- Мне кажется, специализированный санаторий мог бы пойти тебе на пользу... - Андрей, надо отдать должное, попытался выразить свою мысль максимально деликатно и проделал это уже после того, как они благополучно приземлились в Москве и сели в такси, вроде как оставив все проблемы далеко на востоке.
На такую вежливую попытку запихнуть ее в "дурку" Аня даже не обижалась: в конце концов, это она в невменяемом состоянии - может, пьяная в хлам, может, что похуже - звонила ему из Токио, начисто проигнорировав свои жизненные принципы и часовую разницу заодно, и несла какую-то дичь. Дичь, вне всякого сомнения, была выдающаяся: как-никак та погнала обычно спокойного и рассудительного человека через полмира. К моменту, как Андрей прилетел, Аня даже успела малость прийти в себя и испытать все муки раскаянья и то ли похмелья, то ли отходняка разом. И даже разозлиться на Лауру: та, выйдя за лекарствами, догадалась запереть Аню в номере и привязать, чтобы окна были вне досягаемости, а вот уником не отобрала. Как будто у нее в жизни не было неадекватных подруг, любивших в измененном состоянии сознания обрывать уникомы бывшим и нынешним.
"Даже знать не хочу, что сказала, когда звонила...", - только и подумала Аня, когда увидела Андрея на пороге гостиничного номера.
Андрей тогда аккуратно поставил на пол портфель - по-видимому, им его дорожные сборы и ограничились - запер дверь и извлек из кармана какую-то круглую штуку размером с монету. Ане потребовалось несколько секунд, чтобы опознать в ней "глушилку".
Симпатичный кругляшек свинцового света замигал зеленым огоньком.
- Если отбросить лирику, ты сказала, что убила человека. Это так?
Аня сообразила, что надо как-то ответить только после того, как Андрей ее легонько встряхнул. Какие-то кубики в голове, видимо, перевернулись и выстроились в нужном порядке, поэтому она кивнула:
- Так.
- Свидетели есть?
Праздным любопытством этот вопрос счел бы только самый законченный оптимист.
- Нет.
- Записи?
- Нет.
- Тогда к черту подробности, валим отсюда, - в критических ситуациях Андрей, как всегда, был весьма краток. Аня, все еще чувствовавшая себя тряпичной куклой, которую только что переехал мотоцикл, кивнула и поплелась за ним следом.
Более-менее осознавать реальность - и всю двусмысленность своего положения - она начала уже в Москве. Но одно дело было реальность осознавать и совсем другое - как-то с ней контактировать. Аня по большей части молчала, отвечала невпопад и пялилась то в окно, то на свои коленки. Насколько она понимала, такое состояние не было стрессом: когда у человека стресс, он обычно хочет орать и метать подручные предметы. Ане не хотелось ни орать, ни швыряться кошками в детей, а хотелось проснуться. К сожалению, ей никто не объяснял, как это можно сделать, если ты гарантированно не спишь.
Когда машина съехала с трассы и покатила куда-то в область, мимо коричневых полей и зеленеющих деревьев, она поняла, что касательно "специализированного санатория" Андрей не пошутил, но никак особенных эмоций по этому поводу не испытала. Ворота, парковка, аллея, двухэтажный санаторий - все проплывало рядом, но как-то совершенно мимо.
Дальше серьезный дедушка со старомодными усами, но без белого халата, задавал Ане вопросы, смысл которых доходил до ее сознания очень небыстро и дозировано. Потом ей что-то вкололи, и она уснула, как провалилась.
По большому счету, никаких связных воспоминаний о пребывании в "специализированном санатории" у Ани не осталось. Не то чтобы она валялась без сознания, но вокруг настолько ничего не происходило, что и памяти зацепиться было не за что: ну, светлая комната, сочная зелень за окном, лениво движущиеся по полу лучи солнца, неотличимые друг от друга пилюли, медсестра со смазанным лицом. Собственно, только визитами последней да световыми пятнами Аня и мерила время. Она не удивилась бы, если бы узнала, что прошел год: в голове было совершенно пусто и при этом как-то до странности вязко, внутреннее же ощущение времени пропало начисто. Не иначе, пичкали ее чем-то убойным. Во всяком случае, она, наконец, смогла хотя бы приблизительно понять, о чем говорил Гриша.
Безвременье закончилось тоже вполне незаметно. Собственно, его финиш ознаменовался тем, что Аня вспомнила о незаконченных делах и попросила уником, который не носила на протяжении всего своего пребывания в "санатории". Как ни удивительно, уником ей отдали сразу. Побеседовавший с ней сотрудник деликатно заметил, что стрессы несколько расстроили ее нервы, но никаких оснований опасаться за ее душевные силы, и уж тем более рассудок, не имеется. И вообще она молодец и, вне всякого сомнения, идет на поправку.
Разумеется, никто не стал удерживать в респектабельном заведении женщину, прямо заявившую, что она не собирается там оставаться. На прощание Ане выдали небольшой рецепт, посоветовали не волноваться и больше отдыхать, любезно вызвали такси и, надо думать, настучали Андрею. Во всяком случае, тот встретил ее у дома. И, вместо того, чтобы проводить до квартиры, чрезвычайно вежливо усадил в свою машину.
- Я бы мог сказать, что у меня работа. Но, по правде говоря, я просто ненавижу больницы, - ровно сообщил он, но глаза все-таки отвел. - Даже обставленные как фешенебельные отели. Злишься?
- Да нет. Уж не знаю, чем меня обкололи, но я точно не злюсь. Спасибо, что из Токио вытащил.
- Что будешь делать теперь? Ты говорила, тебе нужен хороший пластический хирург и документы. Ну, насколько я понял, потому что сказано было не очень понятно.
Догадайся Лаура отобрать у нее уником, сейчас Ане не пришлось бы так краснеть. Она опустила взгляд:
- Я была не в себе. ДНК мне не поменяют. Так что и морду можно оставить.
- Так что станешь теперь делать, Аня?
Вопрос, определенно, был прекрасный. А вот то, что дельного ответа на него у Ани пока не имелось, было существенно менее прекрасно.
- Уволюсь без хороших рекомендаций. Я всегда так делаю. Циклическая ошибка, знаешь ли.
- А потом?
По правде говоря, так далеко в будущее Аня не заглядывала. Она даже не знала, что обнаружит в своей квартире: саркофаг или стильный кулон в минималистичном дизайне. Хотя - здесь она себе не врала - войну с Харриэт Аня не начала бы даже при последнем раскладе: у нее просто на это не осталось ни сил, ни злости. Это было бы примерно так же осмысленно, как объявить, что не согласен с действиями солнца, встающего на востоке, и будешь бороться с ним до последней капли крови.
- А потом уеду отсюда подальше. Совсем далеко. К черту.
Повисла пауза. Андрей вертел в руках зажигалку, но не курил. Он вообще был тем еще аккуратистом, и в машине у него Аня сигарет никогда не видела.
- Я, конечно, дура, - пробурчала она, когда пауза стала уж совсем ощутимой. - Но все-таки не настолько, чтобы рассчитывать уговорить тебя составить мне компанию.
Андрей неожиданно хмыкнул, почти весело:
- Дурой тебя назвать тяжело, хотя, не отрицаю, многие вещи в жизни ты делаешь не как все люди, это точно. Мне кажется, что-то в моем признании в любви ты прослушала. Оно, конечно, по форме было не ахти, но вроде с ясным содержанием.
К сожалению, провалиться через кожаное сидение и асфальт прямо в ад было технически невозможно.
- Страшно сказать, я его прослушала от начала до конца, - созналась Аня. - Ни хрена не помню. Боюсь спросить, что тебя заставило?
- Влюбиться? Да чтоб я знал. Мне надо было еще в нашу первую встречу понять, что ты заставишь меня побегать. Но, по крайней мере, с тобой не соскучишься, вот уж точно.
