Квашнина Елена Дмитриевна. Легенда о Жанне Д'Арк

ОТ АВТОРА

Русский читатель за последние десять лет привык к тому, что в средствах массовой информации с удивительным постоянством развенчиваются мифы и легенды родной истории. Читатель привык. И уже считает мифы характерной чертой отечественной исторической науки. А напрасно. Ложью, фальсификациями, тщательно скрываемыми тайнами истории может похвастаться любая страна. Отголоски этих тайн слышны и поныне, причем в разных уголках мира.

Когда-то давно, на уроках истории средних веков в шестом классе мальчишки и девчонки с замиранием сердца слушали рассказ учителя о Столетней войне между Англией и Францией (1337 - 1453 гг.). И чья-нибудь рука неумело рисовала на полях тетрадки закованную в латы Жанну Д'Арк. Еще бы! Сгореть заживо на костре, защищая свою родину, - это вам не фунт изюма! В одном из параграфов учебника даже была статья под названием "Народная героиня Жанна Д'Арк". Вот выдержка из этой статьи: "В подъеме народной борьбы против захватчиков большую роль сыграл подвиг Жанны Д'Арк. По описанию современников, это была высокая, сильная и выносливая крестьянская девушка. С детских лет Жанна видела вокруг себя бедствия народа. На ее родную деревню не раз нападали враги. Позже Жанна говорила, что ее "точно змея жалила в сердце скорбь о несчастьях милой Франции". Жанне не было и восемнадцати лет, когда она покинула родные места, чтобы принять участие в борьбе за освобождение родины. С большим трудом девушка добралась до крепости на Луаре, где находился наследник престола, и добилась с ним встречи. Придворные поняли, что ее глубокая вера в победу может поднять боевой дух войск. Поэтому Жанне был дан отряд рыцарей, который влился в войско, направляющееся на помощь Орлеану...". Ну и так далее. Авторы учебника не хотели или не могли сказать правду. А скорее всего, просто не знали, что эта легенда являлась одной из версий (и при том весьма противоречивой) произошедших в действительности событий. Познакомиться с трудами французских историков и, прежде всего с книгой Робера Амбелена "Драмы и секреты истории" было трудно. Тайны в Легенде о Жанне Д'Арк начинаются с самого первого слова. Взять хотя бы то, что при жизни Жанна никогда и никем не называлась Д'Арк, а только Жанной Орлеанской Девственницей.

РОЖДЕНИЕ ОФИЦИАЛЬНОЙ ЛЕГЕНДЫ.

Автором первой легенды был директор национального архива (1831 г.) Мишле. Он создал шеститомную "Историю Франции", не особенно сообразуясь с доступными ему документами. Обычно так поступают, выполняя социальный заказ. Примеру Мишле последовали и другие историки. Ярким примером является "Полный курс истории Франции" Д. Бланше и Ж. Пинара за 1890 год. Авторы рассказывают о Жанне следующее:

"... "Дочь народа" увлекла народ за собой, решив выдворить англичан из Франции. То была дочь пахаря, Жака Д'Арка, и супруги его Изабеллы Роме. Она родилась в деревушке Домреми, в Лотарингии ... То была набожная, трудолюбивая девушка, простодушная и наделенная благородным сердцем".

Бессмыслиц и противоречий в данном тексте, как указывает Робер Амбелен, хватает с избытком. Но мы остановимся только на наиболее интересных.

В ходе процесса, подвергшего ее осуждению, как ведьму, Жанна с высокомерным презрением отвергла утверждения, будто она пасла домашний скот или работала по хозяйству. Несколько позже, на процессе, ставившем целью оправдать Жанну, секретарь королей Карла VI и Карла VII Ален Шартье заявил: "Создавалось впечатление, что эта девушка воспитана была не в полях, а в школах, в тесном общении с науками". Она, по рассказам очевидцев, изумила Карла VII и герцога Алансонского мастерством в верховой езде, в играх, распространенных среди знати (кентен, игра в кольца) и требовавших совершенного владения оружием.

Что же касается фамилии Д'Арк, то ее никто не называл по этой фамилии чуть ли не до нашего времени. Сама же она в ходе осудившего ее процесса не раз заявляла, что ей не ведома ее собственная фамилия, уточняя при этом, что зовут ее Жанна Девственница и что в детстве ее называли Жаннетой, дабы не путать с ее крестной матерью Жанной Д'Арк (с этой тезкой Девственницы мы еще столкнемся в нашей истории). На вопрос о родителях Жанна Девственница ответила конкретней. Родителями назвала Жака и Изабеллу Д'Арк, выговаривая "Тарк" вместо "Д'Арк". Выходит, сама она эту фамилию носить не собиралась?

Жан Новелонпон, частенько бывавший в гостях у семейства Д'Арк, на процессе по оправданию Девственницы дал отрицательный ответ на вопрос судей о том, был ли он знаком с матерью Жанны. Сам собой напрашивается вывод, что супруги Д'Арк не были подлинными родителями Жанны.

"БЕДНЫЙ ЗЕМЛЕПАШЕЦ" Д'АРК.

У этого семейства еще до XV века был герб: "На лазоревом поле золотой лук и три скрещенные стрелы с наконечниками, две из которых окованы золотом и снабжены серебряным опереньем, а третья - из серебра с золотым опереньем, с серебряной главой, увенчанной червленым львом".

В средневековой Франции подобные гербы у "землепашцев" - явно большая редкость.

Интересующее нас семейство было родом из Арк-ан-Барруа, откуда и происходит ее фамилия. Еще в 1380 году оно обладало несколькими небольшими ленами (лен - феодальное земельное владение). Сам "бедный землепашец" Жак Д'Арк родился в 1375 году в Сеффоне, в старинном рыцарском семействе. Так получилось, что ветвь, к которой принадлежал Жак, из-за Столетней войны разорилась и временно утратила дворянское звание. Тем не менее, Жак женился на знатной девице Изабелле де Вутон по прозвищу Римлянка (она совершила паломничество в Пюи, что приравнивалось к паломничеству в Рим). Ряд ученых пользуется в своих исследованиях этим прозвищем, ибо оно маскирует знатность Изабеллы, о которой свидетельствует истинная фамилия. Богатством правда Изабелла не обладала, но зато ее семья гордилась брачными связями с известными дворянскими семьями.

Итак, Жак женился и стал жить в Домреми, где за счет доходов от прежних ленов он брал в аренду обрабатываемые земельные участки. В 1419 году Жак Д'Арк был дуайеном (старостой) Домреми, где командовал лучниками местного ополчения. А еще он был генеральным откупщиком в этих местах, управлял сеньорией Домреми, взимал подати, командовал небольшой крепостью на острове, руководил операциями полиции. Наконец, в Гре у него была небольшая усадьба. Его ежегодный доход составлял пять тысяч золотых франков. Так был ли Жак Д'Арк представителем крестьянской бедноты?

У Жака от Изабеллы де Вутон по прозвищу "Роме" было несколько детей, один из которых, Пьер, в 1436 году получил от герцога Карла Орлеанского звание рыцаря Дикообраза. Для получения этого ордена требовалось быть дворянином и иметь предков - дворян не менее чем в течение четырех поколений. Кроме всего, представители другой ветви этой семьи уже с 1408 года в разном качестве служили при дворе короля Карла VI. Становится очевидным, что официальные сообщения, изображавшие Жанну Девственницу дочерью бедных крестьян, не более чем миф.

ТАИНСТВЕННЫЙ РЕБЕНОК.

Здесь надо рассказать сразу о двух таинственных детях, чтобы потом стало более ясным настоящее социальное положение Жанны Орлеанской Девы и механизма тех интриг, которые плелись вокруг нее на протяжении всей ее жизни.

В средневековом обществе Франции существовали различные социальные категории: крепостные крестьяне (сервы); вилланы; буржуа (разночинцы); духовенство; знать. Но выделялись и несколько необычные категории: "... например, подкидыши - дети, брошенные на произвол судьбы, которых взял под свое покровительство сеньор данного лена. В этом случае они были крепостными (сервами). Незаконнорожденные отпрыски знати, рожденные матерями, числящимися по разряду разночинцев, и непризнанные своими отцами, пользовались в лене определенными привилегиями и занимали несколько особое положение. Бастарды (дети, рожденные матерями из разночинцев или из знати - прим. Е.К.), официально признанные как таковые, считались дворянами и просто должны были иметь на гербах своих родителей особый геральдический символ, так называемую черную полосу (знак незаконнорожденности)" (см. книгу Р. Амбелена).

Ясно, что лучше было оказаться бастардом знатного семейства, чем законным чадом разночинца. Таинство брака в глазах знати вовсе не стояло на первом месте. И бастарды были почти в каждой знатной семье. Особенно прославился в этой области Людовик герцог Орлеанский. Его называли и проще - Луи Орлеанский.

Начиная с 1392 года, короля Карла VI периодически поражали приступы безумия, перемежавшиеся периодами ясного сознания. Но безумный или в ясном сознании, король давно не выносил вида королевы Изабо. Он жил во дворце Сен-Поль с дочерью нормандского "барышника" Одеттой де Шандивер. Королева Изабо Баварская платила мужу той же монетой: "Король сильно стесняет меня, когда он безумен, и еще больше, когда он таким не является ..."

Королева жила во дворце Барбетт, где не боялась быть избитой до полусмерти Карлом VI. И каждый день она принимала там своего деверя, красивого и во всех отношениях блестящего Луи Орлеанского. Она не стеснялась показываться с ним на людях, вызывая этим возмущение в народе. Их связь началась в 1397 году и продолжалась до самой смерти Луи Орлеанского. Никто теперь не узнает, была ли то дань моде или истинная любовь. Мы же попробуем исходить из того, что это были искренние чувства.

От связи королевы Изабо с Луи Орлеанским на свет появилось несколько детей. Поговаривали, что герцог Туренский, родившийся в 1398 году и умерший от отравления ядом в 1416 году, являлся отпрыском этой связи, так же как и его младший брат Карл, наследник французской короны (будущий Карл VII). Существовал и еще один ребенок, родившийся примерно в 1403 году, ставший впоследствии известным как Жан Дюнуа Бастард Орлеанский. Его матерью считалась официальная любовница Луи Орлеанского Марьетт Д'Энгьен. Но кое-какие данные позволяют предполагать, что Марьетт согласилась спасти честь одной очень знатной и высокопоставленной дамы и только играла роль настоящей матери, в то время как Луи Орлеанский действительно был отцом Жана графа Дюнуа Бастарда Орлеанского. А кто мать? Невольно напрашивается вывод: Изабелла Баварская. Тем более, что к моменту рождения Бастарда Орлеанского его уже нельзя было выдать за одного из сыновей Карла VI. Король полностью отказался от какого-либо общения с женой.

Если все вышеизложенное - правда, то становится понятным отношение Карла VII к Бастарду Орлеанскому, его терпимое отношение ко всем выходкам и проискам Жана графа Дюнуа. Ведь они были или сводными, или родными братьями.

Именно в этот период в Париже появляется уже встречавшаяся нам ранее дама по имени Жанна Д'Арк, свояченица Жака Д'Арка и будущая крестная мать Девственницы. Предположительно именно она помогала решить все организационные вопросы, связанные с первыми месяцами жизни Жана Дюнуа: перевозки с места на место ребенка, поиски кормилицы, сохранение тайны и т.д.

В июне 1407 года небезызвестная Жанна Д' Арк вновь объявляется в Париже. Королева Изабо в тот момент на пятом месяце беременности и уж совершенно точно не от короля. Очевидно, свояченицу Жака вновь призвали на помощь, чтобы заранее подготовить все необходимое к моменту рождения еще одного ребенка.

В среду 10 ноября 1407 года (по юлианскому календарю, а по григорианскому - 21 ноября), "в два часа пополуночи", королева Изабо родила ребенка, "умершего в тот же день и отвезенного в Сен-Дени". Во всяком случае, так сообщает аббат Клод де Вилларе во "Всеобщей истории французского королевского дома". В первом издании этого труда (1764 г.) этого ребенка аббат называет Филиппом. Позже, во втором издании (1770 г.) Филиппа заменила девочка по имени Жанна. В третьем издании (1783 г.) нет и попытки исправить ошибку, допущенную тринадцатью годами ранее: "Жанна, прожившая всего лишь один день". Не странно ли? Дело в том, что аббат де Вилларе сначала пользовался таким источником, как "Генеалогическая и хронологическая история Французского королевского дома" (1726 - 1732 гг.) отца де Сент-Мари. Этот автор называл ребенка Филиппом. Де Вилларе в своем первом издании послушался его, но затем внес странную поправку, переименовав Филиппа в Жанну. Может быть, изменение было вызвано вмешательством высокопоставленных лиц или появлением новых, более достоверных источников информации? Это не-удивительно, так как де Вилларе занимал должности, позволившие ему знакомиться с недоступными для многих архивными документами. Что бы там ни было, сам де Вилларе свой поступок никак не объясняет. А после его смерти историки вновь возвращаются к версии о рождении мальчика, именуемого Филиппом.

Оставим в стороне половую характеристику ребенка. Ясно и так, что она под сомнением. Посмотрим, что было дальше.

Преждевременная кончина дитя погрузила королеву Изабо в глубокую скорбь. Особенно, если учесть, что с похоронами младенца весьма поспешили: "... Дитя сие прожило недолго, и близкие... едва успели наименовать его... и окрестить малым крещением... вечером следующего дня (т.е. сразу после крещения, - Е.К.) отвезли тело в аббатство Сен-Дени... и погребли его... в часовне короля..." ("Хроники монаха Сен-Дени").

Все это время королева провела в слезах. Луи Орлеанский часто навещал ее, дабы утешить и смягчить скорбь. Но в канун дня святого Климентия, чуть менее чем через две недели, "безутешные" родители по сообщению той же "Хроники" "весело" ужинают.

Во всей этой истории много неясного. Почему, например шестерых детей королева рожала во дворце Сен-Поль, а последнего - во дворце Барбетта? Почему при родах не присутствовали главные члены короны и дамы, которым надлежало принять на попечение новорожденного: гувернантка; лейб-кормилица; пеленальщица; горничная; запасные кормилицы и прелат высокого церковного ранга? Никого из вышеперечисленных лиц возле королевы не было. Почему ребенка похоронили так быстро, вопреки принятым традициям? И быстро же утешилась мать, славящаяся своим истинным чадолюбием?

Вероятно, окружающие знали, что сей младенец - плод прелюбодеяния и от него необходимо скорее избавиться. Вероятно, близкие королеве люди знали, что ребенок будет тайно перевезен в другое место, в деревню под Парижем. Это не первая в истории Франции инсценировка смерти отпрыска королевского дома. Заменить в кружевных пеленках здоровую девочку на мертвого мальчика очень просто, если заранее приготовиться к такой подмене и если близкие королеве люди заинтересованы в сохранении тайны. Но откуда мог появиться мертвый мальчик? В самом деле, не специально же его убивать? В Париже (да и в других крупных городах) присутствовало очень много военных, что предполагало очень высокий процент соблазненных, да и просто изнасилованных девушек. И если знать, как правило, не отрекалась от своих незаконнорожденных отпрысков, то простой люд занимался этим повсеместно. Недаром перед церквями, у самого входа, специально стояли походившие на корыта "скамейки для подкидышей". В них и оставляли матери из простонародья своих незаконнорожденных младенцев.

Та зима 1407/1408 гг. была лютой, страшной: "Мороз длился шестьдесят шесть дней, да такой крепкий, что когда настала оттепель, то парижский Новый мост обвалился в Сену". У церквей находили много замерзших детей. Но мальчик? Французские историки (Лами, Амбелен и т.д.) считают, что это было сделано специально - замести следы. Автору данной статьи кажется по-другому. Скорее всего, труп младенца для подмены был доставлен во дворец немного ранее рождения ребенка. Никто не мог знать заранее, каков будет пол новорожденного, а тратить время на поиски подмены после родов, значит включить в число посвященных большее количество людей. Это чревато серьезными последствиями. Да и подмену найти уже труднее, что увеличивает степень риска. Отсюда и несоответствие между половыми характеристиками детей.

