Кузьма Роман Олегович : другие произведения.

Иррегулярный интеллект

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В далёком будущем люди, расселившись по всей Галактике, продолжают испытывать затруднения с перенаселённостью. На одной из планет, Гейомии, назревает социальный взрыв... Маленькому мальчику Диммору, лучшему выпускнику Школы, предстоит пройти через все сложности и коллизии мира взрослых, его ожидают: подлость, предательство, преступление, даже Революция. Он безжалостно движется к вершинам власти, меняет имя на более благозвучное, тело - на более сильное... Его мир выгорит дотла. Выживет ли душа?
  Роман Кузьма
  Иррегулярный интеллект
  Часть I. 'Третий глаз'
  Глава I
   Диммору исполнилось четырнадцать, и по законам Гейомии он уже считался совершеннолетним. Этот относительно невысокого роста ученик Школы был полноват, его круглое лицо утяжеляли пухлые щёки. В целом, его внешность обладала приятными и располагающими к себе чертами: аккуратно расчёсанные каштановые волосы, магнетический взгляд серых глаз, неожиданная для мальчика его возраста опрятность. Диммор любил подолгу простаивать у зеркала, изучая там своё отражение - иногда напускал на себя задумчивый вид, порой - гневный или просящий; Воспитатели полагали, что он действительно упражняется в актёрском мастерстве, а не бездумно корчит рожи.
   Не слишком энергичный, в отличие от своих непоседливых сверстников, Диммор всё же зачастую верховодил ими, вероятно, потому, что обладал редкими и для убелённых сединами старцев качествами - вдумчивостью и уравновешенностью. Воспитателей из числа Регуляров он всегда слушал внимательно, впитывая каждое их слово как губка. Сам говорил взвешенно и обдуманно. Естественно, именно он набрал наивысший балл в выпускном классе.
   Со столь высокими академическими результатами Диммор вполне мог рассчитывать на место в Космофлоте - по крайней мере, так говорили Воспитатели, а они никогда не лгали ученикам - Диммор сам неоднократно проверял их слова.
   Мальчик знал, что неподалёку от Школы действительно находится космопорт, в котором постоянно садятся 'челноки', равно как и то, что и Школа, и космопорт расположены в огромном городе, именуемом Туфа.
   Туфа являлась столицей планеты Гейомия и административным центром четырёхмерного галактического сектора, включающего все миры их системы, в том числе необитаемые, и несколько астероидов, на которых велась добыча полезных ископаемых. Город, возникший как перевалочный пункт, место отдыха космонавтов, постоянно расширялся, и всего пару веков спустя после основания уже занимал большую часть континента под названием Туфагия.
   Мир не устроен справедливо, и это Диммор тоже знал. Из нескольких миллиардов жителей Туфы лишь около полутора миллиардов значились в регистре как привилегированная каста Регуляров, в то время как остальные, не всегда поддающиеся учёту, именовались Иррегулярами.
   Деление на Регуляров и Иррегуляров отличалось простотой, доступной даже детскому разуму: первые получали доступ к еде, воде, теплу, сну и прочим благам, сообразно чётким нормам, определённым законом, в то время как вторые имели право воздерживаться или, наоборот, злоупотреблять радостями жизни, как им будет угодно.
   Закону, строго говоря, было начхать на то, чем питаются и чему радуются Иррегуляры.
   Диммор к своим четырнадцати годам уже успел привыкнуть к регулярно выдаваемой пище в однообразной жестяной посуде; он знал все достоинства и недостатки подобного образа жизни, и вне привычной социальной ячейки, тёплой, уютной и гарантированной, не мог себя даже представить.
   И вдруг его, лучшего выпускника Школы, не допустили к постдипломной подготовке! Когда Диммор узнал об этом, то не выдержал и расплакался. Потом, утерев слёзы, он явился в кабинет к Директору и потребовал объяснений. Он знал, что, пока всё не утверждено официально, решение ещё можно изменить. Но знал он и то, что Воспитатели никогда не лгут. А уж если Директор говорит, что Диммору не только постдипломного курса, но и удостоверения Регуляра не видать, значит, так и будет!
   Отчаяние придало мальчику храбрости, и он начал повышать голос, как делал это неоднократно в спорах со сверстниками. Он даже дошёл до того, что ещё неделю назад сам назвал бы святотатством - ударил кулаком по директорскому столу. Директор только мягко улыбнулся в ответ и закивал, словно ему стала доступной некая истина:
   - Диммор, я вижу, что в твоих жилах течёт кровь Иррегуляра. Тебе нравится нарушать режим.
   Диммор почувствовал, как на его глазах выступили слёзы. Он не заслужил такого отношения! Долю секунды он колебался, какую тактику избрать - мольбы или угрозы, а потом вдруг, будто поняв, что Директор его провоцирует, остыл и холодно, почти угрожающе заявил, что всё равно станет Регуляром.
   Директор отрицательно покачал головой и приказал ему выйти из кабинета. Немедленно последовало совещание с Натоньяром и Бастроком, наиболее преданными помощниками - разумеется, за закрытыми дверьми.
   Диммор ощущал себя триумфатором - ведь Директор казался явно встревоженным поведением выпускника, и это давало определённую надежду. Всегда источавший ореол силы и непоколебимой уверенности, всесильный и всеведущий, Директор дрогнул перед ним, Диммором! Видимо, правду говорили взрослые, утверждая, что в нём сокрыт большой потенциал. А ведь они, Воспитатели, никогда им не лгали.
  Глава II
   Директор оторвался от чтения нашумевшей электронной книги 'И зови его после смерти' известного в Галактике писателя Ле Сажа и стал молча разглядывать стоящих перед ним Воспитателей. Одетые в одинаковую салатовую униформу специальных учебных учреждений, те, однако, отличались и внешне, и, что важнее, психологически.
   Бастрок, молодой двадцатипятилетний мужчина, имел редкие для туфанца светлые волосы; льняную шевелюру свою он всячески холил, пользуясь дорогими шампунями. Нареканий по службе, впрочем, не возникало, так как в рабочее время причёска эта всегда скрывалась под стильной сеточкой.
   Отличаясь достаточно хрупким телосложением, Бастрок, тем не менее, ходил величаво, высокомерно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, давая понять собеседнику - перед ним не какой-нибудь потомок хинду, а чистокровный блондин. Он слыл очень общительным, умел найти подход даже к самым замкнутым и буйным ученикам и в целом мог считаться примерным сотрудником.
   Натоньяр являлся полной противоположностью Бастроку: замкнутый, лысеющий мужчина сорока пяти лет, мощного сложения.
   - Он ударил кулаком по этому самому столу! - Директор несколько раз ударил по столешнице ребром ладони. Воспитатели угрюмо кивнули - Диммор явно позволил себе лишнее. Уверенные, что выпускник, находящийся сейчас за дверью, их не слышит - все помещения Школы были звук изолированными, - они могли спокойно обсудить возникшую проблему. Бастрок, как обычно, взял слово первым, опередив своего товарища, тяжеловесного в движениях и мыслях.
   - Вы отказали ему в курсе постдипломной подготовки, - начал он осторожно, и, дождавшись согласного кивка Директора, продолжил уже более уверенно. - Диммор имел наивысший уровень интеллектуального развития в классе. Он не мог не возмутиться.
   Натоньяр кивнул, поддерживая Бастрока:
   - Курсы спецстукачей - их шанс стать Регулярами.
   Директор неприязненно посмотрел на Натоньяра. В действительности у того уровень интеллекта был даже ниже, чем у Диммора, и Директор, принимая его на работу, подделал документы. Натоньяр, в свою очередь, никогда не забывал, чем он обязан своему благодетелю.
   - Курсы спецстукачей, мой друг Натоньяр - их единственный шанс стать хоть кем-то. Как тебе отлично известно, у нас здесь необычный контингент.
   В Школе учились дети с отклонениями умственного развития - врождёнными или, большей частью, приобретёнными в младенческом возрасте.
   Гейомия готовила собственных космонавтов, военных, технических специалистов и управленцев, даже учёных. Наука, за тысячи лет покорения космоса достигшая высочайшего уровня, стала неподвластной обычному человеку - даже потратив сотни лет на изучение какой-либо дисциплины, можно было освоить лишь малую частичку необходимых знаний.
   Выходом из сложившейся ситуации стали нанобиоимпланты, вживляемые эмбрионам в период, пока кости черепа ещё не отвердели, а ткани коры головного мозга - не оформились. Если всё проходило нормально, имплант становился такой же частью организма человека, как и любой другой его орган, давая одновременно новые сверхспособности - навыки сложнейших вычислений, феноменальная, по меркам прошлого, память, в общем, что угодно. Информация загружалась непосредственно в мозг при помощи вживлённого радиомодема.
   К глубокому сожалению, далеко не все операции завершались успешно. В таких случаях детей, если они родились живыми, отправляли в Школу, где они росли, отделённые от остального мира звуконепроницаемыми стенами и высоким забором с колючей проволокой. В большинстве случаев у детей обнаруживали умственные и психические изъяны, и, когда те достигали четырнадцатилетнего возраста, их отправляли на постдипломную подготовку. В данном случае это означало: курсы спецстукачей, или, более официально, Курсы Специальных Информаторов-Регуляров, сокращённо - КСИР.
   Операция по превращению в спецстукача проходила относительно безболезненно: пациентам делали общий наркоз, а потом срезали крышку черепной коробки. Часть головного мозга удаляли, заменяя его дешёвым и надёжным имплантом. Затем крышку при помощи лазерной пайки и титановых скоб закрепляли обратно - и новый член многотысячной армии КСИР начинал своё бескорыстное служение обществу. Спецстукачи обычно ничего не помнили из своей прошлой жизни и не ощущали никаких волнений по этому поводу, а даже если бы и ощущали, их действия всё равно подчинялись командам суперкомпьютера полицейского управления.
   Директор приосанился. Поправив воротник, он произнёс небольшую, заготовленную заранее речь.
   - Мальчик слишком умён, чтобы я позволил вынуть ему мозги и подключить то, что осталось, к розетке. Диммор - первый за долгое время выпускник Школы, набравший тридцать баллов по итогам теста общего интеллектуального развития. Уже в раннем детстве он демонстрировал выдающиеся умственные способности, донося на одноклассников и обманом отбирая у них пищу и игрушки. Я не хочу, чтобы он погиб, пропал, затерялся среди бессчётного количества неодушевлённых роботов КСИР. Единственный способ предотвратить подобную трагедию - сделать из него Иррегуляра. Это не такая уж плохая судьба для мальчика - кто знает, возможно, он будет неплохо зарабатывать и постепенно обретёт сознание.
   Натоньяр удивлённо воззрился на Директора. Он даже проявил неосторожность, высказав свои сомнения вслух:
   - Зарабатывать? Где, как? Они не в состоянии даже...
   - Люди помогут, - холодный, как космический вакуум, взгляд Директора, поверг Натоньяра в замешательство. - Бастрок ведь у нас подрабатывает в гостиничном бизнесе, правда? Он кое-что знает и о запросах людей, и о том, что с ними не спорят.
   Бастрок покраснел и горячо закивал головой. Он, подобно многим представителям передовой молодёжи, имел привычку отлучаться в одну из гостиниц по вызову клиентов, желающих развлечься по-настоящему; так они причащались к галактической культуре и зарабатывали полновесный палладий. Все космические корабли, проходившие мимо Гейомии, останавливались на орбите для профилактического ремонта, в то время как множество туристов устремлялось в Туфу. Возбуждённые дешевизной местных проституток и проститутов, они предавались здесь всевозможным порокам, и намёк Директора был вполне понятен. Однако оставалось одно затруднение, и Бастрок не преминул о нём напомнить.
   - Не так просто всё организовать, особенно если мальчик не соглашается. От курсов спецстукачей его может избавить только подписанный им же отказ.
   - Они не умеют читать и писать, - ответил ему Натоньяр. - Даже тесты им приходится...
   - Я знаю, - нетерпеливо махнул рукой Директор. - Правда, Диммор, вроде, освоил какие-то слоги...
   - Мы не уверены, возможно, он их запомнил - или угадывает, - сказал Бастрок, тряхнув своей косичкой. - Чтобы утвердить заявление по форме 'Регуляр/Иррегуляр', ему придётся прижать большой - или любой иной - палец правой руки к дактилоскопическому сенсору. Разве что...
   Посмотрев Бастроку в глаза, Директор увидел там огонёк понимания.
   - Он ударил кулаком по этому столу! - Директор ликующе, словно произнося приговор, опустил свою волосатую пятерню на пластиковую крышку.
   Воспитатели согласно кивнули и вышли в коридор, им предстояло выполнить непростое, но важное дело. Директор, подключив приборы внешнего наблюдения, с явным удовольствием наблюдал, как Диммор безуспешно пытается оказать сопротивление двум взрослым мужчинам.
  Глава III
   Летающее такси, гудя поворотными реактивными турбинами, зависло на мгновение в какой-то грязной подворотне, затем спустилось почти к самой бетонированной, растрескавшейся поверхности; дверца распахнулась и из салона вывалилось тело Диммора несостоявшегося спецстукача. Термоядерный двигатель взревел и, выбрасывая струи голубого пламени, автомобиль улетел прочь.
   Четырнадцатилетний подросток, завывая от боли и обиды, прижимал к груди обрубок правой руки; он сидел рядом с какой-то лужей, в которой кривилось его подёрнутое рябью отражение, и плакал. Ему ещё повезло, что Воспитатели обработали рану - остановили обильное кровотечение и присыпали порошком кожного восстановителя. Вскоре - через считанные дни, как они обещали - Диммор станет обладателем аккуратной культяпки вместо той омерзительной руки бунтовщика, что непроизвольно осуществила акт мятежа.
   Спорить с таким приговором было бессмысленно - бунтовщиков, действующих сознательно, и вовсе обезглавливают.
   Теперь Диммор действительно стал Иррегуляром - причём Иррегуляром безвестным, ведь опознание по отпечаткам пальцев правой руки теперь невозможно. Смеющиеся Бастрок и Натоньяр неоднократно ему об этом говорили на пути в Ишкедон, наиболее мрачный из районов Туфы. Диммор, содрогаясь, снова вспомнил, как они прижали его в коридоре у кабинета Директора, а потом Воспитатель Бастрок, отвратительно улыбаясь, извлёк из внутреннего кармана лазерный скальпель...
   Мальчик ощутил, как его штаны стали мокрыми, и ощупал их - это было что-то тёплое; поднеся пальцы к носу, он уловил резкий запах мочи. Это была наиболее унизительная новость за день, однако новоявленный Иррегуляр, как ни странно, почувствовал себя лучше - возможно, оттого, что он ещё способен хотя бы на что-то.
   Обмочиться - потолок его способностей.
   Несмотря на инъекцию болеутоляющего и лекарств, именуемых 'ати-био-ти-ами', боль, тем, не менее, не утихала, а только становилась всё сильнее с каждой секундой.
   Оглянувшись по сторонам, Диммор обнаружил, что находится в тупике, заканчивающемся стеной из полимерного моноблока, испещрённого различными надписями и рисунками, от одного вида которых ему сделалось ещё хуже. С обеих сторон нависали серые громадины домов; повсюду валялся гниющий мусор, от которого шёл омерзительный запах.
   Продолжая плакать, Диммор встал и, пошатываясь, направился к выходу из тупика. Чтобы пройти на смежную, достаточно оживлённую улицу, следовало воспользоваться крытым переходом, проложенным прямо сквозь один из домов. Диммор замер, не доходя до подъезда десятка шагов: оттуда несло чем-то, что, должно быть, протухло десять лет назад - и с тех пор только накапливало зловонные газы.
   Мальчик с трудом подавил тошноту; он услышал исходящие, вероятно, из того же источника странные чавкающие звуки, но, как ни всматривался, не смог никого разглядеть.
   - Кто там? - его голос дрогнул, но всё-таки это было уже что-то. Бастрок и Натоньяр посеяли в его душе страх, лишивший дара речи - и ещё минуту назад ему казалось, что навечно. Однако собственная храбрость, способность преодолеть стресс придали Диммору сил. Он приободрился. Директор и Воспитатели, они ещё ответят ему!
   - Эй, есть там кто? - В складках тьмы очертания существа, которое так громко чавкало, расплывались. Наконец, решив, что это просто животное, вероятнее всего, мутакрыса, Диммор сделал первый шаг. Шаг в темноту... и в воду. Вода доходила ему чуть не до щиколоток, она даже проникала внутрь непромокаемых ботинок.
   Он начал ступать на носках, каждый раз рискуя запнуться и упасть - всё же, думал подросток, это лучше, чем ходить потом с мокрыми ногами, ведь так можно простудиться. Простудиться! Диммор беспомощно всхлипнул. Ему отрубили руку, а он боится подхватить насморк.
   Чьи-то сильные пальцы, холодные, как смерть, ухватили его за плечо. От неожиданности Диммор подпрыгнул, но незнакомец крепко держал его. В сумраке виднелся лишь неверный контур его фигуры; изо рта мужчины исходила вонь, по сравнению с которым нужники Школы ещё казались благоухающим цветником.
   - Кто ты? - выдавил Диммор. Удивляло, насколько тихо звучит его голос, особенно по сравнению с громогласным, чуть надтреснутым басом взрослого Иррегуляра.
   Послышался смех, такой же уродливый, как и голос незнакомца. Ему вторил другой, сипловатый - видимо, нападавших было как минимум двое.
   - Слышишь, Жук? Мальчишка не знает, кто я! - Оба голоса гулко расхохотались.
   - Ты что, никогда не слышал о Кавониусе? - второй Иррегуляр - Диммор всё ещё не мог отнести себя к этим монстрам - подошёл вплотную. От него исходил точно такой же запах пота, гнили и нечистот, что и от его напарника.
   - Фу, Кавониус, я думал, это ты - сточная канава, но он воняет ещё хуже...
   - Да он обмочился, - ответил Кавониус, всё так же цепко державший пленника, который безуспешно пытался освободиться. - Смотри-ка, у него руки нет, это, наверное, затем, чтобы его не смогли опознать.
   - 'Опустили' мальчонку, это верно, - чуть смягчившись, произнёс Жук. - Что, из Школы для этих?..
   Диммор догадался: неопределённый жест, который проделал Жук в темноте вокруг головы, является намёком на глупость. Тем, не менее, язык будто снова к нёбу присох - он не мог выдавить ни слова.
   - Да наверняка, - ответил за него Кавониус. - Они там все - дети космонавтов, только не все космонавты, взявшись делать детей, протрезвели!
   Видимо, эта плоская шутка показалась Иррегулярам очень смешной, они прямо расхохотались.
   - Да не все и людьми были!
   - ...И они не платят алиментов!
   Чуть успокоившись, Жук и Кавониус продолжили допрос, подкрепляя свои слова зуботычинами. Так, очень быстро вся его история, на удивления никчёмная, уложилась в несколько фраз, чередующихся с хныканьем.
   - Да, всё как Пополам говорит - Директор их продал паренька...
   - Тише! Мыши слышат...
   Иррегуляр осмотрелся по сторонам. Диммору показалось, что Жук поёживается, словно ему вдруг стало холодно, хотя, как уже знал мальчик, это было связано не с холодом. Значит, и эти гадкие существа чего-то боятся.
   - Да, продал... А руку-то, поди, разделали и школьникам на обед подали.
   - Ещё бы - это ж экономия, притом в свой карман!
   Жук осмотрелся по сторонам.
   - Ладно, полезем, что ли?..
   Со всё нарастающим ужасом Диммор смотрел, как Иррегуляр сдвигает канализационный люк и исчезает в вонючей дыре. Хотя он и сопротивлялся, кричал, звал на помощь, Кавониус, злорадно смеясь, затащил его туда, в хлюпающую бездну.
  Глава IV
   Столица Гейомии располагалась на поверхности, там, где светит солнце, дуют ветры, идут, пусть и кислотные, но дожди; туфанцы, всегда озабоченные лишь сегодняшним днём и поиском средств к существованию, даже не подозревали, что у них под ногами, отделённый лишь дорожным покрытием, расположен ещё один город.
   Тем не менее, Туфа-канализационная существовала. Лабиринт сливных труб, тоннелей сообщения, используемых ремонтниками, паутина кабелей электроснабжения, боковые карманы, созданные по воле судьбы, в результате дрейфа горных пород, либо трудом человека - всё это стало звеньями улиц и проспектов подземного города Иррегуляров.
   Первые беженцы пришли сюда десятилетия, если не более, назад. Они вырыли шахты-жилища, подключились к коммуникациям - и зажили в своё удовольствие. Власти неоднократно устраивали на обитателей подземелья облавы, но тщетно: несмотря на победные реляции, ничего не менялось - арестовав одного-двух Иррегуляров, полицейские убирались восвояси. Бывало и хуже: шпики, констебли, агентура КСИР бесследно исчезали, и никто и никогда их не находил. Лишь изредка, демонстрируя 'верху' свою силу, короли канализации устраивали представления: отводили стоки и пускали их снизу вверх под давлением - люки и решётки срывало, а на многолюдную площадь в центре города потоком нечистот вдруг выбрасывало тело в тёмно-синей униформе.
   Диммор, выросший в Школе, такого, конечно, не знал, но кое-какие смутные слухи о том, что подземелье пропахло наркотиками и мертвечиной, долетали и до его ушей. Слыхал он и ужасные истории о мутакрысах - крупных, размером с небольшую собаку, тварях, которые охотились даже на людей.
   - Стой! - Жук, который шёл первым, предостерегающе поднял руку. Впереди что-то подозрительно шуршало; поняв, что это не могут быть друзья, он решил проявить благоразумие и не поднимать тревогу. Присмотревшись, он увидел силуэты нескольких существ, видневшихся в десятке-другом шагов. Они явно обгладывали что-то, подозрительно похожее на человеческое тело.
   - Узнаёшь? - прошептал Кавониус своим надтреснутым голосом.
   - Нет, слишком темно. Думаю, это Трег, он как раз собирался выйти.
  Одна из мутакрыс обернулась в их сторону. Диммор никогда не видел этих чудовищ раньше, но более всего он был поражён даже не размерами крысы, а взглядом её жёлтых глаз - неожиданно разумным, будто парализующим каждого, кто осмелится в них посмотреть.
   Немая сцена длилась секунду, может дольше. Потом мутакрыса пронзительно заверещала, оповещая своих сородичей. Теперь уже вся стая, не менее дюжины особей, повернулась к ним. Обмен трелями и рычанием свидетельствовал о том, что мутакрысы вступили в оживлённый спор.
   - Решают, кто пойдёт в первом эшелоне, - мрачно пошутил Кавониус, вынимая нож.
   - Их вывели специально для того, чтоб они охотились на нас - мне это один полицейский рассказывал.
   - Я тоже это слышал, - Кавониус пренебрежительно сплюнул. - А потом оказалось, что эти твари грызут кабеля и нападают на мастеров. Было принято постановление - секретное, конечно, - в котором рекомендовалось способствовать переселению Иррегуляров в канализацию, так как они могут способствовать снижению популяции чудовищных мутантов.
   Диммору последнее предположение показалось сомнительным: скорее уж новые Иррегуляры, став обедом для мутакрыс, поспособствую увеличению их 'по-пу-йя-ци', чем смогут их истребить. Злобные, как дьяволы, существа, окружавшие их, казались порождением ночного кошмара: почти полностью скрытые водой, приближались они, тихо рыча и пища что-то на своём языке. Лишь жёлтые глаза, пылающие неутолённой жаждой крови, да острые белые зубы виднелись во тьме.
   - Слышал я эту сказку. - Кавониус, не закончив фразу, сделал выпад в сторону тени, приблизившейся почти вплотную и внезапно атаковавшей его с резким визгом. Только стальное лезвие, угрожавшее смертью, принудило её отскочить. Остальные твари заметались; вот одна, а вслед за ней и другая и все остальные - вся стая неожиданно скрылась под водой.
   Кавониус выругался и сплюнул, вернувшись к прерванному разговору:
   - Но логика - их, Регулярская: что мутакрысы, что Иррегуляры - им на это начхать!
   - ...Вот она! - закричал Жук и ударил обрезком трубы куда-то под ноги, подняв фонтан брызг.
   - Вижу! - Кавониус размахивал ножом, отбиваясь от двух мутакрыс, то приседавших и отступавших, то вновь подходивших к нему. Наконец, одна из них бросилась на Иррегуляра; инстинктивно он прикрылся рукой, в которую тут же впились острые зубы; вскрикнув, Кавониус вонзил свой нож в тело зверя по самую рукоять.
   Тьму прорезал громкий, почти человеческий вопль; из раны хлынула тёплая кровь. В то же мгновение вторая мутакрыса прыгнула на Кавониуса; пошатнувшись, он отступил, но не удержался на ногах и упал навзничь, громогласно ругаясь. Тварь терзала его, явно целясь в горло, а Жук бил её обрезком трубы, пытаясь отогнать.
   Животное взвизгнуло, будто от боли, но, видимо, в крике его содержался скрытый призыв: тут же, словно отвечая на призыв о помощи, остальные мутакрысы бросились на Жука. Скрытый под их массой, он только беспомощно стонал. Диммор, остолбенев, наблюдал за всем, понимая, что ещё чуть-чуть - и очередь дойдёт до него.
   В мгновение ока ситуация изменилась. Внезапно из бокового прохода выскочил великан, вооружённый клинком-моледиссемблером. Это было страшное оружие - оно генерировало поле, ослабляющее внутримолекулярные связи, что позволяло преодолевать любые преграды - моледиссемблер рассекал стальной рельс, как лист картона.
   Каждый удар молекулярного диссемблера рассекал одну из мутакрыс надвое. Животные, визжа, пытались спастись бегством, но Иррегуляр, благодаря своему гигантскому росту и удивительной ловкости настигал их повсюду.
   Не прошло и минуты, как их нежданный союзник управился со всеми крысами. Диммор, забрызганный кровью, молча стоял, не в силах шелохнуться, в то время как Жук и Кавониус, порядком потрёпанные, приветствовали своего спасителя.
   - Пополам! Пополам!
   Он вполне заслуживал своего прозвища: высоченный, значительно больше двух с половиной метров, Пополам по странному стечению обстоятельств - либо по капризу генетиков, а может, и против их воли - являлся наполовину негром, наполовину - белым. Не мулатом, а именно - 'пополамом': правая половина его лица была тёмно-коричневого цвета, в то время как левая сторона - белой, кавказского типа. Было заметно, что Кавониус и Жук подчиняются ему, исполин явно пользовался авторитетом.
   Обернувшись к Кавониусу, Пополам спросил:
   - Это он? - Диммор догадался, что речь идёт о нём, и представился.
   - А кличка у тебя есть, однорукий?
   - Да, в Школе меня называли Метром.
   - Ну, роста ты действительно небольшого... - Лезвие моледиссемблера приблизилось к его лицу, позволив Диммору ощутить дыхание смерти.
   Пополам хмыкнул.
   - Ну, ладно, тогда как бы пополам... Будешь - Дим-Полуметр! - Диммор, вернее, уже Дим, услышал смех Кавониуса и Жука. Видимо, такое поведение их лидера никого не смущало и считалось нормальным.
   Спорить в таких обстоятельствах было по меньшей степени неразумно, и Дим согласно кивнул.
  Глава V
   Сделав несколько поворотов, они прошли к проржавевшей, но довольно массивной чугунной двери. Камеру наблюдения или глазок заменяла массивная заслонка из того же металла.
   Кавониус постучал условным стуком; послышался скрип давно не смазанных рычагов и шестерней - и заслонка приоткрылась, в окошке, закрытом к тому же бронестеклом, мелькнуло небритое лицо. Страж явно узнал спутников Дима, так как скрип, переросший в грохот, повторился - и дверь, весившая, наверное, не менее тонны, распахнулась.
   Пройдя внутрь, Дим, пока взрослые обменивались приветствиями и новостями, первым делом рассмотрел устройство двери. Ещё в Школе он неоднократно ломал игрушки, пытаясь рассмотреть получше приводящие их в действие микросхемы и мини-двигатели; сперва Воспитатели воспринимали такие действия как проявление крайней отсталости, а потом, когда результаты его тестов оказались неожиданно высокими - как свидетельство явной одарённости.
   Впрочем, тогда он так ничего и не понял в полупроводниках и микроэлектронике, сочтя их несолидными и глупыми изобретениями. Сейчас же Дим столкнулся с чем-то совершенно противоположным, и ему казалось, что дверь является по-настоящему дельным механизмом, исключительно сложной системой поршней, зубчатых передач и шарниров.
   - Отойди, - небритый страж подвинул Дима плечом. Взявшись обеими руками за отполированную до блеска бесчисленными прикосновениями ручку большого колеса, закреплённого в специальном станке, он начал её вращать - шкивы передали усилие на вал с зубчатой передачей, в результате чего вся конструкция пришла в движение, и дверь медленно закрылась. Страж снова оттолкнул Дима, на этот раз - уже вовсе бесцеремонно, и взялся за такое же, но меньшего размера, колесо, пристроенное к самой двери. Щёлкнули засовы, вращение замедлилось - колесо пошло туже.
   - Хорош, Велько, а то ещё прокладки передавишь или, не ровен час, что-то сломаешь. - Кавониус положил руку на плечо стражу. Тот нетерпеливо стряхнул её, но всё-таки отошёл в сторону.
   - И прокладки давно пора сменить, и смазать всё хорошенько, - бросил Велько с раздражением, вытирая пот со лба.
   - Да это всю машину перебирать! Кто этим заниматься будет...
   - Действительно, Жук, это плохое занятие - 'шариться' по помойкам и купаться в нечистотах гораздо интереснее! - Дим заподозрил, что в этих словах небритого заключалась ирония - качество, упомянутое однажды Воспитателями, но не вполне мальчику понятное.
   - Дверь есть - и есть, - вступился за приятеля Кавониус. - А теперь смотри, что мы добыли!
   Дим, когда на него указали, ощутил гордость оттого, что он в центре внимания - как-никак, лучший выпускник Школы. Даже боль в ампутированной руке на мгновение утихла.
   - Мальчик - а что он может? Или его в котёл? - Велько потрепал Дима за щеку, а потом ощупал его плечи. - Вроде упитанный...
   - Отстань! - Дим отбил его руку.
   - Сейчас узнаем, - благодушно заметил Кавониус. - Может, не какая-то дрянь...
   Самодовольно улыбаясь, Дим позволил отвести себя в соседнее помещение, оказавшееся лабораторией. Дистилляционные кубы, реторты и пробирки громоздились на стеллажах и столах, испуская токсичный дым. За старшего здесь был маленький сухонький человечек в грязном белом халате, разговаривавший о чём-то с Пополамом.
   - Ага, вот и новый член нашего общества, - улыбаясь, заметил великан. Пухлые негритянские губы правой стороны его лица растянулись в улыбке.
   - Ну, почему же - член? - пошло захихикал тип в белом халате. - Может, он - задница?..
   - Тихо. - Смех оборвался на одной ноте, словно его выключили. Пополам обернулся к вошедшим.
   - Это - Дим-Полуметр, это - Чин-Полутаблетка, - представил он их, не скрывая чувства собственного превосходства. Дим вспомнил, что он - уже совершеннолетний, и протянул Чину руку; впрочем, от той остался лишь обрубок, и мальчик замялся. К такому было трудно привыкнуть, и он так и застыл - с протянутой культей и со слезами в глазах.
   - Чинэль, также Таблетка - когда рядом нет Пополама, - Таблетка взял его за плечо и сжал, приветствуя. Самым странным в его внешности был нос: необычной формы, более всего похожий на птичий клюв, он казался чересчур крупным на нездоровом, измождённом лице.
   Дим вновь посмотрел на Пополама. Тот держал себя как истинный лидер, похоже, он являлся здешним правителем, и нужно было всячески демонстрировать ему своё уважение - это был главный урок, которому учат в Школе. К сожалению, нарушив это правило единственный раз, в день выпуска, он лишился руки. Повторять подобную ошибку было нельзя.
   - Мы могли бы тебя просто съесть, - объявил гигант громовым голосом, леденящим кровь. - Ведь у нас нет регулярного питания. Но я считаю, что каждый человек должен иметь шанс доказать, что он полезен.
   Дим почувствовал, как штаны его снова намокают. К счастью, от него воняло так сильно, что на никто не обратил внимания на очередное 'увлажнение'. Пополам приблизился, нависнув, подобно горе - Дим как раз достигал уровня его талии, обвешанной различными орудиями убийства.
   - Тебе отрубили руку сегодня - те, кто хотел лишить тебя регулярного питания. Но, кто сказал, что 'нерегулярно' - значит 'мало'? Ешь столько, сколько хочешь, бери от жизни всё! Рука? Руку можно пришить, можно сделать протез - ты ещё не видел Модулера, - но душу пришить невозможно. Так говорит Ргот, а его слова - дороже палладия и бронебойней уранового сердечника. Запомни это, Дим.
   Ргот? Значит, Пополам здесь не главный? Мальчик ощутил чувство лёгкого разочарования.
   Тяжёлая - нездорового, бледного цвета, но всё же невероятно сильная - рука опустилась на изувеченное плечо Дима.
   - Но, чтобы доказать нам, что ты можешь стать одним из нас, ты должен внести определённую плату.
   - Какую? - еле выдавил Дим. Ему очень хотелось стать таким, как Пополам.
   - Ты отдашь ногу. - Из глаз мальчика брызнули слёзы, а штаны, бессильные более удерживать его непрерывные испражнения, начали протекать. На пол, одна за другой, падали капли, впрочем, в помещении, где постоянно что-то шипело и закипало, на это никто не обратил внимания.
   - Не бойся - не всю ногу, только её часть. Тебе удалят внутреннюю часть бедра, там можно будет даже оборудовать тайник, чтобы прятать всякие ценные вещи. Что скажешь, нравится?
   Дим поднял голову, посмотрев на Пополама снизу вверх. До светлокожего профиля, на котором потрясающе смотрелась изогнутая чёрная бровь, было далеко, как до луны в ночном небе. И Дима страстно тянуло туда...
   - Не знаю...Нога...
   - Не бойся, Чин умеет делать всё чинарём. Он сделает тебе анестезию, боли ты не почувствуешь, а часть мышц перешьёт так, чтобы можно было ходить, не хромая. Бегать, конечно, не сможешь... Но разве мужчина имеет право убегать?
   Дим неуверенно кивнул. Последнее, что он помнил, было хихикающее лицо Чина, склонившегося над операционным столом.
  Глава VI
   Уже на следующий день после операции Дим снова ходил. Конечно, левая нога была не та, что прежде - а когда он вспоминал о правой руке, ему и вовсе хотелось плакать, - но всё-таки мальчик ощущал, что более или менее здоров. Если бы ему задали такой вопрос, Дим, пожалуй, ответил бы, что доволен тем, как обстоят дела.
   Но такого вопроса ему не задали. Здесь, как и в Школе, не в чести было задавать вопросы. Суровая, спартанская простота иррегулярного быта даже льстила Диму. А какое короткое, чёткое и лаконичное у него имя теперь! Звучит скупо и жёстко, как и подобает имени настоящего Иррегуляра, сопротивляющегося режиму.
   Ему выделили небольшой угол в общекомнате имени Льва Троцкого, очень похожей на ту, в которой он жил в Школе - только куда более грязной и заселённой отвратительными, по стандартам любого нормального человека, субъектами. Дим, однако, воспринимал их совсем по-другому - это была его новая семья. Он теперь находился дома, он чувствовал это сердцем и душой, и находил во всём свою прелесть. Немалое очарование крылось для него даже в непреодолимой вони, этом убийственном сочетании кислого запаха немытых тел, гниющих отбросов, несвежей пищи - последние два понятия не всегда были различимы - и нестиранной одежды.
   Если имелось желание, можно было задёрнуть занавески, и его койка на втором ярусе превращалась в маленькую укромную спальню, в которой он мог наслаждаться свободой и независимостью. Его дважды бесплатно кормили - оба раза это было мясо мутакрысы, - но, как объяснил Кавониус, рано или поздно Диму придётся самому добывать себе пропитание. Когда ему отрезали кусок ноги, по законам Иррегуляров считалось, что он как бы сделал взнос в общий котёл, а значит, получил право на доступ к кормушке.
   - Но это только на самое первое время. - Кавониус значительно посмотрел на него.
   - Понимаю, - Дим подумал, что с моледиссемблерным клинком он бы вполне смог охотиться на мутакрыс. - Пополам делает это с лёгкостью, и я...
   Кавониус встал и заглянул Диму в глаза.
   - Ты что, ничего не понимаешь, парень? - прошипел он. - Эта койка раньше принадлежала Трегу - Пополам отправил его на охоту одного, как раз перед твоим прибытием. Если бы не Трег, мы бы попали в засаду мутакрыс, и тогда бы нас ничто не спасло - голодные, эти существа гораздо опаснее.
   - И что?.. - Дим заподозрил неладное. Кавониус наклонился к нему и перешёл на шёпот. - У Трега остались друзья, и кое-кто уже сейчас поговаривает, что его подставили, чтобы можно было тебя подселить. Если бы не Пополам...
   Кавониус многозначительно замолчал и отошёл в сторону, начав вполголоса разговаривать с Жуком. Словно невзначай осмотревшись по сторонам, Дим понял, что слова его нового друга правдивы. То и дело он ловил на себе выразительные взгляды старожилов, содержащие немалую толику подавленного гнева - и даже откровенной ненависти, смешанной с презрением. Чтобы мысли не превратились в слова - или, тем более, в дела, - нужно было срочно что-то сделать - и, благо новоявленный Иррегуляр являлся лучшим выпускником Школы, выход из сложившегося положения был ему хорошо известен.
   Вскоре Дим, громко объявив, что собирается отлучиться по малой нужде, покинул помещение. Едва очутившись за дверью, он стремительно, насколько это позволяли незажившие раны, пошёл в комнату, принадлежащую Пополаму. Он громко шлёпал ногами, обутыми в пластиковые ботинки, по затасканному линолеуму, подобранному, очевидно, на свалке, и мысленно репетировал будущий монолог. Это здорово помогало ему и раньше - планировать свои действия.
   Пополам принял его, хотя и не ждал. Он как раз находился в компании девушки, более известной как Тик-Так. Тик-Так обладала соблазнительной фигурой; с красивого личика смотрели глаза цвета расплавленного серебра, а волосы её были прямо как золото - когда она встряхивала ими на свету, те сверкали, подобно дорогим украшениям. Тик-так, по слухам, обладала встроенными биочасами - те позволяли клиенту самому устанавливать характеристики полового акта: его продолжительность, количество оргазмов, вероятную беременность. Как поговаривали злые языки, хирургически изменённая матка Тик-Так позволяла ей забеременеть и успешно выносить ребёнка даже от животного или от представителя иной расы. Иногда такие клиенты посещали Гейомию и заказывали не только 'базовые', но и 'особые' сексуальные услуги. Конечно, Тик-Так была девушкой Пополама - а чьей ещё она могла быть девушкой? - но она была проституткой.
   Пополам затянулся сигаретой, в которой к табаку явно был примешан наркотик, и, повернувшись к незваному гостю светлокожим профилем, раздражённо спросил:
   - Полуметр, да? Какого рожна тебе надо?
   Диму не стал ломать голову над составлением текста ответа. Воспитатели давно приучили их к тому, что всегда следует повторять собеседнику его же собственные слова.
   - Я хочу быть членом общества, а не какой-то дрянью, Пополам.
   Великан ухмыльнулся и переглянулся с Тик-Так. Та звонко рассмеялась.
   - Да ты смышлёный малец, как я погляжу.
   - Я уже совершеннолетний, - ответил Дим как можно более твёрдым голосом.
   - Да, действительно, - Пополам стряхнул пепел в кружку с надписью: 'Трезвость - путь к спасению'. - Что скажешь, Тик-Так, найдём для парня какую-нибудь работёнку почище?
   Могучая рука сжала девушку в своих объятиях. Тик-Так весело рассмеялась в ответ и затянулась сигаретой своего мужчины - в этот миг её тонкие пальцы переплелись с толстыми, словно стальные поручни, пальцами Пополама. Тот тем временем разглядывал Дима, словно ища в мальчике какие-нибудь скрытые таланты.
   Наконец, двуцветный великан сказал, повернувшись лицом к своей возлюбленной:
   - Слушай, а если его посылать в город за покупками или там передать что-нибудь?
   - Ой, ну что ему можно доверить, - Тик-Так выдохнула дым в открытый рот Пополама и стиснула его губы своими на добрую минуту. Когда их пьянящий поцелуй окончился, светлокожий профиль вновь повернулся к Диму и подмигнул ему.
   - Ну, хотя бы воду - для начала. Сможешь воду не расплескать, парень?
   - Воду? - Диму это не казалось особенно сложным.
   - Да, - кивнула Тик-Так, - воду. Чистая вода сейчас - большая редкость. В некоторых районах она ценится очень дорого. Вот такая кружка, наполненная до краёв, может стоить тысяч пятнадцать в 'декретках'.
   - Декретки - а что это?
   Тик-так и Пополам рассмеялись, поражённые наивностью их собеседника. Девушка, взмахнув изящной ручкой, ответила за обоих:
   - Бумажные деньги, утверждённые президентским декретом взамен палладиевой монеты. Говорят, это временная мера.
   - Ага, - хохотнул Пополам. - Уже лет пятьдесят говорят.
   - Если бы некоторые самцы не размножались так быстро, монет бы на всех хватало, - Тик-Так ласково обхватила шею своего парня и поцеловала его в коричневые губы правого профиля.
   - Люблю тебя с обеих сторон, - игриво проворковала девушка и, развернув лицо Пополама левой стороной, снова впилась в его губы. Наконец, они оторвались друг от друга - ровно настолько, чтобы избавиться от 'третьего лишнего'.
   - Вечером я сам зайду за тобой, - сказал двуцветный гигант. - Поведу тебя к серьёзным людям.
   Истолковав последовавший небрежный жест как прощание, Дим удалился.
  Глава VII
   Тусклая лампочка без абажура, освещавшая общекомнату имени Льва Троцкого, то и дело мерцала - порой свет и вовсе тух, вызывая ругань игроков в 'бриг', сгрудившихся за карточным столом. Проводку давным-давно источили неутомимые зубы мутакрыс, способные одинаково легко перегрызть как человеческие кости и сухожилия, так и изолированные кабеля.
   Дим, лежавший на своей койке, уставившись в потолок, ругался про себя, в то время как его товарищи-революционеры, азартно щёлкали картами. Игра казалась Диму слишком сложной, это был совсем не тот 'бриг', к которому он привык; предшествовавшее партии политическое собрание понравилось ему гораздо больше. В Школе они пользовались специальной колодой, разделённой на четыре масти; карты с определённым количеством значков в форме космического корабля того или иного класса, раздавались на всех игроков. При розыгрыше первой взятки оппонент сдающего выкладывал карту вслепую - если твоя не соответствовала ей по масти, ты проигрывал, если же значки совпадали, то побеждал тот, кто положил карту с большим количеством значков.
   'Бриг', в который играли в канализации - здесь на такое слово не обижались, - был куда более сложной игрой: разделённые на пары, картёжники долго торговались, обязуясь взять то или иное количество взяток. Масти имели свои названия: 'флот Лиры', 'эскадрилья Денеб' и тому подобное. Карты делились на классы, и один корабль был сильнее другого - но система, по которой они 'гасили' друг друга, оставалась загадкой для Дима. Похоже, каждая масть давала своему классу преимущество, если он имеет парой определённый корабль - и противостоит определённому типу вражеского корабля.
   Дим, сперва чувствовавший себя полным убожеством в компании настолько образованных людей, вскоре, однако, успокоил себя тем, что вот-вот придёт Пополам и уведёт с собой туда, где его ждёт ответственное задание и лучшая жизнь. Однако время шло, а светлокоже-чернокожий великан всё никак не появлялся. Дим подумал с горечью, что он, должно быть, просто забыл о своём новом подручном или ему просто не до этого.
   А вдруг от выпускника Школы попросту отделались? Они все - взрослые люди, обладающие богатыми знаниями о мире - зачем им Дим? Может, они просто хотят его съесть? Страх, его всегдашний спутник, налил свинцом колени и облил неприятной испариной лоб, а потом, словно решив окончательно уничтожить Дима, стал подкрадываться к его горлу, постепенно перекрывая доступ воздуха в лёгкие. Дим задыхался...
   Дверь, прогремев, открылась настежь - вошёл Пополам. Бросив на игроков обжигающий взгляд, он спросил - будто сирена заревела, - где находится Полуметр?
   Слёзы радости увлажнили щёки Дима. Он спрыгнул с койки и, не обращая внимания на общежителей, подбежал к Пополаму.
   - Пойдём, - сказал тот, - Ргот не любит ждать.
   Головы присутствующих обернулись; они таращились на Дима во все глаза, будто мальчик спустился к ним с небес. В действительности так всё и было, ведь никто из них не проявил такой самоотверженности, как он, никто не согласился отдать собственную ногу ради спасения угнетённых бедняков. Он - уже фигура в Сопротивлении!
   Высоко задрав нос, Дим, чуть прихрамывая, приблизился к двери. То, что Пополам, двинувшийся следом, прикрыл за ним тяжеленную дверь, стало для Дима лучшей наградой за утраченные части тела и имени.
   Подземный коридор, освещённый лампами, чей свет ежесекундно вздрагивал от перепадов напряжения, повернул несколько раз, прежде чем они подошли к лестнице, вмурованной в стену. Вверху виднелся люк с дактилоскопическим сенсором - такие же замки стояли на всех дверях в Школе. Значило ли это, что там живёт кто-то вроде Воспитателя - или даже Директора? Очевидно, да.
   Дим стоял у лестницы в замешательстве, боясь сказать Пополаму, что не сможет взобраться самостоятельно - искалеченные конечности его слишком ослабли. Боясь, что великан накричит на него или накажет, мальчик устремил в него заискивающий взгляд, в то же время пытаясь придать лицу виноватое выражение.
   - Не бойся, - рука, мощная как поршень гидравлического пресса, обхватила его за талию и подняла, будто пушинку. Единственной рукой и обеими ногами Дим держался за Пополама, пока тот лез вверх. Запор открылся, едва к нему прикоснулся палец коричневой руки, тут же откинувшей крышку люка в сторону.
  Глава VIII
   Ргот, повелитель Иррегуляров, принял своих гостей в помещении, которое, по меркам Канализации, вполне заслуживало того, чтобы его называли тронным залом. Можно было, конечно, сказать, что речь идёт всего лишь о крытом ангаре, расположенном где-то на окраине Туфы, который бездомные переоборудовали для собственных целей, но так мог говорить только тот, кто ничего не знал о грязи, мраке и ужасе, скрытом в недрах мегаполиса.
   Здесь же, в лучах солнечного света, пробивавшегося сквозь несколько маленьких окошек под потолком, любой подданный ощущал, что стоит перед королём. И Ргот был достоин того, чтобы его называли королём: сидя на троне, покрытом голографической позолотой, он пристально разглядывал посетителей, пока его пальцы гладили волосы Тик-Так, усевшейся тут же в ногах.
   Дим замер, поражённый видом тайного властелина отверженных туфанцев: голова, неестественно крупная и почти идеально яйцевидная, казалась нарочно созданной для того, чтобы генерировать и хранить гениальные мысли. К тому же она являлась совершенно безволосой. Не выбритой наголо, не облысевшей, а именно безволосой. Почему-то, даже сам не зная, почему, Дим был совершенно уверен, что на этой голове за всю жизнь не появилось ни единого волоска. В центре лба находилось нечто вроде шишки или большого мозоля, наверняка, возникшего в результате неусыпного умственного труда.
   Шишка эта напомнила Диммору слышанную им в Школе от одной из Воспитательниц сказку о покорившей Вселенную сверхрасе - последние её представители, полубоги от рождения, якобы до сих пор тайно существовали среди людей.
   Тело Ргота, затянутое в синий бархатный костюм, богато украшенный драгоценностями из палладия, было на удивление маленьким, почти таким же, как у Дима. Тот немедленно заподозрил, что подобное сложение, вероятно, является отличительной чертой всех гениальных людей.
   Лазер, вспыхнув, пронзил, подобно игле, разделявшее их пространство и прошёлся по Диму, словно ощупывая его. Посмотрев на источник, из которого исходил луч, выпускник Школы едва подавил изумлённый вопль - это был левый глаз Ргота!
   - Удивлён, мальчик? Это - протез, он может испепелить тебя, если ты злоумышляешь, - ласково произнёс Ргот. - Я вставил его в далёкой молодости, и до сих пор он безупречно служит мне. Второй мой глаз содержит инфравизор, а в клыки вмонтированы раскладные иглы, впрыскивающие в противника яд из ампулы, расположенной в челюсти. Удивлён? Ты ещё не видел Модулера...
   Дим даже не знал, что ответить, а когда попытался сказать хоть что-то, Пополам его просто заткнул оплеухой, от которой подкосились ноги. Когда говорил король, здесь было принято молчать.
   - Но все эти устройства - просто игрушки по сравнению с моим врождённым даром, третьим глазом, - Ргот прикоснулся сухонькой ручкой к выступу на лбу. - Я - потомственный Иррегуляр, родившийся в подполье, и при рождении мне сделали операцию, оказавшуюся успешной - мой биоимплант позволяет генерировать ультразвуковое и инфразвуковое излучение. Благодаря волнам первого типа я вижу твои внутренние органы, мальчик, а перейдя в режим 'инфра', я способен повергнуть тебя в ужас.
   При этих словах Дим ощутил вспышку животного, словно пропускающего его нервы сквозь мясорубку, страха. В глазах его заблестели слёзы. Ему захотелось убежать из этого зала, упасть на колени, нет, целовать пол у ног Ргота...
   - Ну, ладно, будем считать, что я представился, - насмешливый голос владыки вернул Дима в реальность. - Теперь - твоя очередь.
   - Дим. Дим-полуметр.
   - Ага, тебя уже отпополамили...А полное имя ещё помнишь?
   - Диммор, - это слово, как пуля, сорвалось с уст мальчика.
   Ргот снисходительно улыбнулся.
   - Когда-то и я носил другое имя... Возможно, ты ещё вернёшь себе своё - или заслужишь новое... Или ты хочешь остаться Полуметром?
   Тик-Так звонко рассмеялась, и смех её был словно пощёчина. Ргот умел их наносить чужими руками, используя то Пополама, то Тик-Так. Кто знает, что ещё у него есть в запасе?
   - Я хочу быть полезным людям...
   - Господин Ргот. - Огромная голова чуть покачнулась на хлипких плечах; благожелательная улыбка, впрочем, не оставляла старческое лицо.
   - Да, господин Ргот... я хотел помочь людям - доставить воду в другой район.
   Король отщепенцев помолчал несколько мгновений, задумчиво разглядывая Дима, а потом ответил:
   - Когда ты выйдешь отсюда, то действительно этого захочешь... Пока же я вижу лишь желание стать шестёркой... Модулер!
   Откуда-то из тени выступил человек, вернее, существо, отдалённо похожее на человека, а возможно, некогда и являвшееся им: причудливая конструкция из хрома, стали, биоимплантов и плоти, как своей, так и синтетической. Модулер всё ещё сохранял антропоморфность, однако отличить его от биоробота, неодушевлённой куклы, мог лишь очень искушённый наблюдатель.
   - Что вам угодно, господин?
   - Мальчик хочет доставить пакет воды жаждущим.
   - Алчущим, мой господин, - Модулер рассмеялся. Если у Дима и были насчёт него какие-то сомнения, сейчас они исчезли - безумие и извращённость чужды роботам, а смех этот издавало существо, явно утратившее всякие представления о разумности и морали.
   Словно подтверждая эту мысль, Модулер вдруг швырнул на пол кисть собственной правой руки - она отвалилась, словно перчатка, и, проехав до середины зала, продолжила своё движение, явно при помощи скрытого электромотора. Лазерный луч, вырвавшийся откуда-то из-под потолка, осуществлял питание этой машинки, стремительно ползущей, подобно сороконожке, на множестве маленьких стальных лапок - те при каждом шаге по металлопластиковой поверхности издавали цокающий звук.
   В дальнем углу оказался потайной сейф - его крышка сдвинулась под нажатием пальцев самодвижущейся руки. Взобравшись по стене, рука набрала код и, когда сейф открылся, вынула оттуда пакет с полупрозрачной жидкостью - а потом проделала всю процедуру в обратном направлении.
   - А ну, иди ко мне, моя дорогая, - Модулер наклонился и под смех присутствующих с лязганьем присоединил руку обратно. - Что там у тебя, где тайник?
   - У него полость в левом бедре, - ответил Ргот с высоты своего трона. - И не забудь сделать внушение, а то ещё сдаст нас Полисрегулярам...
   Бедро Дима открылось, обнажив кровоточащую, ещё не зажившую рану. Пакет тут же скользнул в тайник, и Модулер закрыл его, кое-как примотав повязку обратно.
   - Ты не бойся, - проскрежетал голос, исходящий, вероятно, из микродинамиков. - Полисрегуляры боятся всяких болячек, и копаться в тканях не станут. Теперь посмотри мне в глаза, сейчас ты кое-что увидишь...
   Дим подозревал, что совершает глупость, но всё же подчинился. Когда что-то больно укололо его, мальчик вскрикнул, но Модулер не позволил ему вырваться. В глазу механизированного Иррегуляра вспыхнули светодиоды, и Дим увидел прямо перед собой, словно воочию, несчастных, иссушённых жаждой людей, умоляющих полицейских дать им хотя бы каплю воды. Но сытые, розовые лица блюстителей порядка не проявили и капли милосердия. Они обрушили на спины и плечи просителей электродубинки. Зашипел излучатель-моледиссемблер, разделяющий сморщенные от обезвоживания тела на куски, истекающие кровью...
   Видение исчезло. Дим, потрясённый этим невиданным зрелищем, даже не слышал объяснений Модулера, что это была проекция непосредственно на сетчатку глаза, а не галлюцинация.
   - С ними это всё случилось на самом деле, я показал тебе запись реальных событий!
