На Тенерифе все продолжается освоение трофеев. Больше всего проблем доставили корабли. Если флагман не имел серьезных повреждений, то все остальные мы обстреливали фугасными снарядами и теперь занимаемся починкой. Два корабля, севших на мель, имели сильные повреждения и мы решили их разобрать на доски. Для этого туда перегнали балкер "Кронос", предварительно освободив его от угля. Корветы занимаются буксировкой парусников, "Меркурий" носится по разным неотложным делам.
Но первая же каравелла, из восстановленных, затонула по пути в порт Тенерифе. Еле успели эвакуировать рулежную команду и отцепить трос.
- Как хорошо что я сказал перегрузить пушку и припасы на "Кронос"! Как знал! А то ведь уже отчитались Командору что у нас в трофеях девять пушек, а тут вдруг - восемь! Эх, надо было на доски пустить. Сколько добра пропало! - причитал Фаддей, наматывая круги по комнате.
Но остальные корабли добрались почти нормально. Одна каравелла тоже собралась было тонуть, но ее успели вытолкать на отмель в порту. И ту старую каракку еле сдернули с мели, очень тяжелая. Пришлось весь груз и балласт с нее снимать.
Таким образом, кроме флагмана, на Тенерифе притащили еще три каравеллы и каракку старого типа. Их всех посадили на мель слева от портовой бухты, потому как течи все равно оставались, а следить за их состоянием у нас людей не хватает. Вытаскивали на мель в прилив, подпирали бревнами, чтобы стояли на ровном киле.
И еще большая куча досок и других ценных материалов от разобранных кораблей. Гвозди - корабельные, толстые, кованые - много. Кузнец выковал еще пару гвоздодеров, чтобы все это богатство разбирать, топорами гвозди вытаскивать неудобно. Гуанчи работают в две смены.
Сразу закипела стройка в порту, от такого изобилия материала. Не, наша пилорама на локомобиле уже работает и выдает пиломатериал. Но сам лес на острове малорослый и кривой какой-то. Хотя некоторые сорта древесины твердые и вполне конструкционные. Но все коротыши какие-то. Вот горбыль получается хороший, мы им перекрываем навесы, кровельного железа мало и на все постройки не хватает.
А корабельный лес - это совсем другое. Даже жалко его тратить на наши сараи. Но надо. В первую очередь достроили цех - сначала это был небольшой навес для локомобиля. Теперь навес продлили - в одну сторону пошел лесопильный цех, в другую - кузница. Кузницы у нас работают в тесной связке с электросваркой, очень эффективно это. Даже горн теперь кузнецы разжигают редко. Если не надо ковать что-то серьезное, то деталь можно в топке котла разогреть. Там температура ниже, но и этого часто бывает достаточно. Ну и сама электросварка сильно облегчает труд кузнеца.
И еще сбоку пристроили амбар для муки и зерна, периодически ставим на локомобиль мукомольную насадку.
Получился огромный навес, для пилорамы места надо много. Постепенно обшиваем стены горбылем, будет сарай. Самое большое здание на острове. Но на этом не остановились, еще много чего нужно.
Нужны склады, нужны навесы - для сушки рыбы и вяления мяса. Да те же самые дрова под навесом сохнут гораздо быстрее, тут часто бывают дожди. Но это все строим из местных пиломатериалов, только балки перекрытия из корабельного леса. А вот административное здание и небольшое общежитие построили из корабельных досок, и даже щели законопатили. Получилось добротно - хоть стена и тонкая, но тут морозов нет. И ветром теперь не продувается - нормальный дом для таких условий. Лучше чем избы из местных недобревен.
Еще в трофеях у нас оказалось много шлюпок - шестнадцать штук, разного размера. Три больших - восьмивёсельных, одиннадцать шестивесельных и два двухвёсельных "тузика". Шлюпки тяжелые, не то что наши - фанерные. Но прочные, и их не так жалко грузить всякими дровами. И сразу стало налаживаться прибрежное движение, без этих шлюпок мы бы замучились выгружать все эти припасы на берег - причал у нас только один. Один корабельный причал на весь остров, даже в княжестве Анаго, где менсеем Бенеаро, причалов для кораблей нет совсем. География с геологией тут такая.
И эти шлюпки должны нам тут помочь. Лодочный причал можно построить во многих местах, глубины в полметра достаточно. Но на островах еще и сильный прилив-отлив, чуть ли не метр. Полтора метра глубины у причала организовать тоже можно, немного длиннее причал и свай больше надо. Только еще надо чтобы якорная стоянка для кораблей была в этом месте, и не сильно далеко от берега. А то остров вулканический, тут то сразу у берега глубина начинается, то нагромождение крупных камней на дне, можно якорь потерять, то сам берег обрывистый, неприступный.
Для этого "Меркурий" отправился в исследовательскую экспедицию вокруг острова. Глубины промерить, дно изучить. Не всплошную конечно, а в местах предполагаемых причалов. Ну и оба Бенеаро отправились тоже, еще бы - такое развлечение. Да и с менсеями надо будет общаться.
В первую очередь пошли в те княжества, которые больше всех дров собрали, потому как запасенные в Анаго и Адехе дрова стали подходить к концу. Так как все это движение с трофеями проходило на дровах, уголь экономили. Не, дрова сейчас заготавливают вовсю, особенно близ порта, но они сырые, из свежей древесины. А сухих дров уже почти не осталось, сухостой и валежник близ берега в этих местах уже весь выбрали.
Теперь, с большими шлюпками, перевозить дрова с берега на корабль стало проще: шлюпка - это не плот. И тут еще один трофей помог.
Разобранный парусник - это еще и такелаж, который превращается в гору веревок различного калибра. Такому изобилию завхоз радовался как ребенок, веревок не хватало, приходилось даже лианы использовать.
Теперь транспортное сообщение выглядит так: корабль стоит на траверзе причала, в Анаго это метров семьдесят от берега. На тузике или на большой, но пустой шлюпке привозят на борт корабля конец тонкого троса. И уже за этот трос тянут груженую шлюпку, потому как тянуть гораздо эффективнее нежели грести. Обратно - также, за другой трос к берегу. Паромная переправа "берег - корабль". Все решила длинная веревка, с лианой плохо получалось. Приспособились так, что шлюпку даже тянут совсем без "экипажа", только с грузом. А куда она денется, на двух веревках-то.
Наши матросы научили гуанчей-тягачей правильно тянуть конец. Надо не стоять и тянуть руками, а, закинув трос на плечо, идти вперед. А лучше - бежать. Тот, кто идет впереди, дойдя до препятствия, бросает трос и бежит к началу, где снова впрягается. Шлюпки не тяжелые, это не плот, хватает трех-четырех тягачей на один конец. И при таком способе трос меньше путается, потому что больше раскидывается по палубе.
На суше проще - места много, а на корабле ставим блок, чтобы тянуть вдоль палубы. Еще неприятность - трос мокрый от морской воды, поэтому гуанчи надевают кожаные накидки и рукавицы. Спецодежда. Да и грузы таскать так удобнее, потому что они же и грузчики.
Трофейные парусники - это еще и паруса, неожиданно. Причем не только те, что были на мачтах, но еще и запасные паруса в трюмах, еще вполовину. Парусами тоже пришлось делится с гуанчами. Рваные паруса отдали сразу все, они одежду будут шить. Целые пока отложили на склад, часть пойдет на новый флагман, остальное тоже пригодится. Эти паруса в Европе стоят огромных денег, а островитянам их попросту и не купить нигде. Оба Бенеаро сильно обрадовались такому прибытку, и портные приступили к шитью военной формы. Парусина хоть и слишком плотная для одежды, но для солдат-гуанчей самое то - крепкая и износостойкая, должно хватить надолго.
Портными у гуанчей стали скорняки. Несколько портных тут уже было, но сейчас решили что нужно много. Портных немного подучили работе с тканью. Швы другие, и что шило уже не нужно, а нужен наперсток, хотя с такой плотной тканью и про шило забывать нельзя. И резать материал надо ножницами, а не ножом. Наперстки организовали быстро - у оружейников много треснутых винтовочных гильз, ждут переплавки. Из нижних половинок таких гильз кузнец быстро отковал напёрстки, даже греть не пришлось. А вот ножницы пришлось ковать по-настоящему, две штуки пока сделали на первое время. Мало вроде бы, но тут сразу пошло разделение труда - назначили двух закройщиков, остальные будут шить. Таким выдали ножи-косяки: нитку обрезать или еще что. Этих ножей много прислали из столицы, а вот про ножницы не подумали. Дали более тонких иголок, с гладким, а не трёхгранным острием. Выделили хороших досок на "столы" для портных. В кавычках, потому как эти столы без ножек, мастера-гуанчи все также предпочитают работать сидя на земле. Но деревянный ровный щит для работы нужен, сильно повышает качество продукции. Военная форма в армии Бенеаро снова стала меняться, теперь в сторону уменьшения доли кожи и увеличения доли парусины.
У нас на Канарах зависла часть флота. Если снижение безопасности от нехватки военных кораблей несколько эфемерно, то отсутствие балкера "Кронос" ощущается вполне конкретно. Мы тут даже вызвали БДК "Нерей", но он в данном случае даже больше подошел. Тут как было дело.
