Аннотация: Второй рассказ о начитанном дьяволе и его неудачнике-клиенте.
Макс Квант
Нечётный год
Ваше счастливое число - 232431652234754. Ищите его повсюду.
Закон Мэрфи
Жизнь, как известно: полоса белая, полоса чёрная. Только у меня эти полосы уж больно ровные и отточенные, будто слесарь их какой-то делал. Нет никакой расплывчатости. Год везёт, год не везёт. И почему-то везёт в год с нечётным номером, а не везёт - с чётным. Так уж вышло. Родился я нечётный год. В школу пошёл в чётный. Закончил школу и поступил (неудачно поступил) в чётный. Так уж получается у меня. Чёт и нечет, вот они и чередуются. Год везения с годом невезения...
Я провожал чётный год один в своей комнатке в общежитии научно-исследовательского института генетики и цитологии (правда, по совместительству ещё парочки институтов), в котором я и работал. И ждал я самого страшного. Потому что чётный год никак не мог закончиться хорошо. Что-то плохое должно было произойти. Я это просто чувствовал!
Работал телевизор. Небольшой такой, четырнадцать дюймов. В телевизоре говорил свою новогоднюю речь наш президент. Он несколько раз запинался и начинал сначала. Несколько раз путал фамилии и переставлял буквы в фамилиях президентов Татарстана и Башкирии. Да, фамилии у них и вправду сложные.
- Что? - спросил я его устало, натягивая галстук. - Тоже год невезения?
Конечно. Он в этом году еле избежал импичмента, всей страной защищали от собственного парламента.
- Ну, ничего, будет и на нашей улице праздник. Будет ещё у нас небо в алмазах.
Я достал из холодильника бутылку шампанского и поставил её на стол. Вот тогда и запахло праздником. Шампанское, пара апельсинов уже отогрелась от зимнего воздуха. Даже ёлочные ветки в трёхлитровой банке стоит. Стол был накрыт скромно. Один всё есть буду. Что приготовил, то и съем. Вряд ли завалятся Глеб с Лариской. Я их и не приглашал. Ну, мало ли чего случится? Они люди такие, не пригласишь - придут, пригласишь - придут тем более, скажешь чтобы не приходили - придут, осторожно поинтересовавшись, можно ли. Хотя нет, должен был начаться нечётный год. Может и заваляться. Но надеюсь, моя судьба не рассчитывает на маму с бабушкой. Должно же мне в этом году везти или нет? Вряд ли придёт Верка. Хотя у неё ещё есть три минуты, чтобы и без того порченный год стал вообще невыносимым. Хотя нет, Верка не настолько в меня по уши влюблена, чтобы переться под Новый Год через весь город. Хотя... Чем чёрт не шутит...
Нет, ну если мне не везёт в чётные года, есть, видимо, такие которым как раз в это время патологически везёт. А есть такие которым не везёт в года кратные трём, четырём... Должны быть, во всяком случае. А есть и которым не везёт в простые года... Вот бы быть таким... Раз в десять или в пять лет. А не каждый год!
За этими мыслями я и не заметил, как на экране появились куранты. А президент сказал своё: "С Новым Годом!" или "Поехали!" Так у нас говорит президент. Я быстро достал фужер. Из всех четырёх, что были. Два я умудрился разбить в этом году. Я протёр его от пыли. Сказать честно, я просто сдул пыль, а которая была очень уж заметно стёр рукавом свитера.
Шесть ударов! Куранты пробили шесть ударов!
Я сорвал с бутылки фольгу и начал раскручивать "уздечку" одной рукой. Зажав бутылку другой рукой и в той же руке держа фужер за ножку между мизинцем и безымянным. Пробка выстрелила... И я услышал звон стекла. Сколько раз говорил себе не делать несколько дел одновременно. Фужер, Влекомый законом всемирного тяготения (хоть так и не говорят), упал на пол и разбился. А шампанское пеной полилось на ковёр. Его потом мыть. Причём именно мне. Никого больше здесь не живёт.
