Кузиманза Д Д : другие произведения.

Сильные ощущения по дешёвке - Глава 1-7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Кузиманза Д Д
  
  СИЛЬНЫЕ ОЩУЩЕНИЯ ПО ДЕШЁВКЕ
  
  
  ГЛАВА 1
  "ПРОРОЧЕСТВО И СЫНОВЬЯ" САДЯТСЯ В ЛУЖУ
  
  Итак, зверь распахнул все семь пастей, оскаленных сотнями зубов, и устремился неудержимым галопом на новую добычу...
  - Минутку... Автор, это не та история!
  - Вы уверены?
  - Конечно!
  - Ну, что же, начнём заново, только вам придётся убедиться, что история всё же та.
  
  Рекс Джига кивнул своему первому помощнику Альфу Корре, чтобы тот был начеку, а затем громко хлопнул в ладоши. Погружённую до сих пор в полумрак большую комнату залил мягкий свет ламп, освещая все углы от массивных дверей до огромного окна, выходящего на реку и, прежде всего, длинный, сияющий, отполированный до неприличия стол в центре. Сидящие за ним люди мгновенно умолкли, жужжание голосов и шарканье ног сменилось напряжённой тишиной, и все повернулись к Джиге. Он же устремил взгляд куда-то вдаль, за зеркальное бронированное окно. Выглядел так, словно собирался через минуту произнести слова, которые, без сомнения, должны были повлиять на судьбу не только планеты, но и всей Вселенной! На самом деле использовал эту минуту, чтобы глаза привыкли к свету. Потом Джига неторопливо скользнул взглядом по неприятным, жестоким лицам собравшихся, удовлетворённо кивнул и заговорил:
  - Итак, что можно сказать? Что мы имеем? Контролируем десять процентов рынка местного пассажирского транспорта, владеем контрольными пакетами в двадцати транснациональных банках, теперь осваиваем космические перевозки в трёх коридорах...
  Его слова перебил страшный грохот. Большие дубовые двери, окованные медью (антиквариат, чем Альф Корра особенно гордился), влетели в помещение, а за ними клубы чёрного дыма и секретарша Корры, которая с искренним удивлением на лице приземлилась навзничь на блестящем столе и, проехав по нему на спине, ткнулась головой в ладони Джиги. Взрывная волна и страх выбили из кресел большинство присутствующих, попадали кто на пол у окна, а кто - и на подоконники. Одни Альф Корра и Рекс Джига остались в креслах и многозначительно переглянулись, а на коммуникационном экране появилось лицо старшего охранника:
  - Шеф Корра, мы локализовали их в приёмной и продуваем её гелием.
  - Разумно. Кто они?
  - Люди Чикиты.
  - Этой нахалки? Усильте продувку!
  Тем временем более или менее пострадавшие подчинённые, стараясь не охать и не кряхтеть от ушибов и шишек, опять заняли свои места и уставились на своих командиров, особенно на Джигу. Тот пожал плечами, встал из-за стола и картинным жестом указал на несчастную девушку, которая всё ещё лежала на столе, как приглашение к креативному ужину:
  - А также мы имеем вот это! Конкуренция, волчьи законы рынка! На предотвращение и смягчение подобных ударов уходит двадцать восемь процентов наших доходов. Что скажете? Что скажете, Морский?
  Один из сидящих неопределённо покачал головой:
  - Обыденность. Ничего не поделаешь, как уже сказано вами - конкуренция, шеф Джига.
  - Так я и знал, вы готовы отдать и сорок про... даже половину! потому что не смотрите дальше носа.
  - Что вы предлагаете, шеф Джига? - вдруг перебил его сосед Морского. - Какими планами мы должны руководствоваться теперь?
  "Какого чёрта?" - мелькнуло в голове Джиги. Только что закончилась тщательно продуманная им, тонкая игра с ничего не подозревающей Чикитой. Он всегда считал, что самый лучший враг - это известный враг, а ещё лучше тот, чьё каждое движение запланировано им, Джигой, заранее. Но и отношения с самыми верными подчинёнными он любил планировать не менее тщательно. Поэтому разгром горилл Чикиты был приурочен к этой встрече, чтобы сделать некое предложение. Только вот с этим предложением, на самом деле являющимся приказом, он собирался обратиться совсем не к соседу Морского, худощавому, черноволосому и резковатому Юру Свежему, который так неожиданно вмешался в разговор. Но Свежий был выдвиженцем Корры, а тот знал толк в людях. Почему бы и нет?
  Джига махнул рукой в сторону противоположной стены, и она вдруг распахнулась огромным звёздным атласом.
  - Вот, что я предлагаю. Космическая провинция - это ждущая посева целина. И мы её освоим! - с пафосом заявил он.
  - Космическая провинция? - Морский позволил себе скептически приподнять бровь и опустить уголок рта на два миллиметра (но не больше). - А что там осваивать? Пустыни? Рудники на астероидах? Дикие пущи? Океаны и болота? Да ещё и на бескислородных планетах...
  - Дикие пущи?!
  Джига перебил его так резко, что Морский решил больше не умничать и слушать. Все остальные тоже притихли. В зале стало слышно даже жужжание мух, вернее, сервомоторов, которые раздвинули экраны ещё больше.
  - Пущи, говорите? - саркастически повторил шеф. - Есть вполне приличные места: города и инфраструктура, банки и промышленность, транспорт и культура. Да вот, например, - он полистал атлас, хотя отлично знал номер страницы. - Вот эта планета и вот эта страна, особенно её южная часть. Благодатное местечко. И туда, - он показал в улыбке ровные белые зубы, которые вырастили ему совсем недавно, после единственного настоящего покушения на него, - туда поедете вы, Свежий!
  А мысленно добавил: "Лучше послать наглеца, чем того, кто не верит в успех"...
  ...Вот так всё и произошло десять часов назад, тихонько кивнул себе Свежий, кисло оглядывая соседей по капсуле.
  Он не любил многих вещей, но межзвёздные путешествия ("Ворота в Коридоры Времяпространства!", "Млечный Пусть станет вашей автострадой!") ненавидел всеми печёнками, хотя со смущением понимал, что это недостойно прирождённого авантюриста. Но ничего не мог поделать с собой и только злился, видя, что все в пути шутят, разговаривают и как-нибудь ещё приятно проводят время. Перспектива пережить очередную звёздную поездку остудила его пыл сразу же после слов Джиги, шагая с Морским к выходу из резиденции он ругательски ругал себя, что вылез вперёд и кисло выслушивал утешения и советы. Однако предложения шефа обсуждению не подлежали.
  Таким образом, через десять часов после своего вопроса, Юр Свежий сидел в мягком кресле транспортной капсулы, а до конца рейса было ещё целых двадцать минут. Сосед слева смачно хрустел фисташками, сосед справа что-то читал, женщина впереди, как загипнотизированная смотрела в экран, на котором тонконогий и большеротый ведущий викторины прыгал перед несколькими истеричными особами, пытающимися вспомнить часть тела, в названии которой бы были буквы "р" и "к". А у Свежего желудок так и норовил выскочить через горло наружу, так что ему пришлось раз пять прогуляться в туалет. Пятый раз был только что, и Свежий осторожно пытался устроиться в кресле так, чтобы не видеть хотя бы экран. Непонятно, почему ему всегда тошнило в "Коридорах", ведь ни ускорений, ни качки, ни ещё каких-либо неудобств не наблюдалось. Всем вокруг хоть бы что, а его мутит!
  Вдруг ему показалось, что он что-то услышал. Этот звук кольнул барабанные перепонки в ушах, как иголка воздушный шарик. Тихое, единственное в своём роде "тик-так" раздавалось из-под его кресла. Тошнота мигом исчезла. Первое движение Свежего было - выскочить отсюда. Но куда? Если бы даже он как-то выбрался из капсулы, то что за её пределами? Не был силён в гиперфизике и не знал этого. Поэтому начал действовать не испуганно, а разумно: поднялся и попросил любителя фисташек, сидевшего с краю:
  - Вы не поменяетесь со мной? Я хочу подремать, а этот экран...
  Сосед кивнул, но через несколько секунд уже с недоумением наблюдал, как Свежий присел на корточки в проходе и заглянул под кресла. Там стоял чёрный ящичек, и на нём светились лампочки.
  - Что с вами? - услышал он озабоченный голос стюардессы. - Вам плохо?
  Свежий выпрямился:
  - Я хотел бы выпить минеральной воды.
  - Сейчас принесу.
  - Не буду вас утруждать и пойду за водой с вами.
  - Но это... - начала было стюардесса и замолчала, когда он быстро подмигнул ей и одними губами произнёс: "Бомба".
  Они прошли вперёд, и когда уже вышли из салона, стюардесса озадаченно сказала:
  - Если это повод поухаживать...
  - Этот повод чёрного цвета, с лампочками и под тем креслом. Он тикает.
  - Тикает?!
  - Да. Тик-тик...
  Девушка почти бегом кинулась к кабине экипажа.
  "Оригинально встречает меня благодатное местечко, - подумал Свежий, чувствуя, как по его спине сбегают не то ледяные мурашки, не то струйки холодного пота. - А ведь я ещё даже не на планете..."
  ...Но спустя полтора часа его недоверие к "приличным местам" в космической провинции укрепилось. Он был уже не в капсуле, а на планете, точнее, ехал из космопорта по единственному известному адресу в столице, как вдруг...
  - Всё! Дальше не поеду! - хмуро сказал таксист.
  Свежий огляделся: старые обшарпанные дома с обваливающимися архитектурными излишествами, ржавые покосившиеся заборы из причудливых завитушек, облезлые щиты, рекламирующие модные товары десятилетней давности.
  - Район-люкс... гм-гм-гм... - неприятно удивился он. - А почему не поедете?
  - Дальше дорога для пешехода, - снизошёл до объяснений таксист. - Вот, платите по счётчику. Приехали. Платите и выходите.
  - Не выйду. И платить не буду, пока не довезёте.
  - Ой-ой-ой, как страшно! Сейчас вызову по радио коллег, и всё уладим. Или нет? - таксист хищно оскалился.
  - Повторяю для непонятливых - платить не буду, пока не довезёте! - Свежий готов был драться за свои деньги до последнего: так владелец яхты не побоится прыгнуть в волны за шляпой.
  - А я вызову коллег! - опять пригрозил таксист.
  В ответ Свежий попытался вытащить пистолет, чтобы быстро решить проблему - но схватился за воздух. Пистолета не было. Забыл в гостинице космопорта?
  - Что случилось? - таксист был сплошная насмешка. - Кошелёк забыли?
  - Нет, не кошелёк. К счастью для некоторых, - буркнул Свежий под нос, нашаривая монеты помельче.
  Жестом короля, высыпающего драгоценные камни в руки нищего, он осыпал таксиста мелочью и грохнул дверцей. В ботинках почему-то стало мокро. Опустил глаза: стоял по щиколотки в грязной луже. В тот же миг только многолетние тренировки помогли ему уловить манёвр таксиста и отпрыгнуть подальше. Цунами грязных брызг бессильно застряло в многочисленных трещинах старого, рассыпающегося асфальта.
  - Провинция, - меланхолически в который раз сказал себе Свежий.
  И уже через несколько шагов заметил направляющуюся к нему нелепую личность. Это был низенький и тощий человек в чёрной академической мантии, но легкомысленных сандалиях с цветочками на босу ногу. Ветер развевал полы мантии, и тогда на свет появлялись шорты весёленького василькового цвета. На блестящей розовой лысине, словно муха на воздушном шарике, сидела крохотная шляпка из чёрной соломки и с пряжкой в виде саламандры. Седая борода торчала во все стороны, словно иглы рассерженного дикобраза.
