Аннотация: О детской пиромании. Давнишняя статья для одного журнала, который читают родители.
ОГНЕПОКЛОННИКИ
Предостерегающие слова!
Чего стоите вы перед лицом беса постижения?
ПРОЛОГ
Одному было пять, а другому - три. Их мама была психологом. Как психолог она понимала, что если у ребёнка возникает страсть к огню, ей (страсти) невозможно противостоять. А если нельзя противостоять, нужно предупредить.
“Дети, - сказала мама-психолог, - идемте, я вам что-то покажу”. Она бросила на дно ванны скомканную газету и подожгла её. “Вот, дети, видите, как она горит от спичек? Это опасно. Это очень опасно. От этого можно погибнуть. Если в комнате вы что-нибудь подожжете, то потом могут загореться другие вещи. Раз - и занавеска загорится и всё-всё остальное. И тогда вы не спасётесь”. Дети заворожено смотрели.
На другой день мама-психолог, зайдя в детскую комнату, увидела, что её сыновья поджигают занавеску. Они держали горящие спички у края портьеры и терпеливо ждали, когда “займётся”.
В эту минуту дети вступили в страшную и прекрасную полосу своей жизни - они стали поджигателями.
1.
Итак, мои племянники познали красоту огненной стихии. Мой рассказ - о тех событиях, которые я теперь вспоминаю с изумлением: неужели это всё о нас?! В то лето мальчики приехали к нам погостить. Они считались уже вполне самостоятельными, хотя постоянно дрались друг с другом, делили всё и вся, то и дело что-нибудь ломали. Одному было 8, а другому - 6.
Рассказать по порядку сейчас вряд ли удастся. Помню, что мы, взрослые (бабушка, дедушка и я - тетушка наших героев, а если позволите, нас, взрослых, я буду обозначать коротким МЫ) оказались не готовы к таким событиям. В те дни несколько раз наши сердца сжимало чувство, если не ужаса, то, по крайней мере, неудержимого страха.
Как-то раз воскресным утром мы пошли на рынок. Дети оставались спать в своей комнате. Вернувшись, мы застали их вполне проснувшимися. Они выбежали навстречу с плутоватыми лицами. Пахло жженой пластмассой, а в воздухе колыхался тонкими слоями
сизый дым.
-Мальчики! Вы что жгли?
-Кто?! Что?! Мы?! Мы не жгли!
-А это что? - показывала на дым бабушка.
Оказалось, что они нашли нейлоновую верёвку и решили её расплавить. Всё происходило посреди комнаты. Верёвка начала плавиться и капать на синтетический палас, в котором тут же образовалась дыра размером с медный “пятак”.
-Вы с ума сошли! - говорили мы детям. - Ведь всё могло загореться. Разве можно жечь что-нибудь посреди горючих вещей! Ведь есть же раковина.
Говорили мы и про ядовитый синтетический дым, и про невозможность убежать из закрытой квартиры и пр. и пр. Они только изумлённо слушали, раскрыв рты.
В другой раз мальчики подпалили хвост плюшевой собачке и бросили её на стопку пенопласта в кладовке. Хвост не загорелся, а тлел исподтишка и вонял (к счастью) горелой ватой. Встревоженный дедушка осмотрел место преступления и обнаружил какие-то странные маленькие полости в пенопласте, причем в огромном количестве. Оказалось, что прежде, чем заняться собачкой, наши шалопаи втыкали в пенопласт горящие спички. И опять были разговоры про ядовитый дым и пр. и пр. И опять: “Кто?! Что?! Мы не жгли!”
Однажды их за шиворот приволокли домой какие-то гневные женщины и сказали, что “мальчики жгли костёр в подвале детсада, в том самом подвале, где газовые задвижки”. Они проникли туда с газетами и спичками, и пламя уже горело, когда их изловили воспитатели.
И, наконец, еще одно событие. Зрелищное.
Это был нарядный бревенчатый домик. Вся ребятня нашего двора любила в нём играть. Иногда там спали дворовые собаки.
Однажды, возвращаясь домой после работы, я застала во дворе необычайное оживление. Во-первых, я видела, как отъехала пожарная машина. Во-вторых, все дети толпились на детской площадке, а на месте домика было лишь пепелище. У родного подъезда стояли мои племянники в окружении соседок. Старший выглядел, как отпетый беспризорник. Он, покачиваясь на ноге, подбоченившись и ухмыляясь, вертел в руке верёвку с привязанной гайкой. По тому, с каким осуждением показывала на него пальцем соседка с третьего этажа, и по тому, с каким прищуром смотрела на меня соседка со второго, я поняла, что пепелище вместо домика - дело рук моих племянников.
Спустя несколько лет, я узнала, почему они это сделали. Дети играли рядом с домиком, полы которого были устелены листами картона (видимо, чтобы собакам было теплее ночевать). Неподалёку сварщики чинили забор. Искра сварки попала на валявшуюся там же газетку, и та с лёгкостью загорелась. Идея родилась мгновенно и тут же была воплощена. “Давайте, будто мы пришли с работы, а дома пожар!” - предложил мой старший племянник. Вспоминая об этом сегодня утром, он сказал, что в тот момент ему ужасно захотелось испытать, что чувствует человек, оказавшись на пожаре, понять, так ли это страшно. Домик запылал, и дети были уже бессильны справиться с огнём.
