Гинзбург Мария. Праздник Тыквы

Мария Гинзбург

ПРАЗДНИК ТЫКВЫ

[Анна Конькова]

Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, много знающие, а также легкомысленные пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспаленными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. В самом деле, зачем вы?

А. и Б. Стругацкие. "Улитка на склоне"

Пролог

Кусты малины у забора только что не сгибались под тяжестью крупных красных ягод. Лето 1914 года выдалось необычно солнечным, но при этом с обильными дождями, как по заказу. Подсолнухи вымахали такие, что в их тени могла укрыться не только Мурка, старая трехцветная кошка, но и ее владелец. Иосиф Берг был пожилым крепким мужчиной, таким же ленивым и мудрым, как его кошка. В тень от подсолнухов он не полез, расположился на качелях под навесом, которые сам и сделал. Помимо кошки, Иосифу составили компанию свежий выпуск "Веслогорской жизни", пригоршня жареных семечек и томик любимого философа. Иосиф назвал бы его не философом, а скорее поэтом. Ох и любил Фридрих завернуть метафору! Иосиф понимал далеко не все из того, что читал, но для любви понимание не является необходимым.

Иосиф не знал, с чего начать этот тихий вечер: с новостей или с любимых мест книги. Или же сидеть, грызть семечки, смотреть на Мурку, которая вольготно развалилась в пыли, и ждать, когда Циля позовет ужинать. Это должно было случиться уже скоро: мощный и бескомпромиссный аромат запеченного в яблоках гуся вырывался из открытого окна кухни и обрушивался на маленький садик, подминая под себя более тонкие, нежные запахи прогретой за день земли, травы и малины. Иосиф решил, что не будет и начинать читать книгу; там надо было настроиться, погрузиться в замысловатый мир, придуманный Фридрихом. Иосиф взял газету, раскрыл ее. Его взгляд упал на статью, озаглавленную "Купеческий такт".

"Купеческiй тактъ держитъ, направляетъ и двигаетъ большую часть русскаго торговаго д?ла. Безъ этого такта трудно и иногда невозможно обойтись", прочел Иосиф. - "На такт? этомъ держится и лицевая производительная, и скрытая непроизводительная сторона д?ла; такъ же этотъ иногда помогаетъ д?лу, иногда положительно разрушаетъ его".

Иосиф согласно закивал головой. Старый купец многое знал о той неуловимой субстанции, которая поддерживает скрытую непроизводительную сторону любого дела. Это знание и привело его во двор собственного двухэтажного дома, к запеченному в яблоках гусю, к солидному депозиту в банке, к владению пятью доходными домами, которые приносили прибыль - "неплохую", как всегда говорил осторожный в словах Иосиф. А любопытство и смелость, с которыми Иосиф до сих пор не расстался, несмотря на семь десятков лет, проведенных вместе, и познакомили Иосифа с немцем Фридрихом, пусть и заглазно.

Иосиф погладил обложку книги.

"Но почему так не может быть всегда", в который раз подумал он. - "Так бы вот, думается, я и сидел бы... Кушал семечки, читал книги. Если бы можно было еще с ним поговорить, с Заратустрой этим... Чтобы он мне напрямую, без этих философских выкрутасов, пояснил...".

Иосиф улыбнулся своим мыслям. Он знал, что его времени осталось не так уж много. Но его печалило не это. И не июльская духота была причиной его тоски, в которой он не хотел признаваться себе.

А безумный сербский студент, что в Сараево на днях разрядил свой браунинг в особ королевской крови.

В своей длинной жизни Иосиф уже видел войны. Он находил в них только жестокое беспокойство. Он переживал о том, что уже стар, и не сможет защитить ни Цилю, ни девочек...

"Как мало в этой жизни покоя", подумал Иосиф Берг.

Мурке надоело лежать в пыли. Кошка забралась на колени к хозяину, и Иосиф рассеянно почесал ей шею.

-1-

На полу лежали осколки. Чего-то белого и фарфорового. Они были такими маленькими, что Соня сначала заметила крохотную кружевную накидку рядом с ними, а потом уже их самих. Соня присела на корточки, чтобы рассмотреть получше.

Да, это были они. Точнее, это была она - маленькая серая фарфоровая мышка. Соня перевела взгляд на Тигру, полосатого рыжего кота. Тигра отлично понял, что его хозяйка имеет в виду. Он принял оскорбленный вид и даже тихонько мяукнул - мол, хозяйка, разлитая сметана это конечно я, и порванные обои в коридоре я не отрицаю, но мышка? Фарфоровая? Ну сама-то подумай, даже если бы вдруг почтенный уважаемый кот вдруг решил охотиться на фарфоровых мышей, сервант-то заперт. Коты умеют многое, но не открывать же стеклянные двери? Да и пока бы я добрался до верхней полки, сколько бы еще всякого интересного оказалось на полу!

Кот был прав.

Соня выпрямилась и заглянула в сервант сквозь прозрачные дверцы. Обычно мышка стояла между фарфоровой лисичкой и олимпийским мишкой; за ними вальяжно возлежал тигр, в честь которого Соня и назвала своего кота, а еще дальше, почти у самой стенки серванта, находилась большая пепельница в виде голубя. Вроде все было в порядке. Но чего-то еще не хватало, не только мыши... Соня присмотрелась внимательнее и наконец поняла.

Голубь исчез. На его месте оказалась хрустальная ваза. Кто-то аккуратно подвинул ее так, чтобы пустое место не бросалось в глаза.

Соня собрала осколки и направилась в кухню. Она уже догадывалась, где находится пепельница советского фарфора.

Но все еще не хотела верить.

* * *

На кончике сигареты нарос длинный столбик пепла - Леша не столько курил, сколько прислушивался к шагам Сони в комнате. Шаги начали приближаться. Леша затянулся и стряхнул пепел в стоявшего перед ним фарфорового голубя. Прищурился, глянул на вошедшую Соню сквозь клуб дыма. Соня, двигаясь, как автомат, выбросила в ведро маленькие серые осколки. Закрыла дверцу, повернулась к Леше, взяла голубя и вытряхнула пепел прямо на Лешины потертые джинсы.

- Эээ, ты чего! - возмутился он.

- В блюдечко покуришь, - ровным голосом сказала Соня.

Леша криво усмехнулся, и вдруг влепил Соне затрещину. Девушка покачнулась, от неожиданности у нее брызнули слезы из глаз.

- Леша! - вскрикнула она.

- Это ты меня довела! - неожиданно визгливо крикнул он и закончил холодно: - Сука.

- Да что ты говоришь... что ты делаешь... - пробормотала Соня в отчаянии.

Она стояла у раковины, нелепая и взлохмаченная, с голубем в руках. На щеке расплывался багровый отпечаток пятерни.

- Голубя она пожалела! - рявкнул Леша. - А меня ей не жалко!

Соня покачала головой и сказала:

- Уходи.

Леша набычился:

- Что?

- Уходи, - почти шепотом повторила она.

- А ты выгони меня! - он огляделся, сел на стул и развалился на нем. - Выгони! Ну! Вызови милицию, давай!

Соня приподняла голубя, глянула на него так, словно видела его впервые, и поставила на стол.

- Не приедет никто, - злорадно продолжал Леша. - Они на семейные разборки не ездят. Так-то, милая.

Он затянулся и снова выпустил дым.

Соня медленно, держась за стенку, как слепая, вышла из кухни.

