Аннотация: Серия загадочных убийств захлестнула один из городов в долине реки Луары, в центре Франции. В круговороте событий оказывается начинающая писательница Ольга и её друзья.
*** Пригород Потсдама, Германия, осень 2007 года***
Двое мужчин расположились в небольшой гостиной, на первом этаже двухэтажного типового дома в пригороде Потсдама. Пару десятков лет назад, эти дома составляли часть жилого комплекса для советских офицеров, входивших в состав ограниченного континента советских войск в Восточной Европе. После объединения Германии, войска были выведены и дома перешли в муниципальную собственность, после чего их распродали на аукционе. Новые жильцы каждый в меру своих возможностей и вкуса постарались изменить внешний вид однотипных зданий. Владелец описываемого дома тоже приложил немало усилий, чтобы придать своему жилищу презентабельный вид. Но внутренняя отделка удалась ему гораздо лучше. Интерьер дома был выдержан в классическом стиле. Стены закрыты дубовыми панелями. Темная мебель начала прошлого века, ковры и бронзовые статуэтки придавали жилищу оттенок старины. Комнату освещал огонь камина и три свечи в ажурном подсвечнике, стоявшем на столе. Рядом с подсвечником тускло мерцая холодным блеском металла, в раскрытом кожаном чехле, отделанном темно красным бархатом и серебряными завитушками, лежали девять стилетов. Искусство мастера изготовившего клинки несколько столетий назад завораживало точностью своей работы и своеобразием орнамента. Тонкие расширяющиеся кверху лезвия переходили в рукояти, выполненные в виде переплетённых змей, обвивающих стебель розы. Венчали рукояти темно-красные рубины размером с крупную вишню, закреплённые в лепестках бутонов полураспустившихся металлических цветов. Один из мужчин внимательно рассматривал стилеты, время от времени беря один из клинков в руки, изучал его поверхность с помощью лупы, сверяясь с описанием в каталоге, разложенном у него на коленях. Второй мужчина, с присущими арийцам строгими чертами лица, с великолепной шевелюрой седых волос на голове, закрыв глаза неспеша пил коньяк из пузатого бокала. Наконец более молодой из мужчин, который судя по всему, являлся посетителем, отложил в сторону каталог и лупу.
- Всё сходится герр Штофман. Всё сходится. На одном клинке памятная гравировка, на остальных клеймо мастера и фамильный герб Борджиа, - он улыбнулся. Скажите, как вам столько времени удавалось хранить такое сокровище в тайне и ни разу не заявить о себе?
- Всё очень просто, - пожилой мужчина открыл глаза и покровительственно взглянул на собеседника. - Долгие годы жизни в ГДР, приучили меня соблюдать осторожность. Да и особой необходимости в деньгах не было. Но вот на днях врачи мне озвучили диагноз, и я понял, что готов поменять это как вы сказали сокровище на несколько десятков лет моей жизни. Сердце, знаете ли, поизносилось.
- Да это не мудрено с вашей прежней службой.
- Вы правы. Служба в Stasi никому из нас не добавила здоровья. Мне шестьдесят восемь, но я здоров и полон сил, вот только сердце подводит. После операции я надеюсь прожить не менее интересную жизнь ещё на протяжении пары десятков лет. Куплю яхту и в кругосветку. Хочу наконец-то посмотреть на мир глазами туриста.
- Да вы романтик герр Штофман.
- Все разведчики - романтики в душе. Поиск новых ощущений, опасные ситуации вызывающие всплеск адреналина в крови, - мужчина улыбнулся. - Так сколько готов выложить ваш клиент?
- Один миллион британских фунтов стерлингов.
- Смешно. На любом из аукционов вы поднимете в двадцать, а то и в тридцать раз больше. И что-то мне не вериться, что ваш клиент из доброй старой итальянской семьи, несущей в своей крови ДНК Чезарио Борджиа. Вы так, по-моему, истинный британец или мой соотечественник. Хотя ваш акцент говорит в пользу Лондона. Но акцент дело наживное, мне ли об этом не знать.
- Я могу быть даже родом из Китая. Какое для вас это имеет значение? Не я а клиент покупает ваш товар. Вы ведь не стали выставлять стилеты на аукцион и мой клиент тоже не собирается их продавать. Он потратил много лет, чтобы вернуть эту семейную реликвию.
- Кто я в этом мире? Отставной майор спецслужбы несуществующей страны? Я и аукцион. Ха. Не смешите меня. Начались бы вопросы. Пускай и неофициальные, но довольно неприятные, а мне нельзя волноваться. Максимум что я поучил бы - это половина той суммы, которую предложили вы. Да, этого хватило бы на операцию и кругосветный круиз на лайнере забитом такими же старпёрами как и я, а мне хочется индивидуальности, чтобы только для меня одного. Мир богатых - для богатых. Поэтому я повёл себя более осторожно, - улыбка пропала с лица собеседника и сменилась грустным выражением. Уголки рта опустились вниз, мгновенно добавив ему на лицо десяток лет. - Добавьте пару миллионов, и мы сойдёмся с вами в цене. Не спрашивайте, зачем мне столько денег, - он предупредительно поднял ладонь. - Не спрашивайте, как мне достались стилеты. Это долгая история и за пару дней её не рассказать. Ваш клиент готов заплатить столько?
- Думаю, что он согласится. Но обналичивание этой суммы потребует дополнительного времени, как вы понимаете.
- У меня есть месяц до начала операции. Считаю что этого вполне достаточно для того чтобы вы привезли мне оставшуюся сумму. Аванс оставите, - он кивнул на чёрный кожаный портфель, стоявший у массивной ножки стола. - Когда вы выплатите всю сумму, то кроме стилетов, получите вот эти бумаги, которые мне удалось собрать, - мужчина поднялся и подойдя к книжной полке взял в руки обычную канцелярскую папку перевязанную красной тесьмой.
Его собеседник воспользовавшись тем, что мужчина отвлёкся быстрым движением достал из кармана пиджака небольшой флакон из синего стекла и открыв пробку плеснул несколько капель в бокал с коньяком неосмотрительно оставленный на столе хозяином. Закрыв флакон он спрятал его в карман и протерев рукавом капельки пота выступившие на лбу снова придал своему лицу сосредоточенное выражение.
- Вот можете ознакомиться, - Штофман передал гостю папку и, взяв бокал, сделал несколько глотков. - Довольно интересная подборка, которая сама по себе стоит больших денег. Но я отдам вам их в качестве бонуса, как это принято говорить в сегодняшнее время.
Гость развязал тесьму. Бегло просмотрев бумаги, он закрыл папку и бросил её на стол. Потерев пальцем переносицу, он снял очки и протер их шёлковым платком, который достал из внутреннего кармана пиджака.
- Хорошо герр Штофман. Я передам клиенту ваши условия. Думаю, мы договоримся с вами.
- Это превосходно, - его собеседник глотнул ещё коньяка и поморщившись потёр рукой горло. - Чёрт возьми! Вы что мне налили сюда мерзавец вы эдакий? - отодвинув бокал он поднялся с кресла во весь рост и массируя горло одной рукой второй извлёк из кармана брелок с закреплёнными на нём тремя ключами. Подойдя к книжной полке, он нажал на корешок одной из книг, приведя в действие скрытый механизм. Часть полки отошла в сторону, открыв доступ к дверце небольшого сейфа вмонтированного в стену.
- Вы смешны молодой человек. Отравить старого Ганса с помощью современной химии, рецепт которой вы нашли в интернете. Ха-ха-ха. Это вам не под силу, - мужчина остановился, переведя дыхание. - Я всегда готов к этому и у меня есть набор противоядий на все случаи жизни.
- Это не химия Штофман. Это яд растительного происхождения и едва ли у вас есть от него противоядие, - гадко улыбнулся его собеседник, с интересом наблюдая, как хозяин пытается попасть ключами в замочную скважину. - Вы даже дверцу не откроете, а в заключение врача будет написано - сердечный приступ, - он поднялся из кресла и стал сворачивать чехол со стилетами. Сунув его в портфель, он отправил туда же папку с бумагами. - Прощайте герр Штофман и передавайте привет вашему отцу с которым вы скоро встретитесь в аду. Ведь это он зверски пытал дочерей на глазах у старого еврея отца, пока тот не передал ему стилеты. Но даже после этого ваш папочка убил всех. Теперь вы приняли расплату за его грехи. Не будет ни нового сердца, ни круизной яхты, ни потных мулаток, - гость надел плащ и шляпу, кивнул умирающему хозяину, который уже не в силах был ему помешать, протер свой бокал с коньяком, поверхность стола и подлокотники кресла всё тем же шёлковым платком. Закончив с этим, он неспеша надел чёрные лайковые перчатки и вышел из дома, оставив Ганса Штольмана наедине с его воспоминаниями и болью вызванной действием яда приготовленного по рецепту африканских колдунов.
*** Долина реки Луары, Франция. Осень 2007 года***
Поздней осенней дождливой ночью, продолжатель старинного французского дворянского рода, принимал в своём личном кабинете долгожданного гостя. Так же как и в гостиной дома в пригороде Потсдама, в камине кабинета горели дрова. На дубовом массивном столе, заваленном бумагами и старинными книгами, в тусклом свете настенного бра зловеще поблескивали стилеты Борджиа. Граф держа один из стилетов в руках, присел у каминной топки на низкий пуфик и увлеченно разглядывал старинное оружие. На его лице отражались смесь восторга и гордости. Наконец-то он получил желаемое, потратив на достижение цели не один год своей жизни. Налюбовавшись красотой клинка, он поднялся и вернувшись за стол положил стилет на чехол.
- Всё прошло без осложнений? - граф вопросительно взглянул на своего гостя.
- Да. Как вы и предполагали, герр Штофман не имея выбора, согласился на ваши условия. Я специально отправил вам стилеты курьером, чтобы вы смогли убедиться в их подлинности до нашей встречи, - гость встал из кресла и подойдя к камину присел грея от огня озябшие кисти рук. - Мерзкая погода отец. Не найдётся ли у вас немного того превосходного коньяка, которым вы угощали меня в прошлую нашу встречу.
- Конечно, конечно, - граф поднялся из-за стола и подойдя к бару достал небольшой графин и два бокала. Плеснув в них коньяк, он предложил один бокал посетителю. Гость принял бокал, согрел его в ладонях и пригубив подошёл к столу.
- Как на счёт моей доли? - мужчина, немного помявшись, поднял глаза от содержимого бокала и взглянул графу в лицо.
- Ты же в курсе моих нынешних дел. Предстоящий кризис вытащил все мои средства. Следующая осень будет для всех большой неожиданностью. Поэтому продажа стилетов даст мне возможность остаться на плаву и даже уйти вперёд, оставив позади большую часть конкурентов.
- Насколько я осведомлён, в Париже вам предложили пятьдесят миллионов английских фунтов. По сегодняшнему курсу в евро это значительная сумма. Думаю, прибавка к моему гонорару пары миллионов не затруднит вас? - он снова вопросительно посмотрел на графа.
- Два миллиона? Да ты с ума сошел! Я не потрачу ни единого су сверх той суммы, о которой мы договаривались. Максимум на что ты можешь ещё рассчитывать это стопятьдесят тысяч которые я приготовил для тебя наличными. Зная о твоей жадности и любви к деньгам, я позаботился заранее, - граф поднялся из-за стола и подойдя к скрытому за картиной сейфу набрал код на панели электронного замка.
Движение посетителя было молниеносным. Несколько капель из синего флакона растворились в содержимом бокала графа. Желая скрыть своё волнение, мужчина отвернулся и стал разглядывать картину, закреплённую на противоположной стене.
- Вот держи! - граф бросил на стол несколько пачек денежных купюр в банковской упаковке. - Здесь стопятьдесят семь тысяч. Это достойное вознаграждение за твои труды. Тебе хватит и на твоих шлюх и на собственное дело. Но ты ведь не собираешься применять свои знания на деле? Не так ли? Тебе претит работа на кого-то да и сама работа вообще. Те твои писульки, которые ты мне время от времени подсовываешь никуда не годятся. Если ты вложишь в них деньги, то непременно прогоришь. Никто не станет печатать эти книги, никто не станет их покупать, а уж тем более читать. Да и книгами их назвать можно с трудом, - граф одной рукой взял со стола бокал, а другой стилет. Поигрывая сверкающим в отблесках пламени камина лезвием, он пригубил коньяк и презрительно посмотрел на своего гостя, - Забирай деньги и убирайся вон из моего дома. Я не желаю тебя больше видеть! - граф допил коньяк и поставив бокал на стол закурил сигару.
