Кувшинникова Ольга Валерьевна. Шекспир и Смуглая леди

Ольга Кувшинникова

Шекспир и Смуглая леди

Родные пенаты. Сын разорившегося перчаточника

Вильям Шекспир родился в Стратфорде-на-Эвоне, маленьком городке с полутора тысячей жителей. Стратфорд лежит близ старинной проселочной дороги, ведущей из Лондона в Ирландию и пересекающей здесь реку Эвон. Отсюда город получил и свое название (переправа).

Через реку был выстроен красивый мост. Живописные домики с заостренными коньками своих крыш были выведены из бревен или теса. В городе был древний собор у самого Эвона и ратуша с часовней.

Вильям был третьим ребенком у своих родителей: две сестры, умершие в детстве, были старше его. (Биографические материалы более подробно представлены в книгах Э. Берджеса "Уильям Шекспир. Гений и его эпоха" и Г. Брандеса "Шекспир. Жизнь и произведения". Здесь они пересказаны в кратком виде - О.К.). Он был крещен 26 апреля 1564 года; поскольку в те времена существовал обычай крестить ребенка на третий день после рождения, то Шекспир родился, вероятно, 23-го апреля (по новому стилю 3-го мая) 1564 года.

Отец Шекспира, Джон, был галантерейщиком, мать, Мэри Арден, - из фермерской семьи. Ни отец, ни мать Шекспира не знали школы; ни он, ни она не умели подписать своих имен. Однако они не желали, чтобы Вильям был лишен образования, которого им самим не удалось получить, и стали посылать мальчика в стратфордскую бесплатную школу, или Grammar-School, куда детей принимали с семилетнего возраста и где их обучали латинской грамматике, а позднее заставляли читать Овидия, Вергилия и Цицерона. Школьные занятия продолжались летом и зимой целый день, с перерывами для еды и детских игр.

Великие дарования Шекспира обнаружились очень рано: еще в школе он начал писать стихи и, как все гениальные люди, проявил раннюю зрелость в житейских обстоятельствах.

Обыкновенно учение в школе кончалось к четырнадцати годам. Когда Шекспир достиг этого возраста, отец взял его из школы, потому что нуждался в нем для своего дела. Материальное положение Джона Шекспира в то время уже пошатнулось. В Стратфорде был торговый кризис: суконные и прядильные изделия, которыми жили обыватели, сделались гораздо менее прибыльными, чем прежде.

Насколько затруднительным было положение Джона Шекспира свидетельствует доклад сэра Томаса Люси относительно жителей Стратфорда, не исполняющих предписания ее величества посещать раз в месяц церковь. В их числе упоминается и Джон Шекспир, как "не дерзающий ходить туда из боязни ареста за долги".

Юный Вильям, когда отец взял его из городской школы, стал помогать ему в его промысле и торговле; кроме того, Вильям Шекспир был некоторое время писцом в конторе адвоката.

Женитьба при пикантных обстоятельствах

Прошло четыре года, и в восемнадцать лет от роду Вильям Шекспир неожиданно женился (в декабре 1582 года) на двадцатишестилетней девушке Анне Гесве, дочери только что умершего зажиточного фермера из соседней деревни.

Свадьбу торопила семья невесты, тогда как семья жениха держалась в стороне, - более того, не давала на нее согласия. Подобная спешка родственников невесты объяснилась чуть позже: в книге записей стратфордской приходской церкви отмечено, что 26 мая 1583 года крещена дочь Вильяма Шекспира под именем Сьюзен (Сусанна), - то есть ребенок родился спустя лишь пять месяцев и три недели после свадьбы Вильяма и Анны.

Молодые люди, несомненно, были близки до свадьбы вопреки существовавшему тогда обычаю; упоминание о том, как это произошло, возможно содержится в пьесе Вильяма Шекспира "Как вам это понравится":

Во ржи, что так была густа,

Легла прелестная чета...

Густая рожь бывает в Англии в конце августа, - то есть ровно за девять месяцев до рождения у Шекспира дочери рожь в поле под Стратфордом, действительно, была густа. Значит, скоропалительный брак последовал из-за беременности Анны. Напомним, что невеста была старше жениха на восемь лет. В двадцать шесть лет, критическом для незамужней девушки возрасте, она начала отчаянно подыскивать мужа, а одним из способов выйти замуж была беременность.

Что же касается Вильяма, то он согласился жениться под воздействием угроз. Два уорикширских фермера, друзья покойного отца Анны, опекали ее (это следует из записей в церковной книге) и выступили поручителями при заключении этого брака. Когда стало очевидно, что Анна беременна, именно они, наверно, посоветовали Вильяму вести себя как подобает мужчине...

***

После свадьбы молодые жили в доме родителей Шекспира. Приданное, которое принесла Анна, было очень скромным: шесть фунтов, тринадцать шиллингов и четыре пенса, - поэтому молодожены не могли позволить себе собственного дома.

В доме родителей Вильям и Анна имели одну комнату, в которой из обстановки была только двуспальная кровать. Дети, родившиеся у них, стали проблемой в маленьком доме. После Сьюзен у Вильяма и Анны родились близнецы - Гамнет и Джудит. К большой семье родителей Шекспира теперь прибавилось еще четверо.

Отношения между супругами все ухудшались, и после рождения близнецов Вильям и Анна, по-видимому, перестали заниматься сексом. Во всяком случае, детей у них больше не было, а учитывая отсутствие в то время противозачаточных средств, такое было возможным в супружеской жизни здоровых мужчины и женщины только при полном воздержании от половой близости. В произведениях Шекспира есть многочисленные намеки на то, что Вильям и ранее испытывал к Анне не любовь, но только физическое влечение, которое позднее перешло в отвращение.

В дополнение к семейному разладу у Шекспира была и другая причина для отъезда из родного города. Вильям любил ходить на охоту, и несколько раз стрелял дичь в парке, принадлежавшем сэру Томасу Люси в Чарлькоте близ Стратфорда. Хотя браконьерство считалось в те времена сравнительно невинной и простительной юношеской шалостью, которой, например, несколько поколений сряду сильно грешили студенты оксфордского университета, однако сэр Томас Люси, недавно насадивший свой охотничий парк и имевший в нем пока немного дичи, относился сурово к хищениям, которые у него производила стратфордская молодежь.

Провинность Шекспира не была еще в то время юридически наказуема, но сэр Томас как мировой судья и крупный помещик часто наказывал Шекспира плетью и не раз сажал его под арест. Вильям отомстил сэру Томасу впоследствии, сделав его судьею Clodpote - болваном - в своей пьесе "Виндзорские проказницы".

***

На двадцать четвертом году жизни Шекспир отправился в столицу, чтобы там искать себе счастья. Анна и дети остались в Стратфорде, и в течение многих лет Вильям виделся с ними лишь во время своих редких поездок на родину.

Дебют в Лондоне. Под державной рукой "королевы-девственницы"

По обычаю небогатых путешественников того времени Шекспир по прибытии в столицу продал своего коня - и продал его очень удачно, не только выручив приличные деньги, но и сразу обзаведясь работой.

Коня у Вильяма купил Джеймс Бербедж, державший конюшню и одновременно владеющий первым в Англии театральным зданием. Он взял Шекспира к себе на службу, поручив ему присматривать за лошадьми, на которых приезжали в театр богатые зрители из окрестностей Лондона.

Местность была уединенная, пользовалась дурной славой и кишела конокрадами, так что Шекспиру пришлось нанимать себе в помощники мальчиков, предлагавших свои услуги со словами: "Я - мальчик Шекспира", - прозвище, оставшееся за ними, как утверждают, и впоследствии.

Вскоре Вильям занял скромную должность в самом театре: он дебютировал помощником режиссера, подавая сигналы актерам для выхода на сцену.

***

Момент, в который Шекспир явился в Лондон, был знаменателен во всех отношениях. Англия становилась великой державой под руководством незаурядной женщины - Елизаветы I.

Елизавета была дочерью несчастной Анны Болейн, второй жены Генриха VIII. Для того чтобы жениться на Анне, Генрих пошел на разрыв с католической церковью, ибо римский папа не разрешал королю развестись с первой женой Екатериной, чей брат, император Священной Римской империи, был надежной опорой католичества.

Женившись на Анне Болейн по страстной любви, Генрих через несколько лет охладел к своей второй жене, - возможно из-за того, что она не смогла родить ему сына, наследника престола, о котором так мечтал король. В результате Анна была обвинена в государственной измене и казнена, а у Генриха VIII после этого было еще четыре жены.

После казни Анны Болейн Генрих VIII объявил крошку Елизавету незаконнорожденной, запретил именовать ее принцессой и держал в отдалении от столицы. Впрочем, то, что Елизавета оказалась в опале, пошло ей в пользу, избавив от церемониальной суеты и интриг королевского двора. Она могла больше времени уделить образованию, с ней занимались учителя, присланные из Кембриджа.

С детства она проявила большое усердие к наукам, блестящие способности и великолепную память. Особенно преуспевала Елизавета в языках: французском, итальянском, латыни и греческом. Причем, речь шла не о поверхностных знаниях. Латынь, например, она изучила до такой степени, что свободно писала и говорила на этом языке. Знание языков позволило ей впоследствии обходиться без переводчиков при встрече с иностранными послами.

***

...К концу своего царствования Генрих восстановил Елизавету в правах престолонаследия, назначив ей царствовать после своего сына Эдуарда и старшей сестры Елизаветы - Марии.

После смерти отца для Елизаветы началось время тревог и волнений. При юном Эдуарде IV наиболее влиятельное положение заняли братья Сеймуры. Один из них, Томас, с разрешения короля начал ухаживать за принцессой. Эдуард был не против этого брака, но сама Елизавета вскоре стала сторониться временщика, а когда он прямо предложил ей свою руку, ответила уклончивым отказом. Вскоре Томас был обвинен в чеканке фальшивой монеты и обезглавлен. К суду по этому громкому делу была привлечена и Елизавета, но ей удалось полностью отвести от себя подозрение.