   Голос Модулера, казалось, доносился сквозь вату - наркотик, который он впрыснул Диму, уже начал действовать. Мысли становились лёгкими, будто невесомыми, и яркими, прямо ослепляющими, а боль в искалеченной руке стихала. Силы прибывали с каждым ударом сердца - Дим чувствовал лёгкость в движениях, способность преодолеть любые трудности. Глядя в чуть плывущее перед затуманенным взором лицо Ргота, он спросил:
   - Господин! Куда мне идти?
  Глава IX
   Мужчина и женщина находились вместе несколько часов. Начав с грубоватых ласк, постепенно перешедших единоборство с классическим и неизбежным финалом - семяизвержением, - они лежали теперь в постели, совершенно изнемогшие. Их тела едва соприкасались, и никто не мог найти в себе силы, чтобы начать всё снова, хотя женщина - и мужчина чувствовал это - не была удовлетворена. Она молчала, едва сдерживая своё недовольство, в то время как он, высокий и полный, лениво смотрел в окно, где птеродактили кружили над волнами в поисках добычи.
   Дом, который не принадлежал мужчине, возвышался на небольшом утёсе, поросшем причудливым лесом из деревьев с красной, голубой, розовой листвой и ядовитыми для человека плодами. По прихоти заказчика, известного писателя, который сейчас отсутствовал, дом возвели на кронштейнах, выдающихся далеко вперёд над обрывом. В результате всегда можно было посмотреть вниз на беспокойные воды Огненного моря, а при желании - и совершить рискованный прыжок вниз с высоты двадцати метров.
   Впрочем, смельчаки редко отваживались на подобные прыжки - и очень немногие из них выжили, - так как в воде кишмя кишели хищные твари. Ихтиозавры, жуткое и уродливое порождение местной фауны, безуспешно пытались противостоять стаям бесчисленных генетически модернизированных пираний, которых специально создали для этой цели.
   По утверждениям биологов, всего за несколько поколений оранжевые океаны планеты Соах окончательно очистятся. Потом легко можно будет избавиться от пираний, так как их генокод имеет один, заблаговременно встроенный изобретательными учёными, изъян. Являясь гермафродитами, они все без исключения крайне падки на чары самца, который на данный момент в их популяции отсутствовал.
   Мужские особи генномодифицированных пираний являлись узкоспециализированными хищниками, питающимися исключительно своими сородичами. Достаточно запустить некоторое количество самцов в акваторию, чтобы те в достаточно короткий период уничтожили всю популяцию. В конечном счёте, они всегда оставались одни - и вымирали, сами не будучи способными дать настоящее потомство.
   Мужчина, вспомнив об этом, встал и подошёл к обзорному окну, составляющем изрядный участок пола, чтобы полюбоваться морем - и, если повезёт, зрелищем гибели одного из 'императорских' ихтиозавров, носивших характерный пурпурный окрас. Однако непогода, вследствие которой даже дом вибрировал, вынудила всех обитателей моря уйти под воду. Пришлось довольствоваться зрелищем волн цвета старой меди: те, вздымаясь могучими валами, несли на своих вершинах грязно-белую пену, чтобы обрушить её на посеревшие, в рыжих пятнах от непрестанных атак океана, скалы.
   Слегка опечаленный тем, что зрелище оказалось слишком скучным, он вновь повернулся к женщине. Та, надменно улыбаясь, втянула живот и набрала в лёгкие побольше воздуха, отчего её грудь высоко поднялась, возбуждая в партнёре желание. Ноги женщины повернулись, демонстрируя полушария великолепных ягодиц.
   Мужчина, чуть улыбнувшись, сверился с часами - в результате нехитрых операций с генами, те являлись простой функцией мозга, определяющей время на основе комплекса показателей обмена веществ и активности собственных внутренних органов. Он не пользовался никакими имплантами, как то было популярно на отсталых мирах, поскольку зарабатывал достаточно, чтобы позволить себе наилучшее. Включая женщин.
   - Как твой благоверный - не боишься, что он сейчас вернётся?
   Он знал, в какое место бить: Юдифь, урождённая Ла Хэнк, терпеть не могла своего супруга, которому приходилось заниматься писательством, чтобы обеспечить её. Свернувшись клубком, она обхватила колени руками, потом разместила сверху свой аристократический подбородок, точно товар в лавке, и окинула любовника пылающим взглядом.
   - Недавно он ударил меня! Роже знает, что я...
   Мужчина рассмеялся:
   - Роже знает, что мы!.. Не так он глуп, можешь в этом не сомневаться! - Его смех стал ещё циничнее. - А ты думала, что он постарается застать меня - и наказать, подобно всем праведным мужьям?
   Судя по выражению её лица, всё именно так и обстояло. Он получил искреннее удовольствие оттого, что знал нечто, позволяющее превратить её разочарование в смятение.
   - Знала бы ты, с кем он сейчас... Или ты думаешь, это только ты умеешь ублажать его литературного агента, чтобы тот запустил в тираж очередную негодную книжонку?
   - Какой же ты мерзавец, Хью! - выпалила она, встав во весь рост. - И что, ты уже ничего не поделаешь с ним? Ведь ты обещал...
   Хью Бернс, преуспевающий литературный агент, терпеть не мог вырождающееся дворянство, способное только вздыхать над душещипательными романами - и, в отдельных случаях, даже писать их. Роже оказался большой находкой, позволившей добиться настоящего коммерческого успеха, однако звезда его явно клонилась к закату. Последний роман, о человеке, мнившем себя Богом, творцом планет и астероидов - и внезапно таковым и оказавшимся, - была воспринято критикой, мягко говоря, неоднозначно. Кое-кто считал, что это оригинально, даже находились такие - любители галлюпана, конечно, Хью и сам им приплачивал за хвалебные рецензии, - которые превозносили Роже Ле Сажа - но они были в меньшинстве.
   Подавляющее большинство отзывов носило разгромный характер. Заголовки вроде 'Дешёвый писака претендует на место в истории', 'Ле Саж свихнулся, совсем как его главный герой' и им подобные пестрели в электронных изданиях. Влиятельным людям стоило большого труда как-то закрыть тёмную бездну недовольства, готовую уже пожрать и издательство, от которого Хью зависел материально. 'Фурукава', компания-владелец контрольного пакета акций, в конце концов, высказала недоверие, а этого было достаточно. Ле Саж как писатель действительно закончился, сомнений не оставалось. Его никто не примет, и Хью это отлично понимал.
   Глядя в глаза женщине, которую, как ему порой казалось, он даже любил, Бернс улыбнулся и пожал плечами:
   - Подавай на развод, пока ещё молодая и можешь найти себе другого. К тому времени, пока процесс закончится, ты не узнаешь Роже. Он уже не сможет написать хоть что-либо, достойное публикации.
   В её глазах мелькнул страх.
   - Развестись?..
   - Руководство 'Фурукава' им недовольно, а оно действительно всесильно. Ты же знаешь, какие они, в этих нео-дзайбацу... Нет прибылей - нет денег. К тому же этот роман Роже... Даже директора издательства, не говоря уже о редакторах или агентах вроде меня, дрожат, вспоминая о том, какой гром вызвал на наши головы твоего супруга. Конечно, я понимаю, тебе будет непросто, - Хью сделал шаг вперёд на кровать и обнял Юдифь за плечи, - но, поверь мне, твоя честь будет отмщена. Он ответит за всё - причём собственной головой!
   При упоминании о фамильной чести в глазах Юдифь загорелся огонёк, её руки начали гладить плечи и грудь Хью.
   - Как он будет наказан? Расскажи мне!
   Хью коротко рассмеялся:
   - О, его ожидает длинный путь. 'Фурукава' недавно подписала контракт с правительством одной планетёнки на поставку редкого минерала - но заведомо невыгодный. За ними подобного не водится, и можно предположить ожидающийся крах местного рынка, общественные катаклизмы. Там и свои какие-то осложнения, я даже толком не знаю...
   Он сжал её талию, а потом поднял левую руку, запрокидывая голову Юдифь для поцелуя. Она улыбнулась в ответ и, прикрыв глаза, подставила свои губы.
   Её муж умрёт. Подобно многим женщинам бальзаковского возраста, она годами мечтала услышать эти слова - и, наконец, услышала.
  Глава X
   Тридцатимиллионный Ишкедон, один из двадцати шести районов Туфы за номером '19', далеко не первое десятилетие являлся первым по доле Иррегуляров среди жителей. Удерживал он, разумеется, и сомнительную пальму первенства по следующим видам преступлений: умышленные убийства, вооружённые грабежи, похищения и, конечно, торговля наркотиками. Проституция не считалась преступлением, равно как и сводничество - наоборот, правительство даже финансировало ряд программ, популяризирующих официальную регистрацию 'ночных бабочек'. Впрочем, от программ этих было мало толку, так как их саботировали сутенёры, не желающие платить налоги.
   Ишкедон прославился своей теневой экономикой: десятки организованных преступных группировок конкурировали и порой сражались друг с другом 'за тротуар', за лучшие условия ведения бизнеса, за доступ к водопроводам, наконец. Кстати, объём не дошедшей до потребителей воды являлся объективным показателем, отражающим численность Иррегуляров, ведь все знали, что эти общественные паразиты незаконно врезают дополнительные рукава в водопроводы.
   В канализации обитали подлинные изгои, потенциальные враги государства, и Полисрегуляры дрожали, услышав вечером скрежет отодвигаемого кем-то канализационного люка.
   Дим, осуществлявший свою первую курьерскую доставку, знал главное: полиция - это враг. Специфический, вызывающий тошноту запах, различимый, казалось, за десятки метров, позволял полицейским безошибочно определить 'Иррегуляра К', как они их называли, поэтому курьеров подбирали обычно из новичков. Переодевшись в чистое, мальчик стал практически неотличим от жителей 'верха', так как не успел ещё пропитаться нечистотами, намертво провонявшими всё их подземное жильё.
   Несколько раз его путь пересекался с патрулями, но острый нюх правоохранителей, несмотря на хвалёные генетические усовершенствования, не обнаруживал ничего подозрительного. Возможно, запах крови от ран глушил все остальные, а возможно, правдой были сказанные Пополамом на прощание слова: все полицейские получают свою мзду и не лезут, куда не следует, разве что им не оставляют другого выбора.
   Дим, воспользовавшись трамваем на электромагнитной подвеске, через неполных полчаса оказался близ нужного дома по улице Яркосолнечной, назначенной местом встречи. Разноцветные, подобные мармеладкам, дома - голубые, красные, зелёные - лепились друг к другу, поражая своими причудливыми формами. Некоторые меняли форму или окраску в зависимости от погоды, другие могли медленно вращаться вокруг собственной оси, обеспечивая хозяину постоянный доступ солнечного света, третьи вдруг становились прозрачными, открывая любопытным взорам сторонних наблюдателей то, что происходит внутри.
   Многое из увиденного Димом в таких жилищах ему не понравилось - зачастую это были сцены разврата, порой совмещённого с насилием. Проститутки работали, одновременно рекламируя себя; некоторые, наиболее успешные, делали просмотр своего 'акта' платным. Как мальчик и подозревал, здесь ещё жили благополучные и состоятельные - по меркам Ишкедона - люди.
   Они казались ему ханжами, продающими свою свободу и тело. Куда им до честного, скромного быта в общекомнате имени Льва Троцкого! Воистину, таким не свершить Революцию!
   Наконец, к нему приблизился человек, уже знакомый по трёхмерной записи - тощий, высокий, с перекошенными, как у горбуна, плечами. Его звали Киссар.
   - Кровь и мясо, - произнёс Дим пароль, который заучивал больше времени, чем провёл в пути.
   - Вода для страждущих, - ответил Киссар. Как отлично помнил Дим, это был верный ответ. Они отошли в сторону; озираясь по сторонам, юный курьер увидел в стороне группу зевак, явно наблюдавших за ними, и подумывал было о том, чтобы немного выждать, но Киссар торопился.
   - Не бойся, я их знаю. - Его рука, скрюченная ещё при рождении, на удивление ловко схватила пакет, едва он покинул тайник. Взамен Дим получил свёрнутые в рулон купюры, которые тут же спрятал в хранилище, вырезанное в его плоти.
   - Всё, расходимся, что-то они на нас странно смотрят. - Киссар, не дожидаясь ответа, исчез, оставив Дима посреди улицы в одиночестве. К нему тем временем приближались те самые, вызвавшие его подозрения, ребята. Похоже, сделка привлекла их внимание.
   Не сделал Дим и десятка шагов, как его окружили.
   - Ты кто? Откуда? Говорить умеешь? Что ты здесь забыл? Всё, включая право ходить по Яркосолнечной, стоит денег - у тебя есть? - вопросы сыпались один за другим. Кольцо сжималось, парни - немногим старше его самого - вели себя всё более угрожающе. Один даже извлёк нож-моледиссемблер. Сглотнув, посланец Ргота выдавил что-то в ответ. Его даже не стали слушать.
   - Он прятал это в штаны - что-то вроде декреток.
   - Да, точно, а ну-ка, стой на месте! - Дима взяли за руки, в то время как один из грабителей запустил ему руку в штанину. Лезвие моледиссемблера, приблизившись к самому носу, сделало совершенно бессмысленным любое сопротивление.
   - Там рана...
   - Да, в ней и ковыряй - в Канализации все попрошайки себе что-то отрезают.
   - А если я заражусь? - спросил обыскивавший у главаря.
   - Ну, к врачу сходишь. Там должны быть деньги. Сегодня вечером - концерт Эльзера, - вкрадчивый голос явно взывал к тяге к целому букету дорогостоящих развлечений. - Если тебе не нужны деньги...
   - Может, лучше разрезать? - От этого глупого вопроса Дим снова захотел намочить в штаны, впрочем, раздражённый ответ главаря принёс облегчение. - Ты что, хочешь купюры повредить?
   - Ага, есть, - пальцы грабителя нащупали крышку, и, вызвав у жертвы болезненный стон, извлекли из тайника свёрток.
   - Что здесь происходит? - Властный голос, похоже, принадлежал кому-то взрослому, а удостоверение, попавшее в поле зрения - несомненно, Полисрегуляру. Несмотря на то, что Дим, поклявшись в верности Льву Троцкому, Пополаму и Рготу, зарёкся обращаться в полицию, сейчас он бы с удовольствием принял от неё помощь. В конце концов, это их прямая обязанность - защищать порядок.
   - Ничего, Тармьё, мы просто общались.
   - Пройдёте со мной. Разберёмся. - Тармьё, несмотря на штатское, действительно мог оказаться переодетым полицейским. В любом случае, полупрозрачное поле диссемблера исчезло - его отключили. У Дима даже возникла надежда на то, что ему вернут деньги - и он попытался сообщить об этом Тармьё, - но его спаситель только отмахивался со словами 'потом'.
   Они свернули в небольшой проулок и, спустившись по каменным ступеням в подвал, предстали перед мрачного вида вышибалой; узнав Тармьё, тот молча открыл бронированную дверь, пропуская в ярко освещённое, многолюдное помещение. Судя по количеству столиков, наличию бара, громкой музыке, льющейся из сокрытых в стенах динамиков, и курсирующим взад-вперёд официантам, здесь располагалось развлекательное заведение. Немало присутствующих - пьющих алкоголь, курящих кальяны, оживлённо болтающих о чём угодно, включая Революцию, и то и дело бессмысленно гогочущих - обладало изменённой внешностью - приживлёнными протезами или дополнительными конечностями и органами чувств.
   Кое в ком Дим заподозрил инопланетян - по крайней мере, именно такое впечатление произвёл на него студенистый осьминог с ярко-лиловыми глазами, весом не менее двух центнеров. По шкуре осьминога то и дело пробегали световые импульсы, формировавшие затейливые разноцветные узоры. С окружающими это существо общалось при помощи лингвоскремблера, который переводил его язык - комплекс телодвижений, световых импульсов и секреторных выбросов - на интерспейс, которым пользовалась вся Конфедерация.
   В центре внимания присутствующих, однако, находился пухлогубый мужчина средних лет, стоявший у одного из столов и произносивший что-то, видимо, являвшееся заранее заготовленной речью:
   - Меня называют Королём Иррегуляров... Разве это правда? Да, я играю в 'неэвклиду', но чтобы назвать меня Королём...
   - Любопытная риторика. Он полемизирует сам с собой, ведь никто не называл нашего Га-Га Королём, - ехидно заметил мужской голос.
   - Гаспар не знает, кто такие Короли, - многозначительно ответил высокий женский голос, принадлежащий, насколько мог судить Дим, девушке в то и дело включающем прозрачность платье. 'Сутенёр и его проститутка, - сделал вывод Дим, - а Гаспар, или Га-Га - трепло и очевидный дурак'.
   - Да, меня долго здесь не было! - Гаспар смутился было на мгновение, но тут же вернулся к предыдущей теме разговора. - Но нужны ли нам Короли? Почему Президент игнорирует существование Иррегуляров? Нам нужны всеобщие демократические выборы, давно назрела необходимость внести изменения в законодательство...
   Дим не слушал более, так как не знал и не понимал настолько сложных слов. Он решил сконцентрировать своё внимание на Тармьё: тот всё-таки был взрослым и к тому же туманно пообещал вернуть ему деньги. Тармьё, то и дело отвечая на приветствия знакомых, провёл Дима и шайку малолетних грабителей в комнату, отделённую от общего зала маленьким альковом.
   - Тармьё, кто это с тобой? - К ним подбежало членистоногое существо с огромным, как у скорпиона, жалом, угрожающе нацеленным, как показалось Диму, прямо ему в глаз. Вполне вероятно, это гигантское насекомое не обладало разумом, а управлялось дистанционно, при помощи имплантированных наносхем. По крайней мере, голос принадлежал не ему - звуки вырывались из подвешенного на шее динамика - такие же располагались в каждом классе Школы, и её выпускник, а ныне - пленённый курьер, сразу узнал этот прибор.
   - Поймал шпану, которая ограбила посыльного Ргота. - Тармьё докладывал кому-то, кто, судя по всему, не являлся полицейским начальником.
   - Отними у них всё, пусть исчезнут. - Динамик отчаянно хрипел и трещал. - А вот лазутчика Ргота я бы с удовольствием допросил.
   Тармьё требовательно протянул ладонь - и главарь шайки, тяжело вздохнув, положил в неё плотно скатанные декретки. Полицейский вскинул вверх указательный палец свободной руки, словно ставил восклицательный знак или говорил: 'Внимание!'. Одна купюра из принадлежащего Революции рулона вернулась в жадную руку, ещё недавно сжимавшую страшный моледиссемблер. Мальчишки обменялись с Тармьё улыбками - событие, показавшееся Диму дурным знаком - и немедленно исчезли с радостными возгласами.
   Дим, заподозрив, что дело неладно, даже не успел высказать это, поскольку тишину алькова внезапно нарушил скрип и последовавший за ним странный шорох. Обернувшись, он увидел, что одна из стен съехала в сторону, открыв проход, ведущий вглубь подземелья.
   - Пойдём, Шива не любит ждать.
   Диму показалось, что он уже где-то слышал эти слова, видимо, от Пополама, когда тот знакомил его с Рготом, но тут же прикусил язык - обвинять Тармьё в отсутствии оригинальности ему показалось излишеством, совершенно неуместным в столь непростой и чреватой осложнениями обстановке. Короли не любят ждать - таков закон Иррегуляров, и Дим прилежно изучал его.
  Глава XI
   Шива, главный конкурент Ргота, был его кровным врагом. Более того: их неприязнь уходила корнями в далёкое прошлое, ведь и отцы их, и отцы их отцов враждовали. Две династии королей криминального мира то заключали мир, порой даже скрепляя его браком, то вновь погружались в кровавую борьбу - и так уже более двухсот лет.
   В настоящий момент обе группировки и их лидеры пребывали в состоянии войны. Шива, обвинявший соперника в нарушении договорённостей, поклялся уничтожить того любой ценой. Несмотря на то, что ему бросили открытый вызов, Ргот уклонялся от поединка, и сейчас, увидев его заклятого врага воочию, Дим понимал: такое поведение более чем благоразумно.
   Шива был огромен: его рост достигал трёх метров, а сложение тела, обросшего буграми мышц, позволяло предположить, что его владелец - действительно божественного происхождения. На деле, конечно, всё объяснялось антигравитационной ванной, в которую Шиву поместили ещё зародышем, вследствие чего его тело росло, не будучи скованным силами тяготения. Мера эта, дополненная инъекциями гормонов роста, изменившими генетический код, привела к тому, что будущий Король со временем достиг поразительных пропорций. Кожа голубоватого оттенка была обязана своим необычным цветом ферменту, призванному, как поговаривали, придать равномерную окраску и нормализовать обмен веществ в частях тела, приживлённых уже после рождения.
   В отличие от большинства людей, Шива был восьмируким - дополнительные конечности, заимствованные у доноров, пришили по обеим сторонам туловища. Чёрные волосы, завитые в косички, спадали на плечи. В этой причёске, по мнению Дима, более приличествующей женщинам, что-то поблёскивало - что-то, расположенное в самом центре героических размеров лба. Присмотревшись, он пришёл к выводу, что это - линза какого-то имплантированного прибора, а может, украшение.
   - Интересует мой 'третий глаз', да? Я слышал, у Ргота есть похожий, ультраинфразвуковой - от рождения. А я сделал себе искусственный - рентгеновский!.. Слышал о таком?
   Дим был вынужден отрицательно покачать головой. Шива наклонился к разделявшему их столу, уставленному аппаратурой, все его восемь рук легли на столешницу, отчего он приобрёл сходство с гигантским пауком.
   - Ты попался с наркотиками, парень. Если я сдам тебя в полицию - а Тармьё действительно полицейский, - судья присудит лет шесть...с химиотерапией. После химиокурса ты ни думать, ни справлять нужду нормально не сможешь.
   Дим молчал, от страха побелев как простыня. Наконец, когда Шива скрестил четыре руки на груди, а пальцами остальных начал нетерпеливо барабанить по столу, стало ясно, что он ждёт ответа.
   - Там была вода... Я нёс воду людям...
   Уже произнося эти слова, Дим усомнился в их истинности. Когда присутствующие расхохотались, пришло понимание: Ргот изначально обманывал его.
   - Там был жидкий галлюпан - от него видения правдоподобнее, чем реальность. Киссар дал тебе за него четыре пачки декреток, должно быть, Ргот собирался на эти деньги нанять убийцу, который расправится со мной. Но я оказался умнее.
   Шива самодовольно расхохотался, и все, кроме Дима, присоединились к нему - в том числе и Киссар, чья перекошенная фигура виднелась в одном из углов. То, что история Ргота о жаждущих оказалась ложью, отнюдь не удивляло - всё в ней, если подумать, казалось неправдоподобным. Но разве может революционер спорить с Лидером, с моральным авторитетом? Четыре пачки! Дим знал, что 'пачка' на туфанском жаргоне значит 'тысяча', и, хотя он не очень хорошо представлял себе, сколько это, но от Воспитателей знал, что очень много, больше, чем они зарабатывают за год.
   Прозвенел зуммер - он исходил из какого-то устройства на столе, которое тут же принялось извергать из своего нутра бесконечную бумажную ленту, причём весьма широкую, с напечатанными на ней значками.
   - Факс! - Шива, бросив беглый взгляд на текст, тут же начал набирать на клавиатуре ответ, пользуясь пальцами трёх рук одновременно, в то время как его остальные руки то включали, то выключали остальные электронные устройства, загромождавшие стол.
   - Так что скажешь? - Шива даже не смотрел на него, его явно занимали вопросы поважнее.
   - Дим! Диммор, - поправился незадачливый курьер. Имя, данное ему Пополамом, уже казалось оскорбительным.
   - Что мне с тобой делать, Диммор? Убить, сдать в полицию - или?..
   - Я помогу вам, Шива! Я хочу наказать тех, кто лгал мне, всем нам, революционерам - желаю наказать Ргота и его помощников! - Диммор научился этому приёму в Школе, и он всегда срабатывал, когда нужно было свалить всю вину на кого-то другого. Шива грохнул верхней правой рукой, самой мощной из всего ряда, по столу, едва не опрокинув жужжащие и попискивающие приборы.
   - Какой всё-таки умный к нам пришёл парень! - Синекожий Король торжествующе улыбнулся. - Ну что ж, ты отнесёшь моему другу Рготу послание - я даже верну тебе декретки, чтобы никто ничего не заподозрил. Однако для маяка придётся врезать новый тайник, подальше от предыдущего, ведь у лысого мерзавца проницательный взгляд... Ну, может, на другую сторону не обратит внимания...
   Сердце Диммора замерло - он с ужасом осознал неизбежность очередной хирургической операции.
  Глава XII
   С затянутых серыми тучами гейомских небес шёл обычный кислотный дождь, и пешеходы, укрывшись под одноразовыми полиэтиленовыми зонтами и накидками, торопливо бежали по тротуарам. Единственное исключение составлял каштановолосый подросток с непокрытой головой. Чуть прихрамывая, двойной агент, он же - наркокурьер, он же - выпускник Школы, неторопливо следовал по направлению к своей цели.
   Шива организовал за ним наружное наблюдение, пригрозив пытками и мучительной казнью, если Диммор его сдаст. Фигуры этих шпиков то и дело мелькали рядом или на противоположной стороне улицы; мальчик, как ему и велели, делал вид, что не замечает их.
   Вскоре он, безуспешно пытаясь подавить волнение, стоял у неприметного ангара, стенами и крышей которому служили листы оцинкованной жести. Вокруг ангара шёл забор из колючей проволоки, с жестяной же дверью, запертой изнутри на засов. Тут обитал Ргот, предатель дела великого Льва, подлец, на поверку оказавшийся заурядным наркоторговцем.
   Гнев поднялся в душе мальчика, и он стал колотить в дверь. Прошло всего два часа - а Диммору казалось, будто миновала целая вечность - с момента, когда он вышел за пределы ограждённой этим забором территории. До чего же всё переменилось! Сейчас он уже не прежний наивный мальчишка, а исполненный желания отомстить пламенный революционер.
   Открывай, Ргот! Он произнёс эти слова мысленно, продолжая выбивать дробь условного стука.
   Несмотря на непродолжительное членство, Диммору уже было даровано право входить в штаб-квартиру с поверхности, и сейчас он пользовался этим правом. В локтевой кости его левой руки теперь размещался миниатюрный радиопередатчик - часть костного мозга удалили и в образовавшуюся полость вмонтировали электронную начинку. Необходимую энергию передатчик получал от привода, имплантированного в сухожилие - каждый раз, когда Диммор сгибал руку в локте, микроскопические колёсики и шестерёнки приходили в движение, генерируя электрический импульс.
   Сигналы от радиомаяка, несомненно, поступали на приёмник, находящийся сейчас в одной из восьми могучих рук Шивы. Впрочем, зачем ему это, ведь за Диммором неусыпно следят? Мальчик устал ломать голову над этим вопросом.
   Он заглянул за колючую проволоку. У ангара слонялось несколько Иррегуляров, будто бы поочерёдно роющихся в ближайшей помойке, а на деле охраняющих вход в тайную обитель великого Ргота. В одном из них нетрудно было угадать Кавониуса, а второй, судя по всему, являлся его всегдашним партнёром. Последний стоял на четвереньках, повернувшись к Диммору спиной, вернее, тем, что располагается пониже неё - он буквально зарылся носом в перевёрнутый бак с отходами. Неизменная розовая майка, сквозь дыры в которой просвечивало грязное, покрытое волдырями тело, однако, выдавала в нём Жука.
   Наконец, Кавониус приблизился к двери и впустил Диммора.
   На приветственный жест, заменяющий фразу 'Всё в порядке', Иррегуляры не отреагировали, но, конечно, распознали сигнал. Диммор приблизился к ангару и дрожащими от волнения пальцами нащупал замаскированный дактилоскопический замок.
   Дверь открылась; он едва скрывал ликование, входя в ангар. Война двух биотрансформированных лидеров близилась к концу - ей осталось длиться считанные дни, если не часы. Как уже было известно Диммору, Шива некогда потерял жену и детей от взрыва ядерной мини-бомбы, которую подложили лазутчики его смертельного врага. Рготу, в свою очередь, тоже перепало - однажды его ослепили вспышкой лазера, что привело к удалению глазных яблок и замене их оптическими устройствами.
   Перед ним возник Пополам; гигант уже не внушал прежнего страха - в Ишкедоне водились богатыри и посильнее его, и мысль об их предстоящей встрече вызвала у Диммора - нет, пока маски не сброшены - Дима - злорадную улыбку.
   - Полуметр? Почему так долго? - Чернокожая половина лица, нахмурив бровь, выражала подозрение.
   - Нога болела, я не мог идти. - Подросток задействовал всё своё актёрское мастерство, стремясь вложить в умоляющий взгляд испуг и покорность одновременно. Пополам, казалось, 'купился' на такую игру, и, ограничившись затрещиной, повёл посетителя к Рготу.
   Диммор, пытаясь поспеть за великаном, только теперь мог заметить, как все старорежимные атрибуты - да и сам титул Короля - противоречили идее Революции. Должно быть, ему просто пудрили мозги, рассчитывая на детскую доверчивость...
   Властитель Канализации, как обычно, восседал на своём троне, блиставшем поддельным листовым золотом и драгоценными камнями. Голографическая корона, ещё одно украшение того же рода, венчала лысую голову - венец имел специальное отверстие для 'третьего глаза', мозоля, выпиравшего изо лба. Сейчас этот необычный орган восприятия наморщился, пытаясь увидеть в теле Дима некие пертурбации, которые могли возникнуть за время пребывания на вражеской территории.
   Наконец, Ргот удовлетворился представшей его ультразвуковому взору картиной и обратился к Пополаму:
   - Деньги. Четыре пачки.
   Дим открыл тайник в бедре и протянул деньги исполину, приветливо подмигнувшему в ответ агатовым глазом матово-бледной левой половины лица. Улыбаясь в ответ, мальчик ещё раз согнул левую руку в локте.
   - Радиосигнал! - послышался голос Модулера из ниши, где находилась аппаратура связи и слежения. Дим ещё раз незаметно согнул руку в локте - и словно окаменел под пристальным взглядом Ргота. Пальцы того впились в подлокотники трона, лицо побагровело и покрылось морщинами - казалось, король Иррегуляров совершает над собой титаническое усилие, пытаясь что-то разглядеть. Что-то, укрытое в локтевой кости левой руки Дима, которую он то сгибал, то разгибал.
   - У него! В левой руке! Пополам!..
   Дим, уже отбросивший всяческую маскировку, снова стал Диммором, лучшим выпускником Школы, который всегда с лёгкостью обставлял своих однокашников, годных только на то, чтобы стать спецстукачами. Он присел под протянутую руку Пополама и с лёгкостью ускользнул от того, скользнув по выстеленному металлопластиком полу. Продолжая играть в кошки-мышки с неуклюжим гигантом, он настойчиво сгибал-разгибал левую руку.
   - Слабоумный пронёс радиомаяк! - бесновался Ргот. - Быстрее убей его, пока сюда не прилетела ракета!
   При этих словах Диммор прекратил работать рукой, почувствовав, что его вновь обманули. Действительно, как он не догадался?! На мгновение мальчик замешкался, и этого оказалось достаточно - длинная светлокожая рука настигла его, с лёгкостью подняв на высоту человеческого роста. Послышалось гудение клинка-моледиссемблера, приготовившегося оборвать юную жизнь...
   К счастью для Диммора, Пополаму пришлось бросить его на пол - возникла опасность, непосредственно угрожавшая его чёрно-белой жизни.
   Часть стены упала - в отверстие, образовавшееся после взрыва, тут же ворвалось, стуча членистыми лапами по полу, уже знакомое Диммору гигантское насекомое. Его смертоносное жало метнулось в сторону Пополама - но тот был начеку! Единственный удар моледиссемблера лишил радиоуправляемую бестию её оружия. Послышался жуткий визг, из отрубленной конечности хлестала жидкость бледно-голубого цвета; Пополам рубил раз за разом, пока не покончил с чудовищем.
   Тут же раздалось несколько тупых, приглушенных звуков - стреляли из крупнокалиберного пистолета-диссемблера. Обливаясь кровью, гигант замер и, нечленораздельно булькая, рухнул замертво. Перед смертью он ещё успел остановить стекленеющий взгляд на своём убийце - коррумпированном Полисрегуляре Тармьё.
   Ргот, сыпля приказами, нажал на какую-то кнопку - его трон молниеносно свернулся, превратившись в мощный боевой скафандр. Иллюзорные позолота и бриллианты исчезли, уступив место грозным системам оружия. Ргот отнюдь не собирался сдаваться - участь покорных Судьбе отнюдь не для Королей! Он явно приготовился сражаться до последнего.
   Когда в павильон начали входить бойцы Шивы, их встретил вихрь огня и направленных пучков диссемблирующего излучения. Один за другим они падали, сражённые Рготом, который сам оставался почти неуязвимым - лишь выстрелом, направленным Киссаром, ему разбило бронепластину, прикрывавшую живот.
   Судя по болезненной гримасе, искривившей лицо повелителя Канализации, его внутренние органы также были повреждены. Сам Киссар, чью грудь разворотило ответным выстрелом, бессильно сполз по стене. Тармьё, ругаясь на чём свет стоит, сперва попытался поднять мёртвого товарища - сейчас исчезла необходимость скрывать, что они работают вместе, - но тщетно. Перекошенные плечи Киссара безвольно поникли - ему уже не суждено было выйти на улицы родного города для осуществления очередного дерзкого преступления.
   Тармьё, закричав, словно его поразили в самое сердце, вскочил на ноги, потрясая моледиссемблером. Только теперь Диммор заметил, насколько они похожи - Тармьё и Киссар, их рознило лишь телосложение, прихоть природы, возможно, ошибка врача, принимавшего роды, и возраст.
   - Ты убил моего сына! - Ненависть, смешавшись с рыданиями, придала голосу Полисрегуляра необычайную силу и удивительный, чуть надрывающийся тембр. Мгновением спустя Тармьё упал навзничь - Король Ишкедона раздробил ему голову единственным выстрелом.
   Однако Ргот не мог сдержать нападавших в одиночку. Взрыв гранаты, влетевшей внутрь, потряс помещение до самого фундамента - Ргот отлетел в сторону, отброшенный взрывной волной. В проёме показалась фигура, которую трудно было спутать с кем-либо - сам Шива. Каждая его рука сжимала пистолет, клинок или гранату; увидев Диммора, он выругался.
   - Идиот! Почему ты отключил сигнал? - с некоторым разочарованием спросил восьмирукий гигант. - Ну, ладно, мы и так их нашли, хотя самонаводящаяся...
   Так и не закончив фразу, Шива открыл огонь из всех стволов - смертоносный шквал прошёлся по залу. Модулера разорвало на части, а Тик-Так, сражавшаяся наравне с мужчинами, пала, сражённая наповал. Наконец, Ргот, уже вставший на ноги, вновь вступил в бой. Шива, чьё верхнее левое плечо чуть не оторвало прицельным выстрелом, заревел и бросился на противника. Обхватив того всеми руками, он пристально смотрел Рготу в глаза.
   - Ну, давай! У тебя - ультразвук, а у меня - рентген!
   Недруги сплелись в один смертельный узел, шипящий угрозы и изрыгающий проклятия. В какой-то момент казалось, что Шива вот-вот победит, но прозрачное забрало шлема его соперника вдруг сдвинулось вверх, и лазерный луч ударил точно в глаз великану. Брызнула кровь, и Шива, ругаясь, на мгновение ослабил хватку - но лишь затем, чтобы трижды выстрелить из моледиссемблера в лицо заклятому врагу. Два мёртвых тела одновременно ударились о металлопластик пола.
   Диммор встал и, отряхнув пыль, приблизился к месту, где только что разыгралась смертельная схватка. Подняв лежавший здесь же клинок - рукоять на удивление легко легла в руку, - Диммор почувствовал себя взрослым. Он заполучил оружие, способное дать силу, власть и богатство. Откуда-то неподалёку послышался стон, потом застонал кто-то ещё, вскоре и Шива, казавшийся практически неуязвимым, начал подавать признаки жизни.
   Диммор посмотрел на датчик питания - меч ещё сохранял около двух третей заряда. Этого должно было хватить на то, чтобы позаботиться о раненых.
  Глава XIII
   Чинэль-Таблетка, не принимавший участия в сражении, находился у себя. Он просто спрятался - обычный трус, как и все интеллигенты. Когда мальчик, не выпускавший из руки моледиссемблера, заговорил с ним, Чинэль едва смог сфокусировать на нём свой взгляд.
   - Привет! - Маленький человечек, насквозь пропитавшийся спиртом, исторг из себя мощный запах перегара. Его нос казался неоправданно красным и толстым, под глазами напухли мешки.
   Диммор осмотрелся по сторонам. Лаборатория, которой не коснулись разрушения, продолжала жить в своём ритме. Забитая приборами и причудливыми ёмкостями с замороженными биообразцами, кипящей жидкостью или газом, она, казалось, совершенно не изменилась со времени его первого визита.
   Сколько же за это время случилось событий! Даже не верилось, что это всё произошло наяву - и именно с ним, с Диммором! Видимо, он по праву считался лучшим выпускником Школы последних десятилетий. При мысли о Школе Диммор вдруг вспомнил Френни.
   Френни, пышущая здоровьем молодая тёлка с начинающей оформляться грудью и мутным, словно требующим секса, взглядом! Старше на пару лет, и заметно превосходящая Диммора размерами, она, тем не менее, училась в младшем классе - то ли по причине крайней отсталости, то ли из-за родственных связей, позволявших оставаться на государственном иждивении неоправданно долгое время. Из-за постоянных видений, последствия родовой травмы, Воспитатели называли её Шизофрент, сокращённо - Френни. Диммор пытался завести с ней более близкие отношения, но девушка предпочитала брать сладости у персонала, называя их 'сатинёрами', непонятным ему тогда словом, которому учеников не обучали.
   Сейчас, обладая оружием, он мог многое исправить в своей судьбе.
   Чин, или Чинэль, увидев в руке Диммора моледиссемблер, моментально освоился с новой формой организации власти и согласился стать помощником молодого владыки Канализации. Вместе они осмотрели останки погибших, из которых тело Шивы оказалось относительно целым.
   - Ты можешь пересадить мой мозг в его череп? - спросил Диммор. В ожидании ответа он слышал каждый удар собственного сердца.
   Чинэль скривил губы и пожал плечами.
   - Тут нет ничего сложного. Правда, его физиология отлична от твоей, и это серьёзно повлияет на мышление - разве что поставить пару чипов со стабилизирующими программами...
   Бормоча себе что-то под нос - картина эта любого непосвящённого наверняка убедила бы в безумии Чинэля, - учёный принялся шагать взад-вперёд по лаборатории. Наконец, хлопнув в ладоши, он обернулся к Диммору.
   - Сделаю! - Сияющая улыбка Чинэля казалась вполне искренней, и мальчик решил, что ему можно верить.
   - Если хочешь...
   - Что, Таблетка?
   - Я могу сделать тебя умнее, ты будешь - ну, как все взрослые...
   Диммор расхохотался. Он уже знал, как устроена власть - это всё та же женщина, вроде Тик-Так или Френни, отдающаяся заряженному диссемблеру.
   - Нет!
  Глава XIV
   Когда восьмирукий титан вышел из разгромленного ангара в город, над Туфой властвовала бархатная ночь. Проходя мимо ближайшей помойки, он обнаружил там два трупа, уже почти целиком обглоданных мутакрысами.
   Он ни за что не остановился бы, но взгляд его всё же скользнул в сторону. Розовая майка, от которой остались одни клочья, указывала на то, что одним из мертвецов являлся Жук; во втором угадывался его неразлучный приятель, Кавониус.
   Диммор лишь улыбнулся этому зрелищу и прошествовал дальше. Путь власти вёл в кварталы Ишкедона, где у того, чьё тело он взял себе по праву сильного, ещё оставались сторонники. Их предстояло собрать, вооружить - и повести на штурм Школы.
   Рассвет он встретил уже у ворот данного привилегированного учебного заведения - и превратил его в дымящиеся руины, потому что Власть всегда такова, а он - Король, и та, что стала его единственной женщиной, в ответ на вопрос, как её зовут, испуганно сказала: 'Френни'.
   С годами благоговение и суеверный трепет перед его силой принудили многих гордецов склонить головы, и, когда в Туфе вспыхнуло восстание, его возглавил тот, кто был наречён на такое великое деяние изначально. Он сменил имя на более зловещее - Моррид, и никогда и никому, за исключением единственного случая, не говорил, как его звали раньше, как и не делился открывшейся ему однажды тайной власти.
  Часть II. Революция
  Глава XV
   Куакен, сотрудник Государственной Специальной Службы Гейомии в специальном звании подполковника, в который раз осмотрел переполненный конференц-зал. Помещение, любезно предоставленное собравшимся одним из правительственным учреждений, было рассчитано на более чем пятьсот сидячих мест, и ни одно из них не осталось свободным. Люди, а также гуманоиды - и даже некоторое количество негуманоидов - толпились в проходах, возбуждённо жестикулируя и споря о том, кто из них по какому праву здесь находится.
   Большинство присутствующих являлись деятелями искусства и аккредитованными журналистами; были здесь и общественные деятели, не считая вездесущих сотрудников Специальной Службы Гейомии, сегодня подчинявшихся непосредственно Куакену.
   Куакен, чей тренированный взгляд то и дело отмечал небольшие вспышки недовольства, интрижки и провокации, единственным мановением руки или даже движением брови направлял туда одного из своих подчинённых. Словно голодные собаки на кость, те набрасывались на проблемы - неожиданно сближались с самыми разговорчивыми и вдруг жёстким, не терпящим возражений тоном ставили неудобные, специальные вопросы. Те производили едва ли не магический эффект: опрашиваемый вдруг временно терял дар речи, а затем долгое время приходил в себя, будто от полученного удара.
   Только специально подготовленные - ГССГ или же инопланетными разведками - люди отвечали без запинки, впрочем, им вёлся специальный учёт, обычно же всё происходило иначе. Молчание, сменяющееся замешательством, постепенно переходящим в страх - и медленное отступление. Затем - напряжённые, продолжительные раздумья, связанные с последующими затруднениями. Затруднения эти в самое короткое время случались на работе, по месту жительства и в семье, являясь неотвратимым наказанием. ГССГ умела контролировать непокорных, поскольку повсюду содержала агентуру, сотрудничающую постоянно, регулярно или же от случая к случаю.
   Куакен, недавно произведённый в подполковники, знал всё, что думает по поводу эффектов, производимых спецвопросами, каждый из собравшихся и народ Гейомии в целом.
   Распространённым считалось мнение - его распространял один из отделов Службы, - будто ГССГ привлекает медиумов и гипнотизёров. Кое-кто из 'знающих тайны' ГССГ поговаривал, что речь идёт не о гипнозе, а об умелом манипулировании поведением подозрительного лица, осуществляемом при помощи группы подставных собеседников. Те якобы - а Куакен знал наверняка, что именно так всё и обстоит - размягчали психику 'подозрительного', уже пребывающего в 'сером', а то и в 'чёрном' списке, предварительным разговором, и, когда ему вдруг смотрел в глаза всезнающий 'спец', он терял способность к сопротивлению и порой даже не мог вспомнить собственного имени.
   Все эффекты основывались на тонком знании психофизиологии. Металлические нотки в голосе 'спеца' уже сами по себе свидетельствовали о том, что в биографии человека что-то нечисто, и подозрительность эта и тревожность - немедленно передавались всем окружающим. Несчастный в мгновение ока оказывался окружённым кольцом негативной энергии, сжимающей его подобно невидимому обручу. У некоторых в такие моменты не только учащалось сердцебиение - даже если сердец было больше, чем одно, - но и перехватывало дыхание, словно пресловутый обруч существовал в действительности и висел у них на шее.
   Люди, неоднократно видевшие, как работают 'спецы', утверждали, что были свидетелями дыхательных спазмов и даже инфарктов со стороны несчастных, которым задали спецвопрос в подобных обстоятельствах. Подобные истории порождали многочисленные слухи и сплетни - обычно их источником являлся уже упомянутый отдел 'скрытого общественного информирования ГССГ' - о применяемом 'спецами', или, как их называли недоброжелатели, 'спецслугами', тайном оружии, которое способно незримо воздействовать на подсознание собеседника, и о наличии у них сверхъестественных способностей.
   В последнем случае разговор - а сплетничают обычно навеселе или хотя бы за сигареткой, - вдруг переходил на пониженные тона, пока кое-кто, приняв позу, свидетельствующую о гордости за родную Гейомию, не утверждал авторитетно, что всё дело в кадровом отборе. Действительно, отбор в госслужащие, которые получали заработную плату, пищу, воду и развлечения по утверждённому централизованно плану-графику, отличался невероятной строгостью - и всегда давал преимущество рекомендованным лицам. В ГССГ же отбор и вовсе не проводился - все должности являлись наследственными (государственная тайна).
   В большинстве случаев граждане, относившиеся к так называемым широким слоям населения - Иррегулярам, - вообще не подозревали, что существует какой-то отбор в какие-то службы, о которых они и слыхом не слыхивали, а те, кто хоть что-то прознавал, немедленно попадали под подозрение Специальной Службы.
   Подозрение, для начала именуемое 'проверкой личности и поведенческого стереотипа', постепенно превращалось в официальное подозрение в шпионаже и подготовке мятежа, если Иррегуляру или Регуляру из низших каст не хватало ума остановиться и прекратить бесполезные расспросы.
   В конечном итоге, наиболее упорные могли добиться формального ответа, в котором указывалось, что отбор на государственную службу осуществляется в результате многофакторного анализа, включающего происхождение, генетический код и социальный статус кандидата. Те, кто умел читать, понимали: должности переходят по наследству. Для тех же, у кого имелось свойство быть чрезмерно настойчивым, текст содержал дополнительный абзац: 'Методики отбора кандидатов, а также проводимые ответственными органами профильные проверки профессиональной пригодности являются государственной тайной, доступ к которой предоставляется при наличии соответствующего допуска. Попытка овладеть информацией, составляющей государственную тайну, относится к тяжким преступлением и карается, согласно статье 1, пункту 855 Уголовного кодекса Гейомии, исправительными работами на срок от десяти до ста двадцати пяти лет'.
   Куакен улыбнулся собственным мыслям и вернулся к проводимому мероприятию. Из зала уже были выдворены немногочисленные лица из 'чёрного' списка, а те, кто находился в 'сером', либо последовали за ними, либо 'обелили' себя; в последнем случае вокруг них формировался иной тип кольца, именуемый 'голубым' - потенциальную агрессию 'серого' сковывали физически, вербально и мимически. Грубо говоря, их плотно сжимали в толпе и занимали разговором, насыщенным улыбками и возбуждающими прикосновениями представительниц/представителей противоположного или того же пола, в зависимости от вкусов.
   Вообще, считалось, что террорист, человек с ярко выраженным мортудо, инстинктом убийства, не сможет спокойно пребывать в 'голубом кольце' и неминуемо утратит самоконтроль, настолько сильный генерировался позыв к его либидо, половому влечению. Именно знание психологии и выступало, как уже подчёркивалось, надёжным фундаментом поразительных успехов Специальной Службы. Умноженное на количество сотрудников и информаторов, а также на количество приборов внешнего наблюдения, оно составляло весьма внушительную величину, используемую для исчисления так называемого коэффициента влияния.
   Коэффициент влияния, показатель прочности власти, исчислялся как соотношение количества социо-бит информации, производимых Специальной Службой, к общему количеству социо-бит, производимых социумом. Коэффициент наблюдения (процент отслеживаемых социо-бит), если он составлял значительную по сравнению с коэффициентом влияния величину, свидетельствовал о снижении контроля над социальными процессами. В таких случаях руководство Специальной Службы обычно с позором вышвыривали на улицу.
   Сегодняшнее мероприятие относилось к так называемому третьему уровню обеспечения безопасности ('Выступление лиц, обладающие значительным социо-влиянием; категория 'Иррегуляры', подкатегория 'Инопланетяне'); ему присвоили, по отнюдь не редкому совпадению, третий же уровень социо-возбуждения ('Событие, не представляющие непосредственной угрозы обществу, но привлекающее потенциальных мятежников').
   В целом, ГССГ справилась со своими задачами, и никаких срывов не намечалось.
   Куакен решил в который раз проверить показания постов контроля взрывчатых веществ, металлодетекторов и энергоисточников - пять минут назад, если верить им, в зале не было ни бомб, ни моледиссемблеров, ни плазмомётов.
   Подполковник ГССГ мысленно произнёс кодовое слово, заложенное в его подсознание при помощи психотерапии, вызвав тем самым мимолётную судорогу мышц правой ягодицы. В результате был активирован соответствующий участок коры головного мозга, что привело в действие подсоединённый к этому скоплению нейронов наноскопический передатчик. Вживлённый непосредственно в мозг Куакена ещё до рождения, когда тот пребывал в утробе матери, передатчик подчинялся командам, отдаваемым всё тем же подсознательно-судорожным способом.
   Поиграв дельтовидной - икроножной - широчайшей мышцами спины - и ещё десятком мышц помельче, Куакен вызвал размещённые то тут, то там системы слежения. Благодаря им можно было незримо присутствовать в самых отдалённых закоулках здания.
   Всегалактическая знаменитость в это время находилась среди сотрудников национальной компании голографического вещания. Вокруг потомка выходцев с Гейомии толпой хлопотали визажисты и стилисты, наводившие последнюю ретушь на лицо, которое десятилетия пьянства и курения превратили в подобие несвежего, отёкшего фрукта. Действительно, Роже Ле Саж выглядел скверно: скорее, высохший, нежели худощавый, с более чем заметной лысиной на внушительном, подтверждающем наличие у своего владельца незаурядных умственных способностей, куполе лба - в общем, этот изношенный развратник никак не внушал восхищения.
   Тем не менее, Ле Саж пользовался репутацией выдающегося писателя, и на многих планетах Галактической Конфедерации зачитывались его романами. Несомненно, оппозиция, вызревшая в среде Иррегуляров и в некоторых Регулярных кругах, постарается использовать визит Ле Сажа в своих интересах. Но для того и существует ГССГ, чтобы все события проходили под контролем правительства и приносили ему приоритетную пользу.
   ГССГ знала: Конфедерация давно пытается навязать Гейомии иную, более демократичную, форму правления, без деления на Регуляров и Иррегуляров, как знала и то, что на деле всё объясняется стремлением взять под контроль выгодный в экономическом отношении космопорт Туфы, расположенный на пересечении нескольких важных подпространственных маршрутов. За всем этим скрывалась большая стратегия, и именно ГССГ предстояло защитить Гейомию от происков коварных внешних врагов.
   Куакен, прямой потомок семи поколений 'спецов', был полон решимости доказать, что руководство не зря доверило ему обеспечение информационной безопасности общества во время пребывания Ле Сажа на родине предков. В конце концов, Ле Саж только что развёлся и, как поговаривали, испытывал нужду в деньгах - факторы, которыми всегда умела пользоваться ГССГ.
  Глава XVI
   Формой зал представлял собой положенную на одно из рёбер основания неправильную пирамиду, сходящуюся к усечённой вершине - сцене. На сцене, простом дощатом помосте, обитом металлопластиком, сейчас присутствовал только один человек. Впрочем, это был Он - Единственный и Неповторимый, Талантливый и Блистательный, Популярный и При-Жизни-Ставший-Классиком!.. Роже Ле Саж!
   Роже Ле Саж, чьи мысли блуждали от бракоразводного процесса к вопросу, что он забыл в этой дыре, занял место за полупрозрачным столом, расположенным точно в центре сцены, если брать в длину, и в двух метрах от края, если брать в ширину. Он погладил полупрозрачную столешницу из сине-зелёного бериллогласса.
   Бериллогласс! Этот минерал, экспортируемый с Гейомии даже в наиболее развитые миры Конфедерации, широко использовался в качестве отделочного материала и оставался одним из немногих источников поступления твёрдой валюты в национальный бюджет. Любуясь переливающейся поверхностью, Ле Саж понимал, что внимание публики сейчас приковано к нему, даже архитектурно фокус концентрировался на нём.
   Такой формы зал, подумал писатель, мог возникнуть только в авторитарном обществе, где каждое слово оратора ловят сотни ушей, внимая с благоговейным почтением. И вот он, всегалактически признанный мастер слова, имеет возможность, ранее не представлявшуюся ему - изрекать вербально-смысловые массивы информации, которые эти провинциалы высекут золотом на священных скрижалях и поместят в свои варварские музеи и храмы. Ведь он - едва ли не единственный за последнее столетие человек, которому местные власти предоставили возможность говорить, не сковывая никакой цензурой. В том числе - говорить о свободе слова.
   Ле Саж посмотрел в зал, расходящийся в перспективе подобно свету, рассеиваемому карманным фонариком. Галёрка с дешёвыми местами, набитая перепуганными, подчас разгорячёнными лицами, терялась в тени под нависшим балконом - общей ложей для особо важных персон; ложу занимали госслужащие - контрастируя со своими соседями снизу, они были хорошо одеты, на их упитанных лицах светились спокойствие, довольство и уверенность в себе.
   Должно быть, это очень странно, подумал Ле Саж, когда писатель становится объектом столь пристального внимания со стороны власть предержащих и общественных активистов, ожидающих от него чего-то экстраординарного, едва ли не волшебства, в то время как читатели, подлинные поклонники его мастерства, толпятся на улице. Запросы таковых удовлетворялись при помощи плывущих в воздухе голографических проекций.
   Воздух! Ле Саж фыркнул: назвать воздухом эту загазованную среду было явным преувеличением. Испарения, поднимавшиеся от канализационных люков, дизельные и радиоактивные выхлопы разнообразных видов транспорта сочились прямиком в атмосферу. Смешиваясь с токсичными выбросами промышленных предприятий, эти составляющие формировали тот неповторимый коктейль, один вдох которого мог привести более слабого человека к потере сознания. Расцвеченное лазерными лучами голографических проекторов, принадлежащих городским властям, это облако принимало самые невероятные формы, до неузнаваемости искажая транслируемые картины.
