Андрюшка проснулся на заднем сидении машины и не сразу понял, где находится. За окном виднелись тёмные силуэты деревьев. Их верхушки пытались зацепиться за яркое утреннее солнце. Но у деревьев ничего не получалось, они обиженно уплывали назад, а солнце продолжало слепить заспанные глаза. Мальчик вдруг вспомнил, куда его везут, и сердце защемило от радости.
Ура, он с папой едет на рыбалку!
Папа сидел за рулём и постукивал по нему ладонью в такт популярной песенке, которая тихонько лилась из динамиков. Он заметил в зеркало заднего вида, что сын уже сидит, потирая заспанные глаза, и подмигнул ему. Андрей попытался подмигнуть в ответ, но получилось это у него не очень здорово. Тогда он обнял мохнатую шею Аськи и заглянул в её немного сумасшедшие глаза. Собака умыла шершавым языком щеки мальчика и вернулась к обозрению окрестностей.
Андрейка тоже приник к стеклу, ощущая запах собачьей шерсти. На улице как раз было на что посмотреть - совсем близко проплывал огромный танк на постаменте. Его дуло гордо смотрело в небо. За бронированным корпусом солнце на секунду спрятало свои лучи. Картина была величественная - тёмный силуэт танка в ярком ореоле.
Преобладающий цвет - золотой.
Зрительная память Андрейки сделала моментальный снимок. Когда-нибудь, возможно, этот образ проявится на бумаге в очередном Андрюшкином рисунке. И у него будет своё, особое настроение. Настроение: "мы с папой едем на рыбалку!".
Скоро машина свернула с шоссе и затряслась по просёлочной дороге. Андрей по слогам прочитал название деревни, которую они проезжали - "Луж-ки" с ударением на первый слог. Папа машинально поправил его:
-Не лужи, а луга!
В свои шесть лет мальчик мог прочитать не только простенькое "мама, дом, май", но и слова со сложными буквами, которые похожи на паука или мамину расчёску. Обычно эти буквы застревали своими острыми краями в детской памяти и никак не хотели вылезать на свет. Однако букву "ж" Андрюшка вспомнил-таки.
Наконец, автомобиль подскочил на корнях деревьев последний раз и остановился на краю небольшой поляны. Впереди сверкала серебряная поверхность реки. На глазах таяли последние островки тумана, и река открывалась во всей своей тёмной красе.
Аська пулей выскочила из машины и, разминая лапы, сделала пару кругов на поляне. Она торопливо обнюхала близлежащие кусты, спугнула стайку птиц и какое-то маленькое животное.
Андрюшка с удовольствием выпрыгнул в мягкий мох и сразу занялся поисками места для палатки. Папа ещё с минуту оставался в машине. Запахло лекарствами - он зачем-то открыл автомобильную аптечку. Потом медленно вышел из автомобиля и сделал несколько глубоких вдохов, потирая грудь. Андрейка на секунду остановился, с тревогой посмотрел на папу и тоже пару раз с силой втянул в себя влажный воздух, словно этим помогал отцу отдышаться.
Папа выглядел сейчас, если честно, не очень.
Невзначай мальчик вспомнил, как однажды в детском саду услышал обрывок разговора воспитательницы Ирины Николаевны с нянечкой. Они многозначительно переглянулись, увидев впервые его папу. Ирина Николаевна, отложила книжку с любимым детективом и громко прошептала:
-Ты смотри, он ему в дедушки годится!
Нянечка подхватила с эмалированным стуком сразу два детских горшка и каркнула:
-А вот, поди ж ты, Николавна, - у них с женой разница лет в двадцать...
После этого Андрюшка стал приглядываться к родителям других ребят. Да, действительно, папы у них казались намного моложе.
Когда Андрей подошёл к отцу, тот уже, как ни в чём не бывало, доставал из багажника рюкзак с двухместной палаткой. Он даже начал напевать свою любимую песенку:
"И всё в порядке, если только на площадке
Великолепная пятёрка и вратарь".