  - Дорогой мой, вас-то я и ищу! - воскликнул человек в мантии с таким восторгом, как будто мечтал о встрече со Свежим не один год. - Вот моя визитная карточка!.. ах, нет, это рецепт от стоматолога... Вот моя визитная карточка!.. нет, это чек из магазина... Да, какая разница! Я Вагнер Сорока, работаю в фирме "ООО Пророчество и сыновья"...
  - Простите, но я не... - нетерпеливо прервал его Свежий.
  - Вы просто ещё не уловили необходимость услуг нашей фирмы, - с невозмутимым радушием в свою очередь перебил его странный прохожий. - А прайс-лист удивит вас.
  - Не удивит, - отрезал Свежий, не давая втянуть себя в сети рекламной акции. - Лучше подскажите мне...
  - Ассортимент наших услуг неслыханно широк, - тараторил в ответ представитель "ООО Пророчество и сыновья". - Стараемся его постоянно апдейтить. Контактируем с оферентами, служим им профессиональным консалтингом, а также...
  - А также я вас сейчас выключу и на веки вечные. Повторяю: это не мои проблемы! Подскажите мне, как пройти!.. - заорал Свежий, теряя над собой последний контроль.
  Но человек в мантии стрекотал, словно птица, тёзкой которой являлся:
  - Прошу заметить, что наша фирма форвардирует...
  - Ти-хо! Заткнись, чёрная мышь! - на лбу Свежего выступили жилы, а глаза налились кровью: сейчас он безо всякого грима мог сыграть дьявола. Но в ответ услышал всё тот же экзальтированный стрекот:
  - Как я сказал выше, мы форвардируем...
  Терпение Свежего лопнуло, он схватил Вагнера Сороку за горло, перекрывая путь дальнейшим словам, а другой рукой сунул ему под нос старый чек, на оборотной стороне которого рукой Джиги был написан адрес.
  - Читай! Читай, приятель, и говори, как туда пройти!
  Сорока (из-за специфики своей работы явно привыкший к подобным ситуациям), не слишком испугался, кинул взгляд выпученными глазами на бумажку и прохрипел:
  - Мох дорох... хр-р... вам прямхо... влехо... хр-р... Дахте дыхнуть... хр-р...
  Свежий разжал пальцы и услышал окончание наводки:
  - Прямо по улице Нострадамуса, перейти площадь Сивиллы, войти в переулок Ванги... хр-р... Потом всё прямо, прямо до каменной лесенки с перилами в виде змей, и вы на месте. Но позволю себе заметить, что там поблизости находится главный офис нашей фирмы, которая предлагает...
  Плюх!
  Свежий небрежно смахнул со своей куртки пару капель грязной воды, попавших туда после того, как представитель фирмы "ООО Пророчество и сыновья" спикировал в самый центр всё той же лужи. Не обращая больше на него внимания, Свежий бодро двинулся вперёд. Он и не подозревал, что своим необдуманно-грубым поступком разбудил тёмные силы. Если бы он оглянулся, то был бы удивлён и озабочен: смешной и нелепый Вагнер Сорока вдруг величественно поднялся из грязного озерца, глаза его загорелись зелёным зловещим светом, уши на глазах заострились, а из-под верхней губы показались внушительные клыки. С минуту он смотрел вслед обидчику, затем встряхнулся всем телом, как мокрое животное, выбрался из лужи, принял свой прежний вид и засеменил вдоль по улице.
  Но Свежий ничего этого не видел, он спешил. Странный район! Новые названия улиц, площадей и переулков по большей части налеплены поверх табличек со старыми названиями, кое-где надписи отклеились, что создавало при поиске дороги большие неудобства. Но всё-таки в каких-то полчаса он был возле нужного дома.
  - Это, кажется, здесь, - буркнул, с облегчением разбирая буквы на бронзовой табличке.
  Когда нажал пуговичку звонка, услышал что-то вроде сдавленного карканья. Пришлось долго ждать, позвонить ещё раз. Только тогда прозвучали неторопливые, шаркающие шаги, дверь тихо скрипнула и медленно отворилась. На пороге стояла женщина в длинном шёлковом халате чёрного цвета, расшитом большими золотыми бабочками. С халатом странно контрастировали высокий зелёный тюрбан из прозрачной материи и причудливые туфли цвета морской волны на высоченных каблуках. Женщина смотрела на Свежего внимательными голубовато-зелёными глазами.
  - Мариэтта? - негромко спросил он.
  Она утвердительно наклонила голову, как вдруг откуда-то справа от двери донёсся отчётливый, но непонятный звук. Свежий хотел выхватить пистолет, но опять вспомнил, что забыл его в гостинице космопорта. Мариэтта же торопливо кинулась назад в дом. Заглянув в прихожую, Свежий увидел, что Мариэтта схватила с маленького столика сумочку и начала доставать из неё вещи, явно что-то разыскивая. Мысль, что женщина ищет оружие, чтобы его застрелить, казалась нелепой, но, всё же, допустимой. Поэтому Свежий внимательно следил, как странная особа достала из сумки початую пачку печенья, две бумажные салфетки, зажигалку, пудреницу, телефон и, наконец, какое-то странное создание размером с исхудавшего хомячка, но чем-то отдалённо напоминающее таксу. Правда, таксу, которую можно было носить в нагрудном кармане вместо авторучки.
  - Мой золотой, - проворковала Мариэтта, лаская собачку, - вечно я о тебе забываю! Представляете, - обернулась она к Свежему, - его три раза крали из сумки, спутав с кошельком! Как будто Пупсика можно спутать с чем-то ещё.
  Свежий сделал было нетерпеливое движение, напоминая ей о деле, ради которого сюда пришёл, но в это время Пупсик повернул голову и в упор посмотрел на него жёлтыми глазами с вертикальными зрачками, а потом, выпустив из подушечек лап когти, вскарабкался хозяйке на плечо.
  - Не обращайте внимания, - небрежно махнула рукой Мариэтта, заметив изумленный взгляд Свежего. - Это всё из-за консервов.
  - Каких консервов?
  - Ну, конечно же кошачьих. Они были дешевле собачьих, я покупала их Пупсику с первых дней его жизни у меня. Ветеринар говорит, что это необратимо. Но он куда чистоплотнее любой собачки его возраста... Ах, да, вы же пришли ко мне по делу! Вы тот аноним, который условился на семнадцать тридцать четыре?
  - Да, это я, дорогуша.
  - Ну, что же, прошу, - сказала Мариэтта и стремительно-элегантно повернулась на месте, чтобы пройти к следующей двери.
  Пируэт, однако, не удался. Голова и туловище повернулись с нужной скоростью, но с ногами оказалось хуже - высокие каблуки застряли в подоле халата, и женщина грохнулась на пол. Пупсик в прыжке перелетел с её плеча на штанину Свежего и повис там, зловеще шипя.
  - Вот гадство! - охнула Мариэтта. - Шишку набила. Даже проклятый тюрбан не помог. Проходите вон туда и подождите меня.
  Комната, в которой очутился Свежий (предварительно отодрав от штанины и посадив на столик в прихожей Пупсика), была оклеена не иначе, как гадальными и игральными картами всех времён и народов, окна закрывали тяжёлые бархатные портьеры, стол казался красного дерева с резьбой и кроваво-красными инкрустациями. На столе лежали колоды карт - настоящие, не обойные - и странно мерцал в свете тусклой лампы хрустальный шар, Тут же стояла чашка с потёками кофейной гущи и небольшая мисочка с неприятной на вид жидкостью, над которой клубился пар. Свежего опять замутило, он перевёл взгляд на стены, как вдруг чуть не подскочил на месте: увидел, что Мариэтта уже сидит за столом, а Пупсик опять устроился на её плече. Гадалка появилась бесшумно, словно дух. Это было особенно потрясающе после её неуклюжести в прихожей.
  - Как вы вошли? Я вас не заметил!
  - Это начала магии - появляться неожиданно, - заносчиво отрезала Мариэтта.
  - Хм, - усмехнулся Свежий. - Вам бы поколдовать над платьем и каблуками, чтобы так не ушибаться.
  - Но-но! - Мариэтта даже фыркнула от негодования. - Не лезьте не в своё дело, хорошо?!
  - Хорошо, хорошо, - продолжал усмехаться Свежий.
  - Я тоже думаю, что хорошо, - хотела оставить за собой последнее слово гадалка, но невольно вдохнула пар из миски и громко закашлялась. Чтобы скрыть неловкость, взяла хрустальный шар и прижала к шишке на лбу.
  - Что вы хотели узнать? - спросила деловито, поглаживая другой рукой Пупсика.
  - Видите ли, - нерешительно начал Свежий, - мне рекомендовали вас, как современного специалиста. Только вот не знаю, сможете ли вы...
  - Смогу. Дальше!
  - Только вот не знаю, как сказать...
  - Смело и прямо - так будет лучше всего, - Мариэтта вернула шар на стол и жевать печенье.
  - Хорошо. Я надеюсь получить профессиональный совет на стыке права, финансов, политики и психологии. Но я вижу, что вы - гадалка и работаете старыми методами. Наверное, я не туда попал, простите.
  - Вам так мешают эти декорации? - захихикала Мариэтта.
  - Честно говоря - да. Мне как-то не по себе. Я, знаете, рационалист и прагматик, а эти карты, шар, миска. Разве что вместо чёрного кота такса, да и то... - Свежий привстал, готовый уйти.
  - Не преувеличивайте. Перейдём в другую комнату, - опять хихикнула Мариэтта и поднялась, стряхнув с плеча Пупсика (который послал ей в ответ зловещий взгляд). - Не стоит поддаваться первому впечатлению и принимать декорации за реальность. Я руковожу консалтинговой фирмой, но сейчас кризис, вот и подрабатываю гаданием. Шар, миска, карты - необходимы для клиентов не с вашим интеллектом.
  - Но вы непоследовательны: собака вместо кота. Вы же не могли заранее знать о действии консервов?
  - У меня аллергия на кошачью шерсть. Перейдём в кабинет и к делу.
  Мариэтта сняла тюрбан, тряхнув головой, рассыпала по плечам волну каштановых волнистых волос. Потом сбросила халат и оказалась в элегантных костюме и блузке. Глядя в хрустальный шар, поправила причёску и расправила складки одежды. Жестом указала на дверь и провела Свежего в строгий, блистающий чистотой и оргтехникой современный кабинет.
  - Прошу садиться, - сказала она, устраиваясь за компьютером. - А теперь изложите мне ваши проблемы.
  - Вот это другое дело! - Свежий с искренним одобрением осмотрел кабинет. - А проблемы... Видите ли, я руковожу некоторой организаций. Некоторые по незнанию или из зависти называют её мафией.
  - Знаю, знаю.
  - Так вот, в деятельности моей фирмы появились определённые трудности. Поэтому я хотел бы получить совет, как расширить сферу, так сказать, деятельности. Видите ли, оценка ситуации на рынке преступлений - дело нелёгкое. Особенно, если я новичок на планете. Уточняю: мне нужно получить влияние над югом этой страны, но с управлением такой массой людей я не справлюсь, увы.
  - Чтобы управлять людьми, нужно хорошо изучить их и не только их, господин Свежий, - сказала Мариэтта, включая компьютер и усмехаясь его изумлению.
  Она вошла в Планетарную сеть, затем на какой-то форум.
  - Читайте! Они тут чувствуют себя непринужденно и в безопасности. Они обмануты виртуальным прикрытием и якобы анонимностью. Посмотрите, задумайтесь. Это сеть. Сеть, полная рыб - крупных и мелких.
  
