Pashco : другие произведения.

Как мы исследовали Космос. Гл.1-3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все совпадения имён, званий, фактов, событий, а также мест, названий предметов и инструментов, описанных ниже, совершенно случайны и являются лишь вымыслом автора.

Как мы исследовали Космос

или

Прощай, Америка!

Мы - дети Галактики,

Но самое главное -

Мы - дети твои

Дорогая Земля!

Песня, практически народная.

  
  
  
   Предисловие
  
   Все совпадения имён, званий, фактов, событий, а также мест, названий предметов и инструментов, описанных ниже, совершенно случайны и являются лишь вымыслом автора. На самом деле всё было скучнее, мрачнее, серьёзнее, да и вообще, этого не было. Мемуарный стиль рассказа навеян желанием придать ему тон правдивости, чтобы у пытливого читателя ни разу не возникло сомнение в достоверности излагаемого повествования.
   Ну, вот, ответственность с себя снял, теперь могу говорить что хочу. Вперёд, мой пытливый читатель!
  
   Глава 1.
  
   Из которой становится известно, что мы едем исследовать Космос, что муха - тоже человек, что начальство подвержено увлечениям, как и подчинённые и что главное во всём - это правильная организация.
  
   В лаборатории царило солнце. Она заполнило собой всё помещение, не давая ни малейшего шанса тени. Оно сверкало на поверхности столов, нагревая их так, что невозможно было прикоснуться рукой. Кусочки канифоли переливались янтарём и бросали солнечные зайчики на стены. Плоскогубцы, кусачки и другой инструмент отливал синим, добавляя радужные цвета во всё это великолепие. Приборы, лежащие на стеллажах, сверкали хромированными ручками и переключателями. Даже Лёшкина установка, сиротливо стоящая в самом центре лаборатории, пыталась сверкать и переливаться, но многолетний слой пыли, девственность которого иногда нарушали отпечатки ладоней и пальцев, не давал ей этого сделать. Огромные окна, казалось, не только пропускали свет, но и нагревали воздух. В лаборатории было жарко, несмотря на зиму на улице.
   В этом пекле находились два человека. Я и Пашка. Только что вернувшись с обеда, мы расслабились и полулежали в креслах. Разговаривать было лениво. Пашка, периодически засыпая, резко вскидывал голову, причём его знаменитый чуб вставал петушиным гребнем. Я тоже героически боролся со сном.
   Огромная чудом выжившая муха тупо и упорно пыталась вылететь, протаранив стекло, и монотонным жужжанием усиливала и без того сонную атмосферу. От её мощных ударов звенело окно, и осыпалась штукатурка с потолка. И если бы не эти звуки, порождённые её упрямством, я давно бы уже спал, похрапывая и пуская слюни.
- Убью! - вяло подумал я. - Изуродую как бог черепаху...
Но вставать не хотелось. Так бы это и продолжалось, если бы не Зосимов Евгений Анатольевич, наш непосредственный начальник, поклонник всех восточных единоборств, знаток и ценитель бардовской песни, душа общества, любитель попеть под гитару как общенародные, так и собственноручно сочинённые песни.
Немного отвлечёмся. Что удивительно, во время пения тов. Зосимова, всегда происходили странные вещи. Видимо, живое искусство и свет, которые нёс Евгений в массы, не всегда доходили до адресата. Он, этот адресат, пытался невзначай заткнуть уши, внезапно вспоминая о неотложных делах и ссылаясь на них, бесследно исчезал. Вокруг Евгения оставалась его жена, которой было совершенно всё равно, о чём он поёт и как играет. Она всегда смотрела на него влюблёнными и широко открытыми глазами. Скорее всего, глаза у неё приняли такой вид, когда, ухаживая, он первый раз спел ей про любовь. После этого в таком восторженном состоянии она и пошла по жизни вместе с ним. Но мы отвлеклись.
  - Ну, что, Пашки! - закричал он с порога. - Нам доверили исследовать Космос! Мы едем в К* буквально на следующей неделе!
Произнося эту тираду, он буквально летел над полом. Радости его не было границ. Скорее всего, в глубине души он представлял как, придя с работы, будет петь нам свои песни долгими зимними вечерами. А мы, украдкой утирая слёзы восторга и умиления, будем ему внимать.
От неожиданности Пашка, вскинув свой чуб в очередной раз, потерял равновесие и рухнул на пол вместе с креслом. С меня слетел сон, и я сделал вид, что с интересом изучаю конструкцию ножниц по металлу.
Муха, притворившись мёртвой, упала на спину и искоса разглядывала нас, стараясь не шевелиться.