Андрюшка с готовностью поддержал высоким голосом:
"В хоккей играют настоящие мужчины,
Трус не играет в хоккей".
Скоро мальчик осваивал новый дом - брезентовую палатку. В ней оказалось так уютно, что не хотелось выходить. Андрей аккуратно разложил вещи по углам и растянулся на брезентовом полу. Мягкий папин свитер он сунул вместо подушки под голову. Через откинутый полог палатки протянулся тёплый луч солнца, согревая ноги в ярких оранжевых носках. Виднелся краешек берега, где папа колдовал над удочками, а ирландский сеттер Аська вертелась у него под ногами. И ещё стояла тишина - голоса птиц не в счёт.
Здесь, в палатке, все линии были плавными, острые углы и застеклённые двери, которые могли разбиться, остались во внешнем мире. Не нужно было прислушиваться к голосам родителей - не ругаются ли?
Когда-то давно, наверное, в другой жизни Андрюшку до полусмерти напугали ночью резкие звуки. В этот вечер мама с папой ссорились и кричали друг на друга. Мальчик сел в постели и прижался спиной к подушке. Сердце колотилось быстро-быстро. На мгновение наступила тишина, а потом слух резанул звон разбитого стекла.
Он прошлёпал - босой и в пижаме - по тёмному коридору. Остановился у входа на кухню и с испугом смотрел на осколки под ногами. Силуэты мамы и папы на фоне окна продолжали выяснять отношения. Они оставались в каком-то своём мире, за дверью с зияющей дырой вместо стекла. Взрослые не замечали его. В тот момент он впервые ощутил одиночество. Оно заползло холодной рукой под пижаму и сдавило грудь.
Андрейка долго стоял и плакал, зажав уши руками.
Память сделала в ту ночь моментальный снимок, где доминировал серый цвет. Цвет ужаса. Пахло сгоревшими котлетами, липким страхом и ещё мочой - от испуга он описался. Позже, наверное, из-за этой разбитой двери, они переехали на другую квартиру. Застеклённая кухонная дверь там была как новенькая, но папы в этой квартире уже не было. Мама сказала, что он уехал в какое-то место под названием Длительная Командировка. А потом...
-Вставай, соня! - нога дёрнулась от папиной щекотки. - Вся рыба от тебя уплывёт!
Андрюшка вынырнул из начавшего окутывать сна и заодно из душной палатки. Всё было готово для рыбной ловли. Оставалось только натянуть резиновые сапожки, взять в руки тяжёлое гладкое удилище и начать бормотать заклинание, которому научил отец:
"Ловись, ловись, речная рыбка
На нашу вкусную наживку!"
Первым оказался, конечно, папа. Ещё бы - у него две удочки! На одну из них попалась небольшая рыбка с колючими красными плавниками. Зажатая в сильной руке отца, она беспомощно открывала рот. Андрейка коснулся её - рыбёшка оказалась холодной и скользкой. В банке с речной водой она почувствовала себя лучше, и мальчик долго смотрел в её немигающие глаза цвета мутной речной глубины. В них была пустота, наводящая тоску. Мальчик отвернулся и побежал к своей удочке. Зайдя по щиколотки в воду, как папа, он принялся буравить взглядом ярко-красный поплавок. Папа, кажется, выбрал удачное место для рыбалки - здесь была заводь, и леску не так сильно относило течением.
Стояла тишина, только вода тихонько плескалась о глинистый берег, да издалека доносился стрекочущий звук моторной лодки. Андрей с усилием оторвал взгляд от поплавка и огляделся. Как же здесь красиво! В груди мальчика вдруг что-то шевельнулось, детское сердце забилось сильнее, накачивая кровь с адреналином.
В мозгу мгновенно запечатлелась картина: тихое течение реки; густо заросший противоположный берег; ветки неосторожно сошедшей в воду ивы беспомощно качаются на лёгкой ряби; стайка диких уток вдалеке - то одна, то другая ныряет, показывая короткий хвост. В центре картины подрагивает красный поплавок, и от него идут круги.
