Аннотация: Анри Лурье, журналист, начинает расследование обстоятельств трагических событий осени 2015 года в Париже.
Анри Лурье, пытался поудобней устроиться на сиденье синего пластикового кресла и подремать. Но, то ли кресло было не приспособлено для короткого сна, то ли высокой рост и широкие плечи мужчины были тому помехой, но все его попытки заканчивались неудачами. Лурье недавно исполнилось тридцать восемь лет. Он нашел себя на поприще журналистики, специализируясь на расследовании загадок истории: тайных событиях предшествовавших исчезновению цивилизаций и древних государств, причинах возникновения конфликтов выливавшихся в военные столкновения, преследовавших человечество на протяжении всего пути своего развития. В прошлом году он был удостоен Пулитцеровской премии, за сногсшибательный роман о событиях весны 2014 года, непосредственное участие в которых дотошного журналиста и его коллеги Пьера Кольена, едва не отправило их за решетку.
Устав бороться с детищем модернизма, он открыл глаза привлеченный шумом внезапно возникшем в крыле, прилегавшем к отделению реанимации Европейского госпиталя имени Жоржа Помпиду. Из открывшихся дверей отделения, вышли два врача, в сопровождении стайки медсестер, что-то живо обсуждая. Анри поднялся с неудобного кресла и шагнул навстречу этой группе, всем видом выражая один вопрос: - Есть ли надежда?
Одновременно с ним со своих мест поднялись пожилой мужчина и женщина с молодым человеком, державшим ее под руку, которые, как и он, вторые сутки не отходили от дверей, за которыми находились близкие им люди. Врачи остановились, один из них подошел к женщине и стал что-то говорить ей вполголоса. От его слов, лицо женщины мгновенно посерело, утратив жизненные оттенки. Она закрыла глаза, из которых потекли слезы, а потом, заплакав навзрыд, уткнулась в плечо своего спутника. Парень обнял женщину одной рукой, второй стал поглаживать ее по голове покрытой дорогим шелковым платком и, зашептав на ухо что-то успокаивающее, увлек ее к выходу из отсека, в стенах которого для неё исчезла последняя надежда. Надежда на то, что вновь будет можно обнять и поцеловать мужа, когда его переведут в общую палату, кормить его с ложечки куриным бульоном, выводить в больничный парк на прогулку, подставив хрупкое женское плечо и поддерживая под руку до недавнего сильное тренированное тело, сорокапятилетнего полицейского. Вердикт врача: - Простите, мы ничего не смогли сделать.... Это оказалось не в наших силах.... И все! Все надежды на дальнейшее совместное будущее, на уик-энд, который они планировали провести с сестрой и ее мужем, на долгожданную поездку в Голливуд, запланированную на Рождество, на утренний кофе и его ворчание по вечерам - исчезли. Исчезли, как и ставшая такой привычной за двадцать лет супружества реплика мужа, когда они готовились к приему гостей - его коллег по работе в управлении жандармерии: - Мари, ты снова в кок-о-вен вместо петуха положила курицу и сэкономила на вине? Ты ведь знаешь, какие гурманы эти Паула и Мишель. Эх, не видать мне в этом году повышения! Ну да ладно, не выбрасывать же твое варево в мусорный бак.... "Это оказалось не в наших силах...." А в чьих силах это могло оказаться? Где можно было найти в эти разорванные взрывами и автоматными очередями ноябрьские дни светило мировой медицины? Медицинское светило, для обычного рядового полицейского, принявшего в свою грудь четыре пули выпущенных из ствола автомата, когда все больницы и госпитали Парижа, были переполнены растерзанными изувеченными телами еще живых людей и светила спасали в первую очередь тех, кого еще можно было спасти. Он тоже смог спасти нескольких из этих людей, закрыв их собой, а спасти Антуана Бризо, было не под силу никому. Никому кроме Господа, к которому весь последний день тихо шепча приходившие на ум слова молитв, взывала женщина, сидящая в синем пластиковом кресле у дверей отделения реанимации, Европейского госпиталя имени Жоржа Помпиду, в столице Франции....
К Анри и его соседу подошел второй врач. Просмотрев формуляр, он поднял глаза от бумажного листа и в первую очередь обратился к пожилому мужчине.
- Все без изменений месье Зафар. Состояние вашего сына стабильное. Организм молодой. Операция прошла успешно. Осколки мы удалили, жизненно важные органы не задеты. Потеря крови восполнена. Теперь нам остается только ждать. Молитесь. И вам не стоит больше находиться здесь. Это ничего не изменит. Завтра, ближе к вечеру, мы возможно позволим вам ненадолго зайти к нему в палату.
- Благодарю вас месье Валиньи, но я все же побуду здесь.
- Ваше право, но острой необходимости в вашем присутствии нет, - врач повернулся к Лурье. Улыбнулся. - Добрый день Анри. У вас тоже все без изменений. Состояние мадам Лурье стабильное. С ребенком все в порядке. Опасности прерывания беременности нет. Вы человек бывалый, сами понимаете - травма головы.... Нам остается только ждать, когда организм снимет защиту. Ваши друзья тоже так считают. Отис и Гримман согласны со мной. Они предложили нам свою помощь и закончат осмотр пациентов примерно через час. Можете их дождаться, а лучше тоже отправляйтесь домой. Вы почти двое суток без сна.
- Да какой тут сон Марсель.
- Я понимаю, но вам необходимо отдохнуть. Поезжайте домой, выпейте белого сухого вина или лучше немного коньяка, поешьте, чего нибудь горячего. Займите себя чем угодно. Читайте, пишите наконец, черт возьми. Это лучшее, что я могу вам посоветовать.
- Спасибо Марсель. Я все-таки дождусь Отиса. Знаете, его голос сам по себе действует успокаивающе.
- Ну как знаете.
Врач пожал руку Анри и мужчине, все это время продолжавшему стоять рядом и направился к центральному холлу, в который выходили кабины служебных лифтов.