Читатель может задаться вопросом: для чего столько хлопот? А ,правда? Почему королева не сделала аборт? Почему не оставила бастарда при себе? Наконец, почему не воспользовалась услугами раз ее уже выручившей Марьетты Д'Энгьен?

Аборт в те времена и в той среде не делался. Аборты вообще карались смертной казнью. Положение королевы не облегчило бы в случае чего участи Изабо Баварской, особенно если учесть наличие у нее многих недоброжелателей и врагов, главным из которых был король. Да и Луи Орлеанский на это бы не пошел. Кроме того, Изабо Баварская действительно нежно и страстно любила своих детей, пока они не подрастали. Но и оставить ребенка при себе она не могла. Во-первых, доподлинно было известно, что Карл VI не является отцом ребенка. Во-вторых, постоянно бы существовала реальная угроза жизни и здоровью дитя, использование его в политических интригах (что, впрочем, впоследствии и случилось). В-третьих, если бастард не был позором для мужчины, то для замужней женщины или даже для девушки он был чем-то постыдным. С другой же стороны дети представляли собой моральное, а то и политическое богатство в связи с возможностью заключения выгодных браков и использования в интригах. Исходя из всего перечисленного выше, ребенка нужно было передать на воспитание в надежные руки. И сделать это очень быстро, сохраняя тайну рождения, чтобы никто не смог воспользоваться ситуацией, завладеть малышом или даже убить его.

Возможно, Марьетта Д'Энгьен и согласилась бы еще раз опозорить себя в глазах общества, выручая из затруднительного положения свою королеву. Но к тому моменту она уже оставила сей бренный мир.

А что же отец? Разумеется, Луи герцог Орлеанский не оставил бы на произвол судьбы свое чадо, сделал бы для него все необходимое и сумел бы защитить. Только и его уже не было на свете. Через тринадцать дней после разрешения королевы от бремени, после того, как история с инсценировкой смерти новорожденного благополучно завершилась, знатные любовники позволили себе отметить удачный исход дела "веселым ужином" (автор статьи ранее уже упоминал об этом событии). Возвращаясь с этого ужина, герцог Орлеанский был злодейски убит.

ДОМРЕМИ.

Время выждали и следы запутали преотличнейшим образом. В ходе нашего расследования период в целых два месяца остается совершеннейшим темным пятном. Где содержали ребенка? Кто за ним приглядывал? Почему его только через два месяца перевезли в деревню? Дожидались пока подрастет немного? На все эти вопросы ответов нет даже предполагаемых. Правда сохранилась одна устная традиция. Но опираться на нее невозможно, так как даже Робер Амбелен, упоминающий о ней, не считает возможным называть какие-либо имена. Все же для соблюдения логики данной статьи автор счел необходимым привести этот отрывок из текста книги Амбелена целиком:

"... об одной устной традиции, зафиксированной самыми надежными источниками: в одном замке в Гюйени, в 1936 году, некий морской офицер, убитый при Дюнкерке в мае 1940 года, якобы нашел много архивных средневековых документов, связанных с только что купленной им усадьбой и содержавших некое командировочное удостоверение 1407 года, в котором некто, кому оно предназначалось, находившийся тогда в Париже, был призван во дворец Барбетт для того, чтобы принять под свою ответственность младенца, какового надлежало в сопровождении 14 вооруженных людей отвезти в Домреми, в Барруа. Морской офицер, бывший студент Католического института, с трудом расшифровавший тогдашний почерк, потрясенный своим открытием, помчался в Париж и сообщил о нем Монсеньору Бодрийяру, ректору института, который собрал специалистов, заверивших его в подлинности документа. Его не вернули офицеру, его владельцу. Как мы проверили, все это происходило в католических кругах старого толка. За неимением других сведений мы воздержимся от того, чтобы учитывать этот документ. Мы упоминаем о нем для памяти, из соображений скромности не упоминая никаких имен, допуская, что его существование могло быть реальным".

Допустим и мы, что такой документ реально существует. Уж кому, как не русскому человеку знать о любви определенных лиц прятать понадежней документы, если они опровергают официальные легенды. Но вернемся к деревушке Домреми.

Января 6 дня 1407 / 1408 годов (по григорианскому календарю - 17 января) в Домреми ночью начался переполох. Вот как описывает это событие сенешаль Берри Персиваль де Буленвиллье в письме к герцогу Миланскому:

"В ночь на Богоявление люди с факелами нарушили обычный покой. Поселяне, не ведая о рождении Девственницы, бегали взад и вперед, пытаясь выяснить, что же произошло, после того, как их призвали отпраздновать это событие".

Между тем, трудно себе представить, чтобы жители деревни, в которой и всего-то было 34 хозяйства, в течение целых девяти месяцев не догадывались о беременности Изабеллы по прозвищу Роме. Тем более, друзья и соседи должны были уже некоторое время готовиться к тому моменту, когда добропорядочная супруга Жака Д'Арка, управителя, разрешится от бремени., Двадцать лет спустя жители Домреми не лукавя засвидетельствуют перед двумя уполномоченными, присланными церковным судом из Пуатье для расследования, что малышка появилась в деревне днем и что означенная Жанна была известна в этой деревне, как дочь Изабо Баварской и герцога Луи Орлеанского.

Надо полагать, уполномоченных такая крестьянская прямота поставила в затруднительное положение. И все же они зафиксировали сведения, полученные в Домреми. Ко всему прочему выясняется, вопреки общепринятому мнению, что не только крестьяне Домреми оказались посвященными в тайну происхождения Жанны. Под прозвищем Орлеанская Девственница она была известна задолго до того, как освободила город Орлеан. Архиепископ Амбренский в письме к Карлу VII (март 1428 года) уже называет ее Орлеанской Девственницей, а, между прочим, она еще преспокойно обретается в тот момент в Лотарингии, еще никто не знает (или не должен знать), что, прежде всего, она собирается освободить Орлеан. В данном случае прозвище Жанны выглядит, как указание на принадлежность к Орлеанскому дому.

Всем уже, думаю, ясно, что происхождение нашей героини особой тайны не составляло. Как же она росла в Домреми, как воспитывалась? У автора этой статьи слишком мало данных, но и тех, что есть, вполне хватит, чтобы сделать вывод: она получила очень неплохое образование и все те умения и навыки, которые необходимы даме знатного происхождения. По воспоминаниям лиц, лично знавших ее, она отличалась хорошими манерами, знанием этикета. Речь ее ничем не напоминала простонародный говор крестьян. При дворе Карла VII ее манеры никого не удивляли, но никого и не оскорбляли, ибо не были вульгарными.

Управляющий от имени короля небольшим городком Вокулер, возле которого и находилась деревушка Домреми, Робер де Бедрикур, скорее всего, был обязан "присматривать" за Жанной, попутно обучая ее кое-чему, в том числе и воинским искусствам. Зачем? Зачем девице благородного происхождения умение владеть оружием, разбираться в военных действиях? Может быть, Робер де Бедрикур учил ее тому немногому, что хорошо знал сам? А, может, был специальный расчет? В любом случае, это только предположения автора данной статьи, основанные на косвенных данных.

Надо сказать, что Жанна тепло относилась к управляющему Вокулером, часто употребляя выражение "добрый Робер". "Добрый Робер" так же тепло относился к Жанне. Он сквозь пальцы посмотрел на поездку Девственницы в Нанси (январь 1428 года), что бы побеседовать с герцогом Лотарингским. Официальным поводом для поездки послужило приглашение Жанны, как ясновидящей и целительницы, для излечения хворобы герцога. Самое интересное, что ни до той поездки, ни после никто не упоминал, и ничто не свидетельствовало, что Девственница занималась целительством. Даже слухов таких не ходило. Из чего напрашивается вывод, что приглашение попользовать герцога своими средствами являлось лишь ширмой.

В Нанси к тому моменту собрался целый "военный совет": сам герцог Лотарингский, герцог Барский - Рене Анжуйский, Жан де Дьелуар. Во имя чего он собрался? И о чем могла беседовать простая крестьянка Жанна с лидером этого "совета" герцогом Лотарингским? Вряд ли это станет когда-нибудь известно. А догадки можно строить самые разные. Зато благодаря "Бюллетеню общества археологии и Лотарингского исторического музея" (Нанси, 1929 г.) стал известен другой, не менее любопытный факт той поездки Жанны:

"В январе 1428 года на площади замка в Нанси Жанна ... верхом на лошади приняла участие в турнире с копьем в присутствии знати и народа Лотарингии".

"Если учесть, что турниры и боевые игры были исключительно уделом знати, что вокруг ристалища выставлялись щиты с гербами, осведомлявшие о составе участников, то трудно допустить, будто герцог Карл Лотарингский и знатные господа герцогства примирились бы с тем, что на боевого скакуна взгромоздили крестьянку, что она участвовала в состязании между знатными господами и что она была вооружена копьем, пользоваться которым могли одни только рыцари" (см. книгу Р. Амбелена).

Если факт, сообщенный "Бюллетенем", правдив, то приходится признать, что в присутствии герцога Лотарингского Жанна воспользовалась привилегией, совершенно недоступной для крестьянки. Почему же ей это позволили? Очевидно, при дворе герцога Лотарингского знали или догадывались, что Жанна - принцесса королевской крови. Именно принцессе, а не простой крестьянке за проявленное умение в боевых играх был преподнесен в подарок великолепный вороной скакун.

Из поездки в Нанси Жанна благополучно возвращается в Домреми. Почти в то же самое время жители Орлеана получают письмо от Жана графа Дюнуа Бастарда Орлеанского (предположительно единокровного брата Девственницы), в котором содержится знаменитое извещение о том, что дева, пришедшая с Лотарингских рубежей, вскоре освободит их город. Письмо это попадает на благодатную, подготовленную почву. Вот уже некоторое время по Франции ходили странные слухи и пророчества, согласно которым страна, которую погубила женщина - Изабелла Баварская, будет вновь отвоевана женщиной же. Якобы с Лотарингских земель поднимется непорочная дева (в смысле: девственница), которая спасет Орлеан, а королевство будет возвращено своему подлинному государю, Карлу VII.

Доказать следующее умозаключение невозможно или очень трудно, но складывается впечатление, что определенные настроения специально и с тонким расчетом подготавливались. В ряде пророчеств, например, упоминалось, что дева придет из "Дубового леса", священного леса друидов. Надо сказать, что этот "священный лес", действительно дубовый, принадлежал Жаку Д' Арку и Жанна часто подолгу гуляла там, особенно возле "Дерева Дам", т.е. возле дуба, у которого по преданиям собираются феи. Кроме того, Жанна была истинной непорочной девственницей. Дефект физиологического характера не позволял ей быть женщиной, о чем свидетельствовали результаты нескольких медицинских осмотров, проводимых как доброжелателями Жанны, так и ее врагами. Т.е. из-за особенностей своего физического строения Жанна не могла иметь полноценных интимных отношений с мужчиной. Она была Девственницей. И именно с большой буквы.

Слишком уж совпадали пророчества с реальной действительностью, совпадали даже в таких тонких деталях. И это весьма подозрительно. Может быть, в мировой истории и зафиксированы случаи, когда пророчества до мелких деталей совпадали с реальной ситуацией, но автору данной статьи они неизвестны. Даже наиболее нашумевшие пророчества Нострадамуса недостаточно конкретизированы. Здесь же мы сталкиваемся именно с конкретикой. Так что не стоит с ходу отметать предположение, что такое необычное появление Жанны Девственницы на политической арене Франции было тщательно спланированной акцией. Зачем? Ответы могут быть самые разные. Но самый простой и убедительный лежит на поверхности. В появлении Девы и французский народ, и захватчики-англичане должны были увидеть промысел божий. Английская королева, исполнявшая в то время обязанности регента, претендовала на французскую корону для своего сына Генриха VI. Кое-какие основания у нее для этого были и по праву рождения, и по салическому праву. Она звалась Екатериной Валуа и была (или, по крайней мере, считалась) единоутробной старшей сестрой Карла VII. Если она и не являлась настоящей дочерью Карла VI, то доказать это было гораздо труднее, чем установить подлинного отца ее младшего брата Карла VII. Таким образом, Карлу VII были необходимы какие-то факты или события, обосновывавшие его претензии и подтверждавшие его права на французскую корону, по крайней мере, в глазах собственного народа. И в этих событиях ясно должен был просматриваться тот самый "промысел божий". А если вдохновленный народ ко всему еще и кинется отвоевывать Орлеан, Париж и другие захваченные англичанами города, то лучшего и желать нельзя. Конечно, это только предположение, и, возможно, все происходило совсем не так. Цели и мотивы могли быть иными.

Как бы то ни было, но еще до отъезда Жанны в Шинон, где в это время находился престолонаследник Карл, из этого самого Шинона в Домреми прибыл человек, о присутствии которого многие французские историки упоминают неохотно, поскольку с ним связаны весьма деликатные обстоятельства. Что же это за таинственный человек? Это Жан Колле де Вьен, королевский гонец, сопровождаемый шотландским лучником Ричардом. Любопытное обстоятельство. Не правда ли?

Жанна, видимо, была готова, поскольку тот час же собралась. И тот час же был создан эскорт для нее, состоящий из рыцарей, оруженосцев-дворян и лучников, - всего семь человек. Эскорт этот - дело рук небезызвестного Робера де Бедрикура, сильно беспокоившегося о безопасности Жанны и настроенного против такого путешествия. Не менее мужа беспокоилась и госпожа де Бедрикур. Она взяла клятву с командира эскорта Жана Новелонпона довезти Деву до Шинона в целости и сохранности. Тревога госпожи де Бедрикур за "жалкую пастушку" весьма необычна, даже если учесть, что Жанна могла и в самом деле обладать некоторыми способностями к ясновидению.

Наша героиня, вопреки опасениям, благополучно добралась до Шинона. Ее там ждали, так как вместо ночлега на постоялом дворе, как следовало бы ожидать, как полагалось бы малоизвестному "феномену" из простонародья, Жанна ночевала во вполне приличном и респектабельном доме у вдовы Гюстава де Куньи, а ее свита поселилась ни много ни мало у королевского оруженосца Г. Тьебо. Тем же вечером Жанну приняла у себя Иоланда Анжуйская, теща Карла VII. Мужчин, сопровождавших Жанну, принял сам Карл VII и долго беседовал с ними, в заключение чего приказал им выдать сто ливров для возмещения их дорожных расходов.

По традиции Жанну должны были задержать стражники у ворот Шинона для выяснения личности, затем ей предстояло бы объяснение с дежурным офицером, затем - с губернатором, и только после этого ей назначили бы аудиенцию у короля, если бы, конечно, ее допустили к нему. Некоторые знатные дворяне иной раз не по одному дню дожидались аудиенции. А тут простая крестьянка. И все же Жанне не пришлось проходить через все эти процедуры. Никто не требовал удостоверять ее личность. По всей видимости, Жанну в Шиноне знали и ждали. Ждали с нетерпением. Уже на следующий вечер Луи XI Бурбонский, главный церемониймейстер королевского двора, принц крови и кузен Карла VII, в сопровождении знатных господ лично спустился из замка в город дабы проводить гостью к королю.

Король долго беседовал с Жанной в стороне от придворных, у оконного проема. После этой беседы, заставившей Карла VII радостно прослезиться, начались уж совершеннейшие чудеса.

