Ларичев Вячеслав Семенович : другие произведения.

На Границе Жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Сознание - к Богу
   Разум - к Свету
   Сердце - к Добру
   "О смысле жизни"
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ВЯЧЕСЛАВ ЛАРИЧЕВ

  
  
  
  
  
  

НА ГРАНИЦЕ ЖИЗНИ

  
  

РАССКАЗЫ

  
  
  
  
  
  
  

Санкт-Петербург

2006 г.

   Мы идём по Земле. Гладка да утоптана дорога, проторённая предшествующими поколениями, но для каждого из нас жизнь приготовила свои, предназначенные только нам, рытвины да ухабы. И идём мы, не похожие ни на кого, от рассвета до заката в полумраке своих мыслей, страстей и желаний, сами не ведая куда. Иллюзорна наша цель, потому что иллюзорны наши желания. Иллюзия - мир окружает нас. В какую бы сторону мы ни сворачивали, даже возвращаясь назад, мы идём туда, куда и шли.
   Когда мы живём, наш настоящий Разум спит, и, лишь, очень не многим из нас Судьба может подарить лучезарные мгновения просветления сознания нашего вечного Разума.
   Цель каждой жизни узреть эти мгновения, бережно и настойчиво, будто, раздувая огонь из крохотного теплящегося уголька, использовать искры Сознания для коррекции своего пути к Истине.

НА ГРАНИЦЕ ЖИЗНИ

  
   Алексей Николаевич, тридцатишестилетний красавец - мужчина, небрежно откинувшись назад, с сигаретой в зубах, поглаживая правой рукой руку супруги, лежащую на его колене, с завидной уверенностью и мастерством лихо крутил баранку своей почти новенькой иномарки. День давно перевалил на вторую половину, но солнце было высоко и, врываясь в салон через окна правых дверей, жарило уже и без того коричневые правое плечо и колено супруги. Ольга, так звали жену Алексея Николаевича, была на редкость красивой, умной и, вообще, женщиной интересной во всех отношениях. В свои тридцать три года она почти сохранила свою девичью фигуру, а несколько пополневшие бёдра и полные высокие груди в сочетании с тонкой талией да копной светлых волос, обрамлявших её загорелое, нежное и красивое лицо, делали её не просто женственной. В легком светлом платье без рукавов с широким подолом, собранном в складки выше приподнятых колен, с сияющей улыбкой и зелёными глазами, обильно поливающими своего супруга любовью и восхищением, справа от мужа сидела красавица, какую не так уж часто можно встретить на улице даже в таком огромном городе, как Санкт-Петербург.
   На заднем сиденье, раскинув руки и откинув голову назад, расслабившись, с закрытыми глазами сидела их одиннадцатилетняя дочь Машенька. Машенька была почти точной копией своей мамы, естественно, со скидкой на возраст. Только волосы были значительно темнее, волнистыми прядями они спускались по плечам и закручивались на концах. "Это то, что в ней моё", - иногда шутил папа. В свои одиннадцать лет Машенька ростом была уже чуть выше маминого плеча и смотрелась хорошо развитой девочкой. Она копировала мамину походку, мягкую и плавную, высоко поднимала головку и прогибала спинку, несколько выпячивая, начавшую довольно рано развиваться, грудь. Машенька одевалась по возрасту, но со вкусом. У папы был свой магазин, и он с удовольствием выполнял все желания своей единственной дочери, тем более, что она так была похожа на свою мать. По дороге они заезжали на пляж, Машенька выкупалась и, не переодевшись, теперь ехала в купальнике, набросив на плечи голубенькую лёгкую кофточку.
   - Ну, что, прибавим немного скорость? Уже ровно пять. Мне ещё надо кое с кем пообщаться, - Алексей Николаевич выбросил за окно недокуренную сигарету.
   - Не торопись, ещё только пять...Белые ночи... Времени хватит на всё. Посмотри, какое море красивое. Яхта на горизонте... - Ольга потянулась и ещё ниже опустилась в мягкое сиденье.
   - Какая же это яхта? Это целый пароход.... Посмотри внимательнее.
   Приморское шоссе, по которому они ехали, в этом месте проходило в полукилометре от берега. Водная гладь, очень хорошо просматривающаяся от пляжа и растворяющаяся где-то на горизонте в белой дымке, то появлялась, то вдруг пропадала за густой зеленью деревьев и кустарника.
   - Да, наверное, ты прав. Это, конечно, пароход. - Ольга повернула голову прямо и, прищурив глаза, стала смотреть на дорогу. - Алёша, может быть, мы в церковь заедем? Мне так хочется.... Мы там давно не были.
   - Некогда, некогда, Оленька! Всё дела да разборки.... Сходи одна, ведь ты свободна.... Можете вместе с Машей...
   Машенька, услышав своё имя, открыла глаза и недовольно пробурчала:
   - Опять Маша! Пусть одна сходит.... Мы с Леной уже столько дней не виделись. Заняв положение удобнее, Маша вновь закрыла глаза.
  
  
   Каждое лето Ольга с дочерью периодически жили на даче в небольшом деревянном доме, доставшемся Ольге по наследству от родителей, на окраине посёлка Рощино. Алексей Николаевич неоднократно предлагал купить дачу ближе и престижнее, но Ольгу тянуло туда, где прошла часть её детства. Здесь жили подруги, здесь было всё знакомо. Недалеко от дома протекала речка, и в жаркие дни Ольга и Машенька проводили время на её берегу и загорали. Маша вырастала, подружки занимали место мамы, но Ольге и одной нравилось полежать на берегу, подумать, помечтать. Ольга любила копаться в земле, но участок около дома был настолько мал, что на нём и делать-то было нечего. Ольга читала книги и ждала приезда мужа. Муж и дочь были для неё всем содержанием жизни. Она не любила шумные сборища, презентации, на которых обязательно должна была присутствовать, где пили и обсуждали различные дела, для нее всё потом заканчивалось головными болями. Но "надо так надо", и она надевала очередной парадный наряд и являла собой достойную спутницу своего красавца супруга. В своё время Ольга окончила институт, но встретился Алёша. Она влюбилась с первого взгляда и покорно приняла роль супруги. В дела мужа не вмешивалась, лишних вопросов не задавала, она просто любила, верила и делала всё, чтобы Алёше было хорошо. С появлением дочери её любовь к мужу только усилилась. Алексей оказался нежным и заботливым отцом. Дочь росла и из маленького ангелочка превращалась в своенравную и, иногда, эгоистичную девочку подростка, время от времени довольно резко проявлявшую характер. Иногда она что-то скрывала или говорила неправду, но папа с мамой всёго этого не замечали и выполняли все её желания. Маша закончила пять классов, училась хорошо, в классе считалась самой красивой девочкой. Мальчикам она нравилась, но к их особому вниманию относилась равнодушно. Дружила только с Леночкой, девочкой старше на год, отличавшейся своим оригинальным независимым поведением. Обе подружки выделяли по отношению к себе внимание мальчиков лишь старших классов, но это было пока их общим тайным желанием.
   С приближением к городу число машин резко увеличилось. Дачники спешили домой. Одни старались обогнать, во что бы-то ни стало, другие, спокойно взяв свои восемьдесят-девяносто километров, нудно пыхтели, заняв положенный им правый ряд. При обилии встречного транспорта за двумя-тремя такими машинами скапливались целые колонны. Желающим ехать быстрее, торопящимся, отпуская далеко не лестные слова в адрес этих "совков, лохов и чайников", приходилось совершать виражи, нарушая не только правила, но, иногда, и нормы приличия... Алексей Николаевич правил дорожного движения старался не нарушать, но даже на его бесстрастном, невозмутимом лице иногда появлялись признаки раздражения. Обогнав очередную группу медленно идущих машин, Алексей Николаевич выдохнул с облегчением: "Ну, вот...", и с удовольствием надавил на педаль газа, пытаясь не отстать от, идущей на большой скорости, иномарки. Навстречу двигалось сразу несколько огромных "фур" вперемешку с легковыми автомобилями. Перед встречей с первой Алексей Николаевич немного сбросил газ, но, видя перед собой совершенно чистую полосу, вновь погнался за уходящим уже метрах в трехстах автомобилем. Джип с голубоватыми ярко светящимися фарами выскочил внезапно, из-за второй "фуры", буквально в пятидесяти метрах впереди машины Алексея Николаевича. Водитель, увидев встречную машину, вернул свою обратно на свою полосу. Но этого не видел уже Алексей Николаевич. Он инстинктивно резко повернул руль вправо. Правые колёса машины вышли на недавно насыпанную песчаную обочину, и машину понесло в придорожную канаву.... В мгновение, отстегнув и сбросив ремень безопасности, Ольга, выпрямившись во весь рост и развернувшись, метнулась к дочери и закрыла её собой. Это было последнее, что она помнила. Машина, залетев в кювет, перевернулась.
  
   Алексей Николаевич, сжав ладонями виски, стоял на коленях у головы неподвижного, лежащего на спине, тела Ольги и тупо смотрел на её лицо. Маша сидела около машины, опершись на левую руку, тоже смотрела на мать и рыдала. Её голова, плечи судорожно тряслись. Всех троих вытащили из перевёрнутой машины ехавшие сзади мужчины, видевшие аварию. Скорая помощь и милиция подъехали минут через двадцать. Санитар, грузивший Ольгу в салон скорой помощи, качая головой, тихо сказал врачу: "Какая красавица. Выживет ли..." Врач молча пожал плечами. Всех троих увезли в больницу. Алексея Николаевича и Машу отпустили домой на следующий день. Ольга осталась в реанимации с переломом позвоночника. Долгое время она оставалась без сознания. Врачи боролись за её жизнь, и Алексей Николаевич вместе с дочерью постоянно находился около жены. Ольгу выписали из больницы только через шесть месяцев. Она могла лишь поворачивать голову и едва двигать руками. От груди и вниз тело полностью потеряло чувствительность и подвижность. Алексей Николаевич приглашал лучших врачей, Ольге делали операцию за операцией, применяли самые современные методы лечения, но состояние Ольги не улучшалось.
  
   Прошёл год. Не смотря на все меры, принимаемые Алексеем Николаевичем, на большие материальные затраты, состояние Ольги оставалось прежним. Ольге нужна была постоянная помощь и уход. Она была довольно крупной женщиной, её бесчувственное и неподвижное тело было тяжелым. Первое время Алексею Николаевичу помогала мама, но она сама была пожилой женщиной, и ей трудно было справиться даже вдвоём с Машей. Помогали жёны друзей, но проходили месяцы, этому состоянию не видно было конца, и из помощников осталась лишь семейная пара - друзья Алексея Николаевича по бизнесу. Муж, некто Володя, мало разбирался в торговле, но, имея внушительную внешность, сопровождал Алексея Николаевича во всех деловых мероприятиях в качестве телохранителя. Жена Володи Татьяна (Татьяна Александровна - так называли её работники магазина) была женщиной тридцати лет, среднего роста, умеренной полноты с четко выраженной конфигурацией всех женских атрибутов. Миловидное волевое лицо, короткая и всегда аккуратная причёска, серые глаза, очень внимательные и, когда надо, пронизывающие собеседника насквозь, модный деловой костюм, а главное - умение ориентироваться в любой обстановке и профессионально решить любой деловой вопрос - всё это, как любил выражаться её супруг Володя, были лишь только "некоторыми" достоинствами Татьяны. С уходом Алексея Николаевича в решение вынужденных проблем семьи, Татьяна Александровна была и главным бухгалтером (её официальная должность), и главным менеджером, и организатором всей работы магазина. Володя и Татьяна (а чаще Татьяна одна) ночевали у Бариновых и помогали во всех домашних делах и в уходе за Ольгой. Ольга и Татьяна стали подругами ещё в самом начале совместной коммерческой деятельности мужей. Татьяне нравился Алексей Николаевич, и она завидовала Ольге, её отношениям с мужем, тем более, что Алексей Николаевич просто боготворил свою жену, был ей предан и не обращал внимания на других женщин, в том числе и на Татьяну. С Алексеем Николаевичем они были друзьями, просто хорошими друзьями, тем более, что Татьяна во всех делах была его "правой рукой". Володя, напротив, хоть и любил свою супругу, но "девочек", по возможности, не пропускал.
   После всего случившегося Татьяна искренне сочувствовала горю Алексея Николаевича и не жалела ни сил, ни времени, чтобы помогать его семье. Она меняла Ольгину постель, протирала ежедневно её тело, готовила пищу. И именно она, когда иссякли последние надежды восстановить здоровье Ольги, а материальные возможности Алексея Николаевича таяли, продолжала поиск специалистов и делала всё возможное и невозможное, чтобы облегчить её состояние.
  
   В комнате немного душно, несмотря на открытую половинку окна. Свет уличного фонаря, проникая сквозь тюлевую занавеску, слабо освещает часть стены. Ночная тишина изредка нарушается едва слышимым шумом автомобилей, проезжающих по улице. Нежный запах розы, принесённой Алексеем, заполняет комнату. Ритмично отщелкивают секунды часы, висящие на противоположной стенке. Темнота скрывает стрелки, но Ольга знает, что сейчас около двух часов ночи. Давно спят Алексей и Машенька, около часа назад прошлёпал в ванную и обратно Володя.... Всё, что делается в квартире, Ольга знает по звукам. По тому, как кто открывает входную дверь, Ольга безошибочно определяет: "вот пришла Машенька" или "пришел Алёша". Звуки стали частью её теперешней жизни.... Ольга лежит на двуспальной кровати. Два матраца, перина и высокие плотные, но очень мягкие подушки под верхней частью спины и под головой поддерживают её тело в удобном положении. Большую часть времени Ольга лежит на спине. Иногда по просьбе Ольги под плечи и голову подкладывают дополнительно подушки, и она возвышается над кроватью как бы в сидячем положении. Сама Ольга может лишь чуть приподнимать голову и поворачивать её в стороны, двигать руками, брать со стола лёгкие предметы, включить свет и телевизор, хотя в последнее время делать всё это становится тяжелее. Ольга ощущает движение груди при дыхании, но всё остальное тело, как и прежде бесчувственно и неподвижно. Часто Ольга лежит с закрытыми глазами, и, заглянув в комнату, можно посчитать её спящей. В основном Ольга общается только с мужем и дочерью, и, если их долго нет, ей становится очень одиноко и даже обидно, что "её забывают", но когда они с ней, она отпускает их поскорее, понимая, как им тяжело, и жалея их. Она до сих пор не может смириться со своей неподвижностью, все её мечты в будущем. Даже во снах она видит себя двигающейся по улице, работающей на даче. Увидев себя во сне, делающей уборку в своей огромной квартире, которая прежде её просто угнетала, она просыпается счастливой. У Ольги никогда не возникает мысль о том, что ей пришлось пожертвовать собой ради спасения дочери, и только благодарит Бога за то, что её Алёша и дочь остались целы и невредимы. Ежедневно, особенно ночью, когда в квартире все спят, она читает молитвы, просит у Бога прощения за свои грехи. Иногда, слыша едва доносящийся звон колокола ближайшей церкви, она крестится, на глазах появляются слёзы...
  
  
   Ольга ощупывает своё бесчувственное тело. Её высокие, ранее упругие груди стали совсем мягкими и "растекаются" по грудной клетке, обвисла кожа на боках и бёдрах. Руки, её плечи, обычно покрытые шоколадным загаром, которыми она так гордилась и потому специально носила открытые платья, теперь стали бледными и рыхлыми. Пальцами правой руки она мнет, некогда налитые силой, мышцы левой руки и, чувствуя в ладони лишь обвисшую рыхлую плоть, в бессилии опускает руки. Глаза увлажняются. Тук, тук, тук, тук: словно маленьким молоточком стучится в мозг Ольги звук идущих часов...
   - Время, это моё время! - новая волна захватывает и уже определяет мысли Ольги. Она в завтрашнем дне. Она думает о том, как, уходя на работу, её поцелует Алёша, потом принесёт завтрак Маша, потом... Она вспомнила вдруг, что днём Таня приведёт массажиста, он же парапсихолог...
   - Парапсихолог? Кажется, я ещё с ума не сошла.... Ну, что же, посмотрим.... Может быть, он как-то поможет? - думает Ольга и улыбается. Она начинает читать молитву, и на середине второго прочтения сон забирает её в свои объятья.
  
  
   - Мама, мама, к тебе пришли, - вбегая в комнату, скороговоркой вещает Машенька. Она поправляет сбившуюся в сторону простыню, которой накрыта Ольга, расчёсывает Ольгины волосы и раскладывает пряди с обеих сторон лица и на груди.
   - Вот, теперь, мамочка, ты неотразима. Приготовься, - улыбается она и так же торопливо, как и забежала, выскакивает из комнаты. Входит Татьяна:
   - Ну, ты готова посетителей принять?
   - Готова, готова. Кого ты сегодня мне привела?
   - Сейчас увидишь...
   Татьяна забрала со стола скомканную салфетку и пустую тарелку из под фруктов, окинула взглядом комнату и вышла.
   - Здравствуйте. Можно? - На пороге появился немолодой мужчина, но попытка определить его возраст точно у Ольги не получилась. Среднего роста, не худой и не толстый, приподнятая грудь, легкая прямая походка, почти белые, отливающиеся серебром и густые только с боков, волосы, круглое с мягкой улыбкой лицо, черный костюм и черная рубашка-всё это не произвело на Ольгу никакого впечатления, и ничего не говорило о личности пришедшего.
   - Здравствуйте, пожалуйста, присаживайтесь. - Тихо ответила Ольга.
   - Владислав Сергеевич, - представился вошедший. Он взял предназначавшийся ему стул, пододвинул к середине кровати и сел так, что бы ему и Ольге было удобно смотреть друг на друга.
   - Оля, - Ольга удобнее расположила голову на подушке и посмотрела в лицо Владислава Сергеевича. Их глаза встретились, и она почувствовала его взгляд, необычный, проходящий куда-то в глубину её лица, а, может быть сквозь неё...
   - Владислав Сергеевич, мне можно выйти или сидеть здесь? - спросила, стоящая у двери Татьяна.
   - А как хотите. Если у Вас дела - идите. Если интересно - можете посидеть и посмотреть, - ответил Владислав Сергеевич, не поворачивая головы. Татьяна молча села на диван под часами.
   - Оленька, расскажите мне, как Вы себя чувствуете, что меняется в Вашем состоянии, что Вам в последнее время говорит медицина? - Лицо Владислава Сергеевича приняло очень серьёзное выражение, а взгляд стал внимательным и ласковым. Ольга рассказывала, а Владислав Сергеевич спокойно слушал, не отрывая взгляда от её лица. Вдруг Ольга почувствовала, как какая-то непонятная волна прошла внутри головы, по груди, через ощущаемую часть позвоночника и переместилась куда-то в глубь, в бесчувственную область её тела. Она вздрогнула и замолчала.
   - Продолжайте, продолжайте, Оленька, - Владислав Сергеевич даже не шевельнулся, выражение лица совершенно не изменилось, только взгляд, как показалось Ольге, ушёл, вновь, куда-то вглубь неё, и она временами чувствовала какие-то тёплые лёгкие вибрации внутри себя.
   - Оленька, - вдруг на полуслове остановил её Владислав Сергеевич, - закройте глаза, пожалуйста. Так, хорошо... Вы чувствуете, как я прикасаюсь к Вашей шее? Прикосновение чувствуете? - Голос Владислава Сергеевича зазвучал твёрдо и уверенно. Ольга закрыла глаза, сосредоточилась и почувствовала, что та волна, что двигалась по её телу, вдруг сконцентрировалась на одном участке её шеи и остановилась.
   - Да...а... - выдохнула она и вдруг поняла, что не только чувствует это прикосновение, но и видит позвонки, на которых эта волна остановилась. - Даже вижу верхний, второй, третий позвонки.... Какой-то луч их подсвечивает...
   - Оленька, теперь луч усиливается и расширяется.... Видите ли Вы вашу голову? Мозг? Тёмную зону на левом виске ближе к затылку...
   - Вижу. В этом месте у меня часто болит голова. Наверное, травма...
   - Да. А теперь, вернёмся к позвоночнику.... Верхние позвонки Вы видите, а теперь называйте те, которые будете видеть сейчас.
   - Четвёртый, пятый, шестой, седьмой...
   - Да. Все семь шейных позвонков, поэтому Ваша голова может поворачиваться. Теперь посмотрим грудной отдел.
   - Вижу. Первый - это большой? Четвёртый, пятый...Дальше не вижу.
   - Хорошо, Оленька. Откройте глаза. Отдохните. - Ольга открыла глаза. Владислав Сергеевич так же спокойно сидел напротив неё и ласковым взглядом смотрел ей в лицо. Ольга хотела задать вопрос, но Владислав Сергеевич приложил указательный палец правой руки к своим губам, как бы предлагая Ольге помолчать. Затем он взял её правую руку и тихонечко сжал ладонь. Ольга почувствовала тепло, идущее из его руки, которое согревало влажную прохладную ладошку и по руке потоком проникало в её тело.
   - Извините. Ольга, как Вас по батюшке величают?
   - Николаевна.
   - Ольга Николаевна, Вы мне много рассказали о себе, вместе с Вами мы заглянули и посмотрели на Вас, как бы изнутри.... Вы сами всё видите и чувствуете. Понимаете ли Вы, что я не могу предложить Вам какое-то мгновенное исцеление и, к сожалению, даже быстрое.... С Вами надо работать, может быть долго и очень долго, а обещать, что всё будет хорошо, сейчас, навряд ли, кто вообще может.... Если хотите, мы поработаем с Вами раза три-четыре, потом Вы сами решите, нужен ли я Вам. Если, конечно, Вы согласны на это. Может быть, Бог поможет нам. - Владислав Сергеевич отпустил Ольгину руку, и она, убирая её, почувствовала, что рука стала лёгкой.
   - Я согласна. Владислав Сергеевич, зовите меня, пожалуйста, как с самого начала называли, а вот, что касается Божьей помощи, Бог, видимо, меня наказал, и мне хочется на Вас надеяться...
   - Оленька, я не отказываюсь от помощи Вам, но почему Вы обижены на Бога? Вот я вижу, что Бог Вас очень любит. Вы знаете, какая Вы красавица. Год Вы лежите без движения, а от Вашего лица глаза не хочется отводить. А как любят Вас близкие.... Бог дал Вам достаток, и Вы лечитесь у самых дорогих врачей. Наконец, Бог мгновенно выполнил самую главную просьбу Вашей жизни, когда Вы прикрывали собой дочь, она не только осталась жива, но и полностью здорова, здоров Ваш муж.... А что было бы, если на Вашем месте лежала сейчас Ваша девочка или её совсем бы не было? Или мужа?
   - Ну, тогда бы и меня не было...
   - Вот, видите! Они живы и здоровы, и Вы живы...
   - Жива, но ведь я могу никогда не подняться...
   - Можете. Но Бог оставил Вам надежду. Просите Его. И ещё одно помните: Бог не наказывает, Бог посылает испытания тем, в кого Он верит, что эти испытания будут пройдены, все препятствия преодолены, окрепнет Вера и Дух.... Самые трудные испытания Бог посылает тем, кого больше всех любит. Пока, я вижу, Вы своим решительным и благим поступком изменили направление своей жизни.... Но, мы ещё поговорим с Вами.... Татьяна Александровна, Вы приготовили то, что я просил?
   - Да, да, конечно, всё готово, сейчас принесу, - Татьяна поспешно вышла из комнаты.
   - Владислав Сергеевич, скажите, пожалуйста, вот всё, что я чувствовала и видела, это на самом деле или...
   - Оля, Вы хотите сказать, что видели и чувствовали свой позвоночник?
   - Ой, что Вы, простите. Я читала раньше, но так, что бы со мной... Дальше чернота. Что там в черноте?
   - В черноте? В "черноте" Ваше тело. Тело, которое нам с Вами придётся отвоёвывать у этой "черноты", может быть по сантиметру...
   - Вот, пожалуйста, - Татьяна внесла в комнату большой круглый поднос, на котором по периметру на равном расстоянии были закреплены семь больших церковных свечей. Она поставила поднос на стол вблизи от Владислава Сергеевича. - Всё правильно? Вот спички.
   Владислав Сергеевич встал, закрыл глаза и что-то прошептал про себя, потом медленно зажёг свечи и, переместив немного в сторону поднос со свечами, сел на прежнее место.
   - Оленька, Вы отдохнули, а теперь ещё поработаем. Прошу Вас: положите голову удобнее, закройте глаза. Вы снова будете чувствовать и видеть всё, что с Вами будет происходить. Рассказывайте нам о, всех, своих ощущениях, впечатлениях, обо всём, даже, о самом непонятном.
   - Хорошо, - Ольга закрыла глаза, вытянула руки вдоль туловища. - Вы знаете, я уже вижу то, что видела раньше, и чувствую...
   Владислав Сергеевич протянул правую руку к подносу и слегка его пошевелил:
   - Оленька, что видите Вы вокруг Вас?
   - О.... Ог.... Огонь. Вокруг меня огонь.... Я вижу своё чёрное тело, а вокруг огонь...
   - Оленька, как Вы чувствуете огонь? Тепло? Горячо? Жжение? - Владислав Сергеевич говорил спокойно, немного растягивая слова, но в каждом слове звучала какая-то внутренняя сила, заставлявшая Ольгу мгновенно реагировать на происходящее, ощущать и воспринимать его.
   - Там, где я вижу, огонь тёплый и ласковый, там, где черно, внутри чувствую холод...
   Владислав Сергеевич вновь пошевелил поднос со свечами. У Татьяны Александровны, не сводившей глаз со свечей, появилось ощущение, что пламя уменьшилось по размеру.
   - Огонь входит в моё тело, Я лежу в пламени.... Горит чернота, я больше не чувствую холода...
   Владислав Сергеевич медленно двигал свечи из стороны в сторону, Сейчас он сидел с закрытыми глазами и что-то шептал про себя. Пламя свечей медленно восстанавливалось, и уже, спустя несколько минут над подносом колебались семь огненных языков с фиолетовым отливом. Владислав Сергеевич встал и, как показалось Татьяне, двумя пальцами правой руки собрал огни со свечей.
   - Оленька, что происходит с Вами? Как Вы себя чувствуете?
   Ольга уже длительное время не произносила ни одного слова, Её лицо было неподвижным и спокойным, дыхание - ровным. Казалось, она спала.
   - Больше нет пламени. Что-то со мной произошло... - Ольга сделала глубокий вдох, затем-выдох, оторвала голову от подушки, повернула вправо-влево, вновь положила голову и подняла обе руки над собой, затем опустила их на кровать.
   - Тело стало лёгким.... У меня такое ощущение, что я вижу всю себя. Там, где я видела раньше, всё светлое, светло-голубое, а всё остальное тёмно, темно серое, даже скорее темно, темно синее. Может быть, мне кажется?
  
   К моменту прихода Владислава Сергеевича собралось всё семейство Бариновых, за исключением отца Алексея. Татьяна, единственная свидетельница вчерашнего сеанса, старалась удовлетворить любопытство мамы Алексея, Машеньки и собственного мужа, наперебой засыпавших её вопросами. Алексею рассказала сама Ольга, но он так же с интересом прислушивался к рассказу Татьяны. Главное, что поразило всех, это то, что Ольга "видит всю себя" с закрытыми глазами, да и чувствовать себя стала лучше. Кое-кто стал думать о своих "болячках", а ну как "поможет". Звонок в дверь застал возбудившийся всеобщий интерес в самом разгаре. Однако, сразу после звонка все разбежались по своим комнатам, и, войдя в прихожую, Владислав Сергеевич увидел только Татьяну, открывшую ему дверь и подавшую тапочки, и Алексея Николаевича.
   - Здравствуйте. Как, Татьяна Александровна, всё готово?
   - Всё, как сказали, - ответил вместо Татьяны Алексей Николаевич. - Мы Вас ждём.
   - Как наша больная? Хуже ей не стало? - Владислав Сергеевич снял ботинки и надел тапочки. - Мне бы руки помыть... Вы Ольгин супруг? Очень приятно.
   - Проходите в ванную, Владислав Сергеевич. - Татьяна открыла дверь в ванную и уже держала в руках полотенце. Выйдя из ванной, Владислав Сергеевич встретился сразу со всем населением квартиры. На прозвучавшее с разных сторон "здравствуйте", он ответил поклоном головы.
   - Валентина Игнатьевна, я мама Алексея, - первой представилась моложавая, невысокого роста, пухленькая, в цветастом летнем платье, с высокой светлой причёской, приятная женщина лет шестидесяти.
   - А это, вот, Машенька, моя внучка. - Девочка, на вид лет тринадцати-четырнадцати, очень миленькая, в светлой футболке и короткой юбочке, с длинными распущенными волосами, перехваченными сзади резинкой, изобразила улыбочку и сделала едва заметный кивок головой.
   - Владимир. - Прозвучало басом справа от Владислава Сергеевича. В дверях комнаты стоял мужчина чуть выше среднего роста, умеренного телосложения, продолговатым лицом, с глубокими залысинами и редкими светлыми волосами, трудно запоминающимся с первого раза продолговатым лицом, в светлом летнем костюме.
   - Это мой муж, - Татьяна подбородком указала на Владимира, затем двинулась в сторону комнаты Ольги, движением руки приглашая Владислава Сергеевича.
   - Владислав Сергеевич, а можно к вам с вопросом? - Не сдержала своего любопытства и желания пообщаться Валентина Игнатьевна
   - Да, пожалуйста, - Владислав Сергеевич остановился и развернулся в сторону Валентины Игнатьевны. - Вы по поводу Вашего здоровья?
   - Ой, да! Владислав Сергеевич, Вы уж извините, может не сейчас?
   - Ну, что Вы...что Вы, пожалуйста. Слушаю Вас.
   - Знаете, у меня постоянные и, бывает, очень сильные боли вот в этом месте, - Валентина Игнатьевна стала нажимать четырьмя пальцами правой руки в свой кругленький животик. - Такие боли бывают, а ещё и запоры...
   - Валентина Игнатьевна, если Вы жалуетесь только на это место, то уверяю Вас, что Вы здоровы, там у Вас всё в порядке. - Владислав Сергеевич вежливо улыбнулся и направился в сторону комнаты Ольги.
   - А, как же боли?
   - Боли? - Владислав Сергеевич вновь остановился. - Болей у Вас не будет уже к тому времени, как я выйду из той комнаты. А впредь, кефир... по стаканчику перед сном.
   - Владислав Сергеевич, а можно присутствовать? - Несколько смущенно спросил Алексей. - Впрочем...
   - Проходите, садитесь. - Владислав Сергеевич прошёл в комнату. Увидев улыбающуюся Ольгу, в приветствии наклонил голову:
   - Ну, Ольга Николаевна, хуже не стало? Очень рад Вашей улыбке.
   - Владислав Сергеевич, свечи зажечь? - Татьяна стояла около подноса со свечами, держа в руках коробок со спичками.
   - Спасибо. Когда будет надо, я сам. - Владислав Сергеевич сел на стул рядом с кроватью Ольги и взял её руку. Татьяна вышла из комнаты.
   - Ольга Николаевна, у Вас ко мне появились вопросы? - Хитро улыбнулся он. - Я Вам на все вопросы отвечу. Только в процессе, хорошо? Как Вы себя чувствуете?
   - Как вчера. Руки, голова лёгкие... Силы прибавилось. Тело своё вижу, только оно темнее стало.... Некоторая надежда появилась, а я... а я всё время о смерти думала.
   - О чём? О смерти? А разве она есть? - Владислав Сергеевич изобразил на своём лице удивление. - Смерть? Для такой хорошенькой женщины?
   - Но, ведь все умирают.... А я в таком состоянии... - Глаза Ольги заблестели и повлажнели.
   - Ольга Николаевна, - лицо Владислава Сергеевича стало серьёзным, взгляд задумчивый и как будто отвердевший, казалось, упирался в какую-то далёкую точку, голос тихий, но уверенный четко выговаривал каждое слово. - Поверьте мне, пройдёт не так уж много времени, и Вы будете с улыбкой вспоминать Ваши сегодняшние слова и эти слёзы в Ваших очаровательных глазах.
   Владислав Сергеевич встал, закрыв глаза, как и в прошлый раз, прошептал что-то, и, не спеша, поочерёдно зажёг свечи.
   - Сегодня, Ольга, будем снова бороться с "чернотой". Закройте глаза. - Он пошевелил поднос, и пламя свечей заколебалось...
   Ольга видела, как пламя, охватившее со всех сторон её тело, растапливало черноту, тёмное пространство всё более сжималось и, наконец, исчезло, а пламя, при этом, вдруг сконцентрировалось в одной точке, светящейся ярким голубоватым светом.
   - Что изменилось, Оля?
   - Владислав Сергеевич, я не могу представить, что это происходит со мной. Мне кажется, что я во сне.... В самом деле, я не сплю? Всё тело по цвету почти сравнялось. Я вижу белую цепочку позвоночника, ноги, живот, грудь.... Только...
   - Только внутри внизу живота тёмное большое пятно, да?
   Яркая точка света переместилась на пятно, и под воздействием, резко увеличившегося в размерах, пламени тёмное пятно растаяло.
   - Теперь всё тело светлое, как будто воздушное и очень лёгкое...
   Владислав Сергеевич встал, потушил свечи, потом повернулся в сторону Ольги и поднял обе руки вперёд на уровень плеч, затем тряхнул кистями и опустил...
   - Ольга, расскажите мне, какое воздействие идёт на Вас сверху?
   Ольга почувствовала, как на неё опускался, пронизывал и уходил вниз мощный, светлый, чуть прохладный поток. Казалось, он промывал каждую частичку её тела, каждую клеточку... Он нёс силу и спокойствие.
   - Сверху идёт поток светлой энергии... Мне так легко...
   Владислав Сергеевич вновь поднял руки на уровень плеч. Пальцы были причудливо растопырены и несколько напряжены.
   - Оля, где Вы находитесь? - Владислав Сергеевич заметил краем глаза, как вытянулись лицо и шея Алексея, и весь он выпрямился. Но вопрос не вызвал удивления Ольги. Ровно, и спокойно, но в то же время с ноткой восхищения она, как бы в ответ на полное недоумение Алексея, отвечала:
   - Я лечу... Моё тело преодолевает сопротивление воздуха.... Вокруг так светло и хорошо. Я просто счастлива!
   Минуты две Владислав Сергеевич стоял, не шелохнувшись, затем, растягивая немного слова, сказал всё тем же ровным и спокойным голосом:
   - Мы приземляемся, Оленька.
   - Да, я вижу. Я в своей постели, но мне кажется, что сейчас я ещё где-то на море, на пляже, кругом такое яркое солнце...
   - Ольга, Вы слышали о таком понятии: "биополе"? Оно есть у каждого человека...
   - Да, я читала. Только это очень трудно представить...
   - Представлять не надо. Вокруг Вашего тела светлый кокон.... И какого же цвета его оболочка?
   - Голубого. Она такая прозрачная, что я бы сама и не обратила на неё внимания.... В самом деле - я в коконе.... Это моё биополе?
   - Это Ваше биополе. Вам в нём удобно? Голова не кружится? Как Вы его ощущаете?
   - Удобно, не кружится. Ощущаю, что что-то есть, как будто я продолжаюсь в стороны...
   - Ну, Оленька, теперь откройте глаза.... Привыкайте к Вашим новым ощущениям. Готовьте Ваши вопросы. Встретимся через два дня в это же время. Сейчас поспите...
   Владислав Сергеевич медленно помахал Ольге открытой ладошкой, то ли прощаясь, то ли посылая ей какой-то невидимый луч, после чего тело Ольги стало совершенно расслабленным, и, уже через несколько секунд, она опустилась в тёплое, спокойное безмолвие... Владислав Сергеевич вышел из комнаты, за ним Алексей.
   - Владислав Сергеевич, я с трудом воспринимаю то, что Вы делаете с моей супругой. Наверное, мне это и не понять.... Скажите только, есть ли хоть какая-то надежда, что она поднимется?
   Владислав Сергеевич посмотрел на Алексея Николаевича долгим изучающим взглядом, как бы оценивая что-то, потом, глядя прямо в глаза Алексея и как будто колом протыкая его, медленно ответил:
   - Какая-то надежда есть, но это зависит от Вас, от Вашей воли, Вашего терпения, наконец, от Вашей любви...
   Он направился к двери и стал надевать свои туфли. Со стороны кухни появилась Валентина Игнатьевна с денежной купюрой в руке:
   - Ой, Владислав Сергеевич, я Вам так благодарна, так благодарна...
   Владислав Сергеевич с улыбкой посмотрел на неё, и она покраснела "до ушей", вспомнив, как через несколько минут после того, как Владислав Сергеевич зашёл в комнату Ольги, в животе у неё началось жуткое движение, и она, едва успев заскочить в туалет, оставила там всё, что за многие годы скопилось в её кишечнике. Теперь стало легко, боль прошла, даже, как ей казалось, и живот-то стал меньше, поэтому и благодарность её шла не только от самого сердца, но ещё и от живота...
   - Не забывайте про кефир, Валентина Игнатьевна. - Владислав Сергеевич отвёл в сторону руку, протягивающую ему деньги. - Спасибо, Валентина Игнатьевна. Я для Вас ничего не сделал. Вы и сами без меня здоровы. Послезавтра. В это же время. Три свечки в подсвечник. - Скороговоркой бросил он, появившейся в этот момент Татьяне. - До свидания.
  
  
   Ольга лежала с закрытыми глазами, расслабившись, и пыталась ощутить то новое, что появилось в ней после прошедших двух встреч. Появилась сила. Ольга могла теперь более длительное время держать в руках книгу и читать, могла делать руками простенькие упражнения. Руки, да и голова, были лёгкими, она меньше уставала, поэтому продолжительность её бодрствования увеличилась. Пока она не чувствовала большей части тела и не могла управлять им, но она видела её, видела такой же как и подвижную часть. Все внутренние органы выполняли свои функции и обеспечивали её, Ольгину, жизнеспособность. Сердце.... Вот сердце..." - Она сосредоточилась на нём и, вдруг, увидела, что оно сжимается и расширяется... - "Оно работает! Это новое видение, которое появилось, даёт мне возможность видеть работу сердца, а, может быть, и всего остального?" - Ольга попыталась поднимать и опускать живот, но попытка закончилась неудачей, никаких движений не было. - "А, если я буду пытаться шевелить пальцами ног? Может быть, они будут шевелиться, ведь тело - то у меня живое?" Она, собрав все силы, пыталась осуществить задуманное. Устала. Отдохнула. Потом снова, снова... Казалось, сил нет совсем. Как и прежде, с закрытыми глазами она видела свои голубоватые пальцы ног...
   - При усилии пальцы должны двигаться на меня... Я напрягаюсь, и пальцы... двигаются. Что это? Мне показалось? Двигаются большие пальцы на обеих ногах... Они двигаются! Маша! Маша! - Ольга закричала, насколько хватило её силы. Напуганная Маша вбежала в комнату:
   - Мамочка, мамочка, что с тобой, что случилось?
   - Маша, открой мои ноги, посмотри на пальцы...
   Маша быстро выполнила её просьбу.
   - Сейчас, сейчас, Машенька. Вот смотри на большие пальцы... смотри... они... двигаются? Вот сейчас, вот сейчас?
   Маша смотрела на Ольгины ноги, но ничего не видела.
   - Мама, может только чуть, чуть? Вроде, что-то есть, а может быть-нет. Я не знаю...
   - Ладно, иди, Машенька. Как только придёт отец или Таня, пусть подойдут ко мне...
  
   Когда Владислав Сергеевич пришёл в очередной раз и известил звонком о своём прибытии, кроме больной в квартире были Валентина Игнатьевна и Маша. Дверь открыла Маша, Она поздоровалась, подала заранее подготовленные тапочки и сказала, что мама "очень, очень ждёт". Валентина Игнатьевна, появившись в прихожей, едва только Владислав Сергеевич переступил порог, сообщила, что "там всё готово, и Оля ждёт", затем стала изливать свою благодарность:
   - Ой, как я Вам благодарна, Владислав Сергеевич, совсем никаких болей, так легко... видите, и живот меньше стал, а кефирчик, кефирчик тоже пью...
   - Я очень рад за Вас, Мне больше помощь никакая не нужна. - Владислав Сергеевич ладонью как бы поставил заслон перед Валентиной Игнатьевной, пытавшейся пройти за ним в комнату Ольги, прошёл сам и закрыл за собой дверь.
   - Здравствуйте, Ольга Николаевна, как живёте-поживаете? - Владислав Сергеевич подошёл к кровати, сел на стул и ласково погладил Ольгину руку.
   - Знаете, Владислав Сергеевич, за это время столько всего произошло... Вчера я увидела, как двигаются пальцы на ногах, но, к сожалению, больше никто этого не видит, только Алёша сказал, что "немного есть", но, я думаю, это, что бы только меня поддержать. А, Вы, посмотрите?
   - Конечно, Оленька. - Он встал, подошёл к ногам Ольги и откинул простыню. - Действуйте, действуйте, Ольга Николаевна.
   Ольга напряглась и стала пытаться продемонстрировать движение пальцев ног, но ничего не получалось. Она устала, расслабилась и затем разочарованно произнесла:
   - Вот, видите, сейчас ничего не получается, а, может быть, и не получалось.
   - Вы не правы, Оля. То, что у Вас получалось, и то, что Вы видели, не требует физических усилий. Там нужны только Ваше желание и воля, ну, и ещё кое - что, что, как я понял, у Вас уже есть... Я рад, что Вы, именно, сделали первую попытку самовосстановления.... Когда придёт время, и Ваша нервная система начнет восстанавливаться, Ваш опыт будет бесценным. Кстати, Ваши усилия - самое лучшее лекарство для Вашего выздоровления, и не прекращайте их делать, пока есть силы...
   - Владислав Сергеевич, а, всё-таки, пальцы мои двигались или нет?
   - Конечно, двигались, Оленька. Попытайтесь ещё раз, может быть получится. - Владислав Сергеевич вновь сел на стул около Ольги. Ольга снова напряглась, но Владислав Сергеевич положил ладонь на её руку:
   - Не напрягайтесь, расслабьтесь.... Закрыли глаза, видим ступни ног.... Чтобы согнуть пальцы, достаточно одной мысли.... Видите, Ваши пальцы сгибаются.
   - Так всё просто? - Ольга улыбнулась своей мягкой очаровательной улыбкой. - Но, если это просто, почему же не двигаются мои ноги?
   - Почему не двигаются? Потому, что Вы не пробовали это сделать. Расслабьтесь, закройте глаза, посмотрите на свои ноги.... Видите их?
   - Вижу.
   - А теперь перенесите правую ногу немного вправо. Не напрягайтесь... Только напрягите Вашу мысль... Ну, видите, получается.
   - Получается!
   - Верните ногу на место. Получается?
   - Получается. Но, ведь моё тело не двигается... Что же я вижу?
   - Вы видите себя. Откройте глаза. Вы видите своё тело, закрытое простынёй. Оно, к сожалению, пока неподвижно. Но, Вы - не только ЭТО тело. Человек не только кости, мышцы, кожа и разные жидкости, которых в теле примерно семьдесят процентов. В человеке есть ещё что-то, благодаря чему он живет, чувствует, мыслит.... У человека есть ещё несколько тел, одно из которых Вам и дали возможность видеть.
   - Да, я читала. Человек, как "матрёшка", тело в теле, но я никогда в это не верила.
   - Придётся верить, Оленька, - Владислав Сергеевич ласково улыбнулся, и от этой улыбки Ольге стало легко и спокойно. - То, что Вам удалось сегодня передвигать, это Ваше астральное тело. Оно наиболее плотное из всех остальных... Я думаю, Вы его со временем освоите.... Сейчас нам с Вами надо ещё немного поработать. Вы готовы, Оленька? - Владислав Сергеевич зажёг свечи и взял подсвечник в правую руку. - Закройте глаза. Охватите мыслью своё тело. Видите его? Внутри оно серо - голубого цвета, но цвет этот не однородный, есть места темнее.... Видите огонь, который появился рядом с Вами?
   - Вижу, Около груди...
   - Да. Сейчас мы с Вами уберём все тёмные пятна.... Только сегодня "командовать" будете Вы. С чего начнём?
   - Давайте с верха позвоночника. Тёмное пятно, видите?
   Огонь потянулся к указанному месту.... У основания шеи Ольга почувствовала колебательные движения и тепло, и уже через несколько секунд увидела, как огонь, словно пылесос, втянул в себя черноту. Пятно исчезло, и Ольга почувствовала в этом месте шеи расслабление.... Прошло немногим более десяти минут.
   - Ну, что же, Оленька, Вы прекрасно сегодня сами себя почистили. Когда будете полностью здоровы, приглашу Вас в компаньоны. Сначала будете помогать, а потом и сами работать...
   - Что Вы, Владислав Сергеевич, мне бы только поправиться. - Ольга открыла глаза. Ей было легко и уютно. Владислав Сергеевич уже потушил свечи и, сев рядом с ней, взял её руку.
   - Оленька, давайте немного побеседуем. Что Вас беспокоит, естественно, кроме здоровья?
   - Устали все от меня, - немного помолчав, ответила Ольга. Алексей вида не показывает, но я сама вижу.... Что я сейчас для него? Я не женщина, вообще - не человек.... Валентина Игнатьевна стала реже приезжать. Таня вообще с ног сбилась, но мне кажется, что она помогает не мне, а Алексею. Маша совсем ещё глупая девчонка, выглядит старше, красивая, крутится перед зеркалом, мальчики на уме.... Хорошо, что пока всё мне рассказывает, а, может быть, не всё. А ведь я совсем беспомощная, чувствуете запах от меня... мне стыдно. - Глаза Ольги повлажнели, и по щеке к уху прокатилась слезинка. Она вытерла висок. - Извините меня.... Вот об этом я и думаю постоянно. А что могу я сделать? Молюсь, прошу Бога, ведь сам человек не может... умереть.
   - Я понимаю Вас, Ольга. Вы умная женщина, красивый и талантливый человек, достойный настоящего счастья... Вы помните, я сказал Вам, что Вы своим поступком изменили "направление своей жизни". Ваше самопожертвование - это не простое событие. Думаю, что это событие знаковое, к которому Вы шли всю свою жизнь.... Наверное, Вы согласитесь, что человек приходит в этот мир не для того, чтобы здесь только показаться...
   - Я постоянно думаю об этом. И раньше думала, а теперь особенно. Ведь я ничего плохого не сделала в этой жизни. Папа и мама меня очень любили. И детство моё было просто сказочным.... Я их тоже любила. Потом Алёша, потом Машенька..... Они меня очень любят, и так же, я их.... Я люблю природу, всё, что меня окружает... день, ночь.... Я не хочу, если меня не будет, что бы Алёша был ещё чей - то.... Я никого не обманывала, никому не делала плохо.... Почему, почему у меня должны отнять всё это?
   - А разве Вы не могли тогда погибнуть? Ведь подсознательно Вы были готовы к этому.... Вы рисковали всем тем, что Вы мне сейчас перечислили. Не так ли?
   - Тогда я не думала об этом. Всё произошло мгновенно. Я поняла всё только потом...
   - И, если бы ситуация повторилась, Вы бы...
   - Я бы сделала то же самое.
   - Следовательно...
   - Получается, что это был мой выбор.
   - Да. Получается, что Вы сознательно изменили направление своей жизни, изменили свой путь. Если бы кто-то хотел "отнять" у Вас всё то, что Вы так любите, мы с Вами сейчас не смогли бы разговаривать.... Бог дал Вам жизнь, а Вы просите о смерти. Бог верит в Вас...
   - А я сама в себя не верю. Я близким людям приношу только проблемы и заботы. Я для них как... испытание.
   - Может быть и испытание. У Ваших близких тоже свой путь. Бог так же посылает им испытания. Им тоже предстоит сделать свой выбор, как сделали его Вы. Человек единственный из всех живых существ, созданный Богом по Его "образу и подобию", вечный, как Сам Бог, приходит в этот мир, в первую очередь, для своего духовного совершенствования, и это совершенствование, духовное восхождение идёт через преодоление материальной человеческой природы, земных соблазнов, чувств, желаний, эгоизма... Разве Иисус Христос не показал нам этот путь? Вероятно, для Вашей семьи пришло время испытаний, и самое трудное предстоит Вам.
   - Я знаю, но где взять силы?
   - Чтобы их взять, Оленька, нам сегодня надо ещё немного поработать. Расслабьтесь. Закройте глаза. - Владислав Сергеевич поднялся со стула и встал у задней стенки кровати.
   - Оленька, Вы видите себя?
   - Вижу.
   - Так, как Вы делали раньше, передвиньте правую ногу вправо. Молодец! Видите, получилось сразу. Теперь положите её на место. Хорошо! Теперь передвиньте левую ногу, верните обратно... Хорошо. Согните обе ноги в коленях... Отлично! А теперь выпрямите их, поднимите вверх, медленно опустите.... Положили.... Теперь отдохните.
   - Это я могу сама, одна? - Ольга открыла глаза.
   - Можете одна, без меня.... Хотите попробовать?
   - Хочу. - Ольга положила руки удобнее, расслабилась и закрыла глаза.
   - Вытяните руки вперёд вверх...
   Ольга напряглась и начала поднимать руки.
   - Стоп, стоп, Оленька, положите руки на место. Вам пока это не требуется.... Поднимите руки те, которые Вы видите с закрытыми глазами... Что, не получается? Сначала я Вам помогу... - Владислав Сергеевич поднял свои руки на уровень плеч и несколько напряг пальцы. - Попробуйте ещё раз. Смелее.... Видите, уже получается. Хорошо! А теперь поднимайте всё тело и садитесь! Отрывайте голову от подушки, приподнимайтесь.... Это делается легче... Ваше тело такое лёгкое. Видите, Вы сидите! Положите тело на место... Я очень доволен Вами.
   Ольга открыла глаза и восторженно посмотрела на Владислава Сергеевича.
   - Я не могу поверить, что такое может происходить со мной.
   - С Вами, Оленька, будет ещё многое происходить, только договоримся с Вами: НИЧЕГО из того, чему Вы научитесь, Вы не должны говорить никому, в том числе и своим близким родственникам. Ничего! Поняли? Скоро Вы сами всё поймёте, почему так. А теперь мне просто пообещайте.
   - Если надо, то, конечно, обещаю. А потом можно будет?
   - Потом Вы решите это сами. - Владислав Сергеевич вновь сел на стул рядом с Ольгой и взял в руку её ладошку. Ольга почувствовала, как тепло "побежало" в её тело и непроизвольно закрыла глаза.
   - Оленька, посмотрите на себя очень внимательно. Что происходит с Вашим телом?
   - Мне кажется, я меняюсь.... Как будто Вы накачиваете моё тело... Оно становится упругим. Мои груди... - Ольга потянула руку к груди, но Владислав Сергеевич остановил её:
   - Не шевелите руками.... Пока мы работаем с Вашим тонким телом.
   - Ольга видела, как наполнились энергией её мышцы, бёдра, грудь... Её лицо и всё тело покрылись ровным коричневым загаром, размётанные пряди волос закрывали всю подушку...
   - Такой Вы нравитесь себе, Оленька?
   - Вы видели меня раньше?
   - Я вижу Вас сейчас такой, какой Вы были раньше. А, чтобы Вы были ещё красивее.... Скажите мне, Оленька, во что Вы сейчас одеты?
   - Одета? - Ольга замерла и после минутного молчания, вдруг, начала говорить возбуждённым голосом:
   - Я вижу себя в белом платье, только оно...
   - Спокойнее, Оленька. Только оно... несколько не такое, какое есть у Вас. - Продолжал за неё Владислав Сергеевич. - Которое Вам больше нравится?
   - Это более красивое, полупрозрачное, более широкая и длинная юбка, подчёркнута талия, глубокий узкий вырез на груди... Оно мне очень идёт.... Это нравится больше.
   - Я очень рад, Оленька. Красивей женщины я никогда не видел. Теперь, когда Вы закроете глаза, Вы будете видеть себя такой. Впрочем, кое чего не хватает... Посмотрите, Оленька, что у Вас на груди?
   - Ой! Камень! Он светится. От него исходят лучи во все стороны, даже в меня... Они такие тёплые. Не просто камень.... Это кулон на золотой цепочке.
   - Это мой подарок. Когда будет плохо, не будет силы, положите на него правую руку и получите помощь, которая Вам будет нужна.... Посмотрите ещё раз на себя. Вам хорошо?
   - Мне очень хорошо. Если бы чувствовать себя так всегда...- Ольга открыла глаза и с благодарностью посмотрела на Владислава Сергеевича, потом положила ладошку правой руки на грудь:
   - А камень и правда горячий. Я его так хорошо чувствую.
   - Да, Оля, он настоящий, его можно чувствовать. Только жаль, что всё, что можно создавать на тонких планах, слишком долго материализуется на нашем земном физическом плане. Может пройти несколько земных жизней.... Мы встретимся с Вами через день. Испытайте ещё то, что мы делали сегодня и запомните: Вы самая красивая и самая здоровая женщина. А теперь закройте глаза... и пару часиков... поспите. - Владислав Сергеевич медленно вышел из комнаты.
   В прихожей стояла Татьяна. Она сразу же шагнула навстречу Владиславу Сергеевичу:
   - Владислав Сергеевич, здравствуйте. Мне очень надо с Вами посоветоваться. Дело в том, что ещё до Вас мы договорились с одним известным иглотерапевтом из Москвы. Он сегодня позвонил, что приедет через неделю.... Ольга хочет, чтобы с ней работали Вы.... Не помешает ли это Вам и Ольге?
   - В этой ситуации любая Ваша помощь для Ольги всегда будет иметь положительный эффект. Мне тоже надо предупредить Вас, что через три дня, я уезжаю на пару месяцев по делам, так что следующий сеанс будет последним. А если хотите знать моё мнение, то я скажу, что Вам для Ольги надо выбрать одного врача. Никакие светила медицины, если они будут приходить один - два раза, ей не помогут.... К следующему разу ничего готовить не надо. До свидания.
   Татьяна едва успела кивнуть головой, как Владислав Сергеевич скрылся за дверью. Ей показалось, что впервые за всё время встреч с Владиславом Сергеевичем в его спокойном однотонном голосе она почувствовала нотку раздражения, и мысль об этом не покидала до конца дня.
  
   - Мамочка, ты разрешишь мне погулять во дворе? Там девочки собрались. - Машенька наклонилась к Ольге и поцеловала в щёчку. - Я не надолго. Окно открыто, если что, крикнешь, и я услышу...
   - Ольга открыла глаза. Машенька в белой обтягивающей кофточке и короткой голубой юбочке, загорелая и улыбающаяся стояла перед ней. "Настоящая красавица". - Подумала Ольга и улыбнулась дочери.
   - Иди, доченька. Загляни через час на всякий случай... - Ольга протянула руку в направлении Маши, затем обняла и поцеловала, наклонившуюся к ней, дочь. Машенька выпорхнула из комнаты.
   Ольга вновь закрыла глаза: "Тишина.... Какие необычные ощущения. Комнату вижу даже с закрытыми глазами... Цветы в вазе... Они не такие яркие, а вокруг какое - то облачко, оно и ко мне доходит.... Это же запах!" - Она втянула в себя воздух и частичку облака. Ольга потянулась и широко раскинула в стороны руки.... Она увидела, как напряглось её тело, и живая волна, как порыв ветра, заколыхала её красивое белое платье. Ольга "вытянула" носочки и начала "перекрещивать" и "отводить обратно" ровные, с вытянутыми носочками ноги... Платье сбилось выше колен, и Ольга, "приподняв верхнюю половину тела и сев", правой рукой оттянула край подола почти до лодыжек. Затем вновь расслабилась. "Если бы так управлять "настоящим" телом. Владислав Сергеевич говорил, что болезнь может прийти от "тонких" тел, и, наоборот, если восстановить "тонкие" структуры человека, можно вылечить и тело физическое. Со мной происходят настоящие чудеса, почему же не может произойти и ЭТО?"
   - Ой, мама! - Неожиданно раздался испуганный крик Машеньки где-то на лестнице.
   - Машенька, что? - Лёгкое тело Ольги как-то само собой "слетело" с кровати, и она через открытую дверь комнаты выбежала в прихожую, потом резко остановилась перед входной дверью... Её руки, пытающиеся открыть замок, не чувствовали его...
   - Что же делать? Машенька, - закричала она, но не услышала своего голоса... Дверь открылась сама. На пороге появилась Маша и, всхлипывая, прямо сквозь Ольгу проскочила в ванную... Ольга пошла за ней и увидела, что Маша под струйкой воды моет испачканную и поцарапанную выше колена ногу. Ольга пошла в свою комнату и, подойдя к кровати, вдруг остановилась "как вкопанная": перед ней под белой помятой простынёй лежала женщина... Землистого цвета уставшее лицо, спутавшиеся длинные волосы, обвисшая кожа на голых руках, лежащих поверх простыни... Глаза закрыты, грудь медленно приподнималась и опускалась в такт дыханию.
   - Неужели, это я? Неужели это моё тело? - Ужас охватил Ольгу. Перед входом в комнату послышались шаги Маши, и Ольга, не поняв как, буквально влетела в своё тело... Ольгу "била" дрожь. Она открыла глаза навстречу входящей Машеньке.
   - Что случилось, Машенька, ты кричала?
   Маша, увидев перепуганную мать, подошла и села на край кровати.
   - Не волнуйся, мамочка, я шла по лестнице и оступилась.... Вот, упала и ободрала ногу, но теперь уже не больно. Может быть, тебе чего ни будь принести?
   - Спасибо. Иди, доченька. - Ольга положила ладонь правой руки на грудь и почувствовала тёплую энергию камня. Вместе с теплом пришло спокойствие. Она закрыла глаза, и уже через несколько минут было слышно её ровное глубокое дыхание.
  
  
   Владислав Сергеевич пришёл раньше на целых десять минут. Открывшая дверь Татьяна едва ли не "ахнула". Узнать Владислава Сергеевича было довольно трудно. Перед ней стоял совершенно другой человек. Светлые ботинки, белые брюки, белая рубашка с закатанными до локтей рукавами и расстёгнутыми тремя верхними пуговицами, на загорелой груди просматривался средней величины серебряный крестик на серебряной цепочке. Он дружелюбно улыбнулся Татьяне и поздоровался.
   - Ну, Владислав Сергеевич, я могла Вас не узнать. Вы сегодня лет на двадцать моложе...
   - Что Вы, что Вы, Татьяна Александровна, я всегда одинаковый.... Как там наша больная?
   - Мне трудно Вам ответить.... Стала больше спать. - Татьяна пожала плечами. Владислав Сергеевич зашёл в ванную, вымыл руки и, на предложение Татьяны оказать в чём-нибудь помощь, с улыбкой ответил:
   - Спасибо, Татьяна Александровна, сейчас ничего не надо, Если что-то потребуется, то я Вас позову.
   Ольга лежала с закрытыми глазами и открыла их только, услышав голос Владислава Сергеевича и его шаги в комнате.
   - Как чувствует себя самая красивая в мире женщина? - Владислав Сергеевич подошёл к кровати и сел на стул. - Я думаю, она расскажет мне сегодня много нового...
   - Да, уж, самая красивая..., - Ольга смущённо улыбнулась, и глаза её стали влажными. - Вчера я видела, какая есть на самом деле... Я себя испугалась...
   - Оленька, дорогая моя! Во-первых, я восхищаюсь Вами. Я впервые вижу такого талантливого человека. Я понимаю, что с Вами произошло. Бог сделал Вам ещё один подарок. Благодарите Его. А во-вторых, скажу Вам по секрету, когда впервые увидел себя я, это было жуткое зрелище... Недели две я не пытался это повторять. Всё приходит с опытом. Вы будете благодарить Бога.
   - Это само произошло. Маша на лестничной клетке закричала...
   - И Вы бросились ей помогать.... А она Вас даже не заметила...
   - Она прошла сквозь меня...
   - Надеюсь, Вы ничего ей и мужу не рассказали? Помните мою просьбу? Вы осваиваете сейчас тонкое астральное тело. Скоро Вы будете обладать удивительной способностью, бывать там, где захотите.... Гулять вместе с дочерью, мужем.... Если они будут об этом знать или, даже, догадываться, Ваши отношения с ними разрушатся, они будут бояться Вас, потом... ненавидеть. Не давайте им повода для этого.
   - Но после вчерашнего случая, мне страшно это повторять. Мне показалось, что я лежу, как мёртвая...
   - А Вы попробуйте это сейчас. Поднимайтесь... - Владислав Сергеевич встал и отошёл от кровати.
   - Пытаюсь, не получается... Что надо для этого?
   - Для этого надо: закрыть глаза, расслабиться, успокоиться... Затем... Затем нужны три вещи: Ваше желание или необходимость действия. Вторая-воля... Вы приказываете себе сделать это вопреки страху, своему непониманию, что происходит... Вы должны, и это-всё! Третье: Ваша мысль. Это действие, это энергия, это скорость, это то, что Вы хотите видеть, кого видеть, куда отправиться. Это управляющая сила. Ваша мысль реализуется мгновенно...
   - Наверное, всё это очень сложно?
   - Разве Вам сложно, например, проснуться, открыть глаза, улыбнуться... Это всё то же самое...
   - А если я выйду из тела и не вернусь?
   - Вернётесь. Как бы далеко Вы от него не были, Вы всегда рядом с ним, Вы всегда с ним связаны, Вы будете в нём мгновенно... со скоростью своей мысли. Давайте попробуем ещё раз...
   Прошло минуты две, прежде чем Ольга начала "вставать". Сначала она "подняла" верхнюю часть туловища и села, затем медленно "спустила" ноги на пол и ещё медленнее "встала" на ноги и "сделала шаг" от кровати. Она "стояла" и смотрела на Владислава Сергеевича. Владислав Сергеевич сделал шаг вперёд и протянул Ольге руки. Ольга медленно "протянула" свои...
   - Видите, Оленька, у Вас всё получается... Вы, просто, изумительны! Посмотрите на себя...
   - А можно я посмотрю на себя в зеркало?
   - Попробуйте. Подойдите к нему.
   Ольга прошла к зеркалу и встала перед ним в двух шагах.
   - Но я ничего не вижу! Меня нет?
   - Почему же, Оленька, Вы - есть! - Владислав Сергеевич встал сзади Ольги и поднял руки вперёд на уровень своих плеч. Зеркальная поверхность несколько помутнела, и в зеркале проявилась женщина. - Можете полюбоваться собой.
   Ольга замерла. Она видела себя той, прежней... Загорелые лицо, шея, руки, блестящие глаза, длинные распущенные волосы. Удивительно красивое белое платье, чётко очерчивающее изящную плотную фигуру, от бёдер фалдами спускалось вниз, а в его узком длинном вырезе на груди бросал в стороны светлые белые лучи изумительной красоты камень...
   - Я такой красивой никогда не была...
   - Вы были всегда такой, Оленька. На тонком плане отражается не только наша физическая красота, но и красота духовная и нравственная... Именно такой Вы и были.
   - Спасибо Вам, спасибо... за это чудо.
   - Мы должны с Вами работать, Оля. - Владислав Сергеевич опустил руки, и изображение в зеркале растаяло.
   - Теперь, Оля, подойдите к кровати. Видите, Ваше тело не такое уж страшное. Болезнь никого не красит, а Вы многие месяцы провели без движения... У Вас очень красивое лицо. Попросите Машу, что бы она чаще расчёсывала Ваши прекрасные волосы. Ну, а тело? Придёт время, Вы станете двигаться, и всё будет по-прежнему... Медленно ложитесь. Очень хорошо! А теперь откройте глаза. Может, будут вопросы?
   - Конечно, конечно, только как это сказать... Мы разговаривали с Вами, а я слышала только Ваш голос...
   - Это потому, что, в действительности, разговаривал я один, а Вы говорили, посылая мне свои мысли. Я же говорил Вам, что мысль-это самая главная Ваша сила. Она помогает делать Вам всё... В данном случае - говорить со мной.
   - А почему сначала я себя не увидела в зеркале, пока Вы что-то не сделали? Что Вы делали?
   - Я делал то, что на этот момент было для Вас надо. - Владислав Сергеевич засмеялся и развёл руки в стороны. - А, уж, что конкретно, то, когда Вы будете здоровы и, дай Бог, будете помогать мне в работе, может быть, к Вам тоже придут эти знания. А пока это моя маленькая тайна.
   - Спасибо Вам, Владислав Сергеевич. Я очень благодарна Вам. Я немного устала...
   - Я вижу. А теперь, что бы Вы не так уставали, нам надо сделать ещё кое-что... - Владислав Сергеевич вновь встал у задней стенки кровати. - Оленька, закройте глаза, расслабьтесь, "посмотрите " на себя... Видите? Хорошо. А теперь посмотрите: вокруг Вас... кокон. Какого он цвета?
   - Светлый, голубоватый...
   - Вы видите его оболочку?
   - Вижу. Она прозрачная. Как яйцо вокруг меня...
   - Что происходит сейчас?
   - Оболочка расширяется, превращается в шар...
   - Молодец! А цвет?
   - Цвет меняется... Он становится ... золотистым.
   - Прекрасно! Вам удобно в этом шаре? Голова не кружится? Не давит...
   - Стало очень светло. Даже сила какая-то появляется...
   - Хорошо. Достаточно... пусть так и будет. - Владислав Сергеевич трижды правой рукой сделал движение, похожее на очертание креста, затем опустил руки. - Откройте глаза, Оленька. Что мы делали сейчас? Это мы подправили Ваше биополе.
   - А раньше я не видела, будто его и не было.
   - Конечно же, было! Только сейчас мы сконцентрировали на нём наше внимание. Вы знаете, что нас с Вами ждёт продолжительная разлука, Вам потребуется много сил, и Вам надо уметь находить их...
   - Владислав Сергеевич, я не хочу с Вами расставаться... Разве нельзя и иглоукалывание, и то, что мы с Вами делаем, делать одновременно?
   - Нет, Оленька, это от нас не зависит. Так должно быть, поверьте мне...
   - А когда мы потом встретимся? Мне сказали, что Вы приедете через два месяца...
   - Может быть, приеду через два месяца... Но это будет зависеть от Вас. Если я буду, нужен, то телефон у Вас есть... Я сказал уже, что Вам потребуется много сил. Я покажу Вам, как получать энергию. - Владислав Сергеевич достал из кармана рубашки маленькую полоску из плотной бумаги и протянул её Ольге. - Возьмите и прочитайте про себя. Это молитва. Её надо выучить наизусть слово в слово, потом бумажку порвёте...
   - Она такая короткая. Я её почти уже выучила. Что я должна делать?
   - Первый раз сделаем вместе. Закройте глаза, расслабьтесь... Трижды прочитайте про себя молитву и трижды перекреститесь. Положите правую руку на грудь ладошкой на камень... Сделайте всё, как я сказал.
   Ольга закрыла глаза, расслабилась... По движению её губ было видно, что она читает молитву. Перекрестилась и положила ладонь на грудь.
   - Сверху на Вас движется мощный поток золотистой энергии, он входит в Ваше тело и проходит сквозь Вас... Он промывает каждую клеточку, каждый орган и даёт силу. Теперь посмотрите на Ваше тело и заполните его этой энергией. Молодец! Очень хорошо. Теперь посмотрите на своё биополе... Заполните его... плотнее... Пусть Ваше биополе каждый раз чуточку растягивается. Умница. Достаточно. Снимите ладонь с камня. Видите, поток прекратился. Откройте глаза. Как Вы чувствуете себя?
   - У меня действительно прилив сил. Только смогу ли я всё это делать одна?
   - Обязательно сможете, Оленька. И ещё у меня для Вас несколько советов... Попросите своих близких, что бы без надобности Вас не будили. Надеюсь, Вы понимаете, почему?
   - Что бы меня никто не напугал, правильно?
   - Правильно. Ещё... Придёт время, когда Вашему тонкому телу нужна будет сила... А Ваша сила в Вашей мысли. Мысль должна быть сильной. Попросите повесить над Вашей кроватью длинную нитку, но что бы Вы сами её рукой не доставали. У Вас будет много времени, учитесь раскачивать эту нитку... мыслью. Будет хорошо получаться, повесьте на нитку, например, пустой коробок... Ещё вопросы есть?
   - Не знаю... Если я буду где-то, могу я встретить кого-нибудь такого же?
   - Думаю, что пока нет, а потом... всё зависит от Ваших успехов.
   - И ещё! Вчера я подошла к двери, стала открывать, но не смогла...
   - Дорогая Оленька, двери в этом случае не преграда. Ведь Маша прошла сквозь Вас. Идите сквозь двери, идите сквозь стены, идите сквозь горы, летайте, плавайте, ходите, осваивайте Землю. Немного позже Вы поймёте, какие возможности Вам даны!
   - Владислав Сергеевич, это всё так необычно. Наверное, я действительно счастливая.... Скажите, пожалуйста, а у Вас тоже есть такое тело?
   - Такое тело? - Владислав Сергеевич улыбнулся и с нежностью посмотрел на Ольгу. -Конечно, есть. Оно есть у всех. Только наши тонкие тела не всегда похожи на нас. Придёт время, и Вы будете видеть всех...
   - А я не могла бы видеть ... Вас? Очень прошу, пожалуйста, если можно.
   - Если просите. Закройте глаза. Себя видите?
   - Вижу...
   - Теперь смотрите на меня...
   - Вижу, но это не Вы!
   - Почему? Расскажите, каким Вы меня видите.
   - Вы почти в два раза выше ростом... Длинные до плеч белые серебристые волосы, продолговатое лицо, очень суровое, но доброе. Глаза... какие у Вас глаза! Они светятся и тоже добрые... Белая длинная одежда до пола.... С шеи на грудь спадает толстая цепочка, наверное, серебряная. На ней круглое украшение, в середине камень, почти, как у меня, от него лучи... На голове что-то похожее на обруч, и тоже камень спереди, отливает бело- сиреневым цветом. Вам много лет.... Нет, он не похож на Вас.
   - Может быть... Может быть, Оленька. Вы меня больше не видите... Можете открыть глаза. - Владислав Сергеевич подошёл к Ольге и положил руку на её ладонь. Ольга хотела ещё что-то спросить, но Владислав Сергеевич остановил её:
   - На все вопросы, Оленька, скоро Вы сможете ответить сами. Я благодарен судьбе, что она дала мне возможность познакомиться с таким интересным человеком, как Вы. Думаю, что судьба сведёт нас снова, Ольга Николаевна. До свидания.
   Владислав Сергеевич вышел из комнаты, а Ольга ещё долго лежала и осмысливала всё то, что ей так неожиданно свалилось на голову. Всего-то чуть больше недели, а как много довелось ей узнать. Впервые за время болезни она почувствовала в себе уверенность и силу. Будущее больше не казалось ей таким безнадёжным и страшным.
  
  
   Был первый час ночи. Машенька уже спала. Алексей, Володя и Татьяна всё ещё ужинали на кухне и обсуждали свои дела. Ольга лежала и пыталась вслушаться в их разговор, но это быстро надоело. Какая разница, о чём они говорят. У них свои дела, а у неё, получается, своя жизнь. Первым ушёл в свою комнату Володя. Алексей зашел к Ольге, поцеловал, сказал, что "любит" и пожелал спокойной ночи. Ольга стала замечать, что встречи их с Алексеем становятся всё короче и короче. "Что делать. Очень много работает. Устаёт". - Подумала Ольга и почувствовала, что на глазах появились слёзы. Ольга вытерла их краешком простыни и, пытаясь отогнать неприятные мысли, неподвижно смотрела в потолок.... От люстры спускалась нитка, которую по просьбе Ольги днём повесила Машенька. Ольга перевела взгляд на нитку и стала мысленно пытаться её раскачать... "Уже который раз пытаюсь, но хоть бы качнулась..." - подумала Ольга и стала ещё упорнее сосредотачивать своё внимание... Так прошло ещё минут двадцать, и все звуки в квартире прекратились. "Вот и хорошо. Господи, помоги мне..." - Ольга перекрестилась и начала "вставать". Как ни странно, но это у неё очень легко получилось. Не обернувшись назад, чтобы посмотреть на своё тело, она медленно, на цыпочках, как будто кто-то её мог услышать, вышла из комнаты. Сначала она зашла в комнату Маши. Машенька спала, лёжа на спине и раскинув руки в стороны. Было жарко, и её голое тело лишь частично снизу живота прикрывал уголок простыни. Ольга села на краешек кровати и хотела поправить простыню, но скоро поняла, что это у неё не получится. Она поцеловала Машу в лоб и осторожно вышла из комнаты.
   Алексей лежал на боку, закрыв глаза, и, видимо, изо всех сил старался заснуть. Шевелил ногами, поворачивался, пытаясь найти положение удобнее... Ольга стояла у двери и смотрела на мужа. "Мучается бедный, а как мне хочется быть рядом с ним. Господи, прости меня, помоги мне..." - Ольга через прихожую пошла к входной двери. Инстинктивно задержавшись на мгновение перед дверью, она решительно надвинулась на неё и оказалась на освещённой лестничной клетке. Здесь она остановилась, как бы собираясь с мыслями, затем, приподняв голову и развернув грудь, медленной царственной походкой, чуть приподнимая длинный подол платья, стала спускаться по лестнице...
   Огромный двор освещался всего лишь одной лампочкой. Никого, ни единого человека.... Два высоких тополя, стоящие у забора, казались тёмными и огромными великанами ростом до самой крыши. Небо было не совсем тёмным, и просматривались только наиболее яркие звёзды... Ольгу охватил восторг. Она закружилась, как когда-то в детстве под дождём, увидев пробившееся сквозь тучу солнце. Здесь вместо мокрой травы и луж, был ровный асфальт, но какая разница, если всё существо наполнено радостью и любовью к этому вечному миру, к его красоте... Ольга резко остановилась, услышав чьи-то шаги. Во двор вошёл мужчина. Шатаясь, как пьяный, он что-то бурчал себе под нос. Прошёл к соседнему подъезду и скрылся, не закрыв за собой дверь. Ольга пошла к воротам, выходящим на улицу. Большая часть улицы была заставлена машинами. По грязному тротуару в её сторону шли двое молодых людей. Один (повыше ростом) с сосредоточенным лицом и решительной походкой молчал, а второй, семеня ногами и заглядывая в лицо первому, что-то громко доказывал, постоянно вставляя в речь матерные и другие непонятные слова. Ольга прижалась к забору, но они прошли, естественно не увидев её. "Всё, как и прежде. Здесь своя жизнь..." - Подумала Ольга и уныло побрела домой.
  
   Полуденное солнце подсушивало лужицы, оставшиеся после утреннего дождя. Ветра не было, и потоки тёплого влажного воздуха от асфальта поднимались прямо вверх. Парило. Ольга шла по знакомой улице, где раньше ей приходилось бывать великое множество раз. Здесь когда-то она гуляла с маленькой Машенькой, здесь они ходили втроём.... Прошло более года, а здесь ничего не изменилось. Те же выбоины в асфальте, переполненные мусорные бачки, бездомные кошки...
   Что это? Чёрный кот, сидящий у подворотни, уставился на неё перепуганными глазами, попятился назад, потом бросился бежать и скрылся в разбитом окошке подвала. "Наверное, он меня видит? Ведь, говорят, что кошки всё видят". - Усмехнулась Ольга и чуть прибавила шаг. Прохожих было не много. Все куда-то спешили, и никто ни на кого не обращал внимания. Ольга смотрела больше вверх. Светило яркое солнышко. Утро было пасмурное, а сейчас ни облачка! Впереди на перекрёстке загорелся красный сигнал светофора. Ольга остановилась рядом с девушкой и пожилой женщиной, ожидавшими, пока не загорится зелёный свет. Миновав перекрёсток, Ольга пошла прямо.... Это была дорога к храму. Пройдя сотню метров, она увидела жёлтую часовенку, знакомую ограду из старинных турецких пушек и внутри неё огромное крестообразное строение с возвышающимся в центре высоким куполом и четырьмя поменьше, ориентированными по сторонам света. Пышные кроны деревьев, растущих по внутреннему периметру ограды, создавали храму причудливый зелёный пояс. Она пошла вдоль ограды по каменистому тротуару, а потом, свернув направо, через открытые кованые ворота прошла к главному входу. Не дойдя до ступеней несколько шагов, Ольга остановилась. Какое-то непонятное состояние охватило её. Она подняла голову вверх.... От храма шёл едва видимый свет. Он не был ярким, но и не поглощался светом солнца, которое слепило глаза. Этот свет пронизывал всё вокруг, пронизывал её тело... Она чувствовала одухотворяющую силу этого света. Не экстаз, не восторг, а чувство нежности и любви ко всему, что окружало её, заполнило всё её существо. Ольга опустилась на колени и стала читать молитву.... В храм проходили люди и выходили из него, но ни один человек не пересёк то место, где находилась Ольга. Ольга вошла в храм. Свет, едва видимый снаружи, здесь заполнял всё пространство и слепил глаза. Сделав несколько шагов, она остановилась. В центре храма поток ниспадающего света был ещё более ярким, и Ольга несколько минут простояла, как зачарованная. Первым её желанием было: помянуть родителей, и, повернув налево и поднявшись на три ступеньки, Ольга прошла к Распятию Христа и несколько минут, крестясь и читая молитвы, стояла перед ним. "Теперь пройду под центральный купол", - решила она и направилась в сторону алтаря. Уже собравшись спуститься по ступенькам вниз, Ольга почувствовала вдруг чьё-то прикосновение сзади. Она вздрогнула и, повернувшись назад, остановилась... Рядом не было никого, но справа спереди она почувствовала чей-то притягивающий взгляд. Ольга направила туда свой взгляд, и её глаза встретились с глазами Божьей матери, изображённой на иконе. Ольга подошла поближе. "Господи, это же икона "Знамение" Пресвятой Богородицы!" Перед иконой горели свечи, и у Ольги промелькнула мысль: "Надо бы и мне поставить..." Её рука потянулась к подсвечнику, в ней была зажжённая свеча. Ольга поставила её на свободное место и заметила при этом, что её свеча ничем не отличалась от других. Ольга перекрестилась и опустилась на колени. Теперь она не могла оторвать взгляда от ликов младенца и Божьей матери. Младенец, приподняв правую ручку, как бы предлагал задуматься над всем происходящим, над тем, что жизнь уходит и возрождается, что нет, и не может быть конца... Его глаза, источающие любовь ко всему, созданному Им, охватывали и её, Ольгу. Она чувствовала эту любовь. Это было спасение, это была защита, это было понимание её человеческого предназначения... Бесстрастный взгляд Божьей матери, пронизывающий Ольгу и уходящий куда-то в беспредельность, говорил о непреклонной суровости мира, захватывал Ольгу как частичку какой-то огромной сущности, живущей по своим, начертанным Создателем, законам справедливости и ответственности. Поднятые вверх и развёрнутые вперёд ладони Богородицы, казалось, посылали в Мир неиссякаемую энергию жизни, жизни вечной. В этой жизни есть и она, Ольга. Её беда, её сегодняшнее состояние-это всего лишь миг этой жизни. Бог не оставит её. Бог через эту икону посылает ей "Знамение". Бог поможет ей.
   - Господи, благодарю Тебя за Твою любовь ко мне, за Твою помощь... Я не заслужила щедрости Твоей. Прости меня за все грехи, совершённые мной... Прости меня... Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. - Ольга трижды перекрестилась и трижды низко поклонилась...
   Ольга остановилась под самой серединой купола. Она перекрестилась, подняла руки кверху и закрыла глаза. Сверху на неё падал яркий золотистый свет, он пронизывал тело Ольги и наполнял его силой и блаженством...
  