Но самая тяжелая пора в жизни Елизаветы наступила, когда на престол взошла ее старшая сестра, дочь первой жены Генриха VIII, Мария. Горячая католичка, она вознамерилась обратить Елизавету в свою веру. Это оказалось нелегко: Елизавета упорствовала. Отношения между сводными сестрами, никогда не бывшие теплыми, стали портиться день ото дня. Наконец, Елизавета попросила разрешения удалиться в свое поместье.

Мария позволила ей уехать, но относилась к сестре очень подозрительно. Во время восстания протестантов под предводительством Томаса Уайта, в спешном порядке Елизавету доставили в Лондон и заключили в Тауэр. Два месяца, пока шло следствие, принцесса находилась в тюрьме. Затем ее сослали в Вудсток под строгий надзор. Осенью 1555 года Мария позволила Елизавете вернуться в Хетфилд. С этого времени опять пошли разговоры о том, что ее необходимо выдать замуж. Однако Елизавета упорно отказывалась и настояла на том, чтобы ее оставили в покое.

В ноябре 1558 года королева Мария умерла. Перед смертью она с большой неохотой объявила младшую сестру своей наследницей. Не теряя времени, Елизавета поспешила в Лондон, повсюду встречаемая изъявлениями непритворной радости.

Началось ее долгое царствование. Несчастная судьба в годы правления отца и сестры развила в Елизавете твердость характера и суждений, какой редко обладают начинающие правители.

Твердость двадцатипятилетней королевы очень пригодилась ей в первые годы нахождения у власти. Английские католики считали сомнительными права Елизаветы и всегда были готовы устраивать заговоры в пользу шотландской королевы Марии Стюарт, которую они объявили единственной законной преемницей Марии I. Борьба Елизаветы с Марией Стюарт растянулась почти на тридцать лет; в конце концов, Мария была обезглавлена в 1587 году.

***

Стремление повелевать никогда не затмевало в Елизавете ясность мысли. Она имела бодрый и веселый нрав и умела сохранять спокойствие даже в самые тяжелые годы жизни. Беседа ее, полная не только юмора, но изящества и остроты, свидетельствовала о знании жизни и тонкой проницательности.

Королева очень любила похвалы своей красоте и сохранила эту слабость даже в старости. До самой смерти Елизавета пользовалась косметикой и старательно следила за модой. Наряды вообще были ее страстью. Желая произвести на кого-либо особенное впечатление, королева по несколько раз в день меняла свои туалеты. При переездах требовалось 300 повозок, чтобы перевести ее багаж, а после кончины Елизаветы осталось 3000 платьев.

...Уже первый парламент, созванный в царствование Елизаветы, обратился к ней с почтительной просьбой выбрать себе мужа между теми представителями христианских династий, которые искали ее руки. Такие же почтительные просьбы возобновлялись почти ежегодно с усиливающейся настойчивостью и сильно раздражали королеву.

Ей нужно было выбрать одно и двух - или выйти замуж, или назначить своего преемника. Но Елизавета не желала ни того, ни другого. Однако она в этом не признавалась и в течение четверти столетия разыгрывала комедию помолвки с большим удовольствием, потому что ее нравилось волокитство, сопровождавшееся сочинением мадригалов и поднесением подарков. Она внушала надежды на успех то шведскому королю, то испанскому, то французскому, в числе ее женихов был даже Иван Грозный, - но не имела серьезного намерения выйти замуж.

Еще в первые годы правления Елизавета несколько раз говорила о своем намерении умереть девственницей. Желание это многим казалось странным и даже притворным. К тому же королева вовсе не чуждалась мужчин и испытывала к своим фаворитам такую нежную привязанность, что это налагало сильную тень на ее репутацию девственницы. Тем не менее, хотя и постоянно влюбленная, она, по-видимому, не позволила никому из своих поклонников перейти последний предел.

Можно предположить, что существовала какая-то физическая или психологическая причина, делавшая для Елизаветы замужество или даже мысль о физическом сближении с мужчиной невозможными. "Я ненавижу саму мысль о замужестве, - сказала она как-то лорду Суссексу, - по причинам, которые не раскрою даже самой преданной душе". Что это за причина, так и осталось тайной, но испанский посланник, наведя тщательные справки, писал своему королю, что Елизавета не может иметь детей, "даже если бы захотела".

***

Большая часть творческой жизни Вильяма Шекспира пришлась на последний период правления Елизаветы I. Шекспиру довелось участвовать в некоторых политических событиях этой эпохи, но главным делом для него становится все же не политика, а искусство. Театр и поэзия, - вот тот фундамент, на котором строилась его жизнь. И, конечно, любовь, без которой не было бы, наверное, Вильяма Шекспира, ставшего известным всему миру.

В театре, начав свою службу как помощник режиссера, Шекспир скоро начал выступать на сцене, он был деятельным членом актерского товарищества. Но поскольку хороших новых пьес не хватало, Вильям взялся за переделывание старых. К двадцати восьми годам он приобрел известность на этом поприще, а потому сделался предметом зависти и ненависти, - это видно из различных сочинений его современников.

Так, например, в памфлете драматурга Роберта Грина "Копейка ума, искупленная миллионом раскаяния" говорится о неблагодарности некоторых актеров: "Да, не верьте им, ибо среди них появилась ворона, нарядившаяся в наши перья с сердцем тигра под костюмом актера; этот выскочка считает себя способным смастерить белый стих не хуже любого из вас, и в качестве настоящего мастера на все руки мнит себя единственным потрясателем сцены (намек на фамилию Шекспира, буквально означающую "потрясатель копья") в стране".

Но Вильям Шекспир уже в то время пользовался уважением, поэтому нападки Грина вызвали общее негодование. Издателю гриновского памфлета Генри Четтлему даже пришлось извиняться перед поклонниками Шекспира: "Я вижу теперь, что его поведение столь же безукоризненно, сколько сам он превосходен в своей профессии. Кроме того, многие высокопоставленные лица удостоверяли прямоту его образа действий, доказывающую его честность, и остроумную грацию его сочинений, свидетельствующую о его даровании".

О честности, незаурядном уме и выдающемся таланте Шекспира свидетельствует и драматург Бен Джонсон. Вообще-то он сильно завидовал Вильяму и часто задевал его грубыми выходками, но когда тот умер, именно Джонсон написал о нем самые прочувственные строки: "Я любил этого человека и не меньше всякого другого чту его память, доходя почти до обоготворения. Дело в том, что это была прямодушная, открытая и чистосердечная натура, обладавшая необычайной фантазией, смелыми идеями и благородным способом выражения; слова с такой изумительной легкостью лились из его уст, что порой приходилось его сдерживать"...

Театр как путь к богатству и славе

Театры тогда находились на берегу Темзы на болотистой почве. Самые большие из них были только наполовину крыты камышом и представляли собой деревянные сараи, окруженные рвом и украшенные флагом.

Театры были "частными" и "общественными". Различие между ними заключалось в том, что частные театры посещались только избранными зрителями по приглашению, а общественные всеми за плату. В общественных театрах только сцена была крыта крышей, зрители же находились под открытым небом. Более состоятельные зрители сидели на галереях, тянувшихся двумя или тремя этажами вокруг здания, а самая бедная и черная публика занимала партер. Здесь можно было встретить угольщиков, работников с верфей, прислугу и праздношатающихся. Они запасались колбасой и пивом у бродячих разносчиков, покупали орехи и яблоки. Они пили, откупоривали бутылки, курили, дрались в то время, как происходило представление, и когда они бывали чем-нибудь недовольны, то бросали в актеров остатками съестных припасов или даже камнями.

Так как полиция в театр не наведывалась, то публика сама производила расправу. Иногда в толпе задерживали карманника, которого привязывали к столбу около авансцены.

Туалета в театре не было (хотя в Англии в то время уже был изобретен унитаз со сливным бачком). Когда зрителям нужно было справить естественную нужду, то они заходили в угол между партером и сценой. Если запах становился нестерпимым, то зажигали можжевельник, чтобы заглушить вонь.

...Шекспир должен был поневоле считаться с простым зрителем, а этот последний жаждал развлечений и не мог слишком долго выносить серьезных и высоко настроенных произведений. Именно в угоду этой простой публике чередуются в пьесах Шекспира торжественные сцены с грубо-комическими.

***

Елизавета и ее двор никогда не посещали общественных театров. Там не существовало царской ложи, и публика была слишком разношерстной. Но королева не считала позорным приглашать актеров в свой дворец, и труппа лорда-камергера, к которой принадлежал Шекспир, часто разыгрывала при королевском дворе пьесы в праздничные дни: на Рождество или на Крещение. (Елизавета, исходя из моральных требований протестантизма, запретила сначала вообще какие бы то ни было сценические представления, однако после она разрешила их под условием цензуры. Затем вышел указ, в силу которого актеры, не находившиеся на службе у одного из знатных вельмож, причислялись к бродягам и должны были подвергнуться изгнанию. Этот указ принудил актеров поступить на службу к аристократам, и в эпоху Елизаветы каждый знатный вельможа содержал свою труппу. Актеры считались его слугами и получали от него плащ, украшенный соответствующим гербом, но жалованье получали они только в том случае, когда играли в присутствии хозяина.)

Вскоре Елизавета организовала свою собственную труппу, так называемую "детскую труппу", составленную из певчих королевской капеллы. Эти певческие школы служили как бы подготовительным классом драматического искусства.

Подростки-актеры, исполнявшие женские роли, пользовались большим почетом у публики и при дворе. Одно из этих обществ, образовавшееся из певчих храма св. Павла, представляло одно время довольно серьезную конкуренцию труппе Шекспира. В "Гамлете" поэт жалуется на эту конкуренцию:

Гамлет. Что, эти актеры пользуются тем же уважением, как и прежде, когда я был в городе? По-прежнему их посещают?