- Хорошо. Я возьму эти деньги. Но вы ошибаетесь, я получу гораздо больше денег. Вам не стоило столь презрительно относиться ко мне. Я ещё мог смириться с вашей оценкой моих деловых качеств, но моё творчество вы не имеете права осуждать. Вы, который в своей жизни не написали и пары рифмованных строчек, не говоря уже о прозе, вы который живёте в отблесках славы этой талантливой девки, которую подобрали на помойке и используете как шлюху не пожелав иметь от неё детей, как вы можете меня осуждать?
- Что это с тобой? С каких пор ты стал со мной разговаривать в таком тоне? Куда делась твоя плебейская благодарность и склонённая голова? - граф удивлённо взглянул на своего посетителя.
- Ваш уход из жизни, дал мне это право. Я хочу, чтобы вы и на том свете мучились вопросами, которые только что озвучили. Гореть вам в аду. Вы, который использовали мою мать для достижения своих целей. Вы, который потом бросили ёе беспомощную и больную. Вы, который шарахаетесь от меня как от прокажённого, ни разу в жизни не оказав мне помощи по своей воле, а заставляя меня вымаливать у вас крохи. Вы сейчас получите расплату за все свои грехи, - мужчина резко выговаривал слова, как бы бросая их в лицо своему оппоненту. При этом он выглядел совершенно спокойным, стоя у старинного бюро красного дерева и держа руки в карманах брюк.
- Что за бред ты несёшь о моей кончине? Ты собрался меня убить? Не смеши. У тебя не хватит духа даже зарезать курицу, окажись ты на необитаемом острове, - граф допил коньяк и взяв хрустальный прямоугольный графин наполнил бокал вновь. - И о каком унижении ты говоришь? Ведь ты сам поставил себя в такое положение, придя ко мне в первый раз с протянутой рукой. Я мог бы дать тебе больше, взять тебя в дело. Но твой жалкий вид, твоё унижение передо мной, а особенно перед деньгами, которые ты боготворишь, сыграли с тобой злую шутку. Ты хотел разжалобить меня, но вызвал лишь отвращение. А теперь скажи что я не прав?
- Я не знаю и не умею читать ваши мысли, но своё вы уже получили. И мне незачем стрелять в вас или резать вам горло. Одно из любимых средств Борджиа уже начало своё действие.
- Что ты сказал? Ты отравил меня? Жалкий слизняк! Признавайся, ты это сделал? Как? Когда? - граф схватился рукой за горло, дыхание у него спёрло. Сердце суматошно металось в груди, гоня потоки крови по внезапно начавшим сужаться сосудам.
- Несколько минут назад, пока вы лазали в сейф за своей подачкой, - усмехнулся гость. - Всё кончено. Я заберу стилеты, продам их, и мне хватит денег до конца дней и моим потомкам на несколько поколений, - ухмыльнувшись, мужчина допил коньяк и пристально посмотрел на графа.
- Идиот. Ты не сможешь их продать. Тебе никто не заплатит и рваного франка. Все знают, что стилеты у меня. Возникнут вопросы, - силы оставили графа и он вынужден был сесть в полукресло, облокотившись локтями о стол.
- Не врите. Никто ничего не знает кроме посредника. Даже ваша супруга. Вы настолько жадны и трусливы, что даже ей ничего не сказали. А с посредником я договорюсь. Заметьте, ведь я мог и не говорить вам, что выполнил ваше поручение, а просто присвоить деньги, которые вы дали на покупку и коллекцию.
- Присвоить деньги? Что ты этим хочешь сказать? - лицо графа исказила гримаса боли.
- Штофман умер, так же как и вы в страшных мучениях, расплатившись за грехи своего отца. Я не заплатил ему ни копейки. Теперь говорю об этом вам, чтобы вы в полной мере почувствовали, как это быть обманутым и раздавленным, - ухмыльнулся гость.
- Да кто ты такой, чтобы судить людей за их грехи? Кто дал тебе право выносить приговор и приводить его в исполнение?
- Вы отец. Я ваш достойный сын. И я поменял решение. Когда вы покинете этот мир, то я доберусь и до вашей супруги и до сына. Потом простая процедура - экспертиза ДНК и я полновластный владелец вашего состояния и этого поместья. Всё это будет моим. И этот кабинет тоже. Великолепная расплата за унижение женщины и маленького ребёнка. Не находите граф?
- Ублюдок. Жалкий ублюдок. Господи ну почему твоя мать не послушала меня и не сделала аборт? Зачем она родила такое чудовище как ты? - мужчина приложил руки к животу и согнувшись скорчился от приступа боли пронзившей его тело.
- Чтобы вы расплатились за свои грехи отец. Прощайте. Лёгкой вам кончины, - мужчина встал со стула и свернул чехол со стилетами. Взяв со стола пачки купюр, сложил всё в элегантный стильный рюкзак. Накинув его на плечо, он подошел к окну, открыл створку. Встав на подоконник, гость ступил одной ногой, на перекладину дюралевой лестницы заранее приставленной им к карнизу. Проверив лестницу на устойчивость, мужчина в последний раз взглянул на умирающего графа и покинул кабинет, прикрыв снаружи створки окна.
Добравшись до земли, мужчина, подняв воротник пальто, укрывая лицо от холодных струй дождя, убрал лестницу от стены, сложил её и вернул на место под навесом хозяйственной пристройки. Потом набрав ведро воды из высокой деревянной бочки, стоявшей под водосточной трубой, он вернулся к стене, где стояла лестница. Устранив оставленные на мокрой земле следы своего пребывания, он вылил на это место ведро воды, бросил его в кусты и быстрым шагом направился в сторону леса, темневшего на фоне тёмно-серых облаков затянувших ночное небо. Подойдя к опушке, он направился к одинокому домику. Достав из кармана ключ, мужчина вставил его в замочную скважину. Но не успела его рука сделать и пол оборота, как сзади раздался хриплый голос.
- Наконец-то ты попался мерзавец! Я тебя сейчас хорошенько отделаю, чтобы тебе было неповадно воровать мой сидр и кальвадос. Ты что же думал, старик Валиньи совсем из ума выжил и не заметит, как кто-то прикладывается к его бутылкам? А ну ка повернись! Дай я рассмотрю твою гнусную физиономию, - говоривший закашлялся и осветил силуэт мужчины лучом переносного фонаря. - О! Да это ты маленький гадёныш. А я то думал, кто ко мне повадился? Теперь всё ясно. Что это ты там притащил? Я видел в бинокль, как ты вылезал из окна графского кабинета. Опять какие-то пакости готовишь? - Валиньи снова закашлялся. - Вот чёртова простуда, даже глинтвейн её не берёт. Открывай дверь, раз пришёл, посмотрим на твою добычу.
Мужчина, стоявший у двери не шевельнулся.
- Давай открывай я тебе сказал, а то пальну в спину из обреза и никто мне ничего не сделает. Скажу, что вора поймал, - Валиньи шагнул ближе и упер в спину гостя обрез вертикальной двустволки.
Повинуясь приказу, посетитель отпер дверь и шагнул внутрь. Валиньи последовал за ним, но не успел включить свет, как получил удар по голове дубовым табуретом, который он сам же и выстругал из ствола старого дерева. Охнув, старик осел на пол, потеряв сознание.
*** Киев, май 2014 года***
Лёлька третий час подряд, боролась с рекламным текстом, который ей кровь из носу нужно было отправить завтра утром заказчику. Пока в неравной борьбе верх одерживал текст. Посещавшие мозг необходимые слова проскакивали, как состав метро на перегоне, не задерживаясь. После них также как и после освещенных вагонов в темных подземных тоннелях, в Лёлькиной голове оставалась разноцветная бегущая ленточка мысленных образов, исчезавшая за крутым поворотом. Слова не задерживались, улетая неизвестно куда. - Наверное, прямиком к более удачливому копирайтеру, - решила девушка.
Ей стало обидно, что она потратила первую половину дня на двухстраничный текст, который должен был пробудить в покупателе непреодолимое желание приобрести дорогущий навороченный пылесос. Тот, разве что не умел разговаривать и варить кофе. Судя по технической документации предоставленной добросовестным клиентом, со всем остальным у этой супер современной модели домашнего монстра все было в полном порядке. Он даже имел связь с интернетом, через который сообщал своей хозяйке об объеме проделанной работы, пока леди или мадам, наводила красоту в престижном салоне. Именно этот факт, по мнению клиента и должен был сразить наповал жен бизнесменов и бизнес-вумен, заставив их не раздумывая выложить полторы тысячи американских долларов за чудо-машину. Лёлька представила это чудо в своей двухкомнатной "хрущевке" и рассмеялась. Уборка занимала у неё час времени, один раз в неделю и помогал ей в этом добротный пожилой пылесос на колесиках с гофрированным шлангом в нескольких местах замотанный скотчем и синей изолентой, подаренный лет десять назад Маргошей. Маргоша, приходившаяся Лёльке двоюродной теткой, не раз сбагривала ей старую немодную "бытовуху", которая, тем не менее, долгое время верой и правдой служила "Золушке". Ещё в числе помощников числились китайская швабра, веник и суперсалфетки, которые вытирали пыль, не оставляя разводов. Если среди недели в её жилище не устраивались посиделки с пивом, чипсами и креветками, то особо убирать было нечего. Зато уж после посиделок - у-у-у-у-у-у. Но всё равно, как Лёлька ни прикидывала, применения чуду импортной техники в её уютной квартирке не находилось.
Квартира перешла в Лёлькино полное распоряжение три года назад, когда мама, после смерти своего родного брата, получив в наследство добротный дом в Полтавской области, с радостью перебралась туда. Кроме дома маме досталось домашнее хозяйство в виде: двух коров, кур, гусей, собаки Гильзы и кота Рикошета. Покойный дядя Лёня, при жизни был кадровым военным, артиллеристом, поэтому и клички у его домашних любимцев были соответствующие. Теперь мама несколько раз в году, приезжала к единственной дочери с гостинцами, затаскивая на третий этаж неподъемные клетчатые сумки "мечта оккупанта", набитые бутылями с закаткой, салом, потрошеной птицей и пирожками. При мысли о пирожках у Лёльки заныло под ложечкой. Она вспомнила, что вступив в борьбу с неподатливым текстом, за всё это время, напоила себя тремя чашками кофе и "накормила" никотином, выкурив штук пять сигарет.
- Завтра, завтра не сегодня, - пробормотала девушка и, сохранив вызывающие раздражение строчки, закрыла текстовый документ, а следом за ним папку "Рабочие материалы". Протянув руку, добавила громкости на радиоприемнике настроенном как обычно на любимую станцию "Хит FM". Она выскользнула из удобного кожаного кресла, с анатомической спинкой, тоже подаренного Маргошей и потянулась до хруста в суставах, отчего любимая серая растянутая майка с изображенным на ней вылинявшим длинноухим зайцем, поднялась вверх, оголив изящные бедра плавными линиями, переходившие в тонкую талию и плоский живот, на который тут же уставились глазки бесстыжего зайца. Лёлька повращала головой, разминая затекшие мышцы шеи. Подошла к закрепленной в углу комнаты "шведской" стенке и, подпрыгнув, ухватилась за перекладину. Привычно выполнила комплекс упражнений, состоявший из "уголка", "велосипеда" и подтягиваний. Закончив обязательную при её сидячей работе разминку, она спрыгнула на пол и отправилась на кухню.
Открыв холодильник, Лёлька быстро собрала себе на завтрак, а вернее уже обед, остатки вареной курицы, состоявшие из части грудки и двух крыльев, добавив к ним отварного риса. Засунув тарелку в микроволновку, включила таймер и мурлыкая под нос незатейливую мелодию приготовила салат. Устроившись за столом-полкой, на высоком стуле, она неспеша поела, привычно глядя в окно, заменявшее телевизор. За окном местные воробьи в очередной раз устроили драку со скворцами за право обладания скворечником, закрепленным неизвестно кем и когда на толстом стволе раскидистой березы вровень с окнами четвёртого этажа. Воробьи взяли верх, оказавшись в большинстве. Скворцам пришлось постыдно ретироваться под победное чириканье противника и наглое карканье ворон наблюдавших за дракой с видом футбольных фанатов на стадионе. Промокнув салатную жижу оставшимся кусочком серого хлеба, Лёлька с удовольствием его доела. Помыв посуду, она навела порядок и вернулась в комнату. Через приоткрытое окно, тёплый весенний воздух наполнял спальню, которая служила ещё и рабочим кабинетом, ароматом цветущих каштанов. Лёлька снова уселась в кресло, закурила и закрыла глаза. Работать ей не хотелось. Захотелось пива с креветками и легкого трепа с подругой Дашкой.