Жанну разместили в замке, предоставив в качестве личных апартаментов башню Кудрэ. Ей определили личный штат и военную свиту! Хотя она пока еще не совершила ничего, говорящего о ее ниспосланности небесами. В ее личном штате была фрейлина - Анна де Беллье, из высшей знати. Были паж и оруженосец, оба из очень знатных семей. Оруженосец же по совместительству состоял еще и членом королевского совета. Был так же капеллан, как для принцев крови. Назначили и дворецкого, под началом которого находилась шотландская гвардия из 12 благородных кадетов. Далее - два герольда, три секретаря. Получила Жанна и конюшню из 12 лошадей: 6 парадных коней и 6 боевых. Ей предоставили право иметь свой боевой стяг, что было привилегией знатных сеньоров. Задолго до коронации в Реймсе, бургундский летописец Клеман де Фокемберк уже сообщает, что во всей королевской армии среди французских сеньоров одна только Жанна обладала этим правом "развернуть стяг". Во время той же коронации в Реймсе только один штандарт Девственницы получил право находиться на хорах собора в Реймсе. Жанна умудрилась получить "золотые шпоры", которые могли носить только рыцари. Вручили ей и самые дорогие доспехи, меч ее предполагаемого отца Луи Орлеанского. Изначально этот меч принадлежал национальному герою Франции Бертрану Дю Геклену и сам являлся одной из национальных святынь Франции. Специально для Жанны был выкован боевой топор с ее инициалом, увенчанным маленькой короной. Огромные суммы выделялись на ее личные расходы. Получила Жанна и герб (о нем речь еще впереди). И, наконец, Карл VII предоставил ей последнюю, совершенно невероятную привилегию. Имеется в виду "право помилования", которым Девственница один-таки раз воспользовалась. Вообще ,это право мог осуществлять только сам король. За всю историю Франции данный случай, когда "право помилования" было предоставлено кому-то помимо царствующего монарха, да еще женщине, даже не исполнявшей обязанностей регента, - данный случай был единственным. И все это дочери "простого пахаря", никому не известной ясновидящей? В такое просто невозможно поверить.

ГЕРБ БЛАГОРОДНОЙ ДАМЫ.

Сразу по приезде в Шинон Жанна обзавелась пышным гардеробом: в него входила очень богатая мужская и женская одежда, ткани же были цветов Орлеанской династии. Все оплатил из Лондона герцог Орлеанский Карл. Это означало, что он признавал Девственницу членом названной династии. Ее обычным головным убором был голубой капюшон, украшенный золотыми лилиями (флер-де-лис - королевская лилия, - Е.К.). Таков был обычный головной убор принцев из французского королевского дома.

"Эта Девственница необыкновенно роскошно одета и держится как мужчина. Она неразговорчива и удивительно осторожна в высказываниях. Насколько она любит общество воинов и знати, настолько же ей неприятны посещения и разговоры людей из толпы" (см. Персиваль де Буленвиллье. Письмо герцогу Миланскому). Сдается, что сама Жанна и не думала причислять себя к простому люду.

Ей никогда не присваивали дворянского звания. Зачем? Чтобы подтвердить все те привилегии, которыми она пользовалась? Но в этом не было никакой необходимости, если окружающие и так знали, что по рождению она дворянка, принадлежавшая к одному из самых знатных и древних родов. Гербы, которыми ее наделяли, говорили сами за себя.

"Известно, что ... когда речь шла о возвращении дворянского звания семье, утратившей временно свои дворянские привилегии, что делалось в так называемых "грамотах возвышения", герба ей не полагалось, поскольку таковой у нее уже имелся: такая временная утрата ... вовсе не отменяла права на ношение герба. Она лишь означала, что утрачивалось право ношения тэмбра - украшений, обрамлявших щитовую часть герба, - и временная утрата не помечалась никакой "черной полосой" (см. книгу Р. Амбелена).

Жанне не возвращают "тэмбр" герба семейства Д' Арк, временно утратившего свои привилегии. Жанну наделяют своим собственным гербом, который никогда в прошлом не принадлежал Д' Аркам. Этот герб воспроизведен в книге Ж. Песма "Жанна Д' Арк не была сожжена" (П. - 1960 г.), Э. Вейль-Рейналя "Двойная тайна Жанны Девственницы" (П. - 1972 г.), а так же описан Ж. Жакоби в его исследовании "Знатность и герб Жанны Д' Арк": "щит с лазурным полем, в котором две золотые лилии и серебряный меч с золотым эфесом острием вверх, увенчанный золотой короной". Специалисты считают, что такие короны помещались на гербах "принцев крови" (А. Лаббит. "Начальный трактат о гербе", П. Жубер. "Лилии и львы, введение в искусство герба".). Что касается меча, то многие специалисты склонны видеть в нем пресловутую "темную полосу незаконнорожденности".

У Жана Дюнуа Бастарда Орлеанского в гербе "на лазоревом поле были три золотых цветка лилии ... с серебряной гербовой связкой из трех подвесок, каковые принадлежат Орлеанскому роду, с красным жезлом, концы которого не достают до краев щита" (не правда ли, что наблюдается некоторое сходство с гербом Жанны? - Е.К.). В данном случае роль "темной полосы" исполнял красный жезл и его изображение было убрано, когда Бастард Орлеанский получил от Карла VII королевскую грамоту, наделявшую его титулом законного (!) принца, великого камергера Короны.

В гербе Жанны не жезл, а меч. Меч этот не темного, а светлого цвета. Гербовые судьи умудрились, с одной стороны, сделать намек на незаконнорожденность Жанны, а, с другой стороны, дали понять о ее королевском происхождении, причем и то, и другое было недоказуемым. Намек был слишком тонок, чтобы неспециалист смог разобраться в этих нюансах, а специалисту, понимавшему толк в гербах (таковыми можно считать всех представителей высшей знати), все становилось ясно: и символика герба, и подоплека такой символики, и то, что говорить вслух об этой подоплеке было небезопасно.

Дело вот в чем. Признать открыто, что Жанна - дочь Луи Орлеанского и королевы Изабеллы Баварской, законной супруги Карла VI, значило признать незаконнорожденность этого ребенка, появившегося на свет в результате прелюбодеяния, и, следовательно, значило бы укрепить слухи и подтвердить те же самые предположения о ее "сводном" брате Карле VII, что и так уже было провозглашено его собственной матерью (см. текст Трактата, заключенного в Труа). Но в статье 5-й "Правил, определяющих условия получения французской короны" оговорено, что суверен должен быть рожден в праведном, законном браке, в результате брака его родителей. Так что, признавая Жанну своей "сводной" незаконнорожденной сестрой, Карл VII тем самым лишался права на французскую корону. Вот гербовые судьи и постарались. Герб Жанны говорил о королевской крови и ничего не говорил о незаконнорожденности, только намекал, так как вместо классической "темной полосы" была использована символическая композиция, расшифровка которой являлась непосильной задачей для большинства. Сведущим же людям все становилось ясно, а доказать это они не смогли бы.

ВИДЕНИЯ ЖАННЫ.

Что касается видений нашей героини, то это одно из самых темных мест как в легенде, так и в исторических исследованиях.

Объясняя причины, по которым она оказалась в Шиноне, Жанна говорила, будто с тринадцати лет начала слышать голоса святых, внушавшие, что ей придется отвоевать Орлеан и спасти Францию. Тогда она была сильно напугана и никому не открыла свою тайну. Но голоса святых, - архангела Михаила, св. Маргариты и св. Екатерины, - продолжали беседовать с ней (особенно в "Дубовом лесу" у "Дерева Дам"). Жанна не только слышала голоса. Она иногда и видела святых, и обнимала (так, как обнимают рыцаря при посвящении). То есть происходил феномен материализации всех трех названных ею "святых", материализации трехмерной, что нечасто случается в истории паранормальных явлений. А вот когда она оказалась узницей, то "святые" больше не являли ей свой лик, она слышала лишь их голоса.

Жанна вполне могла страдать галлюцинациями. Если, конечно, исходить из того, что ее отец - Луи Орлеанский. Несколько поколений французских королей заключали внутрисемейные, единокровные браки, женясь на двоюродных сестрах, тетках, племянницах и прочих достаточно близких родственницах. Эта неувядающая забота о чистоте королевской крови в династии Валуа привела к прогрессирующему вырождению. У всех членов данной семьи в той или иной степени наблюдались признаки вырождения. Кое-кто был порочным эротоманом, подверженным приступам жестокой агрессии, а кое-кто страдал и прямыми приступами буйного помешательства (Жанна Бурбонская, ее сын Карл VI). В отличие от своего старшего брата Карла, Луи Орлеанский, как и его отец Карл V, помешательством не страдал. Но зато и отец, и сын были подвержены частым слуховым галлюцинациям и редким моментам ясновидения. Так что экзальтированность Жанны, галлюцинации вполне могли достаться ей по наследству.

Только есть тут небольшая неувязочка. Углубленные исторические исследования, проведенные по распоряжению папы Иоанна XXII, показали, что кое-какие святые, в том числе и названные в начале этой главы, никогда не существовали, как реальные исторические лица. В результате по приказу папы Иоанна XXII их имена были вычеркнуты из святцев. Следовательно, в Домреми, в Шиноне, в Руане Жанна видела, вступала в телесное соприкосновение или слуховой контакт с лицами, никогда не существовавшими в истории, с людьми, которых никогда не было на свете. А ведь именно "святые" женского пола настойчиво рекомендовали ей устремиться на помощь королевству, венчать на царство Карла VII в Реймсе и обречь на провал притязания семейства Плантагенетов, поддержав семью Валуа. Каково, а?

Впрочем, эти видения были палкой о двух концах. С одной стороны, в появлении Жанны "ясновидящей" можно было усмотреть волю божью, с другой - руку сатаны. Карл VII решил (вполне благоразумно, надо сказать) подстраховаться. Для этого церковный суд в Пуатье (1428/1429 гг.) подверг Девственницу проверке. В этой проверке так же участвовали теща Карла VII Иоланда Анжуйская и многочисленные фрейлины. Комиссия по расследованию желала или делала вид, что желала, точно выяснить происхождение видений и голосов, на которые ссылалась Жанна. Выводы, сделанные в результате трехнедельного расследования, комиссия свела в реестре, называемым в наши дни "Книгой Пуатье". Окончательное решение было для Жанны положительным. Выяснилось, что она действительно была девственницей, а это помогло устранить подозрения в колдовстве, так как в те времена твердо верили, что любая колдунья должна была отдаваться сатане в первый же раз, когда ей доводилось участвовать в шабаше. Выяснилось и то, что она - добрая христианка, прилежно соблюдавшая обычаи церкви.

Именно такие результаты и требовались сторонникам Карла VII. Значит, Жанна могла вести престолонаследника Карла на коронацию в Реймс. И бургундская партия (сторонники англичан) никогда бы не смогла обвинить его в том, что троном он обязан колдунье, т.е. Дьяволу.

Чтобы немного развеять туман политических интриг того времени, автор данной статьи позволит себе более глубоко ввести читателя в курс дела. Целью и войны, и интриг была победа в борьбе за французскую корону. За шесть лет до описываемых событий, 21 октября 1422 года, скончался французский король Карл VI. Его официальным преемником являлся малолетний английский король Генрих VI Плантагенет, родной внук покойного. Еще при жизни Карла VI и с его полного согласия в Труа был заключен Трактат (21 мая 1420 г.), согласно которому законным наследником французского престола назначался Генрих VI. Тем не менее, партия арманьяков, главой которой был Карл Орлеанский, не допустила такого решения вопроса о престолонаследии. Все сыновья Карла VI к тому моменту умерли. За исключением Карла VII, но от него отец сам отрекся в вышеназванном Трактате. В глазах партии арманьяков корону по салическому праву следовало передать Карлу Орлеанскому. К сожалению, герцог Орлеанский находился в плену у англичан (он пробыл там 25 лет) и свобода ему "не светила". А вопрос с престолонаследием нужно было решать скорее. В силу этого взоры арманьяков обратились на Карла VII, так как он хоть и был рожден от внебрачной связи, но юридически считался сыном Карла VI, и им легко можно было манипулировать в то время. Отсюда можно сделать вывод, что видения Жанны были удивительно на руку именно партии арманьяков.

Интересные размышления по этому поводу нам оставили современники тех событий. Так папа Пий II, преемник Каликста III, оправдавшего Жанну, писал в своих "Мемуарах":

"Было ли сие дело рук божеских или человеческих? Затруднительно ... для меня решить это. Иные мыслят, что коль скоро раскол воцарился между знатными людьми..., то некто среди них, мудрейший в отличие от прочих, замыслил сей выход, заключавшийся в том, чтобы допустить, будто эта Девственница была ниспослана Господом, чтобы взять на себя это верховенство в делах. Ни один человек не осмелился бы уклониться от исполнения воли Господней".

Вот еще документ, обнаруженный Пьером де Сермуазом в 1937 году в Библиотеке имени Мазарини (рукопись ? 1999, документ ?1):

"Вся история с Орлеанской девственницей была всего лишь политической хитростью, изобретенной придворными Карла VII..; и, веря, что все это совершалось во имя религии и по велению чуда, весь народ Франции устремился туда, как на пожар".

Если уж партии арманьяков были так выгодны видения Жанны, то, может быть, они сами их и организовали? Ведь так называемые "святые" вдруг начали ошибаться в своих "пророчествах" и "наставлениях". Например, св. Екатерина возвестила Жанне, что той предстоит пленить в Компьене герцога Бургундского (Филиппа Доброго), в то время, как пленницей в Компьене стала сама Жанна, а герцог в тех местах и в то время если и был, то только мысленно, о чем не преминули напомнить Девственнице судьи на процессе в Руане.

Трудно сказать, что действительно думают серьезные французские историки о видениях Жанны, но или кто-то успешно манипулировал нашей героиней, или она сама сознательно включилась в эту сложную игру, серьезно и добросовестно играя свою роль. Впрочем, возможен и третий (смешанный) вариант.

ПОДВИГИ ЖАННЫ ДЕВСТВЕННИЦЫ.

Эта глава нашего расследования будет наиболее достоверной, так как именно деяния Жанны меньше всего подлежат сомнению.

Итак, Жанна добралась до Шинона. На второй день уже получила аудиенцию у короля. На третий ... О третьем дне следует рассказать поподробней.

Жанна потребовала в тот день от престолонаследника Карла, чтобы он принес ей в дар свое королевство. Удивленный (?), но не осмелившийся возражать (вероятно, он не был полностью посвящен в происходящее), Карл повелел королевскому нотариусу составить акт о таком даре. В течение нескольких минут Жанна Девственница являлась королевой Франции, а потом она торжественно вручила свое королевство "царю небесному", от имени которого она затем передала его Карлу. Сия трогательная сцена разыгралась в присутствии герцога Алансонского и Ла Тремоя. Герцог Алансонский сообщил об этом на процессе, оправдавшем Жанну (см. Процесс, III). Если учесть религиозные верования того времени, Жанна Девственница тем самым узаконила положение Карла VII как короля. Отныне Карл VII располагал своим королевством "по божественному праву", его положение стало неоспоримым в глазах народа.

Жанна выполнила в пресловутый третий день большую часть миссии, возложенной на нее, - убедила Карла VII в том, что он король "милостью божией". Она сделала это в ущерб законному монарху, будь то малолетний король Англии (в соответствии с правом единоутробности и согласно завещанию), или герцог Орлеанский (в соответствии с салическим правом). Английский король Генрих VI Плантагенет приходился ей всего лишь племянником, герцог Орлеанский - сводным братом, а вот Карл VII - братом родным. "В средние века люди не затрудняли себя особыми принципами, каждый думал о своей выгоде и боролся за нее".

После акта "вручения королевства" на Жанну посыпались почести. Затем трехнедельное разбирательство в Пуатье. А уже в конце апреля 1429 года (в те времена год во Франции начинался на Пасху - отсюда путаница в датировке) Жанна во главе небольшого отряда из семи тысяч солдат оказалась на дороге, ведущей к Орлеану. Сопровождали ее отпрыски знатнейших дворянских родов, как на подбор бывшие талантливыми воителями. Средний возраст знатных соратников Жанны - 25 лет. И ничего удивительного в этом не наблюдается. В те времена дети дворян поступали на военную службу и принимали участие в боевых действиях начиная с 14-ти лет. Самой Жанне на тот момент минуло 20. Она по поводу своего возраста заявила в Шиноне: "Мой возраст составляет трижды семь", т.е. 21 год, а вовсе не 17 лет, как пытается уверить нас официальная легенда.

