впечатление, что у тебя девушек не было!
   - Как они могут у меня быть, если ты мне нравишься!
   - Ну, продолжай! Какие мысли, эмоции! Расскажи о себе, я же только тебя по школе помню, а письма не в счет!
   Они проходили несколько часов, разговаривая на разные темы. Миша отошел от робости и стал вести себя как обычный курсант.
   - Ну так Витя это кто? - Заметил он махавшего им Виктора.
   - Витя - мой старший брат!
   - А? Словно гора с плеч свалилась!
   - Зато сейчас камень на сердце появится!
   - В смысле?
   - Уже появился! Видишь рядом блондин. Это его друг Валера. Это мой муж.
   - А что же ты со мной встречалась?
   - Что бы ты понял и мечтал не обо мне!
   - А о ком?
   - Клинический случай! Ладно я подберу тебе самую лучшую и подходящую. Только смотри у меня!
   - Ты чего, до свадьбы...
   - Только до свадьбы и надо, чтобы понять, насколько вы подходите друг другу. Если бы я знала Корнеев, что ты девственник, встречаться не стала!
   - Доктор, может полечите?
   - Вот теперь ты стал нормальным! Только слишком поздно. Где ты был все эти годы? Я же Зойке завидовала и ревновала к тебе!
  
   Зина, слов на ветер не бросила. И это были супердевчонки. Но как-то все не складывалось. Его рваный график, это даже графиком не назовешь, лишал стабильности. Стабильность - основа любой женщины, а тем более жены. А у него: тренировки, соревнования, рейсы. Для семейной жизни главное не материальное благополучие, а стабильность. Так во всяком случае считают большинство женщин. Муж должен быть рядом, причем даже не важно в каком состоянии.
   Не зря родился анекдот:
   Муж вдугоря пьяный вваливается в дом. Вообще-то мы даже квартиру зовем домом. Просыпается утром. На столе завтрак, опохмел. Записка: "Договорилась с твоим начальством, на работу можешь не идти!" Люся.
   Отец спрашивает сына: "Это что за херня?"
   - Ты, когда вчера упал в коридоре, мама начала тебя раздевать, а ты ей сказал: "Отстань шлюха - я женат!"
  
   Случайных встреч он не хотел и дорожными путешественницами не пользовался. При всяком удобном случае разминался. Старался бегать. За рулем силовая гимнастика. Геморрой - основа долгосидящих за рулем. В кузове фуры висели несколько кругов куда, он, с подачи Сереги-разведчика, метал ножи. Груша, по которой барабанил. Также отрабатывал приемчики, которым Серега его научил. Не из-за того, что он драться хотел, а потому, что они работали на разные группы мышц, которые не использовались при передвижении за рулем. Но пил как все. Умеренно, но долго. Алкоголь сделался спутником его жизни. Главное - чтобы к тому времени, как садишься за руль - все выветрилось.
   Бывали в переделках. То одному, то другому, приходилось отстреливаться от наездов ракетницей. Она доказала свою эффективность. Цены на извоз повысились. Молва - лучше любой рекламы.
  
   - Миша поступай как знаешь! - Обратился к нему Петр. - Заказчик дает в три раза, лишь бы груз не забрали. А у меня малого надо в больницу класть! Фура видеомагнитофонов в Москву из Воронежа. Проблема в одном. Все думают что-либо менты, или бандиты грабят фуры. Забирают подчистую. Недавно выяснилось, что как из Воронежа, в какую сторону не выезжаешь - перехватывают. Значит от поставщиков кто-то сдает или выслеживают от складов или предприятий. Я на деньги не претендую, но машину сохрани. Машины пропадают, а иногда и водители. Сам бы...
   - Сам не сам, а маршрут надо перестроить! Да и знаешь, деньги никому не помешают!
   - Но незаметно!
   - А как от них потом уйти?
   - Обычно я к ним ездил. А если ты в городе запутаешься? Условно запутаешься. За тобой они не остановятся, заметно, а ты потом, по темноте сваливаешь.
   - Думаешь не догонят?
   - Рации у них есть! Остановишься в другом месте. Опять на ночевку. Потом переедешь в третье.
   - Сложно через чур.
   - Весь секрет в этом. Незаметно прицеп перецепите. Я с одним парнем договорился. Всю ночь они будут ездить за тобой. Тебе треть, ему треть и мне! Хороший расклад?
   - А если его прихватят?
   - А кто в темноте заметит, что ты сел в его машину, а он в твою?
   - А если заметят?
   - Так далеко мы не продумали!
   - Да они могут на первой стоянке прихватить! Догадаются что я по стоянкам специально шастаю! Давай уж я сам. Надо идти колонной. Расправляться с ними на месте. Нападать на всех они не будут, только на меня. Клиент, что охрану не может обеспечить? Если наша треть, две трети ментам положит!
   - И я об этом думал! Но он что-то вертит! Может он сам наводчик! А что? Взял в долг! Машину типа ограбили. Взял второй раз в долг, чтобы первый отдать, а сам мани крутит!
   - Тебе бы самому бизнесом заняться, вон что знаешь!
   - Потому знаю, поэтому не занимаюсь! Проще еще своего товара добавить и оптом сдать! Вон в прошлом году тридцать мешков сахара приволок. По друзьям все разошлись. Цена! Больше оптовой, но меньше розничной. Я на сахар машину выкупил, вернее остатки отдал, а так бы отдавал бы по чуть-чуть, пока она совсем бы не развалилась!
   - Увеличивай цену! На вооруженную охрану или отказывайся! Спроси если моя машина пропадет с твоим грузом, кто мне ее компенсирует?
   - Потеряем клиента!
   - Или машину-кормилицу!
   - Как бы жадность не сгубила!
   - Половину возьми вперед, видики хоть и не мешки с сахаром, но цену тоже имеют!
   - А где охрану возьмешь?
   - А ракетница на что?
   - Может откажемся?
   - Я девчонок, которые мне нравятся из-за этого теряю. А так...
   - Полгода можешь не работать!
   - Пополам?
   - Да мне трети даже много!
   - Пополам Петя!
  
   Миша воспользовался наставлениями в училище: "А маскировку никто не отменял! Создай еще ложные, кроме заранее приготовленных запасных позиций! Жди неожиданности от противника и будь сам неожидан! Ломай свой стереотип поведения! Хороший солдат, тот у кого мозги включены, а не у кого оружие больше!"
  
   Грузили поддонами в один ряд. Потом пяток магнитофонов купил лично для себя, положил их в кабину, не выезжая с территории склада, долго возился в кузове. Когда вылез оттуда, проезжавший мимо карщик спросил:
   - Болтает?
   - Пришлось раскреплять, а то кашу довезу!
   - А чего без охраны?
   - А чего ей всех тут пугать? За воротами ждет! Будь! - Вырулил за ворота, но карщик не стал за ним приглядывать. Может просто потрепался? Тоже целый день за рулем, словом перекинутся не с кем!
   По городу особо не болтался, пообедал в придорожке, незаметно наблюдая привлекает ли его фура особое внимание среди других таких же стоящих на обочине. Ничего не заметил. Выехал из города.
  
   Конвой из фур медленно, но неукостнительно шел навстречу конца рабочего дня. Через двадцать километров, у очередного поста они поворачивали направо. С их разрешения он пристроился сзади. Ехал за ними недолго. Когда колонна начала спускаться к мосту через какую-то, невидную среди кустов и травы реку, он остановился. С вершины следующего подъема фура видна не была. Чтобы видеть и спуск к реке и подъем он влез на крышу. Колонна фур влезла наверх и сначала красными огоньками продемонстрировала торможение, а потом стоп-сигналами остановку.
   Через полчаса колонна продолжила путь, а из ее тени навстречу выскочила синяя "девятка". Корнеев залез в кабину. Он долго морально и физически готовил себя к такой встрече. Теперь главное не обосраться в последний момент. Пока есть еще шанс убежать. Но всю жизнь бегать же не будешь...
  
   "Девятка" остановилась перед ним так, что ее с никакой стороны не объедешь. Водитель нагло спросил:
   - Чего встал? Людям мешаешь ездить!
   - Тебе какое дело езжай своей дорогой!
   - Я тебя... - Водитель показал "ТТ".
   - Сам фуру вниз погонишь?
   - А что с ней? - Спросил его сосед.
   - Внизу мост, сильно не разгонишься! А на подъем может мощи не хватить! Вон хотел их попросить, на буксир взять - не успел. Других жду.
   - Ты чего такой борзой?
   - У меня билет есть на проезд! - Показал он пару автобусных билетов, на обратной стороне которых корявым почерком были написаны дата, время и подпись. - Гарику за двести км отдал!
   - Нас твой Гарик не волнует! Вылезай!
   - Ага! Вы меня мочканете, так лучше в кабине! Мокрушный грузовик разве только на запчасти!
   - Чего-то я не понимаю! - Взмахнул водитель пистолетом еще раз. Бандиты вышли из машины. Их было четверо. Двое с "калашами", один с ТТ, а один просто водитель. Михаил понял это по профессиональному взгляду, брошенному на машину. Понятно, что его посадят за руль "Камаза". Они переговорили.
   - Давай, разворачивай машину! - Приказали ему.
   - Вы чего? Это не ваша летуха! Или завалится или кювет заедет! Станок дорогущий, на спецзавод везу! Так что вы меня не задерживайте у меня график!
   - Какой станок? Ты чего пургу несешь? Где видики? - Начал размахивать пистолетом их предводитель.
   - Хотел подзаработать... в кабине! Хоть один оставьте...
   - Пятьсот пятьдесят штук в кабине?
   - Пять! Я официально купил. Вот документы! А это на станок!
   - Ну вылезай, покажи!
   - Возьми! - Высунул бумаги из окна. Они встали полукругом, нацелив на него оружие. Их время стремительно таяло. Они это понимали, поэтому дергались еще сильнее. По дороге могли ехать. Или посторонние или люди Гарика, авторитета, который собирал за проезд по дороге. Четвертый - водитель, грустно посмотрел на Корнеева, забрал их и передал главарю.
   - Многофункциональный станок с ЧПУ. - Прочитал главарь. - И что это?
   - В кузове посмотри!
   - Открывай, показывай!
   - Маленькое сообщение. У меня под кабиной, привязана граната! Убьете вы меня, не убьете, но уехать не сможете! Ищите кусачки. В кузове на дверях натуральная пломба. Когда перекусите, зовите меня, там тоже граната привязана. Я вас спас, так бы дверь рванули... бабах... и жмурики...
   - А москвичи ничего не перепутали? - Спросили главаря. - Может это вообще засада?
   - Засада давно бы нас повязала! - Отмахнулся пистолетом главарь. - Неси кусачки, чего стоишь? - Крикнул он на своего водителя. Тот открыл багажник "девятки" и протянул кусачки для перекусывания замков.
   - Ты чего, баран! Иди кусай! - Замахнулся на него автоматом, плотный коренастый парень.
   - Документы верните! А то от гаишников не отвяжешься! - Отдали, демонстративно положил под стекло.
   - Выходи! - Махнул главарь пистолетом. Корнеев вышел, но дверь закрывать не стал, пусть смотрят, шарят. Главарь и коренастый повели вдоль прицепа, а второй, с автоматом, залез в кабину. Вид у Миши был непрезентабельный даже для водителя. Стоптанные, рваные кроссовки, трусы, майка на лямках. Сам он грязный, потливый и вонючий.
   - Че воняешь так? - Поморщился главарь.
   - Ты посиди на двигателе, поджарься, и сверху печет! - Они подвели его к дверям кузова.
   - Отойдите! Гарантии дать не могу! - Отодвинул их жестом подальше, на три метра. Сначала немного приоткрыл одну дверцу, потом другую, долго шевелил руками, потом вытащил правую руку с зажатой лимонкой. - Кольцо осталось на проволоке. Долго не продержу! Смотри быстрее и сваливай!
   - А где станок? - Поинтересовался главарь, уставившийся на здоровенный ящик высотой с его рост и от борта до борта.
   - В ящиках! В разобранном виде!
   - Ну не верю! - Главарь влез в кузов, наступив, на обрезанную камеру. Да, ряд разномастных ящиков. - А это что? - Пнул он ее и спрыгнул.
   - Типа ведра! Вода нужна, а только в лужах. Ты ее в ведро будешь ложкой закидывать? А так положил сверху, мути не поднимает, набрал, слил в ведро... - Корнеев заговорил более легко, считая, что уболтал. Главарь достал бумажку, посмотрел на нее, на прицеп, на номер машины, для этого ему пришлось сильно нагнуться, выпрямился, посмотрел на Корнеева. По прищуру стало ясно что все совпадает.
   - А ну неси гвоздодер! - Крикнул он своему водителю. Тот поплелся обратно к машине.
   - Граната! - Крикнул Михаил. Лимонка упала прямо на ногу главарю. Тот отскочил, те кто с автоматами, упали на асфальт. Михаил выдернул из-под резины ракетницу и пальнул в них. Один задымился, ракета скользнула по всем троим. Ногами еще и по головам.
   Кровищи! Подобрал учебную гранату, забрал оружие, вывернул все карманы, кинул в кузов, услышал звук заводящейся "девятки", взял автомат. Она пыталась развернуться и уехать в сторону поста. Передернул затвор и дал по колесам. С поднятыми руками вышел посеревший беглец.
   - Иди сюда!
   - Я никому не скажу, никому, клянусь! - Михаил обыскал его. Забрал все, что было.
   - Тогда прячь их и поскорее! Засунь в машину, вон дорога через лесополосу, стерню пшеницы, или чего там росло. В конце озеро. Столкни машину с ними туда. Постарайся чтобы они не выплыли. Убьют. Это они бы с тобой сделали рано или поздно. А теперь подумают, что ты их сдал. Кто-нибудь скоро поедет. Опять тебе хана. Сам прячься! На секретное имущество покушаться нельзя. Если надо КГБ тебя найдет. Шевелись дурила и радуйся, что жив остался. Адью товарищ! - Михаил запрыгнул в кабину и поехал вниз.
  
   "Ну вот, поздравляю тебя... ты уже убийца... можешь не оправдываться, что иначе они тебя... и ты этот момент оттягивал до последнего... но факт остается фактом... ты к этому долго готовился... даже специально нарывался... чтобы проверить себя... повезло мне с ним, хоть самому подчищать не пришлось."
   Перед мостом он остановился, взял сумку, спустился к реке, быстренько обмылся. Надел туфли, носки, брюки и футболку. Старую одежду сунул в сумку, туда же обломок бетона и кинул в реку.
   На посту его остановили. Гаишники были насуплены и строги.
   - Чего везешь?
   - Станок!
   - Посмотрим!
   - Смотри! Там пломба, под акт! Чего такие кислые?
   - Да колонну обобрали. Появляются неизвестно откуда и уходят в никуда!
   - Наверное ты прав, командир! - По-своему истолковал эту фразу Корнеев. - Могу бутылку водки дать. Теперь без перерыва почти до Москвы.
   Он обменял бутылку на свои документы. На следующем посту надо было платить.
  
   Добычу он спрятал в заброшенном линейном входе к линии связи. Этот, можно сказать маленький бункер он нашел в прошлом году. Когда бегал для разминки по полям. Дверь была на распашку, а вокруг заросли крапивы. Снял замок и по нему, на заводе сделали ключи. Теперь он здесь прятал все, что нельзя было хранить дома. Установил лампу, принес старое раздвижное кресло и маленький столик. Вроде как тайное убежище.
  
   - Как тебе это удалось? - Спросил Петя.
   - Не просто, но просто. Я выяснил (через Вовика, который после своего юридического, забрали в центральный аппарат МВД), что эта бригада работает только по наводке. Причем у Брянска, у Курска и у Воронежа. Охотятся только за ценным грузом. Твой сахар их не интересует. Нападают в определенных зонах и определенных дорогах. Значит у них там точки, базы, схроны. Я подумал, а если их увести в незнакомое место не слишком далеко от их базы, но и не слишком близко. Они же могут и форму надеть. Палкой махнет - остановишься. Вышел - шмальнули. Максимум минута. Я поставил их в такие условия, что минутой не отделаешься.
   - Как оторвался?
   - Заказчик приказал отзваниваться. Получил груз. Проехал столько или город какой-то. Значил меня будут отслеживать от склада. Но на въезде - охрана, которая записывает кто и когда въезжает, кузов проверяет. При выезде, записывает номера накладных.
   Недалеко от завода остановил местного парня на фуре, он как раз домой возвратился из рейса. Спрашиваю "литр Московской хочешь?". Он не отказался. Я попросил на завод заехать, а через полчаса выехать. Акварелью написал свой номер и как бы грязью замазал. Рассказал, хозяин контролирует по времени, может позвонить, когда я заехал, мол он так обычно и делает. Когда загрузился уже охрана, все, левака не дашь, а у меня здесь подруга. Имею я право на пару часов отдыха? А вот через сколько часов меня загрузят, он не проконтролирует. Поэтому через полчаса выедешь, кузов пустой покажешь, скажешь на обед. А я потом вместо тебя вернусь. Мы вместе с ним туда заехали, я ушел, на бомбиле добрался до своей машины. Тот уехал, хвост увез. Я загрузился и только на выезде из города позвонил, что погрузился. Потом еще с дороги, уже со своей. Им пришлось меня не догонять, а перехватывать, причем в незнакомой им местности. Перетрухал малость. Смотри чего я вез.
   - Многофункциональный станок с ЧПУ. - Прочитал Петр. - А видики где?
   - В станке!
   - Разводишь?
   - Нам на завод привозят станки в ящиках. Народ сразу разбирает на дачи. Вот я у одного в аренду взял и щиты сколотил. Мне поддоны с видиками загрузили, я их как ящиками накрыл.
   - Молодец! - В восхищении кивнул Петр. - А документы?
   - В снабжении напечатали, а заводской художник печать нарисовал. Воронежский станкостроительный завод.
   - Там что, такой завод?
   - Откуда я знаю? Пришлось ребятам проставиться. Помоги щиты снять!
  
   - Семен Михайлович, груз в целости и сохранности! - Петр перекусил пломбу и открыл двери.
   - Пакуйте! - Потер руки Миша, как взломщик из "Ва-Банка".
   Разгружали долго. Семен Михайлович вскрывал каждую коробку и проверял наличие аппарата.
   - Не зря у вас такая репутация! - Сказал он, отдавая деньги. - Хочу работать с вами.
   - Да не проблема! - Взял деньги Петя.
   - Только наводка из Москвы пришла! - Тихо сообщил Миша. - Вы никому про нас не говорили?
   - Только кредиторам!
   - А подробнее, а то мы с вами больше работать не будем.
   - Вас перехватили?
   - Если бы не охрана...
   - А вот про охрану, я кредиторам не сказал. Вернее, они не спросили... Чтобы вам было понятно. Вы знаете, кто такие "толкачи?"
   - Буксир что ли? - Неуверенно спросил Петр.
   - Почти, только человек, а не корабль. В советское время деньги, для производства играли не главную роль. Под них надо было еще было выбить фонды. Пример: вам надо простроить дом. Нужен кирпич, но за деньги кирпичный завод не продаст. Нужно определить завод, который этот кирпич сделает. Плановая экономика, перевыполнять план желающих не было, потому что план на следующий год увеличат от достигнутого. Чего надрываться? Людей не хватает, фонд по зарплате не увеличат... Но строительство дома в плане. Поэтому у кого в плане меньше кирпича, к тому заводу и прикрепляют. Чтобы он тоже мог выполнить план. Поэтому часто бывало так: в Комсомольск на Амуре везли кирпич из Новосибирска, а из Хабаровска в Липецк. Пусть будет не кирпич, а прокат. Транспортники надрывались и были передовиками. Получить фонды этого мало. В этом же, допустим Хабаровске, свои клиенты и на хрен им еще и Липецк. Вот чтобы оплатить и получить кирпич из Липецка в Хабаровск посылают "толкача".
   Вот я был таким толкачем на заводе, куда вы ездили. Только выбивал всякие радиодетали для аппаратуры. Едешь в лесную зону - предлагаешь продовольствие за лес. А лес отправляешь на Украину, а за это тебе нужные детали.
   Я был на Брянском автозаводе, там мосты для "ЗИЛов" делают, там бартер был таким: присылаешь к ним рабочих на месяц. Один рабочий в месяц - один мост. Эти мосты я менял на фермы для строящегося цеха. Это не бартер. Рабочим нашим автозавод платил зарплату, мы ему перечисляли деньги за мосты. Вот такой была экономика СССР. Цех был сдан седьмого ноября. Великая дата, хотя должны были сдать первого мая следующего года. Директор получил орден, а меня забрали в Москву в министерство.
   Когда Союз рухнул я потыркался и решил продолжить свою деятельность не за зарплату, а за деньги. Я договорился обменять на наших радиозаводах весь неликвид, в обмен на бытовую технику, продовольствие, стройматериалы. Прямой товарообмен, когда еще денег не было, то есть в доисторические времена. Только сейчас это называют бартер.
   Собрал я эти неликвиды и отправил в Китай, а южнокорейцы там все это все разобрали и все ценные цветные металлы извлекли. Также кристаллы разные. Вчера встречал контейнеры оттуда с бытовой техникой: телевизоры, холодильники, магнитофоны, фены, в общем куча всего. Поэтому я уехать не мог, да еще кредиторы не отпускали. Я это уже растаможил и принял. Заводу я поставил корейские самоочищающиеся головки. А за это они мне эти видики с этими головками. Но мне нужны были деньги, чтобы за них заплатить по официальной цене. Я попросил кредит в знакомом банке. На месяц. Нам, говорят, не выгодно, как другу можем ссуду, но под залог, вот этой всей корейской фигни. Эти видики двадцатая часть залога... деваться некуда, но согласился. Я расплачиваюсь с банком этими видиками...
   - Тогда это они навели.
   - Теперь я это и сам понимаю. Как раз тот, кто ссуду мне оформлял больно дотошно выспрашивал: номер машины, марку, маршрут, сроки. Просил отзваниваться по мере продвижения. Я это и делал. Рассказать ему об этом?
   - Ни в коем случае. Они ему сами счет предъявят! - Усмехнулся Михаил. - Раз вы про него знаете, значит можете пользоваться!
   - Спасибо ребята! - Пожал им руки Семен Михайлович. - Что вам надо из корейского?
   - По телику, наверное, ...
   - И игры от меня, можно на телике играть!
   - Нам зачем?
   - А детям?
   - Спасибо!
  
   6.
   Людмила Тараруйская работала на заводе секретарем у начальника цеха, хотя по распределению попала мастером. Дома все ее жалели. Оторвали дочу от родных, друзей, теплого украинского климата, сытости. Она сначала тоже так думала, но потом увидела возможности. Не в смысле каждый день по Красной площади гулять, а удачно выйти замуж, за человека, который сделает хорошую карьеру. Поэтому перебралась в секретари начальника цеха. Здесь уже другие люди ходят, посылают к руководству завода. И путевки в профсоюзе легче достаются и в отпуск только летом, ну продовольственные заказы и др...
   Те ребята, которые вились вокруг нее, это были обычные работяги, хоть и с хорошими зарплатами, но не хорошими манерами. Да и какая карьера у них? Максимум токарь шестого разряда! А заграницу съездить, хотя бы в Болгарию или еще какую соцстрану? Им бы выпить, в карты или домино поиграть, девок пощупать. В заводоуправление придешь, все в костюмчиках, галстуках, сигареты хорошие курят, разговоры умные ведут.
   В общем приглядывалась и вычисляла, честь берегла. В заводском комитете комсомола был только один холостой, она пробовала подкатить, он вроде не возражал, но как-то до серьезных отношений не дошло. Встречались, на комсомольские попойки, это называлась учеба, ездили. Там он хотел ее трахнуть, а она не далась. Все завяло. А его в райком забрали. Он женился на дочери секретаря горкома партии.
  
   Потом положила глаз на Полозова - перспективного разработчика - лауреата премии Ленинского комсомола. Мало того, что умница, приколист, весело с ним и интересно. Походы всякие, байдарки, горные лыжи. Кандидат наук. За тридцать. На гитаре играет.
   Обратила на себя внимание. Заинтересовался. Вечер, цветы, свечи, изысканное вино, шикарные закуски, песни с посвящением... она расслабилась, а он ее девственности лишил, сволочь! На этом все закончилось. Потом узнала от девчонок, что он со всеми так, но только Катюша-программистка удержалась у него три месяца.
   Люда пришла к ней за советом.
   - Дура ты Людок! - Затянулась сигаретой Катюша. - Надо не давать, а отдаваться. А когда отдаешься с него надо брать...
   - Что же ты его не смогла себе присвоить?
   - Я не захотела... сама его бросила...
   - Врешь поди!
   - Как тебе объяснить глупое создание? Отношение это одно, а семейная жизнь - другое. Его же дома месяцами не будет. То испытания, совещания, то командировки, то байдарки, то вечер песни, а там попадется другая Люда и даст. Даст, поверь, она не устоит, но её устроит хотя бы на ночь. Что это за семейная жизнь? Тебе такое надо? Тебе нужен тихий спокойный мышь, который все в норку и только в тебя. Чем тебя слесарь-сборщик не устраивает? Он тебя хотя бы первые десять лет на руках носить будет и все мы будем тебе завидовать! Полозову нужна такая же, как и он. Тогда они погасят друг друга и успокоятся и у них будет крепкая дружная семья! - Катюша бросила сигарету в урну и пошла в свой отдел.
  
   Люда ей не поверила, но прислушалась. Теперь ей на глаза попался спортинструкор завода Миша Корнеев. Спокойный. Молчаливый. Либо тренирует, либо сам тренируется. Недавно она узнала, что он берет за свой счет или отгулы и подрабатывает дальнобойщиком. Подкатить никак не удавалось. Прихватила на стадионе посоветоваться.
   - Хочу немного вес скинуть, какие упражнения делать? А Мишель?
   - А до этого, чем-нибудь занималась?
   - Нет!
   - Ну и не надо начинать! Любые физические перенапряжения - это стресс для организма, похудеешь. Потом, если сил и желания хватит втянешься, но если прекратишь, еще сильнее поправишься! - Продолжил он показывать, как толкать ядро. Она зашла с другого бока. Стала болельщицей и своей среди спортсменов.
   Но тут завод фактически встал и всем стало не до спорта. Начали сокращать лишних. Сократили и его, но она уже стала на тропу захвата ничейного имущества в виде Корнеева. Другие времена настали. Квартира у него есть, постоянно в разъездах, досаждать не будет. Либо деньги заработает, либо еду привезет. Пару месяцев назад он продал на заводе несколько видиков.
   Она заманила его на дачу подруги, было холодновато - сентябрь, но они оторвались по полной, целый день она его трахала, или он ее, она так и не поняла кто кого. Потом у нее в общаге, два раза, пока соседка отсутствовала.
  
   Михаил подошел к подъезду своего дома. У лавочки стояли два милиционера и военный. Они расспрашивали о чем-то бабу Нюру, которая ожидала бабу Олю из соседнего подъезда, чтобы обсудить последние новости и даже курс непонятно какого-то доллара. Она кивнула на Михаила.
   - Вы Корнеев Михаил? - Вежливо спросил майор.
   - А в чем дело?
   - Вам повестка, распишитесь! - Протянул майор папку с листком бумаги и ручку.
   - А что я натворил? - Спросил он милиционера, расписываясь.
   - Пора в армию сынок!
   - В какую еще армию? Меня из военного училища комиссовали!
   - Комиссовали из советской армии, а теперь пора в российскую! - Майор, вежливо улыбаясь, убрал свой листок в папку и подал повестку Мише. - Сейчас на медкомиссию, там и проверим...
   - Да это что за... - менты привычно заломали руки и полусогнутого повели к зеленому УАЗику.
   - Не надо было с завода уходить, там бронь была. Всего-ничего осталось! - Искренне посочувствовал майор.
  
   - Сейчас с таким здоровьем мало кого найдешь! Поздравляю! Это благодаря вашим тренировкам у вас все зажило и срослось! - Пожал руку Мише председатель призывной комиссии. - Но не понимаю. От беременной девушки решили в армии спрятаться?
   - Да, нет!
   - Патриотично! - Заметила, с пышной прической, дама, сидевшая рядом с председателем.
   - Как бывший курсант, он должен еще год отслужить! - Пояснил майор. Он вдвоем вышли на крыльцо военкомата.
   - Вот что я тебе скажу, парень! - Чиркнул зажигалкой майор. - Ты кого-то сильно переехал. Заказ на тебя давно лежит, но пока ты работал на заводе, мы отбрехивались твоей бронью. Заказ с таких верхов ... - Пыхнул он дымом. - Если обрюхатил, лучше женись! Я даже знаю куда тебя пошлют!
   - И куда?
   - На Дальний Восток, в мотострелковый полк, второй батальон, третья рота, первый взвод. Значит к каким-то отморозкам. В общем на убой!
   - Что делать-то?
   - Взятку не предлагай. На это никто не пойдет! А вот ногу или руку можешь сломать! На полгода могут о тебе забыть. А дальше видно будет. Видишь, как все стремительно у нас меняется!
   - Справку я могу добыть!
   - Какая справка? Ты же видишь!
   - Тогда от судьбы не уйдешь и от этого заказа не спрячешься! Что, всю жизнь в норке сидеть? Когда отправка?
   - Тебя приказано сразу!
   - Подготовиться надо, одежду поменять! Родителей предупредить!
   - Девушке сказать!
   - Да как-то постоянной нет! Как будто они чувствуют, что меня в армию загребут.
   - Под честное слово - два дня!
   - Спасибо! Дня хватит!
   - Так у нас теперь послезавтра отправка!
   - Тогда новый военник мне выдайте... в долгу не останусь! - Майор кивнул и зашел в здание.
  
   Родители были в шоке. Мама звонила всем и советовалась. Пыталась написать письмо министру обороны Грачеву. Отец молчал, чтобы мать его не доставала, ушел к гаражам с бутылкой. Миша пошел к Пете, тот только возвратился из рейса. Пришел брат Пети. Втроем устроили совещание. Брат взялся за сапоги - установить стальные прокладки в подошвы и вшить в голенища ножны. Петя - добывать или сделать кастеты. Миша - точить метательные ножи и у боксеров позаимствовать капы в рот и бинты на сухожилия. Заодно освежил в памяти навыки бокса. Показали и приемы тайского, когда еще и ногами...
   Сначала их долго держали на призывном пункте в Железнодорожном. Потом везли в автобусах и долго из них не выпускали, а когда выпустили они оказались на аэродроме и их сразу загнали в военно-транспортный самолет. В общем призывники оказались привилегированные. Так бы минимум неделю в эшелоне пьянствовали.
   После приземления в Хабаровске, загнали на Три речки, то ли в пересыльный, то ли в распределительный пункт. Его и еще четверых капитан и сержант загрузили в тентовый шестьдесят шестой. Только теперь Миша понял, что началась очередная новая жизнь. Более сложная, более серьезная, более смертельная. Если в прошлых можно было, спрятаться, убежать, посоветоваться, то здесь оставался один защитник и советчик - ты сам. Если бы его забрали в армию в восемнадцать - он бы растерялся, и, может, сломался, не зная, как поступить. А теперь он знал, или думал, что знает. Неопределенность, как у большинства новобранцев у него отсутствовала, а значит, заранее не пугала. Поэтому он о будущем не думал, не накручивал, не боялся.
  
   Их привезли утром. Подразделения, в одних кителях шли на завтрак. Завели в расположение карантина. Судя по всему - это была санчасть, пахло карболкой и лекарствами. Хотя был отдельный вход с улицы, но и в перегородке была дверь, запертая и без ручки.
   - Кидайте вещи здесь! - Распорядился сержант, поматывая ключами на пальце. Открыл дверь. - Носите койки, можно в один ярус ставить, больше новобранцев не будет. Потом матрасы и подушки. Тумбочки - одна на двоих.
   - А белье? - Спросил Корнеев.
   - Пока таскайте, ща белье! - Сержант вышел из каморки.
   Миша дождался, когда остальные выйдут, вынул из чемодана рюкзак и закинул его в угол верхнего стеллажа. Сам стал разворачивать матрас.
   - Ты чего тут? - Спросил неожиданно возникший сержант.
   - Смотрю не обоссан ли матрас и подушка насколько набита! Что мне завтра приходить и канючить у вас новое?
   - Умник да? - Осклабился сержант.
   - Так и до меня служили! Посоветовали!
   - Военник дай! - Потребовал сержант. Корнеев отдал.
   - Сцапали? - Ухмыльнулся сержант.
   - Вроде того. Не успел откосить!
   - Вижу с понятием пацан. Хоть ты и старше меня, но главный я! Назначаю тебя своим замом, для начала будешь зарядку проводить, а дальше посмотрим.
   - Так может я белье получше выберу?
   - Оно для вас одинаковое - говно!
   - А вши?
   - В карантин такое не дают, проверяют! У тебя в чемодане что?
   - Смотри! Носки, простые, шерстяные. Нижнее белье два комплекта. Сам стирать буду. Кроссовки чтобы бегать. Расческа, бритва, зубная паста, щетки: зубная, одежды, обуви. Всякая хрень от насекомых. Мыло дегтярное и т.д....
   - Вот я тоже считаю, чем позже призывают, тем лучше. Люди уже что-то соображать начинают!
   - Мерси за комплимент! Тя звать-то как?
   - Данила!
   - А я Миша! Если что обращайся!
   - Не понял?
   - Так тоже к тебе буду за помощью обращаться! Поможем друг другу?
   - А чего тебе год служить?
   - А я не дослужил!
   - А! А тут слухи пустили что ты из дисбата!
   - Не буду отрицать, но и не буду соглашаться!
   - Миша, мне проблемы не нужны! Ты порядок наведешь? А то мне в карантине азеры
   кирдык обещают! При том что я просто выполняю свои обязанности!
   - И?
   - Десяток человек обещаю!
   - Славянская солидарность в действии! Сколько чурок в полку, батальоне, роте?
   - Да на весь полк человек сто!
   - А всех за горло схватили?
   - В общем да! Но с нашими трусами не договоришься! Лучше быть рабами, чем по роже получать! Тебя все равно ко мне в отделение отправят. Второй батальон, третья рота, первый взвод. Ваш карантин для меня счастье! Служить осталось недолго, а я себя дерьмом ощущаю! Офицерам все по херу!
   - Чего приуныл? Давай немножко драться научу! Вдвоем наведем во взводе порядок. Остальные - присоединятся.
   - Не мечтай!
   - Тогда это их проблемы! Мы здесь месяц? Давай тебя натаскаю! Вдвоем мы уже сила!
   - Так мне весной на дембель!
   - И что?
   - Так как бы...
   - Тоже что ль обосрался? А если они тебе что-то сделают?
   - Ты один с понятиями!
   - Не подведи!
  
   Люся просидела целый день у телефона. Цех еще работал, но уже не как всегда, а на отдельных участках. Корнеев обещал позвонить, родители уезжали к родственникам на целую неделю. Это было на руку Люсьен. Освоиться в незнакомом пространстве и подготовиться к его, если не захвату, так освоению. На следующий день тоже ничего. Она как Робинзон Крузо бросалась на каждый городской звонок, но долгожданный корабль, пусть даже с белыми, порванными парусами, к ее острову одиночества не причаливал.
   Она пыталась тешить себя надеждой о срочном неожиданном рейсе, пока не вспомнила, что машина на ремонте.
   Вечером она отправилась домой к Корнееву. У подъезда две старушки что-то оживленно обсуждали. Она посмотрела на темные окна квартиры.
   - Скажите, а Корнеевы здесь живут? - С какой-то робкой надеждой спросила она, надеясь, что скажут - нет.
   - Здесь милочка! - Прошамкала баба Оля. - Знакомая?
   - А кому знакомая? - Вкрадчиво спросила баба Нюра. - Родители уехали. А Мишку менты повязали. Целая куча накинулась на него и в машину. Что с ним, горемычным, никто не знает.
  
   Люся купила бутылку коньяка и отправилась, к Татьяне, которая вовремя смекнув, вернее за нее смекнул муж, перебралась в городскую администрацию. Может та, что сможет узнать про Корнеева.
   Муж Тани - Валик, от коньяка тоже не отказался. Валиком его звали друзья. Нежно сокращая длинное имя Валентин.
   - Бесполезно! - После третьей рюмки мрачно брякнул Валик. - Отчего родители уехали? Чтобы передачки носить. А это значит... - и через длительную паузу продолжил, поняв, что девки за него не доскажут, - сцапали его не местные. Ты же говорила он дальнобойщик. Значит, где-то, что-то. - Он взял сигарету и пошел курить на лестничную клетку.
   - Да что же это такое? - Пожаловалась Тараруйская. - Не даешь - женятся на других. Даешь - на следующий день пропадают!
   - Может любить надо?
   - А я что делала? И так, и этак!
   - Ты хотела пристроиться и так, и этак...
   - Вам хорошо, а меня никто не любит. - Она лихо опрокинула рюмку, и мрачная пошла в общагу.
  
   7.
   Первые проблемы возникли на первое утро, когда Корнеев возглавил утреннюю зарядку. Азеры, которые объявляли, что они мастера или кандидаты спорта то по боксу, то по борьбе, сильно отставали в беге вокруг засыпанного снегом стадиона.
   Взвод протаптывал тропу. Михаил бежал первым и еле-еле, но все отставали. Когда сделали разминку, Миша влез на турник и показал, как подтягиваться. Мастер спорта по боксу не разу не подтянулся. Борцы тоже подкачали. Он, даже, первоначально, испугался. Такой стресс у людей... После того как, он предложил отжиматься, они погуторили и сделали предъяву.
   Михаил, так растерялся, что они это заметили и начали диктовать свои условия. Он пытался объяснить им, что это обычная программа подготовки бойцов, но они его слушать не хотели, а отжимали к краю стадиона. Момент истины наступил моментально. Русские шли со всеми, но не предпочитали ввязываться в конфликт.
   Михаил понял, что остался один. Этих шестеро! Первым на него прыгнул мастер по боксу. Что удивительно в ноги, пытаясь сбить. Нога Миши инстинктивно дернулась навстречу и боксер, хватаясь за нос, вопя что есть сил, откатился в сторону. Корнеев очень этому удивился. Кандидат спорта по борьбе предпринял туже попытку. Корнеев раздвинул ноги и зажал ему шею, а после этого несколько раз настучал по позвоночнику. При этом он все время удивлялся: Ладно, я липовый ныряльщик, так они липовые боксеры?
   Третий азер, который записался мастером спорта по самбо, когда Корнеев поманил рукой отступил назад.
   - Иди сюда, бля! Покажи, какой ты мастер! - Остальные двое уже драпали к казарме.
   - Прости, брат! - Только и вымолвил этот мастер и побежал за остальными.
   - В казарме покажешь! Брат ты или чмо!
  
   Месяц прошел незаметно. Новичков распределили по подразделениям. До присяги их не кантовали. Да, были тренировки с зажженной спичкой, ночной бег, но на бытовуху их не привлекали. Если кто сбежал до присяги - не дезертир.
   Холодным началодекабрьским утром, когда все стыло, около казармы принесли присягу. Когда вошли в казарму все и началось. Офицеры, зная, чем закончится присяга, пошли отмечать это событие. Миша отдал выданные сапоги Даниле - сержанту и надел свои.
   - Ну вот! - Подошел к новичкам чернявый кавказец. - Помощь к вам пришла рабы! Меньше пахать будете! Радуйтесь! Давай выкладывай, что осталось! - В подтверждении угрозы за его спиной маячило еще трое таких же.
   - Ты! Дохлятина! - Обратился к Корнееву коренастый кавказец со сломанными ушами. - Давай, все что у тебя есть! Если жить хочешь! Перчатки твои нравятся. Мои! Я первый забил!
   - Хочешь - на! - Удар с левой и тот рухнул на стену. Удар с правой и треск челюсти означал, что и второй вышел из строя. Третий полез в карман и получил в нос. В кармане оказался нож. - Что, чмо черномазое, хочешь я твоим ножом шейку обрежу!
   - Тебе наши отомстят!
   - Пусть мстят, ты-то дохлым будешь! А где четвертый? - Того уже вытащили из-под кровати и тащили на расправу.
   - Чего такие борзые стали? - Удивился Корнеев. - Я за себя сражался. А вы начните за себя. Где моя койка?
   Но после отбоя он лег не на койку, а под нее, свернул так матрас и одеяло, что со стороны казалось, что лежит человек.
   Ночью пришли оставшиеся двое - земляки пострадавших, из другого взвода. Потыркали штык-ножами в одеяло. Получили две пули. Вытащили из казармы и выкинули их трупы за забор, там как раз снегу мягкого намело.
  
   Особист допрашивал всех. Настойчиво, но не глубоко. Ему было похрену, кто сбежал. А вот если бы... - ему уже было бы хреново. Спасало всех, что ротный туалет был на улице, здание-то было постройки пятидесятых годов. По ночам все шастают. Задача наряда, контролировать чтобы у крыльца не ссали. Зима, кому охота пятьдесят метров при метели и морозе топать? Некоторые за угол казармы забегают. Распорядок за это никто не отменит. Дневальный в умывальне сток черенком лопаты пробивал. Рукавицу кто-то обронил, ее туда смыло. Посредине умывальни был сток в канализацию. На полу стирали форму. Обливались водой. Баня только раз в неделю. А тут пропахший, усталый, а летом еще и весь китель в соли и пыли.
   Поэтому верхняя одежда осталась. Наверное, где-то у них была гражданка, а на дороге машина ждала. Сообща выдвинули не слишком уверенную версию командиры.
  
   У командира взвода старшего лейтенанта Смагина, в очередной раз открылась язва и он лег в госпиталь. Рядом лежали кавказцы из его взвода. Они, ни в чем не признались и на никого не навели. Взяли все на себя, что подрались друг с другом. Смагин не стал разбираться.
   Смагин, стал офицером совершенно случайно. Когда начался Афган, его папа решил, что сынуля туда попадет по-любому. Так пусть попадает позже и офицером. Может война к тому времени закончится. Она, к выпуску Смагина, и закончилась. Рулетка сыграла. Но теперь ему придется тянуть лямку, хрен знает где, чтобы уйти с выслугой и квартирой! Жена Смагина работала в госпитале, поэтому, морщась, выдавала правдивые справки о его язве. Она тоже была заложницей Смагина. Она выдавала справки, спала с ним, но презирала. Тот старался даже от маневров отлынивать. Поэтому у него хоть и была выслуга на капитана и командира роты, он все еще командовал взводом. В общем он и не командовал. Идти в казарму для него было мукой. Поэтому, при всяком удобном случае, он сваливал домой. Подсознательно и сознательно он понимал, что никакой он не командир, но что делать и как поступить он не знал. А тут еще такое ЧП! Кавказцы друг с другом подрались! В соседнем взводе вообще двое на Кавказ сбежали!
  
   Потом наступило водочное перемирие. Кавказская диаспора полка помирилась с русской. Имеется в виду солдатские переговоры. Русские, под шумок, еще отделали пару своих садистов. Смагин обрадовался, когда узнал, что все во взводе решается без него. Взвод, благодаря второму отделению, занял первое место в батальоне и четвертое в полку! Пора бы вертеть четвертую дырку в погонах, но в штабе полка дали очень ясно понять, что старлей не при чем!
  
   Это его очень угнетало. Армия его затрахала, а уйти нельзя. Язва его задолбала, а не избавиться. Но тут наступила Чечня. Его вызвал комбат и без всякой вежливости спросил, когда он - Смагин, свалит из армии! - Больной офицер - это не солдат, а предатель своих солдат! - Брякнул комбат. За прямоту и честность его любили все, и офицеры, и солдаты, даже прапоры и чурки. Его так и называли "Батандр." Батяня Андреич.
   - Смотри Смагин! - Объявил на совещании Батандр. - Полк создает сводный батальон для посылки в Чечню. С нашего батальона - рота. Тебе по выслуге, уже ротой командовать пора! К Новому году вернешься капитаном! Мы тебя отправляем на заслуженный отдых, в связи с ранением, а язву можно считать за ранение, как у героя. Отказы не принимаются. Здесь, на границе с Китаем, требуются грамотные и умелые офицеры! Докажешь в Чечне, думай о карьере. Нет - лучше не возвращайся. Достал всех. - Добавил комбат в кулуарах.
   - Да я сам понимаю, но, как и куда? А кого на командира сводного батальона прочат?
   - Копалева!
   - Так он же...
   - Согласен. На войну не только лучших бросают, но и мусор всякий, типа майора Копалева.
   - Так он же в Афгане...
   - Начальник комплектования частей. Блатная должность. Контузией прикрылся. А ее не было! Чем он заплатил за это, чтобы уйти с роты? Включи мозги!
   - В общем для меня это выход. Да и жене надоело за полсотни км в госпиталь ездить. Взвод я могу целиком взять?
   - Жену и детей прихвати! С тебя одно отделение. Ладно, возьмешь лучшее - Корнеева.
   - Он в отделении Данилы Макеева.
   - Пойми одну обычную вещь старлей! Руководят не звания и не должности, а тот, кто решает вопросы. У тебя во взводе решает Корнеев. А Копалев твой ничего не решает, он трус, неграмотное чмо, даже доклада нормального составить не может. Поэтому у него зам - Сизов. Договаривайся с ним. Возьми всех прапоров.
   - А можно я тогда Корнеева зам по тылу сделаю? А то прапора у нас такие!
   - Иди! С Сизовым решай все вопросы!
  
   Смагин ожил. Из вялого, вечно согнутого, держащегося за желудок человечка, превратился в человека. Солдата даже. Выпрямился, походка стала другая, да и язва, перепугавшись, начала прятаться. Вон он путь на свободу! Даже преступников выпускают на волю, когда срок закончился. А он добровольно на двадцать пять лет! Батандр ему амнистию объявил! Счастье-то какое!
  
   Смагин общался с капитаном Сизовым. Раньше тоже приходилось, куда деваться, но не более того. Нормальный мужик, не такой резкий как Батандр, но такой же конкретный.
   - Хочу в роту назначить Корнеева старшиной, по вооружению, технике, зампотылом в общем. А у него звание рядовой, сержанта можно ведь!
   - А чего так? - Глянул на Смагина исподлобья Сизов.
   - Вся рота хочет служить с ним в одном взводе, даже даги. Они его лучшие друзья теперь.
   - Это правильно, бардак будет. А кто командиры взводов?
   - Первый - прапорщик Петренко.
   - Знаю, достойный малый. Служит давно. А офицера в батальоне не нашлось?
   - Не захотел... Я не захотел... второй взвод - лейтенант Горшков.
   - Не знаю такого.
   - Его в прошлом году прислали. Знающий, в двигателях хорошо разбирается с Корнеевым дружит. Третий отдал бы Ильясову. Не взлетов не падений. Сам попросился. Говорит засиделся, проверить себя хочет. Он будет моим замом. Поэтому третий - Сафарбекову. Тоже в прошлом году прислали. Никаких неуставных, землячих. Каждое утро вместе со взводом бегает на зарядку. В общем, из расположения не вылезает. Пользуется уважением солдат. Гранатометно-пулеметный взвод - старший прапорщик Викулов. Техник свой - Корзун. Санинструктора еще санчасть не дала.
   - А по воспитательной работе кто?
   - Там воевать надо, а не воспитывать, или тыловой службой заниматься. А у нас трепачи одни, будут мешать.
   - Штат надо заполнить.
   - Так может я... у нас же временно все... Москаленко...
   - Начальника столовой?
   - Так это же временно. Зато он очень контактный человек. Шуточки, прибауточки. На столовую его тоже временно поставили. Он старлей все-таки. Кормят отвратительно, а на него не жалуются. Всегда найдет нужное словечко. Всегда подбодрит, вместо того, чтобы послать или приказать. Положительный человек.
   - Ты Смагин, оказывается толковый, а то о тебе такие слухи ходили...
   - Да это Корнеев предложил! - Не стал набирать себе очков Смагин.
   - Повезло тебе. Серьезный пацан. Основательно к войне готовится.
   - Вот список имущества на роту. - Подал несколько листов Смагин.
   - Это на роту столько? Корнеев писал? Давай его ко мне.
  
   - Это что за писанина Корнеев? Ты на роту набираешь больше чем батальону положено.
   - Так давайте на батальон, как на полк возьмем. Мы недели две ехать будем. Приедем, а там обычный бардак. Наверняка тыловики щемить будут. Зима ведь. Поэтому два вагона дров. Или солярой топить будем? А кашу варить? Настилы в палатки. Палатки лучше большие, тогда каркас можно поставить. Поэтому вагон досок.
   - А колючка-то зачем?
   - Чтобы другие наше хозяйство потырили? Дрова надо спрятать в палатке, как и излишки продовольствия. Про них никто не должен знать. Спирт - обязательно. Не только оптику промывать, но и раны. Кровати в два яруса, тогда будет место для сушки одежды.
   - А вот это что?
   - Я так баню замаскировал.
   - А где взял?
   - Сами делаем!
   - Тогда еще пять штук.
   - А...
   - Спирт пойдет?
   - Десять литров.
   - Кхм ... - Поперхнулся Сизов. Но Корнеев развел руки.
   - Восемь!
   - Тогда без душа, ковшиками.
   - Ладно, десять. К Самойлову на склад после обеда приедете на моей машине. Стиральная машина?
   - Да! Дадут какую-нибудь вшивоту из постирочного батальона и дальше что? Поэтому порошок - мешок.
   - Откуда в полку...
   - Пусть нашей роте выдадут как награду!
   - А чего ты только о своей роте думаешь?
   - Я же в ней служу! А вы о батальоне!
   - Паяльных ламп зачем столько?
   - Чтобы костры не делать, пищу греть. На каждое отделение.
   - Откуда ты такой умный взялся? Слухи ходят из дисбата. - Корнеев промолчал.
   - Миномет?
   - Да. Очень хорошая штука. 82-мм миномёт 2Б14 "Поднос". Можно временно прикрепить от батальонной батареи.
   - А гаубица, танк, роте не пригодятся?
   - А можно?
   - Пошел вон отсюда! Я имею ввиду за спиртом!
  
   Командир полка подполковник Гордеев Максим Васильевич, когда раздумывал всегда чесал затылок.
   - Присядь Сизов. Ты-то сам что думаешь?
   - Что Копалев подумает, если я это ему на подпись принесу. Он же вопросами, а потом советами замучает, а половину с дуру вычеркнет. Типа заботится чтобы лишнего не истратить. Я же не могу через голову командира...
   - Это мы решим. Пошлю-ка его за дровами с досками! Корнеев прав.
   - Но миномет!
   - Мы же будем наступать. На месте решишь кого чем усиливать. Насчет танков твоя идея правильная, требуй, чтобы тоже прикрепили на постоянной основе. С Копалевым сработаешься?
   - Так на нем будет вся бумажная работа. Ему это нравится. А я буду в поле...
   - Представление на майора послали, так что там тебе его присвоят!
  
   8.
   - Корнеев! - Позвал Михаила Ильясов - замкомроты. - Завтра в бой. Совещание.
   - А я зачем?
   - А, как и куда боеприпасы, пищу доставлять? Ты должен не только знать, но и делать это.
   - Куда скажете, туда и доставим.
   - Умничать на совещании будешь!
  
   На столе лежал листок бумаги, на котором были квадратики, полосы, подписи.
   - Это что? - Спросил командир гранатометно-пулеметного взвода старший прапорщик Викулов, кивнув на бумажку.
   - Это наша карта Саша! - Грустно ответил замкомроты Ильясов. - Плохи наши дела. Прав был Корнеев, когда барахла столько с собой набрал. Кстати, где он? Я сам ему приказал...
   - Он час назад на своем ЗИЛе свалил куда-то! - Заметил командир третьего взвода Сафарбеков.
   - А почему я не знаю? - Как-то обиженно, почему-то, взвизгнул комроты Смагин.
   - Лучше не знать! - Весело хмыкнул Москаленко. - Притащит живую корову, у нас молоко будет!
   - Да что этот Матроскин себе позволяет? - Уже спокойно спросил Смагин.
   - Бардак кругом! Даже карт нет, а рота есть! Ее кормить надо! А как он это будет делать, лучше не знать! - Ответил Ильясов.
   - Хорошо, что комбат не знает, что у нас своя кухня, бак с водой! - Заметил командир второго взвода Горшков. - Я побывал в Ханкале... о... что и воевать также будем?
   - Мысли позитивно! - Ответил ему Москаленко. - Я на себя беру вывоз раненых и убитых.
   - А ты сам как мыслишь? - Раздраженно спросил Смагин.
   - Я - реально! - Ответил Москаленко. - Нам же всем ясно, что мы не готовы воевать в городских условиях. А командование не умеет планировать...
   - Оно вообще ничего не умеет! - Грустно и тихо произнес Ильясов.
   - Товарищи офицеры! - Начал Смагин. - Наша задача пройти по этой улице и захватить, котельную или гараж, там труба кирпичная. По соседней улице идет первая рота. Третья остается в резерве. Нам надо выйти на пересечение с улицей... - Смагин начал показывать на листке, поднес его поближе, начал читать, потом повернул лист.
   - Равиль, а с какой стороны мы наступаем? - Растерянно спросил он своего зама.
   - Я откуда знаю? Вы же перерисовывали! Потом, когда Сизов закончил ставить задачи, выступил Копалев и чего-то пыхтел о долге, присяге, чести, вы листком вертели... Сейчас найдем! Вы же нарисовали север-юг?
   - Но на той схеме не было...
   - Было в левом углу!
   - Я же правую часть рисовал с нашей улицей!
   За палаткой раздалось завывание ЗИЛа. В щель полога воровато заглянул Корнеев.
   - Товарищ старший лейтенант, я не опоздал? - Обратился он к Смагину.
   - Москаленко сказал, что ты за коровой поехал! - Брякнул до этого молчавший прапорщик Петренко. Все заржали и напряжение спало.
   - Приступаем! - Призвал всех комроты. - Правильно листок держу. Ориентир труба.
   - А что там?
   - Какая разница? - Недовольно поморщился Смагин.
   - Если там забор, двор, можно разместить место отдыха, медпункт и кухню. - Пояснил Корнеев.
   - До туда еще добраться надо! - Посмотрел на него Ильясов.
   - А что разведка говорит? - Опять спросил Корнеев.
   - Какая разведка? Заткнешься ты или нет? - Крикнул Смагин. Погано у него было на душе. Ничего себе война. Что делать, как поступить? Один тут ничего не решишь. Полк молчит. Батальон крысится, и всем понятно, сами должны. Одно радовало, полк опоздал к первоначальной бойне. Боялись все, но вида не подавали.
   - А вот мы его в разведку и пошлем! - Предложил Москаленко.
   - Давайте! Только я выберу с собой кого хочу.
   - Да я пошутил! - Ответил Москаленко.
   - А я нет! Если там забор, то там нет опорного пункта. Две мины во двор, снаряд в здание. Развалины. Может быть только засада. Сколько? Трое-четверо. Пулемет, гранатометы. Зато мы сможем свой опорный пункт организовать!
   - Ну тогда я с тобой! - Предложил Москаленко.
   - Мне командиры не нужны, если со мной что случится, кто хорошо приглядит за хозяйством кроме вас?
   - Я покажу на местности! Пока не стемнело, пошли! - Предложил Ильясов. - Продолжайте, товарищ командир! - Обратился он к Смагину.
  
   Они вышли из палатки.
   - Ты очень странный Корнеев это все замечают.
   - Я так понял, что мы никуда не едем, просто поговорить надо.
   - Догадлив. Смагин, без приказа никакую разведку не пошлет. Копалев тоже. Но в поиск мы можем сходить. Ты, я, Петренко. Не возражай, командовать будешь ты. Согласен? - Корнеев кивнул. - А теперь про себя. Я должен знать с кем иду в разведку.
   - Я работал на оборонном заводе. У меня была бронь. Наступил какому-то чину из Минобороны на хвост. Тут же уволили, на проходной взяли, привезли в военкомат. Отправили к вам. Военком даже назвал взвод, в котором я буду служить. Все совпало. Пехотинец, тем более разведчик из меня никакой, но я очень хорошо разбираюсь в артиллерийских системах. Поэтому знаю оборонительную и наступательную тактику, противника. Я так понимаю нам ни артиллерию не прикрепили, ни танки? Голышом пойдем. Сожгут всех на хрен из засад. Снайпера и гранатометчики-пулеметчики главная опасность. Минометчики еще хуже. Не определишь откуда выстрел. Это город.
   - Ты в этом гараже с котельной предлагаешь создать опорный пункт?
   - Тогда мы избежим больших потерь. Чечены не будут знать, что мы там. Минометом охреначим всех, кто пошевелится.
   - А где миномет возьмем?
   - В Моем ЗИЛе.
   - Откуда?
   - Стырили!
   - Как?
   - Бардак ведь. Разгружаются, перевозятся. Подъезжаем. Посылаю водителя поговорить с охраной. Они покурят, он узнает фамилию, его, командира. Потом подъезжаем. Я кричу, давай грузи Иванов, Петров, Сидоров, приказ такого-то. Все грузят, я уезжаю. Поэтому у нас теперь: "Утес", "Фагот" и "Поднос".
   - "Поднос" это миномет? - Спросил пораженный замкомроты.
   - Да! И если мы все это разместим в этом гараже, нас может укокошить гаубица, хорошо бы не своя. Дорогу знаете туда?
   - Знаю!
  
   Петренко сразу согласился участвовать в поиске. Он считал себя, не беспочвенно, самым лучшим командиром взвода в полку. Такой опыт... но ему даже старшего прапора не давали. Но у него была заруба с бывшим комполка. Гордеев полком командовал всего год, и что, наговорил предыдущий про Петренко было тайной. Ясно было одно - ничего хорошего. Гордеев приглядывался, но решения не принимал.
   Поэтому Петренко отправился на войну. Ему уже было все равно: гнить в полку до самого дембеля или достойно умереть на войне. То, что он умрет достойно, он не сомневался, но при этом, очень этого не хотел. Жену достало жить в низинах Уссури и, она, забрав детей, уехала к его родителям в Калугу. Какая разница, где училкой работать?
   Бывший комполка проиграл спор Петренко. Спор был публичный, на глазах практически у всех офицеров полка - на разводе.
   Подполковник делал разнос в связи с плохими стрельбами из БМП. При этом он почему-то смотрел на Петренко, взвод которого отстрелялся неплохо. Лидерами не были, но где-то рядом.
   Прапор был с похмелья. Сушняк давил. Настроение мрачное. Он и возразил, что-он-то в чем виноват, кто виноват, на того и смотри.
   Подполковник взвился, наорал и обозвал. Петренко вызвал его на дуэль на БМП. Езда, стрельба. В машинах только они с водителем и никого другого. Тот был тоже с похмелья и, с дури, согласился. Злой прапор с похмелья, хуже атомной бомбы. Обогнал на круг, да еще с точной стрельбой. Слава разошлась по округу, но звезд на погонах не прибавила.
  
   - Пулемет ребята я вам дам! Кому? - Вынес из палатки РПК-С 7,62мм, Корнеев. Ильясов и Петренко переглянулись.
   - Однако! - Произнес обычно молчаливый и невозмутимый Петренко. - Тогда мне.
   Ильясов предпочел автомат и гранаты. Корнеев им выдал по зимнему маскхалату.
   - Это откуда? У нас же нет! - Удивился Ильясов.
   - Теперь есть, но только на взвод!
   - Ты без оружия? - Посмотрел на Корнеева Ильясов.
   - ТТ с глушителем. Нам шум не нужен. - Они распределили роли, кто, что, как. Михаил сел за руль своего ЗИЛа, а Равиль показывал дорогу.
  
   Офицеров полка возили на рекогносцировку, только Смагин на нее опоздал, заболтался с сокурсником, который уже был замкомбата.
   В окопах сидели замерзшие, голодные, грязные мальчишки.
   - Где ваш командир? - Спросил Равиль. Они не знали. Они даже не знали кто их командир. - Пойдем в другом месте. Должен же кто-то что-то знать!
   - Ребята! - Обратился к ним Миша. - Жрать хотите? Тогда не уходите. Мы сейчас сходим туда, вернемся, привезем жратвы. Только никому не говорите. Дай им сигарет, нам все равно нельзя! - Обратился он к Равилю.
  
   С обеих сторон стреляли, вешали светильники, периодически ухали пушки, разрывались мины. Где ползком, где перебежками добрались до частного сектора. В некоторых домах горел свет. Словно не было войны. Залегли у крепкого бетонного забора.
   - Зря маскхалаты надели! - Тихо буркнул Равиль. - Мы тут как белые вороны.
   В целом он был прав. Ни на дороге, ни на обочинах снега не было. Так, около препятствий, намело немного. Можно было падать у заборов при осветительных ракетах. Кто будет смотреть и вычислять, больше снега у забора или меньше. Так, перебежками, они добежали практически до трубы. Метров двести оставалось. В бинокль, ночник, даже в глаз разведчика (эти все приборы наблюдения прихватил с собой Михаил) было видно одно: враги и интенсивно перемещались, знали, что и здесь завтра федералы пойдут. Причем в прибор ночного видения виделось меньше, чем в другие.
   Они добежали до ворот гаража, но тут ворота распахнулись и оттуда выехал "УРАЛ" с "Васильком" на прицепе. Точно засаду делали, но что-то изменили в планах. Сидевшие и в кабине, и в кузове равнодушно окинули взглядом три кучки снега под забором и поехали к центру Грозного.
   - У трубы подсадите! - Прошептал Корнеев. Они подсадили. Равиль обнаружил, что тот в кроссовках. "Чтобы звуком не выдать." - Догадался он. Они его подкинули и он растворился в темноте. Началась легкая метель.
  
   Корнеев поплотнее прижался к трубе и выглянул во двор. Двое, в таких же, как и у него маскхалатах, покуривали у ворот, что-то обсуждая. В трех метрах от него. Он достал ТТ. На пистолете был глушитель. Он его забрал у налетчиков на трассе. Чмоки, чмоки и два тела упали у ворот. Он мягко перелез на забор и спрыгнул. Прошелся вдоль ворот гаражей. Они были прикрыты. Заглянул. Только ящики. Не стал разбираться, что там, а заглянул в котельную. Вот что значит иметь с собой фонарик. Перила вниз были, а лестницы не было. Спрыгнул. Опа! Ход! Сняли трубы в коробе теплотрассы, можно ползти куда угодно. Он поставил растяжку на РГД. Вверх влез по перилам.
  
   Дверь на второй этаж не заперта. Тихо поднялся. За одной из дверей тихий свет. Громко топая подошел и распахнул ее. Еще двое. Теперь уже трупы. Начал ворочать проекцию здания чтобы понять где находится огневая точка. Открыл дверь, но пистолет был выбит ударом. Просто к нему был привязан фонарик. Хорошо, что нож был в правой руке. Тот, который подарил Серега-разведчик. Череп оказался не тверже гранита. Подобрал пистолет, осмотрелся. РПК, РПГ-7, две СВД и куча боеприпасов. Лежанка с матрасом и одеялами. Пятеро. Значит на улицу, где должна наступать первая рота еще огневая точка. Он пошел по коридору в обратную сторону. Пистолет убрал, шел с ножами. За дверью какое-то шебуршание.
   - Ахмед! - Громко крикнул он самое распространенное после Мухаммеда имя, открывая дверь. Ему ответили, что, он не знал. Нож попал. Выхватил ТТ, овал света высветил бородача, который раскрывал сонные глаза. Пуля их закрыла. Прошел по остальным помещениям. Больше никого. Семеро. Открыл ворота. Ильясов и Петренко вошли.
   - Дуйте в часть! Возьмите, восемь-девять человек. Гаджи Казиева в первую очередь. Он лезгин, родился в Азербайджане. Отец работал на нефтепромыслах, потом переехали сюда, а потом в Кизляр. По-чеченски говорит хорошо...
   - Стоп, стоп! - Махнул рукой старлей. - Иди покажи нам все. Мы дождемся тебя. Ты лучше нас это сделаешь, особенно ребят в окопах покормишь.
   - Найди в моем взводе Бато-Цырена Дугарова. - Сообщил прапорщик. - Он тебе из пушки воробья подобьет. Пусть берет все отделение и сюда.
   - Ладно ждите! Ворота заприте! А то вдруг "букет" въедет! - Корнеев побежал обратно.
  
   В окопы свалился беспрепятственно.
   - Ребята слушайте. Мы туда проедем на машине. Она будет груженая. Как объехать? Котел каши, горячей. Чай кипятошный. - Они начали показывать.
   - Пацаны! Чтобы было понятно. Мы идем в тыл к врагу. Машина должна проехать. Засыпьте все ямы или проложите брусом, досками. Мы поедем на аккумуляторе. Литр спирта. Поймите, если мы туда проедем, вам легче будет!
   "Если будет легче!" - Подумал он. Такой надежды в глазах он не видел никогда. Людей просто бросили на убой, ничего не объяснив, ничему не научив, не покормив, не обогрев. Всем пох..., а страдает, погибает простой солдат, а кто-то в тылу гребет деньгу или получает награды за других...
  
   Он придумал простой способ. Приготовить первое и второе и заморозить. Каждому бойцу полагалось по одному первому и по два вторых. Чай и компот безгранично. Для этого и были нужны паяльные лампы. Несколько минут и у тебя горячее. Это лучше, чем в баках возить под обстрелом. Если довезешь, конечно. Хлеб был в супе и каше. Крошеный.
   С собой, в ЗИЛ, они не взяли замороженное, а только воду, продукты и котел для плова. Подразумевалось, что в нем будут варить все.
  
   В этом котле и везли кашу ребятам в окопах.
   - Сделали? - Спросил Миша, выглянув из кабины. Мотострелки кивнули. Он тоже. Опустили борт и из него начали раздавать горячую кашу, щедро сдобренную маслом.
   - Кто дорогу будет показывать, чтобы вернуться со спиртом? - К нему в кабину, юркнул маленький парень с погонами старшины.
   - Покажи! - Потребовал он.
   - Пробуй! - Протянул первую бутылку Миша. Тот проверил. - На вторую!
   - Через нас же будете выходить?
   - Да!
   - Сам понимаешь, как вас встретят!
   - Вы дождитесь. Через час, другой, двое выйдут. Вы им оставьте по глотку спирта и по ложке каши. - Старшина засмеялся.
   - За спирт я ручаюсь, а за кашку - нет! Мы же ее за секунду выпили. С утра ничего не давали!
   - Ну тогда возьмешь бойцов и проводишь наших. Они вам половину ящика тушенки дадут.
   - А может мы к вам перейдем?
   - Увы брат! Такое только в Москве решают!
   - Жаль... Ну поехали! - Старшина махнул рукой.
  
   Корнеев остатки ночи не спал. Засекал огневые точки, размещения, передвижения. Он понимал, что роте здесь готовили котел. Даже не роте, всему батальону, если бы он целиком пошел по улице. Даже по двум улицам, трём. Расставил всех, объяснил задачи, в пять утра рухнул в сон.
   Спать пришлось недолго. Началась какафония. Радость была в одном. По ним, свои не били. А вдруг? Принял решение взорвать трубу, это же ориентир для всех. Труба упала за забор. Типа в нее снаряд попал. Через двадцать минут в котельной раздался взрыв. Кто-то лез. Вытащили двоих. Казиев сползал подальше и поставил несколько растяжек. На выходе теплотрассы в котельную поставил мину.
   Рота, как сонная гусеница, ощетинившаяся своими, шерстью это не назовешь, какими-то волосинками, втягивалась в улицу. До исходной точки оставалось меньше километра.
  
   "Чего я вчера так струхнул перед всеми? Ничего же нет! Вообще все распоясались, ни во что не ставят. У Петренко БМП сломалось. Ильясов не выспался, Корнеев, где-то шастает. Кто командир роты? Надо им хвосты подрезать, пусть знают." Только подумал Смагин.
   Тут-то все и началось. Били с четырех сторон. Он, в отчаянье, задумался, может в батюшки податься? Веришь в хорошее, а тут такая хрень! А, может, не как советует Москаленко, мыслить позитивно, а наоборот: думаешь, что будет плохо, а тебе будет хорошо!
   Два БМП уже горели, но все выскочили. Не успели сосредоточиться и разобраться, как мины разорвались с засадниками на крышах. Вражеских снайперов разносил "Утес", который стрелял из их собственного тыла. На прямую наводку вывернулся танк с белой башней. Башня начала наводиться.
   "Ну вот, отвоевался в первом бою, ничего не успев сделать, даже выстрелить!" - Мелькнула мысль у Смагина. - "Что же это за война такая? Сплошное убийство!"
   Он даже не заметил, как под башню танка что-то вошло. Танк взорвался, а башня отлетела метра на три. Смагин ничего не понимал и, фактически, ротой не командовал. Неизвестный миномет подавил все точки сопротивления. Неужели они своих расстреливают? Второй БМП, в котором находился Ильясов свернул за забор в открытые ворота. Туда же въехал весь взвод Петренко.
   - Давай за ним! - Приказал ротный. Все во дворе не могли поместиться, но четыре машины загнали в боксы. Доложил обстановку, что поставленная задача выполнена.
   - Помоги первой роте! - Приказал комбат. - Они застряли и несут потери.
   - Как помочь?
   - Это твое дело! - Отрезал Копалев. - Свяжись с Сизовым, он с ними.
   Разочарованный и расстроенный Смагин вывалился из БМП. А как все хорошо начиналось! Тут он увидел и Корнеева, и Москаленко.
   - Вывожу раненых! - Доложил Москаленко.
   - А ты чего здесь, Корнеев? - Раздраженно спросил Смагин. Михаил не успел ответить, вмешался Ильясов.
   - Это он ночью провел разведку и захватил опорный пункт!
   - Я же не велел!
   - А он об этом не знал и думал, что это ваше решение! У нас только четверо раненых и две подбитых БМП. Сейчас их вытащат на ремонт. Через неделю обещали управиться.
   - Почему через неделю?
   - В первой роте вообще девять!
   - Так что нас опять Корнеев спас? - Раздраженно крикнул Смагин. Он еще помнил, как пытался заставить Корнеева выпускать боевой листок взвода, а тот нагло отказался. Смагин даже завел его в каптерку, запер ее и пообещал отделать, ну как это обычно офицеры делали. Корнеев хмыкнул и произнес: "Напрасно дверь заперли, как вы докажете, что я вас отделал, а не вы меня?"
   - Кормить всех! Обед вези! - Приказал Смагин, но тут заметил, что многие хлебают горячее варево, а другие жарят котелки паяльными лампами. Самому захотелось перекусить, а тут сразу Корнеев с котелком из которого шел такой запах супа... Так он еще оказался и вкусным.
   - Что же ты за человек такой, Корнеев? - Хотел было возмутиться комроты, но это прозвучало как благодарность.
  
   Миномет помог и третьей роте, которая сменила первую на соседней улице. Корнеев занимался и выявлением точек стрельбы, и расчетами, и выставлением, единственное, что мины в ствол не опускал, но они шли точно в цель. Эта рота тоже вышла на обозначенный рубеж. Впереди находилась городская библиотека. Она располагалась на холме, в сквере и оттуда простреливалась вся местность. Позади нее, на обратном склоне, стояло длинное четырехэтажное здание с бывшим цветом охра. Они составляли узел обороны. Из батальона, рота Смагина, единственная сама выполнила поставленную задачу. В остальных батальонах полка было еще хуже.
   Горшков предложил оставить блок-посты по всей улице и менять раз в сутки, а остальных отвести в расположение роты. Все согласились. Места боевиков заняли солдаты. Приказа надо ждать. Железные ворота у всех домов были сняты. Ими огородили и БМП и блок-посты. Кроме этого, можно было видеть, что творилось во дворах.
  
   Приказа ждали два дня. Кому-то это покажется мало, но на войне - это много. Наконец дали артиллерию и танки. Батальон должен был взять библиотеку любой ценой. Смагин, да и остальные, прошедшие первый бой, поняли, что понты и война вещи не совместимые.
   Смагин и Ильясов из батальона вернулись мрачными. Комроты кивнул Равилю. У него даже слов не находилось что сказать. Полная задница. Полковая разведка пытаясь найти пути к библиотеке, сначала подорвалась на минах, и сразу ее обстреляли. Замкомбата Сизов, бывший с ней, ранен. Копалев, судя по всему, невменяем. Рвет и мечет. Но никаких решений, как брать библиотеку, у него нет.
  
   Сизов нивелировал все глупости Копалева. Рота Смагина, неожиданно оказалась лучшей в полку. Поэтому комбат Копалев, аргументируя тем, что остальные роты понесли тяжелые потери, решил ее силами произвести разведку боем. Комроты Смагин, не считал себя не только великим полководцем, а после удачного боя, созданного не им, даже тактиком, понял, дебил Копалев посылает роту на уничтожение. Что в этом случае предпринять он не знал. Приказ есть приказ, даже если он происходит от неграмотного и ничтожного командира. Язва разгорелась. Она его мотала. Он есть не мог. До Смагина дошло что язва - это его внутреннее сопротивление самому себе. Он незримо ощущал появившееся уважение к нему, как среди офицеров, так и солдат. Они поняли, что он не сыкун какой-то, а такой же, как и они! Три недели назад он даже не думал, что сам так быстро изменится. Но прошлое брало свое. Ради чего или ради каких целей он здесь на войне? Почему всякие бездарности, а он и себя считал именно таким, принимают решения, кому умирать, даже не зная, и не видя где им умирать и за что. Вопрос за что умирать, оставался открытым. Верхних это не волновало, а отвечать за их решения должен он - старший лейтенант Смагин. Это был катарсис. Только сейчас он понял жуткую ответственность за жизнь каждого солдата. Они не спички! Сгорели и все. Это люди в форме преданные Родине и преданные Родиной бесформенно, которой наплевать было на их жизнь. Родина в России - чиновничий аппарат. Они так считали и поступали по своему разумению.
   А теперь, российские чиновники стилистически органичны и считают, что они все - всё, а остальные никто.
  
   - Ребята! - Совсем, не по-уставному, обратился Смагин к окружающим. - Батальону приказано взять библиотеку на холме. Главный посыл, что у нашей роты самые незначительные потери. Причем мы должны произвести разведку боем. - Вопросы?
   - Сы?
   - Сы сама сука!
   - Может сразу захватим? - Предложил Викулов. - Петренко или Сафарбеков захватывают, а потом мы по этажам расползаемся. Здание старое - стены крепкие. Из танков не возьмешь...
   - А с учетом "Фагота" ... - Добавил Ильясов, - мы любые блиндажи накроем.
   - А "Фагот" откуда? - Подозрительно уставился на него Смагин.
   - Прикупили по случаю! - Спас честного Ильясова Викулов.
   - Ладно. - Успокоился Смагин. - С меня ничего не причитается?
   - Оборотные средства! - Добавил Москаленко.
   Смагин оглядел всех и задал, теперь уже обычный вопрос. - Где Корнеев?
   - Мины добывает! Мы же на первую и третью роты все израсходовали. - Ответил Ильясов.
   - И чем он расплачивается? - Заинтересовался Смагин.
   - Насколько я знаю, сейчас тушенкой. - Хохотнул Москаленко. - Левой, товарищ командир. Брови не хмурьте!
   - Москаленко ты меня своими приколами тоже достал, как и Корнеев! - Но, поглядев на офицеров, снизил тон. - Извините. Это не война, а хрень какая-то.
   - Давайте воевать, как нас учили, а не как велят! - С легким ингушским акцентом предложил Сафарбеков.
  
   Корнеев был в зимнике - белом маскхалате. Ребята разгружали его ЗИЛ, доверху набитом ящиками с минами. Ящики были дополнительным топливом.
   Остановился УАЗик, оттуда вывалился пьяный подполковник.
   - Все со мной! Бойцы, я кому сказал? Строиться! Мне тут надо кое-что сделать, потом разгрузите.
   - Товарищ офицер! - Несколько оторопело сказал Корнеев. - Вы находитесь на территории спецобъекта. В нетрезвом виде!
   - Да кто ты вообще такой солдат? Я тя щас расстреляю за отказ...
   - Я? ... Полковник! - Посмотрев на его погоны ответил Михаил. - Часовой! - Он жестом позвал караульного. - Дайте предупредительный выстрел вверх, а потом переходи на поражение. - Он отошел от пьяного. - Приказ потом подпишу!
   Подпол вмиг как бы протрезвел. - Да вы чего? - Только и смог сказать, но полез в кобуру.
   - Предупредительный! - Караульный выстрелил. Подпол повернулся, но машина уже газанула без него. Миша подошел и дал ему в лоб. Тот кулем свалился. Обшарил его. Забрал табельный "Макаров" и документы. На Зиле отвезли его в Ханкалу и закинули в первую попавшуюся палатку.
  
   Копалев дрючил Смагина и Ильясова. Понять его можно было, но не простить. Сизов был ранен. Кто-то должен был занять его место и водить в атаку батальон. Не знал только одного - кого из командиров рот назначить своим замом. Никто не подходил как Сизов. А он-то еще упирался, когда комполка Гордеев ему Сизова подсунул. Весь батальон в Грозном, а штаб... Смагин просто под руку попался. Завтра надо брать библиотеку, а планов до сих пор нет! Разведка боем до сих пор не проведена! Копалев редко повышал голос, потому что голоса у него не было, тем более командного, но сейчас орал. Это выглядело комично. Маленький, жирненький, с пухлыми губами, слегка вьющимися волосами орал на здоровенного Ильясова и худющего Смагина.
  
   В палатку протиснулась голова Горшкова - командира второго взвода.
   - Петренко и Вавилов доложили. Библиотека взята. Они укрепляются. - Доложил он.
   - Как это? - Охренел Копалев. - Без планов, без спроса? Мне взвод Вавилова нужен позарез!
   - Без них мы дом не отстоим!
   - Это ваша проблема. Как сумели взять, так сумейте отстаивать! Нам библиотека вообще может не нужна. Разведка боем - отвлекающий маневр. - Фантазировал Копалев на ходу. Как он может объяснить, что полк, двумя батальонами ее не взял, а одна его рота всех почикала? Он считал Смагина, как и многие в их полку за ничтожество, а вот он как развернулся!
  
   Идею подал Сафарбеков. Взвод Петренко переодевают в маскхалаты, а Сафарбеков и Казиев, говоря по-чеченски, идут к библиотеке. Тем более тропинка была натоптана. Боевиков там было немного - человек сорок, а оружия было! Весь холм был заминирован как попало, и карт минирования у боевиков не было.
  
   Смагин снял и отдал взвод Викулова Копалеву. Поэтому совет уже держали без него.
   - Давайте как с котельной! - Предложил Ильясов. - Петренко твои буряты. Горшков, твои снайперы. Алибек даешь трех лучших. Вавилов, отдаешь три пулемета.
   - Пулеметы я вам дам, а людей нет! Петренко не удержится. Их всего шестнадцать на такое огромное здание. Туда бы всю роту запихать.
  
   Заслугу о взятии библиотеки, Копалев приписал себе. В полку тоже бросились строчить донесение. С холма можно было контролировать большую округу. Пока отцы-командиры восславляли свой стратегический ум и тактическую хитрость, враги брешь закрыли. Это не брешь была, как обозвал ее Копалев в донесении, а тропа, по которой боевики и ходили. Поставили пулеметы и снайперов. Стреляли во всё, что там шевелилось. Пусть даже ветка дерева или поземка. Хорошо взвод Вавилова вовремя ушел.
  
   С рассветом наступил ад. Из четырехэтажного здания, располагавшегося ниже по холму, чем только не били, но в атаку не шли. Вавилов, как только взяли библиотеку, причесал противоположное здание. Судя по всему, очень неплохо. Взвод Петренко отвечала точечно, причем все время перемещаясь. Снайпера и пулеметчики стреляли только в ответ по засеченным выстрелам и уходили. Прятаться в библиотеке было негде. Стеллажами и книгами заложили проемы. Еда закончилась на второй день. Наконец нашли подвал. Решили оборонять только этот кусок здания. Воды не было, рация разбита. Жевали брикеты киселя. Книги давали тепло, жаль только, что те быстро сгорали.
  
   - Так что, взвод Петренко один? - Тихо, но нервно спросил комбат.
   - Так вы же Вавилова забрали. Брешь, как вы говорите, не расширили и охрану не организовали. Сейчас бы весь батальон на холме был. А теперь поди, попробуй! - Тоже тихо, но зло ответил Равиль.
   - Вы чего себе позволяете, Ильясов?
   - Так это вы себе позволили, наше внезапное преимущество превратить в проблему. Там всего километр. Остальные роты могли наделать огневых точек. Воронок до ябе... много! - Закончил за него Сафарбеков.
   - Приказ! - Объявил Копалев. - Рота создает коридор до Петренко и контролирует это. Начинайте с темнотой, а утром весь батальон... ну понятно в общем, приказ потом напишу.
   - Без гаубиц? - Удивился Ильясов.
   - Нам придали взвод танков. Только танков всего два, но у них нет снарядов, завтра обещали привезти, а нам надо сейчас наступать. Артиллерия поддержит. Через полчаса план.
  
   - Ну и чего? Я не понял, как наступать? - Посмотрел Горшков на Смагина.
   - Зови Корнеева со спиртом, без поллитры не разберешься! - Ответил комроты.
  
   - Дорога, судя по всему, не заминирована или редко заминирована. - Сообщил Корнеев. Холм, хоть и невысокий, но доминирует над всей местностью, поэтому я за ним наблюдал со всей тщательностью. Они по ней привозили припасы. Может знали где проехать, чтобы не подорваться.
   - И что нам это дает?
   - Всей ротой зайти и закупориться! - Догадался Горшков.
   - Тогда здание ротой точно отстоим. - Согласился с ним Сафарбеков.
   - Раз дорога, значит на БМП! - Включился в разговор Равиль.
   - Они же ждут нас с другой стороны! - Согласился Смагин. - Но как их отвлечь?
   - Товарищ командир, разрешите? - Встрял в разговор Корнеев. - Я заготовил примерно пятьсот мешков с песком!
   - Зачем? - Удивился комроты.
   - Так мы блок-посты на улице поставили. Вот для них.
   - Ты меня уже не шокируешь Корнеев, но командир роты я!
   - Сами меня на тыл кинули! Могу пробраться к Петренко и помочь собой.
   - Давай про мешки. - Перебил его Равиль.
   - Тут есть карьер. В нем расположился саперный батальон. Мешки мы нашли в подвале, то ли это овощехранилище, то ли еще что. Я их на всякий случай, прихватил, мало ли что в них запихнуть. Песок запихал. Десять мешков - банка консервов.
   - Ты чего, паек обдираешь? - Возмутился Смагин. Причем говорил на обычном армейском лексиконе, а не как обычно.
   - К нам случайно заехала машина снабженцев! Мы не стали отказываться от такого подарка. - Пояснил Равиль.
   - Присвоили казенное имущество, а отвечать буду я? - Переволновался Смагин.
   - Они думали, что это другая часть, мы не стали их переубеждать! - Сделал невинные глаза Корнеев.
   - Это другое дело. Говори дальше.
   - БМП загружаем под завязку. Боеприпасы, вода, еда. Все равно все наверху поедут. У нас семь БМП и два танка. Девять меринов. Гнем ворота, накидываем мешки и тащим за собой. Также накидываем щиты, бачки с водой. Мины, в общем, все тяжелое. Доезжаем до наших, отцепляем, танки сваливают, БМП тупо лупят по четырехэтажному зданию. Наши все переносят внутрь.
   - И твою замороженную пищу? - Ухмыльнулся Смагин.
   - Даже воду. У нас столько бачков не найдется, чтобы на роту столько воды взять. Мы ее заранее морозим в тазиках.
   - Пока что не очень понятно... - С укором посмотрел Москаленко.
   - БМП расставляем вдоль стен! Борта и нос прикрываем мешками и железом, на котором имущество тащили, ветками. Кормовые двери на распашку, рядом с окнами, наверх тоже мешки и ящики от мин. Здание библиотеки формой как буква "Т". Мы не сможем удержать это пространство, если не будет таких огневых точек. А так круговая оборона. Пусть батальон или полк пробивают брешь, освобождают весь холм. Напрямик через дорогу наша славная артиллерия, лупит с бока дороги. Воронка шириной метра три и глубиной минимум метр. Я тут все рассчитал для каждого орудия. Если дорога заминирована, то мины взорвутся. Выброс будет на дорогу, если она рядом, поэтому в темноте можно будет ориентироваться по ним. Полсотни снарядов надо будет выпустить. Мины взорвутся, коридор будет шириной метров шесть. Если в штабе полка кто-то с мозгами, они все поймут и воспользуются.
   - А если нет? - Возразил Ильясов.
   - С предосторожностью можем пользоваться, а противник - нет. Всю трассу нам будет видно со второго этажа. А выше нашей крыши ничего нет. Хотя и крыши нет.
   - И трал надо прицепить, вдруг мины на дороге есть! - Предложил Горшков.
  
   Если бы не артналет, то прорыв не состоялся бы. Когда рвутся снаряды, все приседают. Что там за грохот железа, вообще внимание не обращают.
   Мешками заткнули несколько проемов, обложили БМП. А остальными выгородили внутри второй этаж, где понаделали амбразур для снайперов, чтобы снаружи не было видно, кто там есть или нет. Вот враги и долбили по этим мешкам, всем что у них было, а в ответ, с других, как бы открытых мест библиотеки получали потери.
  
   Противник подогнал белобашенный танк. Фагот разделался и с танком. Гранатометы его поразить не могли. Тоже самое произошло и с гаубицей. Ее накрыли минометом. Обещанного Копалевым наступления не произошло. Грелись у костров из книг. Корнеев пнул одну книгу к костру. До пламени она не долетела, но раскрылась. Вроде буквы русские, но не совсем. Полистал ее и засунул между пуговицами бушлата. Почитать на досуге.
  
   Копалев забрал взвод Викулова, для усиления блок-постов и опорного пункта в гараже. Рота ушла и охранять было некому. Это логично, но неправильно. Он ее взял для усиления, если придется вести наступление или обороняться. Как сказать комполка, что бреши нет? Да и батальона тоже. Рота Смагина составляла чуть меньше половины численности батальона. А сейчас они третий день, в окружении еле отбивались от яростных атак врага. Его спас приход Москаленко. Он принес план, который ему сообщили из библиотеки по рации. Комбат радостно засеменил на доклад в штаб полка. Конечно, он поехал на своей машине. Километр для него - большое расстояние. Не успел доехать, на холме началась очередная какафония, что было слышно и здесь.
   Гаубицы, "Грады", минометы. Отсюда была видны остатки стропил крыши библиотеки, а теперь, и их заслонили разрывы и дым.
   Рота поставила дымовую завесу.
  
   Патроны заканчивались. Половина БМП подбиты. Враги, неизвестно как, проникли в здание. Корнеев отложил пустой автомат в сторону и достал ПМ, отобранный у подпола.
   - Уходим! - Стреляя в дым, крикнул Петренко. - Их там тучи, а в плен я не хочу!
   В помещение ввалился раненый Ильясов.
   - Копалев не отвечает! - Прохрипел он. - Пытался вызвать огонь на себя!
   - Грузите раненых! Остальные отбиваются! - Привстал Смагин. В проеме мелькнула тень, Корнеев кинул гранату. Взрыв. Корнеев вбежал и дострелил. Кинул еще гранату на лестницу и обратно.
   Из окна целились в Смагина, он прыгнул, пуля попала в грудь, он успел тоже выстрелить, свалился за мешки. Взрыв. Равиль был убит, а комроты держался за бок. Он удивленно смотрел на себя, ничего не понял, поднял Смагина и понес к выходу. Петренко уже выстроил уцелевшие машины по кругу, куда запихивали раненых и убитых. Он передал Смагина. Потом сбегал за Ильясовым. Рядом, воронке у стены стоял пулемет "Утес".
   -Уходите! - Крикнул он. - Я прикрою.
   По дороге поднимались три БМП, которые палили во все стороны. Прорыв? Это Москаленко, не дождавшись Копалева, собрав, кого только можно пошел в атаку. Пулемет заработал вовремя. Враги не могли головы поднять, поэтому сосредоточили огонь не по отступающим БМП, а по пулемету. Взрыв. Его грудью выбросило на кромку воронки.
  