А в тот момент племянники казались мне злодеями. Правда, я считала своим долгом оставаться спокойной (бесновалась только бабушка). Но когда на следующий после пожара день я пришла с работы и вновь увидела пласты синего дыма в воздухе и заметила опалённый чуб младшего, самообладание меня покинуло. На этот раз они делали огнемёт: поджигали то, что вырывается из баллончика с дезодорантом или лаком для волос (они распылили и подожгли всё, что смогли найти в моём шкафу). Какие чувства завладели мною тогда? Во-первых, страх от сознания того, что могло бы случиться. А когда в ответ на расспросы бедокуры отвечали неизменным “кто-что-мы не жгли...” - раздражение, гнев и даже отчаяние. Я закричала на них как сумасшедшая, заламывая руки и хватаясь за голову. А потом рухнула на кровать и разразилась рыданиями. Потрясенные, они сидели в уголке и тихо перешептывались.
На следующий день мне удалось встретиться со знакомым милиционером, другом детства. Я почти умоляла его прийти к нам домой, чтобы сделать нашим дьяволятам суровое внушение. Выслушав мои стенания, опытный опер очень серьёзно спросил: “А на горох вы их ставить пробовали? Нет? Вот в этом ваша ошибка. Хотя... это тоже бесполезно. Моя мать наказывала меня, а всё равно я развёл костёр прямо на диване. Помнишь?” Конечно, помню. Еще бы не помнить! Ему тогда было восемь.
2.
Возможно, кто-то скажет, что страсть к огню - результат недостатка “огня” в семейных отношениях. Так вот, ни к нашей семье, ни к семье моего приятеля это не относится. Вы уж мне поверьте. Так в чем же дело?
Трудно найти человека, ни разу не испытавшего на себе магического действия огня. С какой силой пламя приковывает к себе взор! Оно пленяет человека, рождая в душе дремучие, первобытные чувства. Эти чувства трудно объяснить, и далеко не все осознают в себе их движение. Цивилизованный человек не склонен прислушиваться к зову стихии.
Взрослея, многие утрачивают способность воспринимать чудо окружающего мира вне утилитарной привычки, когда огонь - всего лишь источник тепла и света и больше ничего. Но ведь древние наши предки поклонялись огню, воспринимали его как сильную и таинственную личность. Зная это, можно расценивать детское влечение к огню как некий атавизм. Но так ли он плох, этот атавизм?
3.
Как вы думаете, какое чувство способно уравновесить страсть к огню? Вспомните, как вам впервые довелось развести огонь. Для этого вам пришлось преодолеть некоторый страх (если, конечно, вы не лишены начисто инстинкта самосохранения). А теперь представьте, что вам не удалось свой страх преодолеть и что вы до сих пор не умеете зажигать спички. Нереально? Значит, вы, всё-таки, научились и взяли тот важный рубеж (скорее всего, это была не единственная победа на пути вашего взросления).
Так что же получается? Вы - укротитель огня и уже не первый год?! Может быть, это не укладывается в ваши представления о себе, но и не противоречит истине. Только преодоление страха перед окружающим, перед самой жизнью позволяет человеку жить и развиваться.
Значит, детское “огнепоклонничество” не пагубно само по себе? Это один из способов постижения мира? Видимо, да. И пагубна лишь детская неосторожность в обращении с этой “живой игрушкой”. По крайней мере, интерес к спичкам - это еще не повод, чтобы вести ребенка к психиатру или зачислять его в злодеи.
Ну, хорошо. А что тогда? И что может в этой ситуации взрослый? Он может надеяться, что когда-нибудь огненная полоса жизни закончится. Надеяться, шагая со своим ребенком рука об руку через опасности, которые тот сам себе находит.
Взрослый должен стать, как это ни странно, инструктором. Причем, инструкции должны носить не запретительный, а разъяснительный и даже просветительный характер. При этом необходимо представлять себе степень осведомленности своего ребенка. А это возможно, только если между ним и взрослым существует настоящий контакт.
Запрет загонит проблему в подполье, и тогда всплеск может стать и впрямь катастрофическим. Психологи утверждают, что страсть, загоняемая вглубь, не исчезает сама по себе, а действует разрушающе.
Жизнь богата иллюстрациями того, как неизжитое запретное желание способно руководить действиями человека из самых темных уголков подсознания, и как трудно бывает избавиться от этого “демона”.
Конечно, круг проблем не исчерпывается одним лишь огнепоклонничеством. Сотрудничество между взрослым и ребенком - это вопрос адекватности самого взрослого. И счастье, если ребенок от сотрудничества не отказывается.
Законный вопрос: “А что, если своим участием я только спровоцирую ненужный ажиотаж вокруг опасных увлечений, подобно маме-психологу?”
Ответим на него другим, не менее законным вопросом: “ А разве вы можете поручиться, что провокаций не устроит сама жизнь?” Взять под контроль всю жизнь своего ребенка вам все равно не под силу. И вспомните свое собственное детство: провоцирующих и опасных ситуаций в повседневной жизни встречается намного больше, чем можно себе вообразить.
ЭПИЛОГ
Теперь им 12 и 10. Они, как и раньше, всё время дерутся, делят всё и вся, то и дело что-нибудь ломают. Старшего по-прежнему тянет к огню. Но если кто-то считает все-таки, что такую пагубную страсть можно укротить, я заверяю: тщетная надежда. Мы уповаем только на многоопытность нашего мальчика в этом опасном “деле” (тем более что какие-то правила безопасности он с нашей помощью всё же усвоил) и надеемся, что огонь не станет его профессией.
P/S
Когда мне было 8, а мой брат был подростком, мы стреляли из самодельных пистолетов (пОджиги с деревянной рукояткой и пулями, которые мы сами же отливали) и едва не поубивали друг друга.