Ранее упоминалось, что Жанна разбиралась в ведении боевых действий, а ее соратники были по-настоящему хорошими военачальниками. Надо вспомнить и свидетельства о всеобщем народном воодушевлении и народной поддержке. Тогда сразу становится понятным успех Жанны при снятии осады с города Орлеана.

20 апреля 1429 года под вечер Жанна торжественно вступила в охваченный ликованием город. Ее приветствовали лучшие люди Орлеана, называя "Дама Жанна, благородная принцесса ...". Вся власть в городе сразу и полностью перешла в руки Девственницы. "Ее появление воодушевило французское войско и вселило надежду на победу. Французы начали теснить англичан, захватывая одно за другим укрепления противника, построенные для блокады города. 8 мая 1429 года (по григорианскому календарю, - Е.К.) англичане ушли из-под Орлеана. Это был решающий перелом в ходе Столетней войны" (см. учебник по истории средних веков под ред. Н.Ф. Колесникова, М-80, с. 210).

Девять дней длились боевые действия, в результате которых осада с Орлеана была снята. Официальная легенда приписывает все заслуги Жанне. Но не надо забывать, что под ее началом находились: Бастард Орлеанский, впоследствии прославленный полководец; знаменитый Жиль де Рэ, будущий маршал Франции; Этьен де Виньол по прозвищу Ла Ир, прославленный ратными подвигами; братья де Шабанн, потомки Каролингов, "наводившие большой страх на англичан" и т.д. Лучшие воинские таланты, оказавшиеся на службе у Карла VII, были приданы Жанне в помощь для борьбы за Орлеан. И это не случайно. Освобождение Орлеана являлось крайне важным в стратегическом, политическом и моральном аспектах. Проиграть битву за Орлеан Жанне позволить не могли. И битва была выиграна.

Жанна возвращается в Шинон, откуда, одержав еще несколько побед, и ведет королевские войска к Реймсу.

Город Реймс, традиционное место коронации французских королей, распахнул ворота перед Девственницей. В Реймском соборе Жанна торжественно возложила на голову Карла VII корону. Король был коронован в соответствии с принятыми обычаями и ритуалами. Тем самым была окончательно узаконена его власть и подчеркнута противозаконность оккупации англичанами Парижа и многих областей Франции. Миссия Жанны оказалась выполнена. Необходимость в Девственнице отпала.

Тот, кто задумал всю эту комбинацию с выведением на политическую арену Франции Девственницы, "...мудрейший в отличие от прочих..." по мнению папы Пия II, начал постепенный вывод Жанны из "большой игры ".

О том, что Жанна была всего лишь марионеткой и теперь ее устраняли, свидетельствуют некоторые факты. Ее всего лишь один раз пригласили для участия в Королевском совете, проходившем 8 июля 1429 г. в Шалоне-сюр-Марн, во время похода на Труа, закончившегося коронацией в Реймсе (см.: Валле де Виривилль. Сборник исследований о XVI в.). Больше ей такой чести не оказывали. Кроме того, сразу после коронации у Жанны отобрали приданный ей ранее отряд из высокопоставленных полководцев и семи тысяч солдат. Объясняли это тем, что Жанна своей властностью, несдержанностью и другими действиями восстановила против себя своих соратников. К примеру: "... приказала отрубить голову ... Франке Д' Аррасу" (см.: Ангерран де Монстреле. Летопись, гл. 84); "Когда кто-нибудь из ее людей совершал ошибку, она изо всех сил колотила его своей дубинкой" (см.: Персиваль де Буленвиллье. Письмо герцогу Миланскому). Действительно, такое вполне могло иметь место. Великодушие и буйная жестокость - вот ее наследственные черты. Но вряд ли можно ожидать большей сдержанности и от других представителей знати. В то же время Жанна никогда не теряла голову, возгордившись своими успехами. "Она неразговорчива и удивительно осторожна в своих высказываниях ..." (письмо герцогу Миланскому).

Что же касается ее испорченных отношений с соратниками, то этому вряд ли можно верить. Жиль де Рэ до самой своей страшной смерти был искренне предан Девственнице. Когда Жанна попала в плен, он предпринял ряд попыток к ее освобождению, собирая и оплачивая наемников для этой цели. Во славу Жанны он приказал написать "Орлеанскую мистерию" и оплачивал бесконечные расходы по постановке и представлению этого действа в различных местах Франции в течение нескольких лет, чем окончательно расстроил свои финансы. После "воскрешения" Девственницы в облике Дамы дез Армуаз Жиль де Рэ оказывал ей действенную помощь в ее военном походе военными советниками, войском, оплаченным из собственного кармана, и личным участием. Жан Дюнуа Бастард Орлеанский подозревался в том, что немало потрудился для подготовки и проведения переговоров с англичанами сначала о выкупе Жанны, а потом об инсценировке сожжения. Старший из братьев де Шабанн, Жак по прозвищу Ходок, нежно и трепетно, но молчаливо любил Жанну (если верить архивам семейства де Шабанн). Именно он увез Жанну, когда она была ранена при взятии Турнеля. Именно он в один из моментов помог Девственнице отбиться от врагов в вылазке под Компьеном еще до того, как она была взята в плен.

"Воскресшая" Девственница в лице Дамы дез Армуаз встретила в 30-х годах очень теплый и радушный прием у жителей Орлеана, Тура, Арлона и у своих бывших сподвижников.

Следует сделать вывод, что обвинение в "восстановлении против своей персоны соратников" было лишь удобным предлогом для удаления Жанны с политической арены.

ПЛЕНЕНИЕ ОРЛЕАНСКОЙ ДЕВСТВЕННИЦЫ.

Если кто-то и считал Жанну марионеткой, то сама она себя таковой не числила. После того, как у нее отобрали войско и отстранили от руководства боевыми действия-ми, она на свои деньги сформировала "bande" из 2-х трубачей, 95-и шотландских арбалетчиков и 200 пьемонтских наемников под командованием Бартелемео Баретты. В отряде насчитывалось 300 лошадей. К этому отряду добровольно (!) присоединилась большая часть "восстановленных против нее" соратников (Дюнуа, де Рэ, братья де Шабанн, Ла Ир. Де Ксентрай и т.д.)

300 воинов - не 7 тысяч. И все же Жанна предприняла попытку захватить Париж осенью 1429 года. К сожалению, наивность и политическая неопытность нашей героини не позволили ей учесть, что парижане были активными сторонниками бургундской партии, следовательно, англичан, и ярыми противниками арманьяков. Почему ее не предупредили боевые друзья, почему не остановили от опрометчивого шага? Может быть, и предупреждали, а она не послушалась. До нашего времени такая информация не дошла. Кроме того. По косвенным данным можно предположить, что они верили в Жанну безоговорочно, беззаветно. Но в данном случае вера не помогла. Столицу взять не удалось, а Жанна была ранена 8 сентября (стоит запомнить этот факт, - Е.К.).

Оправившись от ранения, Девственница выступила в новый поход. Она одержала несколько побед на севере Франции и теперь рвалась в Компьен. К этому ее подталкивали голоса "святых", обещая пленение герцога Бургундского, главного союзника англичан.

Если исходить из того, что голоса "святых" были спланированной акцией, то приходится признать, что Жанну предали. Предали сознательно. Она не хотела понимать, что больше не нужна, упорно не хотела выходить из "игры", ведь для нее это вовсе не было игрой. Ее вывели насильно и весьма жестким методом.

Во время одной из вылазок при Компьене (23 мая 1430 года), где численный перевес был на стороне противника, Жанна со своим отрядом оказалась в тяжелом положении. Надо было отступать. Она пыталась пробиться к крепости, чтобы укрыться за ее стенами. Но комендант замка, впоследствии оправдывавшийся опасностью прорыва врага, приказал раньше времени поднять мост и закрыть ворота. Жанна была взята в плен людьми Бастарда Вандоннского, вассала Жана Люксембургского. Они тут же сорвали с Девственницы всю одежду, оставив девушку обнаженной, чтобы проверить, мужчина она или женщина: это, как известно, весьма занимало ее врагов. Данный эпизод подлинный. Его описал в своем труде "Книга добродетелей Филиппа, герцога Бургундского" тогдашний епископ Шалон-сюр-Сон Жан Жермен. Конец безобразной сцене положило лишь появление Бастарда Вандоннского. Жанна смогла одеться. С этого момента с ней стали обращаться, как с любым рыцарем, взятым в плен. Ей предоставили шатер для ночлегов, вернули оруженосца Жана Д'Олона и стали дожидаться приезда герцога Бургундского. Герцог по приезде имел длительную беседу с Девственницей, о содержании которой ничего не известно даже приблизительно, а через несколько дней продал свою пленницу англичанам за 10 тысяч ливров (ноябрь 1430 года). Таким образом, в плену у бургундской партии Жанна пробыла более четырех месяцев. Сначала ее увезли в замок Болье-ан-Вермандуа. А затем в замок Боревуар. Там она провела несколько месяцев, как пленница, под честное слово в обществе сиятельных дам Люксембурга, окруживших ее сердечной нежностью. Она нарушила слово и попыталась бежать. Тогда ее перевели в Кротуа. Но, где бы она ни находилась, везде пользовалась привилегиями рыцаря королевской крови. Вот удивительно! Уж враги-то должны были разоблачить жалкую крестьянку и обращаться с ней соответственно. Куда там! Даже пребывая в руках англичан, Жанна находилась в гораздо лучших условиях, чем могла бы рассчитывать дочь "бедного пахаря".

Англичане поместили Жанну в замок Буврей в Руане. Туда же сразу приехал герцог Бедфордский с супругой Анной Бургундской. Местом заключения Девственницы и стал этот Королевский покой. У нее была там комната с постелью. Руанский гражданин Пьер Кюскель заявлял: "Я никогда не видал, чтобы ее вели в тюрьму, но два-три раза я видел ее в одном из помещений замка в Руане. Около задней двери".

СТРАННОСТИ ПРОЦЕССА ПО ОБВИНЕНИЮ.

Уже то, что Жанну поместили в один из руанских замков, было нарушением правил: поскольку обвиняемая должна была предстать перед инквизиционным трибуналом, ее надлежало содержать в женском отделении церковной тюрьмы. Тем не менее, для нее сделали столь необычное исключение.

Граф Линьи-Люксембург, графы Уорик и Стауффорт, канцлер Англии предложили Жанне освобождение в обмен на выкуп и "при условии, что она никогда больше не возьмет в руки оружия против англичан". Это ведьме-то?! Жанна решительно отказалась. Лишь тогда ее решились судить.

Организация процесса была поручена с одной стороны преданному в это время англичанам Парижскому университету, с другой стороны - епископу Бовэ Пьеру Кошону де Соммьевр. В работах некоторых российских ученых, посвященных данной теме, Пьер Кошон называется бессовестным клевретом герцога Бедфордского, присудившим Жанну к сожжению. Но так ли это? Попробуем разобраться.

В свое время Пьер Кошон являлся секретарем и дипломатическим агентом королевы Изабеллы Баварской (отец Пьера был обязан королеве дворянским званием). И, скорее всего, выбор на него пал не случайно. Недаром же он продемонстрировал ожесточенное нежелание в ответ на требование парижских инквизиторов немедленно выдать им Девственницу, чтобы как можно скорее отправить ее на костер. Инквизиторы вместо Жанны получили неприлично затянувшийся по времени процесс. Пьера Кошона отличало предупредительное внимание к Девственнице. Что явствует из материалов процесса в Руане.

Англичанам важно было полностью использовать политические выгоды, которые им сулило взятие в плен Жанны. Герцог Бедфордский в Париже (ноябрь 1430 года) провозгласил своего племянника Генриха VI королем Франции. Но ведь в Реймсе уже короновали Карла VII? Жест Бедфорда выглядел в тот момент и неприлично, и незаконно. Так процесс и осуждение Жанны должны были доказать, что Карл VII был возведен на престол еретичкой и ведьмой, действовавшей по наущению Сатаны.

Тем не менее, Пьер Кошон так вел процесс, что многие обвинения выглядели несостоятельно. Формулировка обвинения в связи с дьяволом и ведении распутной жизни была отменена еще до начала процесса. В присутствии герцога Бедфордского Жанна подверглась тщательному медицинскому осмотру. Результаты осмотра Пьер Кошон ни замалчивать, ни подтасовывать не стал. И от этого обвинения пришлось отказаться.

Суд открыл заседания в декабре 1430 года. По правилам того времени Жанне, как представшей перед инквизиционным судом, запрещалось иметь адвоката. Но было разрешено защищаться самой, что удивительно. Ей инкриминировали 12 статей, сформулированных уже в ходе процесса. И занимался этим Парижский университет. А не Пьер Кошон. В упомянутые статьи входили: притязания на беседы со святыми; ношение на груди корня мандрагоры; фальшивые пророчества; еретическое убеждение, что Жанна должна подчиняться только богу, но не церкви; ношение мужской одежды; ношение герба Франции и так далее - вплоть до неповиновения воле родителей.

Процесс длился несколько месяцев. Кошон столь хитроумно проводил допросы, что многие обвинения рассыпались на глазах. Как, например, ношение на груди корня мандрагоры. Ведь в момент пленения наемники раздели Жанну до нага и никакого корня мандрагоры при ней найдено не было.

К сожалению, сама Жанна иной раз путалась и давала противоречивые ответы. При показаниях о мандрагоре, находившейся недалеко от ее деревни, она сначала признала, что мандрагора росла поблизости от Домреми, но сама она ее никогда не видела. А в дальнейшем очень точно указывала местонахождение этого растения. Сначала заявила, что не знает, для чего служит мандрагора. Затем уточнила, что хранить это растение очень опасно, так как нехорошо, что мандрагора приносит своему владельцу колдовскими чарами любовь, деньги и могущество. Конечно, она не могла не знать о мандрагоре, росшей у "Дерева Дам", где любила прогуливаться, не могла не знать о свойствах, приписываемых мандрагоре народом. Мандрагоры у Жанны, конечно, не было. Но после таких ее ответов доказать это было трудно.

Пьер Кошон старался не очень заостряться на таких противоречиях. Но были у Жанны кое-какие поступки и слова, на которые епископ Бовэ при всем своем желании не мог посмотреть сквозь пальцы. Не позволили бы. К примеру, Жанна соглашалась прочесть вслух в зале суда молитву "Отче наш" только в том случае, если Пьер Кошон сам примет у нее исповедь, чего епископ Бовэ и не мог, и не хотел. Ведь по церковным правилам после принятия исповеди у Жанны он уже не смог бы председательствовать на процессе. Возможно, голоса "святых" посоветовали Жанне вести себя так. Они опять появились и внушали Девственнице, что она должна быть стойкой, не уступать и тогда спасется, непременно получит свободу. Возможно, Жанна не догадывалась даже об истинной роли Пьера Кошона. И все же по поводу отказа Жанны прочитать "Отче наш" недоумевали не только ее противники, но и сторонники тоже. Надо сказать, недоумевают до сих пор. По средневековым поверьям ведьма могла читать "Отче наш", но только наоборот, то есть задом наперед - с конца к началу. Стоило Жанне правильно прочитать молитву и ряд обвинений отпал бы сам собой. Она этого не сделала. Вероятно, потому что ее так научили. А Жанна страдала излишней доверчивостью.

В принципе, кроме Парижского университета и его сторонников, никому не нужна была смерть Девственницы, но и на свободе Жанна всем мешала.

Поведение Жанны точно вписывалось в заранее определенные для этого рамки, если предположить, что "некто мудрейший в отличие от прочих" продолжал направлять ход событий. Обвинения, по которым ее могли осудить на длительное заключение, потихонечку подтверждались. Взять хотя бы историю с подписями Жанны. На процессе выяснилось, что у нашей героини было два рода подписи. Когда она подписывалась крестом, это означало лживость ее слов, необходимость исправления их смысла. Напротив, подписываясь кольцом, то есть кружком, она давала понять, что сказанное ею надлежит истолковывать буквально. Значит, крест был для нее символом лжи, а кольцо (оно, как правило, защищало того, кто предавался магии) было средством выражения истины. Возможно, Жанна вкладывала иной смысл в эти значки, но на процессе она не вдавалась в разъяснения по данному вопросу. И судьи сочли это отягчающим обстоятельством, подтверждающим колдовскую сущность Девственницы.