Она услышала, как хлопнула дверь. И тогда - и только тогда - свернулась в любимом кресле в клубочек и зарыдала. За окном шумел дождь. Прозрачный и светлый, один из последних дождей лета, на смену которым скоро должны были придти серые тоскливые дожди осени.

Вместе с куском отвалившейся от хлопка старой побелки обрушилась и жизнь Сони. Такая милая и уютная, запланированная еще на третьем курсе института - а может, и раньше, и Соней ли?

Многие подруги Сони вышли замуж на пятом курсе - чтобы получить диплом на фамилию мужа и потом не мучиться с документами. Соня же не торопилась. Они начали встречаться с Лешей на втором курсе. Он был на год старше и с другого факультета - инженерно-технического. Леша был красивым высоким парнем, душой компании, очень нежным и юморным. Три года назад умерла тетя Сони, Адель; она была бездетной и завещала свою уютную однокомнатную квартирку племяннице, которую очень любила. Сначала Соня жила в этой квартире одна. И первым ее товарищем стал не Леша, а Тигра, который сейчас свернулся клубочком на груди у хозяйки и встревоженно тыкался холодным носом в мокрую щеку, щекотал усами. Мать, переживая за Соню, тогда настойчиво советовала ей завести собаку. И Соня даже уже договорилась на щенка ротвейлера с Наташей, своей подругой по танцам. Но случилось так, что Соня зашла в областную библиотеку, за каким-то философом, что ли, реферат писать... и увидела яркий пушистый комочек. Он лежал среди других под боком у царственной, трехцветной мамы-кошки, прикормленной в библиотеке. Предприимчивая гардеробщица тут же спросила, не нужен ли Соне кот. И Соня подумала: "Наверное, это судьба".

Примерно то же самое Соня думала насчет Леши. Леша, в отличие от Тигры, не гадил по углам и не падал с подоконника, увлекшись охотой за голубями. Их квартирка стала центром притяжения и осью для их разношерстной компании. Здесь собирались все их друзья. Соня училась на факультете иностранных языков, где мальчиков было мало, зато на ИТФ их было хоть отбавляй. Звучала гитара, слышались шутки и смех, и Соня подносила Леше зажигалку...

Денег, правда, все время не хватало.

"Но разве в деньгах счастье!", как и многие влюбленные, думала Соня тогда.

У Леши была хлебная специальность. Скоро он выпустится, устроится на работу, будет хорошо зарабатывать. И она, Соня, не будет сидеть сложа руки. Еще в университете она неплохо подрабатывала переводами. То художественными, то техническими, то водила по достопримечательностям города заезжих иностранцев. А достопримечательностей в Веслогорске было ох как много!

Но что-то пошло не так. На хорошую, в понятиях Леши, работу не хотели брать парня, не отслужившего в армии. А Российская Армия, как выяснилось, вовсе не испытывала нехватки в лейтенантах. "Не буду я работать за двенадцать тысяч", говорил Леша гордо, а его сокурсники кивали. Но дружеские попойки становились все более редкими. Друзья нашли себе хорошую работу, а кто-то и на двенадцать тысяч согласился. Пока Соня училась на последнем курсе, мать с отцом еще давали ей кое-какие деньги. Но летом и вовсе наступил ад кромешный. За переводы платили хорошо, но они были как снег - то густо, то пусто. Соня сбивалась с ног, бегая по экскурсиям, а Леша лежал на диване и злобно ругался. Последние два месяца ему не удавалось найти даже случайных заработков, которыми он как-то перебивался зимой.

Соня лежала в кресле и плакала, плакала... Не только по тому безумному и невероятному, что случилось сегодня, но и по маленькой серой мышке.

В детском саду Соню дразнили "соней-засоней". Мамины объяснения ""София" - означает "мудрость" никак не могли изменить положение вещей. Их изменила тетя Адель. Однажды, когда Соня пришла к ней в гости, тетя достала из шкафа маленькую серенькую мышку.

- Соня - это такая мышка, - сказала тетя Адель.

- Фарфоровая? - спросила Соня.

Она всегда была наблюдательным ребенком.

Тетя Адель улыбнулась.

- Нет, - сказала она. - Бывают мышки полевые, бывают лесные, а бывают - мышки-сони. Есть такая сказка, хочешь, я тебе почитаю?

Соня кивнула. И тетя Адель прочитала ей про мышку Соню и про девочку Алису. Кружевную накидку для мышки Сони тетя связала уже потом. Адель любила свою коллекцию и берегла ее; остальных статуэток в серванте нельзя было даже касаться, и только мышку тетя Адель разрешила брать для игр.

И тут Соня, всхлипывая, поняла, зачем Леша достал из серванта голубя.

Голубь был самым старым экспонатом. С него началась тетушкина коллекция. Его купил еще дядя, точнее, брат Сониного дедушки, который и был мужем тети Адели. Голубь был самым старым - и самым дорогим. Соня вспомнила, как несколько дней назад Леша долго стоял в задумчивости перед сервантом. А потом бросил через плечо: "А эти уродцы нынче в цене".

И когда Соня поняла это, она встала и пошла на кухню. Надо было помыть фарфорового голубя, принесшего в ее дом не мир, а нечто совсем иное. И поставить его на место.

Глядя на струйку теплой воды и пену на боку у голубя, Соня поняла, что нужно предпринять еще кое-что.

И она предприняла.

* * *

Валерий смотрел на спину перед собой и пытался застегнуть на ней лифчик. Получалось плохо - руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота. Наконец Валерий справился - и с лифчиком, и, слава богу, и с тошнотой. Довольная Марина повернулась к нему лицом. В мутном свете утра девушка казалась совсем не симпатичной. Она выглядела, как сильно помятая ночью девка с глубокого похмелья, которой и была. Но настроение у Марины было отличное. Она улыбнулась Валерию и чмокнула в щеку. Он закрыл глаза. Валере показалось, что его сейчас все-таки вырвет. Но нет, обошлось. Марина продолжала одеваться. Она подняла свой свитерок с тумбочки и обнаружила под ним книгу. На обложке были изображены роскошная рыжая девушка и два вооруженных парня.

- Что читаешь? - весело спросила Марина.

Валерий промолчал. Переспать - это еще не значит потом вместе обсуждать прочитанные книги. Но Марина не унималась.

- А, фэнтези, - продолжала она. - "Искра в полыни", - прочла она заглавие вслух.

За последние два месяца в однушке Валеры, доставшейся ему после развода, перебывало множество девушек. Но Валерий начинал склоняться к мысли, что эта - самая противная и настырная.

- Кто же сейчас бумажные книги читает! - заметила Марина. - Эх ты! Да сейчас играют все. Я, например, рублюсь в...

Но судьбу Марины решили не эти отвратительные, как козьи катышки, слова, что катились из ее круглого ротика. А то, что она одновременно тянула руки к книге!

Валера не помнил, как оказался в коридоре. Он стоял, прижавшись к входной двери всем телом, словно бы в нее кто-то ломился. На площадке неистово ругались.

- Сумочку отдай, козел вонючий! - кричали там.

Валерий огляделся. Аляпистая пронзительно-зеленая сумка стояла под зеркалом в прихожей. Валерий хотел взять ее, и обнаружил, что руки у него заняты. Он судорожно сжимал в них книгу. Валера уговорил себя разжать пальцы и положить книгу на тумбочку под зеркалом, хотя это далось ему не без труда. Осторожно, кончиками пальцев он ухватился за ремень сумки. Другой рукой Валера открыл дверь ровно настолько, чтобы пропихнуть туда сумку, и выбросил ее на площадку.

