KAISER-MANжVER! Кёнигсберг наполнился военными, почти в каждом доме, каждой уважаемой семья квартировался лейтенант либо иной офицер званием повыше. Само же поле для манёвров находилось на несколько миль южнее от восточно-прусской столицы - отчего кайзер не имел возможности посетить город, но ходили слухи, что он будет проезжать через пригород Кёнигсберга по пути в загородный дом Фон дер Гольтца, недалеко от Кранца.
Накануне Гретхен и Трудхен пришли домой в плачевном виде. Курт взял их с собой посмотреть на кавалерийские маневры в Прейсиш Ейлау. Где среди огромной толпы была одна группка хорошо организованных и решительных студентов, которая прорвалась через полицейский кордон и позволила человеческой массе хлынуть на широкое поле. Но прежде чем кто-либо из них смог угодить под копыта, вовремя подоспевшая пожарная команда усмирила толпу мощной струей ледяной воды, которая сшибала людей с ног словно кегли. Курт Майер, который был одним из этих самых студентов, потащил за собой и сестер, где они угодили в самую гущу ужасной свары. К счастью они не пострадали, чего не скажешь об их весенних нарядах, которые не подлежали починке. Курт был уже слишком большой, чтобы бить его ремнем, поэтому наказание ограничилось лишь несколькими подзатыльниками для девочек. А потом еще неделю им пришлось пролежать с тяжелой простудой. Социал-демократические газеты накалились до бела от ярости, когда пошел слух, что сам наследный принц отдал приказ усмирить толпу. Даже господин Майер был зол, правда, не дольше нескольких часов, в течение которых, он уже решил было не принимать участия в параде ветеранов в честь приезда кайзера.
Городские власти приняли решение высадить липы вдоль шоссе, ведущее к Brandenburgertor, чтобы, таким образом, создать местный Unter den Linden. Предполагалось, что сам кайзер посадит первое дерево и покажет остальным пример, который, несомненно, привлечет внимание к новому пригороду. Его секретарь принял предложение, после чего были сделаны тщательные приготовления к церемонии.
Зрители начали собираться еще за несколько часов до назначенного времени. Местные ветераны 1866 и 1870-71 годов получили задание охранять порядок на главных улицах города. Можно с уверенностью сказать, что среди постаревших героев две тысячи согбенных, седых калек, которые собрались в честь своего великого полководца, увидят его в последний раз в жизни. Многие из тех, кто пришел по такому случаю с окраин, были одеты в лохмотья, потому как их пенсия составляла лишь несколько жалких шиллингов в месяц, но они пренебрегали помощью со стороны городских властей и уклонялись от их деспотического надзора. Некоторые надели свои награды - железные кресты или менее значимые знаки отличия. Другие нашли свои военные мундиры или фуражки, чтобы почтить в них своим присутствием такое знаменательное событие. Все они стояли прямо, насколько позволили их согбенные фигуры, в то время как натиск толпы сдерживался жалостью и уважением к убеленным сединами защитникам Vaterland, которые стояли в две реденькие, колеблющиеся шеренги.
Они ждали уже несколько часов. Погода изменилась и резко похолодало, дождь с сильными порывами ветра и мокрый снег окатывали широкую улицу. Представители городской власти стояли небольшими кучками вокруг лопаты с серебреной ручкой, которую Его Императорское Величество должен был увековечить своим волшебным прикосновением. Начальство поднимало воротники своих меховых пальто, и зябло на ветру. Старые солдаты же не имели при себе и простых пальто, но, все до одного, оставались на своих постах. Городское начальство и солдаты молили бога, чтобы Кайзер поскорее приехал.
Он заставил их ждать четыре часа. Ближе к вечеру, ветер сменился на восточный и начал разгонять тучи, но хоть солнце и выглянуло пару раз, капли дождя на ветках деревьев превратились в кристаллики льда, а люди ощутили приближение "русского" мороза.
Наконец, вдалеке, на шоссе, появился императорский автомобиль, который ехал следом за кортежем из десяти машин; продрогшие ветераны встречали его слабыми криками "ура", поддержанными еще более слабыми приветствиями, быстро редеющей, толпы. Но, то ли секретарь допустил ошибку, то ли император боялся подхватить простуду на пронизывающем ветру, но сверкающая вереница машин пронеслась сквозь толпу, обдав ее брызгами грязи, с ревом моторов, пролетела мимо группы чиновников с обнаженными головами, опущенными в почтительном поклоне у Бранденбургских ворот. Колонна автомобилей скрылась раньше, чем зрители смогли прийти в себя. Не наберется и десяти человек, которые мельком смогли увидеть монаршее лицо, но те, кому все-таки посчастливилось это сделать, утверждали, что кайзер даже не потрудился посмотреть в окошко своего автомобиля.