Процесс потихоньку двигался к своему завершению. Но материалов для вынесения сурового приговора было маловато. Суд попытался воздействовать на пленницу иными средствами. Ее проводили в специальную камеру, где все было готово к применению пыток. Угрожали сожжением и адскими муками. Использовать камеру на самом деле никто не собирался. Если бы собирались, то давно бы уже применили. Ведь инквизиция при обвинении кого-либо в колдовстве любой допрос сопровождала пытками. Так было положено, такие существовали правила. Считалось, что только под пытками человек говорит правду. К моменту вынесения приговора любой подследственный являл собой истерзанный, искалеченный полутруп. К Жанне же никаких пыток применять и не думали. Удивительно, не правда ли? Совершенно не согласуется с практикой инквизиции. А камера ... Что камера? Так, попугали девушку немного и все. Мотивировали же отказ от применения пыток тем, что она осталась "полностью безразлична ко всем этим приготовлениям". Хотелось бы знать, есть ли еще в истории инквизиционных судов случаи, когда безразличие подсудимого к ожидающим его пыткам заставило бы судей эти пытки отменить? К тому же, Жанну могли заранее предупредить доброжелатели, что никакие пытки применены не будут, вот она и не беспокоилась или делала вид, что спокойна. Если этих рассуждений недостаточно, то можно вспомнить, что во время процесса Жанна неожиданно заболела и ее тюремщики, страшно перепугавшись, изо всех сил лечили свою пленницу. Еще бы. Ведь сам Генрих VI заявил к тому времени, что любит Жанну.

Вот только одна беда. Девственница неожиданно для всех дрогнула. Видимо, камера пыток и угрозы адских мук произвели все-таки нужное впечатление. Никто не ожидал подобного. Жанна начала вдруг менять свои показания. "Святые" Екатерина. Маргарита и архангел Михаил, бывшие до того в ее рассказах нормальных человеческих размеров, теперь превратились в крошечных и бесчисленных (так в те времена представляли себе бесов). Потом последовало признание в гордыне и отречение от нее. Затем - церемония отречения от своих верований и деяний, от мужской одежды и оружия на кладбище Сент-Уэн. Не это было нужно окружающим. Английской стороне требовалось тайно спасти Жанну и при этом сохранить ее образ как колдуньи. Карл VII желал и жизнь Девственнице спасти, и ореол "святой". Шли переговоры о выкупе. Рассматривались и другие варианты. Генрих VI готов был за деньги уступить Жанну в жены рыцарю Эмону де Маси, искренне влюбленному в нее. И лишь Парижский университет жаждал крови, оголтело требовал сжечь "еретичку". Последовавшие за тем события показывают, что люди, представлявшие вышеупомянутое заведение, готовы были идти до конца. Их не устраивало отречение Жанны, их устроило бы только аутодафе. Был нарушен строжайший приказ Анны Бургундской не прикасаться к Жанне, как к женщине. Объяснили это потом тем, что в платье, которое теперь носила Жанна вместо так любимой ею мужской одежды (и сшитое для нее Анной Бургундской), Девственница выглядела слишком соблазнительно. Наемники, охранявшие ее, попытались овладеть ею силой, хотя, по известным причинам, и не смогли. Сие безобразие продолжалось три ночи и три дня. Нашу героиню "отделали" так, что все "лицо у нее было истерзанное и покалеченное". А тут еще подставные лица предложили ей бежать. Жанна не выдержала: облачилась в мужскую одежду, которую перед судьями обязалась не носить более, и сделала попытку к бегству. Ее поймали. Враги в тайне потирали руки. Теперь ей не отвертеться. На процессе сразу было заявлено, что отречение Жанны на кладбище Сент-Уэн оказалось показным. Жанну объявили вероотступницей. Теперь и речи не могло быть о выкупе. Только тайное освобождение. Но какое?

Пьер Кошон и тут не сплоховал. Инквизиторский суд вынес приговор. Довольно странный в таких обстоятельствах. В позднейшей рукописи монсеньера Пьера Кошона (хранится в библиотеке Национального собрания) находим следующее воспроизведение приговора:

"... поскольку, как мы только что отметили, ты дерзновенно погрешила против Господа и его святой церкви, мы, судьи, чтобы ты могла предаться спасительному покаянию, со всем нашим милосердием и умеренностью осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечную тюрьму, хлеб страдания и воду тоски так, чтобы ты могла там оплакивать свои грехи и больше не совершала таких, которые пришлось бы оплакивать".

О костре, если читатель успел заметить, и речи нет. Жанна приходилась родной сестрой Карлу VII, теткой Генриху VI Плантагенету, сводной сестрой английской королеве, герцогу Орлеанскому, графу Дюнуа, кузиной через брачные связи герцогу Бедфорду и его жене, герцог Бургундский приходился Жанне деверем и пр., и пр., и пр.. Таких лиц, как Девственница, состоящих в близком родстве, по крайней мере, с половиной высшей знати Англии и Франции, к сожжению на костре не присуждают. Отравить? Да. Подстроить несчастный случай? Да. Сгноить в темнице? Да. Но только не публичная казнь. Откуда же взялся костер? Ведь даже судьи приговорили Девственницу не к смерти, а к пожизненному заключению. Никто, скорее всего, не собирался держать Жанну взаперти всю ее жизнь. Не было нужды. А вот вывести ее из игры окончательно нужда была у всех. И костер - самая лучшая маскировка для этого. Иди потом, доказывай, кого сожгли на самом деле.

Кстати, протокол (то есть документы самого Руанского процесса в их подлинном виде) довольно быстро исчез. Пьер Кошон затратил шесть лет на то, что бы переписать их заново и по-латыни. Чего, спрашивается, ради? Что именно подлежало уничтожению в оригиналах протокола? Опять же, текст, находящийся в Англии, отличается от того, которым располагает Франция.

В любом случае судьи знали, кого они судят. Не могли не знать, если и английская, и французская стороны, и бургундская партия, и партия арманьяков - все были в курсе дела. Знали и, следовательно, не могли приговорить Девственницу к смерти. Для принцев крови как пытки, так и смертная казнь исключались.

МИФИЧЕСКАЯ КАЗНЬ.

Официальная дата казни была установлена впоследствии. И установлена (как для рождения и смерти Иисуса Христа) произвольно. Для того, чтобы покончить с вызывающими неудобство расхождениями.

Сейчас принята дата 31 мая 1431 года (у российских историков - 30 мая). Однако английские летописцы У. Кэкстон, П. Виргилиус заверяют, что казнь состоялась в феврале 1432 года. Такая разница никоим образом не следует из того, что в те времена год во Франции начинался на Пасху. Согласитесь, противоречие существенное.

Так же обстоит дело и с числом, и с месяцем. Президент Эно, суперинтендант в штате королевы Марии Лещиньской, получил доступ к самым тайным архивам Короны. В своих "Мемуарах" датой казни он называет 14 июня 1431 года. Жан де Серр в "Обзоре истории Франции" (1597 год) сообщает, что казнь имела место 6 июля 1431 года.

Действительно, сожжение на костре имело место. Но только когда и кого? Многие историки, как зарубежные, так и наши, не хотят сознаваться в том, что доказательств ее гибели почти нет. Доказательства гибели весьма условны, доказательства же ее существования нашли отражение и в финансовых документах того времени.

Англичанин Кэкстон, родившийся в 1422 году, в своей "Летописи Англии" (1480 г.) заявляет, что во время поездки ко двору герцога Бургундского он узнал, что Жанна Девственница провела в заключении девять месяцев после сцены сожжения на костре в Руане. Можно обратиться и к уже не раз упоминавшемуся "Дневнику парижского горожанина", автор которого являлся ярым сторонником бургундской партии и открыто ненавидел нашу героиню:

"Некий монах из ордена св. Доминика, каковой был инквизитором и магистром богословия, выступил с проповедью. Проповедник сей еще сказывал, что она отреклась от своих заблуждений и что ей было назначено провести четыре года в тюрьме на хлебе и воде, из каковых она там не провела ни дня. По ее распоряжению с нею обращались, как со знатной госпожой ... Брат Ришар приносил причастие этой Даме, Жанне Девственнице".

За неимением времени и места автор статьи не приводит другие подобные высказывания различных людей, бывших современниками событий. Пусть читатель поверит на слово, что подобных высказываний достаточно много. Почитатели изо всех сил отказывались верить в гибель Девственницы. Ее враги так и вовсе не верили.

Слух о спасении Жанны так быстро распространился после ее "казни", что это встревожило парижские власти и они попытались провести расследование. Был даже затеян опрос свидетелей, не пренебрегал ли Пьер Кошон возложенными на него обязанностями? Прежде всего, на волнующие вопросы могли бы ответить помощники Кошона, его асессоры. Однако (вот странно!) они один за другим скончались вскоре после Руанского процесса. Но (что еще более удивительно!) через четверть века, при подготовке к процессу по оправданию Жанны, удалось-таки найти около дюжины лиц, входивших в состав Руанского суда. Пятеро из этих лиц заявили, что ничего не видели, трое - что уехали еще до окончания заседаний, а двое сослались на слабую память, не позволяющую им помнить что-либо, касающееся Руанского процесса (Ибид, с. 86-87).

Из чего же делались выводы, что Жанна не была сожжена, что ее заменили другой женщиной? А вот из чего:

Не сразу, а только через неделю после сожжения Жанны Пьер Кошон составил текст официального извещения о казни, и уже после этого соответствующие ноты от имени английского короля были направлены различным европейским дворам;

В процедуре исполнения приговора есть бросающиеся в глаза нарушения установленных норм. Прежде всего, смертного приговора не было вынесено вообще. Осужденную должны были передать в руки светских властей, которые юридически и присуждали к смерти на костре (церковные судьи по правилам того времени лицемерно ходатайствовали у светских властей о наказании "без пролития крови"). И судьи вроде бы объявили о передаче Жанны в руки светской власти, но передача так и не состоялась. Помощник бальи (главы судебной власти) Руана Лоран Гедон сообщил: "Никакого приговора не выносил ни бальи, ни я сам, на которых лежала эта обязанность" (см.: Лами. Жанна Д' Арк, II-87) "Нет впечатления, что были соблюдены все правила. Через некоторое время какой-то злоумышленник по имени Жорж Фоланфан был точно так же передан в руки светских властей во исполнение церковного приговора. Тогда он был приведен в гражданский суд и приговорен гражданским правосудием. На казнь он был отведен не столь быстро" (см.: Лоран Гедон. "Показания на Руанском процессе").

Герцог Бедфордский и губернатор Руана граф Уорик на казни отсутствовали. А герцог вообще покинул Руан еще во время процесса и к моменту казни, по-видимому, не вернулся.

Известно, что в утро казни Жанна исповедовалась самому Пьеру Кошону и получила отпущение грехов. Это притом, что ее к тому моменту отлучили от церкви. Надо полагать, ее отлучение от церкви к тому моменту было уже предано забвению, ибо отпущение грехов, это религиозное таинство, ни в коем случае не предназначалось для колдуний. Но вот соборовать Жанну перед "смертью" не стали, хотя в XIV - XV вв. от этой процедуры были избавлены только дети и те, кто вел праведную жизнь. Робер Амбелен делает следующий вывод: "... ей было отказано в этом высшем таинстве, поскольку было известно, что ей отнюдь не предстояло умирать".

В архивах Нижней Сены и Руанского архиепископства за 1430-1432 гг., а в платежных книгах города Руана за 1430-1431 гг. содержатся отчеты о суммах, уплаченных палачу и его помощникам, о суммах, истраченных на приобретение дров для костра, серы и т.д.. а так же имена и фамилии каждого из осужденных, на казнь которых пошли эти деньги (среди них и 5 "ведьм"). Но расходы, связанные с казнью Жанны нигде не отмечены. Ее имя нигде не встречается: ни среди имен "колдуний", ни среди имен других осужденных.

К месту казни привели женщину, у которой на голову был надет капюшон, а сверху капюшона еще и колпак. Неясно, зачем вдруг понадобился капюшон?? Обычно несчастные, осужденные к сожжению, шли на костер с обнаженной головой, если не считать бумажного или картонного колпака, обмазанного, как и рубаха, сернистым составом. Может быть, капюшон оказался необходим, чтобы скрыть лицо бедной женщины? "Привели ее из замка. Лицо ее было закрыто" (см.: Персиваль де Каньи, "Летопись"). Кое-кто усмотрел в слове "embroncher" ("надвинуть, покрывать, скрывать") указание на то, что колпак был надвинут кое-как. И неправильно усмотрел. Первоначальный вариант словаря Литтре уточняет, что старофранцузское слово "embroncher" имеет три значения : "скрывать", "прикрывать", "наклонять". Очевидно, что выражение "embroncher" в данном случае означает "закрытое, прикрытое, наклоненное лицо". А для чего в данном случае было прикрывать лицо? Вероятно, чтобы никто не мог увидеть, кого сжигают на самом деле.

Руанский палач Жофруа Тераж, ранее видевший Жанну, не узнал ее во время казни.

В описываемые времена такую казнь полагалось проводить при стечении народа, чтобы показать, что в споре с церковью последнее слово никогда не остается за дьяволом. Наши, российские ученые считают, что казнь в присутствии многолюдной толпы устроили англичане, "желая убедить народ в смерти "колдуньи"..." (см.: Е.Б. Черняк, сб. "Судебная петля", М-91, с. 27). Но эти разногласия не играют никакой роли, так как в данном случае было сделано все, чтобы не только толпе, но и солдатам, ее сдерживающим, практически ничего не было видно.

Вопреки обычной практике на площади находилось 800 (!) солдат, оттеснявших народ на самый край площади Старого рынка. Площадь не так уж и велика, и солдаты стояли плотной стеной. Много ли разглядишь из-за такой "стены"? Да и сами солдаты находились не слишком близко к месту казни, чтобы разглядеть подробности. Но и этого показалось мало. Приговоренную окружало 120 (!) воинов. Сама приговоренная маленького роста (он известен в точности - 158 см), в то время как Жанна Девственница была, по многочисленным воспоминаниям знавших ее лично, довольно высокого для женщины роста.

Далее, костер частично загораживал огромный деревянный щит, на котором большими буквами начертали причину приговора.

В те времена люди любили смотреть на казни. Казни наиболее известных преступников превращались в своеобразные народные "гуляния", где заранее занимались зрительские места. Знать и богачи предпочитали наслаждаться зрелищем из окон второго и третьего этажей домов, выходящих к месту казни. И за такие места выплачивали владельцам приличные суммы. Так вот, в данном случае власти предписали, чтобы окна домов, выходящих на площадь, были наглухо закрыты деревянными ставнями. Спрашивается, для чего? Ответ, думаю, ясен.

На взгляд автора данной статьи доказательств того, что произошла подмена, и сожгли не Жанну, вполне достаточно. Конечно, историки консервативного толка вправе выдвинуть свои соображения и возражения. Такое количество солдат могли выставить, как меру предосторожности, чтобы в последний момент народ не сделал попытку освободить Жанну. Но это маловероятно, так как население Руана держало сторону англичан и на протяжении всего времени, что Жанна находилась в городе, не выказывало никаких симпатий к Девственнице и уж тем более не делало попыток вступиться за нее. Руанский священник Жан Ринье писал, что англичане опасались, "как бы не стали говорить, что она (Жанна - Е.К.) спаслась", палачу был дан приказ сразу после смерти осужденной на время потушить пламя и показать присутствующим, что казнена именно Жанна. Палач так и поступил (см.: А. Декокс. "Большая тайна...", - 66, с. 23). Тело жертвы было наполовину сгоревшим. Но возникает вот какой вопрос: можно ли было опознать издалека, из-за спин солдат, обгоревшее лицо? Одежду и колпак осужденных специально смазывали серой, дабы усилить процесс горения в несколько раз. И после того, как рубашка и кол-пак загорались, после того, как пламя полыхало некоторое время, было явно невозможно опознать кого бы то ни было даже с очень близкого расстояния.