- И квартира у тебя тоже маленькая! - ядовито прошипели в щель.

Валерий рывком захлопнул дверь. Постоял некоторое время. Он не замечал, что дрожит и хватает ртом воздух, словно выброшенная на песок рыба. Для полного сходства оставалось только забиться в судорогах. И он был очень близок к этому.

Валера обернулся и увидел книгу под зеркалом. Умиротворенно улыбнулся. Подошел поближе и взял в руки, бездумно открыл на первой попавшейся странице.

- Не сунется Биттервоорд через перевал Горгульи, - уверенно сказал полковник да Манчадо. - Не самоубийцы же они! Там весной лавина за лавиной идет. Это все знают.

Луис Тарагорнский задумчиво побарабанил длинными тонкими пальцами по лакированной крышке дубового стола, на котором были расставлены миниатюрные крепости, ярко раскрашенные солдатики, ватные деревья и железные горы.

- Но все лазутчики говорят, что Биттервоорд собирается идти именно там, - заметил он.

- Громко мяукающая кошка - плохой охотник, - резонно возразил да Манчадо. - Это дезинформация, ваша темность!

Луис Тарагорнский в сомнениях покачал головой.

- Допустим, что так, допустим, - сказал он. - Но знаешь что, Сильвио? Мне последнее время кажется, что этому придурку словно бы покровительствует сама судьба. Он считает свое дело правым, и он так сильно верит в это, что...

На лице полковника да Манчадо на миг появилось не предусмотренное уставом выражение, но Луис успел заметить его. Он сделал сложный жест рукой, который мог означать и презрение, и разочарование, и произнес:

- Ну что же, значит, опасаться нам нечего. Давай посмотрим, какова ситуация на западном фланге.

Да Манчадо вытянулся в струнку, щелкнул каблуками и принялся рапортовать. На западном фланге, как и следовало ожидать, ситуация развивалась ровно так, как это нужно было Луису Тарагорнскому, Повелителю Холода и Нежити, самому могучему некроманту Черных гор.

Луис рассеянно поднялся и подошел к окну. Покрытый снегом иззубренный хребет сквозь разноцветье витража казался бурым, словно бы покрытым засыхающей кровью.

Все шло так, как было запланировано. Но почему на дне черной и холодной, как преисподняя, души Повелителя Холода и Нежити ворочался противный страх?

За спиной Валерия что-то громко и кровожадно заурчало. Так мог бы урчать гигантский насос - грозно и яростно. Валерий глянул в зеркало и вздрогнул. Из-за плеча Валерия выглядывал совершенно незнакомый блондин с одутловатой, самодовольной физиономией. Его бычью шею стискивал жесткий стоячий воротник мундира. Зеленый бархат был щедро отделан золотым галуном. И, что окончательно возмутило Валерия, незнакомец читал его книгу - жадно, далеко вытягивая шею и аж перегибаясь через плечо Валерия! Он возмущенно обернулся и увидел кошку, сидевшую у его ног. Серую в полосочку, которую Валерий отсудил у жены.

- Так это ты мурчишь, - засмеялся Валерий.

Собственно, зверюга ему была совершенно не нужна. Валера знал, что Таня очень любит Матроскину. Этого было достаточно, чтобы оставить кошку себе. В суде Таня просто обалдела от такой мелочности, пыталась что-то доказать, объяснить, что эта кошка точно принадлежит ей, в отличие от серванта и кровати, на которые она, впрочем, тоже не претендует, да пусть он подавится! Но кошку Таня лично принесла из библиотеки, там тогда раздавали котят, что ли... Сначала супруги думали, что это кот, и назвали соответственно. Ошибка стала очевидна следующей весной, когда Матроскин начал призывно завывать и задирать задницу.

Валера это помнил ничуть не хуже жены, но стоял на своем. И настоял.

Он теперь частенько забывал ее кормить. Видимо, как раз поэтому Матроскина сейчас злобно мяукала и скребла когтями по полу, намекая, что этими когтями можно поскрести что-нибудь другое. Мягкое и теплое. Чью-нибудь ягодицу, например. Прыгала Матроскина отменно, так что даже с такого расстояния, без разбега, легко достала бы бедро Валерия, прикрытое... Да, собственно, ничем не прикрытое. Валерий только сейчас осознал, что стоит в прихожей полностью голым. Стало ясно, почему его бьет озноб. Валера решил надеть трусы и повернулся в сторону спальни. Злобный рык Матроскиной, которого не постеснялся бы и лев, пресек необдуманные действия хозяина на корню.

- Пойдем, моя девочка, - пробормотал Валерий, смирившись.

Он хотел было глянуть в зеркало, чтобы убедиться, что похмельный морок растаял без следа. Его затылок и шею пронзили ледяные иголочки. Валера передумал. У него внезапно появилось уверенность, что тот блондинчик все еще там. В зеркале. И, увидев его снова, будет гораздо сложнее сохранить рассудок. Валера двинулся в кухню. Насмешливый взгляд незнакомца из зеркала, холодный, как сталь, впивался в его спину точно между лопатками. Валерий понял, что если он не обернется и не проверит, это и станет первым шагом к безумию. Он остановился. И осторожно, медленно оглянулся через плечо.

Из зеркала на него смотрела только собственная физиономия - бледная и испуганная.

"Надо все-таки передохнуть", подумал Валерий. - "И так на работу скоро. Хоть недельку просто дома посидеть. Как раз весь спирт из организма выйдет...".

Бдительная, как заградотряд, Матроскина следовала за хозяином, помахивая грозно распушенным хвостом.

* * *

Из-под одеяла торчали пятки Леши и волосатые икры. Эдик бесцеремонно потряс его за плечо.

- Отвали, - с сонной грубостью сказал Леша.

Эдик хмыкнул, снял с пояса дубинку и резко ткнул его в бок. Леша вскинулся:

- Да ты совсем офигела?

И осекся, увидев Эдика. Тот был в форме, и в первый момент Леша не узнал его.

- Что ж ты с самого ранья-то, чувак, - фальшиво улыбаясь, сказал Леша. - И как тебя Натаха отпустила...

Он уже все понял. Но не верил, не хотел верить.

- Жалоба поступила, - казенным голосом сказал Эдик. - Надо освободить.

- Что? - тупо переспросил Леша.

- Покиньте незаконно занимаемое помещение, - сказал Эдик и покрутил дубинкой в воздухе.

Леша перевел взгляд на Соню, стоявшую рядом с Эдиком. Она вся сжалась в комочек под его взглядом.

- Вот так, значит, да? - тихо спросил Леша.

Соня молчала, глядя на его трусы. Верхняя пуговичка на них оборвалась. Соня почему-то не могла отвести взгляд от сиротливо висевшей белой нитки.

- Покиньте, - повторил Эдик. - Иначе придется принять меры.

- Да ну какие меры... - растерянно проговорил Леша.

Вдруг он прищурился. Соня вздрогнула.

- Зачем ты лезешь в наши дела? - задушевно произнес Леша. - Ну повздорили мы с Сонькой, ну с кем не бывает...

Сердце в груди Сони бешено заколотилось - и упало. Ей показалось, что Эдик сейчас махнет рукой, скажет: "Да разбирайтесь сами", и уйдет.

Глаза Эдика остекленели.

- Я тебя тут весь день уговаривать не буду, - сказал он таким голосом, какого Соня никогда не слышала у него раньше. - Забирай свои подштанники и вытряхайся, понял?