   - Мама, мама, ты спишь? - услышала она рядом с собой голос Машеньки. Перед ней мелькнуло собственное тело, и, как показалось ей, вместе с мощным потоком она, буквально, мгновенно влетела в него.
   - Мама, мама, ты слышишь меня, с тобой всё в порядке?
   - Всё хорошо, доченька. Наверное, я слишком крепко спала... - Ольга открыла глаза и улыбнулась Машеньке.
  
  
   Машенька принесла букет из желтеющих кленовых листьев и поставила в вазу на стол рядом с Ольгиной кроватью. После школы Маша с подругой гуляли в саду, и Маша собрала букет для мамы...
   - Ой, мамочка, сегодня на улице так хорошо, жаль, что ты не можешь пойти гулять.... Видишь, уже и листья жёлтые появляются. Мы проходили через сад, так красиво... - Прощебетала Машенька, выходя из комнаты.
   - Да, уж, представляю. Спасибо тебе, доченька. - Ольга прищурила глаза и грустно улыбнулась.
   - Если бы ты знала, - думала она, - что там, где ты ходишь, я знаю каждое деревце, каждый листочек на нём, знаю, по каким тропинкам ты ходишь и с кем.... А осень, действительно, наступает... Я её чувствую во всём.... У меня ничего не болит, но стало тяжелее поднимать руки и поворачивать голову. Может быть, это моя последняя осень? Спасибо Тебе, Господи, что Ты дал мне возможность видеть и ощущать мир так, как я не могла раньше, когда считала себя здоровой и полноценной.... Жаль, что наша дача вся заросла бурьяном, а я, хоть и вижу, ничего не могу сделать. Впрочем, так она ещё красивее. Сегодня тепло и солнечно, а скоро начнутся дожди, холода и снег.... Какое мне дело до погоды? Холод и дождь, а мне тепло... Моё платье не мнётся и не намокает, прическа не сбивается, какую захочу, такая и есть... Больше месяца меня лечили иголками. Пока не помогло. Все расстроились. Они считают меня бедной и несчастной. А я счастлива! Они жалеют меня, а я жалею их. Это они со мной замучились. Сколько я им доставляю хлопот... Бедный ты мой, Алёшенька, я так тебя люблю. Как бы мне тебе помочь? Я благодарна тебе, я хочу, чтобы ты был счастлив.... - Ольга закрыла глаза. Её грудь спокойно вздымалась и опускалась в такт дыханию.
  
  
   ...Ольга стояла, облокотившись на гранитный парапет набережной Невы, и смотрела на воду. Прогулочный катер вынырнул из-под моста и медленно шёл вверх по течению. На палубе сидели и стояли люди, и большинство из них смотрело в её сторону... Ольга оглянулась назад. Сквозь высокую резную решётку Летнего Сада просматривались начинающие желтеть деревья...
   - Красота неописуемая, - подумала Ольга, - как хорошо, что всё это дано мне видеть. А сколько людей, которые за свою жизнь, вообще, не видели ничего подобного.... Какая же я счастливая! - Ольга, пропустив пронесшиеся мимо неё машины, прошла через открытые ворота сада и медленно двинулась по центральной аллее, любуясь мраморными статуями...
  
  
   В квартире уже давно погас свет, и все легли спать, но тишина, на первый взгляд, заполнившая все уголки, казалась ложной... Машенька, поджав ноги к животу и натянув до ушей тонкое одеяло, спала, но сон был напряжённым и тревожным. Ольга, "сидевшая" рядом на краешке кровати, гладила Машенькину головку и пыталась снять пробегающие по лицу волны эмоций, будоражащих её сон. Машенька повернулась и легла на спину. Дыхание выровнялось. Ольга поцеловала дочку в лобик и пошла в комнату Алексея. Алексей лежал с открытыми глазами и, задумавшись, смотрел в потолок. Простыня, видимо, ранее закрывавшая его, лежала сбоку. Он был чем-то взволнован, и глаза, постоянно менявшие выражение, были то грустными, то отражали какую-то беспредельную безысходность, то, вдруг, загорались светом решимости.... Ольга не могла оторвать взгляда:
   - Какой, всё же, он у меня красивый! Тяжело ему одному. Я должна, должна ему как-то помочь... - Ольга наклонилась над кроватью и поцеловала Алексея в губы. Ей показалось, что он не заметил этого, но его взгляд, выражавший перед этим грусть, стал каким-то удивлённым и вопрошающим.... Ольга легла рядом с Алексеем, обняла его и стала целовать.
   - Дорогой мой, любимый, я очень хочу быть с тобой... Ты вся моя жизнь.... Почувствуй, почувствуй меня - Ольга "навалилась" на него своим телом, целовала, сжимала, гладила... Тело Алексея напряглось, он начал двигаться, и Ольга почувствовала его проснувшуюся плоть...
   - Алёшенька, Алёшенька, - она целовала и ласкала его руками и своим телом, и, вдруг, почувствовала, как сквозь неё Алексей поднимается с кровати. Тело Алексея дрожало, взгляд был полон решимости, через минуту он поднялся, вышел из комнаты и открыл дверь в комнату ...Татьяны. Татьяна лежала с открытыми глазами и смотрела на стоящего в дверях Алексея...
   - Я тебя так давно ждала... - Её голос прозвучал глухо, но для Ольги он был "как гром среди ясного неба". Алексей бросился в открытые объятия Татьяны. Ошеломлённая Ольга стояла в проёме двери и не могла сдвинуться с места. То, что происходило перед её глазами, сама Ольга никогда не испытывала и даже представить не могла. Порванная Алексеем ночная рубашка Татьяны и отброшенная в сторону самой Татьяной, упала почти к ногам Ольги, и та с ужасом попятилась от неё, но не могла оторвать взгляда от извивающихся в экстазе обнажённых тел... Громкие стоны Татьяны, видимо, разбудили Машеньку, и Ольга услышала тихие шаги по коридору сзади себя. Ольга отпрянула в сторону. Маша, забыв хоть что-то надеть на себя, стояла в двух шагах от полуоткрытой двери в комнату Татьяны и осторожно заглядывала. Ольга впервые совершенно по-новому видела свою дочь. Машеньку не удивило и не возмутило то, что происходило там в комнате. Машенька была ...возбуждена. Ольга увидела, как Машенька начала гладить свои груди и, делая вращательные движения пальчиками, трогать и без того возбуждённые соски... Ольга, потрясённая до глубины души увиденным, бросилась в свою комнату... Она лежала и плакала. Её тело дрожало, и не было силы, чтобы унять эту дрожь.
  
   Утром, как обычно, Алексей зашёл поцеловать жену.
   - Доброе утро, милая, тебе что-нибудь привезти? - Алексей наклонился к Ольге и не узнал свою жену. Её лицо было почти чёрным и совершенно измученным...
   - Нет, спасибо. - Сказала она тихо, не открывая глаз. - Я тебя очень прошу: найди мне какую-нибудь сиделку, и пусть Татьяны больше не будет в нашей квартире.
   Алексей молча поцеловал жену и вышел из комнаты.
  
   Ольга с нетерпением смотрела на часы: - "Половина двенадцатого, ещё целых полчаса..." Она не спала с самого утра. Волнение, охватившее её со вчерашнего дня, когда по телефону она поговорила с Владиславом Сергеевичем и попросила его приехать, не покидало её. - "Вы мне нужны", - сказала она, услышав спокойный ласковый голос. "Вы мне - тоже", - получила она в ответ, и вместе с этими словами к ней пришло чувство уверенности и надежды. Они договорились встретиться в двенадцать, и её волнение, конечно же, было связано с ожиданием момента встречи. Первым её желанием было встретить Владислава Сергеевича у дверей, пусть удивится. Но несколько позже, вновь ощутив тяжесть, теперь уже и новых, своих проблем и погрузившись в них, она назвала своё желание "ребячеством" и, даже, ощутила чувство стыда. Услышав звонок в прихожей, она поправила простыню, прикрывавшую её тело, приняла положение удобнее и закрыла глаза.
  
   - Ну, где тут самая красивая женщина? Уж не спит ли? - Владислав Сергеевич закрыл за собой дверь и прошёл к кровати Ольги.
   - Как ваши дела, Оленька? - Вопрос прозвучал совсем тихо и ласково. Ольга открыла глаза и улыбнулась, пытаясь при этом частым морганием сбить выступившие слёзы.
   - Здравствуйте, Владислав Сергеевич. Я так рада, что Вы согласились встретиться со мной. Так много всего произошло... - Ольга рассказала об изменении отношений с Алексеем, об ухудшении здоровья, о лечении, которое ей не помогает, о том, что её волнует и мучает... Владислав Сергеевич не перебивал, он взял руку Ольги, и, когда её эмоции становились слишком бурными, слегка похлопывал по тыльной стороне её ладошки, и Ольга снижала тон.
   - Понимаете, Владислав Сергеевич, только Маша, Маша... только то, что она останется совсем одна, это заставляет меня жить, принимать все эти муки, эти страдания...
   - Правильно, Оленька. В этом и должен быть сейчас смысл Вашей жизни. Я не совсем согласен с тем, что она останется одна, у неё есть отец, и он её очень любит, но Вы ей тоже нужны, Вам надо жить, преодолеть все свои эмоции и жить...
   - Я никогда не могла подумать, что на мою долю выпадет столько страданий, иногда мне кажется, что больше я не могу, но всё труднее и труднее.... Этим я только с Вами делюсь... Кто ещё поймёт? Все думают, коль я с ними спокойна и улыбаюсь, а они меня кормят, моют, ухаживают за мной, то всё хорошо. Я "сплю", и меня не будят. Если лишний раз не подходят, значит, мне не мешают...
   - Успокойтесь, Оленька. Пока у Вас есть, для чего жить, Вы всё преодолеете. Бог не даёт страданий больше, чем человек сможет вынести. Последние дни Вы много страдали из-за того, что у Вас случилось с Алексеем, а только что Вы говорили мне об этом, как о деле, которое Вас уже не касается. Вы простили его и пожелали ему счастья. Ваша рана кровоточит, но уже не болит так, как это было совсем недавно. Вы уже преодолели это, преодолели ещё одну маленькую частичку отторжения материального мира. Страдание, боль, горе, печаль, если мы преодолеваем всё это, очищают нашу душу, освобождают нас от грехов, которые мы совершили.... Если Бог нам посылает эти страдания, значит, мы достойны этого очищения. Более того, Бог помогает нам преодолевать эти страдания. Вы потеряли Алексея, и боль была нестерпима. Теперь она есть, но сила её угасла. Разве это не помощь Бога? Чтобы вынести все Ваши страдания, Бог дал Вам новое видение окружающего мира. Вы видите и знаете, что происходит с Вашими близкими. Вы заранее, ещё до встречи и неприятного разговора с ними, можете всё это перестрадать и осмыслить. А вспомните, как тяжело было Алексею объяснить Вам, что произошло. Вы помогали ему в этом, помогали, что бы он меньше страдал. Разве не в этом мудрость Бога? И Он этой мудростью делится с Вами...
   - Наверное, Вы правы. Иногда бывает такое состояние.... Мне кажется, что всё, что происходит со мой, от меня далеко, далеко, и, вообще, меня не касается. Если бы не дочь, зачем мне всё это? Я смогла бы спокойно уйти.... Вы можете мне объяснить, что такое смерть?
   - Ой, Оленька, что Вы от меня хотите! Это слишком индивидуальное мероприятие, и каждый его проводит по-своему. Всё зависит от мировоззрения человека. Если человек считает, что он кожаный мешок с костями и живёт один единственный раз, то остановится дыхание, перестанет биться сердце, прекратит функционировать мозг - вот и смерть...
   - А как же тонкие тела, моё астральное тело?
   - А, если человек считает, что физическое тело - всего лишь маленькая частичка него, причём временная, нечто вроде земного домика, а сам он - огромная энегетическо-пространственная конструкция из нескольких тонких тел, обладающая разумом, сознанием и много ещё чем, что присуще только человеку, то понятие смерти для него будет иметь другой смысл: очередной (даже, может быть, от начала до конца сознательный) переход на другой план бытия.
   - Что? Сам сознательно умирает?
   - Я бы сказал так: есть такие люди, которые весь процесс так называемой "смерти" от начала и до конца отслеживают, не теряя сознания. Они сознательно переходят с одного тонкого плана на другой, то есть сознательно живут на каждом плане.... Есть много теорий и версий...
   - А Вы сами как считаете?
   - Мне хотелось бы принадлежать к последним, но это очень высокие, духовные люди.... Боюсь, что в этой жизни мне не достичь этого уровня. Мне нравится книга, называется она "Тибетская книга мёртвых". Это знания восточных мудрецов, собранные за тысячелетия. Кое-что у меня вызывает противоречия, но это книга для каждого ищущего человека.
   - Вы не могли бы дать мне её почитать?
   - Конечно, почитайте. - Владислав Сергеевич достал из папки книгу в зелёной, тиснёной золотом, обложке и протянул удивлённой Ольге: - Читайте, Оленька, если будут вопросы, потом рассмотрим, хорошо?
   - Мне иногда кажется, что Вы всё продумываете заранее и знаете, что со мной будет и сегодня, и завтра, и потом...
   - Вам только кажется. Всё, что будет, зависит только от Вас, от Вашей веры в Бога, от силы воли, от Ваших желаний и устремлений.... Кстати, Вы не задумывались над тем, как привести в порядок Ваше тело, не забыли ли Вы о нём? Покажите мне, как Вы это делаете.
   - Прошу кого-нибудь зажечь свечи, а дальше делаю так, как делали Вы. Свечи лежат на столе и спички тоже. Если можно...
   - Можно и не зажигать... Свечи горят вокруг Вашей кровати. Работайте. - Владислав Сергеевич отошёл подальше от кровати и стал наблюдать за действиями Ольги.
   - Сколько ни стараюсь, но добиться, что бы тело стало одинаково светлым, не могу. Видите? Получается только с Вашей помощью. - Ольга сделала медленный глубокий вдох, затем повторила это несколько раз. Свечи уже не горели, Вокруг Ольги сформировался круглый золотистый шар.
   - Оля, мне понравилось, как Вы работали. Постарайтесь поддерживать энергетику в таком виде.... У меня к Вам предложение. Я бы хотел назначить Вам свидание...
   - Свидание? Мне? Только, если Вы придёте сами.
   - Нет. На это свидание придёте Вы. Вы когда-нибудь бывали в Никольском соборе?
   - Конечно.
   - Тогда: через четыре дня у входа от колокольни ровно в пятнадцать часов в самом лучшем виде. Договорились?
   - А я Вас увижу?
   - Естественно. Я буду таким, как сейчас. - Владислав Сергеевич наклонился и легонько пожал Ольгину ладошку. - Отдохните, Оленька. До свидания.
  
  
   Начало третьей декады сентября в этом году было на редкость тёплым и солнечным, хотя всего лишь пару дней назад пасмурная дождливая с пронизывающим северо-восточным ветром погода, казалось, хоронила окончательно заканчивающееся лето. Владислав Сергеевич спустился по гранитным ступенькам мостика, перекинутого через канал Грибоедова со стороны Садовой, и по широкой граверной дорожке направился вдоль Крюкова канала к колокольне Никольского Морского собора. До встречи с Ольгой оставалось более десяти минут, и он, не спеша, рассматривал возвышающиеся за церковными пристройками, залитые солнцем, купола самого собора. Это было одно из самых его любимых мест в городе, как, впрочем, и сам Морской собор. Множество раз он приходил сюда, что бы прогуляться по дорожкам или посидеть на лавочке в садике перед собором, или просто постоять перед какой-нибудь из икон в летнем храме, включившись в её энергетику и испытывая при этом настоящее блаженство.
   Ольгу он увидел, не доходя метров сто до колокольни. Пронизанная солнцем, ослепительная в своём светлом наряде, она шла, скорее, летела, едва касаясь ногами дорожки, ему навстречу. "О, Боже, если бы её видели все окружающие!" - подумал Владислав Сергеевич и ускорил шаг.
   - Здравствуйте, Я не опоздала? - Ольга остановилась перед Владиславом Сергеевичем, смотревшим на неё восторженными глазами.
   - Здравствуйте, Оленька. Я уверен, что Вы никогда не опаздывали на свидания. Вы согласитесь, если я приглашу Вас в храм? Сегодня замечательный праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Для верующих православной церкви Дева Мария не только Богоматерь, она наша заступница перед Богом. В своей жизни она в полной мере испила чашу страданий, ей близки и Ваши страдания...
   Ольга с удивлением заметила, что Владислав Сергеевич произнёс всё это, не открывая рта, несколько менялось лишь выражение его лица. Они подошли к основанию колокольни.
   - Владислав Сергеевич, у меня такое ощущение, будто мы зашли в тень, хотя мы на солнечной стороне, а что-то давит сверху.... Вы не могли бы это объяснить?
   - Знаете, Оля, для меня это тоже загадка и уже не один год. Ответ я искал в описании собора и в другой литературе.... Храм и колокольня строились в одно время, проектировались одним архитектором, но энергетика этих строений совершенно разная. У колокольни - давящая, дисгармонирующая, сероватого цвета, я всегда стараюсь обойти колокольню, но посмотри на храм: его золотистое свечение заливает всю округу. А, если бы Вы знали, что внутри! Пойдёмте туда скорее...
   У входа толпился народ. Люди, среди них были и иностранцы, постоянно входили и выходили
   - Оленька, в наши церкви не принято входить "простоволосыми", Вы об этом помните?
   - Помню, но... - Ольга смутилась и остановилась перед открытой дверью в храм.
   - Не смущайтесь. Вы подумайте, какой платочек, косыночку хотели бы Вы видеть на своей голове.... Вот. Видите, как всё просто. Мне очень нравится.
   Ольга поправила завязанные под подбородком кончики светлой, однотонной с платьем, косынки, перекрестилась и прошла в храм.
   В нижнем храме шла служба. Основная масса молящихся собралась перед алтарём, и туда сложно было пройти. Справа и слева от входа стояли очереди за свечами, иконами и духовной литературой. Кажущийся низким, потолок не давил, а, как казалось, поднимался вверх, источал, прорывавшееся сквозь него золотистое свечение. Полное освещение и обилие горящих свечей перед иконами в сочетании с этим свечением создавали сияющую ауру храма. Лики святых в ослепительном блеске золотых окладов казались живыми и посылали в окружающее пространство свою, видимую и чувствуемую Ольгой, духовную энергию.
   - Оля, идите за мной, я покажу Вам одну икону. Она не самая богатая и не самая большая, но изумительная. По излучаемой энергии (я назвал бы её "энергией божественной любви") эта икона самая уникальная во всём соборе, а может быть и во всём городе. Раньше я стоял перед ней часами...
   Они прошли в правое крыло здания и по ступеням поднялись к распятию Христа. Владислав Сергеевич трижды перекрестился и поклонился распятию, а потом повернулся направо к висящим на стене иконам.
   - Вот эта икона. Икона Казанской Божьей Матери.
   Икона в потемневшей раме, с золочёным окладом, написанная, вероятно, каким-то добрым и светлым художником-иконописцем, излучала очень тонкий золотистый с сиреневатым оттенком свет и создавала неповторимую ауру любви и тихой радости. Ольга опустилась на колени, а Владислав Сергеевич стоял, склонив голову. У каждого была своя молитва.
   - Оля, не подняться ли нам на второй этаж? Думаю, что там свободнее... Вы бывали там?
   - Да, и не один раз. Владислав Сергеевич, посмотрите на этого мужчину. - Ольга указала на стоящего перед иконой Николая Чудотворца крупного молодого человека лет двадцати пяти. Он зажёг свечу и пытался поставить её на свободное место в подсвечнике. Свеча не крепилась и падала, едва лишь тот отводил от неё руку. Наконец он поставил свечу и сделал шаг назад. Свеча упала на пол и погасла. Молодой человек не решился её поднимать, стоял, смотрел на икону и крестился дрожащей рукой. Его лицо было напряжено, губы что-то шептали.
   - Я думаю, что этот молодой человек совершил что-то очень нехорошее и хочет получить прощение у Бога. Посмотрите его биополе. Оно разрушено и, как при взрыве, рваными клочьями поднимается вверх... как брызги грязи.... Посмотрите его астральное тело. - Ольга инстинктивно отпрянула в сторону и попыталась ухватиться за локоть Владислава Сергеевича. - Боже мой, он же на человека не похож. Какие у него жестокие глаза, голый череп, злобное выражение лица.... У него же одежда и руки в крови... Мне страшно, Владислав Сергеевич.
   - Пойдёмте, Оля. Проходите по лестнице наверх. Не расстраивайтесь. У каждого свой путь. И у каждого есть надежда. Бог милостлив.
   Верхний храм буквально поражал воображение. Просторный, с высоко поднятыми сводами он казался огромным. Дневной свет и свет свечей и лампад пронизывала лавина золотистого духовного света, идущего откуда-то сверху от самого потолка, и всё это, перемешиваясь и отражаясь от золота иконостаса и икон, превращалось в единое сияние, от чего лики святых, изображённые на иконах, казались живыми.
   - Я бывала здесь раньше, но никогда не видела этот храм таким... - лицо Ольги светилось от восторга.
   - "Таким" видят храм такие люди, как Вы, Ольга Николаевна. Разве Вы не частичка этого света?
   - Я счастлива! Спасибо Вам. Но есть много людей, попавших в такое же состояние, как я. Почему им не дано всё это?
   - Во-первых, спасибо не мне, благодарите Господа Бога. Во-вторых, Вы не одна. Есть много людей, которые достигли Вашего состояния.
   - А здесь сейчас такие люди есть?
   - Есть. Вы хотите видеть?
   Первое, что заметила Ольга, это изменение в освещении храма. Свет свечей и свет, проникающий с улицы через окна, начал растворяться в другом, более ярком свете. Он одинаково заполнял всё пространство, не давая теней. Этот свет проходил сквозь тела людей, и краски их одежды померкли, сами одежды и люди стали прозрачными. Произошло преображение. Тела некоторых людей были светлыми, и от них исходило очень тонкое золотистое или голубоватое сияние. Большинство тел представляло серую, иногда с проблесками синих или тёмно красных тонов, массу, свечение отсутствовало, и, даже, казалось, что около некоторых людей свет был менее ярким, как будто они его поглощали. Мимо Ольги прошёл, едва не задев её, молодой человек, которого видела она молящимся у иконы Николая Чудотворца. Ольга отпрянула в сторону Владислава Сергеевича и, к своему изумлению, не узнала его. Это был тот же довольно пожилого возраста седовласый мужчина, значительно выше её ростом, которого она видела прежде во время сеанса, с той лишь разницей, что его длинная белая одежда на этот раз была расшита золотом, украшена камнями и сама излучала свет.
   - Оля, посмотрите в сторону иконостаса.... Видите справа стройную девушку в розовом платье? По подобию она почти ничем не отличается от Вас. Обратите внимание, у обычных людей мы видим одновременно два тела, как бы их смесь, поэтому Вы и она сейчас очень выгодно отличаетесь.
   - А кто она? Мы можем это узнать?
   - Можно пообщаться с ней, но, наверное, не стоит ей мешать, она сейчас так сосредоточена... Можно включиться и посмотреть её физическое тело. По всей вероятности, у неё рассеянный склероз на последней стадии, она малоподвижна, ей, примерно, двадцать четыре года.
   - Владислав Сергеевич, посмотрите на этого мужчину, - Ольга указала на молодого мужчину, чуть выше среднего роста, хорошо сложенного, в белом костюме спортивного типа. Владислав Сергеевич и сам уже на него смотрел, и, когда тот повернулся в их сторону, они обменялись приветствиями.
   - Вы знаете его?
   - Да. У него судьба ещё более тяжелая, чем у Вас. Он воевал в Афганистане и в двадцать лет лишился обеих рук и ног. Уже много лет он борется со своей страшной бедой и не теряет самообладания. Его жизнь - настоящий духовный подвиг. Люди не отблагодарили его. Но Бог даёт ему силу и возможность видеть мир ещё более прекрасным, чем мог бы видеть он, будучи обычным человеком.
   Ольга и Владислав Сергеевич ещё долго любовались уникальнейшим творением человеческих рук - иконостасом, его колоннами, увитыми резными цветочными гирляндами, подолгу стояли у икон, и, как бы беседуя с изображенными на них святыми, просили их о прощении грехов и о помощи всем бедствующим на Земле...
  
   Они стояли у входных ворот с тыльной стороны собора. Проходили люди, но мало кто обращал внимания на одиноко стоявшего пожилого мужчину.
   - Владислав Сергеевич, Вы мне показали удивительные вещи, но это с Вами.... А сама я, одна, могу видеть всё так же?
   - Можете, Оля. Теперь всё это Вы очень быстро освоите. Но прежде, чем выходить одной на астральный план, подумайте, надо ли это. Вы сегодня видели отдельных очень неприятных людей, но мы были в храме, куда многим астральным сущностям просто не попасть. На астрале живут не только люди, и прежде, чем входить туда, надо укрепить свою волю, полностью избавиться от страха, надо очень верить в себя. Если будете пытаться, не оставляйте первое время своё физическое тело. А теперь прощайте, иначе дома Вас скоро хватятся, - он ласково улыбнулся Ольге и, махнув рукой на прощанье, направился в сторону Садовой улицы на трамвайную остановку.
  
   За окошком кружатся и медленно опускаются вниз крупные снежные хлопья. Больших холодов нет, но снега навалило много. Через неделю новогодний праздник. В квартире уже пахнет еловыми ветками.
   Ольга "стоит" у окна и смотрит неподвижным взглядом на мохнатые снежинки, прилипшие к стеклу. Мысли, мысли, мысли... Как их остановить? Всего полтора года с того времени, когда так круто изменилась её жизнь. Да и была ли, вообще, та жизнь? Минуты былого счастья отдаются нестерпимой сердечной болью, особенно после того случая с Алексеем, сделавшего её жизнь невыносимой. О прошлом не хочется вспоминать, а о будущем не хочется думать. Короткие встречи с Алексеем, как правило, безмолвны. Зайдёт, поцелует и молча выйдет, а сама Ольга старается пережить эти моменты молча и с закрытыми глазами. Машенька заходит два-три раза в день и то на парочку минут. Давно ничего не рассказывает, а на попытку Ольги о чём-либо спросить или что-то посоветовать, ссылается на отсутствие времени и торопливо уходит. Конечно, Ольга знает все секреты дочери и часто присутствует при её встречах с подругой и, появившимся совсем недавно, мальчиком Жорой, старше Машеньки года на три и живущем на соседней улице. "Целуются. Ну и что? Все сейчас целуются", - думает Ольга, и мысли становятся тревожными.
   "Пора, пора лечь. Сейчас придёт сиделка, Наталья Степановна, и начнутся "водные процедуры", - Ольга, не спеша, подошла к кровати и медленно опустилась в своё тело. Вместо сиделки в комнату заскочила Маша:
   - Мама, ты спишь? - И, увидев открывшиеся глаза, вкрадчиво зашептала:
   - Мамочка, у меня к тебе есть просьба. Можно?
   Ольга кивнула, и, притянув дочь к себе, поцеловала в щёчку.
   - Слушаю тебя, доченька.
   - Мама, Новый год мы с друзьями хотели бы праздновать у нас в моей комнате. Мы тебе не помешаем?
   - Что ты, Машенька. Конечно же, нет! Празднуйте.
   - Но, у нас будет музыка? Ведь папы всё равно не будет, может быть, и Наталья Степановна уйдёт.... А так, если что, я всю ночь буду дома...
   - Машенька, я же сказала, что вы мне не помешаете. Празднуйте. Наоборот, мне будет веселее.
   Довольная Машенька быстро оставила комнату. Ольга вздохнула и закрыла глаза. "Хоть бы чем-то им помочь. Машенька одна остаётся... Правда, она от меня всё больше и больше удаляется, но, так ведь, она у меня "на глазах", может, хоть чем-то и помогу. Тело совсем слабым стало, голову трудно повернуть, и руки совсем тяжёлые.... Зато моё тонкое тело... Я в нём почти как полноценный человек.... Если бы научиться предметы передвигать. Вот, коробок на нитке...". - Ольга "приподнялась" и рукой "ударила" по коробку, тот медленно закачался. - "Качается! Стало получаться! Теперь я могу ходить, летать... Если бы все люди могли видеть то, что вижу я... Если бы они видели, какие они на самом деле, наверное, все жили бы по-другому. Многое бы не делали, зная, как это всё выглядит... Всё же, я счастливая!" - На лице Ольги появилась довольная улыбка, и глаза заблестели. Вспомнилась последняя встреча с Владиславом Сергеевичем:
   - Вы согласны, Владислав Сергеевич с тем, что я прочитала в этой книге: "жизнь- это болезнь с неблагоприятным прогнозом, ибо исход её всегда фатален?" - спросила она, возвращая Владиславу Сергеевичу "Тибетскую книгу мёртвых".
   - Ох, Ольга Николаевна, что Вы выделили! Придётся мне высказать Вам своё мнение. В чём-то можно согласиться, если перед словом "жизнь" добавить: "очередная земная". Например, можно согласиться, что это "болезнь". Если человек вообще никогда не болел, всё равно процесс старения, разрушения и смерти организма, конечно же, можно назвать болезнью. Любая болезнь сопровождается страданиями, психическими болезнями. Чем больше человек в жизни был счастлив, тем сильнее ностальгия по этой жизни, а это тоже можно назвать болезнью. А вот со словами: "с неблагоприятным прогнозом, ибо исход её фатален", по отношению к некоторым людям здесь можно усомниться. Если "жизнью" называть только существование физического тела, то, конечно, спорить не о чем. Если же целью человека жизнь была средством достижения высшего совершенства, духовной вершины, стремлением вернуть своей Душе её Божественную сущность, утраченную в связи с физическим рождением, и слияние с ней, и человеку это удалось, то о каком "неблагоприятном прогнозе" и "фатальном" исходе можно говорить, даже, если жизнь была тяжелой, мучительной, просто невыносимой? Книга, которую Вы мне возвращаете, это не просто книга, это - "посвящение", это-путь к достижению "просветления", к преодолению страха. Поскольку эта книга волею Судьбы дошла до Вас, осмыслите её...
   Ольга закрыла глаза. "Посвящение, посвящение..." - мысль, словно молоточком, стучала в её голове.
  
  
   - Ольга Николаевна, просыпайтесь... Пора праздновать Новый год.
   Ольга открыла глаза. Перед ней с подносом в руках стояла Наталья Степановна, её сиделка.
   - Пора, пора.... У нас с Вами всё готово. Новый год надо встретить хорошо, чтобы всё хорошо было. Чтобы в Новом году Вы поправились. Сейчас должен президент что-то говорить. Если Вы не возражаете, я включу телевизор...
   - Включайте, пусть говорит.... Подложите мне подушку повыше. Вот так, спасибо, всё хорошо.
   Ольга окинула взглядом видимое пространство комнаты. Справа сзади горел торшер. Круг света, отражаясь от потолка, освещал комнату не ярким, ровным светом. На столе в подсвечнике, украшенном у основания еловыми веточками, горели три разноцветные новогодние свечи. Прямо перед ней на противоположной стене под часами была прикреплена большая еловая ветка, украшенная яркими шарами и бантами, а с потолка спускались ниточки с закреплёнными на них мелкими хлопьями ваты. От хождения по комнате Натальи Степановны ниточки слегка колебались, и создавалось впечатление падающего снега. Пахло ёлкой и открытым шампанским. Наталья Степановна включила телевизор. С экрана плотный седовласый мужчина, вибрируя громкостью голоса и невероятно растягивая некоторые звуки, обращаясь к россиянам, говорил что-то о достижениях и желал успехов в Новом году. Наталья Степановна немного приглушила звук. Били куранты. Где-то вдалеке на улице послышались хлопки, и через окно проявилось небо, освещённое вспышками ракет.
   - За Ваше здоровье, Ольга Николаевна, чтобы Вы поправились. Чтобы с Машей было всё хорошо, Чтобы в семье было всё хорошо. С Новым годом!
   - Спасибо. Дай Вам Бог здоровья. Спасибо за Вашу доброту. С Новым годом. - Ольга смочила губы шампанским и вернула бокал Наталье Степановне. В комнату вошла Маша. Бордовая кофточка с узким длинным вырезом изящно обтягивала высокую грудь. Юбка длинная, почти до пола, с разрезом на левом бедре, была по цвету в тон кофточке, лишь чуть темнее. Черные туфельки на высоком каблучке подчеркивали стройность фигуры. Золотая цепочка заканчивалась золотым крестиком с прозрачным зелёным камешком, уютно утопленном в глубоком вырезе платья на груди. Длинные волосы, перехваченные узкой красной ленточкой и запорошенные цветным серпантином, обрамляли розовое личико с чуть подкрашенными губками. Именно так можно было описать чудо, которое появилось перед изумлёнными взорами Ольги и Натальи Степановны. Оно шло, улыбаясь и выбросив, словно в танце, вперёд руки, изящной походкой манекенщицы.
   - Хороша, хороша.... Как на подиуме, - запричитала Наталья Сергеевна.
   - Мамочка, поздравляю тебя с Новым годом, желаю поскорее быть здоровой, Я тебя очень люблю. - Машенька наклонилась и поцеловала мать в щёку.
   - Спасибо, доченька, желаю тебе счастья... - Медленно тихим голосом проговорила Ольга вслед грациозно удаляющейся дочери.
   По телевизору шёл "Голубой огонёк". Известные певцы и певицы исполняли известные песни. Ольга устала. Она лежала с закрытыми глазами и иногда лишь вставляла словечки в эмоциональные речи Натальи Степановны. Через час Наталья Степановна попросила разрешения отдохнуть и ушла, выключив телевизор и включив вместо торшера настольную лампу. Из комнаты Маши доносилась негромкая музыка и, изредка, шутливый мужской басок.
   Около трёх часов ночи Ольга услышала, как Маша провожала своих гостей. Они весело переговаривались в коридоре, то и дело слышался смех. Потом хлопнула дверь, щёлкнул замок, и Машенька простукала каблучками в свою комнату. В квартире всё стихло. Ольге не спалось. Что-то тревожное чувствовалось ей в этой тишине, и, преодолевая нахлынувшее волнение, она "поднялась". В прихожей, как обычно, горел ночной свет, в своей комнате, лёжа на боку и тихонько посапывая, под толстым одеялом, натянутым до уха, спокойно спала Наталья Сергеевна. Ольга остановилась перед дверью Машеньки, откуда слышался приглушенный мужской голос, и никак не могла набраться смелости и переступить порог. В своём воображении она рисовала картины, сходные с теми, которые увидела она, когда вошла в комнату, где были вместе Алексей и Татьяна в ту незабываемую летнюю ночь. Она сделала несколько шагов назад и пыталась заставить себя уйти в свою комнату, но какая-то сила противодействовала этому. "Машеньке-то всего тринадцать, ещё глупая совсем, да выпила шампанского, наверное. Глупостей наделает.... Я должна ей помочь". Ольга смело шагнула сквозь дверь, ведущую в комнату Маши... Увиденное ничем не отличалось от тех ярких картин, создаваемых её воображением. Машенька с закатившимися глазами, вытянутым вверх подбородком, полуоткрытым ртом и вибрирующими губами, лежала на краю кровати. Правой рукой она обнимала шею Жоры и притягивала его к себе. Жора на коленях стоял у кровати и целовал Машенькины груди, выбившиеся из-под почти полностью расстёгнутой кофточки. Правая рука Жоры утонула в глубоком разрезе Машенькиной юбки и блуждала по дёргающимся голым бёдрам.... Ольга "закричала", но ни её появление, ни её возмущённый крик, естественно, не возымели никакого действия. Она заметалась по комнате, пытаясь что-нибудь уронить, но отсутствие концентрации и поспешность мешали это сделать. Тогда она бросилась в свою комнату и вошла в своё тело. Рядом на расстоянии вытянутой руки стояла ваза с фруктами, графин и чашка с соком. Всё это в мгновение ока полетело по комнате и, ударяясь о стены, зеркало, пол, загрохотало. Первой в комнату вбежала Наталья Степановна. Увидев разбитое зеркало и разбросанные по полу осколки и фрукты, она бросилась к Ольге, но, увидев, что та лежит с открытыми глазами и смотрит на неё, застыла с немым вопросом.
   - Маша, Маша.... Идите к Маше. - Выдохнула из себя Ольга, и тело её обмякло. В это время в двери появилась сама Маша, растрёпанная, помятая и возбуждённая.
   - Что тут происходит? - С гневом выпалила она, упёршись злобным взглядом в лицо матери.
   - Наталья Степановна, оставьте нас вдвоём с дочерью, а сами посмотрите, нет ли кого ещё у нас в квартире... - Тихо, едва выговаривая слова и не открывая глаз, произнесла Ольга. Наталья Степановна молча вышла из комнаты и открыла дверь в комнату Машеньки. Там никого не было. Умный и осторожный Жора в это время бежал по улице в сторону своего дома.
   - Что ты хотела, мама? - С вызовом спросила Маша.
   - Ты отлично знаешь, что я хочу... Тебе слишком рано заниматься тем, чем ты занимаешься. Тебе только тринадцать лет...
   - Не тринадцать, а весной будет четырнадцать. Я ничем не занимаюсь, понятно? А, если занимаюсь, то это не твоё дело! Не твоё, понятно? Кто ты сейчас? Какое дело тебе может быть до нас? Сейчас ты ещё есть, а завтра тебя не будет.... Не будет...
   Ольга издала глухой звук, закрыла глаза. Её рука, вытянутая в сторону Маши, безжизненно упала... Возбуждённая Маша, не замечая этого, продолжала что-то истерично выкрикивать. Наталья Степановна, вернувшись в комнату и увидев, что Ольга потеряла сознание, силой оттащила возбуждённую Машу от кровати матери и вытолкала из комнаты. Затем позвонила Алексею и по его распоряжению вызвала "неотложку".
   Алексей приехал на десять минут позже "неотложки".
   - Ваша жена жива. Состояние стабильное, но привести её в сознание пока не удаётся. Мы делаем всё возможное. Такое ощущение, что она в "коме". - Сообщил ему врач, мужчина средних лет, склонившийся над Ольгой и проводивший какие-то манипуляции. Алексей присел рядом с Машей и стал её расспрашивать о том, как всё это произошло. Маша пожимала плечами и крутила головой.
   Ольга "стояла" у окна и спокойно наблюдала за всеми действиями, проводившимися с её телом. Спокойствие Алексея и безразличие и, даже, несколько враждебное отношение дочери к ней, к её собственному удивлению, её не волновали. Ей казалось, что врач, совершенно чужой человек, принимает гораздо ближе к сердцу происшедшее с ней, чем те, кого она так любит и кому отдаёт свою жизнь без остатка.
   - Может быть, её отправить в стационар, и там можно будет привести её в сознание? - Спросил Алексей, обращаясь к врачу и задумчиво рассматривая безжизненное тело Ольги.
   - Отправить можно, но в больницах сейчас сложно с местами, кто-то за ней должен будет ухаживать... Что надо для неё сейчас, мы сделали. Её состояние удовлетворительное. Она может прийти в себя в любую минуту.... Нужен уход, уход... и спокойная обстановка.
   Ольге совсем не хотелось общаться с Алексеем, Машей, но не высказать "спасибо" доброму и заботливому человеку она не могла. Врач собрал приборы и, собираясь уходить, вновь подошёл к Ольге. Он протянул руку, чтобы дотронуться до её лба, когда Ольга открыла глаза.
   - Спасибо. - Тихо сказала она, и их глаза встретились. Маловероятно, чтобы кто-то мог объяснить, что мог за одно мгновение врач прочитать в её взгляде, но радостное восклицание, которое должно было прозвучать, застряло где-то в глубине его сознания, и он молча попятился назад.
   - Вот, видите... - После нескольких секунд молчания глухо сказал он, обращаясь к Алексею, и, забрав свою сумку, вышел из Ольгиной комнаты.
  
  
   Весна явно брала верх, не смотря на каждодневные утренние заморозки. Заканчивалась вторая половина апреля. Стояли тёплые солнечные дни, хотя нередко северо-западные циклоны вместе с сильным ветром и дождями несли снежные заряды и даже град. Но всё это таяло и высыхало, едва лишь проглядывало солнце. На деревьях и кустарниках появились мелкие листочки. Люди устали без настоящего тепла, и многие, радуясь первым погожим дням, облачались в летние одежды.
   Для Ольги это было счастливое время путешествий. Домашние уже давно привыкли к редкому приходу её "в сознание" и беспокоили лишь, чтобы "принять пищу" да сделать обтирание тела. Ольга привыкла к новому существованию. Храмы, монастыри, музеи, парки, исторические места.... В каких только красивейших местах не могло бы случайно попасть в поле зрения истинного ясновидящего это грациозное чудо из чудес, какое так редко можно увидеть в нашей земной жизни. Наработанная с помощью специальных приёмов, структура тонких тел обеспечивала энергией не только продолжительные путешествия в астрале, но и существование самого физического тела, состояние и самочувствие которого давно зависело от желания Ольги.
   После нового года отношения Ольги с дочерью и мужем не просто обострились, их можно было бы определить таким известным выражением, как "зашли в тупик". У Алексея и Маши общение с Ольгой постоянно вызывало чувство неловкости и смущения, поэтому встречи происходили всё реже и реже. Этому способствовала сама Ольга. Она сразу справилась со своими обидами и, чтобы не травмировать их чувства, в те минуты, когда они заходили к ней, "спала" или находилась в "бессознательном состоянии". Общалась она, в основном, со своей сиделкой, Натальей Степановной, а та, зная об их истинных отношениях, во всём помогала Ольге. Она боготворила Ольгу и считала её почти своей дочерью. Накануне вечером по просьбе Ольги Наталья Степановна созвонилась с Владиславом Сергеевичем, как выразилась Ольга: "с её единственным врачом", и сейчас они обе ждали его прихода.
   Владислав Сергеевич появился ровно в одиннадцать, точно в назначенное время.
   - Рад видеть Вас, Ольга Николаевна. К Вашим услугам. - С явно выраженным уважением и радостью произнёс он, склонившись для поцелуя руки, протянутой Ольгой в качестве приветствия.
   - Я давно не видела Вас и тоже очень рада. Видите, пришло время нашей встречи. - Ольга грустно улыбнулась.
   - Я ждал Вашего приглашения. Вы немного "запустили" Ваше тело. А в целом я очень доволен Вами и восхищаюсь.
   - Спасибо. С некоторых пор, Владислав Сергеевич, Вы остались для меня самым близким и, уж простите, самым дорогим человеком на этой Земле. Я счастлива, что в самый трудный момент моей жизни встретились именно Вы. Только благодаря встречи с Вами я поняла, постоянно молюсь и благодарю за это Бога, для чего я пришла на эту землю и для чего жила. Мне сейчас очень тяжело, но я счастлива. Поверьте, если мне суждено когда-нибудь возвратиться сюда, я бы хотела самым первым встретить Вас. Наклонитесь ко мне, я хочу Вас поцеловать.
   Владислав Сергеевич наклонился, и Ольга прикоснулась к нему губами.
   - Спасибо. Мне грустно расставаться с Вами. Но пришло время, и я поняла это. Материальный мир, моё тело стали слишком обременительными. Я любила красивые вещи, свою квартиру, свой город, дачу, море, но то, что открылось мне сейчас, своими красками, красотой и блеском затмило всё это. Я считала чувства, особенно любовь, самым великим благом, вершиной человеческих достижений, но, как оказалось, земные чувства изменчивы, недолговечны, а иногда и лживы. Моя беда стала слишком тяжёлым испытанием для близких. Я благодарна им за всё и счастлива, что настаёт миг освобождения. Для всех, и, в первую очередь, для меня. Мир истинного счастья и Божественного света влечёт меня к себе, и я каждый раз всё с меньшим желанием возвращаюсь в своё тело.
   - Ольга Николаевна, тридцать пять лет этот материальный мир был Вашим домом, Вы любили его. В чём ценность этого земного мира?
   - Я человек. Всё, что касается меня, я думаю, касается каждого человека. Это единственный мир, где мы обладаем физическим телом, и как существа "телесные" имеем все его достоинства и недостатки. Этот мир дал мне возможность войти в него, почувствовать его, увидеть свет Солнца и согреться его теплом, стать матерью, любить и быть любимой, познать боль, беду, разочарование... Бог дал мне всё, пусть и понемногу. Может быть, этого для меня было бы и достаточно? Сначала я так и считала. Но Бог дал мне новое видение. При полной неподвижности тела передо мной открылись необозримые пространства, новый мир людей, отношений, иная суть вещей... Я поняла, что человек-это не только то, что я думала. Я увидела вдруг, что во мне очень мало человеческого. Ревность, злость, ненависть и мысли, связанные с ними, были не что иное, как чувства зверя, готового на всё, чтобы не отдать то, что у него отнимают. Надо ли рождаться в этом мире, чтобы уходить из него с подобными чувствами? Это был самый трудный период моего "перерождения". Я сумела всех искренне простить, полюбить снова и быть благодарной. После этого нахлынула вторая волна - волна животных чувств. Страх. Страх за себя, за близких, кого я уже не увижу, страх перед неизвестностью, которая меня ждёт... Жалость к себе, к близким, к миру, который я оставляю, к вещам, которые меня окружают... Только в это время я поняла, что всё это - мой земной эгоизм. "Эго". Так его называют? Страх потерять "себя", "своё", потерять, что мне не принадлежит или принадлежит временно. Я подумала: что сделала, что создала я сама? Что оставлю после себя? Вы знаете, Владислав Сергеевич, как воплощается наша мысль в астральном мире. Я стала помогать людям, сажать деревья и цветы, создавать красоту. Я знаю, что мои мысли не скоро материализуются, но я верю в это. Очень жалею, что этот период очень короток у меня. Сейчас я чувствую, что я - "человек". Вы спросили меня, что дала мне ЭТА жизнь? Это и есть мой ответ.
   - Я радуюсь за Вас. Ольга Николаевна, за последние два года Вам пришлось преодолеть большие трудности. Как Вы оценили беды, свалившиеся на Вас? Добро? Зло? Что для Вас эти понятия?
   - То, что случилось со мной, я не считаю злом. Это судьба. Если хотите, воля Божья. Зло не может идти от Бога. Зло проявляется в человеке, пока он не избавился от своих звериных, животных, эгоистических проявлений. Если у человека нет стремления "возжелать", "владеть", "подчинить", если все его мысли направлены на творчество, помощь другим людям и любовь к Богу, может ли идти от него зло? Человеку не надо заставлять себя "творить добро". Ему надо просто "быть человеком". Всё "человеческое" - доброе.
   - Как Вы чувствуете себя, Ольга Николаевна?
   - Достаточно хорошо, чтобы использовать все возможности, которыми я обладаю, и достаточно, чтобы ещё два-три дня теплилась жизнь в моём физическом теле. Я знаю, Вы сейчас предложите мне помощь и продлите ещё на несколько месяцев мою жизнь...
   - Ольга Николаевна, даже, если один месяц, ведь Вы так любите мужа и дочь...
   - Я больше не хочу. Я надеюсь вернуться в этот мир и молю Бога, чтобы мой приход был более полезен. Я бы хотела видеть Вас ещё раз. Вы знаете, когда. Проводите меня, пожалуйста. А сейчас я очень устала. Простите меня за моё многословие...
   Уходя, Владислав Сергеевич предупредил Наталью Степановну, что Ольгу не стоит тревожить, она будет спать несколько часов, и попросил позвонить ему, если с Ольгой произойдут какие-либо серьёзные изменения.
  
  
   Ольги не стало на третий день. Было воскресенье. Около половины одиннадцатого Ольга через Наталью Степановну попросила, чтобы Маша зашла к ней. Ольга лежала с открытыми глазами и встретила дочь с приветливой улыбкой:
   - Доченька, прости, пожалуйста, за то, что тогда, в Новый год, я испортила тебе настроение, и у друга твоего попроси за меня прощение...
   - Чего его просить, если мы давно уже не встречаемся...
   - Ну, ладно. Наклонись ко мне. - Ольга поцеловала, наклонившуюся к ней дочь.
   - Иди. Потом поговорим. Я устала. - Ольга закрыла глаза и жестом руки попросила подойти Наталью Степановну.
   - Спасибо Вам... - Ольга слабо пожала ей руку. - Я отдохну немного. Идите.
   Наталья Сергеевна зашла в комнату Ольги примерно через час. Ольга лежала в той же позе. Лицо её было бледным, но очень спокойным. Было ощущение, что Ольга смотрит своими закрытыми глазами куда-то в даль, будто провожая кого-то...
  
  
   Ольгу хоронили через три дня. Отпевали в храме, том самом с оградой из турецких пушек, где так часто бывала Ольга, особенно в последние дни.
   Могилка, вырытая для неё, отличалась только тем, что рядом стояла высокая молодая берёза, и её крона с только что распустившимися молодыми листочками бросала на кучку свежевырытой земли у могилы лёгкую, едва заметную тень. Проводить Ольгу приехали человек пятнадцать родственников и близких друзей. Все они стояли по обе стороны украшенного цветами гроба, поставленного на два табурета в стороне от могилы. У многих на глазах были слёзы...
   Маловероятно, чтобы кто-то из присутствующих мог видеть, даже если бы очень старался, ещё двоих участников этого похоронного действа. В стороне от толпы лицом к гробу стояла молодая женщина изумительной красоты в длинном белом платье, искрящемся золотом в лучах солнечного света и развевающемся от движения, не чувствуемых обычными людьми, энергетических потоков. Спокойное светлое лицо, отражавшее серьёзность и торжественность происходящего, казалось неподвижным. Светлые длинные пряди волос, охваченных узким обручем на голове, вьющиеся словно змеи, спадали на грудь и плечи. Напротив неё стоял высокий пожилой мужчина с длинными до плеч белыми волосами и в длинной, до пят, белой одежде. Он сосредоточенно смотрел в глаза женщине, пытаясь поймать в её взгляде хоть какое-то проявление эмоций.
   Рядом прибивали крышку гроба. Мужчина и женщина протянули друг другу руки, и их ладони соединились. Глаза в глаза. Мощные потоки энергии рванулись навстречу друг другу и, слившись воедино, образовали замкнутый круг. Это продолжалось несколько минут. Движение энергий стало замедляться, затем прекратилось совсем. Обе фигуры росли, пока мужчина не отпустил руки женщины. Освободившееся тело женщины продолжало расти, увеличивая скорость, и, наконец, оторвавшись от земли, понеслось ввысь.
   "Огонь.... Жизнь - это огонь ..." - словно молния прожгла, устремлённое в неведомые дали, её сознание, как последнее напутствие, забытой навсегда, только что закончившейся земной жизни...
  
  
  

СКВОЗЬ ВСЕ ВРЕМЕНА

  
   "Две вечных дороги - Любовь и Разлука проходят сквозь сердце моё"

(Из песни)

  
   Опушка надвинулась на меня ярким солнечным светом, который заслоняли до сих пор высокие заросли ольхи, черёмухи и ивняка. Липкая болотистая почва, заросшая осокой высотою до пояса, наконец, выпустила мои болотные сапоги, и я, выдохнув с облегчением, сделал несколько шагов по круглой поляне, с которой начиналась широкая ровная ложбина. Я остановился, поставил корзину с грибами и огляделся вокруг. Местность была совершенно незнакомой. Вероятно, я заблудился, увлёкшись грибами. Прикинул направление по часам и солнцу и направился в сторону высокого холма, который начинался сразу за ложбиной, в метрах ста от меня...
  
   Начало осени разлилось по Псковщине тёплыми солнечными днями. Иногда к вечеру собирались тучки, и ночь плескала в темноту чуть ли не ливневыми дождями. Молнии слепили тёмные проёмы окон, прилепившихся к пригорку двумя рядами, деревянных домиков нашей крохотной деревеньки. Но утро почему-то всегда было солнечным и тёплым. Грибы "росли как грибы''.
  
   Уже пятый год эта маленькая, забытая людьми, деревенька влекла меня, жителя большого города, своей тишиной и какой-то светлой задумчивостью. И я после трёх десятков лет странствий военного всё больше привыкал к изобретённому каким-то местным чином прозванию "дачник".
   Четыре года назад, ошарашенные цветущим раздольем лугов и опьянённые медовым воздухом, мы с женой сели на брёвнышко у, предложенного нам для покупки, заросшего до самой крыши крапивой, деревянного домика близ озерка, отороченного с трёх сторон деревьями и кустарником, и вмиг отдали свои сердца этой суровой светлой красоте.
  
   За эти годы я полюбил эти почти безлюдные места, тишину, звенящую в ушах, и светлые летние ночи. Я бродил по лесам, часто сидел на высоких холмах и любовался удивительной красоты пейзажами, простиравшимися на многие километры. Мне всегда эта земля казалась родной, близкой и совершенно... знакомой.
   ...Пройдя метров триста, я поднялся на небольшой холмик и увидел перед собой довольно крутой спуск в очередную ложбинку, за которой и начинался тот высокий холм, куда я направлялся. Сзади был лес, из которого я вышел, справа и слева метрах в пятистах заросли кустарника. Я опустил наколенники болотных сапог, расстегнул куртку и снял шляпу. Легкий встречный ветерок приятно освежал грудь и лицо. Сверху навстречу мне плыли редкие белые кучистые облака. Довольно полная корзина с грибами казалась легкой как перышко. Хотелось поднять руки кверху и лететь. Я сделал пару шагов и вдруг почувствовал, как мои ноги скользнули по покрытому мелким зеленым мхом огромному камню, полностью вросшему в землю. Резкий удар, и неприятное ощущение боли в спине...
   После короткого потемнения в глазах я увидел опрокинутую корзину и рассыпанные грибы. Вытерев шляпой покрывшийся испариной лоб, приподнялся, снял куртку, расстелил ее на вершине холма и сел. Голова немного кружилась, как-то сами опустились веки...
   ... Какая-то сила несёт меня вперёд... Я на лошади.... Конский топот по бокам и сзади... Нас четверо. Это маленькая частица моего отряда, мои товарищи и телохранители. Это они преданно помчались за мной, когда я, получив известие о бегстве ЕЁ из моего обоза, вскочил на коня и, забыв про все на свете, пустился в преследование. Полдня я метался по округе, разыскивая беглянку и потроша на пути все возможные пристанища местных жителей, пока старый, с седыми космами, урус не рассказал мне, что видел скакавших на конях мужчину и женщину, одежда которой по описанию была похожа на ее одежду. Отыскать их следы было легко. Две ниточки углублений от лошадиных копыт почти по прямой тянулись на северо-запад, и мы, временами теряя след, скоро вновь его находили. Здесь еще не проходили наши отряды, но местность была малозаселенной, и не думая об опасности и объезжая лишь видимые жилища урусов, мы шли по следу.
  
   Это было время, когда весна только вступает в свои права. Снег сошел, речки и ручьи вошли в свои берега, но леса стояли еще темными, хотя кроны деревьев все больше и больше зеленели. Земля быстро подсыхала. Безлесные холмы и поля покрывались зеленым ковром молодой травы. Заморозков не было, но прошедшая ночь была холодной, и отдохнувшие за время короткой ночевки лошади шли резвым наметом, будто желая согреться. Я почти не замечал ничего вокруг. Ярость, ревность, обида сменялись щемящей сердце печалью и всепрощающей любовью к ТОЙ, которой последние месяцы была заполнена вся моя жизнь, и которая, оставив меня, сделала ее совсем невыносимой. Эти чувства гнали меня вперед и вперед по стране врага.
  
   ...Мы напали на селение урусов рано утром, внезапно. Три конных отряда, ворвавшись с трех сторон, не встречали сопротивления. Выскакивающие из изб полуодетые мужчины с мечами, топорами или просто с рогатинами или кольями, не успев оказать сопротивления, падали пораженные нашими стрелами. Наши воины врывались в дома, и оттуда с плачем и криками выбегали женщины и дети, пытаясь укрыться в ближайшем лесу, но конники настигали их и плетками, гнали в быстро растущую толпу. Я подъехал к высокому деревянному дому, оттуда слышались крики и шум борьбы. С саблей наголо я зашел внутрь и увидел молодого уруса, мечем отбивавшегося от троих моих воинов. Белая длинная его рубаха спереди была в крови, но ярость, с которой тот отбивался, не ослабевала. За его спиной, прижавшись к стене, и прикрыв крестообразно руками грудь, стояла молодая женщина. Бледное лицо, застывшие глаза, ни крика, ни стона. Широкая из белой тонкой материи одежда, ниспадавшая до самого пола, местами прилегающая к ее телу, вырисовывала удивительную стройность ее фигуры. Темно русые пряди волос спереди и по бокам, спускавшиеся ниже пояса, довершали образ божественной красоты. Неподвижный взгляд больших зеленых глаз, напряженные тонкие черты лица, казалось, на какое-то мгновение пригвоздили меня к полу...
   Упал один из моих воинов от удара меча уруса, и я, мгновенно очнувшись, вступил в схватку. Участие в битвах с юношеских лет сделало меня воином. Урус сразу почувствовал силу моих ударов и начал пятиться к двери в соседнюю комнату. Скоро женщина оказалась за спиной у меня. Каким-то вторым зрением я увидел взлет вверх ее руки и блеск кинжала. Молниеносно развернувшись, левой рукой я перехватил ее руку и крепко сжал. Кинжал упал на пол и откатился в сторону. Двое моих товарищей бросились за урусом, и, получив еще одну рану, тот выскочил через окно наружу и исчез. Женщина дернула руку. Я выпустил ее. ОНА стояла передо мной с решительным гневным лицом, готовая к смерти. Ни отчаяния, ни страха, только сияние струящегося от ЕЁ лица света подобного тому, который видел я ранее на изображениях ликов святых ЕЁ веры. Этот свет, это прекрасное гордое изваяние, готовое принести себя в жертву, но не покоренное, мгновенно изменили ритм биения моего сердца. Все предшествующее этому в моей жизни: ратные успехи и богатство, любовные утехи, власть и слава, добытая в многочисленных сражениях, - все померкло вдруг перед единственной возможностью любить, быть рабом этого удивительного существа и, может, стать любимым.
   После каждого сражения воин получал добычу, захваченную в бою. ОНА стала моей пленницей. В моем жилище, когда мы располагались на стоянках, или в обозе, когда передвигались, мои близкие и слуги старались выполнить каждое ЕЁ желание. Все время, свободное от службы, я старался быть вблизи от НЕЁ и в общении с НЕЙ. ОНА видела, как я ЕЁ люблю. Иногда в ЕЁ глазах кроме доброты было еще что-то, дающее мне надежду, но я никогда даже не осмеливался коснуться рукой ЕЁ одежды. Прошли месяцы. Мне казалось, что ЕЁ чувства ко мне - это цветок, который медленно вырастает на почве моей огромной любви и преданности в лучах того будущего счастья, которое постоянно грезилось мне. Мне казалось, что близок миг, когда этот цветок вдруг раскроет свои лепестки, и его божественная красота озарит освоим светом мою жизнь... Внезапное ЕЁ исчезновение стало для меня настоящим испытанием.
   Двоих всадников - мужчину и женщину мы увидели внезапно менее чем в полуверсте от себя. Они не торопясь, объезжали болотце. Он указывал рукой в сторону и что-то объяснял. Услышав топот наших лошадей, они оглянулись, как будто замерли на мгновение, но затем с криками понеслись, пытаясь удалиться от нас. Я больше не чувствовал ничего вокруг, Мой конь, знавший меня уже не один год, летел как ураган. Расстояние между нами быстро сокращалось. Я снял из-за спины лук и достал стрелу. Её спутник скакал всё время позади, как бы прикрывая беглянку. Я прицелился в его спину, растянул, как мог, лук и выпустил стрелу... Судьба. Эта она дала мне счастье встретить её, дала любовь, озарившую божественным светом сердце воина - кочевника, всей жизнью которого была война, убийства и жестокость. Выжить - вот был смысл существования. Любовь и служение ей подняли этот смысл на такую высоту, выше которой нет ничего, кроме падения, кроме расплаты за то подаяние судьбы, которое, как понял я, увы, мной было не заслужено...
   Стрела прошла выше плеча мужчины и попала в ЕЁ спину чуть ниже лопаток, пробив тело почти насквозь... ОНА упала с лошади сразу. Я уже не видел, как отбивался от моих товарищей ЕЁ спутник, и как они, довершив дело, расположились в стороне от нас... Я бросился к НЕЙ. ОНА лежала на боку, чуть поджав ноги. Плащ, в котором ОНА ехала, остался в стороне, а на белом платье вокруг торчащей стрелы расползалось большое кровавое пятно. Казалось, ОНА была мертва. Я обломил выступающий хвост стрелы, стоя на коленях, приподнял тело и обнял, держа ЕЁ голову на уровне своей груди. Это было мое первое объятие ЕЁ в моей жизни. Слезы катились по моему лицу. Казалось, время остановилось. Вдруг ЕЁ тело напряглось, ОНА открыла глаза... ОНА смотрела в мои залитые слезами глаза. Ни ненависти, ни отвращения, ни страха, спокойный, светлый, всепрощающий взгляд. Губы ЕЁ шевельнулись, и я услышал: "Прости меня, Сал...". ОНА пыталась произнести мое имя, но так и не смогла. Струйка крови появилась с левой стороны ЕЁ рта, взгляд потускнел, тело расслабилось. ОНА была мертва, но ЕЁ глаза, казалось, смотрели вглубь меня. Мое сердце разрывалось от боли...
   Рядом из земли возвышался огромный серый камень. Сбоку от него мы сделали подкоп, получилась глубокая просторная ниша. На ветки сосны я расстелил свой плащ и положил ЕЁ. ОНА была прекрасна, как и в жизни. Я долго смотрел на НЕЁ, понимая, что этот образ единственной любимой женщины будет со мной всегда, и что с этих пор вся оставшаяся жизнь будет подчинена одной единственной цели - раскаянию и искуплению моей страшной вины. Видно провидению было угодно дать совершить мне преступление, которому нет оправдания, нет прощения, а расплата - вечная мука, вечная любовь без ответа и надежды...
   Я закрыл ее плащом. Нишу заложили ветками и присыпали землей. Сверху на камне двумя ударами сабли я высек крест - символ ее веры.
  
   Мне не хотелось открывать глаза. Прогретая солнцем земля и трава, потерявшая летнее многоцветье, но все еще зеленая, мягкая и пахучая, притягивали к себе. Никакой боли. Тело было легким и полностью расслабленным. Чуточку приоткрыв глаза, я увидел над собою удивительно голубое небо и мелкие белые облака, медленно уплывающие куда-то в сторону солнца.
   "Неужели я задремал? Сон! Какой удивительный сон...".
   Я встал. Все увиденное ярко стояло перед глазами, и было ощущение, что окружающие меня холмы, ложбины, болото сзади меня - все то же самое, что я только что видел... Я стоял и озирался вокруг. Ощущение какого-то единства увиденного во сне и настоящего никак не покидало меня. Я поднял куртку и корзину, сделал несколько шагов, как вдруг почувствовал под ногами... камень. "Камень, камень!" - прожгла меня мысль. Я бросился на колени и стал лихорадочно сдирать с вершины камня мох и дерн. Крест! То ли царапины, то ли какие-то старые трещины, давно стертые во многих местах, едва различимо проступали... Я никогда бы их не заметил, если бы не искал... Я долго сидел на камне. Солнце, видимо, немного передвинулось, и знак почти не был виден... Передо мной медленно плыла моя жизнь: радости, утраты, поиски счастья... и постоянно прорывающаяся к сердцу ностальгия по чему-то дорогому и далекому, что всегда в самые радостные минуты моей жизни заставляла меня мечтать о еще более желанном и светлом...
   Поднявшись на холм, я с удивлением увидел в полукилометре знакомое озеро, свою маленькую деревню и свой дом с полосатой крышей.
  
   Происшедшее поразило меня. Весь день, чем бы я ни занимался, оно было передо мной и как в кино вновь и вновь прокручивалось в моем воображении. Почему-то стали всплывать в памяти картины далекого детства. Немного кружилась голова, и какая-то разбитость чувствовалась во всем теле. Я прилег на кровать. Воспоминания. Стало ясно, что виденное мной сегодня и вся моя жизнь это два звена какой-то одной невидимой цепи.
   Мое детство проходило в большом русском селе в двадцати километрах от известных старинных городов Суздаля и Владимира. В долгие зимние вечера, у нас дома собирались, бабушкины друзья - старушки и старики и рассказывали страшные и порой колдовские истории. Я, закутавшись в одеяло и спрятавшись за бабушкиной спиной, всегда слушал, слушал, не пропуская ни слова. Особенно много рассказывала моя бабушка. Однажды речь зашла о жестокой битве с татарами, где погибло много народа. За селом до сих пор сохранилось это место и называется Валганами. Там были ямы - провалившиеся могилы, а рядом на поле, когда пахали, находили старинное оружие и части доспехов. Я часто думал о Валганах, но был там всего раза три-четыре. Протекающие рядом речки назывались Ирмес и Урда, и от всей округи веяло старинными тайнами. События, происходившие в старину на этой местности, постоянно занимали мой детский ум, мои сны. Не знаю почему, но я был убеждён, что там, на Валганах в земле лежит моя сабля длинная и кривая с рукояткой, украшенной драгоценными камнями и золотом. Потом, уже в юности, у меня всегда было желание заняться раскопками на Валганах, но когда надо было приступать к делу, всегда находились мешающие этому помехи и главная из них - какое-то мое благоговение перед этим, как мне казалось святым местом...
  
   Я, расслабившись, лежал с закрытыми глазами. День медленно клонился к вечеру. Птица (видимо сорока) села на шиферную крышу, и ее мелкие шажки четко печатались в тишине. Воспоминания увиденного утром и картины далекого детства все больше и больше перемежевывались, в подсознании всплывали все новые и новые видения...
  
   ...Уже день и ночь как мой отряд - сотни конных хорошо вооруженных воинов вышел из крупного города урусов и двигался в северном направлении, где на третьи или четвертые сутки должен был соединиться с основным войском, которое медленно продвигалось на запад с обозами и стадами скота. Город урусов нами ранее был взят, разгромлен и сожжен. Отряд сопровождал две большие повозки, на них везли тяжелые, покрытые золотом, украшенные различными фигурками и резьбой, а также изображением восходящего солнца, крепостные ворота этого города. Ворота предназначались в дар Великому правителю. Повозки сопровождали еще и пешие воины, поэтому обоз двигался медленно, с трудом преодолевая многочисленные гати и броды. Уже за полночь, преодолев не широкую, но довольно полноводную и с глубокими бочагами речку, мы сделали привал...
   Не смотря на теплые солнечные дни, ночь была прохладной. Над мокрой от росы травой по низинам стлался густой белый туман, но небо было чистым и звездным. Все предвещало хорошую погоду...
   Было уже светло. Приподнимающееся справа над горизонтом солнце еще было скрыто за туманом, но его лучи, освещая небо и пробивая верхушку тумана, образовали над проснувшейся землей ярко светящуюся корону. Ржали лошади, весело перекрикивались люди. Было доброе утро...
   Я, раздетый до пояса и согнувшийся, отфыркивался от прохладной воды, которую лил мне на голову из кожаного ведра один из моих слуг, когда прискакал воин и возбужденно начал докладывать, что впереди, в получасе езды, дозор встретил конных урусов, их много, но из-за тумана точно определить невозможно... Я разделил отряд на три группы. Спешенные воины заняли оборону с трех сторон, образуя полукруг, центром которого были повозки...
   Прискакал наблюдатель из дозора слева и доложил, что видел большую группу пеших урусов, которые продвигаются в нашу сторону по ложбине вдоль берега реки... Встреча с противником была неизбежной. Задача стояла одна: сохранить золотые ворота...
   Река! Глубокие бочаги... Я отдал приказ, и воины опустили ворота в яму на дне реки, глубина которой была больше, чем самое длинное копье. Сверху бросили камни, которых вдоль по берегу было много...
   Солнце поднялось выше, и туман почти совсем рассеялся. Впереди на дальнем краю поля стояли белые шеренги пеших урусов с поднятыми остриями вверх копьями, похожие на частокол. За ними расположился конный отряд; блестели кольчуги и шлемы... Впереди на древке колыхалось хвостатое знамя... Справа местами через ложбины блестела на солнце голубая гладь реки, и высокими глинистыми обрывами обозначался противоположный берег. Слева двигались ломаные белые пешие шеренги. Рогатины, колья, копья, косы... Доносились крики... Сзади за речкой, на круглом пологом холме, который мы проходили ночью, конная группа урусов зажгла большой костер. Черный дым медленно и ровно поднимался вверх и таял где-то в высоте в голубом небе...
   Отряд занял боевой порядок и двинулся через поле. Впереди шеренги пеших воинов с копьями и луками. За ними конные ряды. Каждый был молод, каждый был красив. Разноцветная, отделанная мехом одежда, разрисованные щиты, блестящие кольчуги и круглые металлические шапочки-шлемы, взволнованные лица и горящие глаза. Каждый знал, что будет...
   Отряд остановился посреди поля перед шеренгами урусов, на расстоянии чуть большем дальности полета стрелы. Конные спешились. Воины подготовили луки и стрелы, выставили вперед щиты и копья. Только я и мои телохранители остались на конях в центре. Шеренги урусов заколебались и двинулись на нас. Град стрел с обеих сторон обрушился на противников. Все пришло в движение. Воинственные крики и вопли раненых. Пешие шеренги устремились друг на друга...
  
   Гибель любимой женщины совершенно изменила мою жизнь. Всю весну и лето чувство нестерпимой сердечной боли не только не уменьшалось, но все больше росло. Частые опасные стычки с противником давали отряду славу и щедрую добычу, но ни то ни другое совершенно не интересовало меня. Я искал лишь забытье, избавление от того, что мучило меня, от чего жизнь стала нестерпимой и ненужной...
  
   Конь нетерпеливо перебирал ногами и я, сжав его бока коленями, заставил замереть. Крики, ржанье лошадей, лязганье сабель впереди и свист стрел не волновали меня. Я смотрел поверх всего происходящего в беспредельное голубое небо, где в вышине, спокойно беззаботно раскинув крылья, парила птица. Ей был совершенно безразличен тот ад, который творился на поле впереди меня... Я закрыл глаза. От дальнего перелеска, через поле, словно белая птица бежала ко мне женщина. Широкие белые рукава развевались как крылья. Она быстро приближалась, протягивая ко мне руки. Это была ОНА...
   Боль в запястье левой руки обожгла меня и вывела из состояния оцепенения. Стрела, врезавшись в тыльную сторону ладони, пробила ее насквозь. Щит упал к ногам лошади. Я выдернул стрелу. Острая боль жгла руку, перчатка наполнилась кровью, но рука действовала. Шел бой. Отдельные урусы, пробиваясь сквозь гремящую и орущую свалку, были уже совсем недалеко. Я на миг закрыл глаза и вновь увидел ЕЁ, приближающуюся и зовущую...
   Я снял из-за спины лук и колчан со стрелами, опустил наземь, снял с головы шлем и отбросил в сторону. Конь разгорячено начал перебирать ногами, готовый сорваться с места. Я вынул из ножен саблю, поцеловал ее и, подав команду охране "Вперед", устремился в гущу сечи. Больше не существовало ни неба, ни земли. Была вопящая звериными голосами, брызжущая кровью из людских и конских тел, управляемая лишь страхом и ненавистью людская лавина, которая никуда не двигалась, но, попеременно вздымаясь, то там, то там, усеивала поле окровавленными трупами. Две стрелы, одновременно пробив сапог ниже лодыжки на правой ноге, вызвали жгучую боль, но это лишь вызвало ярость. Нанося удары направо и налево, и давя конем, я направился к богато одетому конному урусу, окруженному телохранителями, когда сильный удар в правое плечо, едва не выбил меня из седла. Острое копье, пробив кольчугу, вонзилось в тело и было сразу вырвано оттуда, порвав мышцы и образовав большую кровавую рану чуть ниже ключицы. Перехватив саблю в левую руку, я занес ее высоко над головой, чтобы ударить выросшую вдруг передо мной фигуру уруса, когда резкая горячая боль обожгла шею от левого уха до гортани. Яркая вспышка где-то внутри головы, темнота в глазах, через которую все ярче и ярче проступала приближающаяся фигура женщины в белом платье с протянутыми в мою сторону руками... "Я иду, иду к тебе"- последняя мысль тающего сознания уходила из моего тела в вечность...
  
   Прошло почти два года. Последнее лето я жил в деревне и работал целителем в центральной усадьбе бывшего колхоза, расположенного в семи километрах. Волостная администрация сдала мне в аренду кабинет в местном медпункте, куда два-три раза в неделю, по утрам, я отправлялся на велосипеде и вел прием желающих...
  
   Это летнее утро могло быть обычным. Безлюдная асфальтированная дорога, по которой, не спеша, катились колеса моего велосипеда, была почти ровной и ничуть не мешала мне любоваться окрестными красотами. Старые дубы, растущие вдоль дороги, казались безучастными и неприступными великанами, но я чувствовал могучую энергетику их дыхания, и с удовольствием пропускал через себя ее живительные потоки. Солнце, успевшее подняться довольно высоко и светившее в спину, казалось, подталкивает меня своими лучами. Насыщенный запахом цветущих трав с остатками утренней росы, воздух приятно освежал тело. Всё было, как и в предыдущие дни, только какое-то волнение, заставлявшее своими непонятными приливами учащенно биться сердце, возрастало одновременно с моим приближением к месту работы. Меня ждали пожилые мужчина и женщина, и уже спустя несколько минут, забыв про волнение, я увлеченно занимался их проблемами.
   Через пару часов, решив сделать маленький перерыв, я сидел в кабинете, пил кофе и любовался через окно группой ребятишек, возившихся в песке около пруда...
   - Извините, я очередная. Здравствуйте, - спокойный приятный молодой голос заставил меня почти что вздрогнуть. Я оглянулся. Посреди кабинета стояла и улыбалась девушка, чуть выше среднего роста, со светлыми распущенными волосами. Белую, обтягивающую плотно грудь, блузку на тонкой талии охватывал поясок светло- коричневой широкой юбки, фалдами спадающей почти до колен. Когда мой взгляд опустился до ее босых ног, она, смутившись, сказала:
   - Извините, у вас там такие большие тапки, что я решила лучше так... Меня зовут Наташа.
   Я посадил ее напротив себя и молча слушал рассказ о том, что уже недели две она чувствует боль в области солнечного сплетения, ездила в поликлинику, ее обследовали, но ничего не нашли...
   - Теперь вся надежда на Вас, - она замолкла и уставилась на меня, не мигая, своими огромными зелеными глазами. Удивительно красивое, с тонкими чертами и мягкой очаровательной улыбкой лицо выжидающе смотрело на меня...
  
   Что уносит с собой человек, уходя в мир иной и оставляя физическое тело, когда отделяется невидимое что-то, что мы называем "душой", и что приносит с собой, воплощаясь вновь в этом мире? Наверное, это энергия со своими особыми неповторимыми вибрациями, несущими код нашей вечной сущности. Неповторимы отпечатки наших пальцев, неповторима наша энергетика. Не она ли каким-то таинственным образом помогает нам из огромной массы людей выделить именно тех, кто становится дорогими, близкими, любимыми, с кем нам просто приятно рядом быть, или наоборот ощущать неприязнь, агрессивность, вражду, казалось бы, ничем не объяснимую. Наверное, мы любим и ненавидим в своем бесконечном странствии во времени одно и тоже окружение. Меняются сочетания, качества, пол, тела. Мы сполна отдаем долги и должное принимаем; меняются отношения и чувства, возможно, все кроме единого, вечного, которое называется "Любовью", ибо не зря говорят: "Бог есть Любовь". Если это так, то каким счастливым должен быть человек, испытавший на своем бесконечном пути к высочайшей Истине хоть раз это божественное состояние?
   Уже при первых ее словах утреннее волнение вновь охватило все мое существо. Я включился в вибрации ее биополя, и одновременно с рассказом о болезни, рассматривал небольшие изменения в ее организме, которые вызывали боль, но пока не могли быть увиденными врачами при обследовании, и энергетический блок, образовавшийся в результате деформации тонких энергетических структур ее тела. Периодически, непроизвольно, мои глаза закрывались, и я видел перед собой совсем другую женщину....
   Мы беседовали с ней. Наташе шел двадцать первый год. Она жила в соседней деревне и работала в детском садике. У нее был жених - местный парень, и они месяца через два должны будут пожениться. Он очень ее любит, всегда нежен и заботлив. Она с ним очень счастлива....
   Мы договорились на три-четыре лечебных сеанса.
  
   Наташа чувствовала красоту. Простенькие кофточки и юбочки подчеркивали ее грациозную фигуру. Она приходила всегда красивой и веселой. Я ждал ее каждый раз с прежним волнением. Наши сеансы несколько удлинились, но мы оба находили в этом удовольствие. Беседы о вечном, о жизни, о любви. У нее не было от меня никаких тайн... После первого сеанса ее боли прошли, и даже при сильном нажатии на болевую зону она более не испытывала дискомфорта.
   Последний сеанс был короче предшествующих. Она торопилась. После необходимых лечебных манипуляций я ввел ее в состояние транса. Мы прошли по ее короткой жизни. Она видела себя в детской колясочке с мамой, потом в школе, вновь пережила свое первое свидание с ее теперешним другом...
   Я смотрел на нее, лежащую с закрытыми глазами, и любовался, любовался тем творением, из-за которого, наверное, я пришел в очередной раз на эту Землю. Но лежащая в двух шагах она была от меня на расстоянии тридцати с лишним лет земных и, может быть, многих сотен лет безмолвия, которые разделяют наши земные встречи... Спасибо тебе, Господи!
   - "Наташа, - вдруг вырвалось у меня, - а ты не хотела бы посмотреть, кем ты была в прошлой жизни?" Наташа сделала короткую паузу, как бы задумавшись. Несколько секунд. О, сколько мыслей пронеслось за эти секунды в моей голове: сожаление о нелепом предложении, раскаяние, надежда на прощение и многое другое. Наверное, этот ураган образов, пронесся через ее сознание, и она почувствовала, ЧТО со мной происходит. Я даже уверен, что в этот миг мы поменялись с ней ролями, и, потеряв силу воздействия, я превратился из ведущего в этом действе в ведомого...
   - Хорошо, - спокойно, наконец, вымолвила она. Спустя несколько секунд, проведя необходимые манипуляции, вложив всю силу и уверенность в каждое свое слово, я спрашивал у нее:
   - Наташа, кем ты видишь себя?
   - Женщиной.
   - Твой возраст?
   - Около двадцати лет.
   - Как ты выглядишь?
   - Темно русые волосы, длинные, плащ... теплый... мех.,.., белое платье... длинное, я еду... еду на лошади... очень быстро...
   - Ты одна?
   - Нет, нас двое, со мной мужчина... за нами гонятся...
   - Кто?
   - Они..., их четверо..., они догоняют... мне страшно, страшно... мне больно!..
   Я сильно, до боли на мгновение сжал пальцы на ее ногах и спокойным ровным голосом произнес:
   - Больно? Теперь не больно... Успокойся, милая. Ты лежишь у меня на столе..., ты полностью расслаблена, тебе хорошо, ты - Наташа, тепло..., на улице солнышко, отличный день! Через минуту мы закончим сеанс. Полежи спокойно.
  
   Спустя несколько минут, мы расстались. Она выразила благодарность и сожаление, что так мало времени и, что это последний сеанс...
   Я смотрел в окно, как она уходила. Ровная, красивая походка. Легкий ветерок развевал ее волосы и юбку. Казалось, что она летит, слегка лишь задевая туфельками асфальтированную дорожку...
   На другой стороне улицы около мотоцикла стоял молодой человек и смотрел на приближающуюся Наташу. Она подбежала к нему, и они поцеловались.
   Я не рассматривал его. Какое-то подсознательное чувство давало мне ощущение, что передо мной тот самый ее спутник из моих видений или снов... Проще сказать, я был уверен в этом... И какая разница как внешне выглядит этот юноша, какова его фигура, лицо, волосы, его одежда. Конечно же, он красив, потому что не может быть не красив человек, у которого есть такая любовь. Я был счастлив за них, за их чувства, за то, что дал им Бог в этой жизни. А еще больше я был счастлив потому, что все это мне было дано увидеть, увидеть и понять цену тому вечному божественному чувству, название которому - Любовь.
  