Мы же с берберами тканью торгуем, очень выгодно. У них повальная мода на тагельмусты-чалмы из сиреневой ткани. Торгуем мы через одного берберского пирата, отдаем ему оптом, нам так удобно. За лето и осень продали очень много. Но зимой венецианская морская торговля стихает, и у пиратов сильно падают доходы. И наш берберский дилер обратился через приказчика - "может вам что еще надо? А то серебра нет"
Стали выяснять, что у него есть. Оказывается, он снабжает мовеиновой тканью не только пиратов, а еще чуть ли не всех берберов на севере Африки. А мы думаем - почему спрос так растет. И сам он уже давно пиратством не промышляет, торговля много выгоднее и стабильнее оказалась. Держит только при себе небольшую хорошо вооруженную команду, все-таки среди пиратов живет.
Но все что он предлагал, мы и так могли купить на рынках Средиземноморья, и только два товара были заметно дешевле. Финики и козы, причем козы - дешевле намного. Выяснилось, что у берберских племен та же проблема, что и на Руси - нехватка серебра в экономике. Приток серебра идет через вялую внешнюю торговлю и от пиратов. И еще мы теперь приличную часть серебра за ткань изымаем из оборота. Баланс внешней торговли им подорвали. А внутри племен процветает бартер, и популярным платежным средством является скот. Самым живучим домашним животным в этих условиях оказалась коза. Но коз продавать "на экспорт" тяжело. Живьем перевозить очень дорого, занимают много места на судах. Мясо портится, солонина - товар специфичный, объем продаж небольшой. И моряки плохо берут "чужую" солонину, трудно проверить качество в глубине бочки.
Получается что ткань они берут дороже рынка, а коз предлагают дешевле. Подсчитали с цифрами, оказалось, что почти в два с половиной раза выгоднее, чем если бы покупать-продавать где-нибудь в Венеции. У Еремея от таких цифр глаза загорелись. А у меня догадка мелькнула. Мы им подорвали внешнеторговый баланс. Если бы у них была национальная валюта, то курс этой валюты бы рухнул. Так козы и есть их валюта! Вот и результат.
- Но, Еремей, не забывай, это не полноценная торговля, тут сильно не разбогатеешь. Весь доход - коз - мы съедим. Так что тут не прибыль, а экономия скорее.
Есть проблемка - эту "валюту" надо забирать самовывозом, иначе и цен бы таких не было. Но тут недалеко, мы к берберам ближе всех, до Сфакса менее двухсот километров. Но Сфакс сейчас - это не торговый порт, это пиратская столица. Небольшая гавань стала стоянкой пиратских кораблей, тут и там из воды торчат мачты затонувших трофеев. Единственный нормальный причал блокирован затонувшими судами. Немногочисленные купцы возят товар шлюпками, некоторые швартуются к удачно затопленному нефу, поверх которого брошены обломки мачт. Состояние портовой инфраструктуры удручающее. Неудивительно, что доход от внешней торговли у них такой низкий.
Но у нас есть корабль, лучше всех приспособленный для перевозки скота в таких условиях - большой десантный корабль "Нерей". У него носовая аппарель и цистерны, заполняя которые можно регулировать дифферент в большом диапазоне. Заползти носом на береговую отмель и потом самостоятельно с нее сползти - это он может. И к навозу на грузовой палубе капитан корабля относится спокойно.
Еще вопрос - сколько скота брать за раз. Хочется побольше, чтобы не гонять "Нерей" слишком часто. Но содержать много скота на Лампедузе мы не можем. Растительность там очень скудная, несколько коров и дюжина лошадей в поисках пищи обходят все окрестности нашего городка. Козы же часто выдирают траву с корнем, после них остается голая земля. Придется коз держать несколько в стороне, и назначить пастуха для них. Решили для начала взять полсотни голов.
На окраине Сфакса "Нерей" ткнулся в песчаный берег и наполнил водой носовую цистерну, нос корабля прочно сел на отмель. Разложили аппарель - всё, загоняйте скот. Козы послушно пошли на борт, а берберы качали головами и цокали языками - "вот до чего техника дошла".
Посадка пассажиров завершена, и воду перекачали из носовых цистерн в кормовые. Корабль заметно осел на корму, приподняв нос. "Полный назад!" и корабль легко сошел с мели. Теперь водой в цистернах надо выставить правильный дифферент, чтобы нос корабля не хлюпал над волной, но и не сильно в нее зарывался.
Козам на Лампедузе все обрадовались, разумеется. А то последние месяцы в меню чередовались рыба и курятина. Овцы в Европе дорогие, а возить от татар и ногаев - далеко и тоже дороже этих коз. Мясо у коз не такое вкусное как у овец, но тоже неплохо. Еще и тушенки приготовим. Производим ее пока немного, только для экипажей военных кораблей. И то не на каждый день, а только когда рыба надоест, а вяленое мясо закончится.
Еще некоторые козы оказались дойными, чем нас очень обрадовали. У нас беременным и маленьким детям молоко полагается, но коров у нас мало и молока не хватает. Вроде как козье молоко полезнее коровьего, но то что жирнее - это точно.
С Тенерифе на Лампедузу отправился корвет "Зевс". Работы по перевозки трофеев еще не закончены, но главный механик корвета сказал что проблема с машинами и надо срочно в ремонт, пока корвет на ходу. Появился стук в одной из машин, замена вкладышей не помогает. Ставил вкладыши самого большого ремонтного размера: сначала туго вращается, а потом быстро начинает стучать. Видимо геометрия шеек вала сильно нарушена. Нужна замена кривошипного вала, с собой такой детали нет.
Тут еще проблема в том, что две паровых машины на корветах стоят последовательно, одна за другой. Между ними разъемная муфта, и гребной винт приводить могут либо обе машины, либо только задняя. Как назло, проблема возникла на задней машине. Одна радость - сварку и радиостанцию можно запитывать от передней машины, так что без связи не останемся.
- Капитан, надо останавливать машину. Стучит - сил нет слушать. Совсем без машины останемся - сходу "обрадовал" капитана главный механик.
- Африку уже видно. Давай до берега, а там на якорь. Просто так в море, да без машины нельзя. Выдержим еще несколько часов?
- Ну если только до берега. Там не будешь еще полдня хорошее место искать?
- Так тут все одинаково, все ровно. У берега дно песчаное, а ветер сейчас отжимной. Можно в любом месте стать, пока ветер не переменится.
Встали на якорь. Механики и машинисты начали разбирать заднюю машину. Вся остальная команда притихла. Периодически кто-нибудь заглядывал в машинное - не нужно ли что-нибудь? Капитан послал вестового посмотреть.
- Ну что там? Долго уже.
- Мрачные они. Ничего не говорят, только ругаются.
- Плохо дело.
- Угу.
- Пойду сам посмотрю.
В машинном было уже тихо. Все стояли и смотрели на полуразобранную машину.
- Капитан. Тут какое дело. Без станков починить нельзя. А лучше вал новый, конечно.
- Что, совсем плохо? Может с передней на заднюю машину вал переставить?
- Да тоже думали, размер отличается. Вроде немного, но не встанет. Но можно такое: снимаем шатуны, там шейки вала все, машину отключаем. А коренные еще терпимо. И передняя машина через этот вал сможет винтом крутить.
- Точно?
- Будет. Только она тоже уставшая, в цилиндрах зазор пошел. Против ветра может и не потянуть.
- Ну ветер и не особо встречный, галфвинд. Ну если и бейдевинд, то совсем немного. Хотя ... Так. Давайте переделывайте как ты говоришь. А я пойду, ветер гляну.
Капитан поднялся на палубу. Матросы повернулись к нему вопросительно. Боцман спросил:
- Ну что там?
Капитан задрал голову в небо.
- Видишь?
- Что? Погода хорошая, шторма не видно.
- Не, вот - видишь мачты. Мы же еще и парусник, не только пароход. У нас паруса должны быть.
- Есть они. Точно есть. Только давно не доставали.
- Бери матросов, доставай.
Паруса достали, разложили на палубе. Два гафеля и геннакер. Целые, но местами в плесени.
- Так сырость же какая - оправдывался боцман.
Капитан подозвал старпома:
- Ты хоть помнишь, как с парусами работать?
- Ну ... вроде. А! Есть же записи - инструкция там! Да гафель поднять не сложно - разберемся. А геннакер с таким ветром и не нужен пока.
- Ну поднимем гафель. А как его к ветру ставить - помнишь?
- Там это. Ну пробовать надо.
- Пробовать у берега - плохая идея.
- Да, от берега отойти надо. А что, машины? Что, совсем!?
- Задняя все. Но обещают что пойдем на одной передней. Но слабо будет тянуть.
- Эх. Тогда да, паруса надо готовить. Пойду я за записями.
Механики и вправду запустили переднюю машину сквозь заднюю. Отошли от берега и двинулись на север. Тяжело идет на одной машине, еще и ветер норовит в бейдвинд зайти, хорошо, хоть от берега отжимает.
- Да, долго мы так будем идти. Поднимаем паруса.
Подняли гафель на гроте. Долго не могли поймать нужный угол, но вот в какой-то момент парус правильно натянулся, будто крыло птицы. Появилась прибавка скорости и на глаз, и по лагу. С парусом на фоке уже проще - стало понятно - что и куда.