Леша неприятно засмеялся:

- Да понял, понял...

Он поднялся и начал одеваться. Мятая одежда лежала на стуле грудой - Леша вернулся домой заполночь. Соня и Эдик стояли и смотрели, как он одевается. В комнату украдкой заглянуло солнце. Карие глаза Эдика заблестели, как мокрая галька. Леша разобрался наконец со своими штанами и рубашкой. Он кашлянул и сказал:

- Мне нужно вещи собрать.

Соня молча подала ему пакет. Она собрала его ночью - после того, как позвонила Наташе, и Эдик согласился ей помочь.

- Значит, и вещички мои собрала? - спросил Леша.

Соня промолчала. И тут Лешу прорвало. Слезы хлынули у него из глаз, потекли по лицу, повисая на ресницах.

- Прости меня, - сказал он. - Я был идиотом.

Эдик покосился на Соню.

- Бери пакет, - тихо сказала она.

Леша взял пакет и вышел в коридор. Некоторое время он еще повозился с застежками на летних сандалиях, а затем вышел. И тихонько притворил за собой дверь.

- Ну, я тоже пойду тогда, - сказал Эдик.

Когда они были уже у дверей, Соня очнулась и произнесла:

- Спасибо, Эдик.

- Ты бы замки сменила, красотка, - ответил он. - Я не могу каждый день приходить.

- Ой, да, я вызову мастера, - пробормотала Соня.

Ей даже в голову не пришло забрать у Леши ключи.

Эдик ушел. Тигра, где-то прятавшийся во время его визита, вынырнул из своего подпространственного кармана и принялся тереться об ноги Сони.

- Одни мы с тобой остались, Тигра, - хлюпая носом, сказала Соня.

Она взяла с тумбочки в прихожей газету бесплатных объявлений. Полицейские среди ее друзей были, а вот слесаря - нет.

-2-

За полгода работы в библиотеке Олеся выучилась ориентироваться в запутанной системе переходов, залов и коридоров огромного старого особняка, заполнять читательские формуляры и читать шифры. Но и не только этому. Она овладела куда более важным искусством, а именно - различать среди множества разнообразных походок лихое цоканье каблучками по паркету, извещавшее о приближении Натальи Федоровны, заведующей библиотекой, и тут же прятать книгу. Навык уже был отточен до качества условного рефлекса, и не подкачал и в этот раз. Олеся засунула книгу на полочку в столе и принялась сортировать сданные книги.

- Олеся, - окликнула ее Наталья Федоровна.

Олеся оторвалась от своего занятия, придала лицу подобающее случаю выражение почтительности и любезности - по крайней мере, так это выражение охарактеризовали бы в романе, который она сейчас читала.

- Я тебе тут помощницу привела, - сообщила Наталья Федоровна.

Рядом с заведующей стояла невысокая рыжая девушка. На ней была двубортная куртка из темно-зеленого драпа с крупными металлическими пуговицами и юбка воланами, верхний ряд - нежно-фиолетовый, второй, более пышный - персиковый. То ли из-за куртки, то ли из-за крупной коричневой заколки в виде банта девушка напомнила Олесе гимназисток с дореволюционных литографий.

- Соня, - представилась девушка.

Олеся назвала себя.

- Олеся тебе все расскажет, - пообещала Наталья Федоровна. - Введи Соню в курс дела, Олеся, хорошо? Ты посидишь пока на младшем абонементе, - продолжала она, снова обращаясь к Соне. - Разберешься, вникнешь, что к чему.

- Да, конечно, - отвечала Соня.

- Ну вот и славно, - улыбнулась Наталья Федоровна. - Давайте, девочки. Я почти уверена, что библиотека тебя примет, Сонечка!

Произнеся эту загадочную фразу, она удалилась, как грузный и грациозный вихрь, цокающий каблучками.

Олеся улыбнулась:

- Не обращай внимания. Наша Федоровна настоящая фанатка библиотечного дела.

- Я поняла, - сказала Соня.

Олеся была действительно рада. В библиотеке работали либо женщины предпенсионного возраста, которым было больше некуда идти, либо молодые девушки, у которых не нашлось знакомых устроить их на лучшую работу. Брать молодую девушку, которая того и гляди родит, и придется выплачивать декрет, а потом и детские больничные, никто в Веслогорске особо не рвался. Наталья Федоровна делала все, что могла. Она находила гранты, программы, которые позволяли тем, кто не хотел тихо досиживать до пенсии, неплохо зарабатывать даже в библиотеке. Но работницы все равно менялись с устрашающей скоростью. Олеся не особенно увлекалась чтением до того, как устроилась работать сюда. Ее интересы не поднимались выше Космополитена и саги про Гарри Поттера. Но здесь, в этих уютных тихих стенах, Олеся впервые оценила всю прелесть печатного слова - скромную, ненавязчивую, и такую притягательную. Предыдущая напарница Олеси по выдаче книг на младшем абонементе ушла в банк операционистом. Последние два месяца у Олеси все реже и реже выдавалась минутка, чтобы предаться любимому занятию - с головой погрузиться в волшебный мир фантазий, окно в которое ей открыли книги. Посещаемость библиотеки, несмотря на высокую компьютеризацию населения и наличие он-лайн библиотек, была выше, чем могло показаться завсегдатаю Флибусты и Либрусека.

Олеся выбралась из-за стойки выдачи книг.

- Ты будешь сидеть вот тут, - сказала она, указывая Соне на второй столик, сейчас пустующий. - Придется заполнять формуляры, это просто. Вот, смотри...

* * *

Тяжелая дверь библиотеки закрылась неожиданно резко. Соня едва успела выскочить наружу. Она спустилась по ступенькам и остановилась. Мимо прогрохотал трамвай. Голова у Сони гудела, ноги - тоже. Работа в библиотеке оказалась далека от сидячей. Соня успела на практике выучить значение шифров на внутренней стороне обложки библиотечных книг и на торцах шкафов.

- Ты не суй книги как попало, - говорила Олеся. - Во-первых, самой хуже будет, когда книгу попросят найти. А во-вторых, иногда проверяют.

Книжные залы были гораздо больше, чем казались Соне в то время, когда она приходила в библиотеку как простой посетитель; и это еще больше половины книг находилось в свободном доступе. Их не надо было уносить в книгохранилище, находившееся в другом крыле библиотеки. Опытная Олеся посоветовала Соне расставлять сданные книги по местам в промежутках между посетителями, когда никого нет. Благодаря этому совету к окончанию рабочего дня на стойке у Сони накопилось всего книг десять-пятнадцать. Почему-то в час перед закрытием библиотеки посетители пошли особенно густо. Если бы это были взрослые люди, можно было бы объяснить наплыв тем, что они заглядывали в библиотеку после работы. Но среди книголюбов, ворвавшихся в зал художественной литературы (он был совмещен с младшим абонементом) уже под занавес, были и подростки, и дамы в летах, и веселые бабульки. Соня расставила книги и покинула библиотеку в тот момент, когда большие часы, висевшие над входом в зал, показали семь часов.

Соня бездумно уставилась на яркие рекламные щиты на другой стороне улицы. Еще неделю назад ей бы и в голову не пришло, что в семь часов вечера она будет стоять на улице - одна, закончив утомительный рабочий день.

А получилось так.

После того, как Леша покинул квартиру, где провел три счастливых года, Эдик задумчиво посмотрел на Соню и спросил:

- На что же ты теперь жить-то будешь?