Толпа расходилась с чувством негодования. Старые солдаты ковыляли обратно домой, кто-то из них уже не встанет со своих кроватей наутро. Господин Майер, который в последний момент передумал и решил исполнить свой долг, вернулся домой в бешенстве, сорвал с себя промокшее пальто, которое жена принесла ему после полудня, зашвырнул пустую бутылку рома в ведро для угля, отчего раздался страшный грохот, и поклялся тысячей чертей и гром с молнией, что впредь он даже не встанет с дивана, чтобы увидеть кайзера.
- Жена, - сказал он, - помнишь ли ты, как в 1888 году к нам приезжал кайзер Фриц? Помнишь, как он ехал в открытой карете, приказал перевести лошадей на шаг, а сам встал, и все время кланялся и улыбался людям? Когда он подъехал к ветеранам 1870 года, он вышел из кареты и поговорил с ними, с кем-то пожал руки, кому-то дал золотую монету. К двум-трем он обратился по именам, спросил, не беспокоят ли их боевые раны, и вел себя с ними как старый приятель. Он был настоящим кайзером, у нас больше не будет такого как он! Если он был бы жив - Германия была бы другой, и нам стали бы не нужны социал-демократы. Но новый кайзер высокомерен как сам дьявол, и топчет нас, простых людей, своим каблуком. Виной тому его мать-англичанка. В его венах течет холодная и горделивая английская кровь. Единственная ошибка, которую "наш Фриц" допустил это женитьба на английской принцессе, в чем он, конечно, раскаялся, но было уже слишком поздно - бог позвал его к себе.
- Отец мой был человеком богобоязненным, - сказала фрау Майер, - он читал Священное Писание каждый день и молился, чтобы бог помог ему видеть будущее. Мой отец предсказал войну 1870 года по кроваво-красному закату, которое озаряло вечернее небо на протяжении всего лета. Он сказал, что это знак - и оказался прав. А когда наши храбрые солдаты одерживали великие победы, он сказал, что эта война разорит Германию, потому как победа в войне сделает нас горделивыми, грубыми и бездушными. А потом он добавил, что есть еще одно пророчество, которое говорит, что Германия будет унижена и уменьшится до такой степени, что сможет спрятаться за фиговым деревом.
Я не знаю, откуда такое пророчество, но он говорил, что это написано в Библии. А теперь этот горделивый кайзер загонит нас всех в могилу - можешь мне поверить. А все началось с этой вероломной принцессы и ее английского доктора, Макензи, который убил "нашего Фрица"!
На следующий день, когда господин Майер пришел домой, его настроение было заметно лучше. Он сказал, что наследный принц спас честь Гогенцоллернов. Сначала, он посетил Королевский Замок, и отобедал там с городскими вельможами, где он вкусил Кёнигсбергские клопсы (разновидность тефтелек со сметаной) и высоко оценил их вкус. Он принес извинения за нерадивость отца, и затем прошел по улицам весь путь до вокзала пешком, где его ждал императорский поезд, чтобы доставить его в Берлин. Железнодорожное начальство приняло меры, чтобы не причинять неудобств важной особе, но как только наследный принц подошел к вагону, два чумазых механика, которые не слышали предупреждения, что все рабочие должны покинуть перрон, пробрались между вагонами и столкнулись лицом к лицу с разодетой толпой знати и чиновников, составлявшей свиту наследника престола. Двое мужчин остолбенели в ожидании пугающего наказания, которое неминуемо должно было последовать за немыслимым нарушением этикета. Но прежде чем, пришедший в ужас, начальник вокзала смог вмешаться, наследный принц подошел к ним и завел с ними разговор. Он спросил у них, в чем состоит их работа, какое у них жалование, сколько у них детей - после чего он искренне изумился тем, как можно накормить семерых детей на один фунт в неделю. Принц пришел в неописуемый восторг от напуганных, односложных ответов механиков, он попытался подражать их говору и сам же рассмеялся тому, насколько эта попытка оказалась неуклюжей, а, напоследок, он настоял на своем желании пожать их, покрытые сажей, лапы и дал каждому по золотой монете и попросил передать привет женам и детям. Все сошлись на том, что наследному принцу удалось спасти положение с легкостью и непринужденностью.