   Чернобородый в белом, грязном маскхалате достал из-за ремня Корнеева ПМ. Прицелился ему в голову. Пистолет щелкнул, но не выстрелил. Еще раз. То же самое. Он засунул пистолет за свой ремень и заглянул в тлеющее здание. Клуб дыма вынес пепел, сажу, догорающие кусочки бумаги. Он закашлялся и пошел вокруг здания.
  
   Разрыв тяжелого снаряда подбросил тело. Боль растеклась по груди, а ноги не чувствовались.
   "Пристреливаются! Сейчас перейдут на беглый огонь или дадут залп." - Скакнула мысль.
   Встать не смог - пополз. Глаза были забиты смесью грязи и снега. Полз на ощупь. Ступеньки. Колонна. Чадом потянуло. Доползти до стены. Залег. Разрывы сотрясали стены, но те не рушились, но Корнеев этого уже не слышал.
  
   Генерал-майор Марченко, как представитель министерства обороны приехал в Ханкалу с инспекцией. Встретили хорошо. Он провел совещание, дал наставления. Решил повидать бойцов своего бывшего полка.
   Батальон был построен. Копалев молодцевато, оттягивая мысок, пытался не сильно брызгать грязью ступал строевым шагом. Остановился подальше. Не дай бог, на белоснежный полушубок генерала капелька попадет. Доложил, стал рядом. Выглядели они комично. Голова Копалева в шапке, не доставала даже до плеча Марченко. Рядом с Копалевым он казался объемным и необъятным как Кавказский хребет, который с этого места, был виден в солнечную погоду. Сейчас же низкая, плотная облачность простиралась до горизонта. Поэтому на построении был виден один кавказский хребет - Марченко. Он мрачно покосился на командира полка и генерала из местных, которые пришли вместе с ним.
   - Полк выполняет поставленные задачи. - Доложил командир.
   - Батальон рассредоточен на блокпостах! - Подсуетился и Копалев. Полсотни человек никак не тянули на батальон. Причем они резко делились. Справа стояли чистенькие, румяные, бритые. Слева, хоть и умытые, но грязные и рваные.
   - Вторая рота которая героически обороняла возвышенность и здание, выведена для отдыха! - Пояснил Копалев. Только теперь он понял свою ошибку. Слишком большой контраст. Хотел для численности, поэтому подогнал и этих, которые только вышли из боя, даже перекусить не успели. Хорошо, что лица хоть оттерли.
   Марченко, а вслед за ними и остальные подошли к роте.
   - Кто командир роты? - Медленно накаляясь спросил генерал.
   - Исполняющий обязанности командира роты прапорщик Петренко! - Вышел из строя прапор. Марченко хотел сделать разнос за внешний вид, но что-то его остановило.
   - А что офицеров нет? - Тихо, скорее неуверенно, боясь, что его сомнения подтвердятся, спросил генерал.
   - Кто убит, а кто в госпитале! - Также тихо ответил Петренко.
   - А я вас знаю! - Решил сменить неприятную тему Марченко. - Я, когда нашим полком командовал, вам характеристику в школу прапорщиков подписывал. Старшина роты?
   - Да уже три года как командир взвода!
   - И всего лишь прапорщик? - Марченко все понял. Запах гари, вонь потных тел, ввалившиеся, красные глаза от недосыпа, резко отличались от розовых, нежных щек Копалева. Губы, скрытые щетиной, - от пухлых раскрытых бутоном полных губ подполковника. Вонь тела - от приятного аромата одеколона командира батальона.
   - Про подвиги роты я наслышан, но почему ротой командует прапорщик?
   - Должны прислать, но пока...
   - Присвоить звание лейтенанта! Проверю! Бумаги мне на стол! - Рявкнул генерал, повернулся собираясь уходить. - Петренко, а у вас в роте там, в полку некий Корнеев служит?
   - Убит товарищ генерал-майор. Вынес из огня раненого командира роты, заместителя командира и остался прикрывать наш отход. - Пояснил Петренко. Новое звание его как-то не грело. Экзамены заставят сдавать, еще всякую хрень наверняка придется учить. Придираться начнут.
   - Жаль, повидаться хотел. Командир роты подготовьте список отличившихся, заверьте у командира полка и в штаб операции доставить, я здесь еще несколько дней пробуду.
   Копалев с ненавистью посмотрел на Петренко. Списки он уже подал комполка. Героям лучше быть мертвыми. Их дело подвиги совершать, а награды могут получать и другие. Мертвым все равно, а им еще предстоит жить.
   - Чего гневом в меня стреляешь? - Невозмутимо спросил прапор. - Ты бы там пострелял из автомата. И не по мне, а по настоящим врагам. Думаешь, если мне присвоят что-то, подсижу?
   Солдаты заулыбались. Копалев повернулся и ушел. Завтра придется вести тех, кто остался от батальона в бой. А ведь именно это он хотел поручить Петренко. А тут и на пулю можно напороться. Тот же Петренко кого-то подговорит! Придется их в тылу оставить. Пусть приводят себя в порядок.
  
   Часть 3.
   1.
   Калишин подал документы коменданту порта. Погоны у коменданта были с одним просветом и без звезд. Это означало, что он старший лейтенант флота. У Алексея, как у хорунжего, было по две звезды на погонах.
   - Да! - Воскликнул комендант, прочитав бумаги. Посмотрел на Алексея. Ему было около тридцати лет, брюнет, концы усов закручивал вверх. - Помотало же тебя брат! Пойми одно, на военный корабль я тебя посадить не могу. Гражданских судов нет. Фелюга только рыбацкая. Так они в Крым не пойдут - у берега болтаются, а тебе надо в Одессу, оттуда до Кишинева рукой подать. Даже если какой миноносец туда отправится, ты только можешь попасть туда с предписанием. Все корабли, лодки, катера у Тамани. Припасы из Керчи вывозят. Красные нас вот-вот и оттуда выбьют. Для этого надо состоять в Добровольческой армии. Когда это произойдет никто не знает, если вообще будет. Надо где-то жить, питаться. Я могу тебя на довольствие поставить. Здесь же полно беженцев со всей страны. Голодные, рваные, холодные. Не каждый даже крышу над головой имеет. Скоро транспорты англичан с оружием должны прибывать, может с ними договоримся? А тебя все равно мобилизуют и пошлют куда-нибудь. Тебе это надо? Если кто в ту сторону отчалит, пошлю с поручением. Как?
   - С чего такая щедрость? - Удивился Калишин.
   - Командующий флотом контр-адмирал Михаил Петрович Саблин вынужден передвигаться на коляске, хотя в порту находится автомобиль. Кому мы эту технику не показывали, ни завести, ни отремонтировать не могут. Возьмешься?
   - Смотреть надо. А если не получится?
   - Мое предложение в силе. Переведем тебя в мичманы, зачислим на флот.
   - Надо посмотреть!
   - Вот и славно. Тут недалеко! Меня зовут Тимофей Петрович Весельников. От веселья, а не от повешенья. Куришь? - Достал он серебряный портсигар и вынул папиросу. Алексей отрицательно мотнул головой. Они подошли к дощатому сараю с железной крышей. Комендант открыл замок и распахнул ворота. Прикурил. Калишин вошел.
   - Да тут целых две! - Удивился он.
   - И ни одна не заводится, а у той... - кивнул он в глубину сарая, - двух колес не хватает! - Выпустил клуб дыма Весельников. - Да и не красивая она. Нос какой-то скошенный, причем в обратную сторону, не то что у корабля.
   - Это Рено! - Принялся осматривать бесколесную машину Калишин. Открыл капоты с обеих сторон, что-то крутил, смотрел в багажник, в бак, оглядел дно Рено, потом перешел ко второму.
   - Минерва какая-то, Бельгим!
   - Во-во, пусть у нее женское имя. Хорошо звучит - Минерва! Вот она мне нравится!
   - Тебе или командующему флотом?
   - И мне и ему! - Подкрутил ус комендант.
   - Минерва - это название, а Бельгум - завод? - Открыв люк бака и понюхал содержимое хорунжий.
   - Это королевство рядом с Францией!
   - Давай так, починю эту Минерву, но и возить тебя буду, пока не уеду, и попробую научить ей пользоваться...
   - А...
   - А взамен ты мне официально продашь Рено. Может быть я и ее сумею собрать.
   - Как это тебе? Это же имущество флота!
   - Оно же сломанное, негодное, портится, никому не нужное. Я составлю бумаги, а ты печать шлепнешь и распишешься. Ну?
   - Интересно... - Затоптал окурок комендант. - Вот если на другом языке написать, что она иностранцу принадлежит, тогда никакой ротмистр не отберет.
   - В смысле?
   - Забрали автомобиль вместе с шофером. Выдали расписку. По поручению генерала, ротмистр такой-то.
   - Печально. Мне нужен помощник, два столба чтобы в балку упереть, цепи...
   - На кораблях цепей полно...
   - Распоряжение начальнику судовых мастерских, деньги или... что тут за услуги просят?
   - Тогда деньги и еду...
   - Зачем?
   - Даст начальник мастерских указания, а выполнять-то рабочий будет. Мне нужно и инструмент сделать, часть у меня есть и запчасти и станками попользоваться... чтобы они не напортачили... по-другому никто не возьмется. Бензин нужен, ветошь, роба матросская...
  
   - Договорились! А теперь на постой отведу, а завтра все документы сделаю! - Они вернулись в кабинет. Калишин оставил все вещи там. Весельников переписал много сведений из документов, созвонился по телефону, договорился о визите, только после этого они вышли из порта. Дошли до Раевской улицы, поднялись на второй этаж кирпичного дома. Комендант постучал в среднюю дверь. Она открылась.
   - Тимоша! Да ты нам нового кавалера привел? - Засмеялась девушка чуть старше Калишина. Вздернутый носик, темные завитые волосы из-под шелкового платка, румянец на щеках, насмешливый взгляд карих очей, сама она такая пухленькая, уютная, на полголовы ниже ростом, а аромат... заставили Алексея остолбенеть.
   - Ты сегодня как? - Подмигнула она старлею.
   - Зоя! - Снял он фуражку и прошел в комнату.
   - Меня зовут Зина! Ты будешь мой кавалер! - Взяла она за руку ничего не понимающего Калишина и повела за собой.
   В гостиной уже был накрыт стол. Графин водочки, бутылка Мадеры, рыба: соленая и жареная, вяленое мясо, нарезанное тонкими узкими ломтиками, дымящиеся щи, картошка, пожаренная до золотистой корочки, соленый арбуз пирамидками, халва, какие-то фрукты, названия которых Алексей не знал.
   - Мыть руки! - Вежливо улыбаясь, показала в сторону умывальника блондинка. "А это Зоя!" - Догадался Алексей. Что происходит он не понимал и руки помыл машинально. Сразу же был усажен за стол рядом с Зиной. Весельников налил им водки, а девушкам Мадеру.
   - Дамы! За вас! Скоро мы будем кататься в автомобиле! Алексей он и механик, и шофер, обещал починить кое-что!
   - А я это...
   - Мы договорились!
   - Я не о том, я вино не пью...
   - Как это? - Положила ему на плечо свою голову Зина. Причем один шелковистый локон ее волос нежно расположился на шее Калишина.
   - Потому... что я его.... Никогда не пил! - Выпалил последние слова Алексей и густо покраснел.
   - О-о-о-о! - Хорошо поставленным голосом протянула звук Зоя, подмигнула Тимофею и посмотрела на Зину. - Придется тебе вплотную заняться обучением твоего кавалера. Причем не только за столом. - И все они засмеялись. Калишин только улыбнулся, он не понимал, о чем они говорят.
   Зоя продолжила: - Будут трудности, обращайся ко мне, но все равно тебе повезло, такая сейчас редкость!
   - Обязательно подруга! - Кивнула головой Зина и они обе хихикнули.
   - Мы же в гостях! За наших ЗЗ - Зою и Зину! Офицеры пьют стоя! - Алексей встал. Тимофей лихо опрокинул рюмку, крякнул и закусил ломтиком рыбы с которой капал жир. - Хорошо! Давай не тяни!
   Вроде прозрачная жидкость и название схожее с водой, но какая разница воздействия! Горло обожгло, он закашлялся, то ли от водки, то ли от стыда потекли слезы. Протер глаза и увидел около рта насаженный на вилку маленький соленый огурчик.
   - Закуси милый! - попросила его Зина. Он медленно его прожевал.
   - Прежде чем водку выпить - выдохни воздух, она сразу в желудок пролетит. - Посоветовал Тимофей. Алексей даже не заметил, что все перешли на "ты". - А теперь шти!
   Зоя принялась разливать щи, Зина подала Калишину ломоть хлеба, а Тимофей наполнил рюмки. Эта обыденная атмосфера для остальных, ему напомнила праздничный обед дома на хуторе. Дома нет, родных нет, даже могилы их неизвестно где. Первый тост всегда произносил дед. Он, подражая ему, взял двумя пальцами рюмку, поднял вверх и произнес: "За родных живых и мертвых!" Выдохнул и опрокинул стопку в рот. Водка нигде не задержалась. Все сделали тоже самое. Офицеры сели и все принялись за щи. На войне с ложки всасывали, это уменьшало время приема пищи, а здесь же, чинно, благородно вливали в рот, стараясь не стукнуть ложкой о зубы. Он сделал тоже самое. Иногда металлическая ложка стукалась, но все этого как бы не замечали. Из-за того, что щи ели долго, да еще из тарелок, те успели остыть. Зоя собрала тарелки, Зина в другие тарелки наложила картошки, рыбы, мяса.
   - За тех, кто в море! - Произнес следующий тост Весельников. После этой рюмки торжественная напряженность отступила и все начали обсуждать нынешнее положение дел в стране. Только Алексей молчал и внимательно слушал, хотя ничего нового он не услышал. Все это он слышал в поездах, на рынках, вокзалах. Большевики скоро падут, союзники помогут, наши наступают, еды не хватает, банды грабят.
   - Алексей, а что же вы молчите? - Спросила его Зина, погладив его по запястью, отчего горячая нервная волна пробежала по его телу от макушки до пяток. Ему показалось, что и волосы зашевелились и привстали. Он даже пригладил их свободной рукой. Это был обман, волосы как лежали, так и лежали, но зашевелилось и привстало что-то другое и гораздо ниже.
   - Я воевал в Персии. Сначала водил автомобиль, потом, когда он сгорел, с отрядом Лазаря Федоровича Бичерахова, дошел до Багдада, вернулись обратно. Последний бой приняли в ноябре прошлого года под Петровском. Вот за это мне и дали второго Георгия, а первый - солдатский. Поэтому что у нас здесь происходит, я не знаю, да и не понимаю. - Неожиданно для себя сказал слишком длинную фразу Калишин и покраснел, подумав, что не слишком ли он хвастается в столь изысканном обществе.
   - Удивительно. Император казнен, империя развалилась, идет гражданская война, а вы все еще сражались за нее? - Удивился Весельников.
   - Ротмистр из контрразведки в Грозном так и сказал: последние солдаты империи!
   - Боже мой! Как романтично! - Вздохнула Зоя. - Что-то душно. Тимофей Петрович, пойдемте в другую комнату, обсудим положение дел на флоте! - Она подала руку Весельникову. Он встал, своей левой схватил протянутую руку, она встала, правой обхватил за талию, и что-то зашептал в ухо. Зоя засмеялась.
   - Алексей помогите убрать со стола, я посуду помою! - Попросила Зина.
   "Вот времена настали!" - Подумал Калишин, - барышня сама посуду моет!" Возражать не стал, а стал подавать посуду.
   К тому времени, как Тимофей и Зоя, подробно обсудив состояние дел на флоте вышли из соседней комнаты, на столе стоял кипящий самовар, чай был заварен, на одном блюдце был наколотый сахар, на другом - сушки.
   - Алексей просто замечательный помощник! - Похвалила его Зина. - Чтобы я без него делала? Ничего бы не успела!
   - Идея! - Воскликнул Весельников. - Я пока не знаю, где ему жилье найти, пусть у вас пару дней поживет, по хозяйству поможет, постой оплатим.
   - А...- но тот не дал договорить, - да вот, на диванчике! А я твои вещи тебе вечером завезу. Заодно и поужинаем.
   Попили чаю. Весельников ушел. Зоя тоже заторопилась по своим делам. Они остались одни. Наступило мучительное молчание. Алексей не только не знал, о чем говорить, но и спрашивать.
   - Какой вы молчаливый Алеша! - Погладила его по волосам Зина. - Бедный мальчик! А ведь тебя могли бы убить, и ты не познал бы ради чего живешь! Выпей еще водочки! Ты храбрый человек, но здесь у тебя храбрости и не хватает, а это поможет! - Она налила водку в стакан из-под чая. Причем сразу половину стакана. Он выпил и только теперь окончательно расслабился. Впервые за несколько лет, поел, согрелся, даже, впервые в жизни, выпил. Ему стало жарко и глаза начали слипаться, хотелось заснуть. Зина это заметила.
   - Жарко стало молодцу да он еще и спать хочет! - Она повела его в комнату и начала раздевать. Он застеснялся, хотел возразить, но сначала провалился в сон, а потом рухнул на кровать.
  
   Проснулся от того что с одного бока кто-то его поджаривал. Это оказалась Зина в шелковой ночной рубашке. От нее шел такой жар, что он подумал - плавится, но тепло было приятное и расслабляющее. Ее голова лежала на его голой груди. Он ее погладил по волосам, потом по плечам, руке. Он с удивлением обнаружил, что ему нравится ее гладить. Она открыла глаза.
   - Как себя чувствует наш герой? - Прошептала она.
   - Как никогда хорошо! - Так же тихо ответил Алексей. - Теперь я обязан на тебе жениться!
   - Почему обязан?
   - Тогда хочу жениться!
   - Не хочу учиться, а хочу жениться! - Засмеялась она.
   - Я учусь, когда есть возможность! - Возразил он.
   - Так это же Фонвизин - Недоросль!
   - Почему Фонвизин недоросль?
   - Гимназиев вы не кончали! Прежде чем жениться, целоваться надо научиться! Вот сейчас этим и займемся.
  
   Когда они вышли из комнаты, Зоя сидела на диване и читала какой-то женский роман. С валика дивана свешивались простыня, наволочки, пододеяльник. На другом валике расположились две подушки.
   - Зина! - Спросила она, не отрывая взгляда от книжки, - превращение мальца в самца состоялось?
   - Ты права Зоя, это было что-то нечто, но со второго раза! Ритмом необходимо руководить. Срывается, выпадает. Целоваться уже как-то может, правда еще кусается. Передаю его тебе, надеюсь до завтра отшлифуешь. - Она надела легкое пальто и выглянула в окно. - Сегодня у меня вечерние лекции у профессора, буду позже. К ужину не ждите. Извозчик уже приехал. - Зина ушла.
  
   Алексей сидел у стола, настолько расслабленный, несколько притомленный, в голове что-то кружилось, поэтому не вслушивался, о чем говорят девушки. Только теперь ему стало немного понятно для чего нужны женщины и почему они так непохожи на мужчин.
  
   Пришел Весельников. Привез на тарантасе вещи Калишина, а также рабочую одежду, документы, деньги, фляжку спирта.
   - Вижу стал похож на мужчину, можешь усы отпускать! - Подмигнул он. - Когда со мной такое произошло, я усы закрутил. Это вот ключи от сарая. Это твои документы. Тебя вернули в морское министерство и присвоили звание мичмана. Это мое распоряжение ко всем мастерским оказывать тебе помощь в изготовлении нужных деталей. А теперь, - хлопнул он руками, - ужин! - Он поставил корзину с горшками и свертками на стол. - От самого Крылова! Отметим молодого мичмана.
  
   2.
   Калишин стал жить у Зои с Зиной. Спал на диванчике. Иногда с ним спали на диванчике. Все свое время он проводил в сарайчике с машинами. В этот день он отправился в ремонтные мастерские паровозного депо. Поэтому оделся в форму. Весельников отдал ему свой старый мундир с погонами мичмана, а вот фуражку, белую рубашку и галстук пришлось Калишину купить на базаре в Новороссийске - этого добра было много. Расплатился деньгами.
   Руководил депо капитан. У него были большие седые, расчесанные в стороны, бакенбарды закрывавшие уши, которых поддерживали и плавно скрывались в них широкие плотные усы. Коротко стриженная бородка, круглый красный нос картошкой, делал его похожим на деда Мороза, если бы не его маленький рост и древний императорский шерстяной мундир, кое-где тронутый молью. Арсению Петровичу Воропаеву было уже за семьдесят, но дело он знал досконально.
   - С чем пожаловали очень молодой человек? - Хитро прищурил, слезящиеся глаза Воропаев.
   - Вот ваше высокопревосходительство посоветоваться по одной технической проблеме. - Поставил графин с разведенным спиртом и начавший раскладывать снедь из свертка Калишин. Воропаев неожиданно для своего возраста быстро поднялся и подошел к пузатому комоду без передней дверцы. Все полки были забиты бумагами и чертежами. Из их недр он извлек матрешку. Раскрыл ее. Там было два латунных стакана выточенных на токарном станке.
   - Прошу вас, сударь! - Предложил он, поставив их на стол. Алексей разлил. После второй объяснил суть проблем. Видя, что Арсений Петрович колеблется, предложил, что нужные детали он выточит сам, просверлит, заклепает, соберет, лишь бы дали станки на некоторое время, верстак и помогли согнуть.
   Они начали обсуждать технические вопросы, рисовать чертежи, ставить размеры. Графин быстро опустел, но они этого не заметили.
   - Я так понимаю, что вот этот нарисованный вами эллипс - колесо? - Вежливо подначил Воропаев.
   - А вот эти кривые палки - стержни - спицы!
   - Я в общем-то догадался, что это все для автомобиля, но не смел спросить. В наше время - это чревато. За лишнее любопытство могут и расстрелять!
   - А у меня бумага есть! Где просят оказать помощь. - Алексей протянул документ.
   - Это совсем меняет дело! - Расплылся в улыбке Арсений Петрович. - Я думаю, что вам окажется помощь, о которой вы и не мечтаете! Прошу вас, идемте за мной.
  
   Спустились по железной лестнице в цех, в котором рабочие ремонтировали сразу два паровоза. Маленький и большой. Прошли через него и вышли из двери больших ворот, около которых стоял часовой. Вообще все депо охранялось хорошо. Подошли к большой водонапорной башне от которой с поворотной трубы заправлялись водой паровозы, у нее тоже стоял часовой, повернули направо к кирпичным постройкам вытянувшимися вдоль забора. В самом торце было разбитое окно. По все длине здания - ворота, одни были распахнуты, другие закрыты. Дорога была плотно укатана. "Это же гараж!" Догадался Алексей. Они вошли в ворота и повернули обратную сторону. Не доходя до окна, они остановились у груды кирпичей, помятых, но до сих пор пахнущие бензином бочек, масляной ветоши, рваных матрацев, обгорелых досок.
   - Разбирайте! - Показал на кучу Воропаев.
   Калишин удивился, но начал разбирать. Эта куча оказалась складом или кладом. Скинув все, под ржавым железным листом, который был установлен полукругом, обнаружились невероятные ценности для автомобилиста. Четыре резиновых шины. Они были от разных автомобилей и разного диаметра, но две почти совпадали. Три аккумулятора Эдисона, коробочка с различными свечами зажигания, приводные ремни, фары и лампочки, один гудок. Комплект ключей и отверток. Ящик с документами отряда.
   - Это поистине клад! Просите, что хотите! - С горящими глазами повернулся Калишин к Воропаеву.
   - Что мне попросить мичман? - Пригладил бакенбарды Арсений Петрович. - Нового тела? Так это даже господь-бог (он перекрестился) не в силах. Новую жизнь? А зачем она такая? Красные приходят - стреляют всех. Ваши - тоже. Дожить бы просто! - Смахнул неожиданно выкатившуюся слезу Воропаев. - Я же еще в девятом году в отставку вышел. Домик имею, виноградничек. Что еще мне надо? Сначала государь император снова на службу призвал. Потом ваши, потом не ваши.
   - Как это?
   - Сложно понять в этой катавасии, что у нас происходит! Уж на что командир автоброневого отряда Димитрий Николаевич Батурин был не большевик, но и вашим не сочувствовал, а брат его у красных штабс-капитан - командир армии, они же его и расстреляли.
   - Как это?
   - Летом прошлого года, отступая через Новороссийск на Геленджик, они заскочили и к нам в депо. Батурин же своими броневиками сдерживал наступление добровольцев. Понимая, что Новороссийск скоро перейдет к вашим, прискакал на лошади, собрал все документы в ящик все вот это добро и мы вот этим хламом укрыли. Потом слышит, что выстрелы начались, выскочил. Я слышал его слова "товарищи, товарищи, у меня здесь..." выстрелы. У меня ноги подкосились. Не идут вообще. Я понимаю, что сейчас они зайдут. Откуда только молодецкая сила взялась? Через окно выскочил и, вон в тех кустах спрятался. Хорошо, что лето было, август. Эти шоферы (слово прозвучало как шаферы) там отхожее место устроили, им лень было до туалета ходить. До ночи в какашках просидел. Потом его ваши похоронили, вон могилка у водонапорной башни. Хороший человек был, о справедливости мечтал. Все солдаты, даже рабочие в депо его избрали в совет какой-то. Вот и думай, что мне надо!
   - Деньги всякие. Царская катенька. Керенки. Советские. Карбованцы одесские.
   - Мешок соли и мешок сахару, десять коробков спичек.
   - И все?
   - А что нам с супругой надо? Крупу не сохранишь, муку тоже. Да мы в общем-то и не едим. Старые уже.
   - Арсений Петрович, а мешок соли -- это сколько?
   - Килограмм десять. Сахара - тридцать. Нам на пару лет хватит. Потом какая бы власть не была - все равно все наладится.
   - Ладно, а где это купить?
   Воропаев подошел и тихо зашептал на ухо.
   - О! - Удивился Алексей. - И что они принимают?
   - Все!
   - Пусть пока это все здесь лежит, а вы скажите куда вам доставить.
  
   - Ты сильно изменился. Вот что значит познать женщину! - Закурил папиросу, чиркнув зажигалкой, сделанной из винтовочного патрона, Весельников. Они сидели в кабинете коменданта и приняли уже хорошо разбавленного спирта. То, что в порту находится спирт никто, кроме Весельникова не знал. Эти три бочки он обнаружил случайно, когда знакомился с хозяйством порта. Они затесались среди бочек с машинным маслом.
   - Да я как-то... две же...
   - Даже не думай! Сейчас другие времена. Ты, хотя бы одной из них, можешь обеспечить, ту жизнь, которую они ведут? Не один мужик сейчас не сможет.
   - Самое мне не понятное, что я обоих их люблю!
   - А они тебя - нет. Даже если тебя любят. Красные придут они будут с ними, а если офицерскими женами - их расстреляют. Наши - тоже самое. А так они могут быть при всех или со всеми. Им решать. Они же гимназистки, или что-то в этом, вроде. В обычное время стали бы хорошими женами и тебе и мне. Вот победим...
   - А мы победим?
   - Пока все удачно, но кто его знает. Войну выигрывает, не это нищенское быдло, которое в бой погнали, а такие как мы. Вон у красных Ковтюх - бывший штабс-капитан, а раздолбал и грузин, и генералов Мазниева, Покровского, Геймана. Да еще такие запасы взяли!
   - Тимофей скажи... Так не хочется во все это вляпываться...
   - Мне деваться некуда. А ты вали куда нацелился. Проку от тебя никакого. Главное... А, когда машина на дорогу выйдет?
   - День, два - обкатать надо! Вот тебе документ на французском. Подписывай и ставь печать. Кроме того, мне надо пятьдесят кило соли и центнер сахару и спичек.
   - Ничего себе! - Удивился Тимофей. - Спички - это редкость в наших краях. Я вон бензиновой зажигалкой пользуюсь. Мундир бензином провонял.
   - А где достать хотя бы такую?
   - Зажигалка - это не проблема. Сделают. Вот кремни к ней проблема. А у меня запас.
   - Тогда мне две, с запасом. Зато твоя машина на ходу. С моей еще придется повозиться! И машины - это самая простая проблема. Что мне с Зиной и с Зоей делать?
   - А возьми их с собой! Что им тут под красных ложиться? Вдруг у тебя что получится. Может и я к вам присоединюсь? На самом деле меня это все задолбало. Но отсюда не уйдешь. Я присягу давал. Давай, тяпнем что ли? - Они выпили. - Не могу без родины. Ты хоть французский язык понимаешь. Машиной рулишь. А я что? Всю жизнь комендор. Сейчас только комендант порта. Что у меня впереди?
   - Так может мы к ним, все говорят там...
   - Верю, верю всякому зверю только тебе не верю! Будь здрав! Там одни евреи! А наши у них на побегушках. Чуть что, в расход пускают или их, или их семьи! А поляки и всякие латыши? Буду биться до последнего, выживу - приду к тебе. Примешь?
   - А как ты думаешь? Ты же друг мне, уже столько для меня сделал!
   - Да я сам от себя не ожидал! Смотрю пацан, а уже хорунжий и с двумя Георгиями. А когда прочитал... понял... все войны молодежь выигрывает - такие как ты! Им хочется славы, денег, успеха, карьеры. Одного не понимают - слава, деньги, успех, не для всех, даже для уцелевших, а единиц из них. Вот ты - герой. Ты сражался за Россию. Против тебя такой же герой. Так кто из вас праведнее? - Тимофей налил только себе и мигом выпил. - Если ты офицерам гвоздями погоны к плечам прибиваешь? Последнее зерно и скот отбираешь? Глумишься над женщинами. В Екатеринодаре гимназисток насиловали, а проституткам деньги платили, это что? У меня ничего не было в прошлом, но и будущего нет! И у тех, кто с той стороны - тоже самое! Ленин какой-то! Никто его не знал. Тоже еврей, наверное. Вот теперь они начнут мстить всем русским за свою черту оседлости. А чехи? Детерихс жаловался на них. Российский золотой запас прибрали себе! Верховный правитель - адмирал Колчак, не мог их поставить на службу.
   - Как мне один доктор в госпитале сказал: Это - агония. Сначала - улучшение, а потом - смерть. Представляешь, я думал, что пить вино удел старших..., оказывается от возраста это не зависит, как и отношения с женщинами.
   - Ты хоть одну машину на дорогу вывези! Я же не могу все время тебя при комендатуре держать! Пора тебя на корабль отправлять. Выбирай какой хочешь. Предлагаю канонерскую лодку. Ничего нового для тебя там нет. Свой автомобиль сможешь держать на палубе. Ее командир - мой друг.
   - В любом случае наших девчонок мы должны взять с собой. Это мое условие!
   - Хорошо. Если они согласятся. Пойми главное - они первые для тебя женщины. Вот твоя мать - самая первая. Пусть они будут вторые. Но мать всегда - первая и главная. Остальные вторые, третьи, пока ты себе не найдешь. Такую как мать. Радуйся, что живешь, и наслаждайся, тем что живешь! Надеюсь, что твой железный конь покинет свою конюшню! Ты думаешь, что я так к тебе проник? Ты же мне как младший брат.
   - А где он?
   - Откуда я знаю теперь? Большевики могли расстрелять. А может он за них, наших стреляет! Он в семнадцатом гимназию заканчивал. С февраля прошлого года, никаких известий. Иногда думаю, что мы за русские? Всю жизнь себе на хребет сажаем всяких... рюриков, монголов, византийцев с Иваном Грозным, потом поляков позвали. Кто у нас империей правил? Императоры - немцы сплошные - ни капли русской крови. Поэтому нашу кровь никто и не жалел. Теперь евреи!
   - Может дело не в них?
   - Все может! Но только их на нашей стороне почему-то нет! Все есть и чехи со словаками, кавказцы, Антанта, будь она проклята, хохлы, которые и нашим и вашим, даже румыны. Болгары, которых мы освобождали и всячески помогали - против нас. Бейся только сам за себя. Отстаивай только свои интересы - может выкрутишься.
   - Я тебя не понимаю!
   - А ты вообще ничего не понимаешь! Три дня назад только мужиком стал! Нам надо было с германцами вместе воевать! Как болгары. Которых мы освободили. Мы всегда этих англов и французов будем спасать. Наш корпус послали во Францию их спасать. Сербию в Греции спасают. И везде наши впереди, а их даже кормить перестали. Вот такие союзники. И сейчас денюжки просят за ту помощь, что нам оказывают. Зачем они нам были нужны? А тем более зачем они сейчас? Растащат Россию по кусочкам. Здесь англы, тут франци, там америкосы, японцы... германцы до Черного моря добрались, требовали им флот передать! А ведь затопили! Сами! Когда власть ничтожество, а назначенные ей командиры - гниды, ничего у нас не получится. Истребят страну. Погибнут самые лучшие, а в живых останется самое дерьмо, которые и будут восхвалять себя!
   - Я даже не знаю, что сказать тебе... я так долго был... понятия не имею что здесь... стрелять во врагов научился...
   - Вот то-то! - Согласился Тимофей. - Одни за родину сражаются, а другие себе карманы набирают, за то, что те сражаются. Ладно давай по домам. Я, думаешь, чего к девчонкам захаживаю. Оберегаю. А теперь ты. Будь внимателен. Какие-то экспроприаторы объявились. Причем грабят перед наступлением комендантского часа. Подлетают на повозке, забирают все, что можно, вжик и нету.
   - Так что с оружием ходить?
   - А ты что, не носишь пистолет? Вот чучело! Извини, за выражение. Обязательно! А когда будешь ездить, то карабин должен у ноги стоять. У тебя все разрешения есть. С завтрева будешь числиться на канонерской лодке, как ее... неважно, но прикомандирован будешь ко мне. А то у меня всего один заместитель и мы уже устали посуточно дежурить.
  
  
   Минерва завелась. Медленно, как барышня, выходя на улицу, выкатилась из сарая. У Весельникова был выходной. Дежурил другой зам - мичман Панкратов. Он смотрел на торжественный выезд через открытое окно. Свое восхищение выразил поднятым пальцем вверх и приглашающе махнул рукой. Алексей не стал глушить автомобиль, зашел. Сейчас он был одет как шофер: весь в черной коже, шлеме и очках.
   - Этот выезд богини надо отметить! - Предложил дежурный по комендатуре.
   - Ты что! Я за рулем! Почему богиня?
   - Минерва богиня мудрости, открытий и изобретений, ремесел и искусств. Как раз для тебя. А ты не знал?
   - Я гимназиев не кончал. Я же из простых.
   - Не прибедняйся. Не выпьем за нее, обидится и сломается. Так что не мудри! - Выпили. Вышли на улицу и остатки плеснули на капот автомобиля. Панкратов строго посмотрел на стоящего у входа часового, принюхался. - Курил?
   - Я вообще не курю господин комендант!
   - Сменишься, попроси, чтобы ужин сюда принесли.
  
   Он поехал вдоль моря к цементным заводам. Там его остановил патруль гарнизонной комендатуры.
   - Документы! - Сурово приказал унтер-офицер.
   - Шапошников не узнал? - Поднял очки Калишин.
   - Извините ваше высокоблагородие! - Весело подмигнул Шапошников. - Как узнаешь? Вам хвост и копыта - вылитый черт!
   - Залезайте, куда отвезти!
   - Куда еще - в комендатуру! Грузись ребята! - Сам Шапошников разместился рядом, поставив винтовку между колен. - К ужину бы поспеть! Ноги так гудят!
   Машина развернулась и поехала обратно. До наступления комендантского часа, оставались час, два. У Алексея часов не было и обычно он, достаточно точно, ориентировался по солнцу, но сейчас была сплошная облачность. Пока машину не поставили на боевое дежурство, он хотел, как и обещал, прокатить девчонок.
  
   Впереди, на улицу, из переулка, вывернула бричка и, подскакивая, понеслась по Раевской. Он же ехал не торопясь. Около его дома бричка остановилась. Парни, сидевшие на ней, соскочили и быстро вбежали в подъезд. Он не заглушил двигатель, а подложил камень под колесо и тоже вошел в подъезд. На втором этаже раздавались крики. Достал из нагрудного кармана куртки свой трофейный немецкий пистолет Маузер 1914, взвел его. Осторожно стал подниматься наверх. Он знал какие ступеньки скрипели и перешагивал через них. Дверь в их квартиру была распахнута.
   - Барахло давай! Деньги! Еду! - Орали налетчики. Из-за их спин он видел испуганные лица девчонок, парализованные страхом. Один перекидывал руками здоровенный нож, второй махал наганом. Вот в плечо с наганом он и выстрелил, тот уронил наган и завалился набок. Первый с ножом, удивленно обернулся.
   - Дядя не надо! Все чи-ки, чи-ки! - Поднимая руки пробормотал налетчик. Второй выстрел был в ногу. Он рухнул на стол и сполз на пол вместе со скатертью и всем что на ней стояло: масленица, две чашки, заварной чайник. Самовар девчонки уже унесли.
   - Что вам тут надо? - Ударом ноги он откинул нож подальше, а наган взял во вторую руку.
   - Эксы делаем! Отбираем у мироедов все что не заработано праведным трудом! - Еле проговорил второй, зажимая рану в ноге.
   - А они какие мироеды?
   - На рану затяни! - Зина кинула ему веревку. Тот перевязал. Второй вообще не подавал признаков жизни, по его спине расползалось кровавое пятно.
   - Он вас тут чуть не порезал, а ты его жалеешь? - Укорил Алексей.
   - Я не его жалею, а пол. Нам же от крови отмывать!
   - Мы же взаперти сидели, а они раз и вошли! - Наконец очнулась и Зоя.
   - Чего молчишь? Говори, как, а то девчонкам твои мозги придется отскабливать!
   - Отмычками. Вон левом кармане! - Кивнул он на свой матросский бушлат. Калишин достал. - А теперь ползи к своей бричке. - Он схватил второго за шиворот шинели и поволок вниз.
   Отнятым ножом обрезал постромки, коня привязал к забору палисадника, а бричку к автомобилю.
   - Ты чего его не втащил?
   - А как, я же стоять не могу! - Пожаловался одноногий. Калишин приподнял второго и кинул ему в ноги.
   - Потеряешь его, пристрелю! Он медленно поехал в городскую комендатуру.
   Недалеко от комендатуры услышал топот сапог. Бежал патруль.
   - Шапошников! - Крикнул Калишин унтеру. - Чего ноги топчете? Давай подвезу!
   - Как раз кстати! - Остановились солдаты. - Нам на Раевскую, в доходный дом купца Татищева, там выстрелы слышали, а в доме, там, где сам Татищев жил - телефон. Давай быстрее!
   - Это я стрелял! Вон они в бричке! Эксы совершали!
   - Тогда ваше благородие вас на допрос! - Уже по-уставному обратился Шапошников.
   - Возьми себе эту славу! Узнай где они живут, возьми побольше людей и наведайся туда.
   - И это правильно вашбродь! А то бы щас к стенке и все! Может быть...
   - Грузись! Пусть один идет сзади, чтобы не утекли. Стрелять не надо. В нас можно попасть. Так, штыком поддеть!
   - Петров! - Сказал унтер самому высокому и крепкому солдату. - Слышал, что сказали? Выполняй. Штыком!
  
   - А куда Зоя с Зиной делись? Я уже третий день их не вижу? - Спросил Алексей Тимофея сдавая вахту по комендатуре порта.
   - Они уехали!
   - И не попрощались?
   - Ты же такой впечатлительный... а так, вроде их и не было! Здесь полно иностранных представительств. Даже Латвия есть. Из Англии прибыл почтовый пароходик. У Зои какая-то связь с магнатами Рябушинскими. Они тоже здесь оказались. Вот Зоя с Зиной и уехали в Англию. Я знаком с Черноморским губернатором генералом-лейтенантом Евгением Николаевичем Волковым. В начале века он уже был губернатором и это благодаря ему Новороссийск стал таким ухоженным. Когда он состоял в свите императора то жил в Петербурге. Познакомился с моим дядей, контр-адмиралом. Я тогда заканчивал Морской корпус. И как-то мы все вместе встретились. Дядя - брат матери. У них такая традиция - во флот, вот мама, и запихнула, я хотел быть актером. Богема! Женщины, вино! Вот от этого она меня подальше в море и убрала. Как они там? Живы ли? Я же миноносцем командовал... здесь свои же и утопили. Кингстоны открыли. Поэтому я теперь ступлю на корабль только пассажиром. Мне еще повезло, что большевики, моих матросов не сильно распропагандировали. Нас командующий флотом Саблин на боевое дежурство в море отправил. А в Севастополе офицеров живьем топили, стреляли. Вспоминать не хочется... поэтому мой наган всегда заряжен. Слушай дальше.
   Волков попросил прежнего губернатора - полковника Кутепова Александра Павловича меня на порт поставить. А когда тот на фронт отбыл, ему самому пришлось снова Черноморским губернатором стать. Французы сейчас в Одессе. Ты язык их знаешь, почему бы тебя помощником представителя к ним не послать? Автомобиль с собой возьмешь, возить его будешь. Солидно! А там уже на месте решишь, что делать!
   - Да я еще колеса не сварил. Все кривые какие-то!
   - Так это еще не завтра! А я с Евгением Николаевичем переговорю! А на Минерву, я водителя найду.
   - Так давай, я тебя поучу, раз время есть.
  
   Целиком колесо в двух проекциях не согнешь. Даже полколеса. Поэтому колесо собиралось из четырех частей, но при сварке они становились кривыми. Выручил Воропаев. Он предложил делать колеса без спиц. Целиком лист. Конечно это будет тяжелее, зато технологичней. Вырезаются круги из металла. Нагреваются, в середине продавливаются. Надо только форму выточить. Свариваются посредине. Между ними на нужную глубину приваривается полоса. В результате, к краям проем несколько шире, чем к центру. Шину надевать легко, но она не болтается, а расползается по всей поверхности, под тяжестью. Так оно и получилось. Сделали прямо под размер шин. Калишин сначала зашлифовал, потом отполировал, стыки, сварку и покрасил корабельным суриком.
   Поездить на Рено много не удалось.
  
   В Новороссийск, во французскую миссию прибыло почтовое судно. Вот на него погрузили Рено и двоих представителей. Начальником был авиатор капитан Колышкин. Оказывается, в Одессе полно самолетов. Необходимо было найти транспорт это дело поручили Калишину, а оценкой самолетов и подготовкой их к отправке занимался Колышкин. Судно уже побывало в Одессе и теперь шло за дополнительной корреспонденцией. Там же был экспедиционный французский корпус.
   До Одессы оставалось рукой подать, когда к ним в каюту зашел встревоженный командир корабля лейтенант Анри Матис.
   - Что он говорит? - Колышкин не понимал, о чем они говорят, но видел, что что-то произошло. Алексей с трудом понимал его быструю речь, поэтому часто переспрашивал.
   - Французы покинули Одессу и вчера там уже красные. Он предлагает идти до Константинополя, высадить нас там, а уж мы как-то обратно вернемся. Или с ними до Марселя. Решайте Александр Матвеевич. Ответ сейчас.
   - А сам-то что думаешь?
   - Это не моя война. Как сказал ротмистр контрразведки, я последний солдат империи. И я хочу остаться им.
   -Тогда я с тобой! Языку подучи. А то я только немного немецкий знаю. Машина у нас есть, такси будем работать.
   - Такси - это извозчик на автомобиле.
   - А почему бы и нет?
  
   3.
   Всю неделю, пока пароходик пыхтел до Марселя. Алексей посвятил всего себя французскому языку. Вот что значит попасть в языковую среду! Все, чему учил Николай Эммануилович Викорст, всплывало и проявлялось. Он вспомнил те, первоначальные мучения, когда начинал изучать французский язык. Оказывается, ничего не забылось. Поэтому, спросив разрешения капитана Анри, он слонялся по кораблю и доставал всех вопросами. Потом приходил и учил Колышкина. Это он ему посоветовал общаться как можно больше с экипажем.
   - Уча других - учишься сам! - Глубокомысленно изрек этот постулат Александр Матвеевич.
   - А как ты Алексей думаешь, почему я стал авиатором и достиг определенных успехов? Мне задают вопрос - я должен ответить. А если я ответа не знаю? Тогда проверяю на себе или спрашиваю еще более опытного. На германском фронте меня ни разу не то что не сбили, но и не обстреляли, я имею ввиду с самолетов. Снизу палили, но я бомбочки бросал точно. Для авиатора самое сложное - взлет и посадка. А в воздухе? Учитывай ветер, скорость и дальность. Вот на автомобиле ездить сложнее. На земле больше внезапных факторов, условностей. А в небе? Лети куда хочешь! Красота! А вот где взлететь или приземлиться - это большая проблема. Луг с густой травой не подходит - намотается травы и препятствий, ям, упавших деревьев не видно. Вот один раз я так сел. Бензин заканчивался. Колесо в яму попало. Сначала обломок винта, над ухом просвистел, а потом я птицей метров тридцать летел. Ребра все переломал. Солдатики спасли. Полгода в госпитале и год без полетов. Страх такой был, что взлететь смогу. А сесть - нет. Ты с собой много спирту взял?
   - Две канистры по десять литров!
   - Французы хорошие ребята, но наливают столько, что мне в одну ноздрю мало. Давай тяпнем перед ужином, иначе можно туда и не идти!
  
   Консульство в Марселе работало. Их принял сам консул Гомелла Леонтий Павлович. В общем и штат там был небольшой. Консул, помощник и секретарь.
   - Обратно вы не хотите? - С несвойственной дипломату прямотой спросил их он.
   - А толку? - Вопросом ответил Колышкин.
   - У него все ребра сломаны! - Пояснил Калишин. - Флот, вернее то, что от него осталось, на приколе. Матросы так и ждут устроить бойню как в восемнадцатом.
   - Слышал, слышал! - Печально кивнул головой консул.
   - Может мы сможем пользу принести России здесь? - Осведомился Колышкин.
   - Это не в моей компетенции. - Ответил Гомелла. - Могу вам выдать российские паспорта. А дальше устраивайтесь как можете.
   - У нас есть автомобиль. Можно такси из него сделать? - Спросил Колышкин.
   - В общем я точно не знаю... - замялся Леонтий Павлович, - но его надо поставить на учет. Получить номер. Лучше если он будет зафиксирован на частное лицо.
   - А вот такой подойдет? - Алексей протянул справку, подписанную Весельниковым.
   - Эта справка скорее для меня, чем для местных властей. В написании много ошибок. Не сочтите за оскорбления господа офицеры! Я так понимаю, что франков у вас нет вообще!
   - Да у нас даже советских денег нет, которые в Новороссийске ходят! - Скривил рожу Колышкин.
   - Печально. Денег я вам не дам. Знаете, что, давайте я напишу, что, хотя вы являетесь российскими гражданами, но по предкам - французы. Вы же по-французски хоть что-то знаете? Понятно. Но не важно! Давайте я возьму ваш авто в аренду, и вы будете меня возить куда надо. Оплачиваю только бензин.
   - Да мы согласны на все! - Выдохнул Колышкин.
   . - Ну таксуйте! Патент я вам достану. Заплачу за вас.
   - А жить-то где?
   - Этим я помочь не могу. Полиция очень строга, тем более к иностранцам. Лучше всего ночевать на пляжах. Они туда не ходят, а уже тепло. Заработаете - комнату снимите.
   - Ваша щедрость не знает границ!
   - Надо же своим помогать. Вы не представляете, сколько наших здесь объявляется. Некоторые в нижнем белье! Полный ужас! Вот вам двадцать франков на питание, бензин, завтра жду здесь. Дел очень много. Все прибывают и прибывают. Вы хоть говорите...
  
   На следующий день он отвез их к фотографу, в полицию, получил разрешения на работу такси. Документ, созданный Калишиным он переделал и заверил. Колышкин бегал по улицам Марселя и искал клиентов. Калишин стоял на этой улице на приколе. Бензин экономили. Консул Гомелла познакомил их со многими соотечественниками. Он специально ездил к тем на их Рено. Из-за этого у них появились постоянные заказчики. К одному из них, которому постоянно требовалась машина с утра, они переехали жить.
   Это была будка охраны на въезде к вилле. Двадцать квадратных метров. Из них печка, стол, шкаф занимали треть. Спали на полу. Можно было принимать новое явление - душ и ходить за кипятком в господский дом. Жизнь начала налаживаться. Хозяин был прижимистый, считал каждый франк, но за бензин платил и разрешал обедать с прислугой. Среди всех, с кем он имел дела, у него был самый крутой авто. Причем шофёр и охранник, роль которого исполнял Колышкин. Потом они были свободны на весь день. После того, как хозяин узнал, что Александр Матвеевич Колышкин авиатор, то просил продемонстрировать свои навыки в пилотировании. Колышкин оказался если не лучше французов, то наравне.
   - Слушай Леха! - Подошел вечером к Калишину Колышкин. - Мне хозяин хочет купить самолет, чтобы мы с ним летали в Париж. Машину тоже покупает. У него дела в гору пошли. Но и на автомобиле тоже хочет иметь меня шофером. А я с тобой уже наблатыкался, но так не удобно перед тобой. Вроде я тебя предал!
   - Ты чего Саня? Наоборот это очень здорово! Наш Рено двоих не прокормит. Тут и резину менять надо, да и колеса самоделки. Из-за них резина быстро трется. Но я же в вашей будке могу пожить, пока пристанища не найду?
   - Ему все равно, а в будке буду жить я. Заодно я и охрана на посту. Живи сколько хочешь.
  
   Алексей недавно познакомился со вдовой-модисткой. Она шила женские шляпки. Он просто подвез ее бесплатно. Когда у него было свободное время, он всегда заезжал за ней. Она была добропорядочная католичка. Мужа призвали сразу после свадьбы. Погиб незадолго до победы над Германией. Она еще целый год хранила траур, пока ей не подвернулся Алексей.
   Он не был французом, но христианином. Говорил по-французски. Зарабатывал, хоть не охти, но имел автомобиль. Когда он за ней приезжал, все завидовали ей, даже хозяйка. Она стала Манон поручать особо сложные и дорогие шляпки. Стоящая машина у ее заведения повышала спрос. Она понимала разность в возрасте, но тем не менее пыталась отбить Алексея от Манон. Он не принимал ее ухаживаний.
   Все сексуальные отношения с Манон заключались в одном: она, лежа бесчувственным бревнышком, раздвигала ноги, он наваливался, пыхтел, она уходила на кухню для процедур и все. После, как бы выполненного долга, оба счастливо засыпали. Это было так нудно и скучно, не то что в Новороссийске. Она хотела ребенка и уже не важно от кого.
   Французы потеряли в Великой войне чуть ли не три миллиона мужчин. Даже более молодые и красивые не могли найти себе парня. Ну и что что он не француз? А как целуется? Не говоря о последующем. После этого она вся светилась. Многие в ателье ей завидовали. Манон была высокой, широкой в костях, если бы не талия она бы походила на мужика. Большой нос, тонкие губы, бесцветные щеки. Зато она была похожа на маму.
  
   Алексей переехал к ней. Она снимала две комнаты в двухэтажном домике с огородом и палисадником. Машину можно было ставить у ворот. Однажды ночью он встал и пошел в сортир, который находился в огороде, как услышал возню около его машины. Он выдернул штакетину из забора палисадника и начал подкрадываться к автомобилю. Штакетину он держал как саблю. С машины пытались снять колеса. Ребята настолько увлеклись, что ничего не услышали. Хруст был, но штакетина была цела. Хотел дать по загривку и шугануть, но рука, привыкшая рубить, поступила как обычно. Проверил пульс. Готовы. Огляделся. Обошел. Нехорошо получилось, рубанул невзначай, а получилось лучше, чем шашкой.
   Нашел пустующий такси Рено. Оттащил мужиков к ихней колымаге на цепном приводе. Забрал инструменты, документы, отъехал подальше, потом даже бензин из бака отсосал. Жаба задушила. Скинул автомобиль с обрыва, вроде авария и они упали с обрыва. Теперь у него было два паспорта на французов и другие документы. Но что с ними делать? Нашел местных умельцев. Вклеили его фото. Разница в возрасте была, но не более, кому показывать?
   Манон была счастлива и ни на что не обращала внимание. Она считала, что беременна. Что дала счастье чужестранцу, хотя была его старше. Беременность не разрешилась рождением. Просто она успокоилась и набрала вес, который и приняла за ребенка. В такси наступил застой. Беженцы из России, демобилизованные солдаты Франции составляли огромную конкуренцию. Они ездили на простых экономичных такси, а его потребляла... Клиенты его брали только из-за понтов. Доходы резко снизились, а Манон уже готовилась к рождению настоящего ребенка.
  
   Родила и назвала дочь Анной. Теперь все усилия ее сосредоточились на дочери. Алексей ушел шоферить на строительство дороги. Документ предъявил на имя Мартена Лефевра. Если бы он пришел как русский, ему бы платили меньше и без контракта, так еще приняли в профсоюз, который считался очень мощным. На работе он старался делать больше, а общаться меньше. Лефевр происходил из окрестностей маленького города Брие, недалеко от Люксембурга, до Вердена, где происходили самые жестокие бои было рукой подать. Там все было разрушено. Он, после демобилизации остался в Марселе. Был в экспедиционном корпусе Франции в Одессе. Поэтому какое-то знание русского языка могло не вызывать подозрений. Был еще документ и на имя Лорана Дюбуа, но тот был из Безье - городок на побережье между Марселем и Тулузой.
   Вечером подрабатывал извозом. Денег стало больше. Манон брала работу на дом. После рождения она смирилась с тем, что русский не перейдет в католичество и станет гражданином Франции. Ее это удивляло все хотят, а русские хотят вернуться на Родину, хотя Калишин такого желания и не высказывал. Он ее уговорил расписаться, что и было сделано в городской ратуше. Не хотел, чтобы ребенок был безотцовщиной.
   Она постирала, погладила его черную черкеску и повесила на стену, вроде как картину. Серебряные погоны со звездами, два креста, газыри, белый пояс, а наверху лохматая папаха с эмблемой. Ничего такого у французов, вернувшихся с войны, не было. Он презентовал сто царских рублей с Екатериной, они были абсолютно не мятые, новенькие, выдаваемые кавказкой армии Бичерахова англичанами. Она поместила их в рамку и за стекло и повесила рядом с его потрепанными юношескими фото, когда он служил на "Карсе". Она никогда никому не говорила, но тайно гордилась, что у нее такой муж. Его взяли в профсоюз, и он стал получать больше, а быть дома меньше, дорога уходила все дальше.
  
   По вечерам ждал клиентов из ресторана. Метрдотель Жан был его приятелем, пользовался услугами, поэтому разрешал только ему стоять у ресторана и подвозить подвыпивших клиентов. Если клиентов не было, то он отвозил Жана домой, а тот за это вручал какую-нибудь ресторанную вкуснятину.
  
   Однажды он подъехал перед самым закрытием ресторана, но ресторан и не думал закрываться. Из его окон лилась развеселая лихая ритмичная музыка. Он подошел к швейцару. Отец Антон был в лейб-гвардейском Преображенском полку полковым священником. Высокий, огромный, большая черная, до пояса, борода. Густые волосы до лопаток и рассыпанные по плечам. Кулаки с кастрюльки. Неважно, холодно было или жарко, он был одет одинаково: в белом полушубке и белой папахе.
   Поэтому кто-бы ни шел по улице, его вид всегда вызывал любопытство. Люди подходили, спрашивали. Он, хорошо поставленным басом священника, предлагал им зайти. Люди терялись и заходили в широко распахнутую дверь. Поэтому благодарили мелкой монетой. Войдя, сразу оказывались в руках Жана. Жан, не переставая рассказывать, подводил их к столику, присаживал вручал меню. Люди конфузились и, что-то всегда заказывали, пусть самую малость.
   - Что тут у вас, отец Антон?
   - Джаз-бенд.
   - Банда? А чего так веселятся?
   - Джаз-бенд это ансамбль отрок. Прелюбопытнейшее явление...
   - Христа народу! - Добавил Алексей.
   - Не богохульствуй! А то от причастия отстраню! Я такой никогда не слышал и не видел. Знаю церковное песнопение, цыган, романсы, народные, от которых тоска за душу берет, но такого никогда! Причем одни негры! Из Америки специально приехали. Как же их с плантаций хлопка-то отпустили? Зайди, глянь одним глазком. Обсудим. У меня, - он хлопнул по объемистым карманам, - тут все с собой.
   - Да они крашеные! - Калишин вышел только после окончания концерта. - Такому долго учиться надо, а работать, когда? Так наяривают!
   - Примешь за лекарство сын мой? - Алексей кивнул. Отец Антон развернул полы полушубка. Антон пил только кагор. Алексей сам себе налил кагора, выпил и стал ждать своих клиентов, которых ему обещал Жан. - Правы чертяки. После Великой войны, нужно и музыкой душу радовать, а не только за упокой ныть печалью!
  
   Вот и этим вечером, обогнав несколько автомобилей, он подъехал к помпезному входу в ресторан. Не успел вылезти из-за руля, как рядом остановилась другая автомашина.
   - Калишин ты что ли? - Выскочил из соседней машины мужчина.
   - Тимофей! Весельников! Откуда ты? - Они обнялись.
   - Это ты откуда, я уже здесь два года! Ты же в Кишинев собирался! - Прикурил "Житанс" Тимофей. - Фирменная, не то что самоделка. - Похвастался он зажигалкой.
   - Когда мы подошли к Одессе, оттуда французы побежали! На корабле предложили высадиться у турок. Я их шашкой рубал, а теперь милость у них просить? В Марсель нас и привезли.
   - Чем занимаешься?
   - Таксую по вечерам, а так дорогу строю. На грузовике, я его называю самосвал, а по-местному - камьонбене. А еще такой здесь механизм сам землю копает, ковш с зубьями в любую землю впивается. На железные колеса надеты стальные пластинки, как цепь, вот на них он и передвигается. Экскаватор зовут. Что обо мне? Ты-то как?
   - Да еле удрал из Новороссийска. Так прижали. Но машину и три бочки спирта вывез. Я же с губернатором Евгением Николаевичем Волковым, погрузился. А в Севастополе стал его водителем. Когда он в Ниццу перебрался остался с ним. Тех, кого с Крыма вывезли, до сих пор в полках держат. К новой войне готовятся. Генералы ездят, проверки устраивают. Надеются на что-то. Если почти что остров не удержали... Ты был прав. Навоеваться можно только до смерти, а жить-то, когда? На Зое женился.
   - Как на Зое? А Зина где?
  
   - О... брат! Тут такая история! Сели они на аглицкое судно, но оказывается Рябушинские их в Ниццу отправили. Девчонки же, после налета, такие испуганные были. Из дома боялись выходить. Этот пароход зашел в Александрию за почтой. Из Индии на свадьбу к брату возвращался какой-то третий граф чего-то там. Пока плыли влюбился и одарил ее всякими индийскими драгоценностями, что вез в подарок невесте брата. В общем у них было две свадьбы. Зина на ходу скорректировала свою фамилию. Была Апёнкина, а стала Алёнкина. Это оказывается рюриковичи, из князей ярославских. Хотя ее мужу ее происхождение, как она пишет, по хрену, то его маме - нет. Он даже русский язык начал учить. Влюбился как простой мальчуган. Зоя сейчас типа горничная, домоправительница при одной старой княжне, которая еще до переворота уехала. А я при ней, при Зое, у нас три комнаты. Когда генерал не занят, я ее на рынок вожу, по делам всяким. А ты все по Зине тоскуешь?
   - Не знаю даже - столько лет прошло. У меня жена француженка, дочь. Она хорошая женщина, но не то.
   - Ладно не горюй, может наша княгиня разведется, у них там это можно, а приветик от тебя передадим! - Весельников посмотрел на наручные часы. - Мне пора! Ты до сих пор время по солнцу? На! На память! Мы, когда из Крыма драпали, чемоданы перепутал, кому-то мое рванье досталось, а тут целый чемодан наградных часов. Найдешь в Ницце если что, меня там все знают.
  
   Анна росла и чем больше она становилась, тем меньше напоминала Манон. Яркая, подвижная, красивая, фигуристая и говорливая. В своем классе она была заводилой. Этому еще способствовало и то, что одноклассники любили бывать у нее дома - смотреть на микромузей ее отца.
   Алексей наконец накопил денег и выкупил весь домик. Теперь на первом этаже у него было что-то вроде мастерской. Никто не знал, что он там тайно выкопал подвал, обшил досками и сделал лаз в нее под верстаком. Там он хранил пистолет, патроны, подаренный кортик, чужие документы, объемистый мешок со свертками, который привез из России.
  
   Война пришла неожиданно. По этому поводу Алексей встретился с Тимофеем Весельниковым прикатившим к нему из Ниццы. За все эти годы они встречались раз-два в году. Созванивались по телефону. У кого времени было больше, тот и приезжал.
   - Что, будем новую Родину защищать? - Спросил Тимофей, удобно разместившись на диване в мастерской. У них с Зоей уже было двое мальчиков.
   - Не слишком ли мы стары? Нас же командирами не назначат? - Они пили крепкий сидр, которым всегда делился сосед Алексея. Калишин всегда помогал окружающим и с перевозками, и с доставкой необходимого. У тех транспорта не было. - Война - удел молодых! Как когда-то ты мне сказал. Французы сильны как никогда. Линия Мажино, танки, самолеты и все остальное.
   - Ты сам-то в это веришь?
   - Вера - удел незнания. Как когда-то мне сказал командир "Карса" Николай Эммануилович Викорст. Знакомы мы были недолго, но влияние на меня он оказал больше, чем все остальные, кроме Матвея Гавриловича Скорина, фактически первого моего учителя. Он говорил, что тот, кто не хочет познать мир - впадает в невежество, а невежество - путь в дикость.
   - Не хочешь, значит?
   - Война, как оказалось - не мой удел. Да даже если бы и захотел, не взяли бы.
   - А иностранный легион?
   - А ты общался с теми, кто там был?
   - Из наших, из Морского корпуса, там я знаю только одного - Володю Комарова. Он окончил военную академию в Сен-Сире, по-моему, в двадцать шестом году. Стал офицером. Остальные - казаки и офицеры. Из них целый казачий полк создали.
  
   Обман, унижения, издевательства. Когда была возможность, я помогал некоторым, через наш союз. Наши офицеры и солдаты верили на слово французским офицерам: оклад сто франков, питание, бытовые условия. Подписывали, не читая... я сам плохо читаю. Вместо ста франков - семь с половиной, пищи мало-плохая. В Сирии особенно. Повара - арабы. То ли готовить не умеют, то ли командование продукты тырит и продает. Вместо мяса конина, которую никто не ел, кофе без сахара. Работа не только в полку или батальоне, но и на прокладке дорог. Сержанты арабы возмещали свою ненависть к французам на наших. В бою было легче, кому хотелось пулю в спину, а как в тыл отводили, опять тоже самое. Тупые бессмысленные атаки. Наших не щадили. Поэтому тот, кто уцелел, через пять положенных лет уходили.
   - Так французы привыкли к солдатам относиться как к отбросам, вот и на наших такие отношения перенесли.
   - Так они сами как отбросы. Это наши привили отношения местного населения к легиону, как к нормальной воспитанной армии. Наши в Леванте пели свои грустные песни. Начали выступать их забрали в их столицу - Бейрут, концерты делать.
   - Хочешь сказать здесь, во Франции плохо?
   - Я этого не говорил. С детством, конечно не сравнишь, но моя дочь учится в хорошей школе, а я под партами к доске лазил. Есть что одеть, голодными никто не ходит - подаяния не просит. Хочешь работай, хочешь - нет. Здесь зубы лечат, а у нас или коновал, или кузнец зубами занимались. Причем прием был у них один. Зуб болит - выдернуть. А здесь сверлят, обезболивают, потом цементом затирают или серебром. За это можно сражаться, но я не знаю, как и, добровольцем, точно не буду. С винтовкой наперевес бегать? Я и с пулеметом и пушкой и рука еще от шашки не отвыкла. Управляю всем, что ездит: автомобили, грузовики, самосвалы, трактора, бульдозеры, экскаваторы. Даже подъемный кран. А теперь представь себе, вместо всего этого, я буду как каторжник, дорогу лопатой и киркой ковырять. А я же всю эту механику и чинить могу. Не каждый француз этого достигнет. И какое-нибудь ничтожество будет мной командовать? Я вообще не пойму, как наши все эти унижения и издевательства в легионе выдержали. Сам напрашиваться не буду. Заберут - отказываться тоже.
   - Спасибо тебе! - Вздохнул Тимофей. - А то я был на распутье. Буду как ты. Боюсь, что моим сыновьям придется за меня отдуваться.
   - Не за тебя, а за себя!
  
   Алексей перевез, из горной долины недалеко от Безансона, который находился рядом с швейцарской границей, родителей Манон. Они вышли на пенсию. На пенсии там было жить сложно. Лазить по горам за дровами было тяжело, покупать дорого. Обходились хворостом и тщательно экономили тепло в холодное время. Воду необходимо было таскать из ручья. Дом ветшал.
   Старики упирались и уезжать не хотели. Тем более они впервые встретились с зятем. Ни те, ни другие из-за дальности и затрат не могли приехать друг к другу. Манон - была вылитый отец. Анна - похожа на бабушку. Маленькая, шустрая, деловая. Не могла сидеть без дела. Всегда чего-то находила. Она хотела забрать с собой выводок коз, трех поросят и десяток курей. Кот, которого тоже хотели забрать с собой, незаметно смылся. Алексей убедил их в том, что такую живность они заведут и на юге, а этим будет жарко и они умрут.
   Старикам, даже в голову не пришло, что эту живность рано или поздно съедят. Имущество для перевозки набралось на целый грузовик. В основном это был старый ненужный хлам, но старикам он был дорог. Хорошо, что он приехал на собственном Рено, хотя на работе предлагали грузовик. Пообещал, что через неделю-другую, максимум месяц это сделает. Для этого же надо место приготовить. Не держать же это на улице. Надо вместо огорода построить сарай. Но это после того, как поспеет урожай. Тёща сразу прониклась такой крестьянской сметкой Алексея. Дед Симон ворчал. Какой-то иноземец, пусть даже зять, решает за них.
   Приехав в Марсель, понял, что Алексей был прав. Поэтому, когда у обоих было свободное время, Алексей всегда так выражался, дороги строили уже очень далеко и он выбирался домой раз-два в месяц, сидеть на диване в мастерской и потягивать крепкий сидр. Вино пили все вместе. Коньяк не любили.
  
   - Лефевр!
   - Вот он я! - Поднялся со скамейки Мартен.
   - Есть пожелания где Родине служить? - Спросил лысоватый капитан - председатель призывной комиссии.
   - Я вообще не хочу. - Прогундосил Мартен.
   - Странная у вас речь Лефевр! - Обратил внимание на дикцию капитан.
   - А у вас голова на немецкий шлем похожа, я же не обращаю на нее внимание!
   - Что вы себе позволяете! Вы нарушаете присягу, так разговаривая с офицером!
   - А я еще не призван! Что хочу - то бормочу!
   - Да он со всеми так, господин капитан! - Поднялся с лавки и подошел к столу, за которым сидела призывная комиссия, начальник строительства дороги Луи Роше. - Но работник отменный. Все курят, а он работает. Причем может на всем: легковушка, самосвал, грузовик, бульдозер, кран. И ремонтирует их. Член профсоюза. - Зачем-то добавил он.
   - Жалоб на здоровье ведь нет?
   - Нет.
   - Тогда добро пожаловать в армию!
   - Да я уже свой долг родине в прошлой войне отдал! - Хмыкнул Лефевр. - Эта мне не нужна. Уже с винтовкой наперевес набегался.
   - А в танковые... понимаю, вам будет тесно! Я тоже прошел ужасы под Верденом. Вы же рядом где-то призывались?
   - Ничего там не осталось! Ни родных, ни дома.
   - А здесь где вы живете? Жена, дети?
   - Я в Одессе побывал в девятнадцатом! А мой дом - вагончик!
   - Это так! - Добавил Роше. Капитан зашелестел листами бумаг. Посоветовался с членами комиссии.
   - Раз вы такой универсал, то пойдете в батальон аэродромного обслуживания. Таких там не хватает. Правда в Марокко или Алжир. Может себе невесту по своему вкусу там подберете. - Хмыкнул капитан, скрыл улыбку и шлепнул печать на свою подпись.
   - Да мне все равно где. Лишь бы не в окопах.
   В Африке, конечно, и жить, а тем более служить было сложно, чем в метрополии кроме побережья и Атласных гор. Поэтому в Африке, Сирии и Леванте использовали Иностранный легион. Чего их жалеть иноземцев? Выстоят - французами станут. Вроде капитан сделал доброе дело, но он вернулся из Африки совсем недавно. Днем жарко - ночью холодно. И это не самое страшное.
  
   Часть 4.
   1.
   Высоту с библиотекой отбили опять. Пришлось даже авиацию использовать. Санитары трупы складировали в одну кучу: и своих и чужих. Разберись тут, когда все в одной форме, с одинаковым оружием.
   - Смотри, этот кажись живой!
   - Да брось ты его, по роже видно, что не наш!
   - Так нельзя. Даже если враг ранен ему помощь надо оказывать. Посмотри, что у него в карманах!
   - Ничего. Накладные на тушенку.
   - Во! А ты говоришь не наш! Дайка сюда.
   - Зачем тебе? А вот ещё! Пропуск в Ханкалу. Подполковник Евстигнеев.
   - Это отлично! Без фото, так что если какой патруль тебя остановит, не с нас деньги потребуют, а сами дадут! Понял? Ты дембель, тебе деньги заплатят, а потом какое-нибудь чмо отберет. Потому что у него есть полномочия и оружие. Тебе это надо?
   - А если не заплатят?
   - А придем к начфину, корки покажем и потащим на расстрел.
   - Совсем ошалел?
   - Ты чего читать не умеешь? Это ФСБ!
   - Выкинь нахрен!
   - Ни за что! Я хочу приехать домой с деньгами.
   - А с ним-то что?
   - Назовем безымянный раненый. Очнется - обзовется. По медальону определят.
   - Ладно, клади, а то помрет!
  
   Главный врач полевого госпиталя делал обход и всегда лично принимал свежих раненых.
   - А этот что в стороне лежит? Мертвый?
   - Нет, пока еще. Санитары сказали, скоро помрет, у него даже в глазах мусор.
   - Вы чего? Идиоты! - Взбеленился главврач.
   - Может он чечен? Чего стараться? Они наших не жалеют.
   - Раздеть, помыть, глаза вычистить, пусть старшая сестра этим займется и на стол. А если он до операции не доживет оба пойдете под трибунал. А поскольку мы на войне, вас расстреляют как предателей. Бегом марш! - Солдаты убежали.
   - Ты чего так на них? - Спросила его заместитель, которая обходила вместе с ним всех раненых, когда у нее не было операций. - Они не виноваты, что столько раненых.
   - А вот этот парень в чем виноват? Он за всех сражался! А теперь мы его бросим? Кто-то чаи гоняет, кто-то ханку жрет. А вот эти пацаны воюют и гибнут. Я знаю, нет справедливости в этом мире, но совесть, честность хоть чуть-чуть должны же быть? Зачем тогда мы все нужны? Этот умрет через день, другой через неделю.
   - Ой, Виктор Александрович, вы слишком сегодня что-то, может я начну оперировать, а вы хоть немного отдохнете?
   - Они могут в любой момент умереть. Наша задача этого не допустить. В отечественную было хуже и то не таких на ноги поднимали, ну если ноги были. С него начнем... Чтобы все эти интерны на операции, как ассистенты присутствовали. Очень сложный, но для них поучительный случай.
  
   - Спокойно. Вы же все врачи-хирурги. Этого бойца уже помыли, глаза очистили, но он пока еще живой. Наша задача живым его и оставить.
   - Миша! -Стоявшая рядом с главврачом ассистентка рухнула на пол.
   - Я надеюсь, что вы все поняли, что на операционном столе может оказаться и ваш родственник, и друг, и возлюбленный. Поэтому к любому человеку относитесь как к самому близкому или валите из профессии. У вас ничего не получится. Либо людей покалечите, либо станете убийцами. Заменить ее. Петра Петровича разбудите и пригласите.
  
   - Нельзя вам быть хирургом! - Подошел после операции к Зине Виктор Александрович. - Предвосхищаю ваш вопрос. Нельзя быть такой эмоциональной. Для хирурга это главный недостаток.
   - Мы с ним в одной школе учились. Я даже думала, что он меня любит...
   - А вышла замуж за другого. Знакомо...
   - И вы?
   - Вообще-то я женился.
   - Я имела...
   - Нет деточка. Мы дождались друг друга. Я дождался пока она разведется. И до этого момента даже на глаза ей не показывался.
   - И?
   - Это же было четверть века назад. У нас теперь уже внуки. Кстати, один из них очень вам подойдет.
   - Это после всего, что вы мне сказали?
   - Надо же было тебя как-то встряхнуть! Лучше любить хоть короткое время, но любить и чувствовать, что тебя любят, чем терпеть друг друга. Со временем люди привыкают друг к другу, но их ничего не объединяет. Обезьяны так живут, а мы люди!
   - Мне что, развестись?
   - Я советы даю только в хирургии, и только если присутствую при операции. У него очень сложный случай. Если выживет, может остаться калекой на всю жизнь. Тебе нужен этот крест? Но ты можешь ему помочь. Мы его ввели в искусственную кому. Приходи к нему каждый день, держи за руку и говори, говори... с ним, как будто он живой. Мы сделали все что могли. Теперь мысль рулит его жизнью. А ты, можешь сделать больше чем мы - воскресить! Бог - внутри нас. Мы сами боги, если хотим. Никакая религия нашего бога внутри нас не заменит. Все религии - для слабых. Не для тех, кто его в себе ощущает.
   - Спасибо вам, Вик...
   - Не делай из меня кумира, а тем более бога! Помни он в тебе, а я могу быть в тебе только как мужчина. - Прервал он ее. - Иди в травматологию, поликлинику, терапевты. Ты там больше сможешь помочь. Только не в хирургию. Не обижайся на меня. Потом, как и прежние, будешь благодарна за это.
   - Их что, много было?
   - Два-три. Но у вас сильная группа. Только ты. Попробуй себя анестезиологом! Рука у тебя твердая.
  
   Миша открыл глаза.
   - Зина? Я думал, что на том свете и ты рядом со мной. А ты здесь! Или мы все-таки там?
   - Миша, ты вернулся! Как там?
   - Мне не понравилось. - Он говорил медленно, невнятно, тихо, но старался проговаривать звуки точно. - Кругом все белое и на этом фоне, вроде как плющ извивается, только толстый. Все зеленое и стебель, и узкие листья. Цветы попадаются. Вроде кто-то позвал меня. Я пошел. Шел, шел, шел, шел, а пот бах, свет закончился и тут ты!
  
   2.
   Через три дня из Моздокского госпиталя бортом военного самолета Корнеева отправили в Москву. Зина, сопровождала не только его, но и других. Полет прошел успешно. Вечером она пришла попрощаться. Соседняя койка была свободной. Она присела на нее.
   - Миша, сказать твоим родителям, что у тебя все в порядке и они могут тебя навещать?
   - Они считают, что я убит. Им похоронку отправили.
   - А ты откуда знаешь?
   - Меня ребята из роты в Моздоке, которые в госпитале находились случайно обнаружили. Вот и сообщили. Какой-то орден посмертно присвоили. И чего, я у них обузой на шее повисну? Чем мне там заниматься? Так у них хоть занятие есть, цветочки на могиле поливать...
   - Что ты такое городишь? - Возмутилась Зина. - Вместо тебя кого-то другого похоронили.
   - Никого там не похоронили. В воронку, из которой я отстреливался, тяжелый снаряд попал. Все посчитали, что меня на атомы разнесло. Я успел в здание заползти. Да я им из армии только одно письмо написал. Доехал мол, все хорошо.
   - Ты вон, дальнобойщиком работал, а за подвиг, ты же училище фактически закончил, в офицеры произведут...
   - Какой из меня теперь дальнобойщик? Я только шевелиться начал. А офицером? Подлечат и обратно на бойню пошлют? Чтобы я других вел или гнал? Ты же сама все видела...
   - Настроение, какое-то...
   - Да хорошее у меня настроение. Награда в том, что живой остался. Вот я лежу и думаю, странная все-таки вещь жизнь. Ну по крайней мере - моя. Не хотел заниматься спортом, а пришлось. Не хотел быть водилой, а стал. Не хотел быть военным - в училище поступил. Не хотел в армию - на войну попал. Такое впечатление, что за меня кто-то решает. Стоит тут вот невидимый и наперекор мне делает! - Голос его хоть и звучал тихо, но гораздо громче, чем раньше. Не надо было наклоняться к нему, чтобы услышать. Он устал говорить и замолчал.
   - А ты чего-нибудь хорошее не захоти! - Попыталась улыбнуться Зина.
   - Я вот тебя не хочу! - Глубоко вздохнув, и улыбнувшись в ответ, прошептал он. - Но ты уходишь...
   - Завтра я не смогу прийти, а вот через два дня, обязательно. В городе про тебя ничего не говорить?
   - Какая же ты догадливая...
   - Но почему? Твой подвиг - пример другим!
   - Не хочу быть иконой. Каждая кошка будет оглядываться...
   - Многие наоборот к славе стремятся!
   - Пусть памятник поставят, а пионеры салютуют, как Мальчишу-Кибальчишу, а собаки ногу задирают и писают! Он засмеялся, хотя этот смех был больше похож на кашель. Она тоже засмеялась. Зина была рада у него проявился юмор. Это путь к выздоровлению. Может он и прав, затискают, занудят, сначала толпа валить будет, а потом забудут, как только он привыкнет к этому.
   - Тебе чего-нибудь вкусненького принести?
   - Сама кормить будешь.... Даже жевать?
   - Так вы и есть за меня будете? - Вспомнила она "двоих из ларца" в мультике "Вовка в тридевятом царстве".
   - Ага! - В тон им ответил Михаил.
  
   Через две недели он начал вставать с кровати. Еще через месяц - ходить, держась за стенку. В начале мая, впервые вышел на улицу, под ласковые лучи солнца. Зина навещала его, но все реже и реже. В этот раз она пришла какая-то грустная.
   - Что с тобой! - Первым делом спросил он.
   - Зарезала я...
   - Кого зарезала?
   - Большую и светлую, но ни на кого она не тянет. Мечту свою. Не буду я хирургом. Прав был Виктор Александрович... но и в терапевты, и в анестезиологи, как он предложил, я не хочу.
   - Совсем из медицины уходишь? Зачем?
   - Почему ухожу? Я буду патологоанатомом! Это тоже хирургия. Тогда я не буду убийцей и людей в калек превращать.
   - Тогда...
   - Это обдуманное решение. Я действительно эмоциональна, а такое хирургу, да и любому врачу - непозволительно. Потренируюсь пока на трупиках. - Улыбнулась она. - Я чего забежала? Меня недели две-три не будет, так что не скучай!
   - С этой книгой скучно не будет! - Протянул он ей обшарпанную книгу, посреди которой была дыра.
   - Фу! Гарью пахнет! - Брезгливо взяла она ее в руки и развернула. - А как же ты ее читаешь? Буквы вроде наши, а ничего непонятно.
   - Она мне жизнь спасла. Это дыра от пули. Пистолетной. Автоматная насквозь бы прошила и книгу и меня. Дореволюционная книга. О том, как в древности надо было воевать. А вот здесь видишь, - он перевернул титульный лист, - чернила почти выцвели, но еще можно прочитать, хотя фамилии уже не разберешь: последние солдаты империи и год - одна тысяча девятьсот девятнадцатый. Одна книга только уцелела из всей библиотеки. И мне жизнь удивительным образом спасла. Я ведь тоже могу себя считать последним солдатом империи, если Советский Союз принимать за империю.
   - Оказывается ты философ!
   - Вот видишь, ты мне призвание нашла! Одно плохо - оно не кормит!
   - Ты уже о бытие задумался.
   - Да тут все раненые об этом и думают и чем ближе срок выписки, тем больше думают.
  
   3.
   - Товарищи офицеры! - Обратился к сидящим в зале офицерам полка, его командир полковник Гордеев. - Перед вами выступит командир сводного батальона, недавно вернувшийся из Грозного подполковник Копалев. Прошу вас! - Показал он на трибуну. - Он поделится своим боевым опытом, расскажет о недостатках и возможностях ведения боевых действий в условиях города, как в составе батальона, так и роты. Об организации снабжения и быта.
   Копалев кашлянул, сделал глоток воды из стакана, который стоял перед ним.
   - Главным, как и в ячейке общества - семье, так и батальона является крепкий тыл. Поэтому двойной запас продовольствия, доски, вагоны дров, привезенные с собой, позволили быстро развернуться в месте расположения батальона. Были даже стиральные машины, баня с душем. Все, что от нас зависело мы сделали, задачи, поставленные батальону, были успешно и в срок выполнены.
   Он подошел к схемам, которые были повешены на экран и склеены из больших ватманских листов. Он говорил, показывал, говорил, показывал. Показывал и говорил.
   Сначала неуловимо, а потом все сильнее и сильнее он начинал напоминать батьку Бурнаша, который говорил белогвардейцам о неуловимых мстителях. Начал он издалека. Сначала о подготовке эшелона, передвижении, прибытии, размещении. Все подробно, подробно. О военной группировке, о городе...
   Все что он говорил, все давно знали и газеты читали и телевизоры смотрели, но он говорил и говорил. Когда большинство перестало его слушать, он перешел к главной теме. О том, как он придумал незаметно захватить опорный пункт в глубине обороны врага и лично возглавил захват.
   Когда роты втянулись в улицы, оттуда, с опорного пункта накрыли раскрывшиеся точки врага пулеметом "Утес" и минометом. Потом разузнав подходы к зданию библиотеки, которая стояла на возвышенности, ночной атакой, внезапно захватили ее.
   Полк, к сожалению, развить данный успех не смог. Продержались несколько дней в окружении. Направили последние силы батальона на деблокацию и создания прохода. Пробились. В этот раз полк сумел развить успех и возвышенность снова оказалась в наших руках. Он так говорил, что со стороны казалось, что это он сам везде ходил в атаку, организовывал, подгонял полковое командование, да что полковое? Хотя об этом он ни слова не упомянул. Все дело в интонации, многозначительных паузах, взглядах в зал.
   Все знали какой царил бардак в Ханкале, в планировании, снабжении, но он об этом тактично промолчал. Раз все об этом знают, зачем лишний раз говорить? Командование критиковать? Он специально долго откладывал выступление. Репетировал, репетировал и еще раз репетировал. Готовился отвечать на неожиданные вопросы, не шастал по части, чтобы вопросами не засыпали. Он не хотел выступать, но Гордеев заставил. Возвращаться в Чечню он тоже не хотел, но все равно придется. Тогда чем позже, тем лучше. Глядишь и обязанные полгода пройдут. Всего-ничего осталось.
   К его удивлению вопросов не задавали. Все знали, что он приехал за пополнением. От батальона осталось меньше половины, а офицеров и прапорщиков только треть. Гордеев грозно посмотрел в зал. Его взгляд остановился на начальнике продсклада старшем прапорщике Шахбанове, тот, не замечая взора командира, сладко зевнул.
   - Шахбанов, ваш вопрос! - Рявкнул Гордеев. - В нем закипала злость и на себя, и на Копалева, который сделал столь пустой доклад, но злость капнула в рот прапора, который не вовремя зевнул.
   Шахбанов вскочил и испуганно завертел головой, словно просил подсказки.
   - Вы в актовом зале, а не койке, здесь офицеры, а не жена и пирожок она вам не даст! - Гордеев умел составлять острые, а иногда и обидные фразы типичного солдатского юмора.
   - А у меня до сих пор нет заявки на продовольствие! - Брякнул он про первое вспомнившееся. Совсем забыл, что Копалев подаст заявку позднее, как тот попросил. Нарушение, конечно, а вдруг его комполка назначат? Мстить будет!
   Копалев тоже этого не ожидал. Сослался на подготовку доклада, вроде выкрутился, но тут задал вопрос начвещ.
   - Скажите, а зачем столько летнего вещевого довольствия, если в строю батальона осталось половина личного состава? - Запахло скандалом. Копалев не знал, что ответить. Майор не прапорщик - не договоришься и рот не заткнешь.
   - Так я же по штатному расписанию подавал! Да и размеры у всех разные, мы записали, конечно, скоро раненые будут возвращаться в батальон. Оттуда - на дембель. Что же им в зимнем по домам или во рванье? - Майор удовлетворительно кивнул и сел. Очки у комполка заработал. Тут встал молодой лейтенант, друг погибшего командира взвода второй роты Горшкова.
   - А за что прапорщику Петренко, лейтенанта присвоили?
   - Он хороший командир! У него отличный взвод! - Копалев не хотел говорить про Петренко. Боялся, что Петренко, когда прибудет в часть, расскажет правду. Очернять его при всех - рыть себе яму. - В отсутствие офицеров он сейчас командует второй ротой. Но тут ошибка в вашем вопросе - он младший лейтенант.
   - А в газете написано лейтенант! - Сообщил командир противотанковой батареи капитан Корчевский.
   - В какой газете? - Встрепенулся Копалев.
   - В нашей, окружной! - Добавил кто-то из противоположного угла.
   - А вы что, не в курсе что его на героя представили, как и многих из второй роты? Жаль посмертно...
   - Как же не в курсе, сам подписывал. - Гордеев подозрительно посмотрел на него. Копалев на Петренко не подавал. Может только Шишкин, командир первой роты, которого он оставил на батальоне.
   "Пора в Ханкалу" - Неожиданно про себя подумал Копалев. Под горячую руку Гордеева попадать не хотелось. Полковник может и особиста попросить, чего он там наподписывал и кому.
   - А вот об Петренко подробнее комбат! - Удивленный Гордеев строго посмотрел на Копалева, судя по всему армейских газет и он не читал. - Что же мы о наших героях из газет узнаем?
   "Во попал! А ведь так хорошо все заканчивалось!" Поник Копалев.
   - Да это другой Петренко! - Сообщил начальник штаба полка подполковник Никитин. - Я проверял. С нашего округа, но не нашей даже армии.
   - Тогда наш Петренко не герой? - Удивился командир танкового батальона майор Степанян. - А почему?
   - Нашему Петренко орден Мужества! Вы меня неправильно поняли, я имел ввиду всем подписывал, а не героя Петренко! Хотя он, возможно, и заслуживает этого!
   "Ну вот, теперь придется Петренко на орден выдвигать! Чтоб он сдох!" - Просвиристела мысль.
   - Все свободны! - Встал командир полка и долго смотрел в спину Копалева, который поспешил смыться одним из первых, даже не взяв свой доклад.
  
   4.
   Зина действительно объявилась через три недели.
   - Ну как, определился что будешь делать после госпиталя?
   - Ты же это знаешь - буду разводить...
   - Кроликов, курей что ли?
   - Не-а - философию! - Произнес он по слогам.
   - Хорошо, что шутишь! Скажи честно, я тебе нравилась?
   - Спрашиваешь! Ты же первая девчонка, кто мне на плечо голову положил!
   - Да это я из-за Зойки. Все время в ее тени пребывала, вроде даже как на побегушках... а сейчас?
   - И сейчас тоже, но по-другому!
   - А любви нет?
   - А что такое любовь?
   - Задал вопрос... - задумалась Зина. - Так сразу и не ответишь!
   - Ну и не отвечай!
   - Я к тебе, скорее всего, как к брату...
   - А я к тебе как к матери...
   - Почему?
   - Мама меня родила маленьким, ты - большим. Если бы не ты...
   - Ну тогда твой отец - Виктор Александрович - главврач госпиталя. Это он посоветовал.
   - Тогда мама говори, чем мне заняться? Одно я делать не хочу, а другое не могу.
   - Хватит прикалывать! - Притворно обиделась Зина. - Ты же не обидишься, если я в Питер уеду?
   - Надолго?
   - Не знаю, может навсегда. Мужу предложили очень хороший контракт.
   - А чего? Езжай. Я уже к новому миру привык. Меня на месяц в санаторий направляют... Я бы его никогда не увидел бы, как все остальные, но здесь пронюхали, что меня посмертно наградили, вот и спихивают в санаторий. Вдруг с верхов интересоваться будут или вообще припрутся газетчики, ТВ.
   - Вот здорово! А куда?
   - На Северный Кавказ! В Ессентуки что ли? Не грусти. Спасибо тебе за все. Я в тебе словно новую семью нашел.
  