- Переводами, - пробормотала Соня.

Ей хотелось сказать совсем не это. Что она теперь, судя по всему, будет жить лучше, чем последние месяца два, за которые Леша не заработал ни копейки - но на его аппетите это никак не сказалось. Но она была не в силах сейчас обсуждать такие темы.

А вот практичный Эдик - мог.

- Переводами, - повторил Эдик. - Тетке в библиотеку девушка была нужна. Ну, знаешь, такое здоровое красное здание на Ленина, за бывшим кинотеатром "Октябрь"? Областная библиотека там.

Он вытащил из кармана мобильник и принялся рыться в номерах телефонов.

- Запиши, - сказала он.

Соня послушно взяла ручку и достала из сумочки блокнот. Эдик продиктовал одиннадцать цифр.

- Попробуй, позвони, - сказал он. - Можешь сказать, что от меня, можешь и не говорить. Может, они еще не нашли никого. На такие деньги люди работать не очень-то идут... А так у тебя трудовая будет, пенсия будет капать. Пусть гроши, зато при деле. И переводить сможешь заодно. Книжечки выдавать - это не вагоны разгружать.

- Спасибо, Эдик, - ответила Соня. - Ты настоящий друг.

- Обращайся, - хмыкнул тот.

Она еще не знала, воспользуется ли его предложением. Однако до библиотеки было десять минут пешком - проспект Ленина был длинным, на него, как на спицу, была нанизана вся Заречная сторона города. Между прочим это означало, что Соне не придется тратиться на проездной. Чашу весов окончательно склонило то, что для работы в библиотеке не надо было покупать костюм для выхода в люди. Костюмчик, в котором Соня ходила на лекции, здорово истрепался еще весной, а приобрести новую одежду Соня сейчас не могла. Но Наталья Федоровна во время разговора по телефону заверила, что тут все в свитерах и джинсах ходят. "Да и не одежда красит человека, в конце концов", сказала заведующая.

Соня поняла, что в библиотеке проблема нехватки кадров стоит очень остро. Она надела свою последнюю более-менее приличную юбку и пошла наниматься.

Соня тряхнула головой и перешла дорогу. Спешить домой теперь было вроде как и незачем.

Но стоять на улице, медленно тонущей в сумерках, которые серыми волнами выползали из подворотен, тоже не имело смысла.

* * *

По дороге на работу Соня насобирала оранжевых кленовых листьев. Они сейчас устилали все улицы и шуршали под ногами. Когда Соня вошла на абонемент, отблески рыжего сияния, казалось, озарили весь зал и отразились улыбкой на лице Олеси. Та, против обыкновения, еще не уткнулась в книгу. Олеся совершала утренний макияж, который всегда заставлял Соню вспомнить милый советский фильм "Служебный роман".

- Юбку, никак, новую купила? - отдала дань этикету Олеся.

- Надо же было первую зарплату отметить как-то, - отвечала Соня.

- Только на это ее и хватает, зарплаты нашей, - добродушно проворчала Олеся.

Соня деликатно не рассказала напарнице о втором источнике своего заработка. Соня на днях сдала большую статью, которую умудрилась перевести без отрыва от стойки младшего абонемента. Те деньги ушли на квартплату и продукты. Да и Олеся немного преувеличивала - даже после покупки юбки у Сони осталась на руках некоторая сумма.

Соня молча улыбнулась в ответ. Достала из шкафа трехлитровую банку, которую неуклюже, но от души расписало красками какое-то очень юное дарование и подарило библиотеке и которая использовалась в качестве вазы. Соня положила листья на свою стойку и направилась в туалет набрать воды. Глядя на свое отражение в зеркале над раковиной, Соня думала, что шерстяная юбка в зеленую и коричневую клетку очень идет ей, и что в сочетании с рыжими волосами и букетом из осенних листьев она выглядит как сбежавшая с уроков школьница или фея осени. И ей было приятно знать это. Легкое, светлое чувство наполняло все ее тело, пело в каждой клеточке и брызгало наружу, как сок из налитой ягоды.

По дороге обратно Соня вспомнила, когда она испытывала это чувство последний раз. Это было в начале лета. Они поехали всей компанией на шашлыки, и вдруг началась гроза, да какая! Спрятаться было негде. Соня стояла под дождем. Теплые струи хлестали ее по плечам и стекали по груди. Она засмеялась от беспричинной радости и ощущения счастья, самого полного и настоящего. "Ведьмочка моя", - улыбаясь, сказал Леша. Он обнял ее, повалил в траву, и они принялись неистово обниматься.

Настроение Сони испортилось. К тому моменту, когда она вернулась в зал, улыбка на ее лице уже погасла - как и искристое, брызжущее настроение.

Наташа советовала ей записаться на фитнесс или карате, чтобы не сидеть и не хандрить вечерами дома - "а там, глядишь, и познакомишься с кем, не в библиотеке же ты будешь знакомиться?".

Раньше Соня и Наташа танцевали в одном ансамбле. Потом Соня стала жить с Лешей. Ему не нравилось, что Соня уходит куда-то вечерами и вдобавок обнимается там с какими-то неизвестными парнями. В итоге, Соня бросила танцы. Максим, ее партнер, по словам Наташи, не нашел себе другой пары и тоже покинул ансамбль. А теперь и Леша ушел из жизни Сони. И ей не хотелось ни с кем знакомиться. Да и денег на фитнесс у Сони пока не было. Она решила проблему проще.

Бывший кинотеатр "Октябрь", что находился через дорогу от библиотеки, в перестроечное время прогорел и долго стоял пустой и зловещий. Не так давно его перестроили под торговый центр. А сразу за торговым центром, в торце и по сю пору жилого дома, расположилось кафе "Колобок", в котором Соня обедала. Она никак не могла заставить себя варить что-то мутное и жирное в банках по вечерам, а потом брать это с собой, греть в микроволновке и поглощать в компании разнокалиберных тетушек из остальных отделов библиотеки. Олеся заметила Соне, что это выглядит заносчиво. Но Соне было нечего сказать на такие животрепещущие темы, как борьба за урожай в условиях нечерноземья, скачки давления и разводы в очередной мыльной опере. Да и она посчитала по деньгам - питаться в кафе выходило дешевле, даже если предположить, что ее, Сонино время, потраченное на приготовление еды, ничего не стоило.

И вот как-то после работы Соня после кафе заглянула в торговый центр, в магазин с дисками и играми. Он расположился на первом этаже рядом с отделом игрушек. Соня выбрала среди брутальных героев на постерах единственного блондина - смотреть на брюнетов она пока не могла - и по вечерам теперь мочила монстров и спасала крестьянок и принцесс. Но иногда она ловила себя на том, что стоит в полях - самой красивой локации игры (по крайней мере из тех, что она уже прошла), смотрит на рожь, обильно смешанную с васильками, на закат над болотом и плачет. Плакала, разумеется, она сама. Ее персонаж умел бегать, драться серебряным и стальным мечом, метать огонь и кинетический импульс и даже заниматься любовью. Но плакать он не умел.

Леша ни разу не позвонил Соне с того памятного дня, когда Эдик выставил его из Сониной квартиры. Ни разу.

И когда солнце скрывалось за лесом, Соня вытирала слезы, доставала серебряный меч и шла навстречу утопцам, вылезающим из болота на вечерний променад по полям.

