- Испекла бы ты, старая, колобок, что ли? - сказал дед, ковыряясь в остатних зубах.
    - Горазд же ты жрать, старый хрен! - возмутилась бабка. - Давно ли репищу оприходовали, а тебе уже колобок!
    - Давно ли? Да в обед, а сейчас, почитай, ужин скоро!
    - А муку кто когда принес? Сходи, поглянь, сколь осталось!
    Дед, ненатурально кряхтя и держась за поясницу, слез с лавки и поковылял в амбар делать ревизию. Вернувшись через несколько минут, он сказал с порога:
    - Ты того, старая... По амбару все-таки помети, да по сусеку поскреби. Тама ее, конечно, малость, но на колобок, я чую, той малости хватит.
    Бабка, ворча, вытащила гусиное крылышко, взяла с полки миску и вышла за порог.
    Той муки, что она наскребла и намела, ей хватило не на один, а на целых три колобка: деду, себе и внучке. (О Жучке как-то в спешке забыли, а кошка, подразумевалось, поужинает мышкой.) Замесив на сметане тесто, бабка испекла их и выложила на окошко студить.
    Колобки, как это водится среди колобков, не стали дожидаться, пока их остудят и съедят.
    - Колобки! - сказал первый. - А нафиг нам это надо - чтобы они нас схавали?! Айда в лес, уйдем от дедки и бабки, от внучки и Жучки и всей этой голодной шоблы!
    Воодушевленные этой зажигательной речью, все трое скатились с окна на лавку, с лавки на пол и покатились к порогу...
    Абсолютно одинаковыми не бывают даже пельмени машинной штамповки, а что уж говорить о колобках ручного замеса! Из-за различия динамических характеристик разными были и судьбы всех трех.

    Первый, выкатившись за порог, покатился по дорожке к лесу, все дальше и дальше. Он встретил зайца. ("Я колобок, колобок, по амбару метен, по сусеку скребен...") Волка. Медведя. ("...От тебя, косолапый, подавно уйду!") Наконец, лису.
    Его предшественники не предупредили его (понятно, почему) об опасности встречи с рыжей. А та приохотилась к колобкам, тем более что их ловля не требует разнообразия приемов. В этот раз, однако, вышло по-другому. Когда колобок, уже предчувствуя нехорошее, пел на носу у лисицы, та вдруг скосила глаза в сторону дорожки, откуда он прикатился, что-то или кого-то там увидела и, не дожидаясь конца песенки, сиганула в кусты. Колобок слетел на землю, откатился в траву и замер, соображая, что, наверное, не стоило так рискованно забираться лисе на нос. Язык-то у нее совсем рядом был, и вообще...
    Тут его и нашла Жучка, которая все это время бежала по следу. И, не отвлекаясь на песенки, съела.

    Второй не успел выкатиться даже за порог - перехватила кошка. Она гоняла его по полу, пока не загнала под комод. Пытаясь достать лапой, она вконец заклинила его между дном комода и перекошенной половицей.
    Мышке хватило его надолго.

    Третий, докатившись до опушки леса, сразу же свернул в кусты и там затаился. Встречаться со зверьем его не тянуло.
    Он стал жить в лесу. Он вел здоровый образ жизни и, по-видимому, от этого пух, как на дрожжах. Что странно, потому что тесто было на сметане.
    Как-то зимой он между делом разобрался с волками. Те ближе к весне сбились в стаю, обнаглели и ничего не боялись. Они погнали его по полю, надеясь на легкую добычу, и догнали бы в конце концов, потому что волка ноги кормят. Но колобок и не рассчитывал убежать от них, а просто вел за собой в одно хорошее место - там большие старые сосны растут так, что между ними можно метаться туда-сюда, отскакивая от стволов.
    Дальше все выглядело примерно, как в фильмах с участием Джеки Чана. Видели? Вот так оно и получилось. Колобок уже был довольно крупный, и волки рассчитывали, что хватит на всех, но когда такая масса, отскочив от дерева, летит в тебя...
    Волки, припадая на отдавленные лапы и поскуливая от боли в побитых боках, поднимались из сугробов, по которым их раскидал колобок. Желающих бежать за ним по хорошо заметному следу не было.
    Медведя, вылезшего весной из берлоги, колобок долго гонял по лесу. К тому времени он еще подрос, заматерел и, пожалуй, пошел бы и на мамонта, но вот не водились здесь мамонты. Гоняя медведя, он ненароком отдавил хвост лисе, а когда с его пути убрался заяц, просто не заметил.
    Показав зверям, чьи в лесу шишки, колобок призадумался: а дальше-то что? Хотелось сделать что-то такое... Чтобы было о чем вспомнить самому, и другим тоже... К тому же весна...

