Квант Макс : другие произведения.

5. Вечномолодой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пятая глава романа "Семимирье". Пятый мир - безбашенно-рокнрольный...

Вечномолодой

   Пыль садится на висок,
   Шрам повис наискосок,
   Молодая жизнь уходит
   Черной струйкою в песок.
   А чёрной струйкою в песок.
   А чёрной струйкою в песок.
   А чёрной струйкою в песок!

"Балалаечка"

1

   Поскольку никого за пределы баранки Алексеевской больницы выпустить не могли, то моцион им здесь же и устраивали, заменяя леса, луга и степи сереньким мелким песочком и жёлтыми же стенами, от которых разве что Вечномолодого не тошнило. Свершилась ещё одна придумка того гениального архитектора: внутренний дворик накрыт куполом матового стекла, так что не видно какое на дворе время года стоит. Во внутренний дворик вело сразу семь дверей из которых санитары и медсёстры выгоняли на прогулку пациентов. Конечно, такое сумрачное положение предполагало скучное времяпрепровождение и на первом этапе естественно всех "господ психов" Варя-Тваря выстраивала вереницей и заставляла ходить по кругу - это задумка уже Доктора, в тайне мечтавшего инсценировать хоть разок картину Ван Гога "Прогулка заключённых". Но психи всё же психи, а потому вскоре вереница рассыпалась, не успев даже толком собраться. И лишь трое-четверо в робах бродили по кругу, а остальные же разбегались к стенам и отдыхали. Поднять ренегатов уже не представлялось возможным...
   Конечно, нашему герою никто про такие порядки и не объяснял, а волшебное слово "надо" заставило его ходить по кругу с руками за спиной вслед за Вечномолодым, которому, как уже упомянули, всё было в новинку, даже прогулка...
   Моложавый очень обрадовался новому слушателю и рассказчику и преминул даже пару раз чего-нибудь рассказать. Но громко покряхтела Вермишель, покашляла в кулак Варя, и рот пришлось прикрыть, дабы не портить шедевр своим брюзжанием... Самому же Педагогу было не до рассказов. Он всё переваривал полученную в чужих Мирах информацию и задумывался над двумя вопросами:
   1-й. Что же будет тогда в Моём? Очень ему хотелось, чтобы в его Мире оказались все хорошие люди, некогда благосклонно относившиеся к нему. Даже Надежда.
   2-й. Почему мне всё никак не удаётся дойти до своей палаты? Впрочем, он его не очень-то беспокоил, из-за особого интереса вызванного чужими Мирами.
   Однако время от времени кто-то прерывал размышления нашего героя и его диалоги с Голосом какими-то диковинными советами. Но голос тот был настолько тих, а сообщения как SMS коротки, что как-то зафиксировать откуда же идёт эта информация представлялось довольно затруднительно. Но будто сам эфир говорил с нашим героем:
   - Как-то непонятно выходит. Дал слово - де'гжи. То есть, ты его даже и де'гжишь, но отдаёшь. То есть дал и тот, кому дал, его не может взять, потому что ты ещё его де'гжишь!
   - Ленивый 'гусский куда доб'гожелательней ленивого англичанина, ибо в 'гусской слове отказа - т'ги буквы, а в английском - две.
   - Почему пе'геднюю шасси самолёта называют "ногой", а заднюю - "костылём"?
   - Важно, чтобы слова стояли на своих местах и большая 'газница между "социализмом с человеческим лицом" и "человеческим лицом с социализмом".
   - Ста'гше себя людей мы называем на "вы" и всё к ним упот'гебляем множественные числа. Ибо ста'гший человек имеет в своём воз'гасте несколько наших воз'гастов в численном вы'гажении, а, значит, и нас в нём тоже несколько. Потому и число множественное!
   - Галстук - это 'гаскрашенная удавка, без кото'гой ты почему-то не считаешься культу'гным человеком.
   - В ми'ге много диких людей и музыкальных инст'гументов. Домб'га, например: ст'гуны две, одну по'гвёшь - и всё, Паганини!
   - Пе'гвым живым 'гентгеном был сам Вильгельм 'Гентген. И человек, и 'гентген. Даже в паспо'гте у него это написали.
   И всё в таком же духе. Говорил тайный вещатель чётко проговаривая каждую букву и расставляя ударения где следует, так что никаких там "шо" и "звСнит" за ним не водилось, но... имел он несколько дефектов дикции. Так что от правильно поставленной орфографии мало что оставалось. Он так навострился в этих подлых подначиваниях пациентов на диалог, что всякий раз оставался незамеченным. Но таковым он оставался и для собеседников. И лишь однажды, когда начался очередной "диалог":
   - Сволочами называют много кого. Иной 'газ и не поймёшь кто же сволочь - мужчина или женщина. Я бы п'гедложил писать мужчин без мягкого знака на конце, а женщин с ним. Так будет яснее...
   - Филолог! - раздался голос Политика. - А как быть со стервой?! Какого оно рода?
   - Филолог!
   Педагог обернулся. Действительно, за два человека от него шёл некто Филолог. Человек весьма интеллигентного вида (удалось же ему сохранить его в бедламе в прямом смысле этого слова), с чёткоотточенной мефистофелевской бородкой. В больницу его отправили милиционеры, отловившие в парке. Увлечение у кандидата филологических наук имелось: собирать заборные надписи, потом оно тайно перешло в другое: исправление заборной живописи, втайне мечтая таким образом повысить грамотность в стране. Поймали-то с поличным, в тот момент, когда он исправлял сексуальные притязания одной особы к другой на парковой скамейке тем же инструментом, чем её и нанесли - ножом. Сначала его посчитали за мелкого хулигана, но когда оказалось, что это весьма уважаемый человек, со степенью, званием, студентами, аспирантами и прочим, да ещё и объяснения "Что я делал-то вече'гом в па'гке? Г'гамотность исп'гавлял" дали свой толчок. С ним предпочли не связываться и передать сначала в вытрезвитель, а оттуда и в психбольницу. Что поделаешь, не совпала мечта с общественными предрассудками о кандидатах филологических наук и уважаемых людях...
   - Туманный воп'гос, Политик. У Ожегова: "сте'гва" - негодяй. Выходит: мужской. С д'гугой же сто'гоны "сте'гва" по Далю - т'гуп домашнего скота - снова мужской. Но на'год нам наот'гез путает все ка'гты, выходит, что всё-таки женский... Но если особо хочется, мужчину можно назвать сте'гвецом! Хотя...
   - Филолог! Закрыть варежку! - гаркнула Варя-Тваря.
   Очередной монолог прервали. Филолог вдруг встал аки столб вкопанный. Тут-то вся "Прогулка заключённых" и рассосалась окончательно. Сначала сбились все в кучу, затем и разбежались по углам. Филолог подсел зачем-то к Писателю, Вечномолодой - сел о чём-то разговаривать с Учёным, а наш герой заметил сидящего на отшибе с бумагой и карандашом Художника и примостился поблизости.
   - Скажи ему что-нибудь про погоду... Ну, чтоб начать разговор...
   Глянул Педагог вверх, а там - колпак матового стекла.
   - Да, я облака рисую... - тихо ответил Художник от отвлекаясь от рисунка. - Занятная, знаете вещь... Айвазовский море рисовал в движении, а окон с видом на море в его доме в Феодосии и не было...
   - А у вас нет облаков, но вы их рисуете? - догадался наш герой.
   - Ну да... Рисую небо, которого не вижу... Однажды рисовал пейзаж Камчатки. Такая вещь, знаете ли, получилось... Вот представьте себе Камчатку... Представили?
   - Смутно. Я там ни разу не был.
   - Я тоже смутно. Я когда там был, всё время пьяным валялся. Но всё же представьте. Вот и я раз представил, а потом эту картину подарили губернатору тамошнему. Он повесил у себя в кабинете и всё, говорят, где же это место находиться, так похожее на природу Камчатского края и всё же... Вот и сейчас не видя неба, я его рисую... Тихое осеннее небо...
   - Но как вы?..
   Художник не отрываясь от рисунка двумя пальцами показал на нарисованные на запястье часы.
   - Универсальная, знаете ли вещь... Всё показывает, даже атмосферное давление... - он бросил взгляд на циферблат. Послюнявил кончик карандаша и поправил что-то на циферблате. - К буре, однако... - тут же прошёлся промокшим кончиком грифеля по листу, да огорчился. - Мокрость какая-то, будто я акварельками рисую! - перечеркнул небо двумя жирными линиями, взял следующий лист. - Лучше я нарисую ещё один ваш портрет... Вы не против?
   - Нет, всегда пожалуйста. Только не обнажённым...
   - Вот и отлично, вот и хорошо...
   Заскрипел тихо-тихо карандаш о бумагу, зашептал лист, затараторили мелки. Ещё бы, ведь на идеально белой бумаге штрихи складывались в портрет. Только вот чей.
   Заглядывать на кухню Художника Педагог не хотел - боялся спугнуть музу, да и что бы он понял в зарисовках? А потому портрет предстал пред объектом лишь в готовом виде...
   С листа бумаги на нашего героя глядела очень грустная собака, чем-то на него похожая.
   - Это же шарж, Педагог... - пришлось пояснить.
   - Да, я понимаю... - наш герой пригляделся повнимательней к своему портрету, потрогал нос и брови, чтобы убедиться похож ли...
   - Ну и что этот Живописец опять нарисовал? - из-за плеча раздался голос Политика. - Спаниеля? Грустные глаза, длинные уши... Да уж...
   - У меня есть и ваш портрет, - сказал Художник и из стопки картинок извлёк собаку с острым носом и длинной шерстью будто гривой.
   - А почему я похож на гончую? - возмутился бывший полковник.
   - А борзый больно, вот почему.
   - Чушь всё это. И рисовать ты не умеешь: руки у тебя не из того места растут! - огрызнулся снова Политик.
   - Зато посмотри, какие красивые, - он продемонстрировал свои руки. - Длинные пальцы, мог бы стать музыкантом.
   - И, слава Богу, что ты художник, а то глаза-то закрыть можно, можно и отвернутся, а вот уне слышать ничего сложновато...
   - Мне нравиться, оригинально, я бы сказал... - отведя портрет подальше вынес вердикт Педагог. - Я могу это взять?
   - Нет, отдать так просто я вам не могу. Давайте я вам его подарю, - живописец задумался. - Когда у вас Новый Год?
   - Да когда и у остальных... Только вот, не пропустить бы...
   - Не пропущу... У меня же есть календарь! - он показал свои нарисованные часы.
   - Ага, с гномоном! - буркнул Политик, уже хотел было разорвать свой портрет.
   - Но-но! - повысил голос на него Педагог. - Портрет всё-таки, пусть и не нравиться вам...
   - Ты прав, Учителка, вот этого надо задушить...
   - Он же художник, он так видит...
   - Тогда кого душить?.. - совсем растерялся старик и даже полез за очками и бумажкой.
   - Что за привычка наводить мистику, написанием простых, общеупотребимых слов с большой буквы?! - вдруг раздалось во внутреннем дворике. Повернулись головы.
   - Писатель! - крикнула Вермишель.
   - Прошу прощения, Вера Михайловна, вырвалось... - извинился Писатель.
   Писатель сидел как раз с Филологом и на песке они вдвоём что-то писали. Подойдя поближе наш герой обнаружил, что играют они в самую обыкновенную Балду и перед ними на песке вычерчен квадрат в девять на девять клеток:
  

Т

Р

А

М

Т

Г

А

Т

Е

Р

Е

К

Р

Е

Р

А

Л

Е

Р

Б

А

Р

М

А

Г

Л

О

Т

А

К

Е

П

Л

О

К

Р

Р

Т

Е

О

Н

Е

С

М

Т

Л

  
   А рядом тянулись вереницы непонятных слов. Один "Кармолон" чего стоит.
   - Что значит нет такого слова "Ка'гс"? - вопрошал Филолог. - Ка'гс - это ка'гкающий ба'гс!
   - Барс - это кошка! - вторил ему Писатель. - Он каркать не может! Мяукать на крайний случай, но не больше!
   - А ваш "Ла'гет" чего стоит? Кто же будет в мина'гете уст'гаивать ла'гёк?
   - Какой счёт? - поинтересовался Политик.
   - А... - махнул рукой Писатель. - Сто шестьдесят шесть и сто... В мою пользу!
   - Вы нечисто иг'гаете, Писатель! - возразил Филолог.
   - Может быть, только это такой спорт, где за руку поймать сложновато! - развёл руками инженер душ.
   - И ещё отгово'гки п'гидумываете...
   - Беситься, - пояснил Писатель Политику и Педагогу. - Хочет войти в историю... Хотя это место уже занято. Всем известен мавр Отелло, доведший свою жену до известного исторического состояния...
   - Надоели мне эти ваши жа'ггонные словечки! - вскочил Филолог и ножкой тут же замёл весь предмет спора - песочные царапинки исчезли с лица планеты. - П'гидумаете жа'ггон и, понатаскав, из канонического языка слов, замысливаете к ним новые названия и оп'геделения. А потом пе'геводчики мучаются, как им пе'геводить "белочка" на латынь. Как "sciu'gus vulga'gis" - белка обыкновенная или "deli'gium t'gemens" - белая го'гячка?
   - Сыграть никто не желает? - поинтересовался Писатель, не обращая внимания на Филолога.
   - Э, не... - отмахнулся Политик. - Знаем мы ваши игры в слова. Я вот однажды организовал общество "Ищущих Абсолютную Истину". Так не знал же, что сколько народу наберётся под такое название. От сектантов до каратистов... М-да... Короче, задохнулись в собственном электорате. А всё отчего? Каждый понимает такое общее название по-своему!
   - Жаль, очень жаль... А кто же со мной сыграет?
   - Нет, я не буду... - отмахнулся наш герой. - Мне фантазии не хватит.
   - Ну да... Заметно. А, этот, Ткач где?
   - Болеет, - вдохнул Политик, - костлявая и курносая уже навещала (я не этих имею в виду), - он показал на, старающихся возродить вереницу к жизни, медсестёр, - место, где косить будет пометила. Долго не протянет, короче.
   - Жаль, очень жаль... Играть, выходит, не с кем...
   - А Вечномолодой, что же?
   - Ага, скажешь ещё! Он как начнёт своими словами сыпать - не выкопаешься потом!
   - А Коммунист-Атеист? - спросил наш герой. - Вон там в углу он сидит и скучает...
   - Коммунист - это человек с памятником моему Мэлону через всю душу! У него все мысли о смерти, но это ещё полдела. Он всё норовит не одну букву вписать и образовать, то "мемориал", то "заступ", там, где ими и не пахнет!
   - Ладно-ладно, не будем не при человеке гадости о нём рассказывать, - поспешил заметить Политик. - Опять же и ему не так неприятно и передать могут неправильно, потом хлопот не оберёшься.
   - И то верно...
   - Скупой подойдёт?
   - Нет, он как зажмёт в руках свои деньги - написать ничего не сможет...
   - Кто это? - спросил Педагог.
   - Вон тот старикашка со сжатыми кулачками... - показал Политик. - Ну вон, ещё недалеко от Комы...
   - Вижу.
   - Вот это и есть - Скупой, - сказал Писатель. - Сошёл с ума, когда покоилось у него в кармане девяносто четыре копейки. Пятьдесят, две десятки, четыре пятака и четыре копейки. И не выбросишь - жалко. Почти рубль. Но не рубль всё же. Вот он и пытался их сплавить куда-нибудь. Но брать никто не хотел. Пятьдесят ещё куда ни шло. Ну, десяток можно было взять... Но четыре он никуда не мог сбагрить. Не брал никто! А ведь частично он и не хотел. Всё и сразу хотелось Скупому! Так, не решив свои проблемы, он и тронулся. Копейка - рубль бережёт, а шесть тем более... Так что он у нас единственный с деньгами. Всё умудряется как-то прятать от санитаров. Всё время держит их в ручонках и ничего не может сам сделать. Даже ест через силу.
   - А Продюсер как же?
   - Ещё чего... Выиграть-то я его смогу, только он ж потом отсудит половину в свою пользу, докажет, что я мухлевал, черствый писательский хлеб сошёл за допинг, а сам кинет камушек в сторону, повернётесь на звук, а он сделает вид, будто только что одну букву подписал, а не целое предложение...
   - Не угодишь на вас...
   - Да уж... - вздохнул Писатель сняв тюбетейку. - Одному мне как-то не по себе играть... Чего-то не хватает. Какой-то я неполный получаюсь. То языка нет, то сюжетов! Мне не хватает соавтора... Но где же его взять? Я не знаю.
   - Второй такой писатель - это Миру конец! - воскликнул Политик. - Причём по обе стороны Стенки!
   - Необязательно это обязан быть точно такой же, не исключено, что и нет, - возразил наш герой.
   - Соавтор нужен? - тут же возник Учёный. - Я вот в одном рассказе читал. Там писатель попросил соавтора, так ему его дали, инопланетянин.
   - Так где же его найти? - развёл руками Писатель.
   - Так у меня, в Мире!
   - Нет, именно такого нам не надо, - запротестовал Писатель.
   - ТЫ НЕ ПОЙМЁШЬ ОТВЕТА... - зашевелился Голос не своими словами.
   - Вы, кстати, очень хорошо получились на моей картине, - тут же всплыл Художник.
   - К сожалению, это единственное, что у меня хорошо в одиночку получается, - вздохнул Писатель...

2

   Но новенькому нашему герою захотелось изучить и других обитателей дворика. Конечно же, он хотел дойти и до своей палаты, но любопытство разбирало на части. Вот сидел на песке у стены полноватый слегка бородатый пациент лет тридцати и молча разглядывал толкущихся в макушке купола насекомых. Уж неизвестно как же они сюда попадали. И осень на дворе, да и в коридорах такими репеллентами пахло - люди-то не всегда вынести могли. Не иначе насекомые прилетели из чьего-нибудь Мирка.
   Наш герой подошёл к нему, поздоровался. Товарищ по несчастью не ответил. Взгляд не приобрёл участия. Глянул наш герой на кармашек.
   - "Молчун" вас зовут? - догадался он. - Вот оно что, похожи, похожи... - сел рядом и проследил за взглядом Молчуна. Ничего особенного не обнаружил.
   - У каждого имени есть свой возраст, - вдруг заговорил Молчун. Голос его вышел писклявым, с надрывами, резал слух получше бритвы. - Человек растёт и имя его растёт. Сначала её зовут Нюшей - родители в детстве, потом в школе зовут Нюрой, потом, повзрослев, откликается на дружеское Аня, затем Анна и уже в возрасте: Анной и Тётей Аней. А есть имя с одним возрастом: Алла, Алиса, Виолетта. Вот и приходится людям ждать возраста своего имени, данного родителями, а потом расцветать и увядать. А ведь кто виноват? Искусство! Наделало ассоциаций на имена! Про историю я вообще молчу. Павлов Морозовых по стране не сыщешь - отцы боятся такого сочетания...
   Наш герой замер от неожиданности и уставился на замолкшего к тому моменту Молчуна. А тот, выдав очередную порцию слов, замолк и ехидно глянул на Педагога. "Ждёшь, что скажу что-то? - вопрошал этот взгляд. - Ан нет, жди до следующего раза".
   - Да уж, пообщались от души, - вздохнул герой наш вставая. - Когда же кончится эта проклятая прогулка?
   Но Молчун не ответил, как и следовало догадаться. Мысленно плюнул на него Педагог и пошёл к Коммунисту, также праздно разглядывавшему всех подряд. Он иногда дёргался на очередного ангела, а так сидел себе спокойно.
   - Сидите? - поинтересовался Педагог у старика.
   - А что ещё делать-то? С моими-то ногами... Гулять-то уже больно... - он оглядел весь внутренний дворик.
   - Это мероприятие долго длиться?
   - Когда как... - философски ответил Коммунист. - Иной раз может и долго, иной раз и нет - от Доктора зависит... Только вот выйти нельзя. Все уйдут по сигналу... вместе... Знаете что, давайте себя займём чем-нибудь.
   - Чем? У нас же ничего нет с собой...
   - Ну это вы так думаете! - воскликнул Атеист и поднялся. - Товарищ Филолог?!
   - А?
   - Кроссворд есть?
   - Ну есть...
   - Тащи...
   - Только 'гучки нет, - пожал плечами Филолог. - Ты же знаешь, мне только к'госсво'гды п'гивозят...
   - Не вопрос! Товарищ Художник!
   - Ась?
   - Тащи сюда карандаш...
   - Мне он нужен...
   - Поиграем - отдадим... - тут же подсел к Педагогу. Глаза его сияли. - Эх, такой талант организатора похоронить пришлось! Вот говорят, что кроссворды придумали в тюрьме, чтобы не было скучно.
   - Ага, а в психбольнице придумали ребусы, чтобы убить время? - поинтересовался наш герой.
   - Заманчивая гипотеза, товарищ... - согласился старик.
   Пришёл Филолог, принёс новенький даже не помятый кроссворд. Подошли Художник с Политиком. Сели кружком. В центре расположился с газеткой и карандашом босоногий живописец и принялся зачитывать определения:
   - Немецкий физик еврейского происхождения.
   - Эйнштерн! - сказал Коммунист-Атеист.
   - Однозвёздник, что ли? - спросил Филолог. - Э, нет... Эйнштейн... Однокаменник.
   - Какая разница?
   - Между немецким "штег'н" и "штейн" - есть большая г'азница. "Штег'н" - это звезда, а "штейн" - это камень...
   - Вы не могли бы поменьше картавить, а то я не чувствую разницы, - попросил Педагог.
   - Хам!
   - Я не хотел...
   - П'гощаю... - тут же оттаял Филолог.
   - Тогда государство в Азии начинается с "Й"! Что же это такое? Что какое-то нехорошее государство в Азии, если так начинается...
   - Йемен... - ответил Политик. - Хорошая страна Йемен... Основной мировой потребитель носорогов...
   - Имя Льюиса Кэрролла?
   - Льюис... - развёл руками Политик. - Что у нас за тупой кроссворд?..
   - Нет, Льюис Кэрролл - это псевдоним... - возразил Коммунист-Атеист.
   - Как же по-вашему его звали?
   - Чарлз...
   - Подходит... Хотя букв столько же... - сказал Художник, вписывая новое слово.
   - Дали как-то разрекламировать одну книгу, - раздался над ухом нашего героя голос Продюсера. - У них там вышла нераспроданная большая партия. Ну я и разрекламировал, дав краткое, взрослое описание. Но книгу вдруг признали наркотической и общественные организации устроили тиражу аутодафе.
   - А что за книга-то? - спросил Педагог.
   - "Алиса в стране чудес", как раз Кэрролла.
   - Вы правы, недетская книжка.
   - Да-да, ведь не может же необкуренная девочка видеть зайца с часами, разговаривать с курящей кальян гусеницей (ещё неизвестно, что в том кальяне). А про карты и Чеширского кота я вообще молчу...
   - Вот, тут слово по вертикали образуется! Глядите! - заглянул Кома в газету. - Одно слово нужно. Картина Брюллова?
   - "Последний день Помпеи"... - сказал Художник.
   - Букв мало, да и на "В" начинается...
   - "Всадница", - подсказал наш герой.
   - Точно, подходит, Художник, пиши...
   - Точно "Всадница"? - засомневался Политик. - Буквы все на месте?
   - Не смешно, - первым сообразил Филолог.
   - Да ну вас... Скучные кроссворды разгадываете...
   - А вы предлагаете мордобой устроить? - поинтересовался Учёный.
   - Не откажусь... - честно ответил Политик. - Но не выйдет же - вон те ребята и девчата сразу всю охоту отобьют...