Соня поставила листья в банку, механически поправила их и разместила букет на своей стойке. Сообразила, что это будет мешать посетителям, и переставила банку-вазу на столик около окна. Там к годовщине какого-то местного автора были выставлены тематические книги. Соня вернулась к своему столу с высокой стойкой и взяла с нее книгу. Олеся словно только этого и ждала. Она со щелчком захлопнула пудреницу и в предвкушении уставилась на подругу.

Это была их маленькая игра, ритуал, с которого они часто начинали рабочий день. Несмотря на то, что Соня всегда разносила книги по местам вечером, на ее стойке по утрам нет-нет да и обнаруживалась пара книг. Олеся говорила, что их, возможно, приносят сами работники библиотеки - здесь все любили почитать, а отметить сдачу книг в формуляре умел каждый. Соня открывала книгу наугад и зачитывала вслух первый попавшийся отрывок. Это очень походило на гадание по книгам, популярное еще в Древней Греции, разве что вопросов книгам девушки не задавали. Иногда получалось странно, иногда смешно.

Самым первым отрывком, с которого началась их игра, и который Соня помнила до сих пор, был такой:

- А мы уже пришли, - сказал Тэр.

Он неожиданно резко толкнул небольшую замаскированную дверь.

- Прошу!

На его лице появилась наглая улыбка. Варвара заглянула в темный проем. Оттуда веяло холодом и сыростью.

- А ты уверен... - с сомнением в голосе начала она.

Тэр грубо толкнул ее вперед, в темноту. Но в последний момент Варвара каким-то шестым чувством заметила подвох. Она схватилась за рукав Тэра. Оба кубарем полетели вниз по ступенькам. Дверь с грохотом захлопнулась. Тьма вокруг - хоть глаз коли. Но Варвара была довольна тем, что разгадала замысел Тэра. Время, проведенное под одной крышей с Мортом, научило бы осторожности любого... Но Тэр не разделял ее веселья.

- Что ты наделала?!- нервно воскликнул он. - Дверь захлопнулась!

- А что, она не открывается?

- Только с той стороны... Дай сюда руку,- внезапно потребовал он.

- Ни за что!

- Дай сюда, быстро!

Тэр крепко схватил ее за запястье и пробормотал:

- Да где же эти ступеньки... а, вот они!

Темнота вокруг вспыхнула сотнями алых огоньков. Послышался странный скрежет. Варвара с опаской оглянулась и спросила:

- Что это?

Тэр не ответил. Вместо этого он тащил девушку вверх по ступенькам. Послышалось щелканье: мальчик дергал ручку двери.

- Не открывается!

Тэр в отчаянии стукнул по двери ногой. Скрежетание усилилось, к нему добавилось злобное попискивание. Варвара испуганно сжала руку Тэра.

- Что это такое?

Тэр ответил, стараясь, чтобы голос его звучал ровно:

- Иглозубы. Большая редкость...

Варвара ужаснулась:

- Ты что, собирался запереть меня с этими ж... ж-животными?

- Это ты виновата! - рассердился Тэр. - Не надо было меня вталкивать за собой! Немного попугалась бы, и все...

Олеся тогда расхохоталась. Название этого потрясающего романа Соня не запомнила; наверное, что-то связанное с музыкой, потому что на обложке красовался альтовый ключ. Вторым было какое-то героическое фэнтези про Темного Властелина. Соня открыла книгу в том месте, где он совещался со своими приспешниками. Хотя она и не любила историй такого рода, не могла не отметить, что данный конкретный Темный Властелин на удивление стратегичен и вменяем. Если бы Соня собиралась захватить мир, она бы действовала так же. На прошлой неделе и вовсе попалось изумительное по силе духа пособие:

Предположим, олигарх звонит и предлагает встретиться вечером. Как бы ни радовала тебя перспектива от пуза наесться руколы в престижном ресторане, не спеши радостно кричать в трубку: "Да, милый, только об этом и мечтаю!" Вместо этого загадочно помолчи, тяжело вздохни два раза, а потом тихо и членораздельно скажи, что не можешь выйти из дома, потому что... правильно, тебя преследует маньяк Прохор. На вопрос ошарашенного поклонника: "Что все это значит?" нервно расскажи, что уже две недели возле твоего дома дежурит синяя семерка "БМВ", которая медленно и страшно трогается, стоит тебе выйти из дома. Кроме того, тебе постоянно звонят по телефону и молчат в трубку. А однажды в трубку не молчали, а представились Прохором и стали говорить ужасные мерзости.

Поэтому из дома ты выйти не можешь, потому что боишься.

Над этим отрывком обе девушки смеялись несколько нервно. Олеся проявила вежливый интерес к личной жизни Сони. Она вкратце объяснила, что недавно рассталась с парнем, и пока одна. Олеся тоже ни с кем не встречалась последние полгода. Она была немного нескладной, черные волосы свои заплетала в косу, и одевалась как Сонина бабушка - в свитера с геометрическим узором и длинные юбки всех оттенков побежалости (общение с остальными сотрудницами библиотеки не прошло бесследно). Так же Олеся была девушкой крупной, и страшно переживала из-за своей фигуры, хотя еще не так давно барышня с такими формами составила бы счастье любого соцреалиста. В отличие от Сони, которая, как мышка, все время что-то грызла - то леденец, то булочку, то нугу - Олеся считала калории и сидела на диете. Соне сейчас даже думать сейчас не хотелось о том, чтобы впустить кого-нибудь в свою жизнь, Олеся очень страдала от статуса одинокой девушки. Больше, чем от самого одиночества, поскольку жила с мамой, младшей сестрой и бабушкой. Олеся была на три года старше Сони. Родственники уже прочно записали Олесю в старые девы. Но сама она еще не сдалась, хотя была близка к этому. Она продолжала накладывать на лицо боевую раскраску каждое утро, но в движениях ее рук чувствовалась безжизненность ритуала. А вот ритуал, который придумали они с Соней, приносил Олесе гораздо больше искреннего веселья.

Соня открыла найденную на стойке книгу примерно посередине и прочла вслух:

- Наверное, я выгляжу чересчур напряженной!

Взяв меня за подбородок, Теодор заглянул мне в глаза:

- Сейчас ты спокойная и такая мягкая!

Затем он медленно склонился ко мне и прижался холодной щекой.

- Ммм!

Могла ли я в таком состоянии сказать что-нибудь умное? Пришлось целую вечность собираться с мыслями.

Соня узнала книгу, хотя сама не читала ее и не собиралась. Сага о приключениях вампира-вегетарианца была хитом сезона. У Натальи Федоровны не нашлось бы фондов на столь дорогую книгу. Но щедрые читатели уже подарили несколько экземпляров каждого тома саги библиотеке.

Соня продолжала:

- Кажется, вторжение в твое личное пространство тебя больше не пугает, - произнесла я наконец.

Теодор тем временем скользнул щекой по моему подбородку, затем нежно приподняв волосы, он прижался губами к ямке за правым ухом.

- Тебе так кажется? - проворковал он.

- По-моему, так, - заявила я, стараясь дышать ровно.

- Хмм.

- Только вот... - начала я.

Но гибкие пальцы скользнули по моей ключице и не позволили мне договорить.

Читая, Соня повторяла действия кровососа для усиления драматического эффекта - фыркала, хватала себя за подбородок и скользила гибкими пальцами по ключице.

- Что? - едва слышно спросил он.

- Почему это случилось? - тихо спросила я. - Как ты считаешь...

- Все очень просто. Победа духа над плотью.

