Я очень люблю вид из своего окна. Потому, что там я вижу небо. Ни панораму городской стереометрии на его фоне, ни линию горизонта и ни бесконечность, ограниченную человеческим глазом, нет, но я вижу глубину. Глубину маленького кусочка неба доступного первому этажу многоэтажки. И потому мой взгляд всегда устремлён ввысь.
Я очень люблю вид из своего окна. Потому, что там есть вишни. Красивые вишнёвые деревья. Летом они пышут зеленью. Яркой, резкой, здоровой, такой живой и настоящей. В устьях и пазухах их листьев рождаются голоса, тоже живые и настоящие, как у украинских девчушек, а среди этой естественности и натуральности спеют маленькие, но необычайно яркие рубины. И эта искусственная, "рубиновая", "драгоценная" красота не только подчёркивает красоту самой жизни, но вносит особую рукотворную, почти кукольную прелесть. Как моложавая тридцатилетняя женщина, чья лёгкая искусственность лишь подчеркивает ее красоту, по сравнению с неумелым вульгарным макияжем тринадцатилетней девчонки.
Летом алеет жизнь...
Осенью их желтеющие листья напоминают слитки золота, наполняющие туманный воздух шелестящим звоном и тонкой фантазией. Чуть позже они превращаются в блики холодного солнца, застывшего в речной глади. Такое солнце бывает только в ноябрьское послепохоронное утро, когда ты выходишь на прогулку, и в невыносимо близкой воде видишь отголоски осеребрившегося света и слышишь лёгкую рябь воздуха. Такая вода хранит в себе спокойствие вчерашней смерти и ее бесконечный холод.
Осенью застывает свет...
Зимой, когда золото, успев побывать медью, сгорело коксом вишни искрятся кристаллами инея, напоминая небывалой расцветки кораллы и осколки разбитого зеркала. Но в зеркало не страшно смотреть, ибо оно не отражает - это обманчивая простота. Оно околдовывает тебя и снежным вихрем возносит вверх, отображая действительность, которая также не отражается.
Зимой распускается волшебство...
А тогда стояла весна, и вишни были в цвету. Нежность зелёных листочков, сравнимая с молоденческой кожей, кокетливое покачивание веток, и миллион белых цветочков. Казалось, вишни совмещали зиму и лето, но "кристаллы" были шелковистее юных волос, а зелень - мягче холеных рук.
Весной возрождается нежность...
Весенняя ласка несла деревьям свадебный наряд, лишь возвышающий их очарование, но не пыталась даже скрывать утонченное могущество статных стволов. Им было двадцать лет...Их было девять...Я очень гордилась своими вишнями. Безусловно, они не были моей собственностью, но ведь их сажал мой отец, и поэтому я связывала их и с собой. Такова природа человека: увидев красоту, он стремится ее заполучить, пусть даже не всегда точно знает, что с ней следует делать...Итак, деревья были посажены моим отцом под заботливым руководством одной доброй старушки. Сейчас ее давно нет в живых, а ее память росла, уходя корнями глубоко в землю, впитывая ее влагу и мудрость. Эти вишни были для меня многим...Ведь сколько себя помню, они всегда махали мне, покачивая стройными кронами. Вишни неизменно дополняли мое извечное созерцание и вплетали в абстрактные, абсолютные, внеземные размышления мелодии земной красоты...
В наш маленький, совсем неприспособленный для парковки дворик, всегда пыталось втиснуться огромное количество машин. Они обивали бампера о пороге и бордюры, едва разъезжались на узкой дороге, блокировали друг другу въезд и выезд, но, тем не менее их число только увеличивалось. Когда-то предпринимались некие работы по реабилитации дороги, но в течение нескольких дней всё было прекращено. Пользы больше не стал, машин меньше тоже.
Строители копались во дворе целый день, но не обращала на них внимание. Женщина с крашеной соломой волос и в цветастой майке старательно драила балконное окно. Жильцы дома и случайные прохожие сновали туда-сюда. У меня тоже были свои дела. Дела, перерыв, опять дела...Из дома, домой, из комнаты в комнату...
Услышав странный звук с улицы, я подошла к окну. И что же я увидела? Бурая, с редкой сероватой шерстью лысина, такие же руки, оранжевый жилет и чёрные короткие волосы, кепка, рабочая униформа. Их было двое. И они пилили вишни!!! Одна, едва испустившим дух покойником, уже лежала рядом, вторая готовилась через полминуты пасть за ней следом. Послышался хруст. Но это было не дерево... Я стояла не шелохнувшись. "Ублюдки..." - успели выдавить застывающие губы. Перед глазами поплыло сердце, которое эти двое пилили. Одну вторую его земной половины...Я стояла и смотрела, как пила медленно отрезает мягкие ткани и сердечную мышцу. Больно. Это ведь сердце. Моё сердце.
Очнувшись, я выскочила из дома. Рабочих уже не было. Женщина в цветастой майке никак не могла отстать от окон...Ей безразличны вишни...Я смотрю на свежеспиленную древесину, глажу ее пальцами...Вишни были всегда. Они были частью меняю и именно сейчас, когда деревья приносили больше радости, чем когда бы то ни было, их не стало... Люди любили вишни. Нет уже привыкли к ним. Те поднадоели, стали незаметными. Вишни любили людей...Я держу в руке маленький вишневый цветок. Он совсем не пахнет. Убитое дерево в белом саване покоится чуть поодаль. Это кажется нереальным. Я стою, склонив голову над высокими пнями. Мимо проходят люди. Им нет дела. Они никогда не видели вишен, что же говорить о пнях! Редкий обитатель дома повернет голову - он их тоже не видел.
***
Я смотрю в окно. В пышном полукруге вишен зияет пропасть. Взгляд всё реже опускается на землю...
***
В полумраке бессонных ночей, в стремительном токе дней вишнёвый цветок нежным прикосновением упадет ан твою руку. Ты опускаешь взгляд и чувствуешь, что любим и любишь, что нужен и нуждаешься. Оглянувшись вокруг, ты видишь красоту не только в божестве и глубине.
Берегите свой вишневый сад, ведь пока есть последняя вишня, ваш взгляд еще будет подвижен, вы еще будете человеком, а с каждым погибшим деревом вам станет все сложнее вернуться из этой невесомо-вязкой голубой Марианской впадины. Дальше она черная...
Берегите свой вишневый сад, ведь вы тоже чья-то вишня.