На крылечке кто-то затопал, сбивая снег с обуви. Гулко хлопнула массивная входная дверь, стукнуло в сенях... Гости, что ли, забежали?
Саша любил гостей. Не всяких, конечно... Иные неожиданно налетят с гамом, шумом и суматохой, всё перевернут, насорят и так же умчатся. Разве это правильные гости? Сплошные стрессы! Одновременно расспрашивать, выслушивать, бегать в подвал за соленьями-вареньями, освобождать старый, заслуженный стол-книгу от постоянно прописанной на нём швейной машинки, вытаскивать его на центр самой большой комнаты в доме... Срочно бежать в магазин за хлебом и к соседям за парочкой табуреток...
То ли дело - позвонили, предупредили за неделю. Всё подготовишь, обмозгуешь, прикинешь... В конце концов, бутылку водки в морозилку сунешь дня за три - она потом на столе так красиво седеет от инея, да и вкус совсем другой! Саша терпеть не мог тёплую водку.
Это была тёща, Валентина Юрьевна ...
- Саша, я тут мыло хозяйственное принесла, десять кусков. И спички, десять упаковок. Больше не давали...Может, положи сразу в подвал, в ящик, а?
- Мама, да в ящике уже места нет больше, - взмолился Саша. - Там же мыла этого на десять лет вперёд хватит. И стирального порошка тоже килограмм сто лежит... А спичек... я даже не знаю, сколько там упаковок!
- Нет, не хозяин ты, Саша, - покачала головой тёща. - Хороший ты мужик, работящий, непьющий - а не хозяин... Нету у тебя жилки хозяйственной, запасливой, сразу видно - не жил ты при дефиците. Думаешь, если сейчас в магазине есть соль и мыло, то они там и размножаются? Глазом не моргнёшь - исчезнут в момент! И что тогда?
- Да я всё понимаю, запас нужен, конечно, - вяло отбивался Саша. - Но зачем же столько? Войны вроде не предвидится...
- Никогда не знаешь, что случиться может, - туманно пояснила тёща. - Такая нынче жизнь непредсказуемая...
- Это вы о конце света всё ещё беспокоитесь? - уточнил зять. - Так сегодня как раз двадцать первое, пора бы... Сколько уж по телевизору рассказывали, что всё это ерунда. И патриарху Кириллу не верите, что ли?
- А ты что, думаешь так правду тебе и скажут сразу? Народ же невесть что творить начнёт: всё равно пропадать. Вот Степановна в магазине говорила, "Голос Америки" передал, что астероид подлетает к Земле, его пытаются американцы остановить ракетами с атомными зарядами, да только не получается пока. А если астероид не ударит, если американцам удастся в сторону его оттолкнуть, то инопланетяне уже сосредоточились на обратной стороне Луны, вот-вот высаживаться будут - вот тебе и война! А, может, и вторглись где, да только молчат все, чтоб панику не разводить. Двадцать первое-то декабря ещё и до половины не дошло.
- Брешет ваша Степановна, - безнадёжно возразил Саша. - "Голос Америки" уж года четыре, как не вещает на русском языке. И "Радио Свобода", кстати, тоже прекратило работать на Россию, сам читал в Интернете...
- Мало ли что в твоём Интернете... Ты вон после тренингов интернетовских своих как Бориса обложил, что он тебе глаз подбил, а? Вектор, вишь ты, ему определил... А Люську? Собственную жену кожно-зрительной самкой обозвал! Каково мне, матери, это слышать? Меня оральницей окрестил! Я, конечно, не тихо разговариваю, но чтобы так обложить!
Тёща постепенно распалялась...
