|
|
||
"Бравый, новый мир"
После такого вольта c изъятием хлеба внеэкономическим способом с помощью коллективизации и превращения колхозов в долговременную политику, нет никакого сомнения в том, что в деревне установились весьма своеобразные производственные отношения между крестьянством и социалистическим государством. Коллективизация, призванная в иной обстановке освободить рост производительных сил деревни, привела на деле к способу производства, базирующемся на внеэкономическом приґнуждении. Новые отношения, помимо воли и благодаря ей, стали внеґэкономической зависимостью крестьян от государства и их связь неизбежно должна была оформиться в безразличие колхозников и ответственность управляющих.
"Центр тяжести ответственности за ведение хозяйства переместился теперь от отдельных крестьян на руководство колхоза. Это значит, что партия теперь уже не может ограничиваться отдельными актами вмешательства в процесс сельскохозяйственного развития. Она должна теперь взять в свои руки руководство колхозами, принять на себя ответственность за работу и помочь колхозникам вести свое хозяйство вперед на основе данных науки и техники... Колхозный строй не уменьґшает, а увеличивает заботы и ответственность партии и правительства в отношении развития сельского хозяйства".
Чтобы колхозы работали как надо, а не ориентировались на свои интересы, или на отсутствие оных, необходимо дать им обязательные задания - план государственных заготовок. Директивное планирование есть, следовательно, отличительная черта специфических отношений с деревней, наличие директивного планирования в любой иной области наталкивает на мысль о существовании нечто подобного и в других отраслях народного хозяйства, на мысль, что промышленность тоже не избежала уз отживших свой век производственных отношений.
Главное своеобразие социалистического "неофеодaлизма" заключается в его искусственности, в искусственном подавлении товарно-денежных отношений. Государство вмешивается в обмен. Относительно небольшая группа людей - "слуга общества" и поверенный в делах господствующего класса - государство неоднократно и в досоциалистические времена воздействовало на экономику особенно в кризисных ситуациях Отличием советской системы явился всеобщий характер государственного вмешательства.
Подчиняя производителей себе, сводя дело к внеэкономическому принуждению: "делай то-то, делай так-то, делай столько-то", государство наполовину вводит отношения внеэкономической зависимости. Именно наполовину, потому что в ХХ веке натуральное хозяйство невозможно. Если зависимые крестьяне существуют, главным об разом, своим хозяйством, то социалистические предприятия и колхозы не могут без внешнего мира, 6ез обмена с ним. Отсюда, диктатура пролетариата вынуждена, в отличие от велиґкорусского помещика, не только брать, но и давать, поневоле превращаясь в посредника товарного обмена, могущество которого с развитием народного хозяйства постепенно тает. Рано или поздно воля государства оказывается фикцией и торжествует воля законов обмена, экономических законов, но прежде, чем это случится, хозяйство страны проходит через серию конвульсий, вызванных амбициями политического всесилия.
Таким образом, можно сказать, что необходимой предпосылкой торґ жества централизованного способа управления в СССР начала 30-х годов явилась слабая развитость экономики и товарно-денежных связей, ну а реализация этой возможности была заключена в политическом строе - во всевластии государства над гражданским обществом. Раз вам нужен приоритет индустриализации и вы считаете обремениґтельным учет товарно-денежных отношений, вы идете против них и, следовательно, против не только капиталистического способа производґства, но и коммунистического планирования, которое вырастает из товарной экономики. Вы признаете, что должен быть использован иной способ управления, чем планирование или рынок. Тогда остается управление натуральным хозяйством, администрирование вотчинного типа.
Ничего странного, что всякий технический прогресс замедляется, что законом стала низкая производительность труда и неэффективность. Развитие промышленности, не говоря уже о народном хозяйстве в целом, с 1928 года никогда не было сколько-нибудь пропорциональным. Домиґнирование машиностроения вызвало отставание металлургии и транспорта. 3а отставанием черной металлургии назревало отставание добывающих отраслей.
Сломав товарно-денежный механизм, обратившись, в известной степени, к использованию докапиталистических производственных отношений, поставили по сомнение необъятность будущего развития социалистической России. И действительно, с этого момента темп роста экономики приобрели 'стабильно убывающий характер.