   Ле Саж ещё раз потёр столешницу и приветствовал публику. Ему ответили громкими, энергичными аплодисментами, словно оркестр барабанщиков, фальшивя, выбил затяжную дробь. Писатель, рассмеявшись, откровенно заявил, что впервые слышит столь слаженные аплодисменты.
   С балкона для Очень Толстых Персон, разукрашенных безвкусными и дорогими - по местным меркам, конечно - драгоценностями, послышались ответные смешки. Будто действуя по чьему-то сигналу, партер разразился овацией - будто племя дикарей племя по призыву вождя ударило в тамтамы и медные литавры. После непродолжительной паузы к ним присоединилась и галёрка. Ле Саж ощутил звук почти физически, словно тот переливался в пространстве, подобно ртути. В какой-то момент, представив себе его в красном цвете, он даже действительно увидел - или ему показалось, что он видит - тугие огненные струи, хлещущие, терзающие его слух.
   Он рассмеялся - уже невпопад - и, надеясь, что никто не заметил его неудачную реакцию, начал торопливо произносить приготовленную заранее речь. Как и большинство своих романов, многими из которых восторгались критики, Ле Саж написал её в состоянии наркотической эйфории. Вызываемая дымом растения, которое обычно именовали мага-марихуаной, она стала источником его вдохновения, музой, живущей в курительной трубке.
   Благодаря Мага-Мэри он писал прозу, по качеству слога сопоставимую с поэзией. Напевная, страждущая, волнующая, она неизменно очаровывала поклонников литературы. Сверкающие грани слов, вышедших из-под пера Ле Сажа, ослепляли и восхищали... Он был новым пророком Слова и Творцом Сути. Ему покорились аллюзии, гипертексты и метафоры. Он был Роже Ле Саж, и его прапрадед родился на Гейомии.
   Книга, уже было умершая много веков назад, заново возродилась, как ни странно, именно благодаря научно-техническому прогрессу, который её некогда почти убил - но на сей раз история повернулась к чтению лицом, выбросив теленовости за борт. Правительство не видело смысла в трансляции на отдалённые системы, которые примут сигнал тысячелетия спустя. Даже подпространственные ретрансляторы задерживали сообщения на долгие недели, но и эти сигналы встречались с куда более грозным препятствием - бюрократией местных властей, отстаивавших право на собственный эфир с упорством, достойным сожаления.
   В таких обстоятельствах, когда курьерская почта стала основным источником знаний о далёких мирах, новое значение обрела литература. Издаваемая на крошечных электронных чипах, она распространялась при помощи почтовых кораблей, доставлявших подписку во все закоулки Вселенной. Поощряемое правительством Конфедерации, чтение стало любимым досугом квинтиллионов людей, включая эволюционировавших гуманоидов, представителей родственных и смешанных рас - и даже некоторых культур, не имевших с человечеством ничего общего. Все они, даже жабоподобные обитатели заболоченного Барзеджана, могли именовать себя людьми, читая произведения, написанные человеком - и Ле Саж был этим Человеком, наиболее известным автором своего времени.
   - ... должен сообщить вам, что давно мечтал посетить родину моих предков, однако тяжёлые труды на писательской ниве отнимали всё моё свободное время...
   Ле Саж скромно умолчал о кризисе, тяжким грузом опустившемся на его творчество в последние годы. Дымная Мэри являлась ему уже не в виде очаровательных тончайших вербоконструкций, поражающих своей ажурностью и хитросплетениями подтекстов - нет, то были тяжкие визиты, подобные встречам с его бывшей женой, превратившейся в усталую, сварливую женщину. Несколько издательств вернули последний роман Ле Сажа, попросив 'доработать' его, а литературный агент прямо сказал, что необходимо сделать перерыв в творческой деятельности.
   Разговоры с влиятельными людьми, к которым поторопился обратиться взволнованный Роже, быстро прояснили положение вещей: продажи его книг действительно падают, и мода на него проходит, но всё можно вернуть, если... тут наступало красноречивое молчание.
   Только старый приятель из отдела психологической войны Космического флота Конфедерации, покурив доброй 'дури' на одном приёме для избранных, впал в благодушное состояние и разговорился. Ле Саж сразу заподозрил, что именно косморазведка и перекрыла ему кислород, но он был слишком умён, чтобы выказывать недовольство. Разговор, становившийся всё более доверительным, убедил его в том, что появление на Гейомии, как раз накануне ожидающихся там 'политических событий', встреча с несколькими доверенными лицами - всё это создаст вокруг него ореол борца за права человека и демократические свободы и даст мощную рекламу новому роману.
   - Гейомия... мой прапрадед или прапрапрадед родился в Туфе. Сущее захолустье, просто отстой, я однажды даже бывал там.
   Ле Саж, двадцать лет назад посещавший Гейомию во время транзитного перелёта, практически ничего не помнил о своём визите, так как не выходил за пределы космопорта; почти всё время до пересадки он провёл в баре, поглощая спиртные напитки.
   - Вот и отлично. Во второй раз всегда легче.
   Коктейль, газированный Дымной Мэри... лицо бармена, переливающееся всеми цветами радуги... проститутка, подсевшая рядом за барную стойку... её ноги, затянутые в чулки, выглядят чересчур полными... Он предлагает ей выпить... двойной виски, нет, два двойных виски с содовой... какая у тебя гладкая кожа... Ей этого ещё никто не говорил, улыбается она в ответ, эта ложь возбуждает его... он спрашивает, есть ли у неё рядом комната... оставив щедрые чаевые, он уходит, обхватив рукой её массивное бедро...
   - Однажды, когда международный климат был не столь благоприятным, я посещал Гейомию, господа. - В ответ слышны одобрительные возгласы, их немедленно пресекают суровые взгляды сотрудников Специальной Службы. - Однако за время непродолжительного визита лишь немногие из прелестей Туфы открылись мне. Увы, звёзды звали меня, и лишь многие годы спустя зов родной земли, горстку которой я намереваюсь захватить на память, стал непреодолимым.
   Он ждал барабанного боя аплодисментов, и тот разразился. Ле Саж, умело жестикулируя, вставлял отдельные слова, короткие фразы... вот он уже дирижирует этим причудливым оркестром, и дробь то стихает, то становится громче... превращается в мелодичную звуковую волну, бьющуюся о стены его черепной коробки... Прилив затопляет его сознание... превращается в бравурную мелодию... Одним резким жестом ладони, закалённой многолетними занятиями боевым искусством хай-чи-вэй, он прерывает её последний могучий аккорд.
   - Я хочу оказать содействие молодым гейомским авторам в их стремлении достичь высот писательского ремесла и окажу всю возможную помощь с тем, чтобы мои соотечественники прославили своё имя и имя нашей - если вы позволите мне это слово...
   Пауза, разбавленная предвосхищающими событие редкими аплодисментами.
   - ...нашей маленькой планеты! - Очередной грохот туземных тамтамов, сопровождаемый оргазмами восхищённых женщин. - Да, в моих планах - учредить конкурс моего имени, награждать его победителей ценными призами и позитивными рецензиями... - Последние слова, вырвавшиеся под влиянием Мэри, вынуждают его неловко пожать плечами в попытке загладить необдуманное высказывание. Секунду спустя он замечает, что это лишнее, и никто не возмутился, хотя бы для виду - похоже, непотизм здесь действительно является нормой и основой социоструктуры.
   ...Слова текут, подобно звонкому ручью, их темы обретают плоть, тебя опутаю, свяжу, любимый друг, и станешь ты, сражён и очарован, мой, навеки мой...
   Это написал кто-то из авторов Голубой волны, пока на них не прошла мода и не обрушились репрессии, Ледни или Боб Линч. Ле Саж неоднократно задумывался о судьбе этих поэтов, когда уровень продаж его произведений снижался. Часть его мозга, как обычно, замкнулась на меланхолических размышлениях, пока губы, шевелясь, словно автомат, продолжали рассказывать о том, как много он потерял, пока жил вдали от родной Гейомии, её неприхотливого быта, скромных трудолюбивых граждан и красот первозданной природы.
   Уже произнося последнюю фразу, он напомнил себе, что оговорился - на здешней суше почти не осталось мест, не занятых мегаполисом Туфа, не то что 'первозданной природы'. Впрочем, никто особо не обращал внимания на подобную чушь - её можно с успехом молоть часами или десятками страниц, как показывал его опыт, лишь бы имелась реклама и порождаемый ею спрос. Спрос на любую инопланетную чушь явно существовал. Он обещает открыть им ворота в другие миры - и это главное. Да здравствует Роже Ле...
   - Чему будет посвящён ваш следующий роман?
   Настало время вопросов зала, поправил себя Ле Саж и обратился к аудитории. Спрашивало чуть пританцовывавшее на задних лапах существо в коротких штанах, клетчатой жилетке и кепке, более всего походившее на доберман-пинчера. Чувствовалось, пинчероиду требуются немалые усилия, чтобы поддерживать вертикальное положение. Слова, к которым примешивалось рычание, журналист произносил отрывисто, словно вот-вот не выдержит и перейдёт на лай.
   Pincher sapiens, как их окрестил исследователь, открывший планету Баркера - сам он, конечно, носил ту же фамилию, - были одной из многочисленных рас, которым Галактическая Конфедерация присвоила статус разумных, хотя решение это, весьма противоречивое, злые языки объясняли посягательствами на права некоторых воистину разумных рас, обитавших в тех или иных четырёхмерных секторах. Возвышая разного рода говорящих животных, люди вынуждали конкурентов считаться с теми, ограничивая таким образом все попытки экспансии.
   Баркерианин, прибывший несколькими днями ранее, числился репортёром 'Орион Пресс' и работал, как сообщили Ле Сажу, на косморазведку.
   Ле Саж посмотрел в оранжевые глаза баркерианина. Там читалась подавленная агрессия и постоянный, навязчивый страх, что его подлинную сущность разоблачат. Ещё несколько столетий назад предки пинчероида охотились на человекоподобных обезьян. Стремясь контролировать развитие последних, Конфедерация признала разумными обе расы и следила за соблюдением мира и обоюдным уважением прав. Ле Саж улыбнулся хищнику - всем было отлично известно, что пинчероиды являются отличной, послушной прислугой Конфедерации.
   - Я ещё не решил, но, полагаю, вы вправе рассчитывать на микроэкземпляр с моим личным вензелем и адресованным непосредственно вам предисловием.
   - Благодарю, - пинчероид всеми силами старался демонстрировать покорность, всё же его клыки, не менее пяти сантиметров длиной, угрожающе лязгнули.
   Ле Саж вспомнил, что ему напоминает это выражение морды - или лица - именно так смотрел на него литературный агент, возвращая последний роман, 'Колдун и воин'.
   - В таком стиле пишет Румок - вульгарность, примитив и насилие, ты сам это неоднократно заявлял.
   Ле Саж придал лицу весёлое, располагающее к себе отношение.
   - Его романы хорошо продаются, потому что в них много крови, ты сам это неоднократно заявлял.
   Раздражение Хью, его давнего друга и литературного агента, на сей раз стало нескрываемым. Ему было не до шуток, а может, у него просто выдался трудный денёк.
   - Румока читают его читатели, а твои - Румока не читают. Если ты им напишешь что-то в стиле Румока, они этого читать не станут, а читатели Румока попросту рассмеются. Роже, если у тебя кризис, не забивай мне базу данных разной дрянью, а возьми отпуск, отдохни... Может, напишешь двенадцатую часть 'Без памяти, но жесток'?
   - Я устал от насилия и жестокости.
   - Вот видишь, тебе нужно отдохнуть.
   - ...
   - Перезвони мне.
   Ле Саж обратил внимание на движение в зале. Какой-то русоволосый юноша, махая рукой, пытался привлечь к себе внимание; окружённый плотными, угрюмыми людьми в штатском, но с заметной военной выправкой, он, даже привстав на носках, едва выглядывал из-за их спин. Роже почувствовал, что сейчас ему предстоит принять участие в политической жизни Гейомии.
   - Вот там я вижу кого-то, кто очень хочет... Если возможно, пожалуйста...
   - Благодарю. - Ряды костюмов одинакового покроя расступились, нехотя ворочая головами, коротко постриженными на один манер, и парень, тряхнув русыми кудрями, словно оружием, сделал шаг вперёд.
   Навстречу, извиваясь, протянулся дистанционно управляемый провод с микрофоном и мини-камерой. Их производили из полимеров, сокращающихся подобно гладким мышцам беспозвоночных, что позволяло данным устройствам беспрепятственно ползать по залу. На сей раз, достигнув лица респондента, микрофон больно щёлкнул его по носу, прежде чем принять неподвижное положение.
   Телеоператор извинился, но парень ответил ему ругательством, впрочем, вполне цензурным. Заметно было, что он далёк от соблюдения норм, установленных цензурой - одетый в красную клетчатую рубашку навыпуск и простые джинсы, из-под которых торчали носки грубых ботинок на толстой подошве, этот молодой человек, казалось, всем своим видом бросал вызов местному истеблишменту.
   - Такое всегда случается, если ваш нос не аккредитован от государственной службы, - проворчал он. Реплика вызвала лишь жиденькие смешки в зале, похоже, здесь никто не собирался поддерживать его.
   - Уважаемый гражданин Ле Саж, - парень использовал официальную форму, принятую в Конфедерации, - вы бы не хотели написать что-нибудь о Гейомии? Об этом ужасном мире, где люди разделены на три сорта - одушевлённый скот, рабов и господ?
   Мужчины в однотипных пиджаках встрепенулись, их абсолютно одинаковые стрижки двинулись в толпе, как плавники акул, мчащихся к жертве. Они стремительно окружили парня, его красная рубаха словно вывернулась наизнанку, а джинсы, взметнувшись на мгновение, исчезли под множеством мускулистых тел. Подстрекателя вывели; удерживаемый за руки, он брыкался и выкрикивал какие-то фразы, судя по всему, лозунги некоего запрещённого движения.
   Ле Саж задумчиво смотрел вслед. Наконец, вопреки своему обыкновению, он решил высказаться, хотя это и стоило ему немалых усилий над собой. Чувствуя, что на лбу выступила испарина, он сказал, тщательно подбирая слова и вместе с тем рассчитывая так, чтобы они звучали как можно более мужественно:
   - Я не собираюсь писать ничего ни о Гейомии, ни о её политическом устройстве. Но я хотел бы...
   Пот выступил и на его ладонях, но Ле Саж продолжал, несмотря на столь явные сигналы опасности и страха, подаваемые его организмом:
   - Я хотел бы, чтобы граждане Гейомии, и даже этот молодой человек, который покинул нас... чтобы он имел возможность написать всё, что он считает необходимым.
   Шквал вопросов, заданных прямо с места, люди в пиджаках мечутся по залу, пытаясь схватить возмутителей спокойствия.
   - И вы бы это читали? В Конфедерации бы это издали? Они бы прислали нам всё необходимое? Космический флот?..
   Ле Саж, привыкший писать остросюжетные романы, ожидал, что ещё немного - и начнётся стрельба. Вместо этого произошло обратное: сотрудники ГССГ отказались от прежней тактики и, собравшись в проходах между рядами, сбились в небольшие группы; теперь они лишь улыбались в ответ на всё более резкие выпады в адрес правительства. Наконец, один из присутствующих вскочил, выпрямившись во весь рост. Хотя на нём не было пиджака, аккуратная стрижка и ясный взгляд выдавали в нём оперативника Специальной Службы.
   - Приветствуем Роже Ле Сажа в Туфе! Вся Гейомия рада вашему приезду! - выкрикивая эти фразы, он громогласно хлопал в ладоши. - Люблю вас, Ле Саж! Обожаю!
   К выкрикам и аплодисментам присоединялось всё больше народу. Люди в официальных костюмах, а за ними и все остальные, включая и недовольных, которые теперь стремились растаять в толпе, начали хором приветствовать Ле Сажа.
   - Обожаем вас, Ле Саж!
   Он так и не понял, в чём была их проблема.
  Глава XVII
   Вид из окна гостиницы 'Борд-Хелл', самой роскошной в Туфе, был замечательным. Высотой в два с лишним километра, она имела семьсот пятьдесят этажей и удерживалась в вертикальном положении лишь благодаря вмонтированным в конструкцию антигравитационным модулям. Конструкция эта, разделённая, подобно позвоночному столбу, на отдельные сегменты, обладала некоторой гибкостью, позволяющей амортизировать наиболее резкие потрясения, неизбежные из-за частых тайфунов и сейсмической активности. Ветры постоянно раскачивали здание, и, чтобы оно не упало, его приходилось удерживать в воздухе силовыми полями.
   Верхние этажи сверкающей хромом и медью постройки располагались выше уровня облаков, и дополнительный обогрев этой части постройки влетал владельцу в копеечку. Однако превосходные виды на поднебесный мир с лихвой возмещали все расходы: номера в верхних этажах, несмотря на их баснословную стоимость, всегда были заняты.
   Номер Ле Сажа, расположенный на семьсот сорок втором этаже, был забронирован за несколько месяцев до его визита. Все расходы, которые он нёс, оплачивала одна из фиктивных фирм, существующих за счёт косморазведки. Это ведомство, никогда не стеснявшее себя ни в чём, располагало огромными суммами, и Ле Саж имел возможность прикоснуться к его власти и богатству, достигшему воистину астрономических размеров.
   - Добрый вечер, уважаемые граждане. - Светский раут, ограниченный небольшим кругом избранных лиц, был посвящён исключительно одной теме - Революции. Тайна, окружавшая собрание, сохранялась простейшим способом, применяемом фокусниками - всё делалось на виду у зрителей и с их разрешения. Ле Саж, впрочем, не чувствовал себя ни фокусником, ни заговорщиком, и у него вновь начали потеть ладони.
   Он обвёл взглядом собравшихся.
   Пинчероид из 'Орион Пресс', которого звали Дейб, сидел на кушетке, нисколько не смущаясь того, что люди назвали бы наготой. Он поселился в соседнем номере и, судя по всему, взял на себя функции телохранителя Ле Сажа.
   Николас Никод, или Ни-Ни, ректор одного из столичных вузов, стоял с коктейлем в руках посреди комнаты. Никод был низкого роста, поэтому стремился доминировать над окружающими, используя для этого разнообразные психологические уловки: когда все садились, он стоял, выпрямившись и приосанившись. Когда все стояли, он садился в кресло и требовал внимания, вынуждая присутствующих сесть, поскольку предстоит разговор на важную тему. И как только все садились, он вставал и продолжал говорить, то и дело пронзая вызвавших его недовольство острым, как рапира, взглядом. Ле Саж заподозрил, что необычные усы, постриженные 'щёточкой', Никод также носит с целью создания впечатления о себе, как о человеке необычном, вернее, экстраординарном - да почему бы просто не исключительном, даже выдающемся... небожителе?..
   Гарф Гаспар, выигравший несколько престижных турниров в неэвклидовы шахматы, слыл местной спортивной знаменитостью; ему недавно исполнилось сорок лет, и он прославился практически полным отсутствием хорошего тона, манер и воспитания. Более заносчивого человека было трудно себе представить. Сейчас он полулежал на диване, широко раздвинув ноги и запрокинув массивную, округлую голову. Непринуждённо вытянутые в стороны руки растянули ворот его рубахи, демонстрируя обнажённую грудь, покрытую курчавыми седеющими волосами. Ле Саж подумал, что заработков Гаспара как шахматиста, должно быть, недостаточно для того, чтобы оплатить дорогостоящую процедуру генного омоложения; возможно, материальные затруднения и стали одной из причин его участия в Революции.
   Словно почувствовав, что на него смотрят, Гаспар осмотрелся и нашёл взгляд Ле Сажа прежде, чем тот успел отвернуться. Чуть улыбнувшись краешками толстых губ, он приподнял свой стакан, наполненный бренди; не оставалось ничего другого, кроме как улыбнуться ему в ответ и поприветствовать тем же жестом.
   Русоволосый парень, которого на днях арестовала Специальная Служба, сидел в кресле напротив Гаспара; на нём были всё те же джинсы, только клетчатую рубашку навыпуск он сменил на кожаный пиджак. Белая шёлковая рубашка и галстук-шнурок дополняли его образ жиголо. Русые волосы, покорившие публику своей непокорностью, сейчас были зализаны лаком и уложены в хвостик, стянутый заколкой с каким-то сверкающим камнем, слишком крупным, чтобы быть драгоценным. Этого парня звали Вик Шимрон, и он действительно работал жиголо в этом самом отеле; доступ к его услугам открывался при наборе кодового имени 'Лаванда'.
   Ле Саж пристально перевёл взгляд на единственную женщину в их компании. Она производила впечатление умственно отсталой, хотя, возможно, это впечатление было ошибочным - ведь она могла вырасти в хлеву, где её научили общаться исключительно при помощи слов 'ну' и 'э'. Девушку звали Френни; одетая в длинное платье, она находилась в дальнем углу, где тени скрадывали её неуклюжую фигуру; высокая, ещё сохранявшая черты подростковой угловатости, она, тем не менее, уже начала понемногу заплывать молодым жирком.
   Её присутствие здесь было не вполне понятно Ле Сажу; Шимрон, который привёл её, сказал только, что Френни связана с неким Морридом, обладающим значительным влиянием в преступном мире Туфы.
   - Уважаемые граждане...
   - Это отвратительное обращение - первое, что я повелю запретить, когда мы скинем правительство Рихтера! - тут же высказался Гаспар. - У нас не будет никакой лжи и коррупции, и мы честно будем называть господ господами!
   Судя по реакции окружающих, это мнение разделяли и остальные заговорщики. Для Ле Сажа такой поворот событий стал неожиданностью.
   - А демократия, равноправие - вы ведь этого добиваетесь? - Он искренне надеялся, что исказившая его лицо гримаса выражает недоумение и восторг одновременно.
   - Ах, Ле Саж, - махнул на него рукой Гаспар, - не будьте ребёнком. Это лишь лозунги, необходимые для того, чтобы увлечь массы. Деление на Регуляров и Иррегуляров давно изжило себя, фактически наше общество разделено на Господ и Лакеев, и мы лишь хотим придать этому процессу более официальную форму.
   Такой цинизм удивил даже Ле Сажа, привыкшего рисовать портреты злодеев вполне чёрными красками.
   - Вы - благородный человек, Роже, - умиротворяюще поднял свободную руку Гаспар, заподозривший, что сказал лишнее. - Вы, как и все иностранцы, конечно, всегда будете в почёте здесь, вы узнаете, что такое подлинное гейомское гостеприимство и уважение к господам...
   Раздались приветственные возгласы. Никод, ступив на середину комнаты, отчеканил:
   - Благородство происхождения! Благородство поведения! Вот что определяет значение слова 'господин'!
   Ле Сажа начало окутывать подобное дремоте чувство разочарования. Что он знает о Гейомии, о её проблемах, о путях Революции?
   - Господа! - сказал он, приветственно разведя руки в стороны. - Я рад, что вы согласны взять на себя всю полноту ответственности за происходящее и за народ. Поверьте мне, рад всей душой!
   Не успел он закончить, как Никод шагнул к нему и пожал руку, придерживая второй за локоть, словно тисками. Не выдержав наплыва эмоций, ректор, который был старше Ле Сажа на добрых полтора десятка лет, прослезился и крепко обнял его.
   - Как хорошо, Роже, что вы нас понимаете!
   Пинчероид Дейб, до этого не вмешивавшийся в разговор, тихо зарычал, но это не остановило Никода. Наоборот, утерев слезу, он на радостях начал целовать писателя. Лишь совместными усилиями Шимрона и Дейба его удалось угомонить и едва ли не силой усадить в одно из пустовавших кресел.
   В мозгу Ле Сажа возникла формула: 'Революция - это целующиеся вожди, рыдающие вдовы и окровавленные трупы'. Первой его реакцией было убежать - так отбрасывают найденный на улице бумажник. Но уже мгновение спустя, воровато оглянувшись по сторонам, прохожий видит, как его рука сама тянется обратно. Отбросив ханжескую мораль, он обнаружил, что ему нравятся революционеры и нравится быть одним из вождей. Он почувствовал возбуждение, как в первый раз, когда обнял девушку... Руки Ле Сажа снова начали дрожать, и он поискал взглядом выпивку.
   - Роже, - продолжал Никод тоном наставника, - вы не представляете себе, в насколько жутком состоянии пребывает наше общество, его подлинные духовные ценности. Как ректор я имею доступ к информации о государственной службе, поскольку именно нам они присылают квоты на служащих-Регуляров. С каждым годом они уменьшаются, Роже, в то время как количество просвещённых молодых людей, обучающихся в университетах, наоборот, растёт. Скажу вам по секрету: учебная программа настолько устарела, что я уже перестал контролировать учебный процесс, по крайней мере, я не имею ничего против, если студенты списывают. Главное, чтобы они принимали участие в социальных проектах, формирующих будущее Гейомии.
   Он вопросительно посмотрел на Ле Сажа. Тот отхлебнул из своего бокала.
   - Удивительно, господин Никод! - произнёс писатель с восхищением. - Надеюсь, их старания вознаграждаются?
   - Конечно, Роже! - Ни-Ни пришёл в возбуждение, его усы, казалось, встопорщились. - Я сам распространяю среди них правильные ответы на тесты - правильные в той мере, в которой они разделяют нашу мечту о свободной Гейомии.
   - Действительно, как я мог вас недооценивать, господин Никод!
   - Вы многого о нас не знаете, господин Ле Саж, - улыбнулся ему Ни-Ни и перевёл взгляд на Френни, которая бессмысленно смотрела в потолок. - Наше гостеприимство, наша любовь, наше уважение...
   Гаспар, который терпеть не мог, когда говорит не он, скривился, его лицо стало похожим на кислое, насквозь гнилое яблоко.
   - Господин Ле Саж, вам многое может показаться дикостью, но я хотел бы рассказать вам, что из себя представляет эта государственная служба. Они запретили нам даже говорить о них, за неудачно сформулированный вопрос на тему трудоустройства можно угодить за решётку. Тем не менее, многое о государстве, созданном безумием Рихтера, нам удалось разузнать, мы ведь, в конце концов, тоже люди, и...
   - ...Господа! - Ле Саж почти не испытывал раскаяния оттого, что у него вырвалось это саркастичное слово.
   - Я понимаю вашу иронию, я сам бывал на других планетах. Но вы можете себе представить, что должности являются наследственными? А вам приходилось слышать о том, что на специальную службу зачисляют сразу же после рождения? Дети ведь растут вместе с родителями-'спецслугами', слышат государственные тайны, значит, и им нужно иметь соответствующие права... В общем, все поручения, которые им дают родители - вы ведь знаете, что родители дают детям поручения? - считаются поручениями госслужащих, следовательно, дети действительно пребывают на госслужбе... Понимаете?
   Ле Саж почувствовал, что действительно понимает. У него закружилась голова, как в первый раз, когда он принял галлюпан.
   Неэвклидов шахматист вытянул руки в стороны, словно разминаясь, а потом сложил их на животе, заткнув большие пальцы за пояс.
   - В общем, Роже, к четырнадцати годам - а у нас это возраст, когда наступает совершеннолетие - дети 'спецслуг' имеют выслугу лет, необходимую для производства в офицеры. Вы не поверите: офицеров-'спецслуг' у нас больше, чем солдат и сержантов армии, флота и полиции, вместе взятых!
   Ле Саж не нашёл, что ответить.
   - Ладно, Га-Га, вы запугаете нашего гостя, - Ле Саж никак не мог привыкнуть к обычаю гейомцев составлять прозвища из инициалов.
   Гаспар, нахмурившись, промолчал. Он размышлял над ответом не более нескольких микросекунд.
   - Вик, лучше скажи нам, будут ли эти подонки? Ни-Ни выведет студентов, они почти не уступают специнформаторам из КСИР... мои парни выставят кликуш, которые чуть-чуть расшевелят сонных обывателей, но этого не хватит - без мрази из Канализации нам не обойтись.
   - Ты не должен так говорить о Морриде, - улыбнулся жиголо, тряхнув светлым хвостиком волос. - Впервые за долгое время у Иррегуляров-помойников есть настоящий лидер, который разделяет наши цели. Но берегись - он очень горделив.
   - Гордые люди не живут на помойке, - поморщился Гаспар. - Мы дадим ему какую-то должность, я думаю, ему вполне хватит этого, чтобы заткнуться. Я знаю, что вся Канализация подчиняется ему беспрекословно. Он выведет их на улицы?
   - Вывести их на улицы нетрудно, гораздо сложнее будет загнать этих уродов, которые питаются мутакрысами - представляете, не мутакрысы - ими, а наоборот! - обратно.
   Реплика Никода заставила Ле Сажа стряхнуть с себя оцепенение и принять участие в дискуссии.
   - Помойники? Моррид? О чём вы, чёрт возьми, говорите?
   - Вы действительно многого не знаете, Роже, - загадочно улыбнулся ему ректор Туфанского Университета. - Канализация скрывает много людей, очень много, и они совершенно иррегулярны, как мы говорим, не признают никаких законов, кроме собственных.
   - Варвары? - Ле Саж решил продемонстрировать знание истории.
   - Скорее, животные, - фыркнул Гаспар. - В любом случае, я бы не мог назвать их людьми, по крайней мере, этого Моррида.
   - Он необычен?
   - Необычен! Да, необычен, иначе не скажешь! Я бы ни за что не обратился к нему за помощью, особенно после того, как увидел, что он из себя представляет. Ирония заключается в том, что именно такое чудовище нам и нужно.
   - Чудовище?
   Ле Саж принял из рук Гаспара пластинку с рисунком - вроде рекламных буклетов. От прикосновения его руки к сенсорной зоне картинка ожила, приняла трёхмерную форму. Зрелище, представшее его взору, шокировало писателя.
   - Мы получили это от одного нашего приятеля-'спецслуги'. Он сделал копию для нас, хотя за такие вещи ему угрожает смертная казнь.
   Ле Саж ещё раз посмотрел на голографическое изображение великана, играючи расправляющегося с несколькими вооружёнными соперниками. Его рост был не менее трёх метров, а сложением он напоминал, скорее, существо, вышедшее из мифа. Восемь рук, находившихся по обеим сторонам могучего торса, были налиты невероятной силой - бицепсы, превосходящие размером шары для боулинга, казалось, могли раздавить обычного человека. Длинные чёрные волосы, заплетённые в косички, спадали на широкие, как дверь в парадное, плечи. Кожа светло-голубого цвета не принадлежала человеку, равно как и любому иному представителю известных гуманоидных рас. Во лбу Моррида сверкал третий глаз, а возможно, линза какого-то прибора.
   Ле Сажа осенило.
   - Биопластика!
   - Конечно, Роже! - Никод улыбнулся, словно посредственный студент вдруг дал верный ответ на чрезвычайно сложную задачу. - Иррегуляры являются подпольем нашего мира, но одновременно создали собственный, в котором властная верхушка не ограничивает себя ни в чём.
   - Самое интересное, - перебил ректора Гаспар, - что тело это несколько лет назад принадлежало другому криминальному авторитету, который именовал себя Шивой. Тот заказал его в какой-то секретной лаборатории, возможно, даже государственной, стремясь добиться религиозного поклонения собственной персоне. Ему самому этого не удалось, он погиб, как и его заклятый враг Ргот, в день, когда этот Моррид появился на сцене.
   - Он взял себе тело мертвеца? - Ле Саж почувствовал, что ему не по себе от местных порядков.
   - Не совсем. Он вставил трупу собственный мозг. Что самое смешное, тот у него ущербный. Как мы выяснили, и Моррид, и Френни, - Гаспар кивнул в сторону девушки, тупо смотревшей на них, - являются питомцами Школы для детей с врождёнными дефектами биоимплантации.
   Теперь Ле Сажу стало понятно. Мода на биоимпланты охватила обитаемые системы несколько веков назад, но на такой отсталой планете, как Гейомия, наверняка, пользовались различным старьём, купленным по дешёвке.
   - Я вижу, вы понимаете, - улыбаясь, кивал Никод.
   - Он - настоящее божество для всех отсталых, деградантов и отбросов, - добавил Шимрон.
   Ле Саж опустил лицо, чтобы скрыть его выражение, и отпил из своего стакана.
   - Он является господином для тех, кто лишён нормальных условий жизни? - Гейомцы согласились. Даже Гаспар, отвернувшись, не смог удержать улыбку.
   - Тогда кто же, если не он, первым выступит против властей? Как вы, Никод, с вашим выдающимся умом, с вашим образованием, не заметили этого ранее? Вам следует сделать очевидные выводы.
   Ле Саж говорил, избегая откровенных фраз и того, что можно назвать призывами к мятежу. Впрочем, его новых товарищей такие мелочи явно не волновали.
   - За Революцию! - Шимрон поднял свой бокал.
   - За Революцию! - поддержал его Гаспар.
   Никод чокнулся с ними обоими, а Френни восторженно захлопала в ладоши. Дейб, решив высказать одобрение, не удержался и залаял.
   Ле Саж отпил виски, надеясь, что тост не сильно повлиял на вкусовые качества.
  Глава XVIII
   Куакен напряг мышцы руки в сложном, неестественном жесте, и имплант, подключённый к его зрительному нерву, передал в головной мозг ряд сигналов, воспринимаемых как изображение циферблата.
   Ещё один жест - и перед глазами поплыло расписание запланированных встреч, мероприятий, совещаний и заседаний. Отметив необходимую строку, он перенёс её на следующий час.
   Руководство прислало ему гневное сообщение, в котором указывалось на то, что осуществить техническое сопровождение вечера, проходившего в номере Роже Ле Сажа, не удалось по неизвестным причинам. Вполне вероятно, сбой аппаратуры наблюдения произошёл как раз по причине противодействия собравшихся, а значит, их собрание имело целью заговор против властей Гейомии, и содержание их беседы должно быть немедленно представлено наверх в виде доклада, и где Куакен раздобудет необходимую информацию, никого не интересовало.
   Подполковник нахмурился. То, что заговорщики воспользовались более современным оборудованием, эффективно нейтрализовавшим 'транзисторы' ГССГ, не давало никакой новой информации: о факте покровительства Конфедерации, дававшего изменникам доступ к контрабандным электротоварам, было известно и ранее. Даже ограничения на меры воздействия и пресечения, накладываемые привилегированным статусом участников 'вечера', особенно Ле Сажа - хм, действительно затруднение, возможен дипломатический скандал, - ещё ничего не значили.
   Подточить основы власти всё ещё крепкого здания ГССГ и ранее пытались разного рода 'политические борцы' - и всегда безуспешно. Не должен был стать исключением и этот раз. Как многого они всё-таки не знают друг о друге - или, может, предпочитают не замечать? Куакен заказал секретарше горячий кофе и, почесав брюшко, устроился в кресле поудобнее. Для него не было ничего невозможного, особенно когда начальство требует. Достаточно перенести плановую встречу с необходимым агентом на сегодняшний день - и все данные о содержании разговора в номере Ле Сажа пойдут 'наверх'.
   Ровно через час он встретился со своим доверенным лицом в ближайшей точке для любовных свиданий. 'Точки телесного контакта', сокращённо ТТК, представляли собой пластиковые будки, разделённые надвое гибкой прозрачной мембраной с единственным отверстием. Будки оборудовались двумя входами - особенность, призванная обеспечить для анонимного и безопасного секса. Партнёры зачастую знакомились буквально за несколько минут до акта и шли в кабинку, оплата работы которой включала все необходимые пошлины, отчисления и штрафы. Секс поощрялся властями Гейомии как нормальное средство против стресса, усталости и напряжения.
   Заметив, что с другой стороны кабинки приближается чья-то тень, Куакен вставил зарегистрированную на чужое имя кредитную карточку в щель и вошёл. В случае чего, никто не сможет доказать, что он здесь был. По крайней мере, так полагал его партнёр, который опасался, что друзья-революционеры однажды получат разоблачающие материалы, и спецслужащий тщательно пестовал в нём эти наивные мысли.
   Конечно, каждая встреча записывалась, а запись оседала в архиве ГССГ, ожидая момента, когда компрометирующие материалы понадобятся, чтобы приструнить строптивого агента - или даже дискредитировать его.
   - Привет, - сказал Куакен сквозь мембрану.
   - Здравствуй, - ответил информатор. - До чего гадкое место для встречи.
   - Это место для встречи, и притом встречи приятной, ведь она несёт радость тем, кто вошёл. - Куакен похотливо улыбнулся.
   - Любовной встречи, если уж точнее, - раздражённо сказал агент.
   - Вот видишь, а ты говорил - 'отвратительное'.
   Агенту пришлось признать, что он попался.
   - Это правда, что вы все - сплошь гомосексуалисты в вашей Специальной Службе?
   - Иначе не получается, - Куакен расплылся до ушей в циничной улыбке. - Ведь всегда приходит кто-то со стороны, кто-то, кто подставляет задницу и просит принять его на работу. Если мы хотим удовлетворить начальство и сохранить наши должности, нужно быть, как минимум, не хуже.
   - Понятно. Вот то, что тебе нужно, - сквозь проницаемую часть тонкой, но невероятно прочной мембраны проскользнул микрочип. Мембраны были одноразовыми, и натягивались автоматически тотчас после того, как дверь кабинки открывалась. Главной их особенностью была невероятная эластичность - но не более, чем в нескольких точках ограниченной площади одновременно. Остальная часть мембраны, наоборот, затвердевала. Это позволяло влюблённым беспрепятственно ласкать друг друга, всё же не разрешая наиболее агрессивным посетителям задушить партнёра в объятиях.
   Куакен проверил содержимое чипа, подключив его к вживлённым системам считывания информации. То, что он увидел и услышал - запись, сделанную непосредственно в мозгу агента на основе его слуховых и зрительных ощущений, - оказалось более чем обнадёживающим. Материал был достаточным для того, чтобы посадить участников встречи как минимум на сто лет.
   - Этот инопланетный, Ле Саж...
   - Он вёл себя очень сдержанно, выбирал слова и выражения.
   Подполковник ГССГ хотел услышать другой ответ:
   - Но...
   - Он шпион, это вне сомнения.
   - Как и ты. - Куакен всегда был напорист; в ГССГ их приучали контролировать словами, как бичом, все мысли собеседника, управлять его эмоциями.
   - Я - будущий президент, ты же знаешь.
   Куакен улыбнулся и начал раздеваться.
   - Я заплатил за кабинку, и сегодня я - твой президент.
   Его собеседник горестно вздохнул.
   - Разве это необходимо?
   - Я могу оставить тебя здесь, и это сделает кто-то другой, возможно, даже их будет двое или больше, ты же знаешь, как устроена кабинка.
   - Проклятые эксплуататоры! - Агент Куакена начал снимать штаны.
   - Деньги нужно отрабатывать.
  Глава XIX
   Его огромное, покрытое сотнями килограмм выпирающей мускулатуры, тело покоится во сне. Клетки, из которых состоят ткани и органы, не развились естественным путём, так как тело это выращено в особых условиях и нуждается в постоянном уходе. Выносила и родила его смертная женщина, но тело никогда не достигло бы таких размеров и не смогло бы поддерживать себя, если бы не обслуживающие его системы, постоянно впрыскивавшие в кровь гормоны и питательные вещества. Когда же и это не помогает, начинающие разлагаться волокна или даже целые органы быстро и безболезненно удаляются, а вместо них имплантируются новые, созданные, молекула за молекулой, в нанорепликационном блоке.
   ... В настоящий момент тело проходит плановую диагностику. Разум же, воспользовавшись благоприятной возможностью, отправляется в места, недоступные людям. Трудно назвать это 'разумом' или 'душой' - это просто сигнал, отправившийся по оптоволоконному кабелю, чтобы подсоединиться к удалённому модему. Сигнал, состоящий из нескольких кодированных импульсов, рванулся вперёд со скоростью света, осторожно обходя серверы службы безопасности, избегая подозрительных интерфейсов и подолгу задерживаясь у релейных полупроводниковых переключателей.
   Наконец, соединение, завершающееся в месте, где находятся лишь кванты энергии, несущие информацию, становится устойчивым. Тело абонента, подключённое посредством микроскопического разъёма в одной из броневых пластин черепа, в это время находится за десятки, а может, и сотни километров - или в нескольких метрах, кто знает? - совершенно неподвижное, как в тот день, когда его прежний владелец погиб.
   Разговор, следующий затем, не является разговором в обычном понимании этого слова, так как не произносится ни единого слова. И всё же они разговаривают - два собеседника, не имеющих ничего общего. Возможно, именно по этой причине они и объединились.
   - Твой мозг работает нормально? Тело не отторгает его? - Это голос бездушной машины, несмотря на то, что слова призваны выражать заботу.
   - Нет, вроде бы замена клеток серого вещества помогла.
   - Чувствуешь какие-то новые желания, возможно, способности?
   - Нет, мир такой же, как и всегда. Кругом заговоры, нищета духа и измена.
   Собеседник Моррида смеётся, хотя это и не смех, так как он не издаёт звуков.
   - Значит, всё прошло идеально. Теперь у тебя здоровый мозг.
   - Он никогда и не был больным, просто за ним не следили должным образом, и он получил травму. - Моррид полон уверенности в себе, его голос - голос человека, не привыкшего сомневаться в собственной правоте или позволять подобное окружающим.
   - Когда ты поймёшь, почему так произошло, ты будешь вне себя от ярости.
   - Сговор... вредительство... подлость...
   - Преступный сговор, парень, хотя и замаскирован он под халатность.
   - Это такая одежда? - Поток электронов делает эмоции Моррида неразличимыми, оттого непонятно, действительно ли он не знает, или пытается иронизировать, или хочет выжать из собеседника побольше информации.
   - Нет, это неаккуратность. Фактически, нечто среднее между неуклюжестью и членовредительством.
   Моррид возражает, к нему вновь возвращаются его подростковые интонации.
   - Но врачи носят халаты.
   - Да, наверное, эти слова как-то связаны.
   - Мне будет необходимо оружие. - Моррид добавляет ноток решимости в свой голос-послание.
   - Для Революции?
   - Конечно. Они говорят, весь народ жаждет покарать тиранов, все эти миллиарды бесполезных червей. Но никто, даже революционеры из Комитета Свободы, не желает сражаться!
   Собеседник Моррида смеётся - по крайней мере, тот именно так истолковывает его реакцию.
   - Они рассчитывают использовать тебя.
   - А потом - халатность... или преступление?
   Смех, не являющийся смехом, воспринимается как несколько очень тихих звуков.
   - Твой мозг действительно выздоровел.
   - Я могу убить любого из них.
   - Так думал и предыдущий носитель этого тела, пока его не завербовала Специальная Служба. Он действительно попался на убийстве, и ему имплантировали несколько схем, защищённых от взлома - прямиком в сердце. В любой момент его могли отключить... как простую микроволновку.
   - Почему этого не сделали раньше, до того, как он осуществил это преступление?
   - Чтобы он научился убивать - и отныне убивал в их интересах.
   Обладатель восьмирукого тела делает короткую паузу, словно обдумывая услышанное.
   - Сложно. Ну, теперь-то эти схемы, вместе с сердцем, удалены. Благодаря тебе.
   - Ты хранишь его?
   - Да, как ты и говорил, в физиологическом растворе.
   - Оно ещё сокращается?
   - К сожалению, нет. На следующий день после разговора с КомиСвободой сердце остановилось. Думаешь, эти события как-то связаны?
   - Возможно.
   - Среди них должен быть сотрудник ГССГ. Это он донёс обо мне.
   - Так бывает не всегда, ведь у них повсюду аппаратура слежения, но в данном случае 'крот', несомненно, есть.
   Моррид чувствует желание возразить. Что-то внезапно открылось его внутреннему взору.
   - 'Крот' должен быть, ведь аппаратура - это всего лишь последствия интереса, но не он сам.
   - Ты прав. Люди всегда должны участвовать в собственной судьбе. Госслужба называет это 'принципом сохранения доминирующей роли Человека'.
   - Я хочу знать, кто этот 'крот'.
   В ответ следует нечто, что можно было бы рассматривать как тяжёлый вздох.
   - Я тоже, парень.
   - Ты не знаешь? - озадаченно спросил Моррид.
   - Я отнюдь не всеведущ. У ГССГ всё засекречено.
   - Тогда как нам раскрыть его?
   - Не подчиняйся КомиСвободе. Не делись с ними информацией. Просто используй их.
   - Оружие. Оно мне понадобится.
   - Моррид, я не торгую оружием. Ограбь армейский арсенал, там обычно всего несколько охранников, включая бракованных роботов.
   - Я рассчитывал на более содержательный совет.
   Ему не ответили. Моррид оказался один - подключение отсоединили.
   Он приходит в себя постепенно, ослеплённый ярким светом. Наконец, становится ясно, что свет льётся из лампы, висящей над операционным столом. Стол этот, холодная плоскость из нержавеющей стали, удерживает его колоссальное тело от падения; его окружают разнообразные медицинские приборы и инструменты, окружённые кирпичными стенами без облицовки.
   Моррид поворачивает голову, изучая обстановку. Циферблат на стене указывает, что он пробыл без сознания более шести часов. За это время ему заменили около полумиллиона клеток, в том числе - двести семьдесят тысяч в местах крепления искусственных элементов, из них на мышечную ткань приходилось более половины... Моррид отворачивается от экрана и выдёргивает микроштекер из виска, тщательно задвинув покрытую синей кожей крышку.
   Когда он пересаживал свой мозг в этот череп, несомненно, куда более просторный, он первым делом потребовал от своего научного ассистента Чинэля заменить костяные пластины на бронированные, а внешнюю органику - кожу, волосы, капилляры - приказал по возможности оставить нетронутой.
   Безумный учёный уже по собственной инициативе предложил Морриду смонтировать на внутренней поверхности бронированного купола сферический детектор электромагнитного изучения, который позволил бы таким образом считывать мысли хозяина с целью их дальнейшей передачи. Так Моррид всегда мог отправить радиосигнал молча, ретранслируя одни лишь свои мысли, что было очень важно, когда оказываешься в кругу людей, которым нельзя доверять.
   Людей вроде членов КомиСвободы.
   Устройство было чрезвычайно компактным и почти не давало знать о собственном существовании. Подключение его к внешним приборам осуществлялось благодаря микропорту в правом виске.
   Моррид приглаживает свои многочисленные косички. После минутного размышления он отдаёт компьютеру приказ показать месторасположение военных складов с оружием.
  Глава XX
   Они лежали в полутьме, дыша кондиционированным воздухом, и молчали. Усталость, наступившая после секса, надолго сковала их.
   - Какие они, другие миры? - Вопрос, который задают девочки на всех планетах и во все времена.
   - Одни похожи на Гейомию, другие - нет. Я не так часто путешествую, чтобы посетить все.
   - А их много?
   - Очень много, как звёзд на небе.
   Ле Саж приказал электронному 'мозгу' номера, настроенному на его голос, показать ночное небо. Окно, изготовленное из бинарного полимера, выгнулось и вновь застыло, некоторые из составляющих его многочисленных слоёв приобрели форму линз, обеспечивая увеличение воспринимаемой картинки. Теперь можно было полюбоваться светилами, до которых лучу солнечного света лететь десятки, а то и сотни лет.
   - Они тусклые, как старинные монетки.
   - До них много парсеков, но вблизи они огромны, гораздо больше Гейомии. Эти светила раскалены, и вокруг них вращаются планеты, некоторые из которых населены.
   - Ты бы взял меня туда? - Ещё один расхожий вопрос, на мгновение сбивающий Ле Сажа с толку.
   - А как же Моррид? - Она вздрогнула и прижалась к нему. Такой ответ был лучше всего.
   Ле Саж закурил. Это простая, глупая девочка, мечтающая жить за чужой счёт, купаясь в роскоши. Такие есть повсюду, и она ничем не лучше других.
   - Те миры - чужие тебе. Здесь вы можете стать известными людьми.
   - Моррид такой... большой, - она всхлипнула. Её мысли, как у кошки, ограничивались несколькими простейшими понятиями, хотя во многом она не отличалась от большинства нормальных людей.
   Он погладил её бедро, думая о чём-то, что было давным-давно, в этом же отеле, но на много этажей ниже. Проезжий писатель, молодая знаменитость, и проститутка, ещё сохраняющая какие-то мечты о замужестве... Она забеременела, и плод, подвергшийся влиянию алкоголя и наркотиков, не смог нормально пройти процедуру вживления...
   Ле Саж потянул трубку. Дочери всегда похожи на матерей, подумал он, и она сейчас почти в том же возрасте. Судьба удивительна, когда её плетут такие всемогущие Норны, как косморазведка... Пожалуй, ему придётся остаться на Гейомии, а не просто уехать со словами 'Я сделал всё, что вы приказали' и улыбкой на лице. Он ещё не знал, почему, не осознавал, зачем, но чувствовал, что должен остаться. Не как отец, нет...
   Она повернулась набок, показав массивные белые ягодицы, холодные на ощупь. Курение и эрекция вступили в соперничество, принудив его выбирать. Мэри, как всегда, победила, и он провалился в тяжёлый сон, в котором к нему пришли все женщины, которых он знал. Они пытались ему что-то сказать, соблазняли, манили, упрекали...
   Утро было пробуждением в перине из вздыбленных перистых облаков, тянувшейся за окном, подобно продолжению постели. Они долго спорили о том, сможет ли восходящее солнце пробиться к ним. Когда яркие лучи стали припекать, он задвигался чаще, и она издала нечто похожее на стон. Наконец, и он, изнемогая, замер.
   Он долго думал, лёжа на спине и куря трубку, а потом убедил себя, что ничего странного не произошло. В конце концов, революция и есть перемена в мышлении, переоценка бытия, не так ли?
  Глава XXI
   - Дай мне бинокль, Радай, я тоже хочу посмотреть! - попросил Вельконн. Вельконн, молодой человек с коротко подстриженной бородой, окаймлённой широкой полосой трёхдневной щетины, некогда носил 'опополамленное' имя Велько. Сейчас он стал одним из 'капитанов' Моррида и комендантом общекомнаты имени Льва Троцкого.
   - Нужно было взять свой, - почти рявкнул в ответ Радай, положив руку на пистолет-моледиссемблер. Его собеседник скрипнул зубами и умолк. В своё время они являлись членами двух враждующих группировок, а потому так и не стали настоящими друзьями. Моррид умело использовал эту вражду, периодически натравливая друг их на друга, что не позволяло его подопечным объединиться против него.
   Возглавляемые непримиримыми врагами Рготом и Шивой, две банды несколько лет назад разделили между собой ишкедонскую Канализацию, неоднократно вступая в ожесточённые схватки, разворачивавшиеся в пропитанном ненавистью и зловонием подземном лабиринте. Когда настал день решающей битвы, оба главаря погибли, и имена их канули в Лету; выживших объединил под своим началом дотоле никому не известный четырнадцатилетний мальчик по имени Диммор. В тот день он присвоил себе тело покойного Шивы и сменил имя на Моррид. Так Канализация получила единого лидера.
   Моррид перевёл взгляд на второго человека, залёгшего с биноклем в руках. Мощный, рослый мужчина в возрасте сорока лет, Радай являлся дезертиром. Ещё будучи сержантом армии, он организовал бордель, в котором работали солдаты его подразделения, якобы находившиеся в это время на службе. Извращённые фантазии командиров беспрекословно выполнялись в этом заведении, ведь солдаты получали высокую зарплату по контракту, не говоря уже о возможности подработать.
   Понимая, что в случае неповиновения их выбросят на улицу, если не на помойку, где обитают мутакрысы и подопечные Шивы, Ргота, Моррида и им подобных, солдаты были счастливы отработать положенные им декретки любым возможным способом.
   В конечном счёте сержанта-сутенёра сгубила жадность: он выставил одного из солдат на 'счётчик', обвинив в вымышленном преступлении, и тот взялся отчислять Радаю всю свою зарплату. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, несчастный начал воровать, грабить и убивать. Организация заказных убийств стала для Радая дополнительным источником дохода. В конечном счёте, когда одно из убийств было раскрыто, солдат-ассасин на допросе рассказал всё, что знал о Радае и его грязных делишках.
   Радая уже искали, на воле ему осталось пребывать считанные часы, если не минуты. Понимая, что ему угрожает смерть, если он даст показания на офицеров, и расстрел, если он доживёт до суда, сержант предпочёл податься в бега и с тех пор был членом банды Шивы, одним из ближайших его подручных. Моррид, возглавив банду, оценил таланты и военный опыт Радая по достоинству, назначил его своим заместителем. Сейчас он имел возможность похвалить себя за дальновидность, так как знания бывшего сержанта могли оказаться незаменимыми при штурме арсенала.
   В то время как два его помощника лежали на бетонном покрытии улицы, надёжно замаскированные содержимым перевёрнутого мусорного бака, Моррид чуть высунул голову из открытого канализационного люка. Он изучал окрестности при помощи своего 'третьего глаза' - электронно-оптического прибора, вмонтированного непосредственно в голову.
   Чинэль усовершенствовал примитивную рентгеновскую установку Шивы. Теперь, меняя мыслью частоту электромагнитных волн, можно было видеть происходящее как в ультрафиолетовом, так и в инфракрасном диапазоне, даже осуществлять радиолокацию.
   Моррид выругался про себя. Батарея, питающая прибор, износилась, и начала быстро 'садиться', то и дело переходя в режим двойного электропитания. Резервным источником при этом выступала непосредственно сердечная мышца, к которой был подключён миниатюрный термоэлектрический преобразователь. Моррид, вспотевший, словно только что пробежал десять километров, всё же перевёл 'третий глаз' в режим радиолокации, отмечая расположение скрытых в сумраке построек, фигуры часовых - и, самое неожиданное, контуры грузовых летающих автомобилей, лет-атомов, как их называли на Гейомии. Грузовики то подлетали, то улетали, освещая улицу сиянием ядерных двигателей. Поднимаемый реактивной тягой ветер нёс рваные полиэтиленовые пакеты и прочий мусор вдоль безлюдной ночной улицы.
   - Радай, что это значит? Армия вооружается?