И настроение - ярко-голубое с белым пятнышком. В цвет утреннего неба, которое умывается в только что проснувшейся реке пористым облаком-губкой. Если бы у Андрейки был с собой альбом с красками, он обязательно нарисовал всё это. Но папа сказал, что на рыбалку берут удочки и крючки, а не краски и кисти, и сын согласился.
Однако сейчас он почти физически ощущал потребность передать увиденное бумаге, холсту, другим людям, которые эту красоту не видели или просто не замечали. Такое желание возникло у него не в первый раз, но никогда прежде не было таким сильным. Мама называла это состояние какими-то чудными словами - "творческая чесотка". У неё эта болезнь случалась довольно часто и начиналась всегда неожиданно. В такие моменты мама бежала в спальню к мольберту и начинала рисовать очередную картину. Нет, не рисовать - писать, как она говорила. Иногда она отвлекалась от своего занятия на несколько минут и проворно варила пельмени или сосиски им с папой на ужин. Её пальцы были испачканы разноцветными красками, а в глазах стояло отсутствующее выражение, как у той рыбы, которую только что поймал папа...
-Клюёт! У тебя клюёт! - взволнованный голос папы вернул к действительности.
От неожиданности Андрюшка чуть не выронил из рук удочку.
-Подсекай её, подсекай!
Мальчик вспомнил, чему его учил когда-то отец. Неловко повёл удилищем в сторону и рванул леску из воды. На крючке серебрилась, извиваясь, рыбёшка. Первая пойманная им рыба. Папа назвал её пескариком, осторожно снял с крючка и похвалил Андрея. Кажется, он был очень удивлён, что малышу удалось хоть что-то поймать. Но мальчик вовсе не считал рыбалку игрой или забавой. А теперь, после первой удачи, с двойным усердием начал гипнотизировать поплавок.
В малыше проснулся азарт, глаза заблестели. Трудно было устоять на одном месте. И, когда поплавок снова ушёл под воду, Андрейка засуетился и сделал промах. Следующая рыбка сорвалась с крючка. Мальчик расстроился, положил удочку и сел рядом на склизкий камень, подтянув колени к подбородку.
Где-то ближе к середине реки издевалась над ним рыбёшка. Она выпрыгивала из воды и блестела на солнце чешуёй. "Наверное, прыжки этих "акробатов" тоже можно добавить в рисунок, - подумал Андрюшка. - И ещё силуэт Аськи со спины - она набегалась, и села на берегу. Смотрит на реку, и только хвост продолжает двигаться туда-сюда..."
Прошлой зимой, когда папа вернулся из Длительной Командировки, Аська сидела в той же позе у дверей квартиры. И хвост её повиливал, но как-то неуверенно. В ожидании - то ли радоваться, то ли злобно зарычать - она смотрела на хозяйку. А мама, видимо, и сама не знала, как поступить. Но потом всё же сделала один маленький шаг вперёд и тут же оказалась в объятиях папы. Откуда-то у неё в руках появился огромный букет любимых ею белых роз. Всю прихожую сразу обволокло свежим ароматом. Аська, наконец, узнала папу и занялась полученной из его рук сосиской. Андрейка почувствовал тепло от лампочки в коридоре, когда папа на радостях поднял его до потолка. Резиновый заяц в боксёрских перчатках, которого отец подарил тогда, стал любимой игрушкой мальчика. Длительная Командировка подошла к концу...
Клёв закончился. Андрюшка забрасывал удочку в разных местах, менял наживку, бросал в воду крошки хлеба - всё напрасно. Только папа сумел выловить ещё пару неплохих краснопёрок. Он предложил зажарить рыбу. Мальчик сначала не понял, а потом сделал большие глаза:
-Зажарить - это значит убить?..
Он поджал губы, скинул сапожки и залез в палатку, каждым своим движением выражая протест.
