Матрешка - матрица небольшой размерности.
Из жаргона студентов-математиков
Кондуктор предупредительно распахнул дверь. Аврон, выходя, подал ему деньги за проезд, к которым добавил немного мелочи - на какао. На всякий случай: извозчикам обычно дают, вдруг здесь это тоже принято...
Паровые омнибусы ходили по улицам уже третий год, но Аврон ехал на нем впервые. Если б не ливень, он, как всегда, пошел бы пешком.
Аврон отошел на пару шагов и раскрыл зонт. У него за спиной омнибус пыхнул паром и, грохоча колесами по мостовой, двинулся дальше. Обернувшись, Аврон в открытую дверь машинного отделения увидел полуголого кочегара. Тот, обливаясь потом, качал мех, раздувая пламя в топке.
За несколько минут, пока Аврон шел до дома Учителя Торхеса, его башмаки промокли насквозь. Остановившись у калитки, он подергал конец проволоки, уходящей к дому в глубине сада. Колокольчика за шумом дождя он не услышал, но был уверен, что старая добрая механика не подведет. В отличие от новомодных электрических звонков, которые в дождь постоянно отказывали.
Скрипнула щеколда - ее тоже отодвинула проволока, - и на крыльце показался Терциус, слуга Учителя.
- Входите! - он помахал рукой. Аврон вошел, задвинул за собой щеколду и поспешил к дому.
Учитель встретил Аврона в передней.
- Надевай шлепанцы и проходи скорей к камину, - сказал он в ответ на его приветствие. - Терциус, посуши обувь.
Слуга молча забрал мокрые башмаки Аврона и ушел.
- А где Элиас? - спросил Торхес.
- Не знаю, - почти честно ответил Аврон. Он действительно не знал, дома ли еще Элиас или уже добрался до игорного заведения.
- Он, наверное, сказал, - продолжал Учитель, - что прогуливаться по саду и предаваться рассуждениям в такую погоду может только идиот.
- Не знаю, Учитель, - сказал Аврон, краснея: именно это говорил Элиас, когда предлагал по случаю дождя не ходить к Торхесу, а пойти поиграть в кости.
- Разумеется, он прав, - сказал Учитель, - да я и не собирался. Но ты проходи. Садись вот тут, ближе к огню.
Они вошли в гостиную. Учитель подвинул к камину кресло, сам сел в другое и позвонил в колокольчик.
- Марсина, - сказал он явившейся на звонок служанке, - принеси второй стаканчик и... наверное, еще лимона. Так вот, мой юный друг, - это уже Аврону, - наш Элиас, несомненно, прав, и прогуливаться под дождем, рассуждая о природе вещей, конечно, не стоит. К тому же холодает. Ты не замерз, пока дошел?
- Немного. Я доехал на паробусе.
Торхес поморщился: ему не нравилось это новоизобретенное слово; хотя он и понимал, что отличать механический экипаж от конного как-то надо, а произносить "паровой омнибус" - недопустимая трата времени при нынешнем безумном темпе жизни.
- А рассуждать о числах Элиас, похоже, не любит, - продолжал Торхес.
Похоже, подумал Аврон. К разговорам о природе вещей или о делах минувших дней Элиас относился терпимо, а вот цифирь не любил. Не воспринимал он эту премудрость. Три недели назад Учитель в очередной беседе поведал им о дробях. Они успели отойти от его дома едва ли на пару сотен шагов - Элиас уже перешел на крик:
- Да у него просто ум за разум зашел! Ну, поделю я на двоих три яблока - допустим, будет полтора. Хорошо, сложу обратно - получится три; две половинки яблока съесть - все равно, что целое. А если три гвоздя?!
- Будет полтора гвоздя у каждого, - спокойно сказал Аврон.
- А вот тебе! - Элиас сунул ему под нос кукиш. - Будет один гвоздь и железяка, которую только в переплавку! И сколько ни складывай обратно - три гвоздя не получишь! В корень надо смотреть, а не цифрами крутить!
Хотя это и было явное неуважение к Учителю, Аврон тогда промолчал, чтобы не заводить Элиаса еще сильнее. И сегодня эта привычка Учителя - разговаривать о числах под крышей, а обо всем остальном в саду - стала одной из причин, по которой Элиас не пошел на урок. Не единственной, конечно - он вообще предпочитал учебе игру.
- Но я сейчас не собираюсь говорить ни о вещах, ни о числах. Сегодня я познакомлю тебя с одной старинной рукописью и... Марсина, поставь сюда.