Розенкранц. Нет, уже не столько.

Гамлет. Отчего? Позаржавели они?

Розенкранц. Нет, они трудятся, как и прежде. Но нашлось гнездо детей, маленьких птенцов, которые вечно пищат громче смысла, и им бесчеловечно за то аплодируют. Теперь они в моде и шумят на народных театрах.

Гамлет. И дети победили.

Розенкранц. Без сомнения, принц...

Число актеров каждой труппы было очень ограниченное. В большинстве случаев их было не больше восьми или десяти. Актеры распадались на несколько категорий. Самый низкий класс состоял из наемников, они получали жалованье от тех актеров, которым служили. Это были статисты или исполнители небольших ролей. Они не принимали никакого участия в управлении театром.

Положение настоящих актеров было тоже неодинаково. Оно зависело от того, являлись ли они только актерами или же одновременно пайщиками, получавшими часть доходов с каждого представления.

Директора не существовало. Сами актеры выбирали пьесу, распределяли роли, разделяли между собою прибыль по заранее установленным правилам. Если актер был вместе с тем акционером, положение его было очень выгодное. Пайщики платили, правда, за костюмы и уплачивали гонорар авторам, но за него они получали половину доходов.

Шекспир, как правило, исполнял второстепенные роли. Известно, что в "Гамлете" он исполнял роль призрака ("тень отца Гамлета"), - а эта роль по объему невелика.

***

Как это ни странно звучит, но Шекспир мечтал не о том, чтобы прославиться в качестве поэта или актера, а о материальном богатстве, в котором он видел верное средство улучшить свое общественное положение. Он был одновременно и актером, и драматургом, а также сделался в скором времени пайщиком, так что театр давал ему тройные доходы.

В 1596 году году отец поэта подает, вероятно, по его инициативе и на его средства, прошение в Herald College (учреждение, соответствующее департаменту герольдии) о выдаче роду Шекспиров дворянского герба, рисунок которого, с пометкой "октябрь 1596 г.", сохранился до наших дней.

Другими словами, Шекспир решился просить о получении дворянства. Актер, однако, был презренным существом, чтобы отважиться на такой шаг. Но и старик Шекспир не имел по понятиям того времени никакого права на дворянский патент. Однако сэр Вильям Детик, "король гербов", был очень услужливым чиновником, и, как большинство чиновников, брал взятки. За это он часто подвергался суровым обвинениям и лишился под конец своей должности: уж слишком легкомысленно раздавал он гербы.

Дворянство Шекспиры все-таки получили, а уже весной следующего года Вильям Шекспир купил "New Plays", - самый большой и самый красивый дом в Стратфорде. Шекспир отремонтировал его, разбил вокруг него два сада и присоединил к этому участку еще несколько других.

В следующие годы Шекспир продолжает приобретать недвижимость. Он покупает в окрестностях Стратфорда землю, годную под пашню, и еще один дом в самом городе. Затем еще один участок земли под Стратфордом и, наконец, дом с садом в Лондоне.

Таким образом, Вильям Шекспир восстановил в глазах общества репутацию своей семьи. Он сделал бедного, запутавшегося в долгах отца джентльменом, доставил ему дворянский герб и сам сделался одним из самых богатых и видных землевладельцев родного городка.

Цветы, соловьи и любовь

Добившись на тридцать пятом году жизни богатства и славы, Шекспир вступил в тот период своего существования, когда как будто настало затишье; поэт на короткое время мог отдаться меланхолически-счастливому наслаждению своим гением, мог упиться сознанием своей гениальности. Он слышал, как пели соловьи в его священной роще. Все его существо оделось цветами.

Такой месяц цветения бывает обыкновенно в каждой человеческой жизни. Вильям был в это время влюблен, но влюблен не в какую-нибудь одну женщину, а в женщину вообще, женщину как собирательный образ. Счастливо влюблен влюбленностью, наполнявшей и сердце его, и голову.

Его пьесы этого периода веселы и остроумны, женские персонажи грациозны и жизнерадостны; действие происходит в счастливых странах и городах на берегах изумрудного моря среди буйного великолепия природы. Любовь проходит через эти пьесы подобно веянию легкого, наполненного ароматами цветов ветра, оставляя ощущение сладкого томления и нежности...

В годы своей ранней молодости Шекспир почти с ненавистью относился к женщинам: он вывел в своих пьесах немало отрицательных женских персонажей, - женщин сварливых, мужеподобных, властолюбивых, кровожадных или испорченных.

Позднее он с особенным предпочтением будет рисовать кротких и душевных молодых женщин с ангельской душой, - таких, как Офелия, Дездемона, Корделия.

Между этими двумя типами, резко отделяющимися друг от друга, стоит группа прекрасных молодых женщин, которые могут сильно любить, но которые особенно замечательны тем, что положительно блещут гениальностью. Они прелестны и остроумны; чувствуется, что Шекспир с восторгом преклонялся перед их моделями - а моделями этими были женщины из высшего света.

В первые годы своей лондонской жизни Шекспир как незначительный член театральной труппы не имел случая познакомиться с иного сорта женщинами, кроме тех бойких особ, которые сами делали первый шаг к сближению с актерами и поэтами, или лондонских обывательниц с их мещанским здравым смыслом и несколько тяжеловесной веселостью. Но жены и дочери простых английских граждан не предоставляли поэту, когда он ближе узнавал их, никакой умственной пищи. Обыкновенно они не умели ни читать, ни писать.

Понятно, что их и сравнивать было нельзя с лондонскими аристократками - умными, образованными, умеющими себя вести. Шекспир стремился познакомиться с ними, и эта возможность ему предоставилась: в высшие круги общества Вильяма ввел его покровитель - граф Саутгемптон.

***

Генрих Риотсли граф Саутгемптон принадлежал к родовитой английской аристократии. Он был красив, молод, умен, знал древнюю и современную литературу; он был украшением двора Елизаветы.

Несмотря на разницу в возрасте, между Саутгемптоном и Шекспиром возникли не только формальные отношения покровителя и подопечного, но что-то вроде дружбы. Шекспир посвятил графу две своих поэмы: "Венеру и Адониса" и "Обесчещенную Лукрецию", обе имеющие любовно-эротическую окраску, что явно могло понравиться молодому человеку.

Вот посвящение Саутгемптону, которым Шекспир предваряет вторую поэму:

"Только доказательства вашего лестного расположения ко мне, а не достоинства моих неумелых стихов дают мне уверенность в том, что мое произведение будет принято вами. То, что я создал, принадлежит вам, то, что мне предстоит создать, тоже ваше. Если бы мои достоинства были значительнее, то и выражения моей преданности были бы значительнее. Но каково бы ни было мое творение, все мои силы посвящены вашей милости, кому я желаю долгой жизни, еще более продленной совершенным счастьем. Вашей милости покорный слуга

Вильям Шекспир".

Влияние Шекспира на юного графа было столь велико, что мать Саутгемптона даже попросила Вильяма убедить ее сына жениться. По просьбе графини Шекспир написал для Саутгемптона так называемые "родовые" сонеты. В третьем из них он пишет:

Для материнских глаз ты - отраженье

Давно промчавшихся апрельских дней.

И далее Шекспир торопит графа с женитьбой, упрекая его за то, что тот прожигает жизнь:

По совести скажи: кого ты любишь?

Ты знаешь, любят многие тебя.

Но так беспечно молодость ты губишь,

Что ясно всем - живешь ты, не любя.

Свой лютый враг, не зная сожаленья,

Ты разрушаешь тайно день за днем

Великолепный, ждущий обновленья,

К тебе в наследство перешедший дом.

...Пусть красота живет не только ныне,

Но повторит себя в любимом сыне.

Но Генрих упорно не желал связывать себя брачными узами, - ему не хотелось расставаться с преимуществами холостяцкой свободы. К тому же, в качестве профессионального советника молодого графа в вопросах брака Шекспир чувствовал себя неуверенно.

- У меня самого есть жена и дети, мой господин, и я вполне доволен жизнью, - говорил он.

- Оно и видно! Ты чересчур доволен всем, вот почему ты не едешь домой, чтобы навестить семью, - отвечал, смеясь, Саутгемптон. - Все женщины непрерывно ворчат, Вильям, ты сам не раз показывал это на сцене...

Специально для графа, чтобы показать ему, как можно устроить семейную жизнь с выгодой для мужчины, Шекспир написал комедию "Укрощение строптивой". Эта комедия заканчивается семейным счастьем, основу которого составляет мужское превосходство.

Но уже очень скоро Шекспиру сам попал в похожую, но прямо противоположную ситуацию: в роли строптивого оказался он, а превосходство над ним взяла женщина.

Женщину, которой суждено было стать самой большой страстью в жизни Шекспира, источником величайшего счастья и неслыханного мучения для него, звали Мэри Фиттон. Нет сомнений в том, что если бы Вильяма спросили, жалеет ли он о встрече с ней, он поразился бы нелепости такого вопроса. За ту страсть, за ту мучительную и восхитительную страсть, которую он испытал, он был готов отдать всю свою жизнь без остатка!..

Смуглая леди Мэри. Отрада и мучение

Мэри Фиттон была на четырнадцать лет моложе Шекспира. Невзирая на бурные приключения своей молодости, леди Мэри суждено было умереть почти в семьдесят, - и кто знает, на сколько лет сократила она жизнь Шекспиру, ведь он умер в пятьдесят два.

Мэри была дочерью знатных и обеспеченных родителей. С детства она отличалась независимым характером, и старалась всегда добиться своего. В шестнадцать лет она влюбилась в бравого офицера - капитана Лаугера - и бежала из родительского дома для того чтобы тайно обвенчаться со своим возлюбленным.

Брак состоялся, нашелся услужливый священник, который обвенчал беглецов, но старики Фиттоны поспешили объявить замужество дочери недействительным, поскольку Мэри вышла замуж помимо их воли.