  ГЛАВА 2
  ИСКУШЕНИЕ
  
  В Полуденске было то самое "дождя почти нет", во время которого можно вымокнуть до нитки самым неприличным образом. Но жители главного города южной части страны, на которую нацелился своими хищными мыслями межзвёздный гангстер Свежий не подозревали ничего плохого и даже во время плохой погоды занимались обычными делами. Одни создавали видимость кипучей деятельности на рабочем месте, другие мокли в очередях за пособиями по безработице или вакансиями. Мужья делали вид, что каждую свободную минуту только и думают, что о жёнах и детях, жёны успешно притворялись, что их менее красивые половины - это единственная основа их счастливых (несомненно!) браков. Впрочем, достаточно, вполне достаточно. Итак, все вели себя как обычно.
  Нет, погодите, не все! Было исключение в виде лаборантки местного пивзавода Варвары (более известной в городе и окрестностях по прозвищу Буся), которая увлечённо и бездумно танцевала вокруг лабораторного стола, заставленного склянками и приборами. Её невероятный танец был причудливой смесью польки, вальса, рэпа и подлунных танцев аборигенов Чёрного каньона, которые (танцы, а не аборигены) сохранились кое-где в старых записях. Буся кружила в радостном экстазе, то и дело натыкаясь на покрашенные в стандартный светло-голубой цвет стены лаборатории или на обитые жестью лабораторные столы. В первом случае висящие на одном-двух хлипких шурупах светильники протяжно скрипели и норовили свалиться ей прямо на голову, во втором она получала звякающий аккомпанемент многочисленной лабораторной посуды и оборудования, а таинственные жидкости, скрытые в этих металлостеклянных спрутах, начинали булькать и бурлить, совсем, как брюхо завзятого любителя пива после десятого подряд бокала, выпитого натощак.
  Мало кто в Полуденске, узнав причину радости страстно танцующей Буси, порадовался бы её эйфории. Большая часть жителей решила бы, что девушка очумела от постоянного химического окружения. Но она была по-настоящему счастлива. Монотонные месяцы упорного и опасного труда принесли результат, который не снился ей в самых смелых снах! Раньше казалось: её сны безумны, а сама она - беззастенчивая мечтательница. Но теперь... "Я на белом коне!" - могла бы запеть счастливая Буся, если бы не боялась испугать окружающих голосом, от которого "мухи дохнут на лету", - как говорили её неделикатные соседи.
  Но теперь на соседей можно было махнуть рукой. Теперь на многое можно было просто наплевать. Ерунда, что прилежащие к городу леса кишели побочными результатами её экспериментов: оленезайцами, фазанобелками, змеедятлами и прочей странной живностью. Все эти мутанты (а точнее, страх перед ответственностью за их создание) давно уже перестали её волновать.
  Главное - результат!
  Для окружающих Буся была простой служащей лаборатории небольшого пивоваренного завода, но тайно она давно уже стала опытным химиком и генетическим инженером в одном лице, пятьсот дней и ночей работала над тем, что до сих пор было лишь увлекательным - одним из самых увлекательных - приёмов в фантастической литературе. И вот!
  И вот в её руках пузырёк, наполненный светло-зелёным порошком, который позволяет совершить до сих пор невозможное, хотя и многими желаемое. Стоит смешать немного порошка с кровью любого существа, имеющего эту самую кровь, а затем проглотить смесь - и можно превратиться в то самое существо, от которого взята кровь. Самое же важное: превращение касалось лишь формы и внешнего вида, не затрагивая характер и разум превращённого существа. Открытие мутантина - так Буся назвала порошок - было не менее серьёзным, чем изобретение водки, которая, если помните, не меняя формы потребителя, позволяет существенно изменить его разум и характер.
  Итак, ничего удивительного, что Буся кружила по лаборатории, угрожая хрупкому имуществу пивзавода. Но всё утомляет, даже чистая радость учёного-первооткрывателя. Поэтому Буся присела на шаткий лабораторный топчанчик и задумалась, кружа не в танце, а высоко в поднебесье очень даже земными мечтами. Она видела длинные очереди шикарных лимузинов возле ядовито-зелёного домика лаборатории, в них сидели и нетерпеливо ёрзали особы обоего пола в сногсшибательных нарядах, сжимая в пальцах, унизанных кольцами, ручки кейсов, набитых пачками банкнот. Каждый хотел выкупить права на изобретение. Торги затягиваются, сумма растёт астрономически! И вот она уже нежится в джакузи, небрежно раскинувшись, вся покрытая пузырьками лучшего шампанского! А мускулистые, улыбающиеся массажисты подливают в эту золотистую ванну душистые парфюмы! А затем в таком же золотистом лимузине, длиной с лабораторию и склад вместе взятые, она мчится по полуденским улицам и дальше, дальше! И вдруг... Буся очнулась.
  - Нет, тётка, - сказала сама себе беззвучно, - не время мечтать и плавать в джакузи. Время, милая, работает на маркетинг твоего гениального творения!
  Как решила, так и сделала. Схватив телефонную книгу - обложка и многие листы которой были изгрызены мышеулитками - и начала листать её, разыскивая номер патентного бюро. Лимузины и кейсы - это хорошо, но не забыть бы о формальностях. И тут книга выпала у неё из рук на лабораторный стол, похожий на сито из-за деятельности комаров-древоточцев.
  - Патент патентом, но я не могу ждать. Я должна похвалиться! А кому? Этой? Нет. Этому? Ещё чего, после того, как... Ур-р-ра! Конечно, Валюхе! - Буся опять затанцевала от радости и торопливо набрала номер своей лучшей подруги.
  - Валечка? - закричала она в трубку.
  - Ау-у-улё, - раздалось в ответ.
  - Это точно ты? - орала от возбуждения и нетерпения Буся.
  - Идиотка!
  - Кто-кто?
  - Я говорю: а кто же ещё? - выразила сомнение в величине серого вещества в мозгах подруги раздражённая Валентина.
  - Не психуй, птичка. Знаешь, почему звоню?
  - Знаю, но денег у меня нет.
  - И не надо!
  - Ты чего? - тут же явно заинтересовалась Валюха.
  - Слушай, не поверишь, когда я тебе расскажу!
  Излив подруге все свои радости, Буся немного остыла и потребовала от неё держать язык за зубами. Ошеломлённая Валентина пылко пообещала быть немой, как могила. Не такой была дурой, чтобы делиться абы с кем подобной тайной.
  - Ты слишком взволнована, - сказала она заботливо. - Прими стопарик. А лучше два или три. Расслабься, Бусенька. Утро вечера мудренее.
  - Ты, как всегда, очень заботлива, - умилилась Буся.
  - И вообще, конец рабочего дня. Домой, домой! - приказала Валентина, многозначительно улыбаясь самой себе.
  Да, конец рабочего дня на окраинах Полуденска - это конец всякой мыслительной деятельности в пользу растительного существования, говоря по-простому - расслабухи. Даже не выглядывая в окно, Бусина конфидентка могла многое об этом рассказать.
  Коварно подкравшиеся через пару часов сумерки позволяли увидеть только контуры здания, хмуро темневшего в нескольких километрах от пивзавода, да и то если стоять прямо перед этим зданием. Унылые жёлтые огоньки света еле пробивались наружу сквозь невероятно грязные окна пригородного кафе "Светлячок". Кое-что другое пробивалось совсем без труда и даже нахально, грубо и совершенно непринуждённо. Был это чудовищный визг, рёв, топот, кашель и прочий шум, производимый без складу и ладу завсегдатаями, вспрыскивающими конец очередного трудового и не очень дня. Заведение было не для богатых, а для тех, других. Хотя и не самых последних с конца очереди. Они пили подозрительно пахнущую водку и мутное пиво, закусывали сосисками с кислой капустой и чебуреками с неизвестной начинкой, стучали по столам бокалами и рюмками. Завтра будет то же самое и почти в той же компании, а как же.
  В самом тёмном углу зала, за сравнительно чистым столиком маячили две сгорбленные фигуры, на первый взгляд пьяные, как и остальные. Если бы! Сидящие за ним к совершенно трезвым не принадлежали, но и к полностью окосевшим тоже. Зато о многом говорили их подозрительно бегающие глаза, осторожные жесты и приглушённые до невнятности голоса. Однако никто из окружающих этого не видел и не замечал. А зря! Сразу стало бы понятно, что эти двое что-то затевают. Более того, заметившие могли вполне серьёзно и в лучшую сторону изменить свою жизнь. Но - увы! - не ведали ни о чём.
  Пока и сами заговорщики не очень были уверены, что затевается. Ждали. Ждали терпеливо, терзая себя видом стаканов водки, незаметно выливаемых под стол для конспирации, потому как сидящие больше четверти часа и не пьющие в таком заведении сразу вызывают подозрение. Две мужские души проливали невидимые слёзы над зряшной тратой благодатного напитка, но взглядами, полными невысказанной муки, обещали друг другу, что в будущем не раз искупят это прегрешение. И будет это происходить не в дымной вонючей пивнушке, а в шикарном ресторане.
  Так и сидели, ёрзая и скучая, украдкой поглядывая на дверь. Всё больше нервничали. С каждой минутой росло в них напряжение. С каждым мгновением...
  Вот дверь открылась и впустила внутрь порыв неприлично свежего воздуха. Кое-кто поднял голову, с пьяным любопытством желая увидеть входящего. К разочарованию присутствующих в кафе вошла не какая-то сенсация, а сгорбленная женская фигура, закутанная в большой платок и тяжело хромающая на левую ногу.
  - А ну пошла вон! - крикнул самый антифеминистически настроенный субъект. - Нигде от них покоя нет, вечно этот бабский элемент! Ещё была бы фигуристая, а то криволапая!
  Его собутыльники, очень довольные, грохнули злорадным хохотом, он же триумфально оглядывался, проверяя, какое впечатление произвёл на присутствующих. Хромуша, будто её это не касалось, поковыляла в сторону двух тоскующих заговорщиков в углу. Уселась за их столик, а они ошалели от такого нахальства.
  - Ты чего? - не скрывал отвращения коротышка с усами и густой шевелюрой русого цвета.
  - А ну вали отсюда! - ядовито зашипел другой, выше первого на голову и тоже усатый, но белокурый.
  - Заткнитесь, - тихо ответила хромуша голосом аристократки, получившей даже высшее образование.
  Подмигнула при этом чёрным хитрым глазом из-под накрашенных серым век, а когда приоткрыла грязноватый платок (с инопланетным модным лейблом), оба - и низкий, и высокий увидели отмассированное лучшей в городе массажисткой лицо и вдохнули просто обалденный в этом заведении запах галактических контрабандных духов.
  - Валентина! - чуть было не вскрикнули заговорщики.
  - Ш-ш-ш! - оборвала она их вопль. - А кто же ещё, умники? Дед Мороз или Баба Яга?
  - Да мы... - начал было оправдываться высокий.
  - Вы? Вас перепутать с другими нельзя - оригиналы! Особенно ты, Самогоп, блещешь сообразительностью.
  - Простите, извините, - бормотал смущённый блондин.
  Его невысокий приятель пытался объясниться:
  - Не сердитесь, мадам, ну, не узнали, ну, дураки.
  - Ладно, голубчики, некогда мне реверансы выслушивать. Знаю, что ты, Закидовский - эрудит-растяпа, а Самогоп - битюг без фантазии. Поэтому слушайте внимательно!
  Растяпа и чудо торопливо закивали.
  - Сейчас я выйду, - инструктировала их Валентина, - а через пять минут выходите и вы. Топайте неторопливо в сторону водохранилища, пока не дойдёте до бывшей шашлычной. Знаете эти развалины?
  - Знаем, - подтвердил Закидовский.
  - Подойдёте к шашлычной и ударите ногой по ржавой трубе, которая из земли там торчит. Стойте и бейте и ждите. И больше ничего, понятно?
  - Да, - почему-то шёпотом ответил Самогоп.
  - И не стройте таких хитрых рож, как будто собрались обчистить эту забегаловку, - предостерегла Валентина. - Ну, я пошла, - и тяжело хромая на правую ногу, торопливо поплелась к выходу.
  - Она ещё здесь? - заметил тот же самый субъект, который пытался выгнать её при входе, и снова заржал, поддерживаемый пьяным хохотом своих приятелей.
  Неприятно поражённая низким культурным уровнем своих земляков, Валентина вышла за дверь, с облегчением выпрямилась и энергичным шагом двинулась в сторону водохранилища. Шла быстро, но незаметно озиралась вокруг, не желая быть узнанной.
  Через пять (засекли время) минут Самогоп и Закидовский, слегка одуревшие не то от алкогольных испарений в "Светлячке", не то от внешности и инструктажа Валентины, встали и тоже вышли. Скрывшись за углом от возможных взглядов, внимательно огляделись и быстрым шагом, переходящим в рысцу, перепрыгивая через грязь и лужи, отправились в сторону водохранилища и развалин шашлычной. Путешествие это не обошлось без приключений, потому что близорукий Закидовский (считавший, что ношение очков портит его внешность) то и дело влетал в глубокие лужи, и Самогопу ничего не оставалось, как возвращаться и, жестоко его ругая, выручать соратника из беды.
  В конце концов, измазанные грязью и раздражённые, они добрели до развалин шашлычной и стали спорить, кому бить ногой по ржавой трубе. Закидовский уверял, что это должен делать Самогоп, потому что он выше и сильнее. А Самогоп доказывал, что у Закидовского ботинки с толстой подошвой, и поэтому дело как раз для него. Всё же главным аргументом для Закидовского стало то, что Самогоп пообещал втолкнуть его в ближайшую канаву с водой и не давать выплыть на поверхность.
  И вот коротышка взмахнул ногой и пнул трубу. Злорадное хихиканье верзилы Самогопа смешалось с руганью на семи языках его несчастного близорукого приятеля -дальнобойщика, который - как всегда из-за отсутствия очков - неверно оценил расстояние до трубы и теперь прыгал на одной ноге. Но вдруг полиглот замер, а хихиканье застряло у верзилы в горле.
  - Что?
  - Где?
  Раздался душераздирающий скрежет и произошло то, во что они сначала просто не поверили. В куче досок, обломков кирпича и мусора заметили странное шевеление. Подозрительно странное. Это что-то - гремя и позвякивая - двигалось как бы лениво, но целеустремлённо. Через мгновение приятели заметили лучик света, и стало понятно, что маскировочная деревянная плита с укреплёнными на ней обломками и мусором медленно отъезжает в сторону, открывая внутренность шашлычной, которая снаружи казалась развалиной, а внутри... Глаза округлялись при виде дорогой узорной плитки на стенах, блестящих полированных перил и шоколадного цвета дорожки, укрывающей ступеньки.
  - Ну? - услышали они неизвестно откуда звучащий голос. - Насмотрелись? Тогда ботинки в лапы и чтоб без сюрпризов!
  Оба облегчённо вздохнули. По тону и изысканной терминологии этого короткого приглашения они поняли, что Валентина уже здесь, это она их зовёт и торопит. Приятели радостно усмехнулись, послушно сняли обувь и на цыпочках спустились вниз. Ступенек было много, и хотя Самогоп пытался их от нечего делать считать, но ему это не удалось: во-первых, не хватило пальцев на руках (пальцы на ногах были заняты ходьбой), во-вторых, близорукий Закидовский то и дело натыкался на него и спрашивал: "Кто это?" - мешая математическим исследованиям. Наконец лестница закончилась, и глазам их предстало ещё более удивительное зрелище.
  Шикарный салон на дне помойки! Скрытое под загаженными развалинами диво!
  На полу - зарубежного паркета, между прочим (как зорким глазом определил Закидовский) - хозяйка с нарочитой небрежностью расстелила тигриные шкуры (как не менее зорким глазом определил Самогоп, бывший одно время поваром в чартерных рейсах на планету Земля). Три стены были украшены картинами с натурой настолько обнажённой, что и близорукому дальнобойщику стало ясно, насколько они дорогие. Самогоп и Закидовский (который из-за близорукости разве что не тыкался в предметы носом) буквально пожирали взглядом всё это великолепие, облизывая неожиданно пересохшие губы.
  - Что, ослы? Слюнки текут? - презрительно приветствовала их Валентина.
  - Э.. о... не... - смущённо буркнул Самогоп.
  - Нет-нет, что вы, - лицемерно возразил Закидовский.
  - Вижу, как нет! Слюни на моих тигров так и капают! - холодно отрезала Валентина. - Садитесь на корточки под стеной с Рубенсом. Только не опирайтесь на неё, а то обязательно что-то устроите, особенно ты, - пнула ногой покрасневшего Закидовского, одновременно поправляя ладонью натуральные чёрные локоны. - Ну, и для кого я говорю о Рубенсе? Для этой стены. Откуда вам знать, кто такой Рубенс?
  Самогоп и Закидовский - хотя последний о Рубенсе слышал - послушно кивнули, ожидая, что же будет дальше. Тем временем вход во дворец Валентины закрылся, а она, придерживая подол длинного, развевающегося платья, прошла в угол. Там стоял... "Рояль", - как шёпотом объяснил Самогоп приятелю. Валентина села за инструмент и начала играть.
  Играла чудесную музыку, не называя ни композиторов, ни названия и формы произведений, но и без этого чудесные звуки проняли даже таких прагматиков и бродяг, как её теперешние слушатели. Причудливые переплетения аккордов впивались в каждую клетку тел, скорчившихся под стеной. Их сердца защемили и онемели так же, как и неудобно согнутые колени. Глаза загорелись огнём чувств, вызванных не только ноющими щиколотками. Краем глаза убедившись, что привела обоих в состояние экстаза, Валентина (знала старую сказку о гамельнском крысолове) схватила с крышки рояля флейту, впилась в неё губами и очередная волна звуков атаковала и так уже одурманенные мозги несчастных. Скоро они почти обезумели и готовы на всё ради музыкантши, которая разбудила в них забытые и запылённые остатки эго, когда-то присущие благородному виду хомо сапиенс. Валентина видела и чувствовала это, но перестала только тогда, когда и сама почувствовала опасную для своих планов томность. Быстро взяла себя в руки. В конце концов, этих двух приглашали не в филармонию!
  - И что? - спросила в тишине.
  Закидовский молчал, околдованный и поставленный - и в прямом, и в переносном смысле - на колени.
  - Э-э-э, - всё-таки начал высказывать мнение Самогоп, но, как всегда, у него были проблемы с его точным изложением.
  - Ладно. Мне, вообще-то, начхать - а то и хуже - на ваше блеяние, - пробурчала Валентина, отлично зная, что для достижения нужной цели ей нужно применять тактику кнута грубых эпитетов и пряника возвышенного искусства. - Теперь слушайте меня.
  - Да, конечно. Мы с удовольствием послушаем, - пробормотал Закидовский, поддержанный кивками Самогопа.
  - Внимательно слушайте! - резко продолжила Валентина. - Дело в том, что есть большая работа за большие финансы. Скажу честно: такая и за такие, что я сама не могу охватить этой величины. Даже Я. Кое-что нужно вынюхать в высшем обществе. Ты, Самик, умеешь, правда?
  - Ясно, умею.
  - А ты, Закидон, нужен мне, как водитель. Я поеду с вами, сами вы, олухи, ничего не сможете.
  - Йес, не сможем, - вежливо согласился Закидовский.
  - Знаю, - демонически расхохоталась Валентина. - А теперь немного конкретики. У меня есть подруга. Чокнутая, но с проблесками гениальности. Порох не выдумала за ненадобностью, изобретение велосипеда отложила на потом, но измыслила кое-что получше. И вот эта талантливая дура хочет своё изобретение продать государству или, не поверите, открыть частное предприятие для его производства. А тут, - клянусь на этом Рубенсе! - нужно по-другому. Нужно тонко и с умом, а ума у меня палата. В отличие от неё и от вас.
  - Офкос, - льстиво подтвердил Закидовский. - Это же само собой разумеется!
  - Молчите, пока не спрашивают, ясно? - мнимым раздражением Валентина удачно прикрыла удовольствие от лести.
  - Да, заткнись! - зарычал на приятеля Самогоп, но получил в благодарность уничтожающий взгляд шефини.
  - Так вот, ребятки, сделаем так. Выкрадем изобретение, подберёмся к границе. Кто его знает, может быть и к межпланетной. На той стороне наладим контакты, найдём спонсоров, производство, маркетинг. Посмотрим!
  - Производство чего? - уточнил знаток высшего общества Самогоп, а водитель-полиглот добавил:
  - Вас ист дас?
  - Чего не поймёте, поэтому объясню кратко. Гениальная дура схимичила новое вещество с невероятной структурой... И кому я объясняю, этим лопухам! Ну, порошок такой, ясно? Мутантин называется. Даёт временную метаморфозу в форму, но не сущность того, чью кровь с ним смешаешь. Не понятно? Это зелье для того, чтобы стать оборотнем.
  - Силы небесные, - почтительно сказал Закидовский.
  - Ну так да и есть, - по-своему отозвался Самогоп.
  - Молчать! А так как желающих получить мутантин будет вагон с тележкой, то мы будем интересоваться только самыми богатыми. Подытожу: нам нужны сам этот порошок и документация по его технологии.
  - Си маджоре, - с чувством сказал водитель, поддержанный кивком приятеля.
  - Маджоре - так маджоре, - усмехнулась наконец Валентина. - На когда завтра подготовишь тачку, Закидон?
  - Тачка в полном порядке, - вытянул тот руки по швам, сидя на корточках. - Стоит в гараже у Зубастого, знаешь, сразу за "Светлячком".
  - Тогда выезжаем завтра в шестнадцать ноль-ноль, - отдала приказ Валентина.
  - Есть! - в восторге рявкнули подчинённые.
  - Заткнитесь и не скачите, как пудели, - остудила та их пыл. - До утра можете здесь покемарить на полу. Только не набезобразничайте.
  Автоматическая дверь скрыла Валентину от них, а их - от прежней мрачной действительности. Видя себя уже в "большом деле", бросились, радостно завывая, на тигриные шкуры. Опьянели от видений, может, и отличающихся от мечтаний бедной Буси в конкретных деталях, но сходных с ними по сути. Лежали и видели, видели, видели, только руку протянуть... Новые тачки, не меряно красоток, залейся самой классной выпивки!
  И всё это на другом конце пути, по которому они отправятся завтра.
  