3

   Так за разгадыванием кроссвордов и тянулось время. Постепенно к группке подсаживались другие пациенты. Теперь подсказывал уже Писатель, тут же проявивший себя как хороший знаток литературы, которую, правда, всё норовил выдать за свою, вплоть до "Йоссариан лежал в госпитале с болями в печени..." Вечномолодой, уставший от последних подталкиваний к хождению по кругу и ставший по сути единственным, что создавало дурное впечатление, тоже подсел и всё время тянул на какую-то алкогольную тематику, да ещё слова подсказывал с ошибками. Продюсер же всё норовил подсказать слово, да рассказать историю про свою застенную жизнь. Истории к тому же следовали невпопад. "Я очень возмущён тем, что перед эротическими сновидениями не появляется надпись: "Детям до шестнадцати..." А то ведь дети неправильно понимают свои сны... А так бы появлялась надпись - и просыпается...", или "У каждого ракурса есть свой оператор. Можно даже снять фильм о половой жизни инфузорий, только его смотреть не будут, а показывать и то после двадцати трёх ноль-ноль. Отсюда вопрос: кому только такая эротика интересна кроме самих инфузорий?", или "Ленина столько разных актёров играло, что все уже забыли, как его нужно играть и как он вообще выглядит" и всё в таком же духе. В общем, было весело. К одному одеялу сразу тянулось столько рук, чуть не разорвали в клочки...
   И в итоге, кроссворд разгадали до последнего слова.
   - Ну, здесь есть контрольное слово... - убирая за ухо карандаш сказал Художник. - Сейчас и узнаем, верно ли мы его разгадали... Итак... Это... Это... И это... Ещё вот это... "Брандашмыг" какой-то выходит!.. Что это такое?
   - Значит что-то не то... Конечно, даёте Коме... - начал было Политик, но был перебит Писателем:
   - Есть такое слово!
   На него зло посмотрел Филолог.
   - Ну да, конечно... - съязвил он. - И "б'гандашмыг", есть и "зелюки"?!
   - Злосчастный Брандашмыг!
   - Есть такое слово! - сказал наш герой.
   - И откуда же вы знаете, кто вам это сказал? - спросил Филолог.
   - Голос...
   - Что он вам сказал? - посерьёзнел кандидат филологических наук.
   - "Злосчастный Брандашмыг!" - и сказал!
   - Le frumieux Band-Ю prend! - поддакнул Политик.
   - Чего? - удивился Художник.
   - Ты не поймёшь, это по-французски.
   Словом, всё настроение от победы над словами смазалось. Двери ещё не открывали, а потому каждый сидел и практически плевал в потолок, дабы хоть как-то убить время. Продюсер тут же начал рассказывать нашему герою про своё героическое прошлое:
   - Помните, в начале видеорынка у нас переводили люди с гнусавым голосом? Чтоб кагэбэшники не узнали! Так я пошёл дальше. У меня диктор заикался, картавил и шепелявил.... И ничего. Все понимали. А ещё мне как-то дали в новогоднюю ночь организовать речь Президента. И у нас испортилась главная видеокамера страны, та, что должна речь Самого записывать. Послали оператора, а он в новогодних пробках застрял. И пришлось речь Первого Лица Государства (ну, это то самое время, когда одна минута рекламы стоит пять лет строгого режима с конфискацией) пускать в прямом эфире, то бишь всю страну Президент с бокалом шампанского поздравлял каждый час за полдня. К Калининградской области наш глава государства так наклюкался, и ему уже нечего было сказать, что... нет-нет, это так просто словами не расскажешь, смотреть надо... Нет, вы не подумайте, что я всё с рекламой и телевидением связывался. Как-то нужно было мне раскрутить одного молодёжного писателя. Сам он так себе - только рулоны туалетной бумаги и оформлять, но необходимо было его раскрутить - деньги уже заплачены. А для его жанров лучшая реклама - это внезаконность в диктаторские времена. Нашли мы редкий факт его биографии: вот он посажен однажды на пятнадцать суток за пьяную драку. Не стали мы подделывать дело, единственное - дописали, мол дело сфабриковали и посадили по политическим соображениям. А потом же вспомнили, мол, не доходил он со своими посредственными рукописями до редакций (чисто географически) - редакторы, выходит теперь, вырезали по идеологическим причинам...
   - Расскажу-ка я вам, пожалуй, анекдот... - мрачно поглядывая на выходы вдруг сказал Коммунист-Атеист.
   - Только чур длинный, времени у нас вагон... - попросил Политик. - А анекдот-то с бородой будет?
   - Не только с бородой, но и с тросточкой, в потёртом драповом пальтишке, калошах, с анурезом и склерозом. Значит так...
   - Я за то, чтобы в биографиях великих злодеев на титуле была предупреждающая надпись: "Опасно, не повторять!" - тут же вставил Продюсер, чем сбил Коммуниста. Пришлось начинать заново.
   - Один раз в театре режиссёр, чтобы толпа роптала, задал им сказать каждому своё имя, телефон и адрес...
   - Как заставить женщину весь день сидеть дома? Да очень просто. Надо подарить ей кольцо с большим бриллиантом и попросить никогда его не снимать...
   Это вновь Коммуниста сбил Продюсер. Метнул старик злостный взгляд в позолоченные очёчки, да начал заново.
   - Один раз в одном театре один режиссёр, чтобы мно-о-ого людей роптало, задал каждому произнести своё имя, телефон и адрес... На спектакле толпа и вправду роптала...
   - Выпускали мы как-то прозрачные коврики. Сами прозрачные, а на них классики, чтобы дети ни асфальта не портили и мел из школ не таскали. Так кто-то умудрялся на этом спать! И потребовали делать коврики и побольше, и с подогревом...
   И в третий раз Атеист начал сначала, при этом не переставая зло глядеть на буржуя, да тот и не примечал тех искр.
   - В театре режиссёр, чтобы толпа шепталась, задал каждому статисту произнести своё имя, адрес и телефон. На спектакле толпа и вправду роптала. Только несколько недружно и когда смолкли все, раздалось чьё-то тихое...
   - Короче!.. - не выдержал Политик.
   - Но вы же попросили длинный анекдот! - чуть ли не завизжал Кома. Он так разозлился, что ему не дают дорассказать историю, что все немногочисленные волосики встали дыбом.
   - Так вы не начинайте сначала, - сказал Учёный. - Мы же помним...
   - Но анекдот целостный! Его нельзя так отрывками... Он на самом деле не такой длинный... Всего-то три предложения.
   - А чем финишует, - спросил Вечномолодой.
   - Да, это кто-то сказал: "У меня нет телефона!" Ну вот, товарищи, вы не смеётесь... Всё из-за этого в кутюрной смирительной рубашке... У, буржуин!..
   - Киллеры не любят ходить в специализированные библиотеки, потому что они странно относятся к контрольному листку, - тут же отозвался буржуй.
   - Товарищ Продюсер, а не пошли бы вы поговорили со Вруном? Вы друг друга стоите! Идите, ладно?.. Вон он сидит... - Кома ткнул пальцем на сидящего в сторонке Вруна. - Это Врун, - пояснил он Педагогу. - В Застенном Мире был крупным аферистом. Врал направо и налево, когда же его поймали и решили допросить, а он им лапшу на уши вешал - к нему подключили полиграф, только тот выдавал лишь отрицательные ответы, даже на вопросы про дважды два и "Ваш пол". Ничего не оставалось как сюда отправить. Так уж он заврался.
   - Да... - протянул Политик. - Предложил я однажды за дачу ложных показаний карать расстрелом, чтобы лжи в мире было меньше. Конечно, сначала демография в стране снизится раза в два-три, но зато остальные будут говорить только правду... либо доказать будет сложно.
   - Как-то мы стали выпускать духи без запаховой эссенции, ну, сорокапроцентный раствор спирта, то есть, - начал очередную историю Продюсер.
   - Это же водка! - возразил Учёный.
   - Да мы на то и рассчитывали, - закивал пациент в рубашке от кутюр. - Пленённые зелёным змием, мужики буквально по уши втюривались в таких женщин. И если мужчина женатый, то придя от любовницы с нашими духами, его жена ничего не заподозрит. Давно замечено, что с мужиками посидеть женатому куда безопасней, чем с женщинами.
   - Господи! - мученически поднял глаза к копошащимся насекомым Коммунист-Атеист. - Да замолчите вы, наконец! Товарищ Продюсер! Вы уже историй рассказали на три автобиографии, причём не поверишь что там правда, а что наоборот!
   - Какой-то ты сегодня, как нервический выключатель... - сказал Политик.
   - Что это? - удивился наш герой.
   - Нервический выключатель? - переспросил Учёный. - Очень просто. Доктор наш ещё и изобретатель. Вот он его и изобрёл. Это когда вы двигаете клавишу, чтобы включить, а там в окошке появляется надпись: "ВЫКЛЮЧИ!". Вы выключаете, а там: "ВКЛЮЧИ!". И вот так вам всё хочется сделать противоположное. Вы то включаете, то выключаете. Осцилляции выходят... А нервы-то уже не те становятся. Всё время такой выключатель щёлкает...
   - Может что-нибудь спокойное попробуем? - спросил Писатель.
   - Стихи пописать? - предложил Коммунист-Атеист.
   - Ну зачем же сразу стихи? Ведь что это такое? Это малопонятная проза с подсказками для склеротиков в конце строки. Можем и поиграть во что-нибудь...
   - Только не в "Балду"! - возразил Филолог.
   - Ну, в шахматы, например... - учёл пожелание Писатель.
   - Ага... - сказал Политик. - Ты что, не знаешь, как Кома играет в шахматы? У меня девять ферзей на доске, а у него один беспомощный король. Вот и вся стратегия. Притворится больным, неопытным и несчастным, а в самом конце ещё и безумным.
   - Необязательно с ним... С кем-нибудь другим...
   - А где мы доску достанем, toquИ? Шахматы, как и вилки, - у нас не водятся! То Вечномолодой ферзя в нос засунет, то Ткач ему футляр сошьёт, то Кома норовит использовать как оружие или как очередной обелиск себе несчастному...
   - А, давайте придумывать завещания! - вдруг воскликнул Атеист, выхватил карандаш и газету у Художника и начал на полях мелким почерком строчить. - "Моему сыну, если же не помрёт, завещаю свою квартиру, если помрёт - то Царствие ему Небесное и квартиру завещаю другому сыну. Если и он помрёт, то ему тоже Царствие Небесное и квартиру - невестке..."
   - Череда смертей какая-то, а не завещание, - заметил Продюсер. - К тому же как они докажут, что ты писал это в твёрдом уме и какой-то там памяти?
   - Ну это же понарошку! Конечно, никакой силы такое завещание иметь не будет. Но чем-то мы позанимаемся!..

4

   Помолчали.
   - У меня правая рука чешется, к чему бы это? - задумчиво вымолвил вдруг Художник.
   - Помыться надо! - ответил Политик.
   - А других примет не будет? - капризно спросил босоногий.
   - Здесь - нет, где ты здесь деньги или водку найдёшь?
   - Ну, деньги-то я найду... Нарисую или же Скупого как-нибудь обхитрю...
   - Всё равно - помыться не помешает... - подвигав ноздрями посоветовал старик.
   - А у меня есть водка - тихо сказал Вечномолодой, но никто не прислушался к нему. Одни не услышали, другие - не поняли шутит или ж наоборот серьёзен как никогда.
   Снова тоскливые взгляды побродили по дверям и остановились-таки на песке. Санитары с граблями разравнивали кольцо отпечатавшихся подошв без каблуков, Варя и Вера перетаскивали с места на место Молчуна, а Филолог принялся тем временем что-то пальцем писать на песке, присовокупляя к тому диковинные буквы из собственного алфавита.
   - Самое лучшее развлечение - это "brain storm", мозговой штурм. Особенно в нашем-то положении, - подсказал Учёный.
   - Когда делать нечего, а надо? - спросил Педагог.
   - Ну да... Только нам сначала надо задать направление. Какие будут предложения? Что нам придумать для развлечения?
   - Первым делом - отметём пройденное: кроссворды, завещания и анекдоты... - загнул сразу три пальца на руке Политик.
   - И истории из жизни! - добавил Коммунист-Атеист.
   - Да, и истории из жизни, - ещё палец. - К тому же из-за скопившихся тут граждан это даже вредно. Иной раз и не догадаемся правда оно или ложь, да и правдивый опыт богатый...
   - Стихи ещё отмели, - добавил Писатель.
   - Тогда давайте придумывать песни.
   - Про что?
   - Про любовь, - добавил Учёный.
   - Все песни про лаву знамо делятся на два плохозарифмованный бред и хорошозарифмованный бред - сказал Вечномолодой. - Авось всё-таки хлебнём
   - Парень дело предлагает, - сказал Политик. - Про любовь песен писать не будем.
   - Можно тогда Морской бой У нас в универе дек и док апосля сессии всегда играли в Морской бой сколько и где челов они выпнут
   - И кто проигрывал?
   - Кто кто Студенты ясен пень Найдёшь средь тех перцев старых проигрывающих
   - Тогда будем не про любовь, - вдруг проснулся Продюсер. - Потом выпустим сингл, на радио отправим...
   - Этот буржуй опять начинает, товарищи!..
   - Можно придумать что-нибудь нейтральное... - предложил Писатель. - Ну, например... - он задумался, медленно закрыл глаза - медитировал, вдруг поймал мелодию и запел. - "Это значит, это значит, это значит, это что?.. Пора по пиву, пора, пора по пиву, пора..." Шлягер готовый!
   - Хит, - добавил Продюсер. - Только боюсь, господин-автор, это уже кавер-версия какая-то!
   - Это моя придумка! Песня про пиво!..
   - Меня пивом не пои дай водки выпить
   - Да где ж её взять-то? - вздохнул Политик и наконец-то разжал свои четыре пальца - их свело к тому времени судорогой.
   - Так у меня в Мире есть
   Но и на этот раз никто не обратил внимания на дельное предложение. Если бы у стен дворика имелись дырки, то по ним бы обязательно вскарабкался в макушку купола Вечномолодой да заорал там во весь голос с досады, однако стены гладки модель в глянцевых журналах... да и полноватый юноша сам смолчал.
   - Ну тогда можно кумекали как типа от армии откашивать Мы отмазывались просто Приходили небритые две недели в военкомат и впендюривали к военкому и типа так Аллах акбар
   - М-да, - протянул наш герой. - В лучшем случае, к психиатру.
   - Откосили, да?! - сразу взбеленился Политик. - А кто страну будет защищать?
   - А чё там защищать-то Её же растибрили на ботву всякую
   Политик вдруг обернулся к Коммунисту и сказал:
   - Вот такие как ты и разворовали!
   - А я-то тут при чём? - изумился Кома. - Я вообще молчу!
   - Ага, разворовал страну и уже ни при чём! Будто про твои зубы мы ничего не знаем!
   - Ну, разворовали, ну без меня, жалко. Ну армия-то зачем теперь нужна, тем более состоящая из таких вот вечномолодых?!
   - Пусть хоть награбленное охраняют, - вдруг успокоился Политик.
   - Такие вот сорокалетние толстяки?
   - Но-но Я лишь второй десяток разменял а не десятый
   - По сколько, caro? Два по тридцать?
   - Двадцать нельзя разменять два по тридцать, - поправил его наш герой.
   - Да ты-то молчи.
   - Слушайте, а что вы ко мне вообще прицепились? - возмутился Коммунист-Атеист. - Сижу, никого не трогаю... Товарищи, да этот эксплуататор и угнетатель ещё чего-то хочет доказать и меня грязью полить!
   - Ревнует, - развёл руками Писатель. - Каждый хочет быть единственным пугалом в своём огороде...
   - Это, что и я тоже пугало? - не понял Атеист.
   - Ну да... и вы, и я, и Политик, и, я не побоюсь этого слова, Продюсер...
   - Ну уж нет. Вы, товарищ литератор, прекращайте эти свои иронии, аллегории, метафоры да эпитеты... Что это вы тут саркастируете надо мной и прочими?
   - Сарказм - защитная реакция современного человека. Надо сказать что-то, по-хамски не отвечают, говорят с сарказмом.
   - Ещё и на других спираете!.. На обычаи! Товарищи, да что творит эта интеллигенция, поглядите!..
   - Успокойтесь, Атеист, успокойтесь, - попросил Продюсер. - Все мы немного накалили обстановку, но двери уже начинают открывать. Глядите... И вы ещё хотите кого-то кулаками разукрасить...
   - Пусть извинится! - гордо ответил Кома, будь у него плащ он бы и его не менее гордо запахнул бы.
   - Ну что же вы? Попытайтесь вырулить на какое-нибудь мирное русло. Не пропускать же мимо ушей, но вырулить. Вот в моём пожизненном страховом полисе было написано: "Если вас ударят по правой щеке - страховой агент ударит вас по левой..." Как господин Иисус говорил...
   - Кстати, а вы знаете самая популярная и цитируемая книга в Застенном Мире - Библия? - вставил Писатель. - А всё отчего? Ну, во-первых, авторский гонорар платить некому. Во-вторых, даже свидетели этих событий предъявить в суде ничего не смогут - их тоже уже нет.
   - Так вы ещё и Библию оскорбляете? Все Евангелие и Писания? - вскочил Коммунист-Атеист.
   - Да уж вырулили... - пробурчал Продюсер.
   - Ну да! - вскочил в свою очередь Писатель. - Да! - закричал он в ответ Коммунисту и тут же закашлялся. - Кафка, Чехов, Оруэлл - умерли от туберкулёза... Вот и я отчего-то кашляю.
   - А Гашек откинул копыта типа алкашём вот и мне чего-то охота пить
   - Да где ты пойло-то найдёшь? - спросил Продюсер. - Даже в Мирах нет. Как у Учёного? Там спирт в лаборатории как вода.
   - А мы в лабораториях не пить собираемся, а работать! - нахмурился Учёный.
   - Знаем мы, как вы там работаете. Деньги качаете, качаете, а потом: "ошибка эксперимента".
   - Я надцатый раз типа повторяю у меня в Мире есть Там ваще тьма типа чего есть...
   - А что у вас там? - спросил успокаиваясь Атеист.
   - Моё время
   Все посчитали, что же это могло быть за время.
   - Выходит год 1984... - первым выдал результаты своих вычислений Учёный.
   - Ага... Мой номер... - подтвердил Писатель.
   - Это, значит, водка по два восемьдесят семь...
   - А если чекушка - по рубль сорок девять, - вспомнил Атеист и прослезился.
   - А если одно в другое возвести - число "пи" получится! - воскликнул Учёный.
   - Ну так идёте
   - Идём! - ответил Политик.
   - Э-э... За себя отвечай, - поспешил Коммунист-Атеист. - Я пойду с тобой, сынок.
   В общем, пошли ещё Художник, Учёный и наш герой. Писатель и Продюсер же пожелали не связываться с пьяной компанией и предпочли остаться в тишине и покое.

