Курмаев Александр Эрнстович : другие произведения.

Как попасть в город N

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Александр Эрнстович Курмаев

0x08 graphic

КАК ПОПАСТЬ В ГОРОД N

(фантасмагория в тринадцати главах)

  
  
   *************************************************************************** Считаю своим долгом предупредить, что всё нижеизложенное - лишь одна из попыток восстановить подлинную картину произошедшего.

Автор

   ***************************************************************************

Адмиралтейскому пиву

посвящается...?

ЭПИГРАФ

  
  
  
  
   - Трудно поверить, чтобы на коне жили мыши, - сказала Алиса.
   - Трудно, - ответил Белый рыцарь, - но можно.
  

Л. Кэрролл

"Алиса в Зазеркалье"

  
  
  
   Этот город странен, этот город непрост,
   Жизнь бьёт ключом.
   Здесь всё непривычно, здесь всё вверх ногами,
   Этот город - сумасшедший дом.
   Все лица знакомы, но каждый
   Играет чужую роль.
   Для того, чтоб хоть что-то в этом понять,
   Нужно знать тайный пароль.
   Я приглашаю вас побродить вечерок
   Средь площадей, домов и стен.
   Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
   Вот он - Уездный город N!

М. Науменко

"Уездный город N"

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  
   Виктор Гранев, молодой человек лет двадцати пяти
   Мастер
   Хулиганы
   Таксист
   Неряшливо одетый маленький человек
   Гардеробщик
   Костюмер
   Бармен
   Человек с гитарой и в тёмных очках
   Девушка с серыми глазами
   Незнакомец Первый
   Незнакомец Второй
   Нетопырь Михаил Фёдорович
   Лавр Тимофеевич, он же Мавр Тимофеевич
   Андрэ
   Некто (не то Рюмкин, не то Спичкин)
   Всклокоченный официант
   Фокусник
   Мальчик в пиратском костюме
   Пожилой человек в халате и домашних туфлях
   Люк, чёрный пёс
   Охранник
   Бургомистр
   Белобрысый молодой человек
   Распорядитель
   Седая растрёпанная старуха
   Человек со шваброй
   Оракул
   Тот, кто был скрыт в темноте
   Проводник
   Седой негр
   Девушка с трубой
   Женщина с красным зонтиком
   Доктор, он же Эскулап
   Привратник
   Гаврила
   Робкое привидение
   Нахальное привидение
   Униформист
  

Маленькие мохнатые существа, официанты, посетители, музыканты, личность в сером костюме, помощницы фокусника, праздничная толпа, пассажиры парохода,

игроки казино, обитатели гостиницы

Место действия - Екатеринбург, город N и его окрестности, отель "Пять минут первого", пароход "Одноногая устрица"

  

* * *

  

Из газеты "Вечерний город N" за вчерашнее число, рубрика "Криминальная хроника"

  
  
   "... Пять дней назад, 21 августа 199.. года, в городском пруду был выловлен труп мужчины двадцати-двадцати пяти лет. При осмотре одежды документов обнаружено не было. Судебно-медицинская экспертиза причину смерти установить не смогла. В ходе проведенного расследования было установлено, что..."
  

* * *

Глава 1

Вступление

  
   Этот мир чарует, но он полон загадок.
  

М. Булгаков

"Театральный роман"

  
   Как бы то ни было, но я никак не могу отделаться от веры во что-то таинственное, потому что это таинственное часто видимым и, можно сказать, осязательным образом вступало в мою жизнь.
  

Э.Т.А. Гофман

"Золотой горшок"

  
  
   Выпрыгнув из поезда, Виктор Гранев покатился по гравию, несколько раз перевернулся и, наконец, поднялся на ноги. Проводив взглядом уходящий вдаль товарняк, испачканный мелом вагон, из которого он выпрыгнул, Виктор отряхнулся и (как раз в тот момент, когда отряхивался) вспомнил, что, собственно, предшествовало его вылету из вагона, мчавшегося по железнодорожному полотну.
   Впрочем, "мчавшегося" было, пожалуй, сильно сказано, так как поезд передвигался относительно медленно (а, между нами говоря, достаточно медленно), так что можно было свободно выпрыгнуть, не опасаясь что-нибудь существенно повредить.
   А о том, что произошло, можно рассказать, в принципе, в двух словах...
  
   Всё началось в мае 199.. года, когда пиво впервые появилось в свободной продаже.? Выпив несколько бутылок означенного пива, Виктор решил не торопиться с возвращением домой, а пойти прогуляться по городу, благо было ещё светло, да пополнить заодно свои знания о городе.
   В Екатеринбург он приехал всего неделю назад - погостить у родственников, - и потому было совсем не удивительно, что он захотел пополнить свои "скудные" познания. Выбрав улицу поспокойней, Гранев углубился в неё, лениво посматривая по сторонам и так же лениво думая о том, не купить ли ему ещё пива. Он уже решил было, что лишняя бутылка пива ещё никогда никому не мешала, как вдруг он ощутил у себя за спиной какое-то беспокойство и обернулся.
   Ситуацию Виктор оценил быстро: к нему с наглыми улыбками и явно нехорошими намерениями приближалась компания молодых парней. Парней было всего ничего - семь человек. И все как на подбор - с этаким тусклым, я бы даже сказал бутылочным, блеском в глазах. Выражения их лиц свидетельствовали о трудном детстве и неоконченном среднем образовании.
   - Закурить не найдётся? - развязано спросил тот, что был повыше остальных, и затянулся сигаретой, которая абсолютно, видимо, случайно была у него во рту.
   "Веселые ребята, - мысленно хмыкнул Виктор. - Интересно, что будет дальше? Демонстративно пересчитают деньги и заявят, что не хватает на дельтаплан?"
   Впрочем, что будет дальше, он и так прекрасно понимал - чего уж тут не понять... И вариантов тут всего два: либо смиренно вынимать бумажник, что само по себе позорно и унизительно; либо гордо решать, что перед такой шпаной пасовать всё равно, что себя не уважать, и пожинать все возможные последствия такого решения. Правда, их здесь много, а нас мало, но...
   - Дядя, - ребятам надоело затянувшееся молчание, - ты что, не понял?! Дай закурить!
   "Смотри-ка, какие нетерпеливые, - подумал он. - Курить бросать надо!" Путей возможного развития событий он обдумать не успел, а потому пришлось импровизировать. Смущенно улыбнувшись, он посмотрел куда-то за спину окружающих его парней и вдруг ни с того ни с сего радостно улыбнулся и крикнул "катапульта!", чем поверг их в состояние легкого замешательства - двое даже нервно оглянулись.
   Нужно было не зевать, и для начала он хорошо вмазал вопрошавшему справа, да так, что тот отлетел к своему сотоварищу, оттолкнул другого, пнул одного из оглянувшихся пониже живота, да так удачно, что тот взвыл, потерял равновесие и, падая, повалил остальных. Увернувшись от чьей-то кривой ноги, Виктор скомандовал отступление, перепрыгнул через образовавшуюся кучу-малу и побежал.
   Ждать, пока эти начинающие таксидермисты начнут набивать из него чучело, ему почему-то совершенно не хотелось.
   "Если я не успею быстро сделать ноги, я погиб, - вертелось у него в голове, - они из меня быстро ремешок сделают!" Он оглянулся - ватага неудачливых грабителей, что-то вопя и сквернословя, уже поднялась и неслась за ним по пятам. "И чего это они так разошлись? - подумал он, ныряя в подворотню. - Неужели обиделись?"
   Несколькими минутами спустя Виктор понял, что что-то надо делать - выдерживать этот бешеный темп становилось трудновато. Но - судьба полна неожиданностей! - впереди него появились штуки три всё тех же нехороших ребят: должно быть, они обогнали его дворами. Виктор посмотрел назад - там, тяжело дыша, набегали остальные. "Вот уж теперь мне точно не смыться!" - сгоряча решил он.
   Однако никогда не стоит отчаиваться. Заметив одиноко стоящее трёхэтажное кирпичное здание старой дореволюционной постройки, Виктор рванулся что было сил к нему. Преодолев последние метры гигантским прыжком, он ворвался в подъезд. Здание это было довольно старым, труха, можно сказать, из него сыпалась, но он не успел обратить на это внимания. Взбежавши по лестнице, Виктор попал на второй этаж, который обернулся длинным коридором, причудливо загибающимся за угол, так, что невозможно было догадаться, где он кончается.
   Гранев бросился вперёд, слыша за своей спиной шумный топот преследователей. Он свернул в открывшееся справа пространство, потом свернул ещё раз и ещё. В конце коридора он заметил какой-то свет. "Может быть, все-таки удастся выбраться", - мелькнуло у него в голове. Изо всех сил он рванулся к этому просвету, который при ближайшем рассмотрении оказался каким-то закутком с большим открытым настежь окном.
   Распахнув окно, Виктор обрадовано высунул голову, чтобы понять, сможет ли он выпрыгнуть вниз, и увидел, что на самом деле он находится в вагоне, который медленно едет по железнодорожной насыпи; слышен неторопливый стук колёс, мимо тихо проплывают деревья. Это было довольно странное, непонятное чувство раздвоенности: он был в вагоне, и в то же время он не был в нем.
   Он обернулся и увидел, что к нему приближается делегация всё тех же парней. Они не спешили, считая, что Виктор в их руках. Гранев понял, что отступать почти некуда, издевательски махнул им рукой, повернулся и выпрыгнул в окно.
  
   Вспомнив всё это, Виктор первым делом решил осмотреться и понять, куда он попал. Первоначальный осмотр ничего не дал, ибо пейзаж, окружающий его, был вполне обыкновенным: под ногами была железнодорожная насыпь и полуржавые рельсы, по левую руку зеленел лес, по правую руку лес делал примерно то же самое, с одной лишь поправкой - метрах в пятнадцати извивалась среди деревьев тропинка.
   "Та-ак, - подумал Гранев, - хорошенькие дела! И куда же меня занесло?" Впрочем, вопрос был риторическим, и ответа на него не последовало. Даже последнему ежу в этом лесу было понятно, что совершенно неизвестно: во-первых, где он находится (пока неизвестно! - оптимистически решил Виктор); во-вторых, как долго он здесь задержится; и, в-третьих, как здесь жить, если уж придётся задержаться.
   А раз так, то не пойти ли прогуляться? - хмыкнул он и направился по лесной тропинке, справедливо рассудив, что если будет, как пень, стоять на этой насыпи, то ничего путного не добьётся; а поскольку есть тропинка, то уж наверняка она его куда-нибудь да приведёт. Начало быстро темнеть. Виктор посмотрел на часы и присвистнул: было уже почти одиннадцать.
   Десятью минутами спустя он вышел на окраину какого-то города. Невдалеке виднелись ярко выраженные признаки цивилизации: пятиэтажные дома с горящими окнами, трамвайные рельсы (без трамвая) и остановка такси, на которой стояла одна машина.
   К ней-то он и направился. Раз уж непонятно, где он находится и удастся ли отсюда выбраться, действовать следует со всей осторожностью - до той поры, по крайней мере, пока он, Виктор, во всем не разберётся. А для начала неплохо бы поселиться в какой-нибудь гостинице, порасспросить служащих и постояльцев, ну, а дальше видно будет.
   Подойдя к машине, он засунул голову в окно со стороны пассажира, и заметил лежащую на панели газету. Называлась газета "Вечерний город N". "Ну, слава Богу, хоть по-русски говорят! - облегчённо подумал он. - А не то, как бы я выкручивался?"
   - Свободен? - спросил он водителя.
   Водитель внимательно осмотрел Виктора - у него был цепкий, внимательный и несколько странный взгляд: он как бы прикидывал, подойдёт ли ему Виктор. Молчание затянулось, и Гранев был вынужден повторить:
   - Вы свободны?
   - Да, конечно, - хрипло отозвался шофёр. - Извините, я несколько задумался.
   "Очень может быть", - подумал Виктор, садясь рядом с водителем. - "Очень может быть".
   - В гостиницу, пожалуйста. Какую-нибудь поближе и получше, если это, конечно, возможно.
   - Не сомневайтесь, - кивнул шофёр, - отелем "Пять минут первого" вы останетесь довольны.
   "Пять минут первого"? Какое, однако, странное название!" - подумалось Граневу. Он взглянул на часы - было ровно полдвенадцатого.
  
   Минут через тридцать - ничего себе "поближе"! - машина, скрипнув тормозами, остановилась у какого-то здания - видимо, это и был отель. Машинально расплатившись, Виктор вышел из машины и, задрав голову, уставился на гостиницу, в которую его привезли.

Глава 2

Отель "Пять минут первого"

  
  
   Я смотрел на слепое людское строение.
   Под крышей медленно загоралось окно.
   Кто-то сверху услыхал приближенье
   И думал о том, что было давно...
  
   Занавески шевелились и падали.
   Поднимались от невидимой руки.
   На лестнице тени прядали.
   И осторожно начинались звонки.

А. Блок

"Андрею Белому"

  
  
   Здание это, или, вернее, отель, поражало взгляд. Оно было похоже на что угодно, но только не на отель. Не знаю, по крайней мере, я таких отелей не видел. Размеры здания были невообразимы. Казалось, что оно как бы вырастает из земли и вонзается в ночное небо, и можно было совершенно спокойно предположить, что оно продолжается как по ту сторону неба, так и под землёй -- настолько оно было огромно и величественно.
   Виктор повернулся было к таксисту, чтобы уточнить, действительно ли это гостиница, но обнаружил, что такси уже успело непонятным образом скрыться.
   Что ж, делать было в любом случае нечего, и молодой человек поднялся по освещённым ступенькам и прошёл в крутящуюся стеклянную дверь.
   Первым, что бросилось ему в глаза, когда он вошёл в холл, были большие старинные часы тёмного резного дерева, с большим, мерно качающимся маятником. Часы располагались прямо напротив входа -- для того, наверное, чтобы постояльцы были осведомлены о времени. Когда Виктор посмотрел на циферблат, было ровно пять минут первого. "Как это символично", -- подумал он.
   Тут, почувствовав слева какое-то движение, он повернулся и увидел, что на него с ужасом таращится какой-то неряшливо одетый маленький человек, всё больше и больше вжимаясь в стойку гардероба. Виктор двинулся было по направлению к нему, но маленький человек, явно этого не желая, сдавленно что-то вскрикнул, опрометью кинулся к лифту, заскочил внутрь и начал лихорадочно стукать по кнопкам. Кабина, не выдержав, судя по всему, такого обращения, пришла в движение и увезла его куда-то наверх.
   "Прекрасно, -- подумал Виктор. -- А вот и сумасшедшие постояльцы. Этого нам в нашей жизни, конечно же, не хватало".
   Он двинулся к стойке, за которой виднелся лес вешалок; кое-где висели разнообразные пальто, плащи и куртки. За стойкой стоял небольшого роста человечек с отвисшей губой, совершенно лысый, но зато с бородой. "Интересно, -- мелькнула мысль, -- а они все тут маленького роста?" Но Гранев эту мысль тут же отогнал и продолжил осмотр гардеробщика. Тот был одет во фрак, поверх которого был накинут синего цвета халат -- такой халат любят почему-то носить завхозы и мелкие бухгалтерские служащие. Ни на первого, ни на второго гардеробщик не походил, но общий вид его был крайне грустный.
   -- Здравствуйте, -- сказал Виктор, подойдя к стойке, -- Скажите, есть ли у вас свободный номер? Или мне нужно обратиться к кому-нибудь другому? -- и он огляделся в поисках места, куда он мог бы ещё обратиться, но, не найдя такого, снова повернулся к человечку, стоящему за стойкой гардероба.
   -- Да нет, -- печально произнёс гардеробщик, -- Обратились вы как раз по адресу.
   Он принял у Гранева плащ и выдал ему номерок. Виктор автоматически покрутил его в руках, посмотрел на номер -- оказался 31 -- и положил его в карман.
   -- Ваша комната -- триста тридцать первая, на третьем этаже, -- гардеробщик, неловко семеня, подбежал к конторке, пошарил под ней, вытащил ключ и вернулся за стойку.
   -- А... -- Виктор был несколько ошарашен, -- разве не надо нигде регистрироваться? Вы, допустим, не боитесь, что я могу сбежать, не заплатив?
   -- Ну что вы, -- человечек был сама любезность. -- Отсюда не так просто выйти, не заплатив...
   "Странные, однако, здесь порядки", -- нахмурился Виктор и хотел уже было идти, как вдруг вспомнил, что ему, вообще-то, хорошо бы побольше узнать, где это он оказался, и, чтобы хоть как-то начать разговор, спросил:
   -- Да, а скажите, что это за странное название у отеля?
   -- Странное? -- удивился гардеробщик. -- Да нет, скорее, символичное... Впрочем, слушайте, -- он откашлялся. -- Есть в этих краях одна старая легенда... -- и он неторопливо повёл свой рассказ, приводить который здесь полностью нет никакой надобности -- зачем тонуть в омуте очень, конечно, интересных, но совсем ненужных подробностей? Вкратце же рассказ его был о том, что когда-то очень давно стоял на окраине города N один дом, причём никто уже не помнил, кто его построил, когда и зачем. Но, несмотря на свой, без всякого сомнения, преклонный возраст, дом ни капли не старел, а лишь больше врастал в землю, так что со временем стало казаться, будто он растёт из-под земли.
   На этом месте Виктор вздрогнул, вспомнив, какое впечатление на него произвело здание отеля, но продолжал внимательно слушать.
   Дом этот снискал среди населения дурную славу. Говорили, что лишь стемнеет, загораются окна этого дома странным, слепящим глаза светом, что доносится оттуда непонятная музыка, слышны чьи-то голоса и мелькают чьи-то тени. И продолжается всё это до двенадцати часов, а ровно в двенадцать всё исчезает. Неудивительно, что все старались обходить этот дом стороной, старики рассказывали жуткие истории, а матери пугали им непослушных детей. Но как-то, в один ужасный день, один молодой человек решил раскрыть тайну этого страшного дома. Эх, молодость, молодость! -- здесь гардеробщик вздохнул, громко высморкался и продолжил... Как-то вечером он подошёл к этому дому -- с ним не было никого, кроме друга, -- и строго наказал тому ждать его ровно до двенадцати часов, но если он, молодой человек (а звали его, кстати, Фёдор), так вот, если он выйдет из дома хоть на мгновение позже двенадцати, надлежит его, Фёдора, убить, а тело бросить в реку. Услышав всё это, друг бросился к Фёдору, умоляя его не ходить туда, но тот вырвался и быстро вбежал в дом. Друг кинулся было за ним, но дверь, захлопнувшись, уже не открывалась. Он стал звать друга по имени, но никто не ответил ему. Тогда он сел у входа и со страхом стал ждать полуночи.
   Неожиданно быстро стемнело. Окна дома зажглись странным светом, громче и торжественней, чем обычно, зазвучала музыка. Когда на колокольне прозвонили двенадцать и из дома никто не вышел, он решил подождать ещё немного. Ровно в пять минут первого дверь дома со скрипом распахнулась, и из неё выпало тело Фёдора...
   Тут маленький гардеробщик задумался и замолчал.
   -- А дальше? -- несколько тревожно спросил Виктор, -- Что было дальше?
   Гардеробщик очнулся и ответил:
   -- Говорят, его тело действительно бросили в реку, и на этом вроде бы всё и кончилось, но нет-нет, да возникали слухи, что видел кто-то на берегу городского пруда этого самого Фёдора... При советской власти дом, конечно, снесли... А когда построили эту гостиницу и стали думать о названии, вспомнили старую легенду. Тем более, что старожилы утверждают, что дом-то раньше стоял где-то в этих местах.
   "Уж не на этом ли самом месте стоял этот дом?" -- подумал Виктор, но спрашивать не стал, и вообще подумал, что с вопросами пока стоит повременить, а посему повернулся и пошёл к лифту.
   -- Как выйдете из кабины, сразу направо, -- донеслось до него со стороны гардероба.
   Виктор повернулся, чтобы поблагодарить, и увидел, что гардеробщик, не обращая уже на него внимания, что-то ищет под стойкой. -- Спасибо, -- всё же сказал он, но, не дождавшись ответа, пожал плечами, повернулся и продолжил свой путь к кабине лифта.
   Он нажал кнопку вызова, и двери с первобытным лязгом распахнулись перед ним. Он в последний раз оглянулся на гардеробщика -- тот, как оказалось, внимательно смотрел на Гранева и, встретившись с ним взглядом, кивнул, грустно улыбнулся и одел чёрные очки, которые достал из-под стойки.
   "Чур меня, чур," -- подумал Виктор и быстро вошёл в кабину.
  
   Триста тридцать первый номер, который достался Граневу, оказался неплохим. В нём было всё, что нужно человеку, чтобы переночевать и даже сверх того. Там было две комнаты: спальня и что-то вроде небольшой гостиной, в которой стояло два кресла, небольшой столик, холодильник, телевизор, один большой шкаф и два поменьше. Телевизор, естественно, не работал, а вот холодильник, как ни странно, работал прекрасно, да к тому же был наполнен всякой всячиной.
   Нет, решил Виктор, есть сейчас я не буду, а буду я сейчас спать, спать и ещё раз спать. Он быстро разделся, погасил свет и лёг в кровать.
   Но не успел Виктор закрыть глаза, как какой-то непонятный шум помешал его благому намерению заснуть. Он с недоумением вслушался и понял, что по номеру кто-то тихо ходит, бормоча нечто невразумительное гнусавым голосом. Он раскрыл глаза и, сбросив одеяло, стремительно сел на кровати, и -- странное дело! -- шум тут же прекратился.
   "Наверное, показалось", -- подумал Виктор и опять лёг. Увы, не успел он натянуть как следует одеяло, как какой-то посторонний звук (что-то вроде позвякивания) вновь нарушил спокойствие сонного номера. Виктор вслушался: создавалось впечатление, что кто-то что-то ел, часто соприкасаясь ложкой с тарелкой. Сон с Виктора моментально слетел. Он тихо сел на кровати и подумал: "Что же это такое? Не успел уснуть, как какая-то сволочь уже в холодильник залезла!"
   Гранев бесшумно поднялся и стал медленно приближаться к гостиной -- звук доносился именно оттуда. Он был уже совсем рядом, но тут, как на зло, под ногой скрипнула половица. Позвякивание сразу стихло, послышалось невнятное восклицание и быстро удаляющиеся шаги.
   Ворвавшись в комнату, Виктор никого не нашёл. Он растерянно огляделся, но увидел лишь пустую гостиную и ничего больше. Форточка была открыта, на журнальном столике одиноко стояло блюдце с недоеденным мороженным; рядом валялась столовая ложка.
   "Чёрт знает что!" -- ошарашено подумал Виктор, с недоумением смотря на то, что творилось на его столе. Он повертел в руках ложку, положил её на блюдце и убрал всё это в холодильник, после чего сел и задумался.
   "Что же это происходит? -- думал он. -- Какой-то подлец забрался в номер, съел мороженное, а потом ещё и исчез! Кстати, куда он исчез? И как?! Ведь я появился здесь буквально через секунду после того, как скрипнула эта проклятая половица!"
   Виктор встал и обошёл гостиную. Он посмотрел в шкафу, под столом, за телевизором, но никого не нашёл. Он проверил дверь, но та, как и следовало ожидать, была заперта.
   -- Какого чёрта?! -- раздражённо заявил он холодильнику, садясь в кресло. Холодильник неожиданно затрясся и ответил ему равномерным гудением. Виктор вздрогнул и хотел было опять заглянуть в холодильник, но в этот момент в ванной комнате что-то вдруг так сильно грохнулось, что Виктора подбросило и буквально внесло в ванную.
   Там он нашёл разбитый флакон с неизвестной ему гадко пахнущей жидкостью, которая медленно начинала разливаться по полу. Гранев убрал осколки, вытер, как мог, жидкость какой-то тряпкой и, мысленно махнув на всё рукой, вернулся в спальню. Он уже опять хотел спать и только собрался лечь в постель, как вдруг в дверь номера настойчиво постучали.
   Выскочив в гостиную, Виктор застыл в неудобной позе и стал прислушиваться, не показалось ли ему. Всё было тихо. Он взглянул на часы -- был час ночи. Крадучись, он приблизился к двери, бесшумно повернул ключ и рывком распахнул её. Коридор был пуст. Виктор с озлоблением захлопнул дверь, но, немного подумав, открыл её снова.
   "Зря!" -- решил он в первое же мгновенье, потому что из-за двери в номер тут же ворвались какие-то мохнатые существа, ростом чуть больше метра, которые подхватили его на руки и потащили по коридорам отеля. Все попытки вырваться ни к чему не привели, кричать он не мог из-за того, что во рту у него была какая-то дурно пахнущая тряпка, которая начисто отбивала охоту издавать членораздельные звуки.
   Виктор обречёно смотрел на проносящийся над ним потолок, быстро мелькающие лампы и уныло думал: "Вот тут-то мне и конец!"
   Его подтащили к какой-то двери и ногами вперёд внесли в белую комнату. "Операционная!" -- мелькнуло у него в голове. Существа бесцеремонно бросили Виктора на белый кафельный пол и быстро выбежали вон. Он вскочил и бросился к обитой жестью двери, но, сколько он ни стучал, никто не отозвался. Он с отчаяньем огляделся: перед его взором предстала небольшая комната с идеально чистыми белыми стенами и одним-единственным окном. Окно было почему-то круглым.
   Виктор подошёл к окну и подёргал его -- оно оказалось открытым. "Вот повезло!" -- обрадовался он. Высунувшись по пояс, он обнаружил, что находится этаже этак на тридцатом, что само по себе было невероятным -- он отчётливо помнил, что пока его тащили, никто не поднимался ни по каким лестницам, так что его попадание с третьего этажа на тридцатый ни в коей мере не могло быть возможным.
   Но это было! Виктор крепко зажмурил глаза, потом опять их открыл. Непонятно на что он надеялся, только всё равно ничего не изменилось. "Может быть, я сошёл с ума?" -- мелькнуло у него в голове.
   -- Ещё чего! -- донёсся до него сверху чей-то насмешливый голос, и прямо на голову ему обрушился поток явно холодной воды.
   Издав звук, похожий на ноту "ми", взятую на саксофоне, Виктор взмахнул руками, дёрнулся и... проснулся в своём номере, весь в холодном поту.

Глава 3

Странная действительность

  
  
   ... ощутил какой-то холодок внутри. Какое-то беспокойство. Или даже страх. Словно в лицо ему расхохоталась кошка.

А. и Б. Стругацкие

"Гадкие лебеди"

  
  
   "Ну и сон! -- думал Виктор, вытирая пот и медленно приходя в себя. -- И чего там только не было: и странные карлики, и непонятные перемещения с третьего этажа на тридцатый, и стук в дверь, и..." -- он не успел додумать свою мысль, так как в дверь опять постучали.
   "Не понял... Я что, до сих пор сплю?!" -- ужаснулся Виктор и ущипнул себя за руку. Было очень больно и глупо. "Ну и чёрт с ним! -- решил он. -- В конце концов, не стоит забывать, каким образом я сюда попал. А раз попал я сюда странным образом, то всё здесь может оказаться таким же странным. И вообще, прежде, чем делать выводы, необходимо узнать, где это я, что это за место, что за люди здесь живут и так далее... Впрочем, насчёт людей не знаю, а вот с постояльцами, кажется, что-то не то. Я бы даже сказал, совсем не то. Что ж, попробуем разобраться, в чем дело? А почему бы нет! "
   Он быстро оделся и, всё ещё пребывая в воинственном духе, направился к выходу из номера.?
   Приблизившись к двери, Виктор распахнул её, будучи готовым ко всему -- так, на всякий случай. Однако на этот раз за дверью никого не было. Чувствуя себя победителем, Гранев бодрым кавалерийским шагом направился к кабине лифта и нажал на кнопку вызова. Двери, как и в первый раз, распахнулись с первобытным лязгом, и Виктор, внутренне содрогнувшись, вошёл внутрь и надавил на кнопку первого этажа.
  
   Выйдя из лифта, Виктор узрел пустынный гостиничный холл, окутанный в полумрак, -- лампы везде горели в полсилы, и лишь справа ярким пятном выделялся гардероб. За стойкой никого не было. Никого не было и в креслах, стоящих в конце холла, пустовали маленькие диванчики, причудливо расставленные у стен, и вообще, создавалось впечатление, что на всём первом этаже нет ни одного человека, лишь со второго -- а может, с третьего? -- доносилась какая-то музыка.
   -- Эй, есть здесь кто-нибудь? -- негромко крикнул на всякий случай Виктор, не особенно, впрочем, надеясь на ответ. И точно: никто не отозвался, лишь эхо что-то тихо шепнуло в ответ.
   "Да, расспросы и исследования придётся, видимо, отложить на утро," -- подумалось ему. "А может, это и правильно? В конце концов, не зря же, наверное, говорят: утро вечера мудренее."
   Он повернулся и направился было к лифту, но вспомнив его лязг и грохот, остановился. Виктор нахмурился. Лифт вызывал у него какой-то подсознательный страх. Даже не страх -- неприязнь, которую испытываешь порой, глядя на дохлую крысу. Посчитав, что небольшая разминка перед сном не помешает, он непочтительно отвернулся и принялся искать другой путь наверх. Справа от кабины лифта -- как раз между последней и гардеробом -- он увидел мраморную лестницу, уходящую наверх.
   Самодовольно улыбнувшись, Виктор направился к ней. Улыбался он, как обнаружилось впоследствии, зря.
  