  ГЛАВА 3
  ТРУСКОП ПОДАЁТ СИГНАЛ
  
  Бедняжка Буся не подозревала о том, как ее собирались "кинуть". Одурманенная успехом она сутки безумствовала от счастья. Закрыла лабораторию, примчалась домой и отправила семью на дачу под предлогом генеральной уборки (когда нужно, обычно мягкая Буся умела быть твёрдой, словно кремень). Ещё не рассеялась пыль за машиной, увозившей мужа и двух озорников в синюю даль, а Буся уже откупорила бутылку с эксклюзивным самогоном, нарезала колбаску, солёные огурчики, а также чёрный хлеб и включила музыку, чтобы обмыть успех. Опять танцевала, напевала и счастливо смеялась. Жители Полуденска отличались устойчивостью к местным напиткам, поэтому только под утро она рухнула как подкошенная на диван и забылась счастливым сном победительницы.
  Такой застало её позднее послеобеденное время, когда злобные лучи клонившегося к закату солнца заглянули в комнату, вернув изобретательницу к действительности. Буся сползла с кровати, выпила полбаночки огуречного рассола и занялась подготовкой к обналичиванию открытия.
  Прежде всего она просмотрела список организаций, который составила еще год назад с мыслями о перековывании чудесного порошка в содержимое бумажника и банковских счетов. Список не был длинным, содержал всего несколько, но старательно продуманных строчек: Академия Наук, Центральное бюро изобретений (и несколько других патентных контор), Консультативный Комитет при Канцлере, а также телефон влиятельного местного "Полуденского Радио".
  Патентные учреждения оставила на десерт. В самом худшем случае рассчитывала на советы, куда и кому продать изобретение. Ещё не стемнело, а список был проверен, и Буся засела за телефон.
  Начала с Академии Наук, но телефон не отвечал. Буся не знала, что очередная дыра в бюджете повлекла такие сокращения государственных расходов на науку, что Академия Наук не имела денег на оплату почти всех указанных в справочнике номеров. В других организациях рабочий день уже закончился, и Бусины звонки раздавались в пустых кабинетах. Единственным ответившим был телефон редактора "Полуденского Радио". Но этот разговор опять вернул изобретательницу с высот эйфории к суровой жизненной правде.
  - Я понимаю, вас, - сказал ей хрипловатый голос, выслушав сбивчивые объяснения. - Отлично понимаю важность этого открытия, потому что известны мне проблемы, с которыми сталкивается человек во время своей короткой земной жизни. Но растолкуйте однако ещё раз, какие выгоды принесла бы нашей редакции помощь вам. Коротко: что нам это даст? Сколько на этом можно заработать?
  - Я уверяю вас, что дело важное. Помогая мне, вы ничего не потеряете, зато много получите...
  - Как же это?
  - Очень просто! Подумайте, что случится, если мое изобретение попадёт в лапы мафии или безответственных авантюристов или, страшно подумать, но...
  Бедняжка не подозревала, что в комнатах "Полуденского Радио", за исключением операторской, тоже никого не было. А "редактором" на самом деле был старик-электрик, вызванный поменять старые выключатели и розетки. Взял трубку чисто машинально и сначала чувствовал себя неловко. Но приятный Бусин голос ему так понравился, что он решил затянуть разговор со странной женщиной насколько возможно: пока в комнату не войдёт кто-то из сотрудников.
  - Не произносите, дорогая, громко эти ужасные слова, - сказал он самым милым тоном. - Я слушаю вас внимательно, но мало ли кто ещё на линии. У нас есть несколько минут, прежде, чем... прежде чем я уйду на совещание. Поэтому не говорите о мафии, а переходите к бабкам... я хочу сказать, в чём же выгода от вашего изобретения?
  - Ну, хорошо, я объясню, только хотелось бы знать, как вас зовут.
  - Макс. Я хочу сказать, редактор Макс. Мы тут у себя поощряем неформальный подход к клиентам, - хитрый электрик врал, не моргнув глазом, тем более, что Буся не видела ни его глаз, ни потертой робы.
  - На моём открытии можно заработать кучу денег, - пылко сообщила изобретательница. - Три процента... нет, четыре я передам из рук в руки вашей редакции, известной распространением образования в нашей стране.
  Макс насторожился: слова "передам из рук в руки" прозвучали музыкой в его ушах.
  - Я в полной мере ценю ваш щедрый жест, - заговорил он ещё более мило, стараясь не переборщить и не передать сладости в голосе. - Благодаря нам - нашей редакции вещания - в стране образованность поднялось на такие высоты, которые и не снились даже задрипанной Земле, - заливался "редактор", хотя и отчаянно завидовал приятелю, отправившему уже второго сына в земной университет. - Конечно же, из рук в руки - это очень разумно. Продолжайте, я слушаю вас очень внимательно.
  - Спасибо.
  - Но еще один вопрос.
  - Да, редактор Макс?
  - Почему ваше изобретение столь важно, что за ним может кто-то охотиться?
  - Э-э-э...
  - Не нервничайте, я спрашиваю вас прямо: кто-нибудь в вашей лаборатории знает о вашей работе и открытии?
  - Что? Ох! Уже знаю, о чём вы спрашиваете! Нет-нет, никто, - солгала Буся, потому что была уверена в Валентине, как в каменной стене. Кроме того, Валентина - это человек возвышенного искусства и плохо разбирается в прозе жизни.
  - В вашем голосе прозвучала нотка фальши. - Макс, как человек бывалый, конечно заметил лёгкую запинку Буси. - Кроме того, загорелся сигнал на трускопе, который всегда при мне.
  - Что?
  - Лампочка на трускопе загорелась.
  - Я не понимаю, какая лампочка? Какой трускоп?
  - Дочка, на нашей радиостанции мы, вынужденные обстоятельствами, ввели обязательную проверку всего говоримого клиентами. Нет такого, что принимается нами всего лишь на веру, а трускоп - важный редакционный способ проверки, не лжёт ли источник информации. Высококлассное и новейшее оборудование.
  - Так вы думаете, я вешаю вам лапшу на уши?
  - Нет, в этом случае я подключил бы ещё один аппарат. У нас здесь таких много. И стационарные, и переносные. И не только трускопы. Например, МА.
  - А это что ещё? - спросила Буся с живым интересом изобретательницы.
  - Это не входит в предмет нашего разговора!
  - Простите...
  - Извиняю. Ладно, так и быть. Аппарат на моей груди (а в некоторые дни я не снимаю его даже в ванне, потому что он имеет совершенную противокоррозионную гарантию) - это именно и есть МА. Максис антиболикус, - вдохновенно врал старый электрик, вспомнив недавний экзамен на лечебном факультете, во время которого он тихонько чинил кофеварку. - Аппарат вполне может помочь в том случае, если, как святого Себастьяна, меня нашпигуют ядовитыми стрелами. Или пулями. А трускоп предотвращает неприятности в виде примитивной лжи или клеветнических слов по адресу нашей редакции. Если до него доносятся ложь и клевета, то лампочка мигает, а специальный зуммер противно зудит.
  - Ну и ну!
  - Да, верно. Ещё бы мне не знать состояние шока, в который всех приводят невероятные достоинства нашего оборудования. Но я вижу по трускопу, что вы всё-таки не совсем верите в него.
  - Да нет, почему же...
  - Ну так вот, скажите: "Редактор Макс врёт о трускопе и МА".
  - Да зачем же?
  - Скажите!
  - Но я...
  - Смелее!
  - Редактор Макс врёт о трускопе и МА. Так?
  - Так. Слышите писк?
  - Ой, слышу! - пищал, конечно, пробник, которым старый Макс проверял фазы, но Буся об этом не знала.
  - Ваше утверждение ложно, - гордо заявил Макс, который бывал и в математических сферах. - А теперь скажите: "Редактор Макс рассказал о трускопе и МА правду".
  Буся покорно повторила слова Макса.
  - И что вы слышите?
  - Ничего.
  - Правильно. Потому что утверждение истинно. Теперь вы понимаете, как действует аппаратура?
  - Ох...
  "Как бы ещё задержать милочку у телефона?" - торопливо соображал старый электрик. Радостно хлопнул себя по лбу - идея:
  - Но аппараты реагируют не только на слова, но и на мысли. И даже на предметы.
  - Как же это возможно, чтобы аппараты реагировали на мысли или предметы?
  - Я не знаю принципы действия, но могу продемонстрировать.
  Буся даже подпрыгнула. Ей пришло в голову, что неплохо бы проверить на трускопе изобретённый ею препарат.
  - Редактор Макс, - торопливо сказала она, - я сейчас перейду к другому телефону и оттуда позвоню вам. Не уходите!
  - Ни за что, - с энтузиазмом пообещал старый электрик, усаживаясь поудобнее.
  - Уже бегу, бегу! - крикнула Буся и ринулась к двери под звон сервизов в серванте.
  Чуть не вышибла входную дверь и в безумном галопе понеслась к лаборатории. Темнота её не смутила: дорогу знала наизусть. Бежала по улице, потом быстро пролезла через замаскированную дырку в заводском заборе. Перед лабораторией притормозила, схватилась за дверную ручку и пробормотала самой себе:
  - На всякий случай. Я совершенно уверена в препарате, но всё может случиться, хотя нет, потому что ничего не случится, - она и надеялась на прибор редактора Макса, и ужасно боялась его.
  Отперла двери, вошла.
  - Ну, и подождите. Ну, вот я дошла, я вошла, я зажигаю свет, - щёлкнула выключателем в коридоре, а потом в подсобке. - Сейчас, сейчас, сейчас, вот он, вот он. А теперь я позво... Ой! Что это??
  - Спасибо, милая, - весело ответил ей знакомый голос.
  Буся бы не удивилась так неприятно, если бы видела, как в шесть ноль-ноль этого вечера старенькая, музейного вида таратайка, которую Закидовский гордо называл "рено", отважно двинулась от тайного убежища Валентины в сторону Полуденска. Всё, что только могло, неторопливо отставало от престарелой иномарки. Деревья и очень редкие в этой околице здания, а также столбы очень неохотно, но оставались позади. Правда в наступающих сумерках уже почти ничего не было видно, тем более, что состояние стёкол автомобиля видимости не прибавляло. Валентина потребовала, чтобы и номера, и стёкла (к сожалению, не тонированные) были заляпаны грязью. Эффективная маскировка. Кроме того, легко было изменить внешний вид машины всего лишь помыв её. Немного воды, и грязнючее страшилище превратилось бы в малость потрёпанный, цвета кофе с молоком автомобиль.
  Промежуточная цель поездки приближалась, и этот факт по-разному влиял на пассажиров ренушки.
  Вцепившийся в руль Закидовский, которому пришлось одеть очки, всё чаще прикусывал облезлые усы. Через год после того, как его уволили по сокращению штатов из кампании, перевозящей экзотических животных, через полгода, после того, как он удрал из ОПГ, пилившей и вывозившей всё металлическое в главном городе востока страны, через три месяца, как он поссорился с шефом полуденской фирмы, воровавшей пиво из мобильных цистерн, - впервые с тех пор Закидовский чувствовал себя в настоящем деле. К сожалению, то ли от волнения, то ли от сквозняка водитель то и дело чихал, очень смущался, но обещал себе, что вытрет нос первой сотенной бумажкой, добытой в результате их поездки.
  Валентина предпочитала не замечать фырканья подчинённого. Утопала в раздумьях. Нет! Ни в коем случае не были они эффектом каких-либо моральных колебаний, вызванных приближением минуты ограбления подруги, отдавшей изобретению кусок жизни и немало личных и общественных средств. Практический ум Валентины прикидывал очередные этапы продукции и дистрибуции ценного порошка. "Наконец-то! - кричала в глубине души. - Наконец-то вырвусь из этого медвежьего угла! Хватит рассыпать жемчуг перед свиньями и выступать в ресторане перед пьяными рожами, неспособными отличить скрипку Страдивари от магазинной гитары! Эти два идиота явно уже раскатали губу, и руки у них чешутся от воображаемых пачек галактических банкнот! Пусть мечтают... Когда они мне уже не понадобятся... ладно, тогда посмотрим, как от них избавиться".
  Третьи пассажиром крохотного "рено" был, конечно же, Самогоп. Развалился на заднем сидении и невидящим взглядом смотрел вдаль, также погруженный в мысли. Они были просты и незатейливы, как и его прошлая жизнь, состоящая из драк, сидения в различных аналогах "Светлячка" и выполнения зубодробильных заданий, пока ещё балансировавших на грани закона. Размышлял, между прочим: когда он уже будет молод (сфальсифицировав паспорт), здоров (после переливания крови и всяких медманипуляций), красив (пластические операции) и богат (после удачного обналичивания порошочка), - не выйдет ли Валентина за него замуж? Самое направление этих мыслей чётко свидетельствовало, что стоящая во главе их криминального предприятия женщина правильно называла его чудом гороховым.
  Героический старичок "рено" неторопливо, но уверенно (двигатель был старый, но Закидовский его не раз любовно перебирал) вскарабкался на холм, с которого открывалась живописная панорама Полуденска. Пассажиры с надеждой глядели в даль сквозь заляпанные окна. Валентина движением головы указала водителю на несколько старых производственных зданий, теснимых со всех сторон многоэтажками. Закидовский кивнул и медленно тронулся по ухабистому шоссе, ведущему к главному предприятию Полуденска, окружённому залатанным забором с гордой рекламой: "Полуденское" утолит любую жажду!" На заднем сидении Самогоп, натягивал на руки чёрные перчатки. Всегда их таскал с собой и для сохранности регулярно смазывал кремом, чтобы долгие годы полиция всей страны не могла напасть на его след.
  - Будем лезть через забор? - поинтересовался Закидовский, у которого по сравнению с приятелем было скромное криминальное прошлое.
  - Я знаю ходы, - оборвала его Валентина. - Там, за углом увидите куст шиповника. Лаз за ним.
  - Шиповника? - без энтузиазма пробормотал водитель, но Самогоп решительно двинулся вдоль забора.
  - А тебя никто и не зовёт, - буркнула Валентина Закидовскому. - Будешь на стрёме. Ну, чего смотришь, что непонятного? Следи, чтобы никто нас не заметил, понятно?
  Через несколько минут два крадущихся в полумраке силуэта уже можно было видеть продирающимися сквозь кусты в тридцати метрах от чёрного хода в лабораторию Буси.
  - Ну, что трясёшься? - слышался ядовитый женский голос. - За работу!
  Самогоп отважно пошёл навстречу судьбе.
  Один шаг. Второй. Третий. Тишина. Только тикающие нагло и без толку сверчки вокруг. Четвертый шаг и...
  Напряжённую до предела паутину тишины разорвал странный и резкий звук. Напоминал автоматную очередь. Короткий, но пугающий, а в почти полной - до этой минуты - тишине и невероятно громкий, так что Валентина подпрыгнула на полметра. Однако это был не автоматический пистолет. Что-то такое же неожиданное, но не он. Естественно и нагло вышел из повиновения организм Самогопа. Нервы, кнедлики с капустой и пивом, а также факт, что любимые штаны бедового повара очень тесно обтягивали его животик, сделали своё злодейское дело.
  Потрясённые сверчки умолкли, из глубин колючего кустарника взлетело с десяток разбуженных птиц, а где-то совсем близко охотно и дружно залаяли собаки. План Валентины мог вот-вот провалиться, о чём она и сообщила незадачливому Самогопу тремя шипящими словами. Она вскинула полные страдания глаза к небу, пославшему ей таких сообщников, но увидела всего лишь блестевшую в свете фонаря крышу лаборатории. Это зрелище привело её в себя и подтолкнуло к действию. Короткий, но точный правый боковой удар шефини укротил кишечник подчинённого.
  - Ну, автоматчик, шевелись! - приказала она, и Самогоп, призванный таким энергичным способом к порядку, припустил к лаборатории рысью. Уже не подкрадывался. Мчался. Только пугливо пригибался и, хотя навьюченный, как ишак, необходимыми в его преступной работе инструментами, бежал легко, словно хищник семейства кошачьих. Глядя на Самогопа, любой режиссёр вестерна сразу же предложил бы ему роль индейца, тем более, что от напряжения его румяная рожа стала багровой. Наконец повар-взломщик, сдавленно отдуваясь, прижался к стене лаборатории. Валентина тоже вздохнула (с облегчением), нетерпеливо махнула ему, призывая шевелиться, и юркнула назад в колючие кусты.
  А затем... а затем Самогоп увяз перед дверью на четверть часа. Не замечалось никаких его движений, только видны были контуры толстого силуэта на фоне светлой двери. Валентина опять заволновалась, мысленно осыпала Самогопа букетами самых цветистых эпитетов и метафор и в конце концов не выдержала: пригнувшись, подбежала, присела рядом с ним и прошипела:
  - Что ты ковыряешься? Не можешь открыть дверь?
  - Посмотри, - Самогоп от злости и досады перешёл с шефиней на "ты". - Дверь заколочена досками...
  - Что?!
  - То! И поверх них проволочная сетка под напряжением.
  - Невозможно!
  - Возможно. Во! - Самогоп коснулся сети отвёрткой, и электрические разряды раздвинули на долю секунды окружающие их сумерки.
  - Не устраивай иллюминацию, ошалел? - зло фыркнула Валентина.
  - Не боись, не увидят, сегодня конец недели, - самоуверенно огрызнулся Самогоп, что заставило её прикусить язык: сейчас хозяином положения был взломщик.
  - Ладно, что делать?
  - Хорошо, что ты пришла.
  - Прибежала!
  - Ага, на карачках, - добродушно согласился Самогоп. - Я попробовал бы и сам, но для этого мне нужно вырастить ещё две руки. Мы сделаем так: я оттяну сетку от досок, а ты просунешь между нею и стеной эту палку. Потом я повытаскиваю гвозди и раздвину доски.
  - Ясно. А ты не мог бы попросту вырезать кусок сетки?
  - Нет. К ней может быть подсоединена сигнализация.
  - Ладно, действуем, а то нас здесь застанет и рассвет.
  Так они и сделали. Самогоп работал вдохновенно, как на корабельной кухне, когда готовил особенно изысканный, по хитрому рецепту соус. На лбу у него выступили капельки пота, прищуренные глаза (цвета моря в безоблачное утро), испещрённые многочисленными красными жилками (как бликами восходящего солнца на волнах), сузились в щёлочки, растрёпанные волосы причудливыми прядями падали на вспотевший лоб, пухлые губы неопределённо улыбались. Выглядел сейчас красавчиком-артистом из модного фильма.
  "Я никогда не замечала, что болван очень даже ничего, - хищно подумала Валентина.
  В этот момент Самогоп завершил свои манипуляции, и они смогли проникнуть внутрь лаборатории. Как было договорено ещё по пути, он осветил фонариком стол, занимающий всю середину помещения, а Валентина систематически, точно, очень быстро начала осматривать все склянки, банки и прочие предметы неизвестного ей назначения. Вдруг резко хлопнула главная входная дверь, фонарик выскользнул из ладони Самогопа, упал под стол и потух.
  - Ш-ш-ш! - скомандовала Валентина. - Не ш-шевелис-с-сь.
  Они замерли в темноте, но человек, открывший официальную входную дверь не собирался заходить в комнату. Скрипнула дверь где-то в коридоре.
  - Подс-с-собка! - сообразила Валентина. - За мной...
  На цыпочках они прокрались к двери в коридор и выглянули: дверь подсобки была распахнута, и там кто-то скрипел не то дверцами, не то ящиками и тихо бормотал себе под нос. Сообщники стали по обе стороны дверного проёма, так что, когда Буся вышла в коридор, Самогоп крепко схватил её, а Валентина вырвала из рук пластиковый пакет.
  - Спасибо, милая! - весело сказала она.
  - Ах ты гадина, - только и смогла выговорить Буся: она была так потрясена предательством подруги, что даже не сопротивлялась.
  - А ты наивное яйцеголовое, - цинично сообщила Валентина.
  - Я... я... - Бусины глаза наполнились слезами
  - А кто же ещё? Может, директор Академии Наук?
  - Что ты здесь делаешь? - вопрос идиотский, Буся и сама это понимала, но голова у неё совсем пошла кругом.
  - Разве не видишь, играю в теннис.
  Почему-то именно эти невинные слова, пусть и сказанные с издёвкой, разожгли в Бусе ярость:
  - Ах так?!
  - Да, так! Я пришла помочь тебе убрать помещение. Тут такой бардак, и не стыдно? - цинизм Валентины мог сбить с ног стадо слонов.
  - Хе-хе-хе-хе! - Самогоп решил внести в разговор и свою лепту, но это дорого ему стоило.
  Буся молниеносно повернулась, и колено её сильной, тренированной погонями за оленезайцами ноги вошло в тяжёлое соприкосновение с нежной частью его в общем-то грубого тела. Повар-взломщик тут же скис, как вчерашнее молоко, свернулся испуганным ёжиком и тихо замяукал. А Валентина ничего уже не видела, потому что любовалась искрами, летающими у неё перед глазами после сильного удара в челюсть: это был единственный способ укротить змеедятлов, и Буся набила на них руку, словно заправский боксёр.
  Противники оказались повержены, она схватила пакет с мутантином и замерла, когда пистолетное дуло упёрлось в спину.
  - Не двигайся, а то пристрелю, - хрипло сказал кто-то, но вместо этого внезапным умелым ударом ребра ладони в затылок оглушил её.
  - Ну, вот и всё, - добавил Закидовский, иронически оглядывая поле сражения.
  Потом допил пиво и стал приводить в чувство сообщников, долгое отсутствие которых и заставило его прийти сюда вопреки приказу. Бедная Буся приняла за дуло пистолета горлышко бутылки, и это её погубило. Так что старый Макс долго и напрасно ждал звонка.
  Но и Закидовский еще вспомнит этот момент своей жизни и горько о нём пожалеет.
  