   Копалев бегал с высунутым языком, пробивая орден Петренко. Объяснял, доказывал, каялся. Себе-то он уже два ордена и медаль пробил. Не дай бог в родном полку узнают, а это дело плевое, что Петренко и медальку не обретет. Пришлось даже подмазывать. Петренко уже ротой не командовал. На это место он поставил друга Горшкова, который задавал вопрос во время доклада - Вахтанга Гогуа. Пусть помучается. Это тебе не на полигоне в войнушку играть и вредные вопросы задавать! Злорадно думал Копалев.
  
   Назло подполковнику у Гогуа все получалось. Оказывается, Петренко не обиделся, что вместо него другого назначили, а принялся яростно помогать. Копалев же, на его месте, старался бы подлянки делать и подсиживать. Рота опять была лучшая в батальоне, а то и во всем полку! Смагин в роту не вернулся. Его отправили долечиваться в Омск, там он столкнулся с кем-то и тот его отправил преподавать в Омское общекомандное училище.
   - Вот сука, хорошо устроился! - Вслух сказал Копалев, когда узнал об этом. - Почему этим чморям так везет?
  
   Смагин не хотел служить, притворялся, косил, хотел уйти из армии, его не пускали, а тут бьешься, бьешься на войне, наград кучи, а никто теплого места не предлагает. Подумаешь один раз в бой слазил и Смагина ранили. Орден дали! Не сам он себе выписал, комбата даже не спросили. Просто у него офицеры умные были, солдаты готовые. Прапора толковые. И этот умник - Корнеев. Хорошо, что сдох, а то бы претензии предъявил бы. Мол это я все сделал, а тебе ордена? Не дай бог еще ночью приснится и возмещения потребует! Хорошо, что этого не случается и не случится. Сон у Копалева - крепкий.
   Смагин хотел после ранения уйти на гражданку. Хоть кем. Война не его дело. Язва на войне прошла, но гибель стольких его подчиненных терзала его. Как это так? Когда противник был растерян, в пробитую брешь мог пробиться батальон и захватить весь холм.
   Ужас! Ужас! Хоть он и не виноват, все офицеры погибли. От роты осталось семнадцать человек. Корнеева, этого генератора идей, правильных идей, своим снарядом в клочья разорвало. Пусть он был неправильным, чихал он на приказы и уставы, но к нему прислушивались! Лежа в госпитале он постоянно думал о своей роли. Ведь у него в роте оказались самые лучшие. Если бы у него не было таких, батальон кончился бы, или корчился бы. Вот как надо воевать! Своим умом и умом других, а не просто тупо командовать и задницу начальству лизать! Корнеев, которого он... ненависти не было, но сильная неприязнь была, поскольку многие считали, что он бандит, сделал себе чистые документы и спрятался в армию, оказался лучше и практичнее всех служб: батальона, полка, может дивизии.
   Этими размышлениями он поделился с больным, с которым часто встречались за обеденным столом. Он оказался генералом - командиром этого училища куда его и пригласил.
   - Знаешь, капитан! - Откровенно сообщил генерал-майор, когда они опрокинули по стопке коньяка, - таких как ты мало. Все теоретики. Опыта боев никакого. Афган прошли, а не размышлений, ни терзаний, а правильно ли делали? У них подобного нет. А у тебя есть! Ты не воин - ты учитель. Ты себе душу терзаешь, а этого делать воину не надо, а учителю стоит. Солдат не должен задумываться, о том, что делать. Он должен тупо выполнять приказ. Тогда он солдат. Проблема в другом! Как выполнять приказ? Тупо или с умом? Вот у тебя получилось с умом, пусть не своим. В этом твоя ценность - понять и использовать других. Я надеюсь, что вот эти качества ты привьешь курсантам. Хорошим солдатом становится тот, кто преодолевает. Себя, хреновый план начальства, врага, наконец. Тупость ничему не учит. Самое простое дело жертвовать другими. Отечественная война это показала. Мы бы уже в ... если не в сорок первом, но втором, к своим границам вышли, если бы ... если бы... если...
   Воин должен быть конкретным, а конкретность достижимой. А у нас либо все забыли, либо не знали, поэтому к штурму Грозного не готовились. Че министр брякнул? Одним десантным полком возьмем? Взяли мать его? Полки и бригады положили. Ты говоришь карту на листок срисовывал с ватмана? Вот об этом, о подготовке к этой операции, будешь все время рассказывать, ну, конечно, кое-что и другое. Это я тебе помогу. Согласен? - Смагин был не согласен, но кивнул. Мало ли чего несет подвыпивший генерал? Зачем ему все это? Начальник училища не забыл. Жена чрезвычайно обрадовалась и начала гордиться Смагиным. Омск ее устраивал.
  
   Корнеев терзался. Может действительно объявиться дома? Покорно отправился в санаторий. Ему объявили, что или он дослуживает год, или его комиссуют. Тогда он становится инвалидом и не может работать по многим специальностям. Практически все лето прокантуется в санатории. Сначала лечение, а потом на хозработах там же. Уже как бы договорились.
   - Вообще-то к нам офицеров направляют! - Не то что, грубо или неприязненно, сказала ему его лечащий врач в санатории.
   - А я значит рылом, вернее званием не вышел. Обидел да? - Возразил Михаил.
   - А чего вы мне грубите? То, что вы какой-то блатной - это не повод мне грубить1
   - Я вам не грублю, а уточняю! Отправьте обратно, мол нет мест.
   - Вы наглец. Знаете, что я это сделать не могу!
   - А тогда чего за понты? Не можешь - выполняй свои обязанности, но не воняй! Вот теперь я сказал грубо! - Весело подмигнул Михаил. - Недавно, наверное, здесь?
   - А вы здесь постоянный гость?
   - Да тоже в первый раз!
   - Что, отлежишься у нас и снова на войну?
   - Боже упаси. С меня хватит и того что получил. Меня к вам направили философией заниматься.
   - Зачем? - Не поняла юмора молодая врачиха.
   - Раз я не офицер, пенсия мне не положена, надо зарабатывать чем-то. Оказывается,
   только философией. Может мне подскажите, как мой лечащий доктор?
   Она всерьез задумалась и выглядела уже не такой стервой, как показалась вначале.
   - А чем вы раньше занимались?
   - Этим уже нельзя заниматься. Здоровье не позволяет.
   - Вашу карту я видела. Тогда чем-то...
   - Из интеллектуальных - только философия.
   - Я оценила вас!
   - Ну и?
   - Что ну?
   - Цена какая? Три копейки?
   - Что же вы так себя принижаете? Целый гривенник!
   - Даже до полтинника не дотянул? - Они оба засмеялись.
   - Он первый, кто не пристает!
   - Приставать стоит!
   - Вот все и пристают. Пойдем покурим. Шашлычка предлагают. Отметить их приезд. Типа они такие красавцы, каждый второй поручик Ржевский.
   - А кто первый?
   - Так опять же он. При чем все женаты.
   - Лопатой отбиваемся?
   - Я здесь чтобы люди здоровье поправляли, а не калечили! - Строго сказала она, насупившись и они оба, засмеялись как поручик Ржевский. - Я не могу себе позволить такое удовольствие! - Проговорила она сквозь смех.
   - И куда же крестьянину податься? - В унисон хорошему настроению врачихи, сказал он. - Я устал от безделья! Руки чешутся.
   - Слушайте Корнеев, как вас там? - Она посмотрела в карточку. - Вы в автомашинах я вижу разбираетесь?
   - Смотря в каких. А как вас-то зовут?
   - Маргарита Петровна. Можно, а может и нужно - Рита. Мне кажется родители с именем промахнулись. Вообще-то я нежная и пушистая.
   - А я-то мягкий плюшевый мишка! - Они снова засмеялись. - Может на ты? Тогда что с твоей машиной?
   - Да это брат фургон, такой длинный купил, чтобы фрукты-овощи возить. Чего-то глохнет у него, а специалистов приглашать - денег нет. Автосервисы у нас только для легковых.
   - Пошли посмотрим!
   - Не сейчас. У меня дежурство, тебя надо устроить, процедуры назначить! Почему-то офицеры думают, что у нас бордель!
   - Я думаю, что у вас не бордель, а хуже.
   - Что еще может быть хуже?
   - Автосервис! - Они оба снова засмеялись. - Если получится разберемся и с машиной твоего брата. Только не тяни. Я парень холостой, девчонки у вас знойные, закрутят враз!
   - Иди в одиннадцатую комнату ловелас! - Ответила она в рифму. - Я на пост позвоню, чтобы тебя приняли. Это одноместный номер. Генеральский. Там телик, даже и холодильник имеется. Понял какой я тебе блат сделала? А ты моему брату машину.
   - Будет исполнено мой генеральный врач!
  
   5.
   - Тебя как звать-то? - Обратился Миша к брату Риты.
   - Эдик!
   - Эдик, не обижайся, но рифма с твоим именем плохая!
   - Да знаю! Эдик-педик!
   - Чего у вас имена такие странные?
   - А маму знаешь, как зовут?
   - Как?
   - Ева!
   - Надеюсь папа - не Адам, а Петр? Хотя, если подумать...
   - Давай Михаил без философии, меня Марго предупредила.
   - Почему Марго? Она Ритой обозвалась?
   - Это я ее так зову! Вредная она очень! Вся в маму. Та тоже врачиха. Вот и ковыряют меня с двух сторон. Папа только меня спасает и понимает...
   - И наливает! - Продолжил за него Корнеев.
   - Не без этого! - Улыбнулся Эдуард.
  
   Осмотр Камаза длился недолго. Когда его завели, стало ясно что надо менять кольца, если не всю поршневую. Проехались. Корнеев предложил разобрать двигатель и посмотреть. Мама Ева договорилась с начальником гаража санатория, чтобы машину поставили там.
  
   - Давай я тебя буду звать по заграничному -Эд! - Предложил Михаил. - Эдуард длинно, Эдик - оскорбительно.
   - А я тебя буду звать Миха. У меня приятеля так зовут.
   - Заметано!
  
   - Тебе подсунули металлолом. На коленвал тряпка намотана, чтобы он не стучал. Поршневую менять надо всю. Дешевле новый двигатель купить. Электрика сгнила, из-за этого он и глохнет. Коробку перебирать надо. Корзина? Если сам угробишься не беда, а других твоя махина снесет или придавит? Ходовую они новую поставили. Это понятно, любой чайник увидит. Рессоры хреновые, много груза не положишь. Самая классная вещь - магнитола, но она не стоит тех денег, что ты заплатил за авто.
   - Капец? Что делать Миш? Что я им предъявлю?
   - Аргументы должны быть вескими. Вездеход на пару дней найдешь? Буханку, УАЗ, даже ЗИЛ сто пятьдесят седьмой. Камаз с тремя мостами.
   - Зачем?
   - Друзей надо навестить. Они нам с аргументами помогут.
   - Санитарный УАЗик подойдет?
   - Вполне! Только на обратном пути ты будешь раненого изображать!
  
   - Дали на три дня! - Сказал Эд. - Каждый день сто тыщ.
   - Отобьем! Главное наши блок-посты в Чечне объехать. Разузнай все. Пусть все подробно нарисуют. Обратно по асфальту поедем, если на дороге он еще остался.
  
   Объезжать не пришлось. Встроились в колонну, где было несколько таких машин. Если бы санитарки шли кучей, сразу бы вычислили, но они были рассеяны по колонне. Да и в сторону Чечни никого особо не проверяли. Приехали к расположению батальона, когда появлялись сумерки, но все еще было светло. Машину поставили в промежутке между батальонами полка. Так чтобы было неясно к кому она приехала. Сами залезли в кузов.
   - Жди. Не шевелись, даже если кто-то будет лезть. Нет тебя. Ложись под носилки. Не выходи. Увидят - заметут. Никто тебе не поможет. Я все-таки в форме. - Корнеев посмотрел в окна и после этого только вылез из кузова.
   Копалев за рулем своего командирского УАЗика был сам. Он не хотел, чтобы не только в батальоне, но и в полку знали, что у него появилась зазноба. Среди огромной армии мужчин она предпочла его. Может и не его, а его икру, рыбу, мясо, которыми он постоянно угощал ее. Все это добро он привез не для нее, но скармливал ей. Он даже гордился собой. Со второго раза дело дошло до поцелуев. Главное, чего он опасался, чтобы вся эта, пока еще невинность, не дошла до жены.
   Какой-то солдат шел в сторону его батальона. Без оружия. Просто идет и все. Он даже притормозил. Закрыл глаза. Открыл. Идет. Спирта с журналисткой, как представилась Анна, он выпил достаточно, но недостаточно для того, чтобы привидения видеть. Солдат напоминал Корнеева. Тот остановился и вышел их колеи, пропуская автомашину, повернул лицо.
   Копалев чуть не поперхнулся. Корнеев! Мать его! Это все Анна! Не журналистка, а колдунья. Все разговоры сводились к потустороннему. Подполковник нажал на газ, пытаясь сбить это привидение. Машина не смогла выехать из колеи, проделанной БМП. Скакнула вперед. Заглохла. Копалев достал пистолет и вышел из машины. Никого! С чего бы Корнеев привиделся? С Анной надо завязывать, а то, еще и не такое привидится!
   Когда машина уехала, Михаил вылез из пыльной травы и, как мог, отряхнулся. По одному ходить нельзя. Подозрительно даже шоферу. Начал шагать и отсчитывать шаги по новой. Между расположениями батальонов всего-то метров сто. Повернул направо. Вот и воронка, она уже вся заросла травой. Пошарил, разгребая землю, выдернул лопату. Откопал длинный металлический ящик от каких-то приборов. Открыл его проверил содержимое.
   Два десантных калаша, его пистолет с глушителем, спецназовский нож, магазины, патроны, гранаты, СВТ, с открученным прикладом, оптический прицел, его сапоги со стальными вставками в подошву, фляга со спиртом, его документы и удостоверение подполковника. Только когда он посмотрел в удостоверение, понял кому он дал в репу. ФСБ. Удостоверение положил в карман, ящик подтащил к дороге.
  
   В Ханкале нашел сортировочный госпиталь. Представился. Сказал, что у него санитарная машина с раненым, но он может кого-то еще забрать. Дали и раненого и доктора, которому надо в Моздок. Блок-пост опасная вещь, особенно ночью, поэтому если и ездили, то в крайнем случае. Такой случай был. Удостоверение помогало, хотя приходилось все время орать, чтобы с испугу огонь не открыли. Наличие пропусков, доктора и раненых тоже помогало.
   Домой добрались к утру. Эд, не задал ни одного вопроса, что в ящике, а про удостоверение он слышал, когда Михаил представлялся. Волосы были замотаны бинтом, также и глаза, руки и одна нога. Бинта Корнеев не пожалел.
  
   Приехал к продавцам Камаза. Они сначала усмехнулись, когда услышали от кого, но, когда он предъявил удостоверение и сказал, ухмылки медленно начали сползать с лиц.
   - Мужики! То, что вы делаете свой нечестный бизнес, мне по хрену, но вы нам этой машиной сорвали операцию. Не хотелось бы разбираться в этом. Знали - не знали, сами понимаете, кто-то должен ответить. Конкретно вы!
   - Пусть лох отвечает.
   - Он уже ответил. Погляди в санитарке. - Первый, маленький такой, заглянул в кузов.
   - Ничего себе! - Вздохнул он. - С нами тоже так? - Полез он в карман.
   - Не советую, даже если у тебя там носовой платок! Иди к нему! - Тот покорно пошел. Пистолет с глушителем был весомым аргументом. - Машина в хлам, лох, как вы говорите, тоже...
   - Мы были не правы! - Задумался его коллега, более крупный, уверенный, деловой. - Может машиной возьмете вон стоит!
   - Нам транспорт уже не нужен! Даете деньги втройне, и мы списываем все на чеченов!
   - Да это же грабеж!
   - Вы же первые начали!
   - Ну через неделю...
   - Я вас сейчас завалю и спишу на чеченов! Дома ваши сожгу. Такой вариант подходит?
   - Ты чего так с нами, мы же не враги!
   - А поступили как враги. Мне в госпиталь надо, если он помрет, капец вам.
   - Давай Вовик беги по соседям, собирай сколько надо. А ты говорил лох, лох. Вот на тебе весь долг и повиснет. Мелкий юркнул в дом, вынес охапку денег.
   - Считайте! - Сам побежал по улице. Через полчаса принес еще. Старший пересчитал.
   - Тут где-то триста тыщ не хватает! - Сконфуженно протянул он деньги.
   - Если парень умрет, деньги не понадобятся! - Взял пакет и попятился к машине.
   - Сзади! - Крикнул Эд. С разворота выстрелил наугад. Промахнулся. Двое, подкрадывавшиеся с тыла застыли. Один с ломом, другой с лопатой.
   - К ним! - Махнул пистолетом Михаил и кинул пакет в кабину. - Кого первого?
   - Его! - Вытолкнули мелкого.
   - Не надо! Я же не хотел, так получается. Жаба задушила, мне же долг отдавать... - голос его становился все тише, по щекам потекли слезы.
   - За такую подставу кто-то должен ответить? Примените лом с лопатой к своему дружку. Будем квиты.
   - Он же это...
   - А я не это, значит можно?
   - Пойми братан... ну вот... так... - Замахал руками и старший.
   - Я понял. Месите его!
   - А кто долги за него платить будет?
   - Вы все! Не хотите? Пусть он живет... - мужики радостно вздохнули, - а я вас троих кончу!
   - Тогда его. Мы сами. Только попозже можно? Хоть напьемся все вместе.
   - Завтра приеду на похороны. Не один. Будем шмонать весь хутор.
  
   Когда отъехали от хутора. Эдуард пересел в кабину и снял бинты.
   - Ты чего так с ними? - Удивился он. - Жизнь даже этого мазурика на деньги променять?
   - По-другому не получится! Они нас бы не пожалели. Сам видел. Ломом по башке и в степь. Хоронить даже не надо.
   - А с кем ты их шмонать будешь?
   - Ни с кем. Туда ехать на засаду нарваться? Щас они свои рожи протрут, уши друг другу почешут и в погоню бросятся. Номера поставь! - Остановил Михаил "скорую" на дороге. - Со своей развалюхи сними все ценное, а ее в металлолом. Прямо сегодня начинай. Сними с регистрации.
   - Да я ее еще и не ставил. Неделя только прошла.
   - Ну и отлично. Ящик, что я притащил, надо спрятать. Не дома, не в гараже, не у соседей или друзей, а там, чтобы кроме нас двоих никто не знал.
  
   - Что Рита, Ритуля среди врачей красотуля, помог я твоему брату? - Присел он на угол стола, где она заполняла курс его лечения.
   - Ой Миш, спасибо! Мама так довольна. Хочет познакомиться с тобой! - Отложила ручку в сторону Рита.
   - А папа?
   - Что папа?
   - Папа не хочет знакомиться?
   - Не хочет!
   - Вот и хорошо?
   - Почему?
   - Было бы похоже на ритуальный просмотр потенциального жениха.
   - Я об этом как-то и не подумала! Я что, совсем тебе не нравлюсь? Вот все нравлюсь, а тебе нет!
   - А чего так тебя задело?
   - Весь санаторий, говорит о нас с тобой. Еще неделя не прошла, как ты появился...
   - А сегодня кто дежурит? Светка? - Рита кивнула. - Тогда я вечером поболтаю с ней, надеюсь до утра. Завтра все будут говорить о нас с ней, а про тебя забудут или пожалеют.
   - Не смей!
   - Сама не ам и другим не дам?
   - Я твой лечащий врач, тебе нельзя перенапрягаться. Давай дуй в физиотерапию. И помни, захочу, я сама тебя так возьму, что даже пикнуть не успеешь!
   - Ха-ха-ха! Твоими молитвами бы!
  
   - Эд! Бери деньги и поехали покупать трейлер. Папа для этого свою "копейку" одолжит? Тоже Камаз, только лучше. Еще стольник, полтора пройдет. Вложения только в эксплуатацию. Мы же с тобой неплохо заработали?
   - Не по мне Миха! Я чуть не обосрался. Хорошо, что после того, как на меня тот чувак посмотрел, я повязку с глаз скинул.
   - Ты чего? На благодарность нарываешься? Ты мне помешал. Я-то знал, что так и будет! - На самом деле о такие нюансы Корнеев не учитывал, настолько был уверен в себе, а напрасно. Потом только это понял. Забыл, что каждый играет по своим правилам и выигрывает. Если начинает подстраиваться - проигрывает. Изменил своему главному правилу и чуть не поплатился. Хорошо, что Эдуард вовремя крикнул. Крутым себя ощутил! Были бы у ребят ружьишки, а может они и были, но настолько растерялись, что забыли про них, гнили бы с Эдуардом или в ущелье, или в степи. - Последний раз спрашиваю, точно в дальнобойщики лезешь?
   - Ты чего как моя сестра? Вечно вы все лезете в мою жизнь!
   - Я-то при чем?
   - Ты просто не замечаешь! Вы два сапога - пара! Похожи просто не знаю! Я, рядом с вами чувствую себя посторонним! Может женишься на ней? Понял... вопрос неуместен. Кто на такой женится? Сначала душу высосет, а потом тебя сожрет, ради твоей же безопасности! Мамку папка обкатал, она уже не такая как прежде. Убирается в квартире раз в неделю, а не два раза в день. Так теперь эта чистюля принялась доставать!
   - Эдуард! Ты как маменькин сынок. Сними комнату, квартиру и живи как хочешь, девок води каких надо!
   - Твой совет, на твоей жизни основан или ты философствуешь?
   - Так мы за другим тягачом едем?
   - А ты со мной, хоть немного поездишь? Я же представления не имею как себя вести на дорогах, на постах.
   - Я вообще-то сюда приехал здороветь! Твоя сестра меня полностью контролирует, она мой врач. Я еще очень слаб. Я еле до Моздока с тобой добрался.
   - Блин! Что за жизнь?
   - Ты на нее не ругайся. Она у тебя хорошая... пока еще. А у тех ребят, которые в Грозном сгинули вообще никакой жизни уже нет. У их матерей то же! Любите при жизни! Слезы лить на могилки будет поздно. Слезки не волшебные, родные оттуда не воспрянут! Вообще оттуда никто не выйдет!
  
   - Права Марго! От твоей философии уши скручиваются!
   - Уши что? А если голова?
   - Да ну тебя! Куда едем?
   - В Ставрополь! Ходовая там хреновая, но у тебя - новая. Коробку переберем, корзину сцепления. Двигатель - ничегошник. Шины зимние. Придется на летние раскошелиться.
   - А ты чего все время такой радостный? Вон как тебя переломало!
   - Разве не радость - живым остаться, да еще, в принципе, целым? В основном целым. Не знаю даже, чем заняться. Сейчас лафа. Кормят, поят, колют. Санаторий закончится быстро. Надо крышу искать, пищу добывать. Одежду. Вот только форма и все! Иди к сеструхе умоляй, чтобы на пару дней отпустила. Повертимся по округе. Ищи заказчиков, к тому времени машину доделаем.
  
   Хутор был не большим, около тридцати дворов, но зажиточным. Располагался возле огромного пожарного пруда. Потом Андрей Шканец - дорожник пригнал кучу техники, в обмен на несколько баранов. Выкопал себе персональный пруд, сделал дамбу и провел ирригацию, все естественные стоки вокруг своего участка и прилегающей степи превратил в искусственные и первая весенняя вода наполнила его личный пруд. Причем он провернул это мероприятие официально. Отара овец еще уменьшилась. Он создал кооператив из родственников и начал разводить рыбу. Вокруг пруда посадил сад.
   Районные власти, особенно райком партии гордились таким предприимчивым кооператором, что пытались внедрить, если не во всем районе, то хотя бы на ближних хуторах. Даже водопровод к хутору протянули, но перестройка закончилась, трубы остались. Шканец все это дело выкупил дотянул до своего дома, поставил водонапорную башню.
   Это не понравилось остальным. Он не возражал, если и остальные присоединятся к нему, но только за свой счет и с установкой водомеров. Платить за весь хутор он не собирался.
   Вот к нему-то и пришла советоваться хмельная четверка. Вовик, большой Вован, того, который был с ломом звали Саня, а другого - с лопатой звали Колян.
  
   Большой Вован рассказал ситуацию.
   - Если военные завтра начнут хутор шмонать, значит и тебя тоже! - Несколько злорадно влез в разговор Вовик.
   - Ты не суетись мелкий! Из-за тебя вся напасть! - Презрительно глянул Шканец на Вовика. - Я им поляну накрою и все! Мне такие друзья пригодятся, а такие дуболомы как вы - нет! - Он отхлебнул чай, но им не предложил.
   - Стрелок хреновый промахнулся. Пуля в метре прошла! - Хмыкнул Саня и посмотрел на Андрея осоловелым взглядом.
   - Значит не хотел попадать. Думаешь второй раз на курок бы не нажал! - Рассудительно произнес Вован. - Вы то чего полезли? Миром же все решалось!
   - Этот сверчок прискакал, сначала денег занял, а потом предложил эти деньги самим взять!
   - Это Колян идею подал! - Увернулся от подзатыльника Вована Вовик.
   - Зато у нас бы буханка была, по степи классно зайцев гонять. - Пробормотал Саня. Его начало разводить.
   - Не спать у меня! - Встряхнул его Андрей. - Денег я вам не дам, защищать - тоже. Себе дороже моя к вам доброта обойдется. Как с водопроводом. Ты, когда мне деньги отдашь за него?
   - Сегодня и хотел, я же Камаз продал!
   - Ты его неделю назад продал!
   - Вот оно как обернулось. Лучше бы мы его на запчасти пустили.
   - Я тебе и предлагал продай этому парню по цене запчастей, а ты лох, лох, ничего не понимает! Я же ходовую новую поставил, должен за нее - корову отдашь молочную.
   - Мы же на овец договаривались!
   - Мне теперь корова нужна, тебе кормить все равно нечем будет, даже привезти корм не на чем! Сдохнет буренка.
   - Поподробней об этих парнях расскажите! Зачем им был нужен грузовик.
   - Этот майор брякнул про операцию, раз санитарка, значит больница, а у них свои операции. Тот лох вообще весь в бинтах...
   - А почему ты решил, что майор? Он представился? - Вован кивнул. - Но фамилии не помню, только на фото в ксиве, был погон с двумя просветами, а парень молодой, но весь покоцанный, худющий, значит майор.
   - А второго как звали?
   - Имя у него чудное! - Вовику уже казалось, что перед ним два Андрея. - Но не помню...
   - Эрих! Немец, наверное.
   - Или позывной! - Поднял голову почти что заснувший Саня.
   - Номера на санитарке были?
   - Может и были, а может и нет. - Проговорил Колян. - Там темное что-то спереди кажись было.
   - Значит белых номеров не было. Военные скорее это, у них черные номера, а ФСБ у них могло машинку позаимствовать. Бегите, прячьтесь в степь. В кошаре какой-нибудь перекантуйтесь! Хотя я думаю, он вас просто попугал и обобрал.
   - Может мне могилку соорудим? - Жалобно попросил Вовик. - Свари крест, я знаю у тебя есть подходящее железо.
   - Иди сам себе могилу копай, засыпай и крест не забудь себе в жопу воткнуть. Напиши дату, а я тебе венок положу с надписью: Вовик-мудак! Хорошо жили, никто нас не трогал. Все забыли, даже власть. Надо было... теперь лиса курятник нашла. Есть у меня один дружбан! Если они в Чечню ездили, значит там могли засветиться.
   - Может по имени найдем, редкое? - Предложил Вован.
   - Об этом я тоже подумал, а он живой был еще?
   - Не шевелился точно! - Вовик никак не мог свести взгляд в одну точку.
   - Надо бы с самого начала об этом сказать! Я бы на вас время не тратил. Никто завтра сюда не приедет. Мертвый ваш Эрик. Этот майор на его похороны деньги содрал. Радуйтесь! Спите спокойно.
  
   - Рит! - Обратился к врачу Миша. - Сколько дней осталось, когда ты мне пинка под зад дашь?
   - Четыре!
   - Тогда с мамой пора знакомиться, раз она так хочет!
   - А с папой?
   - А мы уже знакомы и с братом, даже с собакой и котом.
   - Ты был у нас дома? Мне никто не сказал.
   - Так это же наши мужские дела.
   - Если Барсик и Вулкан самцы, то да!
   - Так это, что тебе всю жизнь торчать здесь? Поехали в Москву там и госпиталей, и санаториев навалом... Там все деньги скапливаются. Можно что-то заработать.
   - Это ты мне такое предложение делаешь?
   - Вроде того! Мне не надо будет по поликлиникам и госпиталям шастать, свой врач под боком. Смогу на делах сосредоточиться.
   - Какие у тебя дела? Тебе еще полгода восстанавливаться и еще две операции!
   - Видишь, как ты меня хорошо изучила?
   - Какие майоры-полковники мне предложения не делали? На колени вставали, букетами цветов заваливали, духи французские дарили, коробочки с золотишком протягивали, а кончилось все покалеченным охламоном, без роду-племени, без профессии, денег и даже одежды. Нет в тебе романтизма Миша! Эд, как ты его называешь, души в тебе не чает, только о тебе все и говорит. Кстати, ты стал его называть по-другому, и он изменился. У него девушка появилась! А то Эдик! Поездишь с ним еще. Будешь амбулаторно проходить лечение. У нас пока поживешь. Чтобы все казалось моральным, объявим тебя моим женихом. Дальше видно будет.
   После работы вместе домой пойдем. Сообщим предкам, что возможно, могут быть и внуки. Ты только маму не слушайся, она вокруг тебя виться будет, насчет меня. Соглашайся, но ничего не делай. Если у нас что-то и случится, то только после свадьбы.
  
   Часть 5.
   1.
   Рядовой Мартен Лефевр пришелся ко двору батальона аэродромного обслуживания. От работы не отказывался. Надо, значит, надо. Бульдозером ямы засыпать - пожалуйста. Взлетную полосу ночью поливать - без проблем. Куда ставили, там и работал. Официально его назначили водителем и механиком ремонтного фургона.
   Это была огромная американская машина по имени International M-5H-6 с двумя ведущими задними мостами. Кузов был удлиненный. В фургоне стояли станки, необходимые для ремонта машин и самолетов в полевых условиях, наборы инструментов, выносная дизельная электростанция для станков и сварки, лебедка спереди и кран сзади. Кран предназначался для того, чтобы приподнимать передок и авто можно было транспортировать на задних колесах. Американцы использовали даже крышу, разместив вместо нее водяной бак. Из-за этого фургон не сильно прогревался и можно было принимать душ. Для этого в комплекте со всеми остальными аксессуарами была каркасная выгородка, обтянутая брезентом. Грузовик уныло стоял на краю поля с момента своего появления на аэродроме, им никто не пользовался.
   Мартену нравилось работать по ночам. Никого нет, прохладно. Чтобы часто не ездить за водой он прицеплял еще два прицепа с трех кубовыми емкостями. Воды не жалел. Поэтому к утру полоса хоть и просыхала, но не пылила, особенно при взлете.
   Лефевра эксплуатировали постоянно: привезти из города, отвезти в город. Помочь чьим-то родственникам или друзьям перевезти мебель, овощи. В батальоне над ним посмеивались, но он не унывал, кормят-поят спать дают, в город посылают. Чего в казарме торчать? За помощь всегда давали немного денег.
   Все свободное время, когда выпадало, он проводил у своего фургона. Один раз даже командир батальона лично приехал посмотреть. Увидев офицеров Мартен вытянулся.
   - Чем занимаетесь рядовой Лефевр? - Спросил комбат.
   - Изучаю материальную часть! Если вдруг он понадобится, поздно будет изучать. Делать надо будет.
   - Вот такие у нас должны быть все! - Обратился майор к штабным офицерам. Те согласно кивнули. Время от времени, для подзарядки аккумулятора, он ездил на своем американце вокруг поля.
  
   Франция капитулировала. Он подошел к командиру батальона и попросил дать ему отпуск чтобы с друзьями повидаться в Марселе.
   - Меня же прям из медицинской комиссии забрали! - Посетовал он. - Я даже адресов их не знаю. Они мне подарки приготовили. Если они еще остались, сколько уже месяцев прошло?
   Майор согласился. Служит образцово, нареканий нет, что дальше будет - неизвестно. Пусть и его подарки захватит в Марсель. Это были деньги, несколько штук наградных часов, пакеты с солью, сахаром, табаком.
  
   - Папа! - Прыгнула Анна на шею к отцу.
   - Да ты уже невеста! - Ласково обнял он ее.
   - Что ж ты нам не писал? - Нежно укорила Манон.
   - Я и читаю плохо! А уж писать! Я вам все расскажу!
   Он поздоровался с тещей и о чем-то зашептал с тестем Симоном. Оба удалились в мастерскую.
   - Симон! Буду с вами честен из-за этого и приехал. Это не моя война, а за немцев, я тем более, воевать не хочу. Я сбегу, и чем это закончится я не знаю. Придут сюда немцы, не придут, гадать не стоит, пусть Манон снимет все мои вещи: черкеску, папаху, ордена, уберет в коробку и отдаст тебе.
   - Зачем?
   - Смотри сюда! - Он отсоединил крюки, которые держали верстак у стены. Приподнял его и отодвинул в сторону. Открылся темный проем. Он засунул руку туда, раздался щелчок и там загорелась лампочка. Он спустился, за ним Симон.
   - Ого? - Невольно вырвалось у деда. Там было что посмотреть. Два мешка соли, короб со спичками, железный ларь с сахаром, коробка с наборами игл и катушками ниток разных цветов, стеклянная десятилитровая бутыль со спиртом, на полках стояли завернутые стеклянные банки с крупой и мукой. Пакеты со всевозможными специями. Особенно много было перца. Жестяные банки с кофе и чаем. Ящики консервов со сгущенкой, тушенкой, салом, мешок макарон и два мешка крахмала. Три рулона тканей.
   - Откуда такое богатство?
   - На машину променял!
   - Она же стоит дороже!
   - А если конфискуют? Когда я вернусь, если вернусь? Или заржавеет, тогда только выкинуть, а есть-то хочется всегда! Человеку она приглянулась, а все это скоро будет не достать. Это вам на крайний случай. Вот сюда все мои вещи и сложишь. Женщинам про это ничего не говори. Доставай отсюда, потихоньку им давай, или меняй, но они об этом знать не должны. Вдруг еще прятаться придется? Пошли...
   Они выбрались на поверхность, верстак поставили на место, а зять повел Симона к старой выгребной яме. Он показал на нее. - Здесь три бочки с керосином.
  
   Он уехал через два дня. Манон, не показывала вида, но женским сердцем понимала, что больше они вряд ли увидятся. Немцы отыгрались за поражение в прошлой войне, и, даже капитуляцию, уже Франции, подписывали в том же самом вагоне, что и в предыдущую войну. На оккупированных территориях незаметно набирал обороты вал зачистки от евреев и коммунистов.
   О чем муж шептался с ее отцом никто из них не говорил, как будто и разговора не было. Как и не было его самого. Его приезд был как сон. Он только позвонил, что его забрали в армию и отправили в Африку. У нее не было какой-то любви к нему, только привязанность, уважение. Вон, сколько женщин осталось свободными после той войны, а он предпочел ее. У Анны уже был поклонник, и даже в это страшное время она входила светясь. Что поделаешь - молодость!
  
   Манон всплакнула. Подошла мать, прижала ее к своей груди и погладила, совсем как в детстве. Симон, увидев их, принес им по кружке сидра. Даже не посидели, не отметили ни приезд, ни отъезд. Приехал всего на два дня. Отпуск хоть и был больше, но прямого теплохода, на те сроки, в Алжир не было. Были военные самолеты, но муж их опасался.
  
   2.
   Образовалась "Свободная Франция" де Голля, англичане активизировались. 8 ноября 1942 года состоялась первая неудачная попытка англичан атаковать аэродром Ла Сенья. Атаковали десять "Сифайров". Штурмовка аэродрома не удалась. Французские истребители отогнали их, потеряв один свой самолет и подбив двух налетчиков, один из них зенитным огнем. "Сифайр" был тот же самый "Спитфайр", но переделанный для палубной авиации. Его облегчили, демонтировав по две из четырех крыльевых пушек.
   Налеты англичан в этот день не прекращались. Шли один за одним. Потери и летчиков, и самолетов росли с обоих сторон. На аэродроме со смешанным чувством наблюдали за происходящим. Недавние союзники убивали друг друга. На душе было гадко. Даже собственным победам никто не радовался.
   Один "Сифайр" задымил и пошел на снижение. Пытался сесть подальше от аэродрома.
   Лефевр, подхватив свою винтовку, запрыгнул в кабину водовозки и рванул с аэродрома.
  
   Пилот сумел посадить самолет на брюхо, но не смог вылезти. Заклинило фонарь кабины. Лефевр взломал дюраль ломом и вытащил пилота. Самолет горел вяло. Он дотащил англичанина до машины и усадил у колеса водовозки. Хотел приступить к тушению, вытащил брезентовый рукав, начал присоединять. Тут-то самолет и рванул. Лефевр рухнул на каменистую землю. Пилот даже не моргнул. Сотрясение мозга получил или вообще пребывал в шоке.
   - На горемышный! - Протянул пилоту фляжку с разбавленным спиртом Мартен. Тот отхлебнул и закашлялся. - Спасибо! - Протянул ее обратно. Только теперь Лефевр понял, что они говорят по-русски.
   - Русский? - Мартен сам был шокирован этим известием.
   - Нет, мама моя!
   - Где ваш аэродром? Давай отвезу!
   - Я с авианосца "Викториэлс".
   - Залезай в кабину на аэродром отвезу. Там тебя подлечат. Если тебя схватят жандармы, в тюрьму посадят, немцам выдадут, а ты у нас будешь как гость. В санчасть положим. Только никому не говори, что по-русски знаешь. Донесут!
  
   - Вы что пытались дезертировать Лефевр?
   - Никак нет господин майор! Захватил в плен летчика. Он в кабине, ранен.
   - Надо было с этого начинать. К доктору, потом накормить. - Неожиданно обрадовался нежданному гостю майор. - За то, что покинули расположение части - выговор! За то, что захватили пленного выговор снимается. Приступайте к выполнению своих обязанностей.
   Из этого разговора стало ясно, что не все хотят, но подчиняются новому руководству обгрызанной страны, под названием Франция. Французские самолеты "Девуатин" D.520 были не хуже английских, хотя и уступали мессерам, но Германия использовала и французские самолеты.
   Приближались 40 американских транспортных самолетов С-47, они должны были высадить десант, сев на аэродром. "Девуатины", которые оставались в воздухе, после боя с англичанами, обстреляли и посадили несколько "дакот" в высохшем озере Себкра, и добивали их на земле. В результате этого американский десант на аэродром был отбит... хотя ненадолго.
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   То, что ремонтный фургон пропал, никто не обратил внимания. Тот уже как час продвигался от Алжира в сторону Свида и Бешара, городков в Алжире на пути в Мавританию и Испанского Марокко. Лефевр не зря брал отпуск. В Марселе ему сделали все необходимые документы на передвижение по Алжиру, не только ему лично, но и на транспорт и грузы. Только теперь он был не Мартен Лефевр, а Лоран Дюбуа. Геолог. На прицепе бултыхались пустая бочка для воды и одна с соляркой. Соляра - не вода - столько не весит. Он не хотел тащить лишний груз в середину пустыни. Он все разузнал где набрать воды. Для этого у него даже была помпа со шлангом, выменянная на две канистры авиационного бензина в Алжире.
   Фургон был затарен чуть ли не под крышу. Все поездки Мартена в город, куда его направляли, носили коммерческий характер. Он менял солярку, ремонтировал авто, некоторые запчасти изготавливал в фургоне.
  
   Мешки с солью, сахаром, пшеницей, рисом, ящики с консервами, куски кожи, отрезы тканей, банки с оливковым маслом, канистры с бензином, одежда, все что ему попадало под руку в городе и окрестностях располагались в фургоне. Отмычки пригодились, которые он хранил с девятнадцатого года.
   Теперь весь запыленный, загорелый, он казался похожим на Лорана Дюбуа, который по возрасту был его старше на несколько лет. Жандармы на дорогах, после предъявления удостоверения и специального пропуска, любопытства не проявляли. Себе дороже, на войну загремишь. В общем-то и жандармы были только в больших поселениях, городках. Иногда гарнизоны или посты иностранного легиона. Тем вообще было на него наплевать.
   После Бешара дорога, если этот путь, можно было назвать дорогой, раздваивался. Налево путь уходил в Сахару, направо к океану, где рядом с побережьем Испанского Марокко, находились Канарские острова. Он хотел добраться на острова, рассчитывая, что там его война -то уже не достанет.
   Останавливался засветло и в ущелья никогда не спускался перед самым закатом. Дважды пытались напасть и ограбить. Хотя может и не ограбить, а воды попросить. Но на полном скаку воду не просят. Руки были тверды, а глаз точен. Хорошо, что их было немного. В первый раз трое, во второй - четверо. Он даже не стремился их убивать, убили коня, топай пешком. В пустыне попутку-то вряд ли дождешься, быстрее в мумию превратишься, а такси неизвестно как вызывать!
  
   Утро началось с того, что пришлось скидывать камни с этой дорожки. Потом увидел на тропе ишака с поклажей, рядом с которым шел человек. Это означало наличие деревни и воды. Поехал за ним. По-арабски он мог что-то понимать и даже немного говорить. По компасу путь правильный, но дорожка петляла. Залез на крышу машины и посмотрел в бинокль. Деревня, небольшая, вытянутая вдоль высохшей речки, но что-то там растет-зеленеет.
  
   На въезде в деревню, на обочине, у каменной ограды поля, стояла танкетка. Пулемета не было, люки и щели задраены. То ли бензин закончился, то ли управлять некому было. Оставили чтоб вернуться, а потом или забыли, или не нашли. Чья она, французская или испанская тоже непонятно.
   Открыл люки. Вещей нет. Проверил двигатель. Хороший, протер свечи. Заводить пришлось от своей машины, аккумулятор танкетки давно сел, долил кислоты и дистиллированной воды, заработал. Из глиняного дома с соломенной крышей, который берберы называли тагхазамт, вышла молодая женщина и, подперев руки в бока, как и на просторах России, Франции что-то начала кричать ему. Пришлось идти к ней. Очень симпатичная и на арабок не похожа, не стесняется показываться, значит берберка, о таких на аэродроме говорили.
   Одета она была просто. Поднятые на макушку волосы были завязаны белой тряпкой. Голубое покрывало свешивалось через одно плечо, руки голые, как и одна грудь и это ее ничуть не смущало, ноги открыты до середины бедра. Видимо она в спешке накинула одежду. На руках и шее серебряные украшения, которые позвякивали, когда она шевелила руками. На лице нарисованные охрой знаки: большой ромб на лбу между бровей, от которого отходили разные черточки, треугольники вершиной вниз на щеках, на подбородке что-то непонятное, точки над бровями.
   Со двора вышел пожилой дед. Понятие дед, ассоциировалось с седой бородой, скорее всего это был его ее отец. На голове голубой тагельмуст, на теле белое покрывало.
   По-французски он понимал лучше, чем говорил. Ее дочь тоже знала несколько слов, с учетом и его, теперь Лорана Дюбуа, бледного арабского, начали понимать друг друга, помогая себе жестами и рисунками на песке. Дед был зуавом. Принимал участие в той войне. Память владения французским начала у него реставрироваться.
   Они расположились во дворе под навесом-тафала, сделанный из палок. Причем палки были так уложены что создавали тень, а прямые лучи солнца не проходили. Его звали Агизур, а дочь -Тахейя. Красивые имена, если не понимать, что они означают: он -смелый, мужественный, она - странница, художница. Тахейя принесла чай и разлила по маленьким чашкам.
   Калишин представился им настоящим, адаптированным для Запада, именем. Алекс Калиш. Называться чужим именем - нечестно по отношению к гостеприимным хозяевам. Он никогда не узнал, что в Польше так называется древний город.
   Живности в семье хватало. Она паслась на длинном узком поле вдоль речки с оградой, выложенной из камней. Ограда не только показывала границу поля, но и для скота являлась препятствием. А редкие, но проливные дожди, могли смыть почву в реку. На ограде и вода и почва задерживались. Два верблюда, четыре верблюдицы, целая куча коз. Лошади и мулы. Во дворе сновали куры.
   Два парня на длинной, в узлах веревки, опускали жестяное ведро в колодец, но воды было мало. Воду из ведра выливали в глиняную цистерну, расположенную под землей, рядом с хижиной. Одеты они также просто и были младшими сыновьями.
  
   После третьей чашки разговор принял устойчивый характер. Агизур принес жестяную коробку и стал показывать свои награды. У него было две медали, справки о ранении, рекомендации к местным властям и приказ о том, что старому зуаву, временно мобилизованному во французскую армию, поручено охранять танкетку, оставленную у его поля за отсутствием бензина.
   Две фотографии: одна, когда он только был призван, другая - с медалями. Вроде тот же человек, разница всего несколько лет, но как изменилось выражение лица! Удивительно, но Агизур ненамного старше его! Тахейе скоро будет тридцать лет и, она начинает подыскивать себе жениха, чтобы привести его в дом. Оказывается, у берберов наследство передается по женской линии и женщины выбирают себе мужей, а не наоборот. Ранние браки не приветствуются. Сначала надо имуществом разжиться, прежде чем рожать детей. При разводе муж уходит к себе оставляя все имущество жене.
  
   Приближались кратковременные дожди. Надо пахать, но воду из колодца доставать сложно. Она слишком глубоко, ведро, натыкаясь на камень под водой, слишком мало зачерпывает, а когда поднимается, натыкается на уступ, выплескивая остальное. Животные получают слишком мало воды и на них пахать нельзя. Сейчас не вспашешь - не посадишь, урожая не будет. Пшеница растет только на воде от дождя.
   Алексей попросил показать плуг. Да... их было три. Пахать надо было быстро, но не глубоко, поэтому запрягали и верблюдов, и лошадей. Пахали все и сразу.
   Как не торопился Алекс, а куда ему собственно торопиться, его что ждут и не дождутся на Канарах? Тем более надо переждать дожди. Он вспомнил, как было в горах Персии. Вода, стекающая с гор, набирала скорость, мгновенно поднималась в узких долинах, затапливая все, что можно, переворачивая огромные валуны. Ничто живое оттуда выбраться не могло. Слишком отвесные скалы.
   Плуги были архаичные, режущий край был не заточен, а неровно отбит. Кроме того, для переезда через пустынную местность требовалась вода, а цистерна уже была почти пустой. За хоздвором, как окрестил место, где хранились плуги, бороны и прочий сельскохозяйственный инвентарь, был разбит сад-огород. Между фруктовыми деревьями были грядки. Многие овощи предпочитают в пустыне тень.
  
   Пришлось половину имущества выложить из фургона. На глазах изумленных хозяев куча всякого добра все росла. Наконец он завел генератор и наточил плуги как положено, потом просверлив их, прочно соединил их на трех осях. Привязал борону. Осталось только прицепить к танкетке. На борону пришлось положить пару камней, чтобы она не слишком подпрыгивала и вдавливала плуг на нужную глубину. Объяснил Агизуру, что его сыновья Азрур и Итри, должны идти за бороной и складывать камни, если они свалятся с бороны.
   Танкетка не трактор, но на пониженной скорости справлялась с пахотой лучше, чем верблюд. Все поле было небольшое - меньше двух гектар и за час успели вспахать половину. Как только солнце коснулось края ущелья, пахоту прекратили, появились тени, а темнота сама падет внезапно.
   Агизура использованием техники было сложно удивить, но Тахейя смотрела на все, в том числе на Алексея очень удивленным взглядом. Как будто, если он не с луны свалился, но появился из незнакомого мира. Потом Алексей закинул все барахло обратно, оставив только помповый насос и бур, которым в камне сверлили под столбики ограждений, генератор.
   Привязал шланг к лебедке и опустил в колодец. Главное, чтобы длины шланга хватило. Глубина оказалась небольшой, меньше десяти метров. Запустил генератор, а потом насос. Сначала наполнил поилки, а потом направил воду в их цистерну. Его позвали ужинать.
   Тахейя, так ухаживала за всеми, что даже отец удивился и, подмигнув, сообщил Алексу, что его дети не верят, что бывает много воды без конца и края, не только больше пустыни, а и больше неба. Небо и вода соединяются на горизонте, отчего и происходят дожди. До их местности дожди мало доходят, а в других местах льются беспощадно, и люди от этого очень страдают. Алексей это подтвердил. Все дети Агизура родились в пустыне и видели только песок, камни, горы, а воду во время дождя или в реке.
   Тахейя отвела Алексу почетное место в отдельной комнате. Это была ее комната. Она хотела, чтобы он познакомился с ее убранством и понял какая она хорошая хозяйка. Тахейя сразу поняла какое богатство свалилось неожиданно к ним. Не столько то, что пришелец вывалил, а потом убрал в домик на колесах, а вот эти рычащие штучки, которые роют землю под палящими лучами солнца. Хозработами все занимаются, в том числе пашут только с утра и после обеда до темноты. Тут столько времени освободилось у всех. Еды меньше ушло, так как устали значительно меньше.
   Алексей достал полотенце, мыло, поставил выгородку, начал принимать душ. Когда Тахейя увидела такое бессмысленное разбазаривание воды ее охватил гнев. Она выскочила из хижины отодвинула выгородку и не обращая внимания, что Алексей голый, начала что-то эмоционально объяснять. Он ничего не понял, взял за руку и подставил ее под струю горячей воды. Намылил, смыл мыло, а потом ее рукой провел по своему плечу от чистоты кожа заскрипела. Он перекрыл воду, вытерся и начал одеваться. Только теперь она заметила, что он голый, смутилась и ушла.
   В ее голове не укладывалось как можно просто так базарить самую большую ценность в пустыне - воду. Но сразу, как у хорошей хозяйки, отложилось то, что горячая вода смывает жир и грязь. А если в ней стирать, если они так легко могут добывать воду? Для нее это было таким же открытием свойств воды, как для Пифагора.
  
   Наконец Калишин расслабился, впервые за много дней его сон был нечутким, а обвальным. Опасаться было нечего, здесь, в этой незнакомой деревне берберов или как там они себя называют, он чувствовал себя как дома. Даже в Марселе, прожив много лет с Манон, похожие ощущения были только в мастерской, но в ней он бывал редко. Строители дорог, обычно, живут рядом с дорогой. Или поблизости с местом работы.
  
   Работы везде начинаются с рассветом, тем более в таких жарких местах, надо много успеть сделать, до испепеляющей жары. Но этим утром обычный ритм был нарушен. Вся деревня столпилась у хижины Тахейи. Мужчины и женщины стояли разными кучками. Тахейя объясняла всем, что удачу принесло особое расположение знаков на её лице. Кто-то попросил написать, как надо наносить харкуз, чтобы и других коснулся Барака.
  
   Барака - это что-то вроде вселенской силы, праны, благословления, дыхания жизни, ци, святого духа. Источник универсального вдохновения. Тахейя прочитала им то ли стихи, то ли еще что, в общем, благодарность за дыхание Барака. Тифинаг - алфавит берберийских женщин идет из тьмы тысячелетий, и его знают только берберийки. В бербебском обществе грамотными были только женщины. Мужчин до такой сложности не допускали. Поэтому она начала что-то писать на огрызке оберточной бумаги.
   Калишин проснулся, когда уже все разошлись. Дела, пока не жарко, ждать не будут! Один дождливый день - год кормит! Быстро допахали все поле. Солнце так раскаляло металл, что к нему нельзя было прикоснуться. Тахейя хотела на танкетке куда-то уехать, поэтому принесла плетеный коврик из старых тряпок, уселась на него, стала что-то объяснять и показывать направление рукой. Если она так свободно будет распоряжаться танкеткой, то никакого бензина не хватит даже на ближайшую неделю.
   Сейчас она была вся закрытая, даже укутанная. На голове, поверх красного платка находилось изящное украшение. Она удовлетворенно отметила, что пришелец обратил на это внимание. Рубаха по краям рукавов, подола, воротника была вышита какими-то символами, полосатая накидка была завязана на талии, на ногах ирагазан - красные кожаные сандалии.
   Понимая, что с женщиной лучше не спорить, принес седла и другую амуницию для лошадей. Сначала оседлал кобылу, потом жеребца. Этим её он удивил еще больше. Она привыкла, что если белые люди на лошадях, то не знают, как управлять колесными повозками и наоборот. А этот - знал.
   Он все знал! Барака он не был, но на его посланца очень походил. Пришел как к себе домой. Даже разрешения не спрашивает. Что хочет, то и делает! Вспахать - на! Воды нет - получи! Каким ветром его сюда занесло из пустыни? Только желание Барака! Не было бы его дыхания на Тахейю, он бы объявился у других, но пришел-то к ней!
  
   Они выехали из ущелья. Он, теперь, руководствовался только ее знаками, а, иногда, когда тропа была узкой, ехал за ней. Они приехали в другое селение. На это понадобилось два часа. Пешком через горы быстрее, но не в такой же торжественной одежде?
  
   Это селение было больше. Раза в три. Дома крупнее, обширнее, выше. Крыша если не черепичная, то из обожженной или высушенной глины. Один дом, по здешним меркам, напоминал дворец. Над его входом висел флаг и стоял воин с ружьем. Она что-то объяснила постовому, тот крикнул, из дверей выглянула женщина, увидев ее кивнула, ворота заскрипели и открылись. Тахейя сошла с коня и они, с этой женщиной, уединились в беседке, он же, подведя коней к поилке, устроился на корточках в тени под деревом.
   Разговор был важным и долгим. Когда он закончился, хозяйка дома ушла, но Тахейя осталась в беседке, даже не подошла к нему. Ждал. Ждал. Ждал. Вся эта загадочность надоела ему и, он решил подойти к ней, но жестом руки она остановила его. Опять ждал. Дверь открылась. Оттуда вышел другой воин, без ружья, но с саблей и пригласил войти обоих, провел в зал.
   Зал, из-за беленых стен, казался большим, чем был на самом деле. На стенах было развешано разновековое оружие. Хозяин дома сидел, поджав ноги, на помосте перед ковром, на котором висели обнаженные скрещенные сабли. Помост тоже был накрыт ковром, перед помостом был ковер меньше всех. Алекс поклонился хозяину, снял свои, оставшиеся с той войны, казацкие сапоги, присел, сложив ноги, как и тот. Тот вознес молитву, умыв лицо, представился.
   - Я Баддис - вождь племени. Также я командую округой и мне подчиняется еще четыре племени. - По-французски он говорил внятно, но его словарный запас был значительно хуже его произношения. Он показал за спину Алекса. Тот обернулся. Большой пожелтевший лист бумаги висел на стене. Синими чернилами, витиеватым, крупным каллиграфическим было что-то написано. Текст скрепляла большая крупная печать. Он кивнул вождю, доверяя его словам.
   - Лоран Дюбуа! Геолог. - Протянул свои документы. Вождь внимательно их осмотрел. Наличие на документах печатей, удовлетворило его. Что такое геолог, он не знал, да и это и не интересовало его.
   Подозрение вызывало то, что он прибыл один в пределы его племени. Алексей тоже понял это. - Остальные сбежали! - Сконфуженно пояснил он. - Хочу добраться до берега океана, погрузиться на корабль и отправиться домой. Океан - это безбрежная пустыня воды...
   - Знаю! Я служил в колониальных войсках. Целый месяц в железном огромном ящике мы добирались туда. Не помню его названия. Давно это было. - Он задумался, подыскивая нужное слово. - Ватман! Вейтман! Сай, Хай, Гон! Как-то так. Почему там столько воды льет с небес, и ты становишься деревом, а здесь такого нет? Им столько воды не нужно! Тахейя молвила что ее коснулось дыхание Барака. Ты вспахал и поле и дал воду?
   -Это несложно, зная технику. Надо только знать, как ее применить!
   - Она хочет взять тебя мужем!
   - Как это взять?
   - Таков наш обычай. Женщина берет себе мужа. Ты иноземец. Это проблема. Я советовался с суфием. Христианин? - Алексей показал нательный крест. - Я женат.
   - Для нас это ничего не значит. Это ваш обычай. Можешь иметь сколько хочешь других женщин, не приводи только домой! - Вообще-то он сказал в семейный шатер, но потом поправился. - Любой мужчина рад, что его выбрала женщина. Некоторых до старости никто не выбирает. Вот Агизур отец Тахейи. Весь больной с войны пришел, а как был рад что его простая крестьянка себе взяла! Какой жене нужен больной муж? Только детей делать? А хозяйство? Когда она взяла себе, он стал такой счастливый. А как она умерла - никто его не берет!
   - Как-то это мне не нравится!
   - Тогда навлечешь на нее позор. Ты ночевал в ее доме. Ты добыл ей воду, вспахал поле. Ты вел себя как муж! Как ты можешь отказаться от нее?
   - Пусть она от меня откажется!
   - Чтобы она с тобой развелась, надо стать ее мужем! Это позор и для меня, и для тебя. Тебе могут отомстить, что ты отказался от нее. Она никому, никогда, после этого и ей никто не будет нужен. От позора она умрет. Я бы отдал ей своего сына, но она ниже в сословной иерархии. Если отец был воин, то мать крестьянка. Думай Алекс. Мы можем превратить тебя в иклана - раба и отдать ей или другим. Ты похож на нас, только светлее, примешь ислам. Ты можешь принести много пользы моему племени.
   - Мне это не нравится и не хочется. Если я стану ее мужем?
   - Она будет тебе верной женой, но если ты уедешь, то и она должна покинуть пределы племени. Не захочет ехать с тобой - разведется. Тогда все приличия будут соблюдены. Я хотел, чтобы ты остался. Она из серебра и золота такие ожерелья "Таказа" и сережки "Тизабетен" создает, что их ей заказывают до следующей ярмарки. Она сама ожерелье. Тебе будет с ней хорошо.
   - А как же ее хозяйство?
   - Этим будет заниматься ее отец. Ее имущество, в отличие от тебя, никуда уйти не может.
   - Сейчас я у вас чужой, а завтра она у нас чужой будет?
   - Она такие стихи сочиняет! В дороге научишь ее говорить. На берегу тоже наши племена живут. Она напишет письмо к вождям, которых я знаю.
   - А к местным властям, печать есть? - Вождь понял, о чем он спрашивает и кивнул.
   - Тогда если я письмо к ним напишу? - Вождь снова кивнул.
   - Препятствий нет. Согласен быть ее мужем. Выбора у меня нет. Вы великий вождь! Если бы у нас были такие вожди - войн на Земле не было бы! Вождь Баддис у меня просьба. Я научу ее братьев управлять железной коробкой. Напишу, что требуется, чтобы она ездила. Необходимо заказывать у купцов раз в год.
   - Этим ты хорошо поможешь этому селению. - Он хлопнул руками. Вошел воин с саблей. - Объявить всем! Тахейя выбрала себе мужа! После дождей будет свадьба! - Вождь встал. Алексей тоже. Сапоги на глиняном полу одевать было неудобно.
   - Их можно было не снимать! - Улыбнулся Баддис.
   - А у нас, когда приходят в дом, снимают! - Улыбнулся в ответ Алексей.
   Только теперь он понял, что затеял авантюру с переходом через пустыню. Его же действительно могли захватить и продать в рабство. Если просто не убить или ограбить. Куда бы он пешком дошел бы? Лучше уж быть рабом женщины, которая сделала тебя мужем, чем рабом всего племени, еще неизвестно этого ли.
  
   Если до этого его и видели в селении, обходили стороной, то теперь подходили, разговаривали, спрашивали, хлопали по плечу. Для них он стал своим. Муж Тахейи! Не каждому мужчине такая подвернется удача! У всех мелькала мысль, и они надеялись, что он поможет и им. Но договаривались только с Тахейей. Агизур служил переводчиком для Алексея. Алексей устал от посредников в общении и начал учить её русскому языку. Легче учить, объясняться и никто их не поймет.
   Его поразило, что Тахейя схватывала все на лету. Что это музыкальность, поэтичность, память? Она говорила практически без акцента и понимала суть слов и вещей. Она освоила горячую воду, мыло. Особенно ей нравилось принимать душ с мочалкой. При этом она не стеснялась своей наготы и требовала, чтобы он ей тер мочалкой спину. На третий раз он не удержался и крепко прижал ее твердую грудь, как бильярдные шарики к себе. Ее взгляд вспыхнул радостью.
   Эта радость проявилась ночью. Такого он никогда не испытывал. Она его заводила, заводила и заводила. А ему все хотелось, хотелось и хотелось. В конце концов он устал и хотелось уйти, но она его не отпускала. Куда идти в пустыне? Это ни шло ни в какое сравнение, с тем, что было в Новороссийске, а что было с Манон - вообще выглядело целомудренностью. Он уже начал подумывать, каким истощенным он станет, если это будет продолжаться каждый день?
   Ему повезло. Хозяйственные дела, забирали и силы, и время Тахейи. Для нее интим был не главным, но важным. Раз она взяла себе мужа!
  
   За вспашку, соседи ей предлагали коз. Она отказывалась, совершенно справедливо считая, что столько коз она не прокормит, а если зарезать - мясо пропадет. Он ей предложил брать долю с урожая.
   - А вдруг не вырастет? - Резонно спросила она.
   - Зато зерно еды не просит. Это выгоднее! - И она согласилась. За несколько дней он вспахал все поля и огороды, налил воды в их подземные цистерны. Чисто теоретически, она стала самой богатой в округе. Теперь все зависело от урожая. Она занялась ожерельями. Он ей подарил три царских стольника с Екатериной, их больше двадцати лет назад, вместе с Георгием, вручил Лазарь Бичерахов - командующий Кавказской армией уже несуществующей империи. Она их тут же поменяла на серебряные талеры австрийской императрицы Марии Терезии. Он заинтересовался этим делом. Оказывается, царские деньги имеют цену здесь! Все зависит от красоты банкнот и их ветхости. Ветхие здесь никому были не нужны.
   "А, ведь я тоже, последний солдат французской империи, только который не хочет воевать за нее!" - Подумал Алексей. Прошли дожди, отсеялись. Бензин для танкетки закончился. Он держал последнюю канистру бензина, чтобы вулканизировать пробитую резину в дороге.
  
   Свадьба потрясла всех. Он никому не говорил, не показывал, но тренировался сам и тренировал жеребца рубке, стрельбы на ходу и джигитовке. На свадьбу собрались многие. Не только их племя, но и вожди и кланы из других племен.
   Баддис был хорошим администратором и показывал их достижения. По его просьбе были привезены бензин, масло, запасные свечи, ремни, даже лампочки для фары, настоящий тракторный плуг на шесть ножей. Была проведена контрольная вспашка. Ей занимались братья Тахейи - Азрур и Итри. Один из вождей потребовал отдать танкетку ему. У него были какие-то преимущества перед всеми остальными. Запахло войной.
   - Пусть забирает! - подмигнул Алекс вождю Баддису. Довольный вождь соседнего племени влез в танкетку, вертелся, молился, давал указания своим соплеменникам толкать ее, но танкетка стояла как вкопанная.
   - Барака против тебя! - Шепнул ему Баддис. - Не лишай себя того, что уже есть!
   В последнее время этот вождь наглел, пытаясь занять место Баддиса. Это его укоротило, как и показ рубки глиняных голов на палках. Казацкая выучка!
   Урожай выдался отменным у всех. Все племя согласилось что Тахейю коснулось дыхание Барака. Только после этого, уже весной, они отправились в путь к океану.
  
   Никто не хотел расставаться с ними, но Алексей хотел уехать. Эта, изо дня в день, обыденная жизнь крестьянина не для него. Уступ в колодце он пробурил и сломал. Расширил и углубил дно колодца. Камни отправил на поверхность.
   Он очень боялся, что Тахейя не захочет ехать с ним, разведется и останется дома. Она поехала Тахейя только чуток коснулась нового, непонятного ей мира, но сразу оценила, насколько он лучше привычного ей. Кроме того, она была уже беременна. Баддис дал проводников до дороги на Дахлу - самому ближнему порту на берегу Атлантического океана.
   Баддис удивлялся своей прозорливости, уговорить иноземца стать мужем. Все увидели могущество Барака, благословление которого коснулось его племени. Он и охрану приставил, чтобы их не захватили по дороге и не использовали в своих целях.
  
   3.
   Испанцы, которые образовали этот город в 1502 году, называли его Вилья-Сиснерос. Он был центром провинции Рио-де-Оро, одной из двух провинций Испанской Сахары. Сахарцы называли его - Дахла.
   Гарнизон располагался в старинной крепости. Комендант крепости - полковник Альфредо Гарсия, командовал и всеми воинскими частями, и полицией, и гражданской администрацией в провинции. Он был военным губернатором.
   Он не слишком обрадовался прибытию французского подданного, но и не возражал. Документы были от правительства Виши, хотя уже всем было понятно, что Германия проиграет. Сталинград это явственно обозначил. А тут еще победы союзников в Африке.
   Алексей тоже не слишком темнил. Назвался русским. Офицер, служил в Иностранном легионе, получил гражданство и новое имя. Участвовать в войне не хотел. Алжир захватили союзники, поэтому бежал от войны подальше, но попал к ним. Неожиданно, в дороге, стал мужем. Полковник смеялся до слез.
   - И что теперь? - Сквозь слезы спросил он.
   - Это святой дух соединил нас! Я сам не представлял, что такое может случиться, но я счастлив! И это счастье у меня все усиливается! Французский коньяк будете?
   - А где он? - Удивился полковник. Калишин достал из рукава "Мартелл" 1931 года выпуска.
   - Они что не обыскали?
   - Обыскали!
   Полковник позвонил в колокольчик и приказал принести лимон и хамон.
   - Оружие, кроме винтовки еще есть?
   - Откуда? Только вы ее не ломайте, с ней же еще почти что полсотни патронов. Вдруг пригодится?
   После того, как первая бутылка закончилась, Алексей из-за спины вытащил плоскую бутылку "Хеннеси".
   - А ведь я из-за гражданской войны сбежал сюда! - Признался Гарсиа. - И не ошибся. Хотя считал, что навсегда похоронил себя. Здесь лучше, чем в Мадриде, Барселоне, Валенсии, я даже не говорю о других городах. Куда вам дальше, Алекс? У нас нет причалов, корабли стоят на рейде, куда вы со своим имуществом?
   - Дождусь большого корабля! Домик, для временного пристанища у вас найдется? - Он по столу пододвинул пачку денег. - Хочу купить на свое имя.
   - Французское?
   - Русское! Жена беременна, хочу, чтобы мои дети носили мою фамилию, и владели моей собственностью. - На том они и расстались. Они понимали друг друга, хотя говорили на разных языках. Говорили медленно и четко.
  
   Каких только денег в этой пачке не было? Франки, колониальные франки, турецкие, итальянские лиры, югославские динары, царские сотенные рубли, германские марки, оккупационные марки, голландские гульдены, испанские песеты, шведские кроны, фунты и доллары. Кроны, фунты и доллары полковник отложил в отдельную кучку. Убрал в свой стол. Приказал позвать сержанта Гонсалеса.
   - Сержант! - Обратился полковник к нему. - Вы честью и правдой отслужили Испании. Я знаю, что вы хотите продать свой дом, но у вас его здесь никто не купит. Почтовый корабль приходит через неделю, вы с семьей, отбываете домой, на родину. Дом придется бросить, но я уговорил, одного француза, неожиданно объявившегося здесь, что своего корабля он может ждать бесконечно. И лучше не снимать жилье, а купить!
   - А может ему сдать? - Заинтересовался сержант. - Мало ли что, дом вдруг пригодится.
   - Рад вас видеть каждый месяц. Когда будете приезжать за деньгами! - Улыбнулся полковник. - Решайте и прямо сейчас, если он не найдет где жить, отправится в Эль-Аюн. Там настоящий порт. Ждет там корабля пару дней и едет на родину.
   - Я же своими руками...
   - Сантименты здесь не уместны... Время сержант, я должен дать ему ответ!
   - Я-то думаю, что за фургон стоит у ворот!
   - Вот, вот!
   - А деньги - деньги?
   - Какие да, какие уже нет, но местное население об этом не знает! Купите на них что-нибудь значимое, в Мадриде продадите значительно дороже. Ковры, например, украшения! - Полковник пододвинул пачку сержанту. - Идите в канцелярию и выпишите, на кого-нибудь из них, доверенность на продажу дома. Обязательно предупредите, что я велел, а то с вас пошлину возьмут. Они все правильно оформят, иначе вы и за неделю не сумеете его продать.
  
   Новый дом Тахейе понравился. Он был выше, просторнее, крыша черепичная, чердак. Меньше чем у вождя племени, но не хуже. Здесь была печь, электричество. Одна лампочка. Горела с захода солнца и до полуночи. В случае тревоги, загоралась вместе с воем сирены. Во дворе она поставила акахет - палатку из шкур. В ней она собиралась жить до тех пор, пока не проведет все ритуальные мероприятия и пока она символами не призовет коснуться дома священную силу Барака.
   Дом, уже со всех сторон, был разрисован охрой. Алекс, которому жена запретила входить в дом, перенес вещи к дому, а жил в фургоне. В палатке негде было развернуться.
   Наконец Тахейя разрешила жить в доме. По всем домам городка воду привозили, а кому было мало - таскали на себе. Только у нее была цистерна, горячая вода без ограничения. По дому, она ходила голой, кроме украшений и повязки на голове.
   Слегка, но быстро научившись русскому, она принялась учить мужа испанскому, он даже не понял у кого она прознала испанский. Он, все время с раннего утра и до обеда проводил на берегу.
   К берегу в заливе причалить было сложно. Мель, волна, отсутствие причала или мола. Все могло доставляться только на шлюпках или баркасах. С океана приходилось прилагать много усилий чтобы выгрести, вдоль берега шло течение или дул ветер. Поэтому на полуострове и разместили городок. Все проветривалось и было не так жарко. Приходилось с лодки прыгать в воду с веревкой, выплывать на берег, крепить, подтягивать. Лебедка заметно упрощала этот процесс. Рыбакам это понравилось. Они платили уловом.
  
   Так, впервые, Тахейя познакомилась с океаном и с рыбами. Подарок Барака! Не надо кормить их, пасти... закинул сеть, что попало - все твое! Удивляло: как рыбаки видят под водой, где эти рыбы прячутся. Ее любопытство было не остановить. Преодолевая не страх - ужас, беременная, сходила ранним утром на ловлю с рыбаками.
   Алексей находился рядом, но даже не пытался ее успокоить. Она так в него вцепилась, что оставила на руках синяки. От толчков волн, страха она чуть не родила, но то, что творилось внутри, на лице никак не отражалось. Весла, парус, сеть с рыбой. Значит дыхание Барака коснулось и рыбаков?
   Алекс, сам, для нее пожарил рыбу. Она ей показалась изысканной, гораздо лучше, чем козлятина. Потом он научил ее варить уху. Когда появилась капуста - щи. Свекла - борщ. Во дворе дома она открыла маленькую столовую. К ней изредка заходили местные чиновники, офицеры или солдаты, которым приглянулись, несмотря на жару, эти горячие супы. Они были настолько сытными, что второе блюдо и не требовалось. Пока она сидела ожидала клиентов, в своем шатре занималась изготовлением поделок.
   У ее ювелирки появились поклонники. Она не знала, что спрос, а соответственно, и цена в Испании были в несколько раз больше, чем у нее. Алекс сделал так, что печь отапливалась соляркой, а не смесью соломы и навоза. У неё появилась уйма свободного времени. Это был ее рай, или как там у них, берберов его называют?
   Родился сын, хотя она мечтала о дочери, помощнице, кому можно передать все, что она имела, знала и умела. Назвала его Вивул - сердце. Это был ее первенец, она выносила его сердцем, но в метриках, по настоянию мужа, записали Виктор-Алекс Калиш.
  
   Он научил ее кроить и шить на машинке, а не на руках. Все это он подсмотрел у Манон, а теперь научил Тахейю. Природное чутьё гармонии, цвета, формы платьев, которые она шила для себя, по европейским представлениям были не похожи, но были удобные, красивые и практичные для этого климата. Они удивили жен офицеров и чиновников и у нее появились заказчики. Не то, чтобы местная элита приняла ее к себе, но стали относиться с уважением. Дикарка, а платья не как из Парижа, Лондона или Милана, а именно от Тахейи.
   Уважение европейцев вызывала ненависть местных арабов, которым не разрешено было жить в городе, а только пребывать для выполнения разных работ или торговли. Арабы держали своих женщин дома. Если их жены и выходили из своей половины, то только в сопровождении мужчины и в парандже. Арабы ставили сахарцев ниже себя, не совсем отбросы их собственной цивилизации, но где-то рядом.
   Они удивлялись ей. Кто она такая, чтобы нарушать все каноны шариата? Ее первый поход на рынок, оказался чуть ли не последним. Первый торговец, около которого она остановилась, чтобы посмотреть специи, схватил ее за руку и потащил в шатер. Только царапина ножом по его руке, заставила отпустить ее руку. Она убежала. Про этот случай она ничего не сказала мужу. От арабов она ничего хорошего не ожидала, поэтому и ножик, на всякий случай, прихватила. Возмущению арабов не было предела. Они пожаловались военному губернатору.
  
   - Почему твоя жена чуть не убила почтенного торговца пряностями? - Жестко и официально спросил полковник Гарсия.
   - А твоя бы жена, что сделала? - Калиш удивился этому сообщению, но сделал вид, что знает об этом.
   - Для этого есть слуги, чтобы покупать на рынках необходимое!
   - А у нас - нет!
   - Она же их веры!
   - Это ничего не значит. Берберы, туареги, томашек, имозиг на всех их языках означает только одно - свободные люди. И женщины, и мужчины. Это мне их вождь поведал. Я же вам рассказал, как я стал ее мужем. Они выступили не против нее или меня. Мы пока живые песчинки в этой пустыне! - Процитировал он строку из стиха Тахейи. - Я об этом, полковник, впервые слышу от вас! Они пробуют вас на слабо, как говорят у нас, русских. Один раз отступите, два, три... а потом они вас превратят в рабов, кого не успеют зарезать.
   - Мы это проходили сотни лет назад, отчего Реконкиста началась! Мы очистили Испанию от них. А сейчас-то что делать?
   - По ихним же законам, я должен прийти и убить того, кто обидел мою жену. Отдай винтовку с патронами! Пусть патруль следует за мной незаметно.
   - Они могут поднять восстание!
   - Они его в любом случае сделают. Что, раньше это было по-другому? Ислам признает только силу. В России мы это проходили. Она промолчала, а они жаловаться на нее пришли! Это уже доказывает, что они виноваты! Как говорил комиссар Мэгре в любом деле нужны доказательства. Если бы она хотела - убила бы. И эта царапина - доказательство.
   - Ты всех-то не убивай!
   - Всех - не по-божески, не по шариату - их закону жизни. Только одного. Тогда наступит мир и порядок. Хотя ненависть их не исчезнет, просто спрячется на некоторое время. Я сделаю вид, что его убиваю. Для этого и патруль нужен. Арестует обоих. Здесь ваши законы действуют, а не их.
   - Тогда и винтовка не нужна! Дерись!
   - Я никогда не дрался, один раз сходился в рукопашной схватке. Он мне может накостылять, ножичком чикнуть, или кто-то из них. А винтовка - это аргумент. Я выстрелю в него, но промахнусь, на выстрел появится патруль.
   - Авантюра какая-то!
   - Да вся моя жизнь - авантюра!
   Полковник посмотрел на распятие перед ним и перекрестился. Сам он сидел под портретом Франко.
  
   Все пошло не так, как задумывалось. Торговец не испугался оружия, что-то крикнул своим. Те начали медленно, как им казалось незаметно, типа из любопытства, чем закончится дело, окружать его. Пришлось выстрелить им под ноги, они остановились.
   Этим и воспользовался продавец пряностей. Он прыгнул на Алексея с ножом, пытаясь попасть в горло. Хоть это длилось меньше мгновения, те, кто подходили, смотрели не на Алексея, а за него. Он, не оборачиваясь, резко ударил прикладом назад. Куда попал? Не понял, но сразу отскочил вправо, а тот упал влево. Зрители разбежались. Патруль появился незаметно. Посадили в отдельные камеры на гауптвахте.
   Полковник вызвал местного кади - судью который вершил правосудие на основе шариата среди мусульман. В своих спорах те редко обращались к испанцам, хотя приходилось. Обращались к колониальной администрации те, дело которых было неясно и кади мог вынести свой приговор в пользу любого. Приговоры кади никогда не пересматривались.
   Гарсиа объяснил ситуацию, что торговец пряностями схватил за руку подданную другой страны и потащил в палатку. Та его слегка поранила ножом, вырвалась и убежала. Мужу, тоже иностранцу, она про это ничего не сказала. Муж у нее христианин. Муж об этом инциденте узнал от властей. Пошел выяснять. Тот тоже на него напал с ножом, пытаясь убить.
   - Мы уже свое дознание провели. Хотелось бы знать ваше мнение, уважаемый кади! - Попросил полковник. Перед этим он уже проконсультировался и понял, что Алексей был прав, поэтому и хотел, чтобы арабы сами разбирались меж собой. Винтовка была конфискована, как будто он ее раньше не сдавал. За ее ношение и применение Калиш был приговорен к двадцати часам бесплатной работы в крепости. Торговца пряностями в городке никто больше не видел. Его место занял другой.
  
   Автотранспорт гарнизона был в ужасном состоянии. Водители умели управлять автомашинами, но не ремонтировать. Механик был один. Он давал указания водителям, как ремонтировать, зачастую показывал, приходилось браться и за гаечный ключ. В основном рассчитывали на поставки запчастей, которые приходилось ждать месяц-два. В гарнизоне не было даже сварочного аппарата.
   Между тем, по области находились блок-посты, каждые две недели производилась их смена. Положено было меняться каждую неделю, но водители боялись часто ездить. Бывало так, что приходилось идти пешком или толкать заглохшее авто. Поэтому каждую смену сопровождали два всадника. Один отправлялся в гарнизон, за другой машиной, а второй на блок-пост.
   В семидесяти километрах от города, располагался колодец с водой. Это был важный стратегический пункт. Неважно кто, прошедший через пустыню, обязательно стремился к колодцу. При всех восстаниях арабов, туарегов, все всегда стремились захватить этот колодец, чтобы сделать последний рывок. Семьдесят километров было по прямой, а по дороге - сто двадцать. Ехать приходилось шесть-восемь часов. Сначала по каменистой пустыне с небольшими островками песка и пыли, нанесенными ветром из пустыни, потом эти островки росли и расширялись, пока не превращались в барханы. Из-за этого перемещающегося песка было очень сложно ориентироваться. Поэтому к колодцу отправлялся целый караван. Три автомобиля и десяток всадников, хотя вполне было достаточно и одного грузовика.
  
   Этот гарнизон, располагавшийся в развалинах какого-то, если не дворца, то большого заброшенного много лет назад дома, был самой большой головной болью полковника Гарсиа. Попасть туда считалось наказанием, типа штрафбата. Сначала там находился взвод из сорока человек, под командованием лейтенанта. Обычно туда присылали вновь прибывших, как офицеров, так и солдат, потом сержанты с тридцатью, но там никто не хотел задерживаться. Каждая смена начинала приспосабливаться по новой, но и, себя особо не перегружала, зная, что через месяц ее сменят и, если кто-то и попадёт сюда, по залету или случайности.
  
   Все наладилось, когда старшим этой команды стал сержант Эрнесто Нуньес. Он заявил полковнику, что в интересах службы он готов постоянно командовать маленьким гарнизоном, до самого своего увольнения из армии. За службу в сложных условиях здесь день шел за два, питались хорошо, вода была, а начальства не было. От конных, для сообщения с крепостью, предложил отказаться - заменить их рацией, на которой он и работал. Тогда в его распоряжении можно было оставить семнадцать человек. Пятнадцать солдат, капрал-повар и он. Кроме обязанностей радиста он выполнял обязанности кладовщика, начальника гарнизона, начальника караула и пулеметчика. Полковник согласился доплачивать за все эти должности еще один оклад.
   Нуньес не знал, что никто штатное расписание его гарнизона не менял много лет. Тридцать человек солдат, четыре капрала, два сержанта, офицер, трое конных с лошадьми. Жалованье за лишних, учтенных, но липовых лиц делилось на троих: полковника, финансиста, начальника строевой части. Пищевое, вещевое довольствие и другие материальные ресурсы: бензин, корм для лошадей, продажа самих лошадей на сторону делили на двоих с зампотыла. С остальных блок-постов дохода было гораздо меньше, два-три человека мертвых душ, зато постов было двенадцать, и командиры этих постов могли делать маленький гешефт проверяя путников. Полковник получал львиную долю всего, но ему приходилось делиться с секретной службой, чтобы не донесли, и они сами, или кто-то из гарнизона.
  
   Полковника очень огорчали расходы на отправку ежемесячных караванов для ротации солдат и доставки продуктов и топлива для их приготовления. Удобнее и дешевле было отправлять раз в неделю одну машину, но на такое никто не соглашался. Алексей, отработал свои как бы бесплатных двадцать часов работы в гарнизоне, ремонтируя автомобили, но за это он получил продукты, бензин и солярку.
   Гарсиа, не чтобы имел какие-то симпатии к непонятному иностранцу, но он был практичным человеком. Старался понять, как извлечь выгоду, так чтобы и служба не пострадала. Когда прибыл Алекс и захотел встретиться с губернатором, это желание у полковника вызвало раздражение, и это, мягко говоря. Его вице-губернатор по гражданской части, в связи с войной предложил конфисковать автомастерскую. Это был выход. Гарсиа, если бы не был полковником, принял бы такое решение. Но сначала посоветовался с механиком. Тот зная своего командира несколько лет, наотрез отказался пользоваться чужим имуществом.
   Первым, не самым существенным аргументом, было то, что это имущество подданного Франции, с которой у Испании мир и дружба. Второй - "Я что ли буду вкалывать от рассвета и заката на этом оборудовании?" Капитан объяснил, что он сам с этим не справится, а если даже француз его научит. Он ничем другим заниматься не сможет. Да и навыков особенных нет. Поручать ремонт кому-либо кроме хозяина автомастерской, загубить ее. А последствия? В том числе международные? Проще французу платить, а разницу - оставлять себе. Когда полковник услышал о разнице, вопрос сразу решился. Француза или русского, полковник так и не решил, кто все-таки Калиш или Дюбуа, но его надо было оставить здесь.
  
   Когда Гарсиа, понял, что Алекс трудяга, но за копейку не удавится, предложил возить на своем фургоне солдат и продукты к сержанту Нуньесу. Естественно за деньги. Калиш отказался, но предложил свой вариант: выделить ему грузовик, которым он и будет пользоваться раз в неделю только для поездки к Нуньесу.
   Он особенно тщательно приготовил выделенный полковником автомобиль и присоединился к ближайшему каравану, чтобы запомнить дорогу. Он помнил, как рыскал по пустыне по компасу пытаясь добраться до океана, а добрался только до Тахейи. Если бы вождь племени не дал сопровождающих он бы так и остался в пустыне. Тахейя стала путеводной звездой, посланной ему богом. Как он говорил позднее - дыханием Барака на его пути к Атлантике.
  
   Караван отправился с первыми лучами солнца. Караван отправлялся всегда в одно и тоже время и с одной скоростью. Восходящее солнце слепило глаза. Когда весь его диск появлялся над горизонтом, поворачивали налево и солнце слепило в правый глаз. Через два часа поворот направо. Не доверяя памяти, каждый из водителей делал свои записи, описывая ориентиры, поэтому часто останавливались и сверялись друг с другом. Когда не приходили к общему согласию, высылали конных. Каменистое плато не давало видимых зацепок. Чтобы пересекать засохшие русла рек, спуски и подъемы были специально созданы взрывами берегов и выровнены, а переезды через ручьи засыпаны. Самая большая проблема была в том, чтобы точно выйти на них. Палки-вехи в кучах камней, постоянно пропадали, а кучи разваливались.
  
   Алекс Калиш тоже вел свои записи, расставлял свои вехи. В отличие от остальных он смотрел в бинокль и сверялся с компасом и часами. Он расставлял набитые песком зашитые мешки, обкладывал их камнями, чтобы не упали и четко фиксировал на своей импровизированной карте. Ставил мешки то так, то этак и наносил масляной краской стрелки и буквы, понятные только ему самому. Причем к каждому мешку привязывалась длинная узкая лента. Это только казалось, что на огромных просторах пустыни нет даже мало-мальски плохонького ветерка. Неравномерный нагрев, остывание, шевелили ленты даже в самый зной, а когда солнце уже было не в зените и появлялись тени, ленты даже взлетали вверх. К полудню, как и рассчитывали добрались до гарнизона.
  
   Здесь Калиш познакомился с Нуньесом. Испанский Алекса был еще плох, поэтому общались мало. Сержант провел его по всем местам и показал свое хозяйство. Консервы он держал в глиняном мелком чане с водой, закрытым крышкой. Крышка была из брезента на деревянном каркасе. Брезент был пропитал краской. Под маскировочной сетью натянутой между стенами дома, был разбит огород. Рядом стоял сортир. Нуньес пояснил, что все что там находится - это удобрения. Почва огорода находилась на глиняном основании. У стены стоял другой чан из обмазанных глиной каких-то веток. В него сливалась вода от умывания и мытья посуды. В него же и писали. От чана шли трубы, с дырочками из которых жидкость попадала в почву достаточно равномерно. Свежие овощи круглый год. На это выделялись средства под закупку их у местного населения. Где в пустыне местное население? Даже если оно где-то и есть, то овощи не выращивает. Это был личный доход сержанта. Только он сам за ним ухаживал - никому не доверял.
  
   Когда появлялись люди пустыни, то им разрешалось ставить палатки рядом. Для людей давал воду бесплатно, а верблюдам за мзду. С ним расплачивались сушеным мясом, шкурами, шерстью, собственными изделиями, на усмотрение самих кочевников. За деньги сержант продавал соль, сахар, растительное масло, тушенку, ткани, иголки, нитки. Знакомые кочевники делали ему заказ на те или иные товары, и он их доставлял. Причем он это делал не через армейские караваны, не доверял посредникам, а сам. За год у него накапливались выходные дни и трехнедельный отпуск, поэтому два месяца в году он проводил в городке. Причем эти шестьдесят дней использовались не подряд, а равномерно примерно через равные промежутки времени, от недели до двух. Тогда гарнизоном колодца командовал очередной повар-капрал. Повара, как и остальные, на этом кордоне не задерживались.
  
   В городе Эрнесто Нуньес останавливался у местной проститутки. Она была из племени сенуфо, которые живут в Мали. Туареги захватили ее еще девочкой как военную добычу и продали в рабство племени фульбе. Те - каким-то рыбакам, которые обменяли ее на что-то у моряков грузового судна. На судне она и стала женщиной, научилась нескольким десяткам слов на четырех языках, а когда забеременела, ее здесь высадили на берег. Черная, но охрененно красивая.
   Капитан судна с радостью вздохнул, избавившись от этого бремени, хотя сам поглядывал на нее с вожделением. Из-за у неё у моряков возникали ссоры, пока не провели совещание и не составили график посещений. Целый месяц капитан не знал о ее присутствии на корабле.
  
