Аннотация: Бывает и такое...Или не бывает...Сон и явь?
Я очень люблю творчество этого художника. М. - настоящий гений. Он - известный во всем мире сюрреалист и график. М. сотворил множество замечательных работ, но именно благодаря всего одной картине, к нему пришла всемирная слава. Посмертно. Точечный, очень чёткий карандашный автопортрет. Я видела его в альбомах и учебниках. Правда, только в первой стадии - фотокамера не может зафиксировать модификации, которые предстают человеческому глазу - лишь непонятный набор точек разных оттенков простого карандаша - как стериокартинка. Но это на первый взгляд. Вскоре портрет принимал очертания художника. А под разными ракурсами представали и другие портреты. Я должна была это видеть....Я грезила его работой, и вот, наконец, мы с моей дорогой подругой Вэлл, охотницей до авантюр, легкой на подъем девушкой, готовой в любой момент сорваться с места, поехали в небольшой город V., где находился музей-квартира художника, но главное - картина.
В своё время, лет десять назад, когда ажиотаж вокруг работы не смолкал, город ломился от туристов, чему местные жители были несказанно рады - власти привели захолустный уголок страны, где, уже сумасшедший и практически разорённый художник, доживал свои годы, в туристический центр, ничем не уступающий европейским. Однако, сейчас, спустя десяток лет, V. опять переживал кризис.Мы с Вэлл же были этому только рады - я так хотела побыть наедине с картиной.
И вот, мы в городе....Не помню ничего: ни как заселились в гостиницу(знаю лишь, что бросила свои вещи, вещи Вэлл, и силком вытолкала её наружу), ни как выспрашивали прохожих о музее-квартире М.
Плутая среди извлистых улочек города, мы не заметили,как оказались во внутреннем дворике его дома.Чтобы войти приходится спускаться по ступеням вниз - художник обитал на самом дешевом, подвальном этаже.
Я отворяю дверь, передо мной открывается ничем ни примечательная комната, где за вахтой сидит невысокая и довольно хрупкая женщина лет шестидесяти, с тёмными волосами до плеч, да на пуфиках сбоку- пара мальчиков среднего школьного возраста- видимо только что окончили экскурсию, или, наоборот, ждут своей очереди (внутрь, из-за весьма скромных размеров апартаментов, пускали группами по 5-6 человек). Лишь одно мне кажется здесь странным: всё в комнате:и потолок, и пол, и стены, и мебель- всё было обито какой-то тканью наподобие коврового покрытия...Мягкие стены...Но тогда я не предала этому особого значения...
Мои предположения оказались правильными: мальчики ,действительно, дожидались туристов, так как женщине не хотелось проводить экскурсию всего для двух ребят. Купили билеты. Уплачивая деньги, я кинула взгляд на свои пальцы, где красовалось моё любимоё серебряное кольцо с жемчужиной...
Комнат в квартире было немного- максимум четыре крохотных.Практически каморки... Мальчики с женщиной каким-то образом отстали от нас, а мы оказались в первой комнате...Здесь эту странность было уже невозможно не заметить: пол, потолок, стены, мебель и даже фортепьяно- всё было обито тёмно-синей диванной тканью...Вэлл приземлилась на очередном пуфике, а я подошла к фортепьяно и положила на его мягкую крышку руку. Непривычно. Обычно при таких прикосновениях я ощущала холодный древесный лак, а сейчас...Как крышка гроба...Я убрала руку, так и не открыв, и мы вошли в следующую комнату. Едва войдёшь в неё- по твою левую руку останется огромная и вычурная ( вопрос, откуда всё это, если художник жил в бедности, не возник - слишком сильным было впечатление от происходящего) кровать. И, опять, эти обитые стены, потолки...Как в гробу...Я присела на кровать, Вэлл устроилась в моих ногах. Неожиданно появилась эта маленькая женщина и указала на окно, где, на нём, прямо на бежевой, и не менее вычурной, чем кровать, тюлевой занавеске, висел ОН. Огромный карандашный портрет. Образ автора возник моментально...Мы долго, не отводя взгляд, смотрели друг на друга. Живые глаза в нарисованные, и наоборот...И тут началось: лица...Одно лицо сменяло другое. Мужские, женские.Больше мужские.Потом - только мужские. Пятно света упало на стекло, которым была покрыта картина,стало практически ничего не видно. Я, вне себя от негодования(картина действовала как наркотик) подбежала к этой музейной женщине, начала дёргать штору: "задёрните шторы, отсвечивает. Задёрните!" "Здесь только тюль",- полным спокойствия голосом ответила она, отправив меня на моё прежнее место. Я присела и обнаружила, что картина видна снова.Всё новые и новые лица...Вэлл исступленно завозилась на полу, заслоняя мне весь вид. "Уйди, ты мне мешаешь, не заслоняй",- проговорила я. Вэлл была не в себе. Я слегка пнула её ногой, и она завозилась тише...А картина?...О, Боже! Видя нас, видя её исступление, видя мои действия, она злобно и ненормально улыбалась. Широко раскрытыми челюстями уродливых сумасшедших рож, которые мелькали так быстро, что глаз уже не успевал не то что улавливать эти переходы, а даже сморгнуть.Ни моргнуть, ни отвести...Образы...Откуда у людей могут взяться такие рожи? Это уже не люди... Нет...Люди...Черты всё же были человеческие. Искажённые до последней грани уродства по-настоящему умелой рукой...В этом и была их прелесть...
Не помню, как оказалась у вахты...Вэлл не было...Появилось странное ощущение двойственности...Ко мне подошёл мальчик среднего школьного возраста: "Ваше колечко? Потеряли...",- он протянул мне кольцо. Да, оно. Даже маленькая отметинка, о которой знаю только я. Взяв кольцо, опускаю взгляд на руки: своё обычное место на среднем пальце занимает кольцо. Всё та же отметинка, о которой знаю только я... Глаза округляются и удивлённо подаются вверх, на мальчика.Но его там нет.Там, вообще, никого нет.
Я беспокойно и совершенно тщетно озираюсь по сторонам, и тут, совершая резкий поворот на сто восемьдесят градусов, сталкиваюсь нос к носу с музейной женщиной...Что это? Дыхание перехватывает...Серое мочало волос, которое скрывает лицо...Но я уже всё знаю...Его картина...Сдерживаемый воздух, криком вырывается наружу...Что это? Я смотрю на неё...
Внутренности рвотной массой подкатывают к горлу...
(2006)