   Поздняя осень. Снег еще не выпал, но морозец и холодный ветер пробирали до костей. Я ехал в местном автобусе до железнодорожной станции, покидая до будущей весны свою теперь уже унылую деревеньку. На одной из остановок в автобус вошла молодая красивая парочка. Они остановились на передней площадке. Молодой человек бережно поддерживал свою спутницу, обняв сзади за талию. Они улыбались, что-то оживленно обсуждая. Казалось, само солнышко закатилось в промерзший автобус. В девушке я узнал Наташу. Наши глаза встретились, и она вдруг, оставив своего спутника, направилась ко мне. Наверное, она услышала мой мысленный вопрос: "Как дела, Наташенька?" и увидела мою радость, которая светилась в моих глазах при виде их. Она наклонилась над моим ухом и прошептала: "У меня все хорошо. Спасибо". Ее губы едва коснулись моей щеки. Так же порывисто она вернулась к своему спутнику. Они вышли на следующей остановке...
   Я продолжал ехать, смотрел в окно и улыбался. Улыбался и никак не мог заставить свое лицо принять серьезное выражение, не смотря на все свои усилия.
  
   Боже мой, я прожил такую долгую жизнь, было все: взлеты, падения, любовь, измены... Казалось, было счастье, но никогда не оставляло чувство одиночества. Я всегда кого-то искал, чего-то ждал. И вот сейчас в момент нового жуткого всплеска одиночества все мое существо заполнила какая-то светлая ликующая радость, радость величайшего достижения в моей жизни, как будто счастье этих далеких от меня и практически незнакомых людей сделало меня сопричастным к чему-то огромному и светлому, озарившему каким-то новым светом мое сознание. Я понял, что провидение дало мне в руки яркую свечу, негасимый огонь которой будет освещать весь остаток моей жизни в темном и запутанном лабиринте жизненных дорог.
   Я ехал и улыбался. Я был счастлив. А разве нельзя быть счастливыми, видя другое счастье, даже если тебе нет в нем места?
  
   Прошло еще три года. Я иду по улице своего огромного города. Рядом, подхватив меня под руку, идет женщина. Ее ладошка в моей. Она прижимается ко мне и шепчет: " Ну, повернись ко мне, повернись..., поцелуй..." Я поворачиваю лицо: нежные, ласковые, любящие глаза... Я целую ее в щеку и еще крепче сжимаю руку. В воздухе кружатся крупные белые снежинки и тают, попадая на наши порозовевшие лица. Кругом бело: белые мы, белый тротуар, белые деревья, белые дома. Мы идем по белоснежной улице... Мы идем по улице, которой нет конца...
  
  

НАЧАЛО

(Использованы материалы из дневника Владислава Сергеевича)

  
   Часто говорят, что жизнь - это река, а человек - щепка, плывущая по течению. Наверное, доля правды в этом есть. Уж, слишком разнообразной бывает наша жизнь. Попадёшь в светлый бурлящий поток и несёшься, ничего не замечая на пути, обласканный тёплыми искрящимися от солнечных лучей, струями воды.... А то, вдруг, зацепишься за корягу, и прижимает поток тебя ко дну. Только и стараешься удержаться на плаву, а мимо проносятся другие, и никто не видит тебя, и не слышит твои душераздирающие крики. Ещё хуже, если в омут занесёт. Гоняет ветром из стороны в сторону вместе с оторванными от корней, гниющими водорослями и прочим, случайно попавшим сюда, мусором, пока, однажды, бурным весенним половодьем не вынесет тебя на просторы какой-нибудь огромной полноводной реки. Вероятно, редко это случается, потому что во время разлива рек мусор, как правило, остаётся на берегах и, догнивая, удобряет нашу матушку - землю. Редко, но, всё же, бывает! И несёт тебя река, где ни дна не чувствуешь, ни берегов не видишь, к огромному океану.... Можно от страха захлебнуться, можно закрыть глаза, заткнуть уши: не видеть ничего и не слышать, куда ни вынесет - всё хорошо. А можно заранее отдаться этому огромному непознанному великану и, вслушиваясь в журчанье потоков, в сказах и мифах о нём узнать ту единственную правду, которую наречь Истиной своей жизни.
   Когда началось? Я и сам не знаю. Наверное, когда впервые "натянул верёвочку". Было это ещё в начале пятидесятых годов, когда шёл фильм "Колдунья" с Мариной Влади в главной роли.... Мы возвращались из кино своей обычной уличной компанией. "Ну, как она его заставила споткнуться! Не бывает такого... - Восторженно говорила одна из девочек. - Не верю, понимаете, не верю!" И, вдруг, ... споткнулась. Споткнулась на ровной, гладкой дорожке, где и с закрытыми глазами, специально, не споткнуться! Споткнулась и остановилась, подозрительно глядя на нас. Все хохотали. Она, обиженная, сказала: "дураки" и быстро пошла вперёд. Но, не пройдя и пяти шагов, снова ... споткнулась. Снова все захохотали, думая, что она повторила это специально. Только я стоял, как поражённый.... Первый раз - сам не поверил, а во второй - едва не вскрикнул: "Получилось!" Впрочем, кто бы мне тогда поверил...
   Но, вероятно, это тоже не было началом. Скорее всего, начало было в самом раннем детстве, когда я слушал "колдовские" рассказы своей бабушки Авдотьи. Ну, и "выдумщица" она была! Вечерами собирались её подруги. Я, лёжа на печке и притворившись спящим, осторожненько высовывал голову из-под одеяла...
   -А, вот, это сама помню, ещё ребёнком была.... Дед у меня был, царство ему небесное, старенький, но до конца дней на своих ногах так и проходил, не болел.... Летом спал в сарае, на телеге.... Постелет сено, и ложится.... А нас, малышей, было трое. Семьи-то тогда большие были.... Как-то он нам и говорит: "Ну, малышня, хотите пойти со мной спать в сарай, на телеге? Я вам сказки буду рассказывать". Конечно же, мы согласились. Вот легли мы на телегу, темнота, хоть "глаз коли". Крыша соломенная от ветра шелестит, будто мыши там возятся.... Затаились. Страшно, ведь. А дед и говорит: "Хотите, нас на телеге покатают?" "Хотим", - ответили мы. А телега и поехала: взад - вперёд, взад - вперёд.... Да, быстро! Мы перепугались. А дед хохочет. "Хотите, - говорит, - посмотреть, кто нас так катает?" "Хотим", - трясясь от страха, ответили мы. Дед достал свои "кременьки" да фитилёк пеньковый и "раздул" огонёк. "Смотрите, - говорит. - Вот, они нас и катают...". Мы посмотрели вниз, а там маленькие собачки глазками сверкают.... Много их, за ремни зубами ухватились и таскают телегу.... Нет, больше мы с ним в сарай не ходили, а звал, звал..." Я, закрыв глаза, скованный страхом, пытался представить себе то, о чём рассказывала бабушка и, мне кажется, видел всё, будто со мной это происходило...
   Этот случай пришёл мне на память, когда я работал в одном районном городке Псковской области. Однажды, устав от работы с "энергетикой", около двенадцати ночи я лёг в постель. Только расслабился, как чувствую, что с кроватью что-то происходит. Будто живая: то задняя часть вверх поднимается, то - передняя, то с боку на бок переваливается.... Жутко сначала стало. Тут и вспомнил бабушкин рассказ. Я засмеялся. "Почему, - думаю, - и меня не укачивал бы кто-нибудь". Движения стали плавными, а я так вскоре и заснул...
   - А вот ещё интересный случай на моей памяти. - Бабушка взглядом окидывает лица, сидящих тихо, как мышки, своих подруг, поворачивается и немного убавляет фитиль коптящей керосиновой лампы. Несколько усилившийся, свет освещает её насмешливые глаза и хитроватую улыбку. Бабушка Авдотья занимает прежнее положение и продолжает: - Давно это было. Уж, не припомню, кто и рассказывал. Свадьба была.... Ох, какие свадьбы раньше были! Гости со всех окрестных сёл съезжались. Народу - не протолкаться. За невест выкуп брали. Встанут мужики, дорогу перекроют, и не проехать. "Выкуп, - говорят, - давай!" Пока не получат - не пропустят. А в этот раз, уж, и выкуп отдали.... На тройке невесту увозили.... Подъехали к одному месту, а лошади - "на дыбы". Все в пене. И хлещут их, и за усцы пробуют вести, а они ни с места. Мучались, мучались - бесполезно! Кто-то сказал: "Наверное, он сделал". Дед в селе один жил, и, по слухам, "любил пошутить". Слово "колдовать" раньше вслух говорить-то боялись. "Придётся поклониться идти. Если и не он, то всё равно поможет", - продолжал тот же самый мужик. Родители пошли. А тот выходит из избы и смеётся. "Пусть, - говорит, - дружка снимает штаны, да на дугу рядом с колокольчиком вешает". Дружка поотнекивался, поотнекивался, да штаны снял и на дугу повесил. А, что тут поделаешь? И поехали.... Вот, какие чудеса бывают.
   - Бабушка, а как он это сделал? - Уцепившись обеими руками за длинную, широкую бабушкину юбку, вопрошал я.
   - Как, как.... Всё равно не поймёшь. - Отмахивалась бабушка.
   - Пойму. - Настаивал я.
   - Хорошо. Заговор он сделал. Заговорил...
   - А, как он заговорил? - Как репей, прицепился я. Бабушка понимала, что в таких случаях от меня, всё равно, не отделаться и, конечно же, как-то пыталась разъяснить:
   - Горох растёт в огороде, знаешь? Так вот: он летом собрал стручки гороха в мешочек, девять стручков по девять горошин, восемь - по восемь, семь - по семь, шесть - по шесть и пять - по пять! Высушил их и сохранил. А, вот, когда свадьба была, вынул эти стручки, перебирал и говорил: "Девять девятериков, восемь восьмериков, семь семериков, шесть шестериков, пять пятериков, четвертая невеста - лошади ни с места!" Лошади и не пошли. Теперь понятно?
   - Понятно. Но, как так...
   - Как так? А, вот так! Верить надо.
   - Откуда ты всё это знаешь, бабушка? - канючил я.
   - Живу долго. Поживёшь с моё - всё будешь знать.
   Вечером, лёжа на печке, я мечтал о лете, чтобы оно скорее пришло. "Обязательно наберу мешок гороха", - думал я и, уверенный в правдивости бабушкиных сказок, в конце концов, засыпал...
  
   То, что у бабушки Авдотьи был друг, некто дедушка Григорий, я знал с раннего детства. Жил он на другом конце села. Высокий бородатый старик, с тяжёлой поступью. Он не был толстым, но не был и худым. Его прямая, уверенно двигающаяся, плотная фигура была видна издалека.
   - Бабушка, дед Григорий идёт. Наверное, к нам. - Обычно предупреждал я бабушку, едва завидев его.
   - Опять "черти несут". - Говорила она всегда одну и ту же фразу, но накидывала на голову чистый платочек и заранее бросала дела, которыми занималась. В избу она его пускала редко. В основном, они сидели на скамейке перед домом и разговаривали. Иногда Григорий уходил, недовольно "чертыхаясь", при этом он ускорял шаги и смешно размахивал руками. Бабушка, довольная и улыбающаяся, спокойно смотрела ему вслед, иногда покачивая головой. Что общего было у них? Почти двухметровый статный дед и маленькая, около полутора метров, моя бабушка никак не гармонировали друг с другом. Конечно, справедливости ради можно отметить, что бабушка тоже не была уродливой. Стройная, несколько располневшая к старости, что совсем не бросалось в глаза, фигура, белое, не поддающееся загару, лицо, а подслеповатые глаза имели такую силу: взглянет любому вслед и остановит...
  
   Случай, о котором я хочу рассказать, произошёл под вечер. Солнце уже садилось, когда с дальней улицы буквально прибежала тётка Анна, женщина средних лет.
   - Авдотья Ивановна, посоветуй! Просто не знаю, что делать.... Корова второй день доиться не даёт. Ведро ногами выбивает, и всё тут.... Держим, ноги привязываем.... Вот и сегодня опять: что надоила - всё пролила...
   - Это не ко мне. Советую пойти к Григорию П., знаешь, на той улице (она показала рукой) живёт....
   Далее я их разговор не слышал, а итог случившемуся подвёл сам дед Григорий поздним вечером следующего дня. Он стоял перед домом и размахивал руками, что-то со злостью выкрикивая. Бабушка, наполовину высунувшись из открытого окна, хохотала. Её попытки произнести хоть какое-то слово, прерывались её же собственным смехом, от которого она долго не могла успокоиться. Наконец, злость деда Григория, видимо, улетучилась, и уже через несколько минут, перемежая речь с взрывами смеха, он рассказывал:
   - Сижу на лавке перед домом, а она с ведром молока подошла и бух мне в ноги. "Только ты, - говорит, - можешь помочь". Начала рассказывать, что у неё корова лягается. А мне-то что? Я её матом, а она: "Дяденька Григорий, хоть убей - никуда не уйду, помоги". "Кто тебе сказал?" - спрашиваю - молчит. "Раз так, - говорю, - не скажешь - не помогу". Сказала. Проводил её, да вот и к тебе.... Ты можешь объяснить, что ты со мной делаешь? - Последние слова прозвучали не просто миролюбиво, а ещё и с какой-то страдальческой ноткой...
   - А я думала, что ты, взаправду, можешь... - Лицо бабушки почему-то стало грустным, потом она снова рассмеялась...
  
   - Мама, скажи мне, чего это бабушка с дедом Григорием воюют? - спросил я мать на следующий день.
   - Тебе уже четырнадцатый год, мог бы уже и сам понять. Спор у них очень старый. Всё выясняют, кто из них сильнее. Однажды он сказал, что ей "до него далеко". Колода, толстое дерево, вырубленное изнутри, у его дома лежала, из неё скотину поили, вдвоём не поднять. Так, вот, эту колоду она (как утверждает он) заставила его таскать по лугу целую ночь. К утру нашли его вместе с колодой в грязной луже, едва живого. Долго он болел тогда. Теперь он её уважает и, кажется, немного боится. Вот она и позволяет себе с ним "шутить". Не говори никому о нашем разговоре.
  
   Прошло более десяти лет. Я служил в армии и летом с женой и сыном приехал в отпуск. Ушли из жизни моя мама и дед Григорий. Бабушке шел восьмой десяток. Уже совсем другие люди приходили вечерами на посиделки. Только бабушка, хоть с виду и казалась старой, (годы делали своё дело), всё также любила шутить и рассказывать свои весёлые притчи. И вот однажды после ужина она рассказала смешную, на первый взгляд, историю, от которой мне было совсем не до смеха, и помню я эту историю, как только что рассказанную.
   - Ох, тяжело умирала бабка: и стонала, и кричала, только никто к ней не подходил. - Бабушка Авдотья привычным взглядом прошлась по лицам присутствующих и сделала паузу.
   - Неужели, родных не было? - попыталась спросить моя жена.
   - Были, много было, - перебила её бабушка. - Боялись подходить. Про бабушку говорили, что та была колдуньей. А по поверью, кто к колдунье в момент смерти подойдёт, тому она и колдовство передаст. Никто не хотел. Страшно всем было. А бабка кричала и просила пить. Одна маленькая девочка лет семи пожалела бабку и с кружкой воды подошла к ней. Бабка выпила воду, поблагодарила и поцеловала девочку, а потом попросила: "Когда умру я, сделай то, что я тебе скажу. Сделаешь? Спасибо, милая. Выйди на середину улицы и громко крикни: "Из семи сёл придите семь псов и проводите мою бабушку". Запомнила? Молодец. А теперь иди...". Бабушка умерла. Перед тем, как её хоронить, девочка, выполняя просьбу бабушки, вышла на середину улицы и крикнула: "Из семи сёл придите семь псов... - и тут она забыла слова и, вместо слова "проводите", произнесла: "и съешьте мою бабушку". Много народу собралось, ведь хоронили-то всегда всем селом. Понесли бабку. Откуда ни возьмись, появились семь огромных собак. Народ в ужасе разбежался, гроб бросили посередине улицы, а собаки разметали в клочья тело покойной, даже мелкого кусочка потом не нашли. Вот, так-то. - Закончила бабка Авдотья и с улыбкой уставилась на нас. Кое-кто засмеялся, но смех был каким-то бледненьким. А у меня будто камень лёг на сердце...
   Бабушка Авдотья прожила ещё несколько лет и оставила свет в восьмидесяти шести летнем возрасте. Ушла тихо, сидя на табуретке и прислонив голову к подушкам, лежащим на кровати. В это время я был далеко за границей и приехал лишь на третий день после её похорон. Говорили, что в последние полгода она часто вспоминала прошлое и уходила в какие-то "прострации", делалась при этом как будто невменяемой, а потом снова приходила "в себя". Ради справедливости стоит добавить, что последние дни перед смертью состояние её здоровья ни у кого тревоги не вызывало.
  
   "А где же то "НАЧАЛО", которое определяет название этого повествования?" - спросите Вы, дорогой мой Читатель. И Вы правы, упрекая меня за то, что я так и не указал тот момент, с которого начался период моей жизни, связанный с неким необычным восприятием действительности. И, более того, я уверен, что Вас постигнет разочарование, потому что я сам мучаюсь над разрешением этого вопроса.
   Нечто похожее на наличие у меня каких-то необычных способностей проявлялось неосознанно в отдельные моменты жизни, как правило, сопровождавшимися какими-то экстремальными ситуациями. Они пугали, и мой рациональный ум прятал их в самые потаённые уголки моей сущности, чтобы, не дай Боже, не проявились ещё раз в присутствии кого-либо. Один такой случай запомнился особенно, и я, вспоминая о нём, всегда прошу Бога простить меня за совершённый, хоть и не осознанно, но, никогда не забываемый мною, грех. Одновременно благодарю Создателя за то, что случайный свидетель происшедшего, мой сослуживец, так, вероятно, и не понял, что тогда произошло.
   Во время учений наша противотанковая батарея, в которой одним из взводов в то время командовал я, развернулась вдоль обычной просёлочной дороги вблизи от небольшой немецкой деревушки на окраине Магдебургского полигона в Германии. Происходило это в первой половине шестидесятых годов, когда я, молодой лейтенант, прослуживший чуть более года, всем сердцем и душой веривший в необходимость укрепления дружбы и братства между народами, участвовал в крупных совместных учениях армий стран тогдашнего Варшавского договора.
   Было раннее утро. Солнце поднялось над горизонтом, но трава, увлажнённая росой, ещё не высохла, когда мы с другом, тоже командиром взвода, вымокшие до колен, стояли на обочине дороги и смотрели на приближающийся к нам, обычный сельский трактор. В кабине, она была с открытым верхом, восседал средних лет немец с сигаретой в зубах и смотрел в нашу сторону. Охваченные чувством братской любви и пролетарского единства, с широкими улыбками на лицах, мы в приветствии подняли руки и со словами: "дружба - фройндшафт", махали ими, пока немец не поравнялся с нами. Вместо дружеского приветствия он показал "фигу" и, вынув сигарету изо рта, плюнул в нашу сторону. Мой друг так и застыл с поднятой рукой. Наглая выходка тракториста привела меня в какое-то необычное состояние типа лёгкого транса. Упёршись взглядом в его затылок, я почувствовал вдруг, что между мной, немцем, трактором существует необычная и необъяснимая, но очень устойчивая связь. Мне казалось, что именно я управляю трактором. Впереди, в сотне метров, дорога выходила на, несколько возвышавшийся над полотном дороги своими перилами, мост через небольшую речушку. Лишь, когда правые колёса, отклонившись от полотна дороги, оказались вне моста, а трактор перевернулся на бок и свалился в речку, тогда я будто очнулся и только в этот миг понял, что произошло. Стоит заметить лишь, что через полчаса трактор вытянули из речки с помощью нашего тягача, а тракторист, видимо, успевший спрыгнуть в последний момент, отделался испугом и несколькими синяками.
   То был лишь краткий эпизод. Все, подобные случаи, я упорно скрывал и всегда старался, как можно, меньше о них думать. Первые осознанные опыты в этом направлении начал проводить лишь в пятидесятилетнем возрасте. Предшествующие же этому времени отдельные проявления, случайные встречи с непонятными явлениями лишь разжигали интерес к эзотерической, магической, оккультной и другой подобного рода информации. Интерес, в конце концов, сначала перерос в сознательный поиск людей, относящихся к этому направлению деятельности.
   В середине восьмидесятых годов меня пленили ленинградские "ведьмы". О них я расспрашивал знакомых, искал их, и судьба подарила мне несколько интересных встреч. Особенно поучительной оказалась первая встреча. Знакомые дали мне телефон пожилой женщины, сообщив при этом, что это не просто "ведьма", а "настоящая колдунья", и, что надо быть полным дураком, чтобы добровольно с ней встречаться. А, когда узнали, что я пригласил её к себе домой "на чай", то были в шоке и давали самые невероятные советы, как спастись от её воздействия: воткнуть нож над дверью, прочитать трижды молитву, после ухода прожечь свечёй комнату и, особенно, место, где она сидела. Теперь я с улыбкой это вспоминаю и благодарен знакомым за их сердечную заботу. Конечно же, ничего из перечисленного я не делал. "Волков бояться - в лес не ходить", - подумал я тогда и с тех пор сделал эту пословицу одним из принципов своей жизни.
   Пришла крупная седая женщина лет семидесяти с внушительным волевым лицом, на котором особо выделялись горбатый нос и, широко расставленные, зелёные глаза, обрамлённые длинными ресницами. Змеевидной формы, чёрные густые брови придавали ей особый шарм человека, связанного с какими угодно потусторонними силами. Но всё это было лишь на первый взгляд. Инженер, в прошлом сотрудник какого-то научно - исследовательского института, она была, видимо, не только прекрасным специалистом, но и очень интересным человеком. Именно она рассказала мне о редких эзотерических и оккультных книгах, о которых я и знать-то не мог раньше. Мы проговорили часа три, так и не заикнувшись о ведьмах и колдовстве. Я понял тогда: не внешность, какой бы уникальной она ни была, определяет сущность человека, а его сердечность, доброта и уровень духовного развития.
   Как-то во время поездки за грибами в электричке я познакомился с пожилой женщиной, которая поделилась со мной знанием грибных мест и секретами поиска самих грибов. Изредка мы созванивались, и в один из моментов я узнал, что она очень больна. Месяц, проведённый на лечении в больнице, положительного результата не дал. Её сын, предприимчивый молодой человек, изыскивал любые способы, чтобы помочь матери, но все попытки так же были напрасны. Воспалительный процесс в организме и, связанные с ним, кровотечения остановить не удавалось. Женщина похудела на пятнадцать килограммов и уже не вставала с постели. В то самое время я познакомился с одной из очередных "ведьм", а именно с некой Ларисой, которая вместе со своей матерью занималась "помощью" больным, естественно, не афишируя свою деятельность. Я рассказал о той женщине и дал её телефон. "Жаль, что немного поздно", - сказала мне Лариса и обещала "подумать". Вновь с Ларисой мы встретились через неделю. Её трудно было узнать: щёки впали, глаза ввалились. Казалось, будто, Лариса не оправилась от тяжёлой, продолжительной болезни.
   - Что с Вами? - спросил я.
   - А, вот, помогла Вашей "протеже". Если бы не мама, может быть, мы с Вами больше бы и не встретились. Мне кажется, что я уже и сознание потеряла. Мама, мама помогла, - ответила Лариса и мимикой лица показала, как тяжело бывает в таких случаях.... Позвонив в тот же день своей знакомой, я узнал, что её здоровье пошло на поправку. Этот случай помог мне выбрать путь. А всё то, что для моей знакомой необходимо было сделать, мне посчастливилось узнать лишь не раньше, чем через пару лет, когда, посвятив себя, свою жизнь и здоровье нетрадиционной медицине, я выбрал свой "неисповедимый путь" помощи и служения здоровью людей.
  

ПОСВЯЩЕНИЕ

(Использованы материалы из дневника Владислава Сергеевича)

  
   Не трудно представить себе, что будет делать человек, проснувшись однажды утром счастливым, известным или богатым. Счастливый, вероятно, будет источать радость, делиться счастьем со своими близкими, знакомыми и просто со всеми встречными. Вокруг него не будет хмурых лиц, ведь счастье, как солнце, заставит улыбнуться и богатого скрягу, и бедняка, несущего последнюю мелочь в лавку, чтобы купить четвертинку хлеба. При виде счастливого человека дрогнет сердце любого неудачника, и появится надежда там, где её и быть- то не может.... Надо ли много рассуждать? Счастье, оно и есть - счастье!
   Человек, проснувшийся известным, конечно же, постоит некоторое время перед зеркалом, любуясь своей довольной физиономией, примерит новые маски, то бишь, новые выражения лица, улыбки, предназначаемые персонам разного ранга и положения, а потом, внимательно осмотрев одежду и несколько раз поправив причёску, как бы поглаживая ласково себя по голове: "Ах, какой я достойный!", отправится навстречу собственной славе, встречая на пути улыбки и поклоны людей добрых, радующихся за него, и полные зависти и злобы лица, опускающиеся вниз и отворачивающиеся при его появлении.
   Проснувшийся богатым, вероятнее всего, останется дома, чтобы весомее ощутить силу своего тайного земного величия, а насытившись этим, подойдёт к окну, боязливо выглянет на улицу, потом плотнее задёрнет занавеску, а, может быть, ещё и закроет форточку.... Стоит ли фантазировать, ведь всё это нам с Вами, дорогой читатель, скорее всего и не грозит.
   Но, что делать человеку, когда, очнувшись утром ото сна, а, может быть, выйдя из какого то трудно объяснимого необычного состояния, он ощущает вдруг, что с ним произошло что-то невероятное. Гулко стучит сердце, кровь бешено пульсирует по всему телу и словно раскачивает внутри головы огромный язык колокола, ударяя им поочерёдно то в левый, то в правый висок.... Ощущение какого то внутреннего взрыва, освободившего мощный источник энергии, извергаемой в пространство. Тело и особенно руки источают, никогда не испытываемый ранее, жар...
  
   Тусклый огонёк на кончике указательного пальца моей правой руки, похожий на умирающее пламя догорающей свечи, едва освещает низкий потолок и грубо отёсанные каменные стены бесконечного тоннеля, по которому иду я вместе с группой людей, одетых в длинные тёмно коричневые одежды, прикрывающие головы идущих глубокими капюшонами. Люди идут друг за другом, положив ладони вытянутой левой руки на левое плечо впереди идущего. Отведённая в сторону правая рука каждого из идущих согнута в локте, ладонь открыта вверх на уровне плеча. Горящие тусклые огоньки на кончиках указательных пальцев каждого из рассматриваемых нами, кажется, что освещают только пространство рядом с ним самим, и создаётся впечатление, что каждый сам освещает свой путь.
   Впереди процессии идёт человек внешне ничем не выделяющийся среди других. Те же древние, кажущиеся ветхими, длинные до пят тёмно коричневые с капюшоном одежды. Единственным отличием является то, что его руки вытянуты вперёд и на указательных пальцах каждой из них горят огоньки. Я осознавал, что эта длинная колонна (я шел где-то во втором десятке) не заканчивается на мне. Сзади меня шли такие же люди, и конца я не мог усмотреть...
   Казалось, что время остановилось, и бесконечный путь уже продолжается целую вечность. Усталости нет, как нет и никакого общения между идущими людьми, и, установленное кем-то когда-то действо, не вызывает ни у кого ни вопросов, ни возмущения и никаких других эмоций. Сознание высвечивает этот маленький уголок реальности, освещаемый тусклым огоньком с указательного пальца, и только лишь уставший от однообразия разум начинает требовать, требовать чего-то нового, действия, которое хоть чем-то изменило бы это долгое однообразное шествие.
   И лишь только это возмущение разума было мной осознано, как шествие остановилось. Человек, идущий впереди, повернулся в мою сторону, и огоньки с его указательных пальцев сфокусировались на мне. Я почувствовал, как моё физическое тело исчезло, и какое-то другое, совсем невесомое, в котором, однако, нетронутым оставалось моё сознание и разум, стало подниматься вверх к потолку тоннеля. То ли чувство самосохранения, то ли вечное единение с теми людьми, частью которых я был, возбудили во мне проявление огромной силы воли. Именно благодаря ей, я, не имея более физического тела, встал в тот бесконечный ряд своих собратьев и вместе с ними стал продолжать наш общий бесконечный путь в едва освещаемом бесконечном тоннеле.
   Много прошло времени. Идущий впереди человек остановил движение и вновь обратил своё внимание на меня. Я не слышал его слов, но его позволение: подойти к нему, было четко мной воспринято. Когда я к нему приблизился, он направил свои руки с огоньками на меня, и у меня загорелись огоньки на указательных пальцах обеих рук. Потом он направил свои руки в сторону, и в той стороне пространство раздвинулось. На освещенном ясным светом выступе горы, примерно в километре от меня, стояло сухое дерево. Я не услышал, а скорее почувствовал совет этого человека с предложением направить на это дерево указательные пальцы рук. Я сделал это, и дерево вспыхнуло ярким пламенем. Я шагнул в открывшееся мне пространство, где, вероятно, я уже шел долгий и не всегда осознаваемый период своей жизни...
   Открыв глаза, я почувствовал, что лежу на кровати в собственной квартире. Раннее утро. Лучи солнца прорываются через окна в комнату. Самое первое осознание этого сна, а, может быть, видения было ощущение только что свершившегося посвящения. Я посмотрел на свои руки: на указательных пальцах огоньки не горели, но ощущался огненный жар в самих руках. Этот жар исходил от ладоней, хотя цвет самих ладоней не изменился. Этот жар шел широким потоком. Видимо, не "огоньки", а мощную энергию этого жара подарили мне мои таинственные собратья. Очень скоро я понял: этот мощный поток энергии следовало ещё укротить, подчинить себе, сделать инструментом силы, каким, на самом деле были, казавшиеся тусклыми, огоньки на указательных пальцах людей, о которых я рассказал.
   Так я понял, что получил, пока ещё не осознаваемое до конца, посвящение и наследство, которое следовало укротить и научиться применять, а, может быть, не просто освоить, а развить далее и потом, возможно, ...вернуть.
   Всё это я пишу по прошествии полутора десятков лет, и, вспоминая то самое романтическое время в моей жизни, должен сказать, что всё это было далеко не просто. Начавшаяся для меня сказка, оказалась совсем не сказкой, а трудным, даже можно сказать, жестоким путём к ней. Это было самое начало девяностых годов прошлого века, когда тайные знания человечества в виде поднявшейся на волне стремления к новому мышлению пены, именно пены из неосознаваемой сути этих знаний большинства прикоснувшихся к ним, вызвали интерес множества людей. Но среди этих людей, даже у тех, чьё стремление проявилось в появлении некоторых способностей, оказалось слишком много таких, которые использовали появившиеся возможности лишь для удовлетворения своих, никогда не убывающих, материальных стремлений. Именно, это человеческое свойство - использовать всё для получения материальных выгод те крохи уникальных знаний, выплеснутые с множеством домыслов, догадок и полуграмотных толкований в миллионных копиях бумажной макулатуры отправило истинное обратно в глубь мутных вод человеческой реки жизни.
   Тот путь, которым я шел, мало отличается от пути, который прошло большинство людей, выбравших для себя подобное направление деятельности. Я повторяю: именно деятельности, а не увлечения, которое может закончиться или бедой, или разочарованием. Именно разочаровавшиеся люди становятся самыми непримиримыми противниками того, чего им так и не удалось постичь. Именно разочарованные, не признающие отсутствия у себя некоторых качеств, силы воли и понимания сути знаний, о которых мы ранее говорили, есть тот балласт, который как путы на ногах человечества, мешающие ему использовать эти знания для пользы самого себя.
  
   Курсы парапсихологии, нетрадиционной медицины, оккультных наук дали не более, чем я мог прочитать сам в книжной макулатуре, которая появилась на книжных прилавках в то время в огромном количестве. Пользу принесло лишь то, что удалось познакомиться с людьми, которые, как и я, интересовались подобной информацией. Это были экстрасенсы, целители, астрологи, йоги разных школ и направлений, благодаря которым окрепло желание и интерес к нетрадиционным знаниям.
   Самым интересным направлением, как показалось мне, была биоэнергетика, где рассматривались тонкие тела, энергетические конструкции человека. Этим я и определил своё предназначение. Надо было многое познать, проверить, почувствовать. Времени я не жалел, предмет испытания был рядом - я сам, а сил и желания было не мерено. Энергия, которая спонтанно текла из ладоней моих рук, скоро стала подчиняться моим мыслям и желаниям. Тонкие, как иглы, пучки энергии, уже скоро можно было применять для воздействия на точки акупунктуры, а лучи большего диаметра при высвечивании отдельных органов тела и целых объектов при диагностических сеансах. Включение (вход) в вибрации различных уровней планов (например, астрального) дали представление об уникальности и величайшей сложности человеческого существа, о его зависимостях и связях с тонкими мирами, где сама жизнь идёт совсем по другим законам, не говоря уже о таком понятии, как Время.
   Самым главным достижением того времени стало превращение меня из сомневающегося атеиста в человека по-настоящему верующего, верящего в Создателя, Творца, Высший Божественный Разум. Всё это стало не просто верой в наличие над нами Высших Сил, а прочным, непоколебимым фундаментом, не окажись которого, мои жалкие усилия не принесли бы никаких результатов. Именно Вера в Бога, в Его милость, Вера в его помощь дали возможность провести некоторые опыты (естественно на себе), которые способствовали укреплению моей Веры и Силы.
  
   Об одном из таких опытов я беру на себя смелость рассказать, умалчивая лишь о некоторых моментах, которые будут малозначимы для большинства читателей.
   Произошло это через два года после того ранее упомянутого видения (сна), которое я назвал для себя как "посвящение". Шел конец девяносто второго года прошлого столетия. В то время у нашей семьи была дача в Псковской области. Небольшой дом в маленькой деревне из семи домов, где зимой проживала всего лишь одна семья. Знакомым жены, йогам по убеждениям, требовалось уединенное место для занятий. Наша малолюдная деревня, затерянная в снегах и лесах Псковщины, по описанию моей супруги йогам приглянулась. Я, естественно, был рад помочь этим людям. Йогов было трое: женщина и двое мужчин. И вот уже через день вместе с женщиной мы ехали на поезде посмотреть место их будущей зимовки. Поезд шел целую ночь, и целую ночь мы, не смыкая глаз, обсуждали "прелести йоги, медитаций и возможных "просветлений". Естественно, я уважал их трудный и долгий путь в "нирвану", но почему-то всё время ловил себя на мысли, что путь "биоэнергетики", то есть прямого выхода на соответствующий план Бытия короче и проще. После возвращения из деревни эта мысль не просто преследовала меня, а стала настоящим наваждением, а затем ещё одним испытанием собственной воли, перед чем я, конечно же, не устоял.
   Задуманное осуществилось через два дня. Происходило это 20 ноября около семнадцати часов вечера. Естественно, план опыта был продуман до подробностей, насколько это было возможно. Существовало много неясностей: это был первый опыт подобного рода, но Вера и моё огромное стремление отвергали все сомнения.
   На этот раз, как и каждую неделю, мы с зятем отправились в одну из городских бань. Выбрали зал, где (я знал по прежнему опыту) имелась хорошая парная. Облюбовали места на лавках возле душевых кабин. Отправились в парную.... Париться я любил и раньше, и, чтобы дойти "до соответствующей кондиции" для опыта, то есть подавить в себе все физические силы, в парную мне пришлось зайти четыре раза. Шатаясь от изнеможения, я дошел до душевой кабины и, отрегулировав температуру воды, встал под душ. Последнее, что я видел, это был мой зять, сидящий на лавке и намыливающий мочалку. Стоя под струями воды, я ушел в медитацию, предварительно включившись в тот план, куда я планировал попасть...
   ... Я увидел себя стоящим посередине огромного каменного зала. Передо мной располагался вход в тёмный тоннель. Верхняя сторона входа имела полукруглую арочную форму. Справа и слева у входа стояли две громадные сущности, одновременно похожие как на людей, так и, на огромного роста, экзотических животных. В то же самое время казалось, что это два, окончательно не сформировавшие четкую форму, тёмно серых облака, хотя ясно выделялись тяжелые, почти квадратные лица с мощными надбровными дугами и глубокими ямами для глаз, откуда, по моему восприятию, шли мощные потоки психической энергии. Остальные части лица казались смазанными и трудно воспринимались. Обе сущности одновременно сдвинулись, пытаясь перекрыть вход в тоннель. Я выставил вперёд руки, и энергия, обрушенная, на преграждающих мне путь, не просто раздвинула их, освободив проход, но, как показалось мне, частично нейтрализовала и сделала меньше размером эти бесформенные массы из тёмно серого тумана. Я вступил в тоннель и пошёл сквозь тёмную мглу. Через некоторое время темнота сменилась сумрачным светом. Я вновь оказался в большом зале со стенами из серого гранита. Вновь вход в тоннель, и две облако подобные тёмно серые сущности, но несколько меньшего размера, пытаются заслонить вход в тоннель. Видимо, на них я истратил остатки земной энергии. Как и первые, они расступились, и я уверенно продолжил своё шествие. В памяти остались звучные удары моих шагов о каменный пол тоннеля: сначала это были четкие звонкие удары, а затем всё тише и тише, будто я сам уходил от себя. Впереди появилось маленькое красное пятнышко округлой формы, увеличивающееся с каждым шагом.... "Наверное, конец тоннеля", - подумал я. Светлое пятно увеличивалось, менялся его цвет от тёмно красного, до яркого солнечного. Когда до конца тоннеля оставалось несколько шагов, у меня вдруг промелькнуло в сознании сомнение о необходимости идти в это огненное пламя. Но в тот же миг пламя само ринулось ко мне и втянуло меня в себя. Изумительное эйфорическое состояние. Я вдруг превратился в частичку этого Света. Ясное сознание, ощущение себя и одновременно всего мира, единство с этим миром. Внутреннее ликование, ощущение понимания себя и окружающего Мира...
   Внезапно, не ясно, откуда появившийся, поток вырвал меня из яркого ослепительного света и в одно мгновение перенёс через стену тёмного пространства, и я, вдруг, почувствовал себя лежащим на прохладном мокром полу банного зала. Вокруг толпились люди, кто-то надавливал на мою грудь, делая, вероятно, искусственное дыхание. Я открыл глаза. Люди расступились. Остался зять. Он сидел с перепуганным лицом, видимо, здорово переволновался.
   - Больше семи минут Вы были без сознания, - после довольно длительной паузы сообщил он. - Я, уж, думал, что всё.... - Он помог мне встать. Я молча поднялся, обмылся под душем, и мы медленно двинулись в раздевалку. Я закрывал глаза, и яркое, золотистое, ярче солнечного света сияние вновь захватывало мою память...
   - Что же ты мне помешал? Надо было пройти весь путь... - Высказал я своё недовольство.
   - Какой путь? - Возразил он. - Вас завтра уже сожгли бы в крематории. Вечно Вы занимаетесь непонятно чем...
  
   Когда мы пришли домой, мой взгляд упал на толстую книгу "Практическая магия", лежавшую на столе. Я взял её и открыл где-то на середине. В абзаце, который бросился мне в глаза, я прочитал очень значимые для меня слова: "дважды рождённый". Далее следовало примерное описание ситуации в исполненном мной опыте.
   Несколько позже, исследуя детально свой опыт, я установил время моего пребывания "там". Оно значилось не семь минут, как сообщал зять, а всего лишь пять минут пятьдесят шесть секунд.
  
   И ещё об одном событии, происшедшем через десяток лет, после описанных выше, хочется рассказать моему читателю. Произошло это на втором году нового века, а именно на рассвете 19 апреля. Это было, в некотором виде, так же видение или сон, после чего в памяти запечатлелся огромный каменный зал или пещера. Освещение слабое: от факелов или лампад на стенах. Посреди зала большой каменный стол. Несколько человек в тёмно коричневых одеждах, с поднятыми капюшонами. Лица почти не различимы. Впоследствии в памяти всплыл образ седого пожилого человека, который и проводил со мной странную процедуру. Далее вместо того, что бы вылавливать в памяти отрывчатые воспоминания о том событии, я приведу запись из дневника, которая была сделана утром этого дня.
   "Ветхая снаружи, толщиной 20-25 сантиметров, древняя книга лежит на столе. Восприятие таково, что книга принадлежит армянской или ещё более древней религии, но связанной как-то с армянской церковью. Книгу открыли примерно на трети от начала. Левый лист. Листы объёмные. Лист представлял собой золотую плитку, на которой изображение в виде рисунка и текста. Меня наклонили над книгой и "тиснули" лбом на страницу. На имевшемся уже изображении появились некоторые изменения, символы и текст Постоянно присутствовало ощущение объёмности и воздушности этой страницы. После прикосновения к книге появилась мысль, что я принадлежу к ТОЙ вере и религии, которой принадлежала эта книга. Возникло понимание, что я должен помнить эту веру и служить ей, хотя люди, с которыми я общаюсь в тот момент, исповедуют другую веру, она более новая и более правильная. Должен заметить, что знаки, запечатленные в книге, мне не знакомы, изображение смутное, ещё и потому, что золото блестело и отражало лучи света. В целом восприятие следующее:
   - Сама книга мне знакома, её приспособили для изменившейся веры, есть какая-то связь с церковью современной Грузии;
   - От меня передана в книгу информация, имеющая не только словарное содержание, но ещё объём и что-то изменяющее внутреннюю полость самой золотой плитки (листа).
   Ощущение "спресованности", сжатости внутри головы ощущалось некоторое время в течение дня, затем прошло".
  
   Некоторое время после этого я искал хоть какие-то сведения о книге, которую я видел, пытался общаться с представителями соответствующих национальностей, с другими людьми, которые представляют религию и с теми, кто в своей нетрадиционной деятельности ссылается на "идущие из древности" учения. К сожалению, пока никаких сведений ни о книге, ни о древней религии мне найти не удалось. Я продолжаю поиски и надеюсь на помощь сведущих лиц, которыми могут оказаться и читатели рассказа. Заранее благодарен.

ЛЕЧЕБНЫЙ ЦЕНТР "К"

  
   Если хочешь, чтобы что-то изменилось в твоей жизни, чтобы появилось что-то новое, чтобы она представила тебе ещё одну, неизведанную тобой грань, отключи мысли и иди "куда ноги понесут" или "куда глаза глядят", и, поверьте, Ваше желание сбудется. Для меня лично существует понятие "поток". Это не ветер, не течение реки. На тонких планах существуют энергетические потоки, которые пронизывают друг друга, направлены в разные стороны, находятся одновременно в одном и том же месте, но никогда не пересекаются, поскольку их вибрации (если будет понятнее - частоты) всегда различны. Это очень похоже на принцип "Оракула", когда тебе "случайно" даётся "случайная" информация. Поймав один из таких потоков, совершенно "случайно", и подставив ему спину (пусть несёт!) в конце лета девяносто третьего года я бездумно шагал по улицам города, обращая внимание лишь на то, что привлекало мой взгляд...
   Накануне, после окончания сеанса с одной пациенткой, та подала мне рекламную брошюрку на четырёх малоформатных листочках, где на одном из них автор, некто К., целитель, в прошлом буддийский монах, пространно рассуждал о воплощениях человека сразу в нескольких царствах природы, например, в виде бабочки, цветка, человека, и всё это одновременно. Я ничего не знал о К., его центре, поэтому высказать своё мнение не мог, но "бред", который нёс автор (так показалось мне на первый взгляд) почему-то запал в мои мысли...
   Поток вывел меня на набережную канала Грибоедова, где мне захотелось остановиться и посмотреть на воду. Насмотревшись на крохотных рыбёшек на прибрежной отмели, я повернулся на сто восемьдесят градусов и, опершись спиной и локтями на металлический парапет, стал рассматривать прохожих. Из двери дома, что напротив меня, выходила женщина с ребёнком, и, пока они медленно вывозили коляску, на обратной стороне двери я успел прочитать, написанную мелом, надпись: "Лечебный центр. 5 этаж". "Лечебный центр? - Подумал я. - Постой-ка! Уж не автор ли вчерашней брошюрки здесь работает? Пожалуй, стоит познакомиться...".
   Поднявшись по крутым ступеням на указанный этаж, я увидел только - что выкрашенную коричневой краской входную дверь. Снятая с двери вывеска, повествующая о лечебном центре, стояла, прислонённая к стене.
   - Раз пришёл, вперёд! - Сказал я себе и нажал кнопку звонка. Прошла минута, другая, но дверь не открывалась. Я уже начал медленно спускаться по лестнице, когда издал характерный звук металлический крюк, дверь приоткрылась и в проёме появилась маленькая седая женщина лет шестидесяти.
   - Вы к нам? Извините, заработалась.... Ремонт. Проходите.
   Я попал в длинный, освещённый всего лишь двумя лампочками, коридор, "озеленённый" искусственными цветами. Слева от входа висел большой рекламный плакат с изображением, видимо, руководителя центра, мужчины восточной национальности.
   -Вот, наш К. - Женщина показала на мужчину, изображённого на рекламном плакате. - Сейчас он в Москве. А Вы проходите, проходите...
   Мы прошли в уютную комнату с низким потолком, скошенным в одну сторону, (центр размещался в чердачном помещении), где мне предложили место в кресле за журнальным столиком. Женщина села напротив.
   - Ну, и с чем Вы к нам пришли? Какая нужна помощь?
   Я представился. Сказал, что работаю целителем в таком же центре. Рассказал о их рекламе и о том, что меня заинтересовало. На столе лежали такие же брошюрки и, взяв одну из них, я показал нужное место.
   - К сожалению, К. сейчас в Москве. Там у него центр, а здесь филиал. Может быть через месяц будет, а может и раньше...
   Мы разговорились. Валерия Павловна, так представилась женщина, врач на пенсии, теперь - руководитель центра. К. передал ей все организационные, финансовые и прочие дела, а сам приезжает и проводит занятия с желающими овладеть его оздоровительными практиками. Сейчас готовится очередная группа. Чуть позже к нашему разговору присоединились ещё две женщины - целительницы.
   Звонок в дверь раздался неожиданно. Через минуту Валерия Павловна ввела в комнату высокого молодого человека с забинтованной рукой, подвешенной на повязке. Тот рассказал, что рука распухла от кисти до локтя, особых болей нет. Ходил в травму, сказали, что ничего серьёзного, пройдёт, но вторую неделю не проходит.... Валерия Павловна, как врач, осмотрела руку, попробовала сгибать в суставах, затем вопросительно посмотрела на женщин - целительниц. Те пожали плечами.
   - Может быть, молодой человек, Вы всё же ещё раз обратитесь в больницу? Впрочем, у нас тут гость... - Она повернулась ко мне. - Владислав Сергеевич Вы не смогли бы ему помочь?
   - Если Вы не против, Валерия Павловна. У Вас найдётся свеча? Зажгите, пожалуйста.
   Я попросил молодого человека сесть рядом со мной на свободный стул и закрыть глаза. Молодой человек оказался на редкость восприимчивым пациентом. Он сразу увидел чёрную энергию, плотно обволакивающую его больную руку, видел и чувствовал, как огонь свечи сжёг черноту, а светлая золотистая энергия плотным слоем окутала больное место. Рука стала лёгкой, изменились ощущения. Валерия Павловна осмотрела руку и отметила, что опухлость спала почти наполовину. Я заметил, что мой метод работы произвёл на специалистов центра довольно сильное впечатление. На мне это отразилось в виде благосклонности со стороны Валерии Павловны и крепкого рукопожатия при прощании.
   Телефонный звонок от Валерии Павловны я получил через неделю. Она передавала благодарность молодого человека, который позвонил в центр и сообщил, что полностью здоров и уже вышел на работу. В конце нашего разговора Валерия Павловна предложила мне сотрудничество с центром на моих условиях. Подумав пару дней, я согласился.
  
   На первых порах работа в центре мне понравилась. Пациентов было достаточно. Валерия Павловна тоже была довольна, поскольку сбоев в работе не было, результаты удовлетворяли. Несколько позже я стал замечать, что почти не встречаю своих коллег. Валерия Павловна ответила, что они работают в другое время.... Наконец-то приехал К.. Я попросил Валерию Павловну представить ему меня. Она обещала, но всё время ссылалась на его занятость и усталость. К. проводил занятия с группой по пять часов в день. Они сидели в большом зале на ковриках и, по словам одной из моих коллег, проделывали немыслимые упражнения. Однажды во время перерыва я случайно оказался в коридоре, и К. прошёл мимо меня, посмотрев лишь "краешком глаза" и даже не ответив на моё "здравствуйте". За ним шла женщина и обращалась к нему с какой-то просьбой. Услышав несколько её слов, я понял, что она просила убрать боль в плече. Когда К. зашёл в свой кабинет, я подошёл к ней и предложил это сделать вместо него, тем более, что для этого требовалось всего лишь одно прикосновение. На следующий день я случайно услышал, как Валерия Павловна говорила обо мне учебной группе, как об ученике К.. Естественно, пришлось промолчать. С К. мы видели друг друга ещё раз, но так же безмолвно. Та же коллега - целительница на моё недоумённое "почему?", пожав плечами, ответила, что К. "не разговорчив", он много знает, много умеет, но иногда ему трудно "подобрать слова", тем более, что он не русский.
  
   Однако, встретиться с К. мне всё же довелось и, причём, очень скоро. На следующий день, вечером, будучи один в квартире, я сидел в кресле и медитировал. Погрузившись глубоко в астрал, я вдруг увидел перед собой К. Он стоял передо мной, скрестив руки на груди, с неподвижным взглядом и бесстрастной улыбкой восточного Будды на лице. Первым моим побуждением было - шагнуть ему навстречу. Но вдруг я почувствовал, что с моим телом что-то стало происходить. Оно начало разрушаться. Было ощущение, что все процессы внутри тела замедляются, и оно разматывается как катушка шпагата.... Только большим усилием воли мне удалось остановить распад тела. Далее всё происходило в обратном порядке: тело восстанавливалось, вибрации ускорялись, и уже через несколько мгновений я предстал перед нападавшим в полной силе. Видя, что попытка дематериализации моего тела не имеет успеха, К. схватил стоящую рядом тумбочку и обрушил её на меня. Отбив нападение, я использовал его же метод. Движения К. замедлились, затем прекратились совсем, тело таяло на глазах. Схватив не растворившийся скелет, я ударил им по той же самой тумбочке, и он рассыпался в прах.... Выйдя из состояния медитации, я ещё долго видел перед собой, перекошенное от злости и страха, распадающееся лицо К.. Чем вызвано происшедшее? Ведь у меня не было даже негативной мысли в отношении его. Когда на следующий день пришёл на работу, то встретил холодный взгляд Валерии Павловны и почувствовал, что психологическая атмосфера в центре изменилась и не в мою пользу....
  
   Продолжение раскручивающегося действа проявилось уже на следующий день. Тяжело заболел мой годовалый внук. С утра без видимой причины у него поднялась температура до сорока градусов. Врачи скорой помощи смогли помочь лишь временно. Жена и дочь с опухшими от слёз лицами крутились вокруг него, прикладывали мокрое полотенце, давали лекарства, но всё было тщетно. Я смотрел на его страдания и понимал, что, без сомнения, дело во мне.... Дальнейшее промедление могло обернуться бедой. Я ушёл в свою комнату, встал на колени перед иконой Спасителя, читал молитвы и просил Бога спасти ребёнка. Я просил взять мою жизнь за это спасение. Закончив молитвы, лёг на кровать, мысленно попросил прощения у всех, кого мог обидеть в жизни. Бросил взгляд в окно: день клонился к вечеру, и солнце ещё освещало крышу соседнего дома.... Мне удалось быстро расслабиться. Я закрыл глаза и через несколько минут... оставил тело.
   Очнулся примерно через четыре часа. Темнота и тишина в комнате и во всей квартире. Я встал и осторожно прошёл в комнату внука. Он спал в своей кроватке, розовенький, но не горячий, и спокойно дышал. Жена и дочь, уставшие за день, так же спали.... Я смотрел на ребёнка, и слёзы застилали глаза.... Ни гнева, ни обиды на тех, кто мог совершить зло. Только ощущение благодарности Всевышнему распирало душу и сердце, и это мгновение запечатлелось в памяти, как одно из самых счастливых и возвышенных в моей жизни. Между этим маленьким существом и мной навечно были протянуты нити духовного родства и сопричастности к благодеянию Господа.
   Со следующего дня, сославшись на плохое самочувствие, я прекратил приём новых пациентов, но проработал в центре ещё две недели, пока не закончил запланированные сеансы с оставшимися.
  
   Но рассказанный мной случай не был последним событием во время моей работы в лечебном центре К.. Через неделю после описанных событий (помню, был четверг) я пришёл с работы около трёх часов дня. Во время обеда начала вдруг подниматься температура. Примерно через час она приближалась к сорока одному градусу, и, обеспокоенная моим состоянием, жена пошла в аптеку, чтобы купить что-нибудь жаропонижающее, так как от вызова скорой помощи я отказался. Не раздеваясь, прилёг на диван и стал применять приёмы снижения температуры...
   Синий, прозрачный шар, диаметром, превышающим высоту комнаты, вдвинулся через противоположную стену. В центре шара располагалось какое-то устройство, вокруг которого размещались шестеро низкорослых сущностей с квадратными устройствами, надетыми сверху на голову. Имея все атрибуты, чтобы быть похожими на людей, они выглядели, скорее, роботами. Двое из них вышли через стенку из шара и с какими-то проводами направились ко мне. Буквально ошарашенный таким вторжением, я замер от неожиданности. Они подошли ко мне и пропустили сквозь голову справа налево три тонких штыря. Чувствовалось ощущение прокола. Вдруг, в голове появился шум и ощущение вибраций очень высокой частоты. Пришла мысль, что проводится какое-то исследование или снятие информации. Усилием воли я подавил вибрации, шум прекратился. Те же двое спешно вынули стержни из моей головы и скрылись в шаре. Через минуту шар медленно двинулся в обратном направлении и исчез за стеной. Уже через час температура приняла своё обычное нормальное значение.
   - Такое только с тобой и может произойти. - Подвела итог жена, вероятно, так и не поверив в происшедшее. Неделю я ломал голову, с кем поделиться, с кем обсудить происшедшее. Поверьте, не очень просто найти такого человека. Мысленно, выразив соболезнование братьям по разуму из параллельного мира в их неудавшейся попытке проявить любопытство, до поры, до времени я оставил всё в своей памяти, чтобы когда-нибудь рассказать, освободившимся, наконец, от материальных привязок, представителям науки или, в конце концов, просто любознательным людям.
   Через неделю я распрощался с лечебным центром К., так и не узнав тайну воплощения людей в цветы и бабочек. Я был благодарен несостоявшимся коллегам за вновь приобретённый опыт. Библейская мудрость: "ударили по одной щеке - подставь другую", приобрела для меня истинно жизненный смысл. Вера в Бога, в его могущество и справедливость стала определяющим направлением в моей жизни. Еще одно посчастливилось понять: только, соединив свою волю с Волей Бога, человек сможет преодолеть любые испытания.

ВАМПИРЫ. КРУГОМ ВАМПИРЫ

   - Владимир Петрович, рад Вас обрадовать: из Вашего коллектива Вы единственный, здоровы как...
   - Как бык? - Прервал собеседника Владимир Петрович и, покачав могучими плечами, не без удовольствия продолжил сам: - Я и есть бык. Телец по гороскопу. С детства железки двигаю.... Мастер спорта. А к Вам на диагностику, простите, по любопытству. Все кругом только и говорят про Ваши чудеса. Впрочем... - Владимир Петрович упёрся огромными ладонями в край стола и, сдвинув вперёд вздувшуюся мускулатуру плеч, перенёс своё квадратное лицо, чуть ли не вплотную к лицу, сидящего напротив седовласого мужчины, и полушёпотом продолжил: - Владислав Сергеевич, есть у меня проблема: жена, как мне кажется, больна. Не смогли бы ей помочь?
   Жена Владимира Петровича Ирина Константиновна, маленькая, миниатюрная, скромно, но со вкусом одетая, женщина сорока лет сидела напротив Владислава Сергеевича уже через два дня.
   - Никогда я не болела. С юности с Володей вместе спортом занимались. Он - штангой, а я художественной гимнастикой. Чувствовать себя хуже стала два года назад, когда Володя начал работать в коммерческой фирме. Бросил спорт. Грубым стал. Домой придёт, говорит со мной, как с подчинённой. Иногда слова сказать не даст. Я через полчаса, как выжатый лимон, с ног валюсь, а ведь надо ещё тетради проверять.... Спать ляжем, начинает что-то требовать. Ну, Вы понимаете? Он сильный, а у меня от усталости глаза слипаются...
   - Вы в школе работаете?
   - Преподаю русский и литературу. Только на работе и чувствую себя хорошо.
   - Верю. - Усмехнулся Владислав Сергеевич. - Вы никогда не думали, почему бабушки и дедушки так любят своих внуков?
   - Вы намекаете на энергетический вампиризм? Читала недавно. Вы хотите сказать, что я в школе... - На лице Ирины Константиновны выступил пот. Она с трудом подбирала слова: - Я у детей беру энергию. Мне хорошо. Приходит с работы Володя сердитый, усталый.... Потом ему становится хорошо, а я валюсь с ног.... Мне приходили мысли, что он меня "выпивает". А я думала, что он кого-то завёл. Скажите, в этом и есть наша проблема?
   - Ирина Константиновна, но ведь у Вас ничего не болит. Ну, малость, чувствуете сердечко в последнее время. Слабость, да нервы не выдерживают.... Убрать это, и Вы - здоровый человек, не так ли?
   - Так. Но неужели кругом вампиры? Как подумаю, что я вампир, мне страшно становится. Дети. Ведь... ведь я их так люблю.
   - Не расстраивайтесь. Бог не обижает детей энергией, не то, что нас, грешных. Впрочем, после второго или третьего сеанса Вам их энергия больше не потребуется.
   - А как же с Володей? Теперь я поняла, почему так изменились наши отношения. Ему там очень не легко. Он всегда был таким добрым и весёлым, а там работа совсем не простая... - Повлажневшие, часто мигающие глаза пациентки с надеждой смотрели на Владислава Сергеевича.
   - Не волнуйтесь. Всему своё время. Жду Вас завтра.
  
   На последний, четвёртый, сеанс Ирина Константиновна пришла в красивом голубом платье, весёлая и посвежевшая.
   - Владислав Сергеевич, Вы представить себе не сможете: в последние дни я будто переродилась. Вчера после работы кухню вымыла, бельё постирала, тетради проверила. Никакой усталости! Половина двенадцатого, а мне и спать не хочется. А вот с Володей что-то обратное происходит: вчера пришёл с работы, пообедал и спать.... Уж, не вампирю ли я его энергию?
   - А разве Вам нужна чья-то энергия? Вам не хватает своей? От чужой энергии, а она всегда грязная, здоровым не станешь.
   - Что Вы, Владислав Сергеевич? После того состояния, что было раньше, я чувствую избыток энергии. Вчера, когда легла спать, закрыла глаза и посмотрела, как Вы мне показывали, своё биополе: настоящий шар, большой, светлый...
   - Очень рад. А для супруга, видимо, Вы стали крутым орешком, который ему теперь не разгрызть. Сегодня поставлю Вам защиту от чужого воздействия и думаю, что моя помощь более будет не нужна. Живите и радуйтесь на здоровье, а по поводу супруга не волнуйтесь, я уверен, что он сам решит свои проблемы.
  
   Прошла неделя. Владислав Сергеевич смотрел вечерний выпуск последних известий, когда прозвенел телефонный звонок:
   -Владислав Сергеевич, Вы? Это Владимир Петрович. Вы с женой моей работали. Мы очень благодарны. У меня желание появилось встретиться. Не могли бы...

ОРЕШКИ ДЛЯ ЗОЛУШКИ

  
   Эта история, курьёзная на первый взгляд, произошла в начале девяностых годов прошлого века. Отпущенные на свободу понятия прежних отношений к материальному и духовному дали толчок развитию "хозяйской жилки" и новых "деловых качеств" многих сегодняшних, успешных предпринимателей, в том числе и героя нашего рассказа.
   Некто Илья Аронович имел несколько торговых ларьков, тройную бухгалтерию и много друзей, а, попросту, нужных людей, вместе с которыми и делал свой непростой бизнес. Когда группа специалистов народной медицины, к которой принадлежал и я, пыталась создать свой центр, Илья Аронович, как будто, "с неба свалился" и предложил не только помещение, оборудование и рекламу, но и собственную "крышу".
   Илья Аронович, рыхлый крупный мужчина, параллельно с ростом своего благосостояния буквально на глазах фигурально раздавался во все стороны, что кроме одышки обеспечило ему сердечную недостаточность и ежедневный взлёт артериального давления. Вероятно, поэтому посещение нашего центра он сделал ежедневной процедурой, а своим эскулапом выбрал меня, поскольку я был всех старше и, как он выразился однажды, солиднее. Иногда он приглашал меня к себе домой и после сеанса оздоровления угощал чаем. Часто заводил разговор о секретах моей нетрадиционной деятельности, а однажды вдруг признался, что давно этим интересуется.
   - Два года назад у меня был знакомый, экстрасенс. Умный мужик был. Однажды мы с ним пили чай, правда, покрепче, чем этот. Я его попросил, чтобы он мне в бизнесе помог. Хорошо, говорит, я тебе кое-что оставлю. Ещё посидели. Хорошо выпили. Он встал и пошёл. Смотрю, ничего не оставил. Я - за ним, аж, на улице догнал. Ты ж обещал, говорю, а он мне: иди, иди, там найдёшь. Вернулся, смотрю: ничего, только смятый спичечный коробок. В руки взял, чувствую: руки какие-то чувствительные стали...
   - Что ж, бывает. - Усмехнулся я. - Шутники и среди экстрасенсов встречаются.
   - Какие шутки? Чистая правда! Я ночь почти не спал. Помните, ларьки были, "Лотерея" назывались. Я прямо к открытию и побежал. Билетик покупаю - десять рублей выиграл. Беру второй - двадцать пять. Беру третий - опять десять. А, потом, сколько ни покупал - ничего. Все деньги просадил, но так больше ничего и не выиграл. Не знал я, что он мне это самое всего на три выигрыша дал.
   - Как в сказке "Три орешка для Золушки". Жаль, что я такими способностями не обладаю. - Изобразив на лице гримасу сожаления, я постарался его разочаровать, чтобы избежать подобных просьб.
   - Жаль, жаль.... - Недоверчиво посмотрел на меня Илья Аронович. - А того экстрасенса я больше не видел. Как в воду канул.
  
   Однако, Илья Аронович, как и прежде, продолжал приходить ко мне на сеансы. Стабилизировалось давление, не беспокоило больше сердце. Не чувствуя усталости, он мотался от ларька к ларьку, ездил за товаром, но для общения со мной время находил. Однажды во время сеанса Илья Аронович неожиданно спросил:
   - А можно сделать что-нибудь такое, чтобы без всяких сеансов какая-то сила помогала мне как бы сама собой, автоматически? Заболела у меня голова, и сразу помощь, давление поднялось, и сразу нормализовалось.
   - Вообще, такое возможно. - Несколько подумав, ответил я. - Иногда некоторые целители себе в помощь создают некие астральные сущности и поручают им определённое действо. Например, во время коллективного сеанса над сидящими в зале может зависать, созданная специально, такая сущность, которой ставится задача, предположим, лечить желудки, и с помощью её и творится чудо. Но я не знаю случаев применения подобного к отдельным людям.
   - Почему? Если такое возможно, многие захотят иметь собственного невидимого лекаря. - Оживился Илья Аронович.
   - Это очень опасно. Используя энергию человека, сущность может стать очень сильной и при потере контроля над ней подчинить себе хозяина. Человек превратится в зомби. Это чревато для психики и рассудка.
   - Но, ею можно управлять?
   - Можно. Но сможет не каждый. Она может воспользоваться каким-нибудь пороком человека и на нём паразитировать.
   - Вы много раз говорили мне, что человек свободен, он сам может принимать решения и за всё отвечает сам. Над человеком нельзя применять никакого насилия. Говорили?
   - Говорил. Это мои убеждения. Но Бог дал человеку разум, и действия человека не должны быть направлены во вред другим людям.
   - А, если не во вред?
   - Если во благо, то человек волен делать то, что хочет.
   - Сделайте мне этого астрального лекаря.
   - Мне не приходилось делать подобное, и я бы не хотел...
   - Ну, хоть на несколько дней. Я очень хочу попробовать.
   - Вы всё осознали, что я Вам говорил? Поняли, чем это может закончиться? И всё равно настаиваете?
   - И настаиваю, и прошу. - Упорствовал Илья Аронович.
   - Вы лежите на столе с закрытыми глазами. Вы видите себя?
   - Вижу, как обычно. И поле вокруг меня... большой золотистый шар...
   - Прекрасно. А теперь смотрите: над Вашей головой прямо под оболочкой шара тёмно голубое пятно в виде кляксы или медузы... считайте, как Вам угодно. Это и есть оно. Задача одна: контролировать Ваше здоровье и помогать восстанавливать его, если появятся отклонения. Вы должны приходить ко мне на контроль через каждые два дня.
  
   Через два дня в центр приехал сияющий Илья Аронович.
   - Владислав Сергеевич, прекрасно себя чувствую. Спасибо. Можно ещё на парочку дней продолжить?
   - Продолжите...
  
   В следующий раз Илья Аронович появился только через неделю. Он приехал откуда-то издалека. Уставший, но весёлый и довольный, он в дублёнке и шапке ввалился в кабинет, едва лишь из него успел выйти пациент.
   - Вы, уж, извините. Так дела сложились. Пять дней назад я немного расстроился. Продавать было нечего. На базе - проверка, ну, и сами понимаете.... Мечусь, не знаю, что делать.... И, вдруг, звонок: из Белоруссии предлагают товары для реализации. Я уверен, что "оно" мне и помогло. Сейчас некогда. Зайду завтра.
  
   "Завтра" Илья Аронович не пришёл. На другой день - тоже. Весь в делах, набирает дополнительный штат... - пришло известие от близкого ему окружения. Илья Аронович купил новую машину.... Илья Аронович берёт в аренду помещение для магазина...
   - У нас такие изменения, такие изменения... - сообщила, чуть ли не шёпотом, девушка - секретарь Ильи Ароновича, пришедшая подкрепить здоровье после очередного стресса. - Даже сам Илья Аронович изменился. Слова сказать не даёт. Никому не верит. Сам всех контролирует. Бухгалтера заменил. Теперь такая дамочка.... Вместе учёт ведут, вместе на новой машине по торговым точкам разъезжают.... Меня, наверное, уволит...
  
   Прошло два месяца. Илья Аронович один в своём кабинете. Расстроенный и возбуждённый он ходит вдоль своего стола, заложив руки за спину. Мысли, переполняющие его, периодически выливаются наружу отрывками только ему понятных фраз:
   - Ворьё. Только отвернись.... Даже жена ворует, видишь ли, ей шуба нужна.... Такие возможности.... Один такую махину.... По совести, к экстрасенсам надо бы зайти. А может избавиться от них? И мороки не будет.... - Илья Аронович садится за стол и, подперев волосатой рукой подбородок, неподвижным взглядом смотрит на недавно изготовленный красочный рекламный плакат своего торгового ООО.
  
   Известие об исчезновении представителя от торгового поставщика повергло Илью Ароновича в шок. Получив партию товара, он сделал крупный заказ, а в качестве предоплаты отдал представителю крупную сумму, собрав при этом всю имеющуюся наличность и, взяв взаймы, несколько тысяч "зелёненьких".
   - Но, что можно было сделать.... - Терзал он себя. - Через банк? Такую сумму не покажешь. Понадеялся.... Возомнил.... А, может, ЕГО действие закончилось?
   В одну ночь сгорели два торговых ларька. Дежурившие в них ночные охранники едва успели выскочить. Илья Аронович подсчитывал убытки:
   - Долг.... Угораздило же меня взять. За аренду магазина, за ремонт, который там затеял.... Ещё зарплату надо платить. Уволю, всех уволю.... А ещё этот центр... Илья Аронович выскочил из офиса на улицу и, подбежав к машине, стал открывать дверцу, но, вспомнив, что накануне, разворачиваясь во дворе, пробил радиатор, врезавшись в водосточную трубу, со злостью плюнул и, тряся животом и надутыми щеками, ринулся в сторону медицинского центра.
   - Вы ещё здесь? - Влетел он в кабинет.
   - У Вас что-то случилось? - Спокойно спросил я, упаковывая в бумагу подсвечник, который ранее стоял у меня на столе.
   - Крах.... Полный крах.... Избавьте меня от того, что Вы мне сделали...
   - Считайте, что избавил. У Вас что-то со здоровьем?
   - Да причём тут здоровье? Я, как бугай.... Горы могу свернуть...
   - Если помните, Илья Аронович, мы собирались заботиться о Вашем здоровье. Не так ли? Я не думал, что Ваше здоровье - это бизнес. Кстати, помните, я говорил о пороках? Один из них у Вас - жадность. А "жадность губит мужика!" Вспоминайте иногда эту старую русскую пословицу... - Я защёлкнул замок своего старенького портфеля и вышел из комнаты. А что ещё оставалось делать?

СГЛАЗ

  
   Анна Николаевна вздрогнула от ощущения, будто кто-то неожиданно ей на грудь пролил горячий кофе. Жгучая волна мгновенно ударила куда-то во внутрь и, наконец, покрыв испариной всё тело, разлилась по её щекам ярким румянцем. Она быстро оглядела находящихся вблизи её пассажиров автобуса, в котором она ехала, но ни у кого не заметила хотя бы малейшего интереса к своей персоне. На передней площадке у двери среди пассажиров, готовящихся к выходу, она заметила высокого мужчину с небольшой чёрной бородкой, который, как ей показалось, косился в её сторону. Автобус остановился. Выходя, мужчина повернул голову и посмотрел на неё. Глаза его сверкнули, на лице промелькнула непонятная ухмылка...
   - Это он! Он на меня посмотрел. Он. Он. - Анна Николаевна втянула голову в плечи и сжалась. Мелкая внутренняя дрожь не прекратилась даже тогда, когда через остановку она вышла из автобуса. Немного кружилась голова, ощущение жара, особенно в груди, не проходило.
   Анна Николаевна, белолицая блондинка, с короткой причёской, большими серыми, обрамлёнными густыми ресницами, выразительными глазами, несколько располневшая ниже талии, в свои сорок два года казалась значительно моложе своих лет, смотрелась довольно привлекательной и являлась постоянным объектом внимания мужчин. Однако, попытки знакомств со стороны последних категорически отвергала и после смерти мужа уже шесть лет скромно жила вместе с семнадцатилетней дочерью в маленькой двухкомнатной квартире.
   - Леночка, сейчас, когда ехала в автобусе, со мной что-то произошло. Слабость и голова кружится. Боюсь, не сглазили ли меня, - переодеваясь, пожаловалась она дочери, сидевшей за столом и читающей учебник.
   - Ты меньше думай об этом, и всё пройдёт. Говорят, единственная защита от сглаза - ни во что не верить, ни о чём не думать, будто ничего не случилось. Впрочем, у одной девочки из нашего класса сглазили маму, она ездила к какой-то бабке, и та помогла.
  
   Анна Николаевна, отказавшись от обеда, легла отдохнуть, но ощущение жара и разбитости не прошло и к вечеру. "Конечно же, я заболела". - Подумала она, затем поставила градусник, но температура была нормальной. Выпив, скорее для успокоения, по таблетке жаропонижающего и успокаивающего, вновь легла и вскоре уснула. Во сне приснился тот же автобус. Чернобородый мужчина смотрел на неё, вращая зрачками глаз, и громко хохотал, почти вплотную приблизившись к её лицу. Проснувшись в поту, от страха она не могла уснуть до самого утра.
   Утро облегчения не принесло. Подруга по работе, выслушав рассказ Анны Николаевны и глядя на её, осунувшееся за ночь, лицо, после сосредоточенного раздумья глубокомысленно изрекла:
   - Конечно, это сглаз. К бабке тебе надо. Я недавно по телевизору смотрела: центр какой-то есть, там всё снимают. Не тяни, иди.
  
   Чёткие строки рекламы поочерёдно появлялись на голубом экране телевизора и расплывались в слезящихся глазах Анны Николаевны. Приятный женский голос чётко и убедительно озвучивал текст: ... "Храм Фортуны" поможет Вашему здоровью... вернёт любимого, снимет сглаз, порчу, родовое проклятие... заговор на удачу в бизнесе, любви... предскажет будущее..."
   - Леночка, Леночка, запомни телефон. - Анна Николаевна с листком бумаги металась по комнате в поисках авторучки.
   - Запомнила. Вот, возьми. - Дочь протянула клочок газеты с записанным телефоном.
   - Вот, спасибо. В субботу пойду обязательно.
  
   Вступив в, ярко освещённый, холл целительского центра и ещё не успев осмотреться, Анна Николаевна почти столкнулась с миловидной девушкой лет двадцати пяти и едва слышным, запинающимся голосом обратила на себя её внимание:
   - Извините. Мне бы вот хотелось.... Я читала.... В рекламе специалист по порче...
   Девушка резко остановилась и, осмотрев вошедшую женщину немигающим гипнотизирующим взглядом, после продолжительной паузы с видом человека, поставившего все точки над "и", как бы в раздумье, произнесла:
   - У Вас проблема.... Снимем, всё снимем.... Пройдите к девушке за столом и заполните анкету. Вас пригласят.
   После заполнения анкеты и оплаты указанной в квитанции суммы, Анна Николаевна села на мягкий диван рядом с полной пожилой женщиной, охающей при каждом выдохе, и, как она, ожидающей приёма.
   - Спина, руки, ноги болят.... Ой, как болят... - Поведала соседка после очередного "оха". - Но помогают.... Говорят, помогают...
   Анну Николаевну пригласили раньше, чем соседку. Пригласила та же миловидная девушка, с которой она встретилась при входе.
   - Проходите. Вас ждут. Специалист молодой, но очень, очень опытный... Редкий человек. Он... - Вместо продолжения девушка сделала загадочное лицо и упёрлась взглядом в потолок, медленно поворачивая голову влево - вправо.
   - Чему, уж, бывать, того не миновать. Помоги мне, Господи. - Подумала Анна Николаевна и, чуть подтолкнутая в спину всё той же девушкой, оказалась в небольшой комнатке, где за столом перед зажженными свечами сидел молодой человек, как ей показалось, восточной национальности...
  
   - Лена, отстань от меня. Ну, спрашивал. Я отвечала. Говорил... Я уже и не помню, что.... Я закрыла глаза. Он ходил, что-то делал.... Читал. Сказал, что порчи у меня больше нет. Поставил защиту, но предупредил, чтобы я опасалась черноволосых мужчин, потому что их не так воспринимает моя психика.
   - Теперь-то ты хорошо себя чувствуешь?
   - Пока так же. Но он сказал, что все симптомы сглаза через день - два пройдут.
  
   Симптомы не оставили Анну Николаевну и через две недели. Уставшая от переживаний и похудевшая, она не находила себе места. Мужчина с чёрной бородкой больше не снился, но при каждом очередном вспоминании происшедшего её бросало в жар. На работе (она работала старшим воспитателем в детском саду) среди детского шума - гама было легче. Занимаясь с детьми и решая постоянно их маленькие проблемы, она забывала свою. Самыми несносными были выходные дни. Вот и сегодня в воскресный, жаркий летний день вместо поиска уединения в каком-нибудь тенистом уютном местечке на лоне природы Анна Николаевна идёт по одной из наиболее многолюдных центральных улиц города среди шума и толкотни, читая все подряд вывески и рекламу. Только бы отвлечься, только бы забыться. Внимание привлекла вывеска на лакированной деревянной доске: "ПСИХЕЯ. Центр решения личных проблем". Это в одно мгновение выдернуло её из общей сутолоки и заставило задуматься. "Может быть, здесь помогут?" - подумала она и решительно открыла тяжёлую старинную дверь.
   Способов решения личных проблем предлагалось много. Анну Николаевну почему-то привлекло загадочное и, как представлялось ей, магическое слово "ТАРО". В кабинете, куда её пригласили, навстречу из-за стола поднялась долговязая худая женщина неопределённых лет с маленьким ртом, откуда при его открывании словно тусклый свет фонарика из тёмной дыры высвечивался золотой зуб, и крупной волосатой родинкой на правой стороне подбородка. От ровного белого пробора на голове седые волосы спускались по обе стороны лба и, чуть прикрывая уши, закручивались внизу затылка бесформенной култышкой, пронизанной большой заколкой. Это было то, что запомнилось Анне Николаевне, пока её усаживали в глубокое кожаное кресло перед столиком.
   - Все хотят знать, всё хотят знать... - сопровождая отдельным словом каждую положенную в рядок карту, медленно выговаривала гадалка, периодически приподнимая голову и направляя взгляд своих зелёных, расположенных близко к носу, глаз в лицо Анне Николаевне. - Карты разложим, даме поможем.... Значит, хотите только знать, что будет? Посмотрим... - Она перевернула группу карт и погрузилась в размышления, изредка бросая быстрый взгляд на пациентку. Анна Николаевна напряглась в ожидании и от нетерпения начала ёрзать в кресле. Пауза затягивалась.
   - Потрясе... - застыла на полуслове гадалка.
   - Потрясение? - Как ужаленная вскочила с кресла Анна Николаевна. - Достаточно с меня потрясений. Меня и так уже месяц всю трясёт!
   -Потрясающе! - пыталась поправить ранее сказанное гадалка. - Вас ждут потрясающие перемены в жизни. Вы выйдете замуж... - кричала она в след убегающей Анне Николаевне, но та, скрывшись за дверью, уже не слышала её последних слов.
  
   - И всё-таки я тебе советую поехать. Эта бабка всё расскажет, поможет.... Кто к ней ни ездил, все довольны... - убеждала Анну Николаевну подруга по работе. - Хочешь, я с тобой поеду? Давай в субботу.
   - Да, я, уж, где только ни была... - пыталась сопротивляться Анна Николаевна, но под конец побеждённая настойчивыми уговорами подруги, согласилась.
  
   Ехали на электричке, километра два шли пешком, около часа стояли в очереди. Уставшая, ни во что более не верящая, Анна Николаевна робко вошла в просторную чистую деревенскую избу. Маленькая седая старушка с крестиком на шее в скромной тёмно синей кофточке, заправленной в широкую длинную чёрную юбку, встретила её у порога.
   - Здравствуй, здравствуй.... Проходи, милая. Анной, говоришь, зовут? Сглаз? Нет у тебя никакого сглаза.... Время твоё пришло, дорогая моя. Изменится твоя жизнь.... Когда? Скоро, скоро.... Объяснить? А объяснять тут нечего. Иди, скоро сама всё увидишь... - старушка оттолкнула протягивающую деньги руку Анны Николаевны и захлопнула за ней дверь.
  
   Медленно тянулись дни. Прошла неделя, за ней другая. Ничего нового не происходило. Анна Николаевна, поверившая было бабке, теперь совершенно потеряла сон и ещё более похудела.
   - Мама, а ты у меня стала настоящей красавицей! - Как-то утром заявила, вдруг, дочка, глядя на, собирающуюся на работу, мать. - Надень светлое платье. Что ты ходишь как старушка.
   - Отстань, Леночка, мне и так плохо. - Отмахнулась Анна Николаевна и поспешила выйти на улицу.
  