   Она стала городской знаменитостью. Кроме нее, других жриц вольной любви, в городке не было.
   Жила она рядом с крепостью, а не в городе. Моряки, корабли которых останавливались на рейде, торопились заскочить к ней, набиваясь в баркасы. Складывалось впечатление, что годы не старили ее. Все такая же гладкая и статная. Первенцу уже было одиннадцать лет.
   Солдаты в увольнении посещали ее в открытую, чиновники и офицеры, арабы - тайно. Сын помогал ей, выполняя роль дворецкого, посыльного с самого детства, как только научился говорить и бегать.
   Жила она в хижине которую сама и построила из веток каких-то кустов и глины, без окон, солому на крышу ей притащили солдаты. Один чиновник, выйдя на пенсию и уехав в метрополию, не сумев продать дом, поручил ей приглядывать за ним, сдавать комнаты, доход делить пополам, а разницу жертвовать церкви.
   Священник быстро ее крестил, и она, стала образцовой прихожанкой, замаливая свои грехи. Он ей дал имя Магдалена с намеком на библейский образ. В этом доме она принимала важных персон, а обычных в старой хижине. Цены у нее возросли, и она принимала все больше клиентов в доме, а не в хижине. Когда Нуньес приезжал в отпуск, он становился как бы ее мужем. Другие с нетерпением ждали, когда же он уберется обратно в пустыню. Ее любили все, но и Нуньеса все боялись. Даже не за то, что он, пусть не высокий, но крепко сложенный, со стальной мускулатурой. Причем пользовался уважением полковника.
  
   Эрнесто не сидел без дела, все вещи, которые он получал от кочевников, она продавала и деньги оставляла себе. Он поправлял крыльцо, кровлю, забор, красил комнаты. В общем вел себя как обычный муж.
  
   4.
   В первый, самостоятельный рейс Алекса к Нуньесу весь гарнизон ожидательно напрягся. Солдаты надеялись, что неделя у колодца - лучше, чем неделя на гауптвахте, тем более в последней не было такой щедрости - день за два.
   Алекс ехал медленно, сверяясь со своими наметками, приникая к биноклю, смотря на часы. Ошибка командования гарнизона была в том, что рейсы били редкими, а водителями был кто попало, а теперь появился постоянный водитель.
   Если раньше объезжали камни на пути, отчего дорога сильно виляла даже на коротком отрезке, да и не дорогой она была, а направлением, то теперь ее спрямляли, выставляя камни небольшими грядками, с одной стороны. Поэтому первый рейс продолжался тоже восемь часов. Обратный столько же, только каменистые грядки выкладывали рядами, с другой стороны. Эти камешки, большие и малые, служили как бы бордюрами в городе, только городом была пустыня. После этого скорость передвижения резко повысилась - не шесть-восемь часов перемещаться, а максимум три. Алекс не говорил, что он был дорожник, и многому научился. Теперь расстояние по дороге было на двадцать один километр короче, основание дороги - ровнее, поэтому и скорость выше, солярки расходовалось меньше.
   Гарсиа потирал руки - доход возрос. По документам, как ранее числилось, так и осталось назначение и свойства, а главное - финансирование каравана. С учетом того, что появился качественный ремонт подвижного состава, через месяц освободились даже от конного сопровождения на блок-посты.
  
   Алекс через три месяца стал другом сержанта Эрнесто Нуньеса. Завязались деловые отношения. Кочевники расплачивались серебром. Серебро - есть серебро, не важно в какой стране им расплачиваешься и какой там курс валют. Когда он работал таксистом, то работал на одного буржуа. Денег у того было много, но собственный авто он заводить не хотел. Не выгодно. Три-четыре раза в неделю выезжаешь, а остальное время машина простаивает. Самому за руль садиться, значит позориться, водителя заводить - разоряться. Не беднеть, а просто в тупую терять деньги. У него была большая коллекция старины, антикварная лавка и ювелирный магазин. Мебель, оружие, марки, бумажные деньги, монеты.
  
   Алексей возил как таксист, не только его одного, но и его жену. Она всегда так долго собиралась, одевалась, переодевалась, перебирала сумки и шляпки, что это надоедало обоим. Дюран Оллан, так звали заказчика, пытаясь снять свое раздражение на жену, старался рассказывать о коллекциях. Сначала он начинал с мебели, потом переходил к оружию, холодному и огнестрельному, если оставалось время к деньгам и монетам.
   Почему-то он считал, что раз Калишин бывший офицер, значит ему надо говорить об оружии, про монеты и банкноты говорил скользя, но тем не менее увлеченно. Деньги были его радостью и некоторым капиталом на будущее, хотя в обороте они уже давно отсутствовали. Стран таких уже сотни лет давно не было. Про деньги он говорил потому что Алексей, узнав об этом, подарил ему царскую сотню, полтора метра керенок, одесский карбованец, советскую тысячу девятнадцатого года и пятисотенный Врангеля, которую ему подарил Весельников.
   Алексею все эти рассказы были по барабану, но он слушал внимательно, впитывая незнакомую лексику и совершенствуя свой французский, задавая вопросы.
  
   Жена Оллана - Регина Курщи, считала себя артисткой, режиссером, вообще особой стремящейся к высокому. На самом деле хоть она не была полным ничтожеством в том, чем занималась, но многие понимали, что занималась не тем, но молчали, а некоторые хвалили. Им перепадало с барского стола Оллана. Гранты, премии, подарки. Регина умело втирала в уши мужа, а он шел на поводу. В салонах, встречах она блистала!
   Идиллия у Оллана закончилась тогда, когда он понял, что жена слишком дорого ему обходится. Да, она привлекала клиентов, нося его украшения, но и добивалась скидок на покупки своим знакомым. Она хотела проводить еженедельные салоны в антикварной лавке, мотивируя тем, что те, кто будет приходить, увидят нечто и что-нибудь купят.
   Их служанка Рамона Ле заявила Дюрану что после всех попоек в антиквариате она всю хрень оттирать не будет, а если кто-то наблюет, пусть Регина сама гребёт. Мебель испортят. Задолбала окончательно. Мало того, что в спальне приходится каждый день за ней вещи прибирать, кухню драить, так еще и магазин?
   А разъезды на такси, салоны, а к ним новые платья, обувь, сумки, прически. Хорошо, что ювелирка своя. Да жена президента республики столько не расходует. Он уехал в Париж, оставив ей дом, но не разводился. Каталоги по банкнотам, монетам, оружию подарил Алексею. Продал все. Забрал с собой Рамону. А о Регине забыл, как о страшном сне.
   Нуньес сразу вошел в долю. Первым делом сразу обменяли французскую винтовку Алекса. Две турецких сабли шестнадцатого века и кремневое ружье семнадцатого века взамен. Все это Калиш принес полковнику. Все честно рассказал. Как свою винтовку поменял на эти раритеты. В Англии все это стоит в десять раз дороже. Нужны винтовки и патроны. Сначала Гарсия был не доволен тем, что Алекс, которому он отдал винтовку под честное слово... в пустыне без оружия нельзя..., но... когда узнал о ценах в Лондоне... сразу сообразил кому такие вещи скинуть... заходят, оказывается и сюда кораблики, кому можно доверить такой груз. И фунт - не песета. Винтовки, вдруг стали ломаться. А с учетом германских технологий? Германию победили.
  
   Тахейя родила второго сына. Она всегда хотела дочку. Его назвали по-берберски Мессин, а зарегистрировали Мишей. Михаил Алексеевич, если по-русски. Тахейя этого не знала. Она обрела свое женское счастье и хотела только дочку. Но теперь боялась, а вдруг опять сын? Дом стал в два раза больше. Сделали пристройку. Сыновья: старший Виктор-Алекс и младший Михаил получили гражданство Испании. Тахейе пока хватало справки от вождя Баддиса. Алекс же предъявил паспорт на фамилию Калиш во французском консульстве в Эль Аюн, столице Испанской Сахары. Пришлось проделать путь чуть ли не в шестьсот километров. Верный фургон не подвел. За два дня преодолел.
   Помощь Гарсия оказалась неоценимой, в паспорте и штамп поставили о времени появления, выдали справку об этом же, а также то, что Калиш женат на французской гражданке и у них двое детей. Никаких других консульств в столице не было. Рядом были Алжир и французское Марокко. Хоть редко, но периодически там появлялись французы. Через просьбу Гарсия в Эль-Аюне, паспорт получил на следующий день. Поездку к Нуньесу никто не отменял. А так бы пришлось ждать два месяца. Консул был единственным служащим выполнявшим все обязанности. Его жена числилась уборщицей, на это можно было тратить деньги. Консульство, похоже, никогда не убиралось. У консула было несколько новых паспортов, на случай потери французскими гражданами. Так и провели, как потерю.
   Он накупил подарков семье, друзьям, соседям. Жене современный ювелирный инструмент, серебро, золото, камни, которые она просила. Ткани, журналы по шитью и туфли на каблуке.
  
   5.
   В рейс к Нуньесу отправился как обычно. Теперь, когда путь стал обыкновенной дорогой, отправлялись затемно. Путь был ровный и скорость, даже в темноте, выше. К самым сложным участкам приезжали на рассвете. Солдаты попадали к завтраку.
   Пока солдаты завтракали Алекс и Эрнесто обменивались новостями и добычей. Алекс подарил ему набор современных огородных инструментов и различные семена. Тронулись в обратный путь. Проехали всего с десяток, а то и несколько больше километров, как им навстречу выбежал... выбежал не точное слово - выпал. Он замахал, судя, из последних сил, руками, останавливая их и показывал за себя. Был он потный, грязный, ... в трухлявой одежде, давно не бритый, с длинными спутавшимися космами. Человека в пустыне никто не бросит, взяли в кузов, дали напиться. Что этот человек бормотал было непонятно. "Гиерра, ун экскуси, ил сон прошес"!
   Только эти слова, что-то Алексу напомнили, остальные особо не вслушивались. Это же по-французски! Война, набег, рядом!
   Никому, ничего не объясняя, начал разворачивать машину. В кабину застучали, повар-капрал, сидевший рядом, вылупил глаза.
   - Нападение! - Рявкнул Алекс.
   - Это арабы! - Побледнел капрал. - Зачем обратно? В крепость!
   - Они к колодцу скачут! - Сразу понял ситуацию Алекс. - Предупреди солдат.
   Капрал высунулся из окна и начал кричать.
   - Ты чего кричишь, дура! - Неожиданно по-русски он брякнул капралу. Потом добавил по-испански, - винтовки пусть заряжают!
  
   На таком пути необходимо передвигаться сразу готовыми к стрельбе, но все этого не делали. Мало ли от тряски выстрелишь, а потом отвечай даже за пустой выстрел, враз на губу попадешь! В патронташе патронам уютно, целые, и могут тереть друг друга скоко хошь.
   За двести метров до блок-поста, начал отчаянно бибикать. В пустынной тишине звуки были испуганно громкими.
   - Эрнесто открывай! - Высунувшись из кабины кричал Алекс. Можно было подумать, что Нуньес его слышит, но тот понял, что случилось нечто неординарное и приказал открыть ворота. Прежде чем их открыть, надо было откинуть три десятка мешков с песком. Выходить за стены гарнизона категорически запрещалось. Не по причине, что лежала зарытая в песок засада, а то что может укусить какая-нибудь тварь и нередко ядовитая. В каждой смене всегда присутствовал санитар, а в отдельном шкафу аптечка, но успеет ли укушенный добежать? Вот в чем вопрос! Жить иль не жить! Сержант и сам принялся раскидывать мешки, успели в последний момент! Машина замерла посреди двора.
   - Эрнесто, берберы на хвосте! Готовьтесь к бою!
   - Откуда знаешь, Алекс?
   Тот показал он на человека, которого вынули из кузова.
   - Это все так небылицы говорят, лишь бы их подобрали! - Отмахнулся Эрнесто.
   - А ты учения проведи, хуже не будет!
   - А вот это дело! - Обрадовался сержант. К войне он что-то вообще обленился. Караулы да хозяйство.
   - Тревога! - Заорал он на весь двор. Солдаты забегали, не зная, что делать. Посмотрели на него. Он тоже задумался. Они каждую неделю меняются, чего их каждый раз учить?
   - Пулеметчики! Ко мне! - Вместо него начал командовать Алекс. - Пулеметы где, вашу мать?
   - Да! Быстро! - Показал крепкий кулак сержант. - Пулеметчики к нему, остальные ко мне! - Он начал судорожно вспоминать расстановку бойцов. - За мной! Алекс! Расставь их сам, а то мне некогда!
   Сержант забыл, что числится пулеметчиком, поэтому из трех один МГ-34 сиротливо остался стоять в шкафчике у стены. Незнакомец сидевший рядом оклемался, посмотрел не на пулемет, а на Алекса, потом вялым пальцем показал на пулемет и хлопнул себя по груди.
   Алекс соглашаясь кивнул. - Только патронов я тебе пока не дам. Выбирай позицию.
   Незнакомец попробовал поднять МГ, но чуть не упал. Алекс поднял пулемет, обхватил незнакомца под руками.
   - Ну, показывай, где будешь? - Тот обвел воспаленными глазами сооружение и показал на оконный проем над воротами.
   - Правильная позиция. Пошли! - Они начали подниматься, по осыпающейся лестнице. Он положил пришельца на каменный пол. Вынул из заднего кармана брюк плоскую дюралевую фляжку с коньяком и протянул ему. - На подкрепись!
  
   Эти фляжки делал сам из самолетной дюрали. Такая посуда в Алжире пользовалась огромным спросом. Они были зачеканены, а потом запаяны. Простой вариант, но на аэродроме так делать не умели. Шов пропитывается кислотой, потом поджигаешь карбид и держишь над ним пока шов не становится оранжевого цвета, затем купорос, залить горячей водой и зачистить наждачкой.
   Алекс пошел расставлять два других расчета. Каждого спрашивал, а потом проверял владение пулеметом. Не блеск, конечно, но справятся. Посмотрел, как дела у сержанта. Да... отвел его в сторону и рассказал, как все переделать и поставить по бойцу к двум пулеметным расчетам, к незнакомцу он сам пойдет стрелком.
   - А я? - Обиделся сержант. - Я по штату пулеметчик!
   - Ты же командир гарнизона! Кто командовать будет? Ты же должен контролировать обстановку со всех сторон. Если где плохо, перебрасывать подкрепления оттуда, где хорошо. А рация? А если тебя ранят? Командир самый главный, но ответственность у него выше всех. Что стрелку? Стреляй или махорку кури! Ленту поправляй.
   - Что такое махорка? - Нуньес не знал, что Алекс по рождению русский.
   - Это самый крепкий вид табака!
   - Крепче кубинского?
   - Кубинский рядом не валялся!
   - А ты же не куришь?
   - Я никогда и не курил. Я это слышал от тех, кто это делал. Давай иди к рации, настраивай, а то дело будет табак!
   - Я не понимаю тебя Алекс. Говоришь по-испански, а понятия у тебя даже не французские!
   - Вот такие мы французы. Сообщи полковнику, что возможно арабы или кто-там еще начали войну, пусть предупредят остальных на блок-постах. Как только начнется стрельба, не выглядывай, а сразу докладывай.
   - И это правильно! - Нуньес пошел в свою комнату, которая служила и спальней, и штабом, и радиорубкой.
  
   Алекс еще раз прошелся и проинструктировал каждого. На какой дистанции стрелять, куда. Четко выбирать цель, а не палить куда попало. Предупредил что пересчитает все оставшиеся патроны. На каждую цель, по два, потом стрелять в другого, потом нужно вернуться к первому, если он впереди всех. Всегда стрелять в ближнего, но только по приказу. Пулеметчики стреляют только когда в прицеле будет группа врагов, более десяти. Приказ сержанта.
   Забрал три ленты и пришел к незнакомцу. Тот храпел, выпив всю фляжку. На это Алекс и рассчитывал. Он перетащил его в тень, к стене. Когда проспится - неизвестно. Вымотан до предела. Зарядил ленту. Разложил ее так, чтобы не заклинило. Винтовку положил рядом.
  
   Обороной здесь никто никогда не занимался. Позиции определились только что. Они были не оборудованы и в тени оказывались не все. Развезет на солнце. Он надеялся, что выстрелы их разбудят. Ожидание затягивалось, его самого уже начинало морить, но тут вспомнил горы Персии, пески Багдада, когда они пробивались на помощь англичанам.
   Посмотрел в бинокль. Дождались. Надеясь, что его все услышат, громко крикнул: "Передать всем! Приготовиться. Без команды не стрелять!"
  
   Копыта животных поднимали сухой песок и их было не видно. Казалось, что лошади и верблюды плывут над пустыней. Сколько их, понять было невозможно. Два километра дистанции. Он решил дать заградительный огонь. Может остановятся, а близко подпустишь?
   Поставил планку прицелился и начал стрелять в одну точку. Короткая очередь, в другую точку. Потом прошелся длинной очередью от фланга до фланга. Лента закончилась. Снова посмотрел в бинокль. Остановились, но не все. Зарядил ленту. Нуньес стоял рядом и тоже смотрел в бинокль.
   - Чего стоишь, ложись! - Крикнул ему Алекс.
   - Так они же далеко! - Ухмыльнулся сержант.
   - Я попал в кого-то?
   - Вроде!
   - Думаешь они тоже так не могут?
   - Матерь божья! - Перекрестился сержант и рухнул рядом. - Что делать-то?
   - Первая атака отбита. Нападавших около пятисот. От подкрепления откажись.
   - Разве их столько?
   - Табун гонят, пугают. Чем больше насчитаешь врагов, тем крупнее победа! Ты вызовешь, а подкрепление нарвется засаду. Как тебе?
   - Все, я пошел! - Сержант пополз.
   Алекс снова посмотрел в бинокль. Кто-то не остановился. Он поднялся и перебежал на другую сторону, быстро забрал расчет и поместил со своей стороны, но с другого угла. Поставил задачу. Стреляет он, а они только тех, кого он не успел, на расстоянии метров триста, или, когда он замолчит, надо будет сменить ленту или ствол.
   Теперь атакующих было меньше, около сотни и самих всадников не было видно, они, как и казаки, прикрывались животными. Ему это было знакомо.
   - Щас требуху вывалим! - Сказал он по-русски. Стрелял короткими очередями. Все больше верблюдов и лошадей валилось на землю. Лента закончилась, а противник стремительно приближался. Заработал второй пулемет, он заменил ствол и зарядил ленту. Триста метров. Те на ходу начали стрелять, усевшись в седлах. Отлично. Длинной. Остановились и повернули обратно. Второй пулемет снова застрочил уже по спинам. Молодцы ребята, первый бой, а слаженно работают.
   Подполз сержант.
   - Ну что?
   - Передай отбита вторая атака. Атаковавших столько же. И пока они не очухались, надо позиции оборудовать.
  
   Собрали всех во дворе, оставив наблюдателя на крыше. Распределил, кому куда таскать мешки из-под ворот. Их явно не хватало. Сержант, скрепя сердцем, достал последние двадцать. Мало конечно, но стрелки хоть как-то защищены.
   - Снимай сеть и накрой вон там!
   - Огород погибнет! - Возразил Нуньес.
   - А зачем нам мертвым овощи? Мы все в тени, а ребята на пекле!
   - Уже полдень скоро. Ручаюсь, у них перерыв на обед. Только после... - сержант посмотрел на часы - пяти. Вот тогда я и сниму.
   - Ой хитер! - Постучал Алекс Эрнесто по плечу. - Молодец! Своей выгоды не упустишь.
   - Так может посмотрим кого мы подстрелили, мясо пока еще свежее. Конина, верблюжатина, но это же не консервы!
   - Так вам даже в мирное время запрещено покидать...
   - А кто узнает?
   - Любой солдат заложит, если его прижать, ты им что мать?
   - Зачем так? Вроде отца. Ну дашь раз по морде, зато воспитывает. Это лучше, чем по дисциплинарному уставу два часа в полной выкладке, не шевелясь стоять под солнцем. И кормежка здесь лучше, чем в гарнизоне. На работы никакие не гоняю. Курорт. Мечта солдата!
   - А если из-под дохлого верблюда, тебя кто-то стрельнет?
   - Это как-то я не учел. Все моя крестьянская практичность. Увидел веревочку - подобрал, нашел кривой гвоздик - распрямил. Зачем ходить в сандалях, если можно босиком?
   - Слушай, а что там за скала с другой стороны?
   - Какая скала?
   - Смотри туда! Всего пятьсот метров до нас. Вот бархан, а с краю - скала.
   - Это большой камень!
   - Камень бы давно в песок провалился, а это скала. Не надо даже через бархан лезть. Он песок останавливает, за ним выемка. Это я в бинокль вижу. А без бинокля - кругом песок. Если они оттуда выскочат, то быстро уже будут на стенах. Ну постреляете чуток их, но нас всех зарежут. С трех сторон открытая местность на несколько километров. Они нас уже проверили. На дальности мы их бьем. А если они здесь рванут?
   - Что делать?
   - Два пулемета поставим здесь, а стрелков, на три другие стороны. Я в засаде с пулеметом буду у скалы. Как только они выскочат, и вы начнете стрелять, я им ударю в спину.
   - А кто же здесь за пулеметом будет?
   - Ты. Ты же пулеметчик. Время терять не будем. Снаряди мне три коробки лент, запасной ствол, пяток гранат, воды бадейку и пить и ствол поливать. Доски есть? - Сержант кивнул. - Четыре штуки.
   - У меня их две!
   - Жмот. Давай две и два мешка. Только накрыться не знаю, чем.
   - Я думал в песок зароешься!
   - Я не ящерица, но совет оценил. Я же это и хочу сделать.
   - Эх! - Тяжело вздохнул Эрнесто. - Бери мою крышку от бассейна. Водичкой сверху польешь, песку накидаешь. Одного не понимаю, как ты все это донесешь?
   - Дашь мне четверых солдат, они все и понесут.
   - Не верю я в это, но лучше не придумаешь.
  
   Это был не окопчик, а так, дырка в земле. Даже не дырка - выемка. Доски, заранее распилили. Воткнули в песок, пространство между ними и скалой выгребли. На выходах положили мешки с песком, чтобы было во что упереть сошки пулемета. С трудом, но можно было повернуться от одного отверстия к другому. Крышку от бассейна уперли одним концом на скалу, другим на доски. Полили немного воды на нее и присыпали песочком. Солдаты ушли. Оставалось только ждать и верить, что предположение верно. Под песком было прохладнее, даже появилась сквозная тяга воздуха, а не змеи и скорпионы.
   Но атаковать начали с обычной стороны перед воротами. Вернее, это были вылазки, выскоки всадников. Группа в десять-двадцать воинов. Подскочат на сто-двести метров и обратно. Раз выстрелов не было, они дистанцию сокращали. Солдаты не знали, что делать. И пулемет оставить нельзя. К сержанту шатаясь, подошел незнакомец.
   - Их верде. - Показал он на пулемет. - Гех! - Показал он назад.
   - Гляди за ним! - Приказал Нуньес второму номеру расчета. - Посмотрим его в деле.
  
   Сержант объяснил всем что делать и куда целиться. Всадники снова приблизились. Раздался один залп, второй, третий. Он всех разделил на три группы по восемь-девять человек. Группы и стреляли по очереди. В результате этого всю кавалерию снесло. Двое успели ускакать. Но на смену им выскакивала другая группа, более многочисленная.
   - Беглым! Слева-направо! Огонь!
  
   Нуньес, увлеченный стрельбой, даже не заметил, что за его спиной затарахтели пулеметы. Приказав глядеть в оба, бросился обратно. То, что вытворял незнакомец было фантастикой, выкашивал ряды, но противник, давя массой приближался. И тут из-под скалы начал стрелять еще пулемет, практически в упор.
   - Все! Котелок, сейчас будем кипятить! - Сказал подошедший повар-капрал.
   Враги заметались и бросились уже пешком, под защиту скалы, но тут загремели взрывы гранат. Верблюды и кони метались, давя своих хозяев. Очереди стихли и до поста доносились вопли и стоны умирающих людей и животных.
  
   У скалы раздался одиночный выстрел. Солнце еще светило, но темнота стремительно набегала. Незнакомец распростерто лежал рядом с пулеметом.
   - Прощай Алекс! - Снял каску Эрнесто и по щеке сурового сержанта скатилась слеза. - Ты был хорошим другом.
   Он перекрестил далекую скалу. Повернулся и увидел, что вся команда скопилась рядом с ним.
   - Что столпились дармоеды? - Рявкнул он. - Санитары - этого в лазарет.
   Кого в лазарет, было понятно всем.
   - А ну по местам! Они пролезть могут. Поэтому во все что шевелится - стрелять.
  
   - Вовремя я пришел, а то бы прикончили!
   - Мы же тебя уже похоронили! Я сам слышал выстрел!
   - Столкнулись на дороге.
   - А пулемет где? Я за него отвечаю!
   - Не тащить же мне его на себе. Завтра на машине проедем заберем и его и трофеи, а сейчас ворота заваливайте, может еще кто приползет.
   - А вот этот которого вы подобрали русский!
   - Да ну?
   - Он говорил альс русиш!
   - Разрешите господин сержант уточнить? - Попросил долговязый солдат, стоявший рядом с ними в карауле у пулеметов. Нуньес кивнул.
   - Он говорил: "как русских". Он немец.
   - А ты откуда знаешь?
   - В школе учил.
   - Хорошо, очень хорошо. Завтра его допросим. Спать по сменам. Не высовываться, а тем более курить или спички жечь. Они хорошо стреляют.
  
   Ночь прошла в нервном, томительном ожидании. Редкие выстрелы со стороны караула, не давали спать солдатам. Холодная ночка выдалась. Хорошо на кухне можно было греться. Сержант запретил ложиться на топчаны. Солдат было вдвое больше. Поэтому грелись у одной печки.
   С первыми лучами солнца осмотрели поле боя.
   - Сейчас вонять начнет! - Недовольно поморщился сержант.
   - Тогда поехали. Пулемет на кабину. Десяток человек в кузов, каждому по паре гранат и лопату. Сначала осмотрим что перед нами. Я ошибся. С перепугу назвал пятьсот. Не больше двухсот. Раз обозначили цифру пусть столько и будет. Тем значимей твоя победа. Собираем оружие и документы если они есть. Трупы песочком присыпаем.
  
   Удивительно, но даже погибших животных было мало. Пока не обнаружили следы волочения.
   - Они что в темноте видят? - Удивился Алекс.
   Нашли четыре винтовки и двоих убитых. Их закопали неглубоко. Верблюда и двух лошадей вообще присыпали песком. Поехали за пулеметом. Казалось, что перед барханом целый караван остановился на отдых. Нескольким не хватило последнего рывка, чтобы достичь стен блок-поста. Многие были ранены и скончались от потери крови или замерзли. С этой стороны погибших людей было больше - около трех десятков. Так же и оружия. Забрал пулемет, а под мешок положил гранату с выдернутой чекой. Доски и крышку унесли с собой. Стало припекать. Приказ полковника был однозначный - сидеть на месте и смотреть в оба.
  
   - А ты чего так жалостливо на молодого парня у скалы смотрел? - Проявил наблюдательность Эрнесто. Он видел, что Алекс лично закапывал его, хотя мог поручить и любому солдату.
   - Он обнаружил меня. Ему надо было через крышку стрелять, а он под нее полез. Я его из пистолета. Это младший брат Тахейи. Стоит ли ей об этом говорить?
   - Вот что проклятая война делает! Вот и у нас было так же десять лет назад. У меня брат анархист. Учился в городе, а где сгинул - неизвестно. Я тоже мог его подстрелить. Не говори ей ничего...
  
   Незнакомец назвался Гансом Мейером. Темнил чего-то. Раз он вспоминал про русских, значит был на Восточном фронте, но как он оказался на западном берегу Африки? Как его здесь туареги взяли в плен? Что он у них поделывал несколько лет? Причем Ганс хотел остаться именно здесь - в Дахле. Зачем?
  
   Гарсия стал генералом и дожидался сменщика. Его провинция оказалась единственной, в которой войска смогли отбить неожиданное нападение без особых потерь. Его уже назначили руководить провинцией YEBALA, столица которой был город Тетуан. Эта провинция испанского Марокко, находилась на берегу Средиземного моря, и Тетуан находился всего в нескольких километрах от берега. Причем город был и столицей всего Испанского Марокко. Теперь в прямом подчинении у Гарсия войск не было. Франко поступил осмотрительно. Он не хотел, чтобы Гарсия шел по натоптанной им самим дорогой. Даже если и новоиспеченный генерал Леон Рамон Гарсия и в голове ничего такого не держал, а он и не держал, диктатор это точно знал, то найдутся те, кто будет жужжать в уши, что ты мол великий, кому-то пора на покой... поэтому так и сделал. Слава есть, повышение тоже, а возможностей для мятежа нет. Нуньесу присвоили звание старшины, по-испански - бригада.
  
   Гарсия и Калиш сидели в кабинете генерала и потягивали Риоху. Это было любимое вино Леона. Генерал вроде как проставлялся перед отъездом. Вчера прибыл сменщик и с завтрашнего дня надо было передавать дела.
   - Наконец я покидаю эту дыру. Спасибо тебе. Вовремя среагировал. Это не моя победа - твоя. Как устроюсь в Тетуане, хочу вызвать и тебя с семьей. Там и климат мягче, цивилизация тверже, Европа под боком. Ты же говорил, что Марселе дочь осталась? - Алекс кивнул. - Съездишь навестишь. Ты мне там нужен будешь. Мало ли какие совместные дела? Откроешь автомастерскую, а?
   - Как-то неожиданно...
   -Там школа хорошая, госпиталь. Клиентуры для Тахейи больше, и она разнообразная. Я уже видел, она научилась ходить на каблуках. Это очень сложно. Местечко я тебе подберу. А что здесь германец завис? Что медом намазано?
   - Да вот и я не пойму, что его здесь держит. Темнит Ганс. Ходит вынюхивает. Ездит со мной по берегу, в мой бинокль смотрит. Как будто что-то ищет. Неужели сокровища закопал?
   - Скорее другое. Недалеко от берега пролегал маршрут германских субмарин в Южную Америку. Иногда они всплывали и мы, чуть ли не в открытую, снабжали водой и провизией. Теперь об этом можно говорить. В парижских газетах написано. Иногда попутчиков принимали. Так что все может быть! В сокровища я не верю, а вот документы... возможно.
  
   6.
   Алекс и Эрнесто стояли у ворот крепости и о чем-то тихо говорили. Фургон стоял в тени стены крепости. Ганс вышел из ворот и подошел к ним.
   - Рассказывай Ганс, не темни. Генерал Гарсия сдает дела и через неделю уедет. Теперь вместо него подполковник Кабрера, но он только комендант, но не губернатор, его это очень обижает. Жуткий формалист. Тебя он в лазарете не потерпит. Гарсия тебя из благодарности за помощь содержал там. Всем остальным начхать на тебя и твои заслуги. Что здесь забыл или потерял? Только так, мы сможем оказать тебе помощь, если все честно расскажешь.
   - Тогда пошли к тебе, у Тахейи чего-нибудь перекусить осталось?
   - Найдет, если разговор серьезный.
   Ганс был из Бадена, поэтому знал немного французский. До поступления в танковое училище работал в купальнях-банях Фридрихсбад администратором. Французы часто в купальни заезжали. До границы двадцать километров.
  
   Ганс, как и подумал Алекс, оказался не Ганс и не Мейер, а, возможно, и эта тоже не настоящая фамилия - Вернер Краузе. На войне был адъютантом генерала Йозефа Гарпе - командира танкового корпуса, который зимой 1942 года вел ожесточенные бои, еле сдерживая напор Красной Армии. Гарпе в свое время получал образование в танковой школе в Казани.
   Краузе, посланный с поручением, оказался на переднем крае и несколько дней был пулеметчиком, потому что в окопе оставалось только восемь человек. Получил обморожение. Еле спасли. Повысили в звании до капитана. Вручили крест. Поскольку для фронта, по состоянию здоровья, был не пригоден, направили в Рейхсбанк, где руководил одним из подразделений перевозок ценностей. Начиная с февраля 1945 года возил ящики Рейхсбанка в Гамбург в укрытый док Финк II. Эти ящики грузили в субмарины. Последний груз, прорвавшись с трудом в Гамбург, доставил 16 апреля. Берлин уже был окружен.
   Фриц Хубер, руководивший погрузкой, предложил уходить вместе с подлодкой, потому что выбраться из Германии другого шанса нет. Семьи не было, решился. Где-то здесь, субмарина ночью поднялась на поверхность и шла, заряжая аккумуляторы. Он стоял с капитаном субмарины в рубке на мостике, дышал свежим воздухом.
  
   С берега надо было забрать двух человек. Свое местоположение они должны были обозначить двумя кострами или мощными фонарями. Увидели огни. Натолкнулись на неизвестно откуда взявшуюся мину. Взрывом его выбросило за борт. Поплыл к берегу. Лодка затонула. Фонари погасли. Еле доплыл. На берегу уже никого не было. Всю ночь прождал. Никто с лодки больше не спасся. С рассветом пошел искать людей. Шел, пока не упал. Очнулся у туарегов. Они его продали другим, те третьим. Все эти годы был на положении раба. Раб, это круто сказано, но тем не менее, они его не отпускали и таскали по пустыне. Причем его никто не охранял. Беги куда хочешь, пустыня большая. Занимался хозяйством, пас баранов, коз и верблюдов. Туареги в объяснения не пускаются. Два десятка глаголов, три - существительных, это все что они ему дали запомнить.
   Тут они засобрались на войну. Начали скапливаться, оружие начищать, продовольствие готовить. Его прихватили с собой. Для чего так и не понял, но явно с какой-то целью. Потом их стало еще больше. Командовал один. Потом устроили совещание, почему-то поглядывая на него. Запомнил в какой стороне садилось солнце. Перед рассветом забрал коня и ускакал, так чтобы восходящее солнце светило в спину. Прямого пути не было, приходилось объезжать. Конь сломал ногу. Побежал.
   - Думал умру, но встретил вас. Все.
  
   - Значит на субмарине золото? - Хищно улыбнулся Нуньес.
   - Вряд ли. С золотом, ящики тяжелые, да и деревянные. Я их в свое время тоже перевозил. Это запаянные - патронные. Может документы важные или деньги... не знаю, но хотел бы узнать. - Они сидели под шатром попивая чай, закусывая козьим сыром. - Недалеко от берега вот такие деревья, перед ними грядки из камней. Потом другое дерево на холме на другом берегу заливчика.
  
   - Я помню всю конфигурацию берега. Сколько мы с тобой не ездили - такого не встречали.
   - Так может это не здесь? - Спросил, до сих пор молчавший, Алекс.
   - Я карту у капитана с штурманом видел, они сюда курс прокладывали. Полуостров, на нем город.
   - Отойдем Эрнесто! - Попросил Алекс. Отошли за угол дома в тень.
   - Веришь ему? - Удивился практичный бывший сержант, а теперь старшина.
   - А чего ему врать? Один он ничего не сделает. Приметы все рассказал. Если что-то добудем, кто нам объяснит, что это? Придется вложиться. Я сейчас к генералу, а ты готовь провиант, оружие, воду. Пусть вместо тебя, кто-то покомандует. Найдем за пару недель хорошо. Нет - нет. А что Гарсия к тебе так тепло относится Эрнесто? Давно хотел спросить...
   - Мы же земляки! Я маленький крестьянин, а у его родителей земли было много. Но все досталось старшему брату. Поэтому его отправили в военное училище. Усердием до полковника дорос, а о генерале не мечтал. Случай.
  
   Гарсия с идеей согласился и вошел в долю. Его устраивало еще и то, что если они залетят, то он не причем, его уже здесь не будет. Пока он был еще военным губернатором подготовил документы и для Вернера Краузе. Там сообщалось что гражданин Франции Лоран Дюбуа во время восстания был освобожден из плена туарегов. Дюбуа находится в госпитале. Вот фото на паспорт и его военный билет, просьба выдать действующий паспорт, чтобы с ближайшим пароходом отправить его на родину. В конверте с военным билетом было вложено достаточно денег. Консул не артачился.
  
   - Разрешите господин генерал? - Вошел Калиш в кабинет Гарсия. Хотя перед этим, прежде чем войти, адъютант Гарсия доложил ему о приходе Алекса.
   - Что так формально, Алекс? Коньяк будешь? Ваш, французский!
   - Не откажусь Леон.
   - Присядь, только медленно и подробно. - Леон разлил коньяк и пододвинул блюдце с нарезанным лимоном.
   - Все получилось, как ты сказал! Я задавал наводящие вопросы и он, начал вспоминать подробности.
   - Тогда сначала...
   - Всплыли они около полуночи. Ему, как пассажиру, разрешили присутствовать в открытой рубке, чтобы подышать свежим воздухом. Где-то час, шли к берегу, луна была крупная, больше солнца, светила хорошо. Штурман сверялся по карте, откуда наш друг и узнал про полуостров и город на нем. Потом опять повернули. Еще час хода. Повернули. Увидели берег, фонари и начали маневрировать. Оказалось, что сильное течение вдоль берега. Чтобы спустить надувную лодку, надо было прикрыть ее корпусом. Поэтому внизу башни, он не знает, как называется то, что торчит из воды, открыли дверь, командир и штурман спустились вниз. Бабах!
   - Башней он назвал рубку! - Перебил его Леон. - Это даже я знаю!
   - В рубке была 88 мм пушка и две сдвоенных зенитки, длина лодки метров пятьдесят.
   - О! Как подробно-то! - Усмехнулся Леон.
   - Получается, что он не всю ночь на берегу был, а часа три-четыре!
   - Это ему с усталости померещилось! - Генерал снова разлил коньяк. - Я и раньше догадывался, кто это были два липовых аргентинца, но они... да, в мае пропали... может их тоже туареги сцапали?
   - А сейчас-то что делать Леон? Он же не мог не заметить дорогу, которая идет вдоль моря?
   - Так его на дороге и сцапали, я даже могу представить, где это. Шалили в тех местах наши мальчики пустынные. Знаешь, эти рюмки мне надоели. - Генерал достал чайные чашки и разлил оставшийся коньяк. - Так удобнее.
   - Ну и где это?
   Гарсия достал из сейфа карту.
   - Это секретная карта даже с глубинами. Я не хочу знать, что ты рассматривал этот кусок карты, пока я пойду еще за бутылкой коньяка! - Генерал пальцем, обвел эллипсоид по берегу. Алекс прикинул расстояния, конфигурацию берега, высоты и глубины. Глубины колебались. Вернулся генерал с еще одним коньяком, карту свернул и убрал в сейф.
   - Давай! - Он поднял чашку с коньяком, а другого на столе словно ничего и не было.
   - В этом районе, может быть хороший улов! - Стукнулся своей чашкой Алекс.
   В этот раз, в связи с кончиной лимона, закусывали тончайшим хамоном и тоненькой, в плесени колбаской, нарезанной сильно наискось.
   - Пойми Алекс, тебе здесь ничего не светит. Нуньесу тоже. На туарегах больше не заработаешь, а в Тетуане вы с ним можете...
   - Так и его с собой?
   - Не все так просто! Ему до пенсии осталось два года или год у колодца. Но Кабрера ему там не позволит командовать. Там положен офицер, поэтому я его пристрою на склад ГСМ. Тебе соляра нужна? Тебя тоже от поездок отстранят.
   - Эрнесто говорил, что вы земляки, но я считал, что из одной местности только!
   - Вот это и интересно! - Леон снова разлил коньяк. - Мы были соседями. Он старше меня на год. Вместе в школу бегали. Я был хлипкий, он меня защищал от старших ребят.
   - Как это?
   - Мой прадед Аугусто Гарсия жил... не вспомню, это не важно. Большая деревня, даже маленький город. Собор, мэр, два трактира, школа, медицинский пункт. Рядом еще несколько деревень поменьше. Земля плодородная, воды хватает. Плохо одно было - участочек маленький. Огород, деревья, но на них не проживешь. Вот он и крутился. Торговал, строил, ремонтировал, ямы копал, поденщиком работал, не бедствовали, но все же...
   Но к камням у него было особое отношение, как к живым, он с ними даже разговаривал, как говорила бабушка. Все к нему ходили и хотели, чтобы именно он построил или отремонтировал.
  
   В километрах тридцати, около гор, было поместье одного графа. Он был рад его продать, но никто не покупал, а ему - бросить жалко. Там он живность держал. Благо река рядом протекала. Вернее, это был ручей почти что пересыхавший летом, а в сезон дождей превращавшийся в бурную реку. В доме жили работники, по фамилии Нуньес. Раз в два, три года, река подмывала и частично сносила их дом и дом графа. Дома перестраивали, используя остатки и отодвигая новые стены подальше от реки. Вода доставала и там. Русло гуляло само по себе.
   Для поместья хорошо, чтобы вода рядом была. А прадед, эти дома все время ремонтировал и возводил, за что получал немного денег. А тут три года подряд, то с одного угла обрушит, то с другого. Граф говорит "давай живи здесь, чтобы я не искал тебя, сразу возводи и себе новый дом, а я тебе потом заплачу".
   Прадед говорит, а что я остальное время здесь буду делать? Мне твоих денег не хватит. Кто ко мне сюда придет, попросит что-то сделать? Дай мне кусок земли, чтобы я мог хоть что-то посадить, овец завести, коз! Хоть клок шерсти продать"! А я сделаю так, чтобы твои дома не пострадали, а ты мне дашь только треть, от того что обычно платил.
  
   - Хорошая земля дорого стоит, остальное бери что хочешь! Четверть денег!
   - Ну тогда десяток овец и барана! И земля должна быть моей собственностью, и, если я покину ее, опять возвращается тебе.
   Граф махнул рукой. Прадед облазил все, обмерил и показал ему огромный кусок, как я помню, от края до края полдня идти. Их светлость удивился. Аугусто объяснил, что этот кусок всего на полсотни овец и два десятка коз. Иначе скудная трава не успеет вырасти, как они все сожрут и помрут. Ударили по рукам. Половодье-то раз в году бывает. Аугусто пошел доделывать свои дела.
   Наступило затишье в работе. Он приехал туда и начал копать канавы, не глубокие, но широкие. Земля там была хорошая, но сухая, даже камней мало. Потом, поперек ручья воздвиг каскад плотин, расчистив, углубив и расширив русло. Оно стало широким и камни из него пошли на плотины. Потом вдоль канав низины углубил, а сливы в них щитками загородил. Получились такие мелкие, но обширные озерца. После этого только начал дом строить. Два его сына, значит и мой дед, помогали ему. Дом был маленький, но такой чтобы все могли поместиться вместе с кухней. Потом построили загоны. Для овец и коз. Хотя в планах у прадеда было еще и свиней разводить. Очаг. На крышу что-то вроде черепицы сделал из глины. Готовят еду и высушенную глину обжигают.
   Наступила весна, половодье было не особенно сильным, но к графскому дому, чуть ли не до порога дошла. Хорошо Аугусто все дома и загоны канавами обкопал и сток в низины направил. Граф лично приехал на смотрины. Ничего не сказал, отсчитал деньги, похлопал прадеда по плечу и довольный уехал. Аугусто с сыновьями продолжил работу. Он обложил камнями и берега после плотин. Уезжая на заработки указал собрать семена трав, где только можно, в горах насобирать даже кривых деревьев, собрать хворост и все притащить к хижине. По дороге собирать камни и тоже к дому. Телега в их распоряжении. Они ее на себе таскали. Три года равняли, засевали и, только когда на участке появилась густая трава, завели овец и коз. Он специально наделал загонов и огородил их. Загнал стадо, и оно пасется. Съели траву, перегнал в следующий. Пастух стал не нужен. Перегоняли овец из загона в загон и все. А сам делами занимается. Времени у него и сыновей больше стало. А подоить можно и там. Это потом уже пошли деревья, пшеница, рыба...
   -Рыба? - Не понял Алекс.
   - Так в этом каскаде плотин, воды хватало до следующих дождей. По колено воды оставалось, так он рыбу руками в корзину собирал. Я здесь еще три дня военный губернатор. Еще неделю, пока в Мадриде не утвердят другого - просто губернатор. Ройте ребята. А немца арабы хотели использовать для военной хитрости. Притащили бы к Нуньесу, вот мол вашего в пустыне нашли, принимайте, а их только запусти во двор... а так бы и произошло... было такое и не раз, правда давно.
  
   9.
   - Вернер! Мы облазили все побережье севернее города, и ты ничего не узнал. - Нуньес сгорбившись сидел на подножке грузовика, тоскливо поглядывая на Алекса. Он уже жалел, что ввязался в эту авантюру, потерял кучу времени и ничего не нашел.
   - Алекс, я хорошо помню...
   - За столько лет эти деревья могли на дрова пустить, а? А почему ты по дороге не пошел? Ты же видел, сколько мы постов проехали.
   - Да не было там дороги!
   - Дорога, по местным понятиям - хорошая, хоть и не как у вас в Германии. Заметно, что это дорога!
   - Не бы...ло! - По слогам ответил Краузе.
   - Точно не было? - Встрепенулся Эрнесто.
   - Точно! Точнее не бывает! - Нервно вскрикнул Вернер.
   - Так дорога у нас на полуострове и заканчивается! Вот смотри! - Он начал чертить на песке примерную схему. - Вот почему его на берег выбросило, а не в океан течение оттащило. Это течение за полуостровом в берег упирается, а потом отталкивается от него обратно в океан. Туда местные на своих лодченках не суются. Или мель засосет или о берег так долбанет, что костей не соберешь. Поэтому в заливе ни одной лодки нет. Невозможно в море выйти. Они считают, что там шайтан живет и питается душами рыбаков. Место заколдовано и туда никто не ходит ни посуху ни водой.
   - А ты что молчал про это?
   - А я откуда знал? Про дорогу никто, ничего!
  
   Они поехали. Нуньес показывал направление. Прибыли к заходу солнца.
   - А красиво здесь! - Констатировал Калиш.
   - Завтра красоту увидишь! - Буркнул старшина и завалился спать, не выпуская винтовки из рук.
  
   На берегу росли деревья и не два. Целая роща, но больших было два.
   - Зря приехали! - Совсем скис Краузе, когда поднялись на холм. - Это не то! Там был такой заливчик, небольшой, на который меня и выбросило.
   - Тебя и выбросило в наш залив! Только из-за волны ты не видел, что он большой. - Алекс оглядывал в бинокль море.
   - Течение бьется сюда. - Начал показывать старшина. - Один рукав тянется в наш залив, а другой отскакивает в море. Ослабленное течение возвращается из залива и здесь как бы водоворот!
   - Откуда знаешь Эрнесто?
   - Один местный старикан рассказал! Не так конечно... с прибабахами. Типа шайтан, течения - руки, ноги. Водоворот - желудок и так далее. Он меня сюда привел и показал. Сейчас начнется отлив и здесь полно скал, на которые можно насесть как на крючок.
   - Эрнесто, а ты плавать умеешь?
   - Даже если и умеешь, это не поможет! А Вернера спасло только то, что начинался прилив. А сейчас отлив. Смотри как появляются скалы. Их называют зубы шайтана.
   - Смотри вон там! - Оторвал бинокль от глаз Алекс. - Вот там у рыжей скалы, мачта торчит. Какой-то бедолага на своей фелюге влетел.
   - Дай! - Выхватил бинокль из рук Алекса Краузе. - Это не мачта! Это зенитное орудие субмарины. И не скала это, а ее нос! Нашли! Дайте лодку, я сейчас туда сгоняю!
   - У нас нет лодки!
   - Как нет? - Рыбацкая лодка дорого стоит. Давай арендуем, если кто-то захочет дать нам ее!
   - Я имел в виду надувную!
   - Ну откуда в пустыне надувные лодки?
   - Пока отлив я доплыву... Кто со мной?
   - Я плавать не умею. - Хмыкнул Калиш.
   - Я тоже! - Поддержал его Нуньес. - Тебя течение туда не вынесет. И обратно не доплывешь. Один раз повезло, прилив спас и об скалу не долбануло...
   - Что же делать?
   - Весло, веревку добывать! Завтра приедем. - Завел двигатель Алекс. - Никуда твоя подлодка не денется. Сколько лет лежала, еще столько пролежит.
  
   Приехали пораньше - перед отливом. Алекс снял с крыши кунга огромную раздутую автомобильную камеру. Она была обвязана верёвками и зашита в маскировочную сеть. Вместо весла - совковая лопата.
  
   - На держи. Лопата вместо весла. С первым рейсом отправишь обратно. Как привяжешь камеру - накинь эту веревку на ствол пушки. Потом прикрепишь эту конструкцию сзади ствола. - Калиш протянул Вернеру изогнутую буквой "п" трубу, посредине которой была железная катушка. К концам буквы были приварены пластины с дырками. В отверстиях торчала скрученная на один виток проволока от заграждений. - Понял да? На катушке будет вращаться. Два флага. Красным подаешь сигнал "стой", белым - "вперед". А нырять-то как будешь?
   Краузе развернул плащ-палатку, одолженную Нуньесом. В ней был автомобильный аккумулятор, моток толстого двужильного кабеля, к которому крепилась фара.
   - Фара со всех сторон завулканизирована, так что вода к ней не попадет. Как я помню пять ящиков уже успели притащить к лестнице у мостика. Я только теперь понял, что капитан, когда увидел фонари скомандовал, чтобы пятерку тащили к лестнице. Я думал он про надувную лодку.
   - А сколько всего ящиков? - Вожделенно спросил Эрнесто, почуяв наживу.
   - Пятьдесят четыре!
   - И как же мы их?
   - Эрнесто иди на пост и отгоняй посторонних! - Прервал меркантильную мечту бригадира Алекс. - Мы справимся.
  
   Бригадир недовольно засопел и отправился на холм. Спустили камеру с началом отлива. Вернер сделал десятка три энергичных гребков, чтобы отплыть подальше от берега, а потом только рулил, подгребая в ту или иную сторону чтобы течение его точно вынесло на лодку. Он молил только об одном - чтобы хватило веревки. Второй бы раз на такую авантюру он бы не решился. Сначала буруны, а потом из них появляющиеся острые гребни скал. Как же Алекс будет тащить груз среди них? А его самого?
   Калиш тоже не знал, но предполагал это делать за счет натяжения или ослабления веревки. Тем более море отступило метров на пятьдесят от берега. Это было песчаная отмель, которое резко понижалось и там и начинали торчать острые скалы. Алекс смотрел на передвижение Краузе в бинокль. Тот, неожиданно зацепился лопатой о скалу, и та выбила лопату из рук. Усмехнулся. Он предполагал такой вариант, поэтому в черенке была просверлена дыра, через которую лопата была привязана к камере. Вернер выхватил ее из воды и энергично принялся грести, чтобы снова встать на нужное направление и увернуться от очередного препятствия. Нуньес, со своего холма смотрел не за берегом, а за смертельным продвижением Краузе по морю. Лопни камера и все. Сейчас она плывет, а как тащить ее по воде и под водой среди скал - зацепится!
   Вернер зачалился. Вздох облегчения разнесся по берегу. Причем вздох этот был всего двух человек. Эрнесто посмотрел на Алекса и увидел кулак, который тот ему показал. Как не было любопытно, что дальше, принялся смотреть на берег. Бинокль опустил на грудь. Это позволяло обозревать всю округу.
   Алекс накинул свою петлю на катушку от телефонного провода. В сердцевине катушки была намотана тонкая веревка с узлами. Узлы выполняли роль зубьев шестеренки. Сама катушка была насажена на заднюю ось велика детей Алекса. Другая сторона опиралась на подставку с подшипником. Рядом, на бампере грузовика находилась лебедка. Это был запасной - экстренный вариант спасения. Если крутить педали скорость передвижения камеры ниже, но можно регулировать отклонения в ту или иную сторону.
  
   Вернер взмахнул белым флагом. Алекс, поглядывая в бинокль, закрутил колесами велосипеда. Камера, подпрыгивая на волнах, начала не спеша приближаться к берегу. На ней были цинковые ящики и лопата. Камера приблизилась на мелководье и, печально вздохнув, сдулась. Алекс и Нуньес, бросивший свой пост, бросились к ней. Перед самой отмелью, камера все-таки наскочила на скалу и проткнулась. Воздух пузырями выходил из нее. Краузе, не послушав Калиша, нагрузил три цинковых ящика. Если вдали, на глубине такая нагрузка позволяла обходить или проплывать над скалами, то у берега нарвалась на неуступчивость камня.
  
   Они вытащили на берег и цинки и камеру. Разрыв резиновой камеры был с ладонь, но пока все отцепишь, просушишь, завулканизируешь, пройдет неизвестно сколько времени, а когда начнется прилив, никто точно не знал. У Вернера даже спасжилета не было. Его бы могли вытащить на веревке, но о таком варианте никто даже не подумал.
   Эрнесто таскал ящики на берег, Алекс, разрезав маскировочную сетку, сушил разрез, зачищал его шкуркой. Принес лист сырой резины, наложил и прошелся паяльной лампой по ней несколько раз. Выложил на солнце. Пришлось идти за насосом, хотя в кунге был компрессор. Алекс опасался, что, въехав на отмель, фургон завязнет. Тогда пиши - пропало!
   В огромном темпе они, по очереди с Эрнесто накачивали камеру. Как ни старались выглядела она хлипче, чем была раньше. Еле успели. Вода поднималась. Начинался прилив. Крутили педали по очереди. Быстро уставали, преодолевая течение с моря, которое только усиливалось. Вернер старался им помогать, подтягивая веревки на себя. Вода прибывала. Он уже сидел на вершине ствола зенитки, когда камера достигла его. Он прыгнул, но не в нее, а на корпус лодки, скрывшейся под водой. Что-то покидал на маскировочную сеть и только потом влез. Пока Нуньес смотрел за всеми перемещениями Краузе, Калиш перекинул веревку на лебедку. Завел двигатель машины, лебедка закрутилась. Камера, гордо задрав нос, вместе с приливом помчалась к берегу.
  
   С берега было видно, как камера потихоньку испускала воздух. Перед самым берегом она опять напоролась на скалу. Хорошо, что была лебедка, а не велик. Хотя машина стояла на тормозах, она начала тащиться к берегу. Камера скрылась вместе с Вернером под водой. Напоролись на скалу, зацепились и застряли на ней. Нуньес перекрестился, отправляя теперь и Краузе в преисподнюю.
   Машина стащилась к срезу воды. Лебедка надрывалась, пытаясь слететь с катушек. Тут и рвануло. Последние тридцать метров, плоская как камбала, камера, фактически, если не летела над водой, но по поверхности волн неопознанным летающим объектом. Влетев на берег, она стукнулась о бампер фургона, причем Вернер головой. Рот его раскрылся и из него хлынула вода.
   Калиш положил его на колено и им надавил живот Краузе. Еще литр. Перевернул на спину и начал делать искусственное дыхание. Вот что значит с юности флотская подготовка! Вернер задышал.
   - Где я? - Спросил он по-немецки, но все это поняли.
   - На самом деле... в аду, а пока на берегу. - Пояснил Эрнесто. Ты чего там нам душу травил?
   Краузе присел, тяжело дыша. - Я нырнул еще ниже, после того как достал три ящика. Лучше бы я этого не делал. Ужас! Они же там... прихватил еще один ящик, но не знаю с чем. Пятый пропал. Мины не было. Взрыв был изнутри! Дайте попить!
   - Чего не напился? - Удивился Нуньес.
   - Так она же соленая! - Улыбнулся Алекс, пытаясь разредить обстановку и протянул Вернеру фляжку. Тот выпил и блаженно закрыл глаза.
   - Откуда у тебя все время французский коньяк? - Удивился Эрнесто, тоже глотнув из фляжки.
   - Тахейя делает! - Алекс сам сделал большой глоток. - А я его в дубовой бочке настаиваю!
   - Как настоящий! - Шмыгнул носом старшина испанской армии.
   - Там должен быть этот ящик, если я его не выронил, - кивнул Краузе на рваную камеру, одетую в маскировочную сеть.
   Эрнесто вытащил ящик, запутанный в сетке и в кусках резины. - Как же ты со скалы слез? - Удивился он.
   - Ножом кромсал на последнем дыхании. - Пояснил Вернер. - Потом, когда меня понесло, подумал в чистилище! Представляете мое разочарование, когда вас увидел?
   Нуньес нахмурился.
   - Раз он шутит, значит в порядке! - Пояснил Алекс. - Валим отсюда.
   Но веревку, привязанную к субмарине, по настоянию Краузе оставили. Ослабили и закрепили на валуне. Закопали в отмель. Никто не хотел сюда возвращаться, но...
  
  
   Отъехали подальше. Ящики протерли ветошью и оставили на солнце. Нуньес вытащил штык-нож для вскрытия. Перед тем как вонзить перекрестился и пробормотал: "Господь, пусть здесь будет золото!"
   - Глубоко не режь или нож сломаешь, или бумаги порвешь. - Предупредил его Краузе.
   - И тогда никакой господь не поможет! - Добавил Алекс.
   Рука Нуньеса дело знала. Не впервой патронные ящики вскрывать.
   - Матерь божья Мария и сын ее Исус! - Воскликнул Эрнесто, увидев то, что находилось в ящике.
   Пачки долларов, обвязанные черными медицинскими резинками. Новенькие. В каждой пачке было и разное количество банкнот и разного номинала. Встречались пятерки, минимум по две в пачке. Десятки сорок второго года, двадцатки и полтинники тридцать четвертого года с оранжевыми печатями и номерами купюр соседствовали со стольниками того же года, но с печатями и номерами зеленого цвета. В каждой перевязке их было ровно на две тысячи долларов. Причем по площади ящика вмещалось ровно тридцать две пачки и десять по вертикали. Лежали они так, как словно только что вышли из-под гравированного клише банкнот. Сверху у пачечек были разные номиналы. Пятерок по четыре штуки в один ряд. Десяток в два ряда. Двадцаток в три ряда, полтинники и стольники занимали по одному ряду. Всего восемь рядов. Причем на одних стояло место выпуска, перед носом президента. Например, Чикаго Иллинойс или Канзас-Сити Миссури. На других, рядом с фамилией президента в овале - Вашингтон.
   - Это же какое богатство? - Потер руки Эрнесто, но и Алекс и Вернер хмуро смотрели на американские деньги.
   - Ты тоже думаешь, что они фальшивые? - Грустно спросил Краузе.
   Калиш кивнул и подумал. "Нам в ту войну англичане новыми царскими платили вплоть до начала девятнадцатого года. Страны уже год не было, а новые деньги были. Тогда об этом никто не задумывался."
   - Я уже подсчитал, что я смогу купить на это. Давайте вскроем остальные ящики! Прощай карточки на хлеб!
   - Ничего ты на это не купишь! - Выгнул в обратную строну крышку цинка Алекс и кое-как заправил ее за кромку ящика. - Тебя сразу сцапают. Кто поверит откуда у простого испанского солдата новенькие американские деньги? Что ты сможешь ответить? А Эрнесто? Плохие парни тебя убьют и все заберут. Хорошие, если не скажешь где взял - посадят.
   - Счастье было так близко, даже в руках, а оказалось недосягаемым! - Перевел фразу Вернера Алекс.
   - И что, мне теперь этой бумагой дом оклеивать? - Разочарованно брякнул Нуньес.
   - Не обязательно! - Поторопился успокоить его Калиш.
   - Если не торопиться и по-умному поступить, то можно не обклеивать! - Ответил Краузе.
   - Как это?
   - Во-первых эти деньги надо состарить. Тратить в общей смеси с другими валютами, которые здесь принимают. Расплачиваться не сразу - частями. Даже взять кредит.
   - Согласен! - Нуньес принялся вскрывать второй ящик.
   Там оказались английские фунты. Тоже по четыре в ряд. Три ряда с пятифунтовыми купюрами, три с десятифунтовыми, два с двадцатифунтовыми.
   - И у каждой свой номер! - Удивился Вернер. - Лучше настоящих.... - Как же я это упустил? - Задумался он. Если взрыв изнутри, значит мины не было. Да и не стоял я три часа на мостике. Дышать хотели все, поэтому выходили по очереди. Кроме меня в субмарине было еще двое гостей в штатском. Вот почему меня сразу на пирс не допустили, пока оттуда не уехала машина с эсэсовцами. Получается, что не мы забирали с берега, а высаживали на берег. Вот почему матросы таскали разные ящики. Мне-то казалось странным, что свет фонарей на берегу уменьшается. А легкое журчание ручейка - стук мотора лодки, еле слышимый в шуме волн. Лодка, значит, перегружена была раз они от остального отказались. И, судя по всему, они очень торопились. Грузились в спешке и хватали все, что поближе. Это не мои ящики из Рейхсбанка. Там другая маркировка. Субмарину принесли в жертву.
  
   - Дальше вскрывай! - Попросил Алекс Эрнесто. В следующем ящике были чистые листы бумаги с водяными английскими знаками, в другой - бумаги, чековые книжки и еще много всякой финансовой макулатуры. Ни Нуньесу, ни Калишу вся это немецкая галиматья ничего не объясняла, но Краузе схватив ее, читая причмокивал губами.
   - Я, так понимаю, ты Вернер нашел все золото рейха? - Пошутил Калиш.
   - Ты просто не представляешь, насколько твоя шутка может оказаться правдой!
   - Тогда я не участвую!
   - Да ты что? - Возмутился Эрнесто. - Это же...
   - Где большие деньги - там большая кровь! Мы даже вот эту мелочь не сможем реализовать! - Кивнул Алекс на ящики с долларами и фунтами.
   - Алекс прав! - Поддержал его Вернер. - Наверняка в банках сидят те, кто об этом не знает, но эти конкретные счета контролирует. Явки, пароли... нам нужен банкир!
   - Вот эти бумажки с подписями и печатями и есть главное богатство? - Возмутился Эрнесто. - А вот эти с королями и президентами только как обои использовать?
   - Чего так взволновался? - Укоротил его разочарование Алекс. - Когда мы начинали и этого не было!
   - Я читал про американскую мафию времен их сухого закона. - Влез в разговор Краузе. - Как вы думаете почему есть такой термин "отмывать деньги?"
   - А зачем их мыть? - Не понял Эрнесто.
   - У них там был такой бандит Капон, который имел сеть прачечных, но которые, в большинстве, не работали, а он показывал, что они приносят ему доход. Хотя на самом деле деньги добывались на нелегальной продаже алкоголя.
   - А мы их в натуре постираем? - Не совсем уверенно, но с хитрой крестьянской улыбкой произнес старшина.
   - И песочком потрем! - Добавил Калиш. - Стиральная машина у меня есть. Я перевезу ее к тебе, где мы и организуем денежную прачечную.
   - Мне это нравится! - Согласился Краузе. - Купим лодку и достанем остальные ящики. Они долго в море не пролежат. Еще года три и все!
   - По рукам! - Поднял раскрытую ладонь Эрнесто. - Хрен с ними - деньгами, никогда их много не было и не будет! Люди мы маленькие, значит и денег мало. Но может секреты откроем? А они могут тоже чего-то стоить!
   Еще две ладони стукнулись о его крепкую крестьянскую ладонь.
  
   7.
   Алекс не стал докладывать генералу о найденных ящиках, но о субмарине сообщил. Гарсия помрачнел и попросил, чтобы о ней сразу и навсегда забыли. Он переговорил и с другими соучастниками находки. Краузе и Нуньес стояли на своем - до субмарины добраться невозможно, если это только не специальный корабль. С этим сообщением Леон и отбыл на новое место службы.
   Интересная, но и страшная находка. Возможно парни и добрались до нее, но без специального оборудования, туда не проникнешь. Он не знал, как поступить. Сообщить о ней, но тогда могут быть разные варианты событий. Как плохие, так и хорошие. Или забыть, тогда риски минимальные.
   Этих троих лучше прихватить с собой, а потом отправить их в разные места. Калиша - во Францию, Нуньеса - в Испанию, Краузе, с французским паспортом - Южную Африку. Для этого нужны деньги. Много денег. Торговля с аборигенами принесла ему - Гарсия, достаточно, да и другие доходы тоже, но тратить деньги впустую, заработанные по крупице за много лет, как-то несправедливо.
   С Нуньесом проще всего, попросить брата взять управляющим в свое поместье. Брату становилось все сложнее заниматься разросшимся хозяйством. Одному приходится крутиться. Его дети либо учатся, либо не хотят заниматься тяжелым крестьянским трудом. Да еще если выбить субсидию для бригадира, как герою, для развития его собственного хозяйства. Отец Нуньеса уже стар, старшая сестра - замужем, младшая на выданье, вся нагрузка на младшем брате. Это - решаемый вариант.
   С немцем тоже. Буры, которых захватили англичане, бывшие голландцы, так что они друг друга быстро поймут. Осталось только его обеспечить средствами к существованию. Стивен Данклин. Стивен давний партнер Леона по антиквариату, поэтому все, что добывалось Нуньесом в пустыне, отправлялось ему. У его банка большие интересы именно в южных африканских колониях. Рекомендательное письмо и просьбу даже почтой отправлять опасно. Это надо делать не из Испании. Надо отправить Алекса во Францию и... и лучше отправить не письма, а его лично с письмами в Англию, чтобы вручить в руки барона. Самый дешевый и безопасный вариант. Тем более один француз будет представлять другого, но по его, Гарсия, просьбе. Чемодан, одежда и обувь не такое уже большое вложение при отправке на юг континента. Командировочные и подъемные обеспечит банкир. Во Францию Алекс и сам переберется, как переселенец. При этом, если доставит туда контрабанду, то и заработает. На первое время хватит, а дальше он не пропадет, если в более тяжелое время не пропал.
  
   Его сотрудник из гражданской администрации оставил несколько картонных папок с рисунками. Его забирали в армию, но не оставили служить здесь, хотя Гарсия просил за него, а отправили на север Марокко. Пройдоха, конечно, но, был полезен. Тот попросил эти папки подержать, пока не вернется со службы. Но уже несколько лет ни слуху не духу, хотя давно должен был вернуться. Генерал уже забыл про это, но собираясь к переезду, нашел в шкафу эти папки. Какие-то цветные детские рисунки: загогулины, треугольники, изогнутые фигуры, в которых с трудом узнавалось чье-то тело... оказывается, и эта дребедень что-то стоит!
   Стивен был очень заинтересован этими каракулями и предлагал пополам. Генерал понимал, что банкир слегка, а может и потяжелее, надует его, но игра стоила свеч - в этом Гарсия не шарил, но и мог, вообще, эту хрень оставить в шкафу или выкинуть! Хоть какой-то прибыток. Про Пикассо он как-то невнятное слышал, но остальные фамилии..., например, Дали. Он что, должен знать каждого солдата по имени? Тем более художников! Его солдаты, а может и пачкатели бумаги, холстов, приходят и уходят. Хорошо домой живыми, а не в гробах. Поэтому своих бойцов он старался беречь! Всех, независимо как лично относился к ним.
   А вот унтеры, фельдфебели, особенно штабные офицеры из-за своих понтов, прикрытыми лизоблюдством, вызывали у него скрытую ненависть. Он не то, что ненавидел чиновников, но понимал их ничтожность, тупость, лень и считал их главными врагами государства. Он убеждался в этом не один раз, но самый последний раз его убили в добрых намерениях.
   Хотел помочь и назначил своего, боевого офицера, к которому он относился с уважением, заместителем мэра. Тот, не вникая ни во что, сразу задрал нос. Назначил свою тупую жирную содержанку руководить социальными и общественными мероприятиями. Над ней сам трудился, но не над вопросами, которые ей поручил и не знал о других трудягах, к которым она тоже припадала, хотя над этим адюльтером ржал весь гарнизон. Она двух слов связать не могла, но отсасывала хорошо.
   Подставила капитально. Жена наконец узнала. Бюджет был тупо расхищен. Героя лишили всего и отправили на каторгу. Его одного. Она же пошла на содержание к другому - трактирщику Никдаву.
  
   Стирка денег прошла неуспешно. Бумага помялась, краска слегка побледнела, но банкноты все равно не выглядели ходившими в обращении.
   - Давайте все-таки песочком их потрем, пока они не высохли? - Предложил Алекс. Потерли. Помогло мало.
   - Так что я их на оклейку стен забираю! - Хоть такой удаче обрадовался Эрнесто.
   - Ну как же их состарить? - Хотя бы без части этих денег, остальное - получение со счетов, оказывалось невозможным. Надо было ездить и не в пустыню, а в банки где сидят грамотные, внимательные клерки, возможные агенты поверженного фашистского тысячелетнего рейха.
   - А если их засунуть в сиденье? - Задумчиво почесал заросший щетиной подбородок Алекс. - Меня попросили груз отвести, но не на моей машине. Суарес заболел, а заказчик его постоянный клиент. Я же все равно буду вертеться...
   - Стой Алекс! - Оборвал его Вернер. - Идея верная, только не надо никуда ничего запихивать. Сделаем типа пескоструйки. Я раз видел, как под высоким давлением песок дерево старил. Мягкие волокна выбивал, а твердые оставались. В твою стиральную машину вместо воды песка сыпанем и будем вращать. Будем контролировать процесс каждые десять минут. Как увидим, что достаточно, будем знать, сколько времени все это займет, или откажемся.
   - Ну ты даешь! - Удивился Эрнесто. - Думаешь получится?
   - Академию я не кончал. Не успел поступить, но я видел танки Роммеля, прибывшие из Африки. Мне ребята сказали, что песчаная буря, с них краску сдирала. Бурю мы не устроим, но и деньги бумажные? а не стальные.
  
   Не верили, но получилось.
   - Держи Алекс. - Протянул Краузе несколько банкнот. - Вовремя Суарес заболел. В Аль Аюне сколько банков?
   - Мне-то откуда знать? - Хмыкнул Калиш.
   - Сколько бы ни было, обменяй на песеты. Вот три кучки. В каждой кучке по двадцать долларов и пятнадцать фунтов. Банки должны иметь разное наименование. У одного банка могут быть отделения. Носи с собой только одну, остальные спрячь.
   - Давай-ка Вернер езжай со мной. Тебе все равно делать нечего, а я в этом ничего не понимаю!
   - И я с вами! - Поддержал идею Нуньес. - В кабине трое не поместятся, а я в кузове буду. Лежать. Чтобы с деньгами по банкам не один из нас шлялся, а мы все.
   - И не одинаковую сумму надо сдавать! - Согласился Краузе.
   Чтобы не вызывать подозрений Нуньес после погрузки, незаметно залез в кузов, а Краузе подобрали на выезде из города, где он ловил попутку.
  
   В Эль Аюне в первый банк пошел Краузе. Логично в общем. Остальные и не понимали, что и как делается. Причем, как оказалось, Вернер зашел в первый попавшийся им, но самый крутой в городе банк. Алекс делал вид, что роется в кузове. На самом деле они наблюдали в свои бинокли, до банка было метров пятьсот, но было четко видно у банка происходит. Через некоторое время, когда уже начали думать, что Краузе повязали он вышел и почесал затылок. Это означало: "подъезжайте". Проехали немного вперед вслед за ним. Взмахом руки он попросил подвезти. Только когда свернули, Краузе рассказал, что все прошло нормально. Банкноты долго вертели, смотрели на просвет, паспорт потребовали, но приняли.
   - Рисковать больше не будем, поехали разгрузим. Деньги надо толкать в портовом городе. - Подвел итог Вернер. Очень большой риск. Хорошо, что в последний момент я сдал мелкие купюры. Меня спросили, откуда мол, сказал, что отстал от корабля и возвращаюсь в Марсель. Мне тут всего ничего до Алжира осталось! Это их успокоило и по их просьбе я еще десятку на франки поменял. Так что пора отсюда выбираться в Европу.
   - А мы остальное доставать не будем? - Поразился такой расточительности Нуньес.
   - Хочешь - ныряй! То, что я видел, с меня достаточно. Если с умом все сделать, нам и этого хватит. В Швейцарию надо ехать, Лондон, Кейптаун, Аргентину, Чили, Бразилию. Впрочем, достаточно и Швейцарии, чтобы всю оставшуюся жизнь не работать.
   - Когда помрешь - работать не надо! - Мрачно пошутил Калиш.
   - Так ты остаешься?
   - Нет. Меня генерал пригласил к себе - в Титуан. Поеду во Францию родных повидаю, ведь они с самого начала войны обо мне ничего не знают.
   - Это хорошо! - Задумался Краузе. - А нет ли там у тебя таких друзей, которые сделают паспорта на определенные фамилии некоторых государств.
   - А зачем?
   - Потом расскажу, еще у меня не все сложилось.
   - Попробую, но столько лет прошло!
  
   Нуньес получил письмо от генерала Леона Гарсия, нынешнего губернатора провинции Титуан, Испанского Марокко.
   - Читай Алекс! - Радостно размахивал конвертом старшина. - Кто я, а кто он? И что? Он добился мне, как герою, повышенной пенсии, субсидии на хозяйство. Его брат пригласил меня стать управляющим его хозяйства!
   - Я что-то не понял тебя Эрнесто. Ты так хотел разбогатеть, и тебе эти банкноты теперь придется на стены клеить?
   - Я с тобой был и видел, как побледневший Вернер вывалился из банка. Нам в этот раз повезло, а в следующий? Богатство не в этих мягких папирах, а в земле, производстве продуктов и товаров.
   - Я тебя не узнаю друг мой!
   - Да. Я сам себя не узнаю. Я говорю вашими словами. Каюсь, вы были правы. Не стоит заниматься тем, в чем хоть на йоту не разбираешься! На хрен мне эти миллионы, похороненные на субмарине! Жить надо сейчас. Что мне с ними делать? Футбольный клуб финансировать?
   - А что это такое?
   - Да я и сам не очень понимаю. Два десятка человек разделенные на две команды, пинают баранью голову ногами, а если берут ее в руки - наказание. Игра называется - футбол.
   - Конкретнее друг мой!
   - Тебе сложно объяснить. Ты не разу не видел. .... И лучше бы не видел. Я, сам не понимаю в чем там смысл. Английская игра. А англичане что-то могут путевое придумать? Раньше деньги вкладывали в театры, художников, школы. А теперь двадцать бугаев бегают по полю вместо того, чтобы его вспахивать! Главное, чтобы эту голову в сетку запихать! Я не честный, как и весь народ, но по мелочи, но эти? Сплошное жулье, даже по мячу ударить как следует не могут.
   - Ты же говорил про баранью голову?
   - Это одно и тоже. Для баранов - баранья голова. Ну не же выше курдюка?
   - Я тебя не понял! - Разлил остатки из фляжки Алекс. - Ты нас предал?
   Они были сильно пьяны отмечая такое невероятное событие в жизни Эрнесто.
   - Нет! Я с вами! Но только сердцем! Вы правы, эту бумагу даже на стены клеить на стоит! Что? Не смотри на меня укоряющим взглядом! Краузе, в банке спас французский паспорт. Меня же могли посадить, разжаловать, отправить на каторгу, а я это понял только сейчас! Какое счастье, что я не уговорил вас. У меня в глазах только деньги стояли. Что ты хочешь от бедного крестьянина, у которого даже еды не хватало, чтобы хотя бы два раза в день питаться? А в армии кормят три раза, одежду дают и ни о чем не надо думать! Я со страхом ожидал свой последний день на службе, а теперь все переменилось!
   - Не прибедняйся Эрнесто. Не боись, фальшак все равно делим поровну. Если попадешься - отвечать будешь за всех.
   - А вы что?
   - Нам никто место управляющего не предлагал. Да это и невозможно. Мы себя найдем в нынешнем новом мире. Адресок оставь!
   - Мне теперь ничего не надо! У меня есть кусок хлеба, пусть маленький, но мой! И он от меня никуда не денется! Я голодал в детстве, юности, даже здесь...
   - Тогда веревку обрежь, что мы закопали! Вдруг настоящие хозяева объявятся?
  
   - А ты во Францию, к дочке?
   - Скорее к внукам. Я понимаю, ты привык к нам, но не страдай!
   - Знаю твою пословицу "Лучшее - враг хорошего."
   - А я знаю вашу: "Не мешай варить кашу".
  
   8.
   В Марселе они сняли комнату на десять дней. Надо было урегулировать все вопросы с пребывание, перемещением, проживанием. Тахейя, и по справке вождя, и по справке Испании получила французский паспорт. Дети имели испанское гражданство. С их выездом из Испании проблем не было, а с въездом - были. Родители французы - дети испанцы. На всякий случай проверили знание языков Тахейи. Разговор на нескольких языках удивило местных специалистов. Они привыкли относиться к таким людям если не презрительно, но с пренебрежением. Вроде женщина из пустыни, а говорит на всех языках практически без акцента. Они, из-за этого, про письменный экзамен даже не вспомнили. Получилось вроде как по умолчанию. Раз хорошо говорит, значит и писать, и читать может. А вот этого у нее абсолютно не было.
  
   Алекс специально оттягивал переезд в Париж. Задумка Краузе начала реализовываться, но того во Франции еще не было. К тому же он хотел, по возможности, повидаться с Манон, ее родителями и дочерью Анной.
  
   Ранним утром он остановился на своем грузовике в полусотне метров от дома, где когда-то жил. Решил не сразу вторгаться и ломать жизнь там живущим, а посмотреть кто там обитает. Возможно там другие люди уже живут.
   После семи утра открылась калитка, мужчина в костюме, шляпе отправился к автобусной остановке. По тому как он торопился было видно, что опаздывает.
   - Торопишься? Давай подвезу! - Крикнул он мужчине, обгоняя его. Тот согласился. - Где-то в этих краях жил дед Симон. Высокий такой, крепкий. Он мне, во время оккупации очень сильно помог. А точно найти его не могу, даже фамилию не знаю. Раз ты местный подскажешь?
   - Это все, что ты знаешь о нем? - Удивился незнакомец.
   - Дочь на него похожа. Это все!
   - Манон моя жена. Симон ее отец, а Анна дочь от первого брака. Мужа Манон забрали на войну, и он пропал, но я ему очень благодарен.
   - Как это? - В свою очередь, удивился Алекс.
   - Он тайно выкопал подполье, о котором знал только дед. Он меня там и прятал от всех облав. Да и семья выжила благодаря заготовкам первого мужа Манон. Симон, как война закончилась, уехал к себе в горы, бабушка еще до меня скончалась. Внучка Анна вышла замуж тоже до меня. Теперь в Бордо живет. Уже двое детей. Мальчика Алексом назвала, как ее отца звали. Хочешь зайди!
   - А смысл? - Возразил Алекс. - Симона нет, а твоя жена знать про меня не знает. Стоит тревожить? Я здесь проездом, видишь у меня номера испанские. А вот и остановка! - Алекс специально прервал разговор, чтобы не отвечать на расспросы.
   - Спасибо! Если бы не ты - не успел! - Выскочил из кабины новый муж Манон и побежал к останавливающемуся автобусу.
  
   Алексей был рад, что все остались живы, особенно за дочь. Она совсем его мало видела - пропадал на работе с утра до ночи, когда работал таксистом, и месяцами, когда дороги строил. То, что дед Симон жив, позволяло претворить план Краузе. Попасть в Швейцарию нелегально с фальшивыми паспортами и отметками погранслужбы, обратно выехать официально на машине.
   Те, кто ему помогал с паспортами, еще до оккупации, занимались и сейчас тем же. Ни гестапо, ни французская жандармерия их не зацепили. Они меняли адреса, фамилии, но те, кому они были нужны, находили их, пройдя через негласные проверки. Алекс и ждал, когда эти проверки закончатся. Теперь те работали по-крупному, не вклеивали фото в чужие паспорта, а делали весь паспорт целиком.
  
   Вернер, оказавшись в Марселе, свой паспорт, выданный в Аль Аюне, порвал и выкинул. Любой поймет, что он не француз. Это к Калишу не возникало никаких вопросов. У того была пачка французских документов, подтверждавших каждый его шаг до войны. Он же все время числился таксистом. Вовремя и после войны - испанскими. Краузе специально ехал на переполненном пароме из Алжира, поэтому никто ни к кому особенно не приглядывался. Погранслужба, стараясь побыстрее освободиться из душного помещения глядела на знакомые паспорта вскользь.
   Вернер старался молчать или отговаривался односложно, чтобы не услышали его немецкий акцент. В Марселе он выдавал себя за американца, отставшим от корабля - расплачивался долларами. Что поделаешь ни документов, ни вещей, зато баксы есть! В Европе не знали, отчего произошло такое наименование долларов. Что такое бак все знают, но почему ими доллары кличут?
   Все прозаично и просто. Баком называли шкуру оленя, которую приносили индейцы белым скупщикам. Чтобы что-то купить у них: ружья, порох, ножи, торговля осуществлялась без денег. Расчет велся шкурами оленей. Один бак, два бакса. Три бакса. Потом, когда индейцы поняли значение монет, бумажных денег, название осталось.
  
   Гарсия, в рекомендательном письме к Стивену Данклину, которое должен был передать Алекс, ничьих фамилий не называл. Генерал был осторожен. Все остальное на словах. Хотя у него существовал канал связи с банкиром. Это были проходящие суда, но теперь, в Титуане, он не мог использовать этот канал. Для этого и нужен был ему Алекс. Денежки хранились в банке Данклина. Калиш просто бы пересылал письма от одного к другому.
  
   Паспорта были сделаны. Два аргентинских с отметками о пребывании в Бразилии, Венесуэле, Мексике, Англии, Голландии и Франции рекомендательные письма, контракты. Вернер изображал банкира, а Алекс поставщика мяса в обмен на нефть. Это позволяло открывать счета в различных банках и организовывать предприятия. Три внутренних швейцарских паспорта и один заграничный на различные фамилии, для Краузе. Французские внутренние и заграничные.
   Вернер уехал в Виши, на воды, где собирал подробную информацию о Швейцарии. В основном почитывал старые газеты. Было бы странно, чтобы гражданин этой страны ничего о ней не знал. Алекс отправился в Лондон к Данклину с рисунками, переданными генералом Гарсия. Генерал хотел, чтобы Алекс туда въехал на машине. Тот согласился, но сделал по-своему. Он переехал в Перпиньян чтобы случайно не столкнуться со знакомыми марсельцами. Тахейя отказалась жить не у моря. Вот ведь, а была женщиной пустыни, а теперь ее от моря не оторвешь! Не то что купается, так как еще плавает! Почти что сорок лет, а выглядит как девочка! А он так и не научился.
  
   Младший сын Мессин - Миша любил рисовать, но в Сахаре не было условий для этого, поэтому он рисовал, на всем, что подворачивалось под руку, даже на мокром песке после отлива. Здесь, в окрестностях Перпиньяна, пришлось снять часть домика, недалеко от порта. Алекс накупил бумаги, красок, кистей, карандашей и позволил младшему отдаться искусству. Лишь бы чем его занять. Переезд - это огромный стресс для ребенка, не говоря о взрослых, которым кажутся все эти переезды нужными, а потому, естественными. Старший сын, как и он сам, любил возиться с железками.
   Алекс посчитал, что если надо рисунки вернуть художнику, то пусть тот заодно посмотрит и рисунки его сына, вдруг что-то путное! Похожи ведь! То, что художники есть и во Франции, школы, академия Калишу и в голову не приходило. Все это он воспринимал как баловство, а не возможность заработать на жизнь, даже ювелирку, что делала Тахейя, оценивал с точки зрения материального благополучия. Он не запрещал, помогал не часто, но он помнил антиквара, в Марселе которого некоторое время возил на своей машине. Тот торговал искусством и был, по мнению Алекса, очень богатым человеком.
   Раз выпал такой шанс показать знающему человеку, почему бы и нет?
   "Эти загогулины, даже я смогу нарисовать" - продумал про себя Калиш и вернулся к своим железякам. Рисунки, которые просил передать Гарсия сыну не показались. Сын начал рисовать свое, как по памяти, так и с натуры.
  
   Из-за этих крашеных бумаг, тащиться в какой-то Лондон, не хотелось, но пребывание в Лондоне входило в план Вернера. Надо было открыть предприятие, счета в банках, не только в Париже, но и в Лондоне и Амстердаме. Алексу, как бывшему моряку, чего опасаться путешествия на корабле из Амстердама в Лондон?
   Он появился в Амстердаме, как француз, а в Лондоне уже как аргентинец. Перед этим заехал к Краузе в Виши. Тот показал ему как надо вести себя респектабельному человеку, но с налетом простого происхождения, кем и был сам Краузе. Купил Алексу соответствующую одежду. Большой чемодан и фотоаппарат. Даже показал, как им пользоваться, но не увлекаться. Самое лучшее - возить эту штуку, чтобы видели, на его шее. Фотографировать не обязательно.
  
   При посадке на корабль, достаточно было паспорта, да и что было вывозить из разоренной континентальной Европы? А вот английская таможня и погранслужба оказались более дотошными. Погранцов успокоили отметки о въезде-выезде, но, если бы они спросили назвать его аргентинское имя, он бы не вспомнил, настолько расслабился в баре. На море был шторм. Чтобы не болтаться по каюте, пошел в бар. Только за час перед прибытием вспомнил к кому едет и дал телеграмму.
   Он мутными глазами посмотрел на таможенника, просившего открыть его чемодан. Таможенник испанского не знал, но на французском сошлись. В чемодане находились три бутылки "Хенесси" для банкира. Одну изъяли. Спросил про рисунки. Алекс спросил, по аналогии с коньяком, сколько их можно оставить, а сколько ввезти, это его ощущения от поездки. Таможенник засмеялся и Калиш подарил пару рисунков своего сына. Тот отказался. Расчет Краузе оправдался: остальные папки с рисунками были среди деловых бумаг и их никто не ворошил.
  
   Встречающий скромно стоял у знаменитого черного лондонского такси. Хотя мог встретить и в "Ролс-Ройсе", но не хотел светиться.
   Его не удивила просьба Алекса встретить его в порту. Банкир справедливо посчитал, что курьер в курсе что он везет, но об оплате доставки, как обычно, в сообщении Леона речи не шло. Это его тревожило. Алекс спокойно вышел и прямиком направился к такси. Именно к Данклину, игнорируя таксистов, стоявших в очереди первыми. Тот был самый высокий и уже этим привлекал внимание, да еще стоял, а таксисты сидели и терпеливо ожидали клиентов.
   Из всех выходящих людей из стен таможни, верзила-банкир в последнюю очередь подумал бы на него. Явно не изысканный француз, тем более не английский джентльмен, не контрабандист или художник - натуральный работяга, только что вышедший из проходной его завода.
   - Ты что ль Данклин? - Обдал перегаром банкира неизвестный посланец Гарсия. Тот поморщился, но ничего не сказал. Вопрос был задан на испанском, но тот понял и кивнул, показав его телеграмму. Этот непонятный чувак вытащил письмо генерала, но взамен потребовал документ подтверждающий личность. Это была такая дикость! Откуда в свободной, демократической Англии такое? Тот в испанском был не силен, французский не любил, а этот мужлан ни слова не знал по-английски и был еще в дупель пьян. На самом деле не пьян, а не похмелён. И это очень разные вещи, по крайней мере для России, но возможно и для Англии.
  
   Встречающему не оставалось ничего другого, как пригласить его сесть в такси. Оплаченная бронь в мотеле Дувра, пропала, придется везти его домой, чтобы доказать, что на самом деле Стивен Данклин существует. В голове уже вертелось как бы решить проблему с посланцем Гарсия обычным английским способом - нет человека - нет проблем! Да и генералу можно сообщить что его посланец не прибыл, но... загорелое, высушенное лицо, голубые жесткие глаза, привыкшие к пустыне, кости, жилы и мускулы, спаянные воедино, еще неизвестно, кто кого замочит они втроем, или он их всех...
  
   Он знал, как обманчиво первое впечатление, но здесь надо подсыпать в спиртное что-нибудь и все... кто опознает в утопленнике какого-то иностранца? И это при том, что его не унесет в море. Зачем ему теперь Гарсия? Деньги генерала у него в банке, вот эти рисунки, о которых генерал отозвался не слишком лицеприятно, возможно, принадлежат мировым, уже сейчас, художественным светилам, а что будет через десять-пятнадцать лет? Каждая такая каракуля будет стоить миллионы!
   Он остановил такси, вежливо извинился и отошел позвонить!
  