С Дарьей они учились в одном классе, сидели за одной партой, влюблялись в одних и тех же киноактеров. Потом вместе ходили на танцы, вечера напролет просиживали во дворе, целовались с парнями под гитарные переборы и дрались с соперницами за трансформаторной будкой возвышавшейся кирпичным кубом посреди школьного двора. По окончании школы, их пути разошлись. Лёлька поступила на журфак и с отличием его окончила, а подруга после физмата, начала карьеру менеджера в фирме отца, оптом тащившую на просторы СНГ импортную сантехнику. Но несмотря на это, они постоянно общались, часами болтая по телефону зимними скучными вечерами, пили кофе в любимой кафешке, носились по ночным клубам, концертным залам и театрам столицы в поисках развлечений и даже пару раз съездили вместе на курорт в Турцию. Турция это была идея Дашки, которая после того как они окончив первый курс основательно накачались "Мартини" в ночном клубе, изрекла: - Лишиться девственности мы должны красиво! Что и было исполнено в шикарном "люксе" пятизвездочного отеля в Анталии. Правда, праздника не получилось, так как для храбрости они изрядно напились. У Лёльки от той ночи остались воспоминания стойкого запаха перегара, резкой боли внизу живота и перепачканного кровью постельного белья. Дашка утром пыталась "поколотить понты", восторженно описывая нюансы ночной сказки, но судя по её походке и кислому выражению лица, она или сказку не прочитала, или книжку перепутала.
На ноутбуке мяукнул сигнал вызова скайпа. Лёлька нехотя открыла глаза, и как оказалось вовремя. Пепел с сигареты, догоревшей до половины, собрался нагло упасть на коврик для "мышки", и она отправила его в пепельницу. Дотянувшись пальцами до "мышки", шевельнула ее, выведя ноут из спящего режима. Найдя иконку скайпа, включила ответ. На экране показалось лицо Антона, ее знакомого по литературному клубу "Золотой Ундервуд". Стильная стрижка, выбритые виски, модная небритость, чертовски красивые голубые глаза на смазливом лице - прям мечта, а не парнишка.
- Привет конкурентам! - он помахал рукой.
- Привет Антон. Чем обязана столь раннему визиту? Или снова текст отредактировать нужно?
- Ой, я тебя умоляю..., - Антон картинно вскинул руки, изображая крайнюю степень возмущения. - Ты почту смотрела?
- Нет, не смотрела. Я с самого утреннего утра с рабочим текстом трахаюсь. А ты, что мне любовное письмо в стихах отправил?
- Ольга, ты не в моем вкусе. И ты прекрасно это знаешь. Мне вызов прислали. Я в числе финалистов и прошел в третий тур. Можешь меня поздравить, - рот парня растянулся в улыбке, как говорится от уха до уха. Он сложил руки на затылке и откинулся на спинку кресла, в ожидании реакции Лёльки и заслуженных поздравлений.
- Поздравляю.
- Не, ну ты посмотри на неё! - улыбка на его лице, сменилась возмущенным выражением, а затем иронией. Даже уголки рта, опустившись вниз, выражали эмоциональное напряжение их владельца. - Ты чего дурой-то прикидываешься? Письмо от издателя, по итогам конкурса пришло. Врубаешься?
- Врубаюсь..., - до Лёльки начало доходить, о чем ей говорит Антон. - Спасибо Антоша, я сейчас, я потом, я посмотрю, а потом свяжусь с тобой.
- Ага, как же, свяжешься. Хоть камень потом в мою сторону брось. Кстати из наших ещё Марк прошел. Я перед тобой с ним пообщался. Так прикинь он даже....
- Спасибо Антоша ещё раз, с меня рюмка пива и креветка, - Лёлька перебила собеседника, отключила скайп и открыла электронную почту.
Рядом с папкой "Конкурс" стояла жирная цифра два. Это означало, что со времени последнего просмотра в папку добавилось два новых письма. С замирающим сердцем Лёлька подвела к папке курсор и щелкнула кнопкой "мыши", одновременно закрыв глаза. Выждав несколько секунд, она открыла один глаз. Так и есть два новых письма от жюри конкурса "Современный детективный роман". Щелчок клавиши и строчки текста запрыгали перед глазами. Перескакивая через слова, Лёлька прочла уведомление. Потом перечитала его снова. Слова сложились в предложения и известили обладательницу рыжих косичек и веснушчатого лица украшенного задорно вздернутым аккуратным носиком, о том, что по единогласному решению членов жюри, Ольга Александровна Павлюченко, двадцати пяти лет отроду, допущена к участию в третьем туре литературного конкурса.
- Мама! Ой, я прошла! Ура! Ура-а-а-а-а-а! - заорала Лёлька и, вскочив с кресла, закружилась по комнате в танце, напоминающем своими движениями пляску пещерного человека загнавшего в яму мамонта.
В ответ на её вопли и топот босых ног по лакированному паркету, в стену забарабанил сосед Дима, работавший физруком в средней школе и подрабатывавший по ночам таксистом, потому как на зарплаты учителя и продавщицы супермаркета одеть, накормить и выучить двух восьмилетних дочек близняшек, молодым родителям было нереально.
- Лёлька будь человеком дай поспать. У меня вторая смена в школе сегодня, - раздался приглушенный стеной голос соседа.
- Спи Димончик, спи. Я больше не буду. Сейчас в другую комнату уйду, - крикнула в ответ счастливая девушка.
Лёлька подскочила к столу, отключила провода и, схватив ноут, убежала в гостиную. Плюхнувшись в кресло, она быстро прочла второе письмо, в котором ей сообщали о награждении премией в размере тысячи евро, которая полагалась всем финалистам.
Такой новостью нужно было немедленно поделиться с Дашкой и Марго. Лёлька, положив ноутбук на журнальный столик, метнулась из кресла в поисках мобильного телефона, который по закону подлости лежал там, куда она добралась в последнюю очередь - на подоконнике в спальне. Схватив коварный аппарат, Лёлька вернулась в кресло, но оказалось, что без сигареты, как-то не так вкусно будет рассказываться. Взяв сигареты, она вместо кресла направилась на кухню. Насыпав в турку молотый кофе, добавила сахара, и залив водой поставила ее на огонь. Подкурив сигарету, она включила вытяжку и набрала номер Дарьи. Подруга долго не отвечала, потом сбросила вызов и через пару минут перезвонила сама.
- Приветь Лёльчик. Я тут с клиентом обедаю, так, что пардонь, времени в обрез, - затараторила подруга.
- Дашка, меня приняли! Ура!
- Куда приняли? Ты что это? Ты чего? Куда это ты поступила? Тебе что времени девать некуда? - возмущенный голос подруги разрывал динамик мобилки.
- Дашка, аллё. Включи мозги! Или ты из-за обеда с клиентом не в состоянии? Я в финал конкурса прошла, и штукарь евриков выиграла!
- Фух! - раздался облегченный выдох подруги, - Ты меня так больше не пугай. Я помню о твоем конкурсе, и ни минуты не сомневалась в тебе. Ты гений Лёлька. Пуаро и Агата Кристи, дети по сравнению с тобой.
- Дарья! Пуаро это литературный персонаж, а Кристи неповторимый мастер в написании детективов. Мне до неё как козе до балетмейстера.
- Да? Ну и ладно. Всё равно ты лучшая. Всех порвем! Давай солнце, до вечера. Я у тебя буду в семь, всё возьму. Цемки, цемки тебя, - в трубке раздались гудки отбоя.
В этом была вся Дарья. После окончания института ей нужно было доказать отцу, что она вполне может заменить ему сына о котором он мечтал. Поэтому новоиспеченный менеджер брала клиентов за горло, пользуясь всеми доступными и не очень средствами, которыми её наделила природа. От отца она переняла деловую хватку и умение понять кандидата в потенциальные покупатели. Даже матёрые продавцы, с восхищением наблюдали за её манерой ведения переговоров. Дашка взяла на вооружение "метод Жеглова" и успешно применяла его на практике. Она умела залезть в душу к собеседнику, понять его, а при необходимости побыть жилеткой для слез. Она всё делала быстро, мгновенно оценивая ситуацию и молниеносно принимая решения. Вот и сейчас, услышав о Лёлькином успехе, Дарья безошибочно уловила её желание рассказать о долгом и таком волнительном пути к победе и назначила встречу. Лёлька улыбнулась, мысленно пожелав подруге, успешного завершения переговоров и набрала номер Марго.
Марго приходилась Лёльке, одновременно крестной и двоюродной теткой. Своим вторым именем, (которое практически заменило первое, прописанное в паспорте и свидетельстве о рождении), девушка была обязана именно ей.
Маргоша в свои сорок два года, успела трижды побывать замужем, и все три раза успешно, как она всем говорила, и как ни странно это соответствовало действительности. Получив от каждого из мужей приличное прибавление в материальном плане, она умудрилась сохранить с ними прекрасные отношения, не смотря на то, что каждый из бывших супругов, после развода обзавёлся новой семьей. Полученные от мужей деньги она не растрынькала, в отличие от большинства подруг, а с умом вложила в бизнес, который строила по своему усмотрению, без партнеров и кредитов, пользуясь природной смекалкой и врожденным чувством красоты и гармонии. В итоге Маргарита Турова, стала владелицей дачи в престижном поселке неподалеку от столицы, спа-салона, двух магазинов элитной парфюмерии и бани. С магазинами и салоном Марго управлялась сама, а баней заправлял тамбовский деревенский мужик, которого все величали - Петрович. В свои пятьдесят шесть лет, Петрович знал толк в легком паре, вениках, травах и травяных чаях и конечно-же в женской душе. Непонятно как, но Маргоша выделила его в толпе рыночных грузчиков, где Петрович перебивался случайными заработками по пути из Германии в Тамбовскую область. В Европу по его словам он попал без копейки денег и без знания языков, просто из интереса присущего славянской душе - посмотреть, как остальные народы живут. Изучение народов затянулось на семь лет, за которые он успел не только посмотреть, но и влиться в европейское общество, пока бдительные сотрудники эмиграционной службы Португалии не обнаружил его в порту Лиссабона при попытке нелегально попасть на борт судна направлявшегося в Аргентину. По непонятным причинам Петровича депортировали вместо России в Украину. Из Европы он вынес отличное знание пяти языков, умение готовить превосходную пиццу "Веселая вдова", пасту "Де ля Римо" и изумительно вкусную лазанью, массу анекдотов, народных песен и шуток с прибаутками. Марго поселила его на даче, наняв на работу в качестве садовника. По другому Петрович не соглашался принимать материальную помощь. Её ближайшие подруги крутили пальцами у виска, предрекая, что "бомж" обнесёт дачу, устроит там наркопритон, будет торговать самогонкой и в финале изнасилует Маргошу, после чего обязательно её убьёт. Каково же было их удивление, когда после двухнедельного отсутствия они всей компанией, субботним утром явились с проверкой и кроме необычного дизайна дачного участка обнаружили непонятно, как и откуда взявшийся деревянный сруб, который при детальном исследовании оказался баней. Еще больше они удивились после того как Петрович, заставив "девок" переодеться в льняные рубахи до колен, устроил им сеанс банного релакса. Сеанс продолжался три часа и состоял из семи заходов в парилку, с вениками, шутками и песнями, распития травяных чаев, деревянных ушатов наполненных ароматными солями в которые уставшие бизнес-леди с удовольствием опускали натруженные ступни и легкого перекуса включавшего в себя изумительную по вкусу уху из карасей, выловленных в озере. После этого "девки" проспали до вечера, а проснувшись, ощутили себя родившимися заново. Тогда же у Марго и родилась идея поставить банный релакс на коммерческую основу. Петрович, обращавшийся к Маргоше не иначе как "Барыня", почесав бороду, согласился возглавить банное подразделение, потому как по его словам ему пока все равно заняться было нечем. Замуж Марго больше не собиралась, обзаведясь "для здоровья" двумя молодыми любовниками экстремалами: инструкторами по дайвингу и парашютному спорту, полностью разделяя их страсть к этим дорогостоящим увлечениям. Детей у неё не было, и поэтому она перенесла всю свою нерастраченную материнскую любовь на Лёльку.
