Партер Мариинского театра. По случаю антракта в зале горят все лампы, а ряды кресел ещё не заняты зрителями. Слышен первый звонок. По ковровой дорожке спешно идёт Анна Львовна, переваливаясь с ноги на ногу, за ней спокойным шагом следует Ульяна. Анна Львовна одета в недорогой брючный костюм, её короткие волосы старательно уложены. На Ульяне белый вязаный свитер и невзрачная юбка чуть ниже колена - от школьной формы. Вдоль спины Ульяны тянется длинная коса, руки украшает аккуратный маникюр.
Анна Львовна (раздражённо). Чего ты там плетёшься!
Ульяна. Иду-иду, мам.
Анна Львовна (указывая на два крайних кресла во втором ряду). Вот эти.
Ульяна. Ты уверена?
Анна Львовна. Я в бинокль поглядела - было свободно. (Встречается со взглядом дочери, которая скептически подняла одну бровь.) Да что такого-то? У них тут цены - легче удавиться! Вот места и остаются нераспроданными.
Ульяна (спокойно). Мам, может, не стоит?
Анна Львовна. Ишь, правильная нашлась! Садись давай. (Садится сама, стряхивает невидимые пылинки с брюк.) Что, кому-то хуже стало, что мы сюда сели? В жизни надо, знаешь ли, перспективы видеть.
Ульяна (по-прежнему спокойно). А если здесь кто-то сидит? Мало ли, на первый акт опоздали. Придут настоящие зрители, а нас выгонят...
Анна Львовна (тяжело вздыхает, но затем успокаивается). Доченька, милая, я же специально для тебя стараюсь. Всё лучшее - детям. Мы люди небогатые, ты, может, в следующий раз в Мариинский театр лет через тридцать пойдёшь, а это такое дело... В детстве это у меня была настоящая мечта.
Анна Львовна. Ух ты! Кто-то программку забыл! (Подбирает программку, читает театральным голосом.) "Лебединое озеро", балет Петра Ильича Чайковского! Либретто Бегичева. Задействованы...
Ульяна. Мам, ты же сама говорила, что в балете всё понятно без программки.
Анна Львовна. Ну конечно! Но интересно же поглядеть, чего они там пона-писали! Я сейчас глазами пробегусь, а ты потом себе забирай. Тебе же это интересно, ты любишь искусство. Эх, вся в меня!
Ульяна (почти шёпотом). Мам, купила бы свою программку.
Анна Львовна (удивлённо). Ага! Ты хоть видела, сколько она стоит? Я лучше килограмм говядины куплю.
Анна Львовна. Всё, помолчи! Совсем тебя отец распустил! Раздобыл билеты в Мариинский театр, так теперь, значит, и смеяться можно над бедной женщиной, и дочку этому учить? Развели мне тут девиацию.
Ульяна прыскает в кулак. Раздаётся второй звонок. Рядом с Ульяной и сидящей в кресле Анной Львовной появляются Гарик и Фанни; они держатся за руки. У Фанни ярко-бордовые волосы, рваные джинсы, кожаные митенки и два колечка в нижней губе. Гарик, в кожаной куртке, чуть наклоняется к читающей Анне Львовне, заглядывает в програм-мку, и его длинные волосы почти касаются плеча женщины. Затем Гарик покашливает.
Анна Львовна (схватившись за сердце). Господи Иисусе!
Гарик (замявшись). Э... Просто вы это... Это наши места.
Анна Львовна. С какой это стати?
Гарик. Ну, это... Мы их заняли.
Анна Львовна (злится, тараторит). Так! Сначала напугать решили бедную женщину до полусмерти, а потом места у неё отнять? Заняли они!
Ульяна (успокаивающе.) Мам...
Анна Львовна (Ульяне). Помолчи! (Гарику.) Это мы их купили, на кровно заработанные, между прочим, не то что ты! Ты на себя в зеркале посмотрел бы, а потом бы права качал!
Гарик (раздражаясь). Мы тут, как бы, программку оставили.
Анна Львовна. Программку! Ульяна, ты слышала?.. (Повышая голос.) Уважаемые, с позволения сказать, люди! Кто же себя так в театре ведёт? Не уважаете женщину, так перед дочкой моей постыдитесь, она у меня девушка воспитанная! Я своей дочкой от всей души горжусь, она у меня только что экзамены сдала на пятерки. Причём - самые разные дисциплины!
Ульяна (закатывает глаза). Мам...
