Аннотация: XIV век, Польша, Казимир Великий, его жена Аделаида. Возможно, именно так по воле оскорбленной в своих чувствах королевы произошла смена королевской династии Пястов.
Кузиманза Д Д
Королевский тупик
(историческая авантюра)
Аннотация: XIV век, Польша, Казимир Великий, его жена Аделаида. Возможно, именно так по воле оскорбленной в своих чувствах королевы произошла смена королевской династии Пястов.
С высоты замка, снопы на полях казались серебристыми от инея. Сегодня польская королева Аделаида чувствовала себя не лучшим образом. Мерзла, куталась в шубку, подбитую волчьим мехом. Живот становился все тяжелее, приближалось неизбежное. Десять лет назад событие вызывало бы улыбки и радостные упования. Сейчас все совершалось в тайне. По строгому приказу королевы.
Уже почти десять лет жила здесь в добровольной полуссылке, хотя король Казимир много раз давал понять, что рад был бы видеть ее за пределами королевства. Что ж, она покорится, но не раньше, чем исполнит свое желание.
Королева погладила живот. Все трудней было двигаться, старалась меньше ходить по замку, чтобы непосвященные не заметили ее состояния. Только в собственных покоях не опасалась раскрытия тайны. Сюда не входил никто, кроме лекаря Германа и старой Амальхен, которая опекала Аделаиду еще при дворе отца, сварливого старого ландграфа. Да еще приходил помощник Амальхен, дряхлый и глухой Гуго, старательно следил за огнем в каминах и, если о чем и догадывался, боялся сболтнуть лишнее. А старуха за спиной своей государыни печально качала головой: знала, чем заканчиваются такие недомогания с ознобом, особенно у беременной женщины. Но не смела высказать опасения, знала свое место.
Ни король Казимир, ни комес Стогнев, приставленный к ней королем и регулярно посылающий к государю гонцов, ни архиепископ Ярослав Скотницкий, который из преданности королю вел себя сдержанно, но заметно жалел ее, ни о чем не подозревали.
В последнее время архиепископ редко приезжал в Жарновец. Но сегодня был где-то поблизости и передал просьбу об аудиенции. Аделаида, со своей стороны, тоже хотела его видеть, уже две недели готовилась к встрече. Не собиралась больше таиться перед ним со своим положением, но знала, что новость ее станет для архиепископа потрясением. Пусть так! Лишь бы он не помешал ее планам, лишь бы скрыл все от короля.
- Амалия! Иди сюда!
Из-за двери появилось худое лицо, старуха не входила, готовая бежать за лекарем.
- Еще не пора, если нужно будет звать кого, я скажу, - нетерпеливо сказала королева.
- А кто ведает, когда пора, - пробормотала Амальхен, глядя на крупные капли пота, стекавшие по лицу королевы. - Вам жарко?
- Мне холодно, добавь дров в огонь!
Амальхен с кряхтением, но без возражений выполнила работу Гуго. Догадалась, что Аделаида хотела ее о чем-то спросить наедине. Так и оказалось.
- Что слышно о превелебном архиепископе?
- Обещал прибыть в сумерки. Не хочет, чтобы его видели.
- Что за страна! - лицо Аделаиды исказила гримаса гнева. - Достойник такого ранга боится посетить королеву.
Амальхен кинулась ей в ноги:
- Уедем отсюда! Уедем от этих дикарей, не уважают они благородную кровь!
- Скоро уедем, не стенай. Больше не придется мне ждать согласия отца.
- Господин ландграф поймет, - поддержала ее Амальхен.
- Но пока... Ты уверена, что никто ни о чем не догадывается?
- Никто. Комесу я сказала, что госпожа почивает. Спрашивал, не нужно ли чего. Но сегодня опять отправил гонца. Неизвестно к кому.
- Мне известно. К Казимиру. Пускай! Король не знает, какой удар ему готовлю. Я не слишком хороша для Пяста, вот как? Ну, так не править Пястам в этом краю после Казимира!
Амальхен зловеще покивала в ответ и погладила свою венценосную воспитанницу по голове:
- Ни о чем не думайте. Как придет срок, родите крепкого внука для нашего ландграфа.
- Ой, не сглазь. Много ожиданий, еще больше сомнений.
- И не беспокойтесь, госпожа. Уже говорила вам и повторю: знаю. А я многих дам и благородных, и простых в таком положении видала. Родите себе принца, а король передать корону сможет разве только бастардам Цудки, хотя ее уже...
Королева беспокойно приподнялась:
- Уже... Как понять - уже? Ты что-то от меня скрываешь? Что там с ней?
Амальхен стала запинаться:
- Да слухи это все... Прогнал король ее от себя... А сыновей в монастыри отправил, грехи матери и отца замаливать... Сам в Прагу поехал...