Анри еще немного постоял, а затем направился к выходу. Выйдя на крыльцо госпиталя, он отошел в сторону от центрального входа, подальше от бесконечного потока медицинских работников, каталок, полицейских и родственников пострадавших. Безумие последних дней, накрывшее Париж пятничным вечером 13-го ноября 2015 года, здесь ощущалось сильнее всего. Именно здесь, наиболее четко виделся окончательный результат этого безумства. Осколки стекол, кирпичная крошка, следы пожара и отверстия от пуль, уберутся, заштукатурятся, отмоются. Окна, двери, фасады и мебель отремонтируют, заменят, а вот люди.... Людей на ремонт везли в больницы, госпитали, частные клиники. Некоторых уже отремонтировать было нельзя. А тех, кого можно было починить, рассортировывали как сданные в ремонт часы или радиоаппаратуру, развозили на каталках или в креслах по отделениям, колдовали над ними, потом снова везли. И так до тех пор, пока последний из доставленных не будет осмотрен, прооперирован, упакован в гипс или перевязан. А затем отправлен для дальнейшего выздоровления в больничную палату или сдан на руки заплаканным родственникам, еще не ощутившим в полной мере всю полноту значения короткого слова - жив.
- Профессия журналиста, как и профессия врача, полицейского, пожарного, накладывает на восприятие происходящего известную долю цинизма. Но только тогда, когда это не касается тебя лично или твоих близких, - подумал Анри, наблюдая этот бесконечный процесс, не прекращавшийся второй день. Он достал из кармана измятую пачку сигарет, выудил одну, она оказалась сломанной. Найдя урну, он с сожалением выбросил сломанную сигарету и, достав другую оказавшуюся целой, закурил. От табачного дыма запершило в горле, и разлилась горечь во рту. Он уже перестал считать какая это по счету сигарета, выкуренная с того момента, когда он с Гертрудой в компании друзей, отмечал день рождения своего друга и коллеги Пьера Кольена, в уютном кафе, в центре Парижа. Для празднования Пьер выбрал свое любимое кафе "Контуар Вольтер", на бульваре Вольтера. Мужчины успели уже основательно поднабраться, когда в зал вошел новый посетитель. Не смотря на изрядную долю алкоголя, Анри каким-то "шестым" чувством ощутил угрозу, исходящую от незнакомца, с типичной внешностью выходца из арабского мира, одетого в толстовку. Именно толстовка, почему-то бросилась ему в глаза. Анри помог подняться жене, которая, находилась на пятом месяце беременности, от чего стала неуклюжей и немного неповоротливой, что крайне ее раздражало. Она попросила проводить ее в туалетную комнату. В этот момент он краем глаза увидел, что подозрительный посетитель, сделав заказ и не дождавшись его, направился от барной стойки вглубь зала. Предчувствие опасности захлестнуло его с такой силой, что он непроизвольно подхватил Гертруду на руки и, опустившись на колени, прикрыл ее собой. Возмущенный крик жены, растворился в грохоте взрыва и последовавших за ним криках ужаса, боли и недоумения. Отлетевший осколок декоративной глиняной вазы, ударил вырывавшуюся из его объятий Гертруду по голове, и она умолкла, потеряв сознание, а вместе с ее молчанием выключились все остальные звуки окружающего мира. Для Анри все остальное перестало существовать. Вид окровавленной головы любимой женщины, затмил остальные фрагменты кошмара, в который превратилось помещение еще несколько секунд назад такого мирного и уютного кафе. Анри не помнил как он, спотыкаясь о тела и опрокинутую мебель, нес на руках любимую женщину к выходу. Как сидя на холодном асфальте улицы, усыпанном осколками витринных стекол, вещами посетителей и фрагментами интерьера кафе, пытался рукой зажать кровоточащую рану на голове жены, баюкал ее как малого ребенка, непрерывно бормоча слова ободрения, которых она уже не слышала, ожидая прибытия кареты "Скорой помощи". Потом последовала сумасшедшая гонка по ночным улицам столицы Франции, каталка и дверь операционной. Вот тогда примчавшийся следом на такси Пьер, по его просьбе и купил сигареты. Вот тогда он и начал их считать. Утром он уже не считал, а просто курил. Кофе и сигареты, кофе и сигареты.... И ожидание. Сначала у дверей операционного блока, потом у дверей реанимации. Кофе и сигареты....
- Вам лучше перестать столько, курить. Прислушайтесь к совету врача, выпейте коньяка, поешьте луковой похлебки. Только не напивайтесь в хлам. Вы можете понадобиться в любой момент.
Тихий мужской голос, с едва заметным восточным акцентом, отвлек его от тяжелых воспоминаний. Анри оглянулся и увидел стоявшего рядом недавнего соседа по больничному коридору. На вид ему было лет 55-60. Мужчина был среднего роста, коренастый, с черной густой шевелюрой, обильно тронутой сединой. Аккуратная арабская бородка, обрамляла красивое лицо с тонкими чертами, которому добавляла харизмы сетка мелких морщин. Оливковая кожа и миндалевидный разрез карих глаз, указывали на восточных предков незнакомца. Мужчина был одет в деловой костюм светло-серого цвета и насколько успел заметить Анри, сшитый на заказ. Светлая рубашка в тонкую полоску, идеально подобранный галстук, дорогие туфли, и плащ, переброшенный через сгиб руки, дополняли его гардероб.
- Позвольте представиться - Галиб аль Рахим бен Зафар. В прошлом государственный чиновник, - мужчина протянул Анри руку.
- Анри Лурье, журналист, - ответил Лурье, пожав крепкую ладонь собеседника и отметив силу его рукопожатия.
- У вас здесь супруга? Сильное ранение?
