Кантор долго не мог заснуть. Перед глазами проносилось слишком много того, о чем вспоминать не хотелось категорически...
Тщательно запертые - как оказалось, до поры до времени, - лица, слова и даже ощущения не забывшего пыток тела... Это всё пыталось вырваться наружу и затопить сознание - как сломавший клетку бешеный тигр.
Усилием воли Диего переключился на сегодняшнюю репетицию. Кажется, ему удалось.
Перекошенная физиономия и заблестевшие слезами глаза Родриго де Лары...
Мальчишеская порывистость Мигеля...
Потрясенный до изумления Карлос. Он не ожидал ТАКОГО перевоплощения. Зная всё то, что было... Кантор и сам не ожидал.
Потом - прижавшаяся к Диего Лора, словно ищущая защиты...
Кантор тихо улыбнулся в темноте своим мыслям. После того, как перепуганная Лора довольно долго успокаивала его, убеждая в том, что избив всласть Сан-Барреду, Диего проблем и неприятностей получит во много раз больше, чем удовольствия, они достаточно мирно отправились в ближайшее, давно облюбованное артистами театра, кафе.
Там их уже ждали некоторые Лорины подруги, часть кордебалета, некоторые артисты и даже достопочтенная Бернарда де Анхелес, которая очень тепло приветствовала Кантора и наговорила ему столько комплиментов по поводу сегодняшней репетиции, что бывший убийца предпочел бы, пожалуй, чтобы она его выругала. Потому что даже особенно не нашелся, что ответить, а тут донью Бернарду ещё и Лора поддержала...
Собственно говоря, это маленькое сборище в какой-то степени было связано с последним днем пребывания Лоры в театре. Она окончательно уходила под начало к мэтрессе Стелле.
И вся светилась от счастья.
Кроме скромного угощения, предоставленного поваром кафе, Лора ещё принесла из дома огромную корзинку маленьких домашних пирожков. Простых и слоеных. С мясом и ягодами. И угостила всех, кто пришел.
Кантор пожалел Мигеля, оставшегося доделать свою декорацию - но Лора подумала и о нем, приберегая немного угощения для юноши...
А после перерыва Карлос с многозначительной улыбкой позвал Мигеля к себе в кабинет. Где Мигель Эстрено дрожащей рукой подписал контракт с достопочтенным маэстро Карлосом - на участие в постановке "Под маской" в роли Гильермо...
Кажется, Мигель так ещё и не осознал до конца, что вот она, его мечта - она всё-таки сбылась.
Никто не удивился решению Карлоса. Ни Ольга, ни Руис де Лара... Руис, похоже, вообще исчерпал на время способность удивляться. А "безобразный мордобой", учиненный Мигелем, привел к неожиданному результату: де Лара признал юношу своим. Пришедшему из кафе Кантору Руис красноречиво и с изрядной долей юмора описал всю сцену, смущение Мигеля и панические оправдания Артуро... Ольги рядом не было, и де Лара не стеснялся в выражениях.
Наконец-то этому суслику дали по морде. Жаль только, что при этом не было Кантора... Хотя, откровенно говоря, может и хорошо, что не было. Ещё неизвестно, чем бы тогда всё закончилось.
"Молодчина!" - тепло подумал Диего о Мигеле. "Ну вот мы и будем теперь с тобой вместе играть..."
Юношу поздравили и Руис, и Бернарда, и кое-кто ещё - и, конечно, Лора.
- А я смотрела на тебя, когда ты играл... в этой сцене с Диего, - сказала она чуть смущенно. Мигель со страхом поднял на нее глаза. Лора продолжала, старательно подбирая слова:
- Это был и ты и не ты... Вернее - ты таким никогда не был. Тот юноша - он уже убивал, наверное... Он прошел через что-то ужасное, много видел - гораздо больше, чем мы с тобой. Но остался таким же... искренним и... ну ты сам знаешь. В общем... просто вы очень хорошо играли, - тихо закончила девушка, посмотрев на Кантора.