   Поднявшись на третий этаж, Виктор озадаченно почесал в затылке, что, впрочем, совсем не помогло. Дело в том, что третий этаж, на котором он оказался, ни в коей мере не соответствовал тому третьему этажу, где был его номер. Это был какой-то совсем другой третий этаж: не было светлых стен, потому что стены здесь были тёмно-зелёными; не было ряда дверей по каждую сторону от коридора, потому что дверей попросту не было... Впрочем, нет. Одна дверь всё же была. В самом конце коридора, там, где заканчивалась (или начиналась?) красная ковровая дорожка, была видна небольшая деревянная дверь с какой-то покосившейся табличкой.
   Так как больше ничего, заслуживающего внимания, здесь не было, Виктор двинулся по направлению к этой двери. Приблизившись, он смог прочитать то, что было написано на криво висевшей табличке. Надпись гласила: "Костюмерная".
   "Хм... И на что, спрашивается, отелю костюмерная?" -- Виктор недоумённо пожал плечами, непроизвольно огляделся по сторонам (в коридоре по-прежнему никого не было) и, постучав, потянул дверную ручку от себя. Дверь, насмешливо скрипнув, спокойно поддалась его усилиям.
   Комната, открывшаяся его взору, действительно напоминала костюмерную. Первым, что бросалось в глаза, было невообразимое количество всяческой одёжи, висевшей под потолком, лежавшей на стульях и маленьком диванчике и даже валявшейся на полу. Прямо напротив двери стояло большое трюмо, в котором Виктор увидел своё отражение и пустой коридор, уходящий далеко в недра зеркала.
   -- Что ж, проходите... -- послышался сзади незнакомый голос и чья-то ладонь непринуждённо опустилась на плечо Виктора.
   Его подбросило. Виктор быстро развернулся и увидел перед собой незнакомого человека. Роста он был высокого, но, как бы в противовес этому первому своему качеству, был чрезвычайно худого телосложения. С огромным подозрением Виктор повернул голову и бросил взгляд на зеркало -- как ни странно, незнакомец имел в нём вполне чёткое отражение.
   -- Простите... что вам нужно? -- Гранев не без труда отвёл свой взгляд от зеркала и вернулся к незнакомцу.
   -- Нет, это вы простите, -- вежливо улыбнулся этот незнакомый человек, -- и это меня интересует, что вам, собственно, нужно, поскольку эта костюмерная, -- он сделал широкий жест рукой, -- мои владения... Хотя, -- на лице "костюмера" появилось понимание, -- я, кажется, знаю, что вам нужно... -- и взгляд его скользнул по одежде Виктора.
   -- Да? -- брови Виктора непроизвольно поднялись. -- И что же?
   -- Полагаю, -- усмехнулся костюмер, -- костюм. У вас наверняка нет подходящего костюма для Вечера (он произнёс это слово именно так, с большой буквы). А кто, как не я, -- тут он гордо показал на себя, -- сможет подобрать вам лучший костюм?
   Вопрос был риторическим, и Виктор решил на него не отвечать. Он позволил увлечь себя внутрь комнаты, именуемой костюмерной, где напыщенный костюмер, проделав огромное количество не нужных, с точки зрения Виктора, телодвижений, снял с него мерку и, извинившись, скрылся в большом деревянном шкафу, откуда через минуту донёсся до него равномерный стук швейной машинки.
   Виктор с некоторым удивлением прислушался к этому стуку, пожал плечами и, прислонившись плечом к дверному косяку, стал терпеливо ждать, что будет дальше. Его удивление было несколько равнодушным, что было не вполне понятным, но, тем не менее, не вызывало беспокойства. За этот день с ним произошли уже кое-какие необъяснимые явления, и что-то подсказывало Виктору, что они ещё не кончились, а только-только начинаются. Так что, стоило ли удивляться такому ничтожному факту, что кто-то там удалился на время в шкаф? Чутьё подсказывало Виктору, что способность удивляться ему ещё понадобится, и понадобится по более весомому поводу.
   Через несколько минут дверца шкафа отворилась, оттуда высунулась рука, которая повесила готовый костюм на висящую неподалёку вешалку и скрылась обратно. Виктор подождал с минуту, полагая, что костюмер вот-вот появится, но тот не оправдал его надежд. Тогда Виктор сам подошёл к шкафу и -- нельзя было удержаться! -- с интересом заглянул внутрь. В шкафе никого не было.
   "Что ж, на нет и суда нет, -- философски подумал Виктор, занявшись примеркой приготовленного для него костюма. -- Нет, а если подумать, -- ну что, спрашивается, человеку делать в недрах пыльного шкафа?"
   Облачившись, он подошёл к зеркалу. Костюм сидел прекрасно. Виктор встал в позу, "сделал лицо", чуть прикрыл глаза. Вдруг окружающая его обстановка качнулась, поплыла, с ней случилось что-то непонятное -- и внезапно чувство нереальности всего происходящего охватило его. "Может, это сон?" -- мелькнула мысль. Тут, к нескрываемому изумлению Виктора, его собственное отражение отрицательно качнуло головой, размахнулось и ударило его что было сил в подбородок. Последним, что он успел запомнить, было то, что от отражения неожиданно резко пахло водкой.
  
   Очнулся Виктор в коридоре, возле стены, в которую он, чтобы не упасть, упирался обеими руками. Он качнул головой, чтобы сбросить с себя последние остатки забытья, и попытался вспомнить, как он здесь очутился. Память определённо отказывалась давать отчёт последним событиям. Повернув голову, Виктор увидел всё ту же деревянную дверь с покосившейся табличкой. Туда ему почему-то совсем не хотелось. Он повернул голову в обратном направлении и -- как это раньше он их не заметил?! -- увидел спасительные двери лифта.
   Войдя в лифт, Виктор нажал кнопку третьего этажа, решив, что, скорее всего, он просто-напросто ошибся этажом, и сейчас он попадёт на свой "родной" третий, в свой "родной" тридцать первый номер.
   Номер не удался. Не удался в том смысле, что кнопка-то, конечно, нажималась, да вот только, как это ни странно, лифт не двигался с места. Тогда он решил спуститься на первый или второй этаж, но сделать этого он также не смог. "Ну, что ж, в таком случае попробуем подняться наверх", -- усмехнулся Виктор и нажал кнопку четвёртого этажа. Двери лифта, неприятно грохотнув, захлопнулись.
   Когда через пару мгновений двери открылись, перед глазами Виктора предстал большой холл, прекрасно освещённый многочисленными лампами. В стены холла были вставлены громадные, до потолка, зеркала, так что, выйдя из кабины лифта, Гранев получил возможность лицезреть себя в разных ракурсах, причём только лишь одного себя, так как в помещении он был совершенно один. Бросив взгляд в направлении одного из зеркал, Виктор обнаружил, что на нём всё ещё надет тот отличный костюм, который он получил на третьем этаже. Однако подходить близко к зеркалам он, памятуя о недавних событиях, не стал, а направился прямиком к двери, видневшейся в конце роскошного холла. Он взялся за красивую дверную ручку и потянул её на себя.

Глава 4

Невзирая на стены

  
  
   Меня восхищало то, что я ничего не понимаю в делах этого дома, -- в особенности же совершенная неизвестность, как и что произойдёт через час, день, минуту, -- как в игре.

А. Грин

"Золотая цепь"

  
   Этот... зал с низким потолком ничем не отличался от заведений подобного рода, какими они были в те времена; и тем не менее посетители, расположившиеся в нём причудливыми группами, нашли бы, что он вполне отвечает своему назначению.

Э.А. По

"Король Чума"

   Если холл, который только что покинул Виктор, был большим, то зал, открывшийся его взору, был просто огромным. И сразу же он чем-то напомнил Виктору ресторанный, а, может, он и был ресторанным: на эту мысль наводили и десятки разбросанных по всему залу круглых столиков, и бар, тускнеющий в конце зала, и, конечно же, официанты, мелькающие то тут, то там.
   Только не был этот зал ресторанным: за столами сидели люди, которые увлечённо играли в карты и сбрасывали их прямо на пол, -- так, что пол уже покрылся своеобразным ковром из карт разных мастей и рубашек, и люди ходили прямо по картам, не обращая на это внимания; от стола к столу сновали официанты с тележками, наполненными -- нет, не снедью, -- а пирамидками жёлтых монет?; и уж совсем не вписывались в образ ресторана томящиеся люди, кучками толпящиеся возле стен, -- они с болезненным интересом следили за игрой и время от времени с силой вжимались в стену, как будто пытаясь полностью в ней раствориться.
   "Интересно, во что они играют? Если в "дурака" или "преф", то я, пожалуй, присоединюсь," -- подумалось Виктору, и он заинтересованно посмотрел на ближайший столик. Но вникнуть толком в правила игры он не успел: один из игроков повернул голову, внимательно посмотрел на Виктора, улыбнулся и кивнул, как бы приглашая его подойти ближе.
   Виктор сделал шаг и машинально остановился -- как-то непривычно было ходить по картам.
   -- Осторожно! -- донёсся до него чей-то испуганный голос.
   Виктор вздрогнул и обернулся на голос -- прямо на него быстро катилась большая тележка, на которой одинаковыми пирамидками, сливавшимися в какой-то непонятный узор, возвышались жёлтые монеты. Официант, с перекошенным от страха лицом, попытался остановить тележку, но было поздно. Виктор не успел увернуться, и тележка врезалась в него -- так сильно, что содержимое тележки золотым дождём посыпалось на него, а сам он, не удержавшись на ногах, полетел в сторону ближайшей стены. Он ещё успел повернуть голову, увидеть быстро надвигавшуюся белую стену и зажмуриться в ожидании столкновения.
   Но удара, к его удивлению, не произошло. Вместо этого Виктор почувствовал, как проходит сквозь что-то мягкое и вязкое -- и через мгновение ощутил себя лежащим на полу в каком-то полутёмном помещении.
   "Давненько мне не приходилось проходить сквозь стены!" -- ошарашено подумал он и попытался подняться. Подняться удалось без особого труда. Виктор покрутил головой и осторожно подошёл к стене. Ничего особенного, стена как стена, люди какие-то нарисованы.
   Только сейчас Виктор почувствовал, что в его левой руке есть что-то тяжёлое. Он поднял руку и раскрыл ладонь. На ней лежали те самые монеты, которые упали с тележки в "ресторанном" зале; он, видимо, чисто автоматически ухватил их. Монет было всего две.
   "Ладно, с этим разберёмся потом," -- Виктор снова сжал пальцы и нерешительно дотронулся до стены.
   Рука свободно вошла в стену, как в воду, не встретив на своём пути никаких преград. Он поспешно дёрнулся обратно -- всё было в порядке, рука спокойно вернулась. Ну что ж, проведём эксперимент, нахмурился он и решительно прошёл в стену.
   На секунду перед его глазами была абсолютная темнота, горячая волна прокатилась по всему его телу, нервная дрожь пробежала по коже, но тут же всё кончилось, и Виктор выскочил из стены в какой-то зал. Он огляделся - как это ни странно, но он был всё в том же полутёмном зале: тот же полумрак, те же стены, те же рисунки... Он почувствовал, что тяжесть в его руке уменьшилась. Виктор разжал пальцы -- вот тебе и раз! -- на ладони лежала всего одна монета...
   Он попытался восстановить в памяти только что произошедшие события. Итак, в него врезается тележка, он, ухватив несколько монет, падает и проходит сквозь стену; когда он раскрывает ладонь -- монет всего две; после этого он опять проходит сквозь стену, но теперь остаётся только одна монета... Уж не является ли эта монета своеобразным ключом - но только не от двери, а от стены... или от стен? А может, и не только ключом...
   Он подбросил монету, поймал и хотел уже спрятать её в карман, но спохватился и решил внимательно рассмотреть её. Она была небольшой, всего сантиметра два в диаметре, но довольно тяжелой; в самом центре было непонятно для чего сделанное квадратное отверстие, вокруг которого виднелись какие-то непонятные символы и закорючки; с другой стороны монеты, над одной из граней квадратного отверстия была видна полустертая буква N. Странная, в общем, была монета, но чего здесь ещё было ждать?
   Сам не зная почему, Виктор приблизил монету к глазам и посмотрел на окружающий мир сквозь квадратное отверстие. Ему показалось, что по ту сторону мир был чуточку темнее, чем на самом деле. Он посмотрел внимательнее -- так и есть! -- всё действительно было темнее и с каждой секундой становилось ещё темнее, так что скоро Виктор уже ничего не видел. Он хотел убрать монету, но заметил, что не может контролировать свои движения, а отверстие, через которое он смотрит, растёт, растёт вместе с монетой, быстро увеличиваясь в размерах, и вместе со сменой размеров изменяется и окружающий мир.
   Виктор огляделся и понял, что находится в холле на первом этаже, прямо перед большими старинными часами. Красивые узорчатые стрелки дрогнули, сошлись и остановились на цифре двенадцать. Раздался мягкий мелодичный звон, прошло несколько томительных мгновений, и часы начали гулко и страшно отбивать полночь. С каждым ударом часы надвигались, а им овладело странное оцепенение, он не мог пошевелить и пальцем, а часы меж тем увеличивались в размерах, приближались всё ближе и ближе, сквозь тёмное резное дерево стало проступать что-то страшное -- ещё немного, и...
   Виктор неимоверным усилием воли сбросил с себя оцепенение, отпрыгнул назад и... -- очутился всё в том же полутёмном зале. Монета, которую он держал в руке, рассыпалась, но прошло, наверное, минуты три, прежде чем он понял, что сжимает лишь жёлтую невзрачную пыль.
  
   Из неподвижности его вывело вежливое покашливание, раздавшееся прямо за спиной. Виктор обернулся и увидел, что перед ним стоит и внимательно его рассматривает давешний незнакомец из "ресторанного" зала - ну, тот самый, что кивнул ему, как бы приглашая принять участие в игре.
   Выглядел он вполне обычно, если не сказать заурядно - правильные черты лица, средний рост, нормальное телосложение. Тёмные волосы были зачёсаны назад, под чёрными бровями нашли своё расположение внимательные карие глаза. И тем не менее, хотя в целом черты его лица не приковывали к себе внимания, Виктор был уверен, что сможет узнать это лицо даже спустя годы.
   На незнакомце был чёрный смокинг, в петлицу которого был вдет ярко-белый цветок. В руках он держал длинную чёрную трость с металлическим набалдашником в виде львиной головы.
   -- Добрый Вечер, -- произнёс он, неуловимо выделив последнюю часть фразы.
   -- Вот уже второй раз в моём присутствии слово "вечер" произносится с большой буквы, -- заметил Виктор, также внимательно рассматривая собеседника.
   -- А кто ещё? -- с живостью спросил последний и, не дав и слова произнести Виктору, сам ответил, -- Ах, ну конечно же... Судя по всему, тот, кто сшил вам этот костюм, -- продолжил он, быстро изучив одежду Гранева.
   -- А... как вы узнали?
   -- Ну, это не так уж интересно. Я много чего знаю, а если не знаю, так догадываюсь. Интересно как раз другое (точнее, для вас интереснее): почему -- Вечер?
   -- И почему же? -- спросил Виктор у незнакомца, не дождавшись продолжения.
   -- Да потому, прежде всего, что вечер -- самое лучшее время для подобных встреч, -- легко ответил тот. -- Это -- во-первых. А во-вторых, потому, что "вечер" -- очень ёмкое понятие, и вмещает в себя не только то, что под этим понимаете вы, но и всё остальное... Подобный вечер бывает только раз в году, -- добавил он неожиданно.
   Тот, к кому была обращено вышеизложенное сообщение, попытался его осмыслить -- без особого, впрочем, успеха.
   -- Всё это не так уж сложно, как кажется, -- заметил его собеседник, проницательно догадавшись о затруднениях Виктора. -- Слова -- всего лишь прах, а жизнь -- лишь Игра. Всё это не так сложно понять, как, например, ваше пребывание здесь.
   -- Что вы имеете в виду? -- удивился последний.
   -- Только то, что сказал, -- вежливо ответил незнакомец, с нескрываемым интересом разглядывая Виктора. -- Вы здесь абсолютно не предусмотрены. Вас здесь не должно быть, потому что это место -- не для вас. Но тем не менее вы -- здесь, и это очень странно... Парадокс, так сказать... Ну да ладно, -- тут он усмехнулся, -- так или иначе, но у вас есть время до полуночи.
   "Для чего?" -- хотел спросить Виктор и даже раскрыл для этого рот, но не успел вымолвить ни слова -- незнакомец прищурил левый глаз, наклонил голову вправо и осведомился:
   -- А почему вы не танцуете?
   Виктор огляделся и с удивлением обнаружил, что в зале он больше не один. Пустота уступила своё место танцующим парам, а тишина, царящая до этого момента в зале, уступила место шороху платьев, тихим, почти не слышным, шагам, весёлому гулу непонятных разговоров и... музыке -- медленной, мелодичной, хорошей музыке.
   Когда его взгляд вернулся на то место, где только что стоял его собеседник, там его уже не было.
   "С этим надо что-то делать, -- недовольно подумал Виктор, -- Во-первых, хватит им всем исчезать у меня из-под носа -- это невежливо; а во-вторых, надо мне немедленно перестать удивляться -- сколько можно, в конце концов?! Это начинает утомлять."
   Думая подобным образом, Виктор успевал оживлённо оглядываться по сторонам. Он заметил, что музыка доносится из глубины зала -- там виднелась небольшая площадка, на которой возвышались собственно музыканты. Слева от площадки ярким пятном выделялась из всеобщего полумрака стойка бара.
   Именно туда Виктор и направил свои стопы.
  
   За стойкой бара, на фоне значительного количества бутылок с разными этикетками стоял толстый, невозмутимый лысоватый бармен с отвисшими щеками и пышными бакенбардами. Он был небольшого -- ну конечно же! -- роста, при белой (ну, скажем, относительно белой) рубашке и жилетке тёмно-зелёного цвета. Как и положено бармену, он протирал полотенцем стакан.
   -- Пива! -- бросил Виктор тоном завсегдатая, непринуждённо усаживаясь на крутящийся табурет.
   Бармен, не говоря ни слова, спокойно положил на стойку квадратную картонку (с изображением буквы N и до краев наполненной кружки), а на неё -- высокий запотевший стакан тёмного пива.
   Виктор взял стакан, отхлебнул -- недурственно! -- и посмотрел на часы. Было около двух часов ночи. "У вас есть время до полуночи..."-- вспомнил он слова незнакомца и хмуро хмыкнул. Что-то ему нужно успеть сделать до полуночи?
   Он повернулся вместе с табуретом к эстраде. Справа от него двигались танцующие пары, в руке был небрежно зажат полный почти стакан, и медленно, как водопад в замедленной съёмке, прямо сквозь него, сквозь танцующие пары, сквозь стены падала музыка, неторопливо расплёскиваясь большими и малыми брызгами звуков.
   Виктор отпил из стакана и подумал, что впервые, кажется, за весь этот недолгий день он находится в относительном состоянии покоя: никуда не бежит, не падает, не исчезает и прочее...
   Так, сказал он себе. Давай-ка разберёмся. Что нам известно? Во-первых, история отеля, облечённая, правда, в неприхотливую форму вольного народного творчества... А с другой стороны -- ну и что? По крайней мере, понятно, что место тут странное, и события, происходящие здесь, в материалистическое толкование как-то не укладываются. В конце концов, в чудном месте и чудеса чудные.
   Поэтому, во-вторых, все странности, случившиеся со мной: окно в старом доме, которое не окно, а поезд; лестница, по которой поднимаешься на третий этаж, который каким-то образом оказывается другим, незнакомым тебе третьим этажом; портной, который появляется неизвестно откуда, шьёт тебе за пару минут прекрасный костюм, не выходя из шкафа, после чего исчезает неизвестно куда; наконец, этот зал, в который попадаешь через стену...
   А ведь есть ещё (и это в-третьих) Незнакомец, который делает невнятные намеки, сообщает о том, что это место не для меня, и утверждает, что у меня для чего-то там есть срок до полуночи. Сегодня вечер -- хоть куда, как я погляжу... Кстати! Мне же ещё что-то говорили о Вечере -- именно так, с большой буквы. А говорили об этом двое: незнакомец и костюмер. Вернее, костюмер и незнакомец, -- согласно хронологической последовательности. Первый сотворил мне для Вечера костюм, а второй просто двусмысленно поздоровался... Ничего себе -- добрый вечер! Да мне же после всех этих событий должно быть страшно до ужаса!
   Он попробовал прислушаться к своим ощущениям. Страха почему-то не было. Интерес был. Большой человеческий интерес и желание узнать, что, собственно говоря, происходит и чем всё это закончится. Помнится, люди боятся непонятного, но, видимо, не все. По крайней мере, Виктор воспринимал всё с ним происходящее как должное, с интересом погружаясь в странные события.
   А может, на него просто слишком много всего навалилось, и поэтому все чувства, в том числе и страха, оказались притупленными? Да нет, напротив, -- осталось же, например, удивление, которое всплывает каждые десять минут, если не чаще. Значит, дело не в этом. А в чём? Не знаю, честно ответил он сам себе. Но жизнь слишком скучна без событий, которых ты не можешь объяснить.
   Виктор посмотрел по сторонам. Где же он всё-таки находится?
   Его размышления были прерваны тем, что музыка внезапно прервалась -- в самый неподходящий момент. Виктор устремил вопросительный взгляд на эстраду.
   Человек с гитарой и в тёмных очках поймал спустившийся сверху микрофон и, сверкнув белоснежными зубами, объявил:
   -- Белый танец! Дамы приглашают кавалеров!
  
   Впоследствии Виктор не раз пытался вспомнить, как же он всё-таки оказался танцующим с какой-то неизвестной, но, тем не менее, весьма симпатичной девушкой, но тщетно -- память каждый раз уходила от ответа. Так что создавалось впечатление, что он просто очутился танцующим и оживлённо беседующим с девушкой, которая что-то мило щебетала приятным голоском.
   Говорили они, как выяснилось, о странностях жизни. "Да уж, весьма забавная и поучительная тема для подобной беседы,"-- одобрительно подумал Виктор, не забывая в то же время слушать рассказ Девушки о том, как она, когда сдавала куда-то вступительные экзамены, три раза подряд вытаскивала билет N 13. В ответ он рассказал ей выдуманную историю, как однажды у него в комнате сам по себе включился телевизор... В общем, всё шло как обычно.
   -- А ты здесь давно? -- спросил он, глядя в её серые глаза, и тут же понял, что задал не тот вопрос. С ней что-то произошло, что-то почти неуловимое -- просто брови слегка нахмурились, а в глазах появилось какое-то новое неброское выражение -- но Виктор, ставший внезапно необычайно внимательным, все это тут же подметил.
   -- Я здесь всегда, -- странно ответила она.
   Виктор почувствовал, что нащупал что-то интересное, и хотел уже было спросить, что значит "всегда", но не успел. В танцующее пространство зала врезался детский плач, который смешал все мысли и резко остановил музыку. Словно по мановению невидимой волшебной палочки, все замерли.
   -- Что это такое? -- Виктор вопросительно посмотрел на Девушку, и слова застыли у него на языке, а руки сами собой опустились, выпустив её из объятий.
   Лицо её было искажено -- на нём было написано беспокойство, граничащее со страхом (или ужасом); глаза её смотрели куда-то в сторону, а сама она начала пятиться назад, по направлению к стене. Виктор повернулся, чтобы посмотреть, куда она смотрит, и увидел в гуще расступающейся толпы, прямо перед собой, давешнего незнакомца -- того самого, который сначала предложил ему сыграть партию в карты, а после разговаривал с Виктором в зале. Незнакомец стоял, непринуждённо опираясь обеими руками на трость; он весело бросил взгляд на Виктора, и тут же глазами показал вокруг: мол, посмотри, что творится!
   Когда он повернул голову, чтобы оглядеть помещение, то обнаружил, что в нём никого нет -- никого и ничего, кроме, разве что, плача ребёнка, который непонятным образом оказался вовсе не плачем, а звоном телефона, периодически врезавшимся в пустоту зала.
   Больше же никого там не было, даже странный незнакомец растворился в полумраке, танцующие пары исчезли, словно их и не было, а музыка, должно быть, просто ушла -- сквозь стены и потолки...
   Не обращая внимания на телефон, Виктор подошёл к ближайшей стене -- его шаги разлетелись во все стороны -- и вгляделся... Там были нарисованы какие-то танцующие люди, но, присмотревшись, он понял, что где-то уже видел всех этих людей, а сознание заботливо подсказало ему, что ещё пять минут назад он видел их в этом самом зале.
   Что ж, самое время было удивиться, но Виктор делать этого не стал. Он просто положил этот факт на полку вместе со всеми остальными сегодняшними странностями, решив, что, будет он сейчас удивляться, или не будет, света это на загадку не прольёт.
   Поэтому, с некоторым раздражением пожав плечами и не думая больше об этом, он направился к стойке бара -- нет, не затем, чтобы выпить: просто именно оттуда доносился надрывающийся звон телефона.
   Чёрный аппарат стоял справа на самом краю стойки, возле него лежали остро отточенный карандаш и чистый лист бумаги. Виктор, отдав дань чьей-то предусмотрительности, одной рукой взял карандаш, а другой снял трубку телефона:
   -- Алло! -- сказал он, чтобы хоть что-то сказать.
   Механический голос был ему в ответ:
   -- Два часа сорок одна минута... два часа сорок одна минута... -- после чего голос умолк, но в трубке тем не менее осталось чьё-то явное, хотя и неслышное присутствие.
   Виктор осторожно повесил трубку и посмотрел на часы.
   "Да, быстро здесь бежит время! -- подумал он, сверившись с циферблатом, -- Однако мне сделали недвусмысленный намёк: надо поторапливаться." Он огляделся по сторонам в поисках выхода и заметил невдалеке призывно скрипнувшую дверь.
   Дверь эта выходила прямо на лестницу, уходящую куда-то вверх. Другого было не дано, и поэтому Виктор, особенно не раздумывая, пошёл наверх, всё больше поднимаясь над уровнем моря.

Глава 5

Всё выше и выше

  
   "Факирство, гипноз!" -- "Нет! Это делается с помощью зеркал и световых эффектов" -- возгласило некое компетентное лицо.

А. Грин

"Блистающий мир"

  
  
   Поднявшись на пятый этаж, Виктор увидел, что лестница прямиком упирается в белую двустворчатую дверь. На одной створке висела табличка с надписью "Вход", а на другой кто-то зелёным фломастером заботливо написал: "Здесь входа нет".
   Подивившись данному обстоятельству, Виктор решительно толкнул одну из створок и попал... в довольно обычную комнату -- вот уж чего он не ожидал после столь многообещающего предупреждения, прочитанного на двери.
   Это была даже не комната, а так, комнатка -- уж больно небольшие у неё были размеры. Основной её достопримечательностью был вместительный кожаный диван, находившийся прямо перед дверью, в которую вошёл Виктор и занимавший ровно половину комнаты, отчего та казалась ещё меньше. Этот диван, кстати, ненавязчиво перекрывал единственный выход -- другая дверь была как раз за диваном.
   Так что для того, чтобы выйти из комнаты, надо было либо пойти назад (что в сложившейся ситуации представлялось Виктору совершенно неприемлемым), либо просто переступить через диван. Кто-то, между прочим, так и сделал: на кожаной обивке были чётко видны чьи-то пыльные следы -- один на сиденье, а другой на спинке дивана, словно кто-то, не тратя время на раздумья, легко и свободно перешагнул через досадное препятствие.
   Выходит, я вовсе не первопроходец, подумал Виктор, если, правда, кто-нибудь не оставил эти следы специально для того, чтобы я пошёл дальше... Но, наверное, этот "кто-нибудь" знал, что я всё равно пойду вперёд.
   Виктор переступил через диван, толкнул дверь и, пригнув голову, чтобы не стукнуться головой о дверной косяк, вышел... на следующую лестницу. На этот раз она была деревянной и без перил.
   "Это начинает надоедать," -- думал он, поднимаясь по скрипучим ступенькам.
  
   -- Н-да, -- произнёс Виктор вслух, остановившись на шестом (или какой он там был?) этаже. -- Аллегорическая картина "Витязь на распутье". Витязь -- это, без сомнения, я, а распутье -- вот оно. Вернее, раздверье.
   Если раньше выбора у него никакого не было, и приходилось двигаться туда, куда его бросала судьба или чья-то непонятная воля, то сейчас Виктор оказался на своеобразном распутье: перед ним было три, совершенно одинаковых с виду, двери деревянного цвета. Никаких табличек, надписей или, на худой конец, номеров на них не было, а это означало, что подсказок на сей раз нет и пока не предвидится.
   Виктор крутанул головой слева направо, потом справа налево, внимательно осматривая каждую дверь. Они были абсолютно одинаковы и походили друг на друга, как сиамские близнецы.
   Поскольку особой разницы между ними не существовало, он пожал плечами, подошёл к левой -- самой ближней -- двери и спокойно вошёл внутрь.
  
   "Ага, становится всё интересней," -- хмыкнул он, оглядывая апартаменты, в которых он очутился. Это была весьма скромная комнатка (метров двадцать на тридцать), обставленная, судя по всему, аскетически настроенными людьми: из мебели в ней не было ничего, кроме изящного круглого стола, расположенного у стены, и трёх полукресел-полустульев, стоящих вокруг означенного стола. В одном из кресел сидел тот самый незнакомец, который разговаривал с Виктором в зале.
   Незнакомец поднял голову, встретился глазами с Виктором и жестом пригласил его к столу.
  
