Лагутина Анна : другие произведения.

Убить выдру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.30*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    3-4 место на конкурсе КозаНостра-2.

  '....У них есть невидимые каноэ, которые бесшумно скользят по реке. На суше они снимают свои шкуры и просушивают их у костра. Если человек пробудет с ними один год, то навсегда становится Выдрой, и нет ему возврата домой. Его ноги и руки сожмутся, колени распухнут, шерсть вырастет на спине. Странное племя - Выдры. Они выглядят, как дети, держат в рабах хорьков и смерть им приходит, если они съедят вареную пищу. Они встречают всех утонувших людей у своего костра и забирают к себе в племя.. Они знали, что я вижу их, и знали, что я смотрю на огонь Куктакаа..'
  
   Легенда людей Нутка
  
   Перевод на чинук - автор неизвестен, пр. 1891г.
   Перевод на немецкий (с) Франц Боас, 1895г.
   Перевод на английский (с) Р.Бучард, Д.Кеннеди, 2002 г.
   Перевод на русский (с) Вл. Глебовский, 2004 г.
  
Маска Выдры, племя Хайда-Гвайи, Queen Charlotte Islands, Canada []
  
  
  
  
  Пожив в этих местах пару месяцев, многому научишься у здешних зверей и людей. Вот и сейчас, сначала я почувствовала запах солярки, тяжелый и злой, затем услышала рокот мотора, а уж потом увидела на дальнем склоне медленно ползущую точку. Через час они будут здесь. Надо затопить печь в бане, поставить варить картошку и нарезать черемшу.
  
  Мы стояли в Ок-Торке с июня, с того времени, как на перевале сошел снег. Здесь была наша база. Каждый понедельник ребята загружали станок и уезжали за хребет бурить, а возвращались в пятницу вечером. Я оставалась в лагере, разбивала молотком привезенный ими сланцевый керн, нумеровала припорошенные черной марганцевой пылью кусочки породы, раскладывала их по пакетикам и записывала результаты в таблицы. Вечером, когда темнело, Степан - старик, который сдавал нам свой древний кедровый дом и баню - заводил движок и он, пыхтя и вздрагивая, нагонял достаточно электричества, чтобы зарядить мой лаптоп на пару часов работы и дать жизнь аккумулятору, питающему древнюю настольную лампу.
  
  Можно было бы назвать такую жизнь скучной, если бы не эти вечера, когда мы со стариком сидели на веранде и смотрели на огненные закаты, каждый раз по новому окрашивающие три цепи гор - горы ближние, горы дальние, и горы снеговые, за которыми и не бывал никто. Это была не скука, хоть и сидели мы так иногда по часу напролет. Степан, скрипя колесами своего инвалидного кресла, доставлял из кухни чай с кашкарой, сушеные ягоды салала вместо сахара и два стеганых одеяла - в одно я закутывалась по плечи, а другим он укрывал свои тонкие, неходячие, всегда зябнущие ноги.
  
  В выходные же было шумно - буровики резались в карты и с криками плескались в ледяной воде Оннобода после бани, Володька рассказывал старые и свежие байки, и сам над ними хохотал громовым смехом. Движок работал весь день напролет - электричество было нужно не только для компьютера и лампы, но и для зарядки приборов, раций и неумолкающего радиоприемника, который, несмотря на старомодный внешний вид, ловил станции аж из самого Ванкувера. Потом, в понедельник с утра, дизели с ревом распугивали цапель, пристроившихся в гуще тополиных ветвей, и на пять дней наступала тишина.
  
  
  Но сегодня была пятница. Дымок над банькой тянулся вертикально вверх, и рокот машин становился все громче и громче. Оба станка остановились враз и заглушили моторы. Из дверей стали выпрыгивать бурилы, стуча сапогами об землю и размахивая руками, разминая затекшие за трехчасовой путь спины и колени. Володька выташил рюкзак из кабины и, загребая сапогами, пошел к дому. 'Анна, как дела?' - 'Все то же. Как у вас?'. - 'Нормалёк, банька готова?'
  