Мэри должна была расстаться с капитаном Лаугером и вернуться к родителям, что, впрочем, не особенно ее огорчило: за несколько дней своего полулегального супружества она успела разлюбить Лаугера.

Зная нрав своей дочери, старики Фиттоны поспешили пристроить ее ко двору Елизаветы I. В семнадцать лет Мэри стала одной из многочисленных фрейлин королевы, и с головой окунулась в радости лондонской жизни.

Надо сказать, что королева Елизавета разрешала своим фрейлинам очень многое и сквозь пальцы смотрела, как они флиртовали с мужчинами, но требовала неукоснительного соблюдения внешних приличий. При дворе "королевы- девственницы" фрейлины должны были быть целомудренны и чисты. Елизавета закатывала грандиозные скандалы, если вдруг обнаруживалась беременность какой-нибудь из незамужних фрейлин. В таком случае и саму эту фрейлину, и виновника ее позора ждало суровое наказание, вплоть до заключения в Тауэр.

Удивительно, как Мэри Фиттон вообще попала ко двору, учитывая ее сомнительную репутацию после истории с капитаном Лаугером. Видимо, королева прельстилась необычной красотой Мэри, - красотой, не вписывающейся в общепринятые стандарты, но оттого вдвойне привлекательной.

Идеалом красивой женщины считалась тогда, как впрочем и сейчас, блондинка со стройной фигурой и голубыми глазами. Но Мэри была брюнеткой с черными, как смола, волосами и глубокими черными глазами. В церкви в английском городе Госворте до сих пор находится ярко выкрашенный бюст Мэри Фиттон на памятнике ее матери. Правда, этот бюст был изготовлен в 1626 году, когда Мэри Фиттон было уже 48 лет, и поэтому он не дает нам точного представления о ее наружности в семнадцатилетнем возрасте. Но, тем не менее, видно, что у нее был действительно смуглый цвет лица, черные, вверх причесанные волосы, большие черные глаза, и черты лица, не особенно красивые, но оригинальные, - такие, которые действуют не только на зрение, но и на воображение мужчин.

Именно подобные женщины возбуждают в мужчинах самую большую страсть. Вспомним Клеопатру, которая обладала далеко не "модельной" внешностью, но сводила с ума царей и полководцев; Юлий Цезарь ради Клеопатры забросил дела, забыл о семье и не хотел возвращаться в Рим. Марк Антоний погиб из-за любви к Клеопатре.

Лучше всего о впечатлении, производимым Мэри на мужчин, сказал, конечно же, Шекспир. Он говорил о себе, но, наверно, под его словами могли подписаться многие из его современников:

"Право, я люблю тебя не глазами, потому что они видят в тебе тысячи недостатков, но сердце мое любит в тебе то, что глаза презирают; оно, вопреки зрению, охотно бредит тобою...

Ни мои пять способностей, ни мои пять чувств не могут отговорить мое глупое сердце от подчинения тебе, оставляющей независимым лишь подобие человека, обращая его в раба и несчастного данника твоего надменного сердца. Я считаю свое злополучие за выгоду лишь в том отношении, что та, которая заставляет меня прегрешать, присуждает меня и к наказанию за прегрешение".

***

Вильям впервые увидел Мэри во дворце королевы, где актеры давали представление для ее величества. Молодая черноволосая леди сразу же привлекла внимание Шекспира, но он не смел заговорить с ней, хотя, будучи уже знаменитым поэтом и драматургом, имея дворянский герб, мог не опасаться, что его попытка познакомиться со знатной дамой будет воспринята как оскорбление.

Леди Мэри сама попросила графа Саутгемптона представить ей Вильяма Шекспира. Саутгемптон подошел к Вильяму и, смеясь, сказал ему, что некая смуглая леди хочет завести знакомство с великим Шекспиром (с легкой руки Саутгемптона прозвище "Смуглая леди" с тех пор навечно закрепилось за Мэри Фиттон).

Вильям смутился и покраснел.

-- Вот это да! - воскликнул Саутгемптон. - В первый раз вижу, чтобы мужчина на четвертом десятке лет краснел, как юноша! Ты знаешь даму, о которой я говорю?

-- Нет, мой господин, но я видел эту даму. Ее невозможно не заметить.

-- Да, она необычна, ее внешность бросается в глаза... Имя этой смуглянки - Мэри Фиттон; она - фрейлина ее величества. Была замужем, но с мужем не живет. По-моему, ей еще нет двадцати, но она очень опасная особа, - имей это в виду, Вильям! Ходят слухи, что какой-то джентльмен из придворных из-за нее покончил с собой. Посмотри на нее внимательнее, - на лице леди Мэри как-будто написано, что она создана для того чтобы раздавать счастье и мучение полными горстями - в зависимости от ее каприза!

-- Она обворожительна, - прошептал Вильям, восторженно глядя на "смуглую леди".

-- Я бы сказал, обольстительна, - а это далеко не одно и то же, - поправил его Саутгемптон.

-- Представьте же меня ей, мой господин!

-- Попалась птичка... Пойдем, Вильям, я представлю тебя, но после не упрекай меня за это знакомство.

...Роман Вильяма и Мэри развивался быстро, вскоре они стали близки. Шекспир любил Мэри "до безумия" (по его собственному выражению), она же то отдавалась ему с неистовой страстью, то неделями не появлялась у него, а при случайных встречах держалась холодно и насмешливо.

Вначале он гордился тем, что одержал победу над столь знатной дамой, но прошло немного времени, и Вильям понял, что победитель в этом любовном поединке - не он. Леди Мэри совсем поработила поэта, он страдал и одновременно упивался своим страданием. А чтобы еще больше уязвить Шекспира, Мэри постоянно напоминала ему, как она высоко стоит над ним и по своему происхождению, и по своему общественному положению.

В сонетах Шекспира, написанных в конце 90-х годов, в пору любви к Мэри, он в своем самоуничижении доходит до того, что упрекает себя во всех смертных грехах, вспоминая даже о своей измене жене. Он корит себя в вероломстве и считает, что недостоин леди Мэри.

Он восторгается ее остроумием, присутствием духа, смелостью, находчивостью, ее шутками и ответами; он любит ее веселую кокетливость, спокойное изящество и неиссякаемую задорную шаловливость; он уважает ее превосходство, пусть и мучается им. Она наполнила его сердце сознанием, что его жизнь стала богаче, шире и глубже.

***

Итак, Вильям мучился любовью, мучился от любви, но пока еще мучился сладостно. Однако пришло время, когда муки его потеряли сладостный характер, - через два года Мэри изменила ему с одним из самых близких его друзей, а потом окончательно бросила Шекспира во имя этого друга.

- ...Если хочешь, чтобы я осталась сегодня в твоем доме, слушайся меня.

- С другими ты не так холодна, как со мной, - обиженно сказал Шекспир.

- Это все твои выдумки, - пренебрежительно отмахнулась от него леди Мэри.

- Выдумки? Для чего тебе хитрить, когда твоя власть надо мной столь сильна? Скажи, что ты любишь другого, но не оскорбляй меня ложью!

- Если я полюблю другого, я скажу тебе об этом. Я свободна в своих чувствах и не обязана хранить тебе верность...

Этот диалог состоялся в доме Шекспира, когда Мэри была уже неверна поэту. Может быть, она не лукавила, когда сказала, что не любит "другого", но она уже была близка с этим "другим".

Шекспир это знал, вернее, он это чувствовал: по ее поведению, по тончайшим нюансам отношений. Он был поэтом, он хорошо разбирался в движениях души.

Вот когда начались для него настоящие мучения, - сладость из них ушла, осталась только боль. Он упрекает леди Мэри в коварстве и в отсутствии сострадания, говорит, что она жестоко злоупотребляет своей магической властью над ним. Она так же деспотична, - восклицает Шекспир, - как те из женщин, которых гордость своей красотой делает жестокими: она прекрасно знает, что для его больного сердца она самый драгоценный алмаз. Ее могущество над ним подобно волшебству.

Порою он опускается и до низких намеков, называя Мэри "заливом, в котором причаливает ладья каждого мужчины". Но больше всего Шекспир упрекает себя: за то, что полюбил, за то, что дал себя поработить, за то, что не может вырваться из рабства.

"Как я могу осуждать тебя за нарушение клятв, - пишет ей Вильям, - когда я сам нарушаю их? Я больший клятвопреступник, потому что все мои обеты -- лишь клятвы обличить тебя. Но ты заставляешь меня изменять честному слову, и я клянусь опять еще сильнее в твоей глубокой доброте, в твоей любви, твоей верности, твоем постоянстве и, чтобы озарить тебя, даю глаза слепоте или заставляю их заверять противное видимому ими".

Ни один из поэтов нет говорил более страстными стихами об эротической лихорадке, о муках и безумии любви, чем Шекспир:

"Увы! Моя любовь подобна горячке, требующей того, что еще более поддерживает болезнь. Она питается тем, что сохраняет ее недуг ради удовлетворения своего извращенного позыва к пище".

Вильям рисует самого себя в виде подавленного страстью любовника. Зрение его ослабело от тяжкого бдения и ночных слез. Он перестал понимать ее, весь мир и самого себя.

Он страдает неслыханно, но, тем не менее, готов все отдать за блеск и выражение ее лучистых черных, как воронье крыло, глаз.

Он любит эти глаза, в которых светится душа; они как будто грустят о том пренебрежении, которым они замучили его сердце. Хотя она еще молода, но все ее существо соткано из страсти и воли; капризная и упрямая, она создана повелевать и всецело отдаваться.

Расплата

Подобно тому, как леди Мэри Фиттон сама сделала первый шаг навстречу Шекспиру, она поступила таким образом и по отношению к его другу.