- Чёрт, - сказал я и прозвенел двенадцатый удар наших замечательных набашенных часов. Потом взял бутылку и выпил шампанское прямо из горлышка. Искрящееся шампанское как раз сделало своими искрами нехорошее дело. Неприятное ощущение. В горле жжение, будто что-то страшно ядовитое выпил. Из глаз пошли слёзы. - Сделал себе праздник, - я сделал жест зеркалу, будто чокнулся сам с собой. - С Новым Годом, Киря! - я снова отхлебнул из бутылки и только тут заметил, что за спиной кто-то стоит. Я осторожно обернулся. И чуть не уронил бутылку. Медленно проглотил шампанское и поставил бутылку на стол, предварительно посмотрев содержания в той алкоголя. Нормальное шампанское. Девять градусов. Даже очень слабое. Я зажмурился, помотал головой. Он стоял передо мной. Нет, я от такого поворота событий был бы рад и маме с бабушкой и даже Вере в придачу (хоть и представляю, что три этих женщины в одной моей комнате - это нечто несравненно ураганоподобное). Я бы даже обрадовался Глебу с Лариской, которые шли-шли под Новый год поздравить их одинокого друга к нему в общежитие, да и не дошли до Нового года. Я бы обрадовался ещё паре человек, включая недавно поругавшуюся со мной кастеляншу, но это было самое невообразимое.
Это был чёрт. С копытами, с рыльцем, с хвостом, с чёрной шерстью. Обыкновенный чёрт. Прямо с картины какого-нибудь Гойи. Только он почему-то держал в лапе фужер, в котором булькало шампанское. Вид у чёрта был самый что ни на есть удивлённый. Думаю, что у меня не лучший.
Чёрт оторопело смотрел на меня. Я смотрел на чёрта.
- Новый Год порядочно не дадут встретить, - наконец недовольно сказал он.
- Что? - спросил я. Оказалось, что он ещё умеет разговаривать. И не на какой-нибудь латыни или чем-нибудь ещё вымершем, а на вполне человеческом языке.
- Чего ты звал-то меня под Новый Год? Отдохнуть нормально не дадут. Ну, хоть бы годик. Ну, хоть бы раз в год. Нет, надо им, надо. Отрывать чёрта от отдыха и на выполнение своих обязанностей кидать...
- Не понял.
- Та-ак. Дядя не понимает, - чёрт залпом выпил шампанское и занюхал хвостом. Это который у них ещё с кисточкой на конце. - Ты вызвал меня под двенадцатый удар часов? Так. Ты позвал меня по имени. Так?
- Да? - удивился я. За этими всеми удивлениями, я уже позабыл, что было минуту назад. А тот самый случай для меня уже случился под прошлый Новый год или ещё лучше, много лет назад. Вот такие порой выкидывает память финты.
- Да, - утвердительно ответил он и тут же сменил тон. - Чего надо? Душа мне твоя не нужна. На это особый ритуал нужен.
- А что тогда?
- Только под Новый Год черти как волшебные феи, хоть их и не существует...
- А сам-то ты существуешь?
- Можешь пощупать.
Я осторожно потрогал чёрта. Шерсть у него была жёсткая. Как у бульдога.
- Пощупал?
- Да, - ответил я и отошёл от чёрта. Вот тогда-то я убедился, что чёрт настоящий, а шампанское было вполне нормальное.
- Так вот, только под Новый Год мы, черти, как волшебные феи исполняем желания...
- За так?
- Да, бесплатно. Абсолютно. Магия у этого праздника особая.
- Но Новый Год - это условность!
- Ну и что. У меня коллега есть, иудаист, его осенью вызывают. Ничего, терпит.
- А чем тогда хороша условность? Чем она, Новый год то есть, то есть ночь новогодняя, отличается от прочих дней?
Чёрт задумался, он похоже сам не задумывался над этим вопросом.
- Знаешь, что... Рассказывали мне лет этак шестьсот назад почему так пошло, да я забыл. Так что не будем напрягать мою немолодую память, да и твоё мышление тоже. Просто поверь, что есть какая-то магия, пониманию простого чёрта недоступная... а про человека я вообще не говорю.
- П-понятно... А... Я... ты... как это?..
- Что?
- Как ты того?..
- Желания?
- Да.
- Спокойно. Только умоляю никаких влюблений масс. Был тут у меня один такой тип. Никаких президентских и других гонок, и никаких убийств. Остальное можно.