- Да это термины такие, мама, - в который раз терпеливо начал пояснять Саша. Валентине Юрьевне обычно нравилось, когда зять называл её мамой, сыновей у неё не было. - В системно-векторной психологии Юрия Бурлана, которую я слушал на тренингах, психотип таких людей, как Люська, называется кожно-зрительный. Вы же в школе, когда рассказывали про описанные треугольники, тоже очень доходчиво нам примеры рисовали. Мы с пацанами после ваших объяснений на снегу треугольники палкой чертили и потом описывали. Струйкой жёлтенькой... И ничего. Термины такие, мы ведь уже с вами об этом говорили, чего ж опять...
Валентина Юрьевна, бывший учитель математики, прекрасно понимала значение терминологии, но она привыкла, что последнее слово всегда за ней.
- Саша, так ты положишь мыло и спички в подвал, или мне самой сходить?
- Ну, конечно, положу, - обрадовался Саша перемене темы. - А Люся где? Вы же вместе в магазин шли...
- Люся ждёт, пока машину с мукой разгрузят, - Валентина Юрьевна явно ждала какую-нибудь ответную реакцию на это сообщение, но умудрённый опытом Саша промолчал и забрал у тёщи пакет со спичками и мылом.
- Я сейчас иду с пристройки снег сбрасывать. Заодно и это положу в подвал. Как там, у магазина, снег уже расчистили на дороге? Обещали потом на нашей улице почистить, а то ведь ни одна "скорая" не проедет, ежели что...
- Куда там, - тёща безнадёжно махнула рукой. - Трактор с этим... ножом пробежался один раз от центра до магазина, распихал снег по сторонам - и всё. До нас когда ещё очередь дойдёт... Вот только тропка к магазину, что мы вчера расчистили, и есть, да и её почти занесло. Метёт... Ладно, я пойду, Люсю встречу.
Саша смотрел в окно, как Валентина Юрьевна упрямо шагала в сторону магазина, и в душе опять поднималось раздражение. В конце концов, ему тридцать лет, он уже четыре месяца директор средней школы. Агрокомбинат выделил ему этот дом ещё три года назад, когда Саша женился... Ну почему тёща с завидным постоянством пытается взять верх над ним и устанавливает свои порядки в его семье? Собственные родители деликатно не встревают, хоть и живут на соседней улице, а тёща каждый день в любую погоду бегает за полтора километра молодых учить жизни ... Скучно, наверно, одной жить, без мужа, но ведь должны же быть какие-то рамки.
Оделся, влез в старенькие валенки, по скрипучей лестнице полез с фанерной снеговой лопатой на крышу пристройки. Да уж, навалило снега... Махать и махать. И продолжает сыпать...
"Сделай сначала вот это, а потом - это... Ну, как ты, Саша, не поймешь - сначала надо эту теплицу натягивать, а потом - эту. Какая разница? Как бы тебе попроще объяснить, чтоб ты понял..." Каждый день чувствуешь свою ущербность... В школе - уважаемый человек, педагог, директор, в конце концов. А дома? Мальчик, которого опекают, толкают, направляют и воспитывают в послушании... Да ладно бы - тихонько на ушко... Нет! Громогласно, с искренним сожалением о непонятливости зятя, так, что соседи оглядываются.
А сейчас ещё один бзик - наступающий конец света! Тащит всё подряд: соль, спички, муку, сахар, мыло, свечки... "Мама, зачем вам сто упаковок аспирина?" - "Ну, мало ли... Пригодятся". И всё. "Мне ничего не надо, я о вас беспокоюсь. А я уж как-нибудь при вас... Не выгоните?" Конечно, не выгоним!
Ну, может хоть завтра, двадцать второго, прекратит запасы делать. Дата конца света-то пройдёт...
Воткнул лопату в снег, оперся на неё. Какая всё же красотища у нас, несмотря на зиму! Хоть бы на Новый год не начало таять... А то, как всегда, на новогоднюю ночь слякоть, да ещё, не дай Бог, и с дождём.