Когда отец заглянул в его убежище, в глазах забившегося в угол Андрейки блестели слёзы:
-Я их есть не буду!
-А что ты предлагаешь с ними делать?
-Пап, давай их выпустим. Пусть живут и радуются. У них ведь тоже дети есть, наверное...
Когда мальчик выплёскивал из банки пойманную рыбу, своего пескарика он выпустил первым. Проследил взглядом, как тот ожил и скрылся в мутной глубине. Вздохнул, опустил плечи и виновато посмотрел на отца.
-Им хорошо там, в воде. А нам хорошо здесь, на берегу, правда, пап?
-Пошли консервы есть, защитник пескарей и краснопёрок! - папа улыбался и вроде совсем не был сердит.
Вообще-то он не злой, иногда только бывает немного вспыльчивым. В такие моменты Андрюшка старается не оказываться в его поле зрения. Отец ни разу не бил его по-серьёзному, но, когда сердился, в глазах появлялось странное выражение, словно он способен сделать что-то плохое.
Обедать решили в палатке - там меньше комаров. Когда отец опустился на корточки на брезентовый пол и загородил луч солнца, сразу стало тесно.
-До чего же ты, Андрон (он часто называл его так, хотя мамин "Дрюня" мальчику нравился больше), похож на свою маму! Она тоже обязательно отпустила бы всю рыбу.
Консервный нож папы вонзился в банку сардин и со скрежетом пошёл по кругу.
-Запомни, сын, ты должен (это папино любимое словечко) стать настоящим мужиком. А каждый мужчина должен уметь плавать, водить машину, стрелять и давать сдачи, если нужно. И ещё кой-чего. Рисовать картины, как мама, - это, конечно, тоже неплохо. Но подумай, нужно ли это тебе? И другим тоже. Эти картины, рисунки - у мамы ими целый шкаф завален - и что? Для чего всё это?
Андрейка пожал плечами, его походная ложка с сардинами застыла в воздухе.
-Пап, это красиво, - промямлил он. - Мама ведь очень здорово рисует.
-Ну ладно - мама. Она женщина, ей можно заниматься всяким там... творческим онанизмом. Но мужчина-художник... - ложка папы выскребла остатки консервов из банки. - Они же все немного чокнутые и к тому же педики. Знаешь, кто это? Нет? Ну, потом поймёшь. Настоящий мужчина должен твёрдо стоять на ногах и иметь мужскую профессию. Например, быть военным, или спортсменом, или, как я, работать в автосервисе.
Последние слова прозвучали уже издалека - отец вышел из палатки. Через минуту он вернулся, неся в каждой руке по бутылке. Одну - маленькую с "пепси-колой" - он протянул сыну. Другую - двухлитровую с пивом - он открыл с пшиком и тут же начал пить из горлышка. Мальчик с любопытством наблюдал, как содержимое бутылки уменьшилось наполовину. Рыгнув, папа поставил её на брезентовый пол и закурил.
-Так что, сынок, ты должен выбрать, - продолжил отец, затягиваясь сигаретой и выпуская в сторону струю дыма. - Или ты станешь мужчиной, пойдёшь заниматься в спортивную секцию - борьба, футбол, плавание и так далее. Или выберешь кружок рисования, как тебе советует мама. Там ты будешь в компании некрасивых заумных девчонок в очках рисовать по десять раз эскизы яблока или апельсина на столе.
Папа снова присосался к своей бутылке. Пока у него там булькало, Андрюшка тихо произнёс:
-А мама говорит, что художник - хорошая и уважаемая профессия, но это очень немногие люди понимают. Только те, кто видит мир в красках.
-Ты чего, Андрон... - отец даже поперхнулся. - Ты хочешь сказать, что мы все такие серые? И видим, как собаки, только чёрно-белое кино? Ну, это ты зря. Пойми, большинство людей живут себе потихонечку, делают своё дело и звёзд с неба не хватают. Я, например, третью "звезду" на погон так и не прихватил. Но те немногие, об которых ты со своей мамой толкуете... толкуешь... тьфу, чёрт... В общем, эти, которые вроде разбираются в искусстве, они живут где-то в себе. Их мазню, ну, картины, понимают только такие же, как они...
