партизранивший, насквозь пробивший леса
неприсутствием вдоволь, и вдоль - колбаса
небоскревов, невстроенных нам в голоса.

но хоронят сегодня - АМень - и народ
говорит инородцем, и ходкою ход
завершает прошествие мнимых свобод.

словно крест наизнанку ныряет на вид,
карта мира не точит своих атлантид,
и не сыт небогиней седой Еврипид.

сколько в новой деревне чужих голосов,
сколько сов неокрепших в крупе ночи, зло в
чаше рук, чаще губ, Боже мой, Богослов!

осени местным знаменем - знаньем, знаме...
чтобы в памяти быть, и расторгнув в уме
все несвязи, слова начертать на зиме.

				10-11(ночь).09.05



Писатель, Психея, сатин и сатир 
покрыли углы узловатых квартир,
как дни - волосами невидных недель,
Агнессе вослед, наготою постель
прикрыла свою пустоту, и в пыли
задержаны скулы, как в лапах угли.
Как пахли проборы сосновые, как
приборы сочились в холодных руках.
И снег разззевал, раздевал, разливал
невнятный, бесшумный, бесстрашный овал.
Психея взлетела, порвался сатин,
сатир ускакал, и остался один.
И вышло, что дело - труба. На трубе 
единственный звук Ты оставил Себе     
				11.09.05




Словно Штрауса ветер швырнул, и покой,
и Прокофьев хлестнули, и щеки собой
заслонили смертельный удар.
Слышно "пой", словно эха церковный отбой,
продолжало подобие в обе - с тобой,
как губам необученный дар. 

И Мефодий мелодий споткнулся о клин,
и мефисто страдает от честных седин,
и уходит тропа в небеса.
И галеры исхоженных туфель, но Сын
прислонился к тебе, обитатель низин,
и вода поднимается за. 

			11.09.05




В сентябре опять лиц не различишь,
и поет на пять новый кибальчиш,
и идет туман, как чужая песнь, 
говорит "я сам", а ему - "Я Есмь".

Прокричит петух около оград,
и из рук из двух выпадет "Я Рад",
и по узким дням стены потекут,
говорит - "отдам", отворит - "Я Тут".

				11.09.05