Кузьма Роман Олегович : другие произведения.

Территория милосердия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Территория милосердия" - короткая повесть, действие которой происходит в двадцать третьем веке на Ближнем Востоке. Она относится к тому же циклу, что и "Марсианская лихорадка". Адресуется всем любителям научной фантастики. Приятного чтения! Только лучшее! Только бесплатно! Только Word!
  ТЕРРИТОРИЯ МИЛОСЕРДИЯ
  1
   Давид Азулей, словно подтверждая свою фамилию, был голубоглазым - вероятно, его предки тщательно следили за тем, чтобы сохранять крайне прибыльный статус торговых посредников, и всеми силами сохраняли этот внешний признак. А может, Азулей просто сделал операцию по генному перекодированию. Однако неизменный крючковатый нос, отличающий представителей семитских народов, напоминал собеседнику: его обладатель - еврей, и торговаться он умеет лучше, чем кто бы то ни было.
   Герхард Тош, командор районного отделения Красного Креста Адхамии , стараясь никоим образом не выказывать своего волнения, глубоко вздохнул и подался вперёд, к столу. На молодых роткрейцеров этот приём обычно производил впечатление, достаточное для того, чтобы они выполняли последующие указания со всем возможным усердием.
   - Слушаю вас внимательно, Герхард, - Азулей любезно улыбнулся собеседнику и отпил кофе. С тех пор, как ледник покрыл большую часть Северного полушария, площадь, занимаемая пищевыми культурами, резко сократилась, и цены на продукты питания взлетели настолько, что некоторые вещи, ранее считавшиеся общедоступными, превратились в предметы роскоши. Как кофе, например. То, что Давида пригласили во внутренний блок, было чем-то из ряда вон выдающимся, но в то, что его ещё и угостили настоящим кофе, никто и ни за что бы не поверил. С тех пор, как роткрейцеры захватили обширные территории, ранее именовавшиеся Ближним Востоком, они создали себе репутацию людей, не знакомых со словом "сострадание", а их скупость, доходившая до скаредности, вошла в поговорку.
   - Хороший кофе, - сказал Азулей тоном, принудившим Тоша покраснеть. Еврей был дельцом до мозга костей, и видел собеседника насквозь.
   Тош снова вздохнул, на сей раз искренне. Создавалось впечатление, что, начни он нахваливать кофе и говорить о его высокой стоимости, Азулей попросту скажет, что у него дела, и не допив, удалится, попросив прислать ему счёт. "И, наверняка, он укажет на то, что кофе в чашке ещё оставался, и согласится оплатить только то, что выпил, а его адвокат докажет, что Азулей прав!", - Тош почувствовал, как его охватывает ярость. Официально Красный Крест был всего лишь одной из государственных структур Европейско-Средиземноморской конфедерации, но реальная власть принадлежала именно роткрейцерам. "Как кровь, струящаяся в жилах человека, является его жизнью, так и Красный Крест - суть сердцевина ЕСКОН", - гласило вероучение КК. Вооружённый добровольческий корпус Красного Креста стал тем мечом, что разрубил узел распрей, тысячелетиями бушевавших на Востоке, и принёс мир исстрадавшейся земле. Евреи же были одной из национальных общин, и самой малочисленной притом. Некоторые из молодых роткрейцеров даже открыто позволяли себе намекать на "нордическую кровь" выходцев из Европы, впрочем, реальное положение вещей требовало помнить о связях евреев с США. Американцы долгое время лидировали в научно-технологической гонке, и крайне неохотно делились своими изобретениями с ЕСКОН - все новинки поступали только через фирмы, возглавляемые евреями. Сейчас, когда Марс потеснил США, ситуация несколько улучшилась - американцы, словно почувствовав, что их монополии угрожают, пошли навстречу ЕСКОН. Но, как поговаривали некоторые, это было не к добру - назревала война с Марсом, и Америка просто искала себе союзников. Так или иначе, Тош получил вполне ясные указания, требовавшие от него выполнить любое требование Азулея.
   Тош отлично понимал, что нужно американцам: отмена политики генетической сегрегации. Это было то, на что они согласиться не могли. Что будет, если все эти десятки и сотни миллионов изъеденных всевозможными болячками арабов запрудят чистые, аккуратные города, заселённые белыми? А как иначе добиться сотрудничества от США? Режим генпартеида должен пасть - это слова президента Морриса, и его точку зрения разделяет большинство избирателей. И это притом, что сами США разделили свой народ на классы гражданства! Тош надеялся, что обуревавшие его эмоции незаметны Азулею. Словно почувствовав, что о нём думают, Азулей медлительным, явно отработанным жестом поставил чашку с кофе на блюдце.
   - Мы сейчас ведём переговоры с нашими американскими партнёрами, - он сделал паузу и дождавшись, пока Тош кивнёт, продолжил, - о поставках в Средиземье некоторых материалов...
   Тош кивнул, будто слово "Средиземье" ничуть не оскорбило его.
   - ...необходимых для производства био-дроидов. Это: поликлеточное сырьё, батареи-имплантаты, 3N-технологии ...
   Командор почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Блокада прорвана! И вдруг его сердце замерло: какой ценой? Моррис был согласен только на отмену политики генпартеида, и как-то не верилось, что он вот так взял и санкционировал поставки товаров из "чёрного списка".
   - ...Это вещи, без которых современное государство не может нормально существовать, - продолжал Азулей тягучим голосом. Тош понял, что больше не может молчать.
   - От меня что-нибудь требуется? - эта фраза вырвалась у него, в нарушение всего тонко построенного плана беседы.
   - Нет, - осторожно покачал головой Азулей, покосившись на эмблему КК, нашитую на рукаве униформы Тоша. - Поставки будут осуществляться через мою фирму...
   Азулей сделал паузу. Тош понимал, что всё зависит от его инициативы. Если он не даст Азулею то, что тому необходимо, сделка не состоится. Конечно, ЕСКОН не может зависеть от воли Тоша, поэтому завтра же его сместят и назначат нового командора, более покладистого. Старый мошенник будет доверять ему только тогда, когда подкупит лично. Испачкавшись в этом, Тош уже не сможет вдруг проявить принципиальность и передумать. Он позволил огню алчности загореться в собственных глазах.
   - Вы начинаете дело, которое сделает вас очень богатым человеком, Давид. Я хотел бы стать вашим другом. Разумеется, у меня будут некоторые запросы, но уверен, мы сможем договориться...
   Азулей посмотрел ему в глаза, словно что-то выискивая, а потом кивнул.
   - С вами можно иметь дело, командор Герхард. Мне лично от вас ничего не нужно, я человек в возрасте. Но один мой внучатый племянник...
  2
   Хибе исполнилось девять лет, когда её забрали роткрейцеры, и она вполне осознавала, что происходит. Тогда она ещё посещала школу, наравне со всеми остальными детьми арабского происхождения, населявшими Багдад. Хиба отлично помнила тот день. Солнечный свет заливал их класс, в котором всё подчинялось воле строгой госпожи Зубейды. Хиба стояла в очереди к ментотранслятору, который должен был перенести на кору её головного мозга очередной урок немецкого, когда дверь распахнулась, и в класс вошли люди с изображением Красного Креста на рукаве. Один из них был вооружён и выглядел очень суровым; трое остальных, мужчина и две женщины, наоборот, были очень приветливы и разговорчивы. Они спросили, где Хиба, и госпожа Зубейда указала на неё. Девочка, которую воспитали в уважении к Красному Кресту, позволила отвести себя в пустовавший класс, где у неё взяли пробы генетического материала. Всё прошло безболезненно - наноскопическая игла вошла точно в пору, пронзив капилляр, - Хиба едва ощутила укол. Сравнив её генокод с собственной базой данных, роткрейцеры переглянулись. Светловолосая женщина, не носившая хиджаба, заявила, что девочка, несомненно, является Хибой Солтани, но мужчина, явно бывший за главного, возразил ей - необходимо снять ментограмму.