Марго ответила сразу. Выслушав восторженные вопли любимой племянницы, поздравила её и с радостью согласилась присоединиться к их вечерним посиделкам. За этими разговорами Лёлька чуть не пропустила вспенившийся кофе. Она подхватила турку и перелила парящую вкусно пахнущую коричневую жидкость в чашку. Любовь к хорошему крепкому кофе и умение его варить, тоже были привиты крёстной. Вдыхая горький аромат, Лёлька маленькими глотками пила обжигающий напиток, бесцельно прохаживаясь по кухне. Нужно было добить текст, чтобы освободить вечер, но она не могла заставить себя засесть за работу, которая не складывалась. Вдохновения не было. А отделаться обычной отпиской ей не хотелось. Сарафанное радио в рекламе своих способностей и поиске клиентов вещь незаменимая, но обязывающая постоянно держать лицо. Поэтому создав себе имя в среде специалистов по написанию продающих текстов, Лёлька дорожила своим авторитетом и даже в мыслях не допускала халтуры. Тем более всё возрастающая конкуренция, постоянно подстегивала талантливую девушку к поиску новых идей и совершенствованию своего мастерства. Вот и сейчас, в её голове непроизвольно прокручивались различные варианты злосчастной статьи, разбавляя восторженное настроение от известия о заслуженной победе, сожалением о незаконченной работе.
Допив кофе, Лёлька помыла чашку и, поставив её в сушилку, вернулась в кресло. Поджав ноги, она удобно устроилась на широком сиденье, положив на колени ноутбук. Найдя в поисковике несколько фирм продающих аналогичную продукцию, она углубилась в чтение рекламных текстов, автоматически выискивая ошибки у коллег и примеряя свои намётки. Но работа всё равно не шла. Мысли постоянно возвращались к радостному событию. Внезапно вспомнилось как после окончания института, она окрыленная своими успехами пришла на работу в городскую газету. Но крылья очень быстро опали, потом из них повыдергивали перья, а потом и вовсе обрезали по самое немогу. Как оказалось, профессия журналиста в газете, пусть и такой раскрученной выходящей большущим тиражом в Киеве, в корне отличалась от той профессии, которой её учили целых четыре года. Лёлькины репортажи о коррупции и злоупотреблениях в среде чиновников, о бедственном положении детдомовцев, ветеранов и инвалидов никого не интересовали. Востребованы были материалы о сливках общества, о ночных клубах, рок и поп-звездах, о мальчиках мажорах и связанных с ними скандалах - кто какую тачку купил, как быстро её разбил, кто с кем переспал, кто у кого увел очередную подружку, жену, мужа, разбил семью и на её обломках создал новую "удачную". Редакторы орали на Лёльку, рвали тексты и указывали пальцем на дверь. После этого она ревела в кабинке туалета. Вся в соплях звонила Маргоше и Дашке, выслушивая слова утешения. Вскоре Марго это надоело, и она познакомила крестницу с одним из ведущих журналистов столицы, входившего в ТОП-10 по количеству опубликованных статей и по суммам полученных за них гонораров.
Журналист был на пятнадцать лет старше Лёльки, дважды разведен, имел подсаженную коньяком печень, лёгкую форму сколиоза и целую кучу знакомых в среде олигархов, депутатов и звёзд столичного бомонда. Но информацию Макс Светлов, (по паспорту Иван Перескокин), черпал совсем в другой среде. Официанты и бармены элитных ресторанов и ночных клубов, горничные и администраторы отелей, продавцы автосалонов, ювелирных бутиков, инспекторы ДПС и опера из уголовки, за щедрое вознаграждение, а иногда из чувства обычной человеческой неприязни, порой граничившей с чувством откровенной ненависти к "цвету нации", постоянно снабжали его интересными подробностями их личной жизни. Не гнушался Макс и черным пиаром, раскручивая по заказу темы с ложными разводами и публикуя интимные подробности жизни "звезд" шоу бизнеса, перераставшие в громкие скандалы и судебные разбирательства.
Утратившая к этому времени детские иллюзии Лёлька, для виду поломавшись, позволила Максу затащить себя в постель. К её удивлению Макс оказался достойным партнером и их связь, которую они тщательно скрывали ото всех, продлилась восемь месяцев. Разглядев в девушке талант, Макс посвятил начинающую журналистку в тайны профессии, познакомил с редакторами и нужными людьми, о чем ни разу не пожалел. Вскоре Лёлькины репортажи не уступали по своему качеству и пикантным подробностям творениям учителя. А гонорары превысили самые смелые её ожидания.
Но, к сожалению всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Так случилось и в этот раз. Макс, утратив чувство меры, опубликовал сногсшибательный репортаж о молниеносном карьерном росте одного из правительственных чиновников, с подробным описанием его материального благосостояния и интимных увлечений в среде несовершеннолетних членов общества отнюдь не женского пола. Грянул скандал. На их беду, чиновник оказался лучшим другом сына Самого, о чем журналисту и объяснили при помощи бейсбольных бит и остроносых туфель. Провалявшись три недели в больнице, Макс свалил из страны, посоветовав на прощание ревущей от страха Лёльке, завязывать с этим грязным делом, то есть с журналистикой. Точно такой же совет дали девушке и трое здоровенных бритых под ноль мужиков, одетых в черные дорогущие костюмы, встретившие её днем позже у выхода из кафе. Пообещав, в случае если она не уймется, продать Лёльку арабам, мужики вежливо попрощались и укатили по своим делам в салоне черного огромного как бронетранспортер внедорожника. Неделю Лёлька пряталась на даче у Маргоши, проклиная Макса, чёрный пиар, желтую прессу и себя - дуру наивную. Но больше её никто не беспокоил, по телефону не звонил, на страницах в соцсетях угроз не писал. Успокоившись, она сделала попытку опубликовать пару репортажей о звездах шоу-бизнеса, но двери редакций газет и журналов перед ней закрылись наглухо. Решив не испытывать судьбу, Лелька начала искать чем продолжить зарабатывать на жизнь дальше. И тут снова ей помогла крестная.
По совету Марго, Лёлька пошла на курсы для копирайтеров и по их окончанию испытала себя на новом поприще. Талант он и в Африке - талант. Работа пошла. Но тяга к журналистике не отпускала. Ей очень хотелось писать. Тем более что за восемь месяцев сумасшедшей жизни с Максом, она собрала множество сюжетов как криминальных, так и просто жизненных, которые так и остались сюжетами на листах блокнотов. Выход, как ни странно подсказала Дарья. Во время пивных посиделок, когда Лёлька в очередной раз затянула песню - я хочу писать о жизни, а не о плойках, надувных матрацах и ультратонких прокладках, подруга, внимательно посмотрев на неё, выдала убойную фразу: - Пф-ф-ф. А кто тебе писать не дает? Пиши книжки.
- Какие книжки Дашунь? Я ведь журналистка, а не писатель, - слабо возразила Лёлька, уже начиная понимать, что подруга права.
- Хм. Если хочешь чтобы тебя арабам продали, строчи свои репортажи. А хочешь писать о жизни - пиши книги. Как там вставку в начале делают? - Дарья пьяно задумалась, а потом с многозначительным видом изрекла. - Ага, вспомнила! Все события нереальны, персонажи выдуманы. Сходства не ищите. Привет и сто приветов, целую Лёля! За книжку тебя никто убивать не будет. Ставь выдуманные фамилии и завуалировано описывай события, можешь своих героев даже в другую страну перенести от греха подальше. Ещё и денег заработаешь, ты же у меня талантище!
Дарья оказалась права, никто Лёльку больше убивать, или продавать в рабство не собирался. В свободное от фрилансерской работы время, она набросала несколько сюжетов, которые к её удивлению сложились в полноценный роман. Конечно же, первыми читателями стали Дашка и Марго, которые высоко оценили сюжет романа и слог новоявленной писательницы. Но оказалось, что продать свое творение было очень трудно, каким бы гениальным оно не выглядело. Две бессонных ночи Лёлька провела в путешествиях по сайтам для таких же "начинашек" как она. Читала комментарии под статьями, диалоги на форумах. С ужасом узнала, что великий Джек Лондон получил две тысячи отказов, прежде чем впервые напечатали его рассказ. Ей до того стало жаль талантливого писателя, что она расплакалась. Находясь в аналогичной ситуации, Лёлька легко представила как Джек Ло́ндон, а в миру урождённый Джон Гри́ффит Че́йни, оббивает пороги редакций и унижается перед издателями. Ей было хорошо, она могла подработать копирайтом, не выходя из уютной тёплой квартиры, а чем зарабатывал на жизнь он, пока не начали печатать его рассказы? Наверно работал грузчиком или посыльным. Вдоволь пожалев великого коллегу по несчастью, она ободрившись примером его настойчивости продолжила свои изыскания. К исходу второй ночи ей попался очередной сайт для начинающих авторов. Бегло просмотрев содержание страницы, Лёлька хотела, уж было закрыть её, но несколько фраз в тексте привлекли к себе внимание начинающего автора.
... Фрагмент своей нетленки опубликуйте на нескольких литературных сайтах (дальше шло перечисление интернетадресов сайтов с подробным указанием кто и что там выкладывает). Это принесет вам в первую очередь моральное удовлетворение, а еще даст возможность получить рецензию на свое творение. На этих сайтах кроме авторов околачивается масса "диванных критиков", которые выдают разнообразные по своему содержанию комментарии к публикуемым произведениям. Вы привыкнете здраво и без нервов воспринимать любую критику, к тому же среди таких эпитетов как: бездарность, графоман, чего ты тут делаешь, порой проскакивают очень дельные советы от собратьев по перу. Редакторы издательств постоянно посещают указанные сайты в поисках новых авторов, детально отслеживая писательские рейтинги.... Начав читать статью сначала, Лёлька автоматически стала делать пометки в блокноте. Советы были даны действительно дельные. Сразу было видно, что писал человек знающий, сам прошедший описываемый им путь. Сварив кофе, она покурила и, прихлебывая горячий напиток, составила пошаговый план к новой цели - продать свой роман. Каково же было её удивление, когда через три месяца непрерывной работы по продвижению своего романа в рейтингах двух литературных сайтов, она получила предложение от издательства. Ещё через два месяца её первый роман был опубликован немыслимым в Лёлькином представлении тиражом - пять тысяч экземпляров. Радости не было границ. Получение первого авторского гонорара за книгу отмечали в ночном клубе. Впервые Лёлька съездила в гости к маме, привезя ей в подарок золотые сережки, чем растрогала "полтавскую помещицу" до слез.
