Квант Макс : другие произведения.

4. Политик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Четвётрая и самая большая глава из романа "Семимирье". Мир четвёртый - политический.

Политик

   Но на песчаную межу я гранату положу,
   И бандита-диверсанта я лимонкой уложу,
   Апельсинкой уложу, мандаринкой уложу...
   Ай-ананаской уложу!
   Ла-лала-лала-лала-лала-лалай!

"Балалаечка"

1

   Экран небольшого кинозала вывесили вдоль меньшей стороны трапеции, а у длинной стоял киноаппарат времён Эйзенштейна (если не Мельеса). Все кресла воткнули в пол как дынные семечки. Но это всё так... Геометрия. Вся диковинка этого зала в его стенах, на которых висели чернильные пятна и под каждым значилась своя подпись... Наш герой остановился у пятна Грета Гарбо и задумчиво разглядывал его, смутно соображая где же там Грета, а где и Гарбо...
   - Вы поразительно правы, молодой человек, - за его спиной раздался голос Продюсера. - Грета здесь сама на себя не похожа... За то, как утверждает Вечномолодой, очень удался Брюс Ли, вот он, через три портрета... Как вылитый...
   Справа и слева от экрана стояли Оскар и Золотая Пальмовая Ветвь, слегка оплавившиеся при изготовлении. Вышел Оскар какой-то сутулый, а Пальмовая Ветвь - чуть подвяла. Да и сам экран напоминал простыню в первую брачную ночь у непорочной девы: прямо посередине красовалось кровавое пятнышко... Хотя, по слухам, экран всё-таки изначально был белоснежным, просто кто-то из господ психов запустил в него помидором. А отмывать такую белоснежную ткань не очень-то просто, к тому же холст не во всякую машинку или тазик засунешь.
   Когда все пациенты расселись по местам и в зал зашли санитары, Варя-Тваря и Вермишель, свет погас... медленно... Но тут же и загорелся вновь. Вбежал Доктор вместе со своей непрекращающейся ухмылкой. Он вышел на середину и объявил:
   - Сегодня вы увидите моё последнее детище. Сделанное буквально вчера вечером. Вчера вечером вы же совсем ещё не подозревали об этом шедевре, а сегодня же... Сегодня вы знаете... О нём и я сам, если быть до конца честным, не подозревал... ещё часа три назад... Да какое там три?.. Вчера вечером... Но это всё слова... - сел в первый ряд, поднял руки и хлопнул в ладоши.
   Застрекотал киноаппарат, управляемый мужественной лапой санитара.
   - А что, Доктор фильмы снимает? Такое у него хобби? - спросил герой нашего повествования у соседа-Коммуниста.
   - Доктор спичечные домики клеит, - ответил за Атеиста Учёный. - Это точно известно! Только он про это никому не говорит... но всё это и так знают... А фильмов он не снимает.
   - А что же он с ними делает?
   - Вот именно! - заговорщически прошептал Учёный и поднял указательный палец призывая натолкнуться на одну очевидную и очень гадкую мысль. - "Что же он с ними делает?" Он их монтирует...
   - И только-то?!
   - А что такого? Монтаж тоже искусство! Сам Пудовкин говорил, что от хорошего монтажа...
   - Тише вы! Вас должно быть больше видно, чем слышно! - прошипел на них Политик, сидевший впереди.
   - А что такое? - возмутился Коммунист-Атеист.
   - Начинается уже, а вы тут!..
   Экран сначала засветился фиолетовым, затем возник счётчик, отсчитавший от пяти до нуля... пропищал зуммер...
   "Doctor Films presents"... "Film about polite"... Сначала на экране возник сам Доктор и тут же его сменила Луна, подстреленная аккурат в правый глаз по воле уже упомянутого нами Жоржа Мельеса. И вот уже и Луна исчезла, а на месте её уже бежал от полицейских бродяга-Чарли... Открыв дверцу в газете улыбался последний раз в жизни и на экране Бастер Китон... Джеймс Бонд в очередной раз спасал Мир от злодеев, пролетая над горой на рюкзачном реактивном моторе... Дышал тяжко лорд Дарт Вэйдер... Иван Грозный шёл каяться в Храм, ссутулившись повинно... Дядя Сэм тянул руку к Максу и "I Want You"... Дом посреди пустынных гор взорвался... Продюсеры грабили старух на деньги для провальной пьесы... Крис Кельвин отправлял на орбиту очередную Хари... Дон Вито Карлионе молодой ещё и совсем зелёный воровал ковёр... Никто и Соул Уилсон падали замертво по очереди застрелив друг друга.... Александр де Лардж расправлялся с бунтом в своей банде... Балбес не сгибаясь чесал пятку... Тихоня-Амели вела слепого по Монмартру... Взрывалась Звезда Смерти... Паж дарил Золушке хрустальные туфельки... Верзила гнался за Шуриком... Умирал Йодо... Барон Мюнхгаузен объявлял Англии войну... Оби-Ван-Кеноби дрался то с Энекином, то с Дарт Вэйдером... Дом посреди пустынных гор взрявался ещё раз и ещё... Индиана Джонс ехал с отцом на мотоцикле по Тысячелетнему Рейху... Таттл рылся в коммиуникациях... "Тигры" наступали на пехоту под Курском, а на подхвате у них шли "тридцатьчетвёрки"... Мартин склонившись к светловолосой девочке протягивал ей сигару... Уильям Блейк и Никто плыли по реке на лодке, а с руки Брейка стекала ручейком кровь... Нобиле летел к Северному полюсу на "Италии"... Сталкер по имени Алан вёл в Зону Писателя и Профессора... А сотни армий под взором Создателя гибли... А обкокаиненный бродяга Чарли в одиночку сражался с сокамерниками... Девушка на середине пруда ножом резала резиновую лодку и уходила медленно под воду... Абдул наставил на Хэнка пистолет и просил Аллаха...
   Скакали кадры... лица... герои... Ардан, Нобиле, Бонд, Морфиус, Лея, Чарли, Кабирия, Джо Стоктон, Лео Блюм, Дракула, доктор Франкенстайн, Семён Семёныч Горбунков, Никто, Аденоид Хинкель, Тиффани, ... Они все прыгали... Скакали... Не всегда говорили своими голосами. Не всегда жили под свою музыку... Не всегда соловьиные трели доставались соловьям, а пулемётные очереди пулемётам... Не всегда...
   Педагог глядел фильм, которого не существовало. У этого фильма не было режиссёра, сценариста и даже директора! Лишь один рациональный монтажёр...
   И вот тут-то и произошло... Мозг нашего героя и без того воспалённый и разгорячённый пребыванием в Больнице вдруг отказался воспринимать какую-нибудь информацию. Ведь одно, когда мы с вами принимаем то, что принять можно. К примеру, всем понятны вывески на магазинах или ценники (и попробуй кто там опечататься - лишь внимательный и приметит), но есть и те отображения, что воспринять удаётся далеко не каждому. Но если же отказаться от потока нельзя, а он в тебя лезет и лезет, выходит следующее:
   1. Восприятие информации, но информации так много и с одного конца она поступает, а с другого неизвестно куда девается.
   2. Отказ разума воспринимать информацию, он в наглую отказывается воспринимать поток и занимается каким-нибудь своим делом.
   3 (совсем уж для психов). Восприятие её на полном серьёзе и мгновенный отказ воспринимать иную информацию.
   Разум героя нашего пошёл второму пути. Он сначала терпел-терпел, а потом... В глазах энергично забегали точки - видимо, много занимались аэробикой. Затом вдруг в диковинном двухгерцовом ритме точки те завальсовали... И герой наш потерял сознание... От увиденного...
   - Какой-то он чувствительный, - заметил эту потерю Художник.
   - Ничего, притрётся, привыкнет, - заметил Политик...

2

   А сам же наш герой в этот самый момент пребывал в грёзах, спал то бишь... И снилось ему вот что:
   Из воздуха, прямо из серой пустоты возник Коммунист-Атеист. Собственной персоной. Он что-то лепетал о Боге, о себе любимом-несчастном и о прочей ерунде...
   - Что-то вы меня не слушаете... - с горечью заметил он, глядя прямо на нашего героя.
   - Вы бы не могли помедленней говорить!
   - А вы бы не могли побыстрее слушать, товарищ Педагог?! К тому же здесь темновато как-то... - извлёк из рукава телескопическую антенну не иначе от приёмника "Альпинист-407", разложил её и щёлкнул аки фея по какому-то тут же летящему огурцу. - И сказал Первый Секретарь на Второй День: "Будет тебе место под Солнце"...
   И засветился пупырчатый овощ ярким зеленоватым пламенем...
   - И всё же здесь неуютно, - признался Педагог.
   - И создал Первый Секретарь сушу, воду и небесную твердь с истыканными тут и там звёздочками...
   - Это как посмотреть, - прогремел голос Учёного. - Всегда важно как смотреть, и на первый взгляд вам покажется, что это самый безобидный asterix, а на второй - сатанистская пентаграмма!
   - Когда у меня что-то не ладится, - поделился секретом Коммунист, - я запускаю руку за левое плечо и хватаю за шиворот тамошнего жителя, и, вытаскивая пред ясны очи свои, спрашиваю: "Это твои проделки?" - и правда, вытащил. Оказался чёртик, только он как-то беспомощно трепыхался, будто марионетка какая да лицом напоминал Политика. И лысенький, и за очёчками и бумаженцией тут же полез. Достал и то, и другое.
   - Не-а, - прочёл он с листочка и был тут же отпущен...
   - Ну а если он не признаётся - запускаю руку за правое плечо и извлекаю тамошнего жителя с тем же вопросом! - и снова извлёк марионеточку из-за плеча, только агнец то был с ликом Учёного.
   - Такое извлечение из воздуха истины я считаю неверным в корне... - заговорил тот. - Что за царство двоичной логики?! Не тот так этот... И если один повинился, что ни при чём, то второй как не отворачивайся - виновен. А если и тот соврал! Нет же, он же был первый. Нулик и единичка - истинны... Как Прокрустово ложе. Люди разные, а рост не изменяется. Константа...
   И он был отпущен.
   - Ну-с... - задумчиво молвил Атеист. - Чего же вас, товарищ-сын-мой, заботит?
   - Голоса умные докучают... - признался Педагог. - Выскакивают из моего сознания умные слова: "апортэид", "гегемония" или "апологет". Откуда берутся такие слова - не знаю. Вот и не верьте после этого в интуитивные каналы...
   - А если есть интуитивный канал, то для него и протокол должен быть, - заметил ангел. - Иначе бардак выйдет какой-то... И начнёт каждый тырить из интуитивного пространства всё что заблагорассудиться... Патентоведы с ума сойдут...
   - Но истина, истина где?
   - Много людей придумали много путей обнаружения истины... Например, нашла жена у меня недлинный белый волос на халате. Был скандал. Но не это важное. Важное - я провёл идентификацию личности. Вывод был неутешительным: волос наматывается на мизинец на букву "Б", характеризующую хозяйку не с лучшей стороны. Даже на крысиный не похож. Откуда взялся? Не знаю!
   - Однажды учёный Бутлеров в одном из моих рассказов пришёл к одному своему знакомому... - прогремел ещё чей-то голос. - Но друга дома не было.... Тогда Бутлеров уходя загнул кочергу буквой "b"... или "p" или, если повернуть "q" или вообще "d"! Вот это он загнул.
   - Писатель, просьба не вмешиваться в чужие дела... - попросил Атеист.
   - Да, закрой верхнюю чакру - ауру простудишь! - попросил ангел.
   - Кстати, о земле, - махнул своей волшебной антенной Кома и возникла земля, плоска аки блин, и звёзды...
   - Вот нам с детства говорили, что Земля - круглая или шар, так ведь это же наглая ложь! - заметил чёрт. - Я вот в одной умной книге прочитал, что планета наша многострадальная вовсе не круглая. Она - геоид, сие означает чуть сплюснутый шар. Вот до какой жизни нас и довели демократы!..
   - Ну-да, ну-да... Демократы... - огляделся кругом Атеист. - В мире много неясного, к примеру, почему биомеханика не раздел биофизики?.. Хотя, что я мелю?..
   - Действительно, что ты мелешь?..
   - Ахалай-махалай и аминь... - махнул он "палочкой волшебной" и тут же скуксил мордочку. - Воду пока не подвезли... Проблемы...
   - Да и не надо воды... - попытался успокоить его наш герой.
   - Почему? - поинтересовался чёртик.
   - Я её боюсь...
   - Боязливый какой... Вот нас в армии подрядили как-то одного члена Облисполкома охранять. Так он всё боялся, что его убьют. Во проблема на наши головы! А потом проблема сама собой решилась.
   - Сняли с должности?
   - Нет, убили... Но это не мы... - поспешил уверить он нашего героя и взялся одной рукой за Коммуниста, другой за ангела.
   Тут же из воздуха возникла Варвара Петровна и Вера Михайловна, также взявшиеся за руки с Политиком и Учёным. Затем начиная с глупейшей улыбки возник толстоватый Вечномолодой, за ним - Писатель... Все вновь возникшие вставали в хоровод, вокруг нашего героя. Но хоровод пока что не двигался. А хоровод без движения - это уже кольцо оцепления...
   - Флаг у япошек удобный, как ни поверни - никакой измене Родине, - сказал вдруг чёртик.
   - Ректоры рождаються из редакторов не говорящих да, - ответил Вечномолодой.
   - Все люди - братья. Но кое-кто двоюродный, кое-кто сводный, а кое-кого буквально нашли в капусте и мы теперь ломаем голову: в кого это они такие пошли? - задался вдруг вопросом ангел.
   - Вот говорят: "Шиза косит наши ряды!" Так ведь это не правда. Шиза - не Смерть, у неё косы нет. У неё лишь только есть красочный калейдоскоп, - заметил Художник.
   - И потом мы начинаем говорить тем, кто ушёл то, чего уже никогда не сможем сказать. Выдумываем то, что уже поздно выдумывать, решаем, что уже поздно решать. Всё поздно! Это всё прошлое! - только и ответил им всем наш герой.
   И вот что-то скрипнуло, пошла волна чрез ладони хоровода, словно поезд начинал движение... И люди двинулись вправо, при этом постукивая зубами... Пошли... Понеслись... Лица смазались, всё сменила какая-то жуткая смесь из розового, белого, красного, чёрного...
   - И заверте...

3

   Тут-то наш герой и проснулся. Кино уже закончилось, на экране медленно гасли буквы: "FIN", зрители расходились по своим делам, Варя-Тваря и санитары следили за их продвижением. А вокруг Педагога уже склонились пациенты.
   - Что же вам снилось, товарищ? - спросил Коммунист. Руки его оказались пусты.
   - А что такое? - спросил наш проснувшийся герой.
   - Во сне вы дёргались и говорили про нашего Доктора... - ответил Художник.
   - Что?
   - Гадости... ненормативно выражались... то есть.
   - Как?
   Все скосили взгляды на Политика.
   - Ну, хорошо... - сказал тот и воспроизвёл Педагогу все недавно произнесённые им слова. - Так примерно...
   Педагог задумался.
   - М-да, я даже не знал, что столько нехороших слов знаю... - молвил он после паузы. - А ещё я учил детей!.. - да чуть не заплакал от позора.
   - Вот и я говорю: какой ты после этого, я извиняюсь за выражение, интеллигент?
   - А сон-то вы помните? - поинтересовался Учёный. - Ну, что вам снилось?
   - Сон? Ах, да... Помню, - неуверенно сказал Педагог. - Огурец мне снился.
   - Сына родите.
   - Но я же мужчина!
   - А я виноват, что так в соннике написано?!
   - На солёненькое не тянет? - хитро прищурился Политик.
   - Да идите вы! Не могу я родить... Мальчика к тому же!
   - Зря вы так. Огурец - верный признак. Ещё наши предки им пользовались. Не то, что современные верования. Приснилась, к примеру, вам таблица Менделеева. К чему это? А это к тому, что у вас вырастет борода и поэт будет ухаживать за вашей дочерью.
   - Ага, и звать вас будут Дмитрий Иванович? - съязвил Политик.
   - Не исключаю такой возможности...
   - То есть вы хотите сказать, что сны тащат за собой судьбу? - удивился Педагог.
   - Ну-да...
   - А вот Коммунисту сниться постоянно могильный камень! И что это?
   - Собственный памятник - это жить в покое...
   - О А ты всё колбасисься, - приметил Вечномолодой.
   - Но с другой стороны: памятник надгробный - к печали.
   Коммунист вовсе погрустнел.
   - Ссуммируя сказанное, выходит: печаль в покое...
   - Или покой в печали... - сообразил Художник.
   - Оно и заметно... - ехидно заметил Политик.
   К тому времени кинотеатр уже опустел и Вара-Тваря с Вермишелью подозрительно поглядывали на столпившихся Атеиста, Политика, Вечномолодого, Учёного, Педагога и Художника.
   - Политик, - крикнула Варвара Петровна, она посчитала истинным центром кучки заговорщиков именно склочного старика, - и иже с ним... На выход... или особое приглашение нужно? - поинтересовалась она и для особой убедительности показала на санитара, поигрывавшего электрошоковой палкой.
   - Живописец, а, Живописец, скажи своей любимой, чтобы не сильно орала...
   - Сам и скажи, - оскорбился Художник.
   - Ой, ой, ой, мы обиделись! - продвигаясь к выходу заговорил Политик. - Ещё на дуэль вызови!..
   - И вызову! - парировал Художник, шагая за Политиком. - Пошли ко мне в палату?
   - Зачем? Чтобы в своём Мире под орех разделать? "Шпагу одну нарисовал, так что будем по очереди..."
   - Я себе меч напишу... Двуручный, лазерный...
   - С ксеноновой лампой в качестве накачки, - добавил Учёный.
   - А хотя бы и такой...
   Так по цепочке они и вышли из кинозала. Помещение которого санитары тут же закрыли для очищения от попкорна (его выдавали некоторым, особо спокойным, а то не ровён час засунут куда-нибудь и ладно себе, и ладно одно зёрнышко).
   "А что же наши шестеро?" - спросите вы, мои пытливые читатели. Ну, во-первых, не шестеро, а пятеро. Вечномолодой среди прочих своих талантов имел ещё и способность пропадать некстати. Так и в этот раз вышло. Разобиделся на очередную "борзость" Политика, да и "сшкандыбал" по своим делам, сказав напоследок: "Ладно ладно попроси у меня ластик печатку в ксиве о залёте чувихи от типа тебя стереть..." Во-вторых, тут история совершенно магическая. Незнамо как и почему, а направились они все сквозь летящих навстречу Пешехода и Шофёра аккурат в палату Политика. Непонятно где же в разговоре об оскорблении чести и достоинства Варвары Петровны и последующей дуэли произошёл перелом в беседу (а по идее - монолог Политика с комментариями окружения) о фильме Доктора, о политической стороне искусства и политике. Таков уж Политик: неизвестно как выведет на своё русло и заметить не успеешь. Конечно, можно провести исследование по этому поводу. Разбить диалог на основные пункты и изловить-таки излом, только так ли нам оно важно? Цены сия информация не имеет, а вот действительно интересно: все спутники не замечая того, шли в нужном только одному Политику направлении. Это Коммунист-Атеист никак не вуалировался, либо скрывал намерения до пят, а Политик... Нет, он всем сразу твердил: "Идёмте же, идёмте, я вам покажу что я прав..." Так что о направлении любой мог бы догадаться, но почему-то никого это особенно не заботило. Вот и занял просчно Политик должность Гамельнского крысолова. Но с другой стороны, в отличие от того же Комы злых намерений затащить в свою банду нового у Политика никак не имелось. Желалось доказать что ты прав, а уж пойдут после этого за тобой или нет - дело третье...
   Ну а пока наши герои идут к палате Политика, влекомые его сладкими речами, мы с вами, дорогой читатель, прочитаем историю:

4

О Политике (именно "Политике" - имя нарицательное)