- А убивать почему не можешь?
- Могу. Могу по-всякому. Даже расстрел демонстрации, чтобы как несчастный случай выглядел, но... Но в Новый Год нет никакого настроения портить себе праздник. Нет, ты конечно, можешь заказать, но я тебе, честное чертовское, не советую... Ну, давай, что там у тебя накопилось?
Я посмотрел на фужер, на разлитое шампанское. Чего же у меня к судьбе накопилось-то?
- Ясно, - понял он моё положение. - Никакого везения, - я кивнул.
- То есть, я хотел, что бы, - начал было я. - Всегда был нечётный год!
- А с чего так?
- В нечётный год мне везёт!
- Да?
- Да.
- Хорошо. Теперь всегда у тебя будет нечётный год. Договорились.
Чёрт исчез.
- И всё? - спросил я.
- А ты чего хотел? - донеслось откуда-то сверху. Хотя по идее должно было снизу. - Каплю крови и всякие там взмахи палочки?
- Ну, что-то в этом роде.
- Нет, парень, всё делается именно так!.. Кстати совсем забыл, - со стола исчез фужер чёрта. - Удачи! - иронически заметил он. Причём здесь была ирония?
Я достал другой фужер, протёр его уже полотенцем и допил шампанское. Потом сел на кровать и стал думать. Чего же это такое было-то? Нет, больше ко мне никто не являлся.
Глеб и Лариска, как я и ожидал, не пришли. Не пришла даже Верка. Начало везти. Катастрофически везти!
Так я прожил до апреля. Глеб иногда заходил ко мне, жаловался на Лариску. Видимо, ему везёт в чётные года. Но к марту он с ней помирился, точнее они помирились. Может у него это по месяцам? С расписанием. Январь: "Мы дружим". Февраль: "Ссоримся". Март: "Расходимся". Апрель: "Сходимся". И так далее... На всю оставшуюся жизнь. Верка так и не заявлялась. Вот везение. Зато на работе дела шли, когда как. Видимо чёрт не распространял везение на работу. А было бы неплохо.
И вот в один такой день "когда как", мне надоело сидеть в обед со своим зависшим компьютером, я оставил его перезагружаться, и пошёл на улицу. Нечего общаться с некстати зависшим компьютером. Да к тому же зависшим на самом интересном месте, без права сохраниться и с просьбой восстановить всё с довольно далёкого места.
Светило солнышко, пели птички, таял снег, журчали ручейки. В общем, хорошо было так, что у меня аж голова заболела. Я сел на скамейку. Расстегнул воротник и принялся загорать. Верней не загорать, а проявлять веснушки. Я развалился на скамейке и раскинул руки (на руках веснушки тоже могли проявиться). И с чего это вдруг я открыл глаза и увидел её. Вообще-то случай вещь великая, хоть я в него и не верю. Но всё же! По какому-то случаю я вышел из института и присел на эту самую и не на какую-нибудь лавочку. И именно в этот момент я открыл глаза. А ведь мог и не заметить её даже на горизонте или она могла уже пройти мимо не заметив какого-то сумасшедшего или пьяного изображавшего Иисуса Христа на лавочке.
Она шла с букетом жёлтых цветов. "Мастер и Маргарита", - подумал я тогда. Её чёрные волосы светились в лучах апрельского солнца и даже были они немного рыжеваты от этого света. У неё голубые-голубые глаза, как небо. Тонкие брови и томные губы. И очаровательный носик.
Я сначала положил руки на колени, выпрямился. Она приближалась. Шла лёгкой походкой, взгляд прямо перед собой. Задумалась. Всегда, почему-то мне были интересны задумчивые девушки. К примеру, идёт какая-нибудь, стараясь сдержать улыбку, взгляд упирает в зёмлю. Другой бы подумал: "Чокнутая, какая-то!" А мне интересно. И даже весело. Человеку радостно. Тоже и с задумчивыми. Обычно кто-нибудь смотрит по сторонам, разглядывая каждого встречного и оценивая его, примеряясь. А она же была погружена в какой-то свой собственный мир и в том мире среди своих дум и пребывала, одновременно несу куда-то эти булгаковские жёлтые цветы.