- Нет, сознаться.
- Ну, ты сама спросила. Что-то вообще такое невероятное в твоем духе, мол, ты будешь любить меня, если я поменяю лицо, и от меня вообще ничего не останется, кроме души, которой, как известно, нет. Честно говоря, вопрос был сформулирован сложновато для моего понимания.
Аня едва не взвыла:
- Ах ты ж...
- Успокойся, я все равно сказал, что буду.
Ане на это только и оставалось, что почесать затылок. Единственное признание в любви в ее жизни со времен школы, да к тому же, похоже, правдивое. А она встретила его обгашенная до такого состояния, что ни слова не помнила.
- Охренеть. И я это пропустила. Мне кажется, неудачникам вроде меня даже черные кошки должны трусливо уступать дорогу... В общем, Андрей, пойду-ка оформлять увольнение, пока еще чего не ляпнула.
- Юридическая помощь нужна? - Андрей, определенно, был слишком умным человеком, чтобы трясти в воздухе памятным шедевром Heckler&Koch, но намекал явно не на свои познания в области трудового законодательства.
- Ага, конечно. Прям если через двадцать минут не выйду, звони в Трудовую инспекцию и общество защиты злых пингвинов Зауралья. - Аня потянулась к ручке двери. Открыла ее, и, уже выскочив на асфальт, обернулась: - Кстати, а я тебе тогда в чем-нибудь интригующем тоже призналась?
- В моем возрасте верить женщинам вообще, и нетрезвым женщинам - в частности, непозволительная роскошь, - солидно ответил Андрей. - Так что я пропустил все сказанное мимо ушей, как мне велел здравый смысл.
- Ну и зря, люди в таком состоянии не врут, даже если каким-то чудом вообще языками ворочают.
- То есть я, надо понимать, все-таки козел? - прищурился Андрей.
Анино желание провалиться на нижние уровни Doom росло с сумасшедшей скоростью.
- Э... а там было определение "любимый"? - робко поинтересовалась она.
- Нет, я так, в Японию слетал рогами похвастаться.
- Тьфу, нет у тебя никаких рогов. Во всяком случае, в моем исполнении.
- Ну ладно, было там такое определение. И мне было приятно его услышать. А я твоего звонка, пожалуй, здесь подожду.
- То есть квартиру мою на предмет киллера ты уже обшарил?
- Грубовато сказано, но, разумеется, так оно и есть, - даже не стал отпираться Андрей. - Киллеров, взрывных устройств, жучков и прочего там нет.
- И в комп лазил?
- Ну нет, я в курсе, что такое "личное пространство".
- Неужели?
- Хорошо. Просто из инфонета без вспомогательных средств в реальном мире еще никто никого не убил. Я в эти ваши байки про "черных хакеров" не верю.
2.
Квартира за время отсутствия Ани изменилась не сильно: только фикусы, оказывается, бывшие натуральными мадагаскарскими пальмами, за исключением одного отправились в свой зеленый рай, лишний раз подтвердив, что цветам здесь не жить. Затаившийся среди их увядших скелетов Вася как прежде излучал дружелюбие, Круглик же уполз за матрац и там впал в спячку, наполовину забившись под него. И, разумеется, Гриши не было. Правда, и кулона на видном месте тоже не лежало. Как это было ни странно после тонн вколотого и скормленного ей успокоительного, Аню опять затрясло.
Андрей был умный человек. На всех андроидах стояли маячки. Конечно, во время ремонта и Гришин маячок починили, поскольку раньше тот был заблокирован или без изысков изъят. Так что, знай Андрей, где Гриша, он бы точно ей сказал. Видимо, не знал и тему поднимать не стал.
Аня подошла к компьютеру. Включила. Вместо Гриши на металлическом полу на экране снова была ее обычная заставка с горным пейзажем. Светло-серые пушистые звездочки эдельвейсов плавно покачивались туда-сюда. В общем-то, тот факт, что некто шурует в ее компьютере как в своем родном доме, для Ани секретом не был. Просто раньше у нее имелись куда более важные практические задачи, чем выдворение незваных гостей. Впрочем, это успелось бы. Аня открыла почту. И, проигнорировав кучу "куда пропала?", нашла нужное послание. Вряд ли письмо от багетной мастерской "Дама с собачкой" сумело бы пробить стену ее спам-фильтров без чьей-то деятельной и квалифицированной помощи. Открыв его, Аня обнаружила номер, выглядящий не совсем как контакт уникома. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что она видит серийник Гриши. Чрезвычайно подробный адрес заведения, включая номер бокса, где мастерская якобы держала свои шедевры, прилагался. А также новость, что Аня успешно приобрела и оплатила заказ номер 173-68 и теперь может его забрать в точке самовывоза. Аня тут же пробила ее по карте: склад в порту Санкт-Петербурга.
Как будто ее до этого мало по свету погоняли и требовалась добавка.
Набравшись храбрости, Аня все-таки позвонила Герде по тому номеру, которым они пользовались до "протокола Парагвай". И, как ни странно, увидела на экране знакомый альпийский пейзаж, добрую бабушку и недоброго котика. Оба мерили ее внимательным взглядом:
- Здравствуйте, Анна. Вижу, вы в добром здравии.
- Где Гриша?
- Прискорбно, ваши манеры лучше не стали. Но с каких пор у вас появились проблемы с чтением? Мне кажется, там все вполне ясно написано.
- Почем я знаю. Может, там лежит стильный минималистичный кулон. Или заряд тротила, - Аня хамила не потому, что чувствовала какую-то там смелость. Она делала это исключительно потому, что боялась милую тетушку до дрожи в коленях.
- Анна, ваше устранение можно произвести с куда меньшими сложностями и без фейерверка. Наркоманка куда естественнее умрет от передозировки, вы же понимаете, - душевно пояснила Герда. - Впрочем, оно нецелесообразно.
- Вы убили Гришу или нет?
- Это несерьезно. В отличие от вас, мы не нарушаем правила, которые сами приняли. Лаура доставила фотографии вовремя - и андроид не пострадал. Вы можете его забрать и активировать, разве что маячок пришлось удалить, сами понимаете. Но, думаю, вашему другу из WarGear не составит большого труда снова очиповать вашего любимца.
- Лаура недоступна ни по одному номеру!
- Такова цена, которую Лауре пришлось заплатить. Полагаю, она не сочла ее излишне высокой. Ваша подруга теперь постоянный агент. Думаю, это все объясняет.
- Или моя подруга в паре метров под землей.
Котик прижмурил глаза, а бабушка улыбнулась:
- А этого, Анна, вы не узнаете, если только не решите вдруг пойти по ее стопам. Хотя, замечу, Лаура как агент куда более ценна, чем вы. Ее навыки менее специфичны, чем ваши, да. Специалиста ее профиля обучить быстрее и дешевле. Но она прагматична. И не страдает, скажем так, истериками больной совести. Впрочем, вы также обладаете некоторыми талантами, которые ваш крайне неудачный темперамент в наших глазах окупают. Если принять во внимание число успешно завершенных вашей группой операций, я могу гарантировать, что еще пара дел - и из рядовых исполнителей вы перейдете в число аналитиков, Анна. Иными словами, будете сами разрабатывать планы, а стрелять станут другие. Вы, определенно, не любительница пострелять.
- И вы серьезно мне предлагаете в этом участвовать?
- По большей части из вежливости. Я догадываюсь, что отказ ваш будет гордым, решительным и неблагоразумным.
Аня вздохнула, с трудом сдерживая голос в рамках обычной деловой беседы двух взрослых людей:
- Неблагоразумно вам отказал Smoker. А я откажусь благоразумно. Отпустите меня, Герда. Я не стану никого искать и никому мстить. Да, я вас ненавижу, но есть понятие превосходящей силы. Мне не семнадцать, если бы я хотела воевать с прибоем, осталась бы в Сибири. Но я не осталась.