- Жена. Ранение не сильное, осколок вазы рассек кожу на голове. Но сам удар вызвал болевой шок. Она до сих пор не пришла в себя. К тому же она на пятом месяце беременности, - Анри затушил сигарету о край урны и выбросил окурок. - А за чью жизнь вам стоит молиться?
- Молиться нужно за всех живущих, без исключения, а в реанимации у меня старший сын. Один раз я уже молился за него. Чтобы Аллах сохранил его на земле. Тогда молитва помогла. Это было в июне 2011-го. Когда авиаудар накрыл Триполи. Сын в это время находился на нефтепромысле в районе Мабрука, это в ста семидесяти километрах от Сирта. Он вместе с другими инженерами останавливал добычу нефти, консервировал установки, чтобы избежать катастрофы, и мы не знали что с ним.
- Вы родом из Ливии?
- Да Анри. И я вспомнил вас. Вы ведь тоже были в нашей столице в то страшное лето.
- Был. Но вас не помню....
- Я выдавал вам разрешения, пропуска и приставил охрану, когда вы поехали снимать репортаж в разбомбленный ракетами жилой квартал. С вами был еще ваш ассистент Пьер. Вы с ним похожи. Я тогда еще решил, что вы родственники.
- Было такое, но простите месье Зафар, вас не припоминаю.
- Это не удивительно. Военная форма смывает четкость с лица. Оно становится лицом толпы - просто еще один вояка, выдающий документы, в черном берете и солнцезащитных очках. Вам ли не знать этого.
- Да знакомо. А вы служили в армии?
- В разведке. Но когда начался мятеж, мы все вошли в состав службы безопасности.
- Простите за нескромный вопрос....
- Как я оказался во Франции? - прищурился собеседник.
- Да.
- Когда наша страна была уничтожена как государство, нам не оставалось ничего другого, как покинуть землю предков. Времени на раздумье не было. У нас было спрятано небольшое судно в Сирте. На нем мы после гибели Полковника, под видом беженцев, ушли в Тунис. Семь офицеров и члены наших семей. Нам как вы понимаете, места в прежней службе не нашлось бы, да и есть ли она там сейчас, в том виде какой я ее помню.... Ну и особого желания служить новой власти, когда столько лет ты служил своему народу, у нас не было.
- С вами понятно. А дети?
- Старший сын - инженер нефтяник. Он тоже остался без работы. Начался межплеменной передел месторождений. Погибли люди, очень много специалистов из Европы. Они наивно надеялись, что силы НАТО, возьмут их под защиту. Но военные ушли, а озлобленные, разозленные войной племена, попробовавшие вкус крови остались. В Тунисе мы надолго не задержались. Мне и еще двум офицерам предложили должности консультантов в разведывательном управлении Сирии. Годом позже меня пригласили в Интерпол, на аналогичную должность. Старший и средний сыновья, тоже нашли работу в Европе. Мой второй сын хирург. Его пригласил главный врач частной клиники в Мюнхене, где он проходил практику во время учебы. Живет с семьей в Германии. Узнав из новостей о случившемся, примчался сюда в составе сборной медицинской бригады, для оказания помощи коллегам. Старший сын обосновался во Франции, работает по контракту на нефтедобывающих платформах в Северном море. А вот теперь..., - мужчина умолк.
- Погиб кто-то из ваших родных? - Анри интуитивно ощутил боль собеседника, которая казалось, выплеснулась наружу.
- Да. Погибла его жена. Они были с друзьями, на концерте в зале "Батаклан". Вместе с ними был племянник, он сейчас в другом госпитале.
- Невероятно. У меня до сих пор в голове не укладывается. Господи, как такое могло произойти. Как такое допустили? - Анри невольно обрадовался случайному собеседнику. Все это время, он держал впечатления в себе, а сейчас представилась возможность выговориться. Вылить часть боли, накопившейся в душе и искавшей выхода.
- Ничего невероятного в этом нет. Мы давно ждали этого. А насчет Господа, то он поступил справедливо. Вернул зло причиненное другим.
- Вернул зло? Как это? Кому мы причинили зло? Моя жена, ваш сын, невестка, племянник, тот умерший полицейский? Сотни других людей? Я вас не понимаю! - резко ответил Анри, пораженный услышанным.
- Я не сказал о том, что зло причинили мы с вами, или наши близкие. Я имел ввиду наше общество. Знаете, на соседней койке с моим племянником, лежит командир эскадрильи, которая принимала участие в нанесении авиаударов по Триполи и Мабруку. Бомбил Сирию. О чем он думал, выпуская ракеты в мирные кварталы? Отдавая приказы своим подчиненным? Думал, что выполняет свой долг, освобождает народ Ливии от диктатора, а Сирию от боевиков, уничтожая мирное население? У русских есть поговорка: " Когда рубят лес, то по сторонам летят щепки". Думал ли он о том, что Провидение ответит ему злом на причиненное зло, и он тоже станет этой отлетевшей в сторону щепкой? Наверно даже не предполагал. Хочется верить, что не только он один получил ответ на свои действия. Среди погибших и раненых, безусловно, есть родственники или близкие друзья тех, кто принимал решения об участии ВВС Франции в авианалетах НАТО на Ливию, Ирак, Сирию. Там ведь тоже гибли ни в чем не повинные люди. Теперь это зло, эта боль вернулись. Причиненная боль, всегда возвращается, только нам не дано знать, как, в каком виде, и когда, она доберется до нас.
- Ну, знаете месье Зафар, не будь я журналистом..., - Анри непроизвольно сжал кулаки.
- Что? Вмазали бы мне по морде? - усмехнулся собеседник. - Не вмажете. Именно по тому, что вы журналист. Поэтому мы с вами совсем иначе оцениваем происходящие события. Усмирите свой гнев. Признайтесь, что в душе вы согласны с моими словами. Давайте лучше отправимся в какое нибудь кафе. Мне тоже необходимо подкрепиться, - мужчина вопросительно взглянул на Анри.