   Родился карапуз, в последствие наречённый в Алексеевской больнице Политиком, около пятидесяти шести лет трёх месяцев и семнадцати дней назад в одной довольно благонадёжной и вполне ординарной семье: мама, папа, будущий Политик, его младший брат и бабушка. Даже имена в семье неизменные как египетские пирамиды. На весь род. Самого Политика звали как его отца, а его в свою очередь как деда Политика, и так далее... до предка-троглодита. В его роду всегда так называли мужчин, родившихся первыми. Катастрофа была бы, если у одного папаши родились одни девочки. Ну что же это за женское имя: Григорий? Подружки засмеют, парни шарахаться будут, подозревая чёрт знает в чём. Но только исключительно женских поколений в обозримом генеалогическом прошлом не наблюдалось, так что и страдать никому не приходилось...
   Фамилия у Политика в Застенном Мире была самая что ни на есть обыкновенная. Никто не дразнил в детсаде-школе-фазанке. Особых проблем с поступлением нигде не имелось. Смотрели какой хороший мальчик, какая у него на редкость русская фамилия да имя-отчество - Григорий Григорьевич и брали. Люди с такой фамилией нож в спину не всадят да Родину не продадут по демпинговым ценам. И так вплоть до десантных войск (включительно)...
   Рос Григорий не по дням, а по часам, то бишь приучен к жёсткой дисциплине с детства. Подъём, зарядка, завтрак, поход в учебное заведение (школа, детсад, ФЗУ - нужное временно подчеркнуть), приход домой, хозяйственные заботы, подготовка домашнего задания для учебного заведения, отбой. И так каждый день, даже в субботу и воскресенье. Непонятно, откуда же взялась такая особая любовь к дисциплине. Военных среди предков на наблюдалось... Впрочем, была семейная мечта кого-нибудь в оркестр скрипачом запустить... Конечно, сначала спросили Григория - согласен ли он семь лет водить туда-сюда смычком в учебных целях, портить себе слух и нервы окружающим, но нравы у будущего Политика оказались уже тогда не из лёгких и тогда в музыкальную школу по классу скрипки отправился его младший брат (на этот раз подстраховались и не любопытствовали "хошь-нехошь"). Что потом стряслось с григорьевичем-младшим история настойчиво умалчивает, известно только что второй Паганини из него не вышел, однако из-за тоже не очень лёгкого характера скрипка несколько раз тайным образом ломалась и затем чудодейственным образом (тут явно не обходилось без ремня отца, также не очень лёгкого нрава) чинилась. Так что можем сделать весьма смелое предположение, дорогой читетель, что получился-таки из младшего брата Политика как раз второй Страдивари...
   Но мы слегка отвлеклись. Итак, вырос Григорий Григорьевич в могучего красна молодца ростом под метр восемьдесят и силы не дюжинной. Гвоздь сотку только так загибал во все буквы кириллицы с которых начинаются ругательные слова. В выражениях не стеснялся ни при женщинах, ни при детях, ни при профессорах филологии. В чём последним доставлял немалое удовольствие. И учась в ФЗУ на слесаря-ремонтника электрооборудования, не раз был приглашён на чаи к докторам филологических наук как образчик истинно русской ругательной лексики. В гостях тех ему дозволялось почти всё. Вплоть до сплюнуть на пол, положить ноги на стол и пощупать профессорскую дочку за аппетитные места. Так несколько докторов фил наук стало член-коррами, а кое-кто и академиками... А всё "спасибо" надо выложить на блюдечке безымянному ныне пациенту больницы... Впрочем, история об этом будет после...
   Неизвестно, однако, откуда же в нашей стране появилась такая потребность в изучении нецензурной лексики, что звания академиков раздавали даже за работу про употребление того или иного некультурного слова и его форм в быту. Но, как бы сказал Голос: "Ничего кроме диссертации из этой работы получиться не могло".
   Итак, время шло. По окончании обучения в ФЗУ (на высшее образование, ума, честно говоря, не хватило) в дом торжественно пришла повестка и в оной ставилось в обязательство явиться тогда-то и туда-то без вещей - там всё выдадут. По этому поводу в семье случился внеочередной праздник. Младший брат для такого случая бросил ломать очередную скрипку и начал подготовку к более лучшей жизни. От брательника-то обычно подзатыльники доставались. А теперь открывались новые горизонты. И комната теперь его, от пола до потолка, и никаких теперь погонялок за пивом по утрам... В общем, чтобы понять как приятно бывает избавиться от вредных старших родственников, - надо сначала их заиметь, а уж потом остаться одному и кайфовать в своё удовольствие.
   Но мы всё отвлекаемся на судьбу младшенького Григорьевича, когда следует заняться самим Григорием Григорьевичем, пришедшим на медкомиссию в районный военкомат, досмотренным от головы до пят и замеченным в исключительном здоровье. На окончательном собеседовании спрашивали куда же хочет молодой человек всеми параметрами похожий и на матроса-подводника, и на лётчика-истребителя, и даже на морского пехотинца... Но сердце уже давно принадлежало войскам дяди Васи. Григорий имел склонность прыгать с неизвестно каких высот и забираться куда его не просят. Тяжко вздохнул полковник авиации, тяжко крякнул контр-адмирал подводного флота, тяжко выпустил воздух и воду генерал-лейтенант морской пехоты... после чего военноначальники уставились вопросительно на подполковника десантных войск всё же в тайне надеясь, что тот передумает. Как лунь седой подполковник средних лет с накачанными мускуламп вплоть до языка и рудиментарной заушной мышцы не спешил торопиться в выборе кадров. В те годы в голубые береты не стремились лишь сами голубые. Иной раз наберут салаг, а там плоскостопие (марш-бросок с таким опасен - больше всех стирает портянок), сколиоз (на такого очень трудно подобрать искривлённый спальный мешок и парашютный рюкзак), близорукость (из таких, правда, хорошие берсерки получались, стоит им налить двести водки и снять очки; но и только) и так далее, и потом выкручивайся, то отдавай одному генералу, то другому машину водить, то вообще на гражданку к маме. И подозрительно к таким возвращенцам относились-то.
   Поглядел подполковник в личное дело будущего бойца, поскрёб задумчиво татуированной рукой тельняшку и начал рассказывать как же тяжко бывает когда парашют не раскрывается, когда ветер начинает сносить в тыл, когда забрасывают "чёрт-те куда и не знаешь как из этих чёрт-те каких мест выбираться, да ещё всё это время жрать чёрт-те шо, да спать чёрт-те на чём"... За это время генерал-лейтенант, контр-адмирал и полковник так вспотели, что потеряли за раз литра два воды и сто грамм солей.
   - И что же, сынок, и после этого ты хочешь в десант? - поинтересовался в заключение подполковник, уткнув свой побитый в сражениях палец в грудь новобранцу.
   - Да, - ответил призывник Григорий с самой нормальной фамилией.
   - Хорошо... А специальность-то у вас какая, сынок?! - захлопнув папку с личным делом промолвил подполковник (общий вздох и пара обмороков от обезвоживания).
   - Слесарь-ремонтник электрооборудования.
   - Чего?
   - Провода могу ремонтировать, трамваи чинить, троллейбусы...
   - Ага... Вы нам подходите, сынок, - сказал полковник, в тайне подозревая, что между леерами для парашютов и трамвайными проводами ой как много общего...
   Так и попал наш герой в воздушно-десантные войска. Было трудно, чего уж греха таить, но все эти испытания он выдержал. Это как известно армия даже из законченного хулигана может сделать хулигана конченного и из последнего лоботряса человека с большой буквы. А уж десант и подавно.
   Для начала деды взялись за манеры салаги. Научили честь отдавать перед старшими, потом конечно же обучили сворачивать за ночь пять десятков парашютов в рюкзаки (а утром же все и проверят, прямо, так сказать, на месте), затем уж прыгать, рукопашному бою и отучили от дурной привычки чуть что хватать бутылку, разбивать и лезть с горлышком в драку (На это пришлось выдать жестяную бутылку из-под какого-то химиката, да поработать с ней, разбить не разобьёшь, а выправлять надо будет. Да и как чеканить-то бутылку с горлышком в палец толщиной?), затем пошли по выживанию: готовить деликатесы из лягушек, червяков всяких и жучков-паучков, дома строить из чего угодно, метить территорию... Да много чему учат в десанте. Всего не перечислишь. И Политик всё это достойно выдержал. Мечта его влекла, далёкая и верная...
   Годы спустя отряд уже к тому времени лейтенанта забрасывали во все братские государства для наведения определённого, нужного Родине, порядка. Так, не потратив ни копейки, объехал Григорий полсвета и в каждой стране старался выучить какой-нибудь язык. Видать, общение с филологами не прошло даром. Бывалочи закинут в Латинскую Америку, местного Президента в Генерального секретаря Известно Какой Партии перевоспитать, и на тебе - испанский на уровне "большая кружка текилы", "рыбки какой-нибудь" и "спасибо, товарищ", освоен. В Анголе выучился португальский, в Египте - арабский, в Индии - хинди и английский, в блоке СЭВ большую часть славянских языков и немецкий... Об одном наш герой жалел: не удалось на Ближнем Востоке выучить иврит и на советско-китайской границе китайский, хотя посидеть в окопах с интуристами с нацеленными друг на дружку автоматами Калашникова удалось.
   Так, долго ли коротко ли, а стал будущий Политик в известной мере полиглотом и дослужился до подполковника. И тут-то грянула Перестройка. Сначала государству больше не понадобились союзники по всему Миру, затем не очень-то понадобилась такая орава офицеров, которых и расселить-то негде... Многих отправили в запас, а вот бывший фзушник, и не помнящий с какой стороны к троллейбусу подойти, дабы тот не боднул трямистами восемьюдесятью вольтами, задумался. С одной стороны вылететь на гражданку со специальностью разве что синхронного переводчика с тридцати шести языков одно, а остаться в армии на неплохих харчах другое. Остался.
   Но тут грянул второй казус - негде катастрофически селиться. Надо выбивать. Военные городки городками, а казармы - не благоустроенная квартира в центре. И пошёл выбивать. Довыбивался до того, что принялся самолично разговаривать от имени воздушных десантников с правительством Российской Федерации. И для себя и окружающих незаметно стал довольно успешным политиком. Правда, не решил проблем десанта, зато успешно решил свои. Зажил в пригороде, в коттедже, ездил на работу с водителем и не раз в Думе устраивал потасовки, драки, распальцовки на уровне: "Да я в Чехословакии кровь за тебя, стервеца, проливал!", "Да убил бы в детстве, если знал..."... Вознёсся, короче, до высей небесных...
   Что же касается личной жизни - тут туман сплошной. У гастролирующего солдата, как известно, в каждом городе пассия. Так и случилось. Роман за романом, одна болезнь сменяла другую, дети рождались, но он их слава Богу, не видел. Хотя матерям приходилось несладко. Голубоглазые да ещё рыжие негры, зеленоглазые шестифутовые вьетнамцы и камбоджийцы да маловолосатые болгары с носами "a-la pommes" всегда выделяются, и потом тычь в какую-то там генетику - трудов Моргана да Менделя на те редкие языки вряд ли перевели. Так что женой боевой офицер и не обзавёлся. Да и потащил бы за собой какую-нибудь, особо прилипчивую. И что ж? Выдержала бы переезды? Да ни в жисть! Когда же окопался и стал видным депутатом. Тут туман ещё гуще. С одной стороны жена быть должна - иначе голосовать не будут. Фотография с женой-сыном-умницей-дочкой-лапочкой-собачкой-симпатягой на людей семейных действует лучше валерьянки на котов и голосуют двумя руками за тебя только так. Причём, чем умильней мордочки семейные, тем голосов больше - закон проверенный ещё американцами. Но с другой стороны: жена и дети - очередной повод для компромата. То жена окажется еврейских корней (хотя лично ничего против иудейской нации Политик не имел - на жизненном пути от профессора-филолога Резника до капитана Ларичевецкого - попадались исключительно хорошие люди этой национальности) или же птушницей с сомнительным прошлым, то сын в наркоманы вырастет или дочь без репутации, а собака, да и та кобелём окажется... Так что имелась семья или нет - тут тайна. Сам же Политик в разговорах на Пятачке (про него ещё речь будет) отвечал, мол, постоянной супруги не водилось, была только переменная или походно-полевая ("ППЖ" - короче). Эти разговоры подтверждались Художником, исходя из отношения к женщинам вообще.
   И вот работал себе Политик, работал, на виллы да лексусы зарабатывал. Защищал интересы тех или других. Записывал всех своих хороших знакомцев в белый список, а недоброжелателей - в чёрный. Причём вторых почему-то оказывалось всегда больше и список тот был чёрен от фамилий, так что записать кого новенького невозможно. Заводить новый не хотелось - не уважал чистой бумаги, всё не по назначению использовал! И самое интересное - из белого списка многие уходили в чёрный и безвозвратно, там и пребывали... Работа работой, списки списками, а политика - вещь опасная. И других подставлять приходилось, показывать на всеобщее обозрение чем они в банях и ваннах занимаются, с кем водятся, да откуда деньги берут и куда девают, да вот пытались выжить и самого Политика.
   Искали долго. Генеалогическое древо оказалось безупречным. Среднее специальное образование народ никогда не смущало, наоборот: "наш человек, трамваи ремонтировать умеет и даже любит, бывалочи сломается на улице трамвай или троллейбус, а он тут как тут, подъезжает, снимает пиджак и рубашку, обнажая драный тельник, и давай голыми руками устранять неисправности". Показать, что поубивал народу немеренно - тоже не удручающий факт, за дело же. Тыкнуть, что детей его по всему Миру видимо-невидимо, ещё хуже выйдет: с одной стороны помогал генофонду Мирового дружественного сообщества, в другой же - мужиком настоящим оказался. И ведь оказался для всех недругов Григорий Григорьевич на редкость примерным гражданином. Разве что...
   Один всё же докопался, вспомнив вдруг свою специальность.
   - Если нельзя проверить внешность, - сказал он, - давайте забракуем внутренности!
   Подняли все медицинские справки Политика начиная от роддома (порядочного и непорочного заведения к тому же) оканчивая последней флюорографией. И там всё чисто. Задумались недруги. Да тут смекнули. Физика и химия любого заболевания всякому врачу известна ещё со времён Абрикосова. А вот что с психикой?! Покатили против него бочку по части психиатрии.
   - Ну, откуда, откуда мы знаем, что у него на уме? - говорили оппоненты Политика. - А вдруг он маньяк или у него есть тайное хобби. Вдруг у него в шкафу - коллекция голов бывших жён, а в ванной на приколе стоит суперлинкор "Тирпиц" в масштабе один к четырёмстам восьмидесяти с бензомоторном?
   Заставили пойти к психиатру. Тот посмотрел, поговорил, проанализировал, но отклонений особых не нашёл.
   - Ну, это же всё сугубо субъективно, - заметили на это оппоненты. - У нас тут маньяк объявился, по оперативным сводкам не иначе из бывших десантников, вдруг это наш и есть!
   Но и это оказалось всё же бездоказательно и пришлось пойти на крайние меры. По каналу знакомств договорились с Доктором, описали ему Политика с самой психиатрической стороны да тот на это заметил:
   - Ну что ж, каждый имеет то или иное отклонение, - философски поскрёб бородку и молвил далее: - Не вижу только причин к нам его помещать... На свободе таких ещё ой как много, батенька. На себя хотя бы поглядите: паранойя в чистом виде. И ничего же. Никого не режете!..
   - Ну-да, это он пока не режет, а если начнёт?!
   - Приводите, поговорю и дам вердикт, батенька...
   Дальше Политика следовало заманить в саму Больницу, как мы уже с вами знаем, находившуюся на большой отдалении от всяких населённых пунктов. Однако Политику рассказали, мол, его в жёлтом бублике ждут избиратели (дело аккурат под выборы подходило) да много очень... Позвали. Поехал. Нисколько не смутился отдалённостью местности и гравировки сварочным аппаратом на воротах. Иной раз и не в таких местах приходилось разговор с избирателями иметь. И как только попал в сам бублик и молвил предвыборным голосом:
   - Где избиратели?..
   Тут же подскочил один из оппонентов и указав на Политика заметил:
   - Видите, он думает, что с ним здесь электорат беседовать будет... У него мания преследования: ему всё кажется, что за ним избиратели ходят!..
   - Да, дело куда хуже, чем вы мне описали, батенька, - и отдал приказ Доктор Политика скрутить и направить в свой кабинет.
   Так и пал полковник в отставке десантник Григорий Григорьевич депутат Государственной Думы жертвой политических интриг.
   Поначалу он жил себе очень даже ординарно. Всё на волю рвался, утверждал, что поломает своих оппонентов на актёров для анатомического театра... А потом... Место дивное - дверца возникает у всякого. Возникла дверца и у Политика. И показала та дверца как же хорошо может воплотиться любое его чаяние, любая мечта. Да рваться и перестал... Хотя с другой стороны понял, что и пациенты больницы - сила огромнейшая, их сагитировать можно (то есть вернулся откуда и стартовал) и принялся агитировать за всё на свете. От легализации абортов до повсеместного медицинского образования от младых ногтей, от законности киллерской деятельности в бытовой сфере до незаконности рэкетиров в политической, от запрета лёгких наркотиков в Нидерландах до легализации тяжёлых в России... Но психи на то и психи, кто же будет заниматься всей этой политикой, когда и с собой не сладишь?..
   Впрочем, мы увлеклись снова... Герои-то наши подошли к двери политиковой палаты, и уж почти войдут в неё...