5

История Вечномолодого, или пока он их ведёт, мы полезно проведём время с тобой, дорогой мой читатель

   Как бы нам не хотелось узнать историю Вечномолодого, как бы мы этому не противились, но всё-таки стоит предупредить о следующем: нет в этой истории ничего определённого. Так, изредка будут проскакивать факты откуда был и есть этот ожиревший тип, но повторюсь: ничего определённого! Будто в жиру и зависла где-то линия судьбы его, истинное происхождение...
   Итак, откуда же он вышел - тут путанная путанница (уж простите за каламбур). Биография Вечномолодого начинается где-то со школы, крупного городка Советского Союза. Тут он и возникает на поверхности как поплавок. И как раз на очередном допросе завуча школы, устраивавшую очередной рейд на "хипи и панкСв" (как она сама их называла). Волна детей цветов и детей грязи захлестнула СССР да прошла, только вот общество до сих пор от неё колеблется. И вот длинноволосые юноши и юноши в заклёпках вдруг всплыли в начале восьмидесятых в школах. Студенты обычно этим успевали перебеситься, по причине более жестокой расправы. Школьнику-то что? Ну родителей вызовут, ну свяжут они его по рукам-ногам и за алтын налысо обреют, да ещё с запасом, дабы в школу на допросы пореже ходить. А студенту в этом отношении в те года было худо. Иной раз из комсомола выгонят, а ещё хуже - из вуза, да к тому же под очередной призыв. А там уж разговоры другие, за алтын ласково никто тебя стричь не собирается...
   Но мы отошли от нити разговора. Вот тут-то нашего героя вечерами на бобиннике послушивавшего "Аквариум", "Кино", Джимми Хендрикса и "Воскресение" и схватили за патлы, да начали учить уму-разуму.
   - Почему галстук не носишь? А ещё пионер!..
   - Отчего такие волосы длинные? А ещё в дружине!..
   - Почему мало сдали металлолома и макулатуры? Вот сдай свою куртку и фотографии битлов - на первое место в городе выйдете! Да что там в городе!..
   - Отчего запах такой? Когда последний раз мылся?
   Конечно, дело завуча маленькое. И в глубину вопроса она ни разу серьёзно не погружалась.
   - Ну что за мочалка? - поговаривали курящие в туалете после головомойки ученики. - Типа отличить хиппи от панка не может! Типа оно ей не надо? Последний раз Битлов слушала, да и чё? Металлиста с хиппаном болтыхать? Ну не долбатуная, а?..
   Но, пожалуй, всеобщим постригом в комсомольцы дело и закончилось. Ибо всё это были ребята из хороших семей, кое-кто умудрялся зарабатывать в свои юные годы на концертах, да и честно говоря, сами учителя неоднократно танцевали под их аккомпанемент какое-нибудь "Welcome to the Machine" или "Killer Queen". И как плясали! Вальсовать под "You Never Give Me Your Money" надо ещё умудриться, к тому же попадая в такт.
   Но вот школа осталась позади и перед нашим патлатым героем встала проблема о получении высшего образования. Конечно же, хотелось пойти в Университет, воспитавший не одно поколение талантливых писателей, поэтов и, конечно же, музыкантов. Да и пал выбор именно на этот оплот интеллигенции, да ещё на экономический факультет, в те тёмные годы мало кому нужный.
   И вот тут-то история начинает ветвиться. Добропорядочные источники утверждают, что учился Вечномолодой прилежно, всё сдавал на пятёрки, однако на лекции не ходил. Прочие же утверждают, что демон призыва витал над ним практически ежечасно, без перерывов на обед и бюллетень. Впрочем, нам эти споры не очень важны. Так, информация к сведению.
   Однако как бы то ни было, а на втором курсе связался он с дурной компанией. Нет, он и раньше-то в семье занимал должность последнего урода, так ещё и это. Ну, начитавшись "Вхождения в хиппляндию", да "Чужака в чужой стране" вперемешку с англоязычным "Властелином колец" (отчего язык подтянул на недосягаемую высоту) и франкоязычным Вианом, дурная компания та начинала переходить на более дорогие источники нирваны. Приходилось курить травку, есть таблетки и даже пить всякую бодягу. Но дурная компания затаскала неплохого гитариста и немного поэта-песенника, умудрившегося срифмовать: "В улье пчёлы-роботульи..." - по всяким злачным местам, сейшенам, подсадила на более серьёзную и запрещённую в некоторых особо мирных государствах музыку, да приучила стритовать на бутылку аккурат на центральной улице, да водить к себе домой сомнительных граждан, напрягая соседскую штукатурку и нервы.
   Так он жил беспокойной молодой жизнью месяца четыре. Учёба шла сама собой, он постоянно не высыпался, быстро состарил большую часть внутренних органов, да умудрился получить несколько приводов в милицию по мелочёвке. Родители не знали как с ним сладить, хотя с трепетом глядели на младшего сына и дочь, а вдруг чего и с ними упустят. Но мер пока не предпринимали.
   - Перебеситься, - поговаривал отец.
   - Как бы он тебе бесенят не наделал! - вторила мать в свои тридцать девять явно не намеревавшаяся становится бабушкой.
   Но разговоры на том и заканчивались. Поворот в событиях пришёлся на один примечательный денёк: пришел к нашему герою тогда гость той особой породы, описанной в одноимённом рассказе Чехова. Вечномолодой вспомнил этот рассказ - всё ж в Университете учится - и, когда уже никакие вежливые уговоры не помогли, решил попросить у него денег, в долг. И ведь нашлись же! Дальше герой этой главы потерял сознание, а по обретении себя в пустой комнате сообразил: гость этот и спёр всё! Что же он родителям теперь скажет?! И до поры до времени скрылся он в подполье с намерением заодно найти украденные вещи. Для начала пошёл в комсомольскую организацию и выпросил себе комнату в общежитии. Конечно, местному никто комнату дать не мог, но недаром будущий мэр того городка уже в те годы слыл хорошим лидером. Он мало того перетянул его на свою сторону да обязал к тому ж, решив массу своих проблем. Отныне не было головной боли у Университета с самодеятельностью и если требовались актёры, поэты, музыканты и просто общественники, тот гражданин хватал за патлы нашего героя и обещал выгнать его из общаги прямо на улицу... И вмиг вдруг из-под земли всё это самым наиволшебным и возникало.
   Но всё же поиски личных имущества семьи завели нашего героя в различные дебри. Постепенно стены и розетки квартиры его обрастали украденными ранее вещами, да правда, не все были своими. Но никто не отказался от чешского гарнитура и румынского дивана, да и к тому же японский плеер оказался кстати для младшей сестрёнки. И вот, когда всё в доме оказалось на своих местах, отец спрятал широкий солдатский ремень на надлежащее место, объявил амнистию да предложил вернуться. Но возвращение в тот вечер вышло не таким уж предсказуемым...
   Впрочем, мы слегка забежали вперёд, нам следует растащить всё по порядку. Поиски личных вещей привели нашего героя не только в дебри географические, но и в тернии чувственные. Ещё когда выступал он на вечерах "Солист с гитарой" от лица трёх факультетов поочерёдно, на симпатичного гитариста положила глаз одна особа, да так и не сняла с прицела. Через решения типовых расчётов и изготовление курсовых она вышла наконец-то на этого симпатичного молодого человека... Впрочем, это ещё на какой вкус. Сама-то тоже не блистала красотой особо. Но их свели и даже попытались связать священными узами. Для этого пригодился весь комсомольский опыт подружек той девицы, имеющей очень диковинное для тех времён имя: Фиделя. В честь... сами понимаете кого. И что только не предпринимали подружки те. Сами по дороге переженились да попереразводились, а гитарист тот ни в какую. Чуть руки не опустили.
   Барышня же научилась недурно играть на гитаре, могла выпить залпом бутылку пива или портвейна, но симпатии никакой со стороны будущего Вечномолодого не проявлялось. Причём намёки не всегда выходили такими уж безобидными и незаметными. Мало того, что их в лифте запирали, заставляли провожать по тёмным улицам, отчего хулиганов становилось только меньше (и это не только заслуги Вечномолодого), в наглую приглашали на одни и те же вечеринки. Пару раз даже Фиделя приходила в гости к герою своего романа в комнату общежития (просто он не мог от неё отвязаться) и также нескрыто напрашивалась замуж: "В твоей комнате не хватает женской руки, конкретно: вот этой вот", - и протягивала свою правую ручку на обозрение. Но... Вечномолодой был парнем недурным, только вот непонятливым. Бывало подарят ему фотографию со скульптурой Венеры Милоссокой, он посмотрит на неё и скажет:
   - Почему без рук? Хочешь сбагрить неликвидный товар?
   - Руки-то у неё есть, только как и у тебя растут не из того места.
   Из какого ещё места могут расти руки Вечномолодой не знал, но почему-то лапки, растущие не оттуда ассоциировались у него с крыльями.
   Кульминацией этой lovestory стала прогулка мимо собачьей площадки. Дело в том, что Вечномолодой с детства боялся до смерти собак. Ну и всегда старался их сторониться. Даже в тот момент рефлекторно шёл с Фиделей как неистинный джентльмен - подставив под удар в первую очередь саму даму. Тут сыграли свою роль и драные джинсы Вечномолодого, и его слегка вызывающая резкая походка, и даже болтающийся ремешок гитарного чехла. Немецкая овчарка Чупака, натасканная хозяином исключительно на мягкие места сработала незамедлительно, да вцепилась мёртвой хваткой в надрессированные филейные части. Шок был настолько велик, что и сопротивления тем могучим челюстям оказано не было. Вечномолодой просто обмяк и упал на асфальт. Тут же выскочила Фиделя и неизвестно какими тайными знаниями собаку утихомирила да принялась делать искусственное дыхание "рот в рот"... Что доставило ей немалое удовольствие, ибо воспринималось не иначе как страстный первый поцелуй. Но наш герой очнулся только от успокоительного укола врача "скорой". Открыв глаза он обнаружил нежно держащую его руку Фиделю и готовую сей момент сдать столько крови, сколько понадобиться.
   И вот на этой почве возникла у нашего героя благодарность к этой навязчивой особе, а затем и любовь...
   Но мы слегка отбежали назад. Итак, возвращение в родные пенаты немедленно переросло в смотрины, поскольку один герой сей главы уже возвращаться не намеревался. Стоит заметить дорогому читателю, что за месяцы сближения Фиделя - дочь учителя и библиотекарши - всё старалась пасть до уровня Вечномолодого, а потому мало чем от него отличалась и кое-где его даже перещеголяла.
   - Нет! - сказала мама. - Мы думали, что он с ней возьмётся за ум! А она сама-то кто?!.. Вон из моего дома и ищи другую!..
   Уговоры о том, что она жизнь его спасла, что он жизни своей без неё не представляет - не помогли. И выполнил просьбу матери Вечномолодой лишь наполовину. Искать другую не хотелось, да и эта была на определённом месяце. А тогда с моралью строго!..
   Перед свадьбой отец невесты предупредил его, что если он себя как-нибудь скомпрометирует - руку его дочери получит без двух пальцев, причём один из них окажеться безымянным. Это видимо, дабы он помучался в ЗАГСе. Хитрый был папаша, недаром майор КГБ в отставке.
   И наконец устроили свадьбу, как можно раньше, чтобы округление чрева прошло незаметным. И так как у студентов денег нет, то на свадьбе был самый минимум: жених и невеста. До одиннадцати часов вся свадьба ждала одного - драки, и странно как-то жених разглядывал невесту, а невеста - жениха. В одиннадцать они поняли, что опасность миновала и началась следующая фаза свадьбы - Первая Брачная Ночь. Фаза эта вышла более приятной, хотя кому как. Невеста сняла фату и повесила её на карниз - штора всё-таки, а жених снял ботинки, вытащил шнурки - замок всё-таки. И только после этого началась Первая Брачная Ночь...
   - Кароче сыграли мы свадьбу... - обычно так завершал свадебную историю своей жизни Вечномолодой.
   - Свадьбу-то не на раздевание играли? - спрашивал обычно Политик.
   - Не типа так на интерес Клёво ещё не на бабло а то их у меня тада было немного точнее - ваще ни шиша и был бы до сих пор должон кентам
   Тут же история вновь начинает ветвиться. Одни утверждают, что никакой свадьбы и в помине не было, что Вечномолодой покинул свою невесту на свадебном одре испугавшись угроз будущего тестя, да спрятался в Алексеевке, другие доказывают, что это только начало истории и семейная жизнь была у нашего героя относительно благополучной, но тут же выведшей его на сумасшедшую дорожку. Третьи настаивают на том, что семья переселилась вместе с отцом, Варя-Тваря - была женой, а их дети воспитывались в запертых наглухо палатах.
   По одной из запутанных семейных версий, как предполагают некоторые, крыша съехала у Вечномолодого после того, что жена принесла ему шестерню... Хотя нет, так двусмысленно получается. В общем, родилось у него шесть дочерей. И все от него. Нет, точно. Все абсолютно на него похожи. И не отмажешься же. Уже муж, а эта должность к чему-то да обязывает - воспитывать надо. Тут некоторые родители от одного дитятки с ума сходят, а сразу шесть - что такое. Вот крыша с хорошим ускорением и слетела.
   По другой же - из-за друзей. Были у него два друга со сверхинтуицией. Один говорил, что сейчас будет и это как раз происходило, а другой - чего сейчас точно не будет, и этого как раз не происходило, а происходило как раз обратное. Только разменивали свои таланты друзья эти, как считал наш герой, по пустякам. Всё просил их Вечномолодой сказать, что сейчас вот он пойдёт и найдёт миллион долларов (или же ни за что не найдёт), а друзья так всё и не говорили - из-за вредности характеров. Однако в один неизвестно какой день они всё же выдавили из себя про миллион долларов - так он им надоел - и в результате герой этой главы действительно пошёл по улице и по-настоящему нашёл чемодан с заветным миллионом. И тут начались проблемы: рэкет, финиспекция, наследство, жене и детям давай, пелёнки-квартиру покупай и прочие. Оттого разум Вечномолодого и дал трещину.
   И как бы то ни было, с диагнозом "шизофрения" поместили его на лечение к Доктору. Окружающим казалось ненормальным, что уже довольно неюный отрок чаял себя юношей, двадцатилетним и к тому же никак не желал взрослеть. Хотя бы в плане лексики, представлявшей собой довольно серьёзный повод для исследований. Конечно, не всё вышло уж так запущено. Зрелости у Вечномолодого будто и не случилось, а всё же проскакивали моменты семейной жизни, женитьбы, в виде довольно чётко заданных мечт. Поначалу, как и всё студенты, он был ужасно худ, из-за чего числился военкоматом временно негодным. И килограммы никак не желал набирать (ещё в армию загребут). Однако переизбыток успокоительных и хороший паёк, непонятно на основании чего выведенный Доктором, позволили ему нагнать неплохой жирок, тут же открывший в самом теле поистинне неиссякаемые резервы.
   Впрочем, Вечномолодой уж не такой беспроблематичный больной. Изредка всё лез драться из-за музыкальных пристрастий. Причём с любым. Не любит человек группу "Циноллин" или же вообще о ней ничего не знает - вот он явный повод набить обидчику морду по первое число. Оттого из смирительной рубашки он и не вылазил месяцами, а рот становился зелёным в цвет успокоительных таблеток. В тайне же от всех он медленно собирал небольшой архивчик состоящий из фотографий, записей и книг о любимой группе. Какое-то время Доктор, обнаруживший этот склад хлама во время очередного рейда, надеялся, что чувство времени появится у Вечномолодого и рассудок двинется с мёртвой точки, пусть хоть и разум останется не по годам. Но вечноюный клиент и не замечал, как шипит магнитная лента, желтеют фотографии и книги истираются... Время для него застыло, а каждый новый день как самый первый!

6

   И вот дверь распахнулась, ударилась о стену - ручка отпружинила - да накрыла входящего Вечномолодого.
   - Ах ты якорный бабай - разозлился он, но экзекуцию проводить не стал. - Влетайте Типа в гостях будьте и не забывайте типа на чужой хазе
   Есть теории (Коммунист-Атеист не даст соврать) согласно которым описывают мироустройство перед сотворением Мира, то есть хаусоутройство. А Вселенная в те поры существовала как огромных размеров склад, где лежали абсолютно все предметы, позже расположенные Богом в таком редком порядке: горы, леса, реки, поля и прочая дребедень. Так вот, казалось, какой-то филиал этого склада располагался в палате располневшего подростка. Для затравки: стены исписаны не только названиями группы "Циноллин" (как у всех добропорядочных групп их было несколько), но и строками из их песен. Зияли ещё начертанные корявым почерком строки: "Крикса - живой!" и "Костик, мы с тобой!". Ещё стену украсили несколько портретов группы и самого Криксы. Человека в высшей степени агрессивного и мрачного, будто у него траур переходил тут же в мордобой, а поминки чередовались с сиденьем в обезьяннике. Следующий исторический слой помещения представлял собой разнообразный хлам, натащенный откуда только можно было. Стоял второй вариант больничный ворот, отвергнутый при установке забора. Из-под пола торчал бетонный столбик с железнодорожного переезда, хотя до ближайшей железной дороги километров сто двадцать через степь переть. И ещё: кучи уже ни на что непотребного мусора. Им завалено всё: стол, стулья, кровать, пол... Повернутся в такой комнате даже одному человеку ой как непросто, всякий раз норовя угодить во что-нибудь пусть не рукой или ногой, так носом. И конечно же висела гитара. На самом видном месте. Такая старая, лак местами потрескался, гриф болтался на одном гвозде, но бренчать ещё могла.
   - Ждать надо - будто извиняясь вымолвил Вечномолодой, снимая со стены гитару. - Ботва така ждать надо
   - Да мы уж знаем...
   Затренькала гитарка и Вечномолодой начал тихо напевать:
   Спокойной ночи, товарищи,
   Спокойной ночи, милые...
   Кукушка вам пропоёт
   Про жизнь муравьёв...
   - А кто это? - задал роковой вопрос наш герой, тыкнув пальцем в мрачного юношу на стене - в годы расцвета "Цинноллина" он в детский сад ходил.
   Спасти его не успели. Треньканье вдруг прекратилось, гитара встала на пол. Все оглянулись на гитариста, Кома даже руками лицо закрыл.
   - Чё - отрывисто спросил Вечномолодой и подскочил к Педагогу, освобождая руки от длинных рукавов смирительной рубашки. - Чё ты ляпнул про Костика
   - Ничего, просто меня с ним не познакомили, - как можно хладнокровней ответил наш герой.
   - Тя ещё с ним интродьюсить надо Ишь какой фыркнутый понтифик Ты шас ещё и киломаттами Костика покроешь по гланды да Ты шас ещё и вякать будешь какой он мерзаяц какой он долбанутый какой он глупий Ну чё ты нахлобучился чё затрясся аки дуб пред псиною
   Возникло у нашего героя жуткое желание достать из кармана выданный при знакомстве словарик, чтобы хоть в общих чертах знать как о нём отзываются, но не трогался с места. Как всякий учитель он неплохо знаком с молодёжным сленгом (языком надцатых, если угодно), но вот такая тарабарщина повергла нашего героя просто в шок. И даже пальцем ноги пошевелить он не мог.
   - Цыц! - тыркнул его Политик. - Заткни варежку, молодёжь!
   - Старик я тя уважаю но это дело наше
   - Ну не пуп земли ваш этот Крикса, - сказал Художник. - Ну, первый раз человек его видит, успели все забыть...
   - Чё Шо ты сказал - тут он быстро снял смирительную рубашку и продемонстрировал всем свою незаурядную футболку с Константином Криксой и годами его жизни: (1955 - 1986). - Шо ты мне втолковываешь Шо его типа никто не знает Да Мерзаяц ты и болтуш после этой ботвы
   - Да я совсем не его имел в виду, - испуганно затараторил Художник. - Крикса - человек известный, его даже любой собаке...
   - А кого имел типа в виду
   Художник задумался.
   - Ну - прикрикнули на него.
   - "Радио" и всё-то...
   - Ах Радио
   Сняли и эту футболку, а под ней три музыканта с отчёрнобеленными лицами зло глядели на Художника.
   - Да я не само "Радио" имел в виду... Я ту группу имел в виду, которую по радио слушал... Вы же меня не дослушали...
   - А чё по радио было
   - Я не помню как она называлась, но группа была ужасная...
   - Как звалась сволочундер
   - Кажется, "Торг уместен"...
   Не стоит моему дорогому читателю рассказывать во что же вылилось очередное переодевание Вечномолодого.
   - Они так могут долго, - прошептал на ухо Педагогу Учёный. - Вовсе не от того, что Художник так ненавидит любую музыку, а потому что маек у Вечномолодого много. Откуда он их только берёт и как в них не умирает - загадка... Одно только точно: когда отопление вдруг отключают - он никогда не мёрзнет... И ещё у него есть натыканные по всему телу татуировки, там ещё на парочку золотых фондов будет портретов...
   - У мэйнстрёмщик - отстал наконец Вечномолодой и вернулся к гитаре.
   - А ждать-то долго? - спросил наш герой.
   - Када как
   - А поточнее?
   - Ну как ответить штоб ты отцеплился Один наш проф када хотел завалить на экзамене чела тихо так начинал спевать Када весна придёт И тут кое-хто начинали за ним да он их и ловил Континувалось то на Не знаю Вот и я не знаю так што отцепись Училка
   - Я - не училка! Я - Педагог! Воспитатель!
   - Ну ну разница громадненькая
   И снова он взялся за гитару.
   - О! - удивился Политик - только что заметил Кому. - Кто с нами пришёл! Ты чего идёшь? Тоже пить охота?
   - Нет, я не пью, - гордо пропустил мимо ушей свою незаметность Кома. - Я хочу поглядеть на блестящее наше прошлое...
   - Ясно, бабе твоей надоели пьянки. Торпеду по кожу, таблетки в суп или к экстрасексам всяким повела!
   - Нет, она тут ни при чём, пить я сам бросил...
   - Это-то почему?
   - Чёртики попросили. Не могли они с ангелами ужиться...
   - Чёртики, значит...
   - Ну-да... Вот у меня знакомый был (ум. 1990), царствие ему Небесное, так он так часто ходил в белую горячку, что черти с ним за руку здороваться начали, а некоторые даже называли его братком. Так, думаете, что с ним случилось? Скурился, рак гортани нашли. Так и умер, Царствие ему Небесное... Я всё верно рассказал! - тут же ответил он ангелу.
   - Брехня! - махнул дланью Политик. - Черти за руку здороваться не могут - у них рук нет, а только копыта.
   - Ну, брехня, не брехня, но черти же с ним за руку здоровались, руку ему пожимали, а как они это делали - уже детали.
   - Чёртики... - прошептал Художник.
   - Ну а ты чего так забеспокоился? Ну бывает, ну белочка, ну хорошо...
   - Нет, чёртиков мне не надо...
   - Ну тогда и пей меньше или отрубайся после второго...
   - Часа?
   - Стакана, Живописец, чудило ты наше...
   - А сколько надо пить? А то я никакой меры не знаю. Покажите, пожалуйста, сколько можно, чтобы не сильно тошнило потом. Ну, хотя бы на пальцах.
   - Вот видишь пальцы? - спросил Политик демонстрируя "козу". - Сколько их?
   - Два.
   - Вот когда будет восемь - значит, уже хватит.
   - Ну а ты, Вечноюный, чего нас туда тащишь, тоже пить?
   - Я не пью я спиваюсь
   - Ага, значит, мы по мелочи, а ты по-крупному...
   - Нет регулярно
   - И то не вредно...
   - Говорят, женский алкоголизм опасней мужского, хотя я не пробовал ни того, ни другого, - вдруг всплыл Голос.
   - Ну и как, - продолжал допрос Политик, - график не срывается?
   - Замечтал да не выходит Вот у меня кент есть то есть был Так чего он не желал всё сбывалось Захотел типа поступить в универ поступил захотел сдать сессию на пятаки сдал захотел штоб завтра типа наступило лето хотя бы одна частичка лета была На следующий день во всей общаге отключили горячую воду Как летом себя почувствовали А я же не всё выходит короче В моём лейбе было стока попадалов с хорошим концом что даже возникает мысля кто-то там наверху меня бережёт Ну тут ещё возникает мысля Они всегда возникают Не даже две мысли Первая - тут он перестал тренькать, показал всем вытатуированную местами пятёрню и загнул один палец. - Кто этот кто-то Вторая Для чаво он меня бережёт
   - То есть, есть вероятность, что ничего не произойдёт, то есть не будет ни дверцы, ни Мира? - спросил Учёный.
   Вечномолодой задумался. Почесал грязную переносицу, тренькнул пятой струной пару раз.
   - Ну-у-у типа как тренькнуть-то
   - Будет или не будет? - схватившись за ручку спросил Политик. - Я и уйти могу. Вот так скажу: "Я ухожу" - и уйду!
   Уходя - уходи,
   Убегая - убегай,
   Делая ноги - делай ноги,
   Сматывая удочки - сматывай удочки,
   Будь человеком слова, мой друг...
   - пропел Вечномолодой.
   - К чему ты сейчас это спел?
   - А к чему ты всё это устроил
   Политик задумался не на шутку. Подловил его малец. И самый выгодный в такой ситуации ход - оставить неотвеченной каверзу и перевести разговор в другое русло.
   - Ты куда всё исчезаешь? - спросил он Художника, стоявшего последние минут десять абсолютным столбом. - В туалет бегаешь?
   - В основном, не добегаю, - соврал босоногий, исключительно, чтобы поддержать разговор.
   Где песни не растут,
   Деревья не поют,
   Где тырят всё и всех подряд,
   Где плюют не в каждый колодец...
   - Это знак
   - Чего? - ответил Политик и наконец-то отпустил дверную ручку.
   - Песня слышите Это Костик поёт
   - И что?
   - Какой вы местами глупый бываете, Политик, - уловил мысль Учёный. - Откуда здесь ещё может доноситься музыка?
   - Не знаю... Дверцу кто-нибудь не закрыл?
   - В этой палате? - удивился Коммунист-Атеист.
   - Я не cancre! Не сразу доходит...
   - Шнеллерно шнеллерно Она где-то здесь, - засуетился Вечномолодой, кое-как повесил гитару на ржавый гвоздь и начал разрывать завалы. - Ты рыть будете или как
   Все взялись за хлам. Разошлись завалы в стороны, от чего беспорядку только прибавилось и предстала пред всеми дверца Вечномолодого. Потёртая, оббитая непонятным дерматином, кое-где разрезанным. На стене кто-то написал много ругательств, характеризующих некого Костика не с самой хорошей стороны. И, конечно, традиционное: "Крикса - вечноживой, Крикса - вечномолодой". Да ещё приколочен номер "20".
   - Это же квартира! - воскликнул Кома.
   - Эта не хаза Это как бы ликолепный из Миров
   - А номер?
   - Это не номер это скока мне лет
   - И дверца как-нибудь меняется? Трётся или ещё чего? - спросил Учёный.
   - Не-а Друган мой на днюхе моей тост закончил Оставайся таким, какой ты есть Сказал сделал сволочь
   - А парень-то не так уж и глуп!
   - А это что за фотокарточка? - спросил Педагог, вытащив за краешек одного из шрамов на дерматине выгоревшую цветную фотографию. На ней запечатлелся какой-то знакомый ему жених и не очень знакомая невеста в очках с большим минусом. Откуда же он его знал?!..
   - Жена моя Будущая (И, правда, жених очень напоминал самого исхудавшего Вечномолодого, но видел его наш герой ещё где-то.) Положь на место а то руки отломаю и вставлю куда не следует
   - А чего у невесты живот такой? - поинтересовался Художник.
   - Залетела
   - От тебя?
   - Ну не от тебя же - огрызнулся Вечномолодой и погрустнел. - Жена моя когда будет залетевшей будет такая толстая што чтоб её обнять нужна будет целая группа обхвата Она родит мне шестерых за раз да растолстеет от родов то И будет жирок типа сбрасывать Правдо почему-то она сбрасывать его на меня будет Типа отчего так Ну чё глядишь Ну не красавица Ну ничего ничего же в ней особенного м-м не будет
   - Как же вы её тогда полюбили? - спросил Педагог, смекнувший к чему такая игра времён.
   - А - прогундев махнул он рукой. - Характером взяла Да женюсь я вообще по глупости девушка моя попросит паспорт принести ей туда какой-то штампик надо будет типа поставить - тут он погрустнел. - М-да И я не буду любить когда она залетевшая будет говорить мне Ну войди в моё положение На что-то она намекать будет
   - Да уж... Была, будет... Катавасия какая-то с временами, - задумчиво вымолвил Кома.
   - Ну ну Весьма тронут хи хи Она будет кинологом собачатницей то бишь и будет профеесионально говорить Милый иди ко мне
   - Мы здесь о бабах будем разговаривать или как? - поинтересовался Политик. У него от превкушения алкоголя даже слюна потекла.
   - Ну так открывайте дверь, постучитесь... - подсказал Атеист.
   - Стучат тока лохи - сказал Вечномолодой и мощно пнул дверь ногой.
   Та затрещала, зазвенела, запрыгала и распахнулась.
   - Пошли братва не тушуйтесь - сказал Вечномолодой и вошёл в дверь. - За мной Не теряться типа Места ж здесь дикие Здесь даже гопники типа по одному не ходят друг друга до дома провожают
   И все пошли за своим проводником - Вечномолодой вёл их в себя...