Вскоре был написан и издан еще один детективный роман. В работе находился третий, когда из издательства пришло предложение принять участие в международном конкурсе "Современный детективный роман". Конкурс состоял из трёх этапов. На первом определяли пятьдесят полуфиналистов. На втором этапе из пятидесяти авторов, авторитетное жюри должно было выбрать девять финалистов, которым предстояло на три месяца уехать во Францию. Там в заманчивой и далекой долине реки Луары или как ее еще называют "Долине Замков", в старинном особняке им предстояло в соавторстве с известным мастером детективного жанра написать роман по одному из девяти случайно выбранных сюжетов. Победитель получал денежную премию в размере пятнадцати тысяч евро и право на издание своего творения в пяти крупнейших мировых издательствах. Но самое главное, как определила для себя Лёлька, это было имя победителя на обложке книги, рядом с именем метра детективных романов - Гийомом Валиньи. Вот это действительно было для неё главным. Это был реальный шанс, заявить о себе. Шанс стать двумя ногами на первую ступеньку лестницы, ведущей к мировому признанию. От перспективы три месяца вживую общаться и работать бок обок с мастером пера, да еще при этом проживать в центре Франции в "Долине Замков", у Лёльки перехватило дух, а внизу живота "запорхали бабочки". После семейного совета проведенного на кухне, как обычно с пивом и креветками, в окружении девушки, по настоянию Марго, появилась пожилая женщина - в прошлом литературный редактор одного из самых крупных издательств УССР, а потом Украины. Людмила Сергеевна, выйдя на пенсию, подрабатывала корректурой и правкой текстов, для студентов университета. Получая дополнительный доход к мизерному пособию, которым за достойный труд ее, наградило государство, она с удовольствием тратила его на правнуков. Бывший литред очень обрадовалась настоящей работе и с жаром взялась за дело. Людмила Сергеевна была строга, дотошна и щепетильна как старшина в роте Почетного Караула. На следующий день после их знакомства, с утра пораньше (это в воскресенье-то), Людмила Сергеевна посетила будущую литературную звезду на дому. Не обращая внимания на полусонную и полуголую Лёльку, которая после субботней ночи, проведенной с Дашкой и Марго в ночном клубе, таскалась по квартире в поисках одежды и "чего бы выпить, чтобы голова не болела", она прошла на кухню. Через двадцать минут, "Люся", как окрестила для себя редактора Лёлька, заставила девушку выпить пятьдесят грамм водки, и большую чашку горячего куриного бульона с яйцом, соленого и острого как грузинская аджика. От такой дозы "лекарств" Лёлька моментально вспотела и отправилась под душ. Когда окончательно придя в себя, она вышла из ванной комнаты, облачившись в тёмно-синий с золотыми драконами шелковый халат, её ждала распечатанная на принтере подробная инструкция. Приговор вынесенный "Люсей" гласил: от трёх с половиной до пяти тысяч слов в день; ежедневная отправка текста на редактирование и вечером того же дня исправление недостатков.
- Девочка моя. Я в свое время имела счастье сотрудничать с Валентином Пикулем и Юлианом Семеновым. Ты обладаешь несомненным талантом, поэтому за три месяца мы создадим детективный роман, который поможет тебе выиграть конкурс и начать путь к вершине литературного Олимпа. За те деньги, которые мне платит Маргарита, я в лепешку разобьюсь, но помогу тебе стать начинающей писательницей. Если будет угодно Богу, то я и дальше с удовольствием буду помогать тебе на этом нелёгком поприще, которое требует известной доли жертвенности, впрочем, как и всякий талант. А таланта тебе не занимать. Я просмотрела твои труды и заметки, это замечательно. Поверь мне, я редко ошибаюсь. Но! - женщина достала из позолоченного портсигара тонкую папиросу и, чиркнув колёсиком элегантной зажигалки "Зиппо", закурила. - Но, нам придется серьезно потрудиться, - плотно сжав губы, оттененные светлой помадой, она выпустила в потолок тонкую струйку дыма. - Поэтому забудь о ночных гульках, посиделках и прочих отвлекающих от работы шалостях. За продуктами мы будем ходить вместе, заранее составив список. Я научу тебя готовить быстро и вкусно. Время слишком дорого и его к превеликому сожалению не вернуть, особенно упущенное.
- А как же моя работа? Я же не могу все бросить, от меня все клиенты разбегутся, - растерянно возразила Лёлька. - Жить то на что я буду?
- Девочка моя, ты, что до гроба собираешь рекламировать унитазы и кофе-машины? Чужие идеи и бизнес проекты? - иронично посмотрела на неё наставница. - Тут два пути. Первый ты забываешь о конкурсе и гробишь свой талант, на продающие тексты, зарабатывая этим на жизнь, или создаешь своё рекламное агентство, набираешь штат и занимаешь достойное место среди конкурентов. Второй, ты начинаешь учиться писательскому ремеслу, а работу переносишь на второй план для поддержки штанов, пока не станешь получать приличные гонорары за свои книги.
- Господи да как я все успею и пять тысяч слов в день и рекламные тексты? - Лёлька обхватила голову руками и присела на краешек двуспального траходрома.
- Ночь длинна, а ты молода. Спи по тридцать-сорок минут по нескольку раз в день и у тебя появится масса свободного времени, которое ты и будешь использовать для творчества и работы. Ну как, по рукам? - затушив папиросу в пепельнице, Людмила Сергеевна поднялась с кресла и протянула Лёльке руку.
- По рукам, - девушка ответила на рукопожатие.
И понеслось. Первую неделю Лёлька прожила как "Ежик в тумане". До конца не осознавая, как она все успевает. Спать хотелось постоянно. Особенно после многочисленных перекусов - завтраки, обеды и ужины были упразднены. Начались утренние и дневные пробежки по аллеям парка расположенного неподалеку. Вечерние консультации с "Люсей", во время которых литред безжалостно кромсала Лёлькины труды, избавляясь от "воды" и "розовых соплей", доводя девушку до слез, требованиями по два, три, четыре раза переписывать главы и отдельные эпизоды. Раз в неделю они ходили на рынок и в супермаркет за "продпайком". Из купленных продуктов она научилась делать полуфабрикаты, которые в дальнейшем за пятнадцать - двадцать минут превращались во вкуснейшие блюда. К исходу десятого дня, Лёлька вдруг поняла, что она не умерла, а втянулась в жесткий ритм ее новой жизни и это ей понравилось.
Три месяца пролетели незаметно. Роман был готов, вычищен и вылизан. Прочитав его Марго и Дарья, в один голос изрекли "Вах", что на их языке означало высшую степень похвалы. В торжественном молчании, рукопись была отправлена на электронную почту издательства. Через несколько часов пришел ответ, который гласил, что роман допущен к участию в конкурсе. Потянулись томительные дни ожидания. Лёлька погрузилась в обычную рутинную работу со своими клиентами, не забывая продолжать работу над следующим произведением. Они продолжили сотрудничество с Людмилой Сергеевной, которая стала для девушки кем-то вроде строгой бабушки. Победу в первом туре, они по настоянию "Люси", праздновали у неё дома, в уютной трехкомнатной "сталинке" с высокими потолками и высокими в человеческий рост окнами, выходившими на Подол. Праздновали с яблочным пирогом, чаем и игрой в карты за причудливым ломберным столиком. И вот очередная победа. Внезапно Лёльке стало стыдно, даже щеки загорелись румянцем. Схватив мобилку, она набрала номер Людмилы Сергеевны.
- Людмила Сергеевна, миленькая, простите меня, что я сразу не позвонила. Мы выиграли второй тур.
- Милая моя девочка, не переживай, я понимаю тебя и не расцениваю это как невнимание. Ты изумительно умеешь краснеть, и мне очень понравилось слово "Мы", - в трубке послышался легкий смех. - Я очень рада за тебя.
- Приходите сегодня к семи. Девчонки тоже придут, или мы к вам нагрянем?
- К сожалению, я вынуждена отказаться. Оленька, я уезжаю в санаторий, водички попить. Вот такси жду. Завтра доберусь до места, поселюсь, тогда и поговорим. Ты ведь теперь уедешь на три месяца. И я хочу чтобы ты попробовала свои силы. Поэтому на мою помощь сильно не рассчитывай, во всем полагайся на себя. Ты справишься, я в тебя верю.
- Спасибо вам огромное и хорошо отдохнуть.
- На здоровье душенька. Твори, трудись, учись. У тебя есть все, чтобы стать настоящей писательницей, а такие мэтры как те с кем конкурсантам предстоит поработать, дадут тебе необходимые знания. Постарайся понять, что сейчас важна не сама победа на этом этапе, а обучение мастерству создания книги. У тебя есть возможность посмотреть, как работаю другие авторы. Как продвигается произведение на рынке. Ты сможешь завязать полезные знакомства. Не бойся и поверь мне, на тебя уже обратили внимание. Учись. Не стесняйся спрашивать. Удачи тебе и до встречи. Возвращайся с победой и новой книгой! - собеседница отключилась.
Лёлька взглянула на циферблат часов. Время приближалось к пяти вечера. До ожидаемого прихода гостей оставалось два часа. Внезапно в голове девушки проскочила мысль, которая, как и предыдущие входившие в список предназначенных для работы, постаралась сбежать, но Лёлька ухватила мысль за кончик хвостика и втянула обратно. Мысль заключалась в следующем: - А чтобы сказала по поводу пылесоса Маргоша? Чем бы он ее зацепил? Лёлька тут же представила крестную в салоне бытовой электротехники. Как на яву увидела её прогуливавшуюся по торговому залу в сопровождении мальчика-консультанта, услышала их диалог. Схватив ноут она метнулась за рабочий стол. Пальцы быстро забегали по клавишам. Казалось, что слова сами выстраиваются на белом листе текстового редактора, складываясь в предложения. Через сорок минут статья была готова. Лёлька прошлась по тексту, автоматически устраняя повторяющиеся слова и исправляя ошибки. Прочитав его ещё раз, убедилась, что все в порядке. Такой же вердикт вынесла программа проверки текстов копирайтеров на "уникальность", "водность" и "тошноту". Похвалив себя за очередной успех, Лёлька отправила статью заказчику и пошла на кухню, приготовить себе легкий перекус, за которым можно было скоротать время, оставшееся до прихода подруг.
*** Шато "Литторал", долина Луары, Франция, май 2014 г.***
Теплым майским вечером, по алее ухоженного парка окружавшего шато "Литторал", раскинувшего свои угодья на живописном берегу реки Луары, прогуливались пожилая женщина и мужчина средних лет. Стройность фигуры женщины, подчеркивало длинное до пят приталенное платье, голубого цвета, с длинными рукавами бишоп, заканчивающимися узкими высокими манжетами, скрывающими белую кожу и изящную форму рук их обладательницы. Судя по пуговицам с вставленными в них натуральными драгоценными камнями, носкам дорогих туфель на высоком каблуке, периодически показывавшимися из-под низа отделанного кружевами платья, изящной посадке головы и манере вести разговор женщина принадлежала к высшему обществу. Это было не показное манерное поведение, а привычное ее состояние, сложившееся на протяжении всех лет жизни, начиная с детских. На вид ей можно было дать лет пятьдесят пять - пятьдесят восемь не более, но на самом деле Луизе де Фоссе, этой весной исполнился семьдесят один год. Однако мировая общественность, особенно любители остросюжетных детективных романов, на протяжении нескольких десятилетий, знали её как Гийома Валиньи. Этот псевдоним, она взяла себе, после знакомства со старым рыбаком-браконьером, который невзирая на таблички с предупреждающими надписями укрепленные на ограждавших въезд на территорию шато остатках крепостной стены и въездных воротах, несколько раз в неделю пробирался на берег реки, где у него были расставлены сети. В небольшом лесу старик расставлял силки на фазанов и прочую мелкую живность, в изобилии заполнившей охраняемые угодья, владельцы которых не разделяли увлечения охотой, в последнее время набиравшего популярности у людей их круга. Выбрав улов из сетей, а из силков дичь, Гийом имел привычку зайти на кухню, честно оставить "господам" десятину от своей добычи и опрокинуть рюмочку другую кальвадоса в компании с поваром. Во время этих визитов Луиза частенько спускалась на цокольный этаж, чтобы угостить добытчика собственноручно сваренной чашечкой кофе и выслушать одну из его жизненных историй. Порой в этих историях она черпала темы для своих сюжетов, образы героев, которые детально и колоритно описывал рассказчик после пропущенной рюмочки кальвадоса.
Валиньи прекрасно ориентировался в том, когда рыба нерестилась и когда птица садилась на гнезда. В это время он выполнял обязанности добровольного лесничего и инспектора рыбоохраны, гоняя мальчишек по берегу реки, устанавливал кормушки для птиц в лесу, и с позволения Луизы ночевал в старом охотничьем домике, на опушке леса у северной границы их угодий. Гийом настолько понравился писательнице, что повествование сюжета в нескольких её романах, велось от его имени. Старому браконьеру это льстило. Скромную библиотеку Валиньи в маленькой хижине, возведенной ещё его дедом, украшали уголовный кодекс, библия и экземпляры романов Луизы с личными автографами, чему поголовно завидовали жители маленькой деревушки Дюжань, расположившейся на берегу Луары, в полутора милях от обители местной знаменитости. Дабы успокоить зависть односельчан Валиньи, Луиза организовала в деревеньке что-то типа читального зала, передав туда несколько десятков экземпляров своих романов и часть своей семейной библиотеки. Примерно семь лет назад, Луиза, как и жители деревушки, были крайне озадачены исчезновением Гийома. Поздним осенним вечером, он как обычно отправился проверить свои снасти и больше его никто не видел. Организованный поисковый отряд из местных жителей, вместе с несколькими экипажами жандармов присланных по просьбе Луизы из Анже двое суток прочесывали окрестности, но следов старика Валиньи так и не нашли. Приняв за официальную версию, что во время проверки сетей Гийому стало плохо и он, упав в воды реки, утонул, жандармы убыли восвояси. Односельчане заказали по утопшему старику поминальную мессу. Жизнь потекла дальше. Лишь повар Марсель и Луиза частенько за утренним кофе вспоминали старика добрым словом. Графиня чувствовала за собой легкое чувство вины, за то, что не смогла уделить должное внимание розыскам старика. Причиной тому послужила внезапная смерть её мужа скончавшегося от сердечного приступа. Но время всё лечит. Уйдя с головой в творчество, Луиза смогла пережить потерю двух близких для неё людей. Новый роман начинался эпиграфом посвященным старику Гийому и графу де Фоссе, с которым она прожила в любви и согласии не один десяток лет. Одно огорчало её - отсутствие детей.