-Как дядя Рома?
-Да... Ну, в общем, их творчество нужно только им самим. Вот возьми меня - неужели я в субботу, в свой выходной попрусь по музеям - глухоту из ног выбивать и на их искусство глазеть?! Да я лучше на стадион схожу - за "Спартачок" или там за "Динамо" поболеть. Вот настоящее удовольствие! Кстати, в следующий раз, и, правда, можно на футбол с тобой сходить, а?
Андрейка что-то невразумительно промычал - он давился тёплой "пепси-колой".
Отец допил пиво, выпрямился и пошёл к машине, споткнувшись об растяжку брезентового полога. Мальчик с облегчением вышел вслед за ним, смакуя свежий воздух после прокуренной атмосферы палатки. Папа деловито достал из багажника машины тяжёлую пневматическую винтовку и несколько мишеней. Они были разными - в форме кругов с цифрами, в виде яблока, зайца, белочки и даже поясной мужской фигуры в большой шляпе. Мишени отец, не спеша, развесил на кустах и деревьях, отошёл шагов на десять и положил винтовку на высокий пенёк.
-Ну, Андрон, давай учиться стрелять! Это в армии обязательно пригодится. Будешь метким стрелком, а за это - почёт и уважение. В моё время даже увольнительные давали.
Папа зарядил винтовку и выстрелил первым. Раздался металлический щелчок, и мишень на ветке закачалась. Отец рысью побежал к дереву и гордо крикнул оттуда:
-Я попал в "четвёрку"!
Сейчас он выглядел помолодевшим, глаза заблестели, движения стали резкими и отрывистыми. Снова зарядив ружьё, он вложил его в руки сына. Андрюшка щекой почувствовал холод отполированного дерева. Он не дорос ещё до такого оружия, поэтому приклад лежал на плече, вместо того, чтобы упираться в него. Папа взахлёб показывал, как правильно целиться, с азартом бормотал, что эта "штука" с тридцати шагов разбивает бутылку из-под шампанского, и что стрельба - это одно сплошное удовольствие. Он наклонился к сыну, руки его были горячими, по виску текла капля пота.
-Ты должен попасть в "десятку"!
Мальчик прицелился, стараясь не вдыхать запах алкоголя, и плавно нажал на курок. Послышались удивлённые возгласы отца, разглядывающего мишень:
-Восьмёрка! Ну, ты, парень, даёшь! Так держать! А теперь попади вон в того "зайца"!
Андрейка тут же отодвинул от себя винтовку.
-В зайчика я стрелять не буду! И в белочку тоже!
Отец пожал плечами - стреляй, мол, во что хочешь, только попади.
Мальчик целился в "яблоко", но пульки пролетали мимо, шелестя в листве. Довольно скоро ему это надоело - видимо, первое попадание было случайностью. Он вернул винтовку папе.
-Эх, Андрон, учиться тебе ещё и учиться! Это не краски на бумаге разводить. Смотри, как надо стрелять!
Он попал в "яблоко", потом в "зайца" и "белочку". Затем закурил, заряжая по новой.
Внезапно на ветку дерева рядом с мишенями села пёстрая птичка. Она беспечно чирикала и с любопытством вертела головкой с хохолком. Папа сразу подобрался и сделал мальчику жест рукой - стой, мол, тихо. Потом медленно, чтобы не спугнуть живую мишень, поднял ружьё.
Он был настолько увлечён происходящим, что не заметил выражения лица сына. А стоило бы посмотреть. В глазах Андрюшки застыл страх. Он с ужасом смотрел в напряжённую спину отца. В одно мгновение мальчик осознал, что выстрел может стать смертельным для этой глупой лесной пичуги. Он поднял из-под ног сухую ветку и изо всех сил бросил в сторону дерева. Этого было достаточно, чтобы птица упорхнула.