Среднегодовой темп роста национального дохода составил:
• восстановительный период /1920-26гг./ - 40,8%, с учетом 1927 и 1928гг. - 35,5%,
• первая пятилетка /1929-32гг./ - 23,2%,
• вторая пятилетка /I933-37rr./ - 22%,
• три года третьей пятилетки /I938-4Irr./ - 20%,
• 1945г. - национальный доход сократился по отношению к I941г.. до 92%,
• с 1945 по 1950гг. национальный доход увеличивался примерно на 13-14% ежегодно,
• пятая пятилетка /1951- 1955гг./ - 11, 3%,
• шестая пятилетка / 1956-60гг/ - 9 ,2%,
• седьмая пятилетка /1961-65гг./ - 6,5%,
• восьмая пятилетка /1966г-1970г./ - 7,7%,
• девятая пятилетка /1971-1975гг./ - 5,7%,
• десятая пятилетка /1976-80гг./ - 4,4%,
• 1981 год - 3,2%,
• 1982 год - 2,6%,
• 1983 год - 3,1%,
• 1984 год - 2,6%,
• 1985 год - 3,1%,
в среднем в одиннадцатой пятилетке - 2,9%.
Как всякая политика, экономическая политика ВКП/б/ тридцатых годов наряду со своими миражами, имела существенные достоинства, поскольку происходила в русле социальных изменений, начатых в 1917 году. Поголовная пролетаризация населения позволяла говорить об утверждении нового вида собственности, более отвечающей потребностям товарной экономики, чем буржуазная собственность. Уничтожение паразитического потребления помещиков и капитаґлистов освободило изрядный капитал для инвестиций в промышленность, которые шли тем успешнее, поскольку были сосредоточены в руках пролетарского государства. Отмена частной собственности привела к перераспределеґнию доходов, то есть ликвидировала барьеры на пути к расширению промышленности в виде раздробленности капитала - значительного числа мелких предприятий и недостаточной емкости внутреннего рынка.
Все это в тридцатых годах конкретно проявилось в ликвидации безработицы, максимальный размер которой -1741 тыс. человек на 1.04.1929 года растаял к осени 1930 года, в уравнительном распределении доходов через введение твердых розничных цен и, если надо, через карточную систему распределения товаров первой необходимости. Благодаря концентрации средств, страна получила относительно развитую тяжелую промышленность, в первую очередь, машиностроение. Параллельно с ростом промышленности шел подъем всеобщего образования. Как встречное движение произошел всплеск массового трудового энтузиазма эпохи первых пятилеток. Энтузиазм никогда не рождается из рабства, и, если бы советская власть в осуществлении индустриализации зависела исключительно от принудительного труда, результат был бы куда менее впечатляющ.
Итак, развитие экономики шло в переплетении взаимопротиворечащих моментов: с одной стороны, уничтожение частной собственности, пролетаризация населения давало все большую свободу товарно-денежным отношениям и планированию, с другой стороны, превращение планирования и товарного хозяйства во-внешнюю оболочку административного управления народным хозяйством говорило о том, что использование полученных преимуществ затормаживается. Энтузиазм не мог стать долговременным фактором прогресса в столь централиґзованно управляемой стране в силу несовместимости пролетарских отношении и отношений внеэкономической зависимости. Развитие экономики должно было приобрести главным образом экстенсивный характер "расширения поля производства", тогда как рост произґводительности труда в своей большей части оставался нетронутым. Оттого в промышленности СССР, несмотря на относительно высокий технический уровень благодаря импорту техники и знаний, производительность труда отставала от роста валового продукта и национального дохода. Недоразвитость политической основы новых социальных отношений, политическая отсталость тянула за собой экономическую недостаточность.
И. Сталин "Вопросы ленинизма", стр.437-438
"История социалистической экономики", том 2, стр. 243, том 3, стр. 27, том 4, стр. 23, том 5, стр.20, 189, том 6, стр.16, 253, том 7, стр. 153 и газета "Правда" за январь следующего за отчетным года
"История социалистической экономики", том 3, стр. 118, 49
|