Я встал прямо перед ней и стал ждать. Она остановилась в метре от меня, подняла голову и подняла свои голубые-голубые глаза как озёра. Я почти на голову выше её. (Это уже я примериваюсь.) Озёра голубые-голубые, чистые, нежные смотрели на меня. Она постояла немного, потом вдруг быстро заморгала.
- Девушка, - начал разговор я, - а вам не кажется, что всё это напоминает какое-то классическое произведение?
- "Мастер и Маргарита"? - сразу спросила она, перестав моргать. И хорошо, а то голубые-голубые озёра появлялись и исчезали как на экране кинотеатра с медлительным киномехаником.
Я кивнул, удивившись её проницательности.
- То что я несу жёлтые цветы, ещё не значит, что меня зовут Маргарита, - с важным видом произнесла она.
- А как тогда вас зовут? - наивно спросил я.
Она секунду подумала, а потом ответила:
- Лида.
- А как вы думаете, зовут меня?
Она ещё раз призадумалась, даже задержав свой милый пальчик у губ.
- Кирилл, наверное, - ответила она.
- Почему? - я попытался скрыть удивление, но видимо не вышло.
- Самое неподходящее для вас имя.
- Да? Никогда бы не подумал. Вообще-то родители хотели меня назвать Кириллом.
- Почему вы решили, что хотели?
- Не хотели бы, не назвали бы.
Она улыбнулась. И тут я впервые увидел её белозубую улыбку. Что-что, а улыбаться она умеет. Хотя зубки-то были немного неровные, но это неважно.
- И что вы делаете? - спросил я.
- Сейчас или вообще?
- Сейчас и вообще.
- Сейчас иду из оранжереи домой. А вообще я там работаю.
- Дома?
- В оранжерее.
- А... А то я испугался...
- Чего?
- Ну, я думаю скучно дома работать.
- Отнюдь нет. Скучно, когда ты не на своём месте.
- Это точно.
И тут я понял, что "компутер" мой давно без меня скучает, хоть и не заслуживает к себе такого пристального внимания, что уже пора идти в свой НИИГиЦ, что обед должен закончится. Я решил плюнуть на всё это и потерять ход времени. Есть у меня такая привычка, чтобы потерять ход времени, я снимаю часы с левой руки и надеваю их на правую. Так легче. Смотришь на левую руку по привычке, а часы правой. Так реже смотришь на эти проклятые ходики, даже не наблюдаешь их. Счастливые часов не наблюдают.
Я уже потянул правую руку к ремешку часов, и она заметила мой жест. Она посмотрела на свои часы и тут же её брови удивлённо поднялись чуть ли не до волос. Я заметил, что кольца у неё нет. Это было хорошо. Не люблю разрушать ячейки общества. Чёрт, я опять примериваюсь!
- Знаете что, Кирилл, - сказала она быстро, - пойду-ка я лучше домой.
- Давайте я вас провожу, - с радостью ответил я.
- Нет, лучше не надо. Обед и так скоро закончится, а вам, я вижу тоже на работу надо.
- Пусть с ней с этой работой.
- Что?
- Что?
- Что с работой?
- Пусть. Старинная программистская присказка.
- Так я и знала.
- Что?
- Вы - программист.
- Ну и что... Хотя как вы догадались? Это где-то написано?!
- Можно вас отличить. Со времён Привалова вы никак не изменились... Ладно, заболталась я с вами. Пойду, - она уже собралась уходить, но я остановил её.
- Может, как-нибудь ещё поговорим? - я сделал самое наивное лицо, какое могу. Говорят, женщинам это нравится.
- Может, - сказала она и посмотрела на меня как мать. И было такое ощущение, что мне пять лет, и она большая-большая. Дитятко-то я малое.
- Тогда как мне вас найти?
- Ладно, Кирилл, думаю, вы точно от меня не отстанете, - сказала она и достала ручку. Я протянул руку. Она секунду колебалась, а потом записала свой номер телефона на руке. Было щекотно и приятно. - Я приписала ещё и имя. Ну, мало ли что... Я побежала...
- Давайте я вас провожу.
- Я...
- Совсем чуточку...