- К императору. К императору поехал, а ты молчала, - пробормотала Аделаида. - Неужели король задумал объявить наш брак недействительным? Но если прогнал лайдачницу Цудку, то зачем это?
Амальхен покачала головой:
- Не верьте королю, госпожа моя. Столько раз он вас обижал, столько раз притворялся, что вас к себе приближает. Голубил, а потом к лайдачницам возвращался.
- Но сейчас-то он Цудку выгнал, сама говоришь! И ее, и сыновей! - Холодная мстительность заброшенной королевы уступала место сомнениям. - Оставь меня, иди себе.
Амальхен, кланяясь, вышла. Аделаида с трудом дотащилась до ложа и со стоном упала на него.
- Тихо, мой мальчик, - прошептала еле слышно. - Не спеши. Я должна поговорить с архиепископом. Только это, а потом ты придешь в этот недобрый мир, и мы отсюда уедем. Я люблю тебя, неправда, что государыни своих детей боятся.
Задумалась о своей драматической супружеской жизни. Многим государыням такая судьба достается. Клеветал на нее король Казимир, обвинял? Но это все политика. Не имея от нее наследников, обходился с ней для своего нрава мягко. Она помнила о печальной участи чешской королевы Людгарды, задушенной по приказу ее супруга Пшемысла. Казимир же у Аделаиды просил только согласия на развод. И все же ее гордость должна быть накормлена.
В дверь опять заглянула Амальхен. Сказала многозначительно:
- Он здесь. Как же вы его примете? Сказать, чтоб подождал?
- Скажи, что я поправляю свой убор, хочу встретить его достойно.
И словно обожгло королеву морозом. Девять месяцев назад Амальхен предупредила почти теми же словами:
- Он здесь. Как же вы его примете?
Нет, сейчас не время для лишних воспоминаний.
Спустя некоторое время она приняла архиепископа. Полулежала на подушках, укрытая меховыми одеялами. Смогла улыбнуться. Улыбка получилась торжествующей, архиепископ удивился. Аделаида позволила себе слукавить:
- Ваша превелебность должен меня простить, но мой медик запретил мне вставать.
- Вы очень больны, милостивая королева? Разве лекарь Герман так нехорош? Может быть, прислать другого?
- Никого мне не нужно. Сами видите, чем меньше посторонних о моем состоянии будут знать, тем лучше.
Ничего не понимающий архиепископ испугался не на шутку:
- Вы так больны, милостивая королева, а никто в Лович и на Вавель ничего не сообщил?
Она опять улыбнулась, теперь уже с трудом, скрывая начавшиеся боли, и перебила его:
- Да, я больна. С утра приготовлена в котлах горячая вода, с утра возле моей спальни дежурит лекарь Герман. Хорошо, что эти приготовления пока не обеспокоили комеса.
- Какая же страшная болесть на вас напала?
Королева поманила его:
- Поправьте мое одеяло. А впрочем... отбросьте его совсем.
Скотницкий окинул взглядом ее грузную фигуру, отекшее, покрытое веснушками лицо. Такой была и прошлый раз, и позапрошлый, но теперь уже неприкрыто содрогалась от болей. Как же он был слеп! А королева продолжала с трагической иронией:
- Ваша превелебность, неужели вы так мало общались с женщинами, что не замечаете сейчас того, о чем другой давно бы догадался? - И не удержалась от стона.
- Милостивая королева! Неслыханная новость! - архиепископ помрачнел. - Но не хочу знать, кто отец.
- Вот как? А кто был здесь один вечер прошлой зимой?
Скотницкий мысленно ахнул. Да, именно тогда король охотился в здешних местах. И тогда же, вернувшись на Вавель, прогнал с глаз имперского посла, который в письмах успокаивал ландграфа, отца королевы, а на ухо Казимиру шептал лживые оговоры, что Аделаида бесплодна, что приданое ее так и не будет выплачено, что годы идут, а наследника короны он не дождется.
Противники Аделаиды ходили смурные, но несколько дней в обществе возлюбленной Цудки опять изменили настроение короля, и он принялся облыжно обвинять Аделаиду в уклонении от супружеского долга, в том, что заключенный по договору брак с ней якобы никогда не состоялся в действительности.
Архиепископ хорошо понимал - эта жестокая клевета была политической необходимостью. Не имея наследника от Аделаиды, король готовил почву для законного с ней развода. Даже задержанное приданое не требовал у ее отца, хотел иметь дополнительный повод для полной супружеской сепарации.
Но теперь...
- Король вас озолотит.
- Король об этом не узнает! - с нажимом ответила королева. - Еще несколько лет назад я не сомневалась бы. Но не сейчас. Давно живу вдали от двора, нет у меня в королевстве ни любящих подданных, ни верных сторонников.