   - Ты уже пользовалась ментотранслятором, и не должна бояться, - широко улыбаясь, мужчина предложил ей взяться за рукоятку из полимера. - Ты должна держать её двумя руками, Хиба, не отпуская, иначе у тебя в голове помутится.
   Хиба посмотрела в серые глаза, выделявшиеся на загорелом - но всё равно бледным, по меркам арабов - лице. Само лицо, ещё не старое, казалось каким-то высохшим - а может, это было просто впечатление от прямых линий и углов, отличавших лица европейцев. Не отрывая взгляда от лица мужчины, Хиба с опаской взялась за рукоятку. Как тот и обещал, никаких неприятных ощущений не было - только лёгкий зуд, а потом - щекотка, возникавшие то тут, то там, неожиданное искажение цветов...Это был медицинский осмотр, она уже проходила такой раньше.
   - Не бойся, Хиба, это сейчас пройдёт. В поры проходят маленькие биочастицы, формирующие с корой твоего головного мозга единую нанобиоархитектуру. Сейчас всё закончится.
   Хиба почувствовала, как её сердце бешено колотится. Она задыхалась, словно пробежала всю дорогу от дома до школы...Её лоб покрылся испариной. Вдруг она словно оказалась во льду - холодном, обжигающем каждый квадратный сантиметр её кожи...
   - Она вполне здорова, Герхард, - послышался мелодичный голос второй женщины, той, которая носила брюки.
   - Можешь отнять руки, Хиба.
   Девочка снова смотрела в необычные серые глаза мужчины по имени Герхард. Она слышала о ментотрансляторах различные страшные истории - что грешники сходят с ума, взявшись за поручень, или, например, что нанобиочастицы остаются в головном мозгу засоряя его.
   - Поздравляю тебя, Хиба. Ты поедешь с нами. В школу ходить тебе больше не придётся.
   Хиба ощутила гордость за то, что достигла таких успехов. Конечно, всё, чему учат в школе - сплошная глупость, это все знают. Родители неоднократно ей говорили, что дело в ментотрансляторах - кто имеет доступ к банкам данных, тот и получает лучшее образование, а значит, тот умнее. И раз Хиба уже не будет ходить в школу и каждый раз выстраиваться в очередь к ментотранслятору, значит, она талантливее и умнее своих одноклассников. Мама неоднократно говорила ей, что это - особая честь, когда роткрейцеры отбирают кого-то для несения службы в рядах КК.
   - Ты поедешь с нами, Хиба. Можешь считать, что это - особая школа для талантливых детей, таких, как ты. Там хорошо кормят и следят за здоровьем.
   Обе неприлично одетые женщины мило улыбнулись Хибе, и она, чувствуя, что ведёт себя глупо, улыбнулась им в ответ.
   - А где я буду спать? - спросила Хиба. - А мои родители? - Последний вопрос был чистой формальностью, мать с отцом и воспитывали её так, что она должна была стать самостоятельной женщиной.
   - Они пришлют тебе голографическую почту. Потом, возможно, тебе позволят их навещать.
   Всё было именно так, как ей и говорили - Хиба становилась взрослой и самостоятельной.
   - А там, где я буду жить, там не будет мальчиков? - она вздёрнула голову, завёрнутую в хиджаб, демонстрируя неприступность. И, может быть, самую чуточку кокетства.
   - Нет, конечно, - мужчина, казалось, был удивлён таким подозрением. - Ты будешь жить со мной.
  3
   - У вас хороший кофе, Герхард, - Азулей отпил маленький глоток обжигающего кофе и причмокнул губами.
   - Бразильский, - Тош, сделав глоток, крякнул и поставил чашечку на блюдце из настоящего фарфора. С момента заключения сделки прошло три года, и они привыкли к своему необычному партнёрству, которое, не будь они настолько разными людьми, можно было бы назвать дружбой.
   - У нас сейчас хорошо раскупают кое-какие наноблоки для развлекательной ментосети. - Азулей никогда не говорил ничего определённо, предпочитая фразы: "кое-что", "как-то", "вот это" и тому подобное. Сперва это очень раздражало Тоша, но вскоре он привык - и оценил здравый смысл еврейского коммерсанта, чьи предки тысячелетиями занимались контрабандой. Зачем выдавать себя, называя запретные вещи своими именами? Даже в древности у стен были уши, что же говорить о современном мире, пронизанном сверхпроводящими кабелями наносистем наблюдения?
   - Их можно подключать к обычной сети?
   - Это просто чипы с некошерной продукцией. Они позволяют получить совершенно экстатическое удовольствие - включая разного рода ролевые игры на неприличные темы, к тому же позволяющие подключать некоторые отделы мозга, дающие воистину первобытное наслаждение.
   Тош постарался скрыть возбуждение, охватившее его. О последних новинках менторынка ходили самые невероятные слухи - наверняка, за эту продукцию можно будет получить хорошую цену.
   - Никогда ничем таким не интересовался, - Тош придал своем лицу отсутствующее выражение.
   Азулей пожал плечами в ответ:
   - Я тоже - они некошерные. Может, у кого-то из моих мальчиков есть нечто похожее в сумке, - Азулей допил кофе одним глотком и поставил чашку вместе с блюдцем на столик. Что-то при этом тихонько звякнуло - это, как обычно, был символический золотой ключ от дома Азулея. Когда его родственники увидят, что ключ попал в руки к роткрейцерам, они предложат что угодно в обмен на эту священную реликвию. Роткрейцеры возьмут сумки с товаром - и даже добавят что-то от себя, какой-то "хлам", уже тщательно упакованный. Подобного рода представления Азулей устраивал каждый раз, и постепенно Тош привыкал к ним - более того, находил приятным участие в них.
   Тош нажал кнопку звонка, вызывая секретаршу.
   - Ханна, будьте добры, уберите чашки из-под кофе.
   Дверь распахнулась, и в кабинет, шурша юбкой, вошла Ханна - эффектная блондинка округлыми формами. Улыбнувшись мужчинам, она убрала со стола и удалилась, покачивая бёдрами.
   - Я держу биодроида, - проворчал Азулей. - Они обходятся дешевле, к тому же я всегда могу стереть им память.
   - У нас биодроиды - непозволительная роскошь. - Тош на мгновение задумался о биодроидах. Строго говоря, те не являлись ни роботами, ни живыми существами в прямом смысле слова, хотя при производстве и использовались ткани органического происхождения с изменённым генокодом. Внешне биоандроиды, или, проще, биодроиды, не отличались от человека, но вживлённые в их плоть узлы и агрегаты, конечно, не имели ничего общего с Природой. Биодроиды выглядели, как люди, говорили, как люди, думали, как люди, они и на ощупь были, как люди - но таковыми не являлись. Питание, осуществляемое за счёт сменных батарей или даже малошумных дизельных двигателей, приводило в действие электромотор мощностью в несколько десятков лошадиных сил, позволявший синтетической мускулатуре развивать чудовищное мышечное усилие. Многие модели были оборудованы нанонейтрифонной связью и ментотрансляторами. Биодроиды считались идеальными слугами, телохранителями и сексуальными игрушками, но у них был один недостаток - крайняя сложность и дороговизна. ЕСКОН не могла позволить себе подобной роскоши; к тому же биодроиды собственного производства существенно уступали американским.
   Азулей кивнул, словно ему в голову пришла какая-то мысль.
   - Да, в Средиземье техника стоит дорого - в отличие от людей.
   - Вы хотели сказать - больных.
   Азулей пожал плечами:
   - Речь идёт не только о тех несчастных, оказавшихся за пределами городов, где они селятся на помойках и в трущобах - только потому, что у них якобы есть генетическая предрасположенность к некоторым заболеваниям...
