Курушин Александр Александрович : другие произведения.

Капуста

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Капуста
  
  
  Было зябко на улице, хотя стоял апрель. Дул острый казахстанский ветер, меняя направление и полоща остатки прошлогодней травы.
   Мать говорила Саше: "Выйди на улицу!" (а отец кричал: "Дай ж-пе сена!") скорее по привычке. Можно ли эту степь назвать улицей? Так, с деся-ток землянок протянулся в степи вдоль колючей проволоки знаменитого лаге-ря Долинка. В 1937 году его срочно выстроили в Карагандинской степи рука-ми самих зэков - врагов народа, но через пятнадцать лет стало ясно, что усер-дно охранять его не надо, поскольку желающих бежать было не так много, да и контингент - дети врагов народа - не тот. Поэтому колючая проволока, про-ложенная то в один, то в два ряда, местами прорвалась, и тогда столбы висели на проводах, вместо того, чтобы держать их, как положено. Поэтому лагерная зона, где жили зэки и лагерный поселок, где жила их обслуга и охрана, как бы переходили один в другой, а "улица", где была врыта Сашина землянка, стоя-ла в ряду больших бараков за вкусно пахнувшей столовой, после которой сле-довали очень вкусные избы - склады.
  Сами зэки и зэчки, особенно те, срок которым кончался через год-два, получали право жить за зоной (если они сумели правдами и неправдами стать семейными), и свободно дефилировали между зоной и поселком, только отмечались каждый раз на КПП, расписываясь в специальном журнале.
  Сашин отец - уважаемый человек в зоне. Он бригадир, или как его часто зовут, десятник. Лицо его серое, все в глубоких морщинах. Большие голубые глаза смотрят из глубоких впадин, а сверху черные густые брови. Над ними кучерявые волосы. Он больше молчит, но если начинает говорить, то со второго слова повышает голос и переходит на мат. Мат у него не злобный, а как говорят, убористый.
  Сегодня воскресенье, и отец пришел домой под вечер. Он спустился по ступеньками, расчехлил и положил за лавку топор, который у него всегда с собой, снял шубу и валенки (валенки носили до мая, но надевали на них большие резиновые самодельные калоши, которые называли "ходы").
  - Ох Зина, когда же закончится эта бл-кая жизнь: за-л начальник.
  - Петро, борщ кушать.
  - Сейчас гости к Саше придут. Люська с Нельчаткой. Ну, б., имя дали.
  - Говорит, в честь бабушки, графини питерской.
  - Ж-ки, в бога душу мать.
  Я навострил уши, мое имя сказали. Я сижу на своих нарках , и со мной мой паровоз. Я опустил голову и смотрю через паровоз на отца с матерью, сидящих от меня на расстоянии метров двух, но мне кажется, что сидят они далеко-далеко. А я скоро увижу такую же машину с трубой. Я не могу понять, почему машина с трубой, и называется по-другому: "па-ра-воз". У нас в Долинках много машин. На прошлой неделе мы катались с Гагой (это мой друг, у него есть бескозырка) на машине, на ней трубы нет, она очень трясется, и у дяди шофера сверху кабины болтается кнут. После этой поездки мать плакала, а отец сказал: "Ну-с, Никита, бля, я ему покажу эти экскурсии".
  - Саша, будешь кушать?
  - Не, не хочу.
  В землянку постучали.
  - Входи, сестренка! - кричит отец, он многих сестренками зовет.
  Где-то сверху зажегся светлый туман, влетело облако свежего воздуха.
  - Заходи, Люся, гостем будешь. Как раз к борщу, - приглашает мать гостей.
  Тетя Люся с девочкой сходят осторожно по ступенькам. Мать помогает раздеть девочку, которую я уже видел. Она живет на зоне, вместе с другими малолетками, а тетя Люся у них нянька.
  - А это Неля, познакомься, Саша. Садись, Нелечка, к столу.
  "За стол втроем еле сядешь, а тут четвером уже залезли. И чего я буду есть с нею?", - думал я, пыхтя не хуже паровоза, и стал еще настойчивее возить его туда сюда на скамейке.
