Тот факт, что у любой медали существует две стороны, не удивляет сегодня никого. Однако речь пойдёт не об этом. И даже не о том, что одна из этих сторон менее привлекательна, чем другая. А хочу я рассказать вам, как...
...ранним весенним утром Натали, лёжа на спине в своей кровати и рассматривая белый потолок, весело прокричала в телефонную трубку:
- Значит сегодня в семь?.. В "Белом ландыше"?..
- В "Белом ландыше" в семь...
Последние слова принадлежали мне, но ни малейшего понятия, кто такая Натали, я не имел. Впрочем, и она не догадывалась о моём существовании. Да и разговаривали мы не друг с другом. Она звонила своему жениху, с которым намеревалась в тиши уютного кафе отпраздновать свою помолвку с ним. Я же беседовал с женой, надеясь, что кружка холодного субботнего пива поможет отвлечься от каждодневных будней.
Случайным образом мои планы совпали с планами Натали. Случайным же образом беседовали мы по телефону одновременно. И уж совершенно случайно суждено нам было оказаться в одном и том же кафе в одно и то же время. Что-то уж много случайностей сразу...
Как бы то ни было, но уже в половине седьмого четыре человека двигались из разных уголков города к общей цели: кафе "Белый Ландыш". Натали, чисто по-детски прыгая и размахивая маленькой сумочкой, мурлыкала что-то себе под нос, с улыбкой рассеянно заглядывая в глаза прохожих и витрины магазинов. Её жених катил в это время в своём новеньком авто где-то между высокими домами. Моя супруга спокойно читала книгу, расположившись в полупустом трамвае, а я очень нервничал в длинной очереди, желая приобрести символический букетик в цветочном магазине и периодически поглядывая на часы.
Меня зовут не Адам, а мою жену не Ева. И живём мы не в малонаселённом Раю, а в обыкновенном большом городе, где людей столько, что уже не обращаешь внимания, если натыкаешься на кого-нибудь в толпе или когда тебе наступят на ногу. А кафе для того и предназначены, чтобы в них собирался народ, который состоит, в частности, из Натали с её женихом, моей жены, да и меня тоже, в конце концов...
Нас усадили за квадратный столик на две персоны почти в центре небольшого зала. Суббота, вечер, весна и поэтому все места скоро окажутся занятыми. Бегло оглядевшись по сторонам, чтобы, значит, "на людей посмотреть" и оценить их реакцию на моё "себя показать", я, с удовлетворением установив, что реакции никакой, расслабился и отдался в руки кафейной атмосферы.
Как по волшебству возникло передо мной пиво. У жены заплескалось что-то красное в фужере. Появились какие-то тарелки с едой, которую из длинного списка меню выбрала моя законная половина, долго переговариваясь перед этим с юным официантом.
А я сидел, отрешённо слушал музыку, льющуюся на нас с потолка, и не спеша глотал ледяное пиво, закусывая солёными орешками. Глаза смотрели прямо перед собой, минуя сидящую напротив жену и периодически прыгая с одного столика на другой. Но по мере того, как пива в кружке становилось всё меньше, глазам хотелось всё реже двигаться из стороны в сторону.
Мой взгляд застыл на двух молодых людях за соседним столом. Озорное лицо Натали было покрыто характерными для этого времени года веснушками, соломенного цвета волосы собраны в аккуратный хвостик на затылке. Она вела себя, в отличие от меня, очень оживленно, бесконечно что-то рассказывала своему кавалеру. Он сидел ко мне спиной и я мог лишь наблюдать за его телодвижениями. Вот он начал слегка дёргаться вверх-вниз. "Видимо, смеётся", - подумал я. Через некоторое время голова его завертелась из стороны в сторону. "Не одобрил", - промелькнуло в моём пьянеющем мозгу. В какой-то момент Натали обеими руками оттянула от своей по-юношески изящной груди белую майку, демонстрируя будущему мужу надпись на малопонятном языке, и тогда оба задёргались вместе, покатываясь от сдавленного смеха.
Иногда и я попадал в поле зрения Натали, но я сомневаюсь, что она замечала моё присутствие. Подозреваю, что она меня даже не видела, смотря как бы сквозь моё тело, как, впрочем, и сквозь всех посетителей кафе, будучи увлечённой лишь своим сопровождающим. А тот, ещё не окончательно успокоившись после прочитанного на груди невесты, слегка наклонился и что-то извлёк из стоящей рядом на полу сумки. Я успел лишь рассмотреть, что это была миниатюрная бархатная коробочка. В такие обычно упаковывают кольца в ювелирных магазинах.
