Кулик Вадим Викторович : другие произведения.

В глубине сибирских руд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если вы не знаете что такое Вача, я сразу предположу, что вы плохо знаете географию, никогда не бывали в Сибири, или не слышали песню Высоцкого "Про речку Вачу и попутчицу Валю"...

   I
  
  Если вы не знаете что такое Вача, я сразу предположу, что вы плохо знаете географию, никогда не бывали в Сибири, или не слышали песню Высоцкого "Про речку Вачу и попутчицу Валю". Не думайте, что я собираюсь начать свой рассказ с укора, мало того, могу добавить, что если бы была возможность отмотать назад время, я тоже предпочёл не знать эту песню и всё к ней прилагающееся в придачу. Но моя судьба сложилась иначе...
  
   Началось всё с соседа, который появился в нашем доме, когда мне уже исполнилось тридцать с лишним лет. Наши квартиры были на одной лестничной площадке. Я к тому времени был женат, и считал себя счастливым человеком. Посудите сами. У меня была собственная однокомнатная квартира, красавица жена, которая великолепно готовила, небольшой, но стабильный заработок, и большие надежды на будущее. В неспокойные девяностые годы такое положение вещей обнадёживало, поэтому я вполне был доволен происходящим.
  
   Впрочем, как я понял потом, моё довольство было показным, иначе я не ввязался бы в эту историю. Где-то в глубине себя я мечтал о дорогой машине, трехкомнатной квартире, чтобы будущие дети могли иметь отдельные комнаты, и ещё о том многом, что обычно является предметом мечтаний молодых людей моего возраста.
  
   Новый сосед был старше меня на пятнадцать лет, и мог позволить себе всё, о чём мне приходилось мечтать. Правда, у него не было жены, и даже желания жениться. Детей, насколько я знал, тоже не было, но остальное наглядно свидетельствовало о достатке, и умения им пользоваться.
  
   Моё знакомство с ним произошло неожиданно и при несколько странных обстоятельствах. Говоря проще, его методично избивали в нашем подъезде двое мужчин, когда я поднимался по лестнице. Проходить мимо я конечно не стал. После нескольких ударов у одного из напавших была сломана челюсть, у другого нос - я это знал точно, а они знали, что со мной им не справиться, а потому решили быстро убраться из подъезда. Нужно сказать, в то время я был крепким парнем, и годы занятий боксом и восточными единоборствами имели свой результат. Подхватив соседа под руку, так как он был даже не в состоянии самостоятельно идти, я завёл его в свою квартиру, и хотел было вызвать скорую помощь, но он отрицательно взмахнул рукой.
  
  - Не нужно поднимать шум, - еле выговорил он, с трудом открывая разбитый рот, - проводи меня в мою квартиру!
  
   Я исполнил, о чём он просил, и с тех пор, мы подружились. Николай - так его звали, вполне оценил оказанную ему услугу, и скоро я коротал вечера, сидя в его роскошно обставленной квартире и слушая удивительные истории из его жизни. Кстати, вышеупомянутую песню Высоцкого я также впервые услышал в его квартире и её слова:
  
   "Что такое эта Вача,
  Разузнал я у бича,
  Он на Вачу ехал плача,
  Возвращался хохоча
  Вача - это речка с мелью,
  Во глубине сибирских руд,
  Вача - это дом с постелью,
  Там стараются артелью,
  Много золота берут",
  
  основательно врезались в мою память, правда, сейчас они обрели совсем иной смысл...
  
   Николай, был "свободным художником", как он сам себя называл. Даже в советские годы он менял место работы с удивительной легкостью для того времени, а уж в перестроечные, так и вообще, чем только не занимался. Владел цехом по пошиву одежды, затем шиномонтажными мастерскими, гонял машины из-за границы, печатал типографскую продукцию, продавал недвижимость, словом, жил неусидчивой, полной забавных историй, жизнью. Я слушал его рассказы, и понимал, что моя жизнь не идёт ни в какое сравнение. Именно тогда у меня возникло чувство ущербности, желание что-то доказать, не другим, так самому себе. Доказать, что я тоже могу, тоже достоин... Правда, зачем, и ради чего, я не мог точно определить ни тогда, ни теперь...
  
   Николай много рассказывал, но как я понял, все те истории, которые, так или иначе, крутились вокруг добывания денег, как раз денег-то ему и не принесли. Это было очевидно, и он этого не скрывал. Однако, на мои прямые вопросы, он либо отшучивался, либо умело переводил разговоры на другие темы. Я это быстро заметил, и больше не стал спрашивать. Мне было интересно с ним, и не скрою, его мнение о жизни повлияло на моё. Я был готов не замечать некоторые заминки в его повествованиях, не совсем честные методы "борьбы за существование", и как видно, вполне заслужил его доверия, так как в один из дней, он пристально посмотрел на меня и спросил:
  
  - А хочешь знать, как я заработал своё состояние?
  
  Я, конечно, ответил утвердительно, после чего он плеснул мне и себе водки в гранёные стаканы, чего за ним раньше не замечалось, включил песню про Вачу, и залпом осушив пол стакана, сказал:
  
  - Я был там.
  
  - Где был? - не понял я.
  
  - На приисках. На этой самой Ваче.
  
  - Ты был золотоискателем?- удивился я, потому как мне уже казалось, что я знаю все его похождения.
  
  - Да, - просто ответил он, - точнее, я был золотокопателем. Оно было уже найдено. Мы же, добывали его из земли. И поверь, это оказалось самым выгодным моим делом.
  Он опять долил в стаканы и продолжил:
  
  - Я приехал туда по приглашению друга. Иначе на прииски было не попасть. Сначала вкалывал, как остальные, потом познакомился с нужными людьми, заработал их доверие, и они разрешили сколотить мне свою небольшую бригаду. Потом уже мои работники копали и промывали, а я ими руководил и отвечал за них.
  
   Николай опять залпом выпил.
  
  - Отвечал не за их здоровье, а за то, чтобы они не крали. Ещё отвечал за то, чтобы нужные люди получали свою долю. А она была куда больше, чем моя и моих работников вместе взятая.
  
  Песня про Вачу закончилась. Вслед за ней Высоцкий запел про коней. Хорошая песня.
  
  - Я ни на кого не в обиде, - продолжил Николай, - на заработанные тогда деньги я живу по сей день, и пока ни в чём себе не отказываю. Но деньги имеют свойство заканчиваться, а ходить на работу каждый день я уже разучился. Да и не заработаешь нигде больших денег. Уж я это знаю, - многозначительно произнес он, - похоже, нужно опять собираться на прииски.
  
   От услышанного, а может, и от выпитой водки, у меня слегка закружилась голова. Золотые прииски, Вача, деньги рекой, завладели моим воображением, и я принялся дотошно расспрашивать Николая о совершенно неизвестном для меня, деле. Сосед, словно ждал этого, и пустился в подробные описания, как показалось мне, ничего не утаивая. Теперь он охотно отвечал на все мои вопросы, углубляясь во всевозможные детали, о которых даже сложно было представить несведущему человеку. В тот день мы проговорили почти всю ночь, и под утро как-то само собой, стало понятно, что я тоже поеду с ним. Поеду на золотые прииски, чтобы заработать на всю оставшуюся жизнь и обеспечить свою семью всем, о чём можно мечтать. Помню, ранним утром я влетел в свою однушку и, разбудив Ирку - мою жену, стал ей сбивчиво рассказывать, что собираюсь её сделать королевой. Она, молча, слушала, радостно кивая мне в ответ, а потом смущенно заметила, что уже пора собираться на работу.
  
   Когда я закрываю глаза, она появляется в моей памяти именно в том далёком дне, когда в ответ на мои обещания она смеялась и закрывала от счастья ладонями лицо... Как я её люблю, мою единственную королеву...
  
  
  
   II
  
   Все последующие дни прошли как в лихорадке. Мы принялись разрабатывать план дальнейших действий. Прежде всего, мой сосед заверил, что больше работать на "нужных людей" не собирается, и мне не советует. За время пребывания на приисках, он научился понимать, в каких местах нужно искать золото. По каким признакам можно определить возможные его залежи. Сказал, что одному ему, вести добычу было бы сложно, но вдвоём они смогут намыть столько золота, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Весь процесс добычи он знал до мелочей, и сомневаться в его словах у меня не было причин. Учитывая, что время для старательных работ в сибирской тайге короткое, Николай сказал, что добраться до места золотодобычи необходимо заранее, чтобы подготовиться, и с самого начала оттепели начинать работы. Также он указал примерные места их будущих разработок. Намечены они были им давно. Ему удалось там побывать во время экспедиционных поездок работы на "нужных людей". Про эти места он никому не говорил, и знал о них только он.
  
   Всё складывалось довольно удачно. Николай представлял мозг нашей компании, я - силу, а вместе мы были полны решимости забрать у Сибири столько золота, сколько бы смогли унести. Были некоторые опасения насчёт самостоятельной работы в этих лихих местах. С подобными одиночками местные артельные добытчики, работающие под покровительством всякого рода авторитетов, не церемонились. Даже могилы рыть не считали нужным - дикие звери подчищали следы преступлений, но мы как-то не боялись подобных встреч. К тому же, Николай был зарегистрирован как охотник, и мог законно перевозить охотничье ружьё. В добавок к нему он обещал ещё достать оружие, и мы могли постоять за себя. Так же он говорил, что места, в которые они направятся, абсолютно первобытные. Туда артельные старатели ещё не скоро доберутся. У них хватает разработок в более ближних зонах, так что встретить там ещё кого-нибудь шансы были невелики.
  