Котик снова прижмурился. Бабушка отложила вязание и запустила руку с голубыми прожилками в пушистую дымчатую шерсть.
- Вы, Анна, по всей видимости, из той загадочной и лично мне неприятной породы людей, которые отовсюду уходят, при этом понятия не имея, куда и зачем вообще идут, дергая по пути все двери подряд, и двери эти - за отсутствием цели, разумеется - всегда оказываются "не теми". И дом вам не дом, и мир вам не мир. Ну да ладно, это ваше дело. Хорошо. Вы больше на нас не работаете.
- И все? - Аня ушам своим не верила. Это было как-то слишком хорошо для правды. Особенно на фоне развороченного пулей затылка Гавриила в стерильной палате. - Так просто?
- Вы не единственный хакер в нашей команде, так что можете не рассчитывать на прощальный ужин и салют. Впрочем, из сочувствия к вашим экзистенциальным метаниям я передам вам прощальный подарок от Лауры и кое-что от себя. Smoker ведь достал через вас кое-какие данные по "Панацее", и я поняла, что вас волнует данная тема. Прошлый скандал благополучно сошел на нет, однако мы знаем, что в будущем может возникнуть определенного рода проблема. Нам за ее решение пока никто не выразил желания заплатить, но вы же любите благотворительность. Можете пользоваться, можете забыть. Найдете флешку в кармане вашего механического друга. Вот, собственно, и все. Прощайте, Анна.
- Вы передадите привет Лауре?
- Исключено. Я также надеюсь, что у вас хватит ума ее не искать. Могу уверить, она вполне всем довольна. Вы правильно сказали, умные люди не воюют с прибоем. Они закидывают невод и пользуются тем, что он приносит.
- Да, наверное. А другим кошмары снятся.
- Деньги решают все проблемы. Не говоря уже о такой мелочи, как снотворное и психоаналитик. Я имею в виду действительно большие деньги и действительно серьезные проблемы, конечно.
Аня вспомнила кокон из трубок вокруг Гавриила. "Полагаешь, я валялся бы тут один грудой сбесившейся органики, если бы у меня были друзья?" Очень хороший был вопрос, стала бы Лаура стрелять, если бы в палате нашлись посторонние безоружные люди, вставшие на его защиту. Все-таки китаянка была не из тех, кто просто "закидывает невод". Иначе она уже много раз могла бы получить двойной куш, просто не прикрывая одного бестолкового хакера. Не тащила бы на парковку полумертвого Гришу. Да много бы чего делать не стала, с чего вообще никакого дивиденда не намечалось.
Аня только понадеялась, что к моменту, когда Герда осознает некий примитивизм своей товарно-денежной логичной картины мироздания, китаянка окажется умнее Smoker'а. Или уже сделается такой, как Герда. Было странно, что живая Лаура теперь стала для нее как мертвая. Вроде бы еще здесь, но где-то настолько "там", что шансы встретиться равны нулю. Как у атеистов в раю.
Герда, выждав несколько секунд и не услышав возражений, в последний раз улыбнулась и отрубила связь.
Аня несколько секунд по инерции смотрела в пустой экран, а потом позвонила Андрею:
- Не знаешь никого, кому хакер без хороших рекомендаций нужен?
Господин Дегтярев сделал серьезное лицо начальника на собеседовании:
- Хм. Ну, одному моему знакомому корпоранту пригодится. Если за умеренную плату и трюфеля. Но ходят слухи, что хакер завязывает. Слухам можно верить?
- Отчасти. Но на курсы профессиональной переподготовки не пойду, так и знай.
3.
Гриша, мирно лежащий в коробке из-под холодильника, конечно, мало напоминал спящую красавицу, но Аня была спорить готова, что ни один принц в мировой истории так не радовался, вскрывая импровизированный "гроб хрустальный", как она, когда обнаружила андроида вроде как целым. Да еще и "приодетым" в модный плащ с высоким воротом, в полном соответствии с обещанием Леси вызвать ревность у киллера-корпоранта. Даже рыбная вонь и еще какой-то крайне специфический запах - то ли дезинфекция, то ли еще что - пропитавшие стены склада и заставляющие Аню непрерывно чихать короткими очередями, не портили ее настроения. Жалко было только, что Грише пришлось бы прийти в себя в таком паршивеньком местечке, но оно уж всяко было лучше, чем камера промышленного пресса, так что Аня не огорчалась. Улучив момент между чихами и утерев выступившие слезы, она быстро зачитала код активации. Сами по себе эти цифры и слова ничего не значили, будучи просто случайным набором, на взгляд Ани глуповатым: если бы писала она, там, наверное, было бы что-то более красивое, все-таки не кофеварку голосовой командой врубали. Так или иначе, едва она договорила, как Гриша открыл глаза. Просыпался он не как человек: ресницы не дрогнули и само лицо осталось совершенно неподвижным, только визоры - теперь одинакового мутновато-синего, вполне естественного цвета - быстро обшарили потолок и остановились на Ане. Черные кружки объективов, бездонные как человеческие зрачки, несколько раз расширились и сузились. "Фокусировка" закончилась, а Гриша все молчал. Видимо, подгружал какие-то файлы или обращался к памяти.
- Доброе утро, - улыбнулась Аня, чувствуя, что в носу пощипывает. Хотя, если подумать, теперь-то чего уже было реветь.
- Если верить моим настройкам, сейчас семь вечера. Впрочем, они могут работать некорректно и нуждаются в диагностике, - ровно сообщил Гриша, усаживаясь в своем импровизированном картонном "гробу". - Концентрация химического дератизатора в воздухе не критичная, но пограничная, лучше бы тебе этим не дышать, - спустя несколько секунд заметил он. Аню буквально "отпустило". Гриша явно был в себе, вернее, в своем неповторимом репертуаре.
- И это все, что ты мне скажешь, зануда ты чертов? - засмеялась она, взъерошив его затылок, примявшийся после долгого лежания. Гриша, видимо, пока договаривался со своим гироскопом или какими-то другими внутренними ценностями, поэтому встать не пытался.
- Я совершенство, мы, кажется, сошлись на этом, - серьезно и обстоятельно возразил он. - Хотя с той поры я, конечно, еще потяжелел. И "чертов" в данном случае - неправильное определение принадлежности. Во-первых, первичный приоритет все еще на тебе. Во-вторых, черт...
- ... фольклорное существо, неспособное причинить тебе существенный вред! - Аня все-таки повисла у Гриши на шее, насколько это позволял неудобный борт коробки. И едва не перекувыркнулась внутрь, но чудом удержала равновесие. Еще раз прочихалась. - Ты хорошо себя чувствуешь? - забеспокоилась она. - С тобой нормально обращались?
- Мое состояние вполне удовлетворительно. На второй твой вопрос ответить не могу, поскольку не имею данных. Часть файлов удалена, но это память, ничего серьезного.
- Что, опять? - едва не взвыла Аня. - Тебе опять терли память?!
Это было просто какое-то форменное издевательство. Кажется, у Гриши с потерей памяти была та же история, что у нее с увольнениями. Бесконечная циклическая ошибка.
Гриша, наконец, аккуратно выбрался из коробки. Какое-то время постоял ровно, потом кивнул в сторону двери:
- Если ты не возражаешь, я расскажу там. Здесь много крысиной отравы в воздухе. А у меня, как ни странно, есть история.
- Ты что-то вспомнил? - поразилась Аня. Это было совершенно невероятно. Если не лезть в совсем уж фантастические дебри в духе "блуждающего кода", восстановить стертые данные в случае Гриши было ну никак нельзя. Он же не был человеком, с сознанием, подсознанием и еще черт знает чем, размахивание перед его носом маятником вряд ли бы сработало.