7

   И внутри него (в метафизическом, а не просто физическом смысле, конечно же) не менее грязно и беспорядочно, чем в самой палате. Да и вышли они в пустом дворике-колодце неподалёку от мусорных баков.
   Лениво тянулся тёплый летний вечер. Постепенно гасли окна. Где-то тихо звучали "Брызги шампанского", изредка заедавшие на одних и тех же аккордах. И тут же старался их перекричать магнитофон криками и всхлипами "Циноллина":
   Когда ты мине целуешь,
   То что-то во мне кукуешь,
   То что-то мне покладуешь,
   Что-то мне распакуешь...
   - Ну-с, - руки в боки, глаза по сторонам, спросил Политик, - куда-с пойдём-с, братва-с?
   - Куда-куда - заворчал Вечномолодой. - На выход
   Прошли под аркой и оказались аккурат у большого гастронома. Неоновая вывеска на нём горела не вся, а осталось лишь: "СТРОМ" и ещё буква "Г" конвульсивно подрагивала.
   - Voila! - хмыкнул Политик. - Я даже не думал, что будет так просто...
   - По дереву постучите, - посоветовал Учёный.
   - Да ну я не суеверный...
   - А вы всё же постучите...
   - Ты, что не понял? Щас контактные линзы тебе как из очков сделаю?!..
   - А что такое контактные линзы, - спросил Вечномолодой.
   - Окна для глаз...
   - Ну-ну ври больше - и загоготал.
   Скрипнувшая дверь гастронома вернула продавщиц из забытья. За пустыми прилавками три толстые продавщицы зевая пробуждались, но сами прилавки-то абсолютно пусты! Даже мухами и тараканами никто не обогатил прилавки. Стало не по себе.
   - И где же... Оно? - поинтересовался Художник.
   - Что "оно"? - спросил Коммунист-Атеист.
   - Ну... ПойлС...
   Прошли к отделу "ПИВО-ВОДЫ", бросили жаждущие взгляды на прилавки, так, чтобы убедиться наверняка... Но и тут пустотень. Разве что какой-то умник умудрился на боку холодильника начеркать сиреневым фломастером четыре строчки:
   Ты за мной не ходишь,
   Но ведь приду всё равно я,
   Здравствуй, моя чуткая,
   Здравствуй, паранойя!
   - Ты куда нас привёл?! - заревел Политик и тут же осёкся. Продавщицы зашептались.
   - Спокойняк дед - Вечномолодой прищёлкнул пальцами и подошёл к продавщице. - А можно нам водки "Столичной" бутылку
   Та выпучила глаза, будто ожиревший студент только вчера с Луны свалился с оказией.
   - Да вы что, товарищ, какая может быть водка?!
   - Ну как... "Столичная"...
   - Вы телевизор смотрите?
   - А что такое?
   К продавщице подскочил Политик, схватил тут же Вечномолодого за плечи и развернул на сто восемьдесят градусов.
   - Милейшая, друг мой да и мы, приехали недавно с Северной Кореи и там мы... В общем, там мы кое-что делали, - он подмигнул, да продавщица от таких данных чуть не подавилась языком. - Ну и не было нас... Лет шесть... лучше семь... А что в стране творится - не ведать - не ведаем, знать - не знаем... Только вчера с поезда "Москва-Сеул"...
   - Вышел государственный указ, - как робот выговорила продавщица, - об антиалкогольной кампании... - и тут же замолчала ошалело ибо завыл Политик.
   - Sot en trois lettres! - крикнул он прямо проводнику на ухо. - Narr! Bobo! Ты куда нас привёл, вечноюный олух?
   - Если быть точнее, когда, - поправил его Учёный.
   - Да ты-то хоть молчи! No, пошли отсюда, пока с нами чего не случилось...
   - Ну, может по пиву?
   - Нет, "пиво-сидеть" я не хочу, я хочу "водка-лежать"! - он схватил за плечи Художника и Педагога и потолкал их к выходу. - Не может быть здесь нормального пива, разве что моча по тридцать восемь копеек!..
   - А как же что-нибудь другое? - спросил Коммунист-Атеист. - Водка - не первое дело!
   - Не богохульствуй, Атеист!..
   Кома же не обратил на эту фразу никакого внимания (или же сделал вид) и подошёл к прилавку в мясном отделе.
   - Гражданка, есть ли у вас колбаса...
   Выпучить глаза продавщица не успела, её перебил Коммунист-Атеист:
   - У меня что-то со зрением сегодня, видать, аллергия... хе-хе...
   - Ну есть... Вам-то какой?
   - Молочной...
   - Два-двадцать кило...
   - Коммунист, идёмте, зачем вам колбаса? - попросил его Учёный.
   - Я хочу!
   - Но там же один хлеб!
   - Да, тогда был один хлеб, а сейчас одна соя... Свешайте мне полкило, пожалуйста...
   Продавщица открыла прилавок и вытащила... палку колбасы... Большим широким ножом отрезала половину, оставшуюся часть положила обратно на прилавок. И половинка исчезла. Выполнила этот трюк продавщица мастерски, Гудини бы обзавидовался этой ловкости заплывших жиром веснушчатых рук. Трюк невероятен в своей простоте, как фокусник кроликов из рукавов достаёт. Как она это сделала, я сам плохо понимаю и объяснять даже не попытаюсь. Да и никто бы не понял! Все шестеро путешественников заворожено глядели на работу ловких рук. На весы "Тюмень" упало полпалки бледно-розовой молочной колбасы...
   - Немного больше, гражданин...
   - Э... Ладно, - выйдя из оцепенения ответил Коммунист-Атеист и махнул рукой. - Так даже лучше будет...
   - Рубь сорок восемь с вас, гражданин...
   Похлопал по зашитым своим карманам Кома и глянул на Вечномолодого. Тот вынул из кармана три зелёных пуговицы, тут же превратившиеся в три юбилейных полтинника. Полпалки завернули в серую обёрточную бумагу и протянули Коммунисту.
   - Две копейки возьмите!..
   - А ну да... Позвонить ещё сможем... - чуть ли не падая в обморок ответил Кома.
   Из гастронома вылетели все шестеро пулей. Колбасу Коммунист попытался кому-нибудь сбагрить, ибо есть такого оборотня сам не решался. Но пришлось просто выкинуть, ибо даже собак на улице не водилось.
   - Ну-с, братва-с, - начал снова Политик, - идёмте-с обратно-с?
   - Отчего же так быстро? - удивился Учёный.
   - Ну, а чего более? Хотели водки, так нету... Только шли зря... Хотели колбасы, да та, похоже, из крольчатины, причём той, что когда-то в цилиндре у фокусника сидела... Так что делать, нечего, веди нас троих, Вечноживой, назад в больницу! А то замотаемся и ужин пропустим...
   Но Вечномолодой не ответил. Он стоял в оцепенении и даже слегка подрагивал.
   - Эй, юноша... - позвал его Политик.
   - Что с ним? - спросил Педагог и потряс перед глазами Вечномолодого рукой.
   - Впал в нирвану, так и есть... - сказал Художник. - Знакомое...
   - То есть как это "в нирвану", - засуетился Коммунист-Атеист. - И что же... Мы здесь навсегда? Да это что же твориться, товарищи?!..
   - Никто навсегда в свой Мир затащить не может, даже вы Коммунист-Атеист, как бы вам этого не хотелось... - спокойно рассудил Учёный.
   - А с ним-то чего? - Коммунист-Атеист ущипнул Вечномолодого, но никакой реакции не последовало...
   - Выясним, - ответил Учёный, достал небольшой фонарик, оттопырил веки вечного юноши и проверил зрачки.
   Тут это и ожил, да врезал по носу Учёному.
   - Ещё раз тронешь канделябр Уши откушу И весь базаринг
   - Э-э... Ты чего-то путаешь, - сказал Политик. - Канделябр - у нас не он, а Художник, хорошо его с нами нет, не слышит...
   - А я кто? - не на шутку возмутился Художник.
   - А, ты всё-таки увязался!
   - Это главное я стою никого не трогаю а всякие канделябры хотят мне в глаза залезть
   - Вы впали в какое-то странное состояние и я решил проверить живы ли вы вообще, - прогнусавил Учёный. Из глаз его потекли слёзы, даже кровь немного текла из носа.
   - Ничё странного Обычная шняга
   - Тогда на что же вы так смотрели?..
   - Вот на что, - Вечномолодой указал при этом на доску объявлений, посреди которой значилась афиша. Причём, прочих объявлений как бы незаметно. То бишь были какие-то листочки, но все буквы на них смазаны и выяснить чего же там на что меняют или продают попросту невозможно. Зато сама афиша отпечатана на хорошей белой типографской бумаге и с четырёхцветными буквами. Вот что там значилось:
  

ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

В ГОРОДСКОЙ ФИЛАРМОНИМИ СОСТОИТСЯ

ЕДИНСТВЕННЫЙ КОНЦЕРТ

КОНСТАНТИНА КРИКСЫ И ЕГО АНСАМБЛЯ "ЦИННОЛЛИН"

В ПРОГРАММЕ НОВЫЕ И СТАРЫЕ ПЕСНИ:

"ПУПС", "САХАЛИН", "ВСЁ ДОЛЖНО ИЗМЕНИТЬСЯ", "САХАР В КРОВИ" И ДРУГИЕ

(СЕГОДНЯ В 21:00 В ГОРОДСКОЙ ФИЛАРМОНИИ, ПРОЕЗД ТРОЛЛЕЙБУСАМИ 1, 2, 3, 4)

   - Пойдём а - умолял Вечномолодой.
   - Парень совсем не глуп! - вновь заметил проницательный Голос.
   - Нам бы выбраться отсюда, - ответил Кома. - Как-нибудь, - добавил он на всякий случай.
   - Потом выберемся
   - Когда? Когда это "потом" произойдёт?
   - Потом и будет Не хотите я не нудю шкандыбайте сами А я же
   Атеист сначала действительно решил уйти в одиночку, он даже побежал к первой попавшейся двери, открыл её с лёгкостью, но тут же обнаружил там... Да-да, там абсолютно ничего не было... Просто пустота. Успокоив все мурашки на спине, Кома приспустил за пятёркой коллег ищущих троллейбусную остановку...