   - Мы оказываем им медицинскую помощь и поставляем продукты питания, - немедленно возразил Тош.
   Азулей развёл руками, будто его этот вопрос не касается.
   - Тем не менее, на чёрном рынке здесь нетрудно купить раба или рабыню.
   Тош вспомнил о том, как Азулей три года назад потребовал от него завести девочку-прислугу, и побагровел.
   - Это явление - пережиток Эпохи голода, и мы успешно боремся с подпольной работорговлей.
   - Да, это - правда. - Азулей махнул рукой и откинулся в кресле. - Но в США многие политики обвиняют Средиземье в широком использовании рабского труда. Этот пункт, наравне с генпартеидом, является непреодолимым препятствием в вопросе блокады.
   Тош подозрительно прищурился.
   - Вас интересует "исполнительный состав"? Они - такие же служащие Красного Креста, как и мы: рабочие, солдаты, интеллектаты.
   - Конечно, Герхард, конечно. Но каким путём вы добиваетесь от них исполнения приказаний?
   Тош, зная, что словосочетание "исполнительный состав" скрывает за собой чудовищные тайны, нахмурился. После короткой паузы он ответил, тщательно подбирая слова:
   - Все исполнители являются добровольцами из числа коренного населения, вы сами пользуетесь их трудом каждый день, Давид, даже не понимая, насколько зависите от него.
   - Мои американские друзья имели возможность изучить некоторые правовые нормы, на основе которых комплектуются "исполнительные подразделения" Красного Креста, и они пришли к выводу, что этих людей очень трудно назвать добровольцами. "Рабство" - вот слово, которое они использовали.
   - Родители дают письменное согласие, поскольку обучение приходится начинать ещё в юном возрасте. Мы должны уберечь этих детей от влияния исламистов и уголовного мира, к тому же они не столь образованны, как белые.
   - Конечно, родители дают письменное согласие, поскольку отказ старшего ребёнка - или его родителей и опекунов, если он не достиг соответствующего возраста - от продолжения учёбы или от службы в рядах Красного Креста...
   - ...Является причиной, достаточной для увольнения родителей или опекунов - закончил за собеседника Тош. - Это - личная ответственность, не более того. В США тоже увольняют неблагонадёжных.
   - Герхард, по-вашему, я защищаю арабов?
   На сей раз уже Тош был вынужден развести руками. Азулей продолжал:
   - Вы говорите чистую правду, но фактически родители, отказавшиеся от передачи ребёнка - всегда старшего - в "исполнительный состав", увольняются, а их право на проживание в городе - аннулируется.
   - Конечно! - воскликнул Тош. Его всегда восхищала система, с помощью которой Красный Крест добился подчинения от арабов. В средневековой Европе обычным явлением было, когда младший сын, не имевший возможности реально претендовать на землю в наследство, становился членом военно-монашеского ордена или вербовался в армию. Война могла вестись только за счёт "излишков" мужского населения. По этой причине крестоносцев, несмотря на первоначальные успехи, вытеснили из Святой Земли - их было слишком мало. Но на Ближнем Востоке под контролем ЕСКОН был установлен другой порядок: каждая семья, пользующаяся коммунальными благами, независимо от расы, пола и вероисповедания, участвует в деятельности Красного Креста. Среднее образование и военная служба считаются обязательными. Каждая семья получала право на то, чтобы завести не более двух детей, причём первого всегда отбирали в Красный Крест.
   - Американцы говорят: в городах разрешают селиться только тем арабам, которые согласились продать старшего ребёнка в "исполнители".
   Действительно, фактическое положение вещей было именно таким.
   - Люди много что говорят, Давид.
   - Это так, Герхард, пустыми разговорами ничего не изменишь. Вы, наверное, помните, что я настоятельно просил вас о том, чтобы Хиба не попала в "исполнители"?
   - В этом нет необходимости, Давид. Она оказалась очень смышлёной девочкой, и к тому же без каких-либо болезней или предрасположенности к ним.
   Азулей просунул свою полную руку в расстёгнутый ворот и положил её на грудь, поросшую рыжеватыми волосами.
   - Ой, Герхард, у меня прямо от сердца отлегло. Вы не поверите, как я рад слышать это. Сал, мой заокеанский внучек, говорит, что он терпеть не может ничего, связанного с армией и больницами. Его папа умер у него на глазах, прямо на больничной койке - от раны, нанесённой террористами...
   Тош постарался сохранить невозмутимое выражение лица, выслушивая все эти фантастические подробности. Легенда о том, что он воспитывает невесту для Сала, который, едва отменят санкции и откроют границу, приедет к суженой, походила на правду. Если бы не одно "но" - эта фраза, брошенная Азулеем: "По-вашему, я защищаю арабов?".
   Тош почувствовал, как его ладони покрылись липким потом - он понял, что дьявол существует, и что зовут его Азулей. Если он вдруг откажется от Хибы, Азулей сдаст его - и командор получит тюремный срок за распространение запрещённых технологий контроля над сознанием. Можно только догадываться, какая жизнь ожидает его за решёткой - "бывших" там, говорят, не жалуют. Если он и дальше будет воспитывать Хибу свободолюбивой, своенравной девушкой, та станет одним из лидеров Сопротивления, и они вместе предстанут перед судом за разжигание мятежа.
   Тош заставил себя не думать об этом. Улыбаясь Азулею и даже поддерживая беседу, он, тем не менее, ощутил вспышку гнева, едва заглушившую стыд от того, что его используют. И ведь цель Азулея и стоявших за ним американских спецслужб была очевидной изначально. Президент Моррис уже озвучил её для всего остального мира: режим генпартеида должен пасть.
  4
   Хиба посещала ту же школу Красного Креста, что и её новые друзья из европейских и европеизированных семей. Она носила такую же форменную одежду цвета хаки. Герхарда уважали, и к Хибе относились с участливой симпатией. Но всё-таки она чувствовала, что ни учителя, ни сверстники не относились к ней, как кому-то из своего круга. Это подозрение, крепнувшее год за годом, подтвердилось, когда Герхард сказал ей, что она не станет роткрейцером. Она с завистью посмотрела на его одежду с изображением Красного Креста на белом поле - символом власти. В школе они изучали историю, и Хиба уже знала, что раньше кресту сопутствовал полумесяц, но в период Войн за нефть исламисты поставили деятельность организации под угрозу, то и дело используя её как прикрытие для подготовки и осуществления террористических актов. Вследствие этого первая волна переселенцев из Европы, которую начал покрывать огромный ледник, вынуждена была отказаться от полумесяца. Ментотрансляторы давали о тех временах более чем исчерпывающее впечатление: удушливый запах горящей нефти, к которому примешивается сладковатый аромат горелой человеческой плоти, чад, достигающий небес, ядерные вспышки, радиоактивные песчаные бури. Сквозь дымящийся хаос всегда приходило видение Спасителя: то был солдат в скафандре, украшенном Красным Крестом. Громоздкий и неуклюжий боевой скафандр первого поколения, который им показывали в музее, показался Хибе архаичным, но вместе с тем устрашающим: массивный панцирь из титанокерамики, который дополнял закрытый шлем с поляризующим забралом. Поверхность скафандра была усеяна множеством вмятин и царапин от пуль и осколков, свидетельствующих о том, что он неоднократно спасал жизнь своему владельцу. Приводилась в движение эта махина при помощи гидравлических усилителей; они, как и двигатель с баком для горючего, были укрыты под броневым кожухом, обеспечивающим эффективную защиту от стрелкового оружия. Каждый скафандр нёс на себе отпечаток личности владельца: кто-то украшал броню картинками с полуголыми девками, кто-то - наоборот, рыцарскими девизами. Появление компактных термоядерных ракетных комплексов с головками самонаведения покончило с временами "дизельрыцарства", как его ещё любили называть. Впрочем, это уже не могло переломить ситуации на фронтах: исламисты были повсюду разбиты. Всё новые и новые волны переселенцев из Европы, не столь тяжело бронированные, но куда более агрессивные и решительные, одерживали победу за победой под знаменем Красного Креста. В конце концов, после тяжёлых пятнадцатидневных боёв пал Тегеран, и организованное сопротивление мусульман практически прекратилось. Судьба Эр-Рияда, долгое время претендовавшего на лидерство в борьбе с Западом, стала назиданием для всех арабов: город не был подвергнут бомбардировке, на чём настаивали наиболее радикальные политические партии - его просто отрезали от всех источников снабжения. Конечно, в Эр-Рияде, начался голод и распространились эпидемиологические заболевания; вскоре мегаполис стал ареной уличных боёв между враждующими группировками. Наконец, начались повальные грабежи и мародёрство, повсюду возникли пожары. Так как Эр-Рияд был практически отрезан от воды, тушить огонь было нечем. Призывы возглавлявшего оборону города Арифа Аль-Кураши гасить пламя песком были услышаны лишь немногими фанатиками, преимущественно подростками и слабоумными. Новейшие небоскрёбы, постройка которых обошлась в миллиарды нефтедолларов, горели, как гигантские факелы - ведь их стены были построены преимущественно из полимеров. Огненный смерч, бушевавший в Эр-Рияде неделями, не пощадил никого: ни невинных младенцев, ни преступников, ни безумцев. Судьба Аль-Кураши, который объявил себя новым пророком, осталась неизвестной, возможно, он стал жертвой своих же соратников, не потерпевших такого святотатства. Большая часть событий, доступная камерам наблюдательных дронов, транслировалась по голографическому каналу Красного Креста. В последовавшие годы пропаганда уже официально объявила ислам главной причиной трагедии Эр-Рияда, унесшей несколько миллионов жизней; эта религия всё чаще и чаще квалифицировалась виднейшими учёными ЕСКОН как особого рода психическая болезнь, способная передаваться вербальным путём.
