Здание больницы даже в это время, почти ночью, было полно людей, и по ярко освещенным коридорам группами и поодиночке, торопливо проходили фигуры в белых халатах, возбужденно говорящие и на ходу размахивающие зажатыми в ладонях исписанными листочками. Каменные лица полицейских, патрулирующих этажи, дополняли картину.
Леонид Вескес, врач-дерматолог со стажем работы больше возраста любого медицинского центра, в котором он когда-либо работал, быстро шел по коридору. Приобретённый за многолетнюю практику опыт делал его востребованным в любых вопросах, особенно тогда, когда другие его коллеги в нерешительности опускали руки. Сюда он приехал, вызванный вчерашним срочным звонком, содержание которого невозможно было бы принимать всерьёз, если бы не личность человека на другом конце провода: это был давний друг и коллега Роман, с которым они учились еще в университете, и который никогда не позволял себе шутить в теме, касающейся его работы с людьми. За постоянно щурящиеся глаза его называли "Сонный Рома", но уже студентом он показывал недюжинные способности в изучаемом предмете и в дальнейшем защищал свои диссертации с таким блеском, что это было отмечено практически во всех медицинских журналах. И сейчас Леонид вспоминал его взволнованный голос: "Лёня, через час-полтора ты наверняка получишь звонок откуда-нибудь "сверху", а я звоню тебе прямо из кабинета. Я пытаюсь дозвониться всем, кто хоть чем-то может помочь, оповещаю всех, кого в состоянии оповестить. У нас тут происходит нечто, что я не смогу объяснить, не показывая. Заболевают дети, ни единого взрослого, странная форма поражения кожи, мной не виданная и я никогда не слышал ни о чём подобном. За сегодня уже девять случаев, все с непонятными пятнами на теле, похожими на тонкие коросты от ожогов темно-серого цвета. Скорость распространения - практически на глазах. Ты не ослышался - именно на глазах. В общем, дружище, не жди другого звонка, бери всё и выезжай!"
Приехав в клинику ещё утром, Леонид с удивлением увидел перед зданием беспорядочно двигающихся людей, машины полиции, медицинской помощи и различных теле и радио каналов. Полицейские пытались навести порядок в человеческом хаосе, оттискивая за ограду посторонних:
- Пожалуйста, проходят только родители! И только те, кому назначено именно на это время. Постарайтесь понять, что покой в больнице необходим не только врачам, но и вашим собственным детям!
Роман ожидал в холле и, увидев входящего Леонида, нетерпеливо рванулся ему навстречу:
- Наконец-то, Лёня. Рад, что ты быстро добрался. Я места себе не нахожу. Пошли в кабинет.
- Всё серьёзно?
- И даже серьёзней, чем я думал, когда тебе звонил. Я просто не в состоянии объяснить происходящее. Со всем своим опытом - не в состоянии. За это время поступили ещё дети. Много. Заражение, если это заражение! - слишком агрессивно, проявление симптомов настолько выпадает из любой известной мне картины, что я мог бы назвать возможной причиной распылённую над детьми какую-то неведомую кислоту. Именно над детьми, понимаешь?!
- Вот уж не видел тебя, нашего "Сонного Рому" в таком искристом состоянии.
- Не шути, Лёнь. Мне не до шуток.
- Извини, неуместно. Но если бы ты только мог видеть себя со стороны. Один твой внешний вид - очень серьёзный сигнал.
- Увидишь - сам поймёшь. Готов? Я не просто так спрашиваю. В противном случае ты скажешь, что я тебя разыгрываю, используя гримёров. Это я тоже так странно шучу, хотя у меня со вчерашнего дня отвратительное настроение.
- А давай ближе к делу? Кстати, как я вижу, нас уже ждут?
Они остановились возле одной из палат, где уже стояли пять фигур в белых халатах.
- Да, это наши коллеги, приехали часом раньше, а к обеду мы ждём дополнительное оборудование по диагностике. Хотелось бы верить, что имеющиеся ресурсы помогут нам понять, что у нас тут происходит, - Роман сделал движение войти, но вдруг остановился и обернулся, обращаясь сразу ко всем:
- Не могу сказать вам, коллеги, что утро доброе. Не тот случай. А теперь прошу всех за мной.
Войдя в палату, Леонид увидел сидящую на кровати девочку лет тринадцати, прижимающую к животу небольшой полиэтиленовый пакет и сумочку, к серебристой молнии которой был прикреплен брелок в виде маленького ослика. Она, казалось, не обратила внимания на вошедших и продолжала сидеть не шевелясь даже тогда, когда вошедшие в палату люди встали вокруг неё.
- Здравствуй, Настя, ты позволишь нам с тобой поговорить? - Роман не получил ни единого сигнала, что его услышали, - Настя, ты слышишь меня?
- Да, я тут, - на этот раз девочка ответила поспешно, словно пытаясь опередить следующий вопрос, - я тут, вот я, не надо больше спрашивать.
Зашедшие врачи переглянулись, а Роман, не отрываясь от Настиного лица, внимательно изучал её глаза, потемневшие белки которых стали похожи на варёные в тёмной краске яйца.
- Как быстро.. только несколько часов назад.., - задумчиво пробормотал он, а затем уже в полный голос повторил для обступивших его коллег: - Эту девочку я наблюдаю с утра. Первый раз увидел её с пятнами на ушах и обширным поражением на спине. Второй раз я зафиксировал уже почти полностью затянутую спину и какую-то паутину на животе. Ну, а что произошло с ушами и глазами вы видите. Кстати, изменение цвета белков глаз вообще не укладывается ни в одну из прежних версий. Нам теперь ещё и окулист нужен. Вызывайте. Настя, сними маечку, пожалуйста, помогите ей кто-нибудь!