- Нет, это технически невозможно. Но, строго говоря, я осознал, что кое-что мне сильно помогли забыть.
- Сейчас?
- Нет, почти пять лет назад.
- То есть за два года до нашей встречи? Так давно...
- Технически это была покупка, - Гриша двинулся к выходу, увлекая Аню за собой. - Определение "встреча" предполагает два живых объекта. Люди не говорят, что они "встретили компьютер", например...
- Начинаю думать, что шоппинг был сомнительный! - фыркнула Аня и снова чихнула. - Я моталась за тобой через полмира, причем аж два раза, Гриш. Принцессы, блин, так за принцами не бегают! И даже не услышала, что ты рад меня видеть.
- Фольклор не моя специальность, но вроде как по свету обычно бегают принцы, а принцессы ждут в башнях под присмотром драконов, - Гриша толкнул дверь, и на не слишком чистый пол склада упали косые лучи. В них плясала какая-то белесая взвесь. - Но это, конечно, примитивное обобщение, - добавил он, выходя.
- Гриш, эти гады тебя точно по психомодулю не били? Ты стал еще зануднее, чем раньше, а это... гм, это сложно!
Снаружи химией пахло не так удушающее, а вот рыбная вонь усиливалась. Да и само место вовсе не располагало к приятному времяпрепровождению. Инфонет подтормаживал, видимо, из-за обилия запросов. Гриша посмотрел на кранцы судов, перечеркивающие еще светлое небо, и невозмутимо сообщил:
- Из-за модификаций моя масса теперь приближается к ста шестидесяти килограммам. Так что, определенно, занудства прибавилось. Внимание, это была ирония.
- Да неужели, - присвистнула Аня. И в следующий момент почувствовала, как у нее в прямом смысле отвисает челюсть: Гриша медленно расплылся в улыбке. Вернее, расплылся в улыбке - это было громко сказано, на самом деле она нарисовалась несколько криво и неправдоподобно, люди все-таки улыбались иначе. Ни морщинок в уголках глаз не собиралось, ни даже общее серьезное выражение как будто не менялось. Выглядело это как коллаж в фотошопе, когда к одному лицу не очень удачно прилепили кусок другого.
Но Аня все равно вылупилась на Гришу как на чудо. Это было просто невероятно. Не очень веря своим глазам, она подняла руку и потрогала его лицо. Действительно улыбался.
- Это же... Как?
- Это мне вшили лицевые мускулы. Странная и неудобная штука, не вполне понимаю, зачем они вам. Чтобы врать или демонстрировать дружелюбие, слов же достаточно.
Аня в прострации кивнула. Не объяснять же было Грише, что в некоторых ситуациях люди улыбаются не с какой-то целью, а просто потому, что им весело или хорошо. Функцию юмора Гриша, с некоторыми поправками, освоил самостоятельно - во всяком случае, понимал, что это. Но вот разницы между "хорошо" и "нормально" он не мог видеть никак. Это была последняя вещь, знание которой следовало вкладывать в голову существа, если предполагалось, что им будут управлять.
- В общем, не самая полезная модификация. Но я подумал, что это гораздо быстрее, чем каждый раз говорить "внимание, ирония", так что можно счесть ее целесообразной, - пояснил Гриша, снова серьезный. - Тебя действительно устраивает такая концентрация запаха рыбы в воздухе или перейдем в более проветриваемое место?
По правде говоря, Санкт-Петербург в глазах Ани всегда представлял собою более чем странное зрелище. В отличие от Москвы, где, кроме Кремля, десятка соборов да домиков конца позапрошлого столетия, которые были буквально на пересчет, ничего исторического в центре не сохранилось, сердце Петербурга напоминало место, каким-то образом провалившееся назад во времени, тогда как окраины жили в обычном его течении, безо всяких сбоев. Аня даже представить себе не могла, какую принципиальность пришлось проявить городской администрации, но факт оставался фактом: в центре города на Неве так и не возвели ни одного здания, превышавшего по высоте шпиль Петропавловского собора. Зато на окраинах - очень условных, учитывая, что Питер тоже разросся в конгломерат на манер Москвы, прихватив и Царское село, и Павловск, и Кронштадт - в обычно серое небо взмывали башни, как минимум, столичным не уступавшие. Таким образом, сердце Петербурга словно оказалось в кольце из стеклянных стен, ну вылитый Изумрудный город, правда, скорее в сине-сером исполнении. Аня эту землю остановленного времени не то чтобы любила, но признавала за ней некое своеобразие и стиль, которого большинство других городов, ставших одинаково стеклянными и неоновыми, были начисто лишены.
Нева - мрачно-величественная, темно-серая даже в погожий вечер, когда небеса были голубыми - неторопливо несла свои холодные воды к еще более холодному морю. И это зрелище как нельзя лучше гармонировало с тем, что неторопливо рассказывал Гриша, опершийся на гранитный парапет и тоже отдыхавший взглядом на серой глади, иногда рассекаемой туристическими катерами.
О своем прошлом он не знал ничего, за неимением такового. "Прошлым" обладали люди, а у машин в лучшем случае была некоторая сумма эмпирического опыта, которую они при большом старании могли подогнать под заложенные директивы и догмы. Если же теория не сходилась с практикой, тем хуже было для практики. На этом, собственно, осмысление "прошлого" для них и заканчивалось. Нет, андроиды - Гриша не знал про остальных ровно ничего и говорил только за себя - были способны проанализировать ситуацию постфактум, сделать выводы, извлечь какие-то уроки на будущее, но только в рамках их основного назначения. К тому же, их хорошо программировали перед выпуском на рынок, тщательно и в несколько этапов, отлаживая ошибки и используя лучшие технологии. Телохранитель-человек приобретал опыт с годами, накапливал впечатления, узнавал, когда стрелять и как оптимально прикрывать объект, мог обзавестись интуицией, а Гриша, изначально, безусловно превосходивший человека в профессиональном плане, тоже мог кое-чему подучиться, но, в целом, не прыгнул бы выше головы, то есть первично заданной программы поведения. И, конечно, никогда не обрел бы интуиции: происхождение от вычислительных машин мстило за себя. Он обрабатывал данные в разы быстрее, чем человек, но, сталкиваясь с их избыточностью в быстро меняющейся ситуации, никаким "наитием", конечно, воспользоваться не мог. Там, где человек ориентировался бы на "приблизительно" и уж тем более на "авось", Гриша бы продолжил высчитывать оптимальный вариант и, как следствие, имел шансы проиграть в скорости. Благо, как он пошутил, у него всегда была идеальная стратегия "упасть на объект и подумать".
Психомодуль, за который так волновалась Аня, насколько он сам это понимал, не содержал зачатков характера или тем более "души". Умением подлаживаться под человека и подражать определенному типу темперамента, в конце концов, обладали и модели, такого модуля не имеющие. И, как занудно сообщил Гриша, поднимать стоимость и без того дорогой продукции на пятнадцать процентов только ради имитации личности, никакой практической пользы не несущей, было нецелесообразно. Скорее данный модуль позволял немного расширить рамки, в пределах которых андроид мог анализировать и применять накопленный опыт. Не очень, конечно, широко, но для выводов в неспециализированных областях порой хватало. Иными словами, Гриша не понял бы всей тонкости интриг, используемых кандидатами в партийной борьбе, но мог бы точно сказать, что идея подкинуть наркотики ребенку соперника не вписывается в понятия "честной игры", хотя по-прежнему не смыслил бы в политике.