   Алекса отвели в комнату для гостей. На столе стояли фрукты, лимонад, вода, бренди. Алекс, войдя, рухнул прямо в одежде на кровать!
   Хотелось похмелиться, но, как человек пустыни, этому он научился у Тахейи, чувствовал опасность. Это чувство присуще только людям пустыни, тундры, леса. Если ты не видишь опасность, это не значит, что ее нет! Если тебе встретился чужак, он может не знать твои или общие правила и будет поступать по-своему. Калиш долго думал зачем генералу напрягать его чтобы доставить кучу всякой мазни банкиру. И не находил ответа. Краузе тоже не понимал этого, хотя по сравнению с Алексом был образованным и более цивилизованным человеком. Что в этом кроется?
   Зачем генерал хотел, чтобы он тайно ввез эти рисунки в Англию на своем грузовике? Есть какие-то древние художники, картины которых стоят баснословно дорого, как говорил Вернер, но что может стоить дороже, но нарисованное хуже, чем его сыном?
   Алекс встал, налил себе полстакана воды, мучаемый сушняком, но так и не отпил, предавшись размышлениям, с тем и заснул, похмелившись "Хеннеси", предназначенного для банкира. Посмотрев на Стивена, он решил, что для такого скупердяя-банкира, который его встретил на такси, а не своей машине, будет слишком жирно.
   Проснулся от того, что кто-то пытался сдернуть его с кровати, причем тащили как тушку мяса. Они брякнули его головой об пол, от этого он и проснулся. Стивен и садовник тащили его за ноги, а какой-то чувачок, с повязанным на шее газовым платком, рассматривал рисунки его сына!
   - Ну ни хуя себе! - Вспомнив русский, произнес Алексей. Брыканье, вообще основа русских народных танцев и, с детства, физподготовка казаков. Поэтому Стивен и садовник оказались в разных углах комнаты. Садовником Алексей записал смазливого брюнета в фартуке и перчатках.
   - Ты че, сука в моих вещах шаришь? - В гневе, на родном, рявкнул Алексей и потянул за платок чувачка. Вроде и джентльмен, но какой-то весь из себя... Мельком показалось что он, как женщина, в макияже...
   - Ху из ит? - Удивленно спросил тот и начал лопотать что он не причем, а Стивен, поднявшись и прижав кулаки к груди, начал пояснять: типа показалось, что Алекс помер и надо вызвать, найти, положить, опознать...
   - Извини друг, не понимаю, чего ты там бормочешь, но я знаю, что надо вызвать полицию! - Взял себя в руки Алексей. Фразу произнес по-французски и долбанул пяткой в колено Стивена, тот завалился в камин, сломав его изящную кованную решетку.
   - Не надо полицию! - Ответил очнувшийся садовник. Оказывается, он хорошо говорил по-французски. - Это все он! - Кивнул он не на банкира, а на человечка в платочке. - Ты не первый кого мы были должны спустить в Темзу, хотя первых мы закапывали в саду.
   - Не понял?
   - Все иностранцы, которые хранили деньги в его банке, рано или поздно хотели их забрать или перевести. Приезжали и пропадали. Я честен с тобой и не хочу умирать из-за этой мрази.
   - Ты какой-то странный!
   - Это ты странный! - Заорал на него садовник. - Ты ничего не знаешь, что царит за этими стенами! Я - молодой садовник, закончивший престижный, цветочный колледж приехал к ним, цветы разводить! Я уехал от войны, а что получил? В Европе шла война, а я уже был в плену! Эти два урода, знаешь, как мне задницу начищали? Я еле ходил, а еще надо было газонами заниматься, цветами, я на цепи был как собака! Я им сказал, что ты мертвый, пощупав пульс, но ты-то был жив! Поэтому я тебя башкой об пол стукнул, поняв, что ты выпил свой коньяк, а не отраву, что тебе тут на столе оставили!
   - Правда что ли?
   - Дай Тому отпить! - Показал садовник на того, кого Алекс считал Стивеном. - У него, когда плохо совсем, так он меня отсасывать заставлял!
   - Сам дай! - Алексей с одной стороны верил, а с другой удивлялся. Разве такое может быть вообще! И чего так долго этот француз терпел?
   - Я же его убью!
   - А меня убивать не жалко было?
   - Ну...
   - Понятно. Все вы тут суки! - Алекс поднял на ноги настоящего банкира, который, пытался укрыться за его чемоданом. Здоровяк, которого он втолкнул в камин, скорее всего, был одним из слуг. В этом и была ошибка Алекса. Ну какой богатый человек, будет встречать лично, да на такси, если есть кого послать? - Кинул генерала тварь? Он очень будет рад этому сообщению.
   Данклин что-то снова забормотал.
   - Э! Садомазохист, чего он там щебечет? - Обратился он к садовнику.
   - Чего он может? - Удивился садовник. - Обещает все что угодно тебе и генералу Гарсия.
   - Значит врет! Мне его деньги не нужны! А тебе? - Выражение глаз француза показало на что он рассчитывает.
   - Ладно, сами разбирайтесь! - Алексей захлопнул чемодан, засунул коньяк в карман и вышел.
  
   - Жан! Я не понял, какие у нас мертвецы в саду? - Поднялся человечек и принялся поправлять перед зеркалом платок, маскируя красные линии на шее, оставленные платком, когда Алексей дернул за него.
   - А как я мог нас спасти? - Возмутился Жан. - Если бы я не представил себя жертвой...
   - Вы суки, дверь входную хоть откройте! - Вошел в комнату Алексей. - Что, барыш обломился?
   - Пойдемте! - Подхватил его под руку Жан и потащил к выходу. Сделал он это вовремя. Томас, которого Алексей принимал за банкира Стивена, начал вылезать из камина. По его лбу текла кровь. Где-то приложился.
   - Ты не покалечен? - Бросился к нему Стивен. - Ты так пострадал за меня! Но почему, он тебя принимал за меня?
   - Потому! Выходит, какое-то пьяное чмо из порта идет по всем такси и спрашивает, кто Стивен Данклин! Я ему ответил, что я не ты, но тебя представляю! Показал телеграмму! Он упал в кэб, я понял, что в мотель Дувра, где мы забронировали для него место, я не довезу. Я его привез к тебе. Сам же сказал, положи в гостевую! А у меня теперь череп раскалывается! Ты чего вообще?
   - Любовники мои! - Вошел в комнату Жан. - Хватит дрызгаться! Расскажите в чем дело?
   - Я получил письмо от Гарсия причем из Виши, потом телеграмму вот от этого... - кивнул настоящий банкир, на смятую кровать, - причем с корабля, который через час прибывает сюда, а не в Дувр. Жан, а я тебя послал в Дувр, чтобы ты ожидал паром из Кале с грузовиком, но посланец Гарсия появился из Амстердама. Причем телеграмму, что он это он, отправил за час до прибытия. Ну это я говорил. Пришлось встречать его Тому. Тома он принял за меня. Идея Тома была не комильфо, как мы сейчас убедились, но, устранив посредника, имела воплощение. Та живопись, что этот не поймешь кто, привез, могла нас обогатить в любом случае. Либо это подделки, но исключительные, или подлинники. Больше всего мне понравились рисунки под детскую руку. Вот это настоящий талант! Все эти Матиссы, Пикассо - дань моды, а это настоящее! Все: сюжет, перспектива, изящество, детали рисунка - это неподражаемо! Это новый стиль в искусстве! Так изобразить детскую руку, психологию - нужен талант. И мы это упустили! Том, как бы я тебя не любил, но это была твоя идея!
   - А теперь поподробнее! - Обратился к ним Жан. - Я что-то всё равно не всё понимаю!
   - Мы тебя отправили в Дувр, _ Снова начал Стивен, - встречать паром из Кале с грузовиком какого-то Алекса. Тот, с корабля из Амстердама отправил телеграмму, что через час будет уже здесь, я послал, на всякий случай, если это он, Тома, чтобы он его встретил с такси.
   - Тома он принимал за тебя?
   - Ну да! Идея Тома была в том, что изъять все рисунки, а этого пьяного засранца отвезти куда-нибудь. Пляж, скамейка в парке, человек пьяный! Ты, когда вернулся, попал под раздачу, как говорят русские. Не успели тебе всего этого рассказать. Мы бы на нем, заработали... да больше чем на кинжале Насридов 15 века с человеческим ухом на рукояти, что генерал прислал. Пока это единственный экземпляр. Через несколько лет он будет еще дороже. Мы его выставим на Сотби! - Очень взволнованно и, как приказчик в лавке, отбросив изыск перед клиентами, раз теперь перед своими, уже не высоким стилем, объяснял Стивен. - Наш банк и мы живем только за счет оборота! Как немцы всю Европу захватили, капец всем моим семейным предприятиям, даже насосный завод уже не получает столько заказов, сколько до войны! Хотя наши представительства в Европе закрылись, но насосный завод работал в три смены. Поистине, война - золотое дно! Я только мельком успел посмотреть эти эскизы, требовалось показать специалистам, чтобы узнать стоимость, но...
  
   - А вы чего лоханулись?
   - Ты приехал не комильфо! То, что мы тебя подключили с ходу, было неправильно! Томас убедил меня в том, раз он не на грузовике, значит везет с собой эти картинки! Идея была правильна. Положить этого пьянчугу на пляже, на скамейку в парке и все! А этот долбанул вас! Как я Гарсия теперь смогу объяснить все это? Он не только мой друг! Это выше!
   - Как это?
  
   - Это было до вас! - Разоткровенничался банкир. - Я закончил колледж. Отец отправил меня по Европе. Париж, Берлин, Рим, Барселона, Гамбург. В Барселоне я повстречался с молодым лейтенантом. У меня ни к кому такого влечения не было, даже к вам! А он отнесся к такой феноменальной, до дрожи выси, как к обыкновенному, простому! Меня это задело! Как так? Я же такой-растакой, особенный! Он не знал по-английски, я - по-испански, но мы понимали друг друга. С этого наша дружба и зародилась. Потом, несколько лет спустя, я отправился в Кейптаун, где основал новый наш филиал. Надо же было такому случиться, что, пережидая шторм, мой корабль остановился там, где Гарсия служил. Тогда все и началось! А сейчас я не могу ему сообщить что мы хотели кинуть его посланца на пляж, а деньги его присвоить себе! Будет честно если мы тысячу его фунтов разделим на всех, хотя эта идея Тома. Генералу все равно, что он мне послал. Этот - кто он хоть? Посланец-засранец может выбросить все рисунки в Темзу. Его дело - было доставить. Он - доставил. Не важно откуда и каким способом. Мне всегда от генерала привозили ценные вещички моряки. Я им платил за доставку. А коллекция серебряных монет, что он достал в пустыне? Я важным клиентам нашего банка всегда ее показываю и объясняю. Это придает устойчивость и респектабельность нашему банку. Мы - виноваты!
  
   - Какой сюжет! - Хлопнул ладонями об собственную грудь Жан. - Прямо как из "Унесенные ветром"!
   - Оставь свои сантименты на вечер! - Буркнул Том, пропитанный кровью газовый платок делал его похожим на индийского раджу.
   - Том, ну ты вообще! - Укоризненно посмотрел Жан. - Как тебе...
   - Ну пришло в башку! - Томас встал в пола. - Стивен сказал, что эти рисунки стоят до хрена! Надо только знать кому их задвинуть! Я знал. Договорился. Что теперь? Его нельзя было выпускать!
   - Ты что? Мы же не убийцы! - Возмутился Стивен.
   - Вы слабаки!
   - А если бы он нас? - Спросил Жан.
   - Я и об этом думал, но не до конца, считал пронесет. В этих ничтожных картинках - миллионы!
   - Вот и пронесло! - Стивен тоже начал заводиться. - В дерме!
   - На кой черт ты мне со своей жопой! Сотни пацанов свою за пачку сигарет отдают!
   - Моя задница - не жопа! Тут ты промахнулся, дружок! Ты плохо говоришь! Тебя подменили. Откуда такая грубость? Головой ударился или ты с ним в деле? Такое впечатление что вы с ним сговорились! Спектакль устроили?
   - Как ты можешь такое говорить?
   - Как могу, так и говорю. Иди и получай свои тридцать серебряников! Он тебя наверняка за углом ждет! Иди в чем одет, здесь все принадлежит мне, а то, что я тебе платил, на счету в банке - можешь снять. Жан проводи его!
  
   Жан укоризненно посмотрел на обоих и пошел вслед за Томом. Какое-то нелепое происшествие разрушило такую дружбу! Теперь ему придется работать и за Тома. А так славно было! По вечерам при интимном освещении: портвейн, карты, сигары, учтивые разговоры... Как в лучших домах Ландона. И, вот, на тебе! Моментально все рухнуло!
  
   Алекс вышел из особняка и пошел вдоль Темзы. Ветер, дувший вдоль реки, утаскивал сильно знаменитый лондонский смог в сторону. Куда теперь податься? Они с Краузе рассчитывали у Данклина и фирму организовать и счета открыть... хорошо, что все это случилось до того. Это было наивно в чужой стране открывать фирму и счета, но в Голландии это же случилось? Сначала нужен отель. Не слишком дорогой и большой, но солидный. Там наверняка кто-то говорит на языке Жюля Верна. Когда выпадало время, дочь Анна читала ему вслух, но даже "Капитан Немо" так и не был дослушан до конца. Вот кто изобрел субмарину! Да еще какую! В этом описании было столько технических новинок, о которых он и не слышал.
   Пришлось обращаться к своему "брату-таксисту". Первый же попавшийся, понял, что ему надо и за пару шиллингов быстро доставил.
  
   Портье бегло говорил на нескольких языках. Он не только разместил его с удобствами, но и посоветовал юриста, который занимается, организацией предприятий.
   После принятия ванны, прихода парикмахера получения свежих сорочек и выглаженного костюма Калиш отправился к юристу. С предприятием, оказалось не все так просто. Вернее, очень сложно, а счет можно открыть и даже покупать на физическое лицо ценные бумаги. Они просидели полдня. Юрист окружил его терминами и, ненавязчиво, предлагал услуги какого-то фонда. Алекс вспотел, мало что понимая.
   Вернер предлагал простую схему: мясо поступило - оплата венесуэльской нефти и не ждать, когда придут деньги за мясо. При этом мясо ввозить в Голландию или Францию. Из всего что рассказал адвокат, проще всего делать через векселя. Самое главное - время. Ждать месяц зарегистрируют тебя или нет - никакой выгоды. Но счет он открыл и выдал доверенность о покупке всевозможных акций-облигаций на фондовой бирже. Деньги будут поступать из континентальной Европы. На том и расстались.
  
   После всех этих потрясений, напряженной умственной работы, приходилось даже звонить в Виши Краузе, хотелось сильно выпить. Не желая потеряться в шумном центре, достопримечательности Лондона, как и других мест его не интересовали, пошел в бар собственного отеля. Хотел выпить виски, которые никогда не пробовал. В порту от поменял доллары с подлодки на фунты. Теперь он расплачивался и теми, и другими совместно. На обратном пути в Амстердам следовало сделать обратный ход. В порту всегда много людей и кассир вряд ли запомнит, кто, чего, сколько тебе дал.
   В Европе было проще. Там можно было менять деньги у валютных спекулянтов, класть деньги на счет, покупать дорожные чеки. Ходило все: военные франки, введенные в 1944 году после высадки союзников и де Голля в Нормандии, гульдены, датские кроны после 1945 года. Даже рейхсмарки имели хождение, но с июня 1948 года их начали менять на просто новые марки.
   Он зашел в бар и обнаружил в кармане не портмоне, а гульдены с корабля. Где же он его оставил или вытащили из кармана? Настроение упало, и он поплелся в банк.
   - Где же вы ходите? - Обратился к нему операционист открывавший ему счет. - Мы уже начали беспокоиться! Прошу вас! - Он протянул портмоне. Алекс не любил эту вещь, поэтому и деньги, и документы и ключи хранил в разных карманах одежды. Но этот аксессуар был признаком благополучия.
   Раскрыл его. Аргентинский паспорт, шестнадцать фунтов и серебряный доллар. Его он и протянул операционисту. - Мне за удачу, а вам на счастье!
   Выходя из банка и судорожно запихивая портмоне в карман, которое застряло и не хотело лезть, столкнулся с джентльменом, который вышел из такси и расплачивался с таксистом. Поэтому один смотрел на таксиста, другой на карман. Портмоне выпало, и джентльмен наступил на него.
   -Ай эм сори! - Приподнял шляпу тот.
   - Да ладно! - Буркнул ему в ответ Алекс. - Могло быть и хуже! Где тут виски купить, или выпить? Ни разу не пробовал!
   - Да ну? - Удивился тот.
   - Ну да! - И оба удивленно посмотрели друг на друга.
   - Вам не кажется сэр, что... - начал молодой человек фразу, но Алексей продолжил за него ... последние слова мы произнесли по-русски! Вы русский?
   - В некотором роде. - Приподнял тот шляпу. - Ричард! А вы?
   - И я в некотором роде! Алекс! - Протянул руку. Тот пожал ее.
   - Я бы пригласил бы вас в наш клуб, но он открывается с пяти. Хорошие бары есть, но я не знаю какие. Знаете, что? - Задумался Ричард и стал рассматривать Алекса. - А пойдемте ко мне домой! У меня матушка тоже говорит по-русски. И я подозреваю, что она настоящая русская! - Подмигнул Ричард.
   - Не удобно как-то! Хотя чисто по-русски... Тогда мне надо что-то прихватить с собой, а то как-то неудобно!
   - У меня нет времени. Обойдемся без этого, мы не обеднеем. Мне бы пообедать успеть! - Алекс, согласно кивнул.
   - Вот и договорились! Направо! - Подхватил Алекса под руку Ричард.
   После случая в доме банкира, Алекс мог подозревать все, что угодно, даже то, о чем и понятия не имел. Поэтому напрягся.
   - Не бойтесь! - Попытался его успокоить Ричард. - Матушка любит встречаться с такими как вы - знатоками русского языка. А вот и пришли!
   Они остановились у небольшого особнячка викторианской эпохи с массивными дубовыми дверями. На резных полотнах, лицом к лицу на задних лапах, подняв передние стояли тигры.
  
   - Не обращайте на них внимания Алекс. Мой папа всю юность пробыл в Индии и когда купил этот дом, хотел поместить на двери двух кобр... мама задала только один вопрос: Это я и твоя мама? - Поняв, что Алекс не понимает этих объяснений, открыл ключом дверь и предложил войти. - Мама! - Крикнул он. - Я не один!
  
   9.
   Холл был просторный и изысканный. Темные шкафы, пережившие неизвестно сколько хозяев, стоячая вешалка, калошница из красного дерева для гостей. Подставка для зонтиков. Три табуретки с которых свисали обувные ложки. Огромное зеркало у входа. Широкая мраморная лестница на второй этаж. Бордюром у потолка служила лепнина, изображавшая сцены из индийской жизни. У зеркала стоял высокий столик с круглой столешницей, на ней стоял телефон, а под ней, на такой же, телефонная книга, блокнот и карандаши.
   - Ричард обед будет готов через десять минут! - По лестнице спускалась красивая ухоженная женщина. Ее темные, с легкой проседью волосы, придавали неповторимое очарование. Платье скользило по ступеням и казалось, что это богиня спускается с небес. Ее слегка полная рука скользила по мраморным перилам, как будто их гладила и это доставляло обоюдную радость. И ей и перилам. Алексу хотелось смотреть это действо бесконечно, но она остановилась.
  
   - Вот и хорошо! Мы выпьем виски в библиотеке! Чтобы разжечь аппетит! Присоединяйся к нам. Я тебя познакомлю с удивительным человеком!
   - Но это невежливо! Надо сейчас!
   - А я хочу там! Это будет правильно, потом скажешь мне спасибо!
   - Хорошо Ричард! Сейчас проверю что с обедом и присоединюсь к вам! Налей мне бренди. Надеюсь знаешь сколько, а не от щедрости - как себе!
   - Пойдемте! - Потащил Ричард Алекса в библиотеку, дверь которой располагалась напротив кухонной.
   Скинул на огромный радиоприемник, а может и радиолу, газеты со столика, телефон поставил на подоконник, пододвинул три кресла поближе. Достал из бара бутылку с этикеткой, на которой голова рогатого оленя, открыл пробку и тяжело вздохнув, налил по полстакана, а бренди в широкую рюмку. - Лед не предлагаю! Раз мы сейчас русские! - Вежливо улыбнулся он. Поставил хрустальную конфетницу с крышкой, напоминавшую корону. В ней были орехи разных сортов, сухофрукты, шоколад.
   - Это для мамы! - Пояснил он. - А нам она принесет крылышки на гриле. Пойдемте я покажу где туалет! - Они вышли из библиотеки. Когда вернулись, тарелки с крылышками, еще дымящимися, стояли на столе, мать Ричарда хоть и присела на край кресла, но взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
   - Ричард! - Сказала она строго и поднялась, это движение, вся ее осанка выражали гнев. - Ты что себе позволил? Это самая дорогая бутылка отца. Этот "Делмор" 1920 года положил начало всей его коллекции. В твой день рождения! Он поклялся, что откроет ее только в день рождения внука!
   Алекс замер. Ох уж эти англичане! Куда не попадешь везде свои заморочки. Валить быстрее из этой Британии и чем раньше - тем лучше. Не успел приехать и в первый же день дважды погореть! Хотя виски очень хотелось. Он оценил подвиг Ричарда. Вот так - незнакомому человеку отдать лучшее, что есть у собственного отца!
   - Мама. Присядь. Я обещал тебя удивить - удивлю. Не хочу, чтобы от этого упала. Папа, когда вернется - выпьет все остальное.
   - Ален сейчас в Канаде. Вернется через неделю. - Пояснила мама и присела на край кресла.
   - Знакомься мама это Алекс Дюбуа. Тот самый, кто в последний момент успел меня вытащить из горящего самолета. Это... - Повернулся он к Алексу, но договорить не успел, мама охнула и завалилась на спинку кресла. Оба бросились к ней, но она, взяв себя в руки, выпрямилась и снова села на край кресла.
   - Вы поняли, о чем мы здесь говорим? - Хищно прищурившись, спросила она Алекса.
   - Ну да... - Еле вымолвил Алекс, но падать никуда не стал. - Вы все время говорили по-русски.
   - Да ну? И как это произошло? - Чтобы себя успокоить, она достала из хрустальной конфетницы орехи и потихоньку начала грызть.
   - Тогда Франция воевала за Германию. Я служил в Алжире на аэродромной водовозке. Наши сбили, теперь я знаю, Ричарда. Я подъехал к месту падения самолета. Пришлось ломом вскрыть самолет, он не мог его покинуть и вытащил. Что я плохого сделал? Я же вижу ваше раздражение! Я не напрашивался к вам. Пошли вы все к черту! И виски ваши тоже. Вот я дурак! Коньяка мне не хватает, виски решил попробовать!
   - Стойте! - Властно приказала она.
   - Раскомандовалась тут! - Фыркнул Алекс и взялся за ручку двери, но его за плечи схватил Ричард.
   - Останься Алекс! Прошу тебя! Она так долго тебя искала, но появлялись только проходимцы. Ей плохо, она не может поверить в такую удачу.
   - Как-то все это мне не нравится! - Повернулся к нему Алекс. - Второй раз тебя спасаю. Сегодня я боюсь больше, чем тогда! - Они вернулись к газетному столику.
   - Простите меня Алекс! - Кинулась к нему мама Ричарда. Тот так и не успел назвать ее имени. Обняла за плечи и заплакала.
   - Ну мам! - Обнял и ее за плечи сын. - И где фотографы? Такой момент! - С тонким английским юмором произнес он.
   - Ты прав сына! - Она отстранилась от Алекса. - Ален от такого известия выпьет все! Я сама сообщу об этом!
   - Хотя виски одним глотком не пьют, но как говорит мама, по русскому обычаю, выпивается до дна. - Пояснил Ричард. Напряжение начало спадать. Мужики жевали крылышки, мать перебирая мелконарезанные сухофрукты, выбирала небольшие кусочки. Все старались не смотреть друг другу в глаза. Молчание затягивалось!
   - Так вот ты какое! Виски! - Медленно произнес Алекс с паузой перед названием напитка.
   Все рассмеялись и напряжение спало. Неожиданно зазвонил телефон, и все одновременно вздрогнули. Ричард снял трубку, поговорил междометиями, положил ее и подошел к ним.
   - Мама мне надо срочно уехать. Вернусь через два часа, развлекай моего спасителя как хочешь, но, чтобы он дождался моего возвращения. Не прощаюсь! - Ричард вышел из библиотеки.
   - Вот так всегда. - Печально констатировала его мама. - Ему даже пообедать некогда! Он член парламента. В этом году избрали. Наверное, поехал на голосование. Я говорила ему, не лезь в политику. Туда лезут все неудачники, которые своим умом или руками ничего не могут. Одна говорильня. Но что поделать - английские традиции. Все его предки, вплоть до седьмого колена были в парламенте. Ален сейчас вице-губернатор Канады, а Канада мне напоминает Россию. Я же сама оттуда. Поэтому я не там. - Печально вздохнула она. - И хорошо, что не там... - спешно добавила она.
   - Я-то думал, кого он мне напоминает, когда мы с ним столкнулись у банка! Неужели такие... - но осёкся, увидев, как она впивается взглядом в его лицо. Не понимая, что делать, налил себе еще полстакана виски, одним махом выпил и начал хрустеть остывающим крылышком. Она глотнула бренди, но закусывать не стала.
   - Ты ли это... - начала она вкрадчиво, что удивительно, в ее голосе послышались знакомые интонации, но откуда знакомые ему, Алекс не понимал, ... - мичман Алексей Калишин?
   - Зинка? - Не поверил своим слуховым галлюцинациям Алексей.
   - Зина, Зина! - Печально произнесла она. - Пойдем пообедаем и поговорим! А то сейчас придут Саша с Олегом, как следует поговорить не удастся.
   - Поздравляю!
   - Это сыновья Висельникова. А ты обо мне ничего не знал?
   - Весельникова! - Поправил он ее. - Знал. Он рассказывал, он же на Зое женился, а я на тебе - нет. Обещал обо мне весточку тебе послать. А он тоже с Зоей здесь? Погостить приехали?
   - Повесили их с Зоей. Они же в Сопротивлении участвовали! - Она махом допила бренди, поднялась и протянула ему руку. - Пошли, помянем их водочкой. Хоть радость в том, что ты нашелся. Надолго?
   - До вечера! - Он уже заказал билет на корабль.
   - Тогда знай. Проведение, высшие силы, удача, но ты спас собственного сына!
   - Как это? - Остановился Алексей и так сильно вздохнул, что чуть не поперхнулся воздухом.
   - Ален неспособен к деторождению! До него у меня был только ты! Нет, сначала Висельников, а потом он на Зою переключился. Мы вас по жребию разыграли. Я вытянула короткую спичку - тебя. Ты же ниже Тимофея ростом?
   - А куда же вы всегда неожиданно уходили?
   - Какие вы мужчины одинаковые! Все об одном! Мы с Зоей закончили Смольный институт. Французский нам преподавали великолепно. Немецкий мы не любили из-за классной мадам. Английский - разговорный, ну так себе. Когда мы попали в Новороссийск. предложили переводить, как письменно, так и устно для французской миссии. Арнольд Самсонович Мессе, руководитель канцелярии, чтобы его не дергали по поводу англичан, предложил изучать и английский. Особенно он ставил произношение. Поэтому у нас была квартира и сносное питание. Но вызывали в любой момент. Вот так. Поняла, что беременна уже на корабле, а тут Ален подвернулся. Я немного изменила фамилию и это мне очень помогло при общении с их родственниками. Родословная была не хуже, чем у них. Он в меня влюбился и любит до сих пор, а у меня это был брак по расчету. А почему ты Дюбуа?
   - Иностранцев берут только в Иностранный легион. Наших там было много и их не жалели. Даже не кормили. Полковники рядовыми были, а их какой-то сержант-араб по лицу бьет?
   - Ричард узнал только, что ты с вашего аэродрома пропал. Может арабы похитили или секретная служба сцапала.
   - Считай, что все эти годы я провел в пустыне. Причем добровольно. За немцев воевать не хотелось. Женился на местной и у нас двое детей. В Марселе у меня осталась жена у нее теперь муж. Дочь с двумя детьми живет в Бордо. Я их еще не видел, а может и не увижу. Еще не решил. Стоит ли своим появлением ломать им уже устоявшуюся жизнь.
   - Дочь-то я могу увидеть, как бы случайно? Хочу сравнить!
   - Узнаю адрес -сообщу. Только не заводись!
   - Садись, напротив. Я сама подам. Сьюзен отдохни часок. - Обратилась Зина по-английски к кухарке.
   - Благодарю вас мэм! - Поклонилась кухарка и вышла.
   - Я это проделываю периодически. Особенно когда все дома и разговор будет не светский. - Принялась накрывать стол Зина. Достала из холодильника графин водки, разлила по рюмкам. - Тогда мы говорим по-русски. Помянем Тимофея и Зою! - Они выпили и принялись есть суп.
   - А почему ты Тимофея всегда называешь Висельников? - Перестал быстро хлебать суп Алексей.
   - Так это его настоящая фамилия! Он же был комендант порта Новороссийск. И все документы к нему и от него для французов, а потом и англичан переводили мы с Зоей. Я как-то раз его спросила, не помню уж о чем, а он мне ответил, что кому быть повешенным, в море не утонет. Как в воду глядел!
   - Как же это произошло?
   - Этого никто не знает точно. Кто-то из своих сдал. Хорошо другие узнали и детей из лицея забрали за полчаса до прихода гестапо.
   - А я сбежал, спрятался. И сейчас мне стыдно!
   - Не переживай. Каждый совершает свой подвиг, причем, может об этом и не знать! Ты спас нашего сына. Судьба?
   - Судьба... - печально ответил Алексей.
   - Я вижу, как ты на суп налегаешь... хочешь еще?
   - Давай! - Она подлила ему еще пару половников. Он принялся опять есть.
   - Как тебе? Чешский суп.
   - А я думал, что это обычная затируха! Все такое перетёртое!
   - Но тебе же понравилось?
   - Я два дня не ел! Из Амстердама вышли, шторм начался. В баре коньяк глотал. Здесь о еде некогда было думать. Партнеры интересные попались.
   - А зачем приехал если не секрет?
   - Хотим поставлять мясо из Аргентины. Мясо в обмен на нефть в Венесуэле. И будет какой-то навар. - Добавил он не уверенно.
   - Та как был казаком, так и остался. Вся Европа американским мясом забита. Возят они его не только тушенкой, а в рефрижераторах.
   - Риф чего?
   - Корабль, а в нем огромный холодильник.
   - Это же сколько надо льда!
   - Это аппарат. Он делает искусственный холод. Пойдем покажу. - Она подвела его к белому ящику, высотой с него. Потянула ручку. Внутри оказались полки с разными продуктами и оттуда потянуло холодом.
   - Надо же! Как у капитана Немо!
   - Ты что читал Жюль Верна?
   - Дочь читала, но я так и не узнал, что этот инженер еще изобрел.
   - Это все, что узнал про него?
   - А когда? Сначала я таксовал с утра до ночи или машину ремонтировал. Потом дороги строил. Потом другая война. В пустыне газет нет. В испанском гарнизоне была библиотека. Думаешь, мне до нее было? Тем более там на испанском. Я и по-французски еле читаю. Не думай, что я жалуюсь. Я доволен жизнью. Приехал в Марсель. Его бомбардировки и бои наполовину снесли. И до сих пор кое-что не восстановили! Даже в самом центре!
   - Это потому ты все время на работе пропадал, что ни ты не любил, ни тебя не любили. Алан любым моментом пользуется, чтобы рядом со мной оказаться. Как молодой, летит. Как мы с ним на корабле познакомились, так до сих пор и летает! Твои-то как?
   - Дочка до этого, уехала рожать в Бордо. У мужа там родители - производители вина. Наш дом не пострадал. Хотя рядом половина домов было разрушено.
   - Теперь я тебя понимаю понимать. Если ты раньше был инстинктивно чутким, то теперь умом чуткий. Вот, что в тебе меня привлекало! Чуть ли не тридцать лет прошло!
   - Зин! У меня через два часа корабль в Амстердам. Хочу тебе сделать подарок - не подарок, сюрприз - не сюрприз... вряд ли мы увидимся. Англия не моя страна... я, конечно... о Ричарде... не привык, не понял, да и не важно, от кого он. Он твой сын в первую очередь. Во вторую - Алена. А я, давай, скромно в сторонке постою. Я же вытаскивал его из огня не потому что зов крови, а человека, попавшего в беду! Неважно, что англичан объявили врагами. У нас большинство было против немцев. Просто я решился... им, французам в Африке, приходилось сражаться по приказу за немцев. Военные, что с них взять? Им не нравилось, но они терпели, честно выполняли боевые задачи. И, с радостью перешли к вашим. Только меня уже там не было. Я такой же как ты. Все было и от отчаянья, и по расчету. Меня и в Марселе, и в пустыне научили примитивному прагматизму выживания. Пошли со мной, я тебе кое-что отдам. Оставь свой адрес, я тебе пришлю адрес дочки. Вижу же, что ты, как женщина, хочешь с ней увидеться.
   - Что? Пойдем прямо сейчас?
   - Ну пошли тогда со мной кого-нибудь!
   - Ты промелькнул в моей жизни два раза. Первый раз был дольше. Пошли. Я тебя сейчас курицу заверну. Копченую говядину. Хлеба, сыра и бутылку виски чтобы тебя не штормило. Леха! Ты не представляешь какое счастье ты мне доставил! Это же невероятное чудо! Ты представить не можешь, сколько ко мне всяких жуликов приходило! Мы, с дуру описали все подробности, что Ричард запомнил. Я начинаю молодеть на... по крайней мере, своих глазах. Глина сердце обволокла и сжимала, а теперь осыпалась! Мне стало легко!
   - Зина не заводись! А то у тебя второй сын появится. Как ты Алену все это объяснишь? Святым духом?
   - Иди в библиотеку, через полчаса буду. Радио не включай, газеты не читай, книги не листай. Там сигарный ящик - можешь курить.
   - А я не курю.
   - Вот и гуд! - Зина начала подниматься по лестнице, а Алексей провожать это восхождение грустным взглядом.
  
   10.
   Вернувшись во Францию, первым делом все подробно рассказал Вернеру, дополнив рассказ тем, что с мясом из Аргентины ничего не получится.
   - Ну и не надо! - Нисколько не огорчился Краузе. - Это был просто повод. Прикрытие поездки. Я долго думал, рассматривал, вертел эти бумаги...наконец понял с чего и как надо начать. Едем к твоему тестю...
   - Я бы не хотел...
   - Не знаю, чего ты хочешь, но знаю, чего ты не хочешь... но придется. Это единственный способ проникнуть в Швейцарию. Думаешь раз эти счета безликие, их никто не контролирует? В банках полно бывшей германской агентуры. Поэтому и паспорта у нас аргентинские. Ты пойдешь в один банк Лозанны и открыв ячейку, возьмешь все, что там есть. Пароль сменишь и оплатишь хранение на пять лет вперед. Там должны быть пароли от счетов в двух банках Берна. С них я переведу деньги на те счета, что ты открыл. Сразу много переводить нельзя. Я дам указание переводить понемногу, но часто, в течение определенного времени. Нам много не надо. Сменю пароли. Деньги снимем и перенесем в другие банки в других городах, открытых уже на наши паспорта. Смотри у меня в паспорте уже стоит дата въезда в Швейцарию! - Вернер развернул паспорт, но Алекс в эту печатку всматриваться не стал. - У меня все готово. Берешь на второй французский паспорт машину на прокат и к тестю. По дороге обсудим детали.
  
   Ехать было не так уж и далеко. Здесь, в предгорьях Альп, дороги не были разрушены войной. Ехать было легко и удобно. Чем выше поднимались в горы, то сильнее холодало. Вернер предусмотрел и это - они постепенно утеплялись. Первый пост жандармов появился, когда они свернули в сторону границы. Жандармы равнодушно рассмотрели содержимое грузовичка.
   Два шкафа. В одном висела одежда, в другом лежало постельное белье, одеяла, подушки. Новый пружинный матрас был прислонен к борту, его прижимала стиральная машина, коробки с мылом, сахаром, солью, подсолнечным маслом, коньяком. Мешки с мукой, зерном для животных, три пары армейских альпийских ботинок. Приемник. Бочка с керосином.
   - Кому передачку везешь? - Пошутил сержант осматривавший кузов.
   - Да вот! - Протянул накладную Алекс.
   - Да это же на самой границе!
   - Какая еще граница?
   - Да не в накладной дубина!
   - Что оскорбляешь? На смотри! - Алекс протянул кусок коричневатой оберточной бумаги, где химическим карандашом была нарисована схема проездки. - Вот видишь, вот это ваш пост, потом еще один, потом эта деревня. Где граница?
   - А? Ну если так, то действительно, границы нет. - Улыбнулся сержант. - Только имей в виду, чтобы туда попасть нужно иметь разрешение.
   - У фашистов научились?
   - В смысле? - Сразу стал серьезным сержант.
   - Куда не пойдешь, везде аусвайс! - Выкрикнул последнее слово Алекс.
   - Что досталось? У нас такой порядок!
   - Если бы досталось, перед тобой не стоял бы!
   - Ладно не кипятись, я не фашист, просто жандарм!
   - А порядки одни и те же!
   - Я тебя предупредил, вернешься, претензий не предъявляй, езжай! - Протянул накладную сержант и повернулся к стоявшему рядом молодому жандарму. - Тогда нужна заявка, от того кому груз везут! Ты-то это знаешь?
   Тот не знал, что ответить. Понятия не имел. Скажешь не знал - заставит все инструкции зубрить в свободное от работы время. Ответишь, что знал, еще вопрос задаст. Алекс закрыл тентом задний борт. - Пока! - Крикнул он на прощанье.
   - Пошли в будку. Холодает что-то! Партия в домино еще не окончена. Кто проиграет, выйдет к нему на обратном пути и помурыжит как следует!
  
   Как только Алекс свернул за поворот - остановился. Только минут через десять в кабину плюхнулся запыхавшийся Краузе.
   - Крутые здесь горки. Хорошо, что не вдоль ущелья пошел. Там бы точно плюхнулся. А здесь только кожаную куртку порвал.
   - Следующий, последний пост придется обходить по ущелью.
   - Ни за что! Зачем мне эти горы?
   - Ты же сам сказал, что они помогут нам! Ладно, постоим где-нибудь до сумерек. Я их заговорю, а ты прошмыгни под шлагбаумом и на карачках, медленно, вдоль скалы. Через двадцать метров будет уступ. Спрячешься за ним. Буду проезжать мимо, вскочишь ко мне на ступеньку, а когда на площадку при повороте въедем, сядешь в кабину.
   - А если с тобой поедет жандарм?
   - А я бикну. В горах принято, если дорога извилистая и не просматривается предупреждать заранее, тех, кто может ехать навстречу. В деревне всего одна машина - трактирщика. Но я-то могу об этом и не знать. Если будет жандарм он мне об этом скажет. Лучше до этого не доводить. Симон может сказать не то. А ты тогда шагай до деревни. Дорога идет только туда. Где-то три-четыре километра. Идти часа два. Встречу на окраине. Вряд ли кто-то захочет по темноте туда тащиться. Я думаю, они скажут, чтобы я привез деда с утра.
   - Хорошо бы! - Краузе все еще не привык к такому служебному беспорядку и верил не до конца что так и будет и ему не надо мучиться, поднимаясь в гору, а потом спускаться в долину.
  
   Командир поста сержант Моро и трое жандармов самозабвенно резались в карты. Они даже не услышали, как подъехала машина. Трактирщик давно проехал, а больше ждать было некого. Из других поселений никто не выезжал, а, значит, и не возвращался. Лыжный сезон практически закончился, но это в других поселениях, дорога к которым уходила в ущелье вправо.
   Алекс, увидев, что никого у шлагбаума нет, заглушил двигатель, выключил фары и накатом проехал к посту. Вернер, поднырнул под шлагбаум и побежал к уступу. Алекс занял место у двери, чтобы перекрыть выходящего. Вернер успешно спрятался за уступ.
   Алекс вежливо постучал.
   - Кого там черт еще несет? - Рявкнули за дверью. - Все уже вернулись.
   - Войти-то можно? - Робко спросил Алекс.
   - Войти-то можно, а выйти вряд ли! - Калиш вошел. Четыре пары любопытных и недовольных глаз смотрели на него. Карточное ристалище было в самом разгаре.
   - Что надо?
   - Проехать вон туда! - Протянул накладную Алекс.
   - Ты что с Альп свалился? Разрешение надо на проезд в пограничную зону. Что нам трактирщик не сказал, что он все это заказал.
   - Мне откуда знать? Сказали вези, я везу, а граница - не граница. Не мое дело за всякими разрешениями бегать, мое дело - везти.
   - Не, это не трактирщику, а старому контрабандисту Симону. - Успел из-за плеча сержанта прочитать высокий и худой жандарм.
   - Мне все равно старый он или молодой, велено доставить!
   - Сказано же, нужно разрешение, а его выдают в управлении, а оно...
   - Находится там, езжай туда... - Прервал его Алекс. - А заявку кто должен подать? Тоже я? Давайте звоните этому Симону, пусть он едет сюда, подает заявку, вы завтра сменитесь, отвезете ее, а я поживу у вас.
   - Ну наглец! - Хмыкнул сержант.
   - Пьер! - Обратился к нему самый старший жандарм. - Чувствую у нас эта партия затянется надолго. Сделай что-нибудь! Симон, когда был в Марселе у дочери, многих, за кем гонялось гестапо, у себя в подвале прятал.
   - А ты откуда знаешь?
   - Лоран-трактирщик сказал. Он же у них вроде почтальона. Дочь письмо прислала. Конверт толстый, Лоран любопытный. Вскрыл. Замуж вышла за того, кого он прятал. Муж ее в войну сгинул. Фотки со свадьбы.
   - Это когда ты Лорана с лишними сигаретами поймал?
   - Ну да! Ясно же что за границу приготовил.
   - Лоран еще тот жук! Пошлину нам не захотел платить. - Подал голос третий жандарм. - Можно подумать много берем.
   - Так вот, я не поленился съездил к Симону. Впрямую спросил, но не сказал откуда я знаю. Он подтвердил и еще одно письмо показал. Один из тех, кто в его подвале прятался, теперь зам министра МВД, друг самого...
   - Да... парень задал ты нам задачку! Пустить тебя - порядок нарушишь. Не пустить - гнев навлечь. У нас суточная смена через час заканчивается!
   - Ну я и предлагаю съездить! Он прямо на месте напишет заявку, вы отвезете - следующие привезут. Я сутки могу подождать. Скажу, что машина сломалась, гололед, что там у вас еще бывает?
   - В пропасть сорвалась! - Пошутил кто-то.
   - Здесь пожить? Это боевой пост. Строго охраняемый. Нас же следующая смена сразу заложит, если тебя увидит. Доставай заявку Жан и заполняй от имени Симона. Найди его данные в книге регистрации. А у тебя машина сломается еще на два дня. На третий, тоже в сумерках спустишься. Согласен?
   - А куда деваться? - Согласился Алекс.
   - Скажи Симону, что его маленькая благодарность - молодой козлик! Идите шлагбаум поднимите! - Кивнул он жандармам.
   - А посмотреть? - Поднял голову от листка Жан.
   - Пусть сам скажет, что везет! - Распорядился Моро.
   - Мебель, одежду, матрас на пружинах, сахар, соль, керосин, зерно, коньяка ящик! - Перечислил вещи Алекс.
   - Вот! - Поднял вверх палец сержант. - Ящик не положен. Две бутылки лишних. Доставай! - Алекс вышел. - По дороге оприходуем! - Пояснил остальным сержант.
  
   - Как это у тебя получилось? - Запрыгнул на подножку Вернер.
   - Две бутылки коньяка!
  
   - Ну что? - Спросил сержант на нижнем посту, залезая в кузов автобуса.
   - Загнал в рощу, пусть ждет разрешения! - Весело хмыкнул Моро.
   - А когда?
   - Откуда я знаю! Заявку везу, я же не людоед!
   - На юге совсем распустились, мозги от тепла расплавились. Показывает мне кусок оберточной бумаги, где маршрут нарисован и говорит "и где здесь граница"? - Все жандармы заржали.
  
   В отличие от всех остальных, дом Симона стоял не по струнке вдоль изгибов реки, а метров на пятьдесят отступив от нее. С трех сторон скала окружала высоченным забором, с южной стороны - река, на краю этой огромной естественной выбоины, скала понижалась, там тек ручей и начиналась тропа в горы. По этой тропе Симон всю жизнь гонял коз в горы на выпас.
   Воду от ручья он набирал из выбоины, размером с два квадратных метра и глубиной в один. Это далекие предки вырубили ее в камне, чтобы не таскаться с ведрами к реке. Также они натаскали снизу земли огородив камнями, чтобы не дождь, стаявший снег не смыли плодородную почву. За домом, прижавшись к скале, стоял сенной сарай и хлев, в котором обитали козы и, в отдельном закутке, поросенок. Курятник задней стенкой был пристроен к дому. Между ним и сараем был навес, под которым были навалены кривые сучья, стволы деревьев и нарубленные дрова. Около каменной ограды было три кучки навоза, перемешанного и соломой и с опилками. Огород Симона был самым большим в поселении. Симон мерял его своими длинными шагами. Получалось, что в длину - по южной стороне пятьдесят три шага, а в глубину - сорок шесть. Причем участок напоминал трапецию, с узкой вершиной в восемнадцать шагов.
   Немецкая пограничная стража располагалась в его доме. Во-первых, дом пустовал, во-вторых, в этом закутке, никогда не было сильного ветра. Поэтому после уборки урожая, стожки накошенного сена, солому, привезенную снизу он оставлял в огороде. Так делали и его отец, и дед.
   Немцы отремонтировали дом, устроили новую крышу, покрытую оцинкованным железом. Установили на огороде, рядом с домом обитый железом ватерклозет. Причем к нему надо было подниматься по ступенькам. Кто будет делать яму в скале, чтобы потом ее чистить? А тут заслонку вынул и все дерьмо в огород плывет! Провели снизу электричество и телефонную линию. Двор перед домом выложили битым кирпичом. Вернее, выровняли. Так в их поселение впервые пришло электричество. Его дом использовался и как казарма и как штаб, где оформлялись все необходимые документы. Отдыхали - у Лорана-трактирщика, к которому тоже провели свет. Остальные сидели в темноте. Керосин был дефицитом, так его еще и привезти надо было.
  
   Через ущелье с рекой, был переброшен висячий мост. В этом месте ущелье было узкое - метров тридцать длиной, и неглубокое - метров десять, но с обрывистыми склонами, по которым могли лазить только козы, когда хотели попить. Как только Франция пала, по договоренности, швейцарцы скатали мост на свою сторону. Контрабанда резко сократилась, но не прекратилась. Общались друг с другом азбукой Морзе, перекрывая шапкой свет лампы. Швейцарцы, еще днем, выстреливали из лука в крышку от бочки, которая в нужный день, на веревке свешивалась в ущелье. Ночью французы ее вытаскивали, выдергивали стрелу, к которой была привязана длинная парашютная стропа. На стропе висел пастуший мешок-сумка, к дну мешка с разных сторон тоже были прикреплены стропы. Контрабандистам оставалось таскать через ущелье эту сумку, по очереди наматывая веревки. Это было безопасно. Немцы дежурили только напротив сопредельного поселения. Главное было вернуться домой до рассвета. Утром пограничный патруль обходил все дома, сверяясь со списком. Из Швейцарии получали часы в обмен на табак.
   С окончанием войны мост восстановили и товарооборот значительно расширился как количественно, так и по ассортименту.
  
   Они подъехали уже в темноте. Если внизу еще было светло, то здесь - кромешная тьма. Тьма наступала быстро - как только солнце пряталось за гору. Алекс развернулся и стал задним бортом ко входу в дом. В ночной тишине звук двигателя казался грохотом неожиданного землетрясения. На него должны были сбежаться уже все жители, так даже Симон не отреагировал. Пришлось стучаться.
   - Ну кого тут черт принес? - Раздался хриплый и сонный голос Симона.
   - Французская почта, вам посылка! - Произнес Алекс.
   - А до утра подождать не может? - Раздраженно спросил Симон. - Я теперь всю ночь не засну!
   - Посылка большая. До утра как раз разберете! Мы можем уехать, но тогда сами таскайте все эти вещи.
   - Заходите! - Послышался звук скинутой щеколды и на крыльце загорелся свет. Дверь открылась.
   - Здравствуй дед! - Обнял его Алекс.
   - Вот ты черт Алекс! Я так и знал. Вру! Не знал! Но верил, что ты выскочишь из преисподней! Заходите! Сейчас достану своего напитка и жахнем как следует!
   - Давай сначала подарки занесем! - Алекс откинул полог с заднего борта.
   - Ого! И это все мне?
   - Большинство, но не все. Давай перетащим, а потом поговорим.
  
   Разговор был долгий. Самогонку не пили, а только кофе. Сначала рассказали, что происходило с ними во время войны. После этого по сухому, жесткому лицу Симона из глаз покатились слезы.
   - Ты не поверишь, но вчера, во сне, я с тобой сидел вот здесь и разговаривал! А ты мне говорил, что вещих снов не бывает. Спасибо тебе Алекс. Ты спас не только нас, но и других. А то, что ты исчез, тоже хорошо. Из полиции приходили, вместе с немцами, интересовались. Весь дом обшарили.
   - Зачем?
   - Откуда я знаю! Судя по разговорам у тебя какой-то, друг был...
   - Тимофей Висельников. Они его детей искали. Подпольщик был. Повесили вместе с женой!
  
   Обсудили детали перехода границы.
   - Много вещей с собой?
   - Чемодан. - Показал на сундук Краузе. - И два больших рюкзака.
   Рюкзаки Вернер вытащил из упаковки матраса. Армейские ботинки поделил на троих.
   - Мы можем все это через горы пронести?
   - Светать начало! - Выглянул в оконце Симон. - Как петух первый раз крикнет - выходим. Туман от реки начнет подниматься. Переходим мост. Его не раскачивать, я провожу вас до дорожки, которой местные пользуются. Перевал у них хоть и узкий, но не высокий. Быстро пройдете, не заблудитесь. Как спуститесь внизу увидите три крыши, до них... как бы вам сказать, у меня часов никогда не было... хотя кучи с той стороны перетаскал... там примерно пять тысяч шагов. У домов будет стоять автобус. - Симон протянул половину десятифранковой банкноты довоенного выпуска. - Стучишь в дом и отдаешь ее. На обратном пути он тебе ее вернет. Там живет водитель автобуса. Дадите денег сколько скажет.
   - Но у нас доллары!
   - Но это же Швейцария! - Засмеялся Симон. - Поменяет. Если автобуса нет, значит уехал, прячьтесь и ждите следующего утра. Зачем вам все это надо не спрашиваю и знать не хочу. Соседи будут спрашивать, что отвечать?
   - Машина сломалась, поэтому только к ночи добралась. Шофер ушел обратно за запчастью. Подарки от одного из спрятанных. А ты знаешь, что Лоран-трактирщик твои письма читает?
   - Да это все знают. Сначала его немцы заставляли читать и объяснять, что там написано, а он втянулся и стал делать уже добровольно, уже для себя! Поэтому я сам себе от одного важного человека письмецо состряпал, отправил внучке, чтобы она на конверте на машинке напечатала и попросила кого-то из Парижа отправить. Теперь ко мне все с таким уважением относятся, а то и с опаской! - Засмеялся Симон. Увидев, что Вернер приготовил вещи к походу, прервал разговор и пошел к выходу. - За мной! - Коротко приказал он.
  
   Если бы не Симон, то из-за густого тумана от реки, можно было и в ущелье свалиться. Так случилось с парой германских солдат, которые делали обход ночью и утром. Чуть всю деревню не расстреляли. А ведь у патрульных были фонарики. После этого пограничная стража выходила на улицу только когда туман отступал.
  
   Симон, не говоря ни слова, вместе с ними поднялся в гору выше тумана, жестом показал куда идти и нырнул обратно в туман. Причем он проделал это так быстро, что казалось, что его здесь и не было. Фантом.
   Они заторопились, поскольку Симон не сказал во сколько автобус выходит на линию. Чемодан имел три ручки. Первая на стороне где были замки, и две - с узких сторон. Причем одну ручку можно было отвинтить, а вместо нее поставить колодку с колесиками. Американское изобретение, недавно вошедшее в моду.
  
   Дорожка виляла, но не разветвлялась. Автомобиль свободно мог по ней проехать. Через полтора часа подошли к спуску, с другой стороны. На самых крутых спусках были вырублены ступени шириной больше метра и длиной в половину. Через каждые двадцать-тридцать ступенек была площадка длиной метра три и шириной два. В ее стене было вмуровано железное кольцо, в котором торчала лопата. Было понятно, что для очистки ступенек от снега. Спуск занял еще полтора часа. Потом углубились в лес и, выйдя из него, впереди торчавшие черепичные крыши, показали, что они практически у цели. Чем ближе они подходили, тем сильнее вырастали постройки. Оставалось метров тридцать, как автобус завелся и, закашлявшись, выхаркнул из себя темный клубок дыма.
   - Побежали! - Предложил Алекс.
   - Дойдем! - Отмахнулся Вернер, - он двигатель прогревает. Мы в России зимой даже двигатели на ночь не глушили. Остынет, масло замерзнет, тогда только с толкача. Поэтому выделяли дежурный танк, которые еще и воду грел для других. Воду из радиатора охлаждения приходилось сливать. А если не сливали, то круглыми сутками тарахтели.
   Действительно, добившись устойчивого хода холостых оборотов, водитель вылез из кабины и вошел в дом.
   - Что я тебе говорил! - Победоносно хмыкнул Краузе. - Стучать не будем, дождемся, когда выйдет. Пароль приготовь! - Алекс полез за пазуху.
  
   Водитель вышел из дома в вязаной шапке, кожаной меховой куртке, надетой на свитер, в котором выходил заводить машину, с сумкой и огромным термосом. Алекс молча протянул ему половину банкноты.
   - От Симона? - Не то спросил, не то утвердился тот и убрал половинку в карман.
   - Откуда знаешь? - Удивился Алекс.
   - А с той стороны ко мне может людей посылать только Симон. Другие доверия не вызывают!
   - Сколько? У нас только доллары! - Поспешил предупредить Вернер.
   - Вас двое, значит двести!
   - Вернер протянул десять двадцаток.
   - Верю, что не фальшивые, водитель убрал их в портмоне. Андре! - Представился он, открыл багажник автобуса. - Кладите. Садитесь на сиденья с левой стороны посредине. Молчите. На наших вы не слишком похожи, но и на чужих тоже. Если спросят, отвечайте по-немецки, здесь никто его не знает. Пусть думают, что вы из Берна или Цюриха. В общем никто спрашивать и не будет, я так, на всякий случай. У поста не выходить. Стоянка десять минут. Там дороги сходятся от семи поселений, а автобус к ним не ходит, обычно с горы на лыжах скатываются, а потом пешком идут, или у кого машина есть, тот привозит. По сторонам не глазеть. Лучше делайте вид что спите. Путь до Берна долгий, у меня полавтобуса дрыхнет.
  
   Автобус ехал медленно, подбирая всех на пути. Алекс и Вернер сначала прикидывались что спят, но незаметно для себя и вправду заснули.
  
   - Лозанна! - Тронул за плечо Алекса Андре. Алекс непонимающе уставился на него. - Так тебе до Лозанны? А приятель?
   - Ему в Берн! - Очухавшись произнес Алекс. - Не буди его пусть спит. Мешок дай мой!
   Андре открыл багажник. Вот белая повязочка на лямке. Вот Вернер, предусмотрительный даже в мелочах. Хорошо, что в автобусе поспали, ночью-то некогда было. Достал нарисованную Краузе карту Лозанны с пояснениями. Сориентировался и пошел, не забыв помахать автобусу рукой.
  
   Он, не спеша, разглядывая дома, людей на улице, шел руководствуясь инструкцией Вернера. Вот и адрес. Здесь должен быть банк! Но никакой надписи. Неужели того не стало? Никогда Алекс не ощущал себя таким брошенным. Потратить столько усилий и выяснить что банка здесь нет! Краузе тоже не подскажет! Разочарованный он свернул на соседнюю улицу. У кого спросить? Да так чтобы подозрения не навести! Пошел по улице выискивая маленький отельчик. Все как положено: вывеска, цены специально написаны, чтобы хозяев таким простым вопросом не терзали. Вошел, колокольчик на двери звякнул. У стойки никого. Присел в кресло, дожидаясь.
   - Ох извините! - Неизвестно откуда выплыла маленькая старушка, раскаиваясь и покачивая седой головой. - Я думала мне показалось, но решила проверить. Сразу предупреждаю, у нас номера только внизу. Зато и цена удобная. На сколько дней?
   - Да может завтра и уеду в Цюрих. Выспаться хочу. Всю ночь не спали - меня провожали..., - а ведь почти что и не солгал, подумал Алекс.
   - Как вас записать? - Она открыла книгу.
   - Бартоломео Диас! - Он протянул ей свой аргентинский паспорт. "Что за идиотское аргентинское имя придумал Краузе? Еле выговоришь!" - Мелькнула мысль.
   - Вы мне номер паспорта назовите, а то я очки наверху забыла. - Он продиктовал и спросил.
   - А где у вас тут обменный пункт? Ваши франки закончились. Мне говорили, что на соседней улице дом сорок два, банк, но в какую сторону идти?
   - Наверное на Руе ду Юра. Да, там есть банк, но там не меняют. Это приват-банк, у него даже вывески нет. Раз вы на два дня, давайте долларами.
   Он протянул ей двадцатку.
   - Но у меня нет столько сдачи!
   - А у меня нет мелких денег. Считайте, что это подарок!
   - Удобства на этаже. Вот ключ от номера, это от туалета, этот от душа. Желаю хорошо выспаться. Следуйте за мной. Если захотите принять пищу, то вперед через два дома очень уютное кафе, где хорошо и вкусно кормят. Спасибо вам! - Она открыла дверь, пропустила его и протянула ключи.
   - Благодарю вас! - Он закрыл дверь и начал раздеваться. Значит банк работает. Душ, бриться, одеколон, одеться. Проверил окно - открывается. Выглянул из него. Напротив - глухая стена соседнего дома, налево узкая щель на улицу, направо какие-то кусты. До земли чуть больше метра.
  
   Отмывшийся, побритый, пышущий одеколоном Алекс вылез из окна, вытащил сверток, развернул его, надел плащ, больше похожий на накидку, но это был последний писк моды, по мнению Вернера. Надел шляпу и взял папку для бумаг. На спине плаща Краузе пришил огромный карман, чтобы туда вошли все документы, которые будут в ячейке. Выполз из щели на улицу. Сделал круг по улицам, а не прямиком отправился в банк, поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось долго. Наконец за дверью появилось чье-то лицо, но конкретные черты разглядеть было невозможно. Неожиданно справа от него открылось окошечко, которое он не заметил, он даже дернулся.
   - Что вам? - Вежливо, но холодно спросили его.
   - У меня здесь ячейка! - Тем же тоном ответил Алекс.
   - Номер?
   Алекс открыл паспорт и показал на дату рождения. Окошечко захлопнулось и послышались звуки открываемых замков. Следующая дверь была стальная, как у сейфа. Клерк был на голову меньше его, худее, белесые волосы под левый пробор. Он прошел за стойку. Сел и протянул руку. Алекс отдал паспорт.
   Тот положил его перед собой включил настольную лампу, достал увеличительное стекло и начал изучать страницу с данными.
   "А вот этого Краузе не предусмотрел. Все пропало. Он сразу определит, что паспорт фальшивый!"
   Алекс решил двинуть ему в пятак и убежать, но вспомнил что тот ключи положил в стол. И возможно он здесь не один, другие наблюдают, но не показываются. У него даже дыхание перехватило, он не знал, что делать. Долго и напряженно смотреть на свой паспорт, значит выдать себя. Поэтому он уставился на огромную картину за спиной клерка. Слева и справа было по двери, за которыми, наверняка и находилась охрана.
   - Все в порядке! - поднял голову клерк. - Номера паспорта напечатаны, а не вклеены. Так вы из Аргентины? - Посмотрел он на его загорелое лицо.
   - Си сеньор! - Хорошо, что спокойно, но не облегченно вздохнул.
   - Пройдемте! - Клерк открыл картину. Картина была прикреплена к толстой сейфовой двери. Значит клерк, открыл ее как-то из-за стола. Они спустились вниз.
   Внизу вместо стены тянулась решетка в два ряда из дюймовых прутьев. Дверь была полностью стальная. Они вошли. Сейфовые ящики тянулись с пола до потолка. Маленький журнальный стол, две низеньких табуретки. Рядом небольшая стоячая лесенка с перилами - для верхних рядов ящиков. Слева и справа были такие же двери. Они повернули налево. Прошли еще такое же помещение, второе, третье. Здесь клерк остановился. Достал ключ и отпер ячейку.
   - Через сколько за вами зайти? - Бесцветно осведомился он.
   - Минут десять-пятнадцать. Я положу эти бумаги и проверю другие. - Клерк кивнул, вышел и запер дверь. Алекс огляделся. Вряд ли за ним наблюдают, но и такое исключать нельзя. Назвался груздем... он открыл ячейку. Маленький дорожный нессесер скрепленный замочком. Алекс достал многофункциональный швейцарский нож, которым его снабдил Краузе перед поездкой по Европе, вытащил малую часовую отвертку, вставил в замок и провернул. В замочке что-то хрустнуло, и он открылся. Он убрал нож в карман, а несессер поставил на стол. Там было всего две папки с завязками. Раскрыл. Да ..., снял плащ и засунул обе папки в пришитый карман, потом достал сверток.
   Это оказался фартук из тонкой кожи с кучей разных карманов в которых что-то находилось. Карманы были пришиты изнутри со всех четырех сторон. Смотреть? Мало ли что там? Оставить? Но Вернер сказал взять все. Пусть сам разбирается что тут. Фартук в карман не положишь, тем более там бумаги. Вошел нормальный мужик, а вышел горбуном? Пришлось надеть на шею и завязать тесемки сзади. Надел плащ, шляпу и начал делать вид что читает бумаги, что дал с собой Краузе. Там все было по-немецки. Незаметно поглядывал на часы, через пару минут брал другой лист. Только последний читал долго, до того момента, пока ключ не скрипнул в замке, дверь открылась, он обернулся.
   - Айн момент! - Попросил он клерка, смотревшего на него и снова уставился в листок. - Мерси! - Поблагодарил он клерка. Положил листки в несессер, закрыл и щелкнув замком, положил в ячейку. Клерк подошел и запер ее. Они вернулись к стойке.
   - Еще на пять лет продлите. - Попросил Алекс. - Денег хватает? - Клерк кивнул.
   - Вот новый пароль! - Протянул он маленький квадратик ватмана, на котором тушью были написаны другие цифры. Клерк достал из кармана ключи, и они проследовали к выходу.
   - Ауффидерзеен! - Слегка приподнял шляпу Алекс и пошел вниз по пустынной улице. Он четко выполнял все указания Вернера.
   Шел не торопясь, не оглядывался, если попадались стеклянные витрины останавливался и долго рассматривал, косясь по сторонам. Никто за ним не шел и не ехал. Он свернул на параллельную улицу и пошел к своему отельчику. Как раз и сумерки наступили, вроде и не темно. Но все серо, и дома, и дорога, и люди сливались в единое. Если бы не редкое движение людей и автомобилей, можно было подумать, что находишься в мертвом царстве. Только когда взялся за ручку двери, оглянулся. Никого не увидел, да и как тут кого-то заметишь, в этой серости? Скользнул вдоль стены в щель между домами. Снял шляпу, плащ, фартук, открыл окно и закинул их туда, залез сам, все убрал в заплечный мешок разделся и лег спать.
  
   Когда проснулся уже светало. Восемь утра. Ну Краузе молодец! Ловко придумал засунуть в ноздри и за нижнюю губу ватки. Вроде лицо тоже самое, но не такое. И дикция изменилась. А подвести коричневым карандашом чуть-чуть уголки глаз? А красным порез на шее от бритья? А черным зачернить бакенбарды от верха до низа ушей. Он прошел в душевую, отмыл и сбрил маскировку. Потом долго стоял под горячим душем. Ведь чуть было не психанул и не сбежал, а куда бежать-то? Выходя из душевой, он чуть не столкнулся с хозяйкой.
   - Доброе утро мадам! - Кивнул он ей.
   - Вы спите богатырским сном!
   - У вас так уютно, потому и спиться хорошо. Не подскажете, как мне удобнее добраться до Цюриха?
   - Удобнее на поезде. Следующий будет в полдень с чем-то. Быстрее на автобусе. Они каждые два часа отъезжают.
   - Но в кассах берут только ваши деньги? Может вы мне разменяете, по выгодному для вас курсу, я хотел пойти позавтракать в кафе, которое мне рекомендовали и за завтраком решить на чем двигаться в Цюрих, там родня моей мамы живет. Приветы передать, подарки. В Женеве я был, здесь я был, осталось посмотреть Берн и Цюрих. Берн пропустим, у меня нет времени. Вряд ли когда я еще здесь появлюсь. Через неделю я должен быть в Генуе, в Италии значит. И я отбываю на родину - в Колумбию. Это так далеко, за океаном и даже дальше.
   - Вы же завтракать пойдете? Я тогда позвоню Леону и попрошу дать вам сдачи франками. Курс больше двух, так мне сын говорил, он в банке Женевы работает. Уже зам управляющего. А вы Леону за два предложите. Как вас звать запамятовала?
   - Берти!
   - Правильно! - Махнула она рукой. - Старею! Память уже не та!
   - Тогда я, с вашего разрешения, оденусь и пойду завтракать к Леону.
  
   Леон с радостью поменял сотню. После завтрака Алекс отправился на вокзал, там же был и автовокзал. По дороге купил карту Берна на французском. Отметил карандашом где находится отель "Амбассадор". Там его должно было дожидаться письмо Краузе.
  
   Закинув мешок на плечи, Алекс подошел к хозяйке и отдал ключи. - Спасибо вам за все мадам! Я так никогда и нигде хорошо не спал! Как дома!
   - Может вам такси вызвать?
   - Если я поеду на такси, у меня не хватит на билет поездом до Цюриха, да и идти-то здесь недалеко! Мешок легкий, там тряпье! Спасибо за всё! - Он пошел к автовокзалу. Автобусы на Берн отбывали полупустыми, поэтому мешок можно было поставить на соседнее сиденье.
  
   "Амбассадор" нашелся быстро. Краузе, как обычно, с немецкой тщательностью продумал все, даже мелкие детали. Алекс, перед тем, как предстать пред швейцаром, снова прочитал указания Вернера.
   - Извините сеньор! - Обратился по-испански Калиш к администратору. - В каком номере остановился господин Писарро? Я его вещи привез. - Указание Краузе было непреклонным - только испанский.
   - Так это вы господин Диас? - Спросил по-французски администратор. Только легкий акцент внимательных глаз выдал незаметное пренебрежение к столь просто одетому мужчине.
   - Да. Что-то случилось?
   - Ничего особенного. Господин Писарро послал телеграмму, чтобы забронировать понравившийся ему номер, но телеграмма об этом не дошла. Тот номер, что он хотел оказался занят. Он вам оставил послание, где его найти. - Администратор протянул конверт. Алекс прочел записку. Протянул администратору.
   - Я что-то не понял... ни вас, ни записку...
   - Пардон! - Поднял палец вверх администратор и глянул в нее. - Мне кажется... я не совсем уверен..., наверное, он имел ввиду отель "Бельвью Палас" рядом с парламентом, там же рядом и железнодорожный вокзал. Он пытался написать на трех языках. Вызвать такси? Тогда я нарисую. Не так далеко. - Постарался побыстрее выдворить его администратор. Одет-то по-простецки, не как все постояльцы отеля.
   - Грациас де нуэво! - Поблагодарил Алекс и вышел на улицу. Подходя к "Бельвью Палас", он начал озираться, пытаясь определить, в какой из машин находится Вернер. Он обогнул Рено тридцать шестого года, когда ему в спину недовольно зашипели.
   - Ты что голову задрал как жираф? Голову опусти! Шляпа у заднего стекла лежит!
   - Вернер! Ты не поверишь, но как я рад что нашел тебя!
   - Это я тебя нашел. Быстро за руль! Потом поговорим!
   - Ты сам на себя не похож!
   - Этого я и добивался. Бумаги давай! Времени в обрез! - Алекс порылся в мешке и протянул две папки. Краузе судорожно начал листать первую. Вот оно! - Затряс он листком. Из второй папки достал еще один лист.
   - Тут я еще об...
   - Некогда, потом, потом! Заводи и вон туда у серого трехэтажного здания, налево.
  
   Так, с помощью пальцев и междометий Краузе и добрались до первого банка. Он полностью занимал четырехэтажное здание. Вернер, в заранее приготовленные листки с цифрами и названиями принялся вписывать другие цифры. Засунул их в кожаную папку и стремительно вышел.
   Краузе, когда оказался на улице, казался выше, худее и, как-то чуть-чуть, перекошен на левую сторону. Отсутствовал целый час. Алекс уже хотел завести машину, чтобы прогреть двигатель и самому согреться, когда тот вышел из банка и свернул за угол. Калиш медленно поехал за ним. Тот, оглядевшись по сторонам, быстро плюхнулся на заднее сиденье.
   - Едешь прямо, никуда не сворачивая. На площади - перекресток, свернешь направо, на следующей улице - налево. Я выйду, а ты на следующем перекрестке повернешь направо и будешь ждать меня.
  
   В этом банке Краузе задержался на два часа. Сразу, сев рядом, ничего не объясняя, он начал показывать, как вернуться к отелю.
   - Вытаскивай шляпу и накидку из своей котомки и положи папки, так чтобы они не измялись и не промокли. У вокзала тебя ждет Андре на своем автобусе. Мы договорились, что он без тебя не уедет в течение часа. Уже прошла четверть. И идти столько же. Дуй давай!
   - А ты?
   - Буду выезжать официально. В Лионе встретимся. В кафе у мадам Бонне, там, на углу между парком и театром. Мы с тобой там были два раза.
   Калиш покорно выполнил, все что приказал Краузе и, не оглядываясь, быстро зашагал к вокзалу. Вернер же, достал зеркало, марлю, вату и начал смывать бледный грим с своего лица, который прятал его африканский загар. Ватки он не подкладывал - только грим. Протер лицо и руки одеколоном. Разделся. Рубашку, галстук, пиджак, плащ, шляпу засунул в свой мешок. Снял ботинки и посмотрел на левый каблук. Тот был на три миллиметра меньше чем правый. Тяжело вздохнул и ботинки отправил в мешок. В него же положил и пару кирпичей, стыренных где-то. Оделся в другую одежду и пересел за руль. Переезжая по мосту через Ааре, выкинул мешок в реку.
   - Вот что значит пройти двухнедельные курсы гримеров в лионском театре. - Сообщил он сам себе, отпуская мешок.
  
   Андре встретил его с радостью.
   - На билет. Эти все до Лозанны, - кивнул он на пассажиров, на три четверти заполнивших салон автобуса, - там сядут другие. У меня чай остался и пара бутербродов.
   - Это хорошо, а то с утра некогда было перекусить! - Алекс устроился на заднем сиденье, которое полностью было свободным.
  
   Когда из автобуса удалился последний пассажир, Андре жестом подозвал его к себе.
   - Присядь! - Хлопнул он по толстому чехлу укрывавшего сверху двигатель. - А чтой-то Симон вздумал тебе помогать? Он рискует только в исключительных случаях! Мы с ним знакомы лет пятнадцать, а ты только четвертый!
   - Как тебе сказать? Понимаешь Андре, его внучка - моя дочка! - И оба засмеялись. - А ты-то почему для него стараешься?
   - Это старая история. У нас же не только часы изготавливают, но и глубинометры и высотометры и много каких-то еще высокоточных приборов. Продавать их можно только по межгосударственным договорам. Не каждой стране их продадут. Вот в одну фирму и обратились с таким предложением. Деньги посулили немалые, но с доставкой во Францию. Мой отец строил такие печи, что они тепло держали долго, а топлива потребляли мало. Он хозяину этой фирмы как раз печь соорудил, при том что и пол на втором этаже был теплый от этой печи. Он хотел это нам передать, но я не любитель сидеть на одном месте. Глину тереть, камни перебирать, стесывать их. А младший брат с удовольствием этим занимается. Хозяин этой фирмы попросил отца найти кого-нибудь что бы эти приборы, а там коробок пятьдесят было, переправить в Понтарлье, где будут ждать товар и заказчик и он сам. Аванс нехилый выдал и коробки с приборами. Отец согласился, но никого искать не стал, а предложил мне. Потому что доверять своим из деревушки Монт-Блу, что напротив поселения Симона, потом тем... мало ли что произойдет, потом отвечай... нагрузил меня и провел через перевал. Тогда казарма и пост жандармерии располагались в доме, где сейчас трактир. На обычную контрабанду они смотрели спокойно, заплатил немного, зато безопасно, а с этим товаром?
   Дождался я темноты и перебрался на вашу сторону. А там кто-то проверку устроил. Все местные знали об этом и не рыпались. Погнались за мной. Стрелять начали. Куда мне с таким грузом, да еще в горах? Я забежал за скалу, а там дом, хорошо Симон на улице был, он сразу все понял, ни слова не говоря, завел меня в сенник и засунул в какую-то холодную нишу в скале.
   Тут и погоня подоспела. Спрашивать его стали. Говорит, "видел, кто-то промелькнул, через ручей махнул и в горы!"
   "Местный что ли?"
   "Откуда я знаю? Но, раз про эту тропу знает?" Повертелись, дом его обыскали, в сено штыками потыркали. С тем они и ушли, никто в горы по темноте не полезет. Он вывел меня и рассказал к кому внизу обратиться чтобы доставили до нужного места. Удачно прошло. Потом на эти деньги отец, мы помогали с братом, возвел все эти постройки, что ты видел, да еще немного осталось, чтобы мы могли учиться в техническом училище, вот тогда я к автомобилям и прикипел. А было мне шестнадцать лет. Когда обратно пошел, предложил Симону денег. Он отказался, тогда я разорвал банкноту, это совет отца, и отдал Симону, мол если что, всегда обращайся или людей присылай. Автобус я купил перед самой войной. Подрядчик, который линию Мажино строил, сбежал с деньгами. Симон его ко мне. Вот так! Я Симону своим благополучием обязан и никогда расплатиться не смогу.
   Они как раз подъехали к его дому.
   - Пойдем перекусим, а через два часа выйдем. Небо звездное, я тебя через перевал проведу!
   - Да я сам!
   - Это с той стороны можно пройти не заблудившись. С нашей - будешь в горах блудить - так и помрешь. У нас после лестниц, много тропинок расходится, даже днем хоть их и видно, но непонятно по какой и куда идти, а ночью? А что Симон скажет, если я его зятя потеряю? На, кстати, пока вспомнил, верни ему! - Он протянул половину десятифранковой банкноты Алексу.
  
   Поезд отошел от вокзала Берна. Краузе удобно разместился в люксе, но дверь закрыть не успел. В купе, можно сказать вошли, а, на самом деле, ввалились двое. Все: от ботинок до шляп было темного цвета, то ли темно синего, темно зеленого, но в купе казались черными. С намеком. Один что-то пробормотал и отвернул лацкан плаща, на отвороте которого был увесистый значок.
   Вернер улыбнулся, но ничего не сказал. Молчание затягивалось. Вошедшие явно растерялись. На улыбку они не рассчитывали. Он взял со столика "Ле Монд" и начал читать. У него вежливо, но настойчиво выдернули газету из рук, положили на столик и опять что-то сказали.
   - Парле ву франсе? - Спросил он их и продолжил. - Извините господа! К сожалению, я не знаю русского, китайского, арабского или какого еще другого языка, на котором бы говорите. Запах испанского присутствует, но он сильно провонял немецким. - И снова улыбнувшись, хотел взять газету, но тяжелая ладонь накрыла газету и прижала ее к поверхности столика.
   - Мы секретная служба Швейцарской конфедерации! - Произнес второй. - Мы вам предъявили значок.
   - Как называется ваша служба? Я не расслышал. - Снова улыбнулся он. Поезд, вырвавшись из города набирал ход. - Во Франции - СDEСЕ, в Англии - МИ6, в штатах, совсем недавно - ЦРУ. А выто как обзываетесь? Молчите, сразу видно, что секретные агенты, только не Швейцарии. Ваш акцент немецкий-немецкий, а должен быть - швейцарский. И они, о чем вы должны знать, плохо совместимы. Достаю паспорт. - Он медленно засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил паспорт. Развернул и полистал. - Видите сколько у меня здесь отметок разных стран? Я только в этом году здесь второй раз! - Он убрал паспорт в карман и продолжил на немецком. - Что вам надо? Граница через полчаса.
   - Откуда вы так хорошо знаете немецкий? - Спросил первый. В вагоне было тепло, а им, в плащах, шляпах становилось уже жарко и не столько от одежды, как от неприятных вопросов Краузе.
   - Я до пяти лет жил в Меце. Потом семья перебралась в Баден, где в казино папаня спустил все, что досталось от предков. Потом на воды прибыл обедневший испанский идальго Диего Писарро. Увлек собою мать и предложил уехать в Аргентину где богатые возможности для бизнеса. Уехали. Мать, наученная первым горьким опытом, держала денежки при себе. У них родился мой брат, отчим дал мне свою фамилию, мама с немецкой тщательностью организовала дело, и оно пошло. Вот его я и представляю в Европе. Вам случайно тысячи тонн мяса не нужны? Можно хорошо заработать!
   - А почему зовут Франциско? - Первый, запарившись, снял шляпу и положил на газету.
   - Меня крестили Франком, французы звали Франсуа... а вас как кличут7
   - Не твое дело, хотел обозвать лягушатником...
   - Мы должны тебя обыскать...
   - Скажите, что надо, если есть, я вам покажу..., а может и отдам! - После паузы добавил Вернер.
   - Бумаги посмотреть!
   - Вон там чемодан, положите его на сиденье, откройте крышку. Увидите папки, перетянутые подтяжками, там все бумаги.
   Они начали быстро листать бумаги в папках. Время поторапливало. Поезд приближался к границе. Пришельцы разочарованно посмотрели друг на друга. Ближний к двери, открыл ее и кого-то позвал.
   - Встаньте! - Попросили его. Краузе встал.
   - Повернитесь! - Повернулся.
   - Нет! Это не он! Тот был выше, европеец, лицо светлое, а этот темный, да и тот слегка гнулся налево. Моложе! Татуировка между большим и указательным пальцами! - Услышав это, Краузе повернулся и протянул руки.
   - Вы что нас подслушивали? - Возмутился второй, захлопывая дверь. Боялся, что он запомнит того, кто его опознавал. Поезд начал тормозить. Граница. Те выскочили в коридор и быстрым шагом пошли к выходу.
   - А шляпу! - Крикнул им вдогонку Вернер.
   - Оставь себе! - Крикнули ему. - Компенсация за беспокойство.
   "Не следили, но фиксировали." Констатировал Вернер и стал приводить в порядок вещи в чемодане. Вдруг и у пограничников с таможенниками проявятся желания заглянуть туда.
  
   Часть 6.
   1.
   - Миша! - Увидев его, чрезвычайно обрадовался Семен Михайлович. - Куда же ты пропал? Даже Петя не знает! Говорят, тебя схватили у дома и посадили! - Уже намного тише пояснил он.
   - Хуже? Чем посадили...
   - А что может быть хуже?
   - В армию забрали, на войну послали!
   - Как вы меня нашли? Я уже три раза офис менял. Такой разгул бандитизма! Никто ничем заниматься не хочет, только крышу предлагают! Жаль, что ты не из тюрьмы! Я бы к тебе с удовольствием под крышу пошел... извини, что я со своими мелкими проблемами... как там?
   - Лучше не спрашивайте! Но я по делу. А как нашел? Вы же Анжелу Ивановну, бухгалтера вашего, всегда при себе держите?
   - Так это она! За такой подарок премию бы ей выписал, да возможностей нет.
   - Буксуете?
   - Деньги вложил в разные проекты, а вернуть не могу. Начинаю пожестче давить, бандитами пугают! Я в милицию, контору, прокуратуру, Ельцину писал - глухо как в танке. Все за помощь деньги требуют. Причем столько, что не имеет смысла просить их о помощи - мало что себе ничего не остается, так еще и должен буду! Ладно бы чужие не отдавали, так ведь свои! Просят помоги сыну! Помог. Так на звонки не отвечают. Другого знаю с института. Говорит погорел, дай еще, тогда первый долг отдам, когда на втором долге разбогатею! И так, по чуть-чуть, они почти все у меня разобрали! А потом случайно выясняется, что процветают! Я тут концы с концами еле свожу, а они гаванские сигары курят, новые авто покупают, квартиры в центре Москвы имеют, особняки строят! С кем не посоветуешься все говорят, мол пока мочить не станешь, копейку не вернут.
   - Тут палка о двух концах. Меньше убивают тех, кто должен, чем тех, кто дал в долг. Потому что надежда! Вдруг, хотя бы вшивый клок шерсти с должника вырвешь! А так? Нет человека - нет долга! Как же вы так лопухнулись?
   - Серьезно? Никогда об этом не думал... а как я? Да я не знаю, что сказать - не то, что сделать! Прийти им и сказать, давай, а то... ну... Вон у моего знакомого: платил, платил крыше, а как до разборок дошло они его и кинули - с теми договорились! Вместе на него наехали! Еле жив остался, успел спрятаться. Месяц назад я сюда переехал, а Анжела уже говорит, что звонки странные пошли. Зачем мне такое на старости лет? Продать все и в Израиль уехать!
   - А что, они теперь всех принимают, а не только евреев?
   - А я на кого похож?
   - Ну на еврея не очень.
   - Вот совсем состарюсь, нос крючком, глаза на выкате - большие и грустные. Это я для окружающих Семен Михайлович, а по паспорту - Соломон Моисеевич!
   - Хорошо замаскировались! - Засмеялся Миша.
   - Мне это не помогло! - Улыбнулся Левитин.
   - А с тем, что из банка, который вас подставлял?
   - Застрелили, как слышал. Я, сразу, как с ними расплатился - переехал и создал новую фирму. А что за дело?
   - Один мой одноклассник служит в Германии. Оттуда выводят наши войска. У немцев полно бэушных компов, ксероксов, электронных пишущих машинок, телевизоры и всякая электроника, за утилизацию которой хозяева еще и деньги платят, а выглядит все это барахло как новое. Нам еще будут платить, пусть чуть-чуть, за то, что весь этот хлам мы с собой заберем. Автобусы, грузовики даже можно. Все за легковушками ломанулись, а у нас по стране ездить не на чем.
   - И сколько надо на первое время?
   - Для оборота по электронике пара лимонов марок. А по автобусам и грузовикам десять-пятнадцать, чтобы партиями ввозить.
   Семен Михайлович задумался. Подошел к столу и что-то начал быстро писать на листе.
   - Ну на электронику, если мне что-то вернут, я наскребу! Но это чисто теоретически! Продать ее я тоже смогу, но она должна по-русски... отвечать...
   - За это не беспокойтесь. Тот, кто эту схему придумал, как раз этим и занимается - мозги этой технике на русский язык переправляет. Кроме этого у него ничего нет. Ни денег, ни возможностей. У вас есть деньги, у меня возможности. Делим так: в Германию 15%, плюс все что им еще немцы доплатят или не доплатят, как договорятся. Десять автору идеи и за перепрошивку устройств. Пять - общие расходы. Взятки, поляны. Семьдесят нам. Мне тридцать вам сорок. Все расходы по каждой своей деятельности несем из своей доли.
   - Как это все организовать?
   - Военные грузы ни на одной границе, в том числе и на нашей - не досматриваются. Их при погрузке фиксируют.
   - Это же надо сколько всем заплатить?
   - Так мой одноклассник этим как раз и занимается. Документы и пломбы в его руках. Я обеспечиваю транспорт и доставку. В его распоряжении огромный крытый стальной прицеп. Что в нем возили уже никто не знает или не помнит. Стоит ржавеет. Где-то после нашей границы в районе Смоленска, мы ждем его с похожей машиной и прицепом, номерами. Перецепляем. Он пустой возвращается, а мы до ближайшего нашего ангара. Там электронику перековывают на русский манер и на продажу. Кстати, среди всего, будет много игровых приставок, на которых можно играть на телике. Игровые автоматы.
   - Чисто формальный вопрос. Если загребут?
   - Кто?
   - Пусть не государство - бандиты?
   - А если они в доле будут? Это дело ненадолго. Год-два. Потом все этим начнут заниматься и цены упадут. А мы переключимся на автобусы и властям их будем поставлять.
   - Значит мои деньги не нужны?
   - Бандиты должны убедиться, что это быстро приносит прибыль. Пусть меньше чем нефть, металлы, проституция, наркотики, зато безопасней и почти легально.
   - Но...
   - Эти люди конкретные, хоть и не надежные, но лучше, чем чиновники. Они понимают, что те, кто себе и им деньги зарабатывают важны и нужны. Пока нужны и важны. Чинуши ничего не понимают и не хотят понимать. Им нужно всё, сразу и не напрягаясь...
   - В этом ты прав. Чиновники провели приватизацию в собственных интересах - народу, как обычно ничего не досталось. Хотелось бы на старости лежать у теплого моря...
   - Обнимать Анжелу Ивановну и потягивать пиво! - Закончил за него Корнеев.
   - То есть ты от нашей власти ничего хорошего не ждешь?
   - Дальше будет только хуже. Сейчас, когда они страну делят, на такую мелочь как мы внимания не обращают. А потом, когда делить нечего будет? Примутся выжимать последнее под разным соусом, ради блага страны и народа.
   - Согласен. Не о таком светлом будущем мечтали наши отцы и деды.
   - Значит вы согласны?
   - Я не в том имел согласие, вернее не в этом... как мне хоть от одного должника деньги получить? Он больше всех должен.
   - А вы мне списочек и досье на них составьте. Всё, максимально всё, что знаете о них. Даже слухи и все шлюхи, которых они имеют.
  
   - Тебя что из тюрьмы выпустили? - Обнял его Петр.
   - Я геройски погиб на войне и, возможно, мне здесь, на Родине, монумент воздвигнут, а пионеры будут стоять в почетном карауле, а ты, пуская скупую мужскую слезу, будешь им парить мозги, что я с детства был как Ленин - у мамы яблочные очистки тырил.
   - Слушай, я сейчас в рейс, ты где приземлился ангел? Потом пообщаемся.
   - Далеко?
   - День да ночь - сутки прочь! К утру надо груз доставить, а без отдыха - никак. Я и так до этого сутки не спал, сейчас только пару часов прихватил, а в пути могу заснуть...
   - Давай вместе. Поговорим, как устанешь или спать захочется, я сменю.
  
   - Как-то тесновато! - Оглядев однушку, констатировала Рита. - Мне на кухне спать?
   - Не заводись Марго! - Эд очень тонко чувствовал настроение сестры. - Нам много ездить придется, тебе дежурить в клинике.
   - Какая клиника? - Возмутилась Маргарита. - Разговор шел о санатории!
   - Ну это и есть как-бы санаторий. Московская городская клиническая больница номер сорок пять. - Начал объяснять Михаил. - Хотя находится в Звенигороде - зарплата московская. Служебная квартира. Москва-река под боком. Ты в Москве была когда-нибудь? Тогда и не наезжай! Это просто удача, что у Семена Михайловича в горздраве Москвы свой человек. Местные все хотят работать здесь, да не всех берут. А этот поселок находится всего в нескольких километрах от клиники. Автобус на работу возит. Поживем, увидим, потом может, в другое место переедем, когда другие возможности появятся! Посуду распаковывай, а мы мебель начнем таскать.
   - Может сначала подмести, пропылесосить? - Недовольно фыркнула Рита, убеждаясь в очередной мужской тупости.
   - Нам что, каждый раз ботинки снимать и надевать? - Хмыкнул Эд. - Покажешь куда ставить, там и подметай. Сначала одежный шкаф, потом полочный, диван, кровать, кресло, три стула. На кухню стол, навесные шкафчики, табуретка, холодильник. Стиральную машину и телик привезем на неделе - новые будут.
  