Анна Львовна. Математику, русский, обществознание, литературу! Вот вы так попробуйте! А ваших родителей мне, знаете, жалко! (Переведя дух.) Хотя кому я это говорю, по вам же видно - вы в театр впервые в жизни...
Фанни (перебивает). Дама, давайте без препирательств. Мы не обязаны были сидеть тут весь антракт. Мы вышли покурить...
Анна Львовна (задыхается от возмущения). Покурить они вышли! А вы о людях подумали? Вот вы накуритесь, а потом рядом с вами находиться не-возможно! А у меня сердце слабое!
Фанни (дипломатично). Ваше сердце никак не связано...
Ульяна (Гарику и Фанни). Простите, моя мама очень вспыльчива.
Анна Львовна. Ульяна, закрой рот!
Ульяна. Но нам было бы проще, если бы вы показали свои билеты. Если это действительно ваши места, мы уйдём.
Анна Львовна (Гарику). Молодой человек, отойдите от меня, от вас несёт за километр!
Гарик (топчась на месте). Билеты? Ща, подождите, были... (Хлопает себя по карманам.)
Фанни. Гарик, не надо. (Анне Львовне.) А вы свои билеты покажите, пожа-луйста.
Анна Львовна. Это с какой стати? Сидят, значит, в театре приличные люди, тут приходят какие-то питекантропы...
Ульяна (строго). Мам!!
Анна Львовна (Ульяне). Что "мам"! Двух женщин среди белого дня грабят! (Повышая голос.) Да, грабят! Вонзают нам нож в сердце!
Ульяна. Мама, на нас уже люди оглядываются.
Раздаётся третий звонок. Гаснет свет.
Фанни. Не упрямьтесь, покажите билет. Вы же честный человек, вам нечего скрывать.
Анна Львовна (показывает билеты на расстоянии вытянутой руки.) Нате! Съели?
Гарик. Да не трясите вы рукой, ё-моё, а?
Фанни. Простите, но у вас на билете написано: "Балкон, четвёртый ярус, четвёртый ряд".
Анна Львовна (застигнутая врасплох). Да! И... И кому вы больше верите - мне или какой-то бумажке?!
Ульяна. Мам, не надо упираться. Мы ещё успеем. (Виновато смотрит на Фанни и Гарика, кивает им.)
Анна Львовна (возмущённо). Ну ладно, ладно! Я не права! Но эти места совершенно свободны! Кому их лучше занять - больной женщине с благовоспитанной дочерью или...
К ссорящимся подходит Капельдинер, замученная пожилая женщина в строгой форме.
Капельдинер. Граждане, что тут происходит?
Анна Львовна (манерно). Грабят среди бела дня - вот что происходит!
Капельдинер (глядя на билеты Анны Львовны, тихо). Вы серьёзно? Хотели бесплатно сесть на втором ряду партера? (Гарику и Фанни.) А вы, молодые люди?
Гарик. Да мы по-простому... У нас чё, у нас тоже ярус...
Капельдинер (выпроваживая всю компанию, со вздохом). После третьего звонка вас на балкон не пустят. Всё, спектакль окончен.
Капельдинер выставляет компанию в фойе и задёргивает штору.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Фойе, такое же роскошное, как и убранство зрительного зала. Полумрак. Анна Львовна нервно мечется по фойе, Ульяна неподвижно стоит у стены, поджав губы, Гарик и Фанни развалились на пуфике.
Анна Львовна (Гарику, торжествующе). Вот! Все проблемы из-за того, что вы, господа тинейджеры, хотели бесплатно сесть во втором ряду!
Гарик (бурчит). Ну это и к вам относится.
Анна Львовна. Просто надо свои, знаете ли, амбиции держать при себе! Естественно, женщине стало подозрительно, что такие... кхм... неподходящие люди...
Фанни. Ну что у Вас сразу - то "неподходящие люди", то "питекантропы"? Это обидно, вообще-то. Вы живите как хотите, но можно свои стереотипы держать при себе?
Анна Львовна. Можно! Вот только мы сейчас в фойе торчим не из-за моих стереотипов!
Ульяна (робко). Мам, это уже неважно...
Анна Львовна (вспыхивая). Как это неважно?! Такой позор - а тебе неважно! Меня, уважаемую женщину, педагогического работника со стажем, выгнали из Мариинского театра! Я двадцать лет в школе работаю, при мне пять директоров сменилось - никто ко мне претензий не имел! Да у меня в кабинете за двадцать лет ни один цветок не засох! Тьфу! (Ульяне.) А тебе самой не совестно? Хорошо, что этого никто не видел, а то ведь - позор! Вся школа бы говорила, что, мол, отличница, а из театра выгнали!