    Жучка, забившись под крыльцо, лаяла оттуда так, что чуть не вылетали стекла в избе. Скатившись с полатей, дед сдернул со стены двустволку и, взведя на ходу курок, посмотрел в окошко. Снаружи виднелась какая-то масса, похожая то ли на пемзу, то ли на хлебную корку. Толком он так и не разглядел, потому что время было раннее, а масса сильно загораживала и без того еще слабый свет.
    - Кто там? - рявкнул дед как можно внушительнее.
    - Хозяева! Не пугайтесь, не обижу...
    - Да кто ты?! - повторил дед. Бабка тоже слезла с печи и смотрела в другое окошко. Она-то и признала гостя первой.
    - Колобок! - ахнула бабка. Снаружи сквозь лай тотчас донеслось в подтверждение ее слов:
    - Не узнали? Это же я, ваш колобок!
    Дед распахнул створки окна, высунул наружу для внушительности ружье и сам высунулся за ним.
    - Ну и колобище! - и замолчал. Колобок тоже молчал, и дед, осмелев, сурово спросил:
    - Чё надо?!
    Помявшись, колобок нерешительно ответил:
    - Так это... Внучку вашу... Руки прошу и того... сердца.
    Он повернулся, и на окошко упал букетик подснежников, правда, в жутком состоянии. Что не удивительно: попробуйте катиться с букетом цветов.
    - Чего? - оторопело спросил дед и ухнул задом на лавку, но ее там не оказалось: мгновением раньше ее снесла грохнувшаяся у другого окошка бабка.
    Пока дед барахтался на полу, запутавшись в лавке и ремне ружья, на крыльцо вылетела разъяренная внучка с ухватом. Сердце ее, образно говоря, было не занято, но чтобы такое от колобка!
    - Пошел! Пошел! - закричала она, охаживая колобка ухватом. - Старый, черствый сухарь!
    "А ничего будет бабка, когда до пенсии доживет", - ни с того ни с сего подумал дед, поднявшись и глядя на эту картину из окошка.
    - Ну уж и старый! - отвечал колобок, уворачиваясь от ухвата. - Года еще не прошло, как испекли.
    - А не прошло, так мал еще жениться! - веско заметил дед в окошке.
    - Да ну вас всех! - обиделся колобок, развернулся и покатился к лесу.
    Внучка, успокоившись, вернулась в избу. Жучка вылезла из-под крыльца и, повернувшись к лесу хвостом, изобразила задними ногами презрение. Дед поднял лавку, бабку и ружье, которое повесил обратно на стену.
    А колобок грустно катился по лесу и все вспоминал внучку на крыльце в коротенькой ночной рубашке - глаза горят, волосы развеваются, рубашка тоже... Ухват в руках так и мелькает... Какая женщина!
    Вдруг он замер, секунду постоял на месте, а потом решительно покатился в другом направлении. Он знал, кто ему нужен.

    Продавив в лесу порядочную просеку, колобок вкатился на поляну, где стояла избушка на петушиных ножках.
    Когда-то баба Яга жила в избушке на курьих ножках. Пока не приехали на большой черной машине какие-то отмороженные, которые обошлись с избушкиными ножками, как с обыкновенными окорочками: изжарили на углях от той же избушки. Бабы Яги дома не было, иначе она не допустила бы такого безобразия, ну, а тут пришлось принимать меры задним числом.
    Машина так и осталась в чащобе: друг леший постарался, закружил водителя, и тот мотался по лесу, пока не кончился бензин. Отмороженные дальше выбирались своим ходом; как им это удалось, и удалось ли вообще - спросите у того же лешего, если интересно. А баба Яга поставила новую избушку уже на петушиных, с длинными шпорами, ногах. И характер у избушки стал слегка петушиным. Даже тот, кто считает себя круче мамонта, с петухом лишний раз связываться не станет. Если он, конечно, не полный идиот.
    - Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом, - сказал колобок, опасливо косясь на шпоры.
    Избушка неторопливо повернулась, и колобок увидел сидящую на крыльце хозяйку.
    - Здравствуй, бабуся Ягуся! - вежливо начал он.
    - И тебе тем же концом по тому же месту! Ну, сказывай, зачем пожаловал?
    - Бабуся! - укоризненно сказал колобок. - Знаешь ведь, что добра молодца надо сначала накормить, напоить, в бане попарить, а после уже о деле...
    - Это тебя-то в баню?! - возмутилась Яга. - Ты ж плесенью пойдешь от сырости! Оставь-ка эти присказки для сказок и давай к делу. Зачем, говорю, пожаловал?
    - Зелье надо! Приворотное! Жить без нее не могу!
    Баба Яга подхватила падающую челюсть и вернула на место.
    - Без кого. Жить. Не можешь? - спросила она, когда поняла, что способна говорить.
    - Да внучка ж дедкина!
    - Так! - сказала Яга, переварив и эту информацию. Она лихорадочно соображала, брать ли ей заказ или как-нибудь отвязаться. Зелье сварить - дело нехитрое, да клиент какой-то уж очень сомнительный.
    - Так ведь оно дорого стоит, зелье-то! - на пробу сказала Яга.
    - Сколько скажешь, отстегну. Без базара, - тут же ответил колобок, прикидывая в уме, кого из зверья какой данью обложить.
    - Потом, опять же, время надо. Любим-трава еще в силу не вошла, анютины глазки не цвели, да и остальное не враз соберешь. Кой за чем и за бугор слетать.
    - Ты, бабуся, говори, когда бабки нести, а за мной не заржавеет.
    - Потом, гляди ж ты, надо с той внучки волос, или ноготь, или что там еще сумеешь срезать. А то зелье будет слабое, неизбирательное. И твоей кровушки капель пять-шесть.
    - У меня крови нет. Я хлебобулочный, - возразил колобок.
    - Ну, тогда корочку срезать, настоять.
    - Режь! - решительно заявил колобок, поворачиваясь к Яге наименее черствым боком.
    - И последнее, - сказала Яга, уже решившая, что сварит-таки колобку зелье. - Я половину завсегда вперед беру.
    Колобок сразу сник.
    - Хоть режь меня, бабуся Ягуся, хоть ешь, а только сейчас у меня ни гроша нет.
    - Режь его, ешь его... Об тебя только ножи тупить да зубы ломать!.. А! Леший с тобой! Добрая я сегодня. Тащи через неделю, сколь будет, авось хватит на керосин до забугорья долететь. А остальное принесешь, как сварю. Да подумай еще, как ей то зелье в питье подмешать. Что она пьет?
    - Не знаю. Воду, наверное, точно пьет.
    - Воду нельзя, обнаружит. Надо что-нибудь, чтоб вкус перебило. Пиво пьет?
    - Откуда я знаю? - раздраженно ответил колобок. - Я про нее вообще знаю только одно, что она ухватом хорошо машется.
    Баба Яга подумала минуту, потом махнула рукой:
    - А, ладно, рискнем. "Клинское" небось пьет. Небось клюнула на рекламу. Замешаю в "Клинское".

