Арсений Лайм
Разойдясь на перекрёстке
Рассказ
Он хотел рассказывать ей о звёздах, держать нежно за руку и читать стихи. Страстно целовать мягкие губы с привкусом свежей клубники, вдыхать аромат горьковатых духов, собранных ветром в пригоршню над весенними лугами. Но Евгений сидел на веранде небольшого загородного дома один.
Жена давно спала, свернувшись калачиком под теплым клетчатым пледом и подложив под щеку ладошку. У Насти, профессионального фотографа, был крупный контракт с модным глянцевым журналом, и она днями и вечерами пропадала в студии редакции.
Евгений пребывал в творческом отпуске. Он мечтал провести его с женой на море. "Отпуск - сильно сказано, - подумал писатель. - Три месяца и ни строчки - это кризис. Творческий и моральный".
Он изнывал от отсутствия работы и часами бездумно бродил по дому и округе дачного поселка. В городе Евгений не показывался давно. Грязный и душный мегаполис вгонял его в депрессию, а писатель всё надеялся поймать вдохновение. Море - оно могло спасти. Он туда давно бы уехал, если бы не договорился с женой провести отпуск вдвоём.
Всё к тому и шло, но Насте неожиданно предложили трехмесячный контракт. В тот день она приехала домой возбужденная, вбежала в гостиную с бутылкой французского шампанского и закричала:
- Быстрее открывай!
Выпив залпом бокал, она немного успокоилась, но продолжала ходить по комнате, словно пыталась заново измерить её шагами.
- Ты не представляешь, какая это перспектива! Если журнал возьмёт мои снимки, то я попаду в высшее общество фотографов. - Она сжала кулачок и потрясла им. - О, как я давно об этом мечтаю!
Евгений сидел в кресле и наблюдал за супругой. Ей очень шла черная обтягивающая водолазка и узкие бледно-синие джинсы. Волосы цвета агата спадали на плечи, зеленые глаза сверкали, слегка припухлые губки счастливо улыбались.
Напоминать об отпуске Евгений не стал. Это всё равно, что отвесить подзатыльник за невымытую утром чашку ребёнку, который прибежал из школы с пятеркой за контрольную работу.
- Ты рад за меня?
- Конечно.
- О, как я этого ждала! - шампанское Настя допила одна. Присела на диван и тут же уснула. Но радостная улыбка тенью продолжала блуждать на ее губах.
Евгений нежно погладил жену по волосам и осознал - он не помнит их натурального цвета. Легко взял Настю на руки и отнес в спальню.
- Ты меня любишь? - пробормотала она сквозь сон и, повернувшись на бок, отключилась.
- Да, - сказал Евгений, больше обращаясь к себе. Он обожал супругу и не скрывал чувств, поэтому Насте не приходилось прибегать к извечному женскому вопросу "про любишь".
Евгений вышел на веранду и просидел там полночи, убаюканный вяло текущими мыслями.
С Анастасией они поженились десять лет назад. Их брак подобно горной реке преодолел бурные пороги и вырвался на равнину, перейдя в размеренное течение. С детьми ничего не вышло - они делали карьеру, пытались зацепиться и проползти повыше по склону жизненной пирамиды.
Евгений никогда не задумывался о том, что жизнь с Настей может закончиться разводом. Они как два альпиниста в связке - всё время вверх и только вместе. И так притерлись друг к другу, что давно не пытались в своих отношениях высечь слишком сильную искру, которая могла бы спалить дотла их вполне устроенную жизнь.
Говорят, семья убивается бытом, но Настя - не домохозяйка. Изредка она могла повозиться на кухне или в маленьком огородике, но только в удовольствие. Евгений даже телевизор любил с ней смотреть. Тонкие замечания жены делали из передач занимательное ток-шоу, а сериалы она терпеть не могла. Ему же не нравился футбол, спортивные штаны и пиво.
Но слишком долгая выдержка способна испортить не только фотографию, но и отношения мужа и жены. Новые снимки пополняют семейный альбом, если между ними бывают яркие вспышки. И пусть потом красные глаза, открытые рты и недоумённые взгляды. Но не для глянца же снимаем. Поэтому поездка на море, думал Евгений, смогла бы немного раздуть угли в затухающем костре. А заодно помочь с вдохновением и идеями.
Последний роман вышел полгода назад, и Евгений сразу взялся за другой, но вскоре уткнулся в стену. Он никому не хотел признаваться в проблеме, ведь для всех Евгений - уверенный человек и состоявшийся писатель. Хотя, как у большинства людей, в его душе скрывалось много тайн и тайночек.
Он не доверял их даже своему дневнику. Так повелось, что вести его должен каждый творческий человек. Иногда перечитывая написанное, Евгений думал - кому-то нужны эти ничего не значащие строки? В последнее время разрывы между заметками стали увеличиваться, и он не мог восполнить появившиеся пробелы.
Настя дневник не вела и не догадывалась, что он есть у мужа. Евгения она любила, но в последнее время почти не замечала происходящего с ним. Привыкла к супругу и не представляла без него жизни, как и без верного фотоаппарата. Её не тревожило, что всё чаще их вечерние беседы становились настолько обыденными, словно надписи на листках отрывного календаря, прикрепленного на стене кухни.
По той же причине она не участвовала в редакционных девичниках, когда женщины, дойдя до определенного градуса с помощью выпитого вина, начинали обсуждать личную жизнь.
- У меня всё хорошо, - единственное, что могла сказать Анастасия, и многие ей завидовали.