Похоже, что скорость почти удвоилась от поднятия парусов. Это когда машины были новые и две, тогда вклад парусов был невелик. А сейчас прибавка скорости вселила надежду, что уголь и дрова у нас не кончатся раньше Русадира, ближайшего угольного склада. Ведь котел надо топить как для одной машины на полной мощности, а то что она из-за износа не выдает эту мощность, так это потребность в количестве и давлении пара не снижает. Расход дров и угля за час приличный, но за этот час без парусов корвет проходит всего несколько километров.
Понемногу продвигаемся на север. На подходе к Рабату ветер стал забирать к северу - паруса так круто к ветру не могут. Поначалу и мы двигали курс за ветром, но африканский берег исчез за горизонтом, и стало неприятно - уходим в совсем уж открытый океан. Убрали паруса совсем, медленно идем на машине. Подсчитали остаток дров - если так идти все время, то до Русадира не хватит, но продолжаем идти почти против ветра.
И ветер все так же уходит западнее, пассат тут меняется. Наконец-то ветер стал северо-западный, и мы смогли поднять гафели уже левым галсом, и пошли на северо-восток. Перед самым Гибралтаром, паруса опять убрали, чтобы не подходить слишком близко к африканскому мысу. В самом проливе ветер был очень сильный, но зато почти попутный. Подняли фок и грот - хорошо идем! Еще подняли геннакер - еле удержали, матросы чуть не улетели с этим парусом. Паруса аж шипят и гудят от такого ветра. Отключили машину, лопасти винта провернули на "бесконечный" шаг. Хорошо идем, а машина пусть отдохнет. Теперь до угольного склада точно доберемся.
У нас тут было несколько отказов радиостанций, и это при том что каждую рацию мы долго испытываем прежде чем передать в войска. Очень неприятно, когда такой важный инструмент ломается, и как обычно, в самый неподходящий момент. При ремонте обнаружили пробой конденсатора, заменили - заработало. Потом еще пара подобных случаев, и я начал разбираться. Пробивает разделительные конденсаторы даже в радиоприёмниках, но там очень низкие напряжения, единицы вольт. Это не электрический пробой, да и эти конденсаторы испытывались напряжением в несколько раз большим, все было нормально.
Причем это самые передовые наши конденсаторы, с изолятором из ацетилцеллюлозы. Еще мы делаем бумажные и керамические конденсаторы, у бумажных очень низкая удельная емкость, а керамические можем делать только малой емкости - до сотен пикофарад, они не масштабируются, керамику в рулон не свернешь. Да и используются они в высокочастотных цепях, где рулоны бумажных конденсаторов имеют большую паразитную индуктивность.
Эти полимерные конденсаторы мы производим путем покрытия станиоли ацетилцеллюлозным клеем. На оловянной фольге образуется тонкая полимерная пленка, с достаточной электропрочностью и с высокой диэлектрической проницаемостью. Конденсаторы испытывались нужным напряжением, замкнутые отбраковывались, измерялась емкость. Все работало, все отлично. Ацетат целлюлозы нам обходился недёшево, но на электронику расход мизерный.
И вот, оказалось, что через какое-то время эти конденсаторы стали давать внутреннее короткое замыкание, несмотря на низкое прикладываемое напряжение. Разобрал испорченный конденсатор, попытался исследовать пленку. Мне кажется, что этот клей при высыхании не образует нормальный полимер, и остаётся частично аморфной массой, не очень прочной. А рулоны из станиоли и пленки мы сматываем плотные, иначе не будет прилегания и емкость резко упадет.
Под воздействием этих сил ацетилцеллюлозный слой постепенно плывет, проминается. Особенно в местах припайки выводов к обкладкам. И в какой-то момент происходит замыкание.
Решать проблему надо срочно, рации нужны как воздух. Перешли обратно на бумажные конденсаторы. Ну мы их и раньше использовали в высоковольтных цепях, а теперь придется по всей схеме, кроме высокочастотных участков, там - керамика. Габариты и масса устройств выросли - вот такой регресс. Но надо было спасать ситуацию. А потом всякие дела и я про это забыл. Работает - и пусть работает.
Но когда собирали новую модель радиостанции, я заметил, что несмотря на простоту схемы, детали занимают значительный объем. Ну выходная лампа передатчика - тут понятно, висит она на пружинах, ей еще пространство нужно для охлаждения. Но вот конденсаторы у нас очень большие и тяжелые. Бывает что радиостанцию резко ставят на землю, но даже от такой небольшой нагрузки тяжелый конденсатор отрывается со своего места, разрушая схему. Приходится их крепить дополнительно, что не улучшает технологичность производства.
У бумажных конденсаторов при одной и той же бумаге емкость зависит от площади металлических обкладок, разделенных бумажным изолятором. Обкладки делаем из станиоли - оловянной фольги, ее мы научились катать очень тонко. Но из-за того, что бумага у нас слишком толстая, для получения больших ёмкостей конденсаторы получаются большими и тяжелыми. Правда, бонусом получили высокое допустимое напряжение конденсаторов, также из-за толстой бумаги.
Вообще, такие конденсаторы - это компромисс трех параметров - емкости, габаритов и максимального напряжения. Делаешь тоньше изолятор - емкость растет, допустимое напряжение падает. Если надо увеличить емкость без снижения напряжения - увеличивай площадь, растет габарит.
При нашей бумаге, с пропиткой машинным маслом, пробивное напряжение составляет сотни вольт, а то и до тысячи. Такие напряжения у нас встречаются только в анодных цепях ламп и в выходных каскадах передатчиков. В приемниках напряжение не превышает пятнадцати вольт, да еще много где так же. Надо делать бумагу тоньше.
С обычной бумагой была еще одна проблема - она оказалась не очень хорошим изолятором. Для придания прочности бумаге, ее надо проклеевать. Мы перешли на проклейку бумаги канифолью, это гораздо выгоднее крахмала, казеина и парафина. Вначале мы пытались использовать скипидарный раствор канифоли, но он в воде не растворяется, а при нанесении на полуготовую бумагу ложится неравномерно.
Потом мы заметили, что при нашем уровне производства бумаги она получается довольно прочной и без всяких клеев - волокна целлюлозы прочно переплетаются, образуя "бумажный войлок". Но это не совсем бумага, это больше похоже на промокашку - чернила расплываются, проходят насквозь. То есть клей нужен еще и для придания бумаге определенной гидрофобности. Но если гидрофобность будет слишком большая, то чернила не будут оставлять нормального следа на поверхности.
В идеале на поверхности бумаги гидрофобность должна быть ниже, а внутри слоя - выше, чтобы чернила не проходили насквозь. Наш способ, скипидарный раствор канифоли, давал зачастую обратный градиент. Надо хотя бы равномерное распределение канифоли, нужен водорастворимый раствор или дисперсия канифоли. Придется применять классический, но более сложный метод.
Канифоль - это кислота, слабая и твердая. И она хорошо реагирует с щелочами. В едком натре растворяется быстро, но щелочную реакцию раствора надо нейтрализовать. Опыт бумажного производства моего мира показал, что для этого лучше всего применять сернокислый алюминий. Алюминия у меня нет, но ведь сульфат алюминия - это квасцы, нашли мы недавно много.
В населенном Средиземноморье рудознатцами у меня работают приказчики. Я их обучаю азам минераловедения, научил определять твердость по шкале Мооса - на рынок они с собой берут кусочки стекла и кварца. Всегда заходят к торговцам "самоцветами", нет ли чего интересного. Если есть камни тверже кварца но некрасивые, пытаются купить подешевле. Так мы получили несколько небольших не огранённых алмазов, сделали стеклорезы.
Иногда в продаже встречается какой-нибудь минерал в товарных количествах, значит где-то недалеко есть месторождение. Жаль, только местные далеко не всегда знают ценность таким вещам, где-то лежат без дела горы нужной руды. Приказчик обычно покупает на пробу образец, выспрашивает откуда он. Часто продавцы врут что минерал из далекой Индии, но если таких продавцов на рынке несколько, или месторождение рядом - то правду узнать нетрудно.
Как-то из Венеции привезли "лунный камень", которым там бойко торгуют. Причем покупают его чаще люди среднего достатка, мастеровые. Берут обычно некрасивые небольшие кусочки подешевле. Но приказчик мне привез красивый гладкий полупрозрачный образец. Я сначала не понял - камень мягкий, соленый, в воде немного растворяется. Еще расспросил приказчика - эти камни обычно покупают лекари и ткачи. Ребус какой-то. Но вдруг осенило - квасцы! Точнее алунит, минерал. Но на "лунный камень", адуляр, только похож. Мы раньше квасцы тоже покупали, но то был какой-то грязный порошок, а тут такая красота.
Квасцами тут лечат многие кожные болезни, часто успешно. А ткачи часто режут пальцы шелковой нитью, если прижечь квасцами, то кровь останавливается. Нам тоже пригодится в медицинских целях, надо узнать где добывают и купить - дешево и много.
Оказалось, что добывают гораздо ближе Венеции, на Липарских островах, с другой стороны Сицилии. Я даже отправился туда на сторожевике, посмотреть.