Он фыркнул мне в шею. Я поняла, что де Роннетарант смеется. Не разобравшись, что он имеет в виду, я освободилась из его объятий. Несколько секунд мы непонимающе смотрели друг на друга, и первым пришел в себя Теодор.

- Я сделал что-то не так? - недоуменно спросил он.

- Совсем нет, ты сводишь меня с ума.

Обдумывая мои слова, он ответил не сразу, зато когда заговорил, в голосе слышалось удовлетворение.

- Правда?

- Ты рассчитывал на бурные и продолжительные аплодисменты? - съязвила я.

Теодор ухмыльнулся:

- Я рад. За последние двести лет со мной ничего подобного не случалось. Просто удивительно, что я способен вызывать такие чувства! Но вот мы встретились, и тебе со мной хорошо...

- Прекрати! - вдруг выкрикнула Олеся.

Соня оторвалась от книги и удивленно глянула на нее. Лицо Олеси покраснело так сильно, что дешевая пудра сдалась под напором здорового кровообращения. Коса растрепалась. Олеся, всегда такая медлительная и неловкая, выпрыгнула из-за своей стойки, словно взбешенный тигр. Соня вздрогнула и попятилась. Олеся вырвала у нее из рук книгу.

- Ты и Гарри Поттера наверное не любишь, да? - так, словно это было самое страшное оскорбление, выкрикнула Олеся.

Ноздри ее раздувались, из левой показалась сопля.

- Мне его любить уже поздно, - пробормотала ошарашенная Соня. - Я...

"... окончила школу шесть лет назад", хотела сказать она.

- Я так знала! - рявкнула Олеся.

Сопля вылетела из ее ноздри подобно пушечному ядру - маленькому, зеленому, сверкающему - и взорвалась на свитере Сони. Олеся, громко и возмущенно пыхтя, вернулась к себе за стойку. Книгу она нежно, как ребенка, прижимала к своей груди.

Соня застыла. Вспышка Олеси была до ужаса беспричинна и нелепа. На миг реальность зазмеилась рваным ртом, и в трещину заглянул иной мир. Отблески пламени еще лежали на полу и хруст костей был еще слышен...

Но Соне было некогда вглядываться во тьму с той стороны трещины. Она была взрослая девушка, и сама кормила себя. Ей надо было работать.

Соня достала салфетку, стерла соплю и тоже села за свое место. Глянула на букет из листьев, все так же беззвучно пылавший на столике у окна. Но утро было безвозвратно испорчено. Соня включила свой компьютер. Она открыла файл с каталогом книг хранилища, а поверх него - свой, с начатым вчера переводом занудной статьи по машиностроению в США.

Олеся тихо всхлипывала за своей стойкой. Негромко тикали часы над входом в читальный зал младшего абонемента.

Соня открыла словарь и начала переводить.

* * *

Перед кафе имелась небольшая застекленная веранда, на которой стоял круглый железный стол на одной ноге. Для того, чтобы попасть в сам "Колобок", надо было толкнуть тяжелую дверь и спуститься по ступенькам. В кафе было всего четыре стола, стоявшие у стен, и еще один, круглый и железный, воткнутый по центру прохода. Соня уже успела полюбить здешний морс, булочки, а самое главное - цены. Соня расплатилась за борщ, овощной салат и пюре с гуляшом и понесла поднос к своему любимому столику у дальней стены. В рюкзаке зазвонил мобильник.

Она сразу поняла, кто это звонит. На Лешин номер у нее была поставлена песня "Добрый маленький гном". Леша любил эту песню и часто играл ее на дружеских посиделках - тех, которые теперь казались Соне кусочком какой-то другой, совершенно чужой жизни.

Соня чуть не выронила поднос. Мобильник надрывался. Она торопливо поставила поднос на круглый стол, торчавший в проходе - всегда он ее раздражал, а теперь вот и пригодился. Соня испытывала странное чувство - она одновременно и боялась того, что Леша положит трубку, не дождавшись ответа, и надеялась на это. Стала бы она перезванивать? Соня не знала. Но ей не пришлось отвечать на этот вопрос. Она успела поставить поднос на край стола, расстегнуть рюкзак и достать мобильник.

- Алло, - сказала Соня.

- Что-то долго ты не берешь, - произнес голос Леши в трубке. - Чем ты там занимаешься?

- Я в кафе, обедаю, - машинально ответила Соня.

- Ишь ты, - сказал Леша. - По кафе она обедает. На какие шиши, мне интересно?

Его ревнивый, требовательный голос в один миг разрушил то трепетное, светлое чувство, с которым Соня брала трубку. Наверное, оно называлось надежда. На то, что Леша все понял. Что все события последних месяцев были ошибкой. Что Леша хочет извиниться перед ней, рассказать, как он скучал...

- Не твое дело, - сухо сказала Соня.

- Ну да, конечно, - ответил Леша. - Уже не мое.

Он замолчал. Соня ждала. Мимо прошла веселая беременная женщина; Соня подвинула поднос, чтобы она случайно не задела его и не свернула на пол.

- У меня дела, - сказала Соня. - Если это все, то...

- Какая деловая, - насмешливо сказал Леша. - Нет, не все. Ты мне не все вещички отдала. Я сегодня вечерком зайду за ними.

- Какие это вещи я тебе не отдала? - переспросила Соня.

Ей казалось, что тогда она всё сложила в пакет. Но, учитывая, что собирать вещи пришлось в темноте - Соня боялась включить свет, чтобы не разбудить яростно храпящего Лешу - было весьма возможно, что она что-то действительно позабыла. Она еще до сих пор находила при уборке то скрюченный носок, закостеневший под диваном, то пивные банки в потайных уголках. Только теперь Соня осознала, как много Леша пил, причем зачастую втайне, пока она бегала переводить экскурсии.

- Да там, диски с игрушками...

- Диски ты все отдавал Сереже, - ответила Соня. - Ты просто забыл.

- Вот как, - сказал Леша. - Но я все равно зайду.

Ей было очень трудно это сказать, но она все-таки сказала:

- Зачем?

- Посидим, поболтаем...

- Пива выпьем... - в тон ему ответила Соня.

- Ну да, - не почуяв подвоха, согласился Леша.

Он даже повеселел, судя по голосу.

- Нет, - сказала Соня.

- Что?

- Нет.

- Я все равно приду! - яростно закричал он.

- Приходи, - сказала Соня, как могла равнодушно. - Меня не будет.

- Где же ты будешь?

Соня хотела ответить - "Я сегодня ночую у мамы". Это была чистая правда. Но Соня представила себе, что будет, если Леша придет туда, всю эту отвратительную сцену, и тогда мама узнает... Мама бы очень расстроилась. А Соне этого очень не хотелось.

- Тебя это не касается, - сказала она и нажала отбой.

Она опустилась на скамью за столом и наконец позволила себе расплакаться. Слезы катились по ее щекам и падали в остывающий суп. Телефон снова заиграл "Маленького гнома". Соня нажала сброс.

* * *

Соня открыла бумажную книжечку читательского формуляра и прочла имя на картонной корочке. Женщина, стоявшая напротив Сони за стойкой, подвинула поближе стопку книг. Соня с ненавистью глянула на них - и на книги, и на женщину.

Лариса Павловна Ерохина сдавала семь книг Гончарова - "Обыкновенная история", "Обломов", "Обрыв", два тома "Фрегата "Паллады", "Два случая из морской жизни", "По Восточной Сибири", по томику Астафьева и Овечкина, ну и еще по мелочи кого-то из писателей-деревенщиков. И желала прочесть полное собрание сочинений Шукшина, все пять томов, Солженицына и, кажется, Распутина. Итого двенадцать книг, ровно столько, сколько можно было выдать за один раз. Лариса Павловна знала правила не хуже Сони.