5

   Дверь резко распахнулась.
   - Пр-р-рошу... - настоящий полковник при этом сделал самый широкий жест, по широте соответствующий, пожалуй, пяти гектарам... но было-то на деле всего двенадцать метров.
   Да. Всего двенадцать метров! Всего лишь комната непрямоугольных очертаний площадью в двенадцать метров. На гнутой стене как раз висел большой российский триколор, только полосы на нём были перепутаны. "Белый-красный-синий" - бекси, то есть. Однако самого Политика это нисколько, похоже, не смущало. На самом видном месте висел турник, из-за которого Политик и держался в отличной форме, а также лежала парочка гантелей, всё же прикрученные обеспокоенными санитарами к полу шурупами - не дай Бог что. А в остальном. Ну железная кровать стояла, с продавленным пружинным матрасом, ну железная же фляжка да кружка, голубой берет на гвозде болтался... В остальном же ничего особенного. Разве что стены исписаны разного рода лозунгами и проектами законов на всяких языках. И всё! Абсолютно спартанская обстановка. Да ещё стук сверху - это ремонтировали крышу. Рабочие от души били молотками, прибивали толь к перекрытиям. Не всегда правда попадали в доски, но зато молотками стучали будь здоров! Да ещё один попался с отменным музыкальным слухом и умудрялся отбивать вторую рапсодию Гершвина, иногда переходя на первую Кармен сюиту Бизе.
   - У нас, конечно, не продюсеровы хоромы, но тоже неплохо... - продолжил Политик и сел на кровать. Замер. Глянул в потолок. Сам Политик слухом музыкальным обладал (чуть в скрипачи ж не загремел), к тому же фламенко от чардаша отличить смог (как по такту, так и по танцевальным движениям). - Слышь, ты! Ноты себе купи, ладно?! - сказал он в потолок и прислушался. Стук ненадолго прекратился. Сквозь толь и бетонные перекрытия удалось расслышать как кто-то возбуждённо что-то говорит, ему что-то ответили... - На чём бишь я остановился?.. - воспользовался затишьем Политик. - Ах да!.. Мир наш... Застенный и тот что внутри - не идеален!.. Да-да! Как бы вам это ни казалось необычным... Особенно тебе, Живописец!.. Нас везде обманывают, нам говорят одно, а реализуют абсолютно другое, выдавая действительное за желаемое...
   - Где именно? - поинтересовался Учёный.
   - Пример, что ли, нужен?
   - Ну да...
   - Ну так пожалуйста... К примеру, нам говорят, что мы живём в демократическом государстве. И врут же! Нагло врут! - Политик встал, руки привычно потянулись ухватится за трибуну, но вовремя осознали, что ничего подобного не присутствует, и успокоились, так что жест получился неправильный какой-то... Будто плыл Политику куда-то коротким батерфляем... - Какая у нас, на хрен, я вас спрашиваю, демократия, когда много каких товаров купить нельзя. Наркотики, взрывчатку, атомную бомбу, человека, любовь, НЛО, оборотня с погонами и без, памятники или хотя бы станцию метро... И это ещё не полный список!.. Всего этого не то что в супермаркетах, в специализированных магазинах и на рынках не сыщешь!... Свобода действия?! Не дают даже взятку взять! Вот ввели бы на взятки налог, а за укрывательство - карать и сколько бы денег в казну пошло бы. Правда, сразу после сбора налогов человека тут же сажать бы пришлось, но всё же... А акциз на наркотики - это вообще неиссякаемая жила для бюджета и тюрем. А чтобы акцизы на наркотики приносили больший доход, их регулярно надо популяризовать. Для неимущих слоёв и пенсионеров. Марихуана "Ностальгия" или "Кокаин второго сорта с добавлением героина", для детей можно продавать "Героин "Чебурашка", а для студентов "Амфитамин "220-mix". Вот это была бы сказка с деньгами...
   - Но это привело бы к повальной наркомании! - возмутился Педагог такой утопии.
   - А не привело бы. Я же сказал, Учителка, что за наркотики всё равно бы сажали. Наркотики - всегда наркотики, как бы их не называли...
   Как мы уже с вами, дорогой мой читатель, смогли догадаться, говорил Политик обо всём и сразу. Сразу затрагивал все возможные темы, строил на сиюминутных и местечковых ситуациях общую политическую обстановку в Мире. Но во всём этом он слыл профессионалом. Переходил от одной темы до другой незаметно даже для самого себя, изредка срывался на иностранные языки и иногда хватался за очки и спасительную шпаргалку. Вновь возникший стук с потолка придавал этим монологам особый ритм, такт. Политик даже как-то к ритму этому незаметно для себя пристраивался, так что иногда речь его больше походила на пяти-строчный ямб. Монолог же продолжал своё всеоблемлщее течение.
   И о неправомерности его помещения в больницу:
   - Сумасшествие - это вещь сугубо индивидуальная, ибо нормальное поведение задано нормами общества, в котором он и пребывает, а ненормальное - ничем не задано, потому каждый и сходит с ума в меру своих способностей. Но с другой стороны, какие-то болтуши задали манеры этого поведения и всех негодных к этой прокрустовой линейке - загоняли в психобольницы - чтобы себе поспокойней...
   И о своей деятельности в Застенном мире:
   - Я хотел сделать Народу хорошее. Новые праздники, дабы народу настроение поднять. День Защиты Левшей от Правосторонних инструментов. Звучит? День Защиты электриков от Электричества? Или День Самообороны Без Оружия! День Больших Бабок и Небольших Дедок! Так зарубили же!.. Или награды. За Заслуги Перед Заслугами трёх степеней, За Любовь К Отечеству, За Биение Баклуш в Трудный Период, Ордена Герострата Незабытого трёх степеней, За Кстати Проявленную Отвагу и Заслуженному Шизофренику. Не прошло же.
   - Дык на новые медали металл нужен, - возмутился Художник, больше предпочитавший чтобы железо уходило на памятники, а не "сомнительные блестящие кружочки на прищепках".
   - Не прикапывайся, Живописец. Металл не важен. На крайний случай, крейсера переплавим (кому они нужны при современной-то обстановке и войнах Будущего?). Но сколько же во всём этом чести. Медаль ведь не главное, главное - честь оказываемая, звание...
   И о политике сдерживания:
   - Я знаю, как у стран Третьего Мира отбить охоту делать ядерное оружие и вообще плыть в том направлении. Надо подарить им суперкомпьютер с программой моделирования ядерного взрыва и экспериментальным заключением физиков, что их недоделанная атомная бомба - всамделишная, и если её кинуть куда надо, она взорвётся согласно программе.
   - А что если бомбу всё-таки забросят? - спросил Учёный.
   - Не забросят. Политика запугивания. Они будут пугать противника всей этой лапшой из Развитого Мира. А те, естественно, будут её глотать, прямо ушами, через уши и всасываться будет.
   Зря он это сказал. Учёному тут же захотелось убежать поскорее в свою палату, запереться там и начать разрабатывать методику поглощения еды через уши... Но с этой аудиенции (А как вы ещё назовёте когда четверо стоят торчком и заворожено слушают ещё одну личность, которой не хватает разве что трибуны и графина с водичкой?) уходить как-то и не хотелось - манило всех что-то...
   И даже о Соединённых Штатах Америки:
   - В истории каждого цивилизованного государства проходит два этапа: революция и гражданская война. Одна - отстаивание новой властью своих интересов и приход к штурвалу, а гражданская война - решение нерешённых революцией вопросов и убеждение общества в необходимости перемен. И только американцы умудрились растянуть этот процесс на сто лет. И после этого вы хотите сказать, что Америка не тупая страна?!..
   Все эти ухищрения лишь для затягивания времени. Это было заметно. Иногда Политик задумывался, осматривал, не поворачивая головы, комнату и продолжал речь с другого конца. Он чего-то ждал... Что-то должно было появиться!..
   - И где же из этого тупика выход? Где же из этого вечного вранья про неверное мироустройство? - продолжал вещать Политик. - Где, я вас спрашиваю, выход?..
   И тут-то на триколоре что-то зашевелилось (Политик стоял спиной, а потому не замечал). Сначала возникла небольшая оранжевая точка. Тут же возникла и прямоугольная рамка, начавшая тут же распространяться, так сказать, "вглубь"... И в итоге появилась как мы с вами и догадались - дверца. Дубовая, покрытая чёрным лаком с небольшой серой табличкой: "ВЫХОДЪ".
   Все гости Политика тут же и узрились на дверцу, а затем глянули на оратора.
   - К чему вы всё это говорите? - осмелел Коммунист-Атеист.
   - К тому - с чего начал. Мир наш неидеален... и надо выбираться из этой гадости.
   - Каким же путём? - поинтересовался Художник.
   - Через выход... (Все гости бросили взгляд на дверцу, уж не через этот ли.) Надо идти куда-то, стремиться, шататься... В выходе (Вновь взгляд на дверцу.) наше спасение... Да что вы на флаг всё смотрите... - глянул за спину. - О! Как раз вовремя!
   - Откуда вы знаете?
   - Это только у тебя, Художник, всё раньше или позже... А у меня всегда вовремя...
   Политик поднялся с кровати и подошёл к дверце, внимательно разглядел её, потрогал шарниры.
   - Как раз выход... - заметил он.
   - Там так и написано... - приметил Коммунист.
   - Я вижу... Значит так... - схватился за ручку и потянул резко на себя. За дверью оказался тёмный претёмный коридор, с одной-единственной ущербной лампочкой, висевшей на хлипком искрящем временами проводе. Да к тому же в углах скопилось много пыли вперемешку с клочьями паутины.
   - И это выход? - с сомнением промолвил Учёный.
   - А никто не говорил, что будет легко... Идёмте... Скорей... Там есть дверь, за ней и будет наш выход... Per aspera ad astra!.. - проявил полиглотические способности Политик, неизвестно каким образом отправленный некогда в квартал-государство Ватикан.
   Пошли. Снова влекомые неизвестно чем и кем в эти тёмные подземелья. Как только все оказались в этом тёмном коридоре, дверь за ними Политик и закрыл.
   - Чтоб никто не пролез в Мир... - пояснил он это действие.
   - В какой? - забарахтался вдруг Голос. - В его или из его?
   - Этот маньяк нас сейчас здесь запрёт и потом надругается во всех известных ему способах, - тихо прошептал на ухо нашему герою Учёный. - А он их знает немало...
   - А что?..
   - Да-да... Такие случаи уже бывали...
   - Вы бы здесь прибрались, что ли, Политик, - заметил Коммунист-Атеист, провёл по стене пальцем и продемонстрировал слой накопившейся пыли.
   - Не твоё дело... Некоторые места намеренно нужно содержать в пыли...
   - Это ещё какие? - спросил Учёный.
   - Какие?.. М-м... Пустыню, например...
   - Зачем?
   - Чтобы пыль в Мире была! Нужен резерв пыли в мире!
   - Довод так себе!
   - Ага, - согласился с Голосом наш герой.
   - Чего?
   - Ну, где тут ваши звёзды, говорю. Тернии мы уже прошли... - в носу засвербило, пришлось сделать паузу и чихнуть. - Прошу прощения... Где же свет?
   - Будет вам свет, всё вам будет... К двухтысячному году!..
   Атеист встрепенулся.
   - Да не боись, жить будем, все... - Политик дошёл до второй двери, тронул ручку, та тут же и отвалилась да и покатилась по грязному полу. - Бывает...
   - А дверь как теперь-то открыть? - испугался Художник.
   - Как-нибудь... - Политик прошёлся ребром ладони по проёму, вздохнул. - Не гнилая...
   - Мы, что же? Здесь пропали!
   - Успокойте кто-нибудь его?! Сам нас чуть не угробил, а теперь паникует!
   - Нам про его Мир не надо, - заканючил Коммунист. - Нам про сейчас надо! Сейчас, понимаете! А про тот - не очень, то-то прошло, а это-то начинается...
   - Да будет всё, будет... Гадость какая... (это Политик смахнул с ладони припорошенную пылью паутину) Ладно, идёмте... - толкнул дверь, она и открылась. - Не заперто... Соплей больше было!..
   В тот же миг в глаза наших путешественников ударил свет тысячи прожекторов. Прищурились. Вышли на свет. Да оказалось, что стоят у одного из выходов небольшого крытого амфитеатра в центре оного располагался боксёрский ринг. Трибуны кишели людьми. С одной стороны сидели болельщики в звёздно-полосатых майках и бейсболках, по другую - в сине-красно-белых. А над рингом...
   - Это ещё что? - спросил Художник, показывая на большой сине-белый флаг ООН.
   - Зал Конфликтов Генеральной Ассамблеи ООН... - буднично ответил Политик.
   - Чего-чего? - спросил Педагог.
   - Ой... - вздохнул Политик. - С кем я связался? - спросил он потолок и как можно терпеливей пояснил. - ООН - это Организация Объединённых Наций...
   - Это-то я знаю! Что это ещё за зал такой?
   - Ну, когда в Мире есть много неразрешённых вопросов, разрешить которые нельзя словами, разрешать надо по-иному...
   - Как? - испугался Художник.
   - Силой, Живописец, силой! В ней вся правда!
   Трибуны загалдели.
   - Давайте-ка пойдём отсюда, сейчас всё и начнётся...
   На середину ринга вышел невысокий представительного вида, лысый, в очках, какими обычно изображали работников КГБ в бондиане, блеснул два раза, желая привлечь внимание (в первый раз очками, во второй - лысиной), зачерпнул рукой воздух, извлёк микрофон на пружинистом проводе и объявил:
   - Мадам и мсье, дамы и господа, товарищи и товарки, херены и фру, херры и фрау, чоловики и жинки! Начинаем разбор ситуации вокруг латиноамериканского государства А-а-а-а-анчурия! (Зал разразился аплодисментами.) Для тех, кто только что к нам присоединился (наверняка бой транслируют по радио и телевидению), поясню: два месяца назад в результате государственного переворота прежняя проамериканская власть в Республике Анчурия была свергнута, началась Гражданская война, в страну ввели войска Соединённых Штатов Америки и ООН. (Дружная овация звёздно-полосатых трибун и улюлюканье триколористых.) Однако, против введения войск выразило протест правительство Российской Федерации, настаивающее на выводе из страны все иностранные контингенты. (Предыдущая овация навыворот.) В итоге возникла неразрешимая ситуация, решить которую и призван сегодняшний бой. Дамы и господа, и так далее, в красном углу ринга будет сражаться президент Российской Федерации Джордж Дорожкин, - рефери сделал ударение на последнюю гласную, наверняка считал предков президента китайцами...
   Загалдели сине-красно-белые. Задудели в дудки, распростёрли триколоры (тоже неправильные), замахали маленькими флажками, даже кто-то надувного двуглавого орла выпустил под потолок, где тот и застрял... По трапу бежал небольшого роста с недлинными каштановыми вьющимися волосами и бело-красно-синими трусами, за ним следовал тренер с папкой и белым полотенцем на шее.
   - Вот в бело-сине-красных трусах бежит президент России, - раздался из динамиков хрипловатый голосок, слегка заносимый на гласных - работали ещё и комментаторы. - Он небольшого роста да и весовая категория у него не полтора центнера, но за ним шестая часть Земли.
   - Хотя, - возразил второй голос, с небольшим китайским акцентом, - по последним данным, уже не шестая, а седьмая или даже восьмая. Но кто же считает, землю-то?..
   - Японцы, голландцы...
   - Вот я и говорю, что землю считают те, кого сегодня на ринге нет. Ну и поделом им. Зато у нас есть два, я не побоюсь этого слова, мачо, два державных властелина, два человка с большой буквы "Че" и "Ме" соответственно. И битва произойдёт не-е-езаурядная!
   - В синем углу ринга будет сражаться президент Соединённых Штатов Америки - Хол Хандикрафт! - продолжил рефери.
   Загалдели звёздо-полосатые болельщики, издалека больше напоминавшие крупную партию матрацев с подушками вперемешку. Некоторые подняли световые табло - тут же высветились слова: "От июля и до марта все болеют за Хандикрафта!" Потом на экранчиках засветилась температура и влажность воздуха, скорость и направление ветра, курсы валют... В это самое время по другому трапу поднимался высокий седовласый и слегка лысоватый президент, он поприветствовал болельщиков рукопожатием с самим собой и взошёл на ринг. За ним поднялся седовласый негр также с папкой под мышкой и полотенцем.
   Тут рефери уставился на динамики вопросительно.
   - Ах да, - нашёлся комментатор. - Судит матч заслуженный судья Австрии, генеральный секретарь ООН Эрих Кампфрихтер!
   Рефери поклонился и тут же отвёл в сторонку тренера Хандикрафта.
   - Напоминаем, что бой ведётся до нокаута одного из президентов. По результатам боя будут реализованы те или иные интересы, - не очень правильно выразился другой комментатор. Что с китайцев возьмёшь, даже язык нормально не могут выучить...
   - Анчурия - это же из О. Генри! - заметил Педагог.
   - Да, она же в Южной Америке, - согласился Политик, но эфемерности страны все же не признавая. - Человек я не очень начитанный, но знаю эту страну... - впрочем и тут соврал.
   - Это роман "Короли и капуста"... Она же выдуманная! Такого государства вообще-то не существует!
   - Не нравится? Посмотрю я на твой Мир, Учителка! Какой он будет суразный.
   - Может, мы пройдём поближе? - предложил Учёный. - Вот там у ринга как раз места есть...
   - Ну идёмте... Сейчас мы с вами и посмотрим, как спорт и политика переплетаются!
   - Да, были славные времена, когда политика и спорт шли рука об руку, - говорил Учёный, пока они спускались по лестнице. - Вот, помнится, один наш министр спорта придумал такую штуку: в олимпийской сборной завели гипнотизёр. Он программировал (будем называть вещи своими именами) спортсменов так, что у них по сигналу стартового пистолета начинался неистовый бег. А всё оттого, что им казалось, будто за ними бежит лев. Ну, рефлекс давал, конечно, команду бежать. ЦРУ как-то об этом прознало и контрударом запрограммировали своих бегунов. Только их спортсмены произошли по большей части из Африки и на сигнал судьи, американец просто развернулся, подхватил флагшток и убил воображаемого льва. Рефлексы на львов у негра совершенно свои... В общем, скандал был. Но политики его, на удивленье, замяли. На то они и политики.
   - А между прочим, это не очень интересно, - на то заметил Атеист, подцепившись к чужому монологу. - Спорт - дурное занятие. Что там за победу дают? Раскрашенные стаканы из которых невозможно пить, тяжёлые ремни, которые нельзя повесить на тело, медальоны какие-то уродливые у которых одно достоинство - из драгметаллов сделано. И ведь всё!
   - А почёт? - удивился Художник.
   - Да он того не стоит. Тело ломается, мышцы не гнуться, кости поломаны, хрящи уже не те... Нет, лучше уж балеруном стать...
   Уселись. Как раз напротив синего угла. Даже слышно как переговариваются тренеры (они оказались премьер-министрами стран) с президентами. Места конечно не ахти: бой же лучше наблюдать сверху, но всё же.
   - Значит так, - тяжко начал премьер США, вернувшись с аудиенции от рефери, - ООН сказала, чтобы ты лёг под него в третьем раунде...
   - Ага, буду я их слушать, - нагло ответил Хол.
   - Ну, они ещё добавили, что если ты не ляжешь - в гражданской войне в наших Штатах тебе помогать не станут, также как и мне.
   - Не будет у меня никакой гражданской войны.
   - Да, они добавили, что не будет, если ляжешь.
   - Они что, её и устроят?
   - Не знаю, они этого не говорили... Ещё напомнил, про долг ООН в два миллиарда...
   - Наших?
   - Ну не европейских рублей же, а! Холл, ты как всегда тупишь...
   - Это плохо... Очень плохо... - обеспокоился боксёр в матрацовых трусах. - А про Анчурию что-нибудь говорил?
   - Говорил, что войска лучше всё-таки убрать, по добру по здорову...
   - ...А не то?
   - ...а не то голубые каски... ну ты понимаешь, возьмут базы штурмом...
   - Да там же наши, американские парни работают! Я их знаю, я сам в голубых касках состоял, они не пойдут против своей нации!..
   - Они-то - да... А вот китайцы, вьетнамцы, иранцы, корейцы и французы - запросто...
   Да уж. Положеньице у американского президента не ахти. Одна надежда - коротышка испугается его кулаков и упадёт в обморок где-нибудь на втором раунде... Тогда как бы и ни при чём...
   Тем временем от рефери-секретаря вернулся российский премьер-министр:
   - Эта, значит, Гоша, дела неплохие... Эрих за тебя двумя руками, ООН тоже... Только вот сам Долговязый Холик возражает... Но с ним поговорили... Так что ляжет как миленький...
   - Да зачем ложиться?! Пусть постоит, - возмутился Президент, играя каппой во рту. - Я ему и так накостыляю, морду разукрашу под его флаг, зубы выставлю в шахматном порядке, где он и заастрял!
   - Ну не скажи, не скажи... Значит, тебе ещё завтра на юбилей в Монако ехать, а у тебя фингал под глазом, губа разворочена и щека опухла, зашивать надо!..
   - Не каркай!
   - Больше не буду! - поклялся премьер, постучал триединожды по дереву и сплюнул. За ним такие грешки водились, вроде ляпнуть, а потом Гватемале помогай от снегопада, а Намибии от наводнения.
   Прозвучал гонг. Для начала боксёры вышли друг к другу и пожали руки. Тут американец решил смухлевать - сжал посильнее, чем следовало, но русский сообразил это по-своему и чуть не выкрутил тому конечность.
   - Брейк! - прокричал генеральный секретарь ООН. - Куда торопимся?!..
   - Мы видим как только что мистер Хандикрафт попытаться поломать руку До-Рож-Кину, - заметил комментатор-китаец. - Сейчас прозвучит гонг и начнётся бой...
   Разошлись по углам. Гонг! Сошлись...
   Конечно, по-настоящему так бы никто никогда не дрался. Ну сами посудите, что такое два боксёра разной весовой категории и разного роста пытаются отметелить друг друга... Даже пьяные драки выглядят куда суразней.
   Первый раунд этого боя выглядел диковинно. Дорожкин бегал вокруг Хандикрафта, так что долговязому американцу не удавалось поворачиваться.
   - Вот тебе трансгенная соя! Вот тебе твой "Макдональдс"! Вот тебе сидячий образ жизни с последующим геморроем! - приговаривал при своих виражах российский президент.
   - Вот тебе самбо! - раз ляпнул Хол Хандикрафт и горячо обнял противника.
   Сцепились.
   - Ой-ой-ёшеньки! Это же знаменитые Хандикрафтовы объятья, впервые опробованные им три года назад в бою с генеральным секретарём Коммунистической Партии Китая Хо Ку! - восхитился комментатор. - Да, тогда сеть "Макдональдсов" открылась по всей КНР благодаря именно этим объятьям, только выдержит ли их российский президент!
   - Он крепкий парень, надо судить, - возразил ему другой комментатор.
   - Отпусти! - крикнул тут же Дорожкин.
   - Даже драться у вас в России не умеют! - пропищал Хандикрафт. - Нет, я наведу в вашей России порядок! Пусть даже ценой нескольких жизней...
   - Ты что, не понимаешь, - хрипел россиянин, - что если будешь наводить у нас порядок в стране, то весь беспорядок на Америку и перекинется. У вас в стране давно ничего не взрывалось?
   - А с чего это он перекинется?
   - Глобализация, блин! Если бардак в одной стране - бардак и в другой обязательно произойдёт! Диф... диф... диффузия!
   - У вас в стране жителям много чего не хватает, в том числе и злости на правительство!
   - А ты в нашу страну не лезь! Как хотим, так и управляем! Со своими бы разобрался!..
   - Не-а... (на языке оригинала эта фраза выглядела куда дольше и оттого красивее)
   - Да у нас в стране столько неработающих закрывающих технологий, да если мы их сегодня запустим, завтра - пол-Америки станет безработной, а если у нас ещё их и Китай сворует - то тут вам всем конец! - пригрозил Дорожкин и вновь попытался вырваться. - Отпусти, кому сказал?! Приеду сейчас как, технополисов настрою, догоним и перегоним как миленьких... Отпусти!
   - Как говорят буддистские монахи: "Не суйся со своим монастырём в чужой устав", - крикнул Коммунист-Атеист.
   - Не отпущу, ты драться начнёшь! - прохрипел уже совсем красный Хандикрафт, силы его были на исходе.
   - А зачем же мы вообще сюда пришли?! - вопрошал также красный Дорожкин.
   - Остановите это безумие! Он же погибнет! - крикнул Художник рефери, тыча раскрашенным пальцем в сгорбленного красного американца.
   - Если быть окончательно точным - они погибнут оба, когда-нибудь... - заметил на это Учёный.
   - Ой-ой-ёшеньки! - закричал комментатор. - Их же сейчас унесут отсюда... Куда только генсек смотрит?!..
   - Нам конечно всё равно, кого унесут отсюда, но пусть это будет тело побольше... - заметил комментатор-китаец.
   Но генсек не стал дожидаться удуший и крикнул:
   - Брейк!
   Разошлись по углам.
   - Они что, полюбовно договориться не могут? - спросил Коммунист-Атеист у Политика.
   - Договориться? - возмутился Политик, водрузив свои косматые седые брови как можно выше, тем самым скомкав кожу на лбу раза в три. - Нашему Миру настанет хана, если Добро начнёт договариваться со Злом.
   А тем временем премьеры уже начали беседы со своими президентами.
   - Неплохо, Хол, неплохо... В нокаут не упал... Неплохо... Но...
   - Знаю! - прервал его американец и хлебнул из бутылки. - Знаю! Всё знаю!..
   А по другую сторону:
   - Значит так, Гоша, слушай меня внимательно: Нас передают по всем муниципальным каналам, включая "Культуру", народ за тебя голосует по SMS и народ решил, что если ты его сейчас нокаутируешь - то тебя выберут на третий срок! - обмахивая полотенцем говорил на ухо российский премьер.
   - Но это же против Конституции! - возмутился Дорожкин.
   - Народ сказал, что если ты его сейчас нокаутируешь, они устроят референдум и все единогласно проголосуют против Конституции...
   Георгий вытащил каппу и вопросительно глянул на премьера. Тот же для особого эффекта ещё и заговорщически бровями пошевелил вверх-вниз.
   - Так уж единогласно?.. - засомневался президент.
   - Даже коммунисты!
   - Да?.. Заманчивая перспектива, заманчивая... - задумчиво проговорил Дорожкин. - И реформу образования провести... и армию перевооружить... и олимпиаду выпросить у МОК... хотя бы белую... С другой же стороны: ещё четыре года с этим вот биться?!
   - А что в этом плохого, Гоша? Что в этом такого? Он же тебя не убил, ты его сам чуть не задушил. Так ему и надо. А в учебниках истории потом разберутся...
   Гонг!
   Сошлись... Лениво бил американец, выставляя кулаки на длинные дистанции... Хуки летели от россиянина...
   - Что ж ты такой шальной-то?! - говорил Хандикрафт, укорачиваясь от очередного хука.
   - А против оккупанта любые методы хороши!
   - Оккупанта? - возмутился Хандикрафт и даже руки опустил. Тут же в глаз и получил, но оправился быстро и приготовился держать любую оборону. - Не смеши меня, Джордж! Ну какие могут быть оккупанты? Ну, сдалась нам ихняя медь и ихние бананы? У нас своего такого добра навалом. А войска? Ну, как с прошлой войны части не убрали - так руки и не дошли... Даже войска убрать денег стоит. Пусть там пока постоят. На всякий пожарный. Верно? А оккупировать? Нет, этого не было.
   - Да вы! - каждое слово Дорожкин снабжал сильным ударом. - Хотите сказать, что не оккупировали её? Да? А то, что там несколько военных баз во всех крупных городах, а части, стоящие у столицы, готовые войти в любую минуту с полевыми "Макдоналдсами", Интернет-кафе и фронтовыми частями Диснейленда?! Это, по-вашему, что?
   - Это просто военные на постой остановились! У вас же в Казахстане тоже военные части стоят у космодрома! И что же? Страну не захватили!
   - Хватать нечего! Его, Казахстан тот, просеешь в сите, может чего и найдёшь...
   - Это уже мелочи, не придирайся... А наши войска стоят и стоят себе... Никого не трогают... Вы - россияне - часто путаете причину со следствием. Это как уши машут ослом. Уши же не могут махать ослом, ведь так?
   - Ну, это смотря каким ослом... - тут Президент России вывернулся и одним чётким ударом ноги повалил американского противника в нокдаун. Как этот удар называется - я не скажу. Сомневаюсь, что его внесли в незасекреченные учебники. - Что?! Хороша Раша да не ваша!
   - Вот! - крикнул Коммунист-Атеист, показывая прямо на обморочного Хандикрафта. - Знай наших! Не перевелись ещё богатыри на земле русской!
   - Перевелись, перевелись, - кивнул Политик. - В свободно-конвертируемую валюту.
   - Вы только поглядите! - закричал комментатор. - Это какой-то интересный я бы сказал удар... Да, сложновато сегодня Хандикрафту, сложновато придётся... Это всё военное прошлое полковника Дорожкина...
   Тут рефери подскочил к американцу и начал отсчёт. На пятом номере к радости проамериканцев тот встал, выплюнул два зуба и на карачках добрался до пуфика.
   Дорожкин же рухнул в свой угол и поправил трусы (хотя следовало сделать наоборот).
   - Гоша, - жалобно позвал его премьер-министр. - Гоша! Мы же с тобой этого не учили, во всяком случае я этим, - тут он осторожно пальчиком указал на генассамблею ООН сидящую на балконе, - не говорил, что ты такое знаешь! И народ-то, значит, наш не знает, что ты такие выкрутасы умеешь вытворять!
   - Догадывается, что мне и не такое подвластно, - ответил Дорожкин. - Даже ещё больше про меня догадывается.
   - Значит, Гоша, не показывай больше такого, пока не засудили. Тебя этому в ВДВ научили, да?
   - А что такого?
   - "Что такого?" - разъярился премьер, вскочил и хотел уж было схватить Дорожкина за грудки, да ухватиться было не за что. - Да ты его чуть не убил?! Ты что, войны захотел?
   - Не будет войны... И я его бы не убил... Проверенный удар...
   - Да ты только погляди! А если он не захочет биться. Значит, мне что с Деннисом прикажешь выяснять отношения? Вон он какой... Полтораста кило не меньше... А я... сам знаешь... - махнул он рукой, да продемонстрировал неиспользованный ресурс резинки тренников.
   - Да-да-да... - помотал головой россиянин с большой буквы. - Жена-истеричка, мать-алкоголичка, четверо детей и не на кого оставить... Не боись... - похлопал по плечу Дорожкин. - Всё будет о'кей!
   - Да ты только погляди на него... - не унимался премьер. - Услуги дантиста за пятнадцать тысяч бакинских рубликов пошли прахом... Господи, Господи, только бы неустойку не пришлось платить... Бюджет же, значит, на следующий год только-только сверстали... - чуть не заплакал он.
   А в это самое время Хандикрафт выходил из полузабытья. Он вертел головой в стороны, выбивал шумы из ушей, и наконец открыл глаза широко (один, как мы уже с вами догадались был подбит и открылся лишь процентов на сорок).
   - Что снилось, господин Президент? - с надеждой в голосе спросил премьер, уже слегка надеясь на скорое заполнение им овального кабинета (Удачная комбинация выходила в любом случае: не убьёт его Дорожкин, так покалечит, а кому такой нужен представитель Великой Нации?).
   - Флаг Родины, - слегка шепелявя ответил мистер Хол самыми наркотическими интонациями, - но на нём была какая-то странность. Пятьдесят одна звезда!
   - Даже не думай! - крикнул русский премьер и тут же осёкся. - Сори!
   Американский премьер-министр взялся за реабилитацию начальника. По ушам его бил. Воду на него лил. Даже таблетки какие-то прямо в рот засовывал... (Потом ещё доказывал генсеку, что не допинг.) Одним словом, поднимал буквально на собственных плечах. Наконец, поднял-таки.
   Встал и Президент России.
   - Ну вот... - чуть не плача сказал премьер России. - Значит, всё! Сейчас будет ничья! Погляди на него, Гоша. Он же не хочет биться - он боится.
   - Это он-то?! - возмутился Дорожкин. - Мне бы его комплексы, хотя бы агропромышленный!.. Ах, мечты, мечты...
   - Вы только поглядите, - раздался раздосадованный голос комментатора. - Как тяжело встаёт Хандикрафт...
   - Так ему и надо, - ответил китаец. - Это всё его трансгенная соя, "Макдоналдсы" и отказ покупать китайскую электронику!
   Гонг! Американца слегка покачивало взад-вперёд, но он всё же держался молодцом. Удар... Ещё удар... Подбит глаз Дорожкина... Подбит другой глаз Хандикрафта...
   - Око за око! - не сдержался русский премьер.
   Удар... Мимо... Удар... Вновь же мимо!.. Удар по американскому носу... Носу истинного американца (то бишь большого как у англичанина, крылья как у ирландца и горбинка как у еврея)... И вот глыба, расправив руки, как статуя Христа в Рио падает на невысокого шатена со словами:
   - Я не упал!.. Это не нокдаун!.. Я не лёг под тебя!..
   - Что же это за Пизанская башня такая?! - возмутился комментатор-китаец.
   Дорожкин заключил в своих объятьях падающего противника, так что тот осел и попятился несколько назад. Захрустели позвонки.
   - Я не упал!.. - повторял Хандикрафт.
   - Да, знаю я, знаю!.. Ел бы ты поменьше, Холик... Культуризмом бы занимался...
   Конечно, стоило бы бросить этого противника в нокдаун да и все дела... Но почему-то эта подлая мысль россиянину в голову не приходила. Так и стоял Дорожкин, переминаясь с ноги на ногу, а противник расположился на его плечах, да ещё ноги волочились по полу. И тараторил к тому же, реабилитационную речь...
   - Что он, Президент наш, не может расцепить руки американца и в челюсть его, пока не упал, а потом ногой по почкам и по печени пару раз... и в морду пяткой... - удивился наш герой беспечности Дорожкина. А потом удивился ещё пуще. Это ведь он такое сказал...
   Георгий Дорожкин скосил налившийся кровью глаз на сидящего рядом Педагога и вопросительно глянул - ждал подробностей.
   - Что ты так всё подсказываешь? - спросил Политик. - Пойди, выйди вместо Президента, защити свою Родину от посягательств всяких там "кустиков"!
   - Нет, бокс - это не для меня, - помотал головой наш герой. - Велик я для бокса. То трусы малы - как плавки выглядят, то большой палец в перчатку не лезет... - посмотрел на Политика, его такие отговорки явно не устроили. - Да и драться я не умею... - пришлось добавить.
   Над Залом Конфликтов ООН зависла гнетущая тишина...

