Чёрный металлический ворон разрезал небо под рёв лезвий турбин, удаляясь куда-то на север. Образ уходящего самолёта забирал с собой мечты о странствии и лучшей жизни.
В воздухе ещё стояла сырость после недавнего дождя, сильный ветер колыхал ветви тополей. Луна сияла ярко на небосводе - через дня три уже можно будет любоваться полнолунием.
Вот и подъехал долгожданный троллейбус. На остановке кроме него самого никого не было. "Скоро снова окунусь в знакомое русло", - подумал Номедас, и, не торопясь, зашёл в салон. В троллейбусе было всего пять занятых мест. Этот вечер предвещал пустоту и запылённое уныние. Ещё бы два часа назад какая-нибудь пенсионерка дралась за место в салоне с незнакомой ей девицей с крашенными волосами.
Но самолёт из Киева прибыл как раз в тот час, когда с работы возвращались тлишь те, кого либо задерживали на дополнительные трудочасы, либо городские пьяницы.
Отдав пять кап контролёру, Номедас сел на ближайшее сиденье и облокотился к окошку. Остановка за остановкой, светофор за светофором... Старинные немецкие здания в центре Кёнисберга - украшение Балтии. Но картина жизни молодого профессора была однообразной. Это уже была не первая командировка в Советский Союз. И уже который вечер на протяжении последних шести лет он наблюдал одно и то же из окошка троллейбуса. Любого туриста даже из капстраны поразили бы эти старинные мощённые улочки XV-го века. Но для "посыльного ученого" они были символом рутины и рабства долга перед неизвестно кем.
Веки смыкались, в голову приходили странные образы, навевающие сон; но нужная остановка уже была за окошком.
Оставалось пройти около полутысячи шагов, но не хотелось возвращаться в свою квартиру. Юридически и в глазах общества он был "своим человеком", но за теми дверями его поджидала тюрьма. Номедас ожидал не только очередную порцию расспросов, но и очередную порцию упрёков.
Не спеша поднимается по ступенькам, рука медленно тянется к ключам в кармане. Звонить в дверь он не стал, чтобы не беспокоить жену. В коридоре горит свет, но никто встречать не собирается. Глубоко выдохнув, Номедас зашёл на кухню. Неожиданно из спальни послышался недовольный голос:
- Не рад меня видеть?
Отвечать не было сил. Скандалить с женой - последнее, что ему хотелось. Они за всю совместную жизнь скандалили только один раз два года назад. Интеллигентный учёный привык сдерживать эмоции и мысли в себе. Иногда лучше не говорить всего, что у тебя накопилось в душе, особенно перед теми, кто тебя не понимает. Номедас открыл дверцу холодильника - из свежей еды остался только венгерский горошек.
- Рад, как и всегда, - голосе мужа чувствовалась фальшь, - лень было отстоять очередь?
- В гастрономах ничего уже нет, привоз только завтра утром. И ты, должен будешь туда отправиться. У тебя же никаких дел на кафедре завтра нет?
- Да, у меня выходной. Но я хочу отдохнуть: командировка была долгая.
Номедас вернулся в прихожую, повесил пальто и уже. Собрался идти в спальню, как его встретила женушка собственной персоной.
- А я вот завтра иду на кафедру. Знаешь, я куда дальше продвинулась, чем ты, сам понимаешь, по какой лесенке. И достижений у меня побольше будет.
- Не совсем это и достижения, - ответил муж.
- Не говори так! - возмутилась супруга, - не забывай, кому обязан.
- Дагас... Не обманывай саму себя, - на выдохе произнёс Номедас.
Близкое знакомство его дальних родственников с членом КРПП Мильзасом Геренеге, способствовало облегчению научной карьеры молодого и амбициозного аспиранта. Потом была свадьба с единственной дочерью большой шишки, Дагас.
И знаниями Номедас обладал, и мозговитый был, но сам признавал, что учёным ему не стать. Физикой заинтересовался ещё в подростковом возрасте, но уже к третьему курсу Кёнисбергского Университета стало ясно, что научные исследования - не его путь. Молодой аспирант из Гумбиннена любил дискуссии на тему физики плазмы и теории относительности, знал биографии Эйнштейна и Максвелла, острил афоризмами физиков античности; но дальше - только пропасть.
Тем не менее, степени кандидата наук и доктора наук он выборол быстро. Несколько статей были переведены на немецкий и французский языки, и самого молодого профессора факультета физики КУ стали приглашать на конференции в СССР, Чехословакию и ГДР. А недавно даже удалось посетить и ФРГ.
Дагас также занялась научной деятельностью, но уже в области политэкономии. В отличие от супруга занималась более усердно, как будто сама верила в то, что достигнет серьёзных успехов в своей области. Номедас же понимал весь механизм всей фабрики "местных научных исследований"
- Другие тебе бы завидовали, глупыш! Хотя бы за то, что ты делишь со мной одну кровать, - ласково молвила Дагас, - Помнишь, как мой папа нас познакомил? Радоваться должен, что тебя удалось так женить.
