"За похищенную свободу люди мстят более энергично,
чем за ту, которую у них еще только собираются отнять"
(Макиавелли)
В той степени, в которой человек имеет представление об интересах своего тела и своей души, говорят о его потребностях. В той степени, в какой он свои потребности удовлетворяет, говорят о его потреблении. Благо - это любое явление внешнего мира способное облагодетельствовать человека, содействовать воспроизводству его тела и развитию его сознания.
Речь идет всегда об индивидуальном потреблении благ. Общество состоит из индивидов и в той мере, в какой их потребление совпадает, говорят об общественном потреблении.
Благо (или потребительная стоимость - по терминологии Маркса), будучи явлением внешнего мира, может принимать какую угодно форму воздействия на человека - невесомость слова или существенность отбивной. Двойственность человека, единство его животной и божественной природы дает двоякое предназначение благ. Они либо наполняют его свободой от желаний, навязанных ему его собственной физиологией, либо, наоборот, создают целую массу новых желаний, развивающих в нем человека. Блага теперь несут не только физиологическую, но и информационную нагрузку - эстетическую или смысловую. Нет ни одного вида благ, который человек не смог бы облагородить, и есть сколько угодно чисто "духовных ценностей". Потребности, данные человеку от природы, дополняются потребностями, данными ему его внешним миром. На материальную сущность благ накладывается духовная оболочка - так яблоко, помимо чисто питательных свойств, начинает удовлетворять вкусовые, эстетические, а, иногда, и политические пристрастия людей.
Эстетика - отвлеченность, поиск закономерностей внешнего мира и имеет смысл скорее для познания, чем для пищеварения. Использовать благо для пользы тела или души - дело вкуса и необходимости. Книги можно прочитать или пустить на растопку, виноградом - полюбоваться или же съесть. Впрочем, я не утверждаю, что от всех предметов двоякая польза, но какая-то всегда есть, если они благо. Так или иначе, две сферы в потреблении - духовная и телесная - существуют вполне обособленно, хотя и бывают задействованы в одних и тех же вещах.
Если потребляемые блага позволяют индивиду физически выжить, их польза - в удлинении жизни его тела. Если блага позволяют ему существовать "духовно", формируют и развивают его сознание, то мерой полезности таких благ будет удлинении жизни его разума. Полезность благ для каждого из нас индивидуальна и зависит от индивидуальных черт человека: от его возраста, умственных или физических способностей, от аппетита и темперамента. Разум необходим для развития внешнего мира человек - для развития производства, наук, искусств, общественных отношений, то есть, в конечном счете, для создания все тех же полезных благ в их более эффективном варианте.
Время создает большее время. В этом, наверное, суть развития цивилизации. Умножать время. Во времени потребление и труд находят свое единство, свою общность. Потребление благ дает нам силы и время, труд поглощает их при создании благ.
Кроме конечных благ, есть промежуточные, экономящие время и силы человека в процессе труда, поскольку человека интересует не сам труд, а его результат. Любая машина подпадает под понятие промежуточного блага. Человек сам может быть использован как машина, как функциональный элемент внешнего продолжения своей организации. Общесистемный - труд разума - и функциональный - труд тела - тем и различны, что один создает, а другой только повторяет. В монотонности функционального труда индивид остается животным, разумным животным. Он раб своей внешней организации точно так же, как животное - раб своего организма. Поэтому, если человек хочет осознавать себя человеком, он не может ограничиться навязанной ему работой, быть разумной машиной или даже использовать ум и творить ради куска хлеба, не осознавая последствий своей деятельности. Чтобы стать человеком, надо определиться и стать свободным, иметь все и, следовательно, отвечать за все. Это удовольствие для святых и людей обеспеченных. Можно ли от разумного животного при нынешних обстоятельствах - относительной бедности и непрерывной дележке всего и вся - ожидать, что оно будет вести себя разумно? Конечно, нет. Двигателем развития цивилизации до сих пор является принцип развития животного мира - естественный отбор и борьба за существование. Принцип, смягченный разумом, но не более того. Человек в индивиде - исключение, но исключение неизбежное, раз ему дан разум - сознание должно поддерживать себя и "духовные" блага служат как раз воспроизводству разума в индивиде, сохранению его внешней организации, его законов.