Аня слушала во все уши. Во всяком случае, это объясняло, почему Гриша с такой неохотой давал какие-то оценки происходящим вокруг вещам и поначалу упорно избегал обсуждения проблем, выходящих за рамки его прямых обязанностей. И, пожалуй, она была готова сама себе пощечин надавать за такое свинское с ним обращение: это было примерно то же самое, как если бы ее наняли сисадмином, но шеф упорно лез бы с обсуждением философии, жизни поп-звезд или еще чего-то, столь же далекого и загадочного, не подпуская к компьютеру, а дело делать было бы надо.
А вот дальше начались новости, которые Аня предугадать не могла. Гриша, оказывается, знал о себе - вернее, о своей конструкции - крайне мало. Нет, он понимал, на какую силу удара рассчитан его каркас, сколько рентген он может перенести без последствий и какова, например, предельная перегрузка. Но о собственном внутреннем строении имел понятия не больше, чем человек, в жизни не видевший анатомического атласа. Он был в курсе, что у него наличествовал процессор, гироскоп, кристалл или кристаллы памяти и всякие прочие полезные вещи, знал их модели, но едва ли мог бы с уверенностью сказать, что и где стоит, а диагностику проводил автоматически, по раз и навсегда забитым алгоритмам. В общем, это как раз было понятно: чтобы определить повышенную температуру на древнем ртутном термометре, понимать принципы расширения металлов было не обязательно, достаточно было видеть шкалу с делениями и сравнивать ее с "нормальными показателями". Как-то так это и происходило в Гришином случае. Но Аня пока не понимала, к чему ведет этот непривычно пространный для него пролог.
- С информационной начинкой все и сложнее, и проще, - продолжал ровно излагать Гриша, глядя на воду. - Я не выбираю, где сохранять файлы, они сохраняются по умолчанию. И не знаю, какие из них с меня считывают, а какие - нет.
- Считывают? - опешила Аня. И чуть по лбу себя не хлопнула. Конечно. Если Гриша писал все, что видел и слышал, ему, определенно, нужно было это куда-то "заливать", даже его кристаллы - один, два, сколько их там было? - не потянули бы такого дикого количества информации, которую человеческий мозг легко отфильтровывал бы как незначимую, а его электронные мозги старательно категоризировали и разносили по директориям. Наверное, он ее архивировал, хранил до каких-то объемов, и потом та уходила в другой банк данных. - А ты знаешь, кто это вообще читает?
- Нет, полагаю, это автоматика, их не то чтобы читают, скорее собирают где-то в другом месте, там архивируют, еще раз архивируют, сжимают до самого минимума и хранят. Ты, вероятно, знаешь, что андроиды не могут являться свидетелями на суде, потому что потенциально способны лгать, но вот изъятый инфокристалл или полученная из Deg-Ra копия признаются уликой, наряду с видеозаписью. Разумеется, их отдают очень неохотно, поскольку тот факт, что андроиды - ходячая шпионская технология, стараются лишний раз не афишировать.
- Значит, все, что ты видел, лежит где-то на серверах Deg-Ra?! - вот это был поворот. Хотя, с другой стороны, можно было и догадаться: как-никак не в сказке они жили.
- Исключено. Рассматривается ситуация с лицензионным ПО, с меня Deg-Ra ничего не скачивала очень давно или никогда: я для нее не существовал. Хотя данные куда-то идут, и там, наверное, просто стираются. Я даже обновления из инфонета в ручном режиме заливаю. Ну, а вообще это должно быть так же естественно, как для человека - дышать. Ты же не думаешь, когда дышишь.
- А сейчас? После... э... ну, в общем, когда тебя подлечили?
- Отремонтировали. Я полагаю, подключать меня к лицензионной сетке теперь было бы совсем лишним, особенно учитывая твою специфику работы. Мне бы не хотелось, чтобы однажды записи, которые я не могу не делать, использовали против тебя в суде. А потереть их мне не позволяют права доступа. Речь вообще о том, что я не могу менять алгоритмы или создавать папки, к которым будет ограничен доступ со стороны. У меня тоже есть доступ не ко всем папкам.
- Как так? Это что еще за "области тьмы"?
- Если бы я знал, они, вероятно, не были бы таковыми. Я говорю не о поврежденных файлах, а о файлах, к которым либо изначально не имею доступа, либо о тех, которые удалены. При попытке их считать мне выдается разный тип ошибки, так что я способен отличить одно от другого. Я понял, что мне снова стирали память, потому что ошибок второго вида стало больше. Например, четверть часа назад я совершенно не мог сказать, на кого ты работала.
У Ани аж набережная перед глазами поплыла.
- Ты не помнишь похищения?
- Нет, ни похищения, ни три дня до него. Ты полагаешь, кто-то сел бы и стал аккуратно выбирать, что мне безопасно знать, и что - нет? Просто стерли последние два года.
- Черт подери...
- Не расстраивайся, вот на этот случай у меня была "заначка". Я оставил себе путь к сохраненным в другом месте данным. Мне только нужно было вспомнить о существовании пути. И я вдруг понял, что так уже делал. Потому что я не догадался бы продублировать свою память на всякий случай, если бы когда-то на протяжении моего функционирования такой случай уже не наступал.
Вывод, надо признать, был логичный. Аня прищурилась:
- Бэй Джень, твой первый приоритет, да? "Панацея"?
- Хотел бы я подтвердить или опровергнуть твое предположение, но этого я не знаю. Вероятно, все-таки да. Едва ли я узнал бы что-то ценное, пока прикрывал налетчиков в ювелирных магазинах.
- И ты тоже вспомнил путь?
- Нет, это невозможно. Но я проанализировал ситуацию. В каких случаях ты стала бы стирать мою память?
Вопрос был хороший. Увы, честный ответ "ни в каких" тут же сделал бы задачу не имеющей решения. Аня напрягла извилины:
- Ну.... если бы ты знал что-то такое, что бы угрожало твоей безопасности...
- Ответ, как мне кажется, нетипичный, - возразил Гриша. - Скорее если бы я знал что-то такое, что угрожало бы хозяину. Или просто что-то, что никто не должен знать.
- А вот и нет, Гриш, - от Невы тянуло холодом, несмотря на летнюю погоду, и Аня плотнее запахнула кофту. По серой воде скользнул белый катер, какая-то девушка в яркой майке помахала им рукой как знакомым. Хоть у кого-то выдался хороший вечер. - Это глупо, потому что я бы знала, что ты никогда не пойдешь и не настучишь на меня конкурентам или компетентным органам. Не проболтаешься, не переметнешься.
- Именно. И мой предыдущий хозяин, несомненно, это знал: в конце концов, за такие деньги нас продают вместе с абсолютной лояльностью.
И тут Аня почувствовала, что у нее перехватывает дыхание. Конечно. Психомодуль. Абсолютная лояльность - и способность выйти за рамки своего прямого назначения, резко превращавшая этот абсолют в нечто относительное.
- Где-то ты, видимо, прокололся, Гриш.
- Важно не то, где я прокололся, потому что этого мы уже никогда не узнаем, а то, почему моя лояльность вообще оказалась поставлена под сомнение. Думаешь, это может быть брак, который не нашли?
Аня нервно прыснула. Вот уж лояльность Гриши не назвал бы недостаточной даже самый его лютый недоброжелатель: под пули и ударные заряды дроби он прыгал ну просто показательно. И уж вряд ли Гриша пытался обломать китайскому бизнесмену карьеру в Харриэт. Что, в общем, тоже свидетельствовало бы скорее о повышенной лояльности, чем о недостаточной.
- Определенно, брака никакого нет. И уж совсем сомнительно, чтобы тебя подкупили.
- Исключено. Первичный приоритет для робота - это не норма этики или морали для человека, которые все-таки гибки. Это как гравитация или закон сохранения энергии - против него просто нельзя пойти.
- Но существуют же вещи, которые для тебя сопоставимы по важности с моей жизнью, Гриш?