  
  
   * * * * * * * * * * * * * *
  
  
  
  - Володь, тебе не холодно?
  
  - Не, ты что, наоборот хорошо, хоть ветерок обдувает. Там, за перевалом, ты знаешь, ни деревца. За работой так нажаришься, что хоть в снегу бы сейчас спал бы.
  
  - Ну что, снятся тебе они?
  
  - Да, Аня, снятся. Снятся каждую ночь. Я уж вымотался весь. Как будто другую жизнь ночью проживаешь. И, знаешь, еще даже не успеваю провалиться в сон, а они как будто бы лезут из уголков глаз. И дальше уже не отвязаться. Кусают меня за ноги, тянут куда-то... бррр. Мокрые, отвратительные!
  
  - Ну чего в выдрах отвратительного? Они очень милые, игривые. Помню, даже фильм смотрела про них давным-давно, они так смешно на брюшке катаются с берега - прямо в воду!
  
  - По мне крысы, как крысы. А я крыс ненавижу. Как-то стояли в одной деревне, еще в России, году в девяностом. Спали на полу, раскладушек не было почему-то. И вот я ночью слышу - кто-то скребетcя. Включил фонарик - крыса ползет по ножке стола - там у нас продукты были... Ну вот, я на нее посветил, а у нее от света глаза вспыхнули красным, как сейчас вижу. И тут она как прыгнет мне на грудь!
  
  Володька передернулся и отхлебнул чаю.
  
  - Ну так то же крыса была, а это выдры, они совсем другие, живут себе на бережку, рыбу ловят. Да ты хотя бы раз выдру видел?
  - На картинках видел. А откуда ты знаешь, что это выдра?
  - Ты ж сам рассказывал - из воды приходят, длинные, спинка горбатая...
  - По мне все равно крыса. Да не в крысах дело, просыпаюсь весь больной, они теперь у меня из головы не идут даже днем, все крутится, крутится... куда они меня тянут, а?
  - Да ничего, пройдет, ты ативан пил, что я тебе дала?
  - Выпил одну таблетку, проваливаешься сразу, а потом они все равно мерещатся.
  
  - Ну ладно, ты только не зацикливайся на этом, это ж сон! Мне тоже такое снится, если бы я тебе рассказала, то твои выдры мышками показались бы, а не крысами. Еще два рейса, а потом сворачиваемся, поедем в Ванкувер, и больше ты сюда не вернешься. А там все будет по-другому, сниться будут долги, счета за квартиру, собрания на работе и все такое. Еще вспомнишь эти сны.
  
  - Ты знаешь, я вот тут думаю... а вдруг я эти сны с собой привезу туда? На фига они мне там? А вдруг они Нине перекинутся и Машке? Ладно, я один тут мучаюсь...
  
  - Да говорю тебе - не воспринимай все так серьезно.
  
  - Ага, ты вот сейчас спать пойдешь, а они... да я уже вижу, как они ползают вокруг! - Он плеснул из чашки куда-то в темный угол веранды.
  
  Кресло скрипнуло, и старик подкатился к нам поближе .
  
   - Ты зря их чаем поливаешь, Володя. Они воды не боятся, они и так в воде всю жизнь плавают.
  
   - Да я так, Степан Антипыч, в сердцах, типа как Лютер чернильницей. А ты-то что скажешь по этому поводу?
  
   - Что скажу? Да ничего не скажу, если бы знал, то сказал бы давно. Ты сходи завтра к Череде, может она что подскажет? Но если можешь терпеть, то терпи. Пойди, если уж совсем туго приходится.
  
  
  Ночью я и сама спала плохо, вздрагивая от стонов и вскрикиваний Володьки за тонкой перегородкой. А под утро и мне привиделись три тонких проворных зверька, змейками скользящие в темной воде. Я смотрела на все это как будто бы сверху и видела только свои ноги, голые, мертвенно бледные, странно удлиненные, уходящие под воду, как березовые шесты. Выдры кружились вокруг меня все быстрее и быстрее, и внезапно, под трепещущей от их хвостов водой я увидела оранжевые искры костра... Да, хоть к врачу, хоть к бабке идти, но что-то надо с этим делать...
  