   Мекка и Медина с тех пор пришли в запустение; лишь немногие отваживались осуществить хадж в место, где некогда пребывали наиболее священные реликвии мусульман. Мощи пророка Мухаммеда, Заповедная Мечеть, Чёрный Камень - всё это было давным-давно уничтожено бульдозерами рабочих отрядов Красного Креста. В руинах поселилась недремлющая стража - вооружённые новейшим оружием дроны. Мобильные группы, укомплектованные отборными солдатами, денно и нощно патрулировали окрестности, имея приказ уничтожать каждого, кто приблизится на расстояние выстрела. Когда Хиба, ещё помнившая кое-что из того, чему учили её родители и госпожа Зубейда, спросила Герхарда, зачем выказывать такую жестокость по отношению к людям, желающим помолиться, тот ответил, пожав плечами:
   - Они лезут туда, где их могут убить. Наверное, они больны.
   Хиба в тот раз проявила настойчивость, и, улыбнувшись, задала ещё один вопрос:
   - Но ведь они не хотят причинить никому вреда. Это же просто молитва Аллаху, смиренное поклонение, во имя мира и добра.
   Герхард, нахмурился и внимательно посмотрел Хибе в глаза. Та, конечно, держала их широко раскрытыми, продолжая всё так же наивно улыбаться. Наконец, роткрейцер смягчился и жестом подозвал её к себе. Хиба позволила ему усадить себя на колени и погладить по голове, на которой уже не было платка хиджаб.
   - Тебе должны были говорить это в школе, Хиба, и проводить обучающие ментотрансляции. Я могу объяснить это тысячей способов, но боюсь, ты не поймёшь меня. Однако попробуй посмотреть на всё с другой стороны: эти люди подвергают себя смертельной опасности ради того, чтобы помолиться у разрушенных алтарей. Разве они не пойдут на то, чтобы разрушить чьи-то дома или подвергнуть чужую жизнь опасности - или даже убить кого-то?
   - Не знаю. - Хиба вспомнила, как точно так же сидела на коленях у отца и держала во рту палец, а он ласково запрещал ей это делать. Она видела, что Герхард пытается заменить ей родителей, но видела и некоторые различия - действительно, его доброе отношение было подделкой. Все, кто живёт на Востоке, должны уметь торговаться. Это - искусство, в котором совершенствуются всю жизнь, поскольку именно оно и приносит богатство, власть и уважение. Каждая выгодная сделка немного повышает твой статус в обществе, к тебе относятся с чуть большим уважением, и ты понимаешь людей всё лучше. И наоборот, каждая неудачная сделка ведёт тебя вниз, во власть Иблиса. Так учила её мать, и Хиба понимала истинность её слов. И сейчас, когда Герхард пытался её переубедить, девочке легко было заметить ложь в его словах. Наверное, правдой было то, что говорили в старой школе, где все втайне или даже явно исповедовали ислам: роткрейцеры - это завоеватели, отобравшие у них родную землю и запретившие им даже пожаловаться Аллаху. А если ты не помолишься, то никто тебя и не услышит. Хиба, давно забывшая, когда последний раз была в мечети, понимала, что душа её безнадёжно пропала и обречена на вечные муки...если Аллах существует. Но ведь Герхард говорит, что ислам - это болезнь, которую распространяют обиженные, сказала она себе. Надеясь, что выражение её лица достаточно доверчивое, девочка подняла взгляд - и встретилась с суровым взором Герхарда, готового покарать её за непослушание. Но за этой маской Хиба вдруг увидела его сущность - такого же человека, как она, пытающегося обмануть собеседника и достичь более выгодных условий сделки.
   Герхард лжёт, повторила Хиба про себя - и восхищённо улыбнулась роткрейцеру.
  5
   Хиба всё чаще и чаще уходила на улицу, чтобы поиграть со своими арабскими сверстниками. Ни Герхард, ни школьные учителя не запрещали ей этого, хотя никто из детей роткрейцеров никогда не присоединялся к ней и её новым подружкам, несмотря на то, что они жили в одном квартале. Задумавшись об этом, Хиба пришла к выводу, что случись нечто подобное, роткрейцеры подвергли бы своих отпрысков наказанию. В понимании сотрудников Красного Креста европеоиды были сливками, а арабы - сливными стоками их сложного "конфедеративного" общества, раздираемого этническими и религиозными противоречиями. Однако в случае с Хибой никаких возражений не было - Герхард даже сказал ей, что это хорошо, что она не забывает о своих корнях. Арабские девочки сперва держались отчуждённо, постоянно отворачивались и о чём-то шептались, а Назик, которая была у них за главную, как-то даже толкнула её. Всякий раз, вспоминая, что случилось потом, девочки хихикали - конечно, когда рядом не было Назик. Несмотря на то, что Хиба была младше на год и уступала своей противнице в росте, она показала, что не даром носит форму роткрейцеров. Усвоенные с помощью ментоусилителя и опытных наставников приёмы джиу-джитсу позволили ей с лёгкостью расправиться с Назик - оказавшись в нелицеприятной позе с вывернутой за спину рукой, та сама запросила пощады. На следующий день Хиба угостила всех засахаренными финиками, и даже Назик, всегда мрачная, посветлела и заулыбалась.
   - У нас говорят, эта форма - она цветом, как помёт, - сказала Назик однажды, много дней спустя, без какой-либо причины. Хиба кивнула, она понимала, что Назик всё это время обдумывала, как объяснить своё поведение - и извиниться, не извиняясь. Они часто играли в разные игры в ментотрансляторном кафе, а однажды даже совершили совместный намаз. Одна из девочек, её звали Фатиха, вдруг извлекла лист нановолоконной бумаги с отпечатанным на арабском текстом молитвы и предложила помолиться. Все охотно согласились; никто толком не знал, как и что нужно делать, но, повторяя за остальными слова и движения, Хиба заметила, что кое-кто - и, конечно, в первую очередь, Назик - только делает вид, что молится впервые, а на самом деле всё хорошо ими заучено. Наверняка, они занимались этим не впервые, возможно, даже, что молились раньше втайне от Хибы. Это было неприятное ощущение - вновь оказаться человеком второго сорта, на сей раз - среди "своих", среди арабов.