Гарик. По-честному, мадам, это Вы виноваты. (Разводит руками.) Без обид.
Анна Львовна. Ну-ну!
Фанни. Он в чём-то прав. Вы могли бы сознаться в том, что сидите не на своём месте, немного раньше, и тогда мы бы успели хотя бы на балкон.
Анна Львовна. Я сидела на своём законном месте!! Я, может, в Мариинский театр больше никогда в жизни не пойду! И почему это благородная женщина с воспитанной дочкой...
Гарик (хватаясь за голову). Блин, ну началось...
Анна Львовна. И вообще, встань, когда разговариваешь со старшими!
Гарик. Я не в школе, чтоб вставать тут перед Вами!
Анна Львовна (теряя терпение). Встань немедленно!
Гарик. Не встану!
Фанни (встаёт). Уважаемая...
Анна Львовна (Гарику). Ах так, значит?! Ты невоспитанный, грубый, про-тивный мужлан!
Гарик (бурчит). А Вы - долбаная истеричка.
Ульяна (Гарику). Не смейте оскорблять мою маму!
Фанни. Всё, прекращайте скандалить! Гарик, мы уходим. (Дёргает молодого человека за рукав.) Женщина, извините нас...
Анна Львовна. Не извиню! Вот вы думаете, что это я такая злая, да? А у меня просто сердце за вас болит! (Показывает пальцем на Гарика, потом - на Фанни.) Да, да, за вас! Вы же - наше будущее, у вас столько возможностей, столько ответственности на вас! У вас всё впереди, вам страну поднимать, детей растить... Я же хочу, чтобы у вас всё было хорошо! Чтобы вы людей любили, чтобы получали удовольствие от природы, от искусства... А вы кольцо в губу засунули - и скандалить! Вы же просто не понимаете ничего! Не понимаете, что нужно иметь уважение, уступать, когда это требуется... Ведь это же вам самим в первую очередь надо, вам, ва-а-ам!
Ульяна. Мама, мамочка, пойдём! Не кричи, у тебя больное сердце. Они ус-воили урок. (Подмигивает Гарику и Фанни.)
Фанни (заботливо). Да, идите.
Анна Львовна (с надрывом). Вы ещё вспомните, вспомните, что я вам гово-рила!
Ульяна. Мама!!
Ульяна уводит Анну Львовну вниз по лестнице, делая знак Гарику и Фанни, чтобы про-шли к другому выходу. Гарик поднимается с пуфика и, держа Фанни за руку, уходит на-право.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Площадь перед театром. Вокруг - кипучий вечерний город, фонари, светящиеся здания. В одном углу площади стоят Фанни с Гариком, в другом - Анна Львовна и Ульяна.
Анна Львовна (расстроенная, едва не плачет). Нет, ну какая наглость, какое поведение... Но я тоже хороша. Чего я с ними связалась... Сразу же было видно, что это несчастные, бедные люди, что у них с головой немножко... Их пожалеть надо, а я? Раскричалась, разоралась... Тьфу!
Ульяна (спокойно). Мам, ты всегда так говоришь. Ты не расстраивайся, ус-покойся.
Анна Львовна. Да ты пойми, доченька, я на таких экземпляров насмотрелась - во! Но до сих пор привыкнуть не могу - сердце кровью обливается. Ты-то у нас в гимназии учишься, ты, слава Богу, не знаешь, а в моей школе что? Десятиклассники, одиннадцатиклассники - бешеные! С ними так и приходится разговаривать, они по-другому не понимают... А если ты с ними будешь по-хорошему, они тебя в грош не поставят. Вот и приходится, чтобы тебя уважали, применять агрессию. Тогда они хоть чему-нибудь учатся. Эх...
Ульяна (кладет руку матери на плечо). Мам, но здесь не школа, здесь не надо никого учить...
Анна Львовна (отчаянно). Да как же не надо, когда они хамят в лицо интеллигентным людям! Они себе же этим жизнь портят! Вот так поживут ещё немного с наплевательским своим отношением, а потом? С ними-то что будет? И ты хороша - нашла кого защищать...
Ульяна (полушепотом, приобнимает Анну Львовну). Мама, успокойся. Всё позади. Мы просто забудем о том, что случилось, поедем домой, отдохнём, я тебе иван-чай заварю... Будешь пить чай с зефиром...