- Да, наверное, вы правы. И у меня есть к вам несколько вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Это и профессиональный интерес, и лично мой. Я принимаю ваше предложение. Давайте возьмем такси, - примирительно ответил Лурье.
Мужчины спустились по подъездному пандусу и, пройдя по аллее центрального въезда, покинули территорию госпиталя.
Через несколько минут, они подошли к стоявшему неподалеку такси, сели на заднее сиденье, попросив отвезти их в Латинский квартал. Таксист, пожилой француз, отложив недоеденный круассан в бумажный пакет, лежавший на переднем сиденье, отряхнул с одежды золотистые крошки и подозрительно оглядел пассажиров. Уставшие лица и боль, за судьбу близких людей отражающаяся в глазах, охарактеризовали их без слов.
- Скорейшего выздоровления вашим близким месье, - учтиво произнес водитель и плавно стронул автомобиль с места. Пассажиры вежливыми кивками поблагодарили его за участие.
За окнами такси замелькали улицы Парижа, залитые ноябрьским солнцем. Несмотря на обеденное время в этот воскресный день, на улицах было непривычно пусто. По пути им встретились лишь несколько частных авто да пара продовольственных фургонов. Зато в изобилии попадались патрульные автомобили жандармерии и военной полиции, медленно следующие по своим маршрутам. За стеклами витрин открывшихся кафе и магазинов - пустые залы. По тротуарам не спешили толпы людей возвращавшихся обычно в это время после воскресной службы, или направляющихся на семейную прогулку. Не было увешанных фотоаппаратами и видеокамерами туристов. Лишь несколько парижан вывели на прогулку своих питомцев, или выскочили из дому за свежими газетами. Ужас пятничной ночи, пятницы 13-го, запер людей в домах, квартирах, номерах отелей. Глядя на эту нерадостную картину, мелькавшую за окном, Анри подумал, что наверняка вчера не было обычных субботних рынков, на которые горожане приходят не только за свежими продуктами, но и просто для общения - обменяться новостями, выпить стаканчик "Бордо", посплетничать о соседях и политиках. Да и сегодня, судя по всему, не будет очередей к дверям музеев, не будет общественных мероприятий. Париж затих в ожидании, начав залечивать кровоточащие раны.
Доехав до центра Латинского квартала, водитель остановил автомобиль у небольшого кафе, на одной из узких улочек, проложенной, как и ее соседки, среди уходящих в небо причудливыми фасадами домов, многие из которых были построены в XIV-XVвеках и вопросительно взглянул на молчаливых пассажиров.
- Спасибо месье, здесь будет удобно, - Анри взглянул на счетчик и передал купюру водителю. Таксист отсчитал сдачу. - Здоровья вашим близким месье, да хранит их Пресвятая Дева Мария, - он протянул деньги.
Поблагодарив мужчину и забрав сдачу Анри, вылез из салона авто, следом за своим новым знакомым. Зафар протянул ему несколько купюр - свою долю оплаты за проезд. Взяв деньги, Анри сунул их в карман кожаной короткой куртки и осмотрелся. Улочка, слегка извиваясь, одним концом упиралась в Латинскую набережную Сены, откуда легкий ветерок гнал прохладный и влажный воздух заставивший поежится Анри, а его спутника надеть плащ. Противоположным концом, улочка уходила в сторону бульвара Сен-Жермен. Небольшое кафе, приткнулось между кинотеатром и книжной лавкой. Узкий тротуар, как раз для одного пешехода, не позволил выставить наружу обычные для парижских кафе уличные столики под разноцветными зонтами. За стеклами витрины кафе, возле которого их высадил таксист, Лурье к своему удивлению разглядел с десяток посетителей. Судя по возрасту и одежде, это были студенты, которые сдвину вместе два стола, что-то обсуждали, оживленно жестикулируя. Из дверей кафе вышла дама средних лет, в строгом брючном костюме, с трехцветным бантом на черной розе, приколотой на лацкане пиджака.
- Прошу вас месье, проходите. Мы рады каждому посетителю в эти траурные дни. У нас сегодня бесплатное обслуживание, - она приветливо кивнула им и жестом пригласила пройти внутрь. Приняв приглашение мужчины, прошли в помещение кафе и направились к угловому столику у окна. Анри мимоходом отметил, что его спутник выбрал стол, защищенный со стороны улицы каменной кладкой и дающий возможность держать в поле зрения весь зал, не вертя головой. Сняв верхнюю одежду, которую принял вежливый гарсон, они заняли места. К ним подошла все та же дама и вручила два меню.
- Габриэлла Виардо - владелица этого заведения, - представилась женщина.
Анри и его спутник в ответ назвали себя, учтиво поднявшись со своих мест.
- Скажите мадам Виардо, а могли бы мы оплатить наш заказ, а деньги вы потом передадите кому-то из пострадавших или членам их семей?
- Можно просто Габриэлла, - улыбнулась женщина. - У меня кроме этого еще одно кафе и два бистро и все в окружении учебных заведений. Я привыкла к простому общению. Эти сорванцы, - она кивнула в сторону студентов. - Вообще зовут меня Мама Габби. И конечно вы можете оставить деньги, мы предусмотрели это. На барной стойке стеклянная банка. Бросите деньги туда, сколько посчитаете нужным.
- А что вас привело в воскресенье на работу? - Зафар оторвал взгляд от строчек меню и посмотрел на хозяйку.
- Ох, месье, да я после смерти супруга почти все время провожу здесь. А в такие дни, тем более не хочется быть одной.
- Простите, я не знал.
- Ну что вы. Муж умер два года назад, а до этого три года болел. Рак сжирал его постепенно. Так, что смерть Валентина, стала избавлением для нас обоих.
- Избавлением?
