Аннотация: История о вампирах, но это не Сумерки. Вампиры не герои любовных романов
Темнота сгущается над маленьким городом Фордом. Извилистая узкая дорога из мощеного камня уводит меня с центральных улиц на окраины. Туда, где среди деревьев стоит крепость из серого камня с высокими конусообразными башнями белого цвета.
Туман окутывает старинную достопримечательность, скрывая её во мраке. Каменная дорога обрывается, а лужа от постоянных дождей не позволяет приблизиться незваным гостям. Словно сама природа оберегает людей от этого места, заставляет любопытных повернуть назад.
Один прыжок и я у дубовых ворот, обрамлённых металлом. Посеребрённые кольца в виде человеческих черепов, ручки из костей. Раньше это место принадлежало завоевателям.
Старинный дом - крепость. Не тронутый временем, и совершенно не изменился с тех пор, как началась моя история.
Без единого скрипа ворота открываются. Темнота холла и запах сырости встречают меня.
- Сын мой, с возращением! Как все прошло? - Отец, прячется в ночи.
- Без последствий! Семья Смит погибла при пожаре, - вступаю во мрак.
Окон не так много, но даже те которые есть, закрыты. Наша семья не очень любит яркие лучи солнца. (Зрение падает и охота обычно заканчивается неудачей).
Вслед отцу по лестнице из белого мрамора поднимаюсь на первый этаж. Пусть здесь и горят свечи, но тускло, как и у входных врат.
- Шестьсот лет, не думал, что столько проживу, - говорит отец, толкая двухстворчатую дверь.
Запах пыльных книг и жжёной бумаги. Огонь трещит в камине и переливается в темноте.
- Экономишь на электричестве?
- Ты не забыл, что официально, только завтра в этих стенах появятся наследники.
Кидаю на дубовый письменный стол газету, где на первых страницах "Торонто стар", значиться: "Семья посла доброй воли и его жена известная актриса Голливуда, погибли при пожаре".
- Думал, Долован задержится с нами.
Отец садиться на стул, сделанный из золота и оббитый бархатной тёмно-аллой тканью.
- Ой, да брось, - отмахнулся.
Отец хмуриться, но, не проронив ни слова, закуривает трубку, и пододвигает ко мне хрустальный бокал с тонкой полоской из алмазной крошки.
- Наша романтическая история закончилась ещё тогда, когда я впервые попробовал кровь на вкус.
Улыбаюсь, обнажив клыки.
- Раз мы мертвы, это не значит, что любовь мы не можем испытывать.
От его слов свело челюсть.
- Посмотри на нас с матерью, - кивнул отец. - За годы жизни я многое понял. Найти того, кто будет нести проклятье вечно с тобой, поистине наслаждение.
Вальяжно пройдясь по комнате, и завалился на кожаный диван. Вновь рассматриваю кабинет отца, на стене прибавилось фотографий.
- Неплохо попутешествовали с матерью, - утверждаю, а не спрашиваю.
Краткий кивок.
- Элайза обратила Гилберта, - говорит после того, как выпускает белые клубы дыма.
Отец протягивает бокал.
Ухмыляюсь. И делаю глоток. Холодная кровь, не такая сочная, как свежая. К тому же в ней нет той силы, которую вампир получает, когда высасывает кровь у человека, внутри которого ещё бьётся сердце.
- Неужели все эти сопливые истории о вампирах, подействовали и на него?
Отец недовольно вскинул брови.
- Вернёмся позже к разговору, завтра придет нотариус и зачитает завещание.
Улыбаюсь, оскалив зубы.
- Приятно вновь получить своё же поместье?
- Необычайно, - усталая улыбка скользнула по бледному лицу.
После ого как отец докурил в один глоток осушил бокал и с лёгким звоном поставил на стол, рядом со старинным глобус. Наша семья приобрела его несколько столетий назад. Усмехнулся заметив, что алых флажков стало больше. Так отец отмечает все точки, где обитали наши потомки, порождённые тьмой. Обращённые - люди, которых мы превратили, почти сразу после проклятья, и тех, кого обратили они.
За спиной отца на стене висит карта четырнадцатого века. Столько земель тогда захватила моя семья, прежде чем мы стали монстрами. В нашей власти были люди из разных стран. Ради веселья, мы захватывали территории и вскрывали вены у тех, кто не хотел подчиняться нам. А затем омывались кровью мертвецов, прилюдно пугая врагов. Правда в те времена мы и сами были людьми, может, поэтому природа обратила нас в монстров?
