Сколько мужества в пути к тебе.
Твоя спина, закрытый конверт без письма,
переплет запахнутой книги,
делает остальных плоскими "и т.п.",
извивающимися по стене земли. Тьма,
в которую впадает ночь, риги
пальцев протянутых рук -
ни в чем этом нас нет. Мы просто
идем. Не сворачивая. Или
мне это только кажется? Или?
То, что неизбежно, происходит вдруг.
"Всё", по видимости, означает "кроме":
дома в виде нароста
на теле Земли, чей-то шепот "приплыли",
спутники, в замкнутом круге сверлящие мили...
Я слишком часто делала вид,
будто в моей жизни ничего не было. Но с другой
стороны не надо делать вид, будто
только это и было. Словно кит
в ожиданьи пророка, ждет мой
взгляд - силуэт -заполненья. Сыта, обута,
мысль о будущем заливает пейзаж
пустоты, и твоя спина не оставляет
выбора, и Ты смотришь в оба,
как я иду к тебе, потому что наш
путь - это мой путь, и собака лает,
обещая теням любовь после гроба.
Что ж, я и это выдержу. Переправь,
паромщик, мое письмо.
Может быть, что-то скажет почерк
на чистом листке бумаги. Явь
вправе себя обессмыслить, как борец сумо,
громоздясь в настоящем. Точек
нет. То есть нет связующих нитей,
ибо наш путь - это Твой
путь, и движенья синхронны.
И нигде-то сбоку никто-то поправляет китель,
выйдя из. И отправившись прочь, домой,
сам с себя скрывает погоны.
Ни в чем этом нас нет. Просто Земля
вертится, как не сказал Галилей.
Просто я могла быть кем угодно
по пути. И не хватит угля
теней расписать поверхность. И сильней
белеет бумага. И дорога свободна.
Январь 2000