Посмотрел на ёлку у входа, припорошённую снегом, раскачивающую ветвями под порывами ветра. Они с Люськой посадили три ёлочки перед домом в первую же осень, как вселились - будем каждый Новый год встречать со своими красавицами! Выжила, правда, только одна, но и из-за неё с весны до осени выслушивать приходится: "Лучше бы вишню или яблоню лишнюю посадили...". Под Новый год, правда, тоже радуется, когда ёлка вся в шариках и гирлянды разноцветными лампочками перемигиваются. А в этом году даже пятиконечную красную звезду с лампочкой внутри откуда-то принесла. Двадцать четвёртого, перед католическим Рождеством, и украсим нашу ёлочку...
Зазвонил мобильник в кармане. Пока снял мокрую перчатку, пока нашёл, в каком кармане телефон... Люська. Плачет навзрыд.
- Ой, Саша, ой, беги быстрее сюда... Тут мама...
И опять плач...
- Люська, что там случилось у вас?
- Маме плохо, - и слёзы вовсю...
- Вызывай скорую! Слышишь? Скорую вызывай! Я сейчас бегу.
Что там могло произойти? Не иначе, мешок с мукой подняла тёща от жадности...
Бросил всё, слез с крыши, схватил на всякий случай саночки у сарая, побежал по узкой, занесенной снегом, тропке к магазину...
Валентина Юрьевна лежала неподвижно на каких-то мешках на грязном полу с лужицами растаявшего снега. Люська сидела рядом на перевернутом ящике, держала мать за руку и рыдала взахлёб. Вокруг молча стояли люди, а за прилавком суетилась осунувшаяся с лица Степановна. Никто ничего не покупал...
- Что тут такое?
- Ой, Са-а-ша! Ой, что это тако-о-ое! - это Люська. Схватила его за руку, прижала к своему заплаканному лицу, не выпуская из другой руку матери...
- Упала она. На крылечке поскользнулась и упала. Головой об ступеньку. - Степановна нервно вытирает и вытирает прилавок какой-то грязной тряпкой... - Подняли, а она не отвечает ничего. Думали, сознание потеряла. Вызвали скорую, а Валентину Юрьевну в магазин занесли, на пол положили. Тут уж пульс пощупать догадались - а его нету. И кровь через платок просочилась. И не дышит...
Только теперь Саша обратил внимание на неестественную бледность лица тёщи и маленькое красное пятно на её белом пуховом платке.
Что в таких случаях делают-то?
- Вы магазин пока закройте, какая уж сейчас торговля, - посоветовал кто-то из посетителей. - Пошли, народ, по домам, не до нас тут. Если надо будет подтвердить, как дело было, дак ты, Люся, позовешь, все ведь тутошние.
Люди молча выходили из магазина, стараясь обойти место, где упала Валентина Юрьевна.
- Что тут случилось? - фельдшер со скорой. Люся резко замолчала...
- Вот... - у Саши перехватило горло. - Упала...
Фельдшер присел, профессионально приложил пальцы к шее лежащей женщины. Прислушался. Медленно встал.
- А милицию вы не вызывали?
- Не-ет. А что - надо было?
- Надо, - фельдшер что-то писал на бланке. - Теперь уже надо. Вы сын?
- Нет, зять.
- Нет больше вашей тёщи. Вот справочка, для милиции.
Как приезжала милиция, что расспрашивала, как тело увозили, как ещё раз скорую вызывали, теперь уже для Люськи - всё казалось каким-то мрачно-нереальным, как отвратительный сон.
Очнулся только к ночи. Очень хотелось есть, вспомнил, что вместе с Валентиной Юрьевной и Люськой сегодня только завтракал: чай и бутерброд с сыром. Жена лежала на диване, одетая, укрывшись одеялом и бездумно смотрела на экран неработающего телевизора. И для Люси и для Саши это была первая осязаемая смерть близкого человека...
Пошарил в холодильнике. Вчерашние котлеты и борщ знаменитого тёщиного производства. Все-таки она замечательно готовит, у Люськи так не получается. А, ну да, Люськиной мамы больше нет...
Успела ли Валентина Юрьевна понять, что для неё конец света уже наступил?