   Гораздо больше проблем у нас возникало, когда мы обдумывали, как добраться до намеченных мест. Если артельные старатели в этом не видели ничего сложного - их встречали люди на гусеничных вездеходах, и они без проблем добирались до приисков, которые, к слову сказано, по причине доступности и находились не так глубоко в тайге, нам о вездеходах даже мечтать не приходилось. Мы должны были проникнуть в самую глушь без лишнего шума, не вызывая подозрений у местных жителей, которые не преминули бы сообщить об одиноких ковбоях организованным группам. Тогда нам и добираться никуда бы уже не пришлось.
  
   Самым подходящим, был путь по воде. На лодке мы смогли бы проплывать поселения, находящиеся вдоль реки и углубиться в тайгу ровно настолько, насколько нужно. Далее, по притокам, мы рассчитывали добраться до наших мест, благо золото добывалось большей частью в ручьях и по берегам мелких речушек, которых порой, даже не было на картах. Это был самый быстрый и безопасный способ, но у него имелся один очень серьёзный недостаток. Путешествовать по реке, можно было только в ущерб времени, отведённому на золотодобычу. Это было так называемое летнее время, которое в Сибири очень непродолжительное. Далее холода надежно сковывали землю и воду, и всякое движение и работа были уже невозможны. О путешествии пешком зимой, по непроходимой сибирской тайге, с полным снаряжением, не было даже речи. Нам оставалось только в конце лета переплавиться до места разработок, перезимовать суровую зиму на месте, и с ранней весны приступить к работам. Затем, таким же путём добраться обратно.
  
   Даже на первый взгляд, подобная идея может показаться граничащей с безумием, но Николай, который провёл в сибирской тайге три с лишним года, считал этот план верным, и к тому же, единственным. Я видел его уверенность, и скоро проникся чувством, что у нас всё получится. Была середина лета, когда мы решили всё окончательно. Ждать лишний год уже не видели смысла. Поэтому, мы купили необходимое снаряжение, и билеты на ближайший поезд до пункта нашего отправления.
  
  Далее, описывать всё происходившее я буду не от своего лица. Такой способ поможет мне написать эти строчки, а затем, пережить, представляя, что это случилось не со мной. Так же, я не буду указывать названия городов и посёлков, избегая всякого точного описания местности, в которой происходили эти события. Всё это я сделаю для того, чтобы не дать повода другим подумать о возможности путешествия в эти места...
  
  
  
   III
  
   Прежде всего, нужно сказать, что надежды быстро купить лодку, которая вместила бы всё снаряжение и припасы продуктов на зиму, не оправдались. Она должна была быть крепкой, и с надёжным мотором. Николай, как и Сергей, имели опыт управления лодками. Сергей разбирался в моторах, так что одного взгляда им хватало, чтобы убедиться, что предлагаемые на продажу лодки им не подходят. Дни пролетали, как птицы в небе. Друзья уже обследовали все близлежащие лодочные станции, и совсем было потеряли надежду, как один дед, старой закалки, предложил им свою лодку, под стать ему самому. Деревянная, с крутыми боками, она была настоящей рыбацкой лодкой, какую сейчас встретишь редко. Мотор же, оказался свежим и хорошо ухоженным. На ней можно было смело отправляться в предстоящее путешествие, и единственный её минус был в невероятно большой цене. Старик, словно разгадал намерения покупателей, и не хотел уступать, как его не просили. Ещё неделя ушла на уговоры. После чего Николай сказал Сергею:
  
  - Знаешь, если мы не купим её прямо сейчас, покупать уже не будет смысла. Мы не сможем добраться до места. Морозы сделают своё дело, а мы - нет.
  
   Пришлось выложить указанную сумму, и на следующий день путешественники благополучно отплыли. Однако время было безнадёжно упущено. Погода начала портиться. Серые тучи угрюмо ползли по небу, а волны, бились о борта лодки с неистовой силой. Тем не менее, друзья уверенно продвигались вперёд, минуя прибрежные деревушки. Когда один из них сидел у мотора, второй либо отдыхал, либо вычёрпывал перехлёстывающую через борт воду. Ночевали они, швартуясь к берегу. Брезент надежно укрывал их от моросившего, порой, дождя, но не согревал. Впрочем, к этому они были готовы, и обилие теплой одежды позволяло им вполне крепко высыпаться. Питались они консервами, вскрывая их по дороге, и не желая тратить время на остановки и разведение костра. В данный момент их главной задачей было успеть доплыть до заветного места, и если бы они могли, плыли бы и ночью, но кромешная тьма не позволяла им этого. На четвёртые сутки пути, стал пошаливать двигатель. Сергей быстро осмотрел его, поменял топливный фильтр, и они поплыли дольше.
  
  - Похоже, топливо палёное подсунули, - досадно проговорил он, - фильтр весь забит был.
  
  Бензин они купили в изрядном количестве, думая и об обратной дороге. Большие канистры стояли крепко связанные на корме. Николай поморщился, как от холода.
  
  - Ничего, будем чаще промывать фильтр, - решил он.
  
  Сергей покосился на крепкие весла, лежащие в лодке.
  
  - Поможем, если что, - усмехнулся он.
  
   Между тем, русло реки стало заметно меняться. Из широкого, с пологими берегами, оно постепенно становилось более узким,
  а берега скалистыми. Течение тоже заметно усилилось, а лодка плыла против него. Теперь об отдыхе во время перегона, приходилось только мечтать. Сидящий за мотором должен был внимательно править лодкой, а второй беспрерывно вычерпывал воду, захлёстывающую со всех сторон.
  
  Другая неприятность поджидала их вечером. Ставшие отвесными склоны были большей частью скалистыми, и пристать к ним на ночь не представлялось возможным. В темноте, вести лодку было равносильно самоубийству, и Николаю с Сергеем пришлось немало потрудиться, прежде чем они смогли, несколько раз сильно ударив лодку о камни, наконец, пристать к берегу. Основательно промокшие, они, казалось, полностью выбились из сил. В довершение ко всему, с неба повалил крупными хлопьями первый снег. С трудом натянув брезент, и беспрерывно чертыхаясь, они поспешили сменить одежду, и наскоро проглотив мясные консервы, забылись мёртвым сном.
  
   Утро выдалось пасмурным и безнадёжно холодным. Снег, лежавший комьями на брезенте, совсем не думал таять, а тучи на небе стали свинцово-серыми. Вода, остервенело хлестала о борта лодки, и пенилась, отчего становилась похожа на хлопья снега, с той лишь разницей, что была более грязная. Николай уверенно ткнул пальцем в карту.
  
  - Сейчас мы находимся здесь. Все известные поселения уже миновали, а потому у нас один путь - вперед. До нашей цели, при хорошем стечении обстоятельств, три-четыре дня пути и чтобы их благополучно одолеть, мы должны быть предельно собраны. Давай, проверим мотор, выпьем горячего кофе, плотно позавтракаем, и отправимся дальше, - твёрдо сказал он.
  
  - Горячего кофе? - удивился Сергей, - для этого нам нужно сойти на берег и развести костёр.
  
  - Именно так мы и сделаем, - заверил Николай, - поверь мне, сейчас нам необходима горячая пища не меньше, чем чистый топливный фильтр нашему мотору. И то и другое сделает нас способными преодолеть остаток пути. Нет для нас сейчас ничего хуже, чем заболеть, или загубить мотор.
  - Что верно, то верно, - согласился, нехотя, Сергей.
  
   Откинув брезент, он сошёл на берег и оглянулся в поисках сухого валежника. Николай, прихватив топор и спички, последовал за ним, и скоро на берегу, щедро усыпанном камнями разного размера, разгорелся небольшой костёр, которого вполне хватило друзьям, чтобы согреться и приготовить горячую пищу. Усталость, накопленная за предыдущие дни, давала о себе знать, и если бы не было нужды спешить, им следовало сделать передышку на этом неприветливом, но вполне пригодным для установки палатки, берегу. Отдых нужен был обоим, а Николаю особенно. Давал о себе знать возраст и былая неспокойная жизнь. Впрочем, он о своей усталости, как и о появившейся боли в правом боку, предпочитал молчать, скрывая своё состояние от молодого и выносливого Сергея.
  
   Завершив завтрак, они внимательно проверили мотор, заняли свои места в лодке, и отчалили. Река, судя по карте, должна была скоро сузиться ещё больше, а потом, пройдя этот узкий, словно горлышко бутылки участок, она вновь расширяла своё русло. И именно это горлышко обещало быть наиболее сложным участком пути.
  
   На карте не были отмечены ни сила течения, ни глубина, и прочие характеристики, по которым можно было судить об опасности преодоления этого отрезка. Сидя дома, в тепле, вдали от холодного, пронизывающего ветра и ледяных волн, можно сколько угодно рассуждать о романтике путешествий, о том, как важно в жизни научиться преодолевать препятствия, что человек - покоритель природы и нести прочую ерунду. В реальности же всё выглядит по-другому. Могучая, ревущая река, крутые скалы по обе стороны и вековые деревья на них, упирающиеся своими макушками, кажется, в небо. В сравнении с этой величественной картиной, твоя лодка и ты вместе с ней, уже как-то теряются, и начинаешь кожей чувствовать своё мизерное присутствие среди этих исполинов. Ты начинаешь ощущать своё истинное значение на этой планете, и всю цивилизованность сдувает с тебя, словно осенним ветром листву. Вслед за этим, твоё сознание очищается, и просыпаются давно забытые, но не безвозвратно утерянные первобытные инстинкты. На окружающую тебя реальность ты уже смотришь не свысока, а как на друга, и врага одновременно...
  
  Вот такая, казалось бы, противоречащая здравому смыслу, реальность, захлёстывает тебя, когда оказываешься лицом к лицу с дикой, своенравной и такой великолепной, природой!
  
