Переход, как всегда, оказался непредсказуем. Первое время он помнил о том, что только что находился в палатке, а рядом с ним лежала девушка по имени Ночь. Где-то внутри мозга тревожно билась мысль о шприце, который они забыли выбросить из палатки, но постепенно тревога улеглась, уступив место радостям перехода. Даже мысль о том, что в прошлый раз он очень сильно поцарапался о брошенную "машинку", не могла вывести его из мира грез, полностью захватившего сознание.
Результат был странен. Мир, в котором он очутился, настолько напоминал нормальный, что первое время в голове сидела мысль о том, что видений он не помнит, а просто очнулся в городе, куда ради шутки его перенесли товарищи по коммуне. Эта мысль разрушилась лишь о незнакомый вид консервной банки, просто не существовавшей в его время. Наклонившись над одной из них, чтобы повнимательнее рассмотреть находку, он и столкнулся с Малышом. Правда, больше всего этот маленький человек был похож на разодетую в лохмотья старую куклу, которую много лет назад выбросили на помойку.
Малыш измерил его деловым взглядом и спросил:
- Ты что, Джинн?
- Да, - не задумываясь ответил Джинн. Он уже настолько привык к такому своему имени, что почти не помнил того, что дали ему родители. Оно ему не нравилось, а быть Джинном было легко и приятно. Так когда-то назвала его одна подруга, переехавшая теперь в другую коммуну, и при каждом упоминании этого имени он вспоминал чудесные дни, проведенные вместе с ней.
Мальчишка, по-прежнему, продолжал внимательно осматривать стоящего перед ним человека. Всем своим видом он старательно пытался показать, что территория двора полностью принадлежит ему, и он, хотя и намного моложе, но не потерпит вторжения незнакомца. Но тот уходить не собирался, а только весело спросил:
- А тебя-то как зовут?
- Это не важно и тебя полностью не касается.
- Ладно. Я просто хотел узнать, - ответил Джинн и направился к выходу из двора. Ему хотелось посмотреть новый мир, чтобы вечером удивить Ночь своим рассказом о нем, подбадривая ее и себя перед новым путешествием. Но Малыш остановил его:
- Что тебе нужно?
- Ничего, - ответил, поворачиваясь, Джинн, - я путешествую. Хотел посмотреть место, в которое попал.
- В таком случае, я все расскажу Большому. Это место принадлежит мне, и я не собираюсь его кому-нибудь уступать. Если захочешь получить мои деньги, он тебе кишки выпустит.
- Я очень миролюбивый человек, и совсем необязательно выпускать мне кишки. Ты слышал когда-нибудь о хиппи?
- Это о тех, что целый день орут под гитару, а по ночам ширяются?
- Злобное у тебя представление.
- Какое есть.
- На самом деле мы целый день работаем, чтобы накопить денег, а вечером отправляемся в путешествия и видим другие миры, которые будут лучше нашего. Еще мы боремся против войны и насилия. Мы хотим, чтобы все люди перестали убивать друг друга и построили новые прекрасные города, где каждый сможет жить так, как ему захочется.
- Знаем, слышали. А потом приходит облава и всех заметают.
- Нет. Мы строим свои поселения и живем в них, как нам нравится. Иногда туда, конечно, наведываются представители властей, но они ничего не могут сделать. Свобода определена для всех одинаково, и мы умеем отстаивать ту ее часть, которая принадлежит нам.
Малыш опять над чем-то задумался, совершенно по-взрослому сдвинув брови, а потом сказал:
- Лучше уходи отсюда, это мое место, я здесь живу. А если ты не уйдешь, я на самом деле пожалуюсь Большому, а он уж умеет защитить тех, кто ему платит.
После таких слов Джинн первый раз внимательно осмотрел дворик, где он находился до сих пор. В углу он увидел два мусорных бака, украденных, очевидно, с ближайшей помойки, между которыми был положен большой лист картона, создающий убежище, очень похожее на нору, где лежало несколько старых тряпок, появившихся, судя по всему, оттуда же, откуда и баки. Рядом с таким убежищем, аккуратно расставленные, стояли консервные банки, одна из которых, уже пустая, заинтересовала Джинна в самом начале путешествия. Судя по всему, хозяин дворика как раз собирался поесть, когда появился Джинн.