- Как меня зовут теперь? - вскинул брови, внимательно смотря в ярко голубые глаза отца.
- Питер Джеймс.
Повторил за отцом своё новое имя, словно испытывая на вкус. Словно делаю небольшой укус на теле человека, чтобы насладиться страхом.
- Какова цель?
Непонимающий взгляд и в то же время виноватый.
- Я так понимаю, раз ты вызвал меня, это значит, что эти лет пятьдесят я не в свободном плаванье?
Он кивает, а затем легким толчком руки заставляет глобус вращаться.
- Россия, - спокойно сказал он. - Небольшой городок в тайге.
Вопросительно вскидываю брови.
- Несколько семей вампиров уединились там, и до меня стали доходить слухи, что в лесах начали пропадать люди.
- Должен замести следы?
- И уничтожить тех, кто по какой-то причине не в состояние сдерживать голод.
Задумчиво закусил губу. Вампиры и люди теперь живут в мире. Да порой до человечества доносится отголоски нашего существования, но как правило это не несет больших последствий. Отсюда все эти плачевные и раздражающие меня истории о вампирах, о любви монстра и какой-нибудь невинной девушки.
Передернуло от одного воспоминания. Люди не боятся нас. Девушки в восторге и с придыханием ждут вампира, чтобы он обратил её. И порой нарушая кодекс, я с радостью обещаю им это, но вместо обращения, как правило, их всегда ожидает смерть. Отец догадывался об этом, но молчал. Я умею заметать следы, и обычно не оставляю свидетелей.
- Собери вещи, - приказал отец, исподлобья взглянув. - Завтра Питер Джеймс отправляется в Россию, как студент по обмену. Запомни, что в одиннадцатом классе не раскатывают по городу в дорогущей машине и не носят вещи именитых дизайнеров.
- Обязательно говорить с акцентом?
Отец покачал головой.
- По легенде ты наполовину русский, и часто в детстве бывал в России.
Ухмыляюсь.
- В больнице найдёшь Елизавету Смирнову, она поможет с кровью.
Вампиры приспособились. Мы не охотимся. Зачем? Ведь в большинстве пунктах сдачи донорской крои у нас свои "люди". Да, вампиры среди вас. Чувствуем ваше сердцебиение, ощущаем запах и слышим как течет кровь в жилах. Но вы не знаете нас. Большинство легенд о вампирах вымысел. Нас не убивает осиновый кол в сердце, а лишь ненадолго замедляет. Не сильно тревожит огонь, если голова на плечах. Но убить нас возможно. Хотя, наверное, это неверная формулировка. Как убить тех, кто уже мёртв. Скорее всего, просто уничтожить или стереть из истории. Как бы ни было, но я выхожу на охоту. Один из прародителей с которых и началось проклятье.
После небольшого инструктажа монотонным голосом, отец отпускает меня. Может он продолжил бы разглагольствовать, но наступило утро и в колокол у входных дверей настойчиво звонят. Пришел нотариус. Какое счастье, этот дом снова наш.
Не спеша открываю дверь в свою комнату, на четвертом этаже старинного поместья. Здесь пахнет так же, как и пятьдесят лет назад, но не так, когда я был человеком.
Да, я был человеком. Был одним из вас, наверное, поэтому так просто могу приспособиться. Снова ухмылка.
Луч солнца скользит из окна, не боясь, выставил руку на свет. Солнце не опасно для меня, как и для моей семьи и тех, кого мы обратили, если конечно в наших телах достаточно, человеческой крови. Правда днём зрение слабеет. Зато тело не холодное. Поэтому мы ничем не отличаемся от вас. Ну может только тем, что имеем невероятную силу, сверхскорость и усиление всех чувствительных рецептов. А вот те, кого обратили обращённые, как раз и являются тем злом, за которым охочусь я, и им не подвластно то, что доступно прародителям.
Со скрипом открываю шкаф и скидываю в сумку вещи. Затем в тряпичный рюкзак прячу всё оружие, которое может пригодиться: пару старинных мачете, серебряные кинжалы, ритуальную чащу ну и конечно деревянные пули, смоченные освещённой кровью прародителя и пару пистолетов к ним.