  
  
   IV
  
   Николай правил лодкой, стоя с широко расставленными ногами, на корме. Шапку его уже давно унесло порывом ветра, и длинные, наполовину седые волосы развевались на ветру, как флаг. Сергей, не переставая, вычерпывал воду, и время от времени, схватив весло, отталкивался от опасно приближавшихся камней, которые теперь, то тут, то там, торчали из воды. Лодка с трудом, но всё же верно пробивалась против течения, а опасный участок ещё не был пройден. Думать о том, что вечером они смогут пристать на ночёвку к берегу, больше не приходилось. По обе стороны были лишь крутые скалы и валуны. Подобные попытки теперь могли в лучшем случае привести к потере лодки, а в других - к смерти путешественников. Теперь уже выбора точно не было. Только вперёд. Мужчинами овладело то понимание происходящего, при котором уже не нужно подгонять, или заставлять. Каждый из них делал своё дело, зная, что от этого зависит их жизнь. Минуты сливались в часы. Часы обрастали пройденными километрами, и так продолжалось до самого позднего вечера, вернее, до полных сумерек. И когда уже стало казаться, что битва проиграна, перед ними, за очередным поворотом, в котором лодка едва не перевернулась, раскинулось широкое, спокойное русло реки.
  
  - Твою ж, мать! - только и сказал Николай, впервые за день пути, опустившись на мокрое, деревянное сиденье.
  
  Сергей радостно закричал, и вскинул руки к звёздам, которые уже появились на быстро темнеющем небе. Причалив к отлогому берегу, друзья даже не стали перекусывать. Усталость настолько одолела их, что они вповалку улеглись в лодке, и лишь наспех натянув брезент, сразу забылись тяжёлым сном.
  
   Приятный сон часто бывает у людей весёлых, доброжелательных. Спокойный - у людей с чистой совестью. Кошмары мучают согрешивших. А тяжёлый сон случается у людей измотанных трудной, физической работой. Он не приносит успокоение душе. В нём она продолжает страдать, переживая за измотанное тело, и забирая на себя, таким образом, часть его боли. Такой сон помогает телу, но изматывает душу, обрекая человека на тоскливое утро, и сумрачный день.
  
   Наши друзья успешно преодолели опасное горло реки, но не смогли в следующее утро одолеть себя, и, проснувшись, нашли в себе силы лишь на приготовление еды. Мышцы, как у одного, так и у другого, словно одеревенели, и попытаться хоть как-то привести их в рабочее состояние, не было ни сил, ни желания. К тому же, у Николая значительно усилилась боль в правом боку, а Сергей, похоже, растянул руку. Ни тот, ни другой, признаваться в этом не желали, но боль от этого меньше не становилась. Наконец, по обоюдному желанию, они решили провести сутки на этом месте, понимая, что отдых им просто необходим.
  
   Весь день, они пролежали прямо под открытым небом в тёплых спальных мешках, так как на установку палатки, казалось, не было сил. Часто и обильно подкрепляясь мясными и рыбными консервами, они понемногу стали приходить в себя, и к вечеру, прежде натянув брезент поверх лодки, впервые за день развели костёр, чтобы вскипятить чайник. После горячего чая, настроение и вовсе улучшилось. Спать они уже легли в лодке и, проснувшись утром, почувствовали себя гораздо лучше. Несколько омрачило их мысли тонкая наледь по берегу реки, но теперь, когда до желанного места оставалось не так уж и много пути, они не обратили на это особого внимания. Быстро завершив все утренние процедуры, они уверенно оттолкнули лодку от берега и поплыли в нужном направлении.
  
   Природа вокруг них представляла незабываемое сочетание красоты и чистой, не приглаженной человеком, дикости. Николай заметил, как из густых, но уже посеревших зарослей, вышел к реке лось с ветвистыми рогами, и настороженно глядя на лодку, всё- таки стал пить воду.
  
  - Да он, не пуганный совсем! - с восхищением прошептал бывалый охотник.
  
  - Похоже, мы забрались в самое сердце тайги! - с каким-то диким восторгом заявил Сергей.
  
  - А то! - радостно подхватил Николай.
  
  Между тем, вокруг, несмотря на обеденный час, вдруг резко потемнело, и с неба посыпался, даже точнее будет сказать, обрушился, такой силы снегопад, что стоя на носу лодки, Сергей не видел Николая, сидящего на корме. Решительно всё кругом превратилось в летящий со всех сторон, белый, колючий снег. Он забирался под воротник, слепил глаза, и даже, мешал дышать. Сразу значительно похолодало. Причем, не так как в городе, с разницей днём и вечером в несколько градусов, а значительно. Настолько, что борт лодки, который был виден Сергею, покрылся толстой коркой льда, буквально на глазах.
  
  - Чёрт! Я совсем ничего не вижу! - прокричал, ругаясь, он.
  
  - Надо срочно пристать к берегу! - послышалось в ответ.
  
   В это же самое время, мотор как-то странно взвизгнул, и умолк. Сергей, пригнувшись, стал пробираться на корму. Когда он оказался около Николая, тот уже снял крышку мотора, и пытался разобраться в причине поломки.
  
  - Прикрой его чем-нибудь сверху, чтоб снег не засыпал. Тогда уже точно не заведём! - прокричал он.
  
  - Ты лучше разбираешься в нём. Посмотри, а я прикрою! - прокричал Николай, потому, как сквозь внезапно усилившийся ветер сложно было что-либо расслышать.
  
  Сдернув с себя непромокаемую куртку, он прикрыл, как мог мотор. Сергей в это время уже осматривал двигатель.
  
  - Похоже, он перегрелся, - заявил он.
  
   Затем, засучив рукав, опустил руку за борт, скользя по ноге двигателя, и пытаясь нащупать дырки забора воды для его охлаждения.
  
  - Да тут сплошной лед! - с досадой выкрикнул он, - приплыли!
  
  Николай громко выругался, плюнул за борт и стал напяливать снятую куртку.
  
  - Мотор, возможно, мы ещё не угробили, но плыть дальше точно придётся на вёслах! - уже спокойно, понимая, что иного решения нет, сказал Сергей.
  
  Николай же, принялся ругать всё, что имело хоть маломальское отношение к зиме, холодам, и к жизни вообще.
  
   Между тем, неуправляемую лодку несло хоть и ослабевшим течением, но в обратную сторону. Определить где ближайший берег, чтоб грести к нему, из-за плохой видимости не было никакой возможности, поэтому Сергей уселся, молча на корме, а Николай, стоя, продолжал посылать громкие проклятия. Через некоторое время лодка явно замедлила ход. Волны совсем перестали биться о её борта, а затем, и вовсе остановилась.
  
  - Кажется, подошли к берегу, - заметил Сергей и попытался шагнуть за борт.
  
  - Подожди! - отрывисто приказал Николай.
  
  Взяв весло, он начал тыкать им в воду, но вместо всплеска они услышали хруст ломающегося льда.
  
  - А вот это, точно приплыли, - обречённо заявил он, - похоже, мы не к берегу пристали, а вмерзли в неё. Река стала!
  
   Сергей непонимающе посмотрел на старшего друга.
  
  - Как замёрзла? Мы же только по ней плыли! - ошарашено проговорил он.
  
  - Я видел уже такое, здесь, в Сибири. Лодки, да что лодки - большие теплоходы вмерзают в реку, не успев добраться до берега! - затем, словно сам себе, добавил, с иронией, - это Сибирь!
  
  - Что же нам теперь делать? - растерявшись, спросил Сергей.
  
  - Ждать, что будет дальше. Сейчас мы можем только ждать, - с улыбкой приговорённого к смерти, ответил Николай, - выбор у нас не велик. Либо потеплеет, и лёд освободит нас. Тогда появится шанс добраться до нашего места, либо мороз усилится настолько, что реку скуёт окончательно, и мы сможем перетащить по ней наши вещи до берега. В этом случае, лодку мы потеряем, так как её раздавит лёд, но сами можем остаться живыми.
  
  - А что мы будем делать на этом берегу? - совершенно потерявшись от такого нерадостного будущего, поинтересовался Сергей.
  
  - Будем стараться выжить, - коротко прозвучал ответ.
  
   Снег продолжал валить, но теперь он уже не вызывал ни досады, ни раздражения. Лодка стояла как вкопанная, и лёд всё больше завоёвывал её, покрывая толстой коркой всё, что было ему доступно. Состояние друзей было сложно назвать спокойным, но внутри их уже зрела та доля отчаянной решимости, которая движет людьми, на самом краю смертельной опасности. В такие моменты человек нередко становится как бы выше себя. Он способен сделать то, что никогда бы не смог раньше. Все его прежние качества проявляются сильней прежнего, что одних возносит к вершинам славы, а других, увы, низводит до презрения. Всё это, предстояло теперь пройти и нашим героям.
  
  
  
   V
  
  Снег продолжал идти всю ночь. Было очевидно, что мороз значительно усилился, и даже под брезентом, укутавшись в тёплые вещи, без движения сидеть и лежать было холодно. Промаявшись всю ночь, Николай и Сергей ранним утром, чтоб окончательно не замёрзнуть, вылезли из-под брезента, и начали делать всевозможные движения руками и ногами, пытаясь согреться. Учитывая, что свободного пространства в лодке было совсем мало, заниматься подобным делом оказалось затруднительно, но всё же, это было лучше, чем ни делать ничего. Наконец, метель стала стихать, и по одну сторону показались очертания берега. Николай поспешил веслом проверить прочность льда. Ни с первой, ни со второй попытки пробить его не удалось, и он, так как был легче Сергея, решил первый шагнуть за борт. Под его ногами оказался крепкий, как асфальтное покрытие, лёд. Несколько раз подпрыгнув, чтоб убедиться в его прочности, он взял толстую, длинную верёвку и, обвязавшись ей, другой конец вручил Сергею.
  
  - Я попробую дойти до берега, а ты, если я вдруг попаду в полынью, или просто лёд проломится, не забудь вытащить меня, - с усмешкой сказал он.
  