   Меркушник Натан Израилевич с тревогой смотрел на новехонький, только сошедший с заводского конвейера "Мерседес" Е класса. Черный, огромный и, в отличие от остальных, с круглыми фарами как ближнего, так и дальнего света. С одной стороны - его переполняла гордость, новая, абсолютно новая машина, а не как у всех подержанная типа как новая. Таких даже в Москве наперечет. С другой стороны - время очень опасное - угонят, а он таких бабок стоит! Надо ли так рисковать? Говорил с сыном, зачем мол тебе так светиться? Я, можно сказать, у своего друга деньги занял для тебя, а до сих пор ни копейки не вернул, а ты такую машину купил! Ведь валютой брал, как я ему в глаза глядеть буду?
   - Ты что за лоха своего переживаешь? Или машиной любуешься? - Весело хмыкнул вышедший на крыльцо Антон. На самом деле жена назвала его Аароном, но в России, предпочитала, чтобы его называли Антоном. Мамопочитание у евреев очень сильно развито. Слово мамы - святое.
   - И то и другое!
   - Пусть гордится, что помог так подняться. Наверняка у него что-то припрятано. Что я евреев не знаю? Пусть валит на родину предков, стенает у стены и купается в теплом море.
   - Так ведь сейчас и за более мелкие долги...
   - Да ничего он тебе не сделает. Тебя кокнет, я ему что ль деньги отдавать буду? Пусть надеется, если не забудет и их не спишет. Я же тоже не валенком делан, а тобой. Дешевле долг списать, чем отдавать.
   - Ты что такое го...
   - Ладно, хотел сюр сделать, я тебе уже квартирку прикупил в Эйлате. Красное море, можешь купаться круглый год. Я же помню ни одного твоего отпуска вместе не провели, ты все свободное время на шабашках проводил!
   - Не платил бы за твою учебу в универе, где бы ты был? Дачу построил, машину купил!
   - По тем временам, ты круче меня был. А по этим - я! Ничего бы не изменилось, все было бы также. Не горюй отец. Все схвачено! У нас крыша метеоритом непробиваема! Ты посмотри на номера! Гаишники честь отдают! - Антон взмахнул кейсом. - Здесь наше будущее! Завтра в Питере швартуется огромный холодильник с куриными окорочками из штатов. Пять тысяч тонн. Покупают на корню. Я за кило заплатил тридцать центов с перевозкой и растаможкой. Продаю оптом вдвое больше. Полтора лимона баксов в кармане! Послезавтра уже в Хельсинки контейнеровоз. Пятьдесят контейнеров из Японии мои. Телики, видики, пленка, фотики. На пятнадцать. Пришлось занять! Россия страна великих возможностей, но только для особенных, таких как я!
   - А почему в Хельсинки, а не во Владивосток?
   - А потому что не все доедет, если вообще доедет! У нас же воровская страна! Маме привет!
  
   У Антона была хватка. Греб под себя все что плохо лежало. В Подмосковье, скооперировавшись, успел скупить три колхоза и два совхоза, а это почти десять тысяч гектаров, причем почти за так, не без откатов чиновникам конечно! Те в доле, и в большей, чем он сам! Антону не хотелось выводить свои деньги из оборота, поэтому он не стеснялся занимать на короткий срок. Своих было всего восемь миллионов долларов, а заемных на порядок больше. Последний год он ездил с охраной. Он долги не только Левитину не возвращал, но и другим. Когда конкретно прижимали быстро и со стоном возвращал. Но и охране не доверял. Поэтому встречался с ней в заранее обусловленном месте и, также, отпускал неизвестно где.
   В Москве и Подмосковье у него было несколько съемных квартир, домов и дач. Дважды он в одном месте не ночевал. Он не раз убеждался, что самая крутая охрана не спасет от крутого заказчика. Он специально приехал к отцу на дачу, чтобы тот увидел новый "мерс", а отец забубнил. Всё настроение вчера испортил. До бензоколонки, где его ждали менты на уазиках и водитель из автосалона, было три километра по асфальту. Так и до этого шоссе по разбитой грунтовке с дачи столько же.
   Водитель должен был отогнать "мерс" в автосалон, где он его взял у своего приятеля под залог родительской квартиры. Уж очень хотелось попонтоваться перед отцом, чтобы тот видел, что сын не такой скряга как он.
  
   Ехать с отцовской дачи приходилось осторожно. Грунтовка была изрядно подпорчена. То ли громыхнуло на щебне, то ли щелкнуло, когда задние колеса погрузились в очередную выбоину. Машину стало вести в сторону. Пришлось остановиться и осмотреть. Кузов цел, а правое заднее колесо сдуто. Он грустно посмотрел на окружающий чахлый заболоченный лесок и кусты на обочине. Открыл багажник. Запаска есть, а вот баллонного ключа, домкрата в машине не было. Вот засада. Предусмотрителен Роман. До трассы пара километров. Куда лучше топать? В туфлях от Амадео Тестони, костюме от Бриони и сорочке и галстуке от Барба? Придется ковылять к отцу. Выйти из леска и через поле метров восемьсот. На его семерке вернуться. За полчаса можно управиться. Он закрыл машину, снял туфли и носки, подвернул до колен брюки. Легковая объедет, а грузовым здесь делать нечего. Всё уже построено в этой глуши.
  
   Натан Израилевич внутренне обрадовался, когда Антон предстал перед ним в разобранном виде. Пиджак мятый, брюки мокрые. Через это бывшее болото, даже местные летом не ходят. Два месяца сын не заглядывал, даже не звонил, а тут не успел отъехать как неожиданно помощь потребовалась. Что делать? Завел семерку и поехали.
   - Ну и где твой "мерс"? - Недовольно спросил отец, когда доехали до асфальтированной дороги.
   - Сам удивляюсь! - Антон был настолько был поражен тем, что машина пропала, что и эти слова еле произнес. - Это... может съехала? Там вроде пологий спуск был, а я даже не помню, поставил ее на ручник или нет! Давай обратно. - Меркушник ничего не сказал, развернулся и они поехали назад.
  
   Внутри он даже радовался растерянности Антона. Без папы даже в таком простом вопросе никуда, а то нос задрал. Вот оно воспитание Софьи! Они три раза останавливались, сын, уже не заботясь о престижной одежде, заглядывал под каждый куст, заходил в мокрый лесок, но крутую тачку будто корова языком слизала. Корова нашлась, когда лесок закончился. Она смиренно жевала сочную траву около дачного кооператива, но машины все равно не было! И это уже не шутки.
   - Вези на бензоколонку! - Посмотрев на часы, приказал Антон. - У меня через пятнадцать минут охрана уедет!
   - Мне заправиться надо!
   - На бензоколонке заправлю!
   - У меня бензин на нуле! Ты сказал туда и обратно. Этого хватило.
   - А как же ты здесь заправишься?
   - Я Василичу канистру дал! - Кивнул отец на забор за коровой. - Он к обеду привезет!
   - Это что, мне теперь до Москвы пешком добираться?
   - Зачем пешком? Через час автобус на станцию пойдет. Успеешь. Остановка помнишь где? Павильончика нет, кто-то в металлолом сдал. Расписание к дереву прибили. Ты издали увидишь, желтое оно!
   - Обалдеть! Сами у себя воруют! - Возмутился Антон. - А если дождь, снег?
   - А ты кристальный как первый снег?
   - Я же не у себя и не у тебя! - А про себя Антон подумал совсем другое, что если машина не найдется, то друг Рома Афербук, квартиру отожмет. А она стоит три-четыре "мерса".
   Большая, престижный район, метро рядом, не на магистрали, рядом парк, пруд, крупные магазины и рынок. Что для жизни в Москве еще надо? Молодец папаня, наконец оценил он отца, пришлось три раза обмен делать. А ему-то что сейчас предпринять? Срочно купить такую же машину. Незаметно подсунуть. Деньгами Роме отдавать бесполезно, когда такая квартира почти в руках. Осталось как-то сделать дубликаты номеров. И это самое сложное. Здесь, пока решения он не видел. Срочно нужен телефон! За документы, пропавшие в машине он не беспокоился. Все они оформлены на него. Запищал пейджер, потом еще, еще и еще. Как ответить-то? Надо было бы завести мобильный аппарат. Стоимость и обслуживание мобильного были по карману Антону, но даже в Москве они принимали не везде. Ради понтов? Один понт на глазах испарился, не успел отойти на полчаса!
   - Что задумался? - Прервал его размышления отец. - Двигай давай, на автобус опоздаешь!
  
   Антон тяжело вздохнул и поплелся по дороге. Его донимала только одна мысль... А если машину угнал Роман? Запасные ключи у него, сигнализация тоже в его руках. На сколько же он попал-то? Эх, рано большому кэшу обрадовался. То, что разгрузят без него - уже оплачено. А вот растаможку без него никто не сделает. День-два подождут. За хранение на складе платить не надо. Сегодня пятница. Афербук уже где-нибудь залег. Не зря два последних сообщения на пейджер прислал. Придется еще скидку сделать оптовикам, что им еще придется подождать до вторника. Это значит на окорочках минус сто. Во вторник из Хельсинки можно начать отправку контейнеров в Россию. Тут все по графику. Растаможка все равно в Москве. Там вообще его присутствие не обязательно. Контрагенты все сделают. Им уже заплачено. Тогда надо восстанавливать документы, печать и забыть об этом злосчастном "мерсе" и родительской квартире.
  
   - Соломон я тебя умоляю! Найди мне денег чтобы хотя бы свою квартиру выкупить!
   - Натан, ну ты наглец! Я, чтобы раскрутить свой бизнес, свою квартиру продал! До сих пор на съемных живу, потому что тебе, всё что заработал, одолжил для Аарона! Посмотри это убожество! Ты хоть один рубль мне вернул? Ты хоть раз позвонил, предупредил, принес, срок перенес? А ведь я на них рассчитывал и мне, пришлось под огромные проценты, занимать! Потом отдавать, заняв у других! Я только сейчас смог перевести дыхание. Наконец со своими долгами, которые из-за тебя получил, разделался.
   - Антона подставили! Его друг дал покататься машину, сам ее угнал со всеми документами. Когда Антон приехал в Питер оказывается его окорочка растаможены, распроданы и вывезены! Пятьдесят контейнеров с электроникой после пересечения границы, растворились на просторах России! Документы, доверенности безупречны, комар носа не подточит! Ради этой электроники он еще в долг взял, теперь его ищут, убить могут...
   - А вы мне деньги не отдавали, потому что я убить не могу? Как это сейчас называется? Я - лопух!
   - Ну чего ты злишься? За Софу? Она меня выбрала, а не тебя! Хочешь - возьми ее себе!
   - Твоя щедрость безгранична! То есть теперь я буду отчимом твоего сына и буду расплачиваться за него? Софа сделала свой выбор тридцать лет назад! Сразу успокоилась, начала из тебя, а через тебя и из меня веревки вить. Обоих имела, только тебя дважды. - Засмеялся Семен Михайлович. - Раздулась на сладком как мяч, а теперь ты мне ее подкатываешь. Пасуешь? Так это не футбол! Я и так сколько лет помогал её лечить! По разным светилам таскал! Вы с ней, хоть раз спасибо сказали? Мне сообщали как она всем подряд трещала у какого академика она побывала. "Натик так старается! Всех подключил! Ночами не спит!" Это я всех подключил! Это я не спал, телефон, до мозоли на указательном пальце, крутил. То, что она выбрала тебя это правильно - вы два сапога пара! Золотую пыль, да какую золотую - позолоченную пыль в глаза пускаете, а сами из себя ничего не представляете! Наконец я свободен от вас, хоть ничего и нет, но я счастлив. Всю жизнь вы на мне гирей висели!
   - А с шабашек кто тебе отстегивал?
   - Всё забыл? Кто тебе выгодные шабашки организовывал?
   - Но ты же с этого получал!
   - Во-первых, со стройотрядов я больше бы имел, а во-вторых материалы я добывал! Фонды пробивал, благодарности носил! Это все моя мама! А маме нельзя отказывать! "Помоги Натику он такой беспомощный, да и Софа нам не чужая!" Мне до пенсии осталось четыре года и у меня ничего нет, благодаря тебе, а тебе шесть - хотя бы жигуль и дача, но я могу деньги зарабатывать, а ты нет. Пошел вон!
   - Я на колени встаю... ему год-два, и он все вернет!
   - А что ему мешало раньше вернуть? Я бы вырос и тогда бы мог... а от твоего стояния на коленях, денег у меня не прибавится, но на кружку пива и тарелку креветок, я себе зарабатываю! Вон дверь! - Он подошел и открыл ее. - Можешь на четвереньках выползать! Я завтра все равно отсюда съезжаю! Даже на эту халупу денег нет! - Тяжело вздохнул Семен Михайлович.
  
   - Семен Михайлович! - Перешагнув порог, протянул коробочку Михаил.
   - Что это? - Начал вертеть ее Левитин.
   - Пейджер. - Я вам буду сообщать, что необходимо сделать или куда прибыть. Тоже самое и вы в отношении меня. Звоните по телефону, называете номер абонента и текст.
   - Это зачем?
   - Мы начинаем большое дело. Большое дело - большие проблемы. Если маленькие проблемы, то их может быть много, но решать надо оперативно, а не ждать, когда они сами пройдут. Это условные тексты, когда надо что-то сообщить, но открытым текстом нельзя. Например, нежданные гости, вымогатели. Анжела Ивановна пусть работает на дому! Пейджер я ей уже отдал. Вот телефон с определителем номера. Если номер незнакомый и звонящие непонятны записывайте в блокнотик номер и сразу время звонка. Будем проверять. А теперь давайте звоните всем своим и предлагайте это! - Корнеев положил другой листок бумаги перед Левитиным.
   - Как я могу толкать то, что сам не видел, да и по телефону никто не купит! Все тоже захотят увидеть, потрогать, поработать в конце-концов! Так дело не пойдет!
   - Пойдет Семен Михайлович! Мы им привезем образцы и оставим под залог! Пусть пробуют!
   - А где деньги взяли?
   - Ваши деньги уже запущены в оборот!
   - Так это вы Натика с сыном раздели?
   - Не понял? А! Я только продал их долговую расписку и дал все сведения по ним что вы сообщили!
   - Знаешь Миша сколько они потеряли?
   - Не знаю и знать не хочу. Это их проблемы, надо было честно поступать. Знаю только одно - ваши деньги вернулись и уже работают на нас. Вам это не нравится?
   - Так просто и неожиданно!
   - Это - непросто и ожидаемо! Через пару месяцев ваш офис будет в министерстве цветной металлургии на Славянской площади. Метро Китай-город! Рядом с Кремлем!
   - Я знаю где это! А нельзя ли чуть-чуть налички. Совсем обеднел.
   - Не теряйте времени - звоните! Получите с первого залога!
   - Утешили! - Улыбнулся Левитин и поднял телефонную трубку.
  
   К удивлению Левитина, весь товар был раскуплен к концу этого дня! Образцы не потребовались. Через три дня начались заказы кому, чего, сколько! Такого спроса он не ожидал. "Отстал от жизни!" Грустно определил он. Хорошо, что Корнеев сделал предварительный запас. Пришлось поднять цены, но это никого не останавливало. Инфляция не спадала, курсы валют росли.
   Через месяц из Германии пришли тюки с нераспроданной зимней одеждой и обувью. Из затоваренной Германии Россия высасывала всё, что могла, в том числе и продовольствие из старых запасов бундесвера. Приятель Корнеева Костя Зубцов уволился из армии и вернулся в Берлин, как представитель фирмы. Нашли друзей на таможне. Теперь машины пролетали границу со свистом, почти не задерживаясь и не с тем товаром, который был в инвойсе.
   Костя в Германии оказался случайно. В школе он учил немецкий, экзамен в институт был на немецком, поэтому и группа со вторым языком была немецкая. Первым был китайский. Английский он подучивал для себя, понимая, что весь мир стал говорить на этом языке. После института, как и предполагалось, его отправили на Дальний Восток. Но пробыл он там недолго. Замначальника округа, с которым он чаще всего работал, ввели в комиссию по выводу советских, а потом и российских войск из Германии. Генерал, прихватил Костю, как знатока немецкого, с собой.
  
   Оставалось день до переезда в новый офис, как дверь сильно распахнулась и, в ее проеме, застыли два парня в тренировочных, под адидас, костюмах, тоненькими сплюснутыми кепочками и в кроссовках с тремя белыми полосками.
   - Что-то надо? - Вежливо поинтересовался Семен Михайлович, хотя в глубине души уже засвербело, а сердце начало поджимать. Ясно, что по его душу пришли. Не обращая на них внимания, он набрал номер телефона сказал номер абонента и кодированную фразу. Положил трубку и эти действия как-то его успокоили. Парни перестали разглядывать комнату и, сначала уставились друг на друга, а потом на него.
   - Ты нам нужен!
   - Да я всем нужен! Вам-то что надо?
   - У тебя крыша есть? - Подошел к столу, более щуплый, с острым лицом, быстрыми бегающими, ни на чем не останавливающимися глазами.
   - Вообще-то мне потолка достаточно! - Показал вверх Левитин. - А насчет ремонта крыши идите к владельцу здания.
   - Ты чего дед дурку катишь? Я спрашиваю про крышу! Кому бабки носишь? - Но тут зазвонил телефон. Семен Михайлович долго объяснял про ассортимент, свойствах товаров, записал телефон, а когда записывал, незаметно, пальцами, державшими трубку, подхватил ластик со стола и, завершив разговор, положил на него трубку. Со стороны казалось, что она лежит правильно, но соединение не прервалось и абоненту на другой стороне провода был слышен весь разговор.
  
   - Ты чего тут это? У нас к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться... - Щуплый при этом победоносно посмотрел на своего товарища, обладавшего и ростом, и комплекцией, и обратился к Семену Михайловичу, - а ты трещишь по телефону!
   - Это моя работа, рассказывать и объяснять!
   - Про потолок, лохам уши три, ясно что крыши нет, мы твоей крышей будем, а ты бабки гони за это!
   - Бабок на крышу? - Левитин после телефонного разговора повеселел. - Первый раз слышу, что бабули кровлю ремонтируют! - Но сразу испуганно отшатнулся, здоровенный острый нож воткнулся в крышку стола, чуть ли не перед его носом.
   - Щас дошутишься! Деньги где?
   - Какие деньги? Откуда?
   - От верблюда!
   - Смотрите, ищите! - Левитин медленно поднялся и отошел к окну. Щуплый кивнул. Здоровый подошел и выдвинул все ящики из стола. Кроме бумаг, записных книжек, калькулятора ничего не было. Он выдернул нож из крышки стола и отдал приятелю.
   - Где деньги чувак? Мы три дня наблюдали. Из ворот только за вчерашний день восемнадцать машин вышло!
   - А кто вам сказал, что это мои машины, мой товар?
   В этот момент в дверь постучали и вошли.
   - Извиняюсь! Мне только узнать! Я насчет тарахтелок! Нигде кроме вас не найти! Правда, что они по тыще баксов?
   - Уважаемый! - Семен Михайлович сел за стол и задвинул ящики. - Во-первых это не тарахтелки, а сопелки!
   - А в чем разница? - Удивился клиент.
   - Тарахтелки это функция, а сопелки - название. Это французское название Соп ель Ку. Знаете, как наши все названия обрусачивают! - Он перебрал листы бумаги на столе, посмотрел в один. - Вынужден вас огорчить, весь остаток двадцать штук, забронирован, правда аванс не внесен!
   Клиент подозрительно покосился на парней. - Подождите за дверью! После меня зайдете!
   Щуплый хотел было возбухнуть, но здоровый вытолкнул его за дверь, но плотно не прикрыл, щель оставил.
   - Тихо! - Зашептал он ему в ухо. - Может узнаем что-то интересное и важное!
   - А ты видел, как я его расколол? - Ответил ему щуплый. - Мне туфту гнать нельзя.
   - Конечно! Только здесь даже сейфа нет. Кто тебя навел?
   - Слушай ты их! - Разговор до щели долетал не весь, но, по отдельным словам, и предложениям, можно было понять, о чем речь.
   Клиент предлагал двойную цену и деньги сразу. За какую-то сопелку две тысячи долларов! Сорок тысяч сразу! Когда щуплый оценил этот расчет, то понял, что крыша, которую он предлагал за пятьсот в месяц просто сопля в море слизи. А если у кого-то более крутого появится желание покрышевать? А тут перехватывай клиентов! Решили подождать на улице и проследив, получить и товар, и деньги. Щуплый уже представил, как откроет на рынке ларек где будет торговать пивом и паленкой. Братве, конечно отстегивать, а так кто его на рынок допустит?
  
   На выходе они столкнулись с двумя мужиками, которые не давали пройти. Один молодой, а другой за тридцать, оба жилистые, а пальцы! Пальцами могут гайки откручивать.
   - Э пацаны! - Обратился к ним молодой. - Где тут тарахтелки продают!
   - Не тарахтелки, а сопелки! - Поправил его щуплый.
   - Нам тарахтелки нужны! - Ответил второй.
   - Тарахтелки это фикция, а сопелками обозвали, французы их так называют!
   - Ты откуда знаешь?
   - Так тоже приехали, так перед нами только что один чувак двойную цену предложил за последние двадцать штук!
   - И почем?
   - Две тысячи баксов за штуку! А вы чего думали за все?
   - Так мы тогда три за штуку! - Щуплый аж заморгал. Ни фига себе тащит, во на жилу нарвались! Теперь понятно, почему ни товара, ни денег в кабинете нет.
   - А че так дорого? Сначала тыща была!
   - Ты чего братан, не знаешь за что деньги платишь?
   - Там непонятно как-то... - начал крутить щуплый.
   - Да мне тоже непонятно было, одну просрал, сразу в понятие вошел. В чем ее функция? Останавливает тебя мент или на допрос тянет, а ты включил, десять секунд она потарахтела, он ладошку к козырьку и отваливает. - Начал объяснять тот, кто постарше.
   - А как просрал? - Заинтересовался сообщник щуплого.
   - В инструкции не по-нашему написано. Оказывается, она действует на расстояние не более пятнадцати метров. Ну превысил... один подошел, я ее включил, он поговорил со мной и отошел, а второй кричит, что мол меня отпустил, превышение же, так они уже вдвоем вернулись, а я еще до того ее на максимум сделал, да и сразу не выключил, она и разрядилась, меня до этого три раза останавливали и отпускали, вот батарейки и сели. Спрашивают, что это? Хорошо догадался, сказал антирадар! Изъяли!
   Мимо них протиснулся вышедший из кабинета клиент.
   - Во это он все захапал! - Кивнул щуплый.
   - Поехали за ним хоть половину перекупим! Братве обещали!
   - По десятке обещали! - Мужики вышли вслед за ними. Причем и те, и другие приехали на Камазах с фурами.
   - Давай за ними! - Пацаны плюхнулись в потрепанную девятку.
  
   Ехали быстро, но недолго. С шоссе свернули на грунтовку, потом в лес. Первый Камаз, уехал, а второй остановился. Пацаны в "девятке" поняли, что оказались в ловушке, только когда первый Камаз подъехал сзади.
   Из Камазов вышли уже им знакомые люди и возвестили: Мелкотня давай на разборку!
  
   - Какая мы мелкотня? - Вытиснулся из девятки самый крупный.
   - Согласны! Ты не мелкотня! А яйцы обрежем, кем будешь? - Засмеялись водилы.
   - Мужики! - Нехотя вылез из авто побледневший щуплый. - Вы чего в самом деле?
   - Зачем за нами увязались? Скажешь случайно? - Ухмыльнулся тот парень что скупил весь товар.
   - Мы пришли одну купить, а ты перебил наш ход! Не по понятиям! - Осмелел щуплый, поняв, что мочить пока не будут. - Было бы честно, если бы одну тарахтелку нам продали.
   - И за сколько?
   - У нас только тыща! Вы же не будете, купив за три, за тыщу продавать?
   - Логично! Но и за три не продадим, если у нас есть клиент за десятку.
   - Ну за восемь продайте! По справедливости! А мы через две недели выкупим.
   - Ты чего мальчик, слепой? Не видишь, что мы дальнобойщики? Сегодня мы здесь, а завтра сами не знаем! Знаешь стоянку на Южном, где все фуры останавливаются? - Глаза щуплого забегали, выдавая напряг мышления, но было понятно, что он не знал где это.
   - Я знаю! - Вылез из-за руля девятки третий парень. Он просек, если не договорятся в утиль возможно спишут. С такими ребятами шутить нельзя.
   - Завтра к десяти с бабками на въезде. Ждем десять минут. - Фуры уехали.
  
   - Фу! - Присел на траву, хозяин девятки. - Я думал кранты!
   - Втянул ты нас Колян! - Присел рядом с ним, его крупный подельник. - А откуда у тебя тыща?
   - Пасть закрой хорек! - Рявкнул на него щуплый Колян.
   - Почему хорек?
   - Скулишь много, и фамилия на "х". Холин Ренат. ХР. Хорек значит. Думайте где денег надыбать к завтраму! Нет у меня ничего. А так мы при серьезе!
   - Здалась эта хрень! - Возмутился новоиспеченный "хорек" и обратился за поддержкой к соседу. - Правда Валек?
   - Действительно! - Поддержал его тот. - Я чуть в штаны не наклал. Такие деньжищи выкладывать, за превышение?
   - А пьяный за рулем? - Прищурился Колян.
   - А я трезвый сажусь! - Поднялся Валек. - Эти деньжищи за десять лет на штрафы не истратишь. На них можно хорошую машину купить! Ты меня просил денек с тобой поездить за полтинник. Если едем, то едем. Если нет, давай бабло, я отваливаю!
   - Как это ты отваливаешь? Ты что не понимаешь, какие дела с этой штукой можно провернуть? В магазине включил, забрал что нужно и ушел, в банке - деньги бесплатно взял. Тебе машину отремонтировать за так! Просторы халявы! Мы эти семь тыщ баксов за месяц отобьем!
   - Ты же на восемь договаривался!
   - За семь возьмут! Поплачем, что больше нет! Это же водилы! А мы банда!
   - А я в твою банду не вступал! - Уселся за руль Валек. - Бабки давай, я поехал.
   - Да ты пойми чудо! Через месяц у тебя новая машина! Да что месяц! Три-четыре дня! - Плюхнулся на соседнее сиденье Колян. - Поехали в город! Эту толканем за пару штук! Пять останется.
   - Ты моему брату об этом скажи, если он тебе за такое предложение пасть не порвет, считай повезло!
   - Значит не хочешь? - Возмутился щуплый.
   - Не хочу, это развод какой-то! Это машина брата. Да и свою не отдал бы! А так на подвозе на кусок колбасы зарабатываю! - Завел автомобиль Валек.
   - А ты "хорь"?
   - Хорь тоже не хочет!
   - Это почему? - Заорал Колян.
   - Потому что я у тебя "хорек"! Гони Валек! У первого метро меня высадишь! Пусть он сам свое бабло лопатой гребет!
   - Ты чего обиделся на погоняло? Отличное!
   - Сам с ним ходи! - Ренат начал смотреть в окно.
   - Да и хер с вами! Попроситесь - не возьму! - Колян начал смотреть вперед. - Ты Валек скажи только где этот "Южный" и как до него добраться.
  
   Полдесятого щуплый прибыл на въезд в "Южный". Колян стоял, переминаясь с ноги на ногу и нервно прикуривая одну сигарету от другой. В десять появились двое дальнобойщиков один держал картонную коробку.
   - Деньги давай! - Произнес первый, с коробкой, на которой была цветная полицейская машина с включенным красно-синим сигналом. - Некогда нам, из-за тебя целый час потеряли, но уговор дороже денег.
   - У меня только семь! - Протянул конверт Колян.
   - Час от часу нелегче! - Возмутился второй дальнобойщик. - Зря ждали!
   - Успокойся! Видишь парень все по-чесноку! Не жульничает. Проверяй! - Отдал он коробку Коляну, а сам полез в конверт. Он считал, потирая пальцами купюры. - Вроде все! Поехали.
   Колян коробку не вскрывал. Он, с затаенным страхом смотрел как пересчитываются деньги.
   - Э! А прибор проверить? - Громко спросил он, когда водила вздумал достать купюры посмотреть на них.
   - А? Ну да! - Другой дальнобойщик, разорвал картон и вытащил черный пластмассовый коробочек с тумблером. - Видишь буквы? "А" - включено, "С" - выключено. Проверяй!
   Колян щелкнул тумблером. Внутри что-то затарахтело. Дальнобойшики тупо уставились на Коляна, первый протянул конверт с деньгами, а второй забрал черную коробочку.
   - Это я покупаю! - Возмутился Колян и щелкнул тумблером. Забрал коробочку и довольный, вразвалочку, пошел к шоссе, где находилась автобусная остановка. В его кармане находилась будущая жизнь. Мечта, а не жизнь!
  
   - Фальшивки подсунул? - Спросил второй водитель, как только они забрались в кабину.
   - Не-е-е! - Вяло протянул второй включая зажигание. - На ощупь натуральные. Да и где он фальшивые достанет? Они же на дороге не валяются. По краям по три сотенных, а в середине десятки, судя по всему. Проверь!
   - Ты угадал! - Разложив деньги на соседнем сиденье, похвалил первый. - Шесть сотенных, двенадцать по одному, пятьдесят две десятки. Всего на сумму тысяча тридцать два бакса.
   А Миша не говорил, во сколько эта коробочка обошлась?
   - В двадцать с чем-то что ли?
   - Неплохо заработали!
   - А ты предлагал мозги вышибить за наезд!
   - Каюсь, был не прав! А в коробке что?
   - Дед Пихто! У Миши спроси!
  
   Колян решил не только проверить действие тарахтелки, перед его памятью еще стояли водилы с выпученными и ничего не понимающими глазами. Он давно обещал матери новый телик. Купить с первой зарплаты. Но до зарплаты он не дорабатывал. То работа надоедала, то тырил с нее, все что попадало, то он сам надоедал на второй день, а старый телик уже давно работал в режиме радио. Поэтому он направился в магазин бытовой техники. Он подобрал небольшой, цветной, чтобы можно было удобно нести, телевизор. Уже приноравливался, как его схватить, как за спиной раздался голос.
   - Вам чем-нибудь помочь?
   - Сам донесу! - Отмахнулся Колян.
   - Это выставочный. Я со склада принесу. В коробке. А пока пройдите на кассу! - Попросил его продавец.
   - "Во тарахтелка работает!" - Поразился ее возможностям щуплый. - Заодно и кассу возьму.
   - Что вы сказали? - Переспросил продавец. Только теперь Колян понял, что последнее предложение сказал вслух.
   - Сказал к кассе иду! - Потопал к ней Колян, но подойдя к ней, не мог вспомнить, включал или нет коробку. Прямо при кассирше он достал ее и осмотрел. Тумблер на нуле. Выключил, когда шел? Тут он понял, что не помнит, на какую букву включать! Наугад щелкнул налево. Направо. Тоже гудит. Только посредине глохнет.
   - Деньги давай! - Тихо попросил он кассиршу. Она вылупила на него глаза, как и дальнобойщики. Работает хрень-то. И чего я деньги прошу? Их брать надо! Он потянул руку к кассе, как подошел продавец с коробкой.
   - Давайте проверим его! - Принялся тот распаковывать ее.
   Что делать? - Суетливо думал Колян. - Теперь-то их двое, а шофер предупреждал... эх пожадничал я, ни денег, ни телика. Продавец к концу его раздумий уже извлек телик из коробки.
   - Убирай обратно! - Махнул ему Колян. - Деньги забыл!
   Да! На дело надо идти подготовленным, а не с бухты-барахты. Пока он ехал в автобусе, проверял действие коробочки на пассажирах. Когда она тарахтела у некоторых округлялись глаза, когда смотрели на него. Выключал люди становились нормальными. С включенной коробкой он попросил старичка уступить ему место. Тот резво вскочил и отошел подальше. Он зашел в подъезд, как вспомнил про деда, с которого все и началось. Вот кто все расскажет, как этой штуковиной управлять! Он потрогал свой нож под рубашкой за поясом. Развернулся и пошел обратно.
  
   Вот здание, вот отдельный вход и комната, где сидел Левитин. Дверь закрыта. Поглядел в окно: стол, стулья, а телефона на столе нет. Пришлось идти к воротам интересоваться у охраны.
   - Звони! - Охранник лениво показал на телефон, висящий на стене рядом со списком местных номеров.
   - Кому звонить? - Удивился Колян.
   - Тебе лучше знать! - Зевнул охранник.
   - Вон дверь в конце! Загляну и спрошу! - Принялся умолять щуплый.
   - Не положено! - Охранник почесал шею и погладил дубинку.
   "Совсем забыл"! Колян включил прибор и прошел мимо оторопевшего охранника.
   Он шел по коридору и заглядывал во все комнаты. Одни были закрыты, в других сотрудники вопросительно смотрели на него. Вот и последняя дверь, в торце коридора, где должен был находиться дед. Дверь была не заперта. Он осмотрел весь стол - ни клочка бумаги. Выдвинул ящики - пустота. Это чё? Все продал и смотался? Вовремя он чудесную коробочку обрел. Семь тыщ! Где такие деньжищи перехватишь? Наскреб по родственникам и друзьям сколько мог, ну и разговор правильно провел. А ведь могли и деньги забрать и прибор не дать! Так что даже если продать этот приборчик все равно в большом плюсе! Эти мысли подняли настроение и голову. В конце коридора в проеме двери стоял охранник, постукивая резиновой палкой о ладонь. Это означало одно: ничего хорошего ждать не приходится. Он подошел поближе и щелкнул тумблером. У охранника округлились глаза, и он исчез из проема.
   "Вот тебе!" Злорадно подумал Колян и шагнул за дверь.
   Тут же был схвачен за руки, а лицом воткнут в грязный линолеум. Судя по тому, как ему крутили руки, охранников было двое, один держал, но вертел руки другой. Ну идиот! Второй же на воротах стоял! Черная коробочка валялась в шаге от носа и продолжала тарахтеть. Колян не успел даже пискнуть, как его подняли и второй охранник с комплекцией и повадками бывшего мента, посмотрел даже не на Коляна, а на своего сослуживца.
   - Понял, как? От меня еще никто не уходил. Ножара какой! Молись что тебя на проткнули им! Давай его в пенал! - Они вывели Коляна на улицу и засунули в будку у шлагбаума. Закрыли дверь на ключ. Теперь бывший мент прошел в проходную. Тарахтение коробочки привлекло его внимание. Он поднял ее и раскрыл. Полицейская машинка скребла колесами по дну коробочки, в раскрытые двери была засунута пальчиковая батарейка, от которой отходили провода к тумблеру, а от того к машинке.
   - Зачем все это? - Не понял он, щелкнул тумблером и положил трофей в карман. Вспомнил, что племянник мечтал о такой. Пусть и разбирается.
  
   2.
   - Миха? - Удивился Олег и оглянулся на Петра, который привез его на своей фуре и снова повернулся к нему. - Ты же вроде как геройски погиб. Значит я в раю? А Петя у нас ангел?
   - Не узнал бы! - Ответил Корнеев. - Одет, стиль общения... Вырос как? Возмужал!
   - Так я уже в следующем году финансово-юридическую академию заканчиваю!
   - А смысл?
   - Деньги мало загрести, мало приумножить, но главное сохранить и доказать, что ты их честно заработал! - Подмигнул Олег. - Аль Капоне сцапали за неуплату налогов, а не за остальное, чтобы он не сделал - все подчистил. Образованность - стиль современной жизни. Взломом сейфов, только срок заработаешь, а за липовое авизо - состояние.
   - Значит я в тебе не ошибся! - Улыбнулся Михаил. - Смотри налево.
   - Видел я эти игральные автоматы! - Хмыкнул Олег. - Барахло. Если как положено, себе хотя бы четверть, а остальное на выигрыши, то и за год не окупишь. Если все себе - игроков лишишься. Ремонт шестеренок, настройка, откаты СЭС, пожарным, ментам, прокам и ещё куче всяких бездарей и бездельников. В четверть не уложишься - это только им! Общак - это святое!
   - Невнимательно смотришь Олег! Здесь нет ручки, которую дергают, нет. Кнопка. Эта штука полностью электронная. Не новая, но выглядит как с конвейера. На! - Он подал ему настольный калькулятор на батарейках и горсть жетонов. - Покидай их.
   Олег прошел к автомату. Яркие надписи сообщали что необходимо делать. Он опустил жетон. В ряду выпало три груши и два жетона в приемник. Он кинул еще жетон. Три яблока в ряду и пять жетонов.
   - И что? - Повернулся он к Корнееву.
   - Нажми на калькуляторе цифру один и держи ее. Опусти жетон, нажми кнопку автомата. - Олег так и сделал. Вместо ряда фруктов объявилась надпись: "Главный выигрыш один миллион рублей!"
   - Так! Интересненько. А если цифру два? - Он проделал все также с цифрой два. Надпись оповещала о десяти миллионах выигрыша. - А три - ... сто?
   - Узнаешь! - Появилась надпись: "Путевка в страну пирамид."
   - Значит на этом автомате, я сам могу решать, кому и что? - Михаил кивнул.
   - Не только на этом. У тебя таких будет тридцать штук. Они опечатаны пломбой комиссии по азартным играм Лас-Вегаса. Сертификаты и все остальное.
   - Вот теперь не понял! - Подошел к нему Олег. - Они же стоят кучу денег!
   - Конечно дороже, чем полумеханический хлам. Но официально их покупать не надо. Тебе их сдаст в аренду иностранная фирма. Ее хозяином будешь ты, но никто об этом знать не должен. У тебя, официально, будет оставаться двадцать процентов, включая все. Крупные выигрыши будут получать твои люди. Твои сотрудники фиксируют выигрыши и звонят тебе, мол таких денег у них в кассе нет. Их и на самом деле не будет. Ты привозишь деньги, или делаешь вид, что привозишь, приглашаешь к себе в кабинет и все. Каждый получает свою долю. Только про этот калькулятор ни слова. Будешь говорить, что вот этот автомат, по твоим подсчетам может выиграть в такое время. Даешь жетоны на полчаса. К тебе все взяточники отправятся, платить будут, чтобы выиграть. Причем ничего конкретного можешь не обещать. Слово "возможно" очень удачное слово. Все жетоны остаются в автомате. А те, кто будет выигрывать даже десять, все равно их проиграют тут же. За три месяца все вложения отобьешь. Тогда и отдашь мне.
   - И это все? Благодетель ты мой! А помещение, где я тебе возьму?
   - В помещение придется вложиться. А для меня... нет, для моих родителей установишь пособие, за их героического сына. Ты долго в бизнесе не пробудешь, захочешь в политику пойти. Для этого надо обрастать народной верой в тебя. Видишь, как все увязывается.
   - Сразу очередь выстроится за халявой.
   - Разложишь все документы, и докажешь, что многое не можешь, вот сколько есть и все с двадцати процентов!
   - Надо место проходное искать.
   - Правильно. Оно уже ждет тебя! Недостроенное здание автовокзала у рынка. Город его отдаст за так.
   - Его же в сральник превратили.
   - Вот поэтому и за так. Вычистишь. Зато все коммуникации проведены. Окна вставишь. Туалет сделаешь. Чтобы в него попасть, надо будет пройти через зал. А чтобы пройти - жетон купить и сыграть на обратном пути. Здание тридцать на тридцать! Над залом ожидания можно сделать перекрытие. Это второй этаж. Для твоих автоматов, на первом этаже хватит трети зала ожидания. Рядом со входом будет турбюро, где счастливчику сразу оформят путевку. В кассе - обменник. Еще в одной трети - кафе, в оставшейся - магазин туриста, рыболова, охотника, спорттоваров, да что угодно. На втором этаже куча еще всяких арендованных помещений и твой кабинет, с тайным выходом. Он будет оборудован видеокамерами. У охраны будут и у тебя. Оттуда и будешь выбирать кому, на каком автомате сколько выигрывать. Инструкция будет. Тебя мэр расцелует если ты у рынка отличный современный туалет оборудуешь. Он туда все делегации водить будет. Сейчас у здания через палатки к рынку не пройдешь, а так тебе всю площадь отдадут и платить будут не в рынок Потапычу, а тебе, но у тебя порядок будет. Пусть меньше палаток.
   - Да кому все это надо! У народа денег нет!
   - Найдут! Главное, чтобы все было красиво обставлено. А потом начнешь газету выпускать. Старый автовокзал в полусотне метров. Рейсов автобусов мало. К тебе будут ходить зимой греться, а летом охлаждаться. Я про рынок вообще молчу.
   - Ты молодец! - Восхитился Олег. - За несколько минут составил мне бизнес-план. Чему же меня тогда в академии учат? А если я захочу...
   - А вот сеть создавать не надо! Если кто-то хочет купить - пожалуйста, но без этих ухищрений. Все поймут, что легких денег у тебя нет. У меня еще три комплекта, поэтому продавай только оптом или сдавай в лизинг. Знаешь такое словечко?
   - Знаю! Пока не расплатятся - моя собственность.
   - Но ты у меня купишь сразу. Через полгода. К тебе народ за ними потянется. Захотят перепрограммировать, поэтому сразу купят. Могу поставить ещё пять таких партий. Больше не будет.
   - Хитро! А когда у них не пойдет, выкупать у них подешёвке и продавать другим! Я согласен! Если еще какие идеи, сразу ко мне!
   - Одежда, обувь оптом, прямые поставки из Европы, по предоплате и предварительному заказу.
   - Да у нас все турецкой хренью забито!
   - А кто-то захочет ходить в нормальных вещах, а не в турецкой хрени, хотя наверняка все эти известные марки тоже также шьют и из турецких тканей. Но розничная продажа не на рынке, а в магазине, пусть дороже. Оптовая - на двадцать дороже чем челноки закупают. Что не продал - распродажа, или на рынок сдать. Китайские товары сильно давят, так что европейцы избавляются побыстрее от всего, пока цены окончательно не упали. Так что на длительные поставки не рассчитывай. Год-два - не более.
   - Деньги за это когда?
   - Завтра. Товар через неделю. По фуре в неделю устроит?
   - Где же я здесь столько продам?
   - Так продавай мелким оптом! Или на корню большим - фурой. Мы до тебя, а ты дальше!
   - Вот тебе телефон, звони в восемь. Обговорим. Петя! С меня поляна за такой подарок. Давай быстро обратно! - Олег слегка обнял Корнеева и шепнул на ухо: Ну ты мафия! Поэтому и не светишься. И это правильно!
  
   3.
   Эд тихо открыл дверь, снял обувь, закрыл дверь и, не включая в прихожей свет, прошел на кухню. Наощупь налил из крана воды, но выпить не успел.
   - Ну и где вы болтаетесь? - Раздался грозный вопрос сестры. - Я две недели ни одного не встречала! Я даже не знаю, что с вами!
   - Произошло бы - сразу узнала бы.
   - Ты уже дома, а Миша тебе твою машину ремонтирует! Ему же нельзя ни тяжести, ни напрягаться!
   - А вот носить шкафы в дом можно?
   - Не мне же! Думаешь я не жду, когда ему можно будет? Родители в каждом письме намекают: когда же?
   - Да он знает, что ему нельзя, поэтому особо не напрягается. Иногда баранку крутит если ехать надо, а мы не отдыхали.
   - Тогда где он?
   - Я ему не начальник, а он тебе хоть и не муж, но ты его можешь сама спросить! Не видишь - делами занят. На будущее работает.
   - Какое будущее? Помрет раньше времени и не увидит, что хотел!
   - Ну, например, на пересечении Минки с Бетонкой кусок земли добывает.
   - Зачем вам картошка?
   - Не картошку сажать, а стоянку для фур! Склады можно построить. Сейчас фуры загружают не в один адрес, а в несколько, к разным клиентам. Зачем по Москве крутиться, к нам подъехал - все выгрузил, а те потом свое забрали. Заодно попутный груз загрузили. Экспедиция! Логистика в товарообороте важные вещи! Автосервис для грузовых, кафе, гостиницу, где в постели можно переночевать, душевые. Сразу все не получится, а идея верная.
   - А чего бензоколонку не стали?
   - Так с начала про нее и подумали, но умные люди отсоветовали. Их и так на каждом шагу полно будет, а при заправке санитарные и пожарные разрывы большие. Одной заправкой не обойдешься - сеть нужна, а где денег взять? Выделение земли, согласования, проекты, взятки с ума сойти можно... Все, что мы задумали не уместишь. Вот так Марго! Пока есть возможность надо товары и оборудование из Европы таскать. Потом стоянку можно в пункт продажи крупной техники превратить.
   - Ясно чьим голосом вещаешь. Он что ночует там?
   - Там пока еще голое поле! Ты бы лучше сказала ему, когда ему можно будет жениться на тебе...
   - А то что?
   - Сама же брякнула, что светлого будущего не увидит. Может, если оно стоит того, это светлое будущее, вдруг и я захочу его!
   - Иди спать философ!
   - Это Миша философ, а я просто водила! И этим доволен! Спокойной ночи!
  
   Ночь спокойной не была, как Эд не умаялся, а мысли начали грызть. Действительно, а дальше что? Понятно, что всю жизнь за рулем не просидишь, прожить за рулем можно, а просидеть нельзя. Обзавестись техцентром правильно, но стоит ли вкладываться? Отдача от него будет неизвестно, когда.
   Маргарита тоже ворочалась с бока на бок. А ведь могла раньше узнать о планах, если бы спросила. Действительно ребята вкалывают как могут, пока возможность есть, а вдруг опять все вернут государству, пусть не как при Советах, но тем или иным способом. Создадут госкорпорации и своих друзей на них посадят. В институте что-то подобное проходила, то ли Маркс, то ли Энгельс, а может и сам Ленин об этом предупреждали. Под мысли про Ленина и заснула.
  
   В, отличие от них, Михаил не спал. Было не до того. Его выслушали, но ничего не ответили. Он остался в Москве. В "Президент-отеле" на Полянке. От этого разговора зависело все. Семен Михайлович расцвел. Даже не это. Ощутил вторую молодость и поднял всех. Всех, кого знал в предыдущей жизни. Некоторые успели встроиться в новую.
   Идея Михаила была проста. Отсутствие транспорта между, не только регионами, а даже внутри районов порождала раздробленность государства. Это было выгодно только частникам, но никак государству и его регионам.
   Ничего необычного не было. Чиновники все равно деньги из бюджета тырят. Эти деньги выводят на Запад. Там они просто лежат, может быть, но это не может быть под хороший процент. Ввозить обратно надо под что-то конкретное. За конкретное идет война. За все, что приносит не рубли, а баксы. Рулят этим не бандиты, а чиновники, каждый на своем уровне. Он сказал: Автобусы в Германии через какое-то время уходят в утиль, а у нас они еще пару десятков, ну пусть десятку лет проездят. Хозяева еще платят за их утилизацию. Если дети, родственники и хуй знает кто сделают фирму, которая берет бросовое, автобусы, уборочную городскую технику, на экспорт, а если в области будут ее брать - всем будет хорошо. Транспорт зашевелится. Люди ездить начнут, а не стоять с протянутой рукой на обочинах или часами по обочине топать. У одних автобусы, городская техника и платят они не сразу, а по чуть-чуть и дешево. Но проценты все равно выше, чем на западе. Лизинг очень удобная функция. И все чинно-благородно, законно.
  
   Его личная доля - в поставках техники, запчастей и обслуживании. Весь остальной доход от лизинга, в котором будут участвовать госбанки или чьи-то личные банки, и еще кое-кто идет хозяевам. Это хоть долго, но надежно.
   Ему обещали подумать и к обеду дать ответ. Ответ мог быть разным, но он им дал понять, что на главную прибыль он не претендует. Небольшая, но полезная обслуга.
   Когда его спросили, а почему он к ним, честно ответил: "А к кому? Или вы думаете, что до вас так просто добраться? Кто может в комплексе всё решить, а не по частям? Бегать по всем, объяснять, деньги совать? В конце оказаться и без денег, и без дела! Нам нужен доход, прибыль, натуральные деньги! "Вам тоже" он не произнес, хотя подразумевал. А для этого нужен был кусок земли на трассе.
  
   Уехал он из отеля в двенадцать. Полпервого на пейджер пришло простое сообщение: "действуй" и номер телефона с кого начинать.
  
   Дома был скандал. Хорошо, что Эда не было. Рита выкатила такие претензии, что Миша подумал, а зачем ему все это? Рита, поняв, что до Миши не доходит все её возмущение, как обычная женщина, сменила формат наезда и превратила все в обиду.
   Проблема женщин в том они или не хотят, или хотят непонятно что, или не знают, что хотят, но хотят, или не понимают, что хотят. Иногда частично, а иногда навсегда. Возможно, это и есть суть женщин? Если, не следовать инстинктам, на хрена они нужны, не инстинкты - женщины? Ему не могло прийти в голову что Рита чувствует себя одинокой, что ей даже перекинуться словом не с кем. Мужики заняты своими делами и им этого достаточно. А женщинам? Они понятия не имеют, чем мужики в гаражах и прочих своих местах занимаются. Как понять? Заняты постоянно, а денег нет!
  
   - Готовься к свадьбе! - Снова сменила тактику Рита. - Через два месяца тебе будет можно напрягаться. Я договорилась в клинике о комплексной проверке. Освободи для себя один день...
   - Как-то все неожиданно... - растерялся Михаил.
   - Тебе не хочется, того что хочется всем?
   - Да отвык как-то. Так что тебе придется приводить меня в этот порядок, а может и обучать меня многому в этой сфере.
   - Что-о?
   - Ты-то на что рассчитывала? Я два раза в неделю у массажиста... в бассейн нерегулярно, но стараюсь... бегаю помаленьку. Ты не представляешь, как тяжело все это дается. Чтобы это событие произошло, придумай методику как все это подготовить, и чтобы еще удовольствие получить. У тебя выходной теперь четверг? Раньше времени, конечно, но ничего не поделаешь... придется тебе вручить сюрприз раньше времени...
   - Какой сюрприз?
   - Вот в четверг и узнаешь!
   - Да я до четверга не доживу! Зачем ты мне об этом сказал?
   - Ты меня пытала я и признался. Ты из принципа до четверга доживешь, чтобы узнать, что за сюрприз. А теперь в кровать. Пора меня обучать тому, что знает и делает каждый муж.
   - А любовь?
   - А что такое любовь?
   - Ну это... - закрутила руками Рита - как сказал...
   - Вот цитат не надо - свое мнение. Что у тебя ко мне? Я ведь невнимательный, не заботливый, молчаливый, погружен в себя и свои дела, инвалид. Пытаюсь денег заработать как-то...
   - Ты такой беспомощный был! Брату помогаешь... папе с мамой нравишься... они считают, что я как за каменной стеной буду!
   - А ты как считаешь?
   - Что считаю?
   - Насчет стены?
   - Что ты ко мне привязался? У тебя-то самого ко мне что?
   - Мне с тобой комфортно. Для инвалида собственный врач - ценно. Не капризничаешь, постоянно не достаешь, терпишь, да тебя только за это на руках носить надо!
   - А чего не носишь?
   - Лечащий врач запрещает! А он кто у меня?
   - Иди в душ философ! Буду тебя любви учить!
  
   Он по себе видел, что по заветам родственникам уже никогда не пойдет. Его дети не будут кем он есть. Они выберут свой путь. Ради чего тогда стараться? А если не стараться, тогда ты кто? Зачем живешь? Ради чего, как животное - только ради пуза?
   Цивилизация берет свое. А те, кто не хочет ее - цивилизацию, становятся национальными парками или их истребляют за то, что не как все... в России испокон веков почему-то приветствуется второе. Чужих приветствовали, а своих гнобили. Страна большая, а все мешают друг другу - толкаются на одном пятачке. Он старался уйти с этого пятачка и, даже, по возможности, создать свой. Он это ей и объяснил, она, кажется, поняла. И им обоим было хорошо друг с другом в эту ночь.
  
   Сложность взаимоотношения полов была главной проблемой человеческой цивилизацией. У рептилий все могло быть по-другому, как описал Гарри Гарриссон в "Запад Эдема". Здесь пришлось выкручиваться из половых взаимоотношений. Если мужик делает работу - он делает молча, по возможности, консультируясь с другими, но не обсуждая своих партнеров и друзей... но у женщин все наоборот. Неважно что они делают, как, для чего, но они после всего должны обсудить все это и получить сертификат правильности своих действий.
   Проще говоря им надо поговорить. Лучше с собственным мужчиной. За многие миллионы лет у самцов, у нормальных самцов, выработался иммунитет: на все, что им говорит их собственная женщина они не реагировали, но слушали, не слышали, но кивали. Были согласны на все. На блузки, колготки, юбки. К ним туфли, сумочки. Шляпки, и вся остальная хрень, без которой женщины обойтись не могут. А мужики вполне. Им достаточно и набедренной повязки. Если холодно - куска шкуры.
  
   После боя и почти что гибели, его записали под другой фамилией. Когда узнал об этом, то не вызвал ни понимания, ни желания в лечебных структурах изменить документы. Никто не хотел брать на себя ответственность. По первой возможности его сплавляли. Последний разговор состоялся с главврачом Ритиного санатория. Дальше этого санатория деваться некуда было. Тот попросту объяснил Корнееву свои проблемы из-за него.
   - Вот представь Корнин. Не возражай! По всем документам ты проходишь именно так. Тот, кто опознавал тебя назвал эту фамилию. Когда тебя с того света вытаскивали и тебе и медикам все равно было какая у тебя фамилия. Радуйся, что имя оставили. Все бы ничего, но такого бойца в российской армии не было, а теперь есть. Военный билет, лечебное дело, а потом бах и Корнина списали в утиль. Как я по документам это проведу? И как я тебя неожиданно воскресшего Корнеева без документов оформлю? Ты думаешь у нас в стране кто-то будет бегать, вникать, доказывать и решать, вместо тебя? Сразу спросят где труп Корнина?
   Дураков сейчас нет - большинство повывели. А теперь встань на мое место. Прикатят кучи комиссий, но не с целью возвращения твоего доброго имени, а, чтобы урвать с меня хоть что-то. Даже такую малость как пожить в санатории недельку-другую. И их не волнует, как я проведу их бесплатное пребывание. Потом приедут другие и будут ковырять и узнавать, как я первых облагодетельствовал и потребуют еще больше. У меня бюджет и местное начальство тоже что-то хочет. Я не могу ни коллектив обирать ни пациентов. Потом кто-то захочет сесть на мое место или пристроить кого-то. В лучшем случае, как обычно, будет никчемность... я этот санаторий двадцать лет собирал: оборудование, специалисты, практики... поэтому у меня все быстро на ноги встают и, практически, без последствий. Выше гляди, шире смотри.
   - И что делать?
   - Тебя уже все равно из армии списали, остались пустые формальности. Комиссуем, поставим здесь на учет и амбулаторное полугодовое лечение и под это тебе выдадут паспорт. Как только паспорт будет на руках - валишь отсюда, не благодаришь, а забываешь меня. Начнешь суетиться, никто не посмотрит, что ты герой, раненый, инвалид... это там, в Норвегиях тюрьма - пионерлагерь, а у нас самая хреновая свобода лучше... главная поговорка солдата какая?
   - Подальше от начальства - поближе к кухне.
   - Ты же умный парень. Эта аксиома для всей страны. Не светись - целее будешь и свой кусочек хлеба откусишь. Начни жизнь с чистого листа! А когда откусишь чуть больше можешь и меня поблагодарить. Все, свободен. Вступай в новую жизнь уверенно.
  
   Четверг подкрался незаметно, но Рита вся извелась. Причем мечты ее высоко не взлетали. Кольцо с бриллиантом или без? Предложение публичное или нет? Чтобы как в кино - она не надеялась. Корнеев ни в кино не ходил, глаза в телик не щурил, хотя газеты посматривал.
   - Рит, ну ты готова? - Еще не в трусах, попивая чай, спросил Миша.
   - А чего ты меня торопишь? Я что на людях не накрашенная появлюсь? Сейчас еще платья отсмотришь с туфлями и как они с сумкой и прической друг к другу подходят.
   - Да мы же не в Кремль к президенту премся! Оденься как обычно: джинсы, блузка, кросы.
   - Так... мы огород пропалывать собираемся?
   - От тебя ничего не скроешь! Ты угадала!
   - Ну и сволочь ты Корнеев! Я так ждала этого момента, готовилась, ночи не спала... мы чего, на твою площадку под автосервис едем?
   - А ты откуда знаешь, это закрытая информация! - Улыбнулся Михаил. - Брателлу расколола?
   - Ты только на него не ругайся! Он же мой младший брат! Так что можно не краситься?
   - Да. Ельцин тебя примет и такой!
   - Не буди во мне зверя! Говори точно, что надо!
   - Оденься и пошли!
   - Да ты еще сам голый!
   - Я за минуту и буду тебя ждать у автобусной остановки.
   - Так мы еще и на автобусе?
   - Ну... - Корнеев быстро оделся и вышел из квартиры.
  
   Рита появилась у остановки с огромной сумкой. Михаил выхватил сумку.
   - Это что?
   - Если полоть, надо переодеться. Потом перекусить... - Михаил подошел к голубой машине, открыл багажник и кинул сумку в него, захлопнул. Потом открыл дверь водителя.
   - Прошу вас мадам!
   - Почему мадам! - Оскорбилась Рита.
   - Потому что вы, хоть и неофициально, но уже замужем!
   - Ну ты и сука Миша!
   - Это не я, согласно биологии, сука! Я могу быть только кобелем!
   - А почему сюда-то?
   - А мне твой папа рассказал, что он, как и братца твоего, научил водить машину. Он отметил, что его "Москвич" ты водишь лучше, чем Эд.
   - Но у меня прав нет!
   - А причем здесь кусок картона? Меня папа обманул?
   - Ну... я могу... конечно... но, если, нас остановят?
   - Чего ты как кобыла брыкаешься, перед тем как тебя запрягут? Сядь за руль. - Рита послушно села. Поправила сидень под себя, проверила педали и коробку и пристегнулась ремнем.
   - Ну, что дальше? - Корнеев обошел машину и сел рядом.
   - Езжай родная! Я покажу тебе дорогу!
   - Без документов не поеду!
   - Ладно, первый сюрприз не удался.
   - В смысле?
   - На... водительское удостоверение... техталон, страховка и все остальное...
   - Мне целая машина?
   - А нецелые не дарят, даже не целкам!
   - Это даже оскорбительно!
   - Что игра слов, или БМВ пятой модели? Ты не смотри, что ей восемь лет. Она новье! Мы проверили, кое-что, хотя не обязательно, поменяли.
   - Да я уже два года не ездила!
   - И что? Начни и навыки восстановятся. Тем более я рядом.
  
   Риту трясло от страха. Она вспомнила, как папа учил ее плавать. Кинул в пруд. И здесь также. Но внутри ее нарастало... ну не счастье... она вспомнила, как мама сказала: "Дурой будешь, если от такого парня откажешься!"
   - Так он же весь... долго не протянет...
   - Зато это будут самые счастливые дни в твоей жизни! Ты нравишься ему, но он тебе об этом никогда не скажет. Все в твоих руках дочка. Сколько он проживет - зависит от тебя. Дело в том, что ему от тебя ничего не надо. Ему просто хорошо с тобой и это главное. Я бы сказала это судьба. Бедно вы будете жить, богато - не столь важно, вы будете стараться друг для друга, а если случаться дети, то и для них. Это такой редкий случай! Многие или терпят, или разводятся. Возьми его себе. Мы с отцом будем спокойны. Помни только одно: нельзя концентрироваться на мужских, с твоей точки зрения, недостатках. Когда их женщина не замечает, то они у мужика проходят, надо тихо, спокойно их нивелировать.
   - Так и папа также в твои паучьи сети попался?
   - Я его не знала, не замечала, но, когда поняла, что он за тип... да, он сразу попался... и ты знаешь, я из него кровь не сосу, мозги проблемами не гружу. Он счастлив. Его друзья, в том числе и по гаражу, их жены - мои друзья. Деловыми мужиками легко управлять - для них главное дело. Если ты в их дела не лезешь, но тихая незаметная помощница, а иногда и спасительница... по другим бабам бегают только никчемности или от того что их жены дурные или жадные.
   - Ну мама ты даешь!
   - Я даю только папе! В любой момент, когда он захочет. Не попросит, а захочет! У него, если сильно поддавший, может и не..., а я всегда! Представляешь в то наше время у мужика авто, работа на Северах, а я не то что не требую, но и не прошу, но забочусь! Такие шмары к нему подваливали. Он одной даже в рожу дал, а я его отмазала!
   - Да это круче чем в кино!
   - У каждого свое кино. Только это называется - жизнь. Это как еда: ингредиенты одни у всех, а блюда разные! Женщина - повар семейной жизни. Мужики всегда вовне, а мы - внутри! Рит! Тебе уже двадцать пять... что вообще?
   - Знаешь мам, как-то меня к семейной жизни не тянет. Чего хочу не знаю. Чего не хочу - тоже не знаю. Ребят полно хороших, а... ни к кому сердце не лежит...
  
   Рита включила зажигание, нажала сцепление... Правда ведь, навыки никуда не исчезли! Михаил показывал и подсказывал. Куда, что, как. Ей показалось, что ехали полдня, оказывается - полчаса. Проехали мимо станции, у автобусной остановки свернули. Остановились у железного забора, у кучи песка. За забором виднелся небольшой дом, а окна на крыше, выдавали, что там мансарда.
   - И это мне? - Кивнула она за забор.
   - Нет, не тебе... это уже твое! - Он вышел, открыл ворота, она въехала он закрыл. Пока она, выйдя из машины оглядывалась, он поднялся на крыльцо и открыл железную дверь. Жестом пригласил войти.
  
   - Прихожая. Здесь будет зеркало, тут шкафы для обуви и одежды. Табуретки. Думай, что еще надо. Дальше кухня со столовой. Двадцать четыре квадратных метра. Плита электрическая, мебель итальянская, холодильник немецкий. Гостиная. Раскладной диван, видишь, натуральная кожа, два кресла, книжный шкаф, журнальный столик. На стене - большой телик. Пока его выбираю. Дальше. Туалет, душ. Все работает, только нет горячей воды. Двадцать метров до газовой трубы, а столько денег приходится выкладывать, ни в одной сказке нет. Вот это настоящая мафия, да еще обещают подключить через месяц! Потом кабинет, спальня. В них только отделка без мебели. Постирочная и гладильня. Ванная с джакузи. Как тебе джакузи? Пошли вверх, на мансарду. Здесь еще четыре комнаты.
   - Я шокирована, если не сказать больше. Но почему7
   - Правды хочешь? У нас еще полчаса. Леонид Иваныч подсказал. Главврач ваш. "Счастье! - Сказал он, - что тебя вовремя вытащили, специалисты хорошие оказались, ну и твоя молодость, и крепкий организм тоже постарались. Но это не значит, что можно все это забыть. Это надо всю оставшуюся жизнь помнить. Активной, с нагрузками жизни - пять-семь лет. А после - жизнь пенсионера. Не напрягаться, не нервничать, не спешить. С каждым годом все будет хуже. Поэтому успей посадить дерево, родить сына и построить дом. Тогда протянешь тридцать-сорок лет. При Советах такое было возможно. Тихая должностенка. Три бумажки получил - четыре отправил. Военных обычно на кадры ставили, охрану, завхозами и управдомами. Сейчас такого не будет."
   - Я это и без тебя знаю. Зимин тоже об этом со мной говорил. Ничего не попишешь - такова жизнь. Показывай дальше.
   - Тогда обратно в постирочную. Поднимаем коврик и что видим?
   - Дверь на полу.
   - Правильно, только ты ее не откроешь, пока этот крюк не повернешь. Пробуй, возможно тебе это придется делать ночью и без света. Молодец. Поднимай. Видишь, как легко? Спускайся на несколько ступенек, справа - выключатель.
   Они спустились по широкой, с перилами лестнице вниз.
   - И что это?
   - Это промышленный холодильник. Там можно хранить все, что угодно. Три камеры от нуля до минус пятнадцати.
   Это обычный, корейский. Два немецких не получилось. Это предбанник с раздевалкой, столом и скамейками. Посудный шкаф. Это парная. Полок на три человека. Этот железный ящик - печь. Внизу тэны, потом шарики из огнеупорной глины, а сверху - тальхорит или проще - мыльный камень. Он очень прочный и прогревает парилку постепенно и равномерно. Поэтому целый день может сохранять тепло. Его тепло подобно солнечным лучам. Врачи, я тебя пока из этого числа исключаю, говорят, что его тепло целебное. Вот, проверишь на себе насколько они правы. Но не это главное. Вон, внизу из-под нижней полки выглядывает сучок. Нажми на него сильно-сильно. Сильнее Рита! Услышала тихий щелчок? Берешь печь за угол и разворачиваешь. Все бесшумно, на подшипниках.
   - Что это?
   - Это лаз. Протяни вверх правую руку и в углу нащупаешь еще выключатель.
   - Если бы я в темноте полезла, то бы навернулась! Лестница хоть и в три ступеньки, а из-за ее вертикальности шею свернуть элементарно.
   - Поэтому вверху поручень, чтобы вылезать, а залезать надо задом. Ну ползи давай!
   - Непривычно как-то!
   - Буду тренировать, чтобы ты привыкла.
   - Это бомбоубежище?
   - Не угадала. Просто убежище. Вон сзади двухярусные нары на шесть человек. Это холодильник, тоже корейский. Это шкаф для посуды, еды.
   - А этот?
   - Этот для ценных вещей, поэтому он на замке. Стол для пищи и стол для наблюдения. Видишь пучок проводов выходит? это от камер видеонаблюдения. Две, крест-накрест наблюдают вдоль улиц. Две за домом и сзади и спереди. Если кто притаился за углом - будет видно. Еще шесть - внутри дома. Это я от немцев узнал. Ты здесь спряталась, но контролируешь все. Кто, сколько, когда находятся в засаде. Даже можно будет вести видеозапись.
   - А если засада продлится долго? Как в туалет ходить? В ведро или по ночам наверх вылезать?
   - Молодец. Правильно рассуждаешь! А вот напротив лаза дверь!
   - Я ее и не заметила, она же как стены. - Михаил потянул дверь на себя и на уровне бедра щелкнул выключателем.
   - А зачем наверх лезть?
   - Определенное неудобство и потолок низко. Дело в том, что трубы канализации проходят выше, чем пол подвала. Поэтому в подвале нет ни туалета, ни душа.
   - А почему тут стены нет?
   - Идем дальше. Три шага, и ты на соседнем участке. Выход в сарае. Пустые клетки для кроликов сдвигаются...
   - А что хозяева?
   - Они здесь не появляются и появляться не собираются. - Он умолчал, что соседний участок принадлежит Анжеле Ивановне. Она хотела дом продать ему, но, в итоге, уговорила соседей. - Так что, если припрет, можно незаметно выскользнуть и отсюда. А наши камеры захватывают и этот участок.
   - Наши дела настолько плохи, что ты такие сооружения воздвиг? - Спросила она, когда они вылезли в постирочную. - А я от тебя рожать собралась. Понимаю, что свадьбы - не будет!
   - За что тебя люблю - за проницательность. Штамп в паспорте не для меня будет проблема. А для тебя.
   - Теперь я понимаю, почему все бросила и пошла с тобой. Ты слишком откровенен, а значит и конкретен. В тебе нет романтизма. Так про папу мама говорит.
   - Был у меня романтизм, да последующая жизнь его уничтожила.
   - Теперь понятно, почему все родственники на тебя подсели и мне не оставили никакого выхода.
   - Не понимаю, что в этом плохого?
   - Хотелось все как у людей. Цветы, романтические свидания под луной, нежные, ни к чему не обязывающие поцелуи, свадебное платье, зависть подруг.
   - Это все твое. Я отойду. Найди себе романтика.
   - Все-таки ты дурак. Мама сказала, что такие мужики - не изменяют. Если им не нравится - оставляют все и уходят. И ты, это только что подтвердил! Но я, все равно, такого гада обожаю! - Она обняла его и страстно поцеловала.
   - Пошли на диван, в гостиную. Немного меня подождут! Он попытался схватить ее на руки, но она не далась.
   - Все-таки, в тебе, хоть немного, а романтизм присутствует. Тебе тяжести носить нельзя. А я знаю, что у тебя лечащий врач очень строгий. - Они оба засмеялись.
  
   4.
   Прошел месяц. Землю перевели из лесного фонда в промзастройку. Местные чиновники попытались на этом нагреть руки, но сверху дали по этим рукам. Проект еще только создавался, а коммуникации: воду, канализацию и электричество уже прокладывали. В этом сила власти, когда захотят, даже компьютер не зависнет. Ввиду важности объекта было принято решение строить без проекта - по рабочим чертежам, а проект потом.
   Участок так себе - сто на триста, но в нужном месте. Если бы не постоянный контроль сверху, снизу бы всё завалили, поскольку собственной мзды не видели. А тут дело двигалось. Даже область не мешала. Им тоже обломалось. Имеется ввиду отдельным чиновникам. Тут и объявился Олег.
   - Ты не представляешь, как я тебе благодарен! - Обнимая Корнеева, произнес тот. - Глава района лично предложил стать депутатом, как думаешь я согласился?
   - Если не дурак, то да.
   - Спасибо за оценку. Он из-за моего туалета выборы выиграл. Я никогда не думал, что говно может приносить такие дивиденды. Сервис там охренеть какой! Чистота, запах, зеркала, руки пока под сушилкой сушишь - телик смотришь. Признаюсь, в Германии подсмотрел. Покупаешь один жетон в игровой зал - иди в туалет, на обратном пути деньги за его возврат возвращают. Ты гений. Восемьдесят процентов не возвращают! Некоторым я помогаю, он один жетон кинул, а пять выпало! Редко, но бывает! А слухи разносятся... в общем, я делаю карьеру... меня даже решили не короновать...
   - Да у нас вроде президент...
   - Не знаешь и хорошо... у нас к тебе предложение. Я думаю, даже считаю, иначе бы не пришел, ты не сможешь отказаться.
   - Общественная деятельность на тебя сильно повлияла. Прелюдию я принял, а дальше что?
   - Ты же строишь техцентр на Минке? Строишь. Но это не наша земля. И чуваки здесь, не скажу, что дебилы, не отмороженные, но без возможностей. Живут старьем: запугать, отжать, отнять. Деньги должны делать деньги. А кто от страха на тебя пахать будет? Народ обратился к нам. У нас все тихо, конкретно, честно. Они считают, что вполне справедливо, чиновник враг народа, лучше с нами иметь дело, чем с оравой этих бездельников.
   - Ты, как депутат, стал много говорить!
   - Так в том и дело! Людям надо объяснять и демонстрировать результаты! Мой... ну ты знаешь сколько он отсидел, а чуйка у него, как у тебя мозги, а говорит, примерно тоже, что и ты!
   - Проще Олег!
   - Мы предложили местной ОПГ соединиться, не так. Влиться к нам. Зачем война за этот маленький кусок земли? Они анклав в наших владениях. Отказались. Но через них мы узнали про тебя. Местная власть сама на тебя наехать не может - верхних боятся, хотя некоторых посылают... поэтому этих подрядили. Пришлют быков пощупать вас за вымя. За это долю поиметь от вас и тем и другим. Можешь, используя свои возможности, их так нагнуть, чтобы они обратились к нам за помощью? Мы им объясняли наши возможности с силовыми структурами и властью. Они этим пренебрегли, но обратиться за помощью им будет уже не к кому. Это было несколько месяцев назад. Методы общения с ними любые вплоть...
   - Много их будет?
   - Машина. Четверо-пятеро, но хотя бы, чтобы один мог донести благую весть до своих что их, специально подставили и там была засада. Хочешь людей дадим.
   - Спасибо Олег. Своих хватает. А ты представь, после вливания что ваш им брякнет, как все было на самом деле? Но, я же не один. Сюда люди деньги вкладывают. Мне под это кредит дают.
   - Если эта зона станет нашей землей, вы наши друзья, а с друзей мы дань не берем, да и отношения с местной властью поможем наладить.
   - Сколько их ждать?
   - Дней десять. Главное они должны заметить присутствие людей на площадке. Они же постоянно мимо гоняют. Вот пакет. Фото, номера, фамилии, погонялы, кто на что способен. Не подведешь?
   - За вами должок за партию итальянской мебели, две парфюмерии и три сигарет.
   - Будь спок. Ты же грамотный и понимаешь, что глобализация будет даже в мелочах. И всю мелкоту, правильную, неправильную - вычистят, перебьют или запрут. Деньги, особенно большие, любят порядок и тишину. В объем ты не стремишься.
   - Как это?
   - Не вверх, не вширь, не в объем. Маленький треугольник пиццы, но зато твой.
   - Правильно меня просчитал. Я даже в мельчайшие, даже по местным уровням, олигархом не хочу быть! Меня не трогают, и я не отвечаю.
   - Самое интересное, я тоже про тебя так считаю.
   - Спасибо за оценку.
   - Вот эти ребята такие же. Это наше! Мы к вам не лезем - вы к нам. Дохода с этой территории особого нет, но этот анклав нам очень сильно мешает. У них косяки, а пиздюли нам!
   - Олег! Десять дней я просижу. Но ты же знаешь, если дела двигаются...
   - Я понял тебя, если что звони! - Олег протянул номер мобильного телефона. - А чего себе такую не заведешь?
   - Во-первых дорого, а с учетом моей мобильности, за пределами Москвы и окрестностей, он бесполезен.
   - Держи меня в курсе!
   - Так точно босс!
   - Приятно, но...
   - Я вообще нашей связи не доверяю. Ты мне скидывай на пейджер, когда можно дядю навещать.
  
   Через восемь дней они встретились в игровом зале Олега.
   - Ты чего как Ленин в шалаше? Пошли ко мне! - Предложил Олег.
   - Здесь безопасней. Не услышат и не подслушают. Ты бы вложился в глушилки хотя бы. Слушай я твоих дружков уже восемь дней прождал. День-два для меня еще терпимо, но дальше дела не ждут. Тем более я засаду оплачиваю. Это на всякий случай, вдруг ребята в бутылочное горлышко полезут...
   - Ты чего не знаешь? По телику же показали. Авария. Они ехали к тебе, как я думаю, ну и уходя от встречки, влетели в кювет. Камаз скрылся.
   - Как это?
   - Так самосвал с песком в лобовую пошел. Еле вывернулись. Гениально. Я решил, что это ты!
   - Такое специально не подстроишь. Очень сложная организация. И дорогая. Что с ними?
   - Живы и напуганы. Когда пришли в себя, обратились к нам с претензией. Терки хотели устроить... теперь каются. Ты их так шуганул?
   - Ты чего Олег? Вам-то это самим-то под силу?
   - Значит кто-то третий влез! Мы-то знаем, что ты один, не обижайся, в поле не воин, у тебя одни работяги... ну и сколько тебе наше предложение влетело?
   - Не так дорого, как я думал. Тыща пятьсот в день.
   - Так это демпинг. Может сосватаешь их?
   - Так они на страже государства российского. Только в виде одолжения для меня.
   - Как я понимаю, никто, кроме тебя ими не воспользуется?
   - Почему я и приехал. Это было мне одолжение Олег! За второй раз я не ручаюсь. Я им помог - мне помогли. Квиты.
   - Ты удивляешь всех наших своей честностью.
   - Поэтому пока живой. А на хрена мертвому все, что нахапал? А мы с тобой не хапаем, а зарабатываем!
   - Да, ты философ, как говорят некоторые...
   - Вы что, за мной следите? Я же знаю кто так только может говорить!
   - Ты вовремя приехал. Попался тут нам один чувачок. Ну, чтобы его сразу не закопали, наводку дал. Обалденный русский язык: на водку и наводку!
   - Кто-то нас пасет, ощущаю, но кто? Я пробил. Ни менты, ни контора не знают или не знают те, кто... у меня на перевозках, теперь только поляки, причем тоже не постоянно одни и те же - разные! Это я только тебе говорю. А так все прекрасно! Может ваши? Я имею в виду не вас, а других!
   - Бля! Не хотел так сказать, но это нас тоже... ты что можешь предложить? Из-за этого в зале встречаешься? Считаешь у меня закладка?
   - Ты сам себя проверяй! Но... можешь заработать. Сними с этих новеньких по трешнику. Мол проблему уладил. Мне прибыли не надо, но засада мне обошлась... а тебе столько же!
   - Я тебе всегда так удивляюсь. Одной ногой в могиле стоишь, а выгоду...
   - Ну чего ты? Я не еврей! Но я у них учусь. Обалденные люди. На самом деле они не существуют. И среди наших такие встречаются. И среди них, такие же как наши. Национальность значения не имеет. Либо ты человек, либо дерьмо. При всех моих проблемах людей гораздо больше, чем дерьма. Просто чем больше в округе приличных людей, тем больше дермачей маскируются или пытаются выглядеть как все... а потом и на самом деле становятся приличными людьми... и наоборот!
   - Ты на самом деле философ! Я об этом и не думал таким образом. Получается, что многие среди нас прикидываются из-за того, что им выгодно?
   - Не выгодно, а удобно! Ну они к вам попали, потому что деваться некуда. Да девять десятых, включая тебя, готовы платить налоги, поддерживать безопасность, лишь бы был такой тренд.
   - Это что?
   - Тренд по-русски - направление, изменение преимущественных показателей.
   - Понял. Если кругом грамотные, то и ты будешь стараться так себя вести и под это развиваться, и, как неофит, будешь стараться лучше, чем они. А если кругом тебя дебилы, рано или поздно, если ты хотя бы слегка слаб - станешь таким же! Получается, что я выродок среди наших?
   - Чего ты неполноценностью страдаешь? От человеческого взгляда не укроется ничто. Главное понять это и оценить. Они уже по тебе равняются! У кого получается, а кто уже никчемен ко всему, но ты пример! Можно же быть человеком!
   - Как пионер?
   - Примерно так!
   - Миш, ты не поверишь, но каждая встреча с тобой -- это событие! Ну а почему ты автосервис на грузовики заточил? Самая прибыльность - легковухи!
   - Так мы их и не отрицаем! Они сами придут. А что фурам делать? Поэтому сервис, да, это дороже, в первую очередь рассчитан на них. На коротке это не выгодно, а в перспективе выигрыш больше!
   - Может тебя нашим экономическим советником сделать?
   - Сейчас так мир начал развиваться, что через несколько лет я отстану. Информационные технологии возьмут, если не все, то многое. Там будут совсем другие ребята определять нашу жизнь. Ты слышал про такую штуку как Интернет? Это два главных изобретения человечества - глобальная связь и быстрая информация! Они принесут больше денег чем наркотики, оружие, проституция вместе взятые!
   - А конкретнее Миш?
   - Если есть возможность вкладывать деньги в программирование, мобильную связь, интернет и все что с этим связано то надо сейчас. Они только начинают.
   - Знаешь я чего, сейчас, под влиянием эмоций, решил? Все, что на этом поприще я заработаю, пять процентов тебе и твоим потомкам.
   - Ты же знаешь, что со мной произошло. Потомков может и не быть!
   - Родителям, тех кого ты любишь... я это внесу... не зная, как сам закончу!
   - Ты не пессимист Олег, поэтому думай позитивно. Что делать будем? Если мы задергаемся и засуетимся, они это поймут и примут меры...
   - А мы так не узнаем кто это?
   - А нам надо знать. Значит их надо спровоцировать. Я тебе пришлю специалиста. Две штуки ему. Проверь все досконально, гараж, дом, любовницу, авто, кабинет, все места где разговариваешь. Но чтобы об этом никто не знал. Если говоришь по мобильному, то заведи еще на чужое имя.
   - А в чем провокация?
   - Еще не знаю, но, например: десять миллионов баксов будут закопаны под дубом. Главное, чтобы дошло до них.
   - Идею ухватил. Может кто-то из окружения стучит?
   - Может. Поэтому и вышли на меня через тебя. Чувствуешь их, а не видишь. Профессионалы высокого полета.
   - А почему не наоборот через тебя на меня?
   - Как ты думаешь, на чем я сюда приехал? Не гадай... электричкой, потом на такси. А ты на виду, а значит, согласно правил русского языка - завидуют... или оби...жены.
   - Что это обе жены?
   - Женская месть самая жестокая и непредсказуемая!
   - Ну спасибо!
   - За что?
   - Позже сообщу, надо проверить, по твоей подсказке.
  
   Через неделю сообщение Олега застало Михаила в Москве.
   - Все решено. Приезжай на место обычной встречи. - Оно показались странными. Они всегда по-другому начинали разговор через пейджер. Пришлось пойти на улицу и звонить с таксофона. Было что-то не то и он тщательно подбирал слова, пытаясь через ответы Олега понять ситуацию.
   - Но мы утром...
   - Утром я срочно улетаю, поэтому и звоню! - Ответил он с паузой. - Поэтому товар нужен до отлета, сам понимаешь...
   - Но у нас же несколько мест встречи. Первое, второе, третье?
   - Третье! - Теперь через более длительное время добавил Олег, сразу стало понятно, что кто-то прикрыл микрофон рукой.
   - Да мы там один раз были, да и то ты меня вез. Помню где-то там бензоколонка... а я на своей "Мазерати" туда не проеду. У меня сейчас рядом никого нет, я всех распустил... так что без вездехода, да и ехать ого-го... к утру, как и планировал, доберусь. Давай у кафе "Моцарт", что на перекрестке. Оно сгорело, там никто нет. Тебе полчаса и мне полтора.
   - Сейчас подумаю и скажу... товар не забудь...
   - Жду... - Михаил, повесил трубку - не стал ждать сообщения, а начал собирать всех своих. Через пятнадцать минут пришло новое сообщение с согласием.
  
   Мазерати никакого не было. Он приехал на такси. И ехать надо было десять минут. Вышел за двести метров и пошел по дороге. Перекресток был хорошо освещен. Под фонарем стоял "мерс" Олега. Михаил остановился метров за тридцать. Тишина. Редкие машины проезжали мимо. Прошло уже две минуты, но из машины никто не выходил. Михаил пожал плечами, развернулся и пошел обратно.
   - Куда пошел? - Крикнули из машины.
   - Плевать! - Он двинулся дальше. Ему начали стрелять в спину. Три, или четыре раза попали. При этом все стрелявшие выскочили из "мерса". Пальба стихла, он оглянулся. Трое, которые в него стреляли, валялись у колес машины. Водитель, которого рывком приложили об асфальт фейсом, истекал кровью. Нос что ли сломали? Олег вылез сам. Руки у него были в наручниках.
   - Они же в тебя попали! Я думал ты не догадался!
   - Так я бронежилет на спину надел, а в капюшон, сковородку засунул. Спасибо ребята! - Кивнул он людям в камуфляже. Те моментально скрылись в лесу захватив трупы. Он наступил на голову водителя ботинком, заодно открывая наручники Олега.
   - Ты единственный пока живой. Выбирай! Если хочешь жить, можешь посмотреть на меня. Ложись на спину.
   - Да вы чего идиоты? - Всасывая кровь из носа произнес водитель. - Вы не знаете кого вы покрошили! Вас теперь вся...
   - Давай без пафоса чувак! Я просто подпрыгну на твоем горле! - Предложил Михаил. - Кто?
   - А точно отпустите? - Уже жалобно произнес тот.
   - Но ты же меня запомнил. - Еще сильнее надавал на горло Миша.
   - Да я вообще ничего не вижу! У меня в глазах кровь вперемешку с песком!
   - Понимаешь брат... тут коллизия. Если тебя не найдут здесь мертвым, значит начнут искать. Знаешь ведь, найдут! Повесят все на тебя, хотя, может, ты и не при делах, нам все равно.
   - Ребята... я ...
   - Ты же главный у них. Мы знаем. Поэтому тебя не кокнули. Больше повторять не буду. Кто? Мы не бандюганы какие-то - мы спецслужба.
   - И вы? - Удивление водителя было беспредельным. - Но...
   - А мы самая секретная. Теперь ты много знаешь. Ничего личного, служебного. Сам понимаешь...
   - У меня есть возможность начать новую жизнь, паспорт, там все... чего скрывать, все равно найдете... в бардачке досье. Это рация с командиром. Зовут его... - Михаил включил диктофон и записывал его показания на него.
   - Нюансы поподробнее, кому, как с ним разговаривать. Я же заговоренный! Терминатор! Мне ваши пульки... сколько раз вы в меня попали?
   Тот говорил долго, подробно.
   - Ладно! Ты нам можешь пригодиться. Скажи сюда... - он протянул диктофон, - как тебя найти. Спасибо. Встал, иди, подвозить никто не будет.
   Тот поднялся и придерживая нос пошел.
   - Ты чего? Так его и отпустишь? Он же сдаст!
   - Кому? - Громко ответил Миша. - Ты был живцом! Все знают, что у тебя денег нет, даже чужих, но вот родственник... они и клюнули из-за него. Их же собственные и подставили. Нас попросили с этой бандой расправиться. Тем, кто у кремлевских звезд обитает, дорогу перешли. - И тихо добавил. - Ты же сам, меня насчет твоих друзей учил. Пусть уйдет, хотя бы один и принесет благую весть своим. Будут подозревать и ненавидеть друг друга, а его в первую очередь.
   - Да... не ожидал я... перепугался, когда тебя увидел... крутые у тебя пацаны...
   - Как-то мы сократили количество твоих друзей. Но из-за кого это?
   - Шерше ля фам! Ты прав. Ищите женщину! Я, при расставании новую "Ауди" подарил. А у ней дружок оказывается..., и она в моей мобиле постоянно шарила. Тут у ней уже этот парнишечка подсуетился. Я вошел, меня сразу двое скрутили. Насчет денег пытали, требовали сдать всех... она среди них королевой была, ты бы видел, как смотрела на меня! Оказывается, мы её вдвоем шпилили, он за так, а я в нее не только сперму вливал, но и конкретное бабло! Ну я им и брякнул, что мне кило кокса должны были подогнать. Я же своим не могу звонить. Ты правильно все понял...
   - Значит квиты. Ты мне тогда, еще в школе помог...
   - А ты меня спас! Это две больших разницы!
   - И где эта сладкая парочка?
   - Результатов ждут! Я же ей и квартиру оставил - до конца года оплатил. Хорошо, что квартира на отшибе. Я устал помогать ее родственникам, друзьям, друзьям друзей, знакомым... вот эта вся шобла мне Буратин напомнила. Такое впечатление что они считали, что у меня есть поле чудес, где деньги растут. Это что? За одну пизду я должен полмира облагодетельствовать? Деньги кровью достаются... а от них вот так: дай охапку денег, мы с подружкой шубы купим... говорю - лето! Так скидки - отвечают. Шуба по цене "бмв"?
   - Олег! Чего мы стоим. Гоним к ним. Они же вместе? - Михаил подобрал пистолет, упавший под машину. - Тут еще три патрона.
   - Ну я не знаю... Миша я не могу... я и так от страха обосрался... Если бы не ты...
   - Не ссы. Если твои узнают...
   - Так я этого больше всего и боюсь, меня даже не как мышь в мышеловке сыром - за хуй поймали... говорит давай последний раз перед расставанием... я и повелся...
   - На. - Протянул ПМ Михаил. - Сам. А я за рулем. Помни, здесь всего три патрона. Рукоятку и скобу носовым платком укутай, чтобы не твои отпечатки пальцев были.
   - Миша, но я же...
   - В детстве мы все в пеленки ходили. Ты просто не помнишь, как было сложно сесть на горшок. Потом с трехколесного велика на двух. Так всегда. Во всём. Не менжуйся. Мы должны опередить их. Протянем чуток, они поймут и смоются. Тогда вся правда насчет тебя вылезет на поверхность. Мне повезло, что они с твоего телефона звонили. После этого сообщишь своим. Пусть подчистят. Одежду сменишь. Сейчас в структурах такой бардак, что может мимо нас все это тихо пролететь. Если допрос: приехал, отдал ключи, но несколько часов назад.
   - А двое еще внизу ждали у подъезда.
   - А чего тебе? Спускался, попросили до остановки подвезти - подвез. Остальное время провел в офисе. Потому что из-за расставания крепко выпил, а в таком состоянии за руль не садишься.
   - Но я же никогда...
   - Ладно, я вместо тебя, но потом-то что что? Ты либо сам, либо наймешь, чтобы меня. Позор-то надо будет прикрыть. А так у своих - герой.
   - А если у меня не получится?
   - Тогда я это сделаю вместо тебя, а тебе сверну шею. В общем пучина поглотила всех. Так в каком-то фильме пели. Уно-уно...
   - Ты не оставляешь мне выбора.
   - Тогда стреляй сейчас...
   - В тебя?
   - Так только я рядом... ты же должен понимать, они не остановятся... договариваться - бесполезно. У тебя форс-мажор! Чрезвычайное обстоятельство.
   - Ну я мудила! На прощанье поябаться захотелось!
   - Олег! Думай! Или ты герой среди своих, или...
   - Миша всё... истерика вроде проходит, вези...
  