  ГЛАВА 4
  МУТАНТИН ВЫХОДИТ НА ОПЕРАТИВНЫЙ ПРОСТОР
  
  Если окрестности Полуденска провожали чудовищно забрызганный "рено" в ранних сумерках, то пригороды лежащего далеко на западе от него портового Синеморска были осчастливлены появлением его вымытой ипостаси глубокой ночью.
  Валентина, скрывшая гримом большой синяк на скуле, даже во сне сжимала в руках добычу: пластиковый пакет с тремя коробками мутантина. Полулежащий сзади Самогоп медленно приходил к себя и апатично оглядывался вокруг, пытаясь вспомнить кем является, где находится, что делает и почему. Закидовский нетерпеливо поглядывал на карту, ожидая скорого появления мотеля, в котором ему приказала остановиться Валентина. Красными от усталости и недосыпания глазами смотрел на дорогу, а мечтал о любой кровати, готовой принять его измученное тело. В отличие от Самогопа не напрягал мозговые извилины, хотя имел их в десять раз больше, чем приятель: не принадлежал к лицам, размышляющим о прошлом или будущем, жил настоящей минутой. Особенно намотав на колёса и оставив за плечами почти шестьсот километров.
  Оба не подозревали, что ещё в Полуденске, пока Закидовский волок в машину Самогопа, Валентина переиграла весь свой план. Исчезновение Буси заметят, начнутся поиски и опросы (а то и допросы) её родных и знакомых. Может быть, она ещё кому-то проболталась об изобретении. Нет, от мутантина нужно было избавиться побыстрее. Никакой продукции и дистрибьюции: только продажа. А Синеморск - город непрерывных ярмарок и торгов. Вот и её школьный приятель заправляет здесь неплохим бизнесом. Раньше она не посмела бы даже записаться к нему на приём. А теперь смело позвонила и представила товар лицом. Откуда ей было знать, что солидный бизнесмен - агент влияния соседней заморской страны и с помощью своих подчинённых уже давно следит за странными изменениями фауны в лесах вокруг Полуденска? Он-то думал о секретной лаборатории биологического оружия, а тут всего лишь одиночка-фанатичка. С трудом скрывая волнение, бизнесмен порекомендовал подруге школьных лет встретиться со своим посланцем в мотеле недалеко от Синеморска.
  Но Валентина тоже не вчера родилась. Школа школой, а деньги она запросила большие. Поэтому пошла в указанный домик с Закидовским и только с одной коробкой мутантина, оставив Самогопа вместе с двумя другими в автомобиле на паркинге. Если что-то случится, то потеряет только одну коробку и не нужного ей Закидовского.
  Если бы она только знала, что Самогоп тут же открыл (вопреки запрещению шефини) окно в автомобиле и закурил, развалившись на сидении! Коробки с мутантином, свой пропуск к богатству, небрежно положил рядом и то и дело вертел в руках то одну, то другую. Предался мечтам, сладостным и глупым.
  Паркинг был слабо освещен. Поэтому ни задумавшийся Самогоп, ни дремавший в будке сторож не заметили две тени. Два едва заметные силуэта, которые приближались к "рено" с двух разных сторон. Каждый из них, правда, раскрасил лицо защитным гримом и скрыл волосы под вязаной шапкой, но ни фигурой, ни поведением они не походили друг на друга.
  Меньшая тень двигалась зигзагом, останавливаясь у каждого автомобиля, пробовала, закрыты ли двери, заглядывала внутрь, определяя, включена ли сигнализация, не оставлены ли радио, бумажник, сумка или папка. Вторая тень, немного большая, двигалась равномерно тихим и легким шагом к определённой цели.
  Они не видели друг друга. Но постепенно цель второго человека стала ясна - старенький "рено", где сидел одуревший от надежд Самогоп. Будучи в нескольких шагах от машины, тёмный силуэт остановился, осмотрелся ещё раз, присел, примерил в руке резиновую дубинку, на четвереньках подобрался под дверь автомобиля и замер, прислушиваясь.
  Изнутри, через открытое окно донеслось до него размеренное сипение лёгких заядлого курильщика. Замаскированный человек насмешливо улыбнулся, медленно приподнялся, и когда его глаза сравнялись с глазами Самогопа, заколебался на долю секунды. Не был уверен, спит тот или только закрыл глаза. Наконец, рискнул, молниеносным движением засунул руку в окно, разблокировал дверь, в один миг её открыл и стукнул Самогопа, который ещё успел выпустить напоследок колечко папиросного дыма, а потом сполз вниз, как "Титаник" после аварии.
  Человек-тень выдернул из слабеющей ладони оглушённого коробку с мутантином, не подозревая о существовании второй коробки, которая упала вместе с Самогопом. Всё же нагнулся было, чтобы обыскать машину, как вдруг заметил какое-то движение неподалёку. Увидел другую тень, приближалась почти бесшумно. Человек с дубинкой не стал рисковать, медленно и осторожно, но с каждым мигом всё быстрее и быстрее начал уходить. В конце паркинга выпрямился, бросился наутёк, исчез во мраке ночи.
  Тем временем вторая тень, меньшая и более практичная, путём сложных блужданий по паркингу оказалась буквально в двух шагах от "рено" и Самогопа. Рюкзак за её спиной был уже полон, а улов хорош: три бумажника, два сотовых телефона, пять радиоприёмников и дамская сумочка. В общем-то могла уже сматывать удочки, но тут заметила машину с распахнутой дверью и пьяным, как ей показалось, водителем. Вот удача! Но когда заглянула в машину, презрительно сморщилась: ни сумок, ни радио, ни телефона. Ни-че-го! Уже хотела захлопнуть дверцу, когда заметила возле ног Самогопа коробку. Взяла в руки, повертела. Неожиданно в будке сторожа зажёгся яркий свет. Не было времени проверять находку. Вороватая тень пригнулась и исчезла с паркинга вслед за первой.
  Но если первого человека, как можно было легко догадаться, прислал школьный приятель Валентины, то вторая трудилась ночной одиночкой.
  Она уже привыкла вести двойную жизнь. Днём сидела за кассой в большом торговом центре: спокойная, старательная кассирша - и томно поглядывала на деньги в чужих руках. Видела очень большие суммы в бумажниках покупателей, а бывало - и серебристый блеск галактических банкнот. И всё это за жалкую зарплату, которой не хватало даже, чтобы прокормить трёх кошек и кота, которых завела, чтобы как-то скрасить свою одинокую судьбу.
  Никто и не подозревал, что скромная Ангела работала и ночью. Как только на город опускалась тьма, любительница галактических банкнот отправлялась на охоту, превращалась в опытного автомобильного вора. Нет, автомобили она оставляла другим, а вот содержимое их салонов попадало ей в руки, даже если двери были заперты. Иногда она умудрялась даже отключить инопланетную сигнализацию.
  Ну что ж, пора домой, скоро рассвет...
  Дома её радостно встретила вся кошачья семья, ожидающая немедленного кормления: требовали поздний ужин плавно переходящий в завтрак.
  - Брысь! Пшли! Дух перевести дайте!
  Отбившись от любимцев, с облегчением опустила на пол рюкзак. Ага, и коробка из машины того пьяницы. Интересно, что это может быть? На крышке написано по-иностранному. Ангела не подозревала, что бедная Буся упаковала мутантин в коробки из-под химикатов зарубежного производства.
  Зелёный порошок удивил Ангелу. Краска? Лекарство? Макияж? Понюхала, присмотрелась, локтём оттолкнула особенно настойчивую рыжую кошку Фиалку, которая от нетерпения вскочила на стол. Любимица хозяйки, Фиалка не привыкла к грубому обращению, а потому обиженно зашипела и ударила Ангелу лапой. Немного порошка просыпалось на стол, а на него закапала кровь из глубокой царапины на Ангелиной руке.
  - Ну, зараза, ты доигралась! - крикнула Ангела кошке, у которой уже было несколько подобных проступков. - Сейчас заклею царапину и отлуплю тебя!
  Однако, вернувшись из ванной, Ангела обнаружила, что Фиалка не только не чувствует себя виноватой, а старательно вылизывает стол.
  - Не кошка ты, а ослица! - сказала Ангела Фиалке. - Знаешь, что ты съела? Не знаешь. И я не знаю. Но отлупить я тебя всё-таки... - Лихая кассирша запнулась, потому что с кошкой стало происходить невероятное и непонятное.
  Фиалка, отчаянно мяукая, спрыгнула на пол, начала бегать вокруг стола и, когда Ангела уже приготовилась к тому, что любимица упадёт к её ногам бездыханным трупом... стала расти... расти на глазах! Одновременно шерсть на её теле как будто втягивалась под кожу, зато на голове завились буйные кудряшки рыжего цвета, но не шерсти, а волос. Прошло несколько минут, во время которых Ангела стояла столбом посреди комнаты, а кот и две кошки в ужасе удрали в кухню. Ещё бы: их подружка Фиалка всё увеличивалась и увеличивалась в размерах, всё изменялась и изменялась в форме, пока перед Ангелой не оказалась... она сама. Её копия: белокожая, худенькая, рыжая, с зеленоватыми глазами и родинкой на левой груди. Только у этой новой Ангелы было явное отличие от оригинала: она была без одежды, стояла на четвереньках, пыталась мяукать и всё время норовила потереться о ноги хозяйки.
  Ангела с минуту очень внимательно изучала свою симпатичную и, в то же время, кошмарную копию, потом покачнулась и упала в обморок. Удар об пол привёл её в сознание, она открыла глаза, посмотрела на зеленоглазое личико, которое ласково мяукало над ней, и потеряла сознание опять.
  ...Пока Самогоп и Ангела лежали без чувств, хотя и по разным причинам, Валентина возвращалась со встречи с представителем школьного друга не чуя под собою ног. Так сияла от счастья, что идущему рядом с ней Закидовскому пришлось надеть тёмные очки. И кто бы на месте шефини не порхал бы, словно колибри, и не мурлыкал песенку, совсем не похожую на её обычное стервозное ворчание? "Пять миллионов, - пела мысленно. - Пять миллионов! Обоим лопухам по 100 тысяч хватит с головой. Скажу, что заплатили 500. Ну, бизнес-план Самогопа мне ясен: лишь бы реки и моря текли водкой и пивом. А вот что придумает этот?" - покосилась на Закидовского.
  Но тут они приблизились к "рено", и кровь застыла у Валентины в жилах: во мраке отчётливо слышались жалобные стоны Самогопа. Нет, на самочувствие соучастника ей было плевать, но увидев шишку на его лбу, она тут же подумала о мутантине и взвизгнула:
  - Где коробки?!
  - Ой, моя голова...
  - Плевать на твою голову. Где коробки с мутантином?
  - Ой, больно. Разбили мне голову...
  - Я сейчас тебе её оторву! Где мутантин?!
  Закидовский открыл дверцу, не слишком вежливо вытащил из машины Самогопа, положил его на асфальт, а сам обыскал салон.
  - Нет ничего, - доложил Валентине. - Стукнули его по голове и украли.
  Валентина пошатнулась. Чувствовала себя, будто после жестокого удара в лицо. Судьба ударила её сильнее, чем Буся.
  - Ничего не помню, - бормотал Самогоп. - Стукнул, гад, в окно.
  - Какого лешего ты не закрыл окно, как приказано было?!
  - Я курил... душно было...
  - Чтоб ты задохнулся! Нам заплатили за три коробки. За три! Если не отдадим, они нас и за морем достанут, кретин, идиот, лопух!
  - Ой, не кричи так, я умру от мигрени...
  - От мигрени?! Смотри какие он слова знает?! Умрёшь, не бойся. Если не отдадим мутантин - быстро умрёшь!
  Самогоп насторожился:
  - Что?
  - Сто тысяч тебе светило бы за три коробки. А теперь - тот свет.
  - Какой свет?
  - Загробный. Убьют и деньги назад отберут!
  - Нет!! - заорал Самогоп так, что Закидовский зажал ему рот.
  Валентина же перестала ругать чудо гороховое: сама виновата, что доверила ему такую драгоценность. Теперь нужно кровь из носу, но как-то добыть ещё мутантина. Ясно, что способ только один.
  - Нет, но ты говорила о продукции и дистрибьюции, - ныл между тем Самогоп.
  - Точно, правильно, - кивнула Валентина. - Ты не такой дурак, как я думала, поэтому поедешь на машине в Полуденск и вытрясешь из Буськи технологию мутантина.
  - Чего? Как это?
  - Пусть расскажет, как делается порошок. И почему я сразу не догадалась?
  - У меня голова...
  Валентина выразительно указала в сторону мотеля:
  - Скажи об этом покупателю. Если не поедешь и не узнаешь, то головы у тебя не будет.
  Самогоп притих, но тут же неуверенно пробормотал:
  - А почему я один? Мы же... это... команда.
  - Мы с Закидоном будем уговаривать покупателей немного подождать. Ты со своей мигренью вряд ли на это способен. Без мигрени, между прочим, тоже. Так что отправляйся немедленно.
  - Как я её ненавижу! - зарычал Самогоп.
  - Мигрень? - удивился Закидовский.
  - Буську! Всё из-за неё. Если бы не она, то мне голову бы не разбили.
  Произнеся эту потрясающую по логике тираду, Самогоп попрощался с приятелем и шефиней и отправился в тёмную ночь и Полуденск выбивать из Буси технологию.
  Закидовский проводил "рено" печальным взглядом: он не слишком доверял талантам Самогопа и боялся, что ни своей машины, ни водителя больше не увидит. Он не ошибся, хотя водительские способности Самогопа были тут не при чём.
  
  ГЛАВА 5
  ЧУДЕСА
  Болезненный стон Буси, к её радости вытащенной из стенного шкафа и брошенной Самогопом на тигриную шкуру в подземном убежище Валентины под старой шашлычной, не дал повару-взломщику ожидаемого удовлетворения. А ведь из-за неё всю оставшуюся часть ночи он тащился назад в Полуденск. С больной головой, не спавший уже почти сутки и уже несколько часов не пивший ничего, кроме воды. Не прикасался даже к пиву и чувствовал себя, словно рыба на пляже.
  Буся, которой пришлось почти двенадцать часов просидеть, согнувшись вдвое, как клубок несчастья, пытаясь развязать ноги, а потом почти задыхаться в шкафу с ужасом смотрела на искажённое ненавистью лицо Самогопа с большой шишкой на лбу. Из зрачков его выглядывали десятки острых ножей, дубинок и кастетов. Взгляд Самогопа говорил без недомолвок: "Этих моих страданий я тебе, чудовище, до конца жизни не прощу!" Поиграл перочинным ножом перед её глазами и разрезал верёвки на её руках.
  Освобожденная Буся приготовилась к протестам, к ругани, вообще к крику - однако, несмотря на горячейшее желание поорать, смогла только пискнуть: пересохший за много часов рот онемел и пересох, язык распух, а горло болело. Слабо махнула рукой и побрела в поисках ванной.
  - Э, ты куда? - схватил её за руку Самогоп.
  - Воды... - прохрипела она. - И туалет...
  - Может пива? - ехидно спросил Самогоп.
  Но всё-таки направил бедняжку в нужном направлении. Когда же Буся вернулась, умытая и немного взбодрившаяся, Самогоп мрачно приказал:
  - Продиктуй, как делается мутантин.
  - Лучше напишу. Давай ручку и бумагу.
  - Ладно, но смотри мне - без хитростей. А то что-нибудь сломаю. Тебе.
  Он пошарил по шкафчикам и нашёл карандаш, а потом какой-то бланк, на обороте которого было пустое место.
  - А лучшего нет? - иронически спросила Буся. - Может не поместиться.
  - И так сойдёт, - буркнул Самогоп. - Пиши мельче!
  - Да подожди ты, я еле живая, а он...
  - Ничего, руки у тебя шевелятся. Быстрее пиши.
  - На чём писать, на колене?
  - Ух! - Самогоп зло сплюнул, но признал справедливость претензий Буси и отправился на поиски в соседнюю комнату, откуда приволок сервировочный столик, на котором красовались пара бутылок пива, три бутылки вина, ваза с фруктами и блюдо с бутербродами - остатки ужина Валентины. Вчера Самогопу досталась лишь бутылка пива и два бутерброда, поэтому он тут же принялся за еду, бурча:
  - Давай, давай, пиши!
  - Я тоже хочу есть и пить, - решительно сказала Буся.
  - Так ешь и пей. Одной рукой. А другой пиши!
  Бусю не нужно было ещё раз приглашать, она выпила вина, почти не жуя, проглотила бутерброд, потом взяла ещё один и принялась неторопливо царапать на бланке кривые строчки. Список получался длинным, и Самогоп довольно кивал: по его мнению, такая ценная штука, как мутантин, и должна быть сложной. Буся же старательно поедала бутерброды и украдкой оглядывала комнату.
  Но первым потерял терпение не Самогоп, а его шефиня Валентина, потому что позвонила и нетерпеливо спросила:
  - Ну что там?
  - Пишет.
  - Долго уговаривал?
  - Нет. Показал ножик и всё.
  Ножик, конечно, был серьезным аргументом, но Валентина всё-таки засомневалась. Хорошо знала подругу, и эта уступчивость показалась ей подозрительной:
  - А ну прочти!
  - Она ещё не дописала.
  - Ничего, читай, что есть? - скомандовала Валентина.
  Самогоп выхватил у Буси бланк, прокашлялся и затянул:
  
  "Пусть варятся в котле совместно
  Тритона глаз и жало слепозмейки.
  Пускай кипят в соседстве с ними
  Крыло совы и пух летучей мыши,
  Лягушки палец и язык собаки
  Сок отдают, как и язык гадюки,
  И ящерицы лапка и кусок
  Змеи болотной, свернутой в кольцо".
  
  - Что-о?! - у Валентины перехватило дыхание.
  - Ну, я читаю, что написано. Это ещё не всё... - и Самогоп продолжил:
  
  "Волчий зуб и чешуя дракона,
  Болиголова крапчатого корень,
  В темноте откопанный ночной,
  Пасть акулы, хищницы морской..."
  