Острова мелкие, как наша Лампедуза, и даже мельче. Но если наш остров похож на стол, то Липарские - это вулканы, торчащие из воды. Один из островов так и называется - Вулкано. Острова почти не заселены, только там где добывают квасцы есть поселок и небольшой порт.
Я на берег не сходил, охрана не пустила. К причалу тоже не стали становиться, мелко. Приказчик носился на шлюпке между кораблем и причалом, пришлось даже гребцов менять, выдохлись. Купили полпуда алунита, втрое дешевле Венеции. И четыре тонны отходов, алунитовой крошки, смешанной с другими породами, совсем дешево. Получить из этих отходов чистый сульфат алюминия и калия несложно. Получается интересное сырье для производства алюминия.
Продавец квасцов, поняв что он заработал серебро на продаже отходов, засуетился - чтобы нам еще продать.
- А вот еще - это как бы глина. Некоторые горшочники покупают. Берите! - пересказал мне приказчик, протягивая камни.
Камни белые, местами с желтоватыми прожилками. Я сначала подумал - мел или гипс. Но на ощупь - совсем другие, жирные что-ли. Глина? Какая-то твердая, спрессованная, крошится. Белая глина. Каолин? Неужели?
Поторговались для приличия и взяли около двух тонн. Если что, можно будет вернуться, тут рядом. Вот так, у нас тут под боком два ценных минерала есть, а нашли через Венецию. Так работают наши приказчики-рудознатцы.
Квасцы я брал для медицины и гигиены. Чистый кусок квасцов - это готовый твердый дезодорант. А то я уже забыл, что это такое. Хотя это больше для себя, на запахи тела тут никто внимания не обращает, да и я привык уже.
И для экспериментов взял отходы квасцов, может, когда и получу алюминий. Хотя с моим электричеством он по стоимости золотым выйдет, если не дороже. Так что это не завтра, алюминий в лабораторных количествах ничего не даст.
И когда квасцы у меня уже были, в голове сложилось - можно сделать правильный состав для проклейки бумажной массы, который и в двадцать первом веке используют. Канифоль растворяется в гидроксиде натрия, затем щелочь нейтрализуется квасцами. Но надо щелочи немного меньше, чем требуется для полного растворения канифоли. Тогда образуется дисперсия канифоли в смоляно-кислом натрии. С виду на молоко похоже.
Этот раствор добавляем в бумажную пульпу, и при высыхании канифоль осаждается на волокнах целлюлозы. Не сплошной плёнкой, а мельчайшими каплями во всем объеме - получаем определенный уровень гидрофобности бумаги. При этом чернила на поверхность ложатся, но насквозь не проходят. Это для бумаги, используемой для письма.
Книги мы печатаем уже не чернилами, а специальной краской, на основе олифы. Гидрофобность бумаги тут можно еще немного увеличить, от этого качество печати только улучшится. Но слишком много канифольного раствора добавлять нельзя - бумага становится хрупкой, ее прочность снижается. Так мы стали производить два вида бумаги - "писчую" и "книгопечатную", это кроме картона и промокательной бумаги. Картон, кстати, на канифоли еще прочнее стал. Промокательную бумагу используют еще и химики - для фильтров и некоторых анализов.
А ведь еще есть каолин. Добавили немного тонко размолотого каолина, сделали небольшую партию бумаги. Бумага мелованная каолином получилась даже лучше мелованной мелом или гипсом.
Но все эти улучшения отрицательно сказались на использовании бумаги для изготовления конденсаторов. В бумаге стало оставаться много ионов металлов, диэлектрические потери сильно увеличились.
Канифольный клей для этого совершенно не подходит. Да и все другие тоже, кроме парафина. А нужен ли тут клей? Гидрофобность тут не нужна, мы же бумагу пропитываем машинным маслом. Прочность снизится, но она важна только на этапе производства, внутри конденсатора бумага уже под защитой корпуса. И устойчивости к продавливанию у бумаги тоже достаточно.
Но отказа от клея недостаточно, в воде пульпы тоже много ионов. У нас с просто пресной водой проблема, а уж с особо чистой ... Понимаю тех технологов, которые мечтали построить бумажный комбинат на берегу Байкала. Единственный выход - дистиллированная вода.
Котлы паровых машин - готовые дистилляторы, но есть пара проблем. Если отбирать много воды из конденсатора, а заправлять котел обычной водой, то он вскорости забьётся накипью. Мы стараемся заправлять котлы дождевой водой, благо наша система сбора воды с крыш работает хорошо. Но это удается не всегда, а вода из рек Сицилии содержит много солей кальция, и накипь постепенно делает свое черное дело. Но теплообменники котлов - расходные элементы, по большому счету - со временем прогорают. Хотя от накипи прогорают быстрее, так как ухудшается теплообмен.
Вторая проблема в цилиндровой смазке, мы ее впрыскиваем в паропровод перед золотником, и она почти полностью выходит в конденсатор. Там у нас предусмотрено отделение смазки, для возврата ее в систему, но остатки парафинов в конденсированной воде присутствуют. Так что эту воду нельзя считать действительно дистиллированной, хотя парафин неионогенный загрязнитель, и для некоторых целей химической промышленности эта вода годится.
Если химикам нужна более чистая вода, а также для медицинских целей у нас есть нормальный дистиллятор, со стеклянным холодильником. Но он уже требует расхода топлива, а у паровиков эта вода - попутный продукт.
Вода из конденсаторов вполне подходит для производства конденсаторной бумаги - вот такая тавтология, ведь конденсаторы это разные. Но воды надо много, столько забирать из котлов нежелательно. А ведь после использования в качестве пульпы, это вода довольно чистая по меркам паровых машин - солей жесткости не содержит. Решили закольцевать процесс - от ближайшего локомобиля проложили две трубы. Вода из конденсатора паровика подается как чистая для бумажного производства, а слив возвращается в паровик, пройдя двухступенчатый фильтр, чтобы целлюлоза не попадала в теплообменники. Тяжелые загрязнители постепенно оседают в котле, смешиваясь с накипью, но при наших масштабах производства конденсаторной бумаги - мелочь, котел этого не заметит.
С чистотой бумажного сырья разобрались, но нам еще надо повысить удельную емкость конденсаторов и для этого надо сделать бумагу тоньше. Для этого надо молоть целлюлозу тоньше, фильтровать от примесей, и дополнительно прокатывать в металлических валках.
Сделали еще одну небольшую мельницу тонкого помола. Целлюлозу после первой мельницы фильтровали, давали набухнуть в воде, еще мололи и опять фильтровали. Получился отличный кисель с очень мелкими волокнами.
Но эта масса на сетке бумагоделательной машины не задерживалась, слишком крупная ячея. Решили делать новую бумагоделательную машину, но небольшую. Для конденсаторов ширины ленты в десять сантиметров хватает, если она достаточно длинная.
Сделали новый барабан с очень мелкими дырочками по боковой поверхности, но все равно пульпа проходит насквозь, почти не задерживаясь. И при этом проходит слишком медленно, суммарная площадь отверстий небольшая, производительность будет низкой. Надо делать сетку поверх барабана, а вместо отверстий сделать окна.
Сетку надо делать очень мелкой и из очень тонкой проволоки. Медная проволока непрочная, рвется. Нам тут высокая проводимость не нужна, попытались сделать бронзовую проволоку. Слишком жестко, плохо идет через фильеры. Уже думали из мягкой стали сделать, но вспомнили про коррозию. Процесс мокрый, сталь быстро заржавеет. А вот медные и бронзовые детали тут служат долго, вода тут рН нейтральна.
Нормальная проволока стала получаться из томпака, двадцать процентов цинка, остальное - медь. И пластично и достаточно прочно. Но сетка очень трудоемка в изготовлении оказалась, очередная ювелирная работа. Хорошо, что барабан маленький, большой бы с такой сеткой никогда бы не сделали.
Попробовали - бумажная масса отлично оседает на барабане. С барабанной сеткой самая производительная схема такая: в ванне с пульпой вращается барабан, погруженный чуть более чем на половину. Ось у него из толстой трубы, по ней вода изнутри барабана вытекает. Причем труба идет на несколько метров вниз, чтобы увеличить разность давлений. По другой трубе в ванну подается пульпа. Поток проходит сквозь барабан, на сетке оседает бумажная масса. Барабан вращается, поднимая из воды массу на сетке. Сверху к нему прижат еще один барабан, обмотанный войлоком. Полоса бумажной массы прилипает к войлоку, отлипая от сетки, и движется еще выше уже по войлочному барабану, теряя воду. В верхней точке второго барабан нож отделяет ленту влажной бумаги от войлока, и бумага попадает в серию валиков, которые отжимают остатки воды. Бумагу надо немного просушить и смотать в рулон.
Но так мы получили почти такую же толстую бумагу, не смотря на мелкий помол пульпы и тонкую сетку. Чтобы сделать бумагу тоньше и плотнее, ее надо прокатать через валки с гораздо большим усилием сдавливания. Добавили почти игрушечный прокатный стан с бронзовыми полированными валками, стали накручивать усилие сжатия. Но бумага - не сталь, и при таких усилиях она просто рвется. Сделали несколько пар валков, постепенно увеличивая усилие сжатия. Еще надо точно выдерживать влажность бумаги. Сильно влажная сразу рвется, сухая вроде проходит нормально, но сама бумага после валков становится хрупкой, в сухой бумаге от такого давления волокна не перераспределяются, а разрушаются.
