Ей был неинтересен секс. Было до лампочки то механическое действие, которое обычно происходит между голым мужчиной и такой же женщиной. Уже в первую нашу встречу я понял, что она другая. Всё, что я набрал за свой долгий мужской век, все мои прошлые мужские истории оказались бесполезны с этой женщиной, которой не сносил голову упругий марш крепкого члена между её ног. Ей были безразличны мои попытки потереть её лобок, и плевать - было ли это через тонкую ткань нижнего белья или по обнаженной коже. Она не выгибалась коромыслом от моих попыток влезть в неё пальцами и хохотала, как сумасшедшая, если я пытался сделать это языком. "Мне щекотно!" - смеялась она и целовала мой вспотевший лоб. Опыты в зоне междуножья её не заводили вообще, скорее, ей было просто любопытно, но и это только в самом начале её отношений с мужчинами, а потом вся упомянутая многоцелевая процедура стала рутиной, которую она жертвовала тому, кто имел неосознанное счастье оказаться рядом. Какое-то время я, по инерции своего прошлого опыта, тоже пытался протолкнуть в неё хоть что-нибудь, от пальцев до трясущегося в лихорадке вибратора, чтобы по приказу дурацкого мужского эгоизма услышать её утробный стон, который должен был доказать мне, как же я был хорош. Этот маленький Султан-Паша, живущий в каждом самце, стремящийся вызвать в находящемся под ним женском теле нужную смазку и конечную судорогу, чтобы стать ещё более мужчиной в собственных глазах. Но с ней так было нельзя. С ней, с этой красивой сукой с другой планеты, так не получалось. Я мог лишь пополнить собой череду тех ужаленных в самое чувствительное ковбоев, что когда-то скакали на моём месте, честно натирая о неё свои гениталии, смачивая слюной пальцы и вывихнув языки, но в конце концов раздосадовано уходящих со словами "Да она фригидная!", чтобы завалить в постель привычно стонущую девчонку. Что ж, дураками полон мир.
Да, ей было плевать на секс. На ту его часть, основной целью которой было раздражение чем попало слизистых оболочек здорового женского тела. Она могла дать мужчине всё, что угодно, кроме уверенности, что своим разнокалиберным рудиментом он сможет нарисовать на её чреслах звёздное небо, в которое она взлетит. Именно поэтому ужаренные приапические комплексы тех, кому удавалось затащить её в постель, не находили для себя облегчения, становясь в её присутствии лишь ещё более осознанными. Он не может. Не в состоянии сделать так, чтобы она обожествляла его в мыле трудящийся пенис. Чтобы она желала его именно внутри себя. Чёрта с два. И это при том, что она вполне осознано могла впустить в себя с любого направления, посылая своего мальчугана в космос к любой матери, заглатывая его гордость до самых до окраин и в рассыпающихся искрах высасывая до последней капли всю его долбанную уверенность, которой он хотел осчастливить её. Она перенимала роли совершенно и неправильно, царствуя в деле расставления акцентов - кому из них это больше всего надо. Конечно, ему. Поэтому именно она вызывала у своих мужчин изогнутые спины и хриплое эхо оргазма. А затем, вытерев губы и улыбнувшись улыбкой школьницы, она ложилась на мужское плечо и поглаживанием своих длинных пальцев успокаивала бьющее ей в висок чужое сердцебиение. Так она лежала на моей груди, уперев в мышечную ямку свой подбородок, и смотрела в мои глаза настолько искренне, что мне уже самому было плевать на механику фрикций и отсутствие её завершающего крика. Она не отсюда. А значит, и узнавать её надо по-другому. Ей был не нужен хренов самец или самец с хреном и вообще не было необходимости с кем-то делить свой воздух, она легко обходилась без всего того, что, в случае долгого отсутствия элементарных движений, гонит обычных смертных на молчаливые стены или к оплаченным услугам мудаков. Она никогда не была голодной. Потому что питалась другим.
Касание. Вот, чем она жила. Отдаваясь не обладанию, а близости. Раскрываясь не словам, но интонациям. Её женская Природа оживала от пальцев на лице, от дыхания в ладонь и от осязания губами прижатого к ней тела. Она плавилась на коже, как мороженое, как кусок сливочного масла, желтыми каплями впитывая тебя в собственную горячую кожу. Она была честна и откровенна, открыта и поэтому беспомощна, по-женски слаба, но сильна своей возможностью никогда больше не дать тебе возможность побывать в её мире, если ты его не понял. И не стал таким же, как она. Не охотником за оргазмами. А ещё одним пришельцем с никому не известной планеты, женщины которой уже давно живут среди людей.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zz3/733.jpg)