- Счастливая ты, Настя, - ставили коллеги диагноз, - Эх, нам бы такого мужика.
Она соглашалась и легко, не оглядываясь, бежала по жизни дальше. Её прагматичный ум помогал обходить те подводные камни, которые подстерегают в дороге многие семьи. Настя в первые годы совместной жизни с Евгением отказалась на время от своих желаний и мечты и помогала ему во всём. Когда же муж, встал на ноги и упрочил положение семьи, она занялась собственной карьерой.
Но Насте не были чужды и романтические порывы. Иногда она бросала работу и мчалась на дачу к мужу, чтобы вытащить его из-за компьютера и увести в лес или на речку. Евгений читал стихи, а Настя, закрыв глаза, внимательно слушала. А потом они целовались до одури, до шума в голове и бежали, взявшись за руки, домой.
Сейчас подобные срывы стали редки, поэтому и она хотела на море. Но контракт - Настя не могла упустить такой шанс, хотя замечала, что Евгений в последнее время напоминает поникший клён. Только полить его сейчас она не успевала. Но скоро времени будет больше, считала Настя и, не оглядываясь, бежала дальше, отмеряя жизнь фотосессиями.
Евгений смотрел на бархатистое чёрное небо, на нём серебристыми монетами рассыпались звёзды. Серп луны напоминал случайный надрез, сделанный неловким портным при раскрое. С речки тянуло прохладой, Евгений продрог, но не двигался с места. Он видел себя баржей, поставленной на якорь в маленьком и давно заброшенном порту.
Верилось, что это ненадолго. Через два дня надежды оправдались.
Настя совершила утренний женский ритуал по превращению заспанного человека в соблазнительную женщину и отправилась в редакцию. Не успел её автомобиль скрыться за воротами, как запиликал телефон. Евгений от неожиданности трубку снял не сразу. Такие неурочные или ночные звонки всегда пугали его, воображение быстро рисовало неприятности или трагедии. И хотя зачастую ничего не приключалось, Евгений успел подумать о нехорошем прежде, чем взял телефон.
- Привет, Джон, - так писателя звал только один человек - друг детства, который обнаружил в себя талант продюсера и активно использовал его, продвигая по телеканалам "мыльные оперы" и проводя крупные рекламные кампании. От Глеба неприятности не приходили. Он всегда чувствовал их приблежение, а потому старательно душил в зародыше. Евгений расслабился. - Давно не виделись. Всё покрываешься плесенью в пригороде?
- Привет, - запоздало вставил Евгений. - Жду вдохновения.
- Ну, из этой штуки сложно сделать деньги. Слишком капризная и непостоянная, похуже фондовых рынков, - Глеб хохотнул.
- Ты решил обсудить финансовый кризис?
- Да упаси, Боже. Из тебя финансист, как из меня балерина, - Глеб прикрыл трубку рукой и что-то крикнул секретарю. - Есть дело по твоему профилю.
- Ты же знаешь, я рекламой не занимаюсь.
- Знаю, а потому предлагаю написать сценарий. Есть одна потрясающая идея для сериала. Возьмешься?
- Ну...
- Шедевр очередной кропаешь?
- Да нет, в общем-то, - замялся Евгений, понимая, что в проблемы творческого кризиса друга посвящать не следует. У Глеба таких затруднений никогда не было. Для него муки творчества столь же непонятны, как превращение нефти в бензин.
- Вот и славно. Я тебе материалы скину по электронке, ты обмозгуй всё, а я дня через три перезвоню.
- Хорошо.
- Поцелуй Настю. Пока.
- Пока, - сказал Евгений в исходящую гудками трубку. Он никогда не поспевал не только за мыслями друга, но и за его действиями.
Спустя неделю Евгений погрузился с головой, как это он умел делать, в мир сценария. Ожил и роман, будто к стоявшему в тупике составу подогнали локомотив. Сначала медленно, а потом всё быстрее они двинулись в путь, отстукивая расстояние клавишами ноутбука.
Настя увидела мужа за компьютером и сразу поняла, что море так и осталось за горизонтом. Но она на всякий случай поинтересовалась:
- Отпуск откладывается?
- Настя, родная, ты не представляешь, какую интересную вещь мне предложил Глеб, - ответил Евгений, не отрывая взгляда от монитора. - Ты же знаешь, как давно я хотел написать сценарий. А тут целый детективный сериал!
- Сделать кофе?
- Да-да, конечно.
Настя знала - кофе можно и не делать, он останется нетронутым, остынет и отправится в умывальник.
Контракт заканчивался через пять дней. Но Настя продлит его - в редакции намекнули, что её работы вполне устраивают журнал. Об этом она подумала, когда лежала одна в постели и прислушивалась к мерному перестуку клавиш. Всё равно, что шелест листьев в осеннем парке.
"Мы словно разошлись на перекрестке, - подумала Анастасия. - Двигались к нему и должны были встретиться, но мы опять не захотели ждать и проскочили на красный свет. Но дороги повиляют и вновь сойдутся, как и десять лет назад, когда мы случайно столкнулись с Женькой в дверях институтской аудитории. Лоб в лоб и искры из глаз, да так, что в груди вспыхнуло и занялось пожаром. А раньше и не замечали друг друга... Но у нас будет новый перекрёсток".
Ведь Настя хотела, чтобы муж взял её нежно за руку и рассказал о звёздах. На ушко прочитал стихи и страстно расцеловал. Она хотела заплакать, но уснула. И только луна гладила серебряным крылом губы женщины, на которых застыла грустная улыбка.
Бишкек, 16 сентября - 8 октября 2009 года.