- Да месье Зафар. Именно избавлением. Он избавился от боли телесной, которую уже не снимали никакие лекарства, и от того, что этим заставляет страдать меня, а я от боли душевной, глядя каждый день на угасающего в муках любимого человека и зная, что бессильна ему помочь. Согласитесь, ведь самое страшное в нашей жизни - ощущение собственного бессилия, когда мы не можем облегчить боль родным.
- Да, вы правы! - в один голос подтвердили мужчины.
- Поэтому не стоит извиняться, наоборот это я должна просить прощения за то, что отвлекаю вас своей болтовней. Судя по вашим лицам плотный горячий завтрак, вернее уже обед, вам крайне необходим! - она лихо щелкнула пальцами и возле стола, моментально появился гарсон. Приняв заказ, он забрал папки с меню и также тихо отошел. Мадам Виардо, тоже отошла от стола и, достав из кармашка пиджака пульт, убавила громкость звука на висящем неподалеку под потолком телевизоре.
- Скажите, а что так живо обсуждает молодежь? - Анри поднялся из-за стола и, пройдя к стойке бара, присел на высокий стул. Он заказал коньяк и закурил.
- А, эти молодые "мафиози"? Да до недавнего момента все было чинно благородно. У них двое друзей в больнице с огнестрельными ранениями. Вот они и пили пиво, обсуждая, как все стряслось, как ночью у них не приняли кровь из-за того, что они были пьяны. Потом в дневных новостях прозвучало, что правительство окончательно решило направить к берегам Сирии гордость нашего флота авианосец "Шарль де Голль" с эскортом, для борьбы с ИГИЛ, ну после этого молодежь, что с цепи сорвалась. Строчат послание президенту. Выложили какое-то воззвание в интернете.
- Значит все же решили..., - задумчиво проговорил Зафар, глядя на улицу.
- Вы в курсе мсье Зафар?
- Немного, но не стоит кричать об этом на весь зал. Позвольте нам посплетничать Габриэлла? - он улыбнулся хозяйке.
- Конечно, конечно. Мужчины в этом мало чем отличаются от женщин, просто называют это по-другому, то совещаниями, то заседаниями, а смысл один - посплетничать! - она помахала им рукой и скрылась за барной стойкой, направившись во внутренние помещения кафе.
Анри загасив в пепельнице сигарету, взял бокал с коньяком и вернулся за свой стол. Пригубил коньяк. Поерзал на стуле. Его собеседник отвлекся от созерцания пустынной улицы и внимательно посмотрел на журналиста.
- У вас были ко мне вопросы Лурье?
- Да. И с каждой минутой становится все больше и больше. Я повторюсь. Скажите мсье Зафар, как можно было такое допустить и что вы, офицер разведки Ливии, араб, делаете в Интерполе?
- Да все очень просто, вы сами знаете ответ на первый вопрос. Правда ответ получится несколько обширным, но я мало что открою для вас нового. Поэтому начну со второго. Светлые головы, в Интерполе, крайне озабочены усилением активности радикальных террористических группировок исламской направленности. А специалистов по Востоку там можно по пальцам пересчитать, они и в европейских разведках-то на вес золота. Вот и не обошли меня вниманием. Тем более, что радикализмом я, как и большинство офицеров разведки Джамахирии не страдал, в каких либо преступлениях против человечества не замешан. Мои рекомендации во время службы в Сирии, стали известны руководству сектора. Вот меня и пригласили. Я согласился.
- Что, вот так просто согласились? Мне показалось, что вы держите обиду на европейцев, за трагедию Ливии.
- Ну, это дело прошлое. Я привык жить реалиями, а на новом месте службы я смогу принести моему народу гораздо больше пользы, чем где либо. Терроризм не принесет пользы, а только вред. Очень большой вред. Мы с вами еще ощутим его последствия на себе. Ощутят европейцы, ощутят беженцы из Северной Африки и Персидского залива. Уже сейчас к выходцам из арабских стран, к мусульманам, будет совершенно другое отношение, не только во Франции, в Европе, но и по всему миру. В нас начнут видеть скрытую угрозу, врагов. Начнут проверять, тормозить по службе, отказывать в рабочих местах. СМИ начнут кричать об угрозе Ислама. А так ли это Анри? Ведь религия Ислама не несет в своей сути призыва к убийству инаковерующих. Это радикалы и фанатики, в угоду своему больному пониманию извращают суть Священного Письма. Христианство тоже не далеко ушло, если не сказать большего. Ведь именно эта религия под девизом: "Не убей!", практически всегда насаждалась кровью и насилием над инаковерующими народами. Вспомните Крестовые походы, аутодафе, казненных еретиков и охоту на ведьм. Уничтоженные поголовно индейские племена в Южной и Северной Америках. Невосполнимое уничтожение древнейших цивилизаций инков, ацтеков, майя. Их научных трудов, великих памятников культуры, таких как "золотой сад". Ведь там не было мусульман. Это творили европейцы-христиане. Когда в средневековой Европе жгли на кострах врачей, на Востоке и в Азии во времена "золотого века ислама" развивались науки и медицина. Открывались общественные больницы, учебные заведения. Арабы дали миру счетные единицы, которыми мы пользуемся до сих пор, величайших ученых, поэтов, целителей. Китай дал знания об астрономии, медицине, порохе и строительстве. А европейцы-христиане, придя в эти регионы, принесли войну и обнищание, межнациональные и религиозные распри, вызванные насаждением своей веры и культуры. Да и в современном христианском мире, постоянно происходят стычки между различными конфессиями, в спорах о том кто из них ближе к пониманию Писания. Человек склонен искажать данное ему изначально знание под себя, под угодное ему поведения, чтобы упростить управление массами, установить господство веры в том виде, в котором он или группа единомышленников его принимают.
- Согласен, в логике вам не откажешь.