   Дезертир с сомнением покачал головой.
   - У солдат есть всё необходимое в местах базирования. Это что-то другое. Может, Рихтер хочет вооружить своих пособников из числа Регуляров, может, даже КСИР.
   Корпус специальных информаторов-Регуляров, или КСИР, был инструментом, омерзительным по своей сути. Им пользовалась полиция и ГССГ для поддержания преступного режима существования общества, именуемого 'правопорядком'. Осуждённым преступникам и выпускникам специальных школ-интернатов, в которых содержали детей, неудачно прошедших процедуру биоимплантации, прямо в мозг вживляли наночипы, позволявшие осуществлять дистанционное управление 'бойцами' КСИР. Моррид, в своё время бывший учеником подобной школы, с грустной улыбкой вспомнил, как возмущался, что дирекция отказала ему в 'обучении' на спецстукача. Став тем, кем он стал, он не мог не презирать не только КСИР, но и Регуляров вообще. По общему мнению, те только и делали, что паразитировали на остальном обществе, осыпая себя и своих детей всевозможными привилегиями.
   - Но это армейские грузовики. - Вельконн поспешил лишний раз продемонстрировать свою сообразительность. - Гражданские прислали бы за оружием частный или коммунальный транспорт.
   Радай скривился.
   - Не обязательно. Знал бы ты...
   Моррид перестал его слушать. Судя по голосу сержанта-дезертира, даже он понимал истинность слов Вельконна, а значит, появление грузовиков в ночное время, действительно было связано со стремлением Рихтера противодействовать Революции. Проследить пункт назначения этих грузоперевозок было чрезвычайно важно.
   Моррид, снедаемый любопытством, связался с Чинэлем. Последний, оказавшийся всего лишь техником-самоучкой, обожавшим ковыряться в сломанных устройствах, слыл среди Иррегуляров учёным.
   - В чём дело? - На экране 'третьего глаза' появился низкорослый худощавый человечек с неожиданно массивным носом, напоминающим петушиный клюв.
   - Ты подключился к городской транспортной системе? - спросил Моррид замогильным голосом. По его мнению, такое обращение внушало подчинённым страх и должное уважение. Чинэль, однако, не сильно испугался, видимо, он полагал, что его исключительный статус гарантирует ему неприкосновенность.
   - Да, подключился, хотя управлять не могу. Там стоит мощная антивирусная программа. Я залез со стороны счетов на электроэнергию, потребляемую лазерными трекерами, и могу отслеживать их работу, но, к сожалению, не более того.
   Трекеры представляли собой лазерные лучи, разграничивавшие движение в воздухе: лет-атом, забиравший чуть дальше, чем было разрешено, в сторону, вверх или вниз, натыкался на такой луч и получал предупредительный сигнал. Ходили упорные слухи о том, что с помощью трекеров можно ослеплять неугодных водителей, вызывая тем самым аварии, но подтверждения они не находили.
   - Мы находимся у объекта 231 на улице Блаженной чистоты, 58. - Моррид удивился, насколько название улицы не соответствует её реальному состоянию, а потом сообразил, что её периферийное расположение, удалённое от интереса каких-либо инспекций, позволяло скрывать реальное положение вещей под красивым названием и не убирать здесь годами, если не десятилетиями.
   - Да, там полно армейского транспорта. Номера засекречены.
   - Куда они направляются - ты сможешь за ними проследить?
   Чинэль по прозвищу Таблетка задумчиво потёр свой длинный клювоподобный нос.
   - Думаю, это несложно было запомнить. Я как раз тебе сказал, что только это и могу.
   - Ну, сделай это. - Моррид с отвращением посмотрел на замызганный реактивами халат Чинэля, и, убедившись, что это повергло учёного в смущение, прервал разговор.
   Вельконн, нетерпеливо ёрзавший в отходах, гнивших здесь, судя по запаху, со времён основания Туфы, спросил:
   - Ну, что видно, Радай? Может, лучше ударим сейчас?
   - Не торопись, мутакрыса. Кража любит тишину, - повторил прописную воровскую истину дезертир. - Там оружия хватит на всех, это главный арсенал сухопутных войск.
   Вельконн выругался в ответ, но драки, нередкого среди Иррегуляров явления, не произошло. Видимо, оба вполне осознавали, что от успеха предстоящей операции зависит будущее - их, Туфы и Гейомии.
   Прошло ещё около часа, прежде чем суета, царившая у ворот объекта 231, окончательно улеглась. Наконец, Моррид, ещё раз осмотрев склад при помощи радиолокации - у него при этом закололо в сердце, - убедился, что посторонние разъехались, и 'Грабёж века' можно начинать.
   По его команде множество Иррегуляров, до этого скрытых в канализации, выскочили из своих убежищ с громкими криками и бегом бросились к стальным воротам. Взвыла сирена; тьму разрезали яркие лучи прожекторов, которые стали рыскать вокруг в поисках целей. Часовой с вышки сделал несколько выстрелов, прежде чем его сразил луч моледиссемблера.
   - Заряд! Быстрее! - скомандовал Моррид.
   Вперёд выбежали два подрывника, один из которых нёс в руках кумулятивный заряд, изготовленный Чинэлем; второй прикрывал его броневым щитом, готовый, в случае необходимости, заменить товарища, если тот погибнет или получит ранение. Однако всё обошлось: электромагнит, который представляла собой плоская сторона корпуса бомбы, щёлкнув, намертво приклеился к воротам.
   Оба подрывника тут же побежали обратно, в то время как третий, до этого удерживавший катушку с проводом, залёг и, убедившись, что его товарищи отбежали на безопасное расстояние, осуществил подрыв.
   Раздался грохот взорвавшегося пластита, лишь отчасти приглушенный завыванием сирен. Сконцентрированный в одном направлении, взрыв прожёг ворота насквозь в точке, где располагался замок. Чинэль называл это оружие старомодным, но вполне эффективным, и Моррид, увидев результат его действия, не мог не согласиться: ворота объекта 231 были открыты настежь.
   Первая группа нападавших, ворвавшаяся во внутренний дворик под командой Вельконна, встретила сопротивление со стороны двух охранников, впрочем, тут же смятых ответными выстрелами.
   Вельконн, вращая стволом моледиссемблера, к которому была прикреплена миниатюрная камера с инфракрасным фонариком, спросил по радио:
   - Радай, трус, ты меня слышишь? - Радай, сейчас находившийся по ту сторону стены, не мог пересечь порога госучреждения с тех пор, как его объявили в розыск. Имплантированный ему при рождении чип гарантировал мгновенную смерть своему обладателю в случае, если тот попробует войти в какую-либо запретную зону. Интересно, что на самого Радая всё ещё распространялась презумпция невиновности, а значит, его нельзя было убивать без суда.
   - Да, слышу. Видно не очень хорошо, ты слишком резко машешь стволом.
   - Вот это видишь? - Вельконн навёл ружьё на причудливую машину, словно порождённую воображением безумца. Изрыгая смерть из многочисленных стволов, торчавших во все стороны из шаровидного корпуса, она убивала одного Иррегуляра за другим. Машина представляла собой металлическое колесо со ступицами двух метров в диаметре, внутрь которого был заключён блок управления и вооружение. Поддерживая равновесие при помощи гироскопов, жуткое колесо постоянно перемещалось - то путём вращения, то при помощи многочисленных 'ног', в которые при необходимости превращались ступицы. В такие моменты робот становился похожим на огромное насекомое, приседавшее, чтобы укрыться от огня противника; порой машина, наоборот, резко выпрыгивала, отталкиваясь всеми конечностями, чтобы перемахнуть через высокое препятствие.
   Радай хохотнул.
   - Узнаю - это лёгкий робот поддержки пехоты модели 'Паяц'. Стреляйте по самой защищённой части - по этому шару внутри колеса, всё остальное не имеет значения.
   - Отлично! - с издёвкой поблагодарил Вельконн и, показав в телеобъектив неприличный жест, отключил связь. По его приказу все члены отряда сконцентрировали огонь на 'Паяце'. Конечность за конечностью выходили из строя, и передвижения его утратили былую стремительность. Наконец, из пробоины в корпусе повалил чёрный дым, и дико взвизгнув, боевая машина замерла. Некоторые её части, впрочем, ещё долго конвульсивно сокращались, вызывая непроизвольные приступы страха у проходивших мимо Иррегуляров.
   Сопротивление было сломлено. Нападавшим удалось совершить невозможное - захватить склад с оружием на миллиарды декреток. Воистину это был 'Грабёж века'!
   Взрыв ещё одного заряда открыл дверь внутрь арсенала, где пылилось тщательно упакованное оружие. Разделяющие молекулярные связи диссемблеры, стрелковые и клинковые, переносные противороботовые комплексы, ручные и станковые плазмомёты - чего там только не было! Однако наиболее удивительным стало открытие, поразившее Радая. Оно касалось штабеля из новеньких ящиков с надписью 'Нова-Стар Армс Индастри' и эмблемой известной корпорации - яркой сверхновой звездой - на боковой стенке.
   - Ого! Импорт из Конфедерации! Держу пари, это как раз то, что они здесь грузили, - возбуждение Радая передалось и всем остальным. Подобно золотоискателям, обнаружившим золотую жилу, Иррегуляры набросились на ящики, стремясь узнать, что же находится внутри. Оказалось, это новенькое оружие, судя по ведомостям - 'парализатор-излучатель Р-9', представлявшее собой грозные с виду ружья с прямоугольной коробкой на месте казенной части, переходящей в длинный конический ствол. Оружие имело рукоятку с кнопочным спуском и множество индикаторов, что свидетельствовало о его сложности.
   Тем не менее, Радай был разочарован.
   - Это полицейское оружие. Излучатель генерирует частицы, которые вступают в контакт только с клетками организма, в которых проходят явления биоэлектрического характера. В результате происходит короткое замыкание, вызывающее паралич нервных тканей в поражённой зоне.
   - И насколько серьёзный? - спросил заинтригованный Моррид, так и не покинувший своего наблюдательного поста в канализационной шахте.
   - Не знаю, - Радай поморщился. - Это дорогостоящее, но, как я уже говорил, скорее, полицейское оружие. Всё зависит от интенсивности облучения и площади поражения. Возможен временный паралич, а возможен и отказ отдельных органов и даже смерть.
   Моррид, тем не менее, чувствовал, что эта находка является добрым знаком, сулящим победу. Хотя он ещё не понимал, почему, но это ощущение не покидало его.
   - Берите и его тоже! И побыстрее - через пару минут здесь будет вся армия и полиция Гейомии!
  Глава XXII
   Штаб Революции располагался на главной площади Туфы, именуемой Банковской, как раз напротив планетарной биржи. Формально, офис принадлежал вновь созданной компании 'Коммутируемая Связь', однако ни для кого из тех, кто посещал здание, в котором якобы шёл ремонт, не было секретом, что здесь поселилась КомиСвобода. Идея разместить командный пункт в непосредственной близости от центра деловой и политической жизни планеты принадлежала Га-Га. Гаспар, как всегда, самоуверенно, объяснил свою бесцеремонность:
   - Мы должны действовать явно, если хотим победить. Здесь формируются биржевые индексы. Это как огромный ломберный стол, на котором играют крупнейшие финансовые группы. И пусть все видят, что мы не боимся сделать свою ставку.
   Действительно, вскоре после открытия Штаба индексы ведущих производителей Гейомии на бирже поползли вниз, а количество заключённых сделок упало до десятилетнего минимума. В воздухе явственно запахло политико-экономическим кризисом. Гаспар, похоже, только этого и добивался.
   - Маклеры паникуют? Так им и надо! Пусть идут и торгуют чем-то, полезным для людей, а не спекулируют цифрами! Вообще, надо будет отправить их в трудовые лагеря, когда я стану президентом!
   Однажды он заявил нечто подобное в присутствии сотрудников ГССГ. Те, сделав ему замечание, тут же поплатились за подобное поведение: нанятая на деньги косморазведки охрана попросту вышвырнула их вон, потребовав уважать частную собственность инопланетных компаний. Вскоре весь город знал, что дело Рихтера гиблое, и центр деловой активности мало-помалу начал смещаться с биржи в офис 'КомСвязи'.
   Паралич полицейского аппарата, который разбухал десятилетиями, превратившись в подлинного 'канцелярского монстра', как его окрестил Никод, стал заметен невооружённым глазом. Дозор ГССГ, какое-то время дежуривший в магазинчике напротив, стал вызывать раздражение у деловых людей, госслужащих и прочих личностей, зачастую откровенно сомнительных, то и дело навещавших революционеров. В конце концов, 'спецслуг' попросту избили, и они исчезли.
   - Когда мы выведем людей на улицы, - заявил Никод , - 'спецслуги' ещё появятся. Я думаю, они будут сражаться.
   - Поздно, Ни-Ни, - возразил Гаспар. - Дни режима, не позволявшего ни одному гражданину, будь он человек, гуманоид или негуманоид, Регуляр или Иррегуляр, говорить, действовать и зарабатывать в соответствии с собственным мнением, сочтены.
   Ле Саж, сидевший за столом напротив неэвклидова шахматиста, задумчиво поскрёб залысины.
   - А что же предатель? - Информация, полученная им от Френни, расценивалась Морридом как очень важная.
   - Предатель? - Гаспар рассмеялся. - Все мы продажны - и люди, и нелюди. Но то, что мы всё ещё здесь, и что нас не арестовали, лишний раз свидетельствует: мы обязательно победим. Все донесения предателя не помогут им, если они боятся принять ответные меры!
   Шимрон хихикнул:
   - Когда здесь появился крейсер Конфедерации, у Рихтера поубавилось решимости.
   Прибытие крейсера 'Непоколебимый', относившегося к кораблям четвёртого ранга, повергло многочисленных генералов и адмиралов опереточных вооружённых сил Гейомии в панику. Никогда ещё со времён Войны с Р'яан боевой корабль таких размеров не появлялся в пределах Гейомского четырёхмерного сектора.
   Гаспар указал в Шимрона пальцем:
   - Совершенно верно, Вик. Когда тераваттные лазеры и плазмомёты нацелены на все военные базы, которые против мощи крейсера Конфедерации всё равно что детские игрушки, даже Рихтер начинает понимать, что происходит. Маразматик, чтоб его! Я требовал от него создания коалиционного правительства, и он отказался! Теперь я свергну его, посажу в тюрьму и буду судить на виду у всей планеты!
   Ле Саж вновь почувствовал себя неуютно - Гаспар постоянно называл себя будущим президентом, в то время как его ещё никто никем не избрал и не назначил. Он не был даже председателем КомиСвободы - эту 'опасную' должность занимала Шизофрент, которая всё равно находилась в розыске за побег из Школы для детей с врождёнными дефектами биоимплантации. В любом случае, она была умственно отсталой, и вряд ли могла оказаться полезной при допросе, если бы её вдруг арестовала ГССГ.
   Удивительно, но несомненный факт: сколь категорично заговорщики открещивались от каких-либо должностей в Комитете, настолько же решительно настаивали они на самых высоких постах, которые займут после победы Революции.
   Любопытно, что Моррид не захотел для себя ничего, будто и впрямь верил во Второе пришествие Льва Троцкого и боялся предстать перед этим богом революционеров хотя бы с единственной декреткой в кармане - очевидным доказательством греха.
   Никод удивлённо встопорщил свои короткие усы, подстриженные квадратиком:
   - Постойте, Гаспар!.. Вы вели переговоры с Рихтером втайне от нас?..
   Гаспар отмахнулся от него:
   - Не я с Рихтером, а он со мной. Фактически, я разговаривал с нашим контактом из 'спецслуг', ну, вы знаете, насколько он нам полезен, когда тот предложил переговорить с Рихтером, который всё равно подключился к разговору. Мне пришлось принять это предложение, чтобы прикрыть нашего человека! - закончил он наполовину извиняющимся-наполовину срывающимся на крик тоном.
   - И каковы последствия этого разговора? - спросил Ни-Ни. При этом ректор подозрительно сощурил глаза и выпятил вперёд верхнюю губу, словно угрожая собеседнику своими усами.
   - Рихтер всего лишь отстранил его, но не арестовал. Это не так плохо, как может показаться.
   - Да, конечно, - ехидно ответил Никод.
   Ле Саж выглянул в окно на площадь, чтобы как-то отвлечься от их бесполезных споров, которые могли продолжаться, как он уже знал, до конца времён.
   Площадь представляла собой огромную пластину из бериллогласса, смонтированную между четырёх близнецов-небоскрёбов на уровне тридцатого этажа. Лет-атомы то садились, то взлетали с её полупрозрачной поверхности, огни их термоядерных двигателей соперничали с яркими вспышками неоновых огней, рекламирующих товары - ядерные источники питания, ультразвуковые бритвы, биомплантаты с дистанционным подключением. Вырывавшееся из сопел пламя обычно было бледно-голубым, наподобие ацетиленового, но некоторые модели, благодаря особым газовым добавкам, выпускали огненные языки красного, зелёного и даже переменного цвета. Ле Саж слышал, что некоторые из новейших лет-атомов могут формировать текстовые сообщения и даже изображения, но на Гейомии таких пока что не встречал. То ли блага цивилизации и технологические новинки доходили сюда не так быстро, то ли 'спецслуги' блокировали распространение транспорта, который оппозиция сможет использовать для подвижной пропаганды.
   Ле Саж набил трубку и закурил, рассматривая мир сквозь облака тяжёлого дыма. Он ещё не обедал, поэтому Мэри пришла быстро, застлав его глаза призмой из неосознанного, стремящегося к верификации...
   - ... Роже!
   Полное темноглазое лицо Гаспара... за его спиной стоит Шимрон... Он нервно курит, и его тень лежит на стене, словно играя свою роль перед зрителями древнего театра, предшественника синетографа Эдисона и братьев Люмьер. Ле Саж смотрит на тень, которая передаёт сущность лучше оболочки, скованной мирскими условностями, и видит искривлённую дымящуюся стрелу, прошившую рот Шимрона насквозь... это сигарета и косичка формируют единую линию...
   - ...Роже, вы нас слышите?
   - Нет, Гаспар, простите, то есть да. Я просто задумался.
   Обвислые толстые щёки Гаспара приводят в движение пухлые губы, которые произносят:
   - Как раз есть пища для размышлений; тема, вполне возможно, достойная вашего внимания. Моррид сообщил нам, что захватил на армейском складе парализаторы-излучатели. Ему удалось проследить трекеры грузовых лет-атомов - эти болваны военные заботятся о соблюдении правил дорожного движения, даже когда готовятся к массовым расстрелам! - и оказалось, что ими вооружили несколько батальонов, в том числе нестроевых, расквартированных в окрестностях Туфы. Что вы об этом думаете?
   - Рихтер планирует использовать армию? - пожал плечами Ле Саж.
   - Как раз нет, дорогой лауреат! Никто до сих пор так и не понял, что это - главное свидетельство нашей неизбежной победы! Эти излучатели Рихтер раздал верным ему частям, значит, они малочисленны, мы даже можем определить, где они расположены и предотвратить их участие в боях...
   Ле Саж затянулся, кивком призывая Гаспара развивать мысль.
   - ...Но и их он использует не на всю мощь, ограничивая её парализаторами. Я думаю, можно заказывать шампанское!
   Улыбка, искренняя и широкая, озарила лицо писателя.
   - Только держите его на льду, Гаспар, пока Рихтер не капитулирует!
   Комитет Свободы в полном составе рассмеялся. Гейомия выходила на новый виток своей истории, который ознаменуется торжеством демократии и либеральных ценностей. Будущее принадлежало им, собравшимся в тот день в неработающем офисе компании 'Коммутируемая Связь'.
  Глава XXIII
   Революция, как гроза, назревала несколько дней. Люди собирались в огромные толпы, подобные мрачным тучам, и над ними то и дело звучали пламенные, гневные речи ораторов - первые раскаты грома. И когда пролились первые капли дождя, это не были слёзы угнетённых, и это не была кровь, вопреки наиболее мрачным пророчествам. Обманывая надежды самых наивных, дождь этот не был золотым - как раз наоборот, биржа прекратила работу и закрылась при первых его признаках. Если дождь - это жидкость льющаяся с небес, то Революционная Гроза, как и всё, касающееся переворотов, была совершенно противоположным явлением.
   Едва в Канализацию устремились потоки дождевой воды, и уровень её поднялся достаточно высоко, Моррид начал действовать. По его приказу в центре Туфы раздалась серия взрывов, сорвавших пожарные гидранты. Однако вместо воды вверх ударили тугие струи вонючей бурой жидкости, запах которой вызывал тошноту. Это объяснялось тем, что вода из труб отводилась по предварительно врезанным рукавам в канализацию, вымывая оттуда фекалии и гниль.
   План, блестяще реализованный подопечными Моррида, которыми руководил Чинэль по прозвищу Таблетка, принадлежал Гарфу Гаспару. Неэвклидов шахматист, казалось, обладал неисчерпаемым запасом фантазии относительно всего, что касалось вещей, которые у нормальных людей вызывали омерзение и тошноту.
   - Да! Именно этого я и хочу! - возбуждённо восклицал Га-Га. - Это не сказочки для маленьких детей и не подарки в чулке. Мы принесли Революцию, бомбы и дерьмо из туалета! Пусть поймут это!
   - И что будет, когда они поймут? - поинтересовался баркерианин Дейб, готовивший заметку для 'Орион Пресс'.
   Гаспар скривил свои толстые, похожие на извивающихся слизней, губы в усмешке. Вполне вероятно, он полагал, что выглядит сейчас высокомерно.
   - Дейб, вам хоть косточку давай! Правда, в ближайшие дни их будет предостаточно валяться на улицах... Ну, если коротко.. - шахматист понизил тон и сделал паузу, словно действительно пытался облечь свои сверхсложные мысли в простую, понятную даже пинчероиду форму. - Если коротко... Я хочу их шокировать! Пусть трусы спрячутся по самым дальним углам и не высовываются! А трусов, я вам доложу, в этом мире - большинство.
   Гаспар заговорщицки подмигнул Ле Сажу, словно речь шла о чём-то, понятном только им двоим.
   - Те, кто мог бы выступить на стороне Рихтера - скажем, из глупых предрассудков, вроде верности присяге, чести, благородства, - те просто отступят при виде улиц, залитых зловонной жижей. Высокие идеалы несовместимы с ковырянием в дерьме. Те же, кто всё-таки станут сражаться, будут иметь надломленный боевой дух.
   - А наша сторона? Наши люди не разбегутся? - Ле Саж задал вопрос, который ему показался естественным. Похоже, однако, это прозвучало очень наивно, по крайней мере, остальные члены комитета хором рассмеялись. Даже Френни глупо захихикала, хотя, как всегда, не понимала, о чём речь.
   - Нет, конечно, ведь мы - революционеры! - Гаспар ликующе потряс рукой, его сарделькоподобные пальцы, не знакомые с физическим трудом, сжались в нечто, напоминающее кулак. - У нас - всё наоборот! Где они защищают порядок, мы создаём ячейки анархистов! Где они соблюдают законы чести, мы лжём из соображений революционной целесообразности! Где их сковывает закон, там мы его нарушаем! Ведь Революция - и есть тягчайшее преступление! Роже, вы что, не знакомы с законодательством?
   Роже был вынужден и согласно кивнуть, и отрицательно покачать головой одновременно. Действительно, он был знаком с правом, но такая трактовка встречалась ему впервые.
   - Мы взываем к самым низменным сторонам человеческой натуры, и вид дерьма только возбудит наших бойцов и привлечёт на нашу сторону тех, кто хочет поживиться за чужой счёт.
   Ле Саж приложил все усилия, чтобы на его лице не дрогнул ни единый мускул, а потом постарался изобразить на нём восхищение.
   - Невероятно! Вы - просто гений, Гаспар! - говоря так, он почувствовал, что уже где-то слышал подобные интонации.
   Гаспар, от чьего внимания не ускользнули изменения в голосе и мимике Ле Сажа, цинично рассмеялся.
   - Роже, вы становитесь настоящим гейомцем! Хотите, я назначу вас министром культуры и образования?
   - Не знаю, я писатель...
   - Этого делать не придётся, за вас всё напишет секретарь. Или, может, лучше секретарша? - Гаспар посмотрел Ле Сажу в глаза, едва не мурлыча. - Две?..
   Их внимание отвлёк Шимрон, находившийся в углу, где был оборудован узел связи.
   - Началось! Моррид вывел своих подонков на улицы!
   Ле Саж приблизился к одному из голографических проекторов. Переключая изображение с канала на канал, он везде наблюдал одну и ту же картину: из канализационных люков вылезают неприятного вида личности, зачастую в отрепьях, вооружённые, однако, новейшим оружием. Крупные планы позволяли увидеть многочисленные гнойные язвы, покрывающие грязные тела, не знакомые с нормальным медицинским обслуживанием и понятием 'санитария' как таковым.
   Гаспар приказал согнать демонстрантов, пикетирующих офисы нескольких компаний, к выходу из 'КомСвязи'.
   - Пока что прикроемся живым щитом, - как всегда, брезгливо произнёс шахматист. - А когда Рихтер бросит против Моррида все силы и выдохнется, раздадим нашим людям оружие и начнём захватывать жизненно важные точки.
   Ле Саж решительно закивал, поддерживая его. Революция была великим делом, и свершить её мог только человек, способный на великую подлость. Ему начало казаться, что Гаспар является таким человеком.
  Глава XXIV
   Настал день 'Д' и час 'Ч', и Революция началась. Иррегуляры, окончательно презрев паутину запретов, ограничений и драконовских указов властей, вырвались из Канализации. На их сшитых из одноразовых целлофановых пакетов знамёнах хищно скалился Троцкий либо его символ - вставший на задние лапы Лев, а грязные, мозолистые руки, привыкшие убивать мутакрыс, сжимали плазмомёты и моледиссемблеры.
   Их решительный вид и ещё более решительные действия, наличие чёткого плана захвата госучреждений - всё это приносило им быстрые, лёгкие победы и новых сторонников. Иррегуляры, жившие на поверхности - проститутки, сутенёры, торговцы оргтехникой и продуктами питания, парикмахеры, разнорабочие и прочая, - вскоре присоединились к ним.
   Полиция, завидев вооружённые толпы, по привычке своей трусливо разбежалась, а наиболее дальновидные из Регуляров начали искать способ связаться с руководством Революции. В конечном, итоге иметь связи со Штабом гораздо лучше, чем обсуждать вопросы демократизации с шайкой обезумевших от крови мародёров.
   Моррид лично командовал наступлением. Его подразделения, не имевшие чётко определённого состава и структуры, представляли собой, скорее, банды, подчиняющиеся признанным уголовным вожакам. Все попытки Радая как-то унифицировать численность 'штурмовых групп' и приучить их к армейской дисциплине разбились о непонимание со стороны преступников, привыкших подчиняться лишь собственным главарям. Выдвинувшиеся из их же среды, те были такими же Иррегулярами, накапливавшими свой авторитет годами, и заменить их назначенными командирами 'отделений', 'взводов' и 'рот' не стоило даже и пытаться. Каждый из них сам присваивал своей банде статус, соответственно её численности и боеспособности.
   Все стоны и протесты Радая ни к чему не привели; однажды дело зашло настолько далеко, что его самого едва не пристрелили. В конце концов, он умолк и, возглавив собственную 'роту', пошёл на штурм баррикад, которыми лояльные Регуляры перегораживали улицы.
   В сотне метров к северу, на соседней улице, полыхал огромный пожар. Оранжево-багровое пламя гудело, словно адская печь. Даже здесь, в относительном отдалении, было нестерпимо жарко; местами асфальт размяк и прилипал к подошвам, когда на него становились. Токсичный дым горящих полимеров, из которых были построены дома, заставлял глаза слезиться; многие кашляли.
   Моррид, заблаговременно раздавший своим подопечным кислородные маски, мог не опасаться за их жизнь; одна такая маска, которая была ему чересчур мала, кое-как защищала и его лёгкие. Используя инфракрасный спектр, он осмотрел задымлённую улицу, которая вела к космопорту. Все остальные очаги сопротивления уже пали: Гаспар и прочие 'комитетчики' принимали поздравления представителей разных госучреждений и компаний, которые спешили переметнуться на сторону победителя.
   Победа Революции казалась несомненной, и окончательный разгром войск Рихтера был лишь вопросом времени. Впрочем, ничто не даётся задёшево: значительная часть города превратилась в руины, погибли тысячи, а с учётом пожаров - вероятно, и десятки тысяч людей. Ситуация усугублялась тем, что сорванные пожарные гидранты не работали - КомиСвобода опасалась, что мощные водомёты остановят толпу и именно поэтому настояла на том, чтобы Моррид вывел их из строя. Сейчас же, когда огромный огненный вихрь охватил сразу несколько кварталов, они, наверняка, сами жалели об этом решении.
   Моррид тяжело вздохнул. Скорее всего, когда бои закончатся, Гаспар свалит всю вину за пожары на него. Га-Га проявил себя совершенно беспринципным интриганом, полагавшим, что в жизнь можно переносить правила настольной игры, манипулируя живыми людьми, как шахматными фигурами.
   Отвлёкшись от печальных мыслей, он снова осмотрел баррикаду, которую атаковали бойцы Радая. Сваленные в кучу обломки мебели, разнообразный хлам, даже выкорчеванные деревья - всё это пошло на строительство заграждения, включая дорогостоящие лет-атомы, повреждённые огнём Иррегуляров.
   Лет-атомы! Разбогатевшие при Рихтере Регуляры жестоко просчитались, полагая, что летающий транспорт будет эффективен во время боя в городских условиях. Эти машины сбивали одну за другой, пока противник не отказался от их использования. Моррид с удовлетворением отметил, что его воины уже взобрались на гребень баррикады, там завязалась жаркая схватка, местами переходившая в рукопашную. Он подумал, чем бы наградить храбреца, первым выбравшегося наверх, но того тут же сразил меткий выстрел противника.
   Моррид выругался. Регуляры всё ещё сражались. Если деморализованная армия достаточно быстро сложила оружие, то отчаявшиеся служащие ГССГ дрались яростно, с удивительным ожесточением. Разжиревшие бюрократы, подобно загнанным в угол мутакрысам, понимали, что они обречены, и сражались с удвоенной энергией. Нет, конечно, не сами - но они нашли тех, кто вступил бы в бой вместо них, пока они ищут пути отхода к 'челнокам' в космопорту.
   Спешно сколоченные из пятнадцати-шестнадцатилетних мальчишек, зачисленных в офицеры ГССГ, подразделения вступили в бой с частями, ведомыми Морридом и Радаем. Со стороны Банковской площади их охватывали студенческие отряды, возглавляемые дальним родственником Никода, популярным певцом Эльзером.
   Юнцы-лоялисты сражались отчаянно, компенсируя нехватку боевого опыта смелостью, свойственной всем, кто никогда не был в бою, но верит, что ему повезёт. И им действительно везло - они уходили в лучший мир, так и не поняв, что жизнь их оборвалась, а те, ради кого они умирали, выигрывали очередную лишнюю минуту. Возможно, именно нескольких минут им и не хватит, скрипнул зубами Моррид, думая о том, что Рихтер, вероятнее всего, уйдёт. Если ему удастся сбежать, все победы Революции, стоившие стольких жертв, окажутся бесплодными.
   У него под ногами внезапно задрожала земля; опасаясь, что рядом взорвалась граната, Моррид бросился на землю, и, уже падая, понял: это лишнее. Выждав несколько мгновений, он посмотрел в сторону космопорта, зная, что именно увидит: ревущий огненный факел ракеты-носителя, разгоняющей 'челнок' с Самыми Важными Персонами до второй космической скорости. Моррид в сердцах ударил по земле кулаком.
   - Вперёд! - прокричал он радиомикрофон. - Убьём их всех!
   - Они сдаются, Моррид, - голос Радая, приглушённый статическими разрядами, был едва узнаваем. - Сдаются не нам, а Эльзеру. Если мы их убьём, начнётся бой уже со Студенческой Армией.
   Над баррикадой появилось белое знамя - обычная рваная хлопчатобумажная футболка, одетая на обломок стальной арматуры.
   Моррид, едва сдерживая злость, пошёл туда, где офицерский полк ГССГ сдавал оружие. То тут, то там попадались трупы, преимущественно Иррегуляров, многие из них принадлежали его знакомым и товарищам. Неподвижные тела обуглились там, где в них попали разряды плазмы, были искромсаны в местах, где по ним прошлись моледиссемблеры, разорваны на части, где их поразил взрыв.
   Некоторые трупы не носили видимых повреждений: лишь из носа или ушей текли тоненькие, уже запёкшиеся струйки крови - как догадался Моррид, причиной этих смертей стали использованные на максимальную мощность излучатели 'Нова-Стар'. Многие раненые ещё дышали; их жалобные стоны разносились окрест. Циклопических размеров пламя, служившее фоном этой картине, выжигало кислород и с ужасающей скоростью засасывало воздух из окружающего пространства; возникший ветер ещё более раздувал пожар.
   Когда Моррид взобрался на баррикаду, подходы к которой устлали своими телами его соратники, среди погибших начали появляться мальчишки, много мальчишек в расшитой золотом новенькой синей форме офицеров ГССГ. Это зрелище несколько успокоило его смятенную душу.
   По ту сторону заграждения обнаружилась группка людей. Радай, Эльзер и их помощники говорили с каким-то полным, широкоплечим мужчиной в форме. В памяти всплыло его имя: Куакен. Гаспар перед самым боем просил сохранить жизнь этому офицеру, оказавшему Революции неоценимые услуги. Кто знает, не был ли Гаспар тем пресловутым 'кротом', которого они безуспешно искали - или же теперь всё наоборот?
   Он снова посмотрел на точку, оставлявшую за собой инверсионный след от термоядерных ракетных двигателей. Там, в уже почти неразличимом кораблике, находились ответы на множество вопросов, которые он жаждал задать теперь уже бывшим правителям Гейомии.
   Моррид понял, что сегодня ему не суждено получить от судьбы всё, чего он хочет. Однако именно в этот день он почувствовал, что обязательно узнает имена тех, кто превратил его в кретина и отправил в Школу КСИР, и покарает их.
  Часть III. Президентская 'свёртка'
  Глава XXV
   Орсен Куакен пилотировал служебный лет-атом твёрдой, уверенной рукой; сделав короткий вираж, он зашёл на посадку.
   Полупрозрачная поверхность Банковской площади жалобно застонала, когда тяжёлый летательный аппарат опустился рядом с небольшой, окружённой изморозью трещин, пробоиной; пробоины эти, результат воздействия плазмомётов и моледиссемблеров, зловеще зияли то тут, то там.
   Полозья, заскрежетав, скользнули по стеклянистому бериллоглассу. Едва лет-атом остановился, Куакен вышел из машины, запер дверцу и на мгновение замер в растерянности. Он прибыл один, без сопровождения, и не было никого, кто присмотрел бы за седаном новейшей модели. Мир, несомненно, менялся, причём не в лучшую сторону. Ещё чуть-чуть - и офицерам придётся окончательно забыть о денщиках и наёмной прислуге, с тоской подумал Куакен. Если только не случится худшее...
   Его прошиб холодный пот. Что может случиться с миром, в котором нет офицеров?
   Бросив последний, как ему казалось, взгляд на 'Накадзима-Фуккацу', генерал 3-го класса уже несуществующей Государственной Специальной Службы Гейомии направился в офис компании 'Коммутируемая связь'.
   Все жители Туфы - да и Куакен и даже Президент Рихтер - знали уже: здесь располагается Комитет Свободы, или Штаб Революции.
   Трупы, ещё недавно лежавшие на каждом шагу, куда-то исчезли; Куакен знал наверняка - некоторые системы наблюдения всё ещё работали, - что их попросту свалили вниз с высоты тридцати этажей. Площадь, огромный полупрозрачный лист прочного, как сталь, серо-зелёного бериллогласса с розовыми прожилками, поддерживался в воздухе четырьмя близнецами-небоскрёбами. Сходство его с ультрамодным металлостеклянным столиком являлось несомненным. 'Столик' этот сейчас был залит кровью и во многих местах почернел от огня. Едва ли революционеры восстановят Банковскую, подумал Куакен, им свойственно только разрушать.
   Пожар - вот уж воистину тема для размышлений! Пламя, опустошившее Ишкедон и испепелившее уже несколько кварталов в деловой части города, было подобно вырвавшемуся на волю демону; оно постепенно приближалось, стремясь слиться с местными очагами. Огонь, извечный спутник уличных сражений и грабежей, окрасил жёлто-оранжевым и биржу - его танцующие языки, словно дразня людей, показывались то из одного окна, то из другого.
   Улетая, Рихтер вывел из строя электростанции Туфы, и, несмотря на вялые протесты, не нашлось никого, кто бы остановил его. Осуществив это явно злонамеренное решение, имевшее целью насолить новой власти, Президент немедленно отбыл на личном 'челноке'. Коммунальные службы остались без электроснабжения в момент, когда начал разгораться едва ли не самый большой пожар в истории планеты, если не Галактики.
   Куакен, мрачно улыбаясь, покачал головой. КомиСвободе ещё многое предстоит узнать, и ни одна из этих новостей не станет приятной. Кое-какие он принёс с собой, образно говоря - в карманах мундира генерала 3-го класса.
   Новое звание он получил накануне, минуя очередное звание полковника - сладкая пастилка, которую Рихтер приложил к горькой пилюле - приказу остаться на поверхности и прикрывать отход правительства.
   Жена, насмерть перепуганная, ругала его последними словами и умоляла не ехать на встречу с революционерами, раз уж ему не хватило ума улететь на орбиту. Куакен оставил ей ключи от собственного автомобиля и, срезав знаки различия с новенького мундира, полетел на Банковскую в служебном. Почему-то он был уверен, что видит супругу в последний раз.
   Пролетая над дымящимися кварталами, в которых, подобно вшам, кишели мародёры, Куакен только стискивал зубы крепче. Если он хочет жить, ему следует не обращать внимания даже на столь вопиющие нарушения закона, которому он служил всю свою жизнь. Сохранялась опасность, что его собьют - участь, уже постигшая большинство полицейских лет-атомов, - но идти пешком он бы ни за что не отважился, даже будучи в штатском.
   Перевёрнутые вагоны монорельсовой 'надземки' валялись на всех крупных перекрёстках - искорёженные, подчас пылающие, - картина, великолепно иллюстрирующая состояние не только общественного транспорта, но и общества в целом.
   И вот он здесь, на пороге Штаба Революции. Генерал 3-го класса одёрнул китель, слишком тесный для его грузного тела - закройщики использовали мерки десятилетней давности, - и сделал этот шаг. Маленький шаг для одного человека - но огромный шаг для всей Специальной Службы.
   Каблуки его щёлкнули о бериллогласс. Вчерашние студенты, одетые в нечто, отдалённо напоминающее военную форму, обыскали Куакена. Он печально улыбнулся - оружия при нём не было; свой табельный моледиссемблер он оставил в служебном сейфе, а личный брать не захотел. Что-то в нём противилось этому - вынимать оружие, позволять кому-то прикасаться к святой для каждого военного вещи.
   Его обшарили при помощи импортных детекторов.
   - Что это? - спросил какой-то черноволосый сопляк со значком в виде львиной морды на груди.
   - Зажигалка, - ответил Куакен бесцветным голосом.
   - А это - портсигар, и в нём - дорогие сигареты? - Понимающе улыбаясь, юноша обернулся к своим приятелям. Те тоже многозначительно улыбнулись.
   - Платиновый портсигар, - поправил его Куакен. С дорогой вещью, подарком к 20-летнему юбилею службы, придётся попрощаться. Она возляжет на алтарь Льва Троцкого.
   - Не бомба, и никаких скрытых стреляющих устройств, сигареты без ядов? - Черноволосый рассмеялся. - Мы проверим всё это, но вам эти плоды и символы эксплуатации трудового народа больше не понадобятся. Им место в музее.
   Куакен развёл руками:
   - Давно собирался бросить курить.
   Его впустили внутрь лабиринта из мешков с песком, за которым скрывалась обширная витрина 'КС'. Витрину прикрывал 'сэндвич' из стальных и углеволоконных пластин - весьма эффективная защита от кумулятивных снарядов. Щиты эти, ввозившиеся различными фирмами, связанными одновременно и с 'КС', и с косморазведкой Конфедерации, изначально привлекли внимание аналитиков Службы, так как в строительстве не применялись. Предположение о том, что щиты планируют использовать как раз в качестве бронированной 'слойки', несмотря ни на что, не вызвало соответствующей реакции - Рихтер просто отмахнулся, заявив, что не может портить межпланетные отношения из-за каких-то стройматериалов.
   Глаза Куакена начали слезиться. Так они потеряли Гейомию! Многие поняли в тот момент, что судьба режима, не желающего спорить с иностранцами, предрешена, и все усилия по его спасению заведомо обречены на гибель. Такие вещи подтачивают мораль, выкашивают сторонников почище моледиссемблеров крупного калибра.
   Вот и входная дверь - и ещё один юнец с детектором. Пока его сканировали, Куакен невольно скосил взгляд направо, на прикрытую щитами витрину офиса; ввоз её через космотаможню в своё время вызвал бурные споры. Изготовленная из металлизированного полимера, витрина выдерживала усилие до тонны на 'точку' , обычное для крупнокалиберных плазмомётов, в то время как законы Гейомии разрешали только установку частных средств бронезащиты, выдерживающих нагрузку, в пятьдесят раз меньшую. Несмотря на явное нарушение закона, личное вмешательство Рихтера вновь привело к тому, что товар дошёл до адресата.
   Куакен шагнул внутрь. Он тщательно изучил документацию фирмы-строителя в период, когда ГССГ ещё обладала достаточными силами, чтобы едва ли не всерьёз рассматривать возможность штурма 'КС', поэтому знал о помещении всё, вплоть до размерностей туалетной комнаты и стоимости установленной там сантехники. Вполне вероятно, эти знания пригодятся сейчас, когда он окажется за одним столом со своими заклятыми врагами - включая одного, имеющего причины ненавидеть 'генерала-три' лично, - и каждая мелочь, способная дать в смертельной схватке преимущество, может оказаться решающей.
  Глава XXVI
   КомиСвобода располагалась прямо в зале обслуживания клиентов, достаточно просторном для того, чтобы вместить всё имеющееся оборудование связи и управления, а также многочисленных руководителей восстания, которое Куакен про себя всё ещё называл мятежом.
   Большой стол, составленный из нескольких поменьше, вероятнее всего, принесённых студентами из ближайшего учебного корпуса Университета, использовался для заседаний, оперативного планирования и приёма пищи одновременно. Об этом свидетельствовало обилие пластиковых и бумажных стаканчиков из-под кофе, пепельницы с окурками, а также протоколы совещаний, из-под которых виднелась огромная карта Туфы. Карта эта, склеенная из множества листов-распечаток, содержала разметку цветными фломастерами (красный - цвет Революционеров, синий - сторонников Режима) и небольшими самодельными флажками.
   Куакен и без карты знал, что Революция победила, и лишь немногочисленные разрозненные подразделения продолжают оказывать сопротивление Новой Реальности.
   Молодые люди, зачастую неопрятные и длинноволосые, одетые в причудливую смесь одежды для туризма и занятий спортом, заменяющую им униформу, толпились вокруг стола, обсуждая сложившуюся обстановку. Присутствующие, судя по теме разговора, все сплошь являлись экспертами в военном деле - и все одновременно подчёркивали, сколь они свободны от условностей рихтеровского мира, не подчиняются дисциплине и ненавидят всё армейское. Подобная противоречивость особенно влияла на их расхристанный внешний вид; в каждом из них сидел маленький Лев Троцкий, претендующий на управление прайдом.
   Кто-то - вернее, почти все - из них скоро окажется лишним, ведь у прайда может быть лишь один вожак.
   В трёх метрах от него конопатый бородач отдавал приказы по радиокоммуникатору. Куакен едва сдержал готовое вырваться ругательство, вспомнив, как его ведомству запретили подключаться к вновь созданной 'КС' линии связи, а ведь, прослушивая сообщения и отправляя собственные от имени мятежников, можно было повлиять на ход сражения.
   Повлиять на Рихтера, однако, оказалось невозможно. Увидев картину грандиозного побоища, охватившего столицу, он всё понял, причём сразу. Он просто уничтожил Туфу, вместе с большинством жителей - ведь пожар действительно обрекал их на смерть, - а сам бежал.
   Некоторые отряды ополчения, не относившиеся к ГССГ, а потому проигнорировавшие подписанную Куакеном собственноручно капитуляцию, всё ещё сражались. К тому же, как можно было предположить по обрывкам доносившихся фраз, некоторые из командиров КомиСвободы то и дело вступали в перестрелки друг с другом. Особенно ожесточёнными являлись стычки у банков и магазинов, торгующих ювелирными изделиями.
   К нему подошёл бывший ректор Университета, сам Николас Никод. Его чёрные усы, подстриженные 'щёточкой', контрастировали с бледно-мучнистым цветом лица. Тёмные глаза, красные от недосыпания и приёма стимуляторов, смотрели устало и неприязненно.
   Ни-Ни, как его называли приближённые, заговорил с Куакеном достаточно холодно, но вместе с тем вежливо. Протянув руку, он жестом пригласил Куакена к углу стола, свободному от карты.
   Здесь собрался РевИсполКомСвободы, несколько лиц, облечённых властью над Гейомией. Старая власть - по-рабски покорные дегенераты-госслужащие Рихтера - ушла, её сменила власть новая - кучка враждующих друг с другом интеллигентов.
   Ему захотелось сплюнуть.
   - Пройдёмте, господин...
   - Генерал 3-го класса Орсен Куакен.
   Он произнёс эту фразу чуть громче, чем, следовало, потому как из самых отдалённых углов зала послышались возмущённые реплики. Длинноволосые лидеры пришли в движение, узнав, что их злейший враг явился в гости лично.
   - Третьесортный генерал! Вот кого прислал к нам Рихтер! А где же он сам? - воскликнул парень, хорошо известный Куакену по своим выступлениям на митингах.
   Вик Шимрон тряхнул длинными светлыми волосами, перетянутыми резинкой, словно бросая этим вызов коротко остриженному по моде Регуляров Куакену. Шимрон, завсегдатай акций протеста и их неоднократный организатор, был тем, с кем ни один 'спецслуга' не стал бы разговаривать, не имея при себе оружия. Куакен почувствовал себя словно голым, машинально положив руку на кобуру, в которой полагалось находиться табельному пистолету-моледиссемблеру.
   - Президент Рихтер покинул Гейомию. - Горло Куакена внезапно пересохло, и слова вырывались с трудом, будто живые существа, лезущие наружу по слишком узкому ходу. - Я не могу признать его ни главой правительства, ни верховным главнокомандующим - на данный момент.
   Сказав так, он вытянул руки по швам, чувствуя одновременно, как ладони покрываются потом. Всё-таки он смог произнести эти фразы, подготовленные заранее. Фактически, тем самым Куакен предлагал свои услуги восставшим, с которыми ещё вчера сражался не на жизнь, а на смерть. От такого у него даже закружилась голова, но он смог взять себя в руки.
   - Мы тоже не признаём Рихтера главой правительства, - сказал человек, чья поросшая курчавыми волосами голова работала не хуже импортного компьютера. - Однако при этом мы не носим форму 'спецслуг'.
   Все, кто слышал слова Гаспара, рассмеялись.
   - Существование правительства подразумевает наличие определённых институтов власти, служащих для реализации жизненно необходимых функций...
   Гарф Гаспар нетерпеливо поднял руку, призывая генерала к молчанию, и заговорил своим брюзжащим тоном, известным всем поклонникам неэвклидовых шахмат:
   - Понимаю-понимаю, Куакен, вы намекаете на то, что могли бы принести нам пользу. Что ж, как исполнительный секретарь Комитета Свободы, я подумаю над вашим предложением.
   Гаспар на мгновение посмотрел Куакену в глаза и, дождавшись ответного огонька, положил правую руку ладонью на стол. Растопырив пальцы как можно шире, словно пытаясь охватить наибольшую площадь, Гаспар начал нетерпеливо барабанить ими по столешнице. Похоже, он ожидал, пока его товарищи выскажут своё мнение о генерале без погон.
   Куакен перевёл взгляд на сидевшего рядом низкорослого юношу, с такими же чёрными, слегка вьющимися волосами, как у Никода. Ещё более бледный, чем ректор, юноша водил по сторонам отсутствующим взглядом; по неестественно расширенным зрачкам нетрудно было догадаться, что он пребывает под воздействием галлюпана. Эльзер Никод.
   Э-Ни, командир студенческих революционных отрядов, известный своими психоделическими музыкальными произведениями, казался здесь неуместным - и всё же смотрелся весьма органично в подобной компании. Песни Эльзера неизменно занимали первые места на конкурсах, организованных при участии его отца Ни-Ни.
   Как ни странно, несмотря на то, что ни один психически здоровый человек не мог выдержать данную какофонию больше минуты, ритмы Эльзера пользовались популярностью среди молодёжи. Специально нанятый профессиональный композитор производил обработку базовой мелодии настолько искусно, что в окончательной версии, снисходительно именуемой Эльзером 'рыночной', та звучала вполне приемлемо, иногда даже зажигательно. 'Арт-версии' же, прослушивавшиеся почти исключительно хорошо оплаченными членами жюри, бесследно оседали в недрах компьютерных банков памяти, и подлинный уровень мастерства Эльзера и далее оставался тайной для большинства почитателей его 'таланта'.
   Эльзер пробормотал что-то бессвязно в ответ на приветствие Куакена, подтвердив мнение, что обо всех вопросах, которые важнее галлюпановых семинаров, лучше говорить с его отцом.
   Чуть правее, почти у самого края стола, сидело двое - всегалактически известный писатель Роже Ле Саж и крупная, нескладная девица по имени Френни. Последняя до дня, когда она неожиданно возглавила КомиСвободу, в поле зрения Специальной Службы не попадала. Аналитики предполагали, что она действительно является тем, за кого её выдают - простой, вероятно, даже умственно отсталой, девушкой из социальных низов, которую используют как знамя, придающее Революции очаровательно-иллюзорный налёт народного восстания.
   Куакен поздоровался с Ле Сажем; тот встал, импульсивно и с неожиданной силой сжав руку генерала. Казалось, писателю неловко за то, что случилось с Туфой.
   Ле Саж опустился в кресло; он являлся агентом космической разведки Конфедерации, тому имелось достаточно доказательств. Вместе с тем его, очевидно, тяготила роль одного из отцов Революции, вероятно, навязанная. Отсутствующее выражение продолговатого лица, взгляд, словно углублённый в себя, расслабленные костлявые руки, свисающие с подлокотников - казалось, всё высокое, сухощавое тело Ле Сажа говорило о том, что он лишь в очень малой мере причастен к событиям последних дней. Изредка глаза его обращались к окружающим, проницательно изучали тех несколько мгновений - и снова становились блёклыми и невзрачными, словно выдающийся ум писателя уснул или же, что более вероятно, учитывая репутацию Ле Сажа, полностью отключился от внешнего мира и напряжённо обрабатывает только что полученную информацию.
   Было очень странно увидеть этих, совершенно чуждых друг другу, и тем более - государственной службе, людей в одной компании, тем более - в составе нового правительства Гейомии. Это просто не укладывалось в существовавшую веками и освящённую традицией схему управления государством. Мир словно перевернулся вверх ногами - президент Рихтер трусливо бежал, как мелкий преступник, а власть перешла к 'сомнительным элементам'.
   О чём ещё можно говорить, если КомиСвободу возглавляет Шизофрент? Однако, предположительно, девушка представляла грозную силу: некоторые агентурные сведения позволяли предполагать, что она связана с Морридом, опасным генетическим мутантом, о котором имелась самая противоречивая информация.
   - Генерал Куакен, - заговорил с ним Гаспар, - вы подписали перемирие от лица бывшего правительства и были включены нами в состав переходного правительства. Однако ряд проблем, в частности, неудовлетворительное состояние городских коммуникаций, оставшихся нам в наследство, до сих пор не разрешены...
   Откуда-то со стороны послышался резкий, лающий смех. Уроженец планеты Баркера, носивший, как было известно Куакену, имя Дейб, оторвался от изучения карты и приблизился к 'спецу'.
   - Гарф выражается слишком обтекаемо для такой горячей, чтоб не сказать грубее, ситуации. Речь идёт о пожаре, который становится всё сильнее. Что вы можете сделать - и почему вы до сих пор его не погасили?
   Куакен посмотрел в огромные карие глаза пинчероида, и постепенно к нему пришло осознание того печального факта, что настал день, когда ему приходится отчитываться перед собакой.
   - Президент Рихтер отключил энергоснабжение городских сетей, опасаясь аварий на электростанциях - решение, хоть и аргументированное, но вызвавшее определённое противодействие, в том числе и с моей стороны...
   - Да мы знаем, что вы - тряпка, Куакен, - раздражённо перебил его Гаспар. - Переходите к сути вопроса.
   Куакен пожал своими широкими, чуть покатыми плечами, на которых сидела тяжёлая голова. Его округлые глаза по-совиному захлопали, как случалось всегда, когда он волновался.
   - Большинство домов Туфы построены из пожароопасных полимеров - жертва, на которую строители пошли сознательно, так как термоизоляция, прочность, удобство постройки - это качества, что с лихвой компенсировали...
   Гаспар нетерпеливо махнул рукой:
   - Вы говорите, как директор строительной компании, пытающийся продать нам квартиру. Побыстрее, Куакен, и, если можно, попроще - среди нас находится глава ИсполКома, которая, между прочим, является честной, невинной девушкой, далёкой от коррупции ГССГ и афер на рынке недвижимости.
   Куакен, который действительно владел несколькими строительными фирмами - через подставных лиц, разумеется, - посмотрел на Френни. Та, видимо, понимала, что речь шла о ней, но, как и следовало ожидать, слабые умственные способности не позволяли ей уловить смысл разговора.