   Сергей согласно кивнул и обмотал свой конец верёвки вокруг руки. Николай сначала медленно, а затем, ускоряя шаг, направился к берегу. Поверх льда метель успела намести сугробы, но Николай старался проложить прямой путь. Наконец, он благополучно дошёл и с берега помахал Сергею рукой. Затем, быстро направился обратно.
  
  - Вещи будем носить также. Один страхует, другой с вещами идёт, - решил он, когда подошёл к лодке.
  
  Сергей передал ему первый тюк, и Николай отправился снова к берегу.
  
  Меняясь, время от времени, друзья начали курсировать от лодки к берегу, и количество вещей в их судёнышке постепенно стало уменьшаться. Ближе к обеду, борта деревянной лодки стали подозрительно хрустеть, и Николай заявил, что надо спешить, иначе могут потерять часть груза. Теперь они уже вдвоём, без какой-либо страховки перетаскивали вещи, и успокоились лишь тогда, когда лодка оказалась совершенно пустой. Они забрали весла, сняли мотор, ибо не знали, что их ждёт впереди, но теперь хотели быть готовыми к любым новым испытаниям.
  
  Разведённый костёр, его живые отблески и долгожданное тепло, несколько успокоило мужчин, и, понимая, что теперь уже торопиться некуда, они плотно поели, и принялись, при свете огня, устанавливать палатку. Довольно быстро справившись с ней, они улеглись спать, подбросив прежде в костёр толстое бревно.
  
   Ночью опять поднялась вьюга. Палатку порядочно трепало, но она всё же сдерживала её натиск. Снаружи завывал ветер, хлестал снег, трещали сучья деревьев, и вообще, творилось бог весть что. Время от времени просыпаясь, мужчины вслушивались в эти дикие, порой странные звуки, но усталость давала о себе знать, и они опять проваливались в бездны сна. Трудно сказать, что им в ту ночь снилось, но утреннее пробуждение радостным не было.
  
   Проснулись друзья, очевидно, одновременно. Николай быстро расстегнул спальный мешок и прислушался к доносившимся снаружи звукам. Метель к этому времени стихла и за стенками палатки была отчётливо слышна какая-то возня. Повизгивание, рычание и чавканье доносилось, казалось со всех сторон. Сергей удивлённо спросил:
  
  - Откуда здесь собаки? Неужели рядом селение?
  
   Снаружи звуки замерли, словно его слова услышали. Николай поднёс палец ко рту, приказывая молчать, и к удивлению Сергея, вытащил из-за пазухи пистолет Макарова.
  
  - Тише! Это волки! - прошипел он.
  
  У Сергея что-то сжалось внутри. Волков он видел только в зоопарке, хоть и бывал с отцом на охоте. От него же и слышал много рассказов о поведении этих серых, безжалостных, хищников.
  
  - Они наши припасы жрут! - вдруг догадался Николай, и с диким воплем, ринулся из палатки. Сергей, тоже громко заорал, и бросился следом.
  
  Едва выскочив, Николай увидел несколько крупных, серых морд, уставившихся прямо на него. Выстрелив в первую попавшуюся, он, словно взбесившийся демон, принялся носиться вокруг палатки, стреляя по отпрыгнувшим за деревья, волкам. Сергей тоже бегал, стараясь криками и размахиванием палки, взявшейся невесть откуда, испугать зверей. Такие меры, как видно, подействовали на волков, и они поспешили исчезнуть в зарослях. Николай огорчённо плюнул. Вокруг палатки, весь снег был утоптан зверьём. То тут, то там, лежали растерзанные куски вяленой рыбы, крупы из разодранных пакетов были рассыпаны и втоптаны в снег, а сухари, взятые в большом количестве и упакованные в несколько мешков, похоже, были съедены полностью. Сергей огорчённо осмотрелся вокруг. Николая, же охватило полное отчаяние. Обхватив голову руками, он опустился прямо в снег, и сидел в каком-то оцепенении.
  
  - Мы справимся с этим, - попробовал было поддержать его Сергей.
  
   Николай никак не отреагировал на его слова.
  
   Совсем рядом лежал убитый волк. Сергей подошёл к нему и замер от изумления. Такого большого, он никак не ожидал увидеть. Он даже не подозревал, что волки могут достигать таких размеров. Труп зверя был вытянут во весь рост в направлении палатки. Пуля попала ему в глаз, похоже, во время прыжка. "Значит, он хотел напасть", - подумал Сергей, представляя, что могло получиться, если бы эта туша набросилась на кого-нибудь из них. Обойдя волка, он подошёл к растасканной куче провизии, которую они закупили для зимовки. Большая её часть, вне сомнения, была уничтожена. Судя по следам лап, не только волки устроили здесь пир. Макароны, сушёные фрукты, грибы и овощи, тоже были съедены. Сергей расстелил на снегу брезент и начал складывать на него всё, что уцелело. В основном, это были консервы. По понятным причинам, звери не сочли их съедобными, но как раз эти припасы были незначительные. Ещё при отправлении было решено покупать больше продуктов богатых витаминами, чтобы безболезненно перезимовать. Тушёнка и рыбные консервы предназначались для питания в пути, и как неприкосновенный запас на крайний случай. Свежее мясо они планировали добывать из леса, охотясь на всевозможную дичь.
  
   Николай продолжал сидеть на снегу, когда Сергей подошёл к нему.
  
  - Думаю, нам придётся соорудить жилище покрепче, - сказал он.
  
   Николай хмуро посмотрел на своего напарника.
  
  - Всё сожрали? - зло проговорил он, будто Сергей был виноват в происшедшем.
  
  - Консервы остались.
  
  - Тогда мы ещё немного поживём, - прозвучало следом.
  
   Сергей, пытаясь справиться с возрастающим негодованием, на друга, отвернулся.
  
   Величественные сосны и ели густой полосой тянулись вдоль береговой линии, насколько хватало взгляда. Их лодки на реке уже видно не было. Прояснившееся небо обещало усиление мороза, и бездействие могло привести к печальным последствиям. Сергей это отчетливо понимал, так же, как и понимал, что ссора между ним и Николаем лишь усилит вероятность их быстрой гибели. Ему вспомнилась уютная квартира и любимая жена. "Нет, не для того я пришёл сюда, чтобы умереть. Нужно выжить, и не просто выжить, а выполнить всё то, о чём мечтал перед отъездом, - подумал он, и в памяти возникли слова, услышанные из песни, - он на Вачу ехал плача, возвращался хохоча, - похоже не только у нас был трудный путь на заработки. Главное, чтобы обратный был такой же весёлый". Это сравнение придало ему силы и уверенности. "В конце - концов, у нас есть ружья для охоты, инструменты, кругом полно леса. Из него мы сделаем скит для зимовки, а зверья здесь просто тьма. Было бы легко добывать золото, все занялись этим. Но это дело для настоящих мужчин, и я докажу это", - принял решение он, и начал собирать со снега остатки рассыпанных круп и прочих продуктов.
  
   Николай ещё некоторое время сидел безучастно, но потом, словно делая одолжение, стал помогать Сергею. К обеду всё, что могло пригодиться в пищу, было собрано, уложено на брезент и тщательно пересчитано. Затем, перенесёно в палатку и прикрыто сверху еловыми ветвями. Такими же ветвями мужчины укрыли землю внутри своего временного жилища, чтобы спать было теплее, и принялись разбирать инструменты и прочим снаряжение. Потерь среди этой части груза не было. Настроение Николая, казалось, несколько улучшилось.
  
  - Избу можно будет установить прямо на берегу. Зимой сюда люди не сунутся. Так что заметить нас будет некому, а вот от зверья обороняться станет легче. Вырубим, сколько сможем, деревья вокруг. Тогда будет обзор лучше. Из этих же деревьев и сделаем укрытие, - вполне миролюбиво сказал он.
  
   Сергей не стал вспоминать его утреннее хамство, и как ни в чём не бывало, ответил:
  
  - Хорошая мысль. Думаю, пришла пора перекусить. А может, подстрелим кого, пока окончательно не стемнело?
  - Зачем стрелять? Уже подстрелили, - усмехнулся Николай, кивая в сторону убитого волка.
  
  - А разве их мясо едят? - с сомнением спросил Сергей.
  
  - Поверь, едят любое мясо, - многозначительно ответил Николай, - в нашем случае привередничать не будем.
  
   Затем он взял большой топор, подошёл к волку и попытался отрубить заднюю лапу. Труп уже закоченел. Густая шерсть помешала сделать это быстро, но, всё-таки справившись, Николай поднёс к палатке мясо.
  
  - Разводи костёр, - повелительно сказал он.
  
   Приказной тон не понравился Сергею, но он не стал спорить, и разжёг огонь.
  
  Происходящие с Николаем перемены, не понимая его состояния, объяснить, было сложно. Всему виной была возрастающая боль в правом боку. Терпеть её уже было сложно, и он, срывался на Сергее, предпочитая грубить, а не жаловаться. После стрельбы по волкам он сел в снег, пытаясь хоть как-то унять вспыхнувшую с новой силой острую боль, и закрыл голову руками, чтобы не показать выступившие от этого слёзы. Он не мог позволить признаться в своей болезни, которая чувствовал, берёт верх над ним, и не мог смириться с ней. Он уже бесконечно жалел, что ввязался в эту авантюру. Горькая досада жгла его сердце и не давала покоя. Особенно мучила мысль, что оставшихся у него дома денег с лихвой хватило бы ещё на много лет беспечной жизни, а здесь он оказался всего лишь из-за своей тяги к неспокойной жизни, из-за взбалмошного характера и ссоры с прежними друзьями. Раньше судьба щадила его, помогая выкручиваться из тяжёлых ситуаций, в которые он то и дело попадал, но теперь он явно почувствовал, что всё идёт совсем по- другому. Как раненый зверь, попавший в капкан, понимает всю безысходность своего положения, так её ощутил Николай. Ещё находясь на вмёрзшей в реку лодке, он почувствовал, что уже не выберется живым из этих гибельных мест. Боль грызла его изнутри, а он старался подавить её снаружи, нацепив маску презрения и жестокости. Судьба Сергея уже интересовала его, как вероятно, интересует биолога судьба подопытной мыши. Ему было интересно, как долго этот парень, полный сил и здоровья, сможет прожить в такой глуши, и ради этого он готов был побороться со смертью.
  