Да и сама католическая церковь внесла свой вклад в сомнения по поводу гибели Девственницы: ежегодная месса по святой Жанне Д' Арк и до сих пор служится, в самом деле, в белых одеяниях, а не в красных, которые применяются для мучеников.

Тем не менее, верующие до сих пор настаивают на том, что была сожжена именно Жанна. Поскольку она настоящая святая, то Бог отметил ее своим перстом, то есть после сожжения этой женщины было обнаружено не превратившееся в пепел сердце. Робер Амбелен полагает, что осужденной, игравшей роль Жанны, предварительно дали какое-нибудь сильное наркотическое снадобье, чтобы подавить ее волю и не допустить разных эксцессов. "Ведь Светоний в своих "Жизнеописаниях двенадцати цезарей" уверяет нас, что некий яд (возможно, изготовленный на основе пасленовых, - Р.А.) делал сердце, до которого доносила его кровь, недоступным действию огня, то есть несгораемым". Что ж, возможно и такое. В средневековой Франции яды любили, знали их великое множество и достаточно широко применяли.

Итак, казнь состоялась, но Жанна спаслась. Предположим (подчеркиваю - предположим!), что все так в действительности и происходило. Какую картину тогда мы можем наблюдать? Английская сторона получила то, чего хотела: Девственницу осудили как "ведьму", но тайно сохранили ей жизнь. Карл VII тоже должен был быть удовлетворен: Жанне сохранили жизнь, а слухи о несгоревшем сердце продолжали поддерживать веру большинства в святость Девственницы. Ну а Парижский университет, так жаждавший крови, устроил милое его сердцу аутодафе. Как гласит русская поговорка "И волки сыты, и овцы целы".

ВОСКРЕШЕНИЕ ЖАННЫ. ТАЙНЫЙ ПЛЕН.

Версия о спасении Девственницы покоится на ряде документов, таких, как счетные книги Орлеана, хроника декана Сен-Тибо, кое-какие мемуары. Брачное свидетельство Дамы дез Армуаз, купчая этой Дамы и ее супруга и т.д. К несчастью ряд документов в течение, примерно, последних ста лет, т.е. уже в нашем столетии, когда Жанна была канонизирована, таинственным образом исчезает. Пропадают один за другим несколько томов "Счетов Орлеанской крепости", некоторые документы, подтверждающие, что по приказу Карла Орлеанского город Блуа выплатил некую сумму Жанне в качестве приданного, брачный контракт Жанны и т.д. Французские историки предполагают, что таинственно исчезнувшие документы и предметы (в том числе надгробная плита Жанны Д' Арк в Сен-Дени и надгробная плита с могилы Жанны дез Армуаз) частично уничтожены, а частью осели в тайных архивах Ватикана. За-чем? Казалось бы, прошло уже несколько столетий, давно не сидят на французском троне потомки Карла VII, да и самой монархии во Франции не существует. К чему теперь скрывать подлинные страницы истории? Но тогда католическая церковь вынуждена будет сознаться в многовековой и столь грандиозной фальсификации. Это потянет за собой раскрытие и других, не менее существенных тайн. Пусть уважаемый читатель поставит себя на место отцов католической церкви. Решился бы он уничтожить подобными действиями авторитет церкви? Решился бы он на серию мировых скандалов? Ватикан не только не решается, Ватикан делает все, чтобы подобных скандалов избежать.

Впрочем, автор статьи приносит свои извинения, так как немного уклонился в сторону от логики повествования. Учитывая, что сохранились простые копии и фотокопии части исчезнувших документов и вещей, будем и дальше исходить из предположения о спасении Девственницы. 1431 год - Жанна спасается. Но открыто появляется перед народом только в 1435-1436 годах. Где же она провела целых четыре года? Вот на этот счет не сохранилось никаких документов, только косвенные данные - упоминания в некоторых мемуарах, устные предания. Хоть автор не берется утверждать, что таких документов и в природе не существует. Многие дворянские семьи до сих пор отказываются не только предоставить свои многовековые архивы для изучения, но даже просто показать их. Кто знает, какие документы могут храниться в закрытых для всего мира архивах?

Робер Амбелен попробовал на основе косвенных данных реконструировать основные этапы жизни Жанны за 4 года, когда о ней не было ни слуху, ни духу. Эта версия не слишком убедительна, может быть. Естественно, из-за отсутствия каких-либо документов. Но с другими версиями автор данной стать попросту не встречался, поэтому позволил себе предложить читателю реконструкцию господина Амбелена.

До пресловутой казни Жанна содержалась в замке Буврей. Внутри главной башни этого замка, которая до сих пор существует и известна под названием башни Жанны Д' Арк, (так как Жанну в утро казни причащали именно там) имеется колодец, сохранившийся до наших дней. Колодец этот сообщался в свое время с подземным ходом, что удалось доказать в наше время. В ходе войны 1939-1945 гг. руанское гестапо не раз пользовалось сим подземным ходом. Единственное, что сейчас неясно, это - куда конкретно вел подземный ход? Робер Амбелен утверждает, что вел он в так называемую башню "К полям". В утро казни женщину, заменившую Девственницу, повели из замка на площадь, а саму Девственницу - по подземному ходу прочь из города. По некоторым данным можно предположить, что следующие девять месяцев Жанна провела пленницей при Бургундском дворе. Очевидно, шли переговоры о ее дальнейшей судьбе, которую никак не могли решить. Затем Жанну передали в руки Амедея VIII Савойского, сторонника англичан и кузена Девственницы через брачные связи.

В двух лье от Аннеси, столицы герцогства Савойского, в Ущельях Гордеца, точнее перед выходом из этих Ущелий, находится замок Монротье. Вдоль стен этого замка извивается ущелье длиной в 800 м, расположенное между отвесных скал. Лучшей тюрьмы не выдумать. В главной башне замка Монротье находилось помещение, называемое "тюрьма Девственницы". Это название приписывается традиции, восходящей к XV веку. Замок принадлежал Пьеру де Монтону, вассалу и советнику Амедея VIII Савойского и его дипломатическому посреднику между Карлом VII, Филиппом Бургундским и Карлом Орлеанским. Согласно устной традиции замком от имени Пьера де Монтона управлял Эмон де Маси - тот самый влюбленный в Жанну рыцарь, который пытался ее выкупить у англичан. Далее автор статьи позволит себе привести выдержки из книги Р. Амбелена.

"Жозеф Жиро в своей брошюре, выпущенной в Аннеси в 1949 г. под названием "Замок Монротье", излагает следующие факты:

"Рассказывают также, что в помещении, расположенном над предыдущей комнатой, так называемой тюрьмой Девственницы, некая девушка была заточена за то, что отказывалась поддаться требованиям своего господина; дни своего заключения она отмечала черточками, вырезанными в оконном проеме своего жилища".

...Автор пишет слово "Девственница" с большой (!) буквы, и черточки в оконном проеме замка... соответствуют четырем годам, то есть именно тому времени, которое Жанна Девственница провела в неизвестном месте... В народной легенде явно смешалось несколько фактов, причинная связь которых в сознании деревенского люда не поддавалась никакому объяснению. Много месяцев напролет в самой верхней комнате главной замковой башни была заперта девушка, которую называли "Девственницей", как выражались воины, разговаривая на эту тему в деревенской харчевне. Конечно, для того, чтобы оказаться в таком заключении, не было другой причины, кроме той, что она не захотела отдаться своему владыке ..." Если бы заключенная в башню девушка была из местных, то в народных преданиях, скорее всего, сохранилось бы ее имя, а не только прозвище "Девственница". Думается еще, что Эмон де Маси вполне мог осуществить свою мечту и все же выкупить пленившую его Жанну у англичан, но не получить в ответ никакой благодарности. Версии могут быть разные за отсутствием каких-либо документов.

Четыре года в заключении. А как же приговор: "... на вечную тюрьму, хлеб страдания и воду тоски..."? Весьма вероятно, что Карл VII, пытавшийся ранее выкупить Девственницу и грозивший англичанам в случае ее смерти смертью многих знатных своих пленников, не согласился с тем, чтобы та, которая вручила ему французскую корону, которая была его сестрой, закончила свою жизнь узницей.

Интересен тот факт, что через восемь месяцев после "казни" Жанны недалеко от замка Монротье появляется Рауль де Гокур во главе целого маленького войска. Он уходит с непосредственной службы Карлу VII и поселяется в Валансе, объясняя это необходимостью разобраться с кое-какими вопросами наследства. Войско ему, видимо, было необходимо для моральной поддержки. Или для того, чтобы попытаться освободить Жанну. Взять приступом Монротье невозможно и опасно. Устроить побег? Это проще и легче. Правда, для такого подвига время было неподходящее. Да и Жанну могли еще не доставить в замок. А вот к 1436 году условия сложились очень даже подходящие. К этому году герцог Бургундский освободился от вассальной зависимости по отношению к королю Франции и от союзнических обязательств по отношению к королю Англии. Между Бургундией и Францией временно установился мир. Это позволяло решить вопрос о дальнейшей судьбе Жанны к всеобщему удовлетворению.

Карл VII, обеспокоенный захватническими в отношении Лотарингии планами герцога Бургундского, передислоцировал в Лотарингию часть войск под командованием Жана Потона де Ксентрая (одного из сподвижников Девственницы) и его помощника Жана де Бланшфора, связанного через браки родством с де Шабаннами. Пусть читатель запомнит эти имена. Они скоро нам встретятся.

В "Летописи" (XVI в.) гражданина города Меца Филиппа де Виньель сообщается:

"В воскресенье, в 20-й день мая 1436 года, девица, именовавшаяся Клод, одетая по-женски, была явлена (а не явилась (!) - Е.К.) как Жанна Девственница, и найдена она была в некоем месте подле Меца, именуемом Гранж-оз-Орм ("Гумно под вязами"), и были там оба брата названной Жанны, каковые удостоверили, что была она" (см.: Процесс, V, 234).

В относящейся к тому же времени "Мецкой летописи настоятеля собора святого Тьебо" говорится о том же:

"В сем году (1436), в 20-й день мая, Девственница Жанна, каковая пребывала во Франции, прибыла в Гранж-оз-Орм подле Сен-Приве и была приведена (!) чтобы поговорить с некоторыми из вельмож Меца, и велела называть ее Клод ... И в тот же день навестили ее оба брата... И думали они, что она была сожжена. И когда увидели они ее, они ее признали, и так же поступила она с ними".

Жанна была "явлена", "приведена" под именем Клод и опознана, как Девственница. Из вышеприведенных и других, не упоминаемых здесь, свидетельств можно сделать вывод, что Жанну в Лотарингию привезла группа сопровождавших лиц под вымышленным именем и в женской одежде.

Французский историк Жан Шнайдер (просьба не путать с Эдуардом Шнайдером) сделал при работе в архивах настоящее открытие, тем более ценное, что сам Ж. Шнайдер всегда искренне считал вновь объявившуюся Девственницу самозванкой. Результаты этого исследования он опубликовал в 1976 году в книге Ф. Контамина "Знать в средние века..." в главе, посвященной горожанину Меца Николя Луву:

"Весной 1436 г. Жан Потон де Ксентрай возвратился с Жаном де Бланшфором для того, чтобы расквартировать свое войско "живодеров" в Жарнизи, где у Робера де Бодрикура были связи ... Два этих человека доставили в окрестности Меца некую молодую особу, первоначально именовавшуюся Клод, в которой по приглашению Бодрикура двое братьев и одна сестра Жанны ... признали Девственницу".

Так за чем же был отправлен в Лотарингию де Ксентрай? Укреплять ее безопасность и обороноспособность? Или кроме этого на него была возложена и другая миссия? Следов штурма замка Монротье нет никаких. Скорее всего, для Жанны был организован побег, после которого небольшой вооруженный отряд доставил Девственницу к де Ксентраю на пограничную территорию. Женская одежда и имя Клод (и мужское, и женское одновременно) помогали запутать следы. Затем небольшое войско под водительством самого де Ксен-трая добралось до Жарнизи, где оно и разместилось, а Жанну из Жарнизи препроводили туда, где ее должны были найти, - в Гранж-оз-Орм, в Сен Приве (расстояние в 18 км), не забыв известить о ее возвращении де Бодрикура, который затем должен был вызвать братьев Жана и Пьера Д' Арк, а так же Катрин Д' Арк (если доверять тексту). Что Бодрикур и исполнил.

Вернемся к "Мецкой летописи":

"И в понедельник 21 мая они (братья Д'Арк, - Е.К.) доставили свою сестру в Бакийон, а там владыка Николя Лув, рыцарь, дал ей скакуна ценой в 30 франков и пару кожаных поножей. Сеньор Обер Буле дал ей капюшон, а владыка Николя Гронье - меч".

По этому и другим источникам можно убедиться, что наша героиня, как только оказалась среди своих и в безопасности, сразу же сменила женскую одежду на так любимую ею мужскую, и сразу же вооружилась.

СВИДЕТЕЛИ ОПОЗНАНИЯ.

Начать эту главу нашего расследования надо, пожалуй, с того важного обстоятельства, что вновь объявившаяся Девственница вернулась на жительство в ту же местность - в места своего детства, туда, где она легче всего могла быть узнанной, а самозванка - разоблаченной, и это случилось всего лишь через четыре года после ее официально провозглашенной смерти. Наверное, самозванка должна была бы отправиться на поиски простаков подальше от тех мест, где Девственницу знало огромное множество людей. Обратимся опять к "Мецкой летописи":

Жофруа Декс и "несколько лиц из Меца", навестивших Жанну, "доподлинно признали, что она, несомненно, Жанна Девственница Французская".

Заметим, что лица, опознавшие Жанну (Николя Лув, Обер Буле, Николя Гронье) были один - камергером и советником Карла Бургундского, потом Карла VII, другой - главой старшин в Меце, третий - губернатором. Зачем нужно было им участвовать в мошенничестве, из-за которого они могли получить только крупные неприятности? "Она сказала несколько слов владыке Николя Луву, из которых он понял, что именно она пребывала во Франции, и она была опознана по нескольким признакам (!) как Девственница Жанна Французская, которая привела короля Карла VII на коронацию в Реймс" (см.: "Мецкая летопись"). Возможно, речь здесь идет о кое-каких особых приметах. Ведь у Орлеанской Девственницы было родимое пятно красного цвета за правым ухом и шрамы от трех ранений. Если пятно и можно было подделать, то, как быть со шрамами в точно определенных местах?

Город Орлеан оказал Жанне восторженный прием. Из "Счетов Орлеанской крепости":

"3 августа: ... Флер-де-Лису ... два золотых реала за то, что он доставил в город письма от Жанны Девственницы"

"21 августа: ...Жану дю Лису (Жану Д' Арку, ставшему к тому времени рыцарем и под новой фамилией, - Е.К.), брату Девственницы ...12 турнейских ливров... дабы он мог вернуться к упомянутой сестре...". Это, учитывая официальную версию, на тот свет что ли?

В июле в Орлеане состоялась встреча между Жанной и Карлом VII. Согласно Гийому Гуффье, камергеру Карла VII, "было оно в саду, в большой беседке". Имеется ввиду сад Жака Буше, управляющего городом Орлеаном. И далее:

"Жанна направилась прямо к королю, чем он был поражен, и не сумел найти других слов, как те, что сказал ей очень ласково, поклонившись (!): "Девственница, душенька моя, добро пожаловать, во имя Господа нашего, ведающего тайну, которая есть между Вами и мной ... Эта мнимая девственница, едва услыхав слово "тайна", преклонила колени". Конечно, любой критик может прицепиться к словам Гуффье "мнимая девственница". Но, во-первых, он пишет слово "девственница" с маленькой буквы, а не с большой, как принято было для Жанны; во-вторых, Жанна к тому моменту уже была обвенчана с Робером дез Армуазом, то есть стала замужней женщиной и, следовательно, в глазах подавляющего большинства собственно девственницей считаться уже не могла, ведь о ее физиологической особенности знал очень ограниченный круг лиц.