Лора... Как-то там маленький художник?
Кантор с отвращением подумал, что если он и вправду решил обратиться к мэтру Истрану, ему не миновать отправиться во дворец. А где дворец, там и его любознательное величество Шеллар Третий. До чего же не хотелось отвечать на целый ворох всевозможных вопросов!! А в том, что они у короля появятся, Кантор был уверен. Нюх на "приятные" вещи подобного рода его обычно не обманывал.
Впрочем... Есть ведь и другие способы, не требующие беспокоить его величество.
Кантор попробовал сосредоточиться, как учил дядюшка Дэн. Состояние полусна удалось поймать до странности быстро - натренировался, что ли?
Лабиринт принял обличье знакомой набережной в Арборино, где он по возвращении в город перестрелял отморозков, решивших, что одинокий бард - легкая добыча...
Сейчас здесь было пусто.
- Дэн! - окликнул Кантор, оглядываясь по сторонам. Ответа не было. - Дэн!!! - заорал Диего, словно тогда, под окнами у его величества Орландо Второго. - Доктор! Ты где? Отзывайся давай!
- Двуликие боги! Не иначе, в лесу сдохло что-то крупное! - ехидно откомментировал любезный дядюшка, появляясь откуда-то из-за спины. - Мне мерещится, или мой племянник и впрямь мирно спит здоровым сном, а не валяется в отключке в результате очередной травмы?
- Да, - кивнул Кантор. - Я мирно сплю здоровым сном, а не валяюсь в отключке. Что тебя так удивляет? Все когда-нибудь случается в первый раз.
- А меня ты позвал потому, что соскучился по родне? - насмешливо предположил Дэн, усаживаясь на парапет набережной.
- Нет, не поэтому. Дело есть. Просьба у меня к тебе...
- Ну излагай... Ты уверен, что я смогу ее выполнить?
Прямой и немного насмешливый взгляд очень взрослых и усталых глаз в который уже раз поразил Кантора контрастом со всем остальным обликом. Взъерошенный мальчишка сидел на парапете, поджав под себя ногу. А на ногах его было что-то такое сильно напоминавшее старую Ольгину обувь.
- Я надеюсь, - ответил Кантор. - Очень бы хотелось... чтобы ты смог. Вот скажи... ты можешь войти в сон человека, с которым не знаком?
- Теоретически да. Если меня кто-нибудь проводит. Ты сам-то знаешь этого человека?
- Знаю, весьма неплохо. Понимаешь - это ребенок. И я боюсь, что он очень болен.
- Хочешь, чтобы я посмотрел как врач?
- Да. Это было бы здорово. Я понимаю, конечно, что нельзя его туда... к вам... но по крайней мере ты сможешь дать хороший совет.
"А может, можно всё же что-то придумать? Лекарство например передать..." - подумал Кантор. Но промолчал. Честно говоря, он надеялся, что, увидев Тима, Доктор не сможет остаться безучастным.
Сон Тима оказался причудливым и праздничным.
Это была картинная галерея!
Не очень большая и в общем скромная, но убранная с безукоризненным вкусом. Стены были увешаны рисунками и картинами. Яркими и солнечными, туманными и залитыми огнем. Смелые наброски пером и углем, портреты, натюрморты...
Картины были Кантору незнакомы - он не сразу сообразил, что иначе и быть не могло. Ведь ни одна из этих работ еще не была написана. Они существовали только в воображении мальчика...
- Честолюбивый парнишка! - фыркнул Дэн, оглядываясь по сторонам. - Сколько замыслов...
- Да брось ты, - вступился за Тима Кантор. - Он не честолюбивый. Он просто мечтатель - что тут плохого?
- Угу, - с усмешкой кивнул Дэн, - Как говорится - спит и видит. Хотя, должен сказать, если он когда-нибудь воплотит свои мечты хотя бы частично...