   Сергей, конечно же, всего этого не мог даже предположить. Плохое настроение друга - он считал Николая другом, пытался объяснить неприятностями, постигшими их, и считал нужным не обострять ситуацию. По своему характеру Сергей был спокойным, рассудительным человеком. Занимаясь бойцовскими видами спорта, он привык не давать эмоциям брать верх над рассудком, и поэтому, мог добиваться высоких результатов. В планах продвижения себя, он был не силён. Привык, что за него этим занимались тренеры и устроители поединков. Возможно, из-за этого имел небольшой доход, и возможно поэтому, дома, легко попал под влияние Николая, который был убедительным и уверенным в себе. Это поездка, в Сибирь, для него стала нечто похожим на выход на ринг, где целью была победа. Его мозг, тело, было ориентировано на хладнокровную, взвешенную борьбу, в которой любая ошибка, промах противника, можно и нужно было обернуть себе на пользу. Противником, в данный момент, он видел морозы, зверей, ветер, в общем, всё, что мешало ему достигать своей цели. И если его противник проявлял упорство и силу, крепло и сопротивление Сергея. Крепло ровно с таким усилием, чтобы потом взять верх над ним.
  
   Таким образом, мужчины оказались полны загадок друг перед другом, и, похоже, каждый из них, недооценивал другого.
  
  
  
  
   VI
  
   Мясо волка, поджаренное на костре, оказалось мерзким на вкус, и жёстким, как резина. Понимая, что оставшиеся продукты нужно экономить, Сергей рвал его крепкими зубами и, запивая горячим чаем, думал о жене. Николай почти ничего не ел. В чай он долил водку, и, выпив залпом, пошёл в палатку. Ещё днём они установили внутри маленькую чугунную печку, которую купили дома, и теперь в ней приветливо трещали поленья. В этот, уже завершающийся день, они решили больше ничего не делать. Завтра их ждала рубка деревьев, и строительство избушки, и перед этими большими делами требовалось хорошо отдохнуть.
  
   Ночь прошла без особых происшествий. Два охотничьих ручья, обрез, взятый невесть откуда Николаем, пистолет Макарова, о котором Сергей узнал только на берегу, и внушительный запас боеприпасов к ним, составляли весь их арсенал. Ночью, они по очереди выходили к костру, подбрасывая в него приготовленные заранее ветки и прочий сушняк, и судя по всему, это подействовало на зверьё. Их горящие в отблесках огня глаза можно было заметить в зарослях, но подойти ближе они не решались. Шуршание и грызня продолжались всю ночь, и под утро, лесные заросли огласились протяжным, многоголосым воем, после чего всё стихло.
  
   Нужно сказать, что Сергей, и Николай, не то чтобы умели плотничать, но топор в руках раньше держали, и вполне понимали, что за работа их ожидает. Своими познаниями по части возведения срубов, они обменялись ещё дома, и пришли к выводу, что построить избушку для временного проживания им вполне под силу. И оказались правы. Утром, они принялись умело рубить деревья, и скоро на берегу начали подниматься стены их будущего жилья. Оно не претендовало на изящные формы, но было крепким и надёжным. Низкий потолок не позволял выпрямиться во весь рост, но зато избушка обещала быть тёплой. Три дня мужчины трудились над её возведением, а на четвертый, перетащив в неё все вещи и остатки продуктов, решили хорошенько отдохнуть. Погода всё это время стояла морозная, и работать, после нескольких дней пути, было приятно. У Николая боли несколько утихли, и он уже начал было успокаиваться. Однако в первую ночь, проведённую в избе, у него случился тяжёлый приступ. Обильный пот, вызванный, вероятно, высокой температурой, резкая боль, и сильное головокружение, заставили его разбудить крепко спящего Сергея. Признаваться, что боли уже давно его мучают, он не стал. Сославшись на обычную простуду, попросил воды, и немного погодя отвернулся к стене, делая вид, что заснул. Сергей некоторое время посидел рядом, и снова улёгся спать.
  
  Наступивший день был таким же ясным, как предыдущие, но мороз усилился. Сергей вышел из избушки и вздохнул полной грудью. Кристально чистый воздух, огромные деревья, в пушистом инее, синее небо - самым благотворным образом подействовали на него, и он в приподнятом настроении вернулся обратно.
  
  - Как твоё самочувствие? - заботливо поинтересовался он.
  
   Николай, продолжал лежать лицом к бревенчатой стене, и в ответ на вопрос пробурчал что-то невнятное.
  
  - Я пойду, прогуляюсь. Может, подстрелю кого-нибудь к обеду, - весело заявил Сергей.
  
  Прихватив с собой ружьё, он решил, прежде всего, направиться к лодке, чтобы понять, насколько она может им ещё быть полезна. Примерное место её нахождения было легко определить по большому сугробу на середине реки. Осторожно пробираясь по льду, он дошёл до неё и перед его взором предстала печальная картина. Треснувшие и выгнутые льдом борта и дно судёнышка не оставляли надежды, и Сергей подумал, что весной им придётся строить лодку, а это, насколько он понимал, значительно труднее строительства дома. Не задерживаясь более на замёрзшей реке, он дошёл до берега и начал углубляться в лес. Понимая, что в этих зарослях несложно заблудиться, он маленьким топориком, прихваченным с собой, делал зарубки на деревьях, и таким образом, некоторое время бродил в округе, стараясь не отходить слишком далеко от избушки. Подстрелить ему никого не удалось, но следы на снегу давали понять, что кругом много самого разнообразного зверья. Сергей заметил заячьи, лосиные следы, а также какого-то более крупного зверя. Поближе к хижине, за последним рядом деревьев, снег был утоптан, судя по всему, волками, которые каждую ночь, бродили поблизости, словно желая изучить поведение людей. Ночуя в избушке, стены и дверь которой были крепкими и надёжными, отпала нужда в разведении ночного костра, и теперь, серые хищники чувствовали себя уверенней. Сергей побродил ещё немного и вернулся в жилище.
  
   Прошёл первый месяц их зимовки. Холода за это время значительно усилились, и зима начала показывать своё истинное лицо. Николай за это время как-то осунулся, похудел, и с каждым днём становился всё угрюмей. Общались они крайне редко, и Сергей стал замечать, что продукты в ящике, куда они их сложили после пересчёта, исчезают куда быстрей, нежели было рассчитано. Причём значительное их уменьшение происходило за время его отсутствия, когда он с ружьём наперевес бродил по лесу в поисках добычи. Николай же из хижины выходил крайне редко. В первые дни он собственноручно изготовил и расставил капканы на мелкую живность, но никто в них не попадал. Видно зайцы и прочие зверьки были хитрее и никак не хотели лезть в ловушки. Быстро потеряв интерес к подобному виду охоты, он перестал вообще выходить из хижины, разве только по самым неотложным делам, и каждый выход сопровождал потоком брани. Сергей не пытался вникнуть в суть произошедшей в его напарнике перемены, и теперь уже просто наблюдал за ним. Он понимал, что всё это неминуемо должно было привести к какой-нибудь развязке, и в один из дней решил действовать. Дождавшись, когда Николай, ругаясь, вышел из избушки за хворостом, он обыскал его лежанку, и под ветками нашёл спрятанные продукты. Не тратя время даром, он собрал всё оружие, кроме Макарова, который был всегда с Николаем, и, взведя курок, стал ждать своего соседа. Другом он его уже перестал считать.
  
  Первое, что увидел Николай, когда зашёл в хижину, было наведённое на него дуло.
  
  - Медленно достань пистолет, и положи его на пол, - спокойно произнёс Сергей, - ты, скотина, Коля, и не пойму, всегда был таким, или недавно испортился.
  
   В ответ на это Николай с рычанием бросился на него, как на злейшего врага. Раздался выстрел, и нападавший с воем схватился за лодыжку.
  
  - Я не хочу тебя убивать, - с расстановкой произнёс Сергей, - но запомни, как бы там не было, у меня есть твёрдое намерение перезимовать в этой хижине, а потом добраться до нашего, или ещё там до какого-нибудь чёртового ручья, и добыть из него своё счастливое будущее. И никакая крыса, вроде тебя, не в силах помешать мне. Запомни это хорошо. А теперь давай сюда свой пистолетик, сядь тихонько в уголке, перевяжи лапу, и будь доволен, что легко отделался.
  
   Николай, с ненавистью глядя на своего противника, сделал всё, о чём он говорил, и с тех пор в их совместном жилище прочно установилась тяжёлая обстановка.
  
  
  
  
   VII
  
   Потянулись короткие дни и долгие, зимние ночи. Рана Николая долго не заживала, и Сергею пришлось ходить за дровами и готовить пищу одному. В перерывах между этими занятиями он бродил по лесу в надежде что-нибудь подстрелить. На ящик с продуктами он нацепил большой замок, и ключ носил с собой. Одно ружьё и обрез он спрятал в лесу, а другое, с пистолетом, всегда было при нём. В лес он отнёс и топоры с ножами. По ночам Сергей теперь стал спать очень чутко, и, просыпаясь, нередко ловил на себе злой взгляд соседа. Впрочем, он его уже почти не боялся. Николай за время постоянного лежания сильно ослаб, и не делал никаких попыток вырваться из этого состояния. Он очень похудел, почти ничего не ел, и кожа его приобрела болезненный, жёлтый цвет. К тому же, у него начали сильно кровоточить дёсны. На своё здоровье он никогда не жаловался, но было видно, что он мучается. Сергей, зная, что от многих болезней помогает хвойный отвар, делал его, пил сам и предлагал Николаю, но тот всякий раз, решительно отказывался. По всему было видно, что он считает их дело, или, по крайней мере, своё, конченным.
  