   Приливы жара в груди, непонятное волнение, вызывающее мелкую дрожь внутри, теперь сопровождали её почти постоянно. Обеспокоенная своим состоянием, однажды она рассказала обо всём близкой школьной подруге. Та позвонила через два дня.
   - Твой рассказ у меня не выходит из головы. Уж, ты прости, но я поделилась мыслями со своим знакомым. У него есть друг, который занимается изотерическими и оккультными науками, очень хорошо разбирается в порчах, сглазах и тем, что другим не понятно.
   - Извини, но мне уже и платить-то нечем...
   - А он деньги не берёт. Кстати, и живёт где-то недалеко от тебя. Ну, что? Договариваемся?
  
   Через три дня, возвращаясь с работы, Анна Николаевна вышла из автобуса, не доехав две остановки до своего дома, ещё раз прочитала записанный на бумажке адрес, чтобы не ошибиться, и направилась на поиски Дмитрия Владимировича, так звали специалиста по непонятным делам, встреча с которым была назначена на семнадцать часов. Она посмотрела время. Было половина пятого. Улица, указанная в адресе, находилась за углом ближайшего дома, а сам дом в пятидесяти метрах на противоположной стороне улицы. Солнце пекло и слепило глаза, а едва заметный ветерок, как казалось Анне Николаевне, только нагонял жару. Трижды пройдя взад - вперёд по тротуару вдоль нужного дома, она посмотрела на часы: до встречи оставалось ещё двадцать минут. "Боже, да что это происходит? У меня и сил больше нет", - ужаснулась она. Заглянув во двор, она увидела в глубине возле куста сирени лавку, рядом с которой в песочнице копошились дети. Тень от сирени падала на лавку, и краешек её показался уставшей до смерти Анне Николаевне маленьким раем. Она вытянула ноги, закрыла глаза и, как могла, постаралась расслабиться.
   - Тётя, тётя, Вы не скажете, который час? - Услышала она голос ребёнка.
   - Время? - Анна Николаевна вздрогнула и открыла глаза. - Семь минут шестого. Семь минут? Да я же опаздываю. Спасибо, мальчик. - Она побежала к дому и над дверью ближайшей парадной увидела номер квартиры Дмитрия Владимировича. Быстрыми шагами она проскочила лестничные пролёты до третьего этажа и остановилась перед дверью с нужным номером. Сердце билось так часто, что Анна Николаевна инстинктивно прижала к груди ладошку. Чувство неловкости за опоздание заставило её, не дав себе отдышаться, нажать на кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу.
   - Простите, я немного опоздала. - Она шагнула в дверной проём и, посмотрев во внутрь, застыла на месте. Перед ней стоял высокий стройный мужчина с чёрной бородкой, тот самый из автобуса...
   - Простите, я... - Анна Николаевна пыталась попятиться назад, но ноги не слушались, голова кружилась... - Я, наверное, теряю сознание. - Подумала она и почувствовала, как её тело начало падать.
   - Вы опоздали не "немного", я ждал Вас всю жизнь... - Дмитрий Владимирович, видя падающую и теряющую сознание Анну Николаевну, подхватил её под руки и слабеющую ввёл, скорее, внёс в квартиру...
  
   Через два месяца была свадьба. В нарядном белом костюме с сияющими от счастья глазами Анна Николаевна вместе с Дмитрием Владимировичем принимают поздравления.
   - Что же Вы, Дмитрий Владимирович, наложили сглаз на бедную женщину, едва не умерла со страха? - смеётся, уже знакомая нам, школьная подруга.
   - Разве можно её сглазить? И вообще: я не "наложил сглаз", а "положил глаз" и уже почти три года назад, ездили вместе в одном автобусе, не замечала. Что теперь произошло, понять не могу, наверное, судьба. - Хитро прищурив глаза, улыбается счастливый супруг и нежно притягивает к себе жену.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ВОРОТА АДА

  
   Как только её не называли: и фурия, и колдунья, и ведьма.... В каких чёрных делах её не обвиняли: корову сглазила - доиться не даёт, у соседки куры передохли, а яблоня не успела расцвести, как весь цвет облетел.... "Как на что посмотрит - считай, пропало". - Жаловалась сорокалетняя женщина, у которой я покупал молоко. Чего только не рассказывали о бабке Нюрке (так звали героиню нашего рассказа) жители деревни, в которой она жила. Сам я видел её раза три - четыре, да и то издали, когда заезжал в их деревню. Зато сына её, Петруху, совхозного тракториста знал хорошо. Надо дрова привезти, бутылку водки на стол, и - готово. Любил выпить Петруха. Ехал, раз пьяный на тракторе, да и заснул. Хорошо, что как-то скорость выключил. Стоит трактор посреди дороги, да и "молотит" на полном газу. Местные мужики вытащили Петруху из кабины, посадили верхом на поваленное дерево недалеко от дороги, накрепко привязали к стволу верёвкой, чтобы не упал, а в руку вместо рычага переключения скоростей корягу дали.... Хохоту было.
  
   Петруха приехал на тракторе и сообщил просьбу матери:
   - Что-то плоха стала в последнее время. Ломота во всех костях. Делать ничего не может, лежит, но в медпункт ехать не хочет.... Вообще-то она Вас не очень-то жаловала, а тут, вдруг: попроси, может, придёт..."
   Конечно же, я поехал. И так никому в помощи не отказывал, а тут ещё разобрало любопытство: как-никак - местный феномен.
  
   Дом бабки Нюрки стоял у самой дороги. Основание дома было ниже дорожного полотна метра на полтора, и с дороги казалось, что кто-то сбросил его за кювет под горку. Дом был маленький, с двумя окошками и наклонившейся в сторону дороги крышей. Спереди и с боков его окружали заросли терновника и черёмухи, поднявшиеся своими макушками выше крыши...
   - Ждёт она Вас, ждёт.... - Встретил Петруха, поднявшись с лавочки у крыльца. Но сам за мной не пошёл...
   Сразу за входной дверью я попал в крохотную прихожую с русской печкой и полками для посуды, от которой чёрной тяжёлой занавеской была отгорожена "передняя". Переступив высокий порог, я оказался в большой светлой комнате. Массивный деревянный стол в центре, на котором стояла стеклянная ваза с луговыми цветами, неопределённого цвета платяной шкаф и железная кровать с никелированными шариками, на которой, свесив ноги, сидела сама хозяйка дома. Это всё, что предстало перед моими глазами. Бабка Нюрка, кряхтя и медленно сползая, поставила ноги на пол и сделала шаг в мою сторону.
   - Проходите, проходите, пожалуйста, присаживайтесь за стол...
   Передо мной стояла щупленькая седая старушка в длинной чёрной юбке и светлой коричневой кофточке с короткими широкими рукавами, из под которых, словно высохшие палки, торчали руки с непропорционально большими кистями землисто коричневого цвета. Большие тёмно карие глаза постоянно сопровождали каждое моё движение и, казалось, совсем не гармонировали с её маленьким, покрытом морщинами, лицом и плоским, кажущимся невесомым, телом.
   - Семьдесят восемь будет в ноябре. - Будто прочитав мою мысль, сообщила она. - Всё бы ничего, да последний год руки и ноги отказывают, ломота во всех суставах...
   - Отчество-то Ваше как?
   - Все Нюркой зовут, и Вы зовите.... А, вообще то - Павловна я. - Она смутилась, лицо покраснело, но и одновременно разгладилось.
   - Анна Павловна, разрушили Вы свою нервную систему, комочек нервов.... И работаете не по годам.
   - Я и сама знаю. А делать-то что? Мужа, уж сорок лет, как похоронила. Ведь, самое тяжёлое всё на нас, женщин, валится. Где мужики-то? Вот мой Петька.... Сколько я сил потратила. Алкаш.... Дочке его двенадцать лет, за неё боюсь. Пьют вместе с женой. Беда моя в том, признаюсь Вам, что осерчала.... Слаба я. На весь мир осерчала. Не могу я на эту жизнь без злости смотреть. Работаю шестьдесят три года, а пенсии на хлеб не хватает.... Даже сын и тот обворовывает...
   - Зачем рассказывать, Анна Павловна? Известна мне Ваша жизнь. Может быть, удастся немного Вам помочь.... - Я достал из портфеля подсвечник, три церковных свечи, иконку Казанской Божьей Матери...
   Бабка Нюрка сидела на стуле, едва доставая носками калош, в которые была обута, до пола. Я стоял в двух метрах от неё с подсвечником в руках и огнём свечей выжигал чёрную негативную энергию, которой так много скопилось в теле бабки Нюрки. Вместо ожидаемого расслабления бабка Нюрка сжималась, ещё более превращаясь в дрожащий комок нервов, и со стоном ёрзала на стуле. Чтобы посмотреть её на астрале, я закрыл глаза...
   - О, Боже, что это? - Удивление с солидной долей страха, не смотря на моё противодействие, с шипением прорвалось сквозь сжатые зубы, на лбу появилась испарина. На месте, где на стуле сидела бабка Нюрка, на высоту человеческого роста бушевало пламя костра. Среди колеблющихся языков пламени я увидел волосатую физиономию с блестящими глазами, козлиной бородкой, маленьким вытянутым носом с круглыми ноздрями, на голове сквозь короткие курчавые волосы торчали острые коричневатые рожки. Ноги с раздвоенными копытами от коленок были развёрнуты (может быть, мне показалось?) в обратную сторону. Волосатые, как и всё тело, руки заканчивались тонкими пальцами с длинными ногтями. Существо, в такт колебаниям языков пламени, казалось, совершает какую-то жуткую ритуальную пляску, нежась в объемлющем его огне. Сладострастно высунув острый красный язык, оно закатывало глаза и корчило рожи, одновременно источающие и восторг и злобу...
   Открыл глаза. Бабка Нюрка сидела на стуле, откинув назад голову и издавая какие-то непонятные звуки. Поставив подсвечник на стол, я направил левую руку в сторону иконки Божьей Матери и, приняв на себя вибрации её Божественного Образа, отражающие Высшую Любовь и Гармонию, правой рукой обратил энергию на пациентку, затем вновь закрыл глаза. Под воздействием светлого с сиреневатым отливом луча мерзкое существо вместе с костром стало резко уменьшаться в размерах. Я трижды прочитал Иисусову молитву, прежде чем оно исчезло совсем....
   Бабка Нюрка, полностью расслабленная, спала, сидя на стуле. Я подошёл к ней. Она открыла глаза и, полусонная, с моей поддержкой проследовала на свою кровать...
  
   Через полторы недели бабка Нюрка вместе с внучкой с полными вёдрами черники проходили мимо моего дома. Я поздоровался. Они подошли ко мне.
   - Владислав Сергеевич, черничкой Вас хочу угостить. Не бойтесь, не испорчу...
   Я засмеялся, взял полную горсть черники и начал есть.
   - Я знаю, Вы не боитесь.... Спасибо за помощь. Теперь легко стало, может быть, ещё поживу... - Она отсыпала мне в кастрюльку треть ведра черники и, попрощавшись, отправилась домой. Я смотрел вслед. В рваных резиновых сапогах и залатанной юбке, маленькая, как ребёнок, она шла, скособочась от тяжёлого ведра, по разбитой полевой дороге, изрезанной колёсами телег, истоптанной ногами людей и копытами лошадей, истерзанной гусеницами тракторов пьяных водителей...
  
   Я часто вспоминаю этот случай. Вспоминаю, когда встречаю опустившихся, озлобившихся, истерзанных жизнью людей, потерявших себя. Обещаемый лишь после смерти, ад становится для многих реальной действительностью при жизни. Потеряв надежду и уже не веря ни во что, отторгнув свою духовную сущность, опускается человек в самые грубые эфиры астрального плана жизни, и превращаются дела его в злобную месть окружающим, мысли - в ядовитые стрелы.... Ворота ада всегда рядом. Оступился, и - затянуло. Попробуй-ка выбраться.

ВЕКША

  
   В дверь негромко постучали, и хрипловатый женский голос протяжно произнес: "Вениамин Константинович, к телефону".
   - Кому я там понадобился? Только прилег... - кряхтя, проворчал Вениамин Константинович, но еще не успела полностью эта фраза прозвучать, как он сбросил с ног старенькое байковое одеяльце, "любимый плед" - так окрестил он его однажды, и быстрыми шагами уже спешил на кухню, где стоял телефон. В трубке звучал женский голос и просил помочь "единственному внуку".
   -Обещать не могу, но помочь постараюсь, телефон оставьте... - Вениамин Константинович повесил трубку и, прихватив только что исписанный клочок бумаги с адресом и телефоном, направился в свою комнату.
  
   Вениамин Константинович Шароградов скромно и одиноко жил в небольшой комнате. Кроме дивана, на котором он только что лежал, в комнате стоял журнальный стол, платяной шкаф да два кресла: одно его, второе для посетителей. Разные люди частенько приходили к нему с различными житейскими проблемами или по поводу здоровья, а то и просто поговорить по самым разным вопросам вплоть до поэзии или оккультных наук. Свое имя, отчество и фамилию помпезно звучащие в молодые годы, он заменил одним коротким словом, взяв для нового имени лишь начальные буквы. Так уже добрый десяток лет Вениамин Константинович Шароградов называл себя просто: "Векша". Когда его спрашивали, для чего такое роскошное имя Вениамин он превратил в набор каких-то звуков, Векша протестовал:
   - Векша - это "Век" и "ша", - обычно говорил он. - Век-это сто лет, столько я жить буду. А "ша" - это означает "довольно". Сто лет проживу и хватит. Дальше не интересно. Потом: Векша - это древне русское имя, а тогда имена давали не просто так...
   К имени привыкли все его друзья и знакомые, кроме лишь соседей-жильцов коммуналки, где он проживал. Как мы уже слышали, те называли его по имени, отчеству.
  
   Чаще всего к Векше приходили за помощью. Векша не отказывал. Провозится пару часов с больными ногами какого-нибудь деда и довольный смотрит, как тот легко шагая, уходит от него, забыв про бадик. Приглашает еще "для верности", а уж через неделю точно становятся друзьями, пока не закончится лечение. Потом человек исчезает, и появляется кто-нибудь другой. У Векши на каждого заведен отдельный листочек, где есть и имя и телефон, но он сам никогда не звонит. "Понадоблюсь - позвонят", - думает он, и лишь иногда, беседуя через полгода с кем-то очередным, рассказывает в качестве примера тот самый трудный случай, с которым пришлось повозиться, но "все закончилось хорошо". Глядя на его одинокую жизнь, некоторые женщины - его клиентки предлагали "помощь", но Векша, молча, отрицательно качал головой, а сам думал про себя: "Нет, мне, уж, теперь никогда не найти ту, которую бы хотел. Время ушло".
  
   Большую часть времени Векша проводил в своей комнате. Что-то писал да рисовал разные фигуры с человечками внутри. Иногда часами мог сидеть, уставившись в стенку, или лежал, не шевелясь, но понять спит или просто задумался, было сложно.
   Вот и на этот раз сел в кресло, перед ним бумажка с адресом и телефоном, прочитал еще раз, откинулся на заднюю спинку и замер, уставив на люстру неподвижный взгляд...
   "Что же у внука-то?" - размышлял он: "мальчик как мальчик, и нет ничего.... А есть ли мальчик? Здесь что-то другое..." Векша поднялся из кресла, в задумчивости прошелся взад и вперёд по комнате, потом остановился перед диваном. "Что же там? Мальчик-то - не мальчик", - он вновь сделал несколько шагов по комнате и опустился на диван. Глаза закрылись сами собой...
   ...Векша по лестнице поднимался на второй этаж. Обычная лестница в "брежневке", с металлическими перилами. Деревянная накладка на перилах второго пролёта была оторвана и болталась. Векша сделал полшага вправо и последние несколько ступенек прошёл, не опираясь. Вот и квартира "14". Он позвонил. Щелкнул замок, и дверь наполовину приоткрылась. Показалась женщина средней полноты, с круглым лицом и укладкой светлых волос на голове.
   - Вы, Векша? - Она с интересом скользнула по лицу и фигуре вошедшего и несколько отстранилась к стенке, пропуская Векшу.- Идите, идите, дочка Вас ждёт...
   Векша шагнул в комнату. Комната оказалась просторным помещением, светлым с высоким потолком и отсутствием какой-либо мебели. Навстречу ему из какого-то проёма в стене вышла молодая женщина.
   - Я жду Вас. - Женщина остановилась метрах в трёх от Векши. Её глаза уперлись взглядом в его лицо, губы мягко расплылись в приветливой улыбке. Векша остолбенел. Перед ним стояла очаровательная женщина в светлом сером костюмчике с обтягивающей и чуть расклешённой снизу юбке, длиной чуть ниже колен. У неё была красивая причёска в виде красиво уложенной светлой копны волос на голове. Его поразили не светящееся каким-то необыкновенным светом глаза, а такое знакомое и близкое до мельчайших черточек лицо, которое он помнил всю свою сознательную жизнь. Именно оно всплывало в памяти все эти десятки прожитых лет, в минуты, щемящей сердце, ностальгии и в мгновения редких радостей, когда считал, что всё лучшее в жизни достигнуто только благодаря любви к этой женщине. Всё, что было доброго и светлого в жизни, он посвящал именно ей.
   - Анна? - Имя сорвалось с губ, не зависимо от воли Векши. Он рванулся к ней, но, сделав два шага, резко остановился. "Ведь, её давно нет" - Именно эта мысль приковала Векшу к полу.
   - Подойди, подойди ко мне.... Мы давно не виделись.... Каким ты стал, Веня-Векша... Ты всегда приходил мне на помощь и пришёл снова. Я рада тебя видеть. Подойди.... - Она протянула к нему руки, и ноги сами понесли его к ней.... Векша услышал, идущую откуда-то из пространства, знакомую музыку старинного вальса...
   Подойдя к Анне близко, Векша увидел, что та одета в длинное белое платье. От тонкой талии платье фалдами расходилось вниз до самого пола.... Руки Векши и Анны сомкнулись, и Векша почувствовал, как музыка закружила их в быстром вихре танца. Векша чувствовал, как колотится его сердце. Никогда он не испытывал такого удовольствия. Лицо Анны такое родное и близкое... и - совсем рядом. Векша чувствует её дыхание и сливается с ним...
  
   Музыка замолкает так же неожиданно, как и началась. Векша отпускает руки Анны. Анна уплывает куда-то в сторону. Кто-то прикасается к плечу Векши. Он резко разворачивается и видит перед собой высокого мужчину в обтягивающей черной одежде.
   - Что Вы делаете здесь? - Спрашивает тот.
   - Да, вот пришёл помочь Вашему сыну.... Не поняв сам "почему?", пытается оправдываться Векша.
   - Это не мой сын, это сын хозяйки.
   - Я думал, что Вы её муж.
   - У неё нет мужа.
   - А, что же Вы здесь делаете?
   - Я здесь служу. - Все фразы произносимые мужчиной звучали одинаково, ровно и бесстрастно, казалось, что тот выполняет скучную и однообразную работу.
   - А, Вы уверены, что можете помочь? - Задал очередной вопрос мужчина.
   - Постараюсь.- Векша оглядывался по сторонам, ища глазами Анну.
   - Пойдёмте, я Вас провожу. - Мужчина пошёл куда-то в глубь помещения. Векша смотрел по сторонам. Помещение оказалось огромным залом с высокими резными колоннами. Свет струился через потолок и стены.... Они прошли между колоннами, и открылся очередной зал. Он занимал огромную территорию. Кажущийся прозрачным потолок, поддерживали шесть гранитных колонн, основания их образовывали углы идеального шестиугольника. Стены зала, основания и вершины колонн были украшены изящными мраморными статуями. Казалось, что живые люди застыли в самых грациозных позах, и не хватает какого-то магического сигнала, чтобы привести их в движение. Векша вглядывался в лица статуй, все они казались знакомыми. Это были лица известных людей страны, города. Многие были гордостью державы в прошлом, и Векша знал их по портретам и полотнам художников, лица некоторых часто мелькали на экранах телевизора. Это были известные учёные, художники, артисты, люди, уважаемые и любимые народом.
   К основанию колонн от стен спускались мраморные ступени. Шесть шагов сделал Векша по верхней ступени, чтобы спуститься на следующую...
   В центре зала на шестигранном постаменте стоял большой сосуд в виде ванны. Чтобы заглянуть в ванну, следовало пройти через зал и подняться по шести ступеням. От всего этого сооружения исходили невидимые лучи света и освещали пространство. Мужчина, сопровождавший Векшу, остался в первом зале, и Векша один прошёл к таинственному сооружению.
   Ванна была заполнена раствором янтарного цвета, и в самом центре её лежало странное существо. Оно представляло собой что-то похожее на человека, но не было ни рук, ни ног, ни туловища. Одна тёмно коричневая голова и короткая часть шеи, как голова древней мумии из могильника. Одно поражало: огромные челюсти, обтянутые кожей. Зубы прятались за плотно сомкнутыми губами, но каждый из них чётко проступал под высохшей кожей. "Вот, кому Щелкунчика играть!"- отметил про себя Векша. Глаза существа были прикрыты. Едва подёргивались веки. "Живой" - подумал Векша и неосознанно направил ладони рук в сторону необычного существа.
   Существо вздрогнуло. Тёмно коричневая кожа со стороны шеи начала белеть. Вот уже ожил рот, и начали двигаться огромные челюсти... Одновременно от шеи начали вырастать тонкие щупальца и потянулись вверх, к потолку.... Дернулся маленький носик, и вот уже открылись глаза. Как зелёные пузыри с чёрными зрачками они начали проворачиваться и осматривать пространство. Вышедшие первыми, щупальца уже достигли потолка и стен...Что это? Векша увидел как в тех местах, куда дотянулись щупальца, мраморные статуи начали оживать и сразу попадали в цепкие щупальца существа, и оно бросало их себе в рот, и, работая челюстями как жерновами, пережёвывало и глотало.
   - Это же Зло! Я оживил Зло!- прокричал Векша и бросился в первую комнату.
   - Хозяйка!- закричал он. - Выходи! Я знаю, кто ты! Я знаю, что ты хочешь! Не думай, что я тебе буду помогать! Выходи, я жду тебя! - голос Векши потрясал стены. Рушилась облицовка гранитных стен и колонн.
  
   Щупальца чудовища заполнили весь огромный зал. Они хватали оживающих людей и бросали в горнило огромного рта.
   Но и Векша стал другим. В нём проснулась огромная сила. Там, куда направлял Векша свои ладони, огненные лучи сжигали чёрные щупальца Зла, те падали вниз и распадались в прах. Ожившие люди метались по залу и просили "спасти". Векша понял: Зло забирало лучших, лучших людей города, лучших людей страны, собирало вместе и пожирало...
   Начали рушиться колонны и обваливаться потолок. Векша заметил в стене дверь наружу и попытался открыть её. Едва дверь несколько приоткрылась, снаружи во внутрь начали лезть люди. Это были молодые люди, в основном, девочки. Девочка лет двенадцати с обезумевшим выражением лица протиснулась внутрь зала. "Ему нужна помощь, Он хочет, есть", - бормотала она, когда Векша ладонью вытолкнул её обратно на улицу. Мечущиеся по залу люди бросились к открывшемуся выходу, но их было слишком много. Векша подбежал к чудовищу, оно лежало в своей ванне. Жидкость была грязной и наполовину засыпана пеплом и обугленными частями щупалец. Само существо, чёрное и наполовину обугленное, лежало на прежнем месте и не подавало признаков жизни. Начали рушиться остальные колонны и стены. Люди метались по залу и, не находя выхода, гибли...
  
   Векша открыл глаза. В комнате стояла тишина. Мерно постукивали часы. Он потянулся, потом приподнял ноги и поправил плед.
   "Надо завтра обязательно поехать". - Глаза его засветились лукавым блеском.

ВЫБЕРИ СЕБЕ РАСПЛАТУ И ...

  
   Начало этой истории пришлось на середину октября 1994 года. Позвонила бывшая пациентка и попросила срочно помочь мужу своей подруги. Я согласился. В назначенное время я прибыл по адресу. В дверях встретила миниатюрная, очень милая, молодая женщина. Через открытую дверь одной из комнат я увидел двоих очаровательных ребятишек, примерно, пяти и семи лет. Женщина проводила меня в комнату больного.
   Молодой человек (назовём его Виктором) полулежал в глубоком мягком кресле. Я представился и сел в кресло напротив. Виктор посмотрел на меня безучастным взглядом, несколько приподняв при этом своё крупное круглое лицо. Маслянистые, начавшие редеть, тёмные волосы, помятый белый халат, отороченные полоской меха, старые стоптанные домашние тапочки, на которых сверху стояли ступни ног с длинными растопыренными пальцами, бледное страдальческое лицо - таким увидел я Виктора в первый момент встречи.
   - Расскажите о Вашей проблеме, - попросил я и, включившись энергетически, начал детальное исследование своего нового пациента. Виктор с едва слышимым стоном поставил удобнее ноги и, выдавив из себя что-то наподобие вымученной улыбки, начал свой рассказ. Выходило, что все его беды начались чуть более полугода назад. Заболели ноги, особенно в тазобедренных суставах. Сначала было больно ходить, а вот уже два месяца, как пришлось лечь в постель. Боли не прекращаются ни днём, ни ночью. Лекарства, прописанные врачами, более не помогают. Теперь он не может встать. Полтора месяца пролежал в больнице, делали всё, что могли, но не помогло. Суставы воспалены. На десятое декабря назначена операция на правом тазобедренном суставе, будут трансплантировать металлический шарнир, а после оперировать и левую ногу.
   - Понимаете, всё это за полгода. А самое главное, ведь никто не может сказать причину. Почему всё это произошло? - Виктор, простонав, пошевелился в кресле.
   - Причина? Причины у Вас есть, Во-первых, половину своей жизни Вы пьёте и довольно изрядно...
   - Пил. Действительно полжизни, - задумался Виктор, - с восемнадцати лет, а теперь - тридцать шесть. Бросил. Уже месяца четыре во рту не было...
   - А бутылки из-под пива, что под столиком? Это не Ваши?
   - Мои. Это ж пиво. Выпью бутылочку, и боль утихает. Лучше, чем лекарство. Что я только не делал. В церковь ходил, свечки ставил.... В монастырь меня возили. Батюшку домой приглашали, исповедывался.... Молитвы каждый день читаю, наизусть выучил.
   -Это очень хорошо. Только Бог нам и может помочь. Скажите мне, Виктор, что с Вами произошло ровно семь с половиной лет назад? Какой это год был? Восемьдесят седьмой.
   - Ничего. Впрочем, обождите. Я в аварию попал. Точно, в мае восемьдесят седьмого. Шафёром работал на самосвале. Выпил немного и в трамвай врезался. Суд потом был, едва отмотался. Шеф помог. А зачем всё это?
   - За тем, что оттуда тянется причина Вашей болезни. Кто-нибудь пострадал?
   - Никто. Только водитель трамвая, женщина. Ей тогда ноги перебило, Она в суд и подала. Хотела, чтобы я ей элементы платил. Едва отбодался. Фабрика, где я работал, ей пособие выплатила.
   - Что Вы знаете об этой женщине?
   - Молодая. Лет тридцать. Двое детей.
   - А, муж?
   - Говорили, что муж потом её бросил...
   - А, как она теперь живёт?
   - Не знаю. Давно это было. Ведь ей же фабрика заплатила?
   - Фабрика заплатила. А Вы? Что Вы для неё сделали? Вы полгода болеете, Вам легко сейчас содержать семью?
   - Жена работает. Мне платят по больничному. Пока ещё кое-что есть...
   - Видите, Вы перебили её ноги - у Вас болят ноги.... Не возникает ни какого вопроса, почему именно ноги у Вас болят? Вы не думаете, как тяжело было все эти годы той женщине, сколько не лестных слов она направила в Ваш адрес? Вы ищете защиту у Бога. Вы рассказали священнику об этом случае? Исповедуясь, покаялись?
   - Я найду её. Я всё сделаю для неё, только бы мне подняться на ноги. Сегодня же попрошу друзей её отыскать.
   - Это и есть главная причина Вашей болезни. Я попробую Вам помочь. Попросим Бога. Но мои условия: выполните то, что сейчас мне обещали и бросьте пить совсем.
  
   Боли стали проходить сразу после первого лечебного сеанса, После третьего - Виктор начал ходить по комнате. Через три недели, прихрамывая, так как правая нога оказалась короче на полтора сантиметра, вышел на работу.
  
   В очередной раз Виктор позвонил мне перед самым Новым годом, сказал, что всё отлично, только хочет посоветоваться: предложили путёвку в санаторий, где есть реабилитационное отделение (спортивные тренажёры, водные процедуры и т. п.), надо ли ему ехать, тем более, что всё бесплатно. Противопоказаний для его здоровья я не видел, поэтому пожелал счастливого пути.
  
   Летом, в конце июня, я приехал буквально на один день из Псковской области, где у меня была дача. Прибежав с вокзала и наскоро позавтракав, я собрался идти по своим делам, когда неожиданно раздался телефонный звонок.
   - Вы! Наконец-то. Целый месяц звоню каждый день...
   - Извините. Представьтесь, пожалуйста.
   - Да, Виктор, Виктор я. Помните прошлой осенью, Вы мне ноги лечили? Мне нужна срочная встреча с Вами Мне очень плохо. Давайте встретимся, хоть на полчаса.
   Мы договорились на четырнадцать. Виктора привезли на машине. Он легко вбежал на третий этаж. На горле у Виктора была специальная медицинская повязка.
   Виктор рассказал, что сначала всё шло хорошо. В январе он поехал в санаторий, занимался специальной гимнастикой. Однажды ходил на лыжах и немного простудился. Ему дали "заграничный" аспирин, после чего появилась маленькая язвочка под языком. Сначала не обратил особого внимания, считал, что пройдёт. Потом обратился к врачам. Три раза облучали, но не только не прошла, а стало очень плохо. Такая боль, что терпеть невозможно...
   - Ну, а как поживает та женщина с перебитыми ногами?
   - Та женщина? - Замялся Виктор. - Вы знаете, я тогда не успел. А теперь вот эта язва. Всё езжу, лечусь, и денег-то теперь нет...
   - Очень, очень жаль. - Я искренне пожалел Виктора.
   Мне удалось на время снять ему боль. В тот же вечер я уехал из города.
  
   Примерно через полгода позвонила та же самая пациентка, но уже со своими проблемами. Мы встретились.
   - Ну, а как там Виктор поживает? Вылечили ему горло? - Поинтересовался я.
   - Нет больше Виктора. Царство ему небесное. В начале сентября похоронили. Ой, как он мучался. Когда облучали, облучили мозг. Чего уж говорить, не повезло ему. Жена уже и замуж вышла. Пока он болел, кто-то нашёлся...
   Мы помолчали. Не такой уж плохой был мужик. Жил бы ещё, да жил.

"ПРОВОДИМ СТАРЫЙ ГОД"

  
   - Владислав Сергеевич, мне посоветовали обратиться к Вам. Прошу Вас, помогите. Что-то происходит с моим мужем. Делайте всё, что угодно: привороты, магию... Я на всё согласна. - Коротко изложила свою просьбу, некто Агнесса Аркадьевна, волевая дама в модном светлом костюме, с пышным бюстом и ярко красной помадой на пухленьких губках, опускаясь в предложенное ей кресло.
   - А, Вы не могли бы подробнее рассказать о том, что случилось? - Владислав Сергеевич, пожилой седовласый мужчина, дружелюбно улыбаясь, смотрел ей в глаза.
   - Живём вместе пятнадцать лет. Муж у меня умница. Хорошо зарабатывает. Я за ним, как за каменной стеной. Спокойный. Никогда мы с ним не ссорились. Только последнее время чувствую, что что-то не так...
   - У Вас не первый брак? Дети есть? Ведь, Вам около сорока пяти?
   - Да, сорок пять. А брак у меня - третий. Есть дочь от первого брака, но уже замужем и с нами не живёт. Как Вы мой возраст узнали? Все дают мне не больше тридцати восьми. - Зарделась Агнесса Аркадьевна.
   - Простите. Иногда приходится задавать не совсем приятные вопросы. - Лицо Владислава Сергеевича приняло серьёзное выражение.
   - Пожалуйста, пожалуйста. Спрашивайте о чём угодно.
   - Вы мужа любите?
   - Конечно. Ещё бы, ведь он самый умный, его на работе ценят, он зарабатывает...
   - А, как у Вас, так сказать, с интимной стороной?
   - Гм.... Понимаете... - Замялась Агнесса Аркадьевна. Её розовые щёчки стали пунцовыми. - Примерно года три у нас нет таких отношений.... Он так много работает, устаёт...
   - И Вы его стараетесь не утомлять.
   - Правильно сказали: "не утомляю". Столько работает...
   - А с Вашим другом у Вас всё хорошо? - Внезапно перебил Владислав Сергеевич.
   - Вы всё знаете. - Преодолев смущение, мило заулыбалась Агнесса Аркадьевна. - Уже шесть лет мы встречаемся. Такой мужчина! Меня любит. Жена - красавица, а он выбрал меня... - Довольное личико пациентки вновь расплылось в улыбке.
   - Ваш супруг знает о Ваших отношениях?
   - Нет, конечно, нет. Он так занят. Приходит поздно...
   - А, может быть, он всё же догадывается? Ведь Вы от него отдалились...
   - Ну, может быть, о чём-то думает.... Но он же должен понимать, что я о нём же и забочусь, сохраняю его силы. Он так устаёт, так много работает... - Улыбка покинула личико Агнессы Аркадьевны.
   - Он работает, он устаёт, он Вас материально обеспечивает, а Вы имеете по отношению к нему хотя бы какие-то моральные обязательства? Например, верность...
   - Я же сказала Вам: я о нём забочусь, чтобы не уставал. Так много работает, а ещё силы на меня.... А я, простите, женщина! И ещё какая! - Агнесса Аркадьевна вздёрнула личико вверх, в глазах загорелись шаловливые огоньки.
   - Агнесса Аркадьевна, Вы не допускаете мысль, что у Вашего мужа может быть тоже кто-то?
   - У него? - Брезгливо возмущённое выражение лица Агнессы Аркадьевны скоро сменилось на негодующее. - Он меня любит! Да, пусть только посмеет!
   - Вы пришли за помощью. Хотите, чтобы я на него воздействовал магически. Что же, на Ваш взгляд в таком случае, с ним произошло?
   - Не знаю. Может быть, крыша поехала? Он столько работает... Вы специалист по этим вопросам, вот и скажите мне, что происходит...
   - Вы же сами всё отлично понимаете. Ваш муж умный человек. Он давно всё понял. Терпение его не беспредельно. Настало время изменений в Вашей жизни. Попробуйте, прежде, чем он что-то предпримет, изменить своё отношение к нему. Здесь не привороты нужны, а Ваша искренняя любовь.
   - А как же Василий, мой друг? - Непроизвольно вырвалось у Агнессы Аркадьевны. - Он меня любит. Сколько раз говорил, что бросит жену и хочет быть только со мной...
   - Тогда сделайте выбор. - Пожал плечами Владислав Сергеевич, как бы извиняясь за невозможность дать приятный для ушей пациентки ответ.
  
   Вечером муж пришёл в обычное время и, сославшись на усталость, лёг спать. Агнесса Аркадьевна, настроившись было на проявление любовных чувств, бросила в его сторону презрительный взгляд, посидела минут десять на кухне и ушла в свою комнату. "Не хватало ещё, что бы я за ним ухаживала. Перебьётся.... Сам ... приползёт". - Подумала она и легла спать с благостным чувством предвкушения завтрашнего свидания с Василием.
  
   Через неделю наступило тридцать первое декабря. Агнесса Аркадьевна проснулась около полудня. Не спеша, позавтракала, потом пошла в магазин. Набрав сумку салатов и деликатесов, купила "Шампанское" и без выбора бутылку водки. "Только он пьёт. Какая мне разница", - подумала она. Около девяти вечера накрыла стол. Муж, приходивший в праздничные дни обычно раньше, ещё не появлялся. "Переоденусь, когда придёт", - подумала она и села в кресло перед телевизором. Телефонный звонок прозвенел без четверти десять: "Ты извини, но сегодня я буду в другой компании". Агнесса Аркадьевна услышала голос мужа, и затем короткие звонки. "Ну и пусть". - Подумала она и бросила трубку. Повторно телефон прозвенел минуты через две. "Опять звонит". - Агнесса Аркадьевна с неудовольствием направилась к телефону.
   - Это ты? А муж где? - Услышала она растерянный голос Василия. - Света пропала. Оставила записку: "Не ищи и не жди". Что делать?
   - Мой тоже не придёт. Вот и хорошо, теперь мы будем с тобой. Ты и я.
   - А, ты-то причём? Я ж говорю: "Света пропала. Я же её люблю..." Послышались короткие гудки. Агнесса Аркадьевна расширенными глазами оторопело смотрела в одну точку, всё ещё держа трубку у уха. Потом рука с трубкой опустилась, а взгляд соскользнул на накрытый ею новогодний стол. Она медленно подошла к столу и открыла бутылку с водкой. Сивушный запах мгновенно распространился по комнате. На часах было ровно десять. Она повернулась в сторону зеркала и направила руку с полным стаканом в сторону своего отражения:
   -Ну, что, Агнесса, проводим старый год. За всё хорошее...
   Выпив залпом содержимое стакана, она зажала рот рукой и, закрыв слезящиеся глаза, повалилась на диван.

ЕЩЁ РАЗ ПО СЛЕДАМ ГОЛЕМА

   Семён Аркадьевич, о котором пойдёт речь в настоящем рассказе, был одно время известной личностью в предпринимательских кругах города. Рассказывали, что он даже пытался стать депутатом местного городского собрания, но толи не совсем благозвучная фамилия Матюлькин, толи ещё что-то помешали ему это сделать. Семён Аркадьевич глубоко переживал, но не долго. Он оставил государственную службу, которая, однако, позволила ему вместе с друзьями приватизировать маленький колбасный цех. Став полноправным хозяином пятидесяти одного процента акций этого цеха, Семён Аркадьевич с головой ушел в бизнес. Копчёные колбаски "Матюльки", как их стали называть в простонародье, хоть и были маленькими и довольно дорогими, но продавались во многих магазинах и даже на рынке и пользовались спросом.
   -Матюльки, горячие матюльки, кто хочет погреться? - только и слышно было на рынке, когда молодой человек в видавшем виде, залатанном и заляпанном масляными пятнами, белом фартуке пробегал перед продрогшими продавцами бесконечных торговых рядов. "Матюльки" охотно покупали местные торговцы, и, даже, некоторые посетители рынка.
   Цех давал прибыль. Хоть Семёну Аркадьевичу и приходилось делиться ею с некоторой некоммерческой структурой, которая представляла собой, как называл её он сам, некую "крышу", однако очень скоро у него появилась возможность снять помещение под офис, где кроме собственного кабинета был зал, куда приходили отдохнуть немногочисленные сотрудники и частенько сам Семён Аркадьевич. Гордостью офиса был массажный кабинет.
   Семён Аркадьевич любил массажи. Эта странная в тот непростой период накопления первоначального капитала любовь сопровождалась ещё более странной любовью к разным оккультным наукам, в полезность которых и необыкновенную силу, Семён Аркадьевич верил с детства. Будучи ещё ребёнком, был он как-то с матерью на вокзале. Подошла цыганка:
   - Молодой человек-то, какой у вас! Вырастет - счастливым будет..., большим человеком будет. Дай что-нибудь на ручку... - И хоть за пару помятых рублей надолго не остановилась, но успела ещё добавить: "Поверь мне, могущество к нему придёт..., само придёт... необычно... вот вырастет - увидите". Слова глубоко запали в душу юному Семёну, и он с тех пор, как вырос, начал верить ещё сильнее в своё будущее высокое предназначение. Работать в массажный кабинет он пригласил не простого массажиста, а, как он сам любил рассказывать, "биоэнергетика", человека хорошо знакомого с магией и оккультными науками. Сам он приходил в массажный кабинет почти ежедневно. Много, много необычных вопросов задавал он Владиславу Сергеевичу, так звали массажиста, иногда часами обсуждал "магические" вопросы. Сам Семён Аркадьевич никакими "особыми" способностями не обладал, но в способности Владислава Сергеевича был уверен. Массажами был доволен и советовал коллегам по бизнесу организовать у себя такие кабинеты.
   Так и в тот памятный день он лежал на массивном массажном столе с закрытыми глазами и во время массажа вел с массажистом очередной "магический" разговор:
   - Владислав Сергеевич, а можно сделать так, чтобы не Вы каждый раз мне помогали, а чтобы это происходило как-то само... Можно ли создать, скажем, какую-то энергетическую сущность, которая бы сама лечила? Вот стало мне плохо, она бы мне и помогла... автоматически... - Это вырвалось у Семёна Аркадьевича как-то само собой. Он много и часто об этом думал, и вот сейчас внезапно для себя высказал.
   - Вообще-то можно. - После продолжительной паузы ответил Владислав Сергеевич. - Но, зачем это Вам надо? Здоровье у Вас и так хорошее, а то, что Вы предлагаете, может принести много неприятностей... Сущность, как Вы её назвали, будет жить в Вас и, если это будет продолжительное время, может статься, что не Вы будете, ею управлять, а она Вами. И предсказать невозможно, кто из вас будет сильнее.... Могут проявиться все Ваши не совсем хорошие наклонности и привычки, то есть я не могу предсказать, что Вы будете представлять собой через некоторое время...
   - Какие дурные наклонности, Владислав Сергеевич? Мне хочется только попробовать, а потом я сам попрошу меня избавить от этого.
   Вживление "энергетической сущности" продолжалось не более двух минут. Семён Аркадьевич сам увидел и почувствовал появление в своём энергетическом теле нового образования.
   - Посмотрим, что получится. Даже не верится. - Семён Аркадьевич поднялся с массажного стола, быстро оделся и, сославшись на неотложные дела, вышел. Владислав Сергеевич с улыбкой смотрел ему вслед.
  
   Первое известие о благотворной деятельности "сущности" появилось через неделю. В массажный кабинет вбежал возбужденный Семён Аркадьевич:
   - Действует, действует.... Представляете, Владислав Сергеевич, сижу вчера вечером дома, настроение отвратительное: мне сообщили, что в цехе мясо кончается, а из чего колбаски-то делать? Цех придётся через день останавливать.... Даже голова пошла кругом. И, вдруг, звонок с предложением поставок мяса. Совсем незнакомые люди.... Даже понять не могу, как они меня нашли. Совсем не знакомые. Потом ещё один звонок. Я считаю, что это помощь этой... сущности. Вот бы, так всегда! Трудно поверить! Теперь на производстве всё в порядке, и у меня, как видите, настроение... - Так же внезапно, как появился, так и выскочил он из кабинета. Владислав Сергеевич успел только пожать плечами.
  
   Новогодние праздники навалились неожиданно, хотя все их ждали с нетерпением.
   - Уже тридцать первое декабря, как-то неудобно... тридцать первое декабря... - Семён Аркадьевич в состоянии сильного возбуждения ходил по комнате. Жена носила из кухни и ставила на стол приготовленные заранее закуски, сыновья сидели перед телевизором и смотрели предновогодний концерт.
   - Всё же я должен ему позвонить, должен поздравить... должен поздравить. Уже без десяти двенадцать... - Семён Аркадьевич снял телефонную трубку и набрал номер Владислава Сергеевича. Ответил кто-то из домашних, затем прозвучал голос Владислава Сергеевича:
   - Рад, рад слышать Вас, Семён Аркадьевич. Поздравляю с новым годом, желаю успехов....
   - Я поздравляю Вас, Владислав Сергеевич, желаю Вам здоровья, успехов в работе.... И ещё... - Семён Аркадьевич выпалил это неожиданно для себя: - Третьего января на работу можете не выходить.... Я решил: Вы у нас больше не работаете. Я закрываю массажный кабинет, потому что нашему предприятию это слишком накладно... Польза, конечно, есть.... Но Вы меня понимаете...
   - Хорошо. - Ответил Владислав Сергеевич и повесил трубку.
   - Это Семён Аркадьевич звонил? - Спросила подошедшая жена. - Поздравлял с Новым годом?
   - Да. Поздравил. И сообщил, что я у него больше не работаю.
   - Как? Сейчас?
   - Да сейчас. Видимо, у него сложились так обстоятельства...
  
   Время. До чего же оно быстро летит. Только вчера апрель капал с сосулек на прохожих, а сегодня уже и тротуары сухие. Семён Аркадьевич подъехал на машине к своему офису. Дворник, дед в старой фуражке незапамятных времён и не по росту огромном синем фартуке, надетой на длинную палку метлой тщательно выметал под тополями прошлогодние листья. Увидев машину хозяина, дворник прекратил работу и, повернувшись в сторону машины, изобразил приветственный поклон. Семён Аркадьевич сделал ему кивок головой, открыл дверцу машины, но выходить не торопился.... Светило солнышко. Теплынь. Уже деревья распускаются. Семён Аркадьевич смотрел на проходящих мимо женщин, одетых почти по-летнему...
   - Хорошо! - Потянулся он. В это время в офис юркнула его бухгалтер, Людочка, молодая незамужняя девушка лет двадцати пяти. Она прошла, по-видимому, не заметив Семёна Аркадьевича. Но тот, повернув вовремя голову в сторону входа, сам заметил её, одетую в широкую светлую юбку и светлую вязаную кофточку.
   - Хороша! - Пробормотал он сам про себя. - Какая юбка! А походка.... - Какое-то необычное возбуждающее чувство появилось внутри Семёна Аркадьевича, и он медленно выбрался из машины и отправился в сторону офиса.
   Рабочее место Людочки располагалось в небольшой прихожей комнате перед входом в кабинет директора. Кроме обычного набора мебели и обязательных: компьютера, факса и телефона в комнате висела вешалка на пять крючков да небольшое квадратное зеркало, перед которым и застал Людочку проходивший мимо Семён Аркадьевич. Людочка подкрашивала губы и на приветствие Семёна Аркадьевича ответила едва слышимым "здрасьте" и легким реверансом в сторону начальника. Реверанс пришелся именно на тот момент, когда Семё Аркадьевич проходил точно мимо Людочки, и её бедро с колеблющейся юбкой слегка задело край распахнутого пиджака директора. Людочка этого не заметила, но это заметил Семён Аркадьевич, и возбуждающее чувство, возникшее ещё тогда, когда он сидел в машине, не только вспыхнуло с новой силой, но приобрело какой-то новый, что можно было бы определить словом "решительный", оттенок.
   - Зайди-ка. - В обычном приказном тоне Семёна Аркадьевича послышалась нотка повышенного интереса, и сам он решительным и твердым шагом проследовал в свой кабинет.
   Всё происходящее с Семёном Аркадьевичем, к сожалению, замечал и смутно чувствовал лишь он сам. Людочка же была счастлива уже тем, что не опоздала на работу, и мечтала поскорее поставить кипятить чайник, и подкрепиться кофе после долгой дороги.
  
   Людочка уже два года снимала комнату на окраине города. Она приехала на заработки два с половиной года назад из маленького городка и, ставшего теперь уже по воле судьбы отдельным, соседнего государства. Испытав все прелести жизни большого города, будучи безработной, она собиралась уже вернуться домой, когда один из её друзей, работавший при цехе Семёна Аркадьевича, вдруг предложил помощь в устройстве на работу в должности бухгалтера в их организации. С тех пор Людочка не только приобрела необходимый опыт, но стала прямо-таки правой рукой директора, вела все финансовые и хозяйственные дела, работала, как это принято говорить, безотказно и, получая солидную по её меркам зарплату, копила деньги на собственное жильё.
   Когда Людочка вошла в кабинет директора, тот стоял посередине комнаты и покачивался, перенося тело с пяток на носки и обратно...
   - Ну, как дела? - Тон речи хозяина явно выражал доброжелательность и хорошее настроение.
   - У нас всё хорошо. Вчера я Вам доложила...
   - То, что у нас, я всё знаю. - Перебил Людочку Семён Аркадьевич. - Я спрашиваю, как дела у Вас, что с квартирой и вообще... - Он сделал несколько шагов вперёд и остановился перед Людочкой.
   - Вы знаете, что жильё быстро дорожает.... - Людочка, уловив в голосе начальника благожелательное к ней отношение и неожиданный интерес, сбивчиво и путано уже в который раз стала излагать свою жизненную ситуацию.... Она опустила глаза и перешла на шёпот, когда Семён Аркадьевич неожиданно коснулся её лица и плеч...
   -Может быть, мы чем-то можем помочь? - Нежно проговорил Семён Аркадьевич, и Людочка совсем затихла, когда тот придвинулся к ней, обнял и начал расстёгивать кофточку...
  
   В том году лето не слишком баловало горожан солнечными днями. Но дождливая погода тоже не портила настроение Семёна Аркадьевича. В его офисе всегда было малолюдно. Закрывшись в кабинете, Людочка и Семён Аркадьевич часами "сидели над бумагами", так любила выражаться Людочка. Сам же Семён Аркадьевич не забывал и производство. Крутым был. Увидит кого-то из рабочих с сигаретой, и пошёл разнос. Дело почти всегда заканчивалось увольнением.
   - Чтоб помнили, что главное здесь - работа. - Повторял он каждый раз, а его рабочие с опаской смотрели в сторону заводских ворот, не появился ли опять грозный директор. Дела вёл с размахом. Появилась однажды сложная ситуация с доставкой мяса: вот, не везёт и всё! Но и на этот раз Семён Аркадьевич (вернее, Людочка предложила, а он утвердил) нашёл правильный выход: разослал гонцов в соседние области. Частники да предприниматели стали доставлять мясо прямо на завод, и цены ниже, чем заграничные. Семён Аркадьевич ликовал.
   - Что может делать умный человек! - Восхищенно говорил он сам себе. Все было хорошо. Всё! Правда, дела в семье стали не ладиться. Грубость да хамоватость, которыми отличался он на работе, стали проявляться и в семье. Но, например, сына ведь не уволишь? А сыновья не хотели понимать отца, когда тот, приезжая с работы, не оставлял командный тон, и раздражительность проявлялась в каждом его слове.
  
   Пахнет сырыми ветками ивы. Их густые заросли полностью заполнили канавы, которые тянутся с обеих сторон узкой просёлочной дороги. По дороге, местами заросшей травой, а местами, где просматриваются глубокие колеи от тракторов, засыпанной свежим песком, шлёпают босыми ногами, обходя наиболее грязные места, две цыганки. Дорога упирается в маленькую деревеньку, где из семи полу развалившихся домов в трёх летом живут дачники из ближайших городов. У крайнего дома, куда подходит описываемая нами дорога, на высокой скамье сидит небритый пожилой мужчина в синей клетчатой рубашке, много раз залатанных неопределённого цвета широких штанах и черных блестящих галошах на босу ногу. Мужчина гладит лежащего у него на коленях пёстрого петуха. Петух гогочет и периодически делает попытку вырваться, но огромные пальцы мужчины каждый раз цепко придавливают его спину.
   - Посиди, посиди, Петенька! Сейчас Гавриловна подоит Пеструшку и вам что-нибудь достанется... - делает внушение мужчина петуху. Пеструшка - это корова четырёхлетка со сломанным правым рогом. Она смирно стоит в трёх шагах перед мужчиной и спокойно жуёт принесённую ранее мужчиной траву. Гавриловна, шестидесятилетняя женщина в белом платочке и цветастом фартуке, присев на корточки с другой стороны коровы, тонкими белыми струйками сдаивает молоко в коричневое обливное ведро.
   - Много ли нам с тобой молока-то надо, а, что остаётся, куда девать? Молоко дешевле воды. Его ещё и нести надо целый километр, а возьмут или нет, кто знает? - Рассуждает Гавриловна, направляя очередную белую струйку в ведро. - Корма дороже стоят.... Стой, стой, милая! - гладит она корову. - Каждый день тебе говорю. - Теперь Гавриловна обращается снова к мужу. - А ты молчишь. Может, продадим её, а на зиму уедем в город, ведь, не хватит у меня сил держать её ещё зиму, да и где ты комбикорм возьмёшь?..
   Цыганки подходят к дому.
   - Здравствуйте, люди добрые. Водички не дадите попить?
   - Зачем водичку пить, когда жена уже корову подоила. Хотите парненького молочка? А, может, холодненького дать из холодильника?
   Цыганки, отфыркиваясь, пьют холодное молоко.
   - Хорошо, хорошо у Вас молочко-то. Вот бы нашим ребятишкам такую коровку. Их шестеро, а где напокупаешься молочка-то на всех... - рассуждает старшая цыганка, глядя в упор на улыбающуюся от удовольствия Гавриловну. - Продали бы нам коровку, а?
   Гавриловна опускает голову. Она в полном замешательстве от предложения цыганки.
   - С мужем надо посоветоваться. - Гавриловна вопросительно смотрит на мужа.
   - Ты и решай. Тебе молоко не нужно... - Мужчина поднимается и бережно ставит петуха на землю. - Больше кур заведём.... А, уж, если... то литр молока купим. Козу заведём.... В городе в ванной будет жить. Живут же у других...
   - Мы, конечно, много предложить вам не можем. Люди мы бедные, детишек много... - Цыганки поочередно бомбардируют Гавриловну...
  
   Гавриловна и муж с тоской смотрят в след цыганкам, которые уводят корову. Гавриловна фартуком вытирает слёзы.... Корова перед поворотом дороги поворачивает голову в сторону дома. Протяжное жалобное "му-у-у" доносится до супругов. "Прощается корова-то", - осеняет Гавриловну, и она делает шаг в сторону дороги, но потом резко разворачивается и уходит в дом.
  
   - Ну, как можно так? Детки, цыганятки.... А я, дура, за бесценок корову отдала: помогать же надо... - с возмущением на другой день жаловалась Гавриловна соседу, приехавшему на дачу. - А они, представляете, километр всего провели коровку, а потом зарезали, в мешки да на автобус.... Вот и верь людям...
  
   Телефонный звонок для Владислава Сергеевича оказался неожиданным. Он долго не мог понять, кто такая Люда. Потом узнал бухгалтера из офиса, в котором когда-то работал.
   - Вы представляете, Владислав Сергеевич, - жаловалась Люда - сейчас Семён Аркадьевич прибрал к своим рукам весь завод. Теперь здесь всё его. Завёл себе молоденькую секретаршу и весь день с ней не расстаётся. Мне обещал квартиру купить, а теперь увольняет с работы. Совсем с ума сходит.... Ни с кем не считается. Всех, с кем раньше вместе работал, уволил. Сейчас у него новое наваждение - хочет баллотироваться в губернаторы..., почву готовит...
   - Но, ведь, до новых выборов не меньше двух лет. Всё-таки объясните мне, с какой просьбой Вы обращаетесь? Вы же отлично знали, с кем имеете дело.... Семён Аркадьевич и раньше никогда не выполнял свои обещания.... Какая помощь от меня требуется?
   - Он Вас раньше так уважал, к каждому слову прислушивался.... А сейчас он даже с семьёй расстался. Ему помощь нужна.
   - Кому помощь? Ему или Вам? Если ему, то он и должен обратиться. Если - Вам, то слушаю Вас...
   - Да не мне, а ему. Он совсем ненормальный.... В офисе часто и на ночь остаётся со своей секретаршей...
   - Люда, если Вам помощь не нужна, то ему, я думаю, тем более. Решайте свои вопросы, а если он ко мне обратится, так и быть: чем смогу - помогу... по старой памяти. Собственно, человек-то он не плохой...
   На этом разговор их закончился. Спустя несколько минут, и Люда, и бывший его коллега совсем растворились где-то в глубинных слоях памяти Владислава Сергеевича.
  
   Семён Аркадьевич прошелся по кабинету, дошёл до середины, вскинул руки до уровня груди и несколько раз с силой отвёл их в стороны.... Взгляд упал на окно, где за промёрзшими стёклами медленно падал снег...
   - Кажется, всё неплохо. - Подумал Семён Аркадьевич. - Новый офис, охрана, Аллочка... Что бы я без неё делал? Конечно, для этой девочки главное - денежки, а не я, но, зато, предсказуема.... А денежек теперь на жизнь хватит. Только, вот, этот... как его? Владислав Сергеевич. Помириться, что ли с ним? Опять приблизить? Живёт-то он, наверное, как всегда.... На лечении больных богатым не будешь.... Работает в своей коммуналке.... А, ведь, мог бы? Людям даёт силу, а сам почти нищий.... Надо позвонить! Нет, не согласится.... Трудно понять, чего он хочет в этой жизни. Всем, всё равно, не поможешь. Будут бедные, будут богатые.... У каждого своя судьба. У каждого в жизни бывают моменты.... Кто сможет ухватить, тот и имеет. А, почему же я о нём думаю? Когда его увольнял, теперь только понимаю, что боялся его. Боялся, и всё. И сейчас боюсь.... Только он и может мне помешать.... Только он. А, может?.. - Семён Аркадьевич сел в своё кресло, закрыл глаза и долго, долго сидел и думал. За окнами медленно падали снежинки...
  
  
   Снег до пояса. Снег и ветки. Ветки хлещут по лицу и рукам. Человек не просто бежит, он продирается через густые заросли, засыпанные пушистым, рыхлым снегом. Потеряна шапка, и сброшена куртка. На перекошенном лице прилипшие кусочки снега и полные животного ужаса глаза.... Человека гонит страх.... Он чувствует чей-то взгляд. Взгляд толи зверя, толи человека.... Человек бежит туда, где за редеющими деревьями просматривается светлый кусок неба. Человек не видит самого предмета страха, но этот взгляд, который то приближается, то удаляется, вызывает ужас. Взгляд кажется человеку знакомым. Но кто, кто же это? Человек добегает до опушки и выскакивает... на дорогу. Нет! Это не дорога. Это город.... Это перекрёсток.... Перекрёсток знаком человеку. Слева гостиница, и туда с улицы сворачивают машины. Человек ждёт, когда проедут машины и приближается к узкой улице. Но откуда же этот, вызывающий ужас, взгляд? Человек смотрит на иномарку, стоящую перед перекрёстком в пяти метрах от поворота. Затемнённые стёкла.... Конечно же, этот взгляд, этот ужас идёт оттуда. Человек делает шаг на проезжую часть, и машина начинает двигаться. Она приближается к нему, ещё одно мгновение и...
  
   Владислав Сергеевич просыпается. "Ну, и взгляд! Знакомый.... Кто же это? Не уж-то это он?" Владислав Сергеевич "включается" в предполагаемого владельца взгляда и закрывает глаза: мощная энергетическая структура тёмным облаком нависла над ним.... "Ну, и тело себе накачал! Наверное, давит всех, как танк?" - думает Владислав Сергеевич и протягивает руку в сторону грозной тёмной тучи. Облако исчезает. Грозная "сущность" взрывается и, как дым, точнее во много раз быстрее, чем дым, растворяется в беспредельном пространстве.
  
  
   -Ну, и погодка. - Подумал Владислав Сергеевич, выходя из дома на работу. - Не понять, толи дождь, толи снег. Хоть бы заморозило что ли... - Он подтянул выше к шее замок молнии на куртке и через арку вышел на улицу. Скользкий от наледи тротуар. Он идёт, с опаской переставляя ноги и боясь поскользнуться. Подходя к перекрёстку, он, вдруг, вспоминает сон. Взгляд автоматически падает на то место, где во сне стояла иномарка с затемнёнными стёклами. Чудеса: точно такая же машина стоит на соответствующем месте. Едва заметный дымок струится из глушителя. Щетки стеклоочистителя, быстро двигаясь вправо - влево, выделяют на лобовом стекле два тёмных, непроницаемых сектора.... Владислав Сергеевич, так и не взглянув более на стоящую машину, осторожно, чтобы не поскользнуться, ставит ногу на проезжую часть и, не торопясь, пересекает улицу. "Сделали скользкие тротуары, можно было и о дворниках подумать..." - ворчит он...
  
   Семён Аркадьевич увидел Владислава Сергеевича, как только тот вышел из-под арки дома. Он завёл машину, включил очистку лобового стекла и, выжав сцепление, включил передачу.... "Что же я собираюсь делать?" - Он вздрогнул. Ещё утром, проснувшись, он почувствовал, что внутри него что-то изменилось. Полную апатию, которая неожиданно его охватила, удалось преодолеть лишь в результате многократно продуманного ранее плана: Семёну Аркадьевичу казалось, что всё он делает автоматически. И вот только сейчас после внезапно прозвучавшего в его мозгу вопроса, он как бы пришел в себя. Шаги Владислава Сергеевича, которые, естественно, он не слышал, но лишь наблюдал, отпечатывались в мозгу, как удары молота по голове. Его охватил страх, хотелось немедленно уехать, но руки и ноги были словно парализованы. Он охватил руль руками и лёг на него грудью...
   Лишь после того, как Владислав Сергеевич скрылся из вида, машина Семёна Аркадьевича медленно оставила место своей временной стоянки.

ВОРОН

  
   Мужчина берет удочку и уходит из дома. Он идёт в сторону озера, что в полутора километрах. Но, видимо, не рыбалка привлекает его. До озера мужчина не доходит, а сворачивает в сторону высокого холма, что одним своим скосом спускается в сторону озера, а противоположным - в сторону глубокой ложбины, разрезанной надвое дорогой, ведущей в ближайшую деревеньку из пяти домов. Деревня эта скрыта лесом и видна только с высокого холма, о котором мы только что упомянули.
   Мужчина взбирается по крутому скату холма на самую вершину. Кроме столбика с номером, что подчёркивает принадлежность его к опорной геодезической сети местного значения, на вершине есть ещё заросшая травой канава, видимо, выкопанная лет сорок назад во время войны. "Прекрасный наблюдательный пункт, видно всё вокруг на десятки километров", - думает мужчина и садится, как обычно, на край канавы, спустив в неё ноги, лицом в сторону озера, что соответствует северному направлению.
   Озеро диаметром метров пятьсот, круглое, с юга и с севера заросшее тростником, осокой и кустарником, что говорит о протекании через него маленькой речушки, неизвестно откуда вытекающей и испестрившей своими зигзагами всю прилегающую местность, поскольку все её низкие берега сплошь заболочены и заросли кудрявым ивняком. Сверху с холма озеро кажется огромной голубой каплей, оставшейся после дождя среди холмов да, тянущихся по их подножиям, перелесков. Вёрст на сорок в округе занимают леса, берёзовые да сосновые по склонам холмов, и ольховые, ореховые да ивняковые - по низинам и болотам.
   Солнечный июльский день, ни облачка на небе. Лёгкий ветерок сбивает жару.... Мужчина забрасывает сомкнутые руки за голову и валится на спину. Солнце припекает темечко. Мужчина надевает на голову кепку с большим козырьком: вот теперь и нежарко, и солнце глаза не слепит...
   - Ну, где же ты, друг мой, пора и на охоту... - мужчина ищет в небе серую парящую птицу: - что-то ты опаздываешь сегодня. - Про себя тихо произносит он.
   Проходит не менее получаса, пока на фоне голубого неба появляется знакомый, резко очерченный, тёмно серого цвета, силуэт. Он парит в небе то почти неподвижно, то, вдруг, резко увеличивая скорость, срывается в сторону, становясь едва видимым. Мужчина следит за ним взглядом.
   Так проходит несколько минут. Со стороны кажется, что мужчина глубоко задумался. Его тело совершенно неподвижно. Может быть, он спит с открытыми глазами? Глаза, только они, не мигая, медленно сопровождают полёт птицы.
   Ястреб! Каждый узнал бы его по полёту, по резким очертаниям крыл и молниеносным движениям, когда тот устремляется в сторону цели. Его крылья словно замирают, и он медленно парит по большому кругу.
   Мужчина, ни разу не пошевелившись, смотрит в небо. Только очень опытный специалист, заглянув ему в лицо, смог бы понять, что тот находится в глубоком трансе.
   Мужчина медленно и глубоко дышит, волны дыхания, ритмично двигаясь от живота до верха груди, дают телу полный покой и расслабление.
   Мужчина ощущает каждое напряжение мышц ястреба, затем и в его теле возникает ощущение этих напряжений. Кроме удивительной лёгкости, вследствие полного расслабления, появляется чувство изменённости некоторых частей тела. Любое движение крыльев ястреба сопровождается ощущением напряжений в руках человека. Едва человек делает почти невидимое движение рукой, как птица делает взмах крылом и меняет направление полёта.
   Яркий голубой цвет неба, воспринимаемый глазами мужчины, со временем теряет ощущение яркости и все более меняется в сторону зелёного.... Сквозь размытый зелёный свет в глазах сначала едва - едва, а затем всё четче проступают очертания предметов.... Участки местности, покрытые лесом, смотрятся как мохнатый тёмно зелёный ковёр, внутри которого желтовато грязного цвета плешами выступают не покрытые лесом холмы, где в виде чёрных клякс можно выделить отдельные предметы, такие как старая ржавая бочка, несколько выкорчеванных пней, свезённых в кучу. Светлой лентой с резко тёмными колеями от телег смотрится дорога. Высотка, на которой распростёрто тело человека, отличается лишь ярким пятном его светлой рубашки....
   ... Светлая извилистая полоса дороги ведёт к деревне. У одного из домиков, кажущихся сверху игрушечными, бродят куры и индюшка с цыплятами. Индюшка, почувствовав опасность от приближающегося ястреба, зовёт цыплят к себе, и те прячутся, ныряя под приподнятые крылья индюшки один за другим...
   Ястреб делает круг над домом. Из дома выскакивает мужчина и палкой колотит по старому железному тазу. "Обнаглели эти ястребы, даже не боятся.... Вот, куплю ружьё - я тебе покажу..." - грозит он палкой в сторону ястреба. Ястреб взмывает вверх и улетает за пределы деревни. Мужчина испускает громкий вздох облегчения и садится на лавочку возле дома.
   Ястреб кружит в стороне от деревни над опушкой леса. На высоком песчаном склоне черным пятном просматривается старая лисья нора. Недалеко от леса в загоне из кольев и жердей пасутся несколько белых с черными пятнами коров....
   Ястреб кружит вдоль края деревни. В огороде у крайнего дома в грядке копается белая курица, обеими лапами разгребая недавно вскопанную землю.... Ястреб делает ещё один круг и, приблизившись к курице на возможно близкое расстояние, стрелой летит в её сторону. Он бьёт курицу в длинную шею и одновременно пытается вцепиться в спину между крыльями.... Курица, истошно закричав и захлопав крыльями, с места по воздуху несётся в сторону дома и скрывается в тёмном проёме двери курятника. Ястреб взмывает вверх и летит прочь от деревни...
   Мужчина, лежавший до сих пор неподвижно на холме, поднимает голову, затем медленно поднимается на ноги и смотрит в сторону озера. Ветер, дующий в лицо, шевелит его седые длинные волосы и подол не заправленной в брюки под ремень рубашки. Он ещё долго и задумчиво смотрит на поднимаемую ветром рябь воды, затем забирает в руку куртку с кепкой и по склону холма направляется к дороге, ведущей в деревню.
   -Ястреб хорошо.... Ворон, ворон - вот настоящая птица... - произносит он в задумчивости вслух...
   Вот и деревня. Пожилой, не бритый мужчина с курицей в руках встречает его у крайнего дома.
   -Посмотри, сосед, что ястребы делают... ещё бы немного, и унёс бы курицу.... А так только поранил.... Наверное, всё равно зарубить её придётся, а то - сдохнет... - мужчина продолжает что-то говорить ещё, но наш герой рассказа его не слышит...
   -М.... Да... - что-то невнятное произносит он вслух и уходит во двор соседнего дома.
  
  
  
  

КАКТУС

  
   Василию Петровичу несказанно повезло, во всяком случае, так считал он сам. Ещё бы, ведь купить хорошую комнату в малонаселённой квартире в центре города да ещё дешевле на две-три тысячи, по его собственной прикидке, совсем не так просто. Правда, за эту скидку в цене существовало одно маленькое условие...
   На подоконнике единственного окна в комнате стоял глиняный горшок, а в нём кактус. Обычное вытянутое вверх серовато-зелёное растение имело форму округлой головы, сплошь усеянное желтоватыми колючками. Довольно внушительные размеры самого кактуса и, с виду, почтенный возраст горшка, в котором он восседал, говорили о том, что кактусу не один десяток лет. "Блокаду пережил", - сообщила хозяйка комнаты, женщина средних лет, дочь пожилой женщины, которая много лет жила в комнате и умерла полгода назад. "Наша семейная реликвия. Стоит на этом месте с тридцатых годов, от прежних жильцов достался. Мама любила его, ухаживала.... Когда её положили в больницу, я хотела забрать кактус в свою квартиру, чтобы поливать, но мама не разрешила. Она и завещала, чтобы я дешевле продала после её смерти комнату, но с условием, чтобы кактус оставался на этом месте минимум десять лет".
   Василий Петрович, естественно, пообещал. "Чудные эти бабки", - подумал он и вот уже целый месяц добросовестно поливал кактус пару раз в неделю. "А, что, с кактусом даже красивее", - думал он, глядя на окно из глубокого мягкого кресла, которое было главным достоинством всего убранства его комнаты.
   Василий Петрович был одиноким пожилым человеком. "Да уж давно седьмой десяток идёт", - некогда с гордостью говорил он, когда спрашивали о возрасте, но потом понял, что не возрастом надо гордиться, а здоровьем и хорошим самочувствием.... Поссорившись с последней, пятой по счёту, женой Василий Петрович решил жить самостоятельно. Вот и комнатку себе удачно купил, и материально жить есть на что, а настроение.... А настроение определяет жизненный тонус, самочувствие. Хандра напала на Василия Петровича, делать ничего не хочется, даже телевизор надоел.
  
   Василий Петрович шел по тротуару, когда прямо под ноги из разбитого окошка подвала выскочила кошка. "Фу, чёрт!" - Воскликнул Василий Петрович и подпрыгнул, чтобы не наступить на кошку, но левая нога всё же её задела, и получился хороший пинок. Кошка с визгом отлетела в сторону и уселась на газоне, ошалело тараща глаза на обидевшего её человека.
   - Ну, прости, прости меня. Кис, кис... - Василий Петрович достал из целлофанового пакета ломтик колбасы, он шел из магазина, и стал пытаться привлечь к себе животное. Кошка сначала отпрянула назад, но, видя, что человек, который зовёт её, не делает резких движений, осторожно приблизилась к Василию Петровичу. И лишь только дотянувшись до ломтика колбасы, она, уже урча, начала поглощать его, не обращая на человека никакого внимания. "Голодная. Видимо, кто-то выкинул недавно. Ещё и людей не боится. Может, взять к себе?" - Василий Петрович достал ещё ломтик колбасы и протянул кошке. Та с таким же усердием, как и раньше, продолжала есть. Василий Петрович осторожно погладил кошку по головке и спинке, затем взял её на руки. Кошка не сопротивлялась.
   - Мурочка, Мурочка.... - Гладил кошку Василий Петрович, одновременно разглядывая её. Кошка представляла довольно крупный экземпляр. "Килограмм пять, а, может, тяжелее..." - подумал Василий Петрович. У кошки была густая чёрная шерсть и длинный пушистый хвост. При поглаживании она доверчиво прикрывала свои огромные зелёные глаза и мурлыкала. "Красавица", - подумал Василий Петрович и целенаправленно быстрыми шагами пошел в сторону своего дома.
   - Вот мы и дома. Теперь жить здесь будешь, - Василий Петрович опустил кошку на пол и прикрыл дверь в комнату. Кошка направилась, было, в глубь комнаты, обнюхивая пол, как вдруг резко остановилась, прижалась к полу и издала шипение. Длинная черная шерсть поднялась дыбом, и кошка превратилась в шипящего хищника, готового в любую секунду броситься в сторону окна. Василий Петрович подошёл к окну и выглянул во двор.
   - Чего ты разволновалась? Там никого нет. - Василий Петрович подошёл к кошке и стал её ласкать. Кошка успокоилась не сразу, она смотрела в сторону окна и вырывалась в сторону двери. Через некоторое время, благодаря усилиям Василия Петровича и налитому им в блюдце молоку, кошка успокоилась.
   Василий Петрович, удобно усевшись в кресле, смотрел телевизор, а вернее попросту гулял по каналам с помощью "лентяйки". "Ну, ничего, ничего нет.... Одна реклама", - мысленно возмутился он, нажал на красную кнопку и бросил "лентяйку" на стол. В большом дворе, куда выходило единственное окно его комнаты, тарахтела кем-то оставленная машина с не выключенным двигателем. Василию Петровичу казалось, что он чувствует запах выхлопных газов. "Вот оно одиночество. Дожил". - Посетовал он про себя и, запахнув поплотнее на груди халат, откинул назад к задней стенке кресла голову. Надо было идти готовить обед для себя и кошки, но подниматься не хотелось. ".Куда торопиться, весь день впереди...", - подумал он. Машина, ещё раз взревев двигателем, выехала со двора. По окошку застучали капли дождя.... Василий Петрович закрыл глаза. Тело медленно расслабилось...
   - Молодой человек, Вам не кажется, что это отвратительное животное портит воздух в этой комнате? - Голос прозвучал внезапно, и Василий Петрович вздрогнул. Он повернул голову в сторону владельца голоса. У окна лицом к нему стояла пожилая женщина. Первое, что рассмотрел Василий Петрович, была большая вязаная шаль светло серого цвета, закрывавшая плечи женщины и спускавшаяся кистями до бёдер, да седые волосы. Женщина сделала в его сторону шаг и остановилась.
   - Вы имеете в виду кошку? Это моя комната. А Вы, собственно, откуда взялись?
   - Я много лет жила в этой комнате... - Женщина сделала ещё пару шагов в его сторону, и Василий Петрович смог рассмотреть её лицо. Высокий, покрытый морщинами лоб, средней величины прямой нос, несколько впалые щёки, кажущийся довольно большим для её лица рот с пухленькой нижней губой. Особо выделялись большие светло карие глаза. Они настолько преображали лицо, что женщина казалась значительно моложе. "Лет семьдесят", - подумал Василий Петрович, но, глядя на глубокие морщины вокруг рта, решил: "Вполне может быть и восемьдесят". Лицо показалось знакомым. "Где же я видел её? Похоже на портрет хозяйки", - промелькнуло в мыслях. "Царство ей небесное. Она же умерла.... А, как же? Ещё покойников не хватает...".
   - Это моя комната. Уходите, пожалуйста, - Василий Петрович замахал на женщину руками.
   -Уйду, уйду. Комната действительно Ваша. Но у меня здесь кактус. Вы же согласились с особым условием? - Женщина отступила на шаг назад. В её голосе прозвучала скорее просьба, чем противодействие.
   - Речь шла о кактусе, но не о Вас. Если он Вам так дорог, можете навещать... иногда. А, сейчас.... - Не успел Василий Петрович произнести слово "уходите", как со словами "ухожу, ухожу", она начала пятиться в сторону окна и как облачко рассеялась в светлом проёме.
   Резкая боль в ноге заставила Василия Петровича вздрогнуть и рефлекторно дёрнуть ноги вверх. Он открыл глаза и увидел перед собой кошку. Та, взъерошенная ещё больше, чем в первый раз, пыталась выпущенными когтями передних лап достать его поднятые ноги.
   - Брысь! - Закричал он на кошку, Кошка бросилась в сторону двери и, наконец, забилась в угол под диван. "Чего это она, как бешеная? А старуха где? Наверное, её испугалась...." - Василий Петрович подошёл к двери и убедился, что она заперта изнутри.
   - Чудеса! - Произнёс он вслух. - А, это - сон! Уснул. Приснится же такое. Вроде, и не спал. А, бабка-то, как на портрете. Хорошо запомнил, когда смотрел комнату....
   Кошку удалось выманить не раньше, чем через полчаса, после того, как он несколько раз тряс около ее блюдца коробкой с кормом.
   Василий Петрович подошёл к окну. Посмотрел во двор. У стены здания, что напротив, у мусорного бака, копошилась молодая женщина в униформе дворника. "Бабка-то сиганула с четвёртого этажа. Чего во сне не увидишь! Вроде, и не спал..." - Подумал он, а взгляд его переместился со двора на кактус. "Сколько же ему лет? Блокаду пережил. Кто же его поливал тогда в блокаду-то?" - Виктор Петрович взял пластиковую бутылку, что стояла на подоконнике, и смочил землю вокруг кактуса. "Живи, живи, дружок, я тебя не обижу. Ба, да какой ты интересный. От тебя какой-то парок исходит, а, может, ты светишься?" - Виктор Петрович прищурил глаза. Аура вокруг кактуса проявилась явственнее. "Действительно, как свет исходит. Чудеса. А может, кажется?" Он постоял еще некоторое время, рассматривая кактус, а затем, не спеша, подошел к дивану.
   Едва Виктор Петрович лег на диван, расслабился и закрыл глаза, как вновь увидел прежнюю гостью. В негодовании он резко поднялся и сел. Не было никого. "Померещилось, - решил он, - померещилось? Как может померещиться с закрытыми глазами? Чертовщина какая - то." Виктор Петрович снова лег, решив послать подальше всю эту чепуху. Закрыл глаза - перед ним никого не было. "Так я и знал, что померещилось". Но только он это подумал, как почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он решил притвориться спящим и посмотреть, что будет дальше.
   Оказывается, женщина сидела в его кресле и теперь поднялась и приблизилась к дивану.
   - Правильно вы решили, Виктор Петрович, - произнесла она и доброжелательно улыбнулась, - я вовсе не претендую на вашу комнату. С вашей точки зрения меня и быть то не может. Для подавляющего большинства людей так оно и есть. Но вы же человек умный и обладаете чувствительностью, вы сами, без моей помощи, меня увидели в прошлый раз. И это был не сон. Вы всего лишь закрыли глаза и находились в легком трансе.... Были бы вы твердокожим, и знать бы вы обо мне ничего не знали.... Но уж, видно, судьба такая...
   - Причем тут судьба? - Подумал Виктор Петрович.
   - Да при том, Виктор Петрович, и жить вы в эту комнату попали, и чувствуете, и видите. Это талант, другие этому долгие годы учатся...
   - Ничему я не хочу учиться, и понимать ничего не хочу. Я одно хочу, чтобы вы... Он открыл глаза, но перед ним никого не было. "Я что-то сам с собой разговариваю", - подумал он и засмеялся, но в голове явственно прозвучал ответ:
   - Нет, Виктор Петрович, вы со мной разговариваете. Закройте глаза и расслабьтесь, вот так...
   Виктор Петрович вновь увидел женщину. Она сидела на краешке его дивана.
   - Лучше выслушайте меня.
   - Наверное, придется. Только меня не трогайте...
   - Вы правы. В вашем понимании меня уже давно нет. Тело сожгли, и нет человека. Так. Да не совсем так. Человек это не только его тело. У человека есть еще и другие тела. Только тонкие, невидимые. Вы видите мое астральное тело. Знающие люди называют его еще телом желаний и чувств. Многие люди очень привязаны к тем местам, где жили, к своим вещам и близким людям, и не в состоянии сразу оставить все это. Так же и я. Моя дочь увезла отсюда вещи, но вы посмотрите: здесь все так, как было раньше.... На стене мои старинные часы, вот книжный шкаф, а это мой стол.... В астральном мире в моей комнате все по-старому. Просто вам дано это все видеть. Это и есть судьба.
   - И давно вы так живете? - В вопросе Виктора Петровича было больше интереса, чем желания скорее избавиться от происходящего.
   - Так? Да с тех пор как в крематории сожгли мое тело. Последние годы хворала... Сердце, головные боли...
   - А вообще?
   - А вообще? С тех пор как мы въехали с мамой в эту комнату после войны. Комната пустовала, но потом, как оказалось, в ней "жила" девушка. Ее тело сожгли в каком-то парке.... А она очень жизнь любила, жених ее пообещал ей вернуться... Вот и ждала. А познакомилась я с ней, когда мы прожили в комнате три года. Ой, как все сложно было. Я тогда совсем была к этому не готова.
   - А где она сейчас?
   - Ушла. Жениха не дождалась. Все умерли. Люди уходят тогда, когда о них никто не помнит.
   - Ушла куда?
   - Куда и все уходят, это тело тоже разрушается...
   - Значит, вы тоже уйдете?
   - Когда-нибудь уйду. Меня еще помнят. Когда человека вспоминают, он получает энергию, если хотите прилив сил.
   - Мало вы намучились в последние годы со своими болячками, - дух противоречия стал овладевать Виктором Петровичем, - Молодые.... Молодое тело сохранять, это еще понятно, а в старости? Вот я, например...
   - Вы еще не все понимаете. Мое тонкое тело не зря называют телом желаний. Оно действительно исполняет желания. Посмотрите на меня, такая ли, уж, я старая?
   Виктор Петрович посмотрел: в ногах, на краешке его дивана сидела молодая женщина, лет тридцати пяти. "Ничего себе женщина, - подумал он, - Хороша! Видимо, красавицей была".
   - Оценили? Я в молодости, в самом деле, была красивой.
   - Вы мои мысли читаете? - заволновался Виктор Петрович.
   - Вы еще не заметили, что мы с вами мыслями общаемся? Кстати, посмотрите на себя, вы в таком, как я, теле тоже неплохо смотритесь.
   Виктор Петрович открыл глаза, но вновь ничего кроме себя в помятом халате, да привычной комнаты не увидел.
   - Закройте глаза. Расслабьтесь. А, теперь?
   Теперь Виктор Петрович видел перед собой милую женщину. Длинные красивые волосы, аккуратно собранные и заколотые красивой заколкой сверху, очень шли к ее светлому лицу. Большие карие глаза, казалось, пронизывали его насквозь.
   - Вы на себя посмотрите, - чувствовалось, что женщине понравилось произведенное на Виктора Петровича впечатление.
   Смотрю. Что вы делаете со мной? Не уж то, это я? Может и я, но лет на тридцать моложе...
   Увиденное потрясло Виктора Петровича не менее, чем появление в его комнате этой женщины. Он ощущал себя плотным мужчиной, с накаченными бицепсами. "Даже усики.... Вот было время.... Тогда я со второй женой только встретился. Какая была... - Поймал себя на мысли Виктор Петрович, но, вспомнив, что его мысли "слышит" сидящая рядом женщина, неожиданно для себя заявил:
   - Это вы хотите меня таким видеть. Правда? А какой я, на самом деле, на вашем плане?
   - Если хотите, посмотрите. Только ваше желание...
   Тело Виктора Петровича начало меняться. Сморщилось лицо, на месте густого ежика на голове проявилась лысина, руки стали тонкими и казались длинными, грудь впала, но образовался отвисший животик... "Таким я себя сейчас и чувствую", - с грустью согласился он сам с собой. "Не мешало бы и отдохнуть. Что же теперь, мы все время и будем вдвоем?" - Пришла мысль, и Виктор Петрович внимательно посмотрел на гостью.
   - Вы же не видели меня, до этого времени, и не будете видеть, если не захотите сами",- словно в ответ на его мысли женщина поднялась и направилась в сторону окна. Находясь у окна, она еще раз бросила взгляд в сторону хозяина и, не сказав ни слова, исчезла в окне.
   "Обиделась", - мелькнула мысль у Виктора Петровича, и он пожалел, что так с неприязнью первоначально отнесся к неожиданной соседке.
  
