Пётр Ворохин сидел на лавке возле подьезда и курил. Возле него на земле лежало несколько свежих, ещё дымящихся, окурков. Вот и эту сигарету, после второй затяжки, он швырнул себе под ноги. Минуту посидел, машинально достал пачку из кармана и закурил. Глаза были пусты, а мысли далеко отсюда.
Он, Пётр Ворохин, 33-х лет отроду, руководитель отдела в банке, примерный муж и отец восьмилетнего Ваньки, пол- часа назад выпорол сына и чуть не ударил жену.
Ваня, самостоятельный не по годам, нашёл в холодильнике кусок сыра, чуть подёрнутый плесенью, и выкинул в мусорку. Пётр, зашедший в этот момент на кухню, аж взбеленился, увидев это. Он не помнил, как тапок оказался в руке, но отчётливо помнил как несколько раз со всей силы приложился им сыну пониже спины.
- Милок, что с тобой?- вдруг раздался над ухом знакомый голос.
- Всё нормально, баба Галя, всё нормально.
К счастью, баба Галя, старушка, жившая в однушке на втором, больше с вопросами не лезла. Пётр не заметил, как та, отойдя в сторону, пристально смотрит на него. В ушах стоял рёв сына и крики жены - С ума сошёл! Совсем чокнулся, как на машину копить начал! На сына кидаешься!
А баба Галя всё больше мрачнела. На груди у соседа, обняв лапами за горло, сидела здоровенная зелёная Жаба. Сидела и довольно квакала. - Вот отродье! Давно тебя не было.- пробурчала старушка и достала из кармана пальто мобильник. Подслеповато щурясь, набрала номер.
- Алё? Здравствуй, сынок.
- Здрасти, баб Галь.- приветливо отозвались с той стороны.
- По делу я. Жаба объявилась. Соседа моего давит.
- Баб Галь, так она каждого второго давит.- донёсся в ответ смешок.
- Не понял, вижу, ты. Сама Царь-Жаба.
В ответ трубка помолчала несколько секунд.
- Сильно отожралась?
- Сильно, ой, сильно. Тяжко будет.
- Скоро приедем, бабуль. Жди.- и гудки отбоя.
Чёрный Баянист опустил телефон в карман ветровки и топнул ногой. Вздрогнула мать сыра- земля, почуяв, что на бой тяжкий детей её созывают. Через миг перед Баянистом стояли невысокий мужичок с оглушительным запахом перегара и девчонка лет пятнадцати, огонёк с ладони на ладонь перебрасывающая. За ними, в сторонке, наполовину вылезая из земли, виднелся лучший друг, Атмосферный Череп. Стеснялся, как всегда.
А Пётр в сердцах швырнул на землю сломанную неловким движением сигарету. Вот чего, спрашивается, им ещё не хватает?! Работаю по шесть дней в неделю допоздна, каждую копейку на карточку складываю, вот машину купить собираемся. Всё- ж для дома, всё в семью!
- О, вот и вы, ребятки!- баба Галя от радости аж клюкой пристукнула - Вот и ладушки, не маленькие, справитесь, надеюсь. Баянист, видишь её?
- Вижу. Ох и здорова. Где только и подцепил то.
Ворохину вдруг посреди праведного гнева вспомнилось, как вчера Ванька просился в летний лагерь, на смену, мол весь класс там будет. А это- же целых 12 тысяч рублей! Жена весь день не разговаривает, а из комнаты сына вечером, кажется, всхлипывания доносились.
Баянист закатил рукава - Начнём.- и шагнул вперёд, пристально смотря на безобразный бородавочный мешок.
Ветер ударил в лицо, обжигающий, иссушающий. Стояли они посреди бескрайнего болота, по колено в жиже хлюпающей. А прямо перед бойцами высилась выше самого высокого дерева гигантская Царь-Жаба. Выпуклые глаза неотрывно следили за посмевшими бросить ей вызов.
- Ну и как, Баянист, валить её будем?- хмель весельем плескался в вопросе.
- Да как обычно, Бредун, как обычно. Валим набок и ломаем лапы. Я с Черепом по центру, ты справа, а ты,Сполох, слева.
Девчонка кивнула и, выпятив задорно губку нижнюю, заголосила - Ой ты тварь нездешняя, немочь зелёная, бородавка неумытая! Да что тебе надо то от человека хорошего ласкового, чтоб тебе чирьев по лапам набросало!
От голоса ей пригнулись деревья, пошли волны по болоту, кочки посрывало и прямо в глазищи Жабы и кинуло. Та моргнула, и стремительной молнией в воздухе мелькнул язык её, метящий Сполоху, которую многие за глаза Ругательницей называют, прямо в юную грудь. Но и Череп не дремал, принял удар вскользь на лоб. Черепу то что, он же кость. Бредун ловко махнул "розочкой", высекая искры из отпрянувшего языка. Враги застыли, хрупкое равновесие повисло над полем боя. И тут Жаба рванулась всей тушей вперёд, сминая время и пространство. Бредун скорчился, отброшенный ударом силы невероятной, Череп аж вмяло в жижу болотную на метр вглубь, Сполох стояла, а перед ней прогибалась стена из ревущего пламени, в которую снаружи билось что-то чудовищное и уже капля крови катилась вниз из прокушенной от невероятного напряжения губы.
Баянист с трудом поднялся из жижи болотной, грязь так потоками и лилась с него, глаз правый заплывал фингалом , сапог один так и в болотище где то и сгинул. Рванул он меха Баяна Чёрного, прибегая к средству крайнему, вызывая средство последнее- Частушку Матерную!!
И тишина....грязь забила Баян, музыку его скрутила в рог бараний. И взревела торжествующе Царь-Жаба, рухнула на колено Сполох, из последних сил сдерживая напор твари невероятной, не давая добраться ей до товарищей, даря им секунды чтобы строй сомкнуть и приготовиться к бою последнему...
Пётр встал. Подошёл к ларьку, что через дорогу торгует.
-Бабаевский дайте, пожалуйста.- взял шоколадку. Посмотрел на бабульку, что у ларька букетиками из ромашек торгует- Бабуль, продай- ка букетик.
С ромашками и шоколадкой он вошёл в квартиру.
Жаба замерла. Бредун со стоном поднялся и встал плечом к плечу с Баянистом, прикрывая оседающую без сознания девчушку.
- Свет, это тебе. - злая на него жена даже сказать не нашла что.
- Ванька, иди сюда. - сын выглянул из своей комнаты - Пошли срочно в школу, поговорим, чтобы тебя в лагерь взяли, может успеем.- сын просиял- Вернёмся, чайку с шоколадкой попьём. И это... прости меня, пожалуйста.
Ванька обхватил отца и уткнулся тому в живот. Жена закусила губу и отвернулась, прижимая подвядшие ромашки к лицу.
А баба Галя смотрела в спину спешащим в школу отцу и сыну Ворохиным и шептала что-то неслышное. За её спиной, невидимые для двора, сидели на лавке сыны и дочери Мать - Земли, обессиленные и грязные.
- Классно ты, Бредун, ей ногой навернул напоследок. Летела, сволочь бородавчатая, как сокол.
- Повезло нам, Сполох. Да, Баянист, с тебя поляна. И не нам, а парню этому.