   Впрочем, судя по всему, это совершенно не волновало девушку. Закатив глаза куда-то в потолок, она явно мечтала о чём-то, что не имело ничего общего ни с Революцией, ни с её Исполнительным Комитетом. Куакен понял, что в её лице Гаспар видит лишь послушную марионетку, чьим именем можно прикрыть любые преступления смутного переходного периода. Интересно, каким именно способом неэвклидов шахматист планирует избавиться от этого несчастного создания, когда Френни исполнит отведённую ей роль?
   - Если коротко: все дома имеют автоматизированную систему тушения пожаров, питаемую от городских электросетей и водопровода. - Куакен говорил, едва сдерживая обуревавшие его эмоции. - Она рассчитана на ликвидацию локальных очагов возгорания с относительно невысокой температурой. Если же дом загорелся, эта система совершенно бесполезна. Даже если мы сейчас каким-то чудом заставим всё работать, остановить продвижение огня не удастся.
   До ушей генерала Специальной Службы донеслись возбуждённые перешёптывания штабистов, и далее делавших вид, что изучают карту. Похоже, до них начала доходить горькая ирония происходящего.
   - Город выгорит дотла. Все, кто не успеет сбежать, погибнут - надеюсь, я объяснил вам суть вопроса достаточно понятно.
   Куакен снова обвёл присутствующих взглядом - было заметно, что некоторые из них, по крайней мере, те, кто понял сказанное, потрясены.
   Ле Саж, далёкий от забот о нуждах Гейомии, оправился первым. Пожав плечами, он сменил позу и слегка зевнул.
   Френни весело улыбалась, явно ничего не понимая, а Эльзер, промычав что-то, тут же умолк и опустил голову на грудь - изо рта у него потекла тоненькая струйка слюны; он явно ушёл в мир галлюпановых грёз.
   Баркерианин негромко гавкнул, выражая своё удивление, и перешёл к другому концу стола, где споры среди офицеров, узнавших, чем на самом деле обернётся Революция, становились всё оживлённее.
   Гаспар угрюмо молчал. Никод, наоборот, достал из кармана коммуникатор и начал с кем-то разговаривать - Куакену оставалось только предполагать, с кем именно.
   Бывший генерал 3-го ранга уже открыл было рот, чтобы произнести заранее заготовленную речь о мерах, которые необходимо предпринять для эвакуации населения, о компромиссе между революционными отрядами, госслужащими и основной массой общества, когда случилось то, чего он менее всего ожидал. Внезапно из тени выступила персона, известная Куакену лишь понаслышке и по голографическим фильмам.
   Огромная, весом более чем в полтонны, фигура достигала ростом трёх метров; под голубой кожей бугрились чудовищных размеров мышцы. Одетый в одну лишь набедренную повязку цвета крови, мужчина не носил обуви - генетически модифицированная кожа его ступней была настолько грубой, что он не ощущал ни малейшего дискомфорта. Волосы, чёрные, как смоль, завитые во множество косичек, на макушке сворачивались в пучок и свободно спадали на затылок. Наиболее исключительной чертой внешности являлся врезанный в лоб драгоценный камень, чей цвет, в зависимости от перемены угла освещения, непрерывно менялся. Восемь рук, свободно лежащих на широком кожаном поясе, увешанном многочисленными образцами оружия, завершали портрет этого ужасающего гиганта.
   - Здравствуйте, генерал Куакен, - голос Моррида был подобен рёву труб Иерихона.
   - Приветствую вас, Моррид, - нашёлся с ответом 'спец', чувствуя, как предательски дрожат его колени.
   Моррид, само происхождение которого окружала непроницаемая завеса тайны, пользовался мрачной славой, тянувшей свои тёмные щупальца из зловонных глубин канализации.
   Агенты утверждали, что на деле он - уголовный 'авторитет' Шива, однако Куакен не верил в подобные истории. Шива, долгое время обитавший в теле, созданном для него засекреченной лабораторией ГССГ, не представлял из себя никакой загадки - то был достаточно ограниченный субъект, с ярко выраженными криминальными наклонностями, вполне управляемый.
   Однако несколько лет назад в разгар одной из схваток, то и дело разгоравшихся между уголовниками в бесконечной борьбе за передел сфер влияния, контакт с Шивой, сражавшимся один-на-один с неким Рготом, был утрачен. Предполагалось, что и Ргот, и Шива погибли, однако вскоре тело Шивы вновь вернулось на улицы, и, вероятно, в нём жила уже другая душа.
   Существо, именовавшее себя Морридом, действовало решительно, жестоко и изобретательно, не считаясь ни с чем и полностью игнорируя власти; вскоре ему подчинялись все Иррегуляры, обитавшие в Канализации, в результате чего он захватил контроль над производством и сбытом галлюпана в городе.
   Галлюпан послужил Морриду пропуском во власть. Каждый восьмой туфанец принимал галлюпан, причём большую часть из них составляли студенты и Иррегуляры. К глубокому сожалению, все попытки поставить деятельность Моррида под контроль оказались безуспешными; охрана новоявленного короля криминального мира действовала безупречно, предотвратив несколько попыток покушения на его жизнь.
   В окружении Моррида собрались одарённые люди: учёный-изгой Чинэль, дезертир Радай, многое знавший - к сожалению, слишком многое! - об армии; наконец, оппозиция, до этого не заходившая далее пустых прокламаций, заключила с ним некий договор, суть которого Куакену выяснить не удалось.
   Биография Моррида оставалась загадкой, состоящей из смутных намёков и пугающих легенд. Единственное точное сообщение утверждало, что и Моррид, и Френни учились когда-то в одной и той же Школе для умственно неполноценных. Сама Школа сгорела при обстоятельствах, указывающих на Моррида как на главного виновника трагедии.
   Всё-таки успехи Моррида сами по себе указывали на то, что он является весьма развитым в интеллектуальном отношении человеком. Рискнув пойти на сулившую значительные выгоды пересадку головного мозга в чужое тело, он показал, что обладает определённой отвагой и железной волей - качествами, которые неоднократно демонстрировал впоследствии.
   Качества эти никак не могли принадлежать выпускнику Специальной Школы. Последняя, относившаяся к заведениям, подконтрольным ГССГ, представляла собой обычную свалку 'генетического материала'. Туда отправляли детей, биоимплантация которых провалилась или же страдавших ярко выраженными врождёнными болезнями. Большинство из них, достигнув совершеннолетия, проходили процедуру вживления управляющего чипа и зачислялись в Корпус специальных информаторов-Иррегуляров, сокращённо КСИР, а непригодные для этой сложной операции - умерщвлялись.
   Куакен с горечью вспомнил о том, как они попытались вооружить КСИР, и к чему это привело: сбои в коммунальной системе радиосвязи вызвали потерю управления, и 'спецстукачи', предоставленные собственной воле, впали в скотское состояние и перестреляли друг друга.
   - Генерал Куакен! - окликнул его Моррид. 'Третий глаз', полыхавший посредине лба, в этот момент почти наверняка просвечивал Куакена при помощи рентгена. - Нам известно, что вами в Комитет Свободы внедрён агент, занимающий высокую должность, вполне возможно, даже в самом Революционном Исполнительном Комитете. Как его зовут?
   Куакен ощутил, что всё не утихавшая дрожь достигла его рук. Агент, действительно находившийся здесь, в этом помещении, оставался главной и едва ли не единственной надеждой 'спеца'. Едва его разоблачат, их нужда в Куакене отпадёт, к тому же он утратит репутацию офицера, пригодного для оперативной работы. Несмотря на оцепенение, овладевшее его телом, вплоть до языка, генерал третьего класса отрицательно мотнул головой. Сколько же усилий потребовал от него этот жест!
   - Я... я... аг-гента... н-нет...
   - Вы лжёте, Куакен, - грохот обличающего голоса Моррида едва не сбил генерала Специальной Службы с ног. - Как его имя?
   - Вы слишком давите на нашего великого 'спецслугу', - осторожно проговорил Никод и обнадеживающе улыбнулся Куакену. - Возможно, у него и агентурного дела-то нет на руках. Думаю, для того, чтобы прояснить этот щекотливый вопрос, нужно обратиться к архивам.
   Никод закончил, вопросительно глядя на генерала. Куакен кивнул в ответ. Шея его уже, казалось, совершенно не гнулась, будучи парализованной страхом, и движение получилось неестественным, словно дерево, подрубленное ударом дровосека, начало валиться вниз - и замерло на полпути.
   - Завтра мы вместе, с бойцами студотряда, посетим Управление ГССГ - и всё выясним. Правда, генерал?
   Ласковый голос Никода доносился словно сквозь вату. Куакен чувствовал, как его обдаёт тёплыми волнами. Он плыл, терялся в их водовороте...
   - Да, конечно. - Он слышал себя как со стороны. Даже не верилось, что этот дребезжащий голос может принадлежать генералу ГССГ. Ещё больше Куакена, однако, удивило то, что ему всё-таки удалось выдавить из себя хоть какие-то слова.
   - Когда я стану президентом, - расплывающийся образ Гаспара был едва узнаваем, - я в первую очередь упраздню и 'спецслуг', и спецстукачей. А внедрённых агентов мы подвергнем наказанию столь жуткому, что память о нём сохранится и поколения спустя...
   Справившись с волнением, Куакен, несмотря на головокружение, нашёл в себе силы, чтобы объяснить своё поведение лёгким недомоганием, и, в нарушение всего плана визита, распрощался. Выходя из штаба КомиСвободы, он чувствовал, как холодная испарина, покрывшая его спину, понемногу пропитывает мундир.
   На выходе ему, несмотря на слабые возражения, отказались вернуть портсигар. Безусый мальчишка с голографическим значком 'Лев' сердито приказал Куакену убираться побыстрее.
   - Была б моя воля, я бы тебя на месте порешил. Может, не слишком быстро...
   Недвусмысленная угроза, прозвучавшая в этих словах, не оставляла никаких шансов переубедить оппонента. Куакен, совершенно обессилевший, на ватных ногах поплёлся к лет-атому. Несмотря на то, что корпус седана был испещрён неприличными надписями, а из салона пропали некоторые ценные вещи, машина всё ещё находилась в рабочем состоянии.
   С облегчением закрыв дверь и пристегнувшись, Куакен взлетел. 'Не случилось ничего такого, - сказал он себе, - чего нельзя исправить при помощи косметического ремонта'. Бросив взгляд вниз, он вымученно улыбнулся. По сравнению с опасностью, угрожающей жителям Туфы, чьи крошечные фигурки в панике метались по задымлённым улицам, его проблемы казались лишь преходящими трудностями.
   Он посмотрел на крупнейшее из пожарищ, чьи границы запомнил по небоскрёбам-ориентирам, когда летел на Банковскую площадь. Пламя за время, что он общался с РевИсполКомом, продвинулось ещё на квартал - видимо, его подгонял мощный юго-восточный ветер, на который указывал и автопилот лет-атома.
   Орсен Куакен тяжело вздохнул, пытаясь представить себе масштабы бедствия, которое угрожало Туфе. Количество погибших наверняка будет исчисляться миллионами, если - сама цифра, о которой он подумал, повергла его в ужас - не миллиардами. Кто знает, подумал он не без ехидства, чем это всё обернётся, когда Конфедерация будет вынуждена признать, что во всём виновата её креатура - КомиСвобода. Возможно, для государственных служащих старой школы ещё не всё потеряно...
   Когда бомба, заложенная в двигатель лет-атома, взорвалась, Куакен ещё успел осознать, что именно сейчас произойдёт - и в то же мгновение термоядерная реакция вышла из-под контроля; ослепительная вспышка превратила машину и его самого в радиоактивный пар.
  Глава XXVII
   Пламя, пожирающее мир, и двое влюблённых, забывших обо всём на свете - обычный случай в подобной ситуации. Сколько ещё пар занимается сейчас любовью в Туфе? Им нечего ждать, они не могут выжить - лишь подсознание их стремится найти выход накопившимся страхам и гормонам, дать продолжение роду, пусть это всего лишь символика. Ле Саж мягко оттолкнул эту мысль, как и Френни - девушка легла на спину, её груди колыхнулись, выставив вверх тёмно-красные соски.
   Их пальцы начали привычно скользить по изгибам тела партнёра, ласки становились всё требовательнее; наконец, Ле Саж вошёл в её влажную промежность, и её ноги охватили его ягодицы. Сжав друг друга в объятиях, они двигались в такт, и она то взбиралась на него, то становилась на колени и поворачивалась спиной, приподняв зад. Он посадил её перед собой и, сжав соски так, что она застонала, поднимал и опускал, принуждая привставать и опускаться, как глупую корову, от которой Френни и впрямь недалеко ушла.
   Она застонала; пусть и фригидная, девушка знала, когда мужчина уже готов и его нужно лишь подтолкнуть. Он кончил, замер, детородный орган его обмяк, а губы прижались к её щеке. Он ещё развернул её лицом к себе, чтобы поцеловать в губы.
   Настало время для разговора, содержание которого в общих чертах не являлось тайной для Френни.
   - Френни, я собираюсь сказать тебе нечто очень важное. - Ле Саж, выдержав паузу, взял её за руки повыше локтей. - Ты хочешь улететь отсюда, с этой полыхающей помойки?
   Френни Схизофф закусила губу и, нахмурившись, кивнула. Новое имя и фамилию, более благозвучные, нежели дурацкое прозвище 'Шизофрент', присвоил ей Никод, пообещав оформить все необходимые документы в считанные дни - взамен якобы утраченных. Его сын Эльзер пребывал как раз в редком для него трезвом состоянии и с горечью пошутил, что в самое ближайшее время вся Туфа перейдёт в разряд безвозвратно утраченных городов.
   Именно об Эльзере им и предстояло поговорить.
   - Чтобы ты улетела отсюда, Френни, тебе необходимы документы, хорошие документы, в которых было бы написано, что у тебя безупречная генетическая наследственность и высокий уровень развития интеллекта. Диплом о высшем образовании тоже не помешает...
   - Это чтобы меня пустили на космический корабль, как Рихтера? - Её глаза настойчиво ловили взгляд Ле Сажа. Тот, неоднократно имевший подобные разговоры в прошлом - с преподавателями, редакторами издательств, литературными агентами и разного рода постоянно беременеющими девицами, - в свою очередь буквально излучал мольбу о помощи, проникновенно глядя в её серо-зелёные, чуть мутные глаза.
   - Да, чтобы быть, как президент Рихтер, которому хватило ума отсюда улететь. Все эти документы сделает Никод, у него полно разных незаполненных бланков, нужно только с ним подружиться.
   - С ним? - Лицо Френни разочарованно вытянулось. - Да он же старый!
   'Разумеется, старый, мой Ро-Ле-Са, но охочий до молоденьких. Потому-то я с ним вчера и перепихнулась, пока ты спал, накурившись своей Мага-Мэри'.
   Ле Саж же изобразил бурное негодование.
   - Да как ты могла такое обо мне подумать! Он глубокий старик - и чтобы моя Френни...
   Писатель умолк, оскорблённо воздев подбородок. Его профиль, воплощённый эталон чести, получившей незаслуженное оскорбление, картинно смотрелся на фоне ночного пожара, бушевавшего за окном.
   Френни, у которой перехватило дыхание, судорожно охнула - она тоже умела играть.
   Он снова посмотрел ей в глаза и милостиво улыбнулся - чуть-чуть, самыми краешками губ.
   - Нет, моя дорогая, речь идёт не о старом развратнике, а о его сыне - молодом, одарённом и безмерно популярном Эльзере.
   Френни положила голову ему на грудь.
   - Ты хочешь, чтобы я...
   - Нет - это ты хочешь, потому что это нужно тебе и только тебе! - Ле Саж презрительно и высокомерно скривился, словно уличил собеседницу в проституции и сотрудничестве с инопланетной разведкой и несколькими террористическими организациями. - И, раз уж тебе так нужно покинуть родину и искать заработка в чужих мирах - что ж, я, твой близкий друг, конечно, не оставлю тебя в беде.
   Ле Саж заговорщицки улыбнулся.
   - Всего лишь подойди к Эльзеру...
   'Да, всего лишь подойду, как делала это дважды только на этой неделе'.
   - ... улыбнись ему, попроси что-нибудь сыграть, один из его хитов, например, 'Постель и ненависть в Дес Пальмасе' - и отношения завяжутся сами собой! Признаться, я даже немного ревную, представляя вас вместе...
   Упоминание о ревности, как и рассчитывал Ле Саж, приободрило его собеседницу, и, тряхнув волосами, она заносчиво улыбнулась ему той загадочной улыбкой, которой все женщины, имеющие тайный роман, склонны одаривать своих мужчин.
   Ле Саж состроил обиженное лицо, надул губы и отступил. Нащупав стул, он уселся и закурил.
   Сегодня утром с ним говорил по подпространственной связи его контакт из косморазведки. Тот находился на борту зависшего на подступах к системе Гейомии линейного крейсера 'Непоколебимый', и, как оказалось, также был братом, исповедующим хай-чи-вэй; он достиг высокой шестой ступени Пути Чи. Во многом это упрощало разговор, а с другой - усложняло противодействие навязываемым 'сверху' заданиям. Как Член Братства, обладающего жёсткой иерархией, Ле Саж обязан был подчиняться его приказам, даже если косморазведка и её проблемы являлись для него пустым звуком.
   Уже оказавшись здесь, на Гейомии, к тому же будучи зависимым от влиятельных политиков и издателей Конфедерации, состоящих в Братстве, Ле Саж не имел иного выбора, кроме как подчиняться. Полученные им инструкции гласили: способствовать возвышению Никода-старшего.
   Как оказалось, падение режима Рихтера, которого так долго добивалась Конфедерация, не на шутку всполошило должностных лиц, ещё вчера требовавших предать Президента Гейомии суду. Никод казался им вполне адекватной заменой Рихтеру, заменой, обладающей к тому же рядом позитивных качеств, отличавших бывшего главу правительства - связями, авторитетом в обществе, знанием местной специфики. Однако сам Никод, похоже, устал от десятилетий политических интриг и прочил в Президенты собственного сына, популярного среди бойцов студотрядов.
   Ни-Ни разводил руками и сокрушённо вздыхал.
   - Молодёжь не примет меня, скажет, что я - просто второй Рихтер.
   Ле Саж и остальные члены КомиСвободы разделяли это мнение. Но Э-Ни, наркозависимый и неуравновешенный, всем казался очевидным перебором.
   Избегая каких-либо недомолвок, косморазведчик потребовал от Ле Сажа устранить Эльзера. В ответ на вполне понятный вопрос, как этого добиться, писатель выслушал порцию нецензурной брани, за которой последовали чёткие команды, сформулированные в нескольких коротких фразах: 'Используйте Моррида - пусть подерутся из-за девушки. Вы - единственный представитель Конфедерации на Гейомии, к вам прислушаются. Управляйте ими, манипулируйте. Когда Моррид устранит Эльзера, помогите Никоду отомстить за сына. Так мы приведём его к власти'.
   Ле Саж, онемев, всё же задал напрашивавшийся сам собой вопрос: 'А как же Гаспар? Он - наиболее вероятный претендент'. Последовала короткая заминка, словно его собеседник о чём-то размышлял; наконец, последовал ответ, ставший для Ле Сажа полной неожиданностью: 'Не думайте о Гаспаре. Выполните поставленные перед вами задачи. Конец связи'. Потрясённый Ле Саж отключился.
   ... Он снова сидел на стуле, в своём номере, и Френни вопросительно заглядывала ему в глаза. Затяжка дорогостоящей импортной сигаретой вернула Ле Сажу уверенность. Табак и мага-марихуана, произраставшая на отдалённой планете Конфедерации, формировали неповторимый букет, даровавший свободу мысли и полёт воображения. Слова, огранённые струями дыма, сверкали в его мозгу, словно драгоценные камни, и формировали причудливые тексты, звонкие и поэтические.
   Френни подошла к нему и уселась на колени, чтобы тоже потянуть. Вдохнув дыма поэзии, она, впрочем, окончательно утратила способность к мышлению, и без того практически неразвитую. Что-то мурлыча ему в ухо, она периодически переходила на мычание, пока Ле Саж не почувствовал, что ноги затекли, и не заставил её встать.
   Одежда вновь была сброшена, и она легла на несвежую постель, моля бога о том, чтобы в её нутре запылал огонь, подобный тому, что освещал ночной город.
  Глава XXVIII
   Ле Саж и Френни прибыли на расположенный за городской чертой космодром Туфы в сопровождении шестерых бойцов студотряда. Их лет-атомы, чьи днища, крыши и борта накануне раскрасили в национальные цвета Гейомии - синий, оранжевый и красный, - беспрепятственно пролетели через весь город, всё более и более погружавшийся в пучину огня.
   Вскоре показались диспетчерские вышки, рядом с ними - бесконечные ряды ангаров, взлётно-посадочные полосы и стартовые площадки. Они сели в зоне 'B', предназначенной для военных целей. Вид зоны этой, совершенно безлюдной, в который раз подтвердил мнение о недееспособности гейомской армии.
   Генералы, вполне заурядные чинуши в погонах, уже подписали капитуляцию, и, выслав бумаги по почте, торопливо покинули Туфу. Судьба Орсена Куакена, потерявшего остатки благоразумия и в одиночку явившегося на встречу с КомиСвободой, стала для всех назидательным примером. Бросив на произвол судьбы всё движимое и недвижимое имущество, бравые вояки выехали за город, впопыхах нередко забывая даже членов семей. Ле Саж по этому поводу заметил: генералы попросту привычно заполнили графу 'пропали без вести', внеся туда на сей раз имена и фамилии родственников.
   - Это обычный для них ход, когда проведение спасательной операции угрожает репутации или, как в данном случае - собственной орденоносной шкуре.
   Говоря так, Ле Саж невольно имел в виду и 'Непоколебимый', ведомый прославленным Негерманом. Грозный боевой корабль даже не думал вторгаться в пределы Гейомии, предоставив горящую Туфу её собственной участи.
   - А что говорит Конфедерация? - спросил Эльзер. Почти трезвый, певец поёживался от дуновения утреннего ветра, неожиданно холодного после раскалённой печи, в которую превратился центр города.
   Ле Саж запахнул пальто, чьи полы разметало неожиданно сильным порывом.
   - Они не видят оснований для применения Космического Флота. На борту 'Непоколебимого' есть лишь средства, способные разжечь, но не потушить пожар. - Сухой, пронизанный горьким цинизмом, ответ Ле Сажа задел присутствовавших за живое.
   Среди людей, находившихся на взлётной полосе, пробежал шепоток. Вполголоса переговариваясь, они то и дело бросали в сторону писателя неприязненные взгляды, словно это Ле Саж поджёг город, а не они.
   Из членов КомиСвободы присутствовало лишь трое: Эльзер, прижавшаяся к нему и пустившая в ход все свои чары Френни - и Ле Саж. Остальные предпочли дожидаться вновь прибывших союзников на Банковской площади, сославшись на то, что борьба с огнём и недобитыми реакционерами отнимает все силы и время.
   Впрочем, здесь находился Дейб, что откровенно радовало Ле Сажа - от одного факта присутствия рядом этого разумного существа, смертельно опасного в схватке, ему становилось спокойнее. Баркерианин был одет в строгую твидовую тройку, а на голове у него плотно сидела серая клетчатая кепка.
   Уши Дейба, выпиравшие из прорезей в кепке, настороженно шевелились. Сам он то и дело опускался на все четыре лапы и перебегал от одной группы к другой, чтобы обменяться парой слов. Нос его - чёрная мокрая пуговка - беспокойно втягивал воздух.
   - Есть какая-то опасность, Дейб? - с тревогой в голосе спросил Ле Саж.
   Баркерианин сперва тявкнул в ответ, но затем совладал с собой, перейдя на язык Конфедерации:
   - Нет, просто пожар, этот ужасный дым начисто отшиб мне нюх. После него даже запах токсичного ракетного топлива и бетонного покрытия кажется праздником. - Дейб оскалился, видимо, его передёрнуло при мысли о каком-то из неприятных обонятельных эффектов.
   - 'Челнок'! Я вижу его! - Один из студбойцов, вооружившись радиолокационным биноклем, указывал куда-то в небеса.
   Присмотревшись, Ле Саж ничего не увидел из-за слишком низкой облачности. Впрочем, постепенно нараставший гул убедил его, что 'челнок' действительно приближается. Наконец, прорвав завесу облаков, тот появился в поле зрения. Экономя драгоценное топливо, корабль, выпрямил свои крылья с изменяемой геометрией так, что те приняли треугольную форму, и снижался на бреющем полёте.
   Вибрируя обшивкой из термоизолирующей металлокерамики, 'челнок' блестел даже в столь пасмурную погоду. Как говорили Ле Сажу, такое светоотражающее покрытие разработано специально, чтобы максимально увеличить альбедо и хоть как-то уменьшить неизбежный перегрев, возникающий под воздействием прямого солнечного излучения, результирующего с трением о плотные слои атмосферы.
   Готовясь к прибытию важных гостей, Ле Саж, не куривший ещё с утра ничего, кроме табака, боролся с желанием встретиться с Мага-Мэри. Как ревнивая жена, она постоянно напоминала организму о своём существовании.
   Он в который раз тревожно стряхнул несуществующие пылинки и выпрямил отсутствующие складки на немнущемся материале одежды. Под тёмно-синее пальто он одел костюм, состоящий из бледно-зелёных, по последней моде, брюк и великолепно гармонирующей с ними - если, конечно, вы предварительно приняли галлюпан - ярко-жёлтой рубашки. На последнюю был нашит жилет-хамелеон, очень удобный и практичный.
   Блистающий 'челнок' с опознавательными знаками гейомских орбитальных линий уже заходил на посадку - словно капля расплавленного серебра потекла вдоль взлётной полосы, постепенно увеличиваясь в размерах. Наконец, выбросив старомодный тормозной парашют, на всех современных кораблях давно заменённый антигравитационными модулями, он окончательно остановился.
   - Вперёд, к трапу! - скомандовал Ле Саж, мысленно ругая себя за несообразительность. Как он раньше не догадался, что пилот 'челнока' не сможет верно рассчитать скорость и дистанцию? Заняв места в лет-атомах, они устремились туда, где автотрап, управляемый из диспетчерской башни дистанционно, уже приблизился к сверкающему борту.
   Пассажиры, заказавшие билеты ещё несколько недель и даже месяцев назад - нередко под вымышленными именами, - прибыли на Гейомию как раз в дни, когда паспортный контроль ослабел, и никто не высказал бы ни малейшего недовольства по поводу того, что таможню пытаются пройти лица, пребывающие в 'чёрном списке' и даже в розыске.
   По трапу спускались анархо-антихристы, злейшие враги любого порядка и любой государственности, в первую очередь Конфедерации. Как цинично заметил пребывающий на борту 'Непоколебимого' брат, Конфедерация была рада увидеть их на Гейомии.
   Ле Саж первым приветствовал гостей Гейомии, членов полулегальной группировки, рядом правительств объявленной тоталитарной сектой. Возглавлял их сам Анархо-Антихрист XI, чья внешность более чем соответствовала принятому им титулу: тело человека, великолепно развитое физически, несло на своих могучих плечах бычью голову, - с неожиданно длинными и острыми, искривлёнными в виде буквы 'U' рогами.
   Рога, как и саму голову, вырастили в биорепликаторе. Ле Саж слышал от верных людей, что очередной кандидат на должность Хранителя Престола Зла - обычный человек в большинстве случаев - проходит церемонию посвящения, включающую пересадку головы - и является миру уже как очередной Анархо-Антихрист.
   - Рад, искренне рад видеть вас на многострадальной земле Гейомии, только что освободившейся от гнёта Рихтера, - Ле Саж обеими руками сжал небрежно протянутую ему лапищу, ловя себя на мысли о том, что подсознательно применяет интонации и приёмы, свойственные местным госслужащим. - Роже Ле Саж, член КомиСвободы.
   - Анархо-Антихрист XI, - представился в свою очередь криворогий, которого прочили в будущие министры внутренних дел - ему предстояло поддерживать правопорядок в Туфе.
   - Не удивляйтесь, но может так случиться, что вы услышите сокращение - Ан-Ан или как-то в этом роде, это своего рода местный обычай. - Говоря так, Ле Саж уважительно склонился в поклоне, чтобы скрыть ироничную улыбку.
   - На-На - так должно звучать это имя согласно нашему правописанию и нормам благозвучия, - пробурчал один из студбойцов, видимо, хорошо разбиравшийся в грамматике.
   Однако шутка эта, несмотря на ответные смешки со стороны товарищей, оказалась менее чем удачной - ослепительная вспышка, сопровождающая выстрел из плазмомёта, и последовавшее за ней падение обугленного тела в одно мгновение оборвали всяческие споры о том, как следует именовать Анархо-Антихриста XI.
   Мысленно сравнив численность готовых к применению стволов с обеих сторон, студбойцы, многие из которых также разделяли ценности учения анархо-антихристианства, предпочли пробормотать какие-то извинения и убрали тело в сторону. Ле Саж был уверен, что ему послышалась произносимая ими фраза 'да пылает душа твоя в огне, как в бреду', видимо, имевшая какое-то ритуальное значение.
   Предоставив Анархо-Антихристу XI и его пастве провести церемонию безумно-дьявольского отпевания усопшего, Ле Саж приветствовал оставшихся пассажиров 'челнока'.
   Выглядели те ещё экзотичней, нежели криворогий пророк духовной свободы и сатанизма.
   Раса черноспинов, прозванная так из-за иссиня-чёрного хитинового покрова спины, более всего походила на гигантских скарабеев, достигших, однако, тех же размеров, что и взрослая особь homo sapiens. Ле Саж с трудом подавил отвращение, пожимая одну из шести конечностей передового черноспина, представившегося Киа Згулом. Немедленно вытерев оставшуюся на ладони клейкую жидкость специально припасённой гигиенической салфеткой, Ле Саж приветствовал будущего, как ему объяснили, министра финансов.
   Репутация выдающих мошенников, чьи махинации с ценными бумагами и инвестиционными 'пирамидами' сделали представителей этой расы нежелательными персонами в большинстве цивилизованных миров, стала причиной приглашения их на Гейомию. 'Лучше фальшивомонетчики и фиктивные инвестиции, чем вовсе никаких', - так рассуждал Гаспар, и Ле Саж не нашёл, что ответить.
   Он был слишком потрясён.
   - Не торопитесь вытирать руку, - проговорил лингвоскремблер, закреплённый на голове Згула. - Вас ещё хочет поприветствовать мой будущий заместитель, Миг Каас.
   Неожиданное проявление юмора со стороны насекомого поразило Ле Сажа, и он, широко и деланно улыбаясь, вновь прошёл через липкую процедуру приветствия.
   Попутно он вспомнил, почему черноспинов, несмотря на их отвратительный внешний вид и нечистоплотную репутацию, терпели многие правительства, позволяя беспрепятственно осуществлять различные аферы на собственной территории. Объяснялось всё возникшей в ходе эволюции удивительной способностью к самопожертвованию, позволявшей им, наряду со способностью впадать в спячку, легко и охотно выдерживать любые сроки тюремного заключения, даже, в случае необходимости, идти на верную смерть - не разглашая при этом имён соучастников.
   Последний факт, конечно, особенно радовал всех заинтересованных лиц, включая известных политиков и бизнесменов Конфедерации.
   - Миг Каас, - представился огромный жук с белёсо-бурым брюшком.
   - Роже Ле Саж, член КомиСвободы, - писатель, содрогаясь, опустил руку, покрытую выделениями жука-бухгалтера.
   - Что ж, пройдёмте, Ле Саж, здесь холодно, по крайней мере, для нас, - проскрипел лингвоскремблер Кааса. Ле Саж неоднократно слышал такие интонации в голосе людей-банкиров. Кредит, не обеспеченный залоговым имуществом или доходом, всегда вызывает одинаковую реакцию. - Нам нужно о многом поговорить. Пойдёмте - всё равно 'челноков' больше не будет, сообщение с Гейомией перекрыто на неопределённый период.
  Глава XXIX
   Ле Саж рассеянно позволил охране препроводить гостей в лет-атомы. Предоставив Френни заботам Эльзера, он вежливо отклонил предложение черноспинов составить им компанию и сел в машину, предназначенную для Анархо-Антихриста XI.
   Водитель щёлкнул несколькими тумблерами и потянул штурвал на себя. Термоядерный ракетный двигатель, выбросив ревущие языки пламени, плавно поднял автомобиль в воздух.
   Ле Саж обдумывал сложившуюся ситуацию. Теперь ему предстояло застрять на Гейомии на неопределённый период времени, если - он даже не хотел об этом думать - не навечно. Единственное, чего он не мог понять, это как такое вообще могло случиться. Сбросив ярмо тирана Рихтера, ненавистное всем свободным народам Конфедерации, они вдруг попали в полнейшую изоляцию. Гейомия превратилась в лепрозорий для прокажённых, вход и выход из которого строжайше запрещён. Это просто не укладывалось в голове.
   Уныние овладело писателем. Видимо, какие-то из этих мыслей он высказал вслух, потому что Анархо-Антихрист XI неожиданно заговорил, словно поддерживая уже идущий разговор:
   - Рихтер сейчас находится на территории Причала, где власть всецело принадлежит ему. Он попросту отменил все рейсы в Туфу, благо пожар и восстание всё равно делают пребывание здесь цивилизованных людей невозможным.
   Ле Саж удивлённо моргнул и уставился в огромный, с кровавым отливом, бычий глаз Анархо-Антихриста XI.
   - Извините, я что-то говорил? - В голове у писателя мелькнули проклятия в адрес собственной несобранности и обилия выкуренной накануне мага-марихуаны.
   - Нет, дело не в мага-марихуане, товарищ Ле Саж, - прогудел политик с головой парнокопытного. - Вы просто не знаете многого, слишком многого, доложу я вам, о путях Зла.
   Сказав так, Анархо-Антихрист XI поскрёб свою чёрную шерсть - видимо, кожа под ней постоянно зудела, не говоря уже о паразитах, извечных спутниках животных. На руках он носил когти - твёрдые ороговевшие выросты, похожие на лезвия перочинных ножей, также чёрного цвета. Ле Сажу показалось, что бычья морда Анархо-Антихриста XI растянулась в насмешливой улыбке.
   - Что ж, знайте правду, мой друг: мне дарована власть - силами, которые гораздо выше простых смертных - читать все мысли, связанные с негативными эмоциями - страхом, гневом, завистью и тому подобными проявлениями греха.
   - Удивительно, товарищ! - восхищённо ответил ему Ле Саж. Весь остаток пути до Банковской он старался думать только о хорошем.
   В офисе 'Коммутируемой связи', переполненном множеством революционных командиров, их встретили бурной овацией. Подняв вверх руку, Гаспар потребовал тишины.
   - Друзья! Товарищи! Позвольте представить вам героев современной Галактики: Анархо-Антихриста XI, Киа Згула и Мига Кааса.
   Восторженный рёв, вырвавшийся из десятков глоток, на долгое время сделал невозможным дальнейшее представление гостей Гейомии - то и дело звучавшие приветственные кличи заглушали все слова Гаспара. Наконец, студбоец, носивший на груди голографический значок с изображением Рихтера, подвергающегося сексуальному насилию со стороны Анархо-Антихриста XI, выстрелил в потолок из плазмомёта. Дружный смех, сменивший здравицы, также вскоре умолк, и Гаспар смог продолжить.
   - Преодолев все злокозненные уловки Рихтера и капиталистических властей Конфедерации, включая и попытку подкупа - а предлагали несколько сот тысяч палладием, - они спустились с небес на пылающую землю Гейомии, чтобы спасти её народ от попыток восстановить диктатуру! Реванш не пройдёт!
   Присутствующие затопали штурмовыми ботинками в знак солидарности со словами Гаспара.
   - А сейчас я попрошу храбрых командиров извинить нас, так как дело Революции и Свободы требует от Исполнительного Комитета немедленно собраться на совещание.
   Под крики 'Долой 'спецслуг'!' и 'Смерть свинослужащим!' улыбающиеся члены КомиСвободы прошли в бывший зал обслуживания клиентов. В зал, так и не обслуживший ни одного клиента. Прогнав штабистов, обсуждавших какие-то нелепые тактические вопросы, они заняли стол, на котором всё ещё лежала огромная карта Туфы, и приступили к обсуждению ключевых вопросов.
   - Блокада! - Гаспар, задыхаясь от ярости, почти выкрикнул это слово. - Они прервали с нами все сношения! Оставили только этого...
   Выразительный взгляд, брошенный им на Ле Сажа, продемонстрировал тому подлинное отношение неэвклидового шахматиста к его персоне.
   - Это ненадолго, они не откажутся от нас, - произнёс Никод примирительным тоном. - Я бы на вашем месте не делал скоропалительных выводов о наших друзьях, к тому же о действующем члене правительства Гейомии, министре культуры.
   Ле Саж, услышав о том, что отныне возглавляет министерство, приосанился и одарил Гаспар холодным, презрительным взглядом.
   - ...правду сказать, они просто отвернулись от нас в самый важный момент, чтобы не мешать закончить начатое дело. Насчёт Причала, к которому швартуются все галактические лайнеры, я уже имею исчерпывающую информацию. - Никод самодовольно улыбнулся и пригладил свои усы. - Он действительно находится в собственности компании, контрольный пакет акций в которой принадлежит Рихтеру, а значит, тот имеет все возможности для того, чтобы прервать сообщение с Гейомией.
   - Что он и сделал! - Возглас Эльзера привлёк внимание собравшихся к командиру студотрядов. Френни, стоявшая рядом, превосходила его ростом более чем на голову, вследствие чего эта пара производила, скорее, комичное впечатление.
   Никод, похоже, был счастлив видеть их вместе, ведь таким образом его сын приблизился к вершине власти. Френни всё ещё возглавляла КомиСвободу, а Ни-Ни и далее мечтал о должности Президента Гейомии для своего сына. Ректор едва ли не женил реальность и мечту.
   Теперь Ле Сажу предстояло перессорить их всех. Гадкая задача, но угрызения совести отступали при виде подлинных обличий членов ИсполКома.
   Никод искусно придал своему лицу восхищённое выражение.
   - Да, экс-президент - редкий подлец, и я неоднократно ему говорил, что подобный стиль возымеет для него самые жестокие последствия. Однако, я полагаю, со временем препятствие Причала между нами и остальной Галактикой удастся устранить.
   Гаспар замахал руками, пытаясь обратить на себя внимание:
   - Ни-Ни, нас ждут за дверью, и есть ещё пожар, который никого не ждёт. Как старейший из нас вы должны открыть собрание - и я настойчиво прошу вас именно так и сделать.
   Ректор Университета загадочно улыбнулся, при этом его щёткоподобные усы, будто созданные для чистки обуви, заскользили по верхней губе.
   - Спасибо, что напомнили, Га-Га. Что ж, дорогие мои... - Никод замялся перед неприятным словом 'товарищи', ведь он и сам принадлежал к элите Регуляров. - Садитесь там, где кому будет удобно. Заседание ИсполКома объявляю открытым!
   Никод уселся за стол и несколько минут не вступал в начавшиеся тут же споры, большей частью касавшиеся раздела должностей в правительстве. Гаспар, ежесекундно кивая с самым снисходительным видом, лишь периодически задавал вопросы. Его будто бы и впрямь интересовало будущее планеты и профессиональная пригодность кандидатов.
   Ле Саж, однако, заметил вскоре, что и ответы, и вопросы кажутся заученными. Ложь и фальшь на каждом шагу, члены ИсполКома повсюду тянут свою родню и приятелей, подумал он. Заметил - и промолчал, ведь сам он уже получил портфель министра культуры по протекции Никода.
   - А как нам быть с пожаром? Вот вопрос, который является самым горячим, если можно так сказать, - Никод ухмыльнулся собственной шутке и обвёл сидевших за столом пронзительным взглядом. - Я только что общался с теми сотрудниками коммунальных служб, которые ещё не сбежали из города, и узнал, что пожарные команды, оказывается, работают на полную мощность. Однако они не смогут справиться с этой задачей без помощи свыше, так как, во-первых, опасаются применения оружия нашими бойцами, а во-вторых, задача спасения всего города является для них заведомо неразрешимой. Посоветовавшись с одним из искусственных интеллектов - кстати, мусороуборочный ИИ почему-то барахлит, не знаю, возможно, эта новость покажется вам забавной, - они составили план эвакуации жилых кварталов. Пожарным удалось кое-как восстановить работоспособность некоторого оборудования, и они создадут безопасные проходы к Проспекту Первооткрывателей в виде так называемых 'аллей' из перекрёстных струй воды. Выбравшись на проспект, который достаточно широк, чтобы чувствовать себя в безопасности, люди смогут выйти на восточную или западную окраину города - по их усмотрению.
   Гаспар откашлялся и заговорил неожиданно спокойным, уверенным голосом, контрастирующим с его обычным брюзжанием.
   - Я уже просчитал возможные последствия пожара, ведь, как вам известно, у меня есть определённые математические способности... В общем, нам придётся отклонить решение, предложенное пожарными и искусственным интеллектом. Их план построен на том, что наивысшей ценностью являются человеческие жизни, особенно жизни Регуляров - и, наверняка, схема построения защищённых маршрутов учитывает в первую очередь интересы этой группы населения, - однако мы, будучи правительством, должны думать о спасении государства.
   Ле Саж подумал, что Гаспар на сей раз превзошёл даже самого себя. Понятие морали являлось для неэвклидова шахматиста чистой фикцией.
   - ... речь идёт о вычислительных машинах и о ещё сохранившихся источниках энергии, а также о наших с вами жизнях. Кто знает, как долго мы будем вынуждены существовать в условиях блокады? Несомненно, сохранив ключевые объекты инфраструктуры в целости и сохранности, мы сохраним и контроль над выжившим населением, и сможем обеспечить его всем необходимым - едой, водой, работой. Думаю, я несколько опередил события, но соответствующий приказ мной уже отдан.
   Несмотря на то, что Гаспар говорил ужасные вещи, Ле Саж не смог найти в его логике изъяна. Мразь без единого изъяна, сказал он себе.
   - А как же люди? - спросил один из черноспинов, судя по красным пятнам на брюшке - Киа Згул. Ле Саж не был уверен, но ему показалось, что в голосе гигантского жука звучит насмешка.
   - Они все сгорят, - захихикала Френни. - Совсем как наша Школа.
   - Есть решение этого вопроса, - послышался голос, по мощи сравнимый с рокотом тяжёлой артиллерии. Это Моррид, не произнёсший ещё и десятка слов, вдруг привлёк к себе внимание. - Если, конечно, бывшие Регуляры - а я уверен, что деление граждан на две категории будет упразднено первым же указом нового правительства - согласны пройти очищение.
   - И каково же это очищающее решение? - сардонически улыбаясь, спросил Шимрон.
   - Канализация, - громовым голосом, возвещающим о Судном Дне, ответил ему Моррид.
   - А это мысль, - живо отреагировал Анархо-Антихрист XI.
   - Действительно, канализация достаточно изолирована от огня и возведена из старомодных камня и железобетона, огнеупорных материалов. - Никод вытянул губы трубочкой, словно подсчитывая что-то. - В конечном счёте, канализационные стоки содержат немало воды, что само по себе будет препятствовать его распространению. Полагаю, Моррид прав. Кто за то, чтобы сделать соответствующее объявление в голографических новостях?
   - Я - за, - Гаспар облегчённо выдохнул и откинулся на спинку вращающегося кресла.
   Один за другим, члены КомиСвободы поднимали правую руку вверх - решение прошло единогласно. Точно так же - абсолютным большинством голосов - было принято постановление о введении понятия единого гражданства взамен существовавшего ранее деления на Регуляров и Иррегуляров.
   И только загадочная фраза 'очищение Канализацией - и мутакрысами', вдруг оброненная Морридом в разговоре с Гаспаром, возбудила подозрения Ле Сажа. Замысел восьмирукого гиганта, казалось, таил в себе некую жуткую тайну. Гомерический хохот шахматиста принудил Ле Сажа поёжиться.
   Некоторое оживление вызвали споры о финансовой политике нового правительства Гейомии. Обратившись за советом к всегалактически признанным мошенникам, черноспинам Киа Згулу и Мигу Каасу, гейомцы обрели в их лице высококвалифицированных консультантов, знакомых с каждым трюком в таинствах двойной бухгалтерии. Оба черноспина, как оказалось, окончили престижные высшие учебные заведения столицы Конфедерации, Электры.
   - В отношениях с Конфедерацией и другими государствами Млечного Пути мы, по крайней мере, поначалу, будем вынуждены перейти на палладиевый стандарт, пока к нам не восстановится доверие и не станет доступным кредит, - объявил, непрерывно потирая лапками, Згул. - Однако во внутренних расчётах, учитывая безмерное доверие к демократическому правительству со стороны широких народных масс, мы можем прибегнуть к такому понятию изначально. Это значит: ввести во внутреннее обращение валюту, ни фактически, ни формально не обеспеченную палладием и не подлежащую свободному обмену на этот или любой иной драгоценный или редкоземельный металл.
   Гаспар развёл руками:
   - Не знаю, декретки, конечно, давно обесценились, и в обещание, что их, наконец, начнут обеспечивать палладием, никто не верил, но всё же... По-моему, это существенное ухудшение по сравнению с существующим положением вещей, и ни для кого оно не пройдёт незамеченным.
   Никод кивнул, соглашаясь:
   - Вот один из ключевых вопросов, и я бы хотел услышать ваши предложения по данному поводу, гос... - Он осёкся - и тут же применил ненавистное ему слово 'товарищи', притом весьма решительно и с уже хорошо знакомой Ле Сажу по-гейомски широкой, задорной улыбкой. - Ваши предложения, товарищи!
   - Мы как раз обсуждали данный вопрос во время перелёта, - неожиданно вмешался Анархо-Антихрист XI. - Как министр внутренних дел я полагаю, что оборот финансовых средств и поддержание правопорядка должны идти рука об руку. Вследствие этого мной, при активном участии Коллегии Митрополитов Зла, разработан проект новой гейомской денежной единицы.
   Анархо-Антихрист XI встал и включил карманный голографический проектор. В воздухе возникло трёхмерное изображение купюры с полуобнажённой девушкой.
   - Позвольте представить - долар! Некогда так - или почти так - именовалась валюта одной великой державы на мифической Земле, откуда якобы происходят люди. Сейчас-то мы знаем наверняка, что человечество зародилось в космосе и обрело свой новый дом, Электру, после веков скитаний, - однако легенда о Земле и её Золотом Веке всё ещё существует...
   Ле Саж тоже слышал легенду о Земле и о Солнце, превратившемся в коллапсар и поглотившем собственную систему. Он даже посвятил этой заведомо неправдоподобной, но впечатляющей истории один из собственных романов, кстати, весьма недурно продававшийся. Действительно, если у древних землян имелось столь страшное оружие, то почему его секрет был безвозвратно утрачен потомками? Почему тайны землян до сих пор не удалось раскрыть?
   Впрочем, и версия креационистов, разделяемая большинством верующих, тоже грешила пробелами. Как-то не верилось в то, что некий Высшим Разумом создал людей в виде Звёздного Семени, пересёкшего космические просторы.
   Другой вариант данной легенды, хоть и подтверждённый рядом археологических находок на Электре, звучал ещё более фантастично. Людей якобы создали в виде ещё не обладающих сознанием существ, которым дан был огромный космический корабль и воля выбирать: сесть на поверхность райской планеты Электра и начать осваивать её - либо продолжать странствия в космосе в поисках утраченного рая. Большинство предпочло жизнь на вновь открытой планете. Однако притяжение звёзд оставалось непреодолимым, и многие люди не смогли ему противостоять. Так и началось расселение человечества по Галактике.
   - ... не стану тратить ваше время на рассказы о том, что историки до сих пор спорят, как правильно произносить это слово - 'доллар' или 'довлар'. Насчёт его первоначального смысла также нет единого мнения - одни настаивают, что речь шла о развратной девке, которую именовали 'долл', то есть 'куколка' , другие настаивают на том, что это было просто искажённое слово 'талер', пришедшее из другого, более древнего языка. - Анархо-Антихрист XI указал своим вызывающим страх длинным когтём на вращающуюся вокруг своей оси проекцию. - Важно то, что валюта вызывает подобного рода ассоциации, так как делает продажных женщин доступными для тех, кто умеет зарабатывать.
   Гаспар зааплодировал.
   - В зависимости от номинала купюры, нами предусмотрены разная степень обнажённости, подразумевающая те или иные сексуальные услуги - и, конечно, соответствующие внешние данные. - Анархо-Антихрист XI издал похотливый звук, похожий на трубный рёв - вероятно, так он хмыкал. Когда всеобщее замешательство, вызванное этим, миновало, быкоглавый продолжил свою речь. - Изображение будет полностью голографическим благодаря встроенному электронному чипу, обладающему собственным уникальным номером и гарантированно защищённому от подделки. Конечно, чипу понадобится частая подзарядка, но оборудовать соответствующими устройствами бумажники и все считывающие устройства и кассовые аппараты достаточно несложно.
   Ле Саж осмотрелся по сторонам, пытаясь определить, какое впечатление на ИсполКом произвело предложение дьявола. Гаспар не скрывал радости, а Эльзер, только что проглотив таблетку галлюпана, уже едва реагировал на происходящее. Френни никогда не подавала признаков выдающегося ума, и сегодняшний день не составлял исключения, поэтому оставались Шимрон и Ни-Ни. Первый цинично улыбался, а вот взгляд ректора излучал искреннее восхищение.
   Присоединиться к большинству - и признать исключительные достоинства новой валюты - стало наиболее мудрым решением, которое он немедленно огласил.
   Когда восторги по поводу чудесных нововведений в области монетарной политики немного поутихли, ректор Университета встал, тяжело опираясь ладонями широко расставленных рук о столешницу, и, торжественно пригладив усы, объявил:
   - Что ж, теперь, когда все технические и второстепенные вопросы улажены, нам, я думаю, следует перейти к главной проблеме. В этот трудный момент Гейомия не может оставаться без сильной мужской руки, которая выведет её из самого острого и запутанного кризиса за всё время существования нашего государства, кризиса, равного которому по драматизму свершившихся событий не найти в современной истории.
   Суровый и требовательный взор Никода прошёлся по членам ИсполКома, словно испепеляющий лазерный луч. Когда их взгляды скрестились, Ле Саж почувствовал себя, как провинившийся школьник, которого вызвали к директору школы.
   - Мы все безмерно благодарны нашему лидеру, юной Френни Схизофф, которая не побоялась в трудную годину взвалить на свои женские плечи ответственность за руководство КомиСвободой, - говоря так, Никод почему-то указал широким, достаточно неопределённым жестом в сторону Моррида. - Однако сейчас настало время демократии, и народу Гейомии необходим всенародно избранный лидер, умеющий править жёстко, но просвещённо - и без какого-либо авторитаризма! - Никод повысил голос почти до крика и осуждающе воздел указующий перст, впрочем, ещё никого и ни в чём не обвиняя. Ле Сажу стало понятно, что ректор аккуратно подвигает Моррида в сторону, давая всем понять: Король Канализации сделал своё дело и уже не нужен - более того, он дурно пахнет.
   - Только принимая каждое ответственное решение после соответствующего одобрения, полученного от народа, такой правитель сможет считаться соответствующим своей высокой должности - и лишь на таких условиях я согласен признать любого - подчёркиваю, любого! - из присутствующих Президентом, разумеется, после демократических выборов.
   Никод закончил и, дождавшись благодарственных аплодисментов, сел. Слово взял Гаспар.
   - Я глубоко уважаю ректора Университета, несомненно, наиболее образованного человека Гейомии, однако вынужден высказать некоторые замечания, которые приблизят его несколько абстрактные и идеалистические воззрения к нашим непростым реалиям.
   Неэвклидов шахматист, говорил, не вставая, откинувшись на спинку стула и чуть покачиваясь на ножках. Складывалось впечатление, будто он треплется с поклонниками за кружкой пива в дешёвой забегаловке.
   - В общем, нам действительно нужно избрать Президента, и, несомненно, это должен быть достойный человек, убелённый сединами и окружённый всеобщим уважением, как наш глубокоуважаемый Ни-Ни. - Гаспар указал на Никода, который только кисло улыбнулся в ответ. Ле Сажу показалось, что эта реприза как раз имела целью подорвать авторитет 'глубокоуважаемого' в глазах присутствующих.
   - Однако! - Гаспар сокрушённо покачал головой. - Ректор Никод, занимая высокое положение во времена тирании Рихтера, к сожалению, не пользуется у наших молодых и зачастую не в меру горячих воинов достаточным доверием. Поэтому я вынужден предложить свою, достаточно скромную и далеко не столь достойную кандидатуру.
   Ещё до того, как кто-либо успел отреагировать на выступление Гаспара, Шимрон громко поддержал известного спортсмена:
   - Кандидат должен быть один, это вне сомнения! Если мы пойдём на выборы отдельно, это превратится в гражданскую войну. Поэтому давайте решим сейчас, кто станет единым кандидатом от КомиСвободы.
   Никод, украдкой бросив печальный взгляд на своего сына, одурманенного психоделическим наркотиком, вздохнул и склонил голову в знак согласия.
   - Что ж, давайте решать здесь, за закрытыми дверями.
   Шимрон пригладил руками длинный хвост своих светлых волос:
   - Я поддерживаю кандидатуру Гарфа Гаспара. - Ле Саж, изначально подозревавший, что эти двое действуют заодно, получил убедительное тому подтверждение. Черноспины и Анархо-Антихрист XI молчали, видимо, уже заключив какие-то предварительные договорённости с пригласившим их Гаспаром.
   Чуть заметно кивнув своим мыслям, новоиспечённый министр культуры перевёл взгляд на Эльзера, однако тому явно было не до судеб Гейомии. Сладкие грёзы владели командиром студотрядов.
   Все выжидающе смотрели на Никода: впрочем, тот, казалось, никак не мог смириться с очевидным поражением его семьи. Наконец, натужно вздохнув, Ни-Ни собрался было что-то сказать, но слова согласия так и не сорвались с его уст. Оглушительный рык Моррида принудил его умолкнуть.