Радостный вопль не дал ему закончить.
- Маэстро Диего! - Тим стоял посреди галереи. Он казался старше и взрослее, чем в жизни, ну так Лабиринт на то и Лабиринт. - Я так рад, что вы пришли! Спасибо!
Голос мальчика звенел радостью. - А кто это с вами?
- Это мой... друг, - вдаваться в степени родства было неуместно и незачем. - А это что - твоя выставка?
- Да, - глаза Тима сияли. - Самая первая...
- Ну что ж, поздравляю... - улыбнулся Кантор, огляделся... и замер, словно получив сильный удар в лоб. Во всяком случае, ощущение было схожим.
Прямо напротив, в нише, висела картина. Молодой мужчина, явный воин - смуглый, черноволосый, неожиданно красивый какой-то странной экзотичной красотой, - с небрежным изяществом расположился в кресле, опустив руку на шею лежащего сбоку леопарда. Вторая рука касалась грифа гитары - легко, словно лаская инструмент кончиками пальцев. И не узнать этого человека было невозможно.
- Да, маэстро, это ваш портрет! - со счастливой улыбкой подтвердил Тим. - Хорошо получилось, правда? Я сразу подумал. Еще когда смотрел, как вы с Мигелем дрова разгружаете... И чтобы непременно с леопардом.
Вот даже как?
"Говорили дураку - не водись с художниками" - мысленно вздохнул Кантор, прикидывая, что бы сказал об этой картине почтенный господин Пуриш. Н-да, оставалось лишь радоваться, что она пока что существует только в счастливых снах Тима.
- А что - не нравится? - пожал плечами Доктор. - По-моему, очень недурно. - Дэн смерил племянника взглядом и "раздернул занавески", - Знаешь, а я ведь раньше и не замечал, как ты похож на дядю Байли в молодости. Не чертами лица, а... есть что-то неуловимое... Одно слово - ветвь Кирин!
- Дэн, я просил смотреть НЕ МЕНЯ, - резковато напомнил Кантор. Все-таки магическое разглядывание его бешено раздражало. Даже в Лабиринте. Хотя, с другой стороны, услышать, что он похож на Байли Рельмо, оказалось неожиданно приятно.
- Да понял я, понял... Что с ним вообще, с твоим парнишкой?
- Я боюсь, что у него чахотка, - вполголоса произнес Кантор. - Кашель нехороший. Задыхается быстро. И вообще слабенький он какой-то.
- Вот как? Ну что ж... Посмотрим твоего художника...
- Тими, подойди сюда, пожалуйста, - мягко позвал Диего. Мальчик оторвался от созерцания очередной картины - судя по всему, это был портрет Лоры - и приблизился.
- Вам нравится, маэстро? Хоть немножко? - спросил Тим. Чувствовалось, что ему давно хотелось задать этот вопрос.
- Нравится. Очень. И ему тоже, - Кантор кивнул на Дэна. - Интересные работы и... главное, у тебя есть свой собственный очень интересный и неожиданный взгляд, - проговорил Диего, вспомнив про леопарда. - Словом, молодец... Я хотел спросить - как ты себя чувствуешь?
- Да хорошо, совсем! Не беспокойтесь, маэстро! У меня ничего не болит и дышится хорошо... Тим досадливо махнул рукой.
- Всё-таки давай вот он тебя посмотрит. Ладно? Это недолго, ты только постой минутку...
- Ну... я постою, конечно, если вы считаете, что так надо...
Тим немного удивленно встал перед Дэном.
Доктор привычным жестом "раздернул занавески", взглянул, прищурившись, потом "закрыл" их, велел Тиму расслабиться, взял его руки в свои, и вновь долго смотрел - даже не на самого мальчика, а словно обрисовывая взглядом контур вокруг него.
- Ну, однако! - пробормотал он наконец.