6

   - Стойте! - раздалось вдруг... Никто и не шевельнулся. Рафери только что собирался сказать "брейк!" и занёс палец да так и замер. Даже у Хола Хандикрафта замерла на губах буква "о"...
   Десять тысяч голов в бейсболках повернулись на голос. Двадцать три головы без бейсболок повернулись на голос.
   - Стойте! - кричал бегущий по трапу курьер. Он снял с головы шлем велосипедиста и потащил его под мышкой, а под другой мышкой располагался большой конверт с цветными марками, многочисленными штампами почтовых служб да грифов секретности и допусков. - Кто здесь генеральный секретарь ООН?!
   - А вы в другой час не можете? Я... хм... слегка занят... хм... Зайдите через часа два... - возмутился Эрих.
   - Здесь написано: "Доставить срочно и лично", - потряс курьер над головой конвертом.
   - Ладно, давайте, поднимайтесь сюда!
   Взошёл курьер на ринг. В это время все, включая камеры и обслуживающий персонал следили каждым за его движением. Рефери расписался и получил конверт на руки. Курьер проследовал прочь из зала, также провожаемый всеми и вся. Тем временем Кампфрихтер разорвал нетерпеливо жёлтую бумагу и вытащил несколько напечатанных на машинке листов жёлтой бумаги, посчитал листы, поднял глаза на балкон... Теперь все смотрели только на него. Даже его недоумённое выражение лица застыло на громадных экранах. Генсек подтянул к себе микрофон, обмотал его вокруг кисти (чтоб не улетел) и начал читать всем:
   - "ПИТИЦИЯ"... Грамотеи... Ладно... Неанглосаксы же писали... "ПИТИЦИЯ ОРГАНИЗАЦИИ ОБЕДИНЁНЫХ НАЦИЙ ОТ ДЕЙСТВУЮСЧЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВА РЕСПУБЛИКИ АНЧУРИЯ"... - рефери вновь замер и охватил взглядом трибуны, генеральную ассамблею ООН, премьер-министров, двух президентов, так и замерших в ожидании в непонятных позах. - Тут много текста!
   Ответа не последовало. Значит следовало читать всем, какие бы последствия за этим не таились.
   - Ну ладно... "В ризультате военно-политического периворота от вчерашнего числа к власти в республики Анчурия пришла Народно-Демократическо-Националистическо-Конституционно-Либерально-Патриотическая Партия Анчурии (левый блок), кароче НДНКЛПА(л). Было сменено правительство и кабинет менистров. Государство Анчурия имеет намериние заявить Организации Обединёных Наций следующее...
   Далее последовали тридцать четыре пункта намерений. Во-первых, Анчурия выразила недовольство нахождению войск США на своей территории (при этом в слове "США" сделали две ошибки), а потому "обивили ультематум", то бишь если США не уберут войска в течение 24 часов, против них будет начата самая настоящая партизанская война (учитывая климат и рельеф страны - вооружённые Калашниковыми и "Малютками" женщины и дети окажутся в ней как раз победителями). Во-вторых, Анчурия запретила ввязываться всем странам и ООН в свои внутренние дела. В-третьих, долги за некогда купленное оружие у Союза Советских Социалистических Республик признаны недействительными ибо в контрактах написано "отдавать необязательно"... В-четвёртых, "если уж Призидент Росейской Хедерации так настаевает, черес 36 часов вирнём ему всё арушие обратно, как только справимся с амирикосами..." В-пятых, деятельность всех иностранных государств на территории Республики Анчурия признана грабительской и нелегальной, и потому собственность всех иностранных компаний национализирована, а персонал будет выслан из страны вслед за войсками... И так далее, и тому подобное...
   Как только генсек закончил чтение фамилиями подписавшихся членов нового правительства Народной Демократической Националистической Республики Анчурия (отныне НДНРА) по залу раздался общий вздох разочарования. Георгий Дорожкин бросил-таки американца на пол, чем окончательно доквасил его нос, и круто выругался по-исландски (имелся в его жизни инцидент когда путём скитаний попал под Кеблавик и просидел в кустах исландской голубики семьдесят часов в ожидании подходящего самолёта НАТО). На полу же лежал Хол Хандикрафт и хлюпая кровью пытался напеть гимн Родины, плавно переходящий в похоронный марш. Но музыкального слуха у него теперь не было - нужный нерв отошёл...
   - ...Как такой идиотизм вообще мог произойти? - именно такими словами закончил тираду редких слов самого древнего европейского языка Дорожкин.
   - Я могу выдвинуть несколько версий как это может быть и несколько из них будут вполне правдивыми, возможными, - поспешил с помощью Учёный.
   - А нам от этого легче? - грустно молвил Президент.
   Все погрустнели. Великий бой на звание правого вдруг потерял свой смысл... И тут случилось что-то невообразимое... Вдруг со своих мест повыскакивали болельщики и направились друг на друга. Полосатые побежали на бело-красно-синих, а те в свою очередь не пожелали оставаться в обороне... И началась великая национальная драка... Даже генеральная ассамблея не удержалась от мордобоя... Болельщики-то - они народ такой. Им бы только подраться и без разницы им абсолютно кто победил и вообще, за что и кого они колотят. Да и последствия их не очень заботят...
   Стоит заметить дорогому читателю, что наши герои сидели как раз не на своей трибуне и, пока полосатые не повскакивали, они бочком-бочком, вдоль стеночки медленно пошагали вон из зала. Навстречу им уже бежали голубые каски для усмирения братии болельщиков.
   - Что же они, такие буйные? - вопрошал Коммунист-Атеист. - Договориться не могут?
   - Двое - запросто... А вот десять тысяч? - ответил Учёный. - Человек сам по себе либерален, толпа - консервативна.
   - А они за кого вообще? За наших или против?
   - Они-то? Против всех... Россияне - против россиян, а американцы - против американцев... Год-то у нас сейчас какой? А то есть один феномен. Все антиамериканские настроения возникают в високосные года. С чем это связано?
   - С президентскими выборами... - буркнул Политик. - Когда я наблюдаю битвы болельщиков, - заметил он нашему герою, - я прихожу к мысли, что неплохо, чтобы обыватели изредка лезли на баррикады - выпустить пар. Или хотя бы курсы бойца с режимом в школе и институте. А то нельзя же так, без потрясений.
   - Вы правы, образование у нас в этой области никак не задействовано...

7

   Из зала, уже превратившегося в побоище болельщиков и миротворцев, буквально вылетели. Аккурат через ту дверь, в которую вошли... Да не совсем... Перед ними вдруг возник не тот тёмный заросший паутиной коридор... А светлый, хорошо освещённый с белыми стенами... И по бокам тянулись два ряда коричневых дверей... Не было тому коридору конца. Так и сходились двери у горизонта...
   - Эт-т-т-т-то ещё что такое? - протянул Учёный.
   Все уставились на Политика.
   - Ну чего? - виновато спросил тот. - Где-то здесь и должен быть выход...
   - Должен-то должен, - сказал Учёный. - Только где он?
   - Сейчас будем открывать каждую дверь, заходить и найдём выход... Нас много, найдём... и быстро...
   - Ну ты, неудачное сочетание генов!
   - Ой, да кто у нас заговорил...
   - Великолепно! Только драки нам здесь ещё не хватало! Можем вернутся с тем же результатом, время только сэкономим...
   - Надо бы их разнять, - побеспокоился наш герой.
   - Зачем? - лениво спросил Коммунист-Атеист. - Не в первый раз ссорятся... - Педагог ошарашено на него взглянул - он уже это где-то слышал!
   И правда. Учёный с Политиком даже не подрались. Договорились до того, что по Теории Вероятностей рано или поздно, но впятером найдут нужную дверь...
   Открыл дверь Педагог. Ничего. Пусто. Одна чернота.
   - Не выход!
   - Я и сам догадался!

8

   Подёргал наш герой ручку другой двери. Ничего. "От себя", - возникли буквы на лакированной поверхности. Педагог толкнул дверь. Снова ничего. "Закрыто", - возникли буквы в красной рамке. Потом ещё явились корявые буквы маркером: "Видимо".

9

   Открыл третью дверь, а за ней свадьба - забитый до отказа торжественный зал ЗАГСа, где и наступал самый кульминационный момент церемонии. Кульминационный, ибо всё ещё может повернуться в другую сторону.
   - Жених, что значит: "А вы мне что посоветуете?" - раздался голос регистраторши.
   Дверь Педагог закрыл.

10

   За следующей дверью оказался плацкартный вагон. Да-да... Будто он из тамбура входит, хотел уже наш герой дверь закрыть, да заметил на дальней двери надпись: "ВЫХОД"...
   - Ipsa! - воскликнул Голос.
   - Э! - решил Педагог позвать остальных, но в длинном коридоре кроме Художника никого и не осталось. - Художник, здесь выход есть! Идём!
   Босоногий поклацал ногтями по белоснежному полу, побежал...
   Через свисающие ноги, руки, газеты, льющийся изо всех щелей кипяток, смрад тухлых яиц и куриц шли наши герои к выходу... Но что-то оказалось странное в этом вагоне...
   - Художник, вы слышите? Перестук! Ритм! Да это же музыка! "Турецкий марш"!
   - Ага, - кивнул Художник, - Моцарт.
   - Что, не нравится перестук колёс? - возмутился проводник. - Ехали бы в сорок пятом, там "Венгерская рапсодия" выстукивает.
   - Да нет, очень даже мило....
   Однако выйдя за дверь они оказались на лестничной площадке. Осмотрелись по сторонам. Дверь за ними закрылась и растворилась в зелёной подъездной стене. Даванули на кнопку звонка...
   Открыла какая-то мокрая тётка перевязанная блёклым полотенцем с зубной щёткой во рту. Смерила нашего героя да босоногого живописца взглядом и пробубнила:
   - К Гришке - два звонка...
   - А он дома? - поинтересовался Художник.
   - Нет...
   - А подождать можно?
   - Прошу... - волевым жестом она показала на внутренний дворик хором. - Ноги вытирайте, полы только что помыла...
   - Конечно-конечно...
   Прошли. Осмотрелись...
   - Жил я, значит, в центре города у чёрта на куличках... - донёсся издалека голос Политика.
   - Это как? - спросил где-то далеко Учёный.
   - Это Политик и Учёный... - прошептал Художник.
   - Ну, в центре и у чёрта на куличках, - продолжал незримый Политик. - Далеко, значит, а не у чёрта на куличках в центре. В их центре. Я понятно изъясняюсь?
   - Не очень, - сказал Учёный.
   - Неважно. Дом у меня был небольшой, точнее квартира... Коммуналка... В тринадцати комнатах десять семей...
   И прислушиваясь внимательно шли на голос. Навстречу им вывалились разные люди. Один предложил стать третьим, но тут же и отстал, завидев четвёртую. Вылетел мальчишка лет пяти на трёхколёсном велосипеде, заметил незнакомых и разревелся. Педагог уж попытался его успокоить, но из комнаты вышла мать, накричала, мол, это её личное дело как и какими словами она воспитывает ребёнка и исчезла... Нет, не растворилась в воздухе, просто вернулась в комнату... Навстречу нашим героям вдруг вылетели два толстых мужика, со стульчаками на шеях, добежали до туалета... Один заскочил первым и заперся там... Другой же долбился в дверь и кричал, что его обманули... Также вылетели на них две старушки с кастрюлями и пролетели на кухню...
   Кончилась эта длинная квартира ванной... Самое поразительное в той ванной: две двери. Вторая заперта, но из-за неё глухо доносился голос Политика:
   - Дед у меня от глупой шутки умер. Ему как-то друзья, чтоб им в гробу переворачиваться, самокрутку с зарядом пороха дали. Так он её не тем концом в рот вставил. Пиротехники хреновы... И долбанул, но попозже, чем хотелось, вся взрывная волна ушла вовнутрь. Вот это была глупая шутка...
   - Сюда? - спросил Художник.
   - Сюда, - ответил Педагог, уже было схватился за ручку, да замер и попытался найти что же его беспокоило.
   В ванной с побитой эмалью стоял на приколе суперлинкор "Тирпиц" с бензомотором в масштабе один к четыреста восьмидесяти.
   - Любопытно, любопытно... - задумчиво проговорил наш герой и дверь всё-таки открыл...

11

   И вышли они на газон. Да так удивила их эта перемена, что опешили оба, да жмуриться стали от зайчиков зелёных...
   - Вы стоите? - вернул их к относительной реальности мужской голос.
   - Чего? - удивился Художник.
   - Вы, говорю, стоите?
   - Где?
   - Так и знал... Коли не стоите, то и отойдите, а мсьям-то затариться надо, - он приподнял небольшую авоську в которой покоилось две трёхлитровых банки.
   Педагог и Художник уступили дорогу гражданину, да проследили... Стояли-то они, аккурат в конце длин-н-нюшей очереди, ведущей к большой белой бочке на колёсах под зонтиком. Да на боку той бочки значилось чёрными трафаретными буквами: "LE PARFUMS", а за бочкой чесала небесные дали Эйфелева башня.
   - Так, мусьё, - закричала на том конце очереди продавщица, - кто не знает, что сегодня разливаем "Фаренгейт"?! Кому не нравится - в Фонтенбло "Шанель Пятую" льют, а на Монмартре - "Дживаншой" торгуют.
   - А цена какая? - раздалось в очереди.
   - Цена как и у нас: стакан - полтинник, поллитра - девять десяток, трёхлитровка - полтыщи европейских рублей...
   - А я всё на Монмартр попасть хотел... - вздохнул Художник. - Как же всё близко-то...
   - Я считаю, к Политику сходить - весь Мир обойти можно... - заметил наш герой и тут же приметил закрытую дверцу аккурат на лифте Эйфелевой башни. - Тавтология какая-то получилась... За мной, Художник, мы выберемся отсюда... я так думаю...

12

   Развернулась перед нашими героями чудесная развесёлая ярмарка. Было тут всё, что нужно. И блины с икрой, и балаган, и даже кукла-масленица торчала дожидаясь аутодафе.
   - И где же здесь выход? - спросил Педагог. Он бил себя по бокам, стараясь согреться.
   - Вот там! - показал Художник, на ворота. - Здесь важных дверей больше и нет...
   Направили свои стопы к воротам. Мимо медведей, блинных лавок, кадок с огурцами. Даже по длинной ледяной горке скатились, чтобы согреться. Хотели и водочки хряпнуть для сугреву, да пятаков в карманах не водилось...
   За воротами же вновь попали в белый коридор. Смахнули с плеч и голов снег, попрыгали слегка и двинулись дальше...

13

   Тут и Художник пропал. Непонятно где и непонятно как. Просто шёл рядышком и всё... Видать, в какую-то другую дверь зашёл. Стало страшно, вдвоём-то и веселей и хоть поделиться можно, видишь ли что-то или глюк обыкновенный...
   За следующей дверью водились книги. Они дрались. Том шёл на том, обложка портила обложку, титулы дрались с титулами. Полное собрание Льва Толстого мутузило в уголке томик Сент-Экзюпери, а три тома Жюля Верна бились с избранным Тургенева... Тут Педагог почувствовал себя лишним и тактично кашлянул... Книги спохватились, драку прекратили и стали вести себя тихо-мирно. Наш герой закрыл дверь и тут же заметил над дверью неоновую вывеску: "МИР КНИГ".
   Хмыкнул наш герой и вдруг чуть не ахнул... Навстречу ему шёл... Да он сам и шёл... Тот Педагог... который шёл, тоже варежку разинул, но ничего не сказал, а лишь отмахнулся, как от приведения.
   - Это не зеркало...
   - Да я и сам вижу...
   Педагог дёрнул ручку следующей двери на себя, дверь поддалась сначала, но потом вдруг по ту сторону схватились и захлопнули.
   - Занято! - раздалось из-за двери.
   Тут же над ручкой и появилась красная буква: "М".

14

   Следующую дверь наш герой открыл только потому, что голоса раздавались. И голоса знакомые. В той комнате разместилась сестринская больницы. Варя-Тваря отчитывала Вермишель...
   - Добрая-добрая...
   - Но Варвара Петровна, нельзя же с психами так... Они пусть и психи, но тоже люди...
   - Неполноценные.
   - Как даже неполноценные... Руки-ноги-голова есть...
   - Вот голова и неполноценная... И вообще, тебя в медтехникуме не учили что ли, что полная комплектность организма - ещё не всё... - тут она заметила нашего героя. - Чего надо?
   - Здрасьте, простите, здесь дверь есть?
   - Нет, иди дальше...
   Конечно, был большой соблазн остаться с родными в какой-то мере лицами, да такие уж они родные... Варя уже появлялась в одном из Миров, так что... Это не та Сестринская, да и медсёстры не те...

15

   Открыл наш герой следующую дверь и замер. Очутился он посреди большой комнаты, заваленной до потолка всяким эксклюзивным барахлом. И на каждой вещи висел ценник. А прямо перед ним - два низких смуглых бородача с пейсами. На товарищах тех мешком свисали костюмы-тройки, а на ногах - великоватые лакированные туфли... На них тоже висело по ценнику (причём тот, что слева стоил дороже).
   - Здравствуйте, дорогуша! - сказал один. - Что желаете купить?
   - "Купить"?
   - Ну-да... - кивнул другой. - А зачем же вы сюда пришли?
   - Куда? Куда я пришёл?
   - "Куда"? - удивился первый.
   Бородачи удивлённо переглянулись. Стоит заметить, что они были абсолютно одинакового вида. Ничем, абсолютно ничем не отличались. Лучше клонов и однояйцовых близнецов. И говорили как братья - по очереди, и никто не лез вразрез другому. Потому отличить их оказалось очень трудно... разве что ценники... Педагог через некоторое время запутался кто из них кто, да и незачем их различать, потому и мы их не будем делить. Они - единое целое.
   - "Куда"? - повторил бородач. - Это же магазин... В магазине всегда покупают... Или на рынке... Но у нас не базар... Никак не базар...
   - А что здесь продаётся?
   - Всё!
   - Как это всё?
   - У нас в Мире Общемировая Распродажа: продаётся абсолютно всё!
   - Всё?
   - Да-да... Всё... Всё продаётся, ибо всё имеет свою цену...
   - Даже...
   - Да-да... Даже то, что и помыслить невозможно... Вот глядите, эксклюзивный продукт. Скрипка... Видите, здесь на боку-то выцарапано гвоздём: "Антонио Страдивари", - он покрутил в руках старую скрипку. - На свету лучше видно... Вот видите, как на свету нацарапанное играет...
   - Это настоящая скрипка Страдивари?
   - Если быть-то честным - нет... А если быть окончательно честным-то - скрипка Амати, его учителя. Страдивари, будучи бедным и нахальным подмастерьем, нацарапал на учительской скрипке гвоздиком-то автограф... А внутри есть учительская подпись... Покупаете? Или это для вас дорого-то?
   - Вы же цену не назвали!
   - А сколько вы за неё хотите-то?
   - У меня, признаться...
   - Хорошо. Два миллиона долларов, думаю, устроит-то нас. Но это исключительно для вас... Эксклюзив...
   - Но...
   - Ну, хорошо, один девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто три доллара. Хватит, чтобы купить ещё бутылку дешёвого вина... Вот этого-то. "Вдова Клико"... Не глядите, что дёшево такую знаменитую марку-то продают... Во-первых, исключительно ради вас. Во-вторых, она хранилась за печкой десять лет-то... И вообще это метиловый спирт с перебродившим вишнёвым соком разбавленный в пропорции одни к сорока восьми...
   - Я, знаете... Ну, я как-то...
   - Тогда подарите-то, кому-нибудь, они же всего этого не знают... - по секрету сообщили нашему герою.
   - Нет, но...
   - И это вас не устраивает? Тогда вот вам автомат-то Калашникова. Вы не смотрите, что здесь иероглифы, это действительно автомат Калашникова-то... Китайский ширпотреб... 7,64 мм калибр, специальный-то китайский...
   - Ну, знаете...
   - Недорого. Всего-то за две тысячи... Долларов, конечно...
   - А...
   - Нет, евро не берём, - отрезал бородач. - И не просите. Не доверяем-то мы им...
   - Ну...
   - Дорого? Знаете, сейчас любое вооружение дорого... В мире на сегодняшний день так дорого собрать-то хорошо вооружённую армию, что впору заниматься пацифизмом. Потому мы вас и понимаем-то... Тогда мы можем вам предложить что-нибудь из живности... - подкатили тумбочку с клеткой, укрытой пледом. - Птицы... - плед дружно смахнули оба бородача.
   В клетке и вправду сидели попугайчики... Как только плед сняли, те как сцепились, начали летать по клетке туда-сюда... вверх-вниз...
   - Посмотрите, какие волнительные-то у нас попугайчики...
   - А они?..
   - Умеют, говорить умеют... Только ругательные слова... Но зато на шести языках: украинском, немецком, английском, французском, арабском и эрункийском...
   - Но...
   - И птица вас не интересует? Тогда можем-то вам предложить что-нибудь...
   - Я ничего не хочу! - наконец вставил наш герой... Но и это не помогло. Его будто не расслышали, вместо того четыре руки протянули ему блестящую коробку с бантиком на боку, да тут же коробочку раскрыли и выставили на обозрение книжку в блестящей обложке.
   - Учебник "Как продать всё". Наш. Эксклюзив, таки. Практически с типографии... Видите, даже наши фотографии на фронтисписе... И автографы наши... Не глядите... Это не копии, мы на самом деле совсем не похожи со сводным-то братом... Тут есть сто двадцать три урока как предлагать товар, как его-то продать, как его оформить... Законы настоящего менеджера. Его-то кредо... - он раскрыл книгу и зачитал: - "Настоящий менеджер в своей жизни должен сделать три вещи: продать дом, построить иерархическое дерево и произвести сына"... Берите... Не бесплатно! Упаковка-то - в подарок...
   - Да у меня...
   - Небось и читать не умеете?
   - Нет, но...
   - Так мы, таки, и знали... Вас как делового человека, больше наверное интересуют-то большие товары. Дома, машины, виллы, корабли?.. Мы можем вам предложить ресторан "Дорогой". Студентам - унизительные скидки. Форма оплаты - грабительская... Мы даже вам завидуем слегка, такой хороший ресторан-то... Но, приходиться продавать, в хорошие руки отдаём... Эх... Жизнь - это такая игра, где нет первых мест, а скамейка запасных всегда переполнена.
   - Но я ничего не хочу покупать!..
   Тут один из бородачей вдруг зарыдал. Горько и слегка театрально.
   - Вот видите до чего вы его довели-то, - сказал на это другой. - А ведь отчего-то? Ему вас жалко! А вы ничего не хотите покупать, когда вам столько всего уже показали... И цены-то самые копеечные, демократичные, прямо скажем, социалистические - учителя с врачами такое себе смогут позволить в будний день...
   - Опять, за рыбу деньги... Я же вам сказал...
   - Не ругайтесь. "За рыбу деньги" - это обыкновенные экономические отношения. Продавец-то-покупатель.
   - Этих ничем не проймёшь! - заметил Голос.
   Шестое чувство подсказывало Педагогу, что надо бежать и бежать без оглядки. Седьмое чувство говорило, что бежать не стоит. Восьмое заткнуло девятое и десятое и молча согласилось с седьмым. Больше чувств у Педагога не было. Голос же стоял на своём и с чувствами связываться не захотел.
   Педагог попятился от бородачей. Они же наступали ему на носки и вытаскивали из воздуха всё новые и новые товары, набивали всё новые цены, каялись в недостатках. Ему продемонстрировали стул на котором сидели Людовик Шестнадцатый, Дантон, Робеспьер до встречи с "деревянной вдовой". Шило, утаимое в большом мешке. Иголку, легко находящуюся в стогу сена... Носы любопытной Варвары и любопытного Володи с со следами базарных и комода соответственно... Руки Венеры Милосской и яблоко, вывзвашее у Моны Лизы загадочную улыбку... Руки Нашего героя нащупали стену, поползли по шершавым наструганным доскам, занозясь при самых неосторожных случаях...
   "Ещё не хватало, чтобы дверь исчезла", - подумал наш герой и тут же нащупал дверную ручку... Подёргал...
   - А ключ-то купить не желаете? - поинтересовался бородач.
   - Ключ! Замуровали!
   - Правда, он не от этой двери...
   И ведь верно... Дверь и не заперта вовсе. Кто же будет запирать дверь в магазин в разгар дня?! А вот саму ручку не дёргать следовало... Впрочем, за нашими рассуждениями герой-то уже дверь раскрыл и юркнул подальше, не забыв запереть за собой надёжно...

16

   А вот за следующей дверью расположился корабль... Парусное судно с паровой машиной... На борту стоял длинноволосый человек в сюртуке и глядел на море в подзорную трубу...
   - Жак Паганель!
   И верно... Этот человек действительно напоминал застольного географа... Да и сам корабль... Не стоит даже искать штурвала или спасательного круга... Это и есть "Дункан". Стараясь не задевать снующих туда-сюда матросов, наш герой проследовал через всю палубу к двери в кают-компанию, ломая по дороге голову как же он умудрился попасть в книгу...
   Впрочем, загадка эта весьма проста. "Дети капитана Гранта" - единственная книга, проячитанная десантником с самой обыкновенной фамилией без пинков. Он подозревал, что капитан Грант руководит какой-то ротой десантников, а солдаты этой роты зовутся его детьми. То есть по всему выходило - книга про ВДВ... Но на восьмидесятой странице возникла мысль, что десантом здесь и не пахнет, но... чтение захватило и оторваться оказалось уже невозможно...