После сравнительного затишья книголюбы снова пошли валом. Это были люди всех возрастов, но они до странности походили друг на друга серыми лицами, молчаливостью и медленными, словно заторможенными движениями. За Ерохиной тянулась длинная спираль очереди. Эта очередь пробудила в Соне давно забытое воспоминание.

... Ей года три или четыре, они с мамой в магазине. Все свободное пространство забито тугой змеей очереди - ее кольца причудливо накладываются друг на друга. Небритые злые мужики в вонючих куртках и раздраженные женщины в серых пальто кажутся Соне злыми великанами. Люди не толкаются, стоят почти неподвижно, и лишь над залом висит подавленная ярость и страх - не хватит на всех, не хватит...

"Это мы с мамой ходили отоваривать талоны на мясо и молоко", сообразила Соня.

Это стало последней каплей.

- На вторую стойку больше очередь не занимать! - рявкнула Соня голосом продавщицы из давно позабытых советских времен.

Над очередью пролетел ропот - легкий, почти не слышный. Олеся подарила Соне полный ярости взгляд поверх своей стойки, но промолчала.

Соня перевела взгляд на Ерохину, увидела грубый шов свитера на груди. Не веря своим глазам, Соня присмотрелась повнимательнее. Старый, поношенный свитер с люрексом был надет наизнанку. Напротив грудей, где шерсть вытерлась сильнее всего, находились два темных пятна. Соня перевела взгляд на лицо посетительницы. Бледное в синеву, с огромными кругами под глазами, прозрачный бессмысленный взгляд...

- А вы когда ели в последний раз? - вкрадчиво спросила Соня.

- Не помню, - автоматически ответила Ерохина.

Соня решительно отодвинула книги.

- Что вы делаете? - возмутилась Лариса Павловна.

- Я вам книги не выдам, - тихо и зловеще ответила Соня.

- Что? - пискнула Ерохина.

- Вас здесь не обслужат, - повторила Соня. - Следующий!

Она хотела отодвинуть книги Ерохиной. Та вцепилась в них, как утопающий в спасательный круг.

- Что вы себе позволяете? - с неожиданной силой воскликнула Лариса Павловна.

В ее пустых глазах сверкнул гнев и страсть. Но Соня была лет на сорок младше ее и сильнее. Соня резко отпихнула Шукшина с Солженицыным. Книги соскользнули со стойки и с грохотом рассыпались по полу. На освободившемся месте немедленно выросла новая стопка. Судя по ярким, аляпистым обложкам, это была фэнтези. И молодой мужчина, желавший посетить мир магии, бурных страстей и мечей, смотрел на Ерохину крайне недружелюбно.

- Я буду жаловаться! - выкрикнула Ерохина.

Соня в этот момент узнала, что чувствовали пулеметчики, прикованные цепями к своему оружию, уже добела раскалившемуся от непрерывной стрельбы.

- Кабинет заведующей на втором этаже, сразу направо, - ответила она.

Олеся шумно вздохнула. Ерохина развернулась. Со стремительностью, неожиданной для иссушенного старческого тела, Лариса Павловна вылетела из зала младшего абонемента и художественной литературы. Соня принялась оформлять книги любителя фэнтези в зловещей тишине. Не успел он расписаться за все десять книг, как послышались шаги. Дверь открылась, и в зал вошла Наталья Федоровна. За ней, как маленькая рыбачья лодка за линкором, следовала Ерохина. На лице ее пылало выражение мстительного торжества. Мужчина подхватил свои книги и был таков.

- Извините нас, мы на минуточку, - вежливо обратилась к очереди Наталья Федоровна.

Она зашла к Соне за стойку, и, понизив голос до интимного шепота, произнесла:

- Сонечка, в чем дело? Тут вот женщина говорит, что...

- Да вы посмотрите на нее! - тем же свистящим шепотом отвечала Соня. - У нее свитер наизнанку! Я спросила ее, когда она ела, так она не помнит!

Наталья Федоровна перевела задумчивый взгляд на посетительницу, очевидно только сейчас заметив швы на плечах и боках свитера. Торжество на лице Ерохиной начало угасать. Она тупо уставилась на собственный рукав в окатышах.

- Это может быть инсульт, я читала, такое бывает, - внезапно пришла на выручку Олеся. - Человек себе в своих действиях отчета уже не отдает...

Говорила она все тем же громким шепотом, который отлично слышала вся очередь. Соня благодарно улыбнулась. Наталья Федоровна в затруднении потерла висок. Глаза ее на миг затуманились. У Сони мелькнула безумная мысль о том, что сейчас заведующую тоже ударит инсульт, и она рухнет на Соню, корчась в судорогах. Но взгляд начальницы уже прояснился.

- Да, действительно, - все еще сомневаясь, произнесла Наталья Федоровна. - Но все же, Сонечка... выдай женщине хотя бы пару-тройку книг, хорошо?

Соня победно улыбнулась и сказала:

- Разумеется, Наталья Федоровна.

- А вы все-таки не читайте так много, - обратилась Наталья Федоровна к Ерохиной.

Заведующая говорила странным тоном, которого Соня у нее раньше никогда не слышала - тяжело дыша, словно через силу.

- Вам бы гулять побольше... - все тем сомнамбулическим голосом закончила Наталья Федоровна.

- Да, хорошо, - хрипло ответила Лариса Павловна.

- Вот и славно, - кивнула Наталья Федоровна.

Она вышла из-за стойки Сони и направилась к себе. Соня дождалась, пока заведующая покинет зал, и сказала Ерохиной:

- Собирайте книги, что вы стоите?

На лице Ерохиной мелькнула бессильная ненависть. Соня с некоторым ужасом поняла, что наслаждается ее бессилием и гневом. Сейчас словно говорил и действовал какой-то другой, совершенно незнакомый Соне человек.

Лариса Павловна отошла от стойки, кряхтя опустилась на корточки и принялась собирать книги. К стойке Сони подошел следующий клиент. Соня была уверена, что Ерохина попросит кого-нибудь помочь ей, или кто-нибудь сердобольный сам вызовется - нельзя без боли в сердце смотреть на пожилую женщину, ползающую по полу за книгами, хотя бы она сама их и рассыпала. Но Ерохина не издала больше ни звука. Никто не вышел из очереди, чтобы помочь ей.

И, глянув на очередное серое лицо над пачкой книг, Соня неожиданно поняла, почему Ерохина не стала звать на помощь.

Она знала, что никто не откликнется.

Комментарии: 2, последний от 19/06/2015. © Copyright Гинзбург Мария Размещен: 26/05/2014, изменен: 26/05/2014. 62k. Статистика. Глава: Хоррор Жуть во мраке Иллюстрации/приложения: 3 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: После окончания вуза Соня устраивается на работу библиотеку. Что может встретить ее на новом рабочем месте? Только разве что скука смертная. Но вместо этого Соне предстоит прикоснуться к позабытой городской легенде, столкнуться с древней магией, и вполне современными старушками-посетительницами библиотеки, удивительно похожими на зомби, а так же со смертью - но не со скукой. Повесть заняла первое место на конкурсе "Трансильвания-2014", проводившемся Ассоциацией авторов и исследователей вампирской прозы.

Гинзбург Мария : другие произведения.

Праздник Тыквы