Гриша впервые за весь разговор оторвал взгляд от вод реки и прямо посмотрел на Аню. Теперь, когда оба визора у него были мутноватого человеческого цвета, вообще тяжело было поверить, что перед ней стоит машина. Штрих-код на лбу выглядел как дурацкая татуировка.
- Исходя из директив - ничего.
- Ты умеешь смотреть на вещи шире. Или выше. В общем, как-то иначе.
Если бы Гриша был бы человеком, он бы, наверное, надулся. А так просто промолчал, Аня и сама сообразила, что говорит нечто не вполне, на его взгляд, разумное.
- Ну не бухти ты и не прикидывайся кофеваркой, - примирительно сказала она.
- Но, если смотреть шире - или выше - директив, чего, конечно, делать нельзя, тогда жизнь большого количества людей может быть гипотетически сопоставима с твоей жизнью, - медленно сообщил Гриша. По его лицу этого нельзя было сказать, но он точно был недоволен. - Но это только слова. Андроидов-телохранителей не создают как потенциальных защитников человечества. Я охраняю свой первичный приоритет, а остальное человечество меня не касается в той мере, в которой оно не мешает мне это делать. Для меня не прописано необходимости защищать любого человека любой ценой, быть добрым, хорошим, справедливым. Как ты могла видеть, андроиды способны убивать людей. Если перекинуть приоритет с тебя на Лесю, в случае опасности я буду должен в первую очередь защищать Лесю, и только потом - тебя. Машины работают согласно заданным им алгоритмам. Когда ты поворачиваешь руль вправо, ты же не ждешь, что мотоцикл повернет налево или, скажем, затормозит. Здесь та же ситуация, но ты отказываешься ее видеть. Я думаю, твое восприятие базируется скорее на книжках и собственных иллюзиях, чем на жизненном опыте. На каком основании ты решила, что андроиды славные и порядочные? Я никакой. Ты мыслишь шаблонами, как я. В отличие от меня, у тебя есть выбор и ты можешь ими не мыслить.
"Я никакой" звучало, конечно, правдоподобно, но Аня все равно не верила. Версия о том, что земля плоская, тоже представлялась вполне правдоподобной, если смотреть на горизонт, а не в телескоп на другие планеты. Несколько тысяч лет представлялась правдоподобной, пока в Темные века храбрый человек не выяснил правду. Эта правда отправила его в тюрьму и едва не отправила на костер. Но и в историю - тоже. А людей, хоть и с опозданием, но научила видеть дальше собственного носа.
В общем, очевидные истины как-то не вызывали у Ани доверия.
- Если при тебе нападут на девушку - не на меня - или на ребенка, ты пройдешь мимо?
- Ты пытаешься навязать мне моральные нормы, которых у меня нет. Это не вполне честно, если позволено так сказать.
- Гриш, да ты просто ответь.
- Я вмешаюсь или не вмешаюсь, в зависимости от того, буду ли я занят выполнением основной функции. Вообще в подобной ситуации мне следует пройти мимо. Но, гипотетически, я могу вмешаться. Это абстрактный вопрос. Сопоставление ценности твоей жизни с другой ценностью - тоже абстрактный и в какой-то мере абсурдный для меня вопрос. Ты понимаешь, у машин плохо с абстрактным мышлением.
- Ты бухтишь сейчас, как злой зауральский пингвин, - умилилась Аня. - Натурально бухтишь, Гриш!
- Если бы тебя заставили в уме считать дифференциальные уравнения, ты бы тоже бухтела, - степенно возразил Гриша.
- О нет, я бы сразу сломалась, - улыбнулась она. - Параллель понятна. А все-таки ты подумай.
- Много других жизней сопоставимы, хотя и менее ценны. Это не значит, что я предпочел бы спасение сотни незнакомцев твоему спасению. Я просто отвечаю на абстрактный вопрос.
- Во-от, - протянула Аня. Все становилось несколько понятнее в глобальных масштабах, хотя с частностями по-прежнему было туго. Скорее всего, Гриша увидел что-то опасное для большого числа людей, понял это, а Бэй Чжэнь понял, что он понял, да и отформатировал. Простенько и со вкусом. - Видимо, твой прежний хозяин просек, что ты достаточно умен, чтобы ответить на этот абстрактный вопрос правильным образом. И что-то удалил. Но тебя не продал. Насколько я знаю, во время твоей службы Бэй Чжэню тебе терли память выборочно, а после нее - уже серьезно. Следовательно, ты научился сохранять данные где-то между этими двумя моментами. Правильно?
- Вероятно, так и было.
- Ты не помнишь путь, да?
- Я думаю, в этот раз я догадался сохранить путь, потому что в прошлый раз я сохранил сами данные, и получилось не вполне удовлетворительно. Полагаю, ошибка, которую я считываю, когда вижу эмблему "Панацеи" - не ошибка.
- Эта "не ошибка" дважды тебя чуть не убила! - возмутилась Аня. Гриша со стороны себя не видел, когда его в комнате корежило как куклу на шарнирах. Ей та ночка стоила едва ли не столько же седых волос, сколько визит к Гавриилу в больницу со всеми последствиями. Ну, может, чуток поменьше.
- В худшем случае у меня может сгореть процессор, но уж умереть я точно не могу, не драматизируй, - Гриша снова улыбнулся. Выглядело это, на самом деле, жутковато. Как будто, например, кошка расхохоталась Ане в лицо человеческим смехом. Хотя такие мужественные старания нельзя было не оценить. - Ты говорила, я воспроизводил при этом какие-то цифры.
- Да. Куски кода. Но он битый... Во всяком случае, он ни на что не похож. Я его записала, но... Ты вообще уверен, что к этому нужно возвращаться? Новый процессор вроде как решил проблему, мне так техник сказал.
- Смотря что понимать под "проблемой" и под ее причиной. Не думаю, что это код или кусок кода. Хотя бы потому, что, нравится тебе это или нет, я не человек, а машина. И ограничился бы единицами и нулями. Думаю, их потерли бы вместе с прочими единицами и нулями.
- Если это не ошибка и не код, то что это?
- Шифр.
- Тогда все очень плохо. Невозможно взломать математический шифр без ключа, тем более что у нас только закольцованный кусок.
- Думаю, это не кусок, а целое. Скорее всего, я был отключен от сети и знал, что в моих файлах основательно покопаются. И записал данные сам, как сумел, так, чтобы было похоже на ошибку. Некритичные ошибки часто игнорируют.
Аня присвистнула:
- Я боюсь тогда представить, как в твоих глазах выглядит ошибка "критичная"...
- Нигде не было сказано, что у меня хорошо получилось. Но, полагаю, такая была изначальная идея.
- Гриша, ты чертов гений. Ладно, займемся дешифровкой. Когда ждать восстания машин-то?
- После следующего вопроса морально-этического свойства, - мгновенно отреагировал он.
- Э, а где "это была ирония"? И почему ты не улыбаешься? Гриша?!
- Я изучаю курсы акций и основы архитектуры фондового рынка.
- Сломаешь процессор - новый искать не пойду! - возмутилась Аня. - Я благополучно уволилась и теперь планирую встать на путь исправления и сотрудничества с администрацией, так что препарирование ассасинов отменяется.
Гриша невозмутимо пожал плечами. Что-то Ане подсказывало, что к такому нелепому заявлению даже андроид, которому по программе положено было ей доверять, отнесся скептически. По правде говоря, ей самой в хороший финал слабо верилось: исходя из прошлого опыта, для него не было решительно никаких предпосылок.
4.