   Два дня Виктор Петрович вел обычный образ жизни. Днем ходил в магазин, в сберкассу, прогуляться по улице, вечером смотрел телевизор. Много времени занимался приготовлением завтрака, обеда и ужина. Общаться было не с кем, соседи заняты сами собой, а друг единственный живет на другом краю города. "Скучновато, но зато спокойно", - думал он, и за два дня даже по телефону поговорил один раз. Телефон один на всех соседей, все время кому-то нужен. О бывшей хозяйке и встрече с ней старался не вспоминать, хотя мысли иногда сами лезли в голову.
  
   На третий день, сидя в кресле, Виктор Петрович, как всегда смотрел телевизор. За окном было пасмурно, накапывал дождь. Закутавшись в халат и утонув в мягком сиденье, он смотрел телесериал. Красивая молодая женщина, страдая от одиночества, все время ждала мужа, а у того служба, командировки... "Вот так и я, - думал Виктор Петрович, - проболтался всю жизнь. И жены были одна лучше другой, а что вспомнить? - И нечего. А женщина хороша!.. Чем-то хозяйку в молодости напоминает..." Мало-помалу мысли как-то сами сосредоточились на недавней гостье. "Как она из старухи в молодую превратилась...Ничего не скажешь - хороша. Да и я в молодости-то был ничего. Не встретилась она мне.... Такую-то, можно было бы, и еще разок увидеть..." Мысли поползли дальше. Виктор Петрович совсем разнежился и от удовольствия закрыл глаза.
   Она сидела у него на коленях, красивая и молодая, в светлом с цветочками платьице, как у героини фильма, который он только что смотрел. Он, обхватив ее руками чуть выше талии, через разрез платья целовал ее грудь. Она, обнимая его за шею, прижималась всем телом.... Да и не кресло, и не свой диван ощущал под собой Виктор Петрович. Это была широкая мягкая кровать, где они извивались в объятиях друг друга...
   Он лежал на спине, утопив затылок в пуховой подушке и распластав руки в стороны. Она, положив голову на его плечо и согнув левую ногу в колене на его животе, обнимала его грудь и старалась, как можно теснее прижать грудь к его левому боку.
   - Как это все у нас могло произойти? - Первым нарушил общее молчание Виктор Петрович.
   - Ты притянул меня своими мыслями. Такие горячие поцелуи. Наверное, женщинам было с тобой очень хорошо. Я в полном изнеможении.... О чем ты задумался?
   - Да, так. Ведь ты меня старше...
   - Старше? Время есть только у людей, имеющих земные тела. У человека нет возраста, вернее, есть одинаковый у всех, и есть одно время - Вечность! Тонкие тела могут быть любые, какие только могут появиться в воображении.... Хочешь видеть меня девочкой?
   Женщина откинулась на спину, и Виктор Петрович, повернув голову в ее сторону, увидел стройное девичье тело. Маленькие груди и, как капельки красноватой жидкости, сосочки на вершинах выпуклостей, плоский животик с пупочком в виде маленького углубления посередине и выступающие выше набедренной кости, не успевшие еще налиться женской силой округлые белые бедра. Оказалось, что в юности у нее было еще более обаятельное личико, и только глаза, их выразительность, по мнению самого Виктора Петровича, неизменно сопровождали ее всю жизнь.
   - И я так же смогу перевоплощаться?
   - Конечно же, только еще не пришло твое время, - женщина вновь приняла обличие своего среднего возраста.
   - Как твое имя? - Виктор Петрович обеими руками притянул женщину к себе.
   - Имя? Ты же помнишь, как звали прежнюю хозяйку комнаты. Вера Павловна. Видимо, Вера. Но это - прошлое. Назови меня сам. У тебя было имя твоей Мечты?
   - В юности у меня была девушка, можно сказать, первая любовь...
   - И как ее звали?
   - Нина.
   - Нина? Красивое имя. Зови меня Ниной. Хочешь, я буду похожей на нее?
   - Нет. Пока не хочу.... Скажи, пожалуйста, почему ты уходишь в окно?
   - В окно? Я не ухожу в окно.... На окне старый кактус...
   - Ты живешь в кактусе?
   - Это не совсем так. Кактус для меня земная привязка. Кто-то охраняет клад, кто-то не может оставить дорогого человека.... Для меня кактус, как центр, вокруг которого сохраняется мой мир, который был так дорог, а может быть, это дверь в мир неутоленных в земной жизни желаний.... Видишь, судьба подарила тебя.... Потом, ведь, кактус - это живой организм, соединяясь с которым, я получаю дополнительно жизненную энергию.
   - Значит, не будет кактуса, не будет и тебя?
   - Все когда-то уходят. Теперь я нужна тебе.
   - Когда меня не будет, кактус может быть нужен и мне, вернее нам? Нам обоим хватит места? Или ты уйдешь?
   - Скоро ты поймешь, что в любом маленьком объеме может поместиться вся Вселенная...
  
   Прошло четыре года. Виктора Петровича уже месяцев семь, как не стало. Соседи долго не замечали, что в комнате никто не живет. Последний год Виктор Петрович редко выходил из комнаты, видимо, старался это делать, когда соседи отсутствовали. Два раза в неделю к нему заходила молодая женщина, иногда с ребенком, его дочь от первой жены. Когда скорая помощь увозила Виктора Петровича в больницу, соседей не было дома. В больнице Виктор Петрович и умер. Дочь заходила в комнату всего пару раз, да и то в первый месяц. Комнату его продала. Вещи Виктора Петровича, в виду их изношенности, вынесли на помойку. Туда же попал и кактус.
  
   Моросил мелкий дождик. Пожилая женщина несла в руках картонную коробку с мусором. Она подошла к мусорному бачку и аккуратно поставила в него коробку, потом осмотрела содержание бака и горку сломанной мебели и коробок с разной рухлядью. "Кто-то помер, видимо. Царство небесное". - Перекрестилась она. В сторонке стоял старый горшок, покрытый белым налетом от плесени. В нем сидел сморщенный с длинными желтыми колючками кактус. Струйки воды текли по кактусу, и кое-где под коркой от пыли и грязи просматривался бледно-зеленый бочок. "Цветок-то чего выбросили?" - пожалела она растение и, подняв с земли, пошла в сторону дома.
  

ЛУННАЯ ДОРОЖКА

  
   Время близилось к полуночи. В купе ехали четверо. Все они сели в пункте отправления поезда, и поскольку в пути находились уже не менее пяти часов, двое из них, молодые люди, спали на верхних полках. Пожилая женщина лет шестидесяти, в пестром летнем халатике, облокотившись на столик и, подперев обеими ладонями голову, задумчиво смотрела в окно. Мужчина, главный герой нашего рассказа, сидел на противоположной нижней полке на покрытом одеялом матрасе, прислонившись спиной к стенке и поджав ноги под себя, читал какой то толстый цветной журнал. Вагон покачивало, монотонный стук колес нагонял дремоту, но ни мужчина, ни женщина спать, видимо, не хотели и в полумраке оба молча продолжали сидеть.
   Всеволод Иванович, так звали нашего героя, внимательно разглядывая фотографии и рисунки в журнале, пытался бороться с мыслями, которые то и дело лезли в голову. А мысли были не легкие.... "Куда еду, - думал он, - что я там не видел? Никто, наверное, и лица-то моего не помнит! Те, кого знал, поди, уж, давно померли.... Сколько же я там не был? Больше сорока лет, уже почти пятьдесят.... У брата уже внуки, хоть самым младшим в семье был.... Кто меня там ждет? Могилка матери, да и сохранилась ли она? Впрочем, какая разница, там не ждут и дома один..."
   Стук колес резко усилился, видимо поезд шел по мосту.
   - Лунная дорожка! Посмотрите, какая красивая, - словно ожила сидящая напротив женщина и указала головой в окошко. Всеволод Иванович посмотрел в окно. Первое, что бросилось ему в глаза, была огромная желтая луна. Она висела над горизонтом и ее отражение, коснувшись примерно в полукилометре водной глади, сверкающей широкой полосой упиралось куда-то прямо под колеса вагона, в котором он ехал. Так продолжалось секунд двадцать. Поезд миновал мост. Дорожка исчезла, и лишь яркий лунный круг продолжал лететь со скоростью поезда над темным неподвижным лесом...
   - Действительно красиво. Спасибо Вам. Где-то я уже подобное видел... - Всеволод Иванович протянул ноги вдоль полки и лег на спину...
   "Да, видел, - думал он уже про себя, уперев глаза в верхнюю полку, - как же я все это забыл?" Память настойчиво начала вырывать из давно ушедшего и забытого прошлого яркие красочные картины...
  
   Это был один из самых необычайных дней Севкиной жизни.... Его провожали в армию. Еще вчера он был, как все, днем босиком бегал на речку, вечером вместе с другими парнями и девушками ходил по селу, балагурил и орал песни.... А сегодня, как-то сразу, вдруг, повзрослел. Даже лучшие, самые близкие друзья смотрели на него с особым уважением и подчеркивали дистанцию. Девчата пришли с цветами. Каждый высказывал пожелания и самое главное из них: "Хорошо служить и вернуться поскорее". Невестой Севка не обзавелся, и каждая из девушек могла ей стать, поэтому многие из них сегодня были по особому внимательны. Было немного грустно лишь тогда, когда мать во время застолья, вытирая кончиком косынки влажные глаза, просила "не забывать и помнить...". Захмелевшие друзья и подружки разошлись пораньше, чтобы Севка мог отдохнуть перед тем, как ему рано утром прибыть в военкомат...
  
   Севка и хотел отдохнуть, но не спалось. Спали младшие братья, уснула мать, умаявшись за день. Севка встал и вышел из дома. Село не спало. Слышались голоса, на соседней улице кто-то горланил песню.
   Через огород Севка вышел на берег реки. За их огородом река делала крутой поворот. По высокому берегу вниз спускалась тропинка. Большая круглая луна заливала светом окружающее пространство, искажаемое длинными тенями от деревьев, казавшихся огромными черными великанами.
   Севка спустился ближе к воде и пошел вдоль берега речки туда, где росла старая, расщепленная некогда молнией и частично обгоревшая ветла. Там берег круто обрывался к воде, и на этом обрыве Севка любил сидеть, а иногда и рыбачил. Здесь река была метра три-четыре глубиной, видимо весной, в половодье, льдины делая крутой поворот, уносили с собой песок со дна.
   Севка вышел на обрыв, повернулся к реке и остолбенел. Прямо через речку к нему от противоположного берега бежала серебристая лунная дорожка. Блеск воды зачаровывал. Хотелось броситься в эту светящуюся воду и плыть...
   - Вот, здорово! - воскликнул громко Севка, и уже про себя подумал: "Скупнусь - ка напоследок, такая чудесная ночь".
   Только сбросил пиджак на землю и начал снимать одежду, как его внимание привлекло какое-то движение на противоположном берегу. Сначала он увидел контуры человеческой фигуры, а затем услышал всплеск воды. Кто-то плыл в его сторону прямо по середине лунной дорожки, разбрызгивая в стороны яркие серебристые брызги. Через полминуты он уже увидел вблизи своего берега чью-то светлую головку с длинными распущенными волосами. "Девочка. Кто же это?" - едва успел подумать Севка, как знакомый голос снизу потребовал: "Дай руку, пожалуйста". Он узнал девочку, живущую наискосок от его дома на другой стороне улицы.
   - Люба, ты? Что ночью тут делаешь? - Только и успел произнести он...
   Люба, ухватившись за его руку, выскочила на берег, и тут Севка увидел ее полностью обнаженное тело. Капельки воды, оставшиеся на теле, светились в лунном свете. Люда опустилась на траву и протянула к нему руки:
   - Сева, иди ко мне...
   Севка, как зачарованный, смотрел на ее дрожащее тело, горящие каким-то неистовым светом глаза, на протянутые к нему руки, слышал, как казалось ему, идущий откуда-то из глубины земли, ее просящий и зовущий голос, и... не мог сдвинуться с места. Люда разбросила руки в стороны, раздвинула ноги и закрыла глаза.
   - Иди же ко мне. Я знаю, что делаю... Я хочу, чтобы ты был первым и единственным моим мужчиной... Я все равно буду любить всю жизнь только тебя...
   Севка стоял не шелохнувшись. На возвышающихся выпуклостях груди, посредине темных кружочков рельефно выделялись торчащие вверх бугорки ее возбужденных сосков. Над, обращенной в его сторону и освещаемой ярким светом луны, узкой извилистой щелью промежности снизу живота, сверкали капельки воды на волосиках, кажущихся клочками седого редкого мха.... Севкины глаза бегали по распростертому перед ним телу. Внутри появилось жгучее желание склониться к ней, целовать, целовать и раствориться вместе с ней в этом необъятном безумном желании...
   Но Севкино тело не двигалось. Какая-то сила держала его и , возвысившись до возмущения, вопреки вспыхнувшему желанию позволила ему выдавить из себя:
   - Люба, ты что? Тебе же еще и четырнадцати нет... Ты хорошая, красивая... А я утром ухожу, я не знаю, что будет...
   Севка поднял с земли брошенный им ранее пиджак и, резко повернувшись, пошел в сторону.
   - Дурак! - услышал он донесшийся как тяжелый вздох, откуда-то из глубины темного пространства сзади него, голос и через несколько секунд резкий всплеск воды...
  
   "Надо же, а я все это забыл, - пожурил мысленно себя Всеволод Иванович, - интересно, что с ней стало? Ведь я и не видел ее больше ни разу, хоть пока была жива мать, и приезжал раза два-три. Наверное, уехала куда-нибудь, вышла замуж, нарожала кучу детей и тоже ничего не помнит". Где-то в груди появилось щемящее чувство ностальгии.
  
   Когда поезд прибыл на конечную станцию, в купе оставались только он и его попутчица. Молодые люди вышли двумя остановками раньше. Разошлись, как-то даже не сказав "до свидания". Женщина сразу исчезла среди прибывших и встречающих. Всеволода Ивановича ждал брат. Едва узнали друг друга: расставались, когда брат был мальчишкой, а теперь взрослый, даже пожилой мужчина. Расцеловались, сели в машину. Сколько вопросов было раньше в мыслях, а теперь, вроде, и разговаривать не о чем. Такие разные жизни прожили.
   - Ты помнишь, напротив наискосок от нас Любка жила? - Неожиданно для себя Всеволод Иванович спросил брата. - Жива еще? Или уехала куда?
   -Наверное, жива. Она же на год меня постарше. Помнишь, вдвоем с матерью жила? Мать умерла. Люба учебу закончила, потом уехала куда - то. Лет пять назад приезжала. Одна. Где - то тоже в ваших краях...
  
   Приехали. Сели за стол. Всеволод Иванович познакомился с семьей брата. Поговорили о бывших друзьях детства. Уже и нет никого. Съездили на кладбище, на могилку матери. Помянули. Там на памятниках и нашел Всеволод Иванович имена, почти, всех своих друзей. Грустно. Времени-то сколько прошло - два поколения новых выросли...
  
   Спать положили Всеволода Ивановича в застекленной веранде. Тепло, ведь всего лишь вторая половина августа.
   Среди ночи Всеволод Иванович проснулся. Открыл глаза. Светло то как! Полная луна смотрит через стеклянную стенку. Посмотрел на часы: всего то половина двенадцатого. Полежал немного с открытыми глазами и неожиданно для себя поднялся, и стал одеваться. Вышел из дома, стараясь не стучать дверью. Через огород прошел на берег реки. Спустился вниз под берег. От старой ивы остался едва заметный пень, высотой полметра. Берег местами зарос ивняком, но в этом месте был чист, и лишь мелкая травка, местами вытоптанная, росла около пня. Видимо, кто-то из новых поколений любил сидеть здесь на его, когда-то, излюбленном месте.
   Было около двенадцати часов. Луна висела на том же месте, как и тогда, много лет назад. Через речку протянулась лунная дорожка. Она так же, как и тогда, сверкала серебристым светом, но теперь лишь будила прежние воспоминания...
  
   Всеволод Иванович сидел на пне, облокотясь на собственные колени, и с грустью смотрел на воду.... Вдруг, со стороны речки он услышал всплески, затем посредине речки увидел плывущего в его сторону человека. Пловец приближался к берегу. Всеволод Иванович уже мог разглядеть светлую голову и длинные распущенные волосы.... Женщина. Она подплыла вплотную к берегу и протянула руку.
   - Помоги, - донесся до него тихий голос, кажущийся знакомым.
   Всеволод Иванович склонился над обрывом и протянул руку. Женщина потянулась к ней и подняла голову. Всеволод Иванович увидел ее лицо. Ему показалось, что это была его вчерашняя попутчица...
   -Как? Вы? Откуда? - Пальцы, протянутой в направлении неожиданной гостьи, руки сжались, не встретив ожидаемой живой плоти, и тело, двигавшееся по инерции и потерявшее равновесие, потянула вниз вязкая пустота. Голова закружилась, через секунду он почувствовал себя в воде. Попытался вынырнуть, и это ему удалось. Мокрая одежда мешала плыть, и его понесло течением. Наконец, ноги коснулись дна. Он встал, преодолевая препятствие водорослей и кувшинок, с трудом стал передвигаться к берегу. Кружилась голова. Силы совсем покинули Всеволода Ивановича. Едва коснувшись берега, он потерял сознание.
  
   Всеволод Иванович пришел домой около семи утра. Брат, его жена и невестка уже встали. Они с удивлением смотрели на вымокшего до нитки гостя. Тот был не похож сам на себя. Бледный. Он дрожал и стучал зубами. Первое, что Всеволод Иванович сказал растерявшемуся брату, было то, чтобы он отвез его на станцию к поезду...
  
   Покачивало вагон. Постукивали колеса. Всеволод Иванович лежал на средней полке плацкартного вагона, укрывшись простынкой. "Химера... - Колотилось в его мыслях. - Никогда не надо ворошить прошлое. Все бывает только один раз в жизни. Прошло и все..."
   Липкий сон обволакивал его сознание и погружал в себя.

АНЮТА

   Она медленно шла по центральной дорожке Таврического сада. Небо ещё с утра заволокло тучами, и, казалось, вот-вот хлынет дождь. Но дождя не было. Дорожка была сухой и пыльной. Теплынь, даже ветерка нет. Деревья, будто в бессилии, опустили свои длинные ветки-руки к земле, скошенная трава на полянах пожелтевшими пятнами, как потускневшими глазами, жадно и с надеждой смотрела вверх на тёмные облака...
   "Почему я такая не счастливая? Снова не повезло. Что я маме скажу?" - В стороне она увидела пустую скамейку и направилась к ней.
   Народу не было. Молодая мама спешно усаживала своего годовалого малыша в коляску, видимо, торопясь уйти до начала дождя.
   "Пусть дождик мочит, так мне и надо". - Думала она, опускаясь на скамейку. Перед ней на середине пруда рядом с зеленым островком спокойно плавала утка. "Счастливая, - пришла мысль. - Ничего ей не надо, и красивая такая.... Посижу немного, куда мне спешить?".
   Взгляд медленно переместился к дальнему берегу пруда, где в серой воде отражались деревья и, проглядывающее сквозь них, здание старинного дворца...
   - О чём грустит, красна девица?
   Она вздрогнула и резко повернула голову в сторону, откуда прозвучал голос. На краю скамейки сидел мужчина, скорее, дед. Обычный пожилой человек в синих джинсах и такого же цвета рубашке с короткими рукавами. Он смотрел на неё добрыми сочувствующими глазами. Круглое лицо излучало улыбку. Её первая, едва не сорвавшаяся с губ фраза: "Какое Вам дело", так и осталась несказанной.
   - Красная - это значит, красивая. А, я? - Непривычно тихо для себя самой, произнесла она.
   - Кто Вам такое сказал? - Нахмурившись, вместо ответа спросил дед, одновременно приглаживая рукой на виске распушившуюся прядь седых волос.
   - Сама знаю. Никто не говорит, но никто меня и не любит.... Всё, что стараюсь делать, ничего не получается... - Она замолчала и, как-то, съёжилась. В глазах блеснули слёзы.
   "Чего я откровенничаю перед ним?" - Проскользнула мысль, но в мгновение улетучилась, уж больно добрым и внимательным показался ей этот не знакомый человек.
   - Звать-то тебя как? - Ближе пересел дед.
   - Анна.
   - Анна. Анюта, значит. Ну, и что же Анюту так расстроило? Экзамен не сдала?
   - В том-то и дело, что все экзамены сдала, а в институт не приняли. Сегодня вывесили списки поступивших, а моей фамилии там нет. Пошла, спросить, а в приёмной комиссии уже и нет никого. Видимо, кроме проходного балла ещё чего-то не хватает. Что я маме скажу. Она всё сделала, чтобы мне помочь, а теперь ещё и болеет...
   - Д-а-а... - Задумчиво произнёс дед, как бы что-то мысленно просматривая.
   - Мама не меньше, чем ты переживает.... Конечно, такая нервная перегрузка, язва обострилась.... Говоришь, уже месяц болеет?
   - Да, месяц. - Растерянно выдавила из себя Анна. - Эт-то не я, это Вы сказали.... Вы, что, знаете мою маму?
   - Нет, не знаю. Вот, лишь теперь, Анюта, кое-что знаю... Хорошая у тебя мама. Вы вдвоём живёте?
   Анюта сделала инстинктивную попытку отодвинуться:
   - Почему Вы меня Анютой зовёте? Так меня только мама зовёт.
   - Видишь, мама так зовёт, тебе же нравится? Мне тоже нравится. Да не бойся ты меня. - Дед протянул руку и погладил девушку по плечу:
   - Всё у тебя будет хорошо и у твоей мамы тоже.
   Анюта начала успокаиваться и вновь повернула лицо в его сторону. В глазах ещё блестели слёзы, но уже появилась улыбка:
   - Хотелось - бы...
   - А, что касается красоты... - Продолжал дед. - Тут я истинную правду сказал. Красота складывается из очень многих качеств. Ты добрая. Ты не завистливая. Ты хорошо относишься к людям, даже если они с тобой не очень приветливы. Любишь маму.... Потом, ты внешне не такая, уж, не красивая, как считаешь.
   - Что же у меня красивого? Маленькая...
   - Видишь, маленькая, миниатюрная. Маленькие ручки, посмотри какие ладошки красивые.... А ножки? Стройные, маленький размер туфелек. Ты худенькая. Мужчины, даже очень высокие, любят таких миниатюрных изящных женщин. Ты поймёшь это несколько позже.
   - А лицо?
   - А личико очень приятное. Только надо скинуть с него растерянный и неудачливый вид. Глазки - то, какие! Светло-карие. Сделай их улыбающимися, и они будут солнечные лучики испускать.... Анюта, надо только поверить самой, что ты самая красивая девушка на свете, так оно и будет.
   - Почему же, когда я училась в одиннадцатом классе, все девушки нравились мальчишкам, а я нет?
   - Не правда. Ты тоже нравилась. Но ты делала всегда такой неприступный вид. Они боялись подходить. Чуть-чуть расслабь своё личико и расслабься сама, ты же вся как комочек нервов. Ну-ка, сядь прямо, ножки поставь ровно, головку прямо, плечики подними. Расслабься.... А теперь закрой глазки и посмотри на себя со стороны.
   - Как же? Закрой глаза и смотри?
   - Именно так. Видеть, можно и с закрытыми глазами, даже, лучше, чем с открытыми.
   Анюта выполнила просьбу. Появилось ощущение, что она видит себя не только изнутри, но и снаружи: своё лицо, всё тело...
   - Видишь себя?
   - Да-а. И, правда, вижу.... Какая я смешная, как воробей...
   - Есть немножко что-то и воробьиное.... Но, какой милый и симпатичный воробышек! И будешь мне доказывать, что не красивая.
   - А, как это всё получается? - Анюта, забыв свои беды, с интересом уставила свои карие глазёнки на деда.
   - Как это всё получается? Когда действительно захочешь узнать, позвони. Это мой телефон. - Дед протянул бумажку Анюте. - Напомнишь мне о нашей встрече. Иди, тебя мама ждёт. Да не расстраивайся, у тебя всё хорошо будет. А я посижу ещё немного.
  
   Анна, подарив деду приятную благодарственную улыбку и "до свидания", пошла в сторону главной дорожки. Выйдя на дорожку, оглянулась. Дед ещё сидел на лавочке, глядя в сторону пруда. Подняв голову вверх, она увидела чистое небо и только сейчас заметила, что всё вокруг залито солнечным светом.
  
   Когда Анна пришла домой, мать что-то готовила на кухне и разговаривала с соседкой. Они жили в квартире, где было ещё двое соседей. Анна с матерью имели комнату.
   - Анюта, а я тебя жду, вот, готовлю обед. Поздравляю тебя. Очень рада. Твоя подружка заходила, сказала, что всё хорошо, вы обе поступили...
   - Мама, ты же болеешь, как ты смогла встать? - Анна спешно направилась к матери.
   - А мне ещё до прихода твоей подружки стало хорошо. Я, уж, и в магазин сходила, мороженное купила - будем отмечать твоё поступление. А сейчас мне, совсем хорошо.
   Анна срочно позвонила подруге.
   - Как же ты смотрела, - сказала та, - и моя, и твоя фамилии в списке. Поздравляю.
   "Чудеса", - восхищённо подумала Анна. - "Как всё получилось? Не могла же я не видеть? И дед этот.... Да, был ли он вообще?"
   Анна полезла в свою сумку. Там была смятая бумажка с телефоном. "Значит, дед был, - подумала она, - чудеса!"
  
   Двенадцатый час ночи. По телевизору закончился фильм. Мама встала и подошла к окну:
   - Уже, почти, темно. Закончились белые ночи. - Она задёргивает занавеску. - В ванную пойдёшь? Или я сначала схожу?
   - Иди ты, я потом. - Анна сидит на диване. На ней короткий пёстрыми цветочками халатик, светло коричневая ленточка с резинкой охватывает лоб и стягивает тёмные густые волосы, которые своими концами сзади достают до плеч. Провожая глазами уходящую за дверь маму, она одновременно вытягивает вдоль дивана левую ногу. "Наверное, прав дед...Ножка действительно красивая, ровненькая..." Она кладёт рядом правую ногу, сгибает обе ноги в коленях, затем вновь вытягивает и, приподняв над диваном, несколько раз разводит в стороны и снова сводит вместе. "В самом деле, ничего..." Она вскакивает с дивана и, подойдя к зеркалу, сдёргивает ленту, стягивающую волосы на голове. Волосы распадаются веером и закрывают часть лица. На Анну глядят смеющиеся глаза. Она вытягивает и втягивает губки и поворачивает личико из стороны в сторону. Широко открывает глаза. Обрамлённые с двух сторон прядями чёрных волос, они кажутся выразительными и, даже, несколько загадочными... "Позвоню завтра деду и поблагодарю. Какой он добрый, таких людей раньше не встречала".
   Она распахнула халатик. В зеркале отразились худенькие, но довольно изящные плечики и маленькие груди. Анна глубоко вздохнула, и выпяченные вперёд упругие бугорки с крохотными, как капельки жидкости красного цвета, сосочками потянулись вверх.... За дверью послышались шаги. Анна быстро запахнула халатик и плюхнулась на диван.
   "Завтра, завтра позвоню..." - Мысль, как песенка звучала в ней.
  
   На другой день с утра она поехала в институт и, к своему удивлению, очень быстро нашла свою фамилию в списке принятых. Встретила подругу и до вечера проходила с ней по магазинам: присматривали одежду, представляя себя студентками. Под конец решили, что удобнее всего будет джинсовый костюм, а, поскольку, у обеих они уже были, решили на этом остановиться и разошлись по домам.
   О своём желании позвонить деду Анна вспомнила поздно вечером, но позвонить в это время было не удобно, и она отложила своё желание на другой раз.
  
   Прошла неделя. Анна делала уборку в комнате, когда бумажка с телефоном деда, будто сама, попала ей на глаза. "Что же это я? Надо позвонить немедленно и хотя бы поблагодарить.... Нет, лучше встретиться, "- решила она и сразу направилась в коридор к телефону.
  
   Она увидела деда, когда тот только ещё вошёл в парк, и направилась навстречу. Но чем ближе они подходили друг к другу, всё больше её охватывало сомнение. Тот шёл лёгкой расслабленной походкой, подтянутая худощавая фигура двигалась настолько плавно и ровно, что вполне могла бы соответствовать многим из её сверстников. Уже приблизившись, Анна вдруг подумала: "Подумать только, как я могла ошибиться", и сделала вид, что просто прогуливается по дорожке...
   - Анюта, что же ты, хочешь пройти мимо? - прозвучал голос со знакомыми ей нотками.
   - Простите, пожалуйста, я действительно засомневалась, - произнесла Анна и покраснела.
   Они пошли рядом. Анна чувствовала, что какая-то упругая сила вошла в неё в момент встречи и теперь, сделав её тело лёгким, как пёрышко, будто несёт её по воздуху, а ноги, как бы, сами, совершая шаги, делают совсем не нужные движения. Анну качнуло, и спутник ловко подхватил её под руку. Она почувствовала его сильные пальцы, и её тело без малейшего сопротивления приняло эту неожиданную поддержку. Напротив, она плотно прижала к себе его руку и почувствовала волнующее тепло...
   - У Анюты появились вопросы? - Прозвучал спокойный голос.
   - Я хотела поблагодарить Вас. Вы каким-то необычным образом внушили мне чувство уверенности, и в моей жизни всё стало меняться. Мне даже кажется, что я не такая уж безобразная, как думала...
   - Ты красивая, ты не обычная...
   Они подошли к скамейке, где сидели в прошлый раз, и сели.
   - Вы мне в первый раз показались таким пожилым...
   - Я и есть пожилой, - спокойный, но твёрдый голос, казалось, чеканил каждое слово:
   - Кем станешь, Анюточка, когда институт закончишь?
   - Психологом. Мне нравится общаться с людьми, особенно, со взрослыми...
   - Трудную ты себе профессию выбрала...
   - Почему же?
   - Психология в современном виде самая противоречивая наука. Она получила своё название от слова "душа", но психологи отвергают существование души, большее значение они придают рефлексам, присущим человеческому телу. Но человеческое тело мало, чем отличается от тела любого животного. А человек очень отличается от животных. У человека есть разум и сознание. С этого и надо изучать человека. В позапрошлом веке попробовали изучить сознание, да не так-то просто. В конце концов, подменили его уровнем сознательности: как осознаешь действительность в социальной среде, такое и сознание. А сознание и разум даны человеку Творцом. Вот как представляли "сознание" за пять веков до нашей эры в древней Греции: "бесконечная, саморегулируемая, ни с чем не смешанная субстанция, источник движения, необходимая часть всего живого..." Когда будешь изучать, сама поймёшь что к чему. Девушка ты умная...
   - А, Вы то кто? Кем себя считаете?
   - Всем понемножку. Возраст подошёл к тому, чтобы разобраться, кто я, и зачем меня сюда послали.... Ты расскажи мне, как у мамы дела? - Попросил он тихим спокойным голосом.
   - У мамы, - переспросила она. - Теперь всё хорошо. Ещё в тот день, когда мы с Вами встретились, пришла домой, а мама встала, обед готовит, весёлая.... С тех пор, как она сама говорит, "тьфу, тьфу..." Поверить не могу. Вы случайно не волшебник?
   - Если и волшебник, то только совсем немножко, - засмеялся собеседник. - Просто всем интересуюсь, хочется узнать мир и подружиться с ним, хоть немного.
   Он откинулся на спинку скамейки и поднял лицо вверх.
   - Если хочешь понять мир, который нас окружает, надо входить в него как можно глубже. Хочешь со мной сделать маленькую экскурсию?
   Анна, молча, кивнула головой и приняла позу, как у соседа.
   - Закрой глаза. Расслабь тело. Видишь, как меняется сад? Солнышко светит, а теней нет.... Вода в пруде такая чистая и голубая, красные рыбки...
   - На воде лебеди появились, целая стая, - с восхищением, но таким же тихим и спокойным голосом продолжала Анна. - Деревья ярко зелёные, но, словно, прозрачные... Людей стало больше. Вдруг Анна увидела, что мужчина, сидевший рядом с ней, поднялся со скамейки и встал. "Он ли это?" - Подумала она. Перед ней стоял молодой человек лет тридцати в светлых брюках и светло голубой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Хоть и помолодевшие, но ярко выраженные черты лица и, особенно, глаза, так живо и ласково смотревшие на неё, не оставляли никакого сомнения, что это и есть её сосед.
   - Разрешите Вашу ручку, - попросил сосед.
   Анна протянула руку, почувствовала лёгкий рывок и не заметила, как оказалась на ногах рядом с мужчиной.
   - Пошли, - предложил тот и потянул её за руку.
   Необычная лёгкость тела, и радостное настроение. Казалось, она не шла, а порхала как бабочка над землёй. Навстречу шли двое. Анна посторонилась, а спутник, не сворачивая, прошёл прямо сквозь одного из них.
   - Как это у Вас получилось, - удивлённо спросила она, но не услышала собственного голоса.
   - У тебя тоже так получится, - получила она ответ внутри себя, хотя голос спутника тоже не был слышен.
   - Анюта, хочешь посмотреть на этот сад сверху? - Прозвучало внутри неё, и не успела она кивнуть головой, как почувствовала себя отделившейся от земли.
  
   Анна почувствовала лёгкое сопротивление встречного ветра и трепыхание вокруг себя белой материи. Посмотрев на себя, она увидела белое платье из тонкого прозрачного материала. Казалось, что оно соткано из тонких серебряных нитей и, переливаясь в лучах солнца, то и дело вспыхивает яркими огоньками, слепящими глаза.
   - Какое красивое платье, у меня такого никогда не было. Я же в джинсах пришла, - кричала она спутнику.
   - Это мой подарок, чтобы ты почувствовала себя такой, какая ты есть на самом деле, - прозвучало в ответ.
   - А нас кто-нибудь видит?
   - Возможно. Только таких людей, к сожалению очень мало.
  
   Медленно кружа на высоте нескольких десятков метров, они пролетели над садом, где только что сидели на скамейке.
   - На нашем месте кто-то сидит...
   - Да, - прозвучало в ответ, и Анна почувствовала, как спутник стремительно потянул её вверх...
  
   Сад, уменьшаясь в размере, превращался в зелёный квадрат. В стороне показалась Нева. С высоты птичьего полёта она казалась не такой широкой, как с набережной, но стянутая с двух сторон серыми кварталами домов прилегающих улиц, представлялась ровной тёмно синей лентой, которую наложили сверху. Казалось, что она своей мощью давит на город, разрывает и раздвигает его в стороны.
   - Улицы ровные, будто кто-то с линейкой чертил.... А машинки, как игрушечные. Люди, совсем крохотные, - Анна, хоть и не слышала своего голоса, восхищённо кричала, стараясь выразить свою радость при виде красоты города. В какую сторону ни повернись, известные купола, шпили, знакомые с детства и известные всем дворцы. Дальше, ближе к горизонту новый город, он кажется однотонным и серым, но кое-где чётко выделяются отдельные возвышающиеся над другими многоэтажные дома. Анна пытается по памяти определить название отдельных улиц. Внизу здания Смольного. Огромный собор кажется игрушечным.
   - Как красив наш город! - Кричит восторженно она.
   - Да. - Скорее чувствуется, чем слышится ей в ответ.
   Спутник тянет её вверх. Анна смотрит в направлении движения. Там наверху маленькое белое облачко, неизвестно откуда взявшееся на безоблачном небе. Оно быстро приближается, увеличиваясь в размерах. Наконец, они врываются в серую, похожую на густой туман, пелену и прорываются сквозь неё...
  
   Они стоят на облаке, как на огромной льдине, плывущей по бесконечному, голубому океану. Вверху тёмно синее небо, внизу, подёрнутая синей дымкой, земля...
   Вдалеке город. Он, как серый массив, расплывается внутри бескрайнего зелёного пространства, разрезанного длинными и ровными, как стрелы, дорогами и извилистыми речками. Оба молчат. Оба восторженны, воодушевлены и в то же время спокойны. Анна переводит взгляд на лицо спутника. Оно выражает торжество, торжество спокойное, привычное.... Силой и волей наполнен слегка задумчивый взгляд. "Кажется, задумай он сейчас поменять местами небо и землю, так и станется". - Подумала она.
   Нет ничего сильнее человеческой мысли, - услышала она в себе. - Такими мы и созданы были.
   Он повернул лицо в её сторону. Ласковый взгляд притягивал. Анне захотелось сделать шаг к нему и прижаться всем телом...
  
   - Кто-то нам хочет сделать доброе дело, - услышала она внезапно. Перед ней, как двадцать пятый кадр рекламы, проскочило в сознании своё собственное тело...
   - У Вас всё хорошо? Ничего не случилось? - Проскрипел перед ней хрипловатый голос пожилого мужчины. Высокий и худой, с давно небритым лицом и слезящимися глазами, он, опираясь на палку, согнулся над ними, хотя Анне казалось, что его голос обращается именно к ней.
   - Спасибо за заботу, у нас всё в порядке, просто отдыхаем... - Услышала она голос соседа.
   - Уж, больно Вы неподвижно сидите, я и подумал.... - Бормотал себе под нос прохожий, продолжая свой путь.
   Они посмотрели друг на друга одновременно. Она с ннескрываемым восхищением и интересом. Он - с лёгкой уухмылкой деда-простака.
   - Что-то не понимаешь? - Спросил он и добавил: - Ты будущий психолог, со временем всё разложится на свои места... - Затем помолчал и добавил:
   - Если очень интересно - звони. А сейчас у меня в программе ещё дела есть, - он поднялся, кивнул в знак прощания головой и направился в сторону центральной дорожки. Анна сидела ещё с полчаса, пока не поняла, что и ей пора возвращаться домой.
  
   Почему-то захотелось раньше лечь спать. Анна изобразила уставший вид, чтобы мама впредь не беспокоила и легла, натянув на лицо простыню.
   Всё виденное и пережитое днём не давало покоя. Так свежи в памяти ощущения полёта, удаляющийся далеко внизу оставленный город и бесконечное темно синее пространство.... Она в белом, колеблющимся на ветру и серебрящимся в солнечных лучах, платье.... Он молодой, сильный, притягивающий.... "Красивый", - проскользнула мысль. "Он же - старый," - мгновенно отпарировала другая.
   "Старый? Он моложе любого. Он может всё. Мы были прекрасной парой! И когда по дорожке шли, и когда летели.... Я красивая была!" - Анна вытянула ноги и положила руки вдоль тела. Глаза закрыты. "Надо, как можно лучше, расслабиться... Кажется, получается! Теперь сосредоточиться на теле", - мысли перегоняли одна другую, и скоро Анна поняла, что ничего не получается. Она глубоко вздохнула и начала в очередной раз вспоминать пережитое.
   Серое облако высоко над землёй, подгоняемое ветром, одиноко несётся неизвестно куда в абсолютно чистом голубом небе. Чем ближе к нему, тем больше кажется, что оно живое. Оно постоянно меняет свои очертания под воздействием невидимых воздушных потоков и представляется бурлящей, пенящейся массой. Верхние слои, просвечиваемые лучами солнца, предстают как белые верхушки морских волн, и разноцветные блики отражений от микроскопических капелек воды слепят глаза.
   На самом верху у переднего края стоят две светлые человеческие фигурки. Наверное, для большинства людей они совсем невидимы, для кого-то это будет необыкновенные блики солнечного света, и только для тех, кому самый близкий к нашему привычному земному миру мир астральный делает более прозрачными свои границы, предстанет обворожительное зрелище. Это волшебный мир желаний и чувств. Он не искажает суть человека, не уничижая и не прикрашивая, он представляет перед его редкими посетителями из мира людей истинный образ каждого...
   Двое не замечают колеблющейся под ногами тёмно серой, похожей на обрывки тумана, массы, лишь мысль и подсознание делают её опорой, это, лишь, крохотная привязка к привычному земному миру. Они свободны, как ветер, как солнечные лучи, их тело - желания и чувства, а движитель - мысль.
   Двое прекрасны, потому что чисты их чувства и прозрачны желания.
   Мысль вырывает из памяти образ её спутника. Добро и ласку излучают его глаза. Он стоит рядом. Он держит её за руку. Он даёт ей возможность познать красоту и беспредельность окружающего пространства. Он рядом, и его нет. "Может быть это потому, что у него нет корысти ко мне, - думала она. - Он увидел мои трудности и просто помогает. Он, как добро, которое нельзя взять в руки и ощутить, но можно понять и почувствовать результат его действия. А, ведь я шла не только из интереса, я ждала помощи".
   Анна рассматривает себя. "Действительно, красавица. Наверное, не совсем уж я такая? Это только рядом с ним... Платье, причёска, туфельки мне идут.... Обязательно постараюсь купить себе такие. "Такой тебя видят другие люди, такой они воспринимают тебя подсознательно", - сказал он. Если так, то я буду стараться быть такой.... Надо позвонить и сказать спасибо".
   - Анюта, ты спишь? - Неожиданно услышала она голос матери. Та разбирала постель и готовилась лечь спать. Анна промолчала. Через несколько минут мать выключила свет и легла. В комнате воцарилась тишина.
  
   Дни проходили за днями. Дела да хлопоты. Подруга пригласила к себе на дачу, надо было отдохнуть перед предстоящей учёбой. Приближалось 1 сентября. Всего-то осталось несколько деньков свободных...
   - Мама, ты не видела тут на столе бумажку с телефоном? - Озабоченно спросила Анна, выворачивая карманы и перебирая стопку книг и тетрадей. Мама не видела. "Как же я могла затерять, ведь хотела же позвонить..." - В глазах Анны едва ли не стояли слёзы. Она стала вспоминать по памяти. Кажется, вспомнила. Позвонила. Ответил незнакомый женский голос. Анна пыталась объяснить, кого ей надо, но женщина так и не поняла и повесила трубку...
  
   Закончилось лето. В студенческих заботах незаметно пролетели первые две недели сентября. С лекции на лекцию, библиотека, дополнительные занятия.... Не успеешь оглянуться, уж и вечер.
   Как-то между лекциями Анна стояла с подругой около окна в коридоре учебного здания, а поодаль - группа молодых людей, тоже первокурсники, но по другой специальности. Среди вчерашних мальчишек - школьников особо выделялись молодые люди постарше. Прошёл слух, что в институт поступили ребята после службы в армии. Они отличались не только возрастом, но степенностью поведения, да и солидностью. Видимо, большинство из них занимались спортом: эти отличались накаченными мышцами...
   - Посмотри-ка, тот высокий в сером костюме как на тебя смотрит, - неожиданно толкнула в бок подруга.
   Анна повернула голову и встретилась глазами с молодым человеком. Раньше она и сама замечала, когда изредка случайно они встречались в бесконечных коридорах и переходах института. "Зачем я ему, не доросла, едва ли по плечо буду", - думала она и считала, что это всего лишь ей кажется.
   - А ты покраснела, - заметила подруга. Почему-то Анне стало не по себе, и она потянула подругу в аудиторию.
   Закончились занятия. Анна зашла в библиотеку и часа полтора подбирала учебный материал по только что начатой теме. Из института вышла, когда большинство студентов уже разошлись...
   Не далеко от выхода, прислоняясь к столбу чугунной ограды, стоял он. Анна увидела его, как только сделала шаг от двери, и пошла, стараясь не подавать вида, что заметила. Почему-то гулко застучало сердце. Анна ускорила шаг, пытаясь проскочить мимо...
   Он сделал шаг в её сторону и перегородил путь, когда она почти поравнялась с ним.
   - Извините, можно с Вами познакомиться, - произнёс он и покраснел. Анна тоже покраснела и остановилась.
   - Игорь. - Представился молодой человек.
   - Я, Я... Ан... на, - произнесла она прерывающимся голосом и от этого ещё больше стушевалась..
   - Анна. Анюта... Мне очень нравится Ваше имя... - голос дрогнул, и это лишь ещё больше добавило красной краски на её лице.
   Анна пыталась овладеть собой и взять себя в руки. Какой-то бесёнок на мгновение проскользнул в ней, и она с видом, похожим на спокойствие, и, непонятно откуда появившейся на губах, улыбкой для себя выпалила:
   - Я, что, Вам нравлюсь?
   Игорь смотрел на неё и утвердительно кивал головой. Это придало Анне подобие уверенности.
   - И чем же я Вам нравилась? - Улыбка её стала доброжелательнее, а взгляд - мягче и ласковее.
   - Вы красивая, Вы не обычная... - Высказанные Игорем слова едва ли не повергли Анну в шок. Она залилась ещё больше краской и растерялась. Мгновенно пронеслись в памяти те же слова другого человека, и Анна вмиг почувствовала даже нотки его голоса.
   - Анюта, можно я Вас провожу? - Голос Игоря звучал увереннее, видимо тот быстрее, чем она, выходил из этой необычной ситуации.
   - Я далеко живу, - после некоторой паузы и не совсем уверенно вымолвила она:
   - А, у Вас найдётся время?
   Последняя фраза показалась ей совсем глупой, но вместо того, чтобы совсем поддаться окончательной растерянности, милая доброжелательная улыбка осветила её лицо и вспыхнула в глазах искорками счастья.
   - Время? - Переспросил Игорь. - Время у меня найдётся. Я совсем свободен до...
   Группа молодых людей, громко разговаривая в этот момент, шла мимо, и Анна так и не разобрала окончание его фразы...
  
  
  
  
  
  
  
  

СЫН

  
   Эту историю я слышал раза два в ранней юности где-то сразу после войны. Трудное время было. Нищенская жизнь, голод.... Болезнь и смерть часто приходили к людям особенно к детям и старикам.... В это время родился у меня брат. Зыбка, привязанная верёвкой к потолочной балке, висела посередине избы и занимала почти треть единственной жилой комнаты. Братишка был спокойным. Плакал он редко, когда, видимо, хотел есть. На его крик почти всегда откликалась бабушка. Она прекращала какое-то своё очередное дело, брала корку хлеба, жевала её до состояния мягкой влажной кашицы и затем заворачивала в двойной слой марли. Подходила к зыбке, брала брата на руки и совала ему в рот кусочек с жёванной коркой. Тот морщился, но потом захватывал беззубым ротиком марлевый комочек. Он замолкал, и было видно, как двигается ротик, выдавливая дёснами и высасывая содержимое марлевой соски. Видимо, насытившись, братик засыпал, и бабушка осторожно опускала его снова в зыбку, потом, покачивая её вверх-вниз, ещё сидела некоторое время на старом табурете.
   Однажды, вот так же сидя и покачивая зыбку, она стала рассказывать моей матери одну историю:
   - Помню, мне бабушка моя рассказывала, а ей, наверное, ещё кто-то рассказал.... В одной семье родился ребёнок. Уж, как они его ждали, любили.... А ребёнок-то оказался больным, всё лежал в зыбке, да плакал.... Что они не делали, что не предпринимали.... Бабок приводили, к врачам возили, а ребёнок не рос, да и всё. Лет двадцать прошло, а он таким и оставался...
   И вот однажды открывается дверь, и в горницу заходит молодой парень, высокий, красивый.... "Здравствуйте, - говорит, - я ваш сын". Обомлели родители, смотрят на этого молодца, а тот подходит к зыбке, берёт младенца.
   -Посмотрите, - говорит, - кого вы растили.
   И вытряхивает ребёнка из пелёнок, а вместо ребёнка вываливаются оттуда древесные гнилушки...
   Вот какие истории бывают.... Бабушка замолчала, глядя в сторону от зыбки. Так больше ничего и не сказала, и мне до сих пор не понятно, для чего это она рассказала, но очень уж запомнились её слова. Сам я тоже болел в раннем детстве. Никто и не думал, что жить буду. Время было такое. Уж, очень тяжёлое...
   И вот об этом, запомнившимся мне с детства, случае, не зная почему, рассказал я одной женщине, пришедшей ко мне, чтобы прояснить ту ситуацию и то состояние, в котором она в тот момент находилась.
  
   Она была крепко сложена, статная, и отчасти даже можно применить термин "пышнотелая". Ей было сорок семь лет. Здоровый цвет лица, размашистые движения рук, энергичная походка, властный голос характеризовали её как натуру решительную, страстную, и можно было наверняка сказать, что здоровье её было отменным. Её сопровождали два молодых человека. Несколько позднее, я узнал, что она была директором довольно крупной фирмы. Отдав своей охране распоряжение, ждать её в машине, она извинилась за то, что пришла ко мне "шумной компанией", хотя "шумной" была разве лишь она одна, прошла в комнату и полностью накрыла собой, предложенное мной кресло.
   -Мне рассказали о Вас, как о человеке, который может объяснить разные невероятные ситуации, - она, не мигая, упёрлась в моё лицо. В этот момент я спокойно аналогично рассматривал её и вместо ответа на её слова неопределённо пожал плечами.
   Видимо решив, что я всё-таки могу быть удостоен её доверия, она начала рассказывать:
   - Чтобы легче понять, я расскажу Вам с самого начала. Думаю, что началось это лет двадцать, если точнее - двадцать один год назад. Мне было двадцать шесть лет, я вышла замуж. Жить было негде, своей квартиры не было. Мы жили у моих родителей, а кроме них ещё брат и младшая сестра. В двухкомнатной квартире, сами понимаете.... В коридоре на диванчике ютились.... Тогда я забеременела. Встал вопрос, что делать.
   Муж говорит, делай аборт. Сопротивлялась я, ой, как не хотелось, будто чувствовала, что у меня больше детей может не быть. Надо было искать выход, но выхода не нашли, и мне пришлось, сами понимаете.... - У неё на глазах появились слёзы. Она достала платок, вытерла слёзы и высморкалась.
   - И, вот, с тех пор.... Тогда всё плакала и винила во всём себя, и потом.... Появилась квартира, прошло время, а забеременеть больше не могла.... С мужем я рассталась. Так и не могу простить его за то, что он тогда настаивал.... - Она вновь вытерла слёзы, ещё раз, видимо, оценивая, посмотрела на меня и после продолжительной паузы продолжала:
   - Сейчас ему уже двадцать лет было бы. Тогда мне сказали, что сын мог бы быть.... И все двадцать лет он снится мне. Годы идут и он, как бы, растёт.... Проснусь, и успокоиться не могу, плачу. Вчера приснился. Говорит, что ему хорошо.... Высокий, красивый, на меня похож.... Я его, даже, чувствовать стала. Вот, чувствую, что он иногда рядом, и всё.... Можете мне объяснить: может, я психичка какая-нибудь? Может, с ума схожу?
  
   Во время её рассказа я внимательно, естественно по-своему, рассматривал её ситуацию и понимал, что она ждёт не ординарного ответа, и, как бы, я её не пытался успокаивать, её восприятия и состояние не изменить...
   Я попросил её успокоиться, расслабиться и закрыть глаза...
   Спрашивать её, что она видит, мне не пришлось. Едва лишь она успокоилась и затихла, как я услышал её учащённое дыхание и слабый голос:
   - Это он. Я его таким и вижу. Это мой сыночек. - Она открыла глаза и вновь полезла в сумочку за носовым платком.
   Помню, долго рассказывал ей о самом близком к нам астральном мире, что наш астральный двойник, наши чувства и желания постоянно связаны с этим миром. Постоянно думая и, этим самым, энергетически подпитывая ушедшего от нас, дорогого нам человека, мы держим его рядом с собой, и довольно значительное время. Миры, в которых мы одновременно живём, не замечая сами того, проявляются для нас иногда самым необычным образом. Вот, здесь я и рассказал ей, уже поведанную Вам в начале рассказа, и почему-то пришедшую мне на память в этот момент, историю.
   Я предложил ей помочь избавиться от такой обременительной для неё привязке к астральному миру, но моя посетительница на меня лишь осуждающе посмотрела и поднялась с кресла.
   - Спасибо. Я к Вам ещё приду...
   Я понимал, что ей надо было много понять и осмыслить, и самой определить меру покаяния за когда-то проявленную слабость...
   Ещё раз, поблагодарив, она ушла. Я, молча, несколько раз кивнул ей вслед головой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

РЕАБИЛИТАЦИЯ

  
   Свадьба входила в то, известное всем, состояние, когда всё здесь происходящее можно было выразить одним словом: "разгулялись". Тосты с криками "горько" следовали один за другим и так часто, что молодожёны: крепкий, ростом под сто восемьдесят верзила в белой рубашке с закатанными выше локтей рукавами, и хрупкая, миниатюрная, чей рост не достигал и могучих плеч жениха, невеста в белом подвенечном платье и с фатой на голове, едва успевали присесть и взять в руки вилку, чтобы хоть что-то попробовать из богатых закусок, поставленных перед ними на столе. После каждого "горько" жених вскакивал, сгибался, чтобы обнять юную невесту хотя бы на уровне плеч, и, склонив низко голову, сливался с ней в поцелуе. Гости дружно хором начинали счёт и старались его увеличить с каждым поцелуем. Молодые добросовестно делали своё дело и, казалось, с большим удовольствием...
  
   Выше описываемое торжество проходило в крупном районном городке, в середине лета, на площадке перед домом, специально обустроенной для этого мероприятия двумя рядами столов, соединённых между собой отдельным столом для молодожёнов и их родителей. Всё сооружение представляло букву "П" с удлинёнными ножками и было сверху покрыто огромным брезентом, видимо, на случай, если пойдёт дождь.
   Гостей было много, тосты, как мы уже упоминали, следовали один за другим и, поскольку, всё это продолжалось уже не менее трёх часов, многие гости выглядели "навеселе", а кое-кто успел высказаться и не раз.
   Кто-то затянул песню. Её подхватили, и общий невообразимый гвалт мало-помалу приобрёл мелодичное звучание. После песни включили через громкоговоритель музыку. Большинство гостей вышли из-за столов, и на импровизированной танцплощадке вблизи от, выше описанного нами, сооружения на зелёной травке начались танцы...
   Молодожёны на какой-то момент оказались предоставленными сами себе и, наконец-то, свободно вздохнули...
   Никита, так звали жениха, что-то ковырял в тарелке, а невеста, превратившись в заботливую жену, подкладывала ему салатики и ломтики батона с рыбкой и красной икрой. Молодые смеялись. Никита, откусив кусочек батона с икрой, вторую половинку грациозным жестом направил в ротик супруги.
   Ирочка, так её звали, медленно сжевала преподнесённое лакомство и, бросив на супруга озорной любящий взгляд, весело рассмеялась.
   - Тебя не утомили тосты, - смеясь, спросила она.
   - А, тебя утомили мои поцелуи? - Пожирая глазами свою маленькую невесту, вопросом на вопрос ответил жених.
   - Не утомили. Наоборот, я бы хотела хоть на полчасика куда-нибудь скрыться, чтобы побыть вдвоём...
   - С этим я согласен. Все уже "весёлые". Скоро о нас забудут, тогда и сбежим...
  
   Сбежать не удавалось ещё часа два. Любвеобильные гости, оторвавшись от веселящейся публики и наполнив стаканчик, чтобы просто "добавить" или "промочить горло", непременно подходили к молодожёнам, чтобы чокнуться и лишний раз пожелать счастья. Жених и невеста добросовестно поднимали бокалы с шампанским, выслушивали поздравления и выпивали вместе с очередным поздравляющим по одному - два глоточка.
  
   Группа танцующих значительно поредела, хотя музыка гремела, не переставая. Коё-кто, расслабленный спиртными напитками, сидел за столом, склонив голову, и безмятежно посапывал, некоторые разошлись, отдохнуть. Настала очередь дать себе расслабиться и молодым...
   Когда молодожёны вышли из-за стола и прошли мимо танцующих гостей, увидели Пашку, одноклассника Ирины. Тот стоял недалеко от импровизированной танцплощадки и хмуро посматривал в сторону, где сидели жених и невеста.
   - Привет, Павел, - поздоровался Никита, - может быть, зайдёшь, по рюмочке пропустим...
   Пашка окинул взглядом Ирину, покраснел и отвернулся, потом, не оглядываясь, пошёл в сторону.
   - Тебя ревнует, - Никита внимательно посмотрел на Ирину, - ты же с ним дружила раньше...
   - Какое сейчас до этого дело. Мы, ведь, любим друг друга, - Ирина нежно прижалась к Никитиному боку и обняла его за талию.
   Молодожёны направились в дом, чтобы в приготовленной для них комнате отдохнуть от свадебной суеты.
  
   Открыв дверь в комнату и, уже наполовину войдя туда, вдруг увидели спящего в кресле дядю Володю, брата Ирининого отца, и, переглянувшись друг с другом, молча, одновременно сделали шаг назад и тихонечко прикрыли дверь.
   - Не будем будить. Видимо, разморило его, пусть поспит, - тихо сказала Ирина.
   - Пошли. Найдём другое местечко, - согласился Никита.
   Они вышли обратно из дома и направились в сад, когда на глаза попалась машина Никиты.
   - Прокатимся немного, - предложил он.
   - Давай. Может быть, до речки доедим? Хоть умоемся, всё не так жарко будет...
  
   Путь до окраины городка составил не более пяти минут. В сторону речки шла хорошо накатанная грунтовая дорога, по обеим сторонам которой росли старые тополя. На эту дорогу и свернула машина молодожёнов. Казалось, ехали не быстро.
   Никита держал руль левой рукой, а правой обнимал Ирочку, которая обеими руками обнимала его шею и, приподнявшись с сиденья, целовала мужа в ушко...
   Никита повернулся в сторону лица жены, чтобы поймать губами её губы...
   Машину неожиданно тряхнуло, и она ударилась в тополь, стоящий справа от дороги. Пробив головами ветровое стекло, оба молодожёна вылетели из машины. Потерявший сознание, Никита с окровавленным лицом оказался распластавшимся на капоте и упёртым в дерево. Ирина перелетела через капот, вскользь задев головой за тополь, упала на землю. Через закрывшую лицо фату проступали ярко красные пятна крови...
  
   Место происшествия первым увидел ехавший с речки на машине мужчина. Он же вызвал скорую помощь, милицию и сообщил родителям молодожёнов...
   Ирина была мёртвой. Никита был жив, но пришёл в себя только в реанимационной палате в больнице через несколько суток. У Никиты была поранена голова и сильное сотрясение мозга.
  
   Из больницы Никиту выписали через полтора месяца и далее направили в специальный санаторий под наблюдение психологов и психиатра в связи с неадекватным восприятием действительности.
  
  
   Ирочка, уцепившись левой рукой за пальцы правой руки Никиты, тянет его за собой. Впереди крыльцо Никитиного дома. Ирина быстро преодолевает все пять ступенек крыльца и оказывается выше Никиты на целую голову...
   - Иди, иди сюда, - тянет она Никиту за руку.
   Никита поднимается. Ирина обхватывает его обеими руками чуть ниже подмышек и целует в грудь через расстёгнутую рубашку. Никита осторожно ладошками разворачивает личико Ирины вверх и покрывает его поцелуями.
   - Пойдём в нашу комнату... - Он прижимает Ирину к себе, приподняв на два десятка сантиметров, и несёт в дом.
   Открыв дверь в комнату, видит в ней людей. Открывает другие двери, но в них тоже люди...
   - Уйдём с тобой, уйдём... - Он несёт Ирину на улицу. Там его машина. Они садятся и выезжают со двора...
   Широкая асфальтированная дорога выводит их за город. Впереди слева ровный строй тополей перпендикулярно дороге. Там дорога к реке.
   "Конечно же, надо ехать к реке.... Там заливной луг, высокая, до пояса трава, а внизу, под спуском, песчаная полоска берега, где они уже не раз купались и загорали...", - думает Никита.
   Машина сворачивает налево, и, вот, уже несётся по накатанной грунтовой дороге. Справа и слева мелькают тополя. "Сейчас будет луг. Надо остановиться и упасть в густую пахучую траву, где можно забыться и раствориться друг в друге...", - Никита сильнее давит на газ.
   Ирочка, отодвинув за плечи фату, обнимает его шею и целует в щеку. Он слышит её прерывистое дыхание и ощущает дрожь в её теле...
   Машину подбрасывает. Он чувствует удар головой, сильная боль, сопровождаемая яркой вспышкой в глазах. Всё темнеет, как экран в кинотеатре, когда неожиданно гаснет свет. Чернота, сопровождаемая немым ужасом, охватывает его. Ужас, ничего кроме ужаса...
   ...Никита чувствует, что этот чёрный ужас парализовал всё его тело. Ужас, и холодный пот...
   Постепенно Никита начинает приходить в себя. Ужас медленно оставляет тело. Никита уже может двигаться и ложится на спину...
   "Опять этот сон, - шепчет он про себя, - пять лет прошло, а она всё снится и снится, словно, всё это вчера было..."
   Никита чувствует, как слеза, покатившись от его глаза, бежит по виску, оставляя жгучий след...
  
   Уже более трёх лет Никита живёт в большом городе. Не смог он дома жить. Это было мучительно. Вернулся после лечения, устроился на работу.... Когда рядом люди, ещё ничего, а, когда один - мука адская. Чувствовал он себя преступником, скорее потому, что остался живой.
   "Ну, почему, почему, я не ушёл вместе с ней", - часто думал он, и жизнь казалась нестерпимой.
   Мужчина был он видный: и симпатичный, и не глупый, и работал не хуже других. Нравился девушкам, даже, пробовал роман завести.... Только видел всегда перед собой лицо Ирины. Какая, уж, тут любовь.
   Уехал он из родного города, где всё напоминало её. Перед отъездом навестил могилку, где она похоронена. Долго сидел на лавочке. Слёзы сами лились из глаз. Стесняться было некого, ни одного человека вокруг...
   Открыл он бутылку водки, налил целый стакан и выпил залпом, хотя водку раньше только пробовал и то глоточками. Обхватил голову ладонями. Слёзы не вытирал. Долго сидел в одном положении, пока не отключился. Может, водка подействовала, ведь целый стакан выпил. Может, просто, притомился. Уснул он. Уснул и сон видит: сидит он на лавочке около могилки Ирины, глаз открыть не может, как слёзы его душат, и чувствует, что кто-то стоит перед ним. Посмотрел, а это она, Ирочка, стоит с той стороны могилки. Серьёзная. Смотрит на него и говорит:
   - Я верю тебе, что ты меня любишь, только пути у нас с тобой разные. Мы с тобой потом будем вместе, а сейчас у тебя другая жизнь. Я до тебя другому человеку себя обещала, а, вот, тебя встретила, тебя полюбила. Не должно быть так... В том, что произошло, мы оба с тобой виноваты. Я, даже, больше. Вспоминай меня иногда, мне приятно будет...
   До сих пор не может понять Никита, то ли был этот сон, то ли он сам это придумал. Только не может он забыть её, не может, и всё тут. Снится она ему почти каждую неделю, даже, чаще... И всё, почти, один и тот же сон, всё одним и тем же заканчивается...
  
   Полгода назад у себя на работе увидел он девушку. Не похожа она на Ирину, но что-то, уж, больно привлекательное в ней есть. Росточком повыше, но фигурка складненькая. Чем-то, даже, и на Иринину похожа. Чёрненькая, глаза карие, лицо доброе. Как-то разговорился Никита с ней и почувствовал, что он тоже ей нравится.
   Только Ирина, она всё ещё занимает его сердце. Вот, и сейчас он, будто, чувствует её маленькие пальчики в своих руках, её поцелуи, помнит все родинки на её теле, её запах...
   Посмотрел Никита на часы; рано ещё, можно было бы ещё час спать. Однако он знает, что всё равно больше не заснёт.
   "Полежу ещё полчасика", - решает он и поворачивается на бок. Сон не уходит из памяти, ностальгия по прошлому рвёт сердце... "Надо что-то предпринимать, - приходит мысль, - но что? Что? Ирочка, только ты, только ты", - шепчут его губы, и он чувствует, как вновь влажнеют глаза...
  
   Никита ехал с работы в метро. Поднимаясь на эскалаторе, он достал зонтик. "Наверное, дождик хлыщет.... Ну, и весна, - подумал он, - пока до автобусной остановки идёшь, вымокнешь..."
   На выходе из дверей метро в глаза ударило яркое солнце. Под ногами ещё мокрый асфальт и лужицы кое-где, а небо почти чистое. Теплынь. Благодать. "Всё же весна", - промелькнула мысль.
   На автобусной остановке толпился народ. "Стоит ли автобуса ждать, всего-то три остановки. Махну пешком, напрямик... Скорее будет", - принял он неожиданное решение, и изменил направление, выбрав короткий путь.
   Только подошёл к перекрёстку, зажёгся красный свет. Перед ним остановилось несколько человек, остановился и Никита.
   Блуждая взглядом, повернулся назад. На стене дома висит застеклённый рекламный щит. На белом стандартном листе крупным шрифтом выделено слово "психолог".
   "Стой, надо посмотреть", - осенило Никиту. Ниже мелким шрифтом среди прочих предлагалась услуга: " Решение сложных психологических проблем ".
   "Может, стоит попробовать?" - Подумал он и записал телефон.
  
   Встретиться с психологом Никите удалось через неделю: обстоятельства на работе, да и сам едва решился. Казалось, коль всё хорошо, что менять то надо. Сны? Они у всех сны. Если бы не любил, она бы не снилась. "А без неё совсем пустота бы была", - подумал он, но встречу с психологом ещё долго оттягивал.
  
   Навстречу Никите из-за стола поднялся пожилой мужчина среднего роста.
   - Присаживайтесь в это кресло, молодой человек. Всё же решились встретиться? - Внезапный вопрос привёл Никиту в некоторое замешательство.
   "Откуда он знает?" - Промелькнуло в мыслях, но вместо ответа Никита промолчал.
   Психолог сел на своё место и, ещё не глядя на Никиту, как бы в раздумье, сказал:
   - Вижу, вижу, как трудно было Вам решиться прийти ко мне, и сейчас ещё сомневаетесь.... Расскажите мне о Вашей проблеме. С самого начала и по порядку...
   Психолог взял авторучку и положил перед собой несколько чистых листов бумаги.
   - Беда у меня произошла... ещё пять лет назад, - начал рассказ Никита и почувствовал, как влажнеют его глаза.
   Психолог слушал молча, не перебивал, и что-то чертил и иногда делал пометки на листе бумаги...
   -Расскажите, как Вы познакомились, и какие отношения были до свадьбы? - Тихо спросил психолог в момент, когда Никита замолчал и задумался, что бы ещё сказать.
   Никита, опуская частные подробности, ответил на вопрос.
   - Вы не очень-то долго встречались до свадьбы, и близкие отношения у Вас начались, лишь, за неделю, - подвёл итог психолог, - а раньше у Вас и у неё были с кем-то встречи?
   - У меня были, но отношений близких с другими не было. Она тоже какое-то время дружила с мальчиком, но она говорила, что его не любила...
   - Сам момент, когда машина врезалась в дерево, как Вы себе представляете? Причина. Что Вы чувствовали в этот миг?
   - Трудно вспомнить. Я потом был там. Маленькая выбоинка, канавка поперёк дороги. Никак не ожидал, что что-то случится. Может, я рулём крутонул? Не помню. Потом, как вспышка, и всё, - Никита задумался.
   - Вы верите, что не случись того, что случилось, Вы были бы идеальной семейной парой? Психолог внимательно посмотрел в глаза Никиты.
   - Конечно, уверен. Я её очень любил. Она - тоже. Мы, практически, неделю вместе провели до свадьбы, но были очень счастливы. Думаю, так бы и было.
   - Сядьте в кресло удобнее. Расслабьтесь. Давайте мы с Вами попытаемся воспроизвести ещё раз тот роковой для Вас момент. Закройте глаза...
   Никита вытянул ноги и откинул голову назад. В теле появилось приятное тепло...
   - Вот, и дорога. Вы за рулём, - монотонно проговорил психолог, - рассказывайте, что происходит.
   - Никита, и в самом деле, увидел дорогу. Он выезжал из города. Рядом сидела Ира. Она прислонилась головой к плечу Никиты...
   - Подъезжаем к повороту, - Начал рассказывать Никита, - встречных машин нет. Я сворачиваю. Едем к реке. Ирина приподнимается и обнимает меня за шею. Я её целую. Подъезжаем к тому месту. Впереди канавка на дороге. Машину тряхнуло. Ирина ударилась головой о крышу салона. Смеётся. Снова меня поцеловала. Я - её. Проехали тополя. Впереди река...
   - Никита, - чуть громче обычного произнёс психолог.
   Никита вздрогнул и открыл глаза.
   - Мы приехали, - удивлённо сказал он, - я же и говорю, что ничего не должно было произойти. Дорога ровная, накатанная, да и деревья далеко по сторонам...
   - Да, ничего, - задумчиво проговорил психолог, - ничего не должно было произойти.... Сложно о чём-то говорить, когда в судьбу вмешиваются какие-то другие силы. Судьба, дорогой мой, у тебя такая. С ней ничего не поделаешь.... Видимо, не должны были Вы с ней вместе быть...
   - И она так сказала, - вырвалось у Никиты.
   - И она так сказала? Интересно. - Удивился психолог. - Расскажите.
   - Во сне это было. Может, не во сне, - начал Никита, - может, и не было этого вовсе...
   Он рассказал о том, что произошло на кладбище перед отъездом из дома.
   - Видишь, какая у тебя судьба интересная. Пути у Вас с ней разные. Это она тебе сама сказала, видимо, было на это причины. Действительно, у тебя должна быть другая жизнь. И мой тебе совет, живи, не отказывайся от жизни. Ирину надо помнить. Воспринимай её, как подарок судьбы, как светлый миг в жизни. Я думаю, тебе следует задуматься над этим, ведь, у тебя впереди долгая жизнь, и она должна быть счастливой...
   Весь день у Никиты прошёл попусту: нигде не был, ничего не делал, болтался по городу, а куда заходил и что видел, и не помнит. Пришёл домой вечером, едва ноги принёс.... Ужинать не хотелось. Чашку чаю выпил, и спать. Заснул мгновенно.
  
   Снова Никита на выезде из города. Левый поворот. Дорога грунтовая ровная, как стекло. Едут они с Ириной. Ирина обнимает его, целует. Он отвечает тем же, но косится на дорогу. Там поперёк дороги канавка. Он знает об этом, и, когда она появляется, несколько притормаживает машину. Машину чуточку тряхнуло, Ирина темечком ударяется о потолок салона, хохочет ещё громче и, вновь, целует Никиту.
   Вот и речка впереди. Они подъезжают ближе. На пляже женщина с ребятишками.
   - Поедем туда подальше, - предлагает Ирина и показывает рукой вправо, куда по лугу тянется наезженная колея.
   - Поехали, - соглашается Никита и сворачивает на колею. Они едут вдоль берега ещё метров пятьсот. На речке нет никого.
   - Приехали, - кричит Никита и останавливает машину. Вылезает, обходит машину спереди и открывает дверцу, где сидит Ирина.
   - Приглашаю тебя, моя принцесса! - Он подаёт руку Ирине, и та медленно и торжественно выходит из машины.
   - Ура, - кричит она громко, срывает фату с головы и подбрасывает вверх.
   Она отбегает на несколько метров от машины. Никита - за ней. Она разворачивается к нему лицом и, сделав два шага вперёд, бросается к нему на шею. Оба валятся в высокую траву и осыпают друг друга поцелуями.
   Никита вскакивает, расстёгивает рубашку, затем, путаясь со штанинами, снимает брюки и бросает их в сторону....
   Ирина лежит, не шевелясь, на спине. Кажется, что она тонет в широком свадебном платье. Подол несколько завёрнут к груди, и Ирина, закрыв краем подола лицо, выглядывает из под него хитроватыми, смеющимися глазами....
   Никита видит перед собой обнажённые выше колен, слегка покрытые загаром ноги Ирины, и бросается к ней.
   Почувствовав на себе громадное и тяжёлое тело Никиты, Ирина пытается оттолкнуть его руками, затем, видимо устав от сопротивления, начинает помогать Никите, избавить её от подвенечного платья. Не без труда, это им удаётся. Засыпав лицо Ирины поцелуями, Никита, отступая на коленях, перемещает губы на грудь, одновременно лаская их руками. Ирина обхватывает руками его голову и прижимает к себе. Проходят секунды, и два тела, слившись воедино, в едином ритме совершают волшебный танец любви...
   Проходят мгновения, сравнимые лишь с вечностью, и два обессиленных тела лежат на спинах рядом друг с другом, сомкнув воедино руки. Их взгляды устремлены в небо...
   - Никогда ничего подобного не было, - шепчет другу Ирина и крепче сжимает пальцами ладонь Никиты.
   - Никогда, ничего? - Спрашивает Никита, - мы с тобой всего неделю это делаем.... У тебя был кто-то до меня?
   - Мы встречались раньше с Пашей, но поверь мне, подобного у меня никогда не было....
   Никита чувствует, как рука Ирины становится влажной и прохладной.... Сам он сжимается, по телу прокатывается тёмная волна и останавливается тяжестью в районе сердца....
  
   Никита ощущает своё потное и одновременно холодное тело, слышит, как часто бьётся его сердце, и стучит в висках.... Он тянет на себя одеяло, с боку переваливается на спину. Открывает глаза: в комнате темно, и только в окошко попадает слабый отражённый свет от оконных стёкол соседнего дома.
   " Видимо, луна или где-то фонарь горит ", - почему-то приходит ему на ум.
   Он двигает ногами, руками.... Почему-то " затекла " правая рука от кисти до локтя. Пытается расслабиться и поправляет одеяло. Тяжесть в теле исчезает, но только физическая.
   "На душе, как камень, поэтому и в висках стучит", - пытается он анализировать своё состояние.
   " Не может быть. Не могло у неё до меня ничего быть.... Она бы мне сказала.... Собственно, какое теперь дело до всего этого? Теперь ничего не узнаешь. Впрочем, - осеняет его мысль, - есть же Пашка. Живёт ли он там теперь?"
   Никита долгое время лежит с закрытыми глазами, думает, что сделал бы с Пашкой, когда бы встретил....
   За окошком начинает чуточку становиться светлее. " Пойду в ванну ", решает Никита и сбрасывает с себя одеяло....
  
   До этих пор Вас беспокоило то, что Вы потеряли свою невесту, точнее - жену и, что Вы явились причиной её смерти, - психолог говорил медленно, не спуская глаз с лица Никиты, - что же теперь Вас волнует, что Ваша невеста была не верна Вам до встречи с Вами? Это, ведь, только сон. А сну можно верить, а можно - нет.
   - А, я этому сну верю. Думаю, что всё так и было, - Никита для подкрепления уверенности утвердительно тряхнул головой.
   - Как долго Вы встречались до свадьбы?
   - Полтора месяца. Но у нас была такая любовь... Понимаете, как ураган... Мы поняли, что друг без друга не можем. Я ж до неё тоже встречался с девушкой, но всё было так, просто... У меня и мыслей не было, что у неё с кем-то было. Я слышал, что она раньше встречалась, но говорить об этом...- у Никиты от волнения прерывалась речь.
   Для чего же теперь, когда ничего точно не известно, когда человека давно нет, поднимать этот вопрос? У Вас же были близкие отношения до свадьбы, разве Вы ничего не заметили?
   - Не заметил, - растерянно проговорил Никита и замолк.
   - Вам надо успокоиться. Всё взвесить. То, что было хорошо - помнить, а о своих домыслах - забыть. Жить надо, понимаете? Лет-то Вам уже сколько? - Спросил психолог неожиданно.
   - Скоро - тридцать, - Никита вздохнул.
   - Видите, тридцать. Надо строить своё будущее. Уж, раз в жизни так получилось, надо принять, как должное. Во сне показывают Вам, что произошла случайность... Произошло то, что должно было произойти, и не берите на себя вину. Так провидению было угодно...
  