17

   За следующей дверью накрыли стол с самоваром и из блюдечек попивали чаи завёрнутые в полотенца красные Георгий Дорожкин и Хол Хандикрафт. Американец прикладывал к щеке алюминиевую кружку с чеканкой: "Abu Dhabi, 91". При этом они вели самые что ни на есть чаёвные разговоры, интересуясь как поживают родственники-дети-кошки... Будто и не было никакой Анчурии и Зала Конфликтов...
   - Здрасьте, - поздоровался наш герой.
   - Здравствуйте, - ответил Хандикрафт и покосился на оппонента.
   - Вы по какому вопросу... мистер... гражданин Педагог? - поинтересовался Дорожкин, запахнулся полотенцем получше, дабы вид был поважнее, Президент державы всё-таки...
   - Простите, господин Президент, а тут дверь есть?
   Президенты покосились друг на друга, потом подозрительно глянули на нашего героя и осмотрели стены. Двери не оказалось.
   - А что вы в бане-то делаете? - поинтересовался Хол Хандикрафт.
   - Я здесь случайно!
   - Два величайших тирана на земле: случай и время, как говаривал Гердер... - сказал Дорожкин. - Идите с Миром, нет здесь никаких дверей... нет... - и вытолкнул нашего героя из предбанника.
   - Странное дело: одна дверь в предбаннике!
   - Да уж, - согласился наш герой с Голосом и пошагал по белому коридору дальше...

18

   За следующей дверью расположился кабинет Второго Секретаря. Сам товарищ Христос сидел за столом и что-то считал на "Железном Феликсе"... Тут же присутствовал Третий Секретарь-Апостол Пётр. Этот чистил револьвер системы Наган. Был и третий, лысый и седой. Они сидел спиной к Педагогу.
   - ...Товарищ, поймите, должность Восемнадцатого Секретаря Райкома - это вам не гайки завинчивать... - говорил Второй Секретарь и сквозь блестящее пенсне поглядывал на седого, тут же его взгляд упал на большой побитый жизнью гроссбух, на страницах оного тянулись сверху вниз аккуратные столбики цифр. - Потому мы и устроили этот... хм... испытание...
   - Да-да... я понимаю... - со всхлипами молвил седой. Его довели до слёз. Этим-то двоим раз плюнуть такое вытворить.
   - Нам же в качестве Восемнадцатого Секретаря нужен человек волевой, смелый, неленивый... Вот вы, товарищ, неленивый?
   - Я-то? - левой рукой почесал затылок. - Пожалуй, что и нет... Но вот у меня друг был (ум. 1987)... работяга, да будет ему работа в радость (ув. 1982)... вот он был да... Трудоголик... Но рассеянный, всё никак не мог сделать правильно фуэте - каждый раз сбивался. И однажды он, царствие ему небесное, так часто сбивался, что сцена не выдержала и провалила его под себя в подвал...
   - И умер? - подозрительно спросил Пётр.
   - Нет, руки-ноги сломал, нервную систему расшатал от этого и отправили на пенсию... Там он и запил, и умер.
   - Значит, говорите с алкоголиками водитесь? - подозрительно спросил Второй Секретарь.
   - Нет, что вы... Он был целомудренный до того случая... Не курил, не пил, на сторону не ходил... А как запил - нет, как отрезало...
   - И что же вы не подняли оступившегося? Не взяли на поруки? Не провели с ним антиалкогольную лекцию? Товарищеский суд Линча, наконец?
   - Ну это...
   - Не "ну это", - тут Второй Секретарь поднял над головой книгу в красном коленкоре с выдавленой иконой и святой очень уж напоминал Карла Маркса, - а сказано в Писании от Карла: "Возлюби ближнего своего, не давай ему отлынивать от работы, не давай ему пить и продлевать запой! Даже если он уволенный по инвалидности танцор..."
   - Там, действительно, такое написано? - забеспокоился седой. - Я, знаете, читал "Капитал", сдавал даже... Но такого как-то не встречал...
   - Внимательней надо было читать, товарищ, внимательнее...
   - Товарищ, Второй Секретарь, вы же знаете, у меня безупречная репутация... Я соблюдал все заповеди: "Не сотвори себе кумира...", "Не возжелай жены ближнего своего", "Не укради" и особенно "Не убий"! Так почему же вы, зная мою характеристику, ещё и... Мне многого не надо, мне бы сыночка моего спасти да пригреть на месте, под отеческим крылышком, так сказать... Ну устроить его Двадцать Третьим Секретарём, что ли... Ну если не Двадцать Третьим, то хотя бы Двадцать Четвёртым, но не ниже Двадцать Пятого хотя бы...
   Теперь-то Педагог догадался, что за седого принимали на важную должность. Конечно же, это был Коммунист-Атеист... Тут-то наш герой и ахнул...
   - Закройте дверь, товарищ! - распорядился Секретарь-Апостол и сделал властный жест разряженным и местами разобранным наганом.
   - Простите, а Ко...
   - Нельзя! - отрезал Иисус. - Сказано же: "Закройте дверь!" Что тут неясного? Характеристику к чему портить, под расстрел подводить?.. Сказано же в Писании от Генриха Григорьевича: "Подслушивать и подсматривать нехорошо!"
   - Ага, - тут наш герой даже обнаглел. Он не только не исчез из кабинета - он вошёл и положил ладони на плечи Коммуниста. - А в Евангелие от Лаврентия Павловича: "Болтун - находка для шпиона!"
   Пётр и Иисус испуганно переглянулись.
   - Товарищ, - проникновенно начал Иисус, - Евангелие от Берии - ересь, ибо ересью считается любое Евангелие написанное человеком другой веры. Да, он был грузин, следовательно, православный, но он же был английский шпиён, а, следовательно - англиканец, то есть протестант! Кто вам дал такую ересь?.. - тут Второй Секретарь скосил голубые глаза на Секретаря-Апостола. Этот тип уже был дважды замечен в подобных инсинуациях.
   - Товарищ Иса, - молвил Секретарь-Апостол жалостливо, перезвездился для верности, - я его второй раз в жизни вижу...
   - А не отречёшься от мнения своего?..
   - Нет... И трижды тоже...
   - А не отречёшься?..
   - Ой, а сам-то... Говаривали в Финскую войну воины-десантники в невидимках: "Ой, командир, а у вас вся спина белая!" Царствие им Местное!
   - Идёмте, Коммунист, - наклоняясь к уху седовласого без пяти минут Восемнадцатого Секретаря прошептал наш обнаглевший вмиг герой, - им сейчас будет не до нас...
   - Но мой сын...
   - А вы уверены, что это они и есть?
   - Что значит "это они и есть"?..
   - Ещё и церемониться буду...
   Поднял старика на руки (он оказался на редкость лёгким, почти невесомым) и выволок из кабинета.
   - Зачем вы меня вытащили? Я же почти стал Восемнадцатым Секретарём... А это же: личный автомобиль без мигалки, спецпаёк и нимб в виде пятиконечной звезды. У всех Секретарей такая...
   - А у Петра?..
   - Он - случай особый... У него круглый...
   - Я тут один. Бегаю как потерянный. На каких-то продавцов нарвался... Ярмарку... Елисейские поля... Художник опять же задевался куда-то... - он схватился за следующую дверь.
   Глубокое ущелье разрезало там землю на два мира. На его дне устремились к небу острые сталагмиты. Бродили дикие ветры, и сталагмиты гудели в тех ветрах... А на другом краю ущелья точно такая же дверь, у которой сидел Учёный и протирал платочком очки.
   - Учёный, это ещё что такое? - крикнул наш герой, очередному знакомому лицу.
   Учёный подслеповато прищурился, принялся как слепой крот искать кто же его зовёт, затем водрузил на нос, наконец, очки и разглядел знакомые лица.
   - Ущелье, Педагог!
   - Это я вижу, а почему здесь двери две?
   - Мало?
   - За ней выход?
   - Нет. А у вас?
   - Как и у вас лишь вход...
   - Жаль...
   - Выйдете сейчас в коридор, пойдём втроём! Со мной Коммунист...
   - Следите за ним, здесь люди просто пропадают... и даже в ущелье падать не надо... - и исчез в молоке коридора...
   Коммунист и Педагог вышли... Открылась дверь, но в ней оказался не Учёный...
   - Кома, Педагог, вы как здесь оказались?! - закричал Художник. - Я вас ищу-ищу...
   - Ну, вот теперь считай, что нашёл-нашёл...
   - Ну, хорошо, идёмте же дальше-дальше...

19

   Салон пассажирского авиалайнера возник за следующей дверью.
   - Надо идти туда! - показал наш герой на дверь туалета в хвосте.
   - Почему именно туда? - поинтересовался Художник.
   - Был поезд, был корабль, теперь вот самолёт... Три стихии, мы должны их пройти!
   - Логично...
   Провожаемые взглядами пассажиров они проследовали к туалету и скрылись там втроём. Удивления в салоне стало ещё больше...

20

   А там сидел Политик. Попали-то в небольшую комнатушку с высокими стенами, а потолка не имелось - облака одни, да стервятники парили. Ещё две двери по бокам стояло. На одной висела табличка: "Rossiya", на другой - "Амэрика"
   - О! Кто появился... - обрадовался Политик. - Учителка, Живописец... Ну и ты здесь... А где этот? - он показал очки. - Ну, куда Учёного дели, братки? Хотел бы я взглянуть в его застеклённые глазки, когда бы он это попытался объяснить...
   - Что именно?
   - А вот это! - он показал на дверь. - И вот это! - на другую дверь.
   - Ну, двери, - спокойно ответил Художник. - Дверей никогда не видел, что ли?
   - Но их две... Обычно-то одна иметься и другая тут же дверь. Вход и выход, так сказать... А тут... Caesar ad Rubiconem... Развилка какая-то... Камушек для сомневающихся витязей...
   Распахнулась дверь позади наших героев. Это был, конечно же, Учёный.
   - Как я рас вад видеть! - сказал он и тут же прислушался к себе. Но вдруг понял, сказанного не воротишь, да тут же продолжил. - Никогда не думал, что когда-нибудь буду так рад видеть Политика!
   - Но-но, поаккуратней с симпатиями! Я и в глаз засветить могу...
   - Очень даже верю... Ну-с... Чего стоим?..
   - Вот! - сказал Художник и показал на две двери.
   - О, нет! - буквально взвыл Учёный. - Коридор дверей ещё куда ни шло... их там бесконечность... выбирай любую, а тут две всего!.. Вы что, сами не могли выбрать... за меня?..
   - Ну, тебя и ждали, чтобы помог...
   - Но это же выбор! Развилка! Бифуркация! - заскулил Учёный обливаясь потом. - Все ведь знают, что научные книги интересны до первой формулы. А почему? Любую формулу возможно применить по-всякому... Особенно из азов... Так что здесь на меня надежды мало...
   - Отчего? - поинтересовался наш герой.
   - Я так долго всегда всё точно взвешиваю, то ничего не могу порой выбрать, - развёл руками учёный муж. - Неопределённость возникает, а она, как известно, пугает. Знаете как физики боятся Соотношение Неопределённостей?.. Вот и я гляжу на розетку, а самого мандраж бьёт. Дырки-то две. Какую выбрать?
   - Ну, так штырька тоже два. Тычьте смело!
   - А как? Каким концом вилки вверх? Вставил так и не получится, а повернёшь же и ещё лучше работать будет!
   - Знаете, я тоже это плохо понимаю. Трёхфазный ток с его розеткой ещё удобней.
   - О, боже! Трёхфазный! Три! - чуть не заплакал Учёный и отвернулся от двух дверей. - Выбирайте сами, а я за вами пойду...
   Задумались. Глянули на Rossiyu, на Амэрику.
   - А что за дверьми-то?
   - Это можно проверить только войдя... - рассудил Художник.
   - М-да... проблема...
   - Когда у меня появилась дилемма, и я встал перед выбором, ответственным, между прочим, - вдруг заговорил Коммунист-Атеист. - Я не мог выбрать между одной и другой, я сделал правильный выбор - не успел выбрать. Так и остался ни с чем.
   - Тогда пошли обратно, - обрадовался Политик. - А то четыре здоровых мужика и выбрать не могут...
   Они уже было собрались обратно, но дверь таинственным образом исчезла. На её месте осталось лишь прямоугольное пятно свежей штукатурки.
   - Замуровали... - вздохнул Художник и повернулся к Rossii. Ему очень нравился шрифт на табличке. - Пойдёмте туда?
   - Почему именно туда?
   - Ну можно и туда... Хотя эта дверь мне более симпатична...
   - Блестяще... - вздохнул Учёный. - Выбираем по симпатии...
   - Если вы предложите какой-нибудь другой выбор...
   - Делайте что хотите... - махнул Учёный и опустил голову. - Эксперимент есть эксперимент...
   - М-да... Только у бородатеньких есть ответы на все вопросы... - задумчиво молвил наш герой, залез в карманы, раздумывая как бы на тех продавцов сейчас выйти и что-нибудь да купить... Но не завалялось даже медяка позеленевшего. - Жалко только книжку их не купишь...
   - Это ты ещё о чём? - поинтересовался Политик.
   - Да попал на какой-то склад, там два близнеца с бородёнками всё продавали. Какие-то больные, чуть Богу душу не отдал! Еле только ноги унёс...
   - А-а, - протянул бывший десантник, - знаем их. Это из Мира Продюсера. Всё Мир его распродают. Никак не могут - денег-то ни у кого нет! Уже до ручки дошли. У Продюсера же в Мире всё с дефектом или вроде того... Так они уже их и скрывать перестали...
   - А что они делают в вашем Мире?
   - Диффузия, - пояснил Учёный. - Такое бывает. Некоторые фантомы от одного человека переходят в Миры к другому... У Коммуниста как-то раз, помниться, ангелы с моими инопланетянами столкнулись и принялись вести беседы о Боге. Ничего, обычное, но редкое явление...
   Хватился Художник за "Амэрику", потянул на себя... За дверью оказались деревья: к голубому небу тянулись сосны и берёзы. Тамбур тут же наполнился ароматами летнего вспотевшего леса. Художник почесал за левым ухом правой ногой и ступил в лес.
   - Alea jakta est! - заметил Политик и последовал за Живописцем. - И Caesar citra Rubiconem!
   - Стойте! - вскочил Учёный. - А за другой-то что?
   - Открывайте - узнаете... - пожал плечами Педагог.
   - А если выбор будет... м-м... неверен?
   - Вот и проверите...
   - Хватит болтать... Учёный, поднимайтесь же... - позвал Кома. - Выбор сделали и на том "спасибо" скажите...
   Тамбур опустел. Педагог надёжно запер за собой дверь, да та и растворилась в душном летнем лесу...

21

   Казалось, лесу тому нет конца и края. Сквозь листья пробивалось жаркое солнышко, вызывая покраснения с непривычки. Учёный глядел на небо и пытался сообразить где же они находятся. Политик принюхивался к тропам и примечал сломанные травинки - выслеживал людей. Пару раз натыкались на диких зверей. Из лесу на них вышел медведь, но лишь встал на задние лапы, покрутил пальцем у виска и скрылся в зарослях шиповника.
   - Ну, медведь... - констатировал Политик. - Ну, покрутил пальцем у виска. С каким медведем не бывает такого?
   - Учёный, здесь радиации случаем нет? - не отрывая взгляда от кустов, куда скрылся "обыкновенный" медведь, спросил Атеист.
   Учёный принюхался, попеременно пошевелил крыльями носа и покачав головой ответил:
   - Нет, фон в пределах нормы... ну, быть может, слегка завышен...
   Белки поднялись на деревья и оттуда наблюдали за честной компанией заблудившихся. Не переставая глумливо кидаться в них пустыми кедровыми шишками. Иногда попадали на лысину Комы (в неё легче всего прицелиться). Раз задели Художника, но он погрозил им ногой и перестали - наверняка приняли за своего.
   Но когда же бурундуки выскочили из леса и на камнях сплясали чёчётку - это уже оказалось последней каплей.
   - Что это за место? - спросил Художник. Но не испуганно, а так, поинтересоваться. Ежели у Политика так интересно в Мире, чего же он почти никого сюда не водит?
   - Обычное место, обычный лес... Ну сплясали полосатые мыши на камне...
   - Они до сих пор стоят, - напомнил Педагог. - Ждут чего-то...
   - Ну так киньте им чего-нибудь, попрошайкам...
   Извлёк Педагог из кармана несколько хлебных крошек и кинул бурундучкам. Те крошки подобрали, покланялись в пояс пропищав "мерси" и исчезли.
   - Учёный, как вы думаете, что это за явление?
   - А кто его знает? - пожал плечами Учёный. - Бывает такое в лесах... Ну зона какая-нибудь... Ну жили здесь какие-нибудь атланты с гипербореями, ушли, а дрессированные зверушки остались...
   - Какие ещё гипербореи? - спросил Художник.
   - Какие-нибудь... - пожал плечами Учёный. - Загадка истории какая-то: сколько цивилизаций человека существовало до нас и ведь мы о них не знаем...
   - Тоже мне, загадка истории, - фыркнул Политик. - Загадка истории - это когда тайна, кто-то в истории скрыл чего-то. А тут не загадка - склероз истории тут, просто все забыли об этом за ненадобностью... - отогнул еловую ветку и глянул на полянку. - Этого ещё не хватало, - и вернул лапу на место.
   - Что там? - поинтересовался Кома.
   - А, ничего особенного. Волк на кольцах висит... - буднично ответил хозяин мира.
   - В капкане? - спросил Педагог, тайно принадлежавший к движению зелёных, о чём те, к счастью, и не подозревали. Причём любых, от анархистов до экологов.
   - Не, занимается серый лёгкой атлетикой...
   И вправду. На тропку перед нашими путешественниками выскочил волк с гантелями в руках, да тут же и скрылся в зарослях.
   - Обычное дело, - прервал-таки минутное онемение Политик.
   - Знаете, - сказал Художник. - Что-то мне домой захотелось от этих "обычных дел"...
   - Придём... - успокоил всех Политик. - Только дверцу какую-нибудь найдём... Тогда и придём...
   - И деревья сплошь одинаковые, будто здесь люди появляются раз в сто лет... - приметил Художник. - Хотя нет... Постойте! Глядите, там на сосне написано...
   - И верно, - обрадовался Коммунист-Атеист. - Вот, видите, это "Т3" - тэ-три! - он был доволен да так и сиял, разглядывая долгожданный ориентир на дереве. Теперь-то он всех выведет, пусть и не на чистую воду, но выведет.
   - Это не тэ-три, - возразил Политик. - Это "те-зе" - "Ты Заблудился"!
   Прошли ещё немного. Возникло и "Т2".
   - Нет, всё-таки там тэ-три было, - сказал Коммунист. - А это - тэ-два!
   - Это не "тэ-два" - это "те-гэ", характеризующая тебя с нехорошей стороны.
   Но возникло и "Т1" и это показалось Политику странным. Вроде похоже на какую-то разорванную шизофренией букву "П", тоже ничего хорошего не характеризующую...
   - Я знаю, это санитарная рубка... тут будут пилить дрова на деревья... - Учёный так обрадовался своей догадке, что начал путать всё подряд. - Делается это в тех случаях, когда деревьев слишком мало и их вырубать надо лишь, чтобы они росли похуже...
   - А что буквы значат? - угрюмо спросил Политик.
   - А это уже вторая задача... - уклончиво ответил бородатенький и начал протирать очки. - И я её решать некомпетентен... Не филолог, знаете ли...
   - Нам ещё здесь Филолога не хватало... Эй, Художник, ты чего там замер?
   - Шорох слышите?
   - Да-да... - махнул рукой Политик. - Мыши грызут бриллианты...
   - Да нет же... И правда шорох...
   И тут случилось нечто настолько быстрое, что никто из наших путешественников ничего сообразить и не успел. Первым делом неистово затрещали ломаясь кусты вокруг них. Из кустов вылетели семеро в камуфляже различных расцветок (даже в пустынный и арктический парочка облачилась) и в масках, вооружённые до зубов. Они-то и повалили наших героев на траву, заломив непрофессионально при этом руки. Коммунисту-Атеисту чуть не сломали запястье и он орал как резанный, что настал его смертный час...
   - Та-а-к... - протянул один из солдат, по всему главный. - Здравствуйте, вы имеете право хранить молчание, всё что вы скажете, может быть использовано против вас, вы имеет право на звонок по мобиле луеру и так далее...
   - А в чём нас, собственно, обвиняют? - поинтересовался Политик.
   Глаза, выглядывающие из-под масок испуганно переглянулись и тут же недвусмысленно направились на главного. Тот замешкался, повесил винтовку М16 на плечо, вытащил из кармана небольшую потёртую книжку в мягкой обложке с искромсанными углами, раскрыл и стал листать...
   "Криминал коде оф Норс Амэрикэн Конфедерэйшн. Мэнуэл фор пипл скводсмин. Парт уан", - прочитал на обложке знакомые буквы наш герой. Буквы-то знакомые, а вот слова...
   - Никого не понимаю...
   - И не говори... - согласился с голосом Педагог.
   - Разговорчики, шатапните на секунд шесть, плиз... - ответил главный с интересом разглядывая книжку. Создавалось впечатление, что держит он её всё-таки не в первый раз, а вот заглядывать внутрь, по всему, ранее не приходилось.
   - Ты на предплечье его глянь! - не унимался Голос.
   А на камуфлированном рукаве главного, всё листавшего бедную книжицу в поисках непонятно чего, располагалась чёрно-жёлтая эмблема. На ней поместился скунс с дубинкой, а по контуру шли буквы: "ФБИ НАК. Миссури'с Риджн. Линкольнск-на-Миссури. Пипл'c скводс".
   - Вот, нашёл! - наконец заликовал главный. - "Статья 168. Браконьерство. Лица, проникшие на территорию национального парка, заповедной зоны или заповедника, считаются браконьерами и приговариваются к..." Ну это уже не наше дело. Наше дело - схватить и обезвредить...
   - А вы кто? - поинтересовался Учёный.
   - На! - один из камуфлированных ткнул в лицо ему удостоверение, в котором поместились жетон и пластиковая карточка с водительскими правами американского образца, только вот написано там всё кириллицей. Как мы с вами уже убедились, дорогой читатель - буквы-то знакомые, однако слова...
   Учёный извернулся, ударил пару раз головой о траву - поправлял он так очки со скрученными за спиной руками - и потребовал:
   - А поконкретней можно?
   - Ну ту-у-упые-е-е... - протянул главный и начал вразумительно разъяснять заученными фразами. - Вас, товарищи, приветствует отряд народной дружины восьмого полицейского участка города Линкольнска-на-Миссури Миссурийской области!
   Такой тирады непонятных слов никто и не ожидал. Даже подвывающий Кома затих и открыл рот от удивления.
   - Народная дружина - "пипл скводс"! - обрадовался Политик. - А удостовереньице и мне можно продемонстрировать, чтобы потом...
   - Конечно-конечно, - суетливо сказал главный и ткнул документами перед в нос Политику.
   - Георгий Н. Люминари? - старик глянул на фотографию и поднял глаза на главного. Сличал.
   Дружинник всё сообразил и снял маску, да потом спохватился, но обратно скрывать личину не стал, а вытащил из кармашка лекторские очки, для более правдоподобного сличения. Чего ему их боятся? Он их видит-то последний раз в жизни...
   - Вот что, Георгий Н... Николаевич?
   - Георгий Натан.
   - А, вот оно как... - чуть ли не обрадовался Политик. - Вот что, Джордж, отпустите-ка меня...
   - Зачем?
   - Ну не вообще... А пока. А то на сырой-то траве с моим радикулитом...
   Георгий Натан кивнул держащему Политика дружиннику, того отпустили, подняли, отряхнули в шесть рук.
   - Видите ли, товарищ Люминари, мы оказались здесь совершенно случайно...
   - Ага, случайно... - кивнул дружинник.
   - Нет, совершенно, - настойчиво поправил Политик. - У нас нет ружий и капканов. Тогда какие же мы браконьеры? Мы и одеты не как они... У нас нет мёртвых животных и их шкурок. Какие же мы браконьеры, помилуйте, товарищ? Мы люди - потерпевшие бедствие и выбирающиеся к своим соотечественникам... Какой кстати, ближайший город?
   - Линкольнск-на-Миссури, конечно...
   - Ну вот, тёзка, отпусти меня и... этих троих...
   - Их же четверо!..
   - Ах, да... Живописца забыл посчитать... Отпусти, командир, а то знаешь ли... - Политик тут многозначительно подмигнул, да так, что главный дружинник не на шутку испугался. - У Коммуниста нашего вон запястья чуть не поломали. А он у нас такой: чуть что - окочурится... А ещё вон с гранатомётом и "Мухой" на простых граждан вышли? Ну, как это называется, brothers?
   Зависла в душном лесу тишина изредка прерываемая жужжанием мошкары. Все глядели на Георгия Натана. Камуфлированные дружинники от жары всё-таки потели и старались украдкой пот-то вытирать.
   - Далась мне эта общественная нагрузка, - прошипел тихо он. - В суд ещё вызовут... Ещё доказывай, что ты не из "Робкого десятка"... А адвокаты у этого седого, похоже... - закрыл глаза, вдохнул глубоко и выдохнул три раза да молвил человеческим голосом следующее: - Ладно, фак с вами, идите... Борис, Иван, Яков, Фёдор, отпустите их... - сказал он громко и пару раз дёрнул глазом, видать от нервов.
   - Но товарищ, старший дружинник, - начал было прижавший к земле Педагога боец, - они же проникли...
   - Без тебя знаю, что не по своей воле... Сейчас они быстренько отсюда выберутся и их никто не увидит... Вы же сможете, Георгий, без шума?
   - Да всё будет в ажуре, старшина. Честное полковничье...
   Иной бы старшина выпрямился от такого обещания, этот же гражданский. Никакого эффекта, даже почесал причинное место чисто по-свински. "Ну и на том, laus Deus", - подумал на это Политик.
   - А теперь, скажи мне, старшина, - проникновенно начал Политик, даже руку на плечо положил, - где же этот ваш знаменитый Линкольнск-на-Миссури располагается? Какова обстановка в округе? Ну так, заплутали ж мы...
   - Вот по этой тропе пойдёте, потом будет перекрёсток, на нём направо, потом прямо полмили и всё. Там и будет Линкольнск-на-Миссури располагаться...
   - А двери там есть? - поинтересовался Художник.
   Дружинники переглянулись и уставились разом на босоногого.
   - Ну что возьмёшь с юродивого. Умён не по годам, падла. Самому уже тридцатый год пошёл, а он всё в четвёртом классе и не в техникуме, - поделился секретом Политик. - Значит, прямо затем направо, так? - как бы уточнил он.
   - Да, только вы эта...
   - Уже забыл, как тебя звать и в какой камуфле ты был...
   - И ещё...
   - Да-да... И не было у тебя никакой автоматической винтовки со стёртым номером. Всё?
   - Всё, - передёрнув плечами ответил Георгий Натан.
   - Нервный какой...
   - Тогда мы пойдём... Эй, чего разлеглись, братва? Живо встали да шагом марш...