   -- Что ж, здравствуйте ещё раз, -- сказал Гранев, усаживаясь напротив.
   Времени, пока он шёл от двери к столу, хватило, чтобы осмотреться; он успел заметить шикарный, неопределённо-тёмного цвета ковёр и светло-серые в полоску обои. В одну из стен было вделано большое зеркало. Возле этой стены как раз и стоял стол, к которому только что любезно пригласили Виктора. На столе было пусто, если не считать колоды карт, находившейся прямо в центре.
   -- Почему -- ещё раз? -- удивился Незнакомец.
   -- Как это почему? А с кем, по-вашему, я беседовал полчаса назад в зале внизу? -- удивился Виктор в свою очередь.
   -- С ним, -- сказал Незнакомец и, улыбнувшись, показал на зеркало.
   Виктор повернул голову и встретился взглядом с отражением Незнакомца, сидевшего за столом по ту сторону зеркала. Отражение улыбнулось, кивнуло и поднялось, немного отодвинув кресло. Не в силах оторваться от зрелища, развёртывающегося в недрах зеркала, Гранев заметил краем глаза, что первый Незнакомец продолжает непринуждённо сидеть в кресле.
   Тем временем второй Незнакомец подошёл вплотную к вертикальной поверхности зеркала и, ни секунды не колеблясь, прошёл сквозь него.
   Зеркало со странным, но приятным стеклянным звоном разлетелось на куски. Осколки веером разбросало во все стороны. Виктор инстинктивно откинулся назад, но опасался он зря. Осколки замерли, хрустально звякнули и растворились в воздухе -- за ненадобностью, надо полагать. А может быть, они вернулись обратно: ведь, как выяснилось, зеркало было на месте, и все трое в нём отражались.
   За это время второй Незнакомец успел усесться в кресло, стряхнуть с плеча невидимую пылинку и, мимолётно переглянувшись с первым, взять в руки колоду карт. Умение, с которым он перетасовывал колоду, завораживало -- его руки летали взад и вперёд с неимоверной скоростью, каждое мгновенье представлялось, что вот сейчас карты, не выдержав сумасшедшего ритма, выпадут из рук, но каждый раз искусство игрока предотвращало уже, казалось, неотвратимое падение, и вся колода опять оказывалась в полураскрытой руке Незнакомца, который заставлял карты складываться в невообразимые фигуры, взмываться вверх и водопадом падать вниз...
   Наконец, собрав неуловимым движением все карты воедино, он ещё раз пестрой змейкой перебросил их из одной руки в другую, поставил колоду вертикально в центре стола и быстрым движением пальцев закрутил ее стремительным волчком, из которого, одна за другой, вылетело три карты (по одной каждому), после чего спираль карт прекратила своё сумасшедшее вращение и мирно улеглась посреди стола.
   За всё это время никто не промолвил ни слова. Но не потому, что не о чем было говорить; просто момент для разговора наступил лишь сейчас.
   Виктор откинулся на спинке кресла и ещё раз оглядел своих соседей по столу. "Интересно, кто же из них кто?". Они были абсолютно похожи, вот только у второго в петлицу фрака был вдет белый цветок, тогда как у первого этого не наблюдалось. "Ага, -- сообразил он, -- выходит, в зале я разговаривал именно с ним!" В остальном же создавалось впечатление, что более отличий меж ними не имеется, а значит, с некоторым сожалением заключил Виктор, сыграть в игру "найди семь различий" мне не удастся.?
  
   -- Итак, -- молвил он, не дождавшись, пока незнакомцы соизволят первыми начать разговор, -- приступим к беседе? Кажется, именно для этого мы здесь собрались?...??
   -- Ну, это вам так кажется, -- ответил Первый. -- Вполне возможно, что для этого нас здесь кто-то собрал.
   -- А возможно, -- подхватил Второй, -- что мы собрались (или нас собрали) вовсе не для этого.
   -- Для чего -- этого? -- спросил запутавшийся Виктор.
   -- Ну, это лучше у вас спросить.
   Виктор в задумчивости потёр указательным пальцем переносицу и пояснил:
   -- Я просто хотел сказать, что по-моему пришло время поговорить об этом городе, странном отеле и о том, что я здесь делаю.
   Незнакомцы-близнецы переглянулись.
   -- Так бы сразу и говорили! -- хором выдохнули они.
   Незнакомец с белым цветком в петлице чуть ссутулился, закрыл глаза и потёр пальцами виски, после чего застыл в кресле, как статуя; рук от лица он так и не отнял. Виктор вопросительно посмотрел на второго, но тот лишь успокаивающе кивнул ему и прижал указательный палец к губам, призывая к молчанию.
   Виктор пожал плечами и недовольно откинулся в кресле, приготовившись ждать. Видимо, следовало соблюдать правила игры.
   Впрочем, его ожидание не продлилось долго -- не прошло и минуты, как Второй незнакомец (с белым цветком) открыл глаза, протянул вперёд руку, взял карту, лежавшую перед ним, и перевернул, показав картинку. Там был изображён пассажирский поезд, извивающийся как змея, и ничего больше -- ни масти, ни цифры, ни буквы.
   -- Как вы попали на поезд? -- спросил Второй, прищурившись.
   -- Ну... -- Виктор честно нахмурил лоб, пытаясь вспомнить. -- Сначала... -- вспомнить почему-то ничего не удавалось.
   -- Я помогу вам, -- неожиданно прервал его Первый. -- Только вы не волнуйтесь.
   -- Да я, в общем-то, и не... -- "волнуюсь" хотел сказать Виктор, но не успел, потому что Первый в это время, нисколько не смущаясь, схватился за край стола и опрокинул его прямо на Гранева.
   Последний, пытаясь уклониться, качнулся назад, кресло потеряло равновесие и упало на пол. Вместе с Виктором, разумеется.
   В глазах у него помутнело... В голове пронеслись знакомые образы: вот к нему подходит компания молодых людей: закурить не найдётся?... потом -- потасовка, бег по пустым тротуарам... старый кирпичный дом, лестница, коридор, открытое окно... поезд!
  
   Виктор тряхнул головой, разгоняя темноту перед глазами, и... увидел себя всё так же сидящим за столом. Оба незнакомца с некоторым (как показалось Виктору) удивлением смотрели на него в упор.
   -- Ничего себе! -- сказал Первый Второму. -- Ты понял, что это было?
   -- Ещё бы, -- тот серьёзно кивнул, продолжая смотреть на Гранева. -- Это был Переход. Но дело даже не в этом. Мне непонятно, почему -- он?
   Виктор ничего не понимал.
   -- Что "почему -- я"? -- спросил он, но на его вопрос не обратили внимания.
   -- Скажите, что вы почувствовали при Переходе?
   -- Да, в общем, ничего... -- Виктор несколько растерялся. -- Я помню только странное чувство раздвоенности: понимаете, как будто всё это уже со мной происходило... или как будто лишь вчера мне снился об этом сон, а сегодня он осуществился. И знаете, -- у него был такой вид, будто он только что об этом подумал, да так оно, скорей всего, и было, -- я совершенно ничего не боялся -- словно знал откуда-то, что ничего дурного со мной не случится.
   -- А сейчас?
   -- Что -- сейчас? -- не понял Виктор.
   -- Сейчас вы этого не ощущаете -- я имею в виду "чувства раздвоенности"? Или страха?
   Виктор прислушался к себе, настроясь на лишь ему известную волну переживаний. Нет, ничего подобного он не ощущал, о чём и сообщил незнакомцам.
   -- Странно, -- проговорил Первый. -- Всё это очень странно.
   -- Послушайте, объясните мне: что такое Переход и как он со мной связан?! И при чём тут мои чувства? -- похоже, терпение Виктора дошло до точки.
   -- Ещё не время, -- спокойный голос Первого несколько отрезвил его. -- Вы же видите: на столе есть ещё карты.
   Он откинулся на спинку кресла и перевернул свою карту, открывая картинку. На карте была изображён коридор, уходящий вдаль, по обе стороны которого были видны двери.
   -- Что это значит? -- спросил Виктор.
   -- Это -- ваш путь. Вы должны пройти во все двери.
   -- Что это за двери?
   Никто ему не ответил.
   -- Что за ними находится? -- со смутным беспокойством спросил Виктор снова.
   Незнакомцы лишь качнули головами:
   -- Не бойтесь, мы расскажем о тех отражениях, которые видны. Но не сейчас.
   В комнате повисла пауза. Незнакомцы смотрели прямо на Гранева -- они ждали третьей карты.
   Что ж, доставим нам всем удовольствие, криво усмехнулся последний, переворачивая лежащую перед ним карту.
   Джокер.
   Незнакомцы вновь уставились на Виктора - но на этот раз их лица выражали нечто, похожее на почтение. Но Виктору все эти недомолвки уже настолько надоели, что он, мысленно на всё плюнув, вскочил, отбрасывая назад кресло.
   -- Чёрт вас подери! -- вскричал он. -- Или вы мне сейчас же всё объясните, или...
   Договорить ему не дали: незнакомцы с неожиданной грацией подскочили к нему, подхватили под руки и, не обращая внимания на сопротивление, бросились к зеркалу.
   При соприкосновении с ним по его поверхности пробежала лёгкая рябь -- такая бывает от несильного удара по спокойной воде, и - зеркало приняло их всех в свои объятья.
  
   -- Что ж, пожалуйте, господин Гранев, -- первый незнакомец улыбнулся и начал. Когда он смолкал, начинал говорить второй, и наоборот. Их негромкие голоса звучали странно посреди пустого зала, в котором они все находились. Голос проникал в самые укромные уголки души; самые первые его отголоски ударили прямо в сердце, а уж потом, оттуда, вместе с биением сердца, пробежала по его коже волна озноба, и Виктор понял, что всё, что он сейчас услышит, будет очень важным.
   -- Начнём с последней карты -- она самая главная из трёх. Джокер появляется в некоторых играх как особая карта, пользующаяся известным преимуществом. В данном случае она показывает ваше положение, вашу внутреннюю силу и силу того, кто вас пригласил.
   -- Вас пригласил в город N, на Вечер сам Мастер. В этой игре вы занимаете особое положение Джокера, но не забывайте, что его положение -- такое же. И не забывайте, что он знаком с правилами игры; да что там -- знаком! -- он устанавливает правила, о которых вам ничего не известно. Вас ведёт его воля, но в то же время вы, со своей стороны, свободны в поступках: это правило неизменно.
   -- Вторая карта -- коридор с дверьми. Правила уже установлены: вам надлежит пройти во все двери. Одна уже позади -- та, через которую вы прошли к нам; значит, осталось ещё две. Что находится за ними, неизвестно. Это надлежит узнать вам. Поймите, карты не могут открыть всего. Они -- лишь образ, более или менее точно отражающий действительность. Но отражение может оказаться кривым -- как в плохо отшлифованном зеркале.
   -- Третья карта -- поезд, символизирующий Переход. Переход суть расстояние, которое проходят в один приём. И главное тут заключается не в том, как перейти или какое расстояние нужно пройти (хотя, отметим, и это бывает важным), а в том, куда можно переместиться посредством Перехода. А попасть можно в самые разные места -- есть много миров, но ни один из них не похож на наш. Наш мир -- особенный.
   -- Вслушайтесь! - Незнакомец выхватил из воздуха книгу в старом синем переплете, раскрыл ее на отмеченной странице и - голос его возвысился, стал глубже, шире. -- "Есть сфера -- или должна быть -- подобно тому, как должна была быть Америка, когда стало это ясно Колумбу, -- в которой все отчётливые представления наши несомненно реальны... Если только у вас есть сила, -- терпение; есть сознание великой избранности вашей натуры, которой открыты уже сокровища редкие и неисчислимые, -- введите в свою жизнь этот мир, блестки которого уже даны вам щедрой, тайной рукой. Помните, что страх уничтожает реальность, рассекающую этот мир, подобно мечу в неокрепших ещё руках".
   Это -- наш мир, -- сказал он просто, -- и вы находитесь в нём.

Глава 6

Всё страньше и страньше

  
   -- Значит... я уже там? -- сказал он хрипло.
   -- Значит, ты уже здесь, -- сказал Корней.
   -- Какое же у меня задание?... -- сказал Гаг.
  

А. и Б. Стругацкие

"Парень из преисподней"

  
   -- Всё страньше и страньше! -- воскликнула Алиса.
   От удивления она совсем забыла, как нужно говорить.

Л. Кэрролл

"Алиса в стране чудес"

  
  
   Да, это многое объясняет. Многое объясняет. Объясняет. Многое.
   Виктор не помнил, в который раз он повторяет эту фразу. Наверное, уже не в первый, да, пожалуй, и не во второй. Он, кажется, потерял счёт времени, и не мог сосредоточиться и понять, как долго он находится в этом странном месте.
   Виктор посмотрел на часы -- было около пяти часов. Интересно, утра или вечера? Ну да ладно, об этом после.
   Он попытался поймать ускользающие мысли. Ну-с, господин Гранев, вы хотели объяснений? Получите и распишитесь. Надеюсь, вам всё ясно?
   Да ничего не ясно, ответил он сам себе.
   Хотя, нет. Что-то же мне эта лекция объяснила. Прежде всего, наверное, то, что попал я сюда не случайно. Почему я? Не знаю. Оказался в неподходящем месте в неподходящее время? Плюс необычные свойства организма? Психики? Может быть. Но кажется, ясно, что обычный человек участвовать в этом... как его... переходе не смог бы, и здесь бы не оказался. Да уж, нормальный человек по нормальному: испугался бы до жути, и -- ходу, ходу отсюда... А мы под нормальную категорию человечества не подходим-с. У нас чувство страха перед непонятным отсутствует. Интерес -- да, удивление -- сколько угодно, а вот страха -- хоть расшибись! Вполне возможно, между прочим, что и расшибусь... бесстрашно.
   А с другой стороны, -- чёрт, это же замечательно! Стоит только вдуматься: мир, в котором находят отражение твои представления! А здесь, наверное, интересно жить... по крайней мере, для начала просто оказаться здесь -- уже неплохо. А страха здесь быть не должно, вспомнил он. Страх, если я правильно понял, губителен для этого мира.
   Так вот почему они расспрашивали меня о страхе! -- наконец осенило его. -- "Страх рассекает этот мир..." Для человека, который испытывает подобные чувства, нет места в этом мире, он для него губителен. Ну, хоть что-то встало на своё место.
   Правда, в остальном -- ну совсем бредятина какая-то, сдобренная зловещими подробностями.
   Итак, пригласил меня сюда какой-то Мастер... нет, не "какой-то", а сам Мастер... Значительная, должно быть, фигура. Хотя, кажется, мы и сами не без греха -- в том смысле, что по положению, если я опять же правильно понял, мы примерно равны. Положение Джокера... Ящик пива тому, кто объяснит мне, что это такое!..
   Ладно, поехали дальше: меня пригласили для того, чтобы я прошёл в три двери; правда, так и осталось непонятным, куда я попаду, оставив все двери позади, и непонятно, зачем мне нужно в них проходить. Впрочем, зато я знаю, чего от меня ждут, а это уже не мало. И, сдаётся мне, пешкой в чужой игре я тоже не буду -- скорее уж равноправным игроком. А с другой стороны, так и осталось неясным, кто этот Мастер. И что это за Вечер, на который он меня пригласил? И что это за Игра, в которую я угодил?..
   Ответов на эти вопросы пока не было, и потому Виктор с сожалением оставил их на потом. Происходящие с ним события все больше начинали походить на сложную головоломку, которую он должен был собрать из разрозненных кусочков. Кусочков было много, и пока что они большей частью толпились в его голове, мешая друг другу и перепутываясь между собой.
   Но главное -- не в этом, подумал Виктор, а в том, что на мою долю выпала одна из самых интересных загадок, или, по крайней мере, одна из самых необычных историй, которая могла приключиться с человеческим существом, чья психика, как говаривали классики, не отягощена специфическими обстоятельствами... В общем, что находится в конце пути -- неизвестно, но это ведь ещё не повод отказываться от самого пути, не так ли?
   А стало быть, вернёмся к нашим отелям!
  
   Виктор отвлёкся от рассуждений, осмотрелся и обнаружил, что, оказывается, давно уже сидит в кресле, и совсем не заметил, что те три двери, над которыми он только что ломал голову, находятся перед ним во всём своём природном естестве. Он снова был на "раздверье", на шестом этаже.
   Посмотрев назад, Виктор увидел лестницу уходящую вниз, ту самую деревянную лестницу без перил, по которой несколько часов назад он поднялся сюда.
   А почему, спрашивается, я должен непременно проходить в эти двери, подумал Виктор с неожиданным упрямством. Почему мне не оставляют выбора и решают, что мне делать за меня? Интересно, а что будет, если я спущусь на первый этаж -- быть может...??
   Не оставляя себе больше времени на раздумья, он вскочил и начал быстро спускаться по лестнице. Ни к чему, правда, это не привело: спустившись, он попал на тот же этаж с тремя дверьми, в две из которых ему ещё предстояло пройти. Интереса ради он сбежал ещё на два или три пролёта вниз -- бесполезно! Всё та же комната, всё те же двери.
   Так, хмыкнул Виктор, мне недвусмысленно указали, что другого мне не дано. Ладно, но учтите, что вы первые начали! Он подошёл ко второй -- средней -- двери, открыл и вышел... на улицу.
  
   Такого, честно говоря, он не ожидал. Не веря глазам, он попытался оглядеться, чтобы понять, где же он очутился, потом несколько раз, как лошадь, тряхнул головой, зажмурился, а после открыл по очереди сначала правый глаз, затем левый. Ничего не изменилось -- открыв дверь на шестом этаже, Виктор Гранев вышел, как оказалось, на одну из улиц города N.
   -- Вот это да! -- сказал он вслух, восхищённо глазея по сторонам.
   Если бы он посмотрел назад, то заметил бы, что дверь, в которую он только что прошёл, исчезла, превратившись в часть каменной стены; но Виктору было не до того - он знакомился с городом.
   Это был город, который он много раз видел во сне.
   Так часто бывает: во сне ты много раз видишь одно и то же место, узнаёшь его всё лучше, однако просыпаясь, или ничего не помнишь, или, в лучшем случае, помнишь неясную, но полную ярких красок картину, которая притягивает, манит тебя куда-то, но... грохот повседневности врывается в твою голову, стирая из неё незабываемый -- казалось -- образ, оставляя лишь отрывочные и зачастую невразумительные тени чего-то необычного. Но иногда, очень редко и не для всех, но всё же случается так, что сумбурный мир сна возвращается к тебе, и это большая удача.
   Город, в котором он очутился, звал его к себе, камни мостовой, освещённые мягким тёплым светом небольших фонарей, приглашали пройтись, музыка, звучащая где-то невдалеке, не давала оставаться на месте, а невесомый ветер легко толкал его в плечо.
   Что ж, приглашение было весьма деликатным, и грех было им не воспользоваться, а уж ещё больший грех было ему противиться. Гранев и сам не заметил, как отправился в путешествие по мостовым города N.?
  
   По обе стороны улицы возвышались величественные, в два-три этажа, полные необъяснимого изящества фасады домов, зданий, особняков. Ни одно из зданий не было похоже на другое. Стены были окрашены в тёмно-лиловые, бардовые и маренговые цвета; окна меняли свои формы так, как им того хотелось; выступы, башенки, трубы и углы придавали крышам самые причудливые очертания, а веселые, вовсю подмигивающие и улыбающиеся горгульи, дополняли их облик, придавая домам бесшабашный и в чем-то даже хулиганский вид. Весь город был похож на какой-то сказочный миф от архитектуры: в чём-то необычной, в чём-то вычурной, но ни в коей мере не преувеличенной или высокомерной. Нет, в этом городе величие неотъемлемо сочеталось с простотой и доброй грацией, и Виктору казалось, что город принял его в свои объятья и, словно старый знакомый, приветствует огнями.
   Помимо большой жёлтой луны, которую кто-то подвесил прямо над остроконечными крышами, улицы освещались фонарями, стоящими по обе стороны мостовой, и светом, падающим из окон. А чуть подальше на мостовой виднелись красно-жёлтые отблески какой-то вывески.
   Подойдя поближе, Виктор увидел высокое трёхэтажное каменное здание, на самом верху которого беззвучно замер петушок-флюгер. Не сказать, что здание было узким, вовсе нет, но архитектору каким-то образом удалось вдохнуть в камень стен лёгкость и воздушность, создавалось впечатление, что здание стремительно уходит вверх, казалось, что оно вот-вот невесомо вздрогнет и оторвётся от земли. Оставалось непонятным, что же создаёт подобное впечатление -- то ли высокие стрельчатые окна, то ли несколько конических башенок, разбросанных на самом верху, то ли что-то другое, не поддающееся описанию, но, тем не менее, несомненно присутствующее здесь.
   Впечатление дополнял, а может быть, оттенял мягкий фиолетовый цвет каменных стен; его создавал, судя по всему, ночной причудливый свет, разбавленный цветной игрой фонарей.
   Но все эти детали Виктор заметил гораздо позже -- после того, как оторвался от созерцания вывески, отблески которой и привлекли его сюда. Фигурными красными буквами на ней было выведено: "Весёлый Джокер".?
  
   Надпись, надо полагать, показывала, что Виктору стоит зайти, что он и сделал.??
   Первым делом он попал в небольшую, со вкусом обставленную прихожую. Она напомнила Виктору хорошо продуманную композицию, в центре которой находился массивный, освещённый старинного стиля лампой, стол, за которым спала, уронив голову на руки, какая-то личность в сером пиджаке. Фоном же служили стены, картины, вешалка, издали напоминающая пальму, и чучело какого-то животного, стоящего в самом дальнем от входной двери углу и похожего одновременно на медведя и бегемота.
   Рядом с чучелом был виден коридорчик, ведущий в следующее помещение, откуда доносились звуки музыки и аппетитные запахи. Почувствовав себя внезапно голодным, Гранев почтительно обошёл стол и, гордо прошествовав мимо несуразного чучела, устремился навстречу еде.
  
   Самым странным было то, что он действительно попал в ресторацию!
   Небольшое (но и не маленькое) помещение было весьма уютным, с точки зрения вновь прибывшего, местечком. Если говорить кратко, то это было довольно светлое, притягивающее, оригинальное заведение, не лишенное некоторой эстетики старины.
   По всему залу были разбросаны небольшие, на две персоны, столики. С потолка свисали разномастные светильники, излучающие мягкий приглушенный свет. В проемах между окнами были развешены черно-белые фотографии. В общем, Виктору здесь понравилось.
   Правда, толком осмотреться ему не удалось. Точнее, не дали. Его созерцательное состояние было прервано громким приветственным воскликом, донесшимся откуда-то справа.
   Повернув голову, Виктор увидел недалеко от себя круглый столик, за которым сидел широко улыбающийся очкастый толстяк лет тридцати, который энергично махал ему рукой.
   -- Идите сюда! -- крикнул последний, слегка отодвигая пустой стул.
   Недоумевая, Виктор направился к нему.
   -- Простите, -- вежливо сказал он, -- вы, очевидно, меня с кем-то спутали.
   -- Бросьте! -- улыбнулся толстяк. -- Перестаньте и садитесь! -- он пододвинул Виктору стул, дождался, пока тот сел, и продолжил. -- Просто я не люблю ужинать в одиночестве, а ваше лицо мне показалась приятным, особенно по сравнению с обычно присутствующими здесь физиономиями, -- в этом месте он ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, -- так что я решил пригласить вас. И если я прав, и в вас нет этих чуждых здравомыслящему человеку предрассудков, именуемых излишней щепетильностью и чрезмерной воспитанностью, присоединяйтесь ко мне!
   -- Идёт! -- согласился Виктор, смеясь. -- Пожалуй, именно этих предрассудков у меня и нет.
   -- Значит, я не ошибся, -- весело заключил его собеседник. -- Позвольте представиться: Нетопырь Михаил Фёдорович... И нечего скалить зубы! Я довольно трепетно отношусь к своей фамилии! -- он было грозно нахмурился, но не выдержал и тоже улыбнулся. -- Бывает, между прочим, и хуже.
   -- Ладно, -- согласился Виктор, и, воздвигнув на лице некое подобие серьёзности, тоже представился.
   -- Мне стоит называть вас по имени-отчеству, -- поинтересовался он, -- или предпочтём иной вариант, более подходящий людям без ненужных предрассудков?
   Нетопырь хмыкнул:
   -- Так-так, бьёте меня моим же оружием? Ну что ж, лично я не против, но у меня есть встречное предложение: по этому поводу надо выпить и закусить!
   Предложение было с радостью встречено и бурно поддержано.
   Нетопырь повернулся на стуле и громогласно обратился к метрдотелю, возвышающемуся неподалёку:
   -- Лавр Тимофеевич! Будьте добры, подойдите к нам!
  
   Предоставив своему новому знакомому делать заказ, Виктор во все глаза рассматривал метрдотеля. Лавр Тимофеевич был довольно необычной личностью. При взгляде на него в голову приходили мысли о прошлом столетии, аристократии и элегантности. Его породистое лицо, обрамлённое благородной сединой, являло собой образец невозмутимости и принадлежало, пожалуй, некоему графу или герцогу, сошедшему по прихоти случая с фрески работы неизвестного мастера XIX века. В его взгляде сквозили спокойствие и уверенность.
   Выслушав заказ, Лавр Тимофеевич кивнул и удалился, так и не сказав ни слова. Проводив его взглядом, Виктор заметил, как тот властным движением пальцев правой руки подозвал к себе официанта и указал на столик. Видимо, этого оказалось достаточно, так как уже спустя минуту стол был накрыт и ломился от всяческой снеди.
   -- Весьма импозантная фигура, -- бросил Виктор, глядя вслед удаляющемуся метрдотелю.
   -- Ещё бы, -- кивнул Нетопырь с таким выражением лица, будто он лично принимал участие в его воспитании. -- Знаете, -- сообщил он доверительно, -- официанты меж собой зовут его "Мавр Тимофеевич".
   Виктор хмыкнул и обратил свой взор к заказанным блюдам.
   Обозрев гастрономическую поверхность стола, Гранев невольно обратился к своему соседу:
   -- Вы что же, угощаете или просто уверены в моей кредитоспособности? Я не уверен, что смогу оплатить все эти яства.
   Нетопырь со звоном отложил взятую было вилку и недоумённо воззрился на Виктора. Спустя непродолжительное время его лицо прояснилось, и он хлопнул себя ладошкой по лбу.
   -- Ну да! -- заявил он радостно. -- И как я сразу не догадался, что вы здесь новичок?!
   Он взял ближайший графинчик и, не переставая говорить, наполнил бокалы янтарной жидкостью.
   -- Друг мой! -- вещал он, -- не смотрите на меня с таким удивлением. Конечно же, вы -- новичок в нашем городе, ибо кто ещё, кроме новичка мог задать подобный нелепый вопрос! Тэрциум нон датур или, как говорится, третьего не дано. Знайте, что сегодня -- один из тех прекрасных вечеров, когда всем в городе не нужны деньги, потому что сегодня -- День Рождения Мастера! -- Нетопырь поднял бокал и чокнулся с Виктором. -- В этот день за всё платит Мастер, и он сам раздаёт подарки жителям.
   -- Отчего же, -- спросил Виктор, отведав чего-то непостижимо вкусного из тарелки, -- не наоборот?
   -- Да потому, что никто не знает, что нужно Мастеру. Это таинственная личность.
   -- Что он собой представляет?
   -- Честно говоря, сам не знаю, -- он пожал плечами. -- Болтают-то всякое, но вот точных фактов вы вряд ли найдёте. Видите ли, дело в том, что его практически никто не видел.
   -- Откуда же вы знаете, что он существует? - простодушно поинтересовался Виктор, принимая следующий наполненный бокал. О том, что его появление в городе N не обошлось, судя по всему, без помощи Мастера, он тактично умолчал.
   -- А откуда вы знаете, что существует закон тяготения? Вы ведь его тоже не видели, не так ли. Но тем не менее знаете, что он существует, и более того -- ощущаете его на себе.
   -- А Мастер?
   -- А что -- Мастер? С ним происходит та же ситуация.
   Нетопырь подцепил на вилку кусок бифштекса и вдруг спросил:
   -- Как долго вы уже у нас в городе?
   Гранев посмотрел на часы, и мысленно свистнув (вот это прошёлся по улице! -- было без пяти шесть), ответил:
   -- Около шести часов.
   Его новый знакомый приподнял брови, картинно развёл руки в стороны, и веско произнёс:
   -- Ну, если после семи часов пребывания в городе N вы не ощущаете его присутствия, то я просто не знаю...
  
   Виктор задумался, не переставая поглощать то, что было перед ним на тарелках и бокалах. Надо отдать должное, в словах Нетопыря было разумное зерно.
   -- Скажите, -- спросил он внезапно, -- а что это вообще за место -- город N?
   -- А как вы сами думаете? -- полюбопытствовал его собеседник, наливая из второго по счёту графина и чокаясь с Виктором.
   Последний посмаковал напиток, оказавшийся приятным на вкус коньяком, и собрался с мыслями.
   -- Ну... как я понял из того, что мне говорили... всё, что находится вокруг меня -- мир, в котором становятся реальными... мм... все наши представления. Примерно вот так.
   -- Ну, -- пожал плечами Нетопырь, -- объяснение ни чем не хуже всех других; правда, ничем и не лучше. Хотя вас, разумеется, обманули, -- заявил он безапелляционно и снова налил себе из графинчика. -- Придумали этакое красивое объяснение, а вы и поверили! Ха! Да просто каждый видит это место по-своему.
   -- Например? -- недоверчиво возразил Виктор.
   -- Да пожалуйста! Возьмём хотя бы его, -- он указал вилкой, с насажанным на неё ломтиком лимона, на мужчину с бледным лицом и большим носом, сидящего за соседним столиком. -- Эй, Андрэ! -- заорал он внезапно, -- Как по-твоему, что это за место?
   Андрэ оторвался от созерцания своего стакана и провозгласил сверкая глазами:
   -- Это место, где сбываются все мечты и надежды!
   -- Почему ты так думаешь?
   -- Покажите мне ещё одно место с бесплатной выпивкой, и я первый подниму бокал в вашу честь! -- Андрэ чопорно кивнул Виктору, чокнулся с графином и молниеносно опустошил свой стакан.
   Возражать было нечего, да ему бы и не дали. Нетопырь дернулся в другую сторону и стал поочередно указывать на сидевших неподалеку посетителей. Почтенная седая пара, как оказалось, считала себя сосланной за грехи свои в иной мир для отбытия вечного наказания; горбоносый циник неподалеку произнес захватывающую речь о том, что город вместе со всеми его обитателями не более, чем галлюцинация, вызванная его бурным воображением, и попросил ни в коем случае не выдавать его санитарам; неопределенной профессии человек высказал не лишенную изящности версию, что жители города - это сбежавшие экспонаты музея восковых фигур; красивая дама с великосветскими манерами мило улыбнулась и пояснила, что лечение, которое они проходят в этом санатории, позволяет надеяться... ну, и так далее.
   Виктор повернулся к своему собуты... точнее, собеседнику и спросил уже его:
   -- А что вы сами думаете о городе N?
   -- Вы зря пытаетесь остановиться на каком-то одном объяснении, -- улыбнулся тот, -- потому что ни одно из них не даёт исчерпывающего ответа на вопрос, что это за город. И дело вовсе не в том, что это за место, а в том, что этот город и его жители существуют. Нельзя рассматривать город отдельно от людей, его населяющих, и наоборот. И здесь всё не сводится к простой схеме: город притягивает (или затягивает -- как вам угодно) людей; нет, люди сами направляются и даже стремятся сюда. Люди и город образуют единое целое.
   Вы спросите меня, чем это обуславливается? Каков механизм? Не знаю. Но знаю, что нет в городе N ни одного человека серого, незаметного. Здесь каждый творчески одарен -- на свой, понятное дело, манер, в той или иной степени, более или менее. Некоторые талантливы -- по-настоящему талантливы. Они становятся мастерами и учениками мастеров... Так что всё дело в людях -- и только в них.
   А впрочем, -- махнул он рукой, -- что я вам тут рассказываю! Вот поживёте здесь побольше, поймёте сами.
   -- Вы что, намекаете на то, что я здесь останусь надолго? -- Виктор просто обомлел.
   -- А как же иначе? -- удивился Нетопырь. -- Всё дело в том, что попав в наш город, человек уже не может вернуться обратно. Это как при рождении -- обратной дороги уже нет. В общем, можно считать, вы заново родились.
   -- Постойте, -- Виктор пытался совладать с услышанными новостями. -- А если я не захочу здесь оставаться?
   -- Раз вы здесь, значит, вы уже сделали свой выбор. Просто ещё не поняли этого.
  