   - Аллах велик! - повторила Хиба за всеми.
   В ментотрансляторном кафе были и мальчики, даже парни - молодые мужчины, успевшие отрастить бороду. Они курили гашиш и глотали таблетки какого-то наркотика, именуемого "психо". Один из них, явно пользовавшийся уважением товарищей, представился Умаром. Ему было пятнадцать, на два года больше, чем Хибе. Как оказалось, Назик, Фатиха и остальные девочки отлично знали его - Хиба почувствовала приступ жгучей ревности, глядя, как он источает им комплименты и выслушивает ответные подначки.
   - А это кто? - спросил он вдруг жёстко. Взгляды присутствующих обратились к Хибе, которая ощутила себя словно нагой в своей школьной униформе. Отсутствие нашивки с крестом, пусть и не положенной ей по возрасту - но она-то знала наверняка, что никогда такой не получит! - жгло её плечо, словно калёное железо. И, как назло, именно она превращается в изгоя уже в кругу арабов - опять-таки потому, что на ней эта форма.
   - Это - Хиба, - сказала Назик, чуть скривившись. - В общем, она нормальная.
   Умар одарил Хибу ледяным взглядом, который, словно рентген, пронизывал её насквозь. Казалось, он читает её мысли - а может, просто пытается поджечь, используя некое заклинание. Девчонки, с которыми она общалась, верили в то, что такое возможно. И Назик! Как коварно она произнесла это слово "нормальная" - ни один человек, имеющий каплю достоинства, после этого не стал бы водиться с Хибой. О, это был наиболее удачный момент для мести! Хиба почувствовала, что краснеет. Внезапно ей захотелось убежать домой, к Герхарду, и рассказать ему всё.
   Совладав с собой, Хиба сжала губы и улыбнулась. Эта улыбка, пусть и вымученная, вернула ей самообладание. Умар ещё раз посмотрел на неё своим обжигающим взглядом, повторно вогнав Хибу в краску, а потом кивнул и начал о чём-то шептаться с Назик. Та выслушала его и, улыбнувшись, сказала подругам, что им пора. Хиба была немногословна, пока они шли домой, в свой квартал, в то время как остальные девочки оживлённо обсуждали парней - и, особенно, Умара.
   - Хиба, да ты словно не в себе, - подошла к ней Назик. - Уж не влюбилась ли случайно?
   Кто-то рассмеялся, и вскоре вся компания подхватила этот смех. Прохожие удивлённо озирались, когда они проходили мимо.
   - Хиба влюбилась в Умара! - кривлялись девчонки. Хиба, побледнев, одёрнула форменный жакет и ускорила шаг. Не говоря ни слова, она оттолкнула Назик, чей широкий рот от смеха казался просто огромным, и побежала. Никто её не преследовал; вскоре она исчезла в вечернем сумраке, оставив подружек судачить о её странном поведении.
  6
   Янек Дворак был стеснительным мальчиком. Он родился вне брака и рос без отца, поэтому в школе ему приходилось несладко, хотя Тош и покровительствовал ему. Сам Тош был разведённым, и неоднократно посещал Ханну Дворак по вечерам; порой Янеку приходилось выходить погулять - на его лицевом счету в это время появлялись деньги, достаточные для того, чтобы посетить ментотрансляторное кафе. Янек очень стеснялся всякий раз, когда Тош обращался к нему; в таком же тоскливом, как у его матери, взгляде читалась надежда на то, что командор раскроет мальчику самую сокровенную тайну и назовётся его отцом. Тош в таких случаях улыбался, стараясь не травмировать ребёнка без нужды; имя настоящего отца, высокопоставленного чиновника из Рима, было ему известно, это подтверждали и результаты генетической экспертизы, разумеется, неофициальной.
   Янеку недавно исполнилось тринадцать; он был лишь на четыре месяца младше Хибы, и Тош рассчитывал на то, что они станут друзьями. Тош ещё раз критично посмотрел на Янека: плоское лицо с круглыми, чуть навыкате, голубыми глазами, укрытое шапкой соломенных волос; угловатые плечи. Янек был среднего роста, да и все его результаты в школе были достаточно средними; казалось, ему суждено было достичь совершеннолетия, занять незначительную должность в Красном Кресте и прозябать на ней остаток своей жизни.
   Тош избрал местом для разговора небольшой открытый дворик во внутреннем блоке. Здесь был разбит сад, в котором росли виды кустарника и деревьев, характерные для европейских лесов, погребённых сейчас под ледником. Посреди садика возвышался дуб, которому было уже не меньше ста лет - это дерево особо почиталось роткрейцерами, оно символизировало силу и законность их власти. Глобальное похолодание изменило климат Земли: на Ближнем Востоке установился прохладный умеренный климат, ранее характерный для средних широт; дожди стали нормой, а не событием. Когда европейцы оставляли свою родину, они вывезли не только ценности, но и семена и саженцы эндемичных растений, даже плодородный чернозёмный грунт, содранный на огромных территориях. Всё это вывозилось на Ближний Восток, где титаническими усилиями создавалась экологическая среда, подобная той, что раньше существовала в Европе.
   Командор посмотрел на стоявшего перед ним ребёнка. Янек, после школы, как обычно, заглянувший к матери, неловко переминался с ноги на ногу. Тош, вспомнив, как отец в своё время говорил с ним, придал голосу покровительственный тон и начал разговор:
   - Янек, как ты вырос! Настоящий мужчина! - он хлопнул мальчика по плечу. Янек натянуто улыбнулся и даже что-то пробормотал в ответ.
   - Почему так тихо, Янек? Говори громче! Крестоносец должен рычать, как дизельрыцарь!
   Глаза Янека блеснули, в них мелькнуло какое-то выражение, которого Тош раньше не замечал.
   - Спасибо, командор Тош!
   - Это уже получше, Янек. А дама сердца у дизельрыцаря есть? Как у Барона Фишера, а?
   Барон Фишер, герой популярных ментотрансляторных боевиков, водил космический истребитель, стрелял из ручного бластера и обнимал красоток, и зачастую всё это - одновременно. В глазах мальчишки зажегся огонёк - Тошу явно надавил на нужную пружину.
   - Нет, командор Тош!
   - Что, кончилась нефть - кончилось рыцарство?!
   Последнее выражение, популярное на Ближнем Востоке, применялось, в зависимости от ситуации, в разном контексте. В ментотрансляторных клубах, куда и сам Тош захаживал в юности, это означало, что денег на счету нет, и пора уходить. Он прозрачно намекал Янеку на то, что его возможности слишком скромные.
   - Вроде того...
   - Почему же кончилось? Был бы дизельрыцарь, а дама найдётся! Моя Хиба - уже взрослая, только и говорит мне, что ей нужен хороший парень. Парень, который, если что, смог бы её защитить - что скажешь?
   По реакции Янека, которую мальчик даже не пытался скрыть, Тош понял, что предложение ему не понравилось. Янек замялся, подбирая слова:
   - Она гуляет с арабами. Мама говорит, что Хиба не будет роткрейцером.
   - Кто сказал, что не будет? - удивился Тош. Как ему было отлично известно, подобные "обещания" не стоят ничего, а в ответ можно требовать что угодно. - Да подвинуть этих сарацин нужно, чтоб твоей даме сердца не досаждали!
   Янек молча кусал губы; видимо, он считал подобный исход нереальным. Тош почувствовал, что осталось совсем чуть-чуть.