8

   Сколоченная из вагонки троллейбусная остановка с облупившейся зеленоватой краской пахла мочой, огрызками яблок и немного дешёвыми сигаретами. Художник отряхнул лавку, сел, положил ногу за шею, задумался, старые доски заскрипели так натужно, что, казалось, ещё чуть-чуть и разлетятся в прах вместе с остановкой. Живописец вскочил, отряхнулся и сделал вид, будто ни при чём.
   - Нам везёт, - сказал Коммунист-Атеист. - Здесь как раз останавливаются троллейбусы с первого по четвёртый.
   - А автобусы? - спросил наш герой.
   - Автобусы? - задумался Кома, он конечно же видел отметку на табличке напротив буквы "А", но вот номера там - не разобрать. - По всему здесь только троллейбусы вроде как и останавливаются, - встал Кома на цыпочки, поскрёб ноготком размытые буквы. - Нет, не миопия!.. - и встал точно посередине остановки, вышел чуть вперёд, глянул направо, глянул налево. Никого. - Как-то пусто здесь...
   - Говорят же тебе район дикий Во блин болтуш на всю голову - буркнул Вечномолодой. - Прижми зад и жди
   - А троллейбусы-то здесь бывают? - спросил Учёный.
   - Водятся - путано ответил Вечномолодой. - Када-то я работал кондуктором в троллейбусе снился мне один и тот же кошмарный сон Вот типа я сижу дома ко мне приходит амбал и калякает Я пришёл с тобой рассчитаться и кажет мне проездной
   - И что? - заворожено спросил наш герой.
   - А ничего - пожал плечами Вечномолодой. - Проездной-то просрочен а на этом месте я и просыпаюсь
   Загудел электрический двигатель. Все посмотрели направо, но вовремя сообразили и повернули головы налево. Шёл пустой одинокий троллейбус без номера.
   - Э-это ещё что за химера? - спросил Политик.
   - Троллейбус, - ответил Художник.
   - О! Какой проницательно-внимательный... Вижу, что не автобус!
   Но этот троллейбус прошёл мимо, даже ходу не замедлил.
   - Первый - сказал Вечномолодой.
   - Хочешь сказать, что четвертого ты сам убьёшь и мне это не придётся делать самому? - съязвил Политик и, хитро прищурившись, уставился на Вечномолодого. Без ответа.
   Прошёл мимо и второй пустой троллейбус.
   - Второй - сказал Вечномолодой.
   - Это уже, товарищи, зверство какое-то... - возмутился Кома, кутаясь в свою робу - начало холодать. - И не по-христиански... Куда горком смотрит, общественный транспорт ходит кое-как!..
   - Закономерность, - поправил его Учёный.
   - Зверская закономерность! - настаивал на своём Коммунист, но поправку принял.
   - Закономерное зверство!
   - А вот это уже простите... О! Ещё один...
   - Третий
   Не стоит догадливому читателю рассказывать, что произошло и с третьим троллейбусом.
   - Вечер, - рассуждал наш герой. - Они идут в депо... Номера сняли...
   - Хотелось бы верить, - вздохнул Учёный.
   И вот в четвертый раз раздался надрывный рёв электрического мотора.
   - Может выкинем кого-нибудь на дорогу, он и остановится, - предложил Атеист.
   - Кого? - спросил Политик.
   - Не будем показывать пальцем, - скромно ответил Коммунист и глазами задвигал в сторону Вечномолодого.
   - Дед - ответил ему надвигающийся мученик, - сбегай перед тролликом авось и остановится
   - А чего я-то? - удивился неверущий старик. - Я в тёмном, он заметит поздно и затормозить не успеет...
   Но замигали рыжие фонарики по правому борту, троллейбус затормозил и остановился прямо напротив наших героев, да дружелюбно раскрыл (правда, не до конца) свои двери. Как и предыдущие, он был абсолютно беден на пассажиров, что для этих мест в такие часы большая редкость. Что-то пустота им здесь попадается всё чаще и чаще. Педагогу даже стало не по себе.
   - Страна непуганых троллейбусов! - хмыкнул Политик.
   - Пустой троллейбус для нас сейчас - это хорошо. Не то, что в часы пик, когда даже кондуктор находится во взвешенном состоянии... - философски рассудил Учёный.
   Проковыляли до кресел, троллейбус с шипением запахнулся и покатил.
   - Кто платить будет? - раздался скрипучий голос кондуктора. Он настолько неожиданен, что наши путешественники вздрогнули. Широкая в кости женщина с потёртой дермантиновой сумкой на животе сердито сдвинула брови и мысленно перебирала все негативные элементы советского общества от алкоголиков до тунеядцев, гадая кто же такой сел в четвёртый троллейбус.
   - Откуда в восемьдесят пятом кондукторы? - удивился Коммунист-Атеист, но за билетами в зашитый карман полез. И, как и следовало догадаться, не обнаружил оных.
   Все посмотрели на Вечномолодого, тот вынул шесть билетов и протянул кондуктору. Та разглядела каждый будто это ассигнация на сто рублей с сомнительным качеством печати и вернула один Вечномолодому.
   - Этот прокомпостирован, и не нашим АТП!
   Пришлось подкинуть гривенный. Дала сдачу и вернулась к кабине водителя.
   - А это четвёртый троллейбус? - спросил Педагог.
   - Третий от вас уже уехал, - холодно ответила кондуктор и вновь погрузилась в неспешный разговор с водителем.
   Мотор надрывался, но троллейбус всё шёл медленно.
   - Как у нас в гараже... - хмыкнул Учёный. - Они на ЗиЛе грузовом возили пол-литру воды, в кузове. Ехали по автобану со скоростью пятнадцать кэмэ в час. Остановили. Гаишник глянул в кузов, пусто, послушал двигатель, но ничего не сообразил...
   - А чего в грузовике-то? - спросил наш герой.
   - Была тяжёлая вода. У неё плотность повышенная...
   - Брехня! - сказал Политик.
   - Может быть, только лейтенант тоже, знаете, не физфак заканчивал и не сообразил ничего...
   - Величайший советский писатель современности... Семь букв, первая "Б", седьмая - "В", - раздалось из кабины - водитель.
   - Беликов? - ответило ему скрипучее контральто кондуктора.
   - Кроссворд гадают
   - Так! - чуть ли не затрясся от волнения Коммунист. Эта фраза сулила ему громкие разоблачения. - Это, значит, "с Писателем я не вожусь"?
   - А может и не Беликов, Б.Васильев, к примеру
   - Букв мало, - баритоном ответил водитель троллейбуса.
   - Ну подрисуйте квадратиков если не хватает Ну сделайте же шо-нибудь дяденька штоб я вроде не крыса типа вышел На шо вам руки
   - Беликов подходит!
   - Это другой Беликов, - ответил Вечномолодой Коммунисту-Атеисту, да тот ему был уже безынтересен, он склонился над ухом Педагога и рассказывал ему очередную историю из своей жизни:
   - Через наш город проходило два автобуса. С севера на юг и обратно и с запада на восток... и конечно же в другом направлении... Конечной у того автобуса расположился гарнизон (для охраны секретного заводика предназначенный). И даже самая некрасивая женщина, жившая на следующей остановке чувствовала себя королевой, которой все уступают место и даже дерутся за это право.
   - Ну-да... - хмыкнул Политик. - На безрыбье и у бабки либидо...
   - Да ну вас, товарищ Политик... Вечно вы всё испортите!
   - На себя посмотри! Пудришь ребёнку мозги, зачем, спрашивается?
   А Педагог их и не слушал - занялся лицезрением спинок кресел. На одном какой-то подросток начертал всем известное слово из трёх букв. Нет, не "дом" и даже не "куш". Наш герой очень не любил, когда писали это слово где попало, то на стене краской намалюют, то на дереве ножичком вырежут, то на парте ручкой лакировку испортят малоприличным словом. Нет, здесь нет какого-то нездорового отношения к слову и его значению, не нравилось ему это повседневное употребление когда ни попадя. Вот был бы орган этот подлинней в наименовании. И что бы? Писали бы другие слова. "Жопа", к примеру. И теперь упоминали бы "слово из четырёх букв", "звёздочка, ноль, пи, а", "афедрон с греческого" и ещё бы напридумывали. Но большая часть языков привыкла все эти каждодневности наименовать чётко и кратко, без двусмысленностей.
   Однако довести себя до полнейшего отвращения нашему герою не дали, вдруг троллейбус резко остановился. Да так, что Политик не удержался и влетел носом в ручку следующего кресла.
   - Эй, педераст, не дрова везёшь! - крикнул он водителю, похлюпал носом. - Скотина, нос расквасил...
   Но открылась передняя дверь и... кондуктор с водителем убежали... Предусмотрительно заперев наших героев в троллейбусе.
   - Так, это ещё что? - спросил Учёный, глядя вслед убегающим. - Это куда они?
   - А троллейбус, что, дальше не поедет? - очнулся Художник.
   - Похоже, что нет... М-да... Время работы любого устройства ограничено временем работы рынка: с 10 до 18 часов в будние дни.
   Повыскакивали с мест, вылетели к кабине. Над кабиной значилось: "ВОДИТЕЛЯ НЕ ВОВЛЕКАТЬ!" Но на такие мелочи смотреть не стали. Внутри, конечно же пусто. А перед троллейбусом рассыпалась куча-мала из "копеек" разных цветов, от красных до иссине-зелёных.
   - Ну-с... И что же скажет нам на это наша наука? - поинтересовался Политик у Учёного.
   - Ну-ну, завидуете, завидуйте... Я вам верну ваши лавры, и вы положите их в свой суп.
   - Что делать-то будем?
   - Ехать - сказал Вечномолодой.
   - Хорошо, сформулируем вопрос по-другому: так, кто-нибудь из нас умеет водить троллейбусы?
   Вопросительные взгляды побродили по честной компании. И остановились на Коммунисте-Атеисте, из всех шестерых в его опыте чего только не водилось (даже Политик ему в чём-то уступал).
   - Что вы на меня все смотрите, будто я святой от вашего святого округа? - не выдержал тот.
   Взгляды продолжили брожение. Наконец, Вечномолодой смело сел в кресло.
   - Я поведу - сказал он. - Это мой Мир
   - И ты здесь умеешь водить троллейбусы? - засомневался Учёный.
   - Нет тута ты точно не раскваситесь
   Он смело запустил двигатель, открыл и закрыл двери да мастерски завертел баранкой, разворачивая троллейбус на двести семьдесят градусов подальше от столпотворения машин.
   - А парень-то далеко-далеко не глуп! - в очередной раз приметил Голос. И не согласиться с ним нельзя было.
   - Вот у меня кент был так он очень любил ходить по дням рождения особенно без презента - рассказывал довольный собой Вечномолодой, глядя на своих товарищей по походу. - Так ему всё казалось шо каждый день у кого то день варенья Вабще-то так оно типа и есть но не среди же кентов
   - За дорогой следи, - прикрикнул на него Политик. - А то вмажешься и будут тебе белые вороны да синие дятлы!
   - Я эту дорогу знаю типа як свои пять пальцев
   - И на троллейбусе проезжали с начала до конца? - спросил Художник.
   - Если типа честно нет
   - Гарно, как говорят в Анголе! - сказал Политик.
   - Это кто же там так говорит? - поинтересовался Учёный.
   - Бабы нашего капитана Яценко... И дети его немного...
   - Ну что вы на него навалились, товарищи... - попытался вступиться Коммунист-Атеист. - Водит парень и что же? Нормально... Или вы сами умеете водить общественный транспорт, да недовольны мальчиком, есть комментарии?
   - Не умею. Да чего там уметь-то? Уазик водил, грузовик водил, тут то же самое!
   - Если ты хочешь выгнать меня типа так можешь рискнуть последними зубами От в универе меня всё хотели выпнуть но не выпнули А всё чё Да балаболы Ничё сделать не могут Хотя мне от этого и не хуже
   - За дорогой следи, чудило недовыгоняемое!..
   Но вылетела фраза эта с опозданьицем. Бетонное ограждение вдруг каким-то образом оказалось посередине дороги и расплющило троллейбусу нос. Двигатель заскрипел и конвульсивно затих. Заскрипел корпус, заискрились троллеи, погас свет. Политик вторично полетел носом, но на этот раз в стекло и оставил на ровной пыльной поверхности кровавый след.
   - Buen hombre! Sang русского солдата ни за что проливаешь! А если бы мы has dead? Вот от троллейбуса что осталось...
   - Я бы не погиб - нагло ответил Вечномолодой (а он по-другому и не умел). - Недавно приходила смерть Глянула на меня перекрестилась и ушла со словами Ноги моей костлявой типа здеся больше не будет
   - Заткнись и открой дверь!
   Но троллейбус обесточился, пришлось раздвигать двери вручную через ручку экстренного открывания.
   - Ну, ein wackerer Bursche, куда ты нас дальше поведёшь? В Хиросиму или в Освенцим? Эх ты... "I can", "will not crush"! Ни фига ты не умеешь... За дорогой следить и то фиг доверишь...
   - Она сама выскочила
   - "Сама", всё у тебя как у финнов в Каллевалле - СамС! Дайте мне нитку и иголку, я залатаю дырявые руки этого чудика...
   - Да ладно потом как-нибудь сдохнете
   - Ах вот оно как... Я ещё и недоволен чем-то... Малый, если ты будешь жить по принципу "После нас хоть потоп", то потоп ты как раз и застанешь!..
   - Да хватит вам ругаться, право, - сказал Художник. - Вечер-то какой, господа? - он показал на звёздное небо. Сумерки уже сгустились окончательно и молодой месяц по-молодецки заплясал по небу.
   - Домой пора... - забеспокоился Коммунист-Атеист. - Ужин скоро, а мы обед пропустили, да Доктор на нас обидется...
   - За мной Концерт скоро зачнётся
   - Слушай, укажи мне на дверь и я пойду, - попросил Политик.
   - Я не знаю где дверь
   - Чего?
   - Ну она сама как-то появляется Ясненько Типа за мной
   - Ну полный гаплик! - плюнул Политик и добавил. - Как говорят в Анголе...

9

   Они прошли тёмными улицами, освещаемыми одними фонарями. Они прошли тёмными дворами, освещаемыми окнами. Они прошли по проспекту, забитому "копейками" и освещаемым их фарами. Но так никого и не встретили. Пару раз мимо пробегали кондуктор с водителем троллейбуса и всё...
   Проходя мимо женского общежития, из которого доносились многочисленные женские визги по поводу и без повода, вдруг остановились около стены. Стену ту исчернили разнообразные романтические надписи. Когда-то здесь один романтически настроенный юноша вывел краской: "Лена, я тебя лублу", но он же был не единственный романтически настроенный юноша в округе. Мёдом у них здесь, что ли, намазано? Хотя нет, надписи все напротив женского общежития. Так что очень даже важное то место, в плане поправки демографической ситуации... Первым же притормозил у стены Учёный. Он уставился на надпись и что-то шептал.
   - "Катя + Валя = Любовь". Какое-то странное тождество, - задумчиво промолвил он. - Даже зацепки на доказательство нет.
   - Это не ребус, - сказал наш герой. - А проявление тщеславия, граничащего с повышенной влюблённостью...
   - А вы знаете как отличить будущего фундаментального учёного от будущего инженера?
   - Нет.
   - А очень просто, - обрадовано ответил Учёный, ликуя - и ему дали повод что-то рассказать. - Учёный в детстве пишет на заборе: "Вася + Маша = Любовь", а инженер: "Вася ? Маша - Любовь". Вот это написал явно учёный...
   Атеист прошёлся вдоль стены читая все надписи и тут наткнулся на закрашенные квадраты.
   - Да уж... У каждого вида славы есть свои Геростраты, - сказал он.
   - Ну ладно чё зависли нам ещё три квартала пилить а ты тут чтением балуетесь Выделываетесь чё ли
   - Нехорошо так говорить, Вечномолодой, не бравируйте невежеством - всегда найдётся кто-то поглупее вас... - упрекнул его Учёный, да тому всё без разницы.
   Но всё же двинулись дальше. Крикса их ждать не собирался...

10

   И вот пошли они через очередной пустой дворик, да вышли на них из-под арки четыре тени...
   - Сейчас заводные апельсины будут с нами говорить на языке надцатых, - заметил Голос, да хозяин его не понял - не читал он таких книг.
   Завидев наших героев, тени обратились в людей (здесь нет никакого аллегорического перла, тени и вправду стали людьми, что случается довольно редко, но чаще случаеться наоборот) - четырёх подростков, тут же начавших примериваться к нашим героям, поправлять свои кулаки и, как только они поравнялись, самый начитанный и опытный начал, обращаясь ко всем сразу:
   - Дядя, дай двадцать копеек, в Житомир позвонить.
   - Чего так мало-то? - удивился Политик.
   - Всё дело в масштабе, - заметил Учёный. - Вот хулиганы-миллионеры в тёмных переулках стреляют не копейки, а тысячи и миллионы.
   Эту заметку хулиган не понял, но согласился:
   - Во-во... в машабе...
   Наши герои глянули на Вечномолодого.
   - Ещё чё шантрапени всякой филки тыкать А если нам на вход нидно Если нас к Костику не пустят если на лапу придётся совать а у нас бабла нет
   - К Костику? - поинтересовался один из хулиганов, по виду самый идеологизированый. - Уж не цинноллинщики ли вы?
   - Да а те чё
   - Костыль, эти так и напрашиваются, чтобы их стоппеднуть да пендельнуть на полную катушку! - сообщил он начитанному.
   - Ребята! Ребята! Никого не надо стоппедовать или пенделять... - как можно проникновенней начал Учёный. - Каждый имеет право на ошибку!
   - Ну да... Криксу токо лохи и слушают...
   - Да-да, мы они и есть...
   Хотел было возразить Вечномолодой, но его схватили Художник и Коммунист-Атеист за руки, за ноги, да рот закрыли предусмотрительно.
   - А чего вы его держите? - спросил ещё один хулиган.
   - А так, просто... Он слегка, падучая у него, товарищи, - стараясь поймать буйную руку потолстевшего студента ответил Атеист.
   - Ну-да, ну-да... Лоху лохово...
   - Ну, всё, ребята, давайте расходимся, по углам, мы сами по себе, вы сами по себе... - мирно ответил Политик. - И никто никого не видел и никто никому ничего не должен...
   И хулиганы забыли свои просьбы и разошлись они мирно, но... Вдруг пелена с глаз хулиганских спала и вдруг они закричали...
   - Что?! - кричал главарь. - Хлюпики, да? Постоять за себя не можете? Шантрапень! Ты особенно, без тапок который! Чё, денег на тапки не хватило, чё ли? Чё ж вы такие запуганные? Голубой ты! Не хошь перетереть как мужик с мужиком!
   То ли у Художника началась минутка истерики, то ли слова хулигана его и вправду зацепили, одно ясно - в следующий момент, крепко сжав до скрипа кулаки пошёл босоногий живописец на хулигана с таким диким видом, что тот и попятился.
   - А ты бы хотел, чтобы я сделал вот так, да? - тут он толкнул его в плечо. - А?.. Сказал бы! "Да ты чо? Ты на кого бочку катишь? Ты вообще кто такой? А? Да ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, а?" Так, да? - Художник так увлёкся в своей контратаке, что прижал главаря хулиганов к асфальту, но тут вдруг вся прыть живописца испарилась, кулаки он разжал, поправил воротник робы и сказал гордо. - Так не дождёшься! Я спокоен... - извернулся и показал ногой весьма популярный и понятный сразу жест. - Вот тебе, а не драка!
   - Мочи психов! - крикнул главарь, но осознал позу в которой находится, поднялся и повторил клич. - Мочи психов!..
   Встали хулиганы в один ряд, выставили вперёд чешущиеся кулаки. Наши герои тоже непроизвольно выстроились в одну шеренгу, даже Вечномолодого отпустили.
   - Ну, кто без греха? Начинайте! Я продолжу!.. - поправляя костяшки спросил Политик.
   - Начнуть-то начнём, - сказал главарь. - Но вас больше!
   - Вас четверо и нас четверо! Ты считать-то учился?
   - Вас шестеро! - ответил идеологизированый.
   - А, да Учителка с Босоногим... Я всё время про них забываю... Такие незаметные, знаешь...
   - Ну так начинайте!
   - Чего это мы начинать-то будем?
   - Может хватит с ними базаринг разводить - поинтересовался Вечномолодой.
   - И да... Хватит ругаться, - опомнился Политик. - Начинайте...
   - Э, не, это вы хватит ругаться да слова огородами городить да огораживать?!
   - Я горожу да огораживаю? Я ругаюсь?.. Я сейчас так выругнусь, что вы речь мою на карандаш возьмёте, для дальнейшего использования! Вода в реках остановиться, листья свернуться в трубочку до Сахары, а Луна от стыда покраснеет!
   - Дяденька, да вы лось таёжный и драться не умеете! - ответил самый мускулистый.
   - Слышь ты, здоровый на всю голову! Сопляк, не вешай всем ярлыки! У тебя их не так много, чтобы вешать каждому и точно!
   - Уж постараемся!
   - Постойте, постойте, давайте расставим все точки над i, ё, й, и ещё двоеточия над немецкими гласными и ударения над французскими и испанскими! - вновь попытался уладить всё миром Учёный.
   - Поздновато вы их пунктуации учить начинаете, товарищ Учёный, - заметил Коммунист-Атеист.
   - Ну-да, это вам не поможет!
   - Так вы начинать будете или нет? - не выдержал Политик.
   - Давай ты, седой и лысый парторг, ладна?! - вновь появился идеологизированый.
   - Что? - это Политика задело донельзя, он подошёл к хулигану и наклонившись сказал ему прямо в лоб. - Я убью тебя!
   - Ага, даю три попытки.
   - Да я и с одной управлюсь, - и одним аперкотом повалил хулигана на асфальт, в нокаут.
   Остальные замерли.
   - Ты убил его? - спросил Кома. - Царствие ему Небесное (ум. 1985)...
   - Убить не убил, но хреново ему будет - это точно.
   Хулиганы переглянулись.
   - Ну-с... ContinuarА! - Политик посмотрел на оставшихся на ногах подростков и дёрнул за ухо Костыля. - Я щас кому-то дам в пах, не то что детей - внуков не будет!
   Руку-то тот отдёрнул, да тут же её вывернул и согнулся в три погибели.
   - Да пошёл ты, - прохрипел скрученный Костыль.
   - Ух ты послал! Я тебя сейчас так пошлю, что обреку на одиночество - в те места мало кто ходит, дитятко.
   - Бейте его, деда этого!
   Ежели опуститься до языка героя этой главы, то сие действо следует описать следующими лексическими изысками: "Те как навалились на того да как начали ему впендюривать как тот их мечить начал Потом как этот на того почесал и тот как втемяшил тому да тот гикнулся и почесал". Но до такого языка опускаться весьма вредно - так и родной забыть недолго, потому, дорогой читатель, и останемся при своём:
   Тут оставшаяся банда и навалилась на Политика. Если быть точнее, навалились Костыль с мускулистым, а вот оставшийся полетел на самого, как ему казалось, слабого - Кому. Но тут то ли казацкие корни у него взыгрались, то ли вообще из пещерных хроник вырвалось, но вид несмело надвигающегося врага вызвал у неверующего старика неадекватную реакцию. Кома вдруг заревел не по-человечески и дал ему в зуб ногой... Ну, на самом деле всё было не так кратко. Первым делом Коммунист встал с колен, отошёл подальше, разогнался как следует и с разворотом совершил кратко означенный ранее акт с пронзительным криком: "Кий-й-я!"
   - Где-то я такой красивый удар уже видел, - задумчиво промолвил Художник. - Но вот где?
   В этот же самый момент Костыль размахнулся для своего традиционного хулиганского удара "под дых", но Политик вовремя успел напрячь пресс.
   - Некрасиво с моей стороны, правда? - покачал головой Политик. - Бьёшь, как тебе кажется, старого и немощного человека запрещённым ударом. А там твёрдо. Интересно, а что ты решишь, если я так отвечу?.. - и Политик ответил...
   Тут свалился и Костыль в нокаут. Вечномолодой тоже пожелал принять участие и заблокировал мускулистому руки сзади.
   - Ну наподдай наподдай ему
   - Да за кого ты меня держишь? Отпусти! - расстроился Политик, да вытянул мускулистого за нос и вывернул на асфальт. - М-да... - осмотрелся он. - А где четвёртый? Я троих повалил?
   - Это я! - поднял руку Кома.
   - Ого! Растёшь, видать не только можешь страну разваливать да зубы из развалов строить... Ну, - протянул Политик отряхиваясь. - Спасибо, ребята! Снял стресс, ничего не скажешь.
   А ребята лежали на асфальте и в обмороке пытались сообразить, что же это такое с ними произошло...
   Но тут очнулся Костыль, поднялся, потрогал шею, поднял остальных.
   - Продолжим? - спросил идеологизированый.
   - Ты чё? Суицидный? Псих, чё ли?
   Хулиганы медленно поднимались и хромая ретировались.
   - У тя, седой, появился личный враг! - сказал один из хулиганов Коммунисту-Атеисту.
   - Раньше у меня ничего личного не было, только общественное, - зарделся тот.
   - Они что, убегают? - спросил Художник. - Нет, ты постой, куда побежал? - крикнул он идеологизированному. - А ну-ка иди сюда, сразимся как мужики! Нет, вы только поглядите на этих трусов...
   - Оставь его, товарищ Художник, - похлопал по плечу вновь разошедшегося Кома. - После удачной драки кулаками тем более не машут.
   А хулиганы уже скрылись под аркой и вновь превратились в тени.
   - Знаете, что-то я сегодня разошёлся на драки... - вздохнул Политик. - Второй раз...
   - Да вы любитель этого дела, похоже, - заметил наш герой. - Вот как раскраснелись...
   - Это ещё что... Вот был у нас во взводе любитель подраться. Он подходил к малознакомым и спрашивал: "Ты за Луну или за Солнце?" Если тот несчастный отвечал, что за Солнце, то наш драчун показывал ему как дерутся японцы. Пояс-то чёрный. А если он отвечал, что за Луну, его спрашивали почему. "Почему? А почему я должен быть за Солнце?" И тогда наш показывал как дерутся японцы...
   - Бескультурные! Хамы! - хмыкнул Художник. - Если культурных людей на свете станет больше, то хулиганов на улицах будет меньше.
   - Да, оттого что хулиганов будут отлавливать в тёмных переулках культурные с разного рода глупыми вопросами: "Деньги не нужны?" или "Курить бросить не хотите?", а то и вообще: "Надень очки, читать будешь!" Вот и будут из хулиганов делать культурных людей...