Этот человек был тезкой Шекспира - его звали Вильям Герберт, граф Пемброк. Он был на два года моложе Мэри и на шестнадцать лет моложе Шекспира. Граф Пемброк приехал в Лондон из провинции, познакомился в столице с Саутгемптоном, а через него - с Шекспиром. Все трое стали очень дружны, и Шекспир посвятил часть своих сонетов Пемброку, также как раньше посвящал их Саутгемптону.

Мэри Фиттон разрушила их дружбу; Пемброк попал под чары Мэри и предпочел мужской солидарности женское очарование.

В июне 1600 года молодой Пемброк был шафером на свадьбе своего двоюродного брата, который женился на одной из фрейлин Елизаветы - Анне Рассел. Свадьба была роскошной, - помимо всего прочего, на ней присутствовала сама королева! После венчания и изысканного ужина была разыграна "маска" - восемь роскошно разодетых дам, на лицах которых были маски, танцевали новый необыкновенный танец. Среди этих дам была Бесс Рассел - сестра невесты - и ее подруга Мэри Фиттон. Их наряды были сшиты из серебряной парчи, мантилья из тафты телесного цвета обвивала верхнюю часть стана, а волосы, "заплетенные чудным образом", ниспадали свободно на плечи.

После "маски" были объявлены танцы для всех, по обычаю открывающиеся двойной кадрилью. Дама, открывавшая двойную кадриль, была опять-таки Мэри Фиттон. Она приблизилась к королеве и пригласила ее танцевать. Ее величество сделала вид, что не узнала свою фрейлину, и спросила ее, кто она такая? "Я - любовь", - ответила та. - "Любовь - коварна!" - возразила Елизавета. Тем не менее, она встала и приняла участие в танцах.

Граф Пемброк, как зачарованный, смотрел на черноволосую даму в маске, пригласившую королеву на танец: ему показалось, что он уже где-то встречался с этой дамой. Он вдруг почувствовал непонятное волнение, которое еще больше усилилось, когда по окончании кадрили таинственная черноволосая незнакомка сама подошла к нему.

-- Сэр Вильям Герберт, граф Пемброк? - сказала она.

-- Да, - удивился Вильям. - Мы с вами знакомы? С кем имею честь говорить?

Дама сдвинула маску на волосы:

-- Я - Мэри Фиттон, фрейлина ее величества. Мы познакомились с вами в театре, где я была со своим... другом - поэтом и актером Вильямом Шекспиром. Он, кажется, и ваш друг?

-- О, да! И я преклоняюсь перед его талантом! - вскричал Пемброк.

-- Страсть и преклонение, воля и страсть... "Вильям волю потерял", - загадочно произнесла леди Мэри, странно улыбаясь.

-- Простите?

-- Нет, ничего. Тогда, в театре, вы не обратили на меня никакого внимания.

-- Я?! Не может быть! Впрочем, мы тогда обсуждали новую пьесу Вильяма... Поэтому, возможно, я... - совершенно потерявшись, забормотал Пемброк.

-- "Пухленький ангелочек", - ведь так вас называют? Не смущайтесь, граф, сама королева признала, что вы очаровательны. А я? Я нравлюсь вам?

-- О, леди Мэри! Вы...Вы .. Вы... Простите, ради Бога, впервые в жизни я потерял дар речи.

-- Обидно, у вас такой чудесный голос, - глубокий, мужественный, и одновременно нежный и мелодичный. Я слышала, что вы мастер вести беседу, граф, что вы вознесли это умение на уровень искусства. А меня вы развлечете свои искусством? Вы покажете мне, на что вы способны? - леди Мэри с вызовом посмотрела на Пемброка.

-- Разумеется, моя леди, моя госпожа. Но где мы с вами увидемся? - молодой человек осмелился прикоснуться к кончикам пальцев Мэри.

-- На дворцовых приемах, если вы будете там чаще бывать; на балу, который состоится в следующем месяце. А в сентябре начнется турнир в Гринвиче, вы примете в нем участие?

-- Да, дорогая леди, обязательно!

-- Отлично. Надеюсь, вы не забудете меня до тех пор, как забыли нашу первую встречу в театре?

-- Еще раз простите меня, леди, - Пемброк подал ей руку и повел в танцевальный круг. - Заслужу ли я когда-нибудь ваше прощение?

-- Заслужите. Заслужите, если очень будете стараться...

***

"Взгляни, как заботливая хозяйка бежит, чтобы изловить одну из своих куриц: она усаживает своего ребенка и бежит, между тем как покинутое дитя пытается ее догнать и кричит, чтобы ее остановить.

Так и ты стремишься за тем, что летит перед тобою, между тем как я, твой младенец, бегу далеко позади. Но если ты поймаешь то, на что надеешься, воротись опять ко мне с материнской лаской и поцелуй меня", - так писал Шекспир, обращаясь к Мэри Фиттон в начале 1601 года.

Если раньше он только чувствовал, что она ему изменяет, то теперь знал точно. Все его подозрения, все сомнения, которые он испытывал осенью предыдущего года, оправдались: она была неверна ему, и, - что не менее страшно, - она изменяла ему с его другом, с Пемброком.

С отчаянием думал Шекспир о том, что сам познакомил Мэри с юным графом. Если бы тогда, в театре, он не представил их друг другу... Или Мэри не пришла бы тогда в театр...

Но вряд ли это на что-нибудь повлияло, - с горечью признавался он себе. - Если Мэри хотела сблизиться с Пемброком, она сблизилась бы с ним, несмотря ни на что. Ведь где-то же они встречались... И встречаются... А Пемброк совсем перестал ходить сюда; не появляется он и в театре. Бедный Вильям Пемброк, он попал под власть Смуглой леди, как и я - Вильям Шекспир!

-- Боже мой! - Шекспир схватился за голову. - Пемброк, Пемброк! Моя беда не в том даже, что Мэри принадлежит тебе, хотя могу сказать, я любил ее горячо; но она принадлежит только самой себе - вот в чем моя главная скорбь, которая затрагивает меня все глубже и глубже!

***

19 января 1601 года умер старый граф Пемброк, и Вильям Герберт получил богатое наследство.

Он стал одним из лучших женихов Англии, а, учитывая благосклонное расположение к нему королевы Елизаветы, мог рассчитывать и на блестящую карьеру на государственной или военной службе. В дом графа Пемброка зачастили светские кумушки, которые наперебой предлагали Герберту невест. В обществе ему прочили великое будущее и поговаривали, что со временем он может стать лордом-камергером.

Однако слава, популярность и влияние Пемброка рухнули в одночасье: в феврале королеве стало известно, что молодой граф находится в тайной связи с ее любимицей Мэри Фиттон, - более того, Мэри беременна от Пемброка.

Агенты тайной королевской службы выследили, как миссис Фиттон переодевалась в мужской костюм, накидывала длинный белый плащ и покидала в таком виде дворец, чтобы идти на свидание с графом.

По приказу королевы Пемброк был допрошен и признался во всем, взяв вину на себя. Елизавета велела передать ему, чтобы он женился на Мэри Фиттон, дабы искупить свой грех, но граф категорически отказался от брака.

Королева страшно разгневалась и поклялась, что Пемброк и Мэри отправятся в Тауэр, но потом смягчилась. В итоге молодой граф отсидел месяц в тюрьме и был удален от двора; Мэри Фиттон также была отослана от королевы, но в тюрьму не попала.

Остается загадкой, почему Пемброк, без всякого сомнения, любивший леди Мэри, отказался от женитьбы на ней. И почему он, - человек, безусловно, благородный, - не захотел искупить свой грех супружеством, как Шекспир в случае с Анной Гесве.

Возможно, Пемброк все-таки не настолько любил леди Мэри, чтобы совершенно забыть себя, как забыл себя Шекспир, полностью подчинившись Смуглой леди; возможно, она испугала Пемброка своей властностью; возможно, были какие-то другие причины, - мы этого уже никогда не узнаем.

...Выйдя из тюрьмы, Пемброк просил королеву позволения отправиться за границу: немилость, в которую он впал у ее величества, говорил он, заставляет его испытывать муки "ада", он убежден, что как бы ни гневалась на него королева, она не будет так жестока, чтобы удерживать его в той стране, "которая ему теперь ненавистнее всех остальных".

Елизавета дала сначала согласие, но после взяла свое слово назад. Граф снова пишет трогательное письмо, в котором пытается подольстится к Елизавете. Он говорит, что "красота королевы была единственным солнцем, освещавшим его маленький мирок".

Но Елизавета не попалась на лесть, - Пемброк так и остался под опалой. Все его просьбы о позволении путешествовать встречали один и тот же отрицательный ответ: ему намекнули, что он удален от двора и должен "хозяйничать в деревне"...

А Мэри Фиттон летом 1601 года разрешилась от бремени мертворожденным мальчиком. Придя в себя после тяжелых родов, она уехала из Лондона, не захотев повидаться с Шекспиром.

На краю гибели

1600 - 1601 годы стали поистине роковыми для Вильяма Шекспира. Он едва не сошел с ума от неистовой и мучительной любви, потерял возлюбленную и друга, - и почти тут же потерял и второго друга, а также сам оказался на краю гибели.

Ближайший друг Шекспира Саутгемптон поддержал заговор графа Эссекса, фаворита Елизаветы I, направленный против королевы, и вовлек в этот заговор Шекспира.

***

Королева Елизавета перешагнула через шестой десяток лет, - и была уже не та, что в молодости. В характере Елизаветы было много теневых сторон, но они исчезали в блеске ее величия. Теперь все изменилось, и тень стала закрывать свет.

Королева, например, всегда была тщеславна, но когда ей исполнилось шестьдесят, ее кокетство достигло крайних пределов. Она требовала, чтобы все поражались ее цветущим видом. Как-то один из ее придворных, лорд Монжой, просил позволения "утолить жажду своих взоров созерцанием единственного дорогого для них предмета", то есть ее "хорошеньких глазок". В таком тоне разговаривали с Елизаветой все, кто желал снискать или сохранить ее милость.