- Не надо, - настойчиво ответила она, даже создалось впечатление, что вот-вот и потеряет терпение.
- Ладно, не буду.
- До свидания, Кирилл.
- Да встречи, Лида.
Она побежала куда-то из парка. Я долго смотрел ей вслед. И даже когда она скрылась за акациями. Я посмотрел на ладонь. Она пахла её духами.
Я ещё постоял несколько минут. Потом посмотрел на часы и полетел на работу. Именно полетел, ибо отныне у меня были крылья.
Вечером я позвонил Лиде. Конечно, она меня узнала. Я спросил, что она делает вечером. Она сказала, что вечер её распланирован (скрыла правда как, да я и не допытывался), а вот на следующий день она свободна. Я попросился погулять. Она согласилась, взяв с меня обещание, что я не буду занудой.
- Когда же это я был занудой? - удивился я.
- А сегодня. Минут пять меня держали в парке.
- Бывает иногда... Просто вы мне очень, очень понравились.
- Я заметила. И часто с вами бывает так?
- Не очень. Раз в три-четыре тысячи лет.
- Значит, у меня ещё есть время. Целых три тысячи девятьсот девяносто девять лет и триста шестьдесят четыре дня, как бы вы и сказали.
- Совершенно верно, но замечу, что я этого не говорил.
- Ну что ж, до завтра, Кирилл.
- До свидания, Лидочка.
Она ещё немного подумала, а потом повесила трубку.
Я ещё некоторое время стоял так с трубкой и слушал короткие гудки. Казалось, в этих гудках была она...
- Кирилл, - услышал я голос вахтёрши тёти Оли, - не влюбился ли ты?
Я очнулся и положил трубку.
- Что? - спросил я, будто ни в чём не бывало.
- Не влюбился ли ты?
- Оче-е-ень может быть, - ответил я и пошёл к себе в комнату.
Часов в девять вечера нелёгкая принесла Верку. Я напоил её чаем с баранками и стал слушать её бредни. И о том как у них в Университете плохо со стипендией, и как какой-то Игорь побил какого-то Юрку, как кто-то обкурившись гашиша полез на опору ЛЭП и его потом снимали три пожарные команды и о том как безумно она меня любит. Господи, другой бы на моём месте давно бы эту Верку за порог не пускал. А я нет же, пускаю, чаем с баранками пою, разрешаю слушать её бредни. Наверное я, или гуманист, или я её люблю, что полностью исключено. Такие не в моём вкусе. Может, мне к ней наведаться? Пусть она меня чаем поит, хотя не стоит. Возомнит ещё чего о себе.
Без двадцати одиннадцать, я напомнил ей, что скоро пора уходить. Она опомнилась как ото сна. Встала. Медленно оделась. Я спокойно наблюдал за ней. Без пяти она уже полностью собралась и побежала к двери. Потом вдруг о чём-то вспомнила и подбежала ко мне. Она попыталась поцеловать меня в губы на прощание, но я выпрямился, поэтому она попала в подбородок. Всё-таки на две головы меня ниже.
- Жди, любимый, - сказала она тихо, - на днях я забегу, только жди.
- Вот этого, пожалуйста, не надо.
- Надо, - она захлопнула за собой дверь.
Нет, я конечно мог бы проводить дивчину. В такой-то час бродить по улицам одинокой девице - приманка для озабоченного маньяка... Но если представить, что Верка своими короткими ножками покроет расстояние до своего дома за полминуты (практически напротив моих окон её дом), вся романтика тут же и пропадает.
Я стёр с подбородка губную помаду, скажу вам, безвкусно подобранную, и закрыл дверь на замок.
Всё-таки она недостаточно меня любит. Иная на её месте давно бы научилась прыгать с шестом, а не целовала подпрыгивая. Хотя нет, подвиги были на стороне рыцарей. Прекрасные дамы подвигов не делают... Хотя в последнее время такие прекрасные дамы пошли. "Мерседес" на ходу остановит, с шестом научится прыгать.
