Арсений Лайм

И снега белая постель

Рассказ

Джип мчался сквозь темноту и метель. Голубовато-молочный свет галогеновых фар едва пробивал угольное безмолвие казахской степи и не позволял сбиться с дороги, которую старательно засыпал снег. Дворники едва успевали сметать с лобового стекла липкую холодную вату. Она цеплялась за них, и движение очистителей постепенно замедлялось.

Я торопился. Моя поездка в такую погоду была большой глупостью, но я их столько наделал в жизни, что одна лишняя ничего не могла изменить. Так я подумал и кинулся за пару сотен километров к границе, где на таможне застрял груз, который был нужен мне ещё вчера.

И это тоже было глупостью - поменять прежнего и проверенного поставщика на нового. Выгодные условия, быстрее работают... Ага, вот только из-за их неправильного оформления документов, товар застрял на границе, как муха в паутине.

Получалось, моя ночная гонка - не что иное, как попытка исправить одну глупость другой. Но сидеть и ждать - не в моём характере. Вот нетерпение и выгнало меня сначала из дома, а позже - на эту пустынную трассу.

Поворот я пропустил, поэтому машина легко пробила сугроб на обочине и плюхнулась на брюхо в кювет. Будто сонная жаба, что сорвалась с коряги в воду. Вскинутый ударом снег медленно закружился в венском вальсе с метелью, и, оседая на джип, постепенно засыпал его.

Испугаться я не успел. Только крепче сжал руль и удивлено таращился в темноту. Фары отключились, а дворники со скрежетом продолжали очищать стекло. Их ленивые размеренные движения навевали сон.

Прикинув шансы, я понял - если не выберусь из машины и не найду людей, то новый джип станет могилой с тюнингом. Но в объятия метели не хотелось, тепло салона цепко держало за плечи и не пускало наружу.

Когда я решился, то дверь открылась с трудом, а я схлопотал холодную пощечину, от которой из правого глаза выкатилась слеза. Будто ожидая моего появления, снег закружился вокруг меня в демонической пляске, толкая, покусывая и пытаясь проникнуть холодом под одежду. Ветер посвистывал, вздыхал и бормотал, как впавший в транс старый шаман.

Снега по колено, на дороге по щиколотку, а впереди должен быть посёлок. Домов на двадцать. Я помню, что там есть небольшой магазин и заправка.

Никогда не думал, что по заметаемой пургой трассе так тяжело идти - снег дергает за ноги, ветер толкает в грудь. Будто я оказался под водой и пытаюсь пройти по дну бассейна. И холод. Он скользкой змейкой нырнул за пазуху, просочился сквозь толстый свитер и рубаху и прижался к моему телу. За ним проступил страх - а вдруг я ошибся насчет посёлка?

В темноте ничего не видно, но стоит чуть шире открыть глаза, как снег с колючей радостью их залепляет. Вдруг ветер стих, словно отключился небесный вентилятор. Сопротивление исчезло, и я от неожиданности повалился вперёд, только руки и успел выставить.

Снег мягкой подушкой прикоснулся к лицу и позвал спать. Так и шептал - не вставай, полежи минутку. Вниз, к земле тянет, будто магнитом к телу любимой женщины.

Но встал. Белое и пушистое кругом, а сверху, словно потолок закуренной комнаты, висит серое и тяжелое. Призрачный свет подобно пару поднимается от земли и медленно, будто остывая и замерзая, становится пепельным и сливается с небом. И только звёздочка светит впереди, игриво подмаргивает и гаснет, чтобы через мгновение вспыхнуть вновь.

Сложнее всего сделать первый шаг, если не уверен, что он будет в правильном направлении. Я сгибаю ногу в колене, бедро немного вперёд, разогнул и ступня погружается в снег - хруп! Второй шаг и наст недовольно откликается. Вокруг глаз и рта намерзают кораллы из инея. Дыхание прерывисто, сердце замедляет перестук, словно обрастает ледяной корочкой. Я даже слышу как она похрустывает.

Глаза смыкаются и вокруг уже не заснеженная пустошь, а постель, приготовленная ласковыми руками любящей жены. Так хочется лечь, укрыться тёплым пледом и послушать мгновение перед тем, как уснуть, умелую игру метели на свирели.

Что-то тёплое и пахнущее псиной тычется в лицо, отмахнуться и перевернуться на другой бок. Поездка вымотала меня, и с постели я не встану. Но шершавое ползает по щеке, лезет в нос и колет губы. Я приоткрываю глаза и вижу сквозь сонную пелену лицо, обрамленное белым.

- Ангелы? - удивляюсь я. - Нет, это Снежная королева. Ты пришла за мной, моя королева... Снежная королева.

Она молчит и вроде улыбается. С трудом поднимает меня и укладывает в свои сани. Что-то они узкие, но в них так приятно укачивает. Как в поезде, только вместо перестука колёс мерное похрустывание снега.

"Я стану новым Каем", - растворяется в сумраке сознания медленно затухающей неоновой рекламой догадка.

Нет, сегодня мне покоя не будет. Традиция такая что ли, когда ты хочешь спать, окружающие становятся активными, спотыкаются через тебя, толкают и куда-то тянут. Делают всё то, что мне противопоказано.

Сквозь веки настырно пробивается яркий свет. Будь у него пальцы, он уже давно впился бы в глазные яблоки. И запахи, что тягуче вливаются в меня. Пахнет домом, тёплым и уютным, квашеной капустой и свежеиспеченным хлебом. Я приоткрываю глаза.

- Кажись живой, - мягкий женский голос. Надо мной склонилось лицо немолодой женщины в обрамлении белого пухового платка. Словно печёное яблоко на фаянсовой тарелке. - Если бы не Шарик, в жизни бы тебя не отыскала. И вовремя. Тебя, сынок, и так шибко приморозило. Пока на санках тащила, ты меня всё королевой кликал. И как тебя в нашу глухомань занесло-то...

Голос, как журчание ручейка, успокаивает. И я вновь опавшим листом плавно опускаюсь в объятия сна, а навстречу взлетают ещё в школе прочитанные стихи:

Расправит юная метель Своими хладными руками И снега белую постель, И шаль над чёрными горами...

Бишкек, 13 января 2010 года.