- Поэтому я и принял предложение коллег из Интерпола. Сбор информации, аналитика, разработка контрмероприятий - вот то немногое, что я умею хорошо делать в этой жизни. Поймите Анри, я, как и многие из моих коллег, не хочу жить в мире, где мусульмане убивают христиан и наоборот. Как сказал кто-то из мудрецов: "Око за око, делает слепыми всех...". А что же касается вашего первого вопроса, то это закономерность. Ни одно из нынешних полицейских подразделений не работает на опережение, на получение информации о готовящемся преступлении. Сама структура организации служб европейской полиции, на которую взвалили ответственность за борьбу с террористами, усилив спецназом, который хорош только при задержании боевиков, заранее обречена на провал.
- Это почему?
- Все полицейские структуры работают от факта совершившегося преступления. Будь то кража, угон, убийство или как сейчас теракт. А должны работать по принципу управлений по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Внедрять и вербовать агентуру в среде представляющей интерес. Искать угрозу. Предотвращать ее. Выявлять фирмы, предприятия, фонды, торговые сети через которые осуществляются закупки оружия и переброска финансов, легализация агентуры и потенциальных исполнителей. А это очень трудно, если противник не только находится в чужой стране, но и живет совсем в другом обществе и по другим обычаям и традициям. И агенту внедрения, там очень легко проколоться. Вот почему израильтяне добились таких успехов на этом поприще. За годы существования своего государства, в окружении враждебно настроенных соседей, они досконально изучили своего противника. Их общество живет в постоянном ожидании нападения. Это уже стало привычным. Вот у кого необходимо перенимать опыт. Нам предстоит срочно устанавливать рабочие контакты с разведывательными службами этой страны.
- Неужели израильский "Моссад" настолько хорош? Странно это слышать именно от вас.
- Ну, вы не правы. Противника нужно уважать. А Ливия не столь часто представляла собой угрозу для евреев. Тем более кроме "Моссада", там есть и другие службы. Правда, о них вспоминают не так уж часто. Да и сами эти службы, не очень любят афишировать на публике результаты своей работы. И это очень правильно. Тайное, всегда пугает больше явного.
- Просветите меня неграмотного.
- Не наговаривайте на себя Анри. Просто вам не приходилось с этим сталкиваться, а свой разговор мы продолжим после того как поедим.
Подошедший гарсон, быстро переставил с сервировочного столика заказанные ими блюда на стол и мужчины приступили к трапезе. Анри порывался было что-то спросить, но вкусная горячая еда, не дала ему этого сделать. Только сейчас он в полной мере ощутил, насколько проголодался. Первые ложки лукового супа, вызвали непроизвольное урчание в кишечнике. Желудочно-кишечный тракт, обрадованный поступлению долгожданной пищи, выбросил порцию желудочного сока, ритмично сократив стенки сосудов. От производимых звуков, Анри стало неловко, но его сосед, предупредительно поднял ладонь, показав, что это его не смущает. Убавив скорость поглощения блюд, Анри вскоре пришел в леносто-благостное состояние. Откинувшись на спинку стула, он подождал, пока гарсон уберет со стола посуду и заказал кофе и коньяк. Зафар заказал чай и кальян.
- Так что там с израильскими спецслужбами?
- Со службами все в полном порядке. А получилось это потому, что евреи в Палестине, вынуждены были испокон веков жить во враждебном окружении. Первые попытки создания разведывательного подразделения уходят во времена Британского мандата, в двадцатые годы прошлого века. Постоянные стычки с арабами, несогласие с действиями Британской администрации, привели к созданию первого разведывательного подразделения "Шай", в функции которого входило проведение мероприятий по сбору информации, способствующей предотвращению нападений воинственных арабских боевиков на еврейские поселения и организация постоянной нелегальной эмиграции евреев в Палестину. После образования государства Израиль в 1948 году, по британскому образцу создаются "Шабак", "АМАН" и Политическое управление при МИДе. Однако начавшиеся нестыковки в действиях военных и политических спецслужб не дали положительных результатов. В 1951-52 годах, они были реорганизованы по американскому образцу. Именно тогда создается легендарный "Моссад", напрямую подчинявшийся Премьер-министру. Руководителю "Моссада", первоначально подчинили и остальные спецслужбы, что со временем позволило этой организации выйти в один ряд с КГБ и ЦРУ....
Зафар прервал свой рассказ, подождав пока гарсон, установит на столе раскуренный кальян, заварной чайник с чаем, кофейник и бокал с коньяком. Дождавшись его ухода, мужчина с удовольствием несколько раз затянулся душистым дымом и, выпустив сизую струйку в потолок, отложил трубку заканчивающуюся мундштуком на поднос. Взяв приплюснутый фарфоровый чайник, налил в небольшой стеклянный стакан чай. Вдохнув аромат, полюбовался напитком и, открыв крышку чайника, вылил чай внутрь и закрыл крышку. Анри сделав несколько глотков коньяка, вопросительно взглянул на мадам Виардо, занявшую место за барной стойкой и своего собеседника. Получив от них молчаливое согласие, выраженное вежливыми кивками головы, достал все ту же измятую пачку, выудил из нее сигарету, ставшую похожей на садовую гусеницу, расправил ее и с наслаждением закурил.
- Скажите Зафар, а кто вы по воинскому званию?
- Я дослужился до майора. У нас в стране это было высокое звание, учитывая, что сам Каддафи носил звание полковника.
- Понятно. Но извините, я вас прервал.