  - Саша, наверное, машинистом будет, на станции Карабас работать, - засмеялась тетя Люся. - Какой вкусный борщ у тети Зины, а, Нелечка?
  - Вкусный, - пропищала девчонка, ловко орудуя большой деревянной ложкой.
  - Пойду покурю, - сказал отец, - там конфеты мятные есть, Зин, не забудь. Пойду в овраг, снега принесу почище.
  - Скоро вам на свободу. Куда решили ехать? - спросила тетя Люся.
  - Ой, не знаю, Людмила, начальник не дает моему направление в западную часть, говорит много канители, решения полгода ждать придется. Черт его дернул по контрреволюционной статье попасться. "Сифилис", - сказал, - в Красной Армии больше распространен, чем в немецком плену".
  - Ему-то как не знать, 2 года у немцев за колючкой был.
  - Да, его за кучерявые чуть в Майданеке не ухнули. Так что решили, поскорее, к тетке Петра в Киргизию, а там отсидимся, может и ближе к Вкраине подадимся. Там у него сестра и вообще ждут. Ну, иди, поиграй с Сашей. Саша, покажи Неле свои игрушки.
  Я засопел и подвинул к девочке паровоз.
  - Это колеса, - вращая деревянные колесами паровоза, говорю я как бы в никуда, - а я с Гагой на машине катался.
  - Да слышала, слышала, - это тетя Люся говорит, - ну и путешественник-то твой! Такое учудил - за 40 километров от Долинки заехал.
  - Да, как уж я перетрухала! На моих глазах, посадил этот Крюков, комсомолец , их вместе с Гашкой. "Прокачу" - говорит, - до КПП". И, что ты думаешь, - до Абая довез. А метель! Я побежала в контору, всю ночь обзванивали, наконец утром дозвонилась: "Приехали, - говорят, - спят как воробушки". Надо думать, сколько наволновалась. А ему хоть бы что. Ну, точно машинистом будет, весь мир объездит.
  - Я лечиком буду, - говорю я. - А это моя жена, - показываю на Нелечку.
  Все засмеялись. Тетя Люда поперхнулась: "Ну, юморист, ты, Сашок, сын Долинок и его окрестностей".
  - Я не жена, я девочка, - пропищала Нелечка, - а что это?
  - Это корабль. Он плавает. Мой папа на корабле работал кочегаром. Он сам мне его сделал топором. И паровоз.
  - Ну рукастый твой Петро. Да, судьба его помяла. Уж, слава Богу, теперь все, усатый умер, отпускать начали.
  - Да уж думали в 53-ем амнистишку какую дадут, да видишь, углов выпустили, наших нет. Мой по 10 пункту отбывает.
  - А я видишь, с какими клопиками приехала. Самую то почти добровольно на довольствие поставили, а не выберешься теперь. Девочка-то эта, ох знаешь чья дочка...
  - Да слышала, наш старлей и то струхнул, аж задергался, не хотел связываться. Уж кого я повидал, говорит... Ты уж приходи, Люся, да приводи Нелюшку, подкормим. А капуста-то, знаешь, чья нынче в борще?
  - Чья?
  - Сашутки. Натаскал. Зэки бросали с машины через проволоку. "Тащи, - кричат, - домой". Так они с Гагой, ну разбойники, по десятку вилков натаскали. Прихожу домой, он, уставший, спит, а в ямке, где у нас картошка, капусты полным полно.
  - Ну, мало что путешественником, еще и добытчиком будет.
  Неле понравились мои вырезки и листочки, на которых химическим карандашом рисованы паровозы и машины.
  - А дома умеешь? - пискнула она.
  - Да! - крикнул я. Отобрал у девчонки химический карандаш, наслюнил его так, что он стал синим, и стал рисовать на листе дом из одной крыши и трубы, без окон.
  - А есть дома многоэтажные и с окнами, - пропела Неля.
  - Нету!
  - Есть!
  Я замолчал, обиженный, потом взял на руки паровоз, как своего ребенка и встал на нарках.
  - Нету! - и бросил паровоз на голову девочки.
  - Что ты делаешь, паразит! - крикнула мать, и дернула меня за руку.
  Девочка Неля заплакала, прижавшись к тете Люсе, и свернулась калачиком.
  -Не плачь, не плачь, Нелечка - успокаивала её тетя Люся. - Он не видел многоэтажных домов. Еще увидит.
  - Нету их! - мямлил я сквозь слезы. - Нету! И паровоза нету. Я в Карабас хочу ехать...
  