   Виктор схватил первый попавшийся бокал, наполнил его до половины коньяком, и машинально выпил, пребывая в состоянии полного ошеломления. До этого ему как-то совсем не приходила в голову мысль о том, что попав в непонятный пока город N, он не сможет отсюда выбраться. В этом было что-то противоестественное -- он не чувствовал, что сделал окончательный выбор. Казалось, что всё было сделано без него и за него, а его просто поставили перед фактом. До этого он считал, что сможет вернуться домой - рано или поздно. Он не знал, как он это сделает, но это его нисколько не волновало - в конце концов, он также не знал, как он очутился в этом странном месте. И ещё -- его не отпускала мысль, что он забыл или не обратил внимание на что-то очень важное. Он попытался сосредоточиться на этой мысли, но не смог -- ясности мыслей мешало выпитое за вечер спиртное.
  
   -- Да не переживайте вы так, -- голос уже порядком захмелевшего Нетопыря вернул его к действительности. -- Сегодня же праздник, всё-таки.
   Он наполнил стакан -- они, оказывается, уже перешли на стаканы -- и скомандовал:
   -- Пейте! Пейте и не думайте ни о чём! Пусть все тревоги и печали отправляются прочь.
   Напьюсь, подумал Виктор мрачно. И гори оно всё огнём!
   Новые знакомые синхронно опорожнили свои сосуды, потом ещё раз и ещё. Что было после этого, Виктор помнил смутно. Окончание вечера смазалось, и в памяти всплывали только некоторые, наиболее яркие, эпизоды. Так, например, он хорошо помнил, как удерживал Нетопыря, который рвался танцевать, а тот косил на него правым глазом, хмурил брови и повторял: "Оставьте! Я достаточно трезв для того, чтобы понять, что я порядочно пьян!". После этого его сосед по столику настойчиво предложил закончить праздник пивом, утверждая, что всё, что они выпили до этого, необходимо "залакировать".
   Ещё Виктор запомнил, как они вместе с официантом, убиравшим со стола и которому они случайно порвали тужурку, спорили по поводу рюмки, которую Нетопырь никак не хотел отдавать, утверждая, что эта рюмка работы самого Страдивари. Ну, а самым последним из оставшихся в его голове воспоминаний было то, как он, Нетопырь и какой-то неизвестный, про которого Виктор помнил только то, что фамилия его была не то Рюмкин, не то Спичкин, сидели, обнявшись, посреди опустевшего зала и распевали во всё горло "чёрный ворон, что ж ты вьёшься!.." -- и эхо разносило эти слова по всему ресторану.
   После этого был какой-то чёрный провал.

Глава 7

Прогулка по ночному городу N

  
   ... я с любопытством оглядывал всё вокруг, возбуждённый желанием, смешанным с нетерпением. Вид любой вещи в городе вызывал у меня подозрения, и не было ни одной, которую я считал бы за то, что она есть.

Апулей

"Метаморфозы или Золотой Осёл"

  
  
   Виктор проснулся в прихожей, аккурат на том же самом месте, на котором он застал спящим некоего господина в сером, когда входил в ресторан. Всё говорило за то, что сам он именно здесь и спал, сидя за столом и положив голову на руки, которые плохо (теперь-то это можно с уверенностью утверждать) заменяли подушку -- зверски онемела щека.
   Он хотел было растереть щеку, но обнаружил зажатый в правой руке белый конверт.
   Виктор с недоумением посмотрел на свою правую руку, не понимая, откуда в ней мог оказаться данный предмет, потом вспомнил, что в ресторане, в принципе, могло произойти всё, что угодно, и совсем не обязательно, что он может это помнить, включил лампу, стоящую на столе -- в прихожей было темновато -- и распечатал конверт. Внутри он нашёл лист бумаги, сложенный вчетверо. Будучи уже окончательно заинтригованным, он с нетерпением развернул листок.
   Вот что он прочёл:
  
  

Поздравляю с пробуждением!

  
   Если Вас всё еще интересует, сможете ли Вы уехать из города N и что для этого необходимо, имейте в виду, что ответы на эти вопросы могут найтись в доме N5 на Набережной. Торопитесь, времени осталось немного.
  
  
   Подписи не было, ну да этого, пожалуй, стоило ожидать.
   Так-так-так, значит выбраться всё-таки можно? А Нетопырь просто мне баки забивал? И, сдаётся мне, не он один. Ну ладно, проверим.
   Виктор сунул конверт в карман, посмотрел на часы и не поверил своим глазам -- когда он последний раз смотрел на часы (это было, когда Нетопырь спросил его, сколько он уже находится в городе), так вот, тогда было около шести часов. Сейчас же его часы показывали двадцать минут седьмого, а это означало, что меньше чем за полчаса он успел посидеть в ресторане, напиться в дым, поспать, а напоследок ещё и протрезветь! Даже голова не болела -- а это самое настоящее чудо, или я ничего не смыслю в вечеринках! А может, он умудрился проспать больше двенадцати часов? Да нет, тогда бы его голова, пожалуй, раскалывалась ещё больше... Ну, как бы то ни было, а торопиться всё же надо...
   Пребывая в состоянии некоего оцепенения, Виктор встал, потянулся, расправляя затёкшие части тела, подошёл к двери и попытался её открыть. Секунд десять он безуспешно дёргал дверь, пока не понял, что она заперта. Усилием воли он наконец сбросил с себя оцепенение и, поняв, что здесь выйти нельзя, осмотрелся в поисках какой-нибудь другой двери.
   Взгляд его упал на коридорчик, ведущий в ресторанный зал. Оттуда в темноту прихожей падал неяркий свет. Там наверняка должен быть второй выход, решил он и двинулся прямо туда. Но не успел он приблизиться к нему, как оттуда вылетел всклокоченный официант с полузнакомым лицом и выпученными глазами, который уставился на Гранева и яростным шёпотом пробормотал:
   -- Что? Куда? Зачем?
   "Пьяный", -- решил Виктор, покровительственно потрепал его по плечу и сказав примерно следующее: "Видишь ли, дружище, там закрыто, а мне, понимаешь, нужно выйти", -- попытался было пройти мимо него. Но официант загородил ему вход, с отчаянием оглянулся назад, схватил его за рукав и со словами: "Гос-споди, да не туда же!" -- потащил его к окну.
   Приблизившись к окну, он внимательно осмотрел его и согнутым указательным пальцем правой руки (левой он продолжал крепко держать Виктора за рукав) осторожно постучал по стеклу: тук, тук-тук. Стекло беззвучно рассыпалось; в образовавшийся проём он всунул голову, посмотрел по сторонам и сказав, наконец, "можно", уступил дорогу Виктору. То ли потому, что он уже устал удивляться подобным вещам, то ли по какой-либо другой причине, тот лишь неодобрительно посмотрел на официанта, пожал плечами и, решив, что этот выход ничем не хуже любого другого, подошёл к оконному проёму.
   Легко вскочив на подоконник, Виктор выпрыгнул и мягко приземлился на лужайку. Если его расчёты были верны, он оказался с обратной стороны здания. Посмотрев по сторонам, Виктор обнаружил, что находится в большом саду.
   Сад был хорошо ухоженным; большое впечатление на молодого человека произвели невысокие (два -- два с половиной метра высотой) деревья: они росли повсюду, их узловатые стволы принимали порой причудливую форму, а листья слегка мерцали в свете фонарей и множества разноцветных гирлянд, висевших то тут, то там. Ну да, не забывайте, здесь же всё-таки праздник, господа, праздник.
   Сад не был пустынным -- по дорожкам, посыпанным песком, двигались люди, оживлённо переговариваясь друг с другом. Когда Виктор, проскользнув сквозь редкие кусты, вышел на освещённое пространство, он увидел, что все они спешат куда-то вглубь сада. Кто-то обернулся и, заметив его одиноко стоящую фигуру, звонко крикнул:
   -- Скорее, представление начинается!
  
   Последовав за ними, Виктор поднялся по небольшой, в четыре ступеньки, лестнице, которую охраняли каменный лев и львица, и пройдя ещё чуть-чуть, вышел на большое открытое пространство, которое довольно быстро заполнялось вновь прибывающими. В самой середине был небольшой фонтан, изображавший мальчика, держащего высоко в руках большущую рыбу, из которой толчками била струя воды. Перед фонтаном был сконструирован небольшой помост, на котором и разыгрывалось представление.
   Хотя Виктор и не прилагал особых усилий, чтобы оказаться поближе к сцене, но так уж получилось, что минуту спустя он уже стоял в первом ряду и с интересом смотрел на то, что ему показывали. На сцене с успехом выступал фокусник. Вот только что пара длинноногих помощниц достала под аплодисменты что-то яркое и пушистое из ящика, которого тот коснулся, вот он распилил одну из своих помощниц на три части, а вот фокусник обратился к зрителям:
   -- Друзья! Для следующего номера мне нужен доброволец!
   Тем временем помощницы (та, которую распилили, вернулась в строй) выкатили из-за кулис громадный чёрный ящик и открыли дверцу, показывая, что он совершенно пуст.
   Фокусник меж тем всё ещё искал добровольца:
   -- Ну! Кто смелый? Прошу вас, помогите мне!
   Двое молодых людей за спиной Виктора переглянулись, кивнули друг другу и подтолкнули его вперёд единым усилием рук.
   Виктор уже раздумывал над тем, не пора ли ему идти искать Набережную, как вдруг почувствовал, что сзади его что-то толкнуло в область спины, не смог удержать равновесия и был вынужден, чтобы не упасть, сделать два шага вперёд. Проворный фокусник тут же сбежал вниз, ухватил Виктора и, не переставая благодарить, повлёк за собой на сцену.
  
   Честно говоря, Виктор окончательно растерялся, очутившись посреди импровизированной сцены, и несколько недоумённо взирал на толпу, которая с энтузиазмом внимала фокуснику, который вдохновенно что-то объяснял про "чудо-ящик" и свои эзотерические способности. После его речи толпа ответила ему восторженными аплодисментами и отдельными криками "давай!", а тот повернулся к Виктору и красивым жестом предложил войти в ящик.
   Последний с некоторым неудовольствием уставился было на фокусника, но тот изобразил на своём лице такую жалостливо-просящую гримасу, что Виктор невольно улыбнулся, пожал плечами и вошёл внутрь.
   Гранев ещё успел заметить, что ящик изнутри был обит красным плюшем, как дверца плавно закрылась, погрузив всё в приятную темноту.
   В подобных представлениях он принимал участие впервые, и поэтому с довольно понятным интересом ждал, что же будет дальше. Он услышал, как фокусник громко произнес что-то вроде: "айн унд цванцих, фир унд зибцих" -- после чего почувствовал, как ящик повернулся вокруг своей оси и вот -- дверцу уже кто-то открывает снаружи.
   "Ничего у них не получилось, что ли?" -- недоумённо подумал он и вышел наружу. Оказалось, что очень даже получилось. По крайней мере, у Виктора создалось именно такое впечатление.
   Вместо ожидаемого помоста и зрителей он обнаружил себя стоящим на тротуаре одной из улиц города N. На всякий случай он обернулся, но никакого чёрного ящика вкупе с фокусником и зрителями там не было. Была там узкая улочка, освещённая жёлтыми фонарями и огнями шутих.
   То здесь, то там взору открывались маленькие лавочки, торгующие масками, серпантином, яркими плащами и разноцветными воздушными шарами; рядом с ними соседствовали небольшие ресторанчики и кафе, а также чудо-аттракционы и просто прилавки со всякой праздничной мишурой. Почти каждое окно было ярко освещено, некоторые фасады были затейливо украшены флажками и гирляндами. Вокруг весело сновали люди, многие из которых были в карнавальных масках. Создавалось впечатление, что все куда-то спешат, стремясь вобрать в себя как можно больше праздничного настроения и успеть везде, где только можно.
   Многие приветливо улыбались Виктору, некоторые жестами звали за собой, особенно в этом усердствовали девушки, облачённые в причудливые наряды и обжигающие лукавыми взглядами. Виктор поймал себя на том, что стоит посреди улицы, держит в руках неизвестно откуда взявшуюся полумаску и улыбается во весь рот, прикидывая куда же направить свои стопы.
   Ну-ну, не увлекайся, одёрнул он себя. Сначала -- Набережная.
   Он выхватил из толпы паренька, который спешил по направлению к кучке людей, окруживших глотателей огня и человека-черепаху. Паренёк, одетый в пиратский костюм, торопливо объяснил, что "а чего тут рассказывать: идёшь, значит, вон по той улочке, никуда не сворачиваешь, и попадёшь точняк на Набережную", после чего побежал дальше.
  
   Выйдя на Набережную, Виктор чуть не забыл, ради чего он туда пришёл. Здесь праздник разразился во всю.
   Зрелище, открывшееся Виктору, не было заметно раньше из-за домов, но тем сильнее было первое впечатление от того, что он увидел. Сотни огней, музыка, доносившаяся со всех сторон, шум толпы немедленно захватили его в плен со всей принадлежащей им силой.
   Набережная представляла собой обширное пространство, заполненное почти до предела людьми в карнавальных масках, множеством фонарей и столов, причудливо расставленных по всей её плоскости. Они, тем не менее, нисколько не мешали праздничной толпе, которая была повсюду.
   Ступеньки Набережной спускались к самой воде, а дальше взору открывалось тёмное водное пространство -- то ли большой пруд, то ли озеро, которое бороздили шлюпки, полные пассажиров и фонарей. Чуть дальше, у причала, стоял готовый к отплытию белый пароход; оттуда доносился смех и чьи-то музыкальные эксперименты.
   А на дальнем берегу яркими огнями светились дома, связанные друг с другом яркими нитями иллюминации...
   -- Торжественное карнавальное шествие!!! -- донесся до Виктора чей-то восхищённый вопль, активно поддержанный толпой.
   Кричал, как оказалось, высокий мужик в цилиндре, размахивающий во все стороны факелом.
   -- Начинается! -- вторила ему толпа.
   Виктор вскочил на парапет, чтобы увидеть, ради чего, собственно, все так орут, и увидел, что уже совсем недалеко от него, извиваясь длинной змейкой, в их сторону движется обширная процессия самых что ни на есть разномастных персонажей: девушки в необычных национальных костюмах, рыцари, пираты, мумии, гномы, арлекины и коломбины, мушкетёры и гренадёры, люди и звери, фрукты и овощи, даже деревья, -- да разве ж их всех перечислишь?
   Впереди нетвердо вышагивал верзила с алебардой, облачённый в костюм французского пехотинца образца шестнадцатого века. Алебарда была тяжёлая, и поэтому вполне понятно, что, споткнувшись, он её, разумеется, не удержал и хватанул ей по столу, за которым успешно и, кажется, уже давно заседали какие-то монахи. Стол раскололся, как орех, пиво пролилось на сутаны, и что тут началось!
  
   Виктор не застрял тут надолго лишь по одной причине. Большой чёрный пёс подошёл к нему, почтительно ухватил за край пиджака и осторожно, чтобы ни дай бог не порвать, потянул за собой. Никаких звуков он при этом не издавал, а только смотрел умными глазами и продолжал тянуть, пока не привёл Виктора к двери небольшого двухэтажного домика.
   Над самой дверью висел фонарь, который освещал металлический щиток с номером пять и надписью "Набережная пяти ветров". Пёс тем временем поднялся на задние лапы, толкнул передними дверь, которая, как выяснилось, была не заперта, и зашёл внутрь.
   Гранев, не раздумывая, прошёл вслед за ним.
   -- Я увидел, что вы остановились, и послал Люка поторопить вас, -- услышал он чей-то голос.
   Голос принадлежал пожилому человеку в халате и домашних туфлях, сидевшему перед ярко пылавшим камином и смотревшему прямо на Виктора. Комната ничем более не освещалась, и черты лица его были почти скрыты в тени, так что о возрасте его можно было судить только по голосу -- немного дребезжащему и чуть хрипловатому. Пёс уже лежал у его ног, положив голову на передние лапы, и тоже не сводил с Виктора своего пристального взгляда.
   Виктор поклонился и уселся в кресло напротив. Он не представлял, с чего начать разговор, но его собеседник, по всей вероятности, не имел с этим никаких затруднений.
   -- Я рад вас снова видеть, -- заметил он, подбросив в камин пару поленьев.
   -- Гм, -- сказал Виктор. -- Я тоже рад видеть вас, хотя и не могу припомнить нашей предыдущей встречи.
   -- А-а, -- протянул хозяин, -- так вы не помните... Впрочем, удивляться тут нечему... Память - это хрупкий, тонкий инструмент, а не кувалда, которой можно молотить во что попало. И если раньше, -- сказал он, поворошив кочергой в камине, -- люди старались развивать свою память, считая, что это помогает лучше понимать вселенную, то сейчас об этом забыли, да и вообще стали относиться ко всему такому пренебрежительно... Но стоит ли в таком случае удивляться тому, что память и сама нет-нет, да и сыграет с нами злую шутку? - спросил он, усмехнувшись.
   -- Но где и когда мы могли видеться?
   -- Ну, насчет того, когда мы виделись, я, пожалуй, ответить не смогу -- время здесь течёт по-разному, и уследить за ним мне не под силу; стар я для этого, вот что! -- хозяин ухватил щипцами уголёк, откинулся, хрустнув костьми, на спинку кресла и начал раскуривать трубку. -- А вот по поводу того, где, я отвечу, -- он выдержал паузу, хитро поглядывая на Виктора из-за трубки. -- Здесь, конечно же, в этом самом доме! -- торжествующе окончил он, окутавшись клубами дыма из раскуренной трубки.
   -- Значит, -- медленно проговорил Гранев, -- я здесь уже был... Что же я делал?
   -- Вы разговаривали со мной.
   -- О чём?
   -- Ну, к примеру, вы спрашивали меня, можете ли вы покинуть город N, -- ответил тот, прищурившись.
   -- И что вы мне ответили? -- быстро спросил Виктор.
   -- Я сказал, что это в ваших силах, -- сказал он и затянулся своей трубкой.
   -- Но как же так! -- недоверчиво нахмурился Виктор. -- Мне сказали, что попав сюда, я уже не смогу вернуться обратно...
   -- Ложь! -- старик резко выпрямился, негодующе взмахнув трубкой. -- Тот, кто сказал вам это -- просто трус и негодяй, который никогда даже не пробовал что-либо изменить в своей никчемной жизни! -- он яростно пыхнул трубкой, да так, что оттуда вырвался сноп искр, но он даже не обратил на это внимания. -- Ничего не добивается только тот, кто ничего не делает! А эти прирожденные ленивцы не только ничего не делают (это было бы еще полбеды), они к тому же пытаются сбивать с толку всех остальных!
   -- Значит, на самом деле этот город никого не держит, и я могу вернуться туда, откуда я пришел?
   -- Чушь! -- фыркнул хозяин дома и в очередной раз затянулся, постепенно приходя в прежнее благодушное состояние. -- Зачем кого-то удерживать или принуждать? Тот, кого держат силой, никогда не будет хорошим гостем. Город открыто впускает к себе тех, кто находит сюда дорогу, и отпускает тех, кто хочет уйти. Поймите, то, что я только что говорил о трусах, относится к определенной, но все же небольшой горстке жителей; однако здесь много и других. Таких, кто всем сердцем, искренне полюбил город, попав в него первый раз. Таких, кто нашел здесь мир, полный загадок и приключений. Или таких старых путешественников, как мы с Люком, -- не правда ли, старина? -- он потрепал пса по густой черной шерсти, Люк довольно сощурил темные глаза и одобрительно зевнул, показав длинный розовый язык и белые зубы. -- Мы с ним повидали на своем веку немало троп и дорог, но почему-то только здесь нашли себе тихую пристань... Вы можете вернуться обратно, но только при одном условии.
   -- Каком же?
   -- Вы должны действительно хотеть вернуться!
   Виктор задумался.
   -- Я не знаю, -- молвил он наконец, -- хочу ли я вернуться или хочу остаться здесь. Я встретил в этом городе много странного, непонятного и вместе с тем притягивающего. Но я также оставил и в своем прошлом немало такого, чего не хотел бы потерять... и мне кажется, что время делать окончательный выбор еще не пришло...
   Он помолчал.
   -- Вы знаете, что мне нужно делать?
   -- Нет, думаю, того, что вам нужно делать, я не знаю, -- рассмеялся его собеседник негромко, -- Но я могу сказать, что вы можете сделать для того, чтобы вернуться.
   Очередная затяжка его трубки высветила на мгновение его покрытое морщинами лицо и седую небольшую бородку.
   -- Задача, которую предстоит решить, уже поставлена перед вами, и вы сами бы догадались обо всем, если бы у вас было время на размышление... Итак, вы открыли две двери из трех, стало быть, третья дверь -- и есть ваша конечная цель. Не так уж сложно, не правда ли? Вот только не забывайте, что у вас не так уж много времени -- только до двенадцати часов. И не спрашивайте, что будет после двенадцати! Просто поверьте мне на слово...
   Он выпустил очередной клуб дыма и замолчал.
   -- Это все? -- спросил Виктор, не дождавшись продолжения.
   -- Чего же вам ещё? -- удивился его собеседник. -- По-моему, вы узнали всё, что вам было нужно. Впрочем... могу добавить только одно: постарайтесь попасть на пароход. Это, разумеется, будет нелегко, но всё же постарайтесь.
   -- Зачем?
   -- Это в определённой степени сократит ваш путь к третьей двери, -- сказал пожилой человек и погладил собаку. -- Люк, проводи гостя. Ему уже пора.
   Чёрный пёс по имени Люк немедленно поднялся, подошёл к Виктору и осторожно толкнул его лапой. Виктор встал и направился было к выходу, но негромкий голос человека с трубкой остановил его.
   -- Последний совет: попробуйте отыскать Мастера. Я думаю, это будет полезно для вас.
   Виктор обернулся и, не придумав ничего, что мог бы сказать на прощанье, молча поклонился и вышел. Пёс проводил его до порога, удостоверился, что тот идёт в правильном направлении, после чего вернулся обратно и улёгся у ног своего хозяина; отблески пламени тут же затеяли с его шерстью странную игру.
  
   Выйдя на Набережную, Гранев снова попал в хоровод ярких красок, маскарадных костюмов и масок. Странное дело -- пока он был в доме он не слышал ни праздничного гула, ни весёлой музыки. Быть может, конечно, он не обращал на всё это внимания, будучи увлечённым разговором, но почему-то Виктор не совсем был в этом уверен.
   Ярко освещённый пароход по-прежнему стоял у причала. От того места, где стоял Виктор, до него было не больше пяти минут хода -- учитывая густонаселённость окружающей территории -- и он, не теряя времени, решительно двинулся в том направлении, прокладывая себе путь сквозь разнообразную толпу.
   Через четыре минуты и тридцать две секунды Виктор вынырнул недалеко от парохода и притормозил, оценивая ситуацию.
   Попасть туда, похоже, было и в самом деле нелегко: возле трапа стояла толстая, шарообразная фигура, одетая в смокинг, которая проверяла у всех, пытавшихся пройти, приглашения. Подойдя поближе, Виктор заметил прикреплённую к лацкану пиджака карточку с надписью "Охранник". Пройти мимо него, не имея при себе нужного документа, было, судя по всему, делом неподъёмным, но Виктор всё же решил попробовать.
   Соорудив на лице выражение начальственной небрежности, он попытался было взойти на трап, но охранник преградил ему путь.
   -- Ваше приглашение, -- потребовал он грубым голосом, мрачно уставившись на Виктора.
   -- Ну-ка посторонитесь, -- заявил тот высокомерным тоном, глядя на него сверху вниз. -- Я тороплюсь.
   -- Торопитесь на здоровье, -- осклабился охранник, -- но, согласно приказу, без приглашения я никого не пропущу.
   -- Кто отдал этот идиотский приказ? -- надменно спросил молодой человек, не отказываясь от выбранного тона.
   -- Капитан.
   -- В таком случае сходите за капитаном, и я уверен, он вам всё объяснит.
   Но толстяк отрицательно мотнул головой.
   -- Не пойдёт. Я не отойду от трапа до отплытия и не дам никому пройти без приглашения.
   -- В таком случае, -- негодующе произнёс Виктор с видом оскорблённой невинности, -- я уйду, но предупреждаю: скоро я вернусь, и тогда вам не поздоровится.
   -- Буду ждать, -- услышал он в ответ.
  
   Скрывшись из зоны видимости мрачного охранника, Виктор крепко призадумался над тем, как же ему попасть на пароход. Мимо толстяка ему не пройти -- это ясно. Разве что раздобыть где-нибудь пригласительный билет. Но вот только где? Нет, билет, пожалуй, отпадает. Что же остаётся? Остаётся охранник. Раз есть человек, который не даёт пройти, нужно либо обойти его, либо устранить его. Другого пути на борт, как Виктор успел выяснить, не было, значит, выход из создавшегося положения был один -- надо было как-то избавиться от охранника. Но как?
   На этом месте его мысленный поток был потревожен. Как выяснилось, охранник прикрикнул на компанию молодых людей, которые только что появились поблизости с громко играющим магнитофоном. Молодёжь сделала вид, что сделала музыку потише и продолжала было веселиться по-прежнему, но охранник рассердился по-настоящему и предупредил, что если они не приглушат музыку, мало им не покажется. Молодёжь оценивающе оглядела раздражённого индивидуума, сделала выводы и, решив не связываться, убавила звук.
   "Да, -- ностальгически вздохнул Виктор, -- не та нынче пошла молодёжь. Не та! Чёрта с два я бы в их годы сбавил обороты... Надо им, пожалуй, помочь, а они пусть помогут мне".
   Он решительно прищёлкнул пальцами, одобрив таким образом план, родившийся в его голове, и направился в сторону четырёх парней, двух девушек и магнитофона, которые скучали без громкой музыки и метали в сторону охранника совсем не благожелательные взоры.
  
   После непродолжительной беседы, прерванной в двух местах одобрительными возгласами, всё было решено. Виктор отошёл в сторону, прислонился спиной к какой-то тумбе и с интересом режиссёра-постановщика стал наблюдать за развитием событий. За исполнение плана он нисколько не волновался; план был настолько прост, что не мог не удастся.
   Молодёжь тем временем развила бурную деятельность -- под подозрительным взглядом нахмурившегося охранника они откуда-то притащили два небольших фонаря и объёмный мусорный ящик на колёсиках. На дальний край ящика они поставили магнитофон, который тут же включили на полную громкость, а с двух сторон от ящика разместили по фонарю. Себя же они поместили в точности между громкой музыкой и ошалевшим от такой наглости охранником. На его крики и угрозы они не обращали ровно никакого внимания, отвечая ему презрительными насмешками. В довершение всего они начали танцевать.
   Толстяк не выдержал и положенной ему по плану минуты. Взревев, как реанимационная машина, он пролетел сквозь компанию молодых людей, которые предусмотрительно перед ним расступились, затормозил у мусорного бака и, перегнувшись через край, потянулся к магнитофону. Но схватить его он не успел. Чьи-то сильные и молодые руки ловко подхватили его сзади и перевалили через край мусорного ящика. А кто-то, издевательски рассмеявшись, громко хлопнул крышкой, полностью пресекая абсолютно ненужные попытки выбраться. Под общий хохот и грохотание, доносившееся из недр ящика, молодёжь повезла незадачливого охранника в путешествие по ночным улицам города N.
  
   Сохраняя олимпийское спокойствие, Виктор поднимался по трапу. Он был доволен собой: он помог молодому поколению, удалил мешающее ему препятствие и, наконец, сдержал слово: он действительно вернулся, а охраннику и в самом деле не поздоровилось.
   Поднимаясь, он успел заметить название судна, на котором он решил продолжить свой путь. А называлось оно так --

Глава 8

Пароход "Одноногая устрица"

  
  
   ... я торопливо взбежал на борт знаменитого парохода с последним ударом колокола, и, как только улеглись суматоха и толчея, неизбежные при отплытии парохода, я заметил, что попал в самую пеструю компанию, какую только можно себе представить.
  

