Фрау Майер, накинув поверх повседневного жакета черную широкую накидку, взяла под руку корзинку, и отправилась на рынок за продуктами. Еще не было шести часов утра, но солнцу уже ярко светило на широкой площади, на которой яблоку негде было упасть, столько там было продавцов и покупателей.
Первым делом она подошла к торговке масла, сыра и яиц, муж женщины был фермером, поэтому у нее были самые свежие продукты. Фунт катышков масла, заворачивался в ткань, а затем в капустный лист, чтобы оно не растаяло и оставалось свежим. Множество таких свертков лежало в огромных плетеных корзинах. Были и другие корзины наполненные яйцами. Торговки говорили на Plattdeutsch,* самойколоритной его здешней разновидности, они зазывали прохожих, часто обращаясь к ним по имени, расхваливая свои товары. Цена масла была такой же как в Англии, а яйца можно было купить по цене от десяти пенсов до одного шиллинга за двадцать штук.
Затем стояли лавки с овощами и фруктами. Непрерывные фонтаны брызг орошали всё что склонно к увяданию, сохраняя редис и зелень свежими, словно только что сорванными с грядки.
Но настоящим чудом являлся рыбный рынок. Ни одна уважающая себя фрау из Кёнигсберга не станет покупать неживую рыбу, за исключением, конечно, засоленной или маринованной. Этим фактом объясняется бесчисленное множество баков - одни из стекла, другие из металла, откуда вычерпывается, шлепающая хвостом и извивающаяся, рыба, чтобы быть переданной в руки покупателю. В таком случае, не может быть никаких сомнений в свежести купленной вами рыбы.
Многие женщины, торгующие на рынке это почтенные жены фермеров, но есть здесь также и такие представители этой профессии, чья дурная слава известна всему городу. Недаром поговорка: "ругаться как торговка рыбой из Кёнигсберга" в ходу по всей Восточной Пруссии. Женщины эти нередко затевают между собой жестокие ссоры - бывает, что одна из них перекинет другую через колено, задерет ей юбку и хорошенько отшлепает на глазах у всей публики и к немалой её потехе, так что даже конторские служащие выглядывают из окон вторых этажей.
На мясном рынке все сверкает чистотой, как и везде. Здесь лежат громадные куски льда, чтобы продукт не портился. Все столы из мрамора. Каждый кусок мяса имеет штемпель - знак того, что мясо проверенно государственной инспекцией, которая не нашла в нем опасных микробов и признало его безопасным. Запрещается забой скота вне стен государственных скотобоен и также продажа мяса без санитарного штемпеля. Зараженное мясо не выбрасывается - оно часами обрабатывается паром под высоким давлением, чтобы убить бактерии, а затем продается по сниженной цене, прямо на скотобойне.
Фрау Майер купила отличного угря на полтора килограмма за два фунта и шесть шиллингов и велела торговке рыбой, о репутации которых мы уже писали, самой всунуть угря в корзинку. Фрау Майер было противно трогать это животное своими руками, дома же она переложит его в большую миску и, пригвоздив его вилкой, нарежет на аккуратные части, которые имеют уже обезличенный вид, больше не напоминающий это отвратительное животное.
Однако этот угорь оказался ей не по зубам.
Почувствовав, как в ее руке задрожала корзинка, она заглянула в нее и увидела, что угорь лезет наружу. Она наклонила корзинку набок и яростно ее затрясла, чтобы заставить угря вернуться на место, но угорь принялся извиваться еще энергичнее и со шлепком упал на землю. Он продолжил бегство, направившись в сторону реки, полз он, разумеется, не так быстро, но с безошибочным целеустремлением, пока Фрау Майер преследовала его, наклонялась время от времени, но, так и не решилась дотронуться до него. В конце концов, она заплатила маленькому мальчику шесть пенсов, чтобы тот поднял беглеца и положил обратно в корзинку.
Она поклялась больше никогда в жизни не покупать угря.
На рынке она услышала, что сегодня придут на судах литовские фермеры и привезут картошку. Поэтому вечером она пошла на Прегель, чтобы сделать запас на зиму. Люди, которые утверждают, что знают в хорошей картошке толк, говорят, что самая лучшая в мире картошка растет в Литве и Восточной Пруссии. Поэтому можно с уверенностью сказать, что картошка купленная на рынке Кёнигсберга имеет отменное качество.
Барки с картофелем пришвартованы у пристани вдоль всех каналов, которые пересекают город. У каждого фермера есть свое судно, оборудованное жилой надстройкой и печью, чтобы варить картошку. Такие барки перевозили от двадцати до сотни тон. Из далека гора картофеля выглядела словно груда обкатанной волнами гальки на берегу моря. Выросшая в плодородной песчаной земле Восточной Пруссии, картошка урождалась почти такой же гладкой, чистой и белой как яйцо. Картофелины были небольшими, но одинакового размера, все до одной без пореза или повреждения.
В маленькой кабинке на печке закипала вода в котелке, наполненном до краев картошкой, рядом с печкой стоит бочонок с засоленной селедкой. Потенциальный клиент, который может стать покупателем или человек знакомый торговцу-фермеру, получает на пробу сваренную картофелину (в мундире) и к ней кусочек селедки. Горячую картошку разламывают пополам, а внутри она былая и мучнистая, как шарик хлопка.
Фрау Майер купила пять Английских центнеров (*250 килограммов), бдительно контролировала процесс взвешивания, следила за тем как картошку грузили на ручные тележки, которые во множестве стояли вдоль берега. Она заплатила два шиллинга за центнер (*английский центнер = 50,8 кг), жалуясь на высокую цену. Фрау Майер помнила времена, когда цена была один шиллинг.