11

   В очередной раз путь им преградила кучка "копеек", заполонившая широкий проспект от края и до края. Вечномолодой попытался было сунуться и перебежать дорогу, да еле оттащили от колёс. Пошли искать пешеходный переход, но зебру надёжно раздавили под собой машины.
   - Бесполезно и банально... - заметил на это Политик. - Также банально, как и слушать концерт с пироманами. Они на любую песню зажигалки зажигают. Ну-с... - вздохнул он. - Видит Бог, мы хотели пойти на концерт, да всё сегодня против нас...
   - Не всё так лажово Щаз пойдём по другому ходу
   - Как? - вздохнул Учёный. - Виадуков здесь нет... Пешеходные переходы заблокированы... - тут он оживился и начал прокручивать в голове все возможные варианты. - Уж не хотите ли вы сказать?
   - Ну да - Вечномолодой подобрал наконец-таки подходящий кусок арматуры, поддел ею канализационный люк. - За мной
   И исчез в темноте канализации.
   - Ну это уже ни в какие ворота! - воскликнул Коммунист-Атеист. - Эй, товарищ Молодой, а как-нибудь иначе нельзя или хотя бы в больницу давайте вернёмся?!
   - Кто там доубтнулся А ну за мной шкандыбайте шнеллерно Я здесь сопливые времена свои провёл
   - И что из вас выросло? - спросил Педагог.
   - А это не твоя лафа Ну куда задевались Или нахлобучились по самые шары
   Переглянулись. Вздохнули.
   - Раньше надо было вздыхать, товарищи, - проворчал Кома. - Когда пьянствовать хотелось...
   - Самого-то волоком тащили? - огрызнулся Политик, пролезая в люк. - Ну четверо, все здесь...
   - Нас пятеро! - заметил Художник.
   - Ах да-да, всегда тебя забываю, Учёный...
   - Я - Художник...
   - Один ляд...
   Подземелье оказалось тёмным, но на удивление чистым. Пахло-то, пахло, но не водилось ни крыс, коричневая вода текла спокойно, без пузырьков.
   Впрочем, яркий фонарик вдруг обнаружился в кармане у Вечномолодого. И вот уже жёлтый конус бродил по серым исписанным углём стенам.
   - Это первая прячечная в городе Када от предков сбегали обязательно тута зависали
   - Воняет же... - возмутился Художник.
   - А чё остаётся-то И опять же являешься на хазу и там тебя любить будут Ментов уже вызвали полгорода облазили кладбища морги перезвонили а сюда не сунулись А ты выходишь и всё На те вам я пришёл
   - Выдрать бы вас пару раз за такие шалости, - буркнул Педагог, которого пару раз родители снаряжали обходить подвалы и чердаки в поисках любимого чада.
   - А права не имеете я человек
   - Болтуш ты неотросший, а не человек! - ответил на это Политик. - Ну-ну, не отвлекайся, вспыльчивый ты наш, веди нас дальше...
   - А крысы здесь водятся? - спросил Учёный.
   - Не панкраты есть - ответил Вечномолодой и посветил в угол. - Вот они
   Из пятна света тут же побежали врассыпную небольшие крыски. На головах у них был шерстяной гребень, подобно ирокезу.
   - Ух ты! - восхитился Художник. - Мы как диггеры какие-то! Идём, крысы тут же, мы... Подземелья...
   - Не До диггернутых нам ещё далеко Крещение канализацией надо пройти
   - Нет, спасибо, я не хочу ещё одного крещения, - отмахнулся Коммунист-Атеист. - Я лучше по земле как грешник похожу...
   У одной из лестниц Вечномолодой остановился, посветил вверх, осмотрелся.
   - Типа здеся
   И полез вверх, откинул люк, да там и пропал. Последние его слова были: "Ликолепно якорный бабай". И всё. Как сквозь землю, хотя в данном случае вышло даже наоборот.
   - Эй, товарищ Вечномолодой, ты как там?! - спросил Атеист и прислушался.
   Эхо от его слов уже утихомирилось, прошелестела что-то коричневая вода, скрябали по бетону панкраты.
   - Кинул! - прошипел Политик. - Canaglie! - схватился за лестницу - та аж заскрипела - и полетел вверх... Но и он пропал.
   - Рецидив, однако... Кто следующий? - спросил Учёный и оглядел оставшихся.
   - А что там может быть, хотя бы в общих чертах? Вы сказать не можете, товарищ Учёный? - поинтересовался Коммунист-Атеист.
   - Учитывая к кому мы пришли - всё что угодно... и прогнозировать что-либо достаточно трудно... Но если принимать в оружие логику, то сверху ничего плохого быть не может... Сброд и всякие гадкие вещи всегда внизу. А пенки и бензины вверху...
   - Ну и Рай? - прошептал Кома и глаза его засверкали. - Ясно! Я понял, что там, - и живо вскарабкался на свет. Однако и он исчез.
   - Будем жребий тянуть или как? - поинтересовался Учёный и протёр очки. - Я себя не предлагаю, я в любом случае должен выяснить на ваших примерах, что же там такое... Логично?
   - Логично, - согласился наш герой. - А на собственном примере выяснить не хотите?
   - Это неверное предложение. Нельзя на собственном... Эта проблема не с этого конца разгадывается... Ну и кто из вас полезет?
   - Ну вас... - чуть не обиделся наш герой и полез наверх. Как только он вылез, его тут же схватили за плечи и посадили на попа да на холодный асфальт. Щёлкнули наручниками на запястьях.
   - Много вас там? - спросил один из милиционеров.
   - Ещё двое... - ответил наш герой и потряс головой. Он заметил, что Коммунист-Атеист, Вечномолодой и Политик сидят в милицейском уазике, тут же присуствуют два милиционера, ещё два дежурят у люка, а на капоте другого "козлика" на больших листах в клеточку что-то пишут недавно побитые хулиганы.
   - Товарищ сержант, - умоляюще позвал милиционер у люка, - давайте полезем, их там двое всего...
   - Убегут, - ответил сержант. - А нас всего четверо... Ещё этих оболтусов караулить и с этих показания снимать... Не, сами не вылезут.
   - Ну, товарищ сержант...
   - Потом будешь искать их по всем остойникам?
   - А может этот их попросит? - кивнул милиционер на нашего героя.
   - Сейчас тебя подставят!
   - А это идея... Гражданин, давай-ка нам этих отколупай из канализации. А то мы их сами отколупаем, - он постучал пальчиками по чёрному корпусу кобуры.
   Делать нечего. В конце концов, это просто милиционеры, самые настоящие, а не какие-нибудь националисты...
   - Художник, Учёный, поднимайтесь...
   - А что там? - долетел голос Художника. И тут же по тоннелю разнеслось:
   - Там... там... там...
   - Поднимитесь - увидите!
   - Так не пойдёт, Педагог! - возразил Учёный. - Так нельзя. Это - не по-научному. Это какой-то неправильный подход. Вдруг там такое, что и подниматься не стоит! Вдруг там такое как и здесь...
   - Тогда зачем я вас зову?
   Последовала минутная пауза, лестница затряслась и из люка появилась косматая голова Художника. Его тоже схватили и посадили рядом. Щёлкнули наручники...
   - Ноги, ноги ему свяжите! - закричал вдруг Костыль.
   Сержант вздохнул тяжко.
   - Шантрапень, - вздохнул он и поглядел на ноги Художника. - Что же вы, товарищ, без обуви-то ходите?
   - Ему так нравиться, - пояснил Кома.
   - Ну да... Вас не обокрали?
   - Нет, - ответил Художник.
   - Ограбили?
   - Нет.
   - Отчего же ходите так? Без обуви...
   - Привык, - ответил после долгой задумчивой паузы Художник.
   - О как!
   Из люка появилась голова Учёного, тот осознал ситуацию, но схватили за нос, сползли очки - их схватили, а сам Учёный скатился по лестнице вниз.
   - Товарищ сержант, - вновь заканючил милиционер.
   - Ну ладно-ладно... Всё равно без стёкол далеко не денется...
   Милиционер тут же юркнул в чёрное жерло. Донеслись какие-то крики размноженные эхом и поднялся Учёный в очках, а за ним появился милиционер.
   - Я сам шёл, не надо было меня вести... - ворчал на милиционера Учёный. - Э! А что с вами сталось?..
   - В машину их, - распорядился сержант.
   - А на каком основании, простите?..
   - По обвинению в избиении несовершеннолетних...
   - Как это "избиении"?! - возмутился Художник. - Они сами первые начали... Это не избиение - это самооборона!.. Необходимая самооборона!..
   - Ничего поделать не могу, - развёл руками сержант. - В драке прав тот, кто первым добежал до травмпункта и снял побои... вот шантрапень эта добежала, так что... Пройдёмте, товарищи...
   - Куда?
   - Да уж не в игровую комнату... Стеценко и вы, прапорщик, давайте-ка здесь останетесь, люк закроете, а мы до участка. Пешком подтянетесь... Всё. За мной.