Надо бы ей кого-нибудь найти. А то с ней никакой личной жизни... Жаль Глеб с Лариской помирился. Глеб бы ей понравился... Жаль все братья поженились... Даже двоюродные... Да, люди встречаются, люди влюбляются, женятся, мне повезло в этом так, что просто беда... Хотя заниматься кройкой и шитьём душ человеческих - не мой профиль. Но, пожалуй, придётся. Ради собственной же безопасности. А то боюсь же её как маму, готовую оставить без сладкого. Надо будет найти какого-нибудь на себя похожего (Хотя где ещё отыщешь такого красавца?), отмыть его и подсунуть Верке. Тихо так. Незаметно. Чтобы потом пришла и начала кается. Только надо это сделать один раз. Во второй уже не получится. Второй раз такие финты не выходят, да и герои сей любовной драмы начинают замечать режиссёра.
С такими вот мыслями я и лёг спать.
На следующий день светило солнышко. Во всяком случае, так мне показалось. В этот день всё у меня получалось. Или мне так опять же казалось? Даже машина не зависла. В перерыв я вышел в парк и сел на ту самую скамейку, также раскинув руки. Но уже с раскрытыми глазами. Я надеялся, что Лидочка сейчас опять пройдёт домой. Я скажу какая приятная встреча, она обрадуется... Но Лидочка не появилась. Видимо вчера был редкий случай. Вот и не верьте после этого в случаи. Я вернулся в свой институт. Да, наивно было предполагать, что многое в мире циклично. И одна красивая девушка каждый день в одно и то же время несёт домой с работы жёлтые цветы. Случай...
Не знаю, как я только не сбежал с работы. Ещё же шеф как назло приходил, как проверял не сбежал ли. Придумывал же предлоги. То ему сделай, это. Как я дотерпел до вечера, одному Богу ведомо. Или чёрту.
Минут за двадцать до назначенного срока я пришёл к её дому и ждал. Конечно, можно было бы к ней зайти, она бы неодетая, непричесанная, ненакрашенная открыла бы дверь. Посадила бы куда-нибудь на кухню, где оставила бы в гордом одиночестве. А потом оделась бы, причесалась и накрасилась и мы пошли бы гулять. Но нет. Как-то я проявил уже своё занудство и больше не надо. Господи, я опять примериваюсь и даже проигрываю ситуацию. Нет, такая работа перестраивает мышление. Прежде чем нажать на кнопку, нужно сразу знать, а чего там дальше будет. Вот именно в этом месте во мне живёт невыносимый зануда. Знаю всё наперёд.
Ещё пять минут я простоял в подъезде и дал ей ещё минутку на размышление. Потом тихо постучал. Звонка нет. Сразу видно, нет мужчины в доме. Опять при... Молчу-молчу...
Она открыла ненакрашенная, непричесанная, но уже одетая. Она страшно удивилась и посмотрела на часы.
- Да вы прямо как немец, - сказал она, улыбнувшись.
- Я, - ответил я с немецким акцентом.
- Проходите, - сказала она тихим заговорческим голосом. И, как и следовало ожидать, провела меня на кухню, где оставила наедине с чашками и чайником.
- Кирилл, - сказала она мне из комнаты, - наливайте себе чаю.
- Спасибо, не хочу.
- Тогда налейте мне.
- Тогда хочу.
- В смысле?
- Чаю. А вы что подумали?
- Не скажу, - вредным голосом сказала она.
Я налил кипятка в большие чашки с цветочками. Потом пошёл на поиски заварника, обнаруженного мною на верхней полке пустым. Я поставил заварник на место.
- Чай в пакетиках, - догадалась она. - Рядом на полке.
Я заварил чай. Ещё один факт. Человек редко бывает дома. Хотя может и не так. Может, она любит кофе.
Не люблю я чай в пакетиках. Да и кто его любит?
Я ждал её, согреваясь теплом от чашки. Замёрз во дворе, не июль месяц.
Она пришла минут через двадцать Красивая как никогда. Она быстро села на табуретку и придвинула чашку. Потом немного посмотрела на свою чашку. Потом вскочила, чем перепугала меня и достала с полки пакет с печеньем. Она развязала пакет и сказала:
- Угощайтесь, Кирилл.
Потом ещё немного подумала. Снова вскочила. Я уже не перепугался. Она достала с полки вазочку и насыпала туда печенье, а пакет спрятала обратно. Я улыбнулся.