  - Что такое? - прервал Самогоп чтение. - Чего там Закидон ржёт?
  - Потому что он у нас театрал и знает, что ты читаешь!
  - Ещё не конец, слушайте дальше...
  - Я и без того это знаю, дубина: "Двойная работа, двойная забота, огонь гори, котел кипи", - Валентина даже закашлялась от злости. - Какого лешего ты Шекспира мне здесь цитируешь? Дурака Буська из тебя сделала! Я не за "Макбетом" посылала! Мне нужен рецепт мутантина, иначе я напущу покупателей на тебя лично! - крикнула она остолбеневшему Самогопу и прервала разговор.
  Потрясённый до глубины души переговорщик начал было витиевато ругаться, но передумал, схватил Бусю и, несмотря на её отчаянное сопротивление, поволок за собой. Она укусила его за руку, вырвалась, заскочила в ванную комнату и попыталась закрыться, но неудачно. Самогоп с размаху стукнул её, и она, оглушённая, свалилась в ванну.
  Это событие явно заинтересовало Самогопа. С полминуты он задумчиво смотрел на Бусю, кивнул и в этот раз подошёл к допросу более методически, чем раньше: глядя кровожадными глазами на свою жертву, открутил кран.
  - Сойдёт, - кивнул он.
  Ванна наполнилась очень быстро, а Буся тем временем пришла в себя и опять стала вырываться. Но Самогоп схватил её за волосы и погрузил в воду, а когда она стала захлёбываться, приподнял над поверхностью.
  - Ты... это... если не напишешь правильно... Ты... это... убью, хорошо?
  - Тьфу, иди к чёрту!
  - Ты... это... не боишься? Тогда... тогда... - Самогоп заглянул в шкафчик и с довольным видом вытащил оттуда фен. - Вот!
  Он включил его в розетку, приблизился к ванне и, держа дрель в нескольких сантиметрах от лица Буси и над поверхностью воды, поинтересовался подчёркнуто вежливо:
  - Ну как? Ты... это... не боишься... того... тока? Тогда... тогда... Напиши правильно!
  Зрачки Буси, расширенные страхом, показывали, что всерьёз размышляет над сделанным предложением.
  - Ну?! Ты... того... напишешь?
  - Ну? - Буся вдруг криво улыбнулась. - Если ты меня убьёшь, то ничего не узнаешь.
  - Это верно, - сообразил Самогоп и положил фен на табурет, чтобы опять достать из кармана нож. - Тогда я буду того... отрезать от тебя кусочки. И ты напишешь!
  - Ты садист?
  Самогоп покачал головой с самой приятной в его понимании улыбкой:
  - Никогда. Но нам дали деньги, а товар у нас... того... увели. Теперь не расквитаемся. Нас всех... того. Так что - пиши.
  - Что значит: увели? - Буся выпрыгнула из ванны. - У вас украли мутантин?!
  - Э, ты куда? - замахнулся на неё Самогоп.
  - Я никуда. Это ты говори внятно: у вас украли мутантин? Когда? Где? Как вы могли выпустить его из рук?
  - Так получилось, - Самогоп смущённо почесал щеку ножом, охнул и спрятал его опять в карман. - В Синеморске. Ну, не сердись... того... не весь. Одну коробку мы отдали, а две того... кто-то спёр.
  Буся схватилась за голову. Оленезайцы, змеедятлы, комары-древоточцы завертелись у неё перед глазами. Впервые за всё время исследований, а потом и мечтаний о богатстве она сообразила, какое страшное средство с её помощью вырвалось на просторы страны, а может, и всей планеты.
  - Идиоты! Это же опасное... жуткое... ужасающее... Раззявы!
  - Ты это... не хами, - обиделся Самогоп, вспомнив ругань Валентины. - Опасное оно или того... это не моё дело. Моё дело - получить от тебя писанину. И чтобы без того... Шекспира. Я покурю, а ты вытирайся и пошли писать того... короче, сама знаешь.
  Буся, прикусив губу, следила, как Самогоп достал пачку сигарет и зажигалку, как взял в рот сигарету, поднёс к ней зажигалку и сосредоточился на закуривании. В тот же миг она схватила фен, который он простодушно положил на табурет, и со всей силы стукнула его по голове. Ещё раз. Ещё! Самогоп попятился, споткнулся и упал на четвереньки, а остервеневшая от холодной воды и запугиваний Буся треснула его для верности ещё и табуретом.
  Неудачливый палач упал к её ногам. Путь к побегу был открыт.
  Но вместо того, чтобы уносить ноги, Буся стала торопливо обыскивать ванную комнату. Дело в том, что в пакете, который отобрала у неё Валентина, было не три коробки с мутантином, а семь. Буся специально разделила свой препарат на несколько порций на случай, если придётся вести переговоры с несколькими организациями. Значит, четыре коробки Валентина оставила про запас. Где они могут быть спрятаны? Где угодно, конечно, но насколько Буся знала вкусы Валентины, та не стала бы прятать неизвестный препарат в жилом помещении, а отправила бы его в кладовку или ванную к моющим средствам и прочему. И хотя, как показали последние события, Валентину она знала плохо, но в этом случае её догадка оправдалась: в дальнем углу за ванной она нашла кожаную дамскую сумку с оставшимися четырьмя коробками. А теперь выбраться на волю и бежать! Когда её везли сюда в багажнике, то в его стенке оказалась несколько дыр, и она знала, где находится.
  Но до города двадцать километров ночной дороги. Даже голосовать на шоссе не очень-то приятно: порядочные водители проедут мимо, а если кто-то остановится, то можно нарваться на такого же, как Самогоп. Позвонить? Кому? Мужа и детей в эту историю она впутывать не хочет, а знакомые... что она им скажет? полный идиотизм!
  Буся вдруг вспомнила редактора "Полуденского Радио", который так и не дождался её звонка. Он так сочувственно и с энтузиазмом расспрашивал о её открытии, так взвешивал все финансовые "за" и "против"! Это официальный человек, с ним проблем не будет, особенно когда она преподнесёт ему ещё и криминальную сенсацию. Хорошо, что память у неё хорошая, и она запомнила номер. Если бы тут ещё был и телефон!
  Буся принялась за лихорадочные поиски. К счастью, Валентина в своём "гнёздышке" привыкла не отказывать себе не в чём, что в её случае означало наличие ещё одного телефона. Дрожащими руками Буся схватила его и набрала номер. Никто не отвечал. Она повторила вызов. Ещё. Ещё. Но к её счастью, уже наступило утро, сотрудники вошли в кабинет. И ей ответили. Женский голос спросил, что ей нужно.
  - Простите, мне нужен...
  "Мы тут у себя поощряем неформальный подход к клиентам", - вспомнилось ей.
  - Мне нужен Макс.
  - Он давно ушёл. Ещё вчера.
  Буся покачала головой: что такое - не везёт! Но всё-таки напористо уточнила:
  - Разве у него нет личного телефона?
  К её удивлению номер был продиктован ей безо всяких возражений: с чего бы сотруднице редакции было скрывать номер электрика? Мало ли у кого проблемы с электричеством?
  Макс ответил Бусе сразу и даже очень радостно:
  - Это вы? А я не смог дождаться вашего звонка и...
  - Послушайте, - перебила его Буся, - у меня из-за моего открытия возникли... э-э-э... неприятности. У вас есть машина?
  - Есть мотоцикл, - гордо ответил Макс, как всегда отвечал владельцам любых "тойот" и "шевроле", когда они его спрашивали.
  - Вы не могли бы меня забрать отсюда?
  - Откуда?
  Буся торопливо объяснила, каждую минуту ожидая, что собеседник примет её за идиотку или решит, что всё это розыгрыш. Но Макс только сказал:
  - Ждите меня. Я приеду через десять минут.
  Какой милый человек! Она заметалась в поисках выхода, но к счастью Самогоп по своей обычной расхлябанности не закрыл дверь, хотя Валентина ему это строго-настрого приказывала. Через пять минут Буся уже выбралась на поверхность и огляделась. Скоро приедет Макс, и весь этот ужас кончиться.
  Но тут её словно окатило холодной водой. Ей пришло в голову, что коварная подруга могла подменить порошок и положить сумку специально, для отвода глаз, а настоящие четыре коробки спрятать получше. В тревоге Буся расстегнула сумку, достала одну коробку, открыла её и понюхала. Несомненно это был мутантин, его специфический запах.
  И тут, как вчера вечером, её крепко схватили за руки! Да что же это такое?!
  Но отважной изобретательнице опять повезло.
  Дело в том, что когда старый Макс так и не дождался вчера вечером звонка изобретательницы, он призадумался. Может быть, она передумала. Или не он над ней подшутил, а её рассказ был розыгрышем. Хотя звонить в редакцию "Полуденского Радио", чтобы разыграть, зачем? Разыгрывали во времена его молодости, а сейчас все хотят прославиться. Если милая женщинка не перезвонила, возможно ей что-то помешало, нашла ещё одного сочувственного собеседника.
  Как человек обстоятельный, Макс записал номер, с которого ему звонили, и узнал адрес и фамилию абонента. Зачем? Он и сам не мог бы сказать - зачем? Слишком много было у него дел, чтобы ломать себе голову ещё и над подробностями! Он завершил починку последней розетки, но когда рабочий день закончился, опять вспомнил разговор со странной собеседницей, припомнил каждое её слово, на которые во время разговора не слишком обращал внимания, и на душе у него заскребли злые кошки. Ему всё больше становилось не по себе. Дома за одиноким ужином он попытался себя успокоить, но сомнения только усилились.
  Да, несомненно, женщина говорила совершенно серьёзно. Она сделала какое-то важное биологическое или химическое открытие, а он, Макс, честно говоря, поиздевался над ней. Что если она звонила, когда он уже ушёл из кабинета? Нехорошо, нехорошо вышло...
  "Редактор" сердито вздохнул и стал звонить изобретательнице домой. Но там никто не отвечал. Эх, как скверно всё получилось! Надо обязательно разыскать её и во всём признаться. После такого постановления совесть не стала ему мешать, и он крепко спал до шести утра, когда ему позвонили.
  Услышав знакомый голос, Макс так обрадовался, что не стал вникать в подробности её неприятностей, а пообещал немедленно приехать, благо жил в пригороде Полуденска и в каких-то десяти минутах езды от развалин шашлычной. Быстро одевшись, он торопливо выкатил на улицу свой мотоцикл (между прочим, не абы что, а прямо с Земли!), лихо вскочил в седло и, чувствуя себя ковбоем, спешащем на свидание с девчонкой, устремился вперёд по рассветному шоссе.
  Старый Макс был неисправимым романтиком!
  По шоссе он действительно домчался быстро, но на размокшей грунтовой дороге, которая сворачивала к водохранилищу, пришлось сбавить ход, а кое-где соскакивать на землю и катить мотоцикл. Наконец впереди открылась чуть поблёскивавшая поверхность водохранилища, а на её фоне развалины шашлычной.
  - Эй, где вы? - хотел крикнуть Макс, но вдруг понял, что в развалинах что-то происходит: слышалось сопение, вскрики и шум борьбы.
  Он торопливо приблизился. Высокий мужчина и кричащая молодая женщина вырывали друг у друга коробку. Точнее, мужчина одной рукой вырывал коробку, а другой пытался ударить женщину. Не сомневаясь, что она - его телефонная собеседница, Макс кинулся на помощь. Но прежде чем он подбежал, женщина вдруг вцепилась зубами в руку, которая сжимала коробку. От боли мужчина судорожно сжал коробку, она треснула и развалилась, осыпав его каким-то порошком.
  - Ах, ты дрянь! - громко и внятно крикнул долговязый, замахнулся, его противница не смогла увернуться от удара в лицо и упала на колени. Он ударил её ещё раз, так, что она отлетела в сторону, а потом машинально поднёс к губам укушенную руку и повернулся в сторону Макса:
  - Это... того... Что тебе нужно, дед?
  - Я тебе покажу "деда", - буркнул Макс, не тратя силы на крик. Противник и он были в разных возрастных и весовых категориях, поэтому (как не претило это нашему романтику) он приготовился с ходу стегануть его припасённой на всякий случай велосипедной цепью. Но жестокая острастка не понадобилась. Долговязый вдруг жалобно хрюкнул, зажал лицо в ладони и сделал несколько шагов вперёд, а потом споткнулся и неловко рухнул на землю.
  Макс нагнулся над женщиной:
  - Вы можете встать?
  Она попыталась вытереть кровь, текущую из носа:
  - Д-да. Вы Макс?
  - Вот платок, - он поднял её и поставил на ноги. - Скорее отсюда!
  - Ох, да, вы меня просто-таки... О-о-й!!
  Её крик заставил его обернуться и взглянуть туда, куда она смотрела. К ним шёл долговязый.
  Макс опять поднял цепь и вдруг остолбенел: долговязый уже не был долговязым, а явно уменьшился в росте и обтягивавший ещё несколько минут назад могучий торс свитер стал ему великоват. Но всё ещё обтягивал. Обтягивал довольно крупную и соблазнительную женскую грудь и крутые бёдра. Да и волосы над свирепым ещё недавно лицом завились локонами и посветлели. Макс уронил цепь и попятился. Новоиспечённый обладатель женских прелестей перехватил его полный ужаса взгляд и опустил глаза на своё тело...
  Отчаянный крик огласил окрестности старой шашлычной, распугивая спящих птиц, и громким эхом покатился по водохранилищу, заставляя рыбаков нервно подпрыгивать в лодках и ронять удочки в воду. Злосчастный Самогоп, облизав укушенную руку, запачканную мутантином и измазанную кровью своей противницы, на глазах Макса и Буси стал Бусиной точной копией! Он схватился за голову и, завывая, кинулся, куда глаза глядят. Несколько минут Макс и Буся слышали, как он ломился сквозь кустарник, затем раздавался только его жалобный крик, потом и он смолк вдали. Макс потряс головой, поднял цепь, сунул её в карман и, наконец, овладев голосом, хрипло спросил Бусю:
  - Что это было?
  Дрожа, заикаясь и нервно хихикая, Буся объяснила, добавив несколько фраз о оленезайцах и змеедятлах.
  Теперь уже Макс схватился за голову:
  - Ты соображаешь, что ты изобрела?
  Буся уныло кивнула.
  И принялась собирать с земли остатки мутантина из разорванной коробки.
  На всякий случай.
  А тем временем в Синеморске Валентина и Закидовский терпеливо ожидали своего приятеля, пользуясь передышкой в своих приключениях и с удовольствием прожигая жизнь. Правда, слова "прожигать жизнь" каждый из них понимал по-своему.
  Валентина целыми днями носилась по припортовым бутикам и более центральным универмагам, не забывая при случае и ювелирные магазины.
  Закидовский тоже с удовольствием бродил по порту, но магазины интересовали его в последнюю очередь, разве что витрины с рыболовными принадлежностями, некоторые из которых выглядели так, словно на них предполагалось ловить китов. Или акул? Ну, о китах, акулах, морских и береговых приключениях можно было наслушаться в пивных, барах и ресторанчиках, устроившихся на улице вдоль причалов или, наоборот, спрятанных в переулках за складами и конторами. А потом он уходил далеко за порт, где начинались пляжи, почти безлюдные из-за первых осенних непогод, и с удовольствием гулял вдоль кромки прибоя, находя среди выброшенных на берег водорослей причудливые, обкатанные волнами камешки.
  Да, люди рабы своих привычек, и от того, что у них появилось много денег, Валентина и Закидовский не изменились. Но они, конечно, не были бы так безмятежны, если бы узнали, что случилось с Самогопом. А также, что ещё произошло этим вечером в окрестностях Полуденска.
  К кем?
  Конечно же, с Юром Свежим, прибывшим на планету и в страну, чтобы его шеф наложил свою лапу на Полуденск.
  Тихий мотель в стороне от дороги, куда гость с Земли свернул по указателю, казался чистым и аккуратным, будто двор казармы в инспекционный день. Аппетитный запах безошибочно привёл Свежего к ресторанчику, а увидев цыплят, шипящих на гриле, он почувствовал зверский голод и усталость. Сборище у шефов, командировка, бомба под креслом, потрясающие сведения, полученные у Мариэтты - нет, хватит, нужно расслабиться и отдохнуть. Никуда не убегут ни эта планета, ни Полуденск!
  До завтра привал.
  Пока жарились цыплята, Свежий заказал вино и с удивлением обнаружил, что оно совсем не такое плохое, как он ожидал. Он с удовольствием выпил рюмку и налил ещё, как вдруг перехватил взгляд худого, но чисто выбритого старика за соседним столиком. Такой тоскливый взгляд, устремлённый на ёмкость с алкоголем, сразу выдавал...
  - Я вам мешаю? - спросил старик. - Прошу извинить.
  - Гм, - с сомнением отозвался Свежий.
  - Ещё раз прошу извинить, - вздохнул старик. - Вы пейте, ешьте, а я на вас посмотрю.
  Свежий невольно улыбнулся:
  - Вам вредно пить вино? У вас диета?
  - Не мне вредно, а моему кошельку. Э-э, а вы, как видно, не местный.
  - Я из столицы.
  - Из столицы? - с довольным видом переспросил старик. - Не хотите ли сувенир?
  - Нет, спасибо, - отмахнулся Свежий. - Я вас и так угощу. Садитесь за мой стол, - он не собирался играть в благотворительность, но этот тип был не алкоголиком, а только лишь на временной мели. И он местный, полуденский, а у стариков всегда есть желание обсудить местные новости. Поэтому Юр Свежий налил ему вина, подвинул тарелку с салатом и приготовился слушать.
  - Нет-нет, у меня есть что вам предложить, клянусь! - старик подошёл к нему, вытащил из большого кармана своей широкой куртки что-то вроде игрушки и поставил на стол между ними. - Вот посмотрите, такого вы в столице не найдёте
  - Действительно, с выдумкой сделано, - похвалил Свежий, рассматривая птичью голову с клювом-долотом, размещённую на гибком, чешуйчатом теле с птичьими крыльями. Особенно поражали два длинных зуба по краям клюва и раздвоенный язык.
  - Какое там сделано! Если и сделано, то не мной. Я их в лесу ловлю и набиваю чучела. Отличные сувениры.
  - Ну и химера.
  - Химера? - фыркнул старик. - Что до химер, то наши леса любой Нотр-Дам сто очков дадут вперёд, - он перехватил удивлённый взгляд Свежего и вздохнул: - А почему мне не знать, что такое парижский собор Нотр-Дам и химеры на нём, если я три года работал сторожем в библиотеке. Мог бы и до сих пор работать там, только эти сувениры куда большее подспорье к пенсии.
  Свежий кивнул и достал галактическую монету:
  - Хватит?
  - Вполне. Я сегодня уже всё распродал, а были отличные экземпляры.
  - Интересные у вас тут зверушки. Местные?
  - Да какие местные? Местных возле городов повыстреляли.
  - А что же тогда это такое?
  - А вы присмотритесь. Голова и крылья дятла, а тело гадюки.
  - Гибрид?
  - Нет, с чего бы? Вы гибриды кошки с собакой видели? Нет? Вот то-то!
  Свежий вспомнил любимца Мариэтты и осторожно спросил:
  - А может оно питалось чем-нибудь... э-э-э... неподходящим?
  - Какое там - питалось! - от двух выпитых рюмок старик разгорячился. - Мутанты это. Знаете, как в кино?
  - Что же, у вас тут радиация?
  - Какая там радиация, хотя что я знаю... Но ведь не две головы и не четыре ноги. Нет, этих чуд лесных сделали в лаборатории.
  - В лаборатории? - скрывая любопытство, Свежий взялся за бутылку и налил вина в пустую рюмку собеседника, а потом долил и свою. - Вы ешьте, пейте, сейчас принесут цыплёнка.
  Старик отпил глоток вина, закусил ветчиной и продолжал:
  - Ну конечно, в лаборатории. На пивзаводе здешнем, и для прикрытия она проверяет качество пива (паршивейшего, между прочим), но на самом деле там штампуют вот таких зверушек. Конечно, тут уж не до качества пива.
  - Но зачем?
  - Это вы меня спрашиваете? Я всё боюсь в лесу встретить не просто какого-нибудь оленезайца, а человекооленя. Представляете рогатого кентавра?
  - Хотел бы я как-нибудь на этот лес посмотреть? - тоном завзятого туриста - любителя достопримечательностей сказал Свежий.
  - Да хоть сейчас!
  - Нет, - усмехнулся Свежий. - Сейчас даже ради встречи с кентавром я не двинусь с места.
  - Цыплята, - понимающе кивнул старик. - Их тут отлично готовят.
  