   - Это мы здесь всё решаем, Янек! - он подошёл вплотную и положил мальчику руку на плечо, чтобы тот почувствовал его силу. Янек чуть вздрогнул, но тут же выдавил из себя покорную улыбку, которая почти сразу же приобрела вполне бравый вид.
   - Поговоришь завтра с Хибой, а если эти, недолеченные, будут возникать - скажешь мне. Воспитаем их чуть-чуть - если надо, то и дезинфекцию с огнемётами проведём.
   Янек снова улыбнулся - видимо, надеясь, что ему не лгут, но явно подозревая подвох. Чтобы поставить убедительную точку в разговоре, Тош снова хлопнул мальчика по плечу и, развернувшись, ушёл.
  7
   Хиба виделась с Умаром всё чаще. Сперва они встречались вместе с остальными, но постепенно парочка стала отделяться, уединяясь то в одном укромном уголке, то в другом. Хибу никогда раньше не влекло к мужчине, и всё было для неё новым - и сладостное ожидание встречи, и замирание сердца, и прикосновение его горячих рук, и запах мужского тела.
   - Хочешь увидеть, как живут за городом? - спросил он однажды.
   Хиба неоднократно видела пригородные трущобы по голографическому каналу и в ментотрансляторном клубе. Видела, как миссии Красного Креста под вооружённой охраной посещают эти районы, заселённые "лицами из группы риска", и разбрасывают им упаковки с пищей прямо с грузовиков. Несмотря на такую заботу, эпидемии, одна ужасней другой, включая и психические, то и дело вспыхивали в обширном пригороде, заселённом, как говорил Тош, "паразитами". Сам вид трущоб внушал отвращение: груды отходов источали зловоние, громоздясь прямо на "улицах", а проститутки то тут, то там предлагали себя прохожим за пару крейцмарок.
   - Наверное, нет, - ответила Хиба чуть дрогнувшим голосом.
   - А я там живу, - ответил Умар с вызовом. - Ну что, пойдёшь сдашь меня?
   У Хибы от такой новости перехватило дыхание. Умар живёт в пригороде? В это не верилось. Неоднократные утверждения в том, что преодолеть санитарную зону, отделявшую трущобы от Багдада, невозможно, убедили её в том, что это - правда. Умар действительно не жил в их квартале, а на все расспросы отвечал, что его дом находится "там", и махал рукой в неопределённом направлении. Девочки знавшие Умара уже давно, особенно Назик и Фатиха, смеялись и говорили, что он живёт на западном берегу, а потом непринуждённо меняли тему разговора. Теперь все эти недомолвки и перешёптывания, эти заговорщицкие взгляды - всё получало своё объяснение и причину. Умар был исламистом, это он дал Фатихе ту листовку с молитвой! При мысли о том, что Фатиха получила взамен, сердце Хибы учащённо забилось.
   - Но как? - разум её сопротивлялся, она искала любые отговорки, лишь бы не верить в такое. - Там сенсоры, датчики, минные поля, дроны...
   Умар рассмеялся.
   - Это для дураков.
   Она расспрашивала своего возлюбленного ещё битый час, пока Умар, наконец, не сдался и не сказал, что он не один такой. Каждый день тысячи жителей пригорода проникали в Багдад, несмотря на все запреты и строжайшие меры безопасности. Однако ответа на главный вопрос - "как" - Хиба так и не получила. Умар только намекнул на то, что их присутствие выгодно властям, включая и роткрейцеров, поэтому на многие вещи смотрят сквозь пальцы.
   В тот день он угостил её анашой. Раскурив сигаретку, набрав в лёгкие как можно больше дыма и поцеловав Хибу, Умар выдохнул всё ей в рот. От первого вдоха она закашлялась, но Умар крепко обхватил её за шею, не отпуская. Почувствовав слабость, вернее, приятную лёгкость в движениях, Хиба попросила ещё. И Умар вновь поцеловал её, позволив надышаться тяжёлым дымом анаши. О, что это был за поцелуй! Черты лица любимого расплывались, словно мираж; она, поддавшись, начала раздеваться, отвечая на его ласки со всем пылом, на который была способна. Тот вечер был самым долгим и прекрасным в её жизни.
  8
   Янек Дворак никогда не нравился Хибе. Молчаливый, нередко становившийся мишенью для издевок со стороны одноклассников, он был полной противоположностью Умару. Теперь, когда она стала женщиной Умара, и втайне мечтала о том, чтобы стать женой, Янек стал вызывать омерзение. Однако когда Герхард настоял на том, чтобы она начала встречаться с Янеком, Хиба была вынуждена согласиться. Первая совместная прогулка была просто невыносимой; рассказы о Войнах за нефть, дизельрыцарстве и Бароне Фишере, которые сбивчиво излагал уступавший ей в росте на голову Янек, были совершенно детскими и глупыми. Наконец, пообещав подумать над предложением сходить вместе на ментотрансляторный боевик, Хиба позволила Янеку провести себя до порога, и, сдержанно пожав на прощание руку - грех, по меркам ислама, и она молила Аллаха о том, чтобы никто из подружек сейчас не видел её, - распрощалась. В последующие дни она избегала встреч с Янеком в школе, в то время как на улице подруги почему-то стали сторониться её, а Умар и вовсе не отвечал на звонки. Девушки отказывались говорить о нём, пока Назик, едва сдерживая гнев, не объяснила, в чём причина.
   - Если ты собираешься жить по законам шариата, - начала она и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила, - то должна знать!..
   - Что именно? В чём дело? - Хиба едва смогла произнести эти слова, совершенно подавленная.
   - Это как не знать самого простого, самого оче-вид-но-го! - возмущённо развела руками Назик. Её круглое, полное лицо превратилось в маску ненависти, и до этого едва скрываемой. - Мужчина может иметь четырёх жён, но женщина двух мужчин иметь не может!
   Потрясённая Хиба молчала, не способная сказать хоть что-то в ответ. Ей было известно о том, что шариат раньше позволял мужчинам заводить нескольких жён - пока роткрейцеры не отменили эти законы, - и помнила, как остальные девушки порой спорили о том, которая из них могла бы стать старшей женой, если бы они жили по шариату.
   - Умар не отвечал, поэтому я не могла спросить у него, а Герхард...
   - Я не могу больше слушать этот лепет! - бросила Назик и удалилась.
   Хиба, едва сдерживая слёзы, взяла нейтрифон и набрала номер Умара. Тот не отвечал. Лишь на следующий день Назик согласилась предать ему послание - ещё две девушки выступили свидетельницами. Назик ушла, оставив Хибу терзать себя сомнениями: правильно ли она поступила, позволив Янеку взять себя за руку, или нет. В тот вечер Умар не позвонил.
   На следующий день была пятница, а встреча с Янеком была назначена на субботу. Хиба, придя из школы, просидела весь вечер в своей комнате, глядя на нейтрифон, ожидая, пока тот зазвонит. Наконец, когда уже начинало темнеть, раздался звонок - это была Назик. На экране было заметно, что Назик стоит у ментотрансляторного кафе, в котором они обычно проводили свободное время.
   - Выходи. Кое-кто хочет тебя видеть, - буквально прошипела она и отключилась.
   Хиба отпросилась у Герхарда и выскочила на улицу. Через пять минут она была у кафе "Ал-Мас". Обнаружив Назик в компании Умара и ещё нескольких девушек, она поспешила к ним. Умар стоял спиной; Назик что-то ему сказала, и он обернулся к Хибе , у которой на глазах от радости выступили слёзы. Крепко взяв её за руку вместо приветствия, Умар отвёл Хибу в сторону - и отвесил пощёчину.
   - Это - на первый раз, просто потому, что ты не знала законов шариата. В следующий раз...
   Умар извлёк длинный кривой нож и прижал его к лицу Хибы. Лезвие было холодным, как лёд; казалось, ещё чуть-чуть - и кончик его вонзится в глаз. Но Хиба ничего не боялась: Умар был жив - и он говорил с ней!