   Прошёл ещё месяц. Как ни сокращал Сергей нормы потребления продуктов, они всё же подходили к концу. Стояли сильные морозы, и из хижины он старался выходить как можно реже. Николай часто бредил, и Сергей подолгу прислушивался к его бормотанию, пытаясь определить смысл видений. Почти всегда они были связаны с какой-то женщиной, которую звали Оля, и в такие моменты измождённое лицо Николая озаряла счастливая улыбка.
  
   В эти дни Сергеем овладело какое-то оцепенение, из которого его вывело появившаяся кровоточивость дёсен. Он забыл, какое название носит эта болезнь, но помнил, что может запросто лишиться зубов, если не будет с ней бороться. Мороз стоял, судя по всему, очень крепкий. Бродить по лесу было и холодно и опасно, из-за возможных обморожений, но Сергей понимал, что активный образ жизни поможет ему справиться с болезнью, и, напялив на себя побольше тёплых вещей, пошёл на охоту. И тут, жизнь казалось, решила наградить его за проявленное мужество, и послала навстречу большого лося, едва он углубился в лес. Впрочем, такая награда оказалась на деле довольно сомнительной, и грозила обернуться трагедией. По следам истекающего кровью лося неслись голодные волки, и, судя по ранам сохатого, уже гнали его давно. Серые хищники явились конкурентами Сергея в борьбе за кусок мяса, который означал для него и для них возможность двигаться, дышать, и массу других ощущений, которые складываясь воедино, назывались жизнью.
  
   Волки были так увлечены погоней, что обнаружили охотника только когда раздался первый выстрел. За ним сразу последовал второй. Лось зашатался и тяжело рухнул в снег. Волки заметили Сергея, однако всё равно продолжили погоню, и добрались до мяса первыми они. Как бы загородившись тушей, хищники стали рвать её, сразу поглощая огромные куски.
  
   Для того, чтобы нажать на курок, Сергей сдёрнул меховую рукавицу, и теперь, когда пришёл черёд стрелять по волкам, он с изумлением обнаружил, что совсем не ощущает пальцы. За ничтожно малое время они совершенно замёрзли, и отказывались подчиняться. Сергей натянул рукавицу и принялся бешено колотить рукой по ногам, пытаясь вернуть пальцам чувствительность. Волки, словно поняли, что происходит, и, прекратив терзать добычу, сосредоточено уставились в сторону человека. Сергей вспомнил первую стычку с волками, дико закричал, пытаясь внушить зверям страх. Но в этот раз волки ответили грозным рычанием, и, оставив лося, бросились в его сторону.
  
   Понимая, что бежать бесполезно, Сергей явно ощутил леденящее дыхание смерти. Мысль, что его тело может быть безжалостно растерзано этими тварями, мгновенно пронеслась в голове.
  
   Расстояние между волками и человеком неумолимо сокращалось, и Сергей уже отчётливо видел, как с оскаленной морды несущегося первым, большого волка, падает кровавая слюна. Неимоверным усилием воли, которое подстёгивалась страхом смерти, он заставил палец нажать на курок. Большой волк перевернулся в воздухе, и судорожно дёрнув лапами, распластался на снегу. Ещё один меткий выстрел уложил второго. Остальные, видно лишившись вожаков, развернулись, и бросились в чащу. Сергей сделал им вдогонку ещё один выстрел, и победно крикнул, когда услышал полный боли визг.
  
   Разогнуть палец, застывший намертво на курке, ему удалось только с помощью другой руки. Натянув рукавицу он принялся вновь бешено ей колотить, но на этот раз он проделывал это на ходу, пробираясь к убитому лосю. Его радости не было предела.
  
   Туша лося была огромной. Чтобы разрубить её и перетащить, требовалась помощь Николая, и Сергей торопливо бросился в хижину, спеша донести радостную весть. Но когда он с шумом ввалился в избу, Николай был мёртв. Вытянувшись на своей подстилке, он лежал с открытыми глазами, и его лицо казалось умиротворённым. Коля ушёл из жизни в полном одиночестве, не дождавшись своего товарища, или не желая его видеть. Сергей, глядя на него, почувствовал, как что-то сжалось внутри. Он вдруг ощутил себя совсем одиноким среди этого необъятного, совершенно непредсказуемого мира, в котором холод и враждебность были обычным явлением.
  
   Прихватив топор, он вернулся к туше и весь остаток дня рубил и таскал мясо. Почти всего лося и одного убитого волка ему удалось до темноты перетащить в хижину.
  
   Оставаться ночью с мертвецом было жутко, и Сергей вынес из избы окоченевший труп. Укрыв его ветвями, он решил утром выкопать могилу. Затем, вернулся в хижину, зажарил на сковородке большой кусок мяса, и, наевшись до отвала, уснул. Переполненный едой и дневными переживаниями, он спал тревожным сном, просыпаясь, время от времени, и прислушиваясь к звукам снаружи. Утром, едва забрезжил рассвет, он встал, и наспех одевшись, вышел копать могилу. Но трупа как такового, уже не было. Кругом валялись лишь начисто обглоданные кости. Судя по следам на снегу, ночью над его телом потрудились волки. У Сергея опять что-то сжалось внутри. "Я должен был вчера похоронить его, должен был", - подумал он, сокрушённо опустив голову. Эта мысль не давала ему покоя. Было ясно, что идти в лес за остатками туши нет никакого смысла. Волки наверняка уже о ней позаботились.
  
   Весь день Сергей провёл в хижине, используя для печки ветви из подстилки умершего соседа. Мясо он погрузил в вырытую под полом хижины яму, а с волка содрал шкуру и растянул её на стене. Время от времени он отрезал куски лосятины и, бросив их на сковородку, тупо смотрел, как они поджаривались. В этот день, он пил много водки, обильно закусывал, а перед сумерками вышел из лачуги, собрал кости Николая, и, докопавшись до мёрзлой земли, долго долбил её киркой. Через некоторое время ему удалось сделать небольшую могилку, куда он переложил кости, после чего тщательно утрамбовал её.
  
   Ночью у Сергея начался жар. Ему чудилось, что Николай стоит перед ним, и укоризненно качая головой, говорит: "Да что ты обо мне знаешь?". Волки, лоси, вмерзшая лодка, смешались в единую кучу, которая неслась на него с неимоверной силой, а он, хотел убежать, но не мог. Его ноги были, словно, ватные, и никак не хотели передвигаться. Ирка приглашала его к столу и предлагала съесть золотой самородок.
  
   Несколько дней Сергей провёл в бреду, но молодой организм взял верх над болезнью, и через неделю ему стало лучше, а затем, и полностью выздоровел. Теперь, когда появилось свежее мясо, он быстро окреп и к концу следующего месяца чувствовал себя превосходно. Из шкуры убитого волка он сделал некое подобие полушубка и, выходя из хижины, чувствовал себя гораздо теплее. Мороз не спадал, даже скорее, наоборот, но Сергей стал привыкать к нему. В капканы, изготовленные когда-то Николаем, и немного изменённые Сергеем, наконец, стала попадать живность, и на сковородке нередко аппетитно шипела зайчатина. У Сергея начало появляться неведомое раньше чувство какого-то первобытного инстинкта. Он словно научился по-иному дышать, видеть, слышать, ходить. Восприятие окружающего мира преобразилось и расширилось. Что-то интуитивное появилось в его сознании и росло с каждым днём. Теперь, он подолгу бродил по лесу, и вовсе не боялся ни замёрзнуть, ни встретить волков. Он будто породнился с лесом и чувствовал, что стал своим в этом диком мире. В один из таких походов, он зашёл дальше обычного, и вдруг неожиданно наткнулся на старую, заброшенную кем-то избу. Сложенная из толстых брёвен, она располагалась между тремя вековыми елями, разлапистые ветви которых надёжно укрывали её от посторонних взоров. Впрочем, это была явно излишняя предосторожность. Сергей знал, что в этих местах люди были совершенной редкостью. Осторожно ступая, он открыл поросшую мхом дверь и вошёл в неё. Перед его взором открылась картина порядка, и в то же время невероятной заброшенности. На полке у стены стояли в ряд чайник, котелок, и другие кухонные принадлежности, своими причудливыми формами напоминавшие посуду прошлого века. Топчан, был покрыт шкурой какого-то крупного зверя, но она была истлевшей. И так во всём, что находилось в этой хижине. Всё в ней говорило о том, что живой человек посещал её много, очень много лет назад. Следовательно, её хозяин, кем бы он ни был, уже давно умер.
  
  С любопытством осматривая предметы старого быта, Сергей наткнулся на кованый сундук, который сразу решил прихватить с собой. Однако даже сдвинуть его, не то, что поднять, ему оказалось не под силу. Крышка сундука была закрыта замысловатой задвижкой, но немного повозившись, Сергей отомкнул её. И тут его взору предстало то, что и в своих снах не доводилось видеть. Весь сундук, доверху, был полон золотых самородков, разных размеров. Они тускло блестели у него перед глазами, и это было сродни наваждению. Признаться честно, когда Сергей осматривал избушку, он втайне надеялся найти что-нибудь ценное, но такого даже предположить не мог. Вытерев взмокший лоб, он попытался примерно представить, на какую сумму тянула эта находка, но так и не смог. "Николай уж точно знал бы", - подумал он.
  