И такое многоступенчатое прессование роликами позволило контролировать толщину бумаги. Стали играть с двумя параметрами - усилие прижима роликов и скорость вращения сетчатого барабана. Чем быстрее вращать барабан, тем тоньше слой целлюлозы на нем оседает. Ну еще за влажностью бумаги перед роликами надо следить.
Стали устойчиво получать два варианта - тонкую и очень тонкую бумагу. Штангенциркулем измерить сложно, но на ощупь хорошо различается. Придётся за этим производством тоже закреплять отдельного человека, опять пошли технологии "на глазок", на грани между колдовством и искусством.
Измерили предельное напряжение новой бумаги. У самой тонкой напряжение пробоя скачет от ста двадцати до двухсот вольт. У той что потолще - от трехсот до пятисот вольт. Что-то не сильно снизилось пробивное напряжение.
Сделали пробные конденсаторы, у самой тонкой бумаги удельная емкость выросла почти в четыре раза! Вот это да. У толстой в два, два с половиной раза где-то, тоже неплохо. Не зря мы столько мучились с новым производством. Получается, что уплотняя бумагу мы хорошо выиграли в удельной емкости за счет уменьшения зазора между обкладками, но за счет увеличения плотности и чистоты бумаги особо в пробивном напряжении не проиграли.
Новые конденсаторы получились намного компактнее, можно даже уменьшить размеры радиостанций. Но решили пока корпус не менять, немного изменили монтаж увеличив пространство вокруг выходной лампы передатчика, улучшился тепловой режим. Упростилось крепление самых тяжелых конденсаторов, все это должно повысить надежность раций и упростить их производство.
Но другой аппарат переделали полностью с учетом новых компонентов. Есть у нас парочка отдельных радиоприёмников, иногда нужны бывают. С новыми конденсаторами приёмник стал намного компактнее, самым большим элементом там стал серебряно-цинковый аккумулятор, а не набор "гранат-конденсаторов". Теперь приемник представляет собой небольшую плоскую латунную коробку. Под него сшили уже холщовую, а не кожаную сумку через плечо. Такую сумку незаметно даже под рубахой, только наушник может выдать связиста. Но сейчас много головных уборов, которыми можно прикрыть хотя бы одно ухо.
Вот так, постепенно, совершенствуем свою электронную промышленность. На полупроводники пока не замахиваюсь, но постоянно работаем над улучшением радиоламп, растет их надежность и ресурс. Но там две проблемы - вольфрамовая проволока рано или поздно закончится, а новую мы пока делать не умеем. Несмотря на то, что кусочек местного вольфрама у нас есть. И очень не хватает никеля, электроды из железа - не лучший вариант для радиоламп. Но никелевые руды есть где-то в Греции, надо поискать. Никель тугоплавкий, его тут еще не могут получать. Наверняка, лежат эти руды там без дела.
Исследования тонкостей производства бумаги дали еще один результат. Обнаружили, что сульфатная целлюлоза без удаления лигнина дает самую прочную структуру при проклейке канифолью. Бумага, правда, получается желто-серой от лигнина, писать на такой неприятно. Но прочность примечательная. Это же крафт-бумага! Можно сделать хорошую упаковку.
Ага, бумажную упаковку в пятнадцатом веке, где бумага стоит очень дорого, и листы продаются поштучно. Не, мешки для цемента делать не будем, цемента нет. Но попробовали паковать красный молотый перец для розничной продажи в небольшие конверты из крафт-бумаги. Покупатели перца люди не бедные, и на такой маркетинг откликнулись положительно.
Можно даже гофрокартон делать. Но не нужно - такое точно не поймут. У нас столярный цех делает отличные деревянные ящики для чего угодно, любых размеров. С металлической фурнитурой - петли, застежки, ручки, уголки. Как снарядные ящики, только не зеленые. Красим суриком стальные детали, чтобы не ржавели, а дерево оставляем как есть. Краску жалко, не так много ее у нас - корабли все время приходится подкрашивать, а еще новых сколько будет.
В Османской империи у нас основной разведчик - купец Метин. Он этнический осман, но в детстве осиротел и попал к нам, прошел у нас военную подготовку. Затем я назначил его разведчиком, обучили его купеческому делу и другим важным умениям. Снарядили парусно-гребное судно леуко - как фелюка, только меньше. Экипаж из его же "однокласников" со спецподготовкой. На судне поставили гафельные паруса, чтобы справляться минимальным количеством экипажа. Еще тайник с четырьмя карабинами - отличное средство от других купцов-пиратов. И у каждого в команде револьвер в подмышечной кобуре.
В роль купца он вжился быстро, и его деятельность стала приносить доход, очень даже неплохой. Но разведывательная деятельность сводилась к наблюдению и сбору открытых данных. Выйти на контакт с кем-то интересным у него не получалось. Во-первых молод, во-вторых - таких купцов в Костантиниэ сотни. Так что от концепции "незаметно торговать и наблюдать" толку оказалось мало, у нас с этим и резидент справляется. Несколько раз удавалось наладить контакт с кем-то интересным, но на это уходило много сил, времени и денег. И в следующий раз все надо начинать сначала. Плохо быть одним из многих.
К тому же у нас было преимущество, которое мы мало использовали. Наши шхуны и сухогрузы постоянно курсировали от Кавказа до Кастилии. Наши приказчики могли купить нужный товар в любом портовом городе Средиземного и Черного морей, и отправить на нашем корабле. А с появлением радиосвязи заказ приказчику можно сделать очень быстро. Почти интернет-магазин.
И решили мы сменить ему имидж, попытаться сделать его популярным, чтобы влиятельные османы стали его замечать. Сначала надо выделиться визуально, надо выбрать цвет "брэнда". Желтый - могут подумать что мамлюк. Сиреневый мовеин уже стал банальным для богатых осман. И к тому моменту мы уже синтезировали "бриллиантовый зеленый". К зеленому цвету мусульмане хорошо относятся. Зеленка выцветает быстро, но ничего - будем подкрашивать.
Сделали зеленую масляную краску, довольно яркую. На леуко покрасили надстройку зеленым цветом. Еще провели зеленую полосу по верху фальшборта. Красить деревянное судно целиком - это слишком даже для богатых купцов.
С одеждой сложнее. В Османской империи одно время существовала цветовая кодировка в одежде, в основном чтобы отличать греков от османа, различать социальные группы. Также иудеи должны были носить одежду определенных цветов. Зеленый и белый вроде как носят военные, но их зеленый не идет ни в какое сравнение с нашим зеленым.
Сшили Метину кафтан, отбеленный лен аккуратно покрасили зеленкой, так чтобы не слишком темный получился. Ярко вышло, в глаза бросается. Заметно даже в попугайской толпе центрального рынка. И лен - это не шелк с дорогими мехами, которые тут не всем разрешено носить.
И стали продвигать его девиз "привезу редкий товар из любого порта очень быстро". Получив заказ, Метин передавал записку резиденту, тот жил недалеко от порта. Радиограмма в центр связи, там уже операторы связывались с приказчиками. Товар передавали шхунами и рейсовыми сухогрузами, часто с перекладными, без прямого рейса, но у нас внутренняя логистика давно отлажена. Часто товар из Барселоны или Мавролако доходил дней за десять - невозможные сроки для этой эпохи, у нас же в одну сторону радиосвязь работает.
Метин стал набирать популярность на рынке и в порту. Местное общество дало ему меткое прозвище - "зюмрут рюзгяш" - "изумрудный ветер". Начали поступать заказы и от османской знати. Контакты с военными и чиновниками всячески пытался поддерживать, красный перец с большой скидкой часто в этом помогает. Этих людей пока никак не использовали, просто при каждой встрече Метин их пытался немного разговорить и вежливо выслушивал. Если объект что-то рассказывал о своей профессиональной деятельности, то это фиксировалось на бумаге и передавалось резиденту. У того уже копился архив, с папочками на каждого такого деятеля.
Но нам сейчас надо срочно разведать ситуацию в Авлоне. От столицы это не близко, послали сторожевик "Орф", он дотянул на буксире судно нашего купца в Адриатическое море. Заодно передал на борт леуко две дюжины мешков пшеницы, перец чили в мелкой фасовке и радиста с новой радиостанцией.
Прибыли в Авлону, и Метин хотел походить среди войска, попредлагать перец. Товар это дорогой, могут его себе позволить только высокопоставленные военные. Отличный повод пообщаться. Но в военный лагерь не пустили, всех прибывающих купцов отправляют к складам в порту, там идет централизованная скупка продовольствия.
Метин немного расстроился и стал прогуливаться около склада. Обсудил с другими купцами цены. Попытался издалека рассмотреть военный лагерь. Корабли в порту он уже осмотрел и посчитал пока шли через бухту. Вдруг его окликнули.
- Эй, зюмрут!
К нему важной походкой шел богато одетый военный в сопровождении слуги. Метин узнал своего давнего покупателя, алай-бея, командира тысячи. И купец с частыми поклонами побежал навстречу.