   - Умар, прости меня! Я не знала!..
   Умар спрятал нож; его лицо приняло сердитое выражение.
   - Меня всего один день не было в городе, и ты завела себе какого-то... - Он добавил неприличное слово, вызвавшее у остальных девчонок смех.
   - Я хотела спросить тебя, но ты не отвечал! - вырвалось у Хибы сквозь рыдания. - И потом тоже не отвечал!..
   - Потом уже не хотел, - сказал Умар пренебрежительно. - Ладно! Что там этот говнюк, ему ещё чего-то нужно?
   Хиба рассказала ему всё о запланированном на завтрашний день совместном походе на ментографический фильм о Бароне Фишере.
   - Боевики любит, - Умар кивал, словно говоря о чём-то с самим собой. - Ну, хорошо, посмотрим, что он за боевик...
   На прощание он одарил Хибу поцелуями, ставшими для неё целебным бальзамом.
  9
   Янек причесался и ещё раз посмотрел на своё отражение в зеркале.
   - Очень ничего, мой маленький дизельрыцарь, - Ханна Дворак одёрнула его униформу и, в который раз критично осмотрев сына, водрузила на его голову фуражку. Он тут же капризно скривил губы и поправил головной убор согласно уставу школы - как-никак, он был мужчиной, а мужчина всё должен делать сам, мать неоднократно ему это повторяла.
   - Ну, молодец! Что за фильм?
   - "Вторжение с Плутона", я его уже смотрел пару раз. Думаю, что Хибе понравится.
   - Должен понравиться, - Ханна сделала кислую мину - арабская девочка вызывала у неё подозрение. То, что она слишком хороша для "исполнительного состава", ничего не меняло - иначе ей в Красный Крест не пробиться. Это знали все, в том числе и сама Хиба. В конце концов, Ханна смирилась с мыслью о том, что всегда нужно с чего-то начинать, и что Хиба, в случае, если отношения будут иметь "последствия", не создаст излишних проблем.
   Янек, подражая Барону Фишеру, надвинул фуражку на глаза и скорчил рожу.
   - Мой бластер прожжёт в тебе дыру размером с футбольный мяч...
   - Так, Янек, тебе пора.
   Янек хлопнул дверью и сбежал вниз по ступеням. У подъезда, в котором жил Тош, Хиба, несмотря на то, что уже было четыре - сеанс начинался в половине пятого, - отсутствовала, и ему пришлось подняться на двадцать восьмой этаж, благо лифт был в рабочем состоянии. Командор Тош сам открыл ему и привёл Хибу со словами:
   - Всё, молодой Ян, доверяю тебе сию юную даму. Заботься о ней и охраняй.
   Хиба нервно выдернула руку из пальцев Янека, едва дверь закрылась.
   - Я...не торопись так.
   Они прошли к клубу "Ал-Мас", в одном из залов которого демонстрировался ментографический фильм. Янек, оформивший покупку двух билетов через ЕСКОНЕТ, всю дорогу рассказывал Хибе о ментографии. Та, по её словам, ничего об этом не знала, и Янек имел отличную возможность рассказать ей о похождениях Барона Фишера и о том, что фильм ничем не отличается от обучающей ментотрансляции. В ходе сеанса они смогут подключиться к ментограммам героев, чтобы смотреть на события их глазами.
   - А к негативным героям можно подключаться?
   - Нет, это запрещено по закону. Только положительные герои - или вид от третьего лица. К герою другого пола подключаться тоже нельзя - в общем, там будет список. Машина умная, всё сделает за тебя.
   Хиба угрюмо кивнула. Она уже несколько раз ходила с Умаром на фильмы, в которых можно было делать все запретные вещи. Их производили в пригороде, как и многое другое, включая наркотики, и провозили нелегальным путём.
   У входа в кафе маячил Умар и группа его приятелей. Увидев роткрейцера и Хибу, они приблизились быстрым шагом. Не говоря ни слова, Умар обрушился на Янека, который даже в фуражке едва дотягивал ему до плеча, с градом ударов. Тот почти сразу упал. Пнув лежащего роткрейцера несколько раз, Умар осмотрелся по сторонам и сказал:
   - Всё! Уходим. Аллах велик!
   Когда Янек смог подняться на ноги, Хибы и нападавших рядом уже не было. Отряхнув пыль и одев смятую фуражку, он пошёл к командору Тошу, чтобы доложить о случившемся. Так как из носа его текла кровь, мальчику то и дело приходилось запрокидывать голову; при этом он придерживал, согласно уставу, фуражку левой рукой - их воспитывали в уважении к таким мелочам. А сарацин, как он уже имел возможность в этом убедиться, воспитывали совершенно иначе.
   Когда Янек пришёл к командору Тошу, то застал насмерть перепуганную Хибу, которая, едва началась драка, побежала домой. Командор сам оказал мальчику первую помощь - его воспитанница была слишком испугана для этого - и проводил до дверей, пообещав во всём разобраться.
   Мать, увидев, во что превратилось лицо её сына, пришла в бешенство. Она слала проклятия всем - и, в первую очередь, Хибе.
   - Она ни при чём, мама, - вступился за свою девушку Янек.
   - Ни при чём?! Как можно быть таким идиотом, Янек? Арабы развращены исламом, их женщины носили маски для того, чтобы никто не видел, к кому они наведывались на сей раз, чтобы побыть "женой на день". И далеко не всегда это были женщины - о, вседозволенность развращает, можешь мне поверить! - Ханна Дворак встала и взяла нейтрифон.
   - Кому ты звонишь?
   Ханна злорадно рассмеялась - похоже, её обрадовало, что свидание сорвалось, причём с таким громким скандалом.
   - Есть один...
   Больше она ничего не сказала, но на следующий день Янеку вновь пришлось выйти погулять - пришёл мужчина, который, как он догадывался, работал в отделе борьбы с психическими болезнями. Под этим названием скрывалась всемогущая тайная служба Красного Креста.
   Больше Янек никогда не встречался с Хибой. Мужчина, который представился Дитером, напротив, заглядывал всё чаще и даже подружился с мальчишкой. Однажды, будучи навеселе, он разговорился:
   - Арабы эти - хуже скота. Воняет от них, особенно от тех, что живут в пригороде, как от мусорника...
   Вспомнив, как он дважды ходил на свидание с Хибой, Янек почувствовал, что щёки его начинают алеть.
   - ...многие лазят в город, как клопы - то туда, то сюда. Таскают разную дрянь: наркотики, порнографию, оружие, даже исламистскую пропаганду. Вот, например, тот, который обидел Янека, этот Умар. - Янек, услышав своё имя, замер и весь превратился в слух. Дитер, приветливо улыбнувшись ему, продолжал. - Ну, такой подонок, что про него самого ментотрансляцию нужно показывать. Он в секте состоит, которая пропагандирует перевоплощение Арифа Аль-Кураши - ну, вы, может слышали.
   - Да, я знаю, - ответил Янек. - Трагедия Эр-Рияда.
   - Этот Умар в свои шестнадцать лет - уже главарь банды, Янек их видел, и имеет нескольких несовершеннолетних проституток - здесь, в городе!
   - В городе такого допускать, наверное, нельзя, - ответила Ханна. - Ещё там, в трущобах...
   - Да там целый подземный тоннель обнаружили. Скоро будем закрывать. А Умар этот...словом, забудьте о нём. На таких, как он, любят садиться мухи.
   Взрослые рассмеялись, и Янеку было невдомёк, в чём причина их веселья.
  10
   Герхард Тош смотрел голографический фильм. В нём банда арабских подростков избивала городских жителей - одного за другим. По словам его гостя, в большинстве случаев это были экзекуции, осуществлявшиеся по приказам сверху - их отдавал шейх, живший в пригороде, почти наверняка, сам Махмуд или кто-то из его приближённых. Жертвами становились арабы, и в одном случае - белый, Янек Дворак.