  
  
  * * * * * * * * * * * * * *
  
  
  Наутро мы отправились к старухе на край деревни. Я видела Череду уже не раз. За то время, пока я болталась в Ок-Торке, мне уже были знакомы все здешние люди до одного - два десятка 'светлых', то есть потомков русских, переселившихся сюда еще лет сто назад, после Японской войны, полсотни гвалли и налла-галпов, живущих большими семьями в длинных деревянных домах из кедровых планок, и Череда - она была из орохов. Орохи всегда жили на отшибе, бобылями - один на деревню, реже двое. Почему? Два ороха уже слишком много для простых людей, ни к чему столько. Во всяком случае, так объяснял Степан ...
  
  Череда вроде бы ничем и не отличалась от других старух. Так же возилась в кустах, собирая салал на зиму, сушила на ветру длинные, сочащиеся жиром алые лососевые ломти , и так же, как и все, ждала на плоскотине вертлявый самолетик из города, прилетающий раз в месяц. Но, если говорят, что поможет, то почему же не попробовать?
  
  Череда копалась в огороде и, увидев нас, с трудом распрямила спину и вытерла грязные руки о серый подол юбки.
  
  - Бабушка, я насчет выдр... - почему-то тонким голосом начал Володька.
  
  - А что вам выдры? Вы же посуху ездите. Они в горы не пойдут. Они здесь все, на Оннободе, в воде.
  
  - Они мне снятся, каждую ночь. Измотали. Может травку какую попить надо? - я непроизвольно хихикнула, но Череда, похоже, этого не заметила.
  
  - А... снятся... тянут к себе? Так убей их и всего делов-то. Если так уж не хочешь к ним идти.
  
  - Как убить? Они же во сне?
  
  - Почему же во сне, они тут живут, за дальней излучиной, вниз по течению с полчаса грести. Вон, поди ко мне за сарай, там под навесом две лодки лежат, только ты кедровую, тяжелую, не трогай, возьми берестяную - она легкая, да и старая уже, ее не жалко. Но на разок тебе хватит сплавать...
  
  
  Володька пошел к сараю, а я стояла и смотрела на старуху.
  
  - Бабушка, вы это серьезно? Зачем их убивать?
  
  - Ты, девочка, лучше этих дел не касайся. Не по тебе они. Он меня спросил, что ему делать. Ну что я могла ответить, кроме того, что следует? Кроме того, что подсобило бы?
  
  - А больше ничего не поможет, зелье какое-нибудь? Жалко выдр-то.
  
  - Может и поможет, но я такого зелья не знаю. Что я могу поделать? Если бы выдры ко мне пришли первыми, то я бы им сказала, как его убить, а так он опередил, быстроглазый - мне почудилась улыбка в ее голосе, но уголки рта ее так и оставались опущенными книзу. - А ты не суйся, не суйся, пока тебя они не трогают.
  
  - Да как же не трогают, они и мне сегодня приснились.
  
  - Ну что ж, коли приснились, тогда и ты с ним поплыви...
  
  - А можно их все-таки..? - но старуха уже повернулась и побрела в дом.
  
  - Как не убить их?! - крикнула я вслед.
  
  Череда остановилась и оглянулась. Не говоря ни слова, она протянула по направлению ко мне руку со скрюченным, как старый корешок, пальцем. Что-то защекотало у меня под веками, и глазные яблоки забились редким тяжелым пульсом, отдающимся и в голове, и в груди и где-то в глубине живота. От каждого толчка в моих глазах расплывались цветные кольца. Внезапно через эту радугу я увидела черную мокрую кожу звериного носа, топорщащиеся жесткие усы и белые заостренные пластинки зубов, увеличивающиеся, растущие, застилающие весь взор, неуклонно приближающиеся к роговице глаза.
  