Томас Б. Торп

"Большой медведь из Арканзаса"

  
  
   Неплохо для начала, подумал он легко. Во всяком случае, название звучит многообещающе. А значит, это то, что нужно. Непонятно, правда, каким образом этот пароход может сократить мой путь, но, если говорить по правде, это нисколько не смущает.
   Виктор, немного поразмыслив, поднялся на одну из верхних палуб, подхватил с проносившегося мимо подноса бокал шампанского и, облокотившись на перила, принялся рассматривать пассажиров.
   А было их превеликое множество -- похожих и непохожих друг на друга одновременно. Похожих, потому что все они были что называется "при параде"; непохожих, потому что каждый из них неуловимо выделялся -- кто мимикой, кто жестами, кто поведением, и манеры, скажем, содержателя притона мирно уживались рядом с манерами, скажем, августейшей особы. Некоторые пары танцевали, но в основном пассажиры просто слонялись по палубе, разговаривая друг с другом и непринуждённо потягивая шампанское.
   Внезапно Виктор заметил маленькую юркую личность, быстро снующую в толпе и подбегавшую время от времени к некоторым из пассажиров. Личность шептала им на ухо несколько слов, те изображали на лице выражение живейшей озабоченности и, извинившись, спускались вслед за личностью куда-то вниз. После нескольких подобных рейсов шустрый человечек ещё раз критически осмотрел гостей и окончательно скрылся за дверью, находившейся, кстати говоря, совсем недалеко от Виктора.
   Будучи от природы человеком не стеснительным, Виктор Гранев допил шампанское и, подождав на всякий случай пару минут, открыл дверцу и спустился по узенькой крутой лесенке. В итоге он оказался в длинном коридорчике, по левую сторону которого были видны несколько дверей. Ни маленькой юркой личности, ни вызванных им пассажиров в коридоре заметно не было. Виктор прошёлся до конца, но, как и предполагал, увидел лишь ещё одну лестницу, ведущую наверх.
   Стало быть, рассудил Виктор, они все находятся за одной из дверей. Решив действовать непринуждённо, но без суеты, он подошёл к одной из них и осторожно открыл. В открывшейся его взгляду каюте не было никого, кроме двух небрежно заправленных коек, открытого иллюминатора и небольшого столика, на котором стояла шахматная доска с незаконченной партией. Он подошёл поближе, быстро оценил ситуацию и сделал ход конём. Закрыв эту дверь, Виктор направился к следующей.
   Так же тихо и осторожно он открыл её и, убедившись, что в этом помещении, по сравнению с предыдущим, гораздо интереснее, бесшумно вошёл внутрь, стараясь не привлекать к себе внимания.
   Он оказался во вместительном зале человек этак на шестьдесят, заполненном, судя по лицам, ужасно серьёзными людьми, часть из которых он недавно видел на палубе.
   -- А сейчас, -- донеслось до него, -- перед вами выступит бургомистр нашего города!
   Зал встретил это сообщение размашистыми аплодисментами.
   Меж тем к небольшой трибуне у самой дальней стены вышел бургомистр. С обеих сторон его поддерживали двое амбалоподобных верзил, которые чем-то неприятно напомнили Виктору давешнего охранника. Бургомистра подвели к трибуне, и он, оглядев зал с высоты своего роста (в нём было метра два, не меньше!) с некоторым, как показалось Виктору, торжеством, достал из внутреннего кармана пиджака листки с речью. Водрузив на нос очки, которые хотя и были заключены в изящную оправу, тем не менее смотрелись абсолютно лишними на его физиономии, он начал выступление. Добавим, что облик бургомистра дополняла седая, прилежно расчёсанная шевелюра и маленькие хитрые глазки, выглядевшие узкими щёлочками на его рыхлом широком лице.
   Читал он свою речь размеренно, значительно, весомо выделяя каждое слово, делая иногда длинные паузы. В избранных местах он дополнял свои слова плавными, кругообразными жестами. Правда, содержание выступления было довольно туманным, и понять, о чем именно идет речь, было очень трудно, даже если внимательно вслушиваться. Каждое отдельно взятое слово было вроде бы ясным, но вместе они как-то не складывались, а если и складывались, то что получалось из этого, объяснить было решительно невозможно.
   Начал он, кажется, с того, что сегодня -- большой праздник и тому подобное, потом быстро перескочил на обзор внутригородских дел, сообщил, что очередным его приказом первый заместитель городского казначея опять смещён, а на его место назначен бывший начальник пожарной охраны; также он упомянул о том, что лично ему не нравится то, что на рыночной площади всё ещё никак не могут выкопать котлован, указал на вполне возможные перемены во внешней и внутренней политике, а в конце выступления напомнил, что вот кто-то тут украл спасательный круг с правого борта парохода, нацарапал там неприличное слово и думает, что это ему сойдёт с рук, так вот это недопустимо, с этим мы ещё будем разбираться, и вообще, молодёжь - это наше будущее, закончил он поучительно и угрожающе одновременно.
   Речь произвела на слушателей оглушающий эффект. Было похоже, что никто в зале ничего не понял, и после тишины, царившей во время всего выступления, в зале начал подниматься непонятный гул -- то ли возмущённый, то ли восторженный. Это происходило, видимо, оттого, что никто ещё не понял, как себя вести и старательно озирался на соседа, который, в свою очередь, сам недоумённо таращился во все стороны.
   Бургомистр тем временем опять смотрел на всех с выражением торжества и даже превосходства: ему, вероятно, было всё равно, какое впечатление он произвёл; казалось, он ужасно доволен тем, что смог внятно прочитать свои записи и теперь жалел, что всё так быстро кончилось. Он даже ещё раз пошарил у себя в кармане пиджака и несколько раз передвинул по трибуне графин, чтобы посмотреть, нет ли там ещё чего-нибудь, что он мог бы прочитать. Уходить со сцены ему явно не хотелось.
   Виктор не стал дожидаться конца этой сцены, боком выскочил из зала, прикрыл дверь и, озадаченно покачав головой, пошёл дальше по коридорчику.
   Что творится с этим миром?
  
   За следующей дверью он увидел маленькую каюту, в которую каким-то образом было втиснуто следующее: двухъярусная железная кровать, деревянный сундук, обитый по краям железными пластинами, высокая, под потолок, этажерка, заставленная книгами, и узкий прямоугольный стол, за которым сидел молодой белобрысый человек. На Виктора он не обратил ни малейшего внимания -- потому, наверное, что был слишком занят своим делом, которое заключалось в том, что из объёмной стопки бумаг, лежавшей слева от него, он брал листок, быстро просматривал его, подписывал и бережно клал лист в стопку справа, после чего вновь тянулся к левой стопке...
   Понаблюдав за ним, Виктор решил привлечь интерес молодого человека к своей скромной персоне и для начала кашлянул. Это, однако, не произвело на последнего должного эффекта, равно как и попытка заговорить; также ни к чему не привело щёлканье пальцами перед глазами и даже то, что Гранев, решив перейти к более действенным методам, в течение нескольких секунд размеренно тряс белобрысого за плечи... Похоже, что тот оказался крепким орешком! Интереса ради Виктор хотел пройтись по его коленкам резиновым молоточком -- просто так, чтобы проверить его рефлексы, -- но ввиду того, что подходящего инструмента поблизости не оказалось, был вынужден отказаться от этой затеи.
   Потеряв, в конце концов, интерес к этой каюте, Виктор вышел в коридор и отправился дальше.
   Следующая дверь оказалась закрытой, что было само по себе странно, если учесть то, что замочной скважины в ней не было. Хотя, конечно, она могла быть закрыта изнутри. Но Виктору было недосуг с этим разбираться, и потому он направился к последней двери в этом коридоре.
   Она была не заперта.
   Войдя внутрь, Виктор озадаченно осмотрелся по сторонам. Каюта, в общем, была по размерам совсем не маленькой, однако кроме одного-единственного кресла, стоящего в самом центре, больше в ней не было ничего. Или, скажем справедливости ради, почти ничего -- все стены были увешаны картинами разного формата. Заслуживало внимания то, что здесь были только портреты. На картинах были изображены люди в различных костюмах и из разных эпох. Так на одной стене испанский гранд, опиравшийся на эфес старинной шпаги, соседствовал с буржуа средней руки, а на другой -- доминиканский монах с армейским офицером времён Второй Мировой войны. Разные, короче говоря, это были портреты, но вот только ни на одном из них не было подписи художника.
   Усевшись в мягкое крутящееся кресло, Виктор с интересом начинающего любителя живописи стал рассматривать выставленные перед ним полотна. Его внимание привлёк было портрет английской герцогини с собачкой, как вдруг, совершенно неожиданно, у него создалось впечатление, что за ним наблюдают. Внутренне собравшись, он медленно повернул голову направо.
   Взгляд его упал на, пожалуй, единственный групповой портрет в этой галерее, и Виктор невольно вздрогнул. На портрете была изображена группа людей, сидевших за овальным столом с белой скатертью. Благородной и изысканной внешности, в тёмных костюмах (мужчины) или в красивых вечерних платьях (женщины). Перед каждым стояла кофейная чашка белого фарфора. Необычным казалось то, что картина была выполнена в чёрно-белой стилистике, и силуэты изображённых людей сливались с тёмным фоном картины. И все они неотступно смотрели на Виктора.
   Молодой человек моргнул и тут же пожалел об этом. Нет, ничего особенно страшного не произошло -- просто Виктору показалось, что положение портрета, а точнее, изображения несколько изменилось. Исчезло то, что отличает картину от того, что она отображает, -- статичность. Моргнув, он выпустил на долю секунды портрет из поля зрения, и за это время кое-что на нём успело поменяться. Один из мужчин поднёс к губам чашку, которая до этого стояла на столе, другой успел стряхнул пепел со своей сигары, женщина отняла руку от лица и положила её на скатерть. Виктор не смог сдержаться и моргнул ещё раз. Женщина чуть улыбнулась, кто-то подался вперёд, а тот мужчина, что был с сигарой, немного повернул голову и стал виден его горбатый профиль.
   Он соскочил с кресла и, не отрывая глаз от портрета, прижался спиной к иллюминатору, чувствуя, как его обод врезается ему в лопатку, и понимая, что это всё-таки не сон. Изображение на картине пока не менялось.
   "Нет, мне, конечно же, показалось, -- неуверенно подумал он, и с трудом заставил себя отвернуться, продолжая, тем не менее, ощущать затылком непрерывный взгляд. - Может, это от качки?"
   В каюте и в самом деле ощущалась некоторая качка. Надо было полагать, что в то время как он присутствовал на выступлении бургомистра, они успели отчалить. Посмотрев в иллюминатор, он увидел, что они довольно далеко отплыли от берега, и там уже, кроме ярких огней, ничего не разобрать.
   Между тем он почувствовал, что давление на его затылок прекратилось.
   "Ну, вот видишь," -- сказал он сам себе и обернулся. После этого он несколько раз ошеломлённо хлопнул глазами и испытал практически непреодолимое желание стукнуть себя по физиономии, дабы прийти в чувство.
   Всё дело в том, что обернувшись, Виктор обнаружил, что все картины из каюте исчезли -- за исключением одной-единственной! Она висела на том самом месте, где только что находился так взволновавший его портрет... Ни рама, ни формат картины не стали другими, вовсе нет... Вот только теперь там был нарисован безобидный на первый взгляд натюрморт.
   Ну да, подумал Виктор, не сводя глаз с картины и двигаясь спиной к двери, сначала из каюты испаряется вся мебель, за исключением одного кресла; потом -- все портреты, за исключением натюрморта... Как бы и мне не исчезнуть незнамо куда, оставив после себя лишь костюм! Пора, пожалуй, двигать отсюда.
   Он выскочил в коридор, неосторожно задел плечом кого-то, проходящего мимо, и быстрым шагом направился к одной из лестниц, ведущих наверх. Однако в двух шагах от лестницы он был схвачен за рукав и бесцеремонно остановлен.
   Развернувшись, он увидел перед собой грозно глядящего на него невысокого человека в белой тужурке. Присмотревшись, он понял, что это тот самый шустрый человечек, который не так давно бегал по верхней палубе, приглашая избранных на встречу с бургомистром.
   "Ну, сейчас начнётся!" -- подумал он и не ошибся.
   -- Что вы здесь делаете? -- строго спросил тот.
   -- А вы? -- поинтересовался Виктор, глядя на него широко раскрытыми наивными глазами.
   -- Я -- распорядитель сегодняшней встречи, -- нетерпеливо ответил он, -- и я...
   -- Так вот вы кто! -- с радостью перебил его Виктор. - Значит, это вас я должен благодарить! -- с ещё большей радостью воскликнул он и, схватив ошеломлённого таким приёмом человечка за руки, начал их энергично трясти. -- Честное слово, -- заявил он, ставя ногу на первую ступеньку, -- вы очень меня выручили. Я непременно расскажу о вас своим друзьям, -- говорил он, продолжая подниматься по лестнице, -- и уверен, что они...
   -- Стойте! -- грозно прервал его распорядитель, ухватившись за край пиджака. -- Кто вы такой? Предъявите ваше приглашение! -- повелительно потребовал он.
   "Не проканало," -- подумал Виктор и, нетактично вырвавшись из цепких лап распорядителя, опрометью бросился вверх по лестнице. Его побег сопровождался шумным барахтаньем внизу (по совершенно непонятным причинам распорядитель не удержал равновесия и упал), после чего вслед ему неутомимой трелью зазвучал свисток. Но Гранев был уже далеко.
  
   Несколько минут спустя он получил удовольствие наблюдать сверху за тем, как распорядитель шастает по палубе в подозрительной компании нескольких матросов и что-то горячо им втолковывает. Матросы хмурились и недоверчиво качали головами, но шага не сбавляли и внимательно смотрели по сторонам.
   Налюбовавшись вдоволь, Виктор прогулялся по самой верхней палубе и остановился на носу, выбрав себе тем самым удобный наблюдательный пост.
   Некоторое время он занимался тем, что глазел на медленно приближавшийся берег, но это занятие ему быстро наскучило, и он переключил своё внимание на пассажиров -- это было гораздо интереснее, тем более, что многие из них были довольно необычно одеты.
   Недалеко от себя Виктор обнаружил седую растрёпанную старуху в тёмно-сером рубище, опиравшуюся на сучковатую палку. Выглядела она типичной ведьмой. Одобрительно осмотрев её, как он посчитал, маскарадный костюм, он стал было поворачиваться в другую сторону, как вдруг старуха с неожиданной быстротой подскочила к нему, что-то каркнула и, широко размахнувшись, огрела своей палкой. Виктор покачнулся и, успев подумать: "Почему люди не летают, как птицы?", -- свалился за борт.

Глава 9

Снова в отеле

  

   Я долго мыкался среди номеров, где по коридорам слонялись непризнанные гении и спившиеся трагики, просто неудачники и писательская мелюзга, не способная отличить гранок от верстки. Наконец франтоватая ведьма, украшенная под глазом дивным перламутровым синяком, с сатанинским хохотом указала мне нужную дверь. Кажется, я попал -- куда надо!
  

Валентин Пикуль

"Честь имею!"

   ... я понял, что это не дом, а многоярусный корабль, который летит под неподвижным чёрным небом.
  

Михаил Булгаков

"Театральный роман"

  
   Рухнув в воду, Виктор с большим трудом вынырнул. Костюм, намокнув, тут же облепил всё тело, сделав затруднительными любые движения. Побарахтавшись некоторое время, Гранев почувствовал, что ещё немного, и он пойдёт на дно. Он попробовал было позвать на помощь, но тут его с головой накрыла волна, идущая от парохода, и он, захлебнувшись, полностью скрылся под водой.
   Из последних сил он рванулся наверх... Неожиданно руками он нащупал какую-то опору, подтянулся и, перевалившись через край, упал на что-то твёрдое.
   Кашляя и отплёвываясь, он растянулся на жёсткой поверхности, медленно, но верно приходя в себя.
   Через несколько минут он почувствовал себя уже немного лучше -- во всяком случае, достаточно для того, чтобы разлепить веки и посмотреть по сторонам. Первым, что он увидел, был белый кафельный пол, который находился прямо перед его глазами. "Это что, мерещится мне что ли? -- ошеломлённо подумал Виктор. -- Я же активно тонул в озере -- всего пять минут назад, между прочим... Откуда посреди озера мог взяться кафель, хотел бы я знать!" Сообразив, что лёжа на животе многого он не увидит, Виктор собрался с силами и попытался встать. В этом он преуспел. Правда, стоять на мокром полу было несколько неудобно - особенно, если учесть то, что кафель и без того вещь скользкая, а уж вместе с водой, обильно стекавшей с него, он становился совсем убойной штукой.
   Но это всё ерунда, и сохранять равновесие Виктору мешало, скорее всего то, что он увидел, получив наконец возможность оглядеться. Решительно и бесповоротно запретив себе поскальзываться и падать куда бы то ни было, а тем более в обморок, он с силой провёл рукой по лбу, захватив заодно и глаза, и ещё раз посмотрел вокруг.
   Он обнаружил, что действительно стоит на кафельном полу, но это было ещё не всё. Кроме этого, выяснилось, что он находится в большом светлом помещении, в котором помимо пола, потолка, стен и двух окон есть ещё и небольшой плавательный бассейн. Всё ненавязчиво говорило за то, что в нём, да-да, именно в нем, как абсурдно это ни звучит, он совсем недавно и тонул.
   "Хотел бы я знать, как можно тонуть посреди озера, а потом очутиться в бассейне, который находится, надо отметить, вовсе не посреди означенного водоёма? -- риторически вопросил Виктор, обращаясь в основном к самому себе. Нельзя сказать, что он был полностью ошарашен, скорее нет, чем да, но вот некоторая оторопь наблюдалась. -- Нет, а с другой стороны, -- подумал он спустя пару мгновений, -- ведь в конце-то концов, мне же было сказано, что пароход сократит мой путь в гостиницу. Вот он его и сократил -- немного эксцентрично, конечно, но зато дёшево, надёжно и практично! Не скажу, что это всё объясняет, я бы даже заметил, что это ровным счетом ничего не объясняет, но... зато это прекрасно вписывается в общую картину всего происходящего. И вообще, пора бы уже и привыкнуть к подобным выкрутасам!"
   Настроение Виктора улучшилось, удивление на время заглохло, и он, хлюпая ботинками, подошёл к ближнему окну. Честно говоря, он был совершенно уверен, что опять находится в отеле, но почему бы не убедиться в этом лишний раз?
   Открывшаяся перед ним картина подтвердила его уверенность с точностью до мелочей. Свесившись из окна, Гранев увидел уходящие вниз этажи с жёлтыми окнами, а в самом низу отчётливо виднелись ступени, ярко освещённые по случаю ночного времени, -- это были те самые ступени перед входом в отель со странным названием "Пять минут первого", по которым не так давно поднялся он сам.
   Подобно палитре художника, ночь за окном была затейливо окрашена фонарями и прочей иллюминацией; нити гирлянд золотыми нитями вплетались в призрачный пейзаж, смело создавая своё собственное, не поддающееся никакому описанию настроение.
   Вдохнув в себя тёплый воздух, насквозь пропитанный атмосферой самых неожиданных приключений, которые, похоже, окончательно встали на его след, Виктор улыбнулся и отошёл от окна.
   -- Интересно, -- заметил он вслух, -- что же будет дальше?
  
   Ответа не последовало, но Виктор, обнаружив за какой-то дверью раздевалку, заставленную скамейками, металлическими шкафчиками и различными банными принадлежностями, заключил, что ждёт его прежде всего грандиозная просушка и не менее грандиозное переодевание во что-то сухое. А что потом? Там видно будет, мудро заключил он, двинувшись по направлению к полотенцам. Пожалуй, это был самый разумный лозунг в сложившейся ситуации.
   Сбросив с себя мокрую одежду и тщательно вытрясь, Виктор прошёлся по железным шкафчикам. К полному своему удовлетворению, он выяснил, что в каждом из них висит по весьма приличному костюму, сродни тому, который был в свое время изготовлен ему самому в костюмерной отеля. Нетерпеливо пожав плечами, Виктор, не теряя времени, облачился в один из них, показавшийся ему наиболее подходящим, посчитав, что раз здесь никого, кроме него нет, то никаких претензий ему, скорей всего, предъявлено не будет. Переодевшись, он не забыл, кстати, опустошить карманы старого костюма.
   Малый набор джентльмена составил: бумажник, гардеробный номерок, ключ от номера, игральная карта со стилизованным изображением Джокера, изрядно подмоченное письмо с советом посетить дом на Набережной, мельхиоровая вилка с тремя зубцами (честное слово, он понятия не имел, как она оказалась в его кармане!) и винная пробка.
   Посмотрев на часы, Виктор поспешил к выходу из раздевалки. Было ровно семь минут десятого.
   Это означало, что до полной развязки ему оставалось менее трёх часов.
  
   -- Ставки сделаны, дамы и господа! Ставки сделаны! Нет-нет, мадам, крупье ставок больше не принимает!
   Виктор с недоумением посмотрел по сторонам. Где это он? Неужели в казино?!
   Ну, конечно же, именно там!
   Как оказалось, он стоял возле одного из игральных столов с рулеткой. Вообще же, здесь было много чего - рулетка, покер, кости, бильярд... А также несколько дорожек для кегельбана (они почему-то не пользовались популярностью), множество "одноруких бандитов", бинго-автоматов и прочих приспособлений для выуживания денежных средств у гражданского населения.
   Однако вернемся к нашему столу.
   Шарик, щелкая, уже прыгал по делениям, и вот он, наконец, неуверенно остановился... Большая часть собравшихся возле стола людей разочарованно ахнула, одна дама, пошатнувшись, рухнула в подставленное кресло, а моложавый крупье в клетчатом жилете провозгласил:
   -- "Тридцать один" - черное, дамы и господа! Выиграл "тридцать первый" номер! Джентльмен в темном костюме, прошу, Ваш выигрыш! - и он пододвинул к Виктору горку разноцветных фишек.
   Виктор в полнейшем недоумении оглянулся по сторонам. Он ровным счетом ничего не понимал, но обдумать сложившееся положение так и не успел.
   -- Вот так сюрприз! - донеслось до него откуда-то сбоку, и вот - его рука уже застряла в чьем-то рукопожатии. - Поздравляю!
   Несимпатичный старичок с лысиной и бородавкой на носу вцепился в его руку и радостно продолжал: -- Носорогов! Я прямо-таки ошарашен! Вообразите, господа, - обратился он к публике, окружившей нечаянного победителя, -- ведь раньше-то его никакими уговорами, да что уговорами! - силком нельзя было затащить сюда, а вот сегодня пожалуйте: первый раз попал в казино, и сразу же выиграл! Это ли не везенье?!
   "Похоже, он меня с кем-то спутал", -- подумал Виктор, пытаясь отодвинуться. Старикашка отпустил его руку и ухватился за локоть.
   -- И дело не только в везенье! - неутомимо продолжил он, гордо подняв указательный палец вверх.
   -- А в чем же еще? - с интересом спросила миловидная барышня в вечернем платье, рассматривающая Гранева.
   -- А в том, милочка, -- молвил он, -- что Носорогов - это, я вам скажу...
   Однако кем же был все-таки Носорогов, Виктору дослушать не удалось.
   -- Позвольте! - перебил старичка некий господин в фиолетовом галстуке с бриллиантовой заколкой, -- Какой же это Носорогов?
   -- То есть как это "какой"? - обиделся тот.
   -- Это - мсье де Кюль ("Час от часу не легче!" вздрогнул Виктор), я его не далее, как вчера имел возможность наблюдать в летнем театре! И вообще, -- набросился он на старичка, -- чего это вы присосались к нему, как лосось? Вы же видите: он ни бельмеса по-нашему не соображает!
   -- Да нет, -- раздался сзади чей-то рассудительный голос, -- вовсе это не Носорогов или какой там другой Ридикюль (в толпе засмеялись), а Ванька Бражников - ну, тот самый у которого прошлой осенью отец в карты проиграл обувную фабрику. А сын, значит, теперь решил поправить положение...
   -- Сами вы - Бражников! - встрял чей-то нахальный голос. - Пейте меньше или закусывайте хотя бы! Очкарику видно, что это - ...
   Решив не дожидаться окончания своей новой биографии, Виктор бочком стал протискиваться к мелькнувшему за спинами выходу. Сложившаяся обстановка этому благоприятствовала, так как увлекшись спором, внимания на него никто не обращал.
   -- ...шляпу готов свою съесть, -- доносилось до него, -- что зовут его Аппендицитов, и работает он...
   -- С такой фамилией только в больнице работать, как же! Любому паралитику должно быть понятно, что это - известный журналист Андрей Перехлестов, который...
   -- ...прожил со мной две недели, так что мне ли не знать этого мерзавца Казимира! И вот представьте себе мое состояние, когда я...
   -- ...с удивлением узнал в нем своего покойного брата! Я еще, помнится, как-то сказал ему...
   -- ...Чистоплюев! Да-да, и не смотрите, как насекомое!.. Здесь, между прочим, не зоомагазин...
   В этот момент словесная перепалка была довольно неожиданно пресечена появлением некоего судейского чина в сопровождении двух официальных лиц.
   -- Дамы и господа! - произнес он внушительно. - По имеющимся сведениям среди вас находится особо опасный преступник Вэбер Иван Христофорович по кличке "Колумб". Во избежание недоразумений прошу всех оставаться на своих местах!
   Толпа встревожено всколыхнулась, и кто-то с негодованием выкрикнул:
   -- Позвольте, господа, да где же он?..
   Но Виктор Гранев (он же Носорогов, мсье де Кюль, Бражников, Аппендицитов, Перехлестов, Казимир, Чистоплюев и черт знает, кто еще) был уже далеко.
  
   Войдя в кабину лифта, Виктор прежде всего попробовал определить, на каком этаже он находится. Светящееся табло показывало цифру восемь. Памятуя о том, что третья дверь, которую ему необходимо найти до двенадцати, была, как и первые две, на шестом этаже, он нажал круглю кнопку с выбитой на ней шестёркой. Кнопка спокойно вдавилась в панель, но лифт не двинулся.
   На всякий случай он ещё несколько раз понажимал на шестёрку, потом, уже начиная кое-что понимать, пробежался по кнопкам с первой по восьмую -- с тем же результатом. Путь вниз был ему, судя по всему, заказан.
   -- Ну что ж, в таком случае -- вперёд и вверх! -- иронически провозгласил он, нажимая кнопку девятого этажа. Двери лифта беззвучно закрылись и кабина, неторопливо гудя, пришла в движение.
   Выйдя на девятом этаже, Виктор привычно уже завертел головой во все стороны. Почему-то на его долю в этом отеле довольно часто приходились помещения большие, вместительные и обширные. В этот раз пространство, открывшееся его взору, было схоже по размерам разве что со зданием аэропорта -- во всяком случае, других аналогий ему в голову не пришло.
   Перед ним простиралась пустота, помноженная на объём, раздвигавшаяся в основном вправо и влево, щедро залитая электрическим светом, льющимся откуда-то сверху. Во всём зале не было даже намёка на мебель - возможно, вся она была собрана на верхнем ярусе, куда вели две грациозно завивавшиеся лестницы. Возле одной из лестниц Виктор заметил освещённое помещение со стеклянными стенами и дверью, над которой висели нарочито небрежно прикрепленные буквы, складывающиеся в слово "Буфет". У стен, украшенных гобеленами со сценами охоты, через равные промежутки стояли пальмы в одинаковых деревянных кадушках.
   Услышав слева от себя негромкое позвякиванье, Виктор повернулся и увидел сутулого человека средних лет в чёрном, сильно помятом халате, который при помощи швабры неутомимо драил чёрно-белые клетки, разбросанные по полу в шахматном порядке.
   -- Простите, -- вежливо обратился он к уборщику, -- не могли бы вы сказать, где я сейчас нахожусь и куда мне следует направиться? -- он почему-то пребывал в полной уверенности, что получит достойный ответ.
   Уборщик, не отрываясь от работы, неодобрительно на него посмотрел, что-то пробурчал и отвернулся.
   -- Что-что? -- переспросил Виктор.
   -- Ходют тут всякие, -- услышал он ворчание, -- ходют, а потом я то швабры не досчитаюсь, то ещё что... -- Уборщик обернулся, ещё раз крайне неодобрительно посмотрел на Виктора, после чего окончательно отвернулся и, перекинув швабру через плечо, быстро пошёл по направлению к двери с табличкой "Служебное помещение". Чуть ниже был приколот лист бумаги с какой-то надписью.
   -- Вот тебе и первый контакт, -- растерянно пробормотал молодой человек, глядя вслед удалявшейся сутулой фигуре. После того, как уборщик скрылся за дверью, Виктор неторопливо приблизился к двери и прочитал содержимое листа. Красивым каллиграфическим почерком на нём было выведено следующее: "Сердечно поздравляем с окончанием прохождения службы в буфете N 11 горячо любимого электромонтёра Штепселя Аристарха Ивановича. Сбор денег на похороны -- до 16-го числа. Администрация."
   С ужасом посмотрев в сторону буфета, Гранев ещё раз перечитал написанное, повернулся к нему спиной и пошёл дальше, отметив краем глаза, что дверь, чуть скрипнув, отворилась.
   Мужественно подавив в себе желание изобразить хищный оскал и резко обернуться?, он остановился и медленно повернул голову - как раз вовремя для того, чтобы увидеть как мимо него промелькнула девушка в невесомом платье. Обдав его шлейфом всколыхнувшегося воздуха, разбавленного приятным запахом духов, она побежала в сторону дальней лестницы.
   И тут, сам не зная почему, Виктор бросился вслед за ней. Зачем? Он и сам не понимал этого, а если бы кто-нибудь спросил его, он бы очень удивился самой постановке вопроса.
   Догнать он ее, правда, как ни старался, не сумел. В один миг девушка домчалась до лестницы, повернулась к Виктору и, улыбнувшись, послала ему воздушный поцелуй. Вихрь непонятных ощущений вскружил ему голову, а когда он пришел в себя, то обнаружил, что по прежнему стоит возле служебного помещения, а девушка пропала. Да-да, пропала - так, словно ее и не было, а все, что только что произошло, просто привиделось Виктору, который неожиданно заснул стоя, как боевая лошадь.
   "Как же это так? - подумал он. - Ведь не могло же мне это просто привидеться!" Он зажмурился, мотнул головой, но это ничего не изменило, не прибавило и не убавило.
   Осторожно ступая, он подошел к тому месту, где, как ему казалось, исчезла девушка в невесомом платье. Определенные подозрения у него вызывала лестница, ведущая наверх, но с одной стороны, Виктор мог поклясться в том, что девушка по ней не подымалась, а с другой стороны, все в этом зале он готов был подвергнуть сомнению. Как бы то ни было, но он решил все же подняться и посмотреть, что там творится.
  