- Что? - с тревогой спросил Кантор.
- Да в том-то и дело, что ничего! - усмехнулся Дэн, - Все чисто. Настолько, что я даже не могу определить, что там вообще было.
- Не может быть, чтобы совсем ничего... - обескураженно пробормотал Кантор. - ты бы видел, какой у него приступ был вчера, я сам перепугался, а ты говоришь - ничего!
- Вот как? - Дэн поднял бровь. - Хорошо. Сейчас я посмотрю ещё раз. Стойте, молодой человек, - Дэн положил руки на плечи Тима и прикрыл глаза.
"Молодой человек" прозвучало бы очень забавно, учитывая то, что видел их Кантор практически одногодками - даже, пожалуй, Тим смотрелся на год-два постарше. Но сейчас Кантору было не до смеха.
Тим послушно встал, как вкопанный, немного удивленно глядя на Дэна...
- Слушай! А ты был прав!
Дэн убрал руки, кивнул Тиму и оживленно почесал в затылке.
- Вот так, если не знать, то и не увидишь! - Доктор помолчал, посерьезнел, и с некоторой тревогой взглянул на племянника: - У меня вот только вопрос. Ты сам-то после этого не свалился?
- Я очень старался этого не сделать, - усмехнулся Кантор. - Шарахнуло, это да... Дохлый был, как после ранения. Ну а потом поспал, и всё нормально. Так что с Тимом?
- Вот не знал, что ты у нас тоже... - задумчиво протянул Дэн. - Разглядел я. С большим трудом. Была у парня чахотка, - Дэн посмотрел на Тима, который отошел и стоял теперь перед одной из картин, вглядываясь в блики солнечного света на полу какой-то уставленной цветами террасы. - Ещё какая. Очень всё было запущено, причем в обоих легких.
- А сейчас - как?!
- А никак. Не хуже, чем у нас с тобой. Нет, конечно нужно ему окрепнуть, физкультурой подзаняться... Но что касается чахотки - вылечил ты его. Поздравляю... коллега.
Кантор неловко усмехнулся, машинально пошарив в карманах в поисках сигары. Потом опомнился и признался:
- Да я и сам не ожидал... Просто мне показалось, что у него кровь горлом сейчас пойдет. Очень... знакомое ощущение было. А уж потом... всё как-то само пошло.
- Вот и не экспериментируй больше, - наставительно произнес Дэн. - Нет, ты молодец, конечно, но у тебя же ни умения, ни тренировки! Это чудо, что ты и вправду не свалился... да ещё и с контузией твоей. Что я Максу скажу?! Обещай мне больше этим не заниматься, а?
- Я подумаю, - упрямо улыбнулся Кантор. - Ещё бы понять, ЧТО это было и как получилось...
- Ну мне что тут, с тобой курс целительства проходить? - возопил дядюшка. - Так ведь - НЕ МОГУ! Нельзя мне. Хватит! Никакой самодеятельности. И вообще - дай мне уже поспать спокойно! Всё. Я пошел.
И он исчез.
А ведь Кантор ещё о чем-то хотел его спросить... Ну да ладно. Диего поискал глазами Тима и вдруг увидел, что яркие пятна картин на стенах галереи стали меркнуть, всё подернулось туманом... и вот он вновь стоит на набережной в Арборино. Видимо, Тим проснулся.
"Ну и хорошо", - подумалось мистралийцу.
Не надо ничего говорить и ничего объяснять.
Кругом было пустынно... хотя освещение напоминало ласковый весенний вечер. Неожиданно для себя Диего-таки нащупал в кармане сигару и с наслаждением закурил.
Очень захотелось наведаться к Ольге. Что-то она там видит во сне? Если, конечно, она сейчас спит, а не... Подумав о том, чем в это время может заниматься девушка со своим возлюбленным Артуро, бывший убийца виртуозно сплюнул далеко в воду и решил просто выспаться.