- Ха! Зюмрут, ты здесь? Что привез? Я твою лодку увидел раньше, чем ты причалил.
- Уважаемый паша! У вас глаза зорче орла!
- Э-э, нельзя говорить "паша". Я всего лишь алай-бей - сказал "тысяцкий" но при этом самодовольно улыбнулся.
- Хлеб привез, тут обещают хорошую цену.
- Огненный перец есть? А то в этом захолустье даже имбиря нет.
- Есть перец! - но тут Метин смекнул что надо поддерживать контакт в ближайшем времени - Вот только всего один мелкий мешочек. Но я еще привезу! И для Вас всего половина цены!
- Это что? - алай-бей удивленно посмотрел на пакетик в руках.
- Я теперь так упаковываю перец. В полотняных мешочках раньше мог хранится какой-то другой продукт, недостойный вкуса благородного человека. А эти мешочки из новой и прочной бумаги, тут все чисто, никакой грязи.
- Ай ты, зюмрут рюзгяш! Хитрый ты купец! Знаешь, как меня уважить. Еще вези! И имбирь вези.
- И шафран?
- И шафран.
- А Вы тут долго будете?
- Ну нам может еще месяц тут стоять, но ты быстрее вези!
- Я быстро! Я же рюзгяш - ветер!
Первая же радиограмма подтвердил мои опасения - в бухте стоит полтора десятка кораблей, а вблизи Авлоны лагерем стоят войска. В примерном подсчете до восьми тысяч.
Значит нападение на Отранто запланировано, куда еще можно отсюда армию двинуть. Но войск пока мало, а кораблей так совсем. В штабе решили, что месяц у нас еще есть, как минимум. Начальник штаба доложил справку по Отранто. Население двадцать две тысячи, войск в городе очень мало, город относится к Неаполитанскому королевству. Сухопутная армия королевства небольшая, флот почти отсутствует. Король Фердинанд I, двоюродный брат Фердинанда Арагонского. Королева Хуана - родная сестра того же Фердинанда Арагонского. Их свадьба была совсем недавно, в прошлом году.
- А какое состояние замка в Отранто? - спросил я докладчика.
- Ну городская стена там есть, но она не сплошная, оборонять ее будет сложно. К тому же город уже прилично вылез за ее пределы.
- Не, а замок?
- Нет там замка - немного неуверенно ответил начальник штаба вглядываясь в текст.
Ну как же нет, я же точно помню, что в Отранто есть замок, построенный в конце ... пятнадцатого века. Сейчас 1478 год. И что - это не конец пятнадцатого века еще? В моем справочнике более точных данных про замок нет.
Но тут и без справочника понятно, что замок и был построен позже, из-за этой трагедии, что устроили османы - по времени все сходится. Замка еще нет. И для Отранто пятнадцатый век еще не закончился. Как он закончится для жителей города - зависит сейчас от нас.
Мне казалось, что жизнь в средневековье течет медленно, десятилетиями ничего не происходит. Что там осталось до рубежа веков - чуть больше двух десятков лет, можно и округлить. Но для жителей Отранто - это жизнь и смерть. И сколько еще всего должно произойти за предстоящие два десятка лет.
Для Португалии и Испании - эпоха Великих географических открытий, которая должна начаться "в конце пятнадцатого века". И все никак не начинается, благодаря моим усилиям.
А вот России предстоит через два года "стояние на Угре", которое может обернуться катастрофой, опять же из-за моего вмешательства. "Но мы над этим работаем". Да и самой России пока нет. Слово в уме Ивана III есть, а вот государства еще нет. Есть уния, набор княжеств под властью одного правителя. Но реформы по созданию государства уже начались. Хотя длится это будет долго и закончится уже при Романовых.
Я замахал докладчику - "Продолжай!"
- Так что там со стеной? Замок - это в другом городе, перепутал я.
- Стена старая, местами разрушена. Поэтому для обороны требуется значительное количество войск.
- Понятно. Думали, что сидят в безопасном углу полуострова, и про ремонт оборонительных сооружений совсем забыли.
Так, значит самим им отбиться будет тяжело, но Арагонский вполне может "впрячься" за родственников. Почему это не произошло в прошлой реальности? Ну шла Тосканская война, да и мог не успеть. Информация в этом мире распространяется очень медленно, а арагонский флот раскидан по всему Средиземноморью.
Но Тосканской войны сейчас нет. Вот только лучше корабли ушли на Канары, да там и сгинули. Но и без них у Арагона неплохой флот остался. И с обороной на суше и на море у них шансы есть. Надо донести информацию до всех этих королей побыстрее. Может и нам не придется самим вмешиваться.
Как-то убедим неаполитанского короля. Он напишет кузену. Тот начнет собирать корабли. Где-то на этом этапе падет Отранто. Вот так, без нормальной связи проигрывают войны.
Значит надо убеждать сразу обоих Фердинандов. Но как? "У меня было видение - эти османы в бухте не зря собираются". Фердинанды спросят - "А ты кто такой и в чем твой интерес?" Не, нам там светиться нельзя.
И надо быстрее. Если неаполитанскому там неделю ходу, он рядом, то арагонскому надо собираться уже сейчас. Но как убедить, чтобы правдоподобно.
Самое простое - начать распространять слухи. Даже если в Отранто начнется небольшая паника - это даже хорошо, пусть часть небоеспособного населения покинет город, не будут мешать войскам. И слухи надо еще распространять в Неаполе и в Барселоне, чтобы информация быстрее дошла до королей. Хотя я уже по опыту знаю, что слухи до королей идут слишком долго, а, порою, не доходят совсем. Поэтому и нужны еще какие-то подходы. В Барселоне агенты есть, а в Неаполь и Отранто надо посылать, хотя бы временно. Работа несложная, можно послать выпускников нашей спецшколы.
Так, у нас же там еще в плену капитан корабля, выкупа ждет. А его дядя при дворе Фердинанда Арагонского. Срочно агенту в Барселоне задание - информацию на этого дядю.
В Барселоне нашим агентам удалось завербовать служанку из королевского дворца. Скормили ей легенду, что купец мечтает стать поставщиком королевского двора. Служанка оказалась очень общительной и разговорчивой. Раз в неделю она вываливала на агента массу информации - кто с кем спит, кто кому изменил. Агент исписывал по несколько листов бумаги за раз свинцовым карандашом - пером за ней не поспеть. Но посреди всего этого декамерона была и ценная информация. Агенты анализировали, составляли таблицы, рисовали графы. Раскладывали записи по папкам. И когда из штаба пришел запрос на Грамона, тут же ответили справкой.
В 1451 году, в борьбе за Наварру, Хуана II Арагонского поддержал наваррский род Грамонов. Хорошие отношения с этим родом перешли по наследству сыну Хуана - Фердинанду. Карл Грамон служил при дворе и отвечал за контроль закупок снабжения для арагонского флота. Там была довольно сложная система, деньги выделяла королевская казна, закупки должен проводить большей частью капитан корабля. Но представитель короля должен контролировать качество продовольствия и его цену.
Благодаря своему влиянию Карл смог пристроить своего молодого племянника Филиппа капитаном на новый корабль - "Санту Анну". Корабль новый, крепкий, хорошо вооруженный. На нем еще находился капитан армады и лучшие войска. Карл посчитал это самым надежным местом в этом походе. А победа над дикарями должна была послужить толчком в карьере Филиппа.
Про судьбу своей армады Барселона пока не в курсе, естественно. Ситуация подвешена, и агентам надо пока заняться другим поручением из штаба - распространять слухи. Служанку из дворца для этого использовать не разрешили, чтобы не засветить. Придется самим менять внешность, наряжаться во всяких, ходить по тавернам.
Воронеж перезимовал благополучно. Запасы сделали большие с осени. Жито скупали много окрест и с Рязани. Пшеницы и соли Командор прислал изрядно. Картошки вырастили очень много: себе на два года запас в погреба заложили и Командору отправили хорошо. Зерна для каш всяких тоже запасли: ячмень, просо, овес, крупу греческую. Огурцов запасли по командорскому рецепту - с солью и уксусом, а капусту по-старому - заквасили, и на мороз.
Как лед встал, стали рыбу через полыньи ловить, есть у нас умельцы. Сеть через две полыньи протягивают, и в удачный день целые сани рыбы с одной сети достают. И зимой хорошо - рыбу, что сразу не съели, солить не надо, на морозе лежит сколько хочешь.
Но с дичиной хуже, кругом Воронежа всю уже выбили. Охотникам стало далеко ходить, пришлось построить две избушки: одну за Ворон-рекой, другую на полночь. Теперь охотники могут уходить на несколько дней и там уже зверя бить. Охотникам теперь не то что раньше, с винтовкой никакой зверь не страшен. Даже медведь, только надо стрелять быстро и про гильзы не думать. И ходят охотники по двое. Вдвоем и от стаи волков отбиться легче, и от десятка татар - было такое уже.
Так что основная еда у нас такая - рыбий суп с картошкой, каши и хлеб двух сортов. По воскресеньям мясное, если охотники принесут. Ну и выпечка с соленьями - воскресный день он как праздник.
