зимняя оттепель в острозвездном сиянии, что клонится за полночь, когда темнота прилипает к земле, и ветви деревьев почти не видны, оплетенные туманной облачной гарью, а месяц едва намечается-просвечивает кантом чуть более явным справа от серо-лунного пятна, размытого непрозрачно-пустым, светло-безразличным фёном;
ноги шагают легко, несмотря на неровности грязно оттаявшей почвы,
взгляд впечатан в точечный свет иксообразно распятого, перпендикулярно мечеопоясанного Ориона - моего спутника в зимненочных странствиях - ах!..
даже если развести руки во всю ширь, сомкнув за спиной оборотную сторону ладоней, ростками ногтей намертво привязать правую часть к левой, и тогда не удастся открыться ночному теплу настолько, что оно заполнит сердце не кровью, но лентами разреженно-воздушного внепространства в снулых древах...
задыхаясь, скорее-быстрее, иначе не успеть!..
шершавой ладонью касаюсь коры гладкой, словно вода ночного озера в безветрие лунном - жива!..
пальцы рук тонко и прочно отрастают-пронизывают-пробираются вглубь поверхностно-земного слоя, укореняя меня через вязкую жижу в мерзлой планетарной коре;
лиловые губы недавних ран отворяются, выпуская нежные стебли, вскормленные внутренностями, недоступными свету, и тут же призрачные травы эти начинают слабо фосфоресцировать, больным свечением вторя тонкому звону тишины и легчайшему диссонансу несоответствия ног, вытянутых, многократно истонченных, многообразно изломанных, и застывших между звезд веточками, палочками, почками - этим предлиственно-доцветочным весноожиданием в нежданно-живительной оттепельной лимфе...
поверьте, нет ничего более естественного, чем ощущать многократно окольцованную внутреннюю древоволокнистость, в которую обратились ранее бесполезные волосы и артерии - неожиданно созвучный союз, призванный внезапным дуновением ветра!..
пять привычных чувств утратили свою первоочередную значимость, но шестое... пористой кожистой оболочкой, двойным стекловидным телом, всеми вкусовыми сосочками, внутренним ухом-слухом и искривлённой носоглоткой - разве сравнятся они, некогда нужные, с ощущением - соком от соков столь древних, что они помнят сотворение мира, с чувством, которому нет ещё названия, ибо эльфы, рожденные в нашей параллели, не знают своего предназначения и не могут измыслить для него имярек...
назвать ли себя жесткой, сухой, полой внутри травою, с запахом пряно-жаркого лета, когда встаёт новолуние над склонами холмов, подернутых оттепельно-тяжким снегом?..
или неизменно дымно-сизо-зеленоватой можжевеловой веткой, надломленной недавней бурей?..
выдумать ли себе имя из островных садов Гесперид, сейчас погребенных под первым их снегом, клейко-талым?..
взять ли именование альпийского разнотравья, горно-хвойного редколесья, зимней поросли упрямых подснежников, обманутых январским потеплением?..
зачем?!..
всё и так понятно, древесная сущность!.. вспомнила наконец-то о своём радостном одиночестве, взгляде чернее ночи, опрокинутом вовнутрь собственной неделимости по обе стороны зимы: осенне-медленно-губительной и весенне-неизбежно-безнадежной, а посередине их мягко уместилась (надо было заполнить если не пулевыми ранениями дальних сверхновых, то чем столь же безупречным) вся вселенная, всё мироздание - как ни назови - исключительно-только-всего-лишь моё...