Папа сплюнул и обернулся. Снова на нём оказалась надета маска человека, способного на что-то плохое. Отец поднял ружьё и разрядил его в воздух. Мальчик вздрогнул от хлёсткого звука выстрела. На минуту почудилось, что он оказался рядом с кем-то чужим.
Один на один. И звать на помощь некого.
Вот же он - его папа. Втянув голову в плечи и глядя в сторону, Андрей услышал глухой презрительный голос:
-Как был ты маменькиным сынком, так, наверное, и останешься. Что толку тебя учить, если ты и сам не хочешь быть мужиком...
Храп отца, доносившийся из палатки, был слышен даже на берегу. Папа сначала положил Андрюшку рядом с собой и сказал, что тот должен хорошенько поспать, поскольку встали они рано.
Отец довольно быстро уснул, а мальчик долго ворочался с боку на бок - сон не шёл. Он тихонько выбрался на воздух и сидел теперь в одиночестве, глядя перед собой.
Он плакал. Слёзы появлялись сами собой и размывали весёлые краски окружающего пейзажа. Проплакавшись, Андрейка почувствовал - сейчас он может спокойно подумать о том, что произошло... и происходит. Он словно разом стал взрослее. Мальчику трудно было понять, как такие разные люди - мама и папа - могут жить вместе.
Что у них может быть общего - у свободного художника, человека, больного "творческой чесоткой", и мастера автосервиса, бывшего мастера спорта и бывшего подполковника с рядовыми взглядами на жизнь?
Из разговоров взрослых Андрюшка знал только о двух вещах, которые удерживали их семью от распада. Первая - это деньги, которые зарабатывал папа, и которых с лихвой хватало на безбедное существование всех троих (случайные небольшие суммы, получаемые мамой от проданных картин - не в счёт).
И вторая - это он сам. "Если бы ты не "залетела" от меня и не родила, никогда бы на тебе не женился!", "Вот погоди, подниму на ноги Андрона, и колупайся сама, как хочешь!" - эти выражения мальчик слышал так часто, что они надолго, если не навсегда, отложились в его памяти. Он не до конца понимал, что всё это значит, но чувствовал - это нехорошо.
Что ещё удерживало их семью на плаву? Любовь? Отдельные счастливые моменты, которые почему-то почти не запоминались? Этого Андрейка не знал. Он просто мечтал, чтобы в их семье всё было хорошо, все были счастливы - папа не злился и не был грубым, а мама не уходила от них с головой в своё искусство. Он сжимал в руке удочку (не замечая, что поплавок уже давно ушёл под воду), словно это была какая-то волшебная палочка, и думал, не по-детски нахмурив брови. Мальчик не заметил, что в палатке прекратился храп, сзади появилась тень, и сильная рука взяла у него удочку. На крючке оказался хороших размеров карась. Папа сел рядом с Андрюшкой и неспешно закурил. Взгляд его стал мягче, как будто "волшебная палочка" сделала своё дело. Он обнял сына за плечи и прижал к себе.
-Ты холодный, как ледышка. Давно здесь сидишь? Мама нас с тобой по головке не погладит, если заболеешь.
Андрейка с надеждой посмотрел на папу. После сна лицо его было слегка мятым, но в глазах появилось умиротворённое выражение. И мальчик прижался к отцу. Кажется, он даже ощутил плечом, как стучит его сердце.
Медленно и тяжело. Тук. Тук. Тук.
-Я всё хочу спросить тебя, сынок. Про какого ты дядю Рому толковал давеча?
Голос был ласковый, и Андрюшка не заметил в нём никакого подвоха.