Анна Львовна (улыбается). Эх! Ты моя умница, ты всегда меня понимаешь. И ты всегда была у меня самой любимой. (Вздыхая.) А что мы теперь отцу скажем? Выгнали из театра! Это как, знаешь, раньше барство приезжало ко второму акту, только тут - наоборот. Представляю, как отец будет над нами смеяться.
Ульяна. Мам, он не будет.
Анна Львовна. Ну конечно! Над тобой-то нет, над тобой он не будет смеяться, вы с ним заодно! Парочка - Абрам и Сарочка! (Ульяна хихикает.) И ничего смешного, помолчи!
Ульяна. Я и так молчу.
Анна Львовна. Нет, твой отец - конечно, молодец, заботится о нас, билеты достал... Но у него чуть что, так сразу я во всем виновата! А если попытаешься что-нибудь доказать, он даже не слушает, а просто смеется! Ты считаешь, это нормально?
Ульяна (устало). Он так делает, потому что он тебя любит. У всех чувства выражаются по-разному. Папина забота о тебе выражается в том, что он тебя просто выслушивает. А твоя забота о растущем поколении выражается в том, что ты на это поколение орёшь. Только поколение не понимает, что это у тебя такое проявление заботы. Вот так и ты.
Пауза.
Анна Львовна. Это ты что сейчас, маму дурой назвала?
Ульяна (натянуто улыбается). Ма-ам...
Анна Львовна. Ну ладно, ладно. (Обнимает дочь.) Прости. Ты у меня умница, заботливая девочка. Я тебя очень люблю.
Ульяна. И я тебя, мам.
Пауза.
Анна Львовна (снова заводясь). И хоть бы один гаденыш потом извинился, а? Вечно грубят, хамят... И эти вот! Казалось бы, взрослые люди, не в школе уже... А им же дальше жить на свете, понимаешь, и вот как они...
Ульяна (добродушно посмеиваясь, не выпуская маму из объятий). Ну началось!
Силуэты Анны Львовны и Ульяны затемняются, свет падает на стоящих неподалеку Гарика и Фанни. Они курят.
Гарик. Фанни, ты это, ты прости, что так получилось. Я правда не хотел. Хотел, чтоб всё как у людей, ну, театр...
Фанни. Ты не виноват. Я ценю твою заботу. (Целует Гарика в щёку.) Но ты должен перед ней извиниться.
Гарик. Ещё чего! Припёрлась какая-то нахальная тётка, полила всех грязью, а я чё, молчать в тряпочку должен?
Фанни. Ты мог бы выразиться более корректно. (Встречает недовольный взгляд Гарика, качает головой.) Да, я всё понимаю, ты в чём-то прав. Но всё-таки она пожилая женщина, и... И теперь она всю жизнь будет вспоминать, как однажды её выставили из театра из-за одного... кхм...
Гарик. Ну и пусть вспоминает, хрен ли!
Фанни (берет Гарика за руку). Пожалуйста, ради меня. (Смотрит Гарику в глаза, улыбается.) Ты ведь сам сказал, что не хотел такого поворота.
Гарик (вымученно). Окей. Ради тебя - что угодно. А они чё, ещё не уехали?
Фанни. Неа. Вон, смотри, у театра стоят. (Бросает окурок в урну.) И выкинь хабарик!
Гарик и Фанни подходят к Анне Львовне и Ульяне. Анна Львовна демонстративно отхо-дит назад.
Анна Львовна. Опять они здесь! Вы мало мне в душу нагадили? Ещё захотели?
Ульяна (делает молодым людям знак молчать). Мам.
Гарик. Я это. Пришел извиниться. (Фанни сжимает его руку.) Чесслово, простите, не выдержал, сорвался. Стыдно.
Анна Львовна (разводит руками). Ах, тебе сты-ы-ыдно! Натворил делов, а теперь стыдно ему! Ты хоть знаешь, что такое настоящее раскаяние? Люди до того раскаиваются, что в монастыри уходят!
Ульяна (маме, с улыбкой). Не злись. Просьба о прощении - это уже шаг.
Фанни (шепчет на ухо Гарри, держит его за руку). Спокойно, продолжай.
Гарик (требовательно). Ну Вы правда, простите, а?