12

   Допрашивать сразу шестерых одновременно, да ещё повинных в драке - дело невиданное. Иной раз один субъект не сдержится да и сделает из совершенно безобидных предметов оружие совершенно небезобидное. Да и могут схватить скопом следователя за горло и выпытать из него все тайны вплоть до дня рождения матери и места заначки... А потому два следователя по неособенным делам решили провести допрос вдвоём, да ещё сержант с дубинкой дежурил у двери. Для начала устроили опознание. Для массовки вытащили из медвытрезвителя двоих счастливчиков (как их назвал Политик) да поставили рядом с нашими героями в одну шеренгу. Пьяненьких пришлось ещё придерживать - иначе упадут и сразу станет ясно кто есть кто. Молодые люди, конечно же из восьмерых выбрали именно наших путешественников, ибо били-то их трезвые да на ногах стояли неплохо. Пьяниц отвели, парней попросили подождать за дверью, но те сослались на позднее время и их развезли по домам. А с нашими героями решили разобраться по всей строгости.
   Для начала следователи показали, что они тут не в бирюльки играют и положили на столы по Макарову, потрещали суставами пальцев для острастки и начали попеременно задавать вопросы.
   Предварительно стоит дорогому читателю пояснить обстановку в той двенадцатиметровой комнатке. Два стола стояли в полюсах этой комнатки, где и сидело по следователю (один задавал вопросы, второй - стенографировал), шесть стульев в хаотическом порядке торчали то тут, то там, куда и усадили наших героев, ещё стоял железный шкаф у стены. Как вы сами понимаете, различие между этой комнатой и банкой килек в томатном соусе лишь в размерах и виде обивки. Наши же герои, как только начались допросы, разделились на две равных половинки и сели по трое в сторону одного и другого следователей.
   Началось, как водиться, с личных данных.
   - Фамилия, имя, отчество, гражданин?
   - Политик!
   - Украинец?
   - Нет, чистокровный русский...
   - Шутим?
   - Да какие уж тут шутки... Имени, фамилии и отчества заодно меня лишили...
   - Кто?
   - Некто оставивший себе от своих инициалов лишь "Доктор"!
   - Возраст?
   - Дату рождения я вам ещё смогу сказать, - вздохнул Политик. - Да не знаю. У нас у Живописца только календарь есть, да тот опаздывает... или спешит... в общем врёт... как и хозяин его...
   - Шутим?
   - Да какие уж тут шутки, капитан! Как, по-вашему, может шутить полковник ВДВ...
   - ВДВ? Ах вот оно что... Это вы нокаутировали одним ударом гражданина Шанта?
   - Не знаком.
   - Вот не надо Ваньку валять, не знаете... Вот он тут всё подробненько написал, - следователь продемонстрировал Политику листок, исчерканный корявыми иероглифами.
   - Начальник, а разве есть такое слово: "западло"? - глянул серьёзно на следователя Политик после краткого ознакомления заявления.
   - Вот не надо меня учить, вот не надо! - вскочил следователь и даже к пистолету прикоснулся, да тем и ограничился - сдержался. - Вопросы здесь задавать буду я, а, значит, и отвечать будете - вы! Так вот гражданина Шанта Игоря Сергеевича, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения вы знаете. Он сказал, что он вас знает...
   - Начальник, да не знаю я его. Первый раз вижу! Да и там написано: "седой короткий хмырь"! - ткнул Политик пальчиком в показания. - Так же... Кстати, "хмырь" с мягким знаком пишется!.. А букву "Х" он мастер выводить, сразу видно: практика... Ну какой я короткий? Мои-то сто восемьдесят с прицепчиком сантиметров - и "короткий"? И какой из меня хмырь? Ну не похож же я на хмыря... - Политик состроил рожу посложнее и повернулся перед следователем в фас и профиль.
   - А кто же тогда?
   - Не будем показывать пальцем, - Политик глазами уткнулся в Коммуниста-Атеиста. - Он, как известно, человек небольшой и слабый, но способен на такие отвратительные вещи... Пиночету и не снилось...
   - Ага... Ну а ваше как имя?
   - Коммунист...
   - Это уже похоже на правду... По вашим-то годам... А фамилия?..
   - Полностью меня зовут: Коммунист-Атеист.
   - Ну да... И отчество тоже отняли в неравном бою.
   - Да, совершенно так, гражданин следователь. Совершенно верно.
   - Шутим?
   - Что за вопросы, товарищ следователь? Будто мы какие-то клоуны! - вздохнул Атеист.
   - Не бывает такого, чтобы у человека не было фамилии-имени-отчества! Вы же не зеки какие-нибудь с кликухами или шпионы с псевдонимами!..
   - Бывает, - вздохнул Художник. - Ещё как бывает...
   - Не вмешивайтесь... - отмахнулся от него следователь. - Вы же, Коммунист-Атеист избили ребёнка, подростка, можно сказать будущего солдата доблестной Советской Армии. Как вам позволяет только совесть в таком почтенном возрасте заниматься такой... е-ерундой... Ну эти-то я понимаю... а вы же...
   - Да я вообще мирный человек... Я мухи не обижу...
   - Статьи "Не побий" в Библии нету! - хихикнул Политик.
   - Это смотря в какой редакции... - возразил ему Кома и тут же жалостливо добавил следователю: - А он же сам на меня пошёл... Ну куда мне, позвольте, было деваться-то? Самооборона, она, знаете ли... Учёный, помогите мне...
   - Он находился в тяжелейшем состоянии аффекта, гражданин следователь, - поддакнул Учёный.
   - Да уж... - задумчиво проговорил следователь, глядя на кулаки Комы. - Похоже. Очень похоже. Потому что сломали парню зуб и морду разукрасили, так что у него ботинок ваш отпечатался... Даже "Скороход" в зеркале читается... Ну а вот вы... Гражданин... - он зачитал с листка. - "Волосатый обезьян без чешек налетел на нас из кромешной темноты..." Х-хм, "кромешной темноты", п-поэт н-недоделанный... - хмыкнул как выплюнул следователь. - Вот вы, как вас-то зовут? Или как и эти потеряли имя-отчество?
   - Отчего же, - удивился Художник. - Как раз и нет...
   И он назвал свою фамилию. Она вышла такая... что даже следователь хохотнул, таким смехом, каким (как я думаю) обучают их курсе этак на третьем. Так умеют смеяться только милиционеры, по уставу. Фамилию я вам здесь эту не приведу, у нас же серьёзная книга, а смеяться над тем, что человеку не повезло с предками - это низко и несерьёзно.
   - ...а имя же... - продолжал босоногий.
   С именем живописцу повезло ещё меньше, оно оказалось настолько длинным, неудобным и громоздким, что упоминать и его я не буду. Он ведь родился восьмым ребёнком в семье, на нём все нормальные имена закончились и пришлось пользоваться разного рода изощрениями. К чему его имя вам? Разве что блеснуть эрудицией в кроссворде на вопрос: "Мужск. имя" да заполнить восемнадцать квадратиков. Обычно счастливые родители, давая детям такие длинные и громоздкие имена, о внуках не думают. Мальчикам - неудобное отчество у потомков, для девочек же невозможно с таким именем с парнями общаться (про родить вообще думать не приходится). В оду такую громадину не вставишь, письмо не напишешь - рука на первой строчке устанет. В общем, трудно жить с таким именем. И ведь замечено ж: люди с длинными именами вырастают нервными типами. Художник это правило очень хорошо и подтверждал...
   - Шутим? - задал следователь контрольный вопрос, не спеша записывать имя-фамилию.
   - Нет.
   - Но так же не...
   - Бывает... - настойчиво перебил его живописец.
   - Хорошо, предположим, что бывает, - кивнул следователь. - Почему вы без обуви? Потеряли?
   - Нет, просто не нашёл.
   - Ах, вот оно как... И чего же вы налетели на гражданина Бахвалова? Что он вам сделал?
   - Что сделал, говорите? - вскочил Художник. - Он оскорбил меня, понятно? Он - ничтожество, хам, мразь назаборная, - тут он встал перед следователем и упёр руки в стол, зазвенели в стаканчике карандаши, запрыгал бюст Дзержинского. Живописец яростно забил кулаками по столу. - Он не имел права, никакого! У него нет никакого права! Он всего лишь потребитель, что его мама и папа родили, одели, обули и спать уложили, а он такой упакованный и ещё на что-то претендует! - Художник вдруг схватил следователя за щёки и тут же затряс его, да так страстно, что глухой бы решил, будто Художник намеревается расцеловать страстно милиционера. - Он - потребитель, ничего в своей жизни не сделал, даже ребёнка по пьяному делу! И после этого он смеет задавать мне такие вопросы, псих я или нет, трус или смелый, дурак или умный! Моська, вот он кто такой! (Подскочил уж было к сцепившейся парочке сержант, но не решился, вдруг одно неверное движение и шея следователя затрещит по швам.) Вот что за мрази нам попадаются, вот что он за потребительствующая скотина!.. - тут же Художник пришёл в себя, убрал руки со стола, поставил выпавшие из стаканчика карандаши и сел на своё место. - Он думал, что я выйду из себя, тут он меня и схапает, за неуважение... Но я был как всегда спокоен и ничего у него не получилось!
   - Ну... да... - задумчиво ответил следователь и икнул. Налил воды, залпом выпил не пролив ни капли мимо, успокоился... - Ну, вы кто? - спросил он Вечномолодого. - Молодой... то есть не совсем человек! То есть не совсем молодой человек...
   - Вечномолодой
   - А имя-отчество?
   - Не
   - Хорошо... О вас ничего особенного не написано, так что к вам будет меньше претензий.
   - А чё они там про меня накропали
   - "Жирный олух, он мне сразу не понравился. Он слушает Криксу!.." Ну, мало кто у нас кого слушает... Я может быть тоже бы, бдь моя воля, тёщу не слушал, а приходиться...
   - Вот-вот они меня опустили Они меня принизили Надо было им надавать по сусалам А они же типа как наехали и отъехали А как же типа думали Как фордвакнется так и бэкнится
   - Мы это включим в протокол... Ну, а вы?
   - Я - Учёный...
   - А зовут как?
   - Учёный...
   - А профессия тогда какая?
   - Учёный.
   - А у Политика, следовательно, политик?
   - Да, - кивнул Политик.
   - А как же десант? - возмутился следователь.
   - Так вышло... Я ведь тоже мог бы стать абсолютно другим человеком, если бы в своё время не наделал много полезных глупостей...
   - Какие же они тогда глупости?
   - Самые обыкновенные...
   - Ну да, ну да, других и не держим... - почесал затылок следователь. - Ну, а вы кто у нас такой? - обратился он к нашему герою.
   - Я - Педагог...
   - Учитель, то есть?
   - Педагог... Учитель - это слишком широко...
   - Ну-да, ну-да... Разница и вправду есть... А ну-ка граждане хорошие, на стол всё из карманов!
   Да на стол следователя выпали:
      -- карандаши и угольки Художника;
      -- погнутое распятье с шеи Коммуниста-Атеиста;
      -- Политик выложил небольшой цветочек, сорванный на память в национальном парке под Линкольнском-на-Миссури, расчёску и очки;
      -- Учёный вытащил карандаш с ластиком на конце, складную линейку и два листка бумаги (их следователь аккуратно развернул, не ровён час обнаружить у этих граждан ещё и дозу). На одном была изображена Вселенная, этот рисунок можно привести и здесь:
       - Что это? - спросил следователь.
       - Схема Вселенной...
       - Ну-да, ясно... А почему это у вас солнце кубиком?
       - Ну, так оно же объёмное!
       - Но ведь оно же шар, а не куб! - глянул он в чистые наивные глазки Учёного и засомневавшись добавил: - Кажется.
       - А вы ничего не слышали про квадратуру круга?
       - А это кубатура шара?
       - Не ёрничайте!
       - А Бог почему снизу?
       - Да чего вы цепляетесь к законам Мироздания! Я это выдумал, по-вашему? Бог внизу и всё тут, - упрямо ответил Учёный и гордо скрестил руки на груди, давая понять что сия аксиома доказательств не требует.
       - Ну да, ну да...
       Другой листок же следователь изучал куда тщательней. Там был целый боевой журнал, перевод с польского (приводить его здесь прямо не будем, дабы не загромождать текст, но с этим манускриптом можно ознакомиться в приложении). Закончил чтение он фразой:
       - Бред какой-то... - и продолжил проверку карманного хлама;
        -- карманы Педагога оказались пусты;
        -- а вот Вечномолодой вывалил: денег ("тридцать шесть рублей трёшками, двадцать червонцами, семь по рублю и сорок три копейки мелочью"), брелок из патрона автомата Калашникова с одним-единственным погнутым ключом на хлипкой цепочке из медного провода, магнитофонную кассету с красиво выведенными на обложке фломастером треугольными буковками: "ЦИНОЛЛИН" и что-то острое с ручкой.
       - Та-ак... Ну-да... Федя, ты погляди, - он продемонстрировал другому следователю острый предмет, напоминавший больше всего короткое перо или даже немного шило. - Нож самозатачивающийся, но тупой... Он всегда тупой, потому что тупее и некуда. Ну да... И зачем же вам, гражданин... э-э... - он заглянул в блокнот, - Вечномолодой, такая острая штуковинка? К чему вам такая, я не побоюсь этого слова, финка?
       - Какая ещё финка начальник Эт ж просто ножичек из мякиша Да ему цена три копейки в безбазарный день
       - Ну это нам решать, - он провёл этой финкой по листу бумаги, сначала заскрипело как пенопластом по ещё одному пенопласту, потом что-то хрустнуло и финка прямо рассыпалась в руке следователя. - Так, занятно... - поглядел на борозду, оставленную финкой на листе под разными углами. - А ведь мог и убить...
       - Эт ещё как
       - Ну как обычно... В глаз: и всё - жмуриком на свете стало больше...
       - Вы так, не экстраполируйте, гражданин следователь, пожалуйста, - вмешался Учёный. - Вашим путём пойдёшь так и карандаши и перья на вашем столе - оружие похлеще будет. Не то что в глаз - порез можно будет сделать и инфекцию занести. Столбняк там или грипп...
       Следователь удивлённо поглядел на стаканчик с карандашами и ручками, на Художника бросил подозрительный взгляд и убрал стаканчик от греха подальше, даже карандаш взял другой - потупее. Потом вдруг глянул на кипятильник в стакане да убрал и его.
       - Вы шутите? Вы и, правда, шутите... Как-то вы мрачно шутите...
       - Эт не мрачно Мрачно пошутит фотограф на моей свадьбе мой кент был Невеста вы чего рожки жениху ставите Вы что уже Потому и бывший
       - Ещё и жениться намереваетесь?
       - Я-то Да у меня будет шестеро детей - гордо ответил Вечномолодой и чуть ли тогу не запахнул аки римский консул. - И не каких-то там погодок А сразу шестерняшки
       - Ну да, эк замахнулся... Шестеро - и сразу!
       - Да Они у меня уже типа будут Я своих детей воспитаю в патриотическом ключе И проблем с питанием не будет Первый тост манной каши за Советский Союз а потом пошло-поехало за каждую республику за каждую область автономную область АССР Всем шестерым хватит даже жене чёт-то перепадёт Союз Громада даже ребёнка накормить мона
       - Я не понял... У вас такие долгоидущие (это слово пришлось вычитать из блокнота) планы или что? Жена у вас есть?
       - Будет, - кивнул Вечномолодой и продемонстрировал руки. Кольца, как и следовало догадаться, не было.
       - "Будет"... - задумчиво повторил следователь. - Семейной жизнью живёте? Или как? Гостевым браком...
       - Кака же семья жизнь тем более личная Эт скорей увлечение хоббя отделаться трудно коли раз лоханулся
       - О, Господи! - следователь вытер со лба выступившие бисеринки пота. - Что же это такое? Вы вообще русский язык в школе учили?
       - Недоучу
       - И ещё дети у такого есть?! Слышь, Федя, и он их ещё как-то воспитывает, растит, любит, всех шестерых!
       - Всех своих типа детей я буду любить одинаково парочку как бы ненавидеть больше других буду
       - Тьфу ты, прости Господи!.. - в сердцах сбогохульствовал следователь.
       - Не "прости", а "простите". Не тычь Богу, сопляк! - возмутился Коммунист-Атеист.
       - Ну-да. Затыкаешь тут с вами... Детей побили, а сознаваться, как это взрослые люди делают, не хотите...
       - Да в чём сознаваться-то? - спросил Учёный.
       - Да в чём угодно! - буквально провизжал следователь да закашлялся. - Вот упёрлись, всё гадости какие-то рассказываете... Нет, чтобы сказать, так и так, состоим в троцкистко-каменевской организации, собирались поджечь Кремль и убить вот этого вот, - он не оборачиваясь ткнул на висящий за спиной портрет Горбачёва, - и ещё больше убьём, и ещё вот у вас два трупа на участке повисло - так мы их возьмём, вшестером и убьём задним числом, состоим в связи с мафиями: триадой и якудзой да иностранными разведками...
       - Да вы что такое говорите! - возмутился Художник. - Вы чего такого выдумываете?! Ничего такого и близко с нами не лежало, это вы сами в самых наилучших пастельных тонах вырисовали! - тут он снова вскочил, аж окна зазвенели.
       - Уж не знаю из какой постели эти тона, но ничего не поделаешь, приходится идти на такие хитрости, если у нас успеваемость... то есть раскрываемость падает... Два трупа мы на вас и повесим. Сейчас на двоих и напишете показания...
       - Два тебе дать, два? - вопрошал Художник, маша перед глазами следователя тремя пальцами.
       - Ну-да, - невозмутимо ответил тот. - А почему пальца-то три?
       Художник убрал безымянный и указательный пальцы, тем самым образовав небезызвестный грубый жест.
       - А это тебе! Вот тебе, а не два!
       - Ах вот мы какие пальцы показываем! Ах вот мы как заговорили! Ах вот мы никак не хотим сознаваться в кровавых расправах?!
       - А мы, значит, крайние? - возмутился Политик.
       - Ну да, ну да...
       - Так значица Общество значица поручило мне занять должность первого парня на деревне Я был один пацан ваще и больше типа некому А тут значица остаётся только и то чё давай мы вас под вышку подведём
       - Ну, если всё до тонкостей, то да, - искренне ответил следователь. - Но всё это, конечно, суд решит... А наше с капитаном дело - маленькое, найти и достучатся. Вот мы и нашли... - и поглдел на всех шестерых так невинно-невинно.
       - Как-то ночью ко мне постучались, - вдруг заговорил Учёный, - я их спрашиваю: "Кто там?" - "Сто грамм", - отвечают мне.
       - И что? - удивился следователь и даже переключился на менее грубый тон.
       - А ничего. Некорректно мне ответили, я в СИ мерю.
       - Учёный и в СИ?
       - А что такого? СИ - хорошая система. Интернациональная. Хотя, это вопрос вкуса, но вопрос выбора системы - СИ или СГС важен, он позволяет убрать многие некруглые цифры... Хотя точность 10-15 метра выглядит куда внушительней точности 10-13 сантиметра, а ведь суть-то одна и та же.
       - Что в лоб, что по грибы! - ахнул стенографист и тут же похерил последние три строчки.
       - Да что вы за пургу гоните? - спросил допросник. - СИ, СеГеСе?!
       - По делу что-нибудь сказать можете, - не выдержал стенографист. - Давайте, а то в стране дефицит с бумагой, а у меня листов десять осталось, а ту пургу, что вы уже наговорили на три романа хватит...
       - Вы никогда не задумывались над званиями? - вдруг начал с места в карьер Учёный. И тут же застучала машинка. - Вот доктор физики по-английски PhD, если он ещё не доктор, а кандидат - PhC, если ещё не кандидат, то бакалавр - PhB, - тут машинка и заглохла, лист был вырван и выброшен с крепкими словцами. - Где? Где, я вас спрашиваю, PhA? Куда эту степень дели?
       - По делу давайте... И если что: сразу скажите о чём хотите рассказать...
       - Хулигана сдать можно? - спросил Кома.
       - Смотря какого, - почесав подбородок расчётливо ответил допрашивающий следователь.
       - Друга одного моего...
       - Друзей закладываешь? - возмутился Политик. - А я, шмакодявка ты этакая, был о тебе плохого мнения... Хотя теперь и так хуже некуда...
       - Не перебивайте! - прикрикнул на Политика следователь и добавил ласково. - Пожалуйста... Фамилия?
       - Не помню, товарищ следователь... У одного моего друга (ум. 1984), Царствие Ему Небесное, был на машине оберег от переходящих в неположенном месте и под запрещающий сигнал светофора пешеходов. Это - человеческое чучело... то бишь, манекен, с присосками на руках и ногах. Ноги крепились к бамперу, а руки к капоту. Действовало безотказно, правда и милиция его часто останавливала...
       - Мы сейчас пойдём искать вашего друга на кладбище? Это, что по-вашему?
       - Ну не знаю... Камень-то я опознаю...
       - Труп посадить нельзя, - сказал сержант у стены. - Он сидит плохо, только лежать может, да и не очень приятно пахнут покойники-то - только в одиночку их и посадишь...
       - Да уж, - кивнул Учёный. - А если его воскресить? Там пара делов, провод только длинный найти...
       - Перестаньте нести ахинею! - вскочил следователь. - Четверых уже побили, двоих вообще на тот свет отправили, а...
       - Когда? - возмутился Художник. - Когда это мы двоих на тот Свет отправили и кого?
       - Да вчера ещё, - следователь метнул на стол фотокарточки 9х12 с двумя трупами, умершими явно своей смертью.
       - Неправда. Мы сегодня там, на том Свете, были... И вот этих там не было... - ткнул Художник в фотографии пальчиками правой ноги.
       Это капитана и сразило. Он рухнул в кресло - то надрывно заскрипело, капитан уронил голову на стол и тихонько завыл. Тут же что-то звякнуло - с погон капитана упало по звёздочке и покатилось по полу... Он их тут же сгрёб ладонью и гордо поднял голову. - Примета дурная...
       - Да уж не из лучших... - кивнул наш герой.
       - А вы что думали? - ухватился за него следователь.
       - Я-то? Вот я в детстве думал, что "шлюха" - это обувь.
       - А думал, - подхватил Художник, - что "сук" - это у дуба, а, - живописец понизил голос и прошептал, - "сука", - и тут же продолжил речь нормальным голосом, - это у ели.
       - А мне казалось, что кукиш - это муж кукушки, - продолжил череду признаний Коммунист-Атеист.
       - А я всё думал типа про диковинные города - поддакнул Вечномолодой. - Ещё в сопливые годы лет с чирик назад по ящику я слыхал про город Энск И даже не однажды Я кумекнул город этот типа крутой коли многие о нём говорят Потом я стал искать этот город по атласам и энциклопедиям И чё вышло Город этот и знаменит а вот в атласы не внесён Ни на одной карте не нарисован Но это ничё Атлантиду Китеж Шамбалу типа тож знают все а вот фиг на карте нарисуют Такая уж их доля
       - Я тоже в детстве много чего думал, - угрюмо сказал Политик, - но не скажу вам, а то ещё компромат настрочите.
       - Ты это записал? - угрюмо спросил следователь стенографиста.
       - Что я, дурак, что ли?
       - Ну и правильно... Граждане, товарищи, господа, наконец...
       - И дамы, - поддакнул Политик указывая пальцем на Художника.
       - И вы, дедушка... Что же вы такие тупые... Ну не выходит-то ничего. Ну и что? Ну посидите вы в тюрьме годиков этак сорок, ну выйдете по "Разбою"... На свободу с чистой совестью! И ничего же! А вы не хотите сознаваться в разбое! И какую-то ахинею несёте! Ведь культурные же на вид граждане... Ну почему вы не хотите внести себя в жертву общественным идеалам и чаяниям, и чтобы два капитана и один сержант в этой стране стали майорами и рядовым... Извини, оговорился, лейтенантом... Ну как это, по-вашему, называется?.. Да вы просто эгоисты!
       - Эгоист - это тот, кто не думает о других эгоистах!
       - Ну-да... Ваша правда. И мы эгоисты, и вы эгоисты... Хотя тут вопрос неверный... Что это это такое? Ну почему вы?..
       Тут дверь открылась. Вошла женщина (старший сержант) с мешком картошки за спиной.
       "Чем же она дверь открыла, если руки мешок держат?" - удивился наш герой.
       - Верх женской наглости: дверь бюстом открывать, - не преминул заметить голос.
       - О, Толик! А ты чего так поздно-то?
       - Да, Марья Иеронимовна, дело ещё вот... Почти по вашей части: подростков эти шестеро избили! Один из них ваш незабвенный Шанта!
       - Ну этот-то всегда своё получит... А я, знаешь, картошки на колхозном рынке купила, думала здесь у вас спрячу до утра... А вам не надо?
       Сержант и стенографист замотали головами.
       - А вам? - она обратилась к нашим героям.
       - Марья Иеронимовна! - прикрикнул следователь.
       - А что? Картошка свежая, свежий, так сказать, урожай... Деток порадовать... Драников сделать, а? Вот вы, мужчина, - она кивнула Политику. - Вам не надо? Дёшево отдам, дешевле чем на рынке, понравились потому что... Глаза у вас гордые...
       - Марья Иеронимовна! Им ещё лет пятьдесят как минимум не до картошки будет...
       - Ну, Толик, ты что, шутишь, что ли? Шанта сам зарыпается, он своё всегда получит... Эти-то тут причём?
       - Вот-вот, - закричал Политик, - и мы ему об этом говорим! Талдычим третий час...
       - Подозреваемый, замолчите! - прикрикнул на него следователь. Он уже начал терять терпение от всего начиная подростками, кончая этой разжиревшей особой. - Марья Иеронимовна, поставьте мешок у сейфа и уходите... У нас дел по горло и ещё не ужинали...
       - Толик! Ну, отпусти ты ребят...
       - Эти ребята мне самому нужны... Всё, разговор окончен... А то сейчас выпроводим и будете прятать у подполковника в кабинете!
       - Да уж... была там у меня одна баба желудка, ну в смысле, готовила она хорошо, а как баба была плоха, - сказал Политик Художнику и подмигнул Марье Иеронимовне. В ответ получил чмок довольно пухлых влажных губок.
       - Вот одна женщина, чтобы её губы были пухлые и чувственные, прикрывала почти всё лицо сеткой, кроме губ, и под пчелиный улей, - не преминул заметить Голос. - Конечно больно, но красота требует жертв...
       Но Марью Иеронимовну обидели, она молча поставила мешок у сейфа и вышла, не попрощавшись.
       - Ну-с, - сказал следователь, как только дверь рухнула. - Продолжим...
       - Да нет уж, закончим, пожалуй, - возразил ему Учёный. - Нам здесь делать нечего. Детей побили, правда, но не мы первые начали...
       - Ну это суд решит, кто побил, а вот вы в первом сознались, сознаетесь и во втором...
       - Как вы меня заосциллировали!.. - тяжко вздохнул Учёный.
       - Чего? - не понял следователь.
       - Заколебали!
       - Ах, вот как мы заговорили! Ах, мы не хотим брать на себя лишние преступления, нами же и совершённые...
       - А вы сначала докажите! - крикнул Учёный. Теперь и его довели.
       - Докажем, - флегматично ответил следователь. - И повяжем...
       - Повяжем? - вновь вскочил Художник. - Но это же произвол! А мы против этого произвола!
       - Интересно, интересно. Кто это "мы"?
       - Это я, моё alter ego, Коммунист, его alter ego, alter alter ego и его alter alter alter ego...
       - А с чего это у него целых четыре вторых "Я"?
       - Ну, он в возрасте, может и четыре иметь.
       - Ах в возрасте... Ах, может и статей у него больше будет чем у вас остальных.
       - Да что вы на меня-то всё вешаете, товарищ? - спросил Кома. - Подумайте головой! Или чем-нибудь... другим, но просто подумайте! Ну как я мог! Да вы на Политика поглядите, на Ирода этого, у него на лице столько невинно убиенных младенцев, что Китай заново населить можно...
       - Вы ещё спирать будете друг на друга!.. Хотя нет, капитан, записывай. Сейчас такое откроется, что и не понадобиться ничего дополнительного...
       - Ах, каков-то! - возмутился Политик. - Prima-то как! А мы-то думали, он болван, не додумается. Оказалось, что он ещё и сволочь. Додумался, однако. Расколоть нас и потом по частям, ах ты canallesco salaud! - он вдруг запнулся, полез за очками и бумажкой, но не нашёл стёклышки. Вскочил, схватил их, поглядел сквозь стёкла на следователя и врезал ему оплеуху.
       Прохрустело несколько позвонков, следователь свернул шею на девяносто градусов, да тут же и выпрямился, поправил голову, потрогал побитую губу.
       - Ну, ничего, ничего. Насилие и труд - всё перетрут, - тяжело дыша сказал он. - У тебя, дед, есть теперь два варианта ответа: 1. "Да" и 2. "Да-да-да, конечно, да, только паяльник уберите, пожалуйста..."
       - Да уж, догадался... Из догадливых...
       - Ну да, ну да... Будет тебе небо в клеточку и грудь в дырочку!..
       - И как-то интересно?
       - Много будешь знать - скоро состаришься и вообще сдохнешь не своей смертью!
       - Ага, сплошные угрозы пошли... Вы ещё в "русскую рулетку" с пистолетом Макарова поиграйте. Один патрон в магазин и гадать кому выпадет. Я сейчас как разойдусь и будет здесь три живых покойника и один - мёртвый!
       - Повяжите этого, он - ломоть отрезанный. С ним не договоришься!
       - Да что ж за день сегодня такой?! То насиловать уговаривают, то бить лезут! - возмутился Политик, отбиваясь от сержантской дубинки.
       - Таков ваш характер, - сказал на это Учёный.
       - Как догадался?
       - Да это просто, как два пальца в розетку вставить. Всё это видно и выходит сразу. Без сюрпризов, как в карты с ясновидящими играть!
       - А этого вязать не надо, - сказал следователь сержанту.
       - Да я седого-то не могу оприходовать, Толь Ваныч! - возмутился сержант.
       - А вот ещё есть логическая загадка, - продолжал Учёный, не обращая внимания на выясняющих отношения сержанта и Политика. - Если на левую ногу надеть правый тапок, а на правую - левый, ещё перекрестить ноги, то получится, что левый слева, а правый справа - и всё равно будет неправильно. Почему?
       - Почему? - спросили в один голос капитаны и даже отвлеклись от драки, оставив сержанта на растерзание бывшему десантнику.
       - А кто ж его знает-то? Логическая же загадка. Как ни поверни, либо неверно, либо не то. Хотя в учебнике по логике указывалось, что, зная закон Моргана, никаких трудностей решить эту задачу не представляется и чтобы её решить достаточно трёх классов церковноприходской школы с математическим уклоном...
       - Ну да... Вяжи и этого!
       - Толь Ваныч, вы издеваетесь?
       - Сейчас подмогу вызову... - и потянулся к телефонной трубке, да ту выбил из рук Учёный. - Простите, но пусть всё будет честно...
       - Ну да. Честно, не честно. А двенадцатый час за окном и домой всем пора...
       - Ну что вы... Будьте заинтересованы в своей работе, товарищ следователь, - сказал Коммунист-Атеист.
       - Вот именно, - поддакнул Учёный, - давайте не будем на этих мелочах заострять своё внимание и притуплять свой ум...
       - Я это, Боря, - раздалось с другого стола. - Давай сюда кто есть, буйные тут у нас...
       - Ну да, - кивнул Толик. - Два телефона - вещь незаменимая...
       - Они не придут, - уверенно молвил Художник и, как только в дверь начали, ломиться добавил: - Наверное...
       - Наверное - передразнил его Вечномолодой. - Вот Кент у меня типа был Он скажет Наверное так оно будет не наверное а точно точно
       - Открыто, - не сводя глаз с рук Учёного сказал следователь.
       Вошли четверо и тут же повалили на пол Политика. Стоит вспомнить в каких условиях они находились и напомнить дорогому читателю, что Политика не распластали на полу, а попросту согнули и скрепили ноги-руки наручниками.
       - Ну, ещё возражения будут? - поинтересовался у остальных следователь Толик.
       - Да уж... Лихо, - тихо сказал Кома. - Любил палач у клиента спрашивать: "Или я не прав?"
       - Во-во... сами пойдёте или кого ещё вызвать?..
       - Не фиг - помотал головой Вечномолодой. - Хва и так засиделись как пердуны
       - Ну да, ну да, - ответил Толик. - В обезьянник всех. Утром одумаются и подпишут что надо во всех деталях...