  
   Никита часа два пешком бродил по городу. Когда почувствовал усталость, а в мыслях уже ничего не было кроме одной навязчивой фразы: "Ну, и пусть; ну, и пусть...", фраза глухо стучала в голове, "что-то в мозгах заклинило", - пришла свежая мысль, и Никита увидел вдруг, что находится в сотне метров от своего дома.
   Второй час ночи. Никита лежит в постели с открытыми, и, наверное, уже в тысячный раз перебирает в памяти события того времени, которое сначала закончилось счастливой свадьбой, а затем внезапно бедой...
   "Когда же это было-то? Я тогда из армии вернулся, - вспоминал Никита. - Точно. Тогда я её и увидел первый раз. Месяца два прошло, как пришёл. Мне Инночка нравилась. На танцах в доме Культуры были. Ирина с подружкой была. Ей всего-то пятнадцать было. Маленькая, но смотрелась, что надо. Тогда ещё внимание на неё обратил. Познакомились, но не серьёзно было тогда с ней что-то иметь. Да, и Инна нравилась... Потом вскоре уехал, и не виделись больше трёх лет. Приехал домой на собственной машине. Да, на второй день это было. Еду по улице, а она идёт. Я ещё остановился, дверцу открыл и спрашиваю: "Девушка, мы не можем с вами познакомиться?" А она в ответ: "А мы уже знакомы. Не помните, как три года назад на танцах со мной знакомились? Я - Ира, не узнали?" Сразу и не узнал, а потом вмиг вспомнил. Вечером встретились, и понеслось...
   "Какое время было", - одновременно и с восхищением и с грустью начал вспоминать Никита.
   Действительно, для Никиты это было самое счастливое время. Они встречались каждый день и проводили вместе целые вечера. Никита рассказал ей о себе, о своей жизни, об армии, о своей работе в областном центре. Ирина любила слушать, но говорила мало.
   "А, что ей о себе можно рассказать, - подумал тогда Никита, - недавно школу закончила да и из своего городка никуда не уезжала".
   Потом они поняли, что друг без друга не могут, и Никита заговорил о свадьбе...
   Их близкие отношения впервые начались за неделю до свадьбы, когда уже было назначено время регистрации, и родственники с обеих сторон готовились к свадебному торжеству...
   Всего-то на пару часов остались одни в Ирининой квартире. Объятия да поцелуи. Они и не заметили, как оказались на кровати. Ирина была легко одета: в светлой кофточке да коротенькой расклешённой юбочке... Нет, она не сопротивлялась. Никита едва не задушил её поцелуями. Когда всё произошло, захотелось ещё т ещё, и они всю оставшуюся неделю до свадьбы искали возможность уединиться. "Как было хорошо", - прошептал Никита и, поняв, что не долго осталось до утра, повернулся на правый бок и сомкнул глаза.
  
  
   Никита лежит на спине, раскинув руки в стороны, среди высокой луговой травы. Примятая трава кажется немного влажной и прохладной, что с удовольствием воспринимается разгорячённым телом Никиты. Лёгкий ветерок, который разгуливает сверху и колеблет, возвышающиеся более, чем на полметра, верхушки в виде остроконечных метёлок, совсем не ощущается телом Никиты. Жара. На небе ни облачка. Лучи солнца падают почти вертикально т не дают открыть глаза.
   А Никите и не хочется их открывать. Уставшее тело кажется размягшим и полностью расслабленным.
   Никита шевелит левой рукой, и она находит буквально в нескольких сантиметрах руку Ирины. Он нежно пожимает ладошку жены, но ни он, ни она более не совершают никаких движений...
   - Ты мне родишь сына, - ласково произносит Никита, - думаю, что через девять месяцев он точно появится...
   Ирина молчит, будто спит и совсем не слышит.
   - Ты слышишь меня? - Спросил Никита.
   - Слышу, - ответила Ирина и вновь молчит.
   - Если не сына, то дочку, тоже будет хорошо. Может, даже и лучше: сначала - няньку, потом - ляльку...
   Вместо ответа Ирина вскакивает и, проминая след в высокой траве, бежит к берегу, преодолевает песчаную полоску пляжа. С разбегу она с шумом ныряет в воду. Брызги летят в стороны и сверкают в ярких солнечных лучах...
   Никита встаёт и идёт вслед за Ириной. Не спеша, он спускается с пологого берега и входит в воду. Несколько сильных взмахов руками, и Никита почти на середине речки, где на спине, едва двигая руками, медленно плывёт Ирина.
   - Ты, чего? Я, что, не то спросил? - Он подплывает к Ирине вплотную.
   Ирина молча плывёт в сторону берега, затем встаёт ногами на дно и разворачивается в сторону Никиты.
   - Зачем тебе это? Что, плохо так? Я уже имела такую перспективу. Сколько мне лет? Какие дети? - В глазах Ирины мелькнула злость, лицо на миг исказилось и, вдруг, сделалось некрасивым и, даже, чужим.
   - Ирочка, Ирочка, - Никита встал ногами на дно и попытался обнять жену.
   Ирина резко отвернулась и пошла к берегу.
   - Ну, почему всем одно и то же? Дети, дети... - Ирина уходила, ни разу не обернувшись.
   Никита, молча, не шелохнувшись, смотрел жене вслед.
   "Всем одно и тоже, всем одно и тоже," - мысль билась в его голове...
  
   Никита проснулся. "Прохладно. Почему-то наполовину одеяло сползло?" - Он, ещё не открывая глаз, подтянул одеяло, лёг на спину.
   "Странный сон, - подумал он, - психолог точно сказал, что "происходит раскрутка возможного развития событий". Где-то в подсознании я был готов к таким вариантам, только в то время мне было не до этого, слишком бурно развивались события. Видимо, была какая-то информация, и я мог тогда что-то замечать. Но разве до этого было?"
   Никита открыл глаза. В комнате уже светло. Посмотрел на часы. "Через пять минут уже вставать надо", - мелькнула мысль, и не дожидаясь установленного времени, сбросил с себя одеяло."
  
   Никита работал водителем и одновременно охранником у руководителя небольшой торговой фирмы. Работа занимала практически всё время с утра и до позднего вечера.
   Рабочий день начинался, как правило, в одно и то же время. В половину девятого Никита подъезжал к дому шефа и по мобильнику докладывал о прибытии. Без четверти девять тот выходил из подъезда, не спеша, садился в машину, и они направлялись в офис. Несколько раз в день требовалось съездить куда-то по делам. Дальние поездки за пределы города были редкостью, и большинство времени Никите приходилось проводить в офисе. Наоборот, в конце рабочего дня шеф редко сразу направлялся домой, и Никите приходилось сопровождать его по различного рода деловым мероприятиям, а, не редко, и просто дружеским встречам в ресторанах, барах, саунах. Иногда Никита участвовал в застольях вместе с начальником, но чаще попросту находился поблизости, всегда готовый явиться по первому зову. Нестандартные ситуации случались редко, и Никита считал свою работу спокойной и даже комфортной.
   В офисе, как правило, ему ничего не поручали, и он видел своим предназначением наблюдать за общим порядком и спокойствием. В течение дня в офис приходило не мало людей, но обстановка была спокойная, деловая.
   Среди работников офиса особо интересных личностей, по мнению Никиты, не было. Интерес представляла лишь девушка, несколько месяцев назад появившаяся в офисе. Она работала в бухгалтерии, и Никите несколько раз приходилось отвозить её по служебной необходимости в банк.
   Во время поездок Никита обычно молчал. Девушка вопросов не задавала, казалась скромной и молчаливой. Никита знал, что её зовут Катя, ей двадцать один год, что она родственница кого-то из учредителей фирмы. Разговаривали несколько раз так, ни о чём. Если честно, симпатизировал он ей. Иногда, когда видел её, мысли некоторые мелькали. Но, чтобы проявить внимание, нет! Да и как он может сравнить внимание, нет! Да и как он может сравнить с кем-то Ирину? Замечал её заинтересованные взгляды. Замечал, но чтоб приблизиться к ней, даже не пытался.
   Шеф как-то заметил однажды:
   - Катя то на тебя глаза пялит, замечаешь? Или не нравится?
   Никита тогда опустил глаза, плотнее сжал губы и промолчал.
  
   Шеф был чем-то взволнован. Разговаривал громче, чем обычно, словно команды отдавал. Проходя мимо Никиты, коротко бросил:
   - Сегодня в шестнадцать поедем, будь готов...
   Во всём поведении шефа чувствовалось напряжение. "Даже не посмотрел в мою сторону", - подумал про себя Никита и пошёл проверять машину...
  
   Встреча шефа с заинтересованными людьми была назначена на семнадцать часов в одном из известных ресторанов. За полчаса до встречи в офис прибыли двое молодых людей плотного телосложения и суровой внешности. Одного из них, Сергея, Никита встречал и раньше, он не раз вместе с Никитой сопровождал шефа в ответственных встречах. Второго видел впервые. Угрюмого вида молодой человек при встрече окинул Никиту взглядом и кивком головы ответил на приветствие. В машине молодые люди сидели на заднем сиденье. Всю дорогу, а она занимала пятнадцать минут, ехали молча, даже шеф, любивший обычно бросить какую-нибудь остроту. Выходя из машины шеф бросил лишь одну фразу:
   - Останешься здесь, будь внимателен...
   Встреча длилась не долго. Минут через пятнадцать шеф и охранники показались на выходе из ресторана и ускоренным шагом направились к машине.
  
   Взглянув мельком на шефа, Никита понял, что настроение у него не улучшилось, если не стало ещё подавленнее. Шеф был рассержен и взволнован. Сев в машину. Коротко распорядился:
   - В офис.
  
  
   Ехали, молча. Впереди на светофоре у перекрёстка загорелся жёлтый свет. Никита притормозил, автомобиль медленно приближался к перекрёстку, когда грузовой автомобиль на большой скорости нёсся навстречу.
   Когда до грузовика оставалось не больше десятка метров, Никита инстинктивно вскинул голову и посмотрел в сторону приближающегося грузовика. На мгновение ему показалось. Что он видит расширенные от страха глаза водителя автомобиля, и эти глаза смотрят на него.
   Грузовик резко повернул в сторону машины, где сидел Никита со своим шефом и сопровождающими охранниками. Никита почувствовал сильный удар. Яркая вспышка в глазах и ощущение, что он куда-то летит - последнее. Что запечатлелось в сознании Никиты.
  
   Белая палата. Люди в белых халатах. Тихо. Спокойный женский голос, словно откуда-то издалека, произносит:
  -- Кажется, очнулся.
  -- Очнулся, значит, живой. Будем надеяться...- Слышит Никита тихий голос шефа, - Слышишь меня? Ну, лежи, лежи. Теперь всё будет хорошо. Я тебе сиделку пришлю.
  -- Тяжёлые веки глаз Никиты сомкнулись как-то сами собой, и он почувствовал, как воспринимаемое им пространство отодвинулось от него.
   Белый, чуть отдающий синевой, потолок, белый круглый плафон посредине... Свет не горит, но в комнате светло. Никита чуточку приоткрыл веки. Голова тяжёлая. Немного затекла шея, и хочется повернуть голову. Никита пытается сделать это. Тело напрягается, появляется боль где-то ниже поясницы...
   - Лежи, лежи. Тебе пока нельзя двигаться, - слышит он тихий женский голос и чувствует, как лёгкие тёплые руки прикасаются к его щекам и восстанавливают его голове прежнее положение.
   Никита вглядывается в лицо, появившееся над ним в его поле зрения.
   - Катя, - шепчет он и закрывает глаза. Появляется ощущение, что его левая нога стянута чем-то плотным и тяжёлым и поднята над кроватью.
   - Тебе пока нельзя шевелиться. Потерпи, тёплая рука ложится на его тыльную сторону ладони и тихонечко, нежно сдавливает её.
   Никита чувствует дрожание руки и ласковое тепло.
   - Катя, - снова шепчет он.
   - Лежи, дорогой. Ничего страшного у тебя нет. Просто надо немного потерпеть. Врач сказал, что всё в порядке... Надо недельки две-три...
   - Катя, - уже мысленно произнёс Никита, - недельки две-три...
   Свет снова начал отодвигаться, и Никита погрузился в пустоту.
  
  
   Едва ощутимый толчок, и вагон медленно тронулся. Двое: мужчина и женщина лет сорока пяти -пятидесяти, по-видимому супружеская пара, маша руками и неотрывно глядя в окно вагона, двигались по перрону, затем остановились и ещё около полминуты стояли и смотрели вслед удаляющемуся поезду.
   - Дай им Бог счастья, - тихо проговорила женщина и полезла в сумочку за носовым платком.
   - Думаю, что всё будет хорошо. Такая красивая пара, и любят друг друга - ответил мужчина, и оба развернулись в сторону вокзала.
  
   В купе все уезжающие оставались на прежних местах. Высокого роста плотный мужчина держал над столиком, обхватив большими ладонями тельце малыша чуть ниже подмышек, а тот махал ручками, глядя в окно, и что-то по-своему бормотал. Красивая молодая женщина сидела сбоку от столика и твердила:
   - Костик, помаши, помаши дедушке с бабушкой и скажи, что скоро приедем.
   - Едем..., - смеялся малыш и продолжал махать ручками в окно, хотя за окошком уже давно мелькали какие-то хозяйственные постройки, и поезд набрал полную скорость.
   - Никита, давай мне его, а то он уже ножками стол пачкает, - обратилась женщина к высокому мужчине.
   Мужчина, которого назвали Никитой, протянул ребёнка матери:
   - Катя, ты пересядь с ним на другую лавку, а я постелю вам матрас и схожу за бельём...
   Через полчаса Костик, двухлетний черноволосый мальчик, похожий больше на маму, чем на папу, прыгал на коленях у матери и всё время порывался ухватиться за край верхней полки.
   - Перестань, Костик, - отодвигала Катя сына от вожделённого края полки и пыталась усадить на руки, - папа залезет туда отдыхать, и я тебя к нему посажу...
   - Только ночь проедем, а завтра будем дома. Три года не был, теперь уже ждут и готовятся, наверное, - говорил Никита, одновременно отхлёбывая пиво из бутылки.
  
  
   Первые два дня отпуска в родном городе, пролетели незаметно. Побывали в доме Культуры, на местном рынке, побродили по улицам. Кате городок понравился, особенно здешнее гостеприимство. Такого радушия, которое проявляли все родственники Никиты, она и предполагать не могла. Мама Никиты называла её дочкой и всячески старалась быть ближе, общаться и быть полезной.
  
   Ближе к вечеру третьего дня Никита, оставив супругу с сыном на попечительство любвеобильных родителей, пошёл "на парочку часов навестить старого друга".
   Щемящее сердце чувство, прорывающейся наружу, ностальгии по прошлому, не оставляло Никиту с тех пор, как он только ещё подъезжал к городу. И вот, сейчас, когда он на некоторое время оторвался от семьи и от родителей, оно вспыхнуло с ещё большей силой. Едва он свернул на перекрёстке на другую улицу, и дом скрылся из вида, ноги сами понесли туда, где так недавно: кажется, только что вчера, и так давно: уже прошло несколько лет, произошло то роковое событие, что так резко изменило всю его жизнь.
   Не заметил, как вышел на окраину городка.
   "Вот, и дорога. Совсем ничего не изменилось. Здесь мы с Ириной выезжали из города. Она обнимала меня и целовала в ухо, и я просил её подождать, пока не свернём к реке. Какие мы были счастливые", - думал Никита. События прошлого совсем захватили его мысли, и он не заметил, как дошёл до съезда к реке.
   Те же тополя по обе стороны дороги. Покрытые густыми тёмно зелёными шапками своих могучих крон, они стояли, не шевелясь, словно затаились, глядя на маленького человечка, бредущего по дороге.
   "Жарко, как тогда", - подумал Никита. Действительно стояла жара. Ни ветерка - листочек не шевельнётся.
   Обочины дороги заросли густой, высокой травой. Дорога, всего одна колея, казалась узкой, но было хорошо наезжена.
   "Где это произошло? Кажется, здесь", - Никита свернул с дороги вправо к большому старому тополю. Приминая высокую, почти до пояса, траву, добрался до тополя, обошёл его вокруг, но никаких повреждений на стволе не обнаружил.
   "Наверное, тот, следующий", - он направился к нему напрямую.
   "Да, это произошло здесь. Вот и след от удара машины. Рана даже на дереве не заросла, а как она может зарасти у меня? Прости меня, Ирина. Извини, что у меня сейчас другая жизнь", - он прижался спиной к дереву, глаза скользнули по дороге.
   Со стороны реки по дороге шёл мужчина. Средний рост, серые брюки и такого же цвета футболка. Мужчина шёл медленно, не торопясь. Походка Никите показалась знакомой, и только тогда, когда тот подошёл поближе, он узнал в прохожем бывшего одноклассника Ирины Павла.
   "Павел. Сейчас поговорим", - Никита тряхнул своими мощными плечами и направился к дороге.
   - Пашка, здравствуй, ты ли это? Сразу и не узнал.
   Павел остановился, усмехнулся, глядя Никите в лицо:
   - Зато я тебя сразу узнал. На место преступления потянуло?
   - Почему преступления? Тогда произошёл несчастный случай. Я тоже пострадал, и даже уголовное дело не заводили.
   - Ну, ну... Коль так считаешь, то понятно, - Павел снова усмехнулся и сделал шаг, чтобы продолжать путь.
   - Послушай, Павел, - перегородил дорогу Никита, - У меня к тебе несколько вопросов.
   - Вопросов? Что ж, послушаем, - Павел остановился и с усмешкой уставился взглядом в лицо стоящего перед ним верзиле.
   - До того, как мы познакомились с Ириной, ты с ней встречался?
   - У нас с ней была любовь, - лицо Павла приняло серьёзное выражение.
   - У вас с ней было что-нибудь? Ну, ты понимаешь, о чём я.
   - Задавай, задавай все свои вопросы, - на лице Павла вновь появилась ухмылка.
   - Она беременела от тебя? Она не хотела рожать ребёнка, и вы поэтому расстались? - Никита замолк и почувствовал, как гулко стучит его сердце.
   Павел молчал. Лицо его стало совсем серьёзным. Никита увидел, что по лицу Павла даже пробежала судорога.
   - Ну, чего молчишь?
   - Не уж-то, тебя сейчас это волнует? Ирины давно нет, а ты всё о таких вещах думаешь. Любил ли ты её на самом деле? Знаешь, что я тебе скажу: всё, что было у нас с Ириной, это только её и моё, теперь, уж, только моё. Ты женился, жена - красавица, сын, видел я тебя позавчера. Живи и наслаждайся. Оставь нас, грешных. Мы, уж, тут как-нибудь доживём, - Павел обогнул стоящего посредине дороги Никиту и пошёл в свою сторону. Даже Никита почувствовал, как напряжено его тело.
   Пройдя несколько шагов, Павел обернулся, и Никита услышал его дрожащий голос:
  
   - Ты, хоть, на кладбище-то был? Ты её убил и знаешь это, и будешь думать об этом всю жизнь... - Павел повернулся к Никите спиной и пошёл быстрыми шагами.
   Никита замер на месте. "Кладбище, кладбище", - колотилось в мыслях.
   Он медленно пошёл в сторону города. Кладбище находилось совсем не далеко, всего-то, примерно, в километре.
   Разрослось кладбище. За годы отсутствия Никиты оно стало больше раза в полтора. Место захоронения Ирины Никита знал, но отыскал его с трудом.
   Могилка Ирины оказалась ухоженной. Плита с фотографией. Оградка. Травка подстрижена. На надгробье букетик свежих полевых цветов.
  
  

НИНА

  
   Я очень плохо помню то далёкое лето тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. И, лишь, один момент память не уступает забвению, одно июльское утро, события которого наложили неизгладимый отпечаток на всю мою последующую жизнь. Я закончил восьмой класс и, поскольку семья наша едва сводила" концы с концами" (так любила выражаться моя бабушка), мне с утра до вечера приходилось работать на колхозной ферме, проще сказать: помогать матери. Мать моя была заслуженным свиноводом, местным депутатом, а всё это, в конечном счёте, давало лишь одно: непосильный для неё труд с раннего утра и до позднего вечера. Грязь по колена, отсутствие элементарной механизации, скудные корма - всё это делало работу ещё тяжелей. Кроме того, на лето с расчётом на мою помощь она брала дополнительно откормочную группу молодняка. Мне едва исполнилось четырнадцать лет. Считалось, что я уже взрослый. Мои братья (среднему - девять, а младшему - пять лет) в работники пока не годились.
   В это утро, как и во все предыдущие, после утренней кормёжки подопечных я в полу километре от фермы накосил зелёного корма и на велосипеде возвращался обратно. С утра прошел небольшой дождь. По грунтовой дороге, разбитой телегами и истоптанной скотом, проехать на велосипеде было очень трудно, и я, едва проворачивая педали и объезжая разбитые колеи и лужи, всё же ухитрялся ехать довольно быстро. Было около десяти часов утра, и довольно жарко. Яркое солнце светило мне прямо в лицо, его лучи отражались в лужах и на ещё не высохшей траве и слепили глаза. Я ехал и смотрел вниз на дорогу.
   Даже сейчас не могу себе представить, почему и как я мгновенно нажал тормоз и остановился, упершись ногами в землю. Я поднял голову. В полутора метрах, прямо передо мной, в ослепительном сиянии света стояла девушка. Солнечные лучи просвечивали её размётанные ветром, распущенные волосы и короткое белое платье. Мне казалось, это она, её голубые глаза и круглое улыбающееся лицо испускают это волшебное сияние. Потом я думал, что эта улыбка была вызвана моим застывшим видом, окаменевшим лицом и округлившимися глазами, но, поверьте мне, никогда в жизни я не видел ничего более очаровательного, прекрасного, светлого. Может быть мгновение, а может быть, несколько минут мы стояли и смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Помню лишь, как выражение недоумения в моих глазах сменилось на такой же степени восторг. Сердце колотилось, лицо горело, на всём теле выступил пот.
   - Ты, что? Меня ждешь? Ну, пойдём домой. - Услышал я голос сзади неё.
   Рядом на дороге появилась тётка Дуся, работавшая свинаркой вместе с моей матерью.
   - Здравствуй, - кивнула мне тётка Дуся и торопливо прошла мимо. За ней, опустив глаза, прошла девушка. Я повернул голову вслед за ней. Она шла лёгкой грациозной походкой, мягко ступая на дорогу, а местами на цыпочках обходя грязные места и лужицы. Пройдя метров тридцать, она оглянулась и, увидев, что я всё ещё смотрю ей вслед, побежала и быстро догнала спутницу. Скоро они вошли в село и скрылись из вида.
   - Мама, а что за девушка была с тёткой Дусей?
   - С Дуськой-то? А чего это ты такой красный и потный?
   - Жарко. Ехал... грязь такая на дороге... - Я почувствовал, что меня ещё больше бросило в жар. Я весь сжался.
   - Это Нинка, её племянница из Посада. А ты что, её первый раз видишь? Она приходит сюда, когда приезжает... Ты всё сделал, что я тебе утром велела? - Всё это мать произнесла, не прекращая выносить на совковой лопате помёт из хлева. Грязная и тяжелая была у неё работа.
  
   "НИНА!" Это имя звучало во мне, путало мысли. О чём бы я ни думал, в конце концов, я думал только о ней. Она постоянно стояла передо мной светящаяся, сверкающая своей сияющей улыбкой, будто сотканная из света. Я узнал, что она живет в городе в пяти километрах от нашего села, закончила семь классов? и будет учиться в средней школе, где учусь я.
  
   В это лето к тёте она больше не приезжала. В свободное от работы время я на велосипеде мчался в город, ездил по улицам, но так ни разу её и не встретил. Какими бы долгими ни были половина июля и август, но лето к великому для меня счастью закончилось. В первый день учёбы я пришел в школу раньше часа на два. Восьмые-десятые классы учились вместе во вторую смену. Она шла с подругами. Вельветовое коричневое платье, черный школьный фартук, волосы, заплетённые в косы и закреплённые сверху на голове белым бантом, в руке портфель. Я видел, что она меня заметила, но прошла мимо, опустив глаза, ведь мы были не знакомы.
  
   В школе я был довольно общительным. Руководил драматическим кружком, на ежегодных конкурсах чтецов занимал первое место, вёл концерты. Легко знакомился с другими людьми, в том числе и с девушками, но.... Этим "но" было моё отношение к Нине.... Увидев её, я замолкал, краснел, опускал глаза и проходил мимо, как можно скорее. Если бы меня взяли под руки и повели к ней, я, наверное, раскидал бы целую толпу.... Я ждал конца каждого урока, чтобы подняться на второй этаж, где был её класс, но когда вдруг удавалось видеть её, спешно уходил обратно смущенный и ...счастливый. Время летело быстро. К восьмому марта мы готовили концерт. Я был не только ведущим, но и одним из самых активных организаторов. Мне удалось договориться, что бы Нине поручили прочитать на концерте стихотворение...
   Нина пришла за кулисы перед самым началом концерта. С программой в руках я проверял, все ли "артисты" собрались. Подойдя к Нине, с плохо изображенным спокойствием и, едва ли не заикаясь, я голосом, не похожим на мой, спросил: "Вы - М...?" (Я назвал её фамилию). Она подняла глаза, и они встретились с моими... Наверное, молния ударила... Какая-то вспышка...В одно мгновение наши лица стали краснее, чем красный бархатный занавес, закрывавший сцену... Я что- то ещё пробурчал, что бы она "немного обождала", и ушел на другой край сцены...
   Кроме роли ведущего концерт я ещё дважды читал стихи. Одним из первых номеров было стихотворение "Двое в пути", которое читал я. В нём говорилось о любви двоих, которые, встретившись в юности, пронесли её через войну, беды, испытания, и она ("сирень после бури сильней расцветает") стала им наградой за их веру и верность. В зале стояла тишина. Наверное, я никогда ещё так не читал... Я читал для НЕЁ. Под каждым словом я сам мог подписаться тысячу раз и за каждое слово отдать жизнь, если бы было надо.
   Стихотворение было длинным. Я закончил читать, и лишь через паузу, которая показалась мне очень долгой, грянули аплодисменты... Помню, я весь дрожал. Ушел за кулисы. Там тоже хлопали... Нина - тоже, она была взволнованная и радостная. Через три номера читала Нина. Она очень волновалась и робела. Может быть, это было её первое выступление на сцене? Я слушал её с радостью и особенно потому, что она, преодолев себя, приняла участие в концерте. О, если бы мне тогда было известно, что принять участие в концерте она согласилась лишь потому, что знала о моей просьбе. Но и так моему счастью не было предела!
  
   После этого события наши отношения с Ниной нисколько не изменились. Она избегала меня, а у меня не было смелости к ней подойти. При виде её, ноги "прирастали" к земле, а если и могли ещё меня нести, то только в обратную сторону.
   В нашем классе училась девочка, подругами которой были подружки Нины, и я иногда видел их идущими вместе в школу. Однажды я набрался смелости и завёл с ней разговор о Нине. Она засмеялась и сказала, что мы с Ниной как "два сапога- пара" и что та тоже постоянно заводит с ней разговор обо мне.
   В это время в школе среди учеников с целью общения применялись различные шифры. В классе друг другу передавали шифрованные записки, чтобы их не могли прочитать учителя, если вдруг записка к ним попадёт. Мальчики писали девочкам и наоборот. Это была увлекательная игра, в которую, наверное, были вовлечены все старшие классы. Я написал Нине зашифрованное письмо, и моя одноклассница его передала. Результат я узнал на другой день. Одноклассница рассказала мне, что учительница, увидев записку в руках Нины во время урока, попробовала эту записку отобрать и была очень удивлена, когда скромница, отличница не выполнила не только её требование, но и приказ директора школы. Нина порвала записку, видимо, так и не прочитав её. Конечно же, я очень расстроился, сочувствовал Нине и винил во всём случившемся себя. Это были последние учебные дни. Месяц май, тёплый и солнечный, подходил к концу. Начались школьные каникулы.
  
   В начале июня в нашем селе праздновали религиозный праздник - "Троицу". В этот день из окрестных сёл и деревень съезжались гости. Подвыпившие компании уже с обеда прогуливались по селу, пели, плясали. Это было массовое гуляние, где участвовали сотни человек. Играли гармони и радиолы. На улице, где проходило гуляние, в нескольких местах образовывались толпы. Плясали "елецкого," пели частушки. Гуляющие ходили от толпы к толпе, выбирая, где интереснее. Мы с другом, пришедшем ко мне из города, так же прохаживались из одного конца улицы в другой.
   - Ты, посмотри: там не твоя Нина идёт? - Друг показал мне на двух девушек, идущих нам навстречу. Это была Нина, и с ней, как потом оказалось, её двоюродная сестра. Они вместе пришли к тёте на праздник.
   - Во! - сказал друг. - Я знаю её спутницу. Идём, я тебя познакомлю. Мы встретились. Друг завязал разговор. Наконец, смущенные, красные "до ушей", мы с Ниной "познакомились". Сначала мы только вставляли реплики в разговор моего друга и её спутницы, а потом... Потом мы не заметили, как от нас отстали наши попутчики. Мы не замечали никого, ходили и ходили по километровой улице взад и вперёд, говорили и слушали друг друга. Сколько было сказано, сколько тем, кроме одной - о любви... О ней говорили наши глаза, наши взволнованные лица. Стало темно. Накрапывал дождик. В сельском клубе начиналось кино, и мы пошли туда. Прижатые друг к другу, мы сидели на скамейке. За окном полыхала гроза, шел настоящий ливень. Крыша клуба протекала, и крупные капли воды падали с потолка. Я держал ладони над Ниниными коленями, ловил капли и потом выливал воду на пол. Шел фильм "Верные друзья". Мы смотрели, как зачарованные. С тех самых минут я точно знал, что песня "Что так сердце, что так сердце растревожено..." станет моим гимном на всю оставшуюся жизнь. Я понял тогда, что если в будущем "насажу по всей земле сады весенние" (слова из этой песни), то всё это будет во имя моей любви к этой светленькой хрупкой девушке. К концу фильма дождь закончился. Мы гуляли почти до четырёх часов утра, пока не рассвело.
   На следующий день я пришел к дому, где жила тётя Нины, с фотоаппаратом. Был прекрасный солнечный день. Мы ходили на речку. Фотографировались, благодаря чему судьба подарила мне возможность иметь фото Нины, и я храню его уже более сорока лет. До конца дня мы были с Ниной вместе и, расставаясь, договорились, что на следующий день я провожу её до города.
  
   От села до города вели две дороги. По одной, наиболее накатанной, ездили на машинах, конных повозках или ходили пешком в течение всего года, кроме весеннего распутья, когда половодьем сносило мост, и сообщение вообще прерывалось на полторы - две недели. Вторая дорога представляла из себя широкую тропу, хорошо утоптанную и гладкую, не смотря на то, что её при весенней вспашке полей местами перепахивали, но она многим казалась несколько короче, поэтому как-то сама собой постоянно восстанавливалась. Между дорогами протекала река. Она делала большие зигзаги, и обе дороги местами проходили по её берегам.
   Мы с Ниной выбрали вторую... Удивительно красивы эти места. При выходе из села мы поднялись на высокую гору. Слева, почти вплотную к дороге, прилегали сады и огороды крайних домов, а справа - крутой спуск к заливному лугу и далее колхозное овощное поле, за которым просматривался обрывистый противоположный берег реки. Сквозь дымку на горизонте проступало соседнее село с полуразрушенной церковью. Прямо за полями дымила труба ткацкой фабрики, и за зеленью местами виднелись городские строения. Мы рассказывали друг другу о себе, о своих увлечениях. Оказалось, что мы оба любим, читать, и любимые книги у нас почти одни и те же.... Разговаривая, мы не заметили, как пошёл дождь, чуть позже превратившийся в настоящий ливень. Мы вымокли до нитки уже через несколько минут, сняли обувь и шли босиком. Было весело и смешно. За километр до города дорога выходила на овощное поле. Вода и размокшая земля доходили почти до щиколоток, и поэтому мы свернули с дороги и пошли вдоль берега реки по протоптанной рыбаками тропинке. Наш путь удлинился, примерно на километр, зато тропинка была не скользкой, а самое главное - это давало нам возможность подольше побыть вместе. Как жаль, что всё всегда кончается. Мы миновали ткацкую фабрику и вошли в город. Дождь не прекращался. Мы встали за газетный киоск, прижавшись спинами к стенке... Нам было хорошо и весело, и совсем не хотелось расставаться. Я накрыл своей ладошкой её ладошку, прижатую к стенке. Нина её не убрала. Замолкшие и покрасневшие, мы, не шевелясь, стояли под проливным дождём.... Наконец, Нина пошла домой. Я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида...
   Мы встретились с Ниной через два дня. Она ждала меня около церкви, единственной оставшейся в городе. Церковь представляла полуразрушенное здание с заколоченными досками входом и окнами, и высокую колокольню со сгоревшей, от удара молнии, верхушкой. Мы, ведя вдвоём за руль велосипед, вышли на окраину города к реке и расположились на берегу, свесив ноги с высокого обрыва. Очень трудно передать наш разговор. По-моему, главным было то, что мы были рядом, были счастливы, и оба чувствовали радость от нашего общения. Часы пролетали как мгновения.... Такой же через два дня была и наша очередная встреча. Если считать седьмым небом Божественный план бытия, то эти короткие встречи были "божественными" в моей жизни. Сейчас, почти через полвека, описывая то самое светлое и счастливое время, я вижу себя, семнадцатилетнего, восхищённого и радостного, способного своей любовью обнять весь Мир и делать его таким же светлым и счастливым. Полученный в то время божественный заряд добра и света, как вечный движитель, вопреки всем жизненным испытаниям, и до сих пор ведёт меня по жизни, не давая ожесточиться сердцу и заставляя делиться той огромной милостью Божьей, так неожиданно свалившейся на меня тогда.
   На третью, назначенную нами, встречу Нина не пришла. Я безуспешно прождал её несколько часов. "Может что- то случилось, может заболела?" - какие только мысли не лезли в голову... На следующий день я приехал снова, потом снова... Единственная мысль: "с ней что - то случилось". Но подумать, что наши отношения изменились, я не мог. Так трудно было в это поверить. Через несколько дней, будучи в городе, я вдруг увидел её. Она входила в магазин. Я бросился туда и увидел её, вставшей в очередь за хлебом. Я встал за ней. Нина увидела меня, когда я поздоровался. Она повернулась ко мне. Её лицо пылало. Она опустила голову и молчала.
   - Нина, почему? - У меня не было слов, голос прервался, внутри всё тряслось... Она подняла голову. Губы дрожали, в глазах проступали слёзы...
   - Мне не разрешают... - больше она ничего не могла сказать. А я уже ничего не мог слышать, видеть... Я выбежал из магазина, вскочил на велосипед и ринулся прочь. Кто-то по дороге гнал овец. Вылетев из-за поворота, я врезался в овцу и упал вместе с велосипедом. Разбитая коленка, поцарапанные локти кровоточили. Трудно вспомнить, как я доехал до дома. В голове стучало одно: "У меня нет Нины". Я упал на кровать и потерял сознание. Когда очнулся, возле меня сидела мать. Она измеряла мою температуру. Я весь пылал... Температура была около сорока одного градуса. Мне что-то давали пить. Температура не спадала. Так прошло три дня... Я встал бледный и шатающийся. На расспросы матери я ничего не ответил. Мой мир перевернулся. Наверное, я повзрослел. Теперь я отгонял все мысли о Нине. Я понял, что мне, росшему без отца в нищенской семье, полуголодному и плохо одетому нет места рядом с девочкой из благополучной семьи, где папа директор местного промкомбината. Я ещё не знал тогда, что тётка Нины, встретившись с братом, рассказала о нашем знакомстве и дала не лестную мне характеристику. У каждого своя судьба!
  
   До конца лета я не ездил в город. Работал, работал и в этом находил спасение. Это не значит, что я не общался с друзьями, что всё стало хмурым и бесцветным, просто я стал другим. В меня влюблялись девушки и даже объяснялись мне в этом, но любовь к ним не поселялась во мне, во всяком случае - искренняя.
   Нину я увидел лишь в начале нового учебного года. Она всегда была с подругами и всегда опускала глаза при виде меня. Мне очень хотелось поговорить с ней, и уже зимой я написал пару писем с предложением встретиться, но не получил ответа, а на предлагаемое место встречи она не приходила. Однажды мы с другом шли по улице. Навстречу с подругами шла Нина. Наши взгляды встретились. Её лицо вдруг покраснело, и она, отделившись от подруг, словно в трансе, зигзагами прошла мимо нас. Мне показалось, что со мной произошло то же самое. Друг спросил меня: "Вы, что - лунатики?"
  
   Долго, очень долго длился этот учебный год. У меня не было прежнего рвения в учёбе, и я даже чуть было не выполнил своё желание уйти с цыганским табором, но меня вовремя остановили.... Спасибо добрым людям, они всегда мне попадались на пути, когда я, проявлял слабость, пытался свернуть в сторону.
  
   Очередной праздник "Троицы" в селе праздновали в начале июня, когда мы, десятиклассники, сдавали последние экзамены. С утра я ездил в город в школу. Перед отъездом домой зашёл к другу, около дома, которого рос большой куст шиповника и цвёл крупными розовыми цветами. Уезжая, я сорвал красивую ветку и, стараясь не поломать, ехал, осторожно держа её в руке вместе с рулём велосипеда. Был яркий солнечный полдень. Я медленно ехал и мечтал, что возможно сегодня в село придёт Нина, и я, её увижу... Хорошо бы подарить ей эту красивую ветку...
   На въезде в село на возвышенном месте стояла каменная трёх этажная красавица-церковь постройки конца семнадцатого века. Время и безбожие последних десятилетий частично её разрушили, были сняты кресты и главы, разобрано ограждение, но её сохранившееся здание и тридцати метровая колокольня как будто царствовали над всей местностью и разливали вокруг мир, красоту и гармонию. Около церкви дорога поднималась в гору. Я сошёл с велосипеда и повёл его за руль, подняв голову влево - вверх и любуясь, местами стёршейся, но всё ещё яркой церковной росписью...
   Вдруг, что-то заставило меня посмотреть направо, я вздрогнул и остановился. Метрах в десяти от меня навстречу по тропинке, параллельной дороге, шла Нина. Увидев, что я смотрю на неё, она отвернулась и ускорила шаг. Она была прекрасна. Светлое платье, развевающиеся пряди волос, лёгкая походка... Некоторая смущенность и торопливость в движениях только дополняли её красоту. Первым моим желанием было окликнуть её, броситься к ней, догнать... Но, вдруг, какая-то другая сила заставила меня не делать этого. Не знаю, что это было: оцепенение, робость, страх или ещё что-то? Я многие годы думаю над тем, что тогда произошло, Может быть, судьба давала шанс, а я его оттолкнул? Иногда думая так, я винил себя. Но с годами, осмысливая происшедшее тогда, я понял, что через страх потерять её навсегда, через робость к ней подойти, через сомнение в своём праве быть достойным её, измученная страданиями безответной любви, моя душа наполнилась, вдруг, чувством, может быть, ещё не полностью осознанного тогда, достоинства, и, именно, оно дало мне силы преодолеть свои чувства и желания и заставить себя идти дальше. Может быть, я не прав? Может быть. Что это было? Первая, сданная мной, крепость или огонь, пройдя через который, закалится любая сталь?
   Ни в этот день, ни на следующий Нину я более не встретил. Закончился праздник. Быстро пролетало последнее лето моей юности. Я сидел за учебниками и готовился к экзаменам, чтобы стать студентом. Пытался не думать о Нине, но редко получалось. Я залезал на самый верх крыши дома и, читая очередной учебник, обозревал окрестности, дороги, ведущие в город, и крыльцо её тёти. Взгляд постоянно искал её. Но (и сейчас я уверен в этом), если бы появилась она, это не означало бы нашу встречу.
  
   Прошёл год моей студенческой жизни. В августе пятьдесят девятого года меня призвали в армию, но Заполярье, куда меня направили служить, с его жгучими зимними морозами не остудило моё сердце по отношению к Нине. Будучи уверенным, что она не ответит на моё письмо, я всё же написал ей, подписавшись именем своего друга, обычное, "комсомольское", без всяких намёков на возможные отношения. Нина ответила. После "комсомольского" привета она сообщала, что дружит с мальчиком, очень его "любит и счастлива", назвала имя и с восторгом написала о нём. Мальчиком был мой троюродный брат, с которым она училась в одном классе. Моё состояние было, наверное, как у всех в подобных случаях. Полярная ночь, которая властвовала над южным берегом Баренцева моря, навряд ли была темнее мрака, который воцарился в моей душе. Наверное, помогло то самое чувство достоинства, которое появилось в момент последней встречи с Ниной. Подкреплённое волей, оно превратилось в стальной стержень теперь уже всей моей сущности, помогающий мне преодолевать жизненные препятствия на протяжении всей последующей жизни. Теперь Нина ушла как человек, как женщина, как материальный объект.... Теперь Нина осталась как свет в душе, как образ Счастья, как что-то неизменное, вечное, не обсуждаемое и не осуждаемое... Она заполнила сердце, и стала единственным его содержимым и, проявляясь, как вечное неосознанное страдание, стала ещё дороже, чем прежде, не допуская к сердцу никого более...
  
   Моей судьбой стала армия, а любовью - военная служба. Ещё через год, будучи курсантом военного училища, я приехал в отпуск на родину. Обошёл места, где мы были с Ниной... Я искал её не для встречи, а чтобы увидеть, хотя бы издалека. Это была дань памяти самому дорогому, что было в моей душе, моём сердце. Но Нины не было. Она поступила учиться и жила в другом городе. Её я увидел только через год, будучи в очередном отпуске. В клубе ткацкой фабрики был вечер отдыха. Я пришёл туда, чтобы встретиться с друзьями. Нина была с подругами, Они стояли кучкой в середине зала. Нина повзрослела и изменилась. Встретившись с ней взглядом, я не увидел проявленного ко мне интереса. Она не потупилась и не отвела взгляда, как было прежде. Безразличие, с которым она отнеслась к моему появлению, естественно не способствовало моей попытке общения с ней, тем более, что скоро их компания удалилась. Это был последний случай, когда мне удалось увидеть Нину.
  
   Шли годы. Естественно, один я не остался. Росли дети. Менялись мои воинские звания и места службы. Не стало мамы, потом - бабушки. В доме, где проходило моё детство, жил младший брат со своей семьёй. Всё реже и реже приезжал я на свою маленькую родину, да и то всего лишь на два-три дня. Только каждый раз по приезду туда я чувствовал, как поднимается в душе ураган прежних чувств и несёт меня по тем местам и дорожкам, где бывали мы вместе с Ниной. Менялся городок, где она раньше жила, давно превратилась в едва заметную тропинку дорога, по которой когда-то мы шли, река размыла и разрушила тот высокий обрыв, на котором мы сидели. Менялось всё, но память хранила (и хранит до сих пор) то, что было связано с Ниной. С прошествием лет картины нашей любви (а может быть, только моей) становились ярче и всё более заполняли не только мои мысли, но и сны. Нина снилась мне часто. К сожалению, сны были похожие один на другой. Снились узкие улицы маленького городка. Я жду её. Она, светлая, стройная, немного смущающаяся, проходит мимо. Я иду за ней, но она ускоряет шаг... Мне хочется, ей что-то рассказать, объяснить, но она исчезает. Я просыпаюсь. Радостное чувство сменяется щемящей сердце ностальгией и ощущением одиночества. Но всё равно, я счастлив. Ещё бы, ведь самые трудные моменты жизни я преодолеваю с её именем на устах, стараясь доказать самому себе, что я верен той своей великой клятве служить доброму и светлому и быть достойным той Божественной Любви, которая посетила меня в дни юности.
  
   Однажды в один из отпусков сын Нининой тёти (друг моего среднего брата) показал мне фото, где была Нина в окружении четверых детишек, Это были её дети. С высокой светлой причёской на голове, немного пополневшая, Нина выглядела счастливой молодой мамой. Я был счастлив за неё и мысленно желал ей добра. Из того же источника я узнал, что Нина вышла замуж не за моего родственника, а совсем за другого человека, живут они в большом приволжском городе, недавно были на родине, но уже уехали. На фото я видел красивую женщину, но она не тронула моё сердце. Это была другая Нина. Такая же привлекательная, чарующая, но - чужая. Та, прежняя Нина, была только моей. То время, было наше с Ниной время, Я любил и люблю ту, мою Нину и, как я понял тогда, для меня в жизни не существует более высокого и светлого чувства и только ему я предан до конца.
  
   Прошло ещё много лет. Мой средний брат, живущий далеко на Байкале, позвонил, что едет навестить младшего брата, и не плохо бы было увидеться всем вместе. Естественно, я воспользовался возможностью ещё раз побывать на родине. Давно я не видел родное село таким заснеженным. Сугробы поднялись почти до уровня окон, но мороз не превышал и десяти градусов. Мы с братьями отправились на могилку матери и бабушки. По глубокому снегу походили по кладбищу, где на могильных плитах я встретил почти всех друзей моего детства и юности. Грустно, когда большая часть жизни позади. Возвращаясь домой, мы проходили мимо дома Нининой тёти.
   - Дуся то жива? - Спросил я у младшего брата.
   - Пока жива. Мужа похоронила. Да и Алёшка где-то погиб (это о том самом, что мне фото показывал). Одна. Болеет. Говорят, что с головой плохо стало.
   - Может быть, зайдём? - Обратился я к среднему брату. - Ведь Алёша был твоим другом.
   Дверь открыла пожилая женщина в фуфайке и валенках. Большой серый шерстяной платок был намотан на голову, из-под которого около лба выбивались длинные седые спутанные волосы. Вглядываясь в постаревшее осунувшееся лицо, я с трудом узнал бывшую красавицу Дусю, всегда напоминавшую мне Нину.
   Дуся с округлившимися глазами попятилась назад, одновременно пропуская нас в избу.
   - С..., ты, что ли, это? - с ужасом выдохнула она. - Ведь я за тебя в церкви столько свечек поставила. Говорили, что тебя убили в Афганистане. Всё у тебя прощение просила. Ведь, я виновата, что тогда у Вас с Ниной не получилось, Я, я на тебя брату наговорила и Нине тоже, что ты плохой. Только потом, через много лет, поняла, что я сделала. Ведь, все не счастливы. У меня все умерли. Вот, одна живу ... Нина в последние годы тоже не была счастлива. С мужем плохо жили. Пил. Вот, была бы жива, сейчас Вы точно вместе бы были. Я ведь знаю, что ты её всегда любил...
   - А с Ниной-то что? Что с Ниной? - прервал я её.
   - С Ниной-то? А ты не знаешь? Вот уже двенадцать годков, как нет Нины. Родинка у неё была на ноге. Ехала в поезде, кто-то задел чемоданом, повредил родинку.... Всего-то четыре дня жила. - Она заплакала.
   - Прости, прости меня.... Не думала я тогда...
   - Я знал, что это ты сделала. За себя я давно тебя простил. А вот за Нину? Проси прощенье у неё сама.... Желаю тебе здоровья, живи долго.... Едва сдерживая слёзы, я вышел из пустой грязной избы и напрямик через глубокий снег направился к дому младшего брата.
  
   Я был потрясён известием о смерти Нины. Но жизнь продолжалась. В своих снах я стал видеть её ещё чаще. Она не уходила. Иногда мы разговаривали. Однажды мы прогуливались около того, нашего, места на речке, только берег зарос высокой травой и кустами, а тропинка была очень узкой и проходила по скосу. Мне пришлось держать Нину за руку и однажды, обняв за плечи, я притянул её к себе, а она ещё теснее прижалась ко мне...
  
   Прошло ещё два года. Мало уже кто остался из тех далёких лет моей юности. Ушли из памяти. Стёрлись их лица. Всё проходит. Я гляжу на пожелтевшую фотографию юной светловолосой девочки в белом платье.... Это моя мечта, моё несостоявшееся счастье.... В памяти всплывает последний сон, когда я видел Нину. Светлая незнакомая комната. Я сижу на большом диване, а Нина, стоя на коленях сзади, обнимает меня. Я тяну её за руку, кладу на свои колени и пытаюсь поцеловать. Но, что это? Юное светлое лицо Нины начинает бледнеть и покрывается пятнами.
   - Что с тобой, Ниночка? - Кричу я, пытаясь удержать удаляющуюся Нину. Она с мольбой смотрит на меня, отстраняясь ещё дальше.
   - Прости. Ведь, ты всё понимаешь. Я должна уйти...
   Я просыпаюсь. Не хочется открывать глаза... "Да, я всё понимаю. Прости меня, Нина. Нельзя держать на земле человека так долго...". Через окно в комнату прорываются солнечные лучи. Я открываю глаза. Яркий свет с улицы заставляет зажмуриться. Сжимаю веки, но сквозь них свет проникает внутрь меня... "Свет! Это ты, Нина. На этой Земле мы лишь блики этого Великого Света. Земная жизнь - мгновение. Ещё мгновение, и мы всегда будем вместе, ведь мы из одного Источника, вечного, неиссякаемого Источника, имя которому - Любовь.

Вместо послесловия:

  
   В жизни мне не пришлось стать твоей половинкой,
   И быть вместе с тобой мне Судьба не дала.
   Ты пошла, не со мной проторённой, тропинкой,
   Но я славлю тот миг, где ты рядом была.
  
   Жизнь - тоннель без конца, без тепла и без света.
   Без улыбки твоей, как без солнечных дней,
   Глохнет вопль в темноте, не встречая ответа,
   Словно птица в силках песня грусти моей.
  
   В светлом мире любви сердце служит надежде,
   Пусть подарки судьбы от мечты далеки...
   Ты из жизни ушла, но любовь, как и прежде
   Освещает мой путь всем смертям вопреки.
  
   Я закончу свой путь, будем вместе навеки,
   Повенчает Любовь нас вселенским Огнём.
   Мы сольёмся с тобой, как сливаются реки,
   Чтобы в вечность войти в океане одном.
  
   Осень жжет на костре дни, проросшие болью,
   В дверь стучится зима. От неё не бегу...
   Ты прости, что не смог стать твоею любовью
   И, что жить без тебя на Земле не могу.
  
  

РЫЦАРИ ВТОРОЙ РЕАЛЬНОСТИ

(повесть)

  
   Люба открыла глаза. В комнату через занавески проникал свет.
   "Уже утро" - подумала она, и, разбросив в стороны руки и распрямляя согнутые в коленях ноги, потянулась. За ногами в низ поползло одеяло...
   - Ну, чего ты меня раскрываешь? - Недовольно проворчал Лео. - Ещё рано, посмотри на часы...
   Лео потянул одеяло на себя и, перевалившись на левый бок, почти сразу начал посапывать.
   "Вот, счастливый! - Подумала Люба. - Такой шебутной, а как спать, то засыпает мгновенно."
   Люба недовольно покосилась в сторону Лео.
   "Да кто ты есть вообще? - Раздражённо мысленно задала она вопрос сама себе относительно друга. - Не муж, не жених.... Так себе: приходит, уходит, даже толком не знаю, чем он занимается".
   - Слушай, Лео, - толкнула она ногой спящего мужчину. Лео что-то пробурчал, потом лёг на спину и повернул голову в сторону Любы:
   - Чего тебе? Не спится?
   - Сколько мы с тобой уже вместе? - Люба говорила тихо, но довольно решительно.
   - Ровно столько, сколько мы лежим вместе в этой постели, - попробовал отшутиться Лео, - а, если серьёзно, то уже полтора года"
   - А ты меня любишь?
   - Конечно, люблю. - Лео протянул руку к Любе.
   - Может быть, нам пора как-то оформить наши отношения?
   - А ты, знаешь анекдот? - пытается отшутиться Лео.
   - Какой анекдот?
   - А, вот, такой: она спрашивает: "Любишь?" Он отвечает: "Люблю" Она: "женишься?" Он: "нет". Она: "Тогда слазь!"
   - Слушай, Лео, а ну-ка катись отсюда... - Люба пытается руками столкнуть друга с кровати. Лео ловит её руки и, навалившись грудью на грудь женщины и впившись губами в её губы, не даёт ей возможность что-то ещё сказать. Борьба продолжается не долго. Через некоторое время слышны только бессвязные слова и стоны Любы да звучное дыханье Лео. Через десяток минут оба в изнеможении отодвигаются друг от друга и вновь засыпают.
  
   Уже полдень. Люба просыпается и протягивает руку в сторону Лео. Кровать пуста. Она открывает глаза и видит Лео. Тот, стоя на одной ноге, натягивает на другую мятые джинсы.
   - Уходишь? - спрашивает она, - Вечером будешь?
   - Пока не знаю. Смотря, как дела сложатся. А ты когда вернёшься?
   - Думаю, что не поздно. Часам - то к восьми точно буду. После той статьи о гадалках мне дали новое задание. В шесть вечера выступает один экстрасенс.... Пойду, надо и с ним разобраться...
   - Ладно, созвонимся, - Лео торопливо скрылся за входной дверью.
  
   Люба приятная молодая женщина 27 лет. Средний рост, высокая упругая грудь, несколько пополневшие бёдра, которые, кажется, делают её тяжеловатой. Однако, это лишь на первый взгляд. Тонкая гибкая талия, рельефно отделяющая верхнюю половину туловища от нижней, лёгкая скользящая походка и быстрые движения характеризовали её, как натуру страстную, подвижную и решительную. У неё было светлое мускулистое лицо с высоким лбом, серыми подвижными, вечно вопрошающими, глазами, всегда сжатыми губами и острым волевым подбородком. Когда она шла быстрой и лёгкой походкой, высоко подняв красивую голову с короткой, всегда уложенной, причёской из белокурых волос, многие мужчины невольно поворачивали головы ей в след. Люба рано, сразу после школы, вышла замуж за бывшего одноклассника, но, вкусив всех прелестей семейной жизни, скоро поняла, что по рукам и ногам связана непомерными требованиями своего ещё не повзрослевшего супруга, через год порвала с ним отношения и поступила в педагогический институт. Ещё в двенадцатилетнем возрасте она написала первую заметку в школьную стенгазету, потом ещё, и уже потом, окончив школу, продолжала писать статьи и стихи в районную и городские газеты. Окончив педагогический институт, вместо того, чтобы работать учителем в школе, устроилась корреспондентом в одной из газет. Её репортажи с мест событий и небольшие статейки, в основном по рекламированию товаров и услуг, известности ей не принесли, и она со свойственным ей упорством искала тему или факт, чтобы, искусно преподнеся который, можно было как-то озвучить своё имя.
  
   Месяц назад такую "жареную" тему Люба нашла. Взяв рекламную газету, она заметила, что есть немало центров и просто "специалистов", которые предлагают "снять сглаз или порчу". Придумав себе легенду, что у неё порча и, что она её постоянно у себя ощущает, Люба ходила к разным "специалистам", и ни один из них её ложь не опроверг. Но каждый по своему снимал "порчу", и никто не отказался от получения мзды согласно установленного тарифа. Люба подробно написала о всех встречах и снятиях порчи. Получилось интересное шоу и статья на половину газетной страницы. О статье говорили в местных новостях, горячо обсуждали. Так был нанесён очередной удар по "так называемой нетрадиционной медицине", и не мало бабок на скамейках в очередной раз бичевали "этих экстрасенсов". Фамилию журналистки Любы полоскали вместе с полчищем безымянных гадалок и экстрасенсов, гребущих денежки от обманутых ими людей. Фамилия автора была на слуху.
  
   Ох, уж этот городской транспорт. Особенно, когда торопишься. Маршрутное такси застряло в очередной пробке. Люба с тревогой смотрела на часы и понимала, что безнадёжно опаздывает. До начала выступления "очередного мага" оставалось десять минут, а ехать по времени оставалось не менее получаса, да ещё с пересадкой. "Может быть, поехать в другой раз?" - Мысленно уговаривала она себя. "Нет, уж, поеду. Если и опоздаю - простят. Все они одинаковы. Уверена, что ничего интересного не будет", - наконец приняла она окончательное решение.
  
   Местом проведения встречи была обыкновенная школа. Охранник, что дремал при входе, сообщил, что "началось уже, как минут сорок" и попросил войти "потише".
   Встреча с человеком, которого называли "специалист нетрадиционной медицины", проходил в обычном учебном классе. Дверь была не плотно закрыта, и оттуда доносился спокойный не громкий мужской голос. Люба тихо открыла дверь и, на носочках осторожно, чтобы звуками шагов не отвлечь выступающего мужчину, направилась к свободному стулу. Казалось, что выражение её лица, да и всей пригнувшейся фигуры выражало одну единственную просьбу: простить за несвоевременное появление. Во всяком случае, именно так ей хотелось выглядеть.
   Люба села. Окинув взглядом людей, сидящих справа и слева от неё, она поняла, что её появление мало кто заметил. Только мужчина, который стоял лицом к собравшимся и что-то рассказывал, на мгновение посмотрел в её сторону. И она почувствовала, как сквозь неё прошла какая-то волна. Любе показалось, что особая структура пространства, существующая в зале, не только вошла в неё, но поглотила. В теле появилась лёгкость и расслабление. Она начала вслушиваться в речь мужчины.
   Перед аудиторией стоял мужчина среднего роста в тёмном костюме и чёрной рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. Скорее круглое, чем продолговатое лицо с несколько скошенным подбородком, прямой, соответствующий размеру лица, нос, высокий покатый лоб с залысинами, светлые седые волосы. Короткие чёрные брови с заострёнными кончиками, распростёртые в стороны как крылья птицы, казались прилепленными к нижнему краю надбровных дуг, ниже которых в глубоких впадинах размещались глаза, цвет которых издали трудно было рассмотреть. Можно было судить, что перед ней человек, шагнувший за пятьдесят и мало чем отличающийся, от мужчин этого возраста. Мужчина говорил свободно, без всяких конспектов и бумажек. Часто его взгляд поднимался вверх над аудиторией, и казалось, что он видит то, о чём говорит, и лишь рассказывает о деталях, видимых одному ему, картин пространства.
   - Мы с Вами посмотрели сегодня, что представляет человек на плане материальном или, как мы чаще называли его, плане физическом. - Мужчина подошёл к классной доске, где были нарисованы круги и фигура человека внутри. - Физическое тело человека через его биополе связано со всеми другими его телами и со всей Вселенной...
   - Через его ауру... - вставила молодая женщина из второго ряда.
   - Да, некоторые, даже специалисты, применяют такое выражение. Но аура - это цветовая, можно ещё добавить: звуковая окраска, исходящая от тела человека. Она постоянно меняется в зависимости от мыслей человека, от его взаимодействия с другими людьми.... Я же говорю о Биополе, об энергетической пространственной конструкции, состоящей из всего многообразия биополей: каждой клеточки, каждого из органов человека и всех энергий, присутствующих в человеке, которые в совокупности и составляют тот шарик (в самом идеальном случае) или конструкцию любых других форм в зависимости от физического и психологического состояния человека. Далее на сегодняшней встрече мне хотелось бы коснуться следующего плана - плана астрального, на котором одновременно с физическим планом живёт человек. Именно на этом плане продолжает жить человек сразу после смерти, оставив своё физическое тело. Именно картины этого плана высвечивает сознание, когда человек находится во сне или других изменённых состояниях сознания. Прежде поговорим об астральном теле человека.... Помните, я говорил, что на каждом плане Бытия человек имеет соответствующее тело. Так, вот, многие и восточные, и западные специалисты утверждают, что астральное тело человека такое же по форме и размерам, как и физическое, и находится внутри физического. Лично я почти согласен с этим. Хочу подчеркнуть лишь один момент: астральное тело человека, как оно ещё называется - тело желаний и чувств, очень зависит от сути последних и от духовной составляющей человека. Представьте себе чувства человека, постоянно завидующего другим, пытающегося любыми способами урвать у них всё, что под руку попадёт, отнять, обмануть, напакостить.... И другого человека, стремящегося к Богу, к Добру. Этот человек скорее отдаст, чем возьмёт у слабого, нищего, обездоленного, этот человек поможет и материально, и морально... Вера и Добро для такого человека это не просто слова. Это - путь, действие, постоянная внутренняя установка в жизни. Всё это проявляется через его истинные чувства и желания. А астральное тело - это тело желаний и чувств. Поэтому красавец мужчина, атлет, одетый в самый дорогой и нарядный костюм, на астрале может выглядеть злым, горбатым, приземлённым карликом. Человек же скромный, не красивый внешне, но добрый, любящий на астрале может быть очень привлекательным. Ничто так не проявляет истинную суть человека, как его чувства и желания, то есть его астральное тело.
   - Часто подсознательно чувствуешь хороший перед тобой человек или плохой, - прозвучал женский голос с последнего ряда.
   - Согласен с Вами, - продолжал свою речь мужчина. - Астральные глаза, астральное сердце очень хорошо видят и чувствуют тех, с кем мы имеем дело. Только физический человек мало прислушивается к мнению своего астрального двойника. Научитесь слышать себя астрального, и многое может измениться в Вашей жизни, научитесь видеть в астрале, и Ваше мнение о многих людях из Вашего окружения может измениться.
   - Владислав Сергеевич, что же получается: человек живёт одновременно и в физическом и астральном мире? - Задала вопрос женщина, сидящая слева от Любы.
   - Вы правы, Марина Игнатьевна, - ответил мужчина, повернув лицо в сторону женщины. - Человек одновременно живёт сразу на всех планах бытия. А с астральным планом у него очень интересные и сложные взаимоотношения.
   "Владислав Сергеевич", - записала в свой блокнот Люба. Она достала его сразу же, как вошла, и уже успела написать там слово "астрал".
   Между тем Владислав Сергеевич подошёл к классной доске и провёл девять горизонтальных линий и сверху написал заголовок "астрал". Затем, отступив слева примерно десятую долю ширины схемы, соединил чертой верхнюю и нижнюю линии. Слева вверху подписал: "подпланы (уровни)".
   - Как и физический мир, астральный план имеет тоже семь подпланов, нумерация по тому же принципу: от более плотного, к менее плотному. Поскольку, люди чаще всего воспринимают астральный свет, а он различный на разных подпланах, вторую колонку назовём: "астральный свет". Проведите вертикальную линию. Рассмотрение начнём с первого, самого плотного, нижнего. Если мы попадём именно на этот подплан, то взору предстанет темнота. Местами её будут пронизывать тёмно красные всполохи, напоминающие языки пламени. Помните выражение "гиена огненная"? Как это место называется?
   - Ад. - Прозвучало сразу несколько голосов.
   - Именно - Ад. Отсюда и все мифы о горении грешников в огне. Однако, некоторые авторы, говоря об астральном плане, называют этот подплан "астральным ветром". Именно этот "ветер" составляют астральные частицы, из которых и создаются астральные сущности. Мы не будем опровергать эти мнения, тем более, что мы рассматриваем лишь свет, его цвет и прозрачность и пока не говорим о сущностях, населяющих первый подплан.
   На последующих подпланах мы можем охарактеризовать астральный свет следующими эпитетами: мрак; сумерки; рассеянный, ровный, мягкий; утро солнечного дня; солнечный день и, наконец, сияние. - Владислав Сергеевич поочерёдно снизу вверх заполнил ячейки второй колонки таблицы. - Если даже Вы не сможете "выйти "на астральный план, Вы можете дома, в одиночестве расслабить тело, закрыть глаза, сосредоточиться и посмотреть, какой свет видите, какому подплану он соответствует, а заодно, и оцените своё самочувствие. Где, на каком подплане, пребывает человек можно судить по здоровью. Если вокруг сияние, то человек обладает совершенным физическим и психологическим здоровьем. Человек видит вокруг себя солнечный свет, то он заслужил здоровье и долголетие. Свет солнечного утра соответствует крепкому здоровью, где могут быть лишь проявления болезней, например, при кармических всплесках. На низших подпланах болезни возникают не только кармические, но и в соответствии с проявлениями низких качеств, дурных привычек и т. п. Заболеваниями низшего (первого) подплана часто бывают: онкология, другие тяжёлые заболевания, помешательство. Какие же чувства и желания проявляют люди, находясь на соответствующих уровням астрального мира? - Он выделил третью колонку и начал заполнять её сверху:
   - На высших уровнях: Божественная Любовь, святость, чистая любовь к себе подобным, добро, идущее от сердца и т.п., а низшим уровням соответствуют все греховные чувства и желания: гордость (самость), зависть, жадность, ненависть, жестокость, страх...
   К сожалению, скоро заканчивается время нашей встречи, а чтобы более полно рассказать об астральном плане, нужен ещё не один час, поэтому мы оставим это до следующей лекции, а сейчас, пожалуйста, вопросы.
   Владислав Сергеевич положил мел и подошёл к импровизированной трибуне. Желающих задать вопросы было много. Но почти все касались одного: как всё же определить, на каком астральном подплане находится человек и может ли перемещаться с одного подплана на другой?
   - Это можете определить только Вы сами. - Ответил Владислав Сергеевич. - Оцените сами свои чувства и желания. Человек не лжёт только сам перед собой. Ответьте себе честно, справедливы ли Вы к ближним своим, не хотите ли Вы от окружающих больше, чем заслуживаете? Оцените свои чувства и желания. А перейти с подплана на другой очень легко. Увидели кого-то и плохо о нём подумали, позавидовали, мысленно обругали - вот и начали "погружение вниз". От этого зависит Ваше самочувствие. Понаблюдайте за собой, на следующий раз обсудим...
   - Владислав Сергеевич, как Вы относитесь к порче, и что это такое? - Выкрикнула, наконец, давно подготовленный вопрос Люба.
   Владислав Сергеевич внимательно посмотрел на женщину, задавшую вопрос. Аудитория постепенно успокоилась, и в классе установилась тишина. Вопрос интересовал всех.
   - К порче я отношусь крайне отрицательно. Люди, которые имеют "силу", чтобы делать порчу отлично понимают, какую разрушительную силу она несёт и тому, кому это делают, и тем, кто заказывает, и тому, кто может стать исполнителем. К счастью, не смотря на множество разговоров около этого опасного факта, порча, как явление, крайне редка. Ваш покорный слуга за много лет работы с сотнями людей видел порчу всего четыре раза.
   - Почему же о ней так много разговоров? Объявления в газетах: "Сделаю порчу", ''Сниму порчу". - Перебивая друг друга, зашумели слушатели.
   - Разговоров много. Многие за порчу принимают обычные заболевания, особенно тяжёлые. А иногда бывают более курьёзные случаи. Однажды на лекции по астрологии, лектор, женщина называвшая себя астрологом - биоэнергетиком, в качестве разминки попросила всех встать и повторять за ней не сложные движения руками. У некоторых получалось. У других - нет. После нескольких таких движений, она попросила опустить руки и, вдруг, сделала такое заключение "У Вас и у Вас, - она показала на двух женщин. -Ничего нет, а у всех остальных - порча".
   Я пытался выяснить, почему у неё такое мнение и можно ли сразу стольким людям "лепить" такой опасный диагноз, как порча. На что она ответила: "как сказала - так и есть". Потом я узнал, что она "порчу" снимала. Был ещё курьёзный случай, когда один "специалист" при мне насчитал у одной женщины сразу четыре порчи и три сглаза. Отвечая на вопрос: "почему?", он указывал на действительно имевшиеся в теле пациентки отклонения. Чтобы ответить на вопрос, что понимается под порчей, нам надо вернуться к тому, что обсуждали мы в первой половине нашего занятия, - Владислав Сергеевич подошёл к доске, нарисовал фигурку человека и вокруг неё окружность.
   -У человека, здорового психически и физически, энергетическая структура, которую мы называли Биополе, будет представлять такую гармоничную фигуру, как шар. В этом случае биополе всех органов, каждой отдельной клеточки будут строго совмещены с их физическими аналогами, и между теми и другими не будет никаких напряжений. Это будет идеальная форма существования физического тела, а одновременно и тонких тел: астрального, ментального и остальных. Так вот: порча - это умышленное разрушение этой гармонии, введение в энергетические структуры человека умышленной деструкции, чтобы создать напряжения или разрушить энергетические структуры. Но биополе имеет тенденцию восстанавливаться, поэтому только настоящий специалист сможет сделать так, чтобы этого восстановления не произошло. Причём эту деструкцию можно "сделать" в одном поле, например, в эфирном, что чаще всего и делают чёрные "специалисты" а можно и сразу на трёх уровнях".
   - А кто может снять эту порчу? - Задала вопрос Люба, уже с подлинным интересом.
   - Во-первых, я хочу повторить, что тот, кто действительно способен на подобную "операцию", никогда не будет порчу делать. А кто может снять порчу? Тот, кто сделал, если не будет поздно. Тот, кто сильнее того, кто сделал. К таким людям я бы в первую очередь отнёс духовных лиц, особенно в монастырях, тех, кто почувствовал в себе силу и, чтобы не поддаться соблазнам, ушли от людей, чтобы постом и молитвой развивать и одновременно подавлять эти силы. Пожалуйста, останьтесь на минутку после того, как мы закончим, - Владислав Сергеевич обратился к Любе и, почувствовав, что общие вопросы закончились и некоторые торопятся, взял тряпку, чтобы вытереть доску.
   Люба стояла в стороне и смотрела, как Владислав Сергеевич отвечал ещё паре человек на их частные вопросы, и подошла к нему, когда почти все слушатели вышли из класса.
   - Я хотел Вам сказать, что если кто-то обращается с просьбой снять порчу, убеждая специалиста, что он эту порчу чувствует и уверен, что она действительно есть, любой специалист хороший или плохой в 90 случаях из 100 не будет разубеждать пациента, что у него нет порчи, даже если он видит, что её нет и никогда не было. Люди очень мнительны и, если их разубеждать, они всё равно не поверят. Вы убеждали тех, к кому приходили, и, если хоть кто-то и видел, что у Вас порчи нет, он изображал её снятие. Это проще, не травмирует, а успокаивает Вас и... снятие порчи кое-что стоит. Вы ждали, что кто-то Вас попробует разубедить или разоблачить. Все действовали так, чтобы Вас не волновать, а наоборот, успокоить.
   - Вы знаете, что я писала по этому вопросу? - удивилась Люба.
   - Я читал статью, и предполагаю, что её писали Вы.
   - Если бы я с вымышленной порчей подошла к Вам, Вы бы сделали то же самое?
   - Возможно. Я бы показал, что у Вас действительно много проблем. Я предложил бы Вам несколько, скажем, дружеских встреч.
   - А у меня действительно есть проблемы?
   - Надеюсь, не будете отрицать, что Вы вспыльчивы, причём после каждой вспышки гнева у Вас наступает период упадка сил, к вечеру болит голова, часто чувствуете болевые ощущения под ложечкой, у Вас мёрзнут и потеют ноги, наконец, Вы постоянно ищете выход из жизненной ситуации, в которой находитесь. Вы непримиримы к людям и любите одиночество. Продолжать? Рассказать, чем вызвана наша встреча?
   - Я Вас раздражаю? - Люба приняла бойцовскую стойку.
   - Что Вы. Вы интересный человек, талантливый, только пока не нашли своё место в жизни.
   - Пока?
   - Да, пока. Вы много сделаете для людей. У Вас будет интересное будущее... - Всё это было произнесено с доброй улыбкой. Люба показалось, что она давным-давно знакома с этим человеком, и это всего лишь очередная дружеская беседа.
   - Скажите мне, Владислав Сергеевич, может быть, мне сходить вновь к тем людям, про которых я писала, и извиниться? - Люба не играла. На лице появилось виноватое выражение.
   - Вас Любовью зовут? - Владислав Сергеевич, увидев, утвердительный кивок головой, продолжал: - Любовь Валентиновна, я не зря рассказал Вам, кто может "снять" порчу. Ведь, в чём-то Вы правы. Чувствуете себя виноватой? Делайте то, что подскажут Ваш разум и Ваше сердце, это будет только Ваш выбор. В Вашей статье Вы не лестно отзываетесь о нетрадиционной медицине. Так вот: Ваш случай и всё сказанное Вами в статье ничего общего с ней не имеет. Милости прошу к нам, если заинтересовались....
  
   Было около половины десятого. Люба вылезла из маршрутки и медленно двинулась в сторону дома. Она вспомнила, как она вышла из помещения школы, где проходила лекция. Ей вдруг показалось, что в один миг рухнуло всё: её кажущийся успех со статьёй, её настрой на выбранную тему, все её дела, особенно последних лет, ей показались мелкими и не заслуживающими даже внимания. "Как он правильно сказал: "ищите выход", "непримиримы к людям". Так оно и есть, - думала она. - Что представляю я себя со стороны? Затравленный зверёк ищет дырку в запертой клетке?" Её охватило чувство раздражения, скоро перешедшее в гнев. "Этот Лёва, Лео, как он себя называет, использует её во всех отношениях уже полтора года и исчезает, когда ей особенно трудно", - глаза стали влажными, и ей, вдруг, стало жалко себя.... Теперь она несколько успокоилась. "Надо брать себя в руки, - подумала она и, подходя к дому, ещё замедлила шаг..."
   Поднявшись на этаж, она достала ключ и попыталась вставить в замочную скважину. С обратной стороны торчал ключ. "Опять Лео, - вскипела она и нажала на кнопку звонка. Дверь открылась через минуту. Лео стоял обнажённый с накинутой на плечи собственной рубашкой. Лео пытался её обнять, но Люба отстранилась и начала снимать верхнюю одежду.
   - Что ты так долго? Ну, набрала материал? - Лёва открыл её папку и вынул тетрадь, где Люба обычно делала свои записи.
   - О, сколько ты настрочила! Значит, есть материальчик. Завтра можно и в газету.... Разделай этого старичка как следует.... Развелось их, ...слетаются как мухи на падаль...
   - Замолчи! Падаль? Вот, ты - падаль, а тебя там не было.... Катись отсюда! - Лео опешил и начал пятиться к стулу, на котором вповалку лежала его одежда.
   - Катись, катись, и чтобы я тебя больше не видела...Падаль.... - Она сняла с вешалки его пальто и бросила ему в руки, когда он двигался в направлении выхода.
   - Подожди, забери своё всё, - она стала бегать по квартире и собирать вещи Лёвы в его сумку. Лео успел спуститься уже на нижний этаж, когда Люба догнала его и бросила сумку вслед. Сумка пролетела мимо Лео в приоткрытую дверь и попала во входившего в этот момент мужчину.
   - Ого! - сказал тот - Какая буря! Но меня - то за что? Да Вы успокойтесь, успокойтесь, - начал успокаивать он разревевшуюся в этот момент Любу. - Идёмте, я Вас провожу.... Ведь, Вы с третьего этажа? А я с пятого. Недавно переехал...
   Он довёл Любу до её раскрытой двери и, пожелав "доброй ночи", стал подниматься по ступеням вверх. Люба окинула его взглядом: высокий, в сером пальто и кожаной шапке - фуражке. Мужчина оглянулся в её сторону и с улыбкой кивнул головой. Люба резко захлопнула дверь и с разбегу упала на кровать. Душили слёзы. Она молча плакала, пока сон не захватил её...
  
   Люба проснулась непривычно поздно. Ощущение лёгкости и расслабленности. Глаза закрыты, но чувствуется, что в комнате довольно светло...
   "Какой сон, словно наяву всё происходило. Разве можно такое забыть? - Она начинает перебирать в памяти последовательность увиденного: огромный светлый зал с высокими сводами, голубой купол сверху.... Откуда же шёл свет? Ни люстр, ни факелов.... Будто солнышко в ней самой.... Только лёгкий туман по сторонам.... Да, туман. Он и вышел из этого тумана...Светлые седые волосы, светлое лицо и белая одежда...Она стоит под самым центром купола. Одна. Всё такое огромное. Она в длинном светлом платье и босиком.... Да, босиком, но не чувствует холода от огромных каменных плит пола. Она сразу узнаёт его лицо, хотя совсем не соответствует рост, да и одежда тоже. Это он, Владислав Сергеевич, мужчина, у которого она была на занятиях. Он подходит к ней и надевает на шею золотую цепочку. Она опускает вниз лицо и видит на груди круглый голубой камень, обрамлённый в золото. Камень испускает голубоватое сияние. Владислав Сергеевич кончиками пальцев слегка дотрагивается до верха её лба, и где-то внутри себя она слышит слова: "Иди, дочка" Мужчина медленно отдаляется. "Куда? Куда?" - Кричит Люба. Владислав Сергеевич приподнимает правую руку и, направив в её сторону три верхних пальца, делает короткое, едва заметное, но резкое движение..."К свету", - воспринимает её мозг последнее слово, и она просыпается.
   Люба кладёт руку на то место на груди, где только что голубым светом сиял камень. Камня нет. Но почему она чувствует грудью тепло, идущее от камня? Люба вновь и вновь пытается вспомнить отдельные детали сна. "К свету...", шепчет она, но в её сознание уже проникают новые мысли о том, что уже, вероятно, много времени, а надо ещё на работу.... В конце концов, эти мысли о предстоящих делах и встречах заставляют её открыть глаза и подняться с кровати.
  
   Первые же слова Любы, что у неё нет нового материала и "вообще она больше не будет об этом писать", вызывают раздражение у редактора.
   - Я же для Вас колонку оставил. Нашли интересную тему, прекрасно воспринимается читателем, а Вы: "писать больше не буду" На Вас там случайно порчу не навели?
   - Пока не знаю, - только и смогла ответить Люба и пошла из кабинета. Редактор пожал плечами.
  
   На очередную лекцию Владислава Сергеевича Люба пришла одной из первых. Она попыталась узнать, сколько, кому ей надо заплатить за занятия, но, к удивлению, узнала, что кто-то из слушателей заплатил за аренду класса в школе, и поэтому лекции бесплатные. Она села на то же место, где сидела прошлый раз, и стала ждать. Класс быстро заполнялся. Люба осмотрела аудиторию. В аудитории находились люди среднего и пожилого возраста. Больше женщин. "Они всегда активнее", - подумала она. Несколько человек было моложе неё. Они заняли последний ряд. "Наверное, студенты", - промелькнула мысль. В аудиторию вошёл молодой мужчина и занял место с левого края во втором ряду. "Где-то я его видела. Но где?" - Задумалась Люба.
   Владислав Сергеевич вошёл, поздоровался и сразу направился к доске. "Секунда в секунду", - отметила про себя Люба - "Даже никакой бумажки с собой не принёс", - она открыла тетрадь и приготовилась записывать.
   - Думаю, что у Вас появились вопросы, - Владислав Сергеевич с вежливой улыбкой и почтительностью к собравшимся слушателям несколько склонил голову. Сразу поднялись минимум десяток рук. Первые два вопроса касались порчи: женщину волновало наличие порчи у дочки, а вторую - у себя самой. Владислав Сергеевич попросил подойти после занятий, поскольку дело касается только лично их.
   Третий вопрос касался астрального плана.
   - Владислав Сергеевич, а кто-нибудь ещё есть на астральном плане? - Вопрос задала молодая женщина, для чего она поднялась во весь рост и теперь возвышалась над аудиторией, с уважением глядя в лицо Владиславу Сергеевичу.
   - Садитесь, пожалуйста. Этот вопрос я планировал рассмотреть на этом занятии - Владислав Сергеевич подошёл к доске и вновь провёл восемь горизонтальных линий и занумеровал строчки снизу вверх.
   - Конечно же, астральный план населён и очень густо. Во-первых, следует отметить, что, проявляя свои чувства и желания, кроме мыслеформ на ментальном плане, мы создаём и астральные сущности, которые некоторое время живут в зависимости от энергии, которую мы им дали. Кое-кто специально создаёт эти сущности, скажем в помощь себе, но там не мало таких сущностей, которые живут в астральном мире, и мы можем их встретить. Начнём с первого, нижнего уровня. Его население - это обитатели ада, чёрные сущности и личности. Несколько выше могут находиться: лярвы, элементали, астрали, созданные тёмными мыслями людей и подобные им. Средние уровни кроме людей, потерявших тело или готовящихся к очередному воплощению, занимают духи и другие сущности, которых люди, попавшие туда в изменённых состояниях сознания, к счастью, не видят. Это положительно влияет на состояние их психики. Шестой и седьмой слои занимают сущности с высоко развитым сознанием и интеллектом, которые несут положительную функцию для человечества. Я отнёс бы сюда светлое воинство, служителей "добра и света", здесь можно встретить невоплощённых святых, выполняющих свои миссии.
   - Владислав Сергеевич, а чем отличается сущность от личности? - Спросил кто-то с задних рядов.
   - Человек, как сущность, одновременно живёт на всех планах бытия: земном, плане души и плане Духа, а, как личность мы можем его рассматривать при наличии физического тела только в физическом мире вместе с астральным и ментальным телами.
   Бог, Божественная личность, может рассматриваться только как Личность. В этом и отличие.
   - Владислав Сергеевич, а есть какой-нибудь конкретный метод дифференцировать себя с каким-то планом, хотя бы теоретически определить, где ты находишься? - Задал вопрос мужчина, которого Люба приняла, как похожего на соседа живущего двумя этажами выше.
   - Думаю, можно. - Задумавшись на мгновение, ответил Владислав Сергеевич.
   - С некоторыми допущениями расставить людей по подпланам астрального мира можно, например, исходя из конкретной жизненной позиции человека, если, конечно, эта позиция реально совпадает с его поступками. Речь идёт о духовности человека. Человек может сказать, выражая свою позицию, "живу только": для низшего уровня это будет - "только для себя", следующие позиции по уровням: "для близких и себя"; "для друзей, клана, тех, кто нравится"; "для своего класса, общности, нации, страны"; "во имя своих идеалов, идей, направленности своего творчества"; "на благо человечества, своей Веры"; "во имя Всеобщей истины."
   - Но, ведь, у человека жизненная позиция может иметь сразу несколько перечисленных позиций? - Продолжал свой вопрос мужчина.
   - Я согласен с Вами. Поэтому есть ещё одна градация людей. Я бы представил её так: низшая - человек видит только конкретную материальную цель: он и цель, другого не существует, весь интеллект, стремления только на её достижение. Это человек "векторный". Как правило, живёт только для себя, самых близких. Такие люди соответствуют 1 и 2 подпланам. Далее следует человек, имеющий много конкретных целей, много векторов. Назовём его человек "плоскостной". Он не задумывается над духовными и всеобщими проблемами и живёт для себя, близких, друзей, клана и тех, кто мил и дорог. Второй - третий подпланы. В третью группу выделим тех, у кого много конкретных целей и появляются абстрактные. Назовём его человеком "трёхмерного мира" Его диапазон со второго по пятый подплан. И, наконец, человек, у которого преобладают абстрактные идеи и цели. Его можно назвать человеком "времени и пространства", он служит человечеству, своей Вере, всеобщей Истине, то есть Богу. Проанализируйте свою жизненную позицию, и её воплощение, и Вам будет ясно, кто Вы есть, и что Вам ждать от Бога.
   После этих высказываний вопросов стало ещё больше, но, каждый, кто задавал их, одновременно пытался на них и ответить. Лекция превратилась в диспут, где каждый высказывал своё мнение. Люба отметила, что никто не перебивал другого. Мнения были разные. Владислав Сергеевич иногда вставлял слова и целые фразы, чтобы всё сказанное представляло широкий поток единомыслия. Люба не задавала вопросов и не высказывалась, Она примеряла свою жизнь к сказанному.
  