- Вот почему ты угадал мое имя, - проговорил он, не заметив, что делает это вслух, но уловив тревожный взгляд Малыша, сразу же осекся и заговорил нормальным тоном, - Значит, ты здесь живешь?
- Да, я убежал из дома.
- Почему?
- Не твое собачье дело.
- Наверняка отец с матерью выпивали, да и колотили иногда спьяну?
Мальчишка вдруг насупился, совсем по-детски всхлипнул и вытер кулаком нос.
- Но почему же ты живешь здесь и платишь своему Большому? Неужели нет других мест, где можно было бы поселиться? У нас в коммуне, например, был организован детский сад, где воспитывались дети, вроде тебя.
- А кто за это платить будет?
- Никто. У нас никому и в голову не приходило брать за это деньги. Неужели у вас нет ничего подобного?
- Никогда не слышал.
- А ты видел когда-нибудь людей, похожих на меня?
- Таких же волосатых, что ли? Конечно. Их на каждой улице десятки ходят.
- Покажи мне одного их них, и я устрою тебя в такой сад. Их не надо бояться. Они - дети цветов, очень мирные ребята, и обязательно тебе помогут. Пошли, я обязуюсь все устроить.
- Некогда мне. Я с утра ничего не ел, а через час надо отправляться на работу, а то все лучшие места расхватают.
- Если не возражаешь, я подожду тебя, а по дороге постараюсь все сделать.
Мальчик еще раз сурово взглянул на своего собеседника и сказал:
- Ладно.
Джинн уселся на сломанную лавочку таким образом, чтобы не смущать Малыша и принялся разглядывать свой костюм. К сожалению, он снял перед тем как залезть в палатку свою любимую куртку, расшитую цветами, подаренную ему Веллой, девушкой, однажды не вернувшейся из очередного путешествия. С тех пор куртка стала для Джинна символом его веры в свои идеи. Но и без нее его вид оставался вполне на уровне, чтобы найти общий язык с теми, кого он собирался встретить. По крайней мере, ни один сноб никогда не надел бы на себя таких потертых Джиннсов и двух ниток ракушек, опутывающих запястья.
Когда Малыш закончил есть, он подошел к Джинну и, толкнув его в плечо, сказал:
- Пошли, что ли.
- Пошли, - ответил, поднимаясь Джинн, - веди меня, а то я здесь никогда не был и вообще не знаю, где нахожусь.
Они вышли из двора на такую же грязную улицу. Дома, стоящие на ней, очень сильно отличались от тех, что строили в родном мире Джинна, но окружающий вид все равно напоминал его. Когда-то товарищи вывезли его в большой город, и там, бродя по улицам, он смог ощутить всю неправильность того мира, что только укрепило в сознании необходимость найти в своих путешествиях хотя бы один мир, где можно было бы нормально жить. С тех пор путешествия приобрели для него еще большую значимость. В каждом он старался найти признаки того хорошего, чего лишен был его родной мир. Конечно, можно и перестраивать свой родной, но на это потребовалось бы слишком много времени и сил. Скорее всего, его поколению так и не доведется увидеть свершившимися собственные мечты. Сопротивление снобов, не желающих расставаться с мешками денег под собственными задницами, оказывалось слишком сильным.
Сейчас, шагая за своим проводником, он думал о том, что впервые попал в мир, который оказался не более идеальным, чем его родной. Это было обидно. Сегодня он потратил специальный заряд, приберегаемый для встречи с новой девушкой. Получалось, что он пропал почти впустую. Оставалось только помочь Малышу, и можно было возвращаться, никакого другого кайфа в этом путешествии словить, видимо, было невозможно.
Очень скоро они оказались на большой улице. Здесь уже во всех направлениях сновало множество людей, поразивших Джинна своим видом. Их одежда весьма сильно отличалась от того, что он привык видеть вокруг себя. Толпа походила на муравейник. Чтобы успевать за своим провожатым, приходилось то и дело протискиваться между настырными людьми, стремящимися занять любой кусок свободного пространства. Таким образом они преодолели несколько поворотов, прежде чем столкнулись с тем, кто им был нужен. Высокий длинноволосый парень в потертых Джиннсах и рваной куртке стоял чуть в стороне от толпы и курил, очевидно, наслаждаясь вкусом сигареты.