Служанка поставила небольшой стаканчик и тарелку с кружками лимона на низкий столик, где уже стояли еще один стаканчик и графин с красной жидкостью. Аврон с любопытством смотрел на все это и не заметил, когда в руках Учителя появился свиток пергамента.
- Вот, что ты скажешь об этом?
Аврон с благоговением взял пергамент.
- Тянские иероглифы! Третья династия...
- Вторая, - уточнил Учитель, - но самый конец.
- Какая древность! Разве пергамент хранится столько времени?
- В подходящих условиях. В библиотеке Универсиума они созданы. Ну, прочитаешь?
- Попробую, - Аврон вгляделся в тонкие, чуть небрежные значки. - Это какой-то рецепт, поваренный или лекарственный... Сахар растворить в воде... хлебные дрожжи... Учитель, но ведь будет отвратительный запах!
- Конечно. Но это только начало, читай дальше.
- Две-три недели... с березовым углем... Наверное, это все-таки лекарство.
- Ну, не совсем. Я назвал его модулятором настроения. Когда мне грустно и я пью его, моя грусть становится сильнее и в то же время возвышенней. А когда я радуюсь, он делает мою радость более... непосредственной, что ли. Мне иной раз даже бывает потом немного стыдно, - Торхес покосился в сторону двери, за которой скрылась Марсина. - Кроме того, он согревает замерзших. Впрочем, ты сам попробуешь.
Торхес взял со стола графин и налил сначала в стаканчик, принесенный Марсиной, примерно на четверть, а потом до половины во второй, на дне которого виднелся красный поясок - похоже, из него уже пили.
- Учитель, я совсем не замерз! Да я уже согрелся!
- Ничего, все равно попробуй. Только осторожно, вкус очень своеобразный.
Учитель взял свой стаканчик и выпил почти всё; тогда и Аврон решительно хлебнул из своего...
Сквозь собственный кашель он услышал:
- Закусывай, закусывай!
Сквозь слезы на глазах увидел перед собой тарелку, схватил с нее кружок лимона и сунул в рот.
- Ну, как? Чувствуешь ли ты, как усиливается твое настроение? - спрашивал его учитель.
- Не знаю, - ответил Аврон, когда смог отдышаться.
- Тогда повторим, - Торхес налил еще. - И не забывай закусывать.
Повторили. В груди Аврона разлилось тепло, и только сейчас он понял, что действительно замерз, пока добирался сюда. Боясь пропустить свою остановку, он сел в паробусе у самого выхода, откуда дуло холодом всякий раз, когда кондуктор открывал дверь. К тому же задние места, ближе к топке, все были заняты.
Он поймал себя на том, что упустил часть рассуждений Учителя, который говорит уже о чем-то другом:
- ...Не только настроение, но и фантазию. Вот, послушай, что мне...
- Учитель, а это, - Аврон показал на графин, - прямо по тянскому рецепту? Ой, извините, я вас перебил.
- Ничего, ничего, - благодушно ответил Торхес. - Не совсем, я слегка изменил. Я нагреваю его почти до кипения и много раз пропускаю через дубовые стружки, а потом настаиваю на ягодах оксикокка. Так вот, я сказал, что он модулирует еще и фантазию. Во время одной из недавних модуляций я придумал зеркальные числа.
- Это как? - удивился Аврон.
- Числа, которые меньше нуля.
- Меньше, чем ничего?!
- Да, представь себе! С ними можно оперировать, как с обычными числами, только прибавить зеркальную единицу - все равно, что отнять настоящую.
- А зачем они нужны?
- Ну, скажем, у тебя нет денег, и ты еще должен пять талеров. Сколько у тебя всего? Пять-зеркальное талеров. Понимаешь? Настоящие числа - наличные деньги, а зеркальные - долги. И, я уверен, они годятся не только для денежных расчетов.
- Можно измерять высоту этажей в доме, - неуверенно сказал Аврон. - Верхних этажей - обычными числами, а подвал - зеркальными. А нулем считать землю.
- Правильно! А ну-ка, - Учитель потянулся к графину...
***
- Что скажешь? - Марвик откинулся в кресле и посмотрел на Сторма.
На большом стереоэкране Терциус и Марсина осторожно уносили из гостиной Торхеса. Он что-то бессвязно бормотал, это бормотание раздавалось из динамика вместе с храпом Аврона, спящего в кресле.
- Ну, в общем, неплохо... Да выключи ты их!