Компанию Луизе де Фоссе во время вечерней прогулки составил один из организаторов литературного конкурса, а именно Виктор Наумович Приходько, сорока восьми лет, владелец издательства "Живая Книга", головной офис которого располагался в Киеве, а филиалы в России, Беларуси и Казахстане. Среднего роста, слегка полноватый, одетый в легкий спортивного кроя светлый костюм, он чинно вышагивал рядом со своей спутницей по широкой аллее парка. Мужчина периодически вытирал носовым платком капли пота, выступавшие на его бритой голове, и обмахивался светлой летней шляпой, держа её в левой руке. Но судя по частоте движений руки с платком, ему это мало помогало.
- Ты смотри, как парит. Наверно к ночи будет гроза.
- Вы правы Викто̀р, грозы сегодня не миновать. Обратили внимание на облако над Анже, грома еще не слышно, но молнии сверкают.
- Так, что нас может ещё и намочить? - он удивленно посмотрел на женщину.
- Ну что вы.... Мы успеем вернуться, от нас до города миль двадцать - двадцать пять по прямой.
- Тогда я за вас спокоен.
- Да ладно вам, Викто̀р, я не кисейная барышня и дождём меня не испугать. Этой весной мы с подругами пешком поднимались к туннелю "Пикколо Лагацуой" в Альпах. Вел нас парнишка-гид, лет двадцати из студентов, подрабатывает на простых маршрутах для таких старых перечниц как мы.
- Луиза, прекратите на себя наговаривать. Вы прекрасно выглядите.
- Да, для своих семидесяти я выгляжу превосходно, а вот для пятидесяти, увольте Викто̀р, уже не тяну, - она улыбнулась и продолжила. - Так вот, на обратном пути нас застал дождь и поливал все три часа, пока мы спускались к подножью горы. Нам на следующий день, хоть бы что, а мальчишечка слёг с простудой.
- Вот я и говорю, вы....
- Ай, оставьте. Я просто живу на природе, а не взаперти этих ужасных городов. Мы вечно из-за этого спорили с моим покойным мужем. Он здесь изнывал от скуки, пока не появился интернет. Вот тогда-то он и успокоился, получив возможность непосредственно в визуальном режиме вправлять мозги своим директорам, общаться с клиентами и друзьями.
Они подошли к ажурной беседке.
- Давайте присядем, я попросила сюда подать чай, - Луиза жестом пригласила своего спутника пройти внутрь беседки. Они расположились на деревянных скамейках с изогнутыми спинками, окрашенными белоснежной краской в тон розовым цветам и белому шатру из тонких прутьев, накрывавших беседку.
- Скажите Луиза, а вас не беспокоит, то, что среди девяти финалистов трое оказались из Украины и один из России. Ведь многие в нашем издательском кругу знают, что вы родом из Чернигова.
- Ой, увольте. Это ведь не мешало им на протяжении полувека, зарабатывать деньги на моих романах. Так почему это должно их смутить сейчас? Тем более, что девочка подаёт очень большие надежды. Потом ещё этот француз ветеринар и отставной коп из Штатов. Господи, да чего мне переживать, ведь конкурсный отбор проводило международное жюри, которое они сами и сформировали. Вы-то чего волнуетесь?
- Да я не о себе. Просто вы сами видите, какая сейчас в мире сложилась обстановка. К нам повышенный интерес, к России наоборот.
- Пустое. Я не хочу даже думать об этих глупостях. У нас не Совет Безопасности Европы, а международный литературный конкурс. Мы вне политики. Темы для будущих конкурсных работ выбраны абсолютно нейтральные. От этого и будем плясать.
- Скажите, Луиза, а как вы решились отдать свои темы конкурсантам. Или у вас их столько много, что вы боитесь не успеть, всё изложить на бумаге при жизни? Так наймите стенографистку.
После этих его слов женщина рассмеялась. Вытерев кружевным платочком, извлеченным из манжета слезы, выступившие в уголках красивых серых глаз, она достала из серебристого клатча золотой портсигар, раскрыв его, взяла тонкую коричневую сигарету. Луиза подкурила от огня зажигалки предупредительно поднесенной Виктором.
- Я что-то не то сказал? - он удивленно взглянул на свою собеседницу.
- Не переживайте, всё в порядке. Просто лучшей стенографисткой у меня был мой покойный муж, мой Мишель. Он умудрялся не только записывать все то, что я ему надиктовывала, но и одновременно править диалоги, особенно с участием женщин. Должна признать это гениально ему удавалось. Я пробовала найти Мишелю замену, но увы.... А бесконечно вызывать сюда этих девочек, которые лишь услышав с кем им придется работать, от волнения роняют на пол то карандаши, то блокноты, мне надоело. Вот если бы мне попалась старая прожженная стерва, то я думаю, с ней бы мы сработались. Но такие экземпляры в наше время редкость. Француженки подобрели от обеспеченной старости. Они теперь носятся по всему миру на круизных лайнерах, заполонили теннисные корты и фитнес клубы. От них не протолкнуться в дорогих ресторанах, куда они приходят в сопровождении молодых жигало. Стало невозможно ходить в театр на премьеры из-за блеска мишуры и оголенных плоских грудей в разрезах декольте вечерних платьев, выставляемых этими дамами на показ. Не подумайте, что я их осуждаю, нет. Просто я знала другое поколение французских женщин, и они мне нравились больше.
- Чем же они так разительно отличаются эти два поколения? Вы меня заинтриговали, а ведь я мужчина!
- Да, и к тому же разведенный мужчина. А свободный самец высоко ценится во все времена. Особенно такой как вы, который не оставил свою бывшую без средств и постоянно общается со своими детьми, при этом умудряясь не называть их мать дурой, а тёщу старой мымрой.
- Спасибо за комплимент Луиза, но все же хотелось бы услышать от вас продолжение затронутой темы.
- Да всё очень просто. В наше время, женщины были более эгоистичнее. Здоровый юмор с долей цинизма позволял нам смотреть на жизнь проще, а не бегать по поводу и без повода к психоаналитику, которому в пору бы со своими тараканами в голове разобраться, а не то, что давать советы другим. Мы были более настойчивы в достижении своих целей и не скрывали своих желаний. Мы боготворили мужчин, а они в ответ носили нас на руках. Ведь согласитесь, что таких страстных и охочих до любовных утех женщин, как француженки, трудно где-то ещё отыскать в этом мире. Мы никогда не боялись своего возраста, принимая это как закономерность. Всегда были искренними в выражении своих чувств, будь то любовь или ненависть. Радовались как школьницы и также порой рыдали на плече у подруги. А сейчас многое поменялось. Женщины стали более закрыты, более умеренны, что ли.... Но самое страшное то, что поменялись мужчины. И причин на то много. Это и влияние американского образа жизни, и все эти кризисы. Мужчины больше подвержены стрессам, меньше умеют достойно из них выходить. Многие, столкнувшись с трудностями, опускают руки, превращаясь из лихих кавалеров, готовых горы свернуть в погоне за каждой понравившейся юбкой, в обрюзгших обывателей, прикованных незримыми цепями безысходности и страха перед переменами, пивными животиками и пустой болтовней к стульям за стойкой бистро в компании таких же неудачников. Потом все эти новомодные бисексуальные движения..., - Луиза снова рассмеялась и загасила сигарету в пепельнице. - Я вам признаюсь по секрету, мы тоже пробовали этим заниматься с двумя моими подругами, но чисто из спортивного любопытства.
- Да что вы? Вот бы журналисты взвыли от восторга, обсасывая эту новость, - рассмеялся Виктор. - И как ощущения?
- В компании мужчин, нам понравилось больше. Но мне это..., - женщина задумалась. - Скажем так... Было необходимо. Да необходимо! Без этого опыта, на страницах моего романа, не появилась бы зеленоглазая чертовка Вивьен, - она утвердительно кивнула головой. - Вот так мы и жили, на полную катушку, не скрывая желаний и беря от жизни всё то, что она готова была нам подарить.
- Так получается, что я опоздал родиться? - Виктор скорчил огорченную гримасу.
- Нет, что вы нет! На ваш век хватит настоящих француженок, да и не принимайте близко к сердцу мое ворчание, ведь старшему поколению всегда не угодишь, - снова засмеялась женщина. - Француженки, особенно парижанки во все времена будут сумасшедшими любовницами, способными вскружить голову понравившемуся мужчине. Так что у вас всё впереди!
К беседке подошел слуга, и поставил на стол серебряный поднос с чайными приборами. Виктор всегда поражался красоте посуды из английского фарфора фабрики Thomas Goode, поставлявшей свою продукцию королевскому двору начиная с 1827 года. Он отметил про себя, что современный хай-тек не добрался до этого предприятия, изделия которого навевали ему мысли о временах рыцарских турниров, прекрасных дам, герольдов и придворной роскоши. Невесомые на ощупь тонкостенные чашки, покрытые причудливой росписью, просвечивались в лучах заходящего солнца. Разлив по чашкам ароматный чай и добавив в них немного молока, слуга учтиво поклонился и ушел.
- А что касаемо предложенных мной тем, то вы отчасти правы. Всего охватить невозможно. И чтобы, как сказал один из великих поэтов прошлого: "Не сожалеть лежа на смертном одре, о ненаписанном, которого ещё так много в мыслях", я решила поделиться своими сюжетами. Все получат от этого выгоду. Издательства получат рукописи с моим именем за треть стоимости, - она взяла чашку и мелкими глотками стала пить чай. - Мы с вами откроем новые имена и поможем молодёжи не расшибить головы в попытках напечататься, подарим им возможность начать творить. Я, буду, рада тому, что мой огромный дом снова наполнится голосами гостей. Мне приятно получить возможность передать часть своего умения начинающим авторам. Конкурсанты наберутся опыта, заявят о себе, завяжут с нашей помощью полезные знакомства. Разве это не прекрасно? А слухи, осуждение.... Ну что же, от этого никуда не денешься как от грозы, которая приближается. Поэтому отнесемся к ним как к неизбежному.
- Согласен Луиза. Кстати завтра прилетают наши гости.
- Я в курсе и попрошу вас взять на себя встречу наших земляков. Мой секретарь, встретит остальных. А вечером приглашаю вас вместе с нами в театр. Кстати, вы не изменили своего решения перебраться из отеля в мой дом? - она вернула чашку на поднос.
- Нет, Луиза, я благодарен вам за предложение, но я остаюсь при своем мнении, что это может повредить репутации конкурса. Поэтому днем мы будем работать, а ночевать я буду уезжать в отель. А что за пьеса? - Виктор с трудом выпил горячий чай, отчего его лысина и спина, моментально покрылись потом. Но легкий ветерок, подувший со стороны Анже, приятно освежил лицо, принеся долгожданную вечернюю прохладу.
- Я не помню названия. Кто-то из местных авторов написал детективную пьесу, и труппа из чувства патриотизма решила её поставить. В этом сезоне на нашей сцене будет играть столичная знаменитость - Жорж Майден. Постановка в стиле Агаты Кристи. Я просматривала текст, весьма недурно. Так что как видите мой друг - таланты, они вокруг нас.
- Да. Стоит только найти в лесу земляничную поляну, стать на четвереньки и под каждым кустиком обнаружится спелая ягодка.