Тем более , возможно, завтра утром его поджидает очередной приступ.
"Некоторые кошмары бывают полезны:
иногда они вправляют мозги." (с) Аргонд
Ольга бежала по узкому и плохо освещенному каменному коридору.
Потолок почти нависал над головой, и тусклые пыльные лампочки с трудом освещали неровный, крупными плитами, пол.
Почему-то ей не было страшно, но невыразимая тоска не давала сосредоточиться и застревала комом в горле. Словно ее кто-то звал - она не могла понять, кто.
То ли еле различимый гул, то ли тихий далекий стон...
Девушка ускорила шаги, которых почему-то не было слышно. Она точно знала, что ей надо куда-то успеть... быть может, как можно скорее покинуть этот мерзкий подвал?
Скорее вперед... там, впереди, светлее. Оранжеватый свет льется из приоткрытой двери.
Распахнуть её!
Это не выход. Довольно просторное помещение назвать комнатой не поворачивается язык: только встроенный в стену камин, вернее примитивный очаг, был чем-то нормальным и знакомым, а вот остальное...
Железные стулья, на которых невозможно сидеть. Огромный стол, застеленный дырявой клетчатой клеенкой - какие-то скобы, ремни... На стенах - крюки. Цепи. Бурые пятна... Или надписи? Не разобрать. Темно.
Может, тут есть другая дверь? Вот это - что такое? Нет, просто ниша.
Светлое, раздражающе белое пятно - эмалированный поднос на маленьком столике. А на нем - господи, что это?! Зубоврачебные инструменты?! Как она боялась их всегда. Или... нет, не похоже, это что-то другое, - ножи маленькие, крючки... Боже, гадость какая...
А дверей нет, только та, что за спиной... Тупик! Она заблудилась!
- Ольга... Это ты?
Кто это? Где?
Стены тонут в полумраке, ничего не видно.
Всего несколько слов... Почему голос кажется ей смутно знакомым?! Мягкий, певучий... и до чего же усталый.
- Ольга...
Она оглянулась - и увидела. У дальней стены, на полу...
Это он ее звал?
Пленник сидел, неловко поджав под себя одну ногу, почти повиснув на вздернутых вверх, прикованных руках.
Струйки крови из-под врезавшегося в запястья железа.
Длинные, ниже плеч, черные волосы.
Обнаженная грудь - вся в засохшей крови. Потому что плечо, судя по всему, прострелено: маленькая черная дырочка посреди неровного багрового пятна над ключицей.
Голова бессильно склонена к плечу.
"Сволочи! Изверги! Он же ранен... И не может даже сесть или лечь нормально..."
Ольга бросилась на колени. Дрожащими пальцами отвела закрывающую лицо пленника прядь волос. И вскрикнула.
Потому что из-под традиционной бардовской челки на нее смотрели такие знакомые черные глаза.
- Диего! Боже мой... Как мне тебя освободить?!
Кантор поднял голову, и ей почудился слабый отсвет его прежней ласковой улыбки.
- Ты всё-таки пришла...
Ольга молча, отчаянно смотрела в любимое лицо. Она боялась даже прикоснуться к Диего - ей казалось, что ему будет больно. Беспомощно поглядела на цепи. Потом вскочила и бросилась к столику с инструментами.
Вот этот ножик, кажется, крепкий... или лучше вот это? Это что, стилет? Иглы какие-то толстые...
- Диего!
Она опять опустилась рядом с мистралийцем:
- Ты сможешь наручники открыть вот этим?
Кантор даже не посмотрел, что она принесла.
- Я - не смогу. Это не наручники. Это оковы. И знаешь что... уходи лучше, пока... А если действительно хочешь меня освободить, тогда просто поцелуй... по-настоящему. Если ты и вправду меня любишь...
- Ты неисправим... - улыбнулась Ольга сквозь слезы. - Сейчас... Потерпи!