-Ну, дядя Рома - он приходит посмотреть на мамины картины. Они уходят в спальню, где у мамы стоит мольберт, и тихо разговаривают. Почти шёпотом. По-моему, он хвалит её картины. Иногда слышно, как он говорит: "Какая прелесть!", "Божественно!", и "Это просто чудо!". Он приносит маме цветы, а мне шоколадку в виде медали - ну, золотая такая. Шоколадку я съедаю, а цветы мама почему-то выбрасывает в мусоропровод, когда дядя Рома уходит.
-Значит, у мамы - Роман... Дядя Рома... - голос у отца неожиданно показался сдавленным, а сердце под рубашкой заколотилось часто-часто. Андрюшкино плечо теперь ясно ощущало его толчки.
Быстрые и нервные. Тук-тук. Тук-тук.
Андрейка отстранился от папы и с испугом посмотрел на него. Лицо отца вдруг приобрело землистый оттенок; глаза остановились и уставились в одну точку - куда-то поверх головы мальчика; рот открылся, словно он хотел сказать что-то. Карась выпал из его рук на мелководье, задышал жабрами и уплыл. Папа медленно заваливался на бок, прижав руку к груди. Если бы не плечо Андрея, он упал бы головой в воду. Мальчик вскочил.
-Пап, ты чего? Ты же тяжёлый! Три-три, нет игры!
Он широко открытыми глазами смотрел на лежащего на боку отца. Тело его казалось теперь огромным, грудь судорожно поднималась, веки сжались, словно от нестерпимой боли, а чёрные с проседью волосы намокли в воде.
Андрейка застыл. На минуту он впал в состояние, близкое к беспамятству. Наверное, это была защитная реакция организма, призванная уберечь детскую психику от сильнейшего потрясения.
Когда малыш вернулся на берег оттуда, стало немного легче осознать, что произошло.Мальчикпонял, что он здесь совершенно один и помочь некому. Он ударился в панику и начал кричать - взахлёб, с истерикой, всхлипывая, - долго, пока не охрип. На его крик прибежала Аська, которая спала у палатки, и вопросительно заглянула в глаза. Андрюшка обнял собаку за лохматую шею и только теперь окончательно пришёл в себя.
Первое, что он сделал - попытался отодвинуть тело отца подальше от воды. Ему удалось сдвинуть его лишь на один шаг, но этого было уже достаточно, чтобы цветущая прибрежная вода не заливала лицо папы. Потом мальчик опустился на колени и прислушался - папа дышал. С трудом, с хрипами, но дышал. Андрейка побежал к машине, отыскал под сиденьем автомобильную аптечку и высыпал содержимое на сиденье. Он искал лекарство, которое принимал накануне папа. Но здесь оказалось полно лекарств, и они издавали противный запах. Какое из них нужно отцу?
Из всех лекарств мальчик знал только аскорбинки - жёлтое драже, которое давали по утрам в детском саду (их здесь не было) и градусник, который помогал, если его поставить под мышку (его здесь тоже не оказалось). Зато на дне аптечки нашёлся вкладыш с рисунками. Из них стало ясно, что у пострадавшего под головой должно быть что-то вроде подушки. Андрейка забежал в палатку, засунул большой папин свитер в рюкзак и вернулся к телу отца. Мальчик поднял его безвольную голову - она оказалась очень тяжёлой - и подложил под неё рюкзак.
Что делать дальше? Как в таких случаях поступают взрослые?
Голос мамы сказал:
-Разве ты не знаешь, Дрюня? Они звонят по телефону в "скорую помощь".
Андрюшка присел от неожиданности и огляделся по сторонам.
-Мама?
Рядом никого не было. Только Аська обнюхала папу и прижалась к ноге мальчика, тихонько поскуливая. Мамин голос снова прозвучал - Андрейка понял - в его голове. Он казался печальным и далёким.
-У папы где-то должен быть сотовый телефон. Возьми его и набери "03".