- Если быть точным, нашу беседу прервал своим появлением гарсон. Так вот я продолжу. В 1957 году, если мне не изменят память, в Израиле появляется новое подразделение бюро "Лакам", в задачи которого входила защита ядерной программы и соответствующих объектов. Сбор информации ядерного и высокотехнологического характера, попросту - промышленный шпионаж. Впоследствии бюро было расформировано, а сотрудников зачислили в штат "Шабак". На сегодняшний день, спецслужбы Израиля стоят в одном ряду с самыми сильными разведками мира, защищая безопасность своей страны. Для управления и координации этих служб, создан комитет руководителей служб "Вараш", в который вошли руководители "Моссад", "Шабак", "АМАН" и Генеральный инспектор полиции. Деятельность этого комитета строго засекречена. Это относится к датам проведения заседаний и вопросам, вынесенным на обсуждение, - Зафар налил в стакан чай и сделал несколько глотков. - "Моссад" отвечает за внешние операции, проводит акции по ликвидации террористов за пределами страны. Подчиняется Премьер-министру Израиля. "Шабак", отвечает за внутреннюю безопасность, проводит контрразведывательные мероприятия, обеспечивает сбор информации для проведения антитеррористических мероприятий внутри страны. В обязанности этой организации входит также обеспечение охраны высших должностных лиц государства, безопасности основных военных и промышленных объектов, представительств Израиля за рубежом. Сотрудники "Шабак", обеспечивают безопасность международных линий авиакомпании "Эль Аль". Эта служба также подчинена Премьер-министру, - поставив на стол пустой стакан, он снова взял в руки мундштук и неспеша покуривая, продолжил свой рассказ. - Очень плотно с "Шабак" работает "МАТАМ" - засекреченный отдел в структуре Следственного управления полиции Израиля. К функциям "АМАН", отнесены: разведка в отношении вооруженных сил арабских стран, которые предположительно могут представлять угрозу для еврейского государства; руководство разведывательными подразделениями сухопутных сил, ВВС и флота; электронная разведка и цензура; проведение диверсионных операций на военных объектах противника. "АМАН", отнесен в подчинение начальнику Генерального штаба АОИ. И наконец, Центр политических исследований МИД, который занимается аналитикой по оценке политической информации, входит в состав МИД.
- Но позвольте, такие же точно, или сходные по своим функциональным обязанностям организации есть в любой европейской стране.
- Есть, то есть, но отличие израильских спецслужб состоит в том, что все они действуют в одних направлениях и вся информация стекается в "Вараш", а действия европейских спецслужб, не смотря на создание Евросоюза, разделены и распылены. К тому же они находятся в огромной зависимости от американских и частично британских специальных разведывательных подразделений.
- Но что-то они делают?
- Вот именно - что-то.... А израильтяне выделили основные направления деятельности и осуществляют по ним целенаправленную работу. Работа ведется в отношении арабских государств, выявляя их возможности и намерения в отношении Израиля, отношения с другими странами мира. Спецслужбы осуществляют контроль за представительствами и учреждениями арабских стран по всему миру, собирают информацию о лидерах этих стран, анализируют внутреннюю и межарабскую политику, психологические факторы, военную готовность и другие аспекты, - Зафар отложил мундштук и принялся за чай. - Вторым направлением является сбор информации о намерениях, обсуждаемых и принимаемых решениях руководством США в отношении Израиля. Третий аспект - сбор военно-технической и промышленной информации в развитых странах. Промышленный шпионаж. Четвертый - выявление направлений политики правительств стран, где имеются многочисленные еврейские общины, по отношению к Израилю, к проблемам еврейской эмиграции из этих государств. Полное наблюдение за антисионистской деятельностью во всём мире. Организация мероприятий по противодействию арабской пропаганде. Вся поступающая информация, независимо от службы анализируется, сортируется и направляется в то подразделение, которому она более необходима. Очень плотное взаимодействие, чрезвычайно активная агентурная сеть. Все это вместе взятое и позволяет Израилю выживать в арабском мире. Я вас не утомил?
- Нет, вы не утомили. Просто после обеда, начинает сказываться общая усталость. Но от ваших слов, как-то неуверенно начинаю себя ощущать. Вы правы, я над этим даже не задумывался. И все же, Зафар, вы считаете, что пятничные теракты это ответ за "арабскую весну", за Сирию? Но, что или кто подтолкнул мир к этому? Одних теневых политиканов я знавал в свое время. Но они уже отошли в мир иной. Кому выгодно было устроить это побоище? Или это действительно месть?
- Скажите Анри, а что двигает человечество вперед?
- Любопытство и лень, - усмехнулся Лурье. - Вот основные двигатели прогресса.
- Да уж, это точно! - рассмеялся его собеседник. - Но скажите, что начинают делать люди, когда на складах появляется излишек товаров. Когда заполняются нефтяные и газовые хранилища. Замирает банковская система. Когда наступает так называемый кризис?
- Ищут новые технологии, новые товары, изобретают гаджеты там всякие..., - развел руками Лурье.
- Нет, мой друг. Все гораздо прозаичнее. Люди начинают воевать.
- Воевать?
- Да. Именно воевать. Вы только представьте, сколько институтов, фирм, предприятий завязано на разработку, создание, производство вооружения. Сколько это рабочих мест и какая это сумасшедшая прибыль? Задумайтесь над тем, насколько взаимосвязаны гражданские и военные секторы экономики. Вот взять хотя бы заявление правительства Франции о направлении к берегам Сирии, эскадры кораблей во главе с авианосцем. Что произойдет, когда он выйдет из порта?
- И что же произойдет?
- Во-первых, посчитайте, сколько эта армада сожрет топлива? Сам-то авианосец имеет две ядерных установки, но он тоже потратит радиоактивное топливо. А сопровождающие его корабли? А боевые единицы, которых он несет на борту порядка сорока штук? Добавьте к этому продукты жизнеобеспечения примерно тысячи человек. Теперь идем дальше. Прибыв к месту назначения, палубная авиация будет задействована в уничтожении целей, проведении разведывательных полетов. Это снова топливо, и плюс к этому боеприпасы, которые необходимо пополнять. Видите, какая цепочка выстраивается? Кроме этого, начнется активность французских СМИ, к которым подключатся британские и бельгийские коллеги, военные корабли этих стран по моим сведениям, тоже примут участие в походе. Новостные каналы направят в район боевых действий съемочные группы, а это снова расходы из гражданского сектора. Население Франции и других европейских стран, будет следить за выпусками новостей, ожидая скорейших реляций о победах над боевиками доблестных французских пилотов. Политические обозреватели начнут нескончаемые дебаты и споры, обсуждая и мусоля в экранах телевизоров правильность принятого решения правительством Франции. Начнут рассматривать этот вопрос в свете нынешних отношений с Россией и ее участия в борьбе с ИГИЛ. Снова соберут ОБСЕ. Полицию переведут в режим повышенной готовности. Увеличат количество патрулей. А это новые расходы на топливо и продукты, потребление электричества и восполнение израсходованных боеприпасов. Вот и получается, что один лишь выход средней по величине эскадры военных кораблей, принесет оживление сразу в несколько секторов гражданской экономики. А теперь просчитайте, во что выльется операция подобная "Буре в пустыне" или блокированию воздушного пространства в Ливии.