  - Какой, блин космос? - пробурчал Пашка, отряхивая брюки. - Дальний или ближний?
  - Да, спутник Космос! Спутник! - Зосимов искренне удивился непонятливости Пашки. - Почему не вижу блеска в глазах?
  - Так на работе не пьём! - я старался быть серьёзным. - На чём едем?
  - Это пока неизвестно. Командование решит. А пока, давайте собираться. - Зосимов достал лист бумаги и положил на стол. - Значит, так... Я уже всё организовал. На себя беру самую ответственную часть - переговоры с начальством. Кроликов Костя, который едет с нами, пишет отчёт, ну, а все остальные, как самые (он поискал слово, посмотрел вниз, потом вверх) недалёкие (покрутив пальцем у виска) будете заниматься самым простым делом: паковать багаж, отправлять его и, соответственно, получать...
После этих слов Пашка медленно встал из кресла и направился к Зосимову.
Муха напряглась.
  - Ты это серьёзно? - свистящим шёпотом спросил Пашка.
  - Абсолютно! - Зосимов радостно улыбался. - Составьте список нужных для эксперимента приборов, инструментов и материалов.
С этими словами он сунул ошалевшему Пашке листок и упорхнул по своим начальственным делам.
  - Эксперимент есть Эксперимент! - с умным видом сказал я.
  - Эксперимент для нас, как для лошади свадьба - голова в цветах, а задница в мыле. - подытожил Пашка, с наслаждением порвав лист бумаги, который оставил Зосимов. - Что думаешь?
  - А что думать - трясти надо! Видишь, он уже всё распределил, так что расслабься и получи удовольствие. И потом, ты хоть раз был в К*?
  - Нет.
  - После поездки ты сможешь рассказывать детям и внукам как посетил этот славный город.
  - Ну, хорошо. Но только ради детей. Где там у нас бумага?
И мы начали подготовку.
Глава 2.
Из которой пытливый читатель узнает как Пашка был матерью как влияет вращение Земли на человека, что значит собрать волю в кулак и, наконец, что всё когда-нибудь заканчивается.
Когда улеглись первые восторги, выяснилось, что сами мы летим самолётом, а всякие приборы поедут багажом на поезде. Билеты были куплены, сроки назначены, задачи поставлены. Мы, чертыхаясь про себя, паковали аппаратуру в транспортные ящики, мучительно вспоминая, что, пригодится, а что нет, укладывали всякую дребедень так, чтобы она занимала меньше места. Наконец, всё было собрано, и настал день, когда весь багаж надо было везти на вокзал и грузить в багажный вагон. Накануне вечером я принимал участие в мероприятии с изрядными возлияниями, поэтому предупредил Пашку, что возможно, в такую рань встать не смогу. И предложил ему побыть для меня родной матерью. Пашка согласился, тем более что выхода у него не было.
И вот рано утром, в самый сон, Пашка попытался вернуть меня в реальность. Поначалу ему это удалось, то есть ему показалось, что я проснулся, и он с криком: 
-Я сейчас, только чайник поставлю! - он побежал на кухню.
В это время я, чрезвычайно нагруженный парами алкоголя, продолжал спать только в сидячем положении. Через некоторое время, скорее всего из-за вращения Земли, меня потянуло набок, и я рухнул обратно в постель.
-Ты чего там? Тапочки ищешь? - закричал Пашка из кухни.
Не получив ответа и заподозрив что-то неладное, Пашка вернулся в комнату и застал меня опять в исходном положении. На внешние раздражители, включающие в себя хлопанье по щекам, тряску за плечи, я не реагировал. Пнув меня для верности ещё раз, Пашка побежал за водой на кухню. Набрав литра полтора в ковшик, Пашка рванул ко мне. Но я, почувствовав приближение душа прямо в постели, вскочил. Точнее медленно оторвал голову от подушки и открыл правый глаз.
-Ты чего? - прожевал я, стараясь держать себя в руках и не упасть назад. - Ты это прекрати! Свои пьяные выходки оставь для девочек.
-Ты встаёшь? Или мы будем продолжать эту клоунаду? - Пашка зловеще продемонстрировал мне ковшик.
- Встаю, встаю, - обречённо выдавил я.
- Так-то лучше, - сказал Пашка.
Вставал я недолго. Всего полчаса, ну максимум минут сорок. Это произошло из-за странного увеличения размеров моей головы, в которой, по этой же причине, эхом отдавались все звуки Вселенной. Поначалу я старался к ним прислушиваться, но потом, поняв, что такую какофонию слушать невозможно, я плюнул на звуки и старался ориентироваться в пространстве по другим органам чувств. Они, конечно, тоже постоянно давали сбои. Видя такое дело, Пашка, тяжело вздохнув, проводил меня на кухню и налил кофе.
- Давай, дуй кофе и выходи. Я тоже пошёл собираться.