Девочка послушно подняла руки, когда с неё стянули больничную майку. Открывшаяся кожа живота и груди уже не носила следов паутины, а просто сплошным пепельным цветом уходила на спину и плечи, пересекаемая в нескольку местах тонкими сухими трещинами. Роман беспомощно оглянулся на Леонида, словно ища у него поддержки, а затем, снова повернувшись к сидящей перед ним фигурке, сказал успокаивающе:
- Мы тебе сейчас укол поставим, хорошо? Больно не будет. А маечку можно надеть.
Настя не отреагировала, смотря через плечо врача куда-то в середину комнаты и каждый раз сдвигаясь немного в сторону, словно не хотела, чтобы он загораживал ей вид.
- Настя, ты слышишь?
- Красиво очень, - совершенно неожиданно и как-то звонко ответила Настя, заставив врачей на несколько секунд обескураженно замолчать. Леонид подошел к девочке, взял её ладошку, и спросил тихо, раздельно, словно печатая слова:
- О чём ты, где красиво, скажи? - Настя вытянула свою ладонь из его рук и указала пальцем за его плечо, в середину комнаты, где стоял больничный табурет. Все присутствующие повернули головы за её жестом, затем молча повернулись обратно и в едином движении посмотрели на Леонида. Тот поднял брови и протестующе развёл руки в стороны:
- Вы думаете, наверное, что я вам сейчас вот так возьму и начну всё объяснять, да? Коллеги, нам надо посидеть и подумать. Доктор Рудин, Роман, дружище, заканчивайте с уколом, нам надо идти.
Уходя из палаты Леонид ещё раз посмотрел на неподвижно сидящую на постели фигурку, положившую тёмные ладошки на белые больничные штанишки. Чуть наклонив вниз голову, она смотрела тёмными глазами совершенно никуда, но при этом едва заметно двигаясь, словно уклоняясь от чего-то, чего он не видел. Эти движения, неполные, едва заметные, напоминали механизм со слабой батарейкой, когда силы элемента не хватает, чтобы сдвинуть всю систему, вызывая лишь невнятные конвульсии, повторяющиеся с размеренностью камертона. Что-то кукольное было в ней, хрупкое, красивое, но словно требующее чьей-то высшей руки, чтобы двигаться слаженно.
- Что? И ты туда же? Вот о чём ты сейчас? - взволнованный голос Романа дал ему понять, что его размышления вслух были достаточно громкими, - Я о ней. Красивая девочка. И даже во всём этом её состоянии есть что-то совершенное, не пойми меня неправильно.
- А мне страшно, если честно.
- Мне тоже. Всё, пошли в кабинет.
...
Сейчас Леонид поспешно шел по ночному коридору, направляясь к выходу из клиники, когда вдруг воздух прорезал пронзительный крик, переходящий в ультразвук, ударивший по слуху словно хлыстом. В замешательстве обернувшись на каблуках, Леонид понял, что кричат из той палаты, которую он только что прошел, где он уже был сегодня, осматривая там маленькую девочку с тёмными глазами. Одним толчком открывая дверь, он вбежал в комнату и, включив свет, посмотрел по сторонам. Комната была пуста. Вдруг он услышал сдавленный плач, раздающийся из ванной комнаты, и Леонид, распахнув эту дверь, сразу увидел в углу, возле раковины, девичью фигурку, сидевшую на полу, обхватив трясущиеся плечи руками и низко наклонив лицо.
- Настя, это ты? Тебя же Настя зовут? - Леонид быстро подошел к ней, опускаясь на корточки: - Что случилось? - говоря это он осторожно притронулся к дрожащему плечу. Настя вскинула голову и Леонид отпрянул, чуть не опрокинувшись назад - на него смотрело совершенно серое лицо, с горящими на нём чёрными, практически без белков, глазами, из которых по щекам текли темные ручейки.
- Господи! - вскричал он машинально, лихорадочно пытаясь вспомнить, сюда ли он заходил всего несколько часов назад, осматривая девочку с несколькими темными пятнами на лице. Не дав себе времени на раздумье, он схватил её на руки, сразу почувствовав, что тело в его руках расслабилось, и прижав лёгкую ношу к себе, быстро вошел в палату. Положив неподвижную фигурку на постель и укрывая её, он еще раз осмотрел её лицо. То, что он видел, было скорее похоже на мокрую наждачную бумагу, но не на кожу ребёнка. По табличке на постели убедившись, что это именно Анастасия, девочка, которую он осматривал сегодня вместе с Романом и другими врачами, Леонид ошеломленно сел на край кровати, положив руку на укрытое одеялом плечо, и забормотал растерянно:
- Что здесь к чёрту происходит..
- Что здесь происходит, кто кричал?! - повторяя его фразу, в комнату ворвались две фигуры в белых халатах, за которыми мелькали черные мундиры полицейских. Затем вбежал Роман и, бросив взгляд в сторону Анастасии, быстро заговорил:
- Одно и то же по всем случаям - внезапный скачок в прогрессировании поражения кожи. У всех. Но остальные дети пока не видели изменений. Все спят. Видимо, Настя заметила это раньше других.
Усевшись напротив Леонида и смотря на лица остальных находящихся в комнате, Роман обвел присутствующих долгим взглядом и спросил, обращаясь сразу ко всем:
- Что будем делать, коллеги? - никто в ответ не сказал ни слова, - да.. примерно так я и предполагал. Я не знаю, как вы, а я уже высказал своё непрофессиональное мнение - мне очень не по себе. Будем наблюдать детей, делать всё от нас зависящее и ждать, чем всё закончится.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/9-1/2316.jpg)