Еще же осенью много людей уехало в Мавролако. Даже две общинных избы освободили, чтобы не топить. Это такие длинные избы, пятистенки - но обе горницы большие, по два десятка кроватей помещаются в каждой. И по одной отопительной печи в середке каждой комнаты, а не общая печь в перегородке. И везде полы дощатые, потому и считаем, что в этих избах по две горницы. Эти избы построили когда сразу много людей в прошлом году приехало. Командор их как-то по-другому называет, но мы в "общинные" переиначили.
Зимой мы не только лес рубим, у нас уже иные промыслы появились. Локомобиль стали запускать каждый день. У него же в котле вода, ей замерзать никак нельзя, льдом все порвет. Надо или воду сливать, или печь в амбаре топить. А локомобилю дело всегда найдется: то мельница, то сварка, а чаще пилорамой работает. Днем поработает машина, прогреет все, и до утра не промерзает. Еще радиостанцию заряжаем. Она может и от батарей работать, но подкармливать батарею надо часто.
Леса у нас много всякого, Воронеж все-таки. Вот и пилим на пилораме всяко-разно. Бросовые хлысты, верхушки, кривулины идут на дрова, но, если чуть получше - пилим вдоль на колоду. Колодами поперек - дороги в городе мостим, вдоль - дорожки для людей, "тротуары" называются. Камня у нас нет, а без мощения нельзя в городе - без мороза все в грязи тонет.
У нас же все избы чистые - с дощатыми полами, новички все удивляются. На такие полы в грязной обувке заходить жалко. В распутицу идёшь по наружной дороге, так на каждой ноге по полпуда земли налипает. Вот мы по всему Воронежу проложили дорожки из колод, от крыльца к крыльцу. Теперь в дом, на чистые полы грязь не несем. Только в дождь надо ходить аккуратно, скользкие дорожки становятся.
Лес получше пилим на доски и бруски. Когда много досок и гвоздей - можно построить что угодно, а не только бревна ворочать. Вот захотелось нам красивую и удобную столовую, как когда-то в Чернореченске. Осенью клети срубили, крышу железом перекрыли. Большое здание получается, там же еще будем собрания проводить, как на Лампедузе. Потом уже спокойно печи клали - на кухне варочная, в обеденном зале - отопительная. Вот после пришла пора досок и гвоздей. Ну полы понятно, но ведь еще потолок по-правильному делали: крыша с чердаком, балки подшивали сплошь досками как пол. И чердак еще утепляли опилками с глиной. И на каждую доску по несколько гвоздей надо. Новики никак к такому богатству не привыкнут. А ведь гвозди мы уже сами производим, нам только Лампедуза проволоку в мотках присылает. Еще прислали медный и латунный лист, из него наши медники сделали раковины, умывальники и другую утварь. Умывальники поставили в большой прихожей, чтобы все руки мыли, а перед крыльцом поставили бадьи с водой и мочалки лыковые - грязь с обувки отмывать.
Еще мы все доски тесали с лицевой стороны, да не топором, теслом или стругом, а новым инструментом - рубанком. Его раньше только корабелы использовали, когда шхуны строили, а потом Командор сказал и плотникам тоже использовать. Для больших досок даже стали делать длинные рубанки. Доска получается гладкой, как зеркало, топором так не сделать.
Когда много разной доски, то и мебель делать проще. В столовой мебель не мудреная - столы да лавки. Но зато нам Командор выделил льняной краски на сурике, и все столешницы мы покрасили! В два слоя! Как будто это корабли железные. Вот только скрести по-старинке эти столы нельзя, краску обдерешь. Надо после каждого обеда мокрой ветошью все протирать, чтобы грязь не присыхала. Столы сделали двух размеров: на четверых и на восьмерых, чтоб если кто придет бригадой или семьей, могли сесть наособицу. Или как на Лампедузе заведено: если кто большого чина - писарь или мастер, то садится обедать одиноко за малый стол, и к такому без разрешения другим садится нельзя. Важный человек думает.
Столовая получилась большая и красивая. Вроде и нет резных досок и других прелестей, но когда все ровно и гладко - глаз радуется. Те кто у нас недавно, даже сначала и не поверили, что это для всех жителей, а не только для важных чинов. В первый раз заходили робко и не знали куда притулиться. Но увидев как бывалые смело идут с подносами через раздачу и с тарелками садятся за крашенные столы, тоже пошли следом. А на следующий день уже сами важно рассаживались, и поглаживая краску на столах, рассуждали: "Такие хоромы и не у каждого князя есть. Да даже если есть, то там только князь с дружиной трапезничает. А у нас в городе для каждого здесь!"
Еще Воронеж бумагу производит. Наладили производство. Правда, мастер потребовал особые пихтовые опилки для бумаги, прислали из Мавролако. Бумага получалась не такая хорошая, как столичная, но всяко лучше других, писари и школа теперь пишут на своей. Но зимой кончились нужные привозные опилки, но все на мастера насели, и он начал делать бумагу из сосновых. Бумага стала хуже, но для учеников - нормально.
Потом закончился парафин. Крахмал мы делаем сами, из картофельных очисток, формалина и канифоли у нас вдоволь. Мастер возился-возился: не получается нормальная бумага. Но тут сообщили, что мастера на Лампедузе научились проклеивать бумагу без крахмала и парафина, на одной канифоли с добавками. Ну формалин тоже остаётся, от него бумага лучше. Инструкцию для мастера два дня по рации передавали. Он читал, думал, но потом вышел и сказал, что без квасцов не получится. Будем ждать, Командор обещал прислать.
Еще у нас типография есть. Мастер-печатник сказал, что будет книгу Пушкина печатать. Но пока ничего не напечатал, хотя бумаги и чернил извел изрядно. Вот думаем просить Командора прислать еще одного мастера.
И ткацкое производство у нас есть. Два станка. Один, правда, сломался так, что мастер его починить не может. Но второй станок он приспособился чинить, хоть станок и часто ломается. Станок даже в ремонте дольше бывает, чем работает. Но работает иногда, и выдает хорошее полотно, не чета домотканому.
У порохового мастера порох стал получаться. Селитра и сера привозные, а угольный порошок свой, хотя там много хитростей. Сделал порох двух марок - револьверный и пушечный. Винтовочный даже не стали делать, оружейник говорит, что патрон слабый будет. Револьверный черный порох хоть и слабее нитропороха, но там гильза большая, можно сыпать полную. Для тренировок одобрили.
А для пушек дымный порох штатным является. Мы даже попробовали картечный выстрел сделать свой. Картечь и поддон кузнецы сами выковали, хотя картечь на Лампедузе льют из чугуна по многу. Но сделали почти полностью свой огневой припас, только капсюльная втулка привозная, да гильза латунная оборотная. Хорошо стрельнуло, крепко. Так что мы и порох и картечь сами делать, ежели что. Пока капсюли есть - воевать сможем.
И мастер готовится по теплу селитряные ямы открывать, свою селитру уже будет делать. Тогда у нас порох почти весь свой будет. Сера хоть и привозная, но ее в порох мало надо, и запас серы у нас хороший.
Но лучше всех работают химики, те что с углежогами. Углежоги загружают большие стальные кубы пнями, сосновыми да еловыми. А все что выкипает из кубов - забирают химики. Называется - лесохимия. Из смолы что только они не получают: скипидар, канифоль, фенол - всего не упомнишь. Большой склад уже весь заставлен их продукцией.
Из древесного спирта на другой установке формалин получают. Формалин ядовитый, но им хорошо обрабатывать шкуры, кожи, бумагу. И из формалина делают формальдегидную смолу. Эту смолу нигде в мире больше не делают, даже на Лампедузе, только в Воронеже! Жаль, только в мороз смолу можно получать, с теплом производство встало. Но мы очень много той смолы сделали, Командор особо за это похвалил. И химику нашему дал мастера пятого разряда. Теперь мастеру револьвер положен, выдали новый со склада. Пока единственный он с таким разрядом в городе. Справил тот себе чистый костюм, и по воскресеньям гуляет с женой по городу, а на поясе кобура с револьвером. Очень уважаемый человек стал.
Зимой тихо у нас. Редко какой человек до нас добирается. Среди зимы караван купцов приходил. И в марте, по последнему льду, к нам люди потянулись. А ведь ближе сотни верст вокруг себя мы поселений не знаем, хотя хутора в лесу где-то есть. И как они пешком по снегу дошли? Но голод и на мороз выгонит - уже все вокруг знают, что в Воронеже всегда еда есть. Но это люди шли заранее, пока еды своей хоть немного у них оставалось, совсем голодный тут не дойдет.
Но самое началось после ледохода. На плотах стали прибывать десятками. Семьями, с рухлядью и снедью, мужики с топорами. И такие сходу - "к грекам в закупы". Расселять их надо, уже общинные дома заселили, а тут еще приезжают. Стали ладить кровати в два этажа. Тут недолго переждать, пароход к нам уже собирается.
Еще и кормить такую толпу надо. Половодье - рыба хуже ловится, про дичину и разговора нет. Зато картошки в избытке. Пришлось вводить еще категорию питания. В обычное время у нас все в столовой едят одинаково, за деньги в лавке можно сладостей и выпечки купить. Бабам на сносях и кормящим - доппитание, малым детям - специальное.