Она требовала постоянной лести и немедленного послушания. Чтобы чувствовать ежедневно свое могущество, королева сеяла раздор между своими советниками, покровительствовала то одной, то другой партии и подмечала с глубоким наслаждением, как придворные разбиваются на группы. К концу ее жизни ее двор был одним из самых распущенных во всей Европе. Говорили, что там можно было добиться значения только "ложью, лестью, обманом и лицемерием".

В последнее десятилетие XVI века умерли один за другим лучшие люди, окружавшие престол Елизаветы ореолом блеска. Королева чувствовала себя покинутой и одинокой. Не радовало ее больше могущество, которого Англия достигла под ее скипетром, - старость давала себя чувствовать, несмотря на все старания скрыть ее от посторонних взоров.

Королева поняла, как мало, в сущности, любят ее те мужчины, которые по-прежнему преклонялись перед ней. Елизавета ясно осознала, что мужчины, осыпавшие ее льстивыми комплиментами, никогда не любили в ней женщину, и она возмущалась той мыслью, что они, по-видимому, перестали уважать в ней королеву.

В этом мрачном настроении она стала все чаще подчиняться своим тираническим капризам и относиться все суровее к свои приближенным, провинившимся перед нею.

***

Граф Саутгемптон, с его независимым характером, вызывал теперь у королевы особенное раздражение.

Однажды он играл во дворце с придворными в мяч. Граф громко шумел и смеялся. Начальник дворцовой стражи Уиллоуби попросил его вести себя потише, так как королева рано ложится спать. В ответ Саутгемптон дал ему пощечину и вступил с ним в драку. Елизавета сделала выговор Саутгемптону и с тех пор всегда косилась на графа. В конце концов, она наказала Саутгемптона тем, что заставила графа просидеть его медовый месяц в Тауэре, когда Саутгемптон по настоянию родных все-таки женился.

Неудивительно, что Саутгемптон присоединился ко всем, кто был недоволен королевой, а возглавлял их последний фаворит Елизаветы - граф Эссекс.

...Роберт Девере, граф Эссекс, обратил на себя внимание придворных Елизаветы еще в десятилетнем возрасте: он не снял шляпу перед королевой и воспротивился, когда она хотела поцеловать его. За такую дерзость десятилетнего сорванца следовало, по понятиям того времени, хорошенько высечь, но Елизавета обратила все в шутку и попросила не наказывать мальчика. Впоследствие она будет прощать своему фавориту еще и не такие дерзости.

В 1580-е годы Эссекс воевал в Нидерландах и прославился там, командуя английской кавалерией. Вернувшись домой, он сумел покорить сердце Елизаветы, и настолько успешно, что стал ее самой большой любовью, - может быть, именно от того, что между ними была огромная разница в возрасте: возможно, Эссекс вызывал в бездетной королеве еще и материнские чувства.

Она играла с ним в карты и другие игры, "пока не раздавалась утренняя песнь пташек". Она запиралась с ним в комнате, тогда как в приемной королеву дожидались послы иностранных государств.

Начальник королевской гвардии должен был стоять на часах перед кабинетом королевы с саблей в руках, в мундире коричневого и оранжевого цвета, в то самое время, как красавец-юноша нашептывал королеве слова, заставлявшие сильнее биться ее сердце.

***

Тем не менее, между королевой и ее фаворитом часто вспыхивают скандалы. Характер Елизаветы, как уже упоминалось, сильно испортился к старости, а Эссекс не желал с этим считаться.

Вскоре между королевой и Эссексом произошла такая грубая сцена, каких раньше между ними никогда не бывало. Повод был самый ничтожный: назначение какого-то чиновника в Ирландию; королева упрямилась и не желала прислушиваться к разумным доволам Эссекса.

Тогда он, привыкший позволять себе все по отношению к королеве, решительно все, заявил ей, что "ее действия так же кривы, как и ее стан". При этом он повернулся к ней спиной и бросил на нее презрительный взгляд. Она ответила пощечиной и воскликнула: "Убирайся и повесься!". Эссекс схватился за рукоятку меча и объявил, что не снес бы такого оскорбления даже от Генриха VIII.

Он не показывался несколько месяцев при дворе. В конце концов, королева простила ему, но их отношения оставались натянутыми.

В марте 1599 года граф Эссекс был назначен главнокомандующим войск в Ирландии, где вспыхнуло восстание против англичан. Однако Эссекса преследовали неудачи; болезни и дезертирство сократили шестнадцать тысяч войска, с которым Эссекс пришел в Ирландию, до четырех тысяч. Вследствие этого Эссексу пришлось отложить поход против восставших. Тогда разгневанная королева категорически запретила своему фавориту покидать без ее разрешения Ирландию.

Эссекс решил, что враги его оклеветали. В сопровождении шести человек граф отправился в Англию, чтобы оправдать себя. Он прискакал в замок Нонсеч, где тогда находилась королева, приказал отпереть все двери и бросился в своем запыленном и загрязненном дорожном костюме к ногам королевы, которую застал в 10 часов утра в ее спальне, с распущенными волосами.

Обаяние, производимое его личностью на Елизавету, было еще так могущественно, что королева обрадовалась его появлению. После того, как он переоделся, королева дала ему полуторачасовую аудиенцию.

Пока все обстояло благополучно. Эссекс обедал вместе с королевой, рассказывал про Ирландию, про страну и народ. Однако вечером ему вдруг объявили комнатный арест вплоть до объяснения с лордами государственного совета. На следующий день ему запретили покидать свой дом и поставили под надзор его друга, лорда-хранителя печати.

Пятого июня 1600 года Эссекса судили, но по особенному снисхождению не в "Звездной Палате", а перед экстренным собранием из четырех графов, двух баронов и четырех судей. Они заседали на квартире лорда-канцлера в Йорк-хаусе. Публика не была допущена на эти заседания.

Приговор, произнесенный лордом-канцлером, был не очень строг: Эссекс обязывался отказаться на время от всякой общественной деятельности и должен был не выходить из своего дома, "пока королева не удостоит вернуть ему вместе с прощением свободу".

Уже в августе королева, действительно, отменила для Эссекса домашний арест, но доступ к королеве графу был запрещен, и ему намекнули, что он все еще находится в немилости. Ко всем этим невзгодам присоединилось еще то обстоятельство, что он запутался в долгах.

Эссекс переходил от надежды к страху, от грусти и раскаяния к ярости так быстро, что вскоре потерял всякое внутреннее равновесие. То он писал королеве смиренные письма, исполненные льстивых слов, то говорил о ней, - по свидетельству его приятеля Джона Харринггона - так, как не выражается о женщине мужчина, обладающий здравым умом в здоровом теле.

Катастрофа надвигалась. Иссякли источники доходов. Исчезла надежда на королеву.

Кроме того, Эссекса мучил ложный страх, будто враги, лишившие его богатства, хотят лишить его также жизни. Полный отчаяния он решил, что необходимо как для собственной безопасности, так и для блага родины принудить хотя бы силой королеву принять его и отстранить от себя теперешних советников. Так как он опасался, что его могут опять схватить и на этот раз заключить в Тауэр, то он в 1601 году решил привести в исполнение давно лелеянный план - захватить врасплох весь двор.

Саутгемптон отдал свой замок Друри-хаус в распоряжение партии Эссекса. Они наметили в общих чертах план, как взять замок Уайтхолл, где находилась Елизавета, причем Эссекс должен был заставить королеву принять его. Дальнейшее - по обстоятельствам...

Пятого февраля 1601 года Эссекс и Саутгемптон отправились в театр "Глобус" и обещали каждому актеру одиннадцать шиллингов, если они поставят седьмого числа (день, на который заговорщиками был намечен захват Уайтхолла) драму о низложении и убийстве короля Ричарда II. Спектакль должен был стать своеобразным иделогическим обоснованием свержения Елизаветы.

Так в заговор Эссекса оказался вовлечен Шекспир, ибо именно он был автором "Ричарда II" и одним из главных пайщиков театра "Глобус".

***

Правительство, получившее через своих тайных агентов известия о том, что Эссекс затевает недоброе, встревожилось. Седьмого февраля граф Эссекс был вызван во дворец. Ему приказали явиться одному и без охраны. Однако он извинился нездоровьем, а сам пригласил немедленно своих друзей к себе.

Вечером того же дня у него собралось 300 человек, но окончательный план предприятия так и не был составлен.

Утром 8 февраля явился лорд-канцлер с тремя другими лордами, чтобы узнать, по приказанию королевы, обо всем совершающемся в замке Эссекса. Он потребовал, чтобы граф вступил с ним в переговоры и заявил, что королева выслушает все его жалобы, если он только распустит своих приверженцев.

Эссекс отвечал очень неопределенно, - будто покушаются его убить в постели, будто с ним поступили вероломно и т. п. Тем временем в толпе заговорщиков раздавались крики: "Милорд, они обманывают вас! Они хотят вас погубить! Вы теряете время!"

Эссекс повел лордов в свой дом. Его вооруженные друзья продолжали кричать: "Убейте их!", "В окно лорда-канцлера!" или "Задержите их в качестве заложников!" Эссекс запер лордов как пленных или заложников в своей библиотеке, затем он вернулся, и с криком "во дворец!" все хлынули из ворот.

В самый последний момент Эссекс узнал, что двор уже принял все меры, стража удвоена, вход в Уайтхолл заперт. Ввиду этого было решено взбунтовать предварительно город. Для этого понадобились лошади. Хотя за ними послали, но их все еще не было.

Все горели таким нетерпением, что не дождались прибытия лошадей. Толпа, состоявшая из нескольких сот человек, во главе с Эссексом и Саутгемптоном, отправилась пешком по улицам Сити, не имея ясно выработанного плана. Эссекс не обратился с речью к народу, а кричал только, что его хотят убить.