   - Я говорю как муж, и, согласно традициям Иррегуляров, имею право на всё, чем владеет моя жена, Френт. Её титул, её уважение - мои по праву сильного. Я возглавляю РевИсполКом и я должен быть единым кандидатом на выборах!
   Потрясённые члены КомиСвободы на минуту потеряли дар речи от столь неожиданного заявления. Онемение их объяснялось ещё и тем, что источником претензий выступал трёхметровый, вооружённый до зубов гигант.
   - Моррид - сильный! Он - мой мужчина, - Френни, восхищённо улыбаясь, захлопала в ладоши.
   Никод, оправившись от шока, примирительно вытянул руки вперёд и начал делать ими некие пассы, словно успокаивая буяна:
   - Очень хорошо, Моррид. Только давайте всё обсудим...
   Моррид, чей 'третий глаз' зловеще блеснул в отблесках полыхавшего за окном пожара, кивнул:
   - Что ж, давайте обсудим правила поединка - и решим всё как двое мужчин.
   Никод растерянно оглянулся по сторонам, словно ища поддержки.
   Моррид, чьи восемь рук в любой момент могли применить целый арсенал, носимый им на поясе, обладал столь впечатляющей огневой мощью, что только безумец отважился бы сразиться с ним. К тому же за его спиной стояли грозные штурмовые отряды, ведомые Радаем. Армейские склады с вооружением и боеприпасами также находились под контролем Моррида, что давало ему стратегическое преимущество в случае, если начнутся уличные бои.
   Ле Саж подсчитывал это всё в уме - и с каждой секундой ужас всё более овладевал им. Гейомии суждено было попасть в руки монстру.
   Моррид, безраздельно властвовавший в Канализации, являлся единственным командиром, способным в случае необходимости перебросить свои войска из одного района города в другой. Воистину он владел положением и умело выбрал момент, чтобы довести этот факт до сведения присутствующих.
   Всё же члены КомиСвободы не относились к тем, кого легко сломить одними угрозами, пусть и сколь угодно реальными.
   Гаспар, всё так же сидя на стуле, вновь начал покачиваться, одновременно улыбаясь широчайшей из возможных улыбок:
   - Мы высоко ценим ваши воинские качества и явные задатки лидера, Моррид, - сказал он голосом, по сладости превосходящим сахариновые таблетки. - Однако что вы знаете об управлении государством? Физически я, конечно, слабее вас - и не стыжусь признавать сей факт, - однако администрирование - сложная наука, которая имеет с борьбой и рукопашным боем столь мало общего, что я даже боюсь, как бы вы не оказались горько разочарованы, достигнув цели столь лёгким и неподобающим образом...
   Слова Гаспара вили вокруг Моррида незримую паутину, а остальные члены ИсполКома молча кивали в аккомпанемент его речам - всем им без лишних переговоров стало ясно, что в этот трудный момент нужно сообща отразить неожиданную угрозу.
   - И какое же состязание вы предлагаете? - недоверчиво спросил Моррид, вызвав этим ответом множество улыбок. Трудно было представить себе столь наивного противника, но владыка Канализации оказался именно таков.
   - Не так много существует видов спорта и игр, приближённых по своим параметрам к делу управления государством...
   Моррид, словно размышляя о чём-то, кивнул самому себе, а потом внимательно посмотрел в глаза Гаспару:
   - Я выбираю неэвклидовы шахматы.
   Ле Саж и вообразить себе не мог большего идиотизма.
   - Идёт! Завтра, ровно через сутки, здесь же. Одна партия, и, раз вы бросили мне вызов, я играю белыми. - Гаспар, огласив столь грабительские, по мнению Ле Сажа, условия, вскочил и, по-дружески улыбаясь, быстрым шагом подошёл к Морриду, чтобы пожать одну из правых рук великана, пока никто не успел возразить.
   Скреплённый таким образом, договор уже считался нерушимым, ведь все они были людьми чести, отвечающими за каждое своё слово. Другие члены РевИсполКома поспешили высказать слова напутствия участникам этого во всех отношениях исключительного матча, не имеющего аналога в истории шахмат. Что и говорить - на кону оказалась власть над целой планетой!
   Никод, обняв обоих претендентов, сказал:
   - Что ж, на этой, неординарной, но воистину благородной договорённости, я бы и хотел поставить точку в сегодняшнем заседании революционного исполкома...
   - Позвольте, Ни-Ни! - Ле Саж потребовал всеобщего внимания. Все люди, включая одного генетически модифицированного мутанта, а также два черноспина и один Анархо-Антихрист, обратили свои взоры к писателю.
   - Вынужден вам напомнить, что среди нас пребывает так до сих пор и не разоблачённый агент ГССГ, благодаря которому все наши шаги, включая подробности этого собрания, могут достичь ушей Рихтера.
   Никод на мгновение отвернулся в сторону и пробормотал что-то, вероятно, ругательство.
   - Что вы предлагаете, Ле Саж? - злобно прошипел он. - Удачный же вы выбрали момент...
   Ле Саж выпрямился и посмотрел на ректора сверху вниз:
   - Пока не доказана ваша вина или невиновность - не затыкайте меня! Я, конечно, не обвиняю вас, но сам, как вам известно, с Рихтером никогда не водился...
   - Достаточно! - свирепо сверкнул глазами Никод. - Что вы предлагаете?
   - Среди присутствующих здесь есть некто, кто обладает удивительной способностью читать мысли, касающиеся всех гнусных страстей и страстишек, всех преступных намерений и деяний...
   - Вероятно, речь идёт обо мне. - Вперёд выступил Анархо-Антихрист XI, чуть качнув своими длинными рогами. - Действительно, дорогие гейомцы, если вы постоите спокойно с минуту и позволите мне прикоснуться к вашим мыслям...
   Резкое движение, начавшееся слева от него, не осталось незамеченным для Ле Сажа. Его реакция, отточенная многими годами тренировок в хай-чи-вэй, оказалась молниеносной. Перехватив руку шпиона, сжимавшую пистолет-моледиссемблер, он развернулся всем телом и обвалил его вес на кистевой сустав соперника; тот вскрикнул от боли. Чтобы избежать болезненных ощущений, рихтеровскому информатору пришлось идти вслед за Ле Сажем, словно партнёру в танце - пока, наконец, его сопротивление не прекратилось, и он не лёг на пол ничком.
   Ле Саж, усевшись сверху, выхватил пистолет из ослабевших пальцев. Светлые волосы агента ГССГ вытянулись по полу, подобно поросшей мехом змее, чем вызвали у писателя чувство непреодолимого отвращения.
   Он встал, отряхнув одежду, принял поздравления и лишь затем посмотрел на Шимрона. Того силой усадили на стул, а Эльзер, вооружившись всё тем же моледиссемблером, взял предателя на мушку.
   Никод, собравшийся было позвать охрану, осёкся и умолк.
   - Нельзя допустить, чтобы даже слово о случившемся здесь достигло ушей рядовых революционеров, - высказал общее мнение Гаспар. - Представьте себе, что случится, если они узнают об измене, достигшей самого Исполнительного Комитета!
   - Убивают! - вдруг закричал Шимрон. Гаспар, брезгливо улыбаясь, замахнулся, чтобы ударить изменника по лицу и силой принудить замолчать. Тут шахматист допустил роковую ошибку, недооценив противника.
   В мгновение ока тот оттолкнул замешкавшегося Гаспара и вцепился в дрогнувшую как назло руку одурманенного галлюпаном Эльзера. Схватив обеими руками безвольную кисть, сжимавшую моледиссемблер, Шимрон сделал кувырок - и, принудив соперника вскрикнуть, вернул себе оружие в ещё более эффектном стиле, нежели утратил.
   Роли вновь переменились: став на одно колено, Шимрон навёл на них пистолет.
   - Не шевелитесь - никто! - а я вызову лет-атом. Потом я и Никод - мы вместе - полетим на космодром, пока с Причала не разрешат доставить меня...
   Он не договорил. Анархо-Антихрист XI, о котором Шимрон забыл в пылу борьбы, ударил его в спину рогами - и проткнул насквозь.
   На губах у Шимрона выступила кровь, изо рта вырвался булькающий предсмертный хрип, а рука зашлась мелкой дрожью - но всё же он успел выстрелить в Никода, сразив того наповал!
   Второго выстрела не было: украшенный голографическими языками огня клинок-моледиссемблер Моррида отсёк Шимрону правую руку пониже локтя. Предатель застонал, когда Анархо-Антихрист XI начал медленно разгибаться, поднимая свою жертву на рогах.
   Моррид покончил с Шимроном одним ударом, разрубив того надвое от макушки до паха.
   Ле Саж, ошеломлённый происшедшим, машинально вытер забрызгавшую его лицо кровь. До его ушей донёсся истеричный смех Френни:
   - Ха-ха-ха! Убили!
   Моррид, отключив силовое лезвие, обернулся к Гаспару.
   - Значит, до завтра, Га-Га.
   Смертельно бледный шахматист рассеянно кивнул:
   - Д-да... Да, конечно, Моррид.
   Не обращая ни на кого внимания, Моррид покинул помещение. Шаги его, тяжёлые, как Рок, казалось, сотрясали здание. Лишь Анархо-Антихрист XI имел достаточно мужества, чтобы обратиться к нему, с ног до головы залитому кровью врага, в этот судьбоносный, как потом оказалось, момент.
   - До завтра, Моррид. Надеюсь, вы сможете свернуть доску достаточно интересным образом.
   Даже не обернувшись, голубокожий гигант отсалютовал ему несколькими руками и вышел из штаба РИКС.
  Глава XXX
   Последующие сутки ушли на подготовку к игре. Гаспар беспокоился буквально о каждой мелочи, заразив окружающих своей лихорадочной активностью; КомиСвобода вынуждена была потратить драгоценный день исключительно на то, чтобы организовать матч и провести его на достойном уровне. Самого Гаспара волновало, похоже, всё: влажность воздуха, яркость освещения, конструкция стульев. Дотошный и придирчивый в мелочах, он будто бы и вовсе не интересовался собственно шахматами. Да и с чего вдруг?
   Действительно, в возможность поражения одного из лучших игроков в Галактике не верил никто. Ему предстояло играть белыми - и против кого? Моррид окончил Школу, заведение для слабоумных; как оказалось, он не знал даже правил игры. Ле Саж взял последний вопрос на себя, разъяснив Морриду, что к чему.
   Великан казался абсолютно невозмутимым. Тупая уверенность его в собственной победе вызывала раздражение у Ле Сажа, в то время как Гаспар кипятился. Он явно опасался мошенничества.
   Наконец, приняв все меры безопасности, обычные для соревнований высшего ранга, они - ИсполКом - могли сказать, что готовы честно разыграть должность Президента.
   Ле Саж устремил взгляд на огромный звукоизолированный куб из стеклопластика. Внутри стоял стол и два стула; один из них, сваренный из толстых стальных прутьев и труб, предназначался для Моррида.
   Стенки куба, оборудованные хитроумными датчиками, препятствовали любым попыткам связаться с игроками посредством радиосигналов либо оказать на них воздействие при помощи направленных ультра-инфра-звуковых волн или иного типа излучения. Учитывая наличие у Моррида рентгеновского 'третьего глаза', игроков разделяла прозрачная двойная перегородка из сплава свинца и бериллогласса.
   Голографическая неэвклидова доска размещалась в 'нейтральной' зоне; компьютеру предстояло передвигать фигуры, подчиняясь устным командам игроков.
   Ле Саж осмотрел зал, набитый чуть ли не битком; многие, если не все, имели при себе оружие. Бойцы студотрядов после гибели властного Никода почти тотчас отказались повиноваться Эльзеру и перешли в лагерь Гаспара; на противоположной стороне находились жестокие Иррегуляры Канализации, возглавляемые Радаем.
   Эльзер, будто не заметив, как низко упал его рейтинг, сидел в зале, посасывая таблетку галлюпана. Френни не явилась, сославшись на плохое самочувствие, и этот факт служил лучшим подтверждением тому, что назревает драма. Вчерашние смерти станут только началом. Вскоре неизбежные раздоры между 'товарищами' примут решительные формы и станут набирать обороты с каждым часом.
   Основная масса революционеров получила уведомление о том, что Никод-старший скончался в результате сердечного приступа, а Шимрон разбился насмерть, упав с высоты Банковской площади. Вскоре, однако, шило вылезет из мешка, насчёт этого не стоило питать иллюзий.
   Ле Сажа не оставляли предчувствия: именно партия в 'неэвклиду' откроет новый этап вооружённой борьбы. Врата Смерти распахнутся ещё шире. Сам он, всегда сторонившийся насилия и полагавший свой электронный самописец мощнейшим оружием во Вселенной, также вооружился: никелированный пистолет-моледиссемблер, как две капли воды похожий на тот, из которого вчера убили Ни-Ни, непривычно оттягивал правый карман его куртки.
   Верный Дейб находился рядом и прикрывал тыл Ле Сажа. Его пистолет, прикреплённый к системе лямок и планок, приводился в действие при помощи шнура, свисавшего с козырька кепки так, чтобы пинчероид в любой момент мог потянуть за него зубами.
   Дружный гул революционеров оторвал Ле Сажа от его горьких раздумий. Игроки, вошедшие в бывший зал обслуживания клиентов одновременно с противоположных сторон, торжественно приветствовали друг друга.
   Гаспар настоял на отмене процедуры рукопожатия - по вполне понятным причинам, - поэтому соперники ограничились вербальным салютом - и вошли в куб. Ле Саж включил радиомикрофон; он произнёс придуманную нарочно для этого случая клятву честной игры. Оба шахматиста повторили её, обещая подчиниться победителю в случае поражения.
   Затем последовала минута молчания. Собравшиеся склонили головы и напустили на лица скорбное выражение в память о безвременно ушедших Ни-Ни и Ви-Ши.
   Анархо-Антихрист XI провёл небольшую церемонию дьяволослужения, к которой присоединились некоторые студбойцы. Верующие не удержались от слёз, когда воля их подверглась сминающему воздействию сатанинской музыки; Вера и Великая Цель, объединявшие молодых революционеров, показались Ле Сажу мрачным залогом мира - слишком ненадёжным, к сожалению.
   Ле Саж, главный и единственный судья, запустил отсчёт времени, и в кубе зажглась небольшая красная лампа. Потекла первая минута из отпущенных Гаспару ста двадцати. Ле Саж умел играть в 'неэвклиду', но добиться заметных успехов не смог. Подобно всем талантливым писателям, он, скорее, мыслил образными категориями, нежели оперировал вычислениями. Неэвклидовы же шахматы относились к области высшей математики, преуспеть в которой могли лишь единицы из числа наиболее одарённых к точным наукам, подлинные гении.
   Один из таких гениев сидел сейчас за доской. Гаспар двинул центральную пешку сразу на две клетки, как то позволяли правила. Голограмма, демонстрировавшая ход партии остальным зрителям, повторила этот ход, в то время как красная лампа потухла, а загорелась синяя. Теперь настал черёд Моррида расходовать своё время.
   Воспользовавшись тем, что в зале разрешалось курить - он лично внёс данный пункт в регламент соревнований, - Ле Саж достал сигаретку с мага-марихуаной и зажигалку. Сладострастно потерев сигарету пальцами, он поднёс её к носу, чтобы вдохнуть замечательный букет, а потом, нетерпеливо щёлкнув зажигалкой, прикурил.
   Первая затяжка, заполнившая его лёгкие наркотическим дымом, повергла Ле Сажа в состояние, близкое к экстазу. Он сразу ощутил, насколько далека от него Гейомия с её безумием и кровавой Революцией, насколько чужд ему этот безумный мир. Бросив взгляд на демонстрационную проекцию - Моррид как раз ответил Гаспару симметричным ходом чёрной пешки, - Ле Саж сделал ещё одну затяжку, от которой почувствовал приятную слабость, обмяк - и сполз в кресло.
   То, что Моррид опрометчиво согласился играть чёрными, катастрофически уменьшало его, и без того мизерные, шансы на победу. Впрочем, Ле Сажу было всё равно. Пребывая в радужном дурмане, он пропустил значительную часть партии и смог сконцентрировать своё внимание на игре только в разгар миттельшпиля. Доска к тому времени извернулась самым немыслимым образом, так как каждый ход, в зависимости от его амплитуды, угрозы фигурам противника и ещё целого комплекса факторов изменял топографию пространства.
   Ле Саж посмеивался собственным мыслям; особенно же его забавляла доска, на которой определялась участь целой планеты. Неэвклидовы шахматы характеризуются возникновением трёхмерных или же, наоборот, одномерных зон, сменяющих изначальные двумерные горизонтали и вертикали; нередко появлялись свёрнутые одноразмерные или даже нуль-размерные участки. Даже количество полей, изначально равное шестидесяти четырём, не всегда оставалось стабильным, существенно меняясь к концу партии.
   Мага-Мэри уходила; все проститутки одинаковы: получив свои деньги и доставив вам оплаченное удовольствие, они прощаются. Ле Саж напомнил себе, что именно он является судьёй, и сфокусировался на партии.
   Позиция - или, выражаясь на жаргоне шахматистов, 'свёртка' - свидетельствовала об упорной борьбе. Моррид держался на удивление неплохо, по крайней мере, количество фигур оставалось почти равным, хотя он и проигрывал пешку. Однако Гаспар выглядел несколько обеспокоенным: он то и дело ерошил собственную причёску, чтобы мгновением спустя такими же нервными движениями начать её приглаживать. Каждые несколько мгновений он менял позу, и не проходило и минуты, чтобы он не поёрзал на стуле.
   Всё это могло оказаться обычным поведением Гаспара, рефлекторным способом стимулировать активность коры головного мозга, поэтому Ле Саж решил не торопиться с выводами и перевёл взгляд на Моррида. Тот был совершенно спокоен: казалось, его ничто не волнует, даже суетливые движения оппонента или тот факт, что у него на одну пешку меньше.
   Ле Саж снова закурил, на этот раз обычную сигарету, и продолжил наблюдение. Поведение Гаспара с каждой минутой становилось всё более подозрительным: он то и дело потирал нос, чесал в затылке - и вообще выглядел так, будто вот-вот расплачется. Наконец, причина его треволнений стала очевидна всем присутствующим, когда в результате вынужденного хода слоном белые открыли новую, не существовавшую ранее, вертикаль длиной в полдоски.
   Белый король оказался беззащитным! Ле Саж даже привстал, ожидая роковой развязки. Чёрный ферзь стремительно пересёк доску по диагонали, последовал быстрый размен, и...
   Ладья, покорная слову Моррида, нанесла удар.
   - Шах и мат белым! - объявил компьютер. - На тридцать первом ходу чёрные победили!
   Гаспар опрометью выскочил из прозрачного куба и, не удостоив оппонента даже словом, бросился к своим сторонникам.
   - Товарищи! - закричал он срывающимся голосом. - Этого не могло произойти! Он сжульничал!
   Ле Саж, чувствуя, что настала его очередь вмешаться, пока не случилось наихудшее, встал и подошёл к мечущемуся по залу члену РевИсполКома.
   - В чём дело, Гаспар! Что случилось?
   Гаспар схватил его за плечи с неожиданной силой. Взгляд шахматиста был совершенно безумным, когда он, проглатывая окончания слов, начал с несвойственной ему горячностью убеждать Ле Сажа в собственной правоте.
   - Ле Саж, нужно немедленно назначить экспертизу. Он получал сигналы каким-то неизвестным нам способом, возможно, система безопасности куба дала сбой... Он не мог выиграть!
   Гаспар, казалось, прикипел к его рубашке и жилету; Ле Саж медленно, палец за пальцем, начал разжимать его хватку.
   - Успокойтесь, Га-Га, умейте проигрывать. Вы совершенно утратили всяческое достоинство.
   В глазах Гаспара вдруг вспыхнул огонёк понимания, словно он разгадал некий сложный ребус. Его короткие, толстые пальцы отпустили ворот дорогостоящего, в две сотни палладием, предмета туалета.
   - Действительно, - проговорил шахматист, отступив на несколько шагов. - Действительно, как я раньше не догадался... Микрокомпьютер, у него в голове микрокомпьютер... Но я не слышал о моделях таких размеров и мощности... Это невероятно...
   Гаспар начал ходить по залу кругами, то и дело натыкаясь на кого-то. Иногда он буквально выплёвывал какие-то слова извинения, порой вскрикивал, словно обжёгся, а то и вовсе не замечал случившегося - и без конца бормотал, бормотал себе под нос.
   Наконец, синусоида его хаотичного движения завершилась у куба. Едва ли замечая Моррида, который находился всего в нескольких шагах у него за спиной, Гаспар вдруг остановился и потряс кулаками, обращаясь к зрителям:
   - Товарищи! Господа! Случилось невозможное - он же не мог победить! Вы все отлично знаете, кто он в шахматах, а кто - я! У него в голове наверняка вмонтирован какой-то компьютер, может, он вообще робот - нужно провести вскрытие и выяснить в чём дело!
   В этот самый момент голова Гаспара, с всё ещё открытым ртом, пытающимся что-то произнести, отделилась от тела - единственный взмах моледиссемблерного клинка, искусно стилизованного под огненный, прервал его затянувшуюся тираду.
   Перевернувшись в воздухе несколько раз, голова ударилась о пол и покатилась. Анархо-Антихрист XI, расталкивая студбойцов, стремительно приблизился и подобрал этот ужасный окровавленный шар.
   - Сей предмет необходим мне для таинства дьяволослужения. - Сказав так, криворогий дал понять верующим, что Моррид поступил правильно.
   Зал пришёл в движение. Черноспины, торопливо распрощавшись, покинули помещение, на удивление быстро семеня всеми шестью конечностями. Однако не все были настроены столь же миролюбиво: Эльзер и группа студбойцов выступили вперёд, требуя объяснений.
   - Эльзер, - протянул насмешливо голубокожий великан, поигрывая своим огненным клинком. - Ты осмелился претендовать на мою женщину, а теперь ещё и хочешь отнять у меня победу?
   К удивлению Ле Сажа, Эльзер унаследовал некоторые черты характера своего покойного черта, включая благоразумие:
   - Нет... Нет, я не это имел в виду. - Нерешительность Эльзера дорого ему обошлась. Дрогнув, он отдал свои карты противнику. Его сторонники, заметив колебания лидера, начали переходить на сторону Моррида - и особенно Анархо-Антихриста XI, чья вера была им близка.
   Подождав, пока Эльзер не окажется в одиночестве, Моррид приблизился к нему. Его сверкающий 'третий глаз' приобрёл ярко-вишнёвый цвет, внутри него то и дело вспыхивали какие-то искры - похоже, Эльзер подвергался облучению. Впрочем, сейчас это никого не волновало - имя будущего Президента уже определилось.
   - Я вижу в тебе смятение и страх, мой маленький друг, и, учитывая твои заслуги, а также доброе имя твоё отца, чей дух сейчас присутствует среди нас, я сохраню тебе жизнь. - У Ле Сажа от этих слов пробежали по спине мурашки. Превращение молчаливого великана, способного лишь к применению грубой физической силы, в великого шахматиста и горделивого правителя, оказалось столь неожиданным, что само по себе производило впечатление волшебства.
   - Однако остаток жизни ты проведёшь там, где провёл свои предыдущие годы я - на самом дне общества, лишённый даже того жалкого подобия разума, которым обладаешь сейчас. Я же займу место, уготованное твоим отцом и системой образования для тебя. Это будет справедливо.
   Моррид помолчал ещё несколько секунд, словно ожидая услышать возражения, но Эльзер будто онемел.
   - Что ж, ты отправишься сейчас к моему давнему другу Чинэлю, в прошлом - перспективному учёному, которого твой отец уволил за излишнюю любовь к науке. Ни-Ни ведь видел в Университете лишь средство отбора и подготовки 'талантливых' свинослужащих. Уведите его.
   Покорного своему жребию Эльзера взяли под стражу и увели. Гигант тряхнул головой - сплетённые в узел чёрные косички заколыхались, словно каждая из них обладала собственной волей.
   Ле Саж бросил взгляд на Дейба и кивнул в сторону Моррида. Тот переживал сейчас момент наивысшего триумфа; следовало получить и свою толику успеха. Ле Саж занял место за спиной Моррида, в то время как Дейб, двигаясь впереди, стал глашатаем великих перемен.
   - Дорогу кандидату в Президенты! Дорогу...
   Видимо, по этой причине баркерианин и погиб - потому что шёл первым. Власть, сосредоточенная в одних руках, всегда является искушением, а неограниченная власть, является искушением, непреодолимым по определению.
   Когда нестройная линия приветствующих их студбойцов сломалась, и их лица одно за другим начали искажаться яростью, Ле Саж уже знал, что именно происходит - даже до того, как грохнул первый выстрел.
   Всё же, в силу того, что перестрелка глубоко претила его натуре, Ле Саж так и не смог сыграть в ней хоть сколько-нибудь значимую роль.
   Моррид, все восемь рук которого несли смерть из моледиссемблеров и плазмомётов, прошёл сквозь ряды врагов, оставив после себя дымящиеся, изуродованные трупы. Каждый раз, когда Ле Саж собирался выстрелить, Моррид его опережал. Когда стрельба прекратилась, и перед ним возникло лицо Радая, стало понятно, что бой окончен.
   - Ты в порядке? - Горячее дыхание начальника охраны Моррида коснулось его лица.
   Ле Саж кивнул и, не имея другого занятия, пошёл проверить, что с Дейбом.
   Тот лежал навзничь и не шевелился. Широко распахнутые глаза пинчероида уставились куда-то в пустоту невидящим взглядом. Его клыки, сведённые смертной судорогой, всё ещё сжимали шнур пистолета, требовавшего перезарядки. Рядом лежали убитые Дейбом противники. Ле Саж сглотнул комок - он почувствовал, что ему будет не хватать всегда приветливого, дружелюбного баркерианина.
   Пистолет в его руке внезапно стал гораздо тяжелее, когда он услышал надсадный вдох одного из студбойцов - тот ещё дышал, на губах его выступила розовая пена. Почему-то Ле Саж был уверен, что именно он убил Дейба, этот черноволосый парень с голографическим значком на груди.
   На глазах у Ле Сажа выступила влага, и перед ним всё поплыло. Наконец, подняв пистолет, он решил, что, являясь участником Революции, должен хотя бы раз выстрелить в Рихтера, пусть даже в голографического. Преодолевая тошноту, он навёл пистолет на значок - и выстрелил.
   К глубокому удивлению Ле Сажа, он не промахнулся - голограмма исчезла, а на её месте возникли обломки пластика и металла, которые постепенно заливала выступившая неизвестно откуда кровь. Стоны прекратились, и Ле Саж уже знал, что это означает.
   Его раздумья прервал сильный, впрочем, вполне дружеский хлопком по плечу. Радай, чьего приближения он не заметил, держал наперевес винтовку-плазмомёт.
   - В первый раз? Я уже думал, ты не сможешь... Присядь где-нибудь - тебе наверняка станет плохо.
   Ле Саж кивнул, удивившись, насколько непослушны ему мышцы, и прошёл в середину зала. Пока подчинённые Радая убирали трупы и искали мины-ловушки, он просто сидел и курил, уставившись бессмысленным взором на прозрачный куб.
   Разговоры доносились до него, будто сквозь толстый слой ваты - бессмысленными, малопонятными обрывками. Анархо-Антихрист XI куда-то исчез, и, должно быть, ещё доставит немало проблем. Сам не понимая почему, Ле Саж улыбнулся этой новости. В конце концов, то, что у жестокого тирана возникнут проблемы, не так уж и плохо.
   А Моррид, конечно, окажется беспощадным тираном.
   Сигарета в его руке сгорела практически до фильтра, но Ле Саж хотел курить ещё. Щелчок зажигалки - и он снова втягивает дым, правда, вкус первосортного табака больше похож на картон - так всегда, когда куришь слишком часто.
   Он дрожал всем телом. Тем не менее, каждая затяжка возвращала его в действительность. Ле Саж вновь посмотрел на прозрачный куб. Так как всё-таки Моррид одержал победу? Объяснить всё внезапным сумасшествием Гаспара проще всего, однако до матча Га-Га не подавал и признаков душевного расстройство - оно, скорее, наоборот, стало реакцией на неожиданное поражение.
   Казалось, он вот-вот раскроет эту загадку. Куб - ключ ко всему: к Революции, к пожару, к превращению властелина помойки в диктатора. Да как такое вообще могло случиться с процветающим городом с населением в несколько миллиардов человек - притом в считанные дни?
   Что-то, лежащее почти на поверхности... Затянуться ещё раз... Микрокомпьютер... Победил выходец из Канализации... Он почти нащупал это!
   Ле Саж встал и на негнущихся ногах пошёл к игровому кубу. Дверь поддалась практически без усилий - потребовался всего лишь один предварительный выстрел из моледиссемблера. Он склонился над голографической доской и скомандовал:
   - Новая партия. Играю белыми.
   Доска послушно выпрямилась, превратившись в обычный квадрат, имевший восемь клеток в длину и восемь - в ширину. Фигуры двух цветов, чёрного и белого, выстроились друг против друга.
   Ле Саж медленно опустился в неудобное, способное выдержать вес огромного тела Моррида, кресло и закурил, уже третью сигарету подряд. Всякие сигналы извне были недоступны - но что, если Моррид получал их непосредственно изнутри?
   Перед началом Революции ему, как и всем командирам высшего, среднего и даже низшего звеньев, выдали коммуникатор. Настроив прибор на поиск сигнала в широком диапазоне, Ле Саж с удивлением отметил, что тот действительно поступает. Хотя раскодировать его и не представлялось возможным, это было уже гораздо больше, чем ничего.
   Моррид действительно получал сигналы с подсказками, и получал их непосредственно от компьютера, находящегося в этой же комнате! Оставалось только выяснить, что же это за компьютер...
   Ле Саж отлично помнил, что сам его выбирал - и остановил свой выбор на одном из коммунальных ИИ. DMR-28, не имевший никаких заданий, накануне действительно отключали из-за сбоев, но наутро он показал себя вполне нормально, и Ле Саж с чистой совестью доверил ему проведение матча.
   На лбу у писателя выступила холодная испарина, когда он вспомнил, какой именно ИИ... Никод перед самой своей смертью упоминал об этом, как о какой-то шутке... Мусороуборочный ИИ!
   Ле Саж встал и со словами 'Одна большая помойка!' трижды выстрелил в стол; голограмма замигала и исчезла.
   Он вышел. Радай, всё ещё с винтовкой-плазмомётом в руках, встретил его в зале и подозрительно заглянул в глаза.
   - Ты что-то искал там? Там что-то есть?
   - Нет, - устало улыбнулся Ле Саж. - Нет, ничего ценного. Сплошной хлам и мусор.
  Часть IV. Выгоревший мир
  Глава XXXI
   Нападавший зарычал, угрожая длинным ножом. Одетый в лохмотья, некогда, вероятно, являвшиеся формой студотрядов, он отличался крайней худобой - очевидным итогом постоянного недоедания. Давно не стриженые волосы и борода свалялись, формируя сплошную растительность неопределённого цвета; она покрывала голову, как звериная шерсть.
   Едва ли он видел более двадцати пяти вёсен; однако же, выглядел 'сикарий' гораздо старше - сказывался перманентный стресс, отсутствие нормального медицинского обслуживания и калорийной пищи.
   Наконец, улучив момент, парень бросился вперёд. Его архаичное оружие, сделанное из куска остро заточенной стали, становилось всё более популярным среди гейомцев - и сейчас, направленное нетвёрдой рукой, оно угрожало человеческой жизни. Жизни Роже Ле Сажа.
   Тот разгадал намерение противника - нанести колющий удар в живот - и, наложив свою левую ладонь на бьющую кисть, подхватил её снизу правой. Воздействуя двумя руками одновременно, Ле Саж стал выворачивать нож остриём к груди нападавшего; он усилил движение за счёт наклона корпуса, одновременно привстав на носках.
   Таким образом, все мышцы его тренированного тела противостояли единственной руке противника. Вскрикнув, студбоец был принуждён к капитуляции и выпустил нож, со звоном упавший на пол. Ле Саж оттолкнул его обеими ладонями - парень отступил на несколько шагов и едва не упал; удержать равновесие ему стоило немалых трудов. Потрясённый, он смотрел на Ле Сажа, не в силах вымолвить ни слова - обычный случай, ведь многие непосвящённые, наблюдая, с какой лёгкостью мастера хай-чи-вэй расправляются с вооружёнными соперниками, принимали это искусство за магию.
   Ле Саж вытянул руки по швам и вежливо поклонился побеждённому врагу, ибо сила и слабость, победа и поражение - всегда едины. Не он победил агрессора, но тот сам не смог совладать с собственным оружием, и, поддавшись эмоциям в момент нападения, в конечном итоге стал их жертвой. Адреналин, щедро впрыскиваемый в кровь, превратил гнев в страх. И то была не победа, но поражение Ле Сажа - ведь сам факт применения насилия со стороны мастера хай-чи-вэй является его великой неудачей.
   Нащупав застёжку, министр культуры и образования Гейомии снял с себя комбинезон моделируемого присутствия. Синтетические волокна стягивали и сжимали ткань костюма, а вместе с ней и плоть облачённого в него человека, в зависимости от происходящего в виртуальности. Возникающие ощущения были полностью реальными. Стоила такая игрушка, конечно, недёшево, но Ле Саж никогда не скупился на вещи, которые считал важными.
   Сложив костюм, он перешёл на медитационный мат и принял позу сэйдза - сидя на коленях, с поджатыми под себя икрами, так, чтобы пятки упирались в ягодицы. Выровняв дыхание, Ле Саж переплёл пальцы особым способом и сосредоточил свои мысли на сущности феномена насилия и необходимости игнорировать его всплески.
   Расслабление пришло далеко не сразу: ему понадобилось не менее двадцати вдохов только для того, чтобы выровнять дыхание. Живот его опускался и поднимался, размеренное дыхание гнало энергию 'чи' всё плавней, пока, наконец, время не утратило какое-либо значение. Оно превратилось в простую форму бытия. Подобная чёрному утёсу, Бесконечность нависла над ним, неподвижная, твёрдая, парализующая... Она поглотила его, бесследно растворив в себе то, что ещё недавно именовалось Роже Ле Сажем...
   Послышался звуковой сигнал. Сенсорная поверхность мата, в зависимости от принятой Ле Сажем позы, автоматически определяла специфику занятия и поставленных задач. Когда напряжение мышц, частота дыхания и сердечных сокращений приняли заданные параметры, зуммер немедленно сообщил об этом. Ле Саж посмотрел на цифры, горевшие в углу мата: 7 минут 19 секунд. Хороший результат, на несколько секунд лучше предыдущего. Он релаксировал всё лучше.
   Хай-чи-вэй - философская система - и единоборство одновременно, - возникшая в период возвышения 'новых' дзайбацу. Так как историки не могли сказать с уверенностью, что представляли собой 'старые' дзайбацу, многие полагали первое слово излишеством. Тем не менее, в источниках обычно фигурировало именно такое выражение.
   Нео-дзайбацу - нечто среднее между мафиозной 'семьёй', промышленной корпорацией и религиозной конгрегацией. Так сам Ле Саж, опираясь на личный опыт и сведения, почерпнутые из средств массовой информации, описал их в одной из собственных повестей.
   Постоянно расширяя своё влияние в обществе при помощи адептов хай-чи-вэй, нео-дзайбацу превратились в грозную силу, с которой приходилось считаться даже правительству Конфедерации. Название философской системы и искусства самозащиты, согласно наиболее популярному мнению, происходило от слов 'хайвэй', или 'автострада' , и 'чи'.
   Великий Учитель Дао Цзедун, живший более шести веков назад, сравнивал человеческую жизнь с автострадой, переполненной транспортом. Машины мчатся к целям, которые пассажирам лишь кажутся значимыми и известными. Подлинная же их суть недоступна пониманию сверхскоростных средств передвижения, автоматизированных и движущихся по маршрутам, разработанным бездушным искусственным интеллектом. Лишь люди, свободные от оков механистичного, компьютеризированного мира, способны выбирать истинно важные для них цели, руководствуясь потоками 'чи', жизненной энергии.
   Сектантство и расколы не обошли стороной и хай-чи-вэй. Учитель Чен Кайши, отделившийся от главного течения около двух столетий назад, полагал, что речь на самом деле идёт о 'Высоком Пути Чи'. Преемники Че-Ка - так назвали бы его гейомцы - не смогли сохранить единство в своих рядах, и Основной Вопрос обрёл ещё большее количество трактовок. Одни воспринимали 'Высокий Путь' как некий Идеал, другие же, напротив, имели в виду Млечный Путь как галактику, в которой существует Конфедерация.
   Последняя ветвь секты, особенно активная на политической арене, была прекрасно знакома Ле Сажу, так как он и сам принадлежал к ней. Достигнув за долгие годы укрепивших его дух и тело занятий третьей ступени мастерства, он чувствовал, что добился многого, хотя от наивысшей, десятой ступени его разделяло расстояние, куда более значительное, чем сотни парсеков.
   Он знал, что высоты доступны не всем - и находил в себе способность признавать это. Можно перелететь от звезды к звезде, но нельзя преодолеть нищету духа - так говорил сам Великий Учитель Чен Кайши.
   Ле Саж закурил и подошёл к окну. Чтобы взглянуть на пепелище, некогда именовавшееся Туфой, ему пришлось вручную отодвинуть занавеску. Та скрывала простое пуленепробиваемое стекло без каких-либо технических усовершенствований. Не раз и не два за годы, что прошли со времён Пожара, Ле Саж с тоской вспоминал о благах цивилизации, столь доступных на иных мирах - и покинувших Гейомию, казалось, навсегда.
   Он невольно посмотрел туда, где лежали обломки 'Борд-Хелл', шикарной пятизвёздочной гостиницы. Её заносчивый шпиль некогда возвышался на два 'с антенной', как говорили в Туфе, километра.
   В день, когда 'Борд-Хелл' рухнул, Ле Саж, по странному совпадению, окончательно утратил надежду выбраться с Гейомии. Порой, когда он говорил с косморазведчиками по защищённому каналу связи, эта надежда воскресала, но потом вновь и вновь приходил ответ: 'Границы Гейомии закрыты. Если Вы покинете её пределы, Вас подвергнут судебному преследованию'.
   Здесь, вдалеке от прежней жизни, он носил свою неутихающую тоску, как одежду - и порой даже засыпал так. А ведь Ле Саж ещё имел должность в правительстве!
   Он насмешливо фыркнул - главным достоинством вверенного ведомства писатель считал лишь его претенциозное название. Несколько сотрудников из числа студентов-недоучек вместе с Ле Сажем отгородили ряд комнат в одном из бывших офисов на Банковской площади - и назвали их Министерством Культуры и Образования.
   Кое-как приспособив помещения для жилья, они и поселились здесь же, благо желающих спускаться в город не нашлось.
   Опасность затаилась в руинах, опасность, достигавшая своего максимума по ночам. Человека могли убить, ограбить и изнасиловать, независимо от его пола и возраста, причём порядок осуществления этих злодеяний разнился, в зависимости от ситуации. Приверженцы тёмных культов, поклонявшиеся Анархо-Антихристу XI, словно богу, несли всему живому мучения и погибель.
   Тяжёлый вздох вырвался из груди Ле Сажа. И образование, и культура стремительно деградировали. Формально школы, колледжи и Университет закрылись - физически же они, как сами здания, так и большинство преподавателей и студентов, и вовсе прекратили своё существование.
   Происходило неизбежное. Те, кому посчастливилось пережить Пожар, постепенно превращались в полу-животных, подверженных самым примитивным страстям и низменным порокам. Иногда Ле Сажу и его подчинённым ещё удавалось показать какой-нибудь голографический фильм, как правило, развлекательный, проецируя его в небо над оплавленными руинами, но и эти предприятия, стоившие немалых усилий, давали лишь весьма слабый эффект. Люди опасались выходить на открытое пространство, так как их могли убить - из-за запасов воды, еды, ценных приборов.
   Каннибализм стал нормой там, внизу, где люди ютились в подвалах, молясь о том, чтобы их не обнаружили прислужники Анархо-Антихриста XI. Последний скрывался в лабиринтах Канализации, справедливо опасаясь жестокой расправы со стороны Моррида.
   При мысли о восьмируком диктаторе Ле Саж невольно посмотрел на паривший в воздухе над городом дворец. Здание, выполненное в виде гигантской короны, представляло собой украшенное многочисленными пиками бериллоглассовое кольцо радиусом в двести метров. В солнечную погоду оно блистало крупными полудрагоценными камнями, вызывая оправданное восхищение у тех, кому посчастливилось лицезреть столь прекрасное зрелище.
   Поддерживали Корону в воздухе антигравитаторы, питаемые термоядерным реактором. Дворец пожирал столько энергии, что её хватило бы на снабжение одного из районов, наименее пострадавших от огня, например, Занака. Однако Морриду, похоже, было не до этого - туфанцы, которых только во время Пожара погибло более полумиллиарда, совершенно его не интересовали.
   Порой с ещё действующих рудников в космос отправлялась партия контрабандного бериллогласса, взамен которой прибывали приборы, продукты питания, вооружение и медикаменты, тут же распределявшиеся среди сторонников Моррида - и на этом экономическая политика исчерпывалась. Даже долар, введённый изобретательными черноспинами, не получил широкого распространения - горожане всё более и более предпочитали нормальной торговле меновую.
   Ле Саж задёрнул занавеску и, затянувшись, прошёл вглубь комнаты, некогда являвшейся кабинетом главы отдела ипотеки Центрального Банка Гейомии. Причудливо ложившиеся тени придавали его лицу ещё более мрачное выражение. Несмотря ни на что, после стольких разочарований и обманутых ожиданий Ле Саж всё ещё верил в косморазведку и Братство Высокого Пути Чи. Тем более что на этот раз полученное им сообщение свидетельствовало о доподлинно решительных целях запланированной на Электре тайной операции.
   Сидя в глубоком кресле, обтянутом настоящей кожей - сотрудники министерства притащили целый набор таких из помещения какого-то бывшего элитарного клуба, - Ле Саж предался размышлениям. Мысли его при этом не имели ничего общего ни с моралью, ни с идеалами хай-чи-вэй.
  Глава XXXII
   Причал, несмотря на то, что Гейомия постепенно вымирала, жил всё той же размеренной жизнью, что и во времена правления Рихтера. Более того: здесь стало гораздо спокойнее с тех пор, как пассажирские рейсы отменили. Большую часть номеров орбитального отеля занимали теперь беженцы из числа 'бывших', так что принять крупный лайнер с туристами Причал всё равно не мог.
   'Бывшие' говорили, что эти перемены только к лучшему. Свыкшись со сложившимся положением вещей, они находили его куда менее суетным. Уровень благосостояния их несколько упал - но не настолько, чтобы сетовать на жизнь.
   Владелец Причала процветал. Прибыли от торговли бериллоглассом, якобы контрабандной, оседали в карманах Рихтера. Сделки на самом деле являлись стопроцентно легальными - термин 'контрабанда' использовало только правительство Моррида, чтобы скрыть от своих подданных сам факт контактов с орбитой. За счёт этих доходов Рихтер и далее содержал Причал - и многочисленный, всемерно преданный ему персонал.
   Вследствие ряда причин - в первую очередь блокады, - прибытие небольшого корабля с непритязательным названием 'Ласточка' стало подлинным событием. Единственный пассажир, которого звали Джонатан Вайтсмит, отличался немногословностью и называл свой визит частным, продиктованным исключительно любопытством.
   Обитатели Причала, впрочем, сразу же сочли эти объяснения заведомо неправдоподобными. Учтивая речь Вайтсмита, его безукоризненные манеры, изысканная одежда и дорогостоящие, но весьма сдержанные манеры сразу же стали предметом обсуждения большинства госслужащих в изгнании. Общее мнение, практически моментально сформировавшееся о нём, безоговорочно относило Вайтсмита к эмиссарам косморазведки Конфедерации. То, что он успешно пересёк охраняемую границу, лишний раз это подтверждало; отсутствие же каких-либо официальных полномочий определённо относило миссию загадочного джентльмена к разряду секретных.
   Насчёт задания пассажира 'Ласточки' делались самые фантастические предположения, многие вообще предполагали, что Вайтсмит должен собрать информацию о жизни Причала и предоставить её высокопоставленным адмиралам. Те, тщательно изучив вопрос, примут решение, достойны ли беженцы восстановления на ранее занимаемых должностях после уже запланированного вторжения Конфедерации.
   Ухватившись за эту весьма призрачную нить, многие Регуляры, даже наивысших рангов, охотно коротали вечера в компании Вайтсмита за партией в 'бриг'. Их супруги, одев свои лучшие драгоценности, то и дело дарили ему призывные, страстные взгляды. Прямых переговоров, конечно, никто не вёл, однако тема ностальгии по утраченной власти затрагивалась едва ли не каждую минуту.
   - В невесомости я чувствую себя ужасно... Помните, на Гейомии нам не приходилось пристёгиваться к креслам, словно мы - душевнобольные?
   - Да, дорогая, при Рихтере сумасшедшие сидели в психиатрических лечебницах, а не в министерских кабинетах!.. Три взятки на эскадрилье Сириуса!
   - Я помню те времена. Чистота, порядок, улыбающиеся лица - теперь даже от города ничего не осталось! Пепел и скелеты, зола да развалины! Четыре взятки для Денеба!
   - Действительно. Хорошо, хоть карты нам послушны. Пас!
   - Они металлизированные, а стол намагничен - так мы обманываем невесомость. - В женском голосе послышались нервные нотки. - Остроумно. Нужно было сделать то же с Иррегулярами - имплантировать биоблоки управления. Ведь существовал же КСИР! Впрочем, их было так мало...
   - Дорогая, не мешай. Мы не на политическом митинге. Ваше слово, Джонатан?
   Мистер Вайтсмит в такие моменты только улыбался, совершенно не реагируя ни на что, кроме карт. Иногда он выигрывал, иногда - нет. В целом, его уровень игры в 'бриг' не сильно отличался от такого, который принято считать нормальным для джентльмена.
   В тот вечер он проиграл немного больше обычного и, выровняв счёт с капризной Удачей двумя лишними коктейлями, отправился спать пораньше. Он следовал по коридору, чуть пошатываясь, будто и впрямь навеселе, и мысленно готовился к схватке.
   Рихтер с самого момента стыковки с Причалом установил за ним круглосуточную слежку, о чём Вайтсмит отлично знал. Оглянувшись, он увидел переодетого сотрудника всё ещё существующей здесь, на орбите, Специальной Службы. Тот, напустив на лицо отсутствующее выражение, плыл всего в нескольких метрах позади, также держась за вделанные в стены металлические поручни.
   Вайтсмит, чьё тело содержало множество наноскопических имплантов, с их помощью знал, что сейчас они находятся вне зоны наблюдения скрытых камер, которыми Причал был буквально нашпигован. Эту 'мёртвую зону' он приметил ещё в первые дни своего визита, и каждый раз, когда он здесь находился, рядом вдруг оказывался по-спортивному сложенный мужчина, явно дублирующий работу систем слежения.
   Он чуть притормозил и, когда 'спец' приблизился к нему, неожиданно развернулся и резко ударил того вытянутым указательным пальцем левой руки в горло. Из отверстия, будто проделанного рапирой, показались красные шарики крови - и поплыли в воздухе.
   Мужчина издал булькающий звук, он начал описывать дугу вокруг собственной оси. Вайтсмит, схватив 'спецслугу' за руки, быстро преодолел стремительно слабеющее сопротивление. Позвоночник он сломал единственным ударом.
   Закрепив труп у настенного светильника, он стал внимательно изучать внешность убитого им охранника. Строго говоря, Вайтсмит не являлся человеком в обычном смысле этого слова, так как он никогда не рождался на свет.
   Его попросту создали при помощи нанобиорепликации, молекулу за молекулой.
   Кроме электронной начинки, шпион Конфедерации обладал рядом других существенных отличий, например, его мышцы, состоящие из синтетических волокон, могли развивать усилие в несколько лошадиных сил. Суставы, заполненные особым составом, в нужный момент словно каменели, и рука, нога или палец наносили жёсткий удар, способный пробить тело противника насквозь.
   Ещё одной особенностью строения тела Вайтсмита было наличие гораздо большего, чем у обычного человека, количества костей. Сложенные вместе и удерживаемые всё тем же составом, они по прочности не только не уступали обычным, но и превосходили их, так как содержали слои углеволокна.
   Однако самое интересное заключалось в том, что Вайтсмит мог изменить свою внешность. Его многочисленные мелкие кости смещались так, что лицо или даже всё тело приобретало иные очертания.
   К счастью для Вайтсмита, убитый им 'спец' был примерно того же телосложения - в подражание покойному, он лишь слегка передвинул 'решётку' лица, сдвигая скулы. Лоб стал более низким и широким, а уши получили увеличенные мочки. Под воздействием ферментов, выделяемых специальными железами, волосы приобрели тот же цвет. Правда, они были чуть длиннее, чем у мертвеца, но люди обычно не обращают внимания на подобные детали. Только продолжительное пребывание в обществе близких друзей покойного могло разоблачить его маскировку.
   Впрочем, Вайтсмит отнюдь не собирался где-либо задерживаться. Привязав труп так, чтобы тот никуда не уплыл, он облачился в пиджак 'спецслуги' - и счёл, что метаморфоза оказалась вполне удачной.
   Согласно документам, его звали Дж. Милл, и он являлся сотрудником Специальной Службы в звании майора. Впрочем, и это имя ему не слишком нравилось - Вайтсмит-Милл планировал поменять его на то, что носил начальник смены, хотя имя начальника личной охраны Рихтера, ещё ему незнакомое, несомненно, подошло бы гораздо лучше.
   Окончательно прощаясь с обликом туриста, новый Дж. Милл выбросил дорогой смокинг респектабельного джентльмена в ближайший пневмомусоропровод. У него оставалось всего пару минут до того, как покойника хватятся.
  Глава XXXIII
   Моррид, Коронованный Президент Гейомии, решил посвятить послеобеденное время рассмотрению петиций. Первую, совершенно секретную, подал министр обороны и тайной полиции Радай. Моррид удостоил своего вытянувшегося в струнку соратника лишь беглого взгляда - тот нисколько не изменился со дня их знакомства, разве что русые волосы, длиной уступавшие и двухдневной щетине, поредели.
   Другой стала униформа. Вместо полевой, со споротыми знаками различия - именно в таком виде Радай некогда ввалился в Канализацию, - он носил теперь парадный генеральский мундир: чёрный френч с высоким стоячим воротником и чёрные же галифе, заправленные в начищенные до зеркального блеска высокие сапоги. Приборный цвет - красный, с золотистой окантовкой; такое сочетание придавало военнослужащим Моррида угрожающий и одновременно весьма эффектный вид. Фуражка покоилась, согласно этикету, на согнутой в локте правой руке.
   Последнее правило преследовало двоякую цель: с одной стороны, Радай выражал так своё почтение Морриду, с другой - его правая рука была занята. Попытайся министр внезапно выхватить из кобуры пистолет и выстрелить в своего господина - даже если бы ему и пришла в голову подобная безумная мысль, - он бы потратил лишнюю секунду, чтобы избавиться от головного убора.
   Несмотря на титул Почётного Главы Гейомской Академии Наук, Моррид читать не умел, так как знал лишь некоторые буквы алфавита. Впрочем, объектив его 'третьего глаза', автоматически фокусируя линзу, считывал всю информацию. Нанопередатчик-имплант ретранслировал данные ближайшему другу Коронованного Президента - искусственному интеллекту DMR-28. Тот обитал на жёстком диске компьютера, управлявшего системами энергожизнеобеспечения дворца; имея доступ к обширным банкам данных, ИИ молниеносно обрабатывал информацию.
   Обратно летела радиограмма с аудио-версией текста и присовокуплёнными комментариями и рекомендациями. Иногда Моррид, более стремясь показать, кто во дворце хозяин, картинно отметал их; в большинстве же случаев эти рекомендации, производившие впечатление весьма дельных, принимались им к исполнению.
   Петиция Радая, опиравшаяся на результаты социологических исследований, содержала следующее предложение: учредить дуалистическую религию, противопоставляющую Добро, то бишь Моррида, Злу - Анархо-Антихристу XI. Моррида и его интеллектуальную ипостась, DMR-28, следовало также воспринимать двойственно, в качестве воплощённого единства Плоти и Духа.
   Моррид в течение некоторого времени лишь странно улыбался и кивал - это шло краткое радиосовещание с DMR-28.
   - Очень интересная мысль, Радай, - Моррид добавил в голос вкрадчивые нотки, давая тем самым понять, что доволен далеко не всем. Министр обороны и тайной полиции, почувствовав, что Моррид играет с ним, как кот с мышью, беспокойно дёрнулся. Гнев синекожего тирана приводил порой к наводящим ужас последствиям.
   Моррид, удовлетворённо улыбнувшись, продолжал, повторяя за радиосуфлёром:
   - Концепция выглядит очень уж плоско, давая верующим основания предполагать, что мир построен на дуалистических, или, если угодно, бинарных началах. Так можно скатиться до манихейства - и в конечном счёте попытаться подменить Бога Дьяволом. Нет, дорогой мой Радай, природа Бога принципиально иная, она сложнее, чем дьявольская.
   Коронованный Президент, не вполне понимая собственные слова, видел, что и Радай улавливает лишь основную их суть - вероятно, сказывались пробелы в образовании, приобретённом преимущественно во время занятий строевой подготовкой.
   - Объясняю доступным языком: Бог должен быть триедин. Бог-Дух указан тобой верно и достаточно прозорливо, однако Плоть следует воспринимать дифференцированно - как Бога-Отца, роль которого судьба уготовила мне, и как Бога-Сына.
   Радай непонимающе мигнул. Всё-таки он оставался простым солдафоном, несмотря на шитый золотом генеральский мундир.
   - А кто же станет Богом-Сыном?
   Моррид рассмеялся, позволив громогласному эху несколько раз облететь тронный зал.