- Если вы боитесь влияния Цудки...
- Не боюсь. Уже известно мне, что эту несчастную он прогнал. Ни для кого не тайна, что готовит развод со мной. Даже вы - хотя знаете меня не по слухам и немало лет! - усомнились в происхождении моего ребенка. А какой клеветой и ядом изойдут те, кому наследник сделается, как кость в горле. Венгерские анжуйцы, охотящиеся за польской короной во главе с племянником Казимира. Карл Люксембургский. Сам император. Все они спят и видят, чтобы Пяст потомка не дождался.
- Но если это будет королевна?
- Это будет сын! Я знаю! Но мой, а не Пястов потомок. Поздно... поздно... Я устала бороться, - Аделаида вдруг откинулась на подушки, лицо ее помертвело.
- Сейчас, сейчас милостивая королева. - Архиепископ кинулся за помощью, вслед ему неслись пронзительные крики роженицы.
* * *
Когда дверь в комнаты королевы затворилась за лекарем Германом и Амальхен, Скотницкий в задумчивости спустился по лестнице. У подножия ждал комес Стогнев:
- Неужто королева отходит?
- Если бы так было, то у ее ложа был бы я, а не лекарь, - огрызнулся архиепископ. - И не смей сегодня больше никого в Прагу, к королю посылать. Я сам ему сообщу!
- Служу превелебному архиепископу, - поклонился комес. - Пройдете ли в трапезную или гонца привести сюда?
- Какого гонца?
- Из Праги, от его величества короля, который у импера...
- И ты молчал? Где гонец? Сюда его немедленно!
"Иисус-Мария! Сколько волнений. Несчастная королева права, - мелькнуло в голове архиепископа; уверенность королевы в том, что это будет сын, фанатичный блеск в глазах ее смогли убедить даже его. - Неожиданное появление на Вавеле наследника, маленького Казимировича Пяста, которого король немедленно должен будет признать своим сыном, очень осложнит дипломатические отношения. Буда и Вышеград из лживых друзей немедленно превратятся в грозных политических соперников, оспаривающих у Польши недавно захваченные земли на кресах. Оживут надежды у молодого гроссмейстера крестоносцев Винриха фон Книпрода. Права бедняжка Аделаида, неудачное сейчас время для появления законного и сильного наследника Пястов, опасное время".
Тем временем вошел гонец и сказал, понизив голос и без лишних приветствий:
- Четыре дня назад я еще был в Праге, на Градчанах. Наш милостивый государь совещался с императором и Карлом Люксембургским. Но краковский бискуп велел мне ехать в Польшу и срочно разыскать вашу превелебность.
Так вот оно что, не король Казимир послал к нему, а его хороший друг, что состоит в королеской свите.
- Письмо, - гонец вытащил из рукава свиток пергамента.
Сжав губы в тонкую линию, архиепископ прочел первые фразы. Нахмурил брови, взглянул на посланца. Тот вздрогнул, но сердитый взгляд относился не к нему.
- Скажи, пусть тебе дадут поесть и приготовят свежего коня. Отвезешь ответ немедля. Иди!
Краковский епископ сообщал, что люди императора подсунули королю Казимиру красивую пражскую горожанку. И такой страстью воспылал государь к ней, что согласен был ради упомянутой красавицы Кристинки на всякие безумства. Но строптивица от чести быть королевской наложницей отказалась. А дорогой друг Карл Люксембургский поддержал безумный план о третьей женитьбе Казимира. И венчался король с упомянутой Кристинкой, а после венчания отправил ее в Краков, занять замок, где прежде жила увезенная в монастырь Цудка. Все бы ничего, но проделано это было при живой жене и не получив от нее формального развода. А Польша не Чехия, в Польше не согласятся признать Кристинку королевой, дико будет называть королевичем незаконного сына иноземной мещанки буде даже такой родится.
Права Аделаида, король сам лишил себя долгожданного наследника в пользу других династий, при таких обстоятельствах даже ландграф Генрих не захочет вмешиваться в судьбу дочери.
Архиепископ поднял голову. Возле него стояла Амальхен. Приложила к губам палец. Еле слышно сказала:
- Крепкий и красивый сын.
Он кивнул и добавил мысленно:
"Жаль, законный наследник. Ну, что ж, королю всего четвертый десяток. Мещанку, венчанную неправо, прогонит, как и Цудку. Подождем".
* * *
Архиепископ Ярослав Скотницкий ошибался.
Занятый политическими и амурными интригами Казимир Великий оставил после себя нескольких сыновей, не имевших законных прав на престол и поддержки в стране. Королевская династия Пястов вымерла.