Мальчик вспомнил, что в машине на приборной панели видел папин мобильный телефон. Молнией он метнулся к автомобилю. Аська путалась под ногами, не желая отставать, и повизгивала всякий раз, когда он наступал ей на лапы. Андрюшка взгромоздился коленями на сиденье, взял в руки трубку и начал искать на ней цифры "0" и "3". Но при каждом нажатии кнопки на дисплее телефона вспыхивала какая-то загадочная надпись. В обычной ситуации мальчик даже не стал бы пытаться прочитать такие мелкие буквы.
-Дрюня, сядь и не вертись, да спокойно разберись! - сказал голос мамы в голове.
Она всегда так говорила, если у Андрея что-то не получалось. Мальчик послушно выпрямился на водительском сидении. Повторяя про себя мамин стишок, как заклинание, он поднёс телефон поближе к глазам. Полузнакомые буквы снова и снова застревали в памяти, цеплялись там за что-то и царапались, как острые рыболовные крючки, вызывая почти физическую боль. Но он всё же одолел эту надпись и, что самое важное, понял её:
"Блокировка клавиш вкл.
Для выкл. нажм. и удержив. "#".
Андрейка тут же нашёл нужную кнопку и разблокировал клавиатуру. Магическая надпись исчезла. Набрав "03", мальчик услышал в трубке строгий женский голос:
-"Скорая" слушает. Говорите.
-Тётенька, помогите, пожалуйста, - Андрюшка не узнал свой охрипший голос. - Приезжайте к нам на реку. Моему папе плохо.
-С кем я говорю? Назовите себя.
-Я Андрей Скворцов, его сын.
-Возраст, имя, адрес!
-Шесть лет. А папе... не помню... Наверное, пятьдесят. Он лежит, не шевелится, но, кажется, дышит.
-Адрес?
-Мы на реке, на рыбалке. Я не знаю адреса, помогите, тётенька, пожалуйста. Я боюсь, что он умрёт...
"Тётенька" на другом конце провода, очевидно, почувствовала, что ребёнок не притворяется. Голос стал мягче и потерял металлические нотки.
-Взрослые рядом есть?
-Нет никого, я один и собака Аська. Я пробовал кричать, но никто не отзывается.
-Мы пошлем к тебе бригаду, мальчик. Но пойми, нам нужен точный адрес.
Андрюшка задумался и чуть не уронил телефон.
-Папа вёз меня утром на машине из города. Солнце было всё время справа от нас.
-Ага, значит, вы направлялись в область в северном направлении.
-Потом проехали мимо большого танка на постаменте. Он стоял с той же стороны, где светило солнце...
-Так, так, дальше, - ободрил голос в трубке.
-Потом... мы свернули с большого ровного шоссе и... Машину сильно трясло по плохой дороге. И там ещё было написано название деревни. Только я его не помню...
-Вспоминай, мальчик, это очень важно...
В телефонной трубке что-то пискнуло и на дисплее появилась надпись:
"Бат. разряж."
Андрейка не знал, что она означает. Он напрягал память. Картины, которые когда-то запомнились, строки из уличной рекламы, названия магазинов... Трудно было сосредоточиться - внутри всё дрожало, а телефонная трубка стала скользкой от пота. Наконец, всплыли папины слова: "не лужи, а луга!".
-Тётенька, я вспомнил, эта деревня называлась "Лужки". Мы через неё проехали, а потом сразу свернули к реке.
В трубке облегчённо вздохнули:
-Ну, вот и молодец! Я направлю областную бригаду. Жди.
Мальчик вернулся к телу отца и прислушался. Вроде дышит.
Андрюшка присел на корточки и прохрипел:
-Я позвонил, пап, они должны приехать. Ты не умирай, ладно? Я научусь стрелять, и плавать тоже, и машину водить. Не умирай, а?
Отец не пошевелился. Аська села рядом и с готовностью лизнула Андрюшкины ладони.
Солнце за дальним лесом садилось в тёмную тучу. Андрейка долго смотрел на закат. Краски были изумительными, и эта картина, как и многие другие, тоже запечатлелась в мозгу мальчика.
У картины было настроение - багровое с тёмными пятнами.