   ...Откровенно говоря, он чуть было не пропустил то, что от него было тщательно скрыто... Подойдя к лестнице, он бросил рассеянный взгляд вдоль стены и, так ничего и не обнаружив, решил посмотреть, что делается наверху. Неловко повернувшись, он внезапно задел плечом что-то мягкое.
   Что это? Портьера?
   Он положил руки на стену и, ведя ладонями по шероховатой поверхности, наткнулся на небольшой проём, замаскированный портьерой, искусно вписанной в композицию. Так вот, куда она исчезла! Но что же находится там, за стеной?
   С решимостью, присущей всем упрямцам, уверенным в собственной правоте, он отодвинул портьеру и сделал первый шаг в полумрак, царящий за ней.
  
   Так Виктор очутился в тёмном помещении неясных размеров и содержания. Тяжелая кулиса выскользнула у него из рук, и он оказался в полной темноте. Инстинктивно он сделал шаг назад и с изумлением обнаружил, что за спиной нет ничего, кроме непроглядной пустоты и одинокого тусклого пятна, виднеющегося невдалеке.
   Поскольку больше ничего видно не было, Виктор направился туда. Через несколько мгновений он почти вплотную подошёл к источнику света -- одинокой свече в массивном подсвечнике. Странным был тот свет: он выхватывал из темноты только стол и того, кто за ним сидел; в остальном же получалось так, что полумрак вокруг ещё больше сгущался, становясь непроницаемо чёрным.
   За столом, между прочим, восседал почтенный старец в тёмно-сером хитоне с широкими рукавами. У него была длинная, тщательно расчёсанная седая борода и густые брови; его высокий лоб был увит глубокими морщинами. Он сидел без движения с закрытыми глазами. Справа от него, как уже было сказано, находилась свеча и, в качестве дополнения, небольшие песочные часы, а слева на небольшой подставке Виктор увидел хрустальный шар, в котором дрожал, дробясь на тысячи отражений, отблеск пламени. Впереди же всего стояла прямоугольная табличка с позолоченной надписью "Оракул".
   Где-то за спиной у Виктора прозвенел колокольчик, старец открыл глаза, посмотрел прямо на него (хотя он и не мог видеть его в той абсолютной темноте, которая была вокруг) и негромко, но властно произнёс:
   -- Подойдите ближе.
   Виктор повиновался и, сделав два шага, остановился, почти касаясь края стола. Оракул, не спускавший с него глаз, перевернул песочные часы.
   -- У вас есть три минуты, чтобы задать вопрос.
   Виктор задумался. В его голове одна за другой быстро пронеслись сцены, которые казались ему важными -- разговор с Незнакомцами, объяснения Нетопыря, письмо и пояснения человека с чёрным псом... Вместе с последними падающими крупинками песка он расправил плечи и сказал:
   -- Я хотел бы узнать, где я могу найти Мастера и как мне найти Третью дверь.
   -- Вы хотите видеть Мастера? -- уточнил оракул, слегка приподняв седую бровь. -- Необычное желание, не правда ли? -- обратился он к кому-то у Виктора за спиной.
   -- Несомненно! -- услышал Гранев чей-то голос.
   Виктор обернулся, но, конечно же, никого не увидел; кому бы ни принадлежал этот голос, он был надёжно укрыт темнотой от посторонних глаз.
   Оракул сделал жест рукой и всё так же негромко предложил:
   -- Выбирайте.
   Только тут Виктор заметил, что на поверхности стола были разложены узкие картонные полоски, напомнившие ему экзаменационные билеты; картонки были разных цветов и лежали равными колонками. Он посмотрел поочерёдно на бородатого старца, на стол и опять на старца, опустил взгляд вниз и, не колеблясь, взял первый "билет" с правого края.
   -- Огласите!
   Перевернув билет, Виктор увидел, что на нём написано только одно слово -- Лабиринт.
   -- Выбор сделан! -- возвестил оракул и закрыл глаза.
   -- И что теперь? -- спросил Гранев, но ничего не услышал в ответ. Кто-то, чьего лица он так и не увидел, потому что он всё время был спрятан в темноте, положил ему одну руку на плечо, взял другой его за локоть и осторожно повёл по тёмному пространству, огибая невидимые препятствия и сворачивая за невидимые углы. Виктору показалось, что пока они шли, вокруг них постоянно что-то двигалось и менялось, но что это было -- разобрать было решительно невозможно.
   Он не знал, как долго его вели в полной темноте, но вот наконец рука ведущего отпустила его локоть и отодвинула тяжёлую кулису, в то время как другая рука мягко толкнула его навстречу свету. Резко обернувшись, Виктор, несмотря на то, что в его глазах прыгали цветные огоньки, успел заметить чёрную перчатку, которая исчезла за красной кулисой.
  
   Когда огоньки в его глазах перестали отплясывать румбу, Виктор получил возможность толком оглядеться. Он находился в небольшой комнате со старыми голубовато-синими обоями и скрипящим паркетным полом. Одну стену закрывала портьера, за которую он не преминул заглянуть и увидеть, как и ожидал, лишь темноту. С другой, противоположной, стены на Гранева смотрела обшарпанная дверь, обитая сильно потрескавшимся дерматином. Справа от двери располагался круглый журнальный столик, на котором лежала тоненькая брошюра.
   Взяв в руки изрядно потрёпанную книжицу, Виктор узнал, что держит в руках "Руководство для путешественника по Лабиринту". Почувствовав непреодолимый интерес, он немедленно углубился в чтение.
   Разумеется, Виктор не запомнил всего, что было там сказано. Позже он пытался восстановить содержание брошюры, но дело это оказалось неподъёмным, и он смог вспомнить только несколько самых ярких и необычных предписаний, врезавшихся в память.
   В руководстве было всего страниц десять, напечатанных мелким шрифтом. Оно содержало короткий и лаконичный свод правил и ограничений, необходимых, как там было сказано, каждому, кто впервые вступал в Лабиринт.
  
   "Лабиринт -- это сооружение со сложным и запутанным планом, многообразное по количеству переходов, из которого трудно найти выход.
   ...
   Вход в Лабиринт разрешается через все двери, выход -- только через одну.
   ...
   Каждый, кто впервые вступает в Лабиринт, должен помнить, что при оценке всего, что он встретит, рекомендуется полагаться исключительно на здравый смысл, последние научно-технические достижения и настоящее руководство.
   ...
   Следует помнить о том, что звать на помощь в затруднительных ситуациях бесполезно, за исключением специально оговоренных случаев.
   ...
   Администрация Лабиринта обязуется:
   - оказывать лицу, вступившему в Лабиринт, именуемому далее "посетителем", посильную помощь в его поисках;
   - информировать посетителя обо всех изменениях в программе и маршруте;
   - своевременно проводить культурно-массовые мероприятия;
   - обеспечивать чистоту, экипировку, внутреннее и внешнее оформление помещений согласно установленным нормативам;
   - производить бесплатное обеспечение услуг ритуального характера.
   ...
   Посетителям строго запрещается:
   - предлагать работникам Лабиринта деньги или другие ценные вещи;
   - проносить взрывчатые, легковоспламеняющиеся, зловонные, отравляющие вещества, колющие, режущие предметы, холодное, огнестрельное оружие, а также громоздкий багаж размером более 100х50х30 см (за исключением лыж);
   - проводить с собой животных без намордника;
   - портить имущество Лабиринта;
   - нарушать общественный порядок и вести себя неподобающим образом в местах общего пользования.
   ...
   Ответственность за нарушение указанных правил наступает в соответствии со ст.ст. 3070-3075 Городского Уложения.
   ...
   Наследники лица, потерявшегося в Лабиринте, вступают в права наследования через один месяц после признания их прав судом.
   ...
   Настоящее руководство призвано способствовать улучшению обслуживания посетителей."

Глава 10

Лабиринт

   Господи, сколько же здесь всяческих лестниц и лесенок, то вверх, то вниз, сколько коридоров, то просторных и высоких, то тесных и низких. Сколько комнат он оставил позади, сколько огромных залов, тёмных дыр и крохотных каморок, предназначенных бог знает для чего, встретилось ему на пути!

Я. Вайсс

"Дом в тысячу этажей"

   Князь почти всё время жил в небольшой комнатке, которая находилась в самой середине огромного лабиринта, состоявшего из бесчисленных комнат...
  

Г.К. Честертон

"Волшебная сказка отца Брауна"

   Закрыв книгу, Виктор задумался. Стало быть, теперь он должен пройти через Лабиринт. Помнится, где-то он читал, что ничего трудного в любом из возможных лабиринтов нет. Просто нужно всё время поворачивать налево (или направо?), и в конце концов ты попадёшь туда, куда нужно. Вопрос только в том, имеет ли это правило какое-либо отношение к этому Лабиринту. Ведь всё в нём может оказаться наоборот, и кто поручится за то, что он не находится сейчас в центре Лабиринта, а сделав шаг за дверь, навсегда не потеряется в хитросплетениях разнообразных переходов?
   Поручиться ему за это не мог никто, но ведь и выбора у него особого не было. Ответ на вопрос, где ему найти Третью дверь и Мастера был перед ним, и с одной стороны он сам хотел этого, а с другой -- не мог не воспользоваться предложенной ему дорогой.
   Он набрал в грудь воздух, как будто бы опасаясь того, что за дверью может оказаться безвоздушное пространство, и, мягко повернув железную ручку, прошёл в открывшийся перед ним проём.
   Оказавшись в хорошо освещённом коридоре, Гранев тут же был остановлен человеком в синем мундире, фуражке и с небольшой чёрной кобурой, элегантно висевшей на животе. Он раскинул перед ним руки, превратившись тем самым в человекообразное подобие буквы Т, и жизнерадостно заявил:
   -- Здесь предъявим билет, пжалста!
   На мгновение Виктор растерялся:
   -- Какой билет?
   -- Не задерживаем, гражданин! -- в голосе человека с кобурой появились скандальные нотки. -- Билет за проход в Лабиринт.
   -- А без билета нельзя? -- поинтересовался Виктор, пытаясь прикинуть, как бы ему выбраться из этой ситуации.
   -- Да что же это такое! -- возмущению синего мундира не было предела. -- Нельзя, конечно! У меня же инструкция, я же материально-ответственный!..
   Виктор, чтобы потянуть время, начал шарить у себя по карманам, время от времени вытаскивая оттуда то вилку, то гардеробный номерок, соображая, что будет, если он даст тому по голове, выхватит из кобуры пистолет и бросится вдаль по коридору...
   Меж тем внимательно следящий за его действиями контролёр вдруг громко вскрикнул, выхватил у него из рук картонный прямоугольник с надписью "Лабиринт", полученный у оракула, быстро осмотрел его со всех сторон, пробил его каким-то зубцами посредине и вернул Виктору.
   -- Ну вот, а говорили -- "без билета, без билета"... -- сообщил он Граневу, облегчённо улыбаясь, после чего достал из нагрудного кармана блокнот, приложил его к стене и стал что-то в нём строчить.
   Заглянув ему через плечо, Виктор не без труда разобрал корявые строчки: "9 ч. 42 мин. 1 шт. пол мужск. билет универс. форма 3-15..." На этом месте он остановился, недовольно посмотрел на Виктора и сказал:
   -- В чём дело, гражданин? Проходим, проходим, не загромождаем!..
   -- А... куда мне идти?
   -- Туда! -- он ткнул карандашом дальше по коридору и отвернулся.
   Виктор посмотрел на него взглядом, начисто лишённым признательности, сыграл бровями вверх-вниз и двинулся по коридору, строго придерживаясь направления, заданного карандашом. Коридор вскоре повернул, и Виктор полностью потерял из вида человека в синем мундире, о чём, впрочем, он нисколько не сожалел.
   А коридор тем временем успел добежать до того места, где он, заканчиваясь, плавно перетекал в полукруглую арку. Арка оказалась входом в комнату, в которой он первым делом увидел смотрящего на него сверху вниз мужичка. Мужичок этот был неопределённой наружности, с милой, почти детской, щербатой улыбкой, растрёпанными рыжими волосами, в мятых, давно не глаженных и, видимо, давно не стиранных, серых штанах и рубахе. Сидел он, болтая ногами, на верхней ступеньке металлической раскладной лестницы, с какой обычно ходят монтёры-электрики. И тут он вспомнил про буфет и Штепселя.
   -- Скажите, -- спросил он с холодком в голосе, -- вы случайно не Штепсель Аристарх Иванович?
   -- Что вы! -- замахал на него руками мужичок. -- И придёт же такое в голову!
   -- Тогда кто?
   -- Я -- проводник, -- буднично сообщил он, продолжая улыбаться.
   -- Какой проводник? -- не понял Виктор.
   -- А вот такой, -- мужичок весело развёл руками, -- какой же ещё?
   -- Погодите, -- проговорил Виктор, -- Что-то я ничего не понял. Вы можете мне внятно объяснить, что к чему, или нет?
   -- А, -- понимающе улыбнулся ему тот. -- Понятно. Первый, значит, раз в Лабиринте. Так?
   Гранев кивнул.
   -- Тогда слушай, -- он поёрзал, устраиваясь удобнее. -- Каждому посетителю полагается проводник. Почему? Потому как сказано в инструкции: оказывайте, мол, посильную помощь. Чтобы, значит, помогали. Ну вот, прихожу я сегодня в управление, а там мне -- заявку. На тебя. Чтобы, получается, встретил и проводил куда надо. Вот тебе и весь сказ.
   -- А откуда вы узнали, что именно меня вы должны были встретить? Тем более утром? -- недоверчиво спросил Виктор.
   -- А как же! -- горячась, засуетился проводник, хлопая по карманам. -- Там ведь что сказано-то! -- Он достал из брючного кармана какой-то мятый листок, развернул его и принялся читать, старательно водя по строчкам узловатым пальцем. -- Заявка номер сто тридцать два... Время -- девять часов сорок три минуты... Место -- Южная гостевая комната... Количество -- один человек... Маршрут... ну, здесь прочерк поставлен, неизвестен, стало быть... Ага, ну и исполнитель -- проводник номер девять, то есть я, -- закончил он. -- Вот и получается, что заявка именно на тебя, так как, окромя тебя, никто больше не пришёл в девять-сорок три в Южную гостевую... Вот ежели бы, скажем, сюда человек пять набежало, тогда конечно... Да ты пожалуйста, -- протянул он бумажку, -- сами полюбопытствуйте. У нас всё без обману. Сервис!
   И в самом деле, всё было точно так, как он и прочитал. Виктор вернул заявку проводнику и задумался.
   "Сервис, говоришь, -- думал он, глядя на проводника. -- Что ж, очень может быть. И в руководстве тоже что-то было про работников Лабиринта и про обязанность администрации оказывать помощь в поисках. А я тогда ещё подумал: какая, в баню, помощь? Вот выходит, какая... А что, может и хорошо, если так? А то мотаюсь неизвестно где, и сам не знаю, куда меня занесёт через пять минут. Да и проводничок этот вроде ничего. Что особенно умиляет, так это, конечно, его поистине деревенская непосредственность, благодаря которой он быстро распрощался с "вы" и перешёл на "ты"..."
   За окном неожиданно заиграл духовой оркестр, прервав тем самым мыслительный процесс Виктора. Он с подозрением посмотрел на проводника:
   -- Это чего ещё?
   -- Понятия не имею, -- недоумённо отозвался тот, всем своим видом подчеркивая врожденное отвращение к музыке.
   Виктор подошёл к окну и осторожно выглянул. На улице, как ни странно, никакого оркестра не было: там шёл дождь и, кроме того, бежала какая-то женщина, укрываясь от дождя зонтом ядовито-красного цвета. Неожиданно она остановилась, посмотрела прямо на Виктора, взвизгнула и побежала ещё быстрее.
   -- Что там? -- тревожно спросил проводник.
   -- Женщина с красным зонтиком, -- объяснил Виктор.
   -- Та-ак, -- протянул он, стремительно спускаясь по лестнице. -- А тебя она видела?
   -- Видела.
   Он присвистнул и поспешил к стене, на которой висел красивый персидский ковёр. Небрежно, одним тренированным движением, сорвав ковёр, проводник начал быстро простукивать стену, обитую досками. Услышав гулкий звук, он остановился, пошарил пальцами где-то наверху, на что-то нажал, и - панель бесшумно отошла, открыв перед ними небольшой потайной ход.
   Проводник пропустил Виктора вперёд, пробрался вслед за ним и громко хлопнул дверцей.
   -- А что случилось-то? -- спросил наконец Виктор.
   -- Не знаю, -- безмятежно ответил проводник, освещая фонариком узкий коридорчик. -- Но уж поверь моему опыту, -- продолжил он, увлекая Виктора за собой, -- здесь во всех неясных ситуациях лучше побыстрее смываться.
   Они успели пройти по потайному коридорчику всего шагов десять, как вдруг за дверью что-то грохнуло и на них с потолка посыпалась труха.
   -- Ага! -- удовлетворённо сказал проводник, отряхиваясь. -- Что я говорил!
   -- Что это было?
   -- Не знаю и знать не хочу. Ни к чему это мне. Да и тебе тоже без надобности.
   Он замолчал, потому как они подошли к концу коридорчика и очутились в этаком симпатичном тупичке, на стенах которого висели канделябры с горящими искусственными свечами. Действуя согласно законам жанра, проводник уцепился за один из них и потянул вниз. В стене, которую Виктор ошибочно принял за сплошную, появилась узкая щель, в которую проводник тут же засунул пальцы и рванул на себя. Грозно скрежетнув, дверца отошла в сторону сантиметров на тридцать и застопорилась.
   Проводник, а затем и Виктор протиснулись в образовавшийся проём и попали в какое-то помещение, похожее на прихожую. На одной стене висела вешалка с одинокой капитанской шинелью на одном из крючков. Под вешалкой стояли два вполне приличных чемодана, перетянутых ремнями, и пустая подставка для обуви; на верхней полке валялся сплющенный рюкзак. С противоположной по отношению к вешалке стороны, Виктор заметил круглый деревянный столик с графином и стаканом. По обе стороны от стола стояло по стулу. А ещё в этом помещении было, не считая того лаза, через который они с проводником попали сюда, три двери -- слева от вешалки, прямо напротив лаза и рядом со столиком.
   Пока Виктор осматривался, его спутник успел добраться до стола, взгромоздиться верхом на стул и наполнить стакан.
   -- Присаживайся, -- предложил он Граневу. -- Здесь у нас зал ожидания, так что есть время посидеть и поговорить.
   -- Поговорить? -- уточнил Виктор, усаживаясь за стол и подумав о том, что ему пора тоже переходить "на ты". -- А что, можно и поговорить... Может, в таком случае ты объяснишь мне, в чём заключаются твои обязанности?
   -- Пожалуйста! Я -- проводник, то есть человек, сопровождающий кого-либо для указания пути, -- поучающе сказал тот, поднял стакан и отхлебнул из него. -- Со... -- тут его неожиданно передёрнуло, а сам он скривился. -- Вот ведь паразиты! -- воскликнул он, со звоном отставляя стакан в сторону. -- Опять в графин воды налили! -- возмущённо сообщил он Виктору и стукнул кулаком по столу. -- Мер-рзавцы!..
   -- О чём это я? -- спросил он, отдышавшись. -- А! Сопроводи, значит, и укажи путь. А в остальном -- как получится. У нас ведь как заведено? -- оживившись, заговорил он, -- Кто философский камень ищет, кто -- архимедову спираль; один в третейский суд поспешает, а другой и сам не знает, как сюда попал и чего ему надобно. И каждому, понятное дело, срочно! И тут, -- он поднял указательный палец, -- только успевай -- и по назначению доставить, и по дороге не потерять, и от неприятностей уберечь.
   -- Неприятностей?
   -- Да ну! -- проводник махнул рукой. -- По дороге-то чего только не случается, -- неопределённо ответил он.
   -- Значит, ты меня проводишь?
   -- Ты мне сначала, мил человек, скажи -- куда. Что ты ищешь-то?
   "Мил человек" собрался с мыслями.
   -- Ну, во-первых, я ищу Третью дверь... -- Виктор испытующе посмотрел на проводника. Тот нахмурился, поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Спустя секунд тридцать он отрицательно мотнул головой и обратился к Виктору:
   -- Нет, ни про какую Третью дверь я не знаю. Есть у нас Железная дверь, только вот зачем она тебе? Туда ведь без динамита и не сунешься... Не-ет, туда тебе не надо, вид у тебя не такой.
   Увидев, что Виктор заметно расстроился, он успокаивающе поднял руку:
   -- Ну-ну, не расстраивайся раньше времени! Я хоть здесь и двадцать лет мотаюсь, тоже не всё знаю. Это же -- Лабиринт! Тут же всяких местечек... -- он не закончил, только, усмехнувшись, мотнул головой и с хитринкой в глазах сказал: -- Ну, давай дальше, что у тебя там во-вторых?..
   -- А во-вторых, мне нужно к Мастеру, -- объявил Виктор не без торжественности.
   Проводник остолбенело на него уставился.
   -- Куда?! К Самому? Вот это да! А ведь так ни за что и не подумаешь... -- он заткнулся и ещё больше вытаращился на Виктора. -- А я ведь знал, -- молвил он наконец. -- Я всегда знал, что когда-нибудь такой вот, как ты, мне попадётся и я поведу его к Самому...
   Он вскочил и в волнении забегал по комнате, не переставая говорить:
   -- Ты не подумай! Это же для каждого из нас -- как награда! Особое положение и все такое... Ну, может, и не положение, но определенное отношение -- как дважды два, прости, Господи!.. Да ты не требушись, дорогу-то я знаю. Её, если хочешь знать, каждый проводник, как свои пять пальцев... Ну, вернее, не дорогу, а так... -- он пошевелил в воздухе пальцами. -- направление, одним словом. Да ведь только без пассажира-то туда и соваться нельзя... -- Он неожиданно остановился, успокоился и поднял вверх палец. -- Теперь ты, -- тут он ткнул пальцем в Виктора, -- можешь не волноваться за свою Третью дверь. Найдёшь Мастера, будет тебе и дверь и прочие тридцать три удовольствия... Да, -- деловито прервал он своё словоизлияние, -- на какое время мы можем рассчитывать?
   -- Я должен быть на месте до двенадцати часов, -- кротко ответил Виктор.
   -- Само собой! -- воскликнул он с неподражаемым ехидством. -- Просто свинство какое-то! Ладно, пошли.
   Проводник подбежал к вешалке, вскочил на один из чемоданов, приподнялся на цыпочки и достал с верхней полки целую связку ключей.
   -- Пригодится, -- пояснил он Виктору.
   Примерившись взглядом к той двери, что была слева от столика, он разбежался, и вышиб её ногой.
   -- А что же не ключом? -- полюбопытствовал Виктор, проходя мимо развороченного косяка.
   -- Ты меня не учи, -- обиженно отозвался проводник. -- Мы, небось, и сами не дураки. Ключи нужны там, где без них не обойтись. А здесь, не видишь что ли, и своими силами справились.
   Они вышли на небольшую площадку с узкой винтовой лестницей, ведущей, как и следовало предполагать, куда-то наверх, и с проёмом в стене, который углублялся сначала прямо, а потом направо.
   -- И что теперь? -- спросил Виктор.
   -- Вот этого я не знаю.
   -- Как так? -- возмутился Виктор. -- Ты же сам сказал, что будешь меня провожать!
   -- Ну и что? -- пренебрежительно отозвался проводник. -- Думаешь, что поймал меня на слове? Ничего подобного! Для того, чтобы провожать, иногда вовсе не нужно знать, где или как следует идти; достаточно того, что знаешь -- куда! И для этого необходимо только одно -- чувствовать направление. А здесь, -- он показал на лестницу и проход, -- здесь просто два пути, которые ведут в одну сторону. Поэтому, -- неожиданно закончил он, -- право выбора принадлежит тебе.
   -- Почему мне?
   -- Ты впервые в Лабиринте?
   -- Да, -- подтвердил Виктор.
   -- Новичкам везёт, -- серьезно заявил он и, сложив руки на груди, самоустранился.
   Ну, так и быть, согласился Виктор, глядя на до уморительности сосредоточенное проводниковое лицо. Кажется, на этот раз я и в самом деле знаю, какой из двух путей выбрать. Поскольку в прошлый раз, выбирая между лестницей и темнотой за портьерой, я выбрал второе, на этот раз -- хотя бы просто для разнообразия! -- неплохо бы остановиться на лестнице. Точнее, подняться по ней.
   Так они и сделали.
   Лестница привела их следующий этаж, который разветвлялся перед их глазами на пять или даже шесть коридоров.
   -- Ага, -- хмыкнул проводник, -- вот и путаница началась.
   Он остановился в центре площадки, покрутил носом и, скомандовав "за мной!", уверенно направился во второй коридор справа. Коридор этот, как успел заметить Виктор, тянулся далеко-далеко; с правой и левой стороны у него имелись ответвления, и, заглянув в них, он увидел, что они также имеют обыкновение расходиться в разные стороны.
   Это, однако, нисколько не смущало его проводника. С лёгкостью опытного шулера, перед которым посадили розового от волнения новичка, он играючи расправлялся с загадками и неожиданностями, в которых Виктор давно бы уже запутался. Он уверенно сворачивал в одни арки и пренебрежительно проходил мимо других, поднимался по ступенькам и открывал двери, сверяясь время от времени с компасом, который хранился у него в нагрудном кармане. Порой казалось, что он действует без логики и по наитию... Кто знает -- может быть, всё так и было?..
   Коридоры, проходы и прочие закутки были заполнены всякой всячиной -- подчас бесцельной и совершенно нелепой. Там можно было увидеть бюст неизвестного героя с мужественным профилем и зацепиться локтём за старинную жаровню о трёх ногах, споткнуться о свёртки с коврами и обрушить на себя шкап с книгами, выиграть кучу жетонов, мимоходом дёрнув за рычаг однорукого бандита, -- и так далее, и тому подобное.
   Вскоре на пути им стали встречаться самого разного вида люди. Они шли им навстречу, спускались с боковых лестниц, выходили из встречавшихся по пути дверей, догоняли и заглядывали им в лицо.
   -- Так, -- удовлетворённо сказал проводник. -- Это мы, значит, на Перекрёсток выходим.
   -- Что за Перекрёсток?
   -- А пёс его знает! Есть здесь такое местечко, в котором ненадолго сходятся и опять расходятся всякие там пути-дороги. Ну, и додумался кто-то так назвать -- Перекрёсток.
   -- Это, что, центр Лабиринта?
   -- Да нет, -- он отрицательно покачал головой. -- Центр -- это другое. Туда ведёт только одна дорога, и выход оттуда только один. А здесь и входов, и выходов -- завались...
   Тут они были вынуждены остановиться, потому что из-за поворота до них донеслось:
   -- Осторожно!
   -- Па-берегись!
   -- Кантуй по-малому!
   -- Сашка, влево заноси, влево!
   И на них вылетела большая компания молодых людей, перетаскивающих куда-то мебель. Виктора с проводником потеснило и прижало к стене. Грузчики нецензурно извинились, дали им протиснуться мимо дивана и пальмы в кадке и потащили мебель дальше.
   -- И часто здесь так? -- спросил Виктор, отряхивая рукава от неизвестно как туда попавших стружек.
   -- Постоянно! -- услышал он гордый ответ.
  
   А в общем, кого они только не увидели! Навстречу им попадалось всякое: и ворона, гнавшаяся за кошкой, которая душераздирающе мяукала, нервно огрызалась и поджимала хвост; и группа поваров, быстро пробежавших мимо с кипящими кастрюлями на вытянутых руках; и молодой бретёр в красном бархатном берете набекрень и солидной шпагой у бедра; и манекен с шляпой на пластмассовой голове и "роллексом" на нелепо выгнутой руке; и кучка цыганок в отвратительных цветастых платках, которые долго тащились за ними, заунывно предлагая свои услуги, пока проводник не обернулся и не запустил в них связкой ключей (цыганки после этого увяли и отстали, а проводник радостно повернулся к Виктору: ну вот, и ключи пригодились!); и подозрительного вида громила с черной полумаской на лице и мешком за плечами, за которым пронеслись милиционер с собакой на поводке; и бородатый невысокий человек, который, медленно покачиваясь, прошёл мимо них, держа перед собой ладони, сложенные таким образом, будто он нёс в них воду; и сумрачный почтальон в рваном плаще болотного цвета, оставлявший после себя мокрые следы, -- проходя мимо них он резко дёрнул головой и негодующе произнёс: "Какое, однако, канальство!"... и многое, многое другое! Напоследок им встретился старичок, который сидел в кресле у раскрытого окна и спокойно, не отвлекаясь, смотрел в подзорную трубу. Сумасшедший мир, который был вокруг, его, видимо, совершенно не интересовал.
   Постепенно неожиданные встречи стали сходить на нет, и вот, поднявшись наверх, они не увидели перед собой никого и ничего, кроме двух, расходившихся в разные стороны коридоров. Виктор обрадовано вздохнул, покосился на проводника -- и улыбка сама сползла с его физиономии, потому что тот замер в нетрадиционной для него неподвижности, озабоченно сморщил лоб и с огорчением произнёс:
   -- Всё. Потерял.
   -- Что потерял?
   -- Направление.
   -- Как же так? -- строго спросил его Виктор.
   -- Ну, подумаешь, не туда свернули, -- пробормотал он, виновато почесав в затылке. -- С каждым может случиться.
   -- И что теперь? Может, вернуться?
   -- Что ты! -- испуганно вскинулся проводник. -- Возвращаться нельзя! Там теперь нехорошо...
   После этого сообщения он подошёл по очереди к каждому из коридоров, внимательно посмотрел вглубь, прислушался и, кажется, даже принюхался. Вернувшись, он первым делом обратился к Виктору:
   -- Есть шанс!
   -- Какой?
   -- Сейчас узнаешь. Давай монетку! -- потребовал он, азартно потирая ладошки.
   -- Зачем? -- поинтересовался Виктор.
   -- Бросим жребий! -- жизнерадостно объяснил проводник. -- И сразу узнаем, какой из них выбрать. Вон тот, -- он указал на левый, -- будет "орлом", а другой, -- он мотнул головой в сторону противоположного, -- "решкой". Или наоборот. Да какая, в сущности, разница!
   -- Не могу, -- сочувственно ответил ему Гранев.
   -- Что?
   -- Нет монетки.
   -- Как -- нет?!
   -- Так. Нет и всё.
   -- Как же так... -- уныло произнес проводник. -- Что же делать, а? Теперь я даже не знаю... Здесь другого способа-то и нет!
   Он огорчённо засунул руки в карманы брюк и, нахохлившись, задумался.
   -- Ну-ну! -- Виктор ободряюще потрепал его по плечу. -- Выход всегда есть. Когда не знаешь, в какую сторону идти, можно идти в любую, положившись на свою судьбу и удачу. Рано или поздно, так или иначе, но они выведут тебя туда, куда надо.
   Виктор вышел чуть вперёд, повернул лицо так, чтобы видеть одновременно оба коридора, прицелился, прищурив один глаз, к проходам и направился к левому, поняв, что тот нравится ему несколько больше, нежели правый.
  