  "Душа, потерявшая веру,
  Отдохни этой ночью.
  Любовь здесь,
  Прямо здесь, под моими крыльями.
  Я мечтал о волках,
  Я кружился с ними в дикой пляске.
  Для меня они растянули ночь", - донеслось из угла, в котором до сих пор невнятно бубнил телевизор.
  Это кто-то из официантов переключился на своё любимое шоу.
  - Цезарь, - пробормотал старик. - Подумать только - Цезарь.
  - А чем плох? - машинально поддержал разговор Свежий.
  - Говорят, когда-то его звали Кол Торороторото или что-то в этом роде. Но все звёзды обожают громкие имена. И теперь этот задохлик именуется Цезарем. Просто Цезарем. Фу ты ну ты! "Шоу Цезаря", ну как же!
  А Цезарь вещал с экрана:
  - Вы ездите хотя бы иногда автомобилями? Я езжу, да, представляете, приходится?
  Публика в студии заржала, словно острота была действительно высокого полета. Цезарь состроил трагическую гримасу и продолжал:
  - И вы знаете что? Я езжу быстро. Но, скажу вам, некоторые ездят как безумцы. Чешу сегодня по Наклонной... я не скажу, сколько на спидометре, потому что ещё окажется, что у кого-то из вас дядя регулирует движение или регулирует регулировщиков движения... - очередной взрыв смеха, - и вдруг - вж-ж-ж-ж-ж-жик, пролетает какой-то безумец. Парень! Если меня ты слышишь, я обращаюсь к тебе, задумайся! Ты едешь на смерть!
  - Про волка заговорили, а он и в дом, - хохотнул старик. - Смотрите.
  Свежий обернулся. Из-за одного из столиков поднялся невысокий тощий человек в модном плаще и с модной щетиной, не такой, как у старика.
  - Смотрите, это и есть сам Цезарь. А вышагивает как! Словно во главе легионов своих дурацких фанов. Что это его в Полуденск несёт или из Полуденска?
  Они проводили Цезаря взглядами и принялись за цыплёнка.
  А Цезарь... он тоже и вот-вот-вот был должен впутаться в эту историю, а как же?
  Но пока шоумен лениво шагал к парковке и вспоминал событие, которое и вызвало его призывные вопли с экрана к лихачу.
  Дело было так.
  Он аккурат въезжал в город. Загорелся зелёный свет. Цезарь краем глаза заметил несколько полных удивления и зависти взглядов. Автомобиль цвета коррида откликнулся на его движение всей мощью своего двигателя и рванул вперёд. Зеваки и другие водители в своих, ох, каких обычных автомобилях, остались сзади до следующего светофора. Потом ситуация повторилась, с той лишь разницей, что в этот раз машина выскочила на длинную прямую, не пересекаемую никакими перекрёстками или пешеходными переходами.
  Цезарь - известный телевизионный ведущий и комментатор - усмехнулся сам себе. Любил свой автомобиль, его возможности и в такие минуты мог этой любовью наслаждаться безгранично. Но тут удовольствие поблекло и рассыпалось. Что-то заревело. Сзади, сбоку, а потом уже впереди. Чёрный автомобиль обогнал его справа и начал быстро удаляться.
  Цезарь выругался и устремился за наглецом. Его вдавило в кресло, а дорога мгновенно показалась совсем узкой. Он почти догнал убегающий автомобиль, но когда был уже совсем близко, чёрный рванул и вырвался вперёд как конь, которого огрели кнутом. Машина Цезаря буквально рвалась в погоню и определённо могла догнать беглеца, но ведь водитель был только заносчивый человек, и этому человеку при двухстах километрах в час не хватило отваги.
  Он вздохнул и почти с мистическим недоверием следил, как черный автомобиль уменьшается на глазах. Да, надпись на буфере: Кра, Край - что-то в этом роде. Крайний предел? Надпись стала вдруг противно многозначительной. Цезарь сердито поморщился и пробормотал под нос:
  - Парень, если меня ты слышишь, я обращаюсь к тебе, задумайся. Ты едешь на смерть.
  А потом язвительно повторил удачный пассаж в передаче.
  
  ГЛАВА 6
  НОЧНАЯ ПЕСНЯ И ПИРАТ
  
  Ещё два года назад Цезарь ни за что не стал бы тащиться в Полуденск, послал бы туда своего агента. Но в последнее время ему всё труднее становилось выторговывать "свою цену", так что поездка была необходимой. Да, реклама, шум вокруг себя стоят больших денег и не всегда оправдываются. А ещё он стал уставать.
  Вот и сегодня пришлось остановиться в мотеле и выпить в кафе пару глотков пива. На самом деле Цезарь с большим удовольствием полежал бы те полчаса, что сидел за столиком. И пиво было лишним, но от кофе его всегда клонит ко сну.
  Всё же через пару десятков километров он понял, что переоценил свои силы: нужно было остаться в мотеле. Поэтому когда показался нужный знак, его автомобиль цвета коррида с глухим урчанием вырулил на небольшой лесной паркинг. Фары погасли, двигатель замолчал, дверца тихо открылась. Цезарь вышел и потянулся так, что даже затрещали суставы. Сгущались сумерки, а в лесу было уже совсем темно. Он посмотрел на лес, пожал плечами, отвернулся и устало побрёл в глубину паркинга под большой деревянный навес.
  Хотел сесть на один из нескольких чурбачков, которые изображали стулья, когда с удивлением заметил, что за навесом стоит мотоцикл. Словно бы и ничего необычного, туристическая машина, стоящая на паркинге. Всё же Цезарю показалось это странным. Поздний вечер, опустевшая стоянка возле шоссе и - мотоцикл без владельца. Подошел ближе. Мотоцикл отличался искусной разрисовкой бака, которая представляла воительницу с мечом, садящуюся на дракона. А в остальном - обычный.
  - Есть здесь кто?
  - Я есть, что такое? - из-за деревьев вышла девушка. Застиранные джинсы, кожная куртка, длинные, прямые и светлые волосы. Сразу показалась ему интригующей, хотя это впечатление возникало не из-за красоты. Глаза её смотрели как-то... таинственно и делали всё, чтобы недоброе впечатление становилось малосущественным.
  - Прошу прощения, я не хотел мешать, удивился только, что этот мотоцикл сам здесь стоит, я думал, что что-то случилось...
  - Всё в порядке. Я люблю сюда приезжать, здесь пусто и тихо.
  "Провинциалка. Только в провинции ещё можно встретить таких", - подумал Цезарь.
  - Да, романтично немного... - решил подыграть ей. - Но есть более интересные места, чем замусоренный паркинг.
  - Есть. Но вот именно здесь мне хорошо. Как тебя зовут?
  - Цезарь.
  - Ну, ты придумал, косишь под этого из телевизора. Если так хочешь, то и я не отстану в выдумке. Иногда зовут меня и Волчица, но Мила как-то быстрее произносится.
  - Волчица?
  - А что, ты не любишь волков?
  Вместо ответа Цезарь только улыбнулся и жестом указал на свой автомобиль. Было уже почти совсем темно, но можно было еще рассмотреть серый силуэт, нарисованный на капоте.
  - Красивый.
  - Ты не знаешь, где здесь можно переночевать?
  - Тут недалеко есть мотель, но я не знаю, подойдёт ли тебе, потому что полно там таких, знаешь, типов, а девки сами в постель лезут.
  - Может такое я и ищу? - искренне засмеялся. - Шучу, шучу... А ничего другого нет?
  - Есть. Можешь переночевать у меня. Поехали.
  Он не успел ничего сказать, ничего спросить, а она уже выезжала на дорогу. Пришлось ехать следом: не ночевать же на этой полузаброшенной парковке.
  Через десяток километров они свернули с шоссе на грунтовую дорогу, ещё через четверть часа Мила слезла с мотоцикла и открыла деревянные ворота. Автомобиль величественно вкатился во двор следом за ней и остановился под стеной дома. Цезарь с интересом присматривался к постройкам. Дом Милы оказался совсем небольшим. К нему вело крыльцо, вокруг - терраса. За домом виднелось покрашенное белым здание, за ним темнел сад.
  Мила вкатила свой мотоцикл и закрыла ворота.
  - Сама тут живёшь?
  - Сама, и больше об этом не спрашивай. Заходи в дом.
  Внутри на стенах полно было фотографий волков - это бросалось в глаза прежде всего. Цезарь с удовольствием рассматривал каждый снимок отдельно, машинально касаясь пальцами рамок. Казался загипнотизированным. Казался обычным человеком, а не скалящим в фальшивой улыбке зубы клоуном.
  - Красиво, правда? - спросила Мила.
  - Да, красиво. Они великолепны.
  - Это обычные, это простые. Иди, что-то тебе ещё покажу.
  Мила схватила его за руку и потянула за собой в другую комнату, из которой застеклённая дверь вела в сад. Вышли и остановились под раскидистым деревом.
  - Не двигайся, молчи и не бойся. Ничего с тобой не случится, - она коротко свистнула и стиснула его ладонь. Казалась взволнованной, как маленькая девочка, которая рассказывает подружке, что прошлой ночью приснился ей первый поцелуй с симпатичным мальчишкой из соседнего класса. Цезарь и Мила смотрели в ночную темноту, окутавшую деревья и кусты, и вдруг справа, словно призраки, появились две большие тени. Тихо проскользнули вдоль стены дома и подбежали к ним. Появились так неожиданно, что Цезарь вздрогнул. Чуть не воскликнул: "Но это же не волки!"
  - Мои хорошие, - Мила опустилась на колени и ласкала больших зверей, которые ластились к ней, как обычные собаки. - Это Немезида, а это Танатос, может, разрешат тебе погладить себя, но будь осторожней, не доверяют чужим.
  Да, перед ней они виляли хвостами и лизали её ладони. Цезарь присел на корточках около Милы и вытянул раскрытую ладонь к животным. Волки - если это были хоть какие-то волки - застыли. Их быстрые глаза выдержали его взгляд, ноздри приняли его запах.
  - Странно, - удивился он, - обычно волки отводят глаза. Не любят прямого человеческого взгляда.
  - Другие - да, но эти двое не такие, как все. За это их и люблю. Видишь, какие у них уши и окраска.
  - Да, впервые вижу таких пятнистых и ушастых. Тебе не кажется...
  Мила не слушала его:
  - Они очень похожи на местных животных, были такие когда-то, но не совсем такие!
  - Полукровки?
  - Я же тебе говорю: то были совсем местные животные, не могли волков принять в стаю!
  Танатос и Немезида вдруг присели, задрали головы и, как на команде, запели. Цезарь от неожиданности упал на зад и охнул, но Мила и "волки" не обращали на него внимания. Это было что угодно, но не волчий вой, звуки пробирали до печёнок, заставляли дрожать. Мрачная песня поднялась высоко между кронами деревьев и ещё выше, где подхватил её ветер и понёс вдаль.
  - Что такое, малыши, что случилось? - удивлённая Мила пыталась опять погладить своих любимцев.
  - Где-то рядом бродит родственная им душа, - Цезарь пришёл в себя, невольно улыбался. - Посылают ей приветствия и наилучшие пожелания.
  Теперь уже без опаски погладил "волков", а они замолкли и доверчиво положили головы на его колени.
  - Невероятно! Они тебя приняли, - искренне удивилась Мила. - Ой, теперь я тебя узнала. Сколько о тебе пишут! Ты и правда Цезарь. Но в жизни ты совсем другой, нормальный человек.
  Через полчаса, проводив зверей взглядом, они вошли в дом и приготовили ужин. Цезарь с аппетитом набросился на яичницу с ветчиной, а Мила включила новости:
  - Слушайте! Сенсация! - возбуждённо завопила красотка на экране. - Цезарь, известный телеведущий, убедился, что не является быстрейшим водителем. Его машину обогнал таинственный чёрный "метеор". Это событие произвело на Цезаря такое впечатление, что во время своей программы начал призывать водителей к безопасной езде. "Парень, ты едешь на смерть!" - кричал он. Интересно, сколько в его словах заботы о безопасности таинственного водителя и сколько обиды? Если кто-то располагает фотографиями или сведениями о чёрном лихаче, мы просим сконтактироваться с нами.
  - Мне до этого дела нет, - с фальшивой улыбкой сказал Цезарь, но аппетит у него вдруг пропал. - Ведь не я еду на смерть.
  - Но я могла бы тебя сфотографировать и сообщить, что Цезарь ест в моей кухне яичницу! И сделать звукозапись нашего разговора. И послать им. Я прославилась бы, - Мила захихикала над собственной шуткой, как самая обычная девчонка.
  - Как хочешь. Завтра я должен быть в Полуденске, и только это меня сейчас интересует.
  - Ох, разве ты не понимаешь шуток? Послушай, о чёрном "метеоре" уже есть сообщения.
  Цезарь с раздражением слушал взволнованные голоса: "И меня обогнал!", "Меня тоже!", "Придурок какой-то, у таких должны отбирать права", "Сама дура, у парня есть фантазия", "Или важный повод", "А я из дорожной полиции, и завтра мы его остановим, как только появится. Мы не будем терпеть хулиганов, даже если у них есть повод!", "Ха! Разве ты его остановишь?"
  - Хватит, достаточно, я уже насмеялся, - на самом деле Цезарь только растягивал губы, но мысленно досадовал: "Этот чертяка здорово прославился с моей подачи!"
  - А зачем ты едешь в Полуденск? - спросила его вдруг Мила. - Только не говори, что из-за чёрного водителя.
  - Тогда ничего не скажу.
  - Как хочешь. Ты думаешь, что его действительно начнут ловить?
  - Полиция? Кто их знает, жаль я в дороге, это можно было бы обыграть на передаче.
  - Ты думаешь, полиция знает, куда он едет?
  На её вопрос тут же ответила дикторша:
  - А вот что нам пишут: "Постовой протёр глаза. Не мог поверить, что это - это явь. Черный "метеор" возник из-за поворота и с адским рёвом промчался совсем рядом. Радар показал двести двадцать километров в час". Он совсем недалеко отсюда, этот тип. Судя по всему, едет в Полуденск.
  - Что-о-о? - Цезарь вскочил на ноги. - Тогда еду и я.
  - Сейчас? - удивилась Мила.
  - Конечно. Я должен быть там, когда его поймают! Но, послушай, можно мне ещё раз увидеть твоих зверей?
  - Конечно, выйдем из дома, и я их позову.
  Танатос и Немезида не заставили себя ожидать. Наверное, находились где-то поблизости, словно тоже хотели попрощаться. Тыкались носами в его ладонь и тихонько и странно "пели". Ему стало хорошо и одновременно жутковато.
  - Полюбили тебя, - сказала Мила.
  - Да, мои родственные души. До свидания, спасибо тебе.
  Тихо хлопнула дверца, заурчал мощный двигатель, и машина, осветив на прощание Милу, Танатоса и Немезиду, направилась к шоссе.
  В это же самое время за несколько десятков километров от маленького домика дорожный постовой протёр глаза. Не мог поверить, что видит это в самом деле? Черный "метеор" возник из-за поворота и с рёвом промчался совсем рядом. Радар показал адскую скорость.
  - Ты видел, ты видел? - постовой подбежал к своему коллеге, который только что закончил информировать центральное управление, что отправляются в погоню.
  Покрышки завизжали, и взволнованные представители власти помчались за дорожным пиратом. Ехали быстро, но минуло минут двадцать, прежде чем увидели задние огни какой-то машины. И только тут вспомнили, что должны включить сирену. Чтобы поймать нарушителя, лучше было её и не включать, но нарушение правил уже не раз приводило к адвокатским успехам и давало лихачам лазейку в суде. Итак, взвыла сирена. Взвыла так, что её услышал и Цезарь. Он тут же развернулся и поехал в обратную от Полуденска сторону.
  Полицейские не видели, конечно, как водитель чёрного автомобиля поморщился, посмотрел в зеркало заднего вида, после чего наддал скорости. Не было у него времени на веселье с дорожной полицией. Тихо выругался.
  Полицейский в свою очередь яростно ударял по рулю, как будто мог подогнать и так уже стонущую машину.
  - Ну, скорее же, ты, металлолом! -
  Не помогло. Ехали быстро, но чёрный ушёл от них, как от стоячих. Ещё и дождь заморосил. С досадным сознанием поражения вызвали вертолёт и другие патрули.
  Забава в кошку и мышку продолжалась. Цезарь включил полицейскую волну, но никак не мог понять, где же обретается чёрный. С большой скоростью пират давно уже должен домчаться до Полуденска, а навстречу Цезарю никто не попадался, только два дорожных патруля видел на обочине. Интересно, где заправляется чёрный? Остановка на заправке могла кончиться тем, что кто-то вызвал бы полицию. Но пока ничего подобного в эфире он не слышал. Чёрный призрак, как уже прозвали "метеор", сделался знаменитым. Сеть обезумела, подобно слушателям радио и телевидения. Обезумела также полиция, которая дружно и с проклятиями клялась поймать и проучить таинственного водителя. И, конечно же, режиссёр позвонил Цезарю.
  - Интервью! Ты не можешь остаться в стороне. Наболтай мне хоть что-то.
  - Э-э-э... Давай так... Это не абсурд, который случается только в фильмах, но как это не странно, только я являюсь болельщиком этого чёрного призрака. Я не знаю, в чём там у него дело, это меня не касается. Он делает что-то, чего не делает никто другой. Свободен и раскован.
  - Раскован?
  - Да, я видел этот автомобиль, и это не призрак. Это человек, романтик и одинокий волк. Сам не верю, что я это рассказываю, но в этом водителе есть что-то, что бы каждый хотел иметь. Полицейские, которые его преследуют, в душе тоже хотели бы быть такими.
  - То есть, вы поддерживаете пиратскую езду? Разве вы не знаете, что это смертельная езда?
  - Не знаю, что и сказать... Нет, даже если он едет на смерть, то знает, что делает. Здесь уже речь идет не о пиратстве, а о свободе души.
  - Стоп, готово. Чёрт знает, что ты нёс, но всем понравится. Спасибо, и будь осторожнее на дороге с этой свободной душой.
  Но Цезарь не слушал. Дальний свет ударил ему по глазам, встречная машина приближалась с огромной скоростью почти по осевой, как будто и не было дождика и скользкой дороги. Это был тот самый пират! Мелькнула мысль съехать на обочину, но после недавних слов даже перед собой он стыдился праздновать труса. Ослепительный свет залил всё лобовое стекло, потом его толкнуло - зацепил! Машина на скользкой дороге пошла юзом и вдруг на что-то наткнулась так резко, что он вышиб телом дверцу...
  ...Очнулся когда кто-то воскликнул:
  - Волк! Волк на машине! Я сбил Цезаря! Вот это приз!
  Цезарь с трудом открыл глаза. Водитель чёрного "метеора" стоял возле его машины, освещая фонарём изображение волка. Насколько можно было разглядеть человек лет тридцати, высокий, одетый в чёрное - ну конечно, а как же иначе ему одеваться? Затем повернулся в сторону Цезаря, и тот быстро закрыл глаза, вспомнив предупреждение режиссёра. Кто его знает, что у этой "свободной души" на уме? Но даже не подумав подойти ближе, пират сел в свою машину и уехал.
  Оно и к лучшему. Но кажется что-то с правой рукой. Цезарь со стоном приподнялся, сел, пытаясь справится с непослушным телом. В голове всё ещё гудело. Или это не в голове? Мотоцикл! Сразу же вспомнил о Миле. Но это была не Мила. Незнакомый женский голос сердито сказал:
  - Мерзавец его сбил.
  - Сбил, - с усмешкой согласился скрипучий мужской голос. - Ну как, приятель, вы всё ещё являетесь болельщиком этого чёрного призрака?
  