   5.
   Михаил сам сел за руль.
   - Настраивайся Олег! Помни: три патрона! А сколько их там мы не знаем. Твой момент истины или ты вознесешься, или...
   - Или вознесусь... - мрачно продолжил Олег. - Ты со мной?
   - Сзади! В таких делах надо не жопу прикрывать, а спину! У тебя в машине алкоголь есть?
   - За спинкой сиденья вроде бы коньяк... я ребят наших подвозил... должно остаться...
   Олег пошарил и вытащил стеклянную фляжку. - Кизлярский. Где-то стакан остался.
   - Пей все и сразу!
   - Не могу без закуски! Я вообще всегда чисто символически!
   - Тебе надо расслабиться. У человечества есть только два способа: алкоголь и секс. Секса тебе сейчас не видать, да и времени нет. Слава богу, что коньяк нашелся! Ты же студентом был!
   - Я приезжал и сдавал или решал...
   - Пойми, твоя и жизни тебя окружающих людей висят на волоске. Она тебя сдаст. Через тебя выйдут на всех остальных. Из-за этого тебя собственный отец прикончит! Эти упыри никому жизни не дадут!
   - И ты?
   - И я! Не для того меня воскресили, чтобы я так бездарно...
   - Хватит! - Олег выдернул пробку и медленно допил коньяк. - То есть если я не справлюсь, то ты меня к ним отправишь?
   - Не задавай глупых вопросов. Конечно. Ты же про мафию что-то читал? "Крестный отец" это же пособие для вас. Омерта.
   - Знаю, закон молчания!
   - А тебе нельзя светиться, вся карьера еще впереди!
   - Сколько нам ехать еще?
   - Скажи конкретный адрес!
  
   Ночь не была тихой. У кого-то играла музыка, кто-то еще смотрел телик или видик. Было жарко, окна - распахнуты. На третьем этаже продолжалась свадьба или праздновали все еще день рожденья.
   - Какой этаж?
   - Шестой!
   - Едешь на седьмой и спускаешься и ждешь меня, я с пятого подниматься буду.
  
   Миша осмотрел хлипкую дверь. Немного подергал ее.
   - На замке. Ногой не вышибу. Придется стрелять!
   - Так у меня же ключи! - Олег вытащил пару ключей из кармана. - Она мне скандал закатила, стращала, я забыл их отдать. Знал бы что не врет!
   - Открывай! - Михаил вошел первым.
   Заглянул в комнату. По видику шел боевик с Клинтом Иствудом. Перевод заглушал скрип кровати, который всегда бесил Олега, поэтому они всегда включали кассету, что торчала в видике.
   Миша взмахнул рукой. Худощавый парень, ритмично занимавшийся трением в девушке, повернулся и посмотрел наглым, но не понимающим взглядом. В его шее торчал нож. Он поднял руку и выдернув нож, рухнул на девушку заливая ее кровью.
   - Ваш выход, сэр! - Втащил за шиворот опьяневшего Олега он.
   - Я не могу! Рука не поднимается! - Зажмурился тот.
   - В первый раз всегда сложно! - Взял его за руку с носовым платком, Михаил прислонил к голове, ничего не понимающей девчонки и нажал три раза на курок. Вывернул пистолет из руки Олега. Тот так вцепился, что пришлось выворачивать пальцы и вложил в руку парню. Свой метальный нож завернул в платок Олега и положил в карман. Сходил на кухню и вложил в руку девушки нож, подходящий по размеру, предварительно обмазав кровью её ёбаря и вложил в рану. Ключи Олега он бросил на тумбочку. Дверь захлопнул. Медленно спустился по лестнице, фактически таща Олега на себе, до четвертого этажа. На третьем как раз прощались. Он дождался, когда провожающие зайдут в квартиру и вытащил Олега на улицу. Пошатываясь вместе с ним, добрался до авто.
  
   Машину оставил на стоянке около его ТЦ, но втащил в кабинет через запасной вход - чтобы охрана не видела. Олега развезло капитально, вот что значит не пить регулярно! А тут такой стресс! Забрал его мобильник, пейджер и ушел. До станции был примерно с час ходу, и он мог успеть ко второй утренней электричке.
  
   Олег очнулся около девяти. Внутри было как-то противно. Организм ничем не выражал досады от такого вроде мелкого перепоя, но на душе было тяжело. Какой-то дебильный сон. Его, которого и милиция либо стороной обходит, либо в друзьях числится, арестовывают за сон, который приснился. Его поймали, освободили, а он подружку свою, пусть и брошенную, кокнул. Хрен со сном. Умылся, сменил одежду, прежнюю отдал в стирку. Вышел из здания. Охрана уже знала, что они его не замечают, когда он входит и, выходит. Все как Винни Пуха и ослика Иа. Подойдя к машине, он обнаружил целую делегацию милиции, во главе с замом по криминалу. Его вежливо попросили проехать в прокуратуру.
  
   Следователь был вежлив, но настырен, хотя это внешне не проявлялось. Казалось нудная рутина и типовые вопросы. Он еще раз с благодарностью вспомнил советы Михаила. Завез ключи. В подъезде ребята попросили подвезти до остановки. Все равно был расстроен и выпил. Бутылку нашли в машине. Причина? Он - депутат, а она просила от него невозможного - помогать ее друзьям и родственникам. Он собирался на ней жениться, но еще не решил окончательно... забота об обществе, возможно, важнее личной жизни.
  
   Он, сначала, посчитал, что этот случай, подорвал его, а оказалось наоборот. И, в народе, и у братвы, у силовиков, а главное местной власти авторитет его еще сильнее возрос. Он вышел из тени своего родственника. И тот этому был сильно рад. Оказывается, и скандалы, а что только в газетах не писали, могут идти на пользу! Все это время Олег не имел отношений с Михаилом.
   Тот объявился сам. - Олег! Раз все затихло... вот твой мобильник, пейджер, но...
   - Сколько?
   - Восемьдесят без моих!
   - Миша ты меня уже начинаешь доставать! За то, что...
   - Олег! - Прервал его Корнеев. - Мы друзья. Должны помогать друг другу, а не грабить, когда попадаем в беду!
   - Да мне братва и лимона не пожалеет!
   - Ну так скажи, что ты сэкономил. Возьми триста. Поделим.
   - Таким ты мне нравишься.
   - Мне не нравится все. Пасут! Вы можете своих воров пробить или так?
   - В этом и дилемма. Я могу обратить на тебя их внимание. А что потом? Это мы с тобой интеллекты... сразу скажу - это не наши. У нас договоренности. Вы же теперь в нашей зоне! А ты знаешь кто на меня тогда наехал?
   - Наркотой занимались. Пробили всех. Там думают, что те сцапали вагон герыча и смылись.
   - А которого мы отпустили?
   - Там была их засада. Еще двое перекресток перекрывали. С той стороны откуда я шел. Они опоздали на мгновение. Там уже были мои. А тот, кого мы отпустили, пошел к фургону, на котором они приехали. Он доложил, что это подстава. Там, в рафике, радиотелефон был. А потом все - ни людей, ни рафика!
   - От меня отдельная плата.
   - Нет Олег! Когда я был желторотый, Петя и ты меня спасли. Давай твой доход, раз ты хочешь, делим пополам. Хотя, мне это и не надо.
   - Тебе бы в шахматы играть!
   - Это не мое. Жизнь - сложнее шахмат. В шахматах хоть есть правила, а жизнь сама меняется и правила меняет, а в шахматах...
   - Действительно философ!
   - Раскрой тайну. Так меня только один человек называет!
   - Мне неудобно и вина не моя, но я должен отвечать. За тобой наши слежку и прослушку установили. Сам понимаешь, а я узнал об этом после всего того! Тебя признали. Я сейчас только понял, что их всех, уговорить или объяснить, или заставить - не смог. Ты мне и в этом опять помог. Стихи! Не смог - помог!
   - А мой вопрос как?
   - Могу с уверенностью сказать - братва не причем.
   - У вас крот сидит. Доказывать не буду. Но...
   - Ладно. Денежку через месяц кину не обидишься?
   - Дело не в них. Я привык к тому, что я знаю, или думаю, что я смогу сделать. А сейчас... все же контракты полетят, в том числе с тобой.
   - Ты требуешь от меня невозможного. Я же тоже ограничен. У нас свои правила и законы. Это четко можно отследить.
   - Может твоя девка и не причем? Она была агент?
   - Вот и я о том же думаю. Хорошо, что твои люди профессионально сработали. Я уже посмотрел, как мне ее подставили.
   - Поможешь с оружием?
   - Ты же с войны и не можешь?
   - Мне нужен путь. Причем извилистый. Пусть мне дороже. Вот список. Выполни стопроцентно, но сам не светись. Оружие чужие заберут. Так сделаешь?
   - Можно подумать у меня есть выбор! Крота-то нашего выявишь?
   - Не ручаюсь!
  
   Рита не отвечала на сообщения по пейджеру. Михаил перелез через забор клиники и вялым, уставшим шагом пациента вошел в здание. Внимания на него никто не обратил. Поднялся на второй этаж. Вот и кабинет. Постучал, вошел опустив глаза.
   - Ты чего? - Удивилась Рита, оторвавшись от писанины.
   - Чего не отвечаешь?
   - Батарейки в пейджере сели!
   - Бросай всё, пиши заявление задним числом, что ты с сегодняшнего для уволена.
   - А...
   - Потом все расскажу. Быстро делай. Твою зарплату, пусть себе заберут. Главврач уже здесь. Ничего не объясняй. Кидай в пакет все свои вещи. Выйдешь из проходной, поверни налево, я буду ждать в роще. Только не тяни!
  
   - Чего так долго? - Накинулся он на нее. Он стоял около кроссового красного мотоцикла, который очень умиленно смотрелся среди берез.
   - У него там люди были, я что при всех? Когда я поняла про вас - я научилась. Я тоже мафия?
   - Ты чего? Какая мы мафия! Ты же видишь мы вкалываем круче любого работяги! Этому завидуют и хотят забрать, все что мы заработали. Быстро едем домой. Ты скидываешь в сумки все что надо, а я вытираю отпечатки пальцев.
   - Мы все вывезем на нем? - Удивилась Рита, посмотрев на мотоцикл.
   - Нет, на твоей машине. Садись! - Они рванули. Но ехал он не по дороге, а напрямик: леса, поля, тропинки. Выскочили на мост через Москву-реку и опять окружными тропинками.
  
   Михаил подъехал от реки. Выглянул за угол дома. Да, чутье не подвело. Пасут. Стоят на отшибе, но, чтобы подъезд в дом был виден. Семерка, видавшая виды. Это же не город, здесь все друг друга... тем более автомобилисты. Он вернулся к Рите.
   - Смотри! Я открываю окно. Ты залезаешь и собираешь самые необходимые вещи, документы и сумки и опять через окно наружу. Нас уже здесь три недели как нет. Ритуль постарайся! Твоя машина стоит с другого угла. Мотоцикл-то у меня здесь стоял - в сарае. Грузишь все и уезжаешь в наш дом. Внизу прячься. Камеры установлены, включи комп - наблюдай. Думаю, что до туда они еще не добрались. Это дело времени. Серьезная структура. Сотри здесь все отпечатки. Холодильник, телик, шкафы, унитаз - всё. Имей в виду у тебя полчаса. Сейчас футбол идет, чемпионат чего-то. Мужики после него курить выйдут. А бабы на лавочку - у них утренний сериал с матчем одновременно закончится.
   - А...
   - Нет времени, всё потом! - Михаил возвратился к мотоциклу. С шумом подъехал к подъезду. Не снимая шлема вошел в него. Дверь открывал, держа метательные ножи в руках. В квартире никого не было. Открыл окно и втащил Риту в комнату.
   - Только не шуми - здесь никого нет! Помни - полчаса.
   Он надел шлем вышел из дома и повел мотик в сарай около их двухэтажного из белого кирпича дома. В сарае с балки перекрытия достал пистолет, навинтил глушитель, проверил патроны в обойме.
  
   Окна, из-за начинающейся жары, в семере были открыты, выстрелы прозвучали глухо.
   Футбол шел не на жизнь, а на смерть, поэтому вопили все. Лобовое стекло было забрызгано кровью. Он перекинул водителя на второго, который располагался рядом, завел машину и, не торопясь, выехал со двора. Строительные перчатки у него всегда были с собой. Далеко ехать опасно, да и встречных водителей обеспокоит кровь на лобовухе.
   Он проехал примерно с километр и, когда увидел встречную машину, сразу свернул в бывший склад удобрений. Там до сих пор валялись разорванные мешки из-под нитратов, фосфора с остатками содержимого. Оставлять здесь этих не хотелось. Да любой случайный посратель обнаружит их.
   Он выглянул в сторону поля. Силосную яму пытались еще чем-то заполнить, но как-то вяло. Свежей травы, кукурузы или еще там чего не хватало. Последний самосвал скинул кучу перед трактором, который все это утрамбовывал и, оба сельхозпроизводителя, устроившись в кабине "ЗИЛа", принялись что-то отмечать. Пришлось еще ждать полчаса. Они уехали на самосвале, скорее всего на обед, оставив трактор в силосной яме.
   Это все упрощало. Трактор завести дело нехитрое. У дальней стены, сложенной из фундаментных блоков - раздвинул силос, загнал "семеру", открыв все окна, двери, багажник, капот, засыпал ее свежей зеленью и утрамбовал. Если все удачно - откроют к весне, а с учетом того, что все в стране сыпется, особенно в сельском хозяйстве, вообще неизвестно, когда.
   Полями прошел пешком к дому. Кто-то там выиграл. А наши, судя по всему, болели не за наших. Пока жены обсуждали очередное "мыло", мужики ушли отмечать в гаражи. Причем всем неважно было кто за кого болел. Там даже армейцы, торпедцы, локомотивцы, спартачи, динамцы участвовали. Все-таки выходной. Футбол и гараж святое дело!
   Проверил квартиру. Выучка доктора не подвела. Выдраила все. Проверил - ничего она не забыла. Забрал все брошенные, вроде бы ненужные, бумаги. Сумочка набилась. Во дворе опять никого. В теликах, от страсти разрывалась очередная Мария. Закрыл сарай и повел мотик в поводу до перекрестка.
  
   Судя по всему, Рита успела скрыться в доме. Две черных джипа типа сарай, микрик, стояли на разном расстоянии у его дома. Они не просто стояли, около микрика было, судя по всему, совещание.
   Он зарулил во двор соседнего дома принадлежавший Анжеле Ивановне. И не заметил, что рядом с ним, причем неожиданно, возник человек в камуфляже.
   - Документы! - Без всяких сантиментов произнес он.
   - А ты сам кто? Сначала представься! А то будут всякие в цветных шароварах пальцы веером гнуть!
   - Да я тебя!
   - А щас звякну, и вы начальству будете романсы петь, а я слушать!
   Человек в камуфляже заметил вышедшую на начинающийся скандал соседку из дома, напротив.
   - Бабушка -- это что за хамло?
   - Артур! Племянник Анжелы Иванны. Ты милок лучше с ним не связывайся. Я один раз в милицию самому начальнику позвонила, а он сказал, что, если друг министра траву подстригает, то он сам погон лишаться из-за какой-то травы не желает. Во! - Ехидно уставилась на них старушка.
   - Свой документ выкатывай. - Тут подошел еще один.
   - Ну че тут у вас? - Не обращая внимания на Корнеева спросил он.
   - Да все нормально. Я в оперативники не нанимался. Мое дело ласты крутить.
   - Документ есть?
   - Ты сам вообще кто? Только бандиты не представляются. Считают, что их в лицо должны знать!
   - Ты... - начал шаркать по карманам второй.
   - Я чемпион "Динамо" по мотокроссу. Давай докладывай Анатолию Сергеевичу, чем ты занимаешься здесь! Документы где? Какие там у вас, постановления, ордеры? Че ты? Я виноват? Вы до меня доябались! Мне с вами объясняться не за чем, а вот вызвать нужных людей с большими погонами раз плюнуть!
   - Давай Артурчик! - Вскрикнула старушка. - А то они деда поили всю ночь.
   - Так это их дела. А я при чем? К тете не могу приехать траву постричь? - Он не прикидывался племянником Анжелы Ивановны, но все знали кто-такой Артур. Анжела Ивановна гордилась им и иногда, показывала блеклые фотки, Артура на мотиках. Тот здесь никогда не был. Ему гонок и тренировок хватало. Ну а раз мотоцикл, то кто же это может быть?
   - Извиняемся! - Произнес второй типа хотя тоже удостоверения не предъявил. - Вы хорошо соседей знаете? - Кивнул он за забор.
   - В каком смысле? Мне что с ними шашлыки жарить? Приехал - уехал. Видел пару раз мельком. А кто они, строители, дизайнеры, хозяева... денег у них нет... такую хибару год строить - второй отделывать?
   - А за воротами машина стоит.
   - Да она всегда стоит. Сгнила, наверное. Сами понимаете, времена такие...
   - Извините!
   - Извините, на хлеб не намажешь. Дайте кого-нибудь - пусть траву подстригут.
   - Сами уж... - Они ушли.
  
   - Рита! - Тихо позвал он ее. Комп был включен, но впал в сонное состояние. Камеры работали, а она дрыхла на нижнем уровне нар.
   - Откуда ты? - Встревоженно спросила она, открыв глаза.
   - Угадай! У меня несколько минут. Я сейчас на соседнем участке быстро подстригаю траву и уезжаю. Я думаю, что они оставят засаду в доме. Записывай все и всех. Смотри как работать с файлами. Мы выиграем. Прошу тебя не шуми.
   - Миша, я, по-моему, беременна.
   - Рита всё потом!
   - Уже есть и потома не может быть. Но у нас ребенок!
   - Давай с ними ... какой ребенок? Что ребенок? Так не кстати. Рита, а ты не могла... понимаю не могла...
   - Твой, между прочим. И я не могу по-простому, то рожать, то не рожать. Это же не комп включил-выключил.
   - Понятно, что мой. Хотя я не ожидал. Надо было подготовить. Что делать красотуля моя?
   - Я не завтра рожу. Несколько месяцев, могу подождать!
   - Уже облегчает. Тут такие разборки...
   - Ты же всё решишь, как я надеюсь?
   - Тогда носа отсюда не высовывай. Даже если на унитаз садишься, смотри кто в доме и где они находятся. - Он открыл железный шкаф и не видел, как у Риты округлились глаза. Она столько оружия даже по телику не видела. Он положил ПМ даже не скручивая глушителя. Закрыл шкаф и повернулся к ней.
   - Как?
   - Мы же не предохранялись. Наш ребенок, он же...
   - Рит, давай по очереди...
   - Знаешь какая у меня очередь? Пятая-десятая! Я тебя днями не вижу и не слышу. У тебя то дела, то, видишь - разборки, техцентр, а нам пожениться некогда!
   - В смысле?
   - Я думаю все это из-за меня! - Успокоилась немного Рита. - Понимаешь, когда в санатории работала, каждый кто приезжал, чего-то хотел и предлагал все что угодно. Многие врали. Женаты были. Ты единственный, который был не как все. И ничего от меня не хотел. Поэтому...
   - Но как за такого? Больного, инвалида, да еще не своей фамилией?
   - Женская интуиция не подводит. Какой бы ты сволочью к другим не был, все равно для меня ты самый лучший. Возможно это главное в русской бабе - любить своего мужика, какой бы он не был!
   - Рит. Ты чего? Плачешь?
   - Ты сейчас уедешь... Я боюсь, очень боюсь... и за себя, и за тебя, и за него...
   - Что так дергаешься? Я вообще не думал, что кто-то у нас случится! Даже без этого я должен всё решить. Я сейчас иду подстригать траву, потом уеду. Ночью может вернусь, а может и нет. Только гляди. Они могут засаду оставить или у дома, или в доме. Пейджер разбери... не дай бог, мелодию...
   - Я догадываюсь, от чего так у нас... только сейчас дошло. Я на его угрозы внимания не обращала. Он у нас, в клинике недавно шифровался. То он Сережа, то Саша. Домогался меня. Тебе я о нем не сказала. Мало ли кто, чего, о чем...
   Бросила взгляд на экран компа, очнувшегося от сна. - Вон чернявый коротышка.
   - Ритуля ты гору с меня скинула. Они про меня ничего не знают, а Эда надо предупредить. Его тоже могут пасти. А он из Польши сейчас рулит... МАН на тебя зарегистрирован. Сиди здесь. Тебя нет. Дай два, может три дня. Эда надо вытащить иначе вся схема лопнет. Нам еще здесь бассейн строить. Котлован уже выкопан.
   - Так эта та яма за домом? Я думала, что гараж очередной...
   - Все! Будь умницей. - Он ее обнял, поцеловал и погладил по животу.
  
   Вытащил газонокосилку, мотор взревел, на всю эту сонную округу. Соседи - любители тишины, умиротворения, после этого всегда жаловались участковой. Летом трава, зимой - снег. Местные менты гордились Артуром. Особенно после того, как он на "Дакаре" отказался выступать за японцев. Это был миф, который Михаил сам и распустил через Анжелу Ивановну. Артура это мотогонки уже самого достали, но на пенсию в сорок не уйдешь, а так подполковника обещали, поэтому еще несколько лет придется колеса крутить, а потом в тренеры уходить. Не пацан ведь. Самый старый в команде, а результаты только немного хуже, чем у молодых, а на ответственных соревнованиях чаще лучше. Поэтому у Михаила был этот красный мотоцикл - артуровский. Артур научил ездить Михаила за неделю, хотя прав у Корнеева не было, но про мотик здесь знали все.
   Он перешел дорогу и зашел к соседям, как зовут их и их характеры тоже, его посвятили. Они умиленно пили чай под яблоней.
  
   - А что траву не достриг? - Ехидно усмехнулся Сан Саныч.
   - Бензин закончился, поэтому к вам с просьбой. И от меня магарыч!
   - Хватит ему магарычей! - Сказала Александра Александровна, жена Сан Саныча. - Всю ночь сидели мордовороты, за соседским домом зырили. И водку пили, а этот добрячок им ещё банку самогона выкатил, так те, которые приехали, двадцать минут назад еле разбудили их.
   - И вы позволили?
   - Да они разными картонками перед носом махали и стращали своими названиями. - Хмыкнул Сан Саныч. - А как моего самогона тяпнули - в людей превратились. Жаловались на жизнь тяжелую...
   - Ой! - Тяжело вздохнула его жена. -А потом чуть не перестрелялись. Когда этот маленький чернявый орать на них стал. Он же с охраной приехал. Несколько минут друг в друга целились. Пришлось и мне на них орать и веником как гусей гнать со двора! Ставь свою трещетку в гусятник. Но чтобы никаких магарычей!
   - А мед к чаю?
   - Мед можно! - Милостиво разрешила Александра Александровна. Он покатил мотик. Он из-за этого к ним и пришел. Через их огород весь тракт просматривался вплоть до автобусной остановки. Около нее микрик и стоял.
   - Ну ждите! - Буркнул Михаил и вернулся к Рите.
   - Ты чего вернулся? - Обрадовалась она.
   - Чертежи забыл! - Он открыл шкаф и взял РПГ -18 "Муха". - По дому не шурши. Тебя здесь нет. - Обмотал трубу газетой и ушел.
  
   Лежать пришлось долго, он надеялся, что чуваки уедут, но те были терпеливы, значит хорошо заплатили. Понятно было, что они у остановки Риту ждут. Молодец главврач не струхнул. Когда ему утром сообщили, что будет визит этих людей, ответил, что Рита написала заявление еще две недели назад и уже с сегодняшнего дня не работает. Сразу отзвонился Семену Михайловичу.
   Когда пошли вереницы машин он в промежутке между ними и нажал на спусковой крючок. Граната вошла в бак. Рвануло, но не так красиво, как в кино. Он опять завернул, теперь уже не нужную трубу, она теперь улика, в ветошь и ушел. Болотце, а может, непересыхающую лужу, он давно приглядел, поэтому утопил в нем уже не нужный элемент войны. На станции уже обсуждали взрыв. Расчет оказался точен, кроме тех, в микрике, никто не пострадал. Надо было гнать в Беларусь.
  
   6.
   Рация - не телефон, а связь общего пользования. Все слышат друг друга, настройся на волну и знай кто, о чем говорит. Поэтому с водителями была кодировка, построенная на обычном трепе. Например, "Лёлик".
   Лёликами называли всех, кто ехал из Польши, по Белоруси, а "Ёжи" - в Польшу или Европу. Поэтому состоялся такой разговор.
   - Лёлик это Сеня. Хотел сходить на рыбалку. Когда будешь?
   - Сеня, буду у черных камней на рассвете. Это означало что граница совсем рядом.
   - Может дождешься? У меня наживка хороша! - Это означало вставай на ремонт.
   - Да у меня самого пятьдесят опарышей заготовлено! - Пятьдесят км, до знакомой точки.
   - Ладно подожду...
  
   Вторая фура остановилась рядом. Водителем был местный парень Дзянис или Денис. Рядом - Михаил.
   - Меняйте прицепы. А я номера на них. - Прицепы они успели поменять быстрее, чем он открутил номера. Пока Денис, вместо него их прикручивал, Миха давал инструкции Эду.
   - Смотри: если остановят на посту - хорошо. Крикнешь: Ребята, ГАИ тормозит, если зависну, кто свободный, груз на Смоленск подхватите! Хуже если на перегоне. В открытом поле, в населенных пунктах, развилках вряд ли, а в лесу смогут, там свернуть километров десять некуда. Палкой будут махать - не останавливайся, ори в рацию благим матом, что "мессеры" налетели и всё хотят забрать. И к посту. Выскакивай, кричи, зови на помощь. Не сможешь объяснить, в асфальт носом. Сможешь - тех. Будут заставлять открыть, пломбу сорвать - требуй понятых и протокола. Придется пострадать. Ты за нами. Сегодня у наших на таможне справа. Не перепутай смотри!
   - Да у нас же прицепы разные!
   - Да кто смотрит, какого цвета тент? На номера же смотрят!
  
   Предусмотрительность оказалась не лишней. Когда Миша с Денисом прошли нашу таможню, там они поменялись местами и за руль сел Михаил, то через пару километров увидели голосующего человека.
   - Вот и наблюдатель! - Михаил взялся за рацию. - Лелик, а тут сороки на дороге. Не вспугни, птица полезная!
   - Помню - у нас рыбалка! - Ответил Эд.
   Мимо наблюдателя он проехал медленно, как будто машина тяжело нагружена, но как только скрылся из виду, разогнался по полной. Можно было идти пустым, но тогда бы прицеп мотало, поэтому мешки с картошкой, сложили высокой горкой у дверей фуры, а из-за резкого рывка они вообще на створки навалились. "Кому-то придется их открывать!" Ехидно подумал Эд.
   Вот спуск и подъем, где его должны ждать "перехватчики". За переломом дороги фура не успеет набрать скорость, в таких местах обычно и поджидают.
   Ждали, но не ожидали, что он на такой скорости промахнет мимо них. Двое: один в форме с гаишной палкой, второй - в гражданке. Опешившие, даже не поднявшие палку, они несколько секунд ошеломленно смотрели ему вслед. Эд прокричал в микрофон призыв, переключился, снова закричал. Они его догнали минуты через три, поняв, что он скоро выскочит из леса, начали стрелять по колесам, потом, догадавшись, что фуру может повести и она рухнет, возможно и на них, перевели стрельбу на створки кузова, из-за этого, опять отстали, а вот и пост ГАИ.
   Эд плавно сбросил скорость и поставив фуру поперек трассы побежал к гаишникам. Те, уже, по-видимому знали. Значит доброжелатели предупредили. Были в брониках, касках, с автоматами.
   - Ложись! Руки в стороны! - Прозвучала команда. Эд, как подкошенный, рухнул и развел руки. Резко взвизгнули тормоза ВАЗ 2110 - новейшей российской машины. Она чуть под кузов не влетела.
   Тормоза сработали славно - десяти сантиметров не хватило, чтобы передок превратить в хлам. Ее водитель уже хотел было сдать назад, но предупредительный выстрел вверх, охладил их пыл. Жесткие команды объяснили порядок выхода и сдачи. Как только они легли, к ним подбежали, забрали оружие и надели наручники, тоже сделали и с Эдом. Обыскали всех.
  
   - Давай трудяга, рассказывай! - Снимая каску и вытирая пот на затылке, попросил грузный капитан.
   - Еду, везу раннюю картошку. Палкой машет. Чего махать, до вас рукой подать! Я к вам и рванул.
   - Не махал я палкой! - Огрызнулся в форме.
   - И не стрелял! - Усмехнулся Эд.
   - Тащ капитан! - Обратился к командиру краснощекий лейтенант. - Телевидение уже!
   - Только этого нам не хватало! - Буркнул тот. - Не пускай.
   - Ладно! - Вздохнул худощавый брюнет в штатском - он был за рулем. - Вы же читали наши ксивы? Проводили спецоперацию по пресечению...
   - Наркотиков! - Продолжил за него капитан и поднял пакетик. - Что за белый порошок?
   - Зубной! Не могу чтобы после еды в зубах пища была, со слюной мешаю и чищу...
   - Ладно, пока убедил, потом это на камеру скажешь...
   - Нам нельзя, мы спецагенты!
   - Верю, но учтите пацаны, я столько корок перевидал, а половину изъял... лучше бы вы признались, что вы агенты 007, и корки у вас английские. Зови прессу.
   - Может договоримся?
   - Перед камерой! - Засмеялся капитан. - Сначала перед этой, а потом и перед второй!
   - Контрабанду перехватывали...
   - Картошку контрабандой? - Удивились все.
   - Давай вскроем?
   - Я сам не буду! - Отказался Эд. - Протокол, понятых и пусть сами вскрывают, а то мы с вами будем виноваты.
   - Точно! - Согласился капитан. - И перед ТВ. - На выход. И не отказывайтесь, а то я вас дальнобойщикам сплавлю. Докажете - кассету изымем и отпустим. Нет - пожалте в СИЗО. В отличие от вас, я свои погоны - ценю.
   - Хорошо. - Согласился в штатском. - Наручники снимай. Не боись...
   - Скосим!
  
   Камера заработала, а журналист начал говорить:
   - Итак дорогие зрители, наша телепередача "Автотест", посвященная сегодня исследованию нового российского автомобиля ВАЗ 2110, неожиданно на дороге встретила препятствие! - И протянул микрофон капитану.
  
   Тот коротко изложил фабулу и добавил: Сейчас мы проводим, так сказать, следственный эксперимент. Приглашаю съемочную группу быть понятыми. - А вне микрофона сказал. - Протокол оформим по факту.
   - Я не буду! - Отказался Эд. - Им надо пусть и вскрывают. Замка нет, только запор и пломба. Режьте свинец. Дайте им плоскогубцы.
   Водитель съемочной группы услужливо их подал. Когда агенты распахнули створки, на них попадали сетки с картошкой и завалили с головой. Пришлось, смеясь, откапывать.
   - Кончайте цирк! - Подошедший парень в синей бейсболке показал удостоверение оператору. - Кассету давайте!
   Тот нехотя вынул ее из камеры.
   - Свободны!
   - Но... - Попытался возразить журналист.
   - Ищите приключений, как они? В машину и мы вас не видели. - Те пошли к своей машине.
   - Остальные в пост! Капитан, подчиненные пусть делами займутся - дорога стоит, по встречке объезжают. Пострадавший здесь подожди. Не для твоих ушей.
   Вошли в пост.
   - Ну слава богу! - Вздохнул липовый гаишник. - Я думал никто не появится.
   - Вот и появились. Почему они без них? - Хлопнул себя по запястью вошедший, капитан закатил глаза и раздал наручники. Те сами их зацепили. - Протокол составлен?
   - Ну... - замялся капитан, - хотели по факту!
   - Все что изъяли - в пакет. - Он протянул черный полиэтиленовый пакет какой-то фирмы. Капитан, все что изъял у обоих, свалил кучей. Тот положил туда и изъятую кассету. После этого пришедший присел на край стола. - Рассказывайте братцы...
   - А вы-то кто?
   - Хуй в пальто. Вру. В шапке. Как водилу будете уговаривать, чтобы заяву не накатал?
   - Нас подставили, действительно картошка!
   - Кто?
   - Тут наш бывший стал одного хмыря охранять. Ну подрядил. Работа плевая. Остановить, найти что-нибудь...
   - Для этого мел и нужен? - Усмехнулся капитан.
   - Ну да!
   - Продолжай.
   - Хмырь, когда у него были проблемы - прятался, чтобы не завалили, на какую-то бабу запал со скуки, а она на него - нет. МАН на нее записан. Машину задерживаем, водила ее вызывает, а уж дальше не наше дело.
   - Видишь капитан как все просто! Такую сложную операцию разработали, а нам несколько простых провалили. Вас расстрелять надо.
   - Может не надо? - Вступился за них капитан. - Наши же ребята. Оступились, с кем не бывает?
   - А мне что делать? Меня начальство в шейку поцелует? Оно просто её отгрызет!
   - А давайте мы хмыря сдадим!
   - Зачем? Олигархи - это ОБЭП, сами знаете.
   - А вы с него бабки срубите...
   - А что, кроме баб и бабок, ничего на уме? Мать, жена, дети? Про Родину не спрашиваю - понятно. Молчи. Думаю, ... ладно. Дай им листки бумаги и ручки. Зачем... вроде... как...
   - Стукачами станете. Пишите..., а на следующих описание ваших деяний. Фамилии адреса, телефоны. Я поговорю с потерпевшим. Капитан! У них руки хоть и не свободные, но... Резкое движение одного, очередь по обоим. Я прикрою.
   - А почесаться я могу?
   - Руку поднимешь, охуячу! Мне из-за вас еще автомат чистить и патрон добывать! Если бы не я...
   - Понимаем, но у нас собой всего полторашка, да и ту забрал вместе с документами.
   - Если он нас отпустит, - оторвал голову от писанины худощавый, - бери "десятку".
   - Ты кому говоришь-то? Бери! А потом передумаешь? Я в капкане.
   - Так она же все равно здесь будет стоять. Если все удачно, я привезу вторые ключи и договор купли-продажи. Вставишь в договор кого хочешь. Остальное в перчаточном. Паспорт и свидетельство. Заберешь себе. А?
   - Ты видел у меня еще двое.
   - Вы меж собой, а мы меж собой!
  
   - Ладно. Форму оставь. - В пост снова вошел парень в бейсболке. Взял листки, прочитал. - Я там посовещался. Поможете взять олигарха - ничего не было. Оружие, документы отдаем, но работать навсегда. Выполнять все, что прикажут. Вечером позвонят домой и расскажут схему. Все деньги, что я у вас забрал, отдал водиле, он взял их с одном условием - погрузите картошку обратно. - Охапку одежды, из-под мышки кинул пойманному в форме. - Переоденься.
   Капитан снял наручники. Ложный гаишник, наверное, и в армии с такой скоростью не переодевался.
   - На погрузку! - Он обернулся к капитану. - Картонку дай какую-нибудь? Бумаги сложить.
   Пока капитан рылся в ящиках, тот наблюдал через окно как началась погрузка сеток в кузов фуры. Капитан дал папку. Тот вложил листки и протянул конверт. Капитан заглянул в него.
   - Здесь больше!
   - Премия за актерское мастерство! Ребят не обдели, а то языки разуют. - Он вышел.
   Когда все разъехались, в пост зашли подчиненные.
   - Кому машина нужна за пол цены?
   - Это что, они нам отдали? - Удивился сержант.
   - А это еще премия от конторы. Все деньги что у них нашли - нам. Если языки длинными будут - сам вам отрежу. С конторой не шутят. Я еле уговорил этих отпустить.
   - Зачем?
   - Так он же их завербовал! - Догадался лейтенант, засовывая деньги в нагрудный карман. - Сдали кого-нибудь или стучать будут.
  
   - Долго еще? - Нетерпеливо ерзал на заднем сиденье олигарх. На самом деле он был не олигарх, даже далеко от этого, но старался соответствовать. Ездили на двух одинаковых "Геликах" так, чтобы неясно было в каком он находится, понятно, что деньжата у него водились. Чужие, которые он воспринимал как свои. У него было пара банков под рукой. Шесть бодигардов. Ребята солидно смотрелись.
   - Сейчас Игорь Иванович! Потерпите немного. Восемь км, и мы на месте! - Повернулся к нему сидевший спереди Алексей, начальник его охраны.
   - А что не могли привезти в Москву?
   - Вас боятся, нас боятся. Я предлагал: вот деньги, девку давайте! Нет, говорят: из рук в руки, чтобы у нас потом проблем не было... нам спрятаться негде...
   - Остановись! - Негромко приказал Игорь Иванович. - Теперь только доходит, а откуда они знают, что я прятался?
   - Девка, наверное, рассказала, что вы у них чалились. Они нам! Говорят, а у самих поджилки трясутся. Все знают, что наших в микрике взорвали.
   - Вообще она мне уже не нужна, но я не привык чтобы мне отказывали. Это дело принципа. А то как-то странно, одних взорвали у её дома, другие пропали с концами у её квартиры. Жены рыдают, дети плачут, а я должен платить за все ваши глупости. Да у меня столько денег нет!
   - Это охрана банков, я-то тут причем?
   - Вот я с ней и поэтому поводу хотел потрещать. Не её ли это рук дело?
   - Вот и они так сказали! Принцип. Хотите - приезжайте. А потом окажется ее в бордель сплавят, а они на такое не подписывались. Ну вот и приехали. Вон УАЗик.
   - Заняли круговую оборону. Ты со мной! - Показал он на Алексея. - Правильно что пустырь предложил. Видно издалека. Чемодан пока не бери. Опознать надо, а то подсунут кого попало, надо мной смеяться будут!
   - Так может завалить? Пара "калашей" в багажнике. И деньги целее...
   - Когда ты поумнеешь Алексей? Вроде из спецслужбы... они могли сообщение оставить... засаду, а нас... на обратном пути не перехватят?
   - А мы по другой дороге поедем, я же говорил. А вон там, видите, КАМАЗы-самосвалы стоят. В них снайперы. Поэтому это место и выбрали - карьер рядом.
   - Успокоил. Пошли. - Нервно передернул плечами Игорь Иванович.
  
   Они вылезли из машины и потопали к УАЗику. Трава была мокрой и модные ботинки сразу промокли. Чувак в кепочке, резиновых сапогах, слегка, по-холопски согнувшись, на цырлах, то есть на пальцах, подбежал и открыл дверь багажника.
   Даже в сапогах получается на цырлах ходить. Вся власть в деньгах! Машинально отметил про себя Игорь Иванович. Заглянул. Он уже-то и ее лицо забыл, но волосы помнил. Она лежала спиной к двери. Волосы, вместо обычной укладки были рассыпаны и смяты. Сама накрыта каким-то балахоном.
   - Поверните её! - Приказал он. - Сзади что-то тихо захлопало. Он повернулся, но руки сразу завернули назад, а на запястьях брякнули наручники. Руки задраны вверх. Пришлось склониться чуть ли не до колен. "Лучше все-таки на цырлах!" - Мелькнула мысль.
   - Это что такое Алексей? - Ошеломленно спросил он. Боковым зрением он увидел, что четверо его охранников мертвы, а еще один, показывает пальцами их количество. - Ты же из спецслужб!
   - Меня отправили оттуда охранять вас. Теперь приказали забрать. Ничего личного. Служба у меня такая. - Горестно выдохнул тот.
   Игорю Ивановичу засунули кляп в рот и обмотали скотчем. Его бережно положили в багажник. Прямо на балахон и волосы, которые оказались париком. Они неприятно щекотали шею и уши. Ноги связали. Дверь захлопнулась. Они подошли к "Геликам".
   - Грузите их. - Приказал чувак в кепке. - Из карманов ничего не брать. Чемодан ваш. В смысле в чемодане, а пустой мой. Дуйте в карьер. Окна опустите, чтобы туда земля засыпалась. Я сейчас сообщу, чтобы вас пропустили. Мимо самосвалов проезжай медленно, чтобы вас разглядели, я хоть и предупрежу, но береженого бог бережет... внизу ржавая "четверка". Маршрут обратно тебе известен.
   - Так что там, действительно снайпера? На всякий случай? - Тот промолчал. - Правильно... а нам куда?
   - У него и в сейфе деньги. Подорвете - все ваше.
   - Вопрос можно?
   - Говори!
   - А почему попросили в рублях, в баксах же полезнее!
   - А, чтобы был чемодан денег. Что такое пять тыщ баксов? В нескольких пачках сигарет поместятся. А нам нужен чемодан. Вся обслуга видела, как он с ним выходил. Теперь аккуратно его открывай, чтобы твоих отпечатков не было и его не стерты, высыпай в мешок. Расплатишься с обслугой и отпустишь в отпуск на месяц. Через неделю начнешь звонить по банкам и искать его. В общем, все, как всегда.
   - Через десять дней.
   - Хорошо - десять, сам мне говорил, что сейф в подвале, но не знаешь где. Найдешь, деньги изымешь, все документы отдашь нам. Хорошая сделка?
   Может в сейфе ничего и нет, но лучше в подвале сейф потрошить, чем в карьере гнить. Подумал Алексей.
   - А с ним что? ...вопрос неуместен...
   - В Лондон полетит к семье! - Ухмыльнулся парень в кепке. Чемодан из-под денег он завернул мешковиной. - Если что сигнал подашь. Он запрыгнул в УАЗик.
   - Ну чего встал? - Устало спросил Алексей партнера.
   - Спасибо тебе за доверие. На их месте мог оказаться и я. Двери открывай...
  
  
   Сколько везли Игоря Ивановича он не знал. Руки затекли, ног не чувствовал, со счета сбился. Ещё и отключался по пути несколько раз. В голове летали какие-то неосязаемые кошмары. Особенно донимал многоголосый рев обманутых вкладчиков и руководителей кинутых фирм. Он появился недавно, но звучал все сильнее и сильнее.
   Он открыл глаза. "Не нашлось места получше, на какую-то свиноферму привезли!" Обиделся он. Пошевелил ногами, на них что-то брякнуло. Руки были свободны. Опираясь на них, сел. Опа! Кандалы на ногах! Причем цепь пропущена через гирю-полупудовку. Оглянулся. Одинокая лампочка под потолком была настолько грязной, что свет ее доходил не во все углы. Какой-то вонючий закуток, пропитанный запахами мочи и навоза. У стены стоял столик, накрытый газетой.
   Пластиковая бутылка с водой, полиэтиленовый пакет сквозь который проглядывали куски хлеба, сыра, колбасы. Вымытые огурцы и помидоры горками лежали на салфетке. Зеленый лук, петрушка, укроп - пучками. Он не столько слез, сколько свалился с низенького топчана, на котором валялся грязный матрас. В одних местах вата сбилась в кучки, - в других - торчала. Гиря шлепнулась вслед за ним.
   - Может попробовать гирей, звенья разбить? - Вслух произнес он, поглядывая на хлипкую дверь. Она открылась. В нее вошел в белом халате и медицинской шапочке парень, уловимо похожий на предыдущего в кепке.
   "Точно чекисты прихватили. Все как бы на одно незапоминающееся лицо!"
   - Звали, Игорь Иванович? - Вежливо осведомился он.
   - Теперь вы со мной! - Констатировал Игорь Иванович.
   - Можно и, так сказать. - Не стал возражать тот.
   - Раз меня не замочили, значит я нужен живым. Что не смогли подобрать место получше, чем эта свиноферма?
   - В здешних краях отелей нет. Не в землянке же вас держать? Там холодно, мокро, комары! А здесь тепло, сухо. Чтобы быть точным, это не свиноферма, а убойный цех мясокомбината.
   Игорь Иванович чуть было не поперхнулся откушенным огурцом. - Зачем?
   Мне велели выполнять все ваши разумные просьбы, поэтому отвечу. Вдруг там, - кивнул он на грязный потолок, - передумают. И куда прикажете вас девать? А здесь столько костей, что ваш скелет вместе с другими превратится в костную муку.
   - Как это скелет? - Игорь Иванович положил надкусанный огурец на стол и гневно спросил, - а остальное?
   - В колбасу, наверное, ... я не знаю... но это лучше, чем искать куда ваше тело сплавить! - Растерянно ответил тот. - Между прочим здесь отличная колбаса. Вон в пакетике, самый свежак! Копчененькая, такая какую вы любите. Хотите водки принесу? Только сразу предупреждаю. Поведете себя плохо, придется стать колбасой без приказа. У меня такой приказ.
   - Неси! - Игорь Иванович потер уши. - Две бутылки.
   - Будет исполнено Игорь Иванович! - Тот скрылся за дверью.
   -Куда я попал? За что? - Чуть ли не зарыдал он. - Суки кинули, как только расплатился с ними! - В расстройстве он пнул гирю. Боль в ступне как бы слегка отрезвила его. Он начал перебирать комбинации. Не искать того, кто его сюда законопатил, а думать, как отсюда выбраться. Дверь снова открылась и вежливый достал из кармана две бутылки водки с незнакомыми Игорю Ивановичу этикетками.
   - Водка хорошая, не паленка! - Сразу предупредил страж.
   - А стаканы? - Раздраженно спросил Игорь Иванович.
   - Не положено. Придется из горла.
   - Иди тогда!
   - Выпейте, я бутылки заберу!
   - Обе сразу?
   - Не надо сразу, вдруг умрете и меня накажут. Водка в вашем меню не предусмотрена. - Совершенно серьезно ответил он. Игорь Иванович сделал несколько увесистых глотков и наконец, откусил огурец.
   - Я вижу ты нормальный парень, а зарплата у тебя маленькая. Поехали ко мне домой. У меня в сейфе четыреста тонн баксов, тридцать тонн фунтов, марки, франки и еще всякая хрень по мелочи. Мне фунты, а тебе все остальное. Своим скажешь, я попытался сбежать, и ты меня пустил на колбасу! - Он еще отпил, брезгливо отодвинул колбасу и взял кусок сыра. - Да ты столько за всю оставшуюся жизнь не заработаешь! Как тебе?
   - В этом вы правы Игорь Иванович. До конца жизни хватит, только она будет настолько коротка, что я ни одного бакса истратить не успею! Пейте лучше. А то у меня смена начинается, сейчас новую партию на убой привезут. Войдите в положение!
   - Да хрен с тобой! - Игорь Иванович допил бутылку, вытряхнул их пакета еду и вылив водку из второй бутылки, завязав пакет, прислонил его к бутылке с водой.
   - А туалет хоть здесь есть? Не под себя же ходить?
   - В темном углу Игорь Иванович! - Показал тот.
   Игорь Иванович, подволакивая гирю, добрался до лежанки, плюхнулся на нее и сразу вырубился.
  
   Проснулся от того, что яркий свет проникал сквозь веки, да так ярко и больно, что пришлось открыть глаза. Та же грязная лампочка. Возле открытой двери стоял парень, тоже уловимо похожий на первых двух. Только он был в типовом костюме чекиста, на ногах у него были грязные резиновые сапоги, а свои начищенные туфли держал в руке.
   - Как вы себя чувствуете? - Как и все, вежливо, осведомился он.
   - Хреново! - Еле выговорил Игорь Иванович.
   - Вы что пьяны? Откуда?
   - Это еще до поимки! - Испугался Игорь Иванович. Неизвестно сколько здесь торчать, а в пакет целая бутылка залита. Понятно же, что это они так психологически давят, чтобы он сломался и выдал все счета и пароли.
   "Да лучше на колбасу!" Мрачно подумал он.
   - Водички принести? - Осведомился тот.
   - Надо будет, сам доберусь! Чего надо?
   - Хотели вас сегодня в Лондон отправить, но в таком виде вас в самолет не примут.
   - Как это?
   - На вас же охоту объявили. Причем те, с кем вы деньгами поделились, наверное, боятся, что вы их сдадите. Нам пришлось провести целую спецоперацию, чтобы вас выманить из клиники.
   - Так та девчонка была подстава?
   - А сами как думаете? Причем фамилию ей дали хозяйки, у дома которой вы ошивались. Вовремя уехали, а микрик с вашей охраной шибанули вместо вас.
   - Да это не моя охрана, а банка!
   - Нам-то без разницы. Все равно ваши люди.
   - Да-да... - печально опустил голову банкир. Опустил не просто так, а, чтобы тот не заметил, его настороженный взгляд. Что-то было не то, но что? Не прессуют, денег не требуют, но знают, если не всё, то многое.
   - Вам надо кого-то сдать?
   - Нет, нет, нет! - Замотал головой тот. - Друзей нельзя предавать!
   - Да какие они друзья? - Продолжал подсовывать наживку Игорь Иванович. Он решил попробовать выяснить истинные намерения, похитивших его и в чьих интересах они это, сделали. - А меня начальник охраны предал, а я его за друга принимал. Как он жить будет с предательством на шее?
   - Так он не живет. Задачу выполнил - больше не нужен!
   - Вот почему последнее время он такой грустный был! - Констатировал банкир. - Давайте говорите прямо, что надо от меня?
   - У меня нет таких указаний! Мы всё о вас знаем.
   - Тогда почему я здесь всё ещё?
   - Это самое безопасное место.
   - А почему в кандалах?
   - Чтобы не натворили глупостей. Вы человек импульсивный.
   - И когда я отсюда выйду?
   - Может быть сегодня. Как билет в Лондон закажут.
   - Хрень какая-то! Моя семья не в Лондоне, не в Англии, не в Великобритании! Она в Майами! И вы это знаете!
   - Первый раз слышу. У меня четкий приказ - отправить в Лондон.
   Игорь Иванович, подошел к столу, выпил полбутылки воды. Есть не хотелось. Сушняк стал уходить, а раздражение пропадать. В кармане пиджака у вошедшего затренькал телефон. Парень вытащил его рукой, антенну зубами и ответил.
   - Слушаю. Никак нет. Не в состоянии, успел где-то нажраться. Да врет. Кто-то ему здесь... так точно, перевозим!
   - Игорь Иванович! Собирайтесь. Возможно вас вычислили, иначе откуда у вас водка?
   - Ваш, в белом халате, принес! Похож даже на вас... всех.
   - У нас нет никого в белом халате!
   - Меня что, не охраняли?
   - Тут даже замка нет! Шагнешь не туда - в навозную яму провалишься. Видите, я в сапогах еще добрался и то с проводником.
   - Ну тогда снимай! - Громыхнул цепью Игорь Иванович.
   - А как? Не я же заковывал. Придется вам гирьку за собой тащить.
   - Дай попью?
   - Да вас покормят по-настоящему. Душ примете. Придется, конечно, перепачкаться. Если жажда мучит, то конечно...
   Игорь Иванович не верил не единому его слову. Нагло и откровенно врет. В белом халате их парень был. Тоже все знал. Нестыковочка... а? Неужели на колбасу?
   - Не пойду я! - Он приплелся на топчан и присел.
   - Как это не пойду? У меня приказ!
   - Да срал я на ваши приказы! Пусть главный приходит, с ним буду только говорить. Причем не меньше чем генерал!
   - Да что с вами?
   - Что не получается на колбасу?
   - Какую колбасу?
   - Дурнем не прикидывайся, я все понял и вычислил. На-чаль-ни-ка! - Повторил он по слогам. Тот пожал плечами и вышел.
   Голова разламывалась. Выпил вчера поллитру, почти без закуси. Рискованно сыграл, но партия еще продолжается. Вчера он был растерян, а водка настроила его на нужный ряд. Он подтащился к двери и дернул на себя. Она легко распахнулась. Хорошо, что успел упереться в коробку руками, а то бы выпал. Впереди, метров на тридцать была грязь с навозом, или навоз с грязью. Кислый запах навоза был такой плотный и стойкий, что он задержал дыхание и закрыл глаза. Налево и направо вся эта жижа подходила к стенам то ли коровника, то ли свинарника, а может оно и есть убойный цех мясокомбината? Так может парень в белом халате приснился? А водка откуда? Он не стал закрывать дверь, свежий воздух, так сказать, яркий свет. Небо, правда задернуто тучами, но небо же! Он приполз обратно к столу. Вылил воду из бутылки и, аккуратно сцедил туда водку из пакета. Пусть думают, что вода. Усмехнулся он. Выпил водки и, плюнув на предрассудки, закусил колбасой. Дурака вздумали из него делать. Захотелось лежать и смотреть сквозь дверной проем на небо. Бутылку и колбасу взял с собой на лежанку.
  
   Голова упала на грудь. От этого резкого движения он и проснулся. Шикарный кожаный диван. Журнальный столик. Недопитый стакан с виски, бутылка, сыр, колбаса, балык на тарелке. Возвращение в прошлое? Шикарная гостиная. Люстра! О-о-о! Чистый отутюженный костюм, ботинки как зеркало. Похлопал себя по карманам. Портсигар золотой на месте, зажигалка "Zippo" тоже. В портсигаре у него хранились сигареты разных марок: "Винстон", "Мальборо", "Кент", "Данхилл", "Кэмел". Он начинал курить с них, пропустив мимо советские. Потому что поздно начал, едва появились хорошие деньги. Когда на танцах он доставал одну из этих пачек - все девчонки становились его. Каждой, хоть на время курения, хотелось оказаться в другом - не советском мире. Ребята же, недобро поглядывая на него, скрипели зубами. Наугад вытащил "Данхилл".
   - О! Игорь Иванович! Вы проснулись? Вы даже виски не допили, сразу закемарили.
   - Где это я? Я думал, что это был сон!
   - Если бы я сказал в Лондоне, было бы не совсем точно. У Лондона.
   - Какого Лондона? - Потянулся Игорь Иванович к стакану.
   - Игорюша, я вижу ты меня забыл! - Вошедший был в тонком китайском, с драконами, халате из натурального шелка. Копна волос была порчена сединой, но его нельзя было ни с кем перепутать.
   - Лондон? Ты ли это? - Игорь Иванович поперхнулся слюной и махом опрокинул виски в рот. - Но...
   - Успокойся. Я знаю, что ты меня сдал. Никто этого не сделал, даже те, кто меня ненавидел. Я тебя за младшего брата принимал, в общество ввел, дал возможность такие бабки поднять... - Он посмотрел на чекиста и пояснил ему:
   - Я фарцой занимался, как все думали. Толкал только джинсы. Только "Левисы" и "Ли". Меня все спрашивали откуда? Я отвечал - из Лондона, вот так погоняло и прилипло. На самом деле я их шил. Сначала сам, потом надомники. Потом только кроил и толкал. Нашел отличного закройщика, а потом и толкать группу создал, оставив себе только снабжение и развоз по надомникам. Я же текстильный закончил, на "Большевичке" мастером работал. Джинсу в СССР начали выпускать, а до этого мне моряки возили. Фурнитуру фирменную, кожу.
   - А кожу зачем? - удивился Игорь.
   - А лейблы? В СССР такую кожу было не достать. Я сделал пресс и штамповал. А вот этот стол, тебе ничего не напомнил? Помнишь, я дачу в Барвихе снимал? Вот так, выйдя из бани или вылезши из пруда, сидели и смотрели на облака. Увы, облаков я сейчас тебе не гарантирую, а все остальное есть. Хорошо, что валюту на даче не нашли, а то я бы всё ещё бы сидел.
   - Да они сразу собачью будку по дощечке разобрали. Новая будка, а собаки нет.
   - А я в дерьме прятал. Деньги же не пахнут! А их в сортире не оказалось. Ты ведь их успел прибрать. Там почти что сотня тонн баксов была.
   - Так это ты меня преследуешь? Всю мою охрану посек, начальника охраны завербовал, а потом и его...
   - Что ты милый? Я тебя спас! В очередной раз! Когда тебя из финансового выкинули, на дискотеке отметелили, шпана обобрала. На две тысячи товара забрали. Да и многое другое... вот и сейчас... твои подельники решили от тебя избавиться...
   - Да не хочу я твою задницу шпилить!
   - Я и не предлагаю! Тут молодежь резвая в наличии.
   - Бритый? - Провел рукой по своей щеке банкир. - Я же две ночи...или два дня...
   - Извините Лондон - не углядели. Наверное, он башкой в багажнике сильно приложился. Кошмары мне поведал. На мясокомбинате держали, чтобы на колбасу пустить, в навозе хотели утопить... водкой охрана поила, то есть мы! Вы бы его показали кому следует...
   - Большое вам спасибо, за хорошо сделанную работу. Руководству будет доложено. Андре! - Вошел молодой высокий качок с огненной шевелюрой. Рельеф мускулатуры прямо рвался из майки. - Пригляди за моим другом, а я пока провожу!
  
   Они спустились в прихожую, которая больше напоминала холл солидного ресторана.
   - Я, честно говоря, не понял зачем надо было такие сложности устраивать, но у меня был приказ, выполнять так, как вы попросите. К руководству с благодарностями подходить не надо. Поэтому попросили все делать через меня. Если хотите им выдать премию, тогда еще сверху двадцать процентов.
   - Ого-го! - Удивился Лондон.
   - А что вы хотели? На вас лучшие кадры страны работали! Три дня, и он в ваших руках.
   - Тогда лучше без премии!
   - Вот и славно. Деньги в УАЗик погрузили?
   - Пять чемоданов по десять кило нетто! Пришлось в долги влезать!
   - Так у него порядок больше заханыжено!
   - Так их ещё добыть надо!
   - Хотите за треть поможем?
   - Благодарю. Слишком уж ваши услуги дорого обходятся, сами как-нибудь!
   - Удачи вам Лондон!
   - А на будущее, если что?
   - Я же не знаю какое у меня тогда будет задание, но то, что будет значительно дороже - гарантирую. Другие времена - новые начальники - новые веяния - другие деньги. Могут и кинуть, взяв деньги. Так что... может через полгода весточку с контактом пришлю... прощайте Лондон. Берегите себя, вы удивительный человек... такое придумать? Мне бы в голову не пришло!
  
   Лондон вернулся в гостиную.
   - Что Игоряня пригорюнился? Думал сгину я на зоне? Все знают, как относятся там к таким как я. Опустят и зачморят. Ладно СИЗО, пересылки... поэтому я сразу потребовал кума. Говорю:
   Вы здесь шьете рукавицы и ватники, но сами с этого ничего не имеете. Давайте я вам налажу производство импортных джинсов. И доход, от их реализации, пойдет вам и, немножко, мне. Надо будет из заключенных - человек десять, но только опытных и умелых сформировать группу. Закупим новые швейные машинки, иглы, у вас же это все барахло, ткани, фурнитуру и все остальное я обеспечу. Если даже по тысяче штук в месяц шить, а иметь с штуки пятьдесят рублей, то в месяц уже пятьдесят тысяч. Семьсот штук смогу реализовывать. Остальные триста - вы. На бартер, своим людям, на продажу. Те, кто их будет шить, тоже должны хорошо зарабатывать, чтобы не косячили. Они должны жить и питаться от всех отдельно. Сами понимаете, чем меньше людей об этом знают - тем дольше производство работает.
   Поэтому я всегда передвигался с охраной. Только ночевал, да и то не всегда, на зоне. За пять лет на зоне, заработал больше чем, на воле. А какими связями оброс! Ты в этом, я думаю, уже убедился. Ты тоже зря времени не терял - менялой стал. На моих деньгах поднялся быстро. Банчики наделал, потом клиентов начал кидать. Банки класть набок, за взятки получать от государства пособия на их спасение и тоже тырить. Чтобы тебя доставить сюда, мне пришлось много заплатить. Я тебя отпущу, но только тогда, когда сочту, что ты со мной расплатился. Каждый выбирает свой путь. Можешь быть богатым, но мертвым. Бедным, но живым. А я тебе оставлю и на жизнь, и на дальнейшее развитие.
  
   УАЗ отъехал от дома, выполненного в стиле хай-тек - из стекла, металла и бетона. Свернул на шоссе, через пару километров свернул на поле, проехал вдоль опушки и остановился. Через полчаса подъехал фургон ГАЗ-66. Из кабины выскочил низенький, но ладный, с повадками военного, совершенно седой мужик, хотя по возрасту может на пару лет старше Михаила.
   - Ну ты Корнеев даешь! У меня очко играло! Настоящий чекист! Сколько лет тебя знаю - каждый раз удивляешь. И аппаратура супер!
   - А за что мы свою жизнь отдавали Петренко? Вот ради них? Вот эта вся пена - элита страны, некоторые даже власть. Дальше будет только хуже. Все ничтожество в чиновники попрет, главное, чтобы восторгались своим боссом, деньги тырить, финансовыми потоками управлять, да даже тупо получать зарплату, а на дело им будет наплевать. Поэтому сейчас надо успеть все, что надо оформить. - Он открыл заднюю дверь "бобика". Машина была списана из милиции, но восстановлена, пришлось заменить все, кроме кузова, колес, осей, кардана. Двигатель был перебран. - Бери один чемодан. Проверь, я не смотрел.
   Петренко открыл чемодан. Полистал пачки с Франклинами. - Да здесь...
   - Миллион! Это больше чем с тобой договаривались, но получилось. Теперь слушай. Купи себе землю и построй дом. Хватит ютиться у тещи в двухкомнатной квартире.
   - Да мы хотели в соседнем доме, трешку взять, пока продают!
   - Это дело не моё, но потом спасибо скажешь. Сейчас рядом с Москвой земля чего-то стоит. И то цена зависит от места. Купи себе гектаров десять-пятнадцать, заведи фермерское хозяйство или ЛПХ, что получится. Сажать ничего не надо. Будешь отчитываться картошкой. Если хочешь, я тебе фуру по осени подгоню, можешь продать. А так имитируешь из себя фермера. Трактор купи, чтобы дорогу зимой чистить, ну и мало ли еще чего. За хлебом можно на нем ездить, дрова из леса возить. Сам сообразишь. С тобой же еще трое? - Петренко кивнул. - Уговори и ребят. Так чтобы ваши участки соприкасались, но дома поблизости друг с другом не стояли - в разных краях. Типа вы друг друга не знаете. Они могут и не строиться, но будет лучше, если обозначат свою землю каким-нибудь домиком, хоть как у пана Тыквы. Да и повод будет уехать, если надо, участок посмотреть, а может и пожить. Запасной аэродром. Инструмент надо где-то хранить. Не дома же и не в огороде. В лесу ящичек прикопали, а когда надо достали. Сам знаешь, времена сейчас суровые, похлеще, чем на Диком Западе. Лет через десять земля будет стоить в разы дороже. Рядом с крупными городами товарное земледелие не выживает - земля слишком дорогая. Главное не привлекать к себе внимания. Пока земельку подбирайте.
   - Спасибо тебе Миш! - Обнял его Петренко. - Хорошая идея. Теща запилила. Как ветеран, возьми землю под огород - картошка будет своя! А так я ей буду возить отсюда!
   - УАЗ на старом месте найдешь. Я его только разгружу!
  
   Бывший начальник охраны банкира Алексей очень удивился, когда рядом с ним остановилась зеленая запыленная "Ока". Стекло было опущено и на него весело глядел куратор конторы.
   - Алексей! Задние сиденья убраны, так что кидай туда! - Тот закинул две челночные, раздутые папками с бумагами, сумки, но чемодан взял с собой.
   - А это что? - Кивнул на чемодан куратор.
   - Деньги. Мы подумали, что лучше привезти, вдруг ситуация изменилась! Тут...
   - Четыреста тыщ баксов, тридцать фунтов и по мелочи всяких.
   - А вы откуда знаете?
   - Твой босс сказал! Давай-ка фунты сюда, он просил на семью. Хотя зачем ему фунты, если семья в Майами? - Алексей пожал плечами.
   - Вот и я не понимаю!
   Алексей достал из чемодана пакет, закрученный скотчем.
   - Игорь Иванович будет рад твоему подарку, а то он как-то обиделся на тебя. Остальное ваше. Пока затырьте и не дома, не в гараже и не на даче, а через полгодика откупорите заначку. Спасибо за понимание.
  
   7.
   С шоссе свернул самосвал с песком, но разогнаться не успел, парень, спокойно стоявший на обочине, резко выскочил перед ним, подняв руку.
   - Ты чего пень, сдурел? - Высказал свое мнение водитель, остановив машину.
   - Извини командир! Никто не останавливается. Может закинешь? У меня вон, груз какой, не меньше чем у тебя! - Показал тот на рюкзак и два набитых пакета. - Налегке я эти девять км, за пару часов отмахал бы... ты куда?
   - В Воронцы!
   - А в Скворцы?
   - Так они после Воронцов. Воронцы налево, а эти направо. Охота мне с таким грузом вертеться!
   - А я не обижу. Литр!
   - Это все меняет! Во масть пошла! Я-то думал счас расплатятся я и... водка хорошая?
   - В аэропорту покупал!
   - А ты откуда?
   - С Северов, с вахты. Понимаешь в чем сюжет: я в разводе. В Скворцах у тещи дом, она пустила туда племянницу пожить. А у нас с ней роман появился. Не с тёщей! - Увидев выражение глаз водителя, пояснил путник. - Чтобы племянница вела высокоморальный образ жизни, она попросила соседей напротив ее дома наблюдать и докладывать, когда она приходит, когда уходит, кто ее навещает. Представляешь, что будет, если она узнает, что я?
   - Это прям как из мексиканского сериала!
   - Не знаю, не видел! Давай я тебе еще денег дам, чтобы остановиться как раз напротив калитки. Перед тем, как свернуть на улицу, я встану на подножку. Ты свернешь, скажу, где остановиться. Я спрыгну, ты откроешь дверь, войдешь в калитку, с другой стороны улицы будет видно, как ты калитку открываешь и твою голову, постучишь по окнам и обратно, но калитку не закрывай, я в нее юркну. Перейдешь на ту сторону. В Воронцах тебе куда?
   - Магазин райпо третий дом справа.
   - Спросишь у бабули где здесь магазин. Она скажет в Воронцах. Тут через поле полчаса идти. Удивись и спроси, а это что? Она скажет Скворцы. Ответишь, что помнишь название птичье, вот сюда и свернул. Вот пока вы будете выяснять, я вытащу рюкзак и пакеты из кабины и в дом заползу. Нинка на последнем автобусе приезжает. А мне что до ночи ждать, когда соседка заснет? Выручишь? Как раз и на закуску! Попутчик протянул смятые деньги.
   - Ноу проблем! Будь спок! Своих не бросаем!
   - Тогда вот, я бутылки сейчас под сиденье положу - лучше сразу отдать, а то вдруг забуду.
  
   Все так и произошло, только Михаил юркнул не в дом, а в сарай. Крыльцо и промежуток между домом и крольчатником загораживал кузов самосвала. В узкую полоску подкрышного окна смотрел как отъехал и развернулся самосвал. Александра Александровна, перешла дорогу и закрыла калитку на защёлку.
  
   Михаил спустился вниз. Начал открывать дверь.
   - Миша, ты? - Тихо и тревожно спросила Рита.
   - Я!
   - Я сначала подумала, крысы что ли там шебуршатся. А это ты! - Обняла она его как он только поставил пакеты и втянул рюкзак. - Я, как на необитаемом острове. Обитаемая земля рядом - рукой подать, а нельзя. Пролив акулами кишит. Обещал же, день-ночь сутки прочь, а сам чуть ли не через неделю появился. Я уж не знала, что думать, делать... пришлось слазить в дом, взять все материалы по медицине и продолжить статью. Только это как-то отвлекало. Это же невыносимо сидеть без дела, да еще взаперти!
   - Извини Рит. Пошла цепь событий, которые ни отменишь - ни отложишь. - Он принялся распаковывать рюкзак и доставать вещи и продукты. С самого дна достал три увесистых пакета и один в два раза меньше. Маленький он положил на стол, а остальные в железный шкаф с оружием, вниз к коробкам с патронами.
   - Что это?
   - Что, что это?
   - Я не про оружие, давно догадалась. Пакеты!
   - Это тебе компенсация от банкира, за доставленные тебе неприятности. Триста тысяч долларов.
   - Ты его убил?
   - Окстись милая! Как бы он для тебя деньги дал?
   - Да это же... точно мои?
   - Хочешь выкинуть?
   - Мои?
   - Твои.
   - Значит я могу уйти отсюда и делать все, что с ними захочу?
   - Да.
   - И с ними ты мне уже не нужен?
   - Ты меня спрашиваешь? А зачем тебе уходить? И дом твой и машина. Если хочешь, я заберу свои игрушки и сам уйду...
   - Ты негодяй Миха! Ты это все специально сделал, чтобы я осталась.
   - Не только в этом! Я, как только тебя увидел, в этом я от других ничем и не отличаюсь, понял, что так просто, как все, тебя не зацепишь. Надо ждать удобного момента, а ждать его можно очень долго, меня успеют уже выписать, поэтому решил на тебя внимания не обращать. Из-за этого, что мне от тебя ничего не надо, ты попросила помочь брату. Он познакомил с родителями. Они у тебя умные и проницательные. Сразу поняли, что мы друг для друга. Что сидеть тебе в вашей глуши, работать за три копейки, потом, поняв, что время убыстряется и принц на белом коне заплутал в ваших горах, ринуться на первого попавшегося и всю оставшуюся жизнь страдать? А тут я. Никчемный инвалид, без амбиций, но выживший и уцелевший, без прошлого... у нас есть шанс и надо попробовать и тебе и мне... ты мой стимул к жизни... я, как бы свою уже жизнь прожил и зачем дальше жить? Ради чего? Будущего? А какое у меня будущее? Получать гроши, спиваться, просить и добиваться у всякой чиновней шелухи помощи? А теперь у меня два стимула. И я буду за них биться любым способом.
   - Но ведь это грех!
   - Грех не помочь своим, если можешь. Грех - сдаться, холуйствовать, лизать чужую жопу и подставлять свою, питаться объедками, которые тебе, барственно, как зверушке, кидают со стола и благодарить за это. Грех предавать своих, подставлять тех, кто тебе доверяет, прикрывает, делится. И чтобы мы не делали или делали мы грешны априори, потому что наша церковь считает, что мы грешны потому что родились людьми. Людьми, а не рабами власти, церкви или еще каких-нибудь структур. А совсем недавно было еще и личное рабство. Ста пятидесяти лет не прошло, как отменили личное рабство.
   - А на войне также?
   - А на войне все еще более сжато и размышлять там некогда. Почитай, что пишет Вячеслав Измайлов в "Новой газете"! Даже там всегда надо оставаться человеком, и по отношению к врагам тоже. Там ясно кто враг, а здесь еще понять надо!
   - Но почему у нас все так сложно? Может к нам вернемся? Там тише, спокойней.
   - Ты в этом уверена, про свое болото или ты просто не знаешь?
   - Если подумать..., то там, наверное, тоже такие процессы идут...
   - Вот и умница. Надеюсь ты не обиделась, за то, как я тебя к себе пристроил?
   - Да я сама этого хотела. Все ко мне лезут, а ты ноль внимания. Поэтому я тебе Эдика подсунула, родителям объяснила. Так что это я тебя к себе пристроила, но сделала так, как ты думаешь!
   - Вот оно женское коварство! Держи за это! - Подал он коробочку. Она открыла.
   - Свадебное кольцо?
   - Считай как хочешь. - Он достал еще одну коробочку, но перстень был с прозрачным изумрудом насыщенного цвета. Хотя кое-где, сразу и не заметишь, проглядывали трещинки. - Брюл в два карата, изумруд в пять. А вот тебе и топаз многоцветный и рубин. - Подал он еще две коробочки. Наденешь на свадьбу все.
   - И когда она?
   - А вот это я и не знаю. Ситуация такая сложная. Со мной всё, что угодно может случиться. У тебя как у жены могут все забрать. Выгонят на улицу в чём одета. И ты будешь и этому рада, что тебя не прибили. Я и участок на Минке на тебя оформил и сразу у тебя взял в аренду. Вполне официально буду тебе отстёгивать за неё.
   - Как ты умудряешься все решать без меня?
   - Коррупция. Она страну погубит, но сейчас спасает.
   - А поподробнее? А то я не знаю, чем владею и что ты там собираешься воздвигнуть. - Он подвел её к столу. Расставил коробочки с перстнями.
   - Стол - это участок. Сто на триста. Два въезда. Один с Минки, другой с бетонки. Вот здесь отстой на тридцать фур. У забора мотель в три этажа. На первом кафе-бар круглосуточный, магазин дальнобойщика, запчастей, хозпомещения, как, например - прачечная, офисы, дежурка. Второй и третий этажи - шестьдесят номеров. Вот тут... - показал он на зеленую коробочку, - котельная, здесь - очистные сооружения, там - водозабор. А с этой стороны комплексный автосервис. Здесь стоянка автобусов, тягачей и другой габаритной техники на продажу.
   - Так все это всего-навсего треть участка.
   - А на остальном я построю огромный легкосборный ангар со стоянкой, там будет и склад, и магазин.
   - Твой?
   - Сдам в аренду. Сейчас турки ищут места под свои гипермаркеты. Можно мебель продавать, тем более связи есть со всей Европой. Для стройматериалов ангар можно не строить. Я думаю с этого можно и начать. Треть оставшегося - в асфальт залил, пусть каждый сам ставит что хочет, но в основном контейнеры и продает что угодно. Мало будет, еще зальем. Запомнила, моя хозяйка? Мне кажется пора уже наверху показаться, газ уже должны были дать. Времени достаточно прошло.
   - Подожди Миш. Хочу кое-что показать. Может это значения и не имеет, но пусть лучше будет, если ты сам это оценишь. Смотри. - Она включила компьютер. Замелькали кадры с камер наблюдения. - Я в общем-то еще не во всё въехала, поэтому сохранила сколько получилось. Вот вчерашний день. Вот с этой камеры просматривается дорога на въезд в деревню. Видишь машинка стоит? А теперь парень подходит к ней, а на груди бинокль. Странно? - И сама ответила. - Странно. Потом она поехала. Свернула на нашу улицу. Место пассажира с нашей стороны. Стекло опущено, едет медленно. Что делает тот?
   - В бинокль смотрит на наш дом, соседний и дальше. - Ответил Миша. - Молодец. Я бы на это внимания не обратил.
   - Я же врач. Каждая мелочь для нас важна. Тем более я эти картинки вчера рассматривала от скуки, потому и заметила. Приближать как их я не знаю. Теперь едут обратно. Водитель теперь с нашей стороны. Он смотрит сначала на соседний дом, потом на наш. Уезжают. Восемь часов вечера. Сериалы. Опять приехали. Пассажир вышел из машины и прошел на участок Анжелы Ивановны. Заглядывает в окна, изучает отверстия замков на двери. Другая камера. Подходит к сараю, что делает не видно, потом идет на зады вдоль сетки и смотрит на нашу дверь что выходит в огород. Она закрыта на навесной замок, как я разглядела.
   - Правильно. Что это означает?
   - Я думала, они ночью приедут. Кемарила, но они не появились. Сегодня. Статью дописывала ну и на экран поглядывала. За час до твоего прибытия показались. Проехались туда-сюда и укатили.
   - Да тебе в сыскном работать. Скоро объявятся.
   - Да до ночи ещё...
   - А они не ночью появятся. Ночью все звуки хорошо разносятся, а вот когда все телик смотрят, если уж в набат не бить, никто ничего не услышит.
   - Поэтому он в восемь вечера вчера и появились?
   - Проницательная ты моя.
   - К нам полезут...
   - Необязательно только к нам. Скорее в последнюю очередь, въезд посредине улицы, домов приличных на ней два, второй в том конце, куда они ездили. Наверняка строители навели. Уверенно себя ведут. Будем готовится. Сейчас уже шесть, можно и телик у Анжелы Ивановны включить.
   - Как включить?
   - Видишь на столе целая грядка выключателей, они все подписаны. Крайний: "свет в доме А", соседний "телик в доме А". В восемь свет включим. Чтобы у них не было соблазна туда лезть.
   - Хочешь к нам заманить?
   - Изумительная проникновенность в мои мысли. - Он открыл шкафчик, висевший справа на стене. В нем было две грядки тумблеров. Тоже с подписями. Первый, второй оставляем, четвертый и седьмой, остальные выключаю. Это для того, чтобы все видеть в полноэкранном режиме, чем рассматривать девять мелких экранчиков одновременно. С четырьмя камерами легче управиться. А внутри дома полностью отключим. Думаю, что в будущем, надо будет два монитора поставить. Один на наружное наблюдение, второй на внутреннее. - Он притащил второй стул. - Садись. Подождем, когда они подъедут.
  
   Чтобы не заснуть они выпили по чашке крепкого черного чая. Рита начала мерять перстни с камнями, а Миша что-то думать, уставившись в экран, но не всматриваясь в него.
   - Знаешь Рит мы, несмотря на все проблемы, живём в удивительное время! - Прервал он свое молчание и повернулся к ней. - Отверстия под пальцы подходят? - Рита кивнула, хотя точно на палец село только кольцо с бриллом.
   Надо найти мастерскую и там подгонят остальные под нужный палец, решила она.
   - Мобильная связь уже у нас объявилась, это не пейджеры, а настоящие телефоны. Как только вышка у нас здесь появится заведем и их. А еще есть такая штука как Интернет. Почта станет не нужна. Главное, чтобы у тебя был компьютер. Доставка мгновенная. Может и у нас появится, но когда? Тут же провода тащить надо. Смотри - объявились дружки твои. На сорок минут раньше.
   Машина проехала мимо них не притормаживая.
   - Они решили с того конца грабить? - Догадалась Рита, но Миша не ответил, а посмотрел на часы и написал на обрывке газеты время.
   - Вот она проза жизни. - Усмехнулся он. - Те, кто не хочет работать, но у них нет власти - грабят отдельных граждан. Те, кто не хочет зарабатывать, но у них есть власть - грабят страну и народ.
   - И сейчас? Ты же вон...
   - Им, пока не до нас. Они ещё страну не поделили. Потом переподелят поделенное. Затем у них дети подрастут, а делить на них уже нечего - будут отжимать имущество и предприятия у тех, кто не ихний. Когда уже ни переподелить ни отжать нечего или опасно, примутся за народ. Причем под благими целями. Типа все для родины - все для народа. Все что угодно, не народу, а им, но за наш счет.
   - Тогда получается, что так будут поступать на всех уровнях власти!
   - Правильно...
   - Для этого тебе оружие нужно?
   - Почему штаты гегемон мира? Потому что у них, внутри страны полковник Кольт сделал всех равными... едут...
  
   "УАЗ" буханка, судя по остаткам красных полос и крестов - бывшая скорая, свернул с улицы и остановился под липами на обочине. Задние двери распахнулись оттуда вылез парень в белом поварском берете и в женском белом, но сильно завызганном халате. Вытащил сложенные медицинские носилки. Подошел водитель в джинсах, блеклой голубой футболке и белой фуражке-капитанке. Они ручки заложили под мышки и направились к дому Анжелы Ивановны. Подойдя ближе к дому заметили мельтешение голубого экрана и, даже всхлипывающие звуки несчастных мексиканок. Первый кивнул головой на забор. Они прошли за сарай к сетчатому забору. Из-за сарая их с дороги уже было не видно.
   Они положили носилки на землю, раскрыли их. Там оказалось несколько свернутых челночных сумок, жилет с инструментами и гидравлические ножницы. Пока водитель надевал жилет, его напарник быстро, по прямоугольнику обкусил рабицу. Сетка упала во двор. Они взяли носилки и подошли к заднему крыльцу. Медбрат принялся пристраивать ножницы к толстой дужке замка.
   - Не перекусят! Дужка очень толстая. - опустил руки медбрат. - Может не будем?
   - Мы что зря столько времени потеряли? В том доме кроме стройинструмента ничего не нашли, от этого отказываемся. Давай хоть бэемвуху на запчасти пустим.
   - А сигнализация так взвоет, что последнее потеряем. Тебе охота в такую жару париться в камере? Вот так. Осторожность прежде всего. Мы с тобой с зимы бомбим. Десяти вылазок не сделали, а загребли больше чем другие заработали за это же время. Но они-то каждый день на работу!
   - Но обидно же в падлу! Кто так тебя в пустую навел?
   - Не в пустую. Дрель, перфоратор, электролобзик, болгарка, шуруповерт. Кабелей и проводов три мотка. Медные при чем. Самим пригодятся, когда на зиму устроимся на работу. Тарас, что на них навел он у того год назад стены штукатурил. Максимум этой весной въехать должны. Лавэ у них водилось, хотя прижимистые суки, вечно придирались, за копейку шкуру драли. А у этого уже и мебель завозили. Может петли попробовать перекусить? Оттяни замок на себя, чтобы мне впихнуть.
   - А ты хотел бросить! - Засмеялся напарник, держа срезанные петли с замком. - Замок старинный, отмычку из арматуры варить надо. Себе его возьму. - Бережно опустил он замок на пол.
   - Дверь открывай, а я за мешками! - Медбрат спустился с мешка к носилкам, взял сумки и положил ножницы.
   - Ты чего тянешь? - Удивился он вернувшись.
   - Чё, чё? Не уцепишь...
   - Попробуй фомкой, молотком по ней, не получится, значит дверь на задвижке. Если пойдет - хватай за край и дергай.
   Так и сделали. Дверь открылась сантиметров на тридцать, но на верхней петле она была не закреплена, поэтому, под своей тяжестью рухнула нижней кромкой на пальцы ног медбрата. Боль была такая, что он не мог кричать, а только булькал, показывая растерянному напарнику на ногу. Тот, наконец, догадался подсунуть фомку и приподнять дверь, под ногой уже натекла кровь, смешавшись с пылью.
  
   - Я ногу перетяну, а ты расхерачь там всё, что не унесешь! - Попросил медбрат, отрывая рукав от халата. Тот сбегал за сумками и, взяв их под мышку, втиснулся в проем. Глухое стук и стон донеслись оттуда. Медбрат не обратил на них внимания. Он сам чуть не заорал, сдергивая ботинок с ноги. Носок сдергивать не решился, а просто потряс, держа снизу пальцы. Отрубить не отрубило, но сломать - сломало, а возможно и раскрошило кости. Принялся заматывать рукавом ногу прямо по носку. Махнул рукой на дом и, поджав ногу, начал спускать на коленях с крыльца. Таким же образом он прополз на соседний участок, поднялся и, опираясь только на пятку покалеченной ноги. Придерживаясь за стены сарая, сетку забора заковылял к выходу оставляя кровавые пятна.
   В доме тоже что-то происходило. Грязные руки зацепились за проем двери и начали вытаскивать остальное тело. Показалась голова, но теперь без "капитанки". На макушке начинала багроветь здоровенная шишка. Лицо было в бетонной пыли, сквозь которую слегка кровоточили царапины. Рубашка была в лохмотьях и тоже покрыта пылью. С губ тоже сочилась кровь. Все это действо напоминало кадр из "Живых мертвецов". Вытянув себя на крыльцо тело присело, не увидев напарника, хотело было стукнуть кулаком по двери, но подумав, только помахало им в её адрес.
   Он встал, а джинсы упали, стряхнув с себя пыль, которая стыдливо прикрыла тощие волосатые ноги. Пуговица на поясе оторвалась, молния разошлась, мотня разорвалась. Пришлось подтащить их до бедра одной рукой, а второй балансировать, спускаясь с крыльца. Пролезая в проем сетки, для устойчивости, схватился за неё и получил удар током. Он был не сильный, но неожиданный, поэтому он выпустил джинсы, сделал шаг, наступил на них и рухнул в подстриженную траву. К пыли добавилась еще и грязь. В этом месте всегда было влажно, а после дождя и лужица, которая, если было сухо, исчезала через несколько дней. Новая краска добавила колорита. И, если переместить это лицо на картину, даже опытный искусствовед не смог бы определить, кто её автор. Такое впечатление что руку приложили и Дали и Пикассо и Матисс и даже Врубель.
  
   Не успел он открыть дверь и уместиться за рулем, напарник набросился на него.
   - Ты чего весь дом разнес? Уважуха! А прихватил что?
   - Я в яму пизданулся. Там пола нет. Наступил на фанеру... там вон! - Повернул он ключ зажигания. - Там глубина по грудь, а внизу остатки бетона, цемента. Хорошо, что ничего не сломал. Головой только сильно приложился - болит сука. Поехали к речке, умоюсь хоть.
   Напарник о шишке на вершине головы ничего не сказал. А все Тарас! Еще и двадцать процентов хотел. Пусть теперь за такую наводку неустойку платит. Месяц, а то и два на улице на покажешься.
  
   - Ну и чего смешного? - Удивилась Рита. - А теперь какому-нибудь врачу им придется помощь оказывать.
   - Не придется. Нормальный врач, сразу ментов вызовет. И что они им поведают? У нас не милиция плохая, а условия для её работы плохие. Дальше будет только хуже. Те, кто получше - сами уйдут, тех, кто почестнее -задвинут.
   - Ты это специально устроил?
   - Что ты родная! Забудешь невзначай - сам долбанешься. Доделать не успел. Придется дверь заварить. Ты, пока туда не ходи.
  
   Часть 7.
   1.
   Краузе не ехал в Париж хотя билет был именно туда. Сошел по пути, добрался до Дижона и приехал в Лион. Снял номер и каждое утро наведывался в кафе мадам Бонне. Алекс задерживался и это начинало тревожить. Наконец, остановилось такси, из которого и вышел Калиш с заплечным мешком. Не желая, чтобы их видели вместе, Вернер поспешил ему навстречу. Они углубились в парк и присели на лавочку.
   - Что так долго? Вот нельзя говорить, что машина сломалась. Сглазил. Она и сломалась. Хорошо, что двигатель заглох, не на подъеме, а на спуске. Спасибо, что жандармы помогли, я им козленка от Симона привез, так их автобус меня на прицеп взял. До города дотащили. Карбюратор пришлось промывать, топливный фильтр менять, заслонку регулировать. Наверное, бак давно не мыли, грязь попала. Хотя Симон считает, что это кто-то из соседей, скорей всего трактирщик, испугавшись, что лишится монополии на перевозки, землицы в бензобак подсыпал.
   - Тогда поехали деньги получать.
  