- Да, я очень рад. Хотя бы за этим не пришлось стоять в очереди.
- Ну что ты несёшь? - от возмущения девушка выпучила глаза, - Ты живёшь в широких апартаментах с югославской мебелью, а одет в итальянский костюм.
- Живу... Живу...
- Ты опять мне всего не рассказываешь.
Номедас и не любил делиться с переживаниями со своей "благоверной". Первые полгода совместной жизни были радостными: шикарная свадьба, медовый месяц в Юрмале, наблюдение за звёздами на набережной. Но стоило молодому интеллигенту начать изливать душу, как тут же его "затыкали" и не "желали слушать". "Она хвастается импортными вещами, такая вот патриотка", - Думал про себя супруг.
- Я устал. Можно, я просто приму душ? - Номедас подвинул Дагас в сторону и прошёл в спальню, чтобы переодеться.
Когда он уже вернулся из ванной свет в спальне был погашен, а жена лежала на боку, отвернувшись в сторону окна. Сейчас хотелось одного: лечь и забыться... Уйти в мир грёз. Только он собирался прилечь, супруга сразу же спросила:
- Ты уже полгода ходишь как заключённый. Неужели я похожа на тюремщика? Ты так много мне чего не рассказываешь.
- Ключи есть только у тебя, - Номедас прилёг, скрестив руки на затылке, и уставился в потолок.
- Номи, мы живём уже почти шесть лет, - она повернулась к нему и ласково промурлыкала, положив ладошку на грудь супругу, - Может заведём ребёночка.
- Ты сама-то готова к этому? Ты обманываешь себя, обманываешь отца, пытаешься обмануть меня.
- Я просто хочу, чтобы ты в глазах всего прусского народа выглядел достойным и солидным человеком. Вот уже шестой год я тебе пытаюсь засунуть в голову мысль, что твоя жена - большой подарок, который на дороге не валяется. А ты не ценишь. Ты можешь стать деканом уже через два года, - раздражённая Дагас привстала с кровати и с упрёком глядела на "непослушного".
- У меня новостей для тебя нет. Киев красивый город, но с типичным советским колоритом.
Больше всего Номедас любил командировки в Ленинград. Уже за то, что там проживал его старый друг по университету Саша. С таким человеком можно было сесть где-нибудь за столик в ленинградском дворе и обсудить за кружкой пива жизненные проблемы. Саше он любил открываться куда больше, чем своей жене.
Веселье начиналось, когда приходили Сашины друзья: Илья и Мишка. Тогда уже можно было сыграть партию в домино. Для друзей - никаких секретов. Мишка не стеснялся критиковать КПСС, но не на всю улицу, разумеется. А Санёк даже подбадривал своего прусского друга: "Здесь ты свой, а не во власти этих сволочей из партии. Будь самим собой". А жалобы были. Интеллигент из Кёнисберга говорил: "Не чувствую я себя собой, не нашёл я себя".
- Какой ещё колорит, глупыш? - мы должны выглядишь уверенно и грозно в глазах всего мира, - и весь Варшавский Договор также.
- И ты опять накручиваешь себя. Поверь, эти усилия только повредят тебе. Читала Сент-Экзюпери? Самолёт - одно из самых полезных изобретений человечества, от него не скроешься.
- Ты сейчас о "Маленьком принце"?
- О "Планете людей".
- Послушай, у нас уже давно не было тепла в постели. Ты стал совсем отчуждённый.
- До ста градусов ты нагреть не в состоянии, - отвернулся Номедас.
- Хочешь, чтобы я вскипела? - возмутилась Дагас, - Эй! - и толкнула его в плечо.
- Я имел ввиду шкалу Фаренгейта... Лучше ложись спать - утро вечера мудренее. Ты мне мешаешь думать.
- О, я мешаю думать? О чём же?
- Просто усни.
- В мае должна состояться конференция по физике плазмы в капиталистической Германии. Ты должен там быть, - Дагас упрекнула супруга, и легла спать, отвернувшись к окну.
Когда она произнесла название страны, тот насторожился. Год назад ему удалось посетить Франкфурт и молодой прусский учёный такую поездку забыть не мог.
- А в каком городе? Не во Фракнфурте ли снова?
- Именно во Франкфурте.
- Можешь быть спокойна: я не подведу честь Социалистической республики Пруссия.
Франкфурт... ФРГ... Прошлогодняя конференция. Другая страна, чистые улицы, красивые автомобили... Но больше всего запомнилось не это. Всего одна девушка всего одна улыбка... Помощница лаборанта кафедры физики полупроводников... её звали Сара.
Познакомились они случайно в одном из коридоров учебного корпуса, но общение сразу заладилось. И в эту ночь молодой прусский учёный засыпал под фантазии о той самой, которая на мгновение вдохнула в него жизнь вновь.