Аннотация: 25-е место на конкурсе Авангард 21 (ровно посередине стола).
Чебурашка - симпатичный. Кто не верит - сам дурак.
Вот он идет по Фиолетовой улице и шепчет на чистом французском: "Бонжюр, Доннерветтер, я так скучаль...". А Доннерветтер кивает и трусит рядом.
Доннерветтер - лохматая собака Чебурашки. Они встречаются здесь, на перекрестке с Морским бульваром, и чешут до театра Импоссибле.
Пустая арка, где гулко стучит трость и рокочет мой "р", когда-то пускала легионы на децимацию.
"Цементом в море" - смеется ей Доннерветер. Звонко лает. Звуки в архитектурной дуге бьются, как в паутине, и дрожат на барабанной перепонке трогательно-округлого коричневого уха. Чебурашка морщит нос.
Вот арка позади. Торгуют корзинами с шампанским и венками, поют Марсельезу под аккордеон.
Чебурашка идет по Парижу и вспоминает Берлин. Читает стихи про любовь и малюет розовой кисточкой на небе: "Облака не могут выпить Миссисипи - ведь тогда на Марсе высохнут сады".
Такая у него любовь. Странная.
Девушки улыбаются. Хлопают в ладошки: "О-ла-ла, какой он милый!". Они выглядывают из окон и бросаются цветами.
Все цветы в Париже - желтые. Это не потому, что одинокий столетний полковник, устав от писем, выпустил осеннее солнце последней пулей в трубу. Не потому, что оно хлопнуло салютом, вываливая на ветер листовки со вселенским равновесием. И не всех девушек Парижа зовут Марго или Рита. Просто краски кончились от затянувшегося импрессионизма.