То, что Карл VII недвусмысленно опознал Жанну в Даме дез Армуаз, подтверждается и дальнейшим поведением короля. Никогда никаких обвинений в самозванстве, никогда никаких претензий не предъявлялось ни к ней, ни к ее близким, ни к ее спутникам. При встрече короля с Жанной присутствовали Жан Дюнуа Бастард Орлеанский, Карл Анжуйский, господин де Шомон, архиепископ Вьеннский, Жан Рабато, у которого Жанна проживала в 1429 году, архиепископ Реймский Реньо. Все эти имена уже встречались читателю раньше. Люди, носившие эти имена, прекрасно знали Девственницу задолго до ее пленения. И никто ни устно, ни письменно не поднял вопрос о самозванстве Дамы дез Армуаз. После встречи с королем у нее не было никаких неприятностей, дознаний и прочего. Наоборот. Она прожила еще какое-то время в Орлеане и во время этого пребывания свободно разъезжала по городу, а приемы в ее честь следовали один за другим. Обратимся вновь к "Счетам Орлеанской крепости" ("эти бесценные документы еще существовали в 1969 году). Приемы и угощения вином для Дамы дез Армуаз: 18 июля 1439 г., 29 июля1439 г., 30 июля 1439 г.,31 июля 1439 г., 1 августа 1439 г.. И того же 1 августа город преподнес ей в дар 210 ливров "за добро, которое она сотворила для города во время осады". И уточняется: "Жанне дез Армуаз". Когда Жанна вернулась в Орлеан через год, город вновь устроил в ее честь празднества. Надо заметить еще вот что: после официальной казни Жанны Девственницы в 1431 году (1432 г. - ?) в городе Ор-леане, обожавшем нашу героиню, проводились ежегодные обедни за упокой души Жанны (естественно, за счет городской казны). С появлением Жанны дез Армуаз в городе в 1439 году эти обедни Орлеан более не служил. А возобновил их только после смерти вышеупомянутой Дамы. Недоверчивые орлеанцы таким образом отказывались признать Жанну воскресшей в 1436 году (когда везде начали говорить о ее возвращении) с чужих слов, они дождались личного свидания с ней в 1439 году, увидели ее, услыхали ее голос, убедились, что это именно их любимица, и только тогда перестали устраивать заупокойные службы. В 1438 году, овдовев, в Орлеан на жительство переехала Изабелла де Вутон, "официальная мать" Девственницы. Город принял ее с почетом, назначил ренту, выплачивавшуюся ей до самой ее смерти. В финансовых документах Изабеллы де Вутон на ренту после смерти Дамы дез Армуаз появляется новая деталь, незначительная лишь на первый, поверхностный взгляд. Вместо "матери Девственницы" Изабеллу де Вутон теперь именуют "мать покойной Девственницы". Кстати, Изабелла де Вутон по прозвищу "Роме" не разоблачила Жанну как самозванку. И, если бы самозванство в действительности имело место, то Изабелла оказалась бы в положении гораздо худшем, чем остальные участники этого "мошенничества" (король, его родственники, приближенные и придворные, братья и сестры Жанны, жители Меца и Орлеана, высшее духовенство). Ведь Изабелла - "мать" и, следовательно, первая должна была разоблачить мошенницу-самозванку.

Можно попробовать составить примерный список тех, кто признал Жанну: Карл VII, его теща Иоланда Анжуйская, его жена Мария Анжуйская, Карл Анжуйский, Жан Дюнуа Бастард Орлеанский, господин де Шомон, архиепископ Вьеннский, архиепископ Реймский, монсеньор Рено де Шартр (великий капеллан Франции), супруги де Бодрикур, Жан Потон де Ксентрай, весь совет города Орлеана и жители этого города, многие почтенные граждане Меца, братья и сестра Д' Арки, два бывших герольда Жанны Флер-де-Лис и Кер-де-Лис, Жиль де Рэ, Жак Шабанн Ла Палис, Жофруа Декс (казначей города Меца), Жан де Тонелетиль, Гобеле де Ден (королевский прево) и т.д. Никому тогда и в голову не пришло обвинить в самозванстве Даму дез Армуаз. В тот период было три случая самозванства. И всех трех претенденток на звание Девственницы разоблачили и подвергли публичным наказаниям. Но никто тогда не выказывал сомнений в отношении Жанны дез Армуаз. Сомнения стали высказываться много позже и людьми, которые никогда не знали Жанну.

Странно и некорректно выглядят утверждения некоторых современных ученых, отделенных от описываемых событий пятью веками, что множество людей, лично знавших Девственницу, оказались дураками, подвергнувшимися коллективной галлюцинации. Причем этой галлюцинации подверглись люди, находившиеся в разных местах и в разное время. Столь же странно выглядит предположение, что "воскрешение" Жанны специально инсценировано, так как королю необходимо было оправдаться перед народом. Многие из воинов и простого люда знали Жанну, видели ее неоднократно и уж кто-нибудь должен был, заметив самозванство, во всеуслышание воскликнуть: "Это не Жанна! Нас обманывают!" Особенно это относится к орлеанцам. Но никто не воскликнул. Не начали разрастаться слухи и пересуды, не отмечены такие замечания в письмах и дневниках. Дама дез Армуаз для всех была вне подозрений. Для современников. Но не для исследователей, живших в более поздние времена, и уж тем более не для историков наших дней.

ДАМА ДЕЗ АРМУАЗ.

Вернемся к "Мецкой летописи":

"После того, как братья увезли ее, тотчас же вернулась она на Троицын день в город Марьель ... А потом направилась в город Арлон ... она пребывала постоянно подле герцогини Люксембургской и находилась там долгое время, пока граф де Варнембург не увез ее в Кельн ... он велел сделать для нее красивейшую кирасу ..."

Внимательный читатель смог, наверное, отметить два факта. Во-первых, после возвращения наша героиня вращается исключительно в кругу знати. И ни одному представителю этого круга не приходит в голову, что Жанна - крестьянка и мошенница. Вероятно, образование, манеры, образ мыслей Жанны вполне соответствовали ее окружению. Во-вторых, как только появилась возможность, Девственница не только влезла в так любимую ею мужскую одежду, но и постепенно обзавелась доспехами. Неспроста же графу де Варнембургу взбрело в голову подарить ей кирасу. Для любой другой женщины подобный подарок был бы удивителен, непонятен и, может, даже оскорбителен. Для любой другой, но не для Орлеанской Девственницы. Далее мы увидим, что Жанна вновь устремилась в военные походы против англичан. Автор статьи позволит себе заметить, что вряд ли самозванка могла быть столь уверена в своих силах и воинских талантах.

Попробуем же немного проследить дальнейшую судьбу Девственницы.

"... потом вернулась она в Арлон, и там был заключен брак мессира Робера дез Армуаз, рыцаря, с названной Жанной Девственницей. И потом уехал этот господин дез Армуаз со своей женой Девственницей в Мец, в свой дом..."

Надо заметить, что Робер дез Армуаз являлся кузеном Робера де Бодрикура. Тот прекрасно знал Девственницу, знал о ее знатном происхождении и вряд ли позволил бы самозванке окрутить своего родственника. Брак же с подлинной Жанной был престижен и почетен.

Обратимся к подлинной родословной семьи дез Армуазов, хранящейся в архиве этой семьи и поныне (с.4):

"Благородный Робер дез Армуаз сочетался браком с Жанной дю Лис в Гранж-оз-Орм 7 ноября 1436 года" Автор позволит себе напомнить читателю, что эта фамилия (дю Лис) была присвоена братьям Д'Арк (мнимым братьям Девственницы) несколько ранее вместе с дворянством. А вот документ о передаче доходов, который был составлен в тот самый день 7 ноября 1436 года. Робер дез Армуаз соглашался сдать в аренду земли, приносившие доход. Арендную плату должна была получать Жанна.

"Мы, Робер дез Армуаз, рыцарь, сеньор Тишемона, и Жанна дю Лис, Девственница Франции (!), Дама названного Тишемона, моя жена, действующая в согласии и с разрешения моего ... приложили и поставили наши собственные печати к настоящим грамотам". Документ засвидетельствован Жаном де Тонелетилем, могущественным сеньором той области, и Собеле де Деном, королевским судебным чиновником, прево Марвилля. Во Френ-ан-Вуавр, в конторе нотариуса Марти, долгое время находился подлинник брачного контракта Робера дез Армуаза и Жанны Девственницы Франции. Уже в XVIII в. достопочтенный отец Вигье засвидетельствовал, что держал его в своих руках, находясь в семейном архиве дез Армуазов, сеньоров де Жольни ("Галантный Меркурий"). Брат отца Вигье подтвердил это обстоятельство в письме, направленном герцогу де Грамону. "В более недавнее время Альбер Байе, профессор в Эколь де От Этюд, в 1920 году, когда в Риме было вынесено решение о причислении Жанны к лику святых, созвал группу журналистов, чтобы поведать им о сделанном им открытии. В 1907 году во Френ-ан-Вуавр он держал в руках брачный контракт Робера дез Армуаза и Жанны Девственницы Франции, отметив при этом, что ее подпись была совершенно такой, как та, что находится на письме Жанны жителям Реймса, датированном 16 марта 1430 года... На смертном одре он подтвердил это обстоятельство журналисту Иву Лавоке ... Существование этого брачного контракта засвидетельствовали и другие, и в том числе председатель совета министров Эдуард Эрио, ... так же граф Гобер де Лабессьер, ... пребывавший от этого открытия в потрясении до самых последних мгновений своей жизни" (см.: Р. Амбелен, с.194-195).

К глубокому прискорбию приходится констатировать тот факт, что все нотариальные архивы Френ-ан-Вуавр исчезли в период с1914 г. по 1918 г. то ли в результате полного разрушения этой деревни во время артобстрелов, то ли по какой еще причине ... Тем не менее, о вышеупомянутом браке свидетельствует и другой текст того времени. Это знакомая уже нам "Мецкая летопись":

"И там был заключен брак между Мессиром Робером дез Армуазом, рыцарем, и упомянутой Жанной Девственницей (!), а затем уехал названный господин дез Армуаз с женой своей Девственницей (!) на проживание в Мец..."

Вышеперечисленные документы - одно из важнейших доказательств тождества между Жанной Орлеанской Девственницей и Жанной Дамой дез Армуаз. В документах того времени только наша героиня именуется Девственницей да еще с большой буквы. И нет ничего удивительного в том, что определение "Орлеанская" заменяется на "Девственницу Франции", ведь она столько сделала для Родины и она - сестра Карла VII, ставшего королем и к тому моменту единственным правителем страны. Ни за какими другими Жаннами прозвание "Девственница" не закреплялось ни документами, ни устной традицией. Кстати, в гербовнике Карла Смелого (сына Филиппа Доброго, герцога Бургундского), где помещены гербы семей, породненных с герцогами Бургундскими, гербы главных суверенов Европы, гербы знатных вельмож, числящих свой род от французской королевской династии, на 203 листе этой рукописи помещены гербы 6 главных баронов (пэров) Франции. Во главе этого листа, на почетном месте, первым - находится герб, которым Карл VII наделил Жанну Орлеанскую Девственницу, с подписью: "Девственница Франции". Этот гербовник находится в Национальной библиотеке, в отделе рукописей, под шифром N. А. Т. 4381. Можно даже проследить изменение именования Жанны с течением времени и в соответствии с ее заслугами. Сначала она просто Девственница, потом Орлеанская Девственница, а после освобождения - Девственница Франции. И в дальнейшем во всех документах именуется уже так и никак иначе.

Если для кого-то приведенные материалы не выглядят как серьезные доказательства, то для автора данной статьи они - весомое свидетельство в пользу тождества между Орлеанской Девственницей и Жанной Дамой дез Армуаз Девственницей Франции. Косвенно это тождество подтверждает и дальнейшая судьба Дамы дез Армуаз.

Итак, Жанна вышла замуж за господина дез Армуаза в ноябре 1436 года и уехала с ним в Мец. И почти сразу же рассталась с мужем. Супружеские отношения их были невозможны, а человеческие, дружеские - видимо, не сложились. Жена отправилась в поход, а муж ушел в монастырь. Эта супружеская чета не оставила, да и не могла оставить потомков.

В декабре 1436 года Дама дез Армуаз, выехав из Меца, направилась в Тиффож, где проживал небезызвестный уважаемому читателю маршал Франции Жиль де Рэ. Жиль де Рэ в ожидании встречи с обожаемой Девственницей велел приготовить в ее честь новое представление "Орлеанской мистерии". Похоже, бывшие сторонники поддерживали между собою связь.

Весной 1437 года Дама дез Армуаз отбыла из Тиффожа в сопровождении многочисленного войска, оплаченного Жилем де Рэ. Командовал этим войском один из вассалов Жиля Жан де Сиканвилль. Из текста грамоты о помиловании этого самого Жана (см.: Сокровищница хартий, Национальный архив) можно сделать вывод, что и сам Жиль де Рэ принял участие в походе Жанны.

Кишера в своем сочинении в V томе передает то, что было написано в "Испанской летописи" дона Альваро де Луна, коннетабля Кастильского. 46-я глава этой летописи озаглавлена "О том, Как Девственница, будучи под Ла-Рошелью, послала за помощью к королю и что коннетабль сделал для нее". Пусть уважаемый читатель попробует оценить данный факт по его весомости. Жена простого дворянина, какого-то там дез Армуаза, через посла обратилась ни много, ни мало, а к испанскому королю (для самозванки это и вовсе уж слишком). И что бы вы думали? Король Испании направил ей корабли для помощи при осаде Ла-Рошели. Вот для чего отправилась в поход Жанна - продолжить дело своей жизни, завершить освобождение Франции от англичан. В той же "Испанской летописи" сообщается:

"... получив эту помощь, Девственница овладела упомянутым городом и одержала еще несколько побед, в которые кастильский флот внес большой вклад".

Подробности об этих подвигах сообщались в "Летописи Девственницы", рукопись которой ныне утрачена, но текст был напечатан в 1562 году в Бургосе под названием "История Орлеанской Девственницы".

Автор делает вывод, что "посмертное" существование Жанны не составляло секрета для королевских семейств как Франции, так и Англии, Люксембурга, Испании.

После Ла-Рошели Жанна направилась в ту часть Гюйени, которая была еще занята английскими войсками, в Блэ. О взятии Блэ свидетельствует великий судья Богемии Леон де Розмитал, находившийся там в это же время. В своей "Реляции" (Кишера, том IV) он сообщает:

"В течение 150 лет этот город принадлежал королям Англии, но он отнят одной вещуньей, которая отвоевала у англичан все Французское королевство..."

Далее Жанна осадила занятый англичанами Бордо. Они капитулировали через 6 недель. Затем предприняла осаду Байоны, откуда английским войскам пришлось бежать. Об этих походах рассказано в "Истории Карла VII" Валле де Виривилля, который сообщает, что в 1439 году Дама дез Армуаз отличилась в Пуату, где вспыхнула гражданская война. Она находилась там в обществе маршала Франции Жиля де Рэ. В том же 1439 году во время похода в Пуату распространился слух, что Жанна погибла от смертельного ранения. В Орлеане тотчас же было приказано отслужить восемь заупокойных месс (июнь 1439 г.). К счастью Дама дез Армуаз, в самом деле получившая тяжелое ранение, выжила и начала поправляться. Но командование войсками вынуждена была оставить и передать Жану де Сиканвиллю. Ей пришлось покинуть место боевых действий. А через два месяца город Орлеан вместо заупокойной мессы устроил по случаю ее возвращения многочисленные празднества.