Анна Львовна. Нет, ну вы смотрите! Чудеса! (Саркастично.) Да у вас не всё потеряно, молодой человек! (Успокаиваясь.) Вот то-то же, будет вам урок на будущее, что надо вести себя нормально, особенно со старшими и особенно - в приличных заведениях! Театр - это не то что ваши там всякие, куда вы там ходите... Надеюсь, хоть теперь вы это запомните. Так и быть! Прощаю.
Фанни (с облегечением). Ну, вот и всё! (Переводит тему.) А вы что тут стоите на улице? Прохладно же...
Анна Львовна. Ну да, погодка никудышная. А я и чувствую - с утра всё разболелось, как будто на куски разваливаюсь.
Ульяна (подхватывает). А казалось бы - уже июнь...
Анна Львовна. Да, лето...
Ульяна. Ну ладно, мы пойдем.
Анна Львовна (Гарику). А знаете, меня всё-таки очень тронуло, что Вы извинились. Я же, вы знаете, я в школе работаю, и там такие дети, ну почти как Вы... Но только они, гаденыши этакие, никогда не извинятся, если их не заставить.
Гарик. Угу.
Анна Львовна. Чего ты мне тут "угу"! Говорить нормально не умеют! (Ульяна дёргает маму за руку.) Ладно, нам пора. А то Ульяна должна выспаться перед турниром по шахматам. Она у меня, знаете, очень любит, хорошо играет... Вот я даже не знаю, откуда такой талант - у нас в семье никто никогда не занимался, а она разбирается, книжки читает, самоучители, всё получается у неё... Тренер говорит, что можно даже на чемпионат России в следующем году её отправить! Но для этого надо промежуточные турниры, да... Так что мы поедем, а то, знаете, Купчино, не ближний свет...
Гарик. Стоп, вы в Купчино живёте?
Анна Львовна. Глухой, что ли? Говорю же, в Купчино!
Гарик (радостно). Так мы это, мы тоже оттуда! (Громко щелкнув пальцами.) Слышьте, а может, скинемся на такси?
Анна Львовна. Ещё чего! Такая роскошь! У вас, может, и стоят дома золотые унитазы, а я учителем работаю! А муж мой - спасателем в водно-спортивном центре! И получаем мы...
Ульяна. Но, мама, подожди. Когда в последний раз ты ездила на такси?
Анна Львовна (задумывается). Э... Ну... Три года назад, когда ногу сломала.
Ульяна. Ты сама подумай - три года! Неужели раз в три года нельзя себе позволить?
Гарик. Да в конце концов, чё вы? Всем лучше будет. Я тоже хочу Фанни приятно сделать.
Анна Львовна. Нет! Нет - и точка!
Фанни. И сейчас цены на такси...
Анна Львовна (перебивает). Ну ладно, допустим, мы миллионеры! А сколько мы это такси ждать будем? Час? Два?
Гарик (грубо). Да вон тачка стоит!
Анна Львовна (Гарику). Раз такой умный, подойди и спроси расценки! Всё нужно объяснять!
Фанни (на ухо Гарику). Спокойно, спокойно.
Вся компания идёт к припаркованной неподалеку машине с кособокими шашечками. Га-рик стучит в стекло.
Гарик. Слушай, мужик!
Анна Львовна (Гарику). Ты как разговариваешь? Обратись нормально!
Гарик (сквозь зубы). Простите. Вы это, уважаемый, за сколько до Купчино подбросите?
Водитель (опустив стекло). Полторы тысячи.
Анна Львовна (на всю улицу). Грабят! Среди белого дня грабят!
Ульяна. Ма! Ма!
Гарик. Неее, мужик. За штуку - поедем.
Водитель. Тысяча двести.
Анна Львовна (пафосно). Знаете, есть такой английский герой - Робин Гуд, он наказывал тех, кто дерёт деньги с честных граждан!
Ульяна. Мам, поехали. Нам уступили. Раз в три года...
Анна Львовна вздыхает.
Ульяна (быстро садится на заднее сиденье, пока Анна Львовна не передумала). Мам, проходи.
Анна Львовна. Дочь, пересядь вперед. (Полушёпотом.) Я не хочу, чтобы ты сидела с этими, они тебе не компания.
Ульяна. Как скажешь, мам, мне всё равно. (Порывается встать.)
Анна Львовна. Нет, стой, подожди! (Ульяна ёрзает.) Да стой, кому говорю! Не садись вперед, ты ещё несовершеннолетняя!
Ульяна. Мам, по закону в переднем кресле...
Анна Львовна (перебивает). А ты откуда знаешь?