   К подъезду дома они подошли одновременно, только с разных сторон.
   - Добрый вечер. - Мужчина открыл дверь и пропустил вперёд Любу. - Никак не ожидал там Вас встретить ещё раз.
   - Я тоже не ожидала. И только сейчас поняла, что Вы и тот, что задавал вопросы, одно и тоже лицо. Как Вы там оказались? - Спросила Люба, поднимаясь по ступеням лестницы.
   - Да, вот, так: три месяца назад обратился к Владиславу Сергеевичу за помощью в реабилитации после ранения, а потом заинтересовался тем, что он может, и захотелось кое-что попробовать самому. Хожу на все лекции. Андрей, - представился он.
   - Люба.
   - Очень приятно. - Андрей остановился на площадке напротив Любиной двери. - А Вы собираете материал или тоже... заинтересовались? - Люба молча открыла дверь. Потом повернула голову в сторону Андрея.
   - Скорей всего: тоже. - Сказала она и прошла в квартиру.
  
   Электричка шла медленно. Было прохладно, и Люба укутала полами шубки колени, плотно спиной прижалась к спинке сиденья. Так было теплее. В вагоне ехало от силы человек двадцать. Вагон вибрировал, и Люба поневоле повторяла все его колебания. "Послали в самый дальний район, не могли подождать, когда будет теплее ", - думала она. Был март месяц, за окнами электрички медленно проплыли снежные поля.
   Командировки от редакции в область были не редкость. Задания были не сложными. Вот и на этот раз надо было навестить две семьи горожан. Обе семьи круглогодично проживали в деревнях и создали своё хозяйство. Как выразился редактор, помогали стране "решать продовольственную проблему". Одна семья разводила перепелов, а другая обычных свиней. Следовало рассказать об их героическом труде, о возможностях, которые открываются перед горожанами - дачниками, которые могли бы тоже организовать для себя. Единственная трудность заключалась в том, что находились эти семьи в различных деревнях, а деревни одна от другой на расстоянии тридцати километров. До первого хозяйства, где разводили перепелов, надо было ещё пройти от электрички километра три.
  
   Люба вышла из электрички. В стороне от платформы метрах в ста располагались несколько деревянных строений, туда вела хорошо утоптанная дорожка. Вокруг было настолько бело, что слепило глаза. Люба оглянулась назад: зелёный цвет электрички явно не гармонировал с окружающим пространством. Электричка покатилась дальше, а Люба направилась к заснеженным домикам. Пожилой мужчина в полушубке и, не по размеру больших, валенках набирал в охапку дрова из поленицы. Люба окрикнула его и попросила показать дорогу на Марушкино, куда ей и надо было следовать.
   - Да дорога-то вон, в ста метрах, прямо от платформы и начинается. Только сейчас машины - то ездят редко, автобусы зимой не ходят, только пешком.... Дорогу - то видно, только позавчера метель была. Но ходят, ходят...
   - Далеко идти - то, мне сказали километра три.
   - Может, и три, может, чуть больше. Думаю: три с гаком.
   Люба пошла туда, где начиналась дорога. Дорога действительно была, но, по сути, мало, чем отличалась от слежавшегося плотного снега по обочинам. Вскоре дорога превратилась в утоптанную тропинку, с обеих сторон от которой местами выделялись колеи от саней.
   Слепящая глаза белизна, лёгкий морозец, полное отсутствие ветра. Идти было легко и приятно. "Что надо для городского жителя, чтобы получить удовольствие? Какая красота вокруг", - думала она. Вдали в белой дымке просматривался лес. Люба шла уже около часа, а деревни не было видно. "Может, не туда иду?" - Появилась лёгкая тревога. - "Три - то - километра точно прошла" Она оглянулась назад. "Уже и станции не видно. Нет, надо идти вперёд" Дорога поднималась вверх на едва заметную среди снегов возвышенность. "Оттуда будет видно", - она зашагала ещё быстрее.
   С высотки действительно было виднее: километрах в двух прорисовывалась группа деревьев, красный кирпичный двухэтажный дом и несколько деревянных строений... "Теперь дойду", - идти стало веселее.
   Семья, куда она направлялась, жила на дальнем краю деревни, об этом сообщил подросток из того самого кирпичного дома. Улица была такой же заснеженной, как и дорога. Ко многим домам не было даже тропинок. "Живут только летом", - подумала она.
   К дому, куда она шла, вела протоптанная тропинка. Сам дом был маленький и до самых окон скрывался за сугробами. Около большого дощатого сарая куча соломы, с другой стороны - куча навоза. У стены дома - поленица дров...
   - Есть кто-нибудь? - Громко крикнула Люба. Никто не ответил. Ворота сарая наполовину были открыты, и Люба поспешила туда. Едва шагнула вовнутрь, как почувствовала, что едва не наступила на какую-то птицу. Та, замахав крыльями, шарахнулась в сторону. Люба присмотрелась: в сарае никого не было. Проходя к дому, она услышала шум за дверью: кто-то пытался её открыть. Только сейчас она заметила, что дверь подпёрта толстой доской. Она отбросила доску, и дверь открылась. Пожилой мужчина в фуфайке, старой солдатской ушанке и валенках буквально вывалился на улицу.
   - Спасибо Вам, что Вы тут оказались. Уже который раз подпирают дверь и воруют. Алкашня, проклятая.... Ничего не хотят делать, только пьют и воруют" - Он отправился в сторону сарая.
   - Конечно, опять клетки открыты.... Уж и перепелов - то осталось около сотни.... Придётся прекращать всё это хозяйство. - Он стал ловить перепелов, разлетевшихся по сараю и сажать в клетку. - Сегодня одну открыли. Десятка полтора точно не досчитаешься. А Вы кто?
   Люба представилась, Она стала рассказывать о задании редакции и цели своего приезда.
   - Вот, и смотрите сами. Ночью подпёрли дверь, хорошо, что не подожгли дом, а то бы так и не вышел. На окнах - то решётки, опять для того, чтобы в дом не залезли. Ружьё у меня есть, да разве будешь стрелять, ведь люди же всё-таки.... Жена и дочь в город уехали за продуктами. Надо и птиц кормить, ведь на это и живём. Когда есть яйца - продаём, а сейчас - нет. - Мужчина кивнул головой на кучу коробок для яиц. - Что делать? Пойдёмте в дом, я вас чаем напою.... - Он проверил запор на клетке и пошёл в дом.
   В доме был тот же резкий запах птичьего помёта, что и в сарае, может быть, пахло ещё больше. Убранство комнаты состояло из двух старых диванов, самодельного шкафа, стола да нескольких самодельных табуреток. У печки на дощатом настиле стояли два деревянных ящика. К крышкам от розетки тянулись провода, видимо, для электрических ламп.
   - Вот, так птенцов выводим, - пояснил мужчина.
   - А Вы хотя бы в милицию обращались, ведь можно же какой-то порядок навести? - спросила Люба.
   - И не раз. Кто мы здесь? Чужие. Выслушают, пообещают разобраться, и на этом всё заканчивается. В деревне одни старухи, старики - то все поумирали.... Все пьют. Раньше колхоз был. Все работали. Сейчас "перестроились". Сначала растаскивали, что ещё было, а теперь, вот, только друг у друга...
  
   Люба шла той же дорогой, только в обратную сторону. Те же белые поля и красоты. Только не видела их Люба. Мысли другие. Здесь в полуторастах километрах от города берётся за выживание обычная городская семья... "Надо обязательно встретиться с его женой и дочерью. Почему они это всё организовали? Может в городе им ещё хуже? Как им помочь?"
  
   Люба одиноко стояла на железнодорожной платформе. Не понятно, откуда раздавшийся голос объявил, что следующая из города электричка будет через пять минут. "Это ж в районный центр. Он в трёх остановках отсюда. Поеду, схожу в милицию", - осенило её, и она побежала на противоположенную платформу.
  
   - Вы должны нас понять, что милиция тоже не всесильна. Они уже два раза обращались к нам в прошлом году. Два раза мы разбирались. В Марушкино зимой живут всего одиннадцать семей, считая и эту городскую семью, восемь живут в кирпичном доме. Мужчин всего девять человек, из них двое детей: семь и одиннадцать лет. - Милиционер медленно ходит по комнате и, называя цифры, каждый раз делает взмахи правой рукой: - Пятеро пьют, из них двое - до невменяемости. Они и воруют этих ...перепелов. Дважды мне лично давали слово, в столе объяснительные записки лежат. Поеду туда, опять буду с ними разговаривать, пугать, могу лбами стукнуть.... Не сажают теперь за это.... Обещаю, поеду и разберусь... - Люба, не дослушав эмоциональную речь милиционера, молча вышла.
  
   Электричка подходила к городу. Темнело. Впереди показались городские огни. Люба, прижавшись в уголок купе и прислонив голову к стенке вагона, дремала. Ей виделось бесконечное белое поле и тропинка, по которой она шла.... Впереди в белом тумане тонул горизонт.... И вот, она уже не идёт, летит, медленно паря над белым полем. Впереди деревня, как тёмно - красное нагромождение строений. Она летит над ней. Чёрные и красные дома, чёрные кучи навоза, чёрными кажутся дороги. "Какое, всё-таки, мрачное это место.... Почему здесь живут люди?" Электричка резко останавливается. Люба просыпается. Поезд приближается к вокзалу...
  
  
   На очередное занятие Люба пришла несколько раньше других. Было интересно, кто же посещает такие занятия. Ждать долго не пришлось. Зал заполняли самые обычные люди. Большинству слушателей было от тридцати до пятидесяти, около десятка - пожилых и столько же совсем юных, но, как показалось ей, очень серьёзных юношей и девушек. За две минуты до начала установилась тишина, и все собравшиеся стали посматривать на дверь, откуда должен появиться Владислав Сергеевич. Тот не заставил себя ждать и сходу начал очередную лекцию:
   - Мы сегодня с Вами будем говорить о том, что пока не доказано наукой или пока считается антинаучным. Я говорю слово "пока", потому, что возможности человеческого интеллекта беспредельны. Придёт время, и человек откроет тайны тонких миров. Уже сейчас человек создаёт виртуальную реальность, несколько похожую на то, что существует в действительности. Когда человечество признает существование тонкого мира, будут поставлены и соответствующие задачи перед наукой, и человек, опираясь на научные данные, наконец, раскроет тайны творения, тайны Вселенной.
   Сегодня мы будем говорить о человеке. Все мы верим в Бога. В библии сказано, что Бог создал человека на шестой день творения по своему образу и подобию. Не будем противоречить святому писанию. Несколько порассуждаем: "Шестой день". Какой день? Земной день составляет двадцать четыре часа или один поворот Земли вокруг своей оси. Земля вращается вокруг Солнца за триста шестьдесят пять дней, т.е. один день это перемещение Земли по своей траектории относительно Солнца менее, чем на один градус. Солнце, в свою очередь, вращается вокруг центра Галактики. Галактики вращаются вокруг центра Вселенной. Может быть, Вселенная вращается вокруг центра, какого то ещё большего объединения и т.д. Считается, что движение Галактик относительно центра Вселенной всего на один градус осуществляется, примерно, за восемь с половиной миллионов лет. Бог создал Вселенную, и можно подсчитать, сколько миллионов земных лет составит один день Творения, то есть её поворот относительно оси. Что мы знаем о Боге? Очень много и ничего. Говоря о Божественной Личности, мы можем говорить о Божественном Сознании, о Божественном Разуме. Ещё Мы говорим, что Бог есть Святой Дух, т.е. Сила и творческое Начало. Бог триедин: Бог Отец, Сын и святой Дух. Сын - творенье божье. Бог - Отец и Святой Дух создают Сына, который и есть всё созданное Богом, т.е. вся Вселенная. Человек создан Богом после того, как была создана Вселенная, но по образу и подобию Бога.
   Что же представляет Бог - Отец? Это: Божественное Сознание, Божественный Разум и ещё Святой Дух. А что является телом Бога, то есть носителем всего этого? Сам по себе возникает ответ, что до творения Сына, т.е. всего сущего, не было ничего. Ничего. Нуль. Учёные говорят о веществе и антивеществе. Звёзды исчезают в чёрных дырах.... Создать вещество и антивещество можно только из "НИЧТО", из нуля.
   Так Бог - Отец, высветив своим Божественным Сознанием бесконечное пространство с помощью Божественного Разума и Силы Святого Духа, создал своё творение. Бог есть Любовь. И всё, что Он создал, есть Его всеобъемлющая Любовь. Это Его основной принцип Творения. Всё, что создано с Любовью, должно гармонично сочетаться друг с другом. Вселенная и всё в ней создано на принципе Любви и гармонии. Человек занимает особое место в творении. Человек был создан, чтобы быть господином и иметь полную власть на всех планах бытия, поэтому Бог и создал его по своему образу и подобию. Человеку дано сознание, которое необходимо развить до Божественного. Человеку дан разум, который должен быть развит до Божественного. Человек изначально Дух, ему присуще Сила и Творчество. Человеку, как и всему созданному Богом, на каждом плане Бытия дано соответствующее тело.
   Но человеку, чтобы опуститься с плана Божественной Монады, до плана проявленных вещей, пришлось пройти очень долгий путь, где человеческие существа не всегда руководствовались принципом Всеобъемлющей божественной Любви. Человек, нарушив основной принцип творения - принцип всеобъемлющей Божественной Любви, потерял свой приоритет и власть над другими божественными творениями, но он остался Божьим любимым, детищем, созданным по Его образу и подобию, и задача человека - восстановить то, что Бог дал ему при создании. Человеку необходимо развивать своё Сознание, свой Интеллект и, вновь, достигнув Божественного плана, слиться с Богом. Таков путь человечества, и каждый из нас этот путь пройдёт, ибо это план Бога.
   - А, как же - Ад? - Среди тишины раздался голос с последнего ряда.
   - Мы уже говорили, что ад находится на астральном плане. Человек после смерти физического тела проходит так называемые "мытарства" на астральном плане. Как живёт человек, какие у него мысли, какие вредные привычки истязают его при жизни, тоже продолжается после смерти. На Востоке утверждают, что на этом плане человек может быть до ста, а некоторые - пятьсот и даже тысячу лет. Но астрал - это уже тонкий план, а самым грубым является физический. Человек может жить как в аду, находясь на физическом плане. В "Тибетской книге мёртвых" говорится, что человек может воплощаться в аду. - Владислав Сергеевич берёт со стола книгу и открывает нужную страницу.
   - Ад описывается так: "перед тобой появится мрачная местность, чёрные и красные дома, чёрные ямы в земле, чёрные дороги..." Что-то каждому напоминает, не правда ли?
   "Где-то я уже такое видела" - задумалась Люба, и видение сна в вагоне электрички во время последней командировки явственно проступили в её памяти.
   - Что же получается, - продолжала рассуждать женщина с последнего ряда. - Человек прожил тридцать лет, но за это время стал сексуальным маньяком, убийцей, ещё каким - то извращенцем.... На астрале он продолжает свои дела?
   - Продолжает свои дела. Кто-то гребёт под себя золото, потом сотни лет как привидение охраняет свой сундук или закопанный клад. Маньяк продолжает потрошить свои жертвы.... Но это только его мучения и переживания. Другим они уже не могут нанести вреда. Более того, когда их "мытарства" на астрале закончатся, с ними остаётся их карма. А чтобы человек продолжал идти по пути эволюции до божественных высот, все свои грехи придётся отработать.... - Владислав Сергеевич задумался на мгновение, затем продолжал: - Пройдёт много времени, сменится множество поколений, может быть, человечество найдёт путь к удовлетворению потребностей всех живущих на Земле. Изменятся приоритеты. Богатство и власть не станут важными атрибутами успешной личности, в человеке будут цениться: широта Сознания и Интеллект, его творческие способности и возможности. Человеческий Разум будет управлять земным миром. Человеческое Сознание будет одинаково полно охватывать и физический, и астральный, и ментальный миры.... - Владислав Сергеевич медленно обвёл взглядом аудиторию, потом неожиданно спросил:
   - Как Вы представляете себе дальнейший путь человечества? Хотелось бы услышать Ваше мнение.
   В аудитории стало ещё тише, чем когда говорил Владислав Сергеевич. Слушатели думали, и это продолжалось некоторое время. Первый попросил слово молодой мужчина, сидящий в заднем ряду рядом с Андреем.
   - Данила. - Представился он. - Я думаю, что человек подойдёт к этому времени значительно изменившимся. Изменятся способности, могут развиться новые органы чувств, человек будет управлять не только своим здоровьем и самочувствием, но и, например, погодой, событиями.... Если человек будет одинаково, как и в физическом теле, осознавать себя и в астрале, и в ментале, то физическое тело, как самое грубое, должно видоизмениться.... Наверное, человек будет перемещаться в пространстве не на поезде, не на самолёте или пешком, а путём переноса Сознания. Думаю, что человек многое потеряет из нынешних человеческих качеств, но много приобретёт.
   - Согласен с Вами, молодой человек. - Владислав Сергеевич кивком головы и доброжелательной улыбкой как бы выразил поощрение слушателю, затем продолжал: - отголоски древних знаний, которые как-то сохранила память человечества, дают некоторые сведения о первой человеческой расе, известной на Земле, где говорится: "люди-тени", "люди-облака" мы можем только предполагать о периоде, когда происходила материализация, "облачение" человека. Когда-то наступит время, когда у человека отпадёт надобность в физическом теле.... А, что касается "переноса сознания", Вы слышали все о понятии "телепортация" Если предметом переноса взять человеческое Сознание и Разум и отождествлять человека именно с ними, а одним из тел - тело человеческого Духа, которое, как и тело Бога, в виде информации о человеке присутствуют везде во Вселенной, то телепортация собственного Сознания и Разума в пределах собственного тела вполне возможна. По этой же причине можно утверждать, что человек может существовать где угодно в пределах Вселенной. Он там, где его Сознание и Разум просыпаются и высвечивают окружающую Реальность".
   - Мы много слышали об "Апокалипсисе", о "Страшном суде", о "Конце света". Не будут ли эти события концом человечества?" - Спросила пожилая женщина. - Ведь не может же быть, чтобы все эти откровения и пророчества не имели под собой какой-то основы?
   -Мы не можем не размышлять над этой темой. Во-первых, мы можем допустить, что Божественная Мысль уже предвидела весь путь человечества и "полное падение нравов", которого достигнет род человеческий в "расцвете" своего земного существования, и для него уже "спланированы "потрясения и катаклизмы, типа Всемирного потопа. О чём мы уже знаем. Во-вторых, на помощь человечеству, конечно же, могут быть присланы личности, которые уже достигли высочайшего уровня на пути эволюции. Именно они помогут найти человечеству верный путь. В-третьих, сама Земля к тому времени может вступить в какой-то очень неблагоприятный для жизни людей период существования, и само человечество, потеряв в прямом смысле почву под ногами, вынужденно будет переходить на другой план бытия.
   Люба подняла руку неожиданно для себя, в каком-то неосознанном порыве. Владислав Сергеевич, увидев это, молча, только одним разрешающим движением руки предоставил ей слово.
   -Я хочу сказать о том... - Люба запнулась и на мгновение замолчала. Потом глубоко вздохнула и начала снова: - Меня переполняют мысли о том, что будет в этот период, когда человечество перейдёт на тонкие планы и, оставив астральные и ментальные тела, выйдут на план Души, отработает все свои задачи на этом плане, затем на плане Духа.... Миллиарды личностей с Сознанием и Интеллектом, развитых до Божественного, сольются с Богом. Какой мощи и силы достигнет Творец, создавая новый Мир, и в этом творчестве будет заслуга каждого человека, каждого из нас.... - Люба замолчала, почему-то повлажнели сами собой глаза.... Некоторые слушатели зааплодировали, к ним присоединился и Владислав Сергеевич.
   - Вот, что значит журналист! Мне лично так эту мысль передать бы не удалось...
  
   Перед уходом Люба подошла к Владиславу Сергеевичу и попросила ответить на вопрос: "У меня был сон, - сказала она. - Приснились Вы и подарили мне камень. Вот здесь он у меня, - Люба показала на грудь. - Что это может означать?
   - Вы чувствуете его?
   - Постоянно. По моему мнению, это сапфир. Такое сильное излучение. Когда закрываю глаза, мне кажется, что всё вокруг меня освещено его голубым светом.
   - Сапфир - один из магических камней. Он укрепляет дух, волю человека и символизирует такие качества, как постоянство, верность, целомудрие, скромность. Наверное, всё это в Вас есть? Или Вы хотите этого достигнуть? Вы рассказали мне про свет, идущий от камня. Закрывайте чаще глаза, и этот свет поможет Вам рассмотреть истинность событий, происходящих с Вами.
  
   В конце коридора стояли Андрей и Данила и через открытую дверь посматривали в сторону Любы, и, когда та вышла из аудитории, её остановил Андрей:
   - Вы домой обычным маршрутом?
   Люба утвердительно кивнула головой. Андрей показал рукой в сторону товарища:
   - Ещё один попутчик, живёт на соседней улице.
   - Данила. - Склонив голову, представился тот. - Приятно было Вас сегодня слушать. Давно увлекаетесь?
   - Совсем недавно. Обстоятельства так сложились.
  
   Данила вышел на одну остановку раньше, и, помахав рукой вслед уходящему автобусу, торопливо зашагал в сторону дома. Андрей, глядя сквозь автобусное стекло вслед уходящему другу, заметил:
   - Служили вместе. Он ушёл немного раньше, а теперь снова встретились. Мне пришлось на пол года задержаться. Долго штопали...
  
   Они вошли в подъезд и начали подниматься по лестнице.
   - Кто-то нас ждёт. - В полголоса сказал Андрей и ускорил шаг, чтобы поравняться с Любой.
   - Какие люди! И уже вдвоём! - Лео сделал первый шаг с площадки второго этажа.
   - А я тебя жду и с цветами, - чувствовалось, что Лео несколько возбуждён. Правая рука с букетом цветов была направлена в сторону Любы, а левая с бутылкой шампанского опущена вниз. Лео качнуло. Люба, не обращая на него внимания, пошла к своей двери. Андрей, обойдя ухмыляющегося Лео, начал подниматься на следующий этаж и, достигнув промежуточной площадки, замедлил шаг.
   Лео сделал пару шагов в сторону Любы и попытался её обнять. Люба резко повернулась в сторону Лео и оттолкнула его обеими руками:
   - Я тебе сказала: катись.... И катись. Иди отсюда, мы больше не знакомы.
   - Нет, знакомы.... Вот и цветочки тебе.... - Лео вновь приблизился к Любе. Та резко оттолкнула руку с цветами, и те посыпались на пол.
   - А это уже не хорошо. Я такое не прощаю.... - Лео уцепился правой рукой за плечо Любы и притянул её к себе. - Давай мириться.
   - Отпусти её. - Сверху прозвучал спокойный голос Андрея.
   - А, если не отпущу? Тогда что? Драться будем? Заступник. Смотри, заступник, я ничего не прощаю. Встретимся...
   Люба, воспользовавшись образовавшейся паузой, вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Лео, пнув ногой кучку цветов, продолжал выкрикивать угрозы в сторону Андрея, поплёлся по лестнице.
  
   Офис строительной фирмы находился на шестом этаже здания в правом крыле. Об этом любезно сообщил Любе охранник после того, как долго и внимательно рассматривал её корреспондентское удостоверение и позвонил в фирму по телефону. Лифт быстро доставил Любу на нужный этаж, и, свернув направо, она пошла по длинному безлюдному коридору. Не менее десятка разнообразных разных размеров табличек фирм и "ООО" пришлось прочитать, пока не нашла, нужную ей. Офис фирмы находился почти в самом конце коридора. На сияющей медным блеском табличке было написано только одно слово - название предприятия.
   Люба постучала в дверь и вошла. В комнате небольшого размера с одним окном за столом сидела приятного вида девушка лет двадцати пяти, и как только Люба представилась, поднялась и сделала несколько шагов ей навстречу. Чувствовалось, что Любу ждали.
   - Раздевайтесь и присаживайтесь, пожалуйста. - Девушка открыла створку платяного шкафа, затем показала рукой на кресло стоящее у стены напротив столика секретаря. - Размещайтесь, я доложу директору, что Вы пришли.
   Девушка скрылась за дверью, ведущей в боковую комнату, и появилась обратно, буквально, спустя несколько секунд:
   - Проходите. Дмитрий Алексеевич Вас ждёт. - Она посторонилась и пропустила Любу в кабинет.
   Кабинет директора оказался довольно вместительным помещением. Кресло директора стояло спинкой к окну, и первое, что увидела Люба, это был силуэт довольно крупного мужчины выше среднего роста, одетого в тёмный костюм. От середины массивного стола и по обе их стороны несколько одинаковых мягких стульев. Такие же стулья стояли и по обеим сторонам вдоль стен кабинета. В углу слева от стола стоял журнальный столик и два мягких кресла. Директор поднялся навстречу и сделал шаг в сторону журнального столика.
   - Любовь Валентиновна? Дмитрий Алексеевич. Проходите сюда, пожалуйста. Присаживайтесь в кресло. Кофе, чай?
   Люба, едва присев, сразу утонула в мягком кресле. Директор сел напротив и сразу же повторил вопрос:
   - Ну, чай или кофе?
   - Можно кофе. - Люба открыла свою сумочку, достала блокнот и ручку.
   - Оленька, два кофе, пожалуйста. - Крикнул директор секретарше и, улыбнувшись Любе, продолжал: - Я пригласил Вас как известного в городе журналиста, чтобы Вы, так сказать, написали о нас. О нашей строительной фирме. Дело, собственно, в том, что фирма берёт под капитальный ремонт два расселённых дома в центре города. - Он назвал адрес. Люба вспомнила эти дома, много лет назад обнесённые деревянным забором, с забитыми листами железа окнами и мусором вдоль стен, и одобрительно кивнула головой.
   - Мы вкладываем некоторые суммы, но нам хотелось бы, чтобы будущие жильцы уже сейчас оказали некоторую помощь.... - Дмитрий Алексеевич взял одну из чашек кофе, принесённую в этот момент секретаршей, осторожно сделал глоток, движением подбородка предложил Любе сделать тоже самое и продолжал:
   - Примерный текст мы уже написали, там всё сказано, а Вы, как специалист высокого класса, сделайте что надо. Пусть это будет интересная рекламная статья.
   Дмитрий Алексеевич положил два листа печатного текста, уже заранее лежавших около стенки на краю письменного стола и начал рассказывать о будущих удобствах в этих домах, о виде из квартир, о близости к центру. Люба слушала, так и не дотронувшись до кофе.
   - Озеленим дворы, посадим деревья, сделаем детскую площадку.... - Директор восторженно рисовал будущие радужные перспективы счастливых обладателей квартир.
   - У Вас уже есть разрешение на ремонт этих домов? - Неожиданно для себя самой спросила Люба.
   - Есть, есть. - Несколько замялся Дмитрий Алексеевич. - Один очень крупный чиновник дал разрешение.... Ещё, малость, осталось согласовать.... И вот, хотелось бы, чтобы будущие владельцы приняли активное участие.
   Многословная и напыщенная речь директора как-то расслабила Любу, и она непроизвольно на мгновение закрыла глаза.... В момент лицо директора осветилось каким-то новым светом. Она увидела вместо крупного, мило улыбающегося лица с горящими восторженными глазами что-то похожее на мордочку суслика со злыми глазками и вытянутым дёргающимся носиком. Существо словно гипнотизировало её, внушая что-то непристойное. "Это же директор в свете моего астрального камня", - успела подумать она и открыла глаза. Директор сидел в прежней позе и, не заметив, что только что произошло с Любой, продолжал свою убедительную речь:
   - Конечно же, кроме того, мы договорились с вашим редактором, Вы получите соответственно эффекту Вашей статьи.... - Директор многозначительно посмотрел прямо в глаза Любе. Люба прищурила глаза: вместо хитроватых глазок и мордочки суслика на неё смотрели жадные и трусливые глаза шакала. Рот существа искривлённо склабился в довольной ухмылке.... Люба вздрогнула, но, мгновенно взяв себя в руки, спокойно ответила:
   - Я Вам благодарна. Мы обсудим с редактором, и думаю, что всё будет, как Вы хотите.
  
   Люба вышла из офиса-центра. Промелькнувшая в её сознание ещё во время разговора с директором мысль о том, что фирма не собирается ничего ремонтировать, а хочет лишь собрать деньги, постепенно превращалась в уверенность, что действительно так и есть. "Расскажу свои подозрения редактору", - подумала она, но сразу же отвергла эту мысль: "редактору всё равно. Деньги за статью, наверное, уже перечислены. Надо посоветоваться с кем-то другим".
  
   Вечером Люба позвонила Андрею и попросила о встрече. Через несколько минут тот стоял перед входной дверью в её квартиру.
   - Проходите, Андрей. Есть дело, но не знаю с кем посоветоваться. Выбор пал на Вас. Чаем Вас угостить?
   Андрей кивнул головой и прошёл за Любой в комнату. Люба на минуту сходила на кухню и принесла торт в картонной коробке, перевязанной тонкой пластиковой лентой. Пока Андрей трудился над развязыванием туго затянутой в узел ленты, Люба принесла чашки, коробочку с пакетиками чая и, уже вскипячённый, фирменный электрический чайник.
   Люба рассказала о посещении строительной фирмы, о беседе с директором, о своих впечатлениях и подозрениях.
   - Может быть, я и не права. Все неприятные мысли начались, когда я закрыла глаза и посмотрела на директора в свете камня.
   - В свете камня? - Андрей заинтересованно посмотрел на рассказчицу.
   - Да, в свете камня. Не знаю, поймёте ли Вы, но у меня был сон.... - Люба рассказала, как во сне ей был подарен камень, о последующей беседе с Владиславом Сергеевичем и, наконец, о том, каким она видела директора во время разговора с ним.
   Андрей слушал молча. Он внимательно смотрел на Любу, хотя на лице порой проявлялась тень какой-то отстранённости. Выслушав до конца Любу, он произнёс всего лишь короткую фразу:
   - Всё равно. Так оно и есть.
   - Так и есть? Вы со мной согласны? - Люба усомнилась в словах Андрея.
   - Согласен. Когда Вы мне всё это рассказывали, я всю эту ситуацию тоже смотрел "в свете". Только не в свете камня, а в несколько другом.... Я включился или, проще сказать, вошёл в Вашу ситуацию и посмотрел. Так что Вы в отношении этой фирмы и её директора совершенно правы, и надо подумать, что можно сделать, чтобы эти отморозки не обманули честных людей. Подумаем. - Пообещал он и ложечкой взял кусочек торта с тарелки.
   - Андрей, а что означает "включиться?" - робко задала вопрос Люба.
   - "Включиться?" Значит, высветить ситуацию или какой-то предмет, объект не светом камня, как Вы это сделали, а светом собственного Сознания, собственной мысли. Обратитесь к Владиславу Сергеевичу. Если он посчитает, что Вы созрели для этого и, как он выражается, Ваш уровень "нравственно-духовных начал" соответствует, то после нескольких специальных занятий Вы можете получить умение "включаться".
   - А, Вы, сами не можете об этом рассказать?
   - Рассказать-то могу, что и делаю. А, вот, научить.... Только с его разрешения.... Такое условие.
  
   Через неделю в газете было опубликовано интервью известной журналистки Вересовой Л.В. с директором крупной частной строительной фирмы о предстоящей реконструкции двух жилых домов в центре города. Словами дающего интервью были доведены до читателей огромные технические возможности фирмы и её планы, будущие перспективы по восстановлению жилых домов и все возможные удобства для будущих владельцев квартир. Обосновывалась необходимость предварительного привлечения средств будущих собственников и гарантии фирмы.
   Несколькими днями позже в другой газете была опубликована за подписью малоизвестного корреспондента заметка. Где было выражено сомнение в возможностях малоизвестной строительной фирмы, привлекаемой для восстановления жилых домов по конкретно указанному адресу, и выдвигалось требование к властям города о применении конкурсного подбора ремонтно-строительных организаций.
   На городском телевидении промелькнуло выступление главы городской власти о порядке выбора конкурирующих фирм для восстановления жилых домов в центре города. Среди прочих адресов перечислялся и адрес известных нам жилых домов.
  
   Люба не спеша, шла по улице по направлению к своему дому, когда услышала голос:
   - Любовь Валентиновна, можно пойти вместе с Вами? - Люба оглянулась и увидела Данилу. Тот быстрыми шагами шёл к ней.
   - Иду к Андрею, увидел Вас и думаю, почему быт не пойти вместе, ведь Вы с ним живёте в одном доме?
   - В одном, и даже в одном подъезде. Только на разных этажах.
   Люба внимательно рассматривала подошедшего мужчину. Чем-то похож на Андрея. Одинаковая военная выправка и подтянутость. И роста одного. Только Андрей уж очень серьёзный, много не говорит и мало улыбается. Данила, чувствуется, весельчак - улыбка с лица не сходит. Любитель и пошутить, и посмеяться. "Приятный человек", - подумала она.
   - А мы вчера с мамой о Вас говорили. Вы маме очень нравитесь. - Данила смутился и начал пояснять ситуацию: - Мама тоже, иногда, вместе со мной ходит на занятия и видела Вас.
   - Маме нравлюсь, - засмеялась Люба, - а Вам, значит, нет?
   - Почему нет? Вы мне очень понравились, когда я в первый раз Вас увидел. - Лицо Данилы окончательно покраснело пунцовым цветом. Оба засмеялись. Разговаривая о разных пустяках, дошли до подъезда дома.
   - Мы с Андреем собрались поговорить по темам лекции. Вы не желаете принять участие?
   - Если пригласите, может быть, и пожелаю. - Люба остановилась перед дверью своей квартиры. - Будет что-то нужно, звоните.
   Едва Люба успела снять пальто и войти на кухню, чтобы поставить чайник, раздался телефонный звонок. Звонил Андрей. Он и Данила приглашали на чай. Люба согласилась. спустя несколько минут, она уже входила в квартиру Андрея.
   Квартира Андрея внешне была очень похожа на квартиру Любы, единственная разница лишь в том, что у неё было на одну комнату больше. Убранство комнаты говорило, что здесь живёт одинокий мужчина: объёмистый диван слева у стены, рядом с ним ближе к двери двухстворчатый платяной шкаф, в правом переднем углу тумбочка с телевизором, справа у стены напротив дивана журнальный столик и два мягких глубоких кресла, в которых только что сидели хозяин и его друг.
   С приходом Любы оба мужчины засуетились: Андрей из кухни принёс чашки с блюдцами и целую плетёнку из соломы пирожных, пока Данила усаживал гостью в кресло, где ей удобнее.
   - Кофе или чай? - предложил Андрей. Все выбрали кофе. Через минуту все трое сосредоточились на пирожных.
   - Любовь Валентиновна, у Вас есть время? У нас сегодня тема "Сознание", Вы не хотели бы поучаствовать в нашей беседе? - это произнёс Данила, стряхивая микроскопические крошки от пирожного, видимо, заметные только ему самому, с одежды. Он с заметной нежностью во взгляде и едва заметной улыбкой выжидающе смотрел в лицо Любы.
   - Если окажете такую честь, - улыбнулась Люба Даниле.
   - Андрей, начинай ты. Самые умные мысли всегда у тебя, - изобразил серьёзное выражение лица Данила.
   Андрей сделал довольно длительную паузу, как бы собираясь с духом, посмотрел на серьёзные лица присутствующих и, сначала слегка запинаясь, начал:
   - Чтобы разобраться, что мы, собой представляем, я думаю, надо начинать с роли сознания в человеческой сущности. Что же есть человек? Биологическая машина, имеющая некоторую долю интеллекта, памяти, способность к обучению и даже творчеству, с сознанием, уровень которого, по утверждениям самого человека, отличается от сознания других живых существ с мифической душой, существование которой наукой и людьми отвергается, поскольку местоположение её у человека чётко не определено? За душу часто принимают чувственность и желания человека: "так душа хочет", "душа просит", "люблю всей душой". У каждого человека есть астральное тело, которое ещё называют "телом желаний и чувств". Его-то и принимают за душу.
   - Многие и в существование астрального тела не верят. - Подключился к речи Данила.
   - Хотя есть не мало людей, которые выходят в астрал. Наконец, видят себя во сне, в трансе.... - Продолжал Андрей. - Большинство отождествляют себя со своим телом. "Человек из земли пришёл в землю и уйдёт". А, если человек умер, то тело не что иное, как кучка земли или горсть пепла, нет тела - нет человека! А так ли это? Недавно по телевизору показывали проведение аборта лапароскопическим способом с одновременным наблюдением с помощью ультразвукового аппарата: игла приближается к крохотному зародышу.... И что мы видим? Зародыш, ещё и не человек, с ужасом отстраняется от иглы, сопротивляется.... Может быть, человек ещё в зародыше обладает и разумом, и сознанием? В самом раннем детстве дети сочиняют музыку, рисуют и многое другое, ещё не научившись говорить.... Так, может быть, человек в первую очередь - это его сознание, связанное с разумом, а тело лишь тот сосуд, который он берёт на некоторое время, чтобы воплотиться на Земле?
   - Молодец, Андрей! Ты, словно, лекцию читаешь, как Владислав Сергеевич, даже интонация похожа. - Пошутил Данила.
   - Можем ли мы допускать, что человек, созданный Богом, приходит только на Землю и только единственный раз. Даже, если кто-то живёт сто лет, сто лет во Вселенной, которой миллиарды лет, всего лишь краткое мгновение. И всё? Стоило ли Богу для этого создавать человека, да ещё по свому образу и подобию? Если человек живёт всегда и на всех планах Бытия, на каждом плане имеет соответствующее тело, следовательно, чтобы выделить себя из окружающего мира, человек должен иметь сознание, переходящее с плана на план. Человек там, где его Сознание и Разум. Если человек теряет физическое тело, значит ли, что человека больше нет? Практика показывает, что если мы сознательно на какое-то время оставляем тело, мы осознаём себя в этом же мире, так же мыслим, выполняем те же действия.... А тело, когда его оставляешь не осторожно, даже ушибов не чувствует при падении...
   - Ты, что? Уже опыты проводишь? Он категорически запретил. Ты же слово давал! Только "включением" и только в присутствии близких.... - Разволновался Данила. Он вскочил с кресла, стоял перед Андреем и размахивал руками: - У тебя ссадина была на левой щеке.... Я то подумал, что тебе кто-то съездил, а ты "не осторожно" упал, оставляя тело.... Видите, какой сумасшедший у Вас сосед? - обратился Данила к Любе.
   - Я и думал только "включением". Просто, слишком сосредоточился.... - Оправдывался Андрей.
   - Вы так серьёзно этим занимаетесь? - Люба растеряно и с удивлением смотрела на мужчин.
   - Не понимаю, что в этом особенного? - продолжал оправдываться Андрей. - Владислав Сергеевич впервые сделал и гораздо больше, чем я, на второй год с момента, как начал заниматься. Может быть, мне такое за всю жизнь не сделать...
   - Он сделал в присутствии людей. Как ты не понимаешь, в таком опыте вернуться шанс пятьдесят на пятьдесят.... - Продолжал возмущаться Данила.
   - А ты, когда в атаку людей водил, у тебя какой был шанс? - не сдавался Андрей.
   - Понятно. Ты решил всю жизнь в атаку ходить? Он, когда тебе давал знания, разве не предупреждал, что это очень тонкая и опасная наука? Свет... Добро. Добро должно быть и в отношении себя. Ты должен ему рассказать. Понял?
   - Понял. Каждый распоряжается собой...
   Андрею было не удобно и, особенно, в присутствии Любы. Чувствовалось, что ему жарко. Но, уже спустя несколько секунд, он уверенно продолжал:
   - Мы должны практически отработать переход с одного плана на другой, и, если Сознание, разум, память будут оставаться без изменения, то это докажет, что человека надо воспринимать не как тело с его рефлексами, а...
   - Как вечное Сознание, Разум, эволюционирующие с каждым очередным воплолощением, - продолжал мысль друга Данила. - А тело - всего лишь "один из важных атрибутов человеческой личности", как сказал однажды Владислав Сергеевич.
   - Да. Я и хотел это сказать. Человек должен понимать, что эволюционный путь - это расширение сознания, развитие разума, т.е. собственного интеллекта, своих творческих способностей...
   - Правильно. А не увеличение собственного счёта в банке.... - Вновь подхватил Данила.
   - Вы, извините меня, - обратился он теперь уже только к Любе. - Мы часто шутим, но относимся к этим вещам очень серьёзно. Вы, ведь, тоже идёте по этому пути?
   - По всей видимости - да. Только, выходит, мне до вас ой-ой-ой, - улыбнулась Люба.
   - Вы уже разговаривали с Владиславом Сергеевичем? - спросил Андрей Любу.
   - Не только разговаривала, но уже работала часа три.... Он такие домашние задания даёт, что на работу ходить некогда...
   - А Вы занимайтесь этим всегда, как мы: дома, на работе, во сне, в дороге. Каждую минуту. Можете показать, чего Вы уже достигли? - Андрей с интересом уставился на Любу.
   - Вы меня чувствуете? - спросила Люба через несколько секунд.
   - Да. Но почему рукой и лоб? Могли бы губами и губы, - пошутил Андрей.
   - Это лучше меня! - Шутливо вклинился в их диалог Данила.
   - Пытаюсь чувствовать различные предметы, цветы, деревья, - продолжала рассказывать Люба. - А, что касается человека, то я тоже так думаю, как и Вы. Причём, чаще ночью, когда часами спать не хочется...
   Из квартиры Андрея Люба и Данила вышли вместе. На лестничной площадке этажа, прощаясь, Данила неожиданно для себя протянул Любе руку. Та протянула свою.
   - Мама будет рада видеть Вас у нас в гостях. - Данила несколько попридержал Любину руку и покраснел.
   - Если придётся, то с удовольствием, - ответила Люба и, повернувшись к Даниле спиной, долго не могла попасть ключом в замочную скважину.
   Данила, напевая про себя песню, шагал по ночному городу. Он думал о том, что завтра обязательно позвонит Любе и пригласит её "ну, например, в театр..."
  
  
   Чудо произошло нежданно-негаданно.... Люба пришла в редакцию.
   - Шеф у себя? - задала она привычный вопрос секретарю редактора юной и милой девушке Дианочке. Диана сидела за своим столом со страдальческим лицом и зажимала левую щеку ладонью.
   - Диана. Что случилось? Зуб? - Люба непроизвольно включилась в больную щеку девушки и, вдруг, ощутила болевой очаг на левой нижней десне. Воспаление шло от корня зуба. Тёмная зона с красноватыми прожилками захватывала часть десны. Люба чувствовала, как при каждом движении что-то дёргалось в воспалённой зоне и приносило боль. "Бедная девочка", - подумала она, - "надо постараться помочь".
   - Диана, давай-ка я тебе помогу. Не возражаешь? - Люба решительно подошла к девушке и приблизила к её левой щеке правую руку. Диана, забыв про боль, с удивлением таращила на Любу свои зелёные глазки. Люба сконцентрировала своё внимание на болевой зоне, потом "втянула" боль в ладошку своей руки и резко выбросила её в сторону. Затем рука сделала непроизвольно несколько оттягивающих движений и Люба с удивлением увидела, что болезненный очаг на десне Дианы исчез. Диана не могла сказать ни слова. Она чувствовала, что боль прошла. И с ещё большим удивлением смотрела на избавительницу...
   - Я могу пройти к шефу? - люба двинулась к двери кабинета редактора, так и не услышав реакции Дианы.
  
   Слухи о том, что Люба Вересова стала "экстрасеншей" в редакции поползли сразу. Сначала Диана рассказала о своём чудесном избавлении от боли лишь кой-кому и то "по секрету", а затем всем, кто её просил и не просил. Через два дня после разговора с директором по поводу одной статьи, директор как бы невзначай спросил Любу:
   - А это правду говорят по поводу секретарши?
   - Раз говорят, значит, правда. - С улыбкой ответила Люба.
   - Как теперь рассматривать ту твою статью об экстрасенсах, гадалках и прочих? - В тоне вопроса директора сквозило истинное удивление.
   - Как то, что в то время я была совершенно не компетентной в том, о чём писала. Теперь сожалею. Исправляю свою ошибку...
   Директор покачал головой и вздохнул, так, видимо, и не поняв сути происходящего.
  
   У Любы началась удивительная жизнь. Каждый день нёс что-то новое. Мир открывался перед ней заново и с совершенно неожиданной стороны. Она чувствовала всё. Чувствовала, как крутятся колёса трамвая, грохочущего на соседней улице, как двигается на ветру верхушка дерева, и пахнут набухающие почки...
   Хотелось помочь всем и каждому. Когда в метро женщина, почувствовала себя плохо, прислонилась к холодной стене колонны, чтобы выждать, когда пройдёт очередная боль в сердце, Люба подошла к ней, сняла боль, и они вместе поднялись по эскалатору.
   - Спасибо, дочка, - поблагодарила женщина, когда они, уже выйдя на улицу, расставались. Люба, может быть, впервые за много лет почувствовала внутри распирающее сердце чувство удовлетворения собой...
  
   Наступила середина апреля, весна победно шествовала по городу. Снег сошёл, с каждым днём поднималась температура воздуха, на деревьях и кустарниках набухли, а кое-где на деревьях лопались почки, и появились первые листочки, на газонах всходила первая травка...
   Люба убрала зимнюю одежду и щеголяла, как она сама выражалась, в своём светло-сером плаще и светлых туфельках выше среднего. Данила, который вновь встретил её как бы случайно, с восхищением сказал:
   - Вы удивительны. Вас можно узнать на любом расстоянии, даже в толпе. - Люба смущённо промолчала, но слова Данилы, как она призналась сама себе, были ей приятны.
   После очередной встречи в квартире Андрея, Данила вновь повторил приглашение навестить их с мамой и предложил вместе сходить на концерт в будущую субботу. Люба согласилась пойти на концерт, но по поводу встречи с мамой Данилы от разговора уклонилась.
  
   Любе нравились оба: и Андрей, и Данила. В начале более привлекательным казался Андрей. Умный, спокойный, волевой, он не красавец, но очень представительный внешне, он располагал к себе любого человека и, если бы хоть какое-то проявление интереса в сторону Любы, естественно, кроме как дружеского, то она непременно бы двинулась в его сторону. Андрей был приветлив, в любую минуту готов броситься на помощь, но самое большое, что чувствовала Люба, это уважение к себе и любезность в отношениях. Казалось, что Андрей был, одержим наукой, которой занимался под руководством Владислава Сергеевича, и только для этого был готов на всё.
   Данила, напротив, при первой же встрече с Любой, стал проявлять все знаки человека не равнодушного, а, если сказать точнее, влюблённого в неё. Люба чувствовала и видела, какие волны энергии возникают в нём при их встречах, а особенно, при прикосновениях. К её удивлению, она чувствовала всё подобное и в себе и с ужасом думала, что и Данила, и Андрей всё это видят и чувствуют. "От них ничего не скроешь", - думала она и краснела от этой мысли.
  
   В большом концертном зале собралось довольно много людей. Люба с Данилой это почувствовали, только лишь приблизившись к входу. Протиснувшись сквозь толпу, они прошли внутрь. Здесь тоже толпился народ, и так до самого гардероба. Сняв плащ, Люба оказалась в светло-коричневом костюме из кружевного полотна, искусно подобранные серёжки с тёмными камешками и такой же кулон подчёркивали изящность её подвижной головки и шеи. Пока Люба поправляла причёску перед зеркалом, Данила стоял в трёх шагах сзади Любы и любовался ей. Люба видела его в зеркало, чувствовала его энергетику, и тёплое чувство, как прилив нежности, захватило её целиком.
   Они прошли в большой зал фойе, где по кругу медленно двигались пришедшие на концерт пары. Тёмно серый костюм Данилы прекрасно гармонировал с коричневыми ботинками, светлой рубашкой и коричневым с вкраплениями красного цвета галстуком. Люба, впервые за всё время знакомства, взяла Данилу под левую руку, и они так же медленно, как и остальные, двигались вдоль по залу, внимательный человек мог заметить, сколько восхищённых глаз сопровождало эту необыкновенную парочку.
   На концерте звучала музыка Чайковского. В один из моментов, когда музыка своей чувственностью и силой сжала всю массу народа в зале до состояния зачарованности и общей затаённости дыхания, Данила наложил свою руку на ладошку Любы и с нежностью, скорее энергетически, чем физически, ласково объял пальцами. Люба не отстранила её, а лишь тихо прижалась плечом к плечу Данилы...
   По дороге Данила купил торт и бутылку лёгкого вина. Они пришли к Любе, и та быстро поставила на стол фужеры для вина, чашки, вынула из холодильника пару салатов, нарезку из мяса и вазу с конфетами. Данила, сидя на диване за столом, с любопытством рассматривал убранство комнаты, фотографии и картины на стенах. Глядя на богато обставленный стол, Люба неожиданно сказала:
   - Данила, может быть, мы пригласим Андрея?
   Данила сначала сжался, но затем немедленно с несколько фальшивым восторгом согласился, и потянулся к телефону.
   Андрей долго уговаривать себя не дал. Он спустился уже через несколько минут, прихватив бутылочку шампанского и коробочку конфет.
   - По какой причине пир? - С улыбкой, глядя на накрытый стол и несколько сконфуженного Данилу, пробасил он. И узнав, что они только что вернулись из концертного зала, с сожалением промолвил:
   - Жаль, я с прошлого года в театре не был, - и потом уже весело: - Рад за вас, друзья. Давайте по этому поводу по бокальчику шампанского...
   После шампанского и опробования салатов разговор как-то сам по себе пошёл про энергетические воздействия и защиту. Первым возмутился Андрей:
   - Любовь Валентиновна, Вы хоть представляете, сколько всего надо обсудить, до утра не успеем. Давайте встретимся, скажем, завтра или на неделе и поговорим.
   - Вы хотя бы скажите мне, Андрей, хоть какую-то защиту применять можно? - попросила Люба.
   - Против обычных людей: ничего нельзя. А против магов? Здесь другие отношения: кто сильнее, тому можно обсуждать...
   - Ну, а если просто кто-то нападёт, что разрешается применять? - Настаивала на ответ Люба.
   - Из нашего арсенала - ничего. - Вмешался в разговор Данила.
   - Почему ничего? - Возразил Андрей. - Можно применить, например, гипноз.
   - Гипноз? Надо будет овладеть гипнозом? - удивилась Люба.
   - Гипноз, но несколько не в том понимании, как Вы о гипнозе слышали. Это кратковременное воздействие с целью на очень короткое время нейтрализовать нападающего...
   - Андрей, покажите.
   -Показать на ком? На этом? - Андрей показал в сторону Данилы. - Посмотрите, как он возбуждён. Ни один маг сейчас с ним ничего сделать не сможет.
   Данила шире расправил плечи и, глядя в лицо Андрея, усмехнулся.
   - Покажите на мне. - Попросила Люба.
   - На Вас? Покажи Данила.
   - Покажи сам. Я согласен. - Данила откинулся на спинку дивана и спокойно стал наблюдать за происходящим.
   - Хорошо, но только на мгновение. - Андрей спокойно посмотрел на Любу. И, лишь глаза их встретились, та почувствовала, что глаза сами закрываются. Всё это происходило не более полминуты. Люба почувствовала какой-то энергетический толчок. И прежнее самочувствие восстановилось.
   - Достаточно? ничего сложного нет: соответствующе заряженная энергия на соответствующий участок мозга.... Данила поможет освоить. Извините, мне пора.
   - Спасибо за гостеприимство. Очень всё хорошо и вкусно. - Зарделся Данила и суетливо начал собираться вместе с другом.
   При прощании, когда Андрей уже начал открывать дверь, Люба подала Даниле руку, и тот, взяв её в обе руки, нежно пожал и поцеловал. Когда за друзьями закрылась дверь, Данила внезапно спросил:
   - Андрей, ты одобряешь?
   - Ты же знаешь, - ответил тот, - каждый человек свободен и может делать всё, что хочет. Если ты серьёзно, то лучшей кандидатуры найти трудно.
   Андрей пошёл на свой пятый этаж, а Данила нехотя поплёлся вниз и затем по безлюдной улице к своему дому. Люба выключила свет и встала у окна. Данила несколько раз оглядывался, но продолжал удаляться.
  
   Уже половина второго ночи. Андрей лежит на своём диване и уже больше часа не может заснуть. "Может быть, хоть Данила устроит свою жизнь, - думает он. - Давно пора семью иметь, да и детишками обзаводиться. Трудно найти в их возрасте близкого человека. После того, что им пришлось вместе пережить, совсем по-другому смотришь на жизнь.... Требования другие. Война. Сколько жизней унесла, сколько судеб переломала...."
   Мысли Андрея переключаются на себя самого. Вспоминается последнее лето перед призывом в армию.
   Прошло с тех пор уже больше десяти лет. Вся жизнь прошла, а кажется, что только вчера было....
   Шёл как-то днём по городу, а навстречу три девчонки. Одна такая беленькая, стройненькая, с косичками, за руку маленькую девочку ведёт, видимо, сестрёнку. Посмотрел на неё, встретился глазами, а она отвела лицо в сторону и покраснела.... Мимо прошёл, а потом долго не мог забыть её взгляд. Стоит перед глазами, да и всё....
   "И до сих пор стоит, - подумал Андрей - Думал, это и есть моя судьба, да вот как всё вышло...."
   Андрей вздохнул. В памяти вновь потянулись одно за другим давно прошедшие события, как кадры, давно просмотренного и почти позабытого фильма.
  
   Целую неделю Андрей бродил по городу и искал незнакомку, пока, наконец, не увидел её всё с той же девочкой на одном из огородов. Большая часть городка состояла из деревянных домиков, а у каждого домика был маленький приусадебный участок. Они, обе, одна с лейкой, а другая с кружечкой, поливали грядку....
   Стесняясь подойти к девушке, Андрей с утра и до вечера выслеживал её, пока однажды она пошла в магазин....
  
   "Нина, Ниночка, где ты сейчас?" - Прошептал Андрей, и от сердца пошла горячая волна ностальгии....
   Он её помнил всегда. Помнил все их встречи до мельчайшей подробности. Встречались почти каждый день. Времени у Нины было мало. Родители работали, и надо было быть с сестрёнкой. Однако были встречи, когда они, взявшись за руки, ходили по вечернему городку.... Говорили мало. Обо всём говорили их глаза и сжатые вместе ладони. Андрей чувствовал себя на седьмом небе. Вспыхнувшая так внезапно, любовь казалась вечной и самым главным делом в его жизни. Он давал себе клятву никогда не выпускать из своей ладони этой маленькой ручки, быть всегда рядом, любить....
  
   Случайное событие, в котором Андрей всегда винил только себя, произошло неожиданно.... Уже надо было уезжать домой, и они договорились, что Нина придёт провожать его на вокзал. Друзья, ребята и девушки, в компании с которыми был Андрей до встречи с Ниной, тоже решили Андрея проводить.
   Шла посадка в поезд. Когда прощались, одна из девушек вдруг прильнула к Андрею и поцеловала в губы. Андрей инстинктивно притянул её к себе. Когда, отстранившись от девушки, поднял глаза, перед ним в десяти шагах стояла Нина. Её лицо было пунцовым. Нина резко повернулась и бросилась бежать.... Поезд дал гудок и медленно начал движение. Андрей вскочил в открытую дверь своего вагона.
   "Никогда не прощу себе этого" - вслух произнёс Андрей, и глаза повлажнели....
   Уже, когда ехал в поезде, Андрей понял, что произошло. За две недели, пока они были с Ниной вместе, у них не было не только поцелуя, но он даже и не обнял её ни разу....
  
   Андрей написал Нине письмо, где пытался объяснить случившееся. Ответа не было. Он писал ещё и ещё, пока не узнал, что Нина уехала в другой город.
   Была солдатская служба. Было военное училище. Был далёкий военный гарнизон. Был Афганистан. Была война и ранение. Не было личного счастья....
  
  
   Нина, держа в левой руке большую сумку с вещами, а правой придерживая идущую впереди неё дочку и подпирая локтём открытую дверь в тамбур вагона, протискивалась к выходу. Поезд подходил к её родному городу. Вагон тихо остановился. Проводница открыла дверь, подняла металлическую пластину, открывающую ступени, и, сделав шаг назад, освободила выход. Нина осторожно спустилась на перрон, поставила сумку, потом помогла сойти дочери. Вот и снова дома. Она поймала дочкину руку и повернулась в сторону вокзала. В десяти шагах перед ней был проход с перрона в город. Тот же забор из штакетника, только, видимо, недавно покрасили, но в тот же зелёный цвет. Только деревья за забором выросли и стали выше крыши вокзала.
   "Отсюда я тогда и увидела Андрея, - мелькнула мысль. - Столько лет прошло, а ничего не изменилось "
   Её встречали отец и младшая сестра. Отец, возраст которого перевалил за пятьдесят, заметно изменился, пополнел. Он подошёл к дочери потяжелевшей, как отметила про себя Нина, походкой и крепко обнял дочь, потом занялся внучкой. Сестра, наоборот, превратилась из девочки - подростка в красивую молодую женщину, ростом выше Нины.
   Она уже была замужем и имела годовалого сына. У встречающих было весёлое, радостное настроение и никто не спрашивал Нину, о её внезапном возвращении.... Отец и сестра приехали на машине, и через десяток минут Нина с дочерью находились в объятьях остального семейства....
  
   Нине не спалось. В двух шагах на диванчике, где раньше спала сама Нина, лежала её восьмилетняя дочь и тихо посапывала во сне....
   "Круг замкнулся, - думала Нина. - Пятнадцать лет, как мгновение. Пролетело, и вспоминать не хочется.... Зачем всё это было? Институт, замужество.... Тогда в этой же комнате так страдала, казалось, мир рухнул, и, вот, теперь снова...."
   Она вспомнила, как, ослеплённая каким - то непонятным чувством возмущения, злости, ревности, она бежала от вокзала до дома, затем в слезах и истерике упала на диван, где сейчас спит её дочь, и с температурой, доходившей до сорока, не поднимаясь, пролежала три дня, пока озадаченные её поведением родители не вызывали врача, и тот, так и не разобравшись в причине её поведения и состояния, лечил её всеми таблетками, которые у него были.... Потом были письма Андрея, которые она рвала и сжигала в печке, не читая....
   Однако, потом, его последнее письмо перед её отъездом на учёбу, как-то вопреки своему желанию сжечь, она всё же его прочитала, и оно запомнилось наизусть....
   "Милая моя, любимая Ниночка, - писал Андрей, - прошёл год, как мы расстались. Я тебе пишу почти каждый день, а ты не отвечаешь. Я тебе много раз писал о том недоразумении, которое тогда произошло.... Если бы ты меня любила, то поняла бы всё и поверила мне. Ты не отвечаешь, значит, меня не любишь, и не любила.... Уже полгода, как я служу в армии. Вчера зачитали приказ о наборе в военные училища. Я не спал всю ночь и думал, что мне делать. Зачем я вернусь на гражданку? Ведь, тебя нет, и не будет. Думаю, что в мужском коллективе, в армии, где мало времени, чтобы думать о своих чувствах, я и найду своё место. Думал жить только для тебя, но буду служить Родине, всем, в том числе и тебе. Я тебя никогда не забуду и буду любить до конца жизни. Прощай. Всегда только твой. Андрей".
   "Я тогда не сожгла, а спрятала это письмо, - вспомнила Нина, - может быть, оно и сейчас цело?"
   Она встала и, не зажигая света, тем более, что за окном почти рассвело, открыла нижний ящик книжного шкафа, где оно могло быть. Ни оставленных когда-то ею бумаг ни её любимых книг там не было, лежали лишь старые игрушки, куклы и стопка вязанных шерстяных носков. Нина тихо легла обратно в кровать.
   Дверь в комнату приоткрылась, и заглянула мама.
   - Ниночка, ты не спишь? Вот я тоже.... Можно к тебе? - Она присела на краешек кровати.
   - Ты совсем приехала? А как же муж?
   - Совсем. Ушла я от него. Пьёт, жить стало невозможно.
   Она не стала рассказывать, как день назад, пришла раньше на пару часов с работы и застала мужа в собственной кровати с другой женщиной. "А, чего ты хочешь? Ты же меня не любишь, - кричал тот. - Сколько можно жить с женой и не иметь рядом жены...."
   Нина тогда не ответила и ушла. Но зачем всё это знать матери?
   - Так надо, мама. Так будет лучше. - Добавила она.- Можно, я ещё немножечко посплю?
   Мать погладила дочку по голове и, не сказав более ни слова, вышла из комнаты.
  
   Через неделю в отпуск приехала школьная подруга Нины. Оказалось, что она живёт в Санкт - Петербурге, и рассказала о своём городе много интересного.
   "Если ты ещё здесь на работу не устроилась, поедем со мной, погостишь у нас, успокоишься. Надоест в городе, у нас есть дача в пригороде, отдохнём там, а потом видно будет" - предложила она подруге. Нина обещала подумать.
  
  
   Люба проснулась поздно. Уставшее тело, видимо, так полностью и не отдохнуло за ночь. Хотелось расслабиться и ещё немножечко сохранить полусонное состояние. Вчера она вернулась поздно из назначенной самой себе командировки. Ещё зимой она поставила цель, навестить те семьи дачников - предпринимателей, что посетила зимой по заданию редакции. Конечно, весна хороша сама по себе: солнце, воздух, начинающие зеленеть кустарники, лопающиеся почки на берёзах, чёрные, впитавшие в себя снег, поля, тёплый влажный весенний ветер в лицо - всё, что восхищало и чаровало романтическую душу Любы. Только вот у предпринимателей дела оказались не настолько романтичны. От сарая с перепелами осталось несколько обгорелых досок на пепелище. Домик чудом уцелел, и знакомый дед вновь напоил её чаем и показал единственную клетку с чудо - птичками, которая ютилась в углу единственной комнаты его избы. Других предпринимателей она и вовсе не застала, поскольку те ещё зимой, пустив своё немногочисленное свиное поголовье под нож, жили в городе и на дачу весной ещё не заглядывали. Кучи навоза, мусора и полное запустение - вот единственное, что видела она в местах. Где совсем недавно бурлила жизнь, и строились планы с надеждой на счастливое будущее.
   "Просто, ад какой-то, подумала Люба. - Трудности трудностями, но чтобы так опуститься. Видимо, свыклись со своим существованием. Ведь, на то и люди, чтобы как-то бороться за свою жизнь.... Напишу обязательно. Обстоятельства, развал - всё понятно, но с другой стороны: пьянство, воровство, разложение человеческой личности.... Что-то, надо делать?"
   Люба мысленно начала составлять статью. Перебирала в мыслях факты. Всплыли мысли об Аде, о том, как легко туда попадают люди, опустившие руки в борьбе с трудностями и пустившие жизнь по наименьшему сопротивлению.... Вспомнились цитаты из лекций Владислава Сергеевича. "А, ведь, может хороший рассказ получиться", - всплыло в её воображении, и она, открыв глаза и сбросив с себя одеяло, вскочила с постели и начала одеваться.
  
   - Госпожа Вересова, - редактор, подперев кулаком левой руки подбородок, будто в первый раз увидев, рассматривал Любу. - Я поздравляю Вас, что Вы перешли со статей на рассказы. Скажу честно, как пишете, мне понравилось: образно, смело. Читаешь, будто своими глазами видишь, а, вот, о чём пишете, тут у меня есть некоторые вопросы. Вы, что действительно верите в Ад?
   - Верю - Люба, не мигая, спокойно смотрит в глаза редактору.
   - И в Рай верите?
   - И в Рай верю.
   - Ну, знаете ли. Я понимаю, всё, что Вы описали, действительно похоже на какую-то адскую, животную жизнь. Мне это понятно. Я и сам часто так думаю, но Вы пишете о каком-то мистическом Аде, в который люди попадают, живя на земле. Так?
   - Так. Только Ад действительно существует. В него можно попасть и при жизни, и после жизни. Люди должны знать это и менять себя, чтобы избежать этого....
   - У нас газета, обычная, земная, житейская, а не художественный журнал для мистики и фантастики...
   - У меня не фантастика, а самая, что ни на есть, проза жизни. Что касается мистики, то она давно настолько вошла в жизнь людей, что большинство давно верит, и почему бы не помочь им, разобраться, что есть что.
   - Совсем, Любовь Валентиновна, Вы изменились. Не зря про Вас говорят: "экстросенша". Ну, да ладно, посмотрим дальше на Ваше поведение.
   Редактор отложил в сторону листы с рассказом, принесённые Любой. Люба, не сказав ни слова в ответ, едва заметно улыбнулась.
  
  
   В актовом зале военного училища полно народу. Помимо курсантов много приглашённых, среди них девушки и молодые люди. Андрей стоит в центре зала. Перед ним на столе разложены детали стрелкового оружия и принадлежности. Рядом металлический ящик, из которого Андрей и вынимает поочерёдно детали, рассказывает о них и затем кладёт на стол. Слышится звонок, и слушатели начинают расходиться. Андрей собирает свой ящик. В зале остаётся лишь группа девушек да несколько курсантов, которые также направляются к выходу. Ящик оказывается тяжёлым. Андрей забрасывает брезентовый ремень за голову, и, таким образом, повесив ящик впереди себя на уровне живота и поддерживая обеими руками снизу, тоже покидает зал.
   Впереди крутая лестница. С трудом, переставляя ноги с одной ступеньки на другую, Андрей поднимается вверх. Скоро силы покидают, каждый шаг даётся с неимоверным трудом. Наконец он достигает лестничной клетки и в изнеможении падает. Трудно дышать. Мимо проходят люди. Андрей обращается за помощью, но его не слышат....
   Тратя последние силы, Андрей поднимается ещё на несколько ступеней. Перед ним дверь и он, падая, последним усилием толкает её. Дверь открывается. Андрей видит пустую маленькую комнату. Дальше прохода нет, но открыто единственное окно. Там за окном солнце и голубое небо.... Сил больше нет. Андрей чувствует, как замедляется биение его сердца, и уходит из тела последняя жизненная энергия.
   Едва слышно, Андрей произносит последнюю просьбу о помощи.... Перед ним появляется женщина. Она наклоняется к Андрею и прислоняет щеку к его щеке. Что-то родное и близкое чувствуется в этом прикосновении. Щекой чувствует, как идёт в него тёплая, нежная энергия....
   Чувствуется, что сердце вот-вот остановится. Андрей приоткрывает глаза. "Нина", - проходит через голову мысль. "Какое счастье умереть, когда она рядом", - думал он и последним усилием прижимается к женщине щекой. Сердце совершает последнее биение, и....
   Андрей просыпается. Что-то сдавливает сердце. Он чувствует пульсацию крови в висках.... "Наверное, не удобно лежу", - он поворачивается на спину и делает несколько глубоких вдохов.
   "Если бы смерть действительно пришла так, как во сне, ничего лучшего и желать не надо", - думал он.
   "Нина, Ниночка, где ты? - Шепчут его губы. - Хоть бы ещё на мгновение тебя увидеть...."
   В комнате темно. "Видимо, часа три...., - думал он. - Наверное, спишь?" Вновь вспоминаются те далёкие дни, вокзал, множество одиноких бессонных ночей....
   "Есть ли ты вообще на земле? - Внезапно проскальзывает мысль, и он подсознательно концентрирует внимание на вибрациях Нины. Через несколько минут сознание высвечивает контуры фигуры, лежащей неподвижно, женщины. Андрей слышит ровное биение сердца. "Спит". - Тёплое чувство заполняет всё его существо. Подняв над собой ладошку левой руки, он выносит на неё пульсацию сердца Нины, затем туда же определяет фантом своего сердца. Две энергетические копии пульсируют почти с одним ритмом на одной ладошке..... Андрей глубоко вздыхает, дует на ладошку, затем резко садится. Посидев минутку, он поднимается с дивана, надевает халат и отправляется в ванную. "Всё равно больше не усну", - решает он.
  
   Последние несколько недель Андрей старается вести аскетический образ жизни. Ни капли спиртного, растительная диета, физические упражнения по утрам и длительные, по возможности, пешие прогулки вечером. Жаль, что работа занимает много времени, но он принимает её, как вынужденную необходимость. Всё оставшееся время он посвящает, как он сам определяет название своим увлечениям, духовным практикам. Основу составляет энергетическая работа. Интересует всё. Каждый камешек, каждый предмет, растение, животное имеет свою уникальную неповторимую энергетическую структуру. Ещё более интересны люди. Биополе человека даёт полную характеристику личности, позволяет определить черты характера и, даже, привычки. Он только смотрит. Созерцать, но не вмешиваться - таков принцип работы. Все опыты - только на себе. Все мысли, - доказать самому себе возможность жизни вне тела. Практики по выносу "точки сборки", или, как он сам формулирует, перенос центра мышления "из тела вовне" на некоторые расстояния, уже дают положительный результат....
  
   Стоят погожие солнечные деньки. Зелёные деревья, на клумбах распустились первые цветы. Андрей и сам уже ходит в летнем костюме. Приятно смотреть на разноцветную, дорвавшуюся до возможности переодеться, наконец, в летнюю одежду, толпу.
   Прохладный душ несколько отодвинул в сторону эмоциональные переживания Андрея, но общего изменения настроения не дал. Чувствовалась расслабленность в теле. Была суббота. Видимо, сказывалось большое физическое и эмоциональное напряжение в течение рабочей недели.
   В одном халате Андрей вышел из ванной и встал перед зеркалом, что висело в прихожей. Зеркало отражало высокую худощавую фигуру, которая рельефно просматривалась через белый шёлковый халат, стянутый на талии поясом. Довольно заметная на нижней части лица щетина говорила о том, что пора уже и побриться.
   "Побреюсь попозже", - подумал Андрей, и, приняв основную стойку военного человека, отметил для себя, что он "ещё ничего". Вглядываясь в своё отражение в зеркале, автоматически в него включился и почувствовал, что энергетика копии, пожалуй, не слабее его собственной. "А, если соединить?" - Мелькнула мысль. Это дало ещё одно направление в практике работы с энергетикой тела. Появились мысли о множестве зеркал и о зеркальных коридорах. Так прошло несколько минут.
   "А не пойти ли ещё полежать часик- другой", - появилось новое желание. В момент, когда он уже повернулся и уходил, ему показалось, что его отражение в зеркале как-то неестественно резко двинулось в его сторону....
   Андрей прошёл через комнату и лёг на диван. Натянув на себя одеяло, он закрыл глаза и начал мысленно планировать остаток дня. Вечером планировался приход Данилы. С тех пор, как тот познакомился с Любой, их встречи стали менее частыми. "Может быть, хоть ему повезёт", - подумал он и почувствовал, что сон захватывает его.
   Снилась одна из последних встреч с Владиславом Сергеевичем. "Надо верить в то, что Вы делаете, - говорил тот, - если в чём-то сомневаетесь, остановитесь и копайте до истины. Энергетические практики, если и опасны, то в первую очередь для тех, кто ими занимается.... "
   "Но, ведь, опыт на то и есть...опыт. В опыте может быть и отрицательный результат", - возразил Андрей.
   "В наших опытах не должно быть отрицательного результата. Да, можно считать каждый опыт, как последний в своей жизни, и даже сознательно рисковать. Но надо всегда помнить, что за Вами всегда идут другие, и крупицы Вашего опыта, если вы не унесёте их с собой, а сделаете достоянием всех, помогут духовному развитию многих. Риск никогда не оправдан. Ищите пути без риска и самопожертвования".
   Слова Владислава Сергеевича почему-то начали слышаться издалека, а затем вовсе стали не слышны, будто, растаяли.
   Андрей проснулся. Не открывая глаз, потянулся. "Как хорошо, - подумал он. - Наверное, уже полдень, а дел сколько...." - заволновался он и открыл глаза....
   - Что такое? Где я? - Произнёс он в изумлении. Он увидел, что находится в прихожей комнате на полу. Прямо над ним висит на столе зеркало. Рядом открытая дверь в ванную, а у него под головой ботинок, один из тех, что он вчера поставил, когда вернулся домой.
   - Ну, и чудеса! - воскликнул он. - Сколько же я здесь пролежал? Точно, не менее двух часов.
   Он поднялся с пола. Тело было расслабленным, не было никаких ощущений боли или онемения. Несколько позднее, когда, когда снял халат, чтобы переодеться, он увидел царапину и небольшой отёк около локтя правой руки. "Вероятно, ударился, когда тело падало", - подумал он.
  
  
   В залах музея было многолюдно. Почти в каждом зале экскурсию Народ толпился вокруг экскурсоводов. Отдельные слушатели что-то записывали, другие внимательно слушали и рассматривали картины....
   Не смотря на многолюдье, было довольно тихо, и Люба с Данилой разговаривали почти шёпотом.
   - Может, к какой-нибудь экскурсии присоединимся и послушаем, - предложила Люба.
   - Можно, конечно, - согласился Данила. - Только мне как-то лучше, когда смотришь один. Экскурсоводы так торопятся, что и посмотреть не успеваешь, а ведь встречаются полотна, от которых так быстро не уйдёшь.
   - Я уже много раз тут была, и, кажется, всё просмотрела. А экскурсовод, вдруг, что-то и расскажет неизвестное.
   Как раз мы проходили мимо одной из групп, но ни тот, ни другой останавливаться не хотели.
   - А что тебе больше нравится? - Спросил Данила.
   - Наверное, картины восемнадцатого и девятнадцатого веков. Совсем была другая жизнь. Красивые люди, красивая природа.... А, вот, посмотри, что здесь можно увидеть? Нагромождение гор, небо и почти не заметная девушка или женщина.... Что можно отсюда взять?
   - Очень многое. Константин Рерих "Ждущая". Его картины надо смотреть несколько по-особому....
   - Как же по-особому? Трудно рассмотреть...- Люба в удивлении замерла, глядя на Данилу.
   В какое-то мгновение лицо Данилы, только что весёлое и улыбающееся, посерьёзнело, расслабилось; тело, вначале напрягшись, затем подалось несколько назад и застыло, приняв необходимое ему равновесие....
   - Ты войди в эту девочку... Включись, ты же можешь включиться.... Протяни, как она руки...Ощути тот мир... .горы, небо.... Эту могучую, вечную природу....
   Люба молча выполнила советы Данилы и замерла, как и он.... Стих гул зала, проходящие мимо и стоящие рядом, люди перестали для неё существовать.... Мощный поток энергии, исходящий от окружающего пространства: гор, облаков, неба, несокрушимой каменной тверди, где сидела она сама, - всё проходило через её лицо, её руки. Всю её саму, и зачаровывало.
   - Ну, и что ждёшь ты, девочка, сидящая на скале? - Шёпотом спросил Данила, не отрывая взгляда от картины.
   - Чудо. - Ответ прозвучал сам, произвольно откуда-то из глубины сознания Любы.
   - Да, ждёт чуда. Может, дождётся, может, не дождётся, но само ожидание чуда...тоже чудо. А, вот, посмотри сюда, - Данила указал на другую, небольшого формата, картину.
   - Небесный бой. Тоже Рериха. - Прочитала Люба. - Облака. Две группы облаков, видимо, сталкиваются с двух направлений....
   - Я бы отметил другое, - прошептал Данила в ответ, - включись и почувствуй.... Здесь борьба двух небесных сил.... Здесь два уровня: низкий и высокий, тёмные и светлые, свет и тьма... .светлое воинство и воинство тьмы. Схватка, какие происходят ежеминутно в природе, в космосе, в каждом человеке, она никогда не заканчивается....
   - И кто же победитель?
   - Здесь - никто. Но ты можешь встать за любую из стихий.... Сама стать частичкой силы.... Включись и почувствуй, что чувствовал художник в момент написания картины. Картины Рерихов, на первый взгляд, кажутся простым нагромождением объектов, сочных тонов, даже, могут вызвать отторжение, неприязнь. Но это только для тех, кто не может подольше у них задержаться. Здесь не надо досконально рассматривать объекты, они всё равно написаны как бы расплывчато. Картину надо рассматривать сразу всю целиком, пытаться войти в рериховское пространство. Ещё лучше, естественно, энергетически включиться в неё, в её вибрации....
   - Жаль, что не все могут, - едва слышно донёсся до Данилы шёпот Любы.
   - Да, жаль, очень жаль. Это может каждый человек, стоит только приложить небольшие усилия, и мир перед ним раздвинет свои границы...
   Теперь продвижение парочки по залу стало совсем медленным. Включаться во все картины не имело смысла, и они останавливались только перед холстами, которые особо привлекали их внимание...
   - Посмотри на эту картину. Что-то таинственное, загадочное...- Люба остановила Данилу перед крупным полотном.
   - Она называется "Древний ужас". Я некогда здесь не раз останавливался. - Давай включимся вместе и посмотрим....
   - Я не чувствую ужаса, - выразила удивление Люба.
   - Здесь не ужас, здесь безмолвие, тайна, почти пустота, могила, здесь всё за семью печатями, всё ушло... Древность пытается кричать, но всё равно её уже никто не услышит. Она растворилась в вечности. Наверное, в этом и есть ужас? Что будет через несколько тысяч лет после нас? Ржавое железо, да куски бетонных блоков.... После этих людей, хоть, что-то осталось. А после нас? Вот, это будет "ужас"...
  