  
  6.11.2002
  
   Было зябко на улице, хотя стоял апрель. Дул острый казахстанский ветер, меняя направление и полоща остатки прошлогодней травы.
  
   Мать говорила Саше: "Выйди на улицу!" (а отец кричал: "Дай ж-пе сена!") скорее по привычке. Можно ли эту степь назвать улицей? Так, с десяток землянок протянулся в степи вдоль колючей проволоки лагеря у поселка Долинка. В 1937 году его срочно выстроили в Карагандинской степи руками самих зэков - врагов народа, но через пятнадцать лет стало ясно, что усердно охранять его не надо, поскольку желающих бежать было не так много, да и контингент - дети врагов народа - не тот. Поэтому колючая проволока, проложенная то в один, то в два ряда, местами прорвалась, и тогда столбы висели на проводах, вместо того, чтобы держать их, как положено. Лагерная зона, где жили зэки и лагерный поселок, где жила их обслуга и охрана, как бы переходили один в другой, а "улица", где была врыта Сашина землянка, стояла в ряду больших бараков за вкусно пахнувшей столовой, после которой следовали очень вкусные избы - склады.
  
   Сами зэки и зэчки, особенно те, срок которым кончался через год-два, получали право жить за зоной (если они сумели правдами и неправдами стать семейными), и свободно дефилировали между зоной и поселком, только отмечались каждый раз на КПП, расписываясь в специальном журнале.
  
   Сашин отец - уважаемый человек в зоне. Он бригадир, или как его часто зовут, десятник. Лицо его серое, все в глубоких морщинах. Большие голубые глаза смотрят из глубоких впадин, а сверху черные густые брови. Над ними кучерявые волосы. Он больше молчит, но если начинает говорить, то со второго слова повышает голос и переходит на мат. Мат у него не злобный, а как говорят, убористый.
  
   Сегодня воскресенье, и отец пришел домой под вечер. Он спустился по ступеньками, расчехлил и положил за лавку топор, который у него всегда с собой, снял шубу и валенки (валенки носили до мая, но надевали на них большие резиновые самодельные калоши, которые называли "ходы").
  
   - Ох Зина, когда же закончится эта бл-кая жизнь: за-л начальник.
  
   - Петро, борщ кушать.
  
   - Сейчас гости к Саше придут. Люська с Нельчаткой. Ну, б., имя дали.
  
   - Говорит, в честь бабушки, графини питерской.
  
   - Ж-ки, в бога душу мать.
  
   Я навострил уши, мое имя сказали. Я сижу на своих нарках , и со мной мой паровоз. Я опустил голову и смотрю через паровоз на отца с матерью, сидящих от меня на расстоянии метров двух, но мне кажется, что сидят они далеко-далеко. А я скоро увижу такую же машину с трубой. Я не могу понять, почему машина с трубой, и называется по-другому: "па-ра-воз". У нас в Долинках много машин. На прошлой неделе мы катались с Гагой (это мой друг, у него есть бескозырка) на машине, на ней трубы нет, она очень трясется, и у дяди шофера сверху кабины болтается кнут. После этой поездки мать плакала, а отец сказал: "Ну-с, Никита, бля, я ему покажу эти экскурсии".
  
   - Саша, будешь кушать?
  
   - Не, не хочу.
  
   В землянку постучали.
  
   - Входи, сестренка! - кричит отец, он многих сестренками зовет.
  Где-то сверху зажегся светлый туман, влетело облако свежего воздуха.
  
   - Заходи, Люся, гостем будешь. Как раз к борщу, - приглашает мать гостей.
  
   Тетя Люся с девочкой сходят осторожно по ступенькам. Мать помогает раздеть девочку, которую я уже видел. Она живет на зоне, вместе с другими малолетками, а тетя Люся у них нянька.
  
   - А это Неля, познакомься, Саша. Садись, Нелечка, к столу.
  "За стол втроем еле сядешь, а тут четвером уже залезли. И чего я буду есть с нею?", - думал я, пыхтя не хуже паровоза, и стал еще настойчивее возить его туда сюда на скамейке.
  
   - Саша, наверное, машинистом будет, на станции Карабас работать, - засмеялась тетя Люся. - Какой вкусный борщ у тети Зины, а, Нелечка?
  
   - Вкусный, - пропищала девчонка, ловко орудуя большой деревянной ложкой.
  
   - Пойду покурю, - сказал отец, - там конфеты мятные есть, Зин, не забудь. Пойду в овраг, снега принесу почище.
  