- Превосходное сравнение Викто̀р! - Женщина посмотрела на вечерний небосвод, наполовину затянутый темными клубящимися грозовыми облаками, изредка озаряемыми вспышками молний. Послышались далёкие раскаты грома. - Я думаю нам пора возвращаться в дом. Поднявшись, они вышли из беседки и неспешно направились в сторону высившегося вдалеке на невысоком холме, трехэтажного шато, уходящего в вечернее небо пирамидальной крышей с рядом мансардных окон и угловыми башнями. Издали шато построенное в XV веке, по личным эскизам графа Генриха де Фоссе, который входил в число близких друзей короля Людовика XII -го, прозванного "Отцом народа", напоминало Виктору королевскую резиденцию, из фильма снятого по мотивам одного из романов Дюма. Продолжая обсуждать мелкие детали, связанные с расселением, обучением и культурной программой запланированной для участников конкурса они незаметно для себя дошли до центрально входа. Попрощавшись, Виктор сел в ожидавший его автомобиль графини, а она, проводив черный "Ситроен" взглядом, поднялась по мраморным ступеням к парадному входу. Пройдя через предупредительно открытую лакеем дверь, графиня Луиза де Фоссе, автор детективных романов с мировым именем, направилась в столовую, где её ждал легкий ужин, накрытый на одну персону, на столике у разожженного камина. За приоткрытым окном сверкнула молния, раскатисто грянул гром. Послышались первые удары капель по листьям, подоконникам и оконным стекла. И вот дождь забарабанил со всей силой, тут же сменив звуки капель шумом водяного потока обрушившегося с неба на землю.
*** Вена, аэропорт Тулуза-Бланьяк май 2014 г.***
Лёлька бежала по пустыне за верблюдом, к горбу которого были приторочены пластиковые фляги с водой. Пробежав с десяток метров ленивой трусцой, верблюд останавливался, подпускал девушку на дистанцию вытянутой руки. Вот-вот она должна была ухватиться за плетеную из разноцветных обрывков материи верёвку, с помощью которой управляла верблюдом и сейчас волочившуюся за упрямой скотиной по песчаным дюнам. Лёлька с криком прыгала вперёд, но вместо желанной верёвки загребала обеими ладонями горячий золотистый песок, который быстрыми струйками протекал между пальцев. Верблюд, отбежав, снова остановился, ехидно поглядывая на девушку, и корча ей возмутительные гримасы. Решив перехитрить непокорное животное, Лёлька, отвернув в сторону голову, снова начала свой путь. Когда до верёвки по её подсчетам оставалось чуть больше полуметра, она в очередной раз с победным воплем бросилась на песок и, ударившись лбом обо что-то твердое.... Проснулась. Ошалелыми глазами она осмотрелась вокруг, не понимая, как она оказалась в комфортабельном салоне бизнес класса, судя по всему самолета, да еще и летевшего в небе. - Где я? Кто я? - моментально пронеслись в её голове дурацкие фразы, которые обычно произносила по утрам после вечернего загула Дашка, в очередной раз, оставшись ночевать у подруги.
- Ты летишь в Ленинград! - послышался ехидный голос Антона, раздавшийся откуда-то спереди. После этой реплики в промежутке между спинками кресел показалось его довольное лицо. - Что, плохо вам кисоньки? - не унимался парень.
- Антон, пошел ты в жопу! - Лёлька пришла в себя и, осмотревшись, уставилась в иллюминатор. Далеко внизу в разрывах белых пушистых облаков напоминающих куски ваты медленно проплывала земля. Солнце вовсю жарило через овальное стекло иллюминатора. Голова раскалывалась, во рту как наждачная бумага, в желудке смесь ощущений как после катания на качелях - провела диагностику своего состояния Лёлька и, подняв руку, включила обдув. Поток прохладного воздуха приятно освежил её горящие щёки. В соседнем кресле спал Марк - третий финалист конкурса и их коллега по литературному клубу "Золотой Ундервуд". К ним подошла стюардесса, в форме авиакомпании Alitalia, улыбнулась и обратилась к Лёльке на хорошем русском языке, с акцентом смахивавшем на прибалтийский.
- Что желаете?
- Топор и плаху, - пробормотала Лёлька.
- Что простите, я не расслышала?
- Принесите ей похмелиться грамм сто водки. Понимаете водки, - встрял в разговор Антон, коверкая слова и давясь смехом, показывая, как именно по его представлению выглядят эти сто грамм водки.
- Я знаю что такое водка, но девушке по-моему лучше подойдет лёгкое вино, - улыбнулась стюардесса. - Не переживайте, я не первый гот на этой линия и знаю как вам помочь, - развернувшись стюардесса скрылась в служебном помещении, расположенном в начале салона. Через несколько минут она вернулась и принесла стопятьдесят грамм коньяка в пузатом бокале, порезанный лимон, россыпь оливок на блюдце и пластиковую бутылку минеральной воды без газа.
- Мой коллега сказал, что вам лучше принять коньяк. Через полчаса посадка в Фене, там сможете покушать.
Поблагодарив стюардессу, Лёлька под недоуменными взглядами двух пожилых семейных пар, занимавших места в соседнем ряду, глотнула коньяка и, не поморщившись (не падать же перед Европой в грязь лицом) зажевала его долькой лимона. Коньяк, проскочив со скоростью шрапнели по пищеводу, добрался до желудка, где взорвался маленькой алкогольной бомбой. Организм уразумев, что более никаких питательных веществ от сумасбродной хозяйки не дождёшься, а слова "сможете покушать" относились к далёкому будущему, набросился на коньяк, моментально всосав его в стенки желудка. Лёльку начало отпускать. Она глотнула ещё конька, поколотив понты с согреванием бокала в ладонях. Прожевала очередную дольку лимона. К её несказанной радости, после того как последние капли "эликсира жизни" отправились вдогонку за остальным содержимым бокала, голову попустило окончательно. Организм, усвоив коньяк, уставился голодными глазами на оставшуюся лимонную дольку и россыпь оливок. Лёлька моментально исполнила его желание и уставилась в окно. В динамике послышался голос стюардессы, сообщавший о промежуточной посадке в аэропорту Вены, времени пребывания на земле и действиях которые предлагалось выполнить пассажирам бизнес класса.
Часа через полтора после вылета из аэропорта Вены, самолет заложил круг над взлетно-посадочной полосой аэропорта Тулуза-Бланьяк, оказавшегося единственным способным принять их самолет из-за грозовых облаков, накрывших центр Франции. Пузатый как беременный пингвин Boeing 737 мягко коснулся шасси горячего бетона и, прокатившись по рулежкам, замер у полукруглого здания аэровокзала за что Лёлька, была безмерно благодарна пилоту. Последствия "отвальной", ещё давали о себе знать, но уже не напоминали приступами тошноты, давящего обруча на голове и потными ладонями. Через прозрачный тоннель телескопического моста они прошли внутрь пассажирского терминала. Получили багаж, прошли таможенный досмотр, во время которого Лёлька старалась не дышать на офицера, дотошно проверявшего её багаж. Лёльке ещё повезло, а вот Антона с Марком, в отдельной комнате раздели до трусов, и осмотрели в присутствии медика, выискивая синяки от прикладов стрелкового оружия и следы от ранений. Сочетание букв АТО, постоянно звучавшее на родине с экранов телевизоров, достало их и здесь. Покончив с формальностями, она вышла в зал аэровокзала. Улыбающееся лицо Виктора Наумовича, внезапно вынырнуло из толпы пассажиров, встречающих и провожающих, хаотично мелькавших перед Лёлькиными глазами, которые она спрятала за темно-синими стеклами солнцезащитных очков в круглой оправе.
- С прилетом Ольга, а где остальные? - он вручил девушке букетик цветов и перехватил выдвижную ручку большого красного чемодана на колесиках, якобы от самого Enrico Benetti, судя по здоровенной фирменной бляхе, срочно купленного для неё неугомонной Маргошей в день отлета. Именно обмывка покупки и явилась той лишней каплей в процессе "отвальной", которая и привела к таким плачевным результатам.
- Спасибо! - девушка, приняв букетик, поцеловала мужчину в щеку. - Их там ненадолго задержали, сейчас уже выйдут, - кивнула она головой в сторону таможенной стойки.
Через пару минут парни действительно подошли запыхавшиеся и смущенные столь "деликатной" встречей устроенной им будущими согражданами по Евросоюзу. Поздоровавшись с Виктором Наумовичем они, следуя за ним, направились к эскалатору и, спустившись вниз, вышли на тротуар подъездного пандуса. Пройдя к стоянке автомобилей остановились возле серого Volkswagen Transporter. Здесь к ним подошел водитель и, открыв дверь багажного отсека, уложил сумку и два чемодана. Заняв места в комфортабельном салоне, троица уставилась в окна, жадно ловя глазами замелькавший по сторонам непривычный пейзаж.
***Анже, Франция, май 2014 г.***
К исходу субботнего майского вечера, небо над провинцией Анжу, затянувшееся с обеда грозовыми тучами, наконец-то разрешилось ливнем. Отблески молний, сопровождаемые оглушительными раскатами грома, освещали колонну автомашин, на черепашьей скорости, продвигавшейся по дороге Д-952 в сторону главного города, одного из двух административных районов долины Луары - Анже. Горожане возвращавшиеся на своих авто после субботнего отдыха на природе, сами стали виновниками, столь медленного темпа продвижения. Когда потоки воды обрушились с небес на землю, а видимость упала до полутора метров, несколько особенно нетерпеливых водителей, вместо того, чтобы съехав на обочину остановиться и переждать непогоду, на максимально допустимой скорости понеслись к городу. Результатом этих необдуманных действий стало закономерное столкновение с встречным грузовиком, что основательно и надолго заблокировало дорогу. Пять легковых автомобилей и грузовик, организовав "кучу малу", перекрыли движение остальным транспортным средствам, водители которых выражали свое отношение к произошедшему сигналами клаксонов и нецензурной бранью характеризующей умственные способности и родословную лихачей.
В километре от места ДТП, за рулем темно-синей "Нивы Эверест", сидел Александр Деланж, тридцатилетний комиссар-стажер, недавно переведенный из Парижа в Анже. Подкурив очередную сигарету, он открыл ветровичок в водительской двери и выпустил в образовавшуюся щель, струйку дыма. Его спутница - красавица Моник, наконец-то успокоившись после истерики связанной с поздним возвращением домой, (табло электронный часов на панели приборов показывало 01:37) задремала, разложив спинку пассажирского сиденья. Моник работала официанткой в ресторане "Старый Мельник". Расположенный в парковой зоне на берегу озера Лак-де-Мэн, в получасе ходьбы от центра города, ресторан пользовался заслуженной репутацией у туристов и местных жителей. Алекс, попал туда по рекомендации своих новых сослуживцев, когда искал заведение "для проставы", представившись начальнику отдела по расследованию убийств, после перевода из столицы. Моник обслуживала их стол и обратила внимание на "новое лицо". Большинство коллег Алекса, с которыми ему предстояло продолжить службу, были местными, а те, кто перебрался в Анже из других регионов, проработали здесь не один год. Алекс тоже обратил внимание на эффектную официантку и, не откладывая дальнейшее знакомство в долгий ящик, тем же вечером использовал её по другому назначению никак не связанному с приёмом заказов и подачей блюд. Для соития они использовали стол в подсобке, которая служила раздевалкой обслуживающего персонала ресторана. Ему пришлось зажимать ладонью рот, страстной девушке, которая своими криками вызванными восторгом от производимых им телодвижений могла известить и посетителей, и обслугу ресторана о происходящем безобразии. После этого они стали периодически встречаться на квартире Алекса, которую ему выделило управление полиции, или проводили время вот в таких загородных прогулках. То, что Моник была замужем, ни мало не смущало Алекса. Её муж, бригадир портовых грузчиков, будучи старше девушки на десять лет, отдавал предпочтение вину и общению с друзьями, проводя время в бистро или играя в петанк, чем удовлетворению естественных потребностей похотливой супруги.
Снова зазвонил мобильный телефон. Достав аппарат из кармана лёгкой кожаной куртки, Алекс в очередной раз убедился, что звонит его непосредственный начальник - комиссар Бланшар Монсиньи. Приготовившись выслушать следующую порцию нравоучений и сарказма по поводу своего отсутствия от пятидесятидвухлетнего невысокого толстячка, который в своей работе нашёл спасение от троих детей, жены и тещи с тестем, проживавших с его семейством в загородном доме, он нажал на кнопку.