   Время летело незаметно. Народ помаленьку покидал залы. Все тянулись к выходу. У небольшой картины толпились люди. Пожилая женщина, экскурсовод, что-то рассказывала. Люба и Данила подошли ближе.
   - Это единственная картина Фёдора Васильева, который умер через два года после её написания от неизлечимой болезни. "Оттепель", как называется картина, Была, вероятно, в состоянии его здоровья, когда он над картиной работал... Мы видим здесь тревожные тона, напряжённость... чувствуется угнетённое состояние самого художника...
   - Не чувствую я здесь тревожности, - прошептал Данила на ухо Любе. - Здесь совсем другое: замороженная земля оттаивает, пробуждается... Ручей, проснувшись, течёт, пытается перегородить дорогу людям. Но, и те не в обиде. У них радостное настроение. Свет и жизнь пробивается в мир...
   - Я не чувствую, чтобы художник был бы, уж, так серьёзно болен. Посмотри сам, - попросила Люба. - Он полон творческих сил. Нет никакого смертельного недуга.
   - Да. Я согласен. - Данила ускорил шаг и догнал женщину - экскурсовода. - Извините, Вы сказали, что художник во время написания картины был смертельно болен? Об этом есть сведения?
   - Может быть, и нет... - Экскурсовод несколько неприязненно посмотрела на Данилу. - Точно не знаю, но знаю, что его болезнь развивалась стремительно, и через два года он умер. Извините, молодые люди, я уже закончила экскурсию. Видите, все уходят, музей закрывается...
  
   После посещения музея Люба и Данила ещё около часа шли пешком по центральным улицам города. Уже в метро Люба попросила проводить её домой, сославшись на некоторую работу, которую надо закончить и, именно, сегодня. От дома Любы Данила, не выказав явно собственного разочарования, уныло поплёлся домой, Люба вошла в свой подъезд.
   Поднявшись на свой этаж, Люба увидела Лео. Тот сидел на второй снизу ступеньке лестницы, ведущей на верхние этажи.
   - И за чем же ты опять пожаловал? - Спросила Люба, открывая дверь квартиры.
   - Мне надо с тобой поговорить. Очень важный вопрос. Можно, я зайду, на несколько минут? - Попросил Лео.
   - Заходи. Только прошу не повторять старое, - Люба вошла внутрь, прошла в дальний конец прихожей и повернулась в сторону Лео.
   Лео остановился сразу за дверью. Лео казался виноватым и несколько взволнованным.
   - Ты прости меня, пожалуйста, - тихо начал разговор он, - как-то всё несерьёзно получается... Мы с тобой столько времени встречались... понимаешь, я без тебя не могу... Я предлагаю тебе, выйти за меня замуж.
   - Лео, я же просила не начинать старую песню. Прошу тебя прекратить бесполезные предложения и немедленно уйти, - Люба направилась в сторону Лео, чтобы открыть дверь. Когда они поравнялись, Лео схватил Любу за руки и прижал к себе. Люба рванулась, чтобы высвободиться, но Лео, подняв её, понёс в сторону спальни. Сопротивляясь, Люба била Лео ногами, но Лео, ещё крепче сжав Любу, затащил её в спальню и бросил на кровать, затем бросился на неё сам.
   Люба сопротивлялась молча. Лео, взвалившись на неё всем телом, начал заворачивать подол платья... Казалось, что Люба, полностью обессилев, прекратила сопротивление, но вдруг тело Лео начало расслабляться и, наконец, потеряв способность удерживать тело Любы, полностью бесчувственное сползло на пол.
   Когда сознание вернулось к Лео, Люба стояла у открытой входной двери и выжидающе смотрела на Лео. Лео поднялся и направился к выходу.
   - Вон! - одного единственного слова хватило произнести Любе, чтобы тот без оглядки проследовал на улицу и дальше к остановке автобуса.
   Недалеко от остановки рядом с жилым домом Лео увидел три контейнера для мусора, а рядом двоих мужчин, одного лет сорока, другого несколько постарше. У старшего рядом стояла тележка, на которой он укладывал разобранные картонные коробки...
   "Бомжи, - подумал Лео, - а, что если..." Он направился в сторону мусорных бачков, одновременно роясь в карманах и вынимая какие-то бумаги.
   - Ребята, хотите подзаработать, - обратился он к младшему.
   - Ребёнок - ты, против нас, - первым ответил старший, - а заработать, конечно, мы никогда не отказываемся. Что делать-то надо?
   - Да, вот, кое-кого попугать бы немного.... Плачу сотню баксов сразу, а если хорошо попугаете, то и ещё доплачу, - Лео достал из кошелька сто долларов.
   Бомжи подошли к Лео.
   - Кого попугать-то? - Спросил младший. - Если не очень сильно, то, может
   и согласимся...
   - Вот, эту девку, - Лео показал фотокарточку Любы. - Вон, в том доме живёт...
   - И что она тебе сделала? - Спросил старший.
   - Слишком выпендривается, правильной себя считает, - зло посмотрел Лео в сторону Любиного дома.
   - Выгнала, что ли? - спросил младший.
   - Как же мы можем бабу-то бить? Пошёл бы ты отсюда, парень, со своими долларами... Слушай, Петро, а, может, потреплем мы его немножко за эти доллары? - Обратился старший к младшему.
   - Можем и потрепать, - с улыбкой ответил младший и свистнул в след убегающему Лео...
  
  
   "Кажется, уже опаздываю", - подумала Люба и прибавила шагу. Посмотрела на часы. Оставалось пятнадцать минут до запланированной встречи. "Надо поторопиться", - она почти бежала по подземному переходу. Наконец-то, впереди выход и она, перегнав медленно идущих по ступеням вверх людей, вырвалась на площадь. Народу было много. "Когда торопишься, всегда кто-нибудь мешает", - выразила она недовольство своей мыслью, и, едва преодолев толпу, увидела на скамье пожилую женщину. Пожилая женщина, скорее старушка, как-то неестественно качнулась и повалилась на лавку. Люба бросилась к ней и подхватила в последний момент, когда та уже готова была упасть с лавки на асфальт.
   - Что с Вами? - Спросила Люба, усаживая старушку в вертикальное положение. Старушка что-то бормотала про себя, но что именно понять было невозможно. В этот миг Люба почувствовала у старушки боль в области сердца. "Сердечный приступ", подумала она и вместо того, чтобы старушку посадить, положила её на лавку.
   -Спокойно, спокойно, бабушка, - говорила она, одновременно убирая боль.
   Через пару минут бабушка окончательно пришла в себя, и Люба помогла ей сесть.
   - Кто-нибудь есть с Вами?
   - Да. Мы приехали с одной женщиной на машине. Она сказала, что ей надо недалеко в магазин съездить, минут на пятнадцать, а уже около получаса нет.... А мне, что-то немного плохо стало...
   - Вы, далеко живёте? - Поинтересовалась Люба.
   - Нет. Пешком минут двадцать. Мне только не дойти. Мы на машине приехали...
   - Как звать Вас?
   - Анна Петровна. Может, у неё машина сломалась, или что-то произошло. Не могла она так долго...
   - Анна Петровна, я очень тороплюсь. Вы сидите, ждите... Я, уж, опаздываю... - Люба подняла с асфальта полиэтиленовый пакет, наполненный чем-то на половину, и положила его на колени старушке.
   - Пакет Ваш? - Спросила она. Та утвердительно кивнула головой.
   - Сидите, ждите. Должна же она приехать....
   Уже покидая площадь, Люба оглянулась. Старушка сидела, но её голова как-то неестественно откинулась назад. "Видимо опять плохо", - подумала Люба и повернула назад.
   Анне Петровне действительно стало хуже.
   - Вызовем скорую помощь?- Спросила Люба и, одновременно включившись в старушку, стала помогать ей прийти в нормальное состояние.
   - Домой бы мне, - попросила Анна Петровна.
   Люба остановила ближайшую проезжающую машину и попросила отвезти старушку домой.
   - Вы, уже, меня не бросайте, пожалуйста, - взмолилась Анна Петровна. Люба посмотрела на часы: "окончательно опоздала. Теперь придётся заново договариваться.... Ладно, придётся помочь, не отправлять же старушку одну..."
  
   Анна Петровна, действительно, жила недалеко. Через десять минут они подъехали к дому.
   - Ирина машина здесь... - показала рукой Анна Петровна на машину, стоящую напротив дома на противоположенной стороне улицы. - А, Ирочка то где же?
   Когда Люба с Анной Петровной подошли к двери квартиры, где та проживала, дверь внезапно открылась, и оттуда вышел мужчина лет тридцати пяти, а с ним молодая женщина.
   - Что Вы делаете в моей квартире? - Оторопело спросила Анна Петровна
   - Как, что делаем? - Ответила женщина. - Смотрим квартиру.
   - Как это смотрим? Я ничего не продаю. Как Вы туда попали?
   - Вы то кто такая? - Спросил мужчина. - Мы дело имеем с хозяйкой. Она предложила - мы смотрим...
   - Какая, такая хозяйка? Я хозяйка, - возмутилась Анна Петровна.
   На шум около двери из глубины квартиры появилась молодая пухленькая женщина лет тридцати. Удивлению Анны Петровны не было придела:
   - Ирочка, как? Ты меня на Сенную отвезла, а сама показываешь мою квартиру....
   - Проходите, проходите в квартиру, Анна Петровна, мы же говорили с Вами.... Я всё объясню...
   - Как же так? Как же так? - Причитала Анна Петровна.
   Ей стало плохо. Она оперлась на стенку и не могла идти. Люба, подхватив её руками, провела во внутрь квартиры и посадила на диван.
   - Как же.... Как же? - Продолжала причитать Анна Петровна.
   Ирина, как назвала её хозяйка, стояла перед Анной Петровной и, не слушая причитаний последней, убедительным громким голосом говорила, видимо, скорее всего, для Любы.
   - Мы же договорились, Вам трудно, жить не на что, уборки много... Вы переедите в другую квартиру, поменьше.... А это - покупатели. Они согласились купить квартиру. А, Вы, кто такая? - Уставилась она на Любу.
   - Никто, - оторопело произнесла Люба, не ожидая вопроса в свою сторону. - Я, просто, помогла бабушке, ей плохо стало....
   - Никто? Так и идите отсюда.... Вам так лучше будет. А мы здесь сами разберёмся. Бабушка сама не знает, чего хочет. Вчера одно, сегодня другое.... А, Вы идите, идите....
   Анна Петровна уцепилась за локоть Любы:
   - Не уходите, не уходите.... Не оставляйте меня.
   Люба, окончательно придя в себя, от всего увиденного, неожиданно для Ирины, твёрдым голосом и с решительным видом спросила:
   - Вы то кто? Объясните, что происходит. Почему хозяйка квартиры оказалась одна на лавке далеко от своей квартиры, а Вы здесь?
   - У нас с ней договор. Я её поручительница, я ей помогаю, - несколько опешила Ирина, но только на мгновение: - давайте выйдем в другую комнату, я Вам всё объясню...
   Анне Петровне вновь стало плохо. Она повалилась на бок. Люба уложила её на спину и подложила под голову подушечку.
   - Лежите спокойно, Анна Петровна, я вызову скорую помощь, не волнуйтесь, всё будет хорошо. Я Вас не оставлю.... - Успокоила она старушку.
   Ирина в другой комнате объяснялась с кем-то по телефону:
   - Не знаю. Просто с улицы, помогает.... Да, разберёмся, разберёмся...
   Увидев вошедшую в комнату Любу, Ирина положила трубку.
   - Помогли и идите. Мы свои люди, разберёмся, - сказала Ирина и грозно поднялась навстречу своей неожиданной противнице.
   Люба, не обращая на неё внимания, взяла телефон и стала звонить в скорую помощь.
   - Вы поймите, я уже второй год помогаю Анне Петровне. У неё никого нет. Она на меня даже дарственную на квартиру оформила....
   - Пока не придёт скорая помощь, никуда не уйду, - твёрдо сказала Люба и пошла снова к Анне Петровне.
   Анне Петровне стало немного легче. И Люба помогла ей вновь сесть.
   - Вы что, этой женщине квартиру подарили? - спросила Люба
   - Квартиру? Нет. Я ей вот этот шкаф подарила, когда меня не будет, пусть заберёт. Даже нотариально оформили.... Ира настояла. Сюда нотариуса-то привозили...
  
   Скорая помощь приехала через час. Врач, молодой мужчина, измерив давление и, осмотрев Анну Петровну, согласился, что она не здорова. Но, выслушав просьбу Любы, об отправке в больницу, выразил сожаление, что этого сделать не сможет, все больницы и так переполнены, выписал рецепт на лекарства и уехал.
   - Любочка, Вы, уж, меня не оставляйте, - просила старушка....
   - У Вас действительно нет родственников? - Спросила Люба, выражая своё сожаление, что ей очень надо уходить.
   - Внучка есть, на Камчатке с мужем.... Тот в армии, офицер. Только вот, уж года полтора не пишет. Посылала ей письма, да ответа не получила. Молодые, живут себе.... Зачем ей старуха-то?
   Записав номер телефона, и пообещав Анне Петровне, обязательно её не оставлять, Люба вышла из квартиры. Вместе с ней вышла и Ирина.
   - Не беспокойтесь, я позабочусь об Анне Петровне, сейчас продукты куплю.... Всё будет хорошо. Справимся. Мне ещё подруга помогает....
   Люба, ничего не ответив, пошла в свою сторону.
  
   Завершив служебные дела, Люба позвонила Даниле. Ответила мама, сообщив, что тот уехал за город и будет поздно вечером.
   На месте, дома оказался Андрей. Люба вкратце рассказала о, приключившейся с ней, истории. Андрей внимательно выслушал и сказал, что помощь бабушке надо оказать немедленно. Предложил свою помощь, и уже через час он и Люба были в квартире Анны Петровны.
   Расспросив Анну Петровну о том, что происходит, Андрей предложил немедленно связаться с внучкой и её мужем. Телеграмма была подана немедленно по телефону.
   - Внучка Ваша, сама очень беспокоится о Вас. Больше года от Вас не получала ничего....
   - Как же? Я много раз писала, - запротестовала Анна Петровна.
   - Писали, да письма отдавали Ирине. А та и Ваши письма уничтожала, да и те, что от внучки приходили.
   - Как же, так? Как же, так? - Вздыхала Анна Петровна.
   В этот момент раздался звонок в дверь. Открыла Люба. В квартиру вошли трое: Ирина, молодая женщина и молодой мужчина.
   - Опять ты здесь? - Гневно бросила реплику в сторону Любы Ирина: - Я же сказала, что мы сами разберёмся, всё будет хорошо.
   Увидев в комнате Андрея, Ирина несколько растерялась, но затем, видимо, решила перейти в наступление.
   - Что Вы тут делаете? Нам Анна Петровна, как родственница. Мы всё здесь сделаем для неё сами....
   - Какая ты мне родственница? - Запротестовала Анна Петровна. - У меня есть внучка, а у неё муж и, уж, наверное, ребёнок. У меня есть родственники.
   - Вы же сами говорили, что Вы им не нужны, и меня просили ухаживать за Вами. Мне дарственную дали на квартиру....
   - Дарственную на квартиру? - Поперхнулась Анна Петровна - Я ж тебе только вот этот шкаф подарила.... Ты так просила, я и подарила, - вошла в замешательство Анна Петровна.
   - Не шкаф, а квартиру. Вот, и нотариально заверенный документ.... Вы дарите мне квартиру и всё имущество, и всё это после Вас переходит ко мне.... Это же на прошлой неделе было, разве не так?
   - Так. Но не квартиру, не квартиру, а только шкаф....
   - Анне Петровне стало плохо.
   - Дайте-ка посмотреть, - попросил Андрей.
   - Ещё чего? Только из моих рук, - выкрикнула Ирина....
   Люба укладывала Анну Петровну на диван и прилаживала аппарат для измерения давления. Молодой человек, что пришёл с Ириной, предложил Андрею войти в соседнюю комнату....
   - Что Вам здесь надо, - спросил он, как только они уединились.
   - Нам ничего не надо. Мы помогаем старушке и её внучке, у которых, обманом, хотят забрать квартиру, - спокойно пояснил Андрей.
   - Это не Ваше дело. Идите отсюда, пока.... - замахнулся на Андрея мужчина, но угрозу в действие не привёл. Андрей улыбнулся, глядя в лицо противнику, и спокойно пошёл в комнату, где была Люба с Анной Петровной и пришедшими женщинами.
   Он спокойно взял телефон и стал набирать номер милиции.
   - Куда Вы собираетесь звонить, - прошипел вошедший за ним мужчина, затем подбежал к Андрею и попытался вырвать трубку из рук. Едва лишь он прикоснулся к плечу Андрея, как оказался на полу, отброшенный какой-то непонятной силой...
   Мужчина сидел на полу и удивлённо тряс из стороны в сторону головой.... Присутствующие в изумлении замерли.
   Андрей спокойно разговаривал по телефону, рассказывал кому-то создавшуюся ситуацию, назвал адрес квартиры и имя, отчество потерпевшей.
   Через пару минут ни Ирины, ни её сопровождающих в квартире не было. Люба успокоила Анну Петровну. Та скоро задремала.
   - Ещё встретимся, - пообещал, уходя, мужчина Андрею.
   Андрею и Любе пришлось задержаться в квартире Анны Петровны ещё пару часов, пока приехала милиция, и составлялись необходимые заявления в милицию и прокуратуру.
   - Ты, молодчина! - Похвалил Любу Андрей. Когда они возвращались домой. - Если бы не помогла бабушке, её сегодня могло бы уже не быть. Афёра Ирины увенчалась бы успехом.
   - Что ты сделал, когда он так от тебя отлетел, - с интересом спросила Люба.
   - Я? Ничего. Он сам себя ударил, когда дотронулся до меня, - ответил Андрей и, помолчав, добавил: - Надо, надо помогать людям, особенно, если они просят....
  
  
   Андрей сидел за столом и рассматривал, составленный им накануне, график температур на ближайшую неделю, когда раздался телефонный звонок. Звонил Данила:
   - Я, тут, случайно рядом оказался. Зайти к тебе можно?
   - Заходи, - пригласил Андрей.
   Через минуту Данила уже входил в раскрытую Андреем дверь.
   - Что-то редко мы с тобой видеться стали. Наверное, тебе стало трудно на три этажа выше подняться, - пошутил Андрей, обнимая друга.
   - Знаешь, как-то получается, что я совсем не захожу в ваш дом, - на полном серьёзе ответил Данила. Хотелось бы чаще и стремлюсь, но пока не получается.
   - Люба не приглашает? Как у вас отношения-то?
   - Отношения отличные, я бы сказал: даже лучше. В музей ходили, в городе встречаемся.... Она очень интересная женщина. Но, вот, как-то дальше дело не идёт. А ты чем это занимаешься, - спросил Данила.
   - Хочу проверить возможность предсказания прогноза погоды. Составил график на неделю вперёд, но боюсь, что ничего не получится. Не знаю, как правильно вопросы задавать. То ли на какой-то момент, толи на час.... Сложно всё это. Правильно говорят, что лучше вперёд не лезть.... Ты завтра на заключительное занятие пойдёшь? Владислав Сергеевич уезжает на дачу до осени, и, как я думаю, хочет попрощаться, да и на вопросы ответить, которых у нас тьма, - спросил Андрей.
   - Обязательно. Надо Любе сообщить, она же не знает. Занята целыми днями. "Вся в бегах!" - повторил Данила любимую Любину фразу.
   - Сообщи ты. Будет лишний повод пообщаться.
   Данила задержался у Андрея недолго. Через десяток минут он уже ехал в автобусе к месту своей работы.
  
   Стояли тёплые майские дни. Время близилось к вечеру. Однако, солнце стояло высоко, и было жарко.
   Люба и Данила подходили к школе, где обычно проводил свои занятия Владислав Сергеевич. До начала ещё оставалось не менее пятнадцати минут, и они шли не спеша. Фигура Данилы в светлой рубашке с короткими рукавами, светло серых брюках и белых ботинках смотрелась безукоризненно. Широкие плечи и мышцы рук, постоянно держащие в напряжении рукава рубашки, лёгкая и свободная походка выдавали в нём, если не спортсмена, то, уж, во всяком случае, человека, не один год связанного со службой в армии. Правой рукой он постоянно старался поддержать, идущую рядом с ним, молодую женщину, и не сводя с неё глаз. И было почему. Люба, одетая в лёгкую белую кофточку и светлую расклешённую юбку. В белых туфельках, словно парившая в воздухе, рядом с ним, выглядела настоящей красавицей. Оба были веселы, улыбались, видимо, вели приятный разговор.
   Подходя к дверям школы, Данила спросил:
   -А, где Андрей, не знаешь?
   -Да, наверное, уже давно здесь. Он теперь многих консультирует, отвечает на вопросы, особенно по здоровью, вместо Владислава Сергеевича.
   Войдя в класс, они увидели группу людей, стоящих рядом с кафедрой около окна. В центре стоял Андрей и, что-то рассказывал. Его внимательно слушали.
   Освободившись, он подошёл к Любе и Даниле. Друзья тепло поприветствовали друг друга и сели вместе.
   Владислав Сергеевич вошёл в аудиторию, как всегда, секунда в секунду. Он был одет в светло серый костюм и белую рубашку.
   - В светлом он, точно, лет на двадцать моложе выглядит, - прошептала Люба на ухо Даниле.
   Поздоровавшись с аудиторией, Владислав Сергеевич отметил успехи многих из присутствующих, отдельно упомянул Андрея, который "теперь может работать не хуже его самого". Андрей покраснел от внимания, которое было ему уделено присутствующими, и как-то несколько втянул плечи.
   - Поскольку, как я думаю, Андрей ответил на индивидуальные вопросы, мы с вами поищем ответы на общие.... Давайте по порядочку....
   Поднялось несколько рук. Пожилая женщина, сидевшая во втором ряду прямо напротив Владислава Сергеевича спросила:
   - Я слышала несколько раз по телевизору, что есть человек, который может воскрешать людей. А каково Ваше мнение?
   - Я слышал о довольно большом количестве людей, которых уже считали умершими, но они приходили в сознание сами в морге или ещё где-то. Но при этом их ещё не кремировали, не хоронили, не проводили вскрытие.... Мне очень помнятся с детства рассказы о том, что Николая Васильевича Гоголя схоронили живым и, когда вскрыли его могилу, увидели труп, перевернувшийся со спины на живот.... Как-то проскользнуло в печати, что в странах Европы при перезахоронениях некоторые трупы так же были перевёрнуты. Возможно, что это правда. И это ещё раз свидетельствует о том, что человек не только тело. Его разум, находясь в сознании и оболочке из тонких тел, в частности в астральном теле, не смиряется с потерей физического тела и, если оно пригодно, старается восстановить его жизненные функции. Рассказывалось, что перед сожжением трупов к ним подключали специальные приборы, и те фиксировали стрессовые всплески в мёртвом теле, когда его отправляли в печь крематория. Врачи способны поддержать жизнь в организме потерявшего сознание, но имеющего признаки жизни человека, длительное время. Думаю, что такая же возможность есть и у специалистов, умеющих воздействовать на энергетические конструкции тел только что умершего человека.
   Что касается воскрешения человека, физическое тело которого утрачено, я считаю полным абсурдом. Во-первых, по нашим понятиям человек, как человеческая сущность, не нуждается в воскрешении. Он переходит на другой план бытия и живёт в соответствии с возможностями его сознания. Во-вторых, надо ли это делать вообще? Человеческое тело, потерявшее способность поддерживать свои жизненные функции, частично разложившееся, даже, если чудом вернуть его на какой-то период к жизни, ценности не представляет. Тем более, если тело утрачено, создавать точно такое же не имеет смысла, и я считаю это нереальным. Есть возможность, самому близкому человеку умершего войти на тонкий план и общаться с умершим. Но мы забываем спросить, надо ли это умершему? У него уже другая жизнь, и другие задачи.
   - Но, ведь, Иисус Христос воскрес, и его видели, - вновь продолжила свой вопрос женщина.
   - Я не оспариваю это и не ставлю под сомнение. Если так всё происходило, как описывается в "Библии", то можно лишь предположить, что люди, его сподвижники, которым удалось его видеть, обладали особым свойством видения, тем более, что сам Иисус мог так сконцентрировать своё энергетическое тело, чтобы стать видимым на какой-то промежуток времени. Среди обычных людей таких, как он, не было, нет и, я думаю, не будет.
   После этого пошли вопросы об астральном плане. На вопрос, "как разделяются уровни астрального плана между собой ", Владислав Сергеевич напомнил, что все планы и их уровни совсем не отделяются, а плавно переходят один в другой. Всё зависит от частоты вибраций.
   - Когда Вы поёте, как вибрации ноты "до" переходит в вибрации ноты "ре"? Как меняется частота звуковых волн при затихании или, наоборот, при усилении звука? Думаю, что везде заложен один и тот же принцип.
   На вопрос: "что надо уметь, чтобы видеть других на астральном плане?" Владислав
   Сергеевич ответил:
   -Уметь включаться в то, что хочешь видеть. Вы знаете, что "включиться", значит входить в вибрации той сущности или предмета, который хочешь видеть. Можно создать его фантом, что будет в результате то же самое....
   Люба конспектировала каждое слово. Данила с улыбкой смотрел на пухлый Любин "талмуд". Он и сам уже исписал не одну тетрадь. Андрей, молча, внимательно слушал и записывал лишь отдельные выражения. Когда уже шли к метро, Люба спросила:
   - Андрей, это только тебя Владислав Сергеевич пригласил в деревню на день рождения?
   - Всех троих. До дня рождения ещё полтора месяца. А, теперь до свидания. Вы поезжайте, куда вам надо, а мне тут ещё необходимо кое-куда по делу зайти, - Андрей попрощался и на ближайшем перекрёстке свернул в сторону.
   - Явно, нам не хочет мешать, - с улыбкой произнёс Данила и подхватил Любу под руку....
  
   Наступил конец рабочего дня. Только что закончилось совещание у редактора. Люба вышла из кабинета, подошла к зеркалу, которое висело в прихожей. Ритуал состоял в том, чтобы посмотреть на свой внешний вид перед выходом на улицу.
   - Любовь Валентиновна, Вы торопитесь? - окликнула ее Дианочка, секретарь редактора.
   - Я бы не сказала что очень. Что-то от меня надо? - Люба подошла к столу секретаря.
   - У меня к Вам есть очень деликатный вопрос. Не знаю, как Вы на это будете реагировать...
   - Говори, разберемся, - Люба села в кресло напротив Дианы.
   - Понимаете, это не совсем по делам редакции. Вы ведь как-то связаны с экстрасенсами... А здесь очень интересный случай...
   - Послушаем, - Люба приняла сосредоточенное выражение лица и откинулась на спинку кресла, давая понять, что вся во внимании.
   - Знакомая есть у моих друзей. У нее недавно муж погиб в автокатастрофе. Ехал один на машине по шоссе, скорость, как потом установили, была не больше ста километров... Справа от дороги тянулась низинка к какому-то ручью. И, соответственно, недалеко от дороги крутой склон в эту низину. На дороге - никого. И вот он с этого склона ни с того, ни с сего полетел и разбился. Встречных машин не было. Сзади один мужчина ехал, он и рассказал...
   - Ну, наверное, какие-то причины были, ГАИ разберется.
   - ГАИ разобралось. Причин не нашли. Машина исправна. Дорога хорошая...
   - Надо помочь разобраться?
   - Может, и помочь. Его жена рассказывает, что за три дня до этого у него какие-то внезапные боли появились. Врачи ничего не нашли. А теперь что-то похожее началось у нее самой.
   - Это уже интересно. Если она просит помочь, думаю, что стоит посмотреть. Дай ей мой телефон, пусть позвонит...
  
   Валентина Николаевна, женщина, помочь которой просила секретарь редактора газеты Диана, этим же вечером позвонила Любе.
   Оказалось, что муж Валентины Николаевны, что погиб двумя неделями раньше в автокатастрофе, был совладельцем одной довольно известной торговой фирмы, где ему принадлежала примерно треть оборотных средств. Тридцать пять лет. Крупного телосложения и отличного здоровья. Головные боли и расстройства психики появились внезапно за неделю до гибели.
   Теперь примерно то же самое происходит с самой Валентиной Николаевной. Также она рассказала, что в браке они состояли всего два года, детей не имели, а близких родственников у него несколько лет как уже нет, так что Валентина Николаевна является единственной наследницей всего имущества.
   Люба внимательно выслушала женщину и пригласила ее к себе, чтобы лучше разобраться в ситуации.
   Вечером следующего дня они встретились в квартире Любы. Был приглашен и Данила, поскольку он был единственным, с кем Люба к этому времени смогла договориться по телефону.
   После того как Валентина Николаевна повторила свой рассказ еще раз, Данила попросил разрешения "включиться" в ситуацию с точки зрения нетрадиционной медицины. На листе бумаги он нарисовал биополе самой Валентины Николаевны на момент их встречи и биополе мужа на период, предшествующий катастрофе.
   Оба биополя оказались внешне похожими. Анализ рисунков показал, что за десять дней до гибели мужа на него была наведена порча в виде мощного энергетического удара в области головы. Поле было пробито рассекающим ударом в виде глубокой воронки, уходящей в бесконечность.
   - Классическая порча, чувствуется, что делал специалист, - произнес Данила, вдумчиво рассматривая рисунок.
   - Ну и что же? Хоть что-то можно сделать? - с надеждой посмотрела на Любу Валентина Николаевна.
   - Думаю, что можно. Вы сядьте, пожалуйста, в кресло, расслабьтесь и постарайтесь не двигаться.
   Валентина Николаевна выполнила просьбу Данилы. Тот, в свою очередь, сначала резкими росчерками авторучки что-то изменил в рисунке, затем встал позади кресла, где сидела Валентина Николаевна, несколько раз прикоснулся к ее голове и несколькими пассами руками над головой довершил задуманное.
   - Как сейчас Ваша голова? Как самочувствие? - обратился он к женщине.
   - Сейчас прекрасно. Совсем другое дело. Спасибо Вам, - поблагодарила Валентина Николаевна.
   - Пожалуйста. Будем надеяться, что больше ничего не произойдет. Будьте здоровы, - поклонился Данила.
   Он скромно улыбнулся и смиренно сел в кресло напротив Валентины Николаевны. Люба подарила Даниле восхищенный и благодарный взгляд.
  
   Прошло два дня. Люба вернулась домой рано и мыла на кухне посуду, когда раздался телефонный звонок от Валентины Николаевны.
   - Знаете, первый день самочувствие было прекрасное, я уже совсем успокоилась, - говорила она, - а вот вчера вечером все началось заново. Голова раскалывается, кружится, чувствую, что могу просто свалиться. Не знаю, что делать...
   - Я сейчас позвоню Даниле. Что-нибудь придумаем. А Вы успокойтесь, обязательно поможем.
   Данила был дома и отглаживал свой костюм, когда зазвонил телефон. Люба была взволнованна и просила вновь принять участие в проблемах Валентины Николаевны.
   - Я сейчас посмотрю, - успокоил Любу Данила, - а потом тебе перезвоню...
   Сосредоточившись на Валентине Николаевне, Данила понял, что происходит что-то совсем не ординарное: пробой в биополе не только не восстановился, но еще больше увеличился. Данила перенес ситуацию на лист бумаги и, воздействуя на энергетическое поле Валентины Николаевны, на расстоянии начал убирать пробой. Казалось, что поле восстанавливается, прекратилось и вращение энергии внутри воронки, пробой исчез...
   Данила откинулся в кресле, закрыл глаза и расслабил тело. "Надо зарядиться", - подумал он и настроился на забор энергии. В этот момент появилось ощущение, что все вокруг начало медленно вращаться... Данила сконцентрировался и попытался это движение энергии вокруг себя остановить. На какой-то миг это получилось. Только на миг, а потом... потом пространство вокруг него вновь поплыло...
   Данила открыл глаза, ощущение движения пространства прекратилось.
   - Уф, - произнес он и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони, потом посмотрел на свой рисунок, который сделал только что на листе бумаг, и "включился" в него.
   Пробой восстановился. Все также вращалась и уходила в бесконечность воронка.
   "Видимо, крупный специалист попался, может, мне одному и не осилить", - подумал Данила и взялся за телефонную трубку.
   Втроем собрались только вечером. Данила подробно рассказал, что произошло, и описал свои ощущения.
   - Можно, конечно, обратиться к Владиславу Сергеевичу, но мы-то сами на что. Надо попробовать справиться самим, - Андрей подвел итог всему сказанному Данилой.
   - Сначала надо познакомиться с тем, кто нам противостоит, - как бы разговаривая сам с собой, произнес Андрей.
   - Познакомиться? - воспрянула Люба.
   - Да, именно, познакомиться, - решительно проговорил Андрей и взял чистый лист бумаги.
   - Это его фантом, - показал он на крохотного человечка на листе бумаги, а это будет его энергетическая структура...
   Андрей обвел авторучкой человечка, но везде была пустота.
   - Вокруг него нет поля, - удивленно проговорил он, - хотя попробуем еще один вариант...
   Андрей увеличил фигурку в несколько раз и начал поиск не со стороны фигурки, а от нее самой...
   - Видите, есть. Но, какое поле! - восхитился он.
   Поле представляло мощный сгусток энергии, равный по высоте и размеру нарисованной фигурки, и совершенно с ней не совмещенный, а даже наклоненный под углом примерно шестьдесят градусов. Поле и фигурка совмещались только в одном месте - в зоне головы.
   Только Андрей прикоснулся острием авторучки к сгустку, произошло чудо. Сгусток, будто мыльный пузырек, лопнул, и энергия понеслась во все стороны...
   - Самая мощная защита - раствориться в пространстве... Какая реакция! - восхищенно воскликнул Андрей.
   Люба и Данила молча смотрели на происходящее у них перед глазами действо и только восхищенно переглядывались друг с другом.
   Андрей перевернул лист бумаги обратной стороной и нанес в центре листа черточку размером с полсантиметра.
   - Вновь берем его фантом и посмотрим, какое все же его поле, - он начал двигать руку с авторучкой издалека в сторону листа, чтобы определить новые границы биополя...
   Граница была, но далеко за пределами листа бумаги.
   Андрей взял новый лист и нанес в центре его точку...
   - Точка есть то, часто чего есть ничто, - процитировал он древнее определение. - А если его физическое тело - точка, то теперь его биополе может уместиться на листе...
   Он вновь отыскал границу поля. Оно действительно умещалось на листе бумаги и обозначало идеальной формы круг.
   - Мы нашли его, но это мало что дает. Можно понять только, что это сильный маг, способный управлять собственной энергией и, к сожалению, любой другой. Не пойму одного: как такой человек может совершать такое действие как порча. Или очень много ему заплатили, или лица, в отношении которых он применял силу, стоят этого.
   - Или то и другое вместе, - добавил Данила.
   - С ним надо не пытаться справиться, а пытаться договориться. Прежде всего, надо понять мотивы его поступка, - размышляя сам с собой, проговорил Андрей, - надо посмотреть, что это за люди, которым Вы хотите помочь...
   - Очень приятная женщина, умная с виду, порядочная, очень напугана, - охарактеризовал Валентину Николаевну Данила.
   - Очень хорошо, - спокойно ответил Андрей. - Но все же посмотрим, кем на самом деле был ее муж.
   Люба рассказала все, что знала о муже Валентины Николаевны.
   - Посмотрим, что это была за сущность. Давайте вместе, - предложил Андрей.
   Все трое "включились". Давать характеристику первой начала Люба:
   - Умный, целеустремленный, напористый...
   - Темная лошадка, - в тон ей продолжил Данила, - хитрый, жадный, за ним есть какой-то грешок. В последние полгода что-то его очень сильно волновало...
   - Вы оба правы, друзья. Надо выяснить, какое участие в делах мужа принимала сама Валентина Николаевна. Встретимся с ней, и все станет ясно. Любочка, договорись с ней на завтра, на это же время, здесь. Пока никто ничего не делает...
  
   - Сначала их было четверо. Вместе собирали деньги, вместе дело начинали, - начала свой рассказ Валентина Николаевна. - Полгода назад погиб Боря, также в автомобильной катастрофе... Муж тогда переживал, Бориной семье помогал, а теперь, вот, Миша и сам погиб, тоже в автокатастрофе...
   - А где они деньги брали, чтобы дело открыть? - спросил Данила.
   - Точно не смогу сказать, но у них и денег-то было сначала совсем мало, - ответила Валентина Николаевна.
   - Как компаньонов-то зовут? - Андрей отвлекся на секундочку от листа бумаги, на котором только что рисовал какие-то линии и черточки.
   - Константин и Георгий.
   - А Вы какое-то участие в делах мужа принимали? - вновь задал вопрос Данила.
   - Фирма-то торговая. Я - директор одного из магазинов, - Валентина Николаевна несколько выпятила грудь и расправила плечи.
   - Вам никогда не приходила мысль, что Ваш муж как-то причастен к гибели Бориса? - неожиданно спросил Андрей.
   - Нет, не приходила, хотя мне иногда казалось, что Миша Бориса немного недолюбливал, - ответила Валентина Николаевна, чуточку подумав.
   - А к Константину как он относился? - продолжал Андрей.
   - К Косте-то? У них всегда были несколько напряженные отношения. Это из-за меня... Мы когда-то дружили с Костей.
   - А у Вас не появлялось ощущение, что с Костей могло повториться то же, что и с Борисом? - вновь задал вопрос Андрей.
   - Миша редко со мной делился своими мыслями. Думаю, что об этом он бы никогда мне не сказал... Помогите мне, пожалуйста, если можете. Голова кружится, и в сон тянет...
   - Что же, поможем. Вы действительно в этих делах играете малую роль,- Андрей что-то начеркал на своем листе, потом попросил Валентину Николаевну посмотреть ему в глаза и сделал несколько пассов руками в ее сторону.
   - Постараемся Вам помочь, только пока воздержитесь ходить на работу и бывать на улице. Это временно. Я скажу Вам, когда будет можно.
   - Очень интересная картина, - сказал Андрей после того, как проводили Валентину Николаевну. - Сначала погиб Борис. У него была с магом связь, направленная против Михаила, но погиб сам Борис. Есть связь и у Константина с магом... Пусть сами разбираются, как хотят, но Валентина Николаевна действительно не причем. Думаю, ей надо помочь. Посоветуюсь с Владиславом Сергеевичем, а уж потом...
  
   Владислав Сергеевич слушал внимательно, не перебивал, но попросил рассказывать медленнее, видимо, тщательно просматривал ситуацию.
   - Андрей, Вам очень надо вмешиваться в эту ситуацию? - после продолжительной паузы медленно проговорил Владислав Сергеевич. - Дело в том, что перед нами змеиный клубок. Все четверо друзей, о которых Вы мне рассказали, создали свое дело не слишком чистым способом. Там просматривается и обман, и кровь. Когда дела у них пошли в гору, каждый стал думать, как прибрать имущество к своим рукам. Первый заказывает второго и погибает сам, второй заказывает следующего, и вот результат. Но, а следующий уже заказал четвертого...
   - Но ведь женщина не причем. Она... - попытался вставить Андрей.
   - Она, - продолжил мысль Владислав Сергеевич, - не вникая, молчаливо пользовалась итогами грязной работы своего мужа, всеми жизненными благами. Может, и не знала всего... Многие семьи, которые добыли свои состояния грязью и кровью, считают, что на них манна небесная с неба упала... Вы ведь знаете, что существует закон Высшей справедливости... Ну а в конкретном случае тот, кому заказывали друзья друг друга, решил, видимо, сам стать судьей... Скажу тебе одно: мне знаком почерк этого специалиста, некогда самому пришлось с ним встретиться. Тогда он был несколько слабее и сам ушел от соприкосновения, а я не преследовал. Может, им двигают благие намерения - вычистить все это дерьмо... Сейчас у него другая сила, и, боюсь, что он не уступит, хотя... есть и над нами нечто высшее. Всех жалко, и женщину эту жалко... Будь осторожен, Андрей.
  
   Андрей неподвижно сидел в кресле. Перед ним на столе разложены были несколько листов бумаги, на каждом - какие-то рисунки человечков, линий, непонятных фигур... Сверху - несколько авторучек с разноцветной пастой. Глаза Андрея закрыты, ровно поднимается и опускается грудь. Кажется, Андрей спит, но это далеко не так... Закрытые глаза Андрея не мешают ему видеть. Только мысли немного путаются и все время отвлекают его от ситуации, которую он рассматривает: "Вот женщина попала в беду, погиб муж... да, он сам нехороший человек, можно сказать, бандит, она пользовалась плодами его деятельности, но ведь бывают разные обстоятельства. Бывает, человек просто верит другому и не задумывается... Бывает, обстоятельства складываются так, что от тебя что-то зависит и не зависит одновременно. Вот я, расстался с Ниной... Я ничего плохого не сделал, мне была нужна только она, а как все обернулось. Теперь - пустота. Столько лет прошло, думал, пройдет время, забудется... Ничего не забылось. Надо помочь этой женщине, она хороший человек, это видно. Как говорится: "Лес рубят - щепки летят". Но почему она-то должна быть "щепкой"? Нет у меня, пусть у других хоть что-то будет".
   В этот момент вместо картин, которые только что проносились в воображении Андрея, помимо его воли появилось густое серое облако. Только Андрей сконцентрировал мысль, чтобы рассеять его, как облачко начало рассеиваться само, и из него показалось грубое мужское лицо...
   Властные немигающие глаза уперлись в Андрея. Когда несколько прошло ошеломление от внезапного аффекта, Андрей увидел перед собой крупную фигуру в черном плаще. Спереди, где плащ был раздвинут к плечам, Андрей увидел круглый сверкающий медальон на толстой золотой цепи. Руки мужчины были опущены, но мужественное, не лишенное красоты лицо и пронизывающий взгляд были направлены на него.
   - Зачем противодействуете? - как гром, прозвучало в голове Андрея. - Каждый, кто сеет несправедливость, должен получить по заслугам. Эти люди достойны того, что с ними происходит.
   - Но женщина, она-то в чем виновата? И почему Вы присвоили себе право быть судьей? - мысленно отпарировал Андрей.
   - Они сами ко мне обратились. Каждый из них убийца, и все они понесут достойное наказание. Вы не должны вмешиваться, - мужчина грозно надвинулся на Андрея.
   - Но женщина? Я не согласен. Я буду ее защищать, - твердо сказал Андрей.
   Незнакомец поднял руку, и в ней Андрей увидел что-то похожее на длинный сверкающий меч...
   Андрей сконцентрировал в своем теле всю энергию. Его мысль начала быстро создавать защиту... Тело покрылось чешуйчатой броней, с голубоватым цветом стали...
   - Выходи и защищайся, - произнес незнакомец и принял угрожающую позу.
   "Господи, помоги мне. Пусть восторжествует высшая справедливость", - мысленно произнес Андрей и поднялся. В его руке появился точно такой же меч.
   Противники столкнулись. От ударов мечей друг о друга разлетались искры, словно молнии ... "Зачем все это? Разве можно справедливость доказывать борьбой или спором? Есть Истина, и только она должна торжествовать..."
   Андрей остановился и опустил меч. Противник со всего размаху нанес удар сверху прямо в голову. Андрей почувствовал, что тело его разваливается пополам...
  
   - Ты чего дверь не запираешь? - склонился над сидящим неподвижно в кресле Андреем Данила. - Постучал, не отвечаешь, за ручку взялся - дверь и открылась.
   Данила тронул друга за плечо. Андрей шевельнулся и открыл глаза.
   - Ты что, уснул? - спросил Данила.
   - Наверное, уснул. Спасибо, что разбудил, - Андрей встал с кресла.
   - Что это ты такой бледный? Лицо, как лист бумаги... Приснилось что-то?
   - Нет, все хорошо. Наверное, сидел не совсем удобно, пойду поставлю чайник, - Андрей направился в сторону кухни. - А у тебя что, дела?
   - Да нет... Так зашел. Владислав Сергеевич позвонил и послал к тебе. Он велел сказать, что ты молодец...
  
   Прошло несколько дней. Вечером Андрею позвонила Люба и пригласила его спуститься к ней в квартиру. Андрей не протестовал. Войдя в комнату Любы, он увидел богато накрытый стол и компанию, где, кроме Данилы и Любы, была Валентина Николаевна.
   - Вот, Валентина Николаевна благодарит нас за то, что мы ей помогли, и спрашивает, чтобы она могла для нас сделать? Мы пока ничего не придумали, а как ты? - Данила выжидающе посмотрел на Андрея.
   - Я? - стушевался Андрей. - Мне совсем ничего не надо. У меня все есть, а главное, что у меня есть Вы...
   Зазвенели бокалы с шампанским. Компания навалилась на закуски...
  
  
   До дачи, где вместе с супругой проживал Владислав Сергеевич, добраться было не просто. Ехать надо было сначала на электричке часа полтора, потом какое-то время на автобусе. Но, как это будет конкретно, никто не знал, поскольку ехали впервые. "Разберёмся на месте, говорят, там ещё такси ходят", - сообщил Андрей, когда друзья садились в электричку.
   Путь действительно оказался долгим. Электричка останавливалась на каждой станции и ехала медленно. На одной станции простояла двадцать пять минут. Говорят, "пропускала встречные поезда".
   Люба с Данилой сидели рядышком и постоянно переговаривались. Данила интересовала история со старушкой.
   - Чем тогда всё закончилось, - спросил он Любу.
   - Закончилось хорошо. Тебя не было, Андрей помог. Через две недели приехала внучка с мужем. Теперь они и доводят дело до конца. А на группу аферистов возбудили уголовное дело. Их будут судить за обман и вымогательство.
   - Что же внучка больше года не писала бабушке?
   - Она-то писала, да все письма попадали к аферистам, как и те, что бабушка внучке писала.
   - Какой молодец ты у меня, - Данила ласково прижал своё плечо к плечу Любы.
   - Это же мне и Андрей сказал.
   Андрей, услышав своё имя, оторвал взгляд от тетради, куда что-то записывал и вопросительно посмотрел на друзей, но, увидев, что они заняты друг другом и к нему не обращались, снова уткнул взгляд в тетрадь.
  
   До нужной станции электричка шла два часа и прибыла с большим опозданием. Автобус, отправление которого было совмещено со временем прибытия электрички, давно ушёл....
   Друзья это поняли, когда с пакетами и сумками пришли на автобусную остановку.
   - А, чего Вы хотели? Это каждый день так. - Проинформировал пожилой мужчина, который только что добрался с тяжёлым вещевым мешком. Оказалось, что ему надо было в ту же сторону, только чуть поближе.
   Прохожие, в основном, местные с интересом смотрели на живописную группу: двое молодых людей в светлых костюмах и красивая молодая женщина в белом платье заметно выделялись среди толпы.
   Данила вёз полную сумку с продуктами и набитый до верху полиэтиленовый пакет, Андрей - чёрную кожаную сумку с длинным ремнём. Весь багаж был аккуратно сложен в трёх шагах от хозяев. Багаж Любы состоял всего лишь из, наполовину наполненного, полиэтиленового пакета, который она держала в руках.
   - Сколько ещё километров осталось, - спросил Данила, со страдальческим выражением лица, косясь в сторону багажа.
   - Примерно, десять. Надо брать машину и ехать, - спокойно сказал Андрей и повернулся в сторону десятка легковых машин, стоявших врядок в стороне от вокзала.
   - Я сейчас организую, - сказал Данила и направился к группе водителей, кучкой столпившихся впереди машин.
   - Сторговался за две сотни, - сообщил друзьям Данила и направился за своими вещами.
   - Подумать только. Билет на электричку за сто километров стоит дешевле, чем десять километров на такси, - без всяких эмоций констатировала вслух, но ни к кому не обращаясь, Люба.
   Сумки легко поместились в багажник.
   - У нас есть свободное место, мы можем пригласить четвёртого, - обратился Андрей к шофёру. Тот молча пожал плечами. Данила подошёл к пожилому мужчине и пригласил в машину.
   - Да, у меня денег нет, я следующего автобуса подожду, - запротестовал дед, но Данила уже нёс к машине его тяжёлый рюкзак.
   Медленно преодолевая выбоины на дороге, машина миновала посёлок. Дорога стала лучше, лишь, кое-где на дороге сохранились остатки луж, видимо, от недавно прошедшего дождя. Брызги летели в стороны от машины, иногда попадая даже на ветровое стекло. Деда высадили в его деревне, и тот, поклонившись вслед машине, поспешил домой.
   - Опять дождь будет, - решила Люба, глядя на черневшее впереди небо. - Не хотелось бы.
   Уже подъезжали к деревне, где жил Владислав Сергеевич, когда сидевший на переднем сиденье, Андрей заметил:
   - Посмотрите, впереди туча, аж, зелёная, и идёт прямо на нас.
   - О, это не просто дождь, ураган идёт, - воскликнул водитель. - Придётся остановиться. Он сбавил скорость, но впереди показался дом Владислава Сергеевича. Первые капли дождя упали на ветровое стекло.
   - Вы не против, если дождь мы переждём в машине, а то вымокнем сразу и будем, как мокрые курицы, - попросила водителя Люба.
   - Не против, только, если не долго, - ответил шофёр и съехал на обочину.
   - Вы посмотрите, посмотрите, это же Владислав Сергеевич, - Андрей хотел открыть дверцу и вылезти наружу, как вдруг замер и уставился в сторону дома. Даже, с сиденья приподнялся. Люба и Данила тоже устремили взгляды в указанную сторону....
   Туча своим передним краем уже почти нависла над маленькой деревней. Порывы ветра уже ощущались и в машине. Дождь закапал сильнее. И крупные капли растекались по стёклам.
   - Град, - прокричала Люба, увидев в стороне от машины упавший круглый белый шарик.
   И вдруг они увидели в десяти метрах от дома на дорожке между грядками малорослую, взлохмаченную ветром, фигурку хозяина дома. Тот стоял, широко раскинув ноги и вытянув вверх - вперёд руки. Тело было наклонено под углом вперёд навстречу урагану. Казалось, рывок ветра, и худенькая фигурка будет опрокинута....
   Где-то, почти над деревней, сверкнула молния и, почти сразу же, ударил гром.
   - Вот, сейчас ливанёт, - со страхом выдавил из себя водитель.
   Но, что это? Появилось ощущение, что свинцово зелёная туча попятилась. Край тучи, нависшей над деревней начало сносить влево. Поднялась и полетела крыша со старого склада, стоящего в стороне от деревни. Сверкала молния, и гремел гром.... Чёрно-зелёные облака отходили в сторону, и было видно, как огромная масса воды и града хлестала поле и лес в стороне от деревни. Ураган с грозой уходил на соседние леса.
   Всё это продолжалось несколько минут, но никто, из сидящих в машине, даже не шевельнулся. Все были ошеломлены или, может быть проще сказать, загипнотизированы этим необычным волшебным действом....
   Кроме первых ударов дождя по крыше и стёклам машины, более ничего не было. Слева над дальним лесом ещё бушевал ураган, рвались в воздухе молнии и непрестанно, как пушечные залпы, гремела гроза и медленно уходила прочь.
   Владислав Сергеевич медленно опустил руки, затем резко несколько раз тряхнул ими, будто избавляясь от пыли или нависшей грязи, потом неожиданно, сгорбившись, медленно пошёл в сторону крыльца, где с полотенцем стояла его жена.
   Гости вылезли из машины и забрали вещи из багажника. Водитель газонул и проехал метров сто вперёд, затем развернулся и покатил в обратную сторону.
   - Ребята, молчим, будто ничего не видели. Никаких "охов" и "ахов", если сам не расскажет, - внушительно вполголоса проговорил Андрей, и компания направилась в сторону дома Владислава Сергеевича.
  
   Хозяин дома, увидев у своей калитки гостей, сразу преобразился и бросился с радостными приветствиями к ним навстречу. В один миг он превратился из сгорбленного взлохмаченного старичка в уверенного, радушного, приветливого хозяина.
   - Верочка, иди гостей встречать, - крикнул он своей жене и, уже, сразу же откинул защёлку калитки, распахнул её и стал радостно пожимать руки первых своих гостей.
   - Проходите, проходите. Рюкзаки можете пока поставить на веранде, потом разберёмся.... А, вот, моя жена, Вера Викторовна, - представил он супругу.
   Вера Викторовна тепло пожала руку Андрею. Оказалось, что они уже знакомы. Затем познакомилась с Любой и Данилой и предложила им пройти в дом. Люба сразу предложила свою помощь в хозяйстве, и они обе направились в дом.
   - Располагайтесь, ребята, не стесняйтесь, потом хозяйка покажет вам, где будете ночевать, а сейчас угощайтесь дарами сада, прямо с кустов: малина, крыжовник, смородина... .Ещё клубничка кое-где осталась. Не стесняйтесь, чувствуйте, что Вы дома.
   - А, мы подъезжаем, смотрим туча..., - не выдержал Данила. - Думали, дождь будет...
   - Я тоже, думал, - бросив взгляд вверх, спокойно произнёс Владислав Сергеевич. - Да, вот, пронесло....
   Через некоторое время все трое уже готовили место и оборудование для жарки шашлыков. Оказалось, что в объёмном рюкзаке Данилы большая кастрюля с, заготовленными заранее, шашлыками занимала две трети места. Друзья привезли также коньяк, водку и другие закуски, чтобы как можно меньше доставлять хлопот хозяину.
  
   Часа через полтора, когда подъехала ещё одна группа гостей из четырёх человек, на полянке в саду уже был накрыт стол. Составленные вместе, два стола были накрыты белой скатертью, сверху стояли тарелки с салатами, огурцами, помидорами, которых, видимо, было в избытке у самого хозяина. Тарелки с колбасой, рыбой и баночка с красной икрой были накрыты салфетками, чтобы не привлекать насекомых. Данила и Андрей собирали из всех комнат стулья, лавочки и табуретки и расставляли вокруг стола. Вера Викторовна с Любой ещё копошились на кухне, заканчивая приготовление горячих блюд.
   Только что прибывшие, мужчина средних лет, две женщины такого же возраста и молодой человек лет тридцати, что привёз всех на собственной машине, гармонично влились в общую компанию. На столе появились новые бутылки со спиртным. Вере Викторовне пришлось отыскать старое соломенное лукошко, чтобы сложить апельсины, мандарины, груши и сливы....
   Вновь прибывшие, как и наши друзья, были слушателями в группе Владислава Сергеевича, и, естественно, никого знакомить не пришлось.
   - Всё готово. Прошу к столу, - Владислав Сергеевич предложил самые удобные места дамам. Сам с супругой расположился на лавочке с торца стола.
   За юбиляра, а у Владислава Сергеевича действительно была круглая дата, решили выпить шампанское. Когда наполнили бокалы, лица присутствующих почему-то были все направлены на Андрея, и тот, смутившись, поднялся с табуретки.
   - Чтобы мы не говорили про юбиляра, - произнёс он медленно, - мы не скажем и половины того, что можно и надо сказать. Владислав Сергеевич не предсказуем, его знания невозможно измерить и оценить, силу, которая от него идёт, например, я не могу охватить своим разумом, добро, которое он творит на своём пути трудно переоценить, его скромность поражает любого человека.... Знания, которые он даёт нам, бесценны.... Я хочу пожелать, чтобы он всегда был также молод, как молода его душа, чтобы время дало ему возможность закончить все его опыты и изыскания.... Мой учитель во всём пример для меня.... Владислав Сергеевич, я желаю Вам здоровья, чтобы его хватило на всех нас....
   Все встали, зазвенели рюмки. Смущённый Владислав Сергеевич что-то тихо лепетал, укоризненно глядя на Андрея.
   Вторую рюмочку, но, уже, коньяка выпили за Веру Викторовну.... Принялись за еду. Для третьего тоста пришлось добавить в рюмки всего лишь по несколько капель до "полноты". Тосты следовали один за другим, но, если что-то из напитков и убавлялось, то только соки в фужеры....
  
   Не прошло часа, как незаметно для всех разговор перешёл на интересующие для всех темы....
   - Человек, - говорил Владислав Сергеевич, - прикасаясь своей мыслью ко всему окружающему его, меняет мир. Только под воздействием энергии мысли человека, что-то меняется сразу, а что-то очень медленно, незаметно для самого человека.... Вот, посмотрите на эти облака, - Владислав Сергеевич поднял лицо кверху. Все остальные сделали то же самое.
   - Вот большое облако, а справа маленькое, видите?
   Все, молча, кивнули головой, а Владислав Сергеевич продолжал:
   - Стоит дать мысленно команду, как оно начинает выполнять её и видоизменяться....
   Облачко начало быстро редеть и исчезать....
   - Когда мы лечим кого-то, воздействуем на больной орган, проходит боль, орган восстанавливается.
   - Посмотрим на человека не добрым взглядом, и вянет человек, а потом исчезает, как облачко, - вставил Вадим Петрович, так звали мужчину средних лет.
   - Это, верно. Принцип один, - продолжил Владислав Сергеевич, - только высшие силы не дают способность таким людям, а если у этих людей такая сила есть, то действиям их, в этом случае, нет оправдания....
   - Давайте возьмём по облачку, - шутливо предложил Данила, - моё, вот, эта белая кучка, - он указал рукой, - Любочке - маленькое облачко, вытянутое влево, что рядом... Андрею, конечно же, это плотное, пузатое, пусть поработает, а все остальные пусть выберут сами, какие хотят...
   - Попробуйте, попробуйте, а я посмотрю, - засмеялся Владислав Сергеевич.
   Облака продолжали плыть по небу, как и плыли, только " плотное, пузатое " облако Андрея начало бледнеть и видоизменяться. Все, молча, сопровождали облако взглядом. Облако, ставшее почти прозрачным, сначала вытянулось в полоску, а затем исчезло совсем.
   - Вот и сдали экзамен за прошлые лекции... Андрею - пять, остальным продолжать работать над собой, - пошутил Владислав Сергеевич.
   Воцарилось молчание. Обстановку разрядила Ольга Владимировна, одна из приехавших на машине дам:
   - Владислав Сергеевич, Вы много работаете над расширением границ Сознания. Можно ли через расширение Сознания достичь Рая?
   - Может быть, скорее: достичь границ Ада, - поспешил вставить Вадим Петрович.
   - Границы Рая, как и Границы Ада одинаково удалены от человека, - начал Владислав Сергеевич,
   - Значит, достичь " Райского изобилия ", " Райских кущ " одинаково, как и попасть в Ад? - снова вставил Вадим Петрович.
   - Райская жизнь называется "райской" не потому, что в Раю всего много, а потому, что там никому ничего не надо. Помните, чем занимался Адам, до того, как Ева " вкусила " яблоко?
   - А, если человек при жизни ставит задачу, добиться райского изобилия, то для него открыты другие ворота? - не унимался Вадим Петрович. Все засмеялись.
   - Расширяя границы Сознания, человек сможет перенести свой разум, свои творческие способности с низкого плана Бытия, на котором мы сейчас, на более высокий, находясь при этом в сознании. Это возможно лишь не путём стремления к достижению земного изобилия и блаженства, а через отречение от всего материального, от своих желаний и привязанностей, если хотите, жертвуя всем, что у него есть и самой жизнью на материальном плане. Жертва - это не приношение барашка. Жертва - это приношение себя самого, себя самого до последней материальной частицы, до последнего желания, до последней мысли своему Творцу... - Владислав Сергеевич замолк, и как-то ни у кого больше не появилось желания поднимать другие вопросы.
  
   Вера Викторовна предложила всем " попробовать клубнички и ягодок ", и все по одному и по парам разбрелись по огороду...
   Ещё раз" попили чайку ". Солнце перешло на запад и было ещё высоко, но день мало-помалу клонился к вечеру. Приехавшие на машине собирались в обратную дорогу. Вера Викторовна пыталась засунуть им в сумку, привезённую ими же, спиртные напитки, но те напрочь отказались, ссылаясь на то, что они хозяину могут пригодиться, когда будет необходимость привезти дрова или сделать что-то ещё...
   Люба, Данила и Андрей оставались ночевать. Андрей и Данила помогли Владиславу Сергеевичу сложить в поленицу дрова, а Люба с хозяйкой перемыли посуду и "организовали " спальные места.
   Солнце шло на закат. Было тепло, но свежесть чувствовалась, и все набросили на себя что-то потеплее: Люба - лёгкую, вязаную кофточку, а мужчины - пиджаки.
   - Пройдите, прогуляйтесь, - предложил Владислав Сергеевич, - сегодня особый вечер, особая ночь. Сегодняшний день в старину праздновали, как "день любви", гуляли всю ночь.... Идите, каждый из вас сегодня должен найти своё счастье.
   Предложение, прогуляться восприняли только Данила с Любой, и уже, через несколько минут они шли от огорода Владислава Сергеевича по тропинке куда-то в сторону леса.
   Владислав Сергеевич ушёл в дом, чтобы что-нибудь помочь жене. Когда, через полчаса он вышел в огород, Андрей неподвижно сидел на лавочке и смотрел на закат.
   - А, что ты не идёшь? - Спросил хозяин Андрея. - Всё мной сказанное, относится и к тебе.... Советую. По траве. Наверное, будет сыро, пройдись по дороге.
   Андрей, молча, кивнул и поднялся с лавочки. Он вышел через калитку и по асфальтовой дороге, тем более, что машин не было, медленно пошёл по улице деревни влево.
   Владислав Сергеевич долго, задумчиво смотрел в след Андрею, пока тот не скрылся за поворотом, потом, не произнеся ни звука, направился в избу, где Вера Викторовна уже включила свет...
  
   Дорожка, два автомобильные колеи, уходила в лес. Она была хорошо утоптанной и гладкой, видимо местные жители часто ходили по ней за грибами и ягодами.
   Данила обнял Любу за плечи, та прижалась к нему и склонила голову к его плечу. Шли молча, иногда обмениваясь короткими фразами.
   - Мне очень понравилась Вера Викторовна. Я, уж, не говорю, что она отличная хозяйка, и всё, всё на ней.... Мне понравилось, с каким пониманием она относится к Владиславу Сергеевичу. Хоть, как я поняла, он её сильно любит и готов для неё всё, что угодно сделать, отношения у них не простые... Он живёт совсем в другом мире. Кажется, рядом, говорит она, а спросишь что-нибудь, а он смотрит на тебя и не слышит.... Может часами сидеть молча.... А она не только термит, но старается, чтобы ему не помешать. Не знаю, как я смогла ли бы на её месте?
   - У нас с тобой всё будет лучше. Мы будем заниматься одним и тем же вместе..., - ласково проговорил Данила.
   - У нас с тобой? - Люба повернула а Даниле лицо, и её глаза лукаво сверкнули.
   - У нас с тобой. И я очень хочу, чтобы это было как можно скорее, - Данила ещё крепче прижал к себе. Люба не сопротивлялась.
   Как-то сразу стало темнее. Солнце село за деревьями. Высокие деревья, что росли слева и справа от дороги, почти соединялись кронами, и казалось, что наша парочка идёт по огромному волшебному тоннелю.... С обеих сторон полутёмные громады деревьев, сверху - тёмно-синее небо с начинающими уже проступать, первыми звёздами, и, где-то впереди, где дорога уходит за край леса, ещё светло красная полоска неба...
   Они остановились. Данила повернул Любу к себе и обнял обеими руками. Их губы слились в поцелуе. Люба обхватила руками шею Данила и ещё сильней прижалась к нему.... Когда губы отодвинулись друг от друга, чтобы дать хозяевам сделать очередной вздох, Люба, чуть повернув лицо в сторону, спросила:
   - Идём обратно?
   - Зачем обратно, - ответил Данила, - сзади темно, пойдём вперёд, к свету... - И он кивнул головой в сторону светлого участка неба впереди. Губы вновь слились в поцелуе.
   Они шли вперёд, едва различая дорогу под ногами. Скоро стало чуточку светлее, когда где-то справа сзади над лесом начала подниматься Луна. Лес закончился. Дорога круто сворачивала влево. Прямо, впереди на фоне тёмного неба проектировалась какая-то тёмная громада, то ли огромное с овальной крышей здание, то ли ещё что-то...
   - Пойдём туда, - решили они и, преодолев узкую полоску крапивы и борщевика, что росли по обе стороны дороги, вышли на ровный скошенный луг...
   - Что там, - Люба прижалась к Даниле.
   - Не знаю, закрой глаза, всё равно ничего не видно, и пошли...
   Ноги чувствовали мягкую скошенную траву...
   ... Они шли, взявшись за руки. Казалось, темнота расступается. Ровный мягкий свет разливался повсюду. Скоро ноги почувствовали плотную, утоптанную дорожку...
   - Какая красивая аллея! - Восторженно произнесла Люба. - Справа цветы, а дальше низкий кустарник с распустившимися белыми цветочками...
   - Ты посмотри, какой дворец, - Данила потянул Любу за руку вперёд.
   Они поднимались по широким гранитным ступеням. Массивная дверь здания была открыта, впереди за ней разливался яркий свет.
   - Какая красота, - звенел восторженный голос Любы. В конце огромного первого зала, вновь начиналась высокая гранитная лестница, ведущая на следующий этаж. Там звучала тихая красивая музыка.
   Они шли, взявшись за руки, не чувствуя тела.
   - Почему никого нет, - прошептала Люба.
   - Нам с тобой никто и не нужен, - так же тихо, шёпотом ответил Данила.
   Огромное ложе, застеленное сверху мягким ковром, располагалось посередине огромного зала. Со всех сторон спускались белые прозрачные занавески, казалось, что они спускаются не от потолка, а от самого звёздного неба...
   Люба, молча, потянула Данилу туда, где на ковре лежали разбросанные полукругом лёгкие, пушистые подушки...
   Ступив на ковёр, Люба почувствовала ногами его мягкую бархатистую поверхность и увидела, что идёт босиком, её тело окружает лёгкая прозрачная материя серебристого цвета, от соприкосновения с которой тело получает приятное возбуждающее ощущение. Она чувствует, что её одежда начинается где-то на вершине головы от разноцветного венка из пахучих луговых цветов, и крупными фалдами спадает до самого ковра, оставляя лишь спереди не закрытыми лицо, грудь и пространство ниже...Она чувствует губы и тело Данилы и распадается в пространстве на мелкие частицы, не видимые человеческим глазам.
  
   Андрей шёл вдоль деревни. Справа и слева стояли дома и по виду, и по размерам мало чем отличающимися от домика Владислава Сергеевича. Кое-где в огородах ещё копались местные жители. Женщина средних лет оторвалась от грядки, встала во весь рост и бесцеремонно уставилась на Андрея. Тот кивнул головой, она вслух поздоровалась, но взгляда не отвела. Андрей отвернулся и пошёл несколько быстрее. Вот и крайние домики миновал, асфальтированная дорога пошла через поле в сторону леса.
   " Пойду, прогуляюсь, - подумал он, - всё равно одному сидеть, Хозяевам, наверное, покой нужен...."
   Слева картофельное поле, справа - морковка. Вдоль дороги с обеих сторон неглубокие канавки.... А, вот, и лес впереди. Навстречу из-за поворота показался бегущий мужчина. Когда тот приблизился, Андрей рассмотрел в нём худощавого, бородатого деда, в длинных до колен трусах и в чёрной, с красным знаком какой-то торговой фирмы, футболке.
   - Здравствуйте, - прокричал дед.
   - Здравствуйте, - с интересом рассматривая деда, ответил Андрей.
   - Куда путь держим, почему пешком? - Спросил дед. - Вы, уж точно, не местный, а чужие или на машинах, или на автобусе...
   - Да, не местный, - ответил Андрей, - в гости приехал, да вот, пошёл посмотреть здешние места.
   - Это правильно, - остановился дед рядом с Андреем.
   - Здесь есть, что посмотреть. Вот в трёх километрах дальше справа озеро. Ах, какая там красота. Кстати, много отдыхающих. Если уж идёте, обязательно советую...- Дед побежал дальше.
  
   Минут через пятьдесят пути Андрей действительно увидел справа довольно большое озеро. Туда шла укатанная машинами дорога, и Андрей свернул вправо.
   Приблизившись, Андрей заметил, что озеро гораздо больше, чем при виде со стороны. У самого берега дорога раздваивалась. " Налево - богатым быть, направо - женатому быть ", - вспомнил Андрей слова из известной сказки и улыбнулся. "За богатством не гонюсь, как, Впрочем, и жениться не собираюсь.... Пойду, на всякий случай по дорожке вдоль самого берега".
   Местами вдоль берега тянулась широкая песчаная полоса, здесь, видимо, днём купались и загорали. " Да, вот, и сейчас ещё купаются ", - он увидел метрах в пятидесяти от берега торчащие из воды головы. Смеркалось, и лица было не рассмотреть. Андрей подошёл к воде и помочил руку. Вода была тёплой, как парное молоко.
   " Можно бы и выкупаться ", - подумал он, но, всё же, решил идти дальше.
   Метрах в двадцати - тридцати от берега во многих местах стояли палатки, горели костры, где-то бренчала гитара...
   Андрей прошёл ещё метров триста. Группа из трёх деревьев росла у самого уреза воды. В этом месте берег несколько поднимался, и нависал над водой. Что-то вроде пенька возвышалось под деревьями. Андрей решил присесть.
   " Действительно, красота! " - Восхищённо подумал он, и его взгляд попытался охватить всё водное пространство. На противоположенном берегу у самой воды горел костёр, и огненная полоска отражалась почти до середины озера.
   " Наверное, рыбаки. Порыбачить бы, лет пятнадцать не получалось..."
   Озеро казалось безлюдным, но голоса, огни костров, мерцающие среди деревьев, звон гитары в стороне, говорили о том, что здесь своя особая ночная жизнь, и довольно большое количество народа.
   Андрей, облокотившись на колени и подперев подбородок сложенными вместе ладоням, сидел на пеньке и неподвижным взглядом смотрел на воду..." Как, иногда, хочется спрятаться куда-нибудь, уйти в глушь, раствориться в окружающем пространстве. Но, как избавиться от одиночества, от своих мыслей? Легче было в Армии: большая ответственность, отсутствие свободного времени.... Если бы не ранение, служил бы и сейчас. Сижу на этом пеньке в сотне километров от дома, никого вокруг, ночь - тише не бывает. К одиночеству, вроде как, привык. Как от мыслей и желаний избавиться? Нина, почему я тебя всё время вижу? Стоишь перед глазами, и сердце тонет в ностальгии. Можно переступить через смерть, а вот, убрать из сердца тебя...."
   Веки отяжелели, Андрей погрузился в дремоту, потом в сон...
   Раннее, раннее утро. Утро. Андрей медленно идёт по песчаному пляжу у самого уреза воды, иногда заходя по щиколотки в воду. Всходит солнце. Зеркальная гладь озера искрится отражениями лучей так, что на воду, не прищурившись, невозможно смотреть. Часть озера прикрыта белым туманом, но лёгкий утренний ветерок сносит туман в сторону леса. Из разредившегося тумана появляется фигура женщины. Она, так же по самому краешку берега, идёт навстречу Андрею. Фигура женщины напоминает что-то знакомое. Андрей всматривается внимательно: "Это она, Нина!"
   - Нина, - Слышит он женский голос, - ты куда?
   Женщина останавливается и смотрит в сторону, откуда слышится голос. Нина пропадает в тумане.
   - Нина, ты куда, ещё слишком рано, - слышится крик откуда-то из-за спины Андрея.
   Андрей просыпается. "Только сон..." - думает он. Раннее утро. За озером сквозь верхушки деревьев начинает подниматься солнце. Первые лучи падают на озеро, и водная гладь, только что серо голубая, вдруг вспыхивает фейерверком разноцветных огней. Андрей жмурится и начинает протирать глаза.
   - Нина, подожди, я с тобой! - Слышит Андрей тот же голос, но уже почти рядом с собой.
   Справа, в десяти метрах от Андрея слышится плеск воды. Андрей поворачивает голову. Женщина, очень похожая на ту, что он только что видел во сне, со светлыми волосами, затянутыми на затылке в тугой узел, медленно входит в воду, сначала по колено, затем глубже и, вот, размахивая руками, поплыла навстречу лучам солнца. Андрей видит лишь всплески и брызги на воде. Женщина будто, исчезает в ярком свечении...
   Андрей вскакивает. " Я, что, во сне? " - Проскальзывает мысль.
   Справа слышится шаги. Женщина, несколько полненькая брюнетка в купальнике, проходит мимо него и также входит в воду.
   - Нина, обожди, - кричит она и, с разбегу, бросается вплавь за подругой.
   " Где-то я видел эту женщину, вернее девушку похожую на неё, - мелькнуло в мыслях Андрея. - Не уж-то, первая, была Нина? "
   Андрея захватила внутренняя дрожь и волнение, такое, как он испытывал в первом бою, когда впервые услышал свист пуль над собой...
   " Нина, Нина, " - колотилось сердце. Андрей прижался спиной к дереву и устремил взгляд на воду, где вдалеке среди искрящихся брызг видел две головки: одну светлую с пучком светлых волос, другую чёрную с прилипшими к голове волосами.
   Те десять или пятнадцать минут, время, когда женщины плавали, показались Андрею вечностью. Наконец. Головки женщин начали приближаться к берегу. Спина Андрея будто прилипла к дереву, а взгляд - к пловчихам.
   Первой на мель выплыла подруга. Скрестив руки на груди, она быстрым шагом шла к берегу...Глаза Андрея видели только Нину, а что это была именно она, у него сомнений больше не было.
   Сначала Нина смотрела под ноги, но затем подняла голову и увидела, стоящего у дерева мужчину. Она замедлила шаг. " Неужели, Андрей? " - пронеслось в сознании. Она остановилась, взгляд, как магнитом, притянуло к его лицу.
   - Андрей, - Нина покачнулась и почувствовала, как ноги слабеют в коленях....
   - Нина! - Андрей оторвался от дерева и в одежде и обуви бросился в воду. Уже падающую и обессилевшую Нину он подхватил на руки и понёс к берегу.
  
   Солнце стояло довольно высоко над лесом, уже чувствовалось прикосновение его ласковых лучей. В небе медленно парила птица. Делая очередной круг над лугом и лесом, она внимательно присматривалась к большому стогу сена, что недалеко от леса. Среди привычных его очертаний, она видела две неподвижные человеческие фигурки на самой вершине, что была совсем для неё непривычно, и над этим местом скорость её полёта увеличивалась: птица смещалась в сторону леса.
   Люба и Данила проснулись одновременно. Голова Любы лежала на груди Данилы и, едва она начала её приподнимать, как рука Данилы, обнимавшая её шею, напряглась и вернула в то же положение...
   - Куда собралась? - нежно прошептал Данила.
   - От тебя, никуда, - так же шёпотом ответила Люба и, обняв обеими руками, ещё плотнее прижалась к его телу.
   - Это моя самая счастливая ночь в моей жизни, - Данила, притянув лицо Любы ладонями, начал её страстно целовать.
   - Моя - тоже... - Губы Любы слились с губами Данилы, и она более не могла произнести ни слова...
   Было около половины десятого, когда Данила, спустившись со стога сена первым, протянул Любе руки, и та, пытаясь спрыгнуть вниз, всё же попала к нему на руки. Он, сделав несколько кругов вокруг себя, осторожно поставил Любу на землю. Они вновь обнялись и поцеловались.
   Данила стряхнул с платья Любы, прилипшие травинки, затем отряхнулся сам.
   - Нас, наверное, ждут к завтраку? - Спросила Люба, - думают, куда мы делись, беспокоятся.
   - Владислав Сергеевич знает, что с нами ничего не случилось, а, скорее всего, и то, что с нами случилось.... - Засмеялся Данила, - ничего, через час будем.
   Трава была ещё влажной от росы, и Данила вновь водрузил Любу на руки и поставил на землю только тогда, когда они оказались на дороге.
   Шёл одиннадцатый час, когда Встревоженная Вера Викторовна спросила:
   - Гости-то наши где? Не случилось ли что, время-то какое сейчас...
   - Не беспокойся. Готовь завтрак. Думаю, что случилось, и очень много всего... - Ухмыльнулся Владислав Сергеевич, - придут. Всё будет хорошо.
   Ближе к одиннадцати Люба и Данила появились на тропинке перед огородом Владислава Сергеевича.
   - Ну, вот, а ты беспокоилась. Давай завтрак скорее... Доброе утро, доброе утро, - эти слова относились уже к Даниле с Любой, - я говорил, что место у нас чудесные, можно долго ходить и смотреть.... Умывайтесь и за стол. Сейчас завтракать будем.
   - А. Андрей всё ещё спит? - Поинтересовался Данила.
   - Нет. Не спит. Вчера, через час после Вашего убытия ушёл и, пока, нет. Да, Вы не беспокойтесь. Видимо, причины есть...
  
   Андрей появился неожиданно. К дому подъехала светлая иномарка. Первым не вылез, а буквально, выскочил Андрей и бегом бросился открывать дверцу с обратной стороны. Рядом с ним появилась молодая женщина и девочка лет восьми - девяти...
   Данила, первым выглянувший в окошко на шум подъехавшей машины, буквально, едва не закричал:
   - Андрей приехал, и не один.
   Все засуетились и спешно вышли из дома, чтобы встретить Андрея.
   Андрей стоял перед калиткой, держа за руку, с одной стороны женщину, с другой - девочку. Лицо Андрея сияло улыбкой.
   - Познакомьтесь, это Нина, а это - Гулечка....
   Молодая женщина одного роста с Любой и внешне чуть-чуть старше, с вьющимся светлыми волосами, в Светлой кофточке и широкой светло голубой юбке, шагнула вперёд и протянула руку Владиславу Сергеевичу.
   - Нина, - представилась она, затем таким же образом обошла остальных. Гулечку все по очереди поцеловали.
   - Давай, Верочка, готовь стол, праздновать будем, - подтолкнул в бок супругу Владислав Сергеевич, затем крепко, по отечески, пожал руку Андрею и обнял его.
  
   Гости уезжали вечером последним автобусом. Горячо распрощавшись с хозяевами, компания в новом составе двинулась на автобусную остановку. Первыми шли Данила и Люба. Все вещи уместились в рюкзаках Данилы, который казался полупустым. Парочка шла, взявшись за руки. Следом шла ещё более живописная группа: В середине шествовал Андрей, с одной стороны шла Нина, подхватив его под руку, с другой стороны - Гуля, рука которой покоилась в широкой ладони мужчины. Несколько раз все они оборачивались и махали руками, оставшимся возле дома, Владиславу Сергеевичу и Вере Викторовне.
   - Я очень рад за них, особенно за Андрея и Нину, - тихо проговорила Вера Викторовна, - дай им Бог счастья.
   - Да, - задумчиво ответил Владислав Сергеевич, - счастье- штука не простая, счастье ходит разными дорогами, иногда, такие зигзаги даёт... - он обнял за шею жену и продолжил:
   - Счастья надо ждать, в счастье надо верить, и оно будет, - он притянул к себе жену, поцеловал в висок и потом, помолчав, добавил:
   - Всегда.
  
  
  

Содержание

Стр.

   1. На границе жизни. 3
   2. Сквозь все времена 70
   3. Начало 88
   4. Посвящение 99
   5. Лечебный центр "К" 110
   6. Вампиры 118
   7.Орешкидля Золушки 121
   8.Сглаз 127
   9. Ворота АДА 135
   10.Векша 140
   11.Выбери себе расплату 147
   12.Проводим старый год 151
   13.Ещё раз по следам Голема 155
   14.Ворон 168
   15.Кактус 172
   16.Лунная дорожка 184
   17.Анюта 191
   18.Сын 207
   19.Реабилитация
   20.Нина 211
   21.Рыцари второй реальности (повесть)
   Оглавление 228
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"