   После нескольких минут блужданий по коридорам и неожиданных поворотов под разными углами они вышли в очередной из проходов, который отличался от остальных только тем, что в нём было полно дверей.
   -- И куда же нас завела твоя удача? -- спросил проводник Виктора, иронически прищурясь.
   -- Сейчас узнаем, -- ответил последний, подходя к ближайшей из дверей.
   Открыв её, он увидел комнату, очень похожую на роскошный гостиничный номер. У дальней стены на небольшой площадке возвышался рояль, за которым сидел седой негр, похожий на Рэя Чарльза, но без очков. Негр, закрыв глаза, играл какую-то блюзовую мелодию и что-то в полголоса напевал. Рядом с роялем стояла симпатичная девушка в синем концертом платье и с трубой. Дождавшись нужного момента, она подняла трубу и взяла на ней несколько нот, удачно вписавшихся в композицию.
   -- Добрый вечер, -- вежливо поздоровался Виктор.
   Музыка оборвалась. Негр вздрогнул, открыл глаза и вытаращился на Виктора и проводника, выглядывающего у него из-за спины. Девушка вскрикнула и, неловко размахнувшись, бросила в них трубой, которая, сверкнув золотыми боками, угодила в аквариум с ни в чём не повинной рыбкой.
   Быстро закрыв дверь, проводник и Виктор недоумённо посмотрели друг на друга.
   -- Чего это они?
   Проводник пожал плечами.
   -- Может быть, нужно было сперва постучаться?
   -- Это мысль! -- согласился Виктор и, подойдя к следующей двери, аккуратно постучал.
   -- Да-да! -- донёсся оттуда приятный женский голос.
   Приосанившись, Виктор повернул дверную ручку и увидел перед собой простой одноместный номер, главным украшением которого, безусловно, была высокая женщина, стоящая лицом к единственному во всей комнате окну. Услышав скрип двери, хозяйка номера обернулась, и Виктор заметил, что она держит в руках старомодный зонтик красного цвета с изогнутой ручкой и острым штырем на конце. И тут он узнал её -- это была та самая женщина, бегущая под дождём, которую он видел из окна Южной гостевой комнаты!
   Женщина также узнала его. Брови её изогнулись, лицо исказила гневная гримаса, она вся подалась вперёд и со словами "подлец!" запустила в него зонтиком.
   Вовремя отодвинув голову в сторону, Виктор проводил взглядом стремительно вращающийся зонтик, который вонзился острым штырём в деревянную стенку коридора. Справедливо рассудив, что ждать продолжения атаки не стоит, Виктор метнулся к тумбочке, схватил ключ от номера, стремительно захлопнул дверь и, умудрившись сразу же попасть ключом в замочную скважину, закрыл дверь на два оборота. Не успел он сделать от двери и шага назад, как в неё что-то сильно грохнулось, потом ещё раз и ещё, и она вся затряслась. Повесив на крючок табличку с надписью "не беспокоить", Гранев повернулся к проводнику и, отвечая на немой вопрос его глаз, пояснил:
   -- Ошибся дверью.
   -- Вот как, -- заметил тот, покосившись на дверь, и осторожно потрогал торчавший из стены зонтик. -- Слушай, а чего это они все в тебя кидаются?
   -- Не знаю, -- буркнул Виктор. -- Может быть, потому что это я всё время открываю дверь? Попробуй-ка ты сам.
   -- Н-да? -- с сомнением спросил проводник. -- Ну... ладно.
   Он оправился, застегнул воротник рубашки и несколько раз провёл рукой по своим рыжим волосам, отчего они, впрочем, только больше взлохматились. Только после этого он подошёл к очередной двери, осторожно постучал и, получив в ответ несколько успокаивающую тишину, открыл её.
   В тот же миг оттуда вырвалось сразу несколько возмущённых женских голосов разной тональности:
   -- Ах-х!
   -- Ой!
   -- Пошёл вон, скотина!
   После чего в него вылетело один за другим несколько предметов -- маленькая сумочка, попавшая прямо по переносице, пудренница, чиркнувшая по левому уху, и розовый кружевной лифчик, повисший у него на правом.
   -- Не туда попал, -- объяснил он Виктору, быстро захлопнув дверь и сняв с уха лифчик.
   -- А-а, -- понимающе протянул Гранев.
  
   К следующей двери они подошли с ещё большей осторожностью.
   -- Значит так, -- решительно сказал Виктор, которому порядком надоели все эти неожиданности. -- Ты открываешь дверь, а я смотрю, что там к чему, и если что, прячусь за угол и кричу тебе, а ты тогда, -- смотри не зевай! -- тут же дверь обратно.
   -- Почему это я буду дверь открывать? -- негодующе откликнулся проводник.
   -- Хорошо, -- быстро согласился Виктор. -- Тогда заглядывать будешь ты, а я...
   -- Нет уж, -- прервал его проводник, потирая ушибленную переносицу, -- я лучше с дверью...
   Он взялся за ручку очередной двери и уже собирался дёрнуть, как вдруг оттуда они услышали чей-то громкий голос:
   -- Следующий!
   Виктор с проводником подпрыгнули, переглянулись и затаились. Прошло около минуты, но из-за двери ничего больше слышно не было. Проводник испытующе посмотрел на Виктора, тот пожал плечами и кивнул на дверь. Проводник громко вздохнул и рванул её на себя.
   Заглянув за дверь, Виктор ничего подозрительного не заметил. На номер, правда, это помещение ничуть не походило, скорее на врачебный кабинет, ну да здесь можно было ожидать почти всего -- от машинного цеха до инквизиторской.
   -- Ну что там? -- громким шёпотом вопросил проводник.
   -- Вроде всё в порядке, -- ответил Виктор и осторожно сделал шаг вперёд.
   Тут же он был неожиданно схвачен за руку каким-то человеком, который всем своим видом и, особенно, запахом медицинского спирта и дешёвых лекарств напомнил Виктору о докторах, проходимцах и коновалах с незаконченным образованием. Это был высокий человек в белом халате, с узким скуластым лицом, внушительным острым носом и кудрявой шевелюрой; на шее у него висел фонендоскоп. Виктор попробовал было выдернуть свою руку, но доктор держал её крепко, к тому же он пронзительно заорал: "Не дёргайтесь, больной!" -- от чего Виктор остолбенел и смог лишь тупо пронаблюдать за его действиями. А тот тем временем нашёл на его руке пульс и уставился на хронометр, напевая себе под нос нечто вроде "нара-на, ля-тополя...".
   Спустя несколько секунд доктор опустил свой хронометр в карман халата и, не выпуская его руки, обратился к Виктору:
   -- Недурно, недурно... А вы в хорошей форме! Ну-с, мы вам сейчас пару укольчиков и в барокамеру!
   Услышав про барокамеру, Виктор внутренне содрогнулся и начал приходить в себя.
   -- Какая, к лешему... -- возмущённо заговорил он, но тут из-за его спины донеслось внушительное "гм!" и на свет вышел проводник, имевший непривычно грозный вид. Увидев его, белый халат весь как-то обмяк и принуждённо улыбнулся.
   -- А, это ты... -- промямлил он.
   -- Слушай, эскулап, прекрати свои шуточки! -- сказал проводник, начиная мягко разгибать пальцы доктора. -- Мы, как обычно, спешим.
   -- Ну вот, всегда ты так! -- обиженно сказал он. -- А может, хотя бы давление проверим? Или температуру?
   -- В другой раз, -- пообещал проводник, освобождая руку Виктора.
   -- Кислотно-щелочной баланс? -- не отступал тот. -- Отложение солей?
   -- Да мы здесь, в общем, ненадолго, -- сообщил ему проводник, продвигаясь к двери с матовым стеклом. -- Проходом, так сказать.
   -- Ясно, -- мрачно сказал эскулап, провожая Виктора кровожадным взглядом. Тот посмотрел на него с искусно разыгранным равнодушием и вызывающе улыбнулся.
   -- Эй! -- донеслось до них, когда они проходили в дверь. -- Может, хотя бы таблеток возьмёте?
   Но они даже не ответили.
  
   Пройдя в матовую дверь, проводник и Виктор увидели длинный коридор, богато освещённый современными лампами; пол в коридоре был выложен шестиугольными плитками бурого цвета. Проделав по шестиугольникам несколько шагов, проводник стал, как вкопанный, и, не доведя до конца задуманного движения, вперился вдаль -- туда, где в самой глубине светилась белым пятном дверь.
   -- Есть! -- сказал он торжественным шёпотом спустя несколько томительных секунд.
   -- Что? -- радостно спросил Виктор.
   -- Пришли!
   -- Ну да! -- обрадовался Виктор.
   -- Зуб даю на отсечение! -- подтвердил он и засмеялся. -- А всё же твоя удача привела нас, куда надо, -- сказал он и пихнул Виктора в бок.
   Виктор улыбнулся и от избытка чувств тоже пихнул его в бок. Они рассмеялись вместе и, ничего не говоря, пошли вперед. Оба чувствовали, что их совместное путешествие подошло к концу, и испытывали от этого некоторое сожаление. Коридор, как того и следовало ожидать, окончился очередной дверью. Когда до нее оставалось около пяти шагов, Виктор остановился и поблагодарил проводника за оказанную ему помощь. Проводник прижал к груди лапку, склонился в благодарном, хотя и несколько гротескном, поклоне, и счёл необходимым сделать несколько предупреждений. Из его слов выходило, что за этой дверью, скорее всего, увидит Привратника -- личность чрезвычайно, значит, скандальную, наглую и косноязычную. Общаться с ним стоит осторожно, держаться понахальнее, а от предложенной настойки на техническом спирту лучше отказаться...
   -- Вот, собственно, и всё, -- сказал Проводник и неожиданно шмыгнул носом. -- Всегда со мной так, -- произнес он извиняющимся тоном и в замешательстве потеребил свой нос.
   Они пожали друг другу руки. Проводник залихватски взъерошил волосы, нагнулся, открыл в полу неприметный люк и, крикнув напоследок: "Не поминай лихом!" -- скатился вниз и хлопнул крышкой.
   -- Ну, вот и всё, -- повторил Виктор, подошёл к белой двери и отворил её.
   Позже, однако, стало ясно, что это было ещё далеко не всё.

Глава 11

Разговор с Мастером

   -- Зовите меня Магистр. Это в какой-то степени будет отражать истину.
   -- Тогда к делу, Магистр, -- сказал Яр.

В. Крапивин

"Голубятня на жёлтой поляне"

   -- По-моему, они играют совсем не так, -- говорила Алиса. -- Справедливости никакой, и все так кричат, что собственного голоса не слышно. Правил нет, а если есть, то никто их не соблюдает.

Л. Кэрролл

"Алиса в стране чудес"

   "Предупреждать надо!" -- была его первая мысль. А появилась она вот от чего -- попав в приёмную, Виктор увидел Привратника, о котором, впрочем, его уже предупреждал проводник. Но кто это был, как вы думаете! Кто расположился между массивным сейфом с одной стороны и грозно глядящей головой лося с другой?! Кто сидел за бильярдным столом с пустыми лузами, прикрывая своей грудью (и спиной) дверь с деревянными узорами и готической буквой М наверху?!!
   Это был всё тот же человек в синем мундире, который требовал с Виктора билет "за проход в Лабиринт"! Увидев Виктора, он приподнял правую бровь, сверился с наручными часами, внимательно изучил извлеченный из-под стола будильник, потом, не удовлетворившись, проверил их по большим настенным, и только после этого достал, наконец, из нагрудного кармана знакомый уже блокнот и сделал в нём какую-то пометку.
   -- Цель прихода? -- спросил он казённым голосом.
   -- Беседа о тщете и бренности всего сущего, -- ответил Виктор, развлекаясь.
   Но не на таковского, как оказалось, попал. Привратник приподнял левую бровь и старательно сделал отметку в блокноте.
   -- Как попали в Лабиринт? -- спросил он после непродолжительной паузы. Виктора он, судя по всему, либо не узнавал, либо не хотел узнавать.
   -- Через дверь, -- лаконично объяснил Гранев.
   -- Ага, -- сказал Привратник, делая очередную пометку. -- Билет, -- он требовательно протянул руку, в которую Виктор вложил надорванную картонку с известной надписью.
   Привратник внимательно осмотрел картонку со всех сторон, замерил с помощью небольшой линейки её размеры и положил в блокнот.
   -- Ваш пропуск, -- строго спросил он.
   Но Виктору всё уже надоело, кроме того, он ещё не забыл первой встречи с привратником, помимо этого, душу его разбередили эскулаповы проделки, да к тому же происходящее настроило его на весёлый лад, -- поэтому он решил пойти на старый добрый шантаж в концертном исполнении.
   Он упёрся в бильярдный стол ладонями и испытующе посмотрел на Привратника.
   -- Гм, -- сказал Виктор, подражая интонации проводника. -- А вы, собственно, кто такой?
   -- Я? -- поразился Привратник. По его лицу было заметно, что раньше ему такого вопроса не задавал.
   -- Да, вы! -- наступал Виктор, не давая ему спуска.
   -- Я -- Привратник! И поэтому...
   -- Позвольте! -- негодуя, вскричал Виктор хорошо поставленным голосом, -- Вы же контролёр!
   Привратник ужаснулся и побледнел, а Виктор, чувствуя прилив вдохновения, продолжил:
   -- Конечно! Я же лично видел вас проверяющим билеты! Как вы могли выдавать себя за Привратника? -- негодующе качая головой, спросил Виктор. -- Да вы что! Вы представляете, чем это вам грозит?!
   Пуговицы на привратниковом мундире потускнели, сам он вздрогнул и принялся бесцельно ловить ртом воздух, словно рыба, выброшенная волной на берег. Говорить он не мог, и поэтому молодой человек продолжил.
   -- Я жду объяснений!
   Привратник встрепенулся и судорожно полез в карман кителя.
   -- Я же... -- забормотал он, -- У меня же... Да как же!..
   Он вытащил из кармана какую-то красную книжицу и протянул её дрожащей рукой. Виктор, брезгливо морщась, раскрыл полученный документ и углубился в чтение. На его лице было написано сомнение.
   -- Ага, -- сказал он неопределённым тоном, прочитав, что предъявитель сего является привратником и имеет право постоянно находиться возле охраняемого объекта, нахмурился для виду и стал читать дальше.
   Пока он читал, Привратник постепенно начал справляться с собой и успокаиваться, а лицо его снова стало приобретать казённое выражение. Виктор заметил это и, опасаясь того, что тот придет в себя, поспешил с новым замечанием:
   -- А на каком основании вы проверяли билеты?
   Привратник в очередной раз изменился в лице и кинулся к Виктору.
   -- Да вот же, вот же написано... "проверять документы и пропускать согласно установленным правилам пользования"! -- зачитал он срывающимся голосом.
   -- Умгу, -- сказал Виктор. -- Ну, кажется, всё в порядке, -- молвил он, возвращая удостоверение.
   Слово "кажется" он выделил, придав своему голосу некое смутное колебание, которое Привратник тут же уловил, гулко сглотнул и, почувствовав, видимо, необходимость в некотором успокоении, нетвёрдой походкой направился к сейфу. Отворив железную дверцу, он достал оттуда квадратную бутылку и стакан. Трясущейся рукой он налил в стакан грамм полтораста бесцветной жидкости и со скворчанием втянул её в себя. Поставив стакан, он испуганно посмотрел на Виктора и снова принялся наливать из бутылки.
   -- Настойки не желаете ли? -- заискивающе спросил он.
   -- Это на техническом-то спирту? -- уточнил Виктор, от чего рука Привратника дрогнула и пролила настойку на зелёное сукно. Сукно съёжилось и почернело по краям. -- Благодарю, не стоит.
   Чтобы прийти в себя, Привратник машинально влил в себя лошадиную дозу и рухнул в кресло. Виктор с интересом наблюдал за ним. Настойка оказала на него поразительное воздействие. Грудь его выгнулась как спинка венского стула, позвоночник выпрямился, плечи сами собой расправились. Глаза сначала осоловели, потом помутнели, а потом вдруг призывно заблестели, полностью преобразив всё лицо, придав ему черты чиновника на заслуженной пенсии.
   -- Прошу прощения, -- сказал он с неожиданно ледяной интонацией, оправляя мундир, -- Мы отвлеклись. Предъявите ваш пропуск!
   Вот это был удар, которого Виктор совсем не ожидал! Однако надо было как-то выходить из создавшегося положения, нужно было хотя бы что-то сказать, учитывая то, что Привратник не спускал с него глаз, сверля нехорошим взглядом. Но сказать Виктор ничего не успел. Телефонная трель разорвала тишину и заставила Привратника подскочить и броситься к сейфу, достать из его недр телефонную трубку на длинном шнуре и, вытянувшись во фрунт, молвить отчаянно-официальным голосом:
   -- Привратник слушает!... Да... Так точно... Но ведь... Никак нет... Слушаюсь!.. Будет исполнено!
   Он со звоном повесил трубку и повернулся к Виктору.
   -- Мастер ожидает вас! -- сказал он с неудовольствием, что очень не понравилось Граневу, который, проходя в резную дверь, мстительно улыбнулся и, поставив слово вас в воображаемые кавычки, проникновенно заметил:
   -- У вас вся спина белая.
   Часы на его руке встревожено запищали, напоминая, что до двенадцати остался всего один час.
  
   Оставив за спиной приёмную, Виктор прикрыл за собой дверь и огляделся. Его взору открылся большой представительный кабинет со всем, что полагается держать в кабинетах: тёмным дубовым столом, обитым зелёным сукном, двумя креслами какого-то непонятного оранжево-коричневого оттенка, высокими стеллажами с книгами и большим глобусом с древними изображениями материков и морских чудищ. За столом сидел какой-то человек в чёрном, застёгнутом на все пуговицы френче; лица его видно не было, поскольку он, наклонив голову, внимательно рассматривал лежащие перед ним карты. Карты были разложены на манер пасьянса и составляли какой-то замысловатый геометрический узор, в самом центре которого ещё оставалось свободное место.
   Человек в чёрном, не отрываясь от пасьянса, протянул левую руку и произнёс:
   -- Дайте мне, пожалуйста, карту, которая лежит у вас во внутреннем кармане пиджака.
   Виктор беспрекословно подчинился и, в самом деле, нашёл у себя в кармане карту со стилизованным изображением Джокера. Хозяин кабинета положил карту в центр спиралевидного узора, быстро провёл над ним ладонью, как бы срывая со стола невидимое покрывало, и -- облегчённо откинулся на спинку кресла, удовлетворенно выдохнул воздух и закрыл глаза. Карты вспыхнули голубыми искорками и исчезли. На столе остались только телефонный аппарат и серебряный колокольчик.
   Виктор с интересом посмотрел на человека в чёрном, соображая, стоит ли ему ждать, пока тот соизволит заметить его присутствие, или же он может и сам напомнить о себе. Он уже остановился на втором варианте, но претворить своё решение в жизнь не успел, так как тот, чьё внимание он хотел привлечь, вдруг открыл глаза и посмотрел на Виктора.
   Это был человек с правильными чертами лица и уверенными, много повидавшими на своём веку серыми глазами. Высокий лоб с несколькими морщинами указывал на недюжинный и в чём-то, несомненно, выдающийся ум. Его пепельные волосы были собраны в хвост и небрежно падали на плечи. На вид ему можно было дать и сорок, и шестьдесят, и даже восемьдесят лет - возраст, казалось, был для него просто отражением его собственных желаний и никак не был связан с действительным количеством прожитых лет. От всей его фигуры веяло силой и какой-то лёгкостью. Это странное сочетание создавало совершенно неожиданный эффект и почему-то внушало доверие.
   -- А, вот и вы, -- сказал он, откровенно рассматривая Гранева. - Я ждал вас.
   -- Вы -- Мастер? -- спросил Виктор на всякий случай.
   Его собеседник улыбнулся и утвердительно кивнул.
   -- Мне сказали, что вы сможете ответить на мои вопросы.
   -- А что вас интересует?
   -- Может быть, вы объясните, что же всё-таки со мной происходит?
   -- А что с вами происходит? -- улыбнулся Мастер. -- Жизнь повернула в другую сторону, но разве от этого она перестала быть жизнью? Нет, просто она заиграла новыми красками. Вы узнали, что все не так примитивно, как вы представляли себе это раньше, но разве мир стал от этого другим? Нет, просто он расширился. Неужели вы ещё ничего этого не поняли? -- спросил он, опуская подбородок на скрещённые пальцы.
   -- Иногда мне кажется, что я понял слишком много и именно поэтому не могу осознать всего, что со мной произошло, -- вздохнул Виктор. -- Это с одной стороны. А с другой -- выслушав несколько объяснений на эту тему, я понял, что совсем ничего не понимаю.
   -- И что же вы решили?
   -- Я решил, что совет обратиться за разъяснениями к самому главному -- не самый плохой, поскольку вы наверняка знакомы с истинным положением вещей гораздо лучше кого бы то ни было, включая меня самого.
   Мастер посмотрел на него с легкой улыбкой и одобрением в глазах, и указал рукой на одно из кресел.
   -- Располагайтесь. Нас ждёт долгий разговор.
   Дождавшись, пока Виктор усядется, он взял колокольчик и позвонил. Зелёная портьера всколыхнулась и на свет вышел верзила в ливрее, которая, надо отметить, ему исключительно шла. На лице его было написано неудовольствие, как будто его по глупой прихоти оторвали от чрезвычайно важного дела. Закатив глаза в потолок, он демонстративно осведомился:
   -- Чего изволите?
   -- Вот что, Гаврила, -- сказал Мастер, в глазах которого запрыгали весёлые огоньки, -- в течение ближайшего часа я буду занят, так что пусть меня не беспокоят. И принеси-ка нам вина.
   Гаврила что-то недовольно пробурчал и удалился. Не прошло, правда, и тридцати секунд, как он вернулся с подносом, на котором стояли два бокала и хрустальный графин изумительной красоты. Поставив поднос на стол, он наполнил бокалы, хмуро посмотрел на Мастера и его гостя, как бы спрашивая: "ну, чего ещё надо?" и, получив молчаливое разрешение уйти, снова скрылся за портьерой.
   -- Итак, -- произнёс Мастер, продегустировав вино, -- я действительно могу ответить на ваши вопросы, но для начала неплохо бы избавиться от некоторых заблуждений.
   -- Заблуждений?
   -- Да. К примеру, вы совершенно напрасно назвали меня "самым главным".
   -- А кто же вы в таком случае? -- удивился Виктор, берясь за свой бокал.
   -- Я - Мастер. Но дело здесь не в званиях и не в титулах. Скажем так: я здесь некто вроде смотрителя музея, который следит за тем, чтобы всё было более или менее в порядке, время от времени стирает пыль с экспонатов и поправляет покосившиеся картины.
   -- Но город -- это ведь не музей, -- ошарашено возразил Виктор.
   -- Ну, не надо всё понимать так буквально, -- снисходительно отозвался Мастер. -- Конечно, город N -- это не музей, не выставка и не галерея. Это нечто большее, которое, тем не менее, существует по сходным законам. Как и любому музею, нашему городу нужен такой человек, как я, -- который в курсе, где и что расположено, и который может, если нужно, прийти на помощь, дать пояснения и ответить на вопросы.
   -- Но в таком случае должна быть разница между смотрителем и тем, кто назначает смотрителя! Почему же тогда все, кого ни ткни, уверены, в том, что только от вас зависит все в городе? Откуда все эти разговоры: "вас пригласил в город N сам Мастер", "попробуйте найти Мастера", "я проведу вас к Самому"?..
   -- А вы лучше попробуйте представить, кого бы считали "самым главным" музейные ценности, если бы, конечно, они имели возможность рассуждать! Наверняка они выбрали бы на эту должность кого-то вроде меня, но никак уж не какого-то мифического хозяина, особенно если они его и в глаза не видели... Именно мне и отвели эту роль жители города, и в этом их весьма трудно переубедить, потому что я и в самом деле кое-что могу... Так что не переживайте, -- успокоил он Виктора, -- ответить на ваши вопросы я вполне смогу. Только потрудитесь формулировать их более чётко, а то ваш вопрос о том, что с вами происходит, довольно туманен. Если уж на то пошло, с вами происходит то, что происходит, -- не больше и не меньше, уверяю вас, -- закончил он с легко читаемой иронией.
   Виктор собрался с мыслями, попытавшись за несколько мгновений перебрать в голове всё, что случилось с ним в эту ночь. Получилось не очень, но отступать он не собирался.
   -- Как ни странно, но половина вопросов вылетела из моей головы, пока я слушал вас, -- признался он. -- А другую половину я, скорее всего, потерял по дороге сюда... Впрочем, у меня есть один вопрос, который кажется мне хорошим: скажите, вы приглашали меня в город N или я попал сюда по чистой случайности?
   -- На этот вопрос не так легко ответить, как кажется, -- сказал Мастер, откидываясь на спинку кресла. -- Никто никого специально не приглашает. Точнее -- приглашаются все, но кто знает, почему отзываются только единицы? И кто знает, почему вы попали в их число? Иногда подстроить случайность бывает легче всего. Но не стоит забывать и о том, что некоторые вещи случаются просто потому, что их время пришло.
   Так что не спрашивайте меня, что сыграло большую роль -- моё приглашение или странное совпадение, которое перепутало все карты и привело вас в город N. Этого я не знаю. Но лично я полностью согласен с тем, кто сказал, что явления, именуемые нами случайностью в природе и случаем в человеческой жизни -- следствия законов, сущность которых мы только начинаем постигать. Не эти ли законы привели вас сюда?
   -- То есть вы хотите сказать, -- медленно произнёс Виктор, приподняв брови, -- что всё, что со мной произошло, -- вполне естественно и закономерно?
   -- Я хочу сказать, что с вами произошло только то, что должно было произойти, -- ответил ему Мастер. -- Я не знаю, почему это случилось именно с вами, а не с кем-то другим, но думаю, что по этому поводу есть достаточно исчерпывающие объяснения -- если и не у меня, то, по крайней мере, у этого места.
   -- А почему мой путь был предопределён, и мне нужно было пройти в три двери?
   -- Вот прекрасная иллюстрация к тому, о чём я только что говорил! -- обрадовался Мастер. -- А может быть, вы и есть ключ к этим дверям, и вас только для того сюда и затащили, чтобы вы их открыли? Уверен, что если бы на вашем месте оказался кто-то другой, его путь значительно отличался бы от вашего, и с ним бы приключилось нечто совсем-совсем иное...
   Тут его рассказ был прерван самым непостижимым образом. Дверца книжного шкафа распахнулась и оттуда неторопливо вылетели два привидения в прозрачных, небрежно висящих одеждах. Одно из привидений гневно заскрежетало зубами и принялось корчить зловещие рожи, порхая под самым потолком. Другое же уселось прямо на верхушку глобуса, выпучило глаза и начало глухо вздыхать и стонать на все лады. Виктор оторопело уставился на них, не зная, как ему реагировать.
   -- Пошли вон, -- бесстрастно сказал Мастер, не меняя ни своей позы, ни интонации.
   Привидение, сидящее на глобусе, сконфузилось, густо покраснело и немедленно скрылось в книжном шкафу, не забыв бесшумно прикрыть за собой дверцу. Второе, однако, и не подумало ретироваться.
   -- А что я сделало-то? -- развязно спросило оно, сунув руки в карманы.
   -- Брысь! -- рявкнул Мастер, устремивши на него свой взгляд. Нахальное привидение содрогнулось, душераздирающе крикнуло: "спасите!" и, рванувшись вверх, прошло сквозь потолок и исчезло.
   -- Прошу прощения, -- сказал Мастер, дружески улыбаясь. -- Совсем они у меня распустились. Вас интересует что-нибудь ещё?
   Виктора сильно интересовало то, что только что произошло перед его глазами, он очень хотел спросить, что же это было, и даже открыл для этого рот, но задал почему-то совсем другой вопрос.
   -- Почему я никак не мог попасть на первый этаж, а всё время двигался куда-то наверх?
   -- А зачем он вам вообще сдался, этот первый этаж? -- услышал он в ответ. -- Он -- только для тех, кто прибывает или покидает город N. Так уж здесь повелось. Раньше вам там было нечего делать.
   -- А сейчас?
   -- Не знаю. Поживём -- увидим.
   Такая неопределённость не понравилась Виктору, но ничего поделать с этим он не мог и поэтому продолжил.
   -- Что такое Игра?
   -- Игра -- это Игра, -- лаконично пояснил Мастер. -- Это способ ввести в свою жизнь совершенно новый, полный непостижимых красок, необычных образов и самых невероятных приключений мир. Игра -- это одно из неизменных правил, которые руководят жизнью города.
   -- Но в чём заключается Игра?
   -- Глупо полагать, что правила игры можно узнать, так же, как глупо полагать, что правил не существует вообще. Просто каждому здесь даны свои правила, которые действуют в строго определённый момент и для строго определённого человека.
   Легко понять игру, если твёрдо знаешь, что правила однозначны и неизменны. А что, если правила меняются от случая к случаю, а то и вовсе без причины? Смогли бы вы понять такую игру?
   И не надо ломать голову над тем, какое из объяснений по поводу этого города правильно. Они все правильны... в каком-то смысле. Здесь не может быть какого-нибудь одного объяснения. Этот мир слишком сложен, чтобы уложиться в простую схему.
   -- Но как все объяснения могут быть правильными? -- недоверчиво спросил Виктор. -- Они же противоречат друг другу!
   -- Ну и что? -- весело возразил ему Мастер. -- Наша жизнь устроена таким образом, что зачастую она состоит из одних сплошных противоречий, -- и это никого не смущает. А что касается объяснений... Не так уж они и противоречивы, если разобраться!
   Вам ведь уже говорили, что каждый видит этот город по-своему? -- Виктор кивнул, тут же припомнив слова Нетопыря. А ведь верно, подумал он. И как это я забыл?
   Так вот, -- продолжал Мастер, -- город N -- это своего рода перекрёсток всех преданий, сказок, мечтаний и снов. Это отражение в том числе и ваших собственных побуждений и желаний. Кстати, именно поэтому вы слышали так много объяснений по поводу этого места. Вы ведь хотели узнать, где вы очутились, не так ли? -- Виктор машинально кивнул. - Вот вы и получили ответ на свой вопрос - в избытке! Каждый видит по-своему; лучше сказать, у каждого свой собственный способ смотреть на этот мир...
   Но учтите, -- он поднял указательный палец, -- что всё может оказаться ещё сложнее, и то, что я вам сейчас говорю, может быть правильным только для меня. Вполне возможно, что ваше видение этого места весьма отличается от моего, -- в таком случае вам ещё предстоит узнать, чем же является город N для вас.
   -- Вы совсем меня запутали! -- возмущённо высказался Виктор.
   -- Может быть, -- неожиданно согласился с ним Мастер. -- Но можете ли вы сказать, что я не прав?
   Виктор прислушался к себе и своим ощущениям и растерянно покачал головой. Он действительно не мог этого сказать. Всё, что он услышал, могло быть правдой, а могло и не быть, но наверняка он этого знать не мог.
   -- Вы не знаете, прав я или нет, -- мягко сказал Мастер в такт его мыслям, -- но подумайте сами, так ли это важно -- знать, что представляет собой этот мир? Какая вам разница, в который раз вы посетили наш город, -- первый, второй или десятый? Не в этом главное! Главное, что он существует, что вам удалось побывать в нём и познакомиться с некоторыми чудесами, которые здесь живут. Вы не хотите быть подопытным кроликом? Прекрасно! Но вы же им себя и не чувствуете, не так ли? Вам было хорошо и интересно в этом городе. Кроме того, не забывайте, что все мы -- всего лишь игрушки в руках судьбы! Она, как всегда, распорядилась вами так, как ей захотелось, -- и забросила вас сюда. Вам не кажется, что всё это стоит некоторой благодарности с вашей стороны?
   -- Но кого я должен отблагодарить? И как? -- не понял Виктор.
   -- Я покажу вам, -- улыбнулся Мастер.
   -- Что вы мне покажите? -- спросил Виктор со смутным беспокойством.
   -- Не волнуйтесь, -- успокаивающе отозвался он. -- Я покажу вам только то, что должен показать. Итак, -- прервал он поползновения Виктора задать очередной вопрос, -- вы готовы?
   -- Я что, должен был к чему-то быть готовым? -- удивился тот такому нежданному повороту событий. -- И к чему, если не секрет?
   -- К тому, что ждёт вас впереди, -- объяснил Мастер, поднимаясь из-за стола. -- Прошу вас.
   Он подошёл к зелёной портьере, за которой скрылся Гаврила, и резким движением отдёрнул её. Виктор ожидал обнаружить за ней какое-нибудь подсобное помещение или, хотя бы, того же Гаврилу, чистящего ливрею, но ничего подобного он не увидел. А увидел он узенький проход, ведущий в другое помещение -- комнату с тремя дверьми, две из которых он давно уже оставил позади.
   Виктор медленно, как во сне, встал и так же медленно, не сводя глаз с заветной двери, направился вслед за Мастером.