22

   Старшина не обманул. Город Линкольнск-на-Миссури вырос перед нашими героями как раз там, где и надлежало. Только вот "провёл" он их довольно заковыристым путём. Казалось, весь генофонд мирового репья и лопухов уместился именно на той слабенькой тропке. Так уж испугался бедный дружинник, что кому-нибудь по дороге на глаза попадутся, да пустил самым окольным путём, там даже, кажется, зверей уж и не водилось. Во всяком случае, танцующих попрошаек больше не встречали.
   И вот вышли они из Миссурийского заповедника (как значилось на пожелтевшей табличке у выхода) и пред ними открылся вид на стройный небольшой городок, заставленный сплошь одинаковыми пятиэтажными серыми домишками. Однако прямо посередине иглой возвышался небоскрёб. Здание возвышалось над всем городом, этажей в семьдесят, а на самой верхушке часы, циферблат такой крупный, что подписали каждую минуту. И что самое поразительное в том здании - форма. Стены гладкие да в поперечном сечении здание даже напоминало длинное крыло поршневого самолёта. И чего не предусмотрел архитектор города - роза ветров-то, как раз приходилась на направление здания. От ветров возникала подъёмная сила, раскачивающая верхушку на пять-десять метров.
   - А вы говорите, построили небоскрёб. По-русски его поставили! - хмыкнул Голос.
   - Я так понимаю, выход там, - твёрдо сказал Политик, указывая на город. - Других дверей здесь не будет.
   - А если в дереве? - поинтересовался Учёный.
   - В дереве дверей нам не встречалось. И давайте не будем гадать даже...
   С каждым шагом к городу мечты о каком-то диковинном, ранее невиданном месте таяли. Вблизи городом стал самым обыкновенным, самым серым, самым средним городком, устроенным посреди американских лесов. Даже воилиь в городе самые обыкновенные кошки и собаки, ни плясать, ни говорить, ни заниматься спортом им не дано... Над единственной широкой улицей - проспектом Кеннеди - растянулся потёртый ветрами и туманами транспарант: "Ситизенс, клин зы аур таун фром трэш! Ол ситизенс ту зы сатердейник!"
   - Народ призывают на субботник, - пояснил Политик.
   - Да уж, мусор убрать им и вправду не помешало... - согласился с ним наш герой.
   Мусора на улицах валялось столько, что даже не верилось, что они проникли в Америку. Хоть и бродили по городу бородатые дворники, но промахивающихся мимо мусорного ведра горожан бродило куда больше. Однако мусор наших героев и не интересовал вовсе. Им хотелось из этого чумного Мира выбраться... и поскорее...
   Нашли они одну дверь, да их туда не пустили - за той дверью продавали ароматизированное хозяйственное мыло, на тридцать центеек дешевле среднегородских цен. Сунулся было Художник, да пожилые леди исключительно своими габаритами вытолкнули его наружу. Пошли искать другую дверь...
   Следующая вела в универмаг, из которого первым выскочил как ошпаренный наш герой - продавец носил пышную бороду. Педагог постоял на улице и поглядел, как его сотоварищам пытались что-то продать, но денег, как и следовало нам с вами, дорогой читатель, догадаться, ни у кого не оказалось. А пока он ожидал соучастников этого великого перехода, то пронаблюдал как за витриной двадцать два телевизора, настроенных на двадцать два канала показывали одну и ту же рекламу.
   - М-да, дороговато тут у них всё...
   На улице возникли и прочие путешественники да вслед им кричал радостный бородатый продавец:
   - Приходите к нам ещё, когда будут деньги или паспорта!..
   - Даже в кредит... - вздохнул Политик. - А так бы утащили телевизор?
   - И куда бы вы его подключили? - поинтересовался Коммунист.
   - Нашли проблему, телевизор от гвоздя показывать должен... А розетка не проблема...
   И пробродили они по всему городку. Полюбовались на ресторан "Dorogoy" (их не пустил внутрь швейцар), поглядели как люди едят и пьют. А ведь завтрак у каждого уже переваривался, а на обед они опоздали (это определили по рефлекторному урчанию бывалых пациентов), сходили мимо краеведческого музея Линкольнска-на-Миссури - в кредит туда не пускали, к тому же разглядели во всех пятерых иностранцев и заломили цену. И вот уже совершенно измочаленные остановились во дворе, окружённом пятиэтажками, сели в песочнице и задумались...
   - Дело - табак... - вздохнул Учёный. - Вот мой неутешительный вывод. Двери есть - но они не туда ведут... - он глянул вопросительно на Политика. - И что вы хотите сказать?
   - Не надо терять голову и чего похуже... - ответил весело Политик.
   - Да ведь ничего не выходит!
   - Ну мы же не осмотрели все двери! - развёл уками старик. - Да и не дверь может нас вывести в больницу. Люк канализационный, к примеру...
   - Это не из твоего Мира, а из моего!
   - Но ты же не запатентовал...
   - Какая разница... Всё равно моё!
   Всхлип...
   - Живописец, не плачь!.. - не оборачиваясь сказал Политик. - У нас история была в армии. Служили мы, значит, в одной стране. Охраняли одного местного президента. Его люто ненавидела оппозиция, закупившая сначала целую партию бомб, а потом и ограбила фургон, гружённый будильниками - лень было в хозяйственный зайти. Стоим мы в дозоре, значит, вдруг видим, а к президентскому дворцу две тётки идут, они остановились у дворца и мирно болтали. Ну, мы прислушались к ним, да и схватили. Так оказалось - болтали о карбюраторах, а в сумочке бомбы с нитроглицерином. Ну нельзя ж себя так выдавать!
   - К чему вы это сказали? - спросил наш герой.
   - А хрен его знает... - пожал плечами Политик. - Ты вопросы задаёшь: зачем?!
   Всхлип...
   - Да не плачь же!
   - Это не я, - ответил Художник.
   - А кто?
   - Вот он, - и показал Художник на сидящего на другом конце песочницы сгорбленного человека.
   - Эй, ситизен, - сказал Политик. - Don't cry!.. Life is the beautiful and cool thing!
   Ситизен повернулся и глянул на Политика исподлобья:
   - Вы, простите, где английский учили?
   - Как где? В Вологде.
   - Ах да-да, я должен был узнать вологодский английский. Уходите отсюда... Я - человек конченный, а вы ещё под горячую руку попадёте. Пулей шальной заденут...
   - Это ещё почему?
   - Если вы не уйдёте, то вас будут ругать, и возможно даже ногами, и возможно даже по голове.
   - Эт-то кто ещё? - протянул Политик. Его очень заинтересовало, кто же это сможет его поругать да ещё ногами.
   - Профсоюзные работники...
   - А почему они будут это делать? - спросил Художник. Как всякий чуткий человек беду чужую он ощущал хорошо, а уж сочувствовать умел мастерски. К тому же, чужая грусть часто перекидывалась и на самого босоногого живописца.
   - Потому что я... - ситизен всхлипнул, - не заплатил взносы за ноябрь месяц...
   - Так сейчас же только... - начал было Педагог, да осёкся. Не дома же!
   - Вот именно, седьмое декабря... А я, знаете ли, на рыбалку с боссом пошёл, на Миссурийке карпов ловили, потом замотался, забыл, потом деньги слегка потратил, жене пришлось немного отдать, за дом заплатить кредит... Замотался, а братва ждать не любит... Точнее, не умеет... Что делать - ума не приложу... Десять долярёв и шестьдесят три центейки - деньги небольшие, но у меня и их нет... к тому же они включили энкодер. У вас нет, случаем?
   - Да откуда у нас деньги, товарищ, - выпалил Коммунист-Атеист. - Идёмте, товарищи, сейчас здесь не до нас будет...
   - Нет, но человеку помочь надо! - возразил Учёный.
   - Это ясно, а чего ты в песочнице-то делаешь? - спросил Политик, разминая кулаки. Для них предстояла работка.
   - Так они мне здесь эрроу-то и забили...
   - Милейший, а у вас дети есть? - поинтересовался наш герой.
   - Есть. Джонюша и Кэтринка. Три и пять лет... И жена Клаудия.
   - Ну вот что, пожалуй, не будем оставлять твою жену вдовой а детей сиротами раньше срока... - сказал Политик, - показывай своих братков...
   - Чего их показывать... Сами придут... Может, вы всё-таки отсюда пойдёте?
   - Я за! - тут же поднял обе руки Кома.
   - Помолчи, скелет... - гаркнул на него Политик и пояснил для пущей важности. - Не можем же мы бросить человека в беде...
   - В беде ежедневно сотни людей, я в том числе. И ничего, обходятся же без нашего присутствия. Помогите лучше мне, я тоже нуждаюсь в помощи. Я уже почти одной ногой в могиле...
   - Засохни!
   - Товарищи, ну идёмте же... Нам ещё дверцу искать и... Нам ещё проблем с бандитами и хулиганами не хватало!
   - Засохни, сказал...
   - Опа-на! - раздалось над детской площадкой с южнорусским прононсом.
   От этой короткой и далеко небезобидной фразы кошки попадали с окон и заборов, взмыли в небо птицы, а все окна ближайших пятиэтажек вдруг оказались наглухо зашторенными...
   Из-под квадратной арки выходили к песочнице два накачанных молодых человека. Друг от друга они мало чем отличались. Разве тот, что слева накручивал на "Кольт" глушитель, а тот, что справа - надевал на руку кастет. А так, кожаные куртки у них одного и того же безразмерного размера, волосы подстрижены под одну ничтожную длину, носы даже сломаны в одном и том же месте (наверняка, одним человеком).
   - Скорей всего, давно работают вместе - сработались...
   - Ну, как сказала одна лампочка другой: "Будем выкручиваться"... - вставая молвил Политик.
   - Опа-на! - повторил браток. - Ты чё, петух питтсбургский, братанов на эрроу пригнал? Перетирать будем? Чё, на?
   - А вы собственно, кто? - поинтересовался Политик.
   - Погоди, не с тобой бизнЭс...
   - Нет уж, будь любезен, отвечать...
   - Ну, на! - он вытащил из кармана книжечку и ткнул прямо под нос Политику.
   - "Николян, трэйд юнион чапсмэн"... - прочёл Политик и тут же книжечку-то от носа отодвинул, мало ли что. - Вот что, Николян, мы тут слегка поговорили с клиентом и он нам всё рассказал. Ну забегался чуть человек, ну с кем не бывает?.. Верно?
   - Не знаю, не знаю... Босс его вовремя всё приплачивает, гражданин Карпентеров, тоже всё до центеечки выкладывает... А он что же, петух этот питтсбургский? Особенный, что ли? Знаем мы этих особенных, в кастрюльку с цементом и рыб кормить в Миссурийке...
   - А почему не в тазик? - поинтересовался наш герой.
   - Резонный вопрос, - согласился второй и развёл руками. - Тазик - дорого. А у нас тоже, общак не из раббера.
   - Ну, сегодня же всего лишь неделя прошла, - вмешался Учёный.
   - Ага. Энкодер включен с тридцать первого...
   - В ноябре тридцать дней...
   - Эвона как, Николян, ты слыхал? Прикинь, тридцать дней... - повернулся тот и ткнул приятеля кулаком вбок... Напрочь забыв про надетый кастет.
   - Ты чё, Полан?! Ты себе так в одном месте потыкай, ладно? - возмутился Николян.
   - Извини, братан, задумался...
   - Ты ещё и думать умеешь... Никогда не думал, что Полан наш думать умеет...
   - Молодые люди, простите, что отвлекаю от вашей очень содержательной беседы, но, может быть, вернёмся к нашей проблеме? - вмешался Учёный.
   - И правда. Значит так, если этот мурзилка нам сейчас не выложит тридцать три доляря с сорока восемью центейками... Выбирай, братело: или в Миссури - рыб кормить, или пойти на трансплатанты...
   - Трансплантанты... - поправил его брат. - Второй год в больнице братком работаешь, а элементарных слов выучить не можешь...
   - Не цепляйся...
   - Ребят, но всего лишь неделя, дайте ему ещё... - это сказал Художник.
   - Уже дали, теперь пусть впендюривает. Страха всё и покроет...
   - Брателло... - начал было Политик, но его посадили властным движеньем.
   - Не встревай! Мы щас с вашим подопечным поговорим, а потом и за вас возьмёмся. Сколько на территории работаете? А Константину отстёгиваем?
   - Ну, нет уж, мы сами...
   - Ещё хуже, гастролёры...
   - Ну, всё, они меня раздобрили... - вскочил Политик. - Ты поосторожней, а то я переведу: "Dear Gentlemens, will you vouchsafe to throw over us, please?" с хорошего классического благородного английского на современный русский матерный!
   - Осторожничать? Эта типа чего?
   - Слышь сюда, упырок, - схватил он братка за лацканы куртки, - сгрёб пушку и кулачок свой, понял?! Щас как разойдусь, как накостыляю с седьмого по тридцать второе включительно. И ложить мне на вашего Константина и на взносы ваши! Трэйд юнион чапсмэны! Живо смотал манатки и вышел вон, заперев дверь за собой!
   - Дед, ну ты чё... - браток попытался высвободиться, но хватка Политика мёртва как пассажир катафалка.
   - Сейчас начнётся, - сказал Коммунист-Атеист да сел на дальний уголок песочницы будто и ни при чём.
   - Когда все знают единоборства - даже пьяная драка выглядит красиво, - заметил тихо Художник.
   - Ты хоть застрахован?
   - Вместо одного трупа шесть выйдет... - уже подсчитал Учёный.
   Над детской площадкой нависла тяжёлая тишина с недетскими страстями.
   - Опа-на... - раздалось повторно у той же арки.
   Братаны деловито повернулись и тут же эта их деловитость куда-то испарилась. Поникли, спрятали пистолет и кастеты и сделали вид, что тут случайно оказались.
   - Опа-на... - повторил один из новых братков. Этих было трое. - Эт семь часов после полудня, сэвэн о'клок, эт пятница, типа рабочий день типа окончен, эт типа не на своей территории... А вы чё здесь лабаете?
   - Ну, эта... - замялся Николян. - Гражданин, мы с Поланом мимо проходили, а тут вот этот вот, седоватый который и эти вот пятеро эрроу нам забили... ни за чё...
   - Шли и никого не трогали? - поинтересовался братан и лукаво улыбнулся. - Э, брат... Да это же наш врач... Этот, как его... - тут ему подсказали на ушко, - Леннин... И что же он типа здесь делает?
   - Он плакал... - вставил Художник.
   - Плакал? - сделал вид братан, что дерзости и не слышал среди мирных обывателей.
   - Ну да... ему набили эрроу и обещали набить ещё и фэйс... - кивнул живописец.
   Братки профсоюза зло глянули на босоногого и тут же мило (как могли) улыбнулись новоприбывшим браткам. А сами-то в голове прокручивали месть Художнику начиная от тазика с цементом (можно и разориться), кончая разборками с его семьёй (если таковая имеется).
   - Та-ак... и в чём типа эрроу?
   - Ну, он взносы не заплатил, на ноябрь... - виновато ответил браток профсоюза.
   - Ну и? - ожидающе спросил начальник.
   - Дали срок, поставили на энкодер...
   - Сумма? - быстро спросил новый браток.
   - Коппер с мелкими...
   - И что же? Урыть чела за коппер с мелкими? Ну, а чего же вы вечерком разводите дела?..
   - Ну, замотались...
   - Не, ребята, не замотались вы... Так дела, ребята, не делаются... Биллян, - обратился он к своему братку. - В кабинет ко мне, на коврик с контактами... Этих двух. А вы, Леннин, платите взносы... Энкодер включён. Неделю вам даём, гражданин. До следующего уикэнда. А то... сами знаете...
   - Конечно-конечно... - засуетился врач. - Я тогда замотался и... с боссом...
   - Во, замотался, и тебя эти чуть не намотали... - загыкал начальник. - Усёк? Всё, адью, майн либе... А тебя, брателло, - сказал он Политику. - Я где-то типа видел... Но где?.. Ладно, перетёрли...
   И братков увели... ещё одни братки.
   - М-да, - задумчиво молвил Учёный. - На всякую функцию есть своя контрфункция.
   - Ну-с, хорошо то, что хорошо кончается, - сказал Педагог.
   - А вот ты где! - раздался из-за арки голос братка. - Вот где я тебя типа видел! На щите...
   Наши путешественники переглянулись.
   - На щите?
   - Дверь, если это дверь, конечно, должна быть помечена... - сделал вывод Учёный.
   И рванулись под арку. Два джипа уже уезжали за горизонт на полных парах, а из дизельного дыма выплывал медленно рекламнвй щит. На нём изобразился Политик в форме полковника ВДВ и с самым мужественным выражением лица, от которого слабые духом женщины просто в обморок падают.
   - "Настоящий полковник..." - прочёл наш герой строгие буквы на щите.
   - Ну, чего уставились? - удивился Политик. - Ну, реклама, и что? Мой мир, акцизы платить я не буду. Могу себе позволить самолюбование.
   Вблизи Политик на щите оказался явно на себя не похож - оригинал более серый и морщинистый.
   - М-да... Когда на выборах все выбирают не того, кого планировали - снобисты вешаются, - любуясь своей личной рядышком говорил Политик. - Занятное было времечко, когда я баллотировался... Перед выборами страна обычно с кем-то воюет, что-то строит, за что-то стоит и куда-то выходит. И всё "Выбирай", "За!", "Победим" и "Хорошая жизнь народа". Вот и лозунги приходится придумывать пооригнальней. Ну и не соврал же.
   Однако двери вблизи видно не обнаружилось. Стали искать. По всей стене ближайшего дома, где, как и казалось, должна расположиться дверца, тянулись обои из объявлений.
   - Слушайте, бред какой-то... - тыкал пальцем в одно объявление Коммунист-Атеист. - "Немецкая зубная паста "Захнпасте", надёжная защита зубов от дёсен..."
   - Да здесь не одно такое: "Кредиты. Банк "Сэйф" предлагает кредиты на дачу взяток, дани и энкодера", - сказал Педагог.
   - "Фирма "Целлар" предлагает фильмы в переводе Sprayt'а. "Наполеон и Наташка", "Москва и нюни", "Дятел-то всё долбит", "Техасский брадобрей" и т. п. У нас есть все фильмы! Такого уморного перевода вы ещё не видели!" - это прочитал объявление Художник. - Что в этом такого, если все фильмы в дурном переводе?..
   - "Запись к ясновидящей, телефон..." - прочёл объявление Учёный. - Хм... Бездарь... Зачем записываться к ясновидящей? Сама она должна знать, кто к ней придёт. А не записываться. В крайнем случае, воздействовать рекламой или внушением. Вот так.
   - Вот ещё одно... - сказал Атеист. - "Вышлю книгу: "Как исправить плохой почерк". Умоляю: пишите печатными буквами!"
   - А это как звучит? - показал Политик на одну совсем заляпанную клеем бумажку. - "Пьяный компания снесёт небольшой здание. Гонорара: ящик водки". Грамотеи, научились бы писать сначала, а потом водки требовали...
   - А тут сразу два из одной серии, - сказала Педагог. - "Молодая, подающая надежды скандалистка подаст в суд на кого-нибудь. Повод: самый пустяковый". И второе: "Молодая, перспективная террористическая организация снимет квартиру для конспиративных встреч. Первый этаж и вблизи ФБИ НАК не предлагать".
   - Ну, что вы хотите? - сказал Политик. - Свобода слова!
   - Во всех объявлениях везде требуется сиделка и никому не нужна стоялка?! - возмутился Художник.
   - Почему же, иногда и лежалки требуются... Только они по-другому называются...
   - Мистер... - кто-то тронул Политика за плечо. - Это вы? - интурист показал на щит.
   - Ну я... - ответил тот и повернулся к интуристу построже. Руки в боки, взгляд хмурый из-под пегих бровей.
   - А можно я с вами сфотографируюсь? - он протянул Политику небольшой цифровой фотоаппарат "ДжФК".
   - Чего?
   - Ну, на память...
   - А на памятник не хочешь? Такая овальная фотография с буковками [имярек] и цифирками - время жизни этого [имярек]!
   - Нет, на память...
   - Ладно, давай... - устал Политик от всех этих бегов, разборок. Нервы они ведь не резиновые и не железные, да к тому же не восстанавливаются.
   Сфотографировались. Зажглась жёлтым пламенем вспышка. Щёлкнуло. Зажужжало. Интурист остался очень доволен и даже пожал руку на прощанье...
   - А это что такое? - поинтересовался Учёный. - Такого раньше не было!
   Теперь на желтоватой выштукатуренной стене выделялся ярко-жёлтый прямоугольник, примерно два метра в высоту на шестьдесят сантиметров в ширину.
   - На дверь похоже... - определил Художник. - Видать, помог интурист со своей вспышкой...
   - Это-то ясно... А ручка где?
   - А на кой нам ручка?! - крикнул Политик и пнул дверь ногой.
   Затрещали объявления, посыпалась старая бумага, запахло канцелярским клеем... Дверь открывалась от себя... Все замерли. Лишь Политик растворил дверь пошире и заглянул за неё.
   - Я, конечно, скажу, что здесь выход, но боюсь вам это не понравиться...
   - А что там?
   Политик раскрыл дверь пошире и показались нашим героям белые стены тамбура и дверь с табличкой: "Rossiya"...
   - Господи, мы неправильно выбрали! - ахнул Коммунист-Атеист.
   - А я вам говорил, давайте посмотрим... - назидетельно подняв палец проворчал Учёный.
   - За мной. От своего мы всё равно не ушли... - сказал Политик.
   - А вы знаете, в этой метаморфозе "Россия-Америка" нет никакой странности, если в английском названии России - Russia - оставить только чётные буквы, окажется как раз USA!
   - Да уж нет...