Внешний мир человека наложил свой отпечаток на его отношение к вещам и природе, наделив "неземным" чувством прекрасного, создав понятие справедливости и выработав нравственное чувство. Даже простейшие инстинкты были обременены гурманством, любовью и необъяснимым отвращением к уродству. Внешний мир человека создал особую, специфическую деятельность до него не существовавшую - науки и искусства. Благодаря внешнему миру человека, определяющей доминантой его поведения стало стремление к свободе, по которой он тоскует, даже если толком ее не осознает. И все это - простой перенос правил иного мира в до сих пор в девственную сферу чистой зоологии. Разум взрывает животное в человеке, тщится переделать его по своему божественному образу и подобию. Все прекрасное здесь потому и прекрасно, что отражает законы гармонии мира, созданного человеком, и даже вкус хлеба или ритмичное сочетание слов способно привнести отблеск всеобщего в рутину зоологического бытия Homosapiens.
Индивид до сих пор живет как животное, но, чувствуя в себе человеческое, беспокойно пытается это определить. Для него желание стать человеком не более чем инстинкт, требующий удовлетворения наряду с другими инстинктами, замещение естественных инстинктов, их сублимация, и с пищей телесной он изобретает пищу духовную, чтобы, оставаясь животным, угомонить в себе человека. Он тянет свои животные страсти в отвлеченность искусства, свою животную природу - в отвлеченность науки. Индивид живет зоологией и инстинктивно хочет избавления от животной жизни: бредовая смесь, каша из взаимоисключающих устремлений, мелкого корыстолюбия и болезненной страсти к мировой справедливости, великодушия и крайнего эгоцентризма, сладострастной униженности и столь же сладострастного честолюбия - странное, жутковатое создание, не могущее ужиться даже с самим собой. Индивид вынужден искать в себе человека, не имея возможности им стать. Его разум навязывает ему свой идеал, не давая довольно средств для его достижения. Он не может быть красивым, если уже некрасив; он не может быть умен, если глуп от природы; он не может быть богат, если родился нищим; не может быть свободным от себя самого и враждебного ему мира.
Абсурд существования в частности и в том, что вся общественная жизнь, все увлечения и жизненные установки общественного мнения для него - игра ума, обманка. Абсурдные цели трансформируются в "разумные", только для того, чтобы быть воспринятыми разумом. "Живи для себя", - такого рода жизненная установка формулируется более отвлеченно и не так дико: самореализация, самооценка и оценка в глазах окружающих, почет, слава, свобода и польза для общества. Отсюда, пресловутая естественность занятий, считающихся уважаемыми, например, убийство себе подобных на благо отдельно взятой нации и всего человечества.
Сейчас, чтобы стать свободным от подобного рода иллюзий и не умереть от голода, индивид кроме головы на плечах должен обладать элементарным достатком, освобождающим от рутинного труда и заботы о пропитании. Он должен иметь время быть человеком. Он должен перестать желать быть животным, а желание исчезает только, когда исполняется. Он должен пресытиться и бессмысленность его изначально плотских желаний выявит его разумное желание стать кем-то другим.
Для этого он должен или отобрать необходимые средства к "благой жизни" у других людей, или же выбрать аскезу, отрешение от всего земного. Став святым или Ротшильдом, забыть о богатстве или вернуться из своего отшельничества, чтобы вернуться к самому себе. Отрекшись от крайностей, вновь попасть во власть искушений: гуманной жестокости и животного гуманизма.
Можно, конечно, не позориться и пройти посередине: зарабатывать, жить скромно, заниматься собой время от времени и в свободное от работы время, то есть оставить искушения в границах своей частной жизни. Это не избавит от них и при обстоятельствах от нас независящих всегда есть шанс "впасть в грех", "наломать дров", соблазниться, возгордиться и так далее по списку.
Так инстинктивное стремление стать человеком раскручивает зоологические отношения или обрекает на одиночество, доводит до безумств или до безразличия и, если присмотреться к образу жизни людей, на их привычки, обычаи, в них нет ничего до конца человеческого или животного. Вся человеческая история заражена двусмысленностью и все общественные институты тоже.