    Внучкин волос добыла мышка. За это колобок дал ей погрызть собственный бок, впрочем, без большого ущерба для себя - мышка немного угрызла. Денег он набрал даже больше, чем надо было отдать Яге. Это его устраивало: лишнее он оставил себе на всякие понты. Зелье зельем, но хотелось и самому произвести впечатление на девушку.
    Забрав у Яги бутылку с "Клинским", колобок подкатился к дому деда и бабки. Внучка сидела на перилах крыльца и болтала ногой. Колобок немного опасался, что она сразу возьмется за ухват, но она то ли не запомнила его, то ли сейчас была в другом настроении.
    - Девушка, разрешите с вами познакомиться, - начал колобок стандартным способом. - Я Колобок. А вас как зовут?
    Внучка посмотрела на него, покрутила пальцем у виска.
    - Ну, ты даешь, Батон! Как могут звать дедкину внучку в русской сказке?
    - Маша, что ли?
    - Молодец. Не безнадежен, - заметила внучка.
    - Машенька, а вы "Клинское" любите? - продолжал колобок, не обращая внимания на внучкины шпильки.
    - Хм... А если скажу, что да?
    Колобок чуть повернулся, и в траву у крыльца мягко плюхнулась бутылка с пивом.
    - Ну, ты даешь, Пончик! - сказала внучка, поднимая бутылку. Она ободрала пробку о перила, пиво зашипело, из горлышка полезла пена, но внучка уже опрокинула бутылку себе в рот. Остановившись после пары глотков, она спросила у колобка:
    - А ты, Коржик?
    - Мне, к сожалению, это недоступно. Я от влаги плесневею.
    - Ну, смотри. Твое дело. - Внучка в несколько глотков опростала бутылку и швырнула ее в лопухи у забора. Кошка, выслеживавшая там мышку, едва от нее увернулась.
    - Какое-то пиво странное, - задумчиво сказала внучка. Колобок забеспокоился:
    - Не понравилось?
    - Да нет, не сказала бы. Просто какое-то не такое. Слушай, Бублик, - она взглянула на колобка из-под челки. - Ты не знаешь, чья очередь катиться за "Клинским"?
    Колобок знал. Он укатился в сторону деревенской лавочки так быстро, что внучка еще успела крикнуть ему вдогонку: "Сухариков захвати!" - но была совершенно не уверена, что он ее слышал.
    Как оказалось, он действительно не слышал. Зато вернулся гораздо быстрее, чем можно было ожидать, и пива притаранил целый ящик. Он толкал его впереди, и ящик ехал юзом с такой скоростью, как будто у него были колесики.
    - Ну, ты даешь, Сухарь! - восхищенно сказала внучка. - Нет, ты мне где-то даже нравишься!
    "Действует!" - подумал колобок, и у него потеплело в том месте, где должно было находиться сердце. А внучка, соскочив с перил, исчезла в избе и через полминуты вернулась, держа в руке поллитровую банку с крупной солью.

    Пиво в ящике оказалось без особенностей, а колобка внучке хватило надолго.

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"