Она так и эдак крутила неподатливую цепь, пытаясь найти и разглядеть что-то вроде замка - но ничего не было. Только железо ещё сильнее, кажется, впилось в окровавленные руки.
- Уходи... - повторил Кантор и опустил голову. И в этот момент она услышала голоса.
Резкая, лающая немецкая речь, из которой слух выловил только одно знакомое слово: "партизан". Раздраженный, самоуверенный голос. Девушка метнулась в нишу прямо напротив прикованного к стене барда.
Вошли двое мужчин. Ольга даже не поняла, откуда - потому что всё её внимание заняла одежда: нарядный черный эсэсовский мундир одного и скромный белый передник другого, надетый, впрочем, тоже поверх похожего мундира. Зловещим кровавым пятном на рукаве офицера - алая повязка со свастикой в белом круге.
Офицер останавливается перед неподвижным Кантором и делает какое-то движение, отчего цепи вздергиваются вверх, рывком поднимая раненого, который теперь стоит - прямо, расставив ноги, и смотрит на мучителя ненавидящими глазами.
- Ну что, маэстро? Не передумал? - услышала Ольга знакомую фразу. И почувствовала, что не может даже пошевелиться.
Маэстро рассмеялся - зло и весело. И ответил. Медленно и очень четко, на чистейшем русском языке! Самыми приличными словами его многоэтажной, как небоскреб, тирады было "сучий выблядок", а по смыслу улавливалось лишь предложение оттрахаться с Гитлером, поимев друг друга во все места.
Ольга невольно вспомнила Жака - тот, кажется, однажды при ней даже записывал цитаты "из Кантора", которые Ольга не понимала. На мистралийском.
Видно, имелось, что записывать...
Она нервно усмехнулась... и задохнулась, прижав к щекам кулаки.
Потому что офицер, до того изящно поигрывавший тонкой металлической тростью, что-то бросил в ответ - резко, неестественным, высоким голосом. А потом - отвёл руку и коротко ударил пленника по раненому плечу. И ещё раз, уже с размахом.
Кантор не закричал. Он вообще не издал ни звука. Только вздрогнул всем телом. Ольга не видела его лица, но она видела, как хлынула кровь из раны.
Алый влажный отблеск, взмахи металлической трости... удары, снова и снова... по груди, по рукам... Эсэсовец бил зло и явно умело, словно вознамерившись переломать упрямому партизану все ребра.
Устав, офицер отшвырнул трость в угол, и она резко звякнула об камень. Немец отступил на пару шагов и повелительно махнул рукой - второму. Тот кивнул своему командиру и задумчиво встал перед Кантором, держа в руках лоточек с инструментами.
Ольга давно уже плакала в голос, не замечая этого - от отчаянных, сухих рыданий болело горло.
Палач выбрал длинную иглу, примерился и одним точным движением вонзил ее в раненое плечо мистралийца. Только тут Ольга впервые услышала тихий мучительный стон.
И ее бросило вперед. Она не знала, зачем, что она может сделать... только бы прекратился этот ужас.
- Сгинь, сволочь! - выкрикнула Ольга, отталкивая палача и не замечая, что ее рука прошла сквозь него.
Палач удивленно, как-то обиженно посмотрел на нее - и сгинул. Девушка лихорадочно огляделась - офицера тоже нигде не было...
"Прямо как нечисть от крика петуха..." - мелькнуло у Ольги в голове. "Да собственно фашисты и есть нечисть..."
Диего всё так же прямо стоял перед ней, удерживаемый цепями, без которых он, наверное, просто упал бы. А глаза смотрели виновато:
- Я напугал тебя? Прости...
Тихо, словно нехотя, кровь текла по его груди и рукам.
Прости?!
Он просит прощения?
Боже, за что?!
Надо скорее освободить ему руки. Или хотя бы цепи ослабить. У этих сволочных оков, наверное, шипы внутри! Что же будет с его руками...