   Они прошли за театр, повернули налево, у собора свернули направо и долго шли вдоль трамвайных путей. Зашли в гараж. Темно-синий "Renault 4 CV" сверкал свежей краской.
   - Ну как тебе? - Погладил Краузе по крыше машинку. - Задний привод, двигатель 750 кубических сантиметров, семнадцать лошадиных сил, скорость девяносто, расход шесть литров. Две двери, что для нас очень удобно. Абсолютно новый, девственный, можно сказать, только что с конвейера автомобиль. Я здесь его храню, заодно мне всё проверили и перепротянули. Цена девяносто тысяч франков, я перекупил, добавив сверху еще половину. Разбирают как горячие пирожки. В очередь записываются. Вот тебе и послевоенная разруха! Деньги девать некуда. Для нас это лучше. Будем снимать со счетов деньги и говорить, что для покупки партий этих авто. Садись за руль француз. Днем ты рулишь - ночью я. Надо всё успеть. Меня в поезде пыталась фашистская агентура прихватить. Тогда они растерялись, но здесь могут выйти на след.
   - На держи! - Протянул рюкзак Алекс. - Там кожаный фартук с зашитыми карманчиками. Пробовал прощупать - не пойму, что там. В одних что-то твердое, в других - как камешки, третьи - вроде вообще пустые. Проверь их пока едем! Номер в полиции будем получать?
   - Незачем светиться. Без номера удобнее, достаточно договора на покупку. - Вернер зашел в каморку гаража к его хозяину и отдал деньги, тепло попрощавшись. - Я же могу взять это "Рено" в Аргентину? - Улыбнулся Краузе. - Давай заедем в отель, чемодан погрузим на заднее сиденье. Я, как бы водить не умею, а тебя нанял, чтобы машину перегнать.
  
   Краузе сел на корабль в Бордо, который отправлялся во Французскую Гвиану через Санто-Доминго на острове Гаити. Это была первая остановка после пересечения Атлантического океана. Теперь он был Гельмут Ленц житель провинции Эльзас, которая стала снова принадлежать Франции. Практически все наличные он перевел в дорожные чеки "Америкен Экспресс". Кроме того, у него было несколько счетов во французских отделениях таких банков как: Америкен, Морган, Ситикорп, Нью-Йорк и инвестиционном банке Мерилл Линч. Новый "Рено" оформили как продажу Калишу, на котором тот и поехал домой. Прежде чем уехать Вернер заставил записать Алекса, что и как делать с деньгами. Работа в главном банке Германии не только научила, но и открыла глаза о сути денег и действии с ними. Как их приумножить, а не потерять.
   В Доминикане он задерживаться не собирался. Его целью были США - новый гегемон мира. Война дала Штатам огромный толчок в развитии и промышленности и технологий, и науки. Победа над Германией позволила им навязать свою финансовую систему и сделать доллар валютой всего мира. Терять было нечего, и он решил отдаться в руки американской медицины с целью выявления его способности к восстановлению если и не либидо, то деторождения.
  
   В кожаном фартуке, который обнаружил в кейсе Алекс, в зашитых карманчиках находились редкие монеты, даже античные, почтовые марки и камни: бриллианты, рубины, изумруды и восемь килограммовых слитков золота примерным размером десять на пять сантиметров. Вот почему фартук казался таким тяжелым, поэтому и был из кожи! Все это золото тянуло максимум на десять тысяч долларов. А они успели перегнать на свои счета во много раз больше. Вернер справедливо рассудил, что ему проще и безопасней вывезти из Франции марки с монетами, да и в США их легче реализовать, чем мучиться с золотом и камнями. Калиш вообще может не продавать свою долю. Тахейя сделает из этого неожиданного добра украшения и при этом доход гораздо больше.
  
   Алекса подобные рассуждения не увлекали. Он торопился домой, Тахейя должна была родить. Как она мечтала, загадывала и обещала дочку. Но быть в Бордо и не увидеться с Анной? Как-то не по-людски. Он помнил, как она его любила и радовалась его редким появлениям. Может и не надо встречаться, но хотя бы со стороны посмотреть, что у нее все хорошо. Да и Симон сообщил ему что всегда говорил внучке что, если папы нет, не значит, что его нет совсем. Он с ними, и, в нужный момент, всегда приходит на помощь.
   Анна сообщала что с мужем и детьми живут у родителей мужа. У маленького Алекса появилась сестра Симона названная в честь деда. Узкая, старая улочка Бордо, где жила Анна, до сих пор оставалась вымощена булыжником. Тротуаров не было и все выходили из дома на проезжую часть.
   Наискось от дома Анны было маленькое кафе. Он заказал чашку кофе, развернул газету, лежащую на столике и стал делать вид, что читает. Симон прочитал ему письма Анны, где она сообщала, что все хорошо, но Алексу казалось, что последние письма какие-то грустные и недосказанные.
   Узкая улочка спасала от жары благодаря тени, стены и камни не успевали нагреваться и отдавать жар в пространство, поэтому окна, особенно на вторых этажах были распахнуты. Даже было слышно, что где-то кипел скандал, но где? Эхо скандала металось по улице, отражаясь от стен. Из входной двери двухэтажного домика, где жила Анна, выскочила женщина, продолжая яростно источать ругательства, закрывая ладонью подбитый глаз. Она заскочила в кафе и рявкнула: "Арно пива! Холодного пива!" и бросила на стол монету. Арно нацедил ей высокий бокал и подвинул по барной стойке. Она схватила его, но стала не пить, а приложила к глазу. Держала, поворачивая бокал, до тех пор, пока пена не сжалась до тонкого слоя. Только тогда выпила мелкими глотками, но очень быстро. Зачерпнула горсть соленых гренок из тарелки, стоявшей рядом с кофемашиной и вышла из кафе.
   - Война вроде закончилась! - Кивнул на неё Алекс.
   - А! - Отмахнулся бармен. - Это хозяйка квартиры. Любовник её бросил, посчитал что она мало на него тратит, работать сама не умеет, поэтому подняла аренду. Там семья живет. Двое детей. Муж уже полгода в госпитале - со стапеля сорвался. Хорошо жив - собрали. Анна разрывается между детьми и им. Она бы давно съехала, но госпиталь рядом. Родители мужа - старенькие, за ними тоже уход нужен, живут в двадцати километрах от города, там у них небольшое поместье. Детей оставить на кого-то боится. Вот сейчас соберет детей и пойдет с ними к мужу, от него на автобусе, за город. К вечеру вернется, утром на рынок и по магазинам. Стойкая девчонка! Ни у кого помощи не просит. Если вы никуда не спешите, подвезите ее. Тут всего-то три квартала, но в гору!
   - Вы тогда посадите их в машину, а я отойду! - Алекс показал на дверь туалета. - Да так и лучше будет, она-то вас знает, а меня нет. Вдруг откажется.
  
   Если бы он не знал, что это Анна, прошел бы мимо. Изменилась доча. Он-то помнил её ещё пухленькой школьницей, а здесь худая, волевая женщина. Платок повязан так, что и волосинка не торчит. Значит заранее к драке готовилась. В редкие минуты общения он успел её научить, как теперь оказалось, полезному делу. В руках держала две большие сумки. На задних сиденьях расположились четырех-пятилетний блондинистый пацан с внимательными цепкими глазами и девчушка двух лет с карими. Мальчик внятно поздоровался, а девочка что-то пролепетала, когда он сел за руль. Он ответил им тем же.
   - Мне Арно сказал, что вас не напряжёт если вы меня...
   - Конечно Анна! - Ответил Алекс, запуская двигатель.
   - А отку..., сейчас направо! Потом налево в гору. - Она не стала договаривать, поняв, что бармен мог назвать её имя. Остановились около трехэтажного госпиталя выкрашенного серой краской.
   - Я могу подождать и отвезти за город!
   - Вот Арно! Все рассказал...
   - Он замечательный человек, он же видит, как тяжело вам.
   - Ну тогда я быстро. Ребят не выпускайте, разбегутся - не поймаете. Просто поболтайте. Какая же сегодня удача! - Радостно покачала она головой.
  
   Действительно, она в госпитале не задержалась. За это время Алекс узнал, что внук хочет быть доктором и вылечит и папу и всех. Симону тот определил себе медсестрой. Дети болтали без умолку. Намолчались. Вернулась Анна. Веселая и раскрасневшаяся.
   - Представляете. Какой сегодня удачный день! Я, наконец, дала этой крикливой мымре в глаз, чтобы она Симону своими воплями не пугала. У Огюста, впервые все срослось правильно. Ему несколько раз кости ломали и сейчас мы поедем за город в машине, а не в душном, горячем автобусе.
   - Заодно и по-бибикаешь красотка! - Сказал он ей по-русски. Она как-то странно посмотрела на него, пытаясь понять, что он сказал. А он ей сказал то, что и всегда говорил, когда приглашал в детстве покататься.
   - Папа? - Как-то неуверенно спросила она. Он молчал.
   - Это ты папа! - Уже утвердительно сказала она. - Что ты молчишь? Где ты был? Мне дед про тебя говорил, что ты рядом и всегда приходишь в трудную мину-тууу ... - Обняла она его и заплакала. - А... се... го... дня... было... бы...ло... сил не было уже... все хуже и хуже... Огюст еще до своего падения хотел поместье продать, а теперь доктора говорят, что ему лучше там жить. А жить-то на что? Ему надо больше ходить и двигаться. У родителей Огюста сорок акров виноградников, а работать некому. Я десять в аренду сдала, хоть какие-то деньги, но они осенью будут, после продажи урожая.
   - Ты русский шпион? - Деловито осведомилась она, когда на лице просохли слезы.
   - Сильно похож?
   - Больше на мавра!
   - Тогда к чему ненужные вопросы?
   - Откуда ты все знаешь? У мамы был?
   - Зачем их тревожить, у них другая жизнь. Мне Симон все рассказал.
   - Ну и как он?
   - Крепкий старик. Меня переживет! - Улыбнулся Алекс. - Где тут самый уважаемый банк?
   - На Рю Ферер между парком Жарден-Пюблик и Гаронной. Банк на левой стороне реки, а наш район Флуарак на правой. До набережной, по мосту и вот он. Название... американское какое-то. А зачем тебе?
   - Вот и узнаешь! Ты только молчи и кивай. - Они подъехали к банку.
   - Давай паспорт. - Анна безропотно отдала свой документ. - Идите в парк погуляйте, если надо позову тебя. Швейцар открыл высокие и тяжеленные двери, за что получил двухфранковую монету. Алекс с папкой вошел в вестибюль. Хорошо, что банк не в Англии, здесь тебя любой поймет.
   Он быстро объяснил суть того, чего он хочет. Показал бумаги о том, что у него инвестиционный счет в Лондоне. Он здесь тоже хотел открыть такой же. В банке же и оформили доверенность на управление этим счетом Анной. Счет валютный, тем более что Франция, как и вся Европа уже ввела свободный обменный курс и девальвировала франк. Его курс колебался от двухсот и за триста франков за бакс. Он сразу положил тысячу долларов на счет и снял уже во франках двести тысяч. Он пришел в парк.
   - Иди в банк. Первый этаж налево, потом направо. Юридический отдел. Месье Делаж. Надо подписать доверенность. На паспорт. Если будут вопросы - покупка ценных бумаг и инвестиции. Счет на моё имя. Помнишь?
   - А...
   - Вопросы потом. Меньше говоришь - крепче спишь. Я с детьми погуляю. Сообщи им, чтобы не ревели.
   - Да они у меня закаленные, можно сказать, почти взрослые.
   - Вот и ладно!
  
   Анна вернулась через полчаса.
   - Ну и зачем мне это?
   - Франк неустойчив и будет падать. - Сообщил он ей, всё точь-в-точь, как сказал ему Краузе. - Счет в долларах. Снимай помаленьку, на неотложные нужды. Тебе из Англии будут присылать деньги, там фунты, но переводить будут в доллары. Это продлится примерно полгода. Сейчас мне нужен телеграф.
   - Папа ты Рокфеллер?
   - Давай без шуток. Поехали твои виноградники смотреть.
  
   Виноградники были хороши, урожай богатый, но перерабатывать виноград, ухаживать за лозой было некому. Анна сама понимала, что не потянет. Кроме того, что надо убрать виноград и выдавить сок она ничего не знала. Алекс предложил продать виноград на корню, чтобы сами убирали, но за это приготовят виноградники к зимовке. Отдал ей сто пятьдесят тысяч, перевез вещи за несколько раз в поместье.
   В квартире была засада мадам и её любовника.
   - Ты кто? - Удивился рослый, но рыхлый, если не сказать жирненький, мужчина с большими масляными темными глазами, длинными черными пушистыми ресницами и непропорционально мелкими ушами. - Где твоя жена? Вы сейчас расплатитесь за все, особенно за её фингал. Три тыщи франков, а то... - он начал подворачивать правый рукав.
   - Что, то?
   - Ну то...
   -Что то, ну то?
   - Я тебя в фарш нашинкую... - Алекс засмеялся и присел на стул.
   - Ты чего? - Удивился бугай.
   - Посмотрю, как ты это делать будешь!
   Тот нерешительно шагнул к нему, поднимая руку чтобы сверху ударить по темечку. Алекса на месте не оказалось. Он толкнул под кулак хозяйку квартиры, она вовремя приложила холодное пиво, и синяк не был откровенным синяком, больше напоминал недоделанный макияж. Вроде, как в хлопотах, хозяйка забыла и второй глаз закрасить. Её дружок со всей своей дури и попал ей в нос. Хорошо не сильно, но нос сплющился. С разворота Алекс звезданул ему в место соединения глаза и переносицы. Тот захлюпал носом, пытаясь не выпускать кровь наружу. Алекс, не торопясь взял узел с вещами, две сумки и коробку и погрузил их в машину. Из кафе вышел Арно.
   - А Анна где?
   - Она нашла себе новое жилье, вот я ей вещи и перевожу, пока она там порядок наводит. Кстати у Огюста все срослось правильно, скоро выпишут.
   - Там же эти ждали её...
   - Жирняк такой?
   - Это бывший друг Дениз, может уже опять помирились? Я специально пришел, чтобы Анну предупредить про них.
   - Они подрались. Сам видел, но свидетелем быть не хочу.
   - Понимаю. Тебя не было. Это же я тебя... Спасибо тебе добрый человек!
  
   - Мы ещё увидимся?
   - Возможно, но вряд ли. Ты уже взрослая. Сама всё понимаешь. Это только сон, а меня не было. Никому не говори.
   - Почему?
   - Да там твоя квартирная хозяйка со своим мон шер меня неприветливо встретили. Могут в полицию заявить.
   - И ты? Теперь я понимаю, почему я такая. Во мне русского больше... хотя я русских слов почти не знаю. Русские долго запрягают - это про терпение, быстро ездят - про возмездие!
   - Всё правильно! Да - вспомнил. Я дам твой адрес одной английской леди. Она хочет побывать здесь, но не хочет останавливаться в отелях, она хочет посмотреть, как выращивают виноград. Каплю росы на ягодах, голубцы в виноградных листьях.
   - А что так делают?
   - В России заворачивали любую начинку в капустные, а на Кавказе - в виноградные. Долма называется. Может эта леди и не приедет, но приготовь такое, сами попробуйте! Будь счастлива дочь! Помни папа может оказаться рядом и помочь, но не всегда. Он выжал сцепление и нажал на газ.
  
   - Ты где так долго пропадал? - Уперев руки в бока неприветливо спросила Тахейя. - За это время родить можно!
   - Ты что родила?
   - Я должна была тебя дожидаться? Конечно родила. - Она расплылась в улыбке. - Как и хотела - дочку. Будет кому наследство и все знаю и умею передать!
   - А как же ты до доктора добралась, или на дом вызывала?
   - А в наших краях, где припрет там и рожаем. Или ты думаешь, что такое дело можно мужчине доверить? Присела, покачалась. Пуповину перегрызла, узел завязала. На узел пописала, по попке шлепнула. Если ребенок рождается, нужно чтобы он сразу задышал. Пойдем, посмотрим пока спит.
   - Ещё насмотрюсь. Посоветоваться хочу. Поехали!
   Он подвел её к "Renault 4 CV", открыл дверь и усадил на сиденье.
   - Зачем тебе ещё одна черепаха, причем маленькая? - Тахейя, как и все в её поселении, механические самодвижущиеся средства называли черепахами. Автомобили, были твердыми, и, как черепахи выдвигали из панциря лапы и голову, то и люди выходили изнутри, вещи выгружали. Да и двигалась вся эта техника по их местности если и не со скоростью черепахи, но и не быстрее верблюда. Причем автотехника часто останавливалась из-за поломок. А, когда открывали капоты, которые напоминали разинутые рты, из которых валил пар, в них лили воду. Может автотехнику надо было обозвать верблюдами?
   - На большой-то не очень-то здесь и повертишься. А на рынок лучше на этой, чем пешком. Детей в школу возить...
   - Ты будешь ездить на рынок?
   - Не я, а ты! Я для тебя её добыл. - Тахейя понимала ценность каждого гроша. Впустую потратить легко, а заработать - тяжело. Добыть, в её понимании, не платить, а каким способом, всё это добывалось, её не интересовало.
   - Это не смешно. Как я смогу...
   - А лошадью и верблюдом можешь?
   - А чего там сложного?
   - А здесь еще проще. Автомобиль стоит смирно, не дергается. Не в седло вскакиваешь, а внутрь, на удобном сиденье располагаешься. Ни ветер, ни дождь, ни пыль, ни песок тебя не касаются. Дорогу лучше видно. Гляди: руль лучше, чем поводья, а выполняет те же функции. Ты же много раз со мной ездила в кабине. Видела же! Сидишь, смотришь на дорогу. Иногда в зеркало, через него видишь, что-то сзади, а можно и на себя, как выглядишь, когда крутишь руль. Три педали. Ты что делаешь чтобы верблюд быстрее побежал?
   - Палочкой или пятками подгоняю.
   - А здесь правую педальку нажимаешь, и машина едет быстрее. Медленнее хочешь - отпускаешь её и левее на соседнюю давишь, причем одной и той же ногой - правой. А самая дальняя педаль нажимается левой, а не правой ногой, когда ты хочешь, чтобы ехать быстрее или медленнее и переключать вот эту палочку. А в этом круглом прозрачном блюдце стрелка показывает, как бы время, за которое при какой скорости ты куда-нибудь доберешься. А это маленькое, определяет, когда эту машинку надо кормить. Только корм у ней особый...
   - Вонючий бензин это называется! Я неграмотная по-вашему, но не совсем дура!
   - Вот и славно. Как дочку назвала?
   - Симан! Это означает две души: твоя и моя. Я свое имя тоже оправдываю. Оно означает странница и художник. А дали бы мне другое имя, я бы с тобой не поехала, ты бы остался у нас и пас бы овец, коз и верблюдов. - Ответила она с горделивым пафосом.
   - Значит по-французски её можно назвать Симона. - На подколки Тахейи чем бы он занимался в её селении, он внимания никогда не обращал. - Её рождение надо регистрировать. Если ты так тоскуешь по пустыне, мы можем вернуться! - Улыбнулся он.
   - Ни за что! Ты открыл мне новый мир. Ввел в него. Насколько он проще и удобнее!
   - Что удобнее, это правда, а что проще - ты заблуждаешься. Ты, осваивая этот мир, не замечаешь проблем, которые существуют, просто они другие, чем были до этого. Если ты их не знаешь, это не значит, что их нет. Рано или поздно столкнешься с ними, поэтому тебе надо хотя бы знать о неприятностях, которые произойдут с тобой, лучше и приготовиться к ним и сделать так, чтобы они не произошли. Осенью Виктора-Алекса в школу снаряжать надо. Возить придется. Он не местный. Пока познакомится, дорогу узнает, освоится. Ты в Марсель со своими ценностями в автобусе или поездом ездить будешь? Тебя спросят, а ты на радостях, все расскажешь и покажешь всё свое золото? Ты же не в пустыне! Здесь другое общество и другие нравы. О себе и своих делах не принято рассказывать. Здесь тебе - не там! Хорошо, что просто отберут, а могут и убить! Не подводи Бараку! Он так для тебя старается! С завтрашнего для будешь учиться ездить на черепахе. У неё есть имя - Рено. - Он завел двигатель и начал подробно объяснять, как и что надо делать и почему.
  
   Он привез её на другой конец даже не города, а пригорода Перпиньяна - Ле Баркарес на зеленую улицу Урту недалеко от трассы, идущей через Нарбонн и Монпелье в Марсель. Ле Баркарес славился своим широким, песчаным пляжем.
  
   Открыл калитку и провел в дом.
   - Смотри Тахейя. Снаружи домик выглядит небольшим. А внутри? На втором этаже три спальни и туалет с душем. На первом кухня, спальня, туалет с душем и ванной, столовая, гостиная с телефоном, кабинет. В цоколе: кладовые, печь с подогревом воды. Пошли обратно. Смотри какой гараж! Там места хватит и для машины, и для мастерской и склада запчастей. А сад, огород? Полно места где поставить и наш фургон и для ремонта машин хватит, надо только твердую поверхность сделать. Представляешь? Если у кого авто сломалось, звонит, я выезжаю. Либо ремонтирую на месте, либо притаскиваю сюда. А за забором пустырь, что немаловажно. Кто-то будет и сам подъезжать. Теперь осталось только ещё докупить немного инструментов и оборудования. Пока люди отдыхают, я могу их машинам профилактику делать, масло менять и прочее. Приходит за ней, а машина его посвежела. А?
   - Не уговаривай. Я согласна. В саду ещё шатер поставим, но только без стен, с одной крышей.
   - По-русски называется беседка. Пока я буду ремонтом заниматься гости могут пить и есть всё, что захотят из того, что ты можешь приготовить. Деньги за это платить тебе будут. И школа в двух шагах.
   - Откуда у тебя деньги муж?
   - От верблюда! - По-русски отшутился он, но она шутки не поняла. Что-то не примечала, чтобы у Алекса был верблюд. Даже если и был бы, за такой дом... да столько бы верблюдов у всего племени не хватило бы. Преувеличивала, конечно, здесь другие ценности были в ходу, а не верблюды.
  
   Старший пошел в школу. Тахейя лично привезла его с мужем в школу. Алекс настоял, чтобы она была одета в строгий деловой костюм. Юбка, блузка, приталенный длинный пиджак, шляпка, перчатки, туфли на невысоком каблуке, причем все одного цвета, кроме туфель, и сумочки. Самое большое неудобство доставили нейлоновые чулки. Они только что появились и были чрезвычайно модными. Пришлось страдать. Алекс был в костюме, сорочке с галстуком, шляпе, лаковых ботинках. Он хорошо помнил русскую поговорку: Встречают по одежке - провожают по уму. Он дал сыну несколько наставлений.
   Из всех пришедших родителей в школу они не сильно, но отличались в лучшую сторону. Подобных им, было еще несколько: начальник местной полиции с супругой, сын хозяина самого большого отеля, хозяин песчаного карьера привел внучку. Кого привели хозяйка сети бакалейных лавок и директор местных электрических сетей было непонятно. Всего в первый класс набралось девятнадцать человек. Тахейя, обратив на себя внимание, незаметно уехала. Две малышни остались дома одни.
   - С Алжира? - Профессионально осведомился начальник полиции.
   - Марокко. - Коротко ответил Алекс и представился.
   - Бертран Морель! Судя по всему, среди моих предков были мавры. - Улыбнулся он.
   - Это не имеет значения, важно кто ты сам! - Улыбнулся в ответ Алекс. - Мы тут люди новые, хотели проставиться и пригласить к нам, слегка отметить начало школьной жизни наших детей.
   - Тогда надо и мэра, который сейчас дает напутствие, директора школы, учителей. Набирается примерно три десятка.
   - Так мы с женой, примерно, на это и рассчитывали. Пусть мэр объявит сегодня выходным днем и, прямо с детьми, все идут к нам. Я там, без разрешения, на соседнем участке, где дом сгорел, детскую площадку построил. Все найдут чем заняться. У меня есть тридцать литров сидра. Надеюсь хватит?
   - Вполне. Мы же чисто символически. - Подмигнул Бертран. Он, как только появился Алекс с семьей, искал повод как бы прийти к ним и выяснить, что они за люди. Война-то недавно закончилась. - А чем собираетесь заниматься?
   - Ремонтом авто. У меня автомастерская на колесах. Хочу всё снять и разместить в гараже, сварить прицеп и возить, если нельзя на месте починить, в мастерскую.
   - Да вы просто клад для нас! - Обрадовался Морель. - В участке две машины и три мотоцикла и все в хлам, а округа, о-о-о! Первая сломалась давным-давно, еще до меня, мне привезли похожую и говорят, соберите из двух одну, тоже самое и с мотоциклами. - Показал он руками. - А мы пешком или на велосипедах. Я сейчас! Озвучу ваше предложение!
   - А наш адрес?
   - Я же начальник полиции! - Приветливо отмахнулся тот.
   Мэр объявил для первого класса выходным днем. В общем-то этот день и был выходным. Просто знакомство детей со школой. С учителем познакомились еще при приеме в школу. Моник Ламбер пришла в школу с началом войны. Её дочери уже было четыре года, и она её брала в школу, а после обеда, с дочерью были дома её родители. У Моник был также и третий класс, который учился во вторую смену.
  
   Мэр обрадовался такому подарку. Такого он даже в Марселе не видел. Горки, качели, брусья, разные стенки и разноуровневые турники. Детвора сразу оккупировала площадку. Подбегали только глотнуть немного лимонада. Взрослые вели себя более церемонно. Алекс посвятил их в свои планы по ремонту авто. Если кто из них и был против, то вида не показал, но всех поразило что в фургоне автомобиля поместилось столько оборудования.
   Особенно этому был рад владелец песчаного карьера - Арман Мерсье. Его три самосвала постоянно ломались и, не всегда, пустыми. Это было огромной проблемой для него. Кроме того, к нему приезжали за песком и на своих и самосвалах и грузовиках. Причем они тоже ломались не менее часто. По закону подлости при выезде из карьера, перекрывая всю дорогу. Через час все ушли. Алекс услышал, как двое мужчин, которые так и не познакомились с ним, не стесняясь никого, обсуждают его.
   - Заискивает богатей! - Произнес низкорослый крепыш, чуть ли не вылитый Жан Габен. Кулачищи у него были, что боксерские перчатки.
   - Зря ты так! - Произнес выше его на голову, но такой же крепыш, одного с ним возраста лет за тридцать, но совершенно седой приятель. - Он такой же работяга, как и мы!
   - А откуда тогда всё это? Дом, новая машина, я не имею в виду грузовик. Да я на его костюм буду полгода работать. А штиблеты? Я про швейцарские часы и не говорю. У Мерсье хуже! Пограбил бедных туземцев! Да и жена ещё та фифа! Нейлоновые чулки! Моя жена спит и видит, где бы это заокеанское чудо достать!
   - Дело не в том, где достать, а где денег на них достать! Баннер, что ты к нему привязался?
   - А жена его? Слова еле из себя выдавливает. Будто презирает!
   - Ты слышал, как её зовут? Кожа темная. Настоящая туземка. Трое детей.
   - Вот видишь? А как одета? Да жена мэра...
   - По-моему ты через чур сидра хватил! Завидуешь?
   - Что ты до меня докопался Гайяр? Мы тут с тобой с сантима на сантим перебиваемся, а эти не успели приехать, уже все имеют! Где пролетарская справедливость, а Антуан?
   - Тебе бы помолчать о справедливости! Когда, после взятия Парижа бошами, я тебе предлагал рвануть домой, ты гордо отказался. А когда нас начали в плен брать, ты незаметно свинтил, а я в плену почти до конца войны пробыл!
   - Тебя там кормили, а я за кусок хлеба как бродячая собака бился. Тебе за плен - пенсия, а мне опять крутись.
   - Ты забываешь одно: её будут платить, когда на пенсию по возрасту выйду... так ты и мне завидуешь? Тому, что я у бошей в лагере сидел? Вот это друг детства! Патриот Франции!
  
   Через две недели старший сын Виктор принес записку из школы от его учительницы Моник Ламбер. Записку он отдал матери.
   - Что это? - Строго спросила она сына. Тот пожал плечами.
   - На читай! - Отдала она записку Алексу.
   - Мадам сказала тебе отдать! - Скорректировал её действия Виктор.
   - Мама ни читать, ни писать не умеет. - Объяснил Алекс. - Поэтому ты будешь тайно её учить. Приходишь из школы и учишь всему, что тебя научили. И никому слова про это! Мадам просил тебя Тахейя посетить её в школе.
   - Сам иди! - Буркнула Тахейя. - Попросит написать, а я что?
   - Значит ты согласна учиться? Давай Виктор, учи маму! - Калиш посмотрел на часы и поехал в школу. После школы ему надо было заехать на карьер Мерсье, у того что-то экскаватор занедужил.
  
   - Вообще-то я хотела увидеться с вашей супругой! - Смущенно улыбнулась учительница.
   - Она с тремя управиться не может, а у вас целых два класса. - Похвалил он её. - Я спокойно её заменю!
   - Боюсь, что вы неправильно отреагируете?
   - Не надо бояться говорите прямо!
   - Только обещайте не наказывать Виктора!
   - Я своих детей никогда не наказываю!
   - Приму ваши слова за обещание! Ваш Виктор избил одного мальчика и чуть не зарезал другого.
   - Что вы замолчали? Продолжайте Моник! Детские драки - обычное явление.
   - Ну, да... - растерянно отозвалась она, - но первый мальчик выше его на голову, а второй шире в плечах и оба старше на три года.
   - Очень интересно! Как это? Неужели я проморгал?
   - Эти ребята обвиняют его, что он первый начал, но я в это не верю. Другие ребята, которые следили за ними издали, рассказали: он снял с себя одежду, сложил на ранец, а когда первый попытался его толкнуть, схватил так его за запястья, что тот закричал от боли. Потом ударил его головой в нос и отпустил, тот упал. Когда друг первого, я нарочно имена опускаю, попытался заступиться, Виктор поднял щепку с земли и хотел вонзить ему в шею. Счастье что только царапина, но через неё мог проникнуть столбняк. А он не лечится!
   - Не понял, что вас смущает. Разделся он потому, чтобы не порвать и не испачкать одежду и показать, что у него никакого тяжелого предмета не спрятано. Мама у нас очень строга в деле опрятности. Руки противника сжал потому, что не хотел его бить и ждал мольбы о пощаде...
   - Но откуда такая сила?
   - Так он чуть не с пеленок мне в гараже помогает, наверное, на гайках натренировался. Насосом воздух в шины качать, велик на себе таскать. Воду носить, огород копать, молотком кривые гвозди исправлять. К труду приучен, его винить нельзя. Нос-то тому чучелу насколько разбил?
   - Мало что до крови, так и свернул на бок. - Постаралась Моник не заметить оскорбления противника Виктора.
   - Так радоваться надо. Если бы у Виктора были руки свободны он бы его задушил, или горло перекусил.
   - Ужасы какие! - Испугалась Моник.
   - А германская оккупация - не ужас?
   - Ну нельзя сравнивать...
   - Правильно, нельзя. Здесь вроде все свои, а ведут как враги...
   - Ну а щепка?
   - Тот же в одежде был. Не в глаз же тыкать? Он сделал все правильно, я так его учил!
   - Вы?
   - А кто кроме отца? Вы же знаете откуда мы прибыли. Надо ушки на макушке держать. Тахейя сама роды у себя приняла.
   - Неужели! Боже мой... сейчас отцы этих детей заявления в полиции пишут.
   - А где у нас полиция?
   - Свернете после школы направо и не доезжая набережной, налево. Там флаг висит.
   - Спасибо Моник. Как вам наш прием?
   - Знаете очень мило, приятно, но у нас так не принято.
   - Извините, больше не повторится, я за нас, а не за сына извиняюсь.
  
   Бертран ехидно усмехнулся и подмигнул, когда после двукратного удара о дверь, вошел Алекс.
   - Это отец Виктора, который, по вашим словам, окучил ваших детишек.
   - Ну и пусть тогда расплачивается! - Рявкнул с косым пробором черноволосый мужчина и с большим перстнем на мизинце. И сжал кулак, показывая этим свою твердость.
   - Господин бригадир! - Обратился к Бертрану, Алекс. - Я что-то не пойму, мне угрожают?
   - Или ты, при моем сыне, выпорешь своего щенка, или я выпорю тебя! - Брюнет сжал второй кулак и зло посмотрел на Алекса, пытаясь не столько просверлить его взглядом, сколько вызвать огонь из-за трения.
   - Тогда начинай сейчас, а я погляжу! - Усмехнулся Алекс.
   - Господа! - Встал из-за стола начальник полиции. - Прошу выяснять отношения вне моего кабинета, вне помещения полиции и вне видимости из него.
   - На улице подождем! - Мужчины встали и небрежным жестом, оттолкнули заявления в сторону бригадира Мореля. Вышли из кабинета, не закрывая за собой двери. Морель дождался, когда они пройдут мимо дежурного и выйдут из дома и, только тогда, пригласил присесть.
   - Раз ты у меня в гостях, что будешь, коньяк, бордо, кальвадос?
   - Я за рулем. Я к Мерсье собрался. У него экскаватор забарахлил.
   Морель забрал заявления и сложил их в папку, лежащую перед ним.
   - С делом я разобрался. У меня есть свидетель, который все видел и слышал. В двух метрах от них за своим забором находился. Эти ребята, заставили твоего сына раздеться, заявив, что таким как он, такая одежда не положена. Он разделся. Того, кто подошел к нему первым, схватил за руки, оперся на них и подпрыгнув, ударил головой в нос. Второму же он целил щепкой в глаз, но, поскольку тот был выше, дотянулся только до шеи.
   - И что теперь?
   - Это ограбление, он защищал свою собственность. Дело не в этих юных дебилах. Ясно, что они всё делают по наущению своих папаш, но это не докажешь. Рядом с твоим домом - пожарище.
   - Я думал, что с войны...
   - Его сожгли год назад. А тот дом, который ты купил, хозяева оставили на следующий день. Никто из местных, покупать не стали, хотя до того, желающие были. А сгорел дом, через полгода, как появились эти молодчики, что только что покинули мой кабинет. Ходили слухи, что у них был конфликт с хозяевами этих домов, а слухи к делу не пришьешь. Они: Филлип Томази и Андриан Робер появились у нас два года назад. Прикрываются тем, что работают коммивояжерами. Периодически уезжают. Подозреваю, что грабят или взламывают где-то. Я внимательно просматриваю сводки, но они нигде не засвечены. Скорее всего нет улик. Как бы пользуются общественным транспортом. Даже нет машины. Куда коммивояжеру без машины? Их детишки, только через год начали баловать, но школу, если не в страхе, то в напряжении держат. Мой уже леща от них словил. Так что я думаю, что не зря они именно к твоему пацану прицепились. К нам прибыли из района Монако, когда местность отошла к Италии. Тогда их фамилии были Томацци и Роберто. Когда граница вернулась обратно, они записали свои фамилии на французский манер и приехали к нам. Они и там-то появились только в сорок третьем. Вот теперь и гадай кто они: фашисты или мафиози? Ходят слухи, что мафия помогала американцам при высадке на Сицилию. Я их специально отослал чтобы они караулили в кустах. А ты же на машине. Не надо, чтобы они видели тебя в ней.
   - А что мне делать-то?
   - Да я и сам не знаю. Запросил начальство... нет улик - нет дела. Им до наших проблем нет дела. Вот когда совершат что-нибудь - тогда обращайся! Мы не имеем права расследовать. Вот по этому поводу я и хотел к тебе зайти, но ты меня опередил. Я же не местный, сразу после войны прислали, агентуры у меня кот наплакал. Город курортный. Курортников с каждым годом все больше, пропажа кошельков, часов и портмоне тоже увеличивается. Единственные сведения, что какие-то ребятишки вертятся. Я на это внимания не обращал, но что закономерно Томази и Робер в эти дни дома отсутствовали. Как мне их прижать?
   - Предлагаешь дождаться, когда они меня сожгут?
   - Не предлагаю, но советуюсь. Твой сын показал, и кто он сам и какой его отец. Ты настоящий француз. Мое, это мое и это не трожь!
   - Значит и пинок твоему сыну не спроста был?
   - Теперь и я так думаю! Предостережение, чтобы я нос в их дела не совал.
   - Обнаглели или усилились?
   - Да я как-то до этого не додумался. Пошли, я тебе наш автохлам покажу там и поговорим.
   Проходя мимо дежурного, бригадир предупредил его что, если Томази и Робер снова припрутся с расспросами вежливо послать и ни на что не отвечать, а про него ответить, что пошел со мной к камере.
  
   Они вышли в маленький дворик. Земля на нём была настолько утоптана, что только кое-где проглядывала редкая травинка. Под навесом и располагалось все богатство околотка. Алекс весь хлам внимательно осмотрел и перетрогал.
   - Из авто ничего не получится, но через несколько десятилетий они могут стать музейными экспонатами, а вот из мотоциклов собрать один можно будет. Я тогда на своем фургоне приеду и перевезу их себе.
   Во двор вышел дежурный и что-то зашептал в ухо Морелю. Когда тот ушел, Бертран пояснил, что приходили эти интересовались, как долго ты тут будешь торчать. Дежурный посмотрел, что они пошли к своему жилью.
   - А где их жильё?
   Бригадир подробно, прямо на земле нацарапал схему городка. - Зачем это тебе?
   - Да чтобы случайно туда не заехать! По твоему рассказу от них можно ожидать самого худшего. Если что обращайся - помогу непременно. Предупреди дежурного, вечером за хламом заеду.
  
   Всё это время Тахейя, самостоятельно, на своем "Рено" крутилась по округе, часто бывая в Перпиньяне, несколько раз в Нарбонне и один раз в Монпелье. Настало время ехать в Марсель. Она изготовила несколько чудных вещиц из золота с бриллиантами. Они примерно час катались по центральным улицам Марселя. Алекс выискивал подходящий для неё ювелирный магазин.
   Лучше, чем "La couronne du roi", то есть "Корона короля" на набережной где у причалов швартуются самые-пресамые яхты он не нашел. Вошли вместе. Она позади и за его спиной, вроде и не вместе, но и не раздельно. Бравый охранник незаметно покорёжился, глядя на Алекса и, лучезарно улыбаясь, поприветствовал Тахейю. Она остановилась, рассматривая витрину. Он подошел к оценщику, который сидел за толстым стеклом и, как часовщик, под большим увеличительным стеклом, рассматривал перстень.
  
   - Вы что-то хотите? - Вежливо обратился он к Алексу. Алекс вынул коробочку из кармана пиджака, вынул из нее тряпочку и подал в щель под стеклом. Оценщик развернул тряпицу. Под светом лампы золото и брильянты заиграли во всей своей красе.
   - Только не говорите, что это досталось вам по наследству, нашли или сами сделали. - Отложив увеличительное стекло произнес оценщик.
   - Вы правы. Это не наследство, я не нашел и не я сделал. Но все-таки.
   - Встречались подобные: орнаменты, знаки, рельефы до войны. Но они были из серебра и практически без камней. Привозили из Алжирской пустыни. Покупали или выменивали у туземцев. Привлекали внимание, но спрос больше был на любителя. Сами знаете серебро ничего не стоит, а мы дешёвкой не торгуем. Притом те, кто пытался сдать, не могли объяснить, что означают эти знаки. Вам достаточно?
  
   Подошла Тахейя и начала говорить на испанском, они заранее договорились в магазине по-французски не говорить. Она эмоционально показывала на витрины.
   - Чем она недовольна? - Вежливо поинтересовался приемщик.
   - Она говорит о той витрине! - Алекс показал на витрину от которой отошла Тахейя.
   - С витрины ничего не продается. Там только выставочные экземпляры! Авторские работы!
   - Но, вон в том ожерелье, или как там по-вашему называется, главная центральная часть дело её рук.
   - Так и это, я так понимаю, она сделала? Ну теперь я понял, что вы мне до этого сказали. Это очень интересно. - Рассматриваемое он завернул в тряпочку, отдал Алексу и, встав, попросил: "Не уходите никуда, я посоветуюсь".
  
   Удивленный охранник, не подавая вида и, смотря как бы в сторону, постоянно косился на них.
   Рядом с пожилым, невысоким, круглым и с волосами только на затылке и висках оценщиком, пришел и хозяин, только на голову выше, значительно худее, элегантнее, с прической под де Голля, с очками в черепаховой оправе. Они прошли к витрине.
   - А вы можете объяснить смысл этих знаков? - Обратился хозяин к Алексу. Алекс перекинул вопрос жене.
   - Это ожерелье "Таказа". - Пояснила она и замолчала, не зная, что сказать ещё.
   - Это написано под ним. - Пояснил оценщик. - Но...
   - Эти символы и знаки как бы связь с запредельным... Так Тахейя?
   - То есть с тем миром, который мы не видим, но он присутствует! - Перевел он эмоциональное объяснение жены. Хотя говорила она на смеси нескольких языков, но он уловил суть. - Все эти знаки не объясняются по отдельности, а в единстве со всеми. Эти знаки как бы целая система, которая обладает тайной сутью, всеобщей универсальной светлой и положительной силой. Это энергия, благословление, дыхание жизни и все земные боги - лишь часть всего этого. Они называют все это "Барака". "Барака" - универсальный источник вдохновения, творчества, пронизывающий весь, без исключения мир. Символы "Барака", начертанные на теле, стене, картине, вот в украшениях, являются охранными амулетами. Эта священная сила переходит к огню, дыму, одежде, в общем всему, что может окутывать человека, а значит и не только охранять, но и помогать. Она очень гордится, что ее коснулась сила "Барака". Не каждому достается такая удача. Поэтому она взяла именно меня в мужья. Это указ свыше.
   - Так и было? - Поинтересовался хозяин. Алекс кивнул.
   - Иначе бы я пас коз и верблюдов у всего племени. Был бы рабом! Так что и мне очень повезло, что её сила коснулась.
   - В Индии это называется прана. - Пояснил приемщик. - Чанданнагар в Западной Бенгалии, Маэ, Пондишер, я там прожил пятнадцать лет. Сколько камней, золота и изделий из них прошло через мои руки! Но когда Индия объявила о своей независимости я вернулся сюда.
   - Вы главное звено в нашей компании месье Ренар.
   - Благодарю вас монсир Фабрэ.
  
   Тахейя снова заговорила, показывая на лицо. Теперь она говорила уверенно и спокойно. Все, не только Алекс, начали понимать её. Оказывается, она ещё и мастер тархуза - тату на теле и, особенно на лице, после того, как её посетило дыхание "Барака", в селении, обращались только к ней. Например, символ "алмаз" - женственность, красота, рождение детей. Другие: семейное благополучие, достаток, богатство, здоровье не только собственное, но и семьи, всех к кому она прикасается этими символами. Также устранение проблем, защита в пути.
   - А вот это очень интересно. - Потер руки Фабрэ. - Защита в пути. А можно ли сделать такой знак, чтобы носить на груди? Как он будет выглядеть? Ну, понятно. Заключаем договор, то, что привезли берем на реализацию, но с описаниями. Нарисуйте как этот знак будет выглядеть и что понадобится для его изготовления. Месье Ренар подготовьте пока типовой договор на реализацию, а я побеседую с нашими гостями. - Ренар кивнул и пошел за свою стойку.
   - Вы правы мадам. После всего, что произошло с нашим миром это что-то сверхестественное. А вы подаете не только им надежду, но и уверенность в будущем, хорошем будущем. Это будущее можно держать в руках, но и носить, но не в виде тату, а украшения.
   - Мы согласны. - Ответил за неё Алекс. - Но договор заключим в долларах. Инфляция монсир. А это золото и брильянты. Они могут только дорожать. Вот наш телефон. - Протянул он листок из тетради Виктора. - Тахейя всегда рядом с ним. Звоните если что. Она мне всегда передаст.
   - А это мой! - Протянул визитку Фабрэ. - Не представляете, как я рад нашей встрече. Представьте её личное клеймо, как можно быстрее, изготовим и, только после этого, сможем продать ваши замечательные вещи.
   Они попрощались, Фабрэ проводил их до дверей и вернулся к Ренару.
   - Договор в долларах. На самых лучших условиях. Вот их телефон звоните почаще. Напоминайте о нас.
   - Может отдадим нашим для копирования? - Посмотрел на хозяина Ренар.
   - В этом вся и фишка! Через месяц выставка в Париже. У нас будет эксклюзив. Сейчас, после войны, все обратили взор на восток, а он сам к нам пришел! Она вкладывает в изделия смысл, а наши просто скопируют, и как всегда не слишком точно. Они ремесленники Ренар! А она художник! Не столь важно, что она там изобразит, а важно, как это обосновать. Вы видели, как они одеты? Возможно это дочь какого-то махараджи!
   - Махараджи в Индии! - Поправил его Ренар.
   - Неважно! Вы сами сказали, что это алмазы невероятной чистоты. С виду они больше на работяг похожи, я бы его дворником не взял, несмотря на его костюм, а её прачкой, а уехали на "Рено" этого года выпуска. У меня такого нет. Причем, за рулем она. Разговаривает на нескольких языках. Это удача что они к нам обратились, а не к этому жулику Дюруа. Это пока новое направление на нашем очень узком рынке. Свежий глоток воздуха, считайте дыхание вашей праны... не перебивайте меня, я забыл кто у неё, на бар... что-то похоже.
  
   Они вернулись к вечеру, Тахейя бережно перенесла Симону из машины в люльку. Виктор доложил, как просил Алекс, о своих наблюдениях за происходящем на улице. В школу он сегодня не ходил.
   Оказалось, что после полудня, около дома ошивалось двое дядек, как пояснил сын. Они смотрели через калитку на дом. Потом прошли на соседний участок - к сгоревшему дому. Виктор переместился к другому окну. Высокий, который в шляпе, перелез через кирпичную стену. В углу стен гаража и забора поднял канистру, поболтал, открыл, понюхал, пролил немного на землю, поставил обратно. Долго смотрел на дом, а потом вышел через калитку.
   - Тахейя! Бери Симону, ребят, вещи какие надо, возможно придется заночевать в полиции, и езжай туда. Я позвоню Бертрану.
  
   Алекс прошел в гараж, надел перчатку, взял другую канистру, но похожую на первую и заменил ту, которая стояла на улице в углу стен. Вернулся в дом и, в нескольких комнатах, включил свет. Шторы скрывали всё, что происходило за ними. Алекс поднялся на второй этаж и из темноты угловой комнаты начал смотреть, что может происходить вокруг дома.
   В комнате было два окна. Одно выходило на фасад и через него была видна улица и калитка, второе выходило на кирпичную стену, через которую виднелись горелые остатки соседского дома.
   Тихо прошуршали велосипедные шины. Тени показали, что это прибыли полицейские.
   Минуты тянулись как часы. Он чуть было не задремал у окон, но свет автомобильных фар, скользнувших по улице, заставил его насторожиться. Судя по всему, машина куда-то завернула и фары погасли. Скорее всего авто свернул в соседский двор, где Алекс построил детскую площадку.
   Он напряженно смотрел в окно на забор, но ничего не происходило. Наконец темная тень перевалила через кирпичную перегородку. На фоне звездного неба эта тень была хорошо заметна. Она прокралась вдоль забора к гаражу взяла канистру, прошла к дому и остановилась у крыльца. Теперь, при хоть и не ясном свете из окон, тень обрела конкретной человеческой фигуры. Алекс не знал кто из них Томазо, а кто Робер, но один из двоих точно.
   Тот встряхнул канистру, удивился и открыл. Вспышка и взрыв. Загорелась то ли одежда, то ли шевелюра. Он заорал благим матом и бросился к калитке. За стеной завелся двигатель и сразу заглох. Горящего уже тушили полицейские. Алекс разделся и в таком виде выскочил на улицу.
   - Что случилось? - Закричал он. Немного припозднился, кроме полицейских, такими же неодетыми стояли соседи с улицы.
   - Вас, месье Калиш пытались сжечь или взорвать! - Вышел из-за спин полицейских Морель. За ним вели того, кто угрожал Алексу в полицейском участке.
   - Не взорвать, а испугать и отомстить за сыновей! - Прошипел тот. - Они из-за него теперь в школу не ходят!
   - По вашим заявлениям проведено расследование. - Улыбнулся бригадир, но эту улыбку заметил только Алекс. Лицо Бертрана было в тени, а Алекс стоял рядом. - Я вам доложу итоги расследования в установленном порядке.
   - Скажите сейчас, чтобы и мы знали! - Произнес кто-то из соседей.
   - Это было ограбление. Их отпрыски заставили мальчика снять ранец и одежду и отдать им. Он защищал свою собственность!
   - Этот сопляк такое наплел?
   - Это уважаемый житель нашего городка. Он всё видел и слышал. Из-за этого ваши дети и школу не посещают. Я начинаю подумывать, что они уже не здесь.
   - Тогда я тоже сделаю заявление! - Подошел к бригадиру сосед из дома, напротив. - Они меня данью обложили. Все знают мою булочную. Цены умеренные, а им чуть ли не всю прибыль отдай?
   - Так тебе из-за них тебе цены пришлось задрать?
   - Да они вообще всех запугали. Причем заявляли, что полиция вместе с ними. Долю с этого имеет.
   - Вот оно как? Прошу вас всех господа прийти в полицейский участок и написать заявления.
   - А вы их отпустите!
   - А почему за пожар не привлекли?
   - Вы же все, как один заявили, что ничего не знаете, не видели и не слышали. Поэтому мы были вынуждены патрулировать город по ночам, чтобы ничего подобного не произошло. Как видите, наши действия не оказались напрасными и преступники задержаны с поличным. Если напишите заявления, то им будет грозить каторга, возможно пожизненная, в нашей Гвинее. На гильотину они еще не тянут - никто не погиб ни в первый раз, ни сейчас.
   - Ну что там с ним? - Один из полицейских осветил фонариком второго преступника - пострадавшего. Сгорели брови, ресницы, волосы над лбом и на висках. Легкая куртка и рубашка еще тлели. - Обоих в наручники и в участок. Прошу вас господа расходитесь, и я жду с утра в участке с вашими заявлениями. Вам, - обратился он к Алексу, - придется пройти с нами. Канистру прихвати, - крикнул он молодому ажану - только не лапай...
   - Я вам сумку дам, заодно и сам оденусь, неудобно как-то голышом к вам топать.
  
   В участке, первым делом отправил домой Тахейю с детьми.
   - Я не поверил тебе, что они сегодня придут.
   - Да я тоже. Но тогда зачем, так откровенно они лазили около дома?
   - Я не склонен доверять показаниям детей. Придумают, неправильно поймут, но твой...
   - Я ему всё объяснил. Не гулять, смотреть в оба и всё запоминать. Хотя они могли прийти и завтра и через неделю. Просто повезло.
   - Повезло. А зачем ты канистру у дома оставил?
   - Это не моя канистра. У меня большие с соляркой, а эта с бензином. Может они сперли у кого?
   - Точно. Завтра, если жители отважатся прийти сюда надо выставить её на обозрение. Да и отпечатки снять. Это всё? - Прочитал он три абзаца на листке.
   - Не знал, не видел, выбежал раздетым, а полиция схватила злодеев. Думаю, что из-за угроз этих двух, полиция негласно присматривала за моим домом.
   - Иди домой. Получается, что я тебе помог!
   - Ну как-то так! - Улыбнулся Калиш и ушел. Он не сказал, что канистру он стырил через две улицы, когда увидел у раскрытых ворот пустую машину и рядом стоящую канистру. Налил туда немного бензина с эфиром и держал на солнце, каждый день. Крышку канистры изогнул так, что при открывании она давала искру. Но зачем говорить это полиции? Мало ли что!
  
   На следующее утро хозяин канистры опознал её по масляному пятну от краски. Отпечатки пальцев на ней были и его и Робера. Неаполитанец, кем оказался Томазо, все это отрицал и стращал за неправедность блюстителей правопорядка страшными муками, мщением. Но грузовичок, на котором они приехали 626 Фиат оказался с документами на такой же, но номера кузова и двигателя не совпадали. Когда заглянули под тент, то там оказалась куча разнообразного добра, которое явственно указывало на его домашнее происхождение.
  
   Идея их была проста: взломать чужое жилье, вынести всё лучшее и поновее, что можно продать другим бедолагам, но дешевле. Этот процесс и означал коммивояжёрство.
   Через неделю мотоцикл был готов. Дымок из него шел ещё тот, но из-за того, что пришлось вливать не то масло. Алекс, с непривычки, виляя из стороны в сторону, сам приехал на нём.
   - Поздравляю тебя! - Поприветствовал он Бертрана.
   - А ты откуда знаешь?
   - Что знаю?
   - Неожиданно мне присвоили следующее звание - бригадир-шеф. Мы же не имеем права расследования преступлений, а тут схватив Томазо и Робера раскрылось множество их деяний. Эти жулики ехали на машине, высматривали кого нет дома, залезали, забирали всё, что могли. Ехали в район Тулузы и продавали. Там тоже обчищали дома и квартиры возвращались на побережье и продавали у нас. Тебя решили поджечь, потому что уже переехали в другое место. Поэтому их отпрыски в школу и перестали ходить.
   - Я тебя поздравляю и с этим, но вообще-то один мотоцикл я тебе собрал. Катайся на здоровье, только подходящее масло добавляйте в бензин.
   - Спасибо Алекс, обрадовал. Двойной праздник. Научишь на нём ездить?
   - Да я тоже не умею, еле-еле до тебя дотащился. Три раза чуть не плюхнулся.
   - Так что, получается, никто у нас... тогда зачем он?
   - Поменяй на машину. Я, на задворках жандармерии в Перпиньяне видел американский джип, судя по толстому слою листьев на сиденьях им давно не пользовались. Вот бы его посмотреть! Если смогу его починить, то всех вас научу ездить на нём!
   - Тогда надо это обучение заложить в бюджет на следующий год! Ну Алекс! Как ты появился, город начал оживать!
  
   2.
   Техцентр строился ударными темпами. Ещё только проводили внешние коммуникации, а водозабор, очистные уже построили, а электрическую подстанцию уже и смонтировали. Газ ещё не был подведен, а модульная котельная уже стояла на площадке. Внутриплощадочные коммуникации начали одновременно со строительством зданий техцентра и гостиницы. На всем остальном пространстве снимали грунт, завозили песок, щебень равняли и в трех местах уже укатали в асфальт.
   В зиму вошли с теплом. Начались отделочные работы, арендаторы завозили на место стройрынка контейнеры, строили навесы под пиломатериалы, ангары. К ним подводилось электричество.
  
   Из Москвы приехал важный, очень важный гость. Его сопровождала многочисленная свита как из федеральных чиновников, там и региональных, местных с непременным участием телевидения и прессы. Поговаривали что объектом интересуется и Сам!
   - Можем же мы быстро и качественно, не хуже других! - Констатировал высокий гость. - К весне-то откроете?
   - Так точно! - Отрапортовал Семен Михайлович. - Оборудование должно прибыть со дня на день. Монтаж, наладка, первая партия техники заказана уже на конец января! Как раз и трактора к посевной и строительная техника и коммунальная и автобусы. Причем не обязательно платить за них сразу, а взять в лизинг, то есть в долг и платить помесячно.
   Семен Михайлович выступал как инвестор. Был создан небольшой банк, в котором Семен Михайлович был и председателем, главой, управляющим. Все деньги, приходившие на счета предприятий, в том числе и кредиты, сразу переводились на валютный счёт.
   Рита должна была родить в апреле, но все равно ездила на работу в клинику, правда теперь уже без дежурств.
   Неожиданно на стройке объявился Олег. Лицо его было красное, словно он бежал по морозу, а не ехал в теплом салоне своего нового БМВ. Михаил, рассматривая чертежи техцентра, даже сначала не понял, что это он и зачем приехал. Тот быстро подошел к нему, выдернул из рук бумагу, отдал удивленному прорабу и, прихватив за руку Корнеева, отвел в сторону.
   - Миша, у нас цунами, форс-мажор, буря... в общем пиздец, причем натуральный. На Славу покушались.
   - А кто этот Слава?
   - Забыл? Брат мой двоюродный!
  
   - Да я и не знал, как его зовут!
   - Два легких и тяжелое, но жить будет. Дострелить не успели. Я его вывез, в военный госпиталь поместил. Но его найдут и добьют. Его срочно надо вывезти за границу.
   - А загранпаспорт у него есть?
   - Откуда?
   - Нелегально опасно, да и бессмысленно. А на чужое имя?
   - У нас нет времени, день - два.
   - Д-да... военный госпиталь говоришь? Но он там тоже нелегально?
   - А как ещё-то?
   - Завтра везём его на Чкаловский аэродром - это в Мытищах, в военной санитарке. Там мы перекладываем его в обычную скорую куда она уедет, никто не будет знать, даже я. Запишем его на первый военный борт. Не важно куда он отправляется - пусть ищут.
   - Его по скорой найдут.
   - Не найдут, потому что в скорой никого не будет.
   - Вот это мне и непонятно.
   - Мы его вывезем на обычной бортовой "Газели" с тентом. Видишь вон стоит? Кто на занюханный грузовичок внимание обратит? В госпитале все будут видеть, что кого-то грузят в скорую, в порту, что заносят в самолет, простыни складывают, шарики сдувают, всё.
   - А экипаж?
   - А экипаж и знать не будет, потому что этим бортом никто не полетит. Там профилактику будут проводить. Поэтому я и сказал, запишем на первый взлетающий борт.
   - Чужие, но заказ от наших шёл. Надо найти причем срочно. Всех нас перебьют и тебя и меня. Слава запретил толкать наркоту на нашей земле, но кто-то из наших этим недоволен. Хотят быстро разбогатеть. У нас тишь. Копейки капают, никого не убивают, бизнес налажен и тут такое. Многие в шоке. Выручай! Начнется передел - хорошо никому не будет. Каждый захочет урвать. Время пришло тех твоих ребят позвать. Не торгуюсь, но и ты постарайся быть убедительным для них. Маляву он успел написать, тем кто пока за него.
   - Стрелка нашли?
   - Да сразу сцапали, вышли на посредника, а его уже...
   - Подозрения есть?
   - Есть, но фактов нет. Я сам прятаться хочу - боюсь.
   - А ты не бойся. Приди на собрание, прочитай записку и пусть братва думает, что дальше. А сам поедешь... - он нарисовал схему, - там пересядешь в другую машину. на торпеде обнаружишь другой маршрут. Вот туда и приедешь.
   - Зачем это?
   - Чтобы выяснить пасут тебя или нет. Домой не ходи, машину здесь оставь, проверим на маяк. Если его нет, здесь заночуешь. А мне надо завтрашние вопросы решить. Кому в госпитале звонить? - Олег отдал визитку.
  
   Михаил вернулся поздней ночью.
   - Ритуль спишь? - Увидев свет в спальне, спросил он.
   - Не спится что-то. Ворочалась, ворочалась, решила журнал полистать.
   - Это хорошо! Всё что можно забирай и отправляйся вниз. Холодильник, да и всё что можно, отключу.
   - Что-то опять случилось?
   - Вот видишь, ты на расстоянии чуешь. У нас ничего не произошло, но косвенно может коснуться и нас. Газ я тоже вырубаю.
   - А отопление?
   - У нас антифриз залит, так что ничего не замерзнет. Придется пожить немного на нелегальном положении. Я завтра главврачу позвоню. Мобильный телефон с зарядкой, я сам вниз отнесу. Вдруг ты его забудешь. Кровать тоже заправлю. Когда надо позвоню. Смотреть и наблюдать.
   - А как же я буду, если и свет отключишь?
   - Убежище с соседнего дома запитано. Машину я отгоню к нам на площадку. Поставлю в бокс. Там никто к ней не подберется. Пусть думают, что здесь никого долго нет. Мне ещё дорожки, крыльцо на соседнем участке очистить от снега. Прежде чем приехать позвоню.
   - Я Эдика давно не видела. Где он хоть? Даже не звонит.
   - У него мало того, что много работы, так ещё и роман!
   - Вот это да! А почему я только сейчас об...
   - Хватит лежать! Шевелись!
   - Не такой я себе жизнь представляла...
   - Конечно. Огород, дом, дети, работа. А в остатке может и мужу достанешься...
   - Да ты все об одном!
   - Рит, ну вставай! Видишь, я к тебе... тебе рожать скоро, а ты намекаешь! Развратница! Кыш с постели!
  
   Олег чувствовал себя если и не на эшафоте, то рядом с ним. Но выбора у него не было. Надо было зачитать послание Славы комитету его структуры. Слава так и сказал: "Сам зачитаешь. Кому бы ты маляву не передал, другие могут об этом и не узнать или еще хуже - своё выдадут за моё. Зачитаешь и уйдешь!"
  
   Он так и сделал. Вышел из ресторана и к машине. К газетному киоску подошел парень, но купил не сигареты, а газету. Хоть какое-то облегчение. Не взорвут, а будут следить. Сел в БМВ. Михаил настоятельно рекомендовал ни в коем случае, не то чтобы оглядываться, но и не коситься по сторонам. Быть погруженным в себя. Он достал листок. Посмотрел маршрут, запомнил... и, поехал, смяв листок и выбросив в окно. Ехать было не долго. Сразу за углом, свернул направо, потом налево. Вот и "Нива". Выскочил из своей, плюхнулся в ту. Она была заведена. На торпеде лежал другой листок. Глянул маршрут и тогда отъехал, выбросив и этот листок наружу.
  
   Маршрут привел его, как он подумал, к небольшому заброшенному овощехранилищу. Если бы не "Нива", хрен доберешься по этому снегу. С другой стороны хранилища, из-под снега, вился дымок. Хорошая маскировка. Если не знаешь - внимания не обратишь. То ли поземка, то ли дымок. Створка ворот с трудом сдвинулась на полметра, собрав перед собой кучу снега. Он протиснулся в темноту, но ту же его схватили за рукав.
   - Бегом за мной! - Это оказался Михаил.
   Олегу показалось что в этой жуткой темноте и мертвячьем холоде, что-то есть от ада наизнанку. Улица с хрустящим снегом, казалась солнечным Ташкентом. На другом конце они выскочили под навес с огромной кучей снега на нём. На железном листе тлела куча листьев. В посадки уходили следы, вдоль которых лежала веревка. Михаил махнул рукой. Веревка натянулась.
   Олег оглянулся. Навес рухнул, завалив выход. Теперь, уже не спеша, они пошли к дороге. Михаил был в валенках. А вот Олегу, пусть и в зимних, на меху, ботинках, пришлось туго. Снег набился, подтаял и ноги начали мерзнуть. В сорока метрах от дороги стояла "шишига". У задней двери фургона выглядывала труба печки, но дым оттуда не шёл. Они быстро забрались в фургон. Там оказалось тепло. Олег скинул ботинки, выбил снег и подставил их к печке. Неожиданно машина тронулась и, переваливаясь, как пузатая шхуна на морских волнах, не спеша начала двигаться вперед. Потом, преодолев, какой-то бугор, пошла плавнее. Значит на какую-то дорогу выползли. Олег прильнул к маленькому окошку. Судя по всему, пробирались в обход. Выехали на чищенную дорогу. Теперь он узнал местность, вот здесь, на "Ниве", он свернул с дороги. Дальше начиналось поле, но они остановились.
   - Сиди здесь! - Приказал Михаил. - Он выскочил из фургона и прошел к кабине ГАЗ-66. Петренко, а это он был за рулем, стоял перед капотом, засунув руки в карманы полушубка. Мороз прожигал кожу не хуже огня.
   Впереди в метрах тридцати, зарывшись в снег по самое некуда, стоял "Фольксваген-Транспортер". Перед ним завалился на бок Ленд Крузер 80. С дороги, если перемешанные колесами валы снега можно назвать дорогой, им махали двое мужиков одетых в кожаные меховые куртки и огромные волчьи шапки.
   Михаил посмотрел на Петренко.
   - Не ожидали такого подарка. А "Фолькс" откуда взялся?
   Тот пожал плечами, но пробормотал: "Это нам ни к чему! Слишком их много".
   - Поехали задним ходом! В леске остановишься. Выбери потолще дерево рядом с колеёй. Из кабины не выходи. Пусть нас догоняют. - Они залезли в кабину и медленно начали сдавать назад. Ребятам в волчьих шапках пришлось скачками, последовать за ними. При этом они все время что-то кричали и махали руками.
   Фургон въехал в лесок и остановился. Михаил быстро примостился за деревом.
  
   - Э! Ты чего уехал? - Ребята не только запыхались, но и взмокли. Сняли огромные шапки, расстегнули куртки. Они тяжело дышали и рукавами стирали обильный пот с лица.
   - За трактором поехал!
   - А чё, сам не могём?
   - Там болото. Я тоже сяду. Кто тогда за трактором пойдет?
   - Врешь небось? Чего испугался? - Почесал бок жилистый парень с колючим, очень жестким взглядом не предвещавшим ничего хорошего. Этим движением он засветил наплечную кобуру.
   - Садись! - Открыл дверь Петренко и сразу хлопнуло два выстрела. Жилистый рухнул на спину, а его приятель лицом в снег. Пуля попала ему в затылок. Жилистый ещё дышал. Пуля пробила легкое, изо рта шли пузыри, но он успел сказать: "Меня удивило, почему второго в кабине нет!"
   Олег, быстро натянув ботинки, выскочил из фургона.
   - Что? - Растерянно спросил он.
   - Я же тебе сказал - не вылезать! Ладно смотри их. Узнаешь?
   - Это не наши.
   - Почему?
   - Кто же у нас так одевается? Сибирские они.
   - А вот и документиков здесь нет! Никаких! - Протянул лопатники Петренко. - Поближе подъедем? Машины обшмонаем, может найдем что?
  
   Олег и Петренко начали обыскивать лежащий на боку Крузак, а Корнеев - "Фолькс". Обычный хлам.
   - Судя по номерам микрик откуда-то с Кавказа. В Краснодаре 23 код. Этот двадцать четвертый! - Констатировал Михаил. - Ваш?
   - Стойте! - Прервал их разговор Олег. - Точно! Всё сходится. Шворик, ну Шурик Воробьев он же оттуда с Сибири. И "Крузик", раз у него наши номера - его. Я видел его в нём. Он же праворульный! А в Сибири полно таких. Из Японии, чуть ли не за так гонят!
   - Ну и где этот Шурик?
   - Он на сходке был, когда я маляву зачитывал.
   - Всех тут оставим? - Хмыкнул Петренко.
   - Машины пусть пока валяются. Завтра всё равно снег обещали, а трупы на трос и туда подтащим.
  
   Так и сделали. Вход в хранилище был по самую крышу завален снегом, уплотнен и укатан. Рядом стоял "Кировец" с огромным ковшом. Из кабины вылез человек в белом масхалате. Лицо было закрыто белой вязаной шапкой. Только глаза и рот.
   - А этих в ковш. В снег прикопай. - Попросил Корнеев. Пойдем. - Позвал он Олега, и они прошли к "Ниве".
   - Это высший пилотаж! - Пробормотал Олег, усаживаясь на пассажирское сиденье.
   - Не хвали!
   - Я не о тебе, а о...
   - Это не те! Только у меня пистолет завалялся. А у этих ничего нет. Так что нам пока везет. На мякине твоих дружков развели.
   - А я-то надеялся...
   - Я что фокусник, по щелчку пальцев? Ну-ка трое из ларца, в масхалатах без лица... Если смогут - помогут... Как твоего Шурика доставать будем?
   - А ты считаешь, он в овощехранилище?
   - Вряд ли, если он претендует на верховную власть у вас! Так по-глупому попасться?
   - Там примерно десяток бойцов.
   - Через несколько дней околеют.
   - Так они же с оружием!
   - И что? Да здесь уже лет десять никто не появлялся. Поле заболотилось. Порослью покрывается. Из-под снега не видно. Сюда даже за грибами не ходят. А на полу лед. Он даже летом до конца не тает.
   - Так через крышу!
   - Советская власть хоть и делала коряво, но прочно. Там плиты. Для чего хотели теперь уже неизвестно. Когда за Шурика примемся?
   - Ты мне скажи, когда те ребята готовы будут, а я узнаю, что у наших там творится, какие разговоры трут, дела планируют.
   - Сам не светись. Залечь есть где?
   - В этом вся и проблема! Мне в голову не приходило что так произойдет.
   - Куда едем?
   - Знаешь баню на Октября? Там один пидорок веселится: веником хлещет, массажики делает, может ещё что... Сегодня в его бане выходной. Ванюши нетути, а у меня ключи. Мы там иногда встречки устраиваем, когда совсем уж светиться не хочется. Никому в голову не придет, что мы в очковом гнезде. Я до утра там перекантуюсь, а утром к тебе... эти номера засвечены... мою не возьмешь, наверняка пасут. Другую бы машинку, а? - Они уже ехали по шоссе к городу.
   - Будут тебе новые номера! - Михаил вылез из машины и отверткой где обколол, а где содрал прозрачный лед с номеров. Вместе со льдом отвалились и несколько черных полосок. - Такой номер тебя устроит?
   - Приморозил что ли?
   - Не клеить же! Да. БМВуха твоя уже у нас. Имей в виду, тебе самому придется весь навоз в ваших авгиевых конюшнях убирать. А я немного помогу. За руль, под мостом высадишь!
  
   Олег прибыл утром, когда на площадке только проснулись. Всё равно темно, хотя и восемь утра. В прорабской, протирая не выспавшиеся глаза, за кружкой крепкого чая сидел Михаил. На крышке от кастрюли стояли друг на друге бутерброды: с маслом и сыром, колбасой и творогом, жареными пельменями под расплавленным сыром.
   - Будешь? - Кивнул Миха на бутерброды. - Если хочешь супчика, то бригада сейчас в палатку пойдет на завтрак. Я знаешь за кем поехал. У них три дня и ни минутой больше. Известия есть какие?
   - Как Слава?
   - Нормально. Проходит курс интенсивной терапии. Через недельку ходить потихоньку начнет.
   - Шворик всё свалил на меня. Типа Слава общак вложил в мои дела, а я, чтобы не делиться, решил от него избавиться. Это логично. Должники чаще убивают. Малява подделка. Я должен представить доказательства, что Слава живой.
   - А он думает, что мертвый, да и ты тоже! Вроде как сбежал.
   - Ну да! Начал по отдельности со всеми чирикать, что без Славы надо под других ложиться. Слава авторитет безусловный, а все они мелкие. Знаешь кого сватует?
   - Красноярских?
   - Точно. А это же война. Да и тем зачем мы? Они на алюме во много раз больше рубят! Некоторые повелись. Переметнулись к нему. Они и у Славы были прилипалы. Гоча, хоть у них со Славой были терки - за него. Решили через десять дней сходку забить и тогда всё решить. Рэмбо от деда маляву получил. Красноярские не при делах. Рэмбо - поверенный Славы. Я только что от него. Понятно, что за Швориком кто-то стоит, но как узнать? Рэмбо того же мнения.
   - А если ту маляву Рэмбо зачитает не от имени деда, а Славы! У вас там как решения принимаются? Простым большинством?
   - Да не знаю я!
   - Ладно! Список козлищ давай. Что я зря ребят от дел отрывал.
   - Да все же попрятались. Никто не знает кто и почему взялся за Славу! Может и на них охота начнется. То, что Славу, чуть ли не завалили менты не знают. Слухи ходят, но не более...
   - Спасибо. Вот эти сведения самые важные. Значит милиция никого не пасет. Дал направление. Создадим консенсус.
  
   За всем списком отступников следить и не надо было. Все четверо сховались в охотхозяйстве. Обложились легальными ружьями, пили водку и закусывали. За ночь всё, что могли, перетёрли.
   Вывод был один, раз встали за Шворика, так и стоять, тем более Гоча против, а грузин надо выдавливать. Слишком много под себя подгребли. Про себя, каждый уже начал считать, что отожмет к себе. Никому в голову не пришло, что все они хотят одного и того же. Маленькая проблема после ухода лидера превратится в большую между наследниками.
   В охотхозяйстве вип-дом специально стоял на отшибе. Зачем простым сотрудникам, охотникам знать кто там? Проблем меньше.
   Вспомнили о них через десять дней. На сходке. Шворик очень удивился, когда его апологетов стало почему-то меньше. Где они прячутся если кто и знал - не говорили. Шворик предложил, из-за отсутствия кворума, перенести встречу на пару дней. Рэмбо зачитал маляву от Славы.
   - Ты не Рэмбо, просто Рем. Революция, электрофикация, механизация. Кто так тебя зовет - курица! - Медленно, жестко произнес Шкворик. - Договорились же, пусть Слава и племяш будут здесь и отчитаются где наш общак.
  
   Тут раскрылась дверь и вошел Слава. За ним Олег катил каталку. Все этот символический жест оценили. Олег усадил его в каталку и быстро вышел.
   - Эту маляву прислал не я, а дед. - Были первые слова Славы. - А ты Шворик интеллектуалом стал. Университет марксизма-ленинизма на зоне закончил?
   - Что вы все на меня смотрите! Я только предложил! - Вскочил Шворик. - Предположил. Мы же все сразу попрятались. Кто нас мочит? Кто знает? Скажи Гоча?
   - Нас никто не мочит. Это ты Славу захотел.
   - Ответишь за предъяву!
   - Я отвечу. - Произнес Слава. - Где твой крузак японский?
   - Я же залег, чтобы не светиться своим ребятам отдал.
   - А ребята где?
   - Не знаю. Первым делом сюда.
   - Не знаешь значит? А я знаю! Поехали посмотрим. Слава выехал, но Шворика, при выходе из дверей, повалили на пол, а руки замотали скотчем.
   - Для нашей и твоей безопасности! - Пояснил Рэмбо. Так и поехали.
  
   Первым делом, всей комиссией, осмотрели заметенные снегом машины. Увидев свой "Крузер" на боку Шворик побледнел. Его давно мучили неясные предчувствия чего-то неправильного и плохого, но он старался не признаваться себе в этом. Все эти дни ребята не подавали о себе вестей. На всякий случай он оборудовал себе схрон, куда снес всё ценное. Ждал только паспорт на новое имя. Сегодня он должен был получить его.
   - А где они? - Еле произнес он. Допер, что это только первый акт. Впереди, у хранилища стояла "Газель", около которого толпились рядовые бойцы с лопатами и ломами. Рэмбо вышел из джипа и объяснил, что надо делать. Через десять минут откопали двоих в огромных волчьих шапках.
  
   - А вот и ещё двое! - Засмеялся Гоча. Он имел в виду, что киллер, которого поймали, был одет также, когда его прихватили на автовокзале.
   - Прямо археологические раскопки! - Вздохнул кто-то.
   - Я догадываюсь, что за клад мы отроем! - Добавил другой.
   Клад отрыли через полчаса. Створку ворот распахнули полностью.
   - Закройте! - Крик был тихий, но его все услышали. - Глаза ломит.
   Люди вошли в помещение и начали вытаскивать как доски полураздетые промерзшие тела. Под конец вывели человека, который варежками закрывал глаза.
   - Шворик, ты это? - Произнес он. - Мы всё сделали, что ты велел, но попали в засаду.
   Шворик, хотел что-то ответить, но поняв, что все кончено, опустил голову на грудь.
   - А ты-то как выжил, милейший? - Вежливо осведомился Слава.
   - Я в баню собирался на дачу, а меня прихватили у дома. А я в валенках с калошами, шубе, шапке, варежках. Прежде чем в дачу попасть, надо было до лопаты добраться там снега по пояс. Ну я и прихватил с собой литр коньяка и закусь по карманам рассовал. Это меня бог спас. Чтобы не тащиться по снегу в эту могилу, хотел коньяк выложить, но голос...
   - В больничку его! - Распорядился Рэмбо. - Снял со всех одежду и лежку в углу устроил. Обложился со всех сторон. На что надеялся?
   - Значит есть бог! - Произнес маленький, злой, худой, очень жестокий, с желтыми глазами Ждан.
   - Слава! - Тихо попросил Рэмбо. - Ты сам его должен.
   - Я дарю ему жизнь. - После долгого молчания произнес тот. Шворик, от неожиданности, поднял голову и его челюсть задрожала. У остальных появились недоуменные взгляды. - Развяжите ему руки и... засуньте его в этот холодильник. Пусть там живет.
  
   Слон так не ревел, отбиваясь от грызущих его львов. Даже через закрытые ворота, сквозь плотно утоптанный снег, как из преисподней доносились вопли Шворика.
   - Всех похоронить, семьям помочь! - Распорядился Славик и его увезли.
   Мертвую четверку, которая перестрелялась в охотхозяйстве незаметно изъяли и утилизовали. Семьям помогать никто не стал. Схрон Шворика с ценностями никто в этом тысячелетии не обнаружил.
   Через год случился дефолт и великой империи окончательно не стало. Стало много маленьких королевств, княжеств, баронств, концерновств, областейств, районовств, городовств. Появились родовые поместья, барства и даже крепостные и рабы. Новая элита сразу старалась походить на все предыдущие начиная с глубины веков. Денег ей было мало. Хотелось привилегий, заслуг и знатности. Вместо одной Отчизны стало много-много вотчин.
  
   Тахейя освоилась и с машиной, и с маршрутами. Карта ей была не нужна. Человеку, выросшему в пустыне не дороги нужны, а направления. Ювелирка приносила все больше и больше дохода. С местом Алекс угадал. Через год, в его автосервис стали специально ездить и из Тулузы и Лиона, Пуатье битва при котором с арабами в732 году остановила ползучий захват Европы и обернула вспять исламские завоевания на континенте.
   Жизнь стала налаженной, скучной, предсказуемой и нудной. Виктор заинтересовался футболом и, когда не помогал отцу в мастерской, гонял мяч. Алекс разок посмотрел на это баловство. Мяч у сына был как приклеенный к ноге. Его брали играть с собой даже более старшие ребята.
   Полицмейстер Морель затащил Алекса в футбольную команду их городка. Поскольку Алекс не любил бегать, ко всеобщему удовольствию его поставили на ворота. А раньше вратарями были по очереди. Алекс был странным вратарем: в ноги не бросался, мяч не ловил, а только всё отбивал руками и ногами, но и этого было достаточно чтобы выигрывать у себе подобных. Ещё его сильными сторонами были штрафные, пенальти, а как далеко он выбрасывал мяч руками! Жизнь повернулась другой стороной и проявились новые грани и краски.
  
   Пришла телеграмма из Лондона. "Мадам Бонне заболела привези лекарства, заодно навестим родственников" Вернер.
   Тахейя не удивилась, когда он срочно начал собираться. Если каждый год, по осени он уезжал то в Тулузу, то в Бордо и приезжал с бочонками вина, то теперь он не стал брать машину, а попросил довезти его до вокзала Монпелье.
   Прощаясь, впервые, как европейская женщина, при всех на перроне, она обняла его и поцеловала. Этим она чрезвычайно удивила его. Поезд тронулся, и он вскочил на подножку вагона. На её глазах наворачивались слёзы. Она ловко смахнула их перчаткой и пошла к автомобилю.
   Вечером позвонил Морель.
   - Алекс, как всегда в мастерской? - По-дружески поинтересовался он.
   - Нет Бертран. - Вяло ответила она, глотая слезы. - Он уехал.
   - Как уехал, у нас через неделю важный матч! Когда вернется?
   - Не знаю...
   - А когда?
   - Тоже не знаю...
   - Ты что, плачешь? Что случилось?
   - Пока ничего. Но больше мы его никогда не увидим.
   - Почему? Он мертвый?
   - Он ещё живой, но уже мёртвый и пока не знает об этом. Дыхание "Барака" покинуло его и скоро он покинет наш мир и перейдет в другой.
   - Ты откуда это знаешь?
   - Просто знаю и всё. Где бы он не был я всегда знала, что с ним. Мы единое целое. А теперь одна половина исчезла.
   - Может мы с женой и детьми тебя навестим?
   - Не сейчас!
  
   Мадам Бонне умерла, но название кафе осталось, но оно уже не было таким как раньше. Тот же кофе, те же круассаны, но что-то неуловимое исчезло. Скорее дух самой мадам. Раньше, даже если и был сыт, все равно заказывал и кофе и круассаны, маффины, пирожные, а теперь просидев час и кофе не допил и единственный круассан не доел. Может сам изменился? Остановилось такси, как и в прошлый раз, Алекс вытащил знакомый рюкзак, по нему было видно, что он гораздо тяжелее.
   - Опять в гараж? - Поздоровавшись осведомился Алекс.
   - Старый гараж, лучше двух новых! - Пошутил Вернер. - Тяжелый! - Приподнял он рюкзак. - Давай вместе понесем.
   - К Симону? - Усевшись за руль, осведомился Алекс. Вернер, соглашаясь, кивнул и начал рассказывать о своей американской жизни.
  
   Рассказывал не торопясь, подробно. Путь был долгий, спешить было некуда. Лечился долго. Денег потратил много, но потенцию доктора вернули. Вернер, на некоторое время даже стал звездой местной прессы и телевидения. Телевидение - это смесь радио и синема, но оно черно-белое, пояснил он. Можно дома смотреть. Экран - малюсенький, как коробочка.
   Из-за его местной известности с Вернером познакомилась одна девушка. И у них случилось то, для чего мужчины и женщины нуждаются друг с другом. Джулия оказалась сестрой главаря местной мафии и предназначалась участнику этой банды. Брат убил её беременной. Вернер убил и её брата, и жениха и всех из них кто попался под руку. Оружие в штатах можно купить свободно.
   Пришлось уехать в Англию. Там тоже познакомился с женщиной. И она ждет ребенка, а бандиты вышли на его след и там. Теперь, вслед за ним, они переместились и во Францию.
   - Бегать бессмысленно. - Сделал заключение Вернер. - Но ничего другого не остается.
   - А я всю жизнь бегал, бегал и понял, что скучная жизнь, без приключений на свою задницу, лучше. Но чтобы это получить, надо принимать бой, а не убегать. А чтобы его принять, надо создать условия, чтобы была хотя бы возможность победить. Тебе от Нуньеса привет.
   - Как поживает этот крестьянин? Когда ты виделся с ним?
   - А ты-то меня как нашел?
   - Просто очень. Через справочное бюро.
   - Так можно? Так...
   - Ну, ты темный! - Поглядел на него Краузе. - Вру. Побелел. Африканский загар сошел. Как там Нуньес?
   - Скучает от однообразной жизни, но не жалуется. У них там карточки отменили. Я ему денег привез. На свадьбу.
   - Так женился на этой...
   - Ты же знаешь, она не поехала.
   - Могла и передумать!
   - Там другая. Она в местном банке работает. Он туда постоянно захаживал по делам, потом она начала заказывать у него продукты, а потом они решили, что не зачем тратить время на редкие встречи, когда можно жить вместе.
   - А ты знаешь, что я узнал, что ваша французская певица Пиаф из одного племени что и Тахейя? На пароходе меня её песнями на пластинке замучали. "Мой легионер", "Вымпел для легиона" - наизусть выучил.
   - И что?
   - Ты про песни?
   - Про Тахейю!
   - Я всё время мучился расовым вопросом. Почему она больше похожа на нас, европейцев, чем на арабов?
   - Вернер, а тебе не кажется, что вот тот, не разгляжу в зеркало, не оглядывайся, слишком долго за нами следует. - Перевел разговор на более конкретное Алекс. - Может даже от самого Лиона, я просто там внимания не обращал. Большой поток машин. А здесь никого нет.
   - А ты что с собой прихватил, я вроде веревку нащупал, пока нёс рюкзак.
   - Я пулемёт в веревку замотал.
   - Какой пулемёт?
   - Из которого я в засаде в пустыне лупил! Нуньес списал его как пропавший. И две коробки с лентами.
   - Зачем?
   - Он боялся, что арабы могут начать мстить, а винтовкой от конницы не отделаешься. Он видел, как ты ловко разделался со всеми. В общем, пока я ездил к нему на пост, возил и пулемёт, и винтовку. Что делать будем?
   - А что ты раньше не сказал?
   - Ты же сам написал про лекарства.
   - Я не это... а ну, давай сворачивай! Вон скалистый выступ! Ничего, кроме травы, там не растёт. Подъедем поближе, бросаем машину и туда. Выстрелы с дороги слышны будут. Рано или поздно, если сами не отобьемся, полиция поможет.
  
   Так и сделали. Но за скалой укрылись уже после того, как в спину затрещали выстрелы.
   - Пока я соберу пулемет! - Тяжело выдохнул Вернер, - Они уже здесь будут.
   - Быстрее винтовку собрать. Займись ей, а я их слегка остановлю. - Алекс достал компактный 7, 65 маузер, с обоймой в рукоятке. - У турецкого офицера забрал в восемнадцатом году. Осталось две обоймы. Пойду попугаю. Он выглянул из-за скалы. Четверо мафиози в полный рост карабкались по камням. Он выстрелил подряд два раза в их сторону. Целиться не имело смысла. До них было метров пятьдесят. Но те сразу залегли и не высовывались. Алекс снова выглянул из-за скалы. Один быстро сбегал вниз к остановившимся двум машинам. Мафиози, в отличие от них, заехали к скале с более удобной стороны, там, где была протоптана тропа.
   - Давай винтовку! Я их шуганул. Минут десять у нас есть. - Вернер молча отдал её.
   Алекс достал из рюкзака оптический прицел и пояснил. - Не удержался, купил на барахолке в Марселе. Цейс, между прочим.
   Он поднялся повыше и занял позицию в узкой щели между камнями. Сошедший со скалы человек извлек из багажника авто пистолет-пулемет Томсона с круглым диском на сто патронов. Этим диском он оперся на капот автомобиля и начал водить стволом из стороны в сторону.
   Алекс поднял голову повыше и тут же зацокали пули по камню. Правда они были на излете, но поранить могли свободно. Краем глаза он увидел, как поднялись и пригнувшись, побежали по тропе ещё трое с пистолетами, но торопливая и короткая очередь из пулемёта Вернера смела их. Томсон перенес огонь в сторону Вернера. Это позволило Алексу через оптический прицел точно прицелиться в соединение диска с затвором. Теперь Томсон может стрелять только одиночными. Причем закладывая по одному патрону, примерно, как сто лет назад. Он повернулся к Вернеру, но уловил легкое движение травы ниже немца, из-за выступа скалы. Перекинул винтовку и стал ждать.
   Голова выглянула и резко убралась. Теперь, с другой стороны. Так её хрен поймаешь. Алекс направил ствол направо, прямо под корень травы и выстрелил. Человек приподнялся, зажав рану на плече и исчез.
   А позиция-то оказалась уязвимой. Будь гангстеров побольше - смогли бы захватить одним рывком со всех сторон. Алекс машинально потрогал висящий на шее кортик с "Карса". Он пересчитал патроны в винтовке. Три осталось. Сполз к Краузе.
   - Накроют нас здесь, Алекс!
   - Сам вижу. Будь их побольше...
   - Смотри вот и больше. Приминая траву ехал бортовой грузовик, в котором торчали головы еще десятка человек. Краузе протер глаза. Два фауст-патрона торчали над головами. Вернер стрелял по грузовику пока лента не закончилась. Надо было дать остыть стволу.
   - А ты чего не говорил, как русских? - Тревожно подколол его Алекс. - Говорил бы: как арабов!
   - А они не русские и не арабы! Они американцы!
   - Ну, когда будешь еще стрелять так и говори! - Алекс протянул ему маузер и запасную обойму.
   - А ты?
   Так у меня еще и приклад!
   - Смешно получается Алекс. Мы, два последних солдата уже несуществующих империй, сражаемся с не замечаемой пока империей. Все, даже высшие власти знают, что она есть, но не замечают.
   - Вот эти империя?
   - Эти часть этой империи. Мировой империи. Американские соединенные штаты. Вот кто будет теперь сотню лет управлять всей планетой, а не твои Советы!
   -Они же победили?
   - Да. Победили и надорвались. Как царь Пирр, который победил римлян. А выиграли от этой войны только Штаты. Родился я и жил в Германии, воевал в России, лечился в Штатах. Прости меня, если что!
   - И ты!
   Вернер зарядил ленту, но его стрельба была практически бесполезной. Плавящиеся пули далеко не летели и пулемет быстро замолчал.
  
   Алекс успел дострелить из винтовки оставшиеся патроны. Отмахиваясь прикладом, слышал выстрелы маузера. Винтовку вырвали из рук, но он успел насадить на кортик еще двоих... маузер уже больше не стрелял.
   Они не догадывались, что американской мафии большой десант в Европе устраивать необязательно. Достаточно нескольких человек. Сколько надо бойцов родственники с Сицилии пришлют. Они и прислали.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"