   Мысли неслись галопом в его голове. Он даже не замечал, как начал разговаривать вслух.
  
  - Теперь даже не нужно разыскивать ручей. Копать, намывать. Да и не смог бы я это сделать без Коли.
  
   Мысль о том, что вместе со смертью Николая надежда найти золото резко уменьшалась, уже давно не давала покоя Сергею. Но он старательно отгонял её, надеясь на свою удачу. Однако надежды никогда не заменят познания в работе. Сергей это понимал, но иного выхода не видел. Дома он прочитал всё, что нашёл о золотодобыче. Подробно расспрашивал Колю, как дома, так и в дороге, но никогда не намывал сам. И вот теперь, словно большая гора свалилась с его плеч. Невероятное количество золота, добытого неизвестно кем, но доставшееся ему, лежало перед Сергеем и словно говорило: " Ты оказался достойным меня. Бери и отправляйся домой".
  
   Сергей почувствовал себя победителем и, прихватив столько самородков, сколько мог сейчас унести, отправился обратно, в своё жилище. Дорогу к лесной хижине он скрытно пометил, чтоб на следующий день вновь посетить её и забрать остальное золото.
  
   VIII
  
   Долгая сибирская зима подходила к концу. Холода с каждым днём убывали, и Сергей с вожделением поглядывал на реку, ожидая её скорое освобождение ото льда. План обратного перехода был им уже давно продуман и подготовлен. Собственно, особенно ломать голову ему не пришлось. Река, по которой они приплыли, текла в нужном Сергею направлении. Участок обратного пути он уже знал. Оставалось только сделать средство передвижения. Лодку построить было сложно, поэтому Сергей решил обойтись плотом. Мотор ему заменяло течение. Оставалось только управлять плотом, и самым сложным делом казалось преодоление узкой части реки, так называемого горла, с его каменистыми берегами, но Сергея это совсем не пугало. Он уверовал в свою звезду и чувствовал удачу, как охотник загнанную дичь.
  
  Наконец, ночью произошло долгожданное событие. Грохот и треск разбудил Сергея. Отворив дверь хижины, он увидел как лед, ломаясь и становясь дыбом, тронулся по реке. С радостным криком он выбежал на берег, и долго смотрел, как река сбрасывает с себя оковы.
  
   Несколько дней Сергей решил переждать, ожидая, когда исчезнут последние проплывающие по реке льдины. Плот уже стоял готовым на берегу, а всё, что было необходимо Сергею, чтобы вернуться обратно, ждало в хижине. Самородки были тщательно уложены на дне нескольких ящиков, и сверху заложены толстым слоем вяленого мяса. Так Сергей решил подстраховаться, если вдруг встретит кого-нибудь любопытного в пути. Лопаты, пилы, и прочее снаряжение, он собирался оставить в хижине на берегу, а из оружия взял только одно ружьё и пистолет.
  
   И вот, настал день, когда Сергей отчалил свой плот, и взял в руки весло, ставшее для него теперь чем-то вроде руля. Оглянувшись на берег, он снял шапку и помахал ей на прощание. За время, проведённое в этом холодном крае, он изменился, словно принял в себя часть его суровости, и был рад, что судьба свела его с ним.
  
   Первые километры пути были пройдены довольно спокойно, без ненужных приключений. Плот медленно плыл по течению, и Сергей без труда мог с помощью импровизированного руля держаться ближе к берегу. В одно время он настолько преуспел в этом, что даже смог наскоро перекусить. Радость переполняла его, и он весело смотрел вперёд. В своих мыслях он уже был дома, и представлял, как его встретит жена.
  
   Между тем, русло реки начало постепенно сужаться, а течение становилось всё быстрее. Судя по всему, скоро должно было появиться так называемое горло, и, помня, что оно возникало резко, за поворотом реки, Сергей приготовился к встрече с ним. Плот уже не был так послушен рулю. Его неповоротливость насторожила Сергея, но менять что-то в конструкции было поздно. Шум реки усилился, и после знакового поворота она втянула плот в узкую протоку. Бросая в разные стороны и безжалостно крутя, его понесло как попало, несмотря на все старания Сергея, который через некоторое время сосредоточил свои усилия лишь на том, чтобы успевать отталкиваться от торчащих из воды камней. Несмотря на удары о них, плот оказался довольно крепким, и продолжал исправно выполнять своё предназначение. Сергей, порядком мокрый от летевших брызг, уже видел впереди завершение опасного участка, когда весло, которым он очередной раз отталкивался, неожиданно соскользнуло с камня и крепко застряло в расщелине под ним. Сергей не успел выпустить его из рук, и моментально оказался сброшенным с плота. Очутившись в воде, он при падении сильно ударился головой о камень, и вероятно, потерял сознание.
  
   Очнулся Сергей уже на берегу. Первым делом он оглянулся, пытаясь найти плот. И увидел его уже миновавшем опасный участок. Плот одиноко плыл по течению, удаляясь всё дальше. Вместе с ним уплывали все надежды. Остановить, догнать его не представлялось никаких возможностей, и Сергей с ужасом представил, что это конец. Правда, оставалась слабая надежда, что плот где-нибудь уткнётся в берег, и дождётся, таким образом, его, но, свершится ли это?
  
   Сергей попробовал шагнуть, и вскрикнул от боли. Одна нога была явно повреждена. Из раны на голове, обильно текла кровь. Также, вероятно, были сломаны несколько рёбер, и противно ныло запястье руки. В довершение ко всему, в воде он потерял шапку, один сапог и, как выяснилось потом, пистолет, который лежал во внутреннем кармане куртки. В такую, казалось бы, безысходную ситуацию, Сергей попал впервые в жизни. Опустившись на прибрежные камни, он обхватил голову руками, и попытался хоть как-то сосредоточиться, чтобы понять, что следует сделать дальше. Но голова противно гудела, а мозг решительно отказывался выдать хоть какое-нибудь решение. Сидя на берегу, истекающий кровью, в холодной, мокрой одежде, он, как курильщик опиума, стал погружаться в цепкие сети видений. Перед его взором вдруг появилась жена, хлопочущая около пышущей жаром плиты, друзья, приветливо улыбающиеся ему, и живой Николай, протягивающий руку. Сквозь эти галлюцинации он обнаружил, что может вернуться обратно в хижину, подлечиться там, построить новый плот. Но затем вспомнил о золоте, о том, что оно могло быть за это время безвозвратно потеряно. В этом полусознательном состоянии он медленно встал, и заметно припадая на одну ногу, поплёлся вслед за плотом. Его уже не волновало, насколько велики шансы встретиться с ним. Он просто продвигался за ним следом, с трудом переставляя ноги, и как понял потом, отказываясь увидеть смерть в бездействии.
  
   Боль, усилившаяся при ходьбе, постепенно вернула его в реальный мир, и, решив передохнуть, он опустился на землю. Наступали сумерки. Вместе с ними стало заметно холодать. Пальцы ноги, на которой не было сапога, уже неоднократно сводила судорога. Сергей вдруг вспомнил, что в куртке у него должны быть зашиты в непромокаемом мешочке спички. Их он спрятал туда давно, и теперь мог оценить такую предусмотрительность. Торопливо стянув с себя тяжёлый волчий полушубок, он принялся неповреждённой рукой обшаривать внутреннюю подкладку куртки, и облегчённо вздохнул, наткнувшись на спички. Привычным образом, он быстро разжег костер, и вдруг ощутил острое чувство голода. Хороший кусок лосятины и крепкий сон подействовали бы на него сейчас лучше всякого лекарства, но пришлось ограничиться только теплом костра. Притащив к нему еловых веток, Сергей часть из них приготовил для поддержания огня, а часть под подстилку на которую улегся. Скинув с себя промокшую одежду, он положил её сушиться, и осмотрел своё тело. Синяки и ссадины обильно покрывали его, и доставляли немало мучений. Кровь из раны на голове течь перестала, но её нужно было перевязать. Сергей разорвал свою рубашку и обмотал голову. Нога, судя по всему, сломана не была, но большой, фиолетовый синяк тянулся от бедра до колена. Рука же, опухла, и шевелить ей не представлялось возможным. При каждом вздохе давала о себе знать боль в груди, как видно из-за сломанных ребёр. На остальные ссадины и ушибы, можно было не обращать внимания. Сергей попытался уснуть.
  
   Несмотря на сильную усталость, сон никак не мог одолеть его. Всё тело нестерпимо ныло, а боль в руке становилась порой, просто невыносимой. Но ещё больше страданий доставляло ему понимание всей безнадёжности положения, в котором он оказался. Как могло случиться, что он, переживший так много, и уже почти ставший победителем, в один момент превратился в проигравшего? Как это могло случиться с ним? На такой вопрос он не находил ответа и жутко переживал, словно в ответе крылось его спасение. Множество предположений, порой откровенно абсурдных и фантастических, кружилось в его больной голове, и он, перебирая их, всё больше уходил от реальности. В конце концов, когда рассвет стал робко касаться верхушек деревьев, Сергей дошёл до того, что перестал понимать, отчего он лежит под открытым небом на подстилке из веток, порядком искалеченный, и с малыми надеждами на выживание. Всё это теперь представлялось ему каким-то злым роком, с лицом Николая, преследующим его, чтобы уничтожить. Наигравшись вдоволь, он привёл Сергея к такому плачевному результату, и теперь готовился к заключительному действию. Наконец, он забылся тяжёлым, непродолжительным сном.
  