Начиная с 4 сентября 1440 года в распоряжении исследователей нет более ни одного документа из официальных источников, который свидетельствовал бы о ее жизни. "Счета Орлеанской крепости" гласят:

"4 сентября 1440 г. Жану Пишону, за шесть пинт и кружек вина по 8 денье за пинту, коими угощали госпожу Жанну дез Армуаз: 4 соля 4 денье".

Через Монтаржи, Труа, Сен-Дизье, Коммерси, Токур она добралась до Жольни. Больше она никогда не уезжала из Лотарингии.

В 1441 году заболела официальная мать Девственницы Изабелла де Вутон по прозвищу Роме, проживавшая в Орлеане на улице Пастушков. Вновь Орлеан проявляет о ней заботу. В реестре городских расходов есть запись: "Изабо, мать Девственницы". А вот через семь лет, с сентября 1449 года, в различных счетах и документах пишут уже: "Изабо, мать покойной Девственницы". Кроме того, в тот же 1449 год Английский двор перестает выплачивать Даме дез Армуаз пенсию, которую она получала девять лет, начиная с 1440 года. На основании этих и ряда подобных документов можно сделать вывод, что Жанна дез Армуаз Девственница Франции умерла в период между апрелем и июлем 1449 года. И Орлеан был об этом извещен. В различных документах именно с этого времени стали делать уточнение - "покойная Девственница". Тогда же возобновили ежегодную заупокойную мессу по Орлеанской девственнице.

В жалованных грамотах, подписанных Карлом VII и Карлом Орлеанским, и определяющих различные дары, которых были удостоены "братья" нашей героини, тоже появляется слово "покойная", в то время как этого слова не было в грамотах, исходивших от тех же лиц до 1449 года. Эта подробность показывает нам, что для Карла VII и Карла Орлеанского Дама дез Армуаз была именно Жанной Девственницей, а дата смерти Девственницы не совпадала с сожжением в Руане, зато совпадала с датой смерти Дамы дез Армуаз.

РЕАБИЛИТАЦИЯ.

Через год после смерти Дамы дез Армуаз Карл VII отдал приказ о подготовке и проведении процесса по реабилитации Девственницы. Почему не при жизни Жанны? Тому были серьезные причины. Над Девственницей по-прежнему висело обвинение в ереси, колдовстве и прочих грехах.

Почти сразу после "воскрешения" Жанны произошла прелюбопытная история. В данной работе уже упоминалось, что Девственница (после того, как объявилась и была узнана) отправилась в Арлон, где пребывала подле герцогини Люксембургской, затем уехала с графом де Варнембургом в Кельн. Вот в Кельне-то и случилась некоторая неприятность. В тот момент шла нелегкая борьба между двумя претендентами на пост архиепископа в Трире. Жанна встала на сторону одного из претендентов, проявив при этом свой боевой и самовластный характер. Тотчас же ее вызвал к себе для расследования дела главный инквизитор города Майнца отец Генрих Кальтизерен (его еще называют Кальтайзен или Кальтизен), находившийся по служебным делам в Кельне. Жанна поспешила покинуть Кельн. А вскоре вышла замуж и стала именоваться Дама дез Армуаз. Не потому ли она поспешила с замужеством, хотя никогда не была склонна к этому, что боялась преследования церкви и решила прикрыться фамилией мужа? Кто знает? Но для такого поведения Жанны были причины. Охранная грамота, выданная ей графом де Варнембургом на имя Девственницы Франции, гласила:

"Девственнице Франции охранная грамота сроком на месяц может быть объявлена недействительной за три дня" (документ хранится в муниципальном архиве Кельна).

А отец Кальтизирен выступил с решением о полном отлучении Жанны от церкви. И так, как по-прежнему против нее действовал судебный приговор, вынесенный в Руане, то нашу героиню вполне могли потащить на костер без всяких предварительных формальностей и без надежды на повторное "воскрешение".

Вся эта занимательная история с массой подробностей поведана миру достопочтенным отцом Жаном Нидером, летописцем, принадлежавшим к ордену братьев-проповедников "Инквизитор ведьм", в его книге "Формикариус", законченной в 1437 году. Отец Жан Нидер в той же книге приписывает Жанне необыкновенные чудеса, порицает ее за ношение оружия, военного снаряжения, за пляски в хороводах с оруженосцами и за участие в пирах чаще, чем следовало. Кроме того, Жан Нидер подтверждает, что по мнению достопочтенного отца Кальтизирена, именно эта Жанна якобы по "Господнему повелению" "венчала на царство короля Карла Французского". Выходит, и для инквизиции не была секретом "посмертная" жизнь Девственницы?

Как бы то ни было, кельнское приключение вполне могло обернуться бедой. Так что для Жанны было выгодно числиться "сожженной". Выгодно это было и Карлу VII, так как в результате своего побега Жанна оставалась виновной в неявке в суд, на нее по-прежнему распространялось действие приговора, вынесенное в Руане. А освобождать ведьму от костра было весьма опасно для любого лица, предпринявшего такую попытку: ему прежде всего грозило отлучение от церкви, не считая других кар. Кроме того, признать фальсификацию исполнения приговора значило необходимость разъяснять причины, побудившие к этому. Что привело бы к огласке факта королевского происхождения Жанны и, следовательно, к разговорам о сомнительности прав Карла VII на королевский престол. Жанне лучше остаться "мертвой". Но и реабилитация была необходима. Не мог Карл VII признать, что получил престол от "ведьмы". Жанна должна была быть посланницей божией, что подтвердило бы божественное право Карла VII на корону. Отсюда и проистекают установки, данные для реабилитационного процесса: Девственница являлась дочерью землепашца, неотесанной и неграмотной, робкой и набожной девицей, действительно общавшейся со святыми, сотворившей чудо по промыслу божию и сгоревшей на костре. Для Карла важно было так же не предпринимать мер по оправданию Жанны от своего собственного имени. Иначе не избежать расспросов о столь неожиданной и внезапной заинтересованности. В 1450/ 1451 гг. магистр Гийом Буйе, доктор богословия, получил от короля Карла VII письмо, повелевавшее ему начать следствие по делу Жанны Девственницы, приговоренной церковным судом в Руане к сожжению за ересь, колдовство и пр., пр., пр. Комиссия по расследованию, созданная господином Буйе, целых четыре года рассматривала этот вопрос и приняла положительное решение о начале процедуры реабилитации. Только тогда в Ватикан папе Николаю V было направлено соответствующее прошение. Прошение носило частный характер, и подписали его Пьер Д' Арк, мнимый брат Жанны, и Изабелла де Вутон по прозвищу "Роме", мнимая мать Девственницы. Хотелось бы знать, где эти "родственники" были раньше и почему ждали 18 лет?

В Ватикане знали или предполагали, что это прошение исходило от Карла VII, прикрывавшегося Д' Арками. Рескрипт о реабилитации был подписан в 1456 году. Именно в этом документе Жанна Девственница была впервые названа Жанной Д'Арк. Таким образом, папа Каликст III (папа Николай V умер в 1455 году) сделал определенного рода реверанс Карлу VII, подчеркнув незаметно свое желание сохранять с королем Франции хорошие отношения. Все последующее показывает, что оправдательный процесс был заранее подготовлен и проведен в полном согласии между папой Каликстом III и королем Карлом VII.

Сначала началось расследование условий, в которых происходил суд над Жанной. Задача заключалась в сборе свидетельств, для чего было необходимо отыскать и заслушать свидетелей. Чтобы процесс проходил в заранее определенных рамках, нужны были не все свидетели, а лишь некоторые из них. Кое-кто из свидетелей вообще был не нужен, потому что опасен. Случилось так, что Филибер де Сантиньи, епископ Кутанса, внезапно скончался. Пьер Луазлер, попытавшийся спастись бегством в Базель, тем не менее так же скоропостижно скончался. За ним столь же неожиданно последовал Николя де Ру. Произошел несчастный случай с вдохновителем процесса в Руане Жаном Д'Эстиве. Он утонул в болоте. А комиссар-следователь Ла Фонтен вообще бесследно исчез. За немногими исключениями лица, показания которых были теперь заслушаны, благожелательно относились к Жанне. Прочие же свидетели, предосторожности ради, перестали быть столь строгими и в свои новые заявления внесли тонкие нюансы. Возможно, этому обстоятельству способствовали внезапные смерти некоторых причастных к процессу в Руане лиц.

Но что еще интересно! 7 ноября 1455 года в Соборе Парижской Богоматери открылось первое торжественное заседание, а Изабелла де Вутон, подавшая прошение папе о санкционировании реабилитации, на нем не присутствовала. Она вообще не выступала свидетелем, хотя могла бы сообщить множество достоверных сведений о той, которую вырастила. Может быть, ее не заслушивали от того, что будучи в уже очень преклонном возрасте, Изабелла де Вутон могла впасть в противоречия, а то и сболтнуть лишнее.

Историк Жюль Кишера в своих "Новых заметках по поводу истории Жанны Д' Арк (1850 г.) признал, что показания жителей Домреми "полностью совпадают: они изображают Жанну существом незначительным, робким и набожным". Это говорилось о женщине, которая осмелилась пробиться к королю, иметь смелость или даже наглость разъезжать всюду в мужской одежде и военном облачении и неоднократно водить войска в бой? Да полно, правда ли это?

Академик Луи Бертран в своем исследовании о Жанне Д'Арк в Лотарингии (1928 г.) писал: "... оправдательного процесса, в ходе которого показания свидетелей выглядели так, как будто они подчинялись общему указанию..." Из свидетельств, зарегистрированных на оправдательном процессе, возникает портрет "...робкой безграмотной крестьянки, пожалуй, даже несколько простоватой..." (см.: Р. Амбелен, с. 229). И этот "портрет" не согласуется с "портретом", созданным документами Руанского процесса.

ЗАКОНЧИЛАСЬ ЛИ ИСТОРИЯ ОРЛЕАНСКОЙ ДЕВСТВЕННИЦЫ С ЕЕ СМЕРТЬЮ ?

Последние годы своей жизни Жанна Дама дез Армуаз Девственница Франции провела в замке Жольни недалеко от Меца. Замок этот был собственностью ее супруга Робера дез Армуаза. Изредка она навещала кое-кого из родственников мужа и только. В 1871 году тогдашний владелец замка Жольни принял у себя одного деревенского каменщика. Каменщик этот утверждал, что в его семье из поколения в поколение передается предание, по которому владелицей замка была Жанна Девственница, ставшая Дамой дез Армуаз в результате брака. Якобы дед этого каменщика был доверенным лицом последних хозяев замка времен Великой Французской революции (1789-1794 гг.), от которых накануне их отъезда в эмиграцию в 1790 году получил поручение замаскировать живописное изображение Жанны и Робера дез Армуаз. Это изображение находилось где-то в замке. Каменщик уверял, что об этом знала не только его семья, но и некоторые другие жители деревни.

Тогдашний владелец замка лишь недавно приобрел его. Видимо, он еще был полон энтузиазма по поводу своего приобретения. Каменщику, во всяком случае, поверил и решил предпринять поиски означенного изображения. Поиски были бесплодными до того момента, когда некий архитектор из Меца приехал в замок для выполнения ряда реставрационных работ. Этот архитектор и обнаружил в одной из комнат (после того, как со стен там убрали слой, состоящий из глины и соломы) великолепный камин из резного камня XV в., над которым находилась фреска с двумя портретами, так долго разыскиваемыми. Робер Амбелен утверждает, что лицо Жанны на этом портрете очень похоже на лицо ее предполагаемого отца Луи Орлеанского.

По некоторым данным Жанна в последние годы жизни часто появлялась во владениях сеньоров Д' Отре, будучи крестной матерью маленького наследника этой сеньории. Во владениях Д' Отре располагалась деревушка Тюллиньи. В церковь этой деревушки и полюбила заходить Девственница. Церковь была бедной, и наша героиня пошла на значительные траты, дабы скрасить ее убожество. Кроме того, высказала пожелание быть погребенной после смерти именно там. Похоже, воля ее была исполнена. Рядом с Жанной похоронили и ее супруга. В 1929 году Николя де Сермуаз, один из нынешних представителей рода дез Армуаз, побывал в Тюллиньи. В церкви тогда работал аббат Пиан. От него Николя де Сермуаз услышал следующее:

"На правом краю хора и главного нефа в этой церкви была погребена со своими кольцами и другими драгоценностями Девственница Жанна, ставшая Дамой дез Армуаз. Рыцарь Робер, облаченный в свои доспехи, покоится рядом с ней. В конце XVII века члены этого семейства распорядились о том, чтобы на стене рядом с могильной каменной плитой появилась мемориальная доска, ибо камень этот уже начал разрушаться под ногами верующих..." (см.: Р. Амбелен, с. 224).

Из рассказа аббата явствовало, что на мемориальной доске была надпись: "Здесь покоится тело Жанны дез Армуаз с ее драгоценностями, а также тело ее мужа, рыцаря Робера дез Армуаза в его доспехах". Но в 1890 году сия доска была снята. По мнению господина Амбелена, в то время в Риме делались первые шаги по причислению Жанны к лику святых, и доска была снята умышленно, так как некие важные лица хорошо знали, кто лежит в этой могиле, и не хотели допустить распространения этого знания. Тем не менее, люди, снявшие памятную доску, ухитрились забыть срезать лепной орнамент, обрамлявший неугодную надпись. Этот орнамент существует и ныне.

Кроме истории с доской были предприняты и другие шаги. Древние плиты в полу церкви были заменены кухонными плитками. Исчез надмогильный камень супругов; частично его прикрыла ступенька хора, частично - уже упоминавшиеся плитки, доходящие сейчас до края нефа.

В ноябре 1968 года еще один потомок рода дез Армуазов граф Пьер де Сермуаз побывал в Тюллиньи. Он встретился с мэром коммуны господином Жиро и с бывшим мастером-каменщиком господином Флорантеном. Они не только подтвердили слова аббата Пиана, с которым были близко знакомы, но и добавили кое-что еще:

"Рядом с могилой герб Девственницы был высечен на камне свода на пересечении его стрелок. Во время революции он был сбит"

Автор позволит себе напомнить читателю, что господа имели в виду Великую Французскую буржуазную революцию 1789-1794 гг. Действительно, в соответствии с декретом от 1793 года в то время гербы уничтожались: либо их сбивали, либо сильно повреждали.

В том же ноябре 1968 года с согласия аббата Кретьена одна ступенька в церкви была снята, счищен ее цемент. Тогда обнаружился угол могильной плиты, на которой удалось прочесть часть надписи, сделанной готическими буквами XV в.: "Молитесь за душу ее...". Надпись неполная, ее, в самом деле, пытались сколоть. Еще в этой надписи присутствовал крест - в точности такой же, какой был на знаменитом и всем известном кольце Девственницы: с расширяющимися концами и в круге. Если допустить, что могила принадлежит не Девственнице, то какому слабоумному пришло в голову в 1890 году убирать все опознавательные знаки, тщательно маскировать захоронение? Зачем? Другое дело, если это действительно могила нашей героини. Ведь любопытные исследователи вполне могут добиться эксгумации. И кто знает, какие свидетельства они при этом могут обнаружить?

Жанна дез Армуаз Девственница Франции умерла в 1449 году. С тех пор прошло более пяти веков. Но закончилась ли история Девственницы с ее физической смертью? Похоже, что нет. Ее история все еще продолжается...

д. Губино, с./т. "Темп". 9 июля 1998 года.

Комментарии: 362, последний от 01/11/2024. © Copyright Квашнина Елена Дмитриевна (kwalen@yandex.ru) Размещен: 11/12/2004, изменен: 01/09/2006. 127k. Статистика. Статья: История Исторические работы Иллюстрации/приложения: 4 шт. Скачать FB2
Аннотация: Краткое историческое исследование легенды о Жанне Д'Арк. Правда и вымыслы официальных версий. Кому это было выгодно, и зачем?

Квашнина Елена Дмитриевна : другие произведения.

Легенда о Жанне Д'Арк