  Внезапно все пропало, я тряхнула головой и оглянулась. Череды нигде не было видно. С гор тянулись рваные сизые облака, повеяло свежим ветерком. Где-то вдали гоготали гуси, собирающиеся взлететь, да с другого конца деревни раздавался ленивый лай собак.
  
  
  * * * * * * * * * * * * * *
  
  
  Володька подтащил каноэ к берегу и опустил его в воду, держа за лубяную веревку. Течение сразу повело и повернуло легкую лодочку параллельно берегу. Старая береста хоть и рассохлась, но воду держала - щели были замазаны древесной смолой, сплавленной с шерстью, и лодка приобрела странную рыже-бурую, пятнистую окраску, какой бывает шкурка июньского олененка. Володька примотал лодку к кусту, чтобы береста намокла и не треснула, когда мы в нее будем садиться, велел мне ждать у берега, а сам пошел в лагерь за вещами.
  
  Я ждала его и рассматривала тонкое, выточенное из кедровой доски весло с бирюзовыми осколками абалоновых раковин, вкрапленных в темную, полированную ладонями ручку, плоскую вогнутую лопасть, окованную тонкими медными пластинками. Меня стало клонить в сон, голова моя стала падать на грудь... и тут я вздрогнула и вскочила на ноги. Уголком глаза я увидела появившуюся на миг из дрёмы мокрую плоскую мордочку и горбатую спинку выдры.
  
  - Ну что, погребли! - Володька кинул в каноэ рюкзак. На плече у него был короткий карабин.
  
  - Ты что, на самом деле решил их убивать?
  
  - А ты что думала? Я сегодня чуть с ума ночью не сдвинулся, тут так - или они меня, или я их.
  
  - Да ведь это же все чепуха, глюки. Если и есть что, то надо просто пойти к врачу, он пропишет что-нибудь успокаивающее и все пройдет. Ты что, на самом деле веришь в то, что живые выдры к тебе приходят, во всех этих бабок с приворотами? Мне самой из-за твоих рассказов они в глаза лезут, но я понимаю, что все это фантазия.
  
  - Уже лезут? Ну, тогда через пару дней ты не так запоешь.
  
  - А если их не будет на реке?
  
  - Ну, тогда значит, фантазия, как ты говоришь. Успокоимся и будем пить таблетки. Поплыли!
  
  
  * * * * * * * * * * * * * *
  
  
  Мы дали лодчонке волю, и она сама понесла нас по течению. Река постепенно стала шире, и мы плыли медленно вдоль берега, нагибая головы, когда каноэ проходило под наклоненными замшелыми стволами ив, и отталкивая веслами речной мусор - куски коры и обломанные ветрами сосновые ветки. Лодка просела, но держала, не текла, и только слегка покачивалась, когда Володька направлял ее веслом. Мне уже стало вериться, что мы поплаваем так с часок-другой и вернемся в деревню... и не такой уж плохой получится выходной.
  
  - Вон она, та излучина! Видишь?
  
  Действительно, река стала поворачивать, и справа показалась темно-серая гравийная коса.
  
  - Бери второе весло, греби к левому берегу, давай, давай, надо за то вон дерево ухватиться, чтобы не сносило!
  
  Я заработала веслом и мы, выгребая изо всей силы, стали приближаться к полузатопленному в воде еловому стволу. Володька потянулся к дереву, чуть не перевернув каноэ, и замотал веревку за мокрый голый сук.
  
  - Вот так. Теперь подождем. Доставай пока, что там есть в рюкзаке, перекусим.
  
  Я разломила хлеб надвое, и мы стали жевать его и запивать водой, черпая ее горстями из-за борта. Время шло, облака стали гуще, и хоть солнца видно не было, оно, должно быть, уже перевалило за хребет. Стало темнее и прохладнее. Через два часа будет совсем темно, а вверх по течению грести непросто. Надо было отправляться назад.
  
  - Ну все, место красивое, посмотрели, полюбовались, перекусили, да и домой пора.
  
  - Погоди, Ань. Погоди еще чуток...
  
