Площадь Ленина... Двадцать оркестров...
Капельмейстер красив и суров...
Вдоль оркестров, шальной, как невеста,
вьет круги журналист Чекмарев.

Бьют там-тамы и слева, и справа,-
я безбожно дурею от них...
И глядят на меня величаво
сто гусарынь адью-расписных.

Час назад - в девятнадцатом веке,
но вошли - и понятны без слов - 
знаменосец а-ля Кюхельбекер,
ультра-Пестель и граф Муравьев.

Ну, припомни Сенатскую площадь!
Ну, вглядись, как похожа толпа!..
Ржет фагот, как гусарская лошадь,
и отчаянно плачет труба...

Капельмейстер без оху и страху
Омск вечерний берет "на ура"...
Капельмейстеру утром на плаху,
но далече еще до утра.

Сердце омское рвется на части,
дыбом волосы, мысли торчком...
И филер, задыхаясь от счастья,
мчит с доносом в ближайший райком.