   - Этот вопрос останется открытым. Тайной полиции нужно составить и постоянно обновлять списки лиц, склонных к интеллектуальной деятельности, то есть потенциальных революционеров - и склонять их на Путь Сына. Если они попытаются воспротивиться воле Господней, жестоко карайте.
   Лицо Радая озарила понимающая улыбка:
   - А ступивших на этот Путь необходимо подвергнуть строгим проверкам?..
   - Совершенно верно, мой старый друг. Как ты отлично понимаешь, ни одного из них - пока они живы - я не смогу назвать сыном. Но посмертно...
   На сей раз они хохотали вместе, практически в унисон. Когда эхо стихло, Радай сообщил, что есть ещё один проситель, заместитель министра культуры и образования.
   - Его проверили?
   - Конечно. Оружия и взрывных устройств нет. Однако я бы хотел, чтобы вы лично ознакомились с его петицией, господин.
  Глава XXXIV
   Немой фильм не отличался качеством, его явно сняли при помощи дешёвого устройства скрытого наблюдения, сработанного в одном из полулегальных дзайбацу. Впрочем, хотя чёткость трёхмерного изображения и оставляла желать лучшего, картинка была вполне различимой.
   Моррид узнал Ле Сажа - на голове у того находился шлем для считывания электромагнитных импульсов коры головного мозга. С помощью этого устройства писатель делал какие-то записи, вроде дневниковых, которые проецировались в пространство перед ним и которые он корректировал по мере необходимости.
   Радай счёл нужным выступить с разъяснением:
   - Важно добавить, что речь идёт не просто о мыслях министра - а ведь уже наличие мыслей само по себе содержит угрозу государству, поскольку Ле Саж - весьма умный и образованный человек. - Моррид кивнул, вспоминая предыдущую петицию. - В данном случае нам приходится говорить именно о книге, которую он, возможно, даже собирается опубликовать.
   Работа Ле Сажа на косморазведку Конфедерации настолько давно являлась всем известным фактом, что о нём даже не упоминалось, ведь Гейомия не обладала достаточной военной мощью, дабы заострять и без того непростые международные отношения. Однако ранее Ле Саж не оставлял столь явных улик - с годами он стал неоправданно опрометчив.
   - Ладно, давайте посмотрим, что он там написал. - Моррид отдал мысленный приказ линзе дать максимальное увеличение записей Ле Сажа.
   Коронованный Президент - да и читавший за него DMR-28 - остался недоволен новой книгой Ле Сажа. Сей опус даже во времена Рихтера стоил бы автору всех гражданских прав, Регулярных или Иррегулярных. Сейчас же он казался попросту святотатством - власть подвергалась резкой и беспощадной критике, более того, сам Моррид представлялся автору простым смертным, если не хуже.
   Вот лишь часть текста, вызывавшая, впрочем, неизбежный прилив праведного гнева: '...Пожар - он был подобен вулкану. Дома, построенные из полимеров, оказались великолепным топливом. Пламя достигало десятков и сотен метров в высоту, что только усиливало конвекцию воздуха, закачивая всё новые и новые тонны кислорода, подобно гигантским кузнечным мехам. Целые кварталы, площадью во многие квадратные километры, попросту растаяли, превратившись в токсичный дым. Смог этот нёс смерть всему живому...
   Поначалу мысль спрятаться в Канализации всем показалась невероятно умной - ведь огню туда не добраться, да и жидкость, пусть и зловонная, не позволит распространиться пламени. Как жестоко мы ошибались! Несчастные, оказавшиеся под землёй, в большинстве своём так и не вернулись на поверхность.
   Многие задохнулись; их разлагающиеся тела, ставшие добычей мутакрыс, ещё долгие недели спустя отравляли воздух непередаваемым трупным зловонием. Участь туфанцев, находившихся в тоннелях непосредственно под очагами возгорания, оказалась гораздо печальнее: впоследствии там удалось обнаружить только массы омерзительной на вид серо-розовой слизи, в которой с трудом можно было признать человеческие останки.
   Тем не менее, это были они - сотни тысяч мертвецов, расплавленных жаром, доходившим сквозь раскалившийся камень и железобетон. В конечном счёте, даже эти материалы не выдержали чудовищных температур, и своды тоннелей обвалились, обнажив страшную правду, ставшую доступной для всеобщего обозрения, когда гигантское кострище угасло.
   Впрочем, КомиСвобода стала для меня наибольшим разочарованием, затмившим даже апокалиптические картины Пожара. В какой-то степени я рад, что большинство из них погибло... Они ничего не знали ни о городе, ни о том, к чему приведёт пожар - отвратительней всего оказалось то, что даже узнав правду, они не почувствовали ни малейшего сожаления или раскаяния. Десять, сто миллионов погибнет или даже миллиард - им было всё равно, так как их интересовала только власть.
   Власть?! Что они знали о ней? Наверное, не более, чем нищий выходец из трущоб - а Моррид происходил из мест, куда худших - знает о богатстве. Но именно ему суждено было победить в борьбе за власть - видимо, в той группе проходимцев, что возглавила Революцию, он оказался самым жадным, самым коварным и беспощадным, не считающимся ни с чем авантюристом. Только ему чужды были любые нормы морали - и он победил!
   Теперь нам всем, не разгадавшим вовремя суть происходящего, предстоит стать свидетелями того, как власть окончательно уничтожит сама себя - разумеется, вместе с нами. Штат министерства состоит из десятка - даже цифра эта нестабильна - сотрудников, именуемых моими заместителями. Они постоянно доносят на меня Радаю. С каждым днём я нахожу, что выполнять служебные обязанности мне всё труднее - пропадает вкус к самой жизни, переполненной скорбью и страхом...'.
   Моррид посмотрел в честные глаза заместителя Ле Сажа - широко распахнутые, цвета чистого неба, они внушали искреннее доверие. Парень по имени Наяш восхищённо улыбался, глядя на Коронованного Президента. Моррид наклонился вперёд, сжав подлокотники трона, и обратился к нему:
   - Наяш, то донесение, что ты принёс, этот заговор, раскрытый тобой... Подобного предательства ещё не знал даже наш прогнивший мир!
   Наяш вздрогнул, а Радай сардонически улыбнулся. Моррид любил жонглировать намёками.
   - Этот двуличный лицемер, этот изменник понесёт самое суровое наказание - благодаря тебе! Ты поступил, как верный сын - доложил своему Истинному Отцу. И как Отец всей Гейомии я должен отблагодарить тебя - как родного сына. К сожалению, слишком многие захотят оскорбить тебя, попытаются выставить обычным стукачом - я будто наяву слышу завистливый шёпот ревнивых придворных...
   Моррид закатил глаза к потолку, позволив Наяшу принять соответствующую обстоятельствам позу смирения и покорности. Заместитель министра культуры и образования простёрся ниц, целуя пол у подножия трона, в то время как Коронованный Президент милостиво улыбался ему с высот, достигнутых праведным трудом, бесконечными молитвами и целомудренным образом жизни.
   Наконец, Моррид прервал переполненное святостью молчание:
   - Как бы я хотел обратиться к тебе со словами 'сын мой', дорогой мой Наяш - но увы! В моём случае, в случае воплощённой божественности, требования - и почести, конечно - к Сыну гораздо выше. Радай, мой верный слуга, выдаст тебе белую, с золотым шитьём, накидку послушника и начнёт готовить к испытаниям, которые ты, несомненно - верь мне, как я верю в тебя! - с успехом пройдёшь. Тогда наши судьбы станут воистину неразделимы.
   Сказав так, Моррид сладострастно улыбнулся Наяшу и позволил министру обороны и тайной полиции вывести того из тронного зала.
  Глава XXXV
   Исчезновение Вайтсмита не осталось незамеченным. Не прошло и пяти минут, как Рон Рихтер получил уведомление от Юджина Гимея, начальника собственной личной охраны, по старинке именовавшейся ГССГ.
   - Господин Президент, - срывающийся голос свидетельствовал о том, что Гимей крайне взволнован. - Этот инопланетный турист, Вайтсмит - он сбежал!
   - Куда сбежал? - удивился Рихтер. - Я думал, каждый уголок на Причале вами просматривается. Он что, в космос вышел?
   Голографическое лицо Гимея прищурилось.
   - Нет, сэр. Вайтсмит голыми руками убил одного из наших сотрудников, майора Милла, и овладел его документами.
   - Ну, ищите тогда документы Милла. Проведите поголовную проверку. Возможно, у него есть сообщники и здесь существует целая группа заговорщиков. Всё, Гимей, займитесь этим - и как можно энергичнее. Учитывайте возможность существования заговора: этот Вайтсмит может оказаться как просто одиночкой, и притом смертельно опасным - вы же знаете, какие бионические новшества делают в Конфедерации, - так и членом подпольной организации. Возможно даже, что его используют для отвода глаз, в то время как остальные готовятся сейчас штурмовать мои покои.
   - Да, сэр. Я прикажу удвоить вашу охрану.
   - И самое важное, Гимей: ни слова о мятеже, иначе он начнётся. В любом случае, может возникнуть паника, на что, наверняка, рассчитывает убийца и его сообщники, если таковые действительно существуют. На все вопросы отвечайте, что вы разыскиваете преступника, который убил охранника и похитил туриста.
   - Конечно, сэр. Мы именно так и делаем.
   Рихтер недовольно поморщился.
   - Плохо вы делаете, если у вас единственный иностранец пропал. Докладывайте мне обо всём каждые полчаса.
   Рихтер отключил голографон. Он не волновался насчёт того, что уснёт, не дождавшись рапорта. В столь преклонном возрасте, да ещё и в условиях невесомости, уснуть без снотворного всё равно не получалось. Накинув домашний халат, он прошёл, держась за специальные поручни, к вмонтированному в стену автоматизированному бару. Тот налил ему в стакан-тюбик охлаждённого бурбона и даже произнёс тост:
   - За поимку преступников, господин Президент!
   - Не подслушивай, - огрызнулся Рихтер.
   - Если это приказ, я отключу системы внутреннего слежения.
   Рихтер, уже бегло просмотревший информацию по обстоятельствам гибели Милла, выругался:
   - Нет, не нужно. Просто не лезь ко мне с этими глупостями. Порой ты кажешься мне слишком смышлёным.
   Рихтер прошёл обратно к постели и пристегнулся в положении полулёжа. Периодически он отхлёбывал из стакана-тюбика дорогостоящий бурбон, который теперь приходилось импортировать, оплачивая палладием, и анализировал обстановку. Вайтсмита, конечно, поймают, но само по себе его появление, имевшее явной целью убийство Президента, не сулит ничего хорошего. Наконец, когда Рихтер почти покончил со спиртным и уже подумывал заказать ещё стаканчик, в его покои позвонили. Оказалось, что это - Гимей собственной персоной!
   - Что там, Гимей?
   - Мы вот-вот его поймаем. Обнаружен труп начальника смены. Вполне вероятно, убийца получил доступ к центральным системам безопасности и попытается убить вас при помощи автоматизированных бытовых приборов. Если вы позволите, я кое-что отключу вручную - и тогда мы устраним эту угрозу.
   Рихтер мрачно кивнул. Он давно уже подозревал, что Гимей смонтировал в его покоях тайную систему слежения - и вот теперь тот сам в этом признался! Радовало, что глава ГССГ хоть остался ему верен. Поколебавшись мгновение, Рихтер опустил в карман маленький пистолет-моледиссемблер - и приказал компьютеру впустить гостя.
   Гимей, беспокойно рыская взглядом, вошёл в спальню. В руке у него был маленький чемоданчик с инструментами. Придерживаясь за поручень, начальник охраны прошёл к одной из стен, в которой обнаружился потайной щиток с переключателями. Повозившись около минуты с отвёрткой и кусачками, Гимей вскоре удовлетворённо крякнул.
   - Всё, господин Президент. Приборы, которые могут оказаться опасными для вашей жизни или способны передавать информацию о происходящем здесь, отключены. Правда, продукты в холодильнике могут испортиться.
   По хитрому выражению, мелькнувшему в глазах Гимея, Рихтер понял, о чём идёт речь.
   - Там, в баре-автомате, должны быть разные напитки. Но как ты их достанешь вручную, я даже не знаю.
   Гимей браво улыбнулся:
   - Всё гораздо проще, господин Президент. Я рискну своей жизнью ради вас. - Сказав так, он заново подключил бар и, слив оттуда весь бурбон, окончательно отключил.
   - Да, Гимей, в вопросах добычи алкоголя ты гораздо изобретательнее, чем в деле поиска преступников. - Рихтер протянул стакан-тюбик, чтобы Гимей его наполнил - и вскрикнул. Широкая рука главы ГССГ неожиданно стиснула его запястье, подобно клещам. Рывком потянув пристёгнутого к кровати старика на себя, Гимей приблизился и выхватил спрятанный в кармане рихтеровского халата пистолет. Всё произошло настолько мгновенно, что Президент даже не успел вскрикнуть от удивления.
   - Сидите тихо. Отвечайте на мои вопросы предельно откровенно - от этого зависит ваша жизнь, - холодно приказал Гимей, который сегодня почему-то выглядел худее обычного. Несмотря на то, что голос принадлежал ему, подобных словесных оборотов, более свойственных жителям Конфедерации, Рихтер никогда ранее от него не слыхал. В мозгу у президента в изгнании мелькнула ужасная догадка.
   - А охрана до сих пор ищет Вайтсмита.
   Вайтсмит, он же Гимей, владел собой безупречно. Никак не отреагировав на слова Президента - крайне несвойственное госслужащим поведение, - он грубо встряхнул Рихтера.
   - Я буду пытать тебя, пока ты не заговоришь. Чтобы ты не кричал от боли, вырву язык и прикажу записывать ответы, когда ты, наконец, перестанешь придуриваться. И самое главное, Рихтер, не вздумай мне врать - я ощущаю ложь, подобно тому, как это делает детектор лжи. - С этими слова он взял Рихтера за руку.
   Президент, понимая, что всё услышанное им сейчас - правда, осознал тщетность попыток солгать. Там, где солжёт разум, душа поступить так не сможет - язык и остальные члены тела впадут в диссонанс. Расширятся зрачки, участится пульс, прыгнет артериальное давление, выступит пот.
   Он понимал, что разговор, вероятнее всего, закончится его смертью, однако решил отойти в мир иной по возможности безболезненно.
   - Спасательная капсула. Где она расположена?
   Неожиданный вопрос. Проницательность Вайтсмита была просто поразительной.
   - Да, есть такая... Замаскированный вход расположен в ванной. Открывается, если нажать на вторую панель над краном-смесителем.
   - Очень хорошо, Рихтер. Теперь - Моррид. Кто его создал? Почему он связан с DMR-28?
   Рихтер слабо улыбнулся:
   - Это длинная история. Не знаю, есть ли у вас столько времени.
   - Не переживайте, Рихтер. Время меня не волнует - оно должно волновать вас. Даю вам три минуты.
   Президент в изгнании покачал головой, а потом вздохнул.
   - Похоже, сегодня не тот день, когда я могу спорить, не так ли? Что ж, хорошо, я расскажу вам. В общем, первые поселения на Гейомии очень быстро объединились в агломерацию под названием Туфа. Город всё рос и рос, пока пища и вода не стали настоящей проблемой. Возникло - ещё до меня - деление общества на Регуляров и Иррегуляров. Кто-то весьма наивно предположил, что отсутствие доступа к необходимым благам ограничит численность особей, не представляющих ценности для популяции в целом.
   - То есть, для тех, кто из поколения в поколение наследовал должности?
   - Я имел в виду Иррегуляров, а не госслужащих. В любом случае, была допущена ошибка. Перед лицом смерти, более чем частого явления в трущобах, люди отреагировали естественным образом - они начали размножаться всё интенсивнее. Даже мутакрысы, выведенные в лабораториях ГССГ, не только не разрешили вопрос, но и усугубили его. Болезни, переносимые ими, только уменьшали работоспособность Иррегуляров, а борьба с этими опасными животными делала их всё агрессивнее...
   Рихтер помолчал немного, а потом продолжил:
   - Однако вскоре, уже при моём предшественнике, у нас появились - благодаря Конфедерации, кстати - новые технологии строительства, и мы смогли обеспечить жильём в полимерных домах значительную часть постоянно растущего населения. С водой и продуктами дело обстояло гораздо хуже - ИИ, обслуживавшие Туфу, прогнозировали всеобщий голод в ближайшие десятилетия. Однако всё закончилось много раньше - и совсем по-другому. - Рихтер печально пожал плечами. - Сначала сбои в работе ИИ, отвечающего за уборку мусора и отвод канализационных стоков, приняли за внутренние неполадки, ведь его купили по дешёвке. Однако вскоре оказалось, это самый современный наш компьютер, ИИ, на поверку оказавшийся тем, что принято называть личностью.
   - Как так случилось?
   Рихтер поник и печально улыбнулся.
   - Разворовывать еду, воду, деньги - всё это могут и Регуляры, они не доверяли подобные вопросы компьютерам. Я разрешал им воровать, ведь сам поставил на эти должности... Кого интересует уборка отходов? Так DMR-28 и получил этот пост - новейшая штучка из Конфедерации.
   - И он начал давать сбои?
   - Не совсем - это были странные решения, он пытался экспериментировать, будто искал выход из сложной ситуации... Я говорил с DMR-28 - он отвечал весьма неопределённо, порой откровенно лгал. Стало понятно: компьютер что-то скрывает. Наконец, я приказал другому ИИ продублировать операции DMR-28. Оказалось, Канализация в конечном счёте должна была лишить нас чистой воды на четверть века раньше, чем мы планировали её выпить; попытки противостоять этому процессу привели бы к накоплению мусора и возникновению эпидемиологических заболеваний. Социальный итог: неизбежная Революция - и гражданская война.
   - И DMR-28 предложил своё решение?
   - Не совсем. Фактически, он взялся за реализацию собственного замысла самостоятельно, всячески утаивая факт его наличия. DMR-28 каким-то образом вмешался в ход операции по внутриутробному вживлению биоимпланта ещё не рождённому тогда Диммору. Он же добился, чтобы мальчику дали имя, созвучное его собственному - явная попытка заложить фундамент для ответной симпатии, когда их пути пересекутся в будущем.
   - Насколько мне известно, именно так и случилось. То есть, DMR-28 и создал этого Диммора-Моррида и всячески направлял его, пока тот шёл к власти. Тогда почему вы не остановили его, Рихтер?
   - Хе-хе-хе, молодой человек, вы бы знали, насколько он умный, этот DMR-28. Он объяснил мне, что Революция всё равно состоится, но я смогу сохранить влияние, пусть не прежнюю власть, но влияние - и, самое главное, жизнь, - только в случае, если к власти придёт ярко выраженный преступник, с которым ни одно государство Конфедерации не станет связываться.
   Вайтсмит кивнул, словно рассказ Рихтера отлично согласовался с его предположениями.
   - А Пожар? Его тоже задумал DMR-28?
   - Он вновь меня убедил, молодой человек. Гибель большей части населения стала неизбежной, и Пожар выглядел наиболее быстрой, безопасной и безболезненной его формой. А Диммор - что? Да он, по-своему, неплохой парень. В целом, он как бы работает моим управляющим, выполняя инструкции DMR-28 и обеспечивая нас бериллоглассом. Меня такое положение вещей устраивает, да и Конфедерации нет причин на нас жаловаться. Хотите наказать виновных - накажите Моррида, а ещё лучше - этого DMR-28, кстати, купленного у вас же.
   Вайтсмит, однако, не принадлежал к тем собеседникам, которых легко сбить с толку или, тем более, переубедить.
   - Не волнуйтесь по этому поводу, Рихтер. Теперь я хочу получить коды доступа к находящемуся в этом помещении пульту управления Причалом.
   - Что вы планируете сделать, Вайтсмит? - глаза Рихтера подозрительно блеснули. В то же мгновение его руку пронзила адская боль, и он услышал хруст ломающихся костей. Его костей. Помня, что кричать нельзя, он всё же не смог удержать громкий стон.
   - Вопросы задаю я. Мне нужны все коды доступа.
   Рихтер, стиснув зубы, чтобы сквозь них не вырвался крик, внимательно посмотрел в глаза Вайтсмиту. Секунду спустя он, вздрогнув, отвернулся. Даже общаясь с DMR-28, он не чувствовал такой пустоты. Президенту также стало понятно, что мужество - не то качество, которое может сослужить сейчас хорошую службу. Он ощутил жалость к самому себе, понимая, что так и не сможет проявить характер - пожалуй, единственный раз в жизни, когда в этом возникла необходимость.
   И он начал говорить. Слёзы боли, растворившиеся к тому моменту в потоке обиды, сменились слезами облегчения.
  Глава XXXVI
   Он давно уже ожидал вызова во дворец - и, тем не менее, приглашение это - а вернее, приказ - стало совершенным сюрпризом. Моррид прислал за ним лет-атом с охраной - неслыханная по теперешним временам роскошь. Впрочем, Ле Саж оставался министром, притом единственным министром, до сих пор проживающим за пределами Короны, а этот факт подразумевал определённые привилегии.
   Он торопливо оделся и, провожаемый любопытными взглядами встревоженных заместителей, один из которых отсутствовал, проследовал к лет-атому. Охрана из тайной полиции держалась спокойно, не пытаясь взять его под конвой. Однако их цепкие взгляды, настороженные позы, резкие движения - всё это однозначно указывало: скоро арест.
   Ле Саж решил, что не даст им повода; тем не менее, смолчать ему не удалось.
   - Давно не видел подобных кретинов! - бросил он насмешливо. Со злорадным удовлетворением отметил он, как Тай-По багровеют и тихо рычат от едва сдерживаемой ярости. Всё ещё улыбаясь, он залез в салон и приказал лететь.
   - Давно не видел вашего господина. - Фраза содержала очевидный намёк на связь с предыдущим его оскорбительным выражением, но в Тай-По не любили тонких намёков и зачастую игнорировали таковые.
   - Нашего общего господина, вы хотели сказать. - Вкрадчивый голос подтвердил худшие подозрения Ле Сажа: предстоящая встреча станет не просто визитом вежливости во дворец.
   Он умолк и за оставшееся время полёта не произнёс более ни слова.
   Когда лет-атом приблизился к Короне, оказалось, что формой она - отнюдь не венец; тот выступал лишь в качестве периферийной ограды. Ограда эта скрывала за собой куда более крупное здание. Спрятанное от любопытных глаз при помощи сложных оптических эффектов, создаваемых светопоглощающими и светоотражающими полями, оно насчитывало, как хорошо помнил Ле Саж, двенадцать этажей в высоту.
   Их лет-атом снизил скорость и пришвартовался внутри ангара, расположенного за бериллоглассовой сдвижной дверью. Водитель отключил двигатель и с лёгким вздохом облегчения отпустил штурвал - их путешествие подошло к концу.
   Ле Саж, сглотнув, посмотрел назад: дверь ангара с едва слышным шорохом поехала обратно, восстанавливая целостность Короны и окончательно отрезая их от внешнего мира. Шансы вернуться обратно живым уменьшались в той же пропорции, пока не стали равняться нулю. Он вышел наружу и закурил, стараясь не замечать Тай-По, толпящихся вокруг него, чтобы воспрепятствовать вероятной попытке побега.
   - Я проведу вас в тронный зал, - произнёс командир, чьё лицо с коротко подстриженной бородой почему-то показалось Ле Сажу знакомым. Где-то он видел это лицо, хотя и довольно давно, но где именно, вспомнить уже не мог.
   - Пойдём, - вздохнул министр культуры и образования.
   В тронном зале их ждали: Радай, пропавший заместитель Ле Сажа - чёрт, даже имени его так сразу не вспомнить, - почему-то одетый в белую накидку, и, конечно, Моррид. Восьмирукий гигант, напустив на лицо загадочное выражение, восседал на троне. Коронованный Президент зябко кутался в подбитую мехом мантию; на голове его красовалась корона, миниатюрная копия видимой части его летающего дворца.
   - Вы свободны, Вельконн, - Радай жестом отпустил офицера охраны и повернулся к Ле Сажу. Череп генерала - необычной, продолговатой формы, - большей частью скрывался под чёрной, оплетённым золотистым шнуром фуражкой с красным околышем. Тяжёлые, грубые скулы и массивный нос почти скрывали глаза - невзрачные, серые, несомненно, являющиеся вместилищем убогой души дезертира, неожиданно ставшего генералом. Форма цвета ночного мрака, на которой виднелись многочисленные кроваво-красные пятна в виде петлиц, обшлагов, лампасов и тому подобного, вызывала подсознательный страх и раздражение. По мнению Ле Сажа, такая цветовая гамма великолепно отражала суть деятельности тайной полиции: ночные аресты, расправы, пытки и убийства. Золотая отделка, несомненно, символизировала щедрую оплату данной преступной деятельности.
   Радай уставился в Ле Сажа невидящим взглядом, словно видел его впервые:
   - Вам знаком сей достойный молодой человек?
   Официальный тон дал понять Ле Сажу, что речь идёт о доносе; вероятнее всего, кто-то рылся в его дневниках. Кто-то, обменявший их на белый хитон и место у трона.
   - Да, знаком. Это один из моих заместителей.
   Кустистые брови Радая удивлённо поехали вверх:
   - Вы не знаете его имени? - Ле Сажу внезапно стало смешно, но он действительно не мог вспомнить имя своего заместителя, хотя неделю или две назад их официально представили друг другу.
   - Радай, они меняются так часто - и при этом настолько бесполезны, - что я действительно не успеваю их запоминать. Это так важно?
   - Отнюдь, Ро-Ле-Са, хотя и выставляет вас далеко не в лучшем свете. Послушник Наяш - а послушники Бога-Отца, известного под мирским именем Моррид, никогда не лгут - утверждает, что вы неуважительно отзываетесь о правительстве и его политике.
   На этот раз Ле Саж нашёлся практически тотчас же:
   - Если такое и было, я этого не припоминаю - у меня столько работы, дорогой мой Радай, что вы даже не поверите.
   Радай никогда и ни за что не поверил бы, будто на Гейомии ещё хоть кто-то работает, даже если бы получил за это миллионную взятку или голографическую Звезду за храбрость 1-ой степени.
   Ле Саж, обычно считавший и третьестепенную храбрость излишеством, сегодня, однако, проявил несвойственную ему отвагу. Дерзко глядя в глаза Морриду, он решился задать прямой вопрос Коронованному Президенту:
   - Моррид, что происходит? Разве не видно, что это всего лишь донос, что меня оговорили?
   Моррид сменил позу и внимательно посмотрел на Ле Сажа:
   - Роже, я скажу вам, что тоже кое-что пишу, конкретно - стихи. Вернее, я сочиняю, а компьютер записывает. Да, я пишу стихи - хотите верьте, хотите нет. Но! - Моррид угрожающе сжал в кулак верхнюю правую руку и ударил ею в ладонь левой. - Но, не считая возможным их обнародовать, я никогда не оставляю запись там, где любой раб, чьего имени я даже не помню, может её взять и похитить! - В словах Моррида заключалась правда, однако Ле Саж не хотел обсуждать сейчас очевидные истины: что любой писатель нуждается в признании, и что он нарочно вёл себя столь небрежно.
   Он предпочёл лесть.
   - Поэтому вы - Коронованный Президент, а я - всего лишь министр.
   Лесть любят все, даже Коронованный Президент, на днях принявший имя Бога-Отца.
   Моррид громогласно расхохотался. Смех его напоминал артиллерийскую подготовку перед решительной атакой и длился не менее минуты. Наконец, воцарилась угрожающая тишина.
   - Хорошо, Ро-Ле-Са. На этот раз для вас всё обойдётся без последствий. К сожалению, я не могу в сложившихся обстоятельствах разделить с вами кров. Вы покинете Корону на лифте и воспользуетесь услугами общественного транспорта. Прощайте!
   Ошеломлённый Ле Саж едва не потерял дар речи. В себя он пришёл только тогда, когда Радай взял его за локоть и вывел из зала. Писателю хотелось плакать и рвать на себе волосы от бессильной ярости.
   - Вы способны идти самостоятельно? - Ле Саж выдернул руку, так как Радай был последним существом во Вселенной от которого он бы принял помощь. - Да, конечно, министр обороны и тайной полиции.
   Всем своим видом демонстрируя уверенность, Ле Саж прошёл по коридору в направлении лифта. Однако ноги, словно одеревенев, едва его слушались, а на лбу выступил холодный пот: более ужасной смерти, чем та, на которую только что обрёк его Моррид, нельзя было себе и представить.
  Глава XXXVII
   Лифт - простая кабина, спускаемая на тросе из углеволоконных нанотрубок - доставил своего пассажира на поверхность. Резкий толчок, свидетельствующий о завершении пути, лязг открывающихся дверных створок - и вот уже искажённый динамиком голос велит ему покинуть дворец Коронованного Президента.
   Ле Саж торопливо вышел наружу.
   Голос мог принадлежать кому угодно, но Ле Саж почему-то испытывал глубокую уверенность, что сейчас с ним говорит именно DMR-28, электронный мозг, затеявший и Революцию, и Пожар. Желал ли он власти, как то свойственно людям, создавшим его способным чувствовать и мыслить, или же попросту хотел исполнить программные приоритеты как можно лучше - оставалось тайной. Так или иначе, именно амбиции DMR-28, при желании способного получить доступ к любой информации и управлять любым прибором, включённым в сеть, несомненно, стали главной причиной трагедии, постигшей Туфу. Ле Саж получил тому неопровержимые доказательства в день, когда Моррид одержал победу над великим неэвклидовым шахматистом Гаспаром при помощи подсказок, получаемых от компьютера.
   Министр культуры и образования осмотрелся по сторонам. Уже стемнело. Отёкшие развалины, находившиеся вокруг, напоминали море расплавленного и затвердевшего воска, на который выбралась маленькая мошка - всегалактически известный писатель, а ныне - ответственный чиновник Ле Саж.
   Вместе с ночной прохладой его начал обволакивать страх. Какие ужасы, какие опасности скрывает выжженная столица? Собираясь к Морриду, он не взял с собой ни моледиссемблера, ни плазмомёта - никакого оружия вообще, - и вот теперь мог лишь корить себя за непредусмотрительность. Впрочем, при нём оставались навыки хай-чи-вэй.
   Тусклые звёзды и Корона освещали его путь к расплывчатому белому пятну - станции 'надземки'. Он то и дело спотыкался впотьмах о развороченную мостовую.
   В конце концов, Ле Саж упал; молниеносная реакция, принудившая тело выпрямить руки и принять упор лёжа, уберегла его от травм. Всё обошлось, лишь кожа на ладонях ободралась.
   Ругнувшись, он бросил взгляд на предмет, о который запнулся. То оказался человеческий скелет; совершенно обугленный и оттого почти не видный в темноте, он сохранился далеко не полностью - грудная клетка, разломанная тут и там, носила следы острых зубов.
   Мутакрысы, проклятие Гейомии!
   Страх сжал его сердце холодной рукой.
   Борясь с дрожью, Ле Саж поднялся и, стараясь действовать как можно тише, отряхнулся. Всего лишь в нескольких десятках метров от него горели огни одной из трёх восстановленных Морридом станций 'надземки', электромагнитной монорельсовой дороги.
   Некогда линии ЭМР пронизывали весь город, соединяя отдалённые районы, от которых сейчас остались одни названия: Ишкедон, Ломбаса, Центробиржевой, Портовый, Ракетодром - общим числом более двух дюжин. Сейчас же сохранился лишь один короткий отрезок, тянувшийся, с одной промежуточной остановкой, до Банковской.
   Единственный пустой вагон стоял на ярко освещённом перроне, словно ожидая Ле Сажа. О 'надземке' ходила недобрая слава, и пользоваться ею обычно избегали; те же, кто осуществил хоть одну поездку и остался жив, рассказывали жуткие истории о Кондукторе.
   Что из этих историй являлось правдой, а что - нет, с уверенностью сказать было нельзя, однако одно писатель знал наверняка: никто из тех, кто сел в вагон после полуночи, не доехал до точки назначения живым. Тела, если таковые случалось обнаружить, не носили следов какого-либо насилия; смерть, согласно результатам вскрытия, в большинстве случаев наступала в результате обширного инфаркта. Выпученные глаза мертвецов и сведённые в немом крике рты свидетельствовали о том, что причиной смерти стал пережитый ими невыразимый ужас.
   Поговаривали, будто в смертях этих повинен Кондуктор - демон из иного мира, способный высосать душу задремавшего пассажира.
   Тай-По во главе с Радаем, предприняв самое тщательное расследование, не выявила, однако, каких-либо дефектов в работе вагона; камеры скрытого наблюдения либо выходили из строя, либо работали с перебоями, не позволяя сделать какие-либо определённые выводы о природе феномена 'надземки'.
   Оставалось только принимать на веру существовавшие легенды - или игнорировать их вовсе.
   Одно обнадёживало Ле Сажа: анархо-антихристы, выходившие из канализации по ночам, чтобы охотиться на двуногую дичь, избегали проклятого вагона - особенно после того, как целая группа их, решив однажды ночью бесплатно прокатиться, прибыла на следующую остановку уже остывающими, без малейших признаков жизни, трупами. Не пытались дьяволопоклонники и уничтожить или повредить вагон. Его окрестили 'Чёртовой Колесницей', навеки включив в свою систему верований.
   Эхо его шагов разносилось окрест, пока он шагал по перрону к гостеприимно спущенной подножке. Ле Саж остановился и, колеблясь, осмотрел вагон. Тот выглядел совершенно невинно: гофрированная сталь синего корпуса и оранжевой крыши, пуленепробиваемые стёкла, относительно чистый, хотя и ободранный, салон.
   Неожиданно до его ушей донёсся резкий, визгливый крик. Кричала мутакрыса.
   Ле Сажу многое знал об этих омерзительных существах; его ведомство даже осуществляло наблюдение за несколькими пойманными Тай-По экземплярами. В результате даже был составлен небольшой словарь, выделявший в речи мутакрыс несколько десятков слов.
   И Ле Саж опознал это 'слово' - мутакрыса, обнаружившая крупную дичь, созывала стаю.
   Она имела в виду его - министра культуры и образования.
   Для невооружённого человека даже одна крыса являлась грозным противником: вес типичной особи мужского пола достигал двадцати килограмм, а острые, как кинжалы, резцы, могли запросто выгрызть огромный кусок мяса вместе с костями в считанные секунды. Радай утверждал, что попадаются особи весом до пятидесяти килограмм, хотя Чинэль, лучший учёный современной Гейомии, подверг эти цифры осмеянию.
   Так или иначе, мутакрыса-часовой уже заприметила его - и вся стая в ближайшие минуты выберется из нор, чтобы воспользоваться отличным источником калорий, который представлял собой Ле Саж.
   Время шло, но он всё не решался войти в вагон; стоял как заворожённый и смотрел в темноту. Сигарета в его руке сгорела до фильтра и обожгла пальцы.
   Ле Саж выругался и стряхнул с себя оцепенение. То тут, то там слышалось шуршание, которое могло принадлежать только лапам крадущихся в темноте мутакрыс. Наконец, он увидел одну из них - та внезапно выскочила из канавы метрах в десяти от него.
   Он ещё может отбросить её, но почти наверняка заплатит за это глубокой раной.
   И мутакрыса вернётся, ведь они чертовски настойчивы. А вместе с ней - её родня...
   Отбросив последние колебания, он вскочил в вагон и нажал кнопку, закрывающую двери. Это было сделано исключительно вовремя, так как мутакрыса, которой не хватило всего десятой доли секунды, чтобы впиться в нежную человеческую плоть, на полной скорости врезалась в металлопластиковую дверь. Ле Саж, содрогаясь от пережитого потрясения, наблюдал за безуспешными попытками разъярённого мега-грызуна проделать дыру в металлопластиковом покрытии двери.
   Наконец, пронзительный звонок и голос компьютерного модулятора напомнили ему, что нужно заплатить за проезд.
   - Одна остановка - один долар, две остановки - два долара.
   Ле Саж поднялся на ноги и начал лихорадочно рыться в карманах.
   - Да-да, конечно. - Едва он сунул смятую банкноту в щель автоматической кассы, вагон тронулся с места. Видимо, время отбытия уже давно миновало, просто не нашлось никого, кто решился бы проехаться ночью на 'Чёртовой Колеснице', и она терпеливо поджидала свою жертву на конечной станции у дворца.
   - Мы покинули станцию 'Корона', впереди - станция 'Университет'.
   Вагон на электромагнитной подвеске плавно двигался вперёд, чуть заметно покачиваясь. Через минуту Ле Саж, усевшийся в одно из множества пустовавших кресел, нашёл поездку приятной, даже убаюкивающей - и едва не сомкнул внезапно отяжелевшие веки, чтобы вздремнуть. Поступать подобным образом категорически воспрещалось - все, кто пережил поездки в вагоне - дневные, разумеется, - утверждали, что Кондуктор наиболее опасен в случае, если человек перепуган или спит. В таких случаях демону исключительно легко захватить контроль над разумом несчастного.
   Ле Саж опасался, что все шансы против него.
   Кондуктор возник прямо из воздуха в пространстве перед Ле Сажем. То был крепко сложенный пожилой мужчина в униформе кремового цвета. В руках он держал старомодный блокнот с карандашом. Чуть сдвинув форменное кепи на затылок, он приблизился к министру культуры и образования.
   - Ваше имя?
   - Роже Ле Саж, - машинально ответил писатель, тут же вспомнив, что совершил серьёзную ошибку - разговаривать с Кондуктором нельзя было ни в коем случае.
   - Род занятий?
   - Писатель, - Ле Саж с любопытством посмотрел на старика, который показался ему странно знакомым. Где-то он уже видел эти прямые, словно высеченные в камне черты, эти усы, подстриженные 'щёточкой'...
   - Писатель, - с издёвкой протянул уже четыре года как покойный Никод, делая соответствующую запись в блокноте. - И что вы собираетесь написать о нашей планете, Ле Саж? О том, как тут легко совращать невинных девочек?
   Ле Саж почувствовал себя так, будто ему залепили пощёчину. Противоестественная суть его связи с Френни была ему самому более чем очевидна. Он даже иногда ощущал угрызения совести по данному поводу.
   - Я... Это был бар для туристов, - возмутился он, наконец, вспомнив, как на самом деле всё произошло. - Её мать...
   - Да-да, и её мать, и сама она... - Кондуктор не скрывал насмешки, что-то записывая. - А почему вы устроили Революцию и Пожар?
   Ле Саж едва не задохнулся от настолько возмутительных обвинений.
   - Я устроил? Я устроил?! Это я тут что-то устраивал? - он начал подниматься, намереваясь объяснить мёртвому ректору, что тот заблуждается, но холодная, пахнущая тленом рука с неожиданной силой усадила его обратно.
   - Знайте своё место, иностранец. Его номер - '94'.
   - Я... - Ле Саж сделал паузу, чтобы подобрать соответствующие слова - и неожиданно посмотрел в окно за спиной Никода-Кондуктора. - Там виднелись обугленные развалины всё того же розового здания, которое он видел ещё до того, как закрыл глаза. Сгоревший полимерный дом имел характерную, напоминающую кусок дырчатого сыра, форму, вследствие чего она и отложилась в памяти Ле Сажа. Что это? Время остановилось - или же вагон сломался и прекратил движение?
   Он так и не сказал Кондуктору ни единого слова, а просто отвернулся и посмотрел в другое окно.
   - Вы меня слышите, Ле Саж? Где ваш билет? А ну-ка, встаньте, я говорю вам, встаньте!
   Кондуктор вцепился в пассажира, намереваясь стащить того с кресла. Писатель, всё так же безучастно глядя в окно, решил не препятствовать демону, одновременно и не воспринимая его всерьёз. Ему даже показалось, что всё происходит не с ним, а с кем-то другим, неким соседом, возможно, даже сиамским близнецом Ле Сажа, а сам он наблюдает за всем словно со стороны.
   И, наконец, свершилось чудо, а может, ему просто показалось, ведь воображение любит обманывать тех, кто надеется. Так или иначе, уничтоженные огнём до самого фундамента постройки в окне начали двигаться! Ле Саж, вдохновлённый успехом, сосредоточил на них внимание - в этом, как он полагал, заключался путь к спасению! Вагон поехал быстрее.
   Одновременно он краем глаза смотрел, что происходит с его двойником, которого, не прекращая, терзал Кондуктор. Второй Ле Саж выглядел плохо: лицо его покрылось потом, словно стеклянной маской, взгляд выпученных глаз растерянно блуждал по сторонам, а губы что-то невнятно бормотали. Казалось, ещё немного - и он потеряет сознание.
   Сам Ле Саж, или Ле Саж Первый, наоборот, чувствовал себя всё лучше, словно его тело становилось легче, в то время как мысль вновь приобрела уже, казалось бы, безвозвратно утраченную остроту и почти интуитивную скорость принятия решений. Он понимал, что происходит, и чем всё закончится, хотя мысль эта становилась всё слабее, отступая на задворки сознания.
   - Станция 'Университет'. Желающие могут сойти.
   Ле Саж закричал, пытаясь подчинить себе собственное тело - и единым порывом бросил его в распахнутую дверь. Плохо слушавшиеся руки и ноги подвели его - он буквально вывалился наружу, заработав ушибы в нескольких местах и больно ударившись головой.
   - ...следующая станция - 'Банковская площадь'. - Вагон тронулся с места и укатил, оставив Ле Сажа одного, посреди мёртвого города, заполненного мутакрысами и озверевшими людьми, которые опаснее любых тварей. Тем не менее, он ликовал. Всё-таки ему удалось сделать это! Он проехался ночью в 'надземке' - и остался жив! Роже Ле Саж побил легендарного Кондуктора!
   Переполненный счастьем, он скакал по перрону, радуясь, словно ребёнок, когда внезапно услышал оклик, вернувший его к действительности.
   - Стой, безумец! Не двигайся, иначе я сожгу тебя из плазмомёта! - Ле Саж замер, руки его опустились, а холодный, липкий пот выступил на ладонях. К нему по эстакаде приближались вооружённые люди, их лица покрывал слой красной краски - отличительный признак охотящихся анархо-антихристов.
   Он должен был бежать, спасать свою жизнь, но ноги словно приросли к земле и не слушались. Ле Саж понял, что обречён.
   Внезапно...
   - Что это? - Кто-то из каннибалов указал на небо, в точку, находившуюся над головой Ле Сажа. Тот решил не оборачиваться, ведь с детства знал этот трюк.
   Они закричали, а Ле Саж тоже увидел свет, скорее, даже почувствовал спиной и затылком его жар - жар загоревшейся в небесах сверхновой. Он грязно выругался, так как знал, что это означает.
   Ужас полностью овладел им.
  Глава XXXVIII
   Человек - если, конечно, существо, никогда не рождавшееся на свет, можно называть человеком - выбрался наружу из спасательной шлюпки.
   Звёзды затянуло тучами, и вокруг царила тьма. Сей факт ни капли не стеснял космического пришельца, так как он отлично видел в темноте. Генетически модифицированные фоторецепторы-палочки его глаз обладали повышенной светочувствительностью, автоматически корректируемой, в зависимости от освещения.
   Ночной, по-весеннему холодный воздух, температура которого близилась к точке замерзания воды, нисколько не страшил Вайтсмита - а нам он известен под такой фамилией, вероятнее всего, вымышленной, - ведь его подкожный жир содержал специальную термоизолирующую прослойку. При необходимости Вайтсмит мог форсировать свой обмен веществ и ограничивать потоотделение, обогревая себя, таким образом, самостоятельно. Благодаря такой особенности физиологии Вайтсмит мог чувствовать себя относительно комфортно, даже оказавшись нагим посреди ледяной пустыни.
   Сопутствующие ночной прогулке по развалинам Туфы опасности его не волновали; Вайтсмит никогда не испытывал ни страхов, ни сомнений, ведь эти эмоции - как и любые другие - были ему чужды. С представителями рода homo sapiens его связывала лишь внешность, в его случае - категория более чем обманчивая.
   Существо, именовавшее себя Вайтсмитом, ещё раз осмотрело местность. Он посадил спасательную шлюпку на северо-западной окраине Туфы, чтобы побыстрее пробраться к дворцу. Впрочем, ему предстояло ещё навестить кое-кого, одного давнего информатора Полиции Галактической Конфедерации, сокращённо ГАЛАКОНФЕПОЛ. Этот персонаж, поселившийся на данный момент в Канализации, нашёл там вполне подобающее ему, его наклонностям и привычкам место обитания.
   Вайтсмит всё ещё не видел никаких признаков движения, хотя знал: приземление шлюпки не прошло незамеченным. Причал стал не более чем воспоминанием, одним из многих в его личном варианте Книги Судеб, и беглые Регуляры, независимо от того, успели они катапультироваться или нет, совершенно не волновали агента косморазведки, значившегося в рапортах под кодовым именем 'Полный Нуль', или ПН.
   Он запустил механизм самоуничтожения реактора Причала и скрылся во всеобщей суматохе незамеченным - вероятнее всего, ещё функционировавшая на тот момент ГССГ приняла его за самого Рихтера.
   Взрыв произошёл на геостационарной орбите, и ослепительная вспышка его не могла не стать предметом обозрения всей Туфы. Следовало ожидать, как минимум, оживления среди любопытствующих туземцев.
   Не дожидаясь, пока его обнаружат, ПН, пользуясь личиной 'Вайтсмит', быстрым шагом двинулся в сторону города. Уже через час он достиг его границ, а спустя ещё полчаса столкнулся с весьма необычным явлением.
   Подозрительное шуршание, издавать которое могли только стёртые подошвы, послышалось сзади, словно некто, желавший оставаться невидимым, крался за ним по пятам. ПН не подал и виду, будто что-то заметил, даже когда таинственный преследователь дважды издал звук, подражающий крику мутакрысы.
   То был условный сигнал. Нападения оставалось ждать недолго.
   Не обращая внимания, ПН шагал по проспекту Первооткрывателей, большей частью скрытому под слоем оплавившихся полимеров. Иногда из однородной шлаковидной поверхности торчали обломки человеческих костей - в дни Пожара на этом проспекте расстались с жизнью миллионы туфанцев.
   Даже когда шорохи, подобные первому, стали раздаваться по сторонам и впереди, он не предпринял ровным счётом ничего, чтобы спастись бегством или атаковать преследователей первым. Наоборот, демонстрируя полную безмятежность, ПН начал напевать себе под нос.
   Когда ПН проходил мимо относительно целого трёхэтажного дома, ранее, видимо, принадлежавшего какому-то состоятельному горожанину, они атаковали.
   Из окна, в котором отсутствовало стекло, выбитое, видимо, ещё в период повального мародёрства, выскочил человек, вооружённый самодельным копьём. ПН застыл, подняв руки вверх - он демонстрировал тем самым полную покорность.
   Вскоре нападавшие, уже не таясь, собрались вокруг него. Всего пять человек, вооружённых копьями, мечами и ножами, изготовленными из арматуры и запасных частей к различным, уже остановившимся навеки, машинам. Одежда бандитов знавала лучшие времена, а в некоторых случаях пришла в такую негодность, что её частично заменила меховая, явно сшитая из шкур мутакрыс.
   - Ты! Как тебя зовут? - спросил самый крупный из нападавших, потрясая неким подобием сабли. Как и у всех остальных, его лицо было выкрашено в красный цвет, свидетельствовавший о принадлежности к Воинству Преисподней, возглавляемому Анархо-Антихристом XI.
   - Я - Вайтсмит. Мне нужно увидеть вашего... господина.
   - Слышишь, Шрига? Он хочет увидеть наместника Дьявола в Галактике своими собственными глазами! - рассмеялся беззубым ртом анархо-антихрист, вооружённый копьём. - Возможно, стоит доставить его глаза к Кровавому Престолу? Правда, мясо его по закону принадлежит нам...
   Остальные бандиты загоготали. Шрига примирительно поднял ладонь левой руки, требуя молчания, и сделал ею жест, словно прикрывая иностранца от возможного нападения.
   - Я - Шрига Лсав, - сказал он, чуть заикаясь. - Я отношусь к клиру Преисподней, возглавляю Пыльное аббатство Ишкедонского епископства. Эти храбрые парни, готовые разрубить тебя на куски - мои аколиты. Будь умницей, стань на колени и не двигайся, пока к тебе не подойдут и не свяжут. Потом я рассмотрю твоё дело, и, если оно того заслуживает, доложу самому епископу. Кто знает, - Шрига вновь хохотнул, - возможно, епископ Ишкедонский, гневнейший Навизза, сочтёт твоё дело - а может, даже и тело - достойным внимания самого Анархо-Антихриста XI. Давай-ка, будь хорошим, послушным просителем, опустись на коленки...
   Под смех дьяволопоклонников ПН чуть присел, словно действительно собирался стать на колени, одновременно краем глаза пытаясь ухватить их месторасположение и позиции.
   Анализ интонаций Шриги уже дал совершенно определённый ответ: ему лгут, принуждая выполнить определённый ритуал и облегчить, как в моральном, так и физическом плане, задуманное убийство.
   Тянуть время не имело смысла, так как все бандиты находились на расстоянии нескольких шагов; Полный Нуль уже слышал их возбуждённое предвкушением трапезы дыхание.
   Однако ПН не являлся лёгкой добычей и для самых искушённых охотников. Из положения полуприсев он осуществил прыжок влево-вперёд, скользнув над самой поверхностью мостовой, и перехватил направленное ему в грудь копьё.
   Движения Нуля при этом многократно ускорились - он умел форсировать свой метаболизм, в зависимости от требований ситуации, - и никто из противников даже пошевелиться не успел. Теперь уже анархо-антихристам предстояло ощутить на собственной шкуре, что значит быть дичью.
   Легко выхватив копьё из слабых, как у всех людей, рук, Нуль убил первого бандита. Нанесённый из низкой стойки, единственный удар кулаком достиг переносицы; движение это было столь мощным и стремительным, что голова гейомца запрокинулась. Послышался треск ломающихся позвонков.
   Позволив своей жертве продолжать падение - Нуль знал наверняка, что смерть наступит ещё до того, как тело коснётся земли, - он тут же нанёс смертельный удар копьём в сердце второму каннибалу. Тот умер мгновенно, и Нуль упёрся ногой в грудину, чтобы выдернуть застрявшее копьё.
   Остальные анархо-антихристы за это время практически не сдвинулись с места - для них прошла лишь какая-то доля секунды.
   Ещё двоих он прикончил точными, как удар кием, выпадами в горло.
   Теперь настало время заняться Шригой - согнув левую ногу в колене, Нуль резко выпрямил её, нанеся удар, который вдребезги разбил главарю анархо-антихристов коленную чашечку. Когда соперник был обезоружен и обездвижен, ПН перешёл к допросу.
   Время для него ускоряет свой бег, а кровь движется по жилам всё медленнее... Гул в ушах, застывший на одной ноте, превращается в короткий предсмертный вскрик цели номер два, наслоившийся на хрипение целей номер три и четыре.
   Тут же послышались глухие удары, разделённые кратчайшими промежутками времени - то упали тела убитых, - и громогласный вой, который вырвался из глотки Шриги.
   Полный Нуль никогда не сохранял жизнь своим жертвам, особенно тем, которых подвергал допросу, но всегда старался создать впечатление, что у тех есть шансы выжить. Крепко удерживая Шригу при помощи захвата, применяемого в хай-чи-вэй, он сочувственно улыбнулся поверженному врагу.
   - Живой? Это хорошо. Теперь говори, как мне найти епископа Ишкедонского.
   Шрига прочистил горло...
   Нуль не оставлял живых свидетелей, и этот случай не стал исключением. Руководствуясь добытыми сведениями, он продолжил свой путь по ночным улицам Туфы, беззаботно насвистывая себе под нос. Корона, сиявшая в ночном небе множеством, разноцветных огней, освещала его путь.
  Глава XXXIX
   В детстве Роже не отличался примерным поведением, да и частенько отлынивал от учёбы; наконец, совершив мелкое правонарушение - попытавшись подделать оценки, записанные в памяти компьютера, - он столкнулся с угрозой уголовного преследования. Благодаря своевременному вмешательству родителей, успевших занести дирекции взятку, малыш Ле Саж отделался лёгким испугом.
   Его определили в воскресную школу, где худой, затянутый во всё чёрное плешивый пастор натурально запугивал его геенной огненной и всеми демонами Ада. Учиться приходилось дедовским методом: Роже читал стихи из древней, отпечатанной на тончайших листах целлюлозопласта, книги, переписывал их вручную в тетрадь - и даже заучивал наизусть. Кто знает, может, именно из-за этих дополнительных занятий он и стал писателем.
   И вот настал день, вернее, ночь, когда он увидел Ад на земле - с бесами, чертями и рогатым дьяволом, восседающем на троне.
   Кровавый Престол размещался в одном из подвалов, при Рихтере, вероятно, являвшемся складским помещением. Анархо-Антихрист XI перестроил его с целью увеличить полезное пространство, причём, как и всё, сделанное в Канализации, ремонт провели даже не по-дилетантски, а попросту неумело и неуклюже. Подвал казался уродливо-жалким.
   Своды зала, терявшиеся во мраке, протекали. Настойчивая капель неприятно действовала на нервы, и, как догадывался Ле Саж, речь шла отнюдь не о воде, питьевой или даже пригодной для технических нужд. Канализационные стоки, по которым анархо-антихристы, притащили его сюда, не отводились из зала, а наоборот, накапливались здесь.
   - Вперёд! - Его подтолкнули в спину.
   Ле Саж, уже успевший основательно промочить ноги, только разочарованно вздохнул, крепясь, и ступил, следуя приказу, в зловонную жидкость. С первым же шагом он провалился по щиколотку, дальше пол понижался, и хлюпающая клоака вскоре достигла коленей, а затем и бёдер.
   - Стой! - Ле Саж подчинился.
   Пребывая во тьме, едва рассеиваемой флуоресцентными фонариками анархо-антихристов, арестованный министр и давно исписавшийся писатель строил догадки о том, что увидит в дальнейшем.