Что там дальше происходило с этой коробочкой, я не видел, но вполне могу догадаться. Натали, глядя на стол перед собой, как-то странно замерла с немой улыбкой. Затем она прикрыла эту улыбку своей маленькой ладонью. И без того большие глаза предельно округлились, а брови съехали вверх, слегка наморщив лоб. В таких случаях можно смело говорить: "Она онемела от счастья!".
Через какое-то время Натали очнулась, привстала со стула и, облокотившись одной рукой о поверхность стола, потянулась всем телом к жениху. Свободной рукой она обняла его за шею, намереваясь отблагодарить коротким поцелуем за столь приятную неожиданность. И всё... Всё!..
Из вереницы событий достаточно вырвать или просто изменить одно звено и это изменение явит собой начало совершенно новой реальности. Не семь вечера, а, скажем, два часа дня. Или, не суббота, а воскресенье. И не "Белый ландыш", а какой-нибудь "Красный мухомор". И не было бы тогда Натали в моей жизни! Не было бы этой смеющейся девочки с веснушками...
...Её пальцы плавно обхватили шею и нежно коснулись коротко подстриженных волос возлюбленного. Глаза, ещё секунду назад широко раскрытые от удивления, стали медленно закрываться по мере приближения Натали к губам жениха. Она слегка склонила голову на бок, их губы соприкоснулись в поцелуе. И в этот миг, в этот неуловимый миг, глаза её открылись вновь...
Для Натали я был лишь одним из толпы в "Белом Ландыше", одним из тех, кого обычно не замечают. Но сейчас, глядя из-за головы того, кто подарил ей кольцо, она смотрела, не мигая смотрела на меня. Смотрела и видела!
Мир вокруг замер, время встало. Музыка, весь вечер ласкающая слух, оборвалась. Одинокие свечки на столиках беспомощно изгибались и падали, обдаваемые жаром вспыхнувшего вокруг пламени. Багровое марево с гулом поглотило бледно-желтый туман, висевший до этого в кафе. Куда-то пропали милые веснушки, а глаза, в плену которых я оказался, неудержимо извергали первозданную огненную женскую Страсть.
В море бушующего огня исчезли столики и сидевшие за ними люди, бесследно исчезло само кафе. Огонь плавил машины, с треском рушил вековые дома, крошил магистрали, сметал с Земли города и страны. Стирались трудолюбиво проложенные границы, рассыпались в прах нерушимые законы. В Огне пылающей Страсти неудержимо гибли могучий Долг, гордая Честь, непорочная Святость, самовосхваляющая Верность и хладнокровно властвующая над ними Мораль. Гибло всё, что только было создано до сих пор Человеком! И в этом погибающем мире продолжали существовать только глаза Натали и моя несчастная душа, в которой огненная стихия в одно мгновение уничтожила всё, заботливо накопленное долгими годами жизни и упорными стараниями поколений. Но самой душе не суждено было погибнуть вместе со всеми...
Видимо сжалившись надо мной, Натали медленно, как бы неохотно, опустила веки и...
...вновь заиграла на оборванной ноте весёлая музыка, вновь расселись по местам беззаботные люди, выпрямились стройные свечки, забегали между столами официанты, а над всем этим вновь повис бледный тяжёлый туман заурядного кафе. Натали вернулась на своё место, занимаемое ею за столиком и в собственной жизни, превращаясь в девочку с веснушками и большими глазами, радостными от волнения, вызванного подарком в бархатной коробочке...
...Они уже собрались уходить, Натали поднялась, равнодушно скользнула по мне взглядом и, конечно же, не увидела. Но теперь уже видел я и с тоской в сердце смотрел им вслед, пока они не скрылись за входной дверью, покидая кафе. Миг короткого поцелуя оказался завершающим звеном в цепи случайностей сегодняшнего дня. Миг поцелуя, в котором родилась и начала жить во мне новая опустошённая реальность...
- Спасибо тебе, родной, за приятный вечер, - произнесла супруга, когда я расплатился с официантом и встал.
Подойдя ко мне и, как бы дополняя произнесённую ею фразу, она одарила меня лёгким поцелуем, с улыбкой развернулась и направилась к выходу, не забыв прихватить купленные мною цветы, а секунду спустя и я уже шёл за ней. Шёл и боролся с возникшим желанием обернуться, отгоняя мысль, которая навсегда останется у меня за спиной, рядом с тем, чья пара глаз сейчас грустно смотрит нам вслед и будет смотреть, пока и за нами не закроется дверь...