   - Скоро вам на свободу. Куда решили ехать? - спросила тетя Люся.
  
   - Ой, не знаю, Людмила, начальник не дает моему направление в западную часть, говорит много канители, решения полгода ждать придется. Черт его дернул по контрреволюционной статье попасться. "Сифилис", - сказал, - в Красной Армии больше распространен, чем в немецком плену".
  
   - Ему-то как не знать, 2 года у немцев за колючкой был.
  
   - Да, его за кучерявые чуть в Майданеке не ухнули. Так что решили, поскорее, к тетке Петра в Киргизию, а там отсидимся, может и ближе к Вкраине подадимся. Там у него сестра и вообще ждут. Ну, иди, поиграй с Сашей. Саша, покажи Неле свои игрушки.
  
   Я засопел и подвинул к девочке паровоз.
  
   - Это колеса, - вращая деревянные колесами паровоза, говорю я как бы в никуда, - а я с Гагой на машине катался.
  
   - Да слышала, слышала, - это тетя Люся говорит, - ну и путешественник-то твой! Такое учудил - за 40 километров от Долинки заехал.
  
   - Да, как уж я перетрухала! На моих глазах, посадил этот Крюков, комсомолец, их вместе с Гашкой. "Прокачу" - говорит, - до КПП". И, что ты думаешь, - до Абая довез. А метель! Я побежала в контору, всю ночь обзванивали, наконец утром дозвонилась: "Приехали, - говорят, - спят как воробушки". Надо думать, сколько наволновалась. А ему хоть бы что. Ну, точно машинистом будет, весь мир объездит.
  
   - Я лечиком буду, - говорю я. - А это моя жена, - показываю на Нелечку.
  
   Все засмеялись. Тетя Люда поперхнулась: "Ну, юморист, ты, Сашок, сын Долинок и его окрестностей".
  - Я не жена, я девочка, - пропищала Нелечка, - а что это?
  
   - Это корабль. Он плавает. Мой папа на корабле работал кочегаром. Он сам мне его сделал топором. И паровоз.
  
   - Ну рукастый твой Петро. Да, судьба его помяла. Уж, слава Богу, теперь все, усатый умер, отпускать начали.
  
   - Да уж думали в 53-ем амнистишку какую дадут, да видишь, углов выпустили, наших нет. Мой по 10 пункту отбывает.
  
   - А я видишь, с какими клопиками приехала. Самую то почти добровольно на довольствие поставили, а не выберешься теперь. Девочка-то эта, ох знаешь чья дочка...
  
   - Да слышала, наш старлей и то струхнул, аж задергался, не хотел связываться. Уж кого я повидал, говорит... Ты уж приходи, Люся, да приводи Нелюшку, подкормим. А капуста-то, знаешь, чья нынче в борще?
  
   - Чья?
  
   - Сашутки. Натаскал. Зэки бросали с машины через проволоку. "Тащи, - кричат, - домой". Так они с Гагой, ну разбойники, по десятку вилков натаскали. Прихожу домой, он, уставший, спит, а в ямке, где у нас картошка, капусты полным полно.
  
   - Ну, мало что путешественником, еще и добытчиком будет.
  
   Неле понравились мои вырезки и листочки, на которых химическим карандашом рисованы паровозы и машины.
  
   - А дома умеешь? - пискнула она.
  
   - Да! - крикнул я. Отобрал у девчонки химический карандаш, наслюнил его так, что он стал синим, и стал рисовать на листе дом из одной крыши и трубы, без окон.
  
   - А есть дома многоэтажные и с окнами, - пропела Неля.
  
   - Нету!
  
   - Есть!
  
   Я замолчал, обиженный, потом взял на руки паровоз, как своего ребенка и встал на нарках.
  
   - Нету! - и бросил паровоз на голову девочки.
  
   - Что ты делаешь, паразит! - крикнула мать, и дернула меня за руку.
  Девочка Неля заплакала, прижавшись к тете Люсе, и свернулась калачиком.
  
   -Не плачь, не плачь, Нелечка - успокаивала её тетя Люся. - Он не видел многоэтажных домов. Еще увидит.
  
   - Нету их! - мямлил я сквозь слезы. - Нету! И паровоза нету. Я в Карабас хочу ехать...
  
  
  6.11.2002
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"