Курас Игорь Джерри : другие произведения.

Здесь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Новая Англия
  (1993-2010)
  
  
   ***
  Я вошел в этот город как входит пожар,
  как победное знамя в расплечины крыши:
  - Император!
  Ссутуленным шагом пажа
  тихий город ко мне переулками вышел.
  И хлеб-соль куполов положил мне к ногам
  в ожидании горьком - но полно, мой город,
  я гордыню запрячу, как прячут наган
  атаманы,
  поэты - огонь аллегорий.
  Я гордыню умерю - как в ножны кинжал:
  открыванье Америк - пустые прогулки...
  Я вошел в этот город, как входит пожар -
  и растаял огнем фонаря в переулке.
  
  ***
  В городе этом нет ни одного канала:
  есть океан, и мост, повисший в пучках каната;
  жирные гуси летят сюда из своей Канады,
  звёзды рисует в небе Тимур и его команда.
  Улицы здесь протаптывали коровы -
  эти тропинки коровьи извилисты и неровны.
  Несимметричность линий порою меня коробит
  Млечным путём мерцают окна ночных коробок.
  Было в начале слово, а до него - мычанье,
  а до мычанья, думаю, было одно молчанье:
  т.е., молчанье, в сущности, изначально,
  как это нам, поэтам, и ни печально.
  Звёзды рисует в небе Тимур и его команда:
  значит кому-то, видимо, это надо;
  значит, такая вышла для них команда.
  Словом? Мостом, повисшим в пучках каната?
  Город, где нет каналов, живёт по своим расчётам
  Да и зачем считать - все свои, чего там!
  Узел развязан, будто платок размотан:
  Млечным путём над пастбищем, над болотом.
  
   ***
   В зоопарке с одной познакомился птичкой я близко.
   Всякий раз с ней болтаю, как будто Франциск я Ассизский.
   То про город скажу, где дожди барабанят по крыше.
   А под крышами -
   ниже -
   там статуи есть в каждой нише:
   хочешь - сядь на плечо, а захочешь - садись на макушку.
   Там всегда есть старушка, что держит за рамой кормушку.
   То скажу ему: Чижик, с тобой мы заморские птицы -
   посмотри, как похожи твоё и моё - наши лица.
   Наши крылья мы держим закрытыми, прыгая боком,
   а ведь оба мы знаем, как дышится в небе высоком.
   А ведь оба мы знаем, как ветру устойчивы перья -
   а без этого ветра -
   какая потеря - потеря?
   Чижик-пыжик мой серенький!
   Маленький брат мой пернатый -
   никого не вини.
   Мы с тобою одни виноваты.
  
  
  
  Insomnie Nostalgique
  
   В.Ш.
   I
   Вот человек, которому не спится:
   он в темноте серебряный, как спица;
   он выпирает осью из клубка,
   мохнатой ночи проколов бока.
   И вьётся нить закрученная ночи
   едва-едва: как будто кровоточит,
   как будто сходит медленно строка,
   и вот писать задумалась рука.
   Ночь округляет каждый угол в доме
   и в этом доме человек огромен:
   как будто спица, проколов клубок
   он остро прорастает в потолок.
   Его уже не спрятать в стоге ночи
   и он торчит, как будто бы заточен,
   теперь и небо он прошёл насквозь.
   Так - будто он и есть Земная ось.
  
   II
   Когда?
   Тогда.
   Давным-давно: когда-то.
   В халате белом ночь берёт пинцет.
   И медяками в прорезь автомата
   уходит жажда, и на том конце
   вдруг оживает голос виновато
   - Ведь ты не спишь?
   - Не сплю
   Как нос в пыльце
   шиповника -
   свидетель аромата
   (не отвертеться - прямо на лице!),
   так ведь и ночь - из белого халата
   латынь сирени тащит мне в рецепт.
   Сирень белёса, спела и лохмата
   как молодая стружка на резце
   и ночь-сестра бредёт из медсанбата -
   багряный крест рассвета на чепце.
   Нева свинцова, точно грудь солдата
   на амбразуре. Словно буква Ц
   на цоколе, где цокали когда-то
   копыта там,
   тогда,
   давно...
   В конце
   я вспомню всё, но нет - не как утрату:
   протаскивая, как платок в кольце
   я буду улыбаться бородато.
   и, написав, молиться о чтеце.
  
   ***
   И снова с Моцартом, и снова с Амодеем,
   и снова с гением, фигляром и злодеем -
   все роли сыграны, растрачен дар Изоры,
   и скоро занавеса выплывут узоры.
   Я еду. Слушаю. Девятая дорога
   то в гору тянется, то под гору полого,
   то изгибается, то выпрямляет спину,
   как будто дразнит человека и машину.
   Будь я как ты - поэт, я был бы осторожней:
   кто может знать, что там в канаве придорожной? -
   взметнется, взвихрится последнее мгновенье...
   любимцам божьим не предписано старенье, -
   их, амадеусов, аптекарь скуп и страшен,
   их чаша пенится, и не минует чаша.
   Бруклайнской зелени нелепые потуги,
   я никогда не изменю деревьям Луги:
   я буду помнить эти белые пространства
   в минуты гордости и полного засранства. -
   Но сердце, кровью наполняющее вены,
   что Иов твой, уже готово на замены.
  