Ольга вгляделась в стену, ища рычаг, которым офицер приводил цепи в движение. Но ничего не увидела. Только несколько свежих пятен крови. И всё.
- Что же мне делать?!
Кантор продолжал молча смотреть на нее.
"Если ты и вправду меня любишь..." - всплыло в памяти.
А умеет ли она любить? По-настоящему? Чтобы ее любовь действительно могла кого-то спасти?!
Ольга встала на цыпочки и тихо прикоснулась губами к его щеке... Поцеловала Кантора в губы... Как же могла она жить без него?!
Диего... Если бы она умела брать на себя чужую боль, лечить, хоть немножко! Ничего она не умеет. Не маг, не экстрасенс!
Единственное, что она может - это разделить с ним... то, что будет.
...Ольга открыла глаза.
Вместо тусклого больного света перед ней горел щедрыми красками роскошный южный закат. Расплавленное золото разлилось по горизонту - море было зеркально-спокойным и дышало теплом.
Она стояла на берегу, утопая босыми ногами в мелком белом песке. Но как же...?!
Диего сидел за ее спиной и улыбался.
- Мы что, телепортировались? - ошеломленно выдохнула девушка. - Ты и это умеешь?!
- Это не я. Это всё ты, - лукаво блеснули из-под растрепанной бардовской челки весёлые и шальные, как на портрете Ферро, родные глаза.
- Диего! Как ты?
Длинные волосы мистралийца рассыпались по плечам - блестящие и чистые, не те слипшиеся от пота и крови сосульки, что в подвале.
Как, оказывается, идет ему челка...
- Всё прекрасно, разве нет? Иди же наконец ко мне...
Раны и кровоподтеки на полуобнаженном теле таяли, медленно исчезая, а на правой руке так же медленно проступал красочный хинский дракон.
Почему-то Ольга совсем не удивилась. Это было правильно. Так и должно быть.
Как же она стосковалась по нему...
По его улыбке... По безоглядной, всё вокруг затопляющей нежности. По веселому и ласковому бесстыдству и буйной фантазии. По его телу...
Почему его так долго не было рядом?! Она не помнила. Только знала, что сейчас - сейчас наконец можно всё. Только не исчезай, Диего...я никуда не отпущу тебя больше...какое счастье прикасаться к тебе, вот так, как же хорошо...
Спускалось, но не гасло солнце. И над всем звучала музыка - знакомая, бархатный голос пел что-то под гитару.. Кто это? Не важно... Всё сейчас не важно.
От вопля над ухом Артуро подскочил в постели и проснулся.
Сообразив, наконец, что стало причиной, разбуженный бард недовольно повернулся к спящей рядом Ольге... и расплылся в самодовольной улыбке.
Губы Ольги дрогнули, словно целуя кого-то. Рука тихо гладила простыню, потом стиснула край одеяла, тело чуть выгнулось... Девушка простонала ещё раз, уже потише.
Все-таки Артуро был мистралийцем: красноречиво стонущая во сне женщина рядом весьма льстила его мужскому самолюбию. Сумел же он ее пробрать, если ей даже во сне видятся любовные утехи с ним!
Мысль об этом приятно возбуждала, как и сознание своей победы.
Все, никуда она уже от него не денется, и магия тут не при чем. Ибо то, что привязывает Ольгу к нему - это уже не магия, это исключительно достоинства Артуро как любовника!
Что ей приснилось, интересно?
Самым разумным было сделать то, что сделал бы в такой ситуации всякий нормальный мистралиец - нежно разбудить и предложить воспроизвести увиденное наяву. Тем более, что сейчас ему в кои-то веки действительно хотелось бурного самозабвенного секса с Ольгой.
Бард придал своему лицу выражение самой нежной страсти, склонился над девушкой, намереваясь ее поцеловать... и окаменел, как статуя самому себе.