Ульяна. По новостям передавали, и я...
Анна Львовна (очень громко). А вдруг с тобой что-то случится?!
Ульяна (вздыхает). Какой же ты видишь выход из ситуации?
Анна Львовна. Какой-какой! Ладно, садись назад, я спереди сяду! И не пе-речь матери! (Усаживаясь на переднее сиденье.) Тысяча двести! Стыдно должно быть! Это пол моей зарплаты.
Ульяна хихикает и, усевшись сзади, трогает Водителя за плечо и дает ему знак молчать. Водитель переглядывается с девушкой и заводит машину.
Анна Львовна (Водителю). Слушайте, как у Вас в машине тепло! Красота. Видно, что Вы заботитесь о людях. А то мы так промёрзли, пока Вас ждали. (Опомнившись, ворчит.) Хотя денег можно и поменьше брать, конечно.
Пауза.
Гарик. Слуш-те, а как там всё закончилось-то? Ну, в этом, балете?
Ульяна. Там всё закончилось хорошо. Принц извинился перед Одеттой и победил злого колдуна. Принцессу и всех лебедей расколдовали, и принц женился на Одетте.
Фанни. В общем, как обычно - хэппи-энд.
Ульяна. Не совсем. Либретто этого балета основано как раз на древней не-мецкой сказке, и она заканчивается не тем, что всё королевство пирует, а тем, что главные герои погибают в волнах.
Анна Львовна (оборачиваясь). Ты моя умница, всё-то ты знаешь!
Фанни. Как интересно. То есть балетная версия более оптимистичная...
Ульяна. Ну, это объяснимо. На балет часто приводят детей, а детям нужно показывать, что добро всегда побеждает зло. Это педагогический прием.
Анна Львовна (нравоучительным тоном). Вот именно, добро всегда побеждает зло!
Ульяна (улыбаясь). Мам, с этим можно поспорить. Во-первых, сами категории добра и зла весьма относительны, а во-вторых...
Анна Львовна (резко оборачиваясь). Не перечь матери! Тоже мне, вольно-думство началось!
Ульяна. Мам, оно у меня началось уже очень давно. И это нормально.
Водитель (Анне Львовне). Девушка, прекратите вертеться, вы мешаете вести машину!
Анна Львовна (не прекращая вертеться). Вот это я понимаю! Не перевелись джентльмены в мире! (Улыбаясь.) Девушкой назвал, слышали?
Гарик (ухмыляясь, Фанни.) Не, забавная тётка. Зря я на неё наорал.
Фанни. Ну вот видишь. (Анне Львовне.) Слушайте, а как Вас зовут? А то мы даже имени друг друга не знаем.
Анна Львовна (с гордостью). Анна Львовна! А моя дочка - Ульяна Аркадьевна!
Ульяна (сквозь смех). Мне шестнадцать лет, поэтому можно просто Ульяна.
Анна Львовна. Дочка, не фамильярничай с ними! Они тебе не компания!
Фанни (толкает Гарика под локоть). Я Фанни.
Гарик. Меня Гарик зовут.
Анна Львовна. Господи Иисусе, ну и имена... Не от мира сего.
Гарик. Ну я Игорь, по сути, но это сокращение такое.
Анна Львовна. А Фаня - это Фаина? В честь Раневской, что ли?
Фанни. Нет. Фан-ни. Это не паспортное имя.
Анна Львовна. Ну и дурость! Называй их, видите ли, так, как им хочется, а не как мама назвала! А если я захочу, чтобы меня звали королева Елизавета, вы тоже меня так будете называть?
Ульяна. Ма-ам!
Фанни (пожимая плечами). Меня так называют уже много лет, и мне нравится.
Анна Львовна. Это называется "горе от ума", если не сказать хуже. Но я не буду при дочери.
Фанни (меняя тему). Ульяна, ты, наверное, так много знаешь. Про "Лебединое озеро" так интересно рассказала. Ты в любом балете хорошо разбираешься?
Ульяна. Нет, к сожалению. Мне это не слишком интересно, да и нельзя всё знать.
Анна Львовна (запрокинув голову). Ульяна вообще далека от спорта и хореографии. Она у меня умница, идёт на золотую медаль, но вот только с физкультурой не справляется. Но она нашла выход, ездит на шахматные турниры. Вот с этого всё у неё с шахматами и началось. Кто бы мог подумать...
Ульяна (мягко). Мам, я сама о себе расскажу, когда сочту это нужным.