  
  ГЛАВА 7
  КАК САДЯТСЯ НА ХВОСТ
  
  Сумерки спустились на улицы Полуденска. Многие магазины уже были закрыты. Здание редакции "Полуденского Радио", которое оно делило с "Первым муниципальным", "Вторым муниципальным" и "Всё про всех для всех" было почти безлюдным. Короче говоря, для большинства местных жителей наступило время отдыха.
  Молодой мужчина встал из-за своего стола в одном из кабинетов "Всё про всех для всех". Он устало потянулся и глянул на часы с маятником и гирьками, которые одни украшали спартанскую обстановку.
  - Уже? Опять Марта будет злиться, - пробормотал он хмуро. Торопливо спрятал в ящики электронный блокнот и несколько обычных папок, а потом заглянул к заместителю редактора.
  - Слушай, я уже смываюсь.
  - Скатертью дорога, Стас, - ответил тот, не поворачивая головы.
  На полупустой стоянке Стас сел в пожилой, серый, как сумерки, автомобиль, осторожно вывел его на улицу и ловко вписался в поток машин. Это было настоящей местной особенностью: магазины, конторы и прочие учреждения заперли двери и даже погасили огни, зато на тротуарах и проезжей части была почти что толчея под девизом: "Ну хорошо, я еду домой или на дачу, а остальные куда?"
  И вдруг... Стас привык отвечать таким "вдруг" улыбкой... на перекрёсток перед ним въехала тёмно-синяя машина, пересекла его и двинулась дальше. Он бы и не обратил на неё обычнейшую внимания, если бы перед тем кто-то из сотрудников не составлял реестр номеров городских шишек. Тогда ещё всех удивило наличие поразительно недорогих и простеньких моделей у потенциальных обладателей самых роскошных тачек. И вот теперь одна из таких дешёвок, принадлежащая мэру, маячила впереди.
  Стас довольно погладил свой фотоаппарат, лежащий рядом на сидении, и, не раздумывая, сел на хвост невзрачной машинке. Они миновали дорогие кварталы, потом кварталы торговые, потом полосу скверов и свернули в один из не то, чтобы совсем уж бедных районов, но не самых приятных. Вот тут машина мэра вписывалась в окружающий пейзаж отличнейшим образом. Особенно, когда остановилась возле неказистого магазинчика электротоваров, который, судя по его запылённой витрине и старомодным дверям, торговал техникой не иначе как начала прошлого века.
  Но Стас знал эти места, как свои пять пальцев, а потому припарковался за пятьдесят метров от магазина, подождал, пока мэр зайдёт в него, схватил фотоаппарат и так же не спеша свернул за угол здания. Там он пролез сквозь дырявый забор, по пожарной лестнице поднялся к одному из окон второго этажа - вряд ли серьёзные вещи здесь обсуждаются на легкодоступном первом, - достал перочинный нож, но потом ухмыльнулся и сильным толчком открыл рассохшееся, а потому только прикрытое окно. Дальше всё оказалось просто, хотя чуть было не растянулся на полу, споткнувшись в полутьме о какой-то ящик или мусорную корзину.
  Зато в одно из окон, выходящих на внутреннюю веранду, увидел идиллическую картину: возле столика с бутылками и бокалами сидели мэр и Тоник - или Антоний Хопков, если угодно, - вот уже год признанный шефом местной мафии после того, как прежний утонул на зимней рыбалке при самых невинных обстоятельствах: крупная щука утащила его под лёд. Стас ещё умом не охватил открывающиеся возможности, а рука машинально достала из кармана куртки ларингофон - одну из важнейших принадлежностей опытного репортёра. Осторожно пристроив его на оконное стекло, он мог отлично слышать весь разговор.
  - Вот, - хмуро сказал Тоник. - Столько, сколько договорились.
  - А сколько договорились? - ангельски улыбаясь, спросил мэр.
  - Двести тысяч галактических. Многовато.
  - Да, - ухмыльнулся мэр, - но за то, что даю полную свободу, стоит заплатить и большую цену.
  Тоник выругался, цветистой бранью признавая, что собеседник прав. Затем спросил:
  - А снадобье?
  - В гостинице "Живописная".
  - В этом дурацком мотеле?
  - Ага. В двадцать один ноль-ноль. А пока - деньги.
  Стас за окном поднял фотоаппарат.
  Тоник хмыкнул, достал из-под столика чёрный портфель и открыл блестящие замочки. Но то, что было внутри, сияло куда ярче. У мэра глаза округлились, как у кота, увидевшего жирную мышь. Ещё бы: миллион светящихся - это вам не фикиш-микиш. Стас сделал ещё несколько снимков: мэр, жадно улыбающийся деньгам; небрежно проверяющий несколько пачек; с улыбкой подающий Тонику руку. Затем, решив больше не искушать судьбу, репортёр отпрянул от окна, на цыпочках пробежал по комнате, быстро спустился по пожарной лестнице и кинулся к своей машине.
  И - надо же такому случится! - под ноги ему вдруг попала пустая консервная банка, зазвенела по брусчатке, словно куранты на ратуше. Тут же наперерез выскочил громила, и Стасу ничего не оставалось, как поднырнуть под его руку. Неудачно, громила ухватил его за рукав и дёрнул так, что он растянулся на земле. Присутствие духа однако не изменило Стасу, он схватил ногу нападавшего и потянул на себя. Здоровяк, бывший в неустойчивом положении, с криком приземлился на копчик. Но куртку Стаса не выпустил из рук, так что тому пришлось быстро вывернуться из неё.
  Только оказавшись в машине он вспомнил, что по-дурацки положил удостоверение во внутренний карман куртки. Вот мгир... хотя нечего перекладывать на вполне разумное животное собственную глупость. Ай-ай! С таким же успехом он мог оставить бандюгам свои номер и домашний адрес. Тут же потянулся к телефону, но передумал. Жене позвонил из телефона-автомата:
  - Привет. Целую. Я не буду ночевать дома.
  - Почему? Что случилось?
  Когда-то они уже такое переживали, это было два года назад, но Марта с тех пор была начеку.
  - Наткнулся на большую аферу. Не хочу подставлять вас.
  - Нас... А себя??
  - Всё будет в порядке, - мягко возразил он. - Помни только: никого не впускай в квартиру. Даже если скажут, что заливаешь соседей снизу, а меня или твоего отца отвезли в больницу. Понятно? Вот так. Я тебя люблю. Поцелуй Мика. До свидания.
  Мгновение поколебался и набрал номер фотографа из "Полуденского вестника" по прозвищу Никогда.
  Тот ложился, как говорится, с курами и вызову не обрадовался. Медленно открыл глаза. Телефон жужжал у него под подушкой. Взял его в руки. Кто звонит? Номер незнакомый.
  - Алло? - сказал недоверчиво.
  - Привет.
  Узнал голос Стаса из "Всё про всех".
  - В такое время? Никогда не...
  - Прости, но нужно с тобой встретиться.
  - Когда и где?
  - Сейчас, но не у тебя.
  - Ладно, хотя никогда... ладно. Центральный парк устроит? А в чём дело?
  - Большое дело. Приезжай.
  - У железнодорожного моста, идёт?
  - Согласен. Когда ты приедешь?
  - Через полчаса. Наверное. Никогда не знаешь...
  - Понятно. Жду.
  Бормоча под нос жалобы на нелёгкую судьбину - хотя Стас не вытащил бы его из постели из-за чепухи - Никогда оделся, плеснул в лицо холодной водой, вывел на улицу мотоцикл и поехал к Центральному парку. Добрался быстро, но возле железнодорожного моста ни машины, ни Стаса не увидел, Хотел уже позвонить ему, как кто-то тихо свистнул. В тени деревьев шевельнулась фигура.
  - Что за конспирация? - поинтересовался Никогда. - Никогда не чувствовал себя так глупо.
  - Посмотри, что я снял всего около часа назад.
  Фотограф забурчал, но теперь уже восхищённо. Стас ликовал:
  - Правда, трогательно? Но я не слишком понял, за что эти деньги. Мэр передаст Тонику какое-то снадобье. В "Живописной". В восемь вечера.
  - Снадобье? Наркотики? Никогда бы...
  - Стал бы мэр таскать с собой наркотики! Слушай дальше: когда я удирал, то наткнулся на мэрову гориллу. Тот содрал с меня куртку, а в куртке было моё удостоверение. Так что я ложусь на дно.
  - Так серьёзно?
  - Не знаю, но я помню то дело с взятками, когда я тоже прятался, а двое более смелых ребят отправились в больницу. И хорошо, что туда, а не в крематорий. Короче говоря, вот аппарат и будь осторожен. Захвати ларингофон. Жену я предупредил. Пока.
  - Пока, - задумчиво пробормотал Никус Блад, провожая его взглядом.
  Потом вернулся к мотоциклу и поехал к редакционному особняку.
  - Я только что встретил Стаса. Он не придёт завтра. И послезавтра тоже. Никогда бы не поверил, но... - сообщил там заместителю редактора "Всё про всех", заговорщицки наклонившись через стол.
  Тот молча, но вопросительно кивнул.
  - Большая афера, - продолжал Никогда. - Посмотрите!
  Заместитель редактора присвистнул:
  - Недурно. Спрячу в сейф. А за что плата?
  - Какое-то снадобье.
  - Наркотики?
  - Мэр сам передаст. В гостинице "Живописная" в восемь вечера. Вряд ли это наркотики. Самое неприятное, что у них осталась Стасова куртка, а в ней удостоверение.
  - Плохо.
  - Он предупредил жену. Но я всё-таки беспокоюсь и заеду к ней. А потом прослежу за свиданием в "Живописной". И если разгадаю эту тайну, то поделюсь и с вами.
  - Будьте начеку. Когда в деле такие деньги, то человеческая жизнь немногого стоит. Вам не стоило даже приходить в нашу редакцию.
  - А я пришёл на работу, день у меня ненормированный. Проехал лифтом на наш этаж, а потом спустился по лестнице. Ночь, коридоры на вашем этаже пусты. Кто видел, что я заходил?
  - И всё же уходите поскорей. Пока вас с ним могут связать только из-за появления здесь. И что там говорили о его жене? Не вздумайте соваться к нему домой, там обязательно будет слежка. И женщину подставите: они решат, что вы ей что-то рассказали.
  Никогда вздохнул.
  - Слежка... подставите... Как будто мы в оккупированном городе! Никогда бы...
  - Похоже, что так. Будьте осторожны! И на их встрече тоже. В "Живописной" говорите?
  - Да.
  Придорожная гостиница "Живописная" была, по сути, обычным мотелем в ста километрах от города, который состоял из двухэтажного здания, кафе и десятка домиков вокруг. Это облегчало задачу Никогда: нетрудно было догадаться, что встреча произойдёт не в главном корпусе. Окружённый зарослями домик обеспечит её участникам необходимое уединение, но и подслушать их будет легче. Но где конкретно будет встреча и где устанавливать ларингофон?
  Тут фотографу помогла предусмотрительность. Он приехал больше, чем за час, прогулялся по леску, украдкой вернулся и после недолгого ожидания в кустах заметил, как плечистый и мускулистый мужчина зашёл в соседний домик, потом вышел из него и пристально осмотрел всё вокруг. Когда он пошёл в сторону шоссе, Никогда пристроил средство подслушивания наилучшим образом и быстро вернулся в заросли. Оставалось терпеливо и чутко ждать.
  Наконец, когда стало уже совсем темно и зажглись тусклые фонари, к домику подошёл сначала один человек, высокий и крепкий, который опять всё в домике и рядом с ним осмотрел, а затем и второй - пониже и как бы пугливее. Здоровяк прислонился к входной двери, второй человек вошёл и почти сразу же Никогда услышал унылый голос мэра.
  - Я принёс деньги назад.
  Никогда невольно улыбнулся: он никогда бы не поверил, что их мэр может говорить таким жалким голосом. А вот Тоника он прозевал, хорошо, что тот или его телохранители его не заметили.
  - Назад?! - взмутился мафиози. - Что за... Какого... Сначала устраиваете конспирацию, а потом...
  - Эта стерва уехала. В сторону Синеморска. Я догадываюсь, что она решила продать порошок за границу.
  - Стерва? - удивился Тоник. - Это кто - изобретательница?
  - Эта тоже пропала, но я говорю о её подруге. Именно подруга и украла у Буси порошок.
  "Порошок за границу! - мысленно воскликнул Никогда. - А при чём здесь Буся? Или они говорят о другой Бусе, а не о Варваре? Что там она могла схимичить на своём пивзаводе? Порошок... Сухое пиво?"
  - Я не ожидал, что она так резко отчалит в Синеморск!
  Мэр продолжал ныть, но Тоник перебил его:
  - Эй, что там случилось?
  И выглянул за дверь:
  - Что за шум?
  - Не пойму, - признался здоровяк.
  - Так пойди и выясни!
  Со стороны главного здания раздавались взволнованные голоса. В это время вернулся здоровяк и сообщил:
  - Цезаря привезли.
  - Какого Цезаря? - нетерпеливо спросил Тоник.
  - Из телека.
  - А-а, Цезарь.
  - И что ему здесь нужно? - заволновался мэр. - Такое тихое место, но как только мы сюда...
  - Что поделать - публичный человек. Везде поклонники, - усмехнулся Тоник.
  - Неа, - возразил здоровяк. - Он разбился.
  - Как это?
  - Подъехали мотоцикл и машина, из машины вытащили тело. Но живое. А это Цезарь. Он разбился.
  - Разбился? Да говори яснее, что цедишь по чайной ложечке.
  - Разбился на дороге. Кто-то его стукнул, машину стукнул. Вернее, не кто-то, а чёрный призрак.
  - Наконец-то, - произнёс мэр тоном, который ясно говорил Тонику: "Где вы берёте таких тупых?" - Этого только и не хватало. Если разбился Цезарь, то сюда слетятся репортёры, поклонники и прочая шушера. Мало нам этого, от которого куртка осталась!
  - Из-за него не переживайте, дружище, он меня знает и уже сидит в какой-нибудь норе. Этот парень себе не враг, поэтому не пикнет.
  - А Цезарь? Нет, нужно сию минуту уезжать!
  - Там уже крутятся два и фоткают, - подтвердил здоровяк.
  - Ну вот, ты позже сказать не мог?! Уезжаем и немедленно!
  "Вот некстати этот Цезарь, даже сюда его принесло, - разозлился Никогда. - Порошок, Буся, заграница... никогда не знаешь, где найдёшь сенсацию. Ясно же, что новость жареная, только выскальзывает из рук. Но за Тоником следить - себе дороже. Поискать, что ли, Бусю?"
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"