Джинн подошел к нему и представился:
- Привет. Я - Джинн.
Парень ничего не ответил, продолжая так же невозмутимо глядеть в одну точку.
- Я хотел бы с тобой поговорить, - продолжил Джинн, - мне показалось, что ты сможешь меня понять.
Парень оторвался от своего вида, выкинул сигарету и, не поворачивая головы, спросил:
- Чего тебе надо?
- Я только хотел спросить, не знаешь ли ты, как добраться до ближайшей коммуны. Я нездешний, но мне надо отвезти туда мальчишку. Он ушел из дома и ищет себе пристанище.
- Чего? - на этот раз парень повернул голову и осмотрел спрашивающего. В его черных глазах-бусинках читалось презрение ко всему, что тревожит его покой, - ты что, - того, - он покрутил пальцем у виска, - или чем-то заболел? В таких случаях лучше всего пойти поправиться, а не приставать к прохожим с глупыми вопросами.
- Послушай, ты, наверное, меня не понял. Я приехал сюда издалека, встретил мальчишку, которому негде жить, и обещал устроить его в какую-нибудь коммуну, чтобы там о нем позаботились. Поэтому я обратился к тебе, мне показалось, что ты - единственный нормально выглядящий человек в толпе.
- Во-первых, мне наплевать на какого-то там мальчишку, мне до него нет никакого дела, а во-вторых, я не знаю никаких коммун. Если у тебя начался бред, то лучше тебе принять что-нибудь. В-третьих, мой внешний вид тебя не касается, - на этих словах он снова оглядел своего собеседника и, заметив у него на руке следы от иглы, продолжил, - Район, в котором ты находишься, принадлежит нам, и мы не потерпим, чтобы здесь появлялся кто-то, употребляющий продукт без нашего ведома. Тебе очень повезло, что я сейчас один и в мирном настроении, так что лучше сгинь отсюда, пока жив. Я наркомов не люблю, - сказав это парень выразительно поиграл мускулами.
- Ну ладно, - вдруг громко сказал Малыш, - я пошел, меня работа ждет, - и моментально исчез в толпе, но скоро он снова появился уже на перекрестке и, выхватывая из-за пазухи тряпку, бросился к машине, затормозившей на красный свет. У него начался рабочий день.
Все это время парень злобно оглядывал Джинна, стараясь придать себе очень грозный вид, но тот не обращал на него никакого внимания, целиком увлекшись наблюдением за малышом. Тогда парень перешел к активным действиям, он сильно толкнул Джинна в плечо и процедил сквозь зубы:
- Я считаю до трех. Если ты не уберешься отсюда, пеняй на себя.
Джинн угрюмо посмотрел на него и неспеша поплелся дальше. Ему больше нечего было делать в этом путешествии. По иронии судьбы лучший заряд, приберегаемый для самого радостного случая, забросил его в ужасный мир, оказавшийся хуже всего, что он мог себе даже представить. Оставалось только надеяться, что все увиденное останется лишь бредом его воспаленного сознания, а не реальным будущим человечества.
Он представлял себе, как теплые отношения между окружавшими его там людьми смогут остановить надоевшую всем войну. Сначала одну, затем - другую, и так до тех пор, пока даже самые отъявленные негодяи не поймут, что у их планеты есть только один способ существования - научиться жить в мире между всеми населяющими ее народами. Потом разберут все оружие. Его металл пустят на строительство новых чистых и прекрасных городов, а смертоносную начинку - на станции по выработке энергии для мирной жизни. Такая перспектива манила к себе, но надо было еще приложить немало сил для ее осуществления.
А пока окружающий его кошмар обдавал холодом проходивших мимо людей, потерявших все человеческие качества и превратившихся в роботов для зарабатывания денег.
Чтобы прекратить все это, Джинн вошел в один из домов, стоявших рядом, поднялся на последний этаж и, выбив стекло, выпрыгнул наружу, прекрасно понимая, что смерть в этом мире ускорит его пробуждение в одной из многочисленных коммун хиппи рядом с девушкой, носящей очаровательное имя - Ночь.
Как и полагается во сне, смерть была моментальной и безболезненной. Только патрульная машина, подобравшая тело, оказалась настоящей и повезла его в самый настоящий морг.