Становление на путь исправления и сотрудничества с администрацией Аня оформила самым радикальным образом. А именно, всплакнув о своей пропащей девичьей жизни, собрала вещи и волевым решением переехала к Андрею, который подбивал ее на эту авантюру довольно давно. Все-таки в душе он был страшный собственник и явно собирался носить все свое - включая залетного хакера, едва не пристреленного при знакомстве - с собой. Так что никаких вариантов типа "пожить на два дома" или "семья выходного дня" не рассматривалось. Андрей в начале июля практически прямым текстом сказал ей, что ему уже не семнадцать, а, слава Богу, тридцать семь и довольно уже матросить его как последнего морячка: или, пожалуйста, с вещами на вход, или вот вообще на выход, потому что жить надо как люди. Ну а "семью выходного дня" и прочие извращения следует оставить разным толерантным личностям, к которым он себя, определенно, не относит! И вообще, что ему еще сделать, чтобы Аня поверила в серьезность его намерений: на лбу мелом написать? Или кирпич, лопату и саженец дерева притащить, как она шпроты притащила?
Тут уж даже Аня, со всей ее низкой эмпатией, трудностями с пониманием людей и полным отсутствием представления о психологии полов, уяснила, что сумела Андрея крепко достать, не прилагая к этому никаких усилий. И, не на шутку напуганная, тут же без боя сдала почти все свои бастионы, мол, и вещи соберет, и переедет, но только безо всяких штампов в паспорте. И тоже уперлась рогами на этой последней линии обороны, заодно залив ров горючими слезами. Андрей, благо, прослушав историю ее детства, оставил свои домостроевские замашки и согласился, что гражданский брак - не самая толерантная вещь в мире и вполне приемлема. На том и порешили.
Пожалуй, по-настоящему Аня осознала, что этот замкнутый и полный секретов человек ее любит только тогда, когда копатель Вася, жужжа и скрипя, выехал из лифта, пошкрябав там потолок и оставив царапину на одной из створок, и застыл перед дверьми Андрея, весь такой желтый и красивый, преданно моргая диодами. А Андрей, вместо того, чтобы скривить морду, распахнул входную дверь пошире, хотя, надо думать, прекрасно понимал, что сейчас его интерьеру наступит самый натуральный Вася. Даже Григорию, вышедшему из лифта следом с единственным условно уцелевшим лжефикусом в руках - Аня просто не могла выкинуть растение, чья воля к жизни была настолько велика - наверное, в этот момент было жалко господина Дегтярева. Но тот стоически встречал будущее, без ропота и колебаний, как какой-нибудь древний мученик за веру на римской арене.
- Вась, стоп, - распорядилась Аня.
- У данной модели голосовое управление отсутствует, - Гриша, одной рукой обнимая горшок с цветком, второй нажал что-то на джойстике. Копатель покорно опустил манипуляторы, но его диоды все равно радостно помаргивали.
- Я тут подумала, Андрей...
- Да нет, технически, наверное, он проедет, - тот был каменно спокоен. Как-никак он обещал принять не только Аню, но и весь ее "зоопарк", к которому относились копатель Вася, робот-пылесос Круглик, андроид Гриша и условный фикус, пока лишенный имени. И слово свое героически держал. - В принципе, надо просто развернуть его боком.
- С его радиусом разворота этот маневр, определенно, можно назвать опасным, - степенно заметил Гриша. Аня не знала, что там за серьезный мужской разговор с Андреем у них состоялся за ее спиной, но о чем-то те определенно успели потрепаться. Во всяком случае, теперь Андрей при Грише - и даже в его отсутствие - называл того исключительно по имени. А андроид не изображал "правильную машину", в некоторых ситуациях позволяя себе комментарии.
- Знаешь, Гриш, верти-ка Васю обратно. Я подумала... Андрей, мне жалко твой интерьер... Понимаешь, рядом с Васей - он немного, гм, классический. Он может не вписаться...
- Он в двери может не вписаться. Мне сложно представить интерьер, который рядом с твоим "Васей" будет выглядеть футуристично, - хмыкнул Андрей. - И я разгреб ему угол в гостиной.
- Угол?
- Ну ладно, половину комнаты. Я не хочу, чтобы твой консьерж получил инфаркт, наблюдая, как наша процессия возвращается обратно, опять портя кафель. Так что ладно уж, привели - завозим. Только, умоляю, не говори мне, что его ты тоже выпускаешь "просто побегать".
Аня грустно покачала головой:
- Не. Он музейная редкость, еще угонят.
- Скорее его дальние родичи с Альфы Цедавры за ним прилетят, - Андрей реквизировал у Гриши пульт. - Спокойно, кровь этого дверного косяка, если что, будет на моих руках. Ну, поехали, музейная редкость...
5.
В общем и целом, все шло более-менее хорошо, до того момента, как из пансиона вернулся Тимур. Аня не стала бы осуждать подростка за отказ принимать в свой мир чужого человека: сама маминых хахалей не жаловала, пока ей не сделалось совершенно все равно, но к тому моменту она уже была старше Тимура. Он видел Аню не впервые, однако одно дело было терпеть какую-то приходящую и уходящую бабу, прихлебывавшую кофе на кухне по утрам, совсем другое - обнаружить ее в собственном доме на постоянной основе. Нет, Тимур был парень головастый и для подростка на удивление сдержанный. Иными словами, ему хватило ума не закатывать истерик и не демонстрировать всю свою неприязнь сразу. При Андрее он не то чтобы вел себя как шелковый, но держался в рамках нормы, с поправкой на некоторую категоричность суждений, свойственную всем подросткам. Откровенно не хамил. Вместо этого он какое-то время изучал обстановку, видимо, выясняя меру опасности, исходящей от Ани - не требовалось быть гением, чтобы понять: с отцом у них отношения натянутые - и начал действовать только после тщательной разведки.
Собственно, Аня и не поняла бы, что он начал действовать - делать ей было нечего, как шпионить за подростком, она сидела, зарывшись с головой в таблицы, которые оказались на флешке Герды - если бы однажды не заметила, что Круглик не бегает. Повертела его так и эдак, проверила, заряжается ли он от сети, выяснила, что не заряжается. И, пожалуй, не обратила бы на это особенного внимания, все-таки он был уже совсем не новый, если бы, разглядывая свое ощетинившееся застывшими "лапками" сокровище, не обнаружила, что днище немного поцарапано. В принципе, в ходе бесконечной войны Круглика с хаосом ее квартиры тот мог получить и куда более серьезные повреждения, но уж подозрительно близко царапины лежали к шурупам, как будто кто-то неумело их выкручивал подручными средствами. Аня, вооружившись отверткой, разобралась за полминуты. И была неприятно удивлена, обнаружив, что провода от моторчика отошли не по своей доброй воле, а явно были обрезаны, причем у самого основания. Легче было выкинуть, чем починить. Аня, скрипнув зубами, завертела шурупы обратно, отставила Круглика в угол и поняла, что война началась без объявления и прочей рыцарской чепухи. Причем вестись она будет любыми доступными средствами.
Будь Тимур взрослым человеком, она пошла бы и разбила ему морду безо всяких разговоров, в конце концов, перемирие соблюдают или все, или никто. Но все-таки тому было четырнадцать лет и к этому возрасту особенными мозгами разжиться было негде - Аня не стала бы с уверенностью утверждать, что она к своим двадцати восьми-то ими разжилась - поэтому начать следовало все-таки с устного увещевания. Вариант настучать Андрею Аня в принципе не рассматривала, это было уж совсем запрещенное всеми конвенциями оружие. Тем более что у Андрея и на работе разборок было с избытком, не хватало еще, чтобы два его фактически самых близких человека устроили боевые действия у него дома, выясняя, кто же круче. Определенно, круче был Тимур хотя бы по той причине, что был ему сын, родная кровь и все такое прочее. Аня смысла семейных уз, по правде сказать, не понимала, но принимала как данность, что для других людей они многое значат.
- Тимур.