23

   Толкнули "Rossiyu"... М-да, как-то некрасиво вышло... Но дверь-то вторую пришлось как раз толкать, ибо сделали её очень даже прочно, с хорошими позолоченными шарнирами и ручками да не смазанными. Пришлось толкнуть и даже слегка надавить.
   И вывела их эта дверца аккурат на проспект, заваленный от края до края разнообразными машинами: легковыми, грузовыми, трейлерами, минивэнами, пикапами, самосвалами. Все стояли в гигантских размерах пробке, тянущейся от горизонта и до горизонта.
   - М-да... - протянул Политик. - Зажильёванное местечко... Однажды я даже предложил меры по уменьшению плотности населения в некоторых районах. Надо было через эти районы пропускать транспорт с особоопасными грузами. Естественно, предупредив население. Если сами не разъедутся, то демографического спада следовало ожидать при первой же аварии...
   - К чему вы это сказали? - полюбопытствовал наш герой.
   - К тому, что дверей у нас отныне масса, тока они все от машинок... Выбирай - промахнёшься...
   - Тогда давайте искать где-нибудь в другом месте, - рассудил Художник. - Вон, на той стороне есть...
   - Бип-бип... - просигналил автомобиль.
   - Чего уставились?! - закричал нашим героям водитель. - Посреди проезжей части расходились...
   - Да ты здесь неделями сидишь не вылезая! - крикнул ему Политик. - Вон щетину отрастил...
   - Я на работу, между прочим, опаздываю... - чуть не заплакал водитель.
   - Не волнуйся, шеф твой, наверняка где-то поблизости застрял, так что кто от кого избавиться - вопрос ещё...
   - А ну живо! Такие придурки как вы ходят по зебрам, да потом уехать никуда не можем...
   - Да нет, это таких придурков как ты расплодилось, вот и думают что раз машина есть...
   - Это ты мне, да?.. Погоди, я сейчас монтировку достану и тебе накостыляю... - хватился за дверь, чтоб воплотить задуманное в жизнь, но дверь та врезалась сразу же в бок другой легковушки, очень красиво покарябав на ней краску и даже введя новые впадины на лакированном боку.
   - Да ты чё, лось таёжный! Осторожней нельзя?! - закричал сосед по пробке. - Я за эту покраску три штуки рубаллов выложил! - и он тоже захотел выйти, да ещё одна дверца заимела дополнительные неровности...
   Неизвестно, какой бы гражданской войной закончилось это столпотворение, но над пробкой завис вертолёт. С него как взаправдашние спецназовцы спустились два ухоженных клерка. Судя по всему, принадлежащие разным конторам.
   - Милые господа водители, - начал один забриолиненный. - Давайте не будем доводить дело до конфликта... Вот наша страховая фирма может вам оплатить все расходы по покраске и побелке машины...
   - Но они вас ограбят, - как бы по секрету проинформировал другой клерк. - У нашей фирмы самые низкие проценты в Redhills'ке, да и во всём штате! К тому же при нашей фирме действует собственная СТО, ваша задача только подписать договор, заплатить мизерный годовой взнос за полис обязательного страхования автогражданской ответственности и вы получите свою машину в целости и сохранности...
   - Через полгода как минимум! - заявил другой клерк. - Они делают всё как истинные художники - годами, очереди в ихние СТО до Omm-Rivers'ка тянуться!..
   - Идёмте отсюда, - вздохнул Коммунист-Атеист. - В больнице сейчас обед, а мы тут всё возимся... Дверь найти не можем... А если мы её не найдём, то и застрянем навечно в этом не из лучших Миров...
   И они пошли. Прошли мимо водителей, попеременно глядящих то на одного клерка, то на другого, то подписывающих один контракт, то рвущих другой. Прошли мимо принимающих душ прямо в машине водителей, мимо готовящих в минипечах от прикуривателя себе обеды, стирающих в минимашинках своё просаленное бельё, обдуваемых у вентиляторами... Через проспект пробегали мальчики, медленно разгоняющие немногочисленную пыль по ветровым стёклам мокрой тряпкой... А недалеко стоял цыганский табор, от каждой кибитки в небо уходили два троллея.
   - Что ж, раньше они воровали коней, теперь электричество. Докатилась всё же цивилизация до цыган, - задумчиво промолвил наш герой.
   - Чего? - хватился Художник.
   - Да вот, цыганы шумное толпою от розетки питаются...
   - Ну да... Ну да...
   - Дороги здесь хорошие, но узкие... Глядите колдобин-то и нет... - заметил Политик. - Я всё думаю, пора бы обновить список бед России, а то каждая первая пытается третью выдумать. Да и дураков с дорогами хватает. Та и другая удачно маскируется, мол не беда вовсе.
   - Эх, где же нам дверь-то найти отсюда? - сказал Учёный.
   - Да в метро спустимся, там всё и будет. На метро-то оно всегда быстрее...
   - Быстрее-то быстрее, но у нас денег нет...
   - Дойдём - там видно будет. Может у них там льготы для стариков и детей...
   - А как же я? - спросил наш герой.
   - Ах, и ты с нами увязался!..
   Однако метро заполнила джинсовая ярмарка. Спросили у продавцов где же теперь поезда, те на них конечно глянули дико, да ответили, что метро давным-давно не работает, машин стало чуть меньше чем людей. У продавщиц тоже имелось по машине, да они их дома держат, так быстрее...
   - Да уж... - сказал Политик. - Не вышло на метро-то... Пойдём пешком... Так даже удобней, лучше искомое и разглядим... Дверь всегда найдётся...
   - Только нам нужна именно та дверь, - подсказал Кома.
   - Будет тебе дверь и именно та, которую ты хочешь.
   Но начавшиеся бредовые ситуации только набирали обороты. Сначала они заметили в подворотне пункт обмена валюты на деньги. За его дверью оказалась небольшая комнатка со стеклом и клерком предлагавшем любые деньги обменять на рубаллы и обратно по выгодному курсу. За следующей дверью оказался супермаркет криминальных товаров "Всё для братка", где продавали зажимы для пальцев, щипцы для ногтей, специальные утюги фирмы "Филяпс", в точности повторяющие контуры тела, паяльники для анального ввода с набором смазки к ним, целый стеллаж самоучителей и тому подобного. Тут же располагался миниломбард и банкомат приёма криминальных платежей...
   - Та-ак... Что же они здесь делают? - задумался наш герой над прейскурантом. - "Приём криминальных платежей: оплата взяток должностным лицам, дань, денежные махинации, афёры, отмывание денег, скрытие денежных средств от налогов". Бред какой-то!
   - А чего вы на меня-то смотрите? - возмутился Политик. - Я за свой Мир не в ответе...
   И супермаркет покинули - денег-то и так не водилось. Даже заложить нечего...

24

   Вскоре проспект, уставленный длиннющей пробкой, склонился к реке, а наши герои, свернув в нужном месте, вышли к небольшой школе, окружённой садом. Шла как раз большая перемена. На то, что ни в одной из дверей школы выхода нет - и сомневаться не приходилось. Просто там его и быть не должно, и общим голосованием направили свои стопы к забегаловке, где хоть водой заглушить голод.
   - А скажи нам, мальчик, - обратился Коммунист-Атеист к одному укутанному в кожу с заклёпкам мальцу задумчиво поглаживавшему свой ирокез. - Где здесь можно за так попить водицы?..
   Малец отвлёкся от списывания очередного домашнего задания, смерил старика взглядом, очень его заинтересовала поясница Комы и тут же ответил:
   - Дядя, сымай котлы...
   - Чего?
   - Он сказал, чтобы ты часы снял, - перевёл Политик.
   - С чего это я буду снимать часы?
   - А вот с чего! - малец вынул небольшой пистолет и направил прямо старику в лоб.
   - Мальчик, - по-отечески назидательно начал Атеист, - выброси эту игрушку. Играй в другое, вот я в твои-то годы...
   - А это не игрушка, - ответил малец и нажал на курок.
   Пуля просвистела в паре сантиметров от уха Комы. Ни один школьник и не вздрогнул. Птицы даже не взлетели (их здесь попросту не водилось). Наши герои так и похватались друг за друга.
   - Гляди-ка, Интернет ещё зрение окончательно не испортил... И много вас таких? - поинтересовался Политик.
   Затрещали затворы. Взводили пистолеты Макарова, наганы, автоматы Калашникова, Шмайсеры, а четыре ученика даже выкатили пулемёт Максим. Пятерка наших героев встала кольцом, готовая в любой момент встретить удар, но никак его не отбить...
   - Я понял... - сквозь зубы пропищал Политик. - Делаем ноги...
   - Котлы-то снимай! - повторил просьбу малец.
   - Ну нет у него котлов, мальчик!
   - А что есть?
   - Золото Партии, да и то в зубах...
   - Не проблема - выбьем... - успокоил малец и уточнил. - Сам или помочь?
   Развязка этой истории произошла довольно быстро. Вышиб Политик ногой из руки мальца пистолет, тут же на лету поймал его и направил на пацана.
   - И вы думаете, что его можно взять в заложники? - поинтересовался Учёный.
   - Вряд ли... - тяжело дыша прошептал Педагог. - Это же дети...
   - И куда только школа смотрит?!
   - Она уже проглядела... Как отходить будем, Политик?
   - Медленно... Если и стрелять, то на испуг... - тут же он выстрелил в мальца, тянущегося к курку Максима. Пуля в зажим для пулемётной ленты влетела, да уронила его. Ребёнок отделался лёгким испугом. - Шесть или пять патронов у нас есть... Так что идёмте...
   Тихим шагом покидали наши путешественники школьный двор, провожаемые взглядами и дулами детей. Те же попросту оторопели. Ещё один попытался было нажать на курок, но щелчок попалсяна ухо Политика, и тот выбил пулей игрушку из его рук.
   - Четыре или пять... - прошептал Политик.
   - Хватит, чтобы тут же себя и расстрелять... - посчитал Художник.
   - Надеюсь, до этого не дойдёт...
   И не дошло. Прозвенел звонок и дети разбежались по классам. Ясное дело: с этим дядькой лучше не связываться.
   - Я всегда говорил, что западная культура вредна для психики, - всё ещё ожидая выстрелов в спину говорил Политик. - Взять хотя бы Санта-Клауса. У детей развивается паранойя, мол, через дымоход ночью к ним заберётся старик и разложит подарки по носкам. То ли дело наш Дед Мороз. Всё чинно, официально, при всех с милой девушкой в синем. И никаких тебе параноий, недосыпов и тому подобного... Вот к таким вот арсенальным детям это всё и приводит...

25

   "Yuzhnaya okonechnost' Antarcktidy" - так называлось кафе, наконец-таки найденное нашими героями. Непонятно как же они здесь смогут заморить червячка, об этом тот самый червь особо не задумывался - заморите и как можно быстрее. Зашли. Внутри чисто, опрятно, цивильно. Розовощёкий официант принёс меню на трёх листах и приготовил карандаш с блокнотиком. Политик на пару с Учёным долго изучали незнакомые слова и ещё менее знакомые цены...
   - А сможете ли вы мне принести просто воды? - сказал Политик и с лукавой улыбкой добавил. - У нас сегодня разгрузочный день...
   - Могу, сорок копентов, - отчеканил официант.
   - Без газа...
   - Я понял...
   - Из водопровода...
   - Да-да, именно из-под крана...
   Политик залез в карман, надеясь там что-нибудь найти, однако раскопки успехом не кончились. Его примеру последовал Коммунист-Атеист, но не умелось у его робы карманов по определению, потому он просто развёл руками.
   - Зубы принимаете? - мрачно поинтересовался Политик, поглядывая на Коммуниста-Атеиста.
   - Что, простите?
   - Зубы золотые? Не бойтесь, золото хорошее, партийное...
   - Как, простите?
   - Золото партийное, высшей пробы...
   Должным интеллектом официанта природа не наделила, дабы понять эту слегка искромётную шутку, а на деле же - просто хитрый ход отчаяния.
   - Я спрошу, - только и ответил официант да исчез...
   - А у них здесь неплохо, - оглядываясь сказал Художник. - Чистенько так...
   - Я всё думаю, какими же средствами здесь стало всё так чистенько, - заволновался Политик. - Поди не обошлись без пары другой погромов.
   - Где мы деньги возьмём? - упавшим голосом спросил вдруг Кома.
   - Я же сказал: зубы принимаете? Сейчас узнаем, принимают или нет, и по какому курсу.
   - А где мы их возьмём?
   - Выбьем...
   - У ко... - и тут он догадался. - Не дам! - да челюсти сжал посильнее.
   - Дашь-дашь... У тебя их вон сколько...
   - Они заработаны честным трудом, - сквозь золотые зубы свои процедил Атеист. - Не дам, ни за какие шиши...
   - Да у тебя там целый валютный фонд с резервом! Ты когда лыбишься закату на Пятачке, тебя ж за километры видно.
   - Всё равно не дам. Больно же. А если я умру от потери крови тут же?
   - Нам больше достанется...
   - Может, хватит? - спросил Учёный.
   - Что?
   - Гавкатся, вот что... Шутка ваша с зубами явно не пройдёт, так что нас сейчас отсюда выгонят взашей, потому давайте-ка выйдем отсюда по добру по здоровому! Нам дверь вообще-то искать надо... - учёное чрево заурчало.
   - Давай хоть отдохнём ненадолго. Он ещё не скоро раскусит соль.
   - Давайте отдохнём. Только не будем доводить дело до конфликта и трофейным оружием бляцать.
   - Я его выкинул в урну от греха подальше, - Политик продемонстрировал свои чистые руки.
   - Тем лучше. И ещё: если нас отсюда попросят - выйдем...
   - Замётано... Ты посмотри какие барышни! - Политик показал пальцем на вошедших пятерых женщин самых крупных комплекций. У двери их тут же встретил официант и проводил за отдельный столик в глубине кафе. - Сливы здешнего общества!
   - М-да, этак кило на сто двадцать с прицепчиком, - приметил Художник.
   - В виде задницы!
   - Да, "Русская Венера" просто дистрофичка по сравнению с ними...
   - В будущем будут управлять политики... - сказал задумчиво сидящий за стойкой... вы уже, я думаю, догадались кто.
   - Это ещё почему? - поинтересовался Политик.
   - Потому что они уже управляют... Всем. Жизнями нашими, судьбой...
   - А что будет с людьми? - поинтересовался Педагог у Футуролога.
   - Они вымрут, - он отхлебнул из кружки. - Постепенно станут толстыми и неуклюжими, как эти вот, - он окинул взглядом кафе, наполненное как раз исключительно толстыми людьми, - и потом не смогут попросту размножатся.
   - А война? - обеспокоено спросил Художник. - Она-то будет?
   - Нет, - помотал головой Футуролог. - В будущем войн не будет. Все люди перебьют друг друга в какой-нибудь мировой войне и некому попросту будет воевать...
   И как стоило нам с вами дорогой читатель, да и нашим героям, догадаться, глаз пяти барышень самой большой комплекции и немаленького достатка тут же прилёг на наших героев. Да он попросту упал и, переваливаясь с боку на бок, подошёл, таща за собой прочие части массивного тела, и заинтересовано произнёс:
   - Милые господа, не хотели бы вы нам составить компанию?
   И застенчиво улыбнулся, потупленным взглядом, хотя это ещё как понимать. Казалось, что женщина хотела наших героев хорошо изучить, а в некоторых местах даже не погнушалась бы и пощупать...
   - Знаете, мы как-то сегодня не при деньгах, - извинился Коммунист, - в следующий раз как-нибудь... обязательно... но только в следующий раз...
   - Но мы всё оплатим, не смейте беспокоиться, - затараторила женщина. - У нас сегодня сделка крупная в нашей небольшой компании и вот мы отмечаем, но нам не хватает мужского общества, и мы решили пригласить вас за наш столик. У нас столик хороший, в отдалении, никто мешать не будет...
   Путешественники боязливо переглянулись, глянули на стол в глубине кафе, посмотрели на кухню, прислушались к урчащим в унисон желудкам...
   - Ну хорошо, - вынес свой вердикт Политик, - ведите, гражданка начальница... - потом наклонился к ушку Учёного. - Операция, конечно, рискованная, но лучше уже сейчас продумать отходные пути, чтобы потом не искать зря...
   Стоит напомнить дорогому читателю, что все наши путешественники вышли телосложения скромного. Немного упитанный Художник, ссохшийся Коммунист-Атеист, худощавые Учёный и Педагог, да мускулистый Политик. И объект для растолстевших женщин они представляли преинтереснейший, несмотря нисколько на то, что при встрече блондинка (наверняка начальница) неоднозначно выразилась по поводу мужской половины человечества:
   - О! Привела мужиков! И ведь знаешь же, что от мужиков одни беды!
   - Мужчина в настоящей женской компании нужен для запаха, - пояснил "глаз" барышень.
   Если бы Господь Бог пытался создать Радугу Женщин, то эта небольшая компания вполне сошла бы за демонстрацию божественной задумки. Несмотря на глобальные размеры каждой дамы, они друг от друга разительно отличались. Начальница, как уже сказано, выросла блондинкой со вставными голубоватыми зубами и овальным лицом. Приведшая наших путешественников в альков (она же "глаз"), имела волосы длинные каштановые, лицо прямоугольное, нос небольшой, курносый. Имелась ещё рыжая с треугольным лицом усыпанным веснушками, большим горбатым носом и синими глазами. Четвёртой оказалась жгучая брюнетка с небольшим носиком и пушком над верхней губой. И, наконец, последняя, пятая - непонять что. Лицо её неопределённо какой формы, нос самый обыкновенный и слегка ассиметричный, веснушки усеяли только левую половину тела от лица до шеи и далее по руке, а волосы покрашены во все мыслимые цвета радуги, даже слегка заходившие в инфракрасную область спектра. Такое разнообразие явно диктовалось требованием корпорации, в которой они все и служили.
   - "Для запаха"... Вот будет у тебя задержка в месячных, её мужики специально придумали. И даже слово сделали мужского рода для этого! "Месячные"... - не унималась начальница.
   - "Месячные" - слово женского рода, об этом написали в последнем учебнике по языку... - возразила ей рыжая.
   - Чего "языку"? Тела, секса, жестов? Секс, кстати, тоже мужики придумали, чтобы поработить женщину...
   - А дети? - поинтересовалась серо-буро-малиновая (будем её так именовать для простоты).
   - И детей тоже! И дети тоже нарочно придуманы множественного числа, чтобы рода у них не было. А "дитё" - мужского.
   - Мы сюда зачем пришли, Джоанна Валентиновна? - поинтересовалась по=деловому рыжая. - Дела обсуждать или как?
   - Ну да, конечно. Садитесь эксплуататоры и заказывайте, - исключительно двумя пальчиками пригласила наших путешественников за стол блондинка. - Фирма платит. Посмотрите, как бабы гулять умеют, это не ваше "нажраться на старости лет до цирроза"... Жрите, эксплуататоры, жрите за счёт непомерного женского труда... "Труд" - опять же мужского...
   Подозвали официанта, тот самый розовощёкий нисколько не удивился перемене дислокации наших героев, а лишь достал свой перманентный блокнот, послюнявил карандаш и приготовился записывать заказ. Конечно, на халяву, как известно, сладким бывает и уксус, уж тем более когда скромность можно засунуть подальше, а аппетит вытащить на всеобщее обозрение. И потому Художник, Политик и Учёный решили себе ни в чём не отказывать и назаказали блюд из специальных глав учебников по кулинарии. Педагог же как человек скромный и не очень голодный ограничился кофе с булочкой. Скромно перешёл на хлеб и воду Кома - он всё ещё не очень верил в женщин и опасался за свои зубы, уж если пришлось бы ему с ними прощаться, так пусть останется их побольше.
   - Как рассчитываться будем? Отдельный счёт для дам и господ или единый? - поинтересовался официант в довершении.
   - А сколько там выходит? - холодный от пота спросил Атеист.
   - Ну, заказ господ будет...
   Тут официант начал перечислять стоимость блюд. Список был долгий, нудный, в цифрах педантичный до копента.
   - Не нуди, сколько всего выходит! - перебил Политик.
   - Я уже посчитал, сколько получается, - как школьник поднял руку Художник.
   - И сколько?
   - Дорого, очень дорого, - вздохнул босоногий.
   - Ну, хорошо, скажи на ушко.
   Прошептал Художник Политику на ушко сумму с тремя, а может и четырьмя нулями.
   - Да ты что! - возмутился Политик.
   - Погоди, это только на одно ушко.
   - Да там и на одно ушко на уголовное преступление...
   Позванные для запаха господа узрились вопросительно на Джоанну Валентиновну.
   - А... - махнула рукой та. - Оплатим. Вечно у мужиков денег нет... Несите, и поскорей, а то на "Донбассовской" еде долго не продержишься, да и говорят, оно вредно для фигуры... - при этих словах она оправила жирными руками (ела тайком из кармана пирожок) свою двухметровую в обхвате талию. - Несите, не томите... Мужлан... - она повернулась к Политику, стул от этого жеста надрывно заскрипел. - Ну а вы, мужлан, как сюда попали?
   - Шли и шли себе...
   - Мы от детей бежали, - добавил Педагог.
   - Как это можно бежать от детей? - весело спросила рыжая, тут же залилась глуховатым смехом, захрюкала тонко и коротко, потом вдруг захлебнулась, подавилась, да успокоилась быстро. - Извините, - сказала она прикрыв рот ладонью.
   - Ну, дети были вооружённые. Они нас чуть не убили...
   - Да-да-да, дети сейчас проблема, - заохала шатенка. - Раньше они просили десять копентов на мороженное... Хотя что это за мороженное за десять копентов?.. Ну, а сейчас же что? Просят рубаллы на дозу или в аське посидеть...
   - Аську тоже придумали мужики, а слово - намеренно склонили до женского рода, чтобы как и ни при чём они выходило... - добавила начальница. - А придумали затем, чтобы женщина не занимала телефон.
   - Так если она в Интернете сидит? - удивился Учёный.
   - А это уже мелочи... Мелочи - типично женское изобретение...
   - Да, универсальное сырьё: всё что угодно из них сделать могут!
   Бросила блондинка косой взгляд, сверкнула глазками, но не более. Видать шутку не раскусила.
   - Сам придумал или где вычитал? - только и спросила она.
   - Сам... Я умею. А в чём, собственно, дело?
   - Да так, ни в чём...
   - Просто если где вычитали фразу, то надо бы авторские отплатить, - пояснила серо-буро-малиновая.
   - Любые?
   - Ну ныне живущим или умершим недавно точно...
   - Да, круто тут у вас, - покачал головой Политик. - Э! Ты чего щипаешся?
   - Я? - удивилась брюнетка.
   - Ну да...
   - Вам показалось... - и глазки застенчиво да надёжно похоронила в салфетнице.
   - Такой щипок показаться не может! - он продемонстрировал на всем ущипнутое место. - Синяк остаться может!
   - Вам показалось...
   - А синяк - это травма... - покивал Учёный.
   Спор бы продолжился и далее, да принесли горячее. Следующие минут десять было не до дискуссий о роде слов и щипках - все уплетали за обе щёки. Стоит обратить внимание, что блюда женской половины стола нисколько ни в чём не уступали от заказов Политика, Учёного и Художника, но эти не от голода - они всегда так вкусно ели, последние куски даже заталкивать не пришлось - всё легло на свои места и ещё осталось немного для танцев... Так что выходили женщины из-за стола с надлежащим чувством лёгкого голода.
   - Ну-с, джентльмены, а что же было потом с вами? - поинтересовалась серо-буро-малиновая.
   - Ну, мы сюда пришли, - протянул Учёный. - И всё...
   - Ага, а дети вам что-нибудь прострелили? - обеспокоенно спросила блондинка.
   - Нет, ничего. Даже не задели, - быстро ответил Художник и почесал ногой за ухом.
   Этот жест вызвал восторг среди дам, но потом они глянули на его босые ноги и тут же брезгливо отвернулись.
   - Знаете, вымирают настоящие мужики, джентльменов уже не стало. На руках не носят, фантазию как отшибло, знаков внимания никаких, цветы только по праздникам, да и то Новый год и "я не помню какой"... Вымирает мужик, вымирает...
   - Не те пошли женщины, - вздохнул Политик. - Тут возмущаетесь, мол, джентльмены перевелись, и рыцари на руках больше никого не носят и цветы им с подвигами не преподносят. Да, не те женщины пошли! И мужики тут ни при чём. Мало какой мужик сможет совершить подвиг для привередливой бабы, раздобыть денег на миллион алых роз, чтобы ещё и "зелёные" не достали, и спокойно поднять сто восемьдесят килограммов живого мяса... в основном жира... Да за кого вы мужиков принимаете? За суперменов да бетменов?
   - То есть то, что мы такие, - начала блондинка, - это наша заслуга? А то, что жрать приходиться наготовленное для вас уродов - это вы учитываете? А то, что сидим безвылазно - пойти не с кем? А то, что...
   - Джоанна Валентиновна! - попыталась успокоить её шатенка. - У вас же сердце!
   - И почки, и печень, и силикон... - закивала начальница. - Знаю... Бегать нельзя, финтесс - особый, для полных...
   - Чего вы так разошлись? - удивился Учёный. - Ну не можете бегать, спортом заниматься... Это же заблуждение. Парадокс в обществе: энергичная женщина - худая, подтянутая, по возможности накачана. Так ведь это же против всякой физики. Е, как известно равно эм це квадрат, а, значит, энергичная, как следует из определения того же общества: обладающая большой энергией. Значит, чем больше масса женщины - тем она.ю соответственно, энергичней...
   - Да, только её сначала расщепить на атомы нужно, - добавил Педагог.
   - А как это сделать? - озабоченно спросила Джоанна Валентиновна. - Где такую операцию делают?
   - В ядерной физике...
   - В ядерной физике?.. Чудное название... - достала розовый коммуникатор, занесла в него диковинное название. - Расщепление, говорите?
   - Да-да... - сказал Учёный. - На атомы...
   - Чудно... Дорого?
   - Не знаю...
   - Хотя что такое деньги, по сравнению с причиной. И я стану энергичной?
   - Станете, конечно, станете...
   - И как сказал Гёте: "О, женщина! Твоя непредсказуемость полнит..." Хотя, кажется, то не Гёте сказал... - вставил Художник.