Сейчас пришлось ввести пятнадцатый гражданский класс, для новоприбывших. Он и раньше был, но на это внимание не обращали. Теперь так - в столовой сначала едят все от четырнадцатого класса и выше, то есть "старые" жители Воронежа. Еще и спецкатегории - малята да непраздные, даже если они из приехавших. Уже после заходят пятнадцатого класса, у них еда попроще. Каша и кусочек хлеба, на обед рыбный суп с картошкой - картошки много, от рыбы только дух. Но и такая еда им за счастье.
Только если мужики на работы идут, тогда им временно дают четырнадцатый класс. Но сейчас ранняя весна, из простых работ только бревна для плотов ворочать. Земля в поле подсохнет, начнем под картошку копать, в этом году еще больше посадим. Ох, сколько мороки с этими прихожими, скорей бы уж пароход пришел.
Наконец-то на Лампедузе металлургический комплекс заработал в полную силу. И вагранка, и конвертор, и прокатный стан. Пошел прокат и продолжилось строительство плавбазы "Атлас".
Поторопились мы немного со спуском на воду недоделанного корпуса. Теперь надо приваривать листы обшивки, и при этом нижний шов находится менее чем в полуметре от воды. А ведь еще есть волны, хоть и небольшие они в бухте. И сварной шов надо сразу зачищать и закрашивать - ржавеет от морских брызг моментально. Пришлось закачивать балласт в цистерны одного борта, чтобы другой борт максимально вышел из воды. Корабелы ходят и ворчат: "Работали на стапеле с дифферентом - не понравилось. Теперь работаем на воде с креном и качкой".
Проварили один борт, стали перекачивать балластную воду на другую сторону. Но только что приваренные листы обшивки и шпангоуты тоже весят немало. И крен стал таким, что нижний шов свежего борта ушел под воду сантиметров на двадцать. Заодно и проверили герметичность этого шва - все нормально, заметных протечек нет. Еще бы - лист толстый, разделка кромок, по три прохода сваркой с каждой стороны. Сварочных электродов кораблестроение поглощает уйму. На участке производства электродов работает уже три человека и они не простаивают. Еще и химики напрягаются с поставками силиката натрия для обмазки электродов.
Из-за этих манипуляций строительство плавбазы немного замедлилось, причем часть сварщиков даже осталось незадействованными, и это на таком большом объекте. На авизо сварщики давно не нужны, там монтажники уже работают - опять простой получается. А у меня еще один проект на столе лежит - очень небольшой, правда.
Воронеж давно просит еще один катер, это единственный способ дойти до верховий Дона без гребцов. Да и как жить на стрелке без такого транспортного средства, паровой катер там - "король пространства". Еще им понравилось ходить сквозь осенний тонкий лед задним ходом. Гребные колеса размалывают лед и катер спокойно продвигается. Задним ходом, но зато потом передним ходом возвращаются по своему "каналу". Весной, правда, такой фокус не прошел. Льдины толстые, и, помяв немного борт, катер спрятался от льдин за причалом.
Полностью копировать прошлую модель не будем, к тому же накопилось множество замечаний и пожеланий от "эксплуатирующей организации". Главное пожелание - увеличить грузоподъёмность. Тут сложно: корпус стальной, гребные колеса, паровая машина и котел весят много. Осадку увеличивать нельзя, даже с этой осадкой в тридцать сантиметров катер доходит только до епифанской деревни. Еще два километра до Рыбалей он может подняться, но для этого надо высадить всех пассажиров и выгрузить груз - смысла в этом продвижении мало. Жители Рыбалей даже собрались летом углублять дно реки, чтобы катер смог ходить к ним нормально. Пошлем им десяток стальных лопат в помощь.
Осадку увеличить нельзя, длину тоже. Единственный способ перевозки катера в Воронеж - поднять на шлюп-балках на носу баржи поперек. Катер при этом прилично торчит в обе стороны, мешает обзору и всему чему только можно. Ладно, увеличим длину на метр - будет шестнадцать.
Увеличение ширины сильно сказывается на сопротивлении движению, может упасть скорость. А при движении против течения реки - это критично. Ширина катера и так немаленькая - три метра. Увеличим до трех с половиной. Надо будет увеличивать мощность машины. Машину такого же размера мы сможем форсировать по оборотам - технологии теперь позволяют. Надо тогда еще увеличить передаточное отношение на редукторах привода гребных колес - момент вырастет, скорость упасть не должна.
Это все мы увеличивали габарит мокрой части корпуса, увеличивая возможное водоизмещение. Но можно еще побороться за снижение веса конструкций. Первый катер мы делали для Сиваша, разумеется с замкнутой системой пара в машине. В верховьях Дона вода очень мягкая, солей жесткости почти не содержит. Заправлять машину можно прямо из реки и пар сбрасывать сразу в атмосферу. Не нужны будут конденсатор, теплообменник, танк резерва воды. Оставим только маслоотделитель. Правда, без конденсатора немного снизится мощность машины. При конденсации пара создается разряжение, которое вносит вклад в эффективность паровой машины, но, надеюсь, форсировка перекроет эти потери. Надо пробовать.
Надо еще корпус облегчить, но тут встречные условия. Воронежцы попросили увеличить высоту на носу - "штормовой бак". Волны и на Дону бывают, от брызг весь бак мокрый в ветреную погоду. Еще брызги с гребных колес летят, и там надо даже крышу хоть какую-то на корме. Обговорил этот момент с Воронежем, и решили делать навес на две трети длины судна. От гребных колес и дальше середины. Тогда и дождь не будет помехой.
Но все это увеличивает вес, а я хотел снижать. Начну с корпуса. Шпация - шаг между шпангоутами - шестьдесят сантиметров. Для больших судов это нормально, но для такого маленького - слишком много. Большой пролет требует более толстого листа обшивки борта, увеличенных стрингеров. Уменьшаем шпацию до сорока сантиметров, и уменьшается все - толщина листа, сечение стрингера, сечение шпангоута. Оставили старую толщину листа только в виде полосы по ватерлинии, воронежцы все равно будут ледокол косплеить.
Расчеты показали что выигрыш в весе составит более двадцати процентов, но это не бесплатно - вырастет трудоемкость постройки, больше будет сварных швов. Но судно очень небольшое, а сварщиков у нас много.
Штормовой бак решили делать из фанеры, но по стальным шпангоутам. Волна туда почти не достает, и фанера позволит серьезно сэкономить вес. Фанеру давно не делали, смолы мало. Но тут немного надо, а из Воронежа нам скоро пришлют большую партию формальдегида.
Навес сделаем из тонкого гофролиста, для пожарной безопасности, через крышу проходит труба котла. И саму трубу надо удлинить, чтобы из-за крыши в трубу не задувало. Каркас крыши из тонкостенного двутавра. В двадцать первом веке для этого бы использовали профильную трубу, но нам что квадратную трубу что двутавр варить из полос и уголков, но у двутавра нет закрытой полости. Можно полностью прокрасить, меньше будет ржаветь.
Еще исправили мелкие конструктивные и компоновочные ошибки прошлой модели - как обычно. Ну еще радиостанция будет ламповая и генератор меньше поэтому.
Проектировщики закончили расчеты - водоизмещение увеличилось на две тонны, до десяти с половиной, грузоподъемность - на две с половиной. Это при ограниченной осадке в тридцать сантиметров. На глубокой воде можно еще пару тонн добавить - только скорость немного снизится. Корабелы приступили к постройке. Но не на большом слипе, а на малом. Потому как к этому моменту успели спустить на воду авизо - систершип "Меркурия".
Я назвал его "Форкий" - в честь бога бурного моря. Вспомнил, как "Меркурий" уходил от шторма за счет скорости. А "Форкий" отличается от "Меркурия" не только обычными доработками и исправлениями. У него на мокрой части корпуса зашлифованы сварные швы - корпус ровный и гладкий под ватерлинией, прибавка скорости должна быть обязательно.
Корабль спускали на воду в высокой готовности - с машинами и котлами. Чтобы выдерживать океанские шторма все тяжелое оборудование тщательно закреплено на фундаментах и подкреплениях. И спуск на воду - своеобразная проверка качества этих работ.
"Форкий" сошел со слипа нормально, ничего не оторвалось, не сдвинулось. Течей нет, совсем. Надо же - такое в первый раз, всегда хоть немного но сочится. Это из-за шлифовки швов. В процессе шлифовки иногда открывались раковины и непровары - их заваривали повторно, вот и нет течей поэтому. Но делали долго - я еще тогда возмущался. Был неправ, молодцы.
Но корабль еще долго доводить до полной готовности. Будут пробные запуски и прогоны, и после каждого все тщательно проверяется, подтягивается - такая у нас система. Зато потом гораздо меньше отказов и поломок.
И надо дальше планировать кораблестроение, раз у нас опять металл в изобилии. Корпус катера сварят быстро, "Атлас" уже на плаву и его еще долго строить. Но вот слипы будут пустовать, надо еще что-то начинать. Еще и из Воронежа идет большое кадровое пополнение. Большая часть пойдет во флот и армию, но почти два десятка кузнецов, молотобойцев и хороших мастеров - надо сюда, на завод. Только их еще раз проверят в Мавролако. Мощности завода растут, и фронт работ надо заранее планировать.