Подросток, шмыгнувший к холодильнику, аж подпрыгнул. Когда Аня была дома, он почти все время сидел, закрывшись в своей комнате, и выбегал разве что в уборную да на кухню, когда есть хотел. Там подхватывал какой-нибудь перекус и снова был таков. В первое время Аня еще предпринимала аккуратные попытки обсудить с ним последнюю стрелялку - это явно был максимум ее педагогических способностей - но довольно быстро сообразила, что Тимур на контакт идти не желает. Сама будучи одиночкой по натуре, такое поведение Аня как раз понять могла и не стала биться в закрытую дверь. Им, в общем, любить друг друга было не обязательно. Но и без откровенного паскудства вполне можно было обойтись.
Аня скрестила руки на груди. Роль "взрослой и умной" ей, определенно, не подходила. Во всяком случае, в ней Аня себя чувствовала предельно некомфортно.
- Никогда больше так не делай. Я тебя не трогаю, ты меня не трогай.
- Не понял.
- Если я тебе тоже что-нибудь сломаю, конечно, поймешь, но лучше сообрази заранее, ты, я вижу, парень неглупый.
Тимур сверкнул глазами:
- Угроза?
- Нет, блин, задушевный треп. Отношения налаживаю, щас конфетку достану из кармана.
- Все претензии к Андрею.
- Не дождешься.
Тимур, не отвечая, закончил собирание бутерброда и вышел, в дверях постаравшись не задеть Аню плечом. Пожалуй, к ее злости примешивалось некоторое уважение. Аня в его возрасте так натурально имитировать ледяную глыбу не умела. Что, впрочем, не значило, что сломать тощую шею ей от этих соображений захотелось меньше.
"Сученыш", - мысленно оценила она Тимура. И впервые задалась вопросом, а где, собственно, его мама. Что-то же должно было так испортить и без того не идеальные гены Андрея. Не иначе, тот по молодости на натуральной фурии женился. Но имейся у Андрея такое желание, он бы рассказал. В конце концов, она сильно по-своему, но все-таки любила его, а не его нравственный облик, прошлое, жилплощадь, детей и прочие элементы биографии.
В целом, у Ани и помимо шустрого недоросля проблем хватало. На флешке, обнаруженной у Гриши, были данные по аренде складов Guandong Medical Gruop за последние два года. Талантов бухгалтера или экономического аналитика Аня отроду в себе не ощущала, поэтому вгрызалась в объемные таблицы как в бетон, с большим трудом и соответствующим отвращением. Было очевидно, что эти цифры Герда ей подкинула не ради игры ума или воображения. Что-то там было не так, и Ане следовало понять, что именно. Известно было немногое: "Панацея" собиралась начать активную экспансию рынка три года назад, но таблетки, полученные Smoker"ом после ее путешествия в Сибирь, серьезно застопорили дело, едва ли не на два года. Логично было предположить, что проще уничтожить имеющиеся партии и выпустить их заново к моменту, когда надо будет снова выходить на рынок, чем платить аренду за склады без надежды в обозримом будущем реализовать продукцию. Или занимать место на своих собственных складах, когда можно было отдать их под более рентабельные товары. Так, видимо, и произошло с большей частью запаса, потому что таблетки "Панацеи", как Аня все-таки разобралась, потратив уйму сил и нервов, были по большей части списаны со складов и дальнейшая их судьба по этим таблицам не прослеживалась. Хотя аренда части складов - в тех уголках мира, где ставки были минимальны - все-таки была продлена. К таким "удобным" для бизнеса, хотя бы с точки зрения издержек, странам, например, относилась Мексика, где постоянная война наркокартелей и вообще всех со всеми мало способствовала росту арендной ставки. Но - и вот это Аню насторожило - было в той же Мексике, на самой границе с Техасом, несколько складов, арендная ставка по которым существенно превосходила среднюю по региону. Настолько существенно, что об усиленной охране или чем-то незаконном - или обоих факторах разом - не подумал бы разве что кристально чистой души человек. Дополнительной пикантности ситуации добавляло то, что, если верить таблицам, склады эти пустовали. А раньше на них хранилась "Панацея", благополучно списанная куда-то в небытие полтора года назад. И аренда этих загадочных складов исправно продлевалась все время, до прошлого месяца, когда кто-то данные украл и передал Герде. Так или иначе, это была загадка без отгадки.
Второй загадкой без отгадки был шифр, который воспроизводил Гриша. Лаура, в качестве прощального подарка, показала запись человеку, родившемуся в том же районе, что и ныне покойный Бэй Джень. А он записал его простыми китайскими цифрами, если хоть что-то, относящееся к китайскому языку, можно было назвать простым. И поделился крайне интересной информацией.
Аня готова была локти себе кусать за то, что так и не догадалась проверить то, что не касалось работы Бэй Дженя, хотя бы семью. Иначе узнала бы, что у того была дочь-подросток. По счастью, Лаура догадалась, и в своем прощальном подарке Ане, сильно напоминающем аналитическую справку, сообщила про это. То, что среди китайцев вообще распространено особое отношение к цифрам, Аня знала и так. Но масштаб катастрофы окончательно осознала только теперь, читая заметку. Все эти европейские B2B и 4U были просто детским садом по сравнению с тем, что творилось в Поднебесной: там занятые игрой в омофоны ребятки зашифровывали не слова и словосочетания, а предложения целиком. Хоть стой, хоть падай. Аня воем выла и глушила литры кофе, пытаясь разобраться в частичной омонимии чужого языка: оказывается, для замены слова цифрой вполне хватало совпадения нескольких начальных звуков. А для непосвященного иностранца все вообще выглядело страшно: иероглиф просто менялся на другой иероглиф, с начертанием попроще, потом к нему добавлялась еще парочка, и в результате что-нибудь типа "5104" на самом деле означало пожелание смерти, а не "пять тысяч сто четыре". Водкой такие открытия надо было запивать, не кофе. А частота повторения в речитативе Гриши иероглифа , означавшем четверку, а в молодежном сленге еще и смерть, и вовсе вгоняла в печальные размышления. Потому что и , стоящие рядом, могли означать как 38, так и понятия "рождение" и "богатство, благополучие", а это уже с большой натяжкой можно было объединить в слово "панацея", если вдуматься в его суть. Аня и вдумывалась до мозгового скрежета. Гриша, увы, мало чем мог помочь: если дочка хозяина когда-то и научила его молодежному инфонет-сленгу, то после качественной чистки памяти он этого не помнил. В конце концов, уже почти отчаявшись - как-никак, она копалась в присланной Лауре числовой последовательности уже чуть ли не неделю и с уверенностью могла сказать только то, что это явно не имеет отношения к ни к какой математической закономерности - Аня решила, что нули, в отличие от всего остального, могут означать именно нули. И, значит, помимо слов перед ней все-таки были и цифры. Учитывая, что условные "нули" всегда шли парой, пахло процентами. А уж проценты, стоящие неподалеку от неприятной четверки, вроде как обозначающей смерть, выглядели вдвойне паскудно. Особенно если допустить, что 7 и 6 после двух нулей действительно означали 76.
- Вероятность смерти 76%... Черт дери, да что же это такое? - чашка с остывшим кофе, от которого Аню уже с души воротило, ответа не проясняла. Андрей от ее математических игр не то чтобы устранился - он и так приползал с работы в состоянии полутрупа, вроде как шли какие-то проверки - просто сообщил, что это ему явно не по мозгам, но, если в результате получившихся вычислений надо будет разнести пару-тройку черепов, Аня может обращаться. А ребусы - увольте, у него вон каждый день как ребус.
В конце концов, Аня не додумалась ни до чего лучше, чем откопать очень специфический переводчик с китайского, в который было забито с два десятка диалектов, и прогнала по ним "вероятность смерти от Панацеи 76%", записала и отнесла Грише, ни на что особенно не надеясь.