С этими словами он ушёл. Кофе немного привёл в порядок мои крайне расстроенные, местами даже расчетверённые, чувства, но ощущение некой нереальности происходящего оставалось. Кое-как одевшись, стараясь соблюдать цвет носок и порядок одевания, я вышел на улицу, где уже нас ждал Костя Кроликов на своей машине.
- Костян, привет! - тщательно выговаривая буквы, сказал я. - Ну, как дела?
-Да, нормально, - видя мою заторможенность, Костя открыл заднюю дверь. - Садись, давай.
Я с трудом залез в машину, устроился поудобнее и, как показалось, заснул мёртвым сном. Проснулся я от разговора. Пашка и Костя решали оставить меня в машине, как бесполезный груз, или взять с собой, как рабочую силу, поскольку ящики всё-таки надо было таскать. Пашка склонялся к рабочей силе, заодно, мол, и протрезвеет. Костя, как человек глубоко интеллигентный, хотел оставить меня в машине. Видя, что спор заходит в тупик, я сказал, что пойду таскать ящики, только когда я надорвусь от непосильной работы, пусть они пеняют на себя. И мы пошли.
К тому времени к багажному отделению подъехали и наши ящики. Костя побежал к администрации для оформления бумаг, а мы с Пашкой начали разгрузку машины. Ох, и тяжело же было мне! Голову гудела непрерывно, где-то внутри что-то ёкало и переливалось при каждом наклоне. Я уже не говорю о шершавости языка.
Тем не менее, с помощью известной матери, мы разгрузили машину и затащили ящики в багажный вагон. Костя появился с нужными бумагами, тщательно записал номер поезда, номер вагона, уточнил, когда поезд прибудет в К*. Мы в это время отдыхали на перроне. Наконец, всё было оформлено, дело было сделано, и можно было ехать домой.
Глава 3.
Из которой вы узнаете о пользе отопления электричек, о значении слова регистрация, о том, как тесен мир и о силе искусства, способной убивать время.
И вот, наконец, настал долгожданный день отъезда! Все мы договорились встретиться в аэропорту у места регистрации пассажиров на рейс. Мы с Пашкой поехали на электричке. Совершенно замёрзнув на перроне, мы расправили свои физиономии только минут через двадцать поездки. Нам повезло! Мы попали в отапливаемый вагон! И сели к тому же, на печку! Это, скажу я вам, большая удача, особенно зимой.
Тогда я просто радовался теплу, которое было таким ласковым и почти родным. Эх, не знал я тогда, что предстоит мне три года таскаться на электричках на работу в Москву, тратя четыре-пять часов на дорогу... И опостылят мне эти электрички так, что просто караул... Но это всё будет потом, а пока...
Дорога до аэропорта пролетела быстро, почти незаметно, тем более что на вокзале в Москве мы немного приняли для согрева души. К аэропорту приехали почти с песнями, если бы не строгая тётка-контролёр в автобусе, пригрозившая нас высадить, если мы не угомонимся. На мороз не хотелось, поэтому мы стали петь шёпотом, практически без голоса.
Зосимов с Кроликовым уже ждали нас.
- Где-то тяпнули? - прошипел Зосимов, глядя на наши довольные красные от мороза и горячительного рожи. - Давайте быстрее, уже регистрацию объявили!
- Регистрация... - таинственно и заворожено сказал Пашка и закатил глаза. - А что будут регистрировать? Отпечатки пальцев ног? Так я портянки снимать не буду!
Мы с Пашкой разразились гомерическим хохотом. Видимо слово регистрация навеяло какие-то смешные ассоциации.
- Хорош ржать, кони! - Зосимова уже трясло от злости или, скорее всего, оттого, что ассоциаций у него не было вообще.
К стыду Пашки надо сказать, что на самолёте он летел второй раз в жизни, поэтому предстоящий полёт приводил его в такое несколько возвышенно-нервозное состояние. Видя такое дело, я его попытался утешить.
- Не боись! Если гробанёмся, так все вместе!
И мы опять заржали. Бедный Зосимов не знал, что делать. На нас уже косились дежурные милиционеры. Ещё немного и не миновать нам разборок в отделении милиции аэропорта.
Но, видя всеобщее волнение, мы собрались и стали вести себя хорошо, правда, я не удержался и рассказал Пашке анекдот про акул и про свистки. Пашка бессильно повис на перилах лестницы, ведущей на второй этаж, он почти не смеялся, только издавал какие-то хрюкающие звуки.
- Акулы.... И-и-и... Глухие... х-х-х... или... и-и-и... свисток-х-х-х не работает...