- Невероятно Зафар. Я об этом никогда не задумывался. Действительно все оказывается взаимосвязано.
- Взаимосвязано не то слово. Это прямая зависимость. Добавьте сюда теневых дельцов, нелегально торгующих оружием, зарабатывающих деньги на поставках товаров в обход санкций ООН. В этом секторе тоже возникнет оживление. Ведь боевикам, нужно отражать атаки авиации. Вести наземные бои с правительственными войсками. Есть, пить, передвигаться и лечить раненых.
- Да. Я поражен! - Лурье допил коньяк и налил кофе в чашку. - Вы затронули новую и очень интересную тему.
- Ну, что вы Анри. Эта тема стара, как и наш мир. Но никто давно уже не вторгался в этот сектор. Особенно в теневой, потому что именно там настолько тесно переплетаются интересы дельцов и государственных чиновников, что вы даже и представить себе не можете. И именно эти кукловоды, всегда стоят за кулисами очередного конфликта.
- Наверно мне стоит заняться этой темой....
- А стоит ли Анри? Многие сломали на этом себе жизнь.
- Бросьте, нам с Пьером не привыкать.
- Как знаете, как знаете....
- Сможете помочь мне информацией, или хотя бы подсказать направление - с чего начать?
- Вы серьезно? - Зафар, отставил стакан с остатками чая.
- Вполне!
- Ну что же. Я думаю смогу вам помочь. Возможно даже информацией и материалами. Но мне нужно поразмыслить. Давайте так. Пока наши родные пребывают в стенах госпиталя, у вас будет время обдумать наш разговор и принять окончательное решение. Поймите это очень серьезно и безопасность вашей жены и родных, должна быть обеспечена на высшем уровне. У вас есть такие возможности?
- Да. Я смогу ее спрятать в случае необходимости, - Анри достал очередную измятую сигарету и закурил.
- Хорошо. Мы с вами будем встречаться каждый день в госпитале, кроме этого, вот вам мои номера телефонов,- Зафар протянул Лурье прямоугольник визитной карточки. "Галиб аль Зафар, консультант и пять номеров телефонов". Три мобильных, два стационарных, адрес электронной почты, скайп.
- Солидно однако! - журналист спрятал визитку в портмоне. - А вот мои контакты, - он протянул свою визитную карточку.
Зафар не глядя, взял карточку и убрал ее во внутренний карман пиджака. Он взглянул на скучавшего у телевизора гарсона, знаком показав, что они закончили обед и можно убирать приборы. Поднявшись, мужчины прошли к барной стойке, опустили в заполненную до половины деньгами стеклянную банку, несколько купюр, с лихвой покрывающих стоимость заказа. Одевшись, поблагодарили приветливую хозяйку за вкусный обед и покинули кафе. На улице, они, прощаясь, пожали руки, обменявшись единственной фразой: - До встречи. Зафар пешком направился в сторону бульвара Сен-Жермен, а Анри пройдя пару кварталов в направлении набережной, на небольшой площади поймал такси и поехал домой. По пути он мысленно перематывал состоявшийся в кафе разговор, незаметно для себя начав планировать направления предстоящего расследования. В том, что расследование он проведет, Анри не сомневался. Тема задела его за живое, коснувшись лично самого журналиста и его жены. Но кроме этого она манила тайной, заговорами, теневыми схемами и адреналином.
Выйдя из такси неподалеку от дома, построенного на ул. Пиранделло, в конце 30-х годов прошлого века, в котором на верхнем этаже, была расположена их квартира, Анри в табачном киоске купил две пачки сигарет, а в винной лавке бутылку "Шардоне-Гренаш". Придя домой, сняв куртку, бросил ее на тумбочку в прихожей и, пройдя на кухню, откупорил бутылку и налил в стакан вина. Открыв кухонное окно, закурил, прихлебывая мелкими глотками "Шардоне", и уставился в стену невидящим взглядом. Непривычная тишина в квартире, действовала на него угнетающе. До знакомства с красавицей Гертрудой, он после развода с первой женой, три года прожил один. Тогда тишина, нарушаемая лишь бормотанием телевизора, включенного постоянно на канале "Загадки истории" с которым Анри сотрудничал на постоянной основе, была неотъемлемой частью его жизни. С появлением в квартире прекрасной женщины, тишина испарилась. Гертруда изумительно умела шумно молчать. Ее передвижения по комнатам, сопровождались звоном посуды на кухне, приятным голосом, когда она разговаривала по телефону с мамой или подругами, тихим пением или разнообразными вопросами к Анри, задав которые она порой не требовала на них ответов, озвучивая их самостоятельно. Как ни странно, но постоянное "звучание" жены, не раздражало Анри и ничуть не отвлекало во время работы. Порой, когда она с лучшей подругой уходила в очередной вояж по магазинам или бистро, тишина возвращалась, но не приносила ему прилива вдохновения как в прежние времена. Вот и сейчас ему очень не хватало Гертруды. Выкуренная сигарета и выпитое вино, сделали свое дело. Организм расслабился и Анри сам того не заметив, уснул сидя за кухонным столом, уронив голову на руки.