- Я вас совершенно не ждала, - оправдалась она.
- То есть как?
- Не в смысле вообще, а в смысле вовремя.
- Зря. Я человек пунктуальный... Но если хотите, я специально буду приходить попозже, чтобы не заставлять вас торопится, а себя оставлять без вашего приятного общества.
- Не надо.
Мы помолчали немного, допивая остывший чай.
- Чего-то мы не с того начали?
- А с чего мы должны были начать?
- Ну, сначала мы должны были бы прогуляться, а уже потом пить чай.
- Вполне может быть.
Мы допили чай и поднялись. Я взял у неё чашки и помыл их, чему она удивилась.
- А вы хозяйственный, - сказала она, когда я уже вытирал руки.
- Один живу. Привыкнешь делать всё сам.
Мы вышли из дома.
- И куда пойдём? - спросила она, осматривая вечернее небо.
- Для начала перейдём на "ты".
- Давайте. Так всё-таки для начала куда пойдём?
- Прямо.
- Пойдёмте... То есть пойдём прямо.
И мы пошли прямо.
Как оказалось, она работала в оранжерее ботаником (ботаничка, хотя точнее селекционерка), выводила новые сорта цветов. - "Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме... гиацинтов", - сказал я. - "А почему гиацинтов?" - спросила она. - "Мне они нравятся". И она начала рассказывать мне про свою работу. Что выводит она пионы всевозможных цветов. Что пионов уже более сорока видов, а моих любимых гиацинтов оказалось до двух тысяч сортов...
Мы погуляли до десяти часов, а потом я проводил её домой. Домой я возвращался окрылённый. Я пришёл и долго не мог заснуть. Всё думал о ней. Какие у неё глаза, брови, какой очаровательный носик. Самый очаровательный в мире носик. Ни у кого такого нет. Так я пролежал часов до трёх, а потом счастливый заснул.
Снилась мне Верка, почему-то в костюме Валькирии, который на ней смотрелся как-то неуклюже. Кто видел оперу Вагнера, тот меня поймёт. Не видели? Не волнуйтесь, я тоже не видел. Одним словом, эту Валькирию поют певицы, а иногда певцы, комплекции Монтсеррат Кабалье. Поэтому какие-то ремни свисали с миниатюрной Верки и волочились по полу.
Я понял, что Верка-Валькирия будет мстить и если узнает о Лидочке, жить мне остаётся плохо, но недолго. Я решил, что с Веркой надо что-то делать и срочно. Хотя где-то когда-то я уже это решал.
На следующий день я просидел весь в розовых мечтах. Даже полностью отформатировавший сам себя по собственной же воле диск не испортил мне настроения.
Я пошёл домой подпрыгивая. Я спешил к ней, услышать её голос по телефону. Хотя бы голос.
У вахты я увидел Верку. И уже повернул быстро обратно, но тётя Оля меня заметила и сказала:
- Да вот же он!
Я повернул снова домой, в мыслях ругая тётиолину реплику. Саму же вахтёршу ругать не стоит - не заслужила она таких плохих слов. А эти предательские слова просто вырвались, против её воли. В этом я был уверен.
Верка быстренько отдала свой студенческий тёте Оле и пошла за мной.
- Ну и где ты вчера был? - спросила она, семеня за мной.
- Тебе-то какое дело? - грубо ответил я. Может, обидится на меня и уйти. Но она не уходила.
- Нет, ты ответь, где ты вчера был?
Надо что-то быстро придумать.
- У Гоши я был. Мы винт ему форматировали.
- До десяти часов?
- Вирус его поел.
- Ну, слава Богу, а то я уже подумала, не изменяешь ли ты мне с кем.
- А если и изменяю?
- Нет, не можешь. Ты любишь меня. Во всяком случае, Гоша подтвердит...
Так, надо бы Гошу предупредить, а то попадёт обоим. А Верка в гневе страшна. Это как небольшой бешенный ёжик - никому нет спасенья в лесу.
- А если и не люблю, - я открыл дверь комнаты.
- Любишь.
- Вера.
- Что "Вера"? Двадцать лет и два месяца Вера!