Усталым взглядом на прощание окидываю комнату и выхожу, чуть не сбив с ног недавно обращённого Гилберта.
Высокий блондин с зелёными глазами и бледным цветом кожи. Ему снова двадцать пять, и теперь он часть нашей семьи. Он недавно стал вампиром, и пока не полностью набрался сил.
- Как скоро пройдёт невероятное жжение в груди и боль в зубах?
Чуть наклоняясь к нему вглядываюсь в налитые кровью глаза. Они ещё не вернули обыденный цвет.
- Пару дней, мой друг, а затем годы обучения.
Он тяжело вздыхает и с тоской смотрит на тусклый луч света.
- Не стоит делать этого, - понимаю его намеренья.
Гилберт кивает и шатаясь плетётся по широкой и витой лестнице. Внутри появляется воспоминание, где вот так же не спеша я спускался по мраморным ступеням, крепко сжимая руку Элайзы, сопровождая сестру на очередной бал.
Только дома, я вспоминаю, что был человеком. Отгоняю приступ ностальгии и в несколько прыжков преодолеваю лестницу.
Половицы скрипят под ногами. Неспешна прошёл зал, где когда-то собирались графы и короли, направился к библиотеке. Немного медлю перед входом услышав звук знакомой сердцу мелодии. Мама снова играет, как давно не слышал её музыки.
Тихо, чтобы не потревожить заглядываю в полукруглый зал. Полы покрыты коврами, привезёнными откуда-то с востока, на больших окнах тёмные хлопчатые занавески, по стенам книжные шкафы полностью забитых книгами разных народов и веков.
Мама в своём дневном бежевом платье, с тёмными и шелковистыми волосами, аккуратно сложенными в пучок, играет на арфе. Недалеко от неё у камина, где друг напротив друга стоят диванчики давних лет, возится на полу младший брат. Ему снова три года, как и было в тот день, когда проклятье изменило нашу семью.
- Теодор.
Вздрагиваю. Как давно не слышал своего настоящего имени.
- Ты снова уходишь?
Киваю и захожу в библиотеку.
Мать поднимается и обнимает меня, так, как порой она делала это в моём далеком детстве.
- Я уезжаю в Россию.
- Так скоро, после перерождения?
Её тонкие брови приподняты, уголки губ опушены. В отличие от остальных, проклятье не сильно изменило её. Она всё та же женщина, породившая меня на свет.
Устало вздохнув, она смотрит на Генри.
- Ему снова три.
Движение руки предлагает присесть. Никакие года не отнимут у неё выдержку герцогини. Она всё та же хозяйка этого поместья, как и в 1470 году.
Тяжело опускаюсь на мягкий пуф. Мать звенит в колокольчик приглашая дворецкого.
- Мадам, - склонил голову молодой парень.
- Чай, - краткий ответ.
- Замена Джеффри? - спрашиваю, как только дворецкий выходит.
Вздох и ответ.
- Его сожгли вчера, как и остальных.
- Ты опечалена?
- Теодор, - снова вздох. - Я устала.
Грациозно проводит рукой по волосам и продолжает:
- Шестьсот лет... двенадцать перерождений...
- Бессмертие и столько возможностей, - перебиваю.
Она качает головой.
- Это тень жизни. Как я устала смотреть на то, как мои дети взрослеют, убивая людей, потом умирают и снова взрослеют, - с грустью в глазах и тоской она бросает взгляд на Генри.
Слёзы блестели на белоснежной коже.
- Знаешь, я молюсь... - выдох. - Молюсь чтобы это прекратилось.
- Вампиры не верят в бога, - качаю головой.
Она сжимает моё колено.
- Я верю, что мы люди, которые всего лишь прокляты. Те силы, что сделали это, рано или поздно должны проявить милосердие.
Прикусываю губу.
- А ты... В твоём сердце так и нет любви... Один... Снова.
Отталкиваю руку и пытаюсь перевести разговор.
- Что натворила Боудика? - пытался скрыть в голосе нотки раздражения.
Как сразу не догадался, что сестра в очередной раз натворила нечто, отчего мать впала в очередное сожаление.
Она молчит и отворачивается, пряча лицо в ладони. Плечи трясутся при каждом всхлипывание. Выругавшись ухожу, даже не попытавшись успокоить расстроенную женщину. Не хотел вот так покидать дом.