   Дитер Кельман из отдела борьбы с психическими болезнями сказал:
   - Они выбивают долги из арабов, которые не оплатили проституток, наркотики - или проигрались в азартные игры. По-своему, тоже лечат их от вредных привычек. Однако этот случай с белым, пока что - единственный, настораживает. И он связан с вашей падчерицей, Хибой.
   Тош постарался выглядеть невозмутимым.
   - Вы меня в чём-то подозреваете?
   - Я не только подозреваю, но и обладаю правом вас изолировать и подвергнуть лечению, после которого вы сами попросите вас усыпить, мой дорогой Герхард.
   У Тоша отвисла челюсть. Но, похоже, что Кельман не лгал. Они обладали большими полномочиями, особенно здесь, в Багдаде. Командор Адхамии решил вытянуть из собеседника максимум информации, а потом замять дело, использовав кое-какие связи. О том, что будет с Хибой, он не думал. На всякий случай он подготовил слова извинения перед Азулеем.
   - Давид Азулей - вам знакомо это имя? - Тош сглотнул. Похоже, слухи о том, что изобретено неконтактное средство для ментоскопии, соответствуют истине.
   - Конечно. Он неоднократно посещал меня...
   - И в том числе привозил вам программное обеспечение, с помощью которого арабы воспитывают подобного рода мерзавцев?
   - Нет. Я категорически это отрицаю, - Тош почувствовал, что руки его дрожат. Он убрал их со стола и несколько раз сжал в кулаки. Это помогло ему прийти в себя и восстановить самообладание.
   - Ментоскопия это покажет. Вынужден сразу вас разочаровать, Герхард, некоторые решения относительно вас приняты на самом верху. Вы, должно быть, ещё не знаете, но Азулей уже неделю как арестован и дал на вас показания - совершенно добровольно. Мы знаем всё и о "кузене Сале", который должен был приехать сюда с демократизирующей ментопродукцией, и о планах больших митингов, в которых не последнюю роль должна была сыграть Хиба. Вы удивитесь, как много нам известно.
   Тош побледнел. Он молчал, не в силах произнести ни слова. Кельман тем временем продолжал:
   - Вы отлично понимаете, что многое из этого я знал и раньше, но держал при себе в силу определённых причин, которые, я думаю, не составляют для вас секрета.
   Командор Тош кивнул в ответ. Он прекрасно знал о том, что Кельман - взяточник, имеющий долю в каждом грязном дельце из тех, с которыми "борется", и что сам он никогда бы не выступил против главы районного отделения. Но чтобы ради какого-то ублюдка...
   - Вы ещё не имели возможности посмотреть свежую информацию, командор. Ровно две минуты назад на всей территории ЕСКОН введено военное положение. Мы выполняем на ши союзнические обязательства перед США и теперь пребываем в состоянии войны с Марсом. Все процессы либерализации - сворачиваются.
   Тош был потрясён этими известиями. Тем не менее, грубоватая откровенность Кельмана не могла быть ложью.
   - Я...что от меня...
   Кельман прервал его коротким жестом:
   - У вас есть выбор: вы либо увольняетесь - и мы вынуждены будем лишить вас права на проживание в городе, - либо мы переводим вас в исполнительный состав.
   Тош задыхался.
   - Исполнительный состав?..
   Глава отдела по борьбе с психическими болезнями кивнул:
   - Сообразно вашему рангу и образованию - в интеллектаты.
   Это было ужасное предложение. Тош как командор многое знал об "исполнительном составе" - арабах, которым вживляли ментотрансляторы с нанонейтрифонией. Рабочим ставили самые дешёвые, и включали их только во время работы. Всё остальное время люди-носители имели право вести себя, согласно общим установкам: "сон", "бодрствование", "приём пищи", "общение" и так далее. Солдаты, выполнявшие куда более сложные функции, строго говоря, теряли часть своей личности, превращаясь в "специалистов". Ителлектаты, высшая из каст "исполнительного состава", платила за свой элитный статус наибольшую цену. Тош знал причины, по которым руководство ЕСКОН пошло на создание касты интеллектатов: с одной стороны, нужно было сохранять контроль над покорённым населением, не истребляя его, с другой стороны - блокада вынуждала идти на самые крайние меры в попытках компенсировать отсутствие дефицитного сырья и новейших технологий в области вычислительной техники. Кора головных полушарий у человека содержит не менее 10 миллиардов нейронов, каждый из которых имеет несколько тысяч связей с окружающими нейронами. Рассматривая каждую связь как бит информации, легко прийти к выводу, что человеческий мозг содержит до 100 терабит. Каждую связь можно рассматривать и как операцию, что, при темпе, достигающем 10 операций в секунду, даёт общую производительность в 1 петафлопс. Тысячи, если не миллионы, интеллектатов, у которых была полностью стёрта память, были подключены друг к другу по всей стране, являясь гигантским живым компьютером.
   Самым чудовищным в этой тщательно скрываемой ЕСКОН тайне было то, что интеллектаты не обладали и каплей разума - их мозг работал исключительно на благо общества.
   Тош подумал об альтернативе - как долго он проживёт в пригороде, заселённом людьми, заражёнными исламом?
   - Что вы предлагаете реально, Кельман? - спросил он.
   - Вы всё хорошо понимаете, командор Тош. Надеюсь, вы обойдётесь без подсказок со стороны. Вы находитесь под круглосуточным наблюдением, и бежать вам не удастся. У вас есть время подумать - до завтра. Надеюсь, вы сделаете правильный выбор.
   Сказав так, Кельман встал и, сухо попрощавшись, вышел. Он не произнёс слова "самоубийство", но явно дал понять, что это было бы лучшим выходом для Тоша. Тяжело вздохнув, тот откинулся в кресле и уставился в потолок.
   - Выбор за вами, командор Тош, - произнёс он невесело.
  11
   Хиба не видела смерти Умара - ей об этом сообщили подружки. Когда она, бросив учёбу, прибежала на место происшествия, тело уже увезли. Назик, крутившаяся рядом, всё видела и рассказала ей. Умар был один, отошёл о чём-то поговорить с шейхом по нейтрифону - и в этот момент к нему начали слетаться мухи. Те, кто слышал о подобных смертях, утверждали, что мухи являются секретным биологическим оружием Красного Креста. Выведенный в лабораторных условиях вид впрыскивал яд, в определённом количестве являвшийся смертельным для человека. Установка нанонейтрифонных имплантатов и наведение роя ядовитых мух на цель были вопросом техники.
   - Он был весь чёрный от этих укусов...
   Хиба переглянулась с Назик. В этот момент они понимали друг друга - убийство, совершённое на том самом месте у входа в "Ал-Мас", не могло быть ничем другим, как местью за нападение на Янека. Тош, несомненно, выступил организатором, и он должен был понести наказание. Хиба, почувствовав вопросительный взгляд Назик, кивнула. В руку ей лёг тонкий предмет, вроде карандаша. Попрощавшись, они немедленно разошлись, без лишних слов и напутствий.
   Хиба пришла домой, и, не обедая, стала ждать, пока Герхард вернётся со службы. Ей несколько раз звонили - видимо, в школе волновались по поводу её неожиданной отлучки, - но она не брала трубку.
   Наконец, пришёл Герхард. Она слышала его неизменное кряхтение - и думала об Умаре. Вспоминала часы, проведённые с ним, взгляд его глаз, его смуглое, как и у неё, лицо, его сильные чресла, его...
   Она встала и вышла в соседнюю комнату. Герхард, увидев выражение лица Хибы, удивлённо открыл рот, явно собираясь что-то спросить. В ответ раздался единственный выстрел, разорвавший тишину благополучного квартала.
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"