26

   Прошло ещё минут десять. Еда медленно проследовала своим обычным путём до начала кишечника и вот уже попросили сделать музыку погромче... Коммуниста подхватила серо-буро-малиновая и пригласила на белый танец. Учёного схватила за руки без приглашений шатенка. Рыжая подхватила Художника, не без брезгливости и повела на площадку. За столом теперь остался только Педагог, на которого плотоядно поглядывала брюнетка и Политик, к которому всё бочком подсаживалась Джоанна Валентиновна. Сам же старик подбивал Педагога сделать один круг в благодарность за ужин:
   - Давай, Учителка, пригласи её на танец... Она слегка стесняется. Не то, что некоторые... Она же готова, только улыбнись!
   - Я, конечно, не против, чтобы на меня смотрели женщины, - заикаясь сказал Педагог, - но не с такими же явными намерениями...
   - Ну, давай, в глаза не смотри - если страшно. Это твой шанс. Закадри хоть эту.
   - Да они все пустышки. Поговорить не о чем. Разве что о том, какие все мужики козлы и какого рода слово "кофе".
   - Ну и что? - удивился Политик. - Тебе-то какая разница?
   - Хм... Я всегда слегка завидовал людям, которым всё равно. Это я-то мучаюсь, переживаю, а им легко, им же всё равно. Они просто готовы на всё, потому что ничем не занимаются серьёзно. А мне так не хочется, мне такого не надо...
   - Не надо ему... неозабоченному. Какая, к чертям, разница пуста она или наполнена до краёв?
   - А такая, что пустота, по-научному: "вакуум". А я человек слабый, затянуть может.
   - "Затянуть" его может, - передразнил Политик. - А ты цепляйся, цепляйся за руки, за ноги, сопротивляйся, наконец...
   - Нет, нет... Спасибо... В куклы я ещё в детстве наигрался... - осёкся да замолк смущённо, ковыряясь удручённо пальчиком в своей коленке. - В общем, не мой тип... - тут же добавил.
   - Что-то я не понял... Настоящие мужики учатся на пустышках, а ты вот какой убеждённый... Ты что же, с бабами дел не имел вовсе?
   - Нет, ну было, конечно... Как-то я увидел девушку. Смотрю, а она мне глазки строит. Ну я ей тоже глазки строю. А потом оказалось - галлюцинация! Она смотрела на меня как на сумасшедшего, а я на неё как на дурочку.
   - Глюки - не в счёт.
   - Ну, Лета, вы же помните... - он вздохнул. - Я так привык себе во всем отказывать, что отказался от личной жизни...
   - Совсем?
   - Ну да... Я, видимо, оптимист. Даже когда мимо меня проходила навороченная... ну такая вся из себя... м-м... женщина, я видел в этом только хорошее: заразы обходят меня стороной.
   - Да уж, верно подмечено... Ну ты главное не волнуйся, стесняться нечего, а если неуверен - не беда: от ананкаистического синдрома верное средство - двести грамм для храбрости. Ну, давай, вставай и веди её на танец... - подталкивал старик нашего героя. - Там же ничего особенного. Прыгай-бегай и далее по тексту. Урок физкультуры, а не танец. Времена сейчас такие, для размножения особо трудиться и учится не надо... Ну, а ты чего стесняешься? - обратился он к брюнетке. - Не видишь что ли, что клиент готов, но ноги у него отнялись?!
   Брюнетка встала. Затрясся наш герой, задребезжали тарелки да стаканы. Брюнетка протянула к Педагогу руку... Наш герой чуть не умер... Рука нащупала ладонь и вытащила из-за стола...
   - Ну, пошли-пошли, дорогой... - приговаривая страстным шёпотом вела она его на площадку.
   Конечно, обессилевший наш герой смог танцевать исключительно вальс, повисая на партнёрше. Благо весу он небольшого, а партнёрша могла вытащить на своих плечах не только раненых бойцов, но и чего-нибудь побольше в виде танка. При этом она всё старалась разговорить Педагога, но ничего не выходило. Кроме слов: "Угу" и "А-а" - он ничего произнести и не мог. Пролетевший тут же с рыжей партнершей Художник на монолог брюнетки не преминул вставить:
   - Когда женщина говорит сама с собой - это её излишняя болтливость, когда мужчина говорит сам с собой, - тут он тяжко вздохнул, - это одиночество...
   И, как мы с вами, дорогой читатель, смогли заметить, за столом остались лишь Политик и Джоанна Валентиновна, которой тут же стало скучно и она капризно произнесла:
   - Ну расскажите же что-нибудь, даме же скучно...
   - Тебе, что ли?
   - Ну не им же... Они вон танцуют... им весело...
   - А зачем?
   - Слышь, ты, не борзей, ладно? Ты вон уже сожрал на три своих зарплаты... И вообще откуда ты, кто? Откуда прикид такой?
   - Из психушки.
   - Образно, - переваривая фразу произнесла блондинка. - Все мы, если быть окончательно честной, живём в какой-то психушке величиной с планету... Жалко что и "психушка" и "планета" женского роду...
   - Ты лучше мне скажи, кто это такие? - он показал на пятерых только что вошедших. Глаза злые, узкие, кожа смуглая и в форму облечённая. Форма та была коричневая с крупными жёлтыми эмблемами. - Кто это?
   - А... Эрункийские националисты.
   - И что они делают?
   - Хотят отделения от штата в автономию. Ты не отвлекайся, голубок, не отвлекайся. Ну, а ещё чего мне расскажешь?
   - Служил я, значит, за полярным кругом. Темнело там рано - в октябре месяце... Так что, если есть на свете Рай, то это не Туруханский край!..
   Рассказ Политика прервал мобильный. Затрепыхалась сумочка блондинки, на свет явился розовый коммуникатор со всеми возможными функциями. Глянула блондинка на определитель, вздохнула тяжко:
   - Погоди минутку, не рассказывай дальше, май джестер, тут ко мне мой благоневерный звонок делает... - лакированный палец опустился на кнопку. - Да, май дорк?.. Где?.. И за что?.. Уж а ты-то не знаешь? Муж директора рекламного отдела, домохозяин, отец детей моих возможных не знает, что пиво на улице запрещено пить не в пакете, потому что видно этикетку?! И что?.. Штраф за распивание в общественных местах или за незаконное распространение рекламы... За рекламу... И что теперь? - она глянула искоса на Политика и улыбнувшись подмигнула. - Сколько? - вздохнула. - Дисконтная у тебя с собой?.. Ешё и без дисконтной МВД выехал? Ну ты даёшь!.. Короче, май дорк, щас мамочка занята, у мамочки симпозиум, конференция... Что значит: "Почему музыка играет?" Ты, содержанец этакий, будешь мне ещё указывать?.. Вообще завтра заберу, а хамить будешь - откажусь от тебя. Видеть не видела, знать не знаю... Во, и свидетелей куплю... А как отсидишь положенные три года - с вещами к маме, рекламное место сдано... Понял?... Ну всё, целую. Мамочка освободиться и приедет освободить тебя, май дорк... - и коммуникатор утоп в сумке. - Ну-с, на чём мы остановились, май джестер?
   - На том, что нам, пожалуй, пора...
   - Сидеть! - она схватила Политика за локоть. - Скажи, май джестер, а ты рахитом не болел?!
   - Нет... А чего?
   - Ну отчего ты такой худой?
   - Я-то? Я упитанный в меру и сильный тоже.
   - Сильный? А насколько?
   - Тысячу от пола отожмусь...
   - Тысячу... М-м... А вес какой?
   - Да что ты ещё меня щипаешь!?
   - Мышцы проверяю! Как со зрением, наследственных заболеваний не наблюдается?
   - Зачем тебе это?
   - Ну... Они, бывает, через годы проявляются...
   - У детей? - подозрительно спросил Политик. Ох, неспроста положили глаз именно на него.
   - Ну... И у внуков тоже...
   - Чего?
   - Я не понимаю, мужчина, вы не хотите побыть моим третьим мужем? Неужели тебе не хочеться кому-то сделать бескорыстно приятное?..
   - Во времена своей юности я уже совершал бескорытсные поступки: бабушек переводил... на счёт в Швейцарии...
   - На счёт в Швейцарии - это несерьёзно. А вот любовь-морковь там, цветы дарить, на руках носить...
   - Почти всех женщин сначала носят на руках, но некоторые пересаживаются на шею, - вздохнул Политик.
   - Ну это ещё кто на чьей шее посидит. А вот разделить крышу до конца жизни - это смелый ход...
   - Ах вот оно что! Отвянь, я на углу сижу! - для вящей убедительности он показал даме язык.
   - А я тебя придвину, поближе...
   Заскрипели о кафель ножки стула, по шее старика прошлась толстая покрытая рябинами рука, и Политик оказался лицом, так сказать, с грудью. Да на плечи легла ещё одна крепкая рука.
   - Правда, ведь хорошо? Ты, голубок, не волнуйся. Будешь как сыр в масле кататься. Домохозяином будешь... Ну если скучно, найму тебе кого-нибудь... Кораблики клеить будешь...
   - С парашютом прыгать... - пропищал Политик и сам удивился своему голосу.
   - Нет, это опасно, май джестер... вдруг он не раскроется...
   - Второй есть...
   - А если и он не раскроется?..
   - Третий...
   - А если и он?.. Как же я буду без тебя детишек растить?..
   - Каких ещё "детишек"?
   - Наших, мальчик мой, наших...
   - А почему ты меня не спрашиваешь, работает ли у меня весь этот аппарат?.. Тот самый, который поработил женщину? Вдруг я уже не мальчик и не мужчина давно?..
   - А зачем, май джестер? - голову Политика сгребли две крепкие ладони и приподняли, дабы заглянуть в его белесые глаза. - Работать он может и недолго, главное - семя! А потом мы в пробирке соединим его с моим и отдадим другой тётке - суррогатной матери. Знаешь, я не в том весе и возрасте, чтобы рожать, а деньги есть - не волнуйся...
   - Лет-то тебе сколько?
   - Я - женщина бальзаковского возраста!
   - Тридцать, что ли?
   - Ну... - замялась блондинка. В её возрасте и обществе принято не упоминать на открытках прошедшие лета, а на торт ставить одну свечку, как в церкви. - Немного больше...
   - Тогда ты не бальзаковская женщина... бальзаковский возраст - это временной отрезок между тем, когда на днерожденном торте тридцать и тридцать одна свечка. А не тридцать и далее!..
   - Какая тебе разница? - возмутилась блондинка. - Сам-то не первой свежести... А туда же. В регистри офис пойдём, никто разницы и не заметит. Тебя где надо подкрасим, где надо подтянем, где надо подправим, совсем лишнее отрежем...
   - Я что-то не понял, мне будто мафиози сделали предложение?
   - Это ещё почему "будто мафиози"?
   - А только они делают предложение, от которого не могут отказаться.
   - Можно сказать и так: отказа я не принимаю... Ты разобьёшь моё сердце и поломаешь руки-ноги...
   Стоило немалых усилий Политику, чтобы освободиться от этих жарких объятий, да выразить ярость на лице.
   - Ещё чего! Жениться! Детей ей! Ишь ты! Чего ещй?! Детей ей!!! - его так переполняли эмоции, что он всё время повторялся. - Das fehlte noch! Kinder fЭr Du! What next?! Children for You!..
   - Так ты не хочешь в регистри офис со мной? - удивилась Джоанна Валентиновна. - Так, быстро сейчас и пойдём, дорку ничего не скажем, всё равно он мне не муж...
   - А не то? - дерзко спросил Политик.
   - А не то сейчас пойду в милицию и подам заявление, что ты пытался меня изнасиловать!
   - Шиш тебе! Который год на успокоительных! - и суул фигу прямо под нос Джоанны.
   - А ты не волнуйся, май джестер, я за тебя всё сама сделаю! - успокоила его блондинка. - Я даже добровольное признание в милицию за тебя напишу!
   - М-м-м-ышь компьютерная, с шариком потому что в сто двадцать килограмм весом!..
   - Вермин'с кид! Вот только про что, так про жировые клетки и их количество. Больше ни про что говорить не можете! Брезгливые!
   - Ну так если это бросается в глаза?!
   - Чего? - и она так выпучила глаза да контактные линзы так и шлёпнулись на кафель. Шлёп и шлёп! - Я тебя вижу, только хуже... Но расписаться смогу и вслепую...
   - What a zДnkisches Weib! - тут Политик разразился такой тирадой слов из недетского и неженского лексиконов, какую было бы очень опасно употреблять во время дебатов в прямом эфире - у цензурщика палец бы на ноте "си" отсох.
   Эта тирада не могла не привлечь к себе внимания. Всё кафе замерло. Официанты так и застыли с подносами на руках. Заглох магнитофон. В полёте замерла рыжая, куда её запустил Художник. Педагог окончательно повис на партнёрше, а его ноги так и болтались над полом. Пятеро эрункийских националистов как один повернули головы в сторону алькова.
   - Ты гляди! - сказал один другому. - Этот русский суток на девяносто исправительных работ наговорил...
   - Да ещё при женщине!
   Пятеро стульев отодвинулось, заскрипело двадцать ножек о кафель, десять армейских ботинок прошлёпало до алькова.
   - Любезнейший, вы почему выражаетесь? - поинтересовался наклоняясь к Политику один из националистов.
   - А в чём, собственно, дело? Любезнейший... - передразнил его старик.
   - А в том, что согласно распоряжению 01/03-08 Эрункийской Национальной Республики от вчерашнего числа, ругаться строго запрещено Президентом этой самой Республики...
   - А это кто? Президент этот ваш?
   - Кореш мой! В детский сад вместе ходили.
   - Всем и везде запретил?
   - Да...
   - А если я, к примеру, уроню дома кирпич себе на ногу и захочу...
   - Потерпите, - сказал другой эрунк.
   - И what is the penalty?
   - Двести убитых ежей!
   - Давайте ружьё и показывайте где ежи.
   - Ты не понял дядя...
   - Тогда давайте ружьё и я вас расстреляю, и потом ещё сто девяносто пять таких же ёжиков пойду искать...
   Эрунки переглянулись. Уж не псих ли, не видит к чему, всё ведёт. Схватили Политика за воротник да подняли.
   - Ты придурок или притворяешься?
   - Претворяюсь, аки дверь...
   - Лады, лечить будем...
   Дали пощёчину... Кулаком... Оправил Политик щёку, проверил зубы, да и двинул сразу всем пятерым с размаху одной ногой. Ромашкой расположились эрунки на кафельном полу, местами уже потрескавшемся.
   - Тьфу, какая гадость, - произнёс Политик и пошёл к выходу. Хотел плюнуть прямо на пол, да сдержался и добежал до плевательницы. Стоит заметить, дорогому читателю, что всё это время кафе так и находилось в оцепенении. Первой в себя пришла Джоанна Валентиновна.
   - Первым у нас будет мальчик, - сказала она, да подвигала челюстью, уж не свело ли от шока да не переместился ли оттого калоген.
   - Облом, тётя, мы уходим... Адью! Эй, слезайте с баб, прошу прощения за каламбур, валим отсюда...
   - Ну как бы... - неловко сказал Учёный. - Спасибо за... - тут пришлось ему глянуть на небо за витриной, дело шло к вечеру, - ужин... До свиданья...
   Нашего героя поставили на землю и пнули слегка, в качестве начального импульса. Художник и Коммунист-Атеист поставили дам на пол, как умели поцеловали им ручки и последовали за Политиком. Никто не заметил, как один из эрунков пришёл в себя, достал рацию и вызвал подмогу...
   Она-то и встретила наших путешественников прицелами автоматов Калашникова.
   - Руки... вверх!.. - скомандовал главный.
   - Чего? - спросил Художник.
   - Руки, я сказал, руки... А то башку прострелить не представит труда...
   Десять рук вздымилось в воздух.
   - На выход!
   Пошли...
   На выходе Политик заметил потрёпанный плакат, где расместилась милицейская машина с милиционером в больших тёмных очках. А под ним значилось: "Esli popali vy v bedu - zvonite srochno: zero two..."
   - Ipsa! - закричал Политик. - Эй, любезнейший, - обратился он к прохожему. - Не одолжите мобилу ментов вызвать!
   Но эрунки так передёрнули затворы да недвусмысленно направили дула на прохожего, тот и побежал прочь.
   Политик огорчился. Глянул на кортеж, на Педагога, Учёного, Художника (Атеиста он как водиться не заметил). Он же вёл их в Мир, чтобы доказать свою правоту и к чему это привело?.. И тут его вдруг прорвало. Он... заплакал...
   - Мужики, если можете: простите меня, ладно?.. - сквозь слёзы повторял он. - Я же скотина, я понимаю, и Мир у меня скотский, и эти эрунки, я же служил с ними... только тогда в Туруханском крае они были добрые и никакие буквально... с утра до вечера... дал ихнему Ваньке пол-литру и лепи чё из него хошь, хоть кривого, хоть горбатого...
   - Да что вы себя корите?.. - удивился Педагог. - Не такой уж вы и плохой...
   - Ведь ты не понимаешь, я - бесчувственный, Учителка! У меня даже нервы все из зубов удалены!.. Все от меня отказались там, в Застенном Мире. Все. Друзья меня вытащить не захотели. Какие же они после этого друзья?! Жена у меня была... Была, представляешь, настоящая, детей хотела, а мне всё некогда было. И она меня за это пилила, а я её нежно за это звал: "Seghetta ты мой!" Все меня кинули, - горько заключил старик бессильно свесив голову. - Всем оказалось выгодно моё помещение в bedlam... И вот я себе тут такое и нажил!.. Да aber wo я прав... такую pappa заварил!..
   - Ну чего вы, Политик... Ну ведут куда-то!..
   - Куда-то? Убивать ведут, вот что!
   - К-как убивать? - вскочил Коммунист-Атеист. - Куда?
   - Разговорчики... - гаркнул на него эрунк. - Куда надо, туда и ведём...
   - Но за что?!..
   - Прокурор объяснит за что...
   - Вы нас и к прокурору отведёте? - удивился Атеист.
   - Я - прокурор! - гаркнул другой эрунк...
   Привели их к длинной старой выщербленной стенке. На которой висели таблички: "У этой стены стоял Зельберман Абрам Моисеевич (1876 - 1937)", "Здесь стоял Калугин Иван Карлович (1903 - 1937)", "Здесь стоял недолгие десять минут Вагнер Карл Иосифович (1893 - 1937)" и всё в таком вот мрачном духе. Из-под стены пробивался ручеёк, на него указывала стрелка стене и над ней кто-то начеркал углём:
   Ты какая-то чудесная,
   Потому что в робе я,
   Здравствуй, замкнутая моя,
   Ты, клаустрофобия!
   - Ну, слава Богу, я уж думал: реальность!.. - вдруг появился Голос, да и исчез тут же.
   Наших путешественников поставили к стенке и начали суд. Короткий и беспощадный. Заслушали свидетелей. Тут же сняли побои. Тут же зачитали и приговор:
   - Согласно решению справедливого суда Эрункийской Национальной Республики (ЭНР) от сего числа сего года пятеро граждан непонятной русской национальности приговариваются к высшей мере: смертной казни. Приговор окончательный и будет приведён в исполнение немедленно... Ну, начинайте...
   Трое коричневых надели карнавальные маски ежей, вышли на исходные позиции, передёрнули затворы автоматов. Солнце уже скрылось наполовину за небоскрёбами и показывало лишь свои красные лучики, освещая верх стены да головы наших героев.
   - О-они же нас не убьют. У н-них же пули ненастоящие, - суетился Коммунист-Атеист.
   - В моём Мире подделок не бывает, однозначно, - гордо сказал Политик сквозь слёзы. - Biz же жрали хорошую жратву, пили отличное пойло и нас чуть не трахнули толстенные бабы. And after этого пули у них фуфельные?!
   - Тогда мы пропали, - констатировал очевидную истину Педагог.
   - Ну... - вздохнул Кома. - Дождался, наконец... День смерти... Как говорили пилоты-камикадзе, Царствие им Небесное (ум. 1945): если я умру, то в компании... Педагог, Царствие тебе Небесное, знай, я всегда относился к тебе как к сыну.
   - Но вы меня знаете всего-то пару часов! - возмутился Педагог.
   - Но знай, все эти пару часов я относился к тебе как к сыну.
   - Слушайте, Политик, - задумался Учёный. - А у вас точно нет архитектора?
   - Нет...
   - Жаль, а то бы устроили флуктуацию... Ну вдруг у них троих осечка выйдет?.. Ну, нам же может, в конце концов повезти?
   - No, тут не повезёт... - вытирая слёзы сказал Политик. - Везение - это идти по одной из рельс одноколейки навстречу поезду и, перескочив на другую рельсу, остаться в живых...
   - К-как же они нас убьют? - заикался Коммунист-Атеист.
   - Как всех остальных... На курок и adias!
   - Политик, да вы что? С ума сошли?
   - На себя guardare!
   - Сейчас речь не обо мне... Т-точ-нее и обо мне тоже... Нас нельзя убивать... Пусть вас прибьют, но нас же не за что...
   - За компанию!..
   Из Политика вдруг полезли все неприличные слова, что он только знал, причём в прямом хронологическом порядке. Сначала вылезло тяжёлое детство, за ним юность, куда затесалось несколько вполне цензурных слов: "будь любезен", "сударь" - от дружбы с профессорами филологии, "заоблачная сила тока" и "перегоревший троллей" - от ФЗУ, а затем пошли слова, заимствованные из обихода старшины, лейтенанта, капитана, подполковника и генерал-лейтенанта... и уж под конец явились нехорошие слова из запасов Вари-Твари и Санитаров... И под конец он просто завыл... вой тот был дик, ужасен и громок... И вдруг начал Мир его плавиться как на целлулоидной плёнке. Полезли дыры, всплыли из ниоткуда белые пятна, поползли цвета воронками... Мир вдруг исчез и стояли они отныне посреди политиковой палаты, недоумённо глядя на неправильный триколор...
   - О! то, что нужно! - поднял плитик палец.
   Все тяжко вздохнули. Осмотрелись. Эрунков рядом не наблюдалось. Никто не пропал.
   - Политик, ваш Мир, пожалуй, был безумнее остальных, - вытирая рукавом пот со лба сказал Педагог.
   - У вас есть мера безумия? - заинтересовался Учёный. - По мне так безумие дискретно, либо оно есть, либо его нет.
   - Но ведь никто так не сконструировал и не вмонтировал в свой Мир столько ненависти и зла к себе же...
   - И ещё: сам же не принимал свой Мир, сам же не знал как от него избавиться, - вставил Художник. - А лишь вёл на поиски, авось всё само и случиться...
   - Ну, я не недоволен своим миром, я с ним не конфликтую, просто он сам по себе такой, слегка агрессивный. Ну, слегка... Но порезвились знатно, правда, Кома, - он дружески похлопал Атеиста по спине.
   - Правда, - вздохнул Коммунист. - Истинная правда... Только с надгробием меня опять обманули... Не знаю, жаль мне этого обмана или нет...
   В дверь быстро постучали, как автоматной очередью прошлись.
   - Это эрунки? - перепугался Педагог.
   - Эй, Политик, ве'р исщ да? - раздался голос одного из Санитаров. Тут же дверь и открылась.
   - Ага... - развёл руками другой санитар. - Битый час вас ищем. На обед не явились, голодные поди, так теперь ещё и на прогулку...
   - Нет, нас покормили, - ответил Художник.
   - И то ладно, эльфы с орками вас покормили... Собирайте манатки и на прогулку... Пока вашего отсутствия Доктор не заметил...
   - Ох, и влетит нам, если заметил...
  
   А-ля картофель. (франц.)
   Через тернии к звёздам!.. (лат.)
   То, что надо! (лат.)
   Цезарь перед Рубиконом. (лат.)
   Жребий брошен! (лат.)
   Цезарь по ту сторону Рубикона! (лат.)
   Не плачь!.. Жизнь - красивая и клёвая штука! (англ.)
   Вот (англ.) шальная баба! (нем.)
   Лобзик. (ит.)
   Каша. (ит.)
   Кто там? (искаж. нем.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"