С каждым словом Пашка дергался как червяк на крючке и бессильно разводил руками, чтобы успокоить пассажиров в зале ожидания на первом этаже, которые удивлённо поднимали глаза и не могли понять то ли человеку на лестнице плохо, и он пытается позвать на помощь, то ли ему страшно хорошо, и он привлекает всеобщее внимание. Но, видя мою рожу, они утверждались во втором, хотя присутствовали обе причины. И ещё, Пашка, собственно разводил руками для Зосимова, мол, ничего не могу сделать, этот придурок насмешил, кстати, смотрите, он скоро сам покатится по лестнице. Действительно вид измождённого Пашки и злого Зосимова вызывал у меня истерические хрюки.
И тут, как гром среди ясного неба...
- Пашка!
- Лёха! - заорал Пашка и рванулся навстречу человеку его окликнувшему.
Теперь напряглись пассажиры и второго этажа. Они испуганно косились через ограждение на двух мужиков, самозабвенно обнимающихся на лестнице.
- Мой однокашник по училищу. - Галантно представил его Пашка.
- Павел. - Я щёлкнул каблуками и уронил голову на подбородок.
- Алексей. - Подозрительно покосился на меня Пашкин однокашник.
- Не обращай внимание на этого... - Пашка не мог подобрать слово, видимо, сказывалось волнение встречи.
- Ладно, - понимающе сказал я, - не буду вам мешать, вам столько надо вспомнить... Пойду зарегистрируюсь, только ты, Павел, помни, что у тебя всего тридцать минут в запасе.
Пашка торопливо кивнул, как-то нервно обнял бедного Алексея и потащил его куда-то под лестницу.
Прошло некоторое время, за которое мы успели зарегистрироваться и пройти в самолёт. На наше счастье это был Ил-96 - огромный аэробус. В чём отличие аэробуса от обычного Ту-154 вы, мой дорогой читатель, поймёте несколько ниже. Три места, на которые мы и уселись, были рядом, а одно было в соседнем ряду. Поскольку Пашки не было до сих пор, оно ему и досталось. Зосимов нервничал. Это было видно по его поведению. Сначала он обгрыз свои ногти, потом перешёл на ногти Кроликова, который из скромности сразу не ударил Зосимова по голове, а лишь, ругаясь в полголоса, постарался выдернуть из цепкого захвата свои пальцы. Тогда Зосимов перекинулся на подлокотники своего кресла, правда, до них было трудно достать. И вот, когда он совсем было приноровился оторвать эти ненавистные не кусаемые подлокотники с мясом, и затем вожделенно впиться в них зубами, откуда-то из-за борта к нам прилетела молодецкая песня, распеваемая двумя не совсем трезвыми голосами.
- Мы сотканы пеплом великих побед! (Чего смотришь! - это рабочему аэропорта, который хотел уже убирать трап.)
- Нас крестили звездой!
- Нас растили в режиме нуля!
На этой торжественной ноте и действительно в режиме нуля на борту самолёта появились два однокашника.
Зосимов сделался пунцовым как помидор, к тому же у него совершенно пропал дар речи. Хотя, кто видел говорящий помидор? Я, сидя рядом с ним, прямо физически ощущал, как зреет злоба, шипя и булькая в начальственной голове.
- Жень! Погоди, - успокаивал я его, - видишь, человек волнуется. Хочет скорее прилететь и взяться за работу. Это энергия выходит. Смотри, он уже сам садится. Нет, это не знакомая, ну, немного не попал. Между прочим, ты когда-нибудь садился на колени к красивой девушке? Незабываемое впечатление, скажу я тебе! А, это стюардесса. Ты знаешь, у неё этих бутылок с боржоми пруд пруди! Подумаешь, разбилась одна маленькая бутылочка. Он же не специально, тем более этот дядька сам голову подставил. А голова у него очень крепкая, мы же видели. А, может, он так тренируется... Видишь, Пашка уже спит? И друг его рядом на полу. А? Храпит? Ну, что я могу сделать? Хочешь, я сейчас встану и скажу, чтобы никто не волновался, потому что его начальник, то есть ты, рядом и держишь всё под контролем? Товарищи!.. Что? Понял. Сижу спокойно.
Зосимов поддался на мои уговоры, тем более что Пашка действительно уснул. И только пассажиры ещё долго шептались между собой, украдкой поглядывая на Пашку, а ещё больше на сидящего впереди дядьку с огромной шишкой на затылке.
Весь остальной полёт был довольно скучным. За шесть часов полёта ничего не произошло, не считая того, что приблизительно за час до конца полёта на небольшом экране впереди и чуть выше нас, вдруг начали показывать порнушку. Причём не слащаво-эротическую, а конкретную, с демонстрацией самых изощрённых способов доставить удовольствие себе и всем окружающим. По ошибке или специально это было сделано, но надо ли говорить, что весь самолёт превратился в глаза и уши? И только после окончания фильма пассажиры покинули салон аэробуса, который уже час как стоял на К*-ой земле.
Продолжение следует
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"