   Проснувшись, Сергей освободился от навязчивых мыслей и вместе с этим, пришло понимание, что какой бы тяжёлой не оказалась ситуация, ещё тяжелей для него принять смерть без всяких попыток вырваться из её цепких объятий. Согревшись у костра, он оторвал от куртки рукав, обмотал им ногу, и тронулся в путь. Его тело, как заржавевший механизм, с трудом повиновалось ему, и в самом начале пути, он оступился, упал, поранив при этом здоровую ногу об острый край камня. По талому снегу за ним потянулся кровавый след. Сначала Сергей даже не заметил раны, но потом сделал привал, и перевязал её. Хотелось, есть, но сейчас он не желал тратить время на поиски пищи, бесконечно всматриваясь в уходящую даль реки, в надежде увидеть прибитый к берегу плот. Ближе к полудню перед ним появился, и остановился как вкопанный, лось. Руки Сергей привычно потянулись к ружью, которого у него теперь не было. Не ощутив его за плечом, безнадёжно опустились. Лось постоял ещё немного, затем грациозно повёл рогами и исчез в лесу. Голод вновь овладел Сергеем, и он стал с надеждой озираться вокруг, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь пригодное в пищу. Его взгляд скользил то по обнажённой местами земле, то тщательно обследовал заросли. Иногда он останавливался, набирал пригоршни талого снега, и жадно запихивал в рот. Ближе к сумеркам решил сделать привал и, разведя костёр, долго смотрел на языки пламени. Затем повалился на приготовленные ветки и заснул мёртвым сном. В эту ночь его никакие видения не мучили, и под утро он проснулся с ясной головой.
  
   Чувство голода теперь охватило всё его существо. Разведя костёр, Сергей зубами оторвал от полушубка кусок кожи и долго жевал её. Шкура, вперемешку с волчьей шерстью вызвала у него приступ тошноты. Всё, выплюнув, он тяжело поднялся и с трудом поплёлся вдоль берега. Снег, который он постоянно глотал, не утолял ли голод, ни жажду, зато от него у Сергея сильно распух язык, что только прибавило страданий. За весь день, ему так и не удалось раздобыть ничего съедобного, и под вечер, сидя у огня, он попробовал заглушить голод корой, которую принялся срывать с веток. Откусывая небольшие кусочки, он тщательно их пережёвывал, и, доведя до кашеобразного состояния, проглатывал. В попытках обмануть желудок, он провёл весь вечер, и лёг спать с ужасным привкусом во рту.
  
   Утром обострённое чувство голода переросло в ноющую боль, которая заглушила все остальные, и Сергей, не утруждая себя разведением костра, оторвал второй рукав от куртки, и наспех натянув его поверх первого, успевшего превратиться в лохмотья, отправился на поиски пищи. Он придерживался того же направления, но теперь его занимала только одна мысль - еда. Он начал петлять, переходя от берега к зарослям, и возвращаясь опять на берег. При этом, ему казалось, что стоит только отойти от места, где он уже был, как там появляется что-то съедобное. Эта навязчивая мысль заставляла его неоднократно возвращаться на пройденные участки, и к полудню ему удалось одолеть не более двух километров.
  
   Затем, он внезапно наткнулся на мёртвую рыбку, не больше ладони, которая пролежала на камнях, судя по виду, уже не один день. Не обращая внимания на запах, он целиком съел её, тщательно пережёвывая кости, и дробя камнем особо крупные. Это только раздразнило его, и он принялся тщательно осматривать берег, обшаривая каждый камень, в попытке обнаружить ещё что-нибудь.
  
   До позднего вечера Сергей на четвереньках ползал у воды, и только после того, как придавил камнем неповреждённую руку, которой пытался приподнять скользкий валун, улёгся на мёрзлую землю, и крепко заснул.
  
   Ночью, стуча зубами от холода, Сергей проснулся и решил разжечь костёр. Добравшись до зарослей, он едва успел наломать сучьев, как где-то совсем рядом раздался волчий вой. Торопливо спустившись к воде, он стал искалеченными руками чиркать спички, пытаясь поджечь хворост, но пальцы его не слушались, и прежде чем запылал огонь, запас спичек уменьшился ровно на - половину. Начавшие было подкрадываться волки, при свете костра сразу отступили, и Сергей, оглядываясь в сторону леса, отчётливо видел их горящие глаза. Теперь к опасности умереть от голода добавилась опасность самому послужить пищей, и Сергей с невыразимой тоской вспомнил о доме.
  
   Весь остаток ночи он просидел у костра, расчётливо экономя каждый сучёк. Наконец стало светать. Волки ушли в лес, но недалеко. Их грызня доносилась порой до Сергея. Шансы на выживание у него значительно уменьшились, но вступать в борьбу с серыми хищниками без ружья не имело никакого смысла. Сергей почему-то вспомнил большого волка, шкура которого превратилась в его полушубок. "Просто так всё равно не дамся", - с решимостью загнанного зверя подумал он и дико зарычал. Из леса, словно в ответ, раздался протяжный вой.
  
   Чувство голода, терзавшее Сергея все предыдущие дни, теперь притупилось и он, бросая тревожные взгляды на заросли, двинулся в путь. Идти по камням, влажным от близости воды, было тяжело, но Сергей старался держаться как можно дальше от леса. Спотыкаясь и падая, он брёл по берегу реки, которая, едва не утопив его, теперь оберегала от смерти.
  
   Ближе к вечеру Сергей присмотрел место, которое словно маленький мыс, с трёх сторон омывалось водой. Лучшего для ночлега в его положении было найти сложно, и он решительно направился к кромке леса за дровами. Понимая, что огонь должен гореть всю ночь, он притащил на берег несколько больших охапок сухого хвороста, и крупных веток. Когда же решил в последний раз сходить к лесу, из зарослей вдруг высунулась серая голова волка и, лязгнув зубами, с тоской уставилась на Сергея. Не больше минуты, показавшейся вечностью, человек и зверь смотрели друг другу прямо в глаза. Ни у того, ни у другого не обнаружилось страха. Они как будто присматривались друг к другу, оценивая сильные и слабые стороны противника. Зверь устрашающе зарычал. Сергей ответил ему тем же. В нём проснулся первобытный человек, и если бы волк вздумал в тот момент наброситься на него, то встретил бы достойное сопротивление. Но зверь решил в этот раз уступить, и когда скрылся в зарослях, Сергей с противной дрожью в ногах, еле добрался до реки. Разведя костёр, он тяжело опустился на землю, спиной к воде. Его силы давно были на исходе и этот их всплеск, казалось, исчерпал все без остатка. Желание бороться за жизнь переросло в чисто инстинктивное, от него уже почти не зависящее. Тело продолжало цепляться за жизнь, в то время как сознание влекло к покою. Так искалеченные руки продолжали подсовывать ветки в костёр, а глаза, глядя в огонь, видели картины, ушедшие в далёкое и недосягаемое прошлое.
  
   Всю ночь, Сергей провел, будто во сне, не давая погаснуть костру. Волки, как ни странно, больше не тревожили его. Может быть, им удалось поживиться чем-то другим, или человек показался слишком необычной добычей. Так, или иначе, Сергей их больше не видел и не слышал.
  
   Чувство голода теперь его совсем не беспокоило, но появилась крайняя слабость. У него едва хватило сил набрать хворост, после чего он крепко заснул. Проснулся только на следующий день. Согревшись у разведённого костра, он обмотал остатками куртки ногу, и побрел дальше, сильно прихрамывая. Слова из песни "Он на Вачу ехал плача, а обратно хохоча", вдруг всплыли в его памяти, и он дико рассмеялся. Затем, смех оборвался, и на воспаленных глазах появились слёзы.
  
   Довольно скоро пологий берег стал переходить в скалистый, и Сергею пришлось удалиться от воды. Мысль о еде была ему теперь просто отвратительна, но он заставлял себя время от времени опускаться на колени и, раскапывая землю, извлекать оттуда всевозможные корешки, которые тут же отправлял в рот. Что происходило дальше, он уже не помнил.
  
  
  
   IX
  
  Нашли Сергея охотники, которые оказались совсем непростыми людьми. Они низко летели на вертолёте, и прежде, чуть было не убили его, приняв в волчьем полушубке, за непонятного зверя. Сергей, как потом рассказывали, уже не шёл, а пытался ползти, и был в состоянии близком к смерти. Эти же охотники, разобравшись, в чём дело, сразу вылетели с ним в больницу.
  
   Ему удалось выжить. Лишившись ноги и памяти, он провёл в больнице, прежде чем выписали, больше половины года. Затем, благодаря тем же высокопоставленным охотникам, которые взялись помочь ему, его определили в одно из хороших социальных заведений крупного сибирского города. Там он провёл ещё два года, и в один из дней, вспомнил всё, что произошло с ним. Своё имя, всю прежнюю жизнь, жену, Николая, сундук с золотом. Нахлынувшие разом воспоминания, словно открытая дверь из тёмного мира, захлестнули его разнообразием чувств, и несколько дней он сильно переживал, ни с кем не делясь происшедшем. Потом, не прощаясь, вышел на костылях в город, взял билет до дома, на немногие деньги, которые за два года удалось по крохам набрать, и через пару дней уже стоял на пороге своей квартиры. Сердце его бешено колотилось, когда он нажал кнопку звонка. Однако никто дверь не открыл. Решив дождаться жены, он спустился во двор, где соседи узнали его, и сказали, что Иры уже давно не видели.
  
   Дальше была встреча с родственниками. Объяснение, что его жена ещё год назад уехала искать его, и с тех пор ничего о ней не слышно. Ни запросы в милицию, ни опросы друзей ничем не помогли. Удалось узнать, что она добралась до селения, где когда-то Николай с Сергеем купили лодку, затем, её, похоже, видели на одном из приисков, а далее, следы обрывались...
  
  Моя Ирка, моя королева, пошла за мной в дикий край, где слабость была равносильна смерти, а сила, уступала удачи...
  Нужно ли ещё говорить, что я теперь чувствую, или, как собираюсь жить дальше?
  
   Вот и ладно. Пока не знаю как, но я еду в Сибирь, искать свою жену. Всё. Теперь я всё сказал.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"