Тем временем по городу разъезжали, по распоряжению правительства, высшие сановники, извещая народ о том, что Эссекс бунтовщик. После этого некоторые из его соучастников отделились от него. Против него были высланы войска. Эссекс добрался с большими затруднениями вместе с остатком своих приверженцев по реке в Эссекс-хаус, но его замок был уже осажден правительственными войсками.

К вечеру Эссекс и Саутгемптон открыли переговоры. В десять часов они сдались со своими людьми под условием рыцарского обхождения и законного процесса. Пленные были отведены в Тауэр.

19 февраля 1601 года собрание из 25 пэров и 8 судей приговорило Эссекса и Саутгемптона к смертной казни. А ранее, 17 числа, в Тауэре был обезглавлен Томас Лей, один из капитанов ирландской армии Эссекса, который 8 февраля пытался насильно проникнуть во дворец.

На суде Саутгемптон производил впечатление вспыльчивого, но мягкого человека, находившегося под влиянием более сильной натуры. Он не позволил себе ни одного неблагородного замечания относительно своего друга и родственника Эссекса, дело которого было заведомо проиграно.

Рассказ о поведении графа Сауттемптона на суде произвел благоприятное впечатление на королеву, - к тому же, Саутгемптон не предавал ее подобно Эссексу. В результате Саутгемптона помиловали и присудили к пожизненному заключению.

Эссекс вел себя с меньшей стойкостью. Когда он узнал, что присужден к смерти, он настолько потерял внутреннее равновесие и чувство личного достоинства, что осыпал родственников, сестру, друзей, секретаря и, наконец, самого себя цельм потоком проклятий и обвинений.

Елизавета сначала подписала смертный приговор Эссексу, но потом разорвала бумагу; 24 февраля она подписала вторично.

25 февраля 1601 года голова Эссекса пала под тремя ударами топора.

***

Шекспир горячо сочувствовал обвиняемым, принимал их судьбу близко к сердцу и негодовал на их врагов.

Он и сам предстал перед следователями, и дело могло закончиться для него очень плохо, ведь представление "Ричарда II" 7-го февраля все же состоялось. Правда, на нем присутствовало всего несколько друзей Эссекса и Саутгемптона, так как остальные заговорщики находились в это время в Эссекс-хаусе, поэтому "Ричард II" не вызвал ни малейшего резонанса в Лондоне.

Для Шекспира это было спасением. Он говорил в свое оправдание, что при постановке этой пьесы не преследовал никаких политических целей, - это был якобы обычный заказной спектакль. Актерам хорошо заплатили, - вот они и сыграли "Ричарда II" 7-го февраля. А о заговоре Эссекса они знать не знали, ведать не ведали.

Поверили ему следователи или нет, - но Шекспира оставили в покое. Вероятно, его сочли неопасным: в противном случае, ему могла грозить смертная казнь, и никакие его таланты и литературные заслуги не спасли бы его. В Англии уже был прецедент, когда в правление отца Елизаветы, Генриха VIII, был казнен знаменитый писатель Томас Мор, автор "Утопии". Вся вина Мора заключалась в том, что, занимая высокую государственную должность, он отказался признать короля главой церкви, не устраивая, однако, никаких заговоров. Не пощадили бы и Шекспира, если бы удалось доказать его причастность к мятежу Эссекса.

... После потери двух близких друзей - Пемброка и Саутгемптона, - после потери возлюбленной - Мэри Фиттон - впечатления, получаемые Шекспиром от жизни и от людей, становятся все сумрачнее и сумрачнее. У него возникает меланхолия, не оставившая Шекспира до конца его дней. Поэтому почти все его последние пьесы - трагедии ("Гамлет", "Король Лир" и др.), хотя и великие трагедии, навечно вошедшие в сокровищницу мировой культуры.

Веселый двор короля Иакова

Жизнь Елизаветы после смерти Эссекса была печальной. Здоровье ее быстро расстроилось, и вместе с телесными страданиями иногда появлялось как бы помутнение умственных способностей. Она то и дело повторяла: "Эссекс! Эссекс!", и заливалась безутешными слезами. Врачи предлагали ей лечь в постель, но она отвечала, что тогда уже непременно умрет.

Весь пол в ее спальне был обложен подушками. Не раздеваясь, она падала то в одном углу, то в другом, но потом снова поднималась и продолжала метаться по комнате. Она не позволяла переменять на себе белье и платья, куталась в королевскую мантию и не снимала с всклоченной головы короны.

Вечером 24 марта 1603 года Елизавета впала в забытье, от которого очнулась только 2 апреля. На расспросы канцлера: кому перейдет престол, Елизавета невнятно назвала Иакова, короля шотландского. Вечером 3 апреля ее не стало.

***

Иаков I происходил из рода шотландских королей Стюартов. Мария Стюарт, соперница Елизаветы, казненная ею, была его матерью, но Иаков отрекся от нее, дабы заслужить благосклонность английской королевы.

Иаков любил, когда его сравнивали с мудрым библейским царем Соломоном. В действительности же он напоминал его только своею расточительностью.

С другой стороны, он походил на французского короля Генриха III тем, что был неравнодушен к мужской красоте. Один из придворных писал, что Иаков увлекался красивым лицом и красивой фигурой мужчины, как настоящая девушка.

Сексуальные отношения при дворе Иакова отличались таким легкомыслием, которое трудно было предположить ввиду равнодушного отношения короля к женщинам. Нравы были испорчены, манера объясняться была самая грубая. В официальных указах Иаков называл свою супругу не иначе, как "our dearest bed-fellow" (наша дражайшая сопостельница), а королева называет его в письмах "my dog" (моя собака).

Гомосексуализм, присущий королю, был в моде и у придворных. В поэме Дрейтона "Урод" так говорится о великосветском джентльмене и придворной леди: "Он слишком женщина, а она слишком мужчина".

Но и те, кто не был склонен к гомосексуальным связям, не отличались высокой нравственностью. Многие знатные девушки, обедневшие вследствие расточительности родителей, видели в своей красоте неистощимый капитал. Они торговали собою в Лондоне, получали потом от своих благодетелей громадные пожизненные пенсии и выходили, наконец, замуж за людей выдающихся и богатых. Все считали их разумными и галантными дамами, порою даже героическими натурами.

Мужчины выражались так цинично, что часто можно было услышать фразу вроде следующей, облеченную, однако, в более непристойную форму: "Я предпочел бы только считаться любовником такой-то дамы, не будучи им в действительности, чем находиться с ней на самом деле в связи, но тайно, без ведома общества".

...Современники сравнивали короля Иакова с его предшественницей, и эти сравнения говорили, конечно, не в его пользу. Елизавета не была замужем, но она дарила свою любовь людям выдающимся и заслуженным, и не находилась под их влиянием. А Иаков, человек женатый, пламенел то к одному, то к другому фавориту, людям бездарным и дерзким, раздававшим высшие государственные должности и погубившим страну, и, что хуже всего, находился у них в полном подчинении.

Англичане презирали Иакова. В скором времени натянутые отношения между королем и народом настолько обострились, что привели к полному разрыву между Иаковом и нижней палатой парламента. Эта последняя не хотела признать за королем права назначать по собственному усмотрению подати и расточать безумно деньги.

В 1611 году Иаков повелел распустить парламент. Это было началом борьбы между королевской властью и народом, которая привела в царствование сына Иакова - Карла I - к революции, казни Карла, - и закончилась только в 1689 году, когда обе палаты парламента предложили единодушно английский престол Вильгельму Оранскому.

***

Елизавету, свою предшественницу на троне, Иаков ненавидел. Он делал все, чтобы оскорбить саму память о покойной королеве. Многие ее указы были отменены, ее советники подверглись опале, а самый значительный из ее министров - сэр Уолтер Рэлли - был казнен.

Кроме того, Иаков устроил торжественное перенесение в Вестминстер останков своей матери Марии Стюарт и воздвиг над нею прекрасный памятник. Это было сделано не из сыновьей любви, ведь при жизни Марии Иаков отрекся от нее, - а в пику Елизавете.

Также, в пику ей, Иаков выпустил из тюрьмы или вернул из ссылки всех, кого туда отправила покойная королева, - и Шекспир смог снова увидеть своих друзей: Саутгемптона и Пемброка. Как только на престол вступил Иаков, оба были возвращены ко двору, один из заточения, другой - из деревенской ссылки.

Пемброку, для того чтобы расплатиться с долгами, пришлось жениться на богатой невесте - на леди Тальбот, седьмой дочери лорда Тальбота. По странному совпадению леди Тальбот звали так же, как и леди Фиттон - Мэри. В свете говорили, что Пэмброку самой судьбой было предначертано жениться на девушке с именем Мэри.

Мэри Тальбот принесла ему много денег и всякого добра, но он слишком дорого заплатил за ее состояние, женившись на ней. Леди Тальбот отличалась тяжелым характером, и Пемброк не был счастлив в своей супружеской жизни.

Дружба между Шекспиром, Саутгемптоном и Пемброком возобновилась, но уже не была такой крепкой, как прежде. Саутгемптон все больше отдалялся от своих друзей, а Шекспир все больше впадал в меланхолию.

Его не обрадовало даже возвращение в Лондон Мэри Фиттон. "Смуглая леди" была все так же привлекательна, но для Шекспира это был теперь всего лишь образ прошлого.

Поэт с равнодушием воспринял известие о том, что леди Мэри вышла замуж. Ее супругом стал капитан Потвилл (страсть к бравым офицерам леди Мэри сохранила до старости). Однако командовал этот капитан только своей ротой, но не женой, - в своем доме он занимал подчиненное положение. Доходило до того, что Мэри открыто общалась со своим постоянным любовником - сэром Ричардом Левисоном. От него леди Мэри родила двоих детей, которых капитан Потвилл воспитывал как своих собственных.