  Мы просидели, не двигаясь, еще минут десять, и я опять уже была близка к тому, чтобы задремать, как тут лодка качнулась. Володька осторожно снимал с плеча карабин.
  
  По косе прыгали три бурых зверька, сгибая спины, как гусенички - листомеры. Они добегали до воды, трогали ее лапками и отскакивали назад. То ли они играли, то ли искали что-то в журчащих струях...
  
  Грохот винтовки оглушил меня, и я чуть не упала через борт от неожиданности. На темном гравии, как цветок гвоздики на могильной плите, алело яркое пятно. Володька передернул затвор.
  
  - Не смей - заорала я и схватила его за локоть. Он, не смотря в мою сторону, отпихнул меня на дно лодки. Прогремел второй выстрел, третий, четвертый. Пули со звоном отскакивали от гранитной гальки
  
   - Уходят сволочи! - Володька сдернул лубяную петлю с сука и схватился за весло. Уцелевшая выдра бежала вдоль берега короткими неуклюжими прыжками.
  
  - Сейчас, сейчас я тебя достану - бормотал он, бешено работая веслом. Со лба у него тек пот и на руках вздувались вены. Я потянула к себе карабин за ремень и скинула его через борт лодки в воду.
  
  - Ты что наделала? - завопил Володька, не прекращая грести - как я теперь ее возьму?
  
  Каноэ выскочило на стремнину и понеслось к противоположному берегу. В лодке уже плескалась вода, поднимая со дна всякую труху и заливая мне ноги.
  
  - Греби, греби, греби!!!
  
  Каноэ несло на зализанный течением гладкий камень, на полметра торчащий из воды у самого берега. На камне, расставив перепончатые лапы, сидела выдра, изогнувшись всем телом и свесив в воду длинный гибкий хвост. Володька встал в шатающемся каноэ во весь рост и наотмашь ударил веслом выдре по лапам.
  
  - Есть! Моя взяла!
  
  Каноэ перевернулось и, облегченное, закружилось, как упавший в водоворот листок.
  
  
  * * * * * * * * * * * * * *
  
  Я барахталась в темной, обжигающе ледяной воде, не в силах выгрести к берегу.
  
  - Помогите!!! - как через вату услышала я крик. Володька, резкими движениями выбрасывая из воды руки, пытался доплыть к камню. Наконец он ухватился за него, но мокрые пальцы соскальзывали опять и опять. На камне стоял маленький, как ребенок, человек, с плоским лицом и длинными черными волосами, блестящими от воды. На плечи его была накинута бурая гладкая шкура, приоткрывающая мертвенно-белую кожу на груди и животе. Он протянул руку Володьке... но вместо пальцев в воду свесились только алые окровавленные сухожилия, обрамляющие торчащий острый обломок кости.
  
  Голову мне захлестнуло волной и последнее, что я успела почувствовать, это прикосновение мягких гладких лап, обнимающих меня сзади, и тянущих вниз, к жарким, потрескивающим бревнам, рассыпающим оранжевые искры.
  
  
  * * * * * * * * * * * * * *
  
  Все-таки он с нами. Хоть чуть-чуть, но с нами.
  
  Рыбы поедают тех, кто не хочет, чтобы их спасли выдры. Но выдры поедают рыб. И какая-то его частичка все же смотрит на огонь Куктакаа моими глазами. Мы можем видеть глазами людей. Почему бы людям не видеть мир глазами выдр?
  
  Я не скучаю о той, прошлой жизни. Здесь все то же самое, что было и раньше - приходится добывать еду, ждать, иногда радоваться, чаще скучать. Иногда спасать того, кто не отказался быть спасенным. Иногда оплакивать того, кто не пожелал избавления и выбрал войну. И сидеть у костра, слушать и бормотать слова, усыпляющие живых и успокаивающие мертвых...
  
  Расступись Огонь-Вода
  Ласгrалниi Куктаqаа
  Наимукs Алтикwaмаа
  Алуijлаа Tеqаstvа...
Оценка: 4.30*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"