    13

       И вот сидели наши путешественники в пустом обезьяннике и тяжко вздыхали.
       - Да уж, сходили попить... - вздыхал побитый Политик. - Кто ж знал, что этот нас заведёт в такие пампасы и выбраться отсюда будет невозможно?!
       - "Потом выберемся", - ворчал Коммунист-Атеист. - "Потом..." Эх вы... И что теперь?
       - Засохни, старый! - прикрикнул на него Политик. - Если так случилось, значит так оно и должно быть...
       - Вы лучше шалопая своего спросите как мы теперь отсюда выберемся, товарищ Политик.
       - Молодой, как выбираться-то будем-с?
       - Матухе надо звякнуть
       - "Матухе"... Матухе - это хорошо... Только, видишь ли какое дело... Не до всякой матухи мы здесь дозвонимся... Сечёшь тему... как бы сам и сказал?
       - Матуха всех вытащит Отмажет Типа я её сынок типа Учителка тоже типа Кома муж Живописец племянник Учёный друг а ты отец
       - Pucha!! Ну ты и соображаешь, голова сальная... - восхитился Политик. - Только, я, можно, буду мужем, а Атеист - отцом?
       - Эт она сама сообразит кумекнет где типа надо
       - А законным путём? - полюбопытствовал наш герой.
       - Как это ещё? - спросил Политик.
       - Ну отсидим положенное...
       - Ты где находишься, милай? Какое ещё "законным путём", нас расстреляют, как не расстреляли эрунки и ещё добавки попросят.
       - Мы ещё не знаем всех условий, на что способно его пространство, на что оказались способны продавщицы в гастрономе, а что выкинули хулиганы. Здесь такие вещи творятся! Вроде товарищей следователей и их произвола. Нет, тут дальше нельзя двигаться. Всегда идти в разрез с местными...
       - Да, всё страньше и страньше... - заметил Голос и Педагог озвучил его мнение.
       - Что?
       Наш герой повторил фразу девочки Алисы.
       - Вот именно, - кивнул Художник. - И самое дикое - архитектора-то у него-то и нет!..
       - Нужон он мне больно
       - А пригодился б. Архитектор - штука полезная, особенно когда сам заблудишься...
       - Или кого ещё заведёшь... - тыкнул вилы в бок Политик.
       - Вот не надо подкалывать, Политик. Выбрались же...
       Послышались шаги. К двери обезьянника подошёл сержант, глянул внутрь и спросил:
       - Крикса кто?
       Никто не ответил. Таких здесь не водилось.
       - Ещё раз спрашиваю: Крикса кто?
       Вдруг Вечномолодой ожил. Глаза утратили прежнюю туповатость, поумнели. Он тяжело поднялся (раньше бы вскочил да зачёкал) и сказал:
       - Я. Я - Крикса!
       - А чё раньше молчал?
       - Простите, я не слышал, - робко ответил он.
       - Выходи, за тобой жена пришла!
       Массивная железная дверь раскрылась, Вечномолодой покинул обезьянник.
       - А мы? - спросил Коммунист.
       - Женитесь, тогда и выйдете.
       - Но вы... как бы здесь не на ком...
       - Вот в том-то и забава, товарищи... - и запер дверь на два оборота.
       - Крикса? - тихо прошептал наш герой. - Как ещё Крикса? Он, что возомнил себя Криксой?
       - Он-то? - раздался знакомый голос. Рядом с Педагогом на лавке материализовался Футуролог. - Он и есть Крикса. Константин Ульянович Крикса. Лидер группы "Циноллин"...
       Педагог вскочил и подлетел к двери. Глянул сквозь решётку... Вечномолодой, то есть Константин Крикса стоял у конторки, а сержант возвращал ему реквизированные следователями вещи. А у конторки вытирала выступившие слёзы слегка полноватая женщина лет двадцати пяти, с руками в цыпках, глаза её прикрывали толстые пластмассовые очки. Лицо-то у неё самое обыкновенное. Никаких толстоватых щёк, выпирающего носа да выпученных глаз. Профиль точёный, слегка обработанный надфилем. Одним словом: ничего особенного. Разве что на лице написано что-то умное.
       - М-да... - вздохнул у левого плеча Педагога Учёный. - У меня тоже была жена. Фотомодель, в масштабе один к сорока восьми.
       - Каких же она была размеров? - удивился наш герой, мрачно в уме прочитывающий какие бывают фотомодели и каким ростом должна вырасти жена Учёного.
       - В карман помещалась, - горько усмехнулся он.
       - Молодой был прав, - возник у правого плеча Кома. - Ничего в ней нет красивого, но...
       - Вот только не надо говорить, - перебил его наш герой, - что если мы взглянем внутрь этой бабы с руками в цыпках и толстыми очками, то заметим чуткую, добрую красоту...
       - И не будем, это и так видно, - ответил Художник.
       - И как она такого подцепила? - тихо спрашивал Учёный.
       - Техника и никакого мошенства! Хотя... Любовь - это такая тёмная материя, её не нарисуешь, не вылепишь, не сыграешь...
       - "Любовь", "любовь", - передразнил его Учёный. - Да, любовь - это биохимическая реакция длительностью примерно в два с половиной года. Тридцать месяцев и всё! Катализаторы исчерпаны!
       - А потом? - обеспокоился Педагог.
       - В зависимости от организмов. Если начнётся ломка - расстанутся. Ломки не будет - привыкли, будут жить, подпитывать друг друга общением друг с другом. Вот и вся любовь, - пожал плечами тот.
       - Значит, никакого таинства, никаких терзаний и мучений, а сплошной белок "А" и белок "Б" сошлись и пошло-поехало?
       - Ну всё не так просто, но принцип-то верный...
       - Жестоко это, - вздохнул наш герой.
       - Знаю... А потому не стоит забивать этим себе голову и всё пойдёт романтично. Я ведь всегда знал об этом и тоже влюблялся, и её лицо постоянно было у меня перед глазами. А потом с очков снял слайд с её фотографией. И всё прошло, - вздохнул тяжко. - М-да... В общем, не дай вам Бог, полюбить женщину-экспериментатора! Она ж эмпирик, ей всегда нужно доказывать, что ты её любишь. И не всех на такие доказательства хватает...
       Растолкал по карманам тем временем Крикса деньги, жвачки, перья и виновато опустив голову пошёл к жене.
       - Ну, здравствуй, - сказала она.
       - Здравствуй, - сказал он.
       - Как же ты меня напугал, Котька...
       - Прости...
       - Опять подрался, - вздохнула она тяжко и провела ладонью по щеке. - Больно?
       - Меня не били.
       - Стоял как всегда в сторонке? (Политик и Коммунист-Атеист недоумённо поглядели друг на друга, да плюнули сгоряча.) Ну пошли домой... - она взяла его за руку. - Идём же, Котька...
       - А как же мои друзья?
       - Прости, Котька, но всех я не могла освободить... Семён Васильевич, сам знаешь, не всесильный...
       - Знаю... Но как же они?
       - Да ничего с ними не случится... Ты бы когда лез в драку о других подумал... О шестерых подумал бы... И обо мне? Что я им сказала бы? Полярный лётчик ты да испытатель...
       - Не начинай, Юля...
       - Не буду... Идём же...
       И они пошли по серому пустому коридору.
       - Как там наш сорванец?
       - Карина опять опрокинула банку с черничным вареньем. И чего её так на него тянет? Не есть же, а перевернуть всё норовит...
       - Красиво! - вздохнул Художник. - Ну, скажите мне, почему, почему все эти вздохи на скамейке, эти цветы, любовь-морковь, всё это стремиться к какому-то сунь-вынь? Почему?!
       - Что тут поделаешь? - ответил Коммунист-Атеист. - Это - природа человека! А любовь - это так, выдумка цивилизации... Причём не лучшей её части...
       - Да уж о детях-то он особо никогда не думал... - ответил Учёный. - Самому-то оптом всучили и не знал никто что с детьми делать. И никто не знает. Даже акушеры. Многие из них через какое-то время начинают не понимать, что делать с младенцами после родов... Хм... И ведь какую подцепил-то... Нашёл же где-то... А один мой знакомый... хотя нет, сослуживец. Вот он как себе пассию выбирал? А по тени. Встанет, где-нибудь, где падает столб света, а самого человека, тень отбрасывающего - не видно. Ну, вот однажды искал себе очередную. Сидит... Видит: ноги отпечатались красивые, фигура на месте... Ну он и пошёл, понял, что "его размера барышня". Подходит к тени. Глядь... а её и нет.
       - Ушла? - поинтересовался Политик.
       - Да нет, её и не было. Это была лишь тень - и ничего боле.
       - Как это "лишь тень"? - не понял наш герой.
       - Такое бывает, объяснять долго, но бывает.
       - Врете вы всё! - махнул рукой Педагог.
       - Ничего не вру! Просто барышня та оказалась не барышня, а редкий оптический эффект...
       - В будущем будут управлять музыканты... - вдруг заговорил Футуролог. - Но не такие... У таких будущего нет - они так и завязнут в настоящем, где и загниют... А время-то оно, знаете, идёт, плывёт, течёт и даже летит... А этот? Он захотел двинутся вперёд, потыкаться в джазе и харде... Но - не дали... Время случилось не то. Страну потихоньку расшатывали, потерянным поколением, рождённым при Хрущёве или выросшем при Брежневе, нужны были свои Христы и Будды! Нужны крутые юродивые, блатные с падучей, бескомпромиссные и бесповоротные... А вот пишешь ты про старичка Рачёнка, про вечную войну и дятлов, а потом бац, надоедают тебе и дятлы и война... Хочется петь про любовь, про дружбу, про верность... Но время-то не то... И вот бьёшься ты в прокрустовом ложе, сколоченным обществом и концертмейстером, пожелавшим нарубить побольше капусты. Он же тогда не подозревал, что какой бы ни был Крикса, какие бы песни он не пел - их бы всё равно слушали. Во-первых, к нему уже привыкли в любых фортелях, а во-вторых - талант. Он и вправду был очень талантливым. Даже детей родил красивых и умных, а это ещё постараться надо... - Футуролог хитро прищурился. - Но он писал добрые песни в синюю общую тетрадку, на будущее... Однако оно всё никак не наступало. К тому же семью кормить надо, а рисковать в такой положении нельзя никому...
       - И что же дальше? - спросил наш герой.
       - Он же не только песни писал в стол, он - творческая личность - страдал по мере своего творчества. Оставшись один - напивался, ходил на ушах, потом вставал на ноги и тосковал, - вздохнул он тяжко. - И вот однажды жена уехала с детьми куда-то, к бабушке, что ли... А он напился в очередной раз, написал приглашения на собственные похороны и... потом как в "Стене" (он любил этот фильм и хорошо помнил)... Разбил окно, вылез на балкон и сиганул... - Футуролог провёл пальчиком сверху вниз.
       - Повезло?
       - Да уж... - кивнул Футуролог. - Упал он с первого этажа и на спину, да так удачно (он вообще везунчик), что инвалидом не стал, а лишь головой повредился. Вспомнил времена, когда ещё не был таким хорошим и знаменитым. Светлые времена его юности... Да там и остался...
       - Глупый, дурной, молодой максималист! - вставил своё слово Кома. - Ну, скажите, скажите, почему, зачем этому человеку нужно было поканчивать с собой? Отчего? Оттого, что он стал национальным любимцем, но какой ценой? Он больше не мог вкладывать в свои песни желаемые мысли. Его все любили, но его самого, а не его песни, сиречь мысли, сиречь опять же мировоззрение. Да и жизнь от этого не удалась. Жена оказалась стервой, дочери оглоедами. Да и денег от этого не хватало! Ну и стоило из-за этого кончать с собой? Это же всё мелочи!
       - Ничего себе мелочи! - возмутился Педагог. - Люди вешаются и из-за меньших проблем... - и тут же повернулся к Футурологу. - Но почему его никто не выручил?
       - Зачем? - ответил Футуролог, будто Педагог не мог ответить на банальнейший вопрос и задавал на каждом шагу всё новые.
       - Христианская культура оставила нам одну плохую истину: "Пока ты не труп - ты никто! А вот загнёшься, то твои бывшие собутыльники твой пьяный бред возведут в Великое". И окажешься ты великим писателем, поэтом, певцом, учителем, слава, почёт, женщины, но всё это post mortem! - ответил за него Политик.
       - Вот именно. С мёртвого Криксы можно получить куда больше денег, чем с живого. Мёртвый Крикса не писал ничего в голубую тетрадь, мёртвый Крикса не просил спеть песню про любовь к аспирантке, мёртвый Крикса не просил денег на обновки шестерым карапузам... К тому же приглашения на похороны уже собственноручно подписаны и отправлены... Его концертмейстер был мужиком неглупым. Он тут же похоронил его для всей его семьи, жене сказал, что поломал шею и погиб, остальным - мол, жил он в самом престижном жилье - на семнадцатом этаже и грохнулся случайно, поливая орхидеи... "Ниро Вульф наш", - говорил с грустной усмешкой он, хотя и не представлял кто это такой, - покачал головой Футуролог. - А с семнадцатого этажа приземлившихся хоронить в открытом гробу никто не собирается... И вот потом производят на свет они Христа, мученика, борца с Системой... Кассеты и пластинки покупать стали только лучше... А самого героя поколений, мученика и поместили в больницу, да наговорили с три короба, да ещё дали задание Доктору не распространяться про прошлое пациента, чтобы он его никуда не выпускал, да и не делал прогресс в болезни... Так что, если кто и может сказать: "Вот в советские времена...", то это не Вечномолодой. Он не может сравнивать - застрял в том времени. Между прошлым и ещё одним прошлым.
       - Вот как-то был у нас один писатель (ум. 1976), Царствие ему Небесное, - ухватился за повисшую паузу Кома. - Был классиком, но не при жизни. А когда решили его всё же почтить, то взялись сделать ему квартиру-музей, а жил он в шести метрах в коммуналке. Сразу видно, что не от хорошей жизни записал. А вот тут организаторы задумались. Ведь неудобно делать музей в шести метрах. Построили ему дом, подстарили его химией всякой. И всё. Так у этого мёртвого писателя и слава, и дом-музей, и всё не при жизни. Царствие ему Небесное.
       - И к чему молодёжи нужен этот Крикса? - задумчиво спрашивал Художник. - Герой, образ которого содран от начала до конца из одного видеофильма, к тому же запрещённого. Да какой же он Ганн Соло, космический ковбой? Лохматый - да, но это и всё. Хитрый торговец, бравый парень... Тьфу...
       - А если он, того... - тихо прошептал Педагог. - Ну, здоровый, а на самом деле притворяется? Для творческого процесса.
       - Симулировать сумасшествие и сложно, и просто.
       - Почему?
       - В мочу возможно что-нибудь подмешать, кровь разбавить. И всё! А вот сумасшествие надо поддерживать, притворятся. А то вернут по назначению. Кого в армию, кого в тюрьму, а кого и к кредиторам.
       - Ну, а если поддерживать симуляцию? Если хватит на это фантазии? - не унимался Педагог.
       - Тогда этот человек станет полноценным членом общества, называемого за глаза психами или длиннее - психопатами. Да и с чего бы тогда у него есть своя дверца, не будь он психом? Как бы мы здесь оказались?
       - К тому же, что же это за творческие поиски в полтора десятка лет, - хмыкнул Учёный.
       - Бывает и дольше, - возразил Художник. - Иной раз так ищут, котов и себя рисуют, лет двадцать ищут, а потом "бац!"... и ничего не находят! - тут он вдруг спохватился и сразу же отвернулся к стене.
       - А тогда почему же мы всё шли на концерт его же? Кто бы там был? Он бы сам и оказался, что ли? - задавал вопрос за вопросом наш герой.
       - А мы дошли? - спросил Политик.
       - Но шли же!
       - Вы не жалейте, Педагог, что мы так и не побыли на концерте, - сказал Коммунист-Атеист. - Его бы всё равно не достигли. В любом случае. Это, конечно, шизофрения, но человек в двух местах одновременно оказаться не может. Столько раз мы с ним на его же концерты ходили, так и не доходили. То нашествие крыс, то танки дорогу перекроют, то в стадион не пустят. Ну, никак не получается. И не получится...
       - А сегодня чего же шли? - удивился наш герой и оглядел всех присутствующих в обезьяннике.
       - Кретины или притворяются? - спросил хитро Голос.
       - Интересно было, чего же он сегодня придумает, - ответил Политик. - Видишь, на троллейбусах мы раньше не катались, с хулиганами не дрались. Он всегда что-нибудь новенькое придумывает. И ещё была небольшая надежда, что хоть сегодня сдвинется в своём прошлом, хотя бы на годик...
       - Да и нет ничего интересного в его песнях, - ответил Коммунист-Атеист. - Слушал я песни Криксы!
       - И что? - спросил наш герой.
       - А... - старик махнул рукой на весь этот рок. - Книга с текстами лучше. Намного интересней...
       - Разрешите откланяться? - кивнул Футуролог, приставил два пальца к виску, будто салютовал и растворился в воздухе, оставив лишь свободное от пыли округлое местечко на лавке.
       - Да уж... В этот раз он отличился, - сказал Политик. - Мало того, что повёл через все круги своего Ада, так ещё и... - он достал из кармана и очки и трёшку. - "Ис-чез", - прочёл кривые буквы на белом поле купюры. - Ух-ты! Деньги! Может попробуем сержанту всунуть? Дело-то плёвое!
       - За пятерых? - удивился Атеист.
       - За четверых! Ты здесь догниёшь остаток своей жизни... То есть: конец дня... А учитывая...
       - Уймитесь! - прикрикнул Учёный. - Нам ещё драк не хватало!
       Стоит напомнить дорогим читателям: Художник всё это время стоял лицом к стенке и никакого участия в разговорах не принимал, а лишь рассматривал стенные надписи, линии, дописывал где-то потёршиеся буквы, придавал изображённым частям тела новые подробности и дорисовывая необходимые детали куском угля - не всё он выложил следователю, хитрец. Потом вдруг задумался и начал на стене что-то рисовать. Быстро, штрихами. Когда же закончил и отошёл от стены, все обитатели камеры предварительного заключения увидели - нарисовал босоногий всего лишь дверь. Самую обыкновенную дверь, без изысков, даже стекла не имелось.
       - Художник, - попросил Политик. - Размечтался! Ничего не выйдет. Это не твой Мир, а Вечномолодого!
       - Ну, ручка-то в его Мире, я лишь раму обрисовал, - ответил Художник, хитро прищурившись. - Дверь настоящая...
       Все повставали и подошли к двери. Треснула на ручке краска да осыпалась на серый пол, потянули дверь на себя. Заскрипело, вновь посыпалась краска, завизжала дверь.
       - Ну, что там? - изнывая от нетерпения спрашивал Коммунист-Атеист, стоящий позади всех.
       - Пусто! - вздохнул Политик.
       - У него всегда всё пусто, такой уж он человек! Ещё чего?
       - Постойте... - прислушался Художник. - А это чего?.. Слышите? Ну...
       - "Нам нужны реформы, нам нужны дома и города..." - попытался повторить наш герой песню, еле сочившуюся из темноты проёма. - Что это за бред?
       - Это не бред! - серьёзно ответил Политик. - Здесь такое бредом не считается... Это "Циноллин"! За мной!.. - и исчез.
       - Может, не стоит делать поспешных выводов? Политик, не торопитесь, не бегите впереди снегоуборочной машины, - попросил Учёный. - Знаете, у нас как было: в тысяча девятьсот шестидесятом году наши учёные обосновали возможность своего открытия, в тысяча девятьсот шестьдесят третьем - совершили его, а спустя ещё пять лет - обосновали применение и необходимость совершённого. А оказалось-то? Тень на плетень и ещё раз тень!
       - Если есть более дельное предложение, я выйду обратно...
       - У нас фонарика нет!
       - Ну и сидите там, если такие предусмотрительные... Ну, пой мне ещё!..
       И, несмотря на темноту, на страхи и неизвестности все быстро вошли в темноту. Конечно, будь это нормальный физический Мир, прямоугольник света, идущий из камеры предварительного заключения, их бы освещал долго, но уже через полметра свет тот исчез бессследно. А песня так и шла (удивительно как она не затухала в этом чёрном тумане):
       Мир наш прогорел и рухнул,
       Миру нашему нужны перемены,
       Он тащится как давнешний мул,
       В нём лишь купли, продажи и размены...
       - Дело наше, прямо так скажем, ничего хорошего из себя не представляет, - заметил Коммунист-Атеист.
       - Это ещё не полный гаплик! - ответил на это Политик. - Он будет, когда мы ещё здесь зависнем, а песня закончится... Вы хоть направление не теряете?
       - Нет, - раздался далеко голос Художника.
       - Ой, а ты давно с нами-то?
       - Хватит глумиться...
       - Тише вы! - прикрикнул на них Учёный. - Я, кажется, дверь нашёл... Ручка только... Её нет!
       - Ну не на фотоэлементах же она, - забеспокоился Педагог.
       - Пинай, очкарик! - крикнул над ухом Учёного Политик.
       Дверь затрещала, заскрипела, сорвалась, отворилась... И свет их ослепил...

    14

       Вечномолодой, он же Константин Крикса, внезапноумерший кумир миллионов молодых (и не очень) людей обнаружился в туалете, забившимся в самый дальний угол. Он еле слышно всхлипывал.
       - Вот он! - кричал Политик, он страшно гордился тем, что вывел всех из КПЗ, да к тому же виновника торжества обнаружил. - Маугли наш... Человек, воспитанный зверями, гопниками, то есть...
       - Феномен Маугли невозможен, и если бы человек был бы выращен волками, то он был бы точно таким же как они волком, - возразил ему Учёный. - Но самым умным волком...
       - Вот он и есть самый умный гопник...
       - Тише вы, человеку плохо... - вступился за Вечномолодого наш герой.
       - Если бы мы не выбрались из той серости - плохо бы нам...
       - Да угомонитесь вы! - пришлось даже прикрикнуть.
       - А что ты мне сделаешь? Ты, умник, нашёл за кого вступаться...
       Педагог вдруг рассвирепел, хватанул Политика за грудки и закричал прямо в лицо:
       - Слышь ты, хвать стрелки метать, ладно? Типа щас как метну в твою сторону - не унесёшь... Типа у кого из нас чуть в дуршлаги превратили? Засклеротировал, что ли? Так я репетну, это у тебя было! Узкоглазые, а всё твои же узкоглазые. И чё теперь? Сам типа крайний и теперь мечешь наезды направо и налево? Типа я спаситель такой, И. Христос при исполнении, а он такой лох и падла последняя...
       Все так и замерли. Политик, как только отошёл от шока, начал искать глазами Художника. Вдруг это и не Педагог так вышел из себя, а подмены-то он и не заметил. Но босоногий вдруг куда-то запропастился ещё в коридоре.
       Педагог и сам отошёл, отпустил Политика и глянул на Вечномолодого. Тот плакать перестал, слёзы так и застыли на полпути к подбородку, и глядел на Педагога с уважением.
       - Пригодилась книжица - хмыкнул он.
       - Да уж, спились, не то слово, - вздохнул Учёный.
       - Чего же вы плакали?
       - Она исчезла
       - Кто?
       - Люлька
       - Люлька? - не понял Учёный и поспешил уточнить. - Детская кроватка или трубка?
       - Герла с консервами -показал он очки.
       - Понял... А как?
       - Вышли мы с ментовки и пропала А потом - он всхлипнул. - Я вдруг прошкандыбал как-то Снег пошёл пошёл дождь пошёл снова снег и так семь раз Деревья желтели дохли Дома бились и рушились И так семь раз
       - Семь лет, - сообразил Учёный. - Он прошёл во времени! Замечательно...
       - А там Так был Костик И он
       - Что? - забеспокоился Педагог. - Умер?
       - Сдох Хуже он в ящик типа залез Про ежиков каких-то рассказывал Отморозок
       - Альтернатива! - прошептал Учёный. - Он прошёл на семь лет вперёд, будто бы Крикса не умер!
       - И он вёл какое-то "В мире животных", - догадался Коммунист-Атеист.
       - Продался прогнулся сволочь
       - Но это его выбор, - философски рассудил наш герой.
       - Да кто ему фраеру дал право такое Он типа и песен не пел теперь а лишь базарил про ёжиков каких-то
       - Он - художник...
       - Да какой он в дупу художник
       - Зря вы так, неизвестно в какую сторону вывернет колея будущего... Человек может измениться. В один день и до неузнаваемости...
       - А какое он право имеет так меняться
       - Ну, Вечномолодой, будущее - материя тёмная... Ничего гарантировать не может, даже изменения души. Он же жил и менялся, набирался опыта... Всё человечество выросло на собственных ошибках. Какие же пращуры наши тогда дураки! А ведь и сам Крикса не мог предполагать ещё в раннем детстве кем же он станет, и в сегодняшний момент никто не может сказать, что произойдёт завтра, а уж про послезавтра и говорить не стоит... "Существование белковых тел" существованием, а ведь как бы ни упорядочивали, как ни приводили к математике жизнь, она так и остаётся внелогичной. Можно лишь угадать тенденции, но ничего определённого не существует в принципе! И это в жизни пугает, - закончил он весьма раздосадовано.
       - Ну, а если угадать? - спросил Коммунист-Атеист.
       - Только попытаться, но даже сто самых талантливых футурологов не смогут сделать предсказание объективно. Ещё Боря Раушенбах сказал: "Предсказывать - глупейшее занятие" - и с ним нельзя не согласиться... Так что оставим все эти домыслы домыслами. Ибо всё так или иначе субъективно. Ваши глаза воспринимают определённый спектр частот, закреплены на определённой высоте и вы видите окружающий мир по-своему. А то, что вы замечаете здесь, в мирах - это восприятие, мечта всех пяти чувств... А объективного ничего не существует, даже приборы из-за своих возможностей не могут быть объективными. А в мирах всё гиперсубъективно, ибо болезнь прогрессирует... и сегодня нас не пустили на концерт, а завтра нас убьют по дороге хулиганы... Причём там, где мы даже и не думали их встретить.
       - Как крышный выведет - вставил Вечномолодой.
       - Вот именно. Мы ничего в Мире не можем знать точно, определённо. Ни в наших Мирах, ни в Застенном... Но интересно как же сегодня всё это выведет...
       Что-то чпокнуло... Конечно, глагол не из благородных, но иначе, дорогой мой читатель, и не опишешь. Звук разошёлся по туалету, прошелестел по кафелю, да и превратился в эхо.
       - Э-эй, что это было? - спросил Политик. - Будто бутылку кто открыл! - тут он довольно потёр руки. - Сейчас выпьем... - и тут же погрустнел. - Наверное...
       Дело в том, что он заметил, как на стене образовался люк с кремальерой. Люк выпуклый, сферический, клёпанный и сверкал хорошо начищенной медью.
       - Интересно-интересно, чья это? - задумался Учёный и осмотрел люк со всех сторон. - Хм... "Надеть защитный костюм!" Интересно, - он оглядел всех присутствующих и вопросительно глянул на Педагога. - Не ваша?
       - Не знаю, я свою ещё не видел... - пожал плечами наш герой.
       - Ну тогда и не моя...
       - А чья же?
       - А может на унитазах кто сидит и вызывает что есть мочи дверцу, а мы и не знаем. Давайте его найдём...
       Но тут же из люка вылезла небольшая коробочка, незамедлительно засветившаяся ярким зелёным пламенем, а на фасаде той коробочки возникли красные буквы:
      
       Продолжение следует. (исп.)
       После смерти! (лат.)
     Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список

    Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"