   ***
   Александр Сергеевич Пушкин
   написал про мороз и про солнце,
   и сегодня такое же утро -
   снег искрится, на солнце блестит.
   Я по снегу иду осторожно:
   мне, и правда, немножко неловко,
   что, быть может, непрошеным гостем,
   я, нелепый, кругом натоптал.
   Но, всмотревшись, я вижу, что птицы
   рисовали повсюду ресницы,
   и, петляя по дереву, белка
   торопливый оставила след,
   и пятнистой собаки соседской
   у пенька очевидна расписка -
   и следы мои, пусть и нелепы,
   но какой-то имеют подтекст.
   Александр Сергеевич Пушкин
   никогда не бывал за границей -
   где лежала его треуголка
   и потрепанный томик Парни,
   снег, бывало, не таял к апрелю -
   всё блестел да на солнце искрился,
   всё скрипел, за полозьям вился,
   покрывалом сползал на реке;
   нахлобучивал шапки на сфинксов,
   над Конём и над Всадником злился;
   был он пухом для тех, кто ложился
   на него с пистолетом в руке.
   И поэтому, валко ли, шатко,
   кое-как - но плетётся лошадка,
   и в салазках у мальчика шавка,
   и в кибитке ямщик в кушаке.
   И, понятно, что нам не согреться:
   убежав, просто некуда деться -
   только снег вспоминая из детства,
   протоптавшись к машине с утра,
   вытираем от снега оконца
   и бубним про мороз и про солнце -
   но всё ближе звенят колокольца.
   И торжественней пар изо рта.
  
  Интервью Стравинского на youtube
  
  Correspondent: Who created music?
   Stravinsky: Oh. Eh... Listen... Listen. That"s... Ah. (повернувшись к жене) Иерархия как? Hierarchy!
   Correspondent: Hierarchy?
   Stravinsky: Hierarchy of creation... God created a big drum and cymbals... And music.
   Из интервью Стравинского на пароходе "Бремен" (Нью-Йорк - Гамбург)
  
   Где мне ответом разжиться: он в Гугле ли? Где-то ещё есть?
   Есть ли на Вебе такая страница, такой окончательный поиск?
   Слышишь, как слово срывается выпуклой каплей с травинки -
   там, в интервью, где никак не решится с ответом Стравинский?
   Вот он бормочет, плетёт наугад невпопад, что попало:
   про барабаны,
   про Бога:
   про звук, про судьбу, про цимбалы -
   вот потирает виски и стакан запотевшего виски:
   силится что-то припомнить - мол, как это там по-английски.
   Хочет он всё объяснить, и понять, объяснив - без обмана.
   А за бортом только серая морщится ткань океана.
   То она скользкая, будто бы шёлк,
   то шершавая, точно как бархат.
   Тот, кто её постелил - за пределом любых иерархий.
   Точно и музыка.
   Что за вопросы? Ведь нету ответа.
   Голову в плечи вжимает Стравинский, как будто от ветра -
   То обернётся назад, то беспомощно смотрит с экрана -
   там где у самых у клавиш тревожная ткань океана.
  
  
   ***
  Дождь деревенский не похож на городской:
  он пахнет жухлостью - листвою и тоской,
  на крышу вскочит, огорошит - и сойдёт:
  на нет, на шепот, на потухший огород.
  
  И ветер тоже не похож на городской:
  он пахнет щепкою и мокрою доской.
  Он дверью хлопает в застуженный сарай,
  подол у ёлки задирает, негодяй.
  
  Сыграй мне Шумана тоскливого. Сыграй
  не просто музыку, а жалость через край.
  Чтоб сжалось в жалости и к горлу подошло:
  под шум дождя шарманщик Шуман хорошо.
  
  Звук деревенский не похож на городской:
  в носочках вязаных - он старичок сухой.
  То ходит комнаткой, то сядет и вздремнёт,
  то снова бродит - будто места не найдёт.
  
  И дождь, и ветер отошли тихонько в лес;
  а детский пальчик не находит фа-диез,
  он заблудился, точно брошенный в лесу.
  На чёрной клавише рисует полосу.
  
  И кончик локона на острие плеча
  танцует с нотками скрипичного ключа.
  
  
   ***
  Бетховен. Рондо. Я ещё живой
  и зелен мой дорожный указатель,
  и добрая дорога предо мной,
  и синий купол неба необъятен.
  Бетховен. Рондо. Я ещё живой,
  и грусть моя вчерашняя некстати
  сегодня, потому что под рукой
  мой верный руль, и мой маршрут понятен,
  и путь приятен, и в душе покой.
  Бетховен. Рондо. Я ещё живой -
  дорога подымается и катит
  под горку, где за плотною листвой
  лишь горизонт, как общий знаменатель
  того, что здесь - к тому, что за чертой.
  Бетховен. Рондо. Я ещё живой.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"