В затылке ломило. Я разлепил веки, но тут же снова зажмурился. Сквозь трещину в светофильтре солнечный свет немилосердно резал глаза.
'...что ты вьёшься надо мной?'.
Абсолютная пустота в мыслях, ничего не помню. Только кровь стучит в висках. Разве эта песня была у меня в плейлисте?
'Ты добычи не добьёшься, чёрный ворон, я не твой!'.
Не твой, значит. Я попытался пошевелиться. Руки вроде на месте. А вот ноги не ощущаются совсем, странно. Надо всё-таки осмотреться. Приподняв правую руку, я прикрылся от солнечного света и открыл глаза. Так, внутренний дисплей вроде бы работает. Все показатели в норме, скафандр живёт своей жизнью и не сказать, что ему плохо. В отличие от меня. Тошнота накатила стремительным потоком и меня вывернуло прямо внутрь гермошлема. Вот чёрт! Хорошо, что желудок был пуст. Слабое утешение для космонавта, получившего сотрясение мозга во время работы в герметично закупоренном мешке.
Кажется, я начинаю припоминать, что произошло. Освободив вторую руку, я попытался повернуться на бок. Никак. Надо упереться ногами, рывком развернуться и встать на четвереньки, как учили нас подниматься самостоятельно при падении в скафандре. В ушах звенело. Я дёрнулся ещё и ещё. Послышалось шуршание ссыпающегося песка. В ногах возникло какое-то ощущение, потом усилилось так, что будто вонзились тысячи иголок. Ох, ну это хороший признак - значит, кровообращение восстанавливается и ноги тоже при мне. Постепенно я смог двинуть ногой, но она была чем-то прижата. Раскачиваясь, отчаянно болтая руками и толкаясь ногами, я в итоге умудрился освободиться и перекатиться чуть в сторону.
В толстенном лунном костюме с огромным чемоданом блока жизнеобеспечения на спине было тяжеловато двигаться, несмотря на отличную внутреннюю механику моего полужёсткого скафандра 'Кречет-Л'. Со стороны, наверное, я был похож на большого чёрного навозного жука. Мелкодисперсная лунная пыль невероятно пачкучая, и даже наностатическое покрытие не спасало внешний защитный слой от загрязнения.
Подобрав, насколько это было возможно, под себя колени, я чуть наклонился вперёд и затем, оттолкнувшись руками, резко разогнулся, одновременно выпрямляя ноги. Слабая лунная гравитация позволяла делать и не такие фокусы. Это на Земле меня в скафандре надо поднимать по меньшей мере краном, а тут я вешу в шесть раз меньше и могу хоть на руках ходить. Ладно, на руках я, положим, бегать не собираюсь, а вот рывком оторваться от поверхности у меня отлично получилось. Не зря инструкторы заставляли нас до седьмого пота отрабатывать 'лягушку'. Чуть подлетев от прыжка, я по инерции сделал пару шагов вперёд на бруствер кратера, полностью выпрямился и остановился, поражённый внезапно открывшейся картиной.
Привычный лунный пейзаж был на месте. Но вот нашей базы не было. Точнее, на месте базы виднелись какие-то обломки, рытвины, повсюду блестели обрывки фольгированной обшивки. Неподалёку одиноко вздымался вверх беспорядочный пучок арматурин, а рядом с ним лежала на поверхности измятая и продырявленная тарелка радиотелескопа. Надувные жилые модули-времянки, или 'пузыри', как мы их называли, яркими разноцветными клочьями устилали воронки, возникшие явно от взрывов. Я почувствовал, как по спине побежали холодные струйки пота.
Слева внизу на дисплее мигнул медицинский монитор, негромкой трелью обратив на себя внимание. Мой внутрискафандровый доктор обнаружил, что у меня сильно участился пульс и подскочило давление, но это ерунда в сложившихся обстоятельствах. Важнее другое - стресс вызвал резкое увеличение потребления кислорода и система жизнеобеспечения не замедлила сообщить мне об этом.
А воздуха-то у меня совсем немного. Я ведь собирался поставить скафандр на зарядку сразу после возвращения из небольшой вылазки за периметр.
Почти под конец моего дежурства внезапно отказали сейсмодатчики, находившиеся всего в нескольких километрах от базы; я взял колёсный вездеход и, рассчитывая на быстрое возвращение, помчался их осмотреть. Конечно, по правилам техники безопасности, ходить за внешний периметр в одиночку строго воспрещалось, но все свободные коллеги были далеко внизу, в шахте, выковыривая застрявший в рухнувшей породе горнопроходческий комбайн.
Датчики были в порядке, просто почему-то не работал модуль связи. Я его быстренько свинтил, положил в грузовой отсек и двинулся обратно.
И вот тут я вспомнил ещё кое-что.
На частоте базы вдруг начались помехи, какое-то невообразимое 'хр-р-р' и 'пс-ш-ш', а потом эфир просто смолк. Вывернув на наезженную колею, ведущую домой, я прибавил ходу. Мимо мелькали кратеры, на горизонте быстро вырастали знакомые горы. На Луне горизонт очень близкий, не такой, как на Земле. Поэтому лунный ландшафт при движении на большой скорости меняется скоротечно, местами даже внезапно.
За спиной остался один отрог, затем следующий. Дальше надо было пересечь величественную чашу древнего кратера с очень пологими стенками. Вездеход, весело жужжа электромоторами, хорошенько разогнался при спуске вниз, проскочил ровное дно и набрав скорость, легко взобрался по утоптанной дорожке на противоположную сторону. Передо мной развернулось во всю ширь то самое плато, на котором земные колонисты развернули свою базу 'Пионер-1' и куда мне надо было вернуться прямо сейчас.
Но моим планам было не суждено сбыться. Надо мной что-то сверкнуло, от глухого удара тяжко вздрогнула земля (в смысле, луна), вездеход подскочил и на полном ходу перевернулся. Меня выбросило с водительского места и спиной с размаху впечатало в рыхлый склон, а сверху присыпало, по меньшей мере, тонной песка. Ранец и кираса скафандра выдержали, но я от удара потерял сознание.