***

Презрение - теперь господствующее настроение в сердце Шекспира: презрение к князьям и к народу; презрение к героям, которые в действительности просто фанфароны и забияки, тем более трусливые, чем они знаменитее; презрение к художникам и писателям, которые при виде заказчика или покровителя льстят и раболепствуют; презрение к старикам, которые только напыщенные, выжившие из ума болтуны, или лицемерные, хитрые негодяи; презрение к молодежи, которая легкомысленна, бесхарактерна и излишне доверчива; презрение к дуракам энтузиастам и к глупцам идеалистам; презрение к женщинам, которые непостоянны, лживы и коварны; презрение к мужчинам, которые грубы и злы.

Чувства Шекспира отражаются в его пьесах. В "Гамлете" господствуют меланхолия и горечь. Свойственное юности светлое миросозерцание разбилось в прах как для Шекспира, так и для его героя. Вера Гамлета в людей и доверие его к ним подорваны. Под формой кажущегося безумия здесь гениально выражена глубоко печальная житейская мудрость, которую Шекспир выработал себе к пятому десятку лет своей жизни.

В особенности злоба как сила теперь восстает перед ним во всем своем могуществе. Гамлет поражается тому, что можно улыбаться и быть злодеем. Еще ярче выражено это в "Мере за меру":

Презреннейший злодей из всех на свете

Казаться может скромным, честным, строгим...

А в "Макбете" Шекспир пытается объяснить трагедию жизни как результат грубости в союзе со злобой: грубости, умноженной злобой. Леди Макбет отравляет душу своего супруга. Злоба вливает несколько капель яда в грубость, и эта грубость начинает затем неистовствовать, становится страшной для себя и для других.

Совершенно то же самое видим мы в "Отелло" отношениях между Отелло и Яго. А в "Короле Лире" человеческий мир вообще рушится; "Лир" - это кончина мира людей.

"Все суета сует!" - восклицает теперь Шекспир устами Соломона.

Возвращение на круги свои

Устав от жизни, разочаровавшись в людях, Шекспир решил оставить Лондон, бросить поэзию и драматургию и вернуться в Стратфорд.

В один из июньских дней 1613 года бывший поэт и бывший драматург Вильям Шекспир сел на коня и уехал из английской столицы. И вспоминался Вильяму другой день, много лет назад, когда никому неизвестный молодой человек из Стратфорда приехал в Лондон с целью попытать счастья в большом городе. Тогда будущее скрывалась еще за туманом неизвестности, ожиданий и надежд. Как сильно билось его сердце во время этого путешествия!

Теперь жизнь лежала позади. Действительность превзошла его былые желания и мечты. Он достиг славы, возвысился над тем сословием из которого вышел, сделался очень богатым человеком, - но при всем том он не чувствовал себя счастливым.

Хотя Шекспир прожил в многолюдном городе четверть века, он не привязался к нему, он покинул его без сожаления. Не было в Лондоне теперь ни одного человека, ни мужчины, ни женщины, настолько близкого Шекспиру, чтобы предпочесть из-за него шум толпы - деревенской тишине, общество - одиночеству, жизнь в Лондоне - уединенной жизни в кругу родных, в тесном общении с природой.

Шекспир достаточно поработал на своем веку, и вот его рабочий день пришел к концу. За последние девять лет Вильям ни разу не появлялся на сцене; свои роли он передал другим. Мысль взяться за перо тоже не улыбалась ему. Для кого творить? Для кого ставить свои пьесы? Он презирал старое поколение, а новое было ему совершенно чуждо...

Никто в Лондоне не обратил никакого внимания на то, что Шекспир покинул город. Жители столицы не сделали попытки удержать его. В честь его отъезда не было устроено никаких торжеств.

***

Путешествие из Лондона в Стратфорд продолжалось три дня. По пути Шекспир останавливался в тех гостиницах, где он привык ночевать во время своих ежегодных поездок. Здесь его принимали всегда радушно, как знакомого гостя. Его ждала постель, покрытая белоснежной простыней; пешеходы платили за нее лишний пенни, а он пользовался ею безвозмездно.

Особенно хороший прием встретил он у хозяйки оксфордской гостиницы, красивой миссис Давенант: ведь с ней они были давнишние знакомые. В чертах лица ее семилетнего сына Вильяма и ее гостя было заметно поразительное сходство...

После долгого перерыва Шекспиру снова приходилось начать совместную жизнь с женой Анной. Миссис Шекспир было теперь пятьдесят восемь лет, ему - сорок девять. Разница в летах сказывалась теперь с гораздо большей силой, чем тогда, когда они только что обвенчались. После такой долголетней разлуки не могло быть и речи о какой-нибудь духовной связи между ними. Их брачный союз превратился в простую формальность.

Старшей дочери, Сусанне, было теперь тридцать лет. Она была уже шесть лет замужем за доктором Холлом, благочестивым пуританином, который пользовался в Стратфорде всеобщим уважением. Но дух, царивший в этом доме, как и в доме Анны, был чужд Шекспиру.

В свою очередь, семья смотрела на него, как на фокусника-цыгана. Прежний образ жизни этого человека и его взгляды на религию делали его семейству мало чести. Некоторые исследователи утверждают, что Шекспир представлялся своим детям в таком же свете, как Байрон своим потомкам, что его считали каким-то позорным пятном для фамилии.

Очень возможно, что Сусанна - старшая дочь Шекспира - и ее муж сожгли посмертные бумаги Шекспира, считая выраженные в них взгляды греховными, подобно тому, как семья Байрона уничтожила посмертные бумага поэта. Только таким образом можно объяснить исчезновение всех шекспировских бумаг, за исключением его завещания, сохранившегося до наших дней. Поскольку в завещании своем Шекспир отдавал почти все свое имущество Сусанне, то жечь эту бумагу она, конечно, не стала.

Младшая дочь Юдифь едва ли очень интересовалась манускриптами отца. Она не умела даже подписать как следует своего имени, и вместо подписи ставила забавные каракули.

***

20 февраля 1616 года Юдифь вышла замуж, - и это было последним важным событием в жизни Шекспира.

Юдифь была уже не первой молодости, ей шел тридцать первый год. Она не делала блестящей партии. Ее жених - хозяин винного погребка Томас Куини - был на четыре года моложе невесты. Он не был богат, и женился в расчете на приданное своей невесты.

На свадьбу приехали друзья Шекспира, о чем свидетельствует заметка стратфордского пастора: "Произошло веселое свидание между Шекспиром, Дрейтоном и Беном Джонсоном. Они выпили при этом слишком много, вследствие чего Шекспир заболел лихорадкой и умер". Пастор забыл, правда, отметить, что между попойкой и смертью Шекспира прошло два месяца. Достоверен тот факт, что Шекспир вскоре после свадьбы захворал. Он заболел, по-видимому, тифозной лихорадкой. Стратфорд расположен на сырой равнине, и в нем вечно свирепствовали всевозможные инфекционные болезни.

В то время о гигиене не существовало никакого представления. Против тифа не было никаких средств. По крайней мере, зять Шекспира - доктор Холл, - лечивший больного, точно не знал никакого средства от тифа. Это видно из записей доктора.

25 марта 1616 года Шекспир составил свое завещание, в котором назначил Сусанну главной наследницей, а Юдифи дал 150 фунтов и по прошествии трех лет еще 150 фунтов, с соблюдением некоторых условий. Таковы главные пункты. Затем Шекспир не забыл также своей сестры. Он завещал ей 20 фунтов и все платья, а каждому из ее сыновей по пяти фунтов. Все серебро он назначал своей внучке Елизавете Холл, 10 фунтов - бедным родного города. Нескольким добрым стратфордским гражданам Шекспир завещал по 26 шиллингов и 8 пенсов. Такую же сумму завещал Шекспир трем актерам той труппы, к которой он сам некогда принадлежал, - Джону Геминджу, Ричарду Бербеджу (сыну Джеймса Бербеджа) и Генри Конделлу.

Поражает тот факт, что Шекспир, диктуя свою последнюю волю, совершенно, по-видимому, забыл о своей жене. Только когда ему прочитали завещание, он вспомнил, что следовало бы упомянуть также ее имя. Он вставил, поэтому, в конце завещания следующие слова: "Моей супруге я завещаю ту кровать, которая окажется по достоинству второй, а также все белье". Очень поучительно и характерно то обстоятельство, что в завещании не упоминается семья миссис Шекспир. Имя Гесве в нем ни разу не встречается, - отношения Шекспира к семейству жены были, следовательно, натянутые.

***

Шекспир проболел еще 4 недели и скончался 23 апреля, в день своего рождения. Ему исполнилось 52 года. Он умер в том же возрасте, как Мольер и Наполеон.

Похоронен Вильям Шекспир в стратфордской церкви Св. Троицы. В 1623 году родственники воздвигли на его могиле уродливый памятник. Изображение Шекспира на нем крайне неудачное: поэт выглядит полным, самодовольным и слегка слабоумным. Под бюстом красуется надпись, составленная на плохом латинском языке зятем Шекспира - доктором Холлом. В первых двух стихах Шекспир сравнивается с Нестором по уму, с Сократом - по гению, с Вергилием - по художественному таланту. Далее говорится о дочери Шекспира Сусанне, на чьи средства построен памятник ее отцу, и содержится предупреждение к потомкам:

Друг, ради Господа, не рой

Останков, взятых сей землей;

Нетронувший блажен в веках,

И проклят тронувший мой прах!

Комментарии: 1, последний от 30/04/2019. © Copyright Кувшинникова Ольга Валерьевна (os-20062006@yandex.ru) Размещен: 06/12/2011, изменен: 06/12/2011. 82k. Статистика. Очерк: История		Оценка: *6.003** Ваша оценка:
Аннотация: Личность Шекспира всегда привлекала внимание историков. Некоторые из них даже отрицают существование этого человека, - несмотря на то что уже давно есть исследования, в которых жизнь У. Шекспира рассмотрена чуть ли не по дням. На таких материалах основан данный исторический очерк; в нем показана не только биография Шекспира, но и любовная драма поэта.

Кувшинникова Ольга Валерьевна : другие произведения.

Шекспир и Смуглая леди