Глава 12

Третья дверь

   Тут она заметила в одном дереве дверцу.
   -- Как странно! -- подумала Алиса. -- Впрочем, сегодня всё странно. Войду-ка я в эту дверцу.
   Так она и сделала.

Л. Кэрролл

"Алиса в стране чудес"

   Они вместе остановились перед Третьей дверью. Виктор молча смотрел на неё, а в голове у него одна за другой проносились фразы: "ваш путь предопределён", "вам надлежит пройти во все двери", "у вас есть время до двенадцати", "всё это стоит некоторой благодарности с вашей стороны", "вы готовы к тому, что ждёт вас впереди?"... Гранев повернул голову и увидел, что Мастер внимательно наблюдает за ним, улыбаясь так, словно знает, о чём он думает.
   -- Что меня там ждёт? -- спросил он Мастера, не особенно, впрочем, надеясь на ответ.
   -- Мне кажется, -- ответил тот, полностью оправдывая его сомнения на этот счёт, -- что есть только один способ узнать наверняка, вы не находите? Нельзя придавать слишком большого значения словам, -- назидательно сообщил он, улыбнувшись. -- В любом случае, они -- не больше, чем тень от того, что существует на самом деле, и самым лучшим будет не тратить зря время, а просто открыть дверь и посмотреть, что же за ней находится. Это -- мой последний совет, и, учтите, -- вполне возможно, что самый мудрый.
   Мастер ещё раз улыбнулся, дружески кивнул на прощанье и скрылся за зелёной портьерой, оставив Виктора наедине с Третьей дверью.
   Проводив его взглядом, Виктор взялся за дверную ручку и невольно остановился. Что-то ждёт его там?
   Ни к селу, ни к городу он вспомнил, как в Лабиринте в него постоянно бросали чем попало, и нахмурился. Легко сказать -- просто откройте дверь и посмотрите, что за ней находится... Правда, у него-то и выбора другого нет. Не может же он, в самом деле, развернуться и, махнув на всё рукой, пойти куда глаза глядят... Он должен узнать, что же находится там, за Третьей дверью -- и не только потому, что иной вариант развития событий пойдёт вразрез со всеми канонами приключенческой повести (как это так: главный герой, преодолев сотни препятствий и победив другую сотню опасностей, дошёл до победного конца, а потом ни с того, ни с сего плюнул, бросил всё и отправился в ближайший трактир); не потому, что должен был кого-то отблагодарить за то, что с ним приключилось (он вовсе не чувствовал себя кому-то обязанным); но потому, черт возьми, что знал: никогда он не простит и будет всю жизнь сам себя казнить за то, что не пошёл до конца; а ещё потому, что интересно же, в конце-то концов, просто -- интересно!.. Ведь и живём-то, если разобраться, потому, что интересно! А иначе жизнь наша представляла бы собой одно сплошное недоразумение... Виктор решительно толкнул дверь, чувствуя себя вполне готовым к тому, что ждёт его впереди. Ощущая вполне объяснимое волнение, он переступил через порог...
  
   Он сделал первый шаг, и в глазах у него зарябило, заметались яркие цветные пятна, среди которых он ничего не мог разобрать. По инерции он шагнул ещё раз, обо что-то запнулся и, не удержавшись на ногах, полетел вниз. Он успел выставить перед собой руки, которые неожиданно наткнулись на что-то прочное, во что и не преминули вцепиться мёртвой хваткой, предотвратив тем самым неизбежное, казалось уже, падение.
   Когда Гранев наконец смог сфокусировать своё зрение и толком оглядеться, он обнаружил, что обеими руками держится за стойку гардероба. Пробормотав про себя: "нас толкнули -- мы упали, нас подняли -- мы пошли", он выпрямился и посмотрел по сторонам. Так, вон двери лифта, а вот и мраморная лестница, диванчики... часы! Вот это да, подумал он с восторгом. Я же на первом этаже!
   -- Вы не ушиблись? -- услышал он чей-то участливый голос.
   Посмотрев в нужном направлении, Виктор увидел бородатого гардеробщика, который внимательно на него смотрел.
   -- Вроде бы нет, -- ответил он, расправляя плечи. -- И как это меня угораздило?
   Гардеробщик, на котором всё ещё был синий завхозовский халат, обречёно махнул рукой:
   -- Ах, -- произнёс он. -- Это всё ковёр. Сколько об него народу переспотыкалось -- вспомнить страшно.
   Виктор посмотрел на ковровую дорожку, один из краёв которой был неопрятно вздыблен -- там, где, судя по всему, он и споткнулся, -- и, пожав плечами, снова повернулся к гардеробщику.
   Первый этаж, подумал он. Первый этаж, на который попадают только когда прибывают или покидают отель, и на который я так долго не мог попасть. Выходит, время моего пребывания здесь закончилось? Тогда неплохо бы закончить здесь все свои дела...
   -- Дайте мне, пожалуйста, мой плащ, -- попросил он гардеробщика, нашаривая в кармане номерок.
   Гардеробщик принял от него номерок и ключ от номера и выдал ему чёрный плащ.
   -- И что теперь? -- спросил его Виктор.
   Тот грустно улыбнулся, неторопливо перебирая ногами подошёл к конторке и хлопнул ладонью по специальному звонку. Звонок немелодично бздынкнул, небольшая дверь за конторкой тут же отворилась, и на свет вышел невысокий молодой человек в красной униформе. В руках, на которые были натянуты белые перчатки, он держал папку из черного кожзаменителя. На его гладком лице была написана дежурная радость по поводу встречи. Виктор невольно улыбнулся. Эти двое являли собой довольно забавную парочку: с одной стороны печальный гардеробщик с лысой головой, бородой и оттянутой нижней губой, а с другой -- молодой улыбающийся человек с мастерски расчёсанной шевелюрой и тщательно выбритым подбородком.
   -- Надеюсь, вам у нас понравилось, -- сказал молодой человек, лучезарно улыбаясь. -- Прошу вас, подпишите вот здесь... -- он вынул из папки и протянул Виктору бланк с надписью "Счёт" вверху, какими-то колонками слева и цифрами справа. В самом низу листка между словами "претензий не имею" и лиловым штампом "оплачено" стоял длинный прочерк. Виктор с философским спокойствием бравого солдата Швейка, который утверждал, что не стоит драться из-за собственной подписи, подмахнул всё содержимое, не читая.
   Униформист, не переставая мило улыбаться, выхватил из кармана треугольную печать, дохнул, шлёпнул по бланку и растворился за конторкой, крикнув на прощанье: "Приезжайте ещё!".
   Непременно, подумал Виктор, неласково провожая его глазами. Вот только в себя приду, причешусь, побреюсь -- и сразу же...
   Погоди, остановил он себя. Это что же получается? Выходит, по всем счетам заплачено? Я -- на первом этаже. Там, где всё начинается и где всё заканчивается... Я открыл все три двери и, значит, сделал всё, что должен был сделать... И теперь... как там говорилось?.. освободил себя от необходимости находиться в городе N... Нечего сказать, лаконичная формулировочка! Это как же следует понимать, дошло наконец до него. Выходит, что я -- больше не фигура на шахматной доске Города? Не часть непонятной во всех отношениях Игры? Или - равноправный Игрок? Получается, что теперь только от меня зависит, останусь ли я в городе или же вернусь домой...
   Дом, - подумал он, - прежняя, размеренная, привычная жизнь. В которой, тем не менее, немало хорошего и занятного, в которой ждут друзья и подруги, родители... работа, наконец. Это с одной стороны. А с другой - Город, под завязку наполненный странным и необычным. Город, который подарил ему самое интересное приключение за всю жизнь - и кто знает, что он подарит еще?
   И чем дольше он думал, тем больше понимал, что не сможет сделать окончательного выбора. Покидать Город насовсем ему не хотелось, но и оставаться навсегда - тоже...
   Но он даже не знал, стоит ли перед ним на самом деле такой выбор! И вообще, стоит ли ему ломать над этим голову и выбирать. Неужели нельзя просто взять и совместить, не отказываясь, таким образом, ни от того, ни от другого? Поистине, это был бы лучший выход из создавшегося положения. Просто совместить, а уж там -- поглядим, что из всего этого получится.
   А ведь ещё ничего не кончилось, неожиданно понял он. И это -- как ни крути -- не конец. Что же ещё должно произойти?
   Чей-то голос у него за спиной отчётливо произнёс: "Время!" -- он резко обернулся, но там, как и вообще во всём огромном холле, по-прежнему никого не было. Тогда он бросил свой взгляд в сторону больших старинных часов и увидел, как красивые узорные стрелки с мягким хрустальным звоном сошлись на цифре двенадцать. Потянулись мгновения полной тишины -- и Виктор вспомнил то, что он видел в танцевальном зале... Всё повторялось, вот сейчас часы начнут гулко и страшно отбивать полночь, надвигаясь на него и неузнаваемо меняя свой облик...
   И часы действительно начали гулко отбивать полночь. Удар за ударом, всё громче и громче. Он отступил к стойке гардероба, ожидая самого худшего и стараясь не терять головы, но ничего не происходило. Удары затихли, и в холле -- да что там в холле! -- во всем отеле, а может, и во всём городе повисла тишина, беззвучные минуты зависли в воздухе и были слышны только щелчки мерно качающегося маятника, -- а он всё ждал, ждал, не сводя глаз с циферблата, сам не зная чего.
   И вот, в этой звенящей тишине, Виктор услышал шум подъехавшей машины, скрип тормозов, стук закрывающейся дверцы, непродолжительную паузу и чьи-то быстро приближающиеся шаги. Стеклянная крутящаяся дверь провернулась, и в холл вошёл молодой человек в тёмном плаще, с каким-то очень знакомым лицом. Виктор вовсю уставился на него, пытаясь вспомнить, где же он мог его видеть. Молодой человек меж тем посмотрел на старинные часы, мимолётно улыбнулся и стал поворачиваться к Виктору.
   И тут он его узнал! Узнал -- и не поверил сам себе... Это был он сам, он, Виктор Гранев, только что вошёл в отель со странным названием "Пять минут первого" и теперь должен был увидеть себя самого! Странно, а ведь сам-то он видел какого-то маленького, неряшливо одетого человека...
   Непонятно почему, но он почувствовал -- всем нутром, всеми, самыми отдалёнными уголками души почувствовал, -- что ждать больше нельзя, и бросился к раскрытым, как исполинская пасть, дверям лифта.

Глава 13

Эпилог

  
   Всё повторилось, всё стало другим.

С. Снегов

"Люди как боги"

  
   ... Если по правую руку у меня будет добро, а по левую зло, то что окажется перед моими глазами и что за спиной? ... Впереди будет жизнь, а за спиной -- мёртвая вечность. Но у меня нет глаз на затылке, поэтому я буду смотреть вперёд.

С. Логинов

"Многорукий бог Далайна"

  
   Виктор забежал в лифт и, не оглядываясь, -- нельзя было оглядываться, он спиной чувствовал, что нельзя, -- стал нажимать первые попавшиеся под руку кнопки. Тянулись длинные секунды, и почему-то ничего не происходило, а он всё нажимал, нажимал, и вот, наконец, кабина дрогнула, двери захлопнулись, и лифт пришёл в движение, увозя куда-то наверх -- в который раз! -- напряжённого до крайней степени Виктора.
   Через некоторое время кабина остановилась. Виктор попытался вспомнить, сколько же времени он ехал, казалось, что очень долго, но этого совсем не ощущалось (и совсем не вызывало удивления) -- непонятно, почему. Двери всё ещё оставались закрытыми, но как только он посмотрел на них, они, как бы повинуясь беззвучной команде, стали медленно раздвигаться, а из-за них вырвался яркий свет -- настолько яркий, что Виктор невольно зажмурил глаза.
   Когда он смог их открыть, оказалось, что лифт остановился неизвестно где -- не на каком-то из верхних этажей, не могло это быть этажом, потому что не бывает таких этажей, а что бывает -- непонятно, потому что было это непонятно чем... В общем, первым, что увидел Виктор, были желто-зеленые деревья и кусты, проносящиеся куда-то мимо и влево. Оказывается, пока он путешествовал по городу N, успела наступить осень... Он часто заморгал, но этот испытанный способ на сей раз не помог, всё осталось, как было. Тогда он встал на край площадки и, крепко держась за дверь лифта, высунулся по пояс.
   Прямо в лицо ему ударил тёплый ветер, и это было так хорошо, что Виктор засмеялся. Он опять был в том вагоне, испачканном мелом, из которого выпрыгнул всего лишь день назад, а длинный товарняк всё так же уходил куда-то вдаль.
   Он оглянулся назад, испытывая знакомое странное чувство двойственности происходящего (казалось, что всё это с ним уже было), и посмотрел на панель с кнопками. Виктор отчётливо понял, что теперь, на какую бы кнопку он ни нажал, лифт обязательно придёт в движение, и привезёт его туда, куда он захочет, -- на недоступный ранее первый этаж, на любую из улиц города N, даже в тот самый старый трёхэтажный кирпичный дом, где всё началось...
   Но теперь он вернётся не просто туда, где уже был, это будет -- возвращение в прошлое. И он понял, что назад он не хочет.
   Что же тогда? Опять прыгнуть на насыпь? Но в таком случае всё повторится... интересно, в который раз?
   Виктор встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Вот что, решил он, а доеду-ка я до конца. Следующая станция -- конечная, весело подумал он, хватит мне сходить в середине пути.
   Он сел на самый край, свесив ноги вниз, и почувствовал, что металлический пол кабины превратился в обычный дощатый, а панель с кнопками растворилась у него за спиной. Виктор довольно улыбнулся, положил плащ себе на колени и стал смотреть вперёд, думая о многих вещах сразу.
   Он был так занят своими мыслями, что не заметил быстро промелькнувший мимо указатель, на котором виднелась полустёртая надпись: "До города N -- 2 км".

* * *

  

Из газеты "Вечерний город N" за вчерашнее число, рубрика "Криминальная хроника"

  
  
   "... В ходе проведенного расследования было установлено, что в ночь с 20 на 21 августа труп был похищен группой студентов медицинского института из анатомического театра. Как заявил начальник городского комиссариата, лица, виновные в произошедшем, будут строго наказаны. Доколе, спрашивается, в нашем славном городе..."
  

* * *

Вместо послесловия

  
  
   Вокруг происходит так много всего,
   Что я не знаю, что ещё показать.
   Поверьте, я мог бы говорить часами,
   Но, пожалуй, пора кончать.
   Пора садиться на корабль,
   Кавалеры, пропустите дам.
   В гостях хорошо, но дома лучше --
   Итак, нам пора по домам.
   Равномерней размещайтесь в каютах,
   Иначе корабль даст крен.
   Я надеюсь, вы остались довольны прогулкой
   По славному городу N.
  

Михаил Науменко

"Уездный город N"

  
  
  
   Где был я? Не знаю теперь.
   В чём был я? Что знал я? Не знаю.
   Раскрылось всё сердце. Закрылась блестящая дверь.
   И в песне и в страсти мы ходим по краю.
  

К.Д. Бальмонт

"Яванский хоровод"

   Кто знает, завершилась ли эта история; кто знает, не будет ли новой встречи.
  

Хорхе Луис Борхес

"Встреча"

Примерный сборник эпиграфов, не вошедших по независящим от автора причинам в произведение, но в той или иной степени

отражающих его странное настроение

  

*

   Попробуй, благосклонный читатель, в том волшебном царстве, полном удивительных чудес, вызывающих могучими ударами величайшее блаженство и величайший ужас, ... узнать там давно знакомые лица и образы, окружающие тебя в обыкновенной или, как говорится, повседневной жизни, и ты поверишь, что это чудесное царство гораздо ближе к тебе, чем ты думаешь, что именно я и желаю от всего сердца и ради чего, собственно, я и рассказываю тебе эту странную историю...
  

Эрнст Теодор Амадей Гофман

"Золотой горшок"

*

   А на самом деле в уездном городе N люди рождались, брились и умирали довольно редко.

Илья Ильф, Евгений Петров

"Двенадцать стульев"

*

   Ещё более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: "Этого не может быть!.."

Михаил Булгаков

"Мастер и Маргарита"

*

   Это было нечто новое; нонсенс ради нонсенса; подобно тому, как бывает искусство ради искусства.

Гилберт Кийт Честертон

"Льюис Кэрролл"

*

   Запахло обыкновенной чертовщиной, сами собой скрипнули половицы, кожа на спине съёжилась под пристальным взглядом чьих-то глаз.
  

Аркадий и Борис Стругацкие

"Гадкие лебеди"

*

   Ум мой был помрачён: где я ходил, как спускался и поднимался, встречая то боковые, то пересекающие ходы, -- не дано теперь моей памяти восстановить в той наглядности, какая была тогда; я помню лишь тесноту, свет, повороты и лестницы, как одну сверкающую запутанную черту.

Александр Грин

"Золотая цепь"

*

   ... да будет тебе угодно с истинной весёлостью и нестеснённым сердцем созерцать эти странные образы, даже сдружиться с ними; они внушены поэту призрачным духом -- Фантазусом, -- чьей причудливой, прихотливой натурой он, быть может, позволил чересчур увлечь себя. А посему не хмурься на обоих -- поэта и причудливого духа!

Эрнст Теодор Амадей Гофман

"Крошка Цахес, по прозванию Циннобер"

*

   Остановить его я не посмел, и он прошёл сквозь запертую дверь в свой кабинет. Гном подсунул ему вслед портфель и трость, а сам нырнул в батарею парового отопления.
   -- Какого дьявола? -- вскричал я и побежал на лестницу.
  

Аркадий и Борис Стругацкие

"Понедельник начинается в субботу"

*

   Здесь я увидел странную, как сон, вещь.

Александр Грин

"Золотая цепь"

*

   Я забавляюсь не только этими играми, я много думаю и о доме. Все части дома не единожды повторяются, каждое место есть в то же время другое место. ... Дом так же велик, как мир; лучше сказать -- это мир.

Хорхе Луис Борхес

"Дом Астериона"

*

   И мне снилось, будто то, что я считал действительностью, есть сон, а сон есть действительность.

А.П. Чехов

"Записные книжки"

*

   ... какова вероятность того, что всё, что произошло, -- произошло? ... Не знаю.
  

Андрей Лазарчук

"Зеркала"

*

   Улица, ограждённая глухими заборами, которые порой нехотя раздвигались, чтобы дать место одноэтажному фасаду в три окна, повернула под прямым углом, и неожиданно я увидел...

Кир Булычев

"Петушок"

*

   Постарайтесь понять, что не существует единственного для всех будущего. Их много, и каждый ваш поступок творит какое-нибудь из них.
  

Аркадий и Борис Стругацкие

"Понедельник начинается в субботу"

*

   Если бы это было так, это бы ещё ничего, а если бы ничего, оно бы так и было, но так как это не так, так оно и не этак! Такова логика вещей!

Льюис Кэрролл

"Алиса в Зазеркалье"

*

*

  
   ... пароход, белый с тройной алой каймой по бортам, гордо именовался "Морской король" и выглядел скорее длинным, трёхэтажным барским особняком, по капризу свихнувшегося архитектора украшенным парой высоченных гребных колёс и двойной трубой с фигурными коваными раструбами.

А. Бушков

"Летающие острова"

*

   Нижеследующее покажется читателю неслыханным, странным и необъяснимым, но я утверждаю, что всё это было, и малейший признак недоверия к рассказанному глубоко уязвит мою чуткую, впечатлительную душу.
  

Аркадий Аверченко

"Загадка природы"

*

   "Видно кто-то подшучивает надо мной, -- подумал Хомса, -- хотя, по-моему, тут ничего остроумного нет. Дверь должна куда-то вести, а лестница подниматься наверх. Что будет на свете, если миса вдруг станет вести себя как мюмла, а хомса -- как хемуль?"

Туве Янсен

"Опасное лето"

*

   ...даже если это лабиринт, зато лабиринт, придуманный людьми, созданный для того, чтобы в нём разбирались люди.

Хорхе Луис Борхес

"Тлён, Укбар, Orbis Tertius"

*

   Она оглянулась на окно, в котором сияла луна, и сказала:
   -- А вот чего я не понимаю... Что же, это всё полночь да полночь, а ведь давно уже должно быть утро?
   -- Праздничную полночь приятно немного и задержать, -- ответил Воланд.
  

Михаил Булгаков

"Мастер и Маргарита"

*

   Я -- не тот, кто совершает чудеса, а тот, с кем они случаются, когда им самим заблагорассудится, так что я никогда не знаю, что будет на следующей странице...

Максим Фрай

"Гугландские топи"

*

   -- И ты, по внешности и манерам образованный человек, веришь таким басням?
   -- Я, по крайней мере, -- отвечаю, -- ничего не считаю невозможным, и, по-моему, всё, что решено судьбою, со смертным и совершается. И со мною ведь, и с тобою, и со всяким часто случаются странные и почти невероятные вещи, которым никто не поверит, если рассказать их неиспытавшему.

Апулей

"Метаморфозы или Золотой Осёл"

*

*

   -- В каждом крупном отеле бывают скандалы, -- сказал он. -- И приведения в каждом крупном отеле имеются. Почему? Ну, чёрт возьми, люди приезжают, уезжают...

Стивен Кинг

"Сияние"

*

   ... ему чудилось, будто в жилище этом гнездится некая сила...
  

Эдгар Аллан По

"Падение дома Ашеров"

*

   То, что случилось со мной... -- навсегда поселило в моей душе убеждение, что есть такие странные необъяснимые явления в нашей жизни, которые не поддаются самому внимательному анализу и перед которыми мы стоим, как перед загадочной завесой, скрывающей за собой целый ряд удивительных чудес и тайн.
   Мы стоим перед этой завесой, недоумевающие, с пальцем, положенным на полураскрытые уста, и с тоской спрашиваем:
   -- Что же?! Что это было?
   И молчит завеса.

Аркадий Аверченко

"Чудеса"

*

   Так вот, Джек. Это не просто мечты, это не фантазии и не сны. Всё, о чём ты мечтаешь, всё, что тебе снится, есть на самом деле. Все места, где ты побывал в своих снах, действительно существуют. Они не в нашем мире, но они есть.
  

Стивен Кинг

"Талисман"

*

   ... большая галерея изобиловала всякими колоннами, подпорками, стойками; арки вели в боковые помещения, где болтались без дела и зевали по сторонам приказчики самого странного вида; на каждом шагу нам преграждали путь и сбивали нас с толку разные портьеры и зеркала, так что скоро я потерял ту дверь, в которую мы вошли.

Герберт Уэллс

"Волшебная лавка"

*

   ... глухие коридоры, винтовые лестницы, лабиринты комнат и коридоров с росписью на потолках. Честное слово, когда я бродил по этому дому, у меня сразу же возникло какое-то странное чувство.
   -- Эге! -- в конце концов воскликнул я, обращаясь к старухе, присматривавшей за домом. -- Да здесь, наверное, водятся привидения?

Артур Конан Дойль

"Почему в новых домах водятся привидения"

*

*

   Вероятней всего, этот brave new world -- создание тайного общества астрономов, биологов, алгебраистов, моралистов, художников, геометров... руководимых неизвестным гением.

Хорхе Луис Борхес

"Тлён, Укбар, Orbis Tertius"

*

   Здесь я чувствую надобность рассказать историю, настолько загадочную для меня, далёкого от мистического восприятия жизни, что до сих пор не могу объяснить достоверность давнего случая. Если это был только с о н, то, признаюсь честно, этот сон был загадочно-странным и почти достоверным.

Валентин Пикуль

"Честь имею!"

*

   И хотя содержащиеся в рукописи сведения поразительны и даже фантастичны, здравый смысл подсказывает, что они правдивы, и нам ничего не остается, как только изменить свои представления об окружающей действительности.

Артур Конан Дойль

"Ужасы поднебесья"

*

   А всё, однако же, как поразмыслишь, во всём этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, -- редко, но бывают.

Н.В. Гоголь

"Нос"

*

  
   ? Все случаи подобного обозначения каких-либо выражений, фраз или слов, встречающиеся в тексте, означают, что они принадлежат или были подсказаны автору его первым читателем - небезызвестным Сергеем Памятных. В необходимых случаях будут даны соответствующие пояснения. Орфография и пунктуация сохранены в интересах объективности следствия. Авторские замечания в сносках даны курсивом. (Прим. автора)
   ? В данном случае перу С.П. принадлежит формула "когда пиво впервые появилось в свободной продаже".
   ? По замыслу С.П. здесь должен был быть следующий эпизод:
   Shit of gods! - he cried, и побежал по коридору. Крокодилы гнались за ним с немой и неослабевающей решимостью. В руках у них (в руках?) были большие резиновые гантели. Виктор решительно споткнулся о мышиный хвост и упал на ковер, над ним застучали кованые сапоги крокодилов. Он лежал и думал ... О чем он думал ? Х.3.
   "Так-так", - думал Виктор, - "ну-ну".
   ? "я бы хотел воспринимать вещи философски
   но это не всегда получается", - заметил С.П., дочитав до данного момента.
   ?? ну да х знает - очень вежливо сказал Первый
   кто вы такой - не снижая темпа спросил 2ой
   ...
   (они ничего не должны)
   ...
   потом его били... "может быть даже ногами"
   ? (ну да волк говорил что дальше легче не будет) - скептически заметил С.П. и в очередной раз отхлебнул пива.
   ? (волк ждал его он знал, что его ждет волк, но не противился этому
   и, возможно, что здесь он особенно ошибался) - смысл этого высказывания уходит корнями в глубокую древность, и поэтому не всегда можно определить, какое впечатление оно вызывает; достаточно, пожалуй, того, что оно просто вызывает какое-то впечатление.
   ? (старый пивник!) - по крайней мере, именно в такое заведение и заглянул бы С.П. на месте Виктора.
   ?? (хотелось бы что бы все было просто проще
   I hope that for as everythinng is simpl
   к чему все это лучше бы водки выпили
   АП Чехов) - без комментариев.
  
   ? змеи знают свое дело! - безапелляционно заявил С.П., дочитав до этого места. (На вопрос, что он имел в виду, он пояснил, что это было сказано для того, чтобы ему, автору, было легче сочинять дальше.) -
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"