Марвик щелкнул по клавише "Пауза" - картинка на экране застыла, звук смолк.
- Неплохо, - продолжал Сторм, - только научная ценность нулевая. Я, как социолог, без всякого моделирования могу сказать, что отставание в развитии математики приведет к застою в технике.
- Сторм, я же не социолог, а программист, - возразил Марвик. - Я просто оцениваю эффективность различных программ социомоделирования. И хорошо, что ты, как социолог, пришел к тем же выводам.
- А как ты вообще представляешь себе общество, в котором отстает развитие математики?
- Ну, может, у них у всех понижена способность к абстрактному мышлению. Помнишь его рассуждения о яблоках и гвоздях?
- Все равно, - сказал Сторм, - зря ты тянешь меня к себе на защиту оппонентом. Я же критик по натуре... Кстати, имена для этих, - он ткнул пальцем в экран, - ты сам придумал или компьютер?
- Я. А что?
- Там у тебя учитель Торхес, а твой руководитель - доктор Хостер. Ты это нарочно?
- Черт! - Марвик кинулся к клавиатуре.
- Погоди, успеешь, - остановил его Сторм. - Выведи куда-нибудь отдельно эту древнюю рукопись.
- Зачем? Вымышленная письменность вымышленного государства.
Ровные ряды иероглифов появились между тем на маленьком вспомогательном экране.
- Вымышленная? Ну-ну, - иронически заметил Сторм. - У тебя переводчик с китайского установлен? (Марвик кивнул.) А ты говорил - вымышленная! Сейчас посмотрим... Так... сахар, дрожжи... две-три недели... а это что?
- Подключи исторический словарь, - посоветовал Марвик.
- А, понятно. Алембик.
- Что такое алембик?
- Какая-то алхимическая посудина, - сказал Сторм. - У тебя сахар есть? А, все равно за дрожжами идти в лавку.
- Что ты хочешь? - спросил Марвик.
- Сделать этот модулятор.
- Я две недели ждать не буду. У меня через неделю конференция.
- Ерунда, - Сторм махнул рукой. - У них там модулятор настроения, а у нас модулятор времени.
- Это еще что? - удивился Марвик.
- Ну, ультраинкубатор, в котором биологи за полчаса выводят цыплят.
- К нему же физики никого не пускают, кроме биологов!
- А у меня есть знакомый биолог, Квинт. Он с ними договорится. Заодно и с алембиком разберется, он алхимию знает лучше меня.
- Погоди, а как с ягодами оксикокка?
- А ягоды, сдается мне, не очень-то и нужны, - сказал Сторм...
...Доктор Хостер открыл дверь и застыл на пороге.
Сторм заплетающимся языком втолковывал Марвику:
- Представляешь: ночь, ветер. Деревья качаются. И камыш на озере шумит.
Марвик тупо кивал головой.
- Сторм, ты поэт! - воскликнул Квинт. - Это не рассказывать, это петь надо! Вот так!
И он могучим баритоном запел:
- Шумел камыш, деревья гнулись! А ночка темная была...
***
- Ну, в общем, неплохо, - сказал доцент Пивасик, - но вот это допущение - общество, не знающее алкоголя, - кажется мне несколько искусственным. Высокий технический уровень, вон, даже временем управляют...
На большом стереоэкране доктор Хостер выпроваживал из лаборатории пьяного Квинта. Марвик и Сторм исчезли еще раньше.
- Может, они потому и достигли такого уровня, что не знают алкоголя, - возразил аспирант Вялко. - В конце концов, это только альтернативная модель.
- Даже для альтернативных моделей стоит брать реальные альтернативы, - строго сказал Пивасик. - Вы знаете, сколько стран пытались ввести сухой закон? США, Финляндия, Россия... Мне кажется, стремление дурманить себя заложено где-то глубоко в природе человека. Даже животные... Я, помнится, читал в одном популярном журнале, что слоны, наевшись каких-то дурманящих плодов, выходят на дорогу и опрокидывают автомобили.
- Слоны? Но они, кажется, хищники!
- Тем более! Если даже хищники едят плоды, чтобы опьянеть. Впрочем, я плохо знаю фауну Австралии.
- Я тоже, - сказал Вялко.
***
- Ну, в общем, неплохо, но... Я с трудом представляю себе научное сообщество, настолько специализированное, что социологи или программисты не знают элементарных вещей из зоологии и географии. По-моему, это несколько искусственное допущение...