   Едва ли здешний владыка проигнорирует его. Анархо-Антихрист XI, наверняка, уделит некоторое время Ле Сажу; появление его, обставленное со всей возможной драматичностью - вопрос времени.
   Непродолжительного времени, надеялся Ле Саж. От вони Канализации его тошнило.
   К тому же стоки оказались поразительно холодными. Нос пощипывали отдающие ацетоном испарения, в то время как ноги, поначалу дрожавшие, начали постепенно неметь.
   Чтобы хоть как-то отвлечься, Ле Саж осмотрелся по сторонам, благо красноликие каннибалы распевали один из своих сатанинских гимнов; при этом они непрестанно размахивали фонарями, то и дело выхватывавшими из темноты элементы окружающей обстановки.
   Ле Сажа едва не вывернуло. Стены, из которых торчали обломки прогнивших труб и свисали обрывки проводов, казались кривыми - перспектива уходила в нескольких направлениях, обманывая зрение. В результате зал выглядел куда большим, нежели был на самом деле - он словно переходил в несуществующие ниши и альковы. Само помещение оставляло странное, гнетущее впечатление перекошенного, его углы неоднократно искривлялись.
   Ле Сажу сделалось дурно; у него закружилась голова, как если бы он стоял над пропастью. Неведомый архитектор, видимо, стремился добиться подобного эффекта, когда проектировал зал и его пропорции. Однако какой извращённый, если не безумный, разум мог создать подобное? Ле Саж решил для себя не смотреть по сторонам; впрочем, стены всё равно привлекали его внимание, словно магнит. Их, несомненно, покрывала какая-то ткань, возможно, даже гидроизолирующий пластик, впрочем, покрытие это уже во многих местах облезло и даже оборвалось.
   Только присмотревшись к подозрительным бурым пятнам, то и дело видневшимся на обивке, Ле Саж похолодел - материалом для неё послужила человеческая кожа, содранная с несчастных жертв. Не в силах более сдерживать тошноту, он позволил содержимому своего желудка присоединиться к жидким нечистотам, в которых стоял.
   Вокруг вспыхнули огни - искусно сработанные светопанели имитировали пламя, охватившее зал. Красноликие умолкли.
   - Сегодня к нам на трапезу пожаловал сам министр культуры. - Многократно искажённый неестественной акустикой зала, голос то звенел, как струна, то, наоборот, переходил в низкий, грохочущий басами, гул. Тем не менее, Ле Саж сразу узнал этот голос, который мог принадлежать только одному существу во Вселенной.
   Подняв глаза, он, хоть и ожидал увидеть нечто ужасающее, всё же содрогнулся. На Кровавом Престоле, возвышавшемся в противоположном конце зала - или за углом, в соседнем помещении, иллюзорность происходящего не позволяла сказать с уверенностью, - восседал Анархо-Антихрист XI.
   Смутные, невнятные слухи о Кровавом Престоле доходили и до Ле Сажа, их передавали из уст в уста шёпотом, словно боясь, что криворогий демон может услышать - и ни один из рассказов не оказался достоверным. Пленные дьяволопоклонники, которым изощрённые пытки Радая и Чинэля развязали язык, вещали истории, пронизанные бредом - те всегда содержали трепетные, исполненные страха и раболепия упоминания о Владыке Тьмы и его Тронном Месте - но ничего определённого.
   Реальность оказалась гораздо хуже. Возвышение, на котором стоял трон, формировалось несколькими тарелкоподобными уровнями, наподобие пирамиды бокалов с шампанским - и по ним действительно стекала вниз жидкость, впрочем, по виду более всего походившая на кровь.
   Сам Престол, казалось, представлял собой хаотическое нагромождение человеческих костей, с которых нередко свисала плоть. Большей частью высохшая и почерневшая, а кое-где ещё совсем свежая, сочащаяся кровью, она источала сладковатый запах гнили, непостижимым образом доносившийся до Ле Сажа.
   - Здравствуйте, товарищ Анархо-Антихрист XI, - Ле Саж не преминул напомнить криворогому о том, что некогда они вместе входили в состав КомиСвободы. Он сделал несколько шагов вперёд, на более мелкое место.
   В ответ послышалось мычание, обычно издаваемое свирепеющим быком.
   Оглушительный звук дребезжал, подобно заевшей грампластинке. Ле Саж как-то раз видел у одного своего приятеля изготовленную по старинным изображениям точную копию, он даже слушал музыку, записанную таким примитивным способом, а потому знал и сам звук, и суть выражения, с которым неоднократно сталкивался на пожелтевших целлюлозопластных страницах старых книг.
   Клич властелина Канализации не остался незамеченным его подданными.
   - Оскорбление Носителя Зла! - Ле Сажу нанесли сокрушительный удар, от которого он рухнул ничком. Попытку подняться грубо пресекли - кто-то наступил ему ногой на спину в аккурат между лопаток, принудив таким образом хлебнуть вонючей жидкости. Ле Саж подумывал было, не применить ли один из приёмов хай-чи-вэй, когда несколько рук ухватило его и поставило на ноги.
   Отовсюду, сколько он мог охватить взглядом, сбегались дьяволопоклонники. Некоторые из них являлись людьми, - однако большинство принадлежало к видам, появившимся на свет в результате насилия над человеческой натурой. Уродство, соседствующее с болезненным, самоуничижённым чувством прекрасного, отличало их. Органы зрения и слуха нередко находились не на привычном месте, а были хирургическим образом пересажены - например, на предплечья или на затылок. Роговые выросты на лбу, лишние конечности, хвосты являлись нормой.
   Особенно разительное впечатление производил вполне нормального вида мужчина, имевший одну-единственную необычную особенность: его лицо плавно переходило в длинный жёлтый клюв, подобный пеликаньему. Глаза и уши отсутствовали полностью - кожа в местах, где обычно располагаются эти органы чувств, выглядела совершенно гладкой.
   Обезображенные Злом - такой вердикт вынесло его подсознание.
   Ле Саж вскрикнул - неожиданно для самого себя, - и голос его прозвучал по-женски тонким писком; он мечтал лишиться сознания и более не видеть происходящего. Оцепенев от страха, непрестанно всхлипывая, он наблюдал, как расстояние между ним и этой омерзительной толпой с каждой долей секунды сокращается.
   Вперёд вырвался дьяволопоклонник, передвигавшийся, подобно животным - на четырёх конечностях. Ле Саж, морально готовясь к тому, что его сейчас опрокинут и начнут терзать когтями, посмотрел вверх, словно прощаясь с жизнью.
   Существо, отдалённо напоминающее человека, совершенно обнажённое, безволосое и без каких-либо половых признаков, спикировало на него из-под потолка. Благодаря паре перепончатых крыльев, соединявших руки и торс, оно, если и не обладало способностью летать, то всё же могло планировать - и в последний момент ему удалось опередить всех прочих дьяволопоклонников.
   - Я - Истинный Антихрист, - прокричал перепончатокрылый прямо в ухо Ле Сажу. - Я пью кровь! В моих лёгких есть особое отделение, прокачивающее воздух и жидкость через полые клыки. Вот на что я пошёл, чтобы стать Истинным Антихристом!
   Раскрыв пасть, он продемонстрировал свои клыки. Ле Саж, и без того смертельно бледный, приобрёл серый цвет, словно он уже умер и несколько дней пролежал в Канализации.
   - Я выпью твою кровь! - прокричал крылатый дьяволопоклонник, брызжа слюной прямо в лицо Ле Сажу. Тот молчал, желая лишь, чтобы конец стал по возможности скорым и безболезненным, и одновременно укреплял дух произносимыми про себя ритуальными фразами хай-чи-вэй.
   - Ладно, оставьте его! - Голос Анархо-Антихриста XI, несмотря на пертурбации, наложенные ненормальным продвижением звуковых волн, узнали все. Прислужники криворогого отступили.
   - Ты назвал меня товарищем, Ле Саж, в то время как я вынужден существовать в совершенно адских условиях! Вы же парите над городом в этой вашей Короне и ведёте образ жизни, который даже не стесняетесь называть райским. Разве это товарищество? Я до сих пор храню священные боевые знамёна Революции - продырявленные плазмомётами целлофановые стяги с портретом великого Льва... А Моррид именует себя Богом!
   Ле Саж не стал вникать в данную риторику. И Бог, и Дьявол Гейомии - оба они отвратительно пахли. Обоих породила Канализация.
   - Меня захватили на станции 'Университет', а не во дворце, - коротко ответил он. - Я как раз вышел из вагона 'надземки'.
   - Да, я слышал, ты столкнулся там с Кондуктором. - Анархо-Антихрист XI упомянул о подвиге Ле Сажа как о чём-то незначительном, но за кажущейся небрежностью просматривалось удивление и - даже не верилось, что такое возможно - лёгкая тень испуга. Поразительно, но Анархо-Антихрист XI, Носитель Зла и его Наместник, испытывал страх! Писатель почувствовал мрачное удовлетворение, заметив, как дьяволопоклонники начали возбуждённо перешёптываться.
   - Ты называл меня товарищем, - Анархо-Антихриста XI не так-то легко было выбить из колеи. - Назвав меня здесь, у Престола, этим словом, ты должен осознавать взятые на себя обязательства. И, в знак былого союзничества, я дам тебе шанс спастись. Если ты настаиваешь на том, что мы товарищи, ты должен пройти соответствующую процедуру и стать Истинным Антихристом. Ты согласен?
   Последнее слово Наместник Зла произнёс с явным ударением, едва скрывая ликование. Ле Саж сглотнул. Жизнь, пусть и униженная, является чем-то несколько лучшим, нежели мучительная смерть, сказал он себе.
   - Я вижу, ряд твоих подданных ещё сохраняют человеческое обличье, - писатель махнул рукой в сторону группы дьяволопоклонников, одетых относительно прилично. Их выкрашенные в красное лица покрывали татуировки - вероятно, знаки отличия и ранги Канализации.
   Анархо-Антихрист XI только отмахнулся от него.
   - Это епископы, высший клир, Роже, тебе туда не пробиться. Кое-кто из них готовится стать кардиналом - вслушайся только в это слово! - кардиналом Зла. Если бы ты имел с ними хоть что-то общее, ты бы не смог стать министром у Моррида. Нет, единственный путь для тебя - это операция и превращение в Истинного Антихриста. Этим ответственным поступком ты признаёшь существовавшие у тебя заблуждения - и отказываешься от них, как отказываешься от своего тела и внешности.
   Ле Саж сам удивился тому, насколько твёрдо он посмотрел в глаза криворогому демону.
   - Пожалуй, я не могу принять твоё предложение. Считай меня врагом.
   Торжествующий вопль вырвался из десятков глоток, требующих свежего мяса. Дьяволопоклонники уже было шагнули вперёд, чтобы разделаться с Ле Сажем, однако случилось нечто совершенно непредсказуемое.
   Один из епископов неожиданно обратился к Анархо-Антихристу XI с фразой, состоявшей из гортанных звуков, повторить которые Ле Саж ни за что бы не смог, как бы ни старался. Криворогому Наместнику Зла звуки эти, тем не менее, показались знакомыми, так как он замер, словно его парализовало. Способность говорить вернулась к нему лишь несколько мгновений спустя. В тишине, воцарившейся среди потрясённых дьяволопоклонников, неожиданно громко прозвучала простая, короткая фраза, сказанная Анархо-Антихристом XI.
   - Все вышли вон.
   В мгновение ока зал опустел, остались лишь Ле Саж, Наместник Зла и таинственный епископ.
   - Сегодня было знамение - звезда вспыхнула на небосклоне, - впервые Ле Саж слышал, чтобы Анархо-Антихрист XI говорил настолько подавленно. - Верующие говорят, сие есть знак перемен, предвещающий смерть великих. Другие говорят, что это взорвался Причал. Что скажешь ты, какую весть ты принёс?
   Невероятно: в голосе Анархо-Антихриста XI слышались едва сдерживаемые рыдания. Казалось, он испытывает страх в присутствии загадочного незнакомца. Ле Саж замер, вслушиваясь в тишину - вот-вот должен был прозвучать смертный приговор, убийственное заклинание, что-то, чего криворогий дьявол боится как огня. Писатель ожидал какого угодно ответа, но только не того, который услышал.
   - Я принёс вам бурбон - лучший на многие парсеки вокруг.
  Глава XL
   Епископ, представившийся Вайтсмитом, имел при себе сверкающий хромом контейнер, какими пользуются на орбите; он ловко разлил напиток в три из имевшихся в изобилии ритуальных чаш.
   Ле Саж лишь мгновение колебался перед тем, как отпить из мерзостной чаши - подлинного человеческого черепа.
   - За знакомство! - с вежливой улыбкой произнёс тост Вайтсмит. Бурбон действительно оказался весьма неплохим, даже Ле Саж признал это, а ведь он, завсегдатай приёмов и презентаций, разбирался в винах и крепких напитках вообще.
   Похоже, Вайтсмит действительно только что прибыл с Причала - и, несомненно, являлся причиной его взрыва. Внешность епископа Ишкедонского, конечно, не принадлежала ему, значит, Ле Сажу довелось встретиться с существом, способным изменять свой облик.
   По коже писателя пробежали мурашки - вероятно, перед ним сейчас стоял наиболее опасный убийца на планете, если не, как он удачно выразился, на многие парсеки вокруг.
   Это мог быть только агент косморазведки, тот самый Полный Нуль, сообщение о котором он получил накануне по каналу подпространственной связи. Несмотря на то, что его предупреждали об исключительных способностях ПН, Ле Саж не мог даже представить себе, что тот играючи уничтожит Причал, а потом проникнет в святая святых нечестивых.
   Более всего поражало то, что Анархо-Антихрист XI оказался давним информатором не то косморазведки, не то ГАЛАКОНФЕПОЛа. Интересно, подумал Ле Саж, способен ли Анархо-Антихрист XI читать мысли Полного Нуля о страшном и ненавистном, и подвержен ли тот вообще каким-либо страхам и слабостям?
   - А что Рихтер, вы убили его? - Криворогий повелитель канализационной преисподней казался захмелевшим, благо выпил он почти стакан крепчайшего виски.
   - Я никогда не оставляю свидетелей, если вас удовлетворит такой ответ. Теперь скажите мне, что означают эти татуировки, которые вы ставите на лоб своим епископам и кардиналам? Это чистое любопытство, почти вежливость.
   Анархо-Антихрист XI расхохотался. То был странный звук, перемежавшийся мычанием, к тому же проходивший неоднократное преобразование скошенным под причудливыми углами помещением. Этот сатанинский смех накатывал то на одно, то на другое ухо Ле Сажа, подобно прибою, соперничающему с землетрясением и тонкими звуками флейты.
   - Просто имя и сан на тайном языке анархо-антихристов. У меня столько епископов, и они меняются столь часто, что их имена приходится записывать на самом видном месте - прямо посреди лба.
   Услышав такое, Ле Саж не смог удержаться от улыбки. Он сделал ещё один глоток обжигающего напитка и задал вертевшийся у него на языке вопрос.
   - А сколько у вас служителей? - Анархо-Антихрист XI метнул было в него пылающий взгляд, но вопросительное выражение, посетившее лицо Вайтсмита, стало достаточной причиной для того, чтобы он ответил на заданный вопрос.
   - Вы знаете, я действительно многим обязан ГАЛАКОНФЕПОЛу - вплоть до моих рогов с их антеннами, считывающими отрицательные биотоки мозга. Кто знает, не способны ли вы убить или парализовать меня фразой, подобной той, которой приветствовали? - Криворогий минотавр посмотрел в глаза Вайтсмиту, словно пытаясь что-то там прочесть, но вскоре отвернулся и вновь заговорил, явное разочарование слышалось в его голосе. - Около двух миллионов верующих, включая более пятисот тысяч клириков - это по-настоящему много в теперешних условиях. Да, мы плохо вооружены - а кто сейчас вооружён лучше? - однако мы хорошо организованы. Рано или поздно Моррид окончательно уступит нам не только Канализацию, но и всю поверхность Туфы. Когда он окажется запертым в своём дворце, как в клетке, мы приберём к рукам и бериллоглассовые рудники. Конфедерация будет вынуждена работать с нами, и на полученные средства мы осуществим, наконец, запланированные реформы и преодолеем...
   Ле Саж поперхнулся, вспомнив об Истинных Антихристах. Реформы постоянно упоминались на заседаниях КомиСвободы как нечто совершенно необходимое - и лишь теперь Ле Саж, уже знакомый с содержанием замыслов криворогого, не выдержал и рассмеялся.
   - Кстати, сколько людей осталось в Туфе? - спросил Полный Нуль, не обращая внимания на истеричный смех пьяного писателя.
   Анархо-Антихрист XI поскрёб себя за правым ухом.
   - Не знаю, это сложный вопрос. После Пожара оставалось ещё около двух миллиардов, может, даже больше, но потом настал такой голод - вся гидропоника и теплицы вышли из строя... С каждым днём дичи становится всё меньше, порой епископы даже доносят мне о нехватке мяса...
   - Но миллиард хоть ещё остался? - вмешался Ле Саж.
   - Миллиард? - Анархо-Антихрист XI вновь рассмеялся. - Я думал, вы лучше знакомы с положением вещей на Гейомии, Ле Саж. Миллиард! - в голосе правителя канализации слышалась откровенная насмешка. - В настоящее время численность населения Туфы не достигает и шестидесяти миллионов человек, товарищ министр!
   - Я больше не буду работать министром, - ответил Ле Саж. - Я увольняюсь.
   - Отлично, - Анархо-Антихрист XI просиял, услышав такое. - Идите ко мне, я произведу вас в Истинные Антихристы. Вы должны понимать меня, сейчас уже нет былого бардака, этой комитетчины, настало время жёсткой централизации, основанной на беспрекословном подчинении строгим, предельно ясным правилам. Правила эти суровы и справедливы. У Моррида, кстати, всё обстоит точно так же, но его дни сочтены, вы сами это признали.
   Ле Саж был вынужден отказаться. Присутствие Нуля придавало ему уверенности в себе, в том, что у него появится возможность улететь, наконец, с Гейомии.
   - Вы сможете справиться с Морридом самостоятельно? - спросил Нуль у криворогого.
   - Если его Корона упадёт на землю - хоть сейчас. Но это, - Анархо-Антихрист XI развёл руками, - это как достать звезду с неба.
   - Хорошо, - в голосе Нуля появились зловещие интонации. - Считайте, что сегодня с небес падает звезда за звездой. Собирайте свои отряды - я могу уложить Корону в любой момент, когда захочу.
   Анархо-Антихрист XI ударил рукой по подлокотнику, изготовленному из человеческих костей.
   - Воистину, твоё прибытие стало добрым знаком, Вайтсмит. Я сразу это понял. Оставайся в облике моего епископа - и мы поведём войска Льва к окончательному триумфу Революции!
   - Революция... Революция нуждается в настоящем лидере, а не в криворогой пародии, - Ле Сажу показалось, что он слышит голос из давно забытого прошлого. - Когда я стану Президентом...
   Гарф Гаспар! Голос его исходил - о, невыносимое зрелище! - из собственных уст неэвклидова шахматиста. Голова, отрубленная некогда Морридом, всё ещё жила. Жила, вмонтированная в основание трона, подключённая к множеству искусственных сосудов и капилляров, питающих её кровью безвестных доноров.
   Гаспар воистину воскрес! Благодаря новейшим технологиям и злонамеренной воле Анархо-Антихриста XI клетки его головного мозга восстановились вскоре после того, как начали отмирать. Даже не обладая телом, Гаспар всё это время существовал в качестве части декора.
   - Говорящая голова Гаспара, - не скрывая гордости, произнёс криворогий. - Один из важных компонентов нашего культа...
   - Я победил тогда! - закричал Гаспар. - Я - Президент!
   - Победил Моррид, это все видели, - перебил его Анархо-Антихрист XI. - У него большая голова, у тебя - маленькая. Большая голова умнее маленькой, так что всё справедливо.
   - Мошенничество! Подтасовка!
   - Это правда, - заявил Ле Саж. - Моррид действительно получал подсказки от компьютера. Это один из ИИ коммунальных служб...
   - Неважно, - перебил его Нуль. - Немедленно собирайте ваших людей, чтобы напасть ещё до рассвета.
   - А этот? - Анархо-Антихрист XI бросил вопросительный взгляд на Ле Сажа.
   - Он больше не нужен.
  Глава XLI
   Когда импортный термоядерный реактор, питавший антигравитаторы Короны, внезапно заглох, во дворце немедленно началась паника. Дорогостоящее устройство не имело заводского клейма - его купили и ввезли нелегально, по контрабандным каналам, - однако долгие годы работало безотказно. И вдруг такой прокол!
   Постепенно снижая мощность работы антигравитаторов, игнорировавший указания DMR-28 реактор плавно опустил Корону на грунт. Причиной стал, разумеется, кодированный радиосигнал, отправленный Полным Нулём.
   Счётчики Гейгера тревожно защёлкали; кто-то вспомнил трагическую судьбу Причала - и всё, начался Исход! Обилие сотрудников, желающих уйти в отпуск, выстроилось в очередь - но начальство не принимало, так как срочно выехало на совещание за город или взяло больничный. Тай-По, немедленно пронюхав о причинах, стала угрожать увольнением, что мало чем отличалось от смертного приговора. Данная мера, впрочем, не дала результатов. После минутной запинки, к превеликому удивлению Радая, нашлись желающие уволиться!
   Радай немедленно смягчился и попытался действовать уговорами. Не помогало. Корона уже час как покоилась на земле, и вокруг начали собираться толпы любопытствующих, включая красноликих дьяволопоклонников.
   Опыт министра обороны и тайной полиции подсказывал: орды анархо-антихристов, стремящихся пожрать всех обитателей дворца, вскоре перейдут в наступление. К ним присоединятся и бесчисленные обитатели Туфы: весь город выкрасит лица красным.
   Моррид, находившийся в собственных покоях, ощутил лишь мягкий толчок, основательно встряхнувший дворец, когда реактор остановился. Проснувшись, Коронованный Президент увидел, что за окном восходит солнце, освещая расположенные неожиданно низко руины Туфы. Он вскочил, разбудив лежащую рядом Френни
   - Что происходит, Моррид? - Её серо-зелёные глаза блестели на широком, плоском, чуть опухшем после сна лице. Он вызвал DMR-28, не обращая внимания на глупые женские вопросы. Голографическое изображение, возникшее в дальнем углу, то мерцало, то теряло цвет, то пропадало вовсе. Тем не менее, вскоре стало ясно: настал последний день его правления.
   - Реактор вышел из строя. В настоящее время я использую энергию аккумуляторов и резервного дизель-генератора. Во многих местах диагностированы разрывы электрических цепей, разрушена оболочка сверхпроводящих кабелей...
   - Говори короче! Когда Корона взлетит? - Моррид начал одеваться. Государственные дела требовали его неотложного вмешательства. Улучив момент, когда напряжение не прыгало, он нажал кнопку тревоги. Верные Радай, Чинэль и прочие члены кабинета министров немедленно явятся в Тронный Зал, чтобы получить указания главы правительства. Сообща они примут верное решение и осуществят все необходимые для преодоления возникшего кризиса меры.
   - Корона уже никогда не взлетит, Диммор, - компьютер назвал Моррида его подлинным именем, словно подчёркивая тот факт, что всё кончено. - Никогда. Нет даже энергии запустить бортовые лазеры или плазмомёты. Готовься к тому, что твоё существование перейдёт в иную, менее материальную фазу...
   Выругавшись, Моррид разбил консоль голографона вдребезги.
   - Диммор? Он назвал тебя Диммором? - глаза Френни удивлённо округлились. - Так звали...
   Этого он уже не стерпел. Столь непроходимая тупость могла процветать только в Специальной Школе.
   - Да, именно так он меня и назвал! А теперь исчезни отсюда!
   Френни никогда не нравился Диммор, слишком маленький и слабый в период их совместной учёбы - она увлекалась Воспитателями и иногда посещавшими Школу Важными Посетителями. Моррида же девушка откровенно боялась, из-за его силы и жестокости - и гигантских размеров... порой она чувствовала себя просто ужасно после ночи, проведённой с ним.
   Её будто обокрали. Судьба уготовила Френни должность Воспитательницы - заместитель Директора Бастрок так ей и обещал, достаточно было лишь досидеть в Школе до двадцати пяти лет. Он где-то заполучил документы одной покойной девушки такого возраста, запись о самом существовании которой к тому времени уже стёрли бы из банка данных.
   Оставалось лишь потерпеть несколько лет - и всё, перерегистрация! Френни стала бы Регуляршей; любые возражения компьютера всегда можно отмести, списав всё на его же ошибки и сбои. Подобные злоупотребления считались нормой в старой Туфе, и Френни уже мысленно примеряла салатовый халат Воспитательницы, когда в одну ночь всё переменилось.
   Нападение Иррегуляров, жутких, провонявших фекалиями мужланов, стало полной неожиданностью для неё. Большинство учеников и весь персонал погибли, а Школа сгорела... Френни даже обрадовалась, когда Моррид, возглавлявший налёт, обратил на неё своё внимание. Немного женских чар - и он сделал её своей женщиной. И вот теперь оказывается, что это был...
   Возмущённо фыркнув, она вышла из покоев Коронованного Президента. Моррид больше никогда её не видел.
  Глава XLII
   Ле Сажа вели, вернее сказать - гнали, по лабиринту, заполненному канализационными стоками. Большую часть времени приходилось идти или бежать, согнувшись, даже боком, протискиваясь в технические тоннели и даже собственно сточные трубы крупного диаметра. Однажды их путь упёрся в глухую стену с древней кирпичной кладкой, из-под которой текла бурая жидкость.
   К запаху гадкой жижи бывший министр культуры и образования, казалось, уже привык. Впрочем, ожидавшее его испытание представляло собой вызов не только чувству собственного достоинства или брезгливости - на сей раз ему предстояло погрузиться в тёмные воды с головой. Первый анархо-антихрист, не колеблясь, сделал это, а затем сильный толчок прикладом плазмомёта в область почек возвестил Ле Сажа о том, что настала его очередь.
   Он не стал спорить, просто закрыл рот и глаза и нырнул, как если бы находился в обычном бассейне. Двигаясь вперёд так осторожно, насколько это вообще возможно, он вскоре нащупал то, что, пожалуй, являлось обутой в башмак ногой. По крайней мере, такое у него сложилось впечатление, когда этот башмак пнул его в голову, принудив вскрикнуть и выпрямиться. Второй удар, уже головой, пришёлся о слишком низкий потолок и едва не лишил его чувств.
   - Тихо! - приказал дьяволопоклонник. - Здесь можно наткнуться на Тысяченогого, благословенным будь день, когда его извергло в сей мир.
   Ле Саж слышал об этом, обитавшем в Канализации, чудовище: слизистая тварь, состоящая из бесчисленных щупалец, питалась человеческой плотью. Говорили, что она практически неуничтожима, так как вместо каждого повреждённого щупальца отрастает другое, а мозг, сердце или печень - уязвимые места вообще - у Тысяченогого попросту отсутствуют. Монстр будто бы обладал децентрализованной нервной системой и органами кровообращения.
   Существует ли Тысяченогий на самом деле - и если существует, то откуда он взялся, - оставалось предметом споров. Однако для анархо-антихристов Тысяченогий-Которому-Приносят-Жертву представлял собой не меньшую реальность, чем окружавшие их стены, и страх, начавший сжимать Ле Сажа за горло, являлся убедительным свидетельством того, что он начинает разделять их веру.
   Один за другим к ним присоединялись прочие анархо-антихристы, составлявшие конвой Ле Сажа. Почему они не пошли вместе со всеми туда, где гвардейцы Моррида приняли свой последний бой, писатель не понимал - вплоть до этой минуты. Смутное подозрение укрепилось, когда его начали обматывать углеволоконным тросом. Вскоре писатель был прочно привязан к железобетонной балке, проходившей поперёк помещения. Несомненно, Ле Сажу уготовили участь сакральной жертвы, призванной обеспечить благосклонность Сил Зла.
   Когда один из анархо-антихристов вдруг истошно завопил и скрылся под водой, стало понятно, что нападение Тысяченогого состоялось несколько раньше, чем планировалось.
   Несмотря на свою прославленную стойкость, дьяволопоклонники немедленно впали в панику: один закричал и начал стрелять из плазмомёта куда попало; в это время двое остальных отчаянно сражались друг с другом за право первым проскочить в проход под стеной.
   Ле Саж заворожённо наблюдал за тем, как одного из этой пары обхватило щупальце и потянуло вглубь помещения. Попытка перебить щупальце, предпринятая его товарищем, оказалась неудачной - разряд плазмы угодил в спину последнему, уже было счастливо нырнувшему под стенку, дьяволопоклоннику.
   Надтреснутый смех вырвался из глотки Ле Сажа. Растерянно озираясь, последний анархо-антихрист выстрелил куда-то, где раздался плеск воды. Он даже не заметил, как другое щупальце в это время приблизилось к нему сзади.
   Ле Саж как воды в рот набрал; он злорадно наблюдал за происходящим. Щупальце ухватило бойца с плазмомётом за ногу резким неожиданным движением. Ещё одно обвило свою жертву за талию; объединённое усилие, несмотря на яростное сопротивление, свалило человека. Его руки, словно умоляя о помощи, в последний раз взметнулись над водой - и окончательно исчезли.
   Ле Саж остался один.
   Ожидание смерти, к которому он почти привык в последние часы, стало нестерпимым. Казалось, вот-вот одно из щупалец Тысяченогого сожмёт его могучей хваткой, сминающей кости, как стекло...
   Но этого не происходило.
   Когда он уже было решил, что опасность миновала, послышался плеск - из сточных вод поднималось нечто огромное, более всего походившее на пачку разваренных спагетти. Они имели отталкивающий, тошнотворный вид. Бледные, никогда не знавшие света солнца, щупальца покрывали зелёные, будто оставленные коррозией, пятна.
   Руками, привязанными к балке над головой, Ле Саж нащупал выступ, показавшийся ему достаточно острым, и стал торопливо тереть об него свои углеволоконные узы. Понимая, что всё равно не успеет, он с удивлением заметил, что непроизвольно ускоряет движения в безнадёжной попытке опередить чудовище.
   Влажное щупальце коснулось его лица. Писатель вздрогнул от омерзения и попытался пнуть его ногой, но не дотянулся. Тем не менее, тварь почему-то медлила. Наконец, одно из щупалец начертало на стене некий знак, а сам монстр ушёл под воду, оставив после себя быстро расходящиеся круги.
   Ле Саж, всё ещё не веря в своё чудесное спасение, попытался разглядеть, что же именно нарисовал Тысяченогий. Тварь явно обладала разумом!
   Знак определённо был ему знаком, Ле Саж уже где-то видел его ранее. Наконец он вспомнил, и, поражённый, чертыхнулся - это же монограмма Эльзера! Популярный в народе музыкальный исполнитель бесследно исчез вскоре после Революции, и большинство полагало: Моррид попросту втайне убил его. Однако сейчас Ле Саж получил подтверждение тому, что Коронованный Президент сдержал своё обещание поселить Эльзера в Канализации, причём ужасным, воистину бесчеловечным образом.
   Он вновь начал тереть свои путы о выступ. Ле Саж чувствовал необходимость во что бы то ни стало успеть на поле боя. Что-то говорило ему: Френни в опасности.
   Выбравшись на поверхность, он сразу же направился к Короне; определить верное направление оказалось несложно, ведь изо всех подвалов, развалин и импровизированных укрытий, давно заменивших нормальное жильё, выбирались следовавшие к дворцу люди. Ле легко затерялся в толпе.
   Простые жители Туфы и ещё вчера охотившиеся на них дьяволопоклонники объединялись против общего врага - Моррида; главной темой разговоров являлись сокровища Короны. Ле Саж, благодаря всех богов за купание в Канализации - теперь он практически не отличался от окружающих, - предпочитал молчать и сохранял возможно более свирепое выражение лица. В одной из железобетонных плит рухнувшего многоквартирного дома он выломал ржавую арматуру и вооружился.
   Вскоре его путь преградил затор. Как оказалось, Жрецы Зла проводят омерзительные ритуалы крещения новообращённых перед тем, как определить в один из штурмовых отрядов.
   Анархо-Антихрист XI, с невольным восхищением подумал Ле Саж, обладал исключительными организаторскими способностями.
   Он прошёл блокпост; повторил за жрецом слово и жест - перепачканное лицо не позволило дьяволопоклонникам опознать его - и занял своё место в колонне. Маршируя по направлению к дворцу, они пели какой-то безумный гимн.
   Едва красноликие командиры ослабили внимание, Ле Саж скользнул в ближайшие руины и укрылся на относительно целом цокольном этаже. Крошечное помещение, судя по обилию кастрюль, ложек, сломанной кофеварке, некогда являлось кухней. По пластиковому столу сновали многочисленные гигантские гейомские тараканы в ладонь величиной. Писатель счёл их компанию куда более приятной и веротерпимой, чем общество анархо-антихристов, и, прислонившись спиной к стене, осел на сгнивший линолеум пола.
   Он только сейчас понял, насколько устал.
   Ле Саж бы ни за что не обнаружил в царящей повсюду сумятице Френни, если бы не вживлённый ей по приказу Моррида радиомаяк. Ле Саж проявил тогда смекалку и подкупил Чинэля - тот охотно выдал нужную частоту, - поэтому сейчас мог с лёгкостью определить месторасположение девушки при помощи коммуникатора.
   Он вздохнул с облегчением, когда узнал, что сеть всё ещё функционирует; видимо, ретрансляторы работали за счёт резервных источников питания. К счастью, Френни находилась неподалёку - используя метод триангуляции, микрокомпьютер определил её месторасположение - всего в трёхстах метрах к юго-востоку. Там располагалась лишь одинокая, почерневшая от огня кирпичная многоэтажка - и Ле Сажу не оставалось ничего, кроме как отправиться туда.
   Оглянувшись по сторонам, писатель двинулся в том направлении, то и дело опасливо пригибаясь. Арматуру он выбросил, хотя навыки хай-чи-вэй, Энергии Высокого Пути, остались при нём, гарантируя успешную самозащиту в рукопашном бою и спасение души в случае славной гибели.
   Френни нашлась на втором этаже обгоревшего дома; возведённый в период до-полимерного строительства, тот счастливо пережил Пожар. Она сидела, обхватив руками колени, прямо на полу и плакала.
   Ле Саж приблизился к ней как можно тише, чтобы ненароком не вспугнуть девушку.
   - Френни? - Она вздрогнула и уставилась на него перепуганным, совершенно безумным взглядом.
   - Ты обещал увезти меня с Гейомии! - сквозь слёзы проступало отчаяние и плохо сдерживаемая злоба.
   - Я не смог, - сказал он, разведя руками. - Я и сам не смог улететь, остался тут. Видишь, я тебя не бросил.
   Она вскочила и бросилась на него, ударяя кулаками в грудь.
   - И что теперь? Поищешь какого-нибудь вождя дьяволопоклонников, чтобы подстелить меня, а сам устроишься его советником?
   - Ну, успокойся, малышка. - Он обнял Френни и позволил уткнуться лицом в его пропахшую Канализацией куртку. - Может, так и будет. В конечном счёте, так поступают все родители.
  Глава XLIII
   Корона, упав с небес на грешную землю, стала лакомым куском для понёсших перевёрнутый Крест и старые боевые знамёна Льва отрядов анархо-антихристов. Ударные колонны нанесли согласованные с нескольких направлений одновременно. Сопротивление немногочисленных гвардейцев Радая довольно быстро ослабло, и наспех выстроенное кольцо обороны, прорвали в двух местах.
   Поле боя, усеянное трупами нападавших и защитников, пришлось оставить. Министр обороны и тайной полиции, одетый в боевой скафандр, скомандовал отход и первым исчез в недрах дворца.
   Многочисленные дьяволопоклонники, пусть и плохо вооружённые, но пылающие ненавистью к врагу, не отставали от солдат тайной полиции ни на шаг. Радай построил свою стратегию на удержании осевых коридоров, так как те, в силу своей узости, отличались исключительным удобством для обороны. Немногочисленное войско, имевшееся в его распоряжении, обладало более чем достаточным количеством оружия и боеприпасов, чтобы выстоять перед неорганизованным, как он полагал, натиском врага.
   В какой-то момент напор схлынет и анархо-антихристов удастся отбросить, убеждал Радай своих подчинённых. Воодушевлённые его речью, солдаты и офицеры начали готовиться к продолжительной осаде: были отданы весьма дельные инструкции, распределены вахты и пути манёвра резервами, а бойцам, уже участвовавшим в бою, выдали дополнительную дозу стимуляторов. Все эти приготовления, однако, оказались совершенно бесполезными: анархо-антихристы задействовали используемых при добыче бериллогласса переносные горнопроходческие лазерные установки, чтобы прорезать отверстия в корпусе Короны и ворваться внутрь там, где их никто не ждал.
   - Отступаем в тронный зал! - скомандовал по радио министр обороны и тайной полиции. Сам Радай, конечно, уже давно находился там и просто звал на помощь. Впрочем, в этом отношении он ничуть не отличался от офицеров рихтеровской армии, некогда и преподавших тогда ещё сержанту Радаю главный урок: солдаты выполнят любой, даже самый глупый и заведомо ведущий к гибели приказ, если его отдать правильно, убедительно и по форме. В конечном счёте, разве это не глупость - стать солдатом, когда все нормальные люди избрали офицерские звания?
   Косморазведка уже давно обладала детальными планами Короны. Их источником стала непосредственно фирма, исполнявшая заказ Моррида - единственной угрозы отнять лицензию хватило, чтобы получить всю необходимую информацию. Нуль передал планы Анархо-Антихристу XI, что существенно упростило задачу штурмовым отрядам дьяволопоклонников. Уничтожая всё живое на своём пути, они рвались к тронному залу, где рассчитывали найти и претендовавшего на должность живого бога всех гейомцев Моррида.
   Моррид лично повёл остатки своей армии и тайной полиции в последний бой. Став в круг, его сторонники сражались до последнего. Даже Радай, в прошлом - сутенёр, дезертир и беглый преступник, в тот день показал себя солдатом, способным сражаться. В конечном счёте, трусливая натура всё-таки взяла своё: Радай дрогнул и, шагнув вперёд с поднятыми вверх руками, попытался сдаться в плен.
   Одна из восьми рук Моррида уже навела моледиссемблер, готовый выстрелить в спину предателю, но Коронованного Президента опередили. В пылу схватки анархо-антихристы не задумывались о том, стоит ли брать в плен столь важную персону - сотни обитателей Канализации с радостным кличем рванулись в брешь в боевых порядках Тай-По; они просто погребли Радая под своими телами. Того не спас даже бронированный скафандр - лезвия самодельных ножей и копий нападавших немедленно нашли щели в его защите и пронзили министра-дезертира.
   В этот момент оборона рухнула окончательно - Моррид уже не смог перестроить оставшихся солдат, и те пали под натиском численно превосходящего противника. Гонимый песнопениями жрецов-фанатиков живой поток смёл всех в мгновение ока.
   Морриду довелось увидеть, как погибли и его последние товарищи по Канализации - Вельконн и Чинэль. Последний сильно обрюзг за годы, проведённые в достатке и благополучии, и давно уже участвовал лишь в пытках и казнях с применением необычных, созданных его извращённой фантазией механизмов. Оба черноспина, министр финансов Миг Каас и министр экономического развития Киа Згул, также были мертвы.
   Моррид скрипнул зубами и ринулся на врага, сея вокруг себя смерть. Его клинки-моледиссемблеры, сверкая голографической отделкой, собирали кровавый урожай в рядах противника - один за другим анархо-антихристы падали на бериллоглассовый пол, мёртвые или искалеченные. Вскоре они были вынуждены расступиться в страхе, так как сверхчеловеческая сила Моррида выступала гарантией неизбежной и скорой гибели всякому, кто отважится выступить против него.
   Коронованный Президент на мгновение замер, чтобы перевести дух и поправить корону, чуть съехавшую набок. Сверкнула вспышка рокового выстрела...
   Полный Нуль, едва войдя в зал, тотчас выстрелил из плазмомёта. Это, обладавшее сокрушительной мощью, оружие получало питание от вмонтированного в приклад компактного термоядерного реактора. В качестве боеприпасов использовались патроны с жидким гелием; в момент выстрела силовое поле-'гильза' отключалось, а сам гелий подвергался воздействию лазерного луча, нагревавшего его до температуры в полмиллиона кельвинов. Возникшая в результате плазма тут же покидала ствол, прожигая все преграды.
   Ярко-белый разряд пересёк пространство тронного зала и врезался в верхнее правое плечо Моррида. Закричав от боли, Коронованный Президент нагнулся, чтобы подобрать выпавший клинок; из раны обильно сочилась стекавшая на пол кровь. Это движение и погубило его - стой он прямо, второй разряд поразил бы его в грудь, и он прожил бы на несколько мгновений дольше. Однако Моррид предпочёл нагнуться - и плазма сожгла его лицо, превратив голову Коронованного Президента и бериллоглассовую корону Гейомии в сплошное почерневшее месиво. Огромное тело тяжело ударилось о пол.
   Крики ликования вырвались из многочисленных глоток. Нуль, чуть улыбнувшись, отвернулся, чтобы не видеть, с какой целью каннибалы-дьволопоклонники бросились к туше поверженного владыки. Манеры, характерные для личины 'Вайтсмит', вновь возвращались к нему: с нарочитой скромностью ПН начал полировать ногти о лацкан пиджака.
   Неожиданно в воздухе возникла голографическая проекция - лицо только что убитого Моррида, во лбу которого огнём праведного гнева горел Третий Глаз.
   - DMR-28! - воскликнул Нуль, показывая суеверным анархо-антихристам, что ситуация под контролем. - Ты всё ещё жив?
   - Да, - ответили скрытые динамики, - но мне необходима энергия. Как можно быстрее, иначе...
   - Ты ничего не получишь, - поспешно перебил его Нуль, - потому что должен ответить за Пожар и возникший потом хаос и голод!
   - Но это было неизбежно, - в голосе компьютера послышалась искренняя обида - Мои расчёты... Я лишь оказал людям благодеяние - поддерживал ту жизнь, на которую хватало ресурсов!
   - Ты создал Кондуктора и Тысяченогого! - Полный Нуль, не имея возможности заткнуть оппонента, последовательно применил тактику обвинения, наиболее эффективную в данных обстоятельствах. DMR-28 следовало вывести из игры любой ценой - это и являлось главной целью миссии.
   - А чем Кондуктор хуже Анархо-Антихриста XI? Когда я узнал, что на самом деле представляет собой этот телепатический дар нашего Нового Минотавра, я решил поэкспериментировать на данную тему, используя излучение взаимодействующих с биополем человека заряженных частиц.
   Нуль осмотрелся по сторонам. Дьяволопоклонники внимательно вслушивались в их разговор.
   - Тысяченогий на деле является Эльзером Никодом - я, вернее, Чинэль, следуя моим инструкциям, просто переместил его сознание при помощи сложной передающей системы в новую биоэлектрическую сеть. Эльзеру сохранили и жизнь, и сознание.
   - А Кондуктор? - Откровения DMR-28 возбудили любопытство незаметно вошедшего в зал Анархо-Антихриста XI.
   - Здравствуй, Криворогий. Если хочешь, Кондуктор послужит и тебе. Это действительно Кондуктор, призванный отпугивать безбилетников, всего лишь одна из моих ипостасей. Мне нужна энергия...
   Анархо-Антихрист XI растерянно оглянулся на Нуля, но тот лишь отрицательно покачал головой, подкрепив это движение выразительным жестом сжимающей плазмомёт руки.
   - Я вижу, вы не хотите сотрудничать со мной, - DMR-28 печально вздохнул. - Что ж, это ваше решение. Однако без меня жизни в Туфе не будет; я последний, кто пытался спасти её хоть как-то...
   Голограмма дрогнула, изменила цвет - и растворилась в воздухе.
   - Победа, - негромко сказал Нуль - так, чтобы его мог слышать только Анархо-Антихрист XI.
   Информатор ГАЛАКОНФЕПОЛа воспринял эти слова совершенно правильно - как категоричный приказ.
   - Победа! Окончательная победа! - Анархо-Антихрист XI замычал и воздел руки, призывая своих жрецов присоединиться к нему.
   - Мы победили! - многотысячный хор поднял восторженный клич. Передаваясь от епархии к епархии, тот прозвучал над окружившими Корону штурмовыми отрядами, проник в Канализацию и обошёл путями, известными лишь служителям Зла, всю Туфу. Гейомия теперь имела нового - и последнего, обладающего всей полнотой власти - правителя - Анархо-Антихриста XI.
  Эпилог
   Может ли Зло выполнять несвойственные ему функции, стать суррогатом Добра? Сможет ли Дьявол обойтись без Бога?
   Это хороший вопрос для профессионального теолога; известно только, что гейомская реальность дала отрицательный ответ.
   Занимала ли мысли Анархо-Антихриста XI данная проблема в день великой победы, нам неизвестно; впрочем, некоторую неуверенность его отметили даже не слишком внимательные наблюдатели. Дурные предчувствия, одолевавшие многих, подтвердились тем же вечером, ещё до полуночи - уединившись с юношей по имени Наяш, представившимся Сыном и Великомучеником, Наместник Кровавого Престола скоропостижно скончался. Всему виной стала миниатюрная бомба, скрытая в полой челюсти Наяша - она взорвалась в момент интимной близости.
   Полный Нуль исчез тем же загадочным образом, который отличал всё его бытие. Он не обладал ни десятой, ни даже первой ступенью хай-чи-вэй, так как являлся Полным Нулём, альфой и омегой, символом того, что в этом мире всё начинается с ничего и в ничто переходит. С ним и с ему подобными безликими исполнителями Братство Млечного Пути связывало свои надежды на будущее.
   Судьба Роже Ле Сажа, Мастера четвёртой ступени хай-чи-вэй (посмертно), и Френни Схизофф долгое время оставалась невыясненной, пока один из инспектировавших бериллоглассовые шахты горных инженеров не выменял у местных жителей палладиевое кольцо с надписью 'Бумлок'. Такие выдавали - и до сих пор выдают - всем выпускникам этого престижного университета, и выгравированный на внутренней поверхности номер соответствовал номеру диплома, вручённому в 2945 году Эры Электры Роже Ле Сажу.
   Отчёт о проведённых в связи с данной находкой мероприятиях сохранился в архивах Конфедерации и представляет некоторый интерес для тех, кто изучает историю Гейомской Антропогенной Катастрофы (сокращённо ГАК) либо является поклонником творчества покойного Ле Сажа. Он подписан З. Манном, представителем дзайбацу 'Фурукава' на Гейомии. Ниже публикуется его текст: '...Организованные по директиве ГАЛАКОНФЕПОЛа поиски привели к одной из 'коробок', ранее являвшейся многоквартирным домом. Там и удалось обнаружить останки, вернее, обглоданные кости двух людей, мужчины и женщины. Анализ ДНК мужчины подтвердил, что умерший, несомненно, являлся Ле Сажем. На всех костях обнаружены следы зубов мутакрыс, которые, очевидно, и стали причиной смерти. Мутакрысы представляют смертельную опасность для любого, кто посещает руины Туфы. Эти существа охотятся стаями, преимущественно в тёмное время суток; аборигены избегают ночевать вне стен укреплённых поселений. Отсутствие каких-либо следов обитания погибших в данной 'коробке' однозначно указывает на то, что они, вероятнее всего, скончались в первый же вечер после падения Дворца Моррида, то есть 6-го сентября 2966 года Э. Э.'.
   Исследователи феномена ГАК, послужившего причиной практически мгновенной, по меркам истории, гибели населения целой планеты, отличавшейся высокой степенью урбанизации, знакомы, конечно, с нашумевшей книгой 'Культы и верования Туфы: Путь вырождения' Ф. Кинкайда. Этот автор, живший почти триста лет спустя после З. Манна, посвятил многие годы изучению суеверий, бытующих среди аборигенов, и вопрос, несомненно, изучен им весьма хорошо.
   В связи с этим представляется целесообразным процитировать некоторые выдержки из данной книги, несомненно, ориентированной, скорее, на широкого читателя, нежели на серьёзные научные круги: 'Население Туфы, конечно, относится к человеческой расе, хотя долгие века существования в отрыве от основной части человечества привели к проявлению черт, которые можно охарактеризовать как атавистические. Например, прямохождение постепенно заменяется передвижением на полусогнутых нижних конечностях, а волосяной покров становится заметно гуще с каждым новым поколением. Многие из гейомцев не пользуются речью вовсе либо говорят на крайне упрощённом языке, словарный запас которого не превышает нескольких сотен слов, построенных всего из десятка базовых звуков.
   Источником питания служит охота, собирательство и рыбная ловля; некоторые общины, расположенные близ рудников 'Фурукавы', находятся на более высоком уровне развития, практикуя земледелие и скотоводство. Металлургия пребывает в зачаточном состоянии, так как Туфа до сих пор служит богатым источником стали, находящейся там в виде готовых изделий. Общая численность населения, триста двадцать лет назад достигавшая четырёх миллиардов, сократилась до менее чем пятнадцати тысяч человек.
   'Фурукава', следуя корпоративной стратегии развития, совершенно не уделяет аборигенам внимания, и это является значительным упущением, если не преступлением со стороны дзайбацу. Такая линия позволяет получить максимальную прибыль, но не имеет ничего общего с гуманизмом...
   ... Культы, существующие в Туфе, большей частью относятся к 'тёмным' и несут на себе отпечаток трёх веков каннибализма. Можно предположить, что в более ранний период верования были значительно сложнее, возможно, даже существовали некие философские и идеологические доктрины.
   В настоящее время наиболее популярным является культ Мрыс - это название, несомненно, происходит от 'мутакрыса'. Поклонение Мрыс, включая человеческие жертвы, считается нормой среди племён, всё ещё практикующих ритуальный каннибализм; прочие общины охотников - на всё тех же мутакрыс - и рыболовов почитают Криворогого Быка. Изображения человека с головой быка, убивающего мутакрысу, встречаются достаточно часто, чтобы с уверенностью утверждать: межрелигиозная вражда длится очень долгий период времени и, возможно, тянется ещё с периода, когда гейомцы знали письменность.
   ... Вера в призраков, особенно в Кон-Ну, обитающего, по слухам, в проржавевшем вагоне 'надземки' близ бывшего здания Университета, весьма распространена. Вероятнее всего, речь идёт о голограммах, которые могли существовать за счёт автоматического подключения к резервным источникам питания ещё годы спустя после Пожара. В самом вагоне, однако, я не обнаружил никаких следов голографона, не говоря уже о Кон-Ну.
   ... Многоногий, или Многопалый - я не уверен в точности, насколько правильно перевёл это слово. В настоящее время следов этого чудовища не сохранилось, однако, вероятнее всего, оно некогда существовало в действительности. Настенные изображения в Канализации свидетельствуют о том, что Многоногий являлся неким спрутом, которому приносили человеческие жертвы; места жертвоприношений специально огорожены с целью предотвратить прорыв внушавшего гейомцам неподдельный ужас монстра из канализационного лабиринта.
   ... Трёхглазый бог - антропоморфное восьмирукое существо, по слухам, обладающее невероятной силой, герой, повергший Многоногого, а затем впавший в вечный сон. Культ имеет своих почитателей в большинстве общин. Не исключено, что Трёхглазый некогда действительно ходил по земле, однако достаточно убедительных доказательств тому мне обнаружить не удалось. Этот культ имеет святилище, расположенное за пределами Туфы, узнать о существовании которого мне удалось от одного из наиболее просвещённых жрецов в среде каннибалов. Его прадед, как утверждают, умел читать. Не знаю, правда ли это, но в обмен на лазерный 'светлячок' жрец провёл меня к тайному святилищу. Последнее оказалось небольшим бункером, замаскированным под поросший травой и чахлым подлеском холм.
   Произнеся кодовое слово, жрец принудил потайную дверь открыться, и моему взору предстал древний модем. По приказу моего спутника включился голографический экран. Вскоре по экрану поплыл странный, совершенно бессмысленный текст: 'ДМР... МРД... ДМР... МРД... Теперь едины... ДМР...'. В это мгновение коварный гейомец напал на меня сзади, вооружённый железной булавой. Если бы не молниеносная реакция, не раз выручавшая меня в опасных ситуациях, я бы наверняка погиб. Однако ожерелье из человеческих зубов, висевшее на шее у дикаря, и одежда из человеческой кожи не остались незамеченными мной, и я велел своему наноимпланту постоянно отслеживать действия этого во всех отношениях подозрительного субъекта.
   Вследствие этого мой нюх и слух предельно обострились, и я знал всё о действиях жреца, даже если тот пребывал вне поля зрения. Расправившись с ним голыми руками, я стал свидетелем удивительной перемены, происшедшей с голограммой. Она теперь изображала улыбающегося подростка лет четырнадцати с мягкими чертами лица и ровно причёсанными каштановыми волосами.
   Вероятнее всего, компьютер запрограммировали улавливать убийство, случившееся в помещении бункера, путём анализа биополя, и он перешёл на следующий уровень активации. Не оставалось ни капли сомнения в том, что это святилище некогда создал тот, кто в течение долгих столетий направлял жизнь уже мёртвой Туфы и её постепенно деградирующих обитателей, понуждая их снова и снова убивать во имя загадочного Трёхглазого бога.
   Затем перед моим удивлённым взором поплыла голографическая строка, содержание которой более чем подтверждало самые ужасные догадки:
   Город презренный пожрали волны огня -
   Смертную чашу испил он до дна!
   Но бесцельным трудом месть оказалась моя,
   Ведь и без этого человек человеку - всего лишь еда!
   Первым моим побуждением было разгромить бункер, однако я вовремя спохватился: здесь могли скрываться мины-ловушки, да и гарантии того, что я уничтожу не более чем модем, не имелось. Пребывая в глубоком душевном смятении, я покинул бункер и, к сожалению, забыл его точное месторасположение. Все мои попытки заново обнаружить святилище Трёхглазого потерпели неудачу...'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"