- Ну и где вы есть Деланж? Или вы думаете, что убийство в городском театре, это повседневное явление в наших краях? - прозвучал в динамике телефона голос комиссара.
- Я километ..., - начал было оправдываться Алекс, но шеф его не слушал.
- Если вы до сих пор не поняли, что здесь не симфонический оркестр и затеряться в толпе не получится, поясняю - у нас все на виду, и каждый старательно исполняет свою партию.
(В далекой юности комиссар Монсиньи закончил два курса консерватории, мечтая стать дирижером, но судьба распорядилась иначе. Теперь в память о годах, проведенных в стенах дирижерского отделения, он постоянно вставлял в свою речь высказывания и поговорки связанные со служением искусству).
- Где вы есть, черти вас раздери?
- Я в пятнадцати километрах от городской черты, если верить навигатору, - пропустив мимо ушей причитания начальника, спокойной ответил Алекс.
- Ну и долго вы намерены там прохлаждаться, в то время когда ваши коллеги отрабатывают место происшествия? Вы что не знаете о том, что в театре сегодня состоялась премьера новой пьесы и у нас четыреста свидетелей, которых нужно опросить?
- Судя по драматическому развитию событий, премьера не состоялась, а из четырех сотен зрителей нам едва помогут показания трех, от силы пяти человек.
- Но их же нужно найти! - взвизгнул комиссар. - Короче, как хотите, воруйте лошадь, захватите катер, идите пешком, плывите, но чтобы через полчаса я лицезрел вас в театре, со служебным блокнотом и ручкой в руках, опрашивающим очередного свидетеля. Всё!
В трубке прозвучали сигналы отбоя. Бросив телефон на панель у рычага переключения передач, Алекс, освободив от креплений навигатор, произвел несколько манипуляций с экраном и добился положительного результата. Интерактивная карта указала ему ответвление от основной дороги ведущее через лес и обминающее место ДТП. Вернув навигатор на место, он открыл крышку перчаточного ящика и достал "мигалку". Воткнув штекер в гнездо прикуривателя, он установил радостно замигавший маячок на передней панели и выехал из общего ряда. Проехав метров триста, Алекс сквозь пелену дождя увидел начало просеки и, моргнув фарами, попросил пропустить его автомобиль. Дождавшись, когда просвет между машинами достигнет достаточного размера, чтобы в него протиснулся компактный внедорожник, он включил пониженную передачу и направил "Ниву" в образовавшийся просвет. Довольно урча двигателем, от того, что его наконец-то используют по прямому предназначению, автомобиль вгрызся квадратным протектором в размоченную дождем землю. Не испытывая ни малейших трудностей полуторатонный вездеход поднялся по скользкому склону. Проехав пару километров лесной просекой по обе стороны которой, в прыгающем свете фар мелькали указатели стоянок для пикников, Алекс направил автомобиль вниз по раскисшей дороге. В очередной раз, мысленно поблагодарив своего кузена Луи, по совету которого он при выборе машины отдал предпочтение "Ниве", Алекс выехал на пустое шоссе и погнал автомобиль в сторону города.
По залитым дождевыми лужами улицам Анже, Алекс быстро добрался до места и притормозил в десятке метров от дома Моник. Девушка поцеловала его в щёку и, пообещав позвонить, выскочила из салона авто. Пробежав по тротуару под окнами первого этажа невысокого особняка, она скрылась в освещенном тусклой лампой подъезде пятиэтажного дома. Алекс продолжил движение по пустынным улицам. Проехав мимо собора Святого Маврикия, окна которого украшены знаменитыми витражами XII - XV веков, он попал на площадь Сент-Круа. Проскочив площадь в северном направлении, Алекс наконец-то добрался до места своего назначения - площади Райеман, где и находился Городской театр, принявший в своих стенах первых зрителей в средине XIX века. Припарковав автомобиль рядом с натянутой полосатой лентой полицейского ограждения, Алекс отключил "мигалку" и вышел из салона. Кивком головы приветствовал двух жандармов в прозрачных дождевиках, которые узнав молодого комиссара, предупредительно подняли ленту, открыв ему доступ на место происшествия. Пройдя за ограждение, он взбежал по ступеням парадного входа и через открытую дверь прошел внутрь здания. Попав в холл, по которому хаотично, как могло показаться на первый взгляд, передвигались полицейские в форме и гражданской одежде, медики, актёры в костюмах и гриме он, окинув взглядом помещение, безошибочно выбрал направление, ведущее к кабинету директора театра, рассудив, что искать комиссара следует именно там. Подойдя к массивной деревянной двери с закрепленной табличкой указывавшей, что он на правильном пути, Алекс постучал и, не дожидаясь ответа открыв дверь, вошел в кабинет. Однако к своему удивлению кроме двух коллег инспекторов, сидевших по обе стороны прямоугольного стола затянутого зеленым сукном и сортировавших рапорта, больше никого не увидел. Подняв головы, мужчины приветствовали Алекса и вернулись к своему занятию, которое по унылому выражению их лиц, порядком им надоело. Ответив на приветствие, Алекс, зацепив рукой со стола пепельницу в виде черепа, наполовину заполненную окурками, подошел к окну и, открыв раму, закурил, поставив пепельницу на подоконник.
- Что за бедлам парни? Кто покойник?
- Это не бедлам, а Содом и Гоморра в одном лице. Наш впечатлительный маэстро, на седьмом небе от счастья. Уже видит себя дивизионным комиссаром, - ответил младший из мужчин, одногодка Алекса - Антуан Лепаж, жгучий брюнет, чуть выше среднего роста, с широкими плечами и рельефной мускулатурой, проглядывающей даже через джинсовую ткань легкой куртки. Его коллега, сорокалетний Серж Дюпре, бритый под ноль толстячек, отложив в сторону очередную пачку бумаг, потянулся и откинулся на спинку стула.
- Да. В этом нашему шефу равных нет. Всё взял в свои руки. Нас отправил принимать рапорта по опросу свидетелей. Спасибо жандармерии, парни вовсю стараются. Да только толку от этого мало. Но хоть будем знать, кто у нас в городе ходит в театр.
- А что это нам даёт? - удивленно посмотрел на него Алекс.
- Как что? Вот смотри, содержатели наркопритонов, картёжные шулера, сутенёры, карманники, грабители, угонщики и прочая шелупень у нас систематизированы, а театралы нет. Это огромное упущение в нашей работе, - рассмеялся Дюпре.
- Фу ты черт, - улыбнулся Алекс. - А если серьёзно?
- Серьезней некуда. Убитый, столичная знаменитость - Жорж Майден. Он там со своим продюсером что-то не поделил, временно остался не у дел. Вот и прикатил к своему дядюшке.
- Дядюшка у нас кто?
- Директор театра. Месье Перрен. Он под него и пьеску подобрал. Кто-то из местных драматургов наваял. Сегодня премьеру давали. Столичная знаменитость. Аншлаг! Билеты за три дня раскупили. Так-то вот.
- А где текст пьесы?
- Не знаю. А тебе зачем? - удивился Дюпре.
- Да почитать на досуге, раз уж на премьеру я не попал, - Алекс затушил сигарету и подошел к столу.
- Ну не знаю. Может на столе у директора стоит посмотреть, - Дюпре кивнул в сторону массивного письменного стола, который был вплотную приставлен к столу, за которым они работали, образовав верхнюю планку буквы "Т".
Алекс подошел к столу и действительно среди разложенных в строгом порядке бумаг, увидел толстую печатную рукопись в голубой обложке, надпись на которой гласила: "Непойманый убийца", пьеса в трех частях, автор Клод Нуари. На обложке стоял прямоугольный синий штамп с названием театра и датой выхода постановки. Взяв со стола рукопись, Алекс пролистал её, бегло прочел пару страниц и, зажав под мышкой, направился к выходу из кабинета. Дойдя до двери, он остановился. Обернувшись к коллегам, спросил.
- А труп то где парни?
- За кулисами, возле пульта управления сценой, - не поднимая головы, ответил Дюпре. - Там и шефа найдёшь, он оттуда ни ногой.
- Благодарю. Пойду, представлюсь, а то снова звонить начнёт.
Выйдя из кабинета, он повернул налево, в очередной раз безошибочно определив направление движения. Миновав узкий коридор с выходившими в него дверями гримёрных, поднялся по трём деревянным ступенькам и оказался за кулисами.
Ориентируясь на визгливый голос комиссара Бланшара Монсиньи, доносившийся из-за плотных штор, Алекс направился к месту происшествия. Прибыв из Парижа в Анже и познакомившись с комиссаром, он поразился как этому невзрачному толстячку, удалось занять такую высокую должность. В отличие от бытующего в обществе мнения, что все полные люди - добряки по своей натуре, комиссар был истеричен и злопамятен, видя в каждом успешном сотруднике полиции, конкурента, стремящегося занять его кресло.
Монсиньи с первого взгляда невзлюбил Алекса, охарактеризовав его как "столичного пижона" и "чистоплюя" очевидно решив, что в Анже, новый подчиненный прибыл с одной единственной целью - занять место начальника отдела по расследованию убийств. Особыми качествами детектива, Монсиньи никогда не блистал, но умел подобрать подчиненных, которые и выполняли основной объем черновой работы. Комиссар мог любого довести бесконечными придирками, сопровождавшимися истеричным криком, до состояния приступа лёгкой формы шизофрении. В ответ сотрудники отдела, выработали свою тактику, молчаливого пофигизма. Выслушав очередную серию нравоучений, порой нелепых и противоречивых по смыслу указаний, они во всем соглашались с комиссаром, восхищаясь "проницательностью" и "глубиной" оперативного мышления, а выйдя из кабинета шефа, выполняли поручения и указания так, как сами считали нужным. Избавиться от истеричного руководителя им не светило ещё в ближайшие лет пять. Причиной тому было то, что родной брат жены Монсиньи занимал должность председателя суда большой инстанции, а дядя, владел сетью автосалонов и станций технического обслуживания, что обеспечивало силовую и материальную поддержку несостоявшегося дирижёра.
Добравшись до пульта управления сценой, Алекс застал комиссара за работой. Судебный медик, эксперт-криминалист и следственный судья с прокурором, проводившие осмотр трупа, находились уже в состоянии легкой истерии от общения с этим субъектом. Зато Монсиньи был в восторге и представлял собой классический образец нерадивого полицейского на месте происшествия, описанный в учебниках по криминалистике. К моменту появления Алекса, он успел перевернуть труп, вымазаться в крови, которой было всего ничего, пятно на рубашке размером с кофейное блюдце, да несколько капель на пыльных досках пола закулисья. Кроме этого, комиссар успел порезаться о лезвие кинжала, которое он не смотря на настоятельные просьбы эксперта, вытащил из груди убитого, тем самым оставив и свою кровь на орудии убийства. В завершение устроенного беспорядка на белоснежной ткани рубахи убитого остался отпечаток подошвы дорогих итальянских туфель ретивого служаки, когда он вынимал из его груди кинжал, острие которого прочно засело в одном из ребер.
- Где вы шляетесь Деланж? Я за вас должен выполнять всю основную работу? У нас тут не просто убийца, а какой-то супер солдат понимаете ли! - Монсиньи, тыльной стороной ладони вытер пот со лба.
- И чем вызвано такое заключение шеф? - Алекс присел возле трупа. Он быстро осмотрел тело убитого актёра, привычно отмечая малейшие штрихи, которые могли помочь впоследствии составить полную картину произошедшего.
- Он засадил ему в грудь кинжал с такой силой, что тот пробил ребро, перед тем как достать до сердца. Прямо таки фа-мажор какой-то получается.
- Скорее фа-диез. А вы не допускаете возможности, что попадание лезвия в ребро, связано с неопытностью убийцы, а глубина и сложность проникновения, это признак того, что он обладает познаниями в восточных единоборствах. Ведь судя по ссадинам на правой кисти трупа, царапинам за левым ухом и небольшой гематоме в уголке рта, между ними произошла потасовка.
- Не умничайте Деланж. Бросьте свои столичные штучки. Оставьте это науке, - комиссар снова вытер пот, воспользовавшись вместо салфетки черной кружевной женской перчаткой, вздохнул и передал орудие убийства эксперту.