- Заходи, - устало ответил я.
Мы зашли.
И всё началось по новой те же бредни, те же поцелуи с подпрыгиванием, те же прощания. Господи, а ведь у нас дальше и не заходило. Я виноват. Я, конечно, понимаю, некрасивых женщин не бывает, но бывают не в моём вкусе. Но она уж сильно навящева. Может она ждёт какой-то инициативы с моей стороны, но мне она совсем не нравится! Совсем. Главное, чтобы она не решила сама инициативу захватить. Тогда придётся защищать амбразуру всеми силами.
Как обычно она ушла в сорок минут одиннадцатого. И тут я вспомнил, что забыл позвонить Лидочке. Мы на сегодня не сговаривались, но просто хотелось услышать её голос. Я натянул тапки и собрался идти, но посмотрел на часы, и моё воспитание сказало мне, что звонить в такую пору может только она. И ей это будет простительно. Я готов говорить с ней хоть до трёх утра под тихий храп тёти Оли, до того времени, как она (Лидочка) заснёт от моего голоса.
Но вот Верка уже стала проблемой номер один.
Решение проблемы пришло через неделю. Ну, слава Богу, а то я уже начал уставать от этого терроризма. Так вот решение прямо пришло в институт. Само. Прямо в соседний отдел.
Как-то к нам в перерыв зашёл человек с чёрными космами и бородой, в свитере. В правой руке он держал гитару.
Я посмотрел на него и понял: вот он - веркин идеал. Решение попросило присесть.
- Садись, - сказал я и достал ему из-под стола табуретку.
- Саша, - представилось оно.
- Кирилл, - ответил я. - С чем пожаловали? - задал я этот вопрос, в голове уже прокручивая всевозможные их с Веркой отношения, вплоть до свадьбы - дальше не загадывал.
- Можно я вам спою?
- Выгнали?
- Надоели.
- Давай.
Пел Саша довольно паршиво, а вот играл мастерски. Я тоже немного поигрывал на гитаре, но вот научился брать пока три аккорда, да и те не с первого раза. Всё пальцы не научился переставлять. А Верка упрашивала меня сыграть. И просто млела, когда я играл, даже плохо. Впрочем иначе я и не умел.
С ним мы подружились. Он оказался биологом, довольно паршивым МНС, эта работа его достала, и он не уволился, только потому, что ничего другого делать не умел. Жил он, как оказалось, недалеко и часто заходил ко мне в гости.
И тут я начал воплощать свой план в жизнь.
Для начала после очередного свидания с Лидой, я пришёл чуть пораньше (пришлось что-то лёгкое соврать), ожидая нового визита Верки. Сегодня она должна была быть попозже. Поздние пары. Я пригласил к себе Сашу. Так, на гитаре поиграть, чаю попить.
Пришлось предварительно уговорить его сбрить бороду. Верка не любит бородатых. Я уговаривал его почти два дня, и он, наконец, сдался. Надеюсь, она не заметит подвоха. На что человек только не пойдёт, чтобы не выглядеть так, как ты ему во всех красках контрастно описываешь.
На тридцать третьей минуте чаепития пришла Верка.
- Как хорошо, что ты пришла, - сказал я ей ласково. - А то тут мы страдаем без женского общества, - я даже помог ей снять пальто.
- Мы? - удивилась она и прошла в комнату. Она посмотрела на Шурика с некоторым недовольством. Испортил такой вечер. Все веркины планы рухнули один за другим как костяшки домино.
- Александр, - сказал он. Вера протянула руку, что бы он её пожал, но он её поцеловал. Верка ойкнула. Я ей руки никогда не целовал. Она посмотрела на меня с укором. Я пожал плечами.
- Посидите пока здесь, - сказал я и взял наполовину полный чайник. - А я пока чай вскипячу, - я пошёл наполнять чайник.
Минуты через три я вернулся. Они сидели по разные стороны стола. Саша буквально пожирал её взглядом, а Верка даже не смотрела в его сторону.
Дело пахнет клафилином, подумал я.
Поставил я чайник на стол и включил его.
- Чего это